Страна Арманьяк. Великий посланник

Я про себя усмехнулся. А приказчик явно не дурак. Уже роль моего торгового представителя примеряет, да и за посредничество ему от купцов нехилый процент капнет. А вообще, предложение стоящее. Скоро начнутся осенние шторма и возвращение в Биарриц станет очень опасным делом, но две-три недели у мурман в запасе еще есть. А приказчик пусть зарабатывает, не мое это дело. Быть посему.

— Хорошо, две недели. Об остальном договаривайся с ним, — я показал на Ульфа. — А мне невместно столь низменным делом заниматься.

Мы выпили по чарке и разошли. Приглашение попировать и попарится в баньке, я опять отклонил, но намекнул, что на охоту сходить не против.

А поздно вечером прибежал взволнованный Рихтер и сообщил, что гревинда наконец пришла в себя. Правда нихрена не помнит. Пришлось идти проведывать.

— Вы кто? — Инге настороженно уставилась на меня. Выглядела норвежка, скажу прямо, неважно. Глаза запали, мертвенно-бледное лицо осунулось, к тому же, на нем вовсю уже проступили последствия наших дружеских 'обнимашек'.

— Жан VI, граф божьей милостью Арманьяк.

— Тот самый Арманьяк? — во взгляде Инге плеснулся откровенное удивление.

— Он самый. Но мы друг-другу уже представлялись.

— Правда? Помню лишь, как взбежала на когг, где меня ударили... — недоговорив, норвежка прижала ладони к вискам. — Так я у вас в плену?

— Именно. Вы и около шести десятков ваших людей.

— Понятно... Я гревинда Инге Сигурдссон из рода Инголви, во мне течет кровь Харальда Прекрасноволосого, первого короля Норвегии. Выкуп? Хотя... с этим сложно... — Инге поморщилась. — Но у меня есть предложение...

'Наша песня хороша, начинай сначала...' — мне стоило предельных усилий не расхохотаться.

— Да-да, поединок, в случае моей победы вы добровольно возляжете со мной на ложе, после чего я всех вас отпущу, а в случае вашей, вы тоже получите свободу.

— Откуда вы знаете? — подозрительно поинтересовалась Инге. — Вы провидец, граф?

Настороженность и удивление в ее глазах смотрелись абсолютно искренне. Я даже на мгновение поверил в то, что она на самом деле потеряла память. Но только на мгновение. Слишком уж хорошо знаю женщин.

— Все уже случилось, графиня, — сел рядом с ней на кровать, наполнил бокал прихваченным из своей каюты вином и подал норвежке, — и поединок в том числе.

— И каков результат? — северянка взволнованно вскинулась. — Вы или я?

— Не помните? — я невольно улыбнулся.

— Нет. Я же говорю...

— Я, графиня, я. Но вы прекрасно сражались и даже слегка достали меня. На будущее дам вам совет, не так увлекаться в атаке. Вы открываетесь на входе и выходе из нее.

— Не может быть! — гневно воскликнула Инге. — И ничего я не открываюсь, просто никогда не встречала, чтобы кто-то так... Ой!!! — она испуганно ойкнула и зажала рот ладошкой.

— Графиня, графиня... — я с улыбкой покачал головой.

— Что? — норвежка смущенно улыбнулась. — Я вот прямо сейчас вспомнила...

— Ладно, proehali. Как вы себя чувствуете?

— Отвратительно, — северянка состроила нарочито страдательную гримасску. — За что вы так издубасили бедную слабую девушку?

— Слабую? — я осторожно помассировал ноющее плечо. — Но не суть. Все уже позади.

— Все? Вы решили простить мне? — с робкой надеждой поинтересовалась Инге.

— Ни в коем случае, — я на корню пресек все надежды.

— Грубый мужлан! — с чувством высказалась норвежка. — А могли бы. Надеюсь, вы не потащите меня прямо сейчас на ложе?

— Нет, в самое ближайшее время не потащу. Отдыхайте, выздоравливайте, приходите в себя.

— Пусть принесут еды и воды... — нарочито злобно буркнула норвежка.

— Обязательно, — я галантно поклонился и вышел из каюты.

