Правила игры (полный текст книги)

Шаг, еще шаг... огонь пропал, и я снова оказался в комнате Лириуока, уютной и немного прохладной.

— Ну, что, теперь ты понял? — Улыбаясь, спросил меня эльф.

* * *

Одинон стоял посреди комнаты, все так же в одних трусах и с зубной щеткой в руке. Но теперь он был Гонзаром, великим и всемогущим богом знаний, всемогущим... никто. Он стоял с осознанием своей силы и немощи. Он знал, что потерянные пятнадцать лет учебы и тренировок могли сделать из него настоящего бога. А из-за их отсутствия он продолжал оставаться никчемным человеком.

— Зачем вы меня нашли, и забрали из моего мира? — набросился он на Лириуока — там я был собой, там я мог многого достичь. А здесь, в вашем дурацком Сармонтазаре, я никто, без долгой тренировки, я не владею даже самой простой магией не говоря уже о чем-то большем. И вы, Лириуок, знали об этом, зачем же вы меня искали. Вы же знали, что я ни на, что не способен. Зачем я вам?

— Да, знал. — Спокойно ответил архимаг, — Ты, конечно, извини, но я использовал тебя как пешку. Понимаешь ли, Хамониус решил вернуться в Сармонтазар. А сделать это, он может, лишь став Гонзаром. Чтобы этого не произошло, я нашел тебя, истинного Гонзара. Теперь у тебя есть два выхода, либо отправиться в Сармонтазар и исполнить свое предназначение, стать сильным и великим, либо я тебя прямо сейчас поджарю, чтоб не мучался. В любом случае я своего добился. Хамониус не стал Гонзаром.

— Вы хотите сказать, что можете меня сейчас убить? — Поразился парень. — То есть, вот взять и убить?

— Именно это я и хотел сказать. — Холодно ответил эльф. — Сейчас ты пешка, но не забывай, что любая пешка может стать ферзем.

— Ладно, хватит пугать парня, — вступился Парадокс, — в конце концов он и так сегодня немало пережил. Да и ты тоже хорош. Нашел на кого орать. Это тебе не просто так. Лириуок великий маг, при желании он и тебя и меня, да кого хош в порошок сотрет.

— Ладно, уговорили, я выбираю еще немножко пожить. — Обреченно вздохнул Одинон и вернулся на диван. — Где надо подписаться?

— Подписываться нигде не надо, пошли за мной, — сказал Созерцатель, развернулся и пошел к двери, приглашая за собой Парадокса и новоявленного Гонзара.

Глава 3. Подземные предсказания.

Они шли по длинным узким туннелям Палат Созерцания. Эти туннели не являлись основными коридорами. Они были для избранных. Лишь через них можно было попасть туда, куда их вел Лириуок. Об этих туннелях ходили слухи и легенды. Эти туннели были огромным лабиринтом, с одним входом и без единого выхода. Лабиринт охранял минотавр — огромный человек-бык, пожирающий свои жертвы. Кроме минотавра в лабиринте было предостаточно мерзких тварей, охраняющих тайну лабиринта. Путь к центру лабиринта знал один Лириуок.

В пути Одинон решил немного наверстать то, что пропустил за пятнадцать лет обучения стакхов и уточнить некоторые вопросы.

— Лириуок, — обратился он, — я бы хотел узнать. В чем различие между Гонзаром и богом?

— Да, собственно говоря, ни в чем. Дело в том, что любой бог изначально обладает своими силами, а Гонзар получает их в течение жизни с какой то определенной целью. Это равносильно дворянам. Потомок графа рождается графом, не зависимо хочет он того или нет. В течение своей жизни он может жить, как хочет, и заниматься чем хочет. А сарм, получивший графский титул вследствие каких-либо заслуг обязан будет до конца жизни служить своему королю, а после смерти он не сможет передать полученный титул по наследству. Со стакхами и полубогами дела обстоят точно так же, только своих сил они лишаются сразу после исполнения возложенных на них обязательств.

