— Не понял! — вылупил глаза Пашка. — На кой тебе сдались магазины? Вовчику только скажи...
— Э-э, Пал Ксанч! Вы не понимаете! Зачем лишать женщину удовольствия сорить деньгами? В этом же процессе есть нечто мистическое!
— Ну... если только под таким углом...
— Короче, давайте, до завтра! — Санька поднял руку в приветствии и шагнул через мерцающий порог.
Когда экран за ним погас, Пашка обиженно насупившись, подступился ко мне:
— Чё это он там за намёки бросал? Ты ему рассказал, что ли?
Я не сразу и сообразил:
— О чём?
— Не придуривайся. Я — об острове.
— А! — улыбнулся я, а потом и расхохотался, глядя на его несчастную физиономию.
— Чё смешного? — ещё больше накуксился он. — Я ж просил... Теперь насмешек не оберёшься!..
— Да нет, Паш! Ей-богу! Ни слова, ни пол-слова!
— Да?.. — он недоверчиво посопел, хлюпнул носом и немного просветлел: — А чего ж он тогда?..
— Когда?
— Да про жизню красивую?
— Фиг его знает... Совпадение! — пожал я плечами. — Гарантирую: он ничего не знает!
07. Остров наслаждений в океане есть
Это был наш с Пашкой секрет. Ото всех. Не только от Саньки.
Суть дела вот в чём.
После того, как мы "облагодетельствовали" население Зеркальной планеты целым войском половых гигантов, дружно принявшихся удовлетворять потребности изголодавшихся аборигенов пострадавшей планеты, Пашка устроил мне целый концерт. Когда он узнал о том, что "свято место" уже занято, с ним сделалась истерика. Он кричал, что нас без присмотра нельзя оставить ни на минуту, что долгие годы, пока меня не было на Земле, он вынашивал эту идею — стать на той планете бабьим королём, что эта мысль грела его всё это время, и что мы не имели морального права решать без него такой важный вопрос!
Я только удивлённо таращился на него: таким Пашка предстал передо мной впервые!
— Паш... Да это ж шутка была... — пытался я оправдываться.
— Ни фига себе — шуточки у вас! — чуть не бился он головой об стену. — Я-то ведь — проникся! — На глазах у него даже слёзы появились.
— Тебе чего, бабы своей не хватает? — удивлялся я.
— Да чё та баба! — зло сверкал он глазами. — Корова! То ей нельзя, то ей нехочется!.. А то вдруг захочет, так не вовремя... Тоска одна!.. А я это дело люблю, как художник! Понимаешь?.. Да ты меня понимаешь, только придуриваешься! Ты ведь тоже... Ну, вобщем, того... неравнодушен к женской красоте... Чё смотришь? Скажешь "нет"?
— Не скажу...
— Ну вот! — продолжал он излагать своё видение мира. — Чё — "жена"! Одна и... страшнее атомной войны! А я хочу, чтоб их было много и одна красивее другой! Чтоб глаза радовались, наслаждались! И чтоб всегда — в полной боевой готовности! Без всяких там "нельзя" и "не хочу"!
— Так пойди в любой бордель...
— Та не... Это не то! Это всё — общего пользования! А я хочу, чтоб они были только мои, чтоб знали и хотели только меня одного! Понимаешь? И та планета была идеальным вариантом!
— А чего ж ты тогда ломался?
— Дык страшно ведь! Волосы дыбом, как подумаешь, где это всё находится! Это ж ведь не на Земле!
— Да тебе-то какая разница? Так бы и любили, так бы и обожали, пылинки бы сдували. Ты б и думать забыл, что не на Земле! Да и мы на связи, не дали бы потеряться.
— Да вот же! — сплюнул он. — Не сообразил вовремя!.. А вы!.. Эх, всю малину мне...
— Паш, да это ерунда, — успокоил я его. — Дело-то поправимое.
— Ну да? Отлавливать поодиночке будешь там своих кобелей, что ли?
— Зачем? Что сделано, то сделано. Я тебе здесь баб настрогаю. Сколько захочешь.
— Не понял!.. — вытаращил он засверкавшие было глаза. — И... куда ж я с ними? Баба ж меня с говном сожрёт!
