Прирожденная ведьма: Ад (общий файл)

— Отец мой, — шептали непослушные губы. Сила немощного старика подавляла волю. — Спаси ее.

— Ее? — чудится в словах демона насмешка. — Ты просишь за ведьму? Она не принадлежит мне. Почему я должен помогать ей?

— Не должен, — сухая правда в остатке, — просто не откажи.

— Все вы такие. Ходите, просите, требуете... — брюзжал нелепый старикашка. — Можно подумать мне дело есть до ваших просьб... Ладно. Не откажу. Но лучше бы тебе не просить. Сам голову в петлю суешь. Помяни мое слово — бабы слабость не ценят.

Он помог. Бабка Марии осталась жива. А вскоре, он, испугавшись, действительно попался на крючок. Но и этого ему мало, ибо теперь ему кол в сердце понадобился, раз он за ведьмой в Ад собирается и оборотня за собой тащит. Конечно, из проклятых он один из самых успешных, и возможно второй раз создатель ему не откажет, но сколько судьба за вторую просьбу с него возьмет? Сразу потребует голову на золотом блюде преподнести или же даст минут пять на исполнение последнего желания?

Завтрак был неаппетитен. Колбаса несла жиром. Яйца подозрительно пахли. Мазаринин с трудом запихал в себя нехитрую еду, чтобы слегка унять голод, запил остывшим кофе, сбросил посуду в раковину и тщательно вымыл ее. Разговаривать он не хотел. Навалилось апатия. В голове поселился холодный сумрак. Наверное, это усталость, хотя откуда ей взяться, если он ему дали около месяца спокойного сна в уютной постельке на кладбище? Скорее виновата внутренняя неразбериха. Да как с ней разобраться? Где чертова грань между "хочу" и "надо"? И как сделать правильный выбор, который касается даже не тебя?

Словно в бреду вампир оделся. Вышел, дождался на лестничной клетке Льва и пошагал за ним, рассматривая под ногами лужи...

Я проснулась от чужого взгляда. Изучали меня пристально, словно неизвестное науке животное, с которым в первую очередь надо определиться жизнеспособно оно или проще на шашлыки пустить.

На шашлыки мне не хотелось определенно. Карьера рыцаря, обнаружившего выход из безвыходной ситуации явно не по моему плечу. Как-то так сложилось, что я чистоту и уют предпочитаю. Да и целой мне намного комфортнее, чем разобранной на части.

— Ну? — я открыла глаза. На лице изобразила недовольство. Вдруг названный гость сам поймет, что ему здесь не рады и сделав над собой усилие уберется из комнаты. Тем более за десять минут, что он здесь торчит меня вдоль, поперек и изнутри изучить можно было.

— Ба, да ты образец учтивости! — выдохнул демон. — Собираешься у меня пальму первенства по хамству отнять? Учти, придет повоевать и немало шишек о кокосы набить. Я их метко бросаю.

Неправильный демон.

Везет мне на них по жизни.

Один предатель и гад.

Второй психически неуравновешенный.

Третий шут.

— Шапку с бубенцами дать? — съязвила я.

— Обижаешь, подруга, я предпочитаю костюм в красно-зеленый ромбик и пышный клоунский воротник! А ты мне шапку какую-то предлагаешь! — невыносимо тяжело вздохнул мужчина.

Он вышел из тени.

Его можно описать просто и коротко — раздолбай. В глаза бросилась голая полоска груди между бортами расхристанной рубашки, массивная пряжка ярко-оранжевого ремня, одетые на босу ноги ботинки. Но красив, как и все демоны в человеческом обличие. Этот косил под человека. И судя по разговору, он частый гость на Земле.

— Ты кто?

Демон заржал.

Вот самым натуральным образом, намекая на банальный ответ, правда, пальто у него не было, но дело это поправимое.

— А если серьезно? — поневоле улыбнулась. Было в незнакомце что-то настолько очаровательное и близко-знакомое.

