Остров Луга

— Разрешите присоединиться? — спросил Ярослав, присаживаясь.

— А-а, это ты, гулена! — рассмеялся Егор Борисович. — Давай, покажи, чему тебя в армии учили!

Перемешав сухо щелкавшие "доминошки", Ярослав посмотрел, что ему выпало. "Карта" пришла очень приличная — с такой можно было сразиться против кого угодно. Сначала все шло прекрасно, но внезапно новоиспеченный ведун взял да и поставил кость, которую ставить совершенно не собирался. В результате, конец партии протекал без его участия, а он только глупо пялился в свои "карты", постукивая по столу к общему веселью. "Странно..." Новый кон они проиграли совершенно закономерно, однако третья партия должна была закончиться в их пользу. Ярослав насторожился: помимо воли его рука опять потянула не то, что было нужно. Он попробовал сосредоточиться. Не удавалось. Поднатужился до боли в висках, но ладонь уже звучно прихлопнула "неумную" кость к столешнице.

— Чтоб я без тебя делал! — восхитился Егор Борисович, "разворачивая по-пусту"... — Везет мне сегодня — седьмой "лысый" за три часа!

Теперь Ярослав стал умнее. Отдав инициативу партнеру, он ждал "верного расклада". А дождавшись, поставил блок. Буйков с удивлением покосился на юношу, и тот почувствовал приятное тепло между ключиц — там, где висел оберег.

Буйков удивился еще сильнее, и камень обжег своего владельца, предупреждая о массированной атаке, которой подверглось его энергетическое поле. Ярослав привел себя в состояние гнева, и Буйков слегка побледнев, откинулся назад, пряча искаженное болью лицо за пределами светового круга, образованного свисавшей над столом лампой. "Ого!!" — подумал Ярослав, обеспокоившись не на шутку. -"Ни фига себе."

— Сколько там на "золотых"? — полюбопытствовал Егор Борисович, вскинув руку с часами. — Ух ты, уже одиннадцать! По домам пора.

— Сдрейфил? — подначил его партнер Ярослава — Федор Фокин.

— Конечно-конечно! — насмешливо протянул Буйков, вставая. — Ты уж у нас такой страшный — сам с собой спать боишься.

Нужно было поторапливаться — Буйков жил в том же подъезде, но этажом ниже, если успеет домой забежать — вовек дверь не откроет. Ярослав резко поднялся, не снимая блока:

— Дядь Егор, нельзя ли у вас газовый ключ позаимствовать? — и легонько придержал его за локоть, проскочив вперед.

— Федор, ты идешь? — странный сантехник явно занервничал, и ведун понял, что ему очень не хочется оставаться с ним с глазу на глаз. "Сиди!" — мысленно приказал он счастливому от невероятной удачи Федору, и тот остался сидеть, как приклеенный.

— Да вы не волнуйтесь, — успокоил он Егора Борисовича, деликатно подталкивая его к подъезду. — Я вам ключ завтра к десяти принесу. Там всего-то прокладку на кухне сменить...

В подъезде было темно. Световые пятна, проникавшие с четвертого этажа, едва виднелись.

— Ты чего, парень? — типа в с угрозой проговорил Буйков, когда Ярослав одним рывком задвинул его в угол под лестницу. — А ну, дай пройти!

— Стоять! — Ярослав схватил его за грудки и приблизил глаза к самому лицу водопроводчика. — Скажите-ка, дядь Егор — чем еще, кроме доминошных фокусов, балуетесь?

Пытаясь вырваться. Буйков попробовал отжать назад его пальцы.

— Твое-то какое дело, сопляк?! — запыхтел он с беспомощной яростью.

— Вы знаете, что такое "под заклятье встать?" — зло встряхнув соседа, полюбопытствовал Ярослав. — Я вам это вмиг устрою, если трепыхаться не перестанете!

— Не боюсь я тебя, сила темная! — вскрикнул тот, вскидывая перед лицом пальцы, сложенные в щепоть. — Сгинь, не то перекрещу!

— Ф-фу-у... — выдохнул Ярослав, отцепляясь от соседа и стряхивая на пол синие искры с ладоней. — Будем надеяться, что насчет "креста" вы всерьез!

