Мост через тьму

— Узнаю партизана брата, он ни слова ни сказал? — я кивнула, — А у тебя только бабушка и отец? — я опять же кивнула, — Тогда, зная брата, могу с уверенностью сказать, не хотел бередить твою рану рассказами о своей семье, да и говорить о том, что потерял, тоже не в радость.

Я была не совсем согласна, но понимала, что здравое зерно в этом объяснении есть, но напарника таки стоит попинать, шпион в стане врага!

В целом вечер прошел отлично, девчонки пришлись мне по душе, а тот факт, что мы были из разных миров, буквально и образно добавлял интереса в общении. Еще добавляло веселья то, что Варя с радостью рассказывала забавные истории из жизни Вольфа и их детства, я же рассказывала про наши с ним приключения. А уж про похождения девчонок в университете можно слагать книги и пересказывать, как небылицы, вот только подробности четко подсказывали, еще какие это 'былицы'. Расстались мы, как мне показалось, очень довольные друг другом и зарождающейся дружбой.

11

Утром меня разбудил звук колокола и требование вставать, я не понимаю, почему говорят, что убийства совершаются под покровом ночи, как по мне, так логичнее убивать с утра, когда тебя разбудили после максимум четырех часов сна. Я бы убила хоть кого-то, желательно того, кто звонит в колокол и не дает поспать, жестоко убила бы с особыми элементами извращения и издевательства и, конечно, своего морального удовлетворения.

— Райли, ты проснулась? — голос Скотта из-за решетки на двери не добавил позитива, нахлынуло чувство вины, с ним я не захотела гулять, а с девчонками проболтала почти всю ночь. Да и так ощущение, что я теряю свой шанс, меня не отпускает, но ничего не делаю и скорее всего, я буду очень жалеть. Отличная тактика: не делай, а потом страдай, прямо моя любимая.

— Куда ж я денусь, если так настойчиво будят, — проворчала, вставая с кровати, хорошо хоть я сдвинула кровать, чтобы меня не сразу было видно от двери.

— Ты вчера так долго гуляла, успокоилась? — я моментально вспыхнула, какое он имеет право задавать такие вопросы и следить за мной. За секунду до того, как с моих губ сорвался не очень хороший ответ, я прикусила язык, так что даже слезы на глаза выступили.

'Говоришь сгоряча, обожжёшься сама' — так говорит моя бабушка, и сейчас я четко увидела ее чуть склоненную голову и острый взгляд.

— Да, мне намного легче, спасибо, — наверное, стоило сказать что-то другое, но я и так само спокойствие.

— Как я буду находиться на твоих боях, если ты гуляешь долго, и я уже волнуюсь, — он тяжело вздохнул и ушел, судя по шагам вниз по лестнице, а я стояла, прижимая к груди покрывало, и просто хлопала глазами с самой странной улыбкой из всех возможных. Он переживал, он не следил, он волновался, ох, девоньки, по-моему, я пропала окончательно, хотя я пропала давно, еще девять лет назад. Так задумаешься, оказывается, я уже очень давно пропавшая, может я не пропала, а засохла, эдакий сухофрукт, ссохшийся от любви? Утро — время бреда.

Сборы и спуск вниз не заняли много времени, многие уже поели и сейчас сидели, ждали остальных. Я схватила пару блинчиков, отвар и через пять минут была сытая и довольная.

— Это не еда, съешь еще хоть что-нибудь, — только отвалившись от стола, сытая, с удивлением посмотрела на Скотта, который сидел напротив меня и. оказывается, внимательно следил за моим завтраком.

— Не могу завтракать, только что это был мой максимум, — я улыбнулась парню, в душе все пело, он недоверчиво покачал головой, но настаивать не стал, умница.

— Сегодня у вас первые бои, надеюсь не последние и вы будете внимательны, осторожны, но при этом бои будут красочными, — когда появился один из наших командиров, я пропустила, — сейчас вы пройдете на полигон, где можете размяться и к шести вечера будьте готовы. Порядок боев можете составить сами, но мне передадите то, что сочините, я проверю, чтобы были задействованы все бойцы, — он внимательно посмотрел на меня, как будто намекая, что не верит, что я буду драться. Это он зря, я очень даже буду, у меня есть дело и его надо решить как можно скорее.

