Нф-2017 Династия

Глава 1 — Охота

— Как твое имя, сын мой? — закутанная в красную хламиду монашка с кислым выражением лица преградила мне путь.

— Род Стайский,— приоткрыв капюшон, я выдал самую лучшую улыбку, но на встречающую очередную партию паломников со звездолета цербершу она не подействовала. Служительница Ордена Айя явно не торопилась, бесконечно долго сверяясь со списком на планшете.

— С Сиберии? — уточнила она.

— Так точно, госпожа.

Монашка поджала губы.

Многое бы я отдал, чтобы узнать, что у нее там есть на меня в базе данных. Но на деле все мои документы были чисты как первый снег. Род Стайский, промышленник с Сиберии из Самоцветного пояса, не центра Византии, но и не захолустья, сколотил состояние, выгодно играя на бирже с Хризолидом-М, чудным камнем-катализатором для межзвездных полетов, минералом, на который в империи все молились, особенно здесь, на Яви. Овдовел в двадцать пять лет и пустился во все тяжкие, разорился, при дворе василевса-императора не приняли, слонялся по окраинным Норманским княжествам, где промотал последнее. Спутался с темными людишками, но встретив старца Ордена Айя, бросил все и сел на паломнический рейс до Яви. Вот и вся моя история, на деле замечательная легенда, я тщательно придумывал ее, стараясь, чтобы комар носа не подточил. В наши дни вор должен быть универсалом и разбираться в куче вещей, в том числе и подделке универсального ДНК идентификатора.

— Ты вел порочный образ жизни, сын мой, но здесь, на Яви, твои грехи будут скормлены водам очищения.

— Да-да благодарю, сестра, хотя не уверен, что это поможет.

Лицо монашки стало еще более постным. А в свете солнца этой планетки и вовсе превратилось в смертную маску.

Красная планета, на которой даже день был похож на поздние сумерки. Самая подходящая атмосфера для этого мрачного общества собирателей древних сказок. Но мой заказ был именно сюда. В течении веков в закромах этих затворников накопилось немало богатств, в том числе и легендарный камень. Ходили байки, что свидетели смерти первого Василевса Византия влили туда несколько капель его крови. Что якобы кровь обладала чудодейственными свойствами. Конечно, раз принадлежала святому. И от всех бед защищала, и все болезни исцеляла, да еще и верный путь указывала в судьбе.

Ни один здравомыслящий человек в такое не поверит. Но вот на Яви, когда красное солнце заливает все окружающее реками крови, сказки не кажутся такими уж сказочными.

Последнее испытание — монашка просветила сканером мою сетчатку, серо-голубые глаза были невинны как у младенца.

— Да найдешь ты очищение в глубинах Хризоида, сын мой,— наконец в документы мне поставили чип допуска, а на шею повесили амулет с крошечным размером с зерно минералом изумрудного цвета.

'Жмотина, всем известно, что Орденом заправляет сестра Василевса, а значит этот монастырь должен быть богат как Крез'.

— Следующий! — бросила монашка, полностью потеряв ко мне интерес.

Мрачное местечко. Я поежился, вместе с другими паломниками, закутанный в темно-красный плащ, сходя по трапу огромного звездолета под названием 'Явь'.

Какой-то малый, закутанный до глаз в серую хламиду, проводил меня в раздевалку, где всю нашу одежду конфисковали и попросту сожгли. Так называемый процесс очищения. На этой планете всем предстояло провести ровно неделю. Считалось что за семь дней мир был создан, за семь же дней в человеке должно исчезнуть все нечестивое.

Ну я решил, что нечестивое во мне укоренилось достаточно глубоко и очищению не поддавалось. Однако вместе со всеми поклонился каждой иконе — канонической или не канонической. Святые, пророки и василевсы висели по обеим сторонам дороги, ведущей от космодрома — огромные, высотой не меньше десяти метров. Благодаря подсветке, образы оживали, казалось, что вот-вот грозная длань какого-нибудь владыки попросту придавит грешника. У особо впечатлительных женщин случались припадки, кто-то падал в обморок. Даже самому далекому от религии человеку становилось малость не по себе.

Миновав этот коридор, мы ступили в воды очищения — озеро, наполненное водой на гране замерзания. При том, что в самом глубоком месте она доходила до пояса. Брести через нее пришлось около полкилометра метров, иначе достичь самого монастыря невозможно. Человек мог помереть от переохлаждения раньше, чем коснется вашей святости.

И все же ежась, со стучащими зубами, я брел вместе со всеми.

'Надо было взять аванс побольше' — с досадой подумал я. Жаль, я так и не узнал, кто заказчик. Но судя по дорогому хитону — явно не из бедных. Видимо знать снова развлекалась интригами. Я сильно сомневался, что даже в Ордене есть настоящий камень, скорее всего очередная реликвия первых василевсов. Но раз заказ поступил, мое дело выполнить все в наилучшем виде.

В итоге я все-таки добрался до своей кельи и рухнул ничком. На соседней кровати истово молился увешенный прикупленными оберегами и копиями мощей дедули. Судя по обилию побрякушек, местные сувенирные лавочники сегодня озолотились. Эх дедуля, если бы твои грешки могли исправить только поклоны. Хотя... кто бы говорил.

Около полуночи я решил сделать разведывательную вылазку в монастырь. От общежитий паломников его отделяла стена с лазерным периметром и самонаводящимися шоковыми ружьями.

'А не слабо они спрятались, значит есть что охранять'.

Я понятия не имел, где именно искать то, что мне нужно. Но естественно решил, что в самом слабо охраняемом месте. Орден Айя все же был византийским, а все византийцы крайне подозрительны, лживы и двуличны. При этом считают, что хитрость у них с рождения, чуть ли не на генетическом уровне. Конечно, кто же будет искать сокровища монастыря в самой монастырской сокровищнице. Мне явно нужен самый пыльный и заброшенный чулан.

Глухой ночью я оказался в самом сердце монастыря Айя, о котором ходили жуткие слухи даже по тем окраинам, где обычно шатался я. И слухи эти были явно не беспочвенны. Снаружи сооружение выглядело просто средневековым архаичным замком, зато внутри коридоры освещали совсем не факелы, а самые настоящие световые контуры. Приглушенного мерцания хватало, чтобы не споткнуться о собственные ноги.

— Нарушитель, нарушитель матушка! Мужчина, светловолосый, двадцать пять — двадцать восемь лет. Одет как паломник.

— Как он мог проникнуть в обитель? Будешь неделю на воде сидеть, дура! — шелестя длинным юбками мимо меня по коридору стремительно пронеслись две фигуры.

'Матушка? Неужто моя скромная персона заинтересовала даже настоятельницу?'

Я рванул по коридору в другую сторону, туда где освещение стало темнее. Но ноги отказывались бежать, словно ватой спеленало. А позади за плечами висели две кошмарных головы — мегера с развивающимися словно у медузы-горгоны волосами и ее прислужница?

Время потеряло смысл, коридор превратился в бездну, куда я падал очень долго, но, наконец, ворвался в единственную поддавшуюся дверь какой-то кельи. Засов на замок и следом раздался испуганный вскрик.

— Что ты здесь делаешь?! — монашка вскочила с колен перед домашним алтарем.

Капюшон упал с ее головы и на меня взглянула пара темных глаз. Миловидное личико никак не вязалось с мрачными одеяниями послушницы. Густые темные волосы окутывали ее волнами, они спускались и спускались, казалось, локоны уже покрывают пол...

— Не... не стоит этого делать,— я поднял ладонь, выдав свою самую лучшую улыбку, когда монашка потянулась к выглядывавшей из-под плоской подушки рукояти пистолета. Вот так монастырь! От кого она защищаться думала? — Я сейчас же уйду, ты только не делай глупостей, тут сестры загнали меня в угол, вот я и заглянул на огонек. Не буду отвлекать тебя от молитвы,— я заметил в ее руках четки из зеленого камня и совсем не удивился — Хризолид? В этом монастыре его было столько, что хватит поднять в воздух целый флот.

'Они просто сумасшедшие', — думал я. — Всем известно, что Хризолид действует на человеческий организм не слабее радиации'.

— Ты пришел убить меня?

— Убить? — признаться от такого заявления не знаешь, что и ответить.— Зачем мне убивать тебя? — я решил сказать правду.— Я просто вор, у меня заказ — достать кое-что, что хранится у вас. -Я сделал движение ладонью, будто ныряя в воду.— И быстренько свалить. Поэтому можно я сделаю свою работу и покину это негостеприимное место?

— Так ты не от них?— облегчение, лившееся от молодой монашки можно было рукой потрогать. Она без сил опустилась на кровать.

— Они? — мне бы валить по тихому, пока она еще не пришла в себя и не пристрелила меня из пистолета, но что-то в ее словах заставило спросить.— Так боишься убийц?

— Не боюсь,— с вызовом сказала монашка, и я снова отметил, насколько необычно она выглядела в этом мрачном окружении.

— Ты не похожа на сестер.

— Я не принимала отречение,— женщина, а ей было не больше двадцати пяти, слабо улыбнулась и вдруг прислушалась. С той стороны двери донеслись торопливые шаги,

— Тебя ищут.

— Кто они, кого ты боишься? — упрямо спросил я.

— Зачем тебе, вор? Ты пришел сюда украсть Хризолид или священную книгу? Ну так иди, я не стану мешать.

Нет что-то здесь в корне неправильно. Я понял, то это сон, когда глаза девушки загорелись двумя хризолидами, они словно пригвоздили меня к месту, к этой келье, к ее обитательнице.

— Ну уж нет, что это за монастырь, где ты вынуждена спать с пистолетом под подушкой? На тебя кто-то охотится? — я понимал, что несу полную чушь. Вор-профессионал Марк Рысь, озаботился судьбой какой-то монашки. Да еще и спросил:— Как тебя зовут?

— Рита,— с некоторой запинкой ответила она.

— Рита — тебе идет. Я — Рысь.

— Рысь? — удивилась монашка, ее зеленые глаза широко распахнулись, и, казалось, изменили цвет. Теперь вместо двух темных хризолидов они превратились в две луны.

— Вообще-то это просто прозвище,— пояснил я.

— Вор по кличке Рысь,-Рита словно пробовала имя на вкус,-мне нравится.

— От кого ты прячешься? — спросил я напрямик.

— От матери-настоятельницы

— Что? — я не мог поверить.

— Я отказала ей в одной... просьбе, и теперь она пообещала, что придет за мной к утру.

— Строго тут у вас.

— Я сама виновата.— Рита покачала головой,— я отказалась от собственного решения, а это непростительно.

— Пистолет то тебе зачем? Хочешь убить первого, кто войдет сюда? — я усмехнулся.

— Нет, это для меня, если они захотят, чтобы я сдержала слово,— с трудом подбирая слова, сказала Рита.

Молния пронзила меня с макушки до пяток.

— Дура!! Разве можно так разбрасываться своей жизнью? Что мешает сбежать из этого жуткого места?

— Ты не понимаешь, мне не дадут покинуть планету.

Я задумался.

— Посмотрим. А что, если ты поможешь мне с одним дельцем, а я увезу тебя отсюда, что скажешь? — предложил я, а про себя подумал: 'Такого идиота как я лучше бы сразу посадить в тюрьму лет на двадцать, но слово вылетело — не поймаешь'.

Но она не поддалась, и не сказала, какой я идиот, и не пристрелила за такое предложение. В ее глазах появилось странное выражение уверенности, как будто знала, что я скажу это.

— Ах вот как,— она сцепила пальцы,— значит украдешь и меня? — на губах появилась та самая дерзкая улыбка, что прежде таилась в уголках глаз.

— Я же профессиональный вор,— я выпрямился и протянул ладонь,— ну, что, по рукам?

Несколько секунд она смотрела на ладонь как на ядовитую змею. Но потом протянула свою.

-По рукам, Марк Рысь. Путь все будет так, как ты решил...

Так произошло мое знакомство с Ритой, короткое и безумное, я знал ее всего лишь трое дней, но эти три дня полностью перевернули всю мою жизнь, вывернули наизнанку, выскребли и исковеркали.

Образ монашки потускнел и уплыл вместе с прохладным бризом, а я вдохнул другой — жаркий, удушающий запах Топи.

(Планета 'Брод'. Три года спустя)

Должно быть, от долгого стояния на жаре я вырубился на время. Пошатнулся, ткнувшись в плечо стоявшего рядом зека. Тот по инерции сделал шаг назад. Бойцовый охранный пес огрызнулся, показывая огромные клычины и едва не отхватил руку заключенному в красной тюремной робе. Парень получил удар шокером в спину, а я нагнулся, погладив собаку, шершавый язык прошелся по ладони. С волчьей породой я всегда ладил, это было понимание на уроне инстинктов. Хотя вор и собака — плохое сочетание, скорее уж кошка, но этих пушистых тварюг я ненавидел всеми фибрами души.

— Жара, чтоб тебя, эй папаша, можно мне опахало, и зонтик чтоб держала вон та красотка? — проорал один из зеков рядом со мной. Мы стояли смирненько, вдоль линии финиша — не единственном сухом месте среди топи в обозримой перспективе.

— Вот дурак,— пробормотал я, прозвучал выстрел из шокера, еще один идиот рухнул ничком в грязь. Повезло ему... наверное. Лучше проваляться весь день в карцере за оскорбление какой-то матроны из византийской элиты, чем пережить еще один день на Охоте.

Вдалеке над болотиной что-то плеснулось.

— Не хочу,— залепетал кто-то рядом.— Не хочу... не могу! — завопил во весь голос.

Второй выстрел...

Из трансляционных шаров раздался дружный хохот. Охота еще не началась, а для тысяч зрителей на самом рейтинговой шоу в Новой Византийской империи зрелищ уже было предостаточно. Охранник огрел истерика по затылку и уволок подальше. Еще одним конкурентом меньше. Что ж, шансы на то, что сегодня я все же завалю жабу, а не только дойду до конца дистанция, увеличились на ноль целых ноль тысячных процента.

За нами одна за другой надстраивались виртуальные ярусы древнего Колизея, устроители шоу на планетной тюрьме под названием 'Брод', любили помпу, как и все в Метрополии — обиталище Элиты Византии. Одно название что Византия, нравы как в Древнем Риме. Бросать человека ни за что за решетку без суда и следствия... Я поморщился, вспоминая то проклятое неудачное задание в монастыре. Да духовностью там не пахло, фанатики, помешанные на императорской крови. На кой она вообще понадобилась заказчику?

Однако, думать было некогда, еще один день в жарком, влажном красно-зеленом аду, еще одна Охота.

Я оглядел товарищей по несчастью. Кто-то судорожно сжимал и разжимал кулаки. Касаться крюка, который выдавали перед состязанием, можно было только после начала дистанции, но я не сомневался что каждый бы с удовольствием всадил его в брюхо своих мучителей-охранников.

Убийцы, насильники, дезертиры — среди сотен моих соперников по Охоте был самый разношерстный люд. Должно быть не только с Метрополии, но из Самоцветного Пояса, с моей Родины. Хотя официально эта часть территории входила в состав Византии, но фактически там жили со своим укладом. И надо было Рыси — Марк Рысов или просто Рысь меня звали за пределами Брода, самой развлекательной планеты-тюрьмы в Новой Византийской Империи — сунуться в большой мир, чтобы начать веселую воровскую жизнь. Но ведь все шло хорошо до того заказа.

Меня загребли, обвинив в ограблении Ордена Айя, и в тот день погибла Рита, ее застрелили в спину, равнодушно, жестоко, но я не сомневался, что та пуля предназначалась мне. Рука непроизвольно сжала кулон с тремя самоцветниками на шее. Не самый подходящий аксессуар для мужчины, не крест, и даже не амулет, какие обожали каганатцы с окраин империи. Для меня он стал оберегом. А есть ли внутри камней хоть капля венценосной крови или нет — последнее, что меня волновало. Это был мой ключ, моя ниточка связующая в прошлым, с темной историей последнего заказа.

Память о том дне когда меня повязали, стала похожа на дырявое ведро. Возможно слухи о том, что ведьмы-монашки из Ордена Айя обладают каким-то особыми силами не так уж лживы, и на меня наслали проклятье, раз решился украсть их самое главное сокровище? Хотя, во всякую магию крови я отродясь не верил, в то время как вся империя была буквально наводнена шарлатанами, рассказывающими байки о силе крови первого Василевса, что текла в жилах всей правящей семейки на Океане.

— Да славится Византий первый! Да славятся его потомки! Да ведет нас кровь первого Василевса!!— я слушал ту религиозную чушь, которой арбитр потчевал виртуальных зрителей и рассматривал свое отражение в мутной зеленоватой жиле, от которой поднимался отвратительный запах.

Серые, почти седые волосы, выгоревшие на палящем солнце красного гиганта торчали коротким ежиком, скуластое лицо загорело почти дочерна, и слишком светлые для этой части мира глаза — светлые, нахальные и жестокие. На вид как пацан-переросток, никак не дашь тридцать. Ну и видок. А в красной робе, в которые нас наряжали специально, чтобы подзадорить хищников, вообще стал похож на скомороха, каких я видел в детстве. Они частенько выступали у нас в селении на ярмарках по выходным дням. Эх, родные края, не скоро я еще туда вернусь. Если выберусь отсюда, мой путь будет лежать совсем в другую сторону. Вырваться... несбыточная мечта каждого обитателя Брода.

На этой планете у тебя три выхода — или пойти на прокорм жабам, или добраться до конца дистанции. Или... рука сжала крюк на поясе — сражаться с монстрами. Убью жабу — на неделю освободят от охоты. За три года, пока я здесь, лишь троим это удалось. Двое потом бежали, одного вернули и отправили в 'Пекло' — на рудники.

Руда, соль минералы — все, чем была богата эта планетка. Наш труд не стоил ничего, а продавали добытое в три дорога. Но эта цена не шла ни в какое сравнение с сокровищем Самоцветного Пояса — Хризолидом -М, на котором сделали состояние все эти расфуфыренные князьки, которые с предвкушением не хуже жаб ждали, развалившись в креслах по ту сторону экрана в каком-нибудь уютненьком гнездышке Метрополии, когда нас начнут рвать на куски на Охоте.

В политику я никогда не лез и презирал эту грязную игру, но очень надеялся, что однажды Хризолид закончится, и все ржавые византийские посудины зависнут в пустоте среди звезд, ведь этот минерал был катализатором для двигателей на темной материи.

Но все это были лишь мысли на окраине сознания. Тело уже перешло в боевой режим, я наблюдал как в сотне метров от нас вздымаются в зеленой жиже красные бугры. Жаб специально не кормили неделю, чтобы они как следует оголодали к очередной Охоте. На нас...

— Да начнется битва! — дикий рев распорядителя заметался над топью. Глотка у арбитра всегда была луженая, да и эхо на болоте хорошее. Ударил гонг. Мы ринулись вперед. Кто-то конечно остался. Как всегда находились забывчивые, и тотчас получали шоковые разряды в спины. Кто очухивался, выбрасывали в жижу, кто нет — оттаскивали в карцер. Участников было много, просторы Пояса, да окраины Норманнских княжеств, где мы сейчас и находились, служили отличным поставщиком 'мяса'. Даже если ты не убийца, всегда можно повесить тебе на шею ярмо сепаратиста из 'Снежного Ветра', и прощай свобода до конца жизни.

Я успел преодолеть три сотни метров, вперед пока не рвался. Здесь важна не скорость, а сноровка. Огромная туша плюхнулась в жижу позади. Длинный язык обвил шею менее удачливого бегуна. Они — охотники, а мы — дичь. Нет, даже не так. Они — скотина, а мы — трава, которая не должна сопротивляться. Бегающая трава — иногда весьма быстро, но все равно не способная сравниться со скачущими на двух огромных лапах жабами.

— Ну что, царевич, побегаем? — задыхаясь крикнул мне лохматый зек, прошлепавший мимо.

— Заткнись, Берт, какой я тебе царевич?

— Да все знают, что ты с планеты аристократов, Рысь.

То, что меня поймали на планете Метрополии вовсе не значило, что я проклятый из Элиты, но это никого не волновало.

За три года в этом аду я понял одну простую истину — передвигаться по болоту лучше босиком. Это существенно повышало шансы выжить и дойти до финиша. Выживание и азарт — вот то, чем мы все здесь занимались. День за днем, неделя за неделей. Хотя топи располагались почти на северном полюсе Брода, все равно было ужасно жарко.

Я долго готовился к своей первой жабе присматривался выбирал тактику пока не решил, что нужный момент настал. Чьи-то ноги в красных ботинках уже исчезли в пасти намеченной мной твари.

'Сейчас самое время!' — решился я, и бросился вперед, отсчитывая шаги. От ядовито-зеленой животины, меняющей краску на красную, дохнуло нестерпимым запахом гнили. Ноги спружинили. Подпрыгнув, я вцепился в сапоги, понял — парню они уже не понадобятся, а я смогу выгодно обменять. Ноги полностью скрылись в зловонной пасти, а я размахнувшись, всадил крюк по самую рукоять точно в глаз твари и закачался повиснув, словно мотыль на леске.

Жаба взвыла от боли, мотнула мордой, сама придав мне нужное ускорение, и вот я уже вцепился в загривок твари, подтянулся, выдернул крюк и снова всадил его точно промеж глаз.

Многим ли из вас доводилось прокатиться верхом на плотоядной жабе с приличных размеров катер? Думаю нет. А вот мне выпал счастливый билет. Два крюка надежно застряли в толстой пупырчатой шкуре, от одного вида которой могло стошнить утренними остатками еды, если бы они еще сохранились у меня в желудке. Участников Охоты обычно не кормили. До финиша дойдут не многие, а значит чего тратить казенные харчи. На кухне главный повар уже подсчитывал навар.

А вот мне хотелось получить не только порцию темной баланды из мясистых листьев тростника, но и попасть на 'Курорт'. Так называли лишь чуть менее отвратительный кусок земли на зоне, но главное там можно отдохнуть от Охоты и продумать план побега.

Огромными скачками разъяренная тварь неслась по болоту, по пути давя моих менее удачливых или изворотливых товарищей. Те, кто были в сапогах, не имели и шанса, а вот более смекалистые, босиком, прыгали лицом в грязь и, закрывая голову руками, вопили, чтобы пронесло.

Финиш был уже близко, осталось всего каких-то пара километров, но тут жаба поняла — что-то не то. Последний раз плюхнувшись в грязь, поняв туч брызг, залепивших мне лицо, она начала заваливаться на бок,

— Вот умная тварь! — в сердцах выругался я. Поспешно выпустив из рук импровизированные поводья, сгруппировался, спрыгнул вниз и окатил жижей то, что еще оставалось чистым из одежды. Грязь на Броде при температуре под сорок пять быстро превращалась в толстую корку ближе к обеденному пеклу и постепенно сковывала толстенным панцирем и людей, и саму себя.

Надо расправиться с этим делом как можно быстрее. Скоро я буду лишен свободы маневра.

— Что Рысь, допрыгался? — злорадно крикнул шлепавший мимо Берт,

— Снова ты, а я уж надеялся, что ты перевариваешься в чьем-нибудь желуде.

— Не надейся,— толстяк едва ноги переставлял, но надо признать, мозги у него все же были — сапоги по дороге то ли потерял, то ли скинул.— Скорее я погляжу с берега, как тебя будет поедать эта милашка.

— Смотри вперед Берт, глаза на затылке у тебя еще не выросли,— сказал я, заметив то, на что не обратил внимание мой самозваный товарищ.

Несмотря на то, что вокруг происходили безумные, дикие, ужасные вещи, лилась кровь и пахло кровью, заключенные уже успели привыкнуть к такому. Когда каждую неделю месяц за месяцем, год за годом ты окружен хищной красно-зеленой смертью, даже смерть становится чем-то незначительным. Поэтому когда одна из тварей подкралась к Берту незаметно, я лишь равнодушно проводил ее взглядом. Сожрут не меня, и не сегодня, а значит бог с ней.

Позади прозвучал немелодичный визг Берта.

— Я тебе еще припомню, Рысь!

— Конечно, Берт, о чем речь, — бросил я, не оглядываясь. Послышались шлепающие, быстро удаляющиеся шаги, а следом чавкающий звук. Я надеялся, что бедняге повезло и жаба решила сначала поиграть с ним. Хотя... это ведь не собаки, интеллект у них четко заточен под поесть и еще раз поесть.

Моя жаба уже выпуталась из 'поводий', и рыгнув, поднялась на лапы. На меня уставился круглый, лишенный какой-либо мыслительной деятельности глаз. Теперь не отвлекаться. Каждая клеточка тела напряглась в ожидании. Я крепче зажал крюк, второй отвел назад. Теперь главное четко поймать момент. Когда длинный язык выстрелил, чтобы вырвать мне голову с корнем, я точным движением пришпилил его к плотной и обсохшей на вид кочке.

Кочка попалась довольно внушительная, и крюк держался крепко. Едва не оглохнув от рева раненой твари, я повис на упругом шершавом языке.

— Дамы и господа! Делаем ставки! — трансляционный шар, один из множества летающих над топью, был тут как тут. Зависнув над нами, он начал прыгать из стороны в сторону, стараясь поймать самый удачный ракурс. Ну конечно, такое зрелище. Те, кто находился по ту сторону экрана — вся Элита или считающие себя таковой в Метрополии — уже делали ставки, сдохну я сразу или еще помучаюсь. Не дождетесь! И, показав 'глазу арбитра' неприличный жест, полностью сосредоточился на гладиаторском поединке.

Язык у твари был толстенным, словно канат. Перебирая руками, я добрался до мотающейся из стороны в стороны морды с разинутой пастью. Стараясь не попасть под едкую слюну, извернувшись, всадил второй крюк точно в небо — там находилось еще одно слабое место этого животного.

Воткнул, рванул, перекрутил. Раздался противный хруст, челюсти сомкнулись. Тварь предпочла перекусить себе язык, вместе с моими руками, перед тем, как сдохнуть. Но я вовремя убрал конечности и позволил себе упасть в благополучно не подсохшую жижу.

Молотя руками и ногами, разъезжающимися по грязи, я постарался создать как можно большую дистанцию между собой и агонизирующий охотницей. Умирающая жаба превратилась в берсерка, я видел как под ее лапами тут же погибла парочка медлительных зеков, еще одного разорвало в клочья шипастым хвостом. Тварь каталась и бесилась, на вот, наконец, рухнула на землю и застыла.

Я.. сделал это...— несколько секунд я просто тупо смотрел на тушу не в силах поверить в свою глупую удачу, или везение или черт возьми, может кто-то там на Небесах смилостивился надо мной в этот день.

— Вот это зрелище, дамы и господа! Вы стали свидетелями невероятного боя, какой азарт, какой накал страстей! — Визжал слегка искаженный электроникой голос арбитра. Побросав ставших скучными участников, остальные шары роем обступили меня. Многие были частными, из глубины таких на меня смотрели толстые морды или слащавые личики дамочек в кокошниках по византийской моде, раскрашенные в пух и прах.

'Элита мать твою, развлечение для вас?'

Но тут я ничего не мог поделать — такие гладиаторские поединки между жабами и людьми считались гуманнее, чем просто между людьми, и в отличии от Древнего Рима, Новая Византия называла себя цивилизованным государством. Охота находилась под покровительством самого Василевса — самой главной шишки — правителя во всей империи. Собрав ком грязи, я запустил его в слишком нахальную камеру, буквально в упор рассматривающую меня.

Расслабляться, однако, не стоило. Важно достать рог в качестве трофея. Один за другим бегуны начали останавливаться и таращиться то на жабу, то на меня. И мысли у многих начали крутиться в правильном направлении. Я решил действовать на опережение.

Но, кажется, кому-то эта же идея пришла одновременно со мной. Вихрастый малый, босиком ринулся к трупу с противоположной стороны. Я ускорился. Если окажемся у рога вместе, придется драться еще и за трофей.

Наших арбитров совершенно не интересовало, кто именно достанет доказательство смерти твари. Главное — достать. Ставки явно возросли, на нашем поединке кто-то сколотит сегодня целое состояние. И то, что я убил жабу, не волнует никого, кроме меня самого. Если этот тип вернется с рогом к финишу, на Курорт отравится именно он.

— Решил урвать себе лакомый кусочек, Тари?— прорычал я, прочитав имя наглеца на нашивке робы.

— Вали своей дорогой, этот рог мой, — в руке моего соперника сверкнул крюк.

— А, незадачливый охотник, что ж ты свою жабу не завалил?

— К чему париться, когда можно развести такого придурка как ты.

Мы оказались у рога одновременно, вскарабкавшись по липкой шкуре.

Тари действовал без промедления, тут же попытавшись всадить крюк мне в печень. Я вмазал локтем в другой бок, а потом для порядка приложил по шее. Но колено Тари уже летело мне в нос. Я пригнулся, распластавшись на голове твари и вцепиться в него, гася удар. Моя позиция явно была слабее — я лежал на скате, а противник уже забрался на вершину.

Размахнувшись, я впился крюком в шкуру, делая себе опору. Оттолкнувшись от импровизированной ступеньки, прыжком вытолкнул себя вперед и с размаху впечатал кулаком поддых Тари, одновременно скрутив его руку с крюком. Я вертел и вертел до тех пор, пока тот не взвыл. Но я продолжал выкручивать, раздался хруст, рука повисла как плеть. Не дав Тари воспользоваться левой, я попросту пришил ее его же крюком к шкуре.

На самом деле мне не доставляло удовольствия мучить людей, но это дело выживания. Но судя по довольному реву толпы в общем трансляционном шаре, на публику это зрелище действовало как красная тряпка на быка. Вот гады.

— Прости, друг,— сказал я.

— Мразь! — зарычал Тари, пытаясь выдернуть крюк вместе с рукой.

— Не стоит, если яд попадет тебе в кровь, до финиша ты в любом случае случае не доберешься,— резонно заметил я. Тари замер, я меж тем, неторопливо спустился по голове и, выдернув собственный крюк, зажал его так, чтобы получилось лезвие. Стараясь держаться подальше от Тари, принялся выкорчевывать рог — по сути большую бородавку на голове твари. Я надеялся, он послужит достаточным доказательством безоговорочной победы.

Закончив, я уже собрался спуститься, но заметив как мается бедняга, освободил его, отбросив на всякий случай крюк подальше.

— Не держи зла! — крикнул я, спрыгивая в грязь, пока Тари не очухался, осоловелыми от боли глазами провожая меня. Сунув рог за пояс, закинул крюки с веревками за спину и побежал к финишу. Ноги уже слушались плохо, а от назойливых шаров которые преследовали меня словно рой насекомых, перед глазами все плыло, но я гнал из последних сил, зная, что если меня настигнет новая тварь, победа не будет стоит выеденного яйца.

Но тут знакомый ор снова отвлек меня. Берт все еще пытался избавиться от преследователя. И силы толстяка явно были на исходе. Дышал он тяжело и с хрипом, глаза вылезли из орбит. Если его не сожрет тварь, он явно помрет прежде от разрыва сердца.

— Рыысь! — взвыл Берт, когда кочки, за которыми он старательно прятался, внезапно закончились. Как я уже говорил, я не был убийцей, но и альтруистом тоже. Возможно, я бы так и бросил этого дурака, но доставлять еще одно удовольствие разъяренной, помешанной на крови толпе зрителей, не хотел.

— Надеюсь, в будущей жизни мне это зачтется,— пробормотал я.— С тебя пачка сигарет! — крикнул громче.

Хотя сам не курил, но эта штука была весьма ходовым товаром на Зоне.

Почему я так поступил? Берт всегда считался неудачником, но при том ухитрялся выживать все эти три годы, пока я здесь. Было бы не хорошо вот так запросто погибнуть спустя три года и один день. Какая-то не круглая дата получается.

Существовал лишь один способ заставить жабу, которая уже наметила добычу, отвлечься. В той же мере как бегающая дичь, ее привлекал запах крови своих же собратьев. Поэтому, отвязав веревку с одного крюка., я примотал ее к рогу и раскрутил над головой наподобие лассо.

— Эй, эй! Сюда!

Наконец, в воздухе повеяло тошнотворным запахом, но жаба, видимо, приняла его за изысканный аромат, потому, как остановилась и начала принюхиваться.

Я подбежал ближе. Ноздри твари раздувались, она развернулась на толстенных лапах и заинтересованно приоткрыла пасть. На такой случай в другой руке был приготовлен ком подсохшей грязи, весьма похожих на рог размеров, кое-как примотанный к другому куску веревки. Я очень надеялся, что дальность метания у него не хуже гранаты, и когда интерес твари стал уже зашкаливающий, что есть мочи запустил ядро с комом совершенно в другую сторону. Жаба реагировала на уровне интеллекта жабы, и прыгнула туда же.

— Если хочешь изображать из себя малость засушенный обед, можешь пялиться и дальше! — крикнул я Берту, а сам рванул к финишу.

— Эй, стой! — толстяк сообразил, что произошло, и, очухавшись, развил весьма приличную скорость. Наверняка букмекеры сегодня поставили не на него. А жаль.

— Стой, Рысь, ты чего это?

— Считай, что у меня приступ внезапной любви к толстым идиотам.

— Я серьезно.

— Я тоже.

К финишу мы пришли почти одновременно, вскарабкались на берег и свалились рухнули на песке.

Все, финиш, мы прошли, проползли, прогрызли себе эту дистанцию, победу и...

рог у меня тут же отобрал арбитр, кинув мне на грудь три алтына.

-За труды, награду получишь позже,— полы его яркого хитона, не сходившегося на жирном животе полоснули по лицу, в нос ударил тошнотворно приторный аромат. Видно душился чтобы отбить местную вонь. Но мы все провоняли ей, не отмыться. Я думал о всех тех, кто помер сегодня так и не оказавшись туту же, где лежу я, о сдохших тварях, о последнем взгляде Тари, обещавшим мне смерть, — слишком много смертей на сегодня,— пробормотал я. И больше я не думал о смерти.

Позади чуть выше по пригорку слышались восторженные возгласы, аплодисменты,— арбитр снимался с моим трофеем. Нам не достанется ничего, кроме нескольких дней короткого отдыха... в которые я отдыхать вовсе не собирался.

— Интервью... на пару слов... расскажите, каково это было... правда говорят, что кровь...—

— Да отвалите вы все! — я отмахнулся от назойливых словно мужи трансляционных шаров, пытавшихся взять интервью у меня. Я уже хотел запустить в один из них чем потяжелее, но в это время все они разом потеряли интерес, окрасились ярко синим, режущим глаз цветом индиго.

— Дамы и господа, мы вынуждены прервать нашу трансляцию. Новость часа... только что нас стало известно, что во время карательной экспедиции на Сиберии...

Я навострил ушли и приоткрыл один глаз.

-... наши войска потерпели сокрушительное поражение под командованием его высочества...

Я зажал уши, когда в шарах раздался оглушительная какоффония,— на том конце со всей дури врубили гимн империи,

— Выключи... выключи... прервать трансляцию, ты, идиот?! Ты что творишь, приказ свыше! — накинулся арбитр на главного оператора.

Сон как рукой сняло. Сиберия... что еще там? В этой дыре я ничего не слышал. Хотя... разве мне не все равно, что происходит на родной планете? Сейчас она за сотни световых лет отсюда, какая разница, что происходит на крохотном промерзшем шарике...

Но втайне я не мог не радоваться. Византийцы ненавидят поражения, вообще-то в истории их было не так уж и много, и то, что один из правящей семейки умудрился завалить компанию. Мда... не позавидуешь ему. Не удивительно, чо вещание прервали. Поражение высочества — тень на священную власть василевса-императора.

Хотя... нет, мне плевать. Снова закрыв глаза, я постарался отстраниться от нарастающего вокруг шума. Хотя бы на три минуты оставьте меня в покое.

Глава 2 — Проигравший

(Планета 'Океана')

— Дурак! — кулак брата обрушился мне в лицо.— Дурак, идиот! Как это случилось? Зачем вообще нужно было проводить наземную операцию? Кто тебя просил заниматься самодеятельностью.

Я потер скулу, но отвечать не стал, ведь я и правда был дураком.

— Да я за всю свою жизнь не проиграл ни одной кампании, ты понимаешь, что своим поражением подставил всех нас, всю семью?!

Каждое слово хлестало хуже пощечины, уж лучше бы Юлий вызвал меня на дуэль, но стоить и слушать обвинения в лицо было невыносимо. Но все они были правдой. Поэтому, глядя на свое перекошенное, напряженное лицо в зеркальных плитах пола, просто слушал, как с высокого постамента в тронном зале мне зачитывали длинный список обвинений. Приговор выносил мой старший брат Павел, глас и длань василевса.

— Тридцать три года, а ума не нажил? Зачем отец вообще послал тебя, чем ты занимался на Сиберии полгода? Переговоры? Какие переговоры, они все сепаратисты, спят и видят, как бы урвать себе монополию на свой Хризолид!

— Я не такой как ты, и не бряцаю оружием раньше времени,— я попытался вставить хотя бы слово в оправдание, но понимал, что этим лишь ниже опускаю себя в глазах моего брата — гениального полководца. Я же был всего лишь художником, зачем вообще влез в эту политику? Что бы сбежать...— я стиснул зубы, когда еще один удар, отбросил меня на спину. Проскользив несколько метров по гладкому полу, я замер, у колонны, сжимая потерявшую чувствительность щеку. Брат был на себя не похож, наверное я все же сильно уязвил его и главное, предал доверие.

Может не стоит и сопротивляться и дать Юлию избивать меня до полусмерти? — спрашивал я у ликов правителей Новой Византии что смотрели на меня с высокого сводчатого потолка тронного зала. Святые и грозные, милостивые и снисходительные. Какими бы разными они ни были, начертанные в виде фресок, всех их объединяло одно — они были правителями великой империи, которая со дня своего основания священными первым василевсом — Византием не стала меньше ни на йоту. А я, их потом умудрился всего за пару месяцев отколоть от нее целую планету. А что если этот случай послужит примером для остальных? Восстание? Раскол? — Нет страшнее слова.

'Проигравший, проигравший, предатель!'— твердили мне образы правителей, взглядами нечеловеческих темных глаз пытаясь испепелить недостойного потомка.

Отец даже не вышел в зал. А впрочем, к чему владетелю большей части обитаемой галактики смотреть на неудачника, сумевшего совершить то, что до того в течении последних ста двадцати лет не удавалось никому — проиграть битву.

— Виновен в умалении престижа и власти его величества правителя Византии Александра IV, виновен в неподчинении приказам, виновен в самовольном оставлении театра действий, виновен... — меланхолично зачитывал Павел. Старший брат не вмешивался до последнего, он ненавидел ссоры в семье.

— Хотел сбежать от боли? Сестра Марго умерла и ты просто спрятался на Сиберии?! Этого ты хотел?

Я задрожал всем телом, опустив голову, черные волосы забранные в низкий хвост, рассыпались по плечам, скрывая лицо, искаженное маской стыда. Я отказывался признаться даже себе, что это правда. Чего я пытался добиться? Заморозить насмерть свои чувства к погибшей сестре? В итоге я лишь довел до грани уничтожения себя и своих людей.

Монотонный голос брата, читающего по бумаге, близоруко щурясь, отдалился, и я мысленно вернулся на место моего недавнего провала.

Сиберия... проклятая планета, с которой все началось.

Если принять за центр галактики планету Океана, где я сейчас находился, вотчину императора, а потом отмахать еще с пару тысяч световых лет, то как раз упретесь в ничем не примечательный на первый взгляд зеленоватый шарик в системе желтого карлика. На самом деле он был сердцем промышленных планет под названием Самоцветный Пояс, где добывали большую часть ресурсов для империи.

Тот регион контролировала богатая промышленная верхушка, формально подчиняющаяся василевсу, но фактически считавших себя выше наместника Бога на земле, как называли отца. Все дело в богатстве, князья Сиберии и окрестностей были сказочно, баснословно богаты. Пользуясь тем, что Метрополия бедна на ресурсы, и вынуждена завозить практически все, кроме предметов роскоши, они назначали невероятную цену за товары. И, прежде всего 'Хризолид-М' — незаменимый минерал, без которого корабли зависнут в пустоте космоса или будут поглощены неконтролируемой темной материей.

Этот чудный камень, похожий на изумруд, открыли во времена основания Новой Византийской империи более пятисот лет назад, можно сказать, что без него она бы не существовала. Планеты Самоцветного пояса добывали больше девяноста процентов Хризолида. Еще десять были разбросаны по мелким удельным норманнским княжествам, почти на границе с территорией ассасинов Каганата, у окраины Галактики.

И вот теперь в Сиберии решили, что не намерены отдавать большую часть добытого минерала центру, хотя цены были и так заоблачными: 'Мы желаем торговать на равных, требуем принять нас как независимых партнеров настаиваем на правах конфедерации. Немыслимо!

Я был все еще поглощен невыносимой болью, я растворялся в ней, она могла полностью уничтожить меня, и чтобы сохранить рассудок, я сам вызвался в эту кампанию у отца, нажив себе врага в лице Юлия, который надеялся, что эту честь доверят именно ему.

В итоге именно мне досталось вести флот против сибиряков. Не подавим вольнодумие в зародыше — поднимется весь Самоцветный пояс, — так я убеждал себя, хотя в семье бы мои взгляды назвали скорее либеральными, чем лояльными.

Однако... то, что начинается плохо, заканчивается еще хуже. Все пошло наперекосяк с самого не так с самого начала. Сиберийцы были слишком упрямы, они сразу отвергли все предложенные мною условия. И когда спустя месяц я понял, что переговоры зашли в тупик, принял роковое решение — начать наземную операцию по принуждению к лояльности. И снова этим нарушил все правила и традиции не только семьи, но поступился элементарной логикой.

Полгода тяжелейшей кампании при невыносимых минус тридцати. Наши солдаты, разнеженные теплым и лаковым морским бризом Океаны, умирали целыми взводами от холода, который местные жители называли легкой прохладой. Говорят, что зимой там случались морозы под пятьдесят. Но мы увязли в засыпанной снегами Сиберии, и под стенами Ладоги — второй столицы, обломали зубы, так и не взяв эту неприступную цитадель. В итоге я, потеряв две три флота и армии, с позором вернулся на Океану.

Но не вернуться — означало измену, а возвращение — унижение. Я уже выслушал бесцеремонные нападки надменной Агнессы — сестрицы — воительницы, не моргнув встретил едкие и болезненные замечания Никоса — вечного интригана, неодобрительное покачивание головой Павла, и высокомерное, чуть снисходительное сочувствие Юлиана. Но сегодня я понял, что Юлий чувствовал на самом деле.

Поправив помятый темно-синий хитон моего фамильного цвета, я поднялся, опираясь на колонну. Юлий стоял, сжимая и разжимая кулаки, но рука время от времени тянулась к короткому мечу в ножнах. Будь его воля, он бы устроил поединок чести прямо под сводами дворца.

Высокий, статный и широкоплечий. Окладистая бородка лоснилась от ароматных масел, Наброшенный на плечи тяжелый плащ лишь на один тон отличался от того, который укрывал плечи отца — королевский фиолетовый. Юлиан... многие видели в нем будущего василевса — бесстрашного воителя, человека, более всего ценившего силу и величие.

— Лучше бы ты сидел в своей тепленькой вотчине на Кармине и не высовывался.

Я закрыл лицо ладонью, не в силах видеть, как пронзительные темные как и у меня самого глаза брата укоряюще прожигают меня.

— Ты — позор нашей семьи, лучше бы... лучше бы у меня не было такого брата! Последнее обвинение было самым страшным. Голос Павла прервался, даже старший брат не выдержал. Хорошо, что мы были одни в огромном тронном зале. Трое братьев таких разных, и так похожих.

Павел негромко откашлялся и поправил очки. Крепко сбитый коренастый мужчина сорока лет, черноволосый, как и все в семье. Смуглое лицо его приняло расстроенное выражение, впрочем, как и всегда, когда между членами семьи царил разлад. Приверженец строгих семейных ценностей, превыше всего ценящий мир и спокойствие. И все же, Павел был старшим среди нас, и многие из министерской верхушки хотели видеть его следующим василевсом. Однако, ему не хватало твердости, так я думал.

— Я лишь говорю очевидные вещи, Гай проиграл, бросив тень на всю семью,— удивительно дело, но Юлий взял себя в руки. С Павлом они ладили, и даже такой человек как мой брат-военный прислушивался к советам умного хозяйственника. -Надо было в самом начале полететь мне, тогда бы и честь брата осталась незатронутой.

Я заскрипел зубами, но снова сдержался, Проигравший не имел права голоса. Юлий смахнул гнев с лица.

— Это ничего не решит. Я мог бы избить тебя до полусмерти на кулачном бою или искалечить на поединке, но это ничего не изменит, Гай,— он назвал меня по имени, и я в удивлении уставился на него. Юлий был вспыльчивым, но отходчивым как огонь.

— Гай, не смотри на меня так,— Юлиан развел руками,— я говорю правду. Поэтому, лучше убирайся с глаз моих. Отец передал свою волю через нашего брата,— жест в сторону расстроенного Павла.

— Поэтому он даже не пришел встретить меня? — спросил я, глядя на свое отражение в глянцевых мозаичных плитах пола. Сгорбленная статная фигура, истощенная и изнуренная последними лишениями. Взгляд скользил по выложенному искусными мастерами изображение горы с тремя вершинами вокруг которой обвивалось ожерелье из зеленых камней — символ Новой Византии. А позади меня — я знал, на полу был выведен девиз — 'Рассеивая тьму Алетейей'. Тьма, темная материя, была залогом силы Византии, с тех пор, как при первом императоре был найден этот уникальный способ передвижения в глубинах космоса на огромные расстояния за кратчайшее время. Алетейя — в переводе с древнегреческого — истина, вела нас всегда.

— Собирай вещи и отправляйся на Кармину,— Юлиан спустился на одну ступеньку и оглянулся.— Если не улетишь, я точно могу сорваться и убить тебя.

— Сбежать! — воскликнул я, вскинув голову.

— Ты уже сбежал однажды, и второй побег ничего не изменит. Твой флот уже переподчинен, а гранд крейсер 'Рыба-меч' ждет у дополнительного причала.

'Дополнительный, значит с глаз долой',— про себя заметил я. Оперативно, а, впрочем чего еще ожидать от того, кто не потерпит и пятнышка на величии Византии.

— Дай-ка, пожалуйста,— повернувшись, Юлиан вынул документ из рук Павла и пробежался глазами по строкам.— думаю, ты достаточно ощутил всю тяжесть своей вины.

'Юлий, мой самый близкий друг в семье и главный соперник. Что-то треснуло между нами'.

— Приговор тебе передадут на Кармине, — голос Юлиана изменился, он умело сдерживал свой гнев. — Отдохни, проведай поместье. Побродишь среди бескрайних цветочных полей, может твоя голова малость поостынет.

— Предлагаешь забиться в глубокую дыру и там провести остаток жизни? — не выдержав, я схватил его за плечо, шелковая ткань плаща смялась в пальцах. Но Юлий лишь взглянул на ладонь и смотрел до тех пор, пока я не отпустил.

— Так-то лучше, ты умеешь быть благоразумным. Согласись, приговор в таком виде лучше, чем публичное разбирательство в присутствии всего двора и отца. У тебя еще будет шанс все исправить. Когда я подавлю мятеж в Сиберии, постараюсь замолвить за тебя словечко перед ним.

— Да уж, благодарю,— выдохнул я, отведя взгляд.

— Я разберусь с этим, не волнуйся,— каждое слово лишь глубже клинком вонзалось в сердце. Но я промолчал. Вернусь на Кармину, может это то, что нужно. Там воспоминания о Маргарите станут намного сильнее, и одна боль сумеет заглушить другую, если прежде обе не сожрут меня целиком.

— Я оправляюсь тогда.

— Вот и хорошо.

— Брат, я рад что вы пришли к единому решению,— облегчение, лившееся от миролюбца Павла прямо-таки можно было потрогать.

Я в последний раз обвел взглядом роскошное убранство тронного зала, залитого светом, проникающим сквозь витражи и вернулся к трону. Довольно широкий для одного человека. Это сделано намеренно. Считалось, что рядом с правителем восседает Бог.

Трон пустовал. Отец... В последнее время он все чаще запирался в кабинете. Неужели здоровье крылатого морского льва, тридцать лет сжимавшего в когтях всю империю, пошатнулось? Надо перед отъездом навестить Силантия. При воспоминании о добром наставнике и советнике отца, на сердце потеплело.

— Хорошо, воспользуюсь твоим советом,— сказал я Юлию.

— Не задерживайся, не стоит попадаться на глаза отцу, его здоровье в последнее время неважное.

Значит я прав, и он не пришел не только потому, что хочет меня видеть. При мысли о том, что может начаться, если оно еще ухудшится, мне стало нехорошо. Мятеж на Сиберии покажется детской игрой.

Отвесив обоим братьям положенные поясные поклоны, я направился к выходу.

Моя светлица встретила тишиной, запахом книжной пыли и оружейной смазки. Искусства и военное дело я любил в равной степени, во всем соблюдая меру, как учил Силантий. В отличие от поглощенного армейской наукой Юлиана, или брата-ученого Константина, запершегося от всего на своей уединенной гелиевой планете.

Скрещенные мечи и шпаги на стенах перемежались пейзажами Кармины и Селении. Последняя планета когда-то принадлежала Маргарите. Почти на всех изображена луна, убывающая или молодой месяц. Два полукольца Кармины и огромный полный диск, закрывающий полнеба на Селении. Я писал ее во всевозможных видах, потому что луна нравилась Маргарите.

Подойдя к книжному шкафу, рассеянно выбрал одну из книг, бегло пролистал и отбросил на софу, обитую голубоватым бархатом. Упал в кресло, стиснув переносицу.

— Марго, как же так, почему прошло три года, а я все не могу забыть? Что-то гложет меня, я все еще не верю в твою смерть. С кем или чем ты связалась? Почему решилась на этот безумный поступок — запереть себя в монастыре ордена Айя, в этот притон паучихи — тетки Анастасии, которая пыталась заарканить за ниточки Культа Крови даже Отца.

Отняв ладонь, я поднял голову и встретился взглядом с отражением в высоком напольном зеркале. Оно слегка искажало. Оттуда смотрело слегка осунувшееся и бледное аристократичное лицо: прямой нос, отчетливые скулы и волевой подбородок.

— Гай Финист Византийский, какой позор,— сказал я. Взгляд скользнул по темно-синему кафтану со знаками отличия командующего. Пока еще командующего корабля, хотя от флота меня уже отстранили. Думаю, Юлий лишил бы меня и крейсера, будь его воля. Остроносый и изящный 'Рыба-меч', рассекающий пустоту космоса быстрее любого другого.

Тридцать три года, и короткая седая прядь за правым ухом — это все, чего я достиг. Прядь появилась три года назад, когда я узнал о чудовищной в своей абсурдности гибели любимой сестры. Надежда на то, что Синод позволит брак между родственниками, что не было такой уж редкостью в семье, рухнула в одночасье.

Порывисто поднявшись, я в последний раз обвел взглядом комнату. Забрав пару книг и кое-какие личные вещи, захлопнул дверь и вышел в коридор. Широким шагом направился в сторону, откуда слышалось журчание фонтана. Плавучие сады Софии — гордость отца, за ними каждый день ухаживала армия наемных работников, рабов сюда не пускали. Наверняка учитель тоже здесь. Он любил уединение и возможность спокойно поразмыслить.

Сад встретил птичьими трелями, яркое оперение мелькало в густой листве платанов. Одуряюще пахли магнолии и липы. Лианы опутывали гигантские стволы секвой. Мягкий, благодатный климат позволял растениям из всех климатических поясов чувствовать себя вольготно на планете воды и штормов.

Я знал, что найду вас здесь,— сказал я и постарался придать лицу не такое мрачное выражение. Я обращался к сухонькому сгорбленному старичку. Длиннющая белая борода перекинута через руку, словно тога, какую он обычно носил по примеру классиков, которыми не уставал восхищаться.

— О, Гай, мальчик мой, как же давно не виделись! — отложив труд, который читал и делал выписки, Силантий протянул руку, я почтительно приложился к ней губами.

— Что вы читали?

— Это? — видя мой интерес, старик мигом оживился.— Светоний, 'Жизнь двенадцати цезарей'. Ты не представляешь, какого ума был этот человек, я восхищаюсь им. Надеюсь, с его помощью смогу закончить и мой труд.

— Все еще работаете над этим? -я кивнул на на толстую пластиковую тетрадь, лежащую на каменной скамейке рядом с главным учителем всех царевичей и царевен. Книжный мудрец и философ Силантий.

— Давным-давно я отказался от титула брата императора. Ты ведь знаешь, и посвятил себя этому удивительному, как надеюсь труду о нашей династии. Гай, я очень надеюсь, что смогу вписать туда пару славных страниц и о тебе,— старик ткнул меня в грудь концом светового пера, которым делал отметки на полях электронной книги.

— Наставник, не нужно смеяться надо мной. Вы ведь слышали о тои, как славно я поддержал честь семьи на Сиберии.

— И что с того? Что с того? — воскликнул Силантий, так громко, что садовник неподалеку бросил работу — он разбрасывал землю вокруг роз — уставившись на старика. Но одного взгляда ястребиных глаз было достаточно, чтобы тот поспешил увезти тачку куда подальше.

— Кто из великих не терпел поражений? Даже Цезарь, даже Константин. А твой отец, думаешь, у него не было проигранных сражений? Битву можно проиграть, а войну выиграть. Сердце бедного старика так переживает за всех вас. Кстати, вы не ссоритесь с Юлианом? — подозрительно спросил Силантий.

— Нет, что вы, мы всегда были соперниками. У нас несколько разные взгляды на то, какими методами нужно вести дела, но это не мешает оставаться братьями.

— Вот и славно, я говорил с твоим отцом, хотя в угоду Думе он отказался приветствовать тебя, знай, он очень переживает за всех вас. Думаю, в Сиберии все не так просто. Что-то ни говори, а Хризолид — наше главное богатство, нельзя отдавать его на сторону.

— Я знаю, наставник, брат позовет меня, меня, когда понадобится.

— Вот-вот, вам нужно действовать вместе. Сила Византии в единстве, три горы,— кончиком стила старик начертил на земле символ империи и обвел его в круг, — и ожерелье, которое связывает нас. Помнишь, почему именно три?

Я попытался воскресить в памяти уроки геральдики.

— Потому, что изначально Византия состояла из трех частей. Византий и еще два брата, Хазар и Илия. Они поделили между собой ставшую открытой с помощью темной материи галактику. Хазару достались окраинные области Каганата, Илье — Русский Союз, а Византию — Метрополия. Но позже Византий объединил все три части в одну империю в борьбе против общего противника, пришедшего из туманности Большого пса. Орда была отброшена и два правителя передали власть старшему брату, как тому, кто нашел уникальный инструмент для противостояния агрессору.

— Хризолид-М, да,— закивал Силантий,— интересно, во что бы превратилась наша империя, если бы его не нашли на Сиберии?

— Но Орден Айя, кажется, рассказал о его особых свойствах?

— Да, эти...— лицо Силантия помрачнело,— не будем об этой старой карге, Анастасии.

— Не будем,— улыбнулся я, зная неприязнь наставника к главе Ордена, которому принадлежала вся религиозная власть, хотя официально ею ведал Синод.

— Что надумал делать? — старик сменил тему.

— Пока отправлюсь на Кармину, поразмыслю обо всем,— признался я.

— Это тебе Юлиан подсказал или Павел?

— Юлий.

— Ясно. Твой отец хотел отправить тебя под его командование сразу же.

— Правда? — я едва смог сдержать удивление, но тут же взял себя в руки,— простите.

— Ничего, может оно и к лучшему, оправляйся, наверняка скоро у тебя появится новое задание. Такими военными не разбрасываются. Кто, кроме тебя и Юлия сможет поддержать силу Империи? Никос? Аах, нет,— в сердцах отмахнулся Силантий,— этот интриган способен только водить за нос Сенат, он их всех держит в кулаке, играя на темных тайнах, которые есть у каждого.

— Агнесса,— предложил я.

— Могла бы, у этой женщины железное сердце, но у нее есть один недостаток. Она — не приемлет помощи, а это большой минус командующего и правителя. К тому же, презирает всех мужчин.

— Это да,— я усмехнулся, вспоминая сестру-воительницу, которая большую часть времени проводила в летающей крепости под названием 'Скат'.

— Константин, конечно, умница,— Силантий покачал головой,— он часто шлет мне интересные изыскания, но кроме этих исследований его мало что интересует, он созерцатель, каким всегда был я.

— Остается еще Павел,— напомнил я.

— Да, Павел... Павел, Павел,— повторил Силантий, и обвел взглядом серых глаз сад,— лишь эти деревья, цветы, фонтаны, небо, океан — если бы вся империя стала садом, Павел был бы главным садовником. Он видит мир сквозь розовые очки. Боюсь, Византия, какой мы ее знаем, скоро исчезнет.

— Исчезнет? Что вы такое говорите? — порывисто воскликнул я.

— Ты уже понял, ветер перемен над Сиберией, и скоро он подует в нашу сторону. Как только власть Александра пошатнется, заполыхают все 'самоцветы'. А за ними и Каганат поднимет голову. Нам остается надеяться только на вас двоих,— старик вздохнул, словно ощутив огромную усталость.— Поэтому, Гай, обещай мне, что будешь во всем помогать Юлиану, придется забыть о разногласиях во имя стабильности.

— Наставник, стабильность не всегда залог успеха, там где все ровно, нет прогресса.

— Вот оно! Вот то единственное, что мне в тебе не нравится,— Силантий с досадой захлопнул книгу,— этот твой дух либерализма, впору с Норманами толковать. Это их конек — демократия, либерализм, неужели не помнишь, до чего довели они Империю США, которая захватила Землю?

— Она исчезла, после Белой Войны.

— Вот именно, поэтому забудь про либерализм. Есть мы — нерушимые стопы и наша Византия. Наша сила — в единстве. Все три вершины горы должны стоять вместе, — старик сердито ткнул своей тростью, которая стояла тут же в изображение герба. Белый морской песок взрыхлился, часть горы исчезла, а пояс разорвался.

Это показалось мне плохим знаком. Прежде я не верил в эту чушь — знаки, предсказания, поверья, символы. Но Марго всегда и во всем видела нечто большее, и со временем я тоже начал замечать то, что не видят другие. Из-за этого Юлий всегда посмеивался надо мной.

Созерцатель, философ и воин — таким я был, царевич Новой Византии.

Глава 3 — Курорт

— Так, кто тут у нас? Добро пожаловать в новую жизнь, мальчики,— открыв глаза я увидел над собой усмехающуюся рожу охранника,

— Облезлая рысь и толстая свинья.

— Какая я тебе...

От удара шокером Берт взвыл и заскулил, я сделал вид, что не знаю его. Незачем лезть на рожон, когда оказался всего в шаге от вожделенной свободы.

— У кого трофеи, всем сдать в сокровищницу!— гаркнул надзиратель.

— А нам парео выдадут? — спросил еще один счастливчик — загорелый до черна парень. Я знал его. Сармат из Каганата, мрачный и суровый ассасин. За что он попал на Брод — неизвестно, но я видел, как пару раз он был чертовски близок к тому, чтобы завалить жабу. И вот сегодня повезло. Я пригляделся к нему — курчавые волосы на квадратной голове, крючковатый нос и огромная медная серьга в левом ухе,

— Выдадут средства от комаров,— ухмыльнулся надзиратель, и отошел, чтобы записать следующего выбравшегося.

— Рысь? Эй Рысь?— Берт дернул меня за рукав. Грязь, уже превратилась в подобие цемента и ткань порвалась.

— Нитки и иголки спросишь в швейном цеху, все равно тебе сегодня туда на смену,— невозмутимо сказал я.

— Рысь, я серьезно, дам тебе мою вторую рубаху.

— В нее можно двух меня всунуть.

— Я не о этом,

— Про сигареты не забудь, перешлешь на Курорт.

— Рысь! — заныл толстяк, — возьми меня с собой.

А вот это уже интересно, просить о таком — наглость несусветная. Я взглянул на умолявшее лицо Берта, превратившееся в комическую маску, заляпанное разноцветной грязью.

— Берт, тебя жаба придавила слишком сильно? С какого перепуга я должен брать тебя с собой?

— Рысь, я больше не могу. Сегодня чуть сердце из груди не выскочило, годы мои уже не те, и я чувствую, что в следующий раз не пройду пол дистанции.

— Года не те? Да ты не старше меня, а вот есть нужно меньше,— ухмыльнулся я, оглядев тучную фигуру Берта.— За что сидишь? Небось покрошил на обед свою матушку?

— Отчима, и пару его дружков заодно. За дело ведь!

Я отмахнулся.

— Понятно, все мы здесь за дело. -А про себя подумал: 'Один вор среди убийц и головорезов'.

— Рысь,— не унимался Берт,— я буду оставлять тебе все свои ужины.

-...

— И даже обеды, только возьми. Я даже знаю, где раздобыть еду повкуснее. А еще... на кухнях, где я дежурил, есть мусорный бак, вроде он герметичный, но я сам видел, как собаки туда пролазят. Их тут чертова туча, этих собак за периметром.

— Большие собаки?

— А?

— Я спросил большие псины пролазят?

— Одна рыжая, в холке мне до колен, а видел лохматую злющую, она почти до пупка.

У тебя живот висит ниже колен,— заметил я, а сам в это время усиленно размышлял. Берт любитель поесть, это верно. Поэтому частенько всеми правдами и неправдами просился дежурить на кухню вместо швейного цеха. Собак на территории я не видел, но слышал вой издали по ночам. Если собаки каким-то образом проникали на кухни... может это интересная мысль. Кухни были общими и для Курорта и для Зоны, но наверняка с первого туда попасть куда как проще.

— Берт, у тебя когда там дежурство? — спросил я.

— Ээ, вечером, а что?

— Считай, ты выиграл путевку на двоих.

— Рысь! — на глазах толстяка выступили слезы.

— Сам-то ты в ту яму лазил?

— Упаси Боже, чего я там не видел? В ней и крыс этих как комаров, а псины совсем одичалые.

— Придется малость покормить комаров. Если найдешь ту дыру, через которую собаки пролазят, возьму с собой на Курорт, завтра.

Берт облизнул губы, было видно — он мучительно колебался между страхом и желанием свалить с Зоны хотя бы на неделю. Я и сам был на пределе. На самом деле, я прекрасно знал, что за раненую жабу дается пропуск на одного, а вот за дохлую можно взять собой кого хочешь. Но вот Берту это знать не обязательно. Меня заинтересовала та дыра в мусорной яме. Если пролезла тощая собака, то и я могу попробовать. Хотя и стал поджарым за три года в аду, но вот мышц так и не нарастил. У Берта и того больше наверное, не говоря уж про Сармата.

— Подъем!— скомандовал я,— иначе придется месить отбросы в корке грязи, а в таком виде тебя завтра на Курорт не пустят.

Надо было видеть, с какой быстротой подобрался бедняга. Уже бредя вместе с остальными людьми к воротам выхода из Топи, я заметил на себе косой взгляд Сармата. Тот еще тип, с ним могут возникнуть проблемы. Оставалось надеяться, что он не слышал наш разговор, хотя, в последнем я не был уверен.

Иногда мне кажется, что лучше уж Охота, чем этот клоповник — такая мысль не раз посещала меня за последние три года, и вот сейчас выйдя чистый и уже начавший расслабляться из душевой, с тоской обвел взглядом огромный зал столовой. После ароматов болота, запахи тюремной кормежки казались чуть ли не божественными. Но я вот уже в течении пяти минут разглядывал то, что плавало на дне миски и размышлял, запихать в себя эту баланду в очередной раз или подождать обещанной Бертом эксклюзивной еды? Хотя, если честно, я не особо верил в то, что Берт вспомнит о своем обещании как и заключенной сделке.

Тут на поверхность стола напротив меня кто-то грохнул подносом, а следом стол затрещал, когда на него навалилась пара огроменных кулаков. Подняв взгляд, я прошелся по мускулистой, загорелой до черна груди. Множество татуировок украшали ее. Выше — по массивной шее, сделавшей бы честь и быку, квадратному подбородку и, наконец, встретился взглядом с парой горящих огнем глаз.

— Почему-то я не удивлен, Сармат, верно? — спросил я на всякий случай.

Сотрапезник продолжал молча сверлить меня. От неподвижного, дикого взгляда стало как-то не по себе.

— Похоже, только нам удалось забрать себе трофеи. Это в первый раз за полгода, забавно, да?

— Забавно, что это сделал именно ты, из всех, кто был среди бегунов, хлипкий вор.

Я усмехнулся.

— Похоже, что так, ты даже знаешь, за что меня посадили?

— Ты не убийца, это видно,— пробасил Сармат. — Мне не интересно, за что тебя посадили, но я хочу знать, почему ты выиграл вместе со мной. Видел, как ты разобрался с Тари, он был моим корешем.

— Твоим...— я едва не подавился, пытаясь прожевать кусок резинового хлеба.

— Я не стану делать с тобой то же, что ты сделал с ним.

— Ну... спасибо,— я с трудом проглотил кусок и постучал по груди.

— Не пытайся казаться дружелюбным, я знаю, какой ты внутри. Ты готов убить, чтобы сбежать от сюда. Слышал, как ты говорил с толстяком.

"Вот проклятье, не даром показался подозрительным его взгляд"

— И что если так, выдашь меня охране?

— Ассасины Каганата так не поступают,— от взгляда, каким меня наградил здоровяк, я пожалел, что вообще сказал эти слова.

— А как поступают ассасины? Ассасин — значит убийца. За что ты здесь? — я постарался отвести разговор от опасной темы.

— Убил византийца, одного,— Сармат загнул палец,— одного... сколько будет по вашему десять тысяч?

— По нашему? Я разве похож на византийца?

— Ты с планеты аристократов, значит византиец.

— Да откуда... — я понял, что спорить бесполезно,— ладно, думай, что хочешь. Десять тысячников,— сказал я. Правда звучало не по византийски, а так, как говорили в Самоцветном поясе.

— Тогда,— Сармат поднял обе ладони — десять тысячников, умноженные на каждый палец.

— Сто тысяч?! — даже на меня произвело впечатление.— Не говори, что ты убил столько византийцев. Когда?

— Я возглавлял войско, разбившее флот нового наместника в Орле.

'Орла... кажется так называлась столица Каганата'.

— Все здесь,— Сармат обвел ложкой обеденный зал,— государственные преступники, серийные убийцы, маньяки, а ты вор, и я не хочу, чтобы ты был на Курорте вместе со мной.

— С чего это?

— Если не откажешься, я тебя убью,— тугие узлы мышц забугрились, когда Сармат сжал ложку.

— Яснее ясного,— я пожал печами.— Но... извини, я не могу отказаться. Не для этого я стаптывал ноги по болотным кочкам.

— Останься.

— Если не хочешь идти вместе, могу пропустить тебя вперед. На Курорте места достаточно, чтобы мы даже не пересеклись. Просто забудь о моем существовании, не понимаю, в чем проблема,— я уже взял поднос, чтобы подняться и уйти, но рука Сармата схватила мое запястье. Не хуже наручников, Я понял, что вырвать его получится только отдельно от кулака.

— Я слышал что ты задумал. Возьмите меня с собой.

— Куда взять? — я нервно оглянулся: не слышал ли кто?

— Ты собрался бежать с топей или даже с Брода?

— Да это был так, пустой разговор, помечтать что ли нельзя? — попытался отшутиться я.— Как отсюда сбежишь? Пока все, чего я хочу — понежится на солнышке Курорта.

— Не возьмешь с собой, расскажу надзирателям и пусть мой род будет проклят до шестого колена.

'До шестого колена? Кажется, это самая страшная клятва в Каганате. А он серьезно настроен'.

— Если откажусь... ты ведь не донесешь на меня. Ассасины так не делают. Просто придушишь меня во сне?

— Так и есть, тогда я буду проклят только до третьего колена.

— Спасибо за милосердие,— я выдавил улыбку. — Но на Курорт все же придется отправиться вместе.

Хватка разжалась. Потирая запястье, я принялся без энтузиазма размешивать уже остывший суп. Есть расхотелось вовсе. Сначала Берт, теперь еще этот громила, все мои планы могли провалиться. Но менять их уже было некогда, да и не собирался, раз уже все решил.

— Ты давно здесь? — спросил я.

— Уже шесть лет.

— Шесть лет?! — и все это время умело выживал. Я поразмыслил, возможно от такого помощника и будет толк, а вот Берт меня беспокоил. Я мог бы с легкостью бросить его здесь. Ничего не стоило обвести толстяка вокруг пальца, но проклятый кодекс вора — держись своих -проклятый кодекс собачьей стаи, а стая это сила, не давал покоя.

— Хорошо, я возьму тебя с собой, но только тебя и Берта. Пока наши планы все еще висят в воздухе. Сегодня он попробует найти для нас выход, а завтра мы оправимся на Курорт, там отдохнем и согласуем действия.

— По кодексу ассасинов, если предашь — твой род будет проклят до двадцатого колена.

— Да-да,— я отмахнулся, — но если нас поймают, моего рода не будет вообще, так как нас отправят на рудники, а там не многие дотягивают даже до конца первого месяца.

— Ты не попадешься, я буду прикрывать тебя, пес.

— Пес?

— Ты похож на лохматого скального пса.

— Вообще то все кличут меня Рысь,— скромно заметил я.

— Пес — это символ верности и ярости.

— Ну я вовсе не такой, но спасибо.

— Стае нужен вожак. Один пес не воин и не добытчик на охоте. Но лучше погибнуть на своде, чем в неволе.

— С таким подходом удивительно, что ты жив до сих пор,— усмехнулся я.

— До сих пор у меня не было вожака.

— А сейчас есть?

-...

Еще один такой взгляд и я потеряю сон. Что за глаза у этого Сармата? Правду говорят, что все каганатцы обладают даром гипноза. А еще, что они потомки Белого Ядерного Дракона. Что это значит, я не знал, но звучало очень близко к правде. Этих людей не брало космическое излучение, они умудрялись жить на планетах с таким тонким слоем атмосферы, где другие бы в течении полугода скончались от лучевой болезни. Поэтому власть Византии в Каганате держалась весьма слабо, фактически лишь на бумаге. Но одновременно Каганат стоял на страже границ против затаившихся орд варваров из туманности Большого Пса.

— Я буду ждать тебя завтра на краю моря.

Морем называли большую лужу, словно в насмешку. На другое утро я оглядывал его болотистые берега, поросшие густой острой осокой. Даже коснувшись ее кончиком пальца, можно было получить сильный порез, с ожогом в придачу. Обвел взглядом одинаковые лачуги, большая часть которых пустовала. Внутрь даже заглядывать не хотелось. Домишки стояли на краю леса, откуда слышалось низкое гудение. Сразу вспомнились слова надзирателя о комарах. Думать о том, что здесь происходит по ночам не хотелось. Щелястые двери и стены выглядели не слишком надежно.

Курорт... название свое он оправдывал только тем, что на берегу лужи, в которой время от времени пенились зловонные пузыри, стояли шезлонги. Да на возвышенности удушливые испарения от топи так не чувствовались. На запад простиралась бескрайняя гладь болота. Через неделю она снова наполнится весельем и тысячи зрителей в галактике будут развлекаться, наблюдая за Охотой.

За спиной я услышал тяжелые шаги.

— Пришел-таки,— пробасил Сармат.

Я развел руками.

— Как видишь,— я опустился на песок и похлопал рядом,— садись, не стоит злить наших любезных охранников, иначе они подумают, что мы не оценили гостеприимство Курорта.

Сармат тяжело плюхнулся рядом. Подобрав ветку я начал рассеянно чертить на песке.

Сармат внимательно наблюдал за моими движениями. Для наблюдателей на вышках это выглядело как полное безделье. А меж тем, я чертил все то, что сумел узнать за три года, пока был здесь.

Брод — планета в системе желтого карлика в глухой дыре на окраине галактике, на границе между Каганатом и Норманнскими княжествами. Захолустье из захолустий, но для тюрьмы идеальна. Но... с несколькими оговорками. Брод был ближайшим шариком к звезде, и то, что называлось здесь жизнью, было возможно только вблизи северного полюса. Там, где мы сейчас и находились.

Сама зона занимала порядка двухсот квадратных километров. Несколько блоков разбросаны вокруг Топи, где проходила Охота — я вывел окружность, а рядом несколько маленьких. На одной начертил крест — мы здесь — северо-западный угол. С одной стороны это хорошо, первые рудники, а значит и порты начинались не дальше чем в семидесяти километрах на юге. Но семьдесят километров на крохотном расплавленном шарике это еще плюс десять градусов к обычным сорока. Грань, за которой невозможна жизнь, проходила всего в пятидесяти километрах южнее рудников.

— Что там добывают? — поинтересовался Сармат.

— Не уверен,— я покачал головой,— но, кажется магнетит.

— Значит корабли будут достаточно защищенные, чтобы на свойства камня не повлияло космическое излучение и 'темный свет'.

Как я уже понял, каганатец называл своими именами все. Темная материя у него была темным светом. Но я довольно быстро приноровился к необычной манере общения.

— Семьдесят километров — это дня три пути. Если повезет, то два. Насчет местности не уверен, но похоже там относительно ровный участок пустыни.

— Пустыня — родной дом, я сумею провести тебя.

— Нас,— поправил я. -Мы берем еще одного, не забывай.

— Толстяк будет только мешать. Двигаться по по пустыне нужно по ее правилам. Тех, кто нарушает их, она иссушает и делает своей плотью.

— Понял,— я поморщился,— попросту мы там поджаримся. Нам понадобится вода.

— Нет, никакой воды! — Сармат хлопнул ладонью по песку, смахивая то, что я начертил. — Чем больше пьешь, тем сильнее хочется. Вся пода должна остаться в тебе.

— Не пить три дня — сомнительно,— я покачал головой.

— И не есть. В пустыни нужно стать пустыней,— повторил Сармат, угрожающе зависнув надо мной.

— Хорошо, ты у нас главный проводник. Мое дело — вывезти нас с этого раскаленного шарика.

— У тебя есть план?

— Был, но теперь кое-что поменялось, когда Берт рассказал про ту дыру, через которую псины пролазят. Проникнуть на пищеблок и убраться вместе с одной из машин, которые привозят продукты. Но так как продукты нам доставляют с тех же плантаций в районе рудников, думал какое-то время отсидеться, а потом слинять с одним из транспортов. Теперь придется отправиться пешком, все из-за вас.

— Мы тебе мешаем? Если так, скажи.

Я сглотнул.

— Сармат, ты должен понять, я не звал вас с собой, сами напросились. Я не сын Белого Дракона, как ты, и никогда не воевал. Все, чему я научился — выживать на Броде, да воровать. Но даже я понимаю, что в одиночку мне будет проще. Троих новых работников на рудниках — не скрыть. Придется разделиться, когда доберемся до места.

-Те, кто дойдут.

— Думаешь, не все?

— Ты сам сказал, что не знаешь пустыни, если она не полюбит тебя, то убьет.

Я поморщился. Что ж, суть понял.

— Не брать ни воды, ни еды, не спать и все время бежать, следя за солнцем и тенями.

Я усмехнулся.

— Откуда в пустыни тени?

— Покажу,— кивнул Сармат.

Я задумчиво обвел взглядом вышки периметра, на которых застыли сонные охранники, разморенные полуденным солнцем. Большая часть стационарных лазерных пушек направлена на саму Зону — абсолютно одинаковые куполообразные постройки, похожие на болотные пузыри. Основная часть тюрьмы находилась под землей, в вечно сырых коридорах и камерах с сочащейся из стен водой, там вся одежда промокала насквозь, пот лил градом. При этом смертность на Броде от естественных причин была лишь чуть ниже, чем на Охоте. Несколько человек в неделю.

Сам я за все время пребывания ни разу даже лихорадки не подхватил, что было бы естественно при такой влажности и лесах, полных жужжащих обитателей. Правда от комаров надежно защищали излучатели, они были везде кроме Курорта. Хотя теперь, когда солнце перевалило зенит, гул в лесу стал куда как слышнее.

Прозвучал гонг — сигнал к обеду, и мы поплелись, слегка разморенные и обалдевшие от безделья к столовой.

Получив обычную порцию супа, я оглядел обеденный зал, но Берта не заметил. Хотелось верить, что тот уже исследует все прелести мусорного отсека.

— Что это?

Увлекшись рассматриванием зала, я позабыл про соседа.

— Что?

— Твой кулон, что он означает?

Инстинктивно я спрятал безделушку за ворот робы.

— Ничего, просто талисман на удачу.

— Ты носишь на удачу клык Белого дракона, обагренный кровью трехликого владыки?

— Еще раз, для не особо понятливых?

— Покажи, не украду. Это будет святотатством,— попросил Сармат.

Нехотя я достал кулон.

— Подарок,— коротко пояснил я.

— От женщины?

— Как ты догадался?

— У него не мужественные формы и цвета. Белый ядерный дракон был женщиной. Самка сожрала множество самцов и оставила таких же женщин, как они.

— Поэтому теперь на планетах Каганата матриархат? — я усмехнулся, но под взглядом Сармата улыбка увяла, он слишком серьезно ко всему относился.

— Поясу цветного камня повезло больше, потому, что вас охраняет зеленое сердце.

— А, Хризолид, да, может и так, я не особо увлекаюсь всей этой религиозной чушью.

— На наших сканерах ваши планеты, все двадцать тысяч, светятся, словно глаз Белого Дракона, и зеленый — цвет жизни. Он пожирает белую мглу. И ты — тоже.

— Что? — не понял я.

— Ты тоже светишься.

— У тебя встроенный сканер есть? — я постучал по лбу.

— Глаза Детей Белого Дракона могут видеть то, что вам, самоцветникам и византийцам не под силу. А твой кулон,— Сармат нахмурился,— береги его.

— Естественно,— я усмехнулся.

— Они не посмели отобрать его,— кивнул Сармат.

А ведь и правда, я удивлялся, почему, когда меня доставили сюда, кулон Риты не изъяли как опасный предмет. Да и ценным он не выглядел. Мало кто позарится на позолоченную вещицу.

— Идем, нужно выспаться до наступления ночи.

— А что ночью?

— Ты слышал голоса игл дракона?

— Комаров?

— Иглы Дракона ядовиты и жалят насквозь.

Возвращаться на Курорт как-то сразу расхотелось, те хлипкие домики явно не выглядели надежной защитой от тварей, которых описывал Сармат. Но другого пути вырваться отсюда я не видел. Не для того я три года гонял жаб и бегал от них, чтобы сейчас испугаться каких-то кровососов, пусть они способны вылакать половину крови из человека всего за один укус.

— Нам не помешало бы средство от комаров...— пробормотал я.

— Поэтому здесь не многие задерживаются. Через день большинство просит, чтобы их вернули обратно на Охоту.

'Вот наглый обман',— с досадой подумал я.

Хотя следовало догадаться, что на Броде никогда ничего не бывает просто так.

Вернувшись на берег 'моря', мы завалились в шезлонги. Все равно больше заняться на Курорте было нечем, и безделье убивало. Я и сам не заметил, как задремал. Проснулся от топота ног. Ощутив, как зудят обгоревшие лицо и руки — похоже прошло пара часов — приоткрыл один глаз. Сармат решил заняться тренировкой. Здоровяк двигался легко и плавно, что совсем не сочеталось с его размерами. Кулачищи со свистом рассекали воздух — такие могли и лошадь свалить. Нога подсекла колено невидимого противника, последовал выпад. Чем-то этот способ сражаться походил на известный в моих краях русский бой.

Глаза снова закрылись, и я разморенный на солнышке, провалился в сон.

Глава 4 — Небеса Кармины

Тяжелый линейный крейсер 'Рыба-меч' вынырнул из недосягаемого для глаза и приборов полета в шлейфе темной материи. Заборная воронка в пасти рыбы закрылась, а система под днищем продолжала стравливать оставшуюся энергию аннигилирующих ядер. Заработала тормозная система.

Серебристая чешуя защитной оболочки и синие плавники-крылья блестели в косо падающих лучах желтой звёзды земного типа. Крейсер лег на круговую орбиту планеты Кармины. Я стоял у широкого обзорного иллюминатора и смотрел на свою вотчину. В последний раз я был здесь... кажется год назад, довольно давно. Но Кармина ничуть не изменилась.

— Господин командующий, — Теократ, отсалютовав, подошел ко мне.— На планете сейчас сильная магнитная буря. Нам придется сделать еще пару витков, прежде, чем сможем сесть.

— Ничего, мне теперь некуда торопиться,— с легкой улыбкой я повернулся к подчиненному, одетому в положенную моему экипажу синюю форму. Сам уже успел переодеться я в гражданскую одежду — высокие белые сапоги, плотные темно-синие брюки, кафтан с высоким, стоячим воротником фиолетового цвета и длинный хитон до голеней. Лишь мой отец имел право носить накидку до пола.

— Простите, господин командующий,— мрачно поклонившись, Теократ вернулся на мостик.

Я вновь вернулся к созерцанию темно-пурпурных протуберанцев, вспыхивающих над поверхностью голубой планеты. Бездождевые грозы в верхних слоях атмосферы служили верным признаком, что сейчас поле планеты неспокойно. Особое расположение по отношению к светилу делало это явление почти привычным. Но именно эта сильнейшая магнитная индукция полностью обеспечивала потребность планеты в энергии. В этом плане Кармина выгодно отличалась от океаны, способная обеспечить себя полностью.

Кармина — планета влажного климата и тропических лесов, гор с белоснежными шапками и полноводных озер. На Кармине не найти ни одной реки или моря, но многие озера превосходили по размерам моря на других планетах.

— Кесарь-наместник приказал встретить вас со всеми почестями,— первый помощник подошел ко мне.

— Снова парад,— я поморщился,— ну и к чему сейчас это?

— Я тоже выразил сомнение. Но кесарь сказал, что обязан поддерживать церемониал.

— Хорошо, ступай,— я отослал подчиненного.

Кармина была прекрасна в этот день. На огромном летном поле главного космодрома собрался весь цвет элиты, а простые горожане заполонили все окрестные крыши, большинство же наблюдали церемонии по трансляционной системе.

Я не выносил пышных церемоний, но вынужден был терпеть их каждый раз, как возвращался на вверенную в управление частичку метрополии. Считалось, что именно я являлся ее управителем, но в отличие от брата Павла или Юлиана, к примеру, полностью передал все дела номинальному главе Кармины — кесарю Михаилу. Человек строгих правил, но слишком мягкий и доверчивый. Министерские чиновники вертели им как вздумается. Но пока вся эта кухня творилась внутри планеты, а экономике не мешало, я решил оставить их в покое. Все же Кармина исправно пополняла экипажи кораблей моего флота и клялась в вечной верности василевсу.

— Его высочество, царевич Гай Финист византийский прибыл!!!— заорал герольд, спустили трап и голографическая красная ковровая дорожка скатилась передо мной на ступени. Прозвучали положенные выстрелы в воздух и вслед за этим площадь окрасилась в красные и синие цвета, когда тысячи ярких лент поплыли в воздухе. Жители страны приветствовали своего правителя, пусть он вернулся с поражением. Карминцы весьма терпимые люди. Жизнь здесь текла мирно вот уже полтора столетия, с тех пока как ее включили в состав Метрополии — повысили со статуса Торговой планеты Самоцветного пояса.

Самоцветы на ней давно не добывали, но обнаруженные запасы редкоземельных металлов с лихвой окупали недостачу в казну. Большая часть населения жила на проценты от вложений в добычу полезных ископаемых, некоторые просто сдавали свои участки в аренду.

— О, ваше высочество, мы уже не надеялись увидеть вас снова, вы совсем забыли про свой народ! — ко мне поспешил низенький человечек с нелепым старомодным кудрявым париком на манер тех, какие носили едва ли не при основании империи. Но на Кармине эта старомодность был в крови. И прежде всего сам Михаил не уставал подчеркивать свою лояльность традициям и устоям. Мясистый нос мужчины сорока пяти лет говорил о пристрастии к искристым винам, какими славилась Кармина. И сейчас он искренне радовался, что сможет, наконец, свалить часть обязанностей на меня. А вот армия чиновников с поджатыми губами и высокомерными минами за его спиной явно не слишком. Конечно, теперь крутить интриги станет проблематично, ведь для этого придется согласовывать все решения со мной. Не хотел разочаровывать никого, но я прибыл на Кармину вовсе не за тем, чтобы полностью погрязнуть в государственных делах.

— И вам доброго здравия, кесарь. Все ли спокойно на Кармине?

— Милостью нашего василевса, все благополучно. Уверен, отчеты вас порадуют.

— Прошу, избавьте меня от скучных подробностей, иначе я устану больше, чем отдохну,— я улыбнулся, мысленно представляя, какая кипа бумаг уже лежит на столе в кабинете.

— Ну что вы, я так много должен вам рассказать, столько проектов требует вашего одобрения. Сразу после приема мы обязательно должны обсудить это.

— Прием в мою честь — самый верный признак процветания Кармины,— резонно заметил я, чем вогнал Михаила в ступор.

— Ну что вы, это уже давно заложенные в бюджет средства, мы давно ждали вас

— Не сомневаюсь.

Так в сопровождении скромной 'армии', я пробирался ко дворцу. Я заметил, что совершенно не узнаю строения.

— Вы что-то перестроили?

— Да, мы решили, что надстройка фасада в виде семи башен придаст еще больше величия вашему дворцу.

'Скорее уж твоему, транжира', — подумал я. Но вслух ничего не сказал. Похоже придется все же просмотреть сметы. Михаил тут без меня разошелся.

Следующие несколько часов остались в памяти как сплошное яркое пятно, полные велеречивыми уверениями в безграничной верности царствующему дому и в частности мне, смехом и звоном бокалов. Похоже, все достопочтенные семьи Кармины решили именно сегодня выдать за меня своих дочерей. Разряженные в пух и прах, в высоких кокошниках, расшитыми жемчугом. Сановники в хитонах и кафтанах до колена, выстраивались в очередь, чтобы предложить мне идеи, одна другой лучше. Отделавшись обещаниями ознакомиться с ними позже, я сумел улизнуть с празднества, которое затянулось далеко за полночь.

Поднявшись к себе, я некоторое время стоял, не решаясь повернуть ключ в замке, но потом все же приложил его к зеркальному подобию, выгравированному на панели слева от дверей. Красный цвет замка сменился синим и створки бесшумно распахнулись.

— Свет! — приказал я, и система, настроенная только на мой голос, тут же включила мягкие ночные светильники, разбросанные в самых неожиданных местах. Я не стал делать его интенсивнее, глаза уже болели от ярких цветов и красок, а тишина показалась оглушительной. Сбросив хитон и кафтан на спинку кресла, я ослабил ворот блузы и огляделся. Видно, кто-то заботливо поддерживал комнату в порядке, пока меня не было. В вазе на каминной полке стояли свежие тюльпаны — мои любимые цветы, еще только полуобернувшиеся. Занавески полоскались на легком ветерке, долетающем с бездонного озера на которое отрывался прекрасный вид с широкого полукруглого балкона — террасы.

Подойдя к барной стойке, я выбрал наугад одну из бутылок и бокал, открыл, плеснул себе совсем малость и взглянул на картину перед собой, Один из маринистких пейзажей с луной, какие я десятками рисовал когда-то для Марго. В комнате висело множество похожих картин. Но ни на одной из них не было изображения сестры. Я велел снять их все три года назад, оставив лишь те, что я писал для Марго. Те, которые так нравились ей. Поднял тост.

— Я вернулся, Марго, — сказал я. Выйдя на террасу, а опустился в кресло и откинулся на спинку. Сделав глоток, прикрыл глаза, подставив лицо потокам прохладного ночного ветерка.

'Я приняла решение. Гай, не пытайся меня отговорить. Не нужно искать причины и лететь в Орден. Когда ты будешь там, я уже приму сан, поэтому не стоит. Это мое решение, отец разрешил'.

Три года и два месяца назад я точно так же сидел с бутылкой вина и читал эти строки в письме сестры. И потом, спустя два месяца, еще одно письмо с траурной желтой лентой перечеркнуло все, что еще связывало меня с Марго.

Сколько раз я упрекал себя — почему не ринулся в Орден и не вызволил ее из цепких пальцев тетки Анастасии, пока еще не стало слишком поздно? Но я не полетел. Почему? Должно быть потому, что любил ее недостаточно сильно, А ведь до сих пор убийцу так и не нашли. Совпадение — но в тот день в монастыре совершилась кража. Похитителя допросили с пристрастием, но связи между смертью царевны византийской и вором не отыскали. Хотя отец отговаривал меня, я лично провел расследование, но все нити вели в тупик.

Полностью погрузившись в невеселые воспоминания, купаясь в благословенной хандре — то, что нужно для потерпевшего поражение — я наслаждался болью, которую причиняли мысли о Марго. Наверное поэтому и не услышал, как отворилась дверь и некто на цыпочках прокрался через комнату. Чьи-то холодные ладони закрыли глаза, и клинок мгновенно оказался приставлен к шее незнакомца. Услышав девичий крик, я поспешно опустил оружие. Теперь в свете двух лун Кармины одна из которых вставала, а другая убывающая уже закатывалась за горизонт, я понял, что едва не совершил ошибку. Сделав глубокий вдох и выдох, я попытался улыбнуться.

— В другой раз я могу и убить тебя, Талия Кармина.

— Господин Гай, не называйте меня так, иначе я буду звать вас Гай Финист Византийский,— девушка лет четырнадцати смешно скривила губки, а ее веснушчатый носик расстроенно опустился. Приложив ладонь к груди, она ответила глубоким поясным поклоном, какие впору василевсу делать. От этого движения длиннющая, до пояса коса полоснулась по полу. В полумраке комнаты — свет я незадолго до этого притушил — рыжие волосы отливали темным золотом. Синяя атласная лента перехватывала лоб.

— Ай-ай, царевна, что бы сказал твой отец, если бы увидел в мужском наряде? — я едва сдержал улыбку, оглядев девушку с головы до пят — на ней был ладный костюмчик кадетского класса Военной Академии, а на плечах красовались два пока еще пустых погона. На самом деле и форма, и погоны были бутафорскими, но Талия была настроена серьезно.

— Мне все равно, что думает отец,— фыркнула девушка,— я буду учиться в Академии, поступлю туда в следующем году, когда мне исполнится шестнадцать. А когда закончу первый год с отличием, буду проситься служить на ваш крейсер 'Рыба-Меч'!

— Какой серьезный план,— заметил я.

— Не смейтесь,— девушка сконфузилась и топнула ножкой. Лицо царевны приняло решительное выражение, что придало ей довольно комичный вид. Правда Талии такое лучше не говорить — характер у дочки Михаила был еще тот.— А я за год выучила все учебники, которые вы мне дали,— похвалилась девушка.

— Правда? — признаться, на удивила меня,— давай проведем импровизированный экзамен.

Девушка захлопала в ладоши.

— О! Давайте! — она тут же вытянулась по стойке смирно и отсалютовала совсем как настоящий военный. Я только головой покачал.

— Так, сколько классов кораблей существует на флоте?

— Шесть,— без запинки ответила Талия, и начала перечислять, загибая пальцы с напрочь изгрызанными ногтями.

— Транспорт, предназначен для перевозки грузов и снабжения армии. Дальше — разведывательный крейсер — обычно их используют для шпионских миссий...— Талия задумалась и я решил ей помочь.

— А линейный крейсер?

— Да, следующий...

— А вот и попалась. Линейные крейсера делятся на два подкласса.

— Господин Гай, я еще не успела, как раз хотела это сказать,— было видно, что девушке ужасно стыдно, но она всеми силами старалась не показать это. Я едва сдерживал улыбку.

— Легкий и тяжелый линейный крейсер. Они отличаются дальностью полета, числом несомого вооружения, маневренностью и возможностью нести на борту легкие суда вроде истребителей,— затараторила Талия.

Я похлопал в ладоши.

— Браво! Блестяще! Что еще?

— Из существующих тяжелых самые известные 'Рыба-Меч' ваш, или 'Акула' господина Юлиана,— глаза девушки загорелись, а еще... 'Скат' вашей сестры Агнессы — проворный и изящный.

— Талия,— спросил я,— ты когда-нибудь видела ската на самом деле?

— Смеетесь, господин Гай? Потому, что я царевна и девушка со мной все говорят снисходительно.

— Ничуть, у ты умнее и проницательнее многих взрослых женин, которых я знаю.

— Правда? — ее восторг был неподдельным.— Так вы возьмете меня к себе на корабль, когда я закончу Кадетский класс?

— Я...— что можно ответить,— женщины на флоте — редкое явление.

— Понимаю,— Талия хитро улыбнулась в ответ,— конечно мне там не место.

— Если бы моя сестра слышала это, она бы рассмеялась сказавшему в лицо. Почти весь экипаж у Агнессы женский. Может быть стоит замолвить словечко за тебя...

— Нет! — девушка запрыгнула на парапет балкона и уселась, болтая ножками, ничуть не опасаясь свалиться.— Я буду служить только на 'Рыба-Меч' и стану вашим первым помощником.

— Буду рад, если у меня появится такой милый помощник,— я протянул руку, — а теперь спускайся. Это опасно.

— А вот и нет! — Талия ловко поднялась в полный рост и развела руки в стороны, балансируя на краю. Я осторожно протянул руку. Если царевна рухнет с такой высоты в озеро прямо на моих глазах, лояльность правящей династии придется проверить на прочность.

И этого едва не случилось, когда с порога раздался испуганны крик:

— Царевна!

Талия пошатнулась, я едва успел подхватить и снять ее с перепета.

На балкон быстрым шагом вышел бледный и расстроенный молодой человек. На руках он держал черную кошку. Звали паренька Дамиан. Он был моим адъютантом до того, как получил должность телохранителя Талии. Кроме того, этот чересчур ответственный и старательный юноша был моими глазами и ушами на Кармине. Он не носил военной формы, чтобы не вызывать подозрений, и никто не знал о его прошлом. А прошлое было таким, что проведай кто-то — ни за что не пустили бы до царевны Метрополии.

Чуть больше года назад я забрал единственного выжившего из городка на одной из планет Самоцветного Пояса, а позже тот городок был стерт с лица галактики вместе с планетой. Тогда я участвовал в операции зачистки вместе с Юлием. Не мне судить о методах брата. В то время я находился в отчаянии после гибели Марго. Мне нужно было выпустить напряжение, накопившееся внутри. Поэтому те годы я вспоминал только с сожалением. Планета, даже названия которой не запомнил, стерта из архивов истории, и все из-за того, что решилась заручиться поддержкой Каганата в борьбе за самостоятельность. Простое желание народа на самоопределение было неприемлемо для Византии.

Оборванный паренек — я нашел его в разрушенном княжеском тереме. Я так и не смог добиться, какого рода или положения была его семья. Он сказал, что забыл прошлое, и я назвал его Дамианом.

Кудрявые светлые волосы с тех пор немного отросли и теперь касались строгого воротника кафтана. Густая челка спадала на глаза, делая его лицо еще более детским. Шестнадцать ему никак не дать. Ясные голубые глаза, светлая кожа, легкий пушок пробивался над верней губой. Синий с зелеными вставками гражданский кафтан украшал короткий хитон, на манер тех, какие носили в Самоцветном Поясе. Эти был единственный знак того, что Дамиан не являлся византийцем, и по этой же причине я не мог официально дать ему положение, которое он заслужил. Вместо этого назначил на должность, которая, я уверен, поможет полностью раскрыться его талантам.

— Вот вы где,— юноша поспешно поклонился. Кошка недовольно мяукнула и, спрыгнув с рук, гордо прошествовала ко мне. Взяв на руки, я поцеловал ее в нос.

— А вот и Багира, как дела? Тебя хорошо кормили?

— Господин Гай, я успеваю следить и за царевной, и за питомцем, а вот вы снова хандрите.

'Что за проницательность! Этот паренек...' Временами казалось, что он мог читать в самых глубинах чужой души. Впрочем, у Дамиана была еще одна особенность.

— Скоро вас ждет тревожное известие, кажется...— осторожно заметил паренек,— вы снова нас оставите.— Дамиан заморгал, точно очнулся. И уже совсем другим тоном обратился к Талии.

— А вы снова сбежали от меня. Если бы отец вас видел... Он просил отыскать и вернуть вас гостям. Но прежде переодеться,— смущенно закончил паренек.

— Вот уж ни за что,— хмыкнув,Талия отвернулась,— ступай к отцу и передай, что я появлюсь на приеме только в этой форме.

— Царевна! — эта фраза привела Дамиана в ужас.

— Ну ну не ссорьтесь,— мне всегда доставляло удовольствие видеть этих двух настолько разных людей вместе.

— Не мешай, Дамиан,— строго сказала юная царевна,— господин Гай проводит со мной экзамен. Если сдам, он обещал взять меня на борт юнгой,— девушка исподтишка подмигнула мне.

— Когда это я такое говорил? — я улыбнулся.

— Ну же, господин Гай, подыграйте мне,— шепнула Талия. Но лицо Дамиана стало еще серьезнее обычного.

— Царевна, это не шутки, если вы сейчас же не спуститесь в зал и не приветствуете отца как полагается, он будет очень недоволен, и не разрешит поступить в кадетский класс.

— Уже бегу!— последний аргумент подействовал на Талию куда сильнее прочих.-Дамиан, ты ведь мой телохранитель, так что пойдешь со мной,— Талия как всегда странно ревновала Дамиана ко мне. И это четырнадцатилетняя девчушка. Впрочем, при дворе на Океане я видел и не таких интриганок.

— Я отпущу Дамиана через пять минут, нам нужно обсудить важные дела.

Талия надула губки, но все же отвесив поясной поклон, произнесла донельзя вежливым тоном.

— Желаю здравствовать, царевич Финист Византийский.

Дамиан схватился за лоб, а я подавил смешок.

Едва легкие торопливые шаги затихли в коридоре, я обернулся к помощнику.

— Докладывай.

Одновременно я нажал на хлопнув по потайной кнопке, которая мгновенно оградила комнату от любой формы просушки.

— Дела неважны.

Уже первая фраза мигом унесла настроение, которое прилетело вместе с Талией.

— Три дня назад консул получил послание... из Самоцветного Пояса.

— С какой планеты?

— С Сиберии...

— Вот как,— я задумчиво подпер подбородок и уставился на далекий берег озера, окруженный лесом. Багира свернулась клубком на коленях и задремала. — Следовало догадаться, что это так просто не кончится.

Глава 5 — Побег

-Рысь, это Берт, слышишь меня? — кто-то настойчиво тряс за плечо, пришлось открыть глаза. Над собой я увидел отчего-то расстроенное лицо толстяка, понятно почему во сне я назвался Бертом.

— Ты даже в мои сны влез, что за настырный тип,— оттолкнув наглеца, я сел в шезлонге. В ушах звенело так, словно я получил тепловой удар. Но спустя какое-то время, понял, что звон исходит из леса. Я посмотрел на небо — солнце почти закатилось за кромку плато. -Проклятье! Что ж вы не разбудили меня раньше?

— Ты спал как мертвый, странно, а ведь вы даже не вышли за периметр.

Голос принадлежал не Берту.

Несколько секунд я таращился на стройную, аппетитную фигурку, потом перевел взгляд выше. Короткие локоны, кукольное личико, в глазах пляшут черти. Белый халат поверх обычного зеленого комбинезона персонала привлек мое внимание.

— Берт,— я схватил толстяка за ухо,— кого ты притащил?

— У меня язык есть, красавчик, — поведала девица.

— А где Сармат? -я решил игнорировать блондинку. Но не тут то было.

— Рысь, осторожно, она дикая,— Берт еще продолжал говорить, а 'медсестра', как я назвал ее, уже оказалась рядом. Ребро ладони врезалось мне в живот. Пока пытался вдохнуть хоть глоток воздуха, над собой услышал услышал мягкий голосок.

— Невежливо так разговаривать с незнакомыми девушками. Считай, что ты этого не говорил. Начнем сначала.

— Да кто.. ты такая, что б тебя...

Тонкий пальчик с идеальным маникюром приподнял мой подбородок, заставив взглянуть в синие глаза, в которых черти плясали.

— Меня зовут Соня Ворон, а ты Рысь? Тот самый знаменитый Рысь, который сегодня завалил жабу? Неплохо, но выглядишь скорее как облезлый кот.

— Ненавижу котов...— с трудом выдохнул я. Резко развернулся, схватив ее локоть, вывернул... Но не тут то было. Колено Сони врезало мне по подбородку.

'Нет, все-таки странно, когда персонал избивает заключенных, тем более на Курорте, а охрана делает вид, что так и нужно'.

Затуманенным от боли взглядом я посмотрел на вышку. Никого? Другая — тоже пусто.

Соня заметила мою реакцию.

— Не трусь, я дала им вкусный чаек с кое-какими интересными добавками. Через десять минут они проснутся и будут туго соображать, но в целом нормально. Но за десять минут, ни тебя ни двоих дружков уже не должно быть на этом месте.

— Да что здесь вообще происходит?!— в сердцах выкрикнул я.

— А вот орать не нужно. В здании все по прежнему. Если кто-то услышит твой благой мат, я попросту сдам всех троих и скажу, что поймала на попытке побега.

— Вот стерва,— я усмехнулся, с трудом разгибаясь.— Где Сармат?

— А, тот здоровяк обрабатывает лес от насекомых. Если не хотите поделиться кровью с теми милыми гудящими комариками,— Соня указала в сторону леса,— советую поторопиться. За мной!

— Одну минуточку, я никуда не пойду без Сармата, пока не объяснишь, какого лешего тут происходит? Это проверка? Вы уже все знаете, думаете, что я приведу вас к слабому месту в периметре, нам скажут спасибо и отправят всех в Пекло?

— Хороший план, только я собираюсь с вами.

— Ты что...

Толстяк умоляюще сложил руки..

— Рысь, не кипятись ты. Она заметила как я шныряю возле мусорного бака, и пообещала, что пустит на санобработку как крысу, а потом...— Берт заткнулся, когда поймал на себе взгляд блондинки.

— Кого-то ждет укол от болтливости, я пока еще здесь и сама могу все объяснить.

— Проклятые твари, одна у меня поллитра крови выпила,— из леса, шлепая босыми ногами, появилась громоздкая фигура Сармата, в защитных очках и перчатка с распылителем наперевес. Лева рука у него распухла и стала раза в два больше, — башка кружится,— он помотал головой.

— Когда доберемся до безопасного места, сделаю тебе поддерживающий укольчик,— пообещала Соня.

— Не... не стоит.

Я во все глаза смотрел на непередаваемое зрелище — Сармат, эта непробиваемая скала, вдруг испугался. А я все еще гадал, что здесь происходит.

— Осталось семь минут, а нам еще нужно дойти до вашей дыры, если не попадем в тоннель, они включат систему сканирования раньше, чем отсутствие добавки прикончит вас.

— Эй, я развернул ее к себе,— что еще за добавка?

Соня быстро и нервно огляделась.

— Все потом, можешь не доверять мне, но раз уж я решила вместе с вами поползать по помойке, надеюсь это является веским аргументом. Или я похожа на любительницу таких прогулок?— Соня провела руками по своему идеально— чистому халатику.

— Не особо.

— Тогда вперед.

Тем временем гул из леса внезапно усилился и стал почти оглушающим. Показалось, ворох листвы вырвался из леса и ринулся на них. Только когда весь этот ворох спикировал прямо на Берта, я понял, что это огромный зеленый комар величиной с голову. Толстяк завизжал, Сармат выругался на своем наречии — вышло смачно — и выплеснул на насекомое не меньше литра отравы. Лишь спустя несколько секунд тот дернулся и камнем рухнул на землю.

— Он.. он сдох? — Берт открыл голову и взглянул на отвратительное нечто.

Но стоять было некогда листва подозрительно шевелилась уже в нескольких местах

— Бежим! — приказал я.— А, ладно, разобраться с этой сестричкой, кто бы она ни была, можно и потом. Мне совсем не хотелось делиться своей кровь с лесными обитателями. Сверкая пятками — Берт впереди всех, за ним Соня, следом я и с Сарматом на прикрытии — мы понеслись прочь с пляжа. Каганатец время от времени оборачивался и пускал струю репеллента в преследователей. Гул стоял такой, что я не слышал даже собственных шагов. Оглядываться совсем мне хотелось — сколько тварей гналось на нами. Но когда все же обернулся на пороге черного хода, заката я не увидел — лишь зеленое марево спикировало на нас. Дверь с грохотом закрылась и с той стороны в нее что-то впечаталось со смачным шлепком.

Берт сглотнул.

— Почему они все гнались за мной?

— В тебе крови больше, к тому же, наверняка на кухне только что тягал еду,— безжалостно предположила Соня. Сармат расслабился и отбросил ненужный теперь баллон, стянув перчатки и очки. Левая рука у него висела как плеть, приобретя нездоровый багровый оттенок даже на темной коже.

— Дай посмотреть,— Соня бесцеремонно взяла его руку. Сармат отвернулся. Я снова стал свидетелем чего-то необычного. Хоть каганатец рассказывал, что весь их народ произошел от белого дракона, который был женского рода, но как это связано с его странным отношением к женщинам...

— Мне это не нравится,— после недолгого осмотра сказала Соня.— Потерпи,— она похлопала по небольшому рюкзачку за плечами, которого я раньше не замечал.

— Не ты ли говорила, что у нас мало времени? — я взял ее а плечо.

— Красавчик, не нужно трогать меня. Это нервирует,— предупредила медсестричка, красноречиво взглянув на мою руку.

— Да кому ты нужна. Берт, веди нас. Иди впереди,— предупредил я девицу,— пока не знаю мотивов, хочу видеть твою спину.

— Если тебе будет не так страшно. Наверное ночью спишь при ночнике, боишься собственной тени?.

Я понял, что было не так с Соней — она страшно раздражающе действовала на нервы своим обращением.

'Совсем не такая как Рита'.

Злость как рукой сняло. Почему, глядя на нее, я вспомнил о напарнице, которую знал всего пару дней в своей жизни, но чтобы разобраться со смертью, был готов на все.

— И не смей пялиться на меня,— предупредила Соня, словно почувствовав спиной мой взгляд.

— Даже не думал, ты не в моем вкусе,— усмехнулся я.

— Идемте,— Берт озирался по сторонам. Мы находились в узком обшарпанном коридоре. На освещении здесь явно экономили — горели лишь редкие тусклые лампы. Над головой тянулась вентиляционная решетка. Я прикинул, должно быть, этот коридор вел все в тот же главный, что выходил в широкий зал под куполом. Из него можно было попасть в отделение для персонала, столовую, прогулочный двор, а также корпуса для постояльцев. Где находился медицинский блок, я понятия не имел, так как ни рау не довелось там побывать. Даже сколь-нибудь существенных ранений на Охоте не получал.

А вот грудь Сармата от плеча до левого ребра пресекал здоровенный шрам, даже у Берта отсутствовала половина уха.

Пока мы шли, я чутко ловил каждый шорох, вот-вот ожидая, что одна из дверей, ведущих неизвестно куда, откроется, и нас возьмут на прицел. Наконец Берт становился у одной створки, столь же массивной на вид, как и входные двери и неуверенно взглянул на девицу.

— Все нормально, у нас еще четыре минуты, сейчас пересечем холл, и сразу направо,— кивнул она.— Ты знаешь, когда выбрасывали мусор?

— Кажется... полчаса назад. Сегодня еще будут в двенадцать.

— Хорошо, значит на ночь замок не заперли.

Берт кивнул и отворил дверь. Створка со скрежетом отъехала в сторону, это и правда был холл. Над головой на десять метров возвышался купол, сквозь который виднелось небо Брода с легким охристым оттенком. Закат еще догорал. В это время года полная темнота наступала всего на несколько часов, ближе к двум ночи, но отбой уже прозвучал.

— Говоришь, здесь охрана та же? Тогда где она? — спросил я.

— Мой кабинет неподалеку, я послала двоих проследить за буйным, которому вколола дозу стимулирующего, чтобы бегал по потолку,— улыбнулась жуткая девица,— они все еще веселятся. — И без всякого перерыва продолжила.— Всем стоять! Распластаться по стенке. Кто сделает шаг дальше, попадет в объектив камер.

Против воли я подчинился. Тон у докторши был как у прожженного военного. Труднее всего пришлось Берту. Толстяк старательно втягивал живот, но все боялся, что вот-вот выйдет за границу дозволенного.

Так мы и семенили по стенке, пока не достигли противоположной стороны холла. Кулак Берта с такой силой хлопнул по пластине замка, что едва не вмял его внутрь.

— Скорее. Одна минута,— напомнила Соня.

Четыре тени скользнули в новый коридор, ведущий, судя по запахам, к кухне. Даже в этот час жизнь здесь кипела вовсю, но пока из самого царства кастрюль и сковородок никто не выходил.

Я уже начал надеяться, что удача на нашей стороне, как вдруг одна из дверей начала медленно открываться. Из нее, кренясь под тяжестью поставленных одна на другую коробок, вышел щуплый работник. Он явно шел на ощупь по уже выученному маршруту — весь обзор ему закрывала груда на руках. Мы вжались в нишу рядом с газовой трубой. До вожделенного мусорного отсека оставалось еще метров десять, а драгоценные секунды истекали уже совсем скоро.

Соня выругалась — поваренок явно тащился в ту же сторону, куда и мы.

— Стойте здесь,— велела Соня, выскальзывая из ниши. Я не успел спохватиться Если сейчас нас сдаст... — взгляд рванулся к двери. Похоже Берт подумал о том же. О чем думал Сармат, по непроницаемому выражению лица, понять не возможно, но сдавалось мне он пойдет напролом, если понадобится. А вот что задумала Соня?

— Эй паренек, что у тебя там?

От неожиданности работник споткнулся, гора коробок зашаталась и благополучно рухнула, разбрасывая содержимое по полу, благо оно оказалось сыпучим и много шума не произвело.

— Натравлю на вас санслужбу,— пообещала Соня, надвигаясь на потерявшего дар речи парня,

— Простите, я сейчас...

— Ну уж нет, кажется я знаю, откуда идет источник заразы, от которой недавно слегли шесть моих пациентов.

— Но я не... — но договорить бедняга не успел — Соня всадила ему в шею длиннющую иглу. Усадив паренька в нишу, она поманила нас.

— Кто не успеет за минуту вылезти в собачью дыру, сам станет отбросом. Я вколола ему двойную дозу, но его скоро найдут, а когда очнется — мне вовсе не охота идти под расстрел вместе с вами.

— Эй,— прошептал я ей на ухо,— ты что это затеяла? Мы здесь не при чем.

— Вы — беглые преступники,— аргумент не в бровь, а в глаз.

— Верно,— я улыбнулся. Она начинала мне нравиться своей дикой прямотой. Наконец мы нырнули в царство темноты и чего-то крайне не ароматного. Запах оттого, что высыпалось из коробок, показался почти приятным по сравнению с тем, каким нас встретил мусорный отсек.

— Всем стоять!— и прежде чем кто-то из нас успел дернуться. Соня что-то быстро прыснула в нос себе, а потом нам.

Я чихнул. Ноздри отчаянно защипало.

— Что ты дала? — я тут же стал говорить в нос. У Берта аж слезы текли по щекам.

— Это чтобы вонь отбить,— пояснила Соня и начала спускаться с края вслед за толстяком.

Примерившись, я спрыгнул и мягко приземлился так, будто каждый день только и занимался тем, что лазил по мусорным бакам. Я предпочел не думать, по чему ступал. Сармат забрался в яму последним, прикрывая группу. Некоторое время мы двигались молча почти в полной темноте, но Берт вполне уверенно вел группу, будто по запаху. Хотя средство медсестрички явно подействовало, но даже так пробивался ужасный сладковатый запах.

Несколько раз мне под ноги попадалось нечто мягкое и юркое. Крысы. Их тут полно,— понял я и заторопился. Кошки и крысы стояли почти не одной ступени нелюбви у меня.

— Мы на месте,— наконец толстяк указал на узкий лаз в стене. И тут возникла проблема — Берт никак не мог протиснуться в нору, через которую легко проникали собаки. Пришлось его затаскивать нав вдвоем с Сарматом — Соня уже юркнула первой. В результате несчастный с синяками и царапинами все же втиснулся в лаз, мы поползли к неизвестности.

Сколько мы так двигались, я не считал, но лицо уткнулось во что-мягкое, а потом донеслось:

-Когда выберемся — вколю тебе успокоительное,— и следом добавила совсем другим тоном,— Могут быть растяжки, в полный ротс не вставать. По правде сказать, я и не понял, когда узкий лаз превратился в приличных размеров тоннель. Но вот откуда у Сони такие заковыристые слова из военного жаргона — решил поразмышлять на досуге.

В лицо повеяло свежим воздухом, по настоящему чистым. Он пах прелью и привычной, почти родной сыростью Топи. Похоже действие лекарства начинало ослабевать, но и мы близки к выходу.

Пока мы развлеклись, стемнело прилично, а вот захватить с собой что-то похожее на фонарь никто не удосужился. Минуты через две мы наконец выбрались. Тоннель оказался трубой метра полтора диаметром, нависающей на высоте метров трех над пузырящейся жижей. Прыгать пришлось именно в нее. То, что еще останавливалось на нас чистым после тоннеля, теперь уже таковым не было.

С отвращением стряхнув грязь с волос, Соня, скинула халатик и осталась в чем-то подозрительно напоминающим армейский десантный костюм.

— Расслабляться пока рано, идем к тем холмам. Как заберемся — окажемся на сухом месте.

В чуть подсохшей за день грязи я четко увидел отпечатки собачьих лап, некоторые были весьма внушительных размеров. Хвостатые обитатели тоже бродят где-то поблизости.

На открытой местности Соня взяла руководство на себя, но я пристроился рядом.

— Знаешь верную дорогу. Красавчик?

— Слушай, можешь не звать меня так? Это была моя идея, а ты втерлась в нашу компанию.

— Уверена, ты знаешь, куда бежать, но думаю, с картой местности не знаком, а у меня было больше шансов поговорить с начальником тюрьмы на профосмотре в его личном кабинете.

— Извини, но я не привык доверять случайным напарникам.

— Однако, потерял голову, когда встретил монашку по имени Рита из Ордена. А ведь тогда тоже был на задании.

Тут я не выдержал. Соня или не ожидала, что я начну действовать так внезапно, или ее это совершенно не волновало. Схватив дамочку за шею, я бросил ее через плечо, хорошенько впечатав в грязь.

— Это женщина...— начал Сармат.

-Знаю.

-Эй, скорее-скорее! -подбадривал Берт, уже выбравшись на ровный участок. Но тут были дела поважнее.

Как следует свернув докторше руки, я придавил ноги коленом, чтобы не дергалась. Склонившись так низко, что наши глаза оказались почти на одном уроне, спросил:

— Откуда ты знаешь про Риту?

— Расскажу, когда обезврежу 'добавку' в твоей крови. А если будешь настаивать, то дождусь, пока вы уснете и сдам всех обратно.

— А ты смотрю не прочь пошутить?

— Никаких шуток,— тело подо мной обмякло,— всем заключенным, как только попадают на Брод, начинают вводить в рацион особую добавку. Пока вы получаете ее постоянно — все в порядке. Но если пропустить хотя бы один прием, начинает клонить в сильнейший сон, бороться с которым почти невозможно.

Я закусил губу.

— Откуда тебе знать? Побеги можно по пальцам сосчитать.

— Я сама создаю дозы каждый день.

Меня посетило жуткое желание придушить красотку, но вполне возможно, что она не лжет. А если так, то могла знать другую полезную информацию.

— Забавно, чего мы еще не знаем? А теперь...— я снова пропустил момент. Соня извернулась и каким-то немыслимым образом, закинув мне ногу, оказалась уже сверху, так вывернув руки, что еда из суставов не вытряхнулись.

— Интересный доктор, владеешь приемами самообороны.

— Девушка должна уметь защитить себя от посягательств,— усмехнусь она, прошептав мне на ухо,— вставай, только без глупостей.

Я уже хотел последовать ее совету, но тут дикий крик разнесся над болотом. Кричал Берт, да так, словно его там убивали.

Не прошло и пары секунд, как тот свалился с берега, на который вскарабкался. Размахивая руками, с дикими глазами побежал к нам.

Спустя миг стало ясно, что его так напугало.

— Эти твари... там, повсюду... целая стая!

На берегу показалась облезлая псина, злая и тощая. Рыча, она топталась на краю. К первой присоединились вторая и третья. Все они истошно лаяли. Голодные глаза горели диким огнем.

— Те самые...-Сармат подхватил какую-то корягу, Соня извлекла скальпель, а Берт забился за меня.

— Рысь, спаси меня! — заныл он.

Ситуация была не блеск. Всего четверо людей против целой стаи. Но тут я знал, как управляться.

— Все назад, я разберусь с ними,— сказал я.

— Совсем спятил?! — Крикнула Соня. — Чем, голыми руками? А они порвут тебя на клочки.

— Но ведь другого выхода нет? Нам все равно нужно выбраться из болота.

— Рысь, не стоит рисковать,— Сармат согласился.

— Не волнуйтесь, смотрите и все увидите.

Несмотря на предостережения, ототкнул Берта.

-Пусть помолчит, -попросил я Сармата.

— Как скажешь,— крики толстяка тут же стали приглушеннее, когда огромная ручища ассасина зажала тому рот.

Я начал медленно приближаться к озверевшим животным. Рык и лай стали почти оглушающими.

'Не смотрите в глаза хищнику. Это делает вас их врагом,— это знает любой нормальный человек. Но я знал, что в моем случае это не так. Не то чтобы я был ненормальным...

Часть 5

Их глаза, восемь пар жадных, голодных, светящихся чистой яростью глаз, лишенных зла, амбиций, жажды наживы, невинных и чистых, внимательно следили за мной. За это я и любил этих животных. А еще верность, они жили и умирали стаей. В отличие от человека, они сохраняли верность до конца.

'Я понимаю вас, ваши желания и жажду' — все это я вложил в один взгляд, и послал мысленный посыл всем собакам сразу.

— Тише, хорошие, хорошие псины, мы вам не конкуренты, нам не нужна ваша добыча, можете идти, куда хотели, наши пути разные...

— Рысь, ты рехнулся?— донесся из-за спины сдавленный шепот Берта. Но я не отвлекался. Достаточно разорвать контакт взглядов и эти собаки набросятся на меня как на того, кто проявил слабины. Я шел шаг за шагом медленно, едва передвигая ноги, но чем ближе я подходил, тем больше выигрывал. Каждый шаг давал мне все больше влияния над бесхитростными умами собак.

Слова не так уж и важны, я говорил больше для самого себя. Я всегда умел ладить с собаки, а в юности встречался и с хищниками пострашнее влесах моей родной планеты.

Дикие собаки страшнее волков, где-то в глубине их генетической памяти все еще присутствовал образ человека как хозяина, поработившего их.

— Тише тише... тише,— я замер и поднял руку. Если не откусят сразу, то у меня будет шанс. Челюсти с острейшими клыками находились всего в полуметре от меня, Раз, два, три... Мысленно отсчитал я и сделал тот жест, который каждая псина в галактике знала на инстинктивном уровне — перевернул ладонь. На ней не было ничего, но собаки этого не видели, я чуть загнул пальцы. И это стало переломным моментом. Собаки начали принюхиваться. И в этот миг я положил ладонь на голову ближайшей.

Пальцы ощутили жесткую и пушистую шерсть. Вздыбленные загривки опустились. Все... она принадлежала мне. Я улыбнулся, остальные собаки завиляли хвостами. Вожака я определил верно, а значит все позади. Продолжая гладить вислоухую псину, я обернулся к напарникам.

-Все, можете идти. Медленно и по краю. А мы пока тут поговорим с этой милой собачкой,— сказал я, потрепав за ушами животное.

— Я ни за что...— начал было Берт, но Соня толкнула его в спину,— двигай.

Собаки насторожились, когда все трое начали бочком двигаться в их направлении.

— Ну что ты, что ты, все хорошо, это свои, свои...

Наконец беглецы оказались на берегу. Я вскарабкался следом и, попрощавшись с собаками, направился к своим. Псины провожали меня внимательными взглядами. Как бы там ни было, когда я обернулся в следующий раз вся стая уже трусила по направлению к заветному тоннелю поживиться.

— Ну ты даешь, еще один талант? — Соня покачала головой, явно новыми глазами взглянув на меня.

— Какие таланты, — я пожал плечами. С детства люблю их.

