Том 4. Овцы на бойне

"Интересно, о ком она думает, когда удовлетворяет себя? — размышлял Аяо, глядя в блестящие глаза сестры. — Неужели о Каори-сенсее?"

Нет, вряд ли.

— Нэ-сан, а куда мы едем? — спросил он.

— В полицию. Скажу, что это ты кровь разлил. Мол, шутка это, и пусть они школу откроют, — Аяме хихикнула. — А то я останусь без работы, и не смогу тебя кормить. Будешь сидеть голодный и злой.

Аяо хотел ответить, что в таком случае съел бы ее саму; но рисковать не стал — нэ-сан могла и не оценить шутки.

Машина выехала на тротуар, расплескивая воду, и притормозила возле серого здания.

— Приехали, — сказала Аяме.

Полицейский участок — основной в районе, не будка-кобан — стоял в окружении поникших серых деревьев и влажных клумб. У входа дежурил пожилой, с ровно выстриженными седыми баками офицер. К нему и обратилась Аяме:

— Извините за вторжение!

Офицер поклонился.

— Я из министерства образования, — продолжила Аяме, — поговорить нужно с вашим начальством. Впустите нас?

Офицер поклонился еще раз.

— Спасибо, — сказала Аяме.

На входе у них проверили документы. Занимался этим робот с сенсором вместо сердца. Закончив, он выдал им по пропуску. "Будьте приятны", — сказал робот. Далее их подхватил давешний офицер. Он провел их через просторный холл, где на пластиковых скамейках сидели зажатые посетители и расслабленные полицейские в синих рубашках. Аяме с любопыством глядела по сторонам. Офицер подвел их к большой двери, к которой болтами прикручена была табличка: "Tokkou".

— Проходите, — и офицер, поклонившись в третий раз, распахнул перед ними дверь.

Они вошли.

Начальник полиции оказался печальным мужчиной средних лет, с редеющей макушкой и тонкими, на конце загнутыми усиками. Он пил кофе и ложечкой разламывал кремовый тортик, стоявший перед ним.

— Такеда, — сказал он устало. — Говорите.

— Я из министерства образования, — повторила Аяме. — Вы, я слышала, закрыли старшую школу Шико. По какому основанию?

— Проводится расследование.

— В самом деле? — Аяме скрестила руки на груди.

— Это так, — кивнул Такеда. — В одной из классных комнат найдены следы крови, и множество отпечатков пальцев. Не волнуйтесь, эээ...

— Ацумори-сан.

— Ацумори-сан, — согласился Такеда. — Отпечатки и кровь уже отправлены на экспертизу. Вот увидите, расследование закончится очень быстро. Школа откроется в ближайшее время. Еще вопросы?

— Нет, — сказала Аяме.

И, поклонившись, попятилась к выходу. Такеда проводил ее скучающим взглядом, затем вернулся к недоеденному тортику.

— Он врет! — уверенно заявила Аяме. — Отпечатки какие-то. Пойду попью кофе. Тебе взять?

— Да.

Аяме подошла к красному автомату, рядом с регистраторским столом. Кофе стоил 100 иен. Аяме взяла по порции себе и Аяо; затем они, раскланившись с дежурным офицером, вышли на улицу, где было мокро, и текли по асфальту струйки воды.

— Дурость какая-то, — сказала Аяме, садясь в машину.

— Пару дней без школы я вытерплю, нэ-сан.

— Ну я как же?

Аяме выглядела расстроенной. Она поднесла к губам стаканчик кофе и, понюхав, поморщилась:

— Гадость.

Аяо свой кофе пить не стал. Стаканчик он поставил на приборную панель.

Нужно поговорить с сестрой.

— Нэ-сан, — сказал Аяо. — пообещай мне, что эти дни будешь дома сидеть. Никуда не выходи. Даже если звать станут. Хорошо?

— С чего бы это? — мрачно спросила Аяме.

— Так нужно.

— Ты ревнуешь, что ли? Насчет Каори-сенсея я пошутила, так что успокойся.

— Пообещай мне.

— Да не буду я! — рассердилась Аяме. — То же мне, выдумал. Причину хоть назови. Я что, так тебе дома нужна?

— Да.

— Хаха, выдумал тоже. Ты всё о Мейде думаешь, а обо мне ни разу, — Аяме помрачнела еще больше. — Не буду я ничего обещать.

