Мост через тьму

1

— Выскочка, ты сегодня пришел за новой порцией унижений? — проходя мимо, зыркнула на Сыча, который весело загоготал своей глупой шутке.

Отвечать ничего не стала, только сильнее вжала голову в плечи, опуская вязаную шапку ниже на глаза. Как же они меня бесят!

Всё бесит — этот глупый уклад и восприятие женщин, мы женщины стоим на одном уровне с домашним скотом, и наша единственная задача рожать наследников, следить за домом и радоваться вниманию мужа. Мужчины здесь цари и боги, главные, главы родов, защитники, тьфу на них. Мой род и дом практически обнищал и стоит на пороге уничтожения или поглощения более сильными домами, а все из-за мужчины, который решил, что он самый умный, и самый сильный, ошибся.

Хорошо, у меня есть бабушка, которая умудряется умело маневрировать между самомнением зятя, моего отца, и реальностью, что именно нужно домочадцам. Но иногда и она не справляется, особенно когда отец выпьет лишнего и бушует. В такие дни я безвылазно сижу в своей комнате, боясь привлечь внимание и напороться на ненависть, которая полноводной рекой льется из того, кто должен быть самым близким и родным человеком. Хотя иногда я его понимаю, сама себя ненавижу, хоть это и глупо: ненавидеть себя за то, кем являешься.

— Ты сегодня опять пришел? Я же говорил, брось эту затею, только вечно откат получаешь, да полы собой протираешь, и потом еле на ногах стоишь, ведь в следующий раз может не повезти, и тогда точно не встанешь, — мне в очередной раз выговаривал Док, пытаясь уговорить отказаться от боя. Я упорно молчу в ответ.

Мне нечего сказать, я все это знаю и про то, что слабее и что могу в какой-то из попыток не встать, вот только выбора особо нет, каждый дом должен выставлять бойца, а кроме меня, некому. Поэтому и молчу угрюмо, ожидая, когда Док закончит свое причитание и поставит на мне метку участника. А он сегодня, как назло, все рассуждает и рассуждает, никак не угомонится. Но всему приходит конец, вот и Док выдохся, поставил метку и пожелал не сдохнуть в этот раз. Хорошее пожелание, ободряющее.

Прошла в угол огромного помещения, в центре которого расположена арена, на которой предстояло выдержать бой, чем дольше выстою, тем больше получу, возможно, хватит, чтобы закупить провизию на зиму, которая неумолимо приближается. Не хитрая задача, продержаться и порадовать публику, которая разместится на трибунах вокруг арены. Серьезные мужчины, которые так отдыхают от своих насущных проблем, параллельно изучая бойцов из соседних Домов. Ненавижу всех их и эти дурацкие бои и то, что это единственный способ заработать деньги, чтобы прокормить семью зимой. И зиму тоже ненавижу, пять месяцев холода, пять месяцев темноты и отчаянья, зиму, что проморозит все, зиму, которая унесла маму и брата, зиму, которая не забрала меня. Вдох— выдох, надо успокоиться, если не возьму себя в руки, вылечу сразу же и тогда поминай, как звали.

— Демонов в клетки! — зычным голосом командует распорядитель, и я подхожу к клетке, в которую кладу портальный камень, с помощью которого необходимо призвать своего бойца. Да, драться я буду не своими руками, впрочем, как и все остальные, хотя бывают случаи, когда человек и демон дерутся в связке, но очень редко это случается.

— Привет, мелочь, — на меня насмешливо смотрят синие глаза того, кто стал другом, хоть и должен был стать рабом, — как обстановка в сборище тестостерона? Цепляются? — я пожала плечами, сегодня даже как-то слабо достают, хотя, наверное, это потому, что еще не все в сборе, — Сегодня тебя прямо, не переговорить, ух как болтаешь! — да сарказм — это его второе имя, а первое я так и не знаю, для меня он просто Вольф.

Я в очередной раз смолчала, знаю, ему и не надо моих ответов, он за нас двоих, а то и троих может говорить.

— Смотри, кто пожаловал, герой всех твоих сексуальных фантазий, собственной персоной, — вот же зараза языкастая, я недовольно глянула на демона и украдкой туда, куда смотрел он. И действительно, Скотт из Зеленого Дома.

Сердце предательски дернулось, норовя выскочить к тому, к кому оно так тянется, но я сильная я повернулась спиной к вошедшему. А перед глазами по-прежнему был он, сильный, смелый, опасный, и самый замечательный парень среди всех семи Домов Гораны. Моя первая и единственная любовь, тот, о ком я мечтаю вот уже долгих шесть лет и столько же он не знает о моих чувствах и моем существовании. Хотя было бы хуже, если бы он догадался, что заморыш, боец из некогда великого дома Красных, мечтает о его поцелуях и не только. Нет и еще раз нет, в мире мужчин, и тем более на боях, нет места девушке по имени Райли, тут есть боец из Дома Красных Райл. А значит, надо держать себя в руках.

— Э, как тебя корежит, — Вольф оперся о прутья клетки, и внимательно смотрел на меня, — может, ну его, все эти бои, подойди, сорви с головы свою шапку и припади губами к его губам и пусть весь мир подождет! — голосом искусителя пропел он, а я рассердилась, перестав мечтать о невозможном и сердито уставилась на демона, — ничего себе, осмысленные мысли в глазах стали мелькать, а то до этого только розовый туман, ты так и знай, будешь мне тут в любовном дурмане плыть, на арену не пойду, ибо чревато. Слушай, когда они уже хотя бы табуретки поставят в клетках, что за пытка, вечно надо стоять, живодеры, а не организаторы, — я улыбнулась, просто он постоянно на это жалуется, так что это своего рода ритуал перед каждым боем.

— Ты так не улыбайся, иначе вся конспирация коту под хвост, хотя, как по мне, то все эти крутые мужики не особо далекие и совсем не близкие, тут девчонка нацепила шмотки объемные, волосы под шапочку спрятала и все, ни один в тебе девицу не видит. А как насчет черт лица, слишком миловидные глазенки, ресницы, да и фигура, походка, я уже про кадык молчу, короче, либо им все равно и это только показуха, что это место только для мужчин, либо-таки они очень наблюдательные!

— Вольф, я же просила, могут подслушать! — я, нахмурившись, пыталась взглядом пробудить у одного несовестливого демона эту самую совесть, шанса нет, она спит летаргическим сном или вообще скончалась в муках.

— Было бы неплохо, тогда мы бы отсюда свалили, и ты больше не запихивала бы меня в клетку и на арену, ну и развлекались тогда бы мы более приятным способом, а не членовредительством меня любимого, — увидев, что я смотрю осуждающе, он тяжело вздохнул и добавил, — ну и естественно, ты бы не подвергала свою жизнь опасности, — я ему не поверила, демон же продолжал рассматривать все вокруг, не обратив внимание на мой скепсис относительно его слов.

Он схватился за прутья и высунул лицо между двух прутьев, пытаясь рассмотреть все вокруг, при этом сильно прижимался и вид имел комичный, не зря нас всерьез не воспринимают. Мы действительно посмешище на боях, но другого демона у меня нет и вряд ли появится, спасибо и за этого.

— Мелочь, готовься, либо грудь вперед, либо глаза пониже, выбирай, какого эффекта хочешь добиться, мечта идет к нам, ой, что-то я сам волнуюсь, как бы чего не было, — я судорожно сглотнула, через плечо посмотрев в сторону, в которую так таращился Вольф и еле сдержала стон, сюда идет Скотт!

Вот за что меня так наказывают старые и новые боги, я не могу с ним говорить, на меня косноязычие нападает, истерия и почесушки. Я припадочной выгляжу, а с учетом того, что все и так меня жалеют, потому что без слез на меня не взглянешь, особенно на арене, рядом с сильными и мощными бойцами, то становится совсем уныло.

— Райл, ты уже знаешь, какой по счету у тебя бой? — его голос как музыка для меня, даже мурашки побежали.

— Глянь-ка, звезда знает, как тебя зовут, это признание, — очень захотелось схватить Вольфа за грудки и треснуть головой об прутья, вот надо ему обязательно все комментировать.

Попыталась ответить, что бой, судя по метке у меня четвертый, но голос пропал, получился писк, пришлось прочистить горло и таки объяснить какой у меня по счету бой.

— Мой бой шестой, если выстоишь свой бой, пятый сможешь выиграть, там у Желтых калеченый демон, но действовать нужно быстро. Если выстоишь я свой бой проведу аккуратно, чтобы дать тебе время продержаться как можно дольше, но на победу, естественно, можешь не надеяться.

— Мать моя женщина, да он само благородство! — ну язва! Он еще руками всплеснул от избытка показных чувств.

— Хотя твоего демона давно стоит проучить, он не может держать язык за зубами.

— У него такой недуг, — я старалась говорить, как можно более низким голосом, почему я оправдываюсь?

— Что? Это удар в спину, обсуждать с посторонним мои недуги....

— Спасибо, — я старалась не поднимать на Скотта глаза, боясь выдать все свои эмоции.

— Не за что, мелкий, продержись, сегодня ставки очень крупные и поставили на то, что тебя размажут в первую минуту боя, — это катастрофа, я и про Скотта забыла, сразу обернулась к Вольфу и судя по тому, что он не улыбается одной из своих издевательских улыбок, он тоже напрягся.

Скотт ушел к своему месту, ждать начала боев, а мы продолжили играть в гляделки с Вольфом.

— Сбежим?

— Крупы хватит максимум на два месяца, если растягивать, а муки вообще нет, — озвучила и так ему известные факты и тяжело вздохнула, я понимаю, дерется он, а я отдаю энергию и все удары тоже он получает, так что, если откажется. заставлять не буду.

— Тогда меняем тактику, первый удар нанесешь ты, я же в этот момент заблокирую демона, а после, ударю максимально, чтобы они вылетели.

— Вольф...

— Только без соплей, оставишь это для Скотта, он явно от такого прется, а меня вздохи— ахи не впечатляют, а другое с тебя и не возьмешь.

Я фыркнула, знаю, вечно он язвит и хорохорится, а сам наравне со всеми и Дом защищает, и работает, а еще и на боях выступает, но, чтобы не портить его имидж 'язвы', я согласно кивнула, что, мол, никаких ахов и вздохов и тактику меняем.

Начались бои, не знаю, почему для всех это какое-то шикарное зрелище. Для меня это боль, ненависть, травмы, унижение, восхваление силы.

А ведь когда-то наши предки не тратили так глупо силы своих защитников, не распылялись на эту показуху. Но время прошло и теперь это наша обыденность. Бабушка рассказывала мне семейные предания и легенды нашего мира, в них семь Великих Домов дрались бок о бок с напастью, которая пришла извне, никто не знает достоверно, когда наш мир подвергся этому нападению, сколько враги выжидали. Но однажды утром, все дома подверглись одновременному нападению, то было черное утро, в которое погибло слишком много людей. На закате враги ушли, а выжившие хоронили мертвых и лечили раненых, пытаясь придумать, как защититься. Никто не сомневался, нападение повторится, так и произошло следующим утром. Эти нападения длились ровно семь дней, а на восьмой защитники напрасно прождали врагов, никто больше не пришел. Через месяц все повторилось, врагов искали, пытаясь найти их убежище, чтобы нанести удар на опережение, все напрасно. На третий месяц уничтожения нас, как вида, был взят первый пленник. Про него рассказывают всякое, больше врут, кроме, пожалуй, одного, от него стало известно, что они пришли сюда и ищут одаренных, их забирают в плен, а остальные для них просто мусор. Именно этот пленник рассказал нам про другие миры, Грани первого мира, разбитого на многие отражения, где жизнь идет своим чередом. От следующего пленника, из-за захвата которого погиб целый отряд, который должен был отвлечь на себя все внимание и дать возможность ударной группе подобраться и захватить пленника. Мы узнали, что у наших врагов тоже есть враги. Тогда же был изобретен ритуал, с помощью которого одаренные каждого дома смогли вытянуть из-за грани миров себе защитника — демона. Они были названы так за свою хитрость, изворотливость, лживость и не желание помогать. Хотя я их могу понять, вас вырвали из дома и пытаются заставить идти на смерть во чье-то благо, кому это надо? Были случаи, когда демоны восставали против тех, кто их призвал, вот только с нашими врагами они не объединялись и уничтожали их яростно. Эту жуткую войну, которая унесла семьдесят процентов нашего населения, мы смогли выиграть, но демонов продолжали ежегодно вызывать, но теперь строго под надзором верховного жреца и только в очереди, которую установил совет Домов.

Применение этим демонам также нашлось другое, теперь они бойцы, которые выступают вместе с защитниками домов. Это своего рода поводок, который удерживает более сильные дома от нападения и поглощения слабых. Так слабые дома зарабатывают себе на пропитание, а сильные развлекаются. А все потому, что наш мир умирает, не знаю, что случилось в те далекие времена, когда защитники Домов одержали победу, вот только после этого через год урожай не уродился, еще через год зима длилась не два месяца, а три и таких морозов никогда ранее не было. С каждым годом климат становился все суровей, сейчас зима длится уже пять месяцев и в это время опасно выходить на улицу, мороз настолько сильный, что люди замерзают насмерть. Солнце уже не видно зимой, есть только короткий промежуток лета, когда все стараются запастись хоть чем-нибудь, ведь это всего три месяца тепла, не жары, а всего лишь тепла.

Мы больше не живем отдельными домиками, теперь у каждого Дома своя постройка, в которой живут все жители. Теперь наш враг зима и те порождения тьмы, которые она пробуждает. Старики говорят, что наш мир был проклят и скоро в нем не останется места нам, людям, но мы еще боремся. Теперь наши семь Домов, больше похожи на пещеры, максимально укреплены, там есть и теплицы, благодаря которым мы выживаем, и живность теперь живет в доме, а не в сарае. Теперь мы все живем очень близко и дружно, по-другому не выжить. Вот только борьба семи Домов, так и осталась, почему-то все думают, что, став частью более сильного дома, слабые превратятся в рабов, возможно это все не просто так, ведь судьба, похожая на рабство постигла самый маленький и слабый Дом.

— Райл, следующие мы, вернись на грешную землю, — я откинула мысли, которые унесли меня в далекое прошлое и все свое внимание обратила на арену, сейчас там уже заканчивался бой. И судя по виду проигравшего, хорошо, если он выживет, на душе заскреблись кошки, забавное выражение, особенно с учетом, что этих самых кошек уже давно нет.

— Четвертый бой! Боец из Дома Красных против бойца из Дома Голубых! Бойцы и демоны на арену! — вот и наше время.

— Ненавижу это дурное прозвище 'демон'. Может предложим более демократичное название для нашей расы? — начал ворчать Вольф.

— Серьёзно, ты хочешь поговорить о этом сейчас? — я оглянулась через плечо, на мужчину, который шел следом.

— А потом может быть уже некогда, — он всплеснул руками, всем своим видом показывая, что он возмущен тем, что я не прониклась важностью этой задачи.

— Бойцы готовы? — мы дружно киваем, что куда уж быть более готовыми, уже на арене стоим и даже смирились с будущими ушибами, ссадинами и переломами, — Да начнется бой!

Боец из Голубого дома, очень проворный и юркий парень, и хоть дом у них не особо сильный, он достойный противник и его не стоит недооценивать.

— Райл, давай! — я постаралась создать из энергии купол, в который поместила Вольфа, его же задача была перейти в ближний бой со своим противником демоном, поэтому, если я не вытяну его защиту и его начнут обстреливать энергетическими зарядами с расстояния, нам крышка.

Мысль, что если мы продержимся, то тогда возможно в эту зиму никто не умрет от голода, придала мне силы и щит, которым я закрывала Вольфа получился, что надо, голубой понял, что так ему не пробить защиту моего демона, приказал атаковать своему. Теперь на арене на сверхскоростях дрались два бойца, сильных, мощных и очень опасных, а наша задача с голубым была подпитывать энергией демонов, и кто первый выдохнется, тот и проиграл. И если большинство останавливалось, когда чувствовало, что на пределе, я всегда отдавала все, в последние секунды стараясь закрыть Вольфа щитом, и падала на арену без сознания. И нет, это не глупость и не показное благородство, просто он мой друг, он тот, кто будет тащить меня по снегам, практически раздетым, укутав в свою одежду, тот, кто будет отбивать от измененной живности, которая давно потеряла что-то общее с живыми животными, тот, кто стал моим 'демоном' без привязки раба. Так что лучше я залью кровью из носа всю арену и проваляюсь без сознания несколько дней, чем буду бороться за его жизнь, зашивая его раны и моля старых и новых богов о том, чтобы он не умер.

— Ночь! — команда из игры, в которую мы играем дома, для не посвященных это глупость, а для меня сигнал, нужно втянуть всю энергию из щита, чтобы у нас было преимущество, это моя особенность, я могу не только отдавать энергию, но и собирать ее из внешнего мира, пусть и не так быстро и не в том объеме, как хотелось бы.

Вольф закончил схватку за пять ударов, а боец из Голубого дома, даже не понял, почему я стою на ногах, а не валяюсь на арене, ведь он старался истощить меня и сам при этом еле держится.

В этом бою мы победили, и толпа зрителей ревет, кто возмущенно, естественно, ведь они расстаются с деньгами, а кто и восторженно, ведь это было неожиданное завершение боя. Мы с Вольфом редко когда побеждаем, чаще мы вылетаем в первом же бою и как добираемся домой, я не знаю. Точнее знаю, на трайке, который ведет Вольф, хорошее это приспособление, работает на кристаллах, которые заряжаются от энергии, в особых пещерах или от энергии одаренных. А зимой, если надо, мы меняем колеса на лыжи и можно ехать по снегу, хотя правильнее сказать, что именно для этого мы и используем его, ведь снег тает только в долинах, а так лежит постоянно.

— Мелочь, ты как? — я только устало киваю, руки и ноги немного дрожат от напряжения, — сейчас перерыв, а потом снова мы, если, конечно, красавчик не соврал, то мы сегодня сорвем куш, — я, опять киваю, — ну ты бледная, прям бледня бледней, я бы предложил тебе сесть, но тут табуреток не только для демонов, но и для вас не предусмотрено.

Мы подошли к нашей клетке, и я сползла по стене на пол, плевать, что будут думать, я ослабла, мне надо посидеть. Сейчас, пока организм 'усваивает' энергию, которую я впитала, голова кружится, это всего минут на пять, можно и перетерпеть, вот только следом опять бой, поэтому лучше посижу.

— Ты как? Поговори со мной, терпеть не могу, когда ты отмалчиваешься, я паникую!

— Нормально, ты как? Раны промыть не надо? — задала я свои встречные вопросы, он отмахнулся от меня, хотя мы оба знаем, что иногда и царапина может быть опасной.

Был у нас бой, когда Вольфа оцарапали, и оказалось, что ногти были смазаны ядом, тогда еле откачала его. Как-то Вольф признался, что все те 'демоны', что к нам попали, это его земляки, оказывается, мы из одного мира 'тянем' себе рабов. С некоторыми он даже знаком, и не все из тех, что попали к нам, законопослушные граждане, поэтому некоторые и дерутся так жестко и так подло. Были бои, просто спарринги, как тренировочные, 'демонам' тоже не хочется калечиться и калечить друг друга, и они только создают иллюзию сурового боя.

— Пятый бой! Боец из Дома Красных, против бойца из Дома Желтых!

— Все, с отдыхом заканчивай, пошли людей развлекать, — Вольф помог мне подняться и, состроив скучающее лицо, пошел вслед за мной на арену.

Я видела по глазам этого немного медлительного бойца, что он считает, что легко сможет с нами справиться, короткая команда. Которую он отдал своему демону и вот мы замерли и ждем сигнал к началу поединка.

— Бойцы готовы? — дружный кивок, — Да начнется бой!

Стоило только отзвучать сигналу к началу, и я бросилась в бой, а судя по тому, что Вольфу пришлось бросаться наперерез демону противнику, боец из Дома Желтых, отдал команду на выведение из строя именно меня. Предсказуемо, он ведь тоже видел, что я еле стою на ногах и ему и в голову не могло прийти, что сейчас, когда энергия 'усвоилась', я полна сил и даже немного хмельная. Нырок под рукой у демона, которого уже успел отвлечь на себя Вольф и вот я лицом к лицу с бойцом желтых, взмах и удар ногой в солнечное сплетение, выше не дотянусь с моим то мелким ростом, у него перехватило дух, и он чуть наклонился вперед, пытаясь захватить воздух в легкие. Этого мне было и надо, еще один удар с ноги, теперь в подбородок и следом удар энергией. Боец из дома Желтых на полу без сознания, секундная тишина и следом просто шквал из крика, оказывается, вокруг нас так много людей. Я никогда не смотрела по сторонам и даже не ожидала, что бои смотрит такое огромное количество народу.

Этот бой мы выиграли и по совету Вольфа я пошла забирать наш выигрыш, а он же сидел в клетке, для него унизительное место, но такие правила, и мы с ним стараемся их придерживаться. Сегодня, как никогда, у нас был просто колоссальный выигрыш, и распорядитель посмеивался над тем, с каким восторгом я беру в руки деньги, не знаю, о чем думал он, а я представляла, сколько запасов сделаю на эту зиму и, наверное, даже хватит на корову.

— Смотри, не просади свой выигрыш за раз, хотя лучше отдай мне, я и то лучше им распоряжусь, — из мечтаний меня вывел противный голос Сыча, я не стала отвечать, не буду опускаться до этого задиры, попыталась пройти мимо, но он схватил за руку.

— Цепляешься к мелким, все никак не можешь набраться смелости сойтись в бою с бойцом из своей весовой категории? — голос Скотта был обманчиво спокойный, мамочки, это он за меня заступился, ну точнее, не за меня, Райли, а за меня, бойца Райла. Балбеска, это один и тот же глупый человек. Дыши и не паникуй.

— Тебе стало жаль заморыша? — Сыч отпустил меня и сейчас смотрел на Скотта, который стоял, держа руки в карманах, спокойный и уверенный в себе, — Или решил, сам его размазать по арене? Или все строишь из себя благородного? — Сыч говорил короткими фразами, с ненавистью глядя на парня.

— Если у тебя ко мне претензии, мы можем решить их на арене, — вот же выдержка от даже не перешел на другой тон.

— У меня претензия к Дом Зеленых и тому, что вы опять подняли цены на мясо!

— Если тебе не по карману, жри траву, — о как Сыча от этой реплики покорёжило, он сжал кулаки и сделал шаг вперед, собирается драться?

— У вас все в порядке? — рядом с нами стоял один из распорядителей, а у него за спиной двое охранников. Скотт молчал, изучая Сыча и тому пришлось отвечать самому, поскольку распорядители не те люди, с которыми можно наглеть.

— Да, у нас все в порядке, — зло выплюнул Сыч, продолжая прожигать взглядом Скотта.

— Тогда прошу вас разойтись, — после этого Сыч развернулся и, чеканя шаг, ушел куда-то в сторону.

— Спасибо, — поблагодарила я Скотта, после того как охранники ушли, — но я бы и сам справился.

— Возможно да, а возможно и нет. Не хотелось бы потом слушать сказки о том, то если бы не потасовка с Сычом, ты бы смог меня победить. И да, хороший удар, никто не ожидал такого от мелкого бойца из Дома Красных.

Нервный смешок вырвался сам собой в спину уходящему парню, победить его — это смех и только. Если только я превращусь в ночную тварь, и то мне не хватит силы.

Я вернулась к клетке Вольфа, где он стоял хмурый и внимательно следил за мной.

— Что случилось?

— Сыч решил, что ему наш выигрыш нужнее и он им лучше распорядится.

— Ряшка не треснет? Красавчик выступил в роли спасителя? — я угукнула, — и не лень-то ему таким идеальным ходить? — что тут скажешь, я пожала плечами, украдкой следя за Скоттом, за тем, как он двигается, как говорит, как слушает, чуть наклонив голову и чуть нахмурившись. Видимо, не лень...

— Что будем делать в этом бою?

— Мы с Киром чуть поборемся, ты, главное защиту держи, и сама на сближение не ходи, а потом признаешь свое поражение, где-то максимум через минуту. И без самодеятельности и любовного дурмана, у тебя мозг как, еще не желе?

— Еще нет! — я сердито посмотрела на Вольфа, очень хотелось сказать ему какую-нибудь гадость.

— Так лучше, мелочь, он враг, по крайней мере для бойца из Дома Красных, не забывай об этом, — злость схлынула, забылась, слюни распустила, здесь я пацан — заморыш, да и на рынке невест я не особо ценна, чтобы Дом Зеленых согласился на этот брак.

И мне просто везет, что Скотт еще не женат, видимо, отец разрешает ему выбирать и не торопит, хотя у нас есть требования, во сколько лет парни и девушки должны создавать семьи, хорошо, что это происходит только раз в году, весной.

Этот бой прошел практически по плану, я держала защиту, Вольф устроил красивый спарринг с Киром, а потом я признала свое поражение. Вот только весь бой Скотт не отводил от меня задумчивого взгляда, и я дергалась, не зная, к чему это. С боев мы сбежали, забрали еще небольшую сумму за последний бой и помчались домой, нечего нам там делать. После боев пить с мужиками, и развлекаться с продажными женщинами мы не будем, хотя Вольф и утверждает, что он не против, вот только демонам туда нельзя, а мне противно.

За час мы приехали домой, где уже все спали, ну почти все, на кухне нас встретила бабушка, которая глубоко выдохнула, увидев меня, заходящую на своих ногах.

— Еда на столе, на плите кипяток, ешьте быстрее и спать, — выходя из кухни она обняла меня, прижав к себе крепко-крепко, и шепнула 'спасибо' Вольфу.

— Я голодный, как зверь, — заявил этот неугомонный и пошел совать нос во все кастрюли и миски.

— Согласно нашим хроникам и реестру живых, составленному учеными, ты и есть разумный зверь, демон, — я набрала себе каши и схватила редьку, садясь к столу.

— Ваши ученые, совсем не ученые и даже не умные! — он возмущенно взмахнул рукой и тоже быстро набрав себе еды, сел есть напротив меня.

Есть хотелось ужасно, перед боями кусок в горле не лезет, а после готова съесть кабана, слишком много энергии трачу, отсюда и дикий голод.

— Какие планы на завтра?

— Бабушка поедет закупать провизию, а я отосплюсь, а потом надо бы помочь с заготовкой. А у тебя?

— Пытаешься сказать, что на бои мы не идем? — он хитро прищурился и направил на меня ложку, предварительно облизав ее.

Я тяжело вздохнула, в принципе можно и не ходить, но так заманчиво заработать еще чуть-чуть, я опять вздохнула.

— Значит, вечером едем на бои. На красавчика полюбуемся, чтобы было, о чем всю зиму вздыхать и в миллионный раз прокручивать ваши беседы.

— Ну ты и зараза!

— На то и живу, — он потянулся, зевнул и встал из-за стола, — все, я спать, сладких эротичных снов, мелочь.

Ответить я не успела, он слишком быстро ушел, так что осталось только жевать, сопеть и гадать, откуда он про сны— то знает?

2

Утро началось с ежедневной суеты, проверить живность, у нас корова заболела, поэтому я каждое утро лечила ее, и проверяла остальных. Если умрет корова — зимой умрем мы, она наша кормилица. Потом на заготовку грибов и мха, их мы чистим и сущим на зиму. И хоть основную массу мы уже заготовили, все равно по мелочи еще доделывали, а там и время обеда пришло, завтрак я благополучно пропустила, как и всегда.

— Райли, пойдем со мной, — в пещеру, где я сидела вместе со всеми женщинами на заготовке, заглянула бабушка. Я, встав, вытерла руки и сняла фартук, после чего вышла вслед за ней. Она явно была чем-то расстроена, поскольку шла быстро, не оглядываясь и с абсолютно прямой спиной. Мне пришлось практически перейти на бег, чтобы ее догнать. Поравнявшись с ней, я шла молча, знаю, когда сама захочет, тогда и начнет говорить, и нет смысла ее спрашивать или торопить. Свернули мы в одну из пустых комнат-пещер, куда зимой ставим бутыли с талой водой.

— Вы собрались сегодня опять на бои? — она так резко развернулась ко мне лицом тогда, когда я только входила в комнату.

— Да, а что? — я знаю, бабушка не одобряет эти бои, но и не запрещает, поскольку знает, что это необходимость, а не блажь.

— Плохое предчувствие, — она тяжело вздохнула и опустила плечи, — сегодня с утра твой отец опять буянил, он пытается меня заставить продать наших людей, как скот, чтобы было за что купить мясо и вино. Не попадайся сегодня ему на глаза, а то не известно, что еще ему придёт в голову, — она посмотрела на меня виновато, но в чем здесь ее вина?

— С отцом понятно, ты его успокоила? — я старалась говорить беэмоционально, и кого-то чужого я бы провела, но не бабушку, она самый родной мой человек, та, которая стала мне матерью, отцом и целым миром, она знает меня, как облупленную.

— Отца отвлекли, а сейчас он у себя уже отвар пьет, — бабушка периодически потчует его отваром из трав, усиленным энергией, который выводит алкоголь из его крови.

А ведь я помню еще те времена, когда отец был самым замечательным мужчиной в мире, моим папочкой, давно это было.

— Ты мне зубы не заговаривай, может не пойдешь сегодня на бои? — бабушка чуть притопнула ногой и уставилась на меня очень внимательно, — Понятно, просить бесполезно...

— Ба, выигрыш хороший, мы тогда сможем...

— Да знаю я, — она перебила меня и махнула рукой, — просто неспокойно на душе.

Мало кто знает, что моя бабушка одаренная. Точнее, неправильно я говорю, уже никто кроме меня не знает, ну еще Вольф догадывается, но молчит, а раньше знала мама, и еще несколько женщин, но их всех уже нет.

Поэтому и про меня никто не знает, а все из-за этого дурацкого закона про одаренных! Его приняли двадцать лет назад, как раз перед моим рождением. Согласно ему, наследник одаренный может быть только мальчик, если рождается первая девочка ее необходимо было передать старейшинам. Но, как шепчутся люди, их или убивают, или берут в энергетическое рабство. Мы с братом двойняшки и родились естественно в один день, но никто кроме бабушки, мамы и старой повитухи не знал, что я родилась раньше на две минуты. Не знаю, почему так происходит, но одаренные только старшие дети. Мы с братом развиваясь одновременно, но, видимо, я была сильнее и вся энергия, и способность с ней работать досталась мне, но для всех вокруг наследником объявили брата. Чтобы спасти меня, ведь представитель старейшин ждал под дверью, чтобы засвидетельствовать рождение наследника Красного Дома.

Если бы не я, брат был бы жив, ему бы не внушали с самого рождения, что он защитник и опора нашего Дома, что он одаренный и он бы не поверил в свое всемогущество и не попытался призвать демона. Ему было двенадцать, когда он с друзьями решил, что, если наш Дом заполучит сильного демона, мы сможем победить на боях и былая слава снова вернется к нам.

Он нарушил ритуал, был к нему не готов и не был одаренным, он не мог управлять энергией и когда каким-то чудом начался ритуал, энергия потянулась из него, он отдавал свою жизненную энергию и медленно умирал, без возможности прервать все это сумасшествие. Не знаю, как мама почувствовала, что с братом что-то не так, видимо, материнское сердце или суть одаренной, но она примчалась к нему, и попыталась перехватить нити управления. Не смогла, она была слабо одаренной, поэтому и не подлежала уничтожению, а может из-за того, что она была наследницей Дома Красных. Теперь уже энергия тянулась из них двоих, они так и погибли, мама прижимала брата, пытаясь отодвинуть, закрыть собой. В тот день я стала сиротой, потому что вместе с мамой и братом потеряла и отца, который практически сошел с ума, потеряв любимую.

Он жалел только себя, ведь это он потерял любимую женщину и сына. Нет, что вы, я не потеряла мамочку и брата, нет, только ему больно и плохо, только он в отчаянье и тоскует, и бабушка не дочь и внука хоронит, нет, что вы. В ночь их похорон я сбежала из дома не выдержала того, как он на меня наорал, и тогда же я заблудилась и как спаслась, знают только двое во всем мире.

— Я тебе везде разыскиваю, а что вы тут делаете? — Вольф, как всегда вломился в комнату без стука и спроса, просто распахнул дверь и засунул сюда свою любопытную голову, — гадости думаете? Или что-то замышляете, если что, я в деле! — его глаза горели весельем, вот же неунывающий.

— В этом-то никто и не сомневался, — бабушка ворчала, но губы уже трогала улыбка, она очень хорошо относится к Вольфу, а к нему по-другому, наверное, и нельзя, хоть и бесит он многих, слишком языкатый, — на бои едете, — она не спрашивала, утверждала.

— Конечно, нам нужна еще одна порцию любовного дурмана, Райли надо на всю зиму запитаться образом Скотта, иначе не дотянет, начнет грезить о ком-то другом. А я что, я всегда рядом.

— Вольф!

— Уже восемь лет Вольф, мне нравится, но подумываю сменить, на что-то более мужественное и животрепещущее, например, Скооотт! — он так протянул имя Скотта, что прям руки зачесались дать ему тумаков.

— Будьте осторожны, а то что-то мне неспокойно, — бабушка прошла мимо застывшей скульптуры: я чуть ли не паром дышащая и невинно хлопающий глазами Вольф.

— Чего ты издеваешься? — стоило бабушке выйти за дверь, накинулась я на напарника.

— А чем еще тут заняться, скучно ведь, а ты ведёшься на провокацию, я тебе сколько раз говорил, хочешь, чтобы не цепляли, не ведись. Что там с бабушкой не так? — спросил уже абсолютно нормальным серьезным голосом, а не этим раздражающим.

— Предчувствие.

— И что, не поедем? — я тяжело вздохнула, сама колеблюсь, у бабушки дар одаренной, только слабое усиление настоев и вот эти не понятные предчувствия, но они не однозначные, — ясно, поедем, тогда нечего думать, пошли есть и собираться скоро будем. Батенька твой сегодня порядки наводил.

— Знаю, — буркнула я.

— А про то, как бабушка его полотенцем лупила, знаешь? Страшная она женщина, прямо ух, — он сымитировал, что хватает что-то в кулак и сильно сжимает, потряхивая.

— А про это поподробнее, — я невольно улыбнулась, и мы пошли на кухню.

— Да он начал гнать ерунду, что мы продадим детей и стариков в другие Дома, ему там кто-то предложил и купим мясо, а весной можем выкупить всех обратно, а бабушка ему такая 'Может и меня, как старуху продашь?', — он пародировал ее голос и мимику, и вот эти упертые руки в боки и потом наставленный вперед палец, короче копия, бабушка в гневе, — Батенька попытался отрекаться, что мол кто тёщу любимую продает, их только травят, но бабушка уже разошлась, короче, смеялся я так, что еле удержался, чтобы не сползти по стенке.

Я тоже разулыбалась, я много раз видела бабушку в гневе, так что сейчас все было ярко и очень реалистично перед глазами, а бабушка она такая, спокойная, корректная, но если ее зацепить, то все, проще лечь и прикинуться мертвым и надеяться, что хоть мёртвого пинать не станет.

— Бабушка огонь! — хором выдали мы с Вольфом и заржали уже в голос.

Рядом с кухней есть помещение, где обедают все домочадцы, просто обычно все едят в разное время, поэтому на кухне всегда есть дежурный. Но сегодня, видимо, почти все закончили свою работу и решили прерваться на обеденный перерыв. Бабушка, как дирижёр. командовала расстановкой еды, периодически призывая к порядку малышню. Но кто их может призвать к порядку, они успокаиваются только, когда засыпают, так это с учетом того, что у каждого из детей есть своя работа по силам. И по идее, они тратят энергию, но не тут-то было, стоит им собраться вместе— и вот маленький ураган носится возле ног.

Я поймала Каринку, самую маленькую и, как по мне, самую милую и шкодную девчонку на руки и сразу начала тискать, приговаривая, что вот она и попалась. Ребенок извивался, верещал, а я продолжала свое черное дело — щекотка-терапия, причем для меня.

— Райли, да отпусти ты эту сирену! Уже уши болят, — бабушка уже не пыталась перекричать Каринку, это нереальная задача. Пришлось прекратить щекотать ее, на что ребенок отреагировал моментально.

— Ну еще, ну давай! — я засмеялась, только что кричала отпусти, а тут ещё подавай, вот же...

— Не могу, ты кричишь так громко, что бабушка недовольна, — я поправила одежду на ребенке и собиралась поставить ее на пол, что не легко сделать, поскольку Каринка вцепилась в меня, надеясь, что я ее не отпущу.

— Я не буду кричать, буду только хихикать и не громко, хотя, — она тяжело вздохнула и сдула прядь кудрявых волос с лица, — если не кричать, не так весело.

— Знаю, так что в следующий раз поймаю и сильно защекочу! — я подкинула малявку на руках, поймала и поставила на пол, вот и плюс от того, что еды мало у нас. Каринка в свои три года весит килограмм четырнадцать, не больше и кажется просто пушинкой.

Ребенок прижался щекой к моей руке и побежал к своей банде. Этой зимой она чуть не умерла, заболела сильно и, если бы не бабушкины отвары, наверное, не выжила бы, но повезло, спасибо старым и новым богам, жива, здорова и просто нереально светлая и милая.

Пока я веселилась с ребенком, Вольф взял еды и занял мне место, рядом с собой. Сегодня на обед была каша, и что приятно, с грибами, тушенными в сметане, вкуснотища. Бабушка, пройдя, всем разложила хлеб, я же свой кусочек автоматически отдала Каринке, схлопотала от бабушки суровый взгляд, но осталась при своем мнении. Я слишком хорошо помню это маленькое тельце все горячее, потное, спутанные волосы, ее, мечущуюся в бреду, нет уж, пусть съест лишний кусок хлеба. После обеда ушла к себе, нужно собраться и уйти из дома таким образом, чтобы не попасться на глаза домочадцам, ведь никто не знает, что я защищаю наш Дом на боях.

Хорошо жить в пещерах, есть куча путей к отступлению и запасных выходов, прорубленных для разных целей. Одним из них мы постоянно пользуемся с Вольфом.

— Готова? — он заглянул ко мне, я же, еще раз затянув волосы, надела на голову шапку и натянула жилетку, сверху, уже на выходе, надену куртку, — просто красавица заморенная, ни дать, ни взять.

Я фыркнула и вышла следом за ним, сама в курсе, как выгляжу, глаза не вылезли, так что видно. Пройдя запутанной вереницей коридоров, спустились на уровень ниже и вышли через маленький лаз, обойдя дом, который с улицы больше напоминал нагромождение камней под снегом, взяли трайк и вот мы уже мчимся на бои.

— На прямую зайдем или по правилам? — Перекрикивая ветер, спросил Вольф мне в ухо, в ответ крикнула одно слово, он поймет:

— Правила! — и он действительно понял, по правилам демоны должны или сидеть в клетке или же работать под контролем одаренного, а перемещаться между локациями должны в камне, но никак не на трайке за спиной у одаренного.

Да, там есть даже уточнение, 'не поворачивайся спиной к демону, он обозлен и обязательно нападет'. Как бы не так, уважаемые мужчины! Там на самом деле много правил, но все они мне кажутся рассчитанными на каких-то зверей, но никак не на разумных существ, какими и являются 'демоны', да, не людей, поскольку мы отличаемся, они совершенно другая раса, но от этого они не стали хуже или страшнее.

— Приехали, — тихо говорю я, глуша мотор, поворачиваюсь к Вольфу.

— Да ладно тебе самобичеванием заниматься, активируй камень, — ничего не могу с собой поделать, знаю ведь, как ему там неудобно и сколько энергии это вытягивает. Ведь портальные камни на этом и работают, на той энергии, которую вытянут из 'демона'. И вот у меня на шее висит горячий камень, где временно заточен Вольф. Надо спешить, еще проходить обязательные процедуры допуска к боям.

3

Вроде все было как обычно, так же, как и последние пять лет, но в то же время что-то было не так. В воздухе витало какое-то напряжение, люди были немного дёрганнее обычного, а демоны в свою очередь, как будто предвкушали. Интуиция орала: 'бежим отсюда, быстрее!', а я с упорностью шла к месту, закреплённому за мной. Интуиция, чувствуя такое беспардонное пренебрежение ею, миленькой, свалила в туман, оставив меня в одиночестве. Положив портальный камень в клетку, активировала ее, призывая Вольфа.

— Как дела в местном болоте? — он появился в центре, потянулся, видите ли, по его мнению, у него в камне мышцы затекают, бред, конечно, но он непоколебим в своем утверждении, а идея проверить самой, мной была отвергнута, — Что за? — он не договорил, стал озираться по сторонам, — Мелочь, ну их, все эти богатства неземные, поклонение болельщиков и любовь шикарных женщин, давай свалим! А?

— Тебе тоже не по себе?

— Мне еще не по тебе и вообще не по всем, слушай, валим, я серьезно, что-то будет, — он продолжал изучать всех вокруг, не глядя на меня, я тоже попыталась осмотреться вокруг критично, ничего необычного.

— Может обойдётся?

— Святая наивность, мелочь, чую, будет беда, а это плохое предчувствие. Надо было слушать бабушку, она плохое не пожелает...

— Поздно, — в зал вошли представители совета и теперь уже не уйдешь незаметно.

— Мда... А вот и герой девичьих мечтаний, — я посмотрела туда, куда смотрел Вольф, и кровь прилила к щекам, Скотт..., — о, как тебя корежит, мать, дыши глубже.

Скотт, подойдя к распорядителю, быстро зафиксировал свое прибытие и пошел к своему месту, проходя мимо клеток, в которых уже сидели демоны.

— Красавчик, предлагаю сделку, ты забираешь меня к себе, я же выигрываю тебе бои! — это выкрикнул демон, клетка которого стояла практически против нашей.

Скотт с таким пренебрежением посмотрел на выкрикивающего, а у меня интуиция заорала.

— Если тебе мой внешний вид не подходит, так это не проблема, — с этими словами образ только что стоящего в клетке мужчины потек и вот уже в клетке стоит шикарная женщина с просто умопомрачительной фигурой, и лик, как у богини, — так лучше? — с этими словами эта мымра посмотрела прямо на меня, — или лучше стать похожей на нее, — а вот и откровенный кивок в мою сторону, сердце пропустило удар и все никак не хотело опять начать биться, намекая на полную остановку.

— Вот же падла, — Вольф просто бесился в клетке, — мелкая, голову выше и дыши блин, дыши, надо, уйдем боем, не бойся.

— Нам хана... — просипела я, неотрывно глядя на Скотта, который с какой-то недоверчивостью смотрел на меня, вот взгляд меняется на возмущенный, скептический, а вот он прищуривает глаза и в них читается злость.

Действительно, как это какая-та мелкая девчонка посмела войти в обитель мужчин и выступать с ними наравне. Злость — лучшее средство для запуска глупого сердца, и своей злостью я отвечаю на злость того парня, который занимал все мои мысли долгие годы. Голову я вскинула повыше, перестав пытаться втянуть ее в плечи, эти самые плечи расправила и тонко улыбнулась.

— Ого, я в шоке! — Вольф присвистнул, наблюдая мои изменения.

— Миленький, да ты, оказывается, был не в курсе, почему такую трепетную заботу испытываешь к мелкому недоразумению.

— Влечения хоть не было или ты себя уже записал в тех, кому нравятся мальчики? — женщина громко расхохоталась своей шутке, Скотт повернулся к ней лицом, — Ну что ты мне сделаешь, красавчик? — она смотрела с вызовом, всем своим видом провоцируя его.

— Нам запрещено показывать свои умения при людях, кроме тех, которые необходимы для выживания себя или нашей пары. Это неспроста, Райли, валим!

— Нет, не дадут уйти, будем держаться спокойно, побежим, и на нас спустят всех, мы станем дичью, а у них будет интересное развлечение.

— Мать их за левую ногу, тогда акцентируем внимание на том, что ты реально девушка?

— А я не сильно это скрывала, не увидели — это их проблемы, мы будем действовать как обычно, — я стояла, внутри дрожа, но внешне стараясь выглядеть спокойно.

— Я прям, удивляюсь тебе, мелочь, прямо сама мощь, а где вечно трясущееся, прячущее глаза существо? Валькирия...

— Это кто? Опять твое ругательство? — он улыбнулся, не язвительно, как обычно, а наоборот, по-доброму.

— Боец из Дома Красных, вас дисквалифицируют, — распорядитель появился неожиданно, а рядом вечные два амбала, для внушения авторитета.

— На каком основании? — я смотрела прямо.

— Скрытие информации необходимой при регистрации.

— Я не скрывала информацию, и отвечала на все вопросы прямо, а прямого вопроса о моем поле мне не задавали, какие ко мне претензии?

— Женщинам запрещено участвовать в боях, — распорядитель хмурился, явно вспоминая все законы, наивный, я их наизусть знаю...

— Там сказано только об уровне дара и управлении демоном, — с вежливостью, за которую бабушка бы меня похвалила, подсказала я мужчине.

— Будет разбирательство о наличии у вас дара, — сказав эти слова, распорядитель ушел, а я прикрыла глаза, было очень страшно за родных и близких, особенно за бабушку. Я прекрасно отдаю себе отчет, кого обвинят в сокрытии моего дара, гадство. Я с ненавистью посмотрела на демона, который стоял в клетке, улыбался мерзкой улыбкой на красивом женском лице, и стал причиной всех моих будущих бед.

— Уроем его, мелкая, у меня к нему личные счеты, не знал, что его сюда призвали и как давно интересно?

— Вы знакомы? — я удивленно посмотрела на друга.

— Не так, чтобы знакомы, но сталкивались мы с ним в нехорошей ситуации.

— С ним?

— С ним! Для чего этот цирк с образом женщины, я могу только догадываться, и мне эти догадки очень не нравятся.

Тем временем объявили первый бой, в котором участвовал Скотт, я переживала за него и сердилась на себя, пытаясь абстрагироваться от своих чувств. Бесполезно. Предсказуемо, что следующим объявили наш бой со Скоттом, внутри что-то тревожно зазвенело, а Вольф выдал тяжелый вздох и одно единственное слово:

— Не пожалеет, — хотелось резко ответить, что мне и не нужна его жалость, что я хочу, совершенно другого, вот только зачем сотрясать воздух.

Мы спокойно вышли на арену, ладно-ладно, это только в моих мечтах мы вышли спокойно, реально же вышли дергаясь, по крайней мере, я.

— Мне противно, что придется поднимать руку на женщину, пусть и такую, — Скотт сказал эти слова с таким отстранённым видом, что взбесил, вот серьезно, я прямо почувствовала эту дикую злость внутри себя, как пульсирующий комок огня. Ах, я ему противна как женщина, оскорбила чувства серьёзных мужчин.