— Наверное аллергия на кошек?

— Откуда ты...

— Собачники не любят кошатников.

— Они точно ушли? -Берт нервно оглядывался.

— Пока,— ответила Соня.— Но нам прохлаждаться нельзя. Никто еще сонливости не чувствует?

Я понял, что она имела в виду ту самую Добавку. Мы ведь так и не поужинали.

На всякий случай я прислушался к своим ощущениям. Но пока ничего необычного не обнаружил, кроме стойкого желания сбросить пропитанную грязью и помоечной вонью одежды.

— Я пахал на кухне как проклятый, сегодня буду спать как мертвый,— сказал Берт.

— Тебе полезно,— хмыкнула Соня, оглядев толстяка с головы до пят. — А сон отменяется. Нужно пройти как можно больше, пока нет дневной жары. О воде можно забыть. Здесь начинаются торфяники, местную воду пить не советую.У меня одна фляга,— Соня похлопала по рюкзаку.

— На меня можете не рассчитывать,— сказал Сармат. Поискав взглядом под ногами он поднял гладкий камешек.— То, что надо.

Соня озадаченно посмотрела на здоровяка.

— Уверен?

— Если взять в рот такой, выделявшейся слюны хватит, чтобы не чувствовать жажду какое-то время.

Я тоже слышал о таком впервые, но решил последовать примеру. Нашел для себя такой же, на всякий случай.

— Сюда,— Соня поманила всех троих за довольно внушительного размера кочку, за которую отчаянно цеплялось, чтобы не свалиться в воду, хилое кривое деревце.

Соня опустилась на колени и вытряхнула содержимое рюкзака на плотную поверхность, хотя ноги утопали в ней почти по щиколотку. Я присвистнул.

— Полный набор врача садиста?

— Молчи, язык прикусишь.

Чего тут только не было. Медицинские инструменты, как я предположил, для оперирования, разноцветные капсулы, содержимое которых я даже знать не хотел, шприцы, несколько измерительных приборов, и стандартное содержимое аптечки пилота.

— Неплохо подготовилась, как будто к долгому путешествию.

— Три дня не меньше,— бросила Соня, перебирая содержимое, и откладывая то, что было нужно.

— Как интересно, Сармат, ты тоже говорил о трех днях?

Ассасин молча кивнул.

— Неужели ты собираешься в ту же сторону, что и мы?

— Ты невероятно догадлив,— Соня выбрала три капсулы. Цвет их напоминал артериальную кровь или слабый пестицид.

Незаметно я сделал знак ассасину, тот начал заходить со спины сестрички. Но когда здоровенные ручищи уже готовы были сомкнуться на ее шее, девица резко развернулась и со всего размаху всадила иглу шприца в распухшую от укусов руку Сармата.

— Это от аллергии на комариный укус,— ассасин взревел. И, прежде, чем кто-то успел очнуться, без паузы впрыснула содержимое второго шприца Берту в шею.

Что бы там ни было, я напружинился. 'Это явно не от аллергии',— подумал я, заметив как плавно оба осели на землю и сладко заснули на моховой подушке.

— Что ты им дала?

— Как я сказала — средство от чесотки для здоровяка и обоим антидот от 'Добавки'. Проспятся полчаса и будут как новенькие.

— А мне не хочешь сделать укольчик?— я протяну руку.

— Что бы ты всадил его же в меня? Думаешь избавиться от меня, забрать все и свалить через торфяники к руднику? Что ж, вполне может получиться. Или натравишь на меня своих собачек? Я же вижу — женщин ты презираешь, а врачей особенно.

— С чего ты взяла?— я аж опешил,— только потому, что я три года жил в мужской кампании, не значит, что девушки меня не привлекают. Сама же звала меня красавчиком,— пока я вел эту милую беседу, в голове шарики начали вращаться в голове все быстрее, пока не заплясали в дикой пляске. Соня сводила меня с ума именно потому, что я не мог понять ее мотивов. Если бы хотела сдать нас, незачем было покидать пределы зоны, и не настолько уж я серьезный противник То, как она лихо со мной расправилась прежде. доказывало это. В конце-концов прежде всего я — вор, а уж потом охотник на жаб.

— Кажется я и правда нравлюсь тебе.

— Извини, но ты не в моем вкусе.

— Можно не говорить так откровенно,— огрызнулась Соня.— А сейчас рассказывай, почему Добавка не действует на тебя?

— Что-что? — я захлопал глазами. Умение медсестрички перескакивать с одного на другое сводило с ума.

— Я следила за тобой с того момента, как ты появился у нас. Еще на начальном этапе анализы показали, что ты невосприимчив к Добавке, причем абсолютно.

— Не припоминаю, чтобы ты брала у меня какие-то анализы.

— Не я, когда тебя запускали на Зону, на запястье ставили штрих код.

Я взглянул на левое запястье и вгляделся в ставший почти неразличимым под загаром заштрихованный прямоугольник.

— И правда, помню как прижгло, вроде.

— Это оно и есть, у тебя взяли образцы крови, пота, волосяного и кожного эпителия, и давление — все жизненно важные показатели организма. Потом все эти данные поступили ко мне. Я должна была проверить реакцию твоего организма на Добавку. И была удивлена, хотя не слишком.

— О, неужели кому-то еще разрешали сесть на диету? — я усмехнулся.

— Нет, тех, кто попал на Брод, но чей организм отвергает Добавку, попросту сразу отправляют на рудники.

— О, значит мне повезло?

— Ты три года жил без Добавки, и ни разу не заболел.

— Спасибо, это я уже заметил.

— Такого просто не бывает, на Броде миллионы вирусов и микроорганизмов.

Я следил за тем, как Соня готовит новую дозу, и покачал головой — ту же инъекцию она сделала себе.

— Спокойной ночи? — спросил я?

— С добрым утром, для меня без снотворного эффекта.

— Так считаешь,— я прислушался к громкому лаю и следом визгу. Похоже, стая делила добычу,— что я должен быть уже трупом? Накладочка вышла, видать иммунитет хороший.

— Это невозможно. Вирус лихорадки Лейла убивает всю иммунную систему за три месяца. Но ты выжил. Почему?

— Похоже мы ходим кругами. Видать сильно хотел выжить и свалить отсюда.

— Это не причина. Но они говорили...— глаза Сони сузились.

— Они? Так ты не одна за мной наблюдала? Отличный подопытный кролик,— уязвленный, сказал я.

— Нет, здесь я действовала одна. Не сейчас, пока не доберемся до рудника.

— А что там? Нас поджидает роскошная космическая яхта со всеми удобствами и когда я буду нежиться в теплой ванне ты потрешь мне спинку и расскажешь, что я внебрачный сын царевича Метрополии, и что пятьдесят процентов крови первого василевса во мне делают меня недоступным для болезней и хранит меня его милостью?

Соня молча смотрела на меня некоторое время, а потом ее кулак врезался мне в челюсть, да так, что едва голову не оторвало.

— Ну ты...

— Не смешно, я три года положила на то, чтобы понять, и теперь мы скоро расстанемся.

— О, мы встречались? Не припоминаю.

— Я больше не смогу исследовать тебя.

— Буду только рад избавиться от такой надоедливой опеки. Спасибо за все. Но не понимаю одного, отчего моя скромная персона так заинтересовала великого доктора, Соню Ворон?

— Мне интересны необычные образцы, а ты показался сверхинтересным, вот и следила за тобой.

— Неубедительно,— я погрозил пальцем.— И как долго нам тебя терпеть?

— Мы отправляемся к рудникам вместе. Как ты мог заметить, у меня при себе много всякого добра, и я всегда могу заново незаметно вколоть вам Добавку, и тогда вы будете в моей полной власти,— соня изобразила злодейский смех.

— Давненько я не общался с женщинами. Забыл, какие вы можете быть сердобольными.

— Сочту за комплимент,— Соня начала собирать свой 'Боекомплект, потом взглянула на меня и покачала головой,— все равно найду причину,— весело сказала она и от этих слов у меня пробежал холодок по спине.

Лай и подвывание стали ближе, похоже стая возвращалась. Последние минуты обещанного получаса протекали ужасно медленно, но вот, наконец, Сармат рывком вскочил на ноги. Соня пинком растолкала толстяка.

— Подъем! Кто хотел спать — нужно было делать это на Курорте. Уверена, те комарики с удовольствием бы спели вам колыбельную.

Стоял глухой час ночи, когда даже обычно чуть светлые небеса Брода стали идеально черными. Закрепив фонарик на лямке рюкзака, Соня скомандовала:

— Вперед! Идем медленно, чтобы прощупать почву.

— Сама придумала? — я с интересом я разглядывал телескопический шест с тонкой пластиной на одном конце в руках Сони. Она водила им перед собой на высоте ладони от земли.

— Умник, смотрю? Без этой штуки вы провалитесь по шею, а потом и с головой уже через десять метров. Это Брод, забыл? Здесь нет дорог, и нормальные люди летают по воздуху.

— Ну мы то ненормальные. Особенно ты...— пробормотал я.

'Интересно, как скоро нас хватятся?'

Глава 6 — Родственники

А меж тем на Кармине подходили в концу вторые сутки моего домашнего ареста. Иными словами это не назовешь. В благодарность за присутствие наместника, кесарь вывалил на меня все давно не решаемые проблемы. Зарывшись в ворох бумаг и электронных писем, я сидел в кабинете, из которого открывался потрясающий вид на горы. Лучи закатного солнца создавали над белоснежными вершинами нежный бархатный вишневый ореол, а небо уже окрасилось цветом, за который планета и получила свое название. Скоро сполохи и протуберанцы заполнят все ночное небо, Но похоже, на эту красоту мне придется любоваться из окна.

Замечательно. Наверное, этого и добивался Юлиан, когда посоветовал отцу отправить меня сюда. Кармина — райский уголок Метрополии, уступающая красотой разве что только Океане. Но проблем здесь было столько, что впору вводить федеральную форму правления. Похоже, у каждой из четырехсот двадцати провинций было свое, отличное и самое верное мнение о том, как управлять государством. Неудивительно, что Михаил отошел от дел, под предлогом внезапно обострившейся осенней аллергии.

Я уже смутно помнил, когда в последний раз была хоть крошка во рту. Кажется, все ограничилось вчерашним ужином, а сегодня с самого ранья меня поднял встревоженный Дамиан, сказав, что за дверью стоит целая толпа чиновников. И еще с порога огорошил заявлением, что с этого дня именно я ответственен за все дела на планете. Обращение Михаила было написано официально в духе: 'На вашу милость и мудрость оставляю дела государственные, на время недомогания'.

А ведь сегодня я хотел вплотную заняться расследованием, которое начал Дамиан — кто-то мутил воду и на Кармине. Похоже искры моего поражения и как следствие победы Сиберии, долетели и сюда. Кармина была процветающей планетой Метрополии, далекой от того, что можно назвать захолустьем. Но даже здесь существовало подполье, мечтающее о большей автономии, а наиболее дерзкие и о полном отделении от Метрополии.

Распахнулись двери и в кабинет вбежала как обычно совершенно не заботящаяся о правилах этикета Талия.

— Господин Гай!

— Принцесса, могли бы хотя бы постучаться,— сухо обронил я. Головная боль, начавшаяся еще со сна, усилилась от шумной и веселой девчушки.

— Простите,— Талия застыла и отвесила поясной поклон, правда дверь так и осталась нараспашку.— Но тут такое! — она заговорщически хихикнула и достала из-под полы широкой, в пол робы, элеронный лист. Хрупкая фигура девушки почти потерялась в просторном и тяжелом одеянии из бронзовой парчи. Стиснув лист по краям, делая его читаемым, Талия продемонстрирована мне его содержимое. Поначалу я ничего не мог понять. Но потом прочел.

— Разрешение?

— Да!— выпалила девчушка.— Отец позволил мне поступить в кадетский класс, представляете? На следующий год! Дамиан тоже пойдет со мной.

— И он тоже? — по праве говоря я был удивлен. Еще вчера Михаил жаловался на характер дочери, а сегодня что-то изменилось.

— Но почему Дамиана? Я хотел оставить его при себе в качестве адъютанта.

— Я тоже удивилась, но отец сказал, что без него не разрешит. Лучше спросите у него сами. Ну, как? Я же говорила, что смогу.

— В какой корпус? — поинтересовался я.

— Не здесь, на другой планете? Представляете, я увижу Самоцветный пояс!

— Пояс? Так далеко? Не боишься?

— Ничуть, будет интересно. Всегда хотела узнать, как живут на холодных планетах. Говорят, там вода стоит замершая почти девять месяцев, и белая ледяная вода падает с неба! А еще почти везде много диких зверей, О, я так хочу увидеть волков!

— А как называется планета? — стараясь не показывать интереса, спросил я, подперев щеку ладонью.

— Урания.

— В Море Кралия? — уточнил я.

-Да. Кажется, на ней много-много гор, и они все в снегу,— Талия вытянула руки над головой,— сугробы вот такой высоты.

'Почему Урания? Михаил совершенно не волнуется о безопасности дочери? — думал я с беспокойством.— Ведь планета находится в том же районе, что и Сиберия, эта пороховая бочка. Если что-то случится, Талия может оказаться в опасности. Конечно, с ней будет верный Дамиан, но все же...'

— Не знаешь, почему твой отец вдруг изменил решение? — осторожно поинтересовался я.

— Да откуда мне знать? — отмахнулась девушка.— Я так счастлива, что буду ходить в форме и меховом плаще. Ну их — эти хитоны и робы! А еще у меня будет собственный меч. Потом, если отличусь, отправят в учебный бой против варваров с окраин Каганата.

'Интересно, кто надоумил кесаря на это?— размышлял я, пока Талия без устали расписывала свое блестящее будущее.

— Жаль, но это не моя идея, братец.

В тот момент над поверхностью стола вспыхнул колеблющийся капельный экран, где проступило изображение человека, которому и принадлежали эти слова. Впервые за долгое время мы виделись с братом Никосом.

Он был одет в темно-красные одежды, по примеру тех, какие носят в Ордене Айя. Сцепив под подбородком тонкие пальцы, унизанные печатками с выгравированными на них священными символами, Никос уставился на на меня немигающим взглядом. На заднем плане я разглядел стены темного дерева и астрономические приборы на полке.

Субтильный и худой, словно изнуряющий себя вечным постом. Впрочем, возможно, это недалеко от истины. Мой брат был ярым приверженцем и адептом Ордена Айя. Тетка Анастасия прочно завлекла его свои сети. Темно-красные глаза на слегка осунувшемся, но все же автократическом лице с тонкими чертами, горели фанатичным огоньком, когда он говорил о религии. Он частенько втягивал всех в своих схоластические споры, считая врагом тех, кто не разделял его убеждения. На отца затаил зуб, из-за его отношения к главе Ордена. Из всех членов семьи общаться нормально с ним мог разве что Юлиан. Им единственным делить было нечего. А вот во мне видел то ли соперника, то ли врага. Однако, в эту минуту он пребывал в неплохом, и даже вполне адекватном состоянии.

— Приветствую, брат,— я сдержанно кивнул.

Взгляд Никоса нашел озадаченную Талию, которая была еще незнакома с моим родственничком.

— Это мой брат Никос, он владеет Бездной и еще поверенный в делах Ордена Айя при дворе моего отца,— нехотя представил я. -А это Талия Карминская, дочь кесаря этой планеты.

Девушка неуверенно поклонилась. Никос обнажил зубы в улыбке. По правде сказать, я ощутил беспокойство, хотя он был моим братом, я не знал, чего ожидать в следующее мгновение.

Никос считался мистиком, известный своими причудами, вечно не понятый и не любящий понимать других. При этом за всю жизнь всего единожды участвовал в настоящем бою. Но та битва вошла в анналы истории под названием 'Черный бунт'. После этого на планете бунтующих не осталось. Люди стали послушными и покладистыми. беззаветно преданными императору, вот только, кроме этой преданности в их головах не осталось ни одной мысли. К каким силам прибег Никос, осталось загадкой, но поговаривали, что ему помогал Орден Айя, а у них в рукаве немало темных технологий.

Однако, на этот раз Никосу нужно было что-то определенное. Талия его больше не интересовала.

— Весьма польщен,— брат коротко кивнул, а потом снова обратился к мне.— Не мог бы ты отослать юную госпожу, хочу поговорить с тобой наедине.

— Конечно,— спорить с Никосом себе дороже, поэтому я извиняюще посмотрел на Талию.

— Понимаю, семейные дела,— важно кивнула принцесса.— Извините меня,— и упорхнула в коридор.

— Уверен, твоей протеже понравится на Урании,— заметил он и в этот момент я догадался.

— Это твоя идея, Никос? Зачем ты вмешиваешься в мои дела?

— Братец,— царевич тонко улыбнулся. Но улыбка не коснулась его глаз, просто движение мышц лица,— это просто совет ее превосходительства Анастасии правителю этой планеты. Я лишь уладил все формальности. Все ради безопасности.

— Безопасности? О чем ты? — я старался говорить сдержанно, как и Никос, но невольно все, что касалось действий моего брата, внушало безотчетное волнение. Особенно, если дело касалось Талии.

— Твоя планета находится слишком близко от готовящегося театра военных действий. Уверен, наш брат Юлиан сделает все возможное чтобы свести ущерб к минимуму, но всякое случается. Это же Сиберия,— Никос пожал плечами.

Я стиснул зубы, брат умел бить в самое слабое место.

— А разве Урания находится не в том же созвездии, что и Сиберия?

— Да, но от нее до планеты бунтовщиков дальше, чем от Сиберии до Кармины.

— Мне не направится, что ты вмешиваешься в мои дела. Только вчера я прибыл на Кармину, а кесарь слег с внезапным недомоганием, и я знаю, дело не в моем приезде и желании переложить все на чужие плечи. Его дочь неожиданно получает разрешение поступить в кадетский корпус, о котором мечтала уже давно. А непременным условием согласия стал отъезд вместе с ней моего адъютанта. Зачем тебе понадобился Дамиан? — прямо спросил я.

Некоторое время Никос молча разглядывал меня.

— Так видят мета-предсказатели, я лишь передаю волю тети Анастасии.

— Ты, мерзавец...— но я сумел обуздать вырвавшееся напряжение за миг до того, как переступил порог невозврата. — Орден Айя может влиять на отца и на тебя, но не пытайтесь примешивать религию во все сферы жизни. Все, что вы можете — давать советы, пока еще у нас светское государство.

— Очень жаль, иначе многих бы бед в будущем удалось избежать.

— В будущем? Что тебе известно? — я насторожился.

Никос покачал пальцем.

— Тебе же не интересно, братец. Поэтому, пусть все идет своим чередом, посмотрим как жернова истории будут перемалывать тебя. Отец тоже дурак, раз слушает Синод, они лишь до дыр зачитывают служебные книги, которые давно превратилась в сборник детских сказок.

— Избавь меня от длинных дискуссий. Предупреждаю, если ты еще раз вмешаешь в свои темные делишки моих подчиненных или близких людей...

— Это ультиматум?

— Ты понятия не имеешь о военной науке, считай, что предупреждение.

— Как страшно. А вот у меня как раз будет шанс приобщиться к военному делу,— Никос нажал на кнопку за кадром, и его изображение уменьшилось и отдалилось. Теперь мне стала видна большая часть комнаты за его спиной. Почти всю стену занимал круглый иллюминатор, за которым мерцали звезды. На его фоне стоял, скрестив руки на груди Юлиан, поняв что он в фокус, брат с извиняющей улыбкой развел руками.

— Прости, Гай, я хотел просить отца назначить тебя в помощники, но он велел взять нашего младшего брата.

— Отец предложил? Где вы находитесь? — я старался рассмотреть знакомый рисунок звездного неба.

— Только что вышли на окраинную зону системы Рос, планетарная система Сиберии.— сказал Юлиан.

На брате красовался полный военный мундир, со всеми возможными воинскими регалиями. На плечах красовались погоны с шестью звездами. Из всей семьи Юлиан отличился больше всех — грудь украшали ордена за взятие Бармео, Маальты, Линсдейла — норманских княжеств, которые прежде не не входили ни в какие государственные объединения. За подавление беспорядков в восточной части Каганата, а также первооткрывателю планеты — теперь вотчины моего брата Константина.

Юлиан стоял всего в одном шаге от того, чтобы получить звание генерал-адмирала и принять командование объединенным флотом. Пока же формально им распоряжался отец. Золотой цвет мундира ярко контрастировал с внушительных размеров нейтральным мета-хризолитом, в виде броши скалывающим плащ у горла. Такую роскошь могли позволить себе лишь несколько людей в галактике и брат был одним из них. Не в качестве катализатора темной материи, не в виде источника мистической силы Ордена Айя, а как простое украшение. Оставалось лишь восхищаться такой дерзостью. Именно Юлиан ближе всех подошел к тому, чтобы стать наследником отца, если Павел отойдет в сторону.

— Сиберия выиграла не благодаря голой силе,— я задумался,— когда мы отступили с потерей двух-третей флотации, над планетой установили электромагнитный заслон, полностью лишивший нас возможности сканирования и наблюдения.

— Довольно жалкое оправдание.

Я проигнорировал откровенную насмешку.

— Они с вами связывались? Вы ставили какие-то условия?

— Нет, молчат как рыбы,— Юлиан хлопнул ладонью по столу.

— А их флот?

— Похоже сосредоточен на теневой стороне, двигается вместе с планетой. Их всего несколько сотен, не понимаю, как ты мог не справиться с таким малым числом.

Я понимал, что не в моем положении оправдываться.

— Осторожно, хочу предупредить, их командующий Святослав весьма неглупый человек, хороший тактик.

— Знаешь, тактика это еще не все, и в конечном итоге побеждает тот, у кого более верная стратегия.

— Так написано во всех учебниках, но Святослав хоть и человек чести, его честь отличается от нашей, византийской, и он в отличии о нас руководствуется не параграфами, а использует все преимущества положения и возможности планеты. У них есть мета-хризолит, и они прекрасно понимают, что мы не станем накрывать планету ковровой бомбардировкой.

— Ты слишком мягок, брат, хризолит добывают в шахтах...— Впрочем, это дело тебя не касается, ты не мой советник.

— Зачем тебе Никос? — напрямик спросил я, полностью игнорируя недовольное выражение лица брата.

— В качестве консультанта. Ты знаешь, я питаю слабость к астрологии, а он умело составляет гироскопы. Кстати, сегодня у тебя день неожиданных вестей,— Юлиан улыбнулся.

— Чего еще я не знаю?

— Я говорил, что передам тебе волю отца, но конечно я думал, что это будет приглашение сюда, в центр событий, но увы...

— Хочешь окончательно испортить мне настроение?— заметил я.

— Боюсь что так.

— И что же, мне предстоит стать пожизненным протектором Кармины или может управляющим у тебя на планете?

— Было бы забавно,— Юлиан расхохотался, оценив юмор. Но я заметил, что едкая улыбка Никоса стала шире.

— Покажи мне официальный приказ,— попросил я.

— Не веришь, да? — Юлиан быстро набрал на клавиатуре команду и в приемнике файлов я нашел новое послание: 'Защищено паролем'.

Что ж. Печать целая — трехвершинная гора, обрамленная самоцветным ожерельем. Требовался мой личный пароль, значит... Юлиан не мог прочесть его, но вероятно знал содержание приказа не читая. 'Отец сказал или же... Никос?'

Но, я не имел права показывать слабость, читая указ в одиночестве. Царевич византийский всегда на виду. Он рождается, сражается, ест, пьет, спит с женщинами и умирает на виду. Потому, что Никос прав — в нашей крови растворена частичка крови первого василевса, почти святого, почти бога — величайшей личности в истории. Орден Айя и Никос похоже мечтали, чтобы нам молились и почитали как его потомков. Мне все это было отвратительно.

Я ввел пароль, открывая доступ.

'Моему сыну, Гаю Финисту Византийскому...— уже одна форма обращения не лично, а к третьему лицу, говорила о настроении отца. Этого и следовало ожидать. Проигравших у нас не жаловали. Я заставил себя продолжить чтение.— С прискорбием я услышал новости о поражении у планеты Сиберия. Потеря двух-третей флота — тяжкий грех и неумелость. Проступок, недостойный члена дома Византии. В свете этих событий ссылка на Кармину была бы лучшим выходом для всех нас. Но я был вынужден изменить свое решение. Повелеваю тебе оправляться на планету Брод, и вступить в обязанности по надзору за ней'.

Брод, это же... Я прокрутил в памяти звездный атлас. Кажется это название одной из десяти изолированных планетных тюрем на самой границе Каганата и Норманнских княжеств. Внутри все упало. Если и была худшая ссылка, то это именно Брод.

— Похоже, братец, ты уже знаком с этим местом,— заметил Никос.

— Брат, не стоит так говорить— вмешался Юлиан,— Гай прости, мне очень жаль, но решение отца мы менять не вправе. Оправляйся, побудешь там с полгодика— год, может его настроение переменится. А я, как обещал, буду ходатайствовать о твоем скорейшем возвращении, как только закончу здесь.

— Скажи, Никос, сколько здесь твоего старания? Не понимаю, почему ты так ненавидишь меня? — я напрямик обратился к младшему брату.

— Ну-ну,— начал было Юлиан,

— Нет, пусть скажет Юлиан, сколько уже раз было такое.

— Прости, брат, но в этом случае это действительно только решение папаши, я здесь не при чем.

— С Дамианом и Талией тоже не при чем?

— Я лишь поверенный в делах Ордена при дворе. Моя обязанность — давать советы, а вы вольны следовать им или нет. К моему глубокому сожалению, отец в последнее время игнорирует большую и часть.

— Так я и поверил,— иногда Никоса хотелось задушить. Мой брат умный, проницательный, хитрый. А еще лживый и беспринципный. Казалось бы, я перебрал набор любимых черт характера византийской аристократии, но в случае Никоса все это сочеталось с неким огоньком безумия. — Хорошо, я отправлю Дамиана с принцессой, но только пока угроза не минует. После я буду настаивать, чтобы Михаил перевел дочь в учреждение на Кармине. И впредь,— предупредил я,— занимайся лучше своей вотчиной. Твоя планета скоро превратится в логово голодных фанатиков, которые однажды прирежут тебя за краюшку хлеба.

-А теперь верну твои же слова — не вмешивайся в мои дела,— мягко ответил Никос.

— Адмирал, флот Сиберии начал движение, они усиливают барьер,— откуда-то со стороны донесся голос подчиненного Юлиана.

Брат кивнул и улыбнулся мне дерзкой улыбкой.

— Все, Гай, пожелай мне удачи.

— Да будет с тобой сила крови, сказал я традиционное напутствие.

— Не надо так нервничать, братец,— Никос проводил взглядом удаляющуюся фигуру Юлиана.— Все что, не делается — только к лучшему, на наше общее благо семьи. Ведь семья в Византии это главное. Я всегда думаю о тебе.

— Не сомневаюсь,— отмахнулся я.

— Ты уж постарайся на Броде. Слышал, там много опасных типов, присматривай за ними хорошенько, вдруг сбегут.

— Благодарю за совет,— бросил я и отключил связь, но перед этим все же услышал легкий смешок. Сжав переносицу, откинулся в кресле. Мигрень теперь становилась невыносимой.

'Никос... может когда-то в детстве я наступил на твою любимую игрушку?' Поднявшись, я подошел к балконной двери. Чистый воздух ворвался в комнату, обдав прохладой разгоряченное лицо.

Глава 7 — Слепящий снег

Шаг, шаг, остановка, шаг, остановка, шаг.... ноги нестерпимо ломило от такого издевательства над мышцами, но иначе двигаться по болоту нельзя. Торфяники готовили ловушки и силки для любого, кто решит, что может прогуливаться по ним как по плацу. С виду ровная поверхность, поросшая веселым мхом. могла поглотить с головой и даже не подавиться.

Берт загляделся на яркий, ядовито-оранжевого оттенка цветок. Я едва успел поймать ротозея за шиворот, пока образчик местной флоры не откусил ему пол руки. Оскаленный венчик медленно закрылся и снова стал всего лишь приземистым недоразумением природы.

— Тебя никто не учил, что трогать непонятные предметы не стоит? — накинулась на него Соня.

— Да дано, ступи он сразу на шаг вперед, и провалился бы по пояс, а то и хуже. Сама не заметила, как перешагнула? — спросил я, ткнув палкой, которыми были вооружены мы все, в серебристую прогалину в полуметре от Берта. -Удивляюсь, что мы все еще живы через два дня пути.

— Я уже не очень..— пробормотал толстяк. Пот градом лил по лицу и спине бедолаги. Одежда встала колом, хотя мы как могли промыли ее в болотной водичке. Грязь Брода можно занести в книгу рекордов по засыхаемости и крепости. Мы все четверо уже давно шлепали босиком. Ботинки и сапоги перевязали шнуровкой и перекинули через плечо.

Голод прошел уже к концу первого дня, а жажда еще раньше. Когда я попытался найти лужицу чистой дождевой воды, случайно разглядел, что в ней плавало. Микроскопическая живность яркого-красного оттенка, извивалась и плескалась, создавая видимость, что ее в воде больше.

Но камешек во рту уже несколько часов не давал ни капли слюны.

— Привал,— скомандовала Соня, когда мы выбрались на более-менее устойчивый участок десять на семь шагов. Впереди дорога упиралась в густые заросли совершенно голых, закрученных в немыслимые уродливые формы серебристых жгутов. Видимо здесь это называлось деревьями.

— Я в разведку,— буркнул Сармат.

— Смотри, чтобы они не съели тебя! — крикнул я вдогонку. Хорошо, что не провалится, там где росли деревья — топей не было.

Берт растянулся на одном краю, Соня села на другом и принялась искать что-то в своем необъятном рюкзаке. Заложив руки за голову, я наблюдал за ней. На земле появилась жестяная коробочка. очень похожая на армейский пищевой паек.

-Что это? Я думал, ты решила заморить нас голодом.

— На крайний случай, всем по концентрату.

— Не густо,— я повертел в руках маленький синий кубик. Думать о том, сколько всякой химии содержалось в нем, не хотелось. Поэтому я просто сунул его в рот, быстро прожевал и проглотил, стараясь не чувствовать вкуса. Соня взяла свой паек.

Берт уныло взглянул на протянутую ему порцию.

— И это все?

— Привык к казенным харчам с добавкой? Придется забыть. Или уже хочешь обратно?

На лице Берта отразился настоящий ужас.

— Ну уж нет,— он поспешно схватил свою долю и принюхался. Я знал, что пах кубик так, будто это был кошачий корм.

— Всем по глотку,— Соня взболтнула баклашку, внимательно следя за тем, чтобы толстяк не выпил лишнего.

Я сделал глоток противной теплой водички. Все же лучше, чем ничего. И тут же вновь сунул камешек в рот, чтобы не терять влагу.

— Сколько еще? -спросил я у Сони.

— День, может меньше. Лучше бы нам появиться там к ночи, во время ужина или переменки, так больше шансов смешаться с толпой.

— Ты уже все предусмотрела, будто готовилась год. Что. так надоело служить медсестрой? Платили мало?

— Не твое дело! — рявкнула Соня.— Ты не знаешь, что работники зоны — такие же заключенные, только робы не носим и доза Добавки другая. Думаешь кто-то выпустит нас отсюда раньше чем по окончанию пятнадцатилетнего контракта? Я не хочу сгнить здесь заживо.

— Контракт всегда можно расторгнуть. Выплатила бы неустойку и смоталась. Не верю, что у тебя не было другого шанса. Если уж так хотела сбежать, зачем связываться с преступниками?

— Я теперь одна из вас, я разобралась с охраной и поваренком.

— Но еще два дня назад ты считалась вполне добропорядочным работником. Что изменилось? Зачем увязалась с нами?

— Сказала же, что это тебя не касается.

— Темнишь подруга,— я покачал пальцем.

— Сам сказал, что тебе не подруга.

— Да, звание напарника еще нужно заслужить, а кроме грубых штучек я от тебя ничего не видел.

— Отстань Рысь, хочешь, чтобы я усыпила тебя на полчаса?— Пальчики медсестрички сжались на внушительных размеров шприц.

— Отстань,— я примирительно поднял руку, — после такого уснуть не смогу.

Чтобы слова не расходились с делом, лег на спину и, закинув руки за голову, расслабился. Высоко в безоблачном небе плыла маленькая серебристая точка, 'Птица? Нет, слишком большая на такой высоте... может спутник?' — рассеянно подумал я. Глаза начали слипаться. Думать не хотелось, а только спать и не просыпаться. Вроде Соня не вкалывала никакой дряни, а Добавка не меня не действует, она сама так сказала. Сармат скоро вернется и спать все равно не дадут, но пока можно использовать эти десять-пятнадцать минут. Засыпать я научился даже в положении стоя за три года, проведенных в этом жарком влажном аду.

Сон навалился внезапно липкий, густой, удушающий. Под темно-красными небесами, в мрачном месте под названием 'монастырь Ордена Айя', среди жутких старух, по запаху определяющих присутствие нарушителя, я снова встретил ЕЕ.

Я уже давно привык, что других снов мне не снится, поэтому почти с мазохистской радостью погрузился в кошмар. Но по пробуждению, ничего не изменилось. День или ночь — я не имел ни малейшего понятия. Когда просыпаешься посреди огненного ада, внутренние часы сходят с ума.

Несколько секунд я словно зачарованный смотрел на небо, обрушивающееся на меня белым, все выжигающим пламенем.

Это...

— Фосфорные бомбы! — закричала Соня. Схватив меня за руку, поволокла сквозь огонь. И, едва мы покинули островок, в него ударили белоснежные струи.

— Какого дьявола здесь происходит?! — заорал я. Проваливаясь по колено я полз и греб вслед за проводницей, силуэт которой дрожал в жарком мареве. Огонь был повсюду — позади, с боков. Впереди самый жаркий — пылал лес.

— Нас хотят убить.— просто ответила Соня.

— Это понятно, кто и почему?

— Ты — беглый преступник. Сюда! — раздался характерный треск, словно пускали салют. Обернуться я не решился. Фосфорные бомбы металл в два пальца толщиной прожигали с той же легкостью, что и человеческие косы. Погасить пожар было почти невозможно, раны залечить тоже.

— Где Берт и Сармат?! — вслед за Ритой я нырнул в пахнущий тиной зев небольшой пещерки под корнями ближайшего деревца. Температура здесь была как на сковородке. Но по-крайней мере огонь на голову не сыпался. Бросив зажженный фонарь на середину, Соня обернулась ко входу, светившимся ярким мертвенным светом.

— Сармат остался там. И Толстяк тоже

— Я здесь,— дрожащая куча в дальнем углу землянки, пол которой по щиколотку заливала вода, шевельнулась и на меня взглянули два насмерть перепуганных глаза Берта. Снаружи раздался еще один оглушительный взрыв, на миг проход заволокло едким дымом. Я поспешно отвернулся. Соня зажала нос рукавом.

— Вот так пробуждение,— присвистнул я и вспомнил о Сармате.— Он знает об этом месте?

— Вряд ли,— Соня покачала головой.— Смирись. Не хочешь попасть туда — сиди тихо. Будем надеяться, скоро они закончат и решат, что здесь не осталось ничего, что способно дышать и двигаться.

— Они?

'Снова проклятые 'ОНИ'. Если бы я знал, кто это, Рита бы не погибла. И теперь снова они, эти выродки, которые расправляются с людьми как им вздумается.

— Кто они? — Я схватил Соню за руку. Видимо, выражение моего лица показало, что простым приемом тут не обойтись и объяснять придется.

— Нас решили убить.

— Это я уже понял, почему? И как нашли?

— Не нас, именно тебя.

Вот так новость. Я не знал, смеяться мне или плакать. В итоге просто почесал за ухом.

— Интересно, потому, что я такой великий преступник или просто потому, что сбежал с Курорта? А может они хотят посчитаться с тобой? Как-никак ты — ценный источник информации. Если расскажешь за пределами планеты о том, как здесь все устроено, про добавку и прочее, у многих возникнут проблемы.

— Не пори чушь, я всего лишь мелкая сошка. Устраивать ковровые бомбардировки, чтобы нейтрализовать меня — это даже не смешно. Странно,— вдруг сказала Соня и принялась рыться в содержимом рюкзака с удивленным выражением.

— Что такое?

— Я точно помню, что брала его с собой.

— Что именно?

— Электрошокер.

— Это тебе еще для чего? — я уже устал удивляться.

— На случай, если тебя придется реанимировать, кретин.

— Полегче, откуда мне знать о твоих штучках,— я поднял ладони.— Так почему ты решила, что это за мной? Мы бежали втроем, преступников то точно трое, и суммарного срока хватит лет на сто пятьдесят.

— Они не в счет, но я не думала, что нас вычислят так быстро, как будто по маячку.

Снаружи продолжали резвиться вовсю, и надежды, что от Сармата что-нибудь останется, становилось все меньше.

-Я, конечно, задумывался, почему меня за простую кражу упекли в одну клетку с преступниками-рецидивистами и врачами-садистами, но к какому-то выводу так и не пришел. Логика — явно не мой конек,— честно признался я.

— Наверное потому, что ты — источник заразы, которую Правительство не хочет выпускать с планеты...

Я вздохнул и покачал головой. Видеть Берта с оружием в руке, пусть даже это шоковый разрядник — весьма комичное зрелище.

— Соня, кажется ты это искала,— я указал на толстяка, который старательно направлял на меня импровизированный пистолет.

— Ах ты гаденыш, лучше отдай по хорошему или я...— Соня приподнялась с явным намерением вывихнуть толстяку руку, но тот нажал на кнопку, хищная голубая молния проскочила между электродами и едва не срезала медсестрице ухо.

— Берт, я понимаю, у нас всех малость шоковое состояние, но надеюсь, как только эти типы поймут, что мы померли, оставят в покое. Пока воздух есть...

— Ты не понял, Рысь,— на лице Берта страх сменился отвратительным сочетанием злобы и отвращения.— Это моя работа.

— Да ну, Берт, ты даже по болоту пройти не можешь. Откуда у тебя фосфорные гаубицы?

— Это я.. я послал им сигнал там, на островке.

— Ты? Следовало догадаться...— Соня нашарила в рюкзаке очевидно самую большую иглу и зажала ее руке наподобие ножа. В другой уже был скальпель. — Не двигаться, никому не двигаться! У меня тактическое преимущество! — завопил толстяк.

— Ты точно головой не стукнулся?— я и сам удивлялся, почему оставался таким спокойным, хотя понимал, что Берт нас предал — просто и откровенно. Но я всегда хотел знать причины, у кого они есть.

— Заткнись, Рысь. На самом деле лучше бы тебя сожрала жаба. Я три года следил за тобой. И каждый день надеялся, что моя служба закончится. А теперь ты решил бежать. Знаешь, каково мне таскаться по этому чертову болоту?

Сверкнул скальпель, но толстяк, надо признать, действовал весьма проворно. Новая искра впилась в плечо девицы и рука повисла плетью.

— Чтоб тебя,— процедила Соня

— С тобой разберется начальство. Похоже, ты знаешь больше, чем говоришь,— презрительно бросил Берт и снова сосредоточился на мне, передвинувшись так, чтобы находиться рядом с выходом. Его лысая макушка уперлась в земляной свод.

— А ты сильно ненавидишь меня,— заметил я.— Не пойму, чем я тебе не угодил? Вроде еду ты сам предложил мне таскать. А до того мы даже не пресекались, или я украл твою любимую тарелку?

— Заткнись!

— И разнообразь свой словарь, а то 'заткнись' у тебя значит слишком много.

— Когда все закончится,— похоже Берт поумнел и проигнорировал издевку,— они спустят поисковую модуль,чтобы убедиться точно, тогда я сдам тебя.

— А... можно узнать? Все ради того, чтобы вернуть меня обратно на Зону или здесь есть что-то еще?

— Что-то еще. То есть нет, чтобы вернуть на Зону.

— Берт, тебе нужно брать уроки красноречия. Врешь ты неубедительно.— я чуть поменял положение тела. Со стороны казалось, что я всего еще расслабленно сижу, опираясь на одну руку, но на деле рысь готовилась к прыжку.

'Ненавижу этих кошек, но без их повадок вору нельзя. Подкрадываться незаметно, а потом следует бросок'.

Разогнувшись словно пружина, я прыгнул на Берта, пригибаясь, чтобы его неумелый шальной выстрел на попал в меня. Похоже все же третий или четвертый разряд прошелся по левой ноге. Но внимания я же не обращал. Схватив толстяка за лодыжку, изо всех сил рванул ее вверх. Прием самообороны сработал идеально, и смачный звук падения был весьма приятным. Но, оказывается, я недооценил противника. Очухавшись почти сразу, он попытался ударить меня головой. Я в благодарность приложил его локтем по животу. Берт охнул и остатки его последней трапезы выплеснулись наружу.

Но на это все не закончилось. Толстяк больше не пытался разрядить в меня шокер, а просто ударил им как дубиной. На миг я даже отключился. Но умница— Соня пришла на помощь, запрыгнув сверху и удерживая его руки.

— Давай, Рысь, хватай его!

В Берта словно бес вселился. Мы вдвоем не могли с ним справиться.

— А, проклятье, сейчас! — Соня бросилась к рюкзаку, а мы продолжили кататься по полу, сцепившись словно кошка с собакой.

— А, вот вы где...— от этого голоса, прозвучавшего от входа в лаз мы с Бертом замерли. Соня застыла со шприцем в руке.

Там стоял Сармат, закопченный но живой, едва помещающийся в узком проходе.

— Выруби его!— заорал я.

— Эта тварь навела на нас гаубицы! — добавила Соня.

Сармат перевел задумчивый взгляд с меня на Берта, все еще сжимавшего шокер в руке, потом на беспорядок вокруг. А в следующий миг мне показалось, что молот древнего бога грома обрушился прямо на нас. Каким-то чудом я успел откатиться в сторону, и вся недюжинная силушка ассасина пала на предателя. Такое не мог выдержать даже панцирь из толстых складок жира. Берт булькнул и затих. Но снаружи стоял оглушающий гул. Чтобы мы слышали друг друга, приходилось орать.

— Так ты жив? Как тебе это удалось? — спросил я.

-Обогнул лес, держался в воде, потом укрылся под камнем.— Сармат пожал печами,— десять сантиметров сланца не пропускают белые жгучие лучи.

— Даже фосфор, — подивилась Соня, устало садясь среди вороха медикаментов и с досадой пнула неподвижного Берта — все из-за этой твари. Надо было ввести смертельную доху, если бы знала. — Подождем до конца бомбардировки, а когда закончится и очухается, допросим,— для порядка Соня еще раз мстительно пнула безвольное тело. Мне даже стало немного жаль его. Интересно другое, на кого работал Берт? Может мое заключение на Броде как-то связано с тем, что происходит сейчас?

В норе становилось невыносимо душно.

Глава 8 — Захолустье

Система Альфара в созвездии Гидры — захолустье из захолустий. Дальше лежали области, подконтрольные Каганату, которые неприступной стеной стояли на пути бесчисленных орд варваров из туманности Большого пса. Если и было лучшее место для ссылки, где со всей горечью каждый день придется осознавать боль поражения и груз ошибок — то это планета Брод. Седьмая по счету от желтого гиганта. Но даже на таком расстоянии от звезды температура на планете-тюрьме делала существование любых форм жизни почти фантастическим. Выживание — вот то, чем занимались здешние обитатели.

А еще Брод знаменит на всю галактику еженедельными состязаниями. Так называемая 'Охота' собирала миллиардную аудиторию и транслировалась по всем каналам Метрополии и Самоцветного пояса.

Подходил к концу мой безрадостный двухдневный перелет к месту заточения. Быть начальником самой захолустной тюрьмы ничем мне лучше, чем заключенным.

Сидя в кают-кампании, среди простого, но дорого обставленного интерьера, выдержанного в пастельных тонах, я наблюдал за картиной на экране. Широкоформатное полупрозрачное изображение позволяло видеть преставление во всех касках. Я смотрел запись последней Охоты.

Огромные уродливые жабы темно-красного цвета с зелеными прожилками гоняли по болоту заключенных, которые назывались дичью. Но у многих в руках были крючья, которыми можно при удаче ранить зверюгу или даже убить. Правда по большей части именно такие отчаянные отправлялись на обед хищницам. На самом деле — отвратительное зрелище, но я хотел знать, с чем мне предстоит иметь дело.

— Если желаете, я могу попросить сделать ставки в следующей Охоте,— стоящий за правым плечом мой адъютант, Теократ, склонился и налил в протянутый бокал еще Карминского рубинового вина. Большую часть дороги я пил не пьянея. У большинства членов нашей семьи была эта особенность. Считалось, что кровь первого василевса делала наш метаболизм не таким как у остальных людей. Я мог не задумываться над возможными последствиями вроде похмелья и головной боли.

— Не стоит, ты знаешь, я не люблю азартные игры.

— И все же, рекомендую вам поставить на фаворитов. Заключенный под номером две тысяча сто пятнадцать, Кармай Корм. Три последних Охоты показал хорошие результаты, тяжело ранил свою жабу. Или заключенный номер триста семьдесят пять, Зайк Вандай, выживает уже больше десяти лет. За это время тридцать раз убивал жаб. Правда, это было четыре года назад в последний раз, но все же это показатель.

— Теократ, не стоит беспокойства, я здесь не за тем, чтобы убивать время в азарте охоты,

Откинувшись на спинку кресла, обитого темно-синим бархатом, с подлокотниками темного дерева, я ослабил воротник мундира. Из-под полуприкрытых век наблюдал за происходившим на экране. Представление подавалось с разных ракурсов. По всему периметру охотничьих угодий площадью в восемьдесят квадратных километров были установлены особые камеры, передававшие трехмерную картинку и стереозвук. Должно быть, зрители были просто в восторге. Наконец, мне это надоело, и я выключил запись.

— Еще вина? — спросил Теократ.

— Пожалуй хватит. Мы скоро прибываем?

— Еще полчаса.

— Хорошо, дай мне еще раз информационный проспект,— я протянул руку.

Теодор поспешно вложил в нее стопку пластиковых листов.

Я начал просматривать информацию о климате, экономической и политической ситуации, структуре управления Брода и движении заключенных.

'Брод — планета класса 'Земля', годовой градиент температур от плюс двадцати до плюс пятидесяти, в отдельных районах экватора до пятидесяти пяти.

Обеспеченность водой — одиннадцать процентов...'

Я покачал головой.

'Обитаемая зона составляет всего пятьсот километров вокруг северной полярной шапки. Так... богат полезными ископаемыми. Основной источник дохода — продажа обогащенных руд, в частности урановой, а также соль. Что ж, вполне логично'.

— Где находятся рудники? — спросил я.

— Всего в настоящее время задействовано пятнадцать, кольцом расположенные почти по границе зоны жизни.

'Доходность — шестьдесят пять процентов,— прочел я,— не густо. Но довольно неплохо для захолустной планеты. Большая часть денег конечно идет от Охоты'.

Я снова углубился в записи.

'Планетарная тюрьма первого класса безопасности, финансируется на семьдесят процентов из федерального бюджета, и тридцать от развлекательного бизнеса'.

— Бизнеса,— пробормотал я,— значит так это называется. Похоже руководство явно не бедствует.

— Управляется на местном уровне главным надзирателем. Численность заключенных по состоянию на конец июля 2115 года — тридцать тысяч восемьсот семь,— доложил Теодор.

— И все участвуют в Охоте? — удивился я.

— Нет, около трети занято на рудниках, половина не годна по состоянию здоровья.

Я нахмурился.

— Надо будет поговорить с главным надзирателем. Половина больных?

— Не только из-за Охоты. Дело в вирусах. Каждые несколько месяцев на планете выявляется новая форма. Пока не изобретают вакцину, умирает или тяжело заболевает довольно большое число заключенных.

— Такое место...— мне стало немного не по себе. Шлейф темной материи впереди корабля время от времени скрывался за яркими вспышками звезд, и все интенсивнее разгорался Альфар.

— А как же персонал? Их подвергают такому риску?

— На самом деле...— Теократ замялся.

— Говори как есть,— велел я.

— Для Брода разработали особый состав, добавка, которую примешивают в пищу работникам и заключенным, вроде антивирусных препараторов, это помогает выработать иммунитет против большинства вирусов и бактерий.

— Входим в систему Альфара созвездия Гидры,— доложил по громкой связи капитан. ,

— Ступай,— я кивнул Теократу,— я должен подготовиться.

Отсалютовав, адъютант поспешно вышел. Шлейф темной материи постепенно рассеивался, 'Рыба-меч' начала торможение, переходя на обыкновенные ионные двигатели.

Потушив свет, я дал глазам короткий отдых. Причудливые тени плясали по каюте от света, лившегося через иллюминатор во всю стену.

'Брод... может отец хотел, чтобы я подхватил здесь какой-нибудь неизлечимый новый вирус и тихо-мирно исчез из страниц истории и династического каталога?'

Наконец темная материя полностью исчерпала свою энергию, гигантские метахризолиды потухли, высвобождая ядра.

Свет Альфара становился все интенсивнее, но я не спешил затемнять экраны, до боли в глазах вглядываясь в виноградную гроздь планет, выжигаемых гигантом. Темно-коричневый шар тринадцатой планеты остался по левому борту, за ним последовали газовые гиганты двенадцатый и одиннадцатой. Десятая и восьмая планеты находились по ту сторону солнца и не были видны. А седьмая...

Я вглядывался в планету Брод, прислушиваясь к своим ощущениям, Красная и изумрудная — такой же была окраска жаб. Ее поверхность слегка блестела, словно глянцевая, в верхних слоях атмосферы периодически возникали вспышки. Гроза? Нет... Я присмотрелся внимательнее. Выстрелы? Кто-то развлекался орбитальной бомбардировкой.

Поспешно накинув плащ, я стремительным шагом покинул каюту. Скоростной бесшумный лифт почти мгновенно перенес на верхний уровень, десять шагов по выложенному темно-вишневой ковровой дорожкой полу и я оказался в святая святых — капитанском мостике крейсера 'Рыба меч' — моего любимого детища.

Комфорт я любил, это правда, поэтому мостик был не лишен изысканных, но не кричащих украшений в виде лепнины из искусственного розового мрамора. По периметру голову 'рыбы' окружали колонны с простыми дорийскими капителями. Между ними в нишах располагались те, кто поддерживал этого морского хищника на плаву. Два глаза-иллюминатора по бокам, чуть выпуклые, как у настоящей рыбы, давали обзор почти на двести семьдесят градусов. На самом носу находился пульт управления. Я был слегка старомоден и оставил рулевое колесо, стилизованное под старину, хотя, конечно, крейсер направляла современная электроника.

Команда проверенных в боях военных состояла из главного рулевого, связного, бомбардира и тактика. По правую руку от капитана стоял верный старший помощник. В машинном отделении, где в гигантскую воронку — заборник поступала темная материя и доводилась до немыслимой плотности волнами гамма излучения, властвовал первый техник.

Все они были опытными офицерами, умело, почти без моего вмешательства управляющие командой артиллеристов и солдат, а еще десанта из ста двалцати человек.

Поднявшись на мостик, я подошел к обзорному экрану, попросив приблизить изображение.

— Ваше высочество, мы уже скоро прибываем.

— Что там происходит?— я прервал капитана Гефеста, отдавшего мне положенные почести. За плечом у него маячил Теократ. Капитан служил под моим началом уже больше шести лет. Он был знающим и проверенным воякой, но временами с излишним рвением и капелькой снобизма. Его семья получила статус полноправных граждан Метрополии два поколения назад — было чем гордиться. Но боевых заслуг у Гефеста было не меньше, чем знатных родственников. Окладистая круглая бородка и густые стоячие усы этот сорокалетний мужчина считал своей гордостью.

— На Броде ведутся боевые учения или они решили устроить очередное шоу? — спросил я.

— Не могу знать.

— Так свяжитесь с орбитальным центром управления,— приказал я,— Немедленно!

Как я знал, весь управленческий персонал находился не на поверхности, а в орбитальной станции, удерживаемой на стационарной орбите по лучу, транслируемому с поверхности на высоту тридцать тысяч километров.

Первый связной поспешно набрал код доступа для открытия канала между станцией и крейсером.

— Желаете говорить лично? — капитан сделал приглашающий жест.

— Нет, свяжитесь в письменном виде. Требование — немедленно прекратить огонь. Код полномочий 'Аз',— приказал я.

'Посмотрим, как они отреагируют.

Спустя несколько минуту бледный связной повернулся к капитану и доложил:

— Получен отказ. Ответ: 'Это ликвидационная операция'.

— Ликвидационная? -спросил я.

— Повторите запрос, передайте, что крейсер 'Рыба-меч' вынужден будет вмешаться, если бомбардировка продолжится.

— По прежнему не желаете назвать себя? — удивился Гефест.

— Дадим им шанс показать себя лояльными и осведомленными. Этот корабль должен быть известен даже в таком захолустье.

— Отказ и предупреждение о вмешательстве,— отрапортовал связной спустя еще несколько секунд.

— Ваше высочество, что вы намерены делать?

— Какие именно орудия применяется?— вопрос я адресовал главному бомбардиру.

Грузный курчавый мужчина повернулся к показателям на экране перед ним и что-то быстро набрал на клавиатуре.

— Тактические орбитальные гаубицы и... еще какая-то гадость. Датчики обнаружили трассировочные следы от белого фосфора.

— Запрещенные конвенцией боеприпасы,— кивнул Теократ.— Мой царевич, промедление недопустимо. Вы должны назвать себя и отдать приказ своим именем.

— Похоже, одним приказом здесь не обойтись, они проигнорировали код 'Аз', хотя должны знать, что это высший имперский код. Варианта два, или там чрезвычайно глупое командование или те, кого они расстреливают, слишком опасны. В любом случае... слушай приказ! — я выдержал паузу.— Плавный вперед на орбитальную станцию. Цель — занять позицию на полпути между точкой стрельбы и теми, в кого они метят.

— Но..— на сей раз даже капитан, знавший мой непредсказуемый характер, опешил.

— Выполнять,— велел я, опустившись в кресло.

— Есть, выполнять! — отчеканил Гефест.

— Есть -передать всему экипажу,— отозвался связной.

— Наладить щиты? — спросил Гефест.

— Нет.

— Но тогда мы станем легкой мишенью.

— Пускай так и будет, хочу проверить, как далеко заходит местное командование.

Изысканный маневренный корабль, которому среди крейсеров не было равных по скорости, нырнул носом в 'прибрежные воды Брода'. Стрелой мелькнул мимо радаров, оставшись совершенно незамеченным для них и неожиданно появился на огневом рубеже гаубиц.

Первые выстрелы задели броню, правда оставили на ней на не лишь легкие повреждения, согласно докладу первого техника. Второй выстрел поразил нас с куда более серьезными последствиями.

— Мы потеряли антенну внутренней связи.

— Задействовать резервную! — скомандовал капитан.

— Молчит!

— Спокойно, они уже увидели.

И действительно, больше выстрелов не последовало.

— Что прикажете?

— Свяжитесь с их командованием. Посмотрим, что они скажут,— велел я.

— Есть связаться со станцией, — отозвался офицер. Пальцы мужчины забегали по клавиатуре. Он был мастером своего дела, и если бы даже канал не открыли, наверняка сумел бы взломать его.

— Прошу, на связи заместитель главного надзирателя.

Я подошел к экрану и опустился в кресло, вглядевшись в появившееся изображение — лицо самодовольного и явно недалекого человека, живущего только приказами.

— Говорит офицер Климент, кто на связи?

'Надо же, неужели о моем прибытии даже не сообщили? Впрочем, если этим делом занимался Никос, вполне возможно, что то намеренно.

— Говорит Гай Финист Византийский, командующий крейсера Рыба-меч'.

— Царевич Гай? — лицо мужчины изменилось, но на нем не появилось и следа уважения или почтения.— Нас не предупреждали о вашем визите. С какой целью посетили наш глухой уголок?

— В качестве протектора, вероятно, с этого дня я принимаю все полномочия управления колонией.

Казалось, Климент задумался, что явно было непосильным делом.

— Простите, я немедленно передам главному надзирателю.

— Уверен он стоит сейчас за вашей спиной,— я улыбнулся,— и весь личный состав тоже. Такое зрелище как расстрел вверенной планеты не каждый день видишь, или это стало у вас привычкой от скуки?

— Это не...

Лицо Климента исчезло из кадра, кто-то явно не слишком вежливо отпихнул его, и теперь я встретился взглядом с седовласым сухопарым мужчиной, судя по знакам отличия на погонах— майором внутренней службы.

— Не ошибусь, если приветствую главного надзирателя?

— Кнут Овидий,— мужчина поклонился,— прошу прощения за грубость моего подчиненного, я наложу на него взыскание.

'У этого хотя бы здравый смысл промелькнул',— заметил я про себя.

— Вы слышали о цели нашего визита, поэтому прошу сразу же ответить на вопрос — по какой причине с вашего борта ведется орбитальная бомбардировка области непосредственно прилегающей к территории Зоны?

— Это... группа особо опасных заключенных совершила побег, по нашим данным они направляются в сторону Рудников. В целях защиты от возможных носителей вирусной инфекции мы приняли решение нейтрализовать нарушителей.

— Вы так со всеми беглецами расправляетесь? — холодно спросил я.

— У нас не было побегов уже больше года. Обычно тех, кто все же решается на это безумие, мы оправляем в Пекло — самый южный из рудников, что равносильно медленной казни.

— Довольно 'гуманно',— заметил я.— Почему вы не поступили так на этот раз?

— Это особый случай,— коротко ответил Кнут.

— Кто это решил?

— Я, в целях безопасности заключенных, работающих на руднике. Нам стало известно, что бежавшие готовились покинуть планету. На Броде у нас... особенная атмосфера, мы живем в изолированном мирке, как видите.

— Вижу, что у вас хромает медицина, хотя она наверняка спонсируется из федерального бюджета. Впрочем, я не о том, немедленно прекратите бомбардировку.

— Это невозможно.

— По какой причине? — терпеливо опросил я.

— Мы не можем гарантировать, что бежавшие погибли.

— Вы не поняли, теперь командующий здесь — я.

' Похоже, с этим человеком будет трудно иметь дело'.

Кнут облизнул тонкие губы.

— Вы возьмете всю ответственность за возможную угрозу распространения инфекции на себя?

— Да, это естественно. В мои полномочия также входит проводить административные расследования. И первый вопрос, о котором я хочу поговорить — запрещенное оружие.

Похоже надзиратель не слишком-то и переживал, потому, как лишь коротко кивнул.

— Уверен, я сумею это объяснить, мой... царевич,— наконец он впервые обратился ко мне официально. Хотя, конечно, в лицо меня знали не многие даже в Метрополии, я бывал не частым гостем на ослепительных светских мероприятиях, а о неудачниках в семье говорить не принято вовсе. Какой наследник, такова и планета — ему подстать. Брод... у меня появилось предчувствие, что с этим местом мое будущее связано гораздо более крепкими узами.

Глава 9 — Сны наяву.

Темно-красное небо окрасилось в багровые оттенки. Далеко на горизонте золотые всполохи грозы добавили зловещих красок в общую мрачную гамму. Беспокойные крылатые обитатели окрестных скал испуганно вспорхнули и закрыли небосвод своими кожистыми черными крыльями, воздух наполнился писком и цоканьем, почти на грани инфразвука.

Сидя у окна и наблюдая за тем, как на ее вотчину медленно опускается ночь, настоятельница Ордена Айя — Анастасия Византийская улыбнулась. 'Подходящее небо для настроения'.

Тридцать лет она железной хваткой держала в кулаке всех и каждого в ордене, никто и пикнуть не смел поперек ее воли. И дело совсем не в том, что она сестра царствующего Василевса. Таков характер этой несгибаемой женщины. Гладкое лицо, по которому было невозможно прочесть возраст, только две носогубные складки выдавали, что она уже давно разменяла пятый десяток. Старшая сестра Василевса могла с легкостью занять двойной трон на Океане, благо сил и влияния ей было не занимать. Установить ортодоксальный порядок в империи. Полностью лишить какой-либо власти белую церковь Синода, заткнуть Самоцветный пояс, так, чтобы те даже помышлять не могли о восстании. Накинуть поводок на Каганат и, возможно, даже договориться с Варварами. Но...

Анастасия этого не делала по одной простой причине — она не любила править. Власть, настоящая власть всегда незаметна. Тот, кто ей подчиняется, порой даже не сознает, что его используют.. Орден Айя, благодаря ей и ее предшественницам — предыдущим матерям-настоятельницам с самого момента основания империи был такой властью. Василевсы кривились, но прислушивались к откровениям, которые выдавали Мета-предсказатели. На долгие годы добровольно запертые от мира в капсулах их Хризолида, они видели картины будущего, иногда ясные, но чаше всего нечеткие. Ключевые фигуры, самые яркие угрозы и блага. Так продолжалось десятилетиями и все было хорошо. До тех пор, пока на престол не взошел ее брат. Глаза, лишенные ресниц, на безбровом лице, сузились при воспоминании об упрямце.

— Никос, тебе следовало лучше влиять на своего отца,— пробормотала она. Этот высокомерный, но весьма опасный глупец, которого она назначила своим посредником между Айя и дворцом, не успел повлиять на него, и теперь катастрофа грозила распространиться на планеты, где добывали драгоценное сокровище. Если Сиберия падет, бесценные богатства Хризолида будут погребены под развалинами. Этого нельзя допустить. Поэтому она сделала так, что Никос отправился с бестолковым гением войны, этим варваром — Юлианом, чтоб тот не натворил бед. Но это на крайний случай.

Если что-то пойдет не так и договориться не удастся, придется применить психо-оружие, которое так любит Никос. Но мальчика слишком увлекается временами, и это тревожило Анастасию. Именно потому, что она не видела достойных кандидатов на место следующего василевса. Все из-за того инцидента три года назад...

Пальцы настоятельницы вцепились в складки просторного черного одеяния с темно-красным подолом и окантовкой по рукавам и высокому воротнику. Затянутая в платье словно в доспехи, Анастасия все равно ощущала бессилие. То, что произошло в этом монастыре три года назад не давало покоя и стало причиной ночных кошмаров. Лишь двое человек в галактике знали, что именно хранилось в монастыре все эти столетия с самого основания. Этим двумя были она и одна дурочка, которой выпала такая есть — стать прародительницей новой генетической линии священных василевсов. Ее тело подходило идеально, ее кровь совмещалась превосходно, ее способности передались бы будущему ребенку. Все шло великолепно, пока не появился ОН, это мерзавец...

В поисках успокоения Анастасия поднесла к глазам огромный Хризолид в серебряной оправе — символ матери-настоятельницы. Сквозь камень она посмотрела на небо. Птицы шарахнулись в разные стороны, и криками унеслись к спасительным скалам. Толчок психической энергии, который она пропустила через камень, был способен лишить свободы воли любого на расстоянии ста метров.

Приказав себе расслабиться, Анастасия взглянула точно в кулон, в его невероятные глубины, где даже красный цвет неба растворялся, превращаясь в изумруд. Через него настоятельница пропустила все эмоции — гнев, бессилие и утопила в бездне. Это простое упражнение изучали даже послушницы, правда с маленькими кусочками камня. Когда девицы принимали полный сан, им давали по браслету с камнем.

Три года назад, все пошло не так, как она планировала долгое время. Идеальный сосуд был разбит и осквернен, а наглый вор украл чистоту его вместе с сокровищем — кольцом первого василевса — Византия, которое хранилось в монастыре с тех пор, как его наполнили царственной кровью. Страшная сила этой крови туманно упоминалась в старых трактатах и рукописях, настолько древних, что написаны на бумаге. Были написаны. Изучив их при вступлении в сан, Анастасия собственноручно сожгла их. Такая власть не должна попасть не в те руки. Когда придет время она из уст в уста передаст это таинство другой.

Три года как она велела поднять всю свою агентурную сеть. Она прошерстила всю галактику вдоль и поперек, и нашла вора, но кольца при нем уже не было. Его допрашивали самыми изощренными методами, вытряхнув и вывернув сознание наизнанку, прощупали каждую нервную клеточку, но не нашли и следа сокровища. Тогда впервые Анастасия испытала бессилие. Что толку — со смертью девицы, она потеряла сосуд с царственной кровью, и не могла продолжать исследования, как и убить вора.

Единственное, чего она добилась — в надежде на то, что однажды он выдаст себя как-то, где-то. Оставалась возможность, что искусственным путем он приказал себе забыть о кольце. Вора отправили в самую надежную тюрьму в галактике — 'Брод'.

'Надеюсь ты еще там и не пошел на корм жабам',— настоятельница протянула руку. Одна из крылатых тварей села на запястье, унизанное браслетами с хризолидами. Зеленые глаза птицы встретились со светящимися тусклой флюоресценцией глазами Анастасии. Такие глаза получали те, кто принимал в пищу толченый Хризолид. Диета вызывала видения наяву, но требовала и страшную цену — постепенно кости становились хрупкими, словно хрусталь, а кровь утрачивала красный оттенок. Да и жизнь становилась короче. Но Анастасия нашла особый способ, который на время нейтрализовал негативное действие эссенции.

Птица забилась в ее ладонях, дико заверещала. Страх создания передался сородичам. Темная стая закружилась над монастырем, и привлекаемая и отталкиваемая происходящим внутри чудовищным действом. Анастасия не отвлекалась, вглядываясь в глаза птицы, вливая в нее остаточный яд от эссенции, вместе с ментальной энергией. Это продолжалось до тех пор, пока глаза создания не потускнели, и ее тело не обмякло в руках. Расслабившись, Анастасия выбросила его в окно. Черная пелена тотчас окутала падающий трупик. Кровь, отравленная эссенцией, была чрезвычайно привлекательной для этих крылатых созданий, в мгновение ока растерзавших бывшего собрата.

— Матушка?

Анастасия захлопнула окно и медленно повернулась к замершей на пороге монахине. Сложив ладони на животе, та не смела поднять глаз. 'Еще не посвященная,— поняла настоятельница,— из тех, кто сейчас несет покаяние.

— Алиса, в чем дело?

— Матушка, только что мы получили послание от нашего агента из созвездия Гидры.

— Гидра?— Анастасия насторожилась.— Что там?

— Из тюрьмы на планете Брод сбежали трое заключенных.

Пальцы настоятельницы вцепились в подлокотники кресла. Каждая клеточка ее тела трепетала в ожидании.

Среди них был человек по имени Марк Рысов?

— Это тот вор...

— Я знаю, кто он такой! — оборвала Анастасия. Порывисто поднявшись с кресла, она заходила по келье широким шагом, как всегда в порыве возбуждения. — Он покинул планету?

— Нет, силы командования решили нейтрализовать его в целях безопасности, как вероятного разносчика инфекции. Провели орбитальную бомбардировку.

— Что?! — от крика Анастасии послушница отшатнулась и глубже натянула белый капюшон. Губы девицы задрожали, жалкое создание.

— Кто отдал такой приказ?

— Старший надзиратель.

— Дура, это невозможно. Где это виданно, чтобы из-за трех сбежавших заключенных превращали в безжизненную пустыню сотни километров. Им приказал кто-то еще, это очевидно. Узнать кто отдал такой приказ и доложить мне, жду результатов через полчаса.

— Матушка...

— Что еще? — нетерпеливо вопросила Анастасия.

— Есть еще кое— что, сегодня на Брод прибыл новый наместник.

— Наместник? На тюремные планеты не назначают управляющих.

— Приказ его величества.

— Вот как? — настоятельница задумалась. И как зовут наместника?

— Это третий сын его величества василевса, Гай Финист Византийский.

— Неудачник? — фыркнула Анастасия, чуть успокоившись. Она думала, что сейчас ей назовут имя Никоса. Значит, это не его рука.

Гай — из всех детей Александра он был самым непонятным. Не тихий книжник Константин, не хозяйственник и педант вроде Павла, и не вояка Юлиан. Скорее он был похож на погибшую Маргариту — такой же мечтатель. Особых успехов не имел, воинским доблестями не отличался, но при этом были в нем некие качества, которые привлекали людей. И ее племянник внезапно оказался в самом центре событий, что бы это значило? Анастасия жалела, что не способна сама заглянуть в ясное будущее. Пока еще она не могла пожертвовать свободой принятия решений. Придется спросить у Мета-предсказателей, видящих в капсулах из Хризолида. Анастасия чувствовала, что тонкие нити паутины, которую увы плела не она, начинают опутывать галактику. Но вот какой узор выйдет в итоге?

Глава 10 — Сеть

Задумчиво поглаживая бородку, Юлиан, второй царевич Византии, нахмурившись смотрел на объемное изображение, развернувшееся перед ним на тактическом столе. Огромное полотно занимало почти все пространство главной рубки флагмана 'Акула' формой действительно похожей на обитателей глубин моря — хищных и умных животных.

Обтекаемая форма позволяла развивать огромные скорости, готовить стремительные удары, внезапно появляясь перед флотом противника. Благодаря особой системе настройки двигателя, флагман легиона из пятнадцати тысяч линейных кораблей меньшего класса, получил способность нырять в шлейф темной материи, исчезая с радаров противника, а потом тормозить столь внезапно, что одном эффекте неожиданности ему удалось выигрывать битвы. Южный Каганат, усмирение Франкии и Саксона в Норманских княжествах, оборона восточных рубежей от коварно проникшие туда варваров с окраин.

Гранд-крейсер Юлиан получил тогда, когда выиграл первую битву, вместе с первым званием. За семнадцать лет на флоте он завоевал право на собственный легион отборных войск. Акулья стая наводила страх и трепет на всех кто, осмеливался поднять голову. Глупцы, те, кто заговаривал о том, чтобы выйти из под пяты Метрополии. Они не понимали, что тогда им придется сражаться с варварами и пиратами в одиночку. Большинство планет Каганата и Норманнских княжеств выучила этот урок очень хорошо. Они тряслись за свои богатства, предпочитая оставаться частью империи. Но вот, похоже, в Самоцветном поясе это кого то не устраивало.

Они уверены, что способны выжить без нас? Хах! Юлиан был имперцем до мозга костей, и считал, что любой бунт нужно подавлять в зародыше.

Сиберия... взгляд военачальника скользил по цепям гор, пересекавшим планету из конца в конец, по пушистым шапкам полюсов, которые занимали почти треть ее поверхности. По густым еловым лесам, по невероятно глубоким озерам, полумесяцами раскинувшимся в северной части, и широким плавным рекам, берущим начало где-то в заснеженных горах. Суровая и красивая планета.

А еще под панцирем гор и непроходимых лесов лесов залегали несметные сокровища — Мета-хризолид, то, что давало мощь 'Акуле'. И то, что стояло за силой брата Никоса, сейчас с легкой ленцой наблюдавшего за тем как, на карту электронным стилом наносят метки.

Иногда леса расступались и тогда на прогалинах вырастали обнесенные неприступными стенами в три кольца города — крепости. Как таковой столицы на Сиберии не было, а существовало три отдельных города. Первая — Ладога, под ее уступами и потерпел поражение Гай. Вторая — Свияга, на обратной стороне планеты, и третья — та, что наметил целью Юлиан. Снежная.— красивое название дали городу, которому грозило быть стертым с лица планеты. Если переговоры не состоятся.

Гай уже вел и вот чем все закончилось. Когда делегация спустилась на поверхность, обманутые заверениями, что ворота Ладоги будут открыты, на отряд обрушился град огня. Но самое главное не это — по каким-то причинам защитные экраны, проецируемые каждым кораблем, перестали действовать. Воспользовавшись этим сиберийцы коварно напали сзади и разом уничтожили две трети флота, который взял с собой Гай. Сейчас у Юлиана — легион, но если не действовать жесткой рукой, можно ожидать чего угодно. Самоцветники возомнили о себе слишком много.

— Здесь,— приказал Юлиан, постучав по голубой линзе озера под названием Онега. На нем находилась самая крупная плотина, которая регулировала поставку воды к Снежной и окрестным шахтам. — Я хочу взорвать ее.

— Адмирал, вы уверены? — заложив руку за спину спросил командир трех алов. Остальные командующие обступили стол, и лишь Никос на правах особы царственной крови, сидел, рассеянно вертя кольцо с мета-хризолидом на пальце. Редкий двухцветный камень с красными вкраплениями. — Если поступить так, то пятьдесят две шахты будут попросту затоплены!

— Откачать воду потом не проблема. К тому же это на случай, если переговоры не удадутся.

— Молчание с их стороны уже пять часов,— доложил первый связной.

— Продолжайте слушать эфир,— велел Юлиан. -Дальше,— царевич обогнул стол и указкой ткнул во вторую столицу — Свиягу. Этот город был более крепким орешком — укрытый защитным куполом, спасающим от пронизывающих ледяных ветров, напрямую дующих с северного полюса. Чудо инженерной мысли, раскинувшееся на площади более пятисот квадратных километров. Оставалось только удивляться, с каким тщанием те, кто возводил сооружение, умудрялись использовать все преимущества ландшафта в качестве опор для купола от вершин гор до верхушек елей. Но купол был всего лишь энергетическим полем. И с ним можно справиться.

— Здесь сосредоточить два ала,— велел Юлиан,— первому приготовить фокусную магнитную бомбардировку.

— Вы хотите обесточить их?

— Именно,— кивнул Юлиан на уточнение подчиненного, на мундире которого места не было свободного от медаль и орденов. Юлиан награждал своих офицеров после каждой битвы, считая, что знаков отличия много не бывает, золота в Метрополии хватало, а возвысить людей в собственных глазах и укрепить боевой дух никогда не помешает.

— Далее,— продолжил командующий,— подрываем купол вот с этого края. Здесь находится сад, снабжающий продовольствием почти треть столицы.

— А это не противоречит концепции о гарантиях продуктовой безопасности? — подал голос еще один сомневающийся — черноволосый и остроносый маленький человечек. Юлиан уже привык к его характеру. Сомнение иногда тоже не помешает, хотя бы для контраста.

— Нарушит, но сделает их куда более сговорчивыми. Большая часть поставок продовольствия все равно идет от нас, так, что это станет хорошим аргументов в нашем торге. Чтобы восстановить купол, потребуется стекло, которое поставляет только Каганат. Я позабочусь о том, чтобы им не продавали его за любую цену до тех пор, пока инцидент не будет исчерпан. Далее...

— Позвольте заметить, нужно что-то сделать с планетными экранами,— заметил седовласый офицер.

— Верно, Рун,— кивнул Юлиан, постучав указкой по сгибу руки,— откуда они проецируются? — спросил он у первого акустика Унщанли.

— Пока нашел только одно место, но это не вся сеть, они очень хорошо маскируются, ставя помехи магнитными полями гор. Из-за этого вся электроника выходит из строя.

— А если методом триангуляции? — предложил маленький человечек. Звали его Сун. Юлиан набирал в команду талантливых людей, независимо от их происхождения. Сун не был коренным жителем Метрополии Смуглая кожа и кудрявые волосы выдавали в нем уроженца Каганата. Но теперь он был безоговорочно предан Византии.

-Можно попробовать,-одобрил командующий,— но я бы уничтожил первую точку здесь,— конец указки вывел в воздухе красный круг неподалеку от южного полюса в толще льда пряталась транслирующая щит станция. В полярных условиях жители использовали щит чтобы удерживать тепло. Но эти устройства были равно хороши и в качестве защиты от внешней угрозы.

'А ведь эти щиты мы разработали для них, вот и благодарность', — думал Юлиан.— Если поле ослабнет, на соседних станциях получится отток энергии, так можно вычислить ближайшие.

— Эта технология, смею заметить, стоит невероятно дорого. Вы получили разрешение на такие действия от Сената?

— Василевс позволил мне действовать любыми методами,— отрезал Юлиан. По его глубокому убеждению жестокие времена требовали жестких мер. Полумеры — вроде тех, какие использовал Гай, обернулись против него же, тем самым поставив под удар репутацию Метрополии как центра. Мятеж Сиберии нужно искоренить, пока они не стали светлячком, на свет которого слетятся все вольнодумцы,— Юлиан и не заметил, как произнес последние слова вслух.

— Светлячок — как поэтично,— взгляды присутствующих обратились к Никосу, который заговорил впервые за все совещание.

— Ты решил принять участие в обсуждении? — терпеливо поинтересовался Юлиан.

— Столько хлопот, такая изощренная тактика. По мне — так бессмысленные усилия.

— Ни одна война не выигрывается просто красивыми речами. У тебя есть план получше? — спросил командующий. Младший брат беспокоил старшего. Никос был непредсказуем, иногда в его голове витали мысли, которые Юлиан попросту не понимал. Юлиан всегда действовал открыто — часто жестко, временами жестоко, но всегда открыто. Мысли Никоса скрывали темные тайны и мистерии. А еще младший брат имел привычку играть с врагами.

— А, нет,— отмахнулся Никос,— пока посмотрю на представление, которое ты устроишь. Надеюсь, к моей помощи прибегать не придется. Никос усмехнулся лукавой улыбкой. Юлиан только вздохнул.

— Пока все, следующее совещание через час, если ничего не изменится.

— Адмирал.

-Адмирал! — все присутствующие, кроме Никоса, приложили кулак к груди и разошлись.

— Она такая манящая, цвет как у Хризолида, — заметил Никос, когда около стола братья остались вдвоем. Юлиан проследил за взглядом Никоса. Взгляд его — жаждущий, темный и непонятный заставил Юлиана передернуть плечами.

— Просто планета.

— В тебе нет никакой романтики,— Никос осуждающе взглянул на командующего.

— А ты мыслишь категориями недостойными военного.

— Здесь я в роли твоего консультанта. Если бы мне представили возможность взяться за это дело, на Сиберии бы уже царил мир и порядок.

— Как и в прошлой твоей миссии? — Юлиан помнил темные слухи, которые, впрочем, быстро затихли, о тех методах, которыми удалось установить контроль над очередной восставшей планетой. Ту миссию доверили Никосу. Победа была полной, а победителей не судят, это так.

— Ты слишком разборчив в средствах, брат, это плохо для царевича Византии.

— Не желаю выслушивать советы от тебя, оставь проповеди для брата Гая.

— Конечно, мы бы с ним не сработались, а с тобой проще иметь дело, чем я думал,— кивнул Никос.

— Не вмешивайся, пока не прикажу, в этой операции главный я.

— Как скажешь, зачем мне это? — Никос развел руками, не обращая внимания на потемневший взгляд брата.— Почести меня не интересуют, и звание майора вполне устраивает.

Юлиан испытывал сомнения, но спорить не стал, не время для ссор. Сел за тактический стол напротив брата, он погрузился в изучение обстановки, обыгрывая детали плавна. Если переговоры провалятся, придется воздействовать на те важные стратегические точки, которые они наметили, а дальше — все по учебнику: массированная бомбардировка главных баз флота и подавление огневых точек противника, высадка десанта, хотя к последнему прибегать не хотелось. Юлиан так и не разобрался, где именно Гай потерпел поражение как раз на этой стадии.

Час миновал в томительном ожидании.

— Что с флотом Сиберии? — спросил Юлиан. Размяв затекшие мышцы, он подошел к главному навигатору. Одетый в темно-бордовую форму молодой военный склонился над экраном.

— Без изменений. Построены в кольца над главными городами и шахтами, также защищают район полярных шапок.

— Что с переговорами? — вопрос предназначался главному связному, устало потиравшему лоб.

— В эфире тишина,— тотчас отозвался офицер.

— Ясно,— Юлиан достал из-за пазухи любимые карманные часы на цепочке. Тонкий механизм работал идеально вот уже несколько веков. Эта антикварная вещица стала его талисманом на удачу во все сражениях.

Секундная стрелка на циферблате отсчитывала последние деления до намеченного срока.

Двадцать, девятнадцать, восемнадцать... пятнадцать,— Юлиан поднял руку, чтобы отдать приказ о начале артподготовки, но внезапно связной выкрикнул:

— Ваше высокопревосходительство, есть связь с правительством Сиберии!

— Отставить! — недовольно сказал Юлиан.

— Похоже они поняли, что ты не оставишь от них камня на камне,— усмехнулся брат.

— Дать громкую связь,— велел адмирал и подошел к экрану связи, встав слева.

Изображение замерцало, пошло кристалликами, заискрилось, и на Юлиана взглянули умные, проницательные глаза. Лицо мужчины средних лет, обрамленное соломенного цвета бородой. Массивный подбородок и кустистые брови дополняли суровый образ.

— С кем имею весть? — спросил Юлиан.

— Князь Святослав Седьмой, я командующий силами обороны Сиберии,— оба военных обменялись поясными поклонами. Война— войной, а вежливость еще никто не отменял.

— Юлиан Византийский,— представился царевич,— командующий силами подавления мятежа.

— Вот так сразу к делу, люблю прямых людей,— на лице Святослава появилась полуулыбка, правда она тут же пропала. -Неделю назад народном вече приняло решение. Основные налоговые поступления от торговли Хризолидом с этого времени мы будем оставлять у себя. Также мы вводим торговую пошлину на экспорт товаров. Кроме того, военный контингент Метрополии в нашей системе отныне не нужен, мы планируем обороняться собственными силами.

— Это все?

— Пока все. Дальнейшие шаги будут зависеть от ваших действий.

— Надеюсь, вы понимаете, что это открытое неподчинение?

— Разве? В чем здесь неповиновение? Мы не оказываемся от вашего подданства.

— А все вышеперечисленное?— возразил Юлиан,— это ли не грубое нарушение всех договоренностей с Метрополией?

— Это на ваше усмотрение. Наши условия вы слышали и мы будем настаивать на них.

Юлиан вздохнул.

— Наш флот послан сюда василевсом не для переговоров.

— Тогда для чего вы просили о переговорах? — удивился Святослав, пригладив бородку. На заднем плане Юлиан заметил деревянные резные стены с вычурными украшениями. И словно нелепица на их фоне смотрелось новейшее электронное оборудование связи и слежения. Но лишь малая часть. Ничего лишнего этот князь конечно не покажет. И не проверить, действительно ли Святослав находится на планете или же это часть корабля.

— Таков порядок.

— Снова византийский этикет,— лицо князя потемнело,— поговорить, а потом нож в спину. Ваша жадность не знает границ. Подумайте еще раз. Всего три условия, которые не будут стоить Византии так дорого, как открытое противостояние с нами.

— С вами? Послушайте, я глубоко уважаю таких людей как вы. Печетесь о судье своего народа, это естественно,— сказал Юлиан,— но есть установленные века назад законы, и их не так просто отменить простым односторонним решением. Если требуете изменений, нужно было подать прошение в Сенат.

— Сенат? Думаете ему бы дали там ход? Да прошение бы затаскали по инстанциями годами тыча пальцем в каждую закорючку, а в конце бы попросту забыли. Нас это не устраивает. Ваша политика снабжения продуктами и другими жизненно важными ресурсами, которых не хватает на большей части планет Пояса, стала попросту драконовской. А налоги каждый раз повышают. Если так пойдет и дальше, мы не сможем развиваться.

— Резонно,— кивнул Юлиан, но мы отошли от темы. Я здесь не не как представитель Сената или Василевса.

— Конечно, вы здесь в роли карающего меча, который готовы обрушить на планету, которая посмела требовать что-то сверх полагавшегося. Но знаете, жалкие подачки Метрополии нам больше не нужны. Хочу напомнить, мы — равноправные партнеры. Без Хризолида ваш флот не поднимется в воздух, а экономические и политические прогнозы Ордена тоже невозможны без ограненного камня.

— Это ультиматум? — бровь командующего приподнялась.

— Нет, мы пока не ведем войну. Надеюсь вы не станете объявлять войну одной единственной планете? Что скажет василевс?

— Это не война, я уполномочен провести операцию усмирения.

— Вы не боитесь говорить прямо, хорошо, тогда я и буду откровенен. Если вы не обладаете никакими полномочиями вести переговоры и давать гарантии, значит с самого начала в нашем разговоре не было смысла. Вероятно вы уже установили, откуда я веду передачу, уверен, скоро эта позиция будет атакована.

— Позвольте еще один вопрос,— обратился Юлиан.

— Конечно,— Святослав, уже собиравшийся отключиться, остановился.

— Вы ведете переговоры от имени всей планеты? Каковы ваши полномочия?

— Они удивят вас, Вече и совет князей выбрал меня главным.

— Великий Князь, значит, хорошо, я запомню. Надеюсь, вы останетесь живы и пересмотрите свою позицию, интересный вы человек.

— Вы тоже,— кинул Святослав.

— Но не слишком дальновидный. Считаете, что ваши желания стоят того, чтобы повергнуть опасности целую планету? Сколько у вас жителей?

— Двадцать миллионов,— коротко ответил Святослав.— К чему вы клоните?

— И что скажут о таком командующем как вы, когда мы разрушим цитадели и крепости?

— Они не пострадают, население заблаговременно разместили в убежищах. Мы знали, как реагируют в метрополии на любые проявления нелояльности. Хотя вы всячески залечиваете, что раз в год хотя бы одна планета да восстает против деспотии.

— Деспотии? Нет,— Юлиан рубанул воздух ладонь,— это законность и устойчивость.

— Ваше мнение не абсолютно. Если время требует перемен, они придут, как бы вы им не противились. И сейчас мы будем защищаться всеми возможными силами.— Святослав сделал паузу.— Гай Византийский приходится вам братом? — неожиданно спросил он.

Юлиан невольно поморщился.

— Да, но какое это имеет значение?

— Он потерпел поражение, оказавшись слишком самонадеянным. Не боитесь повторить его судьбу?

— Я — не мой брат,— ответил Юлиан высокомерно.

— Конечно,— кивнул князь,— поэтому мы станем действовать осторожнее. Если победим и сейчас, тогда это станет закономерностью, а не случайной удачей.

'А он зрит гораздо дальше, чем я думал', — с досадой подумал Юлиан.

— А если проиграете, это станет наглядным доказательством того, что ваша победа над моим братом была случайностью,— парировал царевич.

Святослав кивнул.

— Ваше высочество.

— Ваше сиятельство.

Два сильных человека взглянули друг на друга, словно в последний раз оценивая противника, и связь прервалась.

— Ну я же говорил, переговоры с таким как он бессмысленны.

— Откуда тебе знать, какой он? — спросил Юлиан у брата, которому принадлежала последняя саркастичная реплика.— Он — человек чести и знает правила войны.

— Войны? Все так серьезно?

— Пока я не стану начинать полномасштабных действий. Ограничимся теми пунктами плана, которые я озвучил раньше.

— Ну-ну, попробуй, судя по тому, что я слышал,— усмехнувшись, Никос поднялся из-за стола,— он не пойдет на уступки. Даже если ты разрушишь всю инфраструктуру, люди уже укрылись в надежном месте, а любые развалины можно восстановить. На твоем месте я бы поставил вокруг планеты полную блокаду, перекрыв им поставки продовольствия и медикаментов.

— Это низко и подло! — возмутился Юлиан.— Византийцы так не поступают.

-Ты слишком щепетилен в вопросах этики, брат. Что ж, вижу мое вмешательство и правда не требуется. Я отбываю на 'Миногу'. Если понадоблюсь, свяжешься со мной по внутренним каналам.

Командующий проводил брата тяжелым взглядом. Несмотря на его ужасный характер, Никос мог видеть суть вещей. То, что предстоящая операция не будет ни легкой, ни быстрой, Юлиан уже понял. Святослав задействует все возможности все возможности планеты для обороны, он знает ее гораздо лучше.

— Главный бомбардир, внимание, по моей команде, передать всем кораблям, задействованным в арт-подготовке, приказ — начать операцию по принуждению Сиберии к капитуляции.

Капитуляция... Слово из арсенала войны.

'Неужели я веду войну с одной планетой, которая осмелилась сказать свое мнение вслух?' — сомнения закрались в душу. Но почти тотчас командующий отбросил эти колебания. Во всех операциях, из которых он вышел победителем, царевич не сомневался, безжалостно подавляя любое сопротивление, и в этот раз все будет точно так же. Сиберия — всего лишь маленькая, но дерзкая планетка, даже если придется пожертвовать запасами Хризолида-М, его еще сотни тонн на соседних планетах Пояса, Метрополия не ощутит убытков. А вот если дать огню вольнодумства распространиться дальше, эти хранилища могут оказаться под угрозой.

Пока капитан отдавал приказ главам алов кораблей легиона, а второй капитан и старший помощник руководили слаженными действиями команды флагмана, Юлиан, скрестив руки на груди, наблюдал за Сиберией в иллюминаторе. Светлый шарик словно насмехался над ними.

И будто в ответ на его мысли небо вокруг планеты затопил свет тысячи звезд, когда одновременно по всем точкам и позициям, которые обозначили на совещании, нанесли точечные удары из лазерных гаубиц.

В пустоте космоса звуки не слышны, в абсолютной тишине смерть ринулась к крохотной жертве, грозя поглотить ее. Однако, когда спустя десять минут Юлиан приказал остановиться, он все еще существовал, дрожащий, израненный, но все же живой.

— Доложить о выполнении!— рявкнул первый капитан.

Ответы пришли один за другим, все шло согласно плану. У Юлиана на флоте не бывало накладок. Все всегда проходило так, как задумано. Корабли действовали как единый живой организм. Слаженность действий, беспрекословное подчинение экипажей — вот залог успеха во всех миссиях.

— Что прикажете? — первый капитан повернулся к Юлиану.

— Дадим полчаса на размышление, уверен, они свяжутся с нами и сообщат о том, что совершили величайшую ошибку.

По другому и быть не могло. Глядя на сменяющиеся на экране картины, заснятые спутниковыми камерами, Юлиан покачал головой.

Свияга — гордый город на оборотной стороне планеты — больше не существовал, превращенный в руины, оголенный, лишенный защитного купола. Снежная — серебрилась, затопленная вырвавшимися на свободу водами Онежского озера. А Ладога...

— Что с десантом? — спросил царевич.

— Уже приземлился, сейчас выходим на позиции и окружаем город.

— Хорошо, ждите приказа.

С минуты на минуту Юлиан ожидал начала сеанса связи с князем, но он все не выходил.

— Мы определили еще четыре точки проецирования планетарного экрана,— доложил главный связной,— что прикажете?

— Пока ничего, до моего приказа.

Судя по картине на экране и так огромная территория в две тысячи квадратных километров была теперь оголена и беззащитна перед суровыми ветрами с полюса.

Испытывал ли Юлиан жалость, глядя на то, как медленно, но верно рваные края разрушенного планетарного экрана покрывались инеем. Белая корка распространялась все дальше, из-за перепадов температур изнутри купола нарастали гигантские сталактиты, гроза обрушиться на селения и городки, лишенные защитных панцирей. Но как и сказал Святослав, все ли жители эвакуированы? Вряд ли.

— Увеличь картинку,— попросил Юлиан, заметив что-то на одном из снимков.

Скопление черных точек на открытой местности. Возможно городская площадь в Ладоге. Но мирные жители или гарнизон с такого расстояния не определить.

Час миновал и Юлиан захлопнул крышку часов.

— Попыток связи не было? Усилить сигнал, может быть из-за повреждений у них перерезан главный трансляционный кабель.

— Ничего,— доложил главный связной.

Юлиан поморщился,

— Зачем все так усложнять? — пробормотал он, и, вздохнув, повернулся к главному бомбардиру.— Приказ, повернуть орудия на четыре станции проекции планетарного экрана.

Четыре точки... если их ликвидировать, всю конструкцию, по крайней мере на одной половине планеты, ждет спонтанный процесс обрушения.

— Ваше высокопревосходительство, флот противника начал движение! — доложил главный навигатор.

— Траектория? — уточнил генерал.

— Рассредотачиваются и выстаиваются в систему сот. Двигаются выше нашего флота по самой дальней орбите.

— Вот как? Интересно, что они задумали? — Ювенал улыбнулся. Накатило облегчение, странное и необычное чувство,— теперь не придется просто расстреливать планету. Теперь когда появился флот противника, это был настоящий вынужденный бой.

— Арьергарду — дальние орудия левого борта, полная боевая готовность. Огонь по моему приказу.

На экране черноту космоса расцветили вспыхнувшие новые серебристые звезды — корабли Сиберии, внешне неповоротливые, похожие на планирующего альбатроса. Торговым планетам разрешалось держать флот лишь в минимально необходимом количестве, только для самообороны, без тяжелых вооружений. Обычно каждый такой корабль нес до двадцати турелей, по двести на каждом борту, и по ряду гаубиц дальнего радиуса действия. Но эти...

— Дать увеличение! — приказал он.— Еще!

Когда требование выполнили, он присвистнул.

— Интересно, нарушение конвенции.

— Командующий,— к нему подбежал первый капитан,— вместо гаубичного ряда у них тяжелое наступательное вооружение.

Юлиан четко видел строенные орудия, расположенные в два ряда. На кораблях легиона располагалось по три. Но все же...

— Флот противника прекратил движение.

— Дать сигнал к сдаче,— велел Юлиан. Несмотря на такую дерзость, которую проявила Сиберия, правила ведения войны никто не отменял.

— Игнорирование,— доложили спустя минуту.

— Что ж, мы их честно предупредили. Строенными бигамии первого ряда, залп по команде, наметить цели, огонь!

— Огонь! -его приказ подхватили командиры других кораблей ал и когорт.

Но, хотя лазерные лучи исполосовали крылья, ранив 'птиц', они так и не сдвинулись с места.

— Почему они не отвечают? — нахмурившись, Юлиан смотрел на то, как одна за другой вспыхивают новые 'звезды', когда точным попаданием разрушался очередной двигательный отсек с темной материей, аннигилирующей внутри.

После этого боя район еще долго будет небезопасен для навигации. Выбросы сконцентрированной субстанции грозили поглотить попавшиеся в них суда. И выбраться будет очень непросто.

— Прекратить огонь! — наконец, велел командующий.

'Что-то здесь не так...'

Когда его приказ исполнили, в темноте космоса покачивалась на плаву заметно поредевшая стая альбатросов, она треть флота Сиберии была выведена из строя. И никакого сопротивления.

— Флот противника снова движется! — доложил первый навигатор.

— Наконец-то! — царевич потер руки и, набросив на плечи плащ, подошел к иллюминатору.— Давайте же, что вы задумали? Покажите мне храбрость Сиберии!

— Флот противника остановился.

— Снова?!

— Спустя три минуты альбатросы снова начали планировать. Так продолжалось в течении трех минут.

— Это какая-то игра? — озадаченно спросил капитан первого ранга.

— Не знаю,— нахмурился Юлиан. Может провоцируют нас к ближнему бою? Ну что ж, поддадимся. Всем кораблям, полный разворот левым бортом, огонь по команде. Не будем торопить события.

Наблюдая за флотом противника, лениво расходящемуся на расстояние дуэли, командующий не обратил внимания, что привычная вибрация пола под ногами исчезла. И лишь крик первого связного дал понять: что-то не так.

— Командующий, срочное сообщение из двигательного отсека, система аннигиляции угасает!

— Что?! — Юлиан стремительно подошел к пульту связи и бросил в канал.— Доложить обстановку, что там у вас происходит?

— Ваше высочество, только что система аннигиляция была остановлена, темная материя рассеивается, мы теряем тягу, метахризолид... становится неактивным.

— Невозможно ! — пораженно воскликнул Юлиан.

— Мы пытаемся выправить положение. Но... боюсь корабль не способен двигаться.

— Не способен? Как это понимать?! — в ярости воскликнул Юлиан,— я приказал разворот!

— Прошу прощения, — голос главного механика наполнился паникой,— но мы не можем активировать систему разворота, двигатели нестабильны, тяга падает...

— Проклятье! — в сердцах бросил Юлиан.— Внимание,— он переключился на канал на связи с судами легиона,— всем доложить о состоянии двигателей. Ждать пришлось недолго, один за другим посыпались доклады о невероятном — установки переработки темной материи полностью дезактивированы.

— Как же так, поверить не могу...

— Командующий,— доложил связной,— мы засекли необычные сигналы, они исходят от флота противника. Волны узкого диапазона проецируются на каждый из наших кораблей.

— Характер волн? — уточнил Юлиан.

— Неизвестен, но частота колебаний близка к амплитуде мета-хризолида в нейтральной стадии.

— Мета-хризолид, вот как...— Юлиан хлопнул себя по лбу и рассмеялся,— теперь мне все ясно. Эти мерзавцы используют технологию тушения наших установок. Не думал, что такое возможно на практике.

— Похоже, они закончили разработки, брат,— по личной связи донесся голос Никоса.

— Ты знал об этом? — раздраженно спросил Юлиан.

— До меня доходили слухи, что такие исследования велись. Но признаться даже я впечатлен. Теперь наши корабли не сдвинутся с места еще несколько часов.

— И ты сообщаешь мне только сейчас?! Это называется предательством.

— Разве? Ничуть, не думал я, что такое возможно.— Голос Никоса пропал из эфира, поглощенный помехами.

— Что там? — встревоженно спросил Юлиан.

— Корабли противника полным ходом движутся на нас, готовятся стрелять, отрывают огонь из носовых орудий!

— Установить щиты на максимум.

— Щиты не действуют! — в панике выкрикнул первый тактик.

— Щиты тоже...— прошептал Юлиан. Хотя... они же тоже связаны с функционированием мета-хризолида. Значит ли это, что каким-то образом анти-хризолид, как сказал Никос, воздействует на минерал? Если так, то Сиберия становится угрозой не только для Метрополии, но и будущего всей Византии. Если в руках врага такое мощное оружие...

Неожиданно корабль тряхануло так, что Юлиан, пошатнувшись, вынужден был схватиться за стенку.

— Что происходит? Доложить о повреждениях!

— Командующий, улар пришелся по броне вскользь, но мы потеряли один из стабилизаторов правого борта.

— Что у других?

— Сейчас... Двадцать кораблей — прямое попадание, повреждения — восемьдесят процентов, десять кораблей — повреждение пятьдесят процентов. Один... полная разгерметизация...— голос докладчика дрогнул.

— Что корабли противника? — за вспышками выстрелов Юлиан не мог разглядеть, что происходит на театре боевых действий.

— Все еще сближаются, расстояние десять километров. Девять... восемь...

— Огонь,— выдохнул Юлиан, — всем кораблям!

— С флангов? Но мы станем легкой мишенью!

— Я сказал, стрелять! Турели, внимание... два гаубичных ряда... — командующий поднял ладонь и резко опустил,— пли!

Команды тут же подхватили по цепочке.

Лазерные лучи расцветили небо странными узорами. Флот противника полностью исчез за этой паутиной.

— Расстояние — пятьсот метров, урон противника — пятьдесят процентов. Пятьдесят пять... они прорываются несмотря на потери!

— Безумцы...— пробормотал Юлиан, держась за поручни трясущегося словно в лихорадке флагмана,

— У нас поврежден левый плавник! — доложил главный связной.

— Развернуть корабль, еще одна попытка.

— Поглощатель темной материи еще нейтрален,— доложили из двигательного отсека.

— Да что за день такой сегодня! — Юлиан с досадой саданул по иллюминатору.

Глава 11 — Свобода воли

— Флот противника поравнялся с нашим... проходит мимо! Спускается к планете!

— Начать огонь с другого борта,— приказал Юлиан.

— Есть!

Вслед удирающему врагу ударили россыпи лучей, в ответ те огрызнулись из турелей ближнего боя.

— Существенные повреждения! — доложил главный техник, невозможно вести стрельбу из двадцати орудий.

— Открыть третью орудийную палубу, огонь!— хладнокровно велел Юлиан. Так бывало всегда. Даже в самых отчаянных ситуациях царевич оставался способным принимать молниеносные решения.

— Урон противника — семьдесят кораблей полностью из строя, у двадцати — крен на левый борт.

— Наши? — бросил Юлиан.

— Две -трети выведены из строя, еще десять уничтожено.

— Уничтожены... — командующий сжал переносицу.— Хорошо. Прекратить огонь.

— Но тогда мы... — опешил офицер.

— Я сказал — не стрелять!

'Если не можешь выиграть сражение, оставь это на день' — слова из древнего трактата пришли на ум в звенящей тишине, установившейся на мостике.

— Выполнять. Или мне передать приказ лично всем кораблям?

Казалось, что Юлиану придется сделать так, но офицер резко кивнул и по мультиканалу сообщил всем кораблям легиона.

То, что казалось легкой миссией, грозило обернуться самым унизительным поражением.

— Командующий, на связь вышел князь Сиберии.

— Сделать громкую связь,— О победах и поражениях громко трубили по всему миру, и сейчас замалчивать положение не имело смысла. Юлиан не был тем человеком, который станет прятаться перед лицом противника или союзника.

Юлиан пригладил волосы, постаравшись придать себе пристойный вид.

— Мы остановили огонь,— сходу начал Святослав безо всякого вступления.

— Вижу, мы со своей стороны тоже прекратили наступательные действия.

— Наступательные ? Все византийцы невыносимо самоуверенны.

— Как вам это удалось? — проигнорировав колкость, спросил Юлиан.— Заставили наши двигатели перейти на нейтральное положение.

Святослав тонко улыбнулся.

— Позвольте пока оставить это военной тайной. Иначе мы потеряем всякое преимущество перед Метрополией.

'Каков хитрец',— невольно восхитился Юлиан.

— Не забывайтесь, даже если мы совершили тактическое отступление, то вернемся с новыми силами, в моем распоряжении есть еще три легиона.

— Верю вам. Из постигнет та же участь. Кажется, вы так и не поняли, что договариваться с Сиберией языком ультиматумов невозможно.

— Не слишком ли вы самоуверенны? Мы можем разнести планетарный щит и оставить вас неприкрытыми перед ледяными ветрами.

— Геотермальное тепло способно отопить наши города и селения.

— А если прекратить закупки Хризолида?

— Блеф, это уже крайняя степень отчаяния, а вы, похоже, именно в таком положении, ваше высочество,— заметил Святослав.— Хотя, конечно, это ваше личное решение. Не думаю, что Океана на такое пойдет. А если согласится, мы найдем кому сбывать минерал. Хризолид нужен всем, норманнские княжества, Каганат, если понадобится даже варварам.

— Вы забыли свое место?

— Напротив,— спокойно заметил Святослав, поглаживая бородку,— мы всегда знали его. А вот вы взлетели слишком высоко. Иногда нужно уметь принять очевидное. Мой совет — оставьте это дело и возвращайтесь в Метролию. Мы можем вечно держать вас на нейтральном положении, ваши корабли станут беззащитными мишенями. Пусть вы расстреливаете наши города и шахты, стратегического перевеса уже не добиться, а ваша репутация как полководца будет поколеблена. Конечно есть еще крайняя мера — блокирование поставок продовольствия. Но не думаю, что даже Метрополия решится на такое. Что подумают остальные планеты? Или византийцы настолько гордые, что не могут сесть за стол переговоров с одной страной?

— Не заговаривайтесь, вы всего лишь избранный правитель крохотной планеты.

— А разве вы не такой же? У вас есть протекторат, и он тоже только один. Всем остальным правит ваш отец, василевс.

— Хорошо, я подумаю над вашими... вашим предложением,— Юлиан велел отключить связь и стиснул кулаки.

Этот человек говорил очевидные, но такие болезненные вещи. И Юлиан начал понимать, к чему все идет — к признанию одной простой истины — он проиграл!

— Командующий, прошу прощения, но думаю вам стоит принять это предложение,— тактично заметил первый капитан,— это мнение всех командиров.

Юлиан взглянул на картину в иллюминаторе, как бы он не тешил свое самолюбие, вот она — жестокая правда. Это было одно из крупнейших поражений в его жизни. Но все же его предстояло принять. Никогда еще так тяжело не давались слова.— Всем экипажам..

— Брат, уже сдаешься? Как объяснишь потерю двух третей флота во дворце? — худшего момента, чтобы появиться в эфире Никос выбрать не мог.

— Это мое дело.

— Уверен, брат?

— Мы отступаем и перегруппировываемся, нужно выяснить, что произошло с двигателями. Без них мы просто мишени. Никто не мог предположить такого.

— Это твое оправдание, брат? Непохоже на тебя. Подумай...— вкрадчивый голос Никоса раздражал все больше. Царевич так и видел выражение лица брата — самодовольное, и 'я же предупреждал'.

— Что ты предлагаешь? — бросил Юлиан, отходя подальше от офицеров.

— Воспользуешься моими услугам? Обещаю, что не заберу и грамма твоей славы, когда мы выиграем это сражение.

— Выиграем? Невозможно, не в нашем положении,— горько ответил Юлиан.

— Я смогу.

— Ты ...— среди бесполезно плывущего флота взгляд Юлиана нашел черную ленту флагмана Никоса — 'Миногу'. Юркое и кованое судно.

— Не волнуйся, на случай, если у меня ничего не выйдет, отвечать за тебя я тоже не стану.

— Мерзавец,— выдохнул Юлиан. Но таким был Никос, с этим ничего не поделать.

— Объяснять отцу все равно придется, но если у меня получится разрешить этот конфликт наиболее оптимальным образом, тебя хотя бы не понизят. Или хочешь отправиться в ссылку вслед за Гаем?

— Нет, не хочу... наиболее оптимальный, что ты подразумеваешь? — раздраженно спросил Юлиан.

— Если доверишь миссию мне, сам все увидишь.

Глядя на то, как стая 'птиц' безнаказанно возвращается к планете, командующий заскрипел зубами. Это правда, он ни разу не терпел поражения. Страх, какого флотоводец не испытывал прежде, поразил его. И должно быть именно это чувство подтолкнуло его к роковому решению.

'Однажды Никос уже подавил мятеж без единого выстрела. Если и на этот раз все выйдет так же... Ради сохранения чести я воспользуюсь даже темными методами. Все ради того, чтобы выиграть?'

— Хорошо, передаю миссию тебе, можешь действовать, как посчитаешь нужным.

— Благодарю,— мягко ответил Никос. Его голос исчез из Эфира.

— Внимание всем,— Юлиан повернулся к экипажу,— только что я передал командование моему советнику, Никосу Византийскому.

Хотя среди офицеров пронесся недовольный ропот, они подчинились, как всегда подчинялись его решениям в конечном итоге.

'Я ничего не обещал князю. Ничего не обещал...'— твердил он себе. И все же, где-то в глубине души червь сомнения точил корни древа уверенности в своей правоте. Слова брата -мистика все еще звучали в голове:

' В случае неудачи, я не буду нести ответственности, согласен?'

— Командующий,— от невеселых размышлений Юлиана отвлек голос первого капитана.

— Что такое?— царевич поспешно подошел к нему.

— Взгляните сами,— офицер указал на экран правого борта.

На глазах у потрясенных членов экипажа, Минога развернулась и, вильнув хвостом, покрылась нежно-изумрудным экраном. Фасетчатый, изломанный многогранник переливался, отражая свет солнца, прячущегося за край планеты.

— Они двигаются? Но как? — изумился Юлиан.— Никос, слышишь меня? Никос? — однако, ни по личной связи, ни по общей межкорабельной, к брату пробиться не удалось.

— Что он вытворяет?!

— Можно установить характер щита? — попросил Юлиан.

— Сейчас...— повисла пауза. А потом изумленное восклицание:

— Это не физический щит, то, что мы видим, похоже на излучение. Форма щита...— главный связной осекся.

— Да,— Юлиан тоже заметил, что она напоминала ограненный Хризолид.

'Какими же силами научился управлять Никос?' Даже думать не хотелось. Но что бы там ни было, они способны противостоять блокировке, установленной Сиберией.

Черный, извивающийся хвост крейсера Никоса, мелькнул и скрылся в плотной атмосфере планеты.

— Почему они не остановили его? — не понял второй капитан.

— И правда,— задумчиво отозвался Юлиан. Юркий корабль просто прошел сквозь строй замерших кораблей.

Потекли томительные минуты ожидания. Командующий уже начал терять терпение, но внезапно на пульту связи замигал сигнал.

— Князь Святослав на линии, он хочет говорить с вами, ваше высочество.

'Никосу не удалось? Его взяли в плен и теперь последуют длительные переговоры с шантажом и выбиванием условий',— все эти мысли в один миг пронеслись в голове. Но Юлиан был здесь тем, на кого ляжет вся ответственность. В любом случае, говорить придется именно ему.

— Командующий флотом Византии, на связи,— сухо ответил он, когда на экране появилось уже начинавшее раздражать своим непробиваемым спокойствием лицо выскочки-князя.

Юлиану показалось, будто во взгляде Святослава изменилось, появилось иное выражение — такие глаза бывают у человека, только то прошедшего через ужасающую внутреннюю борьбу, но все же покорившегося обстоятельствам.

— Решили выставить еще условия, князь? — высокомерно спросил Юлиан.— Что ж, я выслушаю вас, и, скорее всего выполню все требования в пределах разумного, ведь речь идет о моей семье.

— Вашей семье? Отнюдь,— Святослав покачал головой,— мы освобождаем вас, возвращайтесь в Метрополию и передайте Александру, что Сиберия останется лояльной и впредь будет выполнять все взятые на себя обязательства. Прошу прощения за этот инцидент. Мы...— здесь голос мужчины сорвался, как будто кто-то приставил нож к горлу,— мы верные подданные его величества Александра Четвертого.

В первую минуту Юлиан потерял дар речи.

— Я правильно вас понял, вы признаете себя... проигравшей стороной? — озадаченно уточнил царевич.

— Мы станем верными подданными василевса,— повторил Святослав.— На этом все, восстановлением планеты мы займемся за свой счет. Это наша вина и мы несем ответственность за все разрушения. Можете прислать официальный документ, я подпишу его в самое ближайшее время. С уверениями в лояльности, — отвесив глубокий поясной поклон князь, исчез.

— Как это понимать? — спросил первый капитан, повернувшись к Юлиану.

— Я тоже не понимаю, но, похоже что-то изменилось...— Юлиан стиснул кулаки,— свяжитесь с Никосом.

— Его высочество передал, что будет говорить по личной связи.

— Хорошо,— Юлиан кивнул и потер запястье, которое охватывал изысканный, украшенный эмалью терминал.

На всякий случай включил шумонаведение, так, что лишь по шевелению губ можно понять, о чем они говорят. И предусмотрительно отвернулся, чтобы не было видно его негодующего лица. Негоже отношения в семье выносить на всеобщее обозрение.

— Никос?

— Да, брат мой?— на экране появился молодой человек с тонкой улыбкой. Никос был самым младшим в семье, всего двадцать шесть лет, и, возможно из-за этого у него всегда был комплекс неполноценности.

— Это ты натворил?

— О я сделал что-то не так? Разве результат не достигнут?

— Так все же это правда, снова твои фокусы?

— Ты же позволил мне действовать любыми возможными методами. Я не пролил ни единой капли крои, не разрушил ни одного города, и не положил в бессмысленном сражении половину легионов. Как я сказал, это не моя ответственность.

— Это... это неправильно!

— Что именно? Что теперь Сиберия вновь лояльна к нам и готова лизать твои пятки? Не уверен, что эффект продлится долго, но тебе хватит времени, чтобы вернуться на Океану и доложить отцу, что ты сделал все возможное, и результат достигнут малой кровью.

— Малой? Выставить меня на посмешище хочешь? Да кто поверит в здравом уме, что противник, находясь в тактическом и стратегическом преимуществе, внезапно решил капитулировать? Чушь!

— Брат, ты удивляешь меня,— Никос покачал головой, и на его лице появилось осуждающее выражение,— результат достигнут, разве так важно, каким способом? Хотя это все твои принципы и правила, избавь меня от них. Повторяю, не меня назначили руководителем операции. Все почести тебе и вся ответственность тоже.

Силуэт Никоса начал исчезать.

— Подожди! — остановил его Юлиан.

— Что такое, брат мой? — терпеливо переспросил Никос.

— Ты нездоров? — внезапно спросил Юлиан. Ему и правда показалось, что под глазами брата пролегли тени, а кожа приобрела нехороший оттенок. Да и сидел он, будто прямо держался лишь за счет спинки кресла.

— Не думаю, что мое здоровье так важно для тебя, ты мне не отец и не мать.

— Не отец, но если то, что ты использовал, так влияет на организм, меня это беспокоит. В прошлой операции ты тоже применял его, ведь так?

— Повторяю, это мое личное дело, возвращайся в Метрополию,— устало повторил Никос.— К сожалению, я не смогу присовокупить свой рапорт к твоему. Надеюсь, ты знаешь, что написать.

— Не летишь со мной?

— Мне нужно... я отправляюсь на свою планету, у меня появились кое-какие срочные дела. Если понадоблюсь, можешь говорить через мета-связь.

— Да, конечно,— безнадежно ответил Юлиан. Мета-связь... никакая другая не действовала на планете 'Бездна', которой управлял брат-мистик. Планета с необычными параметрами атмосферы и особыми экранирующими свойствами.

Разговор оставил тягостное послевкусие. Но куда тяжелее было оттого, с чем придется возвращаться в метрополию. Это был не успех, а скорее отрицательное статус кво, Сиберия... столько усилий ради шаткого, до конца непонятного перемирия. Юлиан знал, что бы не использовал Никос на Святославе, чтобы заставить его изменить решение, полностью забыв о разрушениях и обороне, такое положение не продлится вечно. И потеря большей части легионов останется черным пятном на военной карьере.

Глава 12 — Вспышка

А на другом краю галактики, на орбите планеты Брод, еще ничего не знали о том поражении или победе, смотря с какой стороны посмотреть, у Сиберии.

Я сидел в своем кабинете, судя по всему, прежде он принадлежал начальнику тюрьмы. Невольно улыбнулся, заметив неумело закрашенные прямоугольники на стенах — явно выгоревшие следы от развешенных ранее картин. В одной из ниш нашлась забытая в спешке ваза из черной керамики, с изображенными ней древними игрищами. Похоже, главный надзиратель был большим ценителем искусства, и считал, что царевичу византийской империи это совершенно не интересно. Наверное прежде этот кабинет с покатым потолком и пятиугольными стенами, выглядел куда более презентабельно.

Конечно, я обставил его по своему вкусу. Пастельная гамма мебели, ничего лишнего — диван посередине с журнальным столиком, на котором красовался горшок с приведенным с Кармины карликовым деревцем горного кедра. Это деревце мне подарила перед отправкой Талия.

На диване, мирно свернувшись клубком, спала моя любимица Багира. Мерно тикали настенные часы с кукушкой — еще одна дань моему увлечению стариной. Слева у стены стоял искусственный камин, в котором тлело электрическое пламя. На каминной полке расставлены милые безделушки — фигурки древних греческих и римских богов и богинь — грозный Зевс занес молнию, чтобы поразить ею дерзких людей, Геракл раздирал пасть льву, а рядом две нимфы обнимали проказника-пана.

Тихо играла музыка — ненавязчивая клависиновая мелодия, которую я велел транслировать по внутренней связи, пока эфир свободен. Суровый свет звезды системы поливал кабинет безжалостными белыми лучами. Защитные экраны слегка затемняли его, не позволяя ужасному жару проникнуть внутрь орбитальной станции. Зато щедро одаривали Брод, где как раз сейчас проходила поисковая операция.

Я ждал результатов с минуты на минуту, сидя за столом и просматривая недавние отчеты о хозяйственной деятельности этого гигантского организма, каким как оказалась была планетарная тюрьма. Дело оказалось скучным и однообразным — предстояло просмотреть документы за весь прошедший год — но необходимым. Это входило в обязанности наместника.

На Кармине у меня был надежный заместитель в лице секретаря, но вот на Броде начальство с радостью свалило на меня всю рутину. Главный надзиратель милостиво оставил за собой строевую подготовку и стрельбы личного состава. Зато не уставал горделиво рассказывать о последних рекордам по добыче минералов в шахтах и самых ярких моментах Охоты.

Надо признать, инцидент с орбитальной бомбардировкой он ловко замял, беспрекословно передав мне все бразды власти и даже предоставив свою собственную комнату. Похоже, его дико пугала возможность того, что я сообщу о грубейшем нарушении правил в Метрополию.

Я сразу понял, что за человек был управляющий — жесткий, беспринципный самодур, удерживающий подчиненных лишь метолом кнута, пряник оставляя себе. Поговаривали, что надзиратель не гнушался темными развлечениями вроде пыток и лично присутствовал на допросах. Но я решил не ворошить прошлое, сейчас у меня было первое задание в качестве наместника. И если я не справлюсь даже с этой задачей, смеяться будет уже не только Никос. Падать ниже уже некуда. Я должен был доказать, что способен разобраться хотя бы с этой должностью.

'Рыба-меч' аккуратно пришвартовался к тюрьме, став ее неотъемлемой частью. Экипаж оставался на полном довольствии, совершенно автономным организмом. Чтобы пресечь любые попытки обеих сторон установить свои порядки, я отдал приказ не покидать пределы корабля без крайней необходимости.

В который раз я поднял взгляд на часы — половина четвертого дня. Уже почти сутки как я прибыл на Брод, а до сих пор никаких результатов. Ничего, возможно, стоило оставить это дело и считать трех заключенных и одного работника Зоны погибшими при бомбардировке, в чем убеждал меня надзиратель. Но я был склонен верить своим глазам, чем пустым предположениям. Доказательств того, что они живы, так и смерти не поступало, хотя поисковые группы десанта прочесывали превращенную в выжженную пустошь местность. Я ждал результата.

— Ваше высочество,— музыка стихла и в коммуникаторе раздался подобострастный голос надзирателя. Даже не видя, я представил его безэмоциональное лицо.— Один из наших отрядов обнаружил кое-что.

— Кое-что? — уточнил я.

— Три мужских тела, соответствующие описаниям беглецов, и еще одна женщина. Это медсестра, которая сопутствовала побегу.

— Правда? — я отложил стило, которым делал пометки в планшет. Отчего-то я почувствовал разочарование.— Можете передать картинку?

— Увы, это невозможно. В том месте, где мы их обнаружили— в двадцати пяти километрах к югу от Лорны — руды дают сильные электромагнитные помехи. Аппаратура отказывается работать.

— Тогда,— а поразмыслил,— доставьте их сюда, я должен лично удостовериться, что это именно они.

— Ваше высочество,— я уже думал, что разговор закончен, но отчего-то надзиратель решил иначе,— позвольте, но это лишнее. Мы провели ДНК анализ и данные полностью совпали с образцами крови трех беглецов, которые мы всегда берем, когда они только поступают к нам. Четвертой не может быть никто иная, как Соня Ворон.

— Ворон? Интересная фамилия. Медсестра... что же побудило ее прибиться к преступникам?

— Скорее всего она дала им антидот в Добавке,— голос надзирателя погрустнел.

— Можете вывести мне изображение трех беглецов?

Я уже подумал, что и здесь последуют возражения, но вместо этого:

— Одну минуту хотя, не понимаю, зачем это нужно.

— Надзиратель, кажется, наместник здесь я. Или это тоже секретная информация, как Добавка или бомбардировка?

— Нет, что вы,— подхалим тут же пошел на попятную и уже через пару секунд на экране, сотканном из водной взвеси, появились три объемных фигуры, которые медленно вращались, позволяя рассмотреть их во всех подробностях. Под каждой горела подпись: Имя, номер и возраст, а также более мелким шрифтом статья и сроки содержания. У всех троих последняя дата отсутствовала.

Я вгляделся в первого человека — крепкий, смуглолицый мужчина ростом под два метра — Сармат. Имя или кличка, неясно. Похоже он из Каганата. Статья — массовое убийство особо опасным способом, тридцать пять лет. Следующим шел толстяк с немного испуганным выражением лица. Но судя по всему на Зоне кормят хорошо. Он сумел продержаться согласно документации целых пять лет и не похудеть. Берт Норманн, тридцать три года. Статья — убийство с особой жестокостью двух или более лиц. Я покачал головой.

Третий... поначалу мне не показался чем-то особенным этот щуплый на вид парень с коротко стриженными платиновыми волосами. Серые, словно выцветшие глаза, смотрели дерзко, даже немного нагло. Марк Рысов, в скобочках шла кличка — Рысь. Возраст чуть за тридцать. Мне показалось забавным, что мы с ним погодки. Поискал взглядом статью... и не нашел в графе ничего.

— За что был осужден этот Рысь?

— Это особенный заключенный, информация о нем засекречена. Нам его прислали из Ордена. Вы знаете, все, что связано с их делами, скрыто грифом секретности 'гамма'.

Орден, планета Явь... пальцы невольно вцепись в край стола. Вот внезапно планета, которая оборвала жизнь Марго, снова напомнила о себе. Я взглянул на дату начала срока заключения и глаза мои расширились, сердце зашлось и снова застучало ровно — три года назад... Я верил в знаки, Марго научила меня... и теперь, глядя на этого самоуверенного парня, показалось, что он насмехается надо мной: ну что, попробуй разгадай, кто я такой.