— А ты что, рассказывать ей собрался? Отчёт писать? Про Зеркальную-то не растрепал?
— Дык это... — растерялся он и отвёл глаза. — Было дело...
— Ну и дурак! И про то, что тебя там оставить хотели, тоже?
— Не! Ты что? — побожился он, тряся головой. — Я — так: чисто, как факт.
— Это уже лучше. А то я думал...
— Нет-нет! Да что ты! Она б меня...
— Понимаю... — согласился я, усиленно соображая. — Тогда давай сделаем так. Я тебе организовываю райский уголок где-нибудь... ну, скажем, в Тихом океане поближе к экватору, вдали от оживлённых трасс... Обустраиваю островок наподобие моего, со всеми мелочами быта: бассейны там, сауны, жратва, выпивка... Ну, в общем, сам подскажешь, чего твоя душенька... Вот. А потом прошвырнёмся по планете, ты мне только покажешь пальчиком: "Вот эту хочу... Вот эту... Вот эту..." Короче, сколько захочешь. Я с них поснимаю копии и к тебе на остров отправлю. Ну а там с ними сам разберёшься. Идёт?
Пашка аж онемел от такой неожиданной и блестящей перспективы. Он молча и с преувеличенной готовностью кивал головой, пожирая меня восторженными и преданными глазами. Потом вдруг смутился:
— А... как я туда... того... Ну... Добираться как буду?
— Это уже моя забота, — беспечно отмахнулся я, хотя в тот момент ответа на его вопрос даже и близко не представлял.
На том и порешили. Среди бескрайних просторов океана нашли симпатичный островок с живописной фауной и флорой и уютной лагуной. Стали сочинять необходимую инфраструктуру. Пашка заботился, чтоб у каждой из его будущих "невольниц", как он их называл, были собственные апартаменты с полным набором услуг: спальня, ванна, бар, туалет... Парковая зона, в виду ограниченности места, была общая, где намечалось проведение "массовых мероприятий", как сказал Пашка. Что он под этим имел в виду, я не уяснил, да особо и не старался выпытывать. Его проблемы.
Потом, когда уютное гнёздышко было готово, наступил самый волнительный момент: отлов "невольниц" для "гарема". Термины, естественно, самого "султана".
Поначалу он стал кидаться чуть ли не на каждую вторую, напоминая мне изголодавшегося маньяка. Когда их число перевалило за двести, до него дошло, что среди них всё-таки нет той "самой-самой", "Гюльчатай", которая больше всего щекотала бы ему душу.
Тогда я предложил ему перенести своё внимание с улиц на павильоны Голливуда и искать свои жертвы среди звёзд теле— и киноэкрана.
— И как это я сразу-то не сообразил?!! — восхитился Пашка. И тут же распорядился: — Всех, что до этого насобирали — в расход!
— А жалеть не будешь?
— Да чего там! — задохнулся он от предвкушения обладания звёздами мировой величины. — В сто раз лучше надыбаем!
Слюни у него текли рекой!
Потом он вдруг оторопел:
— Так они ж по-русски — ни бельмеса!
— А тебе что, с ними философские беседы вести?
— Ну... Не без этого...
— Для этого у тебя жена имеется.
— Да иди ты! С той курицей!.. — И он с досадой отмахнулся: — У неё одна философия...
— То корова, то курица, — улыбнулся я. — Ты уж как-то определись.
— Жирная свинья! — с ненавистью припечатал он.
— Ты так категоричен. Ведь она ж, всё-таки, мать твоих пацанов...
Он мутно глянул на меня:
— Невелика заслуга...
— Сам, что ли, пробовал?
Он уставился уже удивлённо, будто увидел в первый раз:
— Чё эт' на тебя нашло?.. Поехали!
— Ну да, — вздохнул я. — Как в том мультике: "Крути баранку, да помалкивай!"
— Да ладно тебе! — хлопнул он меня по плечу и, ойкнув, отдёрнул руку: на удар браслет ответил электрическим разрядом. — Чёрт! — скривился он, тряся на миг онемевшей рукой. — Я ж по-дружески!
— А ему без разницы, — улыбнулся я.
И мы отправились в недра Голливуда.