Аяо надоели эти препирательства. Он отвел руку назад и с силой ударил сестру в полные губы. Аяме вскрикнула. Стаканчик выпал, горячий кофе расплескался по коленкам. Аяме попыталась сказать что-то разбитыми губами, но Аяо ударил еще раз, и в этот раз попал в челюсть. Голова сестры дернулась, Аяме вздрогнула, обмякла, и обессиленно вытянулась в кресле. По подбородку ее стекала кровь.

— Извини, нэ-сан, — сказал Аяо. — Но я не могу позволить каким-то Люси-Эри тронуть тебя.

Перетащив безвольную сестру на заднее сиденье, Аяо уселся за руль сам.

Опыт вождения у него был. В тот день, когда неведомые люди искалечили Аяме, он вышел из дома в скверном настроении, взял ближайшую машину и в ней поехал к Ямамото Фумио. Прокатился в ад. Водить, впрочем, он так и не научился.

Аяо дернул за рычаг, пару раз надавил на педали, включил радио — и врезался в ближайший супермаркет. Раздался грохот. Сзади Аяме свалилась на пол, весь грязный от осенних подошв. Аяо это не огорчило. Он дал задний ход и, разобравшись кое-как в управлении, быстро поехал вдоль улицы.

Полицейский, куривший в кобане, просвистел ему вслед. Аяо сделал радио погромче.

Машину он бросил у дома. Взвалив сестру на плечи, поднялся по лестнице. Было трудно. Аяо вспотел. Сестра, нетяжелая вроде, после первого пролета сильно прибавила в весе. Добравшись до своей квартиры, Аяо отпер дверь ключами и аккуратно положил сестру перед обувной полкой.

— Вот и все, — сказал он.

Май к тому времени ушла. Мейда, брошенная ей в одиночестве, сидела в кресле, вялая и безжизненная. Когда Аяо вошел, она даже не пошевелилась. Рука ее, туго перебинтованная, лежала на подлокотнике. Мейда изредка двигала пальцами, разминая их, и молча смотрела на выключенный телевизор.

Аяо присел рядом и с любопытством взгляделся в ее бледное несчастное лицо. Мейда отвернулась.

— Ты обиделась? — спросил Аяо.

— Как я могу? — ровно произнесла она. — Ацумори-сама, моя жалкая жизнь принадлежит вам. Я не могу обидеться на вас. Это невозможно.

— Нет, ты обиделась, — сказал Аяо.

Он взял ее за спутанные волосы, подтянул к себе и несколько раз сильно ударил в грудь. Мейда задохнулась. Аяо отпустил ее, затем, глядя, как она кашляет и дрожит, произнес:

— Там в прихожей лежит нэ-сан. Свяжи ее и отнеси на кровать, ее собственную. Будешь кормить, три раза в день. Нэ-сан сейчас в большой опасности. Мы должны о ней заботиться и из дома не выпускать. Все поняла?

— Д-да, — прошептала Мейда.

— Жалкое ничтожество, — сказал Аяо. — Будешь ныть, я тебе руку отрежу. Что говорила Май-чан?

— Что вы плохой...

— Нет, — сказал он. — Плохая здесь ты. Ты отвратительна. Подумать только, я занимался с тобой сексом. Наверное, в каком-то затмении был. Ничтожество ты, Мейда-чан. Ты даже не предстаешь, как мне противно прикасаться к тебе.

— Ацумори-сама... — здесь она не выдержала и все-таки расплакалась. — Пожалуйста, хватит.

— Тебе противна правда?

— Нет, это неправда, — замотала головой Мейда. — Ацумори-сама, вы же говорили, что любите меня. Что с вами случилось? Пожалуйста, обнимите меня и скажите, что все это неправда, пожалуйста!

— Что ты несешь? — спросил Аяо.

Долгое молчание.

— Что я несу... — мертвым голосом повторила Мейда.

Она еще раз всхлипнула.

— И вправду, что я несу, — наконец сказала она. — Извините, Ацумори-сама. Этого больше не повторится.

Голос ее был измученным.

— Надеюсь на это, — сказал Аяо.

Он был недоволен.

Мейда, несмотря на все его старания, так и не сорвалась. А ведь какая задумка была. Аяо надеялся, что Мейда сможет возразить ему, в открытую сказать "Да ты идиот!" и врезать ему хорошенько.

Ну, или уйти от него.

Навсегда.