— Он не погиб...— прошептал я.

— Простите, ваше высочество?

— Нет, ничего, просто мысли вслух,— я на всякий случай сохранил данные на всех трех в память планшета.

— Если желаете, мы можем привезти в качестве доказательств нашивки с одежды, и кейс с медицинскими инструментами Сони Ворон.

— Да,— нехотя ответил я,— так и сделайте.

Настроение мое странным образом переменилось. И появилось предчувствие — что-то вскоре сдвинется с мертвой точки.

Я ждал и это случилось. Внизу экрана замигал сигнал внутренней связи — вызывал Теодор. Так как сообщение не было секретным, хотя и срочным, я не стал отключать главного надзирателя.

— Слушаю,— я активировал изображение. И сразу понял, насколько взволнованным был помощник.

— Ваше высокопревосходительство... вы не одни? — Теодор запнулся.

— Ничего, я говорил с господином Кнутом. Дело срочное?

— Полагаю да,— судя по заднему плану, Теодор говорил с капитанского мостика 'Рыба-Меч'.— Наши люди обнаружили четверых человек, очень похожих на беглецов.

Я сдержал эмоции, в то время как Кнут пораженно охнул, но, конечно, я как истинный византиец различил множество оттенков притворства в этом восклицании.

'Вот пройдоха!'

— Где именно? — уточнил я.

— В районе шахты номер сто пятнадцать. Она входит в агломерацию района по добыче урановой руды, но конкретно на этой вывозят соль.

— Соль?— я даже не знал, что это редкий минерал добывают где-то кроме Самоцветного Пояса. Надзиратель снова благополучно скрыл от меня такие сведения.— Доказательства есть?

— Да, хотя они переодеты в робы, какие носят работники шахт, мы выявили их по сканированию сетчатки. Оказывается, по периметру агломерации установлен ряд датчиков, которые фиксируют перемещения по любую сторону от каждого. Как правило работники остаются в одной из шахт до конца срока или смерти.

— Похоже,— я обратился к надзирателю, лицо которого приняло мрачное выражение,— ваши люди поторопились. Одежды еще не признак смерти. Видимо они сняли то, что осталось от одежды после вашей бомбардировки, а дойдя до первой же шахты, похитили одежду работников.

— Мои люди профессионалы,— сказал Кнут,— одежды на выжженом поле — весомое доказательство.

— Интересно, почему тогда она не сгорела вместе с телами?

— Ткань для роб делается из особого жаростойкого материала, наши парни участвуют в Охоте и при пятидесятиградусных температурах.

— Вы ничуть не жалеете подопечных,— заметил я.

— Это не простые граждане Византии, а заключенные — маньяки, убийцы, насильники,— она заслужили такую жизнь.

— Это не оправдание для излишней жестокости,— возразил я.— Сейчас же возвращайте своих людей, пока я не написал рапорт не только о вашей недальновидности, но и неумелости.

— Слушаюсь,— проскрежетал Кнут, сверкнув глазами, этого человека не особенно впечатляли мой статус или положение. Хотя, вполне естественно. Еще совсем недавно он был маленьким князьком на этой планете, со своим скромным флотом, пусть всего в пятьдесят кораблей, но все же, эта сила подчинялась непосредственно ему.

— И еще, Кнут,— подумав, добавил я,— вместе со своими людьми я лично возглавлю операцию по поимке и возвращению беглецов.

— Я не могу допустить этого.

— Вы не позволите мне? — медленно уточнил я, пристально глядя в глаза— щелочки.

— Пока особа царственных кровей находится на моей станции, я несу за вас полную ответственность перед Метрополией. Даже наши люди не часто спускаются на поверхность, это слишком опасно.

— Это и видно, они предпочитают разносить ее с расстояния из тяжелого вооружения. Не в вашем положении спорить, господин главный надзиратель.

— Но...

— Хотя я и считаюсь командующим легионом, но как и все офицеры проходил полную военную подготовку в академии, у меня есть навыки десантирования и проведения быстрых и эффективных операций. Ведь все, что нам нужно — задержать беглецов, для этого вовсе не обязательно разрушать инфраструктуру, или вы думаете, что деньги на восстановление вам милостиво представят в Океане?

— Нет, все будет сделано за счет местного бюджета.

— Тогда полагаю никаких препятствий больше нет? Постараюсь завершить операцию уже сегодня к вечеру, максимум еще завтра. Это всего лишь четверо людей, а вы устроили здесь настоящую войну, словно это убийцы, покушавшиеся на императора.

— Но они опасны для Василевса, и для Метрополии, поэтому я и пошел на этот немыслимый в обычных обстоятельствах шаг. Им нельзя позволить покинуть пределы планеты.

— Я этого не допущу,— кивнул я, проведя ладонью по экрану, отключая связь, и обратился к Теодору.

— Подготовить мой костюм и команду.

— Слушаюсь, мой царевич, — без энтузиазма откликнулся Теодор. Но я не винил его. Хотя он и не был воякой, в отличии от вечно лезущего на рожон Гефеста, зато прекрасным подчиненным, членом слаженной команды. Возможно я бы и не вызвался лично заниматься этим делом, но Марк Рысь заинтересовал меня. Выжить в орбитальной бомбардировке, провернуть такую хитрость с одежой, чтобы запутать следы, а потом переместиться на пятнадцать километров к северо— востоку, проникнуть в особо охраняемую Зону незамеченным, и лишь после того, как разжился одеждой, попасть в объективы камер. Что-то здесь был чертовски удачлив, или кто-то помогал им... извне. И я хотел знать, кто.

Глава 13 — Диверсанты

( Несколько часов назад. Планета Брод)

— Кому ты передал этот сигнал?

-...

— Я задала вопрос,— прозвучал шелковый голос Сони, и вслед за этим дикий вопль Берта.

— Не могу! Они пристрелят меня, если выдам!

— Плохой из тебя диверсант, похоже вывихнутых пальцев мало. Придется начать выдергивать ногти.

— Неет, только не это!

— Кому и что именно ты передавал, на кого работаешь?

-...

— Ты просто тупой или прикидываешься?

— АААААА! Нет! Не надо зубы, нет! Я есть не смогу,— заскулил Берт, когда Соня примерилась к клещам.

— Тебе похудеть полезно, жирная свинья,— заметила Соня. Послышался хруст и снова дикий вопль Берта.

Я сидел в тени небольшой скалы, поросшей колючим кустарником. Таким же кустарником, изо всех сил показывающим свое враждебное отношение ко всем чужакам, было усеяно все дно небольшой низинки, где мы расположились на привал. Соня называла это допросом. Похоже на сей раз она и правда выдрала Берту зуб, что за женщина!

Я вздохнул и, заложив руки за голову, попытался расслабиться и отдохнуть. Как сказал Сармат, вернувшийся с разведки, это была последняя остановка. Еще пять микрометров и скоро будем на месте.

На горизонте в легком мареве плыли островерхие вершины — идеально правильные конусы. Сармат назвал их Терриконами, представлявшие собой отвалы пустой породы. Фонило от них не слабее чем сот самой руды, поэтому тот участок нам нужно проскользнуть как можно скорее. Почему то Соня была уверена, что там мы разживемся защитными костюмами, в которых работали все заключенные. Но сперва она решила в очередной раз помучить Берта.

Очухался толстяк когда мы отошли уже на порядочное расстояние от места, где нас чуть не сравняли с землей. Сармат закинул безвольное тело за спину и так прошагал целых шесть-семь километров. Такой силищей оставалось лишь восхищаться. Потому скинул ношу, словно мешок перед Соней, уже державшей наготове то, что выведет его из сна. Пробуждение Берта определенно нельзя назвать самым счастливым в его жизни. Хотя... даже я оценил все прелести поджарой плотненькой фигурки медсестрички. Верхнюю одежду, кроме нижнего белья, нам пришлось скинуть там же, в норе.

'Те, кто будут нас искать, наверняка примут это за знак, что от нас не осталось ничего, кроме этого'.

'Они настолько наивны?' — спросил я.

'Те, кого знаю я еще те идиоты, способные только зарабатывать на тотализаторе в Охоте'.

Спорить с нашей проводницей мы не решились. Она планомерно прибирала к рукам командование, послав Сармата на разведку. Вот только забавное же это было зрелище, когда приказ не возымел на сурового ассасина ни малейшего воздействия. Соня выглядела явно обескураженной и лишь после того, как эту же просьбу повторил я, здоровяк потопал прочь. Приятно, когда тебя ценят.

Вернувшись, Сармат примостился поодаль и теперь старательно полировал камень о камень, вытачивая нечто вроде самодельного ножа. Я прикрыл глаза и попытался отключиться, но это оказалось не так то просто. Светило жарило нещадно и в тени было ненамного прохладнее, чем на солнышке, где Соня развлекалась со своей жертвой.

Кроме того, несмотря на то, что топь осталась в стороне, и теперь мы шли по почти голому плато, где трещины в земле уходили на немыслимую глубину, дышать было нечем. Воздух буквально пропитывала влага. Вот только саму воду пить было невозможно — еще одна причуда безумной планеты Брод.

— Неттт! Только не ресницы...

Я поморщился, перед глазами в полудреме стояли всякие ужасы -мило улыбающаяся Соня держит в пальчиках щипцы, которыми по одной вырывает и так хилые ресницы. Но на всякий случай я решил запомнить несколько видов пыток, кто знает, вдруг и пригодится когда.

'Если найду убийц Риты, возможно и пригодится...'

Но когда вопли стали уже слишком громкими, дрему как рукой сняло. Потянувшись, я выглянул из-за скалы. Берт, привязанный веревкой, сооруженной из обрывков одежды за лодыжку, зарывался лицом в землю. Второй конец веревки был прикреплен к запястью Сони. Медсестричка поигрывала длинным пинцетом. Часть инструментом и большинство лекарств она оставила там же где и одежду. Но надо признать, пышная блондинка с кукольным личиком в одной сорочке и нижнем белье с плотоядной улыбкой на лице — зрелище не для слабонервных. В чем-то я мог понять Берта, хотя тот и был предателем, из-за которого мы едва не отправились на тот свет

— Может хватит? Ты его до инфаркта доведешь, он ничего не скажет.

— У меня еще не было случая, когда не получалось развязать язык.

— У нас нет на это времени, солнце заходит, а до шахт нужно добраться до темноты, сама же сказала.

— Правда? — Соня взглянула на небо и вздохнула, опустив пинцет,— похоже я увлекалась. Ты просто жалок,— она с презрением посмотрела на трясущуюся жертву.— Дай руку,— приказала девица. Когда реакции не последовала, сама схватила толстое запястье Берта и вколола ему шприц, полный, как я догадался, двойной дозой добавки.— Рано или поздно тебе придется рассказать, а пока будешь держаться с нами. Одно слово, один жест или взгляд не туда, и я буду крайне недовольна.

Я усмехнулся.

— Ну ты даешь, думаю он уже все понял. Да, Берт? -присев на корточки, я положил руку на плечо вздрогнувшего толстяка.

-Ррыысь,— простонал он, поднимая заплаканное лицо.— Это не моя идея, честно, меня заставили, ты ведь понимаешь? Обещали скосить срок, такому как я не выжить всю жизнь на Охоте, ведь уже говорил тебе.

Я серьезно кивнул.

— Говорил, Берт, но поступил ты отвратительно, я очень разочарован. Поэтому слушайся Соню во всем и будь паинькой. Если хочешь жить, думай о том, как бы научиться держать кирку да лопату, скоро придется осваивать новую работу, тебе понравится. Если все пройдет хорошо, мы вытащим тебя отсюда, но пака придется побыть в компании нашей очаровательной медсестрички,— я бессовестно похлопал закашлявшегося Берта по спине.

Соня рывком подняла его.

— Вперед! Привал окончен, у нас финишный рывок.

— Сармат!— позвал я.

Здоровяк молча сунул кинжал за пояс штанов. Красивые мускулы перекатывались на темном теле, невольно охватывала зависть. Сам я не мог похвастаться чем-то даже наполовину похожим на этот рельеф. На Охоте тренируется скорее не сила, умение быстро бегать— вот залог выживаемости.

Менять относительную прохладу тени на палящий послеобеденный зной совсем не хотелось, но цель, к которой я стремился так долго была на расстоянии вытянутой руки. И, хотя комфорт я любил, жертвовать им все же пришлось.

Так, цепочкой — впереди Сармат, принюхивающийся словно дикий зверь, следом — Соня, ворчащая на еле волокущего ноги Берта, и замыкающим — я мы продвигались дальше. Должно быть забавное зрелище представляли четверо полуголых типов, семенящих по безжизненной местности, где даже дикие собаки предпочитали не появляться. Террикон то приближался, то удалялся. Казалось до него рукой подать, но солнце уже было на полпути к горизонту, а мы не преодолели и половину расстояния — так мне чудилось.

— Стоп!— сказал Сармат и поднял лань.

— Что такое? — спросил я, вглядываясь туда же куда и ассасин. Но ничего не заметил.

— Едут, полугрузовой вездеход гусеничного типа.

— Я ничего не слышу,— разочарованно сказал я.

— Едут,— повторил Сармат и указал на юго— восток Там виднелся еще один террикон и только тут я различил едва заметную утрамбованную словно бетон дорогу. И хотя я не нашел и признака приближающегося транспорта, доверял чувствам и инстинктам Сармата куда больше своих. Этот дикарь умел выживать там, где ни один нормальный человек не протянет и дня.

— Что будем делать? — задал я резонный вопрос. Прятаться абсолютно негде, мы мы находились на открытой местности, которая просматривалась до самого горизонта.

Лишь одиноко торчавший куст чего-то чрезвычайно колючего и липкого на вид, за которым и двоим то укрыться трудновато. Соня толкнула Берта под него. Толстяк взвыл, напоровшись на колючки.

— Это за нами,— сказала девица. Я уставился на нее. Даже на лице Сармата появилось озабоченное выражение.

— С чего ты взяла? Мы такси вроде не заказывали? — усмехнулся я,— скорее по наши души.

— Нет, я знала, что именно сейчас по дороге проследует транспортник, перевозящий двоих заключенных из шахты семьдесят шесть в шахты пятьдесят пять и пятьдесят три, это наш шанс, то к чему я стремилась.

— Погоди ка, откуда тебе знать, что в это время здесь проедет машина? — я задержал руку девицы, уже готовящуюся ввести Берту какую-то дрянь, вроде снотворного.

— Сказала же, знаю. Карета подана, садись ваше высочество.

— Не зови меня так.

— Буду, если на интеллект вора ты не тянешь. Совсем мозги потекли из-за жары? Если нужны объяснения, можешь спросить у того, кто послал ее нам. Я понятия не имею, как ему удалось отправить по дороге, по которой ездят не чаше чем раз в год. Передвижение между шахтами запрещено. Заключенные будут гнить в них, пока не подхватят смертельную дозу радиации или не помрут от старости, как и персонал. Но у них хотя бы защитные костюмы получше.

— Погоди ка, ты что предлагаешь?

— А что ты думал? Проникнешь туда. И тебя примут с распростертыми объятиями, дадут в руки лопату — копай, а потом прилетит грузовой корабль и ты махнешь рукой печальному Броду? Нет, милый, придется играть по другим правилам. По моим, а у меня был именно такой вариант: мы останавливаем машину, вырубаем всех, кто в ней есть, садимся на нее и...— Соны показала рукой плавное движение — становимся еще на одну ну ступеньку ближе к мечте.

— Твоей мечте,— уточнил я.

— И твоей, красавчик.

— Но шахта пятьдесят три... видишь ли, я собирался совсем не туда, — признался я. -Боюсь здесь наши пути расходятся. Мы с Сарматом решили идти к соляной шахте номер семнадцать, и мне совсем не хочется сдохнуть от радиации по твоему гениальному плану.

— Красавчик, не устраивай сцен. Ты ведь понимаешь, что пешком до темноты ни за что не добраться до семнадцатой. К тому же, у тебя нет того, что нужно, чтобы выжить там.

— У меня три года Охоты за спиной, а это кое-что значит.

Сармат выдал что-то, звучащее утвердительно.

Внезапно Соня скользнула вперед и припала губами к моим. От неожиданности я даже потерял способность дышать. А когда девица отстранилась, взял ее за подбородок.

— Ты чего это? Ввела мне какую-то дрянь таким милым способом?

— А, прекрати, мои лекарства на тебя не подействуют. Это в качестве аванса,— пообещала Соня, и глаза ее влажно заблестели. Я опешил — дамочка только что призналась мне в далеко идущих планах? Но тут я я осознал,— необычная легкость коснулась груди — я и не заметил, как мой медальон плавно перекочевал в руку Сони.

— Не один ты имеешь ловкие пальцы,— улыбнулась медсестричка, раскачивая украшение.

Зарычав, я прыгнул к ней, плохо соображая, что произошло потом. На меня словно затмение нашло. Медальон я не снимал ни разу с тех пор, как получил от Риты. Я не назвал бы себя сентиментальным, но он оставался напоминанием о моей цели. И теперь, когда украшение оказалось в руках этой извращенки, что-то во мне перевернулось. Соня рухнула на спину, когда я прижал ее шею локтем. Лицо девицы начало синеть, она попыталась вырваться, но не тут то было. Зная коварный характер нашей проводницы, я держал крепко. Наконец, пальцы ее разжались. Забрав кулон, я тотчас отпустил хватку.

— Шуток не понимаешь?— она откашлялась, потирая горло.— У тебя глупая привычка бросаться в бой, не выслушав аргументы противника.

— Я уже знаю все, что нужно.

— Не все, если пойдешь со мной, узнаешь кто засадил тебя сюда. Я помогу. Те, на кого я работаю, знают о тебе гораздо больше, чем известно мне. Можешь спросить у них, если не побоишься еще немного побыть под надзором еще какое-то время. Я замер, уставившись на пыль под ногами, потом нашел взглядом вездеход, который был уже совсем рядом. Уловка, я понимал — Соне доверять нельзя. Но все же, что-то в ее словах зацепило.

'Те, на кого я работаю'.

— Так ты врала, когда сказала, что хочешь вырваться с Брода?

— Конечно,— улыбка Сони была просто очаровательной.— Я ведь женщина, а это умение у нас у крови — обводить простофиль-мужчин вокруг пальца.

— Сармат,— попросил я, -а напомни, чтобы я пришил ее, когда выберемся с этой планеты.

— Хорошо, Рысь,— невозмутимо отозвался ассасин, пригибаясь. Вездеход полз уже в ста метрах, и скоро прятаться будет невозможно.

— Слушайте мой план,— Соня вновь взяла бразды правления в свои руки. Я слушал скрипя зубами.— Вы двое остановите машину и расправитесь с пассажирами. Не убить конечно, вколите им полуторную дозу снотворного,. Оставим их дрыхнуть здесь, под кустом. Похоже с ними один заболевший. Шахтерам не дают добавки, считая что под землей вирусов нет. Но все же иногда кто-то заболевает. И как раз сейчас с нами очень похожий тип,— она указала на дрыхнущего Берта.— Я и Рысь будем конвойными, Сармат и толстяк— в кузове автозака.

— Стоп! — я поднял руку,— хороший план, но как ты предлагаешь справиться с таким монстром?— вездеход и правда представлял собой неприступную бронетехнику. Когда-то в детстве на параде, еще на родной планете, отец показывал мне такие. Давненько это было.

— Это уже на ваше усмотрение, не все же мне впрягаться за вас. Подумай своей гениальный воровской головой, красавчик,— Соня постучала по лбу.

Что за несносная женщина! Я положил ладонь на плечо Сармата. Тот кивнул. Пригибаясь, мы начали продвигаться к дороге. Пока клубы пыли немного скрывали наше присутствие. За пару минут, что у нас остались до встречи с вездеходом, мы обсудили наш план. План — это, конечно, слишком громко сказано. Самая дурацкая из всех идей, какие не раз обдумывал, когда представлял себе побег с Брода. И нападения на бронированный автозак в этих планах не было. Но существовал один проверенный и до глупости простой способ остановить машину, если только водитель не совсем слепой.

План опасный, конечно. Что если водитель отвлечется? Но другого не было все равно, и как главному осуществлять его придется именно мне.

Сармат распластался у обочины, набросав на себя красного песка. Да так ловко, что я почти потерял его из виду, если бы не знал где искать. Сам маскироваться не стал, ничком рухнув прямо на проезжую часть. С трудом приподняв голову, изобразил на лице самое мученическое выражение, и когда вездеход оказался уже в двадцати метрах от меня, отчаянным жестом умирающего поднял руку.

— Прошу! — взвыл я не слабее евнухов-автократов, каких встречал однажды на одной экзотической планете.

Десять метров... мне уже показалось, что план провалился и сейчас из меня сделают очень плоское подобие. Но вот завизжали тормоза, заскрипев всем корпусом, вездеход предпринял героическую попытку резко остановиться. Она с треском провалилась, меня обдало градом мелких камешков, нос замер прямо над головой.

— Помогите!— теперь я приложил куда больше старания, голос сорвался из-за попавшей в горло пыли. То, что нужно. Потянулись томительные секунды ожидания, пока весь наш 'гениальный' план висел на волоске. Но вот я едва не закричал от радости — дверца со стороны напарника водителя отворилась и из нее выпрыгнул одетый в защитный комбинезон без маркировки — охранник.

Долго изображать полумертвого я не стал. Едва он склонился надо мной со словами: 'Эй, парень, что с тобой?', я сразу стал вполне живым, но мертвой хваткой вцепился в его шоковую дубинку, которой он, по всей видимости, хотел привести меня в чувство, и ей же врезал ему меж глаз. А следом пропустил для верности электрическую дугу.

Несчастный отправился загорать на вечернем солнышке. Я выпрямился и как раз успел увидеть окончание представления. Сармат действовал вовсе не так хитро, просто выволок беспорядочно палящего водителя из кабины и, сложив руки в замок, молотом обрушил на голову мужчины. Похоже, ему повезло меньше. Хорошо если обойдется сотрясением мозга.

Мы споро отволокли обоих за куст, где Соня принялась оперативно раздевать их. Теперь предстояло разобраться с содержимым кузова. Ключи нашлись у моего охранника. Сармат уже хотел сломать замок, но нам еще предстояло проходить контроль, а лишняя подозрительность ни к чему. Поэтому, аккуратно разомкнув магнитный замок, мы обнаружили двух небритых типов в желтых защитных комбинезонах. Похоже, такой ядовитый цвет использовали специально, чтобы не спутать с персоналом. Да уж, в таком не затеряешься. На головах у обоих были прорезиненные капюшоны и очки вроде как для защиты на пол лица.

Оба быстро разобрались что к чему.

— Други! Есть справедливость в этом мире...-один уже начал вылазить из кузова, но Сармат быстро загубил их надежны, придушив обоих, церемонясь не больше, чем с охраной.

— Ничего личного,— я извинился перед обмякшими зеками,— мы только позаимствуем вашу одежку.

Парочку мы сгрузили тут же, рядом с охранниками. Связывать не стали. Надеюсь тот, кто первый очнется, сумеет разобраться с остальными. Разумеется, болел я за заключенных.

Мы споро переоделись. Но тут возникла одна проблема — на Берта не налазил ни один костюм. С превеликим трудом все же удалось натянуть на него желтый комбинезон. Тот правда порвался под мышками, но мы надеялись, что толстяка не заставят ходить с руками за головой. Все равно изображать больного особых усилий не требуется.

— Жмет, неудобно,— поворчал Сармат, разрабатывая плечи. На нем костюм трещал по швам, но по другой причине.

Соня переодевалась за бортом. Не удержавшись, краем глаза я сумел разглядеть весьма соблазнительные изгибы ее спортивной фигурки.

— Еще раз подсмотришь — глаза ампутирую,— пообещала она.

— Я думал, раз красавчик, то можно,— усмехнулся я.

— Вот и береги себя,— зубки медсестрички сверкнули в ослепительной улыбке. Подняв вдвоем начавшего просыпаться Берта — тот совершенно ничего не соображал и соловело глядел вокруг — мы потащили его к кузову.

— Под твою ответственность,— наказал я Сармату,— когда мы затолкали толстяка в фургон. Согнувшись в три погибели, ассасин втиснулся рядом и скорчился на лавочке.

— Положитесь на меня.

Пока мы пылили по виляющей между терриконов дороге — как оказалось стены здесь не предусмотрено. Лишь на одной скале стояла камера — изучали наши 'легенды'. Соня убрала волосы под капюшон и тотчас стала Ренатом Садри, я превратился в водителя по имени Фиц Монтейн. Нашим друзьям в кузове повезло больше. Им достались номера сто восемнадцать и сто сорок три. Судя по путевому листу, мы перевозили двух заключенных в шахту номер сто пятьдесят три. С документами проблем возникнуть не должно. Все чисто. Рации беспрестанно пищали, видимо помехи здесь и правда были неслабыми.

Но как водится, если что-то плохое может произойти, оно обязательно случится. Первый КПП мы проскочили без проблем. Но вот на входе в саму шахту один из охранников проявил редкое рвение. Он просканировал нас на предмет повышенной радиации и общего состояния организма. У троих проблем разумеется не выявил, но вот Берт ему не понравился. Сонно покачиваясь с пятки на носок, он едва не падал.

— Согласно документам,— охранник явно ни черта в них не понимал, однако рассуждал с умным видом,— заключенный под номером сто сорок три переводится в облегченные условия труда, так как обладает особыми квалификациями... Никогда о таком не слышал, чтобы заключенных перемещали между шахтами по состоянию здоровья. Что это за болезнь — Озноб Капри?

Соня шагнула вперед и старательно копируя мужской голос сказала:

— Вам лучше не знать, кстати, эта болезнь чрезвычайно заразна. Если не доставим его в карантин вовремя, пациент может умереть от переохлаждения..

На его месте я бы тут же пропустил нас, но видимо ему пообещали вскорости повышение, если выявит одно нарушение правил.

— Я уточню у начальства. Подождите...

'Проклятье,— мысленно вздохнул я.— Неужели снова придется применять медицинские штуковины Сони?'

Однако, в момент, когда наш план висел на волоске, с другой стороны КПП появилось нечто заросшее белоснежными волосами. Огромные очки скрывали почти все лицо старичка, настолько сгорбленного, будто он вечно отвешивает поясные поклоны на византийский манер. Защитный костюм серого цвета висел на нем как на вешалке.

— Господин Порфирий! — охранник приветствовал старичка. — Здесь конвой из соседней агломерации, но у них несоответствие с документами.

— Дай сюда,— в руке старика появилась трость, которой он ткнул в живот охранника, Тот поспешно передал требуемое. Похоже характер у этого Порфирия был не сахар. Нашивка на груди гласила: доктор П. Макар.

— Надо же,— просматривая документы, старик кивал головой, близоруко приближая очки к строкам, и, наконец, сунул папку под мышку.— Мне все ясно, этих я забираю с собой.

— Но...

— На карантин, дубина. Пока ты держал их здесь, Озноб уже распространился по вентиляции. Теперь мне придется заниматься еще дезинфекцией. И где вас набирают таких умников?

Ворча, Порфирий оглядел, двух заключенных и их конвоиров пытливым взглядом. Уж слишком проницательными были глаза старичка. А потом махнул папкой.

— Идите други за мной,— он ткнул концом трости с хромированным набалдашником в меня и Соню,— нечего здесь с ними церемониться было.

— Идем,— Соня незаметно подтолкнула меня в спину. Я в свою очередь защелкнул наручники на Сармате и вошел в роль конвоира. Хорошо, ассасин тоже вполне прилично изображал из себя покорного пленника. Но что-то я сомневался, что эти наручники удержат его, если тот захочет освободиться.

Пока мы шли по бесчисленным грубо выдолбленным в скалах коридорам, я все пытался подать Соне знак: 'сейчас самое время избавиться от старика, мы на месте, дело за малым!' Но та почему-то не реагировала. Может что задумала? Я понимал, что связал по рукам и ногам совершенно глупыми обязательствами, и прежде не задумываясь бы бросил всех, но сейчас эти трое включая даже предателя Берта вдруг стали значить слишком много в моей текущей жизни. Не давало покоя обещание медсестрички о том, что касалось моего заключения. Соврать для нее — что моргнуть, но вдруг и правда что-то знает.

Мы все глубже спускались в недра шахты. По и стенам тянулись толстенные кабели. К потолку крепилась вентиляционная труба, по которой смело мог проползти человек. Бронированные двери безо всяких опознавательных знаков время от времени рассекали сплошную каменную толщу. Иногда навстречу попадались вполне приличного вида охранник или инженер. Многие здоровались с Порфирием, да так уважительно, будто тот по меньшей мере главный надзиратель.

Значит это не сама вырубка, скорее всего комплекс для руководства и надзирателей. Двигаясь по этому лабиринту, я старался считать повороты, мысленно отмечая все зацепки, которые потом могли понадобиться на случай, если придется быстро убираться отсюда. Однажды мы прошли мимо широкой арки, ведущей в тоннель. На другом конце я заметил гигантскую пещеру, в котором притаились несколько легких транспортных модулей, из тех, какие вполне могли доставить меня на орбиту. Возможно это и был ангар. Где-то здесь должны приземляться грузовые корабли. Я нанес и это место на свою виртуальную карту.

Я шел задумавшись, когда старичок приложил пропуск в очередному магнитному замку и массивная дверь отъехала в сторону, спрятавшись в скалу.

— Сюда-сюда, не стесняйтесь, проходите, — он встал сбоку. пропуская вперед наш конвой. В следующий миг уши заложило. Порфирий нажал на кнопку плоской планшетки со множеством сенсорных клавиш, которую извлек из кармана.

— Ну вот и все. Теперь можете расслабиться. Нас никто не услышит.

Я только начал удивляться — помещение мало походило на операционную, скорее на камеру пыток — как Соня шагнула вперед и отсалютовала.

— Снежный ветер! — торжественно сказала она.

— Снежный ветер,— ответствовал Порфирий, забираясь на высокое крутящееся кресло у стола.-Девочка, ты совсем не изменилась.

— Вы тоже,— улыбнулась Соня, стаскивая с головы капюшон. Ее локоны тотчас приняли прежнюю роскошную форму.

— Хо-хох!— рассмеялся старичок и закашлялся.— Спасибо, надеюсь, радиоактивная пыль еще не совсем сожрала меня снаружи. Но изнутри я наверное могу светиться. Итак, кажется, вы добрались хорошо.

— Можно было найти транспорт и покомфортнее, адмирал — Соня порывисто обняла старика.

— Зови меня дедушкой,— проворчал старичок. Но даже спина странным образом распрямилась, когда ему приписали такое звание.

Соня сделала широкий жест:

— Это мой дедушка, Порфирий Макар. Знакомьтесь: предатель — Берт, здоровяк — Сармат, а это...— она подошла ко мне, все еще ничего не понимающему,— и положила ладонь на плечо,— он и есть. Марк Рысь.

— Надо же, так это ты, мальчик? — старичок слез со стула и подкатился ко мне, привстав на цыпочки. Ростом он едва доходил мне до середины груди.

— Но кто бы мог подумать, так изменился.

— Изменился? — я приподнял бровь.

— С тех пор, как я видел тебя в последний раз, ты пешком под стол ходил Я подарил тебе резного конька.

— Что-то не припомню такого.

— Конечно, парень, тогда тебе было года три. Я частенько захаживал к твоему отцу по делам, а потом катал тебя на настоящей лошади.

Старичок так рассказывал о моем прошлом, будто и правда был там. Это становилось раздражающим.

— Соня, можно тебя на секундочку?— несмотря на слабое сопротивление, я отвел девицу в сторонку и прошептал.

— Послушай, понятия не имею кто он и что здесь происходит, в какие шпионские игры с паролями вы играете и откуда он меня знает, но просто спроси, как нам выбраться отсюда. Будь добра. Или дальше наши дорожки расходятся. У тебя минута, объясни своему дедушке,— я выпустил медсестричку, развернув ее к старику.

— Если я старый, это не значит, что глухой, как невежливо, — Порфирий покачал головой.— Не думал, что из тебя вырастет такой нехороший человек, да еще стал вором, охох... Непросто придется Святославу с тобой. Но раз нужно, придется помогать тебе. Даже девочка нашла в тебе что-то.

— Дедушка, у этого смазливого рысенка только и есть что ловкие пальцы, а в голове — ветер. Не уверена, что он сможет чем-то нам помочь.

— Поможет-поможет, девочка, не сомневайся. И ты и я уже взялись за него, и эти двое...— он кивнул на Сармата, который словно статуя замер у дверей, скрестив руки на груди. А Берт так и стрелял глазами по сторонам.

— Эй, послушайте, нечего обсуждать меня так, будто неодушевленный предмет.

— Ох, парень, знал бы, что из тебя вырастет такое, попросил бы отца драть тебя почаще. Но сейчас уже поздно, тебе нужно хорошую жену, вроде нее,— старик хитро улыбнулся, а Соня поджала губы.

— Адмирал, мы отвлеклись от темы,— она продолжала полностью игнорировать меня.

— Адмирал? — переспросил я,— что это за прозвище такое? Этот вопрос давно меня интересовал.

— Не прозвище. Порфирий Макар действительно адмирал, он командовал флотом 'Снежного ветра' еще когда ты в школу ходил.

— Я не учился в школе, в приюте такие вещи считались лишними. Так значит, настоящий военный, да?— верилось с трудом, что этот сгорбленный старичок командовал не флотом.

— Не веришь? — в голосе Сони прозвучала неожиданная обида.

— А, после того, как встретил тебя, уже ничему не удивляюсь. Может и командовал,— я пожал плечами. — Снежный ветер... играете в подполье?

— Это не игра!— зло ответила Соня.— Наша организация имеет разветвленную сеть по всему Поясу, скоро попробуем выйти на несогласных в Норманнских княжествах, а может и в Каганат.

Сармат заворчал, Соня хмыкнула, покосившись на него.

— Да играйте в свое подполье сколько хотите, только нас не впутывайте. Мы можем быть свободными? — я картинным жестом указал на дверь.

Но тут очнулся Берт.

— Вам не покинуть Брод, и даже эту шахту. За вами уже выслали группу, уверен, они уже здесь. Наконец-то меня освободят от этой жуткой женщины!

Соня так двинула его в бок, что тот сложился пополам.

— Заткнись.

— Должно быть у него есть передатчик, — нахмурился Порфирий.-Уверена, девочка, что он чист?

— Я забрала все, что может быть похоже. Он блефует.

— Не похоже,— старичок с необычной проворностью подбежал к толстяку и принялся споро ощупывать его голову за ушами, и, наконец, вздохнул,— нашел. Тебе вшили чип?

— Я не обязан отвечать тебе,— насупился Берт.

— Еще как обязан,— возразила Соня и занесла руку для оплеухи. Толстяк пригнулся, закрывшись руками.

— Ладно, развлекайтесь тут без меня,— я махнул рукой.— Если такое дело, придется поторопиться, пока не улетел сегодняшний грузовой корабль. Сармат, идем? — я позвал здоровяка.

— Ни с места! — я вздохнул и медленно повернулся.— Не двигаться,— повторила Соня, целясь невесть откуда взявшимся пистолетом мне в лоб.

— Что ты еще задумала?— я поморщился.— Тащила нас сюда чтобы пристрелить? Или,— я хитро прищурился,— влюбилась так, что отпустить не в силах?

— Не мели чушь! Я привела вас, чтобы рассказать правду о том, почему тебя засадили сюда, почему нас пытались стереть с лица земли наступательными средствами для целой армии и почему дедушка Порфирий ждал тебя в это время.

— Сейчас ты скажешь что-то вроде: я пропавший сын недавно умершего главы сопротивления и что его армии рыдают, взывая, чтобы я возглавил их и пошел войной на Метрополию...

Соня издала сдавленный звук.

— Не расстраивай девочку,— из-под кустистых бровей Порфирий серьезно взглянул на меня.

— Ее расстроишь, она кого угодно на тот свет сведет. Адмирал или как вас там, кого бы вы помнили, кто ходил пешком под стол и кого вы качали на руках, уверен, он будет счастлив, когда вы найдете его. Но ко мне это никакого отношения не имеет. Я — всего лишь вор, который вырос в приюте, и не самый удачливый, раз попал сюда.

— То, что попал сюда, уже говорит о большой удаче. Сюда тебя привело само провидение.

— Крылья Белого Дракона...— за спиной пробормотал Сармат.

— Что?

— Мы в Каганате верим, что все в этом мире предопределено. Никто не знает, куда в итоге занесут его крылья.

— Интересно, а предопределено то, что сейчас я развернусь и, наконец, отправлюсь совершать побег с этой прекрасной планеты?

— Не так быстро, красавчик,— за спиной послышался звук взводимого курка.

— Пожалуйста, — я развел руками,— хочешь вместе со мной? Но стесняйся.

— Я стесняюсь проделать в твоей голове аккуратную дырку, потому, что это перечеркнет планы наших товарищей по борьбе.

— Проклятье! — мое терпение тоже не безграничное.— А я то здесь при чем? Вам нужен подставной командующий? Ну так найдите себе какого-нибудь старца вроде адмирала и вперед!

— Не выйдет.

— Почему не выйдет,— я начал терять терпение, потому, что и Сармат похоже засомневался. Что-то здесь было явно не правильно, но что именно, я понять не мог. В этот момент Берт точно понял, потому как внезапно проявил недюженную силу, нырнул ноги Сармата, прошмыгнул мимо меня и хватив по магнитной защелке невесть откуда взявшимся у него скальпелем, наверняка незаметно стащил с соседнего стола, и вылетел в коридор. С миг я таращился на пустой проем, а потом...

— Так и будем смотреть на то, как этот предатель сдает нас с потрохами? — спросил Сармат.

— Поздно,— ответила Соня, опуская пистолет. -Слушай, красавчик, через пять минут твой дружок, который клялся и божился, что не предаст тебя и последует на край мира, будет здесь с той самой группой десанта. Уверена, намерения у Берта серьезные, ты и сам видел, на что они способны. Поэтому, у тебя два варианта,— ' и когда она успела оказаться возле меня с приставленным к виску пистолетом',— или ты сейчас же принимаешь все наши условия игры, или...

— Или? Я думал, что важен тебе.

— Важен, но не настолько, что ради тебя пожертвовать нашим будущим. Я не позволю им схватить адмирала, а вот эту побрякушку повешу на шею ему,— с этими словами девица схватила медальон и попыталась сорвать его, но железная ручища Сармата сжала ее запястье, так, что кости затрещали.

— Не трогай,— предупредил он.

— Спасибо,— выдохнул я, потирая горло. Она едва не задушила меня.

— Не выйдет, девочка.

Все трое обернулись к старику. Заложив руки за спину, он подошел к проему и выглянул в коридор, где все еще слышались шаги бегущего Берта. Отчаянная возможность метнулась у меня в голове — рвануть в ту же сторону, а по дороге свернуть в ангар. Возможно единственный шанс, чего я жду?

— Сам по себе медальон, похоже, ничего не значит. Он с ним уже три года, — вздохнул Порфирий,— вполне возможно, что генная трансформация уже прошла стадию невозврата.

— Это все сказки, адмирал, я не верю, что какая-то древняя рухлядь может контролировать мое поведение! — взорвалась Соня. Я ждал продолжения этой сцены. В других обстоятельствах было бы даже забавно послушать подобный монолог из уст садистки-медсестрички. Но неожиданно из скрытых громкоговорителей донесся голос. Он прозвучал ясно и четко в наступившей тишине:

— Внимание всем! Говорит главный надзиратель. Из Зоны номер два был совершен побег четырьмя заключенными. У нас есть основания полагать, что они могут находиться в шахтах номер пятьдесят два и пятьдесят три. В связи с этим объявлен красный уровень тревоги. Напоминаю, при красном уровне тревоги, все заключенные или работники подпадают под конвенцию лишения всех гражданских прав, и обязаны неукоснительно подчиняться нашим требованиям. В указанных шахтах включены периметры камер и охранных систем. Всем бросить работу и встать лицом к стене. Работникам проделать то же самое. Снять верхний защитный комбинезон до пояса. Повторяю, снять верхнюю одежду до пояса, руки за голову. Если камера зафиксирует любое иное движение, этот заключенный или работник автоматически будет считаться приоритетной целью номер один и подлежит поимке или уничтожению. Распоряжение выполнить в течении пяти минут.

В динамиках раздался отвратительный шум помех и все стихло.

— Похоже Берт постарался,— заметил я,— умный малый.

— Я его пришью,— процедила Соня.

— Девочка, у нас есть куда более важные дела. Приступай к выполнению плана 'Ата'.

— Ата? Это еще что такое? — я не успел моргнуть, как Соня толкнула меня к адмиралу. Сармат попытался вмешаться, но дедуля покачал головой.

— Защищай свои крылья, ассасин,— голос старика был на удивление тверд, и даже немощь исчезла из тела. Он преображался на глазах.— У вас есть всего пять минут, чтобы добраться до дополнительного причала. Там ждет орбитальный модуль с грузом крайне редкоземельного элемента, поэтому оболочка его рассчитана на огромные нагрузки и должна выдержать даже прямое попадание лазерного луча.

— Хотите сказать, что станем мишенями словно утки? Ну уж извольте, я думаю остаться тут и пока поиграю по их планам, вор — не революционер. Мне вовсе не хочется становиться героем посмертно, я всегда могу найти лазейку.

— Тот толстый парень может и дурак, но дурак расчетливый, — заметил Порфирий, покачав головой, -он слышал о твоем медальоне.

— Да что вы к нему прицелились? Я три года носил его на груди и даже служба охраны не прикасалась к нему.

— Потому, что медальон не хотел, чтобы вы расстались.

Я хотел рассмеяться, но подумал, что момент неподходящий. Да и адмирала был такой чудной вид, словно у старца, какие все еще живут в самых глухих лесных чащах на моей родной планете.

— Я думал в нашей галактике только одни чокнутые мистики — Орден Айя. Неужели флот за освобождение Пояса, как вас там 'Снежный ветер', верит во всю эту чушь?

— По правде девочка сообщала мне о твоем здоровье. Она сказала, что за эти три года ты ни разу не заболел, хотя Добавка на тебя не действовала.

— Хороший иммунитет. Кроме того, Сармат здесь дольше меня. Он тоже выжил,— заметил я, разбивая в пух и прах все их бредовые аргументы. Но я понимал, что только теряю время. Пять минут стремительно истекали. Если я хотел задержаться здесь и не стать рысьей шкуркой, следовало выполнить все указания.

— Они засадили тебя из-за него,— вдруг сказал Порфирий,— ты украл или получил что-то, чем они очень дорожили, три гола назад у Ордена Айя. А потом это что-то исчезло, просто растворилось. Вся галактика ищет его и не в силах найти. А этот медальон — вот он, на твоей груди — такой необычный для мужчины, ты носишь его не снимая, а это не побрякушка. Никто не пытался обобрать тебя, ни охрана, ни другие заключенные. Он хранит тебя от всех опасностей. Соня сказала, что даже дикие собаки не тронули вас.

— Ну конечно, теперь я святой даже кровь которого светится по ночам цветом Хризодида.— фыркнул я.

— Осталось две минуты — суровым басом напомнил Сармат, который, казалось, не обращал внимания на наши разборки.

— Идем,— я с жалостью посмотрел на двух фанатиков. Уж от Сони я такого не ожидал. На сей раз не было ни урчания, ни уколов, хотя спина так и зудела от ожидания того, что в нее всадят первым: разряд или укол какой-нибудь дряни из арсенала медсестрички.

Вместо этого прозвучало:

— Ты нужен нам, нужен Самоцветному Поясу, и ты необходим мне, Рысь! Пожалуйста, помоги нам! Я не хочу умереть здесь, в этой дыре..

'Я не хочу умирать здесь, в этом ужасном месте...' — я вздрогнул, меня словно окатило ледяной водой, когда голос Риты из прошлого наложился на слова Сони.

'Не оборачивайся,— приказал я себе, стиснув зубы, — не поддавайся. Если сейчас повернешься, пиши-пропало'.

— Прости, но у нас все равно ничего бы не вышло. Ты не в моем вкусе,— с этими словами я шагнул в коридор. Подойдя к ближайшей камере, начала стягивать комбинезон.

— Пожалуйста, хотя бы сними медальон, они...

— Это просто медальон, если поверю всей вашей чуши, то точно чокнусь,— крикнул я.— Или выстрелишь в меня под объективом камеры?

Сармат поколебался, но все же последовал моему примеру. Соня и адмирал все еще оставались вне поля слежения.

Глава 14 — Подарок

"Вот ты какой, Брод",— думал я, разглядывая приближающуюся выжженную солнцем и утрамбованную потрескавшуюся красноватую землю. Говорили, эти трещины шли под землей на много сотен метров. В мареве плавились правильные конусы, разноцветными шапками раскиданные по местности.

Десантный корабль серебристым мальком падал сквозь оправленную радиацией атмосферу. Сидя в пассажирском отсеке, я еще раз проверил все застежки и крепления на особом защитном костюме, который посоветовал надеть главный надзиратель.

Черно-белый обтягивающий комбинезон представлял собой чудо технического прогресса. Микропоры впитывали испарения тела, и при этом почти полностью нейтрализовывали проникновение любых посторонних веществ и излучений извне. Весьма актуально. Счетчик Гейгера, установленный в отсеке, верещал, предупреждая о нарастающем уровне опасности.

Моя команда из двенадцати бойцов, проверенных в предыдущих операциях, уже сидели в наглухо застегнутых костюмах, с капюшонами, натянутыми на головы и дыхательных масках. Я не спешил, какое-то необъяснимое чувство заставило меня впитывать звуки, запахи, цвет и вкус Брода, так непохожий на Кармину или родную Океану.

Двигатели засопели, выпуская мощные струи ионизированного газа.

— Приготовиться! — велел мой старпом — молодцеватый крепкий мужчина со светлыми волосами с проседью лет пятидесяти. Звали его Оккам, не паркетный командир, а полевой боец. С ним вместе мы прошли ужасное поражение на Сиберии, положив всех моих людей. Но он выжил — единственный — и вернулся на Рыбу-Меч вместе с мной.

Это дело обещало быть сложным. Нехорошее предчувствие лишь усилилось, пока мы садились на летном поле. Правда летным оно только назвалось,— два сигнальных маяка и проторенная грейдером полоса. Должно быть для грузовых кораблей, у каждого из которых был свой ангар. Шахты соединялись крытыми тоннелями из полупрозрачного пластика, по которым и осуществлялась коммуникация. На продуваемом всеми ветрами летном поле гуляла пыль.

Встречал нас сам надзиратель, в сопровождении отряда охраны вооруженной до зубов. У многих вид был донельзя комичный. Похоже, местные вояки только и умели, что расстреливать с орбиты беззащитных беглецов.

— Ваше высочество! — отсалютовал Кнут, который прибыл чуть раньше.— Равнение для приветствия его высокопревосходительства Гая Финиста Византийского, оружие, на плечо!

-Долгая лета его высокопревосходительству!— прозвучал нескладный хор. Комбинезоны новенькие, без единой складочки и царапины, все аж лоснились, да и оружие сияет от заводской смазки. Похоже, Кнут был любителем пускать пыль в глаза. Муштра и плац-парады. Я сразу понял, что он за человек. Таких как он, готовых выслуживаться перед любым, кто даст ему чин повыше и место потеплее, было полно при дворе.

— Вольно! Это не парад, у нас спецоперация,— напомнил я.

— Мы могли бы справиться и своими силами, не стоило вам прилетать в это грязное место.

Этот человек...— я прищурился, глядя на него. И тогда, когда мы только прибыли. и сейчас, он говорил так, будто обладал здесь огромной властью. Вполне возможно так и было, мало кто осмелился бы сказать такое особе королевской крови. Хотя... мало кто из моих братьев снизошел бы до личного участия в операции по поимке трех беглых преступников.

— Это дело заинтересовало меня,— признался я,— с этого момента я командую операцией. Мне нужна вся информация, которой мы обладаем на эту минуту.

— Я уже велел изолировать все входы и выходы, по периметру установлен карантинный контроль,— доложил Кнут, пока мы направлялись к КПП одной из шахт. Террикон над ней был цвета спелой оливки, должно быть примеси серы давали такой оттенок.

Дав указания своим людям, я вместе с надзирателем прошел в диспетчерскую. Здесь на панорамных экранах транслировалась информация с сотен камер, установленных в шахтах и коридорах. На некоторых изображение мельтешило, должно быть из-за радиации электроника сбоила.

— Пока суеты не видно,— заметил я.

— Мы все сделали тихо, сейчас можно наблюдать за всем необычным.

— Что-то зацепило ваше внимание?

— Все как обычно. Если наши беглецы и проникли за периметр, должно быть они уже в одной из штолен. Наверняка захотят смешаться с работниками, чтобы позже сбежать на грузовом корабле.

— Когда отходит ближайший?

— У нас три на погрузке, отлет планируется через два с половиной часа.

Я сел за пульт управления.

— Как приблизить изображение?

— Здесь,-Кнут показал мне как манипулировать масштабированием.

Я листа каналы, но пока ничего не залепило внимания. Когда захотел снять капюшон, надзиратель остановил:

— Не стоит, хотя здесь и установлен щит, но все же.

— Не волнуйтесь, я ненадолго. На самом деле то, что давило на меня, не было связано с неудобством костюма или духотой. Словно пресс медленно, но верно сдавливал виски. Однажды Никос испытал на мне свои ментальные штучки, которыми баловались в Ордене Айя. Очень похожее чувство возникло сейчас. Это началось, еще когда мы только спускались с орбиты. — Скажите, сколько человек сегодня перемещалось по коридорам между шахтами?

— Одну минуту...— Кнут что-то быстро набрал на клавиатуре и по капельному монитору поползли ряды чисел, которые ни о чем не говорили.

— Двадцать три техработника.

— А заключенные?

— Мы не практикуем такие перемещения,— признался Кнут с некоторой заминкой, которая не ускользнула от меня.

-Но сегодня мне сообщили, что четверых очень похожих на наших беглецов видели вне шахт и коридоров, как вы объясните это?

Кнут поморщился.

— Думаю, это какая-то ошибка, мы уже все проверили, поэтому то я и сказал, ваше присутствие здесь не обязательно. Негоже царевичу разбираться с такими делишками. Только руки марать.

Я здесь действую как наместник, мой титул не имеет значения,— холодно ответил я.— Надеюсь моих полномочий хватит, чтобы попросить вас прокрутить записи всех наружных камер наблюдения за последние...— я прикинул,— три часа.

— На это уйдет какое-то время, — нехотя ответил надзиратель.

— Раз вы ошиблись, тогда о каком времени мы говорим? Мне нужны не все камеры, а только те, которые контролируют дорогу, идущую от соседней агломерации в обход терриконов к этому КПП.

— Это...

Я протянул руку, Оккам вложил в нее путевой лист, который я сунул под нос раздраженному Кнуту.

— Он датирован сегодняшним числом. Совсем недавно через этот пропускной пункт прибыло транспортное средство,— я быстро пробежал взглядом содержимое путевки,— она доставила двух заключенных в шахты пятьдесят три и пятьдесят один. Первый был болен. Их сопровождал один охранник. А утверждаете, что перемещения не практикуются.

— Это особый случай,— процедил надзиратель, прожигая взглядом невозмутимого Оккама.

— Что за особый случай?

— У вас проворные подчиненные.

— Стараюсь подбирать талантливых людей,— я улыбнулся.

— Действительно такое имело место, — сдался Кнут,— в связи с выбросом газа в коридоре, по которому обычно транспортируют грузы, нам пришлось доставлять их по поверхности.

— И часто такие выбросы случаются на месте транспортных путей? В этих зонах должны проводить тщательную сейсмо и геологическую разведку.

— На моей памяти впервые, случайность.

— Случайность? Я в этом не уверен. Где сейчас находятся эти двое и их охранники?

Было видно, что Кнуту неприятно признавать свою некомпетентность, тем более, он уже и сам начал понимать, что упустил нити влияния из пальцев.

— Гай,— Оккам склонился ко мне. Он был единственным из починенных, кто называл меня просто по имени, и я не возражал. Он имел на это полное право.— если один из них считается больным, возможно, его отправили в медицинский комплекс.

'А ведь и правда, когда-то в детстве Силантий занимался со мной, втолковывая нерадивому ученику теории и дисциплины, которые считались в принципе ненужными в современном мире — логику, статистку, теорию вероятности. Тогда они мне казались ужасно скучными. Но теперь существовал один шанс из ста, что в этом медицинском конвое не было того, кого я искал. Даже если они решили смешаться с заключенными в шахте, им придется или изменить свой путевой лист, а он лежал здесь, вполне достоверный, или... еще велика вероятность, что кто-то из самих работников способствовал им. Кто-то же послал транспорт по этому маршруту, и устроил направленный взрыв газа, требующий подготовки и умелого рассчета.

— Выведи мне изображение камер двухчасового диапазона от КПП и до медицинского блока, он есть у вас? — я вопросительно взглянул на Кнута.

— Это...

— Они здесь, здесь... я видел!

Защелкали затворы, когда оружие всех находящийся в узкой ККП нацелилось на человека, влетавшего внутрь. Это был толстяк, низенький и почти совсем лысый, с выпученными и каким-то соловыми глазами. Его пошатывало, а ноги едва держали, но он продолжал повторять как загипнотизированный:

— Я видел их, видел...

Рука Кнута рванулась к поясу, в ней мгновенно появился пистолет.

— Ваше превосходительство...— вид пистолета явно на пару мгновений привел толстяка в чувство, он попятился.— Вы...

В этот миг прозвучал выстрел, но за секунду до этого я рубанул Кнута по сгибу локтя. Луч чиркнул по полу, выбив пластиковую крошку.

— Что вы делаете?!

— Действовал по инструкции,— сухо ответил надзиратель, явно недовольный вмешательством.

— Взять его,— приказал я Оккаму.

Видимо Кнут подумал, что последние слова относятся к нему. Он бледнел на глазах. Однако, трое моих парней схватили толстяка и поставили на колени.

— Кто ты? Судя по робе...— в этот момент я узнал этого человека — он был одним из тех, то бежал из Зоны, хотя лицо осунулось и сгорело на солнце, а под глазами— щелочами пролегли мешки.

— Я Берт... они хотели меня убить, все они, а медсестра хуже всех. Она делала со мной такое...— зачастил толстяк.

Кнут положил ладонь ему плечо.

-Ваше высочество, позвольте мне разобраться с этим. Если это один из них, мы сможем выбить из него показания.

— Как видите, он и сам не против побеседовать с нами, дайте ему воды,— попросил я.

Через несколько секунд, Оккам запрокинул голову толстяку и влил сквозь сжатые зубы невменяемого несколько глотков из фляги. Поначалу он захлебывался, но потом жадно припал к ней и попытался выхватить ее из рук Оккама, но тот поспешно убрал ее.

— Хватит, отвечай на вопрос.

— Я скажу, все скажу, я...

От меня не ускользнул тот взгляд, который Берт бросил на Кнута, что-то в нем было, и не зря он бежал именно сюда, словно знал. Мы прибыли тайно, а надзиратель был здесь давно. Неужели...

— Ты не простой заключенный? Ты навел на своих товарищей огонь с орбиты?

Берт побледнел и снова заметил этот взгляд.

— Он ваш информатор? — я обратился к Кнуту. Я был слишком хорошим физиогномиком, чтобы не заметить реакции надзирателя.

Однако, он оказался не так просто,

— Мы не нарушаем устав, я не знаю этого человека.

— Но как же, я передавал! И едва выжил, вы хотели... убить и меня? — плечи Берта затряслись, он выглядел жалким и потерянным.

— Я разберусь с этим делом позже, уведите его на модуль. Ты и ты,— я приказал двоим подчиненным. А спиной послышалось резкое движение. Щелк... краем глаза успел заметить перекошенное ужасом лицо Берта.

Кто выстелил, я так и не узнал, но два тонких лазерных луча прорезали спину информатора и тот растянулся на полу.

— Кто стрелял?!

Кнут пожал плечами.

— Преступник пытался выхватить пистолет у моего человека, он действовал согласно инструкции, вы изучали кодекс Брода?

Я прекрасно понимал, что именно произошло. Кнут пытался избавиться от неугодного пособника, и быть может даже преуспел в этом.

Кнут уже сделал знак двоим из охраны, но я опередил его, кивнув, Оккам склонился над Бертом раньше них. Повинуясь незаметному жесту, мои подчиненные взяли на мушку надзирателя.

— Одну минуту,— попросил я. Потянулись томительные секунды ожидания, пока Оккам обследовал тяжесть ранений, и наконец с облегчением выдохнул.— Жить будет, но нужна срочна реанимация.

Я внимательно наблюдал за выражением лица Кнута и мне оно очень не понравилось.

— Скажите спасибо, что я не отправил вас под трибунал за превышение полномочий,— я сделал знак Оккаму и, лишь убедившись, что нам никто не помешает, склонился к тяжело раненому. Тот все еще находился в сознании, и беспрестанно бормотал что-то, мотая головой. Хотя слова были бессвязные, я уловил несколько знакомых.

— Самоцвет...Самоцвет...

— Что самоцвет? — склонившись ниже я удержал мотающуюся голову толстяка.

— Самоцвет... у него...

— О ком ты говоришь?

— Рысь... у него... самоцвет... ку... лон... важен,— на миг взгляд Берта стал осмысленным, вновь наполнившись ужасом, когда он заметил Кнута.

— Скажи, твои напарники тоже здесь? Где именно?

— Самоцвет... у него... самоцвет... на груди... — больше связных слов я не услышал, Берт дернулся и отключился.

-Немедленно доставьте его на мой корабль,— велел я.— а господина Кнута...— я задумался,— отправьте на орбиту.

— Что это значит?! — взбеленился надзиратель, но потом все же спохватился.— То есть простите, ваше высочество.

— Я беру на себя полное руководство операцией, вы проявили некомпетентность, едва не уничтожив важный источник информации.

— Ваше превосходительство, это опасный преступник, если он сбежит с планеты...

— Знаю, но вот, чего я не знал так того, что мы охотимся за кем-то одним, я не смог удержаться от разоблачающей улыбки.— Похоже ради того, чтобы кто-то из оставшихся троих не покинул Брод, вы готовы выжечь все живое на нем. Увести,— протестующие крики надзирателя оборвались, когда бронированные двери КПП закрылись.

Сев за пульт управления, я включил веерную трансляцию, и, наконец, нашел то, что мне было нужно — лечебный комплекс. Если верить толстяку, беглецы должны быть где-то здесь... А если принять на веру и бред раненого, самоцветы... что это может значить? Самоцветный пояс? Хризолид как источник энергии или... украшение... вот оно что!

— Оккам,— я поднялся, жестом приказав занять свое место.

— Что еще ты затеял?

— Включай трансляцию, хочу, чтобы меня слышали в каждом уголке этих шахт.

— Что именно следует передать?

— Внимание! Говорит наместник василевса Гай Финист, всем оставить работу и слушать мой приказ. Пройдите к ближайшей камере слежения, уверен, вы знаете, где они находятся. И еще, всем снять одежду до пояса.

— Гай? — даже Оккаму этот приказ показался странным, но я кивнул: 'Все в порядке, так нужно'.— Те, кто подчинится, будут считаться особо опасными преступниками и полежать уничтожению на месте. Напоминаю, агломерация полностью под нашим контролем. У вас десять минут, чтобы выполнить приказ. Любой движущийся объект в коридорах или шахтах по истечению десяти минут, так же означен как приобретенная цель. Это вынужденная мера. Повторяю, у нас нет намерения устраивать здесь беспорядок. Как только найдем то, что ищем, вы сможете вернуться к работе. Это касается и персонала и заключенных Время пошло.

Вынув секундомер, я поставил таймер на десять минут и положил рядом с микрофоном, повернув тумблер до упора. Эфир наполнило тиканье секундной стрелки, но я не слышал его — обратная связь была отключена, я мог лишь видеть суету, поднявшуюся в коридорах. Шахта гудела как растревоженный улей. Побросав все дела, ее обитатели торопились выполнить приказ. В некоторых коридорах даже образовалась давка.

Опершись о пульт, внимательно следил за всем, что могло показаться интересным, но пока кроме голых истощенных торсов — похоже Кнут всех держал на голодном пайке — ничего не видел. Несколько раз просил сделать приближение, но то, что принимал за нужный мне предмет оказывалось лишь наколкой на груди или цепью с крестом в круге. Да здесь полно последователей Ордена Айя. Хотя, во что еще остается верить, как не в учение о том, что все души растворятся в Хризолиде рано или поздно, когда он поглотит всю галактику и настанет новая эра — эра, когда простое желание становится реальностью, а любая мысль материальна.

Десять минут утекали сквозь пальцы, а я все еще не нашел то, на что так надеялся. Неужели я ошибся, или Берт имел в виду что-то еще? Нет, то ощущение, с которым я летел на планету, никуда не исчезло — щемящее, зовущее, притупилось — я загнал его в дальний уголок сознания, но избавиться не смог.

Шла последняя минута.

— Гай, что мы все таки ищем? — не выдержал Оккам.

— Не знаю,— четно признался я.

— Не знаешь? Ты удивляешь меня. Даже на Сиберии ты точно знал, что хотел.

— У тебя бывают предчувствия? — решился я.

— Я не верю в такие вещи, доверяю только этому,— Оккам постучал по лбу.

Против воли я улыбнулся. Да, Оккам был таким. Всегда логичен, строг и последователен, и опирался лишь на факты и здравый смысл. Таких людей с каждым годом становилось все меньше в наш опутанный узами пророчеств и темных указаний Айя век. Хотя Оккам был дружен с Силантием, оба были людьми старой закалки, которых не так то просто ввести в заблуждение.

Минута истекла, я начал понимать, что на этот раз неудачник Гай снова ввернется ни с чем. Похоже, стоит попросить отца разрешения вернуться на Кармину и забыть о том, чтобы однажды занять место в правящей верхушке, Почему бы не жить как Константин? Буду рисовать картины и вспоминать о своей первой и единственной любви.

Постепенно мельтешение в коридорах стихло, лишь неподвижные люди замерли словно фигуры на шахматной доске. Тишина... лишь оглушительно икала стрелка. Тридцать, двадцать восемь... двадцать... ну же, кто из вас, кто?! 'Неужели... я буду тем, кому поставят шах и мат?'

Я взял секундомер. Палец лег на кнопку 'стоп'. Напряжение момента можно было потрогать рукой.

'Чего я жду? Через десять, девять... секунд я объявлю о том, что все закончено...'

Неожиданно восклицание Оккама отвлекло меня.

— Гай, смотри!

Сердце сделало кульбит и заколотилось словно сумасшедшее. Взгляд метнулся к одной из фасеток, на которые был расчерчен экран.

-Ближе, ближе!

Не дожидаясь Оккама, я сам повернул тумблер.

'Драка?'

На моих глазах на молодого русоволосого заключенного, уже стягивающего комбинезон, бросилась девица. Оба покатились по полу.

— Отмотай назад,— попросил я, заметив что-то.

— Время вышло,— доложил невозмутимый Оккам,— выслать туда людей?

— Нет, подожди, просто дай картинку назад.

— Это они и есть, уверен, не стоит ждать, чем все закончится,— резонно заметил подчиненный.

— Я отдал тебе приказ, выполняй,— мне редко приходилось говорить с этим уважаемым воином в таком тоне и сейчас я ощущал себя отвратительно. Но то, что я увидел, полностью затмило разум. Я понимал, что медленно скатываюсь в темноту.

Покачав головой, Оккам все же отдал приказ парням, некоторые уже бросились выполнять на опережение. Но я не видел и не слышал ничего. Тумблер приближения едва не раскрошился под пальцами, с такой силой я вцепился в него.

Оккам пристально наблюдал за мной.

— Тебе нехорошо?

— Это....— слова замерли на губах, я потерял дар речи. Этот парень, светловолосый парень с наглым взглядом носил на груди то, что в этом мире видели лишь очень немногие — тот, кто дарил и тот, кому дарили.— Почему он у него?! — не удержавшись, воскликнул я.

Оккам посмотрел на меня как на помешанного.

— О чем ты?

— Кулон у него на шее, это... он принадлежал Марго!

Кажется Оккам понял.

— Твоей сестре? Но это же невозможно.

— Но это точно он, я же вижу. Нет другого такого, это был уникальный заказ, Никос подарил его и пару серег. Как оно оказалось у этого преступника?

Марк Рысов — это имя разгоралось ярким пламенем в сердце. Неимоверным усилием воли, я взял себя в руки.

— Задержать его, всеми способами, доставить ко мне, живым— подчеркнул я.

— Гай, ты не в себе.

— Выполнять! — в глубине души я понимал, что и правда веду себя ненормально, но я не мог думать ни о чем, кроме этого украшения. Откуда, как оно оказалось в этом Богом забытом месте?!

— Задержать,— зачем-то повторил я.

— Уже выполняется,— отозвался Оккам.

Только тут я понял, что мы остались одни на пульте управления. Одно Небо ведало, чего мне стоило это ожидание. Камера погасла, а прямо перед этим послышался характерный звук выстрела.

Протекали томительные секунды, каждая из которых показалась вечностью. Наконец, пришел сигнал вызова.

— Это лямбда.

— Докладывай,— велел Оккам, поднеся терминал к губам.

Я включил свой канал связи, вновь нацепив браслет с секундомером на запястье.

— Только что в лаборатории номер три произошел взрыв, предположительно актировано устройство типа фотонной бомбы.

— Выжившие есть?

— Вход завалило, мы не можем подобраться ближе.

— Расширить радиус поисков,— велел Оккам.— Конец связи.

— Я отправляюсь туда, туда,— меня зазнобило, дыхание перехватило, я понял, что задыхаюсь.

— Успокойся,— Оккам положил ладонь мне на плечо.— Это опасно, кроме того, я отвечаю за тебя перед Силантием.

— Что если он погиб в том взрыве?!

— На все в этом мире воля Неба, если вам суждено встретиться, так и будет.

Вновь затрещали помехи в канале связи.

— Это гамма, докладываю, только что мы почти накрыли их на транспортере, ведущем к запасному ангару.

— Жив! — я не смог сдержать восклицания. Переход от надежды к упадку и обратно, вымотал меня. Головная боль, которая прежде была лишь тупым стуком в виска, теперь доводила почти до тошноты.

— Число противника?

— Трое, одного мы ликвидировали, он настоящий монстр, тот здоровяк.

— Кто остался?

— Женщина и парень.

— Двое...— прошептал я, — куда они направляются?

— Сейчас цель быстро движется к дальнему сектору взлетной площадки, мы пытаемся взять их в клещи.

— Я присоединяюсь к вам, без меня ничего не предпринимать,— и, прежде, чем Оккам успел меня остановить, натянул на голову защитный капюшон и выбежал за дверь.

— Гай!

"Прости, друг, но я должен увидеть этого человека своими глазами, убедиться, что это призрак из прошлого, или что я ошибся".

Глава 15 — Безумие

— Стой, стой чтоб тебя, мы оставили Сармата, он там один против всех этих...

— Что с того? — задыхаясь, бросила через плечо блондинка, скача сразу через три ступени транспортера. Два коротких выстрела и еще две камеры на пути нашего следования отключились.

— Что это значит? Знаешь, я доверяю ему намного больше тебя.

— Спасибо за комплимент.

— И старика ты тоже бросила, я думал это твой дедуля? Что происходит?

-Мы пытаемся спасти тебя,— вот, что происходит.

— Да какого дьявола, я и сам могу о себе позаботиться, что еще за игры в благородство? Чтобы я спустя много лет ронял скупую слезу, вспоминая о ваших подвигах?

— Так ты не хочешь, чтобы я умерла? — чертовка улыбнулась через плечо.

— Конечно нет. Ты совершенно ужасна, я бы никогда не выбрал тебя в напарницы. Ты идешь напролом, вечно поступаешь по своему, любыми методами. Да что там, ты просто садистка, совсем неподходящая компания для вора.

— Это уж точно.

Я рассердился.

— Тогда какого...

— Чтобы ты остался жив.

Я снова выругался. Похоже большего от нее не добьешься.

— А адмирал и Сармат тоже делают это ради того, чтобы моя скромная персона осталась в живых? Я так знаменит?

— Станешь.

— Вот зараза, да если только мне удастся свалить с этой Богом забытой планетки, я залягу на такое дно, что меня не найдут даже бывшие конкуренты.

— Не получится, Рысь. Неужели твоя дурная башка еще не поняла, что не все теперь будет так, как тебе хочется. Если только мне удастся вырвать тебя из их лап, я доставлю тебя по назначению, пусть связанного и накачанного такой дозой снотворного, что ты еще месяц спать будешь. Но сделаю это. Не для того я гнила в том болоте пять лет.

— Конечно не для этого,— я резко затормозил и рванул ее на себя, так, что женщина чуть не полетела по ступеням,— слушай меня, я тоже хочу удрать отсюда, но не для каких-то ваших придуманных игр, я сам по себе. Как меня зовут?

— Рысь! — процедила она.— Проклятая кошка.

— Вот именно,— ухмыльнулся я,— ненавижу кошек, но действую как они: тихо, мягко и незаметно. Надеюсь так и будет.

— Пригнись! — я не сразу понял, что она имела в виду, когда прямо у меня над ухом просвистел выстрел.

— Ты что?! — заорал я.

Она кивнула за спину. Обернувшись, увидел растянувшегося на лестнице десантника, по крайней мере я так решил, судя по экипировке.

Снизу уже слышался топот множества ног.

— Похоже нас решили загнать в угол. Куда ведет эта лестница?

— К грузовой площадке, нас ждет катер.

— Знаешь, в таких обстоятельствах куда проще прикинуться грузом в одном из кораблей. Хочешь стать отличной мишенью для тех придурков с орбиты? Теперь им даже искать нас не надо. Вот мы, просто стреляйте по птичке на счет три.

— Рысь, не думала что ты такой паникер. Адмирал верит, что ты хотя бы на что-то способен, но я вижу, что ты просто трусливый вор, который только и умеет, что брать то, что плохо лежит.

Соня снова поскакала наверх, оставалось только последовать за ней.

— Да, а ты думала, я благородный воин. Некем пополнять ряды вашего Снежного завета?

— Снежный ветер,— терпеливо повторила Соня.

— Да какая мне разница, хоть ураган. Ищите себе наемников на Каллисто, уверен, у вас денег столько, сможете заказать себе собственный катер. Это не станет проблемой, но избавь меня от участия в этом. Как только окажемся в ангаре — прощай. Наши пути расходятся.

— Тебе все мало да, адмирал пожертвовал собой ради тебя, и даже твой друг — Сармат.

— Он мне не друг, а адмирала я видел только раз в жизни. Извини, но у меня нет преклонения перед военными заслугами, службу в армии я благополучно завалил.

— Так ты все-таки служил? — с интересом бросила Соня через плечо.

— Не самые лучшие годы в жизни, в итоге выпустили с волчьим билетом.

— Дезертира?!

— Видишь, теперь я опустился в твоих глазах еще ниже, да? Тогда оставь эту бредовую идею, у мня нет нужных вам качеств, ни капли патриотизма.

— Неужели у тебя никогда не возникало чувства, что наше государственное устройство— неправильно?

— Не припомню такого.

— И тебя все устраивает в кровожадной политике метрополии? Они же высасывают все соки из Самоцветного пояса, а сами не способны ни на что кроме как воевать.

— Знаешь,— я почесал небритую щеку,— вполне устраивает. В Византии есть куча богатых придурков, которым нужно достать что-то, что есть у других точно таких же кретинов, и здесь на помощь прихожу я.

— Хочешь вернуться к своему грязному ремеслу?— возмутилась Соня.

— Еще бы, как говорится: 'мастерство не пропьешь', а в моем случае за три года этой ссылки ничего не изменилось, разве что бегать научился чуть быстрее, и дать кому-то в глаз тоже смогу.

— И мне тоже?

— Что?

— И меня изобьешь, если стану настаивать?

— Слушай, у нас разговор как-то не ладится, ты не замечаешь?

— Я вижу, с тобой не о чем говорить с самого начала, ты сплошное разочарование.

— Ну уж прости, я с самого начала говорил, что мы не пара.

— Кретин!

Наконец, лестница кончилась и мы оказались в пустом ангаре.

— Где все корабли?— спросил я, выругавшись про себя,— под подвесным потолком гулял сухой жаркий ветер.-Это точно тот ангар, мимо которого проходили в самом начале?

— Нет, это запасной.— тихо ответила Соня, уверенным шагом направляясь к самому дальнему углу гигантского помещения.

— Понятно, все, спасибо, что доставила сюда, -я отвесил шутовской поклон и уже повернулся к замеченному сбоку технической двери — самое то, наверняка там не будет камер, как за спиной раздалось уже ставшее привычным щелканье затвора. Похоже она где-то раздобыла автомат, а я не разжился даже пистолетом. Впрочем, это принципиальная позиция: я — вор, и не участвую в военных играх.

Заложив руки за голову я потопал к двери, и разумеется росчерк лазерных лучей вышиб щебень впереди меня. Старательно обогнув опасное место, я просто продолжил путь.

— Рысь!

Я полностью проигнорировал надрывные нотки в ее голосе. Ничего, не пропадут. Все эти бредни про кулон меня не касаются, это просто подарок погибшей напарницы, все остальное меня не касается.

— Стой, Марк! Не заставляй меня делать тебя калекой.

— Тогда на кой я буду вам нужен в таком виде? — ответил я.

— Если уйдешь сейчас, все окажется зря.

— Для вас — возможно,— я уже был почти у двери, но шаги ускорил, так как те, кто шел по нашему следу по транспортеру, явно были настроены серьезно. — Кстати, они за тобой,— на всякий случай предупредил я,— прощай, и удачи тебе в революционном движении.

— Рысь, Марк Рысов, это ведь не настоящие имя и фамилия?

А вот тут она все же заставила меня запнуться.

'Не оглядывайся, даже не думай',— твердил здравый смысл, но какого лешего я все же решил напоследок запомнить выражение ее лица. А зря. Так как по закону подлости кто-то только что вошел в дверь за моей спиной.

— Пригнись! — закричала Соня. Я не стал себя долго упрашивать, рухнув ничком на пол и накрыл голову. Автоматная очередь и выстрелы из чего-то не мене мощного позади прозвучали одновременно и все стихло. В это время из транспортера посыпались десантники — один, другой, третий. Они начали планомерно окружать нас.

— Руки вверх, держать на виду! Не двигаться, будем стрелять по ногам,— предупредили по громкой связи,— оружие на пол. На пол, я сказал!

Я почувствовал, как Соня прижалась ко мне спиной.

— Не смей,— яростно зашептала она.— Не поднимай руки, подчинишься — значит сдашься им.

— Именно так я собираюсь сделать,— заверил я ее и последовал приказу.

— Не предавай все, во что я верила.

— Это только твоя вера,— ответил я, поднимая голову. И в этот миг натолкнулся словно на стену. Два турмалина глаз сверлили меня насквозь. Прямо передо мной стоял тот, кого я разумно принял за главного. Потому, что главные не целятся в тебя и не кричат: 'Руки за голову!' Они стоят и прожигают тебя взглядом, точно думают, что одним этим смогут поставить на колени. Однако... что-то в том, как этот длинноволосый парень смотрел на меня, мне не понравилось. Не успел я и слова вымолвить.

— Ты — Марк Рысь! — требовательно спросил аристократ. Почему я так решил — манеры, а еще этот характерный орлиный нос.

— А ты кто такой, чтобы задавать вопросы? Если из элиты, так вас вроде вежливости учат,— я усмехнулся.

— Гай Финист Византийский.

Я присвистнул. И правда птица высокого полета.

— О, само высочество к нам пожаловало. А меня зовут Марк Рысов, но можно просто Рысь. Простите,— нахально продолжал я,— я бы поклонился, но ваши парни сделают меня похожим на плетеный коврик, если шевельнусь.

Правильные черты лица византийца исказились.

— Он у тебя, так? Покажи! — велел он.

Я изобразил полную растерянность.

— Он? У меня много чего есть, вор всегда кладет в карман все, что приглянется.

— Брат Юлиан уже начал бы отрезать по одной конечности за раз,— едва сдерживаясь заметил царевич.

— Но вы, высочество, благородный, поэтому снизошли до беседы в беглым вором. Давайте уже заканчивать с этим, сдайте меня в карцер или отправьте на шахты, я уже проголодался надеюсь скоро уже ужин.

— Наглец, — не повышая голоса, византиец шагнул вперед и рванул молнию комбинезона на моей груди. И тут что-то странное снова произошло с его лицом.

— Рысь, -прошептала Соня так тихо, что слыша только я,— когда скажу — беги к катеру. Последний шанс. Не думай обо мне, похоже мне не удастся вновь увидеть Сиберию...

— Так он и правда у тебя... Как, каким образом он оказался у тебя? Отвечай! — Византией стиснул мое горло. Я вцепился в ответ. Защелкали затворы.

— Ваше высочество! — закричал один из десантников — пожилой мужчина с ежиком серебристых волос.

— Все хорошо,— Финист поднял ладонь, не отрывая от меня пронзительных глаз, точнее впившись взглядом в кулон Риты. Высочество ее раз вздернуло меня за ворот, да так, что в глазах начало темнеть.— Говори!

— Как я могу... если дышать не в силах?

Однако, хватка не ослабла, а лишь усилилась.

— Ты украл его? Взял из саркофага? Ее похоронили с ним, это подарок.

— Это мой талисман,— соврал я,— неужели высочество настолько бедный, что позарились на побрякушку вора? Но отдать не могу, он очень дорог мне.

— Дорог? Да как ты смеешь?! — от хлесткой пощечины моя голова мотнулась так, что едва не слетела с плеч.

Финист потянулся к кулону с явным намерением сорвать его. Ну уж нет, эта вещь принадлежит Марку Рысь. Еще никто, никогда не забирал назад то, что я положил в карман. Однако, никто так и не успел сделать того, что хотел. Ангар пошатнулся и тяжко вздохнул. Из полуоткрытого шлюза донесся низкий глухой вой. Яростный ветер ворвался внутрь, заставив всех, кто находился там, заслониться от лезущего в рот и глаза песка.

— Гай! — пытаясь проморгаться, я увидел седовласого десантника, бегущего к нам,— кто-то применил бомбу пониженного давления, взорвалась совсем рядом с КПП. Сейчас здесь начнется ад. На Броде разрушения будут катастрофические. Над нами уже собирается небесный провал. Сейсмодатчики фиксируют множественные разломы.

— Я понял,— византиец скрипнул зубами,— доступ к такому арсеналу есть только у верхушки колонии.

— Похоже Кнут затаил на тебя зуб,— ответил десантник.

Хватка на шее ослабла, и я уже начала прикидывать как бы хорошенько врезать высочеству по правильному носу.

— Забирай всех, нужно эвакуировать кого можно с нижних уровней.

— Не выйдет, Гай, камеры отказали. Похоже там уже произошло обрушение.

Кто бы такое ни устроил, я мысленно поблагодарил его за такой подарок.

Новая волна песка накрыла нашу группу, в это момент над плечом я услышал яростный шепот Сони.

— Рысь, беги!

— Что?

— Я сказала, беги сейчас. Бери катер и уходи на орбиту. Еще успеешь на сухогруз. Они не задраивают палубы до самой ионосферы.

— Совсем сдурела? — как я понимал — дураком здесь был именно я.— Уходим вместе,— я рванул ее руку за спиной. Но девица так приложила меня ботинком по ноге, что я едва калекой не стал.

— Говорю же, хочешь сохранить свою побрякушку и жить припеваючи — беги!

— Он же нас перестреляют.

— Не волнуйся, красавчик, я очень надеюсь выжить. Соня Ворон не слабая, чтобы умирать из-за такого балбеса как ты. А это авансом,— развернув к себе, она припала губами к моим, лишь на несколько секунд, а потом резко оттолкнула.— Дальше только за плату.

Пока я приходил в себя, она выхватила пистолет у ближайшего замешкавшегося десантника и повела круговую стрельбу, почти вслепую, сквозь рой песка. Те, кто остался стоять, тоже были не промах и дали ответку, не обращая внимания на крики высочества: 'Отставить!'

Нет, совесть меня не мучила. Совсем не мучила, нисколечики. Марка Рысь совесть достает только если он не забрал то, что плохо лежит... Проклятье! — стиснув зубы, я несся, спотыкаясь и оступаясь к к маячившему неясной тенью катеру. Но вот, когда я был уже в десяти метрах, стены ангара заскрипели, по ним зазмеились трещины, с потолка посыпалась каменная крошка, и новый глухой вой снаружи заставил померкнуть свет сигнальных фонарей. Должно быть так в аду воет некормленая лошадь всадника апокалипсиса,— вспомнились страшные сказки из детства.

Но тут: 'Звяк!' — шея стала странно легкой. Кулон! Опустившись на колени, я начал шарить почти в полной темноте, перемежающейся лишь криками и вспышками выстрелов. Рискуя превратиться в капустный лист, проеденный гусеницами, я обнюхивал каждый сантиметр. Ну же, ну! Наконец, пальцы сомкнулись на холодном металле, я едва не свалился от облегчения. В этот момент песок на осел, и я увидел фантасмагорическую картину.

Соня, словно разъяренная тигрица, орудовала двумя боевыми ножами, собирая кровавую жатву среди десантников, поливающих ее из автоматов. И это при том, что три темных пятна уже расплылись на спине. Она была ранена и похоже серьезно. Ну что за проклятая дура!

Голос совести из шепота превратился в тихое бормотание.

'Нет, мне не жалко, оставайся раз так решила. А я воспользуюсь шансом, которого ждал три года... С каких пор в Марке Рысь проснулось благородство?'

В этот момент мы увидели друг друга. Не Соня и я, а тот высокомерный ублюдок. И тут в голове что-то замкнулось. Я понял, что если убегу — проиграю высочеству. Если брошу эту наглую девицу, которая сражалась за меня так глупо, и что проиграю, если оставлю без ответа — откуда он знает про кулон.

Я повернулся, сделал шаг, другой. Высочество что-то проговорил и указал на меня седовласому, в руке того появилась ловчая сеть. Решил поймать меня как кота? Не выйдет. Однако еще один десантник начал наступать на меня с точно такой же сетью. Они явно хотели обложить меня со всех сторон и загнать в угол.

'А ведь катер был так близко...', -с сожалением подумал я. Что делать дальше я не знал, у меня не было даже плохонького ножа.

Хотя Соня выкосила уже большую часть противника, их все еще оставалось около пяти. Пол ходил ходуном, с потолка отваливались уже довольно опасные куски. Если останемся тут дольше, все погибнем героической, но глупой смертью. Поэтому я сделал столь же глупый ответный ход.

Подняв кулон в вытянутой я помахал им.

— Это тебе надо, ваше высочество? Ну так иди и возьми! — не знаю, на что я надеялся, когда действовал настолько дерзко и прямолинейно. Может на то, что разверзнутся небеса и карающая длань прихлопнет всех противников. Однако, на небесах как обычно все поняли неправильно. Я едва успел откатиться в сторону, когда между мной и преследователями пол провалился в пустоту. Из каверны дохнуло ядовитыми газами. Трещина все ширилась и скоро ее уже было не перепрыгнуть. Должно быть — тот взрыв, о котором они говорили.

— Соня! — заорала я.

Она оглянулась и замерла с поднятым ножом. Остановился и ее противник, оба уставились на меня. Но потом ее губы что-то прошептали, я не успел разобрать, что именно. Один из десантников решил воспользоваться моментом и дал очередь. Соня начала заваливаться в бок.

— Проклятье! Проклятье!! — но я вынужден был снова отступить на шаг, так как пропасть под ногами начала шириться, грозя затянуть и меня, и византийца, который рванулся вперед с явным намерением перескочить через трещину.

— Оставь меня, у него кулон, это вещь Марго! — высочество явно решил, что умеет летать, но седовласый помощник в последний миг удержал того его от такой авантюры.

-Не надо, Гай! Это ошибка. Не могла та вещь принадлежать твоей сестре.

— Нет. Это он...

Но что бы не собирался сделать или сказать высочество, из-за их спин прозвучало пять коротких выстрелов. Я не поверил глазам — там, среди пяти поверженных противников, стояла на коленях Соня с автоматом наперевес.

— Сиберия... беги на Сиберию...— теперь я четко прочел по губам то, что она повторяла снова и снова, едва не падая от боли. Ее тело... даже я, чего только не насмотревшись на Охоте, не мог смотреть на то, что стало с ее идеальным телом. В этот момент образ из прошлого наложился на тот, что стоял перед глазами. Рита... история повторялась почти в точности. Да что это такое?!

— Со...— начал было я. Но в этот момент третий взрыв доконал и так едва держащуюся крышу ангара. Она начала медленно и эффектно разваливаться. Глупо гибнуть, придавленным булыжником, я понимал, что бежать все же нужно. И рванул. Я смутно помнил, сколько раз меня жахнуло так, что затрещали кости. Ноги то и дело проваливались в бездонные трещины. Где остался выход — я почти полностью потерял ориентацию и теперь мог доверять лишь интуиции.

Вот проклятая удача! Я нашел-таки катер, он потерял обе антенны и кусок хвостового стабилизатора, но остался почти цел. Придушив все сомнения и затолкав робкие крики совести куда подальше, я занялся тем, чему научился на Броде лучше всего за три года — выживанием.

Глава 16 — Вектор

— Что же это такое, агх...— я зажмурился и приложил ладонь к рассеченному лбу. Она тут же окрасилась красным. Вместо пяти пальцев я видел десять. Похоже, когда прогремел последний взрыв меня отбросило от разлома, в который словно песчинки посыпались мои люди.

Я вспомнил, как рвался словно безумный к тому вору, как в бессилии смотрел на взмывающий в небо орбитальный катер. Я успел запомнить его номер — А 221-07, и уже передал на орбиту, на 'Рыбу меч'. Вместе с еще одним приказом — отстыковываться от плавучей базы-тюрьмы и взять под охрану ее главного надзирателя.

Рядом стонал Оккам, держась за глаз. Когда он отнял руку, на меня взглянул страшный окровавленный провал.

— Крепись, старина,— я поддержал друга под локоть.

— Гай, твоя рана...— даже в такие моменты он волновался не за себя, а за мое здоровье. Ну что за человек.

— Ерунда, всего лишь царапина. Заметив, как он смотрит на меня, добавил.— Мне уже лучше, я больше не стану прыгать в пропасть.

— Ты был недалек от этого, охох, если Силантий узнает, мне несдобровать. Ведь он наказал присматривать за тобой.

— У тебя неплохо получается, спасибо,— я быстро ввел позывной и координаты в наручный терминал. Подведя Оккама к тому, что осталось от стены, прислонил и опустился сам.

— Похоже, этот сумасшедший посчитал, что здесь не осталось ничего живого,— прокряхтел Оккам.

— Лучше молчи, тебе нельзя волноваться, — достав из нагрудного кармана эластичный бинт, я попытался наложить повязку на глаз Оккаму. Но тот отстранился,— ваше высочество, негоже вам руки марать.

— Не зови меня так.

— Не буду, если не станешь вести себя как мальчишка, у меня бывали раны и похуже.

— За нами уже выслали модуль,— сообщил я, поняв что упрямого друга не переспоришь.

Так мы и сидели в молчании, прерываемом лишь истошными визгами сирены, предупреждающей о радиационной и химической угрозе. Сколько всякой дряни попало в атмосферу после безумной попытки Кнута уничтожить агломерацию, даже думать не хотелось. Но вопрос — против кого или чего он бросил все имеющиеся в наличии страшные бомбы? Каждая планета обладала штучными экземплярами, эти бомбы становились таким же неприкосновенным средством, как ядерное оружие. Их держали лишь для гипотетической защиты от орд варваров из-за пределов галактики. Но применить такое в обычных обстоятельствах, тем более Кнут знал, что я нахожусь здесь... Возможно, что его гордость оказалась слишком задета, и он решил расправиться со всеми проблемами одним махом. Но я начинал понимать, что все произходящее — звенья одной цепи, большая часть которой все еще тянулась в темноту. И сегодня я успел ухватиться за один ее край, почти сумел, но как и кулон Марго, она выскользнула из пальцев.

Марк Рысь, как ты связан со всей этой историей? — при воспоминании о нахальном лице вора меня передернуло. Тупая боль во лбу запульсировала с новой силой. Отдаваясь колокольным звоном, она вспыхнула тошнотворным светом темного Хризолида.

— Ваше высочество, это 'ипсилон', иду на снижение согласно высланным координатам.

— Ипсилон, говорит Гай, со мной Оккам, тяжело ранен, готовьте медицинский блок.

— Так точно!— отозвалась короткая передача, и все снова потонуло в океане помех. Я отключил счетчик на запястье, чтобы не действовал на нервы. И так ясно, что нахватался дозы. Комбинезон был поврежден в нескольких местах и пропустил порядочно.

'Странное место',— я смотрел на темный провал, ведущий на нижние уровни. Оттуда доносился лишь треск вырванного с корнем кабеля, где-то хлестала вода, заливая и так затопленные шахты.

Я пытался не думать о кулоне и воре, но в темноте и тишине подобные мысли приходят все настойчивее. Когда, наконец, серебристой звездой на ночном небе сверкнул спускающийся 'ипсилон', я уже находился на гране помутнения.

Ипсилоном оказался сам Теократ. Заламывая руки, он постоянно охал и причитал, что смотрелось бы комично в защитном костюме с раздутыми воздушными перетяжками, если бы не мое настроение.

— Идти смогу,— отмахнулся я,— помогите Оккаму.

— Будет сделано,— отчеканил один из солдат, а Теократ засеменил рядом.

— Поисково— спасательные работы следует начать как можно скорее.

— Ваше высочество, насчет этого...

— Что такое?.— я уже поставил ногу на первую ступеньку.

— Главная база данных по жизненным показателям агломерации шахт показывает белый уровень.

— Белый? — нахмурился я,— что он означает?

— Боюсь, здесь не осталось никого в живых.

— Никого?! Невозможно! — не поверил я.— А под завалами, или в вертикальных стволах шахт, в в изолированных медицинских блоках?

— Мы проверили, ошибки нет,— Теократ придал голосу чуть больше участия.— Этот мерзавец, Кнут, сбежал вместе со своими доверенными лицами, из начальствующего состава, бросив станцию слежения.

— Вычислили вектор?

— Ориентировочно — в систему Скорпиона.

— Там же...— я знал, что именно в ней находится планета под управлением моего младшего братца Никоса. Неужели Кнут как-то связан с ним?

— Немедленно разошлите поисковую информацию во все путевые планеты, и на Океану тоже,— подумав, добавил я. — Я сам отправлю отцу полный доклад обо всем, что здесь происходило. — Если в деле замешан брат, из частного случая предательства высшего офицера внутренней службы, это становилось делом семейным, а значит государственным.

Я откинулся на спинку кресла, вглядываясь в стремительно уносящуюся вниз картину израненного, покалеченного Брода. Но по мере того, как мы поднимались, сердце сжималось все сильнее, и, наконец, не сдержавшись, я воскликнул:

— Да что же это такое?!

— Ваше высочество,— Теократ с виноватым видом склонился рядом, с подносом, на котором стоял бокал вина. На языке тут же образовался кислый привкус. Я отстранил питье.

— Мы хотели сказать вам раньше, но не были уверены...

— Знаю,— я кивнул,— это были не просто бомбы пониженного давления. Похоже надзиратель вел здесь свои тайные исследования фотонного оружия. Все его проявления и эффекты были известны лишь в теории. Отец не поощрял открытых разработок, так как последствия зачастую были непредсказуемыми. Как и теперь.

Я смотрел на дикую картину под собой и не мог понять — сон это или явь? В сжигающем все свете Альфара, плавилась красно-зеленая полусфера, с рваными, искореженными краями — все, что осталось от планеты.

— Что с Зоной? Что с другими шахтами?! — я схватил Теократа за плечо, но отпустил, когда увидел взгляд помощника.

— К сожалению. Мой царевич, то, что вы остались живы — просто чудо. Остатки атмосферы сейчас улетучиваются в космос. Еще немного и вас бы настигла ужасная участь, даже при мысли о которой меня бросает в дрожь,— не замечая, что делает, Теократ залпом выпил принесенное для меня вино.

— Я сделал необходимые вопросы, и выяснил, что у этого Кнута темное прошлое, его назначили по рекомендации кого-то с самого верха. У меня есть одно предположение... — Теократ сделал жутко заговорщический вид,— возможно, он с самого начала работал на кого-то, кто имел на вас зуб. Без сомнения, это было запланированное покушение.

— Покушение? Нет, ошибаешься...— тихо ответил я. Сомневаюсь, что даже брат Никос дойдет до того, чтобы прикончить меня таким способом. — Здесь что-то другое.

— Другое? — удивился Теократ.

Я думал, что здесь что-то совсем иное, но сказать о своих мыслях даже Оккаму не мог, чтобы меня не объявили сумасшедшим. И так после смерти Марго меня считали странным. Я оказался от всех приемов, не посещал официальные собрания, не выходил в свет, полностью посвятив себя службе, которую благополучно завалил на Сиберии. И вот теперь вторая миссия тоже закончилась полной катастрофой.

Оракулы на Яви сказали бы, что я проклят. Возможно, так и было. С тех пор, как не стало сестры, ее образ постоянно преследовал меня. Рано или поздно что-то, связанное с ней снова всплывало. И вот сегодня ее кулон на шее грязного вора по имени Марк Рысь, невыносимо! — хотелось кричать. Но вместо этого:

— Теократ, передай капитану, чтобы проложил новый маршрут.

— Вы собираетесь в погоню за Кнутом? — оживился Теократ.

— Нет, думаю мне не стоит этим заниматься, но все же, официальное расследование наверняка будет, и на станции нужен кто-то, представляющий наместника. Возьмешься за это дело? — напрямик спросил я.

— Я? Ваше высочество...— Теократ выглядел так, будто его загнали в угол,— но что если это Кнут оставил там своих людей? Официальная комиссия может уже не найти живых свидетелей,— Теократ передернул плечами, будто уже предчувствуя нож в спину.

— Я оставлю с тобой сто человек под личным началом. К тому же это дело как раз по твоей части.

— Вернетесь на Кармину?

— Нет, по крайней мере не сейчас. Есть одно место, которое я обязан посетить.

— Но куда, во имя всего святого? — Теократ растерянно развел руками.— Как мне объяснить официальным представителям, что вы оставили пост?

— Это моя забота. Тебя назначили моим опекуном?— я постарался смягчить тон.— Позаботься об Оккаме, скажешь ему...— я наблюдал, как в носовой части катера медики колдуют над несчастным другом,— ладно, оставлю письменное распоряжение насчет твоего назначения.

— Но что, если следственную группу это не впечатлит?

— Не впечатлит официальное письмо с подписью царевича крови? — я приподнял бровь. Теократ стушевался.

— Нет, то есть, я не хотел вас оскорбить.

— Не важно, меня это совершенно не задевает,— я закатал рукав, позволив медику вколоть нейтрализующий радиацию препарат. Позже мне еще предстояло полное очищение в 'хризо-камере'. Хотя при мысли о том, чтобы оказаться поблизости от этого минерала мне отчего-то стало не по себе. Неужели у меня развивается фобия?

— Простите мою назойливость, но куда вы намерены отправиться?

— Это не тайна, не для тебя, Оккама или Гефеста. Вы все доказали свою верность. Уверен, следственной группе придется проводить еще одно расследование, чтобы узнать куда мы проложили путь скачкообразным маршрутом. На Соль,— я улыбнулся.

Лицо Теократа прояснилось.

— Желаете навестить брата? Что если это бросит тень на его репутацию?

— Чтобы бросить тень на Константина, сначала нужно найти его самого. Мой ученый брат — самая незаметная, тихая и, надеюсь, счастливая личность в галактике. Не многие в семье могут позволить себе такую роскошь, как отстраниться ото всех дел и тихо вести архивы и летописи.

— Завидуете?

— Временами. Сейчас — немного,— честно признался я.

Глава 17 — Вольная жизнь

'На Сиберию.... улетай на Сиберию, ты там нужен..' — последние слова взбалмошной девчонки, Сони Ворон, назойливо звучали в голове. Взбалмошная девчонка, которая погибла, спасая меня.

'Вокруг тебя веет белый ветер, крылья дракона', — голос ассасина из Каганата накладывался сверху. Сармата тоже больше нет, он умер на планете, от которой остались одни руины... спасая меня...

'Бегите, я задержу их, старику все равно, на что потратить остаток своей жизни',— третий голос, принадлежащий Порфирию, которого я знал всего-то час, и он тоже погиб, пытаясь выиграть время для меня и Сони.

Все они умерли, а я остался жив....

Низко надвинув капюшон, я сошел с большого паломнического корабля, следовавшего транзитом через Кармину. На этой планете я решил сделать остановку. Большая страна, где легко затеряться и можно немного подумать.

Паломнический пропуск, как и плащ, являлись зеленым билетом на любую планету. Считалось, что все ищущие истину, находятся под покровительством Ордена Айя, а потому никто и пальцем не мог прикоснуться в ним. Поднеся ладонь козырьком, я проводил взглядом взмывающий в небо корабль под названием 'Явь— 2', который вез новую партию страждущих на одноименную планету.

Смешавшись с толпой выходящих через рамки металлоискателя пассажиров, я молча сунул удостоверение личности под нос сотруднику. Тот сверил фото на карточке с моим лицом и тем, что выдала ему база данных. Так как среди разыскиваемых преступников или носителей особо опасных болезней человека по имени Ди Джой не оказалось, меня беспрепятственно пропустили дальше. Я оказался на территории терминала.

Воздушная гавань Кармины была целым государством в государстве, со своими гостиницами, парками развлечений, игорными заведениями, кучей кафе, магазинов и прочими заведениями. Все виды услуг предлагали невыносимо яркие неоновые рекламы.

Я быстро смешался с пестрым людом. Несмотря на подавленное состояние, чего не случалось уже очень давно, я поблагодарил обладателя плаща и пропуска, у которого позаимствовал реквизиты на борту. Подделать биометрические данные тоже не составило особого труда. Пару часов возни с подручными средствами и дело сделано. Настоящий Ди Джой отправился мирно спящим дальше по пути следования. Мысленно я пожелал ему не держать зла и помолиться по мою грешную душу на Яви.

От случайного попутчика у меня осталась кредитка. В голову приятелю конечно не влезть, и код не узнать, но я поступил так, как делал не раз в прошлой жизни. Вставив карту в банкомат, набрал самую простую комбинацию, потом еще и еще... Комбинаторика — забавная наука, а банковские работники такие простофили. Зачем предлагать пароль, который может разгадать и ребенок? Таким образом, обналичив все имевшиеся средства — две с половиной тысячи динаров, я решил воспользоваться всеми благами цивилизованной планеты.

Кармина лежала на совершенно противоположном полюсе галактики, чем Сиберия, но после Брода мне вовсе не хотелось попасть в ледяную клетку, куда меня так настойчиво пихали.

'Хватит с меня 'нужно' и 'должен'. Марк Рысь больше никому и ничего не должен, кроме тебя, Рита'.

С этой удовлетворяющей мыслью я шел по залу ожидания. Он также служил бесплатной гостиницей, в которой на жестких сидениях, ожидая подходящего попутного рейса в дальний угол галактики, люди жались месяцами и неделями целыми семьями. Многие, у кого не было возможности покинуть буферную зону или права вылететь, без права пребывания на территории Кармины, проводили в таком состоянии дни и ночи, ведя вполне нормальную деловую жизнь. Здесь велась бойкая торговля, заключались сделки, контракты.

Сверкающая тысячью огней, похожая на перевернутое веретено башня терминала, манила сотнями предложений дешевых комнат, коек и даже углов. У меня, как и у тысяч обитателей этого улья, не было разрешения на пересечение буферной зоны, но Марка Рысь не могли остановить преграды в виде кордона и лазерного периметра при выходе с вокзала.

Приняв скучающий вид, я фланировал мимо выхода, замечая что и как устроено. Процедура была более тщательной, чем при входе в терминал, но нет нерешаемых проблем. Я твердо решил придерживаться этой мысли. Случай — вот то, что я любил, и он обычно сопутствовал мне. Я решил положиться на него, сел напротив входа и стал наблюдать.

Порывшись в кармане, нашел моток ниток, и, стянув их в нехитрую конструкцию, принялся забавляться веревочкой. Эта игра не просто убивала время, а была способом собраться с мыслями, связать воедино то, что прежде не желало становиться единым целым. Иными словами, она заставляла шарики в голове вертеться по правильным орбитам.

Спустя три года я, наконец, на свободе. Один, не связан никакими обязательствами, и теперь я мог начать поиски убийц Риты и тех, кто засадил меня на Брод. У меня сложилось вполне четкое представление, что и то и другое связано между собой. А потому, искать нужно в одном направлении.

Кармина считалась частью Метрополии, хотя и находилась довольно далеко от центра. Это была высокотехнологичная планета, пусть и со своим причудливым аристократическим уклоном. В глазах рябило от хитонов в сочетании с мечами. Не хватало только лошадей, но я уверен, и их тут хватает. А еще Кармина была опутала единой инфо-сетью — всего лишь крохотный сегмент галактической паутины. На терминале предлагали бесплатный доступ для всех, но меня он не интересовал. Нужно найти тот, которым пользовались только представители власти. Мне нужна планетарная правительственная база данных, с выходом на галактическую базу данных преступников. Мое лицо конечно светится там, но не Ди Джоя.

Пальцы сделали замысловатое движение и ниточки легли идеально правильным узором. Это показалось мне добрым знаком.

На две тысячи динаров можно было жить несколько месяцев как король на вокзале, но недостаточно, чтобы передо мной распахнулись двери в закрытый клуб под названием 'Элита', приближенная к Кесарю, как именовали правителя планеты. Номинально Карминой управлял наместник, один из царевичей, и местных буквально распирало от гордости, но похоже, сейчас его не было на месте, а значит дисциплина как водится в отсутствие начальства, должна быть на нуле.

В этом я убедился, стащив кошелек у зазевавшегося гражданина прямо перед носом у одного из охранников контроля.

День я использовал не зря — приобрел голограм— планшет, на вид обыкновенные часы, но с неприличным количеством начинки. Одним нажатием сенсора на ладони вспыхнула объемная карта столицы и окрестностей. Полюбовался на местные достопримечательности. В городе было просто баснословное число музеев и картинных галерей. Как оказалось, больше половины из них основал нынешний наместник.

'Что за нелепый человек',— подумал я и усмехнулся. Пока просматривал милые пасторальные пейзажи и не менее милые акварельные портреты, в голове созрел план, дурацкий, конечно, но вполне имеющий право на существование. На днях во дворце Кесаря должна пройти благотворительная выставка -распродажа. И по счастливому стечению обстоятельств, именно во дворце находился главный инфоцентр всей планеты. Точнее под ним.

Потянувшись, я убрал волшебную веревочку в карман и, накинув капюшон, принялся искать мой счастливый случай. Долго ждать его не пришлось, правда он всколыхнул неприятные и грустные вспоминания, но выбирать не пришлось. Духота и влажность в терминале сделали свое дело, главе одного шумного норманнского семейства стало плохо. Домочадцы тут же подняли такой крик, что не прошло и пяти минут, как через входные ворота примчалась бригада медпомощи. Я добавил масла в огонь позвонив сразу по десяти горячим линиям, и совсем скоро вокруг так и не пришедшего в себя мужчины, образовалась довольно внушительная толпа из пятнадцати медиков и почти вдвое больше зевак и сочувствующих. В такой суете не составило особого труда подобраться поближе и сделать маленький укольчик еще троим зевакам в шею. То, что им вколол, было забористой смесью собственного изобретения. Этот коктейль я приготовил за пять минут в уборной из содержимого местной аптеки.

Когда трое подопытных изобразили падучую, свободное место вокруг них мигом расчистилось. Видимо вокзальные зеваки начали понимать, что дело тут нечисто.

Кто первым произнес слово 'лихорадка', я так и не узнал, но мысленно поблагодарил сметливого парня. Оказалось, бригады скорой были совсем не лишними. Я стоял чуть поодаль и наблюдал за нарастающей шумихой, Улучив момент, когда накал страстей достиг максимума в зал посыпались стражи порядка, я ловко смешался с толчеей и доверительно сообщил одному из них, что я дипломированный специалист, и симптомы того, что вижу, очень похожи на лихорадку Илла. Я вспомнил самую страшную болезнь на Броде. Вряд ли многие слышали, что это такое, но симптомы и последствия для непосвященных звучали весьма устрашающе.

Ушастые зеваки тут же подхватили новость, которая волнами пошла распространяться по залу. Как всегда кто-то первым поднял панику — эпидемия! И как следствие — люди весьма умные создания — решили оказаться подальше от источника потенциальной заразы. Образовалась давка — затоптанные ноги, порванные рукава.

Я уже потянул на себя понравившийся белый халат одного из медиков. На удачу в кармане образовалась весьма похожая на мою физиономию карточка.

— Нужно немедленно эвакуировать больного,— я обратился к старшему офицеру с таким видом, что тот понял — случись что, ответственность ляжет именно на него.

Поэтому уже через минуту я с криками: 'Расступись! Дорогу карете!!' бежал с катившейся впереди меня тележкой с больным к парковочной площадке терминала, разумеется уже по ту сторону заветных ворот.

Пожелав полицейским удачного дня, а своим 'коллегам' поскорее забрать четверых в эпидемиологический центр, я скинул халат в ближайшем проулке. Вдохнул воздух столицы — влажный, наполненный ароматом цветущих инеистых деревьев, которые здесь росли в изобилии — ярко фиолетовые, вишневые и красные бутоны, словно присыпанные снегом. Отсюда и их название. Они сочетались с цветом неба, по которому проскальзывали ультрамариновые сполохи. Похоже, магнитные бури были здесь привычным явлением. Прогуливаясь по берегу самого прекрасного озера на планете, я отобедал чем-то, напоминающим курятиной с картошкой, завернутой в тонкую лепешку и сдобрил все это случайно обнаруженным в продаже квасом. Не думал встретить этот напиток за пределами Самоцветного пояса.

Интересующий вопрос я задал румяной торговке в красном головном платке. Желание наместника. — был ответ. Похоже, этот наместник был весьма оригинальных взглядов. Что еще скажешь о порядках, царивших в этом аристократическом обществе? Рыская по улицам и заглядывая в галереи, я примечал не только системы сигнализаций и устройство охраны, но и размахивающего кнутом погонщика лошадей, волокущих плывущий на воздушной подушке экипаж в виде лодки. Внимательность — залог выживаемости. Те, кто попадались ему на пути, отделывались испугом, а в худшем случае ударом шестиконечного бича.

На некоторые выставки вход мне был заказан: 'Только для Элиты'. Как и в некоторые части города, огороженные двойным лазерным периметром. Там располагались кварталы знати. Ее представители, разряженные в пух и прах в золотые и серебряные парчовые одежды, какие, должно быть даже Василевс бы побрезговал надеть из-за своей аляповатости, важно переваливаясь, дефилировали по фешенебельным игровым центрам и висячим садам. Вообще то столица оказалась весьма красивым городом, утопающим в зелени, цветах, виноградных лозах и фонтанах — каких здесь только не встретишь. Вода была насыщенного цвета индиго, который, как я узнал, получался из-за растворяющегося в ней минерала фирюзы. Дети с восторгом плескались в источниках, и даже многие взрослые останавливались, чтобы полюбоваться на это зрелище. Я был в их числе. Почему бы и нет. До вечера еще оставалось немало времени. Нужную галерею, как и картины, я уже приметил.

На завтрашней благотворительной выставке мне будет чем похвастаться перед покупателями. А пока я улегся на парапет одного из фонтанов и уставился на свое колеблющееся отражение. Перевернувшись на спину, заложил руки за голову и принялся наблюдать, как цвет дня медленно сменяется оттенками сумерек.

Глава 18 — Соль

В галактике миллионы планет, тысячи из них пригодны для терраформирования, сотни обитаемы, десятки сверхкомфортны. Но есть такие как Брод, которые называют адом на земле, а есть как Соль, где ад становится вечностью, а потому входит в порядок привычных и обыденных вещей. И ад может быть эстетичным, потому, даже на таких планетах найдутся ценители, которые скажут, что они прекрасны.

Мой брат считал свою вотчину в системе Рыб идеальной. Планета Соль в два раза превышала Кармину и в полтора Океану. Возникшая когда-то от взрыва белого карлика, она так и не превратилась в коричневый,совершенно непригодная для жизни, но все же Византия принесла жизнь туда, где ее быть не могло.

В океане гелия плавали полусферические линзы лабораторий, меж которыми сновали туда сюда легкие модули, похожие на жемчужины. Напоминающие медуз оболочки жилых комплексов плавали по воле течений, неторопливо дрейфуя от одного искусственного рифа до другого, почти на самой поверхности. Рассеянные лучи солнца окрашивали это своеобразное море в опаловые цвета. Тут и притаился дом моего брата.

'Рыба-меч' нырнула носом в эту расцвеченную золотыми и розовыми сполохами плену. Жемчужины-модули лениво расступись и, окружив крейсер двумя плотными кольцами, начали водить хороводы, Юмор у Константина всегда был своеобразный — так он приветствовал нас. Хозяин главного исследовательского центра галактики, и при этом совершенно чуждый любой общественной деятельности, был чудаком и в чем-то даже гением.

Наконец, мягко ткнувшись носом в 'коралловый риф', крейсер замер. Громовой голос Гефеста, отдающего приказы команде, казался слишком громким для этого неторопливого места, где никогда не бывает суеты. Створки переборок отворились словно раковина устрицы и я ступил на первую ступеньку трапа, спускающегося на скользкую на вид губчатую поверхность холла.

Прочные купола создавали внутри воздушные пузыри, делая атмосферу вполне пригодной для комфортного проживания. Большинство ученых сновали туда— сюда с ворохами планшеток, увешанные всевозможными устройствами. Многие из них проводили здесь всю жизнь. Константин охотился за выдающимися умами, переманивая ученых от норманнских дворов и даже Каганата.

Оставив Гефеста препираться с пришедшими на санконтроль работниками — в плане чистоты у Константина был пунктик — я направился через широкий холл в компании морских коньков, окруженных шариками питательной среды. Видимо я понравился этим любопытным созданиям, потому как они сразу начали вокруг меня свой разноцветный танец.

Прозрачные стены иногда были совершенно незаметными, так, что несколько раз я впечатывался носом в одну из них. Лабиринт стеклянных переходов вывел к вполне видимому лифту. Меня никто не встречал, но я уже давно привык к рассеянности брата, он мог позабыть, что мы разговаривали минуту назад. Я послал ему сигнал на полпути через темный жгут. Когда капля темной материи растягивалась в нано-струну, по которой за миллисекунды предавались в спрессованном виде терабайты информации — баснословно дорогой способ связи. Я не был любителем сорить деньгами, но ситуация требовала сохранить нашу встречу в тайне.

Серебристые кольца переноса скользнули вдоль тела, сканируя и определяя параметры перемещения. Не успел я и глазом моргнуть, как оказался в святая святых — главной лаборатории.

Найти хозяина сего святилища оказалось непросто. Даже размеры помещения, где не было ни одного ровного угла представить затруднительно. Колеблющаяся аморфная масса стен могла растягиваться до необозримых размеров, при случае поглотить и парочку звездолетов, если бы эксперименты Константина привели в эту область.

Характер брата был переменчив словно стихия на родной планете. Он одновременно курировал до сотни проектов, правда далеко не все из них впоследствии доводил до ума. Одним из последних его открытий и был нано— жгут. Разумеется все его расходы оплачивала метрополия, беззастенчиво пользуясь полным презрением к деньгам и личному комфорту царевичу. Себе он и копейки не оставлял.

Отмахнувшись от экранов, плавающих в невесомости, я поспешно покинул эту часть лаборатории, и вступил в помещение с нормальной гравитацией. Виляя хвостами ко мне подбежали две заросшие по самые глаза псины. Здоровенные волкодавы были любимицами брата, и каждый раз, зная как я отношусь к собакам, он спускал из бегать где вздумается. Не то, чтобы это была фобия, но неприязнь к ним я испытывал такую, что даже оставил в качестве украшения на одной из них то, что не хотел видеть никогда в жизни. И все же сейчас я вернулся. Три года прошло...

Вытерев щеку, мокрую от собачьих нежностей, я похлопал рыжую Варну и потрепал за ухом ее друга Шибу. В противном случае меня грозили придавить лапами и оставить так, пока хозяин не разберется, стою ли я того, чтобы оставить в живых или дать отгрызть мне пару конечностей. Зубки у этих мастодонтов были что надо.

— Ну, ведите меня к своему хозяину,— сказал я, Собаки с радостным лаем помчались вперед, по пути снося совершенно непонятного вида приборы. Я пробирался вслед за ними, наполовину оглушенный из-за необычных свойств воздуха в помещении. Над этим изобретением — бесшумным оружием — брат работал уже около пяти лет. Похоже дело все еще стопорилось,

При каждом ударе мощных лап что-нибудь обязательно отламывалось или трещало. Естественно, все обиды Константина достанутся мне, кто считался нарушителем спокойствия. Вздохнув, я приготовился к очередной долгой отповеди. Иногда казалось, что Константину не тридцать пять, а как минимум семьдесят.

Под одной из дрейфующих над полом 'линз-медуз' копошился человек. С радостным визгом собаки припустили быстрее и нырнули под укрытие. Послышался крик, полный досады, а потом:

— Шиба! Разве мы не учили, что когда я работаю, бегать нельзя?

— Приветствую гениального ученого,— пошутил, я, подходя ближе.

Раздался глухой звук, когда тот, кто был под линзой, резко выпрямился и с размаху ударился головой о ее свод.

Потирая ушибленное место, оттуда выбрался тощий парень. Лицо его наполовину закрывали огромные увеличивающие очки, а макушку венчала плотная белая шапочка, какие здесь носили все. Тонкие пряди коротких черных волос свисали из-под нее в беспорядке. Но губы растянулись в широкой улыбке, когда он увидел гостя.

— Братик Гай! Как ты здесь оказался?! Я не слышал о тебе три года!

Я отвесил положенный поясной поклон, на который Константин, как обычно не ответил, зато потом мы, отбросив церемонии, тепло обнялись. Я не стал напоминать, что мы уже говорили на подлете. Константин всегда был таким — мог помнить о чем-то еще минуту назад, а когда увлекался очередной задумкой, тут же забывал обо всем.

— А ты совсем не изменился, только волос чуть поубавилось,— я кивнул на жидкие прядки.

— Мне тут не перед кем красоваться, это ты у нас писанный кавалер, наверняка уже жениться успел?

Заметив, как я помрачнел, даже Константин понял, что сказал лишнего.

— Ох, извини, забыл, что у тебя с этим сложно. Сестрица Марго навещала меня даже чаще чем ты, она всегда интересовалась моими экспериментами. Хочешь мое мнение? Из всех вас она была самой талантливой. Если бы не ударилась в религию, то далеко бы пошла.— Похоже брата опять понесло, он не замечал, что каждым словом вгоняет мне иголки под ногти.

— Садись,— Константин указал мне на линзу— медузу, над которой корпел.

— Что это? — я бы рад сменить тему.

— Новый прогулочный катер, способен выбираться даже на орбиту, при этом обзор триста шестьдесят градусов, принимает форму тела, вмещает до пяти человек, ну разве не чудо? — Константин любовно погладил податливую желеобразную стенку, которая отпрянула от ладони точно 'медуза' и правда была живой. Я поежился.

— Садись сзади, поговорим, а заодно испытаем.

— Ты уверен, что ЭТО поднимется в воздух?

— Неужели не веришь в мои силы? — Константин был обидчивым, словно ребенок. Из-за стекол очков на меня смотрели невинные голубые глаза.

Сопровождаемый воодушевленным лаем Шибы и Варны, пытающихся цапнуть медузу за волнующийся край, я осторожно залез внутрь. Ничего похожего на сидение там не нашлось. Константин запрыгнул следом,

— Просто откинься,— посоветовал он,

Откинуться на то, что выглядело полностью прозрачным, довольно неуютно, но я спорить не стал. На удивление часть линзы подо мной уплотнилась и подстроилась под форму тела. Я понял, что полулежу в подобие кресла. Константин уселся напротив, скрестив ноги. Проход мгновенно затянулся за нами, лай собак стал приглушеннее.

— Вверх!— приказал ученый, улыбаясь до ушей. Я поспешно схватился за что-то, выскользнувшее из рук. Но упасть от резкого подъема не получилось, так как часть медузы тотчас выставила страховочный щит.

Посмотрев вниз, я понял, что мы висим уже на приличной высоте, почти под самым куполом лаборатории.

-А теперь — лети по кругу!— с энтузиазмом велел брат. Где здесь спряталась электронная начинка, я так и не понял, но машина послушно исполнила все указания. Мы поплыли вдоль стены. Вся лаборатория теперь лежала как на ладони.

Константин любовался своим детищем, и даже несколько раз подпрыгнул на месте, словно проверяя на прочность. Но от этого мерное движение ничуть не нарушилось. Наконец, и я рискнул поменять положение и сесть поудобнее.

— Ну и зачем пожаловал? — напрямик спросил брат.

— Хотел увидеться,— просто ответил я.

— Да ладно, Гай, кто поверит, что такого отшельника как я захочет навестить кто-то, у кого мозги не съехали на науке.

— Обижаешь.

-Помнится, ты оставлял у меня что-то на хранение.

— Как ты догадался? — а брат не такой уж и рассеянный.

— Вот об этом я и говорю, просто так на Соль никто не прилетит,— укоризненно заметил Константин.

Я ощутил укол совести.

— Мне всегда нравилось вести философские беседы, но вот эти необычные вещи...— я похлопал по стенке 'медузы', которая отозвалась довольным урчанием,— наверно я для них слишком консервативен.

— Ты? Консервативен? — брат звонко рассмеялся, похлопав себя по коленке.— Дай возможность, и ты уже бы устроил в империи демократию, пффф,— фыркнул он.

— Ну ты уж скажешь. Я остаюсь царевичем, кто захочет видеть в правительстве республики кого-то из династии?

— А вот оно! — Константин ткнул в меня стеклянной палочкой с шариком на конце, с которого спорхнула крохотная молния и вцепилась мне в нос. -Значит все же думал об этом? Эх, Гай, когда захочешь провернуть эту авантюру, не забудь позвать. У меня найдется немало полезных штук, которые можно будет пустить в дело.

— Обязательно позову. Ну так что насчет той той вещи, которую я оставил? — спросил я.

Мы как раз завершали обзорную экскурсию по лаборатории.

Брат вздохнул:

— Вниз, быстро!

От неожиданности я пригнулся, и лишь миг спустя сообразил, что это команда для 'медузы'. Дыхание перехватило, когда мы устремились к полу. В последнюю секунду Варна успела выскочить из-под опускающегося аппарата. Все время, пока мы фланировали по кругу, собаки следовали за нами по низу, тоскливо повизгивая.

Но оказавшись на полу, брат тут же позабыл о нашем разговоре и, хлопнув себя по лбу, кинулся к заискрившейся в дальнем углу лаборатории водной воронке. Словно живая она танцевала на конусе. В моем представлении вода и электричество плохо сочетались друг с другом, но кажется, брат так не считал, потому как с размаху ударил по стенке конуса. Одна из искр тут же вцепилась ему в ладонь.

— Тихо! — прикрикнул на нее Константин. Воронка сразу уменьшилась в размерах, гул стал наполовину глуше, и сыпать искрами она перестала.

— Эээ, не хочешь объяснить, что это такое?

— 'Мнемо-зверь',— с гордостью пояснил гений,— ты не знал, что вода способна запоминать в десятки тысяч раз больше информации, чем наш мозг?

— Нет, обычно воду я использую по назначению,— честно признаться я был заинтригован.

— А ведь она живая и впитывает все наши мысли и эмоции. Я дрессирую этого зверька,— Константин ласково погладил конус, — уже два месяца. Мы выучили все языки и теперь добрались до диалектов Каганата.

— Неужели?! — не удержался я.— Оно еще и говорит?

— Если перевести волны в текст,— признался Константин.— Пока это все на стадии тестирования, но я работаю над этим.

— Понятно— судя по всему брату просто мерещатся голоса, но я не стал обижать его.— Так что насчет моей просьбы?— напомнил я.

— Просьбы? — брат озадаченно взглянул на меня.

— Где ты спрятал его?

— Я не держу здесь никого, кто любит золото и драгоценности больше, чем атомы и таблицу Менделеева.

