Правила игры (полный текст книги)

— Покажи руки, — вдруг потребовал от него Леонард.

— Что? — удивился Одинон. Он настолько погрузился в свои мысли, что не заметил пристального внимания со стороны остальных учеников гнома. "Надо будет над этим поработать", мельком подумал он.

— Я сказал, закати рукава и покажи мне свои руки, — вновь потребовал Леонард.

— На каком основании? — возмутился Одинон. — Ты, что извращенец? Сначала меня до гола раздел, а теперь хочешь на мои руки смотреть?

— Не покажешь, силой заставлю, — пригрозил Леонард.

— Ой, напугал. — Одинон в притворном испуге отскочил от Лео и расстегнул рукава рубашки. — На смотри, придурок. Что ты увидеть хотел? Руки как руки.

— Но как такое может быть? — ошарашено произнес Лео и уселся на землю.

— Даже хамодо метательного оружия не способен повторить то, что ты только, что продемонстрировал, а ты вообще еще даже не имеешь боевой ленты. — Пояснил Сарг. — Честно говоря, ты меня очень пугаешь своими способностями. Не завидую я твоим врагам.

— Кстати, — напомнила о себе Ариэтти, — а почему ты не упомянул о своих способностях, когда мы тебя спрашивали?

Этого вопроса Одинон ждал. Ждал и надеялся его не услышать. Спроси об этом кто другой, он бы и ухом не повел. А теперь... он страшно не хотел причинять девушке боль, а трансформация сознания довольно болезненная процедура. Да и с дозировкой манны можно не угадать, а в таком деликатном деле, как работа с живым существом, Одинон боялся просто выжечь девушке мозги. "Черт, что же делать? Что делать?" думал он. "Сказать правду и рассеять свою легенду? Это, конечно, вариант, но раскрыв свое инкогнито я могу навлечь на себя, да и на окружающих, очень большие неприятности. Солгать? Но, что я могу сказать? И кто меня за руку тянул? Бросил бы это занятие после первого сюрикена и сказал бы, что это случайно получилось. Хотя, нет. Случайно такого не получается." Одинон стоял и соображал, что бы такого сделать, чтоб обойти эту тему стороной?

Он еще даже не задумывался, насколько много магии ему придется ежедневно тратить, чтобы выжить. Там, на несуществующем острове, можно было в любую минуту, не таясь изменить цвет солнца или добавить пару звезд на небосвод, потратив на это уйму манны. А здесь подобные явления заметят. Ой, как заметят! И мало кому это понравится. Даже маги, не говоря уж о фанатиках Валора, не очень-то обрадуются пришествию бога. Сармы, не зависимо от расы, всегда стремились уничтожить тех, кто хоть немного отличался от них. А если этот кто-то был еще и сильнее их, то мириться с ним никто не намерен. Именно по этой причине маги в Сармонтазаре были гонимы практически повсеместно. Раньше, когда каждый второй был магом, а каждый первый имел немалые магические задатки, на магов не обращали никакого внимания. Они ведь такие же как все, чего их трогать? А когда магов стало мало, и их сила стала значительно превышать силу обычного смертного, на них начались гонения. Так, что появление бога навряд будет воспринято положительно. Даже сейчас, когда простой мальчишка создал "Звезду смерти", а потом так мастерски метал холодное оружие, к нему стали относиться с опаской. Скажи он сейчас, что он бог и его воспримут как какого-то страшного слугу тьмы.

Подобное развитие событий Одинона совершенно не устраивало. Он посмотрел на ауры своих товарищей. На каждом из них красовались десятки различных щитов от физического, магического и ментального воздействия. Да уж, такую защиту можно смять или сломать, но невозможно незаметно обойти. Тем более с его топорными умениями.

Решение пришло неожиданно. Одинон нырнул во фриггус и зачерпнул оттуда необходимую информацию. "Что ж можно попробовать" решил Одинон и принялся к реализации собственного плана.

— Девушка задала тебе вопрос, — нетерпеливо напомнил Леонард.

— Понимаете ли, — Одинон вздохнул, — я не знаю на, что я способен.

— Это как? — выразил общую мысль Сарг.

— Я помню только последнюю неделю своей жизни. Я очнулся недалеко от скального завала. У меня на голове была огромная шишка. Что там произошло, и как я там оказался я не помнил. В памяти не сохранилось ничего. Из одежды на мне были только какие-то драные лохмотья. Осмотр местности не принес никаких результатов. Я проторчал там три дня, но так и не нашел признаков цивилизации. Все это время я питался плодами дерева дранг. На четвертый день я нашел узкую проселочную дорогу или скорее тропинку. По ней я и пошел. А вчера меня нашел Парадокс и привел сюда через портал, предварительно превратив в ребенка и сообщив моё имя — Феанор Сет Архон Кайя. Вот, собственно, и все.

— А почему сразу нам ничего не рассказал, — все еще подозрительно спросил Леонард, но похоже в историю все-таки поверил.

— А ты бы сильно хотел распространяться, что потерял память? — Заступилась за Одинона Ариэтти. — Ладно, пойдемте в дом ужинать.

