Укротители велосипедов

После четвёртого удара током Артём не выдержал, рванул на себя заднюю дверцу полицейской машины и вместе со змеёй запрыгнул внутрь салона, приведя милиционеров в неописуемый ужас. Артём захлопнул за собой дверцу, попытался было найти кнопку замка, но на дверце почему-то не оказалось ни кнопки, ни ручки. Спустя секунду к нему присоединился Ежов, а полицейские одновременно распахнули дверцы и с нецензурными криками выпрыгнули из своей машины.

Тем временем экзекуция только началась. Артём, как угорь, вертелся на заднем сиденье, своим телом оберегая змею от взбесившегося Ежова, а тот продолжал посылать в него разряд за разрядом. Правда, змея не оценила самоотверженность Артёма и вцепилась ему в предплечье маленькими, но чрезвычайно острыми зубами.

Дрожащим голосом водитель, наблюдая за вознёй на заднем сиденье, спросил у своего напарника:

— И что всё это значит, а?

Точки соприкосновения

Начальник отделения милиции, грузный мужчина с полковничьими погонами на кителе, заложив руки за спину, с важным видом прохаживался по коридору, осматривая свои владения. Всё было хорошо, всё было отлично — опера работали, из камер на первом этаже не доносилось никакого шума, никто не носился по коридорам; даже в курилке, где обычно кучковались тунеядцы-подчинённые, не было ни единой живой души. Полковник вышел в приёмную, с удовлетворением глянул на заполняющего протокол дежурного за пультом, повернулся к камере «обезьянника» — и увидел прямо перед своими лицом пару чёрных остроносых ботинок.

— Ээээ... — протянул полковник, поднял глаза вверх и открыл от удивления рот, ибо, забравшись под самый потолок, на решётке, вцепившись в неё, висел задержанный с отпечатком паники на покрытом оспинами лице. Конечно, за годы работы полковник повидал многое, но ещё ни разу никто из помещённых в «обезьянник» не пытался на самом деле изобразить из себя обезьяну. Люди трясли решётку, орали, прыгали за ней, но не забирались под самый потолок. Кашлянув, полковник пробормотал: — А я думал, что меня уже нельзя удивить...

Двое оставшихся задержанных также оказались примечательными личностями. На одной скамье, разместившись подальше друг от друга, сидели седой моложавый старик в синем комбинезоне-робе и парень в чёрных велошортах и жёлтой велорубашке рубашке. У старика под правым глазом красовался огромный синяк, а парень так и вообще держал в руках змею.

— Дежурный, — проникновенным шепотом обратился полковник к подчинённому.

— Да, товарищ полковник? — не прекращая писать, отозвался полицейский.

Полковник кивнул на камеру и спросил:

— Что это за зоопарк? Почему задержанный забрался под самый потолок?

— У него панический страх перед змеями.

— Что он натворил?

— Хулиганство — нецензурно выражался и разбил стекло в троллейбусе. Он у нас постоянный клиент, думаю, определить его на пятнадцать суток.

— Товарищ полковник, — жалостливым тоном взмолился задержанный. — Выпустите меня из этой камеры. Хоть на месяц меня сажайте, только выпустите отсюда. Я больше не могу — руки отваливаются.

— Осознал свою вину? — спросил полковник.

Задержанный истово закивал.

— Нарушать больше не будешь?

— Не буду, не буду, — замотал головой мужчина. — Клянусь, я исправлюсь. Больше никогда не уведите меня в отделении.

— Дежурный, можешь его отпустить. С него хватит. — Когда дежурный открыл камеру и выпустил задержанного, который моментально умчался на улицу, полковник спросил: — А эти двое в чём виноваты?

Закрывая камеру, дежурный ответил:

— Они виноваты в том, что они клинические идиоты. Они до усрачки напугали патрульный экипаж своей змеёй, сами запрыгнули к ним в машину и устроили в ней драку с друг другом.

Брови полковника взлетели под самый козырёк фуражки.

— Разве такое бывает?

— Оказывает, что да. — Дежурный хохотнул. — Я решил подержать их пару часиков — пусть остынут и подумают о своём поведении.