— Она вообще у тебя? — с подозрением спросил я.

— Нет конечно,— брат сунул руки в карманы и свистнул собакам,— Варна, ко мне!

— Я серьезно, эта вещь принадлежала Марго,— я уже забеспокоился. Что если Константин уже использовал ее в одном из экспериментов?

— Знаю-знаю, не шуми, 'зверь' боится громких звуков, я же предупреждал! — шикнул он.

— Прости,— я посторонился, когда с громким шлепком Варна приземлилась точно между нами. Перевернувшись, легла на спину, перебирая лапами, и начала извиваться, прося погладить ее.

— Вот, забирай,— равнодушно кивнул Константин.

— Что? — не понял я? — Твоего пса?

— На ошейнике у Варны,— пояснил брат с таким видом, будто объяснял непроходимому глупцу.

Приглядевшись, среди густой шерсти, я заметил легкий отблеск. А когда узнал вещицу, то не смог удержаться от вскрика.

— Ты отдал серьгу Марго в качестве украшения своей собаке?!

'Зверь' заволновался и опасно наклонился в сторону, словно стараясь наброситься на нарушителя.

— Сними,— терпеливо попросил я.

— Сам сними, Варна так старалась, хранила подарок для тебя, придется погладить ее.

'Погладить собаку?!'

Однако, выхода не было. Получив пару раз лапой но носу и шее, я погладил круглый живот псины, и за это был удостоен чести взять брелок с ошейника. На самом деле — я поднял его к свету — это была серьга. Три каплевидных самоцвета: фиолетового, алого и янтарного цветов. Сердце заколотилось. Да, без сомнения, я видел кулон из этого же комплекта на шее вора, преступника, среди убийц, если... если только он причастен к гибели Марго, я найду его и вытащу на свет из глубин ада!

Внезапно раздался оглушительный взрыв, меня с братом обдало с ног до головы целым маленьким морем. Испуганно заскулила Варна и унеслась в дальний угол.

— Что ты творишь?! — накинулся на меня Константин.— Ты убил его! Ох! Теперь придется учить все заново.

— Извини...— сказал я, глядя на жалкую лужицу оставшуюся от конуса. Неужели мои эмоции оказались настолько сильными? А ведь и правда, на Броде я едва не бросился в разлом, чтобы добраться до кулона. А теперь готов убить этого негодяя. 'Марго, даже после смерти ты сводишь меня с ума'. -Извини,— еще раз повторил я,— кажется, я не в себе.

— А,— отмахнулся Константин,— ничего, все равно он был слишком скучный. Когда попытался научить зверя этикету, он начал капризничать. Языки это еще не все,— лицо брата приняло мечтательное выражение,— в идеале я хочу создать компаньона для дипломатических работников в период ожидания рейсов в космопортах.

Я потерял дар речи. Брат был в своем репертуаре.

— Не возражаешь, если возьму? — я сжал серьгу в ладони.

— Ты уже забрал ее, с чего мне возражать? — подойдя к коммутатору, Константин объявил по громкой связи,— внимание всем, сейчас обеденный перерыв. Можете перекусить по быстрому, после чего у нас эксперимент в пятой жемчужине.

— У вас здесь и обеды бывают?

Брат посмотрел на меня как на сумасшедшего, я тут же пожалел о своих словах.

— Идем,— Константин поманил меня к одной из боковых линз, служивших выходами из этого необычного помещения. -Похоже, ты принимаешь меня за монашку из Ордена. Сбалансированное питание, между прочим, способствует лучшей работе мозга.

Я уже подумал, что есть мы будем в таком же экзотическом месте, но все оказалось куда тривиальнее,— всего лишь выступающая за границы модуля открытая терраса, с которой правда открывался потрясающий вид на мерцающий гелиевый океан. Морские коньки тут же окружили нас, но Константин просто запаковал их в желеобразный сгусток, собранный из куска стенки, и выкинул надоедливых созданий за пределы 'жемчужины'

Необычный вид многих деликатесов не вызывал аппетита, но я рискнул съесть нечто напоминающее сетчатую капусту и омара, только ярко-желтого цвета. Терраса могла украсить любую фешенебельную квартиру где-нибудь на Океане. Здесь была система ионизации воздуха, в динамиках играла приятная инструментальная музыка, а капельный экран занимал всю стену. Константин решил для разнообразия изобразить радушного хозяина и включил трансляцию. Каналы переключались простым миганием век.

— Что слышно о мятеже на Сиберии? — спросил я, так, как звук он пригасил.

— Мятеже? А что там происходит?

— Ты ничего не знаешь?

— У нас здесь глухое местечко. Вроде Сиберия — торговая планета?

— Добывающая,— поправил я.

— Так что там?

— Недавно я потерпел там сокрушительное поражение,— я с улыбкой призвал собственные неудачи,— а потом меня отправили в ссылку на новое место службы — тюремную планету Брод.

— О, и как служба?

— Уже закончена.

— Что так? Не понравились условия?

— Нет, тюрьмы больше нет.

— Видимо твой дипломатический и либеральный настрой помог всем заключенным выйти досрочно,— усмехнулся Константин.

— Если бы, это история довольно длинная, но вкратце — планеты больше не существует.

— Крайне интересно,— брат зевнул.— Хотя нет, мои эксперименты по синтезу анти-темной материи куда забавнее.

Я вкратце пересказал ему историю своего недолгого пребывания в качестве наместника на Броде. Опустил лишь все, связанное с кулоном Марго. То была моя личная кровоточащая рана, которую я не мог доверить постороннему, да и незачем втягивать Константина в такие дела.

— Я и не ждал, что ты оценишь...— я бросил случайный взгляд на экран и тут меня словно молния пронзила.— Стой! Назад, назад переключи!

— Что такое? Гай, тебе нехорошо? Может хочешь провести сеанс в релаксирующей раковине?

— Нет, сюжет! Там показывали про Кармину.

Константин пожал плечами, видимо приняв меня за идиота, но отмотал назад положенное число каналов. Я до боли всматривался в знакомые силуэты улиц и зданий. Крупным планом показывали сначала дворец, потом главную картинную галерею — она располагалась в одном из крыльев дворца, словно морская звезда распластавшегося на берегу озера.

-Завтра в столице,— вещала дикторша,— пройдет важное событие для всех поклонников искусства. Впервые за последние два года в Королевской галерее будет устроена благотворительная выставка-продажа картин знаменитых мастеров. Одним из главных лотов считается собрание произведений кисти Гая Финиста Византийского.

— Это? Ты из-за этого так всполошился? — спросил Константин, остановив запись.

— Нет, я сам попросил Дамиана продать часть, если будет возможность. Давай дальше.

-...кроме того,— продолжала восторженная дикторша,— буквально в последний день заявку на участие выдвинул коллекционер, пожелавший остаться неизвестным. Но он согласился дать нам пару комментариев, — дикторша подмигнула зрителям.— Надеюсь, это приоткроет тайну, какие уникальные экспонаты мы увидим завтра?— с этими словами она поднесла микрофон мужчине со светлыми волосами, стоявшими шапкой над головой. Густые усы топорщились в разные стороны, придавая ему малость комичный вид. Лорнет довершал образ законченного богатея. Однако, мир потемнел перед моими глазами, когда случайно отогнувшийся ворот блузы открыл мне край знакомого украшения.

— Приблизить можно? — попросил я плохо слушавшимся языком.

— Ты и сам можешь. Это не кодированный канал. — Когда ответа не последовало, Константин вздохнул, видя мое состояние.— Хорошо, ты— гость,— брат послушно выполнил то, что я хотел.

— Это он...— прошептал я, вглядываясь в почти неузнаваемые наглые черты.

— Твой знакомый?

— Нет...— я помотал головой. Огромных усилий стоило не выдать того, что я находился на гране помешательства, и еще больших — оторваться от лица парня. Теперь, когда я знал, на что смотреть, мне стала видна довольно профессиональная маскировка. Тот самый вор, Марк Рысь!

— Спасибо,— я поспешно поднялся,— мне ужасно неловко, но я должен лететь. Извини.

— Уже? — разочарованно спросил Константин, — прежде ты оставался на несколько дней. Впрочем, мои эксперименты никому не интересны,— на лице брата проступила обида.

— Нет, что ты, все очень интересно, но мне и правда нужно лететь.

— На Кармину? — иногда проницательность брата-ученого пробирала до дрожи. Я надеялся, что он ничего не заподозрит.

— Да, там продают мою коллекцию, к тому же я снова временно без поста. Пока отец найдет новое место ссылки, смогу пару дней провести дома.

— Что ж, заглядывай иногда,— Константин заулыбался открытой, немного детской улыбкой, снова став собой.— И не забудь о своем обещании. Когда понадоблюсь, призови меня.

Собаки провожали меня лаем, а брат задумчивым взглядом. Но все мои мысли уже принадлежали Кармине. Только бы успеть.

Глава 19 — 'Гептих Ромалено'

Осенний солнечный день на Кармине, суббота. На центральных улицах столицы не протолкнуться.

— Что там? — нетерпеливо спросил я у водителя,

Курчавый малый в лихо сдвинутой на бок косоворотке, повернулся ко мне, сверкнув золотыми зубами. На меня дохнуло запахом дорогих сигарет, Похоже на Кармине даже дворовые псины не были бедными.

— Пробка, во дворец съезжаются все толстосумы. Мое мнение,— водила поднял палец,— ни один из них не разбирается в искусстве. И чего они все забыли на выставке?

— Наверное, чтобы потом значиться в списках благотворителей, одаривших какой-нибудь приют дорогим приобретением,— предположил я.

— А вы один из них? — отвернувшись, водила лихо подрезал плывущую рядом тихоходную открытую платформу. Толстяк, которого везли на ней, погрозил нам кулаком с обещанием найти и лишить работы. Я уже понял, что в столице ездили как и куда хотели, совершенно не обращая внимания на знаки и правила.

Те, кто побогаче, летали на самом верху, поминаясь выше крыш, что грозило столкновением с идущими на посадку кораблями. Народ попроще ползал почти у самой земли. Им приходилось разминаться с пешеходами и другими плавсредствами. Странно, но отдельных коридоров для 'эликоптеров', как называли эти овальные платформы на магнитной подушке, выделено не было, и снова на вопрос: почему, водила сверкнул золотым зубом и ответил уже сакраментальной фразой.

— Наместник считает, что так у всех появляются равные права.

Мне определенно начал нравиться этот парень, кто бы он ни был.

— Вижу вы издалека? — поинтересовался мой гид, и навострил уши, думая, что я не вижу, как он набирает в планшете поисковый запрос, чтобы передать газетным хищникам информацию о моей закрытой особе.

Единственное интервью, которое я дал независимому каналу, состояло всего из пары фраз. В-основном о том, что я собрался продать баснословно дорогую коллекцию картин, и что я желаю остаться инкогнито, и открою имя только покупателю самого большого лота.

Совсем недавно я подсуетился и кое-что подредактировал с помощью местных умельцев черного рынка — теперь я точно знал, кто захочет купить мой главный лот — 'Гептих Ромалено'. Семь картин, дополняющих друг друга на тему времен года на Кармине. Разумеется, все полотна были поддельными, но широкой общественности об этом знать не обязательно. Оригиналы уже надежно спрятаны.

— Да, из Самоцветного пояса— я не видел причины, по которой стоило врать здесь.

— О, и правда издалека. Позвольте угадаю — промышленник?

— Да что-то вроде этого, есть небольшое дельце, перебиваюсь кое-как.

— Ххаха!— расхохотался водила,— скромничаете, ну да ладно, у богатых есть право держать свои тайны при себе. Не мое это дело. Вот мы и на месте.

Бесцеремонно растолкав соседние эликоптеры, мы втиснулись на парковку перед дворцом, точнее его северо-западным крылом. Там располагалась главная картинная галерея. С потолка машины спустилось зеркало, услужливо поданное водилой.

— Благодарю,— ответил я, приглаживая светлые усы, завивающиеся кольцами, и бороду клином. Муляж носа с горбинкой держался на био-клее, а искусственный загар делал меня очень похожим на мулата с окраин Пояса. Дорогой атласный кафтан лазоревого цвета расшит стеклярусом по груди и рукавам. Из-под манжет выглядывали тончайшие норманнские кружева. Начищенные до зеркального блеска черные сапоги до колен и маленький декоративный меч на боку — самая нелепая по моему мнению вещь во всем костюме. Тупой как десертный нож. Но с недавних пор особым указом Василевса такой следовало носить не только аристократам, но и крупным промышленным магнатам, к коим причислял себя Иван Калюта, как значилось во всех моих официальных документах.

Для достоверности пришлось на два дня снять довольно дорогие апартаменты в центральном районе города, не чересчур, чтобы не вызвать подозрение аристократов, но достаточно роскошные, чтобы удовлетворить любопытство газетчиков. Я не скрывался. К чему, когда на Кармине челека по имени Марк Рысь попросту не существовало.

На входе швейцар в длинном меховом тулупе, на который пошла не одна роскошная песцовая шкурка, услужливо распахнул резные деревянные двери, впуская в просторный светлый холл, залитый светом, проникающим через прозрачный теремной купол. Множество маковок, выдолбленных из единой друзы хрусталя, создавали необычное преломление света. Сплетаясь с узконаправленным на картины, заставляли играть неприлично дорогие драгоценности на шеях и в ушах дам и перстнях их кавалеров.

Звон бокалов с вином и чарок с квасом и негромкая приятная музыка сразу приводили в полумечтательное состояние.

Ко мне тут же подлетел, раскланиваясь, встречающий гостей и предложил принять у господина меховой воротник, который он тут же сноровисто стянул с кафтана. Пришлось сунуть несколько динаров среднего достоинства в протянутую ладонь, чтобы соответствовать. У подобной публики экономия явно была не в чести. Я сразу почувствовал себя легче, в меху было просто ужасно душно. Меч последовал за воротником. Все это добро парень складировал в общую кучу справа от входа. И как потом владельцы находили свои вещи, оставалось полной загадкой.

Наконец, я оказался предоставлен самому себе и сделал вид, что прогуливаюсь по галерее, разглядывал понравившиеся работы в лорнет, также считавшийся здесь обязательным атрибутом. Я 'близоруко' всматривался в подписи и замазанные пятна реставраций. За насыщенную воровскую жизнь мне приходилось пару раз браться за крупные заказы в живописи, и я довольно сносно мог отличить Древнюю школу Врубеля от современного искусства вроде Тацита или того же В.В.

Считалось, что последний пользовался такой популярностью отнюдь не за особый талант, а за родословную. Говорят, он происходил из правящей династии. Вот его работы и расхватывали как горячие пирожки. Бесконечные виды моря: море в штиль, море во время шторма, море ясным утром, море под луной, море...от которых меня под конец уже начало мутить. Похоже, этот В.В. был просто психом, как и все гениальные творцы.

Неожиданно меня чуть не сбили с ног. Нечто юркое врезалось в меня с громким: 'Ох!' и плюхнулось на мягкое место, потирая лоб.

— Простите! Простите! — незнакомец поспешил откланяться, но я заметил длинную толстенную косу и расшитый по последней моде сарафан с бурнусом. Девице было не больше 15 на вид.

— Постой ка,— я удержал попытавшуюся вырваться девчонку за руку,— это же за тобой? — я заметил как сквозь толпу продираются два насмерть перепуганных охранника, а за ними не менее перепуганный черноволосый паренек.

— Ох! Не выдавайте меня. Я должна улизнуть от них, прошу, отпустите! — взмолилась девица.

-Да ты никак что-то украла?

— Я? Украла?! Да как вы...

— А это что? — я кивнул на торчащий из-за ворота бурнуса край золотой тиары.

— Это мое!— выпалила девица.— Меня заставили ее надеть, но я не собираюсь. Сегодня я должна тренироваться в кадетском классе. У нас урок фехтования.

— Вот как, да ты собралась стать военной? Необычно, и все же, уверена, что не хочешь поговорить со своими опекунами?

Преследователи как раз продирались через особенно плотную толпу между сценой, где будут проходить торги и атриумом.

— Уверена,— упрямо ответила девица,— если они меня поймают, то точно поставят на сцену говорить речь. Отец велел вызубрить ее наизусть, ненавижу!

— Отца или речь? — уточнил я с усмешкой.

— Речь, конечно! Ну ты и глупый, господин.

— А, они уже почти здесь,— напомнил я.

— Ой! — на лице девушки отразился такой испуг, что я поневоле почувствовал ее своим товарищем по несчастью.

— За мной! — схватив за руку, я потянул свою новую знакомую через живой муравейник. Проигнорировав крики швейцара, я бросил ему пару купюр, достоинство которых должно было послужить хорошей платой за молчание, и мы вместе выбежали из галереи. Но тут столкнулись с неожиданным препятствием — дворцовая охрана стояла через каждые двадцать шагов, усиленная по случаю такого мероприятия. Уже начало смеркаться, и светящиеся неоновые сферы вспыхнули по всему периметру двора, который теперь был как на ладони.

— Вот незадача, и как нам теперь быть? — присвистнул я.

— Хочешь попасть в город? Давай за мной! — бесстрашная девица поманила меня направо, в сад скульптур.

— Эй постой, я за тобой не угонюсь.

— Вы, господа такие неповоротливые. Будь моя воля, я бы всех аристократов от 14 до 60 обязала проходить ежегодную военную службу на две недели,— оставалось удивляться как она умудрялась болтать почти без остановки. Когда она дышать умудрялась?

Девица устремилась вперед подобно порыву свежего ветра.

— Так и не спросил имя моей проводницы,— крикнул я вдогонку.

Девушка замешкалась.

— Агнесса-Маргарита,— наконец ответила она с некоторой запинкой, и это не ускользнуло от меня.

— Это ведь не твое настоящее имя?

— Ну и что, так звали двух моих любимых царевен, одну и сейчас зовут,-поправилась девушка. Агнесса — мой кумир, она командует целым флотом и сама капитан огромного линейного корабля!— с восторгом расписывала моя новая знакомая, размахивая руками. При этом она ухитрялась пятиться задом и не свалиться. Видно, она знала этот город наизусть.

— Смотрю ты восхищаешься военными.

— Угу,— только по секрету, шепнула она,— меня возьмет к себе на службу сам царевич Гай.

— Гай? — я поморщился. Воспоминания о том, что произошло на Броде, не желали отпускать. А эта девчонка явно восхищалась всей правящей семьей.

— А вас как зовут, господин?

— Зови меня Рысь.

— Рысь? Хаха!— девушка рассмеялась в кулачок.— Это же не имя, а кличка. Ты что преступник?

— Ага, разве не видно? — я обернулся вокруг себя.

— Ну... есть в тебе что-то такое, повадки, любой законопослушный гражданин тотчас же остановил бы меня и сдал на руки Дамиана и слуг, а ты выкрал меня.

-Так и есть, на этот вечер я украду тебя.

— Но куда мы пойдем? — заинтригованная, спросила девушка.

— В город,— я осматривал очередной двор в котором оказался. Преодолеть стену для меня не составит труда, но вот моей спутнице будет проблематично.

— А, тогда давай за мной,— она потянула меня к незаметной калитке, обвитой диким виноградом. Только оказавшись на расстоянии полуметра, я смог разглядеть ее.

— Точно не хочешь остаться, я думала ты участвуешь в аукционе? — девушка с сомнением оглядела меня.

— Только как продавец, почему бы и нет, результатов можно подождать где угодно. Едва торги закончатся, о них будут трубить на каждом углу и по всем каналам, узнаем, сидя в игорном доме, что скажешь?

Лицо девушки отразило ее мнение по этому поводу, поэтому я поспешил поправиться.

— Тогда может в кафе? Мороженное? — я выдал еще более соблазнительное предложение.

На самом деле я уже понял, по блеску диадемы и роскоши одежды — вот он мой ключик, отпирающий двери во дворец. Наверняка дочка министра или другой важной шишки. На случай, если с картинами ничего не выйдет, девица проведет меня, куда захочу. Она была еще подростком, а дети — они как собаки, их главное лакомством покормить.

Вскоре мы уже бродили по ярко освещенным аллеям. Гирлянды синих диодных фонариков обвивали подстриженные под гребенку деревья и кустарник. От запаха магнолий начал чесаться нос, я оглушительно чихал, а Рита смеялась. Рита... раз она так и не назвала своего настоящего имени, я решил звать ее так. Так странно называть девушку этим именем.

Рита была веселой и игривой как котенок. Но в то же время поражала своей проницательностью. Иногда она задавала такие каверзные вопросы, что даже я чуть было не попался.

— Так говоришь, ты встречалась царевнами? И какие они?

— Нет, только с Маргаритой.

— И какая она? — я старался изобразить вежливое любопытство, но это у меня плохо вышло.

— Что с тобой? — с губами, перемазанными мороженным, источающим дынный аромат, спросила Рита.

— Всегда было интересно, какие они, эти небожители.

— Небожители? Да о чем ты, я близко знакома с Гаем,— Рита напустила на себя важный вид,— иногда он бывает непроходимо глуп и идет на поводу у моего отца.

— Византийский царевич слушается твоего отца? Кто же твой папа? — настала моя очередь удивляться.

— Да так... служит во дворце.

— Вот как,— заметил я, решив подыграть ей.

— Да, иногда я тоже встречалась с Гаем Византийским, и к нам присоединялась царевна Маргарита, она, как бы это сказать... совсем не похожа на знатную даму. Милая и домашняя, любила поэзию и красиво играла на гитаре. Но...

— Продолжай,— сердце рвануло из груди.

— Не хочу, она умерла, и мне грустно, потому, что Гай никак не может ее забыть и все время ходит такой хмурый-мрачный,— Рита показала на себе опущенные кончики губ и сморщенный нос.— Вот такой...

Она так старалась изобразить пантомиму, что нечаянно выронила свою диадему.

Я заметил, как сверкнули глаза официанта при виде такого сокровища. Свесившись со стола, я поспешно подхватил хрупкую вещицу, проводив соглядатая многозначительным взглядом.

— Ты бы поосторожнее...— заметил я

— Какой красивый кулон.

Я спохватился, но прятать было уже поздно. Видимо, когда наклонился, он выскользнул из-за воротника.

— Ох, а у меня есть очень похожий камень.

— Правда? — я ощутил толчок, так всегда бывало, когда я находил ценную жилу. Так и знал, что эта девчонка не так проста, как кажется.

— Да, Гай отдал мне эту вещь, когда умерла царевна. Он сказал, что она наводит на него грустные мысли.

— И что же это?

— Серьга, правда она одна, потому и носить не могу.

— А где другая?

— Не знаю, Гай отдал мне только одну. Но она светится точно так же, как и твой кулон, в ней три таких же цветных камушка.

Я только хотел спросить, не покажет ли мне любезная проводница свое украшение, как гул в общей зале усилился настолько, что я перестал слышать собственный голос. Люди потянулись к огромному капельному экрану, сияющему в самом центре. Оператор изощрялся в искусстве наведения идеального ракурса на толстопузого седеющего мужчину с толстенной золотой цепью на шее.

— Смотри, распорядитель, наверное уже закончилось, ура! — радостно воскликнула Рита и накинулась на мороженное с удвоенным энтузиазмом.

Похоже аукцион и правда подошел к концу. Вот теперь несмотря на внешнюю расслабленность, я испытывал жесточайшее волнение. В эти минуты решалось, сработает ли мой план. Все упиралось в то, кто же купит мою бесценную коллекцию.

Толстяк на экране распинался перед дамами и господами, благодаря за неоценимый вклад в дело благотворительности. Я правда сомневался, что хотя бы копейка из вырученных денег действительно пойдет на сирот. Судя по объему пуза распорядителя.

— Сегодня на аукционе было продано грандиозное число полотен, на общую сумму, вы только вслушайтесь! Два миллиона динаров!!

— Ого,— присвистнул кто-то впереди меня,— неплохо кто-то наварил. Слышал я, одну коллекцию скупили целиком еще в самом начале, да за такую цену, что остальные переплюнуть не смогли.

Я навострил уши.

— Коллекция Тацита досталась господину Мальдини, господину Ивенкову, господину Крауфу, все за пятьсот тысяч динаров! Но самое главное, сегодня мы имели возможность лицезреть уникальный лот, выставленный неизвестным участником, полагаю в целях безопасности,— заговорщически пояснил мужчина на экране,— ее называют жемчужиной маринистского стиля Кармины — 'Гептих Ромалено'. Всю композицию приобрел... -прогремели литавры, которые сопровождали чуть ли каждую фразу этого щеголя.— Дворец! Мы выражаем наше глубочайшее уважение его высочеству наместнику за оказанную честь. Многая лета василевсу Александру!

— Многая лета, многая лета!

Приветствие в зале звучал довольно вяло. Похоже, чем дальше от роскошных мест, тем меньше почтения императорской власти, выставленной на показ.

— А это не твои...— начала Рита.

— Тссс!— я сделал отчаянный жест. Моя чудная собеседница чуть было не выдала нас с головой.

— Что такое ? — она захлопала огромными глазищами.

— Не надо привлекать внимание.

— Но ведь,— прошептала девушка, склонившись ко мне через стол,— это твоя коллекция. За нее заплатил дворец, значит теперь станешь богачем.

— Это же благотворительный аукцион.

— Но разве ты не знал, что даже за него положено вознаграждение в две три,— девушка почесала нос, вспоминая,— от вырученной суммы.

— А ты неплохо ориентируешься в рынке. Так где мне получать денежки?

— Во дворце, конечно. Смотри... как раз идет объявление.

И верно, улыбающаяся рядом невероятно белых зубов ведущая рядом с толстяком, вещала с экрана:

— 'Господин Калютов, просьба проследовать в приемную кесаря. Повторяю, господин Калютов, владелец 'Гептиха Ромалено...'.

— Вот видишь, тебя потеряли.

— Тебя тоже.

— Все равно придется возвращаться. Как же я ненавижу эту клетку! — в сердцах девушка пнула столик.

'Как же я хочу вырваться из этой каменной клетки' — молнией пронеслись в памяти слова, сказанные Ритой в монастыре Айя.

— Господин Рысь, что с тобой? — девушка озадаченно посмотрела на меня, замершего словно статуя.

— Да так, вспомнил кое-что, слушай, а сможешь показать мне ту свою сережку? Все равно во дворец нам вместе, ты ведь там живешь?

— Конечно но через парадный вход не пойду, мне нельзя. А ты ступай.

— Где встретимся?

— Тебя приглашают в приемную, там и встретимся,— пообещала Рита.

— А тебя туда пустят? — я засомневался. Конечно она говорила о правящей верхушке с такой легкостью, но вдруг просто воображение разыгралось?

— Ну... жди, я буду там.

С этими словами девушка заторопилась и унеслась на улицу. Только теперь я заметил, как в другую дверь зашли трое весьма серьезного вида парней. Оглядев зал, что-то спросили у бармена, тот сделал вид, будто припоминает, а потом указал точно на мой столик. Я решил, что пришло время и мне ретироваться. Уж очень эти типы смахивали на службу безопасности. Сбшники уже направились в мою сторону, но я начал движение синхронно и скользнул за дверь прежде, чем они оказались у моего столика.

Оказавщись снаружи, я рванул дверцу ближайшего такси и прыгнул внутрь. Все возможные возмущения заткнул хорошей порцией динаров.

— Ко дворцу, у меня встреча в приемной, живей малый. Если не опоздаем, у тебя будет еще такая же сумма по прилету.

— Господин скрывается от газетных стервятников? — таксист сверкнул золотым зубом с бриллиантовой крошкой, похоже он даже переплюнул моего первого извозчика.

— Да, так и есть. Как ты догадался?

— Уж ваше лицо на каждом канале сегодня.

— Что-то я не заметил,— я поглубже надвинул на глаза нелепую меховую шапку, хотя в вечерней духоте она была просто абсурдной.

Таксист оказался лихачем. Сбшники отстали, а мы сразу взмыли в верхний ряд. Все недовольные крики водила просто игнорировал, похоже его товарищи были крайне толерантны. Раз машина в верхнем ряду, значит по статусу положено. Но моя фигура на Кармине становилась слишком заметной. Скоро придется залечь на дно. Раз девчушка вхожа в приемную правителя, возможно, что искать Базу данных и не придется. Я надеялся на своего нового ангела— хранителя.

Неожиданно эли-коптер задергался и замер, плавно покачиваясь. А ведь башни дворца уже маячили совсем близко.

— Что такое?

— Зарядка села,— получил меланхоличный ответ.— Сейчас заправлюсь наполовину и полетим быстрее ветра.

— Я заплатил тебе не за то, чтобы простаивать на заправке.

— Уверяю вас, господин, будем на месте быстрее, чем если бы летели без остановки.

И, не обращая внимания на мои протесты, парень вырулил к ближайшей зарядной станции. Они были в столице повсюду, похожие на серебристые волчки, каплями висели на крышах многих домов.

— Сей момент,— заскочив в ближайший, бросил водила, и был таков.

Посидев так минутку, я прокрутил в уме все произошедшее и понял — меня ведут. Уж на такие вещи нюх у меня был отличный. Похоже сбшникики шуровали в городе, а водила не за даром сдал меня. Конечно, бывает и так. Я не особо переживал, прекрасно понимая, что даже с такой маскировкой я выделялся уже самим фактом своего фееричного появления в столице. Но метод был верным, похоже, я просчитался только во степенью заинтересованности в своей скромной фигуре. Поэтому...

Пригнувшись, я тихонько нажал кнопку открытия дверей. Не тут то было, захотелось рассмеяться. Дверь не желала поддаваться, впрочем, как и три других.

'Ловкач',— подумал я. Товарищ явно решил перестраховаться. Ну что ж, нужных инструментов под рукой не было, но я всегда умел импровизировать. Кое-как протиснувшись на переднее сиденье, бросил быстрый взгляд в окно. Водила все еще отсутствовал. В бардачке нашлись простое световое стило и зажигалка — отличный набор взломщика.

Отковыряв верхнюю крышку зажигалки, я оголил микросхему стила и с помощью найденного в аптечке пластыря скрутил вместе с зажигалкой. Все это устройство я вставил между ручкой двери и кнопкой открытия, засунув мини бомбу как можно глубже под обшивку. Водила оставался водилой даже с золотыми зубами, и зачастую ремонтировать эли-коптер приходилось самому. Поэтому пошарив под сиденьем, я вытащил промасленную тряпку. Получилось нечто вроде фитиля, только пришлось чуть откромсать, чтобы горело поменьше.

Пару секунд я вдыхал отвратный запах паленой тряпки, а потом забился в дальний угол. Раздался глухой хлопок, благо звукоизоляция внутри была превосходная. Результатом моих усилий стала болтающаяся на петлях дверь. Замок разворотило вместе с доброй половиной дорогущей обшивки.

'Прости',— мысленно извинился я перед водилой, и на четвереньках выбрался с другой стороны машины. Протиснувшись через парапет, спратался за вентиляционной башней и глянул вниз. Так и есть. На улице становилось весело. Возле подъезда, тремя этажами ниже, уже стояла пара полицейских машин и те самые типы в гражданском. Отлично!

По пожарной лестнице я благополучно спустился до половины и перебрался на балкон соседнего дома. Пару раз труба опасно потрескивала, но я весил не настолько много, чтобы свалиться. Уже через десять минут окольными путями я направлялся во дворец. Кое-кто из прохожих провожал меня удивленными взглядами. Согласен, обычно аристократы жалели ноженьки, я же решил прогуляться, по пути раскланиваясь с девицами-красавицами.

Нечего было и думать о том, чтобы попасть во дворец через парадный вход. Самое безопасное — вернуться в галерею, из нее шел прямой коридор в главный купол, от которого восемью лучами расходились крылья дворца.

Конечно те, кто меня вел, оказались настолько самонадеянными, что и не подумали, что я решусь вернуться во дворец. По крайней мере не так быстро. Должно быть, они по прежнему искали меня в городе. Поэтому, бросив швейцару уже совсем другой меч и воротничок, которые я честно позаимствовал у малость подпитого князька, который мирно посапывал на скамье в тенистом саду — видимо перебрал хмельного, я вновь оказался среди любителей искусства. На сей раз без усов и бороды, а с приглаженными волосами. Благо сканеры у охраны на воде в административную часть дворца считывали только чип-код, а не фотографию. А усы и борода? Ну так человеку уже и побриться нельзя? — так я и сказал двум мрачным стражникам на входе.

Сканер оказался более разговорчивым, вежливо попросив меня назвать свой индивидуальный код. Малость заплетающимся языком я вспомнил требуемый со второй попытки, старательно демонстрируя результат сегодняшнего празднества, за что и получил напутствие от умной машины — побеспокоиться о здоровье.

Наконец, я оказался в святая святых — центральной части дворцового комплекса. Если думаете, что нет на Кармине ничего грандиознее Космопорта, то глубоко ошибаетесь. Умножьте его размеры и густонаселенность на три и получите муравейник под названием — Дворец. Хотя время было далеко за полночь, никто и не думал спать в этом царстве.

Чиновники все как один в одинаковых синих мантиях пробегали мимо меня, а иногда пытались пройти сквозь, совершенно ничего не видя за огромными стопками папок на руках. Оставалось лишь удивляться, почему никто не озаботился электронными хранителями данных. Но видимо снова причуда наместника.

Под куполом не меньше шестидесяти метров в высоту и раза в три большего в ширину в избытке были три вещи — фонтаны, лианы и картины, причем никто не мешал тем же лианам с диковинными охристыми цветами ползти по картинам, проедая из без того древние холсты насквозь. Фонтаны же милостиво питали их, давая полный простор для буйного цветения.

Из-за такого странного сочетания воздух под куполом напоминал тропики или оранжерею. И эта живописность сочеталась с современными кольцевыми лифтами, капельными инфоэкранами, большая часть которых была привязана к питающим их фонтанам.

Чтобы найти нужный мне этаж и приемную номер пять, пришлось бы сильно постараться. Однако, едва я изобразил совершенно ошеломленного и растерянного богатея, как ко мне подошел типичный дворецкий, По крайней мере я именно так и решил. Руки вложены в широкие, отороченные мехом рукава кафтана, на голове красная шапочка лодочкой, на носу пенсне. А под мышкой — планшет.

— Мы ждали вас, господин Калютов.

— О, меня узнают,— просиял я, — уж простите, что немного навеселе, праздновал удачное завершение торгов.

— Поздравляю,— сдержанно ответил швейцар,— следуйте за мной,— он отвесил поясной поклон, не вынимая рук из рукавов,— вас ожидают.

Такое отношение малость сконфузило и насторожило, но я был уверен, что следов не оставил и по крайней мере еще полчаса можно оставаться совершенно спокойным.

— У вашего кесаря отличный вкус,— чтобы как-то поддержать беседу со своим неразговорчивым спутником, заметил я.

— Это подарок наместника, его величество делает все в соответствии с его пожеланиями.

— Вот как? Удивительно тонкая натура — ваш наместник.

— Так и есть,— швейцар подошел к концевому лифту и набрал на панели, стилизованной под камень, рядом с искусственным водопадиком, нужную комбинацию. Кольца были достаточно широкими, чтобы поместились и еще пара человек при желании. Одним словом — дворцовый размах. Кольца мягко нанизались одно на другое, унося нас с собой. Перемещение прошло почти мгновенно, я даже не ощутил привычной вибрации.

— Кстати,— спросил я чтоб убить молчание,— где сейчас ваш наместник? Если возможно, я хотел бы представиться ему, уверен, у нас нашлись бы общие интересы.

— Его высочество как раз ожидает вас.

— Ожидает? Вот так неожиданность,— кольца начали подниматься, я успел заметить, что мы оказались в холле, погруженном в синий полумрак. Пол, инструктированный малахитом, отражал приглушенный свет фонариков в синих колпаках, множество зеркал и снова картины. Здесь было сплошь одно море.

— Он пожелал лично встретиться с вами и передать благодарность за широкий жест благотворительности.

— Я думал мне положена какая-то часть от торгов.

Швейцар бросил на меня подозрительный взгляд.

— И это тоже.

— Совсем забыл спросить, как следует к нему обращаться, к его высочеству? — спохватился я.

Мой проводник принял важный вид:

— Господин Гай Финист является наместником вот уже больше двенадцати лет.

Глава 20 — Реликвия

— Господин Гай...— что-то щелкнуло в голове, но высокие, резные двери, отливающие черным лаком, уже распахивались передо мной. Я все понял, но отступать было некуда. Поэтому с наглым видом вошел в приемную. За массивным столом из красного дерева, у распахнутого настежь балкона, что выходил на террасу, сидел мой недавний знакомец. Щелкнул магнитный замок — двери захлопнулись за спиной.

— Они не отворятся, пока я так не решу,— сказал темноволосый десантник, который едва не придушил меня на Броде.

— Даже не сомневался,— я пожал плечами, оглядывая обстановку.— Эээ, да у вас хороший вкус, высочество.

— Уже присмотрел, что украсть? — спокойно, как-то даже слишком, спросил Гай.— Господин Калютов или мне следует тебя звать тебя Марк Рысов?

— Можно просто Рысь,— я широко улыбнулся, однако в глубине души понимал, что ситуация паршивая. Не нравился мне взгляд этого князька, еще тогда не нравился, а теперь он смотрел на меня так, будто готов был придушить на месте, но прежде попытать.— А насчет вашего вопроса, высочество — я завязал. Решил начать новую честную жизнь с чистого листа так сказать, да и ваша планета мне приглянулась. Влажновато здесь, но впрочем терпимо. Ну кто бы мог подумать, что вы тоже окажетесь тут, какая неожиданная встреча.

Пока болтал, я следил за пальцами Гая, которые вертели малахитовую чернильницу. Какой антиквариат!

— Ты не особенно и прятался, вычислить тебя было довольно легко.

— Правда? А я думал, что замаскировался в лучших традициях шпионских фильмов.

Чернильница стукнулась о стол. Гай поднялся и медленно двинулся в обход стола, не отрывая от меня взгляда пронзительных темных глаз. Вот точно финист — сокол, имя ему идет.

-Простите, что не падаю ниц, ваше высочество, но не хотелось бы получить пулю в спину. Похоже у вас огромный зуб на мою скромную персону. Вот только не понимаю, как я мог перебежать вам дорожку, вроде мы никогда не пересекались.

— А ты нахал,— сверкнула тонкая улыбка,— ты не просто пересек мне путь, а перечеркнул всю мою жизнь.

-Эээ, что-то я не совсем понимаю,— я приложил палец ко лбу.

— Не прикидывайся невинным!

А дальше все произошло слишком быстро, я не успел и глазом моргнуть, когда одним плавным движением высочество оказался возле меня, ловко поставив подножку, и в полете перевернув лицом вниз, бросил на пол вниз лицом. Дыхание моментально вышибло из груди. Несколько секунд я только и мог что хватать воздух, как рыба на суше. А голос яростно зашептал на ухо:

— Ты перечеркнул, исковеркал, вывернул наизнанку и забрал все, что было мне дорого. А потом, как грязный вор украл даже то, что было единственно дорого ей.

— Ей? — выдохнул я,— о ком идет речь, может я и не такой ученый как вы, высочество, но не настолько тупой.

— Марго! — схватив за волосы, Гай ткнул меня носом в пушистый каганатский ковер. Хорошо, что он был там, иначе нос разшибил бы вдребезги,— Марго моя сестра, у которой ты украл этот кулон, мразь!

'Снова кулон и снова Рита, да что же это за проклятье такое?!'

На миг я прикрыл глаза, а потом, выгнувшись дугой, примерился и хорошенько пнул противника так, что подбросил его спиной. Вскочив на ноги, двинул добрым ударом в челюсть. Гай пошатнулся и ошеломленно посмотрел на меня, держась за рассеченную губу.

— Ну как, высочество, давненько никто не портил ваше смазливое личико? Я не привык, чтобы со мной так разговаривали. Я терпел три года на Броде от ваших овчарок, которых зовете надзирателями, но больше не стану. Мне плевать на ваш титул, положение и красивую одежку, мне плевать на вашу потерянную жизнь и прочие душевные муки. Не вижу ни одной причины, по которой меня это должно волновать. Но вот это,— я вынул цепь с самолетным кулоном и покачал перед изменившимся в лице царевичем,— это принадлежит мне. А то, что однажды попало в руки Марка Рысь, навсегда там останется, если только я сам это не выкину. А я не собираюсь. Этот кулон — доказательство в деле убийства моей напарницы.

— Это кулон Марго,— упрямо повторил Гай.

— Теперь это МОЙ кулон, из-за него я натерпелся черт знает сколько. Мне вешали лапшу, что он то ли проклят, то ли благословен, я выслушал кучу чуши про избранность и последователей. Но все, чего я хочу — узнать, почему меня засадили на ту проклятую планету, и найти убийц Риты.

— Риты? Твой напарницу звали Рита...— на миг на лице Гая отразилась полнейшая растерянность, но потом он взял себя в руки, я поневоле восхитился тем, как этих аристократов учат держать себя. Будут сдыхать с голода, но высокомерно вскинут подбородок и произнесут пафосную речь

— Меня тошнит от таких как ты,— честно признался я.— А вообще опрометчиво, высочество, не боитесь оказаться в одной комнате с убийцей? Ведь таким вы меня считаете?

— Так и есть,— уверенно кивнул Гай.— Напарница? Не смеши меня, Марго бы никогда не опустилась до разговора с людьми вроде тебя.

— Вроде меня? — я закатил глаза.— Как же вы, византийцы, любите смотреть на всех свысока. Не удивительно, что что Самоцветники решили показать вам силу. Теперь будете сами камень добывать. А что касается лично вас — не много ли гонору? Ведь кажется, вы отличились больше всех из семьи — умудрились проиграть одному городу. Какой позор, высочество,— я старательно заговаривал зубы, меж тем двигаясь в сторону балкона, по пути приметив замечательные занавески. Из таких вышел бы отличный парашют, и по счастью внизу располагалось озеро...

Но в этот момент в руке царевича появился пистолет. Очень некстати. А до балкона никак не меньше трех метров. Рысь конечно быстрый зверь, но не настолько, чтобы соревноваться с выстрелом лазера. Поэтому, я повернулся, подняв руки.

— Ну и что собираешься делать? — я решил, что обращение на вы этот тип больше не заслуживает.— Пристрелишь меня? Или отправишь в другую дыру вроде Брода. чтобы я там наперегонки со страусами бегал?

— Ни то, ни другое, сними кулон и брось мне.— велел Гай.

— Ты сказал держать руки над головой. Как это сделать?

— Медленно опусти одну руку и сними кулон,— терпеливо повторил мой прокурор.

— Похоже ты любил свою сестру настолько, что готов убить за нее даже после смерти. Поражаюсь, как вы, византийцы умудряетесь перевернуть все с ног на голову. Если Рита и твоя Марго одно лицо, почему ты допустил, чтобы она попала в ту мрачную дыру под названием Орден Айя, если ты так любил ее? А когда ее застрелили в спину, где ты был? Естественно что она хотела вырваться оттуда всеми правдами и неправдами, даже став напарницей вора. Что, высочество, правда глаза колет?

— Замолчи,— процедил Гай.

— Знаешь, у меня никогда не было и не будет лучшей напарницы, чем она. Да, она была такой же как ты, знатной, но ни капли снобизма, которым просто напичкан ты.

— Не смей так говорить о Марго, она отправилась в монастырь никому не сказав. Когда я узнал, оказалось уже поздно.

— Как же легко оправдываться. Вы, аристократы, только и умеете играть словами, а на деле ни на что не способны. Я не знаю, о какой Марго идет речь, та девчонка — отчаянная, словно тигрица, и совсем не похожа на известных царевен. Так что кончай молоть чушь.

Палец Гая перевел пистолет в боевое положение. Внутри дула начала проявляться синяя спираль — верный признак того, что первый же выстрел разнесет мне голову. Чего же он ждет, раз может снять кулон уже с мертвого? И тут я понял... ну разумеется, и как сразу не догадался?

Высочество хотел вытрясти все, что я успел узнать. И, хотя это было прискорбно мало, помешанному об этом знать не обязательно. Можно и побеседовать.

— Похоже, ты тоже ведешь свое расследование. Как насчет того, чтобы объединить силы,— наглость — второе счастье. Почему бы не попробовать. В худшем случае меня могла попросту сделать калекой. А в лучшем, я мог бы узнать о чем то, что до этого оставалось сокрытым, любые детали, что угодно.

— Не думал, что у тебя хватит наглости предложить такое,— Гай покачал головой и повел пистолетом,— Руку!— повторил он.

— А если мы поделимся сведениями, ты скажешь, что знаешь, и я в обмен сделаю то же самое?— руки уже успели онеметь от неудобной позы.

— С тобой, вором? Нет, знаешь, что я сделаю — обездвижу, оставлю только способность говорить, а потом, когда вытащу из тебя все до последней капли, пристрелю так же, как ты с Марго.

— Да какого... почему ты уверен, что это сделал я?! — этот царевич начинал меня откровенно бесить.

— У тебя ее вещь. На самом деле — сверху оптический камуфляж. Настоящий его вид известен не многим и не слишком подходит царевне, поэтому она наложила на него иллюзию.

— Правда? — я с попытался придать себе не такой пораженный вид, но похоже, мне это не удалось. — Так как он выгладит?

— Дай его мне,— снова потребовал Гай.

— Ага, чтобы ты тут же прострелил мне ногу. Если скажешь, как это сделать, я сдамся добровольно и расскажу, что знаю, ну как по рукам?

— Я даже руки марать о тебя не буду.

— Понятно, не скажешь.

— Пароль — ключ к снятию оптики.

— Ага, спасибо, торговаться намного проще, когда у тебя есть туз в рукаве,— я пусти руку, но не для того, чтобы снять кулон. Пальцы сомкнулись на лежащим рядом пресс-папье. В тот же миг прозвучал выстрел. Я плашмя рухнул на пол и перекатился по направлению к противнику, одновременно запустив увесистую штуку в сторону высочества. Вообще-то целил я в пистолет. Раздался хруст, я очень надеялся хотя бы на вывих. Но гораздо приятнее был звук покатившегося по полу оружия. Мы с Гаем,— надо отдать ему должное, он совершенно не обращал внимания, на то, что его рука висела как плеть,— бросились к пистолету одновременно. Но я уже находился в подкате, а царевичу еще нужно было нагнуться. Как результат, в момент, когда мы оказались у места падения оружия, его рукоять же удобно легла мне в руку. Высочество остался ни с чем.

— Нет-нет, не надо этого делать,— я погрозил пальцем, заметив, что Гай потянулся к наручному терминалу. Видимо, решил позвать охрану.-Я думал, ты достаточно честен, чтобы драться один на один. Пароль, ваше высочество,— я ухмыльнулся, видя как исказилось лицо моего противника,— пароль и я скажу какими были ее последние слова.

'Ну что за взгляд, у всех в этой семейке такие глаза, будто и не люди вовсе. В них можно утонуть, словно пучина морская, которую все византийцы боготворили'.

— Навь.

— Что? — не сразу понял я.

— Это пароль,— пояснил Гай,— только у тебя ничего не выйдет, снять иллюзию может только кто-то из нас, и обязательно коснуться кулона. Для тебя это просто побрякушка, которую ты украл!

— Ну, я попробую, ничего ведь не теряю.

Сжав кулон в кулаке, я медленно и отчетливо произнес слово из четырех букв. Слишком просто для пароля, но если условием было лишь, что его коснется кто-то с кровью имперской семейки, тогда все становилось ясно. Я уже хотел забыть о бессмысленным деле, но тут показалось, что под ладонью что-то шевельнулось. Пальцы ощутили тепло, которое постепенно превратилось в щекочущий жар.

Что-то кольнуло кожу. Инстинктивно я выпустил кулон из пальцев. Точнее то, во что он теперь превратился. Я уставился на него, Гай уставился на него. Несколько секунд мы просто смотрели на раковину — идеально правильную спиральную раковину, отливающую всеми цветами радуги, в ладонь размером. Она стала весить не меньше килограмма, шею тут же оттянуло. Да что такое... На миг показалось, что внутри раковины что-то шевельнулось, по спине пробежал холодок, будто кто-то уставился оттуда и теперь наблюдал внимательным взглядом. Что за чертовщина!

-Не шевелись.

Высочество дернулся, но я повел пистолетом.

— Не стоит, скажи лучше, что это за дрянь? — спросил я и потряс раковину, из которой на ладонь выпал крохотный конус. Похоже он то и кольнул меня в самом начале. Больше всего это походило на зуб, точнее клык крупного волка или другого хищного зверя.

— Это же....— Гай не смог скрыть удивления, даже не так он был поражен.

— Что? — уточнил я, уже устав от недомолвок вокруг кулона Риты.

— Не не может быть, я читал об этом, но никогда не думал, что смогу увидеть воочию.

— Да что это за штука? — настороженно спросил я.

— Это реликвия. Считается, что этот зуб принадлежал первому и священному василевсу Византию.

— Что за чушь! Это клык зверя.

— Так и есть,— голос Гая стал странным, а глаза потемнели еще больше. Он выпрямился и теперь смотрел свысока,— Византий не был человеком. Эта раковина на твоей груди, вор — то, как выглядели первые обитатели Океаны. Мы — потомки императора и этих жителей моря.

Я ощутил дурноту, оглядев парня. Вроде умом не тронулся, но говорил такие сумасшедшие вещи. Все византийцы повернуты на своей религии и готовы вечно спать в видениях, что им обещает явь Ордена Айя. Но не настолько же? Не люди...

Но признаюсь, он меня поймал. Рысь можно шокировать в жизни только двумя вещами — отсутствием платы за заказ и рождением щенков. Но это откровение оказалось третьим. И высочество просек момент. Он начал действовать в ту же секунду, когда ощутил слабину. Умный тип.

Мои руки оказались скручены каким-то диковинным болевым приемом, я вывернулся через голову, завязалась борьба. Не думал, что у довольно хлипкого на вид аристократишки окажется такая сила. Может на меня так подействовали байки о его предках с клыками, как у вампиров, живущих в раковинах на дне моря, но мне стало жутко. Не хотелось проверять, есть ли у него самого такие же зубы.

Мы дрались молча и сосредоточенно, но постепенно я начал понимать, что мне не выиграть у такого профи. Высочество оказался неплохим бойцом, и десантом командовал явно не по высоте положения. Некоторое время я мог только отступать, защищаясь прихваченной по пути кочергой, пока мой противник действовал голыми руками и при этом ухитрялся атаковать.

Однако, удача улыбнулась мне — нога Гая запнулась о пресс-папье. Подняв пистолет, я прицелился. Должно быть на меня нашло временное помутнение, но в тот миг было все равно что, я убью особу императорской крови, и на меня объявят охоту по всей галактике его клыкастые братья и сестры.

В голове крутились всякие ужасы, палец лег на спусковой крючок, и в этот миг входная дверь с щелчком отворилась.

— Господин Гай, снова вы прячетесь ото всех,— донесся веселый голосок с той стороны,— в комнату впорхнула моя проводница. В руках она несла поднос с двумя чашками,— господин... Калютов? — глаза девушки становились все шире и шире, кода она разглядывала то, в каком виде мы, и во что превратилась комната,— Господин Гай, что случилось?! — воскликнула она.

Краем глаза я увидел движение, в руке Гая сверкнула сталь. Откуда-то у него взялся тонкий клинок. Я действовал инстинктивно, Но когда уже нажимал на спусковой крючок, а мне в бок летел кинжал, между нами мелькнула хрупкая фигурка. Раскинув руки Рита оказалась между мной и моей целью.

— Не смейте! — закричала она.— Не...— крик оборвался. Раздался треск и лязг, когда оружие одновременно выпало у нас из рук. Я навидался всякого в жизни — как хищные жабы отрывают головы у людей, как сравнивают с землей шахты с их обитателями орбитальными бомбардировками, я видел грязь и смерть, но оказался не готов, что на моих глазах девчонка получит рваную рану в грудь и колотую в спину. Мы... сделали это одновременно. Не разбирая дороги, сжав в руке проклятый зуб, я ринулся к балкону. Гай что-то крикнул мне вслед, а может девчонке, которая умирала на его глазах. Стянув на пути штору вместе с карнизом, я перемахнул через перила. Темные воды устремились навстречу.

'Что я наделал?!'

— Тише, тише, не шевелись, — дрожащей рукой я осторожно опустил Талию. Скинув кафтан, как мог сильно прижал рану на груди. Широко раскрытыми глазами девушка смотрела на меня, терпела, стиснув зубы и не проронила ни звука, до тех пор, пока кабинет не вбежала бригада медиков, вызванная мной и охрана во главе с Дамианом,

— Господин Гай! — выдохнула Талия посиневшими губами, не желая отпускать меня, того, кто почти лишил ее жизни,— все будет хорошо, правда?

— Если она умрет, я лично убью каждого из вас,— пообещал я врачам. На самом деле эти слова прозвучали от отчаяния. Я прекрасно понимал, что именно я был ответственен за случившееся. Нет, я и вор поровну.

Дамиан пошатнулся, побледнев. Похоже, для него это было куда большим потрясением, чем он пытался показать. Поэтому, пришлось хорошенько встряхнуть мальчишку:

— Она выживет, ты слышишь?

— Как, как это произошло? — запинаясь, спросил он. Взгляд не отрывался от колдовавших над принцессой медиков. — Я только на минуту оставил ее одну...

— Нет времени на это, собери всю дворцовую охрану, оцепите первый и второй периметр. Задействовать систему комендантского часа с правом лишения жизни каждого, кто не идентифицирует себя. Сделай все, но этот вор не должен покинуть пределы столицы. На дне, в подвале, на улицах, но я хочу увидеть его через час, запертым, скованным так, чтобы не мог даже пальцем шевельнуть, ты понял?

Я и сам понимал, что нахожусь на гране и нещадно трясу ошеломленного парнишку за плечи. Отпустив Дамиана, который тут же унесся выполнять приказ, я прошел на балкон и вцепился в перила. Глаза прожигали темную водную гладь — ни следа беглеца. Растворился, словно тень.

— Убийца,— шептал я,— почему каждый раз ты встаешь у меня на пути? Сначала Марго, теперь Талия. Да кто же ты такой, Рысь?! — Я понял, что дрожу, как осенний лист и вовсе не из-за ночной прохлады. Руки все еще помнили момент удара. Я был готов прирезать его без суда и следствия. Просто убить. Душу переполняли неконтролируемые эмоции, и именно они привели в действие роковой удар.

Но главное, почему все пошло прахом? Я составил идеальную схему. Даже он ничего не понял до самого последнего мига. Вот был у меня в руках. Я мог бы с легкостью схватить его и забрать кулон, но что-то остановило, а потом заставило рассказать старые легенды и предания. Как будто этот Рысь и все, что с ним связано, полностью блокировало мою сносность мыслить трезво.

Где бы этот вор ни появлялся, все всегда... догадка поразила громом. Я до последнего не верил. На самом деле я не верил ни в древние легенды, ни в пророчества, тем более в то, что мы происходили от некоего земноводного зверя. Но кулон действовал именно так, как говорится в легендах. Неужели правда...

Говорилось, что все, кто находились рядом с его владельцем, обретали благословение и одновременно опасность погибнуть в любой момент от нелепой случайности. Рядом с кулоном нарушались законы вероятности и все негативные факторы накапливали тенденция к образованию хаотических случайных флуктуаций, стремящихся к пределу.

Однажды Константин, с которым мы вели научный диспут, поведал что-то подобное. Но если это права, тогда Марго носила эту опаснейшую вещь, которую ей подарил... Никос.

Прежде я не придавал значения этому, но в свете последней цепочки событий у начали появляться смутные догадки. Даже если кулон попал к вору случайно, он мог украсть его или снять с тела Марго, теперь артефакт начал проявлять свои свойства.

В одно мгновение в голове сложилась четкая картина, Никос подарил Марго кулон на очередной день рождения, а потом, через несколько дней сестра сказала, что улетает в монастырь. Как я не отговаривал, она была полна решимости, сказав, что должна пройти очищение под светом Яви. А когда из сокровищницы украли реликвию, принадлежавшую Византию, Марго убили. Расследование вверили Никосу, как официальному представителю Айя при дворе.

Зуб-раковина и реликвия... Могла ли то быть одна и та же вещь? Расследование завершилось очень быстро, списав все на покушение кого-то из норманнских княжеств, даже показательную казнь устроили. А потом Айя объявили, что ошиблись, и ничего украдено не было. Все это выглядело крайне странным.

И снова Рысь... простой воришка, который проник в монастырь в момент этих драматических событий, не вписывался в общую картину. Богатствами Ордена не соблазнится только слепой. Время от времени находились отчаянные, кто пытался. Но даже они не заходили так далеко — покуситься на сокровища, которые охраняла сама Анастасия, глава Ордена.

Мне от нее всегда было малость не по себе. Злые языки говорили, что она проводит кровавые мессы и ставит опыты на людях, пытаясь вживить в тела Хризолид. И снова именно Никос закончил расследование, обвиняемого отправили на Брод, а вскоре и меня послали туда по рекомендации Юлиана, которому несомненно напел наш мистик.

Что-то во всей этой истории было определенно неправильно. Я налил себе вина, глядя, как играют блики луны в бокале, а потом не выдержав, запустил им в озеро. Нет, надо взять себя в руки.

Стряхнув морок, я переоделся. Стянул запятнанную кровью Талии рубашку и, набросив на плечо новый хитон, широким шагом направился в другую часть дворца, чтобы поведать несчастному отцу девушки, как все произошло.

Глава 21 — Искушение

Есть поговорка — как быстро не бегай, а все равно поймают, если не твой день. Этот день определенно не задался. Благополучно упав в соленое озеро, я выполз на берег спустя двадцать минут, и тут же попал под раздачу — сработал лазерный периметр какого-то особняка, на пляже которого оказался, Автоматическое наведение прочерчивало за мной опаленные дорожки на чистейшем белом песке, а я только успевал петлять как заяц, топча хозяйские газоны.

Спустя еще несколько минут я отсиживался в конуре размером с приличный дом бедняка где-нибудь на захолустной планете, вместе с пятью ограменными овчарками, которых пытались на меня спустить. В итоге, когда, наконец выбрался оттуда, я был весь вылизан собачьей слюной, а одежда встала колом от соли.

Первым делом хватился за кулон, снова ставший обычной побрякушкой. Но я то точно знал, что внутри него скрывается некая жуть.

'Зуб, раковины древних прародителей... это семейка сумасшедших',— твердил я про себя, пока ночные улицы столицы оглашались воем сирен и топотом ног гвардейцев. Похоже, на мои поиски подняли по тревоге весь гарнизон. 'Высочеству незачем так срастаться',— усмехнулся про себя, прыгая в канализацию. Луч прожектора полоснул по мостовой, окруженной сплошными бетонными стенами. Прошлепав так около полукилометра, ориентировочно по направлению к зданию космопорта, я таки вылез. Обоняние совершенно отбил запах нечистот. Все же все города одинаковы под землей, какими бы роскошными не были снаружи.

Но даже самый бедняцкий район на Кармине оказался оснащен лютой сиреной. В первом же дворе сидящая там за шахматами компания уставилась на меня, а потом на экран телевизора. Проследив за их взглядами, я полюбовался на свое лицо в двух вариантах — с усами и без. Они еще где-то откопали старые снимки в тюремной одежде, вот незадача. Один старикашка трясущейся от немощи рукой указал на меня и заорал:

-Это он, тот кого ловит наш добрейший наместник, держите его робята!

Но 'робята' оказались куда менее расторопными, чем они себя возомнили. Поэтому я лишь пригнулся, когда над головой прозвучал выстрел, вдумайтесь — дробовика! И где он откопал такой антиквариат, стреляющий пулями, осталось только догадываться. Иногда в Самоцветном поясе на охоту с такими ходят.

Однако, на этом злоключения не закончились. Я видел свое лицо везде, и как назло в эту ночь не спала решительно вся столица. Даже в самом распоследнем баре обязательно находилась пара-тройка мутных типов, которые продадут меня не задумываясь за вознаграждение в двадцать пять тысяч экви-динаров. Я даже как-то вырос в собственных глазах. 'Экви' приравнивались к золотому эталону, почти двести пятьдесят тысяч обыкновенных. Жаль, конечно, девочку, я искренне надеялся, что она выживет. Но был уверен, что дело не в Рите, то есть Талии, а в этом психе по имени Гай и его пунктике насчет того, что я якобы повинен в смерти его сестры. Ну уж нет, царевич, это дело только мое, и именно я разберусь с тем, кто это сделал, и вовсе не потому, что она была королевских кровей, а потому, что я считал ее своей напарницей, единственной и самой лучшей.

Ловко поменявшись шляпами с каким-то пьянчужкой, спавшим тут же у порога заведения, я зашел в бар под названием 'Терракота' — похоже с фантазией у владельца заведения было совсем туго. Выдержал тяжелые взгляды компании, увлеченной игрой в кости за одним из столиков. Пара типов провожала взглядами, пока я шел через зал. Сев за столик, молча положил на столешницу одну монету.

— Берем только карты,— буркнул бармен.

— Извини, не успел пополнить счет,— пробормотал я, собираясь подняться. Но монета уже исчезла в кассе. Пока ждал свою кружку пива, хотя честно я терпеть его не мог, оценивал обстановку. Два парня по бокам делал вид, что старательно ищут смысл жизни на дне своих стаканов. Кости зазвучали вновь, но за столом стало тиховато. Что ж, хотя телевизор на стене был выключен, не факт, что они не видел и не слышали обращения, которое крутили почти непрерывно в течении пары часов, как я оказался в городе.

В двери заглянула пара гвардейцев, осмотрели помещение, кивнули хозяину. Я сделал вид, будто сидел здесь всегда, прилипнув к кружке. На мое счастье, похоже у типов вокруг были какие-то нелады с законом, потому как они поступили так же.

Опасность миновала. Но если на улице так многолюдно, пожалуй покидать это заведение пока повременю. Хотя, что хозяину дороже — честь заведения или желание выслужиться перед властями — еще большой вопрос, от которого зависела моя дальнейшая судьба. Наверняка в зале была скрытые камеры, и мое лицо был заснято со всех ракурсов, но вот, похоже, пока не передано куда следует. И сейчас я ужасно желал знать — почему.

Когда на месте пустой кружки вновь появилась полная, я поднял взгляд на бармена. И только тогда заметил одну странность — усы.

'Усатый бармен — редкость', — отчего-то подумалось мне.

— Кажется я не заказывал.

— Пока тебе рано выходить наружу.— тихо сообщил тот и, отвернувшись к полке, принялся начищать стаканы.

Я почесал голову и залпом осушил половину. Вкус пива показался еще более отвратительным. Потому, оставив его недопитым, я поднялся и направился к выходу. Но тут в руку мне вцепился один из посетителей, лысый парень, сидевший справа и покачал головой.

-Тебе сказали, не стоит, поверь на слово.

— Извини? — я вежливо высвободил рукав.

— Просто послушай совета.

— Не помню, чтобы я записывался к психоаналитику. Или не заплатил за вторую кружку? Ну так я и не заказывал,— пожав плечами, и сунув руки в карманы, я уже собрался было гордо удалиться, когда услышал тихие слова:

— 'Соня Ворон'.

Даже если бы за спиной прозвучал взрыв, я бы так не подпрыгнул. Да, нервы были ни к черту в последнее время.

Схватив лысого за воротник, я притянул его к себе:

— Что ты сказал, повтори!

— Соня... Ворон,— выдохнул он и улыбнулся.— А, так ты знаешь это имя?

Я с досадой отпустил парня так, что тот сполз на пол с табуретки. В это время громовой хлопок по барной стойке заставил вздрогнуть.

— Заведение закрывается! — проорал усатый хозяин.

— Да что такое, не дают честным людям посидеть спокойно,— заворчали игроки, но одного взгляда бармена оказалось достаточно, чтобы вся компания, бросив на столик по мелкой монетке, оставила пустые бутылки и кости, и потянулась к выходу.

Когда последний из посетителей, кроме лысого, оказался снаружи, бармен подошел к двери и плотно закрыл на магнитный замок. На тонированном окне появилась надпись 'Не работаем'.

— Значит все же прижали меня к стенке,— я пожал плечами, мысленно уже разработав вполне приличный план отступления через черный ход. Наверняка там кухня, а оттуда должен быть выход в переулок. Есть еще довольно хлипкий на вид люк в потолке в углу. На худой конец можно через окно. Вряд ли оно бронированное и едва ли выдержит хороший удар ноги.— Где же само высочество? Или боится сам руки замарать? Я думал он первым захочет меня придушить.

— Высочество? — озадаченно переспросил лысый.

— Должно быть он говорит о Гае Византийском,— пояснил бармен, вытерев руки полотенцем. Только тут я заметил — ручищи у него были что надо. А на тыльной стороне запястья виднелась татуировка в виде головы медведя.

— Ясненько, а не слишком ли далеко забрался? Наемник, сколько он тебе заплатил, чтобы ты заявил о службе Самоцветному поясу? — я знал эту татуировку. Голова медведя давалась тем, кто прошел три первых боя без потерь. Такую носили солдаты с планет Пояса, из особо преданных князьям, близкие к националистам.

— Я никого не предавал, и не служу византийцам, — ответил 'бармен'.— Мое имя Родион Клен, я был первым помощником адмирала, который погиб на Броде, спасая тебя между прочим.

— А,— только и смог выдать я.— А это ...— я указал на лысого. Тот заулыбался.

— Я — просто Герман, главный техник на нашем флагмане, добро пожаловать на борт, Рысь. В последней передаче адмирал велел встретить тебя здесь и доставить на Сиберию.

— А...— снова протянул я, и поскучнел. Помещение тут же показалось клеткой. Ясно теперь, откуда ветер дует.

— Соня Ворон умерла,— сообщил я между прочим,— адмирал и Сармат тоже, половина планеты вместе с заключенными тоже нет, выжили только я и высочество. Не боитесь подхватить от меня проклятье? Если следовать логике, — я поднял палец к потоку,— вас ожидает смерть, ранняя и мучительная.

— Адмирал говорил об этом, но также он верил, что ты сможешь стать кем-то большим, чем простой вор, поэтому велел нам следовать за тобой.

— Знаете что, парни, я конечно сочувствую вашим идеалам, великая Сиберия и собственный Самоцветный Пояс — это благородно, флаг вам в руки, можете попробовать отвоевать хотя бы одну планету для начала. Но судя по последним новостям, сиберийцы сдулись. Сила снова у Метрополии.

— Если выйдешь наружу, все, что ты пережал на Броде, покажется раем.

— Знаете, я не люблю, когда на меня давят. А прятаться за три года я научился. Уж лучше побегаю от психа-царевича, чем свяжусь с вами, ребята. С такими как вы, которые разбрасываются жизнями ради какой-то там вшивой идеи, мне не по пути, уж простите. Единственный мой идеал — я и еще раз я, революции меня не интересуют в принципе. И знаете почему? — я постучал по лбу,— здесь сидит вор, преступник, понимаете?

Рука Родиона потянулась к карману, где явно лежал не носовой платок, а кое-что посерьезнее, но мне было все равно.

— Пока существует Метрополия, существует и элита, а пока она есть, у меня всегда останутся заказы.

— Как ты можешь так говорит? Ты ведь тоже из Самоцветного Пояса! — воскликнул Герман.

— А вот это лишнее. Мало кто в обитаемой галактике знает о том, где родился Марк Рысь, и даже сам Рысь пытается забыть об этом. Поэтому, я бы предпочел чтобы вы оба заткнулись и оставили меня в покое,— я развернулся, с твердым намерением дать деру через черный ход.

— Они схватят тебя, и вытащить будет крайне затруднительно. Сейчас наши друзья на частном космодроме держат свободным взлетный коридор. Через полчаса мы можем покинуть Кармину и все будет позади, доберемся до Сиберии и...

— Сказал же оставить меня в покое,— разговор начал раздражать.— Меня не нужно спасать и тащить куда-то, я этого терпеть не могу,

— Но разве ты прилетел сюда не для того, чтобы встретиться с нами?

— Вовсе нет, я здесь с совершенно определенной целью, но до сих пор не продвинулся ни на шаг. Кстати, у вас есть выход на Базу Данных? — без особой надежды спросил я.

— Может быть... если мы поможем, ты согласишься хотя бы выслушать?

— Подпольные крыс могут помочь мне проникнуть в БД Кармины с выходом на интерпол? Сомневаюсь.

— У меня код доступа 'альфа'.

— Откуда? — я недоверчиво взглянул на Родиона.

— У Сиберии есть друзья даже во дворце. Наш человек... из приближенных Гая Византийского.

— О, да вы важные шишки, надеюсь не собираетесь здесь революцию устраивать?

Родион гордо и с достоинством выпрямился. Нам не нужно чужого. Все, чего мы хотим — свободы и самостоятельности для себя и своей исконной территории. Жить по своим правилам и традициям, без навязывания чужих. Наш князь Святослав сумел объединить всех, кто разделял сходные идеи. Теперь с нами уже более двадцати планет, и многие еще колеблются. Но уверен, когда придет время, все выступят единым фронтом. Правда...— Родион помрачнел,— недавно мы потеряли связь с Сиберией. Этот Юлиан Византийский и его брат Никос...

— Сочувствую, — я усмехнулся, но увидев выражение лиц обоих повстанцев, покачал головой.— Знаете ребята, я конечно все понимаю, но увы помочь ничем не могу. С утра я был богат как Крез, а теперь снова стал нищим как церковная мышь. Все что у меня есть — пара динаров в кармане, да эта одежка с кулоном.

— Кулон... ты знаешь что за вещь носишь?

Я насторожился. Вступать в длинную пространную дискуссию об избранном и силе древних реликвий не хотелось вовсе, мне хватило того, что я наслушался и насмотрелся от высочества.

— На первый взгляд я просто сентиментальный, раз ношу его в память о девице. Правда иногда вокруг меня люди начинают умирать как мухи, поэтому лучше бы вам держаться подальше.

— Не только! — с энтузиазмом сказал Герман. — Еще он притягивает людей, они готовы следовать за тобой, разве не видишь?! — Герман снова сделал попытку вцепиться мне в руку.

-Извини, парень, но кажется ты ошибся. Я не твоя подружка. Поищи себе кого-нибудь на ночь в другом месте.

— Я не... какого черта ты судишь людей по их склонностям, смотри по поступкам.

— Так я и знал, ты из этих,— я вздохнул.

— Герман наш незаменимый соратник, извинись.

— С чего это? — я упор встретил взгляд Родиона,— кажется вы принимаете меня за какого-то благородного лидера повстанцев, который поведет вас в светлое будущее, увы. Я вовсе не такой, каким кажусь. Просто негодяй, который мечтает урвать кусок повкуснее, так что...

— Они уже оцепили это здание, — услышал я за спиной голос Родиона, — единственный выход — тоннель, который начинается из кухни. Мы проделали его на случай, если придется быстро уходить. Он выведет в район тюрьмы.

— Правда? — Надо было бы согласиться, но что-то мне подсказывало, что нужно как всегда действовать в одиночку.— Сомневаюсь, что на улице уже поджидает целый полк. Если только один из игроков не был замаскированным спецом.

— Нет, но они готовы продать кого и кому угодно. Все они или кто-то один точно это сделал. Тебя ищет вся столица, Тебе не выбраться за пределы планеты без нашей помощи.

— Пожалуй я все же рискну, а если совсем насядут, придется проверить силу проклятого кулона. Хотя что-то мне подсказывает, что все это чушь, вы ведь до сих пор живы.

И в этот момент дверь сорвалась с петель и влетела внутрь от взрыва светошумовой гранаты, который на какое-то время ослепили оглушил всех, кто находился внутри. Сквозь этот свет полезли темные силуэты с оружием наизготовку. Кто-то проорал:

— Марк Рысов, стоять на месте! Дом окружен, лучше без сопротивления, или нам придется прострелить тебе ноги, говорить можно и без них,— чересчур красноречивый капитан, судя по нашивкам, тут же получил разряд лазера в лоб. Пистолет в руке Родиона еще не опустился. Некоторое время я не отрываясь смотрел на изрешеченное осколками тело Германа под ногами, а потом Родион крикнул:

-Рысь, сюда! — он бросился на кухню, по пути бросив что-то за спину, а сам вытолкал меня в дверь и юркнул следом. От того, что взорвалось в зале, дверь выбило ударной волной, и нас обоих бросило на пол. Но разлеживаться Родион не дал.

-Там, за холодильником ход, помоги мне!

Кряхтя, мы отодвинули внушительный агрегат. За ним открылась зеркальная дверь, которую Родион отомкнул сенсорным ключом.

— Вообще-то я думал, ты разобьешь ее ударом кулака.

Мы уже спускались по длинной лестнице, освещенной тусклым аварийным светом,

— Парень, я похож на того, кто сносит стены и лупит всех направо и налево?

— Ага, на моего недавнего приятеля, который внезапно умер на Броде, Сармат, он был из Каганата, из народа Белого дракона,— припомнил я.

— Каганатцы странные, но надежные. А насчет того твоего вопроса, Северный ветер существует на Кармине уже пять лет. За это время мы успели наладить тут все довольно неплохо. Но сегодня придется бросить все. Теперь главная наша миссия — доставить тебя на Сиберию.

— Стоп...— я остановился,— минуточку, мы так не договаривались. Хотите спасать меня — премного благодарен, но не помню чтобы я был кому-то что-то должен кроме себя. И еще высочества.

— Если царевич поймает тебя, выкрасть тебя из застенков будет крайне сложно, но мы все равно это сделаем, потому что без тебя князь велел не возвращаться.

— Извини, но попадаться я не собираюсь, ни высочеству, ни вам. Идем до конца этого тоннеля, куда бы он ни вел, и дальше наши дорожки расходятся. Если нужна помощь — ищите по просторам галактики,— я поморщился. -Таких как вы редко встретишь в наше время. Вы вымирающий вид — романтики и мечтатели. Соня и ее адмирал были такими же. Только что умер твой напарник, а ты даже не вспомнил о о нем.

— Значит, такая их судьба.

Я попытался схватить Родиона за пояс, но понял, что он не умещается в обхват. Про таких говорят — косая сажень в плечах. Да, в Самоцветном Поясе такие еще встречаются.

— Честно, я бы с радостью отдал вам кулон. Повесите его на шею кого-нибудь, кто окажется таким дураком, что захочет мистической власти над жизнью и смертью. Но пока не могу. Этот кулон моя единственная зацепка к умершей напарнице, и тем, кто оставил меня в болотистом аду на три года.

— Слушай,— Родион поморщился,— если я проеду тебя к Базе Данных, и ты найдешь все, что ищешь, подумаешь о том, чтобы отправиться с нами? Хотя бы просто подумай. Если по пути, пока будем лететь, ты решить, что не способен на то, чтобы приобщиться к благородному делу, я оставлю тебя на той планете, где ты скажешь.

Не люблю таких внезапных предложений, от которых за версту несет подвохом. Или Родион считал меня совсем недалеким или положение сопротивления было паршивым дальше некуда.

— Так, говоришь, у вас есть код доступа альфа?

— Да, я уже говорил, во дворце у нас свой человек. Он уже давно служит при правителе и стал византийцем на документах, но не душой. Он по прежнему один из нас и проведет тебя к БД.

— Сегодня?

Родион замялся,

— Хорошо, сегодня ты получишь доступ к БД, как только выберемся из тоннеля и сигнал перестанет гаситься, я свяжусь с ним, заодно разведую обстановку во дворце. Там сейчас все верх дном, ходят слухи, что наследница кесаря тяжело ранена и находится в реанимации.

— Наследница? — мне это не понравилось.— Как ее зовут?

— Зачем это тебе? Я думал вор не интересуется политикой.

— Дело не в этом, как ее зовут?

— Талия, единственная дочь Михаила. Простому народу она симпатична. Хотя ей нет и шестнадцати, но даже в таком возрасте она понимает нужды народа и готова пойти против воли отца, чтобы поступить в военную академию.

Талия, так вот как ее зовут. Я ненавидел сам себя. Но мне действительно было жаль невольную участницу моего странного турне по Кармине. Пусть она была аристократкой, да не простой, а дочерью правителя планеты. Было в ней что-то цепляющее, такое же как у Риты. И теперь противное чувство, подозрительно похожее на муки совести, скребло душу.

Я обязан как-то исправить положение. Хотя понимал, что если мой кулон и обладает какими-то свойствами, то только способностью убивать, но никак не оживлять.

'Если она умерла... если она умерла, это ничего не изменит, — я нарочито повторил себе это несколько раз, хотя так и не поверил до конца. — Рысь становишься мягкотелым, давно ли с Брода?

— По рукам,— кивнул я,— слово вора.

— Слово генерала,— мы скрепили наш договор рукопожатием.

Вскоре мы вышли на развилку, здесь пересекались сразу шесть тоннелей, два шли вверх, еще один — вниз. Остальные просто вперед в серебряный полумрак. Дальше с освещением не мудрствовали, попросту наклеили мягко светящуюся в темноте полосу под самым потолком. Ее хватало ровно настолько, чтобы не сломать ноги, но черт его знает, кто мог затаиться там в засаде. Мы шли, чутко прислушиваясь. Я поймал себя на мысли, что постоянно оглядываюсь Нервы никуда не годятся.

Родион остановился и поднял свой наручный браслет к потолку, и довольно улыбнулся, когда на нем загорелся зеленый огонек.

-Здесь мы сможем связаться с нашим человеком во дворце.

— Погоди ка, я думал мы идем к инфо центру или чему-то такому. Хочешь, чтобы я поверил какой-то информации, которую тебе передадут по связи?

— Это единственный способ, или хочешь попробовать прорваться во дворец второй раз? Сомневаюсь что даже твоей удачи хватит на то, чтобы все стража мгновенно умерла.

— Не смешно,— заметил я.

— Тогда прими что есть, ты можешь сам сделать запрос по каналу и система даст ответ именно тебе, или считаешь у нас есть время, чтобы имитировать голос главной БД?

— Не думаю. Но ваш помощник хотя бы сможет пробраться к БД? Такими полномочиями могут обладать только высшие военные или правительственные чины.

— Он правая рука Гая Византийсого и телохранитель принцессы Талии.

— Телохранитель... — а про себя подумал, а узнает если этот телохранитель узнает, что именно я повинен в то, что случилось с его подопечной? Но Родион понял мое колебание по своему.

— Не волнуйся, он на нашей стороне, и передал уже много информации, которую мы использовали во благо Снежного ветра.

Поднеся терминал к губам, генерал развернул капельный экран, на котором спустя несколько секунд появилось изображение. Собеседник был в защитном непрозрачном шлеме.

-В целях безопасности,— пояснил Родион. — Код три семерки ноль, пароль: 'Зимы не бывает без снега'.

Изображение на экране заволновалось и ожило. Генерал что-то подкорректировал.

— Дамиан, это Родион, слышишь меня?

— Генерал...— судя по голосу, это был совсем молодой парень, хотя слова звучали слегка приглушенно из-за переговорного устройства. Юнец кивнул,— плохо, но слышу.

— Можешь говорить?

— Я... пока да, но мне нужно быть в палате Талии через пятнадцать минут, она тяжело ранена, наверное уже слышали?

— Жизнь вне опасности? — спросил я настороженно.

— Представьте нас, Родион,— шлем повернулся в мою сторону.

— Этот тот, о ком я говорил тебе,— сказал генерал.

— Белый дракон?

— Рысь,— поправил я, поморщившись.— Парень, какой я тебе дракон? Вор и преступник, — представился я.

— Рысь? — недоуменно переспросил Демиан.— Генерал, это точно он?

— Будь уверен, у него кулон, и он уже начал действовать. Герман умер, не знаю сколько продержусь я, но при этом парень нашел нас в столице.

— Я наткнулся на этот бар случайно,— вставил я.

— Вот об этом я и говорю, случайная неслучайность.

Я вздохнул.

— Слушай, Дамиан, говорят ты знаешь доступ к главной БД планеты. Поможешь мне найти кое-какую информацию?

Дамиан проигнорировал меня полностью.

-Генерал, я не понимаю, к чему все это?

— Ты ведь умный паренек, сделай как он просит.

— Пускай сначала научится хорошим манерам, просить нужно вежливо.

— Да ты видать слишком долго пробыл при дворе,— я все еще пытался сдерживаться, но мальчишка начал испытывать терпение.

— Хорошие манеры пригодятся на все случаи жизни.

-Не учи меня жить, я повидал поболе твоего. И родился не на улице, знаешь ли, если нужно могу заткнуть тебя за пояс этикетом. Но в жизни все эти манеры и любезности не несут никакой полезной нагрузки. Если у тебя нет денег, то они никому и не нужны. А если ты богат как василевс, то будь ты даже последней свиньей, перед тобой склонятся.

— Это ваш идеал.

— Парень, похоже ты живешь в параллельном мире, какие идеалы?!

— Извини,— Родион поднял руку, давая понять, что разговор закончен.— Дамиан, я предупреждал, что у него сложный характер, но сейчас не время спорить. Я привел Марка, чтобы ты сейчас же нашел кое-что в БД для него. У тебя пять минут.

— Вы так стараетесь ради него, но мне кажется, он совсем не понимает ваши цели.

Я решил запомнить это 'ваши'.

— Он поймет, кое-что ему близко и сейчас.

Казалось, Дамиан колебался, но потом все же кивнул.

— Хорошо, подключусь к базе через полторы минуты, я как раз нахожусь недалеко от одной из точек доступа. Только не отключайтесь,— предупредил он.

Глава 22 — 'Угроза галактике'

Изображение пропало, но звук остался. Послышались голоса, Дамиан что-то доказывал, настоятельно требовал. И лишь потом раздались удаляющиеся шаги.

— Все в порядке, я сказал, что его величество хочет отправить их на поиски преступника.

Мелодичный звон, треск...

-Пришлось взломать первый слой защиты,— пояснил Дамиан. Затем на экране показались пальцы паренька, что-то быстро вводящего в капельный планшет.

— Он хочет сам задать вопрос,— предупредил Родион.

Дамиан пожал плечами.

— Хорошо, но это сложно.

— Ничего, справлюсь как-нибудь, уже можно?

Парень молча кивнул.

— Запрос,— не без внутренней дрожи сказал я. Здесь, сейчас могла решиться моя судьба.— Дай всю информацию о деле на Марка Рысова, заключенного в 2510 году. По каким статьям осужден, кто подал заявление, и еще все касаемо женщины по имени Рита с планеты Явь — возраст, положение, цель визита в Орден Айя, время пребывания. — Я задумался,— и еще что-то о ее гибели. Конец запроса,— я выдохнул. Потекли томительные секунды ожидания.

Наконец, с экрана послышался механический голос, поверхность окрасилась в ярко -фиолетовый цвет.

— Вы направили запрос в зону доступа правительственных полномочий, введите код доступа 'альфа'... введите...— голос оборвался, когда по видимому Дамиан выполнил требуемое.

— Поиск в зоне доступа Альфа, сканирование базы данных, поиск в системных папках... поиск в основном каталоге. Поиск в стертом каталоге,— по мере того, как по экрану ползли ряды ничего не значащих символов, у меня начался настоящий мандраж. Три года... спустя три года неужели я наконец смогу узнать то, что заставляло меня выживать все это время на Броде, спасаться с рушащейся планеты, скрываться на Кармине и встретиться со спятившим византийским царевичем. Если и был где ответ на все вопросы, то только в этой базе.

Еще минуту, всего минуту и я узнаю все. Когда неожиданно оказываешься так близко к цели, с тобой творится что-то странное — голова словно ватой набита, а в груди образуется звенящая пустота.

Даже если я узнаю, это только знание, как им распорядиться? Как использовать его правильно, когда я всего лишь преступник, на которого устроила облаву вся планета?

-... Поиск в скрытых папках завершен, поиск завершен, пароль аннулирован, код доступа аннулирован, результаты...— Я впился в взглядом в экран, сердце замерло. На какой-то миг я даже дыхание задержал. И не сразу понял, что означает появившаяся надпись: 'Данных по запросу не найдено. Личности по имени Марк Рысов не обнаружено в галактическом каталоге, проверьте правильность введенных данных. Личности по имени Рита с планеты Явь не найдено в галактических...'.

— Что? — я тупо смотрел на экран.

— Крайне редкое явление.— заметил Родион,— если тебя нет в общегалактической базе, значит кто-то умудрился стереть даже твои параметры рождения, у тебя не осталось гражданских прав. Официально ты — мертв.

— Проклятые звезды! — выругался я, стукнув кулаком по стене, -да что это такое? 'Что же происходит со мной?'

Мысли вихрем завертелись в голове. Или все данные были стерты, когда сегодня на меня началась облава, или... это произошло гораздо раньше, когда я только попал на Брод. Но так поступали только с теми, кого приговаривали к высшей мере наказания. При том такое случалось всего дважды в истории, ведь статья по которой лишали даже права на рождение — 'Угроза галактике'.

— Что за бред...

— Подожди, здесь еще кое-что,— Родион склонился над экраном и ткнул мозолистым пальцем в нечеткий знак в левом нижнем углу, вращающийся вокруг своей оси. Я не сразу узнал изумрудный семиугольник в темно-вишневом круге.

— Айя?

Генерал кивнул.

— Их внешняя структура выдала эти сведения, прав тебя лишила совсем другая структура,— Родион отмотал назад, туда, где начиналась категория лишенных. В свернутой сетке каталога было всего три фамилии, среди которых и моя. Вверху страницы нарисован знак крылатого создания поверх все той же сферы с семиконечной фигурой.

— Высший совет Айя.

— Бред какой-то,— выразил я все свои мысли.

— Если ты пересек дорожку Ордену, считай тебя нет.

— Как это нет, вот я, живой и пока еще здоровый. Если бы так 'хоронили' всех, кто попадает на планеты вроде Брода, то в галактике статистика бы существенно испортилась. Да еще эта статья — 'угроза галактике', какой я враг? Вор-неудачник?

— Тебе конечно виднее, — Родион странно посмотрел на меня. От такого взгляда как-то стало не по себе.

— Спасибо, Дамиан.

— Не за что. Я все еще отдаю долг князю,— кивнул паренек и снова бросил на меня долгий оценивающий взгляд, в котором было мало лестного.

— Будь осторожнее, не оставляй следов.

— Не попадусь, генерал,— пообещал Дамиан и исчез.

Я подождал некоторое время, а потом двинулся по тоннелю, который вел вправо. Оттуда доносились запахи соли и свежего ветра, судя по всему там лежало озеро.

— Так и уйдешь?

— Я узнал что хотел,— сумрачно ответил я,— и то, что узнал, мне не нравится.

— Куда ты?

— На планету безумия,— пошутил я,— думаю нанести визит вежливости тем, кто заставил меня исчезнуть для мира. Хочу понять, чем моя скромная персона так раздражает главу Ордена.

— Ты сошел с ума! — спокойствие генерала как рукой сняло,— Анастасия страшная женщина. Если попадешь к ней в руки, жизнь на Броде покажется сказкой. Те, кто вызывает ее недовольство, не просто исчезают. Говорят, их кости становятся материалом для гнезд ее любимых птиц.

— Я тоже слышал такие байки, очень поэтично. Но боюсь моими костьми не выстелить даже одно гнездо, потому что умирать я так просто не собираюсь. Но может там я, наконец, узнаю то, что искал. Меня интересуют только две вещи: почему я и второе 'почему' — Рита. Когда я пойму, что знаю ответ хотя бы на один вопрос, с радостью верну этот чертов кулон законным владельцам. Если кулон Риты и есть то, что я украл, хотя ничего не помню, как будто меня перед этим хорошенько чем-то накачали. Тогда мне не нужны такие проблемы, отдам в обмен на свободу.

— Так вот, что тебе нужно, только личная свобода? — с горечью сказал Родион.

— А здесь есть какие-то сложности?

— А как же Пояс? Как же 'Снежный ветер' и все те, кто надеются на тебя?

— Надеются на меня? -несмотря на ужасное настроение, я расхохотался,— слушай, я похож на того, кто ведет людей в светлое будущее? Или на революционера? Пфф,— я фыркнул,— вы меня с кем-то перепутали,— пока шла эта перебранка, мы оба двигались по тоннелю. Родиону не осталось ничего, кроме как последовать за мной.

— Т-с-с, тихо,— внезапно предупредил генерал, когда до выхода из тоннеля осталось метров тридцать.

— Что такое? — хотя я приказал себе не вестись на провокации, все же настороженно взглянул вперед, в круглое отверстие.

— Там светло.

— И что?

— Неестественно для ночи,— Родион вытянул шею вперед, прислушиваясь и принюхиваясь.

— Работающие двигатели вездеходов, десять или пятнадцать человек и еще... не пойму... как будто еще столько же еще чуть поодаль, но они ничем не пахнут.

— Ты можешь различить по запаху?

— У нас такому учат с детства, по крайней мере в тех поселениях, где дети все еще воспитываются в духе патриотизма.

— Хочешь сказать, что нас уже засекли?

— Похоже именно так,— генерал оглянулся туда, где остался перекресток,— нет, за нами идут,— придется прорываться.

— После вас,— я сделал жест,— у меня даже мало мальски оружия нет, уверен у тебя с собой целый арсенал.

— Кое-что есть,— Родион отогнул полу пиджака, где в особых петлях висели по два одинаковых пистолета.

— Неплохо, дашь мне один?

— Нет, ты будешь бежать, а я прикрывать. Вот,— Родион вынул из-за пазухи клочок бумаги с тисненым на нем изображением головы медведя.

— Снова вы...— однако, перебирать харчами не приходилось. А, пусть его, пригодится, если сумею сбежать. Если снаружи нас и правда ждали — а я бы так и сделал — поставил бы засаду на всех выходах коллекторов. Интересно, если это устроил высочество, мы с ним мыслили весьма схоже, умный гад.

— Я понимаю, у вас в уставе написано, что каждый обязан героически умереть за идею. Но я пока не хочу. Или дай мне оружие, или вернемся к развилке и попробуем что-нибудь еще, — предложил я, разведя руками. Но Родион уже вошел в раж.

— Нет, там то же самое. Уверен, все выходы расположены неполадку друг от друга. Скажи, что ты решил? — я явно недооценил упертость ребят из 'Снежного ветра'. — Отправишься с нами или бросишь все и пойдешь своей дорогой? Неужели даже сейчас ты еще не понял что прятаться уже поздно?

— Не давите на меня, генерал, я такого не люблю,— я поймал переброшенный мне пистолет. Оружие удобно легло в ладонь, изящный корпус с резной деревянной накладкой,— такие делают в Самоцветном Поясе, настоящее произведение искусства. Только металл и дерево, никакого пластика, как в любят в Метрополии.— Чем оно стреляет?

— Старым добрым порохом и свинцом.

— Пули? — захотелось рассмеяться.— Это не шутка? Против лазеров? Да вы и правда романтики.

— Когда я активирую это,— Родион осторожно извлек из кармана необычный приплюснутый прозрачный шар, в котором словно плавился темно-бордовый туман и что-то неярко вспыхивало, будто некое виртуальное яблоко.

-И что это?

— Увидишь, когда я активирую это, все в радиусе двухсот метров перестанет функционировать, если оно работает на принципе электризации. А лазеры именно такие.

— Опасная вещица, а ионной бомбы у тебя случаем нет?

— Не смейся, это запрещенное оружие даже для нас.

— А я думал вы как древние бомбисты готовы на все, чтобы о вас заговорили.

— Нам не нужна слава,— отрезал Родион сурово,— нам нужны изменения, наше право...— генерал замолк и стрельнул взглядом мне за спину.— Медленно пригнись и отступи к стене,— тихо произнес он.

— Что...— я скованно оглянулся и заметил, как по стенам забегали инфракрасные прицелы. Проклятье! На развилку уже не вернуться, и впереди тоже засада.

— Когда скажу, выбегаем из тоннеля. Стреляй во все, что движется. Но надеюсь такого нам не встретится. Костюмы гвардии для поиска особо опасных преступников работают на статике, а это то же электричество. Нам просто нужно проскользнуть мимо них, дальше уже недалеко до космопорта.

— Я же сказал...

— Тише, на это нет времени, спорить будешь позже. Ложись! — бросил Родион и высоко поднял сферу, сжав ее пальцами. Та замигала нестерпимо ярким алым светом. Хотя я зажмурился, даже сквозь сомкнутые веки увидел полыхающие языками пламени стены.

'Что это за дрянь такая?!' — думал я. Показалось, что кулон на груди стал раза в три тяжелее, как и в тот раз, когда столкнулся с Финистом, и тотчас интенсивность свечения пригасла. Меня сжало в некоем подобие кокона. Если кулон способен и на такое, эта вещица дорогого стоит. Однако уже в следующий миг коридор покачнулся или это меня повело в сторону. Накатил внезапный приступ тошноты.

...Вращение вращение вращение... мир закружился. В первые три секунды оглушающие лазерные радары смолкли, стих и топот бегущих ног.

— Рысь, РЫСЬ! — оказалось, что Родион трясет меня за плечо. Я рискнул открыть один глаз. Освещение снова стало нормальным. Если не считать того, что коридор теперь вообще не освещался, а наполнялся тем светом, что лился снаружи от луны. Тусклый, но довольно отчетливый.

Сигнальные фонари, как и вся электроника похоже и правда отрубились. Позади, шагах в двадцати, спецназовцы качались гигантскими полипами — когда статика накрылась, костюмы преследователей тоже обесточились. Люди не могли даже рукой шевельнуть. На то, чтобы отсоединить все нейро— окончания от костюма потребуется время. А пока все они стали отличными мишенями.

Для проверки я прострелил одному из них ногу, но парень даже не шелохнулся. 'Извини',— мысленно пробормотал я, бросаясь вслед за генералом, спешащим к выходу.

— Десять пять три... Не отставай, нужно пройти дистанцию как можно скорее. Я не уверен, что у них не было подкрепления где-то в радиусе километра.

— Не надо объяснять очевидные вещи!— крикнул я вдогонку.

Так мы с пистолетами наизготовку вылетели из тоннеля, петляя мимо беспомощно замерших солдат и столь же беззащитных машин пехоты. Взорвать бы все это к чертовой бабушке, жаль эта красная штука так не действует. Уж я то не страдал излишним благородством, понимая, что как только эта штука перестанет действовать, они тут же сядут мне на хвост.

Но внезапно луна расчертила сеть, сеть пошла еще более мелкими ячейками, пока все впереди не превратилось в подобие шахматной доски. Несколько секунд я просто смотрел на то, как ряды 'полипов' и нас с генералом накрывает черная сеть, раскинувшаяся надо всей площадкой на берегу озера,

а потом Родион закричал:

— Это био-сеть, ох, могучие дубы, не везет нам сегодня. Придется дальше без меня, Рысь.

— Ты что, старик, спятил?!

Я никогда не сталкивался с этой дрянью. Но прекрасно знал, на что она способна. Материал, из которого была сплетена эта штука, был способен растягиваться в тончайшие нити нановолокон — острые как бритва и столь же прочные. Такие нити с одинаковой легкостью резали металл и человеческие тела, но при желании могли спеленать пленника в кокон.

— Похоже, эта штука на них не подействовала,— я заметил как несколько десятков темных, словно текучих силуэтов, одетых в оптический камуфляж, растягивают сеть, не оставляя нам пространства для маневра.

В этот момент над пляжем, куда выходил тоннель, вспыхнул ярчайший свет,

так что после темноты мы с Родионом вынуждены были заслониться руками, чтобы не ослепнуть. Наконец мы смогли разглядеть нападавших. Это не были обычные спецназовцы, не похожи они были и на тех, кто работал на высочество на Броде. Поначалу я даже не смог разглядеть лица. Головы были затянуты в вычурные конусы, расчерченные светящейся сеткой, а за стеклом виднелись какие-то пустые глаза. Во лбу каждого, то ли приклеенный, то ли вживленный, сверкал увесистый зеленый или темно-красный камень. Хризолид!

— Марионетки,— процедил Родион,— не думал, что они решатся применить такую силу.

— Марионетки? Это еще что за гадость такая? — вытирая слезящиеся глаза, я с опаской косился на сеть, дрожащую всего в десяти сантиметрах над головой. Мы вынуждены были опуститься на колени, в то время как наш менее удачливый товарищ в военной форме уже превратился в аккуратно подстриженный куст, лишившись половины тела выше груди. Ну и фантазия у византийцев...

— Когда-то марионеток придумали в Ордене. Но потом что-то пошло не так и опасную технологию забросили. Должно быть кто-то подобрал ее,— Родион сглотнул.— Ну парень, еще не передумал отправиться в самостоятельное плавание?

— Шутишь? После такого я не хочу, чтобы на меня всю жизнь охотились эти твари, лучше снова стану карманником как когда-то, чем ввяжусь еще раз во все это.

— Ну и глупец, ох молодежь,— Родион вздохнул, и пошарив в кармане, извлек тонкий, отливающий бронзой стержень. Надавив на него с одного конца, словно на пишущую архаическую ручку, генерал заставил его засиять тем же светом, что и камни во лбах марионеток.

— Хризолид? — Похоже решительно все на моем пути так или иначе были или баснословно богаты или я отстал от жизни.

— Анти-хризолид,— пояснил Родион,— с его помощью наш князь выиграл первый раунд битвы при Сиберии, попробую задержать их этим. А у тебя есть последний шанс что-то изменить в своей жизни, иначе плохо кончишь.

Только тут я заметил, что из уголка губ Родиона сбегает тонкая струйка крови.

— Хватит пялиться на меня,— рявкнул генерал.— Это естественная плата за использование камня, он отравляет все системы организма, делая меня замедленной бомбой, но... если выживу, а я надеюсь выжить, хочу видеть тебя среди нас.

— Что за... нет так не пойдет, — и что на меня нашло? Но я схватил стержень с другого конца, попытавшись выдернуть его из пальцев Родиона.— Хватит с меня героических смертей. Хочешь, чтобы я до конца жизни мучился кошмарами, а ваши неприкаянные души приходили за мной? Не выйдет! — с громким треском стержень переломился пополам.

— Вот дурак! — заорал на меня Родион и замолк.

Медленно обернувшись, я понял, что поступил крайне глупо. Рысь никогда не поступил бы так. Прежний Рысь даже на Броде, Рысь даже на Кармине еще день назад, но не я сегодняшний. Что со мной происходит? Захотелось поскорее оставить позади эту странную планету, где весь мой внутренний мир исказился и стал другим — непривычным, неузнаваемым.

Но я все же заставил себя взглянуть туда же, куда и Родион. Сеть медленно поднялась. Марионетки, как их назвал генерал, отступили и, замерли, точно статуи. Казалось, они ожидали приказа от человека, который двигался к нам.

— Почему на него не подействовала твоя штука? — спросил я.

— Потому что он не марионетка,— тихо ответил генерал напряженным тоном.

И чем ближе подходил незнакомец, тем явственнее у меня возникало чувство узнавания, где-то... Тонкое сложение, невысокий, даже хрупкий мужчина, чуть младше меня. Короткие жидкие черные волосы свисали из-под темно-зеленого капюшона надвинутого на глаза. Сами глаза скрывали широкие глянцевые очки ночного видения, темно-красный плащ закрывал все тело. Лишь края серебристых рукавов выглядывали из-под него, да рукоять стилета.

Но заинтересовало меня другое — брошь, что скалывала плащ незнакомца — чистой воды незамутненный Хризолид, который он носил как украшение. Безумие! Впрочем, его марионетки были прямым доказательством того, что этот человек и правда не в себе. Кто в здравом уме станет держать при себе камень, обладающий смертоносным для любого излучением? Частота излучения зависела от того, каким спектром облучить его самого. Альфа, бета или гамма давали совершенно разный результат. Я лишь знал, что на кораблях использовали жесткое гамма.

Человек подходил медленно, словно танцуя, в руке сжимая взведенный пистолет. И снова эта изящная ладонь с темно-красным перстнем на среднем пальце что-то напомнило мне. Где же я уже ее видел...

Глава 23 — Свобода воли

— Не подходи,— предупредил Родион,— или я пристрелю тебя еще до того, как ты нажмешь на кнопку активации.

Мужчина остановился и легкая улыбка заиграла на губах. В полумраке она чудилась похожей на волчий оскал. Но даже так казалось, что эта улыбка предназначалась только мне. И хотя его глаза скрывали стекла очков, появилось неприятное ощущение, что меня оценивают, сравнивают с кем-то. Жутко неприятное чувство.

Я тоже поднял пистолет, но Родион шепнул:

— Нет, оставь, еще пригодится, когда скажу — побежишь и не оглядываясь. Понял сынок?

— Какой я тебе...— но осекся, когда незнакомец впервые заговорил, обращаясь к Родиону.

— Какое интересное устройство, жаль что оно сломалось, — сказал он тягучим голосом.— Это ты одним махом обездвижил всех моих слуг? Я думал, что найду секреты вашей технологии на Сиберии. Но там ничего не было, вы хорошо прячете ее, но сегодня я определенно рад. Я доберусь до самого дна, а потом выскребу ил, чтобы узнать все, что ты скрываешь...— слова незнакомца прервала вспышка. Точный выстрел выбил пистолет из его руки.

Несколько секунд он с удивлением смотрел на пустую ладонь, а потом опустил руку. В этот момент генерал извлек из кармана еще один знакомый стержень. Мне захотелось выругаться. Родион судорожно вздохнул, будто страдая от сильной боли. Теперь стержень светился намного ярче, чем в прошлый раз. Неужели он активировал его еще раньше. Вот зараза, хочешь убить себя?!

— Что ты хочешь с ним сделать? — незнакомец склонил голову на бок, точно птица.

— Зря ты носишь такую побрякушку, это ошибка,— Родион кивнул на Хризолид на груди мужчины.— Если воздействовать на нее спектром одна или две частоты попросту разнесут ее на осколки, а вместе с тем и твою голову. Извини,— с этими словами, прежде чем я успел что-то предпринять, генерал сдавил стержень с двух концов. На глазах он распух, пошел трещинами, и, наконец, взорвался мелкой пыльцой. Пошатнувшись, Родион опустился на колени. Я схватил его за плечи.

— Эй, не вздумай помереть вот так,— я поддержал его и перевел взгляд на его противника,— он не сдох.

— Вижу, но почему? — спросил Родион, не поднимая головы, словно она стала непосильной ношей.

— А, эти фокусы на меня не действуют. Хотя, если бы то было просто украшение, могло и сработать,— мужчина постучал по броши. — Но может у тебя есть еще один такой? Я бы хотел изучить его после твоей смерти,— равнодушный тон незнакомца и он сам уже начинали злить меня почти так же сильно, как и Финист. Финист? Почему я вспомнил о нем? А впрочем не так уж удивительно, ведь было в них обоих что-то очень похожее. Не волосы, и даже не манера речи.

— Хочешь, просвещу тебя?— снисходительно спросил обладатель Хризолида,— твоя шутка не действует на тех, у кого минерал растворен в крови. Знаешь, толченый Хризолид — отрава, но незаменима как раз на такие случаи, с еще несколькими крайне полезными эффектами. Без побочных симптомов как от жидкой эссенции.

— Ты сумасшедший, использовать Хризолид таким образом?

— А ваш князь, Святослав, кажется, разве не использовал его схожим, чтобы отключить двигатели наших кораблей?

— Кто ты такой?

-...

— Кто ты такой? — повторил я вслед за генералом. И на этот раз мужчина повернулся ко мне. И снова это отвратительное выражение на лице.

— Я друг твоего друга, Гая,— он улыбнулся,— ты ведь уже знаком с ним? Слышал вы отлично поладили.

— Гай... высочество? — я опешил. 'Кто же такой этот тип?'

— И я собираюсь познакомиться с тобой поближе, ты весьма занятный для простого самоцветника. Мои марионетки,— знакомец Гая с гордостью обвел своих подчиненных,— правда всего лишь опытные образцы, но весьма неплохи. Вот только как оказывается слабы перед сибирскими штучками, но мы это исправим. Хочу узнать, что за технологии ты применил? — он вновь обращался к Родиону.

— От меня ты ничего не узнаешь я переживал и не такие пытки,— генерал пошатнулся. Несмотря на слова, я понял что дело неважно. Если что-то срочно не исправить...

— Я не собираюсь допрашивать тебя, извлечь нужные знания можно и у мертвого.

А в следующий миг все произошло очень быстро. Прозвучал выстрел, второй.

Родион отбросил бесполезный пистолет и бросился на противника, каким-то то образом увернувшегося от атаки, хотя мне показалось, что он даже не шелохнулся. Неужели защита? Но чтобы с такой дистанции избежать смертельной атаки — я поневоле восхитился этим гадом. На кораблях класса 'крейсер' и выше стояли обтекатели из побочных продуктов, вырабатываемых темной материей, но человек не может воспользоваться ими, если не хочет отправиться на тот свет.

— Рысь, ты знаешь что делать! — крикнул мне генерал, тараном бросаясь на противника. А следом раздался противный распарывающий звук, и стилет в руке незнакомца прошил живот Родиона.

— Проклятье, проклятье!— подхватив оружие, я выпустил в проклятую тварь весь оставшийся запал, с тем же результатом. А потом стиснув зубы, бросился бежать. Пробежал я однако недалеко.

В ноги будто впился рой пчел, жаля и жаля, доводя до беспамятства дикой болью. Я рухнул ничком. Оглянувшись через плечо, увидел, что мои лодыжки и ступни прочно удерживаются петлей из той самой черной сети. Примерившись, я выстрелил в очухавшуюся марионетку. Второй выстрел разорвал петлю, а третьего не последовало, потому что тот гад внезапно оказался рядом и приставил стилет к моему горлу, вывернув руки с оружием так, что пальцы разжались сами собой.

Улыбка... эту улыбку я запомню. Он улыбнулся, как безумный или как человек знающий все тайны мира.

— А знаешь, я думал даже у таких как ты есть кодекс чести. Три года — долгий срок и любой другой за это время поставил бы тебя на проценты, но я все это время просто ждал,— произнес он. Слабые руки опустились ниже, зацепились за ворот моей рубашки.

— Что ты делаешь, мерзавец?— выдохнул я. Но голос отказывался повиноваться. Человек склонился ниже.

— Но понимаешь? Какая жалость, я ведь дал тебе аванс и неплохой. И ладно бы ты не выполнил задание, но ты успешно справился с ним, а потом решил что такая важная вещь нужна тебе самому и ее совсем необязательно отдавать заказчику,— тонкие пальцы сомкнулись на кулоне и... легко сорвали его с шеи.

Но меня удивило другое — будто я наблюдал за всем происходящим со стороны. 'Мне бы врезать по мерзкой роже, чтобы заставить исчезнуть эту ухмылку с нее, мне бы сопротивляться. Неужели я вот так просто отдам кулон Риты ему? Что со мной?'

Голова была словно в тумане, но теперь я знал кто передо мной — заказчик. Вспомнился темный переулок, плащ, капюшон, протянутая рука. Прямо передо мной стоял человек, который предложил заказ, от которого я не смог отказаться три года назад.

Поднеся кулон к глазам, мужчина пристально посмотрел на украшение.

— Так это он? Жалко, ничего особенного. Это не может быть ТА вещь, наверняка оптический камуфляж. Но ты не мог знать верных слов.

— Пошел ты...

— Значит знаешь, думаю наш общий друг поделился с тобой этим секретом. Впрочем, всю информацию можно извлечь и из мертвого мозга, так что...

Заказчик занес стилет, я напрягся, ожидая неминуемого удара, но к моему несказанному удивлению клинок скользнул мимо шеи.

Человек в капюшоне уставился на свое оружие и попытался нанести новый удар, на сей раз колющий, но результат был таким же.

— Не может быть...— пораженно прошептал мужчина,— неужели он уже начал защищать тебя изнутри? Если дело зашло настолько далеко, так просто его не извлечь,— пробормотал он.— рывком схватив меня за грудки, он приблизил мое лицо к своему. И теперь за очками ночного видения я смог разглядеть его глаза — лишенные всякого выражения, будто у его кукол, темные глаза с легкой искрой безумия в них.

Когда сталкиваешься с противником, то знаешь, что надо попросту сражаться. Но когда встречаешь то, что не понимаешь, того, кто мыслит не как нормальный человек наступает ступор. Я растерялся, возможно впервые за многие годы. Я был ошарашен. Совсем не хотелось закончить как Родион. И все же, Родион последовал за мной, и все произошло как и раньше с Соней, Сарматом, чудом выжившей Талией и Германом. Однако, самое страшное, что постепенно я уже начал воспринимать свое проклятье как привычное явление и это пугало больше всего. Но все же...

Улучив момент, я ловко удержал его руки, а затем провел силовой прием, выкручивая стилет из пальцев. Парень оказался на удивление хлипким, и мне ничего не стоило положить его на лопатки, вставив дуло пистолета в рот.

— Не надо дергаться, ваше превосходительство,— предупредил я,— дай знак своим марионеткам, чтобы отступили на сто шагов и оставили коридор. А это,— я сунул руку в карман, где как видел лежал теперь мой кулон и едва ли не с наслаждением наркомана вновь надел на шею,— принадлежит мне. Запомни, то, что однажды побывало в кармане Рыси, оттуда уже не вернется.

Мой противник продолжал просто лежать с отсутствующим видом.

— Ты слышишь меня?

— Удивляюсь я, и что Марго нашла в тебе — грязный, нахальный преступник. Впрочем, чему удивляться, она всегда была авантюристской, правда слишком легко меняла свои решения. Бедный Финист,— мужчина покачал головой,— до сих пор не верится, что ему отказали, променяв на монастырь, а потом на такого как ты. Ну и какое оно, на вкус, тело византийской царевны?

— О чем ты...— когда до меня дошло, о чем тот говорил, не удержавшись, я врезал по его наглой ухмылке. Однако, несмотря на то, что кровь стекала тонкой струйкой из уголка губ, тот продолжал улыбаться, будто полностью контролировал положение и это просто прихоть. Я сунул пистолет глубже, так что тот едва мог дышать, но все равно улыбался своей полубезумной улыбкой.— А теперь,— я приказал себе успокоиться,— давно не виделись, господин заказчик. Уверен, ты можешь мне рассказать много интересного.

Я стрельнул взглядом по сторонам, хотя типы в шлемах пока оставались на приличном расстоянии и не пытались вызволить своего командира, мне совсем не нравилась та самоуверенность, с которой держался этот тип. Положение было глупым,— я мог бы просто пристрелить его, но вдруг у этих марионеток мозгов достаточно, чтобы попытаться остановить. Я не тешил себя иллюзией, что способен справиться со всем взводом только с помощью глупого везения. Да, наверняка просто повезло, ну остановил стилет два раза, может рука дрогнула?

Поэтому с неохотой вынул пистолет изо рта типа и сжал его горло.

— Слушай, если это все из-за заказа, то уверен, что за три года тебе больше ничего не должен, и проценты причитаются мне. Ты дал неверный код, и я попал в переплет. Того, что ты заказывал, не было в хранилище, и если бы не помощь одной монахини, мне пришлось бы туго.

— А, у Марго золотое сердце, она любит подбирать бродячих кошек и собак,— усмехнулся черноволосый.

— Марго? Говоришь как и Финист, ее звали Рита, я знать не знаю никакой Марго.

— Рита — Маргарита, как не назови, но она лишь дикий цветок под луной, который гибнет, если его выставить на яркий свет. Да, ты получил то, что никаким образом не должно было попасть к тебе в руки, она начало контролировать тебя изнутри и проникать в каждую клеточку. Мы разминулись всего на минуту. Жаль, не думал, что так все выйдет, на самом деле я хотел просто забрать артефакт и пристрелить вас обоих.

— Что ты сказал?! — я с такой яростью сжал его горло, что глаза того закатились.

— Естественно, а неужели ты думал, что я оставлю в свидетелях того, кто знает такую тайну? Твоей задачей было вытащить кулон из монастыря, но ты перестарался и взял с собой ту, с кем лучше бы не связывался. Лишь безумцы пересекают дорожку Анастасии. А ты по горло влез в ее дела. Меня все это мало интересует, у меня совсем другие цели. И такое будущее Византии, какое задумала она, я совсем не хочу. Поэтому...

— Что ты...— словно загипнотизированный я смотрел на то, как его ладонь потянулась и легла мне на лоб. Тело будто пронзила тысяча тонких игл, должно быть я закричал, но не слышал собственного голоса. Что за... я начал заваливаться в бок.

— Не сопротивляйся, будет только хуже все же. Пока я еще могу контролировать твое тело, если не разум. Жаль, но попробую что-нибудь исправить, пока еще не поздно. Спокойной ночи...— голос вместе с мерзкой рожей растворился перед глазами. А в следующий миг я погрузился в темноту, но эта темнота... снова была полна красным светом солнца Яви.

Глава 24 — Логово зверя

— Талия, прости, я не должен был выходить из себя. Совсем на меня не похоже, но этот тип... все в нем приводит в ярость... Знаю, это не оправдание,— я сидел, поставив подбородок на сцепленные в замок руки и глядя на капсулу — кокон полного медицинского обеспечения, поставленную в палате люкс. Плечи мои укрывал белоснежный халат, а на ногах были мягкие стерильные тапочки. Все в этом помещении, просвечиваемом ультрафиолетовым излучением, было устроено так, чтобы исключить попадание даже мизерного числа микробов.

Сама эта палата, десять на десять шагов, идеально круглая, была способна выдержать прямое попадание орбитального разряда, полностью изолированная от внешнего мира. И с той стороны она охранялась удвоенным кольцом стражи. Доступ сюда был разрешен лишь трем людям во всей Кармине — мне, Дамиану и отцу той, кто сейчас занимал капсулу. Встречаться с правителем мне не хотелось, памятуя, каким вышел прошлый разговор. Я не смел винить несчастного отца, дочь которого дважды жестоко ранили, и я был одним из тех, кто нанес роковой удар.

— Его величество направляется сюда,— сообщил охранник по внешней связи.

— Позови Дамиана,— попросил я,— пусть сменит меня.

— Ваше высочество, -замялись на том конце,— мы нигде не можем найти вашего адъютанта.

— Правда? — я нахмурился и отнял руки, выпрямляясь.— Как только отыщете, немедленно вызовите сюда. Талии нужен постоянный надзор, но только после того, как его величество уйдет.

— Слушаюсь! — В канале послышался звон, кто-то вклинился по другому каналу. На сей раз с видео на меня смотрело бледное и осунувшееся лицо Дамиана. Легок на помине.

— Объясни, ушел с поста, исчез из эфира, знаешь сколько раз я вызывал тебя?

— Прошу прощения, мой царевич, дело государственной важности, я напал на след беглого преступника.

— Ты нашел вора?! — встрепенулся я. Сердце зашлось словно безумное.

— Да, и даже говорил с ним, он пытался выйти на меня через своих агентов из Снежного ветра.

— Снежный ветер? Что это?

— Террористическая организация с Самоцветного пояса, но их ячейка есть и на Кармине.

— Где он? Ты захватил его? Послать подкрепление или лучше мне придти к тебе?

— Не стоит, сейчас это уже не столь важно.

— Что ты имеешь в виду,— я понизил голос.

— Он все еще в голоде, но на территории другого государства.

— Дамиан, я не понимаю решительно ничего. Как такое может быть?

— Вы знаете, что борта крейсеров вашей семьи по статусу считаются территориями тех планет, к которым они приписаны.

— Ближе к делу,— у меня появилось нехорошее предчувствие.

— По моим сведениям, в данный момент, Марк Рысь находится на борту такого крейсера, а именно 'Миноги'.

— Никос? Он на Кармине?!

— Да, я видел как он приземлился. Не успел совсем немного, его марионетки схватили вора, ему помогал кто-то из Снежного ветра, его убили, а Рысь схватили и доставили на корабль вашего брата.

— Где ты сейчас? — наконец спросил я после недолгого раздумья.

— У южных ворот, неподалеку от Миноги.

— Хорошо, жди меня там, пойдешь в сопровождении, мы нанесем официальный визит на территорию моего брата.

— Но как же Талия?

— Уверен, мы сможем оставить ее на попечение отца,— против воли я усмехнулся, видя какое волнение охватило юношу при мысли, чтобы оставить царевну одну.

— Слушаюсь,— ответил Дамиан. Связь оборвалась.

Робот— медик протянул манипуляторы к капсуле и нажал комбинацию кнопок на пульте. Интенсивно замигал кварцевый свет, я вынужден был заслониться. 'Держись, Талия, ты сильная, уверен, ты справишься',— мысленно попросил я и скорым шагом покинул палату.

Никос... участие брата в этом деле заставляло взглянуть на все в совершенно ином свете. Никос был связан с Орденом Айя. Если они заинтересовались, значит что-то изменилось. Но я не собрался так просто отказываться от Рыси. Теперь, когда встретился с ним лицо к лицу и понял, что он за человек. Но я знал своего брата куда лучше — он никогда ничего не делал просто так. Но если Рысь на 'Миноге', забрать его оттуда будет сложно.

Так, в сопровождении Дамиана и двух гвардейцев, я подошел к трапу 'Миноги'. Вместо подавленного человека, предстал настоящий византийский царевич, закутанный в кокон собственного достоинства, как в плащ. Человек, знающий свое место в этом мире — лишь на ступеньку ниже Василевса.

Несомненно, охране был дан четкий приказ — не пускать, но затянутые в глянцевую броню солдаты не посмели остановить меня, пропустив внутрь таинственного корабля. От одного вида крейсера Никоса у любого мурашки пробегали по телу. И внутри, и снаружи, он с головой выдавал странные пристрастия брата. Обилие черных зеркал, переливающихся, будто текучих поверхностей и красное освещение, создавали плавающий эффект и неуютное чувство, способное вызвать фобии у любого.

Пасть 'Миноги' раскрылась, впуская нас в душный полумрак холла, тотчас звуки большого города была отрезаны толстой обшивкой с уникальными звукоизоляционными свойствами.

— Как будто подземелье,— заметил Дамиан, поежившись, пареньку явно приходилось не по себе.

— Ты прав, у меня тоже такое чувство. Не обращай внимания. Мой брат — странный человек, как и все царевичи и царевны, у него свои причуды. Никос увлекается мистическими течениями Айя, помешан на древних религиях, и характер у него соответствующий.

— Что это значит? — с опаской переспросил Дамиан.

— Постарайся не провоцировать его, здесь — его вотчина, а мы только гости,— предупредил я, заметив как к нам направился встречающий.— Здесь только его воля имеет значение. Если захочет, имеет полное право бросить тебя под замок за оскорбление чести.

— И вас это утраивает?

— Это не мне решать. На 'Рыба-меч' я действовал бы так же, таковы традиции.

— Мне это не нравится,— Дамиан впился взглядом в подходящего, и только теперь я понял — нас встречает не человек. С марионетками Никоса я встречался лишь дважды, но никогда так близко.

'Кукла' не кланялась, лишь перевела взгляд с меня на Дамиана и обратно. В глазах не отразилось ничего похожего на узнавание или эмоции.

— Хозяин Никос пригласил вас? — спросила марионетка деревянным голосом.

— Не думаю, но уверен, он не откажется увидеть родственника. Передай ему, что Гай Финист прибыл,— мне не понравилось, что Никос сделал вид, будто не знает о моем присутствии. Хотя, быть может это было свойство марионетки — обращаться по протоколу ко всем входивших на 'Миногу'.

— Хозяин Никос занят, он велел никого не принимать.

— Как ты смеешь так разговорить с его высочеством! — не выдержал Дамиан.— Если его высочество хочет видеть своего брата, твоя обязанность проводить к нему немедленно.

— Хозяин занят,— повторила кукла.

— Могу я узнать, чем занят твой хозяин, что не может принять даже брата? — сдержано поинтересовался я, уже догадываясь.

— У хозяина важный эксперимент, отвлекать не велено.

— Да будет тебе известно, Кармина — вотчина его высочества, Гая, а ваш корабль на ее территории, и пока он здесь, законы Кармины распространяются и на нее.

— Законы Кармины распространяются только до шлюзовой двери корабля Хозяина.

При этих словах на лице Дамиана появилось обескураживающее выражение. Я понимал, что спорить с марионеткой— дело бессмысленное. Похоже, неочищенный Хризолид во лбу полностью гасил любую мыслительную деятельность, выходившую за рамки приказов 'Хозяина'. Отвратительные существа, но Никос находил забавным ставить эксперименты на людях, далеко не все из которых были добровольными. Я был уверен, что так и есть.

-У меня есть основания полагать, что на борту Миноги находится особо опасный преступник. В вину ему вменяется — покушение на дочь кесаря Кармины. В таком случае, я имею полное право аннулировать на полчаса согласно законам Метрополии единовластное право вашего хозяина, и провести полный досмотр всех отсеков.