— А что ты думал? — захорохорился Буйков, приходя в себя. — Еще как всерьез!

— Ну и слава Богу! — Ярослав с облегчением снял блок. — Пойдемте отсюда, поговорить надо без помех.

— О чём это мне с тобой разговаривать? — подозрительно проворчал Буйков, предусмотрительно не опуская руки.

Ярослав повернулся к нему спиной и вышел к перилам лестницы. Кончики пальцев приятно покалывало после разрядки.

— О чем разговаривать? — он достал сигарету из пачки и начал осторожно разминать.

— Ну хотя бы о том, кого в прошлый раз крестить пришлось. Когда это было? Недели две, а? Голос из темноты отозвался недоверием, но и некоторым интересом:

— Откуда знаешь?

— К самому приходили, — небрежно промолвил Ярослав. — Ну? К вам или к нам?

— Айда к тебе, — осторожно сказал Буйков, выходя на лестничную площадку. — Только ты — впереди. Мать не помешает?

В кухне сидел Григорий и пил простоквашу из бутылки, которую Ярослав предусмотрительно оставил для него за холодильником. Он совсем не спешил, потому что домовушная "тусовка" в подвале раньше полуночи не собиралась. Ярослав мысленно посоветовал ему собирать манатки, чтоб не путался под ногами. Со времени первой их встречи он уже свыкся с домовым и относился к нему с уважительной насмешливостью. Григорий на него не обижался, снисходя в своей мудрости к его щенячьему возрасту, но частенько давал понять, что в его время к старшим относились гораздо почтительнее. Вот и сейчас он укоризненно покачал головой и вышел, прихватив бутылку с собой.

Придвинув гостю опустевший табурет и отметив про себя некоторое его оживление при вспыхнувшем свете, Ярослав устроился напротив и посмотрел ему прямо в глаза:

— Кого они к вам прислали, дядя Егор? Да не озирайтесь вы так, мама нас не услышит — можете мне поверить. Что вас насторожило в посланце?

— Что? — всколыхнулся Егор Борисович. — А если бы к тебе твой дед померший заявился посреди ночи — ты бы как, а?

— Да уж... И вы значит его — крестным знамением?

— Само собой!

— Ловко! — хмыкнул Ярослав. — Только зря вы так. Им помощь нужна была. И не призрака вам прислали, а биоробота, созданного электромагнитным способом.

— Тебе легко говорить, а у меня дед такими делами занимался, что не к ночи будь помянуто. Трое суток помирал... избу трясло, как отбойный молоток...

— Вот значит сила у вас от кого... А дед ваш книгу вам никакую не передавал?

Егор Борисович понизил голос до едва слышного шепота, нагнулся над столом так, что едва не боднул Ярослава в лицо:

— Была у него книга, парень! Толстенная, кожаная, каждый лист — в полмизинца. По углам медью окована, а посередке — металлическая полоса вроде пояса — запор. Замка не видел, но открыть нельзя было. Только книгу эту Косой забрал.

— Кто?

— Да я его фамилии и не помню — его все Косым звали. Он постарше меня был лет на десять. Худой человек. Ничего определенного не слышал, но все от него подальше держались. Он из соседней деревни. Из Ечаклы. Потому и не сразу про дедову хворь узнал. Приехал, книгу забрал — тут и деду упокой пришел.

Ярослав заскучал — одно дело на противника внезапно наткнуться, и совсем другое — специальный рейд. А надо бы, хотя кто его знает, что за фрукт этот Косой. И где денег взять на разъезды... У матери брать стыдно, сам пока не заработал.

— Надо книгу у Косого отнять, — сказал он Егору Борисовичу. — Такие книжки людям вроде него категорически противопоказаны.

Из кухонной стены вышагнул Григорий с пустой бутылкой. Буйков подпрыгнул на табурете, когда из пустоты послышался старческий дребезжащий голосок:

— Яре, ты Федьку собираешься расколдовывать, или ему до утра во дворе сидеть?