— Правильное решение, — кивнул полковник.

Дверь в дежурку распахнулась, и с улицы в сопровождении полицейского зашёл Нефёдов, облачённый в деловой костюм. Бегло оглядевшись, он широко улыбнулся и подошёл к полковнику, протягивая ему раскрытую ладонь.

— Борис Глебович, как удачно, что я застал вас!

— А, Олег, приветствую. — Полковник обменялся с Нефёдовым дружеским рукопожатием. — Как бизнес, как сам?

— Всё отлично. Как вашему внуку мой велосипед? Катается?

— Вообще с него не слезает, затащить его домой — теперь огромная проблема, — улыбаясь, ответил полковник. Одёрнув мундир, он посерьёзнел. — Какими здесь судьбами, Олег? Что-нибудь случилось?

— Ага, случилось. — Нефёдов указал на Ежова и Артёма. — Я за этими двумя. Это мои работнички — завсклад и гонщик моей команды. — Нефёдов помялся. — Мне бы как-нибудь забрать их. И поскорее. Мне рассказали, что они устроили, и...

— Да забирай их, — прервал неловкие объяснения Нефёдова полковник. — Дежурный, отпирай камеру.

После непродолжительной беседы с полковником Нефёдов вывел Артёма и Ежова с территории отделения и направился к своей машине. И Артём, и Ежов смущённо молчали, пялясь себе под ноги.

Открывая дверцу, Нефёдов покачал головой и задумчиво уставился на Ежова.

— Понимаю Артём — он ещё молодой и дикий, гормоны, все дела. Но ты-то Костя как умудрился опуститься до такого? Тебе скоро шестьдесят, а ведёшь себя как первоклашка.

Засунув руки в карманы, Ежов пробурчал:

— Я слишком увлёкся и не заметил, что залез в полицейскую машину. Не обратил на это внимания.

— Да какая разница, в какую машину вы залезли?! — вспылил Нефёдов. — Почему я должен из-за вас краснеть перед своими знакомыми?

— Извини, — пробормотал Ежов. Дёрнул за ручки дверцы, но она оказалась заперта.

— До склада дойдёте пешком, тут всего пара километров, — велел Нефёдов. — Я вам не такси, у меня ещё куча дел. Надеюсь, вам хватит ума не залететь в отделение по-новому. Кстати, завтра в одиннадцать общее собрание команды.

Забравшись в машину, Нефёдов завёл двигатель и сорвался с места. А Артём и Ежов, стараясь не глядеть друг на друга, двинули по дворам по направлению к складу.

Прошагав с сотню метров, Артём закинул змею на плечи за голову и решил наконец прервать тягостное молчание.

— Всё ещё злишься на меня, деда?

Ежов дотронулся пальцем до вздувшегося синяка на скуле.

— Я же не специально, — в сотый раз повторил Артём. — Ты ткнул меня шокером, у меня свело судорогой мышцу, ну... и я нечаянно заехал тебе локтем в лицо.

— Что-то мне слабо в это верится, — проворчал Ежов.

— В любом случае, мне было намного неприятнее. Ты раз двадцать долбанул меня своим шокером. Садюга... Кстати, давно хотел спросить, зачем тебе шокер? Ты испытываешь какое-то особое удовольствие, тыкая им в людей?

— Шокер, чтобы защищать Кокорина от собак и неадекватных болельщиков.

— Про собаку я слышал, а что у Кокорина произошло с болельщиками? — заинтересовался Артём.