Казалось, на миг во взгляде куклы промелькнуло нечто похожее на ненависть, но наверное просто показалось, ведь марионетки не обладают такими сложными эмоциями.

— Я доложу о вашем прибытии Хозяину,— наконец процедил мужчина, едва разжимая синие губы, будто подведенные черной краской. Такого же цвета ногти словно у трупа. А глаза блестящие, будто марионетка все время плакал.

— И вы стерпите такое обращение?! — жарко воскликнул Дамиан, когда мы остались одни.— Это оскорбление вашей чести.

— О своей чести я смогу позаботиться сам,— терпеливо ответил я,— укоризненно взглянув на юношу,— я же просил не устраивать сцен. Ты ведь понимаешь, что мое заявление шито белыми нитками. Брат может заставить нас прождать все эти полчаса, а потом просто вышвырнет как попрошаек, и я ни слова не смогу возразить.

— Что за дурацкие законы?

— Это традиции,— повторил я,— они стоят выше.

Когда полчаса почти миновали, я начал верить в то, что Дамиан прав. Но вот Марионетка, едва переставляя ноги, появился вновь. Какое-то время он смотрел на нас, будто видя впервые, но потом в глазах проснулось слабое узнавание.

— Хозяин ждет вас в лаборатории,— с этими словами, развернувшись, безо всяких церемоний, проводник двинулся в обратный путь по мрачному, душному коридору.

— Я пойду позади,— тихо шепнул Дамиан. Похоже, парень воспринимал корабль как враждебную территорию и тут же взял на себя роль телохранителя. Я не винил его.

Никос — вот почему еще я испытывал к нему двойственные чувства. С одной стороны он был членом моей семьи, и как один из царевичей имел право на свои странности, но он доводил их до предела, выворачивал наизнанку и создавал нечто новое, чуждое не только принципам морали и традиций, но и всем законам природы. Так появились марионетки и 'Минога'.

Даже название корабля он выбрал не похожим на другие — паразит, живущий за счет рыбы. Иногда мне казалось, что Никос все делал из чувства противоречия. в пику остальным, а временами, что он играет с нами. За этой улыбкой кроется древнее знание, непонятное никому, кроме разве что тетки Анастасии и ее фанатиков из Ордена Айя.

— Какое жуткое место,— Дамиан шел напряженный, вслушиваясь в любой шорох и оглядываясь на каждую тень. Несколько раз на пути нам встречались другие марионетки. Я не заметил ни одного обычного человека. Неужели Никос заменил экипаж на них целиком? Доверять этим существам управление крейсером — чистое безумие. То же самое что доверить управление автоматике. С момента основания империи люди постарались отказаться где только можно от использования роботов, оставив лишь компьютеры там, где это необходимо в качестве хранилища информации. Но уже сейчас стало ясно, что Хриазолид был не только суперпроводником, но и сверхнакопителем, способным вместить намного больше в сравнении с микросхемами.

Марионетки не были ни живыми, ни искусственными, ни мертвыми — брат играл с силой Хризолида, забавляясь как ребенок, и радовался, когда удавался очередной эксперимент. Но каждый раз он заходил все дальше. Только Константин мог понять его... наверное... если бы мог оставаться с братом в одной комнате дольше нескольких минут. Эти двое терпеть друга не могли. Здесь логика сталкивалась с мистикой. Так взрывается лед, если бросить его на раскаленную сковороду.

— Смотри в оба — шепнул я через плечо, — возможно нам придется быстро убираться отсюда.

— Думаете, на нас могут напасть эти...

— Надеюсь, до этого не дойдет, но я собираюсь вернуться только вместе с вором. Я не отдам его никому.

На деле я не собирался дарить Рысь брату в качестве образца для экспериментов.

— Вы так говорите об этом воре, словно он очень значим.

— Он значим как преступник, как тот, кто убил Марго. Может и не он, но из-за него умерла сестра, а еще у него ее вещь.

— Тогда я буду вдвойне осторожен. Нужно было взять еще кого-то,— заметил Дамиан.

— Считаешь, что одного тебя недостаточно?

— Я справлюсь! — жарко прошептал юноша. Я украдкой улыбнулся, хотя на душе было паршиво. Стены и красное освещение жали виски, будто давление в коридорах было намного выше того, что снаружи.

Наконец марионетка остановился у дверей, которые чуть отличались от остальных — глянцевые, овальной формы, посредине рассеченные тонкой полосой, будто панцирь жука. Похоже, дальше нам предстояло идти самим.

Но внезапно оказалось, что мы уже пришли. Створки мягко разошлись в стороны, в лицо дохнуло теплым, влажным воздухом с примесью горечи, как будто в воздухе распылили порошковый антибиотик.

Это была ротонда, с прозрачным потолком, над которым устроили аквариум. Пару раз в толще зеленоватой воды мелькало массивное, но юркое тело. Даже думать не хотелось, каких хищников прикармливал там брат. Свободного места внизу почти осталось. Лишь узкое полуметровое кольцо шло вокруг огромной ванны, наполненной обжигающе-горячей водой, от которой поднимался пар. Моя одежда тотчас промокла насквозь. Температура здесь явно приближалась к сорока градусам.

Никос стоял в бассейне по пояс в воде с руками, разведенными в стороны. Двое марионеток, по прежнему одетых в обычные обтягивающие костюмы, старательно перебинтовывали его запястья и лоб.

— Никос! — позвал я, когда по прошествии трех минут брат так и не удосужился обернуться.

— А вот и мой брат, кто бы сомневался что ты окажешься настолько настойчивым, чтобы проникнуть на корабль. Что ж, добро пожаловать в мою вотчину,— Никос старательно выделил последние слова, ясно давая понять, кто в доме хозяин.

— Мне сказали, что ты занят важным экспериментом, но похоже ты просто моешься.

— Это и есть важный эксперимент,— одна из кукол закончила перебинтовывать и набросила на плечи хозяина махровый темно-бордовый халат. Похоже, он был водоотталкивающим, так как когда Никос выбрался из бассейна, на нем остались лишь легкие капельки воды.— Исследую проникающую реакцию Хризолида на уровне пор кожи.

— Снова этот мистический бред? — поморщился я.

Дамиан стрелял взглядом по сторонам, но прежде всего держал в поле зрения марионеток. Паренек явно считал их опасными, так как рука не отпускала рукояти пистолета.

— Не сравнивай меня с теткой Анастасией, я занимаюсь тут настоящими исследованиями. Кстати, ты был у Константина? Жаль, я не успел передать тебе, чтобы прихватил мне пару свитков.

Лишь огромным усилием я заставил себя не выдать удивления. Никос знал о моем визите на Соль, хотя я предпринял максимальные меры предосторожности.

— Ну так какими судьбами тебя занесло в мой мрачный уголок?

— Это я хотел спросить. Если ты не заметил, твой корабль стоит на моей планете.

— Правда? — Никос взглянул под ноги, изобразив удивление. Похоже это была очередная проверка, насколько хватит моего терпения на этот раз. Это любимое развлечение Никоса, за исключением опытов с Хризолидом. Но я не собирался вестись на провокации.

— Мне стало известно, что у тебя на борту находится беглый преступник, подозреваемый в покушении на ее высочество царевну Талию.

— Правда? Даже на моем борту? И такая знаменитость? Уж не о Марке Рысь ли идет речь?

— Ты все знаешь, не юли, Никос, давай договоримся по хорошему. Полчаса все еще не прошли, мне объявить это судно зоной своих интересов и лишить тебя всех прав?

— Ну зачем ты так?— поморщился Никос, запахивая халат и промокнув полотенцем тонкие волосы, которые теперь казались второй кожей.

Я показал Никосу антикварные карманные часы.

— У тебя двадцать минут.

— Братец,— наконец вздохнул Никос,— любишь ты усложнять жизнь другим.— По правилам гостеприимства я должен пригласить тебя выпить чаю или вина, хотя для него пожалуй еще рано.

Взгляд, которым Дамиан наградил хозяина 'Миноги', мог стоить ему жизни, произойди все в другой вотчине. Но я лишь предостерегающе положил ладонь на плечо паренька.

— Мы не против, по законам гостеприимства я обязан принять приглашение.

— Мой царевич! — воскликнул Дамиан.— Мы только потеряем время.

— Так нужно,— настойчиво повторил я.

Никос тонко улыбнулся.

— Следуй за мной. Зеро,— обратился он к одной из кукол,— я хочу, чтобы к приходу в гостиной уже стоял самовар и три чашки, и еще конфеты,это обязательно.

Пока мы шли по коридорам 'Миноги', Никос не уставал расписывать ее красоты. Наконец мы прибыли в гостиную, как я догадался по большому экрану слабо мерцающему на стене и мягким диванам. Вдоль стен шли ряды полок с множеством архаичных бумажных книг. По комнате разливалась приятная расслабляющая инструментальная музыка.

— О! Все уже готово для чаепития,— Никос хлопнул в ладоши.

Дамиан смотрел на предложенную чашку, словно раздумывая, есть ли в ней что-то ядовитое, и так и не съел ничего, хотя я велел ему. Мы с братом уселись друг против друга. Хозяин откинулся на спинку обитого черным бархатом дивана, я сцепил руки на колене, сделал положенные три глотка чая и приготовился слушать.

Медленно тикали часы с кукушкой на стене. Я смотрел на забинтованные руки брата.

— И как успехи? — спросил я.

— Пока не очень, но я работаю над этим.

— И что должно получиться в итоге?

— Я станут Богом? — Никос пожал плечами. Я невольно рассмеялся, а Дамиан ахнул.

— Святотатство!

— Правда. Когда научусь управлять кораблями одним желанием. Мой эксперимент почти удался на Сиберии, теперь отец может спать спокойно, а Юлиан не потерял чести. Все в выигрыше, и никто не знает, что обязан мне. А я умею копить долги, и собирать тоже.

— Довольно дерзкий план, ты всегда выдумывал нечто грандиозное.

— А ты мельчаешь, брат, к тому же похоже превратился в законченного неудачника.

— Как вы...

Но я щелкнул пальцами и Дамиан затих, лишь продолжил прожигать взглядом наглеца-брата.

— Ты прав, на Сиберии ты преуспел там, где я не смог, но вот на Броде провалился...— медленно закончил я, мысленно отсчитывая оставшиеся минуты.

— На Броде? Братец, ты ничего не путаешь? Это же кажется планета-тюрьма? Не помню, чтобы меня посылали туда с миссией, зато такая честь досталась тебе. До меня дошли ужасные слухи, что от нее осталось лишь ядрышко, и теперь планета стала просто еще одним астероидом.

— Но я не отдавал приказа на орбитальную бомбардировку фотонными снарядами.

— Брат — все, чем располагаю — только это,— Никос развел руками.

Кружка выпала из руки Дамиана.

— Твой слуга такой нерасторопный. Зеро — убери, — бросил Никос и поднялся из-за стола. Я тоже. Пошли последние три минуты.

— У тебя отказало сенсорное управление или что-то с электрическими контурами? — мы одновременно посмотрели на пластину над дверью, которая горела ровным белым светом полной дезактивации.

— Ни то, ни другое, хочу побыть с дорогим братцем подольше. Мы так редко видимся.

— Теперь я точно уверен, что вор на твоем корабле. И полагаю, что за дверью нас ждут твои верные марионетки.

— Которые вежливо проводят вас наружу, — улыбка Никоса стала шире.

— Ты ведь понимаешь, что я не позволю тебе покинуть планету вместе с вором.

— На борту 'Миноги' нет никого, о ком я не знаю.

— Все мы умеем лгать, научены с пеленок. Дамиан, — спросил я через плечо,— у нас еще две минуты. В пределах этой комнаты они тоже действуют. Разрешаю тебе применить код для взлома панели информации, и можешь нейтрализовать всех, кто войдет без разрешения.

— Не стоит этого делать, брат.

— Вот и твое истинное лицо.

— Боюсь, с твоим телохранителем может случиться неприятное, потом придется ставить эксперименты. Обычно после встречи с марионетками от людей мало что остается.

— Не недооценивай его, Дамиан прошел всю Полесскую войну, выжил в дымном и огненном аду.

— Интересные у тебя подчиненные, — казалось даже на Никоса это произвело впечатление, но я не дал ему протянуть время дальше.

Дамиан подошел к дверям и, задумавшись, начал быстро набирать последовательность из ста семидесяти символов на аварийной матово светящейся панели слева. По мере того, как его пальцы мелькали все быстрее, а три минуты убегали еще скорее, цвет ее начал меняться, становясь привычно красным.

— Похоже, у нас с тобой что-то не ладится,— Никос склонил голову на бок. Перемотанный бинтами, он выглядел жутко в красноватых отблесках Хризолида, который он вечно носил на груди.

Наконец, сдавшись, пластинчатые, напоминающие закрылки жука двери распахнулись в коридор, наполненный подозрительной тишиной. Но прислушавшись, я понял почему. Даже самые вышколенные солдаты, закованные в броню дисциплины, остаются живыми людьми. Но марионетки другие. Хотя в обычной жизни пытаются выглядеть как люди, на деле — лишь грубые подделки. Никос не давал им оружия, по крайней мере его не было видно, но весь коридор в несколько рядов был загорожен одинаковыми как клоны типами.

— Не возражаешь, если мы немного поубиваем твоих подчиненных? — спросил я.

— Нисколько, -Никос уселся на диван и приготовился наблюдать.

Я кивнул Дамиану.

— Есть, мой царевич! — паренек прочел в моем жесте молчаливый приказ. Шли последние полторы минуты согласно стрелкам карманных часов.

Пистолет Дамиана уложил сразу троих в первые две секунды. Он стрелял точно и экономно, а когда не стрелял, использовал оружие в качестве кастета. Лишь когда ряды кукол поредели примерно наполовину и марионетки подступили слишком близко, чтобы использовать стрелковое оружие, Дамиан отбросил бесполезный теперь пистолет и приготовился вступить в рукопашную. Он был мастером, профи, таким каким и должен быть телохранитель.

Я повернулся к брату.

— На что ты рассчитываешь?

— А на что рассчитывал ты? Есть у меня твой вор или нет, не думаю, что обязан отвечать. Последняя минута пошла,— Никос кивнул на часы с кукушкой.— Пятьдесят восемь, пятьдесят семь,— с улыбкой брат отсчитывал круг.

— Я приказал своему флоту натянуть магнитную сеть над Карминой.

— Вот как? — глаза безумного брата сверкнули.— Не боишься, что будет так как и на Сиберии? Я могу проскочить через любой заслон, и глазом не моргнешь. А тебе лучше бы сидеть потише, наверняка письмо отца уже идет сюда, тебя вызывают на аудиенцию. Так что попридержи коней, если не хочешь отправиться я в ссылку в Каганат. Тридцать... Двадцать... Десять...

— Можешь не считать,— вздохнул я. Карманные часы свесились на цепочке, секундная стрелка на них отсчитывала последние шесть делений.

— И что я должен увидеть?

— Извини, я ошибся, эти часы идут по общегалактическому времени, а как известно карминское отстает от него на пятнадцать минут, так, что согласно закону у меня есть еще куча времени. И в эти минуты мои люди уже прочесывают 'Миногу',— я коснулся браслета на запястье и включил громкую связь.— Внимание всем! Говорит Гай, на проведение операции по поимке особо опасного преступника Марка Рысь, отводится пятнадцать минут. За это время любой, кто окажет сопротивление будет считаться преступником перед Василевсом, согласно Закону и Традиции. Пленника вывести на площадь, повторяю, у вас пятнадцать минут чтобы покинуть корабль, меня не ждать.

— Не советую заходить так далеко,— предупредил Никос, я ощутил ментальный толчок, будто что-то пыталось воздействовать на мой разум.

— Никос,— я схватился за лоб,— не пытайся использовать на мне свои штучки.

— И не получится, жаль что в тебе бежит та же кровь Первого Василевса.

— Для тебя — жаль,— улыбнулся я. Звуки борьбы в коридоре стихли. Я выглянул за дверь. Дамиан, пошатываясь, держался за стену. Отключившиеся марионетки усеивали пол коридора. Паренек тяжело дышал, зажимая левый бок.

— Мой царевич, какие будут приказания?

— Никаких, покинь корабль,— велел я, -немедленно.

— Но... как же вы,— взгляд Дамиана стал опасным, когда он посмотрел на Никоса.

— Мне еще нужно попрощаться с братом,— заверил я.

— Я — ваш телохранитель. И не имею права оставить в этом опасном месте.

— Дамиан,— терпеливо ответил я,— я когда-то просил тебя о чем-то? Это не приказ, а просьба. Слушай, я скоро буду, взглядом я попытался успокоить паренька, но похоже, он все еще сомневался. Просто сомневался, после того, как остановил всех кукол, нацелившихся на меня. Вряд ли Никос хотел причинить мне серьезный вред, скорее задержать.

— Ты с Сиберии, верно? Из самого пояса? — неожиданно спросил брат, сосредоточившись на Дамиане, которого до си пор игнорировал. Я насторожился.

— Так и есть,— поглядев на меня ответил паренек.

— Как ты относишься к тому, кто разорил твою родину? Ведь все вы считаете врагами нас, византийцев. Признайся, что не раз хотел убить своего господина.

— Дамиан, не слушай его, мой брат не в себе.

— Нет отчего же, я хочу знать, что он думает.

— Я... я служу господину Гаю, он подобрал меня там,— Дамиан сделала паузу, и она мне совсем не понравилась, но я хотел узнать что задумал Никос. А вот то. Что я услышал после, признаюсь, повергло меня в шок. — Признаюсь, поначалу мне приходила в голову такая мысль. Это правда. Но потом это желание прошло.

— Дамиан, я сказал — ступай,— не отрывая взгляда от брата, велел я.

Мне совсем не нравилось то, как он смотрел на юношу. И то, как говорил еще меньше — растягивая слова, то понижая, то повышая голос.

— А как же гордость? Как же потерянная территория? Самоцветный Пояс стал украшением короны Василевса, для него вы просто побрякушки. Все, что нужно метрополии — Хризолид-М, а ваши сиберийцы как бельмо в глазу — вечное напоминание о собственных промахах и ошибках.

— Замолчи, Никос,— я схватил брата за плечо, но слишком поздно заметил, как его взгляд скользнул мне за спину и стал алчным.

-Извини, не хотел, просто сказал правду, как всегда.

Что спасло меня — может чудо, а может везение неудачника. Удар стилета в руке Дамиана пришелся вскользь и лишь срезал кожу над левым ухом и на щеке.

— Дамиан! Очнись,— уклонившись от второго удара, я схватил парня за руку, но его нога сделала подсечку. Я полетел на пол, и едва успел откатиться, когда стилет вонзился в то место, где была моя грудная клетка секунду назад.

— Дамиан, не слушай его!

Но глядя в пустые глаза телохранителя я понимал, что стучусь в пустоту. Однако, было в них что-то еще, что-то таившееся за пустотой. Тлеющее пламя. И тут я понял — дело не в гипнозе, Никос не внушал ему убить меня, ничего не бывает без скрытого желания. И сейчас это желание отчетливо проступало в отсутствующем взгляде парня. Неужели, Дамиан и правда...

Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не голос, прозвучавший по громкой связи.

— Мой царевич, мы нашли камеру, где содержали преступника, но он...— тут голос прервался, послышались какие-то лязг, топот, я ясно различил звуки выстрелов, и все стихло. А следом:

— Мой принц, это 'тета', 'лямбда' ранен, мы потеряли его, вор сбежал.

— Оцепить периметр, задраить все шлюзы,

— Братец,— устало спросил Никос,— тебе не кажется, что невежливо командовать на чужом корабле?

Я бросил на него косой взгляд, но продолжил.

— Рысь не должен покинуть пределы 'Миноги', под вашу ответственность. Это задание государственной важности, я обязан доставить его ко двору. Приказ кесаря!

— Есть! — связь прервалась.— Похоже, ты зря старался,— заметил я, поддерживая обмякшее тело Дамиана. Он едва шевельнулся, оседая на пол, и выглядел почти таким же усталым как Никос. Поспешно подойдя к туалетному столику, брат достал из ящика ампулу с синей жидкостью. Вставив ее в впрыскиватель, ввел себе в левую руку.

Темные круги никуда не делись, но исчезла неестественная бледность кожи.

— Ты готов так мучить себя ради того, чтобы убить меня?— я покачал головой.

-Убить тебя? Глупости, это всего лишь эксперимент. Просто исследование.

— А Дамиан?

— И твой мальчишка тоже. Не злись, брат,— Никос примирительно поднял ладони, больше упав, чем опустившись на диван,— теперь мы в одинаковом положении. Твой вор сбежал, и мой объект для исследований тоже. Кто первый найдет его, того и приз. Пока он здесь, на Кармине, будем играть по твоим правилам. Обещаю, больше не стану экспериментировать с твоими людьми, кажется я потратил слишком много сил. Но если вор сбежит за пределы планеты — дальше каждый волен применять любые средства для его поимки. Что скажешь?

— Это не предмет торга. С самого начала следить за вором — моя обязанность,— холодно ответил я.— Не думай, что это так просто сойдет тебе с рук, то что ты сделал с Дамианом.

— И чего ты за него так волнуешься? Он ведь даже не византиец.

— Он один из моих подчиненных,— ответил я,— а для меня нет разницы, будь он хоть из Каганата, пока он профессионал в своем деле. Все мои люди автоматически попадают под протекцию моего дома, и если им причиняют вред или унижают честь, это все равно что унижают меня. Никос, не думай, что тебе вечно будут сходить с рук такие проделки, пусть ты и младший.

— Не лезь в мои дела, Гай,— все еще держась за лоб, брат посмотрел на меня,— ты знаешь традиции нашей семьи — каждый делает что пожелает, пока это не касается власти Василевса, только она священна.

— Мне прекрасно известны правила этой игры. Но когда дело касается вора — я совершенно уверен, и здесь по твоим правилам я играть не намерен. Мои люди схватят его и доставят во дворец.

— Ой ли? Так же как схватили на Броде? Также как вышло во дворце? Я заметил одну интересную особенность насчет этого вора. Где бы он не появлялся, вокруг возникает неприличное число трупов или оказавшихся при смерти. Не боишься за своих подчиненных?— губы Никоса скривились и его лицо превратилось в хищную маску лисы.

— Я уже встречался с ним лицом к лицу. Как видишь, я все еще жив.

— Чистая случайность,— улыбнулся брат.

— Да, но на этот раз, похоже, это правило на мне дало сбой.

— Мне тоже интересно -почему? — улыбка исчезла из уголков губ Никоса. Он устало отмахнулся.— Хорошо, можешь идти, ты мне больше не интересен, эксперимент не удался. Но если вор попадет в мои руки прежде тебя, не обессудь, вернуть его тебе уже не удастся.

— Зачем он тебе?

— Это тебя не касается.

— Ты знаешь, что он носит ожерелье Марго? — я задал долго мучивший вопрос.

— Не думаю, что обязан отвечать.

— Он был последним, кто ее видел, а из нашей семьи последним с ней виделся ты. Ты подарил ей кулон на День Рождения, красивый кулон-ожерелье, который выглядит как раковина, зачем? — допытывался я.

— Потише, у меня от тебя начинается мигрень,— Никос поморщился.— Потому, что я тоже любил Марго, а она любила море. Раковина — самый лучший подарок, не находишь? Она обожала море как и все мы, и это естественно, ведь наш род вышел из него. О, по глазам вижу, что ты не принимаешь этого, тогда нам не о чем разговорить, а вот Марго верила. Она была куда более сложной натурой, чем тебе могло показаться. И то, что ты потерял ее — в этом только твоя вина. Ты всегда останешься неудачником, и я не вижу ни одной причины, по какой обязан делиться знаниями. Покинь мой корабль, у тебя есть пять минут.

— Я уйду, когда найду вора.

— Не мечтай. Его уже нет на Миноге,— равнодушно ответил Никос, отмахнувшись.

— Невозможно.

— 'Невозможность чего-то не делает это несуществующим',— процитировал Никос старую аксиому.— Прошу, — он взмахнул рукой и сделал вид, что отвешивает поясной поклон, я поклонился в ответ. Несмотря ни на что, мы были братьями, хотя в этот момент я действительно подумывал о том, чтобы убить его. Но что толку от мыслей, я никогда не поступлю так. Он был частью семьи, как и Марго останется ей навсегда. А вот Марк Рысь...

— Доложить результаты,— я поднес браслет к губам.

— Ка — чисто.

— М — чисто.

— Гамма — чисто.

— О, — все чисто.

— Мой царевич, похоже наш пленник сумел бежать,— прошептал Дамиан, едва ворочая языком, и тут же отключился. Я подхватил тело паренька на руки.

— Аахахаха!

Резко развернувшись, я покинул гостиную, сопровождаемый издевательским смехом брата. Нет, на этот раз я не приму поражения. Рысь, я не дам тебе ускользнуть.

Глава 25 — Удача вора

— Эх ты, гад! — с криком я подскочил на ледяном металлическом полу и съежился от противного чувства затекшего тела. Голова словно чугунная, так и тянет снова лечь и свернуться комком.

'Давно так паршиво не было, а Рысь? Даже на Броде. Хоть если с чем сравнивать, то только с планетой-тюрьмой',— я продолжил мысленный диалог, пытаясь расшевелить заторможенное сознание.

Когда кусочки мозаики сложились в один узор, я снова процедил:

— Я тебе не не подопытный кролик.

Эксперименты? Хотя память стала похожа на драную тряпку, я был уверен, что и раньше приходил в себя, раз в несколько часов. Хотя от чувства времени остался лишь пшик. И каждый раз при пробуждении я видел мерзкую лисью рожу того, кто представился как 'Хозяин', точнее так его величала одна из лишенных воли марионеток, которые так и роились вокруг этого типа. Хозяин Никос... Помнится мне, так звали одного из царственной византийской семейки.

Тот Никос или другой, честно — мне было плевать. Гораздо больше заботило, что он пытался со мной сделать. Рука схватилась за грудь. Кулон! На месте? Странно. Вот чего я не мог понять. Похоже этот тип с извращённым мозгом пытался выяснить что-то о кулоне Риты, как и высочество раньше, но никаких слов не произносил. Просто пялился на драгоценность, а меня время от времени потряхивала шоковая волна, как от порядочной дозы электричества.

Как я всегда говорил — я не верю ни в какие оккультные штучки и учения, Орден Айя был кучкой шарлатанов, а Синод горазд лишь читать проповеди для столицы. Но этот тип меня по настоящему испугал, было во взгляде темных глаз нечто нечеловеческое. Хотя высочество и признался, что вся их семейка наполовину амфибии, наполовину кровососущие рептилии, но на словах это одно, а 'Хозяин' похоже и правда обладал какими-то психическими силами. В империи множество безумцев, которые успешно развивают способности, в свое время заброшенные как еретические. На заре Новой Византии все психокинетики поверглись жестокой чистке. Чем бы не пользовался этот 'Хозяин', наверняка один из потомков тех.

В-общем чего от меня хотели, я так и не разобрался. Кулон больше не пытались отобрать, в ракушку его не превращали, зубы из него не вытаскивали. В итоге я вырубился после последнего эксперимента. Но очнулся от того, что место где меня держали порядком вздрогнуло. Это было простое кубическое помещение около пяти шагов в обе стороны и столько же в высоту. Глянцевые стены и пол, под самым потолком шла красная светодиодная полоса, которая и служила единственным источником освещения.

Дрожь напомнила мне о чем-то, что я знал очень хорошо, и пережил совсем недавно — взрыв. Когда за первым толчком последовало еще два, я полностью уверился в своей правоте — похоже то, что находится снаружи, обрабатывают довольно жестко. Барробомбы или что-то очень похожее, судя по тому как закладывало уши. Такие штучки иногда использовали на отдаленных планетах, когда требовалось заставить замолчать неугодное правительство. Взрываясь, они в момент увеличивали давление воздуха в окрестностях, что вкупе с ударной волной влекло такие неприятные последствия как разрыв сосудов мозга поблизости, и полное оглушение 'счастливчиков' поодаль. На миг я даже порадовался, что находился в этой клетке. Но... это был первый раз, когда по пробуждении Хозяина поблизости не оказалось, а значит есть приличный шанс, что он занят теми, кто устроил взрывы. Так что, Рысь, пришло время делать ноги.

В этот момент я заметил. что все звуки стали намного явственнее. Обернувшись, увидел, как в одной из стен куба возникла щель. Раздвинувшись на ширину ладони створки замерли, будто где-то заклинила электроника. С той стороны дохнуло паленым. Едкий запах горящего пластика смешивался с намокшей пылью или землей. Откуда здесь земля?

Однако, все отвлеченные мысли пришлось отбросить в сторону, когда сквозь проем протиснулась человеческая фигура. Но едва она появилась в моей камере, как я понял, что ошибся. Ни один человек не мог так ломать свое тело, проникая через столь узкое отверстие. Повертев головой, марионетка заметил меня и протянул руку.

— Идем со мной, Хозяин приказал отвести тебя в безопасное место.

— Извини, но мне и тут хорошо,— соврал я, однако уже решил, что с этим мутным типом я никуда не пойду.

Кукла выпрямился, разведя руки с неестественно длинными и тонкими пальцами.

— Но Хозяин велел доставить тебя в безопасное место. Покидать корабль запрещено.

— Корабль? — удивился я, -так мы в космосе?

— Это планета Кармина, вотчина царевича Гая Фениста Ви...

— Да-да, я понял, только избавь меня от перечисления всех его регалий и заслуг.

— В случае сопротивления Хозяин приказал доставить тебя в любом состоянии.

'А вот это уже не паршиво. Если то правда, меня можно и по частям собрать'. Взгляд стрельнул за спину мужчины. Там — свобода, пусть и опасная. Но все же лучше, чем этот ледяной ящик. Вдруг глаз уловил быстрое движение, чья-то рука вскидывала пистолет, целя в голову приспешника хозяина корабля.

Я не стал искушать судьбу дважды, и попусту распластался на полу, когда прозвучал выстрел и марионетка завертелся волчком поисках противника. Однако, второй залп уложил его ровненько.

— Марк Рысь? -уточнил владелец пистолета, лица его я не видел.

— А кто спрашивает? — прислонившись к заклинившей панели отозвался я.

— Отряд его высочества царевича Гая. Я здесь, чтобы проводить тебя в безопасное место.

— Как же, слышали уже, а потом придет кто-то третий и окажется, что вы неправы и пристрелит. Не понимаю, что здесь происходит, но не хочу ввязываться в неприятности. Лучше останусь ка здесь, тут тоже неплохо,— я демонстративно улегся на пол.

Это 'тета', мне тут нужна помощь, я нашел вора, повторяю я...

Я прикрыл глаза.

'Ну-ну, старайся'.

В этот момент раздался сдавленный звук, выстрел, а потом чавкающие звуки, крайне отвратительные. Подорвавшись, на цыпочках я подкрался к двери и заглянул в щель. 'Тету' методично лупили сразу трое марионеток. Они явно не рассчитывали сил, потому как у бедняги похоже были переломаны пара ребер. Примерившись, я попытался протиснуться в щель. Если хорошенько втянуть грудь и живот, а потом выдохнуть, могло получиться. Упершись плечом, навалился, и проход стал достаточным, чтобы ободрав кожу, малость помятый, я все же протиснулся наружу. И тут же распластался по стене, стараясь слиться с обшивкой. В тошнотворно-приторном красном освещении справа кралась целая группа как они называли себя 'Отряда Гая'. И тут в голову пришла очень глупая мысль. Такой план не сработает, если только оба противника не круглые идиоты. Ну а вдруг? Я отлепился от стены и вышел точно на середину между двумя группами.

— Приз так просто не дается! — заорал я.— Кто хочет получить меня, придется сразиться.

Марионетки отвлеклись от своего занятия и вперились взглядом сначала в меня, потом в людей высочества. В руках появились маленькие, словно игрушечные устройства, похожие на пистолеты. Что это такое не было ни малейшего желания выяснить. А главное, какой будет эффект от детонации барробомбы в руке одного из гвардейцев.

— Можете приступать!— снова подначил я, и сразу развив приличную скорость я свернул в технический тоннель и тут же вляпался в нечто липкое. Предпочитая не думать, что 'оно' может быть живым — на Броде и не такое видывал — я постарался оставить между собой и сцепившимся в коридоре как можно большее расстояние. Взрыв однако получился насколько веселеньким, что на долгие несколько минут я выпал из реальности, застряв в весьма необычной позе меж двух стенок узкого прохода, хватая воздух как рыба, выброшенная на берег. Похоже, у кого-то нервы оказались слабыми.

Наконец, я вывалился из прохода и оказался в точно таком же коридоре, который плавно загибался за угол. В этот момент понял, что вырваться из клетки — еще полдела, а вот как покинуть корабль?

По металлическому настилу справа слышался быстро приближающийся топот множества ног, освещение коридора замерцало. Похоже, что и правда корабль. Но вот воздух — влажный, давящий, его с легкостью можно было пить — для корабля необычно, даже для самого убогого транспортника, капитан которого пьет без просыпу. Я очень надеялся, что мы пока не собираемся покидать пределы Кармины.

Топот стал слышнее, и тут я понял, что у меня в руках нет ничего, кроме пальцев, а в этом месте безоружные явно в меньшинстве, что с одной, что с другой стороны, Вспомним старые времена, а Рысь? Пока хотя бы обзавестись мачете, да и пистолет бы не помешал.

Прикинув угол поворота, я спрятался за ним, поискав взглядом, открутил что-то похожее на кабель охлаждения, благо не электрический. Скрутив в тугую петлю, и для верности еще несколько раз перевив, получил этакую увесистую дубину.

Я понятия не имел, кто появится из-за угла первым, марионетки, или упертые гвардейцы высочества. Да меня это мало интересовало. Но точно решил, что обчищу первого же, кто сунется сюда. Нарушая все правила ведения боя, я смачно, с оттягом приложил импровизированной дубиной по лицу первого смельчака. Пока остальные еще пытались понять, почему их товарищ орет, держась за сломанный нос, я не стал искушать судьбу. А потому метнул с воем раскрутившуюся 'дубину' в сторону противника.

Оружие сделало свое дело — внесло эффект неожиданности. Этих секунд мне хватило, чтобы в подлете выхватить пистолет из рук несопротивляющегося гвардейца, пинком добавив его владельцу в поддых, так как тот ни а что не желал расставаться с табельным. Проехав еще пару метров на спине, я направил трофей на четверых товарищей остолопа. Сцена вышла знатная.

Но я прекрасно понимал, что из нас пятерых блефую именно я. Даже если прострелю кому-то ногу, из меня тут же сделают решето. Высочество наверняка отдал приказ стрелять на поражение.

— Похоже, я очень рассердил вашего командира.

— Вставай и без глупостей,— предупредил бравого вида гвардеец,— корабль оцеплен двойным кольцом.

'Да ладно, все что осталось — проскользнуть через какую-нибудь брешь, а они есть везде и скрыться в какой-нибудь дыре'. Вот только если те ребятки снаружи упертые как и эти, будет затруднительно. На там тоже действует эффект неожиданности. А что если...— как-то так выходило, что идеи, приходившие мне в голову в последнее время, были одна безумнее другой, да и план сложноват. Но не настолько сложен, как если пытаться грудью прорубать ряды врага. С бомбами же все проще — главное бежать как можно быстрее.

— Извини,— сказал я гвардейцу и нажал на спусковой крючок, однако, выстрел пришелся не по нему, как мне того хотелось в идеале, а по световой полосе под потолком. Коридор погрузился в благословленную темноту. Вор и тьма — не разлей вода. Мне ничего не стоило пару раз похлопать по плечам всех четверых и заставить устроить разборку в баре в лучших традициях Норманских княжеств. Было весело, но недолго.

Энерголучи превратили коридор в смертельную ловушку для бедолаг. Любоваться фейерверком от замыкающих и брызжущих искрами систем мне было некогда. Прикинув примерное устройства типичного крейсера, я побежал в хвостовую часть. Согласно правилам, а у византийцев вся жизнь расписана по регламенту, там должен находиться арсенал. Меня совершенно не волновало, кто именно его охраняет и охраняют ли вообще, так как нужна была всего одна вещь, наверняка хранившаяся там, а не сотни ружий и тонны бомб.

Крайне неуютно, когда находишься в эпицентре взрыва фотонной бомбы, зато с расстояния можно с удовольствием наблюдать за производимым эффектом. Еще на Броде я вполне оценил его. То, что нужно, чтобы внести элемент неожиданности. По пути наверняка найдется и тот, кто любезно проводит меня в нужное место и подскажет пароль доступа.

Однако я ошибся в одном. Корабль принадлежал не высочеству, а тому психу. Соответственно устроено в нем все оказалось неправильно, точнее идиотски ненормально.

Коридоры сначала сворачивались спиралью, так никуда и не приведя. а потом так же разворачивались. Несколько раз я едва нос к носу не сталкивался с ищейками высочества, марионетки тоже встречались, но их становилось все меньше. Видимо где-то скапливалась приличная гора трупов. Вряд ли их просто держали в резерве. Куклы были еще более упертые, чем гвардейцы, с именем Хозяина на устах они бросались под лазерные очереди, правда при этом могли уволочь за собой и одного противника.

Как я уже понял, убить марионетку было довольно сложно, если не попасть точно в затылок. Похоже гвардейцы быстро распознали этот секрет, а потому столкновений лоб в лоб больше не происходило. Скорее перестрелки из-за угла. Насколько же огромный этот корабль!

'Минога',— прочел я на одной табличке. Да, что говорить, вкус у Хозяина был весьма специфическим. Я даже думать не хотел, что он мог со мной сделать, будь у него больше времени.

Я настолько сбился с мысли, что едва не рухнул в пустое пространство открывшееся под ногами. Один из коридоров вывел в широкий круглый зал с куполом, сквозь который пробивался матовый свет. Этажом ниже балкона, где я стоял, находилось переплетение кабелей и механизмов — очень похожее на главный компьютер. Если это все же хвост, а не голова. Я пригляделся и понял, что вся эта груда плавает в жидкости, отливающей сочным изумрудом. Неужели Хризолид? Но какое же количество его понадобилось, чтобы наполнить ванную таких размеров?

Я двинулся по периметру балюстрады, заприметив лестницу, ведущую на нижний уровень. Все равно отсюда было лишь два выхода: или тот, по которому пришел, или еще один коридор, что начинался сразу за зеленоватым бассейном. В один момент мне показалось, как что-то сверкнуло над водой, подумал — померещилось, но потом убедился,— почти прозрачная, тончайшая проекционная плоскость экрана свисала с купола на нанотроссах. Интересно, для чего это?

И в этот момент мне показалось, что в ушах взорвался оглушительный звон, словно сотня комаров с Брода закружилась вокруг. Зажав уши, я заорал. Ошеломляющий, пронизывающий, впивающийся — таким был этот звон. Пошатнувшись, я понял, что заваливаюсь вперед, прямо в поджидающую зеленую жидкость, на острие механизмов.

Экран ожил, задрожал, какие-то слова полезли из него, но я не смог разобрать ни буквы, будто тот, кто вещал, говорил на другом языке. Каждое слово отдавалось болью в груди. Но голос я узнал — голос, который обещал мне избавление от всех страданий после того, как вывернет меня наизнанку — голос Хозяина корабля.

'Что за гипноз он использует?'

В мгновение тело стало вялым как кисель. Повинуясь приказу, я должен был присоединиться к уже дохлым куклам в коридорах, выполнив самоуничтожение любым способом. Присоединиться к умирающим в страшных конвульсиях гвардейцам, которым приказали остановить сердце. Как это возможно — сейчас думать не время. Сдыхать как все они я не хотел.

Неожиданно в себя помогла придти резкая боль. Опустив затуманенный взгляд, я увидел, что острый край раковины, в которую вновь превратился кулон, упирается в грудную клетку, а сам я вишу по ту сторону балкона, из последних сил цепляясь кончиками пальцев за край. Еще немного и сорвался бы вниз.

— Что ты делаешь?!

— Вишу,— машинально ответил я неизвестно кому.

— Хватайся, еще немного и корабль стартует, нам нужно выбраться отсюда...

'Нет, это явно не мои мысли, таких у меня не было'.

Сфокусировав взгляд, я поднял голову и увидел встревоженное лицо молодого парня нездорового цвета и кругами под глазами. Он был настолько бледный, будто вот-вот потеряет сознание. Левой рукой он зажимал темное пятно, расплывавшееся на явно наспех перевязанном боку, а правую протягивал мне. Хорош помощник, так, пожалуй, мы свалимся в воду оба.

И все же я потянулся к нему. Но потом заметил эмблему на груди парня — рыба золотого цвета на синем мундире.

Видимо парень понял, в чем причина моей осторожности.

— Я покажу, как покинуть корабль.

— Спасибо,— выдохнул я,— как-нибудь сам разберусь, без прихвостней

высочества.

— Фотонная бомба накроет все снаружи на какое-то время. Арсенал находится в соседнем отсеке за той дверью,— парень указал на тот выход, который я приметил ранее. -Ты сможешь сбежать.

'Фотонная бомба? Какого...' — парень предлагал мне мою же стратегию.

Но Рысь не дожил бы до тридцати трех, если бы верил всем, у кого честные глаза, поэтому с улыбкой разжимая руки.

— Премного благодарен,— я сумел выжить, спрыгнув с балкона дворца, сумею выкарабкаться и сейчас.

Но похоже парень видел в жизни слишком мало удачливых людей, потому как закричал.

— Нет, не смей! Если умрешь, ты нужен им, нужен 'ветру'! Это со мной ты говорил в тоннеле, тогда я был в шлеме, помнишь?!

'А, тот самый?' — поморщился я, вися на кончиках пальцев, которые неумолимо расцеплялись. Сцена в тоннеле вспыхнула и пронеслась перед глазами, скорее всего парень не лжет. Я полетел прямо к поджидающим острым кольям. Парень цепанул меня за руку в последний миг, едва не вывернув плечо, а потом попытался подтянуть к себе, но явно не рассчитал сил и начал терять сознание.

'Вот идиот!'

Вцепившись в край, я закинул ногу и кое-как вскарабкался обратно, поддержав горе-спасителя.

— Так бы сразу и сказал, ты из шайки революционеров, которые мечтают уничтожить Византию. Ну-ну, не с такими приспешниками. Ты на себя посмотри. Кого спасать собрался, когда сам едва на ногах держишься?

— Я должен,— слабо ответил парень.

— Ты тоже оттуда? — спросил я, помогая ему принять вертикальное положение.

— Нельзя,— пробормотал он, отталкивая руку,— нельзя здесь долго задерживаться. Нам нужно в арсенал.

— Тебе точно нет, а я пойду.

— Ты должен сбежать и встретиться с адмиралом.

— Адмирал? Ты не про Порфирия случаем? Так он мертв, умер на Броде.

— Нет, адмирал жив, — уверенно возразил парень,— я говорил с ним совсем недавно по уникальному каналу. Когда его высочество оставил меня в медицинском модуле снаружи, я снова пробрался на корабль, чтобы найти тебя. Если ты не выберешься, и мне незачем возвращаться.

— Какая-то странная операция по спасению, так ты не со мной?

— Нет я должен вернуться к его высочеству.

— Совсем сдурел? Смотри, что они с тобой сделали.

— Это не его высочество, это... это сделал я сам. Все по моей вине, я не смог противиться гипнозу и поступил ужасно. Но его высочество все равно спас меня. Если не вернусь, предам его еще раз.

— Мне этого не понять.

— А мне не понять тебя! — жарко воскликнул парень,— из-за тебя его высочество превратился в ходячую тень, он одержим тобой.

— Извини, но твой царевич просто псих, уверен, что я убил его сестру.

— А разве не так?

— Слушай,— я схватил его за ухо,— не посмотрю, что ты ранен,— хватит с меня этой чуши. Рита была моей напарницей, я ничего не знаю о ее прошлом. Это правда, что ее убили на моих глазах выстрелом в спину, и это весьма весомый повод, чтобы пытаться найти того, кто это сделал. Я не византиец и не стану придумывать изощренные способы мести, хочу только взглянуть в глаза убийце. А что если тот выстрел предназначался мне. Я уже понял, что эта штука,— я потряс кулоном перед лицом ошеломленного парня,— весьма странная.

— В каком плане?

— Она необычно влияет на людей. Когда я оказываюсь поблизости и они видят кулон, все пытаются меня пришить, но часто потом сдыхают сами. А недавно я узнал, что меня вообще не существует. Спасибо тебе, но если думаешь, что теперь я с радостью побегу в лапы к таким же отщепенцам как ты, так как мне некуда деваться, ты ошибаешься. Рысь не любит работать в команде. Свяжусь с вами, и на меня тут же повесят кучу условий. С политикой я связываться не намерен, и менять существующий порядок у меня нет никакого желания. Меня все вполне утраивает. Как разберусь с убийцей Риты, вернусь к той жизни, который мне по душе.

— Будешь воровать? — лицо Дамиана скривилось от отвращения.

— Ну-ну, похоже я задел за живое. Извини, парень, но мир — гораздо более практичен, чем тебе кажется.

— Я знаю!

— Не похоже, ну что ж, рад был познакомиться, и все в таком духе, но мне пора,— я прислушался к звукам, доносившимся из коридора за ним, точнее полному их отсутствию,— похоже они закончили, если останусь тут с тобой разглагольствовать о морали и этике, провалю свой чудесный план.

— Один ты не проникнешь в арсенал, не зная кода доступа.

— Поймаю кого-нибудь из местных и заставлю назвать.

— С марионетками такое не пройдет, их мышление устроено не по логическому принципу.

— Куклы? Эти в черном? Я уже понял — психи почище твоего высочества. У них и Хозяин соответствующий.

— Я смогу взломать код, меня учили таким вещам,— заверил Дамиан.

Я с сомнением оглядел паренька.

— Уверен? Придется тащить тебя на себе, ты же едва на ногах держишься.

— В прошлом я три дня провел в замерзшей тайге без еды и огня при минус сорока.

— Впечатляешь, а теперь падаешь без сознания от простой раны.

— Я — телохранитель его высочества, и не настолько слаб.

— Какие же вы все упертые, революционеры. Ладно, идем.

Хотя больше шел я, а Дамиан обвис у меня на плече, мы быстренько спустились по лестнице и оказались у пресловутой двери, ведущей к арсеналу. Больше походило на черный ход, если честно.

— Эй,— мне пришлось пощелкать пальцами перед снулым парнем,— выглядишь паршиво.

— Ничего,— мой проводник упрямо стиснул зубы и ототкнул руку. Подойдя к двери, он нашел взглядом панель управления.

— Похоже сенсорно-капиллярная, ее можно обойти, если убедить систему, что температура вокруг понизилась до минус тридцати, тогда кожа становится сухой и плотной, а рисунок считывается не настолько четко.

— Хитро, и как же ты это сделаешь?

— Так же как нашел тебя в БД.

Хотя я был настроен скептически, парень начал ловко вводить какие-то коды на панели управления в виде пластины. Пальцы мелькали с такой скоростью, что я едва успевал следить за движениями. — Ты мог бы стать профессиональным взломщиком.

— Я ответственный за кибершпионаж в 'Ветре'.

— Не стоило и удивляться, и при том телохранитель, долго на двух стульях не усидишь. Рано или поздно придется выбрать,— заметил я. И словно в ответ на мои слова, пластина вспыхнула и по ней забегали пиксели.

— Режим анализа запущен,— пояснил Дамиан,— сейчас...

— Эй, кто здесь? Выйти из-за стены, руки держать на виду!

От этого голоса, признать, вздрогнули мы оба. Осторожно выглянув их-за угла перегородки, отделяющей нас от плавающего механизма, я выругался.

— Твои дружки.

На лице парня проступило мучительное сомнение.

— Я должен закончить.

— Повторять не буду, если не идентифицируете себя, открываю огонь на поражение,— похоже гвардеец настроен серьезно.

Дамиан вытер лоб, пот сочится ручьями. В ответ на его усилия панель отозвалась новым сообщением: 'идентификация невозможна. Введите запасной метод идентификации'.

Хакер поспешно выбрал из предложенных: 'капельно-гемоглобинный'.

— Это еще что такое? — шепнул я.

Дамиан протянул ладонь

— Дй мне свой палец.

— Ну уж нет, так не пойдет. С чего это я...

— Дай палец, мне нужна всего одна капля крови.

— Ты за идиота меня держишь? Эта система наверняка принимает только кровь его высочества или хозяина этой жестянки.

— Твоя тоже пойдет. Подумай, или ты веришь мне на слово, или я выйду и скажу, что поймал вора.

— Чего ж ты до сих пор этого не сделал?

— Потому, что тогда ты не сможешь встретиться с князем, не полетишь на Сиберию, ты нужен там...

— Стоп!— я поднял руку,— не начинай, ладно? Хочешь сдать — сдавай. Но прежде, чем ты сделаешь шаг в ту сторону, я просто вырублю тебя. Какого бы крутого ты с себя не строил, ты всего лишь мальчишка, который слишком много о себе возомнил, тем более ранен. Не время геройствовать, сейчас это не в моде. Просто открой эту проклятую дверь и выпусти меня. Я не собираюсь давать никаких гарантий и связываться с вашей шайкой. Если хочешь спасти — просто дай мне выбраться и катись к к высочеству. Ты, похоже, жить без него не можешь.

— Его высочество... хороший человек, уверен, однажды он разделит мои взгляды.

Я чуть не подавился от смеха.

— Высочество? Византиец с голубой кровью? Ну ты еще наивнее, чем я думал,

— Последнее предупреждение! — похоже гвардеец уже преодолел половину лестницы вниз. Я кивнул на него.

— Разберешься? Или давай я.

— Нет, я сам сделаю это. А сейчас мне нужна капля твоей крови.

Я уже хотел сказать, что не играю во всю эту некромантию, но видимо гвардеец что-то услышал и шарахнул по нашей стене лазерной очередью.

— Вот пакость,— я с шипением отдернул ладонь, ожегшись. Панель, за которую я держался, стала раскаленной.

— Похоже он не шутит, следующий выстрел разнесет эту стену. Поторопись!

— Знаю, — Дамиан бросил на меня полный презрения взгляд.— И почему из всех людей кровь выбрала именно тебя?

— Что-что?

— Ничего,— фыркнул паренек. Не церемонясь, он схватил мою руку и быстро кольнул средний палец кончиком кинжала, извлеченного из-за голенища сапога. а потом с размаху приложил к панели. Меня тут же поразило шоковым разрядом, как будто неудачно коснулся оголенного провода. Похоже Дамиан пережил нечто подобное. Волосы парня шапкой встали на макушке, он пошатнулся.

-Эй-эй! — мне пришлось поддержать парня, чтобы тот не рухнул. Но гораздо интереснее дело пошло дальше. Свет в помещении вырубился, вода изменила цвет с изумрудного на черный, в переплетении механизмов что-то вспыхнуло, раздался оглушительный хлопок и со звоном раскололась линза, венчавшая все сооружение. Заорал гвардеец — судя по всему несколько осколков упало на него. Но куда забавнее было, что дверь действительно открылась.

— Какого...

Подумать о том, почему кровь вора по кличке 'Рысь' открыла дверь, запрограммированную только на голубую жидкость, что циркулирует в венах снобов из королевской семьи, успею и позже.

Дамиан уже выскочил из арсенала с двумя аккуратными шариками, отливающими синевой в руках.

— Держи, я активирую одну через десять минут.

В одну ладонь мне лег шарик, а на запястье другой защелкнулся универсальный комм-браслет, который парень снял с себя.

— Эй, это штука дорогая.

— У меня есть запасной,— он, слабо улыбнувшись, продемонстрировав второй на левом запястье,— засекаем синхронно,— он одновременно нажал комбинацию цифр на обоих. — Идем.

— Предлагаешь возвращаться весь путь до главного входа? Да нас перестреляют раньше чем мы взорвем эти штуки, а шарахнем здесь, и от нас самих ничего не остается.

— Ты — выживешь,— уверенно кивнул Дамиан.

Захотелось схватиться за голову.

'Они точно фанатики! Как человек может выжить в эпицентре взрыва фотонной бомбы?'

— Одень его форму,— Дамиан приложил по виску пытавшегося подать признаки жизни гвардейца.

— Эй, это...— начал было я, но потом,— а это мысль! — критически оглядел солдата. Похоже мы с ним почти одной комплекции. Вот только шлем казался совсем неудобным, в нем я полностью потерял ориентацию, пока Дамиан не показал как подключиться к нейросети, синхронизирующей управление системой костюма и головного мозга. Ощущение не из приятных — словно меня кидает по волнам. Но в конце я смог хотя бы шевелить конечностями без того, чтобы что-то сломать. Но когда хотел позаимствовать оружие, Дамиан остановил меня.

— Оно на персональном коде, даже мне не открыть.

— О, великий хакер Дамиан чего-то не может?

— Я не гений,— насупился парень,— вот, возьми мое.

— А как же ты?

— Скажу, что потерял в сражении с марионетками.

— Врать ты не умеешь,— прищурившись, я с сомнением оглядел телохранителя.

— А ведь ты только и делаешь, что врешь. Даже самому себе.

— Ну-ну, меньше всего я хочу выслушивать, как мне жить, от ищеек высочества.

— Прекрати так называть господина Гая.

— Высочество он и есть высочество, жалкий неудачник, умудрившийся завалить все операции, что ему поручили. И со мной не вышло, уже дважды,— моя улыбка увяла. Смотреть на то, как выражение лица Дамиана становится жалким, удовольствие доставлять перестало. Да и чем дольше тянулась подозрительная тишина на судне, тем меньше шансов, что мне удастся прикинуться отставшим от своих. Наверняка сейчас снаружи уже вовсю идет передислокация.

— 'Добро семь', 'добро семь', ответь капитану.

Мы уставились на мигающий на оружии синий огонек.

— Ох, нет, я забыл про единый голосовой идентификатор, гвардейцы обычно постоянно поддерживают сеть, каждые десять минут называя позывной.

— Прелестно. И что теперь? Что будет, если мы не ответим?

— Через минуту ты будешь считаться дезертиром.

Любой гвардеец, кто найдет тебя, будет обязан стрелять на поражение.

— У нас тоже есть чем отстреливаться,— усмехнулся я, демонстрируя пистолет.

— Ты не понимаешь, здесь все намного серьезнее.

— Ерунда, только недавно я столкнулся в коридорах с группой ваших. И, хотя был без оружия, это не помешало отделаться от них.

— Глупое везение. И только не надо про мистику и пророчества,— предупредил я.

— Я не верю в мистику.

— 'Добро семь', повторяю, говорит...

Мы переглянулись.

Дамиан развел руками.

— Ответь, скажи, что разбираешься.

— Спасибо за объяснение.

Взяв в руки удлиненный пистолет или скорее автомат, я повертел его в руках.

— Жми прямо на синий огонек,— пояснил Дамиан,— веди себя естественно.

— Ясно, будем импровизировать.

— ЭЭЭ, слышу вас,— я попытался вспомнить как общался высочества со своими подчиненными, и пару-тройку старых фильмов. Иногда, в перерывах между заказами, я мог приобщиться к культуре, заходя в кинотеатры или на те же выставки картин.

— Это я хочу спросить, что у вас там?! — заорал в трубку голос.— Только что в вашем квадрате зафиксирован взрыв, где остальные?

— Командир, я здесь один, отправился в разведку хвостовой части и арсенала, слежу за порядком.

— Ты мне зубы не заговаривай, а ну немедленно на точку, выводи людей. Поступил приказ от его высочества — покинуть корабль.

— Есть командир!

— Почему не по уставу?

— Простите, капитан 'Тета',— я поспешно склонился над коммутатором,— напарник ранен, и возможно бредит, разрешите доставить его к выходу.

— Разрешаю, кто говорит?

— 'Лямба -пять', господин капитан.

— Пять?

— Меня ввели в строй буквально перед операцией.

— Хорошо, проверю позже. Так вас там двое? Два доклада сегодня же ко мне на стол.

— Есть!

-Подождите, у вас неисправно оружие? Почему, идентификация невозможна?

— Э...

Выхватив у меня пистолет, Дамиан трижды выстрелил в оружие павшего гвардейца. Хлопок... вспышка! Я заслонился.

— Ты что творишь?! — я накинулся на парня.

-Так будут варианты, кроме как 'противник захватил оружие'. Последнее карается расстрелом на месте.

— Жестокие тут у вас порядки — стрелять не разобравшись.

— Военный из тебя не выйдет,— с сомнением произнес Дамиан.

— А я и не стремлюсь.

— Идем.

Мы быстро поднялись оп лестнице, я еще раз проверил, как работает электроника шлема.

— Все, мне туда.— парень указал на боковой коридор за своей спиной,— а тебе прямо и направо. Там выход. — Снова этот оценивающий взгляд,— хочу верить, что не даром спас тебя, Встреться с князем, по крайней мере выслушай, что он предлагает, уверен, твое мнение изменится.

— Да-да, конечно, раз уж ты просишь.

— Да пребудет с тобой Снежный Ветер.

— И с тобой тоже, смотри, чтоб не замело,— пошутил я, чем вызвал хмурый взгляд.

— Надеюсь, ты стоит той вещи, которую носишь. Только из-за нее за тобой последуют сотни и тысячи.

— Вроде ты говорил, что не веришь в мистику.

-Это не мистика!— поспешно нашелся Дамиан,— это сила крови.

— Конечно,— я не стал даже спорить.

— Много людей уже погибло, чтобы сегодня ты сделал правильный выбор.

— Обещаю, что подумаю над твоим предложением,— кивнул я.

'Как же, не дождетесь, чтобы Марк Рысь набрасывал на себя поводок, да затягивал потуже',— пробормотал я себе под нос, когда фигура спасителя скрылась в проходе. Я подвинул на ладони гладкий увесистый шарик,— только Рысь всегда действует один. Уж прости, но я сам решу, что делать дальше. Не стоит благодарности. Ведь я всего лишь вор.

(Планета 'Явь')

На Яви никогда не было ни ясного дня, ни темной ночи. Красный свет солнца пожирал и темноту и свет, деля сутки между красными сумерками и красным рассветом. Красный свет, похожий на блики крови, лился через отверстие высоко под куполом одной из башен монастыря, заставляя тени прятаться по углам, казаться еще плотнее, тягучее и живее.

Иногда тени здесь оживали, порожденные видением одного из предсказателей, запертых в коконах по периметру этой огромной залы. Тела тех, кто добровольно обрек себя на такое существование, мягко светились слабым фосфоресцирующим светом. Закованные в панцирь выдолбленного Хризолида, пропитанные эссенцией... Каждая клеточка из тел теперь состояла из яда. Обычный воздух для них стал губительным. Питание и вода подавались по специальным трубкам внутривенно. Такой образ жизни делал их тела высушенными, а кости хрупкими словно стекло.

Каждый мета-предсказатель специализировался на чем-то одном. Кто-то проводил глобальную экономическую аналитику, других использовали в качестве генератора политических интриг, третьи грезили о научном прогрессе. То, что было нужно Анастасии, выходило за пределы этой лаборатории. Но лишь очень немногое. Большую часть она использовала в своих интересах, выпуская информацию в мир выборочно и дозировано.

Но многие из толкований предсказателей так никогда и не увидят свет, иначе галактику мгновенно охватит паника. Такие предсказания Анастасия бережно хранила в памяти кристаллов собственного компьютера, пароль к которому не знала даже она, и чтобы вспомнить каждый раз заглядывала в бездну Хризолида, висевшего на груди. А потом вновь растворяла в памяти одной из птиц, круживших над монастырем.

Сейчас она стояла рядом с Алисой — молодой монахиней, которой доверяла чуть больше остальных, и смотрела на дергающийся в коконе силуэт обнаженного мужчины с непропорционально длинными конечностями. Лицо спокойное, даже умиротворенное, полностью лишенное бровей и ресниц, внезапно исказила гримаса боли.

— И давно он так? — спросила Анастасия, поджав губы, и закуталась в черный палантин — черный был символом окончания одной жизни и начала новой. И это цвет темной материи, из которой вышло все и куда все вернется однажды.

— Со вчерашнего дня, мы не знаем, что стало причиной судорог.

— Дай информацию, которую они проецируют.

— Матушка. По правде сказать, она отрывочная, мы пока не можем собрать ее воедино.

— Не важно,— отрезала Анастасия, положив ладонь на и ломанную холодную поверхность кокона. Ей показалось, что на языке появился привкус эссенции, хотя конечно это было лишь иллюзией, яд минерала не имел ни вкуса, ни запаха, лишь цвет — незамутненно-изумрудный. Тот, что пила она — разбавленный в десять раз, а тот, в котором плавал предсказатель — почти чистый Хризолид. Когда процесс завершится, Хризолид станет непрозрачным и потускнеет. Предсказателями становились лишь по собственному желанию те, кто безоговорочно верил в учение Айя, добровольно обрекая себя на такое существование до конца жизни.

— Сейчас попробую вывести информацию,— длинные юбки Алисы темно-красного цвета подняли многовековую пыль с пола. Анастасия зажала нос. Она не переносила этого, даже проведя тридцать лет в разваливающейся от старости крепости Ордена, аллергия временами жестоко мучила ее.

Пальцы молодой монахини, слишком красивой на взгляд Анастасии для такого мрачного места, забегали над сенсорной клавиатурой, и по капельному экрану поползли неясные образы — рваные кольца и многогранные призмы, тошнотворно-коричневые волны. Такую картину аппаратура считывала с сознания предсказателя. Коричневый — цвет смерти.

— Есть, готово. Одна и та же повторяющаяся фраза!-воскликнула Алиса.

Анастасия метнулась к экрану, ее темные глаза впились в строки.

— На Снежной планете новый восхвалитель святости...

— Что это значит? Не могу понять,— призналась Алиса.

— Дура, все яснее ясного... Снежная планета, наверняка речь идет о Самоцветном поясе. Единственная планета, где в последнее время происходили важные события— Сиберия, а новый восхвалитель святости, — возможно, он имеет в виду князя Святослава. Насколько я знаю, последняя битва Юлиана с флотом этой планеты закончилась неожиданно,— пальцы затеребили концы палантина,— быть может смена власти?

— Подождите, здесь еще что-то.— предсказатель в коконе дернулся и начал вертеться словно волчок.

Экран пошел помехами, а потом сверху вниз потекли обрывистые строки.

— Симулируй иглы, я хочу видеть все,— приказала Анастасия, вцепившись в край стола, так как ее взгляд уловил крайне важные слова — 'Ушастая кошка'.

Мог ли это быть...

— Но, матушка, если я добавлю иглу-импульс, скорее всего это станет последним, что он сможет предсказать.

— Все равно,— отмахнулась Анастасия, — скорее!

Алиса поколебалась, но все же сдала так как велела настоятельница. Спорить с Анастасией было не просто сложно — невозможно.

От кокона брызнул невыносимый изумрудный свет. И вместе с тем на экране проявились четкие слова. Анастасия впилась взглядом в символы древнегреческого алфавита, которым обычно расшифровывала система. Непосвященный не сможет проникнуть в базу данных и так легко узнать бесценные данные. Греческий был одним из вымерших языков, как и русский. Хотя последний скорее запрещенным. Планеты Самоцветного Пояса давно обязали говорить на обще-галактическом.

— Ушастая кошка возвращается в снега. Северный ветер несет любовь и смерть.

— Любовь?! — воскликнула Алиса.— Должно быть здесь какая-то ошибка. Бессмысленный набор слов.

— Нет, подожди. Снежный ветер... до меня доходили слухи о подпольной организации — борцов за независимость Самоцветного пояса. Это могут быть они. Ушастая кошка... впрочем это тебя не касается, дорогая. Любовь и смерть... Это не бессмыслица,— она закусила губу,— это катастрофа,— прошептала настоятельница. — Продолжай наблюдения, если кто-то еще решит откровенничать. А мне нужно проведать нашу красавицу.

— Но как... Алиса оглянулась на то, во что теперь превратился кокон,— похоже последнее видение стоило предсказателю слишком много. Жидкость в коконе постепенно становилась желтой, изумруд растворялся без следа.

— Уберите его,— скривив губы, бросила Анастасия, не останавливаясь.

— Как скажете, матушка,— склонила голову Алиса.

Стремительным шагом Анастасия шла по древним коридорам, спускалась по покатым ступенькам переходов и открытым галереям.

— Матушка, матушка... — пара монахинь отвесила положенный поясной поклон настоятельнице монастыря. Сейчас наступило время вечерней трапезы, но Анастасия и не думала о таких мелочах. Слова предсказателя горели в голове ярким пламенем. Для себя она уже создала калейдоскоп, но Алисе или кому-то еще, совсем не обязательно знать о том, к каким выводам она пришла.

То, что ушастая кошка, несомненно, Марк Рысь, этот наглый вор, из-за которого весь эксперимент по зачинанию новой династии пошел прахом. И то, что любовь и смерть, окружающие его, несомненно, были проявлением крови Византия, а значит артефакт по прежнему при воре. Три года находился с ним. 'Как же, каким немыслимым образом я проглядела его когда отправила на Брод?'

Анастасия кусала ногти, но понимала, что прошлые ошибки следует исправлять, а не жалеть об упущенных возможностях.

Наконец она оказалась на самом нижнем уровне монастыря. Здесь стены покрывала вечная изморозь, на этой глубине начиналась вечная мерзлота. Всего лишь пятьдесят метров под землей. Явь медленно превращалась в шарик изо льда. За три года пока артефакта не было на ней, 'благодать' покинула их, и теперь все тенденции скатывались в глубокий негатив. Скоро свет красного карлика не сможет поддерживать жизнь даже днем. Изменения происходили слишком быстро, чтобы Анастасия успевала за ними уследить. И тем более контролировать.

Коридор, в котором она оказалась, использовали нечасто, вход сюда разрешался только высшим посвященным. И лишь им было известно с точностью, что скрывалось за обросшей инеем дверью. Приложив ладонь к мерцающей голубым светом пластине справа на стене, Анастасия подождала, пока система считает капиллярную систему. И лишь когда цвет платы поменялся на красный, с удовлетворением отняла руку. Скрипя и постанывая, дверь отъехала в сторону, лед медленно сковывал механизм. Надо позвать кого-нибудь, кто сможет почистить его. Но этого кого-то уже никогда не увидят в монастыре. Лишние глаза и уши не нужны.

Шагнув в небольшую комнатку, Анастасия словно мгновенно перенеслась из средневековья в современность. На каменном полу стоял новейший медицинский комплекс полного автономного обеспечения.

Подойдя к нему, настоятельница склонилась над капсулой, которую изнутри покрывала легкая изморозь. Почти любовно женщина провела ладонью по поверхности.

— Скоро у тебя будет второй шанс. Осталось немного,— произнесла Анастасия. Показалось, что под сверхпрочным стеклом что-то шевельнулось.

Глава 26 — Разделенные надвое

В эту ночь столица планеты Кармины не спала, гудя словно растревоженный улей. Полным ходом шла эвакуация из самого центрального района. Для тихого и процветающего города — нонсенс. Я велел объявить, что это внезапная проверка боеготовности и что именно сейчас, в четвертом часу ночи идет полномасштабная операция на вымышленной основе. Якобы площадь перед дворцом оказалась заминирована террористами, установившими фотонную бомбу. Царевич Гай Финист Византийский лжет — не впервой. Я устало смахнул сон с лица, откинув спутанные черные волосы. Мятый кафтан вполне дополнял общий потрепанный вид. Не до марафета.

Хотя в районе дворца проживали исключительно богатые и влиятельные горожане, никто особо не роптал, должно быть всех впечатлили недавние слухи о мятеже на Сиберии, обитателей которой теперь приравнивали к террористам.

Но лишь те, кто установил двойное кольцо вокруг корабля моего брата Никоса на площади знали истинное положение дел. И что внутри 'Миноги' еще пять минут назад слышались выстрелы и шел ожесточенный бой между марионетками хозяина корабля и моими людьми.

Сегодня брат зашел слишком далеко. Я был уверен, что Дамиан не мог сам напасть на меня, должно быть каким-то образом Никос повлиял на его разум. Гипноз — конек брата, он и кукол своих удерживает таким образом. Но сегодня он связался с моим человеком, я не мог этого простить.

— Волнуешься за мальчика? — я вздрогнул, совершенно позабыв о присутствии Оккама рядом. Старый солдат и мой верный помощник стоял, опираясь на трость. Всю левую половину лица закрывала лечебная био-маска. Восстановитель работал до сих пор. Но Оккам наотрез отказался оставаться в медотсеке дольше необходимого. Сейчас он был рядом со мной в первом кольце оцепления, щурясь здоровым глазом от невыносимо яркого света галогенных светильников.

На площади стало ясно как днем, и 'Минога' лежала словно на ладони. Между кораблем и оцеплением еще оставалось сто шагов пустого пространства. Над площадью установили блокирующий электромагнитный купол. Если Никос решит прорываться, его ждет разочарование, корабль не пройдет выше барьера. Я прекрасно понимал, какими могут быть последствия, ведь я удерживал против воли царевича. И то, что я сам им был, не умаляло вины. Мне снова светил домашний арест, а может что похуже.

Но сперва нужно, чтобы на Океане узнали о произошедшим. И отец узнает, я сам расскажу ему, когда вернусь. Как только захвачу эту прыткую Рысь. Я неосознанно коснулся пальцами серьги, что теперь висела в левом ухе. Сколько я отказывался признавать прошлое? Но теперь, когда носил эту вещь, принадлежавшую ушедшим дням, наконец принял, что сестра мертва, и что в ее смерти виновен тот, кто сейчас на этом корабле.

— Рысь там, я чувствую,— прошептал я.

— Гай, ты плохо выглядишь,— заметил Оккам.

Я вздохнул и потер лоб.

— Кто бы говорил, зачем я взял тебя с собой?

— Это мое решение. Если оставить тебя одного, снова натворишь бед, вон что случилось с девочкой из дворца.

Кулаки сжались, при воспоминании о Талии. А еще Дамиан... Если бы я не взял его с собой на 'Миногу', этого бы не случилось. А теперь он...— взгляд скользнул к медицинскому блоку в тылу оцепления. Я оставил телохранителя там, видимых ран у него не наблюдалось, и травм тоже, но в сознание парень так и не приходил. Врачи заверили, что сделают все возможное. Последствия гипноза могли быть самыми непредсказуемыми.

— Гай, ты беспокоишь людей, возьми себя в руки,— шикнул на меня Оккам.

— Да, конечно, извини,— я поспешно вернулся к наблюдению. Взяв из рук помощника бинокль, навел на главный вход. Оттуда никто не появлялся уже в течении получаса.

— Все наши вышли? — уточнил я.

— Нам известно о пяти раненых и двух погибших. Но один пропал без вести.

— Кто такой?

— 'Добро семь', кажется,— Оккам сверился с наручным терминалом.

— Кто последний связывался с ним?

— Капитан 'теты'.

— Пришли его ко мне.

— Зачем, Гай?

— Хочу знать, что никто не остался неучтенным, мне кажется я что-то упускаю. Кроме того, 'никого не оставляй на поле боя',— разве не такой наш девиз?

— Сантименты — глупость Гай в такой ситуации.

— Знаю, но это мое правило.

— Но ты нарушил его на Сиберии.

— Знаю,— я скрипнул зубами.— Поэтому больше такого не повторится, приведи его сюда.

— Молодость...— вздохнул Оккам и юркнул сквозь плотный строй гвардейцев.

Спустя минуту, которая показалась вечностью от напряжения, передо мной предстал командир подразделения 'тета'.

— Роман Орфмифийский,— офицер отдал честь и открыл забрало шлема, как положено говорить со старшими по званию.

— Слышал один из твоих людей не вернулся оттуда,— я кивнул на корабль.

— По правде говоря, он из подразделения 'Добро', но недавно их объединили с моим.

— Я не спрашиваю о технических моментах, мне нужны факты,— отрезал я,— так что насчет него?

— Когда мы уже уходили, мне поступил сигнал о деидентификации орудия одного из моих людей — 'Добро семь', такое происходит, когда солдат теряет оружие или умирает. Согласно инструкции я обязан был проверить.

— И что потом? — нетерпеливо отмахнулся я.

— Проверил. Стандартная процедура. Его личность и данные. Но мне показалось странным...

— Говори как есть,— разрешил я, видя колебания офицера.

— Оружие по прежнему не отвечало на идентификацию. Я мог бы списать на сбой...

— Сбоев у бойцов такого класса не бывает,— заметил Оккам,— как долго вы с ним ним говорили?

— Пару минут, может чуть больше.

— А что происходит, если на идентификацию не отвечают в течении какого-то времени?

— Оружие должно саморазрушиться, а его владелец подлежит уничтожению.

— Так почему ты этого не сделал?

— Но...

— Это нарушение устава,— емко заметил Окакам.

— Подожди,— я остановил друга,— какое задание выполнял 'Добро — семь'?

— Я поручил его группе обследовать отсеки с первого по пятый хвостовой части.

— Остальные вернулись? — уточнил я.

— Да, все кроме 'Добро', связь прервалась.— поспешно добавил военный,— я услышал выстрелы и подумал, что он мертв.

— Тогда ты должен ты обязан был забрать его тело!

— Прошу прощения, виноват! — побледнел офицер.

— Ты разжалован до старшего лейтенанта,— холодно произнес я, в душе понимая что даже на непрофессиональный взгляд это происшествие выглядело крайне подозрительным. Если каким-то образом Рысь ухитрился замаскироваться под одного из моих людей, он уже давно покинул корабль, тогда чего мы ждали?

— 'Добро',— Оккам поднес к губам коммуникатор,— проверить, вернулся ли 'Добро-семь',— приказал он, не отрывая от меня взгляда.

Я постарался взять себя в руки и пока шли томительные секунды ожидания, старался сохранять невозмутимый вид, какой и приличествовал византийскому царевичу.

Но, как и следовало ожидать...

— Говорит 'Добро-один', 'Добро-семь' не вернулся в строй.

— Ясно. Конец связи,— ответил Оккам.

— Только не пори горячку, Гай, возможно он еще на корабле. Мы оцепили периметр намного быстрее, чем кто-то успел бы пробраться из хвостовой части к выходу,

— Смотрите, там кто-то есть! — крик одного из гвардейцев заставил меня обернуться. На трапе главного входа появилась одинокая фигурка в защитном костюме гвардейца, голову человека закрывал шлем. Сотни ружей одновременно были направлены на цель, но военный даже не шелохнулся.

— Смотри, Гай,— кивнул Оккам,— его оружие.

— Я заметил,— даже с такого расстояния видно, что у солдата было не табельное оружие, а пистолет, кроме того, я узнал модель — белоснежный корпус, слегла удлиненный. с витиеватым золотистым узором на нем. Такой пистолет был у... Я выхватил громкоговоритель у Оккама.

— Неопознанный солдат на трапе, назови свое подразделение и идентификационный номер! — голос, в разы усиленный эхом, разнесся по площади и заметался, отражаясь от стен правительственных зданий, полукругом обрамляющих ее.

— Эээ, я 'Добро-семь',— ответил солдат, — идентификационный номер... меня тут слегка контузило, так что кратковременная память временно отрубилась...

— Да он издевается! — воскликнул кто-то.

Оккам усмехнулся.

— Гай, похоже это наша птичка.

— Рысь...— я понял это сразу и наверняка. Но так близко и в то же время так далеко. Пока он не спустится с трапа, я знал, что не имею права нанести даже царапину 'Миноге'. Полчаса давно миновали, и теперь корабль Никоса снова стал государством в государстве, маленьким, но острозубым.

— Что с твоим оружием? — я мог только продолжать.

— Потерял. И мне любезно одолжили эту игрушку,— достав пистолет из кобуры, человек помахал им.

— Покажи свое лицо, чтобы мы могли идентифицировать тебя по копи-снимку,— потребовал я, уже догадываясь, каким будет ответ. Однако, к моему удивлению, парень стянул его.

— Фуф, как вы их носите? В нем же дышать нечем,— шлем полетел вниз. Я впился взглядом в молодое наглое лицо с хитрыми чертами. Тот самый! Рука задрожала, готовая отдать приказ изрешетить Рысь на месте. Но я знал, что не могу позволить себе такую роскошь. Убить это слишком просто, я должен схватить его. Я хотел еще раз посмотреть в глаза этого человека, еще раз задать ему те же вопросы, а еще, я хотел показать ему Талию — вторую женщину, которая умирала из-за него. Если Талия не выживет, если она умрет, я...

— Странно, что ваш брат до сих не начал действовать,— украдкой шепнул Оккам.

— Подними руки над головой и медленно спускайся сюда. Если сдашься добровольно, я подумаю о том, чтобы не пристрелить тебя немедленно.

— А, высочество! — казалось, в голосе парня прозвучала искореняя радость. -Я знал, что мы встретимся еще раз,— надо же какой аншлаг. Собрался сражаться с целой армией? Для меня одного явно многовато чести.

-Это необходимость, чем более мелкоячеистая сеть, тем легче поймать крупную рыбу.

— Фуф, высочество,— скривил ся Рысь,— и почему у вас все замешано на воде? Ах да, вспомнил, потому, что вы в ней души не чаете, родина ваших предков, как никак.

— Что за бред он несет?— нахмурился Оккам. — Гай, отдай приказ, долго мы еще будем выслушивать эту ересь. Гай?— помощнику пришлось хорошенько встряхнуть меня. Но признать, вор сбил меня с толку и вывел из равновесия. Вот так запросто раскрыть тайну, доступную лишь нескольким людям в галактике. Разумеется, большинство сочтет это бредом, но кто-то задумается. Престиж власти василевса покоилась на крови, происхождении напрямую от Византия 1, Но не всем можно знать, что он был не совсем человеком. Даже если это просто легенда, кто-то обязательно повернет ее как оружие против династии. Я должен был пристрелить вора на месте. Но вместо этого сказал:

— Повторяю, у тебя десять секунд, чтобы спуститься и сдаться нам.

— Дай подумать...— Рысь словно издеваясь потер подбородок. — Такой сложный вопрос. Ты ведь не будешь ставить эксперименты, просто пристрелишь, когда заставишь извиниться на коленях перед той девочкой. Вы. Византийцы, всегда ставите честь и долг выше всего. Меня тошнит от таких как ты.

— Согласен, брат сегодня ты в ударе, неужели не понимаешь, какими будут последствия?

Я прикусил губу, когда позади Рыси показалась хрупкая фигура Никоса, окружённая оставшимися в живых марионетками.

— Так и знал,— сказал Рысь,— он твой брат? Просто псих,— вор обратился ко мне.

— Никос, давай без глупостей,— предупредил я,— ты не поднимешься в воздух, а твоего арсенала не хватит для открытого противостояния.

— Ошибаешься. Хватит, мне незачем сражаться с тобой,— Никос улыбнулся,— все, что мне нужно, уже находится на моей земле, -жест в сторону вора,— он принадлежит мне.

Рысь присвистнул.

— Так вот, зачем ты хотел, чтобы я спустился на землю. Какая незадача, спущусь к тебе — пристрелите. Останусь здесь — и попаду в лапу этому инквизитору. А знаете,— вор щелкнул пальцами,— я придумал отличную идею. Что если вам не поторговаться, а я выберу, кто предложит лучшие условия. Ведь как я понимаю, весь сыр-бор из-за этого,— вор сунул руку за ворот и извлек тот самый кулон. Дыхание перехватило, не думал, что настолько не умею контролировать себя.

— Абсурд, Гай, надеюсь ты не поведешься на эту провокацию. Он же просто тянет время.

— Если вернешься, обещаю, не стану проводить эксперименты, только наблюдать, а еще... могу рассказать, что за вещь ты носишь как кулон, много интересного,— вкрадчиво поведал Никос.

— Гая,— предупредил Оккам. Я но я понимал, что Никос настроен серьезно, и волей неволей мне придется принять участие в этом фарсе.

— Если спустишься,— я сделал знак Оккаму молчать,— обещаю, убивать не стану, но ты ответишь на несколько вопросов, а потом поговорим об условиях твоего освобождения.

Казалось Рысь на миг задумался, потер подбородок.

— Даже не знаю, что выбрать. Знаете, я тут подумал, мне не нравятся оба предложения.

Я слишком поздно понял, что за серебристый шарик появился на ладони вора, но Никос сообразил раньше и вскинул руку.

— Задраить все люки, у него фотонная бомба! — и бросился внутрь корабля, однако в тот же миг где-то в недрах Миноги прогремел глухой взрыв и тотчас изо всех иллюминаторов по правому борту брызнул ослепительный свет.

— А это вам подарочек, не держи зла, высочество, но менеджер из тебя никакой,— с этими словами вторая бомба полетела в нашу сторону.

— Гай, ложись! — заорал Оккам. Я не заставил себя долго ждать.-Всем защита на максимум.

Я рухнул ничком, а потом взрыв затопил площадь светом тысячи родившихся звезд, я чувствовал, как он выжигает сетчатку даже сквозь изо всех сил сомкнутые веки, закрытые руками. Ночь превратилась в слепящий день, свистопляска продолжалась всего около минуты, но когда свет схлынул, последствия были ужасными.

Некоторое время я еще не решался встать, но когда приподнял голову, увидел страшную картину. Доблестные гвардейцы катались по плитам площади, держась за обожженные глаза, многие уже не смогут видеть никогда. От окрестных домов осталась лишь груда развалин, весь южный фронтон дворца вместе с двумя галереями превратился в скелет экзотической рыбы. И лишь 'Минога' осталась как древний нетронутый артефакт лежать на серебряном брюхе. Но если бы корабль царевича Византии можно было разрушить так легко, он бы не смел называться государством в миниатюре. Выжил ли Никос? Он находился почти в эпицентре взрыва.

Вытирая слезы, безостановочно текущие из глаз, я пытался разобрать в месиве из мертвых, раненных фигуру брата, но ничего не смог найти. И трап был пуст, Неужели Рысь решил пойти на такую глупость как самоубийство? Нет, я отказывался в это верить. Такой человек как он никогда бы не решился на подобный шаг. Он слишком цеплялся за свою эгоистичную жизнь, чтобы так поступить.

Помогая подняться кряхтевшему Оккаму, я продолжал искать. Где же, где же ты, гад? И в это время увидел одинокую фигурку, садящуюся на скутер в дальнем углу площади. Я не сомневался ни секунды — это был вор.

— Оккам,— попросил я,— оставляю командование на тебя, организуй помощь раненым, я за Рысью.

— Гай, ты сошел с ума?

— Прости, старый друг, друг, но иначе все эти жертвы окажутся напрасными, он должен ответить еще и за это, я поймаю этого гада!

Когда одинокий скутер выруливал с площади, никто и не пытался его остановить. Всем было не до того. Я приметил еще один, чуть ближе, и бросился туда.

— Я возьму,— не церемонясь, оттолкнул солдата, стоявшего рядом и одним прыжком оказался в седле. До упора вдавив педаль газа, я направил машину вперед. Скутер рванулся с места, сразу набирая скорость до двухсот, хотя в городской застройке ездить больше чем на ста грозило большой опасностью. Хотя эта юркая обтекаемая модель, похожая на черного кузнечика в полете, обладала отличной маневренностью, улицы столицы были не настолько широкими, чтобы не опасаться столкнуться с пешеходами.

Последний взрыв разбудил всех, кто все еще спал, и теперь встревоженный народ хватал кто что мог, спешно эвакуируясь при помощи городской стражи. Я поднялся на уровень трех метров, чтобы иметь возможность видеть вора издалека. Похоже наездником он оказался весьма умелым, совершая рискованный поворот почти под прямым углом. Спустя тридцать секунд я с точностью повторил его маневр, и в дальнем конце переулка заметил свернувшую направо тень.

Мысленно прикинул карту этого района — там пролегал бульвар 'Бликов на воде', он выводил на широкую эстакаду, над которой был магнитный полог, значит Рысь не смог вырваться за ее пределы пока не минует, это мой шанс настигнуть его, я знал, что к эстакаде должны вот-вот пристроить ответвление, и оно все еще находилось без покрытия, а вот вору это вряд ли известно, когда он нырнул таки под полог. Вылетая по наклонной дуге, я позволил себе улыбку.

'Попался!' И вместо того, чтобы рвануть следом, чуть сбавил скорость и свернул налево. Вскоре на пологом подъеме, две дороги должны были сойтись.

Я сверился с наручным терминалом, через пятьсот метров, и вот теперь стоило прибавить скорость. Двести... двести двадцать... двести пятьдесят. Скутер ревел, расходуя немыслимое количество топлива, но я не щадил машину. Хвост скутера чиркнул по покрытию. Когда дорога сделала последний крюк, посыпались искры, что-то громко треснуло, я сжал зубы.

'Не сейчас. Не смей развалиться!'

Бросая скутер в вираж — три два один... словно метеор я вылетел на главную эстакаду, и тогда то нажал экстренный тормоз, так, что скутер встал на дыбы, едва не сбросив седока. Пальцы до боли вжались в рукоятки, скутер завертелся волчком, гася дикую скорость. Один раз задев магнитную стенку полога, корпус завибрировал каждой деталькой, клацнул и замер, полностью перегородив дорогу. Рыси не миновать меня, если он не хочет разбиться. Вдалеке показалась серебристая точка. Вот и он!

Точка стремительно приближалась, но когда до скутера вора осталось не больше пятидесяти метров, я понял — сбавлять скорость он не собирается. Сорок... тридцать... да что он за чудовище такое?! Решил умереть сам и меня за собой утащить? Ну уж нет... у кого крепче нервы. Я не шелохнулся даже когда до вора осталось десять метров. Дикая улыбка на лице Рыси, мои стиснутые зубы, в последний миг я бросаю скутер в сторону, болид противника проносится мимо. На секунду наши взгляды встретились. Рысь смеется, я ругаюсь, он козырнул мне и пронеся мимо, снеся мне передающую антенну.

— Вот гад! — скутер вновь ударился о стену, потеряв еще пару деталей корпуса, перевернулся вверх днищем, но гигантским усилием я сумел выровнять машину, и спустя пять долгих ударов сердца бешено отдававшегося в ушах, бросился в погоню снова.

Бесстрашный тип, нет, просто сумасшедший! Так мы неслись почти параллельно, сохраняя дистанцию в пару десятков метров, но стоило мне увеличить скорость, как Рысь сделал то же самое. Отвлекись я на что-то, кроме пилотирования, и можно было превратиться в падающий метеор, окончив жизнь, разбившись о стенку полога. Поэтому в следующие десять минут, пока мы летели по эстакаде, любые мысли кроме как сохранить максимальную скорость и преодолеть дистанцию на ней — вылетели у меня из головы.

'Вжуух...вжхух!'

Наконец мы вырвались на свободу. Скутер поднял тучу брызг, когда мы понеслись над гладью озера, находившегося на территории Центрального парка. Ручные лебеди испуганно вспорхнули, потревоженные безумной гонкой. Скутер Рыси нырнул среди деревьев, и сразу мир погрузился в темноту. Фар вор не включал, я тоже, но я то знал, что свет галогенных ламп, отразившись от коры рентгеновских деревьев, лишь добавит неприятностей моим и так пострадавшим глазам. При свете дня стволы и ветви этой уникальной породы, специально выращенной для климата Кармины, мерцали слабым серебристым светом. Но ночью, при искусственном освещении, ослепляли не хуже солнца.

Силуэты деревьев едва угадывались в темноте, ночные обитатели этого степенного парка испуганно разлетались в разные стороны. Неожиданно прозвучал выстрел, второй, и переломленное пополам, на моем пути начало падать огромное дерево.

— О проклятая Кровь! — единственным выходом было бросить скутер выше крон и рискнуть потерять преследуемого, но я не тешил себя мыслью, что настолько великий гонщик, чтобы в густом лесу проделать тот же трюк, что и на городских улицах. Поэтому пустил машину под прямым углом. Сверху обрушился град веток, шишек и листьев, и вот я уже пролетаю над местом падения, стиснул зубы. Каждому такому дереву по меньшей мере двести лет, этот вор — настоящий варвар!

Бросив скутер в крутое пике, а выровнял его у самых крон и до боли в глазах всмотрелся в потревоженный лес. Определить, как далеко и в какой стороне Рысь, было невозможно, звук двигателя доносился отовсюду. На глаза, все еще травмированные после взрыва, надеяться не стоило, но я искал, не отчаиваясь, и вот, наконец, заметил вожделенный отблеск чуть правее и впереди.

— Попался! — сделав петлю, я вновь нырнул под уютный кров леса и теперь сдерживаться не стал. Наметив оптимальный путь на ближайшие сто метров, я до максимума увеличил скорость, стрелка спидометра застыла на отметке двести семьдесят, и уже через пару минут я нагнал его. Между нами осталось всего каких-то пятнадцать метров.

Рысь понял, что его трюк не удался.

— Ну и настойчивый ты, высочество!— крикнул он через плечо.— И чего ты ко мне привязался?

— Ты — вор и преступник, по законам Кармины я имею право схватить и арестовать тебя, самое меньшее что теперь тебе грозит — пожизненное на планете вроде Брода.

— Заманчиво, но пожалуй найду себе местечко получше. Ненавижу жару, мне вот предлагают прокатиться на горнолыжный курорт, может у тебя есть что что-то еще?

Вор как всегда издевался, у этого человека нет ни совести, ни чести, только что по его вине погибли и были ранены несколько десятков людей, а он думал о своей шкуре. И вот с таким типом по каким-то причинам встречалась Марго? 'Нет, невозможно, не могу поверить!'

Последний рывок... я вынул пистолет и прицелился в хвост скутера. С такого расстояния не промахнусь, даже на этой скорости. Оставалось надеяться, что он не свернет себе шею, а в любом другом состоянии его возможно привести в себя, чтобы допросить и судить по всей форме.

Но, когда палец уже почти нажал на спусковой крючок, два скутера зависли над клокочущей бездной. На пути встал водопад, потоки с уханьем срывались вниз с высоты в пятьдесят метров, температура мгновенно понизилась на несколько градусов, в лицо полетели брызги, дохнуло сыростью. Этих секунд хватило, чтобы сбить прицел, а Рысь резко повернув, бросил скутер вниз параллельно воде.

'Он сумасшедший?!'

Вор и не думал снижать скорость и несся прямо на острые скалы, торчащие из бурана. Стиснув зубы. вместо того, чтобы нажать на тормоз и выпустить стабилизаторы для замедления падения, я тенью прилип к преследуемому. В последний миг Рысь оглянулся, блеснула наглая ухмылка. Это придало решимости идти до конца. Да он просто издевается! Но неужели не понимал, что с планеты ему не скрыться? Рано или поздно скутер тоже заглохнет, пусть мне придется гонять его по всему западному континенту.

В этот момент меня ослепило солнце — по крайней мере так показалось. 'Неужели у него осталась еще одна фотонная бомба?'

Скутер завертелся в неуправляемом падении, однако свет схлынул так же быстро, как и появился. Обманка? Что-то вроде осколка зеркала пронеслось мимо и скрылось за струями водопада. А вора и след простыл...

Машина полоснула брюхом по одному из скользки камней, раздался противный скрежет. Тонкое журчание подсказало, что пробит топливный бак. Вот это уже плохо. Скутер стал почти неуправляемым, но я-таки дотянул до берега и плюхнулся на жирную лесную землю.

Стоило выбраться из-под корпуса и отползти метров на десять, как прозвучала пара точных выстрелов. Следом окатила волна нестерпимого жара, в лицо бросило комья земли и ветки. Ударная волна откинула и впечатала в ствол ближайшего дерева. Наполовину оглушенный, я мог лишь смотреть, как догорают остатки скутера. Вскинув голову, заметил зависший над верхушками деревьев темный обтекаемый силуэт.

Отсалютовав, Рысь крикнул мне:

— Не принимай близко к сердцу, извини, что так получилось с твоим скакуном, целил в тебя. — Развернув аппарат, вор направил его на восток, к космопорту не иначе.

Волна ярости поднималась в груди.

'Упустить его сейчас, когда цель была почти в моих руках, нет, ни за что, ты не оставишь меня в дураках!'

Встав в пол оборота, так, как принято на дуэлях, я поднял пистолет и тщательно прицелился вслед неторопливо улетающему скутеру. Даже пятьдесят метров не помеха, я знал что способен попасть и с двухсот. Зная, что права на вторую попытку не было, я постарался слиться с оружием, с ночным влажным воздухом, окутавшим лес, с мягко покачивающимися верхушками сосен и проложил одну единственную точную траекторию. Нажал на спусковой крючок — и темноту прорезала тонкая полоска голубого света. Долгие мучительные мгновения ожидания, и вот в ночном небе расцвел прекрасный 'цветок' — скутер камнем рухнул вниз. Потратив пару секунд на то, чтобы проследить, куда он упадет, я бросился к тому месту. Высота была не настолько большой, чтобы пилот погиб, но если он скроется в лесу — негодяя не поймать.

Острые ветки стегали щеки, сучья запутывались в волосах, пару раз едва не вырвав клок, а я бежал каждую секунду рискуя сломать себе шею. Через несколько десятков метров в воздухе дохнуло гарью, по земле потянулась сизая дорожка — холодный воздух, спускавшийся с гор, прибивал к низу дым.

Чем ближе, тем гуще становился запах гари, я вынужден был зажать нос рукавом, горло саднило, а глаза отчаянно слезились. Под ногами хрустели варварски обломанные ветви реликтовых деревьев, после пошли куски обшивки скутера, а потом я увидел когда распростертое на земле тело. Не в силах сдерживаться, я бросился вперед, схватил, перевернул, приложил пальцы к сонной артерии — пульс прощупывался слало, но он был. Жив! Однако, выглядел Рысь весьма отвратно. Хотя видимых ран не было, но на виске слева Вот это плохо.

Подхватив бессознательного на руки, пошатываясь под тяжестью тела, я побрел туда, где воздух был чище, и в конце выбрался на полянку с древними менгирами, установленными каким-то романтиком из первопоселенцев. Довольно непочтительно бросил вора на бархатную траву. Некоторое время я смотрел на него, скрепя зубами. Если оставить как есть, чего доброго и правда помрет. Рывком открыл клапан на рукаве куртки, и достал универсальную живицу. Приложив к синяку, впрыснул все содержимое ампулы. Сотни микроскопических юрких бактерий тотчас зарылись в поврежденные ткани. На полное восстановление уйдет еще какое-то время. Я не подозревал, в каком напряжении находился, пока дыхание вора не стало ровным и глубоким. И лишь тогда устало опустился на траву рядом.

Минуты текли за минутами, я слушал пение соловьев у реки, стрекот цикад, шум ветра в сосновых лапах, выдал запахи ночного леса — терпкий, сырой, насыщенный тысячью оттенков воздух. Прикрыв глаза, я впитывал в себя окружение, пытаясь запечатлеть этот момент в сердце. Такие минуты редко выдавались в насыщенный жизни члена императорского дома. Последний раз такие случились... да, когда Марго была жива.

Мы бросили поберегу озера. Она любовалась луной, а я делал короткие зарисовки в блокнот, чтобы потом создать из этого картину. Та картина так и осталась незаконченной, Марго улетела в монастырь, а я потерял желание творить. С тех пор я не нарисовал ни одной картины, где были бы море или луна. Но какая ирония, первый такой момент за последние годы, я наконец могу чувствовать полной грудью, сижу рядом с возможным убийцей сёстры. Любой другой на моем месте не стал бы колебаться ни секунды. И труп давно бы плавал в бурной речке. Вместо этого я вылечил его и ждал, пока он проснется, чтобы поговорить. Хотя нет, кого я обманываю, я мечтал снова бросить в лицо наглецу все обвинения, всю ту горечь, и боль, что скопилась в сердце за эти годы, и чего ждал в ответ? Извинений? Мольбы о пощаде? Скорее всего Рысь просто рассмеется мне в лицо. И все же, я терпеливо ждал, пока он очнется.

В этот момент взгляд упал на приоткрывшийся на груди ворот гвардейского костюма, в который тот вырядился. Под тканью промелькнул неясный отблеск. Кулон! Конечно, как я мог забыть, он же всегда при нем. Протянув руку, я осторожно отогнул воротник, теплый камень удобно лег в ладонь. Прошептав кодовое слово, я заставил спасть маскировку, и вновь передо мной лежала раковина, внутри которой... я легко потряс ее и на ладонь выпал тот самый зуб. Поднеся его к глазам, я повертел реликвию. Раньше не обратил внимания, но он был почти полностью прозрачный, внутри виднелись пустые нервные канальца, длинный и чрезвычайно острый зуб. Если это и правда зуб первого василевса, он сохранился идеально. Казалось, стоит приложить и он тотчас прирастет, достаточно простенького электронного доктора.

Вор шевельнулся, зуб едва не выпал из пальцев, когда я поспешно бросил его обратно в раковину, и тут же ощутил режущую боль в указательном пальце, по видимому случайно порезался острием. Прошла пара секунд и на месте раковины вновь оказался обычный кулон. Пальцы вора вцепились мне в запястье.

— Ты что делаешь, высочество...— едва ворочая языком, спросил он.

Вместо ответа я наставил на него пистолет.

— Не пытайся повторить свои фокусы, я пришью тебя быстрее. Здесь нет невинных девушек, которых можно выставить как щит. Есть только мы двое, и оружие лишь у меня.

— Последнее мне ясно,— Рысь потрогал висок и в удивлении уставился на ладонь, — что такое? Помню, падал я недолго, но весьма чувствительно приземлился. Твоя работа?

— Я вылечил тебя, если речь об этом,— сказал я ровным тоном.

— Не похоже на тебя. С чего бы это? Я думал, ты хотел поскорее сдать меня властям.

— Я и сейчас хочу. Но пока у нас есть несколько минут, до тех пор, как мои люди вычислят, откуда пришел сигнал, мы можем поговорить.

— Знаешь, у меня пока еще голова слабо варит,— вор приподнялся на локтях и беззастенчиво оглядел меня.— да вроде мы все сказали друг другу еще во дворце.

— Нет, я хочу знать о Марго.

— Снова ты называешь Риту так.

— Ее звали Марго и она была моей сестрой. Не знаю, как и почему так назвалась тебе, но это не ее настоящее имя.

— В моей стране Ваня и Иван — одно и то же имя.

— Что? — я заморгал, не сразу сообразив что рысь имеет в виду.— Какая мне разница, как в твоем краю называют людей! Мы говорим о Марго. Спрашиваю еще раз, почему на тебе ее подарок?

— Потому, что она отдала мне его, что неужели ревнуешь к мертвой? — Рысь усмехнулся и меня затопило жгучее желание задушить его. — Откуда мне знать, но вообще-то она сказала, что так мы сможем спрятать мой заказ и спокойненько покинуть монастырь.

— Заказ? Хочешь сказать, что сестра участвовала в преступной афере? В это я должен верить?!

— Не знаю, высочество во то ты там веришь, но Рита сама и провернула это, без помощи мне пришлось бы сложно. Я бы справился, но это заняло бы некоторое время. Она знала код доступа в сокровищницу Айя, я описал ей, что ищу и она попросила взять ее в долю...

— Чушь! — я рубанул ладонью.

— Правда, кстати, сам заказ я так и не увидел, но потом она сказала, что замаскировала, его спрятав внутри кулона, который и сам был голограммой. Подумать только, все три года ни одна живая душа в галактике не могла найти похищенное. А я все это время приманивал жаб зубом первого василевса,

— Зуб...— неожиданно в голову пришла странная мысль.— Ты сказал, что это и был твой заказ?

— Что это ты засуетился,— Рысь попытался принял сидячее положение. Прислонившись к сосне, он смотрел на меня наглыми, немигающими точно у кошки глазами и совершено не обращал внимания на пистолет, нацеленный ему точно в грудь.

— Я мог застрелить тебя, не думаю, что даже с такой удачей, ты способен увернуться от прямого выстрела с пары метров.

— Сомневаюсь, хотя, почему бы не попробовать?

— Ты просто блефуешь, ведь понимаешь, что сейчас слишком слаб, чтобы сопротивляться. С минуты на минуту здесь будут мои люди, пешком ты далеко не уйдешь.

— Можно попытаться вырубить тебя и воспользоваться твоим скутером.

— А я могу прострелить тебе ногу, а потом забрать кулон и бросить на съедение диким кабанам.

— Здесь и такие водятся? Что ж, это ерунда по сравнению с комарами на Броде, видел бы ты тех чудовищ. Хотя твоя идея не такая изощренная, как у твоего братца. Но тоже ничего, одного поля ягоды.

— Моего брата? Ты говоришь о Никосе? — я нахмурился.

— Он тоже вытворял с моим телом ужасные вещи, потом добрался до сознания. Мне повезло, что я потерял сознание прежде, чем он успел закончить. Все пытался узнать, куда дел его заказ.

— Что?! — крик вырвался из горла, я вскочил на ноги и уставился на вора, который рассказывал все это легко и непринужденно. — При чем здесь мой брат? О каком заказе идет речь?

— О, а ты не знал? Кажется забыл сказать, что твой брат — маньяк, это больной извращенец со своими куклами и был тем, кто нанял меня на

то проклятое задание. Если бы знал... даже не стал бы соглашаться.

— Никос велел тебе украсть сокровище Ордена Айя... Нет,— я рассмеялся с деланным облегчением,— это невозможно. Нет-нет,— я без сил опустился к подножью огромной ели.— Ты не знаешь о чем говоришь, Никос занимает пост представителя Ордена при дворе. Зачем ему что-то красть у самих себя?

— Почем я знаю, видать эта штука крайне ценная,— выпростав из-за ворота украшение, вор помахал им перед моим носом.

Я протянул руку, чтобы вновь коснуться удивительно красивой подделки. Кулон имитировал кулон Марго, который имитировал раковину, которая прятала священный зуб Византия, нечто очень скрытое, принцип многослойной вселенной в миниатюре.

-Матрешка,— подсказал Рысь.

— Что? — я понял, что уже некоторое время просто смотрю пустым взглядом в пространство, вора передо мной уже не было, как и его кулона. Уловив сзади стремительное движение, я только и успел что упасть на бок, но от удара это не спало. Гад со всей мочи огрел меня чем-то по затылку. Хотя удар пришелся вскользь, мир закачался.

— Ты же только что был слаб как ребенок! — я понимал, что говорю глупости, но один из боевых приемов, которым меня научил Оккам, состоял в том, чтобы сбить противника с толку.

Увесистая полка, которой, похоже, и огрел в первый раз Рысь, вновь опускалась. Но все же мои слова заставили его замешкаться. Всего на миг, но этого хватило, чтобы вырванный с корнем пучок травы, полетел тому в лицо. Я вцепился в палку, попытавшись отобрать оружие. Но не тут то было, пальцы вора мертвой хваткой держали добычу.

Некоторое время продолжалась немая борьба, силы были почти равны. Мир кружился перед глазами. Но и Рысь явно потерял координацию движений. Должно быть от резкого скачка давления, 'заживин' пришел в возбужденное состояние и потерял способность контролировать ход восстановления тканей. 'Так тебе и надо',— с мстительным чувством подумал я.

В какой-то момент мы одновременно поставили друг другу подножки и как оказалось, справа находился крутой спуск с холма, по которому мы и полетели, кувыркаясь, ударяясь всеми мыслимыми местами о различных размеров камни, камушки и валуны покрупнее, собирая травы и цветы. Что бы не попадалось на пути, это что-то тотчас присоединялось к нашему клубку. Когда мы, наконец, достигли подножья, оба пребывали в весьма плачевном виде.

Но... удача явно обошла меня стороной. Я приземлился снизу, колено вора врезалось в подбородок, палку пришлось выпустить, чтобы не свернуть шею. Следующий удар пришелся уже в левую челюсть, звон в ушах достиг критического уровня и я понял, что еще немного и меня вырвет.

— Око за око, высочество, не держи зла, мне очень понравилось на твоей планетке, но загостился я тут. Ты не плохой парень, но дурак, а это непростительно в наше время. Советую пересмотреть свою жизненную позицию, иначе долго не протянешь.. Прощай...— послышался быстро удаляющийся топот.

— Дурак.... да... так и есть я дурак,— скорчившись, я сжал виски, пытаясь привести вестибулярный аппарат в порядок. Силантий учил меня не только премудростям науки. Среди его методик были упражнения на концентрацию и самовосстановление.

'Радость... Добро... сила... вода... лада...',— слова из древнего языка, предшественника того, на котором говорили сейчас в Самоцветном Поясе, пронеслись в голове, выстраивая защитную сеть. Я никогда не мог понять, почему они обладают такой невероятной силой. Когда повторил их словно заклинание несколько раз, почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы понять где небо, а где земля. А потом бросился на юго-восток, туда, куда скрылся Рысь...

Я понятия не имел, почему именно туда, но чувствовал, что моя цель там.

Неожиданно указательный палец пронзила пронзительная боль. Порез вновь открылся, алая кровь выступила крохотными бусинами. Сунув палец в рот, я продолжал бежать, даже не задумываясь о том, что могу в темноте налететь на дерево, или попасть в яму. На деле я безошибочно выбирал путь, так, будто меня вел невидимый навигатор. И вот, через несколько минут, мои усилия были вознаграждены. Впереди, среди стволов, мелькнул силуэт. Рысь, всего в шагах пятидесяти от меня.

Я прислушался, но кроме шума собственных шагов, ничего не разобрал. Оккам еще не подоспел. Но одно я знал точно — на этот раз я не имел прав упустить вора. Пусть в одиночку, но схвачу этого мерзавца.

Кажется Рысь тоже понял, что больше не один. Обернувшись, с досадой крикнул:

— Как ты все время меня находишь? Это связь двух душ или может сердец?— он ухмыльнулся. Видимо выражение моего лица говорило о многом.

— В придворное воспитание входит не только разучивание танцевальных па и фехтование. Ориентирование на пересеченной местности и выживание в экстремальный ситуациях тоже.

— Вранье.

Вот и я так думал, но говорить не стал. Уже не в первый раз замечал, насколько 'случайно' каждый раз происходят наши встречи.

— Видишь это? — внезапно я остановился. Рысь тоже замер и нехотя повернулся, подозрительно оглядев небо. Но пока там не происходило ничего особенного.

Я отогнул прядь волос с уха и продемонстрировал серьгу, с которой недавно вернулся от Константина.

— Камень в ней тот же самый, что и в твоем кулоне, цельная друза, и лишь один камень в галактике обладает способностью притягиваться к своим сородичам. Ты знаешь о чем я ?

— Хризолид? — надо отдать должное, Рысь не схватил кулон и не начал судорожно срывать его, как это сделал бы любой нормальный человек. Хотя я и сам понимал, что с тех пор как надел эту серьгу, нахватался порядком изучения, которое приводило мозг в совершенно измененное состояние. Хризолид действовал на тело человека примерно как смесь хорошей дозы наркотика. — Бред, хочешь сказать, что Рита таскала на себе эту чертову заразу? -в отвращении Рысь повертел кулон, но снимать снова не стал.— Не хочешь же убедить меня, что она умерла потому, что стала слишком слабой, чтобы сопротивляться разрушительной силе этого камня?

— Вполне может быть,— я понимал, что сейчас раскрываю человеку, которого ненавидел больше всего в этом мире, самую невероятную теорию, а возможно и наиболее сокровенную тайну королевской семьи. Хотя, разве я не рассказал уже о легенду происхождении нашей семьи? Что каждый раз заставляло меня поступать вот так? Я доверял ему безумные, невероятные секреты. И все ради чего? И все же...— Если как ты говоришь ее застрелили, сестра все равно могла выжить. Скорее всего она бы осталась в живых. Ты наверняка слышал страшные истории про долгожителей в роду, про непобедимых полководцев, про чудесные исцеления от болезней и отравлений. Даже когда жизнь поставлена на грань, мы способны выкарабкаться, все из-за крови. А как ты считаешь, по какой причине летают корабли?

— Потому что их ведет сила крови династии? — Рысь недоверчиво рассмеялся.— Ну ты не просто сдвинутый, ты псих, раз веришь во все это.. Эй, погоди, неужели серьезно?

— Наши флагманы — 'Рыба меч' — мой, 'Акула', 'Скат', — у каждого члена семьи он свой, летают только пока на их борту находится кто-то с кровью василевса. Наши подчиненные — первые капитаны и их помощники подбираются так, чтобы их кровь можно было смешивать с нашей, всего по паре капель, чтобы в наше отсутствие корабль мог какое-то время действовать автономно.

— Забористая штука эта ваша кровь, уж не возомнил ли ты себя проклятым святым? — Рысь взглянул на небо. Против воли я тоже понял голову. — Сегодня необычно яркие звезды,— заметил вор,— смотри.— Он указал на одну из них, вырастающую в размерах.

Метеорит? Нет, на Кармине не бывает метеоритов. Тогда... Корабль! — понял я. Но когда опустил взгляд, вора на месте уже не было, он исчез. Ах проклятая кровь! Это же Сад обманных шагов и невидимых шепотов.

Сад простирался от западной окраины центрального парка и — самое большое собрание под открытым небом прекрасных творений скульптуры в человеческий рост. Все образцы, начиная со времен седой древности: античность, средневековье, барокко, ампир, модерн, неоампир и, наконец, империка — тот стиль, что вот уже два столетия считается господствующим. Особенность расположения этих фигур состояла в том, что с какого бы ракурса не смотрел наблюдатель, каждый раз около трети фигур видно не было. И казалось между скульптурами нет ни единого свободного пространства, а на самом деле они стояли на расстоянии не меньше метра. Каким-то образом Рысь узнал об этом, или натолкнулся случайно.

Не задумываясь, я бросился в этот рукотворный чудо-лабиринт. Однако, уже через несколько шагов понял, что совершил ошибку, даже не позаботившись о том, чтобы заметить где вход. Я моментально потерял ощущение направления. Куда бы я ни делал шаг, через несколько метров обязательно натыкался на тупик. Казалось, скульптуры насмехались надо мной вметсе с Рысью. Его голос звучал словно со всех сторон.

— Похоже, зря ты хватался. Высочество, ориентированию в лесу не учат в ваших академиях? А это и есть настоящий лес. Здесь есть она хитрость. Должно быть ты не знал, нужно постоянно идти на север против часовой стрелки, тогда моет, у тебя будет шанс.

— Там! — я вычислил, что голос вора слышится как раз из-за третьей от меня скульптуры. Но когда достиг ее, там никого не было. Зато вокруг стало как-то необычно светло. Свет лился с неба. Комета стала в два раза больше и ближе. И вроде даже чуть изменила курс. Неужели... да так и есть... летела прямо на нас. Вскоре контуры корабля приобрели большую четкость и ... этот корабль принадлежал не Оккаму.

— Рысь, ты видишь это? Сейчас здесь станет жарко. Убирайся оттуда.

— Какая забота, сначала я посмотрю, как прихлопнет тебя. К тому же, куда бежать, я в таком же лабиринте, как и ты.

— А как же...— я нахмурился, поняв, что обведен вокруг пальца.— Твое хвастовство!

— Ну ты шуток не понимаешь? Конечно умею, в лесу. А в лесу все деревья на месте.

И тут я понял, что голос вора звучит совсем не оттуда, откуда должен. Взгляд заметался и нашел фигуру — Рысь сидел, закинув ногу на ногу на плече одной из скульптур и, подняв ладонь козырьком, вглядывался в небо.

— Ты прав, как-то сильно аккуратно они нацелились. Да нет... проклятье, они же и правда падают!

— А что я тебе говорил?!

Первая мысль: 'кто-то хочет избавиться сразу от обоих' превратилась в уверенность, когда корабль, раскаленный едва ли не до бела, падающей звездой устремился точно к этому крохотному участку местности. И что самое интересное, я успел заметить — это был галеон Каганата — единственные суда, которым разрешалось летать даже при военном положении, которое я объявил, таковы были проклятые традиции.

Я бросился к Рыси с намерением схватить его и швырнуть в ближайшее укрытие. Если он умрет, тогда все было зря, я не собирался отдавать его в лапы смерти так легко. Но как оказалось, он и сам не торопился никуда. Метким ударом ноги вор отбросил меня за ближайший мавзолей, и как оказалось вовремя. А потом комья земли, корни покалеченных деревьев, обломки скульптур — все это ринулось на меня оглушающей волной.

И среди этого хаоса величественно и мягко садился торговый корабль Каганата, блистая вычурностью формы. Он напоминал неповоротливого дракона — их священного Бога, ощетинившись колючками артиллерийских стволов и когтистыми лапами манипуляторов, которыми обыкновенно захватывал грузы. Однако, подняв тучу пыли, корабль завис в полуметре от земли, но так и не коснувшись ее. Каганатцы верили, что если ступить на чужую землю, которой не касалось дыхание Белого Ядерного Дракона, они будут прокляты. Поэтому и процедура отгрузки в портах с участием этого народа, становилась делом крайне затруднительным.

Растерев по щекам слезы — глаза были запорошены крошевом — я попытался найти Рысь, и наткнулся взглядом на распростертое на одной из перевернутых плит тело. Проклятые звезды! Вор лежал без сознания, раскинув руки. Костюм на правой стороне будто расплавился. Кулон свесился с шеи, такой притягательный и такой доступный. Видя как протянулись манипуляторы, я понял, что задумали напавшие, и решил не терять ни минуты. Я должен успеть первым или все сегодняшние жертвы будут напрасными.

— Оккам, где ты? — шепнул я в передатчик, но ответом мне стал равнодушный звук помех. Что ж, придется действовать самому. Один против целого корабля, напичканного оружием не хуже 'Рыбы-меч'.

Прикинул — до вора было чуть более двадцати метров, а манипуляторы уже осторожно поддели бесчувственное тело и начали подтягивать его к брюху. Неужели даже Каганат связан с повстанцами? Как же далеко протянулись нити восстания? Сейчас судьба Метрополии показалась мне куда более шаткой, чем еще час назад. С этим нужно будет разобраться, рассказать отцу, но это... все позже, сейчас главное — Рысь. Я видел только его, его и кулон. Поэтому поспешно скинул куртку, и, набросив ее на голову, развил приличную скорость по направлении к цели.

Разумеется ребята попались серьезные и я тут же ощутил себя мишенью в тире. Однако, похоже небо было благосклонно в этот день. Петляя словно дикий зверь, я рванулся вперед, в то время как вокруг сыпал смертоносный дождь, стреляли явно из автоматики, если бы били снайперы, меня бы уже не было в живых, даже с нашей регенерацией.

Успешно преодолев большую часть дистанции, с чем и поздравил себя, я оказался достаточно близко чтобы дать рассмотреть себя в объективах камер. Скинул ' капюшон' и поднял руки.

Три...два...один... я выдохнул. Стрельба прекратилась, значит они узнали меня. Все же, даже у повстанцев не хватило бы духу в упор расстрелять византийского царевича.

— Ваше высочество, не вмешивайтесь в это, мы заберем с собой то, за чем пришли и покинем Кармину,— прозвучал голос в громкоговорителе.

— А что вы сделаете, если я не дам разрешения на взлет?— улыбнулся я, закутавшись в кокон холодного достоинства, и делая еще один шаг в сторону бессильно висевшего в лапах манипулятора Рыси.

'Еще чуть-чуть, еще совсем немного, и можете забыть его, если кулон будет в моих руках, остальное станет делом поисковых отрядов, рано или поздно его найдут, пусть даже в Каганате, но кулон Марго я верну, не оставлю его вору и убийце'.

— Можете попробовать.

Я заслонился от яркого серебристого света, брызнувшего из всех точек корабля. Его контуры "поплыли", и вот передо мной уже не судно Каганата, а промышленно-военный корабль сопровождения Самоцветного пояса.— Случится то же, что и с флотом, который вознамерился с легкостью захватить Сиберию.

Закусив губу, я вспомнил рассказ Юлиана. Тогда по каким-то причинам ни один корабль флота не мог двинуться с места или выстрелить. Но в то время все решили, что это какое-то излучение, транслируемое с планеты, но теперь похоже, такой возможностью обладают и отдельные корабли Пояса.

— Можете попробовать,— ответил я, указав вверх, — но вам не пройти мимо магнитного поля, я приказал усилить его на максимум. А на орбите, если вы проскочите моих людей, ждет флот царевича Никоса, уверен, у него не меньше причин, чтобы поймать этого человека,— я сделал шаг вперед, стараясь, чтобы это выглядело лишь естественным движением.

— Да, в той битве Никос Византийский стал настоящей проблемой, мы до сих пор не можем понять, что именно произошло, но сейчас это не важно, пока царевич не способен отдавать приказы.

— Что это значит? — спросил, я ощущая нарастающие беспокойство.

— А вы не знали, ваше высочество? В том инциденте, что произошел сегодня на площади, ваш брат был серьезно ранен, мы видели, как то, что от него осталось, увезли в реанимацию

'Никос... как же так, ты же всегда был таким изворотливым? Неужели даже твоих сил не хватило, чтобы справиться с вором... фотонная бомба, ну конечно, в момент первого взрыва, да и второго, Никос находился почти в эпицентре. Но тогда и я тоже. Почему на мне до сих пор ни царапинки?'

На самом деле, у меня были кое-какие догадки, но даже думать не хотелось обо всей этой грязи, связанной с кровью первого императора. Но раз Никос мне не помощник, вольный или невольный, а также не противник, получалось, что все, что я мог сделать прямо сейчас...

Не раздумывая ни секунды, я рванул вперед, мгновенно приводя тело на грань боевого режима, задействуя все резервы организма, не обращая внимания на протестующие против такого насилия мышцы и сухожилия. Спружинив, подпрыгнул, потянулся, рука схватила ткань, стиснула...

— Навь! — выкликнул я слово, открывающее любые двери. Протестующе вспыхнув, кулон превратился в то, чем был на самом деле — витую морскую раковину. Рванул, потянул и рухнул на спину, а потом манипулятор вцепился в мое запястье, едва не сломав, затрещали кости. Я закричал, но кулон не выпустил. Тиски сжались...сжались... сжались.... резкая, невыносимая боль в ладони, когда раковина раскололась. Осколки впились в кожу, проникали глубже в ткань. Но манипулятор сжался сильнее, дикая тянущая боль, а потом... что-то порвалось. Мир померк перед глазами. Словно в кошмарном сне я уставился на обрубок своей руки. Я... Должно быть я начал терять сознание, но все же успел заметить, как из-за леса, со стороны столицы небо прорезала россыпь белоснежных лучей орудий ближнего боя. 'Рыба-меч'...

— Гай, Гай! Ответь!— эфир прорезал встревоженный голос Оккама. 'Так все же они смогли найти меня...'

— Я здесь, друг, не упустите их...

— Гай, я не вижу тебя!

— Блокировка, следуй за кораблем.

— Гай, ты сошел с ума. Твоя рука....

'Как обычно Оккам не слушает моих приказов'.

Затуманенным взглядом я видел, как уносится в небо сверкающая точка и как гнутся верхушки сосен, когда над прогалиной зависает мой крейсер, лениво помахивая хвостом. Потом одна из смутных теней на миг превратилась в Оккама, склонившегося надо мной. Перекинув целую руку себе через плечо, он заставил меня подняться на ноги, потом мы брели к кораблю, потом он нес меня, а дальше, дальше реальность превратилась в единый вязкий бессмысленный бред, в котором в кроваво-красном море плавали ультрамариновые чудовища с длинными острыми зубами.

Глава 27 — Ловушка

Волны моря, проклятые волны красного моря качали и качали до дурноты, так, что даже с закрытыми глазами казалось, что меня вот-вот вывернет наизнанку. Зажмурился — не слишком помогло. Закусил губу и перевернулся на живот — стало чуть легче. Ткнувшись носом в жесткую подушку, я продолжал выдерживать характер еще пару минут, судя по внутренним часам и, наконец, рискнул приоткрыть один глаз.

Кусок мозаичного пола, что был виден с этого ракурса, тотчас радостно откликнулся, закружившись в два раза быстрее. Поспешил повернуть голову, но и там мозаика с вычурным узором на ней начала закручиваться в тугую спираль. Бррр... так отвратно бывает разве что после хорошей попойки. Но я никогда в жизни так не надирался. Значит дело в другом. Скорее всего в том, что я полночи таскался по лесу, где меня периодически пытался убить сумасшедший царевич, а потом, для надежности, чтобы уж наверняка доконать, едва не пришибло взрывом. А дальше... Дальше не помнил ничего, кроме момента, когда из меня словно пытались вырвать сердце — именно таким было ощущение.

Кулон!! — дикий жар пронзил голову. Перекатившись на спину, я порывисто сжал грудь. Но вместо привычной гладкости амулета, нашел лишь иззубренную неровную поверхность.