Ишь чего захотела, прямо сейчас... Сейчас я и кашлянуть боюсь, не то, чтобы кувыркаться в порывах страсти. К тому же, надо будет подготовить северянку к случке, сделать так, чтобы она сама этого захотела больше всего на свете. Перепуганное и злое бревно, я трахать не собираюсь. Думаю, в недельку уложусь.

Эта забавная сценка неожиданно привела меня в прекрасное расположение духа. Тяпнув перед сном добрую порцию арманьяка, я завалился в постель и мгновенно заснул.

Глава 7

Если кто-нибудь пожелал бы мне сегодня доброго утра, клянусь, засунул бы ему в глаз дагу. Потому что это чертово утро, ну никак не было 'добрым'.

После полуночи меня начала бить жестокая лихорадка, а суставы выкручивало так, что я уже стал побаиваться, как бы они не сломались. Рана не выглядела воспаленной, а поднявшийся кашель и жар прямо намекнули, что это банальная простуда. Впрочем, по нынешним временам банальных болезней не бывает. В Средневековье каждая болезнь, пусть самая пустяковая — это гребаная лотерея, в которой шансов выиграть гораздо меньше чем проиграть, поэтому, к любому недомоганию стоит относится со всей серьёзностью.

Поднятый на ноги медикус диагноз подтвердил, назначил постельный режим и понесся бодяжить микстуры.

Я не стал саботировать его указания, правда, слегка подкорректировал. Помимо микстур и прочих декоктов, засадил пару бокалов перцовой настойки, которую держу как раз на такие случаи, залез в постель под меховое одеяло и вырубился.

Проснулся к обеду и понял, что хуже не стало. Но и не лучше. А доклад Августа еще прибавил хандры. Как оказалось, гревинда тоже свалилась с простудой, причем, в более тяжелой форме чем я: горит огнем, лежит в беспамятстве и бредит.

Бля... не дай бог помрет, с кого я приз буду получать? С горяча пообещав Рихтеру, что посажу его на кол, если не выходит норвежку, я принялся размышлять, каким образом поставить себя на ноги в самое короткое время.

Надоумила Федора.

— Баньку бы вам, тятенька, — девица положила мне на лоб ладошку и сокрушенно покачала головой. — А потом под одеяло, да сопреть как следует. Да и я всласть попарилась бы... — она мечтательно прищурилась.

Это да, согласился я с ней про себя, это самый лучший выход из ситуации. Конечно, справлюсь и так, микстуры Августа всегда действуют, но парилка ускорит дело в разы. Долго болеть мне сейчас никак нельзя. Да и Инге срочно надо на ноги поднимать. Но где ту баню возьмёшь? В монастырь католиков не пустят в любом случае, а поселок только отстраивается. Хотя, если приказчики приглашали, значит есть куда.

— Излишняя чистота еще никого до добра не доводила, — скривился Логан. — Надо быка забить, а потом сразу залезть в тушу. Вот это дело будет! Мой дед всегда так лечился. В туше и преставился.

— Хороший способ! ѓ— одобрительно закивал Отто. — А еще можно натереться детской мочой, а затем обмотаться только снятыми бараньими шкурами. У всегда так раньше делал.

— А мой дядька растирался горячей ослиной мочой, — встрял Луиджи. — Не знаю, помогало или нет, но помер он совершенно здоровым.

— Молитва Господу! — падре Эухенио торжественно вздел перст к верху. — Вот лучшее лекарство, сын мой.

Доминиканец, Луиджи, Логан и Штирлиц активно сопереживали мне и между делом вовсю пользовали вяленый лосиный окорок из вчерашнего презента с пивом.

— Обильное питье и покой! — с превосходством заявил лейб-медикус. — А туша и моча... вам придется сначала меня убить!

— Это недолго устроить... — гнусно ухмыльнулся скотт.

— Прямо сейчас... — шваб погладил рукоятку кинжала.

— Думаю, — священник ласково посмотрел на медика. — Вам самое время исповедоваться.

По своему обыкновению, Август до смерти перепугался и завопил:

— За что? Сир, спасите меня...