— Козел, — прошипели мы синхронно с Вольфом и переглянулись, опять же хором добавили, — да пошли они в лес, за ягодкой малинкой.

— Давай, двойную, — я кивнула и отступила чуть в бок, Вольф же занял позицию чуть впереди, как будто бой вести будет он, а я так, только страховать.

После оглянулся на меня, на лице появилась такая знакомая язвительность, шаг ко мне, и вот у него в руках моя шапка, которую он сорвал с моей головы.

— Все равно они в курсе, так будем удивлять, мелкая, — я на секунду замерла, внутренние устои и правила, выработанные для защиты, орали 'верни шапку на место', а вот пульсирующая злость твердила 'пусть будет'. Злость победила и когда Вольф вернулся на свое место, цепляя шапку к своему поясу я с вызовом оглядела арену и напоследок посмотрела прямо в глаза Вольфу.

— С пьедестала грез спустила его? — веселясь спросил напарник, адреналин начинает у него шалить, вот и веселится без повода.

— Сам упал.

— Даже сталкивать не пришлось? Миленько, готовься! — да готова я уже, практически. Как будто выбор есть.

Скотт продолжал смотреть на меня и в его глазах появился интерес, хорошо хоть не жалость, начал бы жалеть, придушила бы голыми руками. Дом Красных не нуждается в жалости.

Прозвучала команда к началу боя, а мы с Вольфом продолжали стоять чуть расслаблено, 'демон' Скотта оглянулся на него, но мужчина медлил, не отдавая команду к началу. Пауза затягивалась, очень хотелось переступить с ноги на ногу, но мы продолжали играть в гляделки.

— Начинайте бой! — проревел кто-то из зала и Скотт, чуть прищурившись, отдал команду своему 'демону', началось.

Движение к нам, Скотт чуть притягивает энергию, видимо, усиливает щит, но не активирует его. Наш синхронный уход в разные стороны и удар по сопернику, я продолжала следить за Скоттом — это моя задача, не пропустить его нападение и в случае, когда оно последует, прикрыть нас. Что-то непонятное сказал Скотт и вот уже демон нападает на Вольфа без энергии, уходя в рукопашную, странно. Вольфу пришлось отвечать на удары, иначе он был бы вынужден скакать по арене, давая себе возможности для маневров.

— Я не бью женщин, — Скотт смотрел на меня, я же блокировала его своей энергией, чтобы не позволить помочь его демону.

— А я не женщина, — и это не образное выражение, о грустном не будем, — я воин из Дома Красных, — с этими словами, я развернувшись ударила ногой, по нему я не достала, не так близко стояла, да и он чуть отклонился, вот только, я энергией бить могу не только с помощью рук, но и ногами, и не только. Сейчас Скотт схлопотал удар по корпусу, пусть не в физическом плане, а в энергетическом, вот только это практически также больно.

Я не стала давать ему возможность отдышаться, опять взмах уже рукой и к нему летит сгусток энергии, видимый только в особом зрении, а в обычном просто порыв ветра. В этот раз он был готов, щит и он не задет, смотрит сердито, а я опять бью и ощущение как будто всю свою детскую и юношескую любовь убиваю с каждым этим ударом.

— Я же отвечу, — сердится...

— Я знаю... — а что я могу еще сказать, что не позволю себе проиграть, иначе наш Дом попытаются уничтожить, лучше тут погибну, хотя такого и не случалось уже давно.

Я продолжала наносить удары и даже что ужасно, перестала следить за Вольфом, оставила напарника без прикрытия, за что и поплатилась. Хруст и его рычание, в котором было больше ругательств, он перекатился по полу, практически мне под ноги. А я перестала лупить по Скотту и, с ужасом, попыталась закрыть Вольфа щитом. Отдавая энергию на попытку исцелить его, он там как-то потоки моей энергии использовать может, не помню уже точно, как именно. Боковым зрением 'увидела' как СкотТ концентрирует энергию в руках, энергетические потоки задрожали, я пыталась действовать на опережение, но уже совсем не успевала.

Удар Скотт адресовал не мне, хотя это было бы логичнее, Вольфу, моя защита которую я растрачивала, пытаясь ему помочь была пробита, и напарник потерял сознание. Еще виток энергии и я закутала его в щит, поворачиваясь к противнику, когда демон повержен, а человек еще стоит, бой не прекращают, только если сдаться, а вот ситуация обратная, если человек лежит, а демон еще может драться, тогда бой останавливают.

— Сдайся, — тихо говорит Скотт, вот только где мое благоразумие, я не знаю, как будто все умные мысли в голове держались, пока на ней шапка была надета, а сейчас шапка на полу вместе с напарником, которого я не прикрыла. А мысли где угодна, но не в голове.

Я притягиваю энергию, которая струится вокруг, уже не важно моя она или нет, и собираюсь ударить максимально, и будь что будет. Не успела...

Ткань мира рвалась под напором кого-то сильного и мощного, энергия заструилась, закручиваясь в спирали к прорыву, воздух задрожал от напряжения. Я почувствовала, как по лицу потекла кровь, лопнули сосуды в носу, давление..., а потом рядом с ареной появились люди, хотя нет, вновь прибывшие не были людьми, разве только внешне похожи. Взгляд черных практически без зрачка глаз уставился точно на меня, я думала, что я до этого когда-то боялась, нет, я ошибалась. По-настоящему страшно мне стало именно сейчас, от этого взгляда, он злости и ненависти, которую я там увидела.

Бабуля, ты была права, надеюсь, я когда-нибудь скажу тебе эти слова...

4

Незнакомец с черными глазами отдал приказ на незнакомом языке и к нам двинулся мужчина, в черном костюме, мамочки, что за дикая любовь к черному? Я внимательно следила за его приближением, позабыв обо всем, даже о том, что стоит стереть кровь с лица, готовая в любой момент защищаться. Вот только незнакомец сделал шаг не ко мне, а к Вольфу и меня как молнией пронзило, резко развернувшись я перекрыла проход к напарнику, лежащему по-прежнему без сознания, и на полном автоматизме призвала щит. Откуда только силы взяла? Ах, да я же энергию притянула.

— Отойди! — приказал незнакомец в черном, очень хотелось ответить язвительно, как-то остроумно, не вышло.

— Сам отойди! — детский лепет.

Мужчина приподнял бровь и чуть оглянулся я так понимаю на главного, тот кивнул, с интересом глядя на меня. После чего мужчина сделал шаг к Вольфу, обходя меня, я рассерженной кошкой зашипела и опять заступила дорогу. Мужчина протянул руку, наверное, чтобы меня отодвинуть, но нервы сдали, и щит ощутимо ударил его энергией. Мужчина отдернул руку и с удивлением потряс ею, как будто не ожидал, что кто — то на такое решится.

— Дай им забрать демона, — Скотт который так же оставался на арене, попытался достучаться до меня, но это в ту минуту, наверное, никому не было по плечу.

— Он не демон!

— Мы не демоны! — ответили мы хором с мужчиной в черном костюме и чуть поджаренной рукой.

После чего мы внимательно посмотрели друг на друга, это его 'мы' явно было не спроста, но Вольфа не отдам.

— Отойди! — еще раз попытался пришедший, но я только отрицательно помахала головой.

— Мне вот интересно, — заговорил главарь скучающим голосом, — это ты защищаешь его от нас или пытаешься не дать оказать ему помощь, тем самым желая его добить?

Я мгновенно вспыхнула и бросила взгляд на напарника, который по-прежнему был без сознания, а вдруг он прав и сейчас ему нужна срочная помощь или же это уловка, очень захотелось психануть.

— А с каких это пор вы настолько низко пали, что разрешаете своим женщинам драться на арене? — вот не нравится мне этот тип, и соль на рану он зря сыплет.

— Это вас не касается! — голос заговорившего был сухой и противный, глава Совета Домов мерзкий старикашка, но это только мое мнение, остальные находят его сильным вожаком и достойным того, чтобы возглавлять Совет.

— Почему же, — обманчиво мягко опять заговорил пришедший, — вы доказывали мне что у вас больше нет женщин с даром и именно этот аргумент был главный при требовании аннулировать наш договор.

Договор? О чем твердит черноглазый, они знакомы? Что здесь происходит? Это все мысли в голове, в реальности же я молчу и стараясь влить энергию в напарника незаметно и не истощая щит, с учетом моего энергетического истощения, задача, мягко говоря, невыполнимая.

— Это девица выродок и она единственная, хотя мы даже не уверены, что она принадлежит одному из наших Домов, возможно это дочь Черных.

Мерзкий старикашка Саид. Еще со времен моего рождения, когда он пришел проверить, кто родился у наследницы Дома красных, моя семья, и я в том числе, терпеть его не можем. С этого времени он из обычного представителя стал главой совета, но лучше не стал.

— Даже так? Девушка, вы понимаете, что только что вас объявили вне закона и вы подлежите уничтожению. Так Саид? Я правильно понял ваш интересный закон? — что-то голос говорившего все больше морозом по коже отдает и очень хочется спрятаться где-нибудь в уголке, и чтобы не нашли.

— Это наши внутренние законы и вас они не касаются! — старикашка явно храбрится, вон как лицо побелело.

— А выставлять моих поданных ради развлечения на бои между собой меня тоже не касается? — мне кажется, его вежливым голосом можно убить, и на месте Саида я бы уже закапывалась сама, чтобы не утруждать великого господина.

— Это неверное толкование увиденного, — старикашка тоже пытается говорить надменно.

— Да что ты? — мне кажется или пришедший чуть повеселел, — раз так, тогда согласно нашего закона, который вас не касается, — ой, как он красиво подчеркнул 'вас', отозвать всех!

— Маяки готовы, — спокойно говорит мужчина, которого до этого я и не замечала, он явно уже в возрасте, но выглядит не дрябло и не старикашкой, хотя они с Саидом близки по возрасту, а очень серьезно и солидно.

— Забирай его, — взмах на Вольфа и к нему пять ринулся мужчина в черном костюме, мне нужны опознавательные знаки, поскольку, если быть честной, они все в черном, а у этого костюм фасона другого, как у охранника или военного.

— Вы не смеете! — взвыл Саид.

— Да что ты? — он над ним насмехается, какая прелесть.

Силы мои почти истощились и щит уже не сможет закрыть Вольфа, да и энергия утекает как из дырявого корыта. Я пошатнулась, когда мужчина чуть отступил от меня, чтобы подойти к Вольфу, да там и подходить — то остался один шаг. Меня качнуло и плюнув на все, я упала на колени, пытаясь закрыть напарника, видимо, пришло время отчаянному ходу, последнему, полный щит. Моя разработка, если я им накрою нас, то даже потеряв сознание, буду защищать от внешнего воздействия, правда, энергию на щит организм будет брать из жизненной энергии, но ради спасения...

— Даже так... — с интересом протянул мужчина, — Что он для тебя девочка, способ заработать, не хочешь терять заработок? — мужчину явно распирала ненависть, а я напоследок тоже начал злиться, пришли и, не зная ничего, судят.

— Я не девочка для тебя, а он мой напарник, так что идите в лес за ягодкой... — договорить не смогла, все-таки потеряла сознание, а жаль, столько всего интересного пропустила.

* * *

Почему я решила, что пропустила много интересного? А как по-другому, если сознание теряла я на арене, прикрывая напарника, а очнулась в незнакомой комнате. И вот то, что вокруг все странное и непривычное, царапало глупой мыслью, а ощущение, что мне жарко, чего уже не было много-много лет, наверное, всю мою жизнь, пугало до темных пятен перед глазами. Где я? Где Вольф? Ответов нет, зато паника на месте!

Медленно поднявшись с топчана, на котором до этого лежала, я постаралась оглядеться и понять куда меня заточили, а в том, что заточили я практически не сомневаюсь, просто решетки вместе дверей не дают фантазии разгуляться и предположить, что я в гостях.

Здравый смысл предложил пойти выглянуть через решетку, а вот вопрос звать кого-то и показывать, что я пришла в сознание или же не будить лихо, остался без ответа. Голова кружилась, в горле пересохло, последствия полного энергетического истощения налицо, ну и на организм в целом, кстати, этот же организм очень хотел уединиться, а после уговорить меня еще поспать. И если на уединиться я согласна и даже стала искать в своих 'хоромах' это самое место для уединения, то на сон я не согласна, слишком много дел. Поиски увенчались успехом и организм был доволен, вообще странная эта комната с решеткой и личным туалетом и душем. Душ, каюсь, я тоже приняла, испытала блаженство, а что, если будут убивать, пусть хотя бы чистой буду.

Набор полотенец так же был в ванной, я уже молчу про множество средств для гигиены, к которым я отнеслась с подозрением, выбрала обычное мыло и использовала только его, а то мало ли. Нет, травить меня вряд ли будут, зачем тогда вообще дали прийти в себя, а вот по незнанию использовать что-то не по назначению могу. Выйдя из душа застала всю ту же тишину и пустоту, стабильность...

Подойдя к решетке тихонько выглянула наружу, коридор пустой, вокруг такие же решетки, что-то так противно заныло где-то в груди, я в тюрьме... Раздосадовано закрыла глаза и прижалась лбом к решетке, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации, выход нашелся сам. Решетка чуть скрипнув приоткрылась, а у меня и глаза распахнулись, я решила, что кто-то пришел и открыл мою решетку, пока я тут страдаю, но все было не так. Решетка, оказывается в принципе не закрыта, а я тут жалею себя, а еще смотреть надо внимательней, а не страдать, закатывая глаза. Решетка закрывается на задвижку изнутри. Изнутри! Это или не тюрьма, или странная тюрьма! Желание изучить все вокруг было просто огромным, а значит, вперед и с песней, точнее тихонько на цыпочках и молча, петь только у себя в голове.

Идея с какой 'камеры' начать изучение не возникла, поэтому решила просто, с первой попавшейся, а первая была та, что находилась почти напротив. Прокралась, стараясь не мелькнуть перед тем, кто там находится через решетку, аккуратно заглянула и чуть не упала, на кушетке лицом вниз лежал Скотт. Да-да-да, был бы тут Вольф, я бы наслушалась про то, что узнавать по спине — это уже мания преследования, но его здесь нет, поэтому можно не таиться. Дернув решетку ощутила, как она открывается, значит, не приходил в себя, иначе, наверное, закрыл бы изнутри или я что-то не до понимаю. Заходя в комнату, затаила дыхание, ой как-то это неправильно так пробираться в комнату к парню и почему так волнительно приятно и хочется по-дурацки хихикать, нервы, наверное.

Надеюсь, Вольф о этом не узнает, иначе издеваться будет до конца моих дней, хорошее настроение испарилось, как горячий хлеб среди малышей, надеюсь моих дней жизни будет много еще, или уже стоит готовиться отправиться на встречу с новыми и старыми богами.

Парень, похоже, спал или был без сознания, но на мое вторжение он не отреагировал или это я хожу так тихо. Осторожно коснулась его плеча, а потом не смогла отказать себе в удовольствие прикоснулась пальцами к волосам, аккуратно убрав их с лица, не специально, честно-честно, потрогав щеку и совсем легонько коснулась одним пальчиком его губ. Ох, ощущения мягко говоря приятные, я судорожно облизала пересохшие губы, свои! Хотя коснуться его губ пусть и украдкой очень хотелось, хотя стоп, Райли, ты что, совсем убогая, целовать спящего парня не по канонам сказок это, так что цыц, мысли охальницкие!

— Скотт, очнись, — тихонько проговорила практически на ухо парню, нет, не для того, чтобы наклониться так низко и близко к нему и не для того, чтобы вдохнуть такой будоражащий запах, а ради мер предосторожности!

Меня не услышали, тогда продолжая звать я его еще за плечо потеребила, а в следующую секунду мою шею сдавили жесткие пальцы, я даже пискнуть не успела, понюхала, блин!

— Райл, или как там тебя? — хриплым ото сна голосом удивленно спросил Скотт, очень хотелось выразить лицом все, что я думаю о парнях, которые хватают за шею девушек, пробравшихся к ним в комнату, покраснела, ситуация не очень. Парень наконец отпустил меня, хмуро глядя в глаза.

— Думала ты без сознания, пыталась разбудить, — не оправдывайся, и почему голос такой жалобный?

— Извини, сработали инстинкты, я не хотел сделать тебе больно, — я невнятно кивнула, что-то идея пробраться к нему уже кажется дурацкой, парень в комнате лежит на кровати, и я стою над ним, бабушка была бы возмущена, а Вольф потешался бы над 'смелой' мной.

Отступила назад, прикидывая насколько убого буду выглядеть, если сейчас сбегу в свою 'камеру' или стоит сделать вид, что так и надо, и нам важно поговорить. Пока я тут занималась самобичеванием, парень сел на кровати, потрепав свои волосы и заговорил первый.

— Как себя чувствуешь? Давно очнулась?

— Недавно, не поняла, где я и пошла искать ответы, а увидев тебя, решила проверить, а ты спишь... — опять звучит как оправдание.

Как там говорила бабушка: 'Оправдывается лишь виноватый'. Райли, соберись.

— Ты так и не сказала, как тебя зовут?

— Что? Ах, да, я Райли, — вернись мыслями сюда, иначе будешь выглядеть совсем припадочной.

— Ты не сильно таилась, хотя водила всех за нос легко, — парень хмыкнул, не злобно даже.

— А где мы? — задала я самый главный вопрос, который мучает меня с первой секунды пробуждения.

— В мире демонов, — парень перестал улыбаться и стал очень серьезным, а я запоздало отметила, что увидела такое редкое явление, как улыбка Скотта.

— Где? -хрипло переспросила, все пытаясь осознать, куда нас занесло и кем.

— Прибывший оказался владыка демонов, хотя так себя называть они не разрешили и забрал всех своих поданных обратно в свой мир.

— Головой об косяк, — совершенно не своим голосом проговорила я, — а мы причем?

— А мы стали платой за то, что наш совет что-то намутил с договором, так что всех напарников демонов забрали тоже и теперь мы живем здесь.

— Сколько? — хрипло звучит голос, совсем не по девичьи, помнится мы очень старались на заре первых боев добиться такого голоса у меня, для прикрытия.

— Что сколько?

— Сколько мы тут уже живем? — мой голос напоминал карканье ворона или скрежет льда.

— Трое суток, ты была без сознания все это время, тот, который говорил про метки, погрузил тебя в специальный сон, объясняя Владыке, что ты исчерпала свой резерв и растратила жизненные силы.

— Это провал... — новости были просто ошеломляющие, я даже перестала трепетать, краснеть и заниматься всеми этими вещами, думая, что нахожусь с парнем своей мечты один на один в комнате.

Нет, я просто плюхнулась на кровать и невидящем взглядом уставилась в стену.

— И что дальше? — тихо спросила, глядя в никуда.

— А дальше будет все тоже самое, что и дома. Мы будем драться на арене, но уже без демонов, а между собой, — парень был спокоен или он принципе 'примороженный', как говорит Вольф, или уже пережил эту мысль и освоился с ней, предпочтительней, конечно, второй вариант.

— Мордой в снег, это капец, — процитировала я бабушку и закрыла глаза, силы кончились, очень хотелось лечь и уснуть, а проснуться дома, пусть в холодной и немного сырой, но в своей комнате, а не здесь. Но спать на постели парня это будет слишком для моего и так потревоженного известиями мозга. Поэтому мозг отдал команду, а тело не задумываясь повиновалось, я встала и тяжело ступая побрела в свою 'камеру', все-таки камеру...

— Райли, ты как?

— Как? — я обернулась и внимательно посмотрела на парня, вот даже сердце не пропустило удар, как бывало раньше, вот что с человеком стресс делает, — бывало и хуже, так что справлюсь, — я горько скривилась, стараясь подавить в себе эти эмоции и, развернувшись, ушла к себе.

Закрыв решетку на задвижку, легла на топчан и зажав угол подушки в зубах, банально расплакалась. Хочу домой, к бабушке, и даже к отцу, пусть хмурится, глядя на меня, не важно, хочу к Вольфу, сидеть с ним на кухне, есть и обсуждать разные вещи. Хочу назад свою жизнь! А это все не хочу...

5

Не знаю, сколько я рыдала, давясь углом подушки, и пытаясь заглушить рыдания, в какой-то момент слезы закончились или организм сжалился надо мной, и я просто уснула. Мне снились сумбурные сны, в них я куда-то бежала, пыталась с кем-то поговорить, все объяснить и опять бежала. Проснулась я совсем не отдохнувшей, разбитой и с больной головой, такое ощущении что меня лишили всех сил и жажды что-либо делать, даже с топчана не хотелось слезть, чтобы умыться. Я повернулась на бок, уткнувшись взглядом в стену и бездумно продолжила лежать.

— Райли, — забавно, откуда-то из далека, из моих девичьих грез Скотт зовет меня по имени и в его голосе чувствуется забота, — я знаю, что ты проснулась, тебе нужно поесть. Открой, пожалуйста, решетку, — решетку? Какую такую решетку? Странная фантазия...

Я продолжала лежать, не мигая, глядя в одну точку, в какой-то момент в моей голове перестал звучать голос Скотта, зато появился голос незнакомый, хотя нет, я уже где-то слышала такой говор.

— Ты смотри, что надумала! — чего больше было в этом восклицании, порицания или восторга, я не смогла понять, — Это нет, так дело не пойдет, вскрывайте!

Странное 'вскрывайте', хотелось спросить 'кого', но это совсем глупо. А потом меня нагло перевернули, оторвав мой взгляд от точки на стене, точнее, маленького, в виде некрасивого цветка, скола на краске, которой покрыты стены.

— Ох, девонька, что же ты себя так довела? — на меня смотрели добрые карие глаза мужчины, который повидал в жизни многое.

Такие глаза я никогда не видела, нет, я видела много карих глаз, но чтобы в них так тепло смешивались забота, участие и как будто шоколад... Горячий шоколад — лакомство моего детства, мама варила нам его с братом, так давно, что кажется никогда, тогда мы еще могли себе его позволить, а потом, говорят, его не смогли спасти и все ростки погибли.

— Шоколад, как горячий шоколад... — тихо прошептала я, удивляясь тому, что губы как будто помертвели и ими так тяжело шевелить, чтобы говорить.

— Бредит! — вердикт еще одним смутно знакомым голосом, — Генри, вытягивай ее! — таким голосом команды отдают или приказы.

— Сейчас голубушка, смотри на меня, — мужчина с шоколадными глазами начал водить руками надо мной, а я ощущала покалывания на коже, чувствовала, как вслед за движениями рук, как будто кровь бежит в том же направлении, странное ощущение, — вот так вот, еще немножко, что же ты так разволновалась, молодая, энергичная, а сердце так шалит. Но ничего сердце мы подлатаем, а ты мне обещай, что ни один мужчина его не разобьёт, иначе так и знай, буду им мстить. Не люблю, когда мою работу после портят, — он хитро улыбнулся, такой доброй и заразительно улыбкой, я попыталась улыбнуться в ответ, не вышло.

Мне нравится этот мужчина с его теплыми глазами, морщинками вокруг глаз, которые выдают улыбчивого человека, с добрым голосом, лекарь, нет не доктор или врач, а именно лекарь. Бабушка говорит, так в древности называли тех, которые могли лечить не только тело, но и душу, и от них всегда исходило ощущение покоя.

— Что с ней? — все тот же требовательный голос.

— Владыка, что вы дергаете раньше времени, видите, спасаю я девочку, — ворчливо проговорил мой спаситель.

— Я, в отличие от тебя, только движение потоков вижу, и не вижу, что с ней не так. И вообще не пойму, что случилось, ты же сказал, она после сна восстановит свой энергетический баланс, — забавно: этот владыка, которого мне даже не видно, не отреагировал, что его практически попеняли за настойчивость.

— Баланс как раз практически в норме, вот только ее энергию вытягивает связка, которую она на напарника своего бросила, спасая его, да вот только не сняла сама, а я в момент ее истощения и не увидел.

— Зачем? — странно, голос стал суще.

— Зачем бросила? — удивление у мужчины было настолько искренним, как будто он усомнился в здравомыслии собеседника, — спасала его, лечила, и накрывала щитом, отважная девочка.

— Или специально фиксировала, привязывая энергетически, — выдвинул свою версию этот владыка, эмоции стали возвращаться, и вот что я сразу почувствовала: не нравится мне этот их владыка.

— Что за вздор, она последнее отдавала, спасая, а вы тут начинаете подозрительность разводить. Прекрасно, наша пациентка начинает чувствовать эмоции, это хороший знак, лечение помогает.

— А что ты про сердце говорил?

— Энергетическое истощение. Постоянная потеря энергии и затраты неприкасаемой жизненной энергии плюс сильный нервный срыв повлекли за собой методичный отказ всех систем и началось все с сердца, а вот то, что организм сам отключил ее эмоции, это он молодец!

— Ясно, — хмуро буркнул владыка.

— Это вряд ли, я в курсе что вы не разбираетесь в этом вопросе, поэтому кратко: девочку здесь бросили, ничего не объяснили, и меня отправили, а я говорил, надо дождаться ее пробуждения.

— Ты теперь еще меня начни винить! — возмутился владыка и так у него это с ноткой обиды прозвучало, — Я же ранил всех этих пациентов, и я им прорехи в энергетической оболочке наставил! Да? — а вот теперь гнев.

— Эх, ну что вы, я знаю, что был нужен там, надо было оставить кого-то просто рядом, но это моя вина, извините, — владыка на это признание промолчал, а потом все-таки добавил.

— Сам виноват, в бешенстве был, вот и рубил с плеча, надо было сделать все правильно.

— Ничего, главное успели. Ну что, милая, как твои дела? — без перехода обратился он ко мне.

— Жить буду, — прохрипела я, и мужчина, спохватившись, исчез из поля зрения, вернулся с чашкой с какой-то ароматной жидкостью. Травы, как я люблю этот запах.

Голову я специально не поворачивала, смалодушничала, не хотела встречаться взглядом с черными глазами владыки, да я уже поняла, что говоривший возле арены и сейчас — один и тот же.

— Что теперь? — мужчина явно терял терпение, или ему неприятно было здесь находиться.

— Сейчас ей станет чуть лучше и необходимо будет поесть, а потом возможно и поспать, завтра должна быть уже в форме.

— Замечательно, потому что через день бои, — припечатал владыка и стремительно вышел из моей 'камеры', а вот врач неодобрительно покачал головой.

— Не обращай внимание, он сердится, но скоро отойдёт, он не такой злой, как старается казаться, — мужчина опять помахал неодобрительно головой и заговорил уже более дружелюбно, — Ну что, давай знакомиться? Меня зовут Генри Гиатрос, и я глава отдела врачевания, — он выжидательно посмотрел на меня, и я смутилась, человек меня спас, а я даже вежливость не проявила.

— Райли из Дома Красных, — сказала и сбилась, ведь все эти дома остались где-то очень далеко, мужчина кивнул, предлагая продолжить, и я решила сразу его поблагодарить, — спасибо за вашу помощь и мое спасения, — он замахал руками и весело проговорил.

— Лучшая благодарность для врача, чтобы его пациенты выздоравливали и больше не болели. Ну что, есть будем? — я прислушалась к себе и с улыбкой кивнула, есть хотелось, причем очень сильно, — люблю хороший аппетит, особенно у девушек, а то вобьют себе в голову странные мысли о красоте и о том, что надо быть худой и тощей, бред же, а ты потом спасай их от разных неприятных болячек.

Мужчина так забавно ворчал и причитал, при этом помогая мне подняться и вручая в руки миску с бульоном и отварным мясом, я судорожно сглотнула слюну, мясо...

— Хотя всем нашим модницам до тебя далеко, ты прямо пример того, как не должна выглядеть с точки зрения веса девушка, — он помахал неодобрительно головой и выдвинул свой вердикт, — будем откармливать, а я чуть нахмурилась, мне почему-то подумалась, что откармливают перед убоем. Чтобы силы были на арене выступать, мужчина как будто прочел мои мысли и потрепал по плечу:

— Не бери в голову дурные мысли, они сами туда пролезут, а ты их еще и зовешь. Ешь и поправляйся, а дальше посмотрим.

Я кивнула и принялась за самый вкусный бульон в моей жизни, я очень старалась не накинуться на него и старалась вести себя достойно, вот только бурчание в животе и мой алчный взгляд выдавал меня с головой, я безумно голодна. Когда с этой маленькой миской было покончено, мне стало грустно, есть по-прежнему очень хотелось.

— Надо понемногу начинать есть, через два часа принесут еще еды, подремай пока, — пришлось кивнуть и, еще раз поблагодарив, лечь обратно в постель.

Стоило голове коснуться подушки, меня унесло на волнах сновидений, в этот раз во сне я спорила с владыкой и готова была его придушить, о чем был спор даже под пытками не вспомню, но и не надо.

Проснулась я как по заказу, рядом с топчаном на тумбочке стояла миска, накрытая тарелкой, там опять оказался бульон, но мяса было чуть больше, а еще были очень вкусные сухарики, хлебные, заглотив все, ощутила счастье. Как мало человеку для этого самого счастья надо. Дальше был поход в душ и приведение себя в порядок, когда вернулась, на моей 'кровати' лежала чистая одежда, немного подумав, решила переодеться, грязные вещи на чистом теле — ужасное ощущение. Свои вещи я постирала и развесила в ванной. Надеюсь они смогут там высохнуть.

Немного подумав, решила предпринять еще одну попытку ознакомиться с окружением вне моей комнаты, надеюсь, в этот раз все пройдет проще и без последствий.

Выйдя в коридор огляделась, решая куда идти, да внутренний голос легко подсказал ответ, что необходимо направить свои стопы в комнату Скотта, но я упорная. поэтому решила посмотреть, кто расположился по мою сторону коридора, дальше к выходу. Выход, кстати, был в виде ступенек вниз, видимо, мы находились не на первом этаже. План созрел мгновенно, надо посмотреть, что там внизу, заодно загляну в 'камеры' других соседей. Стоило мне пройти до следующей двери, точнее, решетки и даже, о чудо, ни разу не заглянуть к Скотту, хоть одним глазком, но вышел он сам.

— Как ты себя чувствуешь? — от вопроса и присутствия кого-то в коридоре я испугалась, подпрыгнув на месте и схватилась за сердце, что там добрый доктор говорил, что отомстит за меня?

— Напугал, — я развернулась к парню лицом, стараясь не смущаться и ничем не выдать своих эмоций, вот только, как оказалось, я вполне в состоянии смотреть на него спокойно.

Может доктор мне какие травки особенные заварил, иначе почему мое сердце не стучит по — сумасшедшему и не угрожает выпрыгнуть из груди при виде его светлых волос, зеленых глаз, широкого разворота плеч, пухлых губ. Этот парень — он совершенный образ парня, поэтому на его фоне я всегда ощущала свою неидеальность, это если мягко выразиться.

Все дело в том, что я, как истинный представитель Дома Красных, обладаю внешностью наследников, которая передается из поколения в поколение, как, впрочем, в других домах передаётся своя особенность представителям правящей династии. Слишком громко звучит, нет это просто особенность, наверное, обусловленная особенностью управления энергией каждого дома, так что наследников легко отличить.

Поскольку моя внешность слишком бросается в глаза, поэтому уже много лет я умело ее скрываю, спасибо бабушке и ее секретам, и моя внешность даже может вытерпеть одно купание, вот только тут я уже купалась два раза. А стоило бы себя ограничить, да что жалеть о содеянном, пусть зеркало я и не видела, но знаю, что там сейчас отразится. Наверное, это и есть основная причина, по которой я не хотела встречаться со Скоттом.

Если моим низким ростом его не удивить, как и чуть впалым щекам, и даже цветом волос, все-таки шапку я сняла еще на арене, так что все видели мои ярко — рыжие волосы, но вот то, что сейчас все мое лицо покрыто конопушками, это сюрприз. В сочетании с глазами цвета спелой вишни, какая она, эта вишня, я знаю только по рассказам все той же бабушки, и именно она пыталась объяснить мне, что это не уродство. Вот только позже сама же и учила маскировать, притворяясь просто дальней родственницей, но никак не наследницей.

Сейчас ожидая увидеть брезгливость на лице парня, я затаила дыхания, а он взял и улыбнулся.

— Значит, говоришь Райли из Дома Красных? Забывая упустить одно дополнение: наследница Райли из Дома красных, — парень чуть заметно улыбнулся мне, а я все пыталась найти подтверждение тому, что безобразна в его глазах.

— Как-то на боях это было бы не с руки озвучивать, — я пожала плечами, тихонько переводя дух, вроде не видно или скрывает умело.

— Не то слово, впрочем, как и утверждать, что ты девушка, если не ошибаюсь младшая сестра погибшего наследника Района, — я сразу помрачнела, так бывает всегда, когда кто-то вспоминает брата, — я сожалею о твоей утрате и мне немного стыдно, что не узнал тебя на боях, ведь с Районом мы были знакомы, пусть и очень давно.

Я сделала стойку, поскольку я знала брата только со стороны сестры, мне всегда очень интересно послушать о нем от кого-то другого. Странное ощущение, мне и больно слушать про него, пусть и не так, как раньше, но и ужасно хочется узнать еще хоть что-то: пытка, и я сама себе палач. Это как истории про маму, вот только бабушка быстро раскрыла меня, когда я с честным видом утверждала, что могу нормально слушать истории про маму и не горевать, а потом по полночи рыдала, жалея, что осталась без нее, жалея ее и себя, свою боль от ее утери.

— Вы с ним похожи, хотя ты намного красивее, — щеки опалило румянцем, знаете, как краснеют рыжие, когда они без защиыт всех тех средств, которые скрывают кожу, они краснеют целиком: щеки, лоб, шея, уши. Жуть, одним словом.

— Спасибо, — о нет, только не мямлить, это последнее дело...

— Ты решила прогуляться? — я неопределенно кивнула, а что, действительно я решила, была мысль пойти в разведку и все, а вот гулять, нет, такой мысли не было, — можно с тобой? — очень хотелось протереть глаза, прочистить уши, серьезно: парень моей мечты хочет со мной пройтись погулять, что сдохло? — Я не помешаю, — хотелось стукнуть себя по лбу, он меня еще уговаривать будет.

— Можно, — лучше мямлить, потому что хрипеть еще позорней.

Сказав, я резко развернулась и пошла дальше по коридору, костеря себя на чем свет стоит, надо быть совсем идиоткой, чтобы так разговаривать с парнем, который тебе так нравится. Чем дальше шли, тем сильнее я сердилась на себя и о, великая нелогичность, на Скотта. За что на него, сказать не могу.

Спустившись по ступенькам, замерла, не дойдя до последней, перед нами оказалась большая комната, в центре которой стоял длинный стол со стульями, человек на пятнадцать.

— Это столовая, там дальше кухня, а здесь выход на улицу. Кормят всех вместе, практически никто к себе есть не уходит, — кроме тебя, читалось между строк, — этим утром я пришел позвать тебя на завтрак, но ты спала, когда принес еду, ты уже не спала, но на меня не отреагировала, пришлось звать на помощь, — от его заботы и осознания, что мне помогли, благодаря его вниманию стало так тепло в душе.

— Спасибо, что не забыл про меня и что позвал на помощь, — я смущалась, не зная, что еще сказать и куда идти, глупая идея была выйти из комнаты.

— Пойдем на улицу, ты должна это увидеть, — он смотрел открыто, но в то же время в глазах как будто хитринка плясала, никогда не видела у него таких эмоций и такого заговорщицкого вида. Кивнула, не доверяя своем голосу, меня вообще весь организм подводит в его присутствии.

Мы спустились окончательно вниз и пройдя через столовую, открыли дверь и вышли в лето. Знаете, это, наверное, как увидеть настоящее чудо, нет не что-то, связанное с энергией и управлением ею, это как создать из воздуха праздник. Лето, я не знала его таким жарким, а на меня сейчас дышал жар, солнечным, у нас никогда не было такого яркого солнца, бывало, пару раз солнце светило, но вместе со снегом оно больше ослепляло. Теплый ветер, зеленая трава, мне казалось, я задыхаюсь от эмоций, очень хотелось прыгнуть с крыльца вниз и помчаться по траве, упасть в нее и смеяться, мне очень хотелось смеяться.

— Вот оно что, а я уже решил, что ты девонька вместо прилежного поведения настоящей пациентки устроила бунт и опять запустила свое сердечко в пляс, не долечившись до конца, — рядом с нами, не знаю откуда, появился Генри, он смотрел с улыбкой на меня и в его глазах лучилось тепло и понимание.

— Лето... — я больше ничего не добавила, просто это было лишним, любой житель Гораны знает, что это самое желанное, самое необходимое, самое ценное лето.

Перевела взгляд на Скотта, он смотрел на меня с таким же счастливым лицом, он понимал меня, ведь мы с ним родом из одного места, ледяного и недоброжелательного.

— Я знал, что тебе понравится, — он кивнул, а я все-таки рассмеялась.

— Еще бы, ведь это лето!

— Я понял. Молодежь, сейчас тут все лишние, только помните, солнце может обжечь, поэтому в теньке, строго в теньке! — Генри пытался добавить в голос строгости, но после неудачи махнул рукой, слишком бесшабашное счастье витало вокруг.

— Пошли ко всем? — я кивнула и все-таки разулась, чтобы почувствовать траву под ногами, нереальное ощущение, так медленно мы шли, и я вдыхала этот теплый воздух, стараясь навсегда запомнить и прочувствовать этот момент.

6

Обойдя дом, мы оказались на поле, в тени деревьев, где прямо на траве сидело человек двадцать пять или около того. Всех их я когда-либо видела дома на Горане, укол сожаления пронзил сердце. Дом, как же он далеко, а еще очень захотелось, чтобы бабушка прошлась по этой траве, чтобы малышня промчалась с визгом. Не судьба, видимо...

— Спящая красавица проснулась, — заговорил парень из дома Желтых, не помню его имени, — будил ее поцелуем или чем поинтересней? — голос настолько сочился издевательством, что захотелось въехать ему энергетическим ударом прямо по противной морде.

— Стю, рот закрой, — голос Скотта был настолько спокойным, что казалось, он говорит почти дружелюбно, я скосила глаза на него и не увидела всех тех эмоций, которые он показывал, пока мы были наедине, нет. только абсолютное спокойствие и равнодушие.

— Тебе уже рассказали все подробности нашего перемещения? — заговорил бородатый мужчина или все-таки парень, просто наличие бороды автоматически добавляет лет.

Я отрицательно помахала головой и села рядом со Скоттом, который спокойно уселся на траву, руки автоматически потянулись погладить эту яркую зелень. Захотелось зажмурить глаза и замурчать от удовольствия.

— Меня зовут Харли, Оранжевый Дом, — в ответ я сразу же представилась своим полным именем, — мы, конечно, все уже обговорили, но поскольку всех это слишком потрясло, мы готовы обсуждать это раз за разом. В этот раз, под предлогом рассказать тебе, еще раз попытаемся осознать, что же произошло, — мужчина чуть улыбнулся, как будто подтверждая, что да, мужчины тоже любят поговорить об одном и том же много раз, как и посплетничать.

Он же сам и начал рассказывать мне историю, которую я благополучно пропустила. Оказывается, после того, как местный врач поставил на всех 'демонов' метки, а я упала на своего, активируя щит, владыка осерчал. Он припоминал какие-то пункты договора и то, что их сторона все выполняла в полном объеме, в отличии от нашей. Мы с ребятами так и не поняли, что именно стало причиной спора и разногласия, но все мы. уже тут обсудив, пришли к выводу, что старейшины не просто нарушили договор, они еще начали вредить второй стороне. Для всех до сих пор является шоком то, что 'демоны', которыми мы управляли все это время, откликнулись на ритуал призыва добровольно. Услышав эту новость, я проглотила вязкую слюну, от Вольфа я знала некоторые подробности, но это он мне почему-то не говорил.

— А значит рабство, как таковое, было также добровольным, мы до сих пор гадаем, ради чего они это все терпели.

— Они нами питались, точно вам говорю, — Стю так задирал нос, стараясь казаться важным, что это было забавно, мы с ним видимо одногодки, но выглядел он младше.

— Если бы это было правда, тебя бы давно сожрали, что там такую мелочь есть, — это боец из дома Фиолетовых.

— За мелочь ответишь! — Стю подскочил на ноги, сжал кулаки, готовый броситься в драку.

— Уймитесь, — Харли покачал головой, но судя по тому, что все были спокойны, видимо, это нормальное поведение, — старейшина что-то бросил про Анею, свою дочь, и того, что это они нарушили договор, вот после этих слов владыка местный и взъелся, сказав про то, что своих детей тебе жалко, а чужих нет, и метки появились на каждом, у кого был напарник 'демон', а после он отдал приказ 'Уходим, страхуй!'. И мы все ощутили движение потоков энергии, многие попытались сопротивляться, но это было бесполезно. Вот так, толпой. мы все оказались в огромном зале уже здесь.

— Там, помимо тех, кто был на боях, оказались еще даже те, кого не было, — Стю перебил Харли и тяжело вздохнул, видимо, он как раз на боях и не присутствовал.

— Да, утащили всех абсолютно 'демонов' и всех хозяев, а у тех, у кого не было хозяина, просто забрали членов семьи из мужчин, принадлежащих к правящим родам первого поколения, — я вытаращила глаза, получается они таким образом возместили свои убытки, забрав столько же, сколько было на Горане демонов.

— Вот теперь гадаем, для чего нас сюда притащили, — Харли попытался улыбнуться, вот только улыбка запуталась где-то в бороде, грустно все это.

— Мстить будут, пытать и убивать и есть, — я закатила глаза от этих рассуждений Стю.

— Я слышала про то, что мы будем сражаться на арене, если я правильно поняла реплику владыки, — я сказала это тихонько, даже не знаю зачем, до этого собиралась молчать, но, наверное, меня подкупило, что со мной поделились информацией, а не стали игнорировать поскольку я женщина, а значит, бесправное существо.

— Это меняет дело, — мужчины начали переглядываться.

— А не знаешь, кто противник? — это уже ко мне обратился парень из дома Синих, надо будет у Скотта спросить имена всех ребят.

— Нас выставят друг против друга, — сказав это, быстро добавила, — если я правильно поняла.

— Старые боги... — кто это сказал, я не поняла, а после все на мгновение замолчали и заговорили одновременно.

— Это не честно...

— Не справедливо...

— Мы не животные...

— Демоны, что с них взять...

Все эти реплики и многие другие неслись отовсюду, а я опустила голову низко-низко, глядя только на траву, почему они не возмущались этому, когда выставляли 'демонов' друг против друга. Заставляя друзей сражаться против друг друга, почему не кричали, что это бесчестно, когда погибло несколько 'демонов'. Было мерзко слушать все эти выкрики. Да, человек — существо, жалеющее только себя.

Я медленно поднялась и побрела обратно в дом, навалилась усталость, хотя до этого мне казалось, что у меня много сил.

— Проведу тебя, — Скотт встал следом за мной.

— Я запомнила дорогу, — попыталась я отказаться о провожания.

— Все равно, — мы отошли на несколько метров, после чего он добавил, — не хотелось слушать их стенания, — он засунул руки в карманы и смотрел больше по сторонам, я же наблюдала за ним украдкой.

— Скотт, а где все 'демоны'? — я остановилась резко, вынуждая его тоже остановиться.

— Они разошлись по домам, ведь они вернулись домой, — последнее слово получилось у него с привкусом горечи, действительно, почему я сама не догадалась.

— А те, кто были ранены? — я затаила дыхание.

— Твой 'демон', наверное, в больнице. Его после переноса сразу унесли и больше мы его не видели, как, впрочем, и остальных. Мы здесь в изоляции, только врач, кухарка, уборщица и пару парней, приносящих продукты, не знаю, кто они тут.

— А как узнать, где он? — на меня посмотрели чуть сузившимися глазами, но ответил он все так же спокойно и безэмоционально, хотя, по-моему, это признак того. что он как раз испытывает сильные эмоции, и они явно неположительные.

— Вечером можно спросить у мужчины, который приходит нас проверить, — я кивнула, больше не говоря не слова и развернувшись. опять пошла к дому, — за домом есть пруд...

Он сказал это так, как будто просто сообщил информация, а не предлагал мне пойти посмотреть, но я не хотела, по крайней мере сейчас, я хотела остаться одна. Поразительно, как быстро все изменилось, и мои эмоции в том числе, раньше я готова была не есть и не спать, но быть рядом с ним, пусть и не говоря, и в виде зрителя, а теперь сама бегу от общения. Вольф прав, женщина — странное существо и не поддающаяся расшифровке криптограмма.

— Немного устала, — не знаю зачем, но захотелось оправдаться.

— Тебе нужно набираться сил, — не знаю, о чем он сейчас думал, но, кивнув, попрощался.

А мне стало грустно, вот только беспокойство за Вольфа съедало изнутри и гулять со Скоттом, не зная, что с напарником, я не могла, это же предательство, по крайней мере у меня в голове.

В доме я первым делом поискала хоть кого-то не с Гораны, поиски не увенчались успехом, хотелось биться головой о стену, почему я раньше не спросила у Генри, что с Вольфом, почему забыла про него, как я буду с этим жить?

— Девочка, ты заблудилась? — женский голос вывел меня из моей фантазии, где я караю себя страшными муками за халатное отношение к напарнику.

— Я, — голос перехватило, — мне нужно узнать кое-что про друга.

— Как зовут твоего друга? — женщина была полненькой, низенькой и очень милой.

— Вольф, — горло перехватило, в голове зашумело я боялась услышать что-то страшное, что он не пережил перенос или что погиб уже здесь.

— Вольф? — она нахмурилась видимо, пытаясь вспомнить кого-то с таким именем, — Что-то не припомню.

— Его перенесли с Гораны, он еще был без сознания, — я затараторила так быстро, что казалось от скорости, с какой слова слетают с моих губ, зависит все вокруг.

— Не знаю, но если без сознания, значит он в госпитале, если это так, то не переживай, Генри любого на ноги поднимет, — она ободряюще улыбнулась.

Я задумалась, могу ли я воспользоваться добротой этой женщины и попросить провести меня в госпиталь, или мы пленники и за помощь мне ее накажут?

— А мне можно в госпиталь? — решила я бросить пробный камень

— А почему нет? — она была так удивлена и ее кудрявые светлые волосы даже подпрыгнули в такт ее словам, выражая удивление.

— Мы же с Гораны, я не знаю, какой у нас тут статус, — честно призналась я, — а она ахнула, всплеснув руками.

— Так тебя притащили вместе со всеми, ох, кто бы подумал, и поселили здесь? Среди мужчин, ну, Морис, ну и получит он у меня! — она потрясла невидимому Морису кулаком и мне заранее стало его жаль, — пойдем со мной, — она, как маленький круглый мячик, подпрыгнув, развернулась и помчалась с огромной скоростью из дома, я же помчалась следом, гадая, куда же мы направляемся.