— Ах черт! — выругался я, сунув палец в рот, когда что-то невероятно острое укололо его. Осторожно подняв то, во что превратился кулон, не смог сдержать пораженного вздоха. От самоцветных камней не осталось и следа. Вместо них висела половинка раковины. Попытка нащупать что-то похожее на иглу, которая уколола палец, не дала результатов. Вспомнился жуткий зуб. Я очень надеялся, что это не он. Кто знает, какая еще зараза внутри него? Кулон Риты — ее чудесная раковина сломалась, должно быть при том последнем взрыве.

Кстати о взрыве, я скосил взгляд вправо, потом влево. Так, похоже на мед отсек. Роботов не видно, камер тоже. Но это не значит, что нет скрытых. Однако странный все же медотсек, в нем почти не было мебели, если не считать таковой множество разбросанных тут и там шелковых расшитых подушек. Среди них стояли низкие столики с разложенными на них медицинскими приборами и инструментами, я даже микроскоп углядел. Ультрафиолетовые лампы под под низким, деревянным потолком с вычурной резьбой делали помещение почти полностью стерильным. Откуда-то лился мощный поток свежего воздуха. Он хотя бы чуть разбавлял приторную смесь ароматов эфирных масел, которые нагревались в четырех расставленных по углам ароматических лампах. Если таковы были методы лечения... впрочем, они мирно соседствовали с вполне современными капельными компьютерами и прочей техникой.

Приподнявшись на локтях, я дождался, пока комната не примет приличный вид и продолжил. Следующим этапом стало нахождение в вертикальном состоянии. Наконец и он был преодолен, я выскользал из— под тонкой шелковой ярко-желтой простыни, которой как оказалось было прикрыто мое совершенно голое тело. Что за... Прикрывшись, за углом нашел стенную нишу. Если это не одежный шкаф, придется так и ходить.

Но каково же было удавление, когда я нашел 'одежку'. Если бы высочество оказался здесь, то был бы счастлив — настолько кричаще-дорогой она была. Ярких охристых тонов кафтан, перепоясанный бурнусом с золотыми кисточками на концах. Плотные широкие шаровары того же цвета что и кафтан, отороченная мехом шапка, да еще и краги, расшитые так, что царевичу в пору. Да что это такое?! — не сдержался я, однако, как не искал, ничего из старой одежды не нашел. Внизу шкафа обнаружились и сафьяновые сапожки. Перспектива ходить замотанным в простыню не впечатляла, пришлось натягивать царские шмотки.

И все же, кафтан и шаровары с сапогами натянуть пришлось, шапку я закинул в дальний угол. Еще не хватало изображать из себя проклятого царевича. Зеркальное окно показало мне совершенное помятое лицо.

— Паршиво выглядишь, Рысь, давай узнаем где мы и что произошло.— я усмехнулся и подмигнул отражению. Кулон был надежно спрятан под рубашку, в последнее время все кому не лень пытались его стянуть. Ну уж нет, не для того я столько пережил, чтобы так просто с ним расстаться.

Я тщательно оглядел периметр резной деревянной двери с изображением стилизованного чудовища на предмет чего-то похоже на замок. Но так ничего и не нашел. Ну то, что замка не видно с первого взгляда, это значит, что его нет — я просто повернул ручку влево и створка легко отъехала в сторону. Похоже я не пленник, и это настораживало. Вместе с этими яркими тряпками, которые я решил сменить на что-то более подходящее при первом же удобном случае.

Я осторожно выглянул в коридор и убедился лишний раз, что охраны нет. И все же, Рысь не привык действовать открыто. Сделаем вид, что я не заметил вашего гостеприимства, в прошлый раз, когда мне любезно предложили прогуляться во дворец, все закончилось весьма печально.

Коридор встретил запахом мирры... Вентиляционные шахты, тянущиеся вдоль потолка, дежурное синеватое освещение, резная металлическая решетка под ногами укрепили уверенность, что я нахожусь на корабле. Беглый осмотр показал отсутствие камер слежения или их просто не было видно. Однако, я продолжил двигаться по стеночке, время от времени заглядывая в попадавшиеся по пути отсеки.

Корабль не был безлюдным, каким выглядел на первый взгляд, откуда то с верхних ярусов слышался топот множества ног, шли какие-то перестроения, иногда корпус прощала мелкая дрожь, а после громкий воющий звук, как если бы мы погружались в самое сердце урагана. Глухие взрывы следовали за этим. Еще одна непрошеная догадка подтвердилась, когда мимо меня пронесся целый взвод солдат, одетых в яркие тюрбаны и еще более цветастые одежды, чем у меня. Каганатцы...

Или меня и правда не заметили, или им просто не было дела. Похоже мы оказались в неслабой заварушке. Гравитация чувствовалась чуть сильнее обычного, а следовательно была искусственной, мы в космосе. Но что бы знать наверняка, следовало оценить обстановку, а чтобы оценить ее, мне нужно выловить кого-то из достаточно компетентных здешних. А где как не в главной рубке найти таких? Раз похоже меня не считали пленником. Придется наступить на горло принципам и спросить напрямик — какого дьявола здесь происходит и где высочество?

Когда очередной взвод пробегал мимо, я изловчился и поставил подножку последнему. Некоторое время парень лежал, растянувшись на решетке, а потом поднял на меня ошеломленное лицо — совсем еще юнец, явно в первый раз нюхавший порох.

Проворно зажав рот жертве, другой рукой сгреб его за грудки.

— Тссс, тише, ответь на один вопрос и отпущу тебя.— Знаешь кто я?

Солдат захлопал глазами, и я уже подумал, что это плохая идея, но тут пришел неожиданный ответ, который словно обухом по голове приложил.

— Вы — правая рука нашего князя Святослава.

— А ну повтори?— я дернул парнишку к себе, да так, что голову чуть не оторвал.

— Это... правда... командующий так сказал, когда вас доставили на корабль, он собрал всех и сообщил: если не доставим вас на Сиберию в целости и сохранности, все разжалуют в рядовые.

'Ты и так рядовой'

— Интересный парень, ваш командир, где мы находимся? — продолжил допрос, для верности реквизировав у пленника лазер-автомат, хорошая штука, пригодится.

— Вы только пришли в себя... мы покинули Кармину пятнадцать минут назад, использовали хризо-глушилку.

— Это еще что за гадость? — скривился я.

— Командующий провернул тот же фокус, что и на Сиберии, когда мы сумели остановить объединенный флот Метрополии.

— Парень, ты ничего не путаешь? Ты же из Каганата, так какого ты делаешь в этом противостоянии?

— Каганатцы передали нам этот корабль в качестве пропуска, никто не посмеет напасть на конвойное судно.

— Тогда у меня должно быть галлюцинации, по нам ведут прицельный огонь. Это и дураку понятно,— словно в ответ на мои слова, корабль снова содрогнулся всем телом и следом раздался невыносимый вой.— Ага, очень похоже,— от моей улыбки солдатик побледнел.

— Видимо вы им позарез нужны, раз они посмели нарушить соглашение с Каганатом, теперь проблем не оберутся.

— Да, но пока проблемы у нас,— резонно заметил я,— так что ты там нес за чушь насчет моей особой важности?

— Как же! — глаза солдатика широко распахнулись,— сам князь Святослав выбрал вас как лидера, нам сказали — вы поведете флот в предстоящем восстании, весь Пояс уже знает про вашу силу.

Я от души врезал по этому наивному лицу, однако несмотря на то, что слезы брызнули из глаз паренька, выражение упрямой веры никуда не исчезло.

— Бесишь! Так все это ваш Снежный ветер? Снова пытаетесь втянуть меня в свои игры? Похищение теперь называется добровольным сотрудничеством?! Где тут у вас найти спасательный шлюп? — я хорошенько встряхнул и для убедительности приставил дуло пистолета к виску парня. Скосив глаза, он сглотнул.

— На корабле нет спасательных шлюпов, только модули.

— Хорошо,— с видом долготерпения я задал другой вопрос.— Тогда где мне найти ангар с модулями?

— Пять минут назад всем пилотам было приказано произвести боевой вылет, на борту не осталось ни одного.

— Да что за день сегодня такой?! — в сердцах воскликнул я,— хочешь сказать, что мне никак не убраться отсюда прямо сейчас?

— Боюсь что нет, ваша светлость.

— Не зови меня так, и так мутит и без того мутит от ваших маневров, кто у вас главный?

— Господин командующий.

— Это я уже понял,— я закатил глаза,— как его зовут и где найти? Придется лично пояснить ему, что к чему, если вы еще не поняли, я не хочу иметь ничего общего с вашим провальным с самого начала движением неудачников и мечтателей-оптимистов.

— Как вы можете так говорить?!

— Слушай, паренек, я уже устал от всяких твердолобых юнцов, совсем недавно такой довел меня до белого коленья, не выводи из себя, просто укажи, где мне найти вашего командира или кто он там у вас?

— На капитанском мостике.

— Ясно, как до него добраться? Этот ваш корабль похож на балаган, а не на конвойное судно.

— Этот корабль гордость флота Каганата! — жарко воскликнул юноша.

— Да-да, извини. А про себя подумал: 'Интересно, с каких пор каганатцы сочувствуют заведомо проигрышному делу?'

Проплутав малость по палубам, наконец нашел злополучный мостик. По правде говоря я до конца не верил, что меня вот так запросто пропустят в эту святая святых корабля. Однако два солдата сначала дернулись было преградить путь, но потом, разглядев меня, вытянулись по стойке смирно. Мне это совсем не понравилось, должно быть дело в том цветастом тряпье, что на мне. В другу причину я верить отказывался напрочь.

Однако, все слова негодования, которые я заготовил для хозяина мостика, пришлось затолкать себе в рот, когда моим глазами предстала главная рубка. Я знал, что каганатцы помешаны на ярких цветах и кричащей роскоши, но не до такой же степени. Впрочем, мне как-то не доводилось плавать на конвойных судах, да и на торговых если уж на то пошло. Рубка напоминала бассейн во дворце какого-нибудь знатного каганатского князя. Впрочем вместо воды в бассейне, обрамленным резным портиком, плескался жидко-кристаллический компьютер, вокруг резервуара с зеленоватой желеобразной массой и торчащим из нее связным оборудованием, суетился персонал рубки. Я усиленно старался не мешать, оглядывая этот рой разодетых в пух и прах офицеров. И как им не мешали эти широкие шаровары и просторные шелковые блузы, перепоясанные многометровыми кушаками, осталось загадкой. Однако, сердце нехорошо екнуло, когда на глаза попалась фигура, которая выделялась как костер в заснеженной тайге, что стояла, заложив руки за спину у огромного обзорного экрана, на котором шло жаркое сражение, хотя не столько сражение, столько безжалостный обстрел нашего корабля.

Лишь изредка отдельные всполохи означали, что маленькие юркие модули были подбиты целым флотом противника.

— Похоже, мы в меньшинстве,— заметил я, подходя к фигуре, одетой во вполне приличный белый мундир. Ядовито-красный кушак был данью моде этого корабля, косая сажень в плечах живо напомнила мне Сармата. Голову мужчины украшала внушительная меховая шапка, а спину пересекала красная же лента. Судя по островку спокойствия и неколебимой уверенности, что образовался вокруг человека, это и был никто иной как адмирал.

— Не ошибусь если скажу, что нас со смаком расстреливают прямо в этот момент.

— Ты прав, но это малая плата за то, что ты с нами, Марк Рысов.

Смутное предчувствие превратилось в ошеломляющую уверенность, когда мужчина повернулся ко мне.

— Родион! Ты же умер?!

— Как видишь, я все еще жив. Если бы командующего Снежного Ветра было так легко убить, я бы умер еще лет пятнадцать лет назад. Подлатали меня ребята, как и тебя. Снежный Хризолид или 'жива'. Все его свойства уникальны, я не разбираюсь в этом, но вот Лада заверила, что сможет поднять тебя на ноги за полчаса.

И прежде чем я успел даже слово вставить, здоровяк заключил меня в медвежьи объятия, затрещали ребра, а дыхание куда-то улетучилось.

— Какого дьявола здесь происходит, куда вы решили украсть меня?— спросил я, когда, наконец, снова смог говорить.

— На Сиберию, естественно, это безопасное место, тебе нужно встретиться с князем и волхвами.

— С кем с кем? — я понял ладони,— извини, друг, я конечно рад, что ты не помер, но буду еще больше благодарен, если выделишь мне один модуль и позволишь избавить святой корабль от моего благодарного присутствия.

— Это невозможно, Марк, и ты понимаешь это не хуже меня, мы посреди боя, ответить нам нечем, это конвойный корабль, а не крейсер, мы должны были незаметно скрыться в темной материи, но к сожалению двигатель был поврежден, и сейчас мы вплотную занимаемся его починкой. И думать забудь о том, чтобы ступить за порог. Истребители вернутся через пять минут, тех, кто опоздает, поглотит топливный кокон.

— Как все ужасно сложилось, — я улыбнулся против воли,— но мне с вами не по пути. Сиберия никак не лежит на картах моих ближайших маршрутов, вообще-то я собирался покаяться в грехах и отправиться на Явь.

— Покаяться ты всегда успеешь. Марк, сейчас нам нужна твоя харизма и способность собирать вокруг себя людей. Князь велел не возвращаться без тебя, так что и думать забудь, мы летим на Сиберию.— Родион хлопнул меня по спине.

Глава 28 — Возвращение

— Гай, спрошу еще раз, ты уверен?

Я кивнул, глядя на то, как на фоне ласковой голубой планеты-гиганта вспухают, поблескивают желтыми окнами корабли. На первый взгляд нелепые, эти почти шарообразные суда, стали ощетиниваться вырастающими прямо из корпусов многочленными стволами орудий ближнего радиуса действия.

Я вздохнул:

— Нет, на этот раз я обязательно встречусь с ним, пусть даже на моем пути встал начальник гвардии. Двадцать пять сторожевых кораблей класса 'рейдер и во главе словно мать-наседка, укрывала всех своей тенью — 'Рыб-шар'. Эту группу выслали остановить меня, а возглавлял ее никто иной как мой старший брат Павел.

— Ваше превосходительство, у нас сеанс связи с кораблем большего класса.

Задумавшись, я опустился в кресло, сжав левую руку. Еще совсем недавно на том месте был ужасный обрубок, но биотехнологии сделали свое дело. Пусть и не родная, но ткань на нано-зондах прижилась очень быстро. Все стараниями Оккама, который носился со мной как с непутевым сыном, хотя свой глаз так и не восстановил. Сказал, что это станет напоминаем о его беспечности. Что говорить, у Оккама были своеобразные понятия о чести.

А вот Талия и Дамиан... При воспоминании об этих двоих, оставленных на планете в ужасном состоянии, сердце сжалось.

'Простите, я не мог упустить этого вора'.

И все же, в тот момент, когда Оккам принял решение развернуть флот, и отпустить цель, я был готов отправить его под расстрел. Боевой друг иногда бывает чрезвычайно прямолинейным, но в итоге... все его решения оказываются правильными, в отличие от моих. Всего один кораблик, замаскированный под конвойное судно Каганата сумел обвести вокруг пальцев мой флот. Никос исчез вместе с сопровождением и о его судьбе я ничего не знал.

Что за чудо-технологию применили беглецы — неизвестно, но по слухам я знал — нечто очень похожее произошло во время блокады Сиберии. Тогда несколько кораблей сумели полностью нейтрализовать целый флот, и лишь вмешательство Никоса помогло избежать позорного поражения.

— Соедини,— попросил я, запахнувшись в плащ из холодного достоинства. Кто из этих двоих — Юлиан или Павел будет говорить, зависло от того, в каком качестве меня хотели видеть не Океане: заключенного или изгнанника. Юлиан наверняка предложит ссылку за пределы Метрополии, а Павел будет агитировать за домашний арест. Но ни то, ни другое меня совершенно не устраивало.

И все же, когда на капельном экране появилось изображение моего брата-хозяйственника, я испытал облегчение. Озабоченное выражение не покидало его глаз. А в уголках губ пролегла скорбная складка. Он всегда переживал за всех нас, и на миг мне даже стало стыдно за себя. Но тольк на миг.

— Гай, мне очень жаль,— начал брат.

— Ты в гражданском,— заметил я,— значит воевать со мной не собираешься?

— Воевать?! — воскликнул царевич,— о чем ты? У меня приказ доставить тебя под конвоем во дворец. Ты добился чего хотел, отец будет говорить с тобой лично.

— На суде?

— Нет, это официальная аудиенция. Хотя, на твоем месте я бы постыдился возвращаться, Гай. Что ты устроил на Броде, а потом на Кармине? И где Никос?

Я отвел взгляд.

— Он до сих пор не появился? А почему за него должен отвечать я? Он взрослый мальчик, хотя и капризный временами.

— Гай, не надо, ты знаешь как я переживаю за всех вас. Если с Никосом что-то случится, отец не простит тебя.

— Похоже список того, в чем меня обвиняют, скоро пополнится еще и братоубийством?

— Что за ужасы ты говоришь? — Павел побледнел, схватившись за сердце.

— Знаешь, от прямого попадания фотонной бомбы не многие выживут, я видел во что превратилась площадь Кармины. Я бросил Кесаря и его дочь, и даже Дамина в таком состоянии, чтобы погнаться за призраком. В итоге не нашел ни его, и не выполнил свой долг как протектора, если вспомнить Брод. Теперь я в шаге того, чтобы назваться государственным преступником. Если Никос не объявится в скором времени, можешь записать его на мой счет, чего уж тут,— я отмахнулся.

— Гай, как ты можешь так говорить? Тебе совершенно безразлична судьба брата и собственная?

— Конечно нет, потому и прибыл на Океану. У меня есть предложение к отцу, и я не покину столицу, пока не получу ответ.

— Гай, требовать чего-то сейчас, в таком положении? Знаешь, чего мне стоило хотя бы уговорить отца, чтобы он выслушал тебя? Как будто у нас и без того мало сложностей. Сегодня утром на Сиберии снова начались проблемы.

— А, так все же даже Юлию не удалось? — я с интересом склонился вперед.-А что ответишь, если скажу, что знаю, кто устроил неприятности?

— Даже не думай, отец ни за что не позволит тебе снова возглавить операцию. Скорее уж с этим придется справляться мне,— на лице Павла, этого миролюбца и дипломата, появилось настолько сложное выражение, что я поневоле рассмеялся.

— Извини, брат, но не представляю тебя в роли командующего даже легионом.

— Знаю, Гай. Я все знаю,— любой другой на его месте наверняка бы вызвал меня на дуэль, но Павел — не любой. Он скорее даст свершиться революции, если так будет нужно для спокойствия граждан Океаны. — Но тогда кто?

— У нас есть еще сестра Агнесса,— напомнил я, хотя уже знал, каким будет его ответ.

— Я ни за что не позволю сестре участвовать в этом, это не женское дело — разгонять кучку повстанцев.

'А ведь Агнесс, нашей сестре-воительнице, это вполне может оказаться по плечу',— мимоходом подумал я. Но знал, что не имею права уступить свое решение никому, не после того, что увидел и услышал на Кармине. Теперь поимка вора стала не просто личным делом, а делом государственной важности. Ясли зуб с кровью первого василевса попадет в руки повстанцев с Сиберии, последствия могут быть самыми непредсказуемыми. Вопрос в другом, когда дело касалось мистики, отец оставался непреклонным. Мне предстояло уделить его снова назначить меня командующим, при этом не ссылаясь на древние легенды и предания Ордена Айя.

— Хорошо, я встречусь с отцом на твоих условиях,— я резонно рассудил, что в данном случае лучше не спорить. Но не позволю привести себя в дворец как пленника,— но конвой можешь убрать. Я прибыл сюда как царевич к василевсу, как сын к отцу. Это частый визит. Согласно праву крови, я встречусь с ним не на аудиенции, а в его кабинете.

— Гай! Это переходит все рамки дозволенного. Отец никогда не согласится на это.

— Он примет приглашение. Я принесу ему дар праха, а ты знаешь, от него невозможно отказаться. Древние василевсы Византии хранили горсть праха всю жизнь как напоминание о бренности всего сущего. Это была их ноша в обмен на почти божественное видение, — с этими словами я протянул руку и Оккам вложил в нее прозрачный сосуд. В нем действительно находился прах от кремирования всех тех, кто погиб несколько дней назад на площади перед дворцом Кармины. Это была моя вина, но отец как единственный и истинный василевс нес груз греха всех свои подданных в том числе и моего, давняя и жуткая традиция, но традиции в Византии считались выше законов, а потому даже Павел не смог ничего возразить.

— Хорошо, как хочешь, но надеюсь в глубине души ты понимаешь, что поступаешь неправильно.

В глубине души я знал, что поступаю глупо и необдуманно, ведь поимка вора по прежнему оставалась личной целью. Я прикрывался интересами страны, но на деле, по большому счеты судьба зарождавшегося противоречия между Самоцветным Ппоясом и Метрополией интересовала меня мало. Я был эгоистом, как и любой член правящей семьи, но как всегда считал Силантий во мне было слишком много либерализма, что ж пусть так. Даже если я поставил личные интересы выше государственных, но я зашел слишком далеко, чтобы останавливаться на полпути. Я хотел знать, куда вели меня те неясные образы и видения, почему я с уверенностью знаю, что Рысь направился на Сиберию, и откуда взялась между нами пока еще тонкая, но с каждым днем становившаяся все более прочной связь. А еще... я приказал Оккаму строго-настрого спрятать последние анализы моей крови.

Глава 29 — Лада

Что говорить, похоже, все мои беды так или иначе были связаны с женщинами, сначала Рита, потом Соня, а теперь...

— Доброе утро, мы уже почти прибыли, князь.

— Да какой я тебе...— слова застряли в горле, когда я увидел, кто был на этот раз моим тюремщиком. Но сперва стоит вспомнить, как я вообще оказался в корабельном карцере. Родион — мужик хоть куда, широкой души и столь же широкого терпения. Но и его терпения видимо приходит предел, когда прямо перед всем экипажем я снял богатые одежды и остался красоваться нагишом, совершенно не стесняясь женщин, которые тут же начали посмеиваться — смею надеяться не над моей фигурой, а над поведением. Оно было отвратительным, но вынужденным. А что еще мне оставалось делать?

— Флот повернул обратно, больше нас не преследуют,— сообщил связной.

Я ухватился за эту новость как за спасательный трос.

— Отлично! Теперь мне предоставят модуль, чтобы я мог добраться до ближайшей развлекательный планеты? — в голосе звучала надежда.

— Нет, ты летишь на Сиберию, чтобы встретиться с князем.

Вот так рухнули все мои мечты на избавление от связи с авантюристами из организации под названием 'Снежный ветер'. Надо было сразу догадаться, что никто так просто не станет отпускать меня. При этом на все вопросы был дан короткий ответ — Князь объяснит. И это при том, что теперь меня тоже величали князем. И этот 'князь' вспомнил все навыки, приобретенные на Броде.

Однако, бегать по болоту от хищных тварей оказалось совсем не то, что от команды хорошо обученных солдат, пусть и мечтателей и авантюристов. Меня выловили очень скоро, правда к моей гордости уже с одной ногой засунутой в модуль. Видимо поняв, что с упрямым 'князем' по другому нельзя, меня и бросили, точнее вежливо препроводили в карцер, где кормили надо признать превосходно. Поэтому пока я решил просто наслаждаться нежданно полученным свободным временем. Правда четыре раза еду мне приносили исключительно мужчины, а вот теперь...

— Меня зовут Лада,— представилась посетительница и при этом поднос был поставлен с таким грохотом, что миска с борщом расплескалась. Длинная русая коса, перевязанная алой лентой, полоснулась по полу, а потом от резкого разворота своей владелицы хлестнула меня по лицу. Лоб гостьи перехватывала вторая лента. Она сосем не гармонировала с двумя крупными каплями изумрудных серег. Вместо ожидаемой на таком судне военной формы — длинный серебристый хитон, перетянутый красным кушаком и сафьяновые сапожки. В глубине пронзительных темно-васильковых глаз плескалось презрение.

Довольно миленькая, конечно не сравнить с черноволосой красавицей вроде Риты, но все же. Молодая женщина, может чуть младше меня, была наполнена той удивительной красотой, что льется изнутри, просачивалась через каждую клеточку, в каждом повороте головы. Разумеется я не смог оставить так просто этот диссонанс между поведением и внешностью и схватил ее за руку. Однако, к моему удивлению в ее ручке появился пистолет, который она приставила к моему виску.

— Прошу прощения, князь, но это лишнее, просто ешь, если не хочешь, чтобы вся еда пропала даром через дырку в твоей груди.

— Вот так леди,— фыркнул я,— выражаешься не лучше разбойницы с Ветера.

— С таким как ты только так и можно,— в синеве появилось еще больше презрения. -Дедушка Родион готов на коленях ползать, лишь бы ты остался с нами. Весь экипаж по струночке ходит, принося тебе то подушку, то хорошо прожаренный кусок рыбы, а ты... хотя бы сказал 'благодарствую'. И чего в тебе нашли, ты — просто преступник, который невесть каким образом украл драгоценность. Если бы отец...— Лада зажмурилась и помотала головой,— если бы кулон попал в другие руки, уверена, даже я справилась.

— О, так тебе тоже нужна эта побрякушка? Так бы сразу и сказала, что одна из этих фанатиков. Мечтаешь управлять галактикой силой крови?

Голова мотнулась от хлесткой пощечины.

— Ты чего?! — крикнул я.

— Заслужил. Запомни, этот кулон ты носишь только потому, что так решил мой отец. Он доверил тебе нечто большее, чем просто драгоценность, а судьбу всего Пояса. Если из-за твоей некомпетентности или разгильдяйства что-то случится с Сиберией, я,— сверкнула вспышка, выстрел выбил металлическую стружку, разнеся поднос вдребезги вместе со всем содержимым. Я едва успел убрать ногу. Еще немного и... уфф, пронесло.

— Совсем сдурела?! — заорал я.

— Нет, это предупреждение,— отбросив косу на спину, девица гордо выпрямилась и сунула оружие за кушак.

— Ладно-ладно,— я поднял руки,— сдаюсь, с такими красотками спорить бесполезно.

— Не смей со мной заигрывать,— предупредила она,— отец это не любит.

— Твой папаша должно быть еще более грозная личность чем ты, жду не дождусь встречи с ним.

— Скоро у тебя появится такой шанс, именно к нему мы и везем тебя.

— Погоди...— тут до меня начало доходить.

— А как зовут твоего отца?

— Мой батюшка — владетельный князь и главнокомандующий всеми оборонительными силами Сиберии. Святослав!

С этими словами гордячка выплыла за дверь даже не хлопнув створкой. Как бы мне хотелось, чтобы ее грохот прозвучал сильнее, заглушая бешеные удары сердца. Глядя на растекшуюся по полу лужу из супа и чая, я скривился.

— Хуже не придумаешь. Рысь, сегодня явно не твой день.

Глава 30 — Ультиматум

16 октября 2115 года, в обычный будний день, в десять часов утра по местному времени Океаны, византийскую империю потрясло заявление, пришедшее с окраин галактики. Потрясло — слишком сильное слово, скорее пришло как весть, пока еще слабый ветер перемен, на который не обратили внимания, разве что на заседании Сената.

Потрясли кулаками седобородые старцы, выкрикнули пару воинственных лозунгов молодые 'волки' -сторонники Юлиана. Подсчитали выгоду дельцы и торговые воротилы, сверили со звездными картами астрологи, заглянули в книги пророчеств в Ордене Айя. И забыли. Ничего особенного, просто с планеты Самоцветного Пояса пришло заявление:

'Василевсу Новой византийской империи, Александру IV. Нота: мы, князь и наместник Византии на планете Сиберия, а также владетель прилегающих трех лун, сим объявляем: Отныне планета Сиберия не подчиняется центральной власти Метрополии и объявляет себя свободной от всех обязательств по отношению к василевсу, а также всех договоренностей в рамках торгового союза между Самоцветным поясом и Метрополией. Также мы принимаем на себя всю полноту государственной власти по управлению Сиберией. Отныне высшим органом управления считается Вече, высшим должностным лицом объявляется Князь Святослав VII. А посему, с этого дня все налоги и отчисления на правах суверенного государства остаются в Сиберии, а валюта Византии — византийский динар считается недействительной. Всем представителям Метрополии, которые не пожелают перейти на сторону новой действующей власти, предлагаем в трехдневный срок покинуть пределы независимой планеты или они будут считаться аггрессорами.

Князь планеты Сиберия, Святослав VII'

Именно такое заявление легло на стол василевса Александа.

Кабинет вдруг показался правителю Византии темным и тесным, он почувствовал, что ему не хватает воздуха. Поднявшись, этот еще крепкий седовласый человек с умными и проницательными глазами прошел к окну и, распахнув створки, набрал полную грудь соленого океанского воздуха.

— Юлиан, чем ты занимался там? -спросил он у неба.— Что ты натворил?

Ветер трепал складки пурпурного хитона, украшенного жемчугом. Александр обернулся, взгляд упал на стоящий на краю письменного стола квадратный кусок черного мрамора, и он показался знаком. Этот камень он получил от Синода в момент восшествии на престол, выбрав из трех предложенных,— такого цвета камень станет основой для его саркофага после смерти. Такова была традиция — с древних времен василевсы выбирали символ своей загробной жизни в момент венчания на царство.

'Неужели я стану первым за династию, кому придется столкнуться со столь открытым мятежом? Что же изменилось? Почему до того казавшаяся незыблемой власть вдруг пошатнулась? Мужчина ощутил приступ слабости, ноги задрожали. Он поспешил присесть в кресло, взял стило и бумагу. Но рука зависла, так и не коснувшись листа.

'Что писать? Кому? Юлиан, судя по всему раззадорил медведя в берлоге. Оставить его командующим, значит поднять весь Самоцветный Пояс. Павел не годится для атаки, он умеет вести флот лишь по учебникам, Гая я сам отослал в ссылку, Остается Агнесса или Никос. Агнесса умница, вполне могла расправиться с мятежниками, но в открытом бою. Никос хорош в подковерных интригах, он бы предложил попросту отравить всю верхушку и заговор бы умер в зародыше. Если бы...

Если бы не одно но, если отмотать время назад хотя бы на неделю, когда Сиберия была всего лишь взбунтовавшейся колонией. Но теперь когда они намеренно раструбили на всю галактику, разослав свой манифест даже в Каганат, это дело так просто не замнешь. Открытое подавление — конечно возможно, вряд ли у Сиберии есть такие огромные военные силы, но резонансом от брошенного в воду камня разойдутся круги, и кто знает, как они поведут себя — Самоцветный Пояс.

— Силантий,— Василевс поднял голову, приветствуя старого друга и наставника детей без тени улыбки. То, что Силантий доводился Александру братом, не поднималось между ними с тех пор, как старый философ прилюдно отрекся от титула брата императора. — Слышал новости?

— Как же, как же, видел я это воззвание, весьма умно придать это дело широкой огласке.

— Кто такой этот Святослав?!

Силантий присел в кресло напротив безо всяких церемоний. Василевс сделал особый знак, что они могут говорить свободно не как правитель с подданным, а как два человека, понимающие друг друга с полуслова.

— Человек, сумевший удержать власть в трех княжествах Сиберии на протяжении пятнадцати лет, немного не побил твой рекорд,— улыбнулся Силантий.-Но если говорить на чистоту, не верю, что он решился на такое. Даже после последнего поражения от твоих сыновей.

— Сыновья...— Александр взял со стола малахитовое пресс-папье и принялся вертеть в руках.

— Александр, как ты намерен поступить с Гаем? — наконец Силантий задал давно мучивший его вопрос.

Пресс-папье выпало из пальцев, но философ ловко подхватил его почти у самого пола, и, покачав головой, поставил обратно.

— Становишься рассеянным, непростительно, сейчас нелегкие времена и тебе придется принимать непростые решения. Но вот семья должна быть едина, забудь о его проступках, прими его и прости. И сейчас же пошли обратно на Кармину, ситуация там непростая после того покушения на Кесаря и его дочь.

— Насчет Гая,— взгляд Александра потемнел,— я хотел...

В этот момент дверь отворилась и двое конвойных ввели молодого мужчину в синем кафтане с красным поясом и такого же цвета крагах и сапожках.

— Легок на помине,— пробормотал Силантий, поднимаясь,— оставлю вас вдвоем, отцу с сыном нужно говорить без свидетелей.

Когда василевс хотел возразить, брат удержал его за плечо,— все хорошо, продолжим позже, прими верное решение.

Проходя мимо, Силантий ободряюще улыбнулся мне, хотя я был бы рад, если бы наставник подождал. Мы остались вдвоем. Вид у отца был мрачнее тучи, он дважды на меня не взглянул и сделал вид, что занят документом перед ним. Сесть он не предложил, поэтому я продолжал стоять, пока он работал, просматривал бумаги и, либо ставил свою подпись и печать, или откладывал в куда более внушительную стопку.

Официальные приказы василевс всегда исполнял на бумаге — еще одна дань роскошной и дорогостоящей традиции, как и перьевая ручка с фиолетовыми чернилами. Такими же чернилами расписывался его отец и его дед и василевсы первой древней Византии еще на Земле. Как и одежда отца была почти копией старинной, разве что драгоценные ткани и жемчуга были искусственными. Да ее его голова оставалась непокрытой, обнажая щедро усыпанные сединой виски и бакенбарды. В уголках глаз и губ пролегли глубокие морщины — отец рано постарел, взвалив на себя весь груз забот о Метрополии. При взгляде на старика, хотя ему едва исполнилось шестьдесят пять, мне стало не по себе.

Наконец, последний документ был просмотрен, очки в тяжелой оправе покинули переносицу. Некоторое время отец сидел неподвижно, сцепив руки, а потом и вовсе отвернулся и принялся рассматривать залитую лазурью океанскую гладь. Соленый запах долетал до третьего этажа, где и располагался кабинет василевса. Тихо поскрипывала рама от свежего ветерка.

— Хорошо,— наконец, произнес отец,— закрой окно.

Я понял, он сказал это намеренно. Мне придется встать перед ним, чтобы выполнить требование. Но все же я подчинился и, обогнув массивный стол, покрытый толстым зеленым бархатом, затворил створки и отпустил на место тяжелые парчовые занавеси.

Достав длинную каганатскую трубку с тонким мундштуком, отец набил ее и раскурил от тонкой лучины, зажженной от лампадки в углу. Эта лампадка воскурялась круглые сутки в каждом доме на Океане и в любой добропорядочной семьи Метрополии, во имя вечного первого василевса как наместника Бога.

— Странно,— сказал отец,— прежде лампады воскурялись в честь самого Бога, а теперь это лишь жалкое подобие вот уже пятьсот лет, мельчаем мы, и страна, и народ, и наша династия.

— Не понимаю, к чему ты клонишь,— честно признался я.

Два аккуратных облачка дыма воспарили к потолку, украшенному фресками со сценами из истории Древней Византии.

И лишь потом тяжелая ладонь отца хлопнула по столу да так, что чернильница опрокинулась, чернила разлились по столу, закапали на пол, оставляя некрасивое пятно на дорогом норманнском ковре.

Покачав головой, я нагнулся и поставил чернильницу на место.

— Оставь, мне нужны показная лояльность и забота, ты не подходишь для этого, ты вообще ни для чего не подходишь, ты просто дурак, трус, лентяй, невежда, наглец!

Отец кидал все эти обвинения мне в лицо, а я в это время продолжал рассматривать как фиолетовые чернила играют всеми оттенками бордового и темно-алого. И снова почудилось, что они похожи на кровь, залившую изображение печати в виде трех вершин горы на одном из документов.

— Знаю, до сих пор я именно таким и был, сплошным разочарованием для тебя и семьи,— признался я.— Но сегодня я прибыл к тебе не как преступник, не как виновный, не как пленный и не как повинный в страшных грехах, в которых меня обвиняют, вплоть до смерти Никоса. Я прибыл к тебе с предложением.

— Если ты торговец, так отправляйся в Каганат!— воскликнул Александр, указав на дверь.

Я ощутил холодок в груди. Когда на отца находило такое настроение, связываться с ним не боялся разве что Силантий. Но как раз мудрого наставника рядом не было, и мне придется выстоять против гнева василевса в одиночку. Однако...

— И все же, я сделаю предложение, а потом ты будешь волен посадить меня под домашний арест или отправить в ссылку в другие области. Но я все равно завершу начатое, хочешь ты или нет.

— Даже так? Кто научил тебя такой дерзости? От Марго набрался? Ну так ты видишь как она закончила, все еще хочешь последовать за ней?!

— Отец, не вспоминай сестру, речь сейчас не о ней,— сумрачно попросил я.

— Да? А я вижу какое у тебя выражение лица, ты всегда так смотришь, когда думаешь о ней. Надо было дать разрешение на ваш брак раньше, тогда может и сестра была бы жива и ты не бросался в бездумные авантюры. А что теперь предлагаешь? Сослать тебя? Лишить права наследства?

— Это...— делай что хочешь, ты — василевс, а я всего лишь царевич,— смиренно ответил я, — но прежде просто выслушай меня, хотя бы в качестве официального прошения.

— В тот день, когда мне понадобится выслушивать прошения от собственных детей, я отрекусь от всех вас и назначу наследником последнего попрошайку в Нормании! — глаза отца метали молнии, словно он и правда был Богом, хотя... для меня он выглядел скорее как крайне расстроенный, усталый и разозленный человек. За то время, пока мы не виделись, он сильно постарел.— Говори! — велел василевс.

— Возможно этой, как ты говоришь, дерзости я научился у моего наставника, он всегда твердил, что я слишком либерален. Что ж пусть так, кто-то другой возможно и не осмелится просить тебя о таком. Но прежде, чем я попрошу, хочу спросить. Отец ты тоже считаешь, что наша династия происходит от Божественного Византия Первого?

— Конечно, что за глупый вопрос?— брови отца сошлись на переносице.

Я взял со стола пустой лист и перо и принялся рассеянно чертить на коленке.

— И что он был всего лишь одним из трех людей, поделивших галактику.

— Это исторические истины, что не так?

— Людей? — переспросил я, продолжая чертить, не поднимая глаз на темную тучу, что начала окутывать то место, где сидел отец.

— Конечно, трое братьев... подожди, ты хочешь сказать... я не желаю выслушивать от тебя этот бред насчет нечеловеческого происхождения династии. Не хватает того, что несет Анастасия, и она запудрила мозги Никосу!!! -от громкого крика василевса колыхнулись занавески, я ощутил как взмокла спина и поспешил повернуть к отцу свой рисунок. Это был беглый графический набросок по памяти, но весьма точный — раковина с иглой рядом с ней.— А может он выглядел так?

Вырвав лист у меня из рук, отец с силой запустил его в корзину.

— Прекрати! Не похоже на тебя, за одно это я могу упечь тебя под арест. И это будет не домашнее заключение.

— Знаю,— я грустно усмехнулся,— и Марго тоже знала. Я тоже считал это бредом.

— Тогда зачем начала бессмысленный разговор? Ты знаешь мое отношение ко всем этим мистическим играм Айя? Синод меня донимает каждый день из-за их новых козней, я устал находиться между молотом и наковальней. Я василевс уже много лет, но по прежнему ничего не могу сделать с этой заразой, которая расползается по галактике с Яви. Лучше уйди сейчас, пока я не совершил грех и не запустил в тебя этим пресс-папье,— сильные пальцы сжались в кулак вокруг массивного прибора.

— Но даже если мы так считаем, другие думают иначе. Самоцветный Пояс...Кто-то оттуда решил, что эти легенды не так уж легендарны и хотят использовать артефакт с кровью перового василевса, который выкрал из Ордена один вор, чтобы давить на нас. Я гнался за ним три года, и теперь на Кармине почти схватил,— подняв руку, я продемонстрировал био-протез,— и все же упустил, и теперь он с символом, за который готов убивать летит по направлению к Поясу. Уверен, повстанцы уже нашли ему применение. Чтобы увезти вора, они замаскировали корабль Каганата. И здесь напрашивается два вывода: или они не любят Каганат, или Каганат не любит нас. В любой из двух ситуаций мы проигрываем.

— Это все, что ты хотел сказать, сын? — медленно спросил отец.

— Если этого недостаточно...

— Этого более чем достаточно,— Александр потянулся к кнопке вызова охраны. Я напрягся, но потом отец будто передумал.

— Прочти это, чтобы потом не возникало вопросов. Ты первый из детей, кому я показываю это письмо,-с этими словами отец пододвинул ко мне через стол сложенный лист настоящей бумаги. Редкость в наше время. Но увидев подпись, я тут же понял: 'князь Сиберии, Святослав...'

— Уверен, это как-то связано с вором, они хотят сделать его своим козырем в торге с нами. Что будем делать, отец?

— Не мы, а я,— поправил василевс, аккуратно складывая документ в папку.— Я намерен послать туда Павла.

— Правда? Этого разнеженного дипломата, когда даже Юлий не справился? Когда уловки Никоса не продержались и недели?

— Я пошлю Павла и попытаюсь решить это дело мирно.

— А если они снова применят сдерживающее оружие, наш флот будь он хоть из ста тысяч, просто повиснет в пустоте космоса, откуда они смогут нас спокойно расстрелять?! — жарко воскликнул я.

— А, так ты знаешь об этом. Похоже, на Броде у тебя было много свободного времени, вместо того, чтобы выполнять свои прямые обязанности,— резко поднявшись, отец повернулся к окну, заложив руки за спину. Тяжелая мантия с шуршанием спустилась на пол. Внушительный силуэт мужчины отражался в стекле, как и детстве он напоминал мне скол скалы на побережье, такой же обветренной, острой, неприступной, но все же понемногу, исподволь подтачиваемой волнами. — я уверен, что князь на это не пойдет, судя по всему он — человек чести. Конечно я не могу согласиться на его условия, но хочу знать, на каких точках соприкосновения мы можем договориться.

— Отец, ты слишком наивен.

— Молчать! Как ты смеешь так разговаривать со мной?! — ладонь правителя рубанула воздух. Обернувшись, он вцепился в край стола, будто ему стало трудно стоять, и пошатнулся.

— Отец! — воскликнул я, обежав вокруг и поддержав его за плечо, осторожно усадил в кресло. -Я вызову врачей.

— Не смей,— железные пальцы впились в мою руку.— Если кто-то узнает, я казню тебя лично.

Я с жалостью смотрел на сильного человека, сражавшегося с недугом. Эта бледность, посиневшие губы — все указывало на сердечную недостаточность,— даже все достижения медицины не умели справляться с тем вредом, что оказывала кровь первого императора на простой человеческий организм, пороки сердца, инсульты, инфаркты — обычно именно они и обрывали жизни всех правителей династии. Кровь была слишком сильна или оттого, что эта кровь... изначально отторгалась организмом?

— Я могу помочь точно определить, где находится вор по кличке Рысь, позволь мне участвовать в походе.

— Это дипломатическая миссия! — отрезал отец и скривился, сжав ладонью грудь,

— Проклятое тело,— пробормотал он. Но все же подойдя к буфету, я налил в бокал простой воды и подал отцу. Тот залпом осушил его.— Благодарю, что хоть на старости лет кто-то подносит мне воды. Думаешь я не знаю, что все намного сложнее? Самоцветный Пояс уже две недели не поставляет Хризолид и отказался платить налоги. На границе проявляется подозрительная активность. Норманны пытались что-то разыграть, но потом затихли. А Каганат... хранит глухое молчание. Я все вижу и все пониманию, но не смей больше говорить мне про кровь и древние артефакты, иначе я и тебя отлучу как Анастасию.

— Что ты сделал?!

Рука отца схватила меня за хвост и больно притянула к себе.

— Я запретил деятельность Ордена на всей территории Метрополии. Они зашли слишком далеко, потребовали признать ересь Айя официальной религией. Синод в бешенстве, но я ничего не могу поделать, пока они одурманивают людей этим опиумом с предвидением и растворением греха в императорской крови, — отец сжал кулак, вены выступили на коже, все еще крепки кулак, все еще великого василевса, воплощенного Бога в галактике. Все еще...

А потом он оттолкнул меня и нажал кнопку.

— Знаю, ты все равно будешь настаивать на своем. Оставить тебя под арестом и ты поступишь так же как на Броде, так же как на Кармине, Силантий слишком разбаловал тебя, но я не позволю вмешаться в мою политику, пока ты еще не василевс.

Через несколько секунд в кабинет вбежали двое охранников в тяжелых меховых высоких шапках и стрельцовых кафтанах с ружьями наперевес. Я уже все понял, но попытался сопротивляться, однако меня быстро скрутили.

— Проводите моего сына... в императорский сектор тюрьмы, пусть с ним обращаются со всем почтением, достойным его титула, но глаз не спускать,— велел Александр.

— Да... мой василевс,— даже охранники растерялись. Такие поручения не каждый день приходилось выполнять. Теперь весь дворец будет гудеть об опале царевича Финиста и гадать, кто станет следующим.

— Отец, ты совершаешь большую ошибку, не недооценивай их. Это не просто горстка безумцев, осмелившихся пойти против нас. В отличии от тебя, они используют все, что может им помочь, в том числе древние артефакты. Они ьез раздумий разрушили целую площадь на Кармине, погибло много людей, и все ради того, чтобы вырвать вора из моих рук,— вынув из кармана припрятанный там мешочек, я бросил его на стол перед отцом.

— Что это? — спросил он.

— Ты любишь собирать прах, совершенно не видя будущего,— ответил я.

— Ступайте,— повелительно взмахнул отец,— задрожав, но так и не заглянув в мешочек.

— Что здесь происходит, брат, что ты натворил?!

Этот голос! Хуже не придумаешь. В кабинет вошел Юлиан, как всегда стремительный, величественный. Вокруг него вился флер тонких духов, одет с иголочки, будто на прием собрался.

— Юлиан, это наше личное дело, что у тебя? — сурово спросил отец, протягивая руку.

— Доклад от Агнессы, она возвращается из Каганата, принял мой крейсер как ближайшая точка передачи.

— Ступайте!— велел отец охранникам. Провожаемый задумчивым взглядом Юлия, и мрачным отца, я постарался сделать вид, что вышел сам, но в душе все сжалось. Юлиан видел... однако, в стройной картине что-то не складывалось.

Если мой арест был делом рук Юлия, почему отец не послал его в проклятую Сиберию, а Павла? Этот вопрос не давал мне покоя, я даже не заметил, как тяжелая дверь, покрытая камельками влаги от растаявшей смолы, мягко и бесшумно задвинулась за спиной. Императорская тюрьма, сектор для знати. Здесь содержали преступников, обвиненных в заговоре или соучастии в мятежах, коих за многовековую историю Метрополии было немало.

Тюрьма, полная тусклого зеленоватого света, сочившегося из стеклянного потолка, надо головой толща океанских вод, стены — стесненный риф. Время от времени свет зарывала быстрая тень, проносящаяся мимо — обитатели местных вод были чрезвычайно хищными. Тюрьма под названием 'Раковина' покоилась на склоне континентального шельфа на глубине в сто пятьдесят метров. Давление океанских вод выдерживали толстые, с полметра, потолки — линзы над каждой из камер. С расстояния весь комплекс выглядел как множество икринок, приставших к скале.

Пол под ногами — мельчайший песок, который так удобно просеивать меж пальцев, задумываясь о тщетности всего сущего. Многие узники пересыпали его годами, да так и сходили с ума от компрессионный болезни и бесконечности песчинок.

Выступы рифа служили естественными лежаками — их пористая поверхность была жесткой, но теплой. По ночам только она позволяла хоть немного согреться во влажном и холодном воздухе камеры. В дальнем углу всегда наготове находилась полуметровая вогнутая линза — удивительные обитатели поларастения-полумолюски с готовностью принимали все отходы жизнедеятельности, тут же переваривая их и превращая в песок.

Воду опресняли они же, по капле за день наполняя металлическую флягу. Еду приносили три раза в день. Однако, для тех, кто страдал фобиями, пребывание в таком заточении превращалось в настоящую пытку. Уши все время заложены, а голова тяжелая, слабость наполняла руки и ноги. Оставалось лишь сидеть или лежать и пересыпать песок.

Песчинки резали кожу био-руки и, хотя следа не осталось, я все еще чувствовал, как зуб впивается в ладонь, все еще помнил то ощущение, когда манипуляторы корабля уносили с собой обрубок конечности вместе с зубом первого василевса.

В этой звенящей тишине я снова видел места и людей, которых до того никогда не встречал. Смутные образы, похожие на фрагменты картин, но знал, что именно там сейчас находился Рысь, на пути в Самоцветный Пояс. И чтобы отпугнуть эти видения, я снова и снова заполнял ум другими, еще более болезненными — я вспоминал сестру.

...— Гай, как ты думаешь...

Мы сидели на террасе на высоком берегу 'Лидо'. Одно из дворцовых крыльев выходило на залитый закатными лучами гладь самого прекрасного озера на планете. Один из редких моментов, когда сестра гостила у меня. Я запомнил их все, каждое мгновение. Мы пили чай с конфетами, наши руки лежала на столе, а пальцы время от времени переплетались. Она сложила ладони на коленях и вглядывалась вдаль. Необычным и тревожным был в тот вечер ее взгляд.— Что если все, что нас окружает — ложь?

— О чем ты?

— Что если отец хочет запретить Орден Айя потому, что боится, что бы правда выйдет наружу.

— И какова же она, эта правда? — я нехотя отвлекся от созерцания заката, уже обдумывая, какое полотно можно написать на него.

— Что если все наше величие построено не на праве силы, а на праве крови? В ком она сильнее — тот и правит. А сейчас наша кровь стала настолько разбавленной, что скоро от нее ничего не останется.

— Глупости,— я покачал головой,— потому и просил Синод и отца дать разрешение на брак, так наша кровь только усилится.

Но Марго покачала головой.

— И все же, что если наша кровь настолько ослабнет, что некому будет сидеть на троне, что тогда? Власть первого василевса, Византия, не требовала подтверждения, его считали воплощением Бога, родившимся из океанских вод. А сейчас отец каждый день вынужден доказывать свою силу Синоду, министрам, всем мелким князькам в Самоцветном Поясе. Почему?

— Марго, какие странные мысли приходят в эту хорошенькую голову,— я потрепал ее чудные кудри, но она ловко вывернулась.

— Гай, я серьезно, может и права тетка Анастасия, нам нужен приток свежей крови. Я помню наш последний разговор, ты не любишь мистику, по правде говоря я тоже, но тогда Никос пригласил меня, я не могла отказаться. Тетя так странно посмотрела на меня, а потом произнесла фразу, о которой я думаю с до сих пор.

— Когда ты летала на Явь? — обеспокоился я,— ты мне не говорила.

— Две недели назад, прости, не было времени предупредить, да и что особенного это просто родственный визит, ничего кроме.

— И что же она сказала? — настороженно спросил я.

— Наверное я просто придумываю себе, глупости все это,— Марго отмахнулась и залпом допив чай, сунула в рот шоколадную конфету. Белоснежные зубки со щелчком разгрызли орешек. Она наслаждалась каждой крошкой, тогда она жила полной жизнью и я вместе с ней.

— Она сказала, что пришла пора перестроить династию изнутри, то есть не так... не то слово,— Марго защелкала пальцами, припоминая,— встроить... что-то устроить, наверное Константин бы разобрался лучше. А еще смотри, Никос подарил меня ожерелье,— все же она была настоящей женщиной, мгновенно перескакивая на самые интересные темы,— сестра повернулась ко мне и провела пальцами по шее.— Как тебе? — она продемонстрировала изящное украшение. Три самоцветных камня желтого, фиолетового и зеленого оттенков немного походили на символ империи — три горных вершин, нанизанные на цепь с плотным плетением.

'Это и правда подарил Никос? Этот мистик, которого не интересует ничего кроме мрачных книг?'

— Смотри — луна! Редкость у тебя на Кармине видеть ее засветло,— Марго вытянула руку и указала на северо-запад. Поначалу я ничего не видел, а потом заметил едва уловимую тень на небе.

— Точно.

— Гай! — внезапно Марго подбежала к перилам и вскинула руки,— а нарисуй меня на этом фоне. Хочу, чтобы ты запечатлел подарок Ники. Он будет смотреться, как считаешь?

Отчего-то мне совсем не хотелось рисовать эту штуку, но как я мог отказать Марго.

— Конечно, сейчас схожу за мольбертом. Как хочешь, чтобы я изобразил тебя?

— Как будто я падаю вниз.— Она поднялась на цыпочки и слегка откинулась назад.

— Лучше пусть ты летишь,— мы рассмеялись, тогда... это был последний день, когда мы смеялись вместе. На другой все изменилось. Марго улетела на Явь... Это проклятое ожерелье свело ее с ума? Марго...

— Гай... — нежный голос Марго, кружащейся на балконе и смеющейся над моими попытками застать ее в одной позе, сменился другим — низким и бархатистым. Кто-то потряс меня за плечо. Открыв глаза, я увидел озабоченное лицо Силантия.

— Наставник?— стиснув веки, я смахнул сон, отгоняя видения. Потом попытался встать, но Силантий мягко уложил меня обратно.

— Тише, еще ночь.

Тут я вспомнил, где мы находились.

— Что вы здесь делаете? Если отец узнает...

— И что? — хмыкнул книжник,— посадит меня рядом? Своего старшего брата? Не дорос еще,— послышался смех.

Я покачал головой, все же приподнявшись и садясь, свесив ноги с койки. Зябко... накинул на плечи кафтан.

— Раньше вы никогда не называли себя так.

— Кое-что изменилось. Прошлось побеседовать с твоим отцом с глазу на глаз и поучить его уму разуму.

Я поневоле улыбнулся, представив эту картину: старый архивариус воспитывает василевса. И все же, вполне возможно. Силантий был именно таким — прямолинейным и честным, готовым все высказать в глаза, если понадобится. Он никогда не смотрел на наши титулы и звания и с рядовым служкой в библиотеке мог разговаривать с тем же интересом, что и с любым из нас, если тот был достаточно ученым для него.

— И до чего же вы договорились? Должно быть теперь меня сошлют в куда более спокойное место чем Брод, на окраину Нормании, скажем.

Но вместо ответа Силантий бросил мне универсальный ключ-код. Некоторое время я таращился на лежащую у меня на коленях вещицу, а потом поднял непонимающий взгляд на наставника.

— Что это значит?

— Ты можешь выйти отсюда когда захочешь. Но с одним условием.

— Мне уже не нравится как это звучит. Что такого вы выторговали для меня,— со вздохом я протянул ключ обратно, но Силантий поднял ладонь.

— У тебя есть срок подумать эту ночь до рассвета, а потом дать ответ,— отец предлагает тебе выбор: или остаться здесь на неопределенное время или...

— Или? — повторил я.

— Или ты возвращаешься на Кармину и начинаешь подготовку к церемонии.

— Подождите, — я потер лоб,— кажется я что-то пропустил?

— Гай, ты ведь понимаешь, что даже твой отец не смог бы так просто остаться в стороне, если бы кесарь Кармины предъявил нам претензии в покушении на его дочь. Ведь именно ты, то есть власть василевса была ответственна за порядок и безопасность дворца. Александр предложил компенсацию, это спасет твое положение и позволит вновь вернуть тот статус, что ты по глупости утратил. — Силантий щелкнул меня по лбу.— Глупец, ну разве можно так испортить? А ведь я надеялся, что вырастил достойного преемника брату.

— Преемника? Наставник, вы должно быть шутите.

— Ничуть, несмотря на твое весьма, порой, необычайное вольномыслие. Это неплохо, нет, как я уже говорил, то что нужно в наш меняющийся век. Ты осторожен, хотя в последнее время и не очень, но целеустремлен, люди следуют за тобой не из страха, а из почтения. Кроме того, неплохой полководец и обладаешь некоторыми талантами, пусть и не блестящими.

— Наставник, вы описали пример типичной посредственности, похоже у меня ни в чем нет особых способностей, кроме как в рисовании.

— Вот именно, правитель и должен быть таким. Он не имеет права сильно выделяться, и не должен быть гением, для этого есть советники. Правитель это балансир весов, уравновешивающий многие силы в империи. У тебя есть все нужные качества. Теперь и брак с одним из самых блистательных домов Метрополии, которые связаны кровным родством с Норманнскими княжествами, позволит нам создать весьма мощную коалицию. Это единая сила сможет противостоять Поясу вкупе с Каганатом.

— Наставник,— я улыбнулся против воли,— не припомню, чтобы давал кому-то согласие на брак.

— Не давал, но теперь, после всего произошедшего, ты просто обязан это сделать. Поэтому, ты возьмешь ключ и на утро отправишься на моем корабле, чтобы не вызвать подозрений на Кармину, где упадешь в ноги к правителю и будешь просить о чести стать супругом его дочери Талии.

Глава 31 — Рубежники

Уже в который раз я проснулся от холода. Похоже на этом корабле не существовало такого понятия как обогрев, или обо мне попросту забыли. Или..— перевернувшись на левый бок я заложил руку за голову и уставился на ставшие уже ненавистным за многочасовой перелет кафтан и тунику. Одежда была аккуратно сложена на табурете, прикрепленном к полу неподалеку от кровати. Но одеться равносильно признанию поражения.

Натянув простыню до носа, сжался в клубок. На Броде было довольно опасно. Вся местная живность мечтала сожрать тебя, но там хотя бы не нужно задумываться о том, чтобы согреться. Изнеженный жарким и влажным климатом, я позабыл, каково это — мучиться от холода. Должно быть и сон мой был вызван не иначе как холодом и тряской, будто корабль летал не на темной материи, а на старом, почти никем не используемом газово-ионном топливе.

Я видел Риту. Конечно это была Рита, пусть и одетая как знатная дамочка из аристократических кварталов Кармины — за время моего короткого пребывания на этой планете, я видел таких немало. И все же даже в этом темно-бордовом платье Рита была прекрасна. Но не как объект вожделения мужчины к женщине, а как картина, которой нужно любоваться издали, произведение искусства, которое хотелось украсть.

Во сне — вот, что странно — я смотрел на нее своими глазами, сидя за столиком на широкой террасе. Мы разговаривали о всякой чуши, про картины и луны, а Рита кружилась и хвасталась своим украшением... Проклятье! Пальцы поспешно схватили кулон и расслабившись, отпустили. За время, пока я спал, его никто не попытался снять.

Я с подозрением оглядел каюту, которую окрестил камерой. Поднос с едой нетронут. Сколько же времени я спал? Не слишком ли долго мы летим до Сиберии? Разумеется я помнил, где находится эта злосчастная планета, но путь не настолько далекий. Корабль явно совершал обходные маневры.

И вот, словно в ответ на немой вопрос, дверь отворилась и как уже я привык — вплыла Лада. И как девушки ухитряются двигаться с такой элегантностью? Шея и спина как деревянные, но бедра покачиваются словно у танцовщиц с Кринеи. Поджав губки, Лада оглядела обстановку. Подошла к табурету, взяла одежку и нарочито аккуратно положила на край лежанки.

— Не соизволит ли господин Рысов покинуть пределы этого скромного обиталища? Нам крайне нужна ваша помощь.

— Помощь? Это завсегда пожалуйста, все зависит от того, сколько мне заплатят,— мне нравилось смотреть, как меняется выражение лица девушки от надменно— нейтрального до злого.

— Дядя Родион тебе ничего не сказал? Похоже нет, на нашем пути стоит флот тех, кто попал под влияние пси-оружия Никоса Византийского, они не пропустят нас, а отец заперт в Ладоге словно в темнице. Дистанция уже достаточно сократилась, чтобы ты мог попробовать.

— Что? — сумрачно переспросил я, хотя уже догадывался, и даже не подумал подняться, лишь подпер голову ладонью.

— Использовать силу крови первого...— дальше я слушать не стал, перебив.

— Скажи, на вашей этой жестянке есть кошки?

— Кошки?— впервые я увидел Ладу сбитой с толку. Примечательное зрелище. Но она быстро взяла себя в руки,— это не переселенческое судно, мы находимся в зоне периферийных боевых действий, в любой момент все может рухнуть, весь наш план. Мы так тщательно скрывали твое присутствие и сумели зайти почти в самое сердце.

— Я спросил про кошек, точно нет?

— Я же сказал, ты не слушаешь, когда с тобой говорят?

— Слушаю. Жалко. Когда нахожусь рядом с кошкой, то становлюсь очень злым. Тогда смогу обвести вас, простофиль, и сбежать, прежде, чем кто-то глазом успеет моргнуть.

Лада вздохнула и достала свой самый веский аргумент из кобуры — пистолет.

— А когда я становлюсь злой, а я недалека от этого, вор, то просто постреливаю людям ноги. Хочешь остаться калекой? Чтобы использовать силу крови, они тебе не понадобятся.

В итоге мне все же пришлось одеваться, да еще под дулом пистолета. А уж автоматные очереди васильковых глаз превратили меня в решето.

Пока мы шли по коридорам корабля, я раз десять проклял и красную шапку, которую, как ни отбрыкивался, Лада велела одеть, и сафьяновые сапожки. Не военная форма, а одежда разнеженного князька с окраин Метрополии.

— А вот и вы, дети. Давайте быстрее. Лада, что так долго? — хмуро спросил Родион.

— Он ни за что не хотел одеваться как положено.

— Лада, сейчас не время думать об одежке. Нужно было привести его сюда даже в ночной рубахе.

Девушка залилась краской до самых ушей, ее ведь отчитывали при всем офицерском составе.

— Ну и зачем я вам понадобился?— я почесал затылок, пригладил волосы, слежавшиеся под шапкой и отставил ее в сторону на низкий столик.

— Видишь точки? — Родион поманил меня, указав на обзорный экран.— Все это рубежники, как они себя стали называть с недавних пор. Это наши люди, только все еще находятся под гипнозом, который навели на них византийцы в последней битве при Сиберии.

Я присвистнул.

-Да ну?

— Марк, относись ко всему чуть серьезнее, это очень важно. Только ты...

— Отставить! — я поднял ладони.— Только не надо снова про кровь, про власть и все такое. Чего они хотят? — я рассмотрел как минимум пару десятков сторожевых кораблей класса 'дальнобойный', уже крайне неприятно, если парочка зарядов разнесет нас в клочья. Однако...

— Командующий, на связи командир вражеского флота!

— Не вражеского,— поправил Родион одного из подчиненных.— Им тоже пришлось несладко. Во время того нападения мы несколько часов сдерживали превосходящие силы византийцев. Два города почти сравняли с землей, едва не разрушили Ладогу. И, хотя мы применили сдерживающие сети, кто-то из них смог пробиться даже сквозь них, а потом... князь тебе сам все расскажет,— внезапно Родион сменил тему.

— Я и не собираюсь...— начал я, но в это время капельный экран, висевший выше обзорного, поднатужился и выдал нечеткую картинку. На ней человек с апатичным лицом прочистил горло и произнес:

— Приветствую, нарушители. Говорит Герман Крутицкий, вы находитесь на границе территории Сиберии. Как командующий гарнизона рубежников, я обязан просить вас развернуться и лететь в другом направлении. Вход на Сиберию будет считаться вторжением на территорию иностранного государства... вы...— с голосом и глазами человека творилось что— то странное.

— Говорит командующий флота 'Снежного ветра',— выступил вперед Родион,— как доверенное лицо его светлости князя Святослава, я требую пропустить нас, у нас важная миссия — доставить на Сиберию вот этого человека,— крепкой хваткой Родион сгреб меня за шиворот и толкнул вперед.

— Эй!

Некоторое время Крутицкий разглядывал меня словно неизвестный науке вид, а потом все таким же меланхоличным голосом продолжил.

— Моя обязанность — заботиться о безопасности планеты, вы прибыли из районов, контролируемых Метрополией. Я не имею права допустить вас на поверхность, пока не досмотрим корабль и не проверим всех на причастность к террористической деятельности.

— Так я и думал,— пробормотал Родион.

— Послушай, может я и ничего не смыслю в этих ваших политических играх, — уточнил я,— но разве этот парне не должен быть на вашей стороне? Почему он считает вас террористами?

— Ты все понял правильно,— хорошенькое личико Лады приняло скорбное выражение,— это и были наши товарищи. Но тот царевич, Никос, что-то сделал с ними в последнем сражении, и теперь они считают, что обязаны охранять планету ото всех, кто прибывает снаружи. Они уже расстреляли два наших корабля, но это не их вина, это их беда, поэтому ты и нужен нам.

Но как бы незаметно не шевелились губы Лады, Крутиций заметил наш короткий разговор.

— Ты,— он окликнул меня,— очень похож на террориста, объявленного в розыск по всей Метрополии.

— Да ну что вы,— усмехнулся я, взъерошив волосы,— разве я похож на того...

— На того, кто разрушил планетарную тюрьму Брод и уничтожил главную площадь на Кармине, и хуже того — покушался на жизнь дочери кесаря.

— И это все я? Ну не слишком ли много чести для простого вора?

Родион сделал знак двум офицерам загородить меня, но я проскользнул вперед и встал перед экраном.

— Слушай, не знаю, что там тебе про меня наплели, и кто вбил вам в голову весь этот бред, но у меня нет никакого желания садиться на Сиберию или другую планету Пояса. Промерзшие до снования шарики, где нет даже приличного казино. Лучше уж оправлюсь ка я в Норманию. Лучшего места, чтобы раствориться и не сыщешь. Давай сделаем так, ты не видел меня, разойдемся мирно, только выделите мне нечто, способное летать и я избавлю вас от своего...

— Прекрати! — медвежья хватка Родиона сомкнулась на плече. — Ты что творишь, Марк? Не понимаешь, с кем говоришь?

— Так значит это и правда ты,— Крутицкий сверился с чем-то, лежащим на столе перед ним,— защита планеты — первый приказ, а второй — поимка того, кто может привести к разрушению Самоцветного Пояса... Раскинуть гасящую сеть, выполнять!

Я не сразу сообразил, что значит этот приказ, но когда что-то в недрах нашего корабля натужно застонало, а потом наступила оглушительная тишина, понял — двигатель. Мы повисли в пространстве, лишенные возможности двигаться.

— Доволен?! — зло бросила Лада.

— Марк, ну что ты за человек? — слова Лады как-то прошли мимо, а вот осуждающий взгляд Родиона подействовал. Вот уж не думал, что настолько подвержен мукам совести. Ну не мукам, положим, легкому поскребыванию, словно когтем по стеклу.

— У нас десять минут, пока они не высадили десант! — пояснил Родион, когда изображение на экране исчезло. — Подготовить восстановление системы, перезапустить аннигиляцию ядер, выполнять! — весь мостик теперь носился кувырком, но в этой беготне не было суеты. Все четко знали, что им следует делать. Я поневоле восхитился умением 'старика' поддерживать дисциплину. Лада колдовала над пультом управления, Родион смотрел в другую сторону.

'А что если...'— проскользнула предательская мысль. Но...

— Дела, а Марк? Придется действовать по другому.

— Марк, это все твоя вина. Заварил кашу, так расхлебывай,— строго напомнил Родион, обернувшись.

'Поздно'

— Не вижу здесь моей вины,— я отмахнулся, вертя на пальце шапку,— того, что наговорил здесь Крутицкий, хватит, чтобы засадить меня на три жизни на раскаленной головешке вроде Брода.

— Марк,— Родион покачал головой. Краем глаза я наблюдал за Ладой. Она была само внимание — сосредоточенная, собранная, хотя смотрелась довольно забавно в аляповатом наряде с лентами в волосах, да с пистолетом наизготовку, дуло которого смотрело точно мне в лоб. Она совершенно неадекватна.

— Берите модуль на ионном топливе, не быстрый, но зато может двигаться. Как только установим подачу ядер, свяжемся с вами. Лада доверяю Марка тебе, отвечаешь за него головой.

— Командующий!

— Пока капитан на корабле я, ты будешь выполнять мои приказы, понятно? — Лада? — Родиону пришлось повторить, чтобы девушка через силу кивнула.

— Отвезешь его к отцу, дальше как пойдет, нам остается лишь надеяться, что древние летописи в 'Соколиной книге' не лгут. И кровь первого василевса так же будет благосклонна к нам, как и проклятьем для Метрополии.

— Снова эти байки,— я вздохнул,— вы же понимаете, что я сбегу при первой же возможности.

— Марк, ты отправишься на Сиберию и встретишься с князем. Я понимаю, каково тебе, но... если останешься с нами и поможешь, мы окажем ответную услугу — поможем отыскать и встретиться с тем, из-за кого умерла твоя напарница.

Меня словно обухом по голове ударили. Лица Родиона и Лады начали расплываться.

'Рита? Каким боком этот 'адмирал' относится к убийству Риты? Откуда он может знать то, что не знало даже начальство тюряги на Броде?

— Идем, герой-любовник, про твою принцессу мы узнаем только у отца, он говорил что-то такое, что это последний аргумент, который наверняка на тебя подействует. Вот уж смешно,— фыркнула Лада. Она волокла меня по коридорам, ноги стали как ватные, я плохо соображал. Помнил лишь то, как Родион пожелал нам всем снежного ветра в крылья.— Влюблен в мертвую девицу?

— А ну отпусти,— язвительная насмешка в голосе Лады заставила очнуться как после холодного душа,— понятия не имею, как вы узнали про Риту, но это только мое дело. Я сам разберусь с ним, а если...— поставив подножку, я схватил запястье девушки, ловко скрутил, перехватывая оружие, и приставил дуло к алой ленточке на лбу,— если встанешь у меня на пути, я тебя убь...

— Пафосом будешь завоевывать портовых шлюх в Нормании,— ядовито сказала Лада. В следующий миг не пе понять как мои ноги взлетели в воздух, а сам я закувыркался словно мячик под потолком. Лада ударила по кнопке на стене.

' Антиграв отключила, вот хитрюга'

С этой невоодушевляющей мыслью я рухнул обратно на пол. Сапожок наступил мне на запястье, его владелица ввернула себе оружие.

— Не помню, чтобы девицы на Сиберии были такими упертыми.

— Давно не был дома, а Марк? — прошептала на ухо Лада. Я понял, что уже ненавижу эту девку, но ничего придумать пока не мог. — Идем, — на правом запястье защелкнулся наручник,— похоже по хорошему ты не понимаешь,— заметила она и так дернула к себе, что чуть руку не сломала.

— Потише, дикая,— усмехнулся я, растирая руку.

— Если бы не вел себя как мальчишка, не пришлось бы волочь тебя словно кота на поводке.

— Ненавижу кошек.

— Они ни разу не попали в нас,— пораженно заметила Лада, оглядываясь под колпаком модуля спустя пять минут полета.

— Следи за дорогой! — напомнил я, хватаясь за рычаг управления и резко повернув его влево, — совсем ослепла? Мы чуть не налетели на их антенну!

— А ты на что?

— Я здесь вовсе не при чем, — скрестив руки на груди, откинулся в кресле, насколько позволяли страховочные ремни.— Меня везут под конвоем, я просто пленник, делай что хочешь.

— Ты просто неблагодарная скотина, если бы отец...— но договорить девица не успела. Модуль тряхнуло так, что задрожал всем корпусом, треснула стеклянная конус-крышка.

— Было близко,— я рискнул приподнять голову.

— Все потому, что ты не смотришь, куда летишь,— парировала Лада.

— Да при чем здесь я? — на сей раз последовал взрыв, а следом и еще и еще. Вокруг нас распускались огненные цветы. Корабли исчезали в них, сгорая без следа, шла ожесточенная перестрелка, а мы все еще летели.

— Как такое возможно? — пораженно воскликнула девушка.

— Я думал ты поняла — вот оно, мое везение. Все, кто находятся возле меня , умирают мучительной смертью. Это то, о чем вы так мечтали? — я поднял кулон и потряс им перед растерянным лицом Лады. -Кстати, ты теперь первая мишень для проклятия. Что, не знала? Или думала что мне станут кланяться как новому Богу — императору?

— Прекрати, это кощунственно — говорить такое! Ты ...— новая ударная волна едва не смяла модуль. Трещина стала шире. Девицу бросило на меня, я покрепче прижал ее к себе.

— Прекрати! — закричала она.

— Что прекратить?

— Прижимать меня.

— Извини, но даже не думал клеиться, ты не в моем вкусе. К тому же, у меня уже есть напарница, другой мне не надо.

— Странный ты,— после долгого молчания сказала Лада, а я уж думал, что она будет молчать весь оставшийся путь на Сиберию.— Не понимаю.

— Чего не понимаешь? — со вздохом долготерпения спросил я.

— Почему не сработало. Родион говорил, что в прошлые разы люди послушно выполняли то, чего ты хотел, даже если ты не говорил ничего.

— Похоже ты считаешь меня проклятым богом?

— Нет, это правда! — Лада пнула стенку модуля,— правда. Я сама... сама верила в это.

— И что с того?

— Я думала о том, чтобы увидеть тебя, когда впервые нашла записи Родиона в в компьютере отца.

— А, это любовь с первого взгляда?— усмехнулся я.

— Заткнись!— я вовремя пригнулся и ладонь Лады промазала .

— Ну что за дикая, бьешь, как только тебе что-то не нравится?

Вдруг Лада затихла, и это насторожило.

— Меня пугает кое-что,— она испытывающе заглянула мне в лицо.— Что если твоя способность привлекать людей исчезнет, а останется только та, что способна приносить смерть? Что будет с Сиберией, Марк?

— Пусти, ты мне руку сломаешь! — наконец мне удалось отцепить от себя пальцы странной девицы. — Лучше следи за противником. Они...— но как оказалось те полностью потеряли к нам всякий интерес. Стрельба позади стихла, модуль свободно падала в голубое свечение планеты.

А что если... мелькнула внезапная мысль — оглушить девицу и взять управление на себя? Хотя я прекрасно понимал, что с такими повреждениями корпуса только и остается садиться в аварийном режиме и искать лучший транспорт. Ну что за невезуха?

— Тот принц, Гай Византийский, какие между вами отношения?

Я аж закашлялся.

— Какие отношения? Он хочет меня загонять до смерти. Вот какие. При чем здесь высочество?

— Ты был с ним в лесу на Кармине, когда мы с Родионом забрали тебя. Мы отрезали ему руку, а в ней был зуб первого императора. Если 'благодать' попала в кровь, он мог... — Лада помотала головой.— Нет, это невозможно.

— С такими мыслями никогда не думала отправиться в монастырь Айя? Там таких как ты много, сдвинутых на мистике.

— Дурак! Это не смешно. Если генный материал разделился между тобой и ним, тогда... вполне возможно, что и способность влиять на сердца людей — 'благодать' — передалась ему. У тебя остался лишь 'морок'.

— Мор... нет, все, с меня хватит,— я поднял ладони и вдруг с размаху нанес удар по ее шее. Глаза Лады широко распахнулись, а потом она ткнулась лицом в пульт. Аккуратно подняв девицу, откинул на спинку, а сам протиснулся к штурвалу. Отстегивать ремни и меняться местами времени не было. Если уж посадка неизбежна, лучше сделать это где потише, но вблизи космодрома, а там посмотрим. Если я правильно помню... вспоминать мне особо но пришлось. Хотя за пятнадцать лет, как я не был на ледяном шарике много чего изменилось, но воздушные гавани остались там, где им положено быть.

Словно метеор мы пронеслись в ста километрах севернее Ладоги, и, снеся несколько верхушек елей, ухнули в тайгу в к западу от космопорта 'Ильмень'. Там же находилось одноименное озеро. Что ж, за пару дней, если повезет, то дня за три до него доберусь.

Глава 32 — Заключенный

'Если согласен, свяжись со мной хотя бы перед отлетом, я улажу все формальности твоего освобождения'.

— Незаконно?

— Конечно, у меня все еще остались старые связи. Я ведь не всегда был замшелым философом,— Силантий улыбнулся и потрепал меня по голове,— а вот ты каким был, таким и остался. Вечно колеблешься, сомневаешься, но в конце всегда принимаешь верные решение.

— Я еще не дал согласия,— напомнил я.

— Но ведь уже знаешь, что выберешь меньшее из двух зол. Лети на Кармину, попроси руки дочери кесаря. Это простая формальность. Но тогда твои руки станут свободными и никто не осмелился обвинить тебя в чем-то направленным против Кармины. Что касается Метрополии,— Силантий помрачнел и взглянул вверх, туда, где в толще воды лениво скользили гигантские темные силуэты — должно быть стая рыб-молотов плескалась в пронизанных лунным светом водах.— Павел наверняка потерпит поражение как и Юлиан прежде, раз Никос исчез. Твоему отцу не останется другого выбора кроме как снова послать тебя. У тебя еще появится шанс реабилитировать себя и восстановить честь, но чуть позже, будь терпелив, Гай.

— Позже... или тюрьма или терпение, не знаю, что хуже. Спасибо, наставник. Я подумаю...— так ответил я.

Океан над головой уже начал сереть. В нем появились блики голубизны, будто легкие жемчужные искорки заскользили в поверхностных водах. Скоро рассвет, время на решение почти вышло. Но... я знал, что Силантий прав, у меня и правда не было выхода. Палец био-руки дрогнул, коснулся кнопки вызова на ключе. Нажал...

Дверь распахнулась столь резко, что я подскочил на койке.

— Вы будто дежурили под две..? — я осекся, когда увидел выражение лица Силантия.

Суровое, мрачное, с проступившими складками. Казалось за эти несколько часов он постарел на несколько лет, но когда он увидел меня, лицо чуть разгладилось.

— Гай, ты здесь, хорошо..

— Что случилось, наставник? На вас лица нет,— я поспешно накинул на плечи кафтан.

— Я знал, что этим кончится. Конечно, не знал, но подозревал. Что это было ошибочное решение.

— Да что такое? Объясните толком.

— Павел...— Силантий помотал головой, сжав переносицу.-Твой брат погиб, я только что получил донесение.

Сердце ухнуло в пятки, перед мысленным взором лицо всплыло лицо брата — простодушное, чуть грубоватое. Он никогда не был похож на царевича, скорее на зажиточного купца или мецената.

— Наставник, погодите, давайте обо всем по порядку. Почему вы так решили? Вы видели снимки, записи? Кто доставил вам донесение?

— Это данные бортописцев одного из кораблей его легиона, она обрывается на середине, последний уничтоженный корабль.

— Нет, не верю... Где это произошло?

— На полпути между Поясом и Метрополией, в нейтральной зоне.

— Нейтральной? Вы уверены? Как это возможно? Кто напал на него?

— Видео картинки не было, но я прослушал записи эфира. Судя по всему это шифр, какой используется на кораблях Пояса. С недавних пор в том районе была замечена подозрительная активность. Так называемые рубежники атаковали любого, кто приближался к Сиберии ближе чем на пять диаметров.

— Погодите, на полпути до Пояса? Это значит, что до Сиберии было намного больше?

— Я тоже не понимаю, но маячки, которые есть на каждом корабле флота, все — исчезли, в том числе и с Кита.

— Невозможно! Каждый именной гранд-крейсер оснащен по последнему слову техники, он не мог погибнуть так просто.

— Я тоже не верил, но данные не лгут. Ни один корабль не вернулся в метрополию.

— Отец... это отец послал его на верную смерть. Я же говорил, предупреждал — какой из Павла полководец?

— Твой отец иногда принимает решения не умом, а сердцем, и ты такой же.

— Отец уже знает? — наконец спросил я, сцепив пальцы в замок и опускаясь на койку.

— Пока нет, я засекретил эти сведения. У него слабое сердце. Боюсь он не выдержит такого известия. Он все еще мучается чувством вины, что так поступил с тобой.

— Сомневаюсь.

— Можешь не верить, но это так. Я видел его, говорил с ним, он сам не свой. Ты вывел его из себя. Сначала Марго, теперь Павел, наша семья убывает слишком быстро.

— Что мне теперь делать?

— Ты все еще волен выбирать.

— Тогда я отправляюсь на Кармину. Мой легион?

— Он конфискован, у тебя остался только гранд-крейсер, в течении полчаса он будет здесь. Это верное решение, Гай.— Силантий похлопал меня по плечу.— Уверен, когда пройдут официальные траурные мероприятия, отец позволит тебе вернуться. Тогда все старые обиды уже забудутся, ты станешь вторым наследником, сразу после Юлиана. Ему конечно предложат командование военными силами, здесь альтернативны не будет.

— Ясно.

— Когда решишь свои проблемы на Кармине, я напишу тебе. Вернешься ко двору, перейдешь под начало Юлиана. И еще, постарайся не путать личные дела с государственными. Гай, очень прошу тебя, не позволяй больше случиться такому несчастью. Не знаю как брат воспримет весть о Павле, но если еще что-то случится с кем-то из вас, он точно этого не переживет. Вы с Юлианом должны стать союзниками. А потом, если будет угодно провидению, ты найдешь и призрака, за которым ты гнался и ради этого наломал столько дров, что до сих пор расхлебать не можешь. Месть или что-то другое — сейчас это должно отойти на второй план. Забудь о нем, прошу тебя, я тоже храню память о девочке Рите.

— Рите...— вспомнились слова вора, который упорно называл Марго Ритой и сейчас мне показалось это символичным.

— Хорошо, сделаю, как ты говоришь наставник.

— Вот и хорошо, через полчаса я приду за тобой. 'Рыба-меч' будет ждать тебя наверху,— с этими словами Силантий подобрал тогу и удалился, оставив меня малость оглушенного и растерянного.

Рита... Силантий не мог ошибиться? Не мог ведь? Но почему казалось, что все это не правда? Когда умерла Рита, я пережил это как личную потерю, и только я имел право грустить о ее смерти.

Но Павел считался наследником трона, это правда, мы никогда не были особенно близки, но я ценил его за твердость взглядов, непоколебимую уверенность в своей правоте и семейные ценности. Юлиан будет совсем другим наследником, а уж император из него получится великолепный — настоящий тиран, это правда, но может именно такой василевс сейчас нужен Византии?

Полчаса спустя я был наготове, полностью одетый в обычный синий кафтан, краги, и сапожки. Сидя на койке, вертел в руках шапку. Полчаса прошли, миновал и час, а Силантий все не появлялся. Может старик забыл о своем обещании? Или... возникли сложности? А если не удается договориться с моим крейсером? Нет, экипаж предан мне до гроба. Они тут же примчались бы, как только услышали приказ.

Шел второй час, расчетные сумерки начали сменяться ясным кристаллическим утром, когда дверь наконец распахнулись и вошел Силантий. Совсем другой... совсем не тот, какой покидал меня некоторое время назад.

— Пора Гай, — тихо проговорил он.

— Наставник... с вами все в порядке? Все ли удалось?

— Да, Гай, все... все хорошо. 'Рыба-меч' ждет тебя, возникли некоторые сложности в охранном блоке, но я это уладил. Идем, идем скорее,— он поманил меня за собой. Я заметил необычную суету в коридорах тюрьмы, когда хотел спрятаться, — Силантий покачал головой.

— Не волнуйся, никто не будет тебя задерживать, с этим покончено.

— Покончено? Наставник, вы странно говорите. Отец узнал о брате?

— Нет... то есть, да, это все твой отец, идем ну идем,— лишь когда мимо меня пробежал целый взвод охраны, отвесив быстрые знаки почтения, даже не останавливаясь, я понял, что наставник и правда все уладил, как бы этого не добился.

— Как -то слишком шумно сегодня, учения?

— Должно быть,— рассеянно откликнулся Силантий, идущий впереди. Он двигался широким шагом, придерживая мантию. Сейчас с гордой спиной и величественной осанкой, не сломленный годами. Он живо напоминал мне древнеримских патрициев, спешащих на заседание Сената.

Шельфовый лифт, заключенный в прозрачной шахте за считанные секунды доставил нас на поверхность. Плавучая посадочная площадка была пуста, и это тоже показалось мне странным, где же обычный пост охраны, утренний морской бриз взъерошил волосы, бросив в лицо тучу соленых брызг. Свежий, вольный. Отчего-то на душе было гадко и противно. Конечно я думал о Павле но что-то еще... что-то еще таилось в этом обманчивом спокойствии утра. Столица виднелась в десяти километрах, все еще мерцая ночными огнями, огни... над городом взмыл фейерверк, за ним второй...

— Что сегодня за праздник? Как можно праздновать в такой момент? — спросил я.

— В городе еще не знают, я назначил официальную церемонию на полдень.

Свет блеснул в глаза, 'Рыба-меч' опускалась на посадочную площадку слишком маленькую для такого гиганта. Поэтому, мягко зависнув над ней в метре, с корабля спустили сходни. Капитан отсалютовал мне.

— Командующий, мы прибыли как только узнали, мы так рады видеть вас в добром здравии. Ждем ваших указаний.

— Да,— я кивнул и повернулся к наставнику, взгляд которого стал прозрачным. Не отрываясь он смотрел в сторону города.— Наставник?

Старик заморгал и поспешно повернулся.

— Гай, это нелегкое время для всех нас, но мы его переживем, как переживали до того. В нашей истории случались и более драматичные моменты. Помни — главное сейчас — семья. Нет ничего важнее семьи. Сплоченность и поддержка, никаких внутренних раздоров. Как только прибудешь на Кармину, свяжись со мной по индивидуальному каналу. И тотчас, не мешкая отправляйся к кесарю. Чем быстрее все формальности будут завершены, тем лучше.

— К чему такая спешка, наставник? Мне вообще дадут вылететь с Океаны?

— У тебя не больше двадцати минут, чтобы покинуть систему. Я сумел закрыть глаза всем, кто несет ответственность за безопасность, 'Рыба-меч' не будет 'существовать' ни для кого в течении двадцати минут.

— Наставник... вы так много делаете для меня,— приложив ладонь к сердцу, я и отвесил поясной поклон,— но я всегда был для вас сплошные огорчением.

— Гай, ты был для меня надеждой. Из всех вас, я больше всех надеялся на Павла и тебя.

— А что же Юлиан, его вы не учитываете?

— Юлиан...— на лицо наставника набежала тень,— об этом мы поговорим позже, все потом, потом,— Силантий развернул меня к кораблю,— надеюсь ты все понял. Свяжемся как только ты приобуешь на Кармину, не мешкай. И помни, что я всегда а буду на твоей стороне, мальчик.

Глава 33 — Снежные волки

— Зима... ненавижу, ненавижу ее! — в который раз я проклял окружающий лес, время года и девчонку, которая мирно спала в модуле, со всех укутанная собственным тулупом. Шапку я на всякий случай надвинул ей на глаза, чтобы ненароком не проснулась, пока я еще рядом.

Выбив остатки стекла на крышке, выпнул заклинивший механизм. В лицо тут же ударил обжигающе-холодный воздух. Я тотчас задохнулся, закашлявшись. Колкий словно еж мороз впился в щеки и уши. Я поспешно накинул на голову пояс и замотал лицо до самого носа наподобие шарфа. Натянув рукавицы, я подтянулся и, перевалившись через борт, вывалился в снег.

Ноги тотчас утонули в невесомом покрывале по самые бедра. Вот зараза! Сделав три шага, я забарахтался в этой перине словно котенок, но все же упорно прошел шагов десять, пока не ухнул в настоящую яму, на сей раз по грудь. Торя телом дорогу, я вернулся обратно. Нужно сделать снегоступы, иначе не пролезть. Снег выпал недавно, но под ним чувствовался твердый наст. Порывшись в багажнике модуля, я нашел деревянные панели между внешней и внутренней обшивкой. На них крепилось записывающее оборудование. Безжалостно сорвав маячок, я с наслаждением разломал его. Обрезки были длиной полметра и шириной сантиметров тридцать, не блеск, но все же лучше чем ничего. Осталось сделать из них лыжи, чем я и занялся.

С помощью двух отрезов замши, кои пришлось позаимствовать с отворотов сапог, я превратил дощечки во вполне приличные на вид снегоступы. Скорость не развить, но хоть тонуть не буду.

Еще раз оглянувшись на Ладу, вздохнул и стянул с себя меховой воротник, обмотав его вкруг шеи девицы. Не то, чтобы меня мучила совесть, нет, но и смерти я ей не желал. Глупая, но миленькая. Когда очнется, надеюсь еще до того, как закоченеет, проклянет до конца дней, но я уже буду далеко. Очень хочется верить, что на космодроме. Те парни — рубежники, как они себя называли, охраняли планету ото всех, кто хотел сунуться снаружи. Но вряд ли с такой тщательность станут проверять тех, кто захочет покинуть Сиберию. Главное найти судно — грузовое, частное, которое идет за пределы системы, а там уже дело техники.

Местность вокруг не давала никакой привязки к космодрому, но насколько я мог судить, пока мы летели, двигаться мне в основном нужно на юг. Но вот морозец градусов в двадцать к ночи мог смениться и всеми тридцатью, поэтому лучше бы мне поторопиться и завершить хотя бы половину пути, а к ночи поставляю палатку. Одна палатка без обогрева — тепло-вентиллятор на баареях я тоже оставил девчонке и сам себе удивлялся.

Даже если она очнется довольно скоро, отыскать меня так просто не удастся — я улыбнулся своим мрачным мыслям. Судя по небу — скоро метель. Как же давно я не испытывал всех прелестей жизни на ледяном шарике.

Закинув на плечо дорожный мешок с пайком и аптечкой,я сверил направление с компасом и двинулся на юг, мимо стоящих словно частокол елей. С пушистых лап то и дело скатывались лавины снега,

Лес был наполнен жизнью. Местные обитатели совершенно не боялись мороза, давно приспособившись к такой жизни. Большинство видов на Сиберии бережно сохраняли еще со времен первых колонистов, поэтому ничего удивительного, что по соседству с медведями и волками можно встретить трезубое создание с черным мехом, похожее на лису или птицу— раздувшийся от важности белоснежный шар из перьев. Как и люди животные на этой планете хорошо умели только одно — выживать.

Путь давался нелегко, снег был ровный, плотный, но наст то и дело проминался, и я проваливался по колено. Снегоступы оказались аховые. Показалось, что прошло никак не меньше трех часов, однако, оглянувшись, я понял, что все это время двигался чуть в гору. Подножье, где я оставил Ладу, виднелось всего в паре сотен метров. Такими темпами я недалеко уйду— впереди и намного выше высилась укутанная ватой морозного тумана вершина, вокруг рассыпались словно болотные кочки, сопки поменьше.

Я выбрал самый короткий путь. Преодолев эту гору сразу окажусь точно напротив Ильменя, а пойду через сопки — рискую заплутать даже с компасом. Время от времени стрелка начинала сходит с ума, скорее всего, как и на Броде где-то здесь находились залежи магнитных руд.

Заглядевшись на красоты, я не сразу понял, что стал объектом чьего-то пристального внимания. Все то же зудящее присутствие, будто кто-то сверлит спину. Но слишком тихо, я не слышал ни звука двигателя, ни скрипа шагов. Прислушался к дыханию леса, присмотрелся к покачиванию еловых лап, вдохнул полную грудь чистого воздуха и вновь спрятал нос под шарф.

Скрип...скрип...скрип... прежде. чем сделать следующий шаг, я пробовал плотность наста, это очень замедляло продвижение. Но иного пути не было. Я рисковал провалиться в овраг. Зимы на Сиберии... Да, я и забыл, что они длились по три года, и за это время снега успевало нападать высотой с корабль. Разница между дневными и ночными температурами была настолько значительна, что любой овраг становился смертельной ловушкой для зверья или человека, который рискнул сунуть туда. Другое дело, что на Сиберии не было такого дурака среди местных, кто рискнул бы сунуться в лес зимой.

Я перестал считать зимы уже очень давно, какой сейчас год, второй, третий, а может и первый? Начало или самый конец. Раньше я мог с легкостью сказать по мельчайшим трещинкам коры, по цвету игл, толщине шубы зверья, прозрачности небосвода и ясности горных вершин. Но потом все позабыл и теперь шел почти вслепую. Но я не планировал возвращаться. Как только доберусь до космопорта, мое маленькое отклонение от курса тут же пройдет. Этот ледяной шарик мне совсем не интересен и все их проблемы тоже, и девчонка пусть хоть замерзнет.

Скрип... скрип...

Сняв шапку, я пригладил волосы и прислушался.

'Топ...топ... топтоптпотоп...'— торопливая переступь мягких лап, и вот, слева скользнул гибкий силуэт.

Шаг левой ногой. Правую я так и не оторвал от наста. Я готов был поклясться, что видел среди стволов белую тень. Густая, белоснежная шерсть никак не меньше двадцати сантиметров длиной, острые уши почти прижались к мохнатой голове, толстенные лапы грациозно преступали, пока еще настороженно.

Зверь встал, красуясь и показывая свою мощь. Пронзительные глаза хищника обладали гипнотическим эффектом. Похоже за те годы, пока меня не было здесь, местные хищники порядком обнаглели. Снежный волк никогда не подходит так близко к обиталищам людей.

Палец перечеркнул пистолет из нейтрального положения в боевое. Утробный рык зародился в пасти зверя, перекатываясь в горле.

Гррр...

Взгляд метнулся влево. С той стороны показался его товарищ. Я услышал переступь еще трех пар лап. И вот пятеро уставились на меня. Снежные волки были чрезвычайно умными зверями. Охотились не по одному, не по двое, а всегда впятером или вшестером. Сиберия крайне скудная на добычу. И зачастую волам, барсам и прочему зверью приходилось довольствоваться тем, что они съели в прошлый месяц. Насколько я помнил, при последнем князе создали особое воеводство, которое вело учет численности и заботилось о прокорме в зимнее время. Но кажется сейчас они были заняты куда более важными делами. И теперь...

Встретишь снежного волка в лесу — не беги, не оставайся на месте, не залезай на дерево -все равно достанет. Только стреляй на поражение. Правда в уложении говорилось о том, что любому, рискнувшему застрелить снежного волчару грозило лет десять отрабатывать штраф.

Но у меня появилась идея получше. Волки — те же собаки, только пушистее и чуть более дикие, чем на Броде. Если смогу договориться и с ними...

Я медленно опустил пистолет, столь же медленно положил его на наст, а потом поднял руку:

— Тише, мальчик... а может ты и девочка. Тише, приятель, я не конкурент тебе, нам нечего делить. Это твой лес, а я здесь гость, просто дай мне пройти.

Я по очереди посмотрел в глаза каждому зверю, присматриваясь, и точно определил вожака — самого крупного. Зверюга склонила голову на бок, донельзя напоминая домашних псин.

— Вот так, умница, а теперь дай мне пройти.

Ответом мне было новое рычание и на сей раз вожак сделал шаг в мою сторону. Осмелев, остальные тоже решили спуститься в небольшую ложбинку. Да что такое? Прежде с собаками всегда срабатывало, даже с дикими облезлыми псинами на болотах Брода.

Стараясь не делать резких движений, я снял с плеча лямку вещевого мешка и осторожно опустился на колено. Развязав тесемки, нащупал в кармане пару сушеных концентратов — что-то отдаленно похожее на мясо.

— Лови!— Пластина упала в снег рядом со зверюгой. Понюхав, та фыркнула и отступила в сторону. — Мда... похоже тебе не нравится.-Я просчитал все возможные варианты и подбил свои шансы остаться со всеми конечностями, если попробую пристрелить хотя бы двоих. Выходило, что все пятеро были от меня на расстоянии прыжка, а значит шансы невелики, если только...

Пальцы потянулись к пистолету за время, показавшееся вечностью, сомкнулись на рукояти, но.. едва оружие оторвалось от наста, зверь бросился на меня. Но совсем не тот, которого я ждал. Волк напал слева. Чтобы развернуться, у меня ушло пару секунд, но белая тень уже падала на меня, грозя вцепиться в горло. Выстрел пришелся в упор. Жалобно заскулив, волчара рухнул на меня.

Второй выстрел, третий...

Даже не пытаясь столкнуть с себя умирающего зверя, я прикончил еще двоих. Но оставшиеся двое, включая вожака, вдруг замерли. Я лежал, тяжело дыша, придавленный белоснежным телом, из которого медленно уходила жизнь, в нос ударил стойкий запах крови, пропитывающей снег, но звери не двигались, не рычали. Переминаясь с лапы на лапу, косились на меня. Уши прижаты, зрачки расширены. Похоже, что-то их до смерти напугало. И тут я понял — звери смотрят на меня. Опустив взгляд, заметил, что в процессе борьбы кулон выпрастывался из-под одежды. Этот гипнотически момент продолжался всего пару минут, мы смотрели друг на друга и ничего не происходило.

Жаркое дыхание облачками вырывалось из полураскрытых пастей зверюг. Я поднялся, нащупывая снегоступы и кое-как прилаживая их на ноги, но даже тогда волки не шелохнулись Неужели это все проклятый кулон?

— Боитесь? Смотрите, его больше нет,— я поспешно спрятал артефакт за ворот, но звери продолжали переминаться с лапы на лапу, дрожа всем телом и часто дыша. Но спустя минуту все закончилось. Где-то выше по склону раздался тяжелый гул. Гора застонала, вздохнула, звери запрядали ушами. Прижимаясь к земле, начали пятиться, все еще косясь на меня. Поджав хвосты, гордые хищники скрылись в лесу.

Я опустил руку, сунув пистолет за пояс и вытер нос. Оглядев место побоища уже хотел было пошлепать дальше, но гул повторился. Стайка местных пернатых обитателей с красными грудками испуганно вспорхнула с ближайшей верхушки и унеслась прочь.

'Не нравится мне все это, Рысь',— заметил сам себе. Тишина стала абсолютной, совсем не такой, какая была еще полчаса назад. Смолкли птицы, спрятались белки — мелкие, быстро прыгающие пушные зверьки попрятались по норам. Остались только я и три мертвых волка. Рокот... что-то давно знакомое всколыхнулось в памяти. Посмотрев на небо я вспомнил — лавина!

Вот дурак! Раньше бы наверняка заметил, что наверху воду куда теплее, чем внизу. Вспомнился одинокий модуль у подножья и та, кто в нем осталась. Дурак! Кретин! — ругая себя на чем свет стоит, не разбирая дороги, я побежал, сломя голову. А сзади на меня стремительно надвигалось нечто, на что без содрогания смотреть было нельзя. Гул и треск становились все громче. Все же один раз я оглянулся — весь склон в паре километрах выше уже скрылся за стремительно несущейся белоснежной массой. О том, чтобы спрятаться уже речи не шло. Я могу забраться на верхушку одной из елей-великанов, но проклятая совесть и мысли о несносной девице не давали покоя. Рысь, с каких пор ты стал таким сентиментальным!

Несколько десятков метров я кубарем катился по склону, потом бежал, потом катился снова. Гул стал оглушающим. Выскочив на полянку всего за несколько секунд до того, как на нее обрушилась вся эта безумная масса снега, запрыгнул в модуль и захлопнул то, что осталось от крышки. Кажется в последний момент я даже вспомнил Бога, от которого давно отказался, с тех пор, как навсегда проклял ледяной шарик, где родился.

В следующий миг гигантская сила попыталась смять металл. Модуль застонал, нас завертело в безумном снеговороте, потом показалось, что мы врезались в скалу, но судья по треску, должно быть это все же дерево. Шум стал глуше, в последний раз что-то скрипнуло и все стихло.

Девушка заворочались под боком, но я вновь безжалостно отправил ее в мир грез, похоже завалило нас знатно. Не знаю, сколько метров снега над нами, на двоих воздуха маловато, но если не тратить его на ругань, то какое-то время еще протянем. Несколько секунд я размышлял, потом поменял положение тела и стянул с головы девчонки шапку.

Пальцы скользнули по шелковистым волосам, Чтобы развернуться, пришлось очень постараться, но вывернувшись ужом, я все же перевернулся на живот. Проклиная и самоцветные камни и Орден Айя в качестве компенсации за недавнюю молитву, которая все равно не помогла, я начали понимать со всей очевидностью — если не выберемся из этого металлического мешка, очень скоро рискуем так и остаться здесь навсегда. Если передатчик не сдох, наверняка команда папаши Лады найдет нас. Мы недалеко от космопорта, а значит сигнал будет хорошим даже через толщу снега, но со свободой придется попрощаться. Эхх... Надо было просто залезть на ель. Ругая себя на чем свет стоит, я пару раз ткнул наугад, но с третьей попытки нажал-таки кнопку экстренного вызова на универсальной частоте 'СОС'.

'Вот и все, — понял я,— добегался, Рысь...'

Ткнувшись носом в шапку, я попытался забыть о скрюченных ногах и упирающемся в ребра рычаге управления, а еще о том, с каким трудом дается каждый следующий глоток воздуха. Уснуть был невероятно тяжело, заставить расслабиться — невозможно, но я все же сделал это. А может недостаток кислорода постарался, но я незаметно отрубился.

Очнулся от скребущих звуков. Голова была пустой, в ушах звенело, а тело будто не мое, я не смог заставить себя пошевелить даже рукой. Сколько прошло времени непонятно, но 'шурх...шурх... шурх...' и тут в лицо брызнули искры. Обшивку чуть выше головы прорезало пламя горелки. Пройдясь неровным круговом, оно исчезло, в глаза прыснул невыносимо яркий свет фонаря, а чей-то грубоватый, но полный облегчения голос выпалил:

— Они здесь! Слава Богу! А ну подцепляйте эту корягу, только осторожно, княжну не зацепите.

Глава 34 — Богиня войны

Сидя в капитанском кресле рубки, я рассеянно наблюдал как Багира забавляется с тесемками мундира. Сразу по прибытии на корабль я сменил светское платье на военную форму. Как раз кстати для церемоний. Чем дальше от Океаны, тем меньше мне нравилась эта затея. Михаил едва ли не светился от радости, когда полчаса назад я сделал ему официальное заявление о своих намерениях. И разрушенная площадь, и покушение на Талию теперь отошли на второй план. В истории бывало немало примеров, когда особы царственной крови брали в качестве наложниц дочек протекторов их планет. Но лишь единичные случаи заканчивались браком. Пока я не заглядывал так далеко. Да и Талия была еще совсем ребенком. Но мне нужны развязанные руки. Когда все пройдет официально и будет заверено печатью Синода, даже отец не посмеет возразить.

— Мой царевич, это... это величайшая честь для дома Кармины, вы не представляете, сколько это значит для меня, а Талия будет просто счастлива.

— Как она? — наконец, сумев вклиниться в поток благодарственных слов спросил я.

— О, дочь быстро идет на поправку, еще пара дней реабилитации на свежем воздухе — мы устроили для нее выносную палату -и будет полностью здорова. Не волнуйтесь, мой царевич, мы обязательно найдем того, кто устроил это злодеяние.

— Боюсь искать на Кармине его уже бесполезно...

— Я лично возглавлю поисковую операцию, мы передадим в руки суда, я лично казню его...

Это будет не так просто теперь, когда вор растворился на просторах Самоцветного Пояса', но я понимал, что без своего легиона, с одним кораблем ничего не смогу сделать против тех сил, что теперь собирает Сиберия. А об этом уже кричали на каждом углу, и лишь самая верхушка упорно отказывалась верить в очевидное. Даже торговки с рынка наверняка знали больше, чем добряк Михаил.

Рубежники на самом деле к Метрополии не имели никакого отношения, а флот так называемого 'Снежного ветра', внезапно замаячивший на горизонте, строил линию обороны вокруг Пояса. Кто прикрывал их тыл — одному Богу известно, но согласно последним донесениям, из тех источников, что рисковали передавать официально, Каганат тоже зашевелился, а в Норманских княжествах стало совсем шумно.

И все же, Метрополия пока жила в блаженном неведении, жизнь текла своим чередом — роскошная, насыщенная, яркая. На аукционах продолжали спускать огромные состояния, алы продавались и покупались, в Сенате делили должности, а Синод уверял в том, что наступают смутные времена, интригуя против Ордена Айя. Тетка Анастасия затаилась, Никос пропал. Но такая тишина...— стоя на балконе своего кабинета во дворце Кармины, я вгляделся в сполохи темнеющего неба. Вечно изменчивое, капризное. И такой же ветер сейчас начинал веять в галактике, пока еще слабый, неуверенный, какое направление ему выбрать. И я так же сомневался как и он.

— Мой царевич, все готово,— в двери без стука, на правах тестя вошел разряженный в пух и прах Михаил. Тяжеленная чернобурка, и невероятно объемная безрукавка колоколом поражали количеством нашитых каменьев. Должно быть для такого события счастливый отец разорил половину сокровищницы.

— Что Талия?

— Она скоро будет, скоро будет,— от меня не укрылась несколько вымученная улыбка, застывшая на губах Михаила.

Согласно обычаям, согласно всем этим дурацким традициям я даже не смог с ней увидеться. Конечно династические браки были обычным делом в Метрополии, я знал, что между мной и Талией ничего не изменится и через десять лет, когда она превратится в замечательную женщину. Она никогда не сможет заменить Марго, но... я чувствовал себя коварным интриганом, вертевшим в своих интересах всеми и вся, но мне нужен был флот, чтобы пойти на Сиберию, и перекопав весь снег на ледяном шарике, вытащить единственного человека, который мне был нужен.

'Этого ли вы хотели, наставник?'

— Отлично выглядите, мой царевич, как будто это мой сын женится,— Михаил утер крупные слезы умиления, катившиеся по толстым щекам.— Простите мою дерзость, мой царевич, я сказал лишнее.

— Полно те, не стоит церемоний, скоро вы станете частью моей фамилии, а Талия получил приставку 'Финист'.

— До сих пор не могу поверить, за что Бог даровал мне такую честь, я буду благодарить его каждый день до конца моих дней,— Михаил воздел руки к небу.

О такой чести могут мечтать лишь очень немногие — породниться с кровью первого василевса, стать частью династии. Всем известно, что кровь Византия разбавить невозможно. Она полностью подавляет все проявления чужеродной. Если от такого брака когда-нибудь родится ребенок, он унаследует и мой титул, и мою фамилию, мою внешность. Доминантный фенотип — черные волосы, черные глаза, сопротивляемость болезням и способность исцеляться от ран намного быстрее, чем простые люди — ведь мы ведем свой род не от человека...

— Отлично смотришься, Гай,— Оккам навел последний лоск, проведя щеткой по хитону — насыщенно-синего цвета, из великолепного бархата. Всего за три дня его сшили на заказ в дворцовой мастерской. Круглая шапка, лишь чуть менее роскошная, чем у Михаила, усыпана смарагдами и яхонтами. Атласный кафтан перепоясан переливчатыми узорами дома Кармины — волны, горы и спирали сполохов.

— Сапоги чуть жмут,— пожаловался я. Лицо помощника приняло скорбное выражение.

— Тебе бы все шутить, Гай, я потратил битых два часа, простоял с пистолетом над душой сапожника, но получил то, что нужно.

— Ценю твое упорство,— улыбнулся я.

Михаил расхохотался.

— Это так трогательно, пример величайшей верности, я велю сложить о нем песню.

— Избавьте меня от подобного, кесарь,— Оккам помрачнел, укоризненно глядя на правителя.

— Прошу меня простить, я должен привести невесту в алтарю,— Михаил напевал себе под нос веселую песенку и ухмылялся украдкой.

— Да, прошу вас,— сухо кивнул Оккам, провожая взглядом уходящего правителя Кармины.

— Господин Гай, кесарь,— поклонившись Михаилу и пропустив его, в комнату влетел Дамиан.

— Что ты творишь! Ты еще не полностью восстановился.

— Со мной все в порядке,— паренек, лишь чуть бледнее обычного, поклонился. С инцидента на корабле Никоса прошла уже почти неделя, ни один из нас не вспомнил о тех событиях, точнее когда парень положил мне на стол рапорт об отставке, я попросту порвал его, сказав, что это дело прошлое. С тех пор Дамиан старался вдвойне. Несмотря на самочувствие, он наотрез отказался оставаться в больничной палате и с энтузиазмом принялся за подготовку к свадьбе.

— Видел Талию? Как она.

— Скоро увидишься со своей невестой. Гай, что за нетерпение? — усмехнулся Оккам.

— Она... ведет себя странно, и так обычно чудная, а теперь вообще странная, вас ждет сюрприз, когда ее увидите.

— Сюрприз?— то, как звучали слова парня мне не понравилось. Михаил был на седьмом небе от счастья, но что думает по поводу брака сама Талия? Дерзкая девушка с двумя русыми косами обожала военную форму, бредила флотом и мечтала однажды поступить ко мне на службу. Возможно она мечтала совсем не о таком будущем.

'В качестве компенсации за то, что поверг жизнь наследницы Кармины опасности, попросишь ее руки',— вспомнились слова Силантия. Но если отбросить традиции, я был всего лишь эгоистом, рассчитывая на военные силы ее отца, чтобы снова броситься в погоню за призраком, не дающим мне покоя.

С каждым днем ниточка, сзывающая меня с вором, становилась все толще. Во сне я видел бескрайние заснеженные равнины и леса, и совсем недавно узнал эту планету — Сиберия. Марк Рысь наверняка скрывался там, но соваться в осиное гнездо равносильно самоубийству.

'Может я и выживу, но потеряю и корабль и всех людей, даже если встречусь с этим бесчестным типом, загоню в угол, прежде, чем убить. и... и что? Что с того? Этого ли я хочу? Нет... взять его туда, где все началось и где все должно закончиться. Только там, на красной планете, под алыми небесами я смогу, наконец, успокоить сердце, предав вора той же судьбе, какая постигла Марго. Я заставлю его отказаться от всех притязаний, и вернуть зуб первого василевса туда, откуда его украли, чтобы больше ни у кого не возникло соблазна использовать его силу, окруженную сонмом легенд.

— Господин Гай, вы плохо выглядите,— голос Дамиана заставил меня вздрогнуть и машинально пригладить волосы. Блестящие и ароматно пахнущие, они были стянуты алой ленточкой в низкий хвост. Поймав свое отражение в зеркале я понял, что таким лицом можно напугать кого угодно и улыбнулся.

— Прости.

Оккам за спиной покачал головой.

— Гай, постарайся хотя бы на церемонии не пугать гостей. И особенно девочку.

— Ты прав, извини, ну что, похоже я и правда готов.

Странно, но даже зная, что эта помолвка и следующая за ней свадебная церемония всего лишь фикция. Но внутреннее волнение все нарастало по мере того как сопровождаемый Оккамом и несущим подарок невесте Дамианом, я мягко скользил по движущейся дорожке к главному нефу карминского собора святого Византия.

Казалось ради такого грандиозного события на улицы высыпал весь город. Собор располагался в противоположном площади крыле дворца, возносясь ввысь златоглавыми куполами-маковками с синими звездами на них. Семь маковок — особенное число в Византии. Нежно-розовый мрамор стен с апсидами и высокими полуциркульными окнами. Торжественные песнопения транслировались через динамическую систему и наполняли соборную площадь непередаваемым акустическим переливчатым звучанием.

Даже те, кого не пустили внутрь, простые горожане смогли присутствовать на церемонии. Прямо над главными воротами собора на стен транслировалась объемная голограмма всего, что происходило на церемонии.

Едва я в сопровождении Оккама и Дамиана и положенной по статусу охраны появился на дорожке, толпа радостно зашумела. В воздух полетели алые ленточки, так что синяя ковровая дорожка тотчас превратилась в яркую цветочную поляну.

Брачные церемонии по обычаю проводились на закате, багрянец неба в этот час символизировал крепкие семейные узы и добрые отношения.

— Долгая лета царевичу Гаю! Долгая лета царевне Талии! — первый крик тут же подхватили тысячи голосов. Долгая лета — обычно так приветствовали кесаря или василевса, но Кармина всегда была в этом плане весьма либеральный страной. И большая часть имперских законов здесь понималась на свой лад.

Главный неф блистал сотнями настоящих свечей. Михаил не поскупился на такую роскошь. Убранство поражало множеством драгоценных драпировок, цветы украшали ниши и колонны из редкого алатийского мрамора, который добывали на оборотной стороне планеты в местечке Алатия. Один брусок такого мрамора на галактической бирже стоил столько же, сколько одна десятая карата Хризолида-М. Все благодаря его экранирующим свойствам. Построй особняк из такого материала и никто не подслушает ни слова, сказанного внутри — находка для заговорщиков.

Двойное оцепление вдоль центрального прохода составляли мои гвардейцы и стрельцы Михаила. От сочетания ярко-алого и небесно-синего рябило в глазах. Мой взгляд устремился к алтарю. Священнослужитель от Синода — лоснящийся и круглый словно колобок, в блистающий позолотой митре, держал на руках библию Нового века, два дьяка по обеим сторонам — две короны, которые водрузят на головы молодоженов. Михаила и Талии еще не было, по обычаю они появлялись последними, отец обязан привести дочь сам.

Отдав все положенные почести священнику, я повернулся к собравшимся — весь цвет карминского общества собрался здесь. Дамы с головами, покрытыми шарфами, в расшитых туниках. Мало у кого они были выше колен, но моя доходила до пят. На мужчинах — такие же туники и многослойные хитоны всех оттенков алого и золотого.

Склонив голову, я стал ждать. Через несколько минут торжественное песнопение певчих стихло, главные двери распахнулись, и в собор торжественно вступил прямо сияющий кесарь, все присутствующие тотчас поклонились. Под руку он держал укутанное в белоснежный плат создание — хрупкое и маленькое.

Медленно и торжественно пара начала двигаться к алтарю. Мой взгляд опустился ниже, Оккам рядом со мной прочистил горло. Талия... похоже девушка осталась верной себе. Но я сомневался, что только армейские сапожки, выглядывавшие из-под длинной распахнутой туники лазоревого оттенка с крупными продольными узорами, были причиной улыбки, будто приклеенной на лицо Михаила.

— Интересно, что мы увидим под этим покровом?— шепнул мне Оккам. Дамиан рядом покраснел как рак, не зная, куда деть глаза.

Мне пришлось коснуться его локтя, паренек дернулся и выпрямился. Похоже, об этом он и предупреждал меня.

Подведя Талию ко мне, он обратился к священнику.

— Передаю свою дочь в ваши руки, ваше святейшество.

— Благодарю, сын мой, сегодня я в очередной раз выпушу в мир пару голубков. Да осенит господь их своим благословением. Дочь и сын, подойдите ближе,— священнослужитель сделал нам обоим приглашающий жест. Талия встала рядом. Михаил отступил в сторону и отошел в первый ряд. Утирая рукавом щеки, он беззастенчиво плакал от радости. — Кто стоит передо мной? Назовите имена тех, кто желает связать себя священными узами брака?

Встав позади невесты, Дамиан повернулся к собравшимся и с поклоном поднял над головой поднос с подарком.

— Мой господин царевич Гай-Финист Византийский, преподносит этот дар тому, кого надеется сделать своей невестой.

Зрители в восхищении захлопали.

Я выбрал тот единственный дар, который мог дать этой девушке. На подносе, переливаясь всеми гранями, лежали три самоцвета, парная сестра той серьги, которую я когда-то уже подарил Талии. Одновременно Михаил встал за моей спиной и повернулся к собравшимся, держа на руках принятый от служки завернутый в отрез синего бархата короткий римский меч.

— Моя дочь, Талия Карминская, надеется найти в этом зале своего будущего супруга и предлагает ему этот свадебный дар.

В этот момент как положено мы с царевной повернулись друг к другу.

— А теперь посмотрим, кого ты нашел, Гай Финист Византийский, — торжественно провозгласил священник.

Дрогнувшей рукой я сорвал покров с головы девушки. Ткань опала к ногам, обутым в армейские сапожки. В этот момент зал ахнул. Да и было от чего, вместо традиционного девичьего наряда, какой положено носить знатным византийкам, во время этой церемонии. На Талии красовался ладно подогнанный по фигурке военный мундир кадетского корпуса Урании, а на груди... умелой рукой было вышито изображение, в котором я с легкостью узнал свой символ — 'рыба-меч'.

— Господин Гай... — прошептала Талия, она вся сияла от гордости. Эту смелую девушку совершенно не смущало, что после этой церемонии, вся планета, в каждом уголке которой сейчас транслировали эти торжественные моменты, будет говорить о неслыханном эпатаже, который устроила единственная дочь кесаря.

— Ты все же сделала это,— я покачал головой.

— Теперь, раз я стану вашей...супругой, — она все же запнулась на этом месте.— Пусть даже только на словах, теперь я имею право защищать вас как ваша законная избранница, я займу место Дамиана и стану вашим телохранителем. Вот увидите, я выучусь очень быстро, а пока...— улыбка стала шире, обнажив ряд жемчужных зубок,— вы конечно возьмете меня в свой экипаж?

— Дети мои,— откашлявшись, прервал Михаил.

— Да... на чем мы остановились? — даже священник, казалось, потерял дар речи, а служки едва не попадали в обморок от такого нонсенса.— Возьмите эти чаши и под сенью корон выпейте крови первого василевса,

На самом деле у меня и Талии в кубках плавилось красное карминское вино. Но по обычаю оно называлось кровью, какую по легенде пил Византий, и которая являлась источником его священных сил. Михаил держал венчальную корону над головой дочери, а Оккам над моей. Кульминация церемонии почти наступила. Поднеся кубок к губам, я заглянул в глянцево переливающуюся жидкость.... и в этот миг почудилось, что ее поверхность заволновалась, замутилась. Н меня нахлынул внезапный приступ головокружения, но он прошел так же быстро. Почему-то мне показалось, что в кубке настоящая кровь и пахло вино для меня точно так же.

— Гай... что такое?— шепнул Оккам.— Пей. Церемонию нельзя останавливать, вы должны выпить вино одновременно.

Зажмурившись, отгоняя наваждение, я пригубил вино, а потом залпом выпил остальное. Талия, раскрасневшаяся и светящая от возбуждения, передала пустой кубок отцу.

— А теперь, дети мои, настал мой черед спросить вас,— священник развел руки в сторону,— вы и все в этом зале, согласны ли на этот союз? Если у кого-то есть возражения, если кто-то против этого святого союза, может сказать свое слово сейчас или не говорить ничего.

— Да,— выдохнула Талия.

— Да,— я кивнул.

— Да,— повторил Оккам,

— Согласен,— отозвался Дамиан.

'Да' словно эхо прокатилось по залу из конца в конец. И вот когда последнее было сказано, в наступившей тишине, уже готовой взорваться радостными криками, прозвучало одно решительное, звонкое и хлесткоея:

— Нет!

Двери собора распахнулись, чеканя шаг внутрь вошла одинокая фигура, сопровождаемая отрядом из двадцати солдат, закованных в металлически поблескивающее защитное снаряжение.

Отливающие серебром изящные кованные доспехи, замысловатые узоры испещряли нагрудник и налокотники с наколенниками. Белоснежный хитон, укрывающий одно плечо, был сколот перламутровой фибулой и изображением ската.

На самом деле то, что выглядело как старинные доспехи было лишь искусной декоративной имитацией древнеримского в смещении с древне-византийским военным обмундированием. Лишь один член нашей семьи боготворил времена Октавиана Августа и Антония — моя сестра Агнесса.

Сняв с головы остроконечный шлем с оперением из роскошных белоснежных перьев, женщина, всего на год младше меня, зажала его под мышкой и почтительно поклонилась. Длинные волосы, окрашенные в цвета полыхающего заката, собранные в высокий конский хвост, полоснулись по полу. Ястребиные глаза воительницы пронзили меня таким смещением чувств, что я поневоле поежился. Главной среди них была ненависть. Жгучая, неприкрытая, ледяная ненависть. Именно такими глазами Агнесс смотрела на орды варваров из Большого пса или окраинных каганантцев, прежде чем разгромить их.

Я не помнил ни одной битвы, в которой Агнесс проиграла. А в домашних поединках, иногда устраиваемых отцом, она побеждала и Юлиана столько же ра, сколько проигрывала. Моя чудесная сестра возглавляла легион, собранный исключительно из женщин. Эти амазонки наводили ужас на мужское население всех планет, которые они покоряли.

Сейчас эти суровые воительницы выстроились по струнке по обеим сторонам своей начальницы и ждали приказа. Электрические копья, которыми славился легион, они готовы были повернуть против любого, стоило лишь Агнессе отдать приказ.

— Прошу прощения, дочь моя...

— Агнесса Византийская,— представилась сестра, коротко, безо всяких церемоний. Все так же держа шлем под мышкой, она преклонила колено,— ваше святейшество,— поднявшись, видимо посчитав, что выполнила все положенные условности, сестра протянула руку за спину. Одна из амазонок тотчас вложила в нее какую-то бумагу. Не планшет, не капельный псевдолист, а настоящая бумага. Лишь самые важные документы писали на бумаге.