— Отстаньте уже от него. И заткнитесь, я сам решу, чем лечится буду, — проворчал я. — Дамуазо...

— Да, сир?

— Зовите сюда местных... — матерясь про себя, я встал с постели и утвердился на своем кресле. Не встречать же их в кровати.

Через несколько минут Луиджи вернулся со Старицей. Гром почему-то отсутствовал.

— Звал, княже? — приказчик внимательно выслушал и уверенно заявил: — Все спроворим в лучшем в виде, хворь мигом вылетит. И полонянку твою на ноги поставим. Прикажи собирать тебя, а я мигом обернусь.

Феодора и ближники единогласно высказали желание меня сопровождать. За главного остался Рагнар.

Старица действительно обернулся очень скоро, мне показалось, что у него все уже давно было готово. У причала появились несколько оседланных лошадей и две телеги.

Инге устроили на сено, крытое шкурами, Август занял место рядом с ней, а вот Федька наотрез отказалась туда грузиться. Пришлось задержаться, пока ее лошадку пересёдлывали на женское седло, которое, мы предусмотрительно захватили с собой. Я и свои взял, и ближников. Мало ли, лошадей через море не перевезешь, зато можно на месте купить. А без них в наши времена как без рук.

Я выбрал себе каракового жеребца, явно неместной мелкой породы, высокого, статного и поджарого. Чувствую себя крайне погано, но в телегу не полезу, позорится не стану, как-нибудь доеду. А уже в седле, заметил на причале Ванятку.

Один из помощников приказчика хотел шугнуть его, но не успел.

— Иди сюда, — поманил я пальцем мальчишку.

— Не пускают меня, княже, значица, — паренек горестно хлюпнул носом. — Грят, к фрязину, не отдадим.

— Это почему еще? — я обернулся к Старице.

Приказчик сверкнул взглядом на вертевшегося рядом здоровенного, сутулого и лохматого мужика, чем-то напоминающего собой медведя-шатуна.

— Почему я не ведаю? — в голосе руса прорезался металл. — Нешто за меня решать собрался, Митяй?

— Дык, батюшка... — мужик содрал шапку и повалился на колени. — Прости мя, без умысла я, не ведая... Сам посуди, пошто мальчонку отдавать фрязину, а ежели греховное сотворит с ним, али в свою веру обратит...

— Запорю смерд! — рыкнул на него Старица и обратился ко мне: — А зачем малец тебе, княже?

— Служить! — резко обрубил я. — Слуга мне нужен. В веру свою обращать его не буду, обещаю. По окончанию посольских дел верну туда откуда взял. Или мне упомянуть при дворе Великого князя, что...

Фен очень хорошо передал интонации в переводе. Приказчик нахмурился и кивнул.

— Раз так, быть по сему.

— Пока гуляй, — бросил я мальчику. — Вернусь — займусь тобой.

Вся эта сцена была похожа на хорошо срежесированный спектакль. Понятное дело, пацан хоть и сирота, лишний рот, но свой, поэтому отдавать его заезжему латинянину местные не захотели, мало ли, про католиков разное говорят, и что характерно, все скверное. Вот приказчик и перестраховался. Если бы я махнул рукой: не отдают так и не надо — тогда все в порядке, а если буду упорствовать, да еще гневаться, Митяй уже назначен козлом отпущения, а Старица наоборот, весь в белом: восстановил порядок и услугу оказал. Да уж, умен и хитер мужик, ничего не скажешь.

Кавалькаду возглавил Старица, я и Феодора следом. Телеги тащились позади. Путь лежал в лес, вдоль берега Двины, правда по хорошо наезженной дороге.

Долго гадать куда нас везут не пришлось, уже где-то чрез час мы подъехали к большой усадьбе за мощным тыном.

— Здесь мое скромное обиталище, княже, — приказчик радушно махнул рукой. — Не побрезгуй, будь гостем.

Обиталище 'скромным' никак не выглядело. В пару этажей, затейливой постройки, с множеством флигельков и пристроек, весь в резьбе, терем смотрелся настоящими царскими хоромами.