К этому времени на окрестности дома спустились глубокие сумерки преобразив окрестную картину до неузнаваемости. В тенях прятались чьи-то злобные взгляды. Огни в доме не горели и он казался старым и вымершим. Черная вода в бассейне казалась бездонной пропастью. А над головой, словно страшный рок, висело серое небо, затянутое густыми облаками. В некоторых местах среди облаков проглядывали багровые пятна закатного солнечного света. Яркие краски поблекли, и окружающий мир превратился в сумеречный кошмар. Ветер все больше усиливался, а над головой сгущались тучи. Надвигалась буря.

— Феанор, пошли на обрыв, я тебе, что-то покажу, — предложила Ариэтти и побежала в сторону холма, с которого днем пришли Парадокс с Одиноном.

Одинону ничего не оставалось, как последовать за девушкой. Сарг с Леонардом так же направились на холм.

— Сейчас Ассарэй будет поднимать свои стены. — Проговорила девушка, указывая на город внизу.

— Да, это действительно незабываемое зрелище. — Подтвердил Сарг.

Некоторое время город оставался таким же как и прежде, только на вершине башни полыхал гигантский огонь. "Видимо, благодаря своей большой высоте башня используется как маяк" догадался Одинон. Спустя некоторое время город вместе со своими зданиями улицами и переулками пришел в движение. Кольцевые концентрические дороги стали подниматься из земли, вырастая в огромные стены. Всего город имел десять круговых стен, и лишь со стороны морского порта внешняя стена размыкалась, образуя своеобразную подкову. Город превратился в гигантскую неприступную крепость.

Взглянув на город истинным зрением, Одинон был поражен еще больше. Вся поверхность гигантских стен просто полыхала от наложенных защитных заклинаний, а силовые линии, питающие всю эту сложную магическую конструкцию, как ни странно, отсутствовали.

— Но откуда же столько энергии? — поразился Одинон.

— Город был построен задолго до Последней битвы. Секрет его строительства не известен. — Стала рассказывать Ариэтти. — В любом случае если кто из высших магов и знает этот секрет, то ни за, что его не выдаст.

— А стены поднимают каждую ночь?

— Нет, что ты. Их поднимают только при опасности нападения или когда наступает вот такая непогода.

— А если я, например, нахожусь в другой части города и после поднятия стен не могу попасть домой, как тогда быть? — спросил Одинон.

— В городе множество гостиниц и их владельцы в таких ситуациях обязаны давать приют всем желающим.

— А если не дадут?

— Смертная казнь.

— Действительно, вряд ли кто воспротивится, — согласился Одинон.

Город уже полностью поднял свои стены, когда порывы ветра значительно усилились и ребята решили поспешить в дом.

Оставшиеся дни до похода в лабиринт погода не менялась. На улице бушевала бесконечная буря. Ветер неимоверной силы просто сбивал с ног. Черные тучи покрывали небосвод сплошной непроглядной пеленой. Окрестности периодически освещались разрядами молний. С неба лились холодные струи дождя. Собственно, эти потоки воды даже дождем-то назвать было нельзя. Вода лилась, словно из бочки без дна.

Все это время Одинон тренировался в метании различных предметов. Теперь он вкладывал магию лишь в свое собственное тело, а не в снаряды. Такой подход был более эффективен. Во-первых так он смог увеличить собственную скорость, силу и глазомер и эти способности оставались на некоторое время с ним и он мог использовать их в иных целях. Например, для боя на мечах. Во-вторых направив манну на улучшение собственного тела Одинон быстрее восстанавливал свои боевые навыки и теперь превосходно метал любые предметы не прикладывая к этому магической энергии, а соответственно не вызывая лишних подозрений.

Параллельно Одинон упражнялся в бое на мечах с Саргом. Это занятие ему не доставляло удовольствия, потому, что после каждого тренировочного поединка Одинон с трудом мог пошевелить даже мизинцем. На первой же тренировке Сарг предупредил, что, раз они будут сражаться не на настоящих мечах, а на симуляторах, то поблажек он тем более допускать не будет.

Симуляторы оружия были прямо таки замечательным изобретением магов прошлого. С их помощью можно было создать любое оружие и потренироваться в бое на нем. Такое оружие имело одно преимущество перед обычным тренировочным снаряжением — все нанесенные во время тренировочного боя раны и повреждения, будучи так же болезненны и имея такой же внешний вид, как и настоящие, являлись всего лишь искусной иллюзией.

Сарг совершенно не щадил мальчишку. От его тяжелых ударов у Одинона неоднократно были сломаны несколько костей и разорваны сухожилия, оторваны руки и подрублены ноги, а уж нанесенные сокрушительными ударами Сарга синяки и ссадины вообще пересчитать было не возможно. Но стоило отключить симулятор и уже через пару секунд кости становились на место, конечности появлялись, как ни в чем не бывало, а забрызганная кровью комната очищалась. Тем не менее, Сарг заметил, что Одинон слишком силен и быстр, и подобные феноменальные способности тела не могли не заинтересовать дотошных учеников Парадокса, и они постоянно пытались выведать у Одинона любые мелочи из его якобы забытого прошлого, чтоб по крупицам воссоздать картину происхождения странного мальчика. Особенно в этих допросах усердствовал Сарг, ведь даже у него — специально выведенного идеального солдата, у которого перелом срастался не более чем за сутки, а ссадины заживали в течение часа, не всегда хватало сил пробить блок, поставленный мальчишкой.