Вот было бы хорошо.

"Я ведь люблю тебя, — думал он, глядя, как ослабевшая от побоев Мейда тащит по полу Аяме. — И нэ-сан тоже. Вы только поймите, всё это ради вас. Чтоб вам было хорошо. Я лишь хочу защитить вас".

Тут он задумался, от кого хочет защитить Мейду, и ответа не нашел.

Сегодня двуединый Такамура Коске пребывал в мрачном настроении: он не любил влагу и сырость — ему больше нравилось солнце, теплый живой свет, энергия, веселье. Вдобавок Такамура и не выспался толком — всю ночь второе его тело (Сакура) мучилось из-за сильных болей внизу живота. Такамура решил даже, что начались месячные; причина, однако, была в плохом, некачественном шоколаде, который подавали в кафе "Kill Time". Зря Такамура пил его.

"Глупый, жестокий Такамура-1 переварил шоколад без проблем, — думал он, — а вот слабая Сакура-чан не смогла, не выдержала, бедный ее желудок вывернулся наизнанку. Отсюда вопрос: как там Мориока-сан? Она, можно сказать, занимает промежуточное положение между Такамурой-2 и Такамурой-1 — одновременно и крепкая, и в меру женственная. Достаточно ли мощный у нее желудок?"

Двуединый Такамура вышел на площадь. Здесь, в веере луж, пересекались две улицы, одна из которых вела в Сибую, другая же, намного более короткая — к кафе "Kill Time" и особняку Рио Такахико. Посвистывая, Такамура направился по второму пути.

Брошенная кем-то, стояла на обочине машина с зеркальными стеклами. Такамура улучил возможность, чтобы проверить, как он выглядит. Тело первое одето было в стандартный черный гакуран: узкие брюки и военного вида пиджак со стоячим воротником. Тело второе носило блузку с матросским платком и синюю юбку — сейлор-фуку; на шее подвязан красный галстук. Такамура улыбнулся. Оба комплекта он честно купил. Деньги, правда, были не его — Такамура их отнял у одного человека. Человек этот соблазнился прелестной Асами Сакурой и решил сделать с ней кое-что нехорошее. Пришлось его распылить. Рискованное предприятие — пускай бладхаунды и дремлют пока, однажды они проснутся.

Такамура сверлился с часами (замечательные часы с пингвином). 11:30.

"Я, Такамура Коске, примерный сын и замечательный человек. Являюсь ли мальчиком, вот что меня интересует, — размышлял Такамура, отмеряя шагами улицу. — Такамура-1 стерилен. Паха нет, нет и семенников, даже тестостерон не вырабатывается. Половой нуль. С Такамурой-2 все намного лучше — нетронутая половая система. Женская. Гормоны женские. На оба моих тела — одни лишь женские гормоны".

Такамуре пришло в голову, что зря, должно быть, он распрощался с половой жизнью — ведь возбуждение он все еще может испытывать, правда, как женщина (как девочка). Но разве этого мало?

Щеки Асами Сакуры стыдливо покраснели.

"О чем я думаю?"

Откуда-то сбоку вынырнуло кафе "Kill Time" — одноэтажное здание с плоской, будто бы срезанной крышей. Стеклянная дверь, окна огромные; с улицы видно все, что происходит в кафе. У входа стоит белый манеки-неко, машет механической лапой. Пустые глаза неотрывно смотрят на особняк, что расположен напротив; дом Рио Такахико.

"Рио, Рио, — бормотал Такамура, входя в кафе, — что-то знакомое..."

Прямоугольный зал, уставленный по краям столиками. Пол вымощен черно-белой плиткой. Освещение тусклое. Сидят на диванах, обтянутых псевдокожей. На один столик приходится два дивана, значит, место есть на четырех человек.

Такамура осмотрелся.

Вот и Мориока Акико: изумрудного цвета свитер, белая рубашка; сидит лицом ко входу, колени плотно сдвинуты — чтобы не видны были трусики под красной клетчатой юбкой. Черные волосы собраны в хвост. Такамура поискал взглядом катану; не нашел — похоже, та была спрятана.

— Привет, — сказал Коске.

Акико даже не шевельнулась

Двуединый Такамура почувствовал раздражение. Не было сейчас желания играть с баками вроде Мориоки.

— Привет, глупая сестренка, — сказала Такамура-2.

— Привет, Якумо-чан, — медленно кивнула Акико.