Командир провел нас к полигону, показал все соседние помещения в которых занимаются местные качки и военные. Экскурсовод, я вам скажу, из него не очень: 'это полигон, это место для тренировок, ну вы все поняли, если не поняли, либо страдайте, либо спросите, вдруг кто ответит', ну кто так экскурсии проводит для переживающих страдальцев? В конце он нам пожелал не сдохнуть от волнения и отбыл по своим делам. А мы остались стоять с видом 'сами мы не местные, не прибейте нас случайно'.

— Пойдемте осмотримся, — предложил Харли, золотой человек с трезвым умом, и сам пошел первым.

Мы радостной толпой пошли следом. Почему радостной, да все просто, это еще из древности, кто первый в пещеру зашел, того и сожрали звери. Вот и получается, кто не первый, тот и счастлив, сможет убежать. Кто-то может со мной поспорить о 'зверях', так этот кто-то не видел огромного мужика с кулаками больше моей головы и глазами убийцы. А еще верзилу всего в шрамах с перекошенным ртом, такое ощущение что он зловеще все время улыбается, брррр. Или вон красавчик, вот только скорость работы с клинком такая, что я не вижу этот самый клинок и руку, что его держит, а вот он начал уклоняться, его я теперь тоже не вижу, только смазанный образ. Там в этом зале, в который мы зашли первым, было много интересных экземпляров, я бы даже сказала, что они все интересные, один интересней другого, так интересно, что аж руки вспотели, коленки задрожали и уже хочется бежать отсюда и подальше.

— Хорошо, хоть не этих вытягивали к нам, иначе наступил бы нам сразу капец всемирного масштаба, — тихо пискнул Стю. Он, как умный парень, держался за спинами более крупных и неумных, так что он имел все шансы сбежать и выжить.

— Думаешь, перерожденные бы сами закапывались и сдыхали при взгляде на них? — также шепотом уточнила я, кстати, там те, которые первые стояли, даже беседу завели из серии 'вы че?', 'а вы че?' и так по кругу. Выяснения обстоятельств, зачем мы сюда, убогие, прибыли и не убьёмся ли мы об снаряды, на которых милые парни тренируются.

— Я думаю перерождённые сразу стали бы образцово показательными и сами себя поджигали строем и синхронно, чтобы не вызвать гнев серьезных парней, — Стю как и я тихонько выглядывал из-за спин товарищей, пытаясь понять, уже пора сваливать или мы еще стоим, а потом гордо уйдем?

— Какая-то тактика устрашения и психологического давления, и я уже чувствую, она действует, я уже готова сдаться.

— Тут все готовы сдаться, я думаю они, когда в зеркало на себя смотрят, сами себе готовы сдаться. О как, нас допустили к своим игрушкам большие мальчики. Тренироваться для улучшения формы будешь? — Стю откровенно смеялся, очень тихо и явно истерично.

— Да я походу в идеальной форме, тренировать только портить. Валим?

— Валим! — вот так синхронно вперед спиной, мы быстренько вышли за дверь, оставляя более смелых (или глупых, тут как посмотреть, что есть смелость) на растерзание местным жутикам со штангами, мечами, ножами и своими жуткими рожами.

— Фух, думал и сердце выпрыгнет, ну его, такие стрессы, — Стю смахнул невидимый пот с лица, и мы направились обратно к нашему милому домику, с гордым именем 'казарма ? 1', — дома, оказывается, было спокойно, а я и не догадывалась. Подумаешь, голод, нервы, нападения, зима, зато все опасности известные, а тут что ни шаг, то балансирование над пропастью, а у меня координация движений хромает...

— Я переживаю, как там сейчас все наши, ведь мы их оставили без энергетической поддержки, — я смотрела куда-то вдаль, видимо, надеясь рассмотреть там бабушку, семью, родных и, естественно, не видела ничего.

— И без бойцов, — очень горько добавил Стю и мы замолчали, так и не сказав больше ни слова, разошлись возле входа в казарму. Он пошел к себе в комнату, а я обошла здание, чтобы посидеть чуть в теньке на травке, не хочется в помещение.

