— Вот так пробуждение,— присвистнул я и вспомнил о Сармате.— Он знает об этом месте?
— Вряд ли,— Соня покачала головой.— Смирись. Не хочешь попасть туда — сиди тихо. Будем надеяться, скоро они закончат и решат, что здесь не осталось ничего, что способно дышать и двигаться.
— Они?
'Снова проклятые 'ОНИ'. Если бы я знал, кто это, Рита бы не погибла. И теперь снова они, эти выродки, которые расправляются с людьми как им вздумается.
— Кто они? — Я схватил Соню за руку. Видимо, выражение моего лица показало, что простым приемом тут не обойтись и объяснять придется.
— Нас решили убить.
— Это я уже понял, почему? И как нашли?
— Не нас, именно тебя.
Вот так новость. Я не знал, смеяться мне или плакать. В итоге просто почесал за ухом.
— Интересно, потому, что я такой великий преступник или просто потому, что сбежал с Курорта? А может они хотят посчитаться с тобой? Как-никак ты — ценный источник информации. Если расскажешь за пределами планеты о том, как здесь все устроено, про добавку и прочее, у многих возникнут проблемы.
— Не пори чушь, я всего лишь мелкая сошка. Устраивать ковровые бомбардировки, чтобы нейтрализовать меня — это даже не смешно. Странно,— вдруг сказала Соня и принялась рыться в содержимом рюкзака с удивленным выражением.
— Что такое?
— Я точно помню, что брала его с собой.
— Что именно?
— Электрошокер.
— Это тебе еще для чего? — я уже устал удивляться.
— На случай, если тебя придется реанимировать, кретин.
— Полегче, откуда мне знать о твоих штучках,— я поднял ладони.— Так почему ты решила, что это за мной? Мы бежали втроем, преступников то точно трое, и суммарного срока хватит лет на сто пятьдесят.
— Они не в счет, но я не думала, что нас вычислят так быстро, как будто по маячку.
Снаружи продолжали резвиться вовсю, и надежды, что от Сармата что-нибудь останется, становилось все меньше.
-Я, конечно, задумывался, почему меня за простую кражу упекли в одну клетку с преступниками-рецидивистами и врачами-садистами, но к какому-то выводу так и не пришел. Логика — явно не мой конек,— честно признался я.
— Наверное потому, что ты — источник заразы, которую Правительство не хочет выпускать с планеты...
Я вздохнул и покачал головой. Видеть Берта с оружием в руке, пусть даже это шоковый разрядник — весьма комичное зрелище.
— Соня, кажется ты это искала,— я указал на толстяка, который старательно направлял на меня импровизированный пистолет.
— Ах ты гаденыш, лучше отдай по хорошему или я...— Соня приподнялась с явным намерением вывихнуть толстяку руку, но тот нажал на кнопку, хищная голубая молния проскочила между электродами и едва не срезала медсестрице ухо.
— Берт, я понимаю, у нас всех малость шоковое состояние, но надеюсь, как только эти типы поймут, что мы померли, оставят в покое. Пока воздух есть...
— Ты не понял, Рысь,— на лице Берта страх сменился отвратительным сочетанием злобы и отвращения.— Это моя работа.
— Да ну, Берт, ты даже по болоту пройти не можешь. Откуда у тебя фосфорные гаубицы?
— Это я.. я послал им сигнал там, на островке.
— Ты? Следовало догадаться...— Соня нашарила в рюкзаке очевидно самую большую иглу и зажала ее руке наподобие ножа. В другой уже был скальпель. — Не двигаться, никому не двигаться! У меня тактическое преимущество! — завопил толстяк.
— Ты точно головой не стукнулся?— я и сам удивлялся, почему оставался таким спокойным, хотя понимал, что Берт нас предал — просто и откровенно. Но я всегда хотел знать причины, у кого они есть.
— Заткнись, Рысь. На самом деле лучше бы тебя сожрала жаба. Я три года следил за тобой. И каждый день надеялся, что моя служба закончится. А теперь ты решил бежать. Знаешь, каково мне таскаться по этому чертову болоту?