Ритуал свершился.

Сели так: сначала Сакура, поближе к запотевшему окну, затем Коске. Мориока как бы невзначай пересела к окну — чтобы не оказаться напротив Такамуры-1. Показывает свое недовольство.

Такамура, после цепочки логических умозаключений, решил: пусть говорит сегодня исключительно Сакура. Нет желания спорить с Мориокой, злить ее, как-либо подкалывать. Не тот день.

— Когда мы пойдем к Рио Такахико-сану? — пропищала Сакура, положив руки на стол. Стал виден пластмассовый браслет. При виде его Мориока поморщилась.

— Сейчас, — сказала она. — Откладывать не будем. Рио Такахико сейчас нет в городе. Из Киото он приезжает послезавтра, так что время у нас есть, нужно лишь постараться не вляпаться. Дом защищен специальными системами. О некоторых я знаю, постараюсь отключить. Остальное — на вас... на тебе, Якумо-чан.

Голос ее — спокойный, и с каждой секундой все более ровный. Мориока, поначалу смущенная видом браслета, вернулась в прежнее замороженное состояние.

— Якумо-чан, расскажи мне о своей способности.

Двуединый Такамура растерялся.

— Моей... способности? — промямлила Асами Сакура.

За соседним столиком расположились двое: кудрявая женщина в белом костюме и здоровенный парень, круглую голову которого обтягивала разноцветная шапочка. Они смотрели на Такамуру.

"Отвернитесь же, не действуйте на нервы", — мысленно попросил их он.

— Якумо-чан?

— А, моя способность! — спохватилась Сакура. — Я повелеваю энергией. Беру — и фухх! — вкладываю энергию в разные тела. Они с таким забавным звуком — пумм! — разлетаются; вот увидишь, сестренка, это очень смешно и забавно.

Закончив, Сакура с усталым видом положила одну ладошку на другую.

— Вон оно что. Тогда я иду первой. Ты за мной, — сказала Акико.

— Угу, — смиренно опустила голову Сакура.

— Тогда идем.

Акико начала подниматься.

Женщина в другом углу зашевелилась, встала. Парень попытался встать тоже. Женщина толкнула его в грудь, сделала запрещающий жест; после чего быстро направилась к столику Мориоки и Такамуры.

Такамура-1 среагировал быстро: схватил Акико за рукав и заставил сесть. Несколько растерявшись, она подчинилась. Но тут же пришла в себя. Холодным, разгневанным голосом спросила:

— Срезать тебе зубы, обезьяна?

— Как можно срезать зубы? — поразился Коске.

Женщина была совсем рядом. Такамура видел ее относительно молодое, злое, настороженное лицо. На верхней губе у нее была родинка.

"Одну руку держит в кармане, — отметил Такамура. — Бить будет быстро".

— Зубы та же кость. Разрубить их легко, — холодно произнесла Мориока.

— Но какой в этом смысл? Не проще ли работать со тканями? Скажем, срезать правую ягодицу. Она мягкая, резать ее легче, чем зубы.

Увлекшись, Такамура ткнул пальцем в грудь подошедшей женщины.

— Что вы себе позволяете? — ошеломленно произнесла она.

— Вот скажите, легко ли отрезать ягодицу? — спросил Такамура. — Вот сидит ваш юный любовник. Вы бы отрезали ягодицу ради него? Если бы он попросил? Вот вы, развратная тетка — вы бы отрезали, подобно амазонке, свою ягодицу? Отвечайте.

Женщина покраснела до самых кончиков волос. Она хотела, может, отказаться гневно, а может, и выразить полное согласие — но тут Такамура проник в ее систему.

Вся корпускулярная вселенная состоит из систем разного уровня и ранга; система — это и целая галактика, где вращаются, стянутые силами притяжениями, морозный камень и пылающий металл; это и крохотный атом, с его ядром и электронным облаком. Система — это и кафе "Kill Time", и столик, и паркетный пол; это и Асами Сакура, и Мориока Акико, и сам Такамура Коске. Человек — система костей и плоти; бьется дерево сосудов, разносится кислород по телу, рождаются кислоты и полисахарадиды; стоит выбить всего один элемент — и система придет в хаос. А еще лучше разъять ее на мельчайшие составляющие, обратить в пыль. Уничтожая системы, Такамура веселился; процесс всегда доставлял ему огромное удовольствие.