Выскочив из бокового входа, пройдя по аллее, мы вышли через калитку, чтобы нырнуть в следующий вход в виде арки, пройдя через внутренний дворик, мы вошли в здание, где, пройдя пару коридоров. пришли в круглое помещение с лестницей, уходящей вверх.

— Морис, как это понимать? — она ткнула в меня пальцем, а, обернувшись, заметила, что я прячусь за ее спиной, ее это не устроило, потому, схватив меня за руку, она вытащила на всеобщее усмотрение.

— Милая, я ее вижу первый раз, и я давно тебе говорил, мне не нравятся немощи, я люблю твою фигуру, — я покраснела вся, женщина же, всплеснув руками, тоже чуть смутилась.

— Я не о том, старый ты развратник, ты зачем девоньку поселил с парнями в одном доме, совсем на старости лет лишился ума— разума?

— Кхе, — он посмотрел на меня внимательно, — девица? — я неуверенно кивнула, нет я не сомневалась в себе, а вот то, что он сомневается, настораживало, — странно, все выглядели как парни. Молли, это ошибка!

— Так исправь ее!

— Постараюсь, но приказ Владыки: поселить их всех в одном месте...

— Она девочка! — не прониклась серьёзностью к приказу Молли и нахмурила беленькие бровки, — а еще ей надо в госпиталь, у нее там друг.

— Всех пришлых поселили в доме, в госпитале никого из них нет, — мне от этих слов стало плохо. Перед глазами начало все темнеть.

— Спокойно, милая, он просто не понял. Он из наших, Морис.

— Даже так? Так успокаивайся и пошли искать твоего друга, — он так выделил интонацией слово 'друг', как будто вкладывал другой смысл.

Минут через десять и после потери пары литров моего пота, мы таки добрались в госпиталь, мне было жарко, не спасала даже легкая одежда, которую я надела после душа, а еще накатывала слабость.

— Посиди тут и попей водички, я сейчас все узнаю и вернусь, — я с удовольствием уселась в приемной на кушетку и взяла стакан воды, просто невероятно вкусной.

Я мечтала о лете, не зная, что это так жарко или, может быть, это с непривычки.

— Сейчас из пришедших только один больной, пойдешь к нему? — я кивнула и резко встала, голова закружилась, но я прогнала головокружение и пошла за Морисом.

В палате, куда мы зашли, стояло три кровати и только на дальней кто-то лежал, подойдя ближе, я увидела худого парня, вот только это был не Вольф.

— Это не он... — тихо сказала и стала озираться, как будто его могли от меня прятать где-то в другом месте.

— А больше тут никого нет, — мужчина тоже растерялся, — мне очень жаль, — он, видимо, еще что-то хотел сказать, но я стала резко махать отрицательно головой, не желая слушать слова утешения. Ненавижу слова утешения!

— Клара, помоги! — я не видела, что творилось вокруг, и кто пришел, только почувствовала прикосновение энергии к себе и на автомате выставила щит. А вот то, что мне в руки впихнули чашку с чем-то, этому не сопротивлялась и даже выпила, просто пить хотелось сильно, а потом накатила темнота.

Я из бойца превращаюсь в изнеженную девицу — это была последняя мысль перед спасительной темнотой.

7

— Знаешь, это крайне неправильно, что ты сама поперлась спасать принца, то бишь, меня, лишив меня эффекта неожиданности и возможности заползти к тебе в окно с цветами в зубах, — это были первые слова, которые я услышала, придя в себя, лежа на кушетке все в том же госпитале.

— У меня там окон нет, — прохрипела я сиплым голосом, улыбаясь этому бесшабашному и немного ненормальному напарнику. Хотя с 'немного' это я ему польстила, очень ненормальному, а еще похудевшему и осунувшемуся.

— Ладно, окно отпадает, но цветы в зубах — это тема!

— Валяй, — разрешила я, а он приподнял бровь, видимо, сомневался, нормальна ли я, — засовывай в зубы цветы и спасай, принц.

— Есть! — с этими словами он действительно взял веточку с белыми цветочками в зубы и пантомимой и мычанием пытался донести до меня какую-ту информацию.

Посмотрев на него секунд тридцать, я громко засмеялась, со смехом отпуская страх, который забрался в самое сердце и там прочно угнездился, подчиняя себе.

— Слушай, что-то они там с цветами в зубах и серенадами не договаривают, — выплюнув ветку и вытирая рот, задумчиво решил Вольф, — у них там явно есть какая-то хитрость, а мне придется тренироваться, а то что-то я не в форме.

— Практика, все дело в ней, мне так учитель по самообороне рассказывал.

— А еще по управлению энергией и просто прекрасный мужчина, — закончил он за меня, сияя как новый клинок, поскольку все это было именно о нем, он мой первый и единственный учитель. Плюхнулся он рядом со мной на кровать, потеснив меня бедром, чтобы ему удобней сидеть было, я подвинулась, мне не жалко.

— Сам себя не похвалишь...

— Никто не похвалит, поганки эдакие, — закончили мы хором и улыбнулись друг другу, — ты что тут учудила, я был жертвой на поле боя, очнулся, мы не на Горане, а дома, тебя рядом нет, попытался встать, меня Генри уложил обратно, утверждая, что ты отдыхаешь и все под контролем, — без перехода начал он говорить, при этом вид имел удивительно серьезный, — сегодня, правда, я уже по-тихому собирался сбежать, даже оделся, что огромных усилий стоило, заметь! — он поднял вверх указательный палец, показывая важность замечания, я заметила и покивала, — И это не легче, чем проигнорировать нудное верещание всех этих с заботой. Короче, сваливаю я, планируя окно, цветы, ну, ты поняла, — я весело кивнула, — а меня ловит Генри со словами, что ты в госпитале, у меня и второе дыхание открылось, помчался. Ты мне вот скажи, напарник, ты чего в эту передрягу влезла? — вопрос явно риторический, поскольку паузы для моего ответа не предполагалось, — нет, я не спорю, я тебя к себе в гости всегда хотел пригласить, но без вот этого всего, — он неопределенно помахал рукой показывая, да, на все подряд.

Зная Вольфа, я прекрасно понимала, что он нервничает и весь его поток слов и то, как он держится, это он пытается скрыть свою нервозность. Я села, голова уже не кружилась, так что я очень хотела отсюда уйти, давят на меня эти белые стены и запах лекарственный, да и энергия здесь с ощущением боли и страданий, короче бррр....

— Сбежим? — предложил он.

— Если ты по дороге не развалишься, — поддела я напарника и встала с кровати полностью.

— Ой, знаешь ли, я показываю неплохие результаты, — мы двинулись на выход, — только давай не быстро, а то быстро было сюда, — он посмотрел жалобно, как мог только он со своими хитрыми серыми глазами.

— Давай, — на душе было легко, он жив и с ним относительно все в порядке, значит выберемся, — экскурсию проведешь?

— Как насчет кухни?

— Заманчиво, — мы переглянулись в дверях, и направились вниз по ступенькам, кухня — это отличное место для посиделок и перекусов. Во время этих посиделок, можно сказать, это наше с ним любимое место.

— Расскажешь, все что я пропустил, после того как пропустил тот удар, подставился, как ребенок, — он сокрушённо помахал головой.

— Тебе как, щадить твои чувства или правду?

— Все так плохо? — в притворном ужасе, он прижал руку к сердцу.

— Еще хуже, — злорадно добавила я, сверкая глазами и стараясь не начать смеяться раньше времени.

— Давай правду, но с поправкой, что я еще слабый и мне нервничать нельзя. И это не я сам придумал, а Генри, — поднимая руки в защитном жесте, знал, что буду вспоминать ему ту несчастную простуду и его стенания, от того что у него болела голова и горло и, о ужас, он не мог дышать из-за насморка, поэтому умирал, каждые полчаса раз и навсегда.

— Когда ты повалился на арену и мне пришлось закрывать нас двоих...

— Момент самобичевания упускаешь? — я смутилась, он меня слишком хорошо знает, — То есть таки страдания о том, что ты не успела меня прикрыть, имели место быть! Ты неисправима, и ты не виновата, я сам не отреагировал вовремя, и подставил тебя под удар, так что забыли, проехали, квиты, — с ним всегда так, все наши даже крупные ссоры заканчивались через пять минут этими его словами.

Правда, иногда он добавлял 'ну, хочешь, стукни меня, и мы квиты'. Иногда так доставал, что била, чтобы хоть как-то скинуть агрессию, пусть и всегда слабо, и чисто символически.

— А потом началось веселье, меня хорошо приложило, когда рвали покров мира и проникали к нам, команда захвата с владыкой наперевес и группой поддержки в черном.

— О, они все были в черном, да? — я кивнула, — Вот серьезно, я с этого умираю, у них это что-то типа рабочей одежды для устрашения, пытался как-то объяснить, что это не главное, быть одетыми одинаково, но нет, этих не переубедить, статус, — и он подленько так захихикал, — дальше то что?

— А дальше начались разборки о том, что совет им что-то задолжал, нарушил и еще куча всего. это я не поняла, объяснишь? — он как-то неопределённо пожал плечами, а мне показалось, что он в курсе всех притязаний, но не скажет. Не хочет или не может? — Потом какой-то мужик в чёрном, да они все были в черном, но этот был с лицом серьезного то ли убийцы, то ли стражника попер на тебя, пытаясь забрать себе. Я делиться не хотела, начала накрывать тебя щитом и порог заслонять. Мы поиграли в игру: не пусти мужика к бесчувственному телу напарника. Потом бац, и я падаю на тебя, прикрывая в полном изнеможении, я скажу, картина, наверняка, была достойная описания в книге. Все, для меня занавес и доброе утро в камере.

— Это не камеры, а казармы для солдат, и я там даже жил, так что не наговаривай. Слушай, такой трагизм, а мы даже денег за просмотр не взяли. Предприниматели из нас совсем не очень, — он тяжело вздохнул, был у нас с ним давно разговор о необходимости заработать на пропитание и тогда мы много идей генерировали, вот только все они не проходили редактуру. Именно тогда мы решили выступать на боях и это тоже идея так себе, но лучше не было.

— А ты с владыки потребуй, он там был одним из главных зрителей, в первом ряду стоял, может даст денег? — поддержала я его шутку, присматриваясь к тому, что он явно не рад чему-то.

— Этот даст, догонит и еще раз даст, — за разговорами мы незаметно дошли до кухни, куда Вольф зашел первым и через минуту выглянул и позвал меня, — все чисто, — заговорщицки улыбнулся он.

— Конечно, все чисто, у меня идеальный порядок на кухне! — мы вдвоём подпрыгнули, от неожиданности, откуда взялся этот огромный мужчина с тесаком в руках я не знаю, но было страшно, даже очень.

— Или сердце остановится или заикой стану, причем, сердце предпочтительней, ибо, заикаясь, замучаюсь объяснить что-либо. Здоров, Пен, а мы к тебе с набегом на продовольствие, не оставишь бедных голодных, никому не нужных, несчастных без пропитания? — как много описания нас, лишенцев, здоровяк улыбнулся, пригладив усы.

— Рад тебя видеть живым, про здоровье молчу, а то ты не очень. Сейчас все организуем в лучшем виде, хотя странное место для свиданий ты выбрал, хотя, о чем я, ты вообще странный, — мужчина, легко развернувшись, что для таких объемов странно, занялся накрыванием на стол.

А я попыталась пикнуть, что у нас не свиданье, даже не знаю, зачем я хотела это объяснить.

— Видишь, девушка даже не в курсе, что это свиданье, эх ты, — на Вольфа махнули рукой с зажатым полотенцем, которым до этого мужчина вытирал со стола, правда, напарник на это никак не отреагировал, я же тоже решила не заморачиваться.

Еще через пару минут у нас на столе было много еды, даже не так, очень много еды. И вся она источала просто невероятный аромат, от которого потекли слюнки и громко заурчало в животе.

— Как же я скучал за твоей стряпней, Пен, и главное за объемами. Но у меня для тебя есть парочка рецептов, ты должен будешь оценить и побалуешь при случае Райли. Кстати, Пен, это и есть Райли.

Я вежливо отозвалась, проговорив, что мне тоже приятно познакомиться. На секунду стало грустно, действительно, еда у нас дома не сравнится с едой, которую выставил на стол Пен, а ведь Вольф ел и никогда не жаловался, и хвалил. Наевшись вдосталь, мы откинулись на спинки стульев и осоловело посмотрели друг на друга.

— Вкусно — то как... — еле проговорила я.

— И много. Пен, ты мой герой.

— А то, — мужчина рассмеялся, до этого он выходил из кухни, а сейчас опять вернулся. Десерт? — я застонала, очень хотелось десерт, ведь у нас это роскошь, которую я уже не помню, но я не смогу съесть ни кусочка, лопну.

— Мы чуть отойдем и вернемся за десертом, никому не отдавай, — решил Вольф, спасая меня от попытки все-таки съесть десерт и попытаться не лопнуть, что вряд ли, а значит, спасая от самоубийства.

— Договорились, — мужчина, довольный, убрал со стола, а мы, выбравшись из-за стола, покатились на улицу.

— Сейчас бы полежать...

— Поспать...

— Смотри, какая травка мягкая, — предложил Вольф и через минуты мы лежали на лужайке в тени огромного дерева.

— Хорошо то как... — счастливо зажмурила я глаза, еще раз открыв их, посмотрела в голубое небо через зеленые листья дерева, это невероятно красиво.

— Да, хорошо, даже очень... — все-таки я задремала, под боком у напарника.

* * *

— А ты паниковал, вот они, голубчики, спят, — голос Генри еле сдерживал, чтобы не выдать своего смеха, но лицо выдавало все эмоции.

— На траве, возле кухни, что это делается? — возмущался владыка тихо, но эмоционально.

— И не говори, я уже и не помню, какая она, эта бесшабашная молодость и отсутствие правил, их давление, а ты, наверное, и подавно забыл, что такое свобода и веселье. Так что не завидуй, пошли.

— А может разбудить? — голос владыки пусть и выдавал недовольство, но уже не такое сильное.

— Тебе что жалко, что они тут отдохнут? — Генри так искренне изумился и с таким видом посмотрел на своего владыку, что тому, видимо, стало стыдно.

— Да не подобает же... — нерешительно начал владыка.

— Не завидуй! Пошли, все с ними хорошо...

* * *

8

Проснувшись, как и обещал Вольф, мы пошли обратно на кухню за должком в виде десерта, вкусным тортом и, самое невероятное, потрясающим мороженым. Мороженое поразило меня сильнее, чем торт, поскольку раньше я никогда не ела ничего даже похожего (глупо в вечной зиме, когда всегда холодно есть еще что-то, что сделает тебе холодно изнутри). Я очень хотела съесть еще парочку порций мороженого, но Вольф был заразой и зажал мне, правда, аргументировал он это как раз тем, что так будет лучше для меня же, но кто ему поверил.

— Не дуйся, если у тебя начнет болеть горло и ты сляжешь, меня Генри в наказание заставит пить какое-нибудь гадкое пойло, пытаясь убедить, что это профилактические витамины. Был у меня такой опыт в детстве, так что извини, но нет.

— Ты с детства тут жил?

— Ага, — Вольф как-то пожал плечами и не стал развивать тему, а мне бы хотелось узнать про его детство, увидеть его дом, но он, видимо, этого не хочет.

Мы пошли погуляли вокруг зданий в парке, где он рассказывал забавные истории, которые приключались в этом парке с разными людьми, хотя нет, они ведь не люди.

— Вольф, а как называется ваша раса? Не демоны, это я поняла.

— Люди, — он сказал это спокойно и впервые за столько лет, я аж остановилась.

— Как люди? Но вы же не такие! — я резко остановилась, развернулась и посмотрела в упор на него.

— А какие? — за его спокойствием крылись какие-то эмоции, но я их не видела или не хотела видеть.

— Ну, не знаю, — я попыталась подобрать слово, с растерянностью глядя на него, потом перевела взгляд на окружающее нас буйство зелени и не смогла ничего придумать, кроме одного, — другие.

— И что с того, что мы другие? Мы от этого становимся хуже или заслуживаем рабства, или может нас необходимо уничтожить? Почему, раз не похожи, значит, другие?

— Потому, что это логично, не похожи, значит, другие, — я начала сердиться, видя, как он поджимает губы и смотрит так непримиримо, — а про рабство и уничтожение, это вообще к чему? — мы ссоримся, это пришло, как вспышка, а ведь до этого мы практически не ссорились, что изменилось, кроме места нашего пребывания?

— Мы используем более легкие потоки энергии, которые находятся выше, опоясывая мир, ты же и твои соплеменники используете более тяжелые и вам не доступны наши потоки, отсюда и разные умения и навыки, — он вроде и ответил на мой вопрос и даже рассказал что-то из их особенностей, чего раньше не рассказывал, но был какой-то осадок.

— Как то, что парень раскрыл меня и принял облик женщины?

— Нет, это его личная особенность, таких, как он, мало. Я стать Скоттом не смогу, -он отвернулся от меня и пошел вперед.

— А это при чем? — я возмущалась ему в спину, продолжая стоять на месте, а этот невыносимый просто пожал плечами прокомментировал:

— К слову пришлось, — и все, пошел как ни в чем не бывало.

Не знаю, что не так со мной, но мне хотелось догнать, и влепить ему что есть силы, и заставить его нормально общаться, не кидая слова, как обвинения не пойми в чем.

— Что с тобой? — догнав, я дернула его за руку, заставляя обернуться и объясниться.

— Ты, как и твои соотечественники, будешь кидать обвинения, что мы, призванные к вам служить, не имеем права на выбор, что не должны связывать свои жизни с вами, господами, а быть только жалкими рабами? — я опешила и от его слов, и от той злости, с какой он мне это говорил, отступив на шаг я смотрела на него в растерянности. Чем я заслужила такое отношение?

— Я давала повод тебе так подумать? — спросила очень тихо, а он дернул плечами, проигнорировав мои слова.

— По тропе впереди казарма, не заблудишься, — кинул он мне через плечо, после чего, свернув влево, быстро ушел, а мне стало так обидно. Что на него нашло?

Это все из-за моего вопроса про расу, так я просто из любопытства, ну, и чтобы не называть 'демонами', ведь ему это не нравится. Я простояла так на тропе, наверное, минут десять, пытаясь собраться с мыслями, а потом медленно побрела вперед, в казарму, в новый дом. Сердце больно кольнуло, как там бабушка и отец, и все домашние, досталось ли им за сокрытие наследницы или же буря их миновала, только потрепав? Надеюсь, бабушка не пострадала, представив на секунду, как она ждет меня вечером, ночью и смотрит на расцветающее утро, а меня с Вольфом по-прежнему нет, стало горько. Она ведь до последнего будет ждать нашего возвращения и надеяться, и если ей сказали сразу, что есть шанс, что она сможет пережить этот удар, а если нет? Сколько прошло времени, что она сейчас испытывает? Меня захлестнуло отчаянье, жалость, а следом пришла злость. Кто давал права владыке (дурацкая должность, что у него имени нет, смотри на него, главный перец в деревне) вырывать нас из нашего мира и тащить в свой! Не пойми зачем, ах да, почему не понятно, теперь мы станем развлечением для скучающих 'людей'.

Где-то на задворках сознания билась мысль, что мы тоже вырывали 'демонов' из их мира и тащили к себе и да заставляли драться и никто не говорит, что это правильно, мы можем оправдывать себя, но что это дает? Но такую трусливую мысль про справедливость я задушила в зародыше, а продолжила гневаться и жалеть себя, ибо они— то далеко и то они, а я себе же ближе.

Пылая гневом, влетела в здание казармы, гаркнула что-то на реплику сидящих в холле парней, о том, что я была на разведке и она прошла боем. Скотт провел меня задумчивым взглядом, пока я, перепрыгивая через две ступеньки, неслась вверх. Залетев к себе в комнату, закрывшись помчалась в душ, где стоя под упругими струями воды успокаивалась и расслаблялась. И чего я так остро отреагировала? Обиделась на Вольфа, а знаю ли я, что терзает его, он ведь с постели больной поднялся, чтобы узнать, как я, может у него что-то случилось, пока он был в моем мире. Острая мысль вонзилась в мозг, а вдруг он тут кого-то потерял, пока был там со мной, вдруг его бросила невеста (на сердце заскреблась кошка, далекое мифическое существо, они вымерли вместе с мышами и другими мелкими, неприспособленными к холоду животными). Эта самая кошка, уверено потоптавшись, осталась в душе, не доставая когтей, просто замерла, ожидая удачного момента опять скрести когтями.

Итогом похода в душ стало мое относительное спокойствие и мысль, что надо поговорить с напарником и узнать, что его терзает. Если необходимо, надо извиниться. А еще я неожиданно увидела дверь (она выезжающая), которую можно закрыть, помимо решетки, а значит можно не прятаться в душе, чтобы переодеться, да и спать, когда тебя видно из коридора, тоже не очень удовольствие. Но стоило закрыть дверь, я поняла почему здесь используют решетку: без окон (тут тоже я, сама внимательность, окно обнаружилось, оно закрыто наглухо ставнями, потому что сторона солнечная) стало невероятно душно. Ясно, дверь обратно открыть, иначе задохнусь и подумать, как дальше жить и что делать.

Если я и планировала заняться комплексом упражнений на концентрацию и растяжку, под них у меня мысли отлично в порядок приходят, этому было не суждено исполниться, поскольку, стоило мне перетечь из одной позы концентрации в другую как в коридоре громко закричали 'Общий сбор через пять минут'. Дернувшись, я выругалась сквозь зубы, на секунду потеряв равновесие, балда, а ведь это первое, что тренируют, умение держать себя в руках, и правильно реагировать на внешние раздражители. Легко поднялась с пола, и пошла на выход, посмотрим, что за общий сбор. К тому времени, как я спустилась вниз, там уже находились все мои соотечественники.

— Я майор Кроун, вы поступаете ко мне в распоряжение. Сейчас все за мной, не отставать! — мужчина, говоривший это, был в черной форме и как ему, бедненькому, на солнце— то не жарко.

Вид он имел суровый, как сама суровость, с одним выбритым виском, хотя возможно это и след от шрама, смотрит хмуро. Развернулся и пошел очень быстро, с его длинными ногами это было легко. А вот мне с моим-то невысоким ростом и относительно короткими ногами пришлось практически бежать, радости это, естественно, не добавило. Когда мы, запыхавшиеся и потные (что просто катастрофа, вот и минус от лета, а я думала, их нет) примчались в здание, с огромным залом и множественными входами и выходами, нас уже ждал владыка и шесть мужчин в черных одеждах (эти, видимо, на солнце не бегали, потому что были не потные или их суровость не позволяет потеть).

Нас по команде построили в шеренгу пред светлые очи владыки (поправочка, очи были темные и только что молнии не метали) и заставили представиться, после этой процедуры, нам объявили, что теперь мы каждый день будем выступать на арене. Бои будут проходить как энергетические, так и обычные, драться мы будем друг против друга, если же кто-то из людей владыки захочет, может выйти против нашего бойца. Закономерный вопрос, а если мы не хотим, как тогда? Они нас заставят, владыка хищно улыбнулся, как будто ждал этого вопроса. Он кивнул и в зал стали заходить бывшие 'демоны', те, кто были нашими напарниками, рабами...

Выстроившись напротив нас, они по очереди перечисляли, что делали с ними, а владыка давал нам возможность понять, что все это зеркально сделают с нами: голод, нищенское существование, жизнь на улице (я поежилась, ведь у нас же зима, как выжил этот мужчина с потухшими глазами), пытки, энергетическое иссушение, прилюдные порки... Этот список был такой длинный, что мне захотелось зажать уши и заорать, чтобы не слышать и, главное, не представлять всего этого.

— Мы ответили на ваш вопрос, как именно вас будут заставлять драться на боях, и прошу заметить, драться с воодушевлением, иначе наказания также за неповиновение будут присутствовать, есть необходимость, чтобы вам их перечислили? — меня захлестнула ярость и ненависть владыки, он ведь считает нас ничтожествами, которые измывались над его людьми, хотя кто сказал, что он не прав?

В зал чеканя шаг, вошел Вольф, хмурый и злой, бросил взгляд по сторонам и зацепившись за меня, быстро подмигнул, а мне стало чуть легче, просто невыносимо быть с ним в ссоре.

— Меня забыли пригласить на это чудное мероприятие, но ничего, сам пришел. Итак, я так вижу, вы уже гордо поведали, чему именно вас подвергли и что ожидает ваших мучителей. Я тоже хочу высказаться...

— В этом нет необходимости, не думаю, что это будет что-то новое, — владыка быстро перебил Вольфа и махнул рукой, как бы отгораживаясь от этих знаний.

— Да не скажи, у меня же напарником, — это слово он почеркнул, — была девушка, а значит и способы воздействия были другие.

— Нам не интересно слушать, как она тебя пытала...

— Как пытала?! — я вспыхнула, поскольку этот гад паясничал, и все додумывали разное непотребство.

— Я не, — он не смог договорить. Вольф начал рассказывать, а владыке как, впрочем, и всем остальным пришлось слушать.

— Например, она собиралась совершить самое глупое самоубийство. Вместо того, чтобы идти гибнуть на арену, пойти добыть еду в горах, пришлось отговорить. Но она противилась, чтобы я дрался за ее дом 'ведь это не твои проблемы', а еще она и ее семья, особенно бабушка, регулярно кормили меня, у меня была своя комната и я был членом их Дома. Где всем было все равно, откуда я, и бои на арене — это мое решение, за которое мне пришлось с ней повоевать. Ах, чуть не забыл, когда я заболел, она меня пытала гадкими настоями и кутала в одеяла, но тут больше бабушка усердствовала, она вообще по этой части зверь, в том, что касается поусердствовать на благо кого-то. Так что давай, угрожай ей едой, своей комнатой, заботой и самое главное, тем что мы ее в семью примем, вот это, я понимаю, угроза! — весь этот сумбур Вольф говорил только владыке, меряясь с ним взглядом, стоя, широко расставив ноги, как будто в любую секунду готов сцепиться в схватке.

Владыка свой взгляд отвел, поджав губы в несогласии, встретившись же со мной глазами, он как будто готов был взорваться от злости.

— Так куда я тут должен встать, чтобы смотрелось более трагично, напротив? — он подошел ко мне, после обернулся, проверяя правильно ли он стоит, — а вы мужики морды бы им всем начистили, а не лелеяли варианты мести, или просто за боями скучаете? — ох, он нарывается, но все промолчали.

— Завтра вечером состоятся первые бои. Подробности им донести, — этими словами закончилась наша аудиенция у владыки, вот только не мы с нее ушли, а он сам быстро удалился, явно стараясь минимизировать потери, то есть не прибить кого-то.

После его ухода нам рассказали подробности, я все это время играла в гляделки с Вольфом, мимикой пытаясь передать, все, что я думаю об этом всем мероприятии, он не проникся и сам в свою очередь кривлялся мне, ему кривляться было легче, ведь стоял он спиной к говорившим.

После завершения пламенной речи инструктажа, начальство покинуло нас и тут Скотт заговорил:

— К сожалению, я только сегодня узнал все, чему вы подвергались у нас на родине в наших Домах за что мне стыдно, и даже незнание всего этого не оправдывает нас, я хочу принести вам свои извинения от имени Зеленого Дома.

— От имени Оранжевого Дома я приношу вам свои извинения, — это Харли, так высказались еще несколько парней, а после заговорил Кир, напарник Скотта.

— Мы в курсе, что вы не знали, что происходит при подчинении нас главами ваших домов, после ритуала, когда вы были без сознания. Врать не будем, злость есть, ведь жить рабом никому не понравится, но в оправдание жителей Гораны хочу сказать, что напарники у нас были достойные.

— Говори за себя Кир, я вот эту падлу мечтаю убивать медленно, — резко вымолвил один из парней и, развернувшись, ушел.

— У меня тоже есть целый список претензий, да миленький, мы ведь их решим? — тот 'демон', что раскрыл во мне девушку потянулся, и резко добавился, — бойся, живи и жди, когда я приду за тобой, — после чего он тоже ушел, но спокойно и даже вальяжно.

— Они наши рабы, а вы с ними дружбу решили водить, 'не знали они', — передразнил один из наших парней, имени, к сожалению, не знаю, — все вы знали: подчиняются сильнейшему, думаете, они бы остались служить нашим Домам, будь отношение другим? Да где там, и вы все эти годы знали, чего для Гораны стоит пребывание этих низших демонов, вот только, чем мы им оплачивали их услуги, видимо, не все в курсе... — это его 'услуги' было выделено таким похабным голосом и смотрел он почему-то четко мне в глаза, захотелось передернуться от омерзенья.

Сказав это, парень (хотелось бы сказать гадость какую-то про него, вот только я его не знаю, только дом и все, а этого мало, чтобы характеризовать человека) развернулся и пошел прочь из зала, за ним потянулись еще пятеро, вышли они в другую дверь, благо дверей много. В зале повисло напряженное молчание, его прямо резать хотелось ножом, чтобы, наконец, стало легче дышать.

— Сколько экспрессии, закачаешься прямо, — Вольф перекачнулся с пятки на носки мило улыбнулся, вот только выражение глаз жесткое.

— Почему ты мне ни разу не говорил про все это? — голос Скотта вроде был без эмоциональный, но это неправда, и Кир, пожав плечами, спокойно добавил:

— Сразу ненавидел, а потом поняв, что ты не в курсе и наоборот стараешься мне помочь и защищаешь, решил, что не имеет смысла.

— Смысл был, я бы... — что, он не сказал, но Кир, видимо, понял.

— Это не выход, — Кир положил руку ему на плечо, — там вырулили и здесь продержимся. Вольф, как думаешь, эта буря надолго?

— Ну, нас еще пару недель поколбасит точно, — он тяжело вздохнул, а потом, улыбнувшись, добавил, — но кто сказал, что в бурю нельзя летать по волнам? — и многие заулыбались, понимая эту шутку, многие, но не я, и спасибо, остальные 'наши' тоже не поняли. Отнесу это в копилку 'узнать у напарника, в случае сопротивления пытать'.

— Итак, мужики, нас ждут бои, совет, деритесь по-настоящему, в случае опасности Генри всех вытянет, а мы, как только владыка чуть успокоится, закинем удочку про драки совместные, как в старые добрые времена, — 'добрые' прозвучало с таким сарказмом, что аж покоробило, но почему-то все улыбнулись.

— А мы только драться -то и умеем, если вы думаете, что из вас делали только бойцов, вспомните, как воспитывали нас, ведь стать главой Дома может только сильный воин, — Харли тяжело вздохнул.

— Ага, а когда этот сильный воин начинает управлять Домом, почему-то этот самый сильный дом становится слабым, потому что развивать надо не только умение морды бить, но и другие навыки, — Стю выдохнул через ноздри и криво улыбнулся.

— Да ты философ, Стю? — один из парней стукнул его по плечу и весело улыбнулся.

— Да, читать я люблю, а вот удары по голове получать нет, ох тяжела доля того, кто родился наследником главы Дома, — он покачал головой, изображая тяжелую свою долю.

— Нам теперь куда? — Скотт спросил это спокойно.

— Обратно в казарму, наша, кстати, стоит почти напротив. Ваша просто для новобранцев, — объяснил Кир.

— Хорошие условия для новобранцев, — присвистнул кто-то из парней, не обратила внимание, кто.

— Так что, если надо, нас найти легко, — Кир не договорил для чего, но мы и так поняли и стало на душе тепло, если будет нужна помощь, они помогут.

Как бы Вольф не сердился, а ведь пришел сюда, потому что он мой напарник!

— Все, мелочь, я тоже отчаливаю, меня еще репрессии ждут, а они чем дольше ждут, тем интенсивней, но так и знай, все во благо напарника, я буду стоически переносить муки и укоры, зная, что за моей спиной ты, — голос с каждым словом был все патетичней и патетичней, я закатила глаза, — я буду знать, ты мучаешься от информационного голода, где я и что с мной, — последнее он сказал обычным голосом и, весело напевая, ушел.

— Зараза... — буркнула я ему вдогонку, но тихо, и тоже улыбнувшись, пошла в другую сторону на выход из зала, благо, этих выходов с каждой стороны по два.

9

На улице меня ждал Скотт, сердце сделало кульбит и снова стало на место (крайне атлетическое сердце с особыми навыками), я облизала вмиг пересохшие губы и попыталась взять себя в руки. Вот что за бред, ну только что толпой стояли, и я была почти нормальная. Да, пару раз покосилась на него, да, разок задумалась, глядя на его губы, когда он говорил (просто я внимательно старалась не пропустить не единого слова), может слишком внимательно смотрела, короче, нормальная я была. А сейчас как мешком прибитая, если начну дурацки улыбаться, убейте меня.

— Привет, — он смотрел на меня сверху вниз, чуть облокотившись на дерево, которое вплотную растёт к зданию, из которого я только что вышла.

Все, можете убивать, вот и дурацкая улыбка полезла на лицо, хотелось руками схватить щеки (благо они почти впалые) и придержать на месте, чтобы не позориться.

— Привееет, — захотелось побиться головой об это самое дерево, что за тягучее 'е', я так не говорю, я нормальная, нет серьезно, я нормальная, пусть и выгляжу не так.

— Можно, проведу тебя? — не доверяя своему голосу и всяким тягучим буквам, просто утвердительно кивнула.

Как-то разговор у нас не клеится, он сам по себе молчун, я пристукнутая, идем молчим, если бы сидели, я бы начала ерзать, а так только руками тереблю край туники, хорошей такой, легкой и светлой, ее можно и как платье носить, но тогда ноги открыты, а это непривычно, поэтому я тонкие брюки надеваю под нее. Мне вообще некомфортно ходить с открытой кожей (у нас — то вечно холодно и это нормально, что кожу видит только семья, а 'всю' кожу только муж), а тут короткие рукава, платья до колен и голые ноги — это нормально.

— Я все пытаюсь вспомнить подробности ритуала призыва 'демона', ну то есть, ты поняла о ком я, надо отучиваться так говорить, — он взглянул на меня, я кивнула, мол и понимаю я, и отучиваться пора, — и не могу, пелена и какие-то смутные образы, а ты что-то помнишь?

Неловкий вопрос, вот прям очень неловкий и что мне говорить, врать или правду? Нет, правда здесь явно будет лишняя, но и врать не хочется.

* * *

Мой ритуал он, пожалуй, самый странный, хотя его и ритуалом— то назвать язык не повернётся. Все случилось в ночь похорон мамы и брата, в ту ночь, когда меня тоже не должно было остаться в живых. После ссоры с отцом я, не помня себя и не понимая, что делаю, убежала из дома. Да это самое провальное мое решение, когда-либо сделанное, но именно оно имело место быть и именно оно стало решающим в моей истории.

Я бежала, задыхаясь от слез, не видя перед собой ничего и не чувствуя холода, который проникал внутрь меня. Он смешивался с моим собственным душевным холодом и замораживал всю меня. Слезы жгли глаза, гнали все быстрее, давая иллюзию, что мне жарко, в боку кололо от бега, дыхание вырывалось сгустками пара, я слышала только шум своей крови в ушах. Закономерно, что, не видя, куда бегу, я споткнулась много раз, так споткнулась, прежде чем окончательно упасть. Я лежала лицом в снег, пытаясь вдохнуть, но воздуха не было, был только снег и холод. Наверное, я перевернулась на спину, потом, наверное, осознала, что одета только в домашние вещи (и пусть они теплые, поскольку дома тоже прохладно), но все равно не рассчитаны на улицу, помню, как стало холодно и я скрутилась калачиком, продолжая подвывать в голос. А потом в мое замутнённое сознание пробился чавкающее-рыкающий звук. Страшный звук, который знают и маленькие дети (коим я была в тот момент, и даже младше меня его знают). Это звук измененной живности, тех, кто под давлением обстоятельств, холода, голода, энергетических сбоев в мире, и еще непонятно чего, перестал как таковым быть живым. Они страх и ужас для Гораны, они погибель, ради защиты от них и был придуман ритуал призыва демона-защитника.

Перестав сразу подвывать, а поскольку это было сложно, я просто запихнула рукав себе в рот и сжала зубы, пыталась понять, откуда идет смерть и есть ли у меня шанс уйти от нее. Интересные существа люди: еще совсем недавно я, не ведая себя, мчалась не пойми куда, не думая о последствиях и не желая жить, а теперь ощутив дыхание смерти, я готова бороться до последнего вздоха.

Их было трое, они заходили с трех сторон принюхиваясь своими огромными носами, наверное, до перерождения они были волками или кем-то схожим с ними, сейчас же это были монстры. Свалявшаяся шерсть, огромные зубы, с которых капает яд, попадание которого в кровь к живому человеку обращает его, если, конечно, его не съедят раньше перерождения. Потусторонний огонь в глазах и вонь, специфический запах смерти, которую они несут и которой сами являются.

Никто не знает, почему обратились первые животные, хотя бабушка считает, что их обратили насильно, внеся яд им в кровь, следующие же пошли цепной реакцией. Если воины погибли от зубов и когтей таких тварей их, не хоронят, их уничтожают в пыль, чтобы зараза не распространялась, и чтобы не дай боги, они не очнулись. Есть и такие страшные истории у каждого Дома, когда родные и близкие перед захоронением (или во время, бывало и после) принимались уничтожать и пожирать своих домочадцев. Это ещё один пункт, почему Дома теперь живут так кучно, легче отбиваться, легче хоронить, легче жить.

У меня, двенадцатилетнего ребенка. не было шанса, ни единого, но, видимо, я была для чего-то нужна этому миру, и боги сжалились надо мной. Я так сильно испугалась и завопила мысленно, вслух боясь даже дышать, чтобы раньше времени не привлечь к себе внимание, а ведь даже не убежишь — догонят. И на дерево не залезешь, они лазят лучше, только бой, в моем исполнении смех и только.

Я кричала, умоляя о помощи и неосознанно приплетая энергию (тогда и случился мой первый энергетический выброс) к своему зову, и он дошел до цели. Вольф. Потом он рассказывал, что его накрыло просто ужасом, а следом в голове заверещала девчонка, умоляя ее спасти. Он сделал то, на что не каждый взрослый мужчина решится, он, семнадцатилетний подросток, потянулся энергией к незнакомому человеку и используя мой страх и ужас, как катализатор, перетащил себя в мой мир. Когда надо мной за несколько секунд до прыжка тварей появился парень в легких штанах, тонкой странной обуви и рубашке, я даже не удивилась, решила, что конец близок и я уже брежу от яда.

— Чего ты орешь, как умалишенная? — заорал он на меня, я же только махала головой, пытаясь жестами и мимикой показать, что все пропало и надо быть тихими, — Твою ж на лево, что за дрянь? Ори громче, а то мне как-то не комильфо орать, а хочется! Твою мать!!!! — с этим криком, парень, а точнее Вольф, воткнул кинжал в нижнюю челюсть первой прыгнувшей твари, уворачиваясь от когтей второй.

Я таки заорала и орала с упоением, когда кидала снег в третью тварь, которая пыталась наброситься на меня. Швыряла я с азартом, закидывая не только снегом, но и всякими ветками или мусором, не уверена, я не присматривалась и не задумывалась, крича вместе с Вольфом на два голоса. Хорошо мы так кричали, и тварей убивали, точнее, убивал Вольф, а я только кидала все подряд, пытаясь дать шанс своему спасителю.

Его мне послали боги, не знаю, старые или новые, когда он убил последнюю тварь и повернулся ко мне, взгляд его пылал, я очень боялась, что он сам станет перерожденным, поэтому ляпнула первую мысль, которая пришла в голову:

— Ты теперь заразный! — он споткнулся на ровном месте, взгляд сумасшедшего убийцы потух, появился интерес.

— Мелкая, ты вообще нормальная, ты меня вытащила из дома, — я махала отрицательно головой, ведь я никого не тащила, — что ты мне тут машешь, я что, по-твоему, сам сюда пришел, тут без вашего ритуала призыва варианта прийти нет. Опять машешь, странно, — он задумчиво на меня посмотрел, — ритуала не было?

— Оно само... — жалобно пискнула я.

— Моя любимая отмазка, — весело улыбнулся он, — сработаемся. Так что там про заразу? — он почесал кожу, на которую попал яд и кровь или это не кровь, неуверенная в терминологии перерожденных, — чешется, это, наверное, плохо, — с этими словами он начал стаскивать с себя одежду и обтираться снегом приговаривая, — сейчас мы тебя помоем, сейчас мы тебя отморозим, отец меня прикончит, хотя нет не достанет, тогда я тут отморожусь весь самостоятельно. Вот такая практика, зато на пары не идти. Это Горана? — без перехода спросил он, оттирая лицо, я пискнула положительный ответ.

Я уже встала со снега и отошла чуть в сторону, все время следя за телами перерожденных, они ведь сейчас могут в любой момент очнуться и мне постоянно казалось, что они шевелятся.

— Надо уходить, они могут очнуться, — решила я поторопить спасителя с его процедурами.

— То есть они еще не окончательно сдохли? — замерев, спросил он, я кивнула, — Умеешь ты подавать важную информацию, прямо специалист, валим отсюда! — он бросил свои вещи и в одном белье, помчался через лес, я бежала следом.

— Куда я попал и где мои вещи? — бурчал он, мне хотелось прокомментировать, что вещи он бросил, но не успела, — Хотя с вещами как раз понятно и, собственно, куда попал, и даже по ходу зачем, — он через плечо оглянулся на меня, — осталось теперь только осознать последствия. Родственники будут в восторге, теперь я точно научусь соизмерять последствия своих решений. Мелочь, поднажми, а то я могу перестать быть мужчиной и стать твоей отмороженной подружкой, а оно нам надо? Вот и я думаю, что нет, поэтому шевели своими мелкими ножками.

— Они не мелкие, — прохрипела я, задыхаясь от бега.

— Хорошо, шевели своими крупными ножками.

— А куда мы бежим? — таки задала я свой важный вопрос, игнорируя его выпады.

— Домой!

— К тебе? — с надеждой спросила я, к себе не хотелось совсем.

— До моего дома твоими ножками точно не добежать, да и моими не доковылять, а значит, бежим знакомиться с твоим домом.

— Хана... — простонала я.

— Догадываюсь, но вариантов нет, если ты, конечно не хочешь стать зверюгой, капающей слюной и жрущей всех подряд, но тут без меня, мне такой образ не пойдет.

Мы добежали домой, он нашел мои следы и провел по ним, сама бы я не выбралась, хотя, о чем я, сама бы я была уже съедена. Мы пробрались в дом, как воришки, попались на глаза бабушке, сходили, помылись, а то я паниковала, что он уже заражен. Хотя эта зараза, я имею ввиду Вольфа, а не яд, потом еще много раз будет меня пугать, что он некий 'зомби' и он сейчас сожрет мои мозги, которых нет. Он не заболел, оказывается, у его народа иммунитет к этой отраве, что не может не радовать.

После купания мы пробрались в мою комнату и Вольф (тогда он уже мне представился) шокировал мою бабушку, которая зашла почти следом за нами, увидев голого Вольфа (ладно-ладно в трусах) прыгающего возле жаровни, тем самым пытаясь согреться, а я прыгала рядом.

— Это не то, о чем вы подумали? — он замер, испуганно прикрывая почему-то грудь. Оглядел нашу композицию прыгунов и добавил, — Хотя нет, это именно то, о чем вы подумали. Меня зовут Вольф и я буду с вами жить, мама?

— Бабушка, — авторитетно поправила моя замечательная бабушка и плюхнулась на кушетку, ее ноги подкосились.

— Здорово, всегда мечтал о бабушке, — он состроил такую умильную физиономию, что она улыбнулась.

— Видимо, я должна быть благодарна за твое появление, — да, с проницательностью у нее всегда было здорово, — но чует мое сердце, весело будет всем и не один раз. Сейчас принесу еду и пить, а завтра, Райли, ты мне все расскажешь, — с этими словами она поднялась и вышла, а Вольф совершенно серьёзно глядя мне в глаза, сказал:

— Хочешь ее уберечь, ни слова о том, как я здесь появился и что общеизвестного ритуала не было. Иначе нам всем хана, прямо полное и безвозвратное.

— О чем ты? — я запаниковала, — Ты что-то знаешь?

— Что-то знает любой, даже дурак, а я так немного слышал дома некоторые детали про жизнь на Горане, поэтому ради себя, меня и бабушки будь умницей.

— А что мне сказать? — я поняла, что он говорит правду и надо прислушаться, что для меня, как ребенка, удивительно.

— Сейчас разработаем правдоподобную легенду, но для начала расскажи мне все про свою жизнь и что теперь мне грозит, видимо, жить мне придется тут долго, а потом у себя дома долго выхватывать, — он тяжело вздохнул, но как будто сразу отогнал негативные эмоции, он, как показали годы, это умеет делать превосходно, — так что, напарник, попрыгали, греться надо!

— Попрыгали, — я присоединилась к прыжкам и согреванию и на утро рассказала бабушке совсем другую историю, а эта осталась нашей тайной, одной из череды многих, по мере моего взросления и нашей с ним дружбы.

* * *

— Смутно... — я само красноречье, он понимающе кивает, и мы продолжаем спокойно идти в молчании.

— Сходим вечером к пруду? — неожиданно спрашивает он, а я сбиваюсь с шага, со своего равномерного шага, не наступающего на стыки плит дорожки (у меня очень интеллектуальное занятие было).

— Это свиданье? — спросила и только потом поняла, что именно спросила, попыталась сразу исправить эту оплошность, — я не в том смысле...

— Да, если ты не против, это будет свиданье, — одновременно со мной сказал он, остановившись и глядя мне в глаза, свои глаза я очень хотела спрятать, мне неловко рядом с ним, прям вот совсем, — ты пойдешь со мной?

— Да, — пискнула я и зажмурилась, развернулась и пошла, куда и шли, глаза пришлось открыть, во избежание неизбежных увечий.

Я не видела, как Скотт улыбнулся, глядя на меня с теплотой, а жаль, что я этого не видела.

В молчании мы дошли до нашей казармы, в молчании зашли, в молчании поднялись на второй этаж и в нем же, вы поняли, разошлись по комнатам, на прощанье кивнув головой. Фуух, сплошное молчанье, у меня прям язык чесался что-то ляпнуть, чтобы не в тишине идти. В комнате я плюхнулась на кровать, прикидывая, а не поспать бы мне? Дневной сон — это же идеально. И почему, будучи маленькой, я от этого отказывалась, повзрослев сразу осознала, насколько была неправа. Быстро раздевшись, юркнула в постель, укрываясь практически с головой (привычка укутываться и даже то, что за окном лето и жара, не мешает мне создавать кокон из одеяла, в котором мне удобно).