Сверкнул скальпель, но толстяк, надо признать, действовал весьма проворно. Новая искра впилась в плечо девицы и рука повисла плетью.
— Чтоб тебя,— процедила Соня
— С тобой разберется начальство. Похоже, ты знаешь больше, чем говоришь,— презрительно бросил Берт и снова сосредоточился на мне, передвинувшись так, чтобы находиться рядом с выходом. Его лысая макушка уперлась в земляной свод.
— А ты сильно ненавидишь меня,— заметил я.— Не пойму, чем я тебе не угодил? Вроде еду ты сам предложил мне таскать. А до того мы даже не пресекались, или я украл твою любимую тарелку?
— Заткнись!
— И разнообразь свой словарь, а то 'заткнись' у тебя значит слишком много.
— Когда все закончится,— похоже Берт поумнел и проигнорировал издевку,— они спустят поисковую модуль,чтобы убедиться точно, тогда я сдам тебя.
— А... можно узнать? Все ради того, чтобы вернуть меня обратно на Зону или здесь есть что-то еще?
— Что-то еще. То есть нет, чтобы вернуть на Зону.
— Берт, тебе нужно брать уроки красноречия. Врешь ты неубедительно.— я чуть поменял положение тела. Со стороны казалось, что я всего еще расслабленно сижу, опираясь на одну руку, но на деле рысь готовилась к прыжку.
'Ненавижу этих кошек, но без их повадок вору нельзя. Подкрадываться незаметно, а потом следует бросок'.
Разогнувшись словно пружина, я прыгнул на Берта, пригибаясь, чтобы его неумелый шальной выстрел на попал в меня. Похоже все же третий или четвертый разряд прошелся по левой ноге. Но внимания я же не обращал. Схватив толстяка за лодыжку, изо всех сил рванул ее вверх. Прием самообороны сработал идеально, и смачный звук падения был весьма приятным. Но, оказывается, я недооценил противника. Очухавшись почти сразу, он попытался ударить меня головой. Я в благодарность приложил его локтем по животу. Берт охнул и остатки его последней трапезы выплеснулись наружу.
Но на это все не закончилось. Толстяк больше не пытался разрядить в меня шокер, а просто ударил им как дубиной. На миг я даже отключился. Но умница— Соня пришла на помощь, запрыгнув сверху и удерживая его руки.
— Давай, Рысь, хватай его!
В Берта словно бес вселился. Мы вдвоем не могли с ним справиться.
— А, проклятье, сейчас! — Соня бросилась к рюкзаку, а мы продолжили кататься по полу, сцепившись словно кошка с собакой.
— А, вот вы где...— от этого голоса, прозвучавшего от входа в лаз мы с Бертом замерли. Соня застыла со шприцем в руке.
Там стоял Сармат, закопченный но живой, едва помещающийся в узком проходе.
— Выруби его!— заорал я.
— Эта тварь навела на нас гаубицы! — добавила Соня.
Сармат перевел задумчивый взгляд с меня на Берта, все еще сжимавшего шокер в руке, потом на беспорядок вокруг. А в следующий миг мне показалось, что молот древнего бога грома обрушился прямо на нас. Каким-то чудом я успел откатиться в сторону, и вся недюжинная силушка ассасина пала на предателя. Такое не мог выдержать даже панцирь из толстых складок жира. Берт булькнул и затих. Но снаружи стоял оглушающий гул. Чтобы мы слышали друг друга, приходилось орать.
— Так ты жив? Как тебе это удалось? — спросил я.
-Обогнул лес, держался в воде, потом укрылся под камнем.— Сармат пожал печами,— десять сантиметров сланца не пропускают белые жгучие лучи.
— Даже фосфор, — подивилась Соня, устало садясь среди вороха медикаментов и с досадой пнула неподвижного Берта — все из-за этой твари. Надо было ввести смертельную доху, если бы знала. — Подождем до конца бомбардировки, а когда закончится и очухается, допросим,— для порядка Соня еще раз мстительно пнула безвольное тело. Мне даже стало немного жаль его. Интересно другое, на кого работал Берт? Может мое заключение на Броде как-то связано с тем, что происходит сейчас?