Словно ножом полоснув по мне взглядом карих глаз, Агнесса зачитала:

— '27 октября 2115 года, в своем дворце на Океане, после покушения скончался его императорское величество, василевс Александр Четвертый, наш возлюбленный отец и правитель',— голос этой железной женщины дрогнул, я задохнулся, но это было ничто по сравнению с той бурей, что зародилась в зале. Угрожающий гул сотен голосов все нарастал, пока наконец не превратился в низко гудящий опасный вихрь, и этот шторм грозил выплеснуться наружу. Михаил ахнул, тотчас приказав страже закрыть двери. Но поздно, на ступенях, ведущих к собору, кто-то уже вовсю голосил:

— Василевса убили самоцветники!!

' Самоцветники?'

— Взять смутьяна, немедленно оцепите площадь, нельзя допустить паники,— бледный и осунувшийся Михаил пытался навести хотя бы видимость порядка. Рука Талии вцепилась в мой рукав.

— Господин Гай... что происходит?

— Не знаю,— выдавил я, чувствуя, как ком подступает в горлу. Я живо вспомнил нашу последнюю с отцом встречу, закончившуюся так печально. Но за картиной, вставшей передо мной, я не сразу уловил следующие слова Агнесс.

— 'Предполагаемая причина смерти — отравление нейронным ядом. В связи со сложившейся обстановкой я, Юлиан Византийский, Беру на себя всю полноту власти до официального вступления в сан. В ходе проведенного предварительного расследования мною выявлено, что царевич Гай Византийский, подло сбежавший с Океаны, имеет к убийству непосредственное отношение'.

Я пошатнулся.

— Господин Гай, неужели это правда? — воскликнула Талия.

Теперь все придворные смотрели на меня другими глазами, многие попытались тотчас оставить между мной и собой как можно больше свободного пространства.

— Талия, идем-идем, детка...— Михаил потянул дочь за собой.

— Нет, отец, я не верю, это какая-то ужасная ошибка, этого не может быть! — в глазах обычно дерзкой девушки стояли слезы. Свадебный покров жалкой горкой лежал на полу, кубок с вином выпал из пальцев, и то, как медленно темное пятно расплывалось по плитам, показалось мне дурным предзнаменованием. Хотя... что может быть хуже, чем смерть отца? И даже не то, что в ней Юлиан обвинил меня, пусть даже я провел большую часть времени на Океане в камере, совершенно лишенный возможности как-то повлиять на внешний мир.

Но мне казалось непонятным само произошедшее.

'Отец. Мертв', — эти два слова никак не желали складываться в голове во что-то цельное.

— 'В связи с этим мы посылаем весть во все концы Византии и поручаем нашей сестре Агнессе найти и доставить для справедливого суда Гая Финиста на Океану. Моим же решением, наш брат лишается приставки 'византийский' и отныне лишается права считаться царевичем династии. Его легион переходит в подчинение сестры Агнессы, а флагман 'Рыба-меч' подлежит уничтожению после конфискации.

'Это что, шутка?'

— Гай Финист,— скатав документ, Агнесса указала им на меня словно жезлом,— по указанию местоблюстителя двойного трона, Юлиан Византийский требует твоего ареста. Сдайся добровольно и доживешь до суда, убийца,— похоже поселение слова сестра просто выдумала.

— Дочь моя, могу я взглянуть на текст письма, чтобы удовлетвориться в подлинности подписи. Я видел почерк Юлиана,— священник протянул руку.

— Да, мы требуем доказательств! — вдруг выкрикнул кто-то из придворных.— Гай Финист — протектор Кармины. Что за гнусные поклепы? Тот, кто посмел написать этот изменческий документ сам подлежит казни. Наш василевс жив и здоров! Требуем прочесть вслух еще раз, ваше святейшество!

— Позвольте мне передать его святейшеству документ,— подойдя к Агнессе, попросил Михаил.

Смерив кесаря полным презрения взглядом, каким обычно сестра провожала всех мужчин, кроме разве что родственников, Агнесса нехотя передала ему свиток. Поклонившись, Михаил принял документ. Талия тщетно тянула ко мне руку, уже окруженному плотным кольцом амазонок. Дамиан приобнял царевну за плечи.

— Тише-тише, уверен, это какая-то злая шутка, чтобы сорвать церемонию.

'Спасибо, Дамиан,— мысленно поблагодарил я,— позаботься о Талии'.

Я уже понял, что текст письма наверняка подлинный. Агнесса не стала бы участвовать в фарсе с помолвкой,

Михаил меж тем передал послание его святейшеству. Тот внимательно пробежал глазами текст, потом зачем-то перевернул лист и взглянул на просвет. Талия то и дело заглядывала через плечо. Наконец, вздохнув, священнослужитель сокрушенно покачал головой.

— Подтверждаю, что письмо написано рукой Юлиана Византийского.

— Но где доказательства? Мы не видели текст самого расследования! — вновь выкрикнули из зала. Я попытался найти смельчака, но тщетно.

— Это официальное расследование, оно показало виновника. Охранник камеры, в которой держали моего брата,— Агнесса ткнула пальцем в меня,— подтвердил, что его подкупили, чтобы выпустить пленника на некоторое время. Через три часа он вернулся в камеру как ни в чем ни бывало, а через день его величество, мой отец Василевс Александр, умер! Вскрытие показало наличие остаточных следов нейро-яда. Охрана, прислуга и показания камер наблюдения также дают ясную картину — Гай Финист проходил в кабинет василевса незадолго до его гибели. У них состоялся спор, мой брат Юлиан был свидетелем этого.

— Агнесс, что ты такое говоришь?! — у меня не было сил слушать эти безумные обвинения.— Я и правда виделся с отцом, но это было намного раньше, прежде, чем меня бросили в камеру. Мы действительно поспорили с отцом и Юлий видел, как меня выводили из кабинета, чтобы отвести в тюрьму!

— Кому же верить...— растерянно прошептал Михаил, утирая кативший со лба пот.

— Господин Гай! Держитесь! — пискнула Талия, Дамиан поспешно закрыл ей рот.

— Простите, царевна, но сейчас нельзя говорить.

— Ум... усти... ум... Я теперь законная супруга господина Гая, и я могу...

— Церемония не завершена, вы лишь поклялись в верности, но не скрепили договор священным огнем, обойдя вокруг алтаря.

Я слушал эти такие простые и теплые слова Дамиана и размышлял. Я мучительно размышлял и искал единственный выход, который должен ыть найден. И нашел его.

— Агнесса! У меня и правда нет никаких доказательств ни за ни против, но... прежде, чем ты арестуешь меня и доставишь обратно на Океану, где меня мн несомненно ждет смерть, я требую исполнения древнего права крови, пусть у меня теперь нет титула, но во мне течет та же кровь, что и в нашем отце, и в тебе, кровь первого василевва. Поединок! Ты знаешь правила.

Агнесса явно не ожидала такого удара.

— Правила... согласно правилам ты не имеешь.

— У меня есть право и это право подтвердит любой в нашей семье, и каждый, кто знает древнюю историю в этом зале.

— Нет! — звонкий голосок Талии раздался под сводами собора. Вырвавшись из рук Дамиана, девушка вылетела на середину и встала, раскинув руки между мной и сестрой.

— Ты его избранница? — Агнесса оглядела Талию с головы до пят.— Быстро же ты нашел замену Марго. На твоем бы месте я бы тоже ушла в монастырь, только бы смыть с себя позор.

— Агнесс...— начал было я.

— Да, позор, что ты — ее возлюбленный, та кого нашла нежная Марго, которую любили все в семье, даже Никос, ты не уберег ее и поэтому она мертва. Но теперь, после того, как ты осмелился поднять руку даже на отца, который упрекал тебя, я начинаю думать, что и смерть сестры была не простой. Ты настолько бредил ею, что не пожелал отпустить ее, выбравшую свой путь. Признайся, Гай. Ты и ее убил?

— Нет! — закричал я.

— Сын мой, это храм божий, прошу вас, дочь моя, не могли бы вы покинуть его своды и выяснить отношения снаружи.

— Нет!— выхватив копье из-за спины, Агнесса рубанула им о каменные плиты пола так, что крошка полетела в разные стороны.

— Дай сюда,— она повернулась к одной из амазонок и вырвала у нее из рук еще одно,— решим эту проблему здесь,— ты сам выбрал этот путь,— если ты отрицаешь правду, кровь убьет тебя прежде, чем я воткну это копье тебе в сердце.

— Это чушь! — воскликнула Талия. — Все ваши легенды полная чушь! Я не позволю господину Гаю умереть теперь, когда он только стал моим супругом и пока я еще не начала служить на прекрасной 'Рыба-меч'.

— Девочка,— нам миг даже Агнесса потеряла самообладание,

— ты в своем уме? Ты понимаешь, что твой супруг убил василевса, а это самый страшный грех.

— Ты — лгунья! — завизжала девушка, зажмурившись.— И поэтому... поэтому господин Гай останется живым, он убьет тебя!

— Принцесса! — Дамиан попытался оттащить девушку за руку, но та снова вывернулась.

— Нет, я буду свидетелем, я знаю как это делается.

— Талия, что ты говоришь, немедленно извинись перед царевной, если...

— Отец! — маленькая и взъерошенная девушка повернулась к отцу, казалось от волнения готового свалиться в обморок.

— Господин Гай — мой супруг и теперь как его супруга я обязана защищать его всеми возможными средствами! — выпалила она. -Я перешла под его кров и наши дети...

Раздался грохот, когда Михаил, схватившись за сердце, без сил опустился на руки тут же подоспевших придворных.

— Врача-врача! Вызовите сюда врача! — целый сонм медиков, которые по обыкновению присутствовали на таких событиях, уже неслись к кесарю.

Талия закусила губу, но даже это происшествие не заставило ее отступиться от своего.

— В любом случае, я буду святителем от господина Гая, а Дамиан... приказываю тебе как своему телохранителю стать свидетелем от нее,— безо всяких титулов, девушка ткнула пальцем в Агнессу, глаза которой превратились в две льдинки — это не предвещало ничего хорошего. Агнесса в ярости — страшно, но когда она становилась вот такой спокойной, тогда ее враги тысячами сдавались в плен, только бы не узнать, что скрывается по ту сторону этих пронзительных глаз.

— Нет. Я возьму одну из своих подчиненных,— Агнесса перебросила мне копье. копье мне.— Рана,— позвала сестра,— обращаясь к низенькой и хрупкой на вид амазонке со смуглым лицом,— будет моим свидетелем.

— Это честь для меня, моя царевна!

— Талия, не нужно, лучше останься с отцом, сейчас твое внимание ему важнее.

— С отцом ничего не случится,— отрезала Талия,— Дамиан, ступай с папой, я доверяю эту миссию тебе, раз не хочешь быть вторым свидетелем.

— Но... моя царевна...— Дамиан перевел растерянный взгляд с девушки на меня. Смешанные чувства отразились на лице юноши, я едва заметно покачал головой. И одними губами произнес слово 'нет'. Если этот чересчур ответственный паренек решит поспорить как и Талия, мне придется... мне придется отказаться.

— Слушаюсь, моя царевна, господин Гай,— он выступил вперед,— я буду с господином кесарем. Но знайте, мой царевич, я не верю в вашу виновность,— паренек улыбнулся,— уверен, этим поединком вы сможете доказать, что чисты и все это лишь подлая клевета или даже заговор.

— Заговор! — ахнули придворные, зашептавшись...— Неужели?!

— Молчать! — отрезала Агнесса.— Я позволяю трети из вас остаться и быть зрителями на этом поединке, который станет мерилом греха моего... этого человека. Выполнять!— приказала сестра так, словно она была тут кесарем. Амазонки тут же рассыпались по залу и ловко отсекли самую воинственно настроенную часть зрителей, и под недовольные возгласы, впрочем не слишком громкие, раз уж приказала это сама царевна, зал начал стремительно пустеть.

'Оккам,— позвав я,— ты тоже ступай. Держи транспорт наготове, и собери гвардию. Уведите людей с площади, сейчас здесь не нужна лишняя смута',— все это я передал с помощью особой системы знаков — едва заметное шевеление пальцев на древке копья. Постороннему эти движения ни о чем не скажут, но Оккам хотя и полный сомнений и глазом не моргнул. Правда его поспешный уход не укрылся от Агнессы. Но она ничего не сказала.

Спустя десять минут в зале осталось не больше трех десятков зрителей, настоятель собора, Талия за моей спиной и амазонка по имени Рана. Мы двое с копьями, отведенными в боевую позицию, замерли друг напротив друга.

— Неужели ты действительно веришь в то, что я убил Марго? — спросил я.

— Лучше бы ты думал о смерти отца, бессердечный ублюдок! — процедила царевна. Я и не знал, что она умеет так выражаться.

— Стойте! Умоляю вас, остановитесь! Сражаться в церкви — попрание всех священных законов.

— Не волнуйтесь, ваше святейшество,— Агнесса приняла боевую стойку — корпус вполоборота вправо, левая нога согнута, правая распрямлена, левая рука сжимает копье почти у самого древка, дрожащего у пола, а правая отведена до самого верха. Лучше чем с копьем, Агнесса обращается разве что с коротким римским мечом. Я прекрасно знал свой уровень и помнил тренировки с Теринфом — инструктором, обучавших всех детей в семье. Агнесса и Юлиан — непримиримые соперники — сражались на равных, мне оставалось лишь догонять их. Мое поприще -дипломатия, но Агнесса не собиралась вести переговоры, она знала что именно так заставит меня сдаться прежде, чем убьет, измотает, доведет до изнеможения. Она могла сражаться часами, но судя по всему все закончится намного раньше.

— Законы? — спросила Агнесса, вскинув подбородок.— Традиции, священник — вот, что главнее. А если кровь династии прольется под эти сводами, она придаст твоей церкви еще больше благодати. Пусть мой брат изменник и отцеубийца, но его кровь пока еще кровь нашей династии.

— Да будет так,— священник смиренно клонил голову. Традиции, в Византии всгда стояли выше закона, Агнесс отрезала мне все пути к сопротивлению.

— А если это кровь предателя, — безжалостно продолжила сестра,— она принесет ему смерть прежде, чем я действительно убью его.

Я не смог сдержать легкой усмешки.

— Агнесса, ты взрослая женщина, а веришь в такие небылицы, которыми в пору Никосу баловаться.

— Посмотрим, чушь это или нет. Или увижу сегодня твою смерть, или замотаю в сеть и отвезу на Океану.

— Ни то, ни другое меня не устраивает, к сожалению.

— Наглый убийца! Ты даже не чтишь память отца?

-Я уважу его другим способом — помолившись и найдя истинного убийцу.

— Смеешься отрицать? — глаза Агнессы полыхнули не слабее молний на 'Ви'.

— Я имею право защищаться,— парировал я.— поэтому как протектор Кармины, а я все еще протектор, пока новый василевс не лишит меня этого права,— я беру в свидетели всех присутствующих в этом соборе. Я не виновен и собираюсь пролить кровь моей сестры, чтобы доказать, что лжет она. Но... если она просто заблуждается и ничего не произойдет, тогда Агнесс, ты оступишься от своего решения и мы сможем спокойно поговорить,— тихо закончил я, беря копье в простую вертикальную стойку, безо всяких изысков. Хотя не тешил себя надеждой, что сумею продержаться и первые пятнадцать минут.

— Ты уже не протектор Кармины. Юлиан лишил тебя всех званий.

— Юлий не может это сделать, потому, что мой брат не василевс. Он занял пустующий двухместный трон, но это еще ничего не значит. Любой попрошайка с окраин Метрополии способен сесть на него.

— Это святотатство! Династия Божественна, и наш род всегда находился под благословенной дланью Господина нашего. В его имя я сражалась все эти годы и очищала империю от всего, что способно бросить на нее тень.

— Ты сражалась ради своего честолюбия и гордости, Агнесс.— я покачал головой.

— Господин Гай, удачи!— бесхитростно пожелала Талия, и я был благодарен ей за такие простые слова.

— Я мечтаю, чтобы твоя кровь убийцы уничтожила тебя,— процедила сестра.— Не хочу даже руки марать ею, хотя Юлиан просил привезти тебя.

— А я мечтаю, чтобы ты открыла глаза. Неужели и правда веришь всему что говорит Юлий?

— Он — мой старший брат и скоро станет василевсом. Я присягну ему.

— Правда? Не похоже на тебя, Агнесс. Совсем не похоже на моя сестру.

— Заткнись и защищайся! — с этими словами воительница ринулась на меня — стремительная, размазанная тень. Ее скорость не поддавалась никакому разумному объяснению. Неужели такого уровня можно достичь простыми тренировками?

Лишь случайность позволила мне блокировать коварный удар, но он заставил меня пошатнуться и отступить. Но Агнесса не стала ждать и тут же ударила вновь, на этот раз перехватив копье наподобие боевого шеста.

Единственный мой шанс состоял в том, чтобы создать дистанцию, с которой можно было использовать копье как разрядник. Прямое попадание заряда, выставленного на половину мощности, заставляло неметь пораженное место, а полноценный вполне мог обездвижить руку или ногу.

Но Агнесс прекрасно знала все тонкости этого оружия, и не позволяла мне создать между нами хотя бы полутораметровое пространство. Я отступал — она тут же бросалась в атаку, а когда мне удавалось наконец перейти в нападение, тут же уходила в глухую оборону и начинала кружить возле меня, петляя и увертываясь. Копья сливались в страстном танце, обвиваясь словно змеи друг вокруг друга. Щеки Агнессы раскраснелись, глаза лихорадочно блестели, она любила этот бой всем своим сердцем, моя сестра была создана для войны.

Глава 35 — Откровение

Сколько продолжалась битва — я потерял ощущение времени, но понимал, что понемногу начинаю уставать и пропускать удары. Заряд пришедшийся вскользь, когда я спрятался за колонну, вырвал кусок камня и вместе с тем два пальца на левой руке у меня полностью потеряли чувствительность. Держать оружие становилось крайне неудобно. Я понимал, что этот бой мне не завершить без потерь.

— Смена оружия? — выдохнул я, когда очередной финт закончился под моими ребрами, отбив возможность дышать на несколько драгоценных секунд.

Я попытался проделать тот же фокус, но Агнесса попросту отклонила его, доведя свободной рукой и отбрасывая в сторону. Я бросился на пол, одновременно делая подсечку, Не удержавшись Агнесс упала на колено, я решил закрепить успех и моментально нанес удар плашмя сверху вниз. Копье описало шикарный полукруг в стовосемьдесят градусов и полоснуло по боку сестрицы, одновременно выпуская разряд. Агнесс закусила губу до крови. Я представлял, что сейчас она испытывает.

— Спасибо, что не ткнул меня острием,— выдохнула она.

— Ты моя сестра, я не стану использовать копье для такой подлости.

— Ты думал так же, когда отравил отца?

— Я этого не делал. Когда это случилось, я сидел в подводной камере.

— Да, а как же ты оказался на свободе?

— Силантий дал мне ключ в обмен на обещание... что я стану супругом Талии.

Я услышал, как ахнула девушка.

— Господин Гай...

Однако, против ожидания, я услышал совсем не слова обвинения: 'Какой вы ужасный человек!'.

— Господин Гай, вас держали в тюрьме? За что? — Талия сделала порывистое движение.

— Назад, оставайся там, где стоишь! — крикнул я. — И Агнесс, последним видел отца не я, после меня в его кабинет вошел Юлиан.

— И что с того?!— взорвалась Агнесса.— Он видел, как вы спорили, ты бросил ему мешочек с прахом. Разве это не доказательство, что ты хотел его смерти?

— Это была пыль, смешанная с кровью людей Кармины. В тот день на площади произошла трагедия, и устроил ее всего один человек... тот, за кем я гоняюсь уже три года, но каждый раз он словно вор-призрак ускользает от меня. А Юлиан... все что он видел — просто ссору, но это были только слова, тебе ли не знать какой был характер у отца. Я не раз защищал тебя в детстве, разве не помнишь?

Раздались крики, зрители бросились врассыпную. Копье прочертило широкую дорожку на стене, чуть выше моей головы.

— Мне твое благородство без надобности, убийца! — задрожав, Агнесс оказалась на расстоянии выстрела от меня. Едва успев спрятаться за колонну, я ощутил, как в нее вонзился мощный разряд.

— Прошу! Вы разрушите церковь! — раздался отчаянный крик настоятеля. Но Агнесса уже вошла в раж.

— Послушай!— выкрикнул я в перерыве, выглядывая из-за того, что осталось от колонны,— давай сменим оружие. Короткий меч — ты ведь не боишься поменять оружие?

— Чтобы ты получил преимущество? Думаешь я не знаю, что меч — единственное оружие, которым ты владеешь лучше меня, Силантий хорошо научил тебя.

Я скривился. Но тут мне на ум пришла запоздалая мысль.— Не понимаю тебя, Агнесс, сама же сказала, что моя кровь, пролившая на плиты собора убьет меня, кровь лжеца, а теперь боишься получить рану сама? Или... ты страшиться не ее, а то, что и твоя кровь может оказаться кровью лгуньи?

— Да как ты смеешь?!

— Агнесс, убить можно и неосознанно, ты разнесешь весь собор! — крикнул я, перебегая и прячась за колонной, которую грозила постигнуть та же участь, что прежде ее соседку.— Агнесс била на полную силу, отчего то уже не пытаясь вступить в контактный бой, так в чем же дело? — Ты и правда боишься ранить меня? — спросил я, и рискнул выйти из-за своего последнего укрытия — крайней колонны в ряду, почти уже в алтарной части.

Справа начинались царские врата, слева и так далеко — недосягаемый выход, позади — глухая стена, а передо мной богиня войны — вся эта ситуация показалась мне символичной.

— Господин Гай!! — отчаянно завизжала Талия.

— Пора это заканчивать,— похоже Агнесса не ожидала от меня такой прыти, на этот раз решил использовать копье ек как боевой шест, и не как разрядник, а по прямому назначению. Словно таран я врезался в сестру. Естественно, что инстинктивно она защищалась точно так же, но острия настигли нас обоих. Я тяжело дышал, чувствуя, как оружие прошило ладонь. Агнесс пораженно смотрела на свое правое предплечье, куда попал мой удар. Медленно-медленно расплывалось пятно — удар пришел чуть ниже защитных наплечников. Пятно увеличивалось в абсолютной тишине и вот первая капля крови упала на плиты пола. А потом сестра уставилась на мою ладонь. Медленно опустив кулак, я разжал его.

Кап... кап... как.... красная лужица начала образовываться на полу.

— Видишь,— я отбросил копье, разведя руками,— я не исчез в звездной вспышке, меня не поразило проклятье ни твоей, ни моей крови, ни воля судьбы. Думаю, если бы ты хотела убить меня, то давно бы так и сделала, но ты промахнулась... намеренно.

С шумом втянув в себя воздух, Агнесса тоже разжала пальцы. Звякнув, копье замерло у нее ног.

— Ты прав, ни проклятье, ни воля судьбы... и я не убила тебя, но...— рука Агнесс потянулась к поясу и вынула из ножен кроткий римский меч,— если сила крови уже не действует, я сдала это сама.

— Погоди! — Я выставил между нами ладони.— Погоди, сестра, ты говорила, что хочешь забрать меня на Океану, почему ты передумала?

— Я убью тебя здесь и возьму грех на себя, но я сделаю это сама, сейчас, а не когда-нибудь.

— Неужели ты...— внезапно я понял,— ты не веришь Юлиану, не можешь доверить ему суд надо мной, потому что не знаешь точно.

— Замолчи, Гай, хотя бы сейчас, под ликами святого Византия не падай еще ниже, прими смерть с честью.

— Даже не дашь мне меч, чтобы я сразился? Просто прирежешь меня как зверя? — голова кружилась все сильнее. Это пьянящее чувство появилось немного раньше, когда я ранил ладонь. Легкая дурнота, тело наполнилось сотнями мелких колючек, кровь сильнее закружилась по венам, я перестал чувствовать пол под ногами.

'Я почти не вижу тебя, Агнесс, сестра...' — мысли текли вяло и отстраненно. Сам момент удара я не увидел, но даже сквозь пустоту, что окутала меня, я услышал крик. Кричала Талия, а потом ее голос оборвался, но следом не пришла та боль, которая бывает, когда клинок вонзается тебе под ребра. Кто-то вцепился мне в правую руку.

Тук... тук... тут... множество глухих ударов, которые поначалу я принял за удары собственного сердца, раздались вокруг. Разлепив веки я обнаружил себя стоящим на коленях. Пальцы мертвой хваткой вцепившейся руки принадлежали Талии — бледной, почти лишившейся чувств. Дикими глазами она оглядывала неф собора, усеянный десятками неповинный тел. На ступеньках застыл священник, прижав к себе крест, а смотрел он на меня и глаза его были таким же безумными, как у Талии.

Поймав мой взгляд, он выставил крест перед собой, губы его приоткрылись и что-то прошептали. А прямо надо мной замерла сестра. Меч так и не опустился, но и удара не нанес. Когда я протянул к ней руку, она отступила на шаг. Расширившимися глазами, в которых застыло непонимание и ошеломление, Агнесса смотрела на меня и буто не узнавала.

— Ты...

— Я?

— Что ты сделал?

— ... ничего, не умер ты это имеешь в виду? Но похоже ты все же изменила свое мнение, сестрица.

— Они все мертвы... ты убил их...— Агнесса дрожала — эта бесстрашная воительница, командующий легионов Византии выглядела так, будто увидела свою смерть во плоти.

— Это не смерть, а гемо...токсин,— дрожащим голосом, полным благоговения, произнес священник. Осенив нас крестом, он приложился к нему лбом и воздел руки.— О первейший! Не думал я, что ты снизошлешь мне такой знак.

— Гемо...яд...— повторила Талия, подняв на меня глаза,— господин Гай, вы не знаете что такое гемо-токсин?

— То, что способно привести в экстаз всех людей одновременно, находящихся в зале собора. На торжественных службах, во время великих праздников,— продолжал священник, спускаясь еще на ступень,— мы распыляли в зале особый эфир, воскуренный от мощей первого священного императора. Как вы знаете, наша обитель хранит волос с его головы. И каждый год мы отрезали от него несколько молекул, а потом готовили особый вид летучего вещества, незаметно рассеивающегося в воздухе. Так мы создавали чудеса, проясняли сознание людей, давали им то, что они хотели видеть.

— Но это же ложь! — возмутилась Агнесса.

— Ложь, — подтвердил священник,— но людям нужна не правда, а мечта, и мы давали им ее. Мы не Айя. Официальная церковь не приемлет иные чудеса кроме каноничных. Но кровь первого способна сотворить настоящие чудесные вещи. Исцелять больных, давать благословение, открывая дверь в будущее,

— И вы верите в это?

— Я верю в Первого василевса. А во что вы?— священник укоризненно посмотрел на царевну.

— Что с этими людьми? — повторил я, ткнув рукой в сторону зала.— Они мертвы. Это вы сделали?

— Нет-нет, как можно, не сегодня. Мы даже не помышляли, но все выглядят так, будто мы распылили эфир. Но... вот, что странно, обычно мы использовали всего одну молекулу. Если взять две или три, у людей начинаются массовые видения. А сейчас... нет, это невозможно. Даже мы, привыкшие видеть чудеса и говорить с Первым каждый день, видим такое впервые. Как будто сам Первый сейчас находится в этом зале. Видите? — служитель церкви поднял крест.

Его поверхность, прежде отливающая обычным теплым золотом, теперь приобрела такой же цвет как и кровь. Взгляд настоятеля не отрывался от лужицы, натекшей из раны на моей ладони. Агнесса наступила на нее, размазывая сапожком.

— Что за чушь? Ваше святейшество, я никогда не была особенно набожной, хотя верю в благодать Первого. Но не пытайтесь доказать мне, что кровь убийцы собственного отца обладает таким страшным действием. Тогда почему вы еще стоите на ногах?

— Потому что я служитель Первого, дочь моя.

— Ладно, а она?— Агнесс ткнула в насмерть перепуганную Талию, которая так и не могла отцепиться от моей руки,— она не священник и не нашей крови.

— Полагаю,— настоятель задумчиво потер подбородок,— потому, что теперь она находится под защитой вашего брата.

— Пфф, глупее объяснения я еще не слышала. Тогда почему я не разделила общую участь? Или хотите сказать, что и моя кровь тоже божественна? Способность заживлять свои раны не делает нас меньше людьми, чем все остальные.

— Вы сестра господина Гая, вы сами сказали это, ваша кровь способна сопротивляться любым воздействиям.

— Кровь...— на губах Агнесс заиграла нехорошая улыбка,— значит, я должна поверить, что все эти люди упали в благословенном экстазе только потому, что увидели кровь моего любимого брата-убийцы? В это я должна верить теперь?

— Ты знаешь, даже я не верю в это.

— А ты замолчи,— кулак сестры был увесистый и теперь он со всей силой врезался мне поддых. Скривившись, я опустился на колени.— И что теперь? Все это ведь подстроено? Церемония, лишившиеся сознания гости. Это должно было впечатлить меня, когда ты поймешь, что не способен выиграть честно. Это все твои жалкие фокусы, неужели ты еще недостаточно опустился в моих глазах? — в голосе Агнесс звучала настоящая боль, и на миг мне даже стало жаль сестру.

— Агнесс, согласен, все это лишь бредовое представление, я действительно не способен справиться с богиней войны, и отправлюсь с тобой на Океану.

— С чего это вдруг? Хочешь сдаться? Признаешься в своих грехах?

— Самое подходящее место, тем более перед лицом невесты и священника, под сводами собора Первого. Я открыл самую сокровенную тайну нашей семьи человеку совершенно постороннему, никак не связанному с династией, кроме убийства одного из нас. И сейчас хочу признаться в этом, Ваше святейшество, вы понимаете о чем идет речь?

— Если это правда, сын мой, то это тяжкий грех.

— Не о себе же ты говоришь...— начала было Агнесса.

— Тайну? Господин Гай, но я не имею права это слушать. Тайны династии... если кто из простых людей услышит их, он будет навеки проклят и весь его род до десятого колена,— Талия попыталась зажать уши, но я покачал головой. Сестра ловко защелкнула на запястьях.

— Теперь имеешь, не посторонняя, а моя супруга.

— Свадьба не состоялась, вы не принесли обетов,— возразила Агнесс.

— Но она не потеряла сознания,— повторил я,— это ли не доказательство?

— Сын мой, вернемся к твоему проступку. Скажи, ты и правда выдал тайну вашей семьи постороннему человеку и не убил его при этом?

— Нет, он остался жив и даже ранил Талию. Я преследовал его, в лесу за городом я почти схватил его и то, что он украл. Это вещь не должна быть у простого вора. Но она была. То, что все эти годы хранилось в монастыре Айя, вместе с прахом Первого Василевса.

— И что же это? — Заинтригованная, спросила Талия. Она совсем не изменилась даже после всего случившегося.

— Зуб Византия и раковина... из моря, в котором обитали наши предки.

— Что.. что вы такое говорите, господин Гай?

— Сын мой, если это правда...

— Это правда. Зуб находился в раковине, как и положено, чтобы сдержать проявление свойств крови, хотя совсем недавно я как и ты, сестра, не верил в подобное, считая эти слухи лишь легендами. Но теперь, когда своими глазами видел и зуб, и раковину, и после того, что случилось с Талией, вспомнил о двух несчастьях, которые преследовали Первого василевса.

— Мор и благодать,— медленно ответила Агнесс, что-то припоминая.

— Мор и благодать. Мор... я готов поклясться, что смерть следовала за этим человеком повсюду. Из-за него почти полностью был разрушен Брод, погибли тысячи людей, пострадала Талия, потом то, что недавно произошло на площади и он тоже был там. Брат Никос исчез после инцидента, и я до сих пор не знаю, жив он или мертв. Смерть следует за ним повсюду, за этим вором, Марк... Рысь...— я помотал головой, отгоняя видение.

— И это все?— наконец, спросила Агнесса,— хотел рассказать нам старые легенды? Боюсь они стали откровением только для царевны.

— Нет, это еще не все,— я шевельнул рукой,— моя левая кисть стала бионической после того, что произошло в лесу, когда ее отрубили манипуляторы корабля, на котором скрылся вор вместе с зубом. Но раковина... раковины больше нет, она раскрошилась в моей ладони. Знаю, это звучит дико, и я сам никогда не поверил бы в такое, но тогда зуб ранил мою руку. И хотя потом у меня отняли саму руку... с тех пор я... у меня появилась связь с вором. Я в точности знаю, где и с кем он сейчас, на холодной планете, среди снега и елей. Он сбеал на Сиберию вместе с зубом Первого, и боюсь... вместе с той силой убивать.

— А Благодать?!

Взгляд настоятеля стал фанатичным. Служитель рухнул на колени, а потом сделал то, что повергло в глубокий шок Агнессу и Талию — коснулся лбом пола.

— Благодать! Как сказано в писании: 'И разделил он проклятье на две половины, одну утопил в море, второй дал острие, пока острие покоится в море, оно будет спать, но проснется, разделенное вновь, строфа 25 главы 18 от святой Амины.

Агнесс и не заметила, как копье выпало из рук. Впервые я видел сестру ошеломленной.

Глава 36 — Капкан для кошки

Сиберия... Надо признаться, со мной обошлись довольно грубо. Какой-то здоровенный парень с бородой лопатой и светлыми курчавыми волосами бесцеремонно вытащил меня из модуля. Впрочем особо сопротивляться сил у меня не осталось.

— Княжну, осторожнее с княжной, если что-то случится с девушкой, его светлость мне голову оторвет!— крикнул парень двум помощникам, которые аккуратно извлекли Ладу, стоя по пояс в снегу.

— Как она?— голубоглазый увалень бросился к девушке с такой прытью, что я усомнился — а не было ли здесь чего-то большего, чем почтение к княжеской дочке. Лишь убедившись, что она дышит он с облегчением выдохнул.— В катер ее, немедленно подключите к системе 'живы'.

— Но его светлость велел сделать то же самое и для него,— один из помощников, молодцеватого вида спасатель в толстом, на меху комбинезоне и шапке косоворотке, указал на меня. Я постарался слиться с сугробом, когда голубоглазый командир смерил меня недобрым взглядом.

— Он в порядке, незачем тратить время. Неизвестно, когда еще сможем достать новую партию алихризолида.

'Алихризолид'? — я мысленно перебрал в памяти, все, что знал об этом камушке: 'мета' использовали в навигации, 'анти' — недавно изобретенное блокирующее действие, и вот теперь еще и 'али'. Может от слова 'алетейя'? Поди разбери.

— Командир, не задерживайтесь, его светлость велел доставить их обоих как можно скорее.

— Я знаю приказ его светлости, летим сразу за вами, хочу еще поискать, вдруг что обронили важное. С орбиты рубежники могут проследить нас, не стоит оставлять им ничего. Лети, Ярл.

— Как скажете. командир, догоняйте,— махнул рукой тот, кого голубоглазый назвал Ярл, и бросился к коптер, в котором уже скрылась команда, забравшая Ладу.

Коптер взмыл в холодное небо. Качнулись верхушки елей от газовых струй. Мы остались одни. Одни... оценив массивность парня, я прикинул, в чем могут быть его проблемы, и что значит этот его взгляд, готовый истребить меня на месте. И понял, что дело тут вовсе не в том, кто я такой, а в том, кем была для парня Лада.

— Она твоя девушка? — спросил я. Однако, вот уже чего не ждал, так, что вместо ответа здоровенный кулак врежется в челюсть, да так, что меня отбросило на ствол ближайшей сосны. Голова тут же отозвалась услужливой дикой болью, а мир отказался показывать мне свои краски и начала застилать все глухой, вязкой тьмой. И в этой тьме рука, больше похожая на подъемный кран, вздернула меня на ноги. Сам я явно не держался в вертикальном положении.

— Что ты с ней сделал?

Мысленно я вздохнул. Сколько раз за годы воровской жизни после ночи, проведенной за стойкой бара, я слышал похожее от дружков гулящих девиц, которые думали, что я каким-то образом покушался на честь их подруг. Но лучше на всякий случай уточнить.

— С... ней? Ты о Ладе?

— А о ком же еще? — здоровяк притянул меня к себе, но вот, что странно, его глаза вовсе не были тупыми и затуманенными, как у того контингента, с которым я привык общаться на такие темы. Они сияли чистой, незатемненной яростью, а еще обидой. Похоже и правда здесь было что-то большее. Вот только взаимно ли?

— Рассказать с самого начала?

— Ну?

— Если хочешь, я проснулся в камере на корабле. Эта девица поставила передо мной самую несъедобную еду, какую я не ел наверное с Брода.

— Каторжник,.. так это правда, — парень схватился за лоб,— как это возможно?

Так и не услышав окончания, я продолжил.

— Потом она принесла мне одежку в пору знатному, такому как ты, ты ведь наверняка из князьков местных?

— Я не князь!

— Хорошо— хорошо, не князь,— я примирительно поднял руки, хотя парень по прежнему держал меня за шиворот.

— Я отказался одеваться, она сказала, что пристрелит меня, а потом на нас напали рубежники. Родион отправил нас сюда, но по пути..

— И больше ничего? Такой мерзавец как ты больше ничего не сделал?

— Она грозилась пристрелить меня каждый раз, как только я косо смотрел, сразу видно — княжна.

— Не могу поверить, что ты сын адмирала, такая дикая псина как ты не может быть им, ты позорь имя своего отца.

'Вот и приплыли,— я сразу погрустнел, — конечно, первый же встречный на этой мерзкой планетке начнет попрекать меня семьей'.

— А? Мой папаша был всего лишь мелким булочником, ты случаем ничего не попутал?

— Продолжаешь упорствовать даже сейчас? Отказываешься от своего прошлого?

— С радостью, потому, как все, что там произошло ничего хорошего мне не принесло. Важно лишь сейчас, настоящее, и то, как я проживу следующий день. Кстати и ты тоже,— я помахал кулоном,— видишь эту штуку? Если будешь доставать меня, то можешь случайно свалиться с лестницы и сломать себе шею, или на тебя упадет огромная шишка кедра и запросто зашибет.

Некоторое время парень стоял, уставившись на купон как на ожившую змею.

— Так книга не лжет...— он сглотнул, а потом его лицо исказилось.

— Что ж, посмотрим, насколько смелым ты будешь перед старицей.

— Кем-кем? Знаешь, а ведь я только что подумал, мы здесь с тобой вдвоем, я ведь мог запросто вырубить тебя и отправиться на все четыре ветра. Зря ты остался,— я ухмыльнулся.

Рука парня потянулась к кобуре и замерла. Ошалело ощупав себя, он убедился, что оружие исчезло.

— Не его ищешь? Если бьешь вора, убедись, что бьешь наповал. Нет ничего проще, как стащить пистолет, а может и кредитку, но уж ладно, до такого опускаться не стану, а то девушки нищих не любят, как покажешься на глаза своей княжне?

— Она не моя! — зарычав, парень бросился на меня с явным намерением лечь грудью под пули. Пристрелить что ли? Да нет, не стоит, к тому же не убийца я. Поэтому просто прицелился и отстрелил ветку на головой как раз когда под ней оказался парень. Внушительная хвойная шапка вместе с иголками накрыла ретивого ревнивца. Для порядка я пару раз пнул шевелящуюся и ругающуюся кучу. Убедившись, что куча затихла, нагреб вокруг парня приличный сугроб. После проверил карманы жертвы на предмет чего-то полезного. Самое главное — через несколько секунд в руке у меня вполне убедительно лежал ключ зажигания от коптера.

— Извини,— я пожелал парню каким бы он ни был, не встретиться с волками. Уже почти повернув ключ, я вздохнул и, порывшись в бардачке, нашел ящик с инструментами. Вернувшись, я прикопал его рядом со снеговиком. С чувством выполненного долга я залез в уютную прогретую машину и лишь удостоверившись, что смогу самостоятельно управиться с системой управления, послал легкий коптер ввысь.

Вскоре сломанный модуль и снеговик остались далеко на юге-востоке. Руки уверенно легли на штурвал. Я до предела повернул рычаг высоты, лес принял необычный ракурс, уйдя вниз и вправо, небо брызнуло в лицо россыпью холодных облаков. Я улыбнулся и тут...

' Ради тебя я бросила все...'

Улыбка погасла, пальцы до белизны стиснули штурвал. Ну уж нет! Вата облаков превратилась в сплошную пелену, высотометр показывал восемь тысяч...

'Ради тебя я...'

Не вздумай возвращаться, Рысь, ты ведь не сентиментальный парень из дешевых романов...

'Если у него благодать, тогда у тебя морок?'

Рысь, ты ведь не веришь во все эти глупости? Стиснув зубы, я до предела увеличил скорость, от перепада высоты сердце ушло в пятки.

'Ты нужен нам, Марк, не подведи меня, прошу тебя...'

Голос Родиона придавил могильным камнем и несчастная голова не выдержала такого груза.

— Да что б вас всех! — заорал я.

Проклятая Лада, проклятая Ладога и старица со своей Соколиной книгой. Все они чего-то ждали от меня, все до одного. И вот в этот миг что-то треснуло внутри. Уж лучше пусть высочество...

При мысли о царевиче перед глазами в который раз промелькнули картины мест, которых я никогда не видел, десятки незнакомых лиц, среди которых была та девчонка, которую я убил, которую МЫ убили... Словно наваждение. Но потом и оно растворилось и сменилось наполненным благоговением лицом мужчины в церковных одеждах.

— Благодать!— выкрикнул он в экстае.

Помотав головой, я отогнал видения и невероятным усилием сумел расцепить пальцы на штурвале. Коптер камнем рухнул вниз.

Что б вас всех! Почему я должен менять свои планы? Мысленно прокрутив все произошедшее за последние несколько часов, я понял, насколько нелогично действовал. Старый добрый Марк Рысь никогда бы не задумался о том, что бросил какую-то девицу, пусть и княжну, в лапах неизвестных типов. И все же сегодняшний дурной я возвращался, направляя коптер ко второй столице Сиберии — Ладоге. Где-то на полпути меня взяли-таки в кольцо истребители.

— Господин Марк Рысов, прощу следуйте за нами. Сопротивление не рекомендуется, мы проводим вас к его светлости князю.

Глава 37 — Жертва

— Господин Гай, я не могу больше удерживать оцепление, гвардия рвется в собор! Кто-то пустил слух, что принцессе грозит опасность, что у вас там происходит? — шепот Дамиана раздался из браслета на моем запястье. Встретившись взглядом с сестрой, я поднес коммутатор к губам.

— Дай мне еще пять минут, продерись всего пять минут, Дамиан.

— Пять минут? -Агнесса отступила на шаг и, выхватив копье из рук своей помощницы — и почему они еще стоят на ногах?— наставила его на меня.

— О, дочь моя прошу, ты совершаешь страшный грех!— священник бросился между нами, раскинув руки.

Лицо Агнессы исказилось.

— Ваше святейшество, отойдите, он убийца, он убил вашего василевса, почему вы защищаете его?

— Господин Гай,— Талия спряталась за меня, когда по знаку Агнессы двое амазонок попытались оттащить ее от меня.

— Не прикасайтесь ко мне, я наследная царевна Кармины! — завизжала она и размаху пнула одну и воительниц, но вторая амазонка нацелила на девушку копье, с конца которого посылались искры.

— Талия! — испугался я.— Сестра, прекрати это!

— Ты мне больше не брат, не смей обращаться ко мне так! Всю эту чушь ты выдумал лишь для того, чтобы ввести меня в заблуждение, и людей усыпит нервно-паралитическим газом, и даже подкупил служителя церкви. До какой же степени цинизма нужно дойти, чтобы решиться на такое? Сдайся, сдайся добровольно и я не трону царевну, или она пойдет как соучастница заговора, и ее отец тоже, и все в этом городе. Ты ведь знаешь наши законы, убийство василевса — самый тяжкий грех, и за меньшее я уничтожала целые планеты.

-Дочь моя, опомнись, что ты говоришь? Сейчас ты поднимаешь руку на избранника того, в ком воплотилась кровь и дух первого императора.

— Ваше святейшество, неужели вы и правда верите в это? Тогда мне очень жаль. вы тоже были обмануты этим бесчестным человеком, отойдите.

— Сестра, подумай, зачем мне делать это?

— Потому что ты — неудачник, а отец — тот, кто отправил тебя в изгнание на Брод.

— Если бы я хотел убить отца, думаешь я стал бы делать это настолько в открытую?

— Не знаю, и мне все равно, но потом ты вернулся на Океану, прорвавшись через флот Павла встретился с отцом, хотя у тебя не было на то разрешения, а потом ты убил его.

— А потом меня бросили в подводную тюрьму, думаешь, если я затевал что-то, то позволил просто так запереть себя? Что ж, если ты так хочешь, я сдамся еще раз, но пообещай не трогать никого на Кармине.

— С чего это ты вдруг?

— Потому, что даже если ты отвезешь меня на Океану, состоится суд. У меня есть тот, кто сумеет оправдать меня, тот, кто освободил и позволил бежать с планеты.

— Еще один твой приятель предатель?

— Тот, кто учил нас всех мудрости — Силантий Византийский. Он обучал и тебя, хочешь сказать, что и его слову не веришь?

— Дядя Силантий?...— на лице Агнессы появилось растерянное выражение, борьба чувств.— Даже если так, это ничего не меняет. Когда отца убили, он собрал своих преданных и попытался становить Юлиана, теперь дядю держат под домашним арестом.

Волна облегчения затопила сердце, учитель всегда был непредсказуемым человеком. То, что много лет назад он отказался от власти ради младшего брата, не сделало его слабее. В нем текла та же кровь, что и в нас. Но новости были тревожные. Почему учитель в открытую повернул против трона. Что он знал?

И в это время...

— Господин Гай, бегите!

Кричала Талия. А следом лязг, звон, быстрая светлая тень метнулась мимо меня за спину еще только начавшей поворачиваться Агнессы. Девушка — маленькая и отчаянная бросилась на царевну, в руке блеснул крохотный кинжальчик. Но прежде, чем успело произойти что-то непоправимое... случилось нечто непредвиденное, то, что я уже видел, и что не думал пережить снова. Но на сей раз вспышка, короткий жалобный вскрик...

Талия замерла в неверии глядя на расплывавшееся пятно на груди — темное на темном. А потом она посмотрела на меня огромными напонимающими глазами.

— Господин Гай?

— Талия! — нет только не снова! Что за несчастливый рок! Дурочка, какая же ты дурочка!

— Она пыталась... вас убить... — заикаясь, проговорила амазонка, которая только что выстрелила из копья. Женщина опустилась на колено, смиренно склонив голову перед командиром.

— Это... это было лишнее,— придя в себя, сестра облизнула губы, а потом выхватила копье и пронзила им свою подчиненную, покорно принявшую удар. Но мне было все равно.

— Доктора, кто-нибудь, позовите доктора!! — заорал я в коммутатор, однако в канале слышался лишь шум помех. Подняв взгляд, я натолкнулся на глухую стену.

— Гай, я не могу отпустить тебя.

— Да какая мне разница?! Она умрет!

— Сын мой, уже слишком поздно, ее глаза...

Я понял что они начали стекленеть.

— Талия, Талия!!! — я даже не чувствовал, как слезы катятся по щекам, я совершенно не стесняясь плакал.

— Сын мой... — рука священника легла на плечо, я повернулся к нему и в первые мгновения не мог узнать, кто передо мной.

— Что.. что тебе нужно? Если не можешь помочь ей... я сам...— я начал подниматься. Агнесса напряглась.

— Гай, не надо, не заставляй меня поступать с тобой так же. Мне очень жаль...

— Я сделаю что угодно, я полечу с тобой на Океану, но Талию я должен спасти.

— Мой господин! Молю, выслушайте меня,— не унимался настоятель, хотя я едва слышал его, голоса и звуки сливались в сплошной шум.— Она потеряла слишком много крови. Она... не вы и не способна регенерировать так быстро, — кровь... перед глазами все стало ярко-алым. Кровь была повсюду, кровь растекалась по коленям, вытекая из тела девушки на моих руках.

— Есть способ, я свято верю, что вы сможете.

— Что? — смысл слов настоятеля не сразу дошел до меня.

— Вы.. можете поделиться с царевной своей Благодатью. В писании сказано, что Первый мог исцелять людей, давая им испить по капле разбавленную кровь. Свою кровь.

— Перестаньте, что за ересь! — Агнесса сделала шаг вперед.

Ересь? Сейчас я был готов поверить во что угодно, не допущу чтобы Талия умерла из-за моих сомнений.

— Что я должен делать? — просто спросил я.

— Дайте ей свою генную структуру. Ей нужно дать вашей крови.

— Но это...

— Что за дикость?

— Агнесс, заткнись! — тихо сказал я, но это подействовало, сестра замолчала, пораженно глядя на меня.

— Помолчи хотя бы сейчас. Если Талия умрет, я сделаю так, что за твою голову объявят награду, равную числу убитых тобой на всех покоренных планетах. Никто не выйдет, но и не войдет сюда, Дамиан получил четкий приказ. Тебе не покинуть Кармину. Поэтому, не мешай мне, я сделаю все, чтобы она жила, больше никто не умрет из-за моей глупости. Ни Талия, ни Дамиан, ни учитель. Моя жизнь не стоит ни одной из них.

Что-то сломалось внутри меня. Вечный образ Марго померк и осталось лицо наивной девушки, которая тщетно пыталась защитить меня. Оголив левое запястье, я поднес его к губам... сделал глубокий вдох и надкусил кожу, глубже... Клыки, которые у нашего поколения почти атрофировались, все еще были острыми, и они достигли вены, проколов ее.

Поддержав голову девушки, некоторое время я вглядывался в бледнеющее на лицо, вслушивался в угасающее дыхание.

'Ты просто извращенный безумец, Гай'.

Но, видимо, только от отчаяния мы совершаем столь же отчаянные поступки. Приоткрыв губы Талии, я прижал к ним кровоточащее запястье и одновременно надавил на челюсть с боков.

Когда пальцы легли на яремную вену, биения жилки не было. Кожа холодела с каждой секундой, а зрачки уже не реагировали на свет, но... едва рубиновые капли упали на небо и потекли глубже, тело Талии изогнулось дугой, а горло исторгло крик, но я с силой зажал ей рот. Кашель душил девушку, но я не давал ни капли драгоценной жидкости, ни капли проклятой и благословенной жидкости покинуть ее тело. Мой взгляд не отрывался от ее лица, ища те неуловимые, но неизбежные признаки, которые могли изменить весь ход событий в ту или иную сторону.

Я не знал, какое действие окажет на Талию моя кровь, зато прекрасно помнил прекрасно помнил, как именно появляются марионетки Никоса или амазонки Агнессы и лаборанты Константина. У меня никогда не было клонов — как называли тех, кого изменяла кровь нашей династии. Всего одна капля перелитой крови оставляла между простым человеком и царевной или царевичем глубокую связь. Степень эмпатии была разной, Никос делал из людей послушных кукол, а Агнесса верных приказу воинов.

Но... моя ладонь легла на отворот сапога, там оставался припрятанным складной ножичек. Если бы я только заметил, что Талия превращалась в живую куклу, не заметил пустить его в ход. Если девушка станет такой же, как марионетки Никоса, я убью царевну, а потом себя, потому, как ни на миг не поверил тому бреду, что нес свихнувшийся настоятель.

'Благодать...' Чушь! Наша кровь никого не способна воскресить, мы не Боги, все, на что мы способны — создавать вот такие искаженные, квазиживые организмы вроде этих холодных кукол, которые сейчас наставили на меня и Талию копья, готовые по одному знаку своей госпожи пустить оружие в ход не задумываясь. И в этот миг...

— Господин... Гай... я никуда не отпущу... вас,— пальчики Талии вцепились в мой рукав.-Я не отпущу вас на Кармину. Лучше я...

Нож выпал из пальцев, звон показался мне оглушительным. Я порывисто сжал в объятиях ее хрупкое тело.

— Талия! Талия!!

— Мне больно, вы задушите меня!

Я поспешно отстранился от нее и пытливо заглянул в глаза.

— Ты помнишь, кто ты?

— Господин Гай,— девушка приподнялась и села. Священник молитвенным жестом сложил ладони.

— Талия, конечно, ваша супруга! — воскликнула она и закашлялась, потерев горло. — Странное чувство, как будто выпила слишком много гранатового сока.

Девушка улыбнулась, а мне хотелось зарыдать. Во что или в кого я превратил ее?

— А кто я, помнишь?

— Господин Гай, прекратите разыгрывать. -Тут Талия заметила кровь на своих ладонях.— Ужас!

Но я поспешно вытер их полой своего хитона.

— Это не твоя кровь, ты убила амазонку, которая угрожала мне. Молодец!

— Не мне показалось... наверное это все же странно, мне показалось, что это меня...

— Это чудо, во истину чудо! — священник вознес руки к небу.

'Чудо? — подумал я, глядя на растерянную Талию,— нет, скорее проклятье, я никогда не верил в старинные легенды, но сегодня одна из них сбылась на глазах. Я сам, своими руками сделал это. Никто из нас троих, находившихся в соборе, не был слепым, и если Талия могла забыть, то мы не имели права. Ее рана полностью исчезла, моя кровь сделала это возможным. Моя кровь... зараженная генами первого императора'.

Я поднял взгляд на Агнесс, сестра вернула свой в ответ.

— Что будешь делать? — спросил я напрямик. Раздался лязг доспехов и женщина опустилась на колено, прижав копье к полу.

— Мой... мой император...— прошептала она.— я стала свидетелем чуда, во истину, такое не подвластно никому из нас, я видела... как ваша кровь вернула ее.

— Агнесс..

— Я видела,— сестра помотала головой,— своими глазами, и я, несу тяжкий грех той, кто посмел поднять руку на тебя, в ком течет кровь Византия, и кто получил его 'Благодать'. — Следующие слова дались явно с трудом, но сестра справилась— Я верю, что ты не убивал отца, потому, что ты и сам... василевс?

— Агнесс,— вздохнул я,— подними голову, ты моя сестра, незачем ползать передо мной на коленях. Ну какой из меня василевс? Это просто случайность что порезав руку реликвией, принадлежавшей Первому, я получил его способности. Это не делает меня кем-то особенным, ты видишь у меня крылья или моя клыки стали такими же как у Византия? Столько всего написано в преданиях, но это ничего не значит.

— Нет! Я видела то, что видела! — жарко воскликнула Агнесса,— Импера... Гай, , ты понимаешь, то, что произошло — невозможно. И эти те люди,— она обвела зал рукой, их выключил не нервно паралитический газ, это наша кровь, твоя кровь, ее флюиды. Можно придумать сотню объяснений, и пока я не увидела чудо своими глазами, я так и думала — ты обманщик, лжец и убийца.

— А теперь?

— Агнесса отвела взгляд.

— Я все еще могу стоять и говорить только потому, что я — твоя сестра, а служитель посвящен Богу. Я...— Агнесса замолкла на полуслове и прислушалась, коснувшись филигранной серьги в виде полумесяца. Как и мой браслет это был коммутатор. Лицо сестры изменилось.— Я немедленно свяжусь с легионом и отменю приказ.

— Что за приказ? — встревоженно переспросил я.

Однако, договорить мне не позволил взрыв. Показалось, будто гора внезапно обрушилась на собор, а в следующий миг ударная волна снесла купол и стену. Все, что я успел — прижать к себе Талию и сжаться в комок. Колонна рухнула всего в паре метров от нас, лишь чудом не задев. Крик священника, ругань Агнессы и стоны вокруг...

— Господин Гай...что происходит? — когда вокруг перестали падать куски камней, Талия высвободилась и уставилась на проем над головой. Только что чистоту неба над нами прочертил еще один белоснежный 'метеорит', какой почти сравнял собор с землей.

— Это мой легион,— из кучи обломком выбралась Агнесса, отряхивая доспехи. Я оставила им приказ,— скривившись, сестра держалась за левый локоть, из глубокого пореза сочилась кровь,— если я не вернусь с тобой через час, считать что меня больше нет в живых. Мои амазонки выполняют только прямые приказы, ты же знаешь. Сейчас они должны сравнять с землей всю столицу.

— Уверена, что это твой приказ? Кто-то очень не хочет, чтобы я остался жив.

Еще один метеорит врезался в район Искусств, всего в полукилометре от нас. На площади царил хаос. Я слышал, как мои люди самоотверженно пытаются эвакуировать людей. Но куда?

— Мой царевич! — дико озираясь, в руинах собора появился Дамиан. Увидев меня, он сломя голову бросился к нам.— Вы живы! Слава Богу! Это просто ужасно, что происходит?

— На Кармину напали,— просто ответил я,— передавая ему Талию еще не совсем пришедшую в себя.-Уведи царевну в бомбоубежище, не мне тебе рассказывать, где оно.

— Нет, господин Гай...— девушка попыталась вырваться, но Дамиан стиснул ее руку.

— Так надо, царевна, ваш отец уже там.

— Где Оккам? — спросил я.

В штабе обороны, ждем вашего приказа.

— Приказа? — усомнилась Агнесса.— Это бессмысленно. Сейчас они не послушают даже меня, их установка закончилась, едва они поняли, что я мертва.

Обычно в случае внутрепланетных конфликтов обороной занимался кесарь, но сейчас Михаил был беспомощен. Оккам ждал приказа, какого приказа? Когда белоснежный дождь хлынул с небес, я понял что ждать — равносильно гибели, каждый заряд орбитальных мортир оставлял все меньше целых зданий. Столица оказалась разрушена, потому, что я был здесь...— сжав переносицу, зажмурился.— Все из-за моей глупой гордыни. Свадьба с царевной? Чего я хотел добиться? Да, у меня был коварный план, как использовать мой новый статус против Юлиана и для своей зашиты, но сейчас все то полностью перечеркивал один факт — 'Благодать'.

Еще совсем недавно я ни за что не поверил бы в такую антинаучную чушь, но с тех пор я стал свидетелем слишком многих абсурдных вещей. Пока я не имел ни малейшего представления, как мне использовать это что-то внутри меня во благо, я вообще не знал, что с этим делать. Зато... я знал, что нужно делать при обороне города решил заняться тем, что у умею и обязан.

— Дамиан, передай Оккаму, нужно активировать 'Падающее МП'.

— Господин Гай! Но в небе уже корабли Кармины, вы хотите, чтобы они тоже упали на землю?

— Агнесса,— я обратился к сестре.

— Да, Гай! — женщина выглядела испуганной и неуверенной одновременно, так непохожая на себя обычную.

— Ты можешь обратиться к отсталым своим людям, кроме амазонок?

— Я... да, могу. Но Гай что это дает? Я специально собрала экипажи таким образом, чтобы только десять процентов легиона составляли простые военные.

— Десять процентов... Мало, но это будет нашей армией и в самое ближайшее время. Береги их.

Пальцы сестры вцепились в древко копья, будто она боялась упасть.

— А что будет с остальными девяноста?

Вместо ответа я посмотрел на нее без слов, мы всегда понимали друг друга без слов, все в семье, какими бы разными мы ни были, но все же оставались братьями и сестрами.

— Или твои фурии уничтожат столицу и остальные города на моей планете, или я уничтожу девять десятых твоего легиона. Выбирай. Или все, что ты видела на убедило тебя, что со мной лучше не ссориться?

'Агнесс, прости, я веду себя как последний негодяй, но если это единственное, что поможет мне убедить тебя, моя дорогая сестра-воительница...'

— Господин Гай, что будет с людьми? Где мой отец?

Я опустил взгляд, встретившись с глазами девушки — умоляющими, требовательными.

— Он в безопасности,— соврал я.— Сейчас он в бомбоубежище. И тебе тоже нужно оправиться туда, Дамиан отведет.

— Нет! Нет-нет, я не оставлю вас, теперь вы мой супруг.

— Талия...— пришлось повысить голос,— это не так, мы еще не завершили обряд, но я волнуюсь за тебя не поэтому, не хочу, чтобы с тобой случилось еще что-то, Падающее магнитное поле опасно. Когда его запустят, на какое-то время вся электроника выйдет из строя, даже двери не будут работать. Я хочу, чтобы в это время ты была за как можно более толстыми стенами, рядом со своим отцом.

— Идемте, моя царевна,— Дамиан сжал руку девушки, в глазах Талии стояли слезы. Я не мог винить ее. Только что она пережила слишком много для человека.

— Ваше святейшество, вы тоже уведите всех служителей в безопасное место. Купол едва держится,— убедившись что Талию увели, я повернулся к настоятелю.

— Но как же... под завалами могли остаться люди,— перепуганным взглядом служитель обвел то, то осталось от нефа.

— Мы займемся поисковыми работами, как только справимся с главной опасностью. -И словно в ответ на мои слова еще один белоснежный цветок взрыва расцвел в восточной части столицы. Похоже, амазонки Агнесс считали, что источник всего зла на планете находится именно здесь.

— Хорошо, как скажете, мой василевс.

— Что вы сказали? — я остановил готового уйти мужчину.— Не стоит никому говорить о том, что здесь произошло. И не обращайтесь со мной как-то иначе, чем раньше.

— Но я видел кровь, это же настоящее чудо! Непреложное, достоверное.

— Все эти люди,— я кивнул на развалины, так не думают.

— На вы сможете воскресить их.

— Я не стану этого делать даже если бы и мог! — отрезал я.

— Как пожелаете... сын мой,— поправился церковник. Я кивнул, и удостоверившись, что мы с сестрой остались одни, без сил опустился на обломок колонны.

— Когда все закончится, куда ты отправишься?

Сестра отвела взгляд.

— Решай сейчас, в зависимости от того, что я услышу, буду действовать дальше.

Глава 38 — Соколиная книга

Я огляделся. Высоченный частокол из цельных бревен окружал город. Мы только что прошли двойные шлюзовые ворота. Стрельцы в высоких красных шапках и кафтанах проводили меня подозрительными взглядами, даже несмотря на то, что руки мне сковали за спиной наручниками, и вели меня двое конвойных. Ну конечно, я же опасный зверь. Рысь — кошка дикая. И правильно делаете, что боитесь меня.

— Эй! — обратился я к молчаливому типу, что вел меня справа.— Можете ослабить наручники? У меня руки совсем онемели.

— Помолчи, скоро придем и тогда, если она разрешит, снимем.

— Она? Разве мы не к вашему князю идем? — я сделал вид, что удивлен. Хотя мое удивление относилось к местной архитектуре в не меньшей степени.— Никогда не жил в городах,— я присвистнул, оглядывая здания. Терема в пять или семь этажей, под завязку напичканные тепловыми, световыми и информационными кабелями. Они смотрелись довольно дико на фоне вычурной резной архитектуры. Маковки, луковичные окошки и изразцы указывали статус хозяина. Изумрудный квартал, как он назывался, принадлежал знати. Женщины в старинных посадских платках поверх отороченных мехом боярских шапок важно плыли, огибая нас, вложив руки в муфты. Расшитые дубленки с синими и золотыми узорами были тем длиннее, чем богаче их обладательница.

Мужчины сами правили кибитками и катали женщин. Быстро-быстро мелькают сафьяновые сапоги, хрустя по снегу, тулупы и шарфы, столь же яркие как у женщин. У многих на перевязи сбоку висели сабли. Но столь же часто можно было заметить кобуры пистолетов, причем у женщин не реже, чем у мужчин.

Вот раскачивается на маковке терема ветровой флигель-петушок, с его железных перьев время от времени сыпались искры. Такого петушка хватало, чтоб обеспечивать энергией всех обитателей жилища. А там, под бревенчатыми настилали тротуара пролегали термальные трубы, так, что снега возле самих домов не было вовсе. Он лежал только на главной улице с административными зданиями, откуда мы только что свернули.

— Так мы идем не к князю? — громче повторил я, когда мы свернули в очередной проулок, мимо чуть не сбив с ног пронеслась автоматическая упряжка. Лошадей я видел лишь дважды. В Ладоге самым удивительным образом переплетались суровые традиционные уклады и современные технологии.

— Нет, князь пока не может принять тебя. Но его светлость велел проводить сначала к Ней, а уж потом как решит она.

Я с сожалением проводил взглядом скрывшуюся за крышами многоярусную конструкцию — башенки, башенки, башенки... Маковки и шатры, прилепленные на первый взгляд в хаотическом беспорядке. Играющие на синих стенах солнечные лучи придавали терему князя сказочный вид.

— Она? Пока не скажите, кто это ОНА, я с места на сдвинусь,— я демонстративно остановился.

— Сиделица Ксения, она была няней князя и его брата, пока он был жив,— нехотя ответил один из конвоиров,— она попросила князя привести тебя к ней, и его светлость ни в чем не может отказать.

— Зачем я понадобился вашей старухе?

— Она — сиделица, с ударением ответил охранник,— и может видеть то, что еще не случилось.

— Видит будущее? Похоже от всей этой мистической чуши мне так просто не отделаться. Могу я отказаться? — с надеждой спросил я, правда слабой.

Один из охранников толкнул меня прикладом в спину.

— Хоть с тобой велели обращаться как с почетным гостем, есть пределы гостеприимства, не испытывай их.

— О да, он просто верх милосердия. Разве так принято встречать гостей в Самоцветном Поясе?

— Откуда тебе знать, византиец, вы не учили наших обычаев и не пытаетесь понять, считая себя древнее и умнее...— охранник не успел договорить. Резко развернувшись, я выдернул приклад и прижал за шею к стене. Второй было кинулся ему помочь, но моя нога аккуратно впечаталась ему в живот. Пока тот приходил в себя, я успел сказать то, что говорить не хотел

— Послушай, этот замерзший шарик я знаю не хуже любого местного волка, но хотел бы не знать вовсе, ни его, ни вашу Ладогу, ни вашего князя, ни мистической чуши, которую на меня навесили за последние несколько недель. Теперь я устал и хочу выпить чаю с пирогами, как всегда было принято здесь, если я правильно изучил наши обычаи. А меня учили так — что не запоминаешь — стоишь ночь на коленях на горохе. Поэтому заткнись и больше никогда не называй меня византийцем,— я опустил парня прежде, чем второй охранник успел предпринять попытку встать между нами. Развернувшись, я поднял ладони и конечно на них тут же снова защелкнулись наручники, которые я снял в два счета.

— Еще раз так сделаешь, будешь сидеть в яме,— пообещал охранник.

Но про себя прикинул — если отделался всего лишь словесным предупреждением, похоже я и правда был ценным пленником, и это настораживало куда больше. И то, что меня повели не напрямик к князю — отцу этой дикарки Лады, а к какой-то сумасшедшей старухе. Все, что я знал о ней -то, что та очень бойко и занимательно рассказывала сказки детишкам.

Мы остановились напротив ничем не примечательной двери ничем не выделяющегося терема, если только тем, что никаких проводов или спутниковых тарелок на нем не было. От медового цвета массивных бревен пахло смолой, медом и чем-то пряным. Над крышей со множеством округлых скатов вился дымок, похоже и топили здесь по старинке. И словно насмешкой над такой уютной традиционной благопристойностью служил капельной экран домофона на входной двери. На Сиберии использовали его разновидность — из кристаллов льда, они проводили ничуть не хуже чем водная взвесь.

Взойдя на крыльцо, один из охранников нервно оглянулся на меня и, сняв шапку, поклонился. Что-то зажужжало, и тонкая лазерная полоска просканировала его с головы до пят. Одновременно вспыхнул экран, с такого ракурса, мне не было видно, с кем говорил охранник. Впрочем сказал он всего несколько слов, из которых я распознал только 'матушка' и 'Рысь', но и так ясно, что речь шла обо мне.

— А неплохо она устроилась, ваша сиделица,— заметил я.

— Стой тихо,— шикнул на меня первый охранник,— матушка не любит шума.

Думал она живет в какой-нибудь пещере, засыпанной снегом, как в старые времена жили в скитах. Уверен, князь ей неплохо платит, чтобы она вешала лапшу на уши таких простофиль как вы.

— Сказано же, стой спокойно.

Вместо ответа я выплюнул свистульку в форме снегиря, которую успел стащить по дороге с лотка у мальчишки-разносчика, и пропел несколько трелей. Прежде чем охранник успел выбить ее, а одновременно и парочку зубов, это безобразие остановил его товарищ, спустившийся обратно.

— Сиделица примет тебя, что здесь происходит? А ну прекрестить! — рявкнул он.

— Не составите мне компанию? — я с тоской оглянулся на охранников, которые отчего-то не пожелали взглянуть, что же скрывалось за массивной, окованной листами черненного серебра дверью. Похоже меня решили бросить на съедение старушки, но я не сомневался, что те двое будут ждать снаружи.

Однако, атмосфера домика, где я оказался, не располагала покинуть его преждевременно. Удивительно дело, но едва я переступил порог, как тугие узлы мышц тут же расслабились. В нос ударили запахи мирры и достопамятных пирогов, сушеных трав. Светлица — чистая и тихая. На стенах рушники, резные орнаменты и несколько икон. Но в отличие от Метрополии, здесь на них был изображен совсем другой Бог. Сиберия не приняла новую веру в первого василевса и осталась верна традициям русского союза, из которого и образовался Самоцветный Пояс позднее. Мне не было никакого дела до того, в кого верить, потому, что верил я больше в деньги и свою удачу.

Прямо передо мной лестница вела на второй этаж с вычурными резными перилами. Слева от подклети полуоткрытая дверь в другую комнату, возможно спальню. Слева тянуло запахом печеного — должно быть там находилась кухня. Но в то же время там, где не ждешь, расставлены совершенные приборы, делающие жизнь лучше, чем на рядовой планете Метрополии.

Я оглянулся — с кем-то же говорил охранник? Я прислушался — в доме будто никого. В красном углу теплилась лампадка, рядом на полочке что-то блеснуло. Заинтригованный, я взял в руки небольшую раковину, не морскую, как в Метрополии, где каждая вторая планета занята огромным количеством воды. Простая улитка еще пахла тиной и водорослями. Между приоткрытых створок остались крупинки песка. Сувенир, но в то же время символ. Даже здесь...

Горница сразу показалась мне не настолько милой. Засмотревшись на вещицу, я не услышал поступь мягких лап, а когда учуял слабый, едва заметный запах свежего морозца, было уже поздно. Оглянулся и там стояла она — красавица, с шерстью, усыпанной снежком. Уши-кисточки настороженно прядали, а оливковые глаза светиилсь хищным блеском. Массивные лапы не издавали ни звука, когти были изящно спрятаны. Из приоткрытой пасти показались острые клики.

Рысь, настоящая лесная рысь... я понял, что попался. Ноги приросли к полу, а сердце забилось так, что готова было выпрыгнуть из груди. Мы долго смотрели друг на друга. Рыкнув, зверюга присела на задние лапы, тело изогнулось, напряглось, готовое к прыжку. Должно быть зашла с черного входа. Откуда-то повеяло холодным сквозняком. Но уже в следующий миг нос уловил аромат тонких духов — мирт, сандал, и что-то терпкое с легкой горчинкой.

— Тише, тише,, это наш гость, ко мне, Рыська!

'Рыська?'

Если это имя, то весьма неоригинальнос. Однако огромная лесная кошка повернула морду на голос той, кто появилась в дверях, ведущих ну кухню, вытирая ладони рушником. На пороге стояла...

— Лада?! -я не смог сдержать пораженного вздоха.— Откуда?

— Не зли мод кошку. Она очень не любит запахи псины. А от тебя несет за версту,— сообщила невозмутимая девица, которую я несколько часов назад передал в бессознательном состоянии на руки военным. И вот она здесь, в тереме сумасшедшей сиделицы — старухи, в домашнем сарафане, с распущенными волосами и меховой высокой шапке. На плечи небрежно наброшена кунья шубка с варежками, пристегнутыми на веревке к рукавам.

— Еще не топлено, так что не разувайся— Лада положила ладонь на голову домашней питомицы.

— Твоя? — уточнил я, с опаской поглядев на хищницу.

— Моя, а как же?

— Жива?

— Как видишь жива-здорова. Хризолид-жива делает чудеса, но бабушка говорила, что часто им пользоваться нельзя.

— Так ты и есть сиделица? Мне рассказывали, что она старуха. Сколько тебе лет?

Лада звонко рассмеялась, вызывающе, дерзко.

— Совсем мозги отморозил? Это моя бабушка, сейчас она за городом, помогает раненным в Свияге и соседних рудниках,— личико княжны омрачилось,-все из-за этих... я осталась за нее. Не ждал, что княжеская дочка может быть ученицей у сиделицы? Даже не думай,— предупредила Лада, видя как моя нога шагнула в сторону черного входа,— даже если проскочишь мимо охраны, Рыска тут же догонит, а если нет, у меня всегда есть это,— рука скользнула за пазуху и извлекла вполне убедительный пистолет. Как я помнил глаз у девицы был меткий.

— Ну,— старясь вести себя непринужденно, я запрыгнул на один из огромных сундуков, подогнув под себя одну ногу,— я подожду, мне сказали, что старуха хочет встретиться со мной. Раз ты ее заместитель, нам явно не о чем разговаривать.

Пистолет дрогнул, какой-то время казалось, что она или натравит на меня питомицу или прострелит ногу, но похоже, передумала.

— Бабушка оставила это дело мне. Она сказала, что я справлюсь.

— С чем?

— С 'молодильным яблочком'.

Не знаю, рассмеяться мне или сделать серьезное лицо, я попросту присвистнул.

— А, ну да, конечно, после всего того, что видел и слышал, ожившие сказки тоже ничего, ага,— я закивал. Глаза девушки потемнели.

— Если не веришь в артефакты, в которые верили наши предки, как сможешь заставить поверить в себя наш народ?

— А зачем мне это?

— Отец сказал, что ты поведешь наш город в святой войне Рода против Метрополии. Но если эта побрякушка у тебя на шее — это все, что делает тебя особенным, тогда я отказываюсь принимать тебя как нашего адмирала.

— Знаешь,— я вздохнул и взъерошил волосы,— я и сам отказываюсь принимать себя. Не знаю, что твой отец наговорил про меня...

— Так сказано в 'Соколиной книге'! — жарко воскликнула девица и, резко развернувшись, выбежала в спальню. Мы с Рыской переглянулись. Взгляд кошки сказал мне: не делай глупостей'. Ладно, пока мне не хочется остаться без уха или пальца.

Рассерженный вихрь ворвался в комнату. Хлеснув косой по щеке, мне под нос сунули увесистую древнюю книгу, настоящую, бумажную не просто с желтыми, а с красновато-коричневыми страницами. Названия не было, но знак в виде хищной птицы с раскинутыми крыльями в виньетке, подсказал мне, что это и есть та самая таинственная 'Соколиная летопись'.

— Читай! — велела Лада, перелистнув несколько станиц и остановившись на восемнадцатой.— Первая строка.

— Зачем? — меланхолично поинтересовался я, даже позы не поменяв.

— Потому, что это о тебе, ну то есть так думает папа, но я то ни за что не поверю в такое. Ты просто эгоистичный, самовлюбленный, самоуверенный и циничный преступник.

— О! — я поднял палец,— с последнего надо было начинать. А то я подумал уж, что ты в меня влюбилась.

Самая естественная реакция, какая обычно следует на этом месте от девушек — оглушительная пощечина, но отчего-то Лада сдержалась.

— 'Поднялся молодой сокол выше, к самому солнцу и взмолился: Освободи меня из этой клетки! Солнце услышало его мольбы и послало на клетку раскаленные лучи. Сокол выпорхнул на свободу. Но солнце крикнуло ему вслед: Не забывай про меня, теперь ты — мой должник. Но сокол лишь крылом махнул и был таков. А солнце перестало светить. Устал сокол, опустился отдохнуть наа красном берегу...'

— Эй, погоди, чудная сказка, хотя откуда мне знать. Мать в детстве мне таких не рассказывала. Но какое отношение эти байки имеют к нашей ситуации?

-Самое прямое! — Книга опустилась мне на голову.

— За что?

— За то самое, слушай дальше, я дважды не повторяю, или... Рыска, к ноге! — крикнула она. Я обернулся и вжался в стену. Проклятая фобия совершенно лишал меня сил. Какой ужас, Рысь, разве можно так бояться кошек, пусть даже диких?

Кошка села у ног хозяйки, преданно заглядывая в глаза. Вот точно псина, и как Ладе удалось?

— 'Тогда, на берегу сокол услышал голос. Он заговорил с ним: Услышь меня, сокол, пора исполнить свой долг перед солнцем. Тебе дали проклятье и благословение. Ты должен выбрать одно из них. Выберешь благословение — получишь сердца людей, выберешь проклятье и станешь повелевать народами. Солнце греет, но солнце и жжет. Так какое солнце ты выберешь?'

Я развел руками.

— Что дальше?

— Это был вопрос, Марк Рысов,— книга захлопнулась. Горделиво выпрямив шею, Лада смерила меня взглядом.

— Ты часом не влюбилась в меня?

Звонкая пощечина послужила ответом. Это уже который раз?

— Больно же, совсем шуток не понимаешь,— скривившись, я потер щеку.

— Похоже ты не поверишь, пока не увидишь своими глазами, как ты и говоришь. Хорошо, идем,— Лада схватила меня за руку.

— Эй! Минуточку, я же сказал, что с места не сдвинусь, пока ты...

— Рыска, охранять!— велела Лада. Сладко потянувшись и поскребя когтями — каждый размером с мизинец — лесная кошка моргнула и уставилась на меня, высунув красный язык.

Удовлетворенно кивнув, девушка подошла к сундуку и, открыв крышку, порылась в нем. Когда повернулась ко мне, в руках ее была шаль — ярко красная, аж глаза режет. Эту самую шаль она обмотала вокруг моих плеч.

— Это еще зачем?

— Чтоб язык не отмерз, хотя тебе следовало бы, внизу холодно.

— Внизу? Куда мы собрались?

— В ледники, если мне не веришь, поверишь 'Соколиной книге'. Даже такой преступнейший и испорченный человек как ты поверит в то, что сказано в древнейшей книге, она старше чем Библия Метрополии.

— Да ну? А я думал, что это и была Соколиная книга,— я кивнул на томик на полке.

Это книга сказок, а внизу есть доступ к настоящей. Она зашифрована, но если знать, где и что читать, то можно увидеть будущее нашей галактики,— Лада взяла меня за руку и потянула за собой.

Пройдя под клеть, мы юркнули через массивную деревянную дверь, ключик от которой болтался у Лады на шее, и принялись спускаться по бесконечной винтовой лестнице. Постепенно мягкая поступь лап за спиной, которая немало нервировала, стихла. Кошка отказалась следовать за нами и уселась на последней каменной ступеньке. Дальше начинались ледяные. Каждый шорох звонко отдавался среди промерзлых стен,

— Вечная мерзлота,— пояснила Лада,— книге нужен постоянный холод. Старые системы работали на быстротающих кристаллах, поэтому нам пришлось оцифровывать ее так глубоко.

— Что сделать? — не понял я.

— Соколиная книга была бумажной знаешь ли. Она почти развалилась, когда ее нашли. Чтобы она дожила до твоего прихода, ее пришлось привести в электронный вариант. Увидишь.

— Знаешь, наверное вы только зря потратите время, ты ведь понимаешь — я сбегу при первой же возможности. Украду модуль или даже корабль и улечу ко всем чертям с этого ледяного шарика.

— У тебя совсем нет чувства патриотизма? — с презрением спросила девушка.

— Как видишь нет, никто ничего не сделал, чтобы оно у меня появилось. А ваши методы — хватать, тащить и убедить, что я миссия, обладающий способностью управлять кровью древних монстров и убивать одним присутствием, никак не способствует тому, чтобы оно развилось, скорее наоборот хочется бежать от таких фанатиков как вы. Уж лучше оправлюсь в Каганат. И еще, знаешь, Марк Рысь никогда не подчинялся ничьим приказам, даже на Броде, и сейчас ничего не выйдет. Как только избавлюсь от этой штуки...

— Так что ж до сих пор не избавился? Выбросишь ее? — резко развернувшись, Лада уперла руки в бока, и пристально взглянула на меня. От таких глаз становилось не по себе. Может и правда чему научилась у своей бабули, кто ее разберет?

— Так бы и сделал, но мне плевать на все эти мистические штуки, но эта вещь мне важна. Из-за нее погибла моя напарница, и я отправлюсь выяснить за что. И ради этого я готов на все. Если у меня будет выбор — связаться с вами и узнать вселенские откровения древних психов, которые верят, что все мы произошли от водоплавающих клыкастых монстров или найти того, кто убил Риту, я выберу второе ты уж не обессудь.

— Клыкастые монстры? Кто тебе это сказал? — тихо спросила Лада, совсем другим голосом. В нем явственно звучала тревога. Стена за спиной неприятно холодила кожу.

— Высочество? Это еще кто такой?

— Тот, от кого вы меня спасали... мы дрались с ним в лесу на Кармине, еще и руку у него оттяпали кажется. Меня очень кстати спасли, если бы не это, я бы потерял кулон. Он еще хуже, чем вы, хотя теперь, глядя на тебя даже не уверен. Он рассказал мне столько всякой мути, про кулон, про свое происхождение, про Риту, так что я решил, буду верить только своим глазам. Я видел я как какой-то урод застрелил в спину мою напарницу, и думаю это неспроста. Поэтому теперь, когда я освободился, я смогу снова вернуться на ту проклятую планету и еще раз понять, что же там произошло, на Явь.

— Это невозможно,— Лада покачала головой.

— Все возможно, когда этого хочет Рысь,— осклабился я,— попробуйте удержите.

Глава 39 — Хаос

Этот день... Этот день на Кармине запомнился четырьмя важными вещами. Глядя на ставшие такими близкими звезды, я отставил бокал с вином и взялся за капельный планшет. Вино подождет, лучше бы кто-то принес мне чашку кофе. Прохладный ветерок овеял лицо, душно... какая же душная эта темнота. Но в то же время она наполнена хотя бы тишиной. Совсем непохоже на то, что происходило в этом самом дворце еще двенадцать часов назад...

— Активировать падающее магнитное поле,— приказал я. Вспыхнув ярче сверхновой, небеса окутались радугой. Сполохи прокатились по небу с севера на юг и с запада на восток, и в этих волнах потонул флот Агнессы. Безвольные и беззащитные корабли повисли в пустоте, а те, кто попались в тиски гравитации, уже лежали грудами обломков на земле. Сотни загубленных жизней. И это все я...

Десять часов назад...

Михаил прислал мне официальное прошение о временной передаче прав правления Карминой, но то, как были написаны строки, подсказало мне совсем другое. Этот мягкий человек понял, что неспособен руководить в такие неспокойные времена.

Восемь часов назад...

Агнесса сказала, что берет остатки флота, использующие ионные двигатели, и отправляется на границу, чтобы узнать позицию Каганата и Норманнских княжеств. Если они остались лояльны Океане, спустя двадцать четыре часа Кармина превратится в изолированное, окруженное двойным кольцом мятежное королевство. Юлиан не станет повторять одну и ту же ошибку дважды, а мы уже не сможем использовать тот же трюк с полем. Еще несколько суток ничего, что использует сколь-нибудь мощную электронику, не сможет работать в пределах планеты и над ней тоже...

Сотни городов превратились в руины. Запах гари от лесов доносился даже до высокого балкона, где сейчас сидел я. И это тоже по моей вине.

Шесть часов назад...

Пришел ошалелый Дамиан и сказал, что мне стоит это увидеть. Когда я вышел на балкон у площади, рев толпы огласил воздух. Но в нем не было злобы.

— Благослови нас, Финист, благослови кровью! — кричали они, стоя среди руин и еще не бранных трупов людей. Они взывали ко мне... Священник — наверняка это он рассказал им все. Чтоб его... И это тоже все я.

Час назад...

Уже около половины одиннадцатого вечера пришел Оккам и сообщил, что по длинноволновой ионной связи получено послание от двадцати шести провинций и систем — а это треть Метрополии, что они поддержат меня как следующего претендента на престол, считая что Юлиан убил василевса и узурпировал двойной трон... И это тоже все я?

Я уже ничего не понимал. Люди, десятки планет, тысячи граждан Кармины, лишившиеся всего, смотрели на меня и выкрикивали мое имя. Отложив световое перо, которым писал очередное распоряжение, я стиснул переносицу.

— Учитель, что бы сделали вы на моем месте? Ведь вы учили меня не верить во всю эту чушь? Но теперь я вижу своими глазами. Я стою в самом центре происходящего и мне кажется, что цепи медленно, но верно сдавливают тело, приковывая к этому пути,

Я смотрел на мигавший и колеблющийся огонек свечи в высоком серебряном подсвечнике на столе и вспоминал отца, и Юлиана. И понимал, что брат не мог этого совершить. Кому была выгона смерть василевса именно в это время?

Потянувшись, я закрыл створки окна и поднялся. Мне нужно полежать хотя бы несколько минут, иначе просто упаду от усталости. Но тут легкое пиканье отвлекло меня. Обернувшись, некоторое время я тупо смотрел на мигающий красный огонек на самом краю стола. Палец застыл над индикатором.

Экстренный вызов по защищенной выделенной линии. Кто-то использовал кодированный канал, доступный только членам семьи. Агнесса? Нет, она только недавно улетела и сейчас наверняка вне досягаемости простой связи. Константин? Да, он всегда сохранял нейтралитет, но сейчас ему придется выбирать чью-то сторону. После того послания, которое распространили Оккам и Теократ. Или все же Юлиан? Нет, он не станет говорить со мной, не так, это не в его стиле, скорее он пошлет сюда, на Кармину все имеющиеся у него силы и сотрет с лица земли и меня и все ростки зарождающегося культа.

Я легко смахнул огонек. Тотчас из поверхности стола поднялся простой плазменный экран, и одно слово мигало на нем — 'Юлиан Византийский'.

Все же ты, брат.

Я долго колебался, но потом все же ответил на вызов. Юлиан сидел на троне, одетый во все белое — знак траура. Мне вдруг стало стыдно за свой домашний синий халат.

— Даже не носишь траур по отцу? — сходу спросил Юлиан. Глаза брата ничего не выражали. Жесткий, проницательный, волевой — таким его взгляд был всегда и сейчас ничего не изменилось. Так он смотрел на всех своих врагов, и сейчас я был ничем не лучше.

— Меня не приглашали на церемонию похорон, я даже не смог засвидетельствовать смерть отца, — ответил я.— А ты уже сидишь на двойном троне?

— Как наместник, не более, меня еще не утвердили, у нас есть более важные дела, знаешь ли, чем моя коронация.

— И все же, поздравляю, ты добился того, о чем мечтал.

— Кажется, это была твоя мечта.

— Мы оба знаем, что я этого не хотел,— руки стиснули края стола.

— И я тоже, но дело уже закрыто. Сенат и Синод подписали единогласное решение о лишении тебя всех титулов и привилегий. А также земель. Теперь Гай Финист обвиняется в убийстве василевса Александра IV. Я знаю, где ты скрываешься и сделаю все, чтобы привезти тебя на суд. Не советую сопротивляться. Так ты только сделаешь хуже Кармине. Пожалей людей, я знаю, что ты натворил, чтобы не дать Агнессе увезти себя.

— Агнесса сейчас со мной, она приняла мою сторону.

— Правда? Удивительно,— Юлиан откинулся на спинку трона, но в этом жесте сквозила больше усталость, чем высокомерие.— Она даже пожертвовала своим флотом, а потом приняла твою сторону? Как тебе это удалось?

— Спроси ее. Где Константин? Уверен, у нашего оставшегося брата имеется свое мнение на этот счет.

— Я уже спрашивал его, мы говорили, брат колеблется, но уверен, что он примет верное решение. Он желает быть твоим защитником на суде.

— О, мне еще положен суд? А я думал это дело уже решенное.

— Не Юли, Гай, все пройдет согласно букве закона,— отрезал Юлиан. Подумай хорошенько, признай вину добровольно, и поможешь своим людям.

— Благодарю за совет.

— Похоже, я тебя не убедил. Жаль,— в голосе Юлия звучало искреннее разочарование.

Экран погас. Спать после такого расхотелось совсем, но я понимал, что те часы, что остались у меня до прибытия флота Юлиана — это все, что у меня осталось. Если не прилягу, завтра на ногах не смогу держаться. Надо лечь и заставить себя расслабиться.

С этими мыслями я прошел в спальню и ничком рухнул на не разобранную кровать, перевернулся на спину и уставился в потолок. Ничего... я не ощущал совершенно ничего, но мир будто стал закручиваться вокруг меня. Незнакомые люди внезапно клялись в верности и просили благословить их. Старик не врал. Если это кровь... Но почему я не чувствую разницы?

'Мурр!' — что-то мягкое и гладкое приземлилось ко мне на живот и коснулось мокрым носом моего.

— Багира,— я погладил прогнувшуюся дугой спинку любимицы. Питомица довольно заурчала, и принялась устраиваться поудобнее. Но в это время раздались мягкие шаги по толстому ворсистому ковру. Рука потянулась к кинжалу, спрятанному под подушкой, но тут что-то легкое запрыгнуло на кровать, усевшись на меня сверху. Кошка с недовольным мявканьем скатилась на пол. Я задержал дыхание, когда к моему горлу была приставлено лезвие шпаги. Тень склонилась ниже.

— Господин Гай, думаете о своей невесте?

— Талия! Я думал это...

— Убийцы? — девушка склонилась еще ниже, в полумраке комнаты ее глаза казались огромными точно у совенка, почти лишенные зрачков.— Отныне я буду защищать вас.

Я осторожно стащил девушку с себя и сел на кровати, отвернувшись.

— Ты не должна быть здесь, официально мы еще не муж и жена.

— Как вы можете так говорить? После всего, что я вынесла из-за вас. Это бессердечно! — воскликнула девушка.— Если дело только в вине, вот, давайте выпьем и завершим ритуал,— она схватила бутылку, стоявшую на полу у секретера, но я задержал ее руку.

— Не надо, Талия. Дело не в ритуале. Ты видела, что произошло в соборе, ты чуть не умерла.

— Глупости, я защищала вас. Если не хотите, я могу просто охранять ваш сон. Спите спокойно в эту ночь, а я постою на страже, посижу на краешке кровати. Можно?

— Нет нельзя! — резко ответил я, возможно слишком резко.

— Но как же, вы обещали, что возьмете меня к себе на службу на флот. Как же...— голос царевны дрожал, будто она была готова вот-вот расплакаться.

Я чувствовал себя последним негодяем. Но после того, что произошло в соборе, мысли девушки перепутались. Это и к лучшему.

— Я официально принесу извинения Михаилу, если нужно еще и тебе, но именно потому, что я волнуюсь за твою жизнь, я не могу назвать тебя своей супругой. Юлиан скоро будет здесь. Никто не знает, как он поведет себя. И я не хочу портить твою жизнь, ты же еще совсем не видела жизни...— в следующий миг я пожалел о своих словах,— ладошка Талии залепила мне пощечину. А потом девушка разрыдалась. Несколько секунд я выдерживал характер, а потом положил ее голову себе на плечо. Так мы сидели еще некоторое время.

Я понял, что мне не хватает свежего воздуха, захотелось покинуть дворец, отправиться на берег озера...

— Хочу выйти в город. Знаю, Дамиан и Оккам это не одобрит, но не могу сидеть ничего не делая.

— Я с вами! — порывисто воскликнула девушка, тряхнув косой. — И не отговаривайте меня, я все равно последую за вами.

— Это опасно. В городе ты увидишь ужасную картину. Уверена?

— Ну и что, как дочь кесаря я должна помогать народу как только могу. Хотя меня заперли во дворце, с вашей помощью, я выберусь отсюда.

— Талия...

— Даже не думайте отговорить меня.

— Похоже, это и правда бесполезно,— признался я.

'Если Талия пойдет за мной, придется показать ей то, что я хочу испробовать. Возможно то, что я совершил в соборе было чистой случайностью, а может и и нет, я обязан выяснить.

— Идем,— накинув первый попавшийся кафтан и темный хитон, во второй я закутал Талию. Сделал шаг к дверям, но потом понял — мимо охраны нам не пройти. Оккам и дворцовая стража не выпустит даже мышь. — Подожди, где-то у меня должен быть...— я принялся рыться по ящикам стола и с облегчением извлек из одного сложенную разноцветную спиральку, мягкую и подвижную.

— Что это? — Талия округлила глаза.

— Портативная лестница, только Дамиану не говори. Я частенько убегал из дворца по ней.

— Так вот что... непременно скажу, если вздумаете убежать от меня,— насупилась девчушка.

— Тогда не возьму с собой.

— Хорошо, обещая хранить вашу тайну, муж мой,— торжественно пообещала она.

— Вот и хорошо,— улыбнувшись, я потрепал девушку по голове и выпустил часть спиральки из пальцев, позволив ей свободно спуститься и раскинуться почти до земли. Сжав края, активировал спящие наносвязи. Спиралька внезапно увеличилась в размерах, образовав тоннель, через который вполне мог проскользнуть человек. -Покатаемся? — я протянул руку, поставив ногу на подоконник.— Если будет страшно, закрой глаза.

— А вот и нет, не страшно, телохранителю не может быть страшно.

— Как серьезно,— схватив девушку за талию, я прыгнул в эту разноцветную 'водную' горку. Крик Талии превратился в визг, но и он оборвался, когла я зажал ей рот.

— Тсс! Всю стражу переполошишь,— головокружительный спиральный спуск по трубе окончился столь же внезапно. Миг — и мы уже отряхивались от травы и листьев, поднявшись на ноги несколькими этажами ниже.

— Уфф!

— Не забудь, мы не на прогулку собираемся. То, что ты увидишь в городе, может шокировать тебя. Держись рядом.

— Конечно, я буду помогать вам всем, чем могу.

— Хорошо, идем, но лучше просто смотри и ни чего не трогай.

— А что мы ищем? — спросила Талия. Старательно и с опаской обходя груду развалин, и все чаще отстраиваясь, когда на пути встречалось тело.— Господин Гай!— чем дальше мы двигались вглубь самой пострадавшей части города, тем сильнее пальчики Талии вцеплялись в мою руку,— я не знала, что все так ужасно.

— Это самый эпицентр, сюда угодили сразу несколько залпов, ничего не трогай, здесь могли остаться не сгоревшие остатки ядовитых веществ.

— Дда...— вся смелость царевны мигом исправилась, похоже она уже жалела, что отправилась со мной.

— Хочешь вернуться?

— Нет я решила, пойду с вами, я хотела увидеть все сама, отец бы ни за что не разрешил мне.

Стоны раненых, крики спасателей, мелькающие огни подъемных кранов, быстрые тени флаеров прочерчивали небо, проносясь над покореженными шпилями и куполами некогда одной их самых прекрасных столиц в Метрополии.

— Ужасно, ужасно...— шептала девушка.

Внезапно среди обломков раздался слабый стон, а следом:

— Пожалуйста, кто-нибудь, воды, принесите воды, умоляю мое горло... глаза... глаза!

Я сделал Талии знак оставаться на месте. Но она молча помотала головой и упрямо шагнула следом.

Я вздохнул и, завернув за груду того, что совсем недавно было ангаром, нашел раненого. Кто-то уложил его на подстилку, оставив рядом пакет с концентрированной водой. Но он уже был пуст. Лицо человека, возраст которого невозможно было определить, покрывали жуткие ожоги. Там, где были глаза, теперь остался одна сплошная запекшаяся корка. То же самое произошло и с его конечностями и шеей с правой стороны, Медики явно не успевали добраться до всех.

Я присел на колено и взял его обгоревшие ладони в свои.

— Господин Гай... надо найти ему воды, я не могу смотреть на это.

— Я не хотел брать тебя, но если уж ты здесь, смотри, то что ты сейчас увидишь, может показаться странным. Или у меня не получится ничего, и тогда этот человек просто умрет.

— Нет, пожалуйста, если вы можете, помогите ему...— девушка озиралась по сторонам. Вокруг слышались стоны, воздух пропитал запах гари, крови, сырой известки и чего-то едкого, от чего хотелось кашлять.

— Попытаюсь.

— Господин Гай... что вы делаете! -Талия захлопнула рот ладонью и отступила на шаг.

Вынув нож, я полоснул указательный палец на левой руке. Крохотные бусинки крови выступили из места пореза. Растерев жидкость меж пальцами, я провел ей по вискам заметавшегося раненого, крыльям носа, за ушами, по запястьям и суть больше по губам. Слишком много, если верить настоятелю. Но по правде говоря сейчас я почти уверил, что все, произошедшее в соборе было лишь дикой случайностью. Да и кто в здравом уме поверит в такое даже в нашей семье?

Раненый заметался, задрожал.

— Талия, помоги!— крикнул я, когда мужчина попытался вырваться, да с такой силой, что я едва мог удерживать его, хотя до того был на гране смерти.

— Дда, сейчас,— насмерть перепуганная Талия сделала как я сказал, крепко вцепилась в руку и ногу мужчины, я навалился с другой стороны.

-Тише,— шептал я, склонившись над ухом человека и одновременно выдавил в рот еще три капли,— пей... пей!

— Агх!!! — под конец крик уже своем не похожий на человеческий исторгся из груди несчастного, тело выгнулось немыслимой дугой, а потом опав в последний раз, он затих.

Зашевелился...

Я поспешно поднялся, схватив Талию за руку и, набросил капюшон на голову.

— Идем.

— Но... он... это... как же...— Талия не могла не видеть, как на глазах раны человека затянулись, там, где еще недавно текла темная болезненная кровь, теперь остались лишь розовые рубца. Чудо? Нет, проклятье...

Почти бегом я увлек девушку все дальше, как можно дальше от этого ужасающего поля разрушений. Если бы я только захотел, что мог бы наверняка мог бы спасти их всех, но... я не проклятый миссия. Я не Первый василевс, который умер, пожертвовав всю свою кровь, когда вернул к жизни десять тысяч и одного павшего в кровавой резне на Океане. Тогда варвары в последний раз осмелились напасть на Метрополию. Что стало с их флотом в двадцать тысяч кораблей, летописи умалчивают. Может и их тоже поглотила сила крови? А то, что исцелило этого человека — Благодать? Тогда Морок точно у Рыси? Неужели этот преступник получил такую силу, что будет с галактикой? Что станет со всеми нами?

Внезапно голова закружилась, я споткнулся и начал оседать на землю.

— Господин Гай! — в ужасе закричала Талия, пытаясь поддержать меня. — Кто— нибудь, сюда, пожалуйста, помогите!

— Не надо! — я зажал ей рот,— Не зови, это пройдет. Сейчас пройдет...— лицо Талии подернулось красной дымкой, в которой проступили черты совсем другого человека — дерзкая красавица, золотистая коса гордо перекинута через плечо, алая лента перехватывает лоб, фиолетовые глаза сверкают так яростно, как и переплетение ледяных струн за ее спиной.

— Соколиная книга...— сказала она,— или боишься?..

— Господин Гай?

Я помотал головой, вцепившись в плечо царевны.

— Мне больно,— поморщилась она.

— Прости, со мной все хорошо, ничего страшного.

— Но вы только что говорили не своим голосом.

— Я что-то сказал?

— Да, что-то вроде: 'Какого черта я должен это делать?' — девушка покраснела.

— Я так сказал? — вдруг плечи задрожали и запрокинув голову, я расхохотался.

Я смеялся долго и надрывно, но в конце я все понял, какую шутку сыграла со мной судьба. С нами двумя. Рысь, похоже теперь мне не отделаться от тебя. Или я убью тебя или... мы станем сообщниками...

Я посмотрел на небо, его подернутую легкой малиновой дымкой угасающего магнитного поля черноту начали заполнять мерцающие красные звезды. Слишком яркие... нет, это не звезды.

— Гай, ГАЙ!

Некоторое время я тупо смотрел на браслет-передатчик на запястье, а потом включил канал. На меня уставилось изможденное, осунувшееся лицо Оккама,— у нас экстренное положение, к системе приближается флот 'Акулы'!

— Акула?.. — Красный... конечно, Юлиан!

— Твой брат решил действовать наверняка, он узнал, что Агнесса увела большую часть флота в норманнские княжества,

— Сколько у нас на обороне?

— Два кольца по шестьдесят кораблей. У тех, кто поддержал нас и того меньше, я уже распространил предупреждение всем, но этого мало Гай. Похоже, придется применять нечто сверхординарное, как ты умеешь. Иначе...

'Что ж, Юлий, я знал, что ты не станешь ждать. Это не в твоем характере. Пока Кармина еще не оправилась от потрясений, решил добить нас?'

Я взглянул на свои ладони.... но вряд ли эта кровь сейчас поможет нам, а вот флот раза в два больше чем тот, который есть.

— Гай, что прикажешь? — напомнил о себе Оккам.

— Отправляйся во дворец, оставляю на тебя и Дамиана все дела, как обычно — эвакуация в убежища всех раненных, женщин, детей и стариков. А тем, кто может держать оружие, придется вспомнить уроки орбитальной обороны.— Я повернулся к Талии.— Надеюсь твой отец проводил сезонные сборы как полагается?

— Да, конечно... я сама участвовала в них, правда только смотрела.

— Вот и хорошо, беги...

— А куда вы? — она остановилась, обернувшись.

— На 'Рыбу-меч', какой же из меня правитель, если не сумею защитить тех, кто в меня поверил.

— Но то, что вы делали до этого...

— Забудь, теперь эти фокусу нам не помогут.

— Это не фокусы, а чудо,— упрямо возразила царевна.

— Нет, Талия, это хуже проклятья, держись от него подальше, — с этими словами я откинул капюшон и широким шагом двинулся к дальним ангарам, туда, где верный капитан Теократ вместе с экипажем уже готовили флагман на старт, Сколько бы нас ни осталось, возможно небо еще прокляло нас не настолько, чтобы уничтожить окончательно. Я верил...

'Марго, благослови меня',— я помолился той, кто стала для меня проклятой и благословенной путеводной звездой.

Так начиналась битва, ставшая позднее известной как 'Звездное падение'.

Глава 40 — Мерзлота

— Значит отзываешься? — пистолет вполне убедительно смотрел мне в лоб, за спиной сладко потянулась Рыска.

'Черт, Рысь, почему всегда нужно идти напролом? Пора бросать эти привычки, ты вор, а не звездный десантник, у вора тоже есть кодекс чести. Пффф! Ты сам то себе веришь?' — я осклабился.— Нет, отчего же, давай, показывай свои диковины. Если я прочту и узнаю откровения вселенной это будет все, чего ты хочешь от меня?

— Ну... да,— настороженно кивнула Лада.

— Отлично, давай заключим сделку.

— Сделку? — подозрение еще усилилось.

— Конечно сделку, думаешь раз я вор, значит не имею понятия о чести?

— У тебя нет ни чести, ни чувства долга,— коротко, но емко ответила красавица.

— Ну спасибо, но все же, как насчет сделки? Честной сделки! На этот раз я на самом деле выполню ее, не сбегу, не стану спасать тебя от волков и лавины.

— Лавины? Волков? — глаза непонимающе заморгали, какие же они все же огромные у нее, темные, бархатные...

Я закивал.

— Как заставлять что-то сделать, так ни капли благодарности. Я мог бы сбежать и оставить на съедение снежным волкам, да и пусть бы тебя засыпало той лавиной, но черт меня дернул вернуться и охранять тебя, пока нас не откопают.

— Это правда?

— А то ты не знаешь? Оказалась живее всех живых, да еще вперед меня успела вернуться. У тебя полно секретов, красотка, и похоже ты меня плохо знаешь, иногда у меня случаются приступы великодушия.

— Спас меня...— бластер дрогнул. Казалось, мысль о подобном коробила Ладу, губки поджались, она стала похожа на обиженного зверька.

— Ага, спас, и где благодарность? Меня хватают когда я пытался тихо смыться с планеты, никого не трогая. А потом пытаются силой заставить читать какие-то дремучие тексты для промывки мозгов. Хватит с меня этого дерьма, ох, прости, если мои воровские выражения ранят твой слух, княжна,— я раскланялся от пояса.

— Что за сделка? — казалось, никогда прежде Ладе не было так сложно выдавить эти слова.

— О, так ты все же прониклась? Как это мило. Но сначала будь добра, придержи свою зверушку, она меня нервирует,— я покосился за спину, где Рыска пыталась достать лапой до моей шапки.

— Рыска, место! Иди-иди, ступай,— велела Лада.

Кошка обиженно посмотрела на хозяйку, а потом недовольно мяукнув, потащилась по ступенькам обратно.

— Ненавижу кошек.

— И любишь собак.

— Откуда ты знаешь? — удивился я.

— Я знаю все, что произошло на Броде и о смерти Сони, она была моей подругой.

— О, мне очень жаль, она была классной девчонкой.

— В твоем вкусе? Тебе нравится, когда за тебя умирают девушки, Марк Рысь?

— Эй-эй, мы снова начинаем ссориться? — я поднял ладони.

— Нет прости, так сто за сделка.

— Эта штука точно не промоет мне мозги и не сделает зомби, который побежит к ноге, едва князь поманит меня?

— Это просто книга, хранилице знаний. Она — главная инфобаза Сиберии и всего Самоцветного Пояса, Соколиная книга, разве не слышал?

— Знаешь, в приюте как-то не изучают такие премудрости,— огрызнулся я,— а в воровской жизни знание премудростей как-то явно не пригодилось.

— Значит нет?

— Что такого мудрого я должен узнать там?

— Как использовать силу крови рода, полученную тобой по глупой случайности. Раз уж мы никак не можем извлечь ее у тебя теперь, хотя бы научит использовать ее во благо народа.

Я спустился на три последние ступеньки и оказался перед необычным устройством. Больше всего оно напоминало миниатюрный орган, если бы органы делали изо льда. Под потолком висели кварцевые лампы, в воздухе плавали кристаллики замерзшей воды. Дышалось легко, как после грозы. В пещере гуляло необычное эхо, будто и правда вся она была огромным музыкальным инструментом. И это книга?

— Так что за сделка? — настойчиво повторила лада.

— Ах да,— дивясь на красоту, я даже позабыл про то, что хотел сказать.— Первое — я вам ничего не должен, второе — старайтесь лучше, я с радостью отдам вам эту заразу, которую я подцепил на Яви... Стоп! Я еще не закончил,— я закрыл рот княжне, которая уже хотела выдать что-то гневное и оскорбительное,— да я собираюсь вернуться туда, и ты меня отпустишь и поможешь сбежать с этого ледяного шарика. Третье — я обещаю вернуться к вам, как только улажу все дела. И как только сделаю что вы хотите, надеюсь больше претензий ко мне не будет и я смогу снова отправиться в свободное плавание.

Ладу гневно тряхнула головой. Ленточка развязалась и упала на пол, но я успел подхватить ее в последний миг.

— Сохраню в знак нашей сделки.

— Сделка? Это и была твоя сделка?

— Да, — я изобразил невинное лицо,— а что не так? По-моему все честно.

— Отец ни за что не отпустит тебя теперь, когда нам, всей Сиберии нужна твоя помощь. Ты— наше оружие, и станешь нашим символом. Хоть метропольцы и называют эту кровь кровью Первого Василевса, но она происходит из еще более древней — крови Рода. Все три брата, которые правили в Самоцветном Поясе, Каганате и Византии, происходили из одной семьи,

— О, так мне повезло? Надо же, а может эту кровь можно использовать в моей основной работе? — я поднял кулон и внимательно рассмотрел его.

— Не смей! Хочешь оскорбить весь наш род? Мы не для того вызволяли тебя с Брода, не для того погибла моя названная сестра, не для того было столько жертв, чтобы привезти тебя сюда, чтобы ты просто сбежал и использовал такую драгоценность на потребу... на потребу...

— Ну, даже слова позабыла, они у тебя все записаны? — подначил я ее, понимая, что хожу по лезвию бритвы.— Или импровизируешь на ходу?

— Ты просто самый...

— Все, стоп,— я решительно шагнул к 'органу',— это ни к чему не приведет, мы просто выцарапаем друг другу глаза, чем быстрее начнем — быстрее закончим.

— Я еще не согласилась!

— Уже согласилась, или у тебя есть другой выход? Интересно, твой отец рассматривал вариант того, что ты переспишь со мной?

От кулака в челюсть я еще отклонился смеясь, но вот от удара ребром ладони поддых уже не сумел.

— Приму как знак чистой и искренней любви. Ну что, теперь-то согласна? Мы квиты, пар спустила? Полегчало?

— Отец не отпустит тебя,— повторила Лада.— Он ... я не должна была говорить тебе, такому как ты все равно не понять, он умирает.

Все веселье мигом слетело, ну как можно издеваться, когда у нее такое выражение лица, даже не интересно.

— Только не говори...

— Это все византийцы. В последней битве, когда мы обездвижили их корабли, один из их командующих каким-то образом сумел прорваться сквозь сдерживающее поле, он использовал оружие или... я не знаю, что это было, но в тот день отец сдался и сдал всех нас.

— Ну разумеется, это очевидно, насколько я видел, у вас нет даже приличного флота.

— Дело не в этом, это не по настоящему, отец не хотел, и никто не желал. Через три дня он начал думать совсем по другому, и остальные люди тоже. Не знаю, что это было — наваждение, навь, морок, я ненавижу византийцев за то, как они ведут себя с нами, как смотрят с презрением, как видят только источник энергии для своих кораблей. Но в тот день, я, как и все наши люди, кричала: 'Да здравствует Византия!'

— Ого, да ты патриотка!

— Заткнись! Как ты можешь так говорить! Они обманули нас, но когда улетели, дело было сделано. Многие планеты, которые были заодно с нами, пошли на попятную, наше дело начало разваливаться на глазах. Все увидели нашу слабость. И никто из них потом не поверил, что отец сдался не по своей воле. Византия — зло, технологии, которыми они владеют — тоже зло. Хризолид— М — наше сокровище, а они извратили его, превратив в то, что способно влиять на разум людей, разве это не зло?!

— Это риторический вопрос? — уточнил я.

— Тебе все равно, да? Тебе ведь плевать на нас? Марк Рысь, сын адмирала Кедрова — человека, которого почитают, и который заставил уважать Самоцветный Пояс, кто стоял у истоков Снежного ветра. Как низко ты пал... Ай! — схватив девицу за косу, я намотал ее на руку и притянул ее к себе. Выбив пистолет из пальцев, заломил вторую руку за спину.

— Еще раз вспомнишь про адмирала Кедрова, я тебе руку сломаю, клянусь, и твою кошку посажу на цепь в одной комнате с тобой, прямо здесь и запру. Никогда не смей вспоминать про этого типа при мне!

— Ты... ты не можешь отказаться от того, кем родился,— презрительно бросила Лада.

— Приют для обо неблагополучных детей способен на многое, там превосходные учителя. интересно, за что папочка сдал меня туда?

— Он спас тебя! Когда за ним прилетели, он оставил тебя там и уберег!!

— О, огромное спасибо, это я оценил в восемь лет — именно так и надо объяснять такие поступки.

— Тогда почему ты все еще говоришь об этом?

— Тссс, какая ты настырная, еще раз заикнешься про ледяной шарик, ядрышки-орешки и снежный ветер, и наша сделка не состоится.

— Какая сделка?

— А у тебя есть другой выбор? — теперь пистолет смотрел точно в лоб княжне.

— Пустые угрозы,— Лада облизнула губы.

— Конечно, я не убийца, немного не мой профиль,— я осклабился и перебросил ей ее игрушку и сделав шаг к органу, набрал нужную комбинацию на клавиатуре.

— Откуда ты знаешь пароль?! — поразилась Лада.

— Я и не знал, наверное это зараза так действует, удобно, правда?

— Подожди, ты забыл про защиту.

— Ничего страшного, я не забыл. Раз такая умная, посмотришь вместе со мной, будет весело,— обхватив сопротивлявшуюся девицу за талию, я принял первый резонанс. Многослойный, многоголосый вибрирующий звук родился в переплетении кристаллов и трубок, вспыхнул, заискрился всеми цветами радуги, где-то капнула вода.... и все исчезло

Все исчезло в оглушительном взрыве. В последний миг я успел прижать Ладу к себе. Нас вертело и крутило, что-то рухнуло, а следом мы упали в яму, и то, что еще осталось от подвала, затопил белоснежный огонь. Лишь спустя несколько минут сверху, наконец, перестало сыпать ледяное крошево вперемешку с каменными осколками. Несколько их все же успели резануть весьма чувствительно по затылку, по виску стекало что-то теплое и липкое.

— Вот зараза! Эй! — я потряс девицу. Лада слабо застонала. В полной темноте я ощупал ее, кажется ничего опасного.

— Что ты творишь, руки убери! — она хлестнула по ладоням.— Со мной все в порядке.

— Вот это и удивительно,— пробормотал я, пробуя расшатать ледяную глыбу, которая, похоже, прочно закупорила единственный проход к свободе. Оставалось надеяться, что кроме этой глыбы наверху больше ничего нет.

— Удивительно, что мы живы? Хочешь, чтобы я умерла?

— Нет, дело не в этом, глупая! Просто... кто-то только что запустил прямо в это место двумя приличными зарядами, судя по всему с орбиты. Удивительно, что мы все еще стоим, особенно ты.

— И что в этом такого удивительного?— огрызнулась княжна. В темноте зашуршало, похоже она пыталась встать в полный рост. Раздался глухой удар. — Ай, все морозы! — выругалась она, ударившись головой.

— Да вот обычно люди вокруг меня мрут как мухи, особенно в последнее время и по гораздо меньшему поводу. Интересно, но ты жива.

— Да прекрати повторять это, будто ты расстроен. Я жива, значит сила Рода хранит меня, а ты не знал? Она у меня от бабушки, и если ты про 'Мор', то забудь, от меня так просто не избавиться, и не думай.

— И что тебе еще известно про 'Мор?'

— Теперь, когда ты лишился 'Благодати', одно присутствие рядом с тобой увеличивает вероятность несчастной и случайной смерти во много раз.

— Для этого твой папаша и хотел держать меня при себе как цепного пса?

— Нет, то есть да, и для этого тоже. Но запомни Рысь, он знал, что не выживет, если долго будет рядом, он знал и все равно привел тебя на Сиберию, подвергнув всех нас опасности.

— За это? — я пнул стенку ледяной тюрьмы и схватился за голову, которая закружилась. Похоже сотрясение.

— Погоди, дай сюда, у меня руки заговоренные.

— Отстань, хватит с меня этой чуши.

— Это не чушь, ты жил здесь знаешь, что такое наговор и заговор, твои раны не заживут чудесным образом, но кровь остановлю.

Я покорился, и терпеливо ждал, пока Лада нежно шептала что-то и поглаживала место вокруг раны на виске, макушки, потом повторила то же самое с ребрами. Болело одуряюще, и как не скептически я был настроен, боль отступила. Наговор... ну в самом деле...

Я начал шарить по сторонам. Неужели остался там? Нет, не может быть, он должен быть где-то здесь.

— Что ты ищешь? — со вздохом долготерпения спросила Лада. Теперь когда глаза немного привыкли к темноте, она уже не казалась абсолютной. Сквозь глыбу льда проникал тусклый свет. И в нем я видел девицу. Она сидела у стены в полуметре от меня, подобрав ноги. То, что осталось от ее сарафана... в общем на это лучше было не смотреть. Шапку видно потеряла при взрыве, на щеках темнели полосы, но надо признать выглядела она куда лучше меня. Может и правда есть в этой силе Рода что-то...

— Пистолет, что же еще,— ответил я.

— Этот? — сунув руку за спину, она извлекла оружие и помахала у меня перед носом. Я доверчиво протянул руку.— Нет уж, сначала скажи, для чего. Если хочешь пристрелить меня, чтобы не мучилась, тогда забудь.

— Да на кой мне нужно палить в тебя!

— От такого как ты всего можно ожидать.

— Хочу разнести эту глыбу и выбраться наружу. Похоже кроме плиты над нами ничего нет.

— Нас просто засыплет, не думаю, что будет кому выбираться.

— Не засыплет, над тобой каменный карниз, если спрячемся под него...

— Здесь место только для одного,— с нажимом ответила девушка.

— Ну уж простите, ваше княжеское высочество, придется потерпеть объятия вора еще раз.

Лада что-то процедила сквозь зубы, не очень подходящее для благородной девицы, я предпочел это не услышать.

— Ну так что, отдашь?

— Я сама,— буркнула она, и, резко притянула меня к себе, толкнув за спину. А потом уселась ко мне на колени, прижавшись всем телом. — Мне это совсем не приятно,— напомнила она, а потом безо всякого предупреждения выстрелила в глыбу.

— Дура! Предупреждать...— но мой крик оборвал грохот. Во все стороны полетела ледяная пыль. Но вскоре все закончилось, лада дернулась.

— Скорее, помоги же мне,— она начала осторожно, но как можно быстрее отгребать горку обломков под себя.

Помотав головой, я тоже принялся за работу, отталкивая куски дальше за себя, насколько позволяло узкое пространство. Работать приходилось медленно и осторожно, чтобы вся конструкция над головами не решила, что неплохо бы все же рухнуть на нас. Полоска света стала расширяться. Энтузиазма у девицы тоже прибавилось. Так шаг за шагом мы начали подниматься по скользкому и шаткому скату горки.

Лада подтянулась, чтобы зацепиться за край уступа, но не смогла.

— Давай, подсажу,— предложил я, и, не обратив внимания на возмущенное восклицание, ухватил княжну за талию.

— Держусь! — крикнула она, лягнувшись так, что чуть все зубы мне не пересчитала. Ножки исчезли в проеме, но уже через пару секунд оттуда показалась рука.— Хватайся! Уцепившись за нее, я подтянулся и выполз на поверхность. Точнее на свежий воздух. И присвистнул.

— Вот это да... похоже я ошибся. Стреляли явно не простыми снарядами.

Ни подвала, ни лестницы, ни терема Лады больше не существовало, ровно как и прилегающего к ним квартала. Едкий дым заволакивал то, что еще осталось.

Издалека слышались крики городской стражи, совсем рядом — стоны раненых. Кто-то увидел нас.

— Княжна! Она здесь, княжна жива! — заорал солдат своим напарникам.

— Со мной все в порядке,— отозвалась Лада.— Не нужно лезть сюда, помогайте людям. Что с отцом?

— Благодарение Богу, Святослав жив, не пострадал. Княжеский терем тоже цел, похоже целью атаки были именно это место.

— Понятно, я останусь, помогу с раненными,— эти слова предназначались мне.

— Что произошло? — на всякий случай спросил я, оглядывая безрадостную картину.

— Метеорит,— бросила Лада, — смотри.

Некоторое время я пялился на дно кратера, на краю которого мы стояли, Шутишь? Не может быть! — Я схватился за голову.— Какого дьявола он упал именно сюда?

— Будто и сам знаешь?

— Согласно твоей теории смерть должна случаться вокруг меня, а не пытаться угробить меня самого.

— Ты не погиб, я тоже, но люди...

— Княжна, отец призывает вас во дворец... вместе с... ним,— пробираясь между обломками, к нам спешил стрелец. Один рукав его тулупа был оторван и болтался на ниточке, но он казалось даже не замечал этого.

— Викентий, я скоро буду, но сначала помогу раненным.

— Дело чрезвычайной важности. К нам движется флот византийцев, только что мы получили ультиматум,

— Кто командующий? — спросила Лада.

— Правая рука царевича Юлиана, генерал Рубий.

— Надо было убираться раньше,— скривился я.

Лада повернулась и посмотрела на меня. Она смотрела на меня долгим взглядом.

— ЧТО? Ты знала, кто я такой. Чего ты еще от меня хочешь?

— Ничего, я не жду от тебя совершенно ничего, Марк Рысь. Теперь уже ничего, если ты одним своим присутствием не сможешь сделать так, чтобы вражеский флот вдруг постигла та же участь, что и это место — метеориты, внезапный выброс плазмы от солнца.

— Боюсь ты принимаешь меня за Бога.

— Ты вор, ты просто вор, конечно ты не Бог, ты даже не наш товарищ, уходи, беги с планеты, пока еще жив, ты ведь только и держишься за свою жизнь, и не важно где воровать в Поясе или Метрополии деньги одинаковы.

— Эй, какая собака тебя укусила? Я еще не сказал ни слова

— И так все ясно, беги к запасному космопорту,— Лада махнула рукой на север, там еще должны остаться корабли приличного класса. Покажешь им это,— она перебросила мне алую ленточку. -Мне все равно, можешь убираться ко всем чертям. Если мы все здесь погибнем из-за тебя, тебе ведь все равно.

— А теперь послушай меня, — ситуация начинала злить по настоящему.— За Марка Рысь никогда никто и ничего не решает. Я уж сам разберусь, когда и куда мне бежать, и как ко всему этому относиться. По мне так все это чушь. Мне плевать на то, что сейчас в это место врезался метеорит, мне плевать на то, что сейчас вас может сравнять с землей флот Метрополии, на древние пророчества, тайны и силу крови, пока я не разберусь с одним делом.