"Ё-мое!" — всполошился ведун-новичок и высунулся в окошко. Федор Фокин сидел за пустым столиком у подъезда со стоическим терпением на грустном лице.

— Эй, Федор, — негромко окликнул его Ярослав. — Тебе домой не пора?

Фокина сдуло с места. В коридоре послышался громкий топот его башмаков. Григорий хихикнул и покрутил бородой:

— Ну ты прямо как Рудак!

— Как кто? — переспросил Ярослав и вдруг его взгляд упал на остолбеневшего Буйком. — Егор Борисович, что с вами? Не пугайтесь — это наш домовой. Простой советский домовой! Вы его, правда, не видите?

— Ощущаю, — прошептал несчастный сантехник.

— Потому у него в квартире никого из наших и нет, — объяснил Григорий с недовольным видом. — Как почует нашего брата — так крестоположением чуть в гроб не вколачивает. Измучились мы с тобой, Егорка!

— Ты давай не отвлекайся, — сказал Ярослав. — Кто такой Рудак?

— Колдун тутошний. Сильнейший чародей был на Волге лет триста назад. По тем временам, сами понимаете, народ был ушлый, догадливый, так что колдуна-неумеху высчитывали в два счета. Рудак, хоть и не прятался по заимкам и вращался среди людей, очень долго водил всех за нос.

Ярослав и Буйков слушали внимательно. Егор Борисович, кажется, свыкся с невидимостью домового и уже не страшился голоса, звучащего из пустоты. В гостиной мерно тикали стенные ходики, тихо дышала хозяйка дома, погруженная в разноцветье красочных снов.

Оранжевый абажур ронял на кухонный стол неяркие апельсиновые пятна.

— Конечно, его подозревали, — продолжал рассказ Григорий, — но подозрениям старались не верить — уж больно хорошим рудознатцем и разведчиком подземных вод оказал себя Рудак. За то и прозвище получил. Кочевал он по Волге от Твери до Астрахани и всюду сеял черные семена зла...

Домовой умолк и люди сторожко прислушались к обступившей их тревожащей тишине. Каким простым и ясным был этот мир для незнающих! Совсем недавно Ярославу и в голову не приходило, что помимо очевидной связи причин и следствий существуют понятия неистребимости злого умысла, не подчиняющийся логике и чувству самосохранения.

— Возможность творить "зло" опьяняет, — тихо сказал Григорий. — А те, кто может совершать это безнаказанно, не опасаясь близкой расплаты, в своей гнусности поднимаются, или, скорее, падают до самого дна с неизъяснимым восторгом. Зло стремится к самоуничтожению, но Толстой, которого ты, Яро, зубришь часами, не прав в своем учении. Яблоко, сожранное червем, всходов не дает. Червь же плодится беспрепятственно, порождая себе подобных. Не будь ведунов, колдуны, вроде Рудака, заразили бы все вокруг. Множество черных деяний было на черной душе Рудака, но нашлась упрара и на него. Яро, у тебя еще молочка не найдется?

Ярослав вздрогнул от неожиданности.

— Пей, вымогатель! — сказал он, наполняя блюдечко из новой бутылки, обнаруженной в холодильнике

— Что-то в горле пересохло, — оправдался мудрый Григорий, с наслаждением прихлебывая холодную жидкость. — Так на чем я остановился?

— На чем Рудак прокололся... — подал голос заинтригованный потомок деревенского чародея.

— Ах, да! Уверившись в своей безнаказанности, он поселился в богатом торговом городе Угличе. Среди колдунов город этот пользовался дурной славой. Угличская земля издревле противится злу, а в окрестных землях проживал в ту пору очень сильный ведун Семен Зверобой. Узнав о появлении Рудака, о тотчас поспешил в город... Это надо же — какое сегодня молоко вкусное!

— Григорий, я с тобой поссорюсь! — возмутился Ярослав.

— Давай-давай, не жадничай, — поторопил его домовой. — За информацию надо платить не скупясь.

— Пока что не вижу особой содержательности в твоем самодельном эссе, — сдерживая улыбку, Ярослав плеснул молоко на самое донышко. Впрочем, учитывая невеликий рост домового, глотка на два-три ему должно было хватить. — Смотри не лопни.