— Дазэл. Брат Изикэля. И не говори, что мы не похожи. Он у нас идеал, а я так... неудачная поделка с небольшим потенциалом, — широкая озорная ухмылка превратила мужчину в мальчику.

— Не думаю, что ты мучаешься сознанием собственного несовершенства. Из тебя так и прет полное удовлетворение жизнью, статусом и перспективами.

Дальше валяться на кровати было бесполезно. Он не уйдет, а я не сумею его выпроводить. Да и не хочу, если честно. За пять минут разговора я прониклась к демону симпатией. Иррационально, но мне казалось, будто мы с ним не первый раз встречаемся и сталкиваемся в словесной пикировке. Редкое чувство де-жа-вю.

— В кого ты такая умная? — округлил рот в притворном изумлении мужчина.

-В маму и бабушку. Еще братца. Старшего, — упоминание об Альфареле не доставило удовольствия. Как говориться: век бы глаза на него не смотрели!

— Тоже идеал? — хохотнул демон.

— Угу, эталон! Прямо сейчас мерки снять и памятник на могилку бронзовый отлить!

— Сестра? — он распахнул руки.

— Брат!

И мы обнялись, а затем рассмеялись.

Говорят, несчастье сближает. Особо обделенными ни он, ни я себя не чувствовали. Скорее сошлись на почве одинакового отношения к жизни и ее одушевленным составляющим. Собственно, демоном двигало не любопытство: то ли из чувства противоречия, то ли по аномальной врожденной доброте он захотел помочь несчастному человеку, тем более девушке. И красивой девушке. Что поделаешь — жизнь в мире людей сделала из него по меркам демонов самаритянина. Правда, помогать практически некому, а раздавать нечего. А тут я — вполне подходящий объект для приложения усилий!

Ну, косички и бантики я еще стерплю, но купание и сказка на ночь уже перебор. Какие истории может знать демон? Душа в пятки уходит, а воображение в судорогах к аптечному шкафчику на коленях ползет!

Переговариваясь и хохоча, мы добрались до более удобного места, чем то, куда меня кинул блондин. Добивать он меня не стал. Как и выпытывать каленым железом ответ на свой вопрос. Затащил в комнату и запер на замок. Мне интересно, он ждал истерики? Переосмысления ценностей? А я взяла и уснула. Это полезнее, чем голову чепухой забивать!

Дазэл вытащил меня на свой страх и риск. Изикэль запретил приближаться к пленнице кому бы то ни было. Естественно под страхом лютой смерти! Он же демон и без угроз, как без воздуха, обходиться не в состоянии. Я бы удивилась, если он просто попросил, но подозреваю, что совершенству это не под силу — хиленькие у него моральные мышцы.

По хорошему младшему может влететь по плохому, но демон ни капельки не боится. Он за две тысячи лет столько правил нарушил, что грех трусить перед лицом возмездия. Кроме того ему недавно признались — воспитывать не собираются. Дазэл сперва обиделся, а потом духом воспрял: перед ним новые горизонты открылись. Сейчас он активно изучает возможности до них добраться.

Фантазия у него... масштабная.

Мягко говоря.

Одна идея о визите к дьяволу заставляет склонить голову перед храбростью сего экземпляра разбойной наружности! Он ведь не чай заглянуть собрался, а пару книжек из библиотеки стянуть. Тяга к знаниям у Дазэла вдруг проснулась и требует немедленного удовлетворения!

— И зачем ты мне сладкие сказки рассказываешь? — я широко зевнула. Дурында я, уши развесила и почти поверила в доброе, светлое. Ага, как же! — Подожди, подожди, сама догадаюсь. По какой-то причине ты хочешь предложить мне наведаться в гости вдвоем?

— Ты читаешь мои мысли, — умилился демон. Шмыгнул носом и вытер несуществующие слезы, а потом грохнулась на одно колено, протянул ко мне руки и произнес нараспев: — О прекрасная дама, не откажи бедному рыцарю в нижайшей просьбе его! — и склонил голову, ожидая вердикта.

Паяц! Я хмыкнула.