День как-то дальше прошел вяло, я сидела на улице, дремала у себя в комнате, подготовила вещи для боя, поела заранее, чтобы не наедаться перед боем. И всё, день закончился. пришло время идти на полигон.

— Идешь? — Стю заглянул ко мне в комнату, умудряясь засунуть нос между решеток, чтобы лучше было видно.

— Ага, — я быстро глянула на себя, вспоминая, ничего ли не забыла, и все ли готово. Не всё, рядом нет Вольфа, а значит все не как всегда, и кто его знает, чем это обернётся.

Мы быстро дошли до полигона, когда знаешь куда идти, тут оказывается недалеко и присоединились к остальным нашим.

— Как потренировались? — невинно спросил Стю, а я обратилась в слух, интересно же, что мы пропустили.

— Узнали много нового о техниках физических нагрузок и о том, кто мы такие, — как-то обтекаемо ответил Харли, глядя не на нас, а на то, как заполняются все места вокруг полигона.

— У них тут прям все оборудовано для боев, — присвистнул Стю, вертя головой с такой интенсивность, что закралась мысли 'открутит'.

— Это не только для боев, здесь проходят соревнования, подготовка спортивная и энергетическая, этот полигон часть помещений для обучения, — вот сразу видно человек интересуется миром вокруг. Скотт был, как всегда, серьезен и невозмутим (вот такое странное сочетания).

В течение двадцати минут вокруг полигона не осталось ни одного свободного места, все расселись и стали ждать блюда под названием 'бойцы Гораны в собственном соку', вот и мандраж вернулся. А я уж думала без него обойдусь, взгляд по привычке перевела на Скотта и удивилась, он стоял недалеко и смотрел на меня, прямо в упор смотрел, а потом сделал пару шагов ко мне.

— Я взгляд чувствовал твой перед всеми боями, правда. тогда я не знал, что этот взгляд принадлежит девушке, а не парню из Дома Красных. Когда знаешь, что это смотрит девушка, намного приятней, — ничего себе, он что шутит, я думала, он не умеет?

— Поймал с поличным, — призналась я и улыбнулась, постаралась своей самой обворожительной улыбкой (будем надеяться, что это она, а не дикий оскал устрашающий, мало ли, вдруг на нервах перепутала).

— Поймал... — он так посмаковал это слово, что мне жарко стало, — Хорошо звучит, мне нравится, — ой, он еще тепло улыбается, угадайте, кто лужица?

— Мне тоже... — очень тихо добавила я. Откуда я такая смелая, может адреналин?

— Обещай, что будешь осторожна, иначе я вмешаюсь, но не думаю, что это понравится местному владыке.

— Обещай, что не вмешаешься и тоже будешь осторожным, тогда и я буду сама осторожность, — я кокетничаю, неожиданно, какие таланты.

— Ты знаешь смысл в торгах, — он рассмеялся и вокруг его глаз появились такие милые морщинки, захотелось потрогать пальчиком, но это будет странно, поэтому руки за спиной сцепить и только улыбаться, — хорошо.

— Хорошо.

Мне хотелось еще понежиться в этом моменте, в этих словах, его взглядах, но у владыки (хоть бы его кто-то всю жизнь доставал безбожно) были свои планы и главный, это толкнуть речь и начать бои.

12

Речь была устрашающе воодушевляющая, о том, какие они молодцы, всех вернули и даже прихватили компенсацию в виде нас, для справедливого возмездия. Трибуны ликовали, трибуны поддерживали, они хотели компенсации за грехи. В этот момент нас не торжественно пнули, и мы вышли на арену, видимо, чтобы нас хорошо рассмотрели и закидали объедками. Объедками не кидались, гадости говорили, и на том спасибо, когда говорят все и хором, при этом вразнобой, не слышно ничего. Так что можно продолжать стоять и улыбаться, а вокруг шум, убаюкивающий.

— Пусть начнутся бои, во славу тех, кто пережил пленение! А кровь, которая прольется, пусть станет платой для тех, кто не пережил пленение! — и как наша кровь им чем-то станет, им явно не горячо, не холодно от нас! Но, видимо, это я глупая, не понимаю ничего, а люди вон как радуются, явно что-то знают.