Разбудил меня сигнал об ужине, сначала хотела проигнорировать сигнал и продолжить спать, но меня прямо подорвало на кровати, у меня свиданье со Скоттом, дырявая твоя башка, в одеяле я таки запуталась и с кровати упала с характерным 'бум', кости громко о пол бьются. Как червяк извиваясь, я все-таки выпуталась из одеяла, было бы интереснее, если бы пришлось звать на помощь, а там только трусики и майка (запасы, найденные здесь и нагло присвоенные, но это точно для меня, размер мой, и они для девочек). Так, долой оправдания, да пребудет с тобой душ и быстрые сборы, а вот была бы я нормальной девочкой (да-да-да, я утверждала, что нормальная, нагло врала) мне необходимо было бы минимум пару часов на сборы, а тут я через пятнадцать минут выглядела, как посланник богов. И не в том смысле, что я бледная (веснушки меня разукрашивают) и не в том, что я худая, почти прозрачная (хотя худая, конечно, но это поправимо, я кушаю тут хорошо), просто сама наивность, нежность и хрупкость (и не слова про то, что я скрываю за своей хрупкостью).

Все, бегом марш кушать и на свиданье, почему-то начала хихикать, чужой мир, статус не то рабыни, не то пленницы, а я на свиданье бегаю с парнем своей мечты с подросткового возраста. Одуреть! Да, пути новых и старых богов неисповедимы, мой путь, видимо, ведет сюда...

В столовой за столом ощущалась напряжённость, парни, которые ушли вместе с высказавшимся нам свое 'фи', сидели с одной стороны, остальные сидели с другой и между ними четко просматривалась граница. Пусть и в виде пустых стульев, но все же, я подсела к Стю, рядом с ним был пустой стул, через стол по диагонали сидел Скотт, который не спускал с меня глаз, пока я не села за стол. Потом, встретившись со мной взглядом (да, до этого, я специально избегала смотреть на него, еще споткнусь, растянусь на полу, будет не очень), улыбнулся и пожелал приятного аппетита, ну, вы поняли, кто сразу покраснел и смутился?

10

Ели мы в молчании, не знаю, что сказывалось больше, решение владыки относительно нас или разлад в нашем сборище, но было не комфортно. После ужина Скотт, встав, взглядом уперся в меня, я заерзала, а потом, собравшись с силами, встала и пошла к нему, почему мне неловко, что за бред?

— Отличное время и место, чтобы развлечься с девкой, мы тут в передряге, а вам хоть бы хны! — вдруг резко взорвался один из оппозиционеров, — Поэтому вас все и устраивает и с демонами якшаетесь! А тебя не смущает, что она сначала с демоном развлекалась, а теперь с тобой будет или в этом и есть 'любовь' и 'преданность' демонам?

Я стояла, как помоями обитая, не зная, что мне сказать и как поступить. Как вообще можно выйти из такой ситуации, что я должна сказать или не сказать? Но это я терзалась внутренними нерешенными вопросами, а вот Скотт все сделал быстро. Еще секунду назад он стоял рядом, а вот он уже возле говорившего, мгновение — и он, схватив его за шею, поднимает из-за стола, точнее, резко дергает. Тот хрипит и хватается за его руку, а Скотт выглядит жутко, я его таким никогда не видела, захотелось залезть под стол и там прожить остаток своих дней или минут.

Друзья говорившего вскочили на ноги, тут и наши подскочили, хотя если быть объективной, то тоже наши. Мамочки, я запуталась! В общем закрутилась катавасия, а я стою и ртом воздух хватаю, по-прежнему не зная, что мне делать.

— Райли, угомони Скотта, иначе он его убьет! — меня кто-то окрикнул и даже схватил за руку.

Наверное, за это стоит сказать спасибо, поскольку мозг по-прежнему был в прострации, тело среагировало само, скинуть руку схватившего, увернувшись как от захвата, уйти с линии удара (какого, удара, серьезно?) и подскочить к Скотту. Тут надо сказать мозгу спасибо, он, наконец, взял управление на себя, и я перестала работать на одних рефлексах.

— Отпусти его, — мой голос был еще слегка не эмоциональный, ладно-ладно я сказала, как будто неживая и голос скрежетал, как сосулька об стекло.

Скотт повернул ко мне свою голову с взглядом полной неадекватности и задумчиво уставился на меня.

— Я говорю отпусти его, еще чуть-чуть и он умрет, — Скотт удивленно посмотрел на свою игрушку, которой он почти открутил голову, ну, или хорошенько так придушил, пальцы разжались, парень кулем упал на пол, задыхаясь и кашляя.

В комнате стоял крик и вопли, кто-то толкался, ругался, атмосфера такая, что чиркни спичкой и все взорвется. А на меня накатило прекрасное чувство отрешенности, какое бывает только в бою, когда ты видишь все, но не реагируешь на подначки, а делаешь только нужные вещи.

Я опустилась ближе к по-прежнему кашляющему парню и спокойно заговорила, я знала, он меня слышит:

— Первый бой будет наш с тобой, именно там я отвечу на все твои претензии и там я приму твои, там мы все решим. Ты, видимо, забыл, что здесь все бойцы из Домов Гораны и я сюда попала не как девка, а как боец из Дома Красных и отвечать на оскорбления буду в традициях нашего с вами дома, — последнее слово я выделила, пытаясь донести, что мы не дома, мы не пойми где и наше будущее не известно, мы с таким же успехом завтра можем оказаться в клетках с рабскими ошейниками на шеях.

Встав, я резко вышла из здания, желая оказаться как можно дальше. Вот и первые звоночки того факта что я девушка в мужском мире, бабушка была права: то, что прощается и восхваляется в мужчинах, в женщинах порицается. Настроение упало ниже уровня земли, выйдя на лужайку я осмотрелась, не зная, куда мне идти теперь, так чтобы никого не встретить.

— Райли, подожди минутку, — вслед за мной быстро вышел Скотт, а я почувствовала раздражение, не хотелось сейчас быть ни с кем и говорить не хотелось.

Он догнал меня и, став напротив, заглянул в лицо, не знаю, что он хотел там увидеть, может быть слезы? Вот только это вряд ли, не тот повод, не то состояние, не та обстановка (внутренний голос пискнул 'не та компания', но его я заглушила, выключив звук).

— Я так понимаю, ты не хочешь пройтись к озеру? — я неопределённо кивнула, просто к озеру я не против сходить, а вот с ним не хотела, ни с кем не хотела, — ты хочешь поговорить? — мой отрицательный кивок и он хмурится, — тебя оставить одну?

Честный ответ был бы 'да', вот только мне стыдно (не пойми за что и перед кем, то ли собой, то ли им), что я не хочу побыть с ним. Что это за мир, почему я отказываюсь от того, о чем грезила много лет, может я дура? Он все понял по моему тяжелому вздоху, да я трусиха и не знала, как сказать 'да', собираясь с силой воли, ответить что-то в духе 'нет, пойдем погуляем вместе, все нормально'. Нет, не нормально, я эмоционально не стабильная, я в каком-то странном состоянии и странно на все реагирую, мне надо разобраться в себе. В конце концов я не нравлюсь себе, я в дисгармонии с собой! Вот, осознала!

— Понял, тогда перенесём все на другой день, будь осторожна, — сказав это, Скотт ушел, а я все еще вела мысленный диалог сама с собой и ничего не ответила ему, хорошо хоть заметила уход. В растерянности потоптавшись на месте, решила все-таки откинуть пока самокопание и продолжить его в уединенном месте. Что там было про озеро? Озеро я не нашла, у меня какой-то географический кретинизм, я по спирали обходила территорию, уже отогнала все грустные мысли, остался только какой-то странный азарт найти это гадское озеро, ну не переносят же они его мне назло? Кто 'они', не знаю, враги!

— Да пошло оно лесом, полем и полянкой! — я окончательно психанула, стоя в каких-то зарослях, я из образа нежной и хрупкой превратилась в злую и ту, которая кому-то наваляет.

— Как думаешь, зачем она ходит кругами? Может после перехода разумом повредилась? — услышала я шёпот откуда-то сбоку.

— Что за чушь, никто от перехода мозгами не повреждается, просто внутренние чувства и подсознание берут вверх и человек ощущает реальные свои эмоции без налета условностей, — я сделала стойку, прислушиваясь к этим женским голосам.

— А как те сумасшедшие, которые теряли головы от любви? — вот и скептицизм.

— Любовь — это уже по умолчанию состояние безголовое, а переход просто показывал, насколько сильные чувства и все. Слушай, Лера, мы это с тобой вместе все проходили в университете, что ты начинаешь чушь всякую нести из области суеверий?

— Я на этих лекциях с тем брюнетом, что потом начал встречаться с блондинкой из группы А2 больше переписывалась и переглядывалась, чем слушала 'основы энергии' и в частности 'особенности путешествий по мирам и их последствия', — голос был совсем на грамм виноватый.

— То есть ты даже в курсе, что именно плохо знаешь? — веселье во втором голосе добавилось.

— Да, красавцев с параллельных потоков было не так много, и мы пересекались не на всех предметах, — а вот и смущение.

— Это тебе очень повезло, точнее твоим знаниям, что красавцы были не на каждой паре.

— Ну что она там стоит? — тихонько переспросила эта Лера, а я поняла, что таиться нет смысла.

— Она там вас слушает, — определила я свое занятие и пошла на выход через кусты, в сторону, откуда доносились голоса.

Выйдя из зарослей увидела двух очень симпатичных девушек, которые явно прикидывали. куда бы им смыться, но я появилась раньше.

— Привет, я Райли, — я улыбнулась. Странное человек существо, до этого минут сорок круги наворачивала по зарослям, чтобы побыть одной, а теперь сама вылезла к людям и сама первая заговорила, вот после этого попытайся понять людей и девушек в частности.

Девушки переглянулись, и та, которая Лера. представилась первой.

— Варя, — с интересом рассматривая меня, представилась вторая, та, которая более серьезная.

Лера выглядела интересно, она чуть полновата, но той полнотой, которая добавляет красивые округлости женской фигуре и больше привлекает, чем отталкивает, у нее были милые ямочки на щеках и озорные глаза, вид она имела хохотушки.

Варя была худее, с черными волосами, заплетенными в странную косу, из которой то там, то тут выбивались непослушные локоны, умные серьезные глаза. Но интуиция подсказала, что девчонки не смогли бы стать лучшими подругами (а они такие и есть, по ним видно), если бы были совершенно разного характера. А это значит, Лера вполне бывает серьезной, а Варя, наоборот, может веселиться.

— Так и знай, мы за тобой следили, — спокойно выговорила Лера, изучая меня с ног до головы, стало неудобно, — но мы не маньяки, просто жутко интересно, что за девчонка— боец, из-за которой такой сыр-бор.

— Почему сыр-бор?

— Вот и мы не знаем, а интересно же, и так каникулы, а мы тут торчим, скучно, а тут развлечение, хотя прибывшие парни тоже очень интересны, я бы даже сказала поинтересней будут, лично мне.

— Кто бы сомневался? — Варя выразительно посмотрела на подругу и после заговорила со мной, — извини, получилось некрасиво, но ты просто вокруг нас три круга намотала, стало жутко интересно, это такое веселье или патология, или ты знаешь что-то, чего не знаем мы. Короче, женское любопытство победило, и мы уже два круга с тобой намотали, цели пока не видим, но мы не отчаиваемся, хотя и закрадываются подозрения...

— Я озеро искала, по тактике сужающейся спирали, — убито выговорила я, прикидывая, какой мягко говоря странной выгляжу со стороны.

— Вот оно что, — многозначительно проговорила Варя, — а твоя тактика предполагает это озеро выкопать или открыть новое, просто что делать с тем, что единственное озеро находится с другой стороны парка? Или ты потом на увеличение спирали пойдешь? — захотелось утопиться в этом самом озере, здорово искать озеро, где его нет и главное я же была абсолютно уверена, что иду правильно.

— Там вроде родник есть, из него в принципе при должном желании и хорошем инвентаре можно забацать озеро, — серьёзно проговорила Лера, но не сдержалась засмеялась, вместе с ней и Варя, и почему-то я.

— Ты бы видела, мы как шпионы за тобой круги мотаем, думаем что-то интересное сейчас узнаем в этой повседневной скукоте, а ты озеро ищешь и пыхтишь как дикий голодный еж, это умора! — мы уже хохотали громко и в три голоса, я представила, как выглядела со стороны я и как выглядели они.

— Представьте, если за нами еще кто-то наблюдал? — сквозь смех предположила я и мы рассмеялись еще громче.

— Так что, отвести тебя на озеро? — отсмеявшись, предложила Варя.

— Можно ради интереса, но, знаете что, меня уже отпустило, спасибо вам за это.

— Смех отличное лекарство от приближающейся истерики или депрессии, — с улыбкой сказала Варя.

— Ага, смех и саму истерику делает веселее, — добавила Варя и мы втроем пошли искать озеро. По дороге девчонки рассказывали мне про учебу в университете, я же рассказывал им про свой мир, у них горели глаза, они были в восторге от моих 'страшилок'.

* * *

— Смешно им, малахольным, битый час по кустам лазили, озеро искала одна придурошная, а две за ней следом, — тихо бурчал мужчина, выбираясь из кустов, — они направились к озеру, как понял? — доложил он через средство связи своему напарнику.

— Принято, 'к озеру', — ответил ему голос напарника, в котором явно слышалось веселье.

— Даст начальник задачку, а ты потом радуйся жизни, тоже мне цаца следить за ней, что тут важнее работы нет? — продолжая бурчать мужчина, который до этого не издавал ни звука, бесшумно следя за своим объектом, вылез из кустов, громко цепляясь за коряги.

* * *

С девчонками мы сходили на озеро, оно было небольшим, но мне очень понравилось, у нас давно вся вода замерзшая. Когда-то, в глубоком детстве, я еще видела в горах реки и озерца. А бабушка рассказывала, что раньше недалеко от нас был океан, но его сковал лед. В теплое время года, лед трещал и полз на сушу, а вместе с ним лезли разные твари, которым негде было жить из-за льда. Поэтому мы ушли в глубь материка, спасаясь от стихии, но это совсем другая история.

С девчонками было легко и интересно общаться, они рассказали мне некоторые особенности их мира, их быта. Варя обещала познакомить со своей бабушкой, это я им про свою рассказала, а уже после знакомства рассказать некоторые веселые истории из ее жизни. А еще Варя призналась мне, что не просто так следила за мной, они в принципе присматривались ко мне, поскольку она младшая сестра Вольфа. И им очень интересно, что я из себя представляю. Я опешила. Просто этот гад ни разу не заикнулся о своей семье и о том, что у него есть сестра, родители, бабушка...

— Узнаю партизана брата, он ни слова ни сказал? — я кивнула, — А у тебя только бабушка и отец? — я опять же кивнула, — Тогда, зная брата, могу с уверенностью сказать, не хотел бередить твою рану рассказами о своей семье, да и говорить о том, что потерял, тоже не в радость.

Я была не совсем согласна, но понимала, что здравое зерно в этом объяснении есть, но напарника таки стоит попинать, шпион в стане врага!

В целом вечер прошел отлично, девчонки пришлись мне по душе, а тот факт, что мы были из разных миров, буквально и образно добавлял интереса в общении. Еще добавляло веселья то, что Варя с радостью рассказывала забавные истории из жизни Вольфа и их детства, я же рассказывала про наши с ним приключения. А уж про похождения девчонок в университете можно слагать книги и пересказывать, как небылицы, вот только подробности четко подсказывали, еще какие это 'былицы'. Расстались мы, как мне показалось, очень довольные друг другом и зарождающейся дружбой.

11

Утром меня разбудил звук колокола и требование вставать, я не понимаю, почему говорят, что убийства совершаются под покровом ночи, как по мне, так логичнее убивать с утра, когда тебя разбудили после максимум четырех часов сна. Я бы убила хоть кого-то, желательно того, кто звонит в колокол и не дает поспать, жестоко убила бы с особыми элементами извращения и издевательства и, конечно, своего морального удовлетворения.

— Райли, ты проснулась? — голос Скотта из-за решетки на двери не добавил позитива, нахлынуло чувство вины, с ним я не захотела гулять, а с девчонками проболтала почти всю ночь. Да и так ощущение, что я теряю свой шанс, меня не отпускает, но ничего не делаю и скорее всего, я буду очень жалеть. Отличная тактика: не делай, а потом страдай, прямо моя любимая.

— Куда ж я денусь, если так настойчиво будят, — проворчала, вставая с кровати, хорошо хоть я сдвинула кровать, чтобы меня не сразу было видно от двери.

— Ты вчера так долго гуляла, успокоилась? — я моментально вспыхнула, какое он имеет право задавать такие вопросы и следить за мной. За секунду до того, как с моих губ сорвался не очень хороший ответ, я прикусила язык, так что даже слезы на глаза выступили.

'Говоришь сгоряча, обожжёшься сама' — так говорит моя бабушка, и сейчас я четко увидела ее чуть склоненную голову и острый взгляд.

— Да, мне намного легче, спасибо, — наверное, стоило сказать что-то другое, но я и так само спокойствие.

— Как я буду находиться на твоих боях, если ты гуляешь долго, и я уже волнуюсь, — он тяжело вздохнул и ушел, судя по шагам вниз по лестнице, а я стояла, прижимая к груди покрывало, и просто хлопала глазами с самой странной улыбкой из всех возможных. Он переживал, он не следил, он волновался, ох, девоньки, по-моему, я пропала окончательно, хотя я пропала давно, еще девять лет назад. Так задумаешься, оказывается, я уже очень давно пропавшая, может я не пропала, а засохла, эдакий сухофрукт, ссохшийся от любви? Утро — время бреда.

Сборы и спуск вниз не заняли много времени, многие уже поели и сейчас сидели, ждали остальных. Я схватила пару блинчиков, отвар и через пять минут была сытая и довольная.

— Это не еда, съешь еще хоть что-нибудь, — только отвалившись от стола, сытая, с удивлением посмотрела на Скотта, который сидел напротив меня и. оказывается, внимательно следил за моим завтраком.

— Не могу завтракать, только что это был мой максимум, — я улыбнулась парню, в душе все пело, он недоверчиво покачал головой, но настаивать не стал, умница.

— Сегодня у вас первые бои, надеюсь не последние и вы будете внимательны, осторожны, но при этом бои будут красочными, — когда появился один из наших командиров, я пропустила, — сейчас вы пройдете на полигон, где можете размяться и к шести вечера будьте готовы. Порядок боев можете составить сами, но мне передадите то, что сочините, я проверю, чтобы были задействованы все бойцы, — он внимательно посмотрел на меня, как будто намекая, что не верит, что я буду драться. Это он зря, я очень даже буду, у меня есть дело и его надо решить как можно скорее.

Командир провел нас к полигону, показал все соседние помещения в которых занимаются местные качки и военные. Экскурсовод, я вам скажу, из него не очень: 'это полигон, это место для тренировок, ну вы все поняли, если не поняли, либо страдайте, либо спросите, вдруг кто ответит', ну кто так экскурсии проводит для переживающих страдальцев? В конце он нам пожелал не сдохнуть от волнения и отбыл по своим делам. А мы остались стоять с видом 'сами мы не местные, не прибейте нас случайно'.

— Пойдемте осмотримся, — предложил Харли, золотой человек с трезвым умом, и сам пошел первым.

Мы радостной толпой пошли следом. Почему радостной, да все просто, это еще из древности, кто первый в пещеру зашел, того и сожрали звери. Вот и получается, кто не первый, тот и счастлив, сможет убежать. Кто-то может со мной поспорить о 'зверях', так этот кто-то не видел огромного мужика с кулаками больше моей головы и глазами убийцы. А еще верзилу всего в шрамах с перекошенным ртом, такое ощущение что он зловеще все время улыбается, брррр. Или вон красавчик, вот только скорость работы с клинком такая, что я не вижу этот самый клинок и руку, что его держит, а вот он начал уклоняться, его я теперь тоже не вижу, только смазанный образ. Там в этом зале, в который мы зашли первым, было много интересных экземпляров, я бы даже сказала, что они все интересные, один интересней другого, так интересно, что аж руки вспотели, коленки задрожали и уже хочется бежать отсюда и подальше.

— Хорошо, хоть не этих вытягивали к нам, иначе наступил бы нам сразу капец всемирного масштаба, — тихо пискнул Стю. Он, как умный парень, держался за спинами более крупных и неумных, так что он имел все шансы сбежать и выжить.

— Думаешь, перерожденные бы сами закапывались и сдыхали при взгляде на них? — также шепотом уточнила я, кстати, там те, которые первые стояли, даже беседу завели из серии 'вы че?', 'а вы че?' и так по кругу. Выяснения обстоятельств, зачем мы сюда, убогие, прибыли и не убьёмся ли мы об снаряды, на которых милые парни тренируются.

— Я думаю перерождённые сразу стали бы образцово показательными и сами себя поджигали строем и синхронно, чтобы не вызвать гнев серьезных парней, — Стю как и я тихонько выглядывал из-за спин товарищей, пытаясь понять, уже пора сваливать или мы еще стоим, а потом гордо уйдем?

— Какая-то тактика устрашения и психологического давления, и я уже чувствую, она действует, я уже готова сдаться.

— Тут все готовы сдаться, я думаю они, когда в зеркало на себя смотрят, сами себе готовы сдаться. О как, нас допустили к своим игрушкам большие мальчики. Тренироваться для улучшения формы будешь? — Стю откровенно смеялся, очень тихо и явно истерично.

— Да я походу в идеальной форме, тренировать только портить. Валим?

— Валим! — вот так синхронно вперед спиной, мы быстренько вышли за дверь, оставляя более смелых (или глупых, тут как посмотреть, что есть смелость) на растерзание местным жутикам со штангами, мечами, ножами и своими жуткими рожами.

— Фух, думал и сердце выпрыгнет, ну его, такие стрессы, — Стю смахнул невидимый пот с лица, и мы направились обратно к нашему милому домику, с гордым именем 'казарма ? 1', — дома, оказывается, было спокойно, а я и не догадывалась. Подумаешь, голод, нервы, нападения, зима, зато все опасности известные, а тут что ни шаг, то балансирование над пропастью, а у меня координация движений хромает...

— Я переживаю, как там сейчас все наши, ведь мы их оставили без энергетической поддержки, — я смотрела куда-то вдаль, видимо, надеясь рассмотреть там бабушку, семью, родных и, естественно, не видела ничего.

— И без бойцов, — очень горько добавил Стю и мы замолчали, так и не сказав больше ни слова, разошлись возле входа в казарму. Он пошел к себе в комнату, а я обошла здание, чтобы посидеть чуть в теньке на травке, не хочется в помещение.

День как-то дальше прошел вяло, я сидела на улице, дремала у себя в комнате, подготовила вещи для боя, поела заранее, чтобы не наедаться перед боем. И всё, день закончился. пришло время идти на полигон.

— Идешь? — Стю заглянул ко мне в комнату, умудряясь засунуть нос между решеток, чтобы лучше было видно.

— Ага, — я быстро глянула на себя, вспоминая, ничего ли не забыла, и все ли готово. Не всё, рядом нет Вольфа, а значит все не как всегда, и кто его знает, чем это обернётся.

Мы быстро дошли до полигона, когда знаешь куда идти, тут оказывается недалеко и присоединились к остальным нашим.

— Как потренировались? — невинно спросил Стю, а я обратилась в слух, интересно же, что мы пропустили.

— Узнали много нового о техниках физических нагрузок и о том, кто мы такие, — как-то обтекаемо ответил Харли, глядя не на нас, а на то, как заполняются все места вокруг полигона.

— У них тут прям все оборудовано для боев, — присвистнул Стю, вертя головой с такой интенсивность, что закралась мысли 'открутит'.

— Это не только для боев, здесь проходят соревнования, подготовка спортивная и энергетическая, этот полигон часть помещений для обучения, — вот сразу видно человек интересуется миром вокруг. Скотт был, как всегда, серьезен и невозмутим (вот такое странное сочетания).

В течение двадцати минут вокруг полигона не осталось ни одного свободного места, все расселись и стали ждать блюда под названием 'бойцы Гораны в собственном соку', вот и мандраж вернулся. А я уж думала без него обойдусь, взгляд по привычке перевела на Скотта и удивилась, он стоял недалеко и смотрел на меня, прямо в упор смотрел, а потом сделал пару шагов ко мне.

— Я взгляд чувствовал твой перед всеми боями, правда. тогда я не знал, что этот взгляд принадлежит девушке, а не парню из Дома Красных. Когда знаешь, что это смотрит девушка, намного приятней, — ничего себе, он что шутит, я думала, он не умеет?

— Поймал с поличным, — призналась я и улыбнулась, постаралась своей самой обворожительной улыбкой (будем надеяться, что это она, а не дикий оскал устрашающий, мало ли, вдруг на нервах перепутала).

— Поймал... — он так посмаковал это слово, что мне жарко стало, — Хорошо звучит, мне нравится, — ой, он еще тепло улыбается, угадайте, кто лужица?

— Мне тоже... — очень тихо добавила я. Откуда я такая смелая, может адреналин?

— Обещай, что будешь осторожна, иначе я вмешаюсь, но не думаю, что это понравится местному владыке.

— Обещай, что не вмешаешься и тоже будешь осторожным, тогда и я буду сама осторожность, — я кокетничаю, неожиданно, какие таланты.

— Ты знаешь смысл в торгах, — он рассмеялся и вокруг его глаз появились такие милые морщинки, захотелось потрогать пальчиком, но это будет странно, поэтому руки за спиной сцепить и только улыбаться, — хорошо.

— Хорошо.

Мне хотелось еще понежиться в этом моменте, в этих словах, его взглядах, но у владыки (хоть бы его кто-то всю жизнь доставал безбожно) были свои планы и главный, это толкнуть речь и начать бои.

12

Речь была устрашающе воодушевляющая, о том, какие они молодцы, всех вернули и даже прихватили компенсацию в виде нас, для справедливого возмездия. Трибуны ликовали, трибуны поддерживали, они хотели компенсации за грехи. В этот момент нас не торжественно пнули, и мы вышли на арену, видимо, чтобы нас хорошо рассмотрели и закидали объедками. Объедками не кидались, гадости говорили, и на том спасибо, когда говорят все и хором, при этом вразнобой, не слышно ничего. Так что можно продолжать стоять и улыбаться, а вокруг шум, убаюкивающий.

— Пусть начнутся бои, во славу тех, кто пережил пленение! А кровь, которая прольется, пусть станет платой для тех, кто не пережил пленение! — и как наша кровь им чем-то станет, им явно не горячо, не холодно от нас! Но, видимо, это я глупая, не понимаю ничего, а люди вон как радуются, явно что-то знают.

Нас погнали с арены, загнав в загон (ладно я придираюсь, это было просто отгороженное место, где были лавки, навес, питьевая вода и даже стоял мужчина, явно лекарь), там было даже уютно. А еще висел список (на нашем языке), кто за кем должен выступать и против кого. Пробежав взглядом, увидела свое имя, оно было не первым, но и не последним, в середине, ну что же подождём.

Ждать пришлось достаточно долго, бои тянулись и если противники были адекватные, то бой был показательным, но не фатальным. А вот с неадекватными противниками (это мои личные наблюдения, и почему-то к ним я отнесла оппозицию), бои были такие, что лекарь сильно хмурился. Пришло мое время, я встала с лавки, готовая выйти на арену, кивнула Скотту, получила по плечу от Стю и подавила грустный вздох.

— Боец из Дома Красных, против бойца из Дома Фиолетовых, — а вот и мой обидчик, парни таки прислушались к моему пожеланию ответить на оскорбления этого типа, даже имени его не знаю, какая мы дружная команда.

— Бабе не место на арене, — презрительно кривя губы, выдал этот кладезь премудростей.

— А где ты видел бабу? — милая улыбка, вот мой ответ. Я повернулась к распорядителю и увидела рядом Вольфа, который, видимо, только вбежал, судорожно оглядываясь и наконец узрел меня.

Очень у меня напарник эмоциональный и талантливый, вон как жестами изъясняется, что он не доволен, что я уже на арене, а теперь явно пожелания не скончаться на этой самой арене (вон как душит себя, при этом закатывает глаза и почему-то показывая на меня). Это, наверное, общеизвестный жест дружеской поддержки (хотя похоже на самоубийство), уважения к сопернику (соперник почему-то не впечатлялся уважением), а в конце воздушный поцелуй, я хихикнула, он, правда, смешной. Вольф скачками забрался на трибуну, где его все знали, а, присмотревшись, я увидела всех наших 'демонов' и еще толпу молодых парней.

Распорядитель повторил правила (убивать ни-ни, лежачего не добивать, от боя не отвертеться и быть порядочными — это если кратко), скомандовал начало боя, и я повернулась лицом к сопернику, который явно собирается нарушить правило про 'не убивай'. Я ему душевно улыбнулась, он нахмурился, явно не понимая, отчего я такая пришибленная, улыбаюсь не к месту, а что поделать, у меня это нервное, это раз, а во-вторых начнет бить на полную мощь, на такую же мощь буду и отвечать. Поехали!

Я не била первой, ожидая его первого шага, при этом концентрируя энергию на щите, лишним не будет. Вот как в воду глядела, он резко дернулся, идя на сближение и сразу же ударил с разворота ногой (не энергией!), вот что за человек такой? Ушла от удара, концентрируя энергию в руках, опять замах, удар, и мой уход с перекатом. Можно и дальше уходить от ударов, ибо я слабее физически, и он когда-нибудь выдохнется, можно попытаться перехватить инициативу в свои руки и ударить энергией, а можно поставить подножку. Вот ну просто отличный план и использовать его инерцию для удара, чтобы отправить на песок.

На песок он полетел, вот только вскочил с него, как ужаленный, и глаза кровью налились (надеюсь, это не заразно, а то у тех из тренажерного зала, тоже глаза кровавые были). Он с большей энергией и большими психами стал наносить мне удары, от части я уходила, часть приходилось принимать на блоки. Руки уже болят, впрочем, как и ноги, но эту боль я осознаю, когда все кончится, а сейчас адреналин не дает шанса заметить ничего. Следующий удар я пропустила, сама виновата, он все это время не использовал энергию, навязывая мне свою тактику боя (да-да-да, Вольф мне тысячу раз говорил о неприемлемости ведения боя по тактике противника), но кто про это вспомнил. Поэтому, когда он в удар добавил энергию, я, забыв подпитать щит, получила мощнейший удар в солнечное сплетение и отлетела на добрых пару метров, больно ударившись о песок и проехавшись по нему. Отдышаться мне, естественно, не дали, он мчался ко мне, чтобы добить и закончить бой и судя по его сумасшедшему виду, добивать будет как раз насмерть.

— Райли, вставай! — крик который был так отчётлив и несся с трибун, стал для меня полной неожиданностью, — Вставай и бей как баба! — вот что за? С учетом, что в гуле голосов я четко слышала женские и мужской было очень странно.

Но, знаете что, мне помогло, от удара ботинка я увернулась, перекатившись в пыли, и продолжала откатываться, пытаясь выкрасть хотя бы секунду, чтобы подняться, но псих все наступал. После пятого переката, поняла: укачивает, поэтому вместо того, чтобы изображать из себя перекати— поле, резко крутанулась ему под ноги, сбивая и опуская, так сказать, противника до своего уровня. Опустился, громко и с матами, я же, наоборот, подскочила и не дожидаясь его подъема, ударила с ноги в живот, а что, ему можно, а мне нет? А после еще раз ударила и не совсем в живот, да, знаю, это плохо, не спортивно и бесчестно, но обещать мне все те гадости и говорить, что он со мной сделает, тоже бесчестно! Пока мужчина стонал (не долго как-то, видимо, слабо ударила), я сконцентрировалась, призывая энергию, отклик пришел мгновенно (мамочки, сколько ее тут).

Противник собирался нанести удар, я видела все: и то что, он делает, и что делал, и что будет делать, странное невероятное ощущение. Я сдвинулась за долю секунды с линии удара, а он даже не понял этого. Мой взмах и я посылаю энергетический удар ему в корпус, пробивая защиту и снося его с ног. Момент, и я снова наношу удар, стоило ему только подняться с песка, перекат уклон, удар. Он не понял, что я иду на сближение, просто с моим уровнем боя, логичнее было бы драться на расстоянии. Логичнее для них, но не для меня. И пусть сейчас мужчины возмущенно трясут руками, говоря о женской логике, все просто, когда мы не понимаем, мы уповаем на ту самую 'женскую логику', а надо просто говорить другую. или еще точнее, 'непонятную мне'.

Три атаки, и я почти вплотную к нему, не знаю, что он увидел у меня на лице и почему чуть сбился, не пытаясь сделать захват и завалить на пол, мне это не важно. Удар ногой с разворота с максимальной энергетической составляющей, и он падает на песок без сознания. А я стою над своим поверженным врагом. Я не сказала ему не единого обидного слова, не напомнила, почему мы схлестнулись в столь личном поединке. Не уверена, что он поймет и поумнеет, но теперь он будет знать: я сильнее, и прежде чем оскорблять, стоит задуматься, что обижаешь не девчонку, а бойца из Дома Красных. Наследника...

Сердце предательски кольнуло, если бы все повернулось иначе, возможно сейчас на арене стоял бы брат, а не я. Возможно — слово отрава, слово, которое не дает шанса забыть и принять, слово, которое позволяет перекраивать прошлое в надежде на лучшее будущее.

В своих мимолетных мыслях я чуть отвлеклась от окружающего меня мира, а там на трибунах толпа мне аплодировала, а у самого барьера (его, оказывается, пересечь без разрешения нельзя) стоял напарник и хмурился. Я постаралась вынырнуть на поверхность настоящего из своего больного прошлого и кивнуть зрителям. Наверное, это унизительно, ведь мы развлечение, но мне аплодировали, поддерживали, и я высказала им знак признательности, после чего спокойно пошла на выход.

Возле выхода к нашим местам под навесом стоял Скотт, широко расставив ноги и заведя руки за спину, он внимательно на меня смотрел, поймав мой взгляд, он улыбнулся, и я постаралась ему ответить улыбкой.

— Ты была великолепна, — я признательно кивнула, а в сердце кольнула заноза, — давай, тебя лекарь осмотрит?

— Да все нормально, — я отмахнулась и пройдя к скамейке, села на нее, взяв бутыль с водой.

— Я раньше не видел у тебя такую скорость и такую мощь... — Скотт подсел рядом со мной, продолжая держать дистанцию, а мне так хотелось, чтобы он обнял, погладил по волосам, а не высказал свое восторженное мнение о бое. Я придираюсь?

Про скорость и мощь я ничего не знала, все вроде бы в пределе нормы, поэтому только пожала плечами, продолжая отмалчиваться.

— С тобой точно все в порядке? — он недоверчиво смотрел на мое лицо, как будто искал подсказки, как со мной разговаривать, эх, мне бы самой подсказку, как самой с собой жить и не прибить, — не буду тогда мешать, отдыхай, — он встал и отошел, а я с запозданием поняла, что надо было удержать, сказать, что он не мешает, но это нормальная девушка так скажет. А придурошная помолчит.

— Мда, мать, ты и флирт, просто несовместимые вещи, ты прямо икона стиля, как не надо себя вести с парнем, о котором мечтаешь кучу лет, — я оглянулась, за моей спиной стоял Вольф, нас разделала ограда, через которую все слышно и видно было отлично, — слушай, если ты уже размечталась и решила завязать, то ему скажи, а то он, видимо, только начинает мечтать. Вы, конечно, просто два образца тормозов, — он покачал головой, с интересом на меня глядя.

— Кто такие тормозы?

— Это вы, — отличный ответ, — в вашем случае, те, кто совсем не обладает сообразительностью и скоростью принятия решений, — ничего себе решил даже объяснить, что в лесу сдохло?

Я нахмурилась и оглянулась на Скотта, который внимательно смотрел бой. Периодически поглядывая на меня.

— Иди сюда, мелочь, я тебя потискаю через забор, это будет что-то новое в наших взаимоотношениях, а еще по жопе дам, что подставилась под удары и притворялась мячиком, который по полу катается. Видишь, эту седую волосинку? Хорошо, пока она не седая, но пройдет пару часов, и она поседеет, потому что процесс запушен, и я из-за тебя седею.

— Слушай, это особенности организма и наследственность, при чем тут я? — я возмущалась, но не слишком громко, просто я-то сидела в углу, а с ракурса входа Вольфа не было видно, а вот разговаривающую саму с собой меня очень даже.

— А ты — мое наследство, считай мне тебя бабушка в дар отдала, точнее в наказание, потому что бабушка у тебя, уху-ху! А моя теперь задача не сильно поседеть и за тобой присмотреть.

— Это я вечно за тобой присматривала, потому что ты ввязывался во все подряд! — закономерно возмутилась я, — И тогда уж это твоя семья мне тебя в наказание определила!

— Можно подумать! — возмутился он и уперся в меня сердитым взглядом, а потом улыбнулся, — все, оттаяла, а то сидела как перерожденная замороженная, я уже волновался, что ты эмоционально высохла, а ничего, мы тебя расшатали.

— Ты мне только нервы расшатываешь! — не повелась я на его якобы благие намерения.

— А нервы эмоции и творят, так что без претензий! — я хотела возмутиться, что это бред, но Вольф быстро перевел разговор, — Ты захватила слишком много энергии и ушла на высокие скорости, завтра сходим к моему тренеру, он на тебя посмотрит, чтобы не было необратимых процессов и потолкуем с ним, что это вообще было и как могло произойти с тобой, — мысль что со мной что-то не так, чуток отрезвила, и я согласилась сходить, — кстати, девчонки тебе передавали привет и восхищения, я вот даже боюсь спрашивать, где ты познакомилась с Варей и ее занозой подругой. У меня один вопрос, вы подружитесь? — и столько надежды на отрицательный ответ, что я из принципа решила с ними сдружиться, хотя они мне были симпатичны, так что тут никакого нежелания у меня не было.

— Уже подружились, а станем не разлей вода, — мстительно добавила я, мило улыбаясь.

Вольф застонал и сквозь стон проговорил:

— Так и знал, что это случится, мало мне печали... — он еще что-то буркнул, но я не расслышала.

— Передай им от меня привет и благодарность за поддержку, это ведь они кричали мне? — напарник кивнул.

— Кричали, трясли меня за руку, угрожали всем вокруг, твоему противнику смертью постыдной, владыке, что, если с тобой что-то случится, ему несдобровать, они всем готовы были угрожать, и мне в том числе. И почему я удивлен, что вы познакомились и подружились? — риторический вопрос самому себе и протиснув руку, он потрепал меня по волосам, а после развернулся и ушел, напоследок добавив, — если Скотт тебе нужен, прекрати его отталкивать, не будь трусихой, а то, как дешевый роман для истеричных девочек.

Я вспыхнула вся, зараза, обещал ведь не вспоминать историю с книжкой, которую я одолжила у одной женщины у нас дома (ладно, позорно стащила, чтобы понять, о чем она там вздыхает). И да, я узнала на тот момент очень много нового и про 'проникновение страстное' и про 'звезды перед глазами, небо в алмазах' и про 'желание пьянящее', и я, наверное, еще долго бы перечитывала особенно волнующие моменты, если бы не Вольф. Увидев меня с книжкой, он проникся моим саморазвитием, что я, оказывается, не только программу, обозначенную бабушкой, читаю и выполняю, а и дополнительную литературу (наивный), он решил ее просмотреть.

Мне так стыдно, наверное, никогда не было, когда он громко декламировал куски из книги, меняя голоса и пародируя разные ахи-вздохи (и смешно так было, он так кривлял имена, диалоги в его исполнение были такие глупые), а его комментарии, о том что это уже не любовный роман, а сказка, и такое ну никак не провернуть в реальной жизни. В некоторых моментах он просто дико ржал и повторял, вытирая слезы смеха 'серьезно, даже так?'.

Книжку он мне отдал через пару дней издевательств, поржав, что саморазвитие очень нужная вещь, в том числе и в этом вопросе (ох, как я на него тогда сердилась и обижалась, но об этом не будем). Так получилось, что больше я не смогла ее читать, начинала — и в голове ее читала голосом Вольфа со всеми его эмоциями, интонациями и комментариями. После этого случая я стала умнее, читая книги, прятала их от Вольфа, хотя скрывать не буду, слишком слащавые любовные книги читать больше не смогла, отучил таким диким способом. Поэтому, наверное, и не такая наивная, как многие девушки, мои одногодки, и это грустно. Мечтала бы о любви книжной, взглядах и семье и было бы все замечательно. А теперь мне подавай понимание в отношениях, равенство, любовь теплую, верность (что у нас почти сказка, женщин ведь много, так что в порядке нормы у мужчины несколько женщин, хотя жена одна), короче, испортилась я, сломалась.

И мне действительно проще вздыхать о Скотте, чем делать серьезные шаги к нашему сближению, ведь мы когда-нибудь вернемся. А дома все иначе, выбор Домов, браки договорные, а стать просто девушкой на время приключений, мне ой как не хочется. Нет, мне-то как раз многое хочется, в общем, у меня внутренний конфликт, хочется, и не можется, можется, но хочется не так, и вообще не пойми, чего больше хочется.

Хотя, почему не понятно, мне хочется быть единственной, вот такая наивно нужная мечта.

Объявили бой Скотта и, встрепенувшись, подошла ближе, чтобы лучше видеть, а то из-за спин впереди стоящих в моем углу ничего видно не было.

Что тут сказать, блестящий бой, без лишней жестокости, все удары рассчитаны на не покалечить, а остановить соперника, ему, кстати, достался прихвостень моего противника. Короче, у мужика и шанса не было, его расстелили, как коврик, по песочку и при этом все очень корректно. Только Скотт так может: быть и убийственно опасным и вежливо отстранённым одновременно, победить и не покалечить, выиграть и не унизить. Он шикарен...

Я похвалила парня, улыбаясь и поздравляя с победой, а в ответ на меня смотрели и совсем чуть-чуть улыбались, одним намеком на улыбку.

— Если ты будешь так радоваться, я готов каждый день по несколько раз побеждать, — я смущённо потупилась, не зная, что сказать в ответ, все-таки вздыхать на расстоянии намного проще, и для нервной системы в том числе.

— Сегодня собираемся вечером посидеть, пообщаться, вы как, придете? — Вольф, влезший в наш такой слушающий меня разговор стал моим спасением, я радостно согласилась и только потом осмыслила это его 'вы'. Он ведь про нас не как про пару спрашивал, да?

* * *

— Вот и кому легче от того, что девчонка выступила на боях? Для женщины травмы опасны, ей ведь рожать! — Генри пытался говорить не громко, но возмущение прорывалось. Его задача была промыть мозги владыке, а тот упорно молчал, хмурился и не шел на контакт.

Владыка не был дураком он прекрасно понимал, что секундная блажь может стоить слишком дорого, мало того, что Вольф психует, и ссора между ними только ширится, так еще и девчонка могла пострадать, а он не зверь и ему жалко ее. И да, он уже остыл от мысли, что его племянник был рабом у этой человечки, а его родная сестра падала в ноги, умоляя спасти сына. И тот факт, что он был беспомощен все эти годы и не мог найти точку выхода, а сам парень отказывался вернуться по ежегодному зову обратно, его не спасало от слез и невысказанных упреков семьи. А если взять во внимание, что они его единственная семья, и возможно именно Вольфу придется принять на себя груз ответственности (если ничего не изменится), на сколько он был не в духе все эти годы, сложно представить. Но и смотреть, как девчонку избивают и как его племянница орет, что сумасшедшая, а племянник сжимает кулаки и готов кинуться убивать, ему очень не нравилось. И чувство вины уже за эти годы достало и жестко бесит, а еще этот противный зуд в голове, как легкий стук раздражает ужасно и настроение такое, что хочется идти и крушить.

— И что ты предлагаешь? — хмуро буркнул он.

— Разреши бои в парах, пусть ее наш мальчик прикрывает и защищает, а то гляди и упорхнет девочка к своему соотечественнику и будешь ты психовать молниями швыряться и ... оправдываться, — вот чего больше всего не любил владыка, так это именно оправдываться, поэтому нахмурился еще сильнее, уплотняя внешний щит, доставучий стук бесил.

— Подумаю, — бросил он другу, которому в личном общении давно разрешил говорить прямо и без всех этих расшаркиваний, а сам все хмурился и хмурился, прикидывая по-всякому, как всю эту ситуацию перевернуть на пользу народа и семьи.

В устои их общества расшаркивания вообще были не приемлемы, четкое повиновение и соблюдение иерархии, но без фанатизма. Так что подчиненные всегда держали дистанцию и только в критических ситуациях могли высказать какие-либо важные вещи и были услышаны. Это все из-за военного строя общества и всеобщей военной повинности. Так что отношения Генри выбивались из общей картины, если конечно не знать, что он входит в близкий доверенный круг владыки, практически, как член семьи, старый и проверенный друг.

* * *

13

Вечером все бойцы (даже те, кто был без сознания на момент окончания боев, с легкой руки лекарей были подняты на ноги) собрались возле нашей казармы с едой, напитками и разговорами. И если в начале я немного смущалась и не знала, о чем говорить, то потом вполне влилась в коллектив. Сидела я рядом со Скоттом (и нет, это не случайность, а планомерная атака с его стороны, он Стю так четко подвинул, что тут и думать ни о чем не надо). Мне было приятно внимание Скотта, его ухаживания, забота, да что говорить — это исполнение моей девичьей мечты, вот если еще поцелует, так точно это будет она. Придется новую мечту придумывать, я млела и летала где-то далеко мысленно, ощущала, как Скотт аккуратно поправляет накидку у меня на плечах и готова была петь. Поэтому начало разговора я торжественно пропустила, а вот середина меня быстро спустила на грешную землю и заставила внимательно слушать.

— Я вам серьезно говорю, речь шла о нашем мире и что владыка не зря так расстарался, чтобы вернуть всех своих подданных. Вроде как скоро попасть туда будет невозможно, — рассказывал один из парней Синего Дома, вроде его зовут Колин.

— Конечно, невозможно, кто будет делать ритуал вызова? Если все, кто может это сделать, сейчас тут, так что куковать нам тут, пока не надоедим и нас или прикончат, или... — Жак своим оптимизмом прямо заражал.

— Подожди, скоро попасть и то, что мы все здесь, не связано, — Стю придвинулся чуть вперед, чтобы его лучше было видно, — это больше похоже, что сейчас еще можно туда смотаться, а вот потом что-то случится и это будет сделать невозможно. И нет, Жак, я не думаю, что это из-за уничтожения нас, — Жак, он прям такой черный оптимист.

— Какие у кого есть мысли? — Харли обвел всех взглядом, — И главный вопрос, что мы можем с этим сделать?