С тех пор как они зашли в лабиринт, прошло уже три часа. В туннелях было темно и смрадно, сырость буквально пронизывала все вокруг. Несчастный Одинон, укутавшийся в плед продрог до костей. Сам же плед постепенно становился все более и более влажным. Как бы то ни было, но Лириуок сильно заблуждался, считая, что дойти до центра лабиринта и вернуться обратно не сможет никто кроме него. Одинон бы смог, и он это чувствовал. Более того. Он знал куда и зачем его ведут. И от этого знания не становилось легче. Наоборот, с каждым шагом идти хотелось все меньше и меньше.

— Лириуок, стой. Я многое могу понять. — Обратился Гонзар к архимагу. — Я даже могу согласиться с тем, что меня забрали из собственной жизни. Но зачем забирать мою внешность?

— А откуда... а, ну да, ну да ты же Гонзар. — Вспомнил Лириуок непреложную истину. — Теперь понимаешь, как это классно быть Гонзаром? Ты, наверное, сможешь выбраться из лабиринта. — Эльф пристально посмотрел на Одинона. — О да, сможешь. А если потренируешься в своих умениях, то даже из Палат Созерцания выберешься. Но я все-таки думаю, тебе стоит пройти персонификацию. Ведь пройдя ее, ты получишь целую кучу преимуществ. Персонификатор делает твое тело соответствующим твоему будущему предназначению. Например, если в будущем тебе придется стать пожарником, то ты станешь неподвластным огню, а если водолазом, то сможешь дышать под водой. В твоём случае без Персонификатора тебе не жить. После этого тебя сможет убить только магия, сильный взрыв, стихийное бедствие, холодное, огнестрельное и химическое оружие, болезнь, ну и вообще все непредвиденное.

— Ага, то есть все, что угодно.

— Ну, в общем-то, да, — смутился Лириуок, — но только непредвиденное.

— Ладно, я согласен, все равно не отпустишь, — смирился Одинон и пошагал дальше по туннелю.

Дальше они шли молча. Унылые коридоры сменялись переходами, а переходы коридорами. Все было до безобразия скучно и одинаково. Они петляли вот уже три часа, когда эльф вдруг остановился.

— Так... кажется, заплутали, — произнес он на своем родном языке. Как ни странно Одинон его понял, но при этом не подал виду.

— Что ты хочешь этим сказать? — на том же языке спросил его Парадокс.

— Абсолютно ничего, просто последний раз я был здесь пятнадцать лет назад. Тогда я приводил сюда стакхов. А теперь, кажется, все напрочь забыл. По крайней мере, я смогу вывести нас назад, но вот к Персонификатору мы не попадем. Похоже, путь туда закрыт навсегда. — Подавленно сообщил эльф. От растерянности на нем проступили все прожитые годы. Он резко постарел. Нет, даже не постарел, одряхлел, причем сразу на пять тысяч лет. Лириуок беспомощно оперся о стену. Казалось еще чуть-чуть, и он начнет рассыпаться. Да, князь давно не терпел столь сокрушительных и бесспорных поражений, тем более от самого себя.

— Лириуок, вы забываете, что я, хоть и не обученный, но все же Гонзар и обладатель сил бога знаний. — Обратился Одинон к эльфу все на том же странном певучем языке. — Я знаю наш дальнейший путь, как будто я кроме этой дороги больше ни по одной не хожу. — Парадокс с уважением посмотрел на юношу.

— Да, молодой человек, похоже, вы будете самым успешным из моих учеников. — С восхищением произнес гном.

— Так чего же мы ждем? — Воспрянул духом эльф. — У нас еще куча дел.

Дальше вел Одинон. Они продолжали идти теми же однообразными переходами и через пятнадцать минут оказались в большой и просторной комнате.

* * *

Когда Лириуок включил свет, Одинон опешил. Он стоял в самом обычном рентген кабинете самой заурядной российской больницы. На стенах криво и косо была налеплена керамическая плитка дрянного качества, обвалившаяся в некоторых местах, а из рентгеновских аппаратов была только камера для снятия флюрограммы. Камера стояла посреди комнаты, а в углу стояла затрапезного вида кушетка. На кушетке лежала давно не стираная простыня со стершейся больничной печатью.