— Типун тебе на язык! — охнул Григорий, делая отвращающий заклятие знак, — поосторожнее словами разбрасывайся! В старые времена церковь одинаково не терпела что колдунов, что ведунов, поэтому Зверобою пришлось вести себя весьма осторожно. Впрочем упреждающий слушок об истинной сущности Рудака он все-таки запустил, и колдун почувствовал, что его начали сторониться, беречь от него детей. А в Угличе жил тогда богатый купец, торговавший зерном. Завсегда в делах, а жена частенько прихварывала, так что их одиннадцатилетний сынок вечно носился без всякого присмотра. Его-то и привадил к себе Рудак. Известное дело — мальцу все интересно: как с лозами ходить, какое дерево силу дает, какая трава от какой напасти оберегает... Приятелей стал сторониться, из дома бегать... Но видно душа у него светлая была, так что когда Рудак предложил его в обучение взять, мальчик отказался наотрез. Не сдержал гнева колдун возгордившийся — ударил ребенка ножом в голову и ушёл.

Казалось ему, что и в этот раз ничего не будет ему за всегдашнее злодейство. Только не даром Углича колдуны сторонились: засел нож в детской головушке, открылись глазки. Сбежались горожане — ни нож не вынимается, ни глаз не закрыть. Кликнули Зверобоя...

Григорий умолк и покосился на опустевшее блюдце.

Ярослав молча налил.

-Ну, Зверобой сразу понял чьё это дело. По его совету притащили Рудака, заставили ножик потянуть... Глаза закрылись сами. Скверная история!

Как ни был силен ведун угличский, а Рудак — не слабей! Что делать? Горожане взялись за булыжники — угличане народ горячий, огненный... Только разве такого колдуна камнем пришибешь! Столь черна и тяжела была душа Рудака, что и огнем не очистишь — станет шастать гнусная тень по городу, сея гниль и злобу... Заклятье наложить? Днем — ни руки, ночью — неизвестно чья возьмет. Да и как с ним при людях сражаться станешь? Так и самому на костер угодить недолго... Вникаете? Купец в отъезде был. Велел Зверобой держать злодея, а сам скорее к матери убиенного. Открылся ей во всем, замысел свой поведал. Умной женщиной оказалась несчастная мать, и в горе своем не опустилась до лютого мщения... Когда избитого, окровавленного, но нераскаянного чародея приволокли ко двору, вышла мудрая людям навстречу, встала перед миром на колени и попросила простить убийцу. Многие не поняли, но покорились воле матери, постаревшей у всех на глазах... Больше о Рудаке никто не слышал...

— Занятная история, — молвил Буйков хмуро и потянулся к Ярославу, смяв зубами мундштук "беломорины". — Выходит прав был Лев Николаевич.

В ответ послышался скептический смешок домового.

— Засиделся я с вами, — сказал Григорий, ставя блюдечко в мойку, — пора мне, — и шагнул в стену.

Люди сидели молча, пуская дым в открытое окно, слушая звуки ночной Самары.

Экзамены Ярослав сдал на удивление гладко. И с еще с большим удивлением узнал, что, не смотря на многократные клятвенные заверения правительства и других высокопоставленных лиц, ему и его удачливым сотоварищами предстоит провести сентябрь на овощных плантациях в окрестностях Оскских Яров. Сокурсники ему попались исключительно из вчерашних выпускников школы. Юные, бойкие, говорливые, язвительные до невозможности. Медовухина они прямо-таки боготворили, так что Ярослав решил держаться поосторожнее. Многие увлекались мистикой, однако немало было и убежденных скептиков.

— Не огорчайся, — посоветовал Григорий во время их обычной застольной беседы. — Они так заняты своими драгоценными персонами, что можно колдовать у них прямо под носом — не заметят. Куда, говоришь, вас посылают?

— Куда-то под Клятвино.

— Интересное местечко, — сказал Григорий, — Поговаривают, что в Клятвино поселился Хозяин. На твоем месте, я бы его навестил всенепременнейше. Это — редкостное явление: последние две-три тысячи лет в наших краях Хозяина не бывало.