— Даже не знаю, — протянула я, барабаня пальцами по столу. — Статус ваш, уважаемый рыцарь, сомнителен, а просьба не внушает доверия. И как бы не тянуло меня природное любопытство совершить глупость, на которую вы меня толкаете, боязно мне, любезный. Боюсь, ваше предложение плохо закончится.

— Разумно.

Дазэл скорчил рожу, поднялся и обернулся, приветствуя брата. Я нагло ухмыльнулась, ткнула пальцем в младшего демона, сдавая его с потрохами, и тут же скромно опустила глазки к столу, приняв вид совершенно невинный, но под нос пробормотала тихо:

— Фрекен Бок пожаловала на плюшки...

Брюнет сделал вид, что закашлялся.

Изикэль неторопливо прошествовал к столу. Придвинул к себе плошку с печеньем, которое мы под разговор лузгали, налил из глиняной бутыли кисловатый напиток, употребляемый в Аду вместо привычного молока, и углубился в процесс насыщения.

И это все?!

Я вопросительно взглянула на младшего. Тот пожал плечами и покрутил у виска пальцем: мол, кто это чудо в блестках разберет?! Я признала его правоту, отобрала у блондина печенье, больше из вредности, ибо наелась и погрузилась в неспешное созерцание падшего.

Он по-прежнему сражал наповал. И все так же вызывал исключительно платонические желания: нарисовать портрет, изваять скульптуру, сделать из него чучело...

Я махнула рукой, отгоняя видения, стоящего в уголке демона. Мне в квартире, куда я лелею надежду вернуться, толпы религиозных фанатиков не нужны: ламинат затопчут и холодильник опустошат, а после обнаглеют и меня выселят из импровизированного мавзолея!

Печенье снова сменило хозяина. Дазэл ковырялся в миске, выискивая вкусности определенного вида.

Мда, никто и никогда не поверит, что эта парочка родные братья! Они абсолютно разные. Во всем. Мотивы. Способы. Действия. Вкусы. Желания. Как так получилось? Или у ангелов в порядке вещей быть иметь из общего только родителей и место проживания? Хотя, я их настоящего облика не видела. Вполне возможно оба — золотоволосые обаяшки с белоснежными крыльями и аккумулятором над головой.

— Дазэл, я говорил...

Началось!

— Извини, прослушал, — отмахнулся брюнет, запихнул в рот печенье и громко захрустел.

Сколько терпения у Изикэля? Ставлю на то, что оно подходит к концу.

Блондин прикрыл глаза. Уголки губ дернулись, будто он про себя ругнулся, но тут же разгладились. На лице вновь засияла летняя безмятежность.

— Тогда я повторю: никто не должен приближаться к пленнице. Как с ней поступить буду решать я, — отчеканил блондин.

Собственник!

— Да ради всех чертей, братишка. Не настаиваю и не претендую. Я просто подумал, что когда она умрет от голода или жажды, то решать тебе будет нечего, — потер бородку демон.

Блондин исподлобья посмотрел на меня.

Почему-то сразу вспомнились его руки на моем горле и пришло понимание: не пощадит. Никогда и ни за что. Он еще не решил когда и как, чтобы извлечь максимальную пользу, но убьет меня точно.

Я резко встала, опрокинув почти пустую чашку, и бросилась вон из комнаты. Нашла свою каморку, забилась под одеяло и попыталась успокоиться.

А вот хрен ему! Я не жертвенный ягненок, чтобы лезть под нож и радоваться участи. Сбегу...

И пространство подернулось маревом. И стало расползаться.

Да... вай, ну!

— Амария, что... — в дверях стоял младший. — Ты почему убежала?

Реальность вернула себе привычный плотный облик.

Твою мать!

— Он убьет меня, — голос дрожал, — мне надо выбираться отсюда. Ты знаешь способ?

— Даже два, но один тебе не подойдет точно, а второй... Есть шанс погибнуть, — демон сел рядом со мной.

— Неверно, — ответила я резко, — есть шанс выжить. Я пойду с тобой к дьяволу, но взамен ты проведешь меня на Землю.