Вздохнув, Ежов принялся объяснять:

— Неприятно это признавать, но Михаил Кокорин — самый невезучий шоссейник на свете. В начале своей карьеры он просто часто травмировался, но чем старше он становился, тем хуже ему приходилось. А к концу карьеры его несчастные случаи стали больше похожи на курьёзы. Когда Кокорину было тридцать четыре, во время гонки у машины техподдержки лопнуло колесо, и в лицо Миши прилетел кусок шины. Тогда он сошёл с Тур де Франс с сотрясением мозга. На следующий год какой-то больной дегенерат решил перебежать дорогу перед пелотоном. Водитель операторского мотоцикла увернулся от него, но сбил Мишу, который ехал в голове пелотона. Падение закончилось переломом ключицы. На следующий год Кокорин ехал в отрыве по горам Швейцарии, когда на дорогу выбежало стадо овец. Миша попытался объехать их по краю дороги, но в результате сорвался в обрыв и пролетел метров пятьдесят по крутому склону. Ещё через год во время старта Тур де Франс пьяный болельщик заехал Мише по голове древком флага. Кокорин остановился, сделал ему замечание, а тот набросился на него и сломал ему нос. И снова сход. Ну, а после того, как во время следующего сезона его покусала собака, Кокорин решил, что с него хватит, и завершил карьеру.

— Да уж, — хмыкнул Артём. — Не знал, что бывают такие неудачники.

— Неудачник — это ты! А Мише банально не везёт.

— Не везёт — это когда тебе на голову гадит голубь, а Мишу, по-ходу, кто-то проклял, — заметил Артём. — Ладно, скажи-ка мне лучше, почему Вадим оказался в вашей команде? Он ведь не самый слабый гонщик, чтобы присоединяться к команде, которой по сути не существует.

— Вадим припёрся к нам, когда услышал про то, что в России может пройти первая гонка серии ВорлдТура и что его не прочь видеть в ней как вероятного победителя от нашей страны. И для участия в ней ему нужна была команда. — Тяжело вздохнув, Ежов признался: — Если честно, я и Нефёдов изначально не планировали создавать команду с профессиональной континентальной лицензией — хоть Олег не самый бедный человек, а его сеть довольно прибыльна, ему никак не потянуть про-команду. Мы хотели организовать очень крепкую команду с континентальной лицензией, набрать в неё молодых, перспективных гонщиков без контракта и заявить о себе потенциальным спонсорам в обычных Континентальных соревнованиях UCI, не включённых в ВорлдТур. Всё это должно было занять годы. Однако из-за Вадима мне и Нефёдову пришлось срочно пересмотреть наши планы о поступательном развитии команды. Призёр самых престижных трёхнедельных многодневок достаточно веский аргумент, чтобы нашей командой заинтересовались потенциальные спонсоры. А Нефёдов подсуетился и добился устного соглашения о спонсорской поддержке с несколькими своими знакомыми. Поэтому к следующему сезону, если всё будет хорошо, в России появится вторая про-команда.

— Ты так и не ответил, почему Вадим присоединился именно к вашей команде, — напомнил Артём. — Из-за Миши? Из-за того, что он был его лучшим грегори?

— Нет, Михаил не хотел возвращаться к соревновательной деятельности. Нам пришлось его долго уламывать. А Вадим пришёл конкретно ко мне. Сказал, что хочет, чтобы я тренировал его этот год, даже если мы пролетим с участием в гонке и не сможем создать про-команду.

— И как это завсклад удостоился чести тренировать чемпиона? — удивился Артём.

Сзади к ним увязалось несколько детей с ранцами за спинами, и Артём, развернувшись, с шутливым оскалом вытянул перед собой змею. Дети со смехом и криками разбежались в стороны, но отставать не стали и последовали за Ежовым и Артёмом на некотором удалении.

— Я не всегда был завскладом, — ответил Ежов. — До того, как пять лет назад Нефёдов решил организовать дело по торговле велосипедами и предложил мне должность завсклада, я работал помощником спортивного директора питерской про-команды. Но она просуществовала всего два года, а потом благополучно самоликвидировалась. А совсем давно я вывел Клясова в профессионалы. Кокорина тоже. Даже Нефёдов мой бывший и самый первый воспитанник, но он не сумел добиться успеха в спорте. С бизнесом у него дела обстоят гораздо лучше, у него талант заводить связи, и он может достать что угодно. Закажешь у него одноногую, одноглазую чернокожую проститутку-трансвестита в возрасте за сто лет, и на следующий день он даст тебе её, или его, номер. Гарантирую.

Хохотнув, Артём спросил:

— А почему развалилась про-команда, в которой ты работал? Это нормально, что она просуществовала всего два года?