— Это может быть все что угодно, вплоть да энергетического перекоса, раз так много носителей вытащили из мира, — Стю не зря говорил, что любит больше читать, чем драться, он, кстати, сегодня проиграл, но сильно не расстраивается по поводу этого.

— Последние годы энергия в мире стала уменьшаться, зимы стали жестче, а перерожденных все больше, — Морис говорил с задумчивым видом, но его перебил Стю.

— Ты нам давай еще общеобразовательную программу расскажи, что зимой холодно, и перерожденные — это плохо. Может, что скажешь, чего мы не знаем, а не информацию, которую даже малыши могут рассказать с умным видом.

— Умный такой? — психанул в ответ Морис, — сам и расскажи, что мы не знаем!

Стю фыркнул, задумался, а потом с видом человека, которого только что осенило. посмотрел на нас:

— А что вы знаете о начале войны?

— Какой войны? — Морис еще обиженный, что его не выслушали, хмурился и все воспринимал в штыки.

— Той, из-за которой был придуман ритуал призыва, — Стю смотрел на него с видом мамочки, у которой чадо не разумное.

— А, этой, — протянул Морис, я смотрю, мы можем все в диалоге не участвовать, — а что с ней там было, а ну-ка напомни, — Стю это 'напомни' комментировать не стал, а просто рассказал историю, практически старую легенду, которую я помню, спасибо бабушке.

— Говорят, никто не помнит, откуда пришли враги, но если взять во внимание, что они пришли и то, что миров много, то легко предположить, что они пришли из другого мира. Их цель была захватить всех одаренных, а вот для чего, тут мнения разделились, одни утверждают, чтобы править ими, другие — чтобы питаться, ведь одаренные. как источники, а есть те, которые считают, что они были нужны для накопления энергии для совершения перехода в другой мир. Будто сами пришельцы не могли открыть проход и пронзить мир, а к нам попали из-за бегства, и вот тут уже известно, бегства от кого, от наших демонов. Энергии они не накопили, и как ушли, встает вопрос? — Стю посмотрел на нас и набрав воздуха побольше выдал видимо свою теорию, — а что, если они смогли перехватить энергетические потоки мира и, исказив их, сделать прорыв, чтоб уйти. Вот только прорыв был не закрыт, и энергия продолжает просачиваться, а наш мир умирать. Зима, перерожденные, закон о количестве одаренных... — Стю перечислял, а меня как дернуло.

— Закон?

— О том, что одаренных должно рождаться четкое количество, — Стю смотрел на меня не понимая, что именно меня зацепило в его словах.

— Я думала, закон предполагает только то, что не должно быть одаренных женщин?

— Это поправка, и она появилась относительно недавно, и с этим все не чисто, но что-то мне подсказывает, это связано с активным вызовом демонов и фиксированием одаренных. Ведь одаренные дети рождаются только у одаренных женщин. Поэтому их и отбирают, чтобы потом контролировать весь процесс. Там еще и с наследниками Домов не все так просто, но тут надо бы еще покопать, но информации крайне мало, нам бы 'языка' захватить, но где его взять, — он развел руками и поискал взглядом вокруг, надеясь, что под камнем спрятался старейшина и сейчас мы его тепленького поймаем.

А вообще Стю говорил страшные вещи, мы что, домашние животные, чтобы нас отбирать и решать, кто именно будет осеменять, во мне бушевало пламя. Мои любимые не отдали меня, надеясь, что такая участь меня минует и я вечно буду им благодарна.

— Райли, у нас у всех матери были одаренные...

— А они? — я не смогла выговорить, что с ними случилось.

— Моя жила с нами, пока случайно не погибла, будучи беременной моим вторым братом, — голос был сухой и безжизненный, мне стало жалко.

— И моя погибла...

— И моя...

— Моя жива, но я единственный ребенок в семье...

Старые и новые боги, за что вы нас так, неужели мы это сами придумали, уничтожили себя, уподобили животным, загнали в ловушку, из которой выход один — смерть. Смерть устоям, смерть традициям, главное, чтобы не смерть народу.

— Так вот моя мысль, — Стю прокашлялся, как будто ему в горле что-то мешало, — что скоро нельзя будет попасть в наш мир, потому что он или захлопнется из-за нехватки энергии или, что самый плохой вариант развития, погибнет, а с ним и все наши родные...

— Отсюда вопрос, что мы будем делать? — Харли задал нужный вопрос.

— Нам нужна информация и способ вернуться домой, — спокойно, как, впрочем всегда, ответил Скотт, и все согласно кивнули, ладно, почти все.

— А если я не хочу возвращаться в мир холода, голода, вечной зимы и скорой смерти? — вот и провокационный вопрос и, кто бы сомневался, задал его один из прихвостней наследника Дома Фиолетовых.

— Это твое право и твое решение, мы уйдем, как сможем, а ты оставайся здесь, владыке будет на ком отыграться, — Харли смотрел жестко.

— А если наша помощь нужна там, тебя это не волнует? Может сейчас наши семьи гибнут, — Морис поежился и уткнулся взглядом в землю под своими ногами. Он ведь тоже принадлежал Дому Фиолетовых и должен был поддерживать своего наследника, но, видимо, парень умнее, чем кажется, или, что более вероятно, бесхитростней и честнее.

— Вариант погибнуть с ними тебя так впечатляет? — парень, не дожидаясь ответа, развернулся и ушел, туда ему и дорога, без них как-то даже легче дышится.

Интересно то, что чем сильнее Дом, тем больше в нем одаренных, и сейчас я это узрела как никогда раньше, ведь из моего Дома только я одаренная, если не брать в расчёт бабушку. И если взять во внимание, что меня могли отобрать, то маме бы дали еще раз родить ребенка, надеясь на рождение одаренного наследника? А вот Дом Фиолетовых сильный, он поглотил Дом Белых и у них четыре одаренных, вот и распределение силы в Домах.

— А что известно про детей старейшин? — этот вопрос возник в моей голове из неоткуда, и я не успела даже подумать над ним, сразу задала.

Ответом мне было молчание и пожимание плеч.

— Когда в наш мир прибыл владыка, там что-то было про дочь главы совета Домов Саида, но подробностей нет, — Стю все-таки кладезь информации, вот и пережитки нашего общества. Он мог бы стать великим ученным, а он боец средней руки.

— Догадки хорошо, но нужны факты, поэтому сначала информация, потом переговоры с владыкой и варианты развития наших дальнейших действий, — Скотт подвел черту под нашими размышлениями, и все надолго замолчали, чтобы вернуться к разговору о боях. Мужчины...

А я, посидев еще минут пятнадцать и слушая в пол-уха, поднялась, чтобы уйти. Скотт сразу встал и пошел вместе со мной.

— Устала? — предположил он самое очевидное.

— Немного, — не стала отрицать очевидное, все-таки энергетические растраты отражаются на организме в виде усталости и голода.

— Я тоже переживаю о семье и Доме.

— Кроме всех невзгод, я боюсь, как бы наш Дом не наказали старейшины, — призналась я в том, что меня так тревожит.

— Из-за сокрытия тебя? — я кивнула, — Думаю, им сейчас не до этого, исчезли все наследники, и одаренные. Ведь там остались только старики и главы Домов, больше одаренных нет, зато остались перерожденные. Они не будут наказывать, только не сейчас, когда у Старейшин разлад и все Дома, считай, обезглавлены.

— У нашего народа нет будущего, так ведь? — до этого мы медленно брели по тропинке, а сейчас я резко остановилась и повернулась, чтобы смотреть ему в лицо.

— Мы вымираем, и это дело времени, и его осталось очень мало, если оно вообще есть, — я уткнулась в грудь парня, просто чуть качнувшись вперед, порыв был неосознанный, и когда я почувствовала, как его руки меня крепко прижали и стали гладить по спине, поняла, что мой порыв можно трактовать по-разному. Бред, только по одному, я тянусь к этому парню, и я влюблена в него, вот и вся тайна.

— Мы что-нибудь придумаем, я тебе обещаю, — он продолжил меня гладить, а я тихо млела, набираясь храбрости поднять лицо.

И я все-таки набралась смелости, чуть отстранившись, подняла лицо ему навстречу и, судя по взгляду парня, он этого и ждал. Начал склоняться ко мне, собираясь поцеловать, неужели это будет мой первый поцелуй? Его губы чуть накрыли мои, обжигая дыханием, мое же наоборот исчезло, перехваченное эмоциями, секунда на то, чтобы я смогла отстраниться, и он прижимает меня к себе, усиливая поцелуй.

— Ой, простите, мы не хотели вам мешать, — я отскочила от Скотта, засмущавшись, что нас застали в такой щекотливой ситуации, хорошо, что отскочила я, как-то только они вышли на тропинку из-за поворота, а не когда увидели нас (хотя, возможно, это я себя так успокаиваю и они все видели).

— Нет, нет, вы нам не помешали, — залепетала я, готовая провалиться сквозь землю, мужчины ушли, а я стояла, прижимая ладони к щекам.

— Райли, — позвал меня Скотт, но я, видимо, не совсем адекватная, только укнула в ответ, — Райли, все хорошо, иди сюда, — я даже не двинулась, — в этом нет ничего плохого, когда парень обнимает и целует девушку, которая ему дорога, — сердце, и так стучавшее как умалишённое, (что в принципе и есть правда,) замерло в ужасе и опять ускорилось (так ведь и болезнь заработать можно, с такими нагрузками на бедное сердце), — разве только, если девушке это неприятно, как и весь парень в целом. Райли, тебе неприятно мое внимание? — вот кто так в лоб спрашивает, я же сейчас упаду, от перегрузки на сердце.

— Нет... — не стоит и говорить, что голос у меня тихо пищал.

— Нет, не приятно? Или нет, приятно? — вот докопался!

— Приятно мне, — сердито ответила, вскинув лицо.

— Такая ты мне нравишься больше, а то стоишь, паникуешь, это не ты. Ты боец, мой боец, пойдем проведу, а то опять кто-то выскочит, и ты от меня сама сбежишь.

Мы медленно пошли в дом, а я незаметно (надеюсь, что так и было) коснулась губ, которые горели огнем, может у меня аллергия? Райли, ты псих, это просто долгожданный поцелуй Скотта из Дома Зеленых, а не аллергия все на того же Скотта. Сердце устало стучать, как сумасшедшее и решило начать петь, какой талантливый орган, прямо загляденье. На пороге моей комнаты я, немного смутившись, сбежала, не дав себя поцеловать (если он, конечно, вообще собирался это делать во второй раз). В тишине своей комнаты, чуть успокоившись, попинала сама себя, наконец получить поцелуй от Скотта и потом сбежать, гениально! Накрутивши себя так, что решила идти обратно и получить еще один поцелуй, заодно и поговорить выбежала из комнаты, спустилась и остановилась, ну бред, что я ему скажу: 'Скотт, целуй меня, я готова'. Все, Райли, как говорит бабушка, утро вечера мудренее, бегом спать!

Вернувшись в комнату, я уже по традиции забралась под душ, где смывала все свои переживания и волнения, хотя чего таить, волнения от поцелуя я совершено не хотела смывать, их я готова смаковать все время. Засыпала я с мысль о Скотте, похоже, это болезнь...

14

Думаете я смогла посмаковать вчерашнее приключение, поцелуй, вспомнить все детали, вздохи, взгляды? Как бы не так, а все потому, что утро началось с крика 'Подъем' и прыжка на мою кровать. Если вас так никогда не будили, поблагодарите старых богов и возрадуйтесь за доброту новых богов, потому что это кошмар! Я в панике подскочила на кровати, заорав, резко села и врезалась лбом в 'будильник'. 'Будильник' в свою очередь, перепугано подпрыгнул и заорал в ответ, правда, он, в отличии от меня, орал словами, а не мелодичным 'аааааааа'.

— Ты чего дерешься, больная, что ли?!!

— Ах, больная, ах, дерусь?! Да я тебя сейчас вообще убью, и мир мне спасибо скажет! — я уже перестала орать нечленораздельное, теперь я орала вполне понятными словами и сердито сопела, глядя на мой милый 'будильник'.

— Ну мы просто не договаривались, во сколько пойдем к наставнику, вот я и решил тебя разбудить, — на меня смотрел несчастный Вольф, который своим видом пытался показать, что это он жертва, это его ударили, наорали и обидели, не поняв. Вот только я его слишком хорошо знаю, он специально меня напугал, так что никакой пощады и сочувствия он не дождется!

— Да чтоб тебя так всю жизнь будили! — в сердцах психанула я.

— Ой, если это будешь ты, так уж и быть, я готов на это наказание, зато жизнь веселая будет, — посмеиваясь, говорил этот...

— Но не долгая, скончаешься от разрыва сердца...

— От счастья!

— От страха! — хором последние реплики сказали мы, и если он засмеялся, то я была не в духе.

— Ладно признаю, погорячился, но кто виноват, что ты так забавно посапывала, так и хотелось поиздеваться, прям вот милашная ты была во сне

— Беги... — совершенно ровным и спокойным голосом сказала я.

А он, оценив мою интонацию, вид и обстановку, рванул из комнаты с криком: 'через полчаса жду внизу, нам назначено', вот что значит, опыт. Я же почувствовала себя убийцей, потому что подскочила бежать следом за ним с диким желанием найти и убить. Но в коридоре остановилась, все-таки я в пижаме, а это плохая идея с учетом полного дома мужиков, в комнату я вернулась очень быстро, молниеносно. Так же быстро, подбадривая себя картинками расправы над напарником собралась и помчалась вершить самосуд!

Но этот подлец меня слишком хорошо знал.

— Блинчики примирения с вишневым джемом и ароматная чашка горячего настоя. Я пришел с миром... — этот шут поклонился мне, держа на протянутых руках дары свои.

— А как же справедливое возмездие? — подбоченившись и подойдя ближе, спросила я, запах от блинов шел просто умопомрачительный, пришлось даже слюнки сглатывать.

— Согласен на равнозначный обмен, завтра утром у меня в спальне, — я величественно кивнула, просто очень хотелось блинчиков, и вот я бы даже не заметила двузначность прозвучавших слов, просто у нас это в норме вещей, но парни, свидетели всего этого представления, как-то многозначительно хмыкнули и исподтишка заулыбались.

Я же сделала вид, что не понимаю, что не так, да и напарник не поставил бы меня в неловкое положение, хотя нет, не так, он бы меня с удовольствием в него поставил, вот только не при посторонних. А значит, все домыслы посторонних — это их проблема.

— Доброе утро, — Скотт вышел откуда-то из-за моей спины.

Я уже сидела за столом и поглощала пищу богов, а Вольф сидел рядом, попивал мятный напиток и веселил меня рассказами о вчерашних боях и неадекватных девицах — это он о сестре и ее подруге.

Поэтому, если Скотт и находился раньше в столовой, я его не видела, и не знаю, слышал он нашу перепалку или нет, парень подошел ко мне, чуть замешкался и сел рядом.

— Как спалось? — вот простой банальный вопрос, а я смутилась, просто мне разные неприличности с ним в главной роли всю ночь снились.

— Спалось, видимо, обычно, а вот просыпалось потрясающе, до сих пор потряхивает, да, мелкая? — я кинула уничтожающий взгляд на напарника и опять посмотрела на Скотта.

— Хорошо спалось, спасибо — тепло улыбаясь, ответила я, но меня перебил невыносимый Вольф.

— Ну ты невежливая, мелкая, мужик явно хочет, чтобы ты спросила про его стенания ночные, а ты бесчувственная, просто улыбаешься и ешь, — я действительно продолжала есть блинчики, но они просто невероятные, — Пен, кстати, блины специально для тебя делал, он там еще передавал, чтобы ты не стеснялась, заходила, он подкормит, а то, говорит, ты совсем немощь.

Бывают ситуации, когда очень хочется сказать гадость, но в этот момент лучше жевать, чтобы потом не жалеть. Вот и я кромсала и запихивала невероятно вкусный блинчик в рот, лишь бы не начать говорить, а к слову я уже наелась и так продолжаться долго не сможет.

— Ты сейчас занята будешь? — Скотт золотой человек, даже не заметил комментарии моего напарника и продолжал делать вид, что за столом мы только вдвоем, я в ответ на его вопрос только кивнула, говорить не могла, рот был забит, — тогда увидимся позже, мы с ребятами идем на прием по нашим вопросам, после все расскажу, — понял он по моему заинтересованному взгляду и тому, что жевать я стала в десять раз энергичней. чтобы задать свои вопросы.

Ждать их он не стал, встал из-за стола и, махнув Харли, который на диванах что-то обсуждал со Стю и Морисом, вышел на улицу, парни, верно истолковав его знак, последовали за ним, а я, наконец, глотнула блинчик и смогла говорить.

— Ты мне ничего рассказать не хочешь? — серьезно спросил Вольф, глядя в спину быстро удаляющимся по тропинке парням, хорошо дверь открыта, как и окна, и замечательно видно близлежащие окрестности.

— Что именно? — решила пока не делиться с ним, он сам первый в жадину стал играть и зажимать информацию, вот пусть получает в ответ.

— То есть там много всего и ты не знаешь, что именно рассказать, понял, учту, — он кинул взгляд на часы и, выругавшись, подскочил, — погнали, иначе он нас сожрет и не подавится.

— Кто? — вскочив, я помчалась за напарником, который, не оценив скорость моего перемещения, чуть замедлился и, схватив за руку, потянул быстрее. Вот так, за руку, мы промчались через парк, обогнули дворец, ох, и здоровый домище, хотя в реальности там нет жилых комнат, только приёмные, зал для всяких важных событий, бальный зал и библиотека, может еще что-то есть, но про это Вольф не рассказывал. Вот как этот невероятный человек может бежать, торопить и экскурсию проводить одновременно.

— Это все потому, Райли, что у тебя ножки коротенькие, была бы ты повыше и бегала быстрее, а то семенишь своими коротышками, — я пыхтела, как злобный еж, но молчала, дыхание экономила, я и без его бесполезных комментариев знаю, что мой рост заметно ниже и длина ног тоже уступает ему, поэтому пусть говорит...

— Вот тут, кстати, владыка живет, но к нему домой приходить нельзя. это запрещено, исключение только с его личного разрешения, поэтому мы мимо пробежим, так просто быстрее, а мы опаздываем. А мы не к нему, поэтому и претензий нет и наказания не будет, — с этими словами оправданиями мы начали сокращать дорогу, перепрыгнули через оградку дома владыки (пусть это будет бредовый сон), вломились в его палисадник, оббежав стол и два плетеных кресла, а там на столе сок не допитый и явно перекус прерванный.

Нырнули в кусты, пригнувшись пробежали под окнами и выскочили с другой стороны дома, скрывать не буду я все это время молилась, чтобы нас не заметили.

— Теперь вот сюда, осталось немного и мы вовремя! — с этими словами мы заскочили в помещение, где за столом сидел мужчина. Помещение, куда мы вбежали я не рассмотрела, я и мужчину не сразу заметила, потому что стояла, опираясь на колени руками и тяжело дышала.

— Физическую подготовку в условиях жары необходимо улучшать и да, вы не опоздали, но это не из-за размеренности и планирования, о котором мы все время говорим, а благодаря спешке. Давайте знакомиться. Самюэль Брай, отец вашего напарника и специалист по видам энергии и ее применении в боевых условиях, — я выразительно посмотрела на напарника и, повернувшись, также представилась.

— Райли, наследник Дома Красных, мир Гораны, очень приятно с вами познакомиться, к сожалению, я не знала, куда именно мы спешим, и кто ожидает нас в конце пути.

— Я даже не удивлен, пройдемте за мной в сад, — мы вышли через окно, благо это, оказывается, была стеклянная дверь-окно, а то можно решить, что сокращение пути у них семейная черта.

Под окнами кабинета, а мы попали именно туда, находилась лужайка, окружённая деревьями, за которыми находились какие-то постройки.

— Это внутренний двор нашего дома, он специально был так спроектирован, чтобы была возможность заниматься на улице и без чужих глаз, — отец, как и сын, видимо, любят экскурсии проводить, — Вольфганг вам рассказал, что именно мы будем проверять и тестировать? — я выразительно посмотрела на напарника, серьёзно, Вольфганг?

— Видимо не успел во время бега все подробности донести, дыхания не хватило, — мелко подколола его.

— Значит, расслабился я, передам о необходимости увеличить нагрузки, а именно дополнительный бег ввести. Вот вдвоём и поднимете свои навыки, — только начала злорадствовать, как отец Вольфа наглядно показал, не рой могилу ближнему, сам в нее и упадешь.

Вольф спокойно посмотрел на меня, и я четко видела смешинки в его глазах.

— Хорошая идея, отец, мы с Райли с радостью возобновим наши тренировки и улучшим их по настоянию тренеров.

— Отлично, а теперь, Райли, сделай щит, покрепче, — с этими словами в руке Самюэля начала скапливаться энергия и судя по интенсивности щит мне нужен покрепче!

Вот как в воду глядела, от удара щит меня, конечно, спас, я не поджарилась, это плюс, а минус в том, что меня протащило спиной по траве метра два.

— Поправку на вес необходимо делать, — с живейшим интересом выговорил этот садист и добавил, потирая руки, — еще раз!

— Так и знай, мне тебя жалко, — шепотом поведал мой напарник и помог подняться и даже от травы отряхнул, а я думала, может это он мне так изощрённо мстит за мою бабушку?

— Готова? — маниакальный вопрос палача.

— Нет! — мой ответ и его удар получились одновременно, щит сделала крепче, но меня все равно снесло, но на метр, что уже прогресс.

— И вы, считаете это нормально? Угробить девочку, не познакомив ее со мной? — не знаю, кто эта милая женщина, но я была ей рада.

— Мама?! — возглас Вольфа в себе заключал так много эмоций.

— Вольф?! — абсолютно повторив интонации, воскликнула мама, при этом хитро улыбнувшись, — кому из вас принадлежит идея тестировать ее, не объяснив деталей и подробностей и не пригласив познакомиться в дом?

— Ему! — как хорошо хором папа с сыном могут говорить, прямо, опыт и долгие тренировки.

— Я что посторонняя или вы меня стесняетесь? Почему я знакомлюсь с Райли самая последняя? — мужчины опустили головы, как нашкодившие дети, это так забавно, — а ты, милая, вставай, вставай, я еще их пораспекаю, дам тебе время отдохнуть и щит сделать покрепче, да форму ему придай обтекаемую, а то так и будут ронять, пока весь резерв твой не растратят.

— Мама!

— Элис!

— Да и мама, и Элис, и можете глазами своими одинаковыми на меня не сверкать, девочка маленькая, хрупкая и нечестно, не объяснив, ждать, что она поставить щит на максимум, чтобы вы смогли оценить ее резерв. Совесть иметь надо, экспериментаторы. Даю максимум час, а после жду к столу. Милая, держись и больше вопросов задавай, врать они не будут, — уничтожающий взгляд на мужчин, видимо, закрепление факта, что врать им нельзя, подбадривающая улыбка мне, и она ушла в дом.

Удивительная женщина, красивая, утонченная и явно властная, но не той властностью, когда лишь бы командовать, а мягкой, направляющей действия. С ней явно привыкли считаться и это для меня, жившей в мире мужчин, было бальзамом на душу, вот она — истинная женщина. Длинные вьющиеся волосы цвета шоколада, черные глаза, белоснежная кожа, яркие губы, выше меня, насколько сказать не могу, надо ближе подойти и явное чувство стиля. Одета она была в легкое платье песочного цвета и мягкие сандалии. Кстати, Варя с мамой очень похожи, как сестры, а Вольф больше в папу пошел, фигурой, движениями (хотя папа более сдержан, но мелочи видны, наклон головы, поворот). Одинаковые у них серые глаза, темные волосы (правда у Самюэля они коротко подстрижены, а у Вольфа чуть прикрывают шею, вьются и вечно торчат во все стороны, как будто никогда не видели расчёску). Меня его прическа всегда веселила, он выглядит так, как будто только что упал вниз головой с огромной высоты, подскочил и помчался дальше. Хотя сам напарник утверждает, что это стильный беспорядок, это укладка, но я в это не верю, видела, как он руками их продрал утром и побежал, так что пусть не рассказывает про часы укладывания в идеальный беспорядок.

— Продолжим? — Самюэль проследил, как Элис скрылась в доме, и обратился ко мне.

— Сначала объясните все, пожалуйста, — решила воспользоваться советом женщины, которая этих двоих знает, как никто.

— Ладно, — тяжело вздохнул Самюэль, — в момент, когда человек ощущает угрозу, с которой он не справляется, он выбрасывает или собирает, тут с какой стороны смотреть энергию вокруг себя. Поскольку мой сын отказался подвергать твою жизнь настоящей опасности, я решил воздействовать на твои эмоции, ты сердилась, не успевала отреагировать и, как вывод, увеличивала мощность своего щита.

— Без издевательств можно попробовать? — про сердилась, это он верно заметил.

— Конечно, что уже сделаешь, если Элис и так вмешалась, — обязательно скажу ей спасибо.

Этот маньяк ученый еще и расстроился, на Вольфа я взглянула хмуро, он мне ответил пожатием плеч, допляшешься ты у меня напарник, мало не покажется.

Активировала я щит, опираясь на эмоции, сначала собиралась культивировать свою злость и ее сделать основой мощи щита. Но внезапно вспомнила про бабушку, которая наверняка не находит себе места, про отца, какой он бы не был, но узнать, что я пропала, не заслуживает. Про Дом, в который вряд ли вернусь, про то, что возможно и некуда будет возвращаться, потому что скоро нашего мира не будет или же он станет закрытым, а значит, я одинокая, бездомная и потерянная среди миров.

Мысль, что семья погибнет, подняла шквал огня в душе, ощущение моего одиночества добавило стужи, (все, наверное, было не так, но именно внешними ощущениями природы, я ощущала свои эмоции). Я давно стояла с закрытыми глазами, а вокруг меня набирал обороты щит из энергии, которую я использовала. Не знаю, в какой момент отец Вольфа решил, что пора, он запустил в меня сгусток энергии, вот только он не ударил в меня, а вплелся в мой щит.

— Это невероятно! — сквозь какой-то шум я слышала восторженный голос Самюэля.

— Что-то не так, — подозрительность в голосе Вольфа добавила моему щиту новых эмоций, обиду на напарника, который оставил меня одну, впервые за столько лет, ведь до этого он всегда был рядом, — отец не надо, не атакуй! — вот только Самюэль его не послушал и мой щит несколько раз впитал в себя энергию, и я четко, как будто в шторм открыв глаза и не услышав бушующей стихии, поняла, сейчас энергия выйдет из-под контроля.

— Твою ж налево! — Вольф рванул ко мне, вот только щит не подпускал и его, что странно, раньше он с легкостью проходил сквозь мою защиту, как будто она его верный пес, который признает родного, — попытайся оттянуть энергию! — это он кому, мне или отцу? — Райли, успокойся и глуши всю эту катавасию! — конечно, легко сказать, да трудно сделать, вот панику допускать не стоило, энергия, видимо, выливающаяся через край, нашла прекрасную нишу, в которую можно слинять, мое раздражение на Вольфа.

В общем, от первого удара он увернулся, вторым ему подпалило рубашку, третьим снесло Самюэля и хорошо так протащило по земле, четвертым вырвало ближайшие кусты и отнесло в Вольфа, а вот пятого удара не было. Напарник, поднырнув ко мне в ноги, как-то умудрился схватить меня, что-то кричал, но я и сама уже давно паниковала, пытаясь успокоить энергию, а точнее, успокоиться самой. Мамочки, замкнутый круг: я паникую, потому что не могу успокоиться, из-за этого сильнее паникую.

— Мелкая, ты чего? — напарник держал меня крепко и если на нас посмотрит одаренный, он увидит яркие вспышки и нити как змеи, хлещущие вокруг, а для обычного человека, мы стоим впритык, а вокруг непонятно откуда взявшийся ветер, такой локальный, — что же ты там вспомнила и ощутила, что такая сильная стала? Бабушку, дом? — он смотрел мне в глаза, а я видела его расплывчато, слезы застилали глаза.

— Мой мир умирает? — только не ври, хотелось прокричать, но я спросила тихо и ждала честный ответ.

— Да, — я закрыла глаза, тяжело сглотнув.

— Я могу вернуться к семье?

— Владыка работает над этим, мы не знали, что ваш мир умирает, окончательно стало ясно в момент обратного перехода. Прости, Райли, я...— он замолчал, да и что тут скажешь? — Я обещаю, мы что-нибудь придумаем и спасем ваших, я не отстану от дяди и проверка эта отцу нужна, чтобы прикинуть, сможешь ты быть маяком для перехода и открыть переход отсюда.

— Я смогу... — знаете даже если мне не хватит сил, я отдам последние, знаю по маме, можно отдать не только энергию, которая идет от мира, а мы, одарённые, ее можем принимать и накапливать в себе, но и ту, что есть в любом живом организме, саму жизнь, — ты слышишь меня, я справлюсь, мне хватит сил! — меня начало всю колотить, это ужасно, я ведь кричу на него.

Привет. истерика, давно не виделись.

— Раз хватит сил, давай успокойся и прекрати фонтанировать, не трать зря силы, они нужны для спасенья семьи! — а вот это было, как пощечина и ушат ледяной воды на голову в довесок.

Я никогда в жизни так быстро не успокаивалась, да что говорить, я ни разу в жизни так сильно не набирала энергии, ведь резерв я свой истратила, вот только моя способность брать извне, а не медленно копить сыграла со мной шутку, я действительно зациклилась, отдавала и брала и так с постоянным увеличением. Мысль о бабушке и о том, что она сейчас в отчаянье, дала мне сил. Концентрация, глубокий вдох и медленный выдох, я не просто отпустила энергию этого мира, которую притягивала, я сделала это медленно, в голове держа образ чуть нахмурившейся бабушки. Вокруг все стихло, я стала оседать на землю, напарник упасть не дал, подхватил на руки и совершенно серьезно проговорил, что ему не свойственно.

— Знаешь ты такая мелкая, а проблемы с тобой такие крупные, вот думаю, если тебя откормить, проблемы уменьшатся или наоборот, пиши пропало? — голос серьезный, а вот мысли озвученные, как всегда не очень.

— И не мечтай...

— Да что уже и помечтать нельзя? Жестокая!

— Вольф, как она? — отец Самюэля подскочил к нам и заглянул мне в лицо, — ага, истощение, зато энергетический запас остался почти на том же уровне, умница, что отпускала медленно энергию, отпустила бы резко, сейчас была бы выжата досуха. Я должен все записать и проанализировать, а ее надо в дом, — постановил, наконец, он.

— А там мама... — грустно протянул Вольф.

— И сестра наверняка твоя уже примчалась, — с опаской поглядывая на здание и на меня украдкой, я вдруг подумала, прикопают под деревом, что бы им не влетело, нет тела, нет проблем.

— А еще тут погром, — и столько грусти.

— Что поделать, сын, сами виноваты, — он положил руку ему на плечо и чуть сжал.

— Что значит, сами? Ты мне тут не начинай, я тебе говорил, пошли на полигон и позовем Генри, а ты что? Сами справимся, и дома мне уютней и работается лучше, а теперь что, выгребать я буду???

— А ты думаешь, зачем мы тебя рожали, я вот сразу понял, выгребать будешь ты, а я пошел. Мне в кабинет надо, такое открытие, — и что вы думаете, до этого такой серьезный мужчина, а бегает вон, как юнец.

— Даже не мечтай! Я все маме расскажу!

— Я тоже! — крикнул мужчина, оборачиваясь, — И поверь, твоя информация рядом с моей, как ребенок рядом с воином. Так что не дури, — с этими словами он забежал к себе в кабинет и закрыл дверь-окно.

— Обалдеть, нет, ты это видела? И этот мужчина мой отец? — мне хотелось хихикать, уткнувшись ему в плечо, потому что я очень даже хорошо представляю, что это его отец, похожи, — еще от мамы перепадет, и ты вся замученная, мда, день так себе, — он перехватил меня поудобней, — пошли сдаваться. И да, лучшая защита — это нападение. Ну, мелочь, готовься.

15

— Может я сама ножками пойду? — неуверенно предложила, глядя на его коварно кровожадное лицо.

— Ну уж нет, ты мне тогда всю игру испортишь, виси тут и делай вид, что при смерти, а остальное — дело техники.

Он быстро пересек двор, вбежав в ту дверь, за которой скрылась Элис и громко закричал:

— Мама, помоги, мама, Райли плохо! — я даже на руках у него подпрыгнула, что за?

Из соседней комнаты послышался топот ног и в комнату влетела Элис, увидела меня, всплеснула руками и быстро начала командовать:

— Девочку на диван, из кухни неси кипяток и зови бабушку, пусть несет травы, да поживей! — прикрикнула она, а я вот по-настоящему испугалась.

— Да мне не так уж... — перебила, не дала договорить.

— Не волнуйся милая, сейчас мы все подправим, знаешь, я люблю своего мужа и сына, но какие же они у меня козлы!

— Мама?! — это Вольф прибежал с чайником кипятка.

— Кого ждем? Выполнять! — и он унесся на второй этаж по лестнице за бабушкой, вот сейчас с ней и познакомлюсь.

— Неужели не видно, что ты после перехода начала адаптироваться под наш мир, эмоции зашкаливают. Так ведь? — я судорожно кивнула, — сила возросла, на сверхскорости в движениях переходила? — еще один осторожный мой кивок, — ох, уж эти мужики, тело они тебе залечили, энергетический запас подправили, а про эмоции и душевное состояние, по себе толстокожим судят.

Со второго этажа спустилась просто нереально милая старушка, с кучеряшками белых волос, как шарик на голове, худенькая, активная и явно еще очень энергичная.

— Мам, у нее эмоциональное истощение на почве адаптации к миру, эмоции не наружу, а в себя, видимо, девочка скрытная сама по себе, а после перехода все усугубилось.

— Сейчас, — старушка схватила мешочек с травами и быстро стала перебирать их, а после заваривать.

— Мам? — как-то неуверенно начал Вольф.

— Потом, — строго бросила женщина и подала мне чашку с вкусно пахнувшими травами, и в этот момент я остро почувствовала, как соскучилась по бабушке и вот такой ее заботе.

Я старалась пить и не всхлипывать, что же это меня так корежит, и Варя про эмоциональность говорила при переходе.

— Вот скажи, сын, ты чем думал? Ладно, отец твой на своей работе повернулся, но ты же у меня умный мальчик и девочка эта тебе не чужая, так где были твои мозги и почему ты, — ох как она глазами сверкала и это 'ты' выделила, — который знаешь ее лучше других, не заметил, что она не в порядке. Мам, как она? — а это уже бабушке.

— Кризис был близко, она что, истощение энергетическое испытывала? — старушка подсела ко мне на диван и держала меня за руку, глядя на меня совсем еще не старческими глазами.

— Да они ее только что с Самюэлем проверяла на максимум энергии, — как-то зло отмахнулась Элис.

— А вчера она участвовала в боях, — сдала меня Варя, которая тоже примчалась откуда-то из глубины дома, — и такая эмоциональная она уже несколько дней, мы ее с Лерой встретили недавно.

— Что-то Владик балуется, — я очень хотела узнать кто такой Владик и почему он балуется и вообще, что происходит? — надо будет ему напомнить некоторые прописные истины.

— А может мне кто-то объяснит? — осторожно вклинилась я в разговор, допив всю чашку вкусного отвара.

— Все просто, Райли, — Элис села напротив меня в кресло, бабушка всунула в руку еще чашку с отваром, Вольф плюхнулся на пол, а Варя присела на соседнее кресло, я же поджав ноги, хотела подвинуться, чтобы Вольфу было удобней, но ему, видимо, и так нормально, — в своем мире ты использовала низкие слои энергии, а мы используем более высокие, — ага что-то такое напарник рассказывал, — это отражается и на характере одаренных, низкие, они более тяжелые, и люди, подверженные им, менее эмоциональные или точнее, они больше переживают эмоции в себе. Мы же более эмоционально открытые. Это, пожалуй, наше главное отличие, так вот в момент перехода, проходя в наш мир, как будто через ушко иголки, все испытывают на себе давление энергии мира. Для мужчин, которые более сдержанные и по природе не такие эмоциональные, это почти не заметно, хотя и они первые дни более эмоционально открыты, они ощущают все более остро, а вот для женщин, — очень красноречивый взгляд на сына, — этот переход дается не легко, — она сделала паузу, задумываясь над сказанным, а после продолжила:

— Сейчас все свои эмоции, которые раньше просто мелькали у тебя, фонтанируют вовсю, ты можешь начать плакать из-за сорванного цветка, — я скептически нахмурилась, что-то не замечала за собой такое обилие слез без причины, — хотя нет, ты вряд ли, а вот из-за того, что твои родные в беде, наверняка! — к горлу подкатил ком, — так вот, всех одаренных женщин из вашего мира, которые приходили к нам в мир, ждал период адаптации, вот только мальчики заигрались и решив, что ты боец, то и адаптация тебе не нужна. Вот только за образом любой сильной женщины скрывается маленькая несчастная девочка. Каждый раз, когда ты тратила энергию, ты как будто оголялась эмоционально и начинала испытывать несвойственные тебе в обычном состоянии чувства или же более ярко реагировать на какие-то в целом обыденные вещи, — я вспомнила свои метания со Скоттом, то как бегала от него, как отреагировала на поцелуй, пришлось согласиться, я была неадекватна. Что была, я по ходу и сейчас того, неадекватна, — Потом, поскольку личность ты сильная, ты справлялась с собой, но все повторялась по кругу. В какой-то момент все могло закончиться трагично, были случаи сумасшествия, хотя и очень давно, — увидев мои перепуганные глаза, она успокаивающе улыбнулась, — но не в этот раз. С тобой все будет хорошо, отвар придется попить несколько дней, больше отдыхать и все обязательно наладится.

— Так скоро снова бои, — осторожно заметила я, отвар начал действовать, не знаю, может, он просто успокаивающий, но я уже в душе не истерила.

— Без тебя поборются, — веско добавила бабуля и все дружно кивнули, а я улыбнулась, моя бабушка похожа на нее.

— Я тебе советую, пока в себе не разберешься, не почувствуешь себя в своей тарелке, никаких серьезных решений не принимать, никаких необдуманных действий не совершать, и вообще, поживи пока спокойно, — попросила Элис, — а теперь с вами мои хорошие, — она посмотрел на сына и дочь, ой-ёй, страшно то как, — Ты безответственный, я недовольна тобой, ты бросил напарника, и я не знаю, как ты будешь у нее вымаливать прощение. И я сообщу о дополнительном курсе, видимо, твои знания слишком поверхностны, поэтому никакой службы, сначала университет.

— Мама! — Вольф явно вспылил, вскочив на ноги, собирался, видимо, многое сказать, но глядя в глаза матери, выдохнул сквозь сжатые зубы и посмотрел на меня, не знаю, что он увидел или что стало переломным, вот только, повернувшись к матери, он спокойно, ага, явно еле сдерживался, ответил, — я понял и согласен.

— Варвара, ты как женщина, как человек, которая изучала этот вопрос в университете в прошлом семестре, повела себя легкомысленно: помимо того, что надо было предупредить саму жертву перехода, еще необходимо было сообщить в канцелярию. Я подумаю над твоим наказанием, но тот факт, что вы с Валерией в сентябре пересдадите спецкурс, даже не обсуждается.

— Да, мама, — девушка поджала губы и явно еле сдерживалась, чтобы не расплакаться, а мне пришла грустная мысль, вряд ли мы после этого станем подругами, да и с напарником отношения испортятся, ведь из-за меня их наказали.

— А теперь все идут мыть руки, приводить себя в порядок и садятся за стол, на сборы максимум двадцать минут. Мама, проконтролируй, как накроют на стол, я же пойду поговорю с вашим отцом, — ой, что-то это кровожадно прозвучало.

Она грациозно встала и вышла из комнаты, бабушка тоже очень живенько убежала на кухню, а ребята остались сидеть.

'Райли, если виновата, признайся и извинись, не старайся свою вину переложить на других, это бесчестно' — мне вспомнились слова бабушки, и я заговорила первой.

— Ребята, извините, что из-за меня вас наказали, мне очень стыдно, что принесла вам столько хлопот и проблем, — стараясь говорить спокойно, вот только голос чуть дрожал.

— Учись, сестрица, видишь какая она у меня, мы накосячили, а она самобичеванием занимается. Дурында ты моя мелкая, это мы перед тобой извиняться должны, и если Варька виновата поскольку постольку, то я прямо бокопор. Так что с сегодняшнего дня долой весь бред, забыли, проехали, и начнём все сначала, буду тебя холить и лелеять. Договор? — я нерешительно улыбнулась, очень надеясь, что у нас и правда все наладится.

— Ты если со мной и Лерой дружить не захочешь, я пойму, правда, мы как-то не оценили все возможные последствия и да, мама правильно говорит, я поступила непрофессионально и совершенно безмозгло.

— Ребят, да все хорошо, правда! — вот эти извинения, мне от них совсем некомфортно стало, не привыкла, что передо мной извиняются, — Варя, и я с радостью буду с вами и общаться, и дружить, у меня вон раньше и подруг не было. Вольф, подтверди.

— Да у нее был только я и мечты о Скотте, — веско ударил себя в грудь он, а потом неопределённо помахал рукой.

— Даже не представляю, братец, какой удар по самооценке, — съязвила Варя.

— Вот и не представляй, — добродушно разрешил он.

Вообще они забавно смотрелись, я так понимаю, для их общения бесконечные пикировки — это норма, наверно, он и со мной так разговаривал, потому что я ему сестру напоминала, стало немного грустно.

— Репрессии про универ, жестко, — Вольф откинулся спиной на диван, где я сидела, и закинул голову, глядя в потолок.

— Это что я тут подслушала, как вчера мама отцу про всеобщее образование в очередной раз втирала, а отец отмахнулся, сегодня, думаю, мама победит, — Варя поболтала ногами, а потом хитро глянув на меня, загадочно добавила, — попала ты, Райли.

— В смысле? В мир?

— Еще в какой, но попала ты в университет, Райли! — и они с братцем подло захихикали.

— Не поняла, — эти двое продолжили переглядываться и хихикать, больные, — а кто ваша мама?

— Сестра владыки, — Варя с улыбкой смотрела на меня, забавно подняв брови.

— И? — вот не знаю, мне показалось, она не договорила.

— И ректор нашего университета, — оправдала она мои ощущения, было всё-таки еще 'и'.

— И? — как-то жалобно у меня получилось.

— И у нее в юрисдикции адаптация вновь прибывших, особенно, если они еще возраста учащихся. А для более старших у нее там программа разработана вечерних занятий.

— Капец! — я смотрела широко раскрытыми глазами, вот это женщина, и такая маленькая мыслишка на задворках сознания: 'я так тоже хочу'

— Это да! — хором ответили брат с сестрой, — Мама, она такая! — а здесь прозвучала гордость за свою мать.

— Какая? — а вот собственно и объект нашей беседы.

— Самая лучшая, — Вольф подскочил первый, обнял ее, поцеловал, — мамуль, ты как всегда права, я исправлюсь, — она чуть покраснела и с улыбкой кивнула.

— Мамуль, прости я все пересдам и больше бестолочью не буду, — а это уже дочь подскочила, обняла маму и поцеловала в щеку, хорошо им, у них мама есть. Долой зависть!

— Подлизы вы мои. Я знаю, вы все исправите. Райли, мы тут с Самюэлем поговорили, а вечером я переговорю с владыкой, ты будешь обучаться в нашем университет, проблем с этим быть не должно. Протесты есть? — вот прозвучало так, что, если я тут протест устрою, меня казнят с особой жестокостью.

Поэтому я только отрицательно замотала головой.

— Отлично, а теперь к столу, — напарник подал мне руку и потащил за стол, я шла и думала, куда я ввязалась и каким боком мне это выйдет?

Моя рука очень уютно находилась в руке напарника, как бывало много раз до этого, рядом шла веселившаяся Варя, которая поглядывала на меня с доброй улыбкой, возглавляла нашу процессию Элис и хмурый Самюэль, а в столовой уже был накрыт стол и бабушка отдавала последние распоряжение накрывающим на стол.

— Прошу к столу, — доброжелательно пригласила Элис, и все расселись. Мне досталось место рядом с Вольфом и напротив Вари.

16

За столом царила атмосфера уюта, которая бывает только в семьях, где все хорошо, где прочно поселились любовь, уважение, поддержка, где всегда ждут. Я старалась есть молча, переваривая не только пищу, но и все услышанное сегодня, хозяева тактично меня не дергали. Пару раз возникали сложности, просто передо мной ставили такие блюда, что я мало того что не знала, что это, так еще и не понимала, как это есть, не буду врать, что все было вкусно.

— Похоже, устрицы ей не зашли, Райли, выплюнь каку, — Варя смотрела жалостливо, а я действительно старалась проглотить какую-то жутко неприятную слизь, приправленную кислотой, какая же мерзость.

Все же проглотить я не смогла, поэтому постаралась аккуратно выплюнуть в салфетку, стараясь не передергиваться от омерзенья.

— Мне вот те грибы здоровые и склизкие так же на вкус были, как тебе устрицы, — Вольф подал бокал воды. стараясь не смеяться, — ох, и лицо у тебя было, просто не передать словами, я думал ты на убийство готовишься, — все-таки засмеялся.

— На твое готовлюсь! — шепотом рыкнула ему, смешно ему, да, я чуть не вырвала. Хотя если ему гриб Асса так же на вкус, мне его жалко, прямо очень, они самые неприхотливые и да очень склизкие, но питательные.

За этот обед я узнала много нового, насмотрелась на общение в этой семье, впитывала то, как они друг с другом говорят, как подшучивают и тихо млела от этого уюта. После обеда Вольф с Варей потащили меня в гостиную пить отвар, родители разошлись работать, а бабушка, сославшись на плохое самочувствие, ушла к себе.

— Ага, смотри, плохо чувствует она себя, конечно, — Варя подозрительно смотрела в след поднимающейся по ступеням бабушки и тихо бурчала.

— Чего она? — шепнула я Вольфу, садясь рядом с ним на диван и забирая из его рук свою чашку с отваром.

— Просто у нас очень специфическая бабушка, — они переглянулись с сестрой и засмеялись.

— Например, — не отстала я. А что: им смешно, а я не понимаю над чем они смеются.

— Надо рассказывать с начала, так просто не объяснить, — Варя улыбнулась предвкушающей улыбкой и начала свой рассказ, — наша бабушка была замужем два раза, первый раз ее отдали замуж еще совсем юной за тогдашнего владыку. Ни о какой любви там не было и речи, и владыка, как умный мужчина, это видел. Но у них была обязанность перед родом и всем народом, поэтому в положенный срок у них родился сын, наш дядя, теперешний владыка, — хорошо, что по оговоркам я это уже поняла, но все равно от этой новости не по себе, — бабушка была прилежной матерью, но я так понимаю, не особо хорошей женой, хотя и помогала мужу работать. Однажды владыка влюбился в обычную женщину, не одаренную, она отвечала ему взаимностью, но вот стать его любовницей отказалась. Время шло и в один из дней наша бабушка и владыка договорились расстаться. Он ее отпускал, она надеялась, что он отпускает ее совсем, вот только владыка, который к тому моменту принял закон о необходимости поддержки рождения одаренных, сам подписал приказ о замужестве уже своей бывшей жены и нашего деда.