Демон потянулся и завалился на кровать.

— Что ж... Суккубы на втором кругу будут рады меня видеть, — мечтательно произнес демон.

Я вздрогнула и уставилась на Дазэла.

Этого не может быть!

Впрочем, с вопросами я решила подождать, ибо мелькнувшая в голове мысль показалась слишком невероятной.

— Выскочка! — рявкнул Альфарел.

Ругательство относилось к Туманному.

И было вполне справедливым.

Если бы не расчет, с которым синеглазый усердно изображал из себя несправедливо обиженного демона. Спектакль длился довольно давно и вошел в завершающую стадию. Ее следовало выдержать "от" и "до". Наследник четвертого и восьмой обязаны попасться на крючок.

А младшая молодец!

Сделала все сама, умничка.

Ее бы похвалить и обнять, но это разрушит тщательно подготовленный план.

Это было слишком рискованно — строить весь план на элементе неожиданности. Не по правилам. И вообще смахивало на безумие, но именно это сработало.

Люди!

За презрением к ним, демоны забыли об одном крайне полезном свойстве человеческой расы: всегда и везде вносить сумятицу в самый организованный порядок. Эдакая двуногая энтропия.

Недооценить противника — нелепая ошибка для опытного бойца. Изикэль ее совершил. Более того, он не того за врага принял.

Синеглазый очень хотел рассмеяться, но покорно держал на лице мину оскорбленного достоинства и поруганного величия.

И ему верили.

Разобщенность демонов в данном случае играла одиннадцатому на руку. Свои проблемы, свои интересы и ничего чужого, пока не соприкоснешься с ними. Вот и сейчас "гости", по сути являющиеся марионетками в ловких руках Альфарела, расслабились. Они посчитали свой долг выполненным.

Их право.

Все привыкли использовать закон силы. Но не стоит недооценивать хитрость. Кулаком в лоб порой нагляднее, но мало чему учит, ибо шишки довольно быстро проходят. К тому же не факт, что кулак о лоб соперника не разобьешь: у некоторых головы — сплошная кость!

— Почему ты оставил ее человеком?

Вопрос, словно удар под ребра. Дух вышибло в одно мгновение.

— Не был готов отпустить ее.

— А сейчас?

— И сейчас не готов.

Альфарел насторожился. Ему не нравились вопросы Гориэля. Слишком правильные. И с чего вдруг восьмому проявлять интерес к Амарии?

— Но отпустил, — улыбнулся уголками губ демон.

— Мне пришлось...

Выразительное хмыкание.

Не верит, гаденыш.

Значит, о чем-то пронюхал. Каким только образом? Юнец, похоже, одаренный. Его надо держать поближе к себе. Он станет или хорошим союзником или доставит большое количество проблем. Небольшая поправка — уже доставляет. Завел непонятный разговор, где больше утверждений, чем вопросов.

Нехороший разговор.

Словно шанс сознаться.

— Что ты хочешь услышать? — ласково спросил Альфарел.

— Для разнообразия правду, — пожал плечами восьмой.

Багряный желчно расхохотался.

Ишь ты, правды ему захотелось!

— Странное желание для демона.

— Иногда мы все одержимы ими.

Синеглазый долго и придирчиво изучал лицо Гориэля, но прочесть ничего не удалось за безупречной маской. Мальчишка на удивление хорошо владел собой. Чувствовалась завеса тайны, однако, что скрывается за ней демон не выдал ни полсловом. Одиннадцатый еще пару минут размышлял над предложением восьмого и отверг его — он не пойдет на поводу у мальчишки. Тот желает получить правду — вперед! Пусть узнает какова цена некоторых желаний.

Извинившись перед гостями Багряный ушел. Дед ждал его с отчетом. Со стариком придется туго. Перед смертью у Легиона все инстинкты обострились — ложь гнилым нутром чует, а врать придется много. Альфарел не решился открыть весь план деду. Он никому его не открыл до конца. Каждый участник знал свою сторону медали, а вместе их мог сложить только наследник.

Голова перегружена.

Мозг кипит.