В норе становилось невыносимо душно.
Глава 8 — Захолустье
Система Альфара в созвездии Гидры — захолустье из захолустий. Дальше лежали области, подконтрольные Каганату, которые неприступной стеной стояли на пути бесчисленных орд варваров из туманности Большого пса. Если и было лучшее место для ссылки, где со всей горечью каждый день придется осознавать боль поражения и груз ошибок — то это планета Брод. Седьмая по счету от желтого гиганта. Но даже на таком расстоянии от звезды температура на планете-тюрьме делала существование любых форм жизни почти фантастическим. Выживание — вот то, чем занимались здешние обитатели.
А еще Брод знаменит на всю галактику еженедельными состязаниями. Так называемая 'Охота' собирала миллиардную аудиторию и транслировалась по всем каналам Метрополии и Самоцветного пояса.
Подходил к концу мой безрадостный двухдневный перелет к месту заточения. Быть начальником самой захолустной тюрьмы ничем мне лучше, чем заключенным.
Сидя в кают-кампании, среди простого, но дорого обставленного интерьера, выдержанного в пастельных тонах, я наблюдал за картиной на экране. Широкоформатное полупрозрачное изображение позволяло видеть преставление во всех касках. Я смотрел запись последней Охоты.
Огромные уродливые жабы темно-красного цвета с зелеными прожилками гоняли по болоту заключенных, которые назывались дичью. Но у многих в руках были крючья, которыми можно при удаче ранить зверюгу или даже убить. Правда по большей части именно такие отчаянные отправлялись на обед хищницам. На самом деле — отвратительное зрелище, но я хотел знать, с чем мне предстоит иметь дело.
— Если желаете, я могу попросить сделать ставки в следующей Охоте,— стоящий за правым плечом мой адъютант, Теократ, склонился и налил в протянутый бокал еще Карминского рубинового вина. Большую часть дороги я пил не пьянея. У большинства членов нашей семьи была эта особенность. Считалось, что кровь первого василевса делала наш метаболизм не таким как у остальных людей. Я мог не задумываться над возможными последствиями вроде похмелья и головной боли.
— Не стоит, ты знаешь, я не люблю азартные игры.
— И все же, рекомендую вам поставить на фаворитов. Заключенный под номером две тысяча сто пятнадцать, Кармай Корм. Три последних Охоты показал хорошие результаты, тяжело ранил свою жабу. Или заключенный номер триста семьдесят пять, Зайк Вандай, выживает уже больше десяти лет. За это время тридцать раз убивал жаб. Правда, это было четыре года назад в последний раз, но все же это показатель.
— Теократ, не стоит беспокойства, я здесь не за тем, чтобы убивать время в азарте охоты,
Откинувшись на спинку кресла, обитого темно-синим бархатом, с подлокотниками темного дерева, я ослабил воротник мундира. Из-под полуприкрытых век наблюдал за происходившим на экране. Представление подавалось с разных ракурсов. По всему периметру охотничьих угодий площадью в восемьдесят квадратных километров были установлены особые камеры, передававшие трехмерную картинку и стереозвук. Должно быть, зрители были просто в восторге. Наконец, мне это надоело, и я выключил запись.
— Еще вина? — спросил Теократ.
— Пожалуй хватит. Мы скоро прибываем?
— Еще полчаса.
— Хорошо, дай мне еще раз информационный проспект,— я протянул руку.
Теодор поспешно вложил в нее стопку пластиковых листов.
Я начал просматривать информацию о климате, экономической и политической ситуации, структуре управления Брода и движении заключенных.
'Брод — планета класса 'Земля', годовой градиент температур от плюс двадцати до плюс пятидесяти, в отдельных районах экватора до пятидесяти пяти.
Обеспеченность водой — одиннадцать процентов...'
Я покачал головой.
'Обитаемая зона составляет всего пятьсот километров вокруг северной полярной шапки. Так... богат полезными ископаемыми. Основной источник дохода — продажа обогащенных руд, в частности урановой, а также соль. Что ж, вполне логично'.
— Где находятся рудники? — спросил я.