Сказать, что бабушка была ошарашена, это ничего не сказать, но воле владыки она подчинилась, хотя после этого их отношения испортились бесповоротно, и замуж все-таки вышла. У владыки к сожалению жизнь так и не сложилась, его любимая, будучи не одаренной, заболела и ее не смогли спасти. Второй брак бабушки оказался более удачным, наверное, за счет того, что наш дед был всегда влюблен в бабушку и поэтому окружил ее невероятной любовью, и она со временем ответила взаимностью. Родилась мама, мама выросла, вышла замуж, родились мы с Вольфом, и дедушка умер, несчастный случай. Мама забрала бабушку к себе, потому что бабушка, которая к этому времени уже души не чаяла в муже, была убита горем. Но годы шли, боль притуплялась, и бабушка оживала.

— Тут стоит добавить, — вмешался в рассказ сестры Вольф, — что бабушку выдали замуж сразу после совершеннолетия, и она до этого воспитывающаяся в строгости, даже толком не пожила жизнью молодой девушки. Вчера была девчонкой, которой все запрещали, планируя ее брак с владыкой практически с ее рождения, а владыка то старше бабушки ого-го на сколько лет был, и тут сразу брак, ребенок, развод. Брак, ребенок и спокойная жизнь семейной пары. В общем, бабуля наша не нагулялась, она вообще не гуляла и толком не жила, вот такая засада, если ты одна из самых сильных одаренных, твой удел рожать маленьких одаренных владык, — мне резко поплохело, что они там про мой уровень говорили?

— А сейчас кто самая сильная одаренная из женщин? — не своим голосом спросила я.

— Мама, после нее Варя, хотя есть основания предположить, что потенциал Вари может быть выше. Но они родственницы владыки, браки с родственниками запрещены, а вот после них остальные намного ниже. Хотя теперь есть ты, твой потенциал, как у Вари, — кровь резко отлила от лица, дикое желание бежать, прятаться и сидеть там, пока владыка не женится на ком-то, с каждым мгновением росло в геометрической прогрессии.

— Смотри, как за дядю замуж не хочет? Обидно за него, такой мужчина шикарный, а она привередничает — поддела меня Варя, улыбнулась, — Чашку забери у нее из рук, а то сейчас треснет ее.

— Райли, ты чего, он не женится на тебе, я тебе точно могу сказать, — начал меня успокаивать напарник, по одному пальцу отгибая, пытаясь отобрать чашку, чтобы при этом она не треснула, так сильно я ее сжимала, и не облить меня горячим.

— А чего это? Чем тебе Райли не нравится на роль супруги владыки, она прекрасно впишется в эту роль, юная, сильная, добрая, хороший коктейль, — Варя во всю потешалась над нами.

— Варя! — рявкнул брат.

— Что, Варя! Нет чтобы сказать, Райли, я тебя никому не отдам и даже с дядей готов бороться.

— Естественно готов, что ты несешь!?

— Райли, дядя сам на тебе не женится если вы вдруг не полюбите друг друга невероятной любовью. Он насмотрелся на своих родителей и не хочет повторять их судьбу, ему всегда было грустно, что наша мама родилась в любви и у нее есть полноценная семья. А он, как наследник, должен находиться рядом с владыкой и мать не рядом с ним. Хотя бабушка и старалась как могла, чтобы брат с сестрой имели хорошие отношения. Так что дыши, ты в безопасности, по крайней мере от владыки, — вот и к чему эти хитрые намеки.

Я просто кивнула, наконец обратив внимание, что Вольф отобрал у меня чашку и все это время разминает пальцы, было так тепло и уютно и что самое странное, жутко приятно. Я не хотела сама отбирать руки, но почему-то смутилась и потянулась за чашкой, чтобы чем-то их занять.

— Так вот про бабушку, — прервала неловкое молчание Варя, с каких пор наше с напарником молчание может быть неловким, и чего он сидит, хмурится? — Наша бабушка ушла в загул, — я приподняла бровь, просто в голове не укладывается, как этот милый одуванчик может уйти в загул, — возраст дает о себе знать и у нее начало шалить здоровье, мама потащила ее к Генри, где он, проведя все обследования, сурово подвел итог, ничего сладкого, соблюдение диеты и периодически процедуры для поддержания энергетического баланса, на что наша бабушка кивала с самым серьезным видом, а мама тихо прикидывала, что ей надо будет сделать, чтобы продлить жизнь своей матери. Так вот наша бабушка заявляет:

— Генри, скажите, а я если я не буду есть сладкое, я проживу вечно? — Генри запнулся на полуслове, до этого он разъяснял перечень продуктов, которые придется исключить.

— К сожалению, это невозможно, — он хотел еще добавить о теории жизни, но бабушка перебила.

— Так если все равно сдохну, ты чего мне жизнь тогда портишь? Ела сладкое, ем и буду, смотри придумал, женщину мучить! — после чего гордо удалилась и после всего увещевания согласилась только на процедуры и то маме пришлось даже плакать, по-другому она отказывалась слышать, а на приказы сына-владыки только отмахнулась, пожелав идти 'править'.

Я честно представила бабушку, которая прищуривает глаза. Говорит мягким добрым голосом, а потом рявкает на Генри и мне стало так смешно, смеялись мы дружно.

— Это еще что, не прошло и года, как бабушка уехала из дома...

— Называй вещи своими именами, она сбежала, нагло и перед самым носом у мамы, — Вольф явно жутко гордится бабушкой.

— Сбежала со своей подружкой, такой же бесшабашной бабулькой с которой они дружат кучу лет и вместе веселятся на старости лет. Так вот, она сбежала, а поскольку является очень сильной одарённой, заблокировала любые варианты своего поиска. Мама тут разве что по стенам не ходила в ярости, они с владыкой прочесали все известные им места славы бабушки. Все без толку. Хорошо хоть наш папа не впал в панику, а провел ритуал, и мы чётко знали, она жива. Владыка там своих агентов и службу безопасности вычистил знатно, не найти одну старушку, это же просто позор. А теперь представь, проходят две недели и бабушка перестает блокировать поиск, и стоило маме выйти с ней на контакт выдает невероятное, 'мы на море и у нас закончились деньги, заберёшь?', — представила всю ситуацию и стала тихо хихикать, а Варя продолжила, — мама срывается вместе с владыкой, мчатся на курорт, хватают бабушку, попутно платят за все их веселье, забирают ее подругу и возвращаются в столицу. Где виновница переполоха спокойно уходит к себе в комнату под предлогом, что она себя плохо чувствует. Как две недели ходить на вечеринки, пить коктейли, есть сладкое, тут здоровье было, а стоило замаячить разговору с поученьем ее, так она в кусты. Папа наш только смеялся, а потом, когда бабушка мимо него сбегала к себе в комнату, посоветовал в следующий раз его брать с собой, он отдыхать не помешает и сам отдохнет.

— Это что, недавно было еще то веселье, тебя пока не было. Уехали мы на бал к владыке, вернуться должны были только на следующий день, но у мамы жутко разболелась голова, да и работы, как всегда, у них гора и в середине ночи владыка дал отмашку, что мы можем уходить. Мы тихонько возвращаемся, заходим в дом, а на этом диване, бабушка и неизвестный дедушка бок о бок дремлют, взявшись за руки. Представляешь?

— Нет, — честно ответил Вольф, вытаращив глаза, а я по-прежнему продолжала хихикать, остановиться я уже давно не могла, представляя это все в красках.

— Они познакомились на занятиях по концентрации, ходили, гуляли, ели мороженое и как говорит бабушка, между ними проскочила искра. Они влюбились и начали встречаться, а наш поход на бал, стал отличным поводом, чтобы вместе провести вечер.

— Это хана! — подвел черту Вольф и посмотрел на меня, — А ты говоришь, в кого я такой сумасшедший, ты видишь, это все наследственность?

— Мама была в шоке, папа обхохатывался, а я старалась быть незаметной, чтобы досмотреть эту сцену до конца. Короче, произошло знакомство, и теперь бабушка хочет от нас съехать и жить с любимым, хоть на старости лет живя так, как ей хочется. Мама психует, утверждая, что у бабушки отключился инстинкт самосохранения. Папа смеется, они, когда уходили из гостиной, после столь фееричного знакомства и реплик бабушки, он маме сказал 'видишь, детей мы так не заставали на диване в обнимку с любимыми, хоть бабушку застали, а то что за скучность в доме'. Мама плевалась, ругалась, но вроде перемирие, но вариант, что бабушка уже смылась из своих комнат на свиданье очень высок.

Теперь мне стала понятна первая фраза Вари, действительно с таким запасом энергии, шилом в попе, какое плохое самочувствие, она же горы свернет.

— А еще у бабушки появилась навязчивая идея понянчить внуков, или правнуков, так что пока страдает только владыка, она его пилит безбожно, хотя я думаю, это она специально не дает ему шанса воспитывать себя. Но ты тоже опасайся, бабушка она активная, ее и на тебя хватит, если решит, что тебе уже пора семью. Мне вот она дала отсрочку, сказала нечего туда рваться и спешить, надо пожить для себя, — мы все понимающе улыбнулись, действительно бабушка начал жить на пенсии, — а еще забыла, она осваивает разные виды спорта и, естественно, все они не безобидные и спокойные, так что, то ли еще будет.

— У вас потрясающая бабушка, — честно выдохнула я.

— Чем-то на твою похожа, — поддержал мою мысль Вольф, — наверное, жаждой жизни и любовью к этой самой жизни, ну и еще замашками владыки, — теперь мы засмеялись хором, а Варя поглядывала на нас очень довольно.

— А история ваших родителей? — мне захотелось заглянуть еще и в эту историю жизни.

— Тут попроще и посложнее одновременно. Мама — любимая дочь, и бабушка, и дедушка в ней души не чаяли, поэтому с самого начала мама знала, что мужа она выберет себе сама и ее не выдадут насильно замуж. Поэтому присматривалась, кокетничала, и папу, как вариант не рассматривала, а он ее очень даже, но он был слишком занят своими разработками и не уделял внимания красотке, а ее зацепило, что он был лучший в учебе, работе, и она решила доказать, что он просто зря так опрометчиво ее не замечает и обходит во всем. Доигралась, что он ее схватил и женился, вот только к тому времени их отношения из простого соперничества превратились в любовь и союз.

— Ага, как ты миленько описала похищение мамы, папины разборки с владыкой. Он, кстати, был люто зол, у него младшую сестру украли и, наверное, если бы мама после того, как их нашли, повела себя по-другому, отца бы казнили. Вот только наша мамочка влетела в кабинет владыки фурией, раскидав стражу, которая попыталась ее не пустить и сразу с порога заявила брату: тронет ее будущего мужа, она ему кххх открутит. В общем, все хорошо, все счастливы и теперь у нас мир и покой, — Вольф взял чайник, — тебе подлить? — я машинально кивнула, ничего себе у них истории любви, просто закачаешься.

— Варя, а ты уже влюблена? — осторожно спросила, просто, если тут скоро начнется такая свистопляска, лучше от них подальше держаться.

— Нет, и не горю желанием, — гордо ответила девушка и выпила отвар залпом.

— Конечно, грифонам на площади расскажешь, не горит она, — я с интересом посмотрела на Вольфа, он явно знает больше и то, как подозрительно сопит Варя, только подтверждает тот факт, что брат прав, тут что-то не чисто.

— А ты, Райли, влюблена? — как-то, задумавшись, изучала Варю и не заметила, как ее взгляд стал коварно-заинтересованным.

— О, наша Райли влюблена в идеального Скотта, в образчик мужественности, силы, мощи, благородства, красоты, задумчивого взгляда, фактуры, — договорить он не успел, я его подушкой по голове треснула, что зря подушкам на диване лежать, вот и пригодились, — правду не заглушить! — воскликнул он, а я еще раз треснула подушкой, эта зараза подскочила и помчалась от меня бегать по комнате вокруг стола и кресла с Варей.

Я не отставала и, периодически нагоняя его, била подушкой. Судя по тому, как трещат швы, скоро подушке придет конец, но об этом я не думала, у меня была одна цель, не дать этому гаду продолжать издеваться.

— Ты бы видела его глаза, губы, волосы, с носом там тоже вроде все в порядке, если, конечно, на последних боях не поправили его идеальный профиль. У него там внизу наверняка тоже все идеально, но Райли не видела, поэтому не могла утверждать это долгими зимними вечерами. Вечера были настолько долгие, что я переживал, или удушусь, или сам в него влюблюсь и стану соперником Райли, — я его все-таки догнала и свалила на пол, удачно приземлившись сверху, с воинственным криком оседлала и стала воспитывать.

— Кто издевается? — приговаривала я, нагло мстя щекоткой этому предателю девичьих секретов, объективно, конечно, о моих вздохах о Скотте знал весь Дом, но это детали.

Вольф просто до безумия боится щекотки, поэтому в этот момент он становится не адекватным, визжит, хохочет и угрожает, что он может меня ударить не специально, если я не прекращу. Вот только за столько лет не разу не ударил. Вот терпеть он, видимо, больше не может, поэтому надо убегать, иначе дальше уже я получу расплату. Резко вскочив, пока он еще пытался отдышаться от смеха, я запрыгнула за кресло Вари, серьезно собираясь прикрываться ею, как живым щитом.

— Хана тебе, мелочь! — он сел, посмотрел на меня взглядом, не предвещающим ничего хорошо и резко прыгнул ко мне, я как любой нормальный человек не ожидала такой скорости и вообще нечеловеческого поведения, и с учетом кровожадности взгляда, короче, завизжала я дико.

И уже я пытаюсь убежать, вот только куда мне, я даже дернуться не успела, была схвачена, завалена на пол, и он начал свою самую мерзкую экзекуцию. Этот гад слюнявит мне уши и глаза утверждая, что это 'мокрый Вилли', не знаю, кто этот Вилли и почему он мокрый, но это просто ужас мерзости, как будто какой-то слизняк копошится у тебя в глазнице и в ухе, меня просто передергивает от омерзения, я верчусь, кричу, изворачиваюсь, вот только он сильнее. А еще он хохочет как ненормальный, хотя почему 'как'.

— Будешь еще хорошего Вольфа щекотать? Говори! — приговаривает он, выкручивая мне руки, чтобы я не пыталась его щекотать, со стороны мы выглядим клубком из тел, который катается по полу, визжит и хохочет. Короче, жутко мы со стороны выглядим, увидела бы, бежала бы от таких больных подальше.

17

— Их надо спасать? И кого конкретно? — голос мамы Вольфа я слышала, но вот чтобы понять, о чем она говорит, в пылу нашей битвы не смогла.

— Думаю их надо оставить, по-моему, им и так хорошо, — Варя с интересом изучала нас.

— Думаешь? — сомнения, сплошные сомнения.

— Мам, они по ходу счастливы, так какая разница, насколько они при этом адекватны.

— Элис, ты здесь? — голос владыки приближался, я из всех сил пыталась отпихнуть Вольфа, но он слишком увлёкся и явно не слышал, что нам скоро будет капец, — что происходит? — меня сейчас к полу пригвоздит, — Вольф! — о, какой командирский голос и как рявкает громко.

Вольф замер, прекращая меня мучить, но так и не разогнулся, его лицо было в пяти сантиметрах от моего, и он шепотом решил выяснить степень нашего 'хана'.

— Там владыка? — я только страдальчески кивнула, это позор, просто ужас, я сейчас сквозь ковер и пол провалюсь в недра земли, — уползти сможем? — я скосила глаза, прикинула, что мы в центре комнаты, и прискорбно поджала губы.

— Ты сможешь рассказать, что ты делаешь с девушкой, и какое наказание заслуживаешь? — Вольф низко опустил голову, тяжело вздохнул и резко вскочил, одним рывком за руку поднимая и меня, а я вот, честно, хотела лежать с закрытыми глазами и еще желательно в комочек свернуться, чтобы стать меньше и незаметнее.

— О, дядя, давно не виделись! — жизнерадостно с приторно сладкой улыбкой проговорил напарник, прижимая меня к себе посильнее, это он правильно, ноги трясутся, я сейчас упаду, — дядя, ты бы харизму попридержал, а то Райли сейчас снесет и боюсь, она не в порыве страсти будет, а забьется в уголок в панике.

Владыка нахмурился, перевел взгляд на меня, видимо, увидел панику на моем лице, я вот смотрела только в пол, но его взгляд как физический ощутила.

— Что только что здесь происходило? — голос само спокойствие.

— Веселье, я мучал Райли, тебе тоже стоит попробовать, это весело, — Вольф хмыкнул, — но не с Райли, найди себе свою жертву, эта моя.

— Значит, жертву, значит веселье, — на каждую реплику Вольф только кивал, а я обхватила двумя руками его за торс и уткнулась куда-то в район подмышки, — да бога ради, прекрати дрожать, не съем я тебя! — рявкнул владыка, а я на полном серьезе подумывала над тем, чтобы упасть в обморок, ибо нафик, страшный он.

— Брат, ты ее пугаешь, успокойся, пожалуйста, дети играли, все в порядке, — мама Вольфа попыталась успокоить, но не тут-то было.

— Играли? Серьезно, Элис, он ее к полу прижимал, и кричала она явно не от восторга и угрожала ему всеми карами тоже. А меня и так достали безопасностью вновь прибывших и 'их социальной адаптацией', — явно передразнил слова самой Элис.

— Простите, мы, правда, дурачились, до этого я Вольфа щекотала, и он тоже кричал, мы не хотели никого беспокоить, этого больше не повторится, — шепотом, преодолевая свой страх, проговорила я, правда, чем больше говорила, тем все тише звучал мой писк, до этого когда-то бывший голосом.

— Ого, какая мощь энергии повиновения, ты, смотрю, сегодня не в духе, — в комнату зашел отец Вольфа.

— Да я не в духе! — громко психанул владыка, — Мощь говоришь, я щиты из повиновения и подавления ставлю на максимум, но это не мешает одной доставучей, — слово он проглотил, — женщине доставать меня, в моей же голове! — практически выкрикнув это, он резко прошел через комнату и рухнул на диван, после чего спокойней, пытаясь взять себя в руки, проговорил, — извините, я не хотел никого пугать, по крайней мере сейчас, Элис, я бы выпил отвар, голова раскалывается.

— Маму позвать? — Элис шла уже к кухне, когда, видимо, решила, что мать может помочь.

— Только ее здесь не хватало, нет, мне пока хватит одной дырки в голове, так что давай без нее.

— Как скажешь, — ага, ясно, Элис не согласна с репликой брата, но не противится.

Через минуты три она вернулась с заварником и кипятком, поставила все на столик и строго глянула на нас с Вольфом, просто я продолжала стоять, прижимаясь, и категорически отказывалась сдвигаться с этого места.

— Да сядьте вы уже, что стоите, маячите, — я попыталась отрицательно махать головой, но как бы не так. Вольф, схватив, усадил меня в кресло, куда и сам влез, просто я его категорически отказывалась отпускать, он — зло, но свое родное и, главное, изученное.

— Влад, что стряслось?

— Она стряслась на мою голову! — обличительно ткнул владыка пальцем в меня, между прочим крайне неприлично, а до меня дошло. Влад — это владыка и бабушка, когда говорила, что 'Владик балуется', это она про владыку, нервный смешок вырвался сам по себе, — а она еще и смеется, — как-то очень обиженно проговорил владыка и взял чашку, которую ему подала Элис, пряча в уголках губ улыбку.

— Может, чуть подробнее объяснишь, она, — кивок на меня, — случилась давно, да и к нам не вчера попала, что именно не так?

— Все началось на утро после их перехода сюда, сначала легкий гул в голове, я решил, что истратил слишком много энергии и просто не обратил внимания на гул. Наверное, это и была моей ошибкой, — он явно с иронией говорил о себе, — гул перешел в стук. Сначала мне казалось, что постоянно кто-то стучит то в дверь, то в окно, я пару раз оторвался на стражу и секретаря, но видя их ошалелые глаза, понял, так не далеко и до сумасшествия. Обратился к Генри, но никакой проблемы у меня он не увидел, а стук все продолжался. Иногда он затихал, как-то затих на полдня, вот только ночью усилился с новой силой. Спать, как вы понимаете, когда стучат вам по голове, не реально, так что я очень продуктивно гонял всех заместителей и министров, а также навёл серьезные порядки в отделах. Но стуку было мало, сквозь стук стал пробиваться голос. Вот серьезно, лежа ночью в кровати без возможности уснуть, я мечтал, как найду этого 'дятла' и прибью собственноручно, — руки сжались в кулаки, и я посочувствовала 'дятлу', — в какой-то момент я, психанув, отозвался на этот голос, проорав в ответ, ну что проорал, не буду говорить, — владыка услышал псевдо — кашель Элис и, видимо, не стал цитировать нам интересные вещи, — видимо, своим обращением и энергией я установил контакт, теперь я слышу, что мне говорят, — он замолчал, внимательно изучая меня, я тоже одним глазом следила за мужчиной и что-то мне его интерес не нравится.

— Было очень забавно слушать все, что со мной сделают, если я хоть пальцем трону ее девочку. Я вот сразу и не уловил, о какой девочке идет речь и чья это глупая шутка. Но голос был суров, он обещал мне всевозможные кары, если только хоть одна рыжая волосинка упадет с головы Райли из Дома Красных, — я задохнулась, мне показалось, что из легких выбили весь воздух, просто я знаю всего одного человека, который может достать даже владыку ради меня.

— Бабушка... — выдохнула я.

— О да, я уже выяснил, что это ненормальная по имени Амалия, твоя бабушка, и ты мне скажи, у нее вообще инстинкты самосохранения есть? — мне кажется, владыка даже развеселил, видимо, его моя реакция позабавила, прижиматься к Вольфу я перестала и трястись тоже перестала.

— Ее инстинкты самосохранения забивают главный ее инстинкт: защищать тех, кто ей дорог, — за меня ответил Вольф.

— И много у нее тех, кто ей дорог? — с интересом переспросил Владыка.

— Семья, она будет за нее драться, но на смерть, не задумываясь, пожалуй, только ради Райли пойдет, — я судорожно вздохнула, уже представляя, что владыка сделает с бабушкой, а я еще я остро осознала другое, бабушка в беде, ей не хватит мощи проводить ритуал призыва, и она возможно уже без сил, а может, и мертва.

— Что с ней? — я забыла, с кем я говорю, и что мне может стоить это обращение, все не важно.

— Забавно, она первым делом тоже задала этот вопрос. Вы похожи, голосами, — я уже открыла рот, чтобы нахально перебить владыку и узнать наконец, но он не стал до этого доводить, ответил сам, — жива, нашла где-то ритуал обращения, а не призыва и продолжает его использовать, судя по частоте обращений, ее энергии на это хватает, — он очень проницательный этот владыка.

— И что прям доставала, да? — заинтересовано влез Вольф.

— Да не то слово, сильнее чем ты в детстве, — владыка ответил так легко и так забавно скривился, что на секунду стал обычным человеком, а не сверхсильным владыкой.

— Даже круче нашей бабули? — глаза Вольфа горели огнем исследователя, нашел время.

— Мама конечно еще тот зверь, но Амалия методично меня доканывала и, главное, абсолютно бесстрашная женщина, я ей обещаю расплату, а она как заведенная твердит про свою Райли и ее безопасность, даже предложила, чтобы я ее убил, но при том чтобы обеспечил девочке безопасность. И я бы, наверное, в самом начале все-таки разрушил ее связь и не важно, что она бы на том конце погибла, вот только она таким уставшим голосом спросила про тебя, Вольф. И так строго предупредила, не трогать ее мальчика, иначе она придет сама и устроит мне 'кузькину мать', что это, я так и не понял. Но ее забота о 'демоне' стала решающим, связь я не оборвал. Райли, я так понимаю, на нее похожа своими взглядами на жизнь, — как корректно он обернул наше отношения к 'демонам'.

— Они и внешне похожи, просто Райли — это копия мать, а мама и бабушка очень похожи, но бабушка не такая солнечная, — Вольф улыбнулся, он всегда посмеивался над моим 'окрасом'. В мире, где почти нет солнца, вот такая 'солнечная' есть, я.

— Что-то мне подсказывает, что это и не получилось бы, судя по тому, что я понял, — вставил свое слово Самюэль, — для разрыва связи тебе и правда надо было бы перейти в мир Райли, а без маяка ты не можешь.

— А чем этот контакт не маяк? — владыка смотрел с интересом.

— Райли, твоя бабушка насколько сильная одаренная? — в отце Вольфа опять заговорил ученый.

— Ее сил хватало на ощущения грядущего, но она ничего не знала, просто ощущала что-то хорошее или что-то плохое...

— Кстати, наш поход на те бои был из категории плохого, — перебил меня Вольф, глядя с иронией на владыку, но он сделал вид, что не понял намек.

— А еще она могла заговорить отвар и все, ее силы никогда не хватало на ритуал призыва, — все-таки продолжила свой прерванный ответ.

— А значит, пока бы ты шел по маяку, она бы выгорела еще на трети дороги, так что не дошел бы ты по ее призыву и ее бы погубил, — подвел черту Самюэль и я сжала зубы.

— Поэтому я никуда и не пошел и связь пришлось подпитывать самому, ей не хватает силы. Знаешь, что интересно, Райли, первые дни она требовала тебя вернуть, прям заинтриговала угрозами, уговорами и даже мольбами. Вот только вчера что-то поменялось, не знаешь, что?

— Какой вчера день был на Горане, — хриплым голосом спросила я.

— Седьмой после вашего ухода, — хотела его исправить, после нашего похищения, но не стала, посмотрела на Вольфа, он хмурился, и мы одновременно поняли, что должно было произойти.

— Совет Домов, — хором выдали мы, — или погашение Дома или они обвинили тебя в пособничестве мне и всем нашим, — закончил Вольф то, что я и так понимала.

— Забавно то, что Амалия попросила найти твою семью, Вольф и 'вернуть мальчика домой и, если он не слишком зол на нас, пусть не отвернется от моей внучки', она там еще что-то говорила, но я это упущу. Так вот вчера все поменялось, теперь она не требует тебя вернуть, а умоляет оставить у нас, в безопасности. Даже предложила ритуал передачи, — я вцепилась руками в кресло так, что, по-моему, испортила обивку ногтями.

— Это что? — Варя, до этого молчавшая, задала вопрос, после того как наступила гробовая тишина.

— Расскажи, что это такое, не стесняйся? — он смотрел строго и я подчинилась.

— Это добровольно отдать всю свою энергию и жизненную в том числе кому-то, это происходит в момент гибели отдающего.

— Спасибо, познавательно, — он сделал паузу, — что хуже для Амалии, поглощение этого вашего Дома или обвинение тебя, я так понимаю, наследницы в пособничестве 'демонам', — он скривился, как от кислого.

— При поглощении они могут продать всех женщин и стариков по другим домам или отправить в рабство, так затянуто приговаривая к смерти. Если обвинение в пособничестве, то смерть всех кровных родственников, в случае, что это вина наследницы, Дом останется без главенствующего рода, а значит автоматически перейдёт более сильному Дому, какому, решит совет, — я говорила спокойно, даже отстранённо, мне в руку Элис ткнула чашку с отваром я сделала глоток, не чувствуя вкуса, Вольф прижал меня к себе за плечи, а Варя, подсев на корточки, стала гладить по руке, пытаясь успокоить, вот только я спокойна.

Просто я знаю, то, чего не сказала, если виновный приходит и принимает смерть добровольно, помилование ожидает всех остальных, а значит, я попаду домой любым способом и сделаю это за последующие семь дней.

— Как можно продать женщин и стариков? — я так глубоко ушла в свои мысли и продумывание плана, что даже не поняла, что вопрос мне адресован, хорошо ответил Вольф.

— В мире Гораны, после войн практически не осталось мужчин, а вот женщин и стариков много. За время после войны ситуация чуть улучшилась, вот только перерожденные нападают в основном на добытчиков, на мужчин, так что в среднем на одного мужчину приходиться где-то пять— шесть женщин. Старея, для Дома они становятся обузой, — я заметила, как заледенел владыка, как округлила глаза Элис, и как хмурится Самюэль.

— С какого возраста они считаются обузой? — голос владыки был слишком спокоен, не натурально как-то.

— С шестидесяти, — тут уже ответила я, Вольф не знал точного возраста.

— Сколько лет Амалии?

— Пятьдесят три, — тихо ответила я, прекрасно понимая, что возраст бабушку не спасет.

— Пятьдесят три, серьезно, это же женщина в самом рассвете сил, почти девочка еще! — Элис настолько возмутилась, что даже вывела меня из какого-то оцепенения, я посмотрела на нее и задала вроде совершенно не нужный вопрос.

— А сколько вам?

— Сорок восемь, — как-то скованно проговорила она и решила, видимо, что-то объяснить, — просто я замуж вышла рано, да и Вольф рано у нас появился, — она совершенно смутилась.

— Да ты только совершеннолетие свое отпраздновала, когда этот тебя украл, естественно, ты рано родила! — возмутился владыка.

— Да если бы я ее на этом дне рождении не украл, ее бы кто-то другой украл бы, так что я и так подождал, пока она торт разрежет, — возмутился Самюэль и так это не типично его характеру, что сразу понятно: такие пикировки по этому вопросу бывают периодически.

— У нас женщина выходит замуж где-то лет в тридцать, сорок, так что для нас возраст в шестьдесят лет это, пожалуй, только зрелость, а с учетом продолжительности жизни еще жить и жить, — Элис не дала мужчинам продолжить, видимо, больную до сих пор тему.

— Или ты хотел, чтобы ее мужем стал слизняк Эдди? — не принял ход жены Самюэль.

— Мальчики! — возмутилась Элис, и 'мальчики' отвечать не стали.

— А какая у вас продолжительность жизни? — я тоже влезла со своим вопросом, пока мужчины играли в гляделки, но вот они расслабились и как будто ничего и не было.

— Около двухсот лет, -я вытаращила глаза так, что есть вероятность, что у меня изменился разрез глаз, — репродуктивный возраст у женщин до девяносто лет, потом лекари не рекомендуют, хотя рожают и в сто двадцать и даже в сто пятьдесят. Поэтому отметка в шестьдесят лет для нас прост ужасна, еще жить и жить.

Я пыталась объять необъятное и осмыслить не осмысливаемое, это же у них прорва времени, везет же людям.

— Я пришел сюда за тем, чтобы узнать у Райли, ты поможешь мне спасти твою бабушку и всех, кого мы сможем? — сказать, что я не ожидала такого вопроса, не сказать ничего.

18

— Что от меня требуется? — я может быть еще бы посидела в шоке, похлопала бы глазами, повздыхала, вот только, когда сильные мира просят о том, что вам и самим нужно, грех поддаваться эмоциям, нужно брать.

— Что ты знаешь про войну в вашем мире? — ответил вопросом на вопрос владыка, что за привычка.

— Общеизвестные факты моего народа, — да, знаю обтекаемо, но это правда.

— Хороший ответ, — он тоже мой маневр заметил и хмыкнул, — они пришли к вам из нашего мира, — начал без перехода, — а к нам они пришли из мира Трех Лун, а перед этим еще откуда-то. Вся их природа вечно гонит их из одного мира в другой, они паразиты, мечтающие поработить все миры, стоит им покорить мир, они выпивают его досуха, открывая себе путь дальше, а мир после них перестаёт существовать, он схлопывается с рядом стоящим, вызывая глобальные катастрофы и перекос энергии, — я слушала и старалась не открывать рот, это звучало, как очень интересная сказка, вот только конец у нее не очень, — чтобы осушить мир, они приносят в жертву своей богине всех одаренных, отдавая ей их энергии. Они называют ее Вамматер и их единственная цель возродить свою богиню, но чужой пантеон не так интересно, как то, что они делают и, главное, уже сделали с вашим миром. Свой мы смогли отбить, основательно их проредив, вот только добить не смогли, они слишком сильны в переходах между мирами. Мы же можем путешествовать только по ритуалу призыва.

— А как вы пришли в этот раз к нам? — он сделал паузу, и я вклинилась в нее.

— Когда наши бойцы стали уходить к вам, у каждого было разрешение на полгода или год, это два призыва. Если через полгода на призыв возврата шел отрицательный ответ, то на второй призыв боец обязан был вернуться. Обычно возвращались со своими избранницами. Тебе, наверное, не рассказывали, но после того, как мы победили в войне, в момент перехода они что-то исказили, у нас рождается минимум одаренных женщин. Я бы даже сказал одна на пятьдесят, вот только есть проблема: одаренные дети получаются только в паре одаренная плюс одаренный. Это не значит, что у нас перестали организовываться пары, нет они есть, никто не будет мешать влюбленным, вот только мне, как правителю, пришлось искать выход. И его нашел один боец, которого ритуалом вытянуло в ваш мир. Когда он вернулся со своей избранницей, а через несколько месяцев у них родилась одаренная дочь, я решил рискнуть. На следующий призыв ответили двое, и завертелось. Не скажу, что все было легко, у вас война, хоть и не объявленная, жуткое отношения к нам, плюс перерожденные, это не способствовало завязке крепких отношений и долгой жизни. Многие гибли, но были и те, кто возвращался с женой, и все больше хотело перейти к вам. Ведь без одаренных девочек через несколько поколений владеть энергией смогут единицы, а там не за горами и вымирание, а в случае, если угроза опять придет извне, нашему миру не выжить. Я заключил договор с вашими старейшинами, и мы честно по нему все отрабатывали и переправляли вам продовольствие, а моих парней все больше гибло и все меньше возвращались с жёнами.

Это было до тех пор, пока один из парней не привел почти умирающую женщину, Анею, она оказалась дочерью вашего главы совета Саида. Отец, узнав о ее связи с 'демоном', жестоко избил девушку, на которую у него были свои планы, вот только к этому времени она была беременна. Калеб, осознавая, что до его второго призыва еще месяц, понимал, девушка не выживет. Поэтому нашел того, кто смог для него провести призыв, в котором и было вложено послание нам, экстренная просьба о помощи. Когда мы их вытянули она почти умерла, ребенка они потеряли. С этого момента я наложил запрет на переход, ритуал был заблокирован, я искал соседние миры с возможностью перехода. Была разработана целая операция, даже ритуал с нашей стороны и уже мы могли идти туда, а не ждать, когда нас позовут. Вот только неожиданно исчез мой племянник, его искали везде, по кровной связи было определенно, что он в вашем мире. Представь мою ярость, я запретил откликаться на зов, а тот, кто должен выполнять мои приказы и поддерживать мои решения, ослушался. Началось расследование, в ходе которого было выяснено, что ритуала не было, его просто потянуло, и он сам, оттолкнувшись, помчался сквозь миры. Я говорю такими терминами специально, там немного не так просто. Мы начали изучать тот феномен, и вскоре стало многое понятно. Я ждал полгода, собираясь забрать оставшихся и вытащить его, поскольку по-другому не мог засечь его координаты, а ваш мир слишком непостоянен. Это происходит за счет того, что он теряет свою энергию и умирает. Поэтому еще вчера актуальные энергетические координаты, становились просто мусором. Поэтому только призыв оттуда и переход, или уход отсюда, или сюда. В силу вступил протокол защиты наследников, ведь Вольф один из тех, кто может занять мое место при определённых обстоятельствах. Проще было его там бросить, но мы семья и мы своих не бросаем. Я разрешил опять переходы и ждал, выжидал, когда он подаст сигнал, узнавал новости про него, пытаясь связаться, но все было глухо. А показатели вашего мира все падали и падали, я понимал, что скоро он станет закрытым для внешнего вмешательства, поскольку энергетически выгорает. Самюэль нашел выход, и мы смогли засечь скопление носителей энергии и построить туда переход, на тот момент там было много наших парней, которые работали над этой задачей. Когда я шел туда, я собирался предложить помощь, увести кого сможем к нам, чтобы спасти, пусть и не без корыстных целей. Вот только спасают равных, а придя и увидев отношение к нам своими глазами, почти мертвого племянника, раны, которые наносились нашим парням ради увеселения, я разозлился, — как корректно: просто 'разозлился', — забирая одаренных я сделал два дела, я не оправдываюсь, по нашим законам я мог всех там уничтожить, но я лишь забрал своих и тех, кто был носителем энергии. Из-за того, что вас не стало в мире, он вздохнул чуть свободнее и замедлилась его смерть, мы отстрочили неминуемую гибель, но оставили все ваши Дома без наследников и без защитников. К чему я все это тебе рассказываю: ваши старейшинs сошли с ума, они нашли некий ритуал, смысл которого в приношении жертвы Вамматар, они хотят таким способом спасти элиту, убив неугодных. Неугодных будет много, и одаренных тоже, и я бы очень не хотел, чтобы это случилось...

— Как-то не очень, вот прям очень не очень, — Вольф сидел хмурый, — думаешь, бабушку Райли собираются принести в жертву?

— Не думаю, знаю, они убьют Амалию и еще около шестидесяти одаренных женщин, это для ритуала, а вот что они сделают с остальными, я не знаю, может быть бросят на смерть или еще что придумают, я смотрю, они у вас прям затейники.

— Какой у нас план? — Вольф был собран, я помню его таким всего несколько раз.

— Мы хотим использовать родственную связь Райли и Амалии, чтобы ее запеленговать, но есть проблема, наш ритуал подходит для нашей крови, поэтому Самюэль будет проводить опыты. На все у нас всего неделя, возражения?

— От меня требуется только кровь? Можете взять хоть всю...

— Мы не вампиры, нам твоя кровь в таком количестве ни к чему, но это не все, тебя, как и некоторых из вас будут тренировать, чтобы вы смогли усилить ритуал призыва, а впоследствии кто-то должен будет уйти к вам в мир, чтобы стать маяком, — не знаю, как, но я почувствовала он не договаривает, я думаю, он знает, кто должен, или нет, не так, кто может стать маяком. Наверное, тот на чьей крови будут экспериментировать, но мне все равно, пойду, если это шанс спасти родных и свои мысли оставлю при себе.

— Почему Райли, давай кровь у всех брать и на всех эксперименты ставить по ее усилению, — Вольф явно тоже что-то заподозрил.

— У меня связь только с Амалией, больше никто со мной не связался, видимо, только она оказалась настолько настырной женщиной, что довела владыку до мигрени, — он улыбнулся, сглаживая не особо радостные вещи, — хотя с ней не легко контактировать, там сплошное недоверие, — упрекнул он ее, вот только зря, она права, если у вас крадут детей, доверять похитителю странно.

— Вы можете передать бабушке, что со мной все хорошо я в безопасности и что 'мне снится лес, полный сказочных чудес'? — да, звучит глупо, вот только это слова колыбельной, которую пела мама, ей в свою очередь пела бабушка, если она услышит эти слов,а она должна поверить владыке.

— Шифровка? Она, надеюсь, после этого не сожжет мне мозги в ярости? — шутник.

— Не должна. Должна, наоборот, поверить вашим замыслам, — я улыбнулась, странно, но я больше не ощущаю дикого ужаса при этом мужчине, или перебоялась (почти как переболела) или отварчики у них отличные.

— Я передам ей, хотя отчет о твоем состоянии мне приходится выдавать ей регулярно, иначе она спать не дает, долит и долбит, угрожал, что убью тебя, если спать не даст, в ответ пообещала начать петь круглыми сутками напролёт и свести с ума.

— Узнаю бабулю, — заржал Вольф, — она еще с тобой мягко, все могло быть намного жёстче, репрессии могли быть позатейливей.

— Какая интересная женщина... — протянул владыка, глядя внимательно на меня, мне даже показалось, что он пытался представить ее, беря за основу мою внешность.

— Тогда может всех ребят стоит устроить в университет и начать обучение?

— Кто о чем, а ты об учебе, сестра, ты не меняешься, — владыка глянул на Элис с доброй улыбкой, она же, задрав подбородок, строго ответила.

— Образованное общество — единственный путь к развитию народа, дети без образования опасны. Так что да, я считаю детей нужно занять, пусть учатся, заодно будут под присмотром.

— Тебя не смущает, что до начала ученого года осталось...

— А не осталось, я подписала приказ о срочном начале учебного года, с завтрашнего числа, — тонкая улыбка на губах человека, который сделал, по его мнению, хорошее дело.

— Ты неисправима, я не против, пусть начинают учиться, так даже проще будет проводить все испытания. Самюэль завтра и начнешь.

— Хорошо.

— Мама... — простонали Варя и Вольф.

— Да, я мать, а вы можете не так ярко выражать свой восторг, — он чуть приподняла бровь.

— Да я просто с первых дней в восторге, что моя мать ректор университета, где я учусь, — Варя тяжело поднялась, — пошли, пострадаем последний вечерок в хорошей компании.

— В хорошей компании не страдают, а веселятся, — заметил Вольф, вставая следом за ней и потянув меня за руку, я вот хотела оказаться у себя в комнате и там посидеть подумать, но кто меня слушает.

— Вот когда в компании расскажешь, что благодаря нашей маме лето закончилась сегодня, я посмотрю, как ты веселиться будешь. Всем пока, мы ушли, — она махнула рукой родственникам, и мы пошли на выход.

— Спасибо за все, до свиданья, — вежливо поблагодарила уже на пороге я, просто Вольф так тянул, думала упаду.

— Отдыхайте, но будьте осторожны, -пожелала Элис.

Когда мы уже вышли, Элис обратилась к мужчинам

— Присматривайте за Райли, ей переход не легко дался, и, если будут слишком сильные нагрузки, эмоции могут выйти из— под контроля и будет энергетический срыв.

— Я проконтролирую этот вопрос, — серьёзно кивнул Самюэль.

— Ну и как вам девчонка? — задал свой вопрос владыка.

— Хорошая девочка, прямо как ее бабушка, — точно подставила шпильку Элис, ей, как сестре, можно было почти все, владыка закатил глаза.

— Опять начинаешь, все я ушел, работы гора.

— Работы всегда много, жить не забывай, — в спину ему грустно заметила Элис, ей было жалко брата, который практически всегда работал, это только наивные глупцы думают, что у владыки нет работы.

— С ним все будет хорошо, перестань за него волноваться, он старший брат, еще и владыка, — Самюэль прижал жену к себе, и нежно поцеловал, хорошо быть влюбленным в собственную жену столько лет.

— Да знаю я все, вот потому, что брат, поэтому и волнуюсь, он же не мальчик, я понимаю, что для владыки можно еще лет десять не жениться, но все же, думаешь, ему семьи не хочется? Эх, ладно все, не будем об этом. Ты и так все знаешь, пойду поработаю, увидимся позже.

Став на носочки, поцеловала мужа и умчалась решать насущные проблемы.

19

— Куда? — стоило нам выйти из дома задал вопрос Вольф, глядя на сестру и продолжая держать меня за руку, видимо, чтобы не сбежала.

— Таверна или пруд? — в свою очередь предложила Варя.

— Пруд, конечно, здорово, можно захватить еды у Пола и туда, но ты на нее посмотри, она же думы свои думает. А знаешь, что происходит, когда она много подумает, она что-то обдумает и действовать начнет. И поверь моему опыту, это будет капец, в прошлый раз мы так на боях стали участвовать и что? Выхватывал я! А до этого мы так тренироваться начали, и что? Думаешь, выхватывала она? Нет, она, конечно, очень много выхватывала, но напрягла-то меня! Поэтому, пока она тут не придумала ничего, ее надо отвлечь, а значит, таверна, веселье и шум, чтобы думать неудобно было, — я фыркнула на все его гениальные умозаключения и наблюдения.

— Сейчас с нашими свяжусь, — с этими словами она вытащила странную коробочку и стала там что-то тыкать.

— Это что? — почему-то шепотом спросила я.

— Деревня ты моя, — с таким непередаваемым восторгом в голосе, как, пожалуй, когда на малышей смотришь и умиляешься, проговорил этот невыносимый, — это нексус с выходом в общую сеть, — видимо, мои удивленные глаза сказали все за меня, поэтому Вольф выхватил устройство у Вари, которая в ответ возмущенно запищала, — да погоди, сейчас объясню человеку и верну, не буду твою тайную бабскую переписку читать, что я там не видел, — очень тихо себе под нос буркнул он, — вот смотри, видишь, экран, на нем отображены контакты, которые внесены, почти у всех у нас есть нексус. Когда надо связаться, активируешь контакт и происходит вызов, визуальный или голосовой, он, кстати, работает на энергии, в нем кристалл-накопитель стоит, так что ты, в отличие от неодаренных, можешь сама и подзаряжать. Хотя ты лучше так не делай, — с откровенным скепсисом посмотрел на меня, отрываясь от экрана, я хотела сказать, что мне и нечего заряжать, но промолчала, — просто тут есть максимум, который можно влить, а у тебя что-то с ощущением энергии беда, так что как пить дать спалишь. Потыкаешь? — я отрицательно помахала головой, хоть и хотелось, но боязно, еще сломаю чужую вещь.

— Дай сюда, уже! Надо Райли тоже купить, иначе как мы с ней переписываться на парах будем? — Варя наконец закончила свои манипуляции с нексусом и теперь, убрав его в карман своих штанов, смотрела на нас, — идем? — Вольф кивнул, опять схватил меня за руку и мы пошли, куда не знаю, но знают брат с сестрой, уже хорошо.

Я, кстати, вот заметила, стиль одежды тут такой разнообразный. Вот мама ребят Элис ходит в тонком платье (ну, с толстым все понятно, можно упариться), сама Варя ходит в укороченных брюках, чуть выше щиколотки и тунике свободной, нет определенного стиля или каких-то ограничений. Я так понимаю, есть только рекомендации о стиле одежд при посещении определённых мест. Мужская мода тоже очень разнообразна, от костюмов, как у владыки, строгих, пусть и светлых с рубашкой и брюками, до футболок, маек и широких штанов, как у Вольфа. Свободный мир...

Зацепилась за эту мысль, ведь действительно этот мир свободен от тирании, захватчиков, голода, устоев, да у них есть порядок, подчинение рангам, но нет этого рабского отношения, которое есть у нас. Стало обидно за свой мир, что же мы за люди, что не смогли построить достойный мир, про который можно было бы говорить с гордостью. Мир, который надо спасать, а его дети, наоборот, бросают его, напоследок добив, чтобы не мучился. А ведь если просто уйти, возможно он оживет, ведь владыка же сказал, когда ушли мы, основные носители энергии, смерть мира замедлилась. Мы сами, получается, убиваем свой мир?