Решив, что это какая-то шутка, Одинон обернулся и обнаружил за спиной вовсе не санитаров в белых халатах, а ехидно ухмыляющихся Лириуока и Парадокса.

— Не волнуйся ты не в психушке, — обратился к нему эльф, — просто когда создавался Персонификатор дизайн был нагло сворован из вашего мира. Уж больно энергетика этого дизайна примечательна. — Он подошел к камере флюрографа, а точнее Персонификатора, и открыл дверь. — Добро пожаловать в будущее. — Любезно пригласил архимаг.

Гонзар нерешительно шагнул внутрь камеры, и дверь за ним бесшумно захлопнулась.

Внутри камера уже не была такой обыденной как флюрограф. Войдя туда можно было почувствовать, что ты попал в другое измерение. Здесь все было так и не так. Стены из зеленоватого камня с серебристыми прожилками как будто перетекали из одного места в другое, при этом оставаясь на месте. Камера то увеличивалась до немыслимых размеров, то сжималась, едва ли не раздавливая находящегося в ней Одинона, но при этом ее размеры были неизменны. Казалось, камера вращается в хаотичном движении, оставаясь неподвижной.

Вдруг со всех сторон Одинона окутал свет. Свет был настолько ярким, что казалось он испепеляет тело. Свет лился со всех сторон, как будто изучая находящегося в камере пленника.

— ИДИ, — произнес голос из ниоткуда.

На полу среди света проступила узкая полоса дорожки. Дорожка была настолько узка, что с нее легко можно было сорваться и упасть в свет. Одинон чувствовал, что падать ни в коем случае нельзя.

Он ступил на дорожку, и тут же все резко изменилось. Свет потух, а вокруг была странная комната, стены и потолок которой были утыканы страшными ржавыми колючками длинной в несколько десятков сантиметров. Неизменной осталась только дорожка.

Одинон сделал еще один шаг. И все снова изменилось. Теперь он стоял в огромном цирковом куполе. Дорожка проходила в тридцати метрах над манежем, но теперь она была значительно уже.

Еще один шаг и новая декорация. Теперь это просто комната. Та самая где жил Одинон до попадания в этот мир. Что-то екнуло в душе парня. Там в предыдущих комнатах было страшно, но сделать шаг и оказаться в новом месте казалось проще всего. Здесь же не было ничего страшного. Наоборот, здесь было хорошо, хотелось сделать шаг и вернуться. Вернуться туда, куда дороги нет. Вернуться в свой настоящий мир. Снова стать простым и заурядным студентом. Но именно это и было самое страшное. Мало, что может быть настолько страшным как прошлое.

Отгоняя от себя видение, Одинон сделал еще один шаг по дорожке. Все снова поменялось. Но Гонзар даже не взглянул, куда он попал. Он просто пошел по дорожке. Прямо и прямо и прямо. Декорации сменяли одна другую как в бешеном хороводе. Они не могли ничего изменить, они были лишь мутными отражениями на зеркале жизни. Здесь проскакивали реальные и нереальные картины прошлого, будущего и настоящего.

— СТОЙ, — приказал голос из ниоткуда. — ТЫ ДОСТОИН.

Одинон снова оказался в камере Персонификатора. Мир завертелся у него перед глазами и через секунду он увидел перед глазами странный стих:

Тебе дана сила,

Тебе дана мудрость,

Так обрети же скорее храбрость.

Тогда лишь облик получишь бойца,

Когда вынешь меч из глыбы творца.

И лишь тогда станут впору латы,

Которые ты получил в награду.

Одинон не пытался его запомнить, но предсказание глубоко врезалось в его память. А еще он понял одну важную вещь. Персонификатор спас ему жизнь. По крайней мере, на какое-то время.

Тела смертных имеют слишком слабые энергетические каналы и не способны поддерживать божественные сущности. Уже через неделю старое тело Одинона буквально сгорело бы от переполняющей его энергии. Создать полноценного аватара Персонификатор был не в состоянии, зато новое тело может выдерживать сущность бога не менее полугода. Что ж, значит, придется еще раз сменить тело.