Нас погнали с арены, загнав в загон (ладно я придираюсь, это было просто отгороженное место, где были лавки, навес, питьевая вода и даже стоял мужчина, явно лекарь), там было даже уютно. А еще висел список (на нашем языке), кто за кем должен выступать и против кого. Пробежав взглядом, увидела свое имя, оно было не первым, но и не последним, в середине, ну что же подождём.

Ждать пришлось достаточно долго, бои тянулись и если противники были адекватные, то бой был показательным, но не фатальным. А вот с неадекватными противниками (это мои личные наблюдения, и почему-то к ним я отнесла оппозицию), бои были такие, что лекарь сильно хмурился. Пришло мое время, я встала с лавки, готовая выйти на арену, кивнула Скотту, получила по плечу от Стю и подавила грустный вздох.

— Боец из Дома Красных, против бойца из Дома Фиолетовых, — а вот и мой обидчик, парни таки прислушались к моему пожеланию ответить на оскорбления этого типа, даже имени его не знаю, какая мы дружная команда.

— Бабе не место на арене, — презрительно кривя губы, выдал этот кладезь премудростей.

— А где ты видел бабу? — милая улыбка, вот мой ответ. Я повернулась к распорядителю и увидела рядом Вольфа, который, видимо, только вбежал, судорожно оглядываясь и наконец узрел меня.

Очень у меня напарник эмоциональный и талантливый, вон как жестами изъясняется, что он не доволен, что я уже на арене, а теперь явно пожелания не скончаться на этой самой арене (вон как душит себя, при этом закатывает глаза и почему-то показывая на меня). Это, наверное, общеизвестный жест дружеской поддержки (хотя похоже на самоубийство), уважения к сопернику (соперник почему-то не впечатлялся уважением), а в конце воздушный поцелуй, я хихикнула, он, правда, смешной. Вольф скачками забрался на трибуну, где его все знали, а, присмотревшись, я увидела всех наших 'демонов' и еще толпу молодых парней.

Распорядитель повторил правила (убивать ни-ни, лежачего не добивать, от боя не отвертеться и быть порядочными — это если кратко), скомандовал начало боя, и я повернулась лицом к сопернику, который явно собирается нарушить правило про 'не убивай'. Я ему душевно улыбнулась, он нахмурился, явно не понимая, отчего я такая пришибленная, улыбаюсь не к месту, а что поделать, у меня это нервное, это раз, а во-вторых начнет бить на полную мощь, на такую же мощь буду и отвечать. Поехали!

Я не била первой, ожидая его первого шага, при этом концентрируя энергию на щите, лишним не будет. Вот как в воду глядела, он резко дернулся, идя на сближение и сразу же ударил с разворота ногой (не энергией!), вот что за человек такой? Ушла от удара, концентрируя энергию в руках, опять замах, удар, и мой уход с перекатом. Можно и дальше уходить от ударов, ибо я слабее физически, и он когда-нибудь выдохнется, можно попытаться перехватить инициативу в свои руки и ударить энергией, а можно поставить подножку. Вот ну просто отличный план и использовать его инерцию для удара, чтобы отправить на песок.

На песок он полетел, вот только вскочил с него, как ужаленный, и глаза кровью налились (надеюсь, это не заразно, а то у тех из тренажерного зала, тоже глаза кровавые были). Он с большей энергией и большими психами стал наносить мне удары, от части я уходила, часть приходилось принимать на блоки. Руки уже болят, впрочем, как и ноги, но эту боль я осознаю, когда все кончится, а сейчас адреналин не дает шанса заметить ничего. Следующий удар я пропустила, сама виновата, он все это время не использовал энергию, навязывая мне свою тактику боя (да-да-да, Вольф мне тысячу раз говорил о неприемлемости ведения боя по тактике противника), но кто про это вспомнил. Поэтому, когда он в удар добавил энергию, я, забыв подпитать щит, получила мощнейший удар в солнечное сплетение и отлетела на добрых пару метров, больно ударившись о песок и проехавшись по нему. Отдышаться мне, естественно, не дали, он мчался ко мне, чтобы добить и закончить бой и судя по его сумасшедшему виду, добивать будет как раз насмерть.