— Всего в настоящее время задействовано пятнадцать, кольцом расположенные почти по границе зоны жизни.
'Доходность — шестьдесят пять процентов,— прочел я,— не густо. Но довольно неплохо для захолустной планеты. Большая часть денег конечно идет от Охоты'.
Я снова углубился в записи.
'Планетарная тюрьма первого класса безопасности, финансируется на семьдесят процентов из федерального бюджета, и тридцать от развлекательного бизнеса'.
— Бизнеса,— пробормотал я,— значит так это называется. Похоже руководство явно не бедствует.
— Управляется на местном уровне главным надзирателем. Численность заключенных по состоянию на конец июля 2115 года — тридцать тысяч восемьсот семь,— доложил Теодор.
— И все участвуют в Охоте? — удивился я.
— Нет, около трети занято на рудниках, половина не годна по состоянию здоровья.
Я нахмурился.
— Надо будет поговорить с главным надзирателем. Половина больных?
— Не только из-за Охоты. Дело в вирусах. Каждые несколько месяцев на планете выявляется новая форма. Пока не изобретают вакцину, умирает или тяжело заболевает довольно большое число заключенных.
— Такое место...— мне стало немного не по себе. Шлейф темной материи впереди корабля время от времени скрывался за яркими вспышками звезд, и все интенсивнее разгорался Альфар.
— А как же персонал? Их подвергают такому риску?
— На самом деле...— Теократ замялся.
— Говори как есть,— велел я.
— Для Брода разработали особый состав, добавка, которую примешивают в пищу работникам и заключенным, вроде антивирусных препараторов, это помогает выработать иммунитет против большинства вирусов и бактерий.
— Входим в систему Альфара созвездия Гидры,— доложил по громкой связи капитан. ,
— Ступай,— я кивнул Теократу,— я должен подготовиться.
Отсалютовав, адъютант поспешно вышел. Шлейф темной материи постепенно рассеивался, 'Рыба-меч' начала торможение, переходя на обыкновенные ионные двигатели.
Потушив свет, я дал глазам короткий отдых. Причудливые тени плясали по каюте от света, лившегося через иллюминатор во всю стену.
'Брод... может отец хотел, чтобы я подхватил здесь какой-нибудь неизлечимый новый вирус и тихо-мирно исчез из страниц истории и династического каталога?'
Наконец темная материя полностью исчерпала свою энергию, гигантские метахризолиды потухли, высвобождая ядра.
Свет Альфара становился все интенсивнее, но я не спешил затемнять экраны, до боли в глазах вглядываясь в виноградную гроздь планет, выжигаемых гигантом. Темно-коричневый шар тринадцатой планеты остался по левому борту, за ним последовали газовые гиганты двенадцатый и одиннадцатой. Десятая и восьмая планеты находились по ту сторону солнца и не были видны. А седьмая...
Я вглядывался в планету Брод, прислушиваясь к своим ощущениям, Красная и изумрудная — такой же была окраска жаб. Ее поверхность слегка блестела, словно глянцевая, в верхних слоях атмосферы периодически возникали вспышки. Гроза? Нет... Я присмотрелся внимательнее. Выстрелы? Кто-то развлекался орбитальной бомбардировкой.
Поспешно накинув плащ, я стремительным шагом покинул каюту. Скоростной бесшумный лифт почти мгновенно перенес на верхний уровень, десять шагов по выложенному темно-вишневой ковровой дорожкой полу и я оказался в святая святых — капитанском мостике крейсера 'Рыба меч' — моего любимого детища.
Комфорт я любил, это правда, поэтому мостик был не лишен изысканных, но не кричащих украшений в виде лепнины из искусственного розового мрамора. По периметру голову 'рыбы' окружали колонны с простыми дорийскими капителями. Между ними в нишах располагались те, кто поддерживал этого морского хищника на плаву. Два глаза-иллюминатора по бокам, чуть выпуклые, как у настоящей рыбы, давали обзор почти на двести семьдесят градусов. На самом носу находился пульт управления. Я был слегка старомоден и оставил рулевое колесо, стилизованное под старину, хотя, конечно, крейсер направляла современная электроника.