— Да, в велоспорте это нормально. Многие про-команды разваливаются после года-двух соревновательной деятельности. Но они не исчезают насовсем — на их базе обычно создаются новые. Кто-то из гонщиков и руководства уходит, а на их место приходят другие люди. Меняются спонсоры, меняются названия, и появляются абсолютно новые команды. Но иногда случается, что команды исчезают насовсем. На сегодняшний день есть от силы шесть-семь команд, чья история длится более пяти лет.

— А чего тебя с Нефёдовым так переклинило на идее создании команды, которая может вскоре развалиться? Вы хотите по-быстрому срубить денежку и обогатиться за счёт спонсора? — с искренним интересом поинтересовался Артём.

— Заткнись, дятел, — резко огрызнулся Ежов. — Я хочу создать команду, чтобы снова иметь возможность участвовать в гонках. Пусть даже в полулюбительских, не включённых в ВорлдТур. И по этой же причине Нефёдов готов вкладываться в команду, от которой у него будут одни убытки. И именно поэтому к нам присоединился Кокорин — чтобы участвовать в гонке хотя бы в качестве техника и массажиста. И чтобы не упустить эту возможность, чтобы принять участие в создании команды, он почти год собирал велосипеды, хотя легко мог найти работу по-прибыльнее. И чтобы проехать хотя бы одну серьёзную гонку за сезон, к нам пришёл Вадим. Думаешь, он вкалывает ради денег, думаешь, Нефёдов платит ему? Да у Вадима два дома за границей и неплохой доход от рекламы. Его не интересуют деньги, и с нами он работает за бесплатно. Если бы ему нужны были деньги, он бы дождался следующего сезона и без проблем подписал неплохой контракт с какой-нибудь европейской командой. Но он приехал в Питер, чтобы гоняться или стать к следующему сезону намного сильнее. Чёрт, да единственный, кто получает за свои тренировки гонорар, — это Чавин! Но и его доход не намного выше, чем у моих грузчиков. Мы хотим гоняться не ради денег, мы хотим участвовать в гонках... — Ежов замялся и немного покраснел. — Пусть это прозвучит избито, но мы все хотим участвовать в гонках, потому что мы все безнадёжно влюбленны в велоспорт.

— Хм, достойная причина, — задумчиво произнёс Артём и по-новому взглянул на Ежова. Пусть этот старик редкостный гад и изверг, пусть он постоянно орёт и ругается, пусть их отношения далеки от дружеских и в них присутствует взаимная неприязнь, но он, по крайней мере, заслуживает уважения...

Когда Артём и Ежов наконец добрались до склада, Клясов, Дима и Кокорин, которые не спешили начинать тренировку, встретили их аплодисментами и шутливыми криками восторга.

Сбор

Общий сбор команды состоялся в четверг, и Артём, для которого этот день был выходным, позволил себе подольше поваляться в кровати и опоздал на двадцать минут. Предчувствуя неизбежные крики и вопли старика, Артём протиснулся сквозь слегка приоткрытые ворота склада, на ходу придумывая себе оправдание, — и оказался лицом к лицу с Ежовым. Однако, вопреки обыкновению, Ежов не стал устраивать ему разнос.

— Почему опаздываешь? — ворчливым тоном спросил тренер.

От столь внезапной встречи все заранее заготовленные отмазки мгновенно вылетели из головы, и Артём ляпнул:

— Выходной же... Решил немного отоспаться.

— Не высыпаешься? — участливо поинтересовался Ежов.

— Ага, ещё ни разу не высыпался с тех пор, как пошёл в школу.

— Ладно, на сегодня прощаю. Но выходной — не повод нарушать режим сна и бодрствования. Больше не опаздывай.

— Так точно, больше не буду, — отрапортовал Артём.

Хм, странно, подумал Артём, проводив Ежова взглядом. Что-то со стариком сегодня не то — не орёт, не ругается... Неужели он думает, что вчера выдал мне наказание авансом? Да, наверное это так. Даже старик должен понимать, что вчера он немного переборщил с продолжительностью и интенсивностью электоршоковых процедур.