— Пришли, прекрати грузиться, последний день свободы, завтра начнется рабство, — я дернулась, как от пощечины, Вольф прочитал мои мысли о рабстве? Смотрит на меня удивленно, явно не понимая, чего я дергаюсь, — с тобой все нормально? Не паникуй, универ не так страшен, как его ректор в гневе. Все будет нормально, слышишь, мы с Варькой и Леркой за тобой присмотрим, да и твои соотечественники тоже там будут, так что, сможешь без потери для внутреннего спокойствия любоваться Скоттом.

— Вольф! — предупреждающе рыкнула я, а он засмеялся.

— Видишь, одно упоминание об идеале, и ты оживаешь, а то стоишь, как перерожденная, отмороженная, глянуть жутко, вдруг уже планируешь сожрать и выбираешь часть тела. Если что, смотри, какая у меня попа аппетитная! — и этот не знаю, как его даже назвать, повернулся ко мне, выпятил, показывая, эту самую обсуждаемую часть тела.

Варя, которая до этого забегала в таверну, вышла, естественно, в самый 'подходящий' момент.

— Это странные брачные игры полоумных? Или чего ты ей свою пятую точку демонстрируешь? Аааа, знаю, — она в восторге от своей идеи даже подпрыгнула, — показываешь куда ей бить, чтобы она прицелилась?

— Фи, Вариэла, я просто показываю, с какой части меня лучше начать есть, — сестра скривилась, глядя на брата, а потом выдала.

— Мда, вот нормальный зомби начал бы с мозгов, но с твоими сильно не наешься, поэтому да, пятая точка — единственный выход, чтобы не умереть с голода. Столик я заказала, давай пока все соберутся, на соседнюю улицу в торговый центр заскочим?

— Шмотье? — подозрительно прищурив взгляд спросил Вольф.

— Не тупи, у Райли завтра первый день учебы, она что, пойдет как бедный родственник, тебя между прочим в ее мире и одевали, и обували! — и столько возмущения, что же они так громко разговаривают, внимание прохожих привлекая.

— Уела, был неправ, погнали. Сколько у нас времени?

— Я всем поставила время через 1,5 часа, так что успеем, особенно, если разделимся, — думаете, меня кто-то спросил? А зачем? Ведь родственники все решили, а я, как брелок на руке у Вольфа, была утянута через узенький проулок на соседнюю улицу.

Оказалось, что буквально в паре шагов открывает совсем другой вид на город. Торговый центр, весь из стекла и металла, вид имел впечатляющий!

— Давайте быстрее, времени в обрез! — скомандовал генерал и мы с Вольфом поскакали за ней быстрее.

А дальше началась моя персональная пытка, мы мчались по магазинам (чудно так, у нас такого нет, вся торговля происходит в установленный день, в том Доме, который производит продаваемый товар, а тут в любое время), мы быстро забегали в конкретные магазины, где Варя давала клич продавцам, показывала меня, и мы убегали из этого магазина, чтобы забежать в следующий и снова вернутся в первый. Где к нашему возвращению уже были отобраны вещи моего размера, я думала, мы их просто возьмем, если не подойдут я ушью. Но как бы не так, я меряла, они спорили, как мне в этом или в том.

— Я тебе еще раз, недалекой, объясняю у них там все уныло и строго, она просто не сможет носить эту одежду, у нее и так завтра день стресса, зачем еще добавлять неудобств? — Вольф уже минут пять ругался с Варей, а я тихонько жалась к стеночке, мечтая стать невидимкой.

— Давай поощрять ее комплексы и устои своего мира, нам ее растормошить надо и помочь акклиматизироваться. Давай напялим на нее это тряпье и пусть никто даже не взглянет в ее сторону. Стоп! — она так подозрительно уставилась в глаза брата, оглядела его и выдала, — А скажи-ка, милый братик, это не попытка саботажа, ты специально потакаешь ее желанию выглядеть как чучело, никто и не взглянет на рыжика, да и Скотт этот начнет увлекаться местными?

— Что за бред?! — Вольф был так искренне возмущен, что я сразу поняла, Варя права, какой-то хитрый план у него все-таки есть, — Райли, давай выберем то, что нравится тебе, — предложил он, а я беспомощно посмотрела на Варю, просто вещи, которые мне нравились, даже не мелькали тут. Да и права девушка, выглядеть как чужая, мне не хотелось, и так будут смотреть все, вон как в магазине с интересом меня изучают.

— Так, она сейчас расклеится совсем, давай успокоимся и найдем компромисс, — Варя посмотрела на меня с жалостью, а я отвернулась, не терплю жалость.

— Могу я вам помочь? Извините, услышал не специально вашу беседу, но в свое оправдание могу сказать, что ее услышали все, у кого есть уши, — я вспыхнула, вот уже люди к нам подходят, потому что мы ведем себя неправильно.

Тактика не привлекать внимание в стане врага провалилась...

— Разрешите представиться, Вивьен Ламос, — продолжить он не успел, Варька взвизгнула явно в восторге, — понял, обо мне вы слышали, — выставив перед собой руки в явно жесте сдаться, он с приятной улыбкой посмотрел на Варю, которая разве что только не подпрыгивала.

— Я думала, вы в Кланосе, сейчас ведь начало сезона, — где, что? Я не понимала от слова совсем, поэтому стояла молчала и не привлекала к себе внимание, впрочем, как всегда...

— Решил устроить себе перерыв в этом сезоне по личным причинам, но не смог пройти мимо такой неординарной внешности. Поэтому прошу у вас разрешения принять участие в выборе вашего образа, — это он сказал мне, а я очень хотела помахать отрицательно головой, еще одного я не выдержу.

— Райли, если уж я его знаю, значит он реально крут, давай попробуем, — шепотом чтобы слышали все, посоветовал мне Вольф, и я обреченно кивнула, куда деваться, эти ведь не отстанут.

— Чудесно, а теперь мы оставим ваших друзей вот здесь, — он указал на диваны возле стены и столик, на который парень, работающий здесь, уже ставил чайник и чашечки, — а мы пройдем вон туда, — ни слова не сказав, просто обреченно вздохнула, у меня нормальные вещи и мне бы этого вполне хватило, зачем эти сложности, — вы, я так понимаю, ранее не задумывались о том, как выглядите и какое производите впечатление? — я, вспыхнув вся, попыталась ответить, но голос сел, пришлось прочистить горло, чтобы меня услышали.

— Я в курсе о том, что с моей внешностью ничего толкового не сделаешь, да и у нас дома больше смотрят на тепло и удобство одежды, а не на ее внешний вид, — тут я немного слукавила, девушки и женщины в любом мире одинаковые, и у нас на праздниках или же на сватовстве, девушки одевались очень красиво в цвета своего Дома, вот только вы можете себе представить рыжее безобразие в красном цвете? В общем красивее я от нарядной одежды точно не становилась, краше просто 'выдери глаз', а не приятная на вид девица на выданье.

Так получилась, что я забросила это необходимое стремление быть симпатичней и нравиться и ходила всегда в удобной одежде, серой с белым под цвет окружающего ландшафта, так проще быть незаметной в вылазках. И только на те обязательные мероприятия при участии совета Домов, одевала родовые цвета. Стоит говорить, что со мной никто ни разу не познакомился? Меня в этом алом цвете и заметить сложно было, точнее меня то видели, а вот лицо сливалось.

— Поверьте, я не займу много вашего времени и постараюсь учесть ваш характер и ваши взгляды на себя.

— Откуда вы знаете мой характер, мы ведь не знакомы, — недоверчиво взглянув на мужчину, я уже пожалела, что пошла с ним, вот что он может знать.

— Моя профессия предполагает определять характер и стремления человека по одному только взгляду, точнее, прошлая моя профессия, когда я еще работал с каждым человеком отдельно, а не ушел в моду целиком, создавая образы в отрыве от человека. Закостенел я, вот и решил немного отдохнуть, а увидев вас, и услышав вашу проблему, решил, что это моя возможность ожить, — он улыбнулся мечтательно, после чего посмотрел и в мнимой серьезности свел брови, — так что на вас огромная ответственность, а теперь у нас есть час, начали! — с этими словами он меня запихнул в примерочную и отдал распоряжение двум девушкам, которых он вызвал взмахом руки. И то, с каким восторгом они помчались на его зов, явно доказывало, про него знают.

Что я могу сказать, не знаю, где до этого прятали все те вещи, которые мне приносили в примерочную, но они как будто были созданы для меня, но с корректировкой под нынешнюю обстановку и окружающий мир. В них я была собой, и той Райли, которая девушка, наследница рода, но и тем бойцом Райлом, который выступал за свой Дом. Бунтарем, с налетом женственности, в моих образах сплелось две личности, я не ожидала, что можно совместить несовместимое, но с каждым новым образом и нарядом, я все больше проникалась тем, что вижу в зеркале ту, которая мне нравится. С неидеальной внешностью, которую умело акцентируют, с неидеальным характером, который также подчеркнут небрежной курткой, или строгим кроем туники, тонких штанах. И что, наверное, пожалуй, самое главное, он не одел меня в то, в чем мне было неуютно или неудобно, вся одежда была функциональной, но при этом очень красивой.

Когда закончился выделенный им час, я стояла с улыбкой до ушей, а у него блестели глаза.

— Да, это то, что мне было нужно! Спасибо вам, Райли. И если вы не против, я бы хотел создать для вас персональную одежду? — я против не была, я сияла от счастья, — Вот и отлично, тогда, пожалуй, вы станете лицом моей новой коллекции, если, конечно, вы окажете мне такую честь? — я неуверенно кивнула, — 'Луч света', 'Лицо Гораны' ... — он явно что-то еще себе твердил под нос, не знаю, что именно он имел в виду.

— Спасибо вам большое, — решила, наконец, поблагодарить мастера, на что он только отмахнулся.

— Это вам спасибо, неужели я начну снова творить, а не выдавливать из себя идеи, так что моя работа с вами это капля, и моя благодарность за вашу помощь будет совершенно другой, а теперь пойдёмте, вас уже заждались друзья, — я не стала отказывать себе в удовольствии и осталась в последнем наряде, думаю, с таким расчётом Вивьен и предложил мне его последним.

Это были легкие укороченные брючки светло-коричневого цвета, прямого кроя, босоножки на низком каблуке в той же цветовой гамме, что и брюки, и легкая туника бежевого цвета, которая, впрочем, чуть-чуть прикрывала попу (и если до этого это вызывало у меня шок, то сейчас насмотревшись на то, в чем ходят девушки и женщины, я поняла, это вполне допустимо). Одна из девушек, которые помогали с примеркой, спросила разрешения чуть-чуть помочь мне с прической, и мои до этого простым способом закрученные волосы, были распущены, а после затянуты в чуть небрежный хвост, оставив пару прядей спадать на лицо.

Вторая девушка, умчавшись, вернулась с небольшой сумочкой, которую мне повесили на плечо, что мне туда только класть, но, оказывается, об этом девушка тоже побеспокоилась и там уже лежало зеркало, салфетки, расчёска и даже легкий блеск для губ, что стало для меня откровением. Просто дома, наша косметика была совершенно на другом уровне, на нуле, хотя бабушка рассказывала истории о другой жизни, о другом уровне нашего развития и о другом облике наших женщин.

Это была первая помада в моей жизни и пусть девушка (даже имени ее не знаю, а человек так старался и столько сил приложил, чтобы помочь мне) назвала ее блеском и объяснила, что мне с этим цветом будет хорошо. Я смотрела на нее, как на великое чудо.

— Спасибо вам большое, — я так растрогалась, что у меня даже голос дрожал, девчонки же рассмеялись, но по-доброму, и наоборот, поблагодарили меня: ведь они помогали Вивьену Ламос создавать образ, да их сменщицы готовы будут рвать на себе волосы, что повезло не им.

Когда я подошла к брату с сестрой, они что-то живо обсуждали, а взглянув на меня, не сразу и поняли, кто перед ними, а осознав, выпучили глаза. Забавно, ведь до этого я тоже надевала туники и брюки, и они были неплохие, но цвет, фасон, прическа и, наверное, мое внутренне осознание, что я сейчас симпатичная, делали свое дело, они узнали меня не сразу.

— Вот это я понимаю спец, не то что ты, Варька, — Вольф смотрел на меня горящими глазами, в них читался восторг и одобрение, и я смутилась, чего он, подумаешь, вещи.

— Если судить, что ты выбирал, ты вообще зародыш спеца, — фыркнула Варя и уже мне, — это отпад, все просто, но при этом очень точно тебе подходит. Спасибо вам, Вивьен.

— Оооо, не стоит благодарности я получил истинное удовольствие работать с такой моделью, — Вольф нахмурился, я, наоборот, разулыбалась, просто он мне там юбку коротенькую один раз попытался подсунуть, я на него так посмотрела, что он, убрав ее хитро шепнул, 'стоило попробовать', на что я шепнула 'что тоже могу попробовать его в это одеть', после чего он не пытался экспериментировать, а я не вредничала.

Варя сияла, как солнышко, и весело щебетала, какой это восторг, Вольф поглядывал на меня с интересом, после Вивьен попросил мои контакты, на что я развела руками объясняя, что у меня ничего такого нет, но Вольф вытащил новенький нексус и продиктовал мой контакт, после чего вручив мне его.

Я с трепетом взяла в руки такую сложную вещь и посмотрела на Вольфа, это серьезно мне?

— Ну что ты так смотришь, как будто я тебе руку и сердце предложил, просто нексус, чтобы ты была на связи, — он отмахнулся от меня, а я закатила глаза, да знаю я, что ты не можешь нормально вытерпеть благодарность в твою сторону и тебе проще отстраниться, съязвить в ответ или сбежать.

— Спасибо, Варя, вам большое, — за последнее время это самые популярные мои слова.

— Нашла за что благодарить, — она отмахнулась, не зря они родственники с Вольфом.

Вивьен распрощался с нами и ушел, напоследок шепнув что-то Вольфу, от чего у того быстро улучшилось настроение, кстати, повод почему оно у него вообще ухудшалось, мне не ясен.

— Все, время вышло, нам пора, — скомандовал напарник и опять, схватив меня за руку, потащил на выход, я же пискнула о том, что мы не оплатили вещи и там их много не только то, что на мне сейчас надето, и что я обязательно верну деньги, — естественно, это не все, иначе на кой ляд мы тебя так долго ждали. А про вернуть, не беси меня, иначе я засяду за расчеты сколько наел у вас дома, пересчитаю все по цене ваших товаров и конвертирую в нашу разницу ценовую, получится нехилое состояние, и я стану тебе его отдавать. Устроит? — я отрицательно замахала головой, собираясь отчитать его за такие глупые идеи, — Вот видишь, неприятно, когда ты без задней мысли, а тебе деньги суют за твои добрые порывы, так что иди уже и не думай о такой мелочи, как деньги. Есть вещи поважнее. И да, там все оплачено и будет доставлено к тебе в комнату, мама сказала, что переселять вас не будут, это станет общежитием университета с иномирянами студентами. Так что без паники, завтра голая не пойдешь.

— Мы, кстати, хотели за тобой зайти, чтобы отвести на учебу, но мама опять все решила сама, у вас будет сопровождающий, который расскажет всю необходимую информацию, а мы уже после пар, если что, дополним нужной информацией, — она подмигнула, намекая явно на какую-то специфическую информацию.

— А сейчас пора отметить твое прибытие в мой мир и начало учебного года, — Вольф улыбнулся, оглянувшись на меня, просто я чуть отставала от него, где-то на шаг и шла сзади на буксире его руки.

В таверне за столом уже сидело человек десять, парни и девушки, они обсуждали что-то между собой, периодически слышался громогласный одновременный смех и мне стало страшно, чего я туда пойду, не зная никого, зачем это надо, пусть ребята отдыхают, а я пойду к себе. Осознав это как свое желание, я замедлила еще шаг и остановилась почти на пороге, Вольф, встретив сопротивление, дернул меня за руку, но я устояла, он, не понимая, обернулся и я не успела ничего сказать, только рот закрыла. Он же, быстро шагнув, зажал мне рот ладонью.

— Знаю, знаю, тебе страшно, ты никого не знаешь, нет, уйти не лучше, я тебя со всеми познакомлю, и мы с Варькой будем рядом, они хорошие все ребята, и ты им понравишься, поскольку ты, мелочь, не понравиться не можешь, — я выразительно закатила глаза, бред, честно, — поэтому не надо мне сейчас говорить всю ту ерунду, которую ты придумала, я очень хочу познакомить тебя не только со своей семьей, но и с друзьями, тем более все об этом давно мечтают. Ты ведь мой напарник, так что давай топай и развлекайся, пожалуйста, — последнее он сказал, добавляя в голос просьбы и я сдалась, что с ним поделаешь, если он всегда такой, когда ему что-то нужно.

Так что, когда он убрал руку от моего лица, я тяжело вздохнула и пошла с ним.

— Я тебе когда-нибудь тоже чем-нибудь рот закрою. Чтобы ты говорить не смог и буду монологи вещать, — бурчала я ему в спину, а он там улыбался. Откуда я знаю? Да у него даже спина явно веселье излучала.

20

Что я могу сказать, вечеринка прошла на ура, меня, и правда, хорошо приняли все ребята, пожалуй, кроме одной девушки, Инги. Хотя она явную агрессию ко мне не проявляла, но косые взгляды, рассматривание меня, когда, вроде как я не вижу, все это было. А еще были взгляды на Вольфа, и эти взгляды хоть и были вроде как незаметны, но в них слишком много эмоций было, чтобы их проигнорировать.

Вольф — отличный рассказчик, и он так ярко рассказывал наши с ним приключения, что даже я, будучи участницей их, слушала с открытым ртом. Просто в его пересказе все было веселее, несуразней и намного ярче. Там даже голод наш был преподнесён с юмором:

— И смотрю я на эту порцию, котенку мало будет, а я здоровый мужик, ну, тогда собирался им стать, короче, понимаю, мало, а тут мелочь на меня посмотрела, тяжело вздохнула и переложила мне пару ложек. Я прикинул размеры котенка, Райли, и понял этой тоже будет мало, но упрямства у нее явно много. Короче мы поругались, пытаясь отдать друг другу еды и не знаю до чего бы это дошло, но пришла бабуля и, как она выразилась, 'за души благородные порывы в условиях голода и выживания', короче забрала нашу еду, мотивируя, что она нужна более умным, а нас послала водички попить. Часа через четыре нам еды выдали, но к этому времени мы были похожи на аквариумы, я вот съесть ничего не мог, там все было занято водой, — он постучал по своему животу, — а мелочь только вздыхала, пришлось нам отказаться от еды, на что бабуля, прищурившись, выдала 'бастуете, ну, идите бастовать возле бака с водой', короче нас опять отправили водички попить. Честно скажу, ночь была не очень, мы всю ночь бегали, эту водичку возвращали, и на утро были голодные, не выспавшиеся и злые, а бабуля, улыбнувшись, мол, заметила: 'водичка, чудо творящая', — все смеялись с замечаний моей бабушки, он ведь не рассказывал, что в тот голод погибло двое детей и несколько стариков, которые добровольно отказались от еды, в пользу молодых.

Но об этом он умолчал, только под столом сжал мою руку, показывая, что помнит и другую, грустную сторону этой истории.

Была и история, как мы с ним через лес мчались, решившись на вылазку за ягодами, да нарвались на перерожденных и как я одну из тварей сумкой с ягодами лупила, когда она сбила Вольфа с ног.

— И она лупит с криком, из-за тебя, тварь, ягодки помнутся, я уже было решил, она это мне, а нет, повезло, тварюшке это было. Правда, понял не сразу, сначала решил навалять перерожденной, а после объяснить некоторым мелким, что напарники важнее. Стоило мне убить тварь, этот ураган подлетел пнул и как всхлипнет, что ягодки теперь месиво, короче, напарника я реабилитировал в своих глазах, а потом было не до того, пришлось опять убегать. Так что все так и знайте, она и сумка — это страшное сочетание, — все опять засмеялись, я тоже улыбалась, просто я понимаю, например, как он тогда чуть не поседел, когда тварь меня с ног сбила, и что он ее голыми руками от меня отрывал, и потом убил в один удар, а после ощупывал меня, все не веря, что она не успела меня порвать.

Рассказал и истории с наших боев, когда мы пришли впервые:

— Не знаю, куда смотрели все эти распорядители, но стоит девчонка мелкая, трясется так, что рядом тебя ветром сдувает, только что нос выше задирает, чтобы никто вдруг не подумал, что ей страшно и совсем не ломающимся голосом объявляет свое желание участвовать в бойне и ее принимают. Я вот до последнего надеялся, что нас пошлют. Послали на арену. Мы туда, смотрю напарник мой весь белый и тут дело даже не в мази, которой она веснушки милашные замазывала, она сквозь нее побелела и шепчет мне: 'Чего он такой здоровый, это же сколько еды он перевел, такого прокормить, проще убить'.

— Думал ее климануло, а нет смотрю, серьёзно задумалась о помощи ближайшему Дому в виде убийства их прожорливого бойца. Короче, на бой она легко настроилась, правда, отхватывали мы знатно, но это совсем другие истории.

А я с улыбкой вспомнила, как он практически каждый бой утаскивал меня домой без сознания, сначала от перенапряжения, потом от того, что выхватывала по-настоящему.

— У вас богатое общее прошлое, — голос Инги хоть и был вежлив, но сквозило в нем что-то, какой-то упрек.

— Естественно, мы же столько лет уже команда, — Вольф ответил с легкой улыбкой, мол, это же просто, но что-то мне царапнуло в его голосе.

Позже вечером я случайно стала свидетелем беседы между Вольфом и Ингой.

— Я не понимаю, что ты от меня хочешь? — как-то устало спросил Вольф.

— Неужели не понятно, ты возвращаешься после стольких лет, вместе с этой девчонкой, носишься с ней как...

— Эта девчонка была моей семьей на протяжении всех этих лет, или ты думаешь, я просто так вам рассказывал, что она мой напарник, что она ни разу не ударила меня в спину, а всегда ее только прикрывала. А стоит заметить, что она маленькая была, когда я туда попал, вот только ответственности за других у нее больше, чем у некоторых взрослых, так что да, я буду с ней носиться и не только потому, что есть долг чести. Мне просто это нравится. А ты прекрати зыркать в ее сторону, и там тебя Тони явно заждался уже, — Тони, это парень Инги, приятный парень, с которым они сидели рядом.

— Думаешь мне было легко, когда ты пропал? Мы были детьми и...

— И ты решила, что наши чувства были детские, поэтому быстро согласилась на ухаживания Тони. Какие сейчас претензии, что я вернулся и твой образ непогрешимой девушки того? Погрешился?

— Ты не понимаешь, — она всхлипнула.

— Да что тут понимать, ты счастлива, вы собираетесь сыграть свадьбу, какие у тебя ко мне вопросы?

— Но я, мы же...

— Мы уже нет, есть ты и Тони. Так что прекращай и не порть себе жизнь, тем более, что у меня чувств к тебе не осталось, это действительно было детское, как ты и сказала...— судя по шагам он вышел на улицу, а я обратно зашла в туалет.

Беседу я подслушала в коридоре возле туалета и черного выхода, надо было сразу догадаться, что девушка, расстроенная, сначала зайдет в дамскую комнату, чтобы привести себя в порядок. А поскольку возле умывальника стояла я, мы неизбежно встретились взглядом, и она догадалась, что я все слышала, криво улыбнулась и пройдя помыла руки, а после глядя мне в глаза через зеркало спокойно сказал:

— Я уже пережила, что он никогда ко мне не вернется и переживу, что он вернулся не ко мне. Так что не надо смотреть на меня с такой жалостью, пожалей лучше себя...

Я кивнула, не зная, что сказать и вышла из комнаты, оставляя ее одну, она сильная личность и просто не могла позволить себе слабость при мне, значит, надо не мешать. В коридоре я на долю секунды задумалась куда мне и повернула к черному входу.

На улице, облокотившись о перила, здесь выход был чуть выше земли и было крыльцо, стоял Вольф, глядя куда-то между домов.

— Напитываешься домом? — тихонько став рядом, посмотрела в том же направлении.

— Смотрю, стащит кошка сосиску или нет, — я думала, он тут страдает, поискала взглядом кошку и, действительно, наискосок в окне видно, как кошка крадется к сосиске, а хозяин стоит к ней спиной.

— Извини, я подслушала твой разговор с Ингой, — призналась ему.

— Да я так и понял, смотрю, жалости в тебе что-то больше обычного, видать, ухо кинула, — я повернулась, уперев руки в боки, как делала всегда бабушка.

— Ничего я тебя не жалею, мне Ингу жалко!

— Что? — взвыл он, резко повернувшись ко мне, — Да я же жертва, а она хорошо устроилась!

— Таки жертва? — не веря, с улыбкой спросила я.

— Пришлось играть роль жертвы, иначе начнет себя винить, что не дождалась, а кому это сейчас надо. Да и с Тони у них все хорошо, он был в нее влюблен еще со школы, и они счастливы, он ко мне приходил. Так что, если бы она продолжила заниматься ерундой, я бы еще гадостей наговорил, жаль только, мы бы общаться перестали, а я за ними всеми скучал. Так что, все хорошо, — и почему в глубине его глаз мне показалось сожаление?

Он выпал из жизни на долгие восемь лет, а вернувшись увидел своих друзей, которые уже и жизнь свою наладили, а ему предстоит много всего, даже вот учебу наверстывать и сдавать все экстерном. Это мне Варя рассказала, что он хочет сдать многие дисциплины, чтобы выпускаться хотя бы с ее выпуском. А тут прошлая девушка нашла свою любовь и собирается замуж, грустно это. Мы еще постояли, помолчали несколько минут, а после он потянул меня обратно.

— Еще решат, что мы тут милуемся и все, их потом не убедить, что у нас серьезные отношения напарников, — он подмигнул мне и открыл дверь, — Им же лишь бы позубоскалить и посмеяться, я их знаю.

В зале народ весело переговаривался и вроде как не заметил, что нас не было довольно долго, мы вернулись за стол и Вольф сразу положил мне в тарелку еды. И я с удовольствием стала пробовать все новые вкусы, теперь, когда нет ощущения голода, хочется попробовать как можно больше и найти свои любимые блюда.

Дальше вечер прошел спокойно, мы еще долго общались, народ расспрашивал меня о моем мире, о перерожденных, о семье, о школе (да она у нас есть, раньше и университет был, но это еще при бабушке). Вольф периодически вклинивался в мои рассказы, дополняя их своими едкими комментариями и разбавляя шутками, или как он их называл, 'взглядом со стороны'. Так, в его исполнении уроки с моей бабушкой (именно она обучала меня основным наукам и его тоже) были похожи на пытку в особо изощренной форме, а вот практические все с той же бабушкой ему нравилось, еще бы, было иногда зрелищно.

После ребята предложили поиграть, и я, сразу отказавшись, потом поддалась общему настрою, мы играли в забавные местные игры, завоевывали на карте города, придумывали стратегии и периодически выполняли глупые задания, когда проигрывали в микробоях.

Мы с Вольфом в этот раз были в разных командах, и он периодически рвал на себе волосы с криком:

— Этого не может быть, как ты могла, напарницааа, — я в ответ только хихикала, а кто виноват, да я знаю его основные стратегии, так и он мои хорошо изучил.

В конечном итоге мы остались втроем, я Вольф и Тони, остальные выбыли, и пока мы ругались через поле с Вольфом, оказалось, проморгали активную компанию Тони, именно он обыграл нас и вышел победителем.

— Ну и куда ты смотрела, а дала бы мне выиграть, было бы тебе приятней, — резюмировал напарник, складывая игру.

— Чем это мне должно было быть приятней, как не крути, что так проигрыш, что так, — мои аргументы не для него.

— Как чем, победил бы твой напарник, а это почти тоже самое, как если бы победила ты, эх, деревня ты у меня, это же элементарно.

— Только в твоей голове, — я уже подхихикивала над напарником.

— Чтобы ты понимала, девчонка, — он пихнул меня в бок и рассмеялся, — а вообще здорово, новичок, и сразу в финал, ты сегодня многим на любимый мозоль наступила, вон Варька пыхтит, как еж, а все потому, что ее тактики даже ей самой не понятны, и она ни разу не была в финале.

— Придираешься, — мне была приятна похвала, да, игра была интересной, а его отношения с сестрой меня забавляли.

Вольф провел меня к нашему общежитию и умчался к себе, крикнув напоследок, что завтра все покажет, после экскурсии куратора.

Когда я поднялась на второй этаж, из своей комнаты вышел Скотт.

— Я уже думал, ты пропала, — а меня опалило чувство вины, я ведь и не вспомнила за этот день и вечер о парне, а ведь так не должно быть, — мы завтра начинаем учиться в местном университете, так что подъем будет ранним, — он всматривался в меня, пытаясь найти что-то только ему понятное, видимо, не находил, — до завтра, Райли, — он повернулся и ушел к себе, закрыв дверь.

А я так и продолжила стоять и молчать, чувства внутри были противные, как так, ведь мы даже не поговорили, он же на что-то надеется, а я?

Как там говорила мама Вольфа, после перехода все встанет на свои места, а пока не поддаваться сильным эмоциям и не принимать важных решений. Ну что же, это здравый совет, и я к нему прибегну. Пока никаких отношений со Скоттом, сейчас я пропью этот их местный чудный отвар, который приводит эмоции в норму и смогу понять, что для меня важно. Хотя я это и сейчас могу точно сказать, мне важно спасти свою семью и найти место в этом мире.

Надо будет завтра поговорить со Скоттом, мне не хочется его обижать, а сегодняшним своим поведением я, наверное, его обидела. Ведь с его стороны все видится иначе, как будто я сбежала и развлекалась где-то подальше от него, что может означать мое нежелание быть с ним, а это ведь не правда. Да?

Что сказать, любой человек, которому с утра предстоит что-то важное, не очень хорошо спит накануне. Я не стала исключением, я крутилась, ворочалась, маялась и под конец, психанув на себя, встала. Включила освещение и решила разобрать пакеты, которые рассмотрела в углу комнаты, каюсь, до этого была в своих мыслях и не обратила на них внимание. Я сейчас, пока таращилась в темную комнату, все никак не могла понять, что это за груда, и было ли это раньше. Оказывается, это мои обновки, и я с горящими глазами и жутко загребущими руками полезла все изучать (да, да, да, при полном отсутствии гардероба и ранее не увлекаясь, сейчас я напоминала себе маньяка, а все почему, потому, что хочется быть красивой). Пакетов было достаточно много, особенно меня порадовала вместительная и красивая сумка, внутри которой лежали тетради, кристаллы (надо завтра узнать у кого-нибудь, что это, и не рванет ли) и писчие принадлежности. В пакетах было белье, кофты, брюки, несколько платьев, обувь и разные милые вещички, шарфики, перчатки, заколки для волос. Расческа, разные баночки, к которым крепилось, для чего это надо использовать. Как-то незаметно я разобрала все пакеты и даже выбрала на завтра для себя одежду. Хотя изначально собиралась идти в сегодняшнем, только простирнула чуток, чтобы освежить вещи.

Появилось ощущение предвкушения, теперь я ждала завтрашний день не только с мыслями, что же будет, но и с желанием покрасоваться. Легла в кровать, закрыла глаза и мысленно сказала спасибо Вольфу за то, что благодаря ему я оказалась в этом мире, что у меня появились новые знакомые, а возможно, и друзья. Что я узнала новое о своем даре и что у меня есть будущее, которым я хочу поделиться с родными, но это отдельные мысли. И отдельное спасибо за все эти вещи, и что теперь я не буду выглядеть, как сиротка, бедный родственник. Еще обязательно скажу спасибо Варе и Вивьену, он и правда, увидел самую суть меня, ту, которую я даже от себя скрывала.

Засыпая, ощутила тепло, безошибочно почувствовав Вольфа, ему же и шепнула слова благодарности, в ответ получила эмоции удивления и чего-то еще, но я уже крепко спала, а наутро даже при пытках это бы не вспомнила.

21

Хорошо, что вчера выбрала себе вещи и продумала образ, еще было бы хорошо, если бы я выспалась, а не проснулась бы с ощущением, что я воскресла из мертвых, и что, оказывается, времени у меня осталось минимум. Есть время, и на том спасибо, душ, расчесаться, одеться, заплести волосы, схватить сумку, и я готова. Выскочить в коридор, где влиться в поток таких же спешащих.

— Привет, чего-нибудь знаешь о нашей учебе? — Стю подобрался ко мне с боку, пока мы спускались по лестнице.

— Привет, только то, что ей быть, этой учебе, — я пожала плечами, подробности нам расскажут, а если узнаю что-то стоящее, обязательно расскажу ребятам.

— Не густо, — он вздохнул, — что-то мне и страшновато, и жутко интересно, может быть мы сможем ходить в библиотеку или же нас будут учить индивидуально, — вот явно кто-то всю жизнь мечтал именно об учебе, я улыбнулась, хорошо, когда мечты сбываются.

— Я думаю, нас по любому отправят в библиотеку и учить скорее всего будут всех вместе, — это я вспомнила все рассказы ребят об университете.

— Уверена? — у него глаза горели азартом, и я очень осторожно кивнула, а вдруг я не права, так он меня с такими видом и сожрет, хоть и не перерожденный.

— Спасибо, старые боги, — шепотом поблагодарил он и еще быстрее помчался вниз.

В столовой мы быстро поели, с интересом поглядывая на мужчину, который изучал нас с явными намерениями решить, кого препарировать. Если это наш куратор, я не в восторге.

— Надсмотрщик? — Стю и за столом сел рядом, видимо, решил держаться поближе, я не против, он мне тоже очень симпатичен, как человек.

— Должен был быть куратор, но этот явно надсмотрщик.

— Главное, чтобы без права наказывать поркой, — буркнул куда-то в тарелку Стю и энергично стал жевать, ага, сама такая, не знаешь, что сказать, жуй молча.

Ели мы еще минут пять, после чего нам скомандовали на выход, и если почти все встали быстро, то некоторые явно медлили и всем своим видом нарывались (тут даже объяснять не надо, кто эти личности).

— Кто опоздает на занятия, будут отрабатывать не только пропущенный материал, а вас в аудиторию уже не пустят, но и свое правонарушение. Как начать учебу, ваш выбор, — с этими словами куратор развернулся и пошел на выход, напоследок бросив через плечо, — за мной, салаги!

Не знаю, кто такие 'салаги', но предвижу, что это мы, потому что именно мы направились за куратором из нашего дома, а потом по тропинкам практически бегом в сторону административных зданий, но нам было не к ним, а чуть дальше и левее, где возвышалось большое здание. С интересными окнами, козырьками, переходами, да это целый дворец.

— Ваше место учебы, на ближайший год, а там посмотрим. Те, кто не справится, будут отчислены и уйдут на черновые работы, а их много, — мужчина, оглянувшись на нас, так улыбнулся, что сразу стало понятно, надо делать все и еще чуть-чуть, лишь бы не попасть на черновые работы, — вот и отлично, вот и прониклись.

Мы быстрым шагом дошли до входа в университет, где на крыльце и рядом толпились студенты с очень недовольными лицами и судя по их косым взглядам, они уже в курсе, кого благодарить за более ранее начало учебного года.

-Чего они все так косятся? — шепнул Стю, я же пожала плечами, посмотрим, может, я ошиблась.

В университете нас ввели в большую аудиторию, где ярусами стояли столы, а внизу был преподавательский стол, возле которого уже стояло два человека.

Мы со Стю, не сговариваясь, уселись за первый стол возле окна, и я украдкой оглянулась, пытаясь понять, где Скотт. Он сидел за четвертым столом в соседнем ряду и внимательно смотрел на меня. Смутившись, я улыбнулась и отвела взгляд. Надо было с ним поговорить, но не по дороге же, когда все услышали бы. Опять посмотрела на парня, но он, отвернувшись, беседовал с Харли, который сидел рядом с ним.

В аудиторию быстрым шагом вошла Элис Брай, мама Вольфа и ректор в одном лице. Представившись, она кратко рассказала, что нас ждет и что университет и владыка очень надеются, что мы будем молодцами и покажем серьезные результаты, чтобы в будущем легко влиться в общество. Это если кратко и только содержание. Потом она посоветовала сразу браться за учебу, а пока послушать преподавателей, которые нам кратко расскажут, как именно нужно учиться в университете и чего от нас будут все ждать.

Напоследок она окинула аудиторию взглядом цепких глаз, вот до чего милая женщина дома, а сейчас хочется передернуться и спрятаться. На долю секунды дольше смотрела на меня. А после вышла, попрощавшись и разрешив в случае чего обращаться к ней, если, конечно, вопрос не может решить куратор.

Рассказ оставшихся мужчин был более обширный и более информативный, нам рассказали наш распорядок, перечень предметов, которые будут преподаваться в этом году. Расположение основных объектов, как библиотека (я думала Стю подпрыгнет и заорет восторженно, но он молодец, поерзал, но промолчал), столовая (тут многие наши выдохнули свободнее, просто, так мы питались регулярно, и была мысль, что теперь такого счастья не будет). Рассказали про домашнее задание, про лекции, практикумы, физическую подготовку и что самое противное, бои никто не отменял. Владыка считает, мы еще долго будем отрабатывать свое отношение к его поданным. А значит, каждую неделю мы будем обязаны драться, но теперь нам за это будут добавлять какие-то баллы. И последнее, что рассказали преподаватели (один из которых заместитель декана по воспитательной работе, а второй декан) это то, что у каждого будет еще и персональный наставник. С которым нам необходимо будет скорректировать свое расписание.

Куратор выдал всем по паре тетрадей и писчие принадлежности и по одному кристаллу, который оказался хранителем информации. На него с помощью энергии (это если ты умеешь) и транслятора можно скидывать информацию, поскольку те же книги из библиотеки выносить нельзя. Стоит ли говорить, кто от такой новости расстроился? Нам продиктовали расписание, которое мы записали, правда, тут получился казус. Оказывается, не все могут писать и читать, а узнав, сколько таких, нашу компанию разделили на две группы, для менее малочисленной поменяли занятия, и они сначала будут учиться писать и читать, благо тут для этого есть некий ритуал, так что это займет всего неделю. Остальным же предстояло учиться по тому графику и расписанию, который изначально составили преподаватели.

Представители деканата ушли и с нами остался куратор, который до этого успел увести вторую часть группы на свое занятие (быстро у них тут все, только узнали, связались с ректором, она дала добро и вот уже ребята учатся по другой программе). Мужчина явно был не рад таким своим подопечным, зато честно сказал:

— Будете добавлять мне проблем, казню с особой жестокостью, — увидев наши слегка скептические выражения лица, ладно, я впечатлилась и даже немного попаниковала, добавил, — в моральном плане, потом добавлю работ в физическом плане, а после еще и на занятиях, поскольку веду у вас одну из профильных дисциплин.

— Извините! — Стю поднял руку, до этого он честно себя сдерживал и молчал, вопросы не задавал, только под нос их бурчал, ну а мне приходилось их слушать, — А какой у нас профиль? — хороший вопрос.

— Сейчас, в первом году обучения, главная наша задача сделать из вас сильных одаренных и определить, к чему у вас максимальная предрасположенность, это уже задача наставника, а после вы будете развивать одно из своих направлений. И еще сделать из вас образованных граждан нашего мира, а значит: законы, основные традиции, тенденции развития и многое другое. Еще вопросы?

— Вы говорили о черновых работах и что нас могут выгнать отсюда. Какие у нас шансы? — спросил кто-то из парней.

— Пока вас не будут отчислять, поскольку вы иномиряне, да и положение у вас еще не узаконенное. Но первый курс закончат все, даже если вы будете настолько не обучаемы, вы просто будете учить это несколько лет, а вот дальше вас отчислят со справкой, что у вас есть минимальные знания. С такой справкой это только самые тяжелые виды работ, хоть их и хорошо оплачивают.

— Мы сможем зарабатывать? — Харли смотрел недоверчиво, вот-вот рабы и вдруг возможность получать деньги. Или это разновидность рабства такая?

— Когда выучитесь, да. Пока работать запрещено, вы обучаетесь, получаете стипендию, как и другие наши студенты, ее достаточно на ваши потребности, с учетом условно бесплатного проживания и пропитания.

— Условно? — Скотт как всегда говорил спокойным голосом, не выражающим эмоции.

— Вы будете отрабатывать на кухне, столовой, на территории вокруг вашего общежития и вокруг корпусов, а также у вас будут дополнительные задания в стенах университета после занятий, — куратор рассказывал все чуть скучающим тоном, вот что-то не нравится он мне.

— Это для всех студентов? — Скотт спросил это, а ответ затаив дыхания ждали все.

— Для тех, кто учится полностью бесплатно, да, есть студенты на частично бесплатном обучении, они не получают стипендии и доплачивают за обучение, они этого не делают, — привилегированные, хотелось фыркнуть, но я сдержалась, — стоит заметить, если вы будете плохо учиться, вы станете такими же, придется не получать стипендию и доплачивать за образование. Пока за всех платит казна, но, если вы не хотите знаний, на первом этапе вы становитесь платным студентом, на втором вас отчисляют. Это ясно?

Мужчина дождался нашего кивка и продолжил.

— Все поняли намек, что если не будете учиться, вас переведут на платное? — мы кивнули, а если взять во внимание, что денег у нас нет, то это критичный для нас вариант развития событий, — сейчас у вас будет минут пятнадцать, чтобы отдохнуть и в эту аудиторию придет ваш преподаватель по первой дисциплине. После этой пары пойдете в столовую, там будет обед, а после опять пары, а в конце учебного дня у вас физическая подготовка, за формой вернетесь в общежитие. Вопросы? — мы отрицательно помахали головой, и он довольный, что от нас избавился, ушел.

— Какие мысли народ? — Харли обратился ко всем.

— Мы попали и надо учиться, — Жак был очень печален, а я, например, была приятно удивлена, не думала, что он умеет писать и читать.

— Если взять во внимание наш статус, я очень всех прошу отнестись к учебе внимательно, возможно это единственный шаг к нормальному существованию и возможности вернуться домой, — Скотт обвел всех взглядом, мы давно сели более кучно. Вот когда он так смотрит, хочется втянуть голову в плечи и не отсвечивать, а еще лучше закопаться под плинтусом.

Мы еще немножко пообсуждали, во что влипли, народ пострадал, что придется учиться, и если все мы были образованными для нашего мира, то для этого мы в развитии еще дети, грустно, но поправимо. Тот же Стю сразу предупредил, что уйдет в учебный запой, но готов помогать, если возникнут проблемы. Вид он, кстати, имел шальной, глаза блестят сумасшествием, он уже готов бежать в библиотеку и жить там.

Я отмалчивалась все это время и периодически ловила на себя взгляды Скотта, как-то неожиданно закончилось наше свободное время и в аудиторию вошел преподаватель— и понеслось. Знаете, если кто-то скажет, что учиться легко, не имея колоссальной начальной базы, не верьте. Мы пыхтели, потели, страдали, но потихоньку познавали все новые знания. Да, для нас старались многое разжевать, но на многое преподаватель даже не догадывался, что надо было делать акцент. А мы вот оказывается не знаем элементарных вещей, где-то минут через сорок Стю откровенно стал останавливать преподавателя и просить объяснить подробно, и вот тогда пошел процесс, мы стали его понимать, хоть объемы информации откровенно пугали, и он стал чуть лучше понимать, чего мы не знаем. После занятия я была выжата, как лимон, мне казалось, что моя голова стала больше и мозги в ней пухнут и просятся на волю, и того гляди, полезут из ушей. Парни выглядели не лучше, Жак откровенно пугал, он был бледен, несчастен и, по-моему, готовый упасть под тяжестью всех этих знаний.

— Это страшнее чем с перерожденными биться, — буркнул он, пока мы толпой шли в столовую, парни поддержали его дружным мычанием, говорить не хотел никто. Вот как нас укатал один вроде даже щупленький преподаватель, вооруженный только желанием нас научить.

— Райли, — Скотт поймал меня за руку, чуть потянув, чтобы я притормозила и пропустила всех наших, и мы пошли последние, — как ты? Устала?

— Есть такое, голова кажется квадратной. А ты как? — я посмотрела на парня, идущего рядом со мной, такого красивого и притягательного, и что-то в душе екнуло.

— Скажем так, я не готов опровергнуть слова Жака, — он улыбнулся мне и убрал выбившуюся прядь моих волос за ухо, от этой невольной ласки я покраснела, — я соскучился.

Вот тебе и раз, в душе что-то взлетело, надеюсь, это не сама душа решила слинять из моего бренного тела.

— И я, — пискнула на грани слышимости, ох что же мне делать? Как там советовала мама Скотта, надо подождать, только как если он такое говорит, смотрит, руку мою, так и не отпустил, глупое, глупое сердце. Мы уже почти подошли к столовой, оказывается, она совсем близко расположена.

— Пойдем сегодня вечером погуляем? — я только открыла рот, чтобы согласиться, как сзади налетел смерч в лице моего напарника.

— Мелочь, с первым учебным днем тебя! — он практически выхватил меня из рук Скотта и закружил в коридоре, — Ну как тебе наша альма-матер? Вдохновилась? Кто у тебя был первым? Кто куратор? Так, пошли есть, вечером физподготовку поставили? — я только кивала, его не перебить, а еще висела в его руках и меня теребили как игрушку, мягонькую, — Нам поставили, так что может быть пересечёмся, так, к отцу ты идешь сегодня? — и опять я киваю, — Это хорошо, он тебя уже ждет, сказал после пар к нему и без промедления. Смотри, как твой Скотт рядом пыхтит, ревнует? Понервируем его сильнее? — последнее он сказал вроде шепотом, только громким и не услышал только глухой.

— Вольф! — вот тут я уже возмутилась, — Поставь! — меня картинно поставили на пол, поправив вещи.

— Привет, — Вольф развернулся к Скотту и протянул ему руку в знак приветствия, Скотт все с тем же своим обычным видом поздоровался в ответ и протянул ему свою руку, парни обменялись рукопожатием и посмотрели на меня.

И если взгляд одного говорил 'смотри, я хороший, а ты на меня кричишь', то взгляд второго перевести я не смогла.

— Кушать так хочется... — невзначай проговорила, стараясь бочком продвигаться к двери в столовую, откуда так заманчиво пахло.

— А, ну, если кушать, то пошли, знаешь, Скотт мелкую надо кормить хорошо, она если не поест, становится страшным зверем, — он завладел вниманием Скотта и стал расспрашивать, как мы устроились, впечатления от их мира, и что интересно Скотт легко пошел на контакт и они, отвернувшись от меня, зашли в столовую, а я громко выдохнула. И чего это меня так корежит?