Но даже при таких своих способностях и жесточайшем режиме тренировок сколько бы Одинон не старался бой на мечах был для него непостижимой наукой. В то же время Сарг с удовольствием хвалил мальчишку после каждой тренировки, пророча ему славу величайшего мечника.

— В крайнем случае твои немалые силы дадут тебе огромную фору перед многими противниками. — Говорил Сарг после очередного особо жестокого и изощренного избиения мальчишки.

По вечерам после тренировок Одинон буквально доползал до предоставленной ему комнаты на втором этаже и засыпал, не раздеваясь и не расстилая постель. Но даже ночью его мучения не прекращались. После того как он засыпал, его тело начинало меняться изнутри. Мышцы, кости, сухожилия и кровеносные сосуды преображались, превращая его в идеальную машину для убийства. Эти преобразования были невероятно болезненны, но о них знал только сам Одинон. Как ни странно, но по ночам он не кричал и лишь проснувшись, помнил о перенесенной во сне боли. Уже на второй день сухожилия стали невероятно эластичными и прочными настолько, что на нынешних предельных скоростях не только не рвались, но даже не болели. Внешне изменения тела не отражались никоим образом. И это явление удивляло не только Одинона. Каждый вечер Леонард с Ариэтти в полном недоумении осматривали мальчика. Они были прекрасными целителями, а девушка невероятно тонко чувствовала любые магические колебания. Но тело мальчика не отличалось ни внешне, ни в магическом спектре от тела обычного человека и при этом переносило перегрузки, которые не каждый тренированный боец сможет выдержать, а мальчишка не только выживал, но и продолжал тренировки. Это явление было для них столь удивительным, что за Одиноном буквально установили слежку как за подопытным кроликом.

Гораздо хуже дела обстояли с тратой излишней магической энергии. Тратить ее незаметно никак не получалось, ведь Леонард с Ариэтти практически не сводили с Одинона глаз. И если в магическом плане они не смогли бы увидеть творимые мальчиком заклинания, то их внешние проявления были бы крайне заметны. По началу он пытался вкладывать крупицы магии буквально во все свои действия, но это было крайне неудобно и привлекало ненужное внимание. Так, садясь за стол во время обеда, он попытался создать из своей простой кухонной табуретки невероятно удобное и мягкое воздушное кресло. Внешне это никак не должно было отразиться. Одинон предполагал, что будет, как и все сидеть на обыкновенной табуретке, а на самом деле хотел окружить табуретку плотными воздушными массами, создававшими удобные невидимые подушки. Всё бы хорошо, но объем этих самых воздушных масс был столь велик, что все предметы, находящиеся в комнате, включая самого Одинона и остальных учеников Парадокса, с силой вдавило в стены и потолок, а потом они полчаса ждали рассеивания заклинания. После того как воздушная подушка рассеялась, Одинона заставили убираться в кухне.

Убравшись в кухне, Одинон решил всё-таки поесть и, раз уж никого поблизости нет, разогреть еду в своей тарелке. Лучше бы он этого не делал! При попытке незначительно поднять температуру тарелки супа он её просто испепелил. В итоге остался голодным, да еще и пришлось убирать остатки сгоревшей тарелки супа.

Да, тратя манну на такие никому не нужные мелочи, Одинон мог удерживать предельный объем манны на подобающем безопасном уровне, но эти "мелочи" каждый раз грозили нешуточными неприятностями, и выхода из этой ситуации он пока не видел.

Вечером четвертого дня прибыл Парадокс. К этому моменту буря не только не стихла, а лишь набрала обороты. Леонард даже говорил, что эта буря, скорее всего неприродного характера, а вызвана магией. Оснований для подобных утверждений не было, ведь буря ничем не выдавала своего магического происхождения. Но и природной она уже совсем не казалась. Никаких предпосылок для появления бури не было, да и буря развернулась только над территорией Ассарея, в то время как над Калгиром не было ни облачка. Парадокс зашел в дом мокрый и грязный с ног до головы. Гном был чем-то крайне недоволен и, направляясь в свои апартаменты, приказал, чтоб Феанор пришел к нему через полчаса.

Глава 8. Могильный червь

Старик Джос очень любил свое старое кладбище. Он был смотрителем вот уже более полувека и за это время успел повидать много всякого.

Казалось бы, что может быть интересного на кладбище, могилы они и есть могилы? Ан нет... Здесь была особая атмосфера. Даже природа здесь хранила свой неповторимый отпечаток печали. Но не той печали, что наводит несусветную тоску, а истинной печали. Эта печаль заставляла вспомнить прошлое и, струсив с плеч прах увядания, устремить свой взор в будущее. Здесь всегда было тихо и мирно, не то, что в городе. Никто не смел тревожить прах, а Джосу только этого и было нужно.