Ну что же, красиво жить не запретишь, государевы приказчики, здесь, вдали от цивилизации, фактически самодержцы, цари и боги, могут себе позволить. И очень мудрое решение поставить усадьбу поодаль от основного поселения. С такой жизнью, замахаешься отстраивать после очередного набега.

Еще больше открытий последовало после того, как мы въехали во двор. Возле крыльца в рядочек выстроились домочадцы, что характерно, почти одни молодые девки. Все разнокалиберные, кто поменьше, кто повыше, кто полнее, а кто вообще богатырской стати, но как одна такие видные, статные и ладные, что хоть сейчас на конкурс славянской красоты. Румяные, пригожие, кровь с молоком, косастые, в нарядных сарафанах, увешанные бусами и в головных уборах слегка странной конструкции, видать по местной моде. Верховодила ими баба слегка постарше, но тоже хоть куда, эдакая прелестница в самом соку, с властным породистым лицом.

Старица гордо обвел взглядом личный состав, довольно крякнул и подкрутил ус при виде сего бабского великолепия: мол, смотри княже, какой цветник, а ты, дурашка, отказывался.

У моих ближников глаза чуть ли на лоб полезли, а вот Федора и Лизетт скривились, словно уксуса хлебнули, ну а я особых эмоций не испытал, потому что сильно переоценил свои силы и едва не терял сознание от утомления.

После нескольких команд Старицы началась организованная суматоха. Сначала повели дам устраиваться, потом занялись остальными, ну а меня, прямо с седла, две девицы под руки потащили в баню.

Август попытался отбить своего господина, но я его отослал. В самом деле, что мне станется. Да еще с двумя девицами.

В предбаннике девы меня посадили на крытую шкурами лавку и отступив на пару шагов, словно для того, чтобы я их получше рассмотрел, начали знакомится.

Статная волоокая дева с густыми, словно начерченными сажей бровями, в пояс поклонилась мне, приосанилась, повела плечами, перебросила толстенную косищу цвета воронова крыла на грудь и сочным грудным голосом представилась:

— Забавой кличут меня, княже.

Вторая дева, румяная русоволосая красавица, со смешинкой в глазищах, в точности повторила ритуал и кокетливо потупившись, проговорила отчетливо пришептывая:

— А я Власта, княже.

Затем, девы, как коршуны накинулись на меня и в мгновение ока разоблачили до труселей. А через мгновение лишили и их. Многочисленные шнурки, пряжки и завязки средневекового европейского костюма ничуть дам не озадачили. Девицы действовали по принципу: развязывай и расстегивай все подряд, авось и нужное попадется.

— Власта, вишь, ранетый он, тащи замазку, — скомандовала Забава и начала отмачивать каким-то горячим настоем повязку у меня на плече.

Власта выскочила из предбанника и через пару минут вернулась с маленьким глиняным горшочком руках, дождалась пока товарка снимет бинты и омоет рану, после чего принялась щепочкой намазывать на рану очень густую, черную мазь.

Я не сопротивлялся, полностью отдавшись в руки красавиц. Во-первых, чувствовал себя преотвратно, а во-вторых, по сноровке было видно, что девицы прекрасно знают, что делают. Да и не хотелось мне никуда деваться из этих умелых и ласковых рук.

— Испей, княже. Только до дна, до дна... — Забава подала резную деревянную ендову, дождалась пока я выпью очень горькую, пахнущую полынью жидкость, заботливо промокнула рушничком капельки с моей бороды, и только потом, взяв под руку, повела вместе с подругой в другое помещение, оказавшееся, как я понял, обмывочной.

Как и в предбаннике, в помывочной по углам были развешаны пучки трав, от чего в помещении стоял густой духмяный запах, дурманящий голову. Меня усадили на широкую лавку, Власта с Забавой ненадолго вышли, а вернулись уже... абсолютно нагими...

Статные упругие тела, сильные бедра и большая высокая грудь — в телах девушек не было даже намека на хрупкую изысканную красоту, зато они воплощали собой силу и выносливость. Обнаженные русские красавицы чем-то напомнили мне советских девушек-физкультурниц с хроник довоенных парадов на Красной площади. Или... языческих богинь...