Когда Остров любви был полностью укомплектован, Пашка на целый месяц исчез с горизонта, с головой окунувшись в "художественную" деятельность. Я организовал ему коридор для того, чтобы попадать туда в любой момент буквально "не отходя от кассы": из подвала его собственного дома. Незадолго до этого он приобрёл его в Подмосковье, где и поселился со своей семьёй. Часть стены отъезжала в сторону, едва Пашка касался рукой одного из камней фундамента здания, и он сразу же попадал в объятия своих любвеобильных "птичек". Задать им установку на повышенную сексуальность и любовь к одному только Пашке мне тоже особого труда не составило. Это, кстати, и сыграло с ним злую шутку: через месяц, когда он вновь нарисовался у меня, то выглядел ничем не лучше мартовского кота: измочаленный, но, в принципе, довольный. Только немного обескураженный.
— Что случилось? — поинтересовался я, увидев его смущённую физиономию. — Система не работает?
— Да ну, что ты... — устало отмахнулся он.
— А чего ж тогда на морде лица?
— Радость... Не видишь, что ли?
— Она, вроде, не так выглядит.
— А что, не похоже? — И он притворно осклабился.
— Ладно, колись! Я же вижу...
Он чуть покряхтел, собираясь с мыслями, и поудобнее угнездился в кресле.
— Ну это... Совестно и говорить... После всего, что ты для меня...
— Ты давай ближе к делу!
— Да я это... Про баб... Они ж безмозглые! Все мысли только об одном... — И он сделал недвусмысленное движение.
— Так ведь ты ж сам того хотел! Я и выполнил.
— Нет-нет! — засуетился он. — К тебе претензий нет! Всё о' кей! Но это... Как бы это?.. Короче, иногда хочется просто отдохнуть, расслабиться в их кругу, побазарить о чём-нибудь. А это... Только я на порог — кидатся: "Давай!" да "Давай!" Ну ладно, раз, другой, третий. Надо же и меру знать! А она — до потери пульса! Приходится бегством спасаться!
— Так ты — к другой!
— Да они все такие!.. Ненасытные!..
— Чего ж ты хотел? По-моему, смысл заказа был именно в этом — усладить!
— Да я не справляюсь!!! — завопил он. — Понимаешь?!! Их очень много!
— Не понял! — расхохотался я. — Тебе что, "аппарат" подремонтировать?! Чтоб успевал?
— Ещё чего! — рассвирепел Пашка. — Мне и с таким хорошо!
— Тогда в чём дело?
— Дык это... Поубирай их...
— Всех?
— Да ты что?! — испугался он. — Не всех. Оставь три... Ну, четыре! Самых-самых! А остальных — того!.. Может, потом... На замену? Когда эти надоедят? А?
Я рассмеялся:
— Ладно! Как скажешь! А не жалко?
Он горестно вздёрнул бровями, вздохнул и потупился:
— Жалко... А что поделаешь?..
— Может, тебе помощника дать?
— Нет!!! — вскинулся он. — Не надо! Это — моё!
— Ишь ты! — удивился я. — Жадность фраера сгубила!
— Пусть так! Но делиться ни с кем не желаю! Прикипел! И душой и телом... Вот только... — просительно взглянул он на меня и опять замялся.
— Ну?
— Ума бы им побольше... Чтоб могли беседу какую-никакую поддержать. Душу чтоб было с кем отвести. А то ведь — куклы безмозглые!
— Извини! — развёл я руками. — Самому бы кто ума добавил... — И напомнил: — Да ведь мы так и договаривались, что бабы твои будут только копиями со звёзд. И душа, и ум остались у оригиналов. Тебе достались только тела да инстинкты.
— А нельзя их — того?..
— Чего?
— Ну это... Поменять?
— Как это? — изумился я.
— Ну... Оригиналы — мне, а копии — это... на их место?
— И что это будет? Думаешь, подмены не заметят?
— Ну и фиг с ними! Хай докажут!
Я не согласился:
— Извини, Паш, я на это не пойду. Это ж люди... Каждая со своей судьбой, своим характером... Да ты и сам не захочешь возиться, когда они свалят на тебя свои проблемы!