* * *

Комната, а точнее камера Персонификатора, стала вдруг жутко холодной и несколько увеличилась. Я понял, что превращение "меня" в "меня нового" завершено и открыл дверь камеры.

— М-да, не этого я ожидал. Наверное, чего-то перепуталось. — Произнес Парадокс. — А ну Лириуок заводи свою шарманку заново.

— С удовольствием, но не выйдет. — С горечью ответил эльф. — Пройти через Персонификатор можно лишь раз в жизни.

— Э-э-э, мужики, вы чего, у меня, что бородавка на носу? — удивился я. Мне сразу не понравилась эта машина.

— Хуже, — коротко сказал архимаг, бросая на пол, какой то шарик. На полу тут же возник абсолютно голый пацан лет двенадцати.

-Что может быть хуже? У меня, что кожа зеленая? И вообще, что за извращенчиские наклонности. Я мальчиками, между прочим, не увлекаюсь, да и девочек люблю никак не младше шестнадцати. — Как всегда распаляясь, начал я. — Ну, дайте же кто-нибудь зеркало.

— Тебе его уже дали, — указал Парадокс на пацана. — Это и есть ты.

— Что?! — Праведно вознегодовал я. — Вот это убожество и есть я? Да еще абсолютно... — Я взглянул вниз и осекся. Я понял, что на мне действительно ничего нет и зеркало, насколько бы странным и непривычным оно не было, не врет. Я осторожно обошел "зеркало" вокруг. Гном с эльфом тактично не вмешивались. Это трехмерное изображение действительно напоминало меня в двенадцать лет с единственной разницей — оно было несколько более жилистое и мускулистое. Но тут мое самосозерцание бестактно прервал сквозняк, напоминая, что я все еще гол и бос.

— Нет. Да, что же это за безобразие такое? Мало того, что меня превращают неизвестно в кого, да еще и забирают последнюю часть моего и без того скудного гардероба. Это уже, знаете ли, ни в какие ворота. А щетка, куда вы забрали мою зубную щетку? Она мне была дорога... как память.

— Предполагаю, что твой "гардероб" все-таки где-то есть. — Задумчиво произнес Лириуок. — Персонификатор никогда ничего не присваивает, он лишь преображает. Возможно, ты просто не обратил внимания на свой новый костюм, когда выходил из камеры Персонификатора.

Я вновь вернулся к злополучной машине и забрался внутрь. Как и предполагал эльф, на полу лежало какое-то снаряжение. Не долго думая, я сгрёб всё и вывалил на стоящую неподалеку кушетку.

Определенно, это были удобные, красивые и практичные вещи. Черные штаны из плотной ткани, рубаха из хорошо выделанного черного полотна, высокие походные сапоги, кожаная куртка и плащ. Все это, конечно было великолепно, но... опять это противное "но". Такое ощущение, что в этом мире всё против меня и везде стоит это "но". Вот, и сейчас вещи были как минимум на десять размеров больше, чем необходимо, учитывая мой нынешний рост.

Единственной вещью, которой я мог бы хоть как-то воспользоваться, был странный металлический глобус, с выгравированной на нем картой моего мира. Не смотря на то, что глобус был как будто из металла, он абсолютно не имел веса. Даже воздушный надувной шарик, и тот имеет вес, этот же, с позволения сказать "глобус", не весил НИЧЕГО. Повертев шар в руках и не найдя ему практического применения я бросил его в направлении ненавистного мне аппарата. Я уже собрался было негодовать по поводу несоответствия размера моего нового костюма, когда увидел, что гном лежит на полу.

— Э, это... я не хотел, — пробормотал я, ожидая серьезного нагоняя.

* * *

Со стороны Одинон сейчас представлял собой самое жалкое зрелище. Абсолютно голый ребенок стоял посреди полупустой комнаты и, того и гляди, мог зареветь. А в противоположном конце этой самой комнаты стоял грозный эльф в сером балахоне.