— Можешь гоняться за своим призраком и дальше, мне все равно,— Лада отвернулась и начала спускаться по крутому скату. Подойдя к одному из раненных, принялась оказывать первую помощь. Я почесал голову. Хммм... похоже, можно считать себя свободным здесь. Но вот... паршиво как-то, радости я не чувствовал.

— А, что б его! Мне твои побрякушки не нужны, верну как смогу,— крикнул я и не оглядываясь, бросился бежать в указанном направлении.

Глава 41 — Звездное падение

Мы проигрывали, медленно, но верно отступая к границе системы. Нам удилось встретить флот Юлиана на расстоянии десяти диаметров солнца, но за шесть часов, пока шла битва, уже уступили половину и нас продолжали теснить.

— Командующий, доклад от систем Плеяд, Веги. Канопуса и Регула,— ко мне подбежал Теократ. Пижон и франт сейчас потерял всю свою самоуверенность. Я понял, что дело плохо, едва он начал зачитывать ужасавшие цифры.

— Консул Дарий потерял две трети флота и сейчас его окружают у третьей планеты. Консул Гермион вынужден был укрыться в поясе астероидов, но противник применил ультразвуковое поле, им долго не продержаться.

— Дальше,— поощрил я, видя что Теократ замялся.

— Командующий Канопуса передала, что им удалось удержать противника на подступах к планетарной системе, но... связь с ними прервалась, мы также не можем связаться с планетой.

— Их взломали.

Пальцы сжались на поручне у обзорного экрана с такой силой, что затрещали костяшки, но я не имел права показывать подчиненным, что внутри, в душе бушевала настоящая буря. У нас положение ненамного лучше.

— Будет разумно, если мы заблокируем канал связи с Канопусом,— сказал я.

— Но...— растерянный Теократ даже опустил планшет,— как же так? Они поймут, что их бросили.

— Если командующий так велит, значит так нужно,— подошедший Оккам выхватил у докладчика записи и жестом отослал его.

— Мортиры по левому борту, нечетный ряд, товьсь! — громоподобный рев Гефеста наполнил рубку.— Пли!! — мне пришлось заслониться рукой, черноту космоса за экранами озарила вспышка сверхновой. Все сто двадцать бортов выстрелили одновременно. Россыпь смертоносных лучей унеслась к выстроившемуся клещами флоту Юлиана. Конечно, командовал им не мой брат. Юлиан был не настолько глуп, чтобы оставлять столицу в неспокойное время. Для нападения на систему Кармины он послал свою левую руку.

Прежде мы не встречались, но судя по тактике — он многому научился у своего командующего. Клещи — построение хуже не придумаешь. Мы вынуждены были удерживать конусообразное. Для 'сети' нас было слишком мало. Сеть всего в две ячейки — верная гибель, я не мог позволить пройти им дальше Шестая и пятые планеты за моей спиной с гигантской гравитацией и ужасающим электромагнитными полями. Если приблизимся на малое расстояние, окажемся беспомощны.

— Дамиан выходил на связь? — нервно спросил я.

— Нет Гай, ты знаешь, что это невозможно. Придется подождать еще как минимум пару часов.

— Но мне нужно наше магнитное поле, без него пушка не стреляет.

— Она может не выстрелить и с ним, это же экспериментальный образец для астероидов и комет, ты затеял авантюру.

— Но это лучшая авантюра, что у нас есть. Оккам, ты был со мной во многих сражениях, но везде мы наступали. Ты можешь вспомнить хоть одно, где нам пришлось бы обороняться?

— Вообще-то нет, Гай. Но грамотный военачальник знает, когда отступать.

— Куда отступать? — я обвел рукой панораму боя на обзорном экране.

— Мортиры по правому борту, по нечетным, пли!!! — орал Гефест.

Вот, кто всегда был в приподнятом боевом духе, что бы ни происходило, капитан получал удовольствие от самого сражения. Нависая скалой над подчиненными, он заставлял их верить даже в безнадежное дело. Но, все корабли нашего флота, кроме 'Рыба-меч' были карминскими. И люди на них знали, что защищали свои дома. Но, я понимал, что на голом энтузиазме можно выиграть поединок, но не битву.

— Гай,— Оккам взял меня за плечо, хватка старого вояки сжалась до боли,— Гай, скажу прямо, как говорил всегда. Ты никогда не был одним из этих разнеженных аристократов для меня, ты всегда оставался простым десантником, как и я, с тобой мы бок о бок выбирались из песков Химеры и сугробов Сиберии, и последую сейчас, какое бы решение ты не принял.

— Ответная атака!

Сообщение отвлекло меня от немого укора в глазах старого друга. Военачальник не может полагаться всего на одну тактику, а Магнитная пушка, безжалостно черпавшая поле Кармины, стояла во главе всего плана сегодняшней битвы. Сколько нам еще держаться, пока естественное поле не восстановится? Если бы тогда я не приказал применять его против фурий Агнесс...

Корабль тряхнуло так, что зубы клацнули. Рябь искажения, вызванная остаточными выбросами поля темной материи вражеского флота прошло сквозь наши корабли. На какой-то миг все мы словно провалились в другую реальность. Я видел сразу два Оккама и Гефеста.

Едва мы снова могли говорить:

— Оккам, у меня нет другого плана битвы,— я стиснул поручни и опустил голову, отвернувшись от того, что осталось после ответной атаки от нашего флота. Никто не сообщал о потерях нашей группировки, никто и не обязан. Все знали, что в таком бое, когда в ход шли ультразвуковые и магнитные мортиры вместе с выбросами темной энергии, люди не гибнут — погибают корабли. Не выдерживая, обшивка начинает крошиться после второго удара, а после третьего просто разваливается на куски. И с каждым ударом наше защитное поле становилось все тоньше. И хотя противник нес потери, точно такие же, это не стало утешением.

Я выкормил, внезапно приняв решение.

— Мы не можем больше ждать.

— Гай, не делай глупостей,— Оккам попытался остановить меня, но сделал знак всему экипажу. Гефест повысил голос:

— Так, салаги, будет говорить командующий, всем слушать в оба уха, иначе пошлю драить полы после битвы! — капитан был в своем репертуаре.

— Ничего особенного, только пара слов,— я улыбнулся, хотя улыбка должно быть выглядела вымученной.

— Главный связной, передать всем кораблям...— я сдал паузу,— убрать мортиры и ультразвуковые пушки, мы отходим. Отстреливаться хвостовыми торпедами, темную материю не использовать, перейти на ионные двигатели.

— Эге, командующий, да вы никак что-то задумали,— энтузиазма у Гефеста оказалось только прибавилось.

— Гай...— Оккам шагнул ко мне, помотав головой, одним взглядом прося не делать глупостей.

— Это не отступление,— пояснил я, в том числе и для друга.— Построение — 'сеть', куполом вокруг 'Уробороса'.— Говоря об Уроборосе, я имел в виду газовый гигант — пятую планету прямо позади нашего флота. Это была одна из трех планет в системе, которая по странной прихотливости обладала сильнейшим гравитационным полем. — Если не можем использовать пушку, применим то, что у нас под рукой.

— Сеть..— на сей раз даже Гефест выглядел озадаченным.— Я думал, это сделает нас уязвимыми.

— Сделает, капитан первого ранга, но и противника тоже. Сеть разорвать легко, а 'клещи' сомкнуться не смогут. Они схватят пустоту, а том превратятся в падающий полумесяц.

— Так вот, что вы задумали! Чуть изменили тактику Триванрума в битве при Серафимах.

— Это и твоя тактика, благодаря ей мы выиграли сражение за Химеру.

— Мне помог солнечный ветер, а здесь его немного, надеяться только на гравитацию... хотя...— бывалый вояка задумался, покрутив залихватские усы,— это может сработать.

— Можешь вычислить,— попросил я первого навигатора,— среднее расстояние, с которого мы еще сможем разорвать сеть.

— Да... одну минуту,— взволнованный столь ответственной задачей офицер весь аж вспотел, но дело свое знал четко. Уже через двадцать секунуд он сообщил,— восемьдесят пять тысяч километров.

— А минимальное?

— Пятьдесят семь.

— Ясно, дальше нам не вырваться,— я прикинул.— Через пятьдесят восемь...

— Погоди,— к столу подошел до того молчавший Оккам. Он изучил показатели и изображение Уробороса, а потом провел пальцем полукруг по экватору, затем чуть ниже,— планета имеет неправильную яйцевидную форму. Даже с учетом газовой оболочки, внутри плотное ядро.

— К чему ты клонишь? — нахмурился Гефест.

— Гравитация будет неодинаковой. Здесь и здесь,— Оккам указал на веточки и соединил их между собой,— мы сможем спуститься ниже. Ты этого хотел, Гай?

Оставалось только удивляться прозорливости друга.

— Да, именно так, а потом двинуться к зениту, но так, чтобы противник узнал об этом тогда, когда уже станет поздно.

— Рискованно, мы можем завязнуть,— с сомнением протянул Гефест. Усы его превратились в два идеальных кольца. Он и не замечал, что в моменты живейшего волнения принимался закручивать их все сильнее.

— Возможно,— покачал головой Оккам.

Я кивнул.

— Согласен. Решено, начинаем, -я сверился с таймером на браслете.— Через пятнадцать минут, до моей команды с места не двигаться. Как раз хватит на перегруппировку противника. пока они разворачиваются заряженным бортом. Через пятнадцать минут они начнут стрельбу. Ровно за минуту до этого включайте ионные на полную мощность, чтобы максимально выйти из зоны поражения.

— Мой царевич, при всем уважении, как именно вы выберете, кем пожертвовать? — спросил Гефест.

Я сжал кулаки, оперевшись о стол.

— Ты понимаешь, почему мы должны поступить именно так?

— Это война,— кивнул капитан,— но все же... Мне по душе открытые сражения. На Химерах у нас не было потерь.

— Тогда мы наступали, а теперь обороняемся, потери — неизбежны,— вставил Оккам. — Все, кто защищает сейчас Кармину, знают на что и куда шли.

— Не похоже на тебя, так разбрасываться людьми, друг,— выделил Гефест.

— Не подчинишься приказу? — тихо спросил я.

— Нет, выполню, но вы услышали мое мнение.

Я ничего не сказал.

— Всем приготовиться,— велел Гефест, я и оккам отошли в тихий уголок.

— Гай, в таком состоянии битву выиграть сложно, ты все еще сомневаешься? — спросил друг. — Ты ведь не думал, что победишь с одной лишь 'Благодатью?'

— Я надеялся на это, но она оказалась почти бесполезна.

— Отнюдь, она уже сделала то, что не смогла бы даже твоя харизма. Признай, что собрать такой союз против Юлиана всего за день — невозможно.

Я услышал скрип собственных зубов.

— Это правда, Гай, я понимаю, что одной силой 'Благодати' войну не выиграть. Она не для убийства, а для жизни, В одном я уверен — пока я на этом корабле, мы все выживем, пусть от остального флота не останется ничего.

— Командующий, адмирал вражеского флота выходит на связь, соединить?

— Похоже, занервничали,— заметил Оккам.— Будешь говорить?

— А ты что посоветуешь?

— Просишь моего совета, редкость,— заметил десантник.— Нет,— твердо сказал он,— это наш единственный шанс, поэтому лучше, чтобы он случился с вероятностью хотя бы двадцать процентов.

— А куда делись остальные восемьдесят?

— Поставлю на твою способность вылезать из самых головоломных передряг, я бы поставил даже на то, что ты выберешься из недр солнца. И никакая 'Благодать' или как она там называется, не заставит меня изменить мнение. Ты родился удачливым, Гай, уж я то это знаю.

— Заблокировать все каналы,— приказал я.— Установить защитные экраны на максимум, я хочу, чтобы никто не смог расслышать даже шепот с наших кораблей, пока не будет слишком поздно.

— Есть!— скованно ответил связной, похоже он оказался на стороне Гефеста.

— Ладно, салаги, приказы здесь не обсуждаются, особенно мои, кому что не нравится,— может выметаться прямо сейчас — шлюзы открыты,— усы Гефеста смотрели один вверх, один вниз. Капитан в раздрае — жди беды. — Все слышали командующего — установить готовность по ординару в восемьдесят секунд со всеми кораблями. Кто отстанет от секундомера, понижу в звании весь экипаж. Все поняли? Выполнять! — от ора Гефеста вздрогнули все.

Я снова пристроился у поручней, глядя на то, как быстро затуманивается изумрудной дымкой — завесой поле перед кораблями. Постэффект выбросов темной материи, хотя сами генераторы сейчас работали только на производство ионов, не давая взаимодействовать им между собой. Нейтральное поле способно создавать защитные купола вокруг каждого из нас. Мы не могли стрелять, но и по нам не попадут.

Один за другим корабли падали в объятия гравитационного поля Уробороса, пока еще слишком слабого, чтобы вцепиться в нас, но же довольно ощутимого, 'сеть' выходила неровной, редкой и колеблющейся.

— Мы потеряли сигнал с шести кораблей: 'Ракита', 'Аида' и 'Фанагор',— доложил акустик.— Только что пропала связь с 'Семирамой'.

Оккам положил ладонь мне на плечо.

— Спокойнее, Гай, ты знал, что так и будет.

— Но сколько мы потеряем перед тем, как выйдем на нужную позицию? — не отрываясь я смотрел на то, как неумолимо за нами следует стая акул Юлиана. Они не повелись. Все шире раздвигают клещи. Если ничего не изменится, через несколько минут две-трети флота окажется в зоне поражения, и тогда даже с такого расстояния защитное поле не поможет. Десять километров — это предел.

А меж тем...

— 'Флавий', 'Рутий' и 'Кассандра' сигнализируют о неполадках в двигателях, теряют высоту. Их несет к поверхности Уробороса! — акустик обернулся к Гефесту.

— А ну соберись, офицер, хочешь получить по одной нашлепке на каждое плечо? Ну так старайся. Твое дело следить, а не паниковать.

— Простите, капитан! — взмокший акустик вернулся к работе.

— Двадцать... семнадцать... шестнадцать...— отсчитывал навигатор. С такого расстояния уже можно было разглядеть каждую антенну на бортах противника.

— Стоять, салаги, кто сдвинется с места и сломает строй, отправлю в морское училище на переподготовку, когда вернемся, будете у меня одной капустой питаться...— шуточки капитана были в духе трюмов контрабандистов, но даже они не могли изменить тот факт, что расстояние между нами неумолимо сокращалось.

— Предельный рубеж...— прошептал я.

— Гай, все получится.

— Девять километров...

Все в рубке затаив дыхание следили за тем, как вражеский флот устремился в ловушку.

— Давай сейчас — полный вперед! — скомандовал я.

— Полный вперед! — отозвался громоподобный голос Гефеста. И

сотни голосов на остальных кораблях влились в общий хор. 'Сеть' распалась на юркие мелкие рыбешки во главе с нашим 'Рыбой-меч', вырываясь из из тисков гравитации, которая неумолимо подтягивала нас к себе.

По пути мы потеряли еще пять кораблей. Много... слишком много. Почему эта проклятая 'Благодать' не действует? И почему она не подействовала на площади столицы?

— Гай, смотри...— Оккам указал мне чуть влево. Там стая 'акул' дернулась и остановилась, развернувшись левым боком.

— Что происходит? — я поспешно подбежал к акустику.

Гефест ударил кулаком по штурвалу.

— Что еще не так? Три шкуры спущу!

— Флот противника... не последовал за нами. Они остались на безопасной высоте.

— Безопасной для нас или для них?

— Для них, кажется, они поняли, что мы задумали,— сказал Оккам.

— Нет, это не невозможно, — я помотал головой,— кто же командует флотом?

'Дорогой брат, флотом командует ручная зверушка Юлиана, какая разница как его зовут?'

Этот голос... Кто-то прорвался в эфир?

— Кто-то сумел разрушить защиту?

Пока мы пытались определить как это возможно, главный экран замерцал, капельки родили изображение. Все, словно завороженные смотрели на бледное лицо, обрамленное жидкими темными волосами. Красные глаза насмешливо обвели всех в рубке и остановились на мне.

— Здравствуй, Гай, ты будто призрака увидел.

— Никос....— незаметным жестом я сделал знак Оккаму — найти источник.

Но ответ пришел почти незамедлительно, но не от Оккама.

— О, не пытайся понять, где я, хитроумные исчисления не помогут, потому что я совершенно не прячусь. Прямо перед тобой. За поясом астероидов,— пояснил Никос, когда по лицу увидел, что я не поверил ни слову.

— Как ты здесь оказался? — наконец, выдавил я,— ты командуешь флотом?

— Брат, похоже изгнание вредно действует на твои мозги,— Никос вздохнул и пожал плечами. Он что-то сделал со своим экраном и отошел в сторону, чтобы я смог увидеть то, что было за его спиной. А там простирался тот же участок системы, только с другого ракурса.

— Это Уроборос, пояс Сатокрид, это и правда флот 'Миноги',— заметил кто-то из офицеров.

— Вот тварь,— прорычал Гефест, я не пытался сдерживать своих людей. Никос полностью заслужил все, что о нем говорили, после того, что произошло на Кармине, в том числе и по его вине. После того, что он пытался сделать с Дамианом, я ненавидел брата по настоящему, не думал, что способен на такие чувства.

— А теперь взгляни направо,— театральным жестом Никос указал в другую сторону.

— Это же... флот противника, но тогда кто командует им? — озадаченно спросил Гефест.

— Гай, это правда, он не командующий флотом, но это не значит, что он не на подхвате,— тихо шепнул мне Оккам.

— Всегда знал, что вы с Юлием неплохо ладите, пришел добить нас? Какая честь для царевича. Теперь станешь его правой рукой? Что брат тебе пообещал за мою смерть?

— За твою смерть... -казалось Никос удивился.— Вообще-то речь шла исключительно о пленении. Хотя... признаюсь у меня были кое-какие интересные мысли по поводу того, как именно это сделать. Я мог бы поэкспериментировать с твоим мозгом. А твоих людей превратить в марионеток.

— Ах ты тварь, как смеешь так говорить с братом...

Достаточно было легкого жеста, чтобы Оккам сделал одно движение и Гефест рухнул как подкошенный на колени, с трудом хватая воздух.

— Мерзавец, как ты мог...— на большее капитана не хватило, он рухнул ничком. Техника, используемая Оккамом полностью парализовала все мышцы, и для того, чтобы вздохнуть, нужно было приложить неимоверные силы.

Пока Гефест не сможет вмешиваться в наш разговор. А скорее всего он будет коротким. Хищники в нашей семье предпочитали собираться в стаю в последнее время. Я бы не удивился, если бы и Агнесс появилась где-то на этом самом месте, чтобы урвать себе кусок триумфа. Только что на моих глазах весь мой не гениальный, но вполне осуществимый план рассыпался в прах. Никос... из всех людей, с кем хотел бы столкнуться на поле битвы, он был самым опасным и непредсказуемым. Даже Юлия я знал куда лучше. И я знал, что его угрозы не просто блеф. Он сумел это сделать на Сиберии и похоже ничего не стоит провернуть это здесь.

— Где Юлиан?

— На Океане, естественно,— Никос вновь вернулся в кресло, которое до того занимал и поднял бокал с вином и пригубил жидкость мутно-красного цвета. Меня замутило, мир перед глазами на миг окрасился в кровавые оттенки. Что это такое... Я надеялся, что Оккам не заметит, потому, что он наверняка не даст мне договорить, но я должен был знать, откуда дует ветер.

— А Силантий?

— Кто его знает? Когда ты улетал, он разглагольствовал о своих маразматических трудах. Но это было еще до смены режима.

— Хочешь сказать, что не появлялся в столице после Кармины?

— Именно это я и хотел сказать. Но похоже ты снова слышишь только то, что хочешь слышать,— вздохнул Никос,— ты не доверяешь мне ни на вот столько,— он сложил большой и указательный палец, оставив мизерный просвет.

— Даже на столько никогда не доверял. Ты не сделал ничего, чтобы завоевать это доверие.

— Позволь мне исправить эту ситуацию. Я помогу тебе избавиться от этих надоедливых мух.

— Да как ты смеешь предлагать такое нашему командующему после того, что ты совершил на Кармине? — у Оккама терпение не выдержало первым. Но я сделал знак.

— Тише, друг.

— Зря, мне даже обидно стало. Разве на Кармине я взорвал нейтронную бомбу?

— Если не ты, тогда почему на тебе ни царапинки?

— Гай, могу задать тот же вопрос тебе. Почему твоя рука слушается как новенькая? Разве ее не оторвали в лесу неподалеку от столицы твоей любимой планетки?

— Откуда ты...

— Пожалуйста, сейчас это совершенно не важно,— Никос поднес палец к губам.

— Знаешь, когда я очнулся, то глядя в зеркало не понимал, почему не чувствую всю правую половину тела. И знаешь, почему? — Никос сделал паузу.— Потому, что ее просто не было, лишь обгорелый кусок плоти. И даже сейчас тебе все еще не стоит смотреть, что у меня под мундиром.

— А лицо? — спросил я.

— То, что ты видишь — оптическая иллювия, точно такая же, как была... на моем подарке Марго.

Никос знал, как бить в самое больное место, и моя реакция не ускользнула от брата.

— Ты знал, так?

— А?

— Знал, что сестра отправится на Явь, и знал, что она выкрадет реликвию из монастыря, а потом просто избавился от нее как от ненужного свидетеля?

— Я так рад, что твой вор сбежал, оставив тебя в дураках, потому, что если это правда и он тоже испытывал какие-то чувства к Марго, я только рад, что ему не удалось убить тебя. Потому, что теперь такой шанс есть у меня.

— Погоди!— Никос поднял ладони,— я понятия не имею, кто ее пристрелил, если ты об этом. Я уже привык, что в семье во всех бедах обвиняют меня, но на этот раз не моя очередь. Тетка Анастасия имела на Марго какие-то паны, связанные с реликвией и еще Хризолидом-М. Да, точно когда мы говорили с ней в последний раз она упоминала какой-то эксперимент, но не делилась подробностями. Ты ведь знаешь, какая она скрытная.

— Эксперимент? — растерянно спросил я.— Тетя устроила все? Но тогда она могла ... Стоять за смертью отца?

— Клянусь смертью нашего отца, убитого Юлианом, я помогу тебе отомстить за сестру и вернуть трон! — жарко заявил Никос.

— Я не думаю о троне сейчас, какой в этом прок? Хочу только знать, почему ты здесь, а не рядом с братом? — сощурившись, я смотрел на Никоса, пытаясь понять, что скрывается за взглядом отстраненных глаз, но безуспешно. Все мы были слишком хорошими актерами, чтобы превращать спектакль в подобие жизни.

— Потому, что я здесь,— отрезал Никос, уже начав сердиться,— и давай закончим на этом. Можем спорить до бесконечности, но вряд ли ты поймешь. Я тебе не нравлюсь, так? Да и взаимно это. Но лучше ты, чем Юлиан. Он слишком похож на отца, а сейчас такие методы не помогут нам вернуть Сиберию и защититься от варваров.

— Варваров? — нахмурился я.

— Недавно я получил доклад. Окраинные области Каганата уже подверглись вторжению. Они четко прочувствовали момент. Все спят и видят, как бы развалить Византию. Но с тобой во главе, уверен, мы сможем удержать империю в целости. Все, что нужно — вернуть контроль над Сиберией и Поясом. А у тебя есть те нити, потянув за которые это станет возможным. Твой преступный друг.

— Рысь?!

— Я отправил ему послание, что ты ждешь его на Яви. Встретитесь там, и решите эту проблему — ты и он владеете одной кровью, разделенной надвое.

— Гай, это...— Оккам тоже понял, о чем идет речь, но для остальных это по прежнему была тайна.

— Никос, чего ты добиваешься?

— Если я помогу тебе избавиться от преследователей, если ты тоже отправишься на Явь и встретишься с ним, скоро он станет тем, в чьих руках сосредоточиться вся власть в Самоцветном Поясе.

— Откуда тебе это известно? — с сомнением спросил я.

— Когда я был у тетки, тайно проник в комнату, где в кристальных капсулах грезят наяву.

— Мета предсказатели!— выдохнул я.

— Я видел вашу встречу и то, что будет потом. От вашего союза зависит будущее всей Византии. Ну что, брат, согласен на такую сделку?

— Гай, не надо, это наверняка уловка,...— Оккам покачал головой.

— Я согласен.

— Правильный выбор, Гай. А теперь, я выполню нашу часть сделки первым. Прикажи остановить все м-двигатели и отключить защитные поля.

— Гай, ты же не сделаешь этого! — настойчиво повторил Оккам.

Некоторое время я всматривался в красные глаза брата, пытаясь проследить ход его мыслей, но потом все же решился.

— Гефест, озвучь мой приказ или мне самому встать у коммутатора?

— Командующий, при всем уважении. На этот раз я согласен с Оккамом.

— Выполнять! — я понимал, если это ловушка, то я приведу все остававшиеся корабли к верной гибели, или их уничтожит флот Юлиана, или сам Никос, что гораздо вернее. И все же отдал такой приказ.

— Отключить все м-цепи!— рявкнул Гефест.— Надеюсь вы знаете, что делаете, командующий,— он особенно выделил последнее слово. Я прикрыл глаза.

— Вынужден откланяться, Гай. То, как мы используем наши технологии, не слишком приятное зрелище.

Я кивнул. Никос пропал. Рубка погрузилась в тревожное молчание, мы все следили, как неумолимо, пока еще далекий рой флота противника превратился в стаю рыб... на фоне совершенно чистого, незамутненного защитой космоса.

— Гай!

— Погоди, друг, еще рано.

— Они готовятся стрелять, ты же видишь.

— Да, но еще рано.

— Рано для чего? Чтобы умереть? Согласен...

— Оккам, просто поверь, что в любом случае ошибка это или нет, это моя ответственность.

Напряжение достигло предела. Но прежде, чем Оккам, потянувшийся к пульту управления защитой, сделал непоправимое, все изменилось. Корабль пронзила вибрация, 'Рыба-меч' вздрогнул всем корпусом, двигатель полностью остановился. Все наши корабли зависли беспомощными мишенями. И в в этот момент капельный экран снова замерцал, но изображения на нем так и не возникло.

— Гай...— прозвучал голос Никоса, который показался мне слабым и неузнаваемым. Брат дышал тяжело.— Хочу, чтобы ты услышал это, пусть и не увидеть, теперь может станешь больше доверять мне.

В канале раздался мелодичный перезвон соединения, а потом...

— Командующий Никос, капитан Брут на связи.

— Так и знал, это ловушка...— прорычал Гефест, но я выхватил пистолет из кобуры и направил на своего подчиненного.

— Оставайся на месте, и ты Оккам, отойди от пульта. Я верю брату.

'Верю Никосу? Да ты рехнулся!' — кричал внутренний голос. Никогда за всю жизнь брат не давал никакого повода, чтобы оправдать это доверие. И словно в подтверждение моих слов, в канале раздался голос брата:

— Слушай мой приказ, всем кораблям, боевой разворот, курс — Уроборос, на максимальной скорости!

Послышалось невнятное бормотание, а затем:

— Есть выполнять приказ! Курс на планету, полный ход!

— Отключить защиту,— приказал Никос.

— Есть, отключить защиту!

— М-поле на максимум.

— Есть на максимум.

— При падении не снижать.

— Так точно, не снижать!

— Что он говорит...— ошеломленно переспросил Оккам.

Я и сам ничего не понимал, но от этого диалога, хотя я и не видел собеседников, становилось страшно.

— Командующий, смотрите!— крикнул Гефест.

Мы все бросились к лобовому экрану. Настоящий звездный дождь хлынул на наших глазах. Росчерки остаточных выбросов флота противника прочертили небосвод, корабли скользили и падали вокруг и мимо нас, окутанные облаком светлого инертного газа. Чернота космоса расцвела. А звездный дождь сыпал и сыпал. Словно лемминги корабли один за другим падали в атмосферу планеты, притянутые ужасной гравитацией. И даже зная, что идут на верную смерть, они не снижали скорости. Неужели ль потому, что Никос приказал им? Я вспомнил, что произошло в битве при Сиберии. Каким-то образом брат сумел воздействовать на умы людей, но тогда решение о сдаче принял сам Князь Святослав. Здесь же брату пришлось бы воздействовать сразу на экипажи всех кораблей. Неужели это все Хризолид? Что за ужасная сила у этого камня?

И вот последняя капля звездного дождя упала в экватор планеты и исезла в яркой вспышке.

— Это не правильно,— Гефест покачал головой,— они все были воинами, пусть и противниками. Но он просто приказал им и они упали на поверхность планеты, уничтожив и себя и корабли.

— Они сражались честно,— кивнул я,— но битвы или выигрывают, или проигрывают. Эта битва осталась за нами, пусть и таким ужасным способом.

'Звездное падение' — так это бесславное сражение флота Юлиана назовут в истории.

— Брат, вот и все,— за экраном снова послышался голос Никоса. Когда все стихло, осталась лишь ровная безмятежность космоса, и выстроившаяся сложной фигурой флотилия Никса. Казалось, его темные корабли будто возникли из ниоткуда, где он прятался все это время?

— Благодарю, Никос, признаюсь это было жуткое зрелище.

— Как и все, что я делаю. Я же знаю, ты или Юлиан никогда не запятнаете руки такими грязными делами.

— Нет, я благодарен тебе.

— Особенно твой экипаж.

— Они военные, и подчиняются мне. Благодаря тебе мы сумели защитить Кармину.

— Да здравствует Никос! — закричал кто-то в рубке.

— Да здравствует Гай Финист! — подхватил второй, и в следующие мгновения уже все экипажи на всех кораблях скандировали этот лозунг. Мне было неприятно, но я смолчал. Люди видели победу, и не всех интересовало, како ценой она досталась.

— А теперь, брат, выполни свою часть сделки. Перейдешь на мой корабль? — любезно предложил Никос.

— Гай, не стоит, здесь что-то не так, зачем тебе лететь на Явь? Твой брат — свихнутый мистик, если он пронюхал про твои способности, он сдаст тебя главе церкви. Те, кто попадают в застенки монастыря, назад выходят крайне редко.

— Оккам шептал, не отрывая цепкого взгляда от Никоса, брат наверняка понял, какое именно о нем сложилось мнение у моего подчиненного.

— Но ты же спасешь меня если что-то пойдет не так?

— Гай, я просто хочу понять, зачем? Назови хоть одну причину, по которой ты обязан лететь на Явь?

— Марго.

— Марго,— Оккам скривился, будто съел что-то кислое.— Снова твоя сестра туманит разум. Гай, разве он сказал хоть слово о Марго? Только то, что этот вор будет на Яви.

— Только это, но этого достаточно,— каждая наша встреча заканчивалась хуже предыдущей.— На этот раз один из нас наверняка умрет, но я узнаю, кто стоит за смертью Марго.

— Гай, каким был таким и остался, мальчишка...— Оккам покачал головой, но все же отступил.— Лети, но я отправлюсь с тобой.

Я хотел возразить, но понял, что спорить со старым другом бесполезно.

— Хорошо, будешь прикрывать спину.

— Как всегда, Гай.

Уже через полчаса на палубе прозвучало дружное:

— Честь и слава его высочеству Гаю Финисту Византийскому!

И мы вдвоем покинули 'Рыбу-меч', ступив на территорию совсем другого государства — владения Никоса, мрачную 'Миногу'.

Глава 42 — Вор-паломник

Крохотный модуль оказался весьма полезной штукой. Наконец-то я сделал то, о чем давно мечтал — вернуться к жизни простого вора. Я его просто спер, выкинув ключ, что дала Лада. Юркий и маневренный, он вынес меня за пределы гравитационного поля Сиберии за считанные минуты. И все это время меня терзали смутные подозрения. Существовало две проблемы. Первая — рубежники, и вторая — малая дальность полета, заложенная в модуль. Но как оказалось, все опасения были напрасными. Когда я приблизился к границе, охраняющие их уже увлеченно бились с подошедшим флотом Метрополии. И прямо на глазах рубка становилась яростнее. Пока кораблей самой планеты видно не было, может ждали, что оба противника попросту перебьют друг друга и они горло водрузят над остовами знамя победы. А может просто осторожничали.

Интересно, эта проклятая сила подействовала так или просто удача? Но я не болел ни за одного из них. Тут возникла проблема посерьезнее — модуль. И я уже начал присматривать себе судно поувесистее. Но в это время на кристаллическом экране появилась командная строка: 'Введите координаты — по системе Пояса или по системе Метрополии. Задайте точку прибытия'.

Интересненько, если мне даже предлагали высадиться в Метрополии, значит этот кораблик мог дотянуть и туда. Вот так удача. Конечно шататься в такие времена в одиночку по галактике не самое разумное дело, но я решил поступить по глупому. Поискав взглядом, нашел старое полотенце в багажнике и поставив модель на автопилот, принялся кромсать перочинным ножичком несчастный материал. Тут же в бардачке обнаружилось шило и нитка с иголкой, Провозившись с час, я с удовлетворением лицезрел результат своего труда — небольшой флажок с изображением красного альбатроса — знак Ордена Айя, Частные паломники не редкость на Яви, другое дело, что почти все они были странствующими проповедниками. Такими же чокнутыми как и толпы последователей Айя. Но даже с этой задачей я справился.

Пока летел, попросил бортовой компьютер выдать мне обучающий материал для религиозных вузов Метрополии, а еще истории Ордена, советы для желающих принять сан и еще куча всего, что могло пригодиться. Пока все это было только голая теория, еще нужно применить ее на практике. Мне нужно имя. Открывающее любые двери на Яви.

На поиск подходящей кандидатуры ушло еще несколько часов. Результатом была выпавшая мне на ладонь распечатка — Элессий Дамаскин, профессор необогословия из университета Кельна, что в Норманнских княжествах. Если верить тому, что написано, этот тип был изгнан из своего города и университета за то, что чересчур рьяно выдвигал бредовые идеи святости Анастасии Византийской, настоятельницы Ордена Айя. С тех пор он постоянно слонялся по окраинам Метрополии в поисках благодарных ушей, коих в последнее время развелось немало. Его то я и должен буду изображать.

Но похоже, провидение решило испытать мои нервы на прочность в этот день. На сей раз византийцы решили устроить заваруху прямо на пути моего следования. Я не стал вникать в подробности, кто и с кем — похоже сторонники старой и новой власти сцепились друг с другом, готовые глотки перегрызть за тепленькое местечко.

Пока Мета-хризолид старательно выплевывал шлейф темной материи, отматывая световые года, я тщательно изучал всю информацию, какая только могла понадобиться. И под конец уже сам мог получить профессорскую степень по необогословию. И какого только бреда люди не придумают, чтобы спрятаться от жестокой реальности.

'Кровь Первого Василевса ведет нас, он говорит устами первосвященницы византийской, метахризолид — слезы Византия Первого, что первосвященница собирает за грехи всех людей, великий исход — долг каждого в конце жизни очиститься, заключить себя добровольно в спасительный кристалл, чтобы видеть сны во благо новых грешников'.

— Пфф... да этот Элессий и правда псих, он просто помешался на этой Анастасии.

На панели управления замигал темно-бордовый огонек, подтверждая, что я близок к цели.

— Приветствую вас, заблудшая душа, что желаете вы отыскать в обители?.

Разумеется я не думал, что мне дадут приземлиться так же просто, как паломническим судам.

— Покорный сын Первого Василевса и смиренный последователь настоятельницы, Элессий Дамаскин, просит аудиенции у Анастасии Византийской. У меня есть сведения чрезвычайной важности, это касается крови.

Эту загадочную речь я готовил долго и тщательно, пусть помучаются гадая, что же именно я хотел сказать или показать настоятельнице. Попасть к ней на прием оказалось делом ничуть не менее легким, чем к покойном императору. И пока мрачный шарик Яви приближался — манящий, морочащий сбивающими с толка огоньками. Я раздумывал, что если мой план не удастся, скорее всего, меня попросту расстреляют как провокатора.

— Сын мой, чтобы заявлять такие вещи в открытую, надо обладать святой смелостью или сильнейшим проклятием. Ты проклят сын мой? — вопросил уже другой голос, на сей раз принадлежавший мужчине постарше.

— Ох, у меня есть и то и другое, мне нужно поведать откровение, окрылявшееся мне недавно, во время долгого странствия по Самоцветному Поясу. Я мечтаю припасть к ногам настоятельницы и молить об очищении.

На сей раз молчание установилось надолго. Я уже был так близко, что рукой подать. И как-то невзначай я вспомнил, что даже у паломнической планеты есть весьма неплохая оборонительная артиллерия. Возможно, что Анастасии о моем появлении даже не доложат, решив, что я представляю опасность и решат разобраться сами.

Но вот, наконец, когда моя ноги начали отбивать мерный ритм, из эфира донеслось благосклонное:

— Можете садиться.... Но не на общественную площадку, а на заднем дворе. Настоятельница ждет вас в зале метапредсказателей.

'Даже так? — подумал я, — вот так удача. Какая удача, что по пути на Явь, я остановился на крохотной контрабандисткой планетке, у которой даже названия не было в целях конспирации и успел приобрести голографическую маскировку, точно такую же, какая была вокруг кулона. Два похожих на тарантулов истребителя пристроились по бокам от моего модуля.

'Самое время',— я нажал кнопку активации маскировки. Довольно неприятные ощущения — щекотка во всем теле, легкое покалывание, как будто меня постоянно бил слабый электрический ток — прошли довольно быстро. Осталось только жжение на сгибе локтя, туда был прилеплен тонюсенький щуп электрода микросхемы, импровизационной мне за ухо. Что самое интересное за это я не отдал ни гроша. Когда прибыл на преступную базу, последний ее обитатель умирал от экзотической болезни. И снова я предпочел не думать о том, что это могло быть проявлением этой проклятой силы морок или Мор, как там ее назвала Лада, но быстро отбросил эту навязчивую мысль. Если стану так думать, скоро на собственную тень начну оглядываться. Но главное результат.

Если верить небольшому обзорному зеркалу в кабине, я теперь был круглощеким, красноносым и пучеглазым мужиком лет этак под шестьдесят. От волос осталась довольно внушительная, как я ее окрестил профессорского вида лысина.

Меня встретили на заднем дворе. Выпрыгнув из модуля, я взглянул на вечно багровое небо, втянул в себя затхлый воздух, наполненный влагой и прислушался к тоскливым крикам рваных теней, круживших над дальними скалами. Птицы...

Тишина... сегодня на Яви было необычно тихо. Похоже, время поста. Раз в год на целых две недели паломникам закрывали доступ на планету.

— Матушка ждала вас, профессор Дамаскин.

Я не сразу заметил ее. Истребители, проводив меня, улетели прочь, и поначалу показалось, что меня никто не встречает. От старой каменной кладки несло мхом, подобие солнца на Яви не проникало в этот тенистый уголок. Она стояла в глубокой нише, закутанная в ярко-алую рясу монахини, лицо скрывал глубокий капюшон, из-под которого виднелись мягкие складки губ.

— Наверное я не вовремя,— я поспешно приложил ладонь к сердцу, отвесив поясной поклон,— сейчас время великого поста.

— Ничего страшного. Ваше дело не терпит отлагательств. Все, связанное с Самоцветным Поясом очень интересует матушку. Идемте за мной,— повернувшись, монахиня скользнула к лестнице, начинающейся от аркообразного проема в стене слева. Три круглых приземистых башенки увенчивали ее.

Пока мы спускались по бесконечным ступеням, чувствительные к движению датчики замигали неяркими фонариками на пути нашего следования и почти тотчас гасли, едва мы делали очередной виток.

— Как... тебя зовут?— я замялся, думая, обратиться на вы. Вдруг монашка была в возрасте — непочтительно. Но хотя просторные нелепые одежды окутывали ее тело, под ними безошибочно угадывались очертания стройного тела, да голос не мог принадлежать старухе.

— Алиса,— отозвалась монашка.

— Алиса,— почему-то повторил я.

Монашка хихикнула и скрылась за поворотом, пришлось ускорить шаг.

— Как долго нам еще спускаться? — спросил я.

— Уже недалеко, матушка велела показать вам кое-что перед встречей.

.— А почему она сама не покажет? Ей нездоровится? У меня как раз есть кое-какие не запатентованные разработки, связанные с Мета-хризолидом, возможно я смог бы помочь, как и прошлый раз...

— Да, мы очень благодарны вам за тот рецепт, матушка часто вспоминала о вас и сожалела, что не смогла поблагодарить лично.

— Ну что вы, я только хотел предложить вашей матушке еще один рецепт.

Наконец, лестница закончилась. Мы оказались в коридоре перед современными, массивными дверьми. Они смотрелись довольно странно на фоне старинных интерьеров.

Поколебавшись, Алиса обернулась ко мне.

— Пожалуйста, приложите свою ладонь к этому счетчику. Система распознает вашу капиллярную систему.

— Не думаю, что мой отпечаток пальцев подойдет в качестве отмычки на двери в такое охраняемое место.

— Матушка оформила для вас допуск. Именно для вас. Я не смогу пройти дальше.

— Но вы же сказали, что хотели проводить меня. Где матушка?

— Прямо за дверью,— Алиса отошла в сторону.

'Какого черта',— решил я.

Ладонь удобно легла в небольшую выемку. Панель расцвела всеми цветами радуги и остановилась на лазурном.

Что-то щелкнуло и створки начали расходиться в стороны, мне в лицо дохнуло колючим холодом. Уж что там я ожидал увидеть — мрачную пещеру или узников в цепях и кандалах — вместо этого войдя, едва не уперся в восьмигранную призму, подвешенную к потолку переплетением проводов. Таких призм в довольно просторном помещении было не меньше десятка. От всех тянулись толстые серебрящиеся кабели и вели они к прозрачному саркофагу, крышка которого была закрыта. Подавив внутреннее сопротивление я шагнул вперед.

Позади послышался шорох, я начал поворачиваться к Алисе, но краем глаза успел заметить быстрое движение. Когда тебе в спину направляют нож — это чувствуется даже с закрытыми глазами. Вот и сейчас лишь быстрая реакция спасла меня. Да и удар пришелся вскользь, неумело, или целилась она все же не в сердце. Поэтому, единственное, чего она добилась — глубокого пореза на обоих ладонях. Пришлось встретить удар ножа голыми руками. Смеясь, монашка вновь занесла нож, но... на сей раз удар предназначался не мне. Со всего размаху она вонзила нож в первую призму с изумрудным раствором. Показалось, что в ней что-то заметалось, и это что-то больше всего напоминало головастика, а потом капсула взорвалась. Меня окатило волной чего-то липкого и отвратительно пахнущего, но Алиса уже перебежала ко второй и новый удар с тем же результатом. Что она творит?!

— Прекрати это, стой! — я бросился к ней, пытаясь вывернуть руку с ножом, но не тут то было. Девица оказалась на удивление сильной. Извиваясь и сопротивляясь, она пыталась дотянуться до последнего сосуда, мы боролись по щиколотку в вязкой жиже, среди трепыхающихся головастиков... нет, когда я понял, чем на самом деле были они, меня чуть не стошнило— люди, это же люди. Чем они тут занимались?!

— Это мета-предсказатели! — зарычала Алиса, нанеся молниеносный удар мне под ребра, она рванулась к последней призме. Но я схватил монашку за ноги и она рухнула лицом в жижу.

— И что с того? Пока не узнаю, зачем ты тут решила устроить резню, не пущу.

— Если не разрушить последнюю, твоя кровь не убьет их. Мета-машина будет запущена и всем на планете промоют мозги. Я не хочу превратиться в одну из беспомощных кукол.

— Совсем рехнулись со своими мистическими откровениями? При чем здесь моя кровь?

— Он убил матушку,— Алиса извернулась и ухитрилась ударить меня коленом в пах, а потом полоснула ножом. На сей раз удар пришелся по груди, на одежде появилась кровь, — Этого хватит, чтобы не дать ему замкнуть устройство.

— Кому ему? Кто кого убил? Объясни понятнее! — пришлось хорошенько прижать ее к себе, зажав руки и ноги по швам.— Объясни все толком и тогда я быть может выслушаю тебя. Но сначала отвечай, где высочество?

— Кто...— расширенными глазами она смотрела на меня.

— Принц Византийский, мне сказали, что он тоже здесь, это он убил вашу матушку? Эта машина его рук дело?

— Так ты с ним заодно? Как ты можешь?— с отвращением выплюнула Алиса, капюшон свалился с ее белокурых волос и тут...

— Соня?!— никогда не относил себя к чувствительным людям, но на этот раз я был поражен, просто раздавлен увиденным,— Ты умерла, я сам видел, как они застрелили тебя.

— Соня? Нет, меня зовут Алиса. Соня Ворон — моя сестра-близнец, меня послали сюда с заданием Снежный ветер. Я три года изображала из себя примерную монахиню, я втерлась в доверие к настоятельниц, чтобы узнать хоть что-то про тебя. Я стала тайным шпионом. Но потом Соня нашла тебя раньше. Моя миссия была завершена, но я осталась здесь и стала свидетелем. Его высочество, принц византийский, тварь куда более опасная, он убил матушку, и еще... — Алиса затихла,— берегись его, он не человек.

— Высочество то? Этот придурок? Да что-то такое он упоминал, этот Гай Финист.

Алиса дернулась.

— Это не он, я говорю о царевиче Никосе. Он скоро будет здесь,, и я пыталась уничтожить машину до его прихода, но... похоже я опоздала.

Мы оба наблюдали, как выпавший из ее пальцев нож, медленно растворяется в изумрудной жидкости.

— Теперь эта комната заблокирована. Если Никос придет сюда, он убьет меня.

— Эй, что ты такое несешь? Как это заперты? Какой Никос? Я же пришил его бомбой на Кармине.

Алиса помотала головой, на лице появилось жалкое выражение.

— Ему нужен только ты, но я так просто тебя не отдам,— Алиса прикрыла глаза, а когда открыла вновь, я получил такой ментальный, что сознание едва не улетело далеко и надолго. Я слышал, что монахинь в этом монастыре обучали всяким фокусам, но впервые испытал их на себе. Чем бы она не врезала по мне, это явно было нечто нематериальное, но от того не менее чувствительное. Я не разбирался в этих штуках, но было очень больно.

Вроде только моргнуть успел, а в следующий миг обнаружил, что плотно прикован к последней призме-сосуду. Грудь, плечи, талия и ноги были привязаны мотками провода со стеклянными бусинами, так, что я стал похож на новогоднюю гирлянду. Но только ребенок не узнал бы в этих побрякушках инертную бомбу. Она была слабее нейтронной, но я понятия не имел, что произойдет с монастырем, если она взорвется в этих насквозь пропитанными хризолидовой вонью стенах.

Я передернулся и вывернул голову — там, за спиной забилась внутри сосуда хлипкая фигура, похоже мета-предсказатель тоже понял, что произойдет и пытался вырваться на свободу. Алиса отступила от меня, сжимая в руках крохотную полусферу, установленную на металлической пластине — наверняка детонатор.

— И чего ты хочешь добиться? Взлетишь на воздух вместе со мной? Разнесешь весь монастырь, а как же твои сестры? Хочешь всех убить?!

— Никос византийский не закончит эксперимент, который начала матушка,— упрямо заявила Алиса.

— Эксперимент? — от мысли о том, чем здесь занимались благопристойные монашки, меня едва не стошнило.

— Тебе лучше не знать. Я взорву активатор машины, все закончится.

— Ты так часто повторяешь это, будто сама не веришь,— вздохнул я и попытался вывернуть руки из захватов, но те лишь сильнее врезались в кожу.

— Я сделаю это,— Алиса замотала головой.— Когда монстр по имени Никос Византийский погибнет, у Снежного Ветра появится будущее. Ты встанешь во главе.

— Да мне это вообще не на надо, чего вы все от меня хотите? Ты, Соня, адмирал, Лада и ее отец.

— Лада? Ты виделся с Ладой? — она даже детонатор опустила, я решил, что у меня появился шанс.

— Да летал я на чертову Сиберию, ледяной шарик остался таким, как и был, похоже ему уже ничего не поможет и замороженным мозгам его жителей тоже. Мне наговорили куча всякой мистической чуши, потом пытались промыть мозги древней книгой, но к счастью все взорвалось до того, как я стал безмозглой марионеткой княжеской девицы. Как раз очень удасно в тот момент на планету решили напасть византийцы. Я не стал ждать развязки событий и смотался сюда. 'Лети на Явь,— говорила она,— там ты встретишься с высочеством, — говорила она. Выясним все отношения, набьем друг морды и разойдемся миром — так я понял.

— Лада хотела, чтобы ты встретился с Никосом?

Взгляд Алисы наполнился ужасом.

— Да нет же, я сказал — тупоголовым высочеством, который винит меня во всех смертных грехах, и не смертных тоже. И утверждает, что я убил мою напарницу, хотя по мне, так он сам мог пришить ее, похоже этот извращенец влюбился в собственную сестру.

— Маргарита? Ты говоришь о Маргарите? — встрепенулась Алиса. Смены ее настроения настораживали. Похоже психика у нее была сдвинута напрочь.

— И ты туда же, ее звали Ри-та, и она была самой безбашенной девчонкой, какую я только встречал, даже твоя сестра и рядом с ней не стояла. Хотя она пробыла моей напарницей всего несколько часов, мне этого хватило, чтобы понять — лучше у меня не будет. А потом ее пристрелили на моих глазах. Потом я выяснил, что... погоди ка, ты сказала Никос? Этот тип, который дал мне заказ тоже здесь?

— Когда он убил матушку, он спешно покинул планету, я надеялась, что за это время удастся разрушить машину, которую он хотел использовать в своих целях. Это изобретение, над которым я трудилась по приказу матушки, и теперь он хочет использовать его, поэтому я... я не могу оставить Никосу этого шанса, пока еще есть возможность, я...— глаза Алисы стали глубокими далекими, она с силой прижала детонатор к груди.

— Стой. Что ты творишь?! Сама же сказала, что это не поможет и она уже запущена. Кстати, для чего она нужна?

— Воскрешение... мета-жизнь. Мы хотели создать то, что могло вернуть душу в тело, вырвать его из оков смерти. Но Никос пожелал куда большего, метаконтроль — он хотел обладать умами всех людей в империи.

— Ну вы точно сумасшедшие. Это же невозможно.

А дальше все произошло очень быстро. Щелчок, рвущийся звук, поднатужившись, я рванулся вперед и путы не выдержали. На полной скорости я врезался в Алису, пытаясь дотянуться до детонатора, наши пальцы вцепились в него одновременно.

— Отдай!

— Нет! Ты не понимаешь,— я заметил, что взгляд монашки не отрывается от чего-то за моей спиной. Там остался саркофаг, в глазах Алисы появился страх.

Дернув девицу на себя вместе с детонатором, я сделал шаг к саркофагу.

— Не ходи, не нужно, ты все усложняешь.

— А чего ты так боишься?

— Не смей!

Но я крепче прижал Алису к себе и заглянул под крышку.

— Рита!! — я впился руками в крышку, чтобы не упасть. Шок, ужас, радость, непонимание, ненависть, злость, ярость, ошеломление — невероятный набор чувств в миг накрыл с головой. Не может быть. Невозможно!

— Это Рита, как это возможно? — прошептал я.

— Это и есть машина, о которой я говорила,— пояснила Алиса, вырвавшись из моих несопротивляющихся пальцев. -Матушка хранила ее как сокровище, я так и не сумела выяснить, для чего именно ее собирались использовать. Но ее точно хотели использовать вместе с тобой.

— Со мной? Что за... как она открывается?— спросил я, лихорадочно шаря по крышке. Я полностью позабыл про детонатор.

Но Алиса остановила мою руку.

— Не прикасайся. Не смотри, иначе не сможешь уничтожить ее. Я знаю о твоих чувствах к ней.

— Конечно не смогу! Как я могу убить свою напарницу?! — только выкрикнув это я понял, что все это время по настоящему никогда не верил, что она мертва. Даже после того как ее убили на моих глазах, я все еще не верил, я Марк Рысь, прожженный материалист не верил в возможность смерти подруги. Именно живая Рита спасала меня во время Охоты на Броде, живая Рита вела меня с Планеты-тюрьмы на Кармину, а потом на Сиберию, и сюда. Я жаждал мести за смерть напарницы. Но все это время я не верил, что она была убита. И теперь, после того, что увидел в капсуле прямо передо мной, уверенность превратилась в веру.

— Она жива? — спросил я деревянным голосом.

-Это не жизнь, а квази-существование, искусственная система кровообращения, искусственное стимулирование мозга, искусственное сердцебиение.

— Она жива? — повторил я.

— Это не жизнь! Это исковерканное существование, машина, которую Никос византийский, а до того матушка хотели как-то использовать.

— Машина... ты совсем дура? Это человек!

— Она больше не твоя напарница и не одна из нас, послушниц.

— Это не тебе решать! — взревел я, отталкивая Алису и рванув крышку капсулы вверх. Раздался треск, осыпался ледяной панцирь, сковывавший половину. Сосуда. И то, что я увидел, полностью парализовало меня. Я забыл о мести, забыл обо всем, видел только Риту. Это была она, не кукла не машина, живая. Она всего лишь спала. Грудь вздымалась, хотя и редко, но сильно, кожа была лишь чуть бледнее, чем я помнил. Три прошедших года превратились в три часа и потеряли смысл. Да что такое с тобой, Рысь?

Я склонился, подложив ладони под такое хрупкое тело, мягкое и податливое, совсем не деревянное, какое бывает, когда человек давно мертв. Я вглядывался в ее черты, которые остались в памяти так, будто я каждый день смотрел только на них.

— Что с тобой сделали, Рита, как же так вышло? Ты помогла мне и вот, что эти гады с тобой сотворили, -я встряхнул ее, собираясь потребовать ответа хотя бы от нее. Но в этот момент увидел выражение лица монашки. Она улыбнулась.

— Увиделись? Хорошо, пора прощаться.

Словно в дурном сне я видел, как медленно скатывается с ее ладони детонатор, как он летит вниз. И в этот момент дверь открылась.

— Прости, но я должна... ради...

Ради кого бы безумная монашка не собралась принести нас в жертву и кто вошел в комнату, я не разглядел, все, что успел — прижать Риту к груди лишь за миг до того, как мы оказались в эпицентре взрыва инертной бомбы.

Глава 43 — Маски сорваны.

(некоторое время назад)

— Нелегко тебе, да? — с сочувствием спросил Никос, глядя на меня. Он стоял у трапа 'Миноги', а я не решался поставить ногу на поверхность планеты, которая отняла у меня самое дорогое, что только была в жизни. Но эта планета уже затянула меня в свои сети, она овевала меня затхлым, будто несвежим ветром, окатывала меня глубиной своих изменчивых небес, в которых царили все оттенки красного, оглушала криками ярких крылатых созданий, круживших над нами. А прямо передо мной лежал Пруд очищения, через который должны были пройти все желающие попасть в монастырь. Воды, насыщенные эссенцией Хризолида, как считалось, очищали от всякого греха, но возможно кровь во мне, эта проклятая кровь кричала о невозможности этого.

— Я не пойду,— упрямо сказал я, больше сам себе, чем Никосу.

— Как знаешь, но мои люди только что сообщили, что твой друг, Рысь, уже здесь. Хочешь чтобы он первым нашел ниточку к Марго? — подначил брат, на губах его играла нехорошая улыбка.

— Гай, возьми себя в руки,— появившийся позади Оккам разрушил гнетущую атмосферу, улыбка Никоса погасла. Он явно был недоволен, что не удалось еще немного помучить меня. В этом была весь брат, и я прекрасно знал, что он никогда ничего не делает из альтруистических побуждений. В том, что он пригласил меня на планету, где властвует тетка Анастасия, тоже наверняка был свой смысл.

— Почему нас никто не встречает? — спросил я, нагнувшись и процедив сквозь пальцы сыпучий красный песок.

— Сейчас ретрит,— пояснил Никос,— никаких паломников, только монашки да паучиха, которая властвует над ними.

— Ты так не любишь свою наставницу?

— У нас... несколько разные взгляды на устройство мира в прошлом и будущем,— признался Никос, пожав плечами и накинув на голову излюбленный красный плащ. Мне он предложил такой же, положенный по обычаю на Яви, Оккам уже давно надел короткую тунику. Она не стесняла движения и в случае его он сможет действовать открыто и защитить меня. Даже если я прикажу ему не делать этого, Оккам не послушает, поэтому я смирился с его присутствием здесь.

— Идем, должно быть твой друг проник на Явь тайно, под видом богослова или странствующего проповедника.

— Гай, чем дольше мы тут, тем больше шансов, что Юлиан решится на реванш. Давай поскорее закончим с делами здесь и вернемся на Кармину. У меня нехорошее предчувствие,— шепнул Оккам, чем сильно удивил меня. Предчувствие у Оккама? У человека, который всегда и во всем следовал лишь железной логике?

Я кивнул и стиснул зубы, вложив все силы в первый шаг на взлетное поле. Это оказалось легче, чем я думал. Оно не разверзлось и я не полетел в глубины кровавого ада, как в писании. Этот ад предназначался для убийцы, вернувшегося на место преступления. А именно убийцей я себя и ощущал.

— Поторопимся,— Никос заметно нервничал, когда вел нас в обход пруда очищения. Он знал тайный проход, которым могли воспользоваться лишь служители. Оккам стрелял взглядом по сторонам. А я мрачнел все больше, по мере того, как мы приближались к громаде монастыря, похожего на ворону, сидевшую в гнезде.

— Сюда,— поманил Никос, — неприметная дверца вела в небольшой холл, откуда начиналась узкая винтовая лестница,— скорее, поторопись, Гай. А ты...— он жестом остановил Оккама,— дальше нельзя. Тот попытался обойти Никоса как неодушевленное препятствие. Но мне пришлось положить руку на плечо друга.

— Оккам, прошу, подожди здесь.

— Пока не узнаю, что там,— Оккам кивнул на проход,— не оставлю тебя одного. Оттуда несет тайной и мраком, а еще чистым Хризолидом.

— Это естественно, Анастасия помешана на нем, она пытается найти такую пропорцию, которая помогла бы ей контролировать умы всех людей на Яви всего лишь с помощью мысленного приказа и поэтому мы с ней разошлись. Еще и потому, я не хочу, чтобы у кого-то еще появилась такая власть,— признался Никос и в его голосе действительно звучал неподдельный страх.— Когда она предложила мне сделку, поначалу я не понял, как далеко она хотела зайти. Я даже отравился на Сиберию по ее просьбе, чтобы испытать образец мета-технологии. Результат вы видели сами, путь они были и недолговечны, князь Сиберии поклялся в вечной верности нам.

— Я видел, и это было ужасно,— кивнул я. — Тетя там, внизу? Или... там Рысь? — я напрягся.

— Вполне возможно, что оба они там, возможно...— Никос понизил голос,— она переманила его на свою сторону и теперь он стал игрушкой в ее руках, ты знаешь, на что он способен. Если такое оружие попадет в руки этой сумасшедшей старухи, вся Византия от Сиберии до Океаны окажется под ее железной дланью. А если твоя половина силы попадет к ней в руки, тогда я не ручаюсь и за судьбу галактики. Я...

Нога застыла на ступеньке, я остановился на середине лестницы.

— Что такое? — спросил Никос позади.

— Брат, откуда ты узнал про нее? Говоришь о том, что я получил в том инциденте в лесу на Кармине. Об этом знают всего четыре человека, и ты в их число не входишь.

— Правда? Какая жалость, брат. -Я стоял, не оборачиваясь, но слышал, как Никос снова начал спускаться.— Видимо кто-то из них проговорился, а ты не думал, что среди твоих друзей могут быть предатели? Например маленький повстанец из Самоцветного Пояса.

— Дамиана?

— А, ты все же не знал, хотя понимал, что сколько волка не корми он все в лес смотрит. Он всегда тебя ненавидел... Или, твоя драгоценная невест. Быстро же ты забыл Марго и предался объятиям другой. Не будь ты мужчиной, я бы назвал тебя шлюхой. Прельститься хорошенькой мордашкой и богатствами ее отца это вполне в твоем духе. Братец, а может это твой Оккам? Само совершенство, человек чести с головы до пят, и все же, даже таких людей может точить скрытое чувство неполноценности. Ну так кто же из них рассказал мне про твою силу? Дай ка подумать.

— Я всегда знал, что ты был скотиной Никос, лживой, самодовольной тварью.

— Какие слава, брат, не ожидал от тебя,— брат усмехнулся за плечом. Я обернулся, он улыбался от уха до уха, в свете фосфоресцирующих ламп улыбка казалась особенно безумной. Теперь, когда мы стояли так близко друг от друга, я понял это со всей очевидностью

-Других ты не рассматриваешь? Но знаешь что, не хочется тебя разочаровывать, ни одно из твоих предположений не верно.

— Неужели? Тогда откуда бы я узнал про 'Мор'?

— Проблема в том, что ни один из моих людей не знает о том, что у меня есть сила первого василевса.

— Ложь, твой помощник знает, я видел, как вы шептались на корабле.

— Он не знает про 'Мор',— повторил я,— но... — я поднял руку и медленно поднес ее к губам, — ему известно про 'благодать'ю.

С этими словами я прокусил кожу, соленая жидкость хлынула в рот, а потом выдохнул.

Никос заслонился, когда капли полетели в его сторону.

— Теперь расскажи мне все... — этого количества крови было бы достаточно, чтобы развязать язык даже моему родственнику. Однако, я недооценил коварства брата, он коснулся лба, отшатнувшись, чтобы избежать попадания крови на одежду или кожу, и в следующий миг я получил сильнейший ментальный удар, который вонзился в мозг. И, хотя, воздействие было не на физическом уровне, мои ноги подкосились. Не удержав равновесие, я схватился за стену. Но тут же пришла новая атака, и я кувырком полетел к подножью лестницы и скорчился внизу. Брат медленно спускался по ступеням, уверенный в том, что может полностью меня контролировать.

— Разумеется нет, спасибо, что сказал, брат, теперь у меня все карты в руках. Я не знал, у кого из вас какая половина. Но теперь у меня есть недостающая информация, чтобы запустить машины.

— Откуда ты... узнал? — простонал я, с трудом поднимаясь на ноги.

— Сейчас я отвечу на твой вопрос, не могу не ответить, ведь ты одарил меня флером крови Первого, ответ лежит прямо позади тебя, оглянись.

Хотя я понимал, что это должно быть очередная ловушка, все же, что-то в словах брата настораживало, и я повернул голову, чтобы увидеть... Это была просторная комната с одним единственным окном. Должно быть мы спустились намного ниже уровня земли. Простая, строгая обстановка, драпировки на стенах, капельный экран над столом, оббитым малиновым бархатом. В единственном кресле у окна сидела женщина, одетая в монашескую хламиду. Лишь головной убор на сложной короновидной прическе указывал на ее сан, да гордая осанка. Руки женщины, унизанные перстнями с самоцветами, лежали на подлокотниках кресла, голова откинута на спинку. Она смотрела на пустоши за окном, на красное небо, по которому носились птицы, похожие на рваные тряпки.

— Тетя Анастасия?!

Однако, она даже не повернулась. Не обращая внимания на Никоса, я медленно двинулся к окну, и лишь когда встал перед сидящей в кресле, понял, что ее глаза смотрят в никуда. Непонятные, затянутые туманной поволокой глаза, лишенные зрачков.

— Что ты с ней сделал?! — воскликнул я.

— Как видишь — убил, в идеале это надо было сделать намного раньше,— Никос шагнул ко мне, положив ладони на плечи,— ты не знаешь, каиким монстром она была. Когда умерла Марго, она оставила ее тело и использовала его в качестве объекта одного эксперимента, запрещенного эксперимента. С помощью нашей сестры она хотела создать новую расу правителей, чтобы никто не покусился на величие Византии. Знаешь, за что умерла Марго?

— Скажи мне,— одними губами спросил я, уставившись на картинку, появившейся передо мной на экране. Ряды вертикальных метакапсул выстроились вдоль стен, их оплетала паутина проводов и трубок ярко-изумрудного цвета и все они тянулись к саркофагу в самой середине комнаты. Хотя крышка была закрыта, ее прозрачность позволяла мне видеть так же отчетливо то, что находилось внутри, как если бы я находился рядом. Я пошатнулся и наверняка бы упал, если бы никто не подержал меня.

— Да, это она,— прошептал брат мне на ухо,— наша Марго. Прекрасна, правда? Будто живая, Но на самом деле она просто спит. Она ждет тебя, все это время она ждала, когда ты придешь к ней и спасешь из лап тетки Анастасии, которая очернила и исковеркала ее тело, но не смогла коснуться души. Тетя выбрала того, кто станет зачинателем новой расы наравне с ней, и это... к сожалению оказался не ты. Ты лишь номер два. А знаешь кого она выбрала в качестве ее партнера? О да, ты ведь догадался, верно? Но отказался признаться сам себе.

Шепот Никоса то приближался, то отдалялся. Тело начала бить мелкая дрожь, каждая клеточка горела своим собственным пламенем.

'Что со мной? Неужели это услышанное так подействовали? Каждое слово для меня откровением, но причина не в этом. Пока не в этом. Что-то происходило с кровью во мне. Так, будто она испытывала влияние мощнейшего Хризолида. Никос — я понимал, что он каким-то образом использует на мне то же оружие, что применил в битве при Сиберии, только теперь вся его сила была сосредоточена на мне. Но при этом и не пытался разорвать узы, которые я накинул на него в поисках правды. Я не мог оторваться от картины перед глазами.

— Где она? — спросил я.

— Совсем рядом, внизу, всего лишь пятьдесят пять ступеней вниз, и ты увидишь ее. Но бойся, уже можно, тетушка все же добилась своего. Твой друг, твой ненавистный враг уже там, рядом с ней. И ты собираешься позволить ему? Он увидел ее, и он любит ее не меньше, чем ты, и он ненавидит тебя не меньше чем ты его, и он сделает все, о чем она его попросит. Марго. Когда проснется.

Марк Рысь... Марк Рысь.. Марк — слова Никоса бились в голове, грозя разорвать ее на части.

-Нет!! — закричал я, отбрасывая видение и отворачиваясь от экрана.

— Нет? — удивился Никос.

— Нет,— повторил я, — я не позволю ему коснуться моей сестры. И я не позволю тебе играть со мной,— с этими словами я приложил ладонь ко лбу Никоса тем местом, где был след от еще не затянувшегося укуса. Глаза брата закатились, он начал оседать, погружаясь в то, что он наговорил мне. Правда ли те видения? Правда ли то, что теперь я мог лишать человека сознания всего лишь воздействием своей крови?

'Оккам, отзовись!' — мысленно позвал я, прыгая сразу через две ступеньки вверх по лестнице.

Я знал, где находится подземелье, которое мне показал Никос, будто перед мысленным взором висела горящая карта. Но... верхняя площадка, где остался Оккам, встретила меня тишиной, потому, что мертвые не умеют говорить. Когда простой человек умирает, он умирает навсегда. Я кинулся к телу, скорчившемуся на каменных плитах. Из глаз и уголков губ старого друга стекали уже запекшиеся ручейки крови. Я прижимал его к себе, надеясь, что произойдет чудо, но его не произошло. Уложив Оккама на свой плащ, я оставил его там, не в силах даже похоронить, а сам побежал к той лаборатории, где все закончится. Я знал, что если Рысь там, один из нас уже не поднимется наверх. Правда это или нет, но я не могу позволить жить тому, кто оказался подходящим для Марго больше, чем я.

Новая раса, династия...в тот момент мне не было до них дела. Если Марго умерла потому, что не пожелала стать объектом эксперимента а Рысь пытался обмануть ее по приказу тетки Анастасии, я обязан остановить его. Но как убить того, кто сам несет в себе Мор? Пока я бежал по коридорам безмолвной цитадели, я не нашел ответа на этот вопрос, и лишь когда из заветной лаборатории прозвучал взрыв, когда каменная крошка вместе с камнями большими и маленькими начала засыпать меня, когда ударная волна почти растерзала мое тело, когда высвобожденная сила инертной бомбы попыталась стереть мое существование с лица галактики, я понял одну вещь...

Благие намерения несут смерть в равной степени с нежеланием убивать. Среди гор разрушения мы одновременно взглянули друг на друга, стоя на четвереньках, покрытые пылью и пеплом, мы смотрели друг на друга, я и вор.

Я взглянул направо и там были мертвые монахини, я посмотрел налево и там были лишь груды обломков, оглянулся и нашел искореженные остовы кораблей. И над всем этим поднимались клубы едкого белого дыма. Землю усеивали замолкшие черные крылатые создания, которые еще недавно усеивали небо .и вопили о смерти и проклятии. Теперь и они мертвы. Как и все в монастыре.

Окружающий пейзаж тоже изменился до неузнаваемости. Там, где прежде высились скалы, теперь сияли глубокие провалы, заполняющиеся темно— красной водой, а красная земля превратилась в пористую губку. Я понимал, что чем больше вдыхаю эти испарения после взрыва, тем меньше шансов покинуть планету живым. Как и тому, кто стоял напротив меня, настороженно приглядываясь к противнику.

'Почему ты все еще жив... почему он все еще жив?!'

Глава 44 — Навь

На свете была высшая справедливость — наверное поэтому. Если прежде я мечтал свернуть ему голову, теперь испытывал лишь отвращение. Я поднял осколок и взглянул на свое отражение — всклокоченные волосы, заляпанное грязью лицо и волчий взгляд. Осколки — вот и все, что осталось от саркофага Риты, даже куска ткани не найти.

— Доволен? — крикнул я, но высочество продолжал смотреть пустым взглядом на меня, на разрушения вокруг, он что-то сказал, но я не расслышал.

— А? Даже не можешь признать свою вину? Если бы не ты, я бы не вернулся на эту чертову планету, и не увидел бы ЕЕ! — я понимал, что просто ору как дикарь, но ничего не мог с собой поделать. Я видел Риту, видел свою напарницу, которую считал давно умершей. Увидел ее в саркофаге, обтянутом десятком проводов, похожую на куклу. Но живую! — Это все из-за тебя! — подхватив камень, я швырнул его в наглую рожу высочества. Но хотя я верил, что не промажу, каким-то образом камень пролетел мимо. — Ах ты тварь, прикрываешься своей 'благодатью'?! Какого черта ты выжил?

— Ты видел ее? — спросил царевич, поднимаясь. Пришлось тоже принять вертикальное положение, хотя земля отказывалась успокаиваться и продолжала кружиться и шататься. -Скажи, ты видел Марго?

— Я видел Риту, и она была жива, до того, как ты прилетел сюда вместе с этим своим братом. Чтобы убить его Алиса и взорвала эту проклятую бомбу и убила Риту на этот раз окончательно. Ты этого хотел? Разве ты не для этого прилетел сюда — чтобы найти свою Марго и узнать правду?

— Хахахаа!

— Эй, что с тобой? — высочество продолжал смеяться как безумец, держась за лоб.

— Все верно,— наконец, выдавил он,— я прилетел сюда не ради Марго. Мне сказали, что ты здесь. Единственное, чего я тогда хотел — забрать у тебя то, что тебе не принадлежит, вор — этот кулон, подарок для Марго, ее личная вещь. И не тебе, грязный вор, носить его. Верни,— высочество протянул руку.

— Неужели на самом деле думал, что я отдам так просто?

— Отдашь, я заставлю тебя вернуть его вместе с твоей головой, как ты отрезал мне руку.

— Ах, похоже меня склонны обвинять во всех бедах галактики. Есть ли хоть кто-то, кто не станет вешать на бедного Марка Рысь все смертные грехи? — пробормотал я и прислушался. Ухо уловило глухой звон, идущий из глубин земли под ногами. Мелкие камешки ходили ходуном, пепел летал в воздухе, не в силах лечь на вибрирующую поверхность. Последствия взрыва? Или он затронул скрытые процессы внутри этого куска камня? Как бы там ни было, судя по всему, скоро этот темный мирок если не взлетит на воздух окончательно, то уж точно развалится на части. Что хуже — я не мог выбрать.

— Ну что, попробуй— я принял борцовскую позу, и поманил высочество ладонью.— Давай, иди сюда, посмотрим, чего ты стоишь без своего ножичка и пистолета — только рукопашка. Или сдрейфил?

Лицо принца перекосилось, но я даже языком с досады прицокнул — похоже высочество не повелся, внезапно став собранным и спокойным. Я любил бесить противников. Люди, выведенные из равновесия, лучше поддаются всяким трюкам.

— Ты вор, я наверняка драться честно не собираешься, поэтому и я не вижу смысла,— в руках высочества появился короткий римский меч.

— Жульничество!

— Все по правилам, только аристократы могут драться подобным оружием, ты же к ним не принадлежишь.

-Да, оправдываешься своим правом, в этом вы мастера. Не прикидывайся праведником, тебе не идет.

— Праведник? Скорее уж проклятый. Моя кровь привязывает людей.

— А моя убивает похоже. Здорово, правда? — ухмыльнулся я, — давай махнемся?— Высочество хотел что-то ответить, но в этот момент у него на руке завизжал передатчик.

Тот не хотел отвечать, но связной оказался настойчивым типом. Опустившись на колено, высочество с размаху вонзил клинок в землю и включил канал.

— Командующий, говорит Теократ.

— Что у вас? Как вы меня нашли? Почему оставили позиции?

— Какой начальник, такие и подчиненные,— я усмехнулся украдкой.

— Ваша сестра вернулась, она велела отыскать вас.

— Агнесса? Так быстро? — высочество был искренне удивлен.

— Да. Мы на геостационарной орбите Яви. Провели сканирование и у нас неутешительные новости. Сейсмоактивность планеты увеличивается в вариативной зависимости с каждой минутой. Если верить расчетам, супер вулкан может проснуться уже через полчаса.

— Полчаса? Мне хватит,— самоуверенно ответил царевич, сверля меня недобрым взглядом.

— Командующий, это решение...

Высочество снял браслет и, отключив его, отбросил в сторону.

— Теперь нам никто не помешает, хотя этот поединок выглядит глупо.

— Не обольщайся, я просто набью тебе морду, а потом сверну шею,— пообещал я, -ты верно никогда не сражался с жабами, раз думаешь, что эта зубочистка тебе поможет,— на самом деле я я вовсе не испытывал той уверенности, с какой говорил. Но отступать некуда. Этот тип ненавидел меня так же как те жабы, а я не ненавидел его.

— Можно узнать настоящую причину? — спросил я.

— Ты убил Марго,— пришел короткий ответ. Ну вот и выяснили, я буду сражаться с помешанным. Поединок обещал быть не из легких,— я принял боевую стойку собственного изобретения, а это на ходившей ходуном земле было не так то просто. Но уже при первом выпаде высочества я понял, что он обещал быть коротким и плачевным для меня. Когда я сражался с жабой, у меня был хотя бы гарпун.

— Слушай,— крикнул я, в очередной раз ныряя под выпад клинка, но понимая, что долго так продолжаться не могло. Рано или поздно он меня достанет.— Тебее не кажется, что это малость нечестно?

— Все честно, и это не дуэль, если ты об этом,— отозвался высочество,— если я смогу убить тебя этим, буду только рад. Но скорее всего не получится. Твоя кровь ведь принадлежит Марго, и теперь кровь защищает тебя, безродный выродок.

— О как ты загнул, ну спорить не буду. Родиться сынком адмирала Сиберии мечтают многие, но только не я.

— Ты... сын адмирала?— на высочество явно произвело впечатление.— Никогда бы не подумал.

— Никто и не подумает, никто не знает кроме тебя и девицы, но с ней я разберусь потом, а от тебя скоро избавлюсь. А железка это еще не все, а вот хороший лазер — то, что нужно,— я извлек мой туз из рукава, хотя надеялся припрятать его напоследок. Трофей, доставшийся от Алисы. Отпрыгнув на два шага и создав дистанцию, я направил оружие на высочество. Тот развернулся в полкорпуса, чтобы представлять как можно меньшую мишень. Но не похоже, чтобы пистолет как-то впечатлил его.

— Знаешь,— продолжил я,— по моему ты просто помешался на своей Марго, к тому же ничего я у нее не крал, она сама отдала мне этот кулон в качестве маскировки доя моего задания.

— Задания? Не пытайся уйти от ответственности.

— Честь вора не позволяет мне лгать. Это был просто заказ, ничего личного, и твоя сестрица вызвалась мне помочь.

— Врешь! Марго никогда бы...

— Стоп! — я поднял вторую руку, одновременно положив палец на спусковой крючок. Дрожащая земля под ногами высочества разверзлась, образовав широкую трещину, из которой повалил дым.— Это мы уже проходили, не мог придумать что-то новенькое? То, что ты полюбил свою сестричку, это отвратительно с точки зрения всех священных книг. Впрочем вы — аристократы, для вас даже религия не писана.

— Я все равно верну его, так или иначе.

— Похоже, благоразумием здесь и не пахнет,— пробормотал я, когда высочество ринулся на меня. Я был уверен, что точно попал два раза, но каким-то магическим образом, противник избегал встречи со смертью. Петляя словно заяц, он внезапно оказался рядом со мной.— Проклятье! — только и успел выругаться я. Ударом он отбил мою руку в сторону, развернувшись, другой скрутил ее и я полетел на землю. Пистолет вылетел из руки, одновременно мне чуть не сломали запястье. Меч резанул наискось, я уже поверил, что умру. Высочество церемониться не стал, однако, вместе со шнурком по земле покатился кулон, а не моя голова.

Второго удара ждать не стал — сделав подсечку, кувыркнулся назад, чтобы образовать дистанцию. Похоже нас обоих отправить на тот свет не так просто.

Высочество смотрел на кулон...

Я смотрел на кулон...

Мы подумали об одном и том же, и ринулись к желанной цели, сцепились. Клинок уперся мне в грудь, а мои пальцы сомкнулись на шее высочества. Он захрипел, клинок вдавился сильнее. Зарычав, я двинул кулаком в смазливое личико царевича, он врезал мне рукоятью меча под ребра.

Несмотря на жаркую схватку, вокруг стало как-то слишком холодно.

— Ничего странного не чувствуешь? — выдохнул я, пока не последовал второй удар.

— Ты потрясающе наблюдателен...

Однако, ответил не высочество.

Земля затряслась в апоплексическом припадке, температура внезапно упала на несколько градусов. Мы переглянулись и обернулись одновременно, в поисках того, кому принадлежал этот издевательский голос.

— Ах, прекрасно, просто прекрасно!

— А, тот тип...— я ощутил жар, несмотря на то, что температура стремительно падала к нулю. Тот самый гад, который мучил меня на корабле. Здесь? -Какая жалость, я был уверен, что пришил тебя.

— Ты жив,— скривился высочество.

— Благодаря тебе, братец,— альбинос отвесил издевательский поклон и поднял руку, помахав тем, что было в ней.

— Кулон!

— Кажется вы так увлеклись, что совершенно забыли о том, за что сражаетесь. Ну тогда я вам напомню. Вот, возьми,— к моим ногам полетело что-то. Сфокусировав взгляд, я обнаружил что-то очень похожее на тот клинок, которым орудовал высочество, только массивнее и слегка изогнутый.

— Мне не нужны подачки от таких, как ты, чтобы прикончить эту надоедливую личность,— фыркнул я.

— Не вмешивайся, брат!

— Похоже, я сказал это неубедительно,— вздохнув, альбинос оглянулся,— дорогая, может быть ты вдохновишь двух воинов на подвиги? Кажется, ради тебя они были готовы уничтожить галактику.

Шаг... шаг.. шаг... легкие шаги я расслышал даже в нарождающемся хаосе, шаги по стылой земле, а потом рядом с альбиносом появилась фигурка в белом. Мешковатое медицинское одеяние висело на ней как на вешалке, но даже оно казалось королевским нарядом.

Бледная кожа, растрепанные кудрявые темные волосы рассыпались по худым плечам. Тонкие руки оголены до локтей. Она стояла на все усиливающемся ветру, и на ее заострившемся лице остались лишь глаза — огромные, жадные, лишенные эмоций, но это были тем самые глаза. Глаза Риты!

— Марго! — мы одновременно выкрикнули имя, хотя каждый из нас назвал свое, такое, под каким мы знали эту женщину. Для высочества она была царевной византийской, горделивой и холодной, а для меня напарницей на несколько часов, и все же для меня она стала целым миром.

— Подойди, встань рядом ,— велел альбинос. Рита покорно выполнила требуемое и альбинос прижал ее к себе, укрыв обгорелым хитоном. — Гай, скажи что-нибудь, не молчи, разве ты не об этом мечтал? Брат, а ведь ты обманул меня. Сказал, что у тебя Мор? Но на деле оказалось, что Благодать. Я должен сказать спасибо, она спасла мне жизнь и вернула к жизни нашу дорогую сестру.

— Марго...— высочество протянул руку точно слепец.— Это и правда ты? — у меня самого ком стоял в горле. По правде сказать я растерялся. Марк Рысь, прожженный авантюрист и беспринципный тип растерялся перед лицом женщины, которую знал всего несколько в своей жизни, ради которой я был готов убивать.

— Я придумал отличную шутку,— заявил альбинос,— что если она будет призом победителю. Сражайтесь, тот, кто выйдет победителем, заберет кулон и ее. Стоят они такой цены — убить свою вторую половинку?

Я первым пришел в себя.

— Вторая половинка? Что за бред? Он мне и даром не нужен.

— И все же кровь Первого разделилась на две части, но осталась единым организмом. Ты не знал, Гай?— альбинос по прежнему обращался только к высочеству, полностью игнорируя меня.

— Никогда не интересовался подобным бредом.

— Вот в этом твой промах, Гай, ты никогда не интересуешься ничем, что выходит за рамки логики, а ведь от того, веришь ты или нет, суть не меняется. Можешь верить или нет, что ты половина сознания и крови Первого василевса или не верить, и твой дружок может верить или не верить, что обладает кровавым бичом — Мором. Впрочем... похоже вам обоим гораздо больше интересна эта женщина,— заказчик погладил плечи Риты, которая вздрогнула от этого прикосновения.— Ну же сестра, скажи что-нибудь своим брату и любовнику.

— Мы никогда не были любовниками! Она была моей напарницей по заказу которое ты мне дал!

— Заказ?— высочество странно на меня посмотрел.

— О, прости, кажется я забыл рассказать про это? — усмехнулся альбинос,— как-то я был нанимателем этого вора, и я заплатил ему за то, чтобы он украл реликвию из-под носа тетки Анастасии. Но все пошло не так, кто бы мог подумать, что сестрица влюбится в вора и решит стащить реликвию для себя. Похоже тетка Анастасия решила использовать ее по своему. Кровавый бич и благодать, соединенные в ребенке, могли создать Нового Первого Василевса, и это была ее цель.

— Что ты такое говоришь...— на лице высочества была написана полнейшая растерянность. Багряным палантином полыхали небеса и земля коробилась под ногами.

— А, это дело прошлое, тетка мертва, она была мечтательницей, а я, — на губах альбиноса появилась нехорошая усмешка,— я реалист. Я произвел некоторые модификации в нашей сестричке, и теперь она станет отличным сосудом для духа Первого, и кровавым Мором и покровом Благодати в одном, я помощью этого инструмента я с легкостью наведу порядок в галактике. Ну же, Гай,— альбинос протянул руку,— забери 'Мор' у вора, ведь ты его ненавидишь, и тогда мы создадим инструмент, с помощью которого сможем даже сбросить Юлиана, и тогда так и быть я отдам тебе место василевса, а сам буду скромным советником, мне не нужно много. Возможно скоро тебе понадобятся мои советы... перед лицом той угрозы, что идет из-за пределов.

Глава 45 — Явь

— Что за бред! — не выдержал я.— Что за ужасный бред ты несешь?

— Бред? Ничуть, я уже все продумал.

— Ты сделал это с Марго? Ты все это подстроил? И ты убил тетку Анастасию и отца? Все, чтобы самому взять власть в свои руки?

— О...— Никос скромно склонил голову.— Как я сказал, меня не интересует власть, ну разве что совсем малость, я люблю эксперименты. Не так, как наш брат Константин. Мне нравится смотреть, как один инструмент способен полностью перекроить галактику, чтобы сделать ее подходящей площадкой для моих исследований.

— Твоих исследований?— настороженно спросил Рысь.— Похоже ты и правда сумасшедший. Кровь это всего лишь кровь, когда она вытекает из раны, она становится ничем. Не пытайся убедить меня, что с ее помощью можно сделать что-то реальное. Эти сказочки будешь рассказывать своим византийцам в Метрополии, если им не хватает острых ощущений.

— Это не бред, ты сам мог убедиться,— Никос склонил голову на бок,— разве люди вокруг тебя не мрут как мухи безо всякой причины? А как же двое твоих друзей с Брода? Почему умерли они?

— На Броде люди мрут как мухи, ты сам сказал,— я заметил, как изменилось выражение лица вора, обычно нахальное, сейчас пусть всего на миг, оно приняло горестное выражение. Значит что-то все же произошло там.

— А знаешь, почему больше никого? Потому, что он был рядом, — Никос указал на меня,— потому, что его 'Благодать' уравновешивала тот вред, что ты несешь самим своим существованием..

— Хах, ты прав. Если ты прав, почему бы тогда не не пришить и такую тварь как ты,— с этими словами вор сделал кувырок, мгновенно оказавшись рядом с пистолетом, что я выбил из его руки, и выстрелил. А дальше все произошло слишком быстро. Никос скользнул назад, выставив впереди себя царевну. Полные ужаса глаза вора... Но я почувствовал будто выстрел прошил мое сердце. Мой крик потонул в вое, когда в небо всего в нескольких километрах к северу ударил огненный столб. По земле побежали трещины, из которых хлынул нестерпимый жар, и тотчас вслед за первым, еще один протуберанец взвился на юге. Похоже дремлющие вулканы Яви проснулись одновременно. потревоженные взрывом нейтронной бомбы.

Но эти мысли плавали где-то далеко. Я видел только одно — как медленно и расплывается темное пятно на груди Марго. Глаза ее смотрели в никуда, а Никос гладил ее по волосам, поддерживая за талию.

— Ну-ну, дорогая сестрица, ты ведь не умрешь, пока не получишь лекарство. Гай, прежде, чем ты решишь убить меня, подумай, кого ты хочешь убить больше, и ты, вор. Вообще-то мне абсолютно все равно, кто из вас кого убьет. При смерти одного, Мор и Благодать достанутся кому-то другому, и только тогда станет возможно спасти Марго или Риту, выбирайте. Кровь так или иначе спасет ее. Выбирайте! — разжав руки, Никос выпустил сестру. Марго скорчилась у его ног. Пока еще жива... грудь вздымается тяжело и часто, Она смотрела на меня, так, как смотрела Талия. Я спас девушку, смогу и сестру. Взяв меч в боевой захват, я двинулся к Никосу. В тот момент, я действительно был готов убить его, за то, во что он превратил сестру...

— Нет-нет,— Никос покачал головой,— не получится,— убьешь меня, но сестру все равно не спасешь,— горячий пепел падал на его волосы, делая их совершенно седыми.— Нужна вся кровь, обе половинки, вот незадача. Не надо было вам разделять.

Смех Никоса потонул в очередном взрыве. Теперь то, что осталось от монастыря, превратилось в остров, и этот островок неминуемо сужался.

— Эй-эй, ты все уже за всех решил? Не выйдет, мне этот бред до лампочки,— крикнул вор,— как тебе такой вариант — мы просто прикончим тебя, а потом я возьму Риту с собой на Сиберию. Там есть такая штука — жива, может и сработает, говорят она воскресит даже мертвого.

'Не могу рисковать',— понял я.

— Ты что, поверил ему?! Совсем дурак... — крик вора оборвался, когда мой меч рассек воздух над его макушкой.

— Прекрасно,— Никос захлопал в ладоши.— Какое отличное представление, Марго, давай насладимся им вместе.

Я бросился на противника с удвоенной силой. И теперь... лязг! — наши клинки встретились, завязалась битва. Хотя я считал себя неплохим фехтовальщиком, как оказалось, вор был тоже не промах. Чем дольше продолжалась наша схватка, тем больше приемов он использовал против меня. И я тоже... многие движения я раньше никогда не использовал. Что это? Однако, ни один удар так и не достиг цели, любой опасный выпад будто скользнул по некой установленной границе вокруг наших тел.

Никос хлопал в ладоши при каждом удачном выпаде, но каждый раз разочарованно выкрикивал:

— Мимо! Еще чуть-чуть. Какая незадача, целься выше!

— Когда ты уже заткнешься?!— зарычал вор.

И словно в ответ земля ответила трубным воем, расколовшись между нами. Все увеличивающая трещина разделяла меня и противника, разделяла меня и ключ к жизни Марго. Точно такой разлом развел нас на Броде. Нет! На этот раз я не отступлюсь!

Примерившись, я что есть сил оттолкнулся от края. Ноги спружинили, взметнулись в воздух и... но я недооценил скорости расширения трещины. Тело обдало нестерпим жаром, ноги зависли над пропастью, в которой клокотала и пузырилась магма. Подошвы сапог тут же начали плавиться, и лишь пальцы рук — живой и бионической разделяли меня и эту бездну.

Я поднял лицо и встретился взглядом с двумя серыми глазами — наглыми и дерзкими. Вот смотрел на меня. Я замер, ему ничего не стоит сейчас столкнуть меня вниз. Но он просто смотрел на меня, из последних сил цепляющегося за край, а потом, схватив меня за плечо так, что чуть не вывернул, и рывком закинул на 'берег'.

— Почему? — спросил я.

— Это станет бессмысленным, если ты просто сгоришь в бездне. К тому же, если он прав, вдруг твоя кровь спасет Риту?

— Не ври, что поверил.

— Поверил— не поверил, это тебя не касается,— носком ботинка он подтолкнул ко мне оружие. И только тут я понял, что оно не мое. В неверии взглянул на вора.

— Что ты задумал?

— Бери то, что должен.

— Ты сошел с ума.

— Я — нет, а вот твой братец — да, но я видел много всякой чертовщины, и поневоле приходится во что-то верить, а верю я в то, что мне пришла пора избавиться от этой заразы внутри меня,— внезапно вор притянул меня к себе, яростно прошептав.— Слушай, можешь сделать вид, что убиваешь меня? Целься не прямо в сердце, а чуть правее, там у меня вшит имплант. Когда-то давно сделал для одной метановой планетки. Попробуй подобраться к братцу как можно ближе и пришить его клинком с моей кровью. Вдруг получится? А потом я возьму Риту на Сиберию и там попробуем вернуть ее в нормальное состояние, что скажешь?

— На Сиберию? И сестру зовут Марго,— в груди проснулась ярость. Этот вор сейчас думал, что делает мне одолжение? — Мне не нужна твоя помощь, если ты оказался достаточно глуп, чтобы дать мне оружие, значит сам виноват! — закричал я. Никос замер в предвкушении. Глаза брата горели предвкушением. А Марго... Ее губы... в первый миг подумал, что кажется, но на самом деле она прошептала, неслышно, я прочел лишь по движениям, едва заметным. И когда я понял то, что она хотела от меня, нас обоих с вором, я осознал, что все это время был дураком.

Вор задохнулся, когда мой клинок пронзил его грудь, место ранения тотчас попыталось затянуться. Морок защищал хозяина яростно, но я надавил сильнее, навалившись всем телом. Противник мешком рухнул на землю. Незаметно, пока стоял спиной, я резанул свой палец тем же лезвием. Металл зашипел и начал покрываться темными разводами. В голову ударил морок, неужели это и есть кровавый бич, как его называл Никос? Однако, разбираться было некогда. Невероятным усилием я заставил себя не бежать, а медленно взбираться по каменному крошеву к двум родственникам.

— Прекрасно, просто превосходно! — ликовал Никос,— брат, это было великолепное представление.— Теперь, сделай то, что должен.

— То, что должен...— медленно повторил я. Поднявшись, встал почти вровень с братом. Рукой дотянуться. Горячий пепел опалял лицо, забивался в глаза, мешал дышать, но я продолжал смотреть, пытаясь запомнить малейшие черты такого дорогого мне лица Марго. А потом...-тебе я ничего не должен,— с этими словами я вложил все оставшиеся силы в удар. Клинок, обагренный кровью вора прошил тело брата. Лицо его исказилось, он попытался оттолкнуться, мы потеряли равновесие и начали падать, но перед этим я успел мазнуть по губам Марго окрашенным моей кровью пальцем, цвет которой сливался с цветом ада, полыхающего вокруг, а может таким стал мир в моих глазах.

По пути мы с братом расцепились, но продолжали скользить прямо к огненной бездне. Тело превратилось в один сплошной синяк, ногти скребли по камню, пытаясь вцепиться хоть во что-то, чтобы остановить падение. Каким-то чудом мне удалось зацепиться за корень едва державшегося на склоне дерева, его голые крючковатые ветви бешено метались на фоне алого чуждого неба, и в этот момент что-то новое появилось на нем. Две гигантские тени, словно два траурных мотылька зависли над единственной оставшейся цельной площадкой. Перевернувшись на спину, я дышал словно выловленная из воды рыба . Остроносая и хищная тень — одна из них. Рыба-меч!

Но даже когда с трапа спустился спасательный трос и в косо падающем свете галогенного прожектора я увидел встревоженное лицо Теократа. Но вторая тень обрела очертания хищной рыбы — 'Миноги'. Двое марионеток, на тросах спустились и подхватили Никоса, держащего на руках хрупкую фигурку в грязно-белом саване. Я тянул руку к этим двум, но тщетно, все тело будто одеревенело, я уже плохо соображал. Махнув верным хвостом, Минога унеслась в небеса, а я все повторял и повторял словно в бреду: 'У тебя еще будет шанс, брат',— это я прочел в глазах Никоса в последний миг.

'Да, похоже, будет...'

Я не знаю, что я сделал, но надеялся, что хотя бы раз в жизни неудачник Гай-Финист смог сделать что-то правильно. А если нет... Что ж, это будет всего лишь еще один проигрыш, значит я всего лишь еще раз убил ту, которую я любил всеми фибрами души, еще раз, своими руками.

Валяться на горящей земле, которая разрушается под тобой с дыркой в груди — не самое приятное из ощущений в моей жизни.

'Высочество, если ты что-то сделал не так, я тебя убью... если выживу, то точно убью тебя. Если я поставил на тебя, а ты провалился, я тебя у пришью, найду в какой-нибудь дыре, где ты спрячешься, и убью'

— Хах...

Когда две тени — красная и серебристая взмыли в небо и разлетелись в разные стороны, осыпая друг друга смертоносными лучами, будто и так им мало разрушений, я испустил вздох облегчения. Ну наконец-то, все смотались, бросив меня одного...

Приподнявшись на локте, я закашлялся.

— Черт, жарко как в аду.

А тело ниже шеи будто заковали в кусок льда. Похоже, высочество очень старался прикончить меня. Ну Рысь, других убивать горазд, а сам не можешь выжить? Где твоя вшивая удача?

Похоже, на какое-то время я отключился. Потом влез на последний оставшийся в обозримом пространстве островок посреди кипящей беснующейся лавы. За что я теперь валяюсь полудохлый на последнем островке на этом раскаленном камушке. Ирония собственного положения вдруг стала очевидна. Ну что, допрыгался Рысь? И чего ты не остался на ледяной глыбе Сиберии? Красотка с косой ниже пояса не прилетит тебя спасать, ты бросил ее, когда на планету напали. Теперь пожинай, что посеял. А может стоило махнуть в Каганат на родину Сармата? Так нет же, тебе надо было докапываться до истины. Докопался, да? А теперь останешься здесь, погребенный под слоем лавы. Замечательный памятник самому незадачливому вору в галактике... Даже кулон потерял.

Хотя было чертовски больно, я рассмеялся. Я смеялся и смеялся над шуткой судьбы. И продолжал смеяться как сумасшедший, даже когда небо умирающей планеты прорезал тонкий луч света. Словно раненая птица прорвалась через облака пепла — шлейф орбитальных двигателей шаттла прочертил небеса. Похоже на пузырь, облепленный другими пузырями. От того, насколько чудно выглядел корабль, меня настиг новый приступ смеха. Я понял, что нахожусь на гране.

Наконец меня заметили. Шаттл снизился и завис надо мной. Когтистая лапа щупа протянулась и схватила меня за шиворот, а потом пузырь проглотил в себя.

Какое-то время спустя над собой я различил три лица, два из которых были мне знакомы, хотя я никак не мог взять в толк, откуда здесь могли взяться мертвый Сармат и предатель Берт, которого вроде бы пришили еще на Броде, а вот третья...

Третьим был...

— Какого черта? — выдал я.

— Тише, если мой сын умрет на этом борту, я сниму с себя погоны адмирала и уйду в скит.

Отец... папаша, который много лет назад сдал меня в закрытую школу-приют для бездомных бродяг, а сам улетел на край мира, где как ходили слухи и сгинул. Версии были разные — от того, что его съели ящеры на Снилле в Каганате до того, что сожгли заживо в одном из мелких норманнских княжеств.

Похоже последние байки в полубреду я сказал вслух, потому, что стоящие шапкой седые волосы моего старика затряслись от смеха.

— Я собирал армию для тебя, прости, что так долго не был с тобой, мне запретили, говорили, что ты сам должен пройти этот путь. Не скажу, что мне он по душе, тебе пришлось несладко, но теперь все позади.

— Проклятый папаша, я надеюсь, что ты всего лишь видение...— смех старика был последним, что я слышал, перед тем, как отключился.

Глава 46 — Вне закона

— В сей день, 12 января 2116 года, милостью Первого Василевса, в соборе святой Софии, мы коронуем Архи-властителя Сатрапии, Гая Финиста византийского...— прозвучал монотонный голос архиепископа Карминского и всех двадцати двух систем, вошедших в Сатрапию. Всего лишь маленький кусочек Метрополии, но важен был сам факт. Эти области сегодня окончательно объявили о полном выходе из-под юрисдикции Метрополии.

Собор полностью восстановили после полного разрушения несколько месяцев назад, и всю площадь вокруг него тоже. Лишь кое-где остались строительные леса, и сейчас даже их заполнили сотни людей. И если в прошлый раз их лица светились радостью — во время моей свадьбы с наследницей Кармины, теперь радости не было, зато появилась надежда, едва ли не мольба.

Я преклонил колени, когда архиепископ трясущимися руками водрузил мне на голову тяжелую шапку мономаха, да так бережно и почтительно, будто короновал василевса, а не самозванца, обвившего себя вторым правителем в Византии, хотя теперь появился еще и третий, но о нем отдельно.

Сатрап Византийский — звучало как полная чушь, но все собравшиеся в соборе в этот день смотрели так, будто увидели Бога. Все эти люди, простые и аристократы, все сто двадцать пять человек мужчин, женщин и детей получили флер моей крови, 'Благодать' въелась в сердца и души, опутав по рукам и ногам, заставляя внимать малейшему моему жесту и выполнять еще до того, как получат приказ.

Пока я не знал, что делать с этой толпой фанатиков, но мне приходилось терпеть их присутствие, потому что сам архиепископ был точно таким же. И лишь двое людей в этом зале были здесь потому, что просто верили в меня — первый советник, как теперь звучала должность Дамиана, и Талия— маленькая, нарядная, раскрасневшаяся от волнения— моя невеста и мой верный помощник, который так до сих пор и не выбрал, хотел ли он убить меня или верно служить.

— А теперь его величество скажет речь, внемлите, братья и сестры— проголосил архиепископ, воздев руки к сводам. Я поднялся и развернувшись, сбросил с плеч тяжелую мантию. Не хотел разочаровывать всех. Мне нет нужды что-то говорить. Они и так последуют за мной на край света, а Талия и Дамиан поймут.-Прошу, заберите, она слишком тяжела, мне нечем дышать.

— Но... мой василевс! — казалось, архиепископ сейчас расплачется от обиды. Наверно он готовился к этой церемонии, ужасно помпезной и торжественной, долгих две недели, но я устал от всего этого церемониала.

— Талия, Дамиан, идемте, — позвал я под громогласное: 'Да здравствует василевс, благословленный кровью Первого!'

Сопровождаемый Талией и Дамианом, я прошествовал к выходу. Площадь оглушила радостными возгласами и брызгами салютов. На всех зданиях на флагштоках развивались символы нового государства — Сатрапии Византийской — два ангельских крыла и между ними сложенная ладонь. Красные полотнища поласкались на теплом ветру, дующим с озера. Верилось с трудом, что еще совсем недавно столица была почти полностью разрушена.

— Господин Гай, куда мы идем? — спросила Талия, беря меня под руку, едва мы оказались в относительной тишине покоев дворца. Теперь это был мой дворец. Михиал, пожаловавшись на подорванное здоровье, улетел на поправку в малый дворец на другой стороне планеты, где занялся мирным разведением цветов. Что ж, теперь все официально. Как я не бегал от власти, она сама накинула петлю на шею, да затянула потуже, чтобы не дергался.

— Навестить старого друга,— грустно улыбнулся я. Проследовав через многочисленные галереи дворца, мы спустились по кольцевому лифту через главный холл, а после юркнули в боковой проход. Спустя пять минут оказались к тихом саду, заросшей яблонями и черешнями. На Кармине всегда было тепло, но сейчас стояла зима и ветви деревьев милостиво сбросили листья, чтобы отдохнуть для нового урожая.

Здесь, среди этих умиротворяющих видов, находилась скромная могила. Опустившись на колени, я провел ладонью по холодной мраморной плите.

'Дорогому другу и советнику, боевому товарищу по десанту Оккаму Савидийскому',— гласила надпись на ней. Могила, под которой ничего не было. Настоящее тело осталось на Яви, планете, которой больше нет. Она разлетелась на осколки спустя полчаса как меня забрали оттуда. Оккам остался там, и я не смогу ввернуть его к жизни даже при всей своей силе.

— Вот и этот день,— прошептал я.— Наверное, ты бы сказал, что я просто глуп, раз отказываюсь присутствовать на торжестве. Почему я не говорю с народом, почему не выслушиваю приветственные речи и поздравления? Почему не наслаждаюсь властью? Да, я глуп, даже когда она была у меня в руках, я просто убежал.— Я не стеснялся Талии, я рассказал ей все — о нас с Марго, и девушка только улыбнулась.

— Тогда я стану лучшей женой для вас, господин Гай, я стану вашей боевой подругой, когда мы отправимся отвоевывать трон Океаны.

— Приказывайте, мой царевич,— просто откликнулся Дамиан. Вот такие были у меня помощники.

Я поднялся и еще раз взглянул на могилу, о которой мало кто знал, и стер с лица остатки слабости.

-Талия, Дамиан, идемте, нам нужно разобраться с делами. Поможете мне?

— Конечно, господин Гай!— радостно воскликнула девушка. Она была просто рада быть рядом. Мы ни разу не говорили о том, что произошло в день свадьбы в соборе, когда я связал нас двоих кровью. Она осталась прежней, но я все еще осторожно присматривался, пытаясь уловить изменения 'марионетки'. Когда-нибудь я должен будут рассказать ей все, но не сегодня.

Несмотря на то, что теперь меня вечно сопровождал целый сонм служителей, министров, чиновников и прочих прихлебателей, я оставил их всех ни с чем, отправив Талию и Дамиана разбираться и заверить, что его величество уже занят делами и улетел по провинциям, чтобы приветствовать своих новых подданных.

На самом деле я проскользнул в свою спальню, хотя теперь мне полагалась куда более роскошная, я предпочел эту — в шикарных апартаментах Михаила я чувствовал себя неуютно. Поэтому частенько сбегал сюда, в эту тихую комнату с видом на озеро. Включив трансляцию каналов Метрополии, я прошел на балкон, оставив дверь распахнутой, и опустился в кресло. Болтовня дикторши, рассказывающей о последних событиях, отдалилась. Я смотрел на закат, а передо мной на балконе танцевала и красовалась Марго. Не та Марго — слабая, сломленная, которую я виде на Яви — прежняя Марго, задорная, искрометная, и сентиментальная. Марго, которая так любила слушать шум волн и смотреть на луну.

Однако, видение рассеялось, когда ухо уловило необычный сигнал с монитора:

— 'Экстренный выпуск, внимание! Сейчас его величество василевс Юлиан Византийский будет обращаться к подданным Метрополии!'

Кресло опрокинулось. Я бросился в в спальню и включил звук на максимум.

Изображение дикторши, затянутой в официальную униформу с цветами Юлиана — похоже его личный пресс-секретарь, растворилось, и на его месте появился участок стены с барельефом в виде символов государства — три вершины и цепь, опоясывающая их.

Юлиан встал перед камерами, которые тут же сфокусировались на нем. По бока встали двое стрельцов с шоковыми бердышами. Вид узурпатора был решительный и суровый. Впрочем как и всегда. Он ничуть не изменился, разве что складки в уголках губ стали чуть виднее. Тот же высокий лоб, орлиный нос, жесткая складка губ и аккуратная бородка. Впрочем и одет как всегда с иголочки — кафтан пурпурных тонов— отличительного цвета василевса. Голову венчает шапка мономаха и тяжелый хитон с воротником из меха куницы сколот фибулой с неизменным хризолидом.

Он поднял руку, призывая к тишине, но сам по-прежнему не произносил ни слова, казалось, что он смотрит прямо на меня. Вот в этой оглушительной тишине он повернулся и кивнул кому-то. За кадром послышались легкие шаги, только немного неровные, словно человек прихрамывал. А потом в поле моего зрения вплыла инвалидная коляска, которую вез человек с белоснежными волосами, в котором только слепой не узнал бы Никоса. Выжил таки! Но что с его волосами...

Однако, брат недолго занимал меня. Инвалидное кресло занимала Марго. Сейчас передо мной была истинная принцесса византийская. Роскошные волосы собраны в изящную и простую прическу, и все же, она смотрелась как корона на голове. Глаза смотрят мягко, с достоинством. Против обыкновения на ней был просторный, скрывающий все тело золотистый хитон, застегнутый фибулами от шеи до пят. Тонкие руки лежали на коленях.

— Жители Метрополии, Норманнских княжеств, Самоцветного Пояса и Каганата, внемлите мне! — провозгласил Юлиан и указал на кресло.-Рядом со мной вы видите мою любимую сестру Маргариту Византийскую и моего брата Никоса Византийского. Моя сестра пропала как вам всем известно три года назад...— Юлиан сделал паузу, будто ему было сложно говорить.— Я вцепился руками в края стола, что-то важное сейчас происходило на моих глазах. Но пока я не смог понять, что.

— Мы все уже отчаялись ее увидеть, но как оказалось, все эти три года, ее, нашу царевну удерживали в качестве пленницы и объекта ужасного эксперимента по созданию нового вида кукол, ее царевну византийскую! — Юлиан приложил ладонь к сердцу, будто ему было трудно говорить.— Я искал ее, и все мы искали нашу сестру, и мой брат, Никос, тоже,— Юлиан взглянул на моего брата— альбиноса и тот кивнул и продолжил.

— Два месяца назад мне удалось найти ее в темном месте, которого, к счастью больше нет — на одной из планет системы Кармина! Системе, подчиняющейся Гаю Финисту, предателю и изменнику,— Никос скорбно склонил голову, а меж тем этот фарс продолжал разворачиваться на моих глазах.

— Я объявляю его государственным преступником. Нашу сестру держали там. Ее удерживал Гай Финист, все эти три года он творил с ней ужасные вещи... простите... мне нелегко об этом говорить,— Юлиан сделал глоток вина, поспешно поднесенного слугой.

— Юлий, как ты можешь так говорить...— прошептал я, но продолжал слушать, уже видя, куда все ведет.

— Гай Финист не только предал Византию, собрав вокруг себя бунтовщиков и объявив себя еще одним василевсом, но и совершил гораздо более тяжкое преступление — как вы сами видите, вот, что сделал наш брат, наш родственник со своей сестрой. Ее тело настолько слабо, что нуждается в ежедневном переливании крови и это при том, что кровь, текущая в ее венах, священна. До чего нужно опуститься, чтобы даже подумать о подобно.

— Нс смей... не смей говорить такое! — я помотал головой.

— Сим я объявляю Гая Финиста вне закона, лишаю его всех титулов, прав гражданских и религиозных, земель, имущества и объявляю его врагом государства. Всех, кто станет помогать ему объявить преступниками высшей категории. Любому, кто принесет мне его полную кровь в живом виде получит собственную планету в правление. Любому, кто доставит мне человека по имени Марк Рысов, известного так же как Рысь,— на стене за спиной Юлиана появилось наглое лицо вора,— я дарую титул наместника византийского и систему в Метрополии.

— Юлиан, неужели это все Никос? Ты сошел с ума, почему ты веришь ему во всем?

В смятении я смел со стола капельный экран, но он не разбился, лишь капли разлетелись во все стороны, но трансляция продолжалась.

Из сказанного выходило, что я и Рысь стали двумя самыми разыскиваемыми преступниками в галактике. Но более того, Юлиан не остановился и перед тем, чтобы объявить вне закона и миллионы ни в чем не повинных людей, которые последовали за мной. Сатрап? Ха, если не сумею их защитить — грош цена всем моим силам.

А потому, Гай, больше ты не можешь быть эгоистом... сев за пустой теперь стол я сцепил руки и задумался. Сколько я просидел так — не помнил, но отвлек легкий стук в дверь.

— Мой царевич, можно войти?— на пороге показался Дамиан. Увидев мое состояние, он встревоженно спросил.— Что-то случилось?

— Ничего, просто понял настоящее положение вещей и каким идиотом я был, эгоистичным, высокомерным идиотом.

— Вы? Это неправда, уж я то знаю, и Талия тоже.

— Не спорь, так и есть,— я сумел выдавить улыбку и порывисто поднялся, протягивая юноше стило.— Не поможешь мне написать письмо?

Глава 47 — Синергия

— Рыска! Ааап! — задорный звонкий голосок заставил все внутри похолодеть. Обычно все заканчивалось... Мимо меня просвистел внушительных размеров снежок, пущенный Ладой. — Рыска? Это что такое, я сказала 'Аап'! — на сей раз снежок полетел точно в цель.

— Проклятье! Ты у меня за все заплати... — все дальнейшие гневные слова потонули в мягкой шерсти и ста семидесяти килограммах меха и мышц, свалившихся на меня. Мягкие лапы толкнули в грудь, а пасть оказалась у самого носа, съедая снежок, а потом мы вместе с ручным зверьком Лады рухнули в сугроб.

— Сними... с меня эту тварюгу...— едва переведя дыхание, простонал я.

— Ты пытался улизнуть! — обвинила девица, подбегая к нам и оттаскивая любимицу за поводок. Разрумяненная, в голубом кафтанчике нараспашку, расшитом платке, свалившемся на спину, и толстых рукавицах. Почти то же самое было и на мне, разве что вместо платка на голове красовалась каракулевая шапка.

— Не подпускай ее ко мне больше, ненавижу кошек.

— Рыска, тебя не любят,— нагнувшись, Лада почесала большую кошку за ушами с кисточками. Та с укоризной посмотрела на меня, а потом нехотя сползла, по дорогу стащив с меня шапку и принялась трепать ее совсем как псина.

Я с трудом поднялся.

— Ну как? — теперь в голове девушки прозвучало беспокойство.

Я постучал по груди, которая все еще немного саднила, хотя чудо терапия живы вернула меня с того света. Я наотрез отказался верить, что это сделала кровь, что текла во мне. Лада и ее отец мне все уши прожужжали на этот счет.

— Как мне понять, если ты держишь меня на коротком поводке? Игра в снежки это даже не тренировки, мне бы сейчас кровать потеплее,— я обвел взглядом усыпанный порошей березняк. Солнце переливалось и игриво скакало с ветки на ветку вместе с белками. Это был один из тех редких дней, когда я мог почувствовать вкус свободы. Обычно все дни были заняты куда менее приятными делами, например... разбором политической теории.

— Точно сбежать хотел. Скиф, ты видел? Он пытался сбежать? — на сей раз Лада обратилась к сидевшему у соседней березы на толстой шкуре здоровяку. Черноволосый курчавый красавец с горой мышц, разодетый в разноцветные многословные одеяния. В ушах покачивались крупные серьги-кольца. Он читал или делал вид, что читал книгу. Но на вопрос Лады захлопнул.

— Видел. Пытался. Подтверждаю.

— И ты туда же, твой брат бы не одобрил,— подумав, я добавил,— а белый дракон проклянет тебя.

Тот, кого называли Скифом, приходился Сармату кровным братом, и именно он вместе с Бертом и папашей спас меня на Яви. Двое других к счастью отсутствовали. Но похоже со смертью брата Скиф как утверждал преодолел тысячи световых лет, чтобы служить и мне, во благо своего народа. Лада и папаня использовали громилу по прямому назначению — высадить дверь моего шаттла, когда я хотел полетать в одиночестве, или вернуть меня, завернутым в мешок, когда по ночам мне хотелось погулять за околицей столицы. С недавних пор желание сбежать куда подальше с ледяной планетки стало возникать все чаще.

— Ну знаешь ли...— начал было я, но тут издалека донесся хриплый крик:

— Рысь, эй Рысь!! — я вздохнул, вот еще одно несчастье на мою голову. К нам спотыкаясь и едва не падая бежал толстяк Берт. Та наглая, продажная личность, и все же Лада, и папаша, и даже папа Лады доверяли ему. Что самое интересное, Скиф тоже. Похоже только на меня это не распространялось, а может просто с ним были связаны не самые счастливые воспоминания с Брода.

Толстяк бежал, размахивая планшеткой.

— Берт, разве тебя не учили, что лес любит тишину, ты мог потревожить белку! — уперев руки в бок, Лада заступила дорогу едва дышавшему толстяку. Опираясь на коленки, он склонился вперед, стараясь выровнять дыхание.

— Адмирал вызывает тебя!

— Папаня? Ну уж нет, передай ему...

— И ваш отец тоже, княжна,— не обращая внимания на мои возражения, продолжил Берт.— Эй, ты вообще слышал меня?

— Рысь, дело срочное, я бежал как только мог.

— Оно и видно. Ну что там еще стряслось?

— Несколько минут назад мы засекли вход в атмосферу византийского шаттла, к нам проникли диверсанты.

— Шаттл? Один?— я почесал голову.— Берт, сомневаюсь, что диверсанты станут так нагло ломиться к нам, к тому же мимо рубежников.

— И что? Не можете поймать одного диверсанта? — наконец спросила Лада, предугадав мои мысли.

— Мы уже поймали его, сейчас он в приемной князя.

— И в чем здесь проблема? Как ты посмел отвлечь нас от тренировки?

— Ну знаешь ли...— начал было я, но осекся, увидев выражение лица девицы.

— Этот диверсант сказал, как его зовут? Чего он хочет?

Берт почесал затылок.

— Думаю, лучше бы тебе самому поговорить с ним.

— Э нет, там есть люди покомпетентнее, один папаня чего стоит. Я то вам зачем? Обокрасть его? — я усмехнулся, увидев выражение лица Берта, который явно разрывался между желанием быть полезной и памятью о прошлом.

— У него письмо для тебя.

— Для меня? Хочешь меня совсем зарыть? Но если меня выпнут с Сиберии, я и тебя с собой захвачу.

— Замолкни,— отрезала Лада,— ты так и мечтаешь смыться,— Лада так ткнула меня локтем под ребра, что оказалось чувствительно даже сквозь тулуп.

— У диверсанта с собой планшетка, она зашифрована.

— Что-то я совсем ничего не понимаю,— пробормотал я.— Просто идем, адмирал и князь велели привести вас обоих как можно скорее.

От одной мысли о том, чтобы снова увидеть папаню, меня затошнило. Наши отношения так и не наладились, даже после того, как он спас меня на Яви.

— Он сказал, если не вернетесь через полчаса, пошлет за вами поисковый отряд.

— Вот гад,— я скрипнул зубами.— Зачем пугаешь? Что думаешь? — я взглянул на задумавшуюся девушку.

— Хорошо, идем, не надо расстраивать отца, он еще не совсем поправился. И его здоровье может ухудшиться каждую минуту. Тогда тебе придется...

— Ни слова больше, княгиня у нас ты, и если еще раз заикнешься, чтобы меня поставить на это место, я сбегу, даже не посмотрю, что рядом Рыска.

Княжеские хоромы плавились смальтой, маковки украшали петушки и жар-птицы, а стены — мифологические сцены. От пестроты рябило в глазах, но похоже обитателей терема, похожего на лабиринт с множеством лесенок и пристроек, это совершенно не смущало. Они явно гордились, считая себя преемниками древней русской культуры, от которой и произошел весь Самоцветный Пояс. Но зачем же возводить это в культ?

В белом кабинете, называемом горницей, за длинным деревянным столом сидели двое по обеим сторонам, и еще один, охраняемый бдительными стрельцами — я едва язык не проглотил, когда узнал его.

— Дамиан, верно?

— Так вы знакомы, это меняет все дело,— довольно хлопнул по столу курчавый мужчина без бороды, что редкость на Сиберии.

— Нет, то есть... господин Гай велел передать вам это послание,— парень с черными глазами, совершенно не обращая внимания на стражу, кивнул на письмо, лежащее на середине стола. Подвинуть его мне не позволили весьма красноречивые острия бердышей охраны.

Я посмотрел на послание как на змею.

— Ты часом не ошибся? Не знаю я никакого Гая,— я криво ухмыльнулся и переглянулся с Ладой. Но та явно нервничала.

— Что в нем?

— Вот это мы и пытаемся узнать. Ну же, давай, сынок, похоже тут нужно кое-что, что знает только ты.

— Да неужели? И чего ради я должен читать эти письма? Что мне это дает...— теперь Лада наступила мне на ногу, но это оказалось ничуть не слабее, чем тычок под ребра, только цивильнее, — чего ради мне стараться, когда меня здесь держат пленником? Спасибо папочка, я очень тронут доверием, но не могли бы вы разобраться со всем сами?

— Чтобы открыть письмо от Гая Карминского, правителя сатрапии, нужно кодовое слово, которое знаешь только ты. Скажешь, и можешь быть свободен.

— Да откуда мне знать?..

— Как звали твоего последнего заказчика?

— Никос Византийский...— прошептал я прежде, чем успел затолкать слова обратно в глотку. Планшетка внезапно вспыхнула зеленым, пробежала весь спектр и осталась бесцветной. По ней поползли буквы. Папаня успел забрать ее прежде меня и начал читать вслух. И по мере того, как он читал, мое лицо становилось все мрачнее, а внутри разливалась пустота. Как же я мечтал свалить с Сиберии. Надо было раньше.

— 'Гай Карминский правителю Сиберии и Самоцветного Пояса, главе Снежного ветра, князю Святославу. Мне известно, что сейчас на вашей планете находится человек по имени Марк Рысов или сокращенно Рысь — вор и разбойник'.

— Вот так наградил...— я аж поперхнулся, а Дамиан отчего-то покраснел.

— 'Мне также известно, что именно от этой личности зависят все решения, которые вы будете принимать в дальнейшем'.

— Да с какого перепугу?

— 'Так же я знаю, что этот человек владеет неким инструментом, основанным на крови первого василевса — так называемый 'Бич' или 'Мор',. Хочу заметить, у у меня находится вторая половина этого инструмента — 'Благодать'. Сегодня меня и все тридцать четыре планеты, которые осмелились выступить против Юлиана Византийского, объявили вне закона. Теперь мы с вами на одной стороне. Вас тоже ждет полная экономическая блокада, вы долго не продержитесь, надеюсь, вы понимаете это'.

— Он прав...— вздохнул Святослав.

— Чертовски прав,— повторил папаша, и то, каким взглядом он меня одарил, мне совсем не понравилось.

— 'У нас есть средства и связи, у вас есть ресурсы, и общий враг — Метрополия, у нас много разногласий, но и точек соприкосновения больше, чем раньше. В качестве доказательства лояльности и гаранта я оставляю у вас моего человека,— при этих словах голова Дамиана понурилась. Но паренек продолжил сверлить упрямым взглядом поверхность стола. Похоже его сбагрили нам не по своей воле. — Мое предложение относится прежде всего ко всем вам, от кого зависят судьбы миллионов людей. Но дать ответ должен именно Марк Рысов,— папаша одобрительно закивал,— я знал, что ты далеко пойдешь, Марк.

— Заткнись,— прорычал я.

— 'Я как правитель Кармины и сатрапии, предлагаю тебе, Марк Рысов, альянс, чтобы свергнуть кровавый режим, построенный на лжи и убийстве Юлиана Византийского. Рита хотела этого...'

Если и были слова, способные сбить с ног, то это именно они. Впервые у меня не нашлось аргументов. Надо было бежать еще в лесу...