— Да ладно-ладно! — попешил он меня успокоить, видя, что его предложение мне пришлось не по вкусу. — Я так, чисто теоретически! Мне и так сойдёт. Только давай их слегка — того!.. Проредим?
— А вот это — пожалуйста! — сказал я, открывая проход на его остров. — Показывай!
Эти события имели место ещё до нашей Третьей мировой. А уж потом, когда она началась, нам стало не до острова. Пашка, естественно, заныривал туда с завидной регулярностью, но мне больше со своими фантазиями не докучал.
08. ''Чайник''
Когда Санька исчез по ту сторону экрана, Пашка тоже не стал у меня задерживаться. Когда я ему предоставил выбор: "Куда? К девочкам или домой?" он только зевнул и небрежно отмахнулся:
— Ну их на фиг! Надоели! Домой хочу. Чё'т покимарить растащило.
— Правильно, — сказал я, открывая проход. — Перед Новым годом надо чуть соснуть.
— Угу... "Пососать полезно сладость перед сном"... Давай, в общем. До завтра!..
Непонятная тяжесть угнетала мне душу, и, с чем она была связана, я не мог уразуметь. Неужто Настин сон так подействовал? Опасение присутствовало, не спорю, но не настолько же?
Чтобы развеяться, я сел к компьютеру, нахлобучил наушники и на меня обрушился жёсткий мир Iron Maiden.
За время моего отсутствия в мире появилось много интересной музыки в новом для меня стиле "хэви-металл", который сразу привлёк моё внимание. И лидером среди них для меня оказалась именно эта группа. Концертные записи, как и вседа, я недолюбливал, если не выражаться ещё сильнее, а вот студийные их работы доставляли мне истинное удовольствие. Кстати сказать, Пашка целиком и полностью разделял мой вкус в данном случае. Зато Санька брезгливо морщился и называл их работы "зубодробительными", хотя и признавал за ними "мастерское владение струментом". Он больше склонялся к рок-музыке в стиле, который Пашка, прямолинейный, как топор, пренебрежительно обзывал: "Здесь почешет, там потрёт". К авангарду, то есть.
Я лично Санькино умонастроение прекрасно понимал и тоже иной раз упивался шедеврами этого направления, но только — при соответствующем настроении.
Сейчас же, чтобы разогнать душевный мрак, требовалось что-то пожёстче. Iron Maiden со своим "Невольником" как нельзя лучше подходил для этой цели.
Но что-то было неладно. Ощущался какой-то дискомфорт. То ли во мне, то ли извне. Музыка шла мимо сознания, напрягая только слух, а душу оставляла безучастной.
Ладно. Сменим тему.
Я пробежался ещё по нескольким файлам совершенно различных музыкальных направлений. Но всё было не то. Не цепляло. Ни старое, привычное, ни новое, ни разу не слышанное.
"Зажрались вы, батенька! Давно ли дрожали над каждой кассетой, приобретённой за последние гроши? А теперь — винчестеры — битком, вся музыка мира — к вашим услугам! И — опять всё не то! Убивать пора!"
Я выбрался в Интернет и стал бездумно бродить по его страницам, надеясь хоть чем-то заинтересоваться.
С невольной усмешкой припомнилось, как я преодолевал свою компьютерную неграмотность. Начинать пришлось буквально с нуля. Меня-то не было, считай два десятилетия, а за это время компьютеры претерпели умопомрачительные трансформации: из безобразных монстров ЭВМ, занимавших помещения, размером со спортивный зал, они превратились в общедоступные уютные дисплейчики с "клавой", "мышкой" и, едва слышно урчащим где-то под столом, системным блоком. Ну, вы знаете...
Так вот. Когда я ещё только "отчебучил" свой первый "прикол" как теперь выражаются, с кораблями ВМФ США, моё появление на нашей грешной Земле вычислил не один только Санька Другов. Догадливым на сей счёт оказался ещё один человек.
К тому времени я уже обзавёлся мобильным телефоном самой навороченной модификации, благо с финансами проблем не было. Такими же телефонами я снабдил Саньку с Пашкой, хотя, они смущённо отнекивались и говорили, что теперь и сами могут купить себе ничем не хуже.