— Да подруга, нелегко тебе будет, ой, как нелегко, — я развернулась к Варе, которая оказывается вместе с Лерой стояли чуть в стороне, и я их просто не заметила.

— Зато как интересно, знаешь люблю я эти фигуры любовные, — Лера подмигнула, — и знаете треугольник не самая моя любимая фигура, квадрат, ой как не плох.

— Но... — сказать мне не дали.

— Знаем, проходили, пошли есть, а то все съедят до нас, — Варя на это только хихикнула и подхватив меня под руку, повела в столовую, где оказывается, была просто толпа народу, и все о чем-то говорили, смеялись, ели (столовая ведь) и создавали просто катавасию звука.

Когда я ворвалась в этот звук, даже замешкалась на пороге, но девчонки были уверены в своих действиях, и мы быстро получили порцию еды и, пройдя между столов, сели с ребятами. Оказывается, Вольф подсел к нашим и продолжал разговаривать со Скоттом. И место они нам заняли, приятно, и взглянули вдвоем, когда мы сели, но разговор не прекратили, но мы с девчонками не расстроились, они мне рассказали про их первый день и про то, что мы увидимся на физподготовке, она одна для всех, просто много преподавателей, но занимаются все рядом на полигоне.

После обеда, были еще пары, на которых нас выжимали, мучили, но утверждали, что учат, не знаю, может быть знания уложатся и станет что-то понятно, пока какой-то бардак в голове.

Никогда бы не поверила, что занятие по физической подготовке станет самым легким и практически отдушиной. Подумаешь, заставили бегать, прыгать, проходить полосу препятствия, да тут хотя бы мозги отдохнули, а вот когда пришло время спаррингов, мозги пришлось включить, хотя все прошло хорошо. Пару раз улетела на землю, пару раз сама отправила полежать соперников, в целом это ровно.

А потом пришло время индивидуальных занятий, меня ждал отец Вольфа, и тот провел меня по дороге, рассказывая обо всем на свете, что нас окружает, где что находится. И многое другое, шли мы медленно, и я бы еще медленнее шла или лучше посидела, ноги гудят, разговор интересный, но нет. Мы, наконец, пришли и меня, сдав с рук на руки, оставили в кабинете отца.

— Готова?

— Нет! — а что с такими, как Самюэль, невозможно быть готовой, он маньяк своего дела.

— Это даже интересней! — вот жуткая улыбка, где там моя дверь спасительная, — Начали! — после чего в меня полетел сгусток энергии, нормально так, без предупреждения! Ладно он предупредил, но я не собралась.

Меня минут тридцать всячески избивали энергетически, заставляя делать все сложнее щиты, молниеносно перестраивать их, втягивать энергию и только что землю рыть не заставили. А после пришло время отобрать у меня кровь (мало он ее у меня попил) и меня учили заряжать ее энергетически, видеть ее структуру и еще разными премудростям. Но ключевым было то, что Самюэль пообещал завтра провести ритуал, как раз он все подготовит на основе моей крови, правда, завтра придется опять делиться ею, но это не страшно. Вышла из кабинета я как перерожденная, в смысле, что одна цель: дойти, поесть и упасть. А когда до меня дошло, что нам задали домашнее задание, застонала в голос. И мне было все равно, что на меня покосились мимо проходящие студенты, что вы понимаете, хочу быть опять просто Райли... Стоп, не ври себя, жить опять впроголодь, работать, драться, нет это поинтересней, чем моя прошлая жизнь. Тем более у меня цель, получить теоретические навыки и самое главное практические, чтобы получилось спасти бабушку и всех остальных. Так что выровняйся, ты наследница Дома Красных и на тебе пахать можно.

Вперед и с песней, но про себя, а то народ точно не поймет и запишет к умалишённым! Хотя с них спрос меньше, поэтому улыбку шире и бодрым шагом домой, учиться.

22

Между нами девочками, давайте я просто промолчу про учебу, про мои страдания, слезы, сопли в душе, усталость, про то, что я не справляюсь. Молчу и про ощущения себя последней дурой в группе, про дикую усталость, перепады настроения, которые здесь, Варя сказала, называется диковинным словом ПМС, а у нас дома, просто капризы. Про тренировки с отцом Вольфа, до состояния полного нестояния, про неудачи с ритуалом, про мой нестабильный мир и мою панику про родных и не только. Помолчу и про непростые отношения со Скоттом, и то, как я старалась его избегать по совету Элис, про поцелуй тоже умолчу. И про мои трясущееся коленки (болезнь, что ли развивается) и про горящие губы и фантазии расшалившиеся. Про все это буду молчать, ибо у меня нет сил, а сегодня бои, а я вот даже горизонтально не готова драться, а могу только стоять, пошатываясь.

— Райли, ты готова? — Скотт стоит под дверью, а я отрицательно мычу, я даже не встала еще, про какое готова речь? — Мы ждем тебя внизу, тебе сколько еще времени надо?

— Идите без меня, я чуть позже подойду, — нахожу в себе силы сказать это даже не умирающим голосом.

— С тобой все хорошо? — вот где он такой проницательный на мою голову взялся.

— Конечно! — бодренько вру, добавляя, — Просто я только в душ бегу, время не рассчитала.

— В душ... — и что это у него за интонация, вообще разговаривать, не видя собеседника сложно, но мне почему-то совсем не хочется сейчас видеть его глаза, что-то мне подсказывает, что в душ я могу пойти не сама.

Молчу, как партизан, и не дышу, прислушиваясь к тому, что происходит за решеткой, а там тоже тишина, а потом тяжелый вздох. И чего так вздыхать, спрашивается? Я вот не дышу и ничего, скоро сознание потеряю, но не жалуюсь.

— Мы пойдем на полигон, и я буду тебя там ждать, — почему мне кажется, что он говорит, уткнувшись куда-то лбом, мое 'угу' в ответ, но по-прежнему стою, не шевелюсь, — кто б мне сказал, что будет так тяжело...

— Ждать? — сказала, раньше, чем подумала.

— Да, Райли, ждать. Ждать всегда тяжело, — вот странный, и почему я уверена, он не о полигоне говорит?

Пока я мыслями разбрасывалась прикидывая, о чем он, каюсь сразу первая мысль была неприличная, но я ее прогнала, а он за время мысленных изысканий сбежал, видимо, ждать... Одевшись, я смотрела на себя в зеркало и не узнавала, нет я не истощала, еда тут отличная, но вот неудачи с ритуалом физически и морально давали, давали о себе знать, я медленно становлюсь похожей на перерождённую. Еще решит кто-то упокоить, бррр...

На полигоне была куча народа, поскольку за прошлую неделю мы раззнакомились с ребятами из университета, и с многими даже стали вполне прилично общаться, общий враг в виде преподавателей объединяет, как хорошая битва, нас поддерживали. О чем-то спрашивали, что-то рассказывали.

— Бережешь силы, не тренируешься? — Стю подсел ко мне на лавку участника, где я тихонько отдыхала в уголке, — Последние три силы остались?

— Две, — меланхолично поправила я.

— Сколько они с тебя крови вытащили, у тебя ж явно слабость? — парень обеспокоенно заглянул мне в лицо, флегматично пожала плечами. Да и какая разница сколько, сколько надо, чтобы помочь спасти, столько и пусть берут, — Тебе же явно в таком состоянии нельзя драться! — он возмущенно засопел, высматривая кого-то в толпе.

— Скажи это владыке, может отменит наказание.

— Мда, — парень чуть утратил свою эмоциональность, видимо, подзабыл, что мы тут пленники с иллюзией свободы.

Пленники, которых обучают, ведь образованный раб намного нужнее безграмотного. Э, как меня понесло?

— Ты поела? — я неопределённо пожала плечами, нет, я честно перед приходом сюда зашла в соловую и даже поковыряла кашу, не полезла. Выпила отвар и пошла, так что технически я не ела, но если образно, то да.

Он куда-то убежал, а вернулся минут через десять с закрытой чашкой сладкого отвара и булочкой тоже сладкой.

— Тебе нужен сахар, ешь! — и смотрит так, как будто готов драться со мной, если я пренебрегу его булочкой, улыбка непроизвольно вылезла на лицо, он нахмурился.

— Спасибо, — поблагодарила парня и стала потихоньку пить отвар, отщипывая маленькие кусочки булочки.

Стю же опять умчался, а вернувшись, вручил мне шоколадку, пришлось есть и ее, иначе, по глазам видно, заломает и запихнет. Организм встрепенулся, и я еще раз поблагодарила Стю.

— Ты чего не тренируешься? — уже достаточно живенько решила завести разговор.

— Я и так сильный, — он показал воображаемый бицепс. Почему воображаемый, да Стю больше читать любит, да и энергией неплохо управляет, а вот драться сам он не любит, — так что нет смысла заранее пугать соперников, — он подмигнул мне, а я разулыбалась, забавный он.

Я давно съела уже все запасы еды, выпила отвар и просто поболтала со Стю, когда объявили первый бой и парень ускакал поближе к ограждению, чтобы смотреть на дерущихся.

Драться не хотелось от слова совсем, но придется. Я вскользь глянула на арену, бойцы сошлись в серии пробных ударов, проверяя друг друга на крепость. Повернулась к трибунам, взгляд сам нашел владыку, он был хмур и явно недоволен, хлестко отвечая своему советнику. Нашла Варю и Леру, девчонки, что-то обсуждая, бурно жестикулируют, но что именно, понять не получится, жаль, по губам читать не умею.

В каком-то сонном плавном состоянии просидела до того момента, пока распорядитель не объявил мой бой. Тяжело встала, как старуха, кряхтя, мышцы какие-то деревянные, надо было размяться, но сил не было. Прошла на арену, встав по центру лицом к владыке. Еще один этап унижения, мы ждем его повелительного кивка, чтобы отработать свое наказание-унижение. Что сказать, мы заслужили это, говоря,т дети не в ответе за своих отцов, это неправда, дети могли сказать 'нет', но предпочли закрыть глаза.

Моим соперником оказался Роман из Голубого Дома, помнится, мы с ним дрались дома, тогда я победила, хотя тогда мы дрались со своими 'демонами' и считай победил Вольф. Надеюсь, парень без претензий, но стоило мне повернутся к нему, и я увидела в его взгляде желание взять реванш. Видимо, тогда проиграть бойцу из Дома Красных было нормально, а вот проиграть девчонке из этого же дома уже проблема.

Мелькнула подлая мыслишка быстро подставиться и уйти отдыхать, но Роман все решил за меня, самодовольно улыбнувшись, и, пожалуй, я бы это проигнорировала и продолжила план 'сдайся и уйди спать', но он бросил одну фразу:

— Наши говорят, ты готова предать свой народ, лишь бы хорошо устроиться и носить красивые шмотки. Что тебя снимут с боев, поскольку владыку попросили об этом. Это так, Райли? Ты больше не Боец из Дома Красных, ты просто продажная девка?

И вот если бы он просто оскорбил, я бы даже не попыталась что-то доказать, но он спрашивал, предлагая мне ответить. Мне стало так обидно, я ведь стараюсь, я не посрамила свой дом, почему же меня все время в чем-то подозревают? Что я, самая рыжая? Кххх... (ну вы поняли).

Пришлось активировать все свои внутренние силы (именованные бабушкой в дикое упрямство) и стоять насмерть, образно. Наш бой был сугубо энергетическим, удары, щиты, мы не сближались, продолжая стоять друг от друга на расстоянии пяти метров.

После тренировок с Самюэлем, мой энергетический запас вырос в разы, а он хочет его еще увеличить, чтобы мне хватило сил достучаться до своего мира и буквально захватить его энергией, как трайк на ходу, чтобы можно было с него спрыгнуть. Так вот сейчас памятуя о том, что у меня энергии больше, не била Романа в полную силу, щит да, щит ставила сильный, а вот удары дозировала. Мне не хотелось выключать парня, даже отстаивая какие-то мифические обиды и достоинство.

Парень, видимо, начал уставать, потратив слишком много энергии и неожиданно рванул ко мне (да, знаю только дураки расслабляются и концентрируются на одном виде боя, игнорируя остальные опасности). В общем, пропустила я этот удар, выстраивая щит и параллельно собираясь ударить, чтобы прекратить бой. Не успела, удар в корпус был такой силы, видимо, он еще и энергии добавил, что меня снесло и, протянув по песку, просто выключило.

Но об этом я, естественно, узнала не сразу, я вообще ничего не поняла, удар, дикая боль и темнота. И в ней такой родной шепот мамы:

— Райли, ты меня слышишь? Рыжуля, услышь меня! — в голосе была уже откровенная мольба с дикой примесью отчаянья, — У меня не хватит сил еще раз попытаться достучаться до тебя... — сквозь какую-ту вату до меня дошло, что сейчас мама исчезнет и пропадет навсегда.

— Мама? — стоило мне обратиться к ней, как я осознала себя, было ощущение, что я где-то в черноте, где ничего нет, даже времени. Да и себя я просто по памяти осознавала, чем действительно существовала, это было самое страшное мое ощущение!

— Ты слышишь... — вздох облегчения, а меня начинает накрывать осознание я где-то в глубокой... мама мертва и дышать совсем не может, как и разговаривать! — У меня мало времени, чтобы открыть дверь между мирами, нужно пролить кровь одаренного, отданную добровольно. Или же пролить много крови, принося в жертву кровь и забирая энергию. Нельзя, чтобы это была кровь одного из тех, кто уже путешествовал между мирами, иначе пострадает последний мир, в котором он побывал. Два мира могут столкнуться, выживет сильнейший, но жертв будет слишком много.

— Мама где ты? — я очень хотела спросить, жива ли она, но не смогла это выговорить, нет это не значит, что я не запомнила, что она мне говорила, это я фиксировала и обязательно обдумаю, но эмоции брали верх над разумом.

— Милая, это не совсем я, умирая, все одаренные отдают свою энергию миру, питая его, он же наполняет при рождении новой энергией детей. Я часть мира, как и все, кто до меня ушел и не переродился. Я бы никогда не смогла поговорить с тобой и предупредить, но моя мама слишком упрямая женщина, которая ни перед чем не остановится, защищая свою семью, тебя. Райли, чтобы вы не планировали по спасению людей, это не выйдет, у меня мало времени, я не расскажу детали, просто запомни, в назначенный час бабушка перехватит контроль над ритуалом, и ты должна будешь принять всех детей, кого она сможет перебросить. Ведь только дети слабее всего привязаны к миру и легче всего смогут уйти. Остальных не пытайтесь спасти! Сохрани наследие, наших детей и может быть когда-то они или их дети смогут вернуться домой. Ты поняла меня? Помоги им пройти через тьму и обрести вторую жизнь! — голос мамы все удалялся, пока она говорила мне, стараясь так быстро говорить, что иногда глотала окончания, а меня душили слезы, и, если здесь нет меня, значит, это плачет моя душа.

— Мамуль, прости меня, это все из-за меня вы с братом, — не смогла выговорить, — я вас так люблю...

— Рыжуля, прости себе то, в чем ты не виновата, я люблю тебя... — мне казалось я это услышала на краю сознания, а потом меня ослепил свет. Каюсь, закралась мысль, что я все-таки умерла и теперь лечу к свету. Как бы не так!

Вместе с ярким дневным светом, ударившим по глазам, по ушам ударил крик и шум толпы, попыталась открыть слезившееся глаза (нет, это не слезы, которые меня душат). Меня схватили, стали ощупывать, и я сквозь весь этот шум услышала вполне знакомые ругательства, которые согрели душу.

— Скажи что-то, что ты как пристукнутая улыбаешься, хотя чего это я, ты такая и есть, кто так тупо подставился, куда ты смотрела, где были твои глаза и твоя стратегия? У тебя вообще была стратегия, кроме как держи щит и иногда в пол — силы отбивайся, я тебя что учил притворяться, если это, конечно, не ход? — он вдохнул сквозь зубы и спросил уже более спокойным голосом, — Ты как?

— Как будто умерла и вернулась, и прямо ностальгия по тому, как очухивалась каждый раз после боев от твоих причитаний.

— Язвишь, мелкая? Значит жива, вставай давай, будем добивать твоего голубенького или предпочтешь дополнительные занятия?

— Что? — вот словосочетание 'дополнительные занятия', как волшебный пендаль поднимает на ноги.

— Новые правила, чтобы мотивировать серьезней относиться к боям, проигравший на неделю залетает на допы по всему, от базовых предметов до физподготовки и индивидуальных. Короче, если не хочешь жить в универе, шевели ножками и ручками, будем отбиваться.

Теперь я взглянула на бой по-другому и если до этого я хотела доказать, что я по-прежнему боец из Дома Красных, то сейчас приплюсовав к моей загруженности еще дополнительную и готова была горло перегрызть сопернику. Почему-то мне привиделись еще дополнительные заборы крови Самюэлем, как он не находит во мне крови и начинает ее выжимать из руки приговаривая, что веду себя плохо и даю мало крови, а значит, он оставит на дополнительные. Короче бррр, а не фантазия, но сейчас я готова убивать.

— Вольф, а ты не уйдешь? — с надеждой спросила, причем с надеждой на отрицательный результат, с ним как-то привычней стоять на арене.

— А надо? — я отрицательно машу головой, — Нет, сейчас спарринг два на два, тряхнем стариной? То есть мною! — он подмигнул мне и стал чуть правее от меня и его такое обыденное перемещение щелкнуло во мне, я подняла руки, ставя ноги так, как он всегда учил, готовая бить в любую секунду и уклоняться от удара.

— Готовы? — голос разнесся над ареной, а напротив нас стояли двое парней, наши давние соперники, Роман из Дома Голубых и его напарник.

Парни кивнули, и нам дали сигнал к началу, как будто не было этих недель в этом мире, как будто мы по-прежнему на Горане и это один из боев за пропитание, а после мы поедем домой, и бабушка будет нас отпаивать и откармливать, а после обычные хлопоты и такая ненавидимая мной зима.

Удар, уклониться, набросив щит на Вольфа, поднырнуть под его руку, чтобы ударить направленным ударом энергии и сразу отступить, давая ему место для маневра в схватке врукопашную. Точные удары, выпады, и мой не прекращающийся град энергетических ударов на Романа, он дрогнул, раз, второй, отступая, спотыкаясь на ровном месте. Финальные удары мы с Вольфом провели одновременно, и если дома поражение 'демона' означало автоматическое поражение бойца и можно не бить по бойцу, то сейчас я дралась с ним также жестко, как дрался Вольф, не оставляя разрешение этой схватки на плечи демонов. Нет, это парный бой, в котором мы выиграли!

Вольф отработанным движением вернулся ближе ко мне, взглядом спрашивая, как я, буду сейчас отъезжать или все-таки стою и уйду на своих двоих.

— Спасибо.

— Не за что, не терплю, чтобы моего напарника по полу валяли все, кому не лень это знаешь ли эксклюзивное право, — я фыркнула, мы шли по арене рядом, парней осматривал врач, их быстро привели в норму, и они на своих двоих ушли с арены.

— Кстати, а как ты тут оказался?

— Ничего особенного, пришел, точнее прибежал...

— А подробней?

— Да нет подробностей, смотрю, тобой полы подметают, ну я и рванул к тебе, ты очнулась, и мы вместе провели бой, все. Так, я пошел к владыке, ждет меня интересное времяпрепровождение, увидимся позже.

* * *

Райли упала, потеряв сознание, широко раскинув руки, как будто просто столбом стояла, а не дралась, даже не попыталась сгруппироваться или уклониться. Тело сработало быстрее, чем мозг, в доли секунды перепрыгнув два ряда ниже того, где он сидел, он уже мчался по песку к ней, про себя матеря на чем свет стоит ее, владыку, этого пацана и себя заодно.

Оказавшись рядом, проверил пульс, он был еле слышный, а еще она была белее мела и на лбу выступил холодный пот. Обернувшись. увидел спешащего врача, а Генри что-то втолковывал владыке. Врач не понадобился, она очнулась сама, как-то резко, как будто вынырнула откуда-то.

* * *

— Чего ты добиваешься, они напарники, ты же собирался разрешить драться парами, так отдай приказ, иначе он все равно или вытащит ее сейчас с арены или будет драться без разрешения.

— Они не животные, драться на потеху публике!

— Эти ребята тоже, но ты наказываешь их, а некоторые из наших парней и не против подраться, чтобы не терять форму, тебе же докладывали, как у парней выросла подготовка. Не медли, ты же видишь, Вольф на взводе, дергается и готов откровенно пойти против твоей воли, зачем до этого доводить.

— Я владыка, он не пойдет...

— В обычном состоянии нет, а в этом, присмотрись.

— Что за?

— Гадство, смотри на Вольфа!

— Куда он мчится, сломя голову, убьётся с такой высоты прыгать с места! — владыка с огорчением смотрел на племянника, мчавшегося к девчонке.

Девчонка пришла в себя, и Вольф посмотрел четко на владыку, и тот кивнул ему, соглашаясь.

— Отдать приказ на разрешение боев парами!

* * *

23

— Ты же понимаешь, что твое поведение выглядит неоднозначным? — владыка распекал Вольфа у себя в кабинете, то еще удовольствие, чувствовать себя пацаном нашкодившим, — А если сюда добавить то, что она вроде как не свободна и у нее есть молодой человек, то получается, твое навязчивое внимание вообще неприемлемо.

Владыка понимал, что своими словами он вызывает негатив племянника и что возможно, их отношения уже никогда не будут такими, как до всего этого приключения на Горане. Ведь раньше они были очень близки, владыка проводил с ним все вое свободное время, учил, воспитывал и, пожалуй, самое главное, дружил. Но после Гораны и этой девчонки все идет наперекосяк. Но сейчас ему необходимо растормошить Вольфа, иначе ему грозит повторить судьбу владыки. Когда он не успел понять, что та, с которой было так легко общаться и дружить оказалась кем-то больше и, к сожалению, он осознал это только, когда она стала женой другому. И пусть это оказалось просто подростковой влюбленностью, но ведь больше он никого и не встретил, с кем хотел бы говорить часами, устраивать глупости и проводить время просто так. Поэтому пусть племянник сейчас и злится на него, хотя повод есть, владыка не был бы толковым правителем, если бы не понимал многое, в том числе то, что движет его поданными. Так вот сейчас именно владыка выступает в роли угрозы для девчонки, но ведь никто не знает, что он не рискнет ею, ведь она — это шанс на спасение народа. И пусть тут у него не только обычные человеческие качества, такие как сострадание и понимание, работают, но и банальная выгода от того, что к нему в мир придут одаренные женщины и дети, а значит, повысится вероятность, что в следующем поколении будут одаренные. Все это не лежит на поверхности для остальных, а показывает он полное равнодушие к жизни девчонки, хотя себе владыка давно признался, что спасет девчонку не только ради выгоды, но и потому, что та, что шепчет ему в голове, готова ради этого ребенка на все. Возможно, это безусловная любовь родного человека, а может и объяснение есть. А может он просто хочет сделать что-то важное для его личного 'голоса'.

— Знаете, владыка, — Вольф даже обращается официально, владыка непроизвольно поморщился, — вам не приходило в голову, что вы лезете, куда не просят? — вот тебе и раз.

— Вольф...

— Дядя, вот серьезно. Хочешь наказать за мое самоуправство, наказывай, но давай без этого всего, и так тошно.

— Да знаю я, что тебе тошно, но я же помочь хочу! — почему-то говорить спокойно уже ни у одного из них не получалось.

— Серьезно? — Вольф аж всклочил, до этого сидя в кресле напротив владыки, ему как родственнику это было разрешено, даже после провинности, — Помогаете? Нас перетащили сюда, нет, за это спасибо, с учетом возможного Армагеддона целого мира, тут претензий нет. А после? Меня закрутили так, что вздохнуть некогда, а меня аж плющит от солнца, жары, от того, что я банально отвык от еды, ритма жизни, от учебы. Или вы думаете, приятно осознавать, что твои друзья и младшая сестра на порядок образованней и устроенней. Что они видят свое будущее, а я последние восемь лет жил тем, что убивал перерожденных, помогал выжить целому дому и участвовал в боях, как раб. Думаешь, мне это пригодится в этом новом будущем? А теперь с Райли, вы понимаете, что она была моим единственным родным и близким человеком во всем мире, мы с ней жили и не расставались все эти восемь лет. Что я был ее первым учителем, другом, думаешь мне нравится, что она живет в казарме, участвует в боях, которые просто твой способ наказать их и в статусе не пойми кого, или ты думаешь, я не понял, что ею могут пожертвовать, чтобы сюда пришли одаренные женщины, которые так нужны нашему народу. А обо мне в этот момент кто-то подумал? Вы давите, мать наседает, пытаясь демонстрировать заботу, отец третирует Райли, ты вообще играешь нами. А она, та, кто закрывал меня собой, отдавал последнюю еду, прикидываясь, что сутки без еды — это нормально, и она вообще не голодная. Да она мои ранения переносила сложнее, чем свои, и я каждый бой уносил ее с арены, потому что она выкладывалась по полной, держа щит надо мной, чтобы я не пострадал. А теперь скажи, как я, как мужчина, даже как просто человек могу смотреть, что сейчас в мире, где безопасно, она дерётся на потеху публике и тебе? Как я должен себя чувствовать, видя, что она пропускает удары, что еле стоит на ногах, что нагрузка в целом у нее такая, что она скоро сляжет. Скажи, как ты бы себя повел на моем месте? — все это эмоционально парень выдал на одном дыхании, практически крича.

— Дал бы по морде, причем себе, — владыка хмуро вздохнул, глядя на племянника по-другому.

— Ты осудил их за бои, и отчасти ты прав, мы были там рабами, но не все. Спроси у парней, многие нашли там друзей, близких и любимых. Ты спрашивал у Кая, о том, что там осталась его пара и не только у него. Нет я не говорю за всех, были и скоты редкостные, так их и наказывай, а ты уподобляешься этим тварям, что жируют за счет гибели обычного населения, богатея и шикуя на бедноте. Меня аж трясет, когда я понимаю, что Райли, моя Райли, мой напарник в моем мире и доме, получила не возможность дышать и жить спокойно, а получила наказание, за всю ее помощь. Я боюсь момента, когда посмотрю в глаза ее бабушке, той что не делила нас, готовая защищать обоих одинаково. И что тут, мой родной дядя, тот, в чьей власти все это изменить, делает все так, чтобы мне хотелось сгореть от стыда. Неужели злость настолько застилает глаза, пытаясь всех уровнять, и виновных, и нет?

— Я понимаю, думаешь, мне нравится, что девчонка выступает как боец, но ты сам не думал, исключи я ее сейчас из боев и ее саму ее же народ начнет презирать. Они сейчас сдерживаемые только этими боями и дикой нагрузкой. Пойми, после лишений нельзя сразу давать праздную жизнь, от этого сносит голову и тогда мне придется действительно наказывать. Думаешь, мне это нравится? Нет, я психовал и злился, но это не повод, мои действия и меры — это обдуманные ходы, и эта стратегия, проработанная психологами, они должны ощутить все эти лишения, усталость, чтобы у них по-простому дурные мысли в голову не лезли. Поэтому не копи обиды, просто помоги мне их адаптировать. Посмотри на девчонку, ее сила сейчас зашкаливает, если она будет не истощенной и уставшей, она может сама перенестись, твой отец уже предупреждал об этом, что девочка просто сверх одаренная, сила раскрывалась на полную. Вот и скажи, мне позволить ей скакануть, спасая родных на Гарану, без возможности спасти ее и остальных? Перед тем, как осуждать, научись думать, как противник, это сэкономит время и нервы, — сейчас мужчины смотрели друг другу в глаза, каждый понимая, что прав он, но и признавая некую правоту соперника. Вольф опустил голову и устало сел в кресло.

— Что мне нужно делать? — признавал свое поражение Вольф.

— Я отменю бои, но оставлю обязательные спарринги, теперь два на два, вас разобьют на команды и будут готовить к помощи Райли во время ритуала, у нас на это максимум две недели, но думаю, реально дней шесть. Если все пройдет, как я запланировал, и твой отец все-таки сможет решить пару проблем, то, когда начнется ритуал, вы станете группой десанта. Вам придется перенестись на Горану и помочь местному населению, по проверенной информации могут быть волнения и возможны убийства, те правители, — слово это владыка как будто плюнул, — готовы убить свой народ во благо себе и лишь бы они не спаслись. Поэтому ваша помощь необходима. Ранее думал отправить своих парней, но вот проблема, местные поверят своим, поэтому нужны соотечественники Райли, а вы все там лучше ориентируетесь, а значит от вас больше пользы. Поэтому пока подготовка, учеба, она нужна и для адаптации, и чтобы усталость снижала нагрузку энергии на мозг, никому не охота ловить сошедших с ума одаренных.

— Хорошо, я тебя понял, я все сделаю.

— А с Райли я не преуменьшал, сейчас этот Скотт может прибрать ее к своим рукам, ты ведь этого не хочешь?

— Она влюблена в него слишком давно, тут надо или отступить и позволить ей быть счастливой со своей мечтой или же подождать, пока перегорит.

— Тактика невмешательства, конечно, благородна, да вот только счастливым она не делает. Не повторяй моих ошибок, а так дело твое. Может переселить ее к вам домой?

— Нет, не поймет, да и ей лучше с соотечественниками, ты правильно сказал, они бойцы и воспримут этот шаг, как отречение от них. Она на это не пойдет, — Вольфу было не по себе, он, явно не зная всей подоплеки, зря осудил дядю, — я был не прав, извини за все эти слова.

— Нет, это я, старый дурак решил, что ты должен понять, а ты правильно сказал перестройка организма, стресс, еще и нервы, тебе надо было все сказать напрямую, а не играть в темную. Заигрался я... А, по поводу твоего будущего, зря ты так, знаний тебе, конечно, не хватает, но с твоими навыками и схватыванием всего на лету это не проблема, уже через полгода будешь на уровне, но ни один твой сверстник не сможет похвастаться таким опытом как в выживании, так и в военном искусстве борьбы с перерожденными. Так что это они пусть страдают, что не дотягивают до тебя. А ты, когда все решится и устаканится, просто не спеши, пригляди для себя дело по душе и стань в нем лучшим.

— Спасибо, дядя, — мужчины обнялись, и владыка крепко постучал по спине племянника, в душе жалея, что тот любознательный, вертлявый и пакостный мальчишка вырос, и теперь перед ним молодой мужчина.

— И еще, — Вольф уже уходил, когда владыка все-таки решил высказаться, — как ты думаешь, что такое любовь?

— Ну? — недоумение на лице Вольфа было видно н вооруженным взглядом.

— Многие считают, что это накал эмоций, страсть, желание свершать подвиги ради любимых и клятвы в вечной любви. Вздор! Любовь — это понимание друг друга, поддержка, дружба, умение сидеть в тишине рядом и заниматься своими делами, и тебя не напрягает ни молчание, ни присутствие. Это желание сделать отвар, укрыть, прижать к себе. Это советы, обсуждения, дураченье. Любовь, та, про которую пишут книги, она живет три года, потом перегорает или же трансформируется в уютную настоящую любовь. Когда тощий мужик, идя со своей женщиной рядом, при нападении резко дернет ее за спину к себе, не задумываясь, работая на одних инстинктах. Потому что жизнь близкого слишком важна. Это желание держать на руках ребенка с глазами любимой, и бесконечное терпение, к друг другу и невзгодам, которых могло бы не быть, будь вы порознь. Когда рядом любимая женщина, мужчина способен на подвиги, вот только чаще всего эти подвиги будут не по завоеванию мира, а по желанию устроить ее быт, проявить заботу и сделать для нее все самое наилучшее. Женщины влюбляются в отношение к себе, а детская и подростковая влюбленность, она проходит и редко трансформируется в настоящую любовь. Поэтому, если тебе с ней легко, а то, что ты готов прыгнуть с высоты, чтобы защитить ее, мы уже видели, не позволяй мнимой заботе о ней, сделать ее несчастной. Она будет счастлива с тобой, потому что она, боясь меня до дрожи, готова была умереть, но продолжала закрывать тебя. За любимых борются, к сожалению, чаще всего именно с ними же...

— Я тебя услышал, — больше Вольф не сказал ни слова, вышел из кабинета, а владыка откинулся ан спинку кресла, прикрывая глаза.

— Как ты? — мысленно позвал к той, что так достала его за последнее время.

— Не дождешься, еще жива, — легкая улыбка, ну и язва, а ведь уже бабушка, пусть и по возрасту, как женщина в самом рассвете сил.

— Как думаешь, Райли любит Скотта?

— Думает, что любит...

— А реально?

— А реально, не из-за Скотта она оказалась у тебя в мире.

— Вольф говорит, они напарники.

— И напарники и друзья, раньше были как брат с сестрой. Они для друг друга те, о ком многие могут только мечтать... Не задействуй мою внучку в ритуале, не дай ей перейти к нам, пусть она примет всех, кого я смогу к вам переправить и все.

— Ты тогда погибнешь, — это не вопрос, а констатация факта.

— На войне потери неизбежны, но ведь мы в первую очередь стараемся обезопасить близких. Она сильна ведь уже, да? Что будет, когда она появится у нас, мир начнет качать энергию из нее или же ее просто разорвет, или, возможно, она ускорит процесс гибели мира? Мы не знаем, не рискуй ею напрасно и теми, кого я могу спасти, и не рушь этот план, он пока единственно жизнеспособный.

— Какая же ты упрямая... — владыка опять ощутил глухую злость, что же за упрямая женщина.

— С тобой, самодуром, по-другому и не получится, не успеешь и ахнуть, как все решишь по-своему.

— Язва ты, Амалия, как есть. Не ты сейчас с этими двумя пытаешься договориться.

— Я с ними восемь лет договаривалась, у меня половина седых волос из-за их выходок, так что имей совесть, страдай с ними теперь ты, дай хоть умереть спокойно.

— Не дождешься...

— Спасибо тебе, Влад, за них двоих. Я вряд ли смогу с тобой еще хоть раз заговорить, энергии почти нет, когда наступит время, а раскрою сознание на полную и у тебя будет немного времени, чтобы сделать все как мы запланировали. И будь хорошим владыкой, действуй по плану... — вот же язва 'будь хорошим владыкой'.

Он чувствовал, что связь все тоньше и шепот в его голове все тише, и тут он совсем затих, хотя где-то глубоко ощущалась эта тонкая связь, но больше как паутинка невесомая. Но он был уверен, если она разорвется, он почувствует.

— Хороший владыка действует сразу по нескольким планам, — проворчал мужчина, открывая глаза, — а иногда еще наперекор всем планам... — он активировал стационарный нексус, — вызовите ко мне Самюэля Брая.

Секретарь принял задание, и уже через минут десять в кабинет вошел отец Вольфа.

— Какие у нас планы и варианты развития? -сразу же спросил владыка.

— Три варианта развития, все просчитано, больше нет смысла прорабатывать, ни один из вариантов развития не жизнеспособный, да и сомневаюсь, что возможны такие действия от девушки.

— Давай проработаем даже малейшие варианты, — владыка побарабанил по столу пальцами, — если она в своем упрямстве пошла в бабку, то будет нам и пятый, и седьмой вариант развития, они непредсказуемы от слова совсем.

— Это колоссальная работа, а времени в обрез.

— Мы набросаем только общие варианты, например, тот, где она все-таки переносится на Горану.

— Это невозможно, ее силы не хватит, я выматываю ее по полной и забираю слишком много крови, организм тратит энергию внутрь себя.

— Невозможно хорошее слово, например, невозможно пробиться сквозь мою ментальную защиту, тем более слабой одаренной из другого мира, который я полностью блокирую. Но...

— Я тебя понял, давай прикинем...

Мужчины начали просматривать варианты проведения ритуалы и всевозможные ответвления, что может пойти не по плану, который до этого они тщательно разработали, владыка даже Вольфу рассказал всего один вариант развития, самый маловероятный из выбранных. Но что-то подсказывало владыке прорабатывать еще, интуиция так и кричала, что этот план и будет тот, который они реализуют, а не хотелось бы, от слова совсем.

24

— Мелкая, выходииии, — дурным голос заорал Вольф, судя по тому, что орет с вдохновением, но не так, чтобы я оглохла, значит, еще внизу.

Вот и спрашивается, зачем начинать орать заранее, ну поднимись ты в комнату и позови, нет, он идет и орет. Первым порывом было выскочить к нему, а потом не стала, вот же вредный, орет и орет, сам пусть поднимается. Когда напарник вломился в комнату, думаете с стуком, да как бы не так! Я продолжала полусидеть на кровати и читать конспекты.

— Ты к титулу мелкой хочешь добавить еще заучка? — я флегматично посмотрела на него поверх конспекта, — Сегодня выходной, так что бросай свои писульки и погнали, времени в обрез, — я по-прежнему продолжала читать, никуда не пойду, устала, это раз, а второе, учебу, чтоб ее, никто не отменял, — а ты, смотрю, сегодня такая болтливая, прям и слова вставить не даешь. Время подлета пять минут, вставай, собирайся; или вытащу вот так как есть, — а вот эту угрозу может и исполнить, так что конспект я опустила на колени и посмотрела очень внимательно на напарника, и судя по тому, что я вижу, таки вытащит, что же за напасть...

— Слушай, сил нет от слова совсем, никуда не хочу... — я бы еще хотела привести несколько аргументов, но кто бы мне дал, перебил.

— Мелочь, тебе понравится, я гарантирую, и заметь, я очень добрый, поэтому на эту прогулку я беру и всех твоих красных молодцев, в том числе и Скотта, — вот почему он меня бесит, зачем произносить имя Скотта с таким придыханием, копируя меня, вот не говорю я так!

— А может...

— Надо! Тут тебе не демократия, так что быстро одевайся в легкое и легко снимаемое и погнали, — он выскочил из комнаты. А до меня дошло 'легко снимаемое'? Что за?

Любопытство не порок, ага, так я и думала, надевая легкие брюки, укороченные из тонкой дышащей ткани, белого цвета, а к ним тунику с разрезами по бедрам, такого же качества, но зеленого цвета. Волосы перевязала жгутом в низкий хвост, и обув босоножки, пошла на выход, а то ведь реально вернется, чтобы тащить через весь дом. И хорошо, если это будет не как дома: закинул на плечо и пронес через весь дом верещащую меня, а все потому, что я задерживала наш выход.

На лестнице встретила Вольфа, судя по решительному шагу, он шел меня вытаскивать из комнаты, вот злодей...

— Ты молодец, всего на две минуты задержала отпущенное тебе время, — я фыркнула и отвечать не стала, внизу нас ждала толпа, как бы это не было странно, но по ходу с нами идут почти все ребята. Хорошо хоть 'оппозиция' нас проигнорировала, а то отдыхать с тем, с кем и встречаться в одном доме не хочется, еще то удовольствие.

Стоило, наверное, удивиться, как Вольф смог их всех собрать и как предложил поездку, что они согласились, но я не стала, это Вольф, и этим все сказано. У него какой-то врожденный талант собирать вокруг себя народ и бесить меня.

— Народ, в ускоренном темпе, марш-бросок начали, — и он, схватив меня за руку, догадался умненький, что я отстану, а после вообще домой пойду, помчался вперед, за нами толпа.

Ситуация прямо глаз радует, бежим мы с Вольфом за руку, а нас догоняет толпа парней, как эту ситуацию можно трактовать? Вот судя по встречным людям и их лицам, можно трактовать как угодно, но не так, как есть все на самом деле. В таком быстром темпе (и правда марш-бросок получился) мы добежали до выхода из города. Я-то думала дворец владыки в центре столицы, но судя по тому, как мы быстро домчались до окраины, или он не в центре, или этот городок очень маленький. Оказалось, верны оба умозаключения, городок, и правда, небольшой, как и все города в этом мире, тут очень ценят уединение, поэтому много отдаленных усадеб и сами города минимальны. А кроме того, дворец стоит лицом к большей части города, а мы бежали в противоположную сторону и там близко конец города. А за ним начинаются с одной стороны поля, луга, стойбища, а с другой стороны трассы, и местный ангар. Что это, я узнала чуть позже, когда оттуда к нам вывезли несколько удлинённых и очень странных на вид аппаратов. Что-то общее с нашими трайками было, но внешне выглядели очень странно. Оказываются, тут нас поджидали и Варя с Лерой и ребята, друзья Вольфа. Практически все заняли водительские места, а к ним подсели мои соотечественники и у всех глаза горели, как у детей малых, такие игрушки показывают. Мы с Вольфом сели в один аппарат и к нам подсели Скотт, Стю и Жак.

— С ветерком, — выдал этот лохматый и сумасбродный и резко стартанул, меня вдавило в сиденье, и я искренне жалела, что не села к Варе, но, когда рядом поравнялась эта самая Варя за рулём второго аппарата и с шальными глазами, а ее пассажиры вид имели бледный, я поняла: это у них семейное. И так они дружно всю дорогу соревновались, а мы дружно молились старым и новым богам. Момент, когда мы прибыли, я поняла сразу, по дороге мы то вздымались на холмы, то падали в низины, в очередной подъем впереди кончилась дорога и казалось дальше только небо. А потом я поняла: небо чуть светлее, а впереди бескрайняя голубизна. Дорога резко пошла вниз, и мы помчались в эту голубизну, которая при приближении оказалось просто нереальным морем. Оно было живое, пенилось, волны набегали, оно шуршало и плескалось и, самое главное, оно было не замерзшим. Я видела издалека океан дома, это просто белизна куда ни глянь, а тут синь, и волны, и ветер, который приносит запах, ни с чем не сравнимый запах моря.

— Море... — тихонько выдохнула я, очень хотелось зажмуриться, потому что глаза резало от бликов и солнца, на воде играли солнечные зайчики и эмоции просто зашкаливали. Мы остановились и все стали вылезать и идти как зачарованные к воде, меня тоже потянуло туда. Не помню, как скинула сандалии, не помню, как дошла до воды. Дикое, ни с чем не сравнимое ощущение мощной стихии и ее нежного прикосновения к ногам. Когда ноги омыло первой в моей жизни волной, я все-таки расплакалась от эмоций, от восторга, просто от момента. Повернулась и наткнулась взглядом на Вольфа, он стоял рядом и рассматривал меня.

— Это что-то... — не смогла подобрать слово и просто развела руками, он разулыбался и просто кивнул. Мы помолчали еще, а после он все-таки заговорил.

— Я решил, что, если ты когда-нибудь попадешь ко мне в мир, я обязательно тебе покажу, как выглядит море, что это не кусок льда до горизонта, что оно живое, мокрое и очень теплое, — я улыбнулась, всматриваясь в даль, сейчас я напитывалась им, мне казалось я каждой клеточкой своего тела чувствую восторг и счастье, — народ, тут можно купаться, поэтому снимайте вещи и вперед в воду. Варь, на тебе Райли.

Ко мне подошла подруга, взяла за руку и осторожно потянула:

— Пошли, я взяла тебе купальник, переоденемся и пойдем купаться, ты обязана искупаться! — я улыбнулась, говорить не хотелось, хотелось стоять в воде вечно и смотреть, вдыхать в себя море и жить! О боже, как хочется жить! Я поняла это именно сейчас, что я хочу жить, а не существовать, хочу радоваться каждому дню, побеждать и проигрывать, смеяться и плакать, хочу жить!

Дала себя утащить за руку к аппарату, который называется кар, а после там облачилась в яркое белье, было очень стыдно, но Варя, видимо, уже неплохо меня изучила, поскольку поверх этого безобразия меня одели еще и в невесомую ткань, которая скрыла раздетое тело. Девчонки же щеголяли в белье и совсем не стеснялись, смелые!

А после девчонки, взяв меня с двух сторон за руки, с визгом побежали к воде, мне ничего не оставалось как бежать с ними, не вырывать же руки? Мы добежали, ворвались в воду, и добежав чуть выше колен с хохотом упали в воду! Потом брызгались, дурачились, к нам быстро присоединились ребята. Оказывается, наши организаторы все предусмотрели и с собой у них был мяч, который не тонул в воде и был очень легким, мы бросались им, разбившись на команды. Мне было весело, просто до больного живота от смеха и отсутствия речи, я могла смеяться, икать и не могла сквозь смех выговорить и слово.

После был пикник, мы сидели на песке на подстилках и уминали бутерброды, фрукты, запивали соками и болтали. Как-то незаметно я оказалась рядом со Скоттом, и он постоянно подкладывал мне вкусненькие кусочки. Мы еще много раз купались, играли в мяч на песке, просто валялись на подстилках. Прошлись мы и со Скоттом по пляжу, точнее я сама пошла, изучая ракушки и собирая для себя самые красивые, нашла камушек прозрачный как капля воды и с дырочкой, это богатство я решила повесить ан шею, как вернемся в город. Меня догнал Скотт, мы заговорили и очень долго гуляли, и болтали, целовать он меня не пробовал, и я была рада, было бы не комфортно, если бы он решил меня поцеловать при всех.

* * *

— Так и будешь ждать, глядя, как она сближается со Скоттом? — Варя подсела к брату и посмотрела в том же направлении, куда смотрел он, кто бы сомневался, что смотрел он вслед Райли.

— Предлагаешь сейчас влезть и помешать им говорить или может морду ему набить?

— Предлагаю что-то делать!

— Я и делаю 'что-то', — с раздражением ответил он, хмурясь.

— Делай что-то, чтобы она была с тобой.

— Варь, вот не лезь в это, прошу, я сам разберусь, — раздражение же пробивалось сквозь напускное спокойствие.

— 'Сам разберусь', — перекривляла она, — ты бы ее не отпускал и все было бы нормально.

— Нет, с ней так не пойдет, она слишком сильная и упрямая, если с ней насильно, она сбежит и будет упираться. А привязать ее к себе, чтобы она решила, что это насилие и была несчастна, зачем?

— Ты просто боишься, что выберет она не тебя!

— И это тоже, — со вздохом проговорил он, — подожду еще, у меня вообще-то есть план.

— Дождешься так... А план, это хорошо. План по жизни...

— Ой, ну хватит ворчать! Иди купайся!

* * *

Это был чудесный день, мы даже устроили бои в воде, я сидела на плечах у Вольфа и сбрасывала Варю, сидевшую на плечах у Жака. Когда мы начали проигрывать, я задействовала энергию, кинув воды в лицо Жаку, тот споткнулся, и мы смогли их повались, под аккомпанемент моего визга, мой 'конь' носился в воде, а потом меня тоже уронил, чуть-чуть притопив и пощекотав.

Закат мы тоже встретили у моря, это ощущение, как светило окунается в воду, окрашивая небо в нереальные краски, еще долго стояло у меня перед лазами, пока мы ехали обратно и дома, закрывая глаза и крутя в руках камушек, который теперь висел у меня на шее, я вспоминала этот день! Мне нравится перед сном думать о своем дне и вспоминать приятные ощущения и переживать заново чудесные мгновения и эмоции.

А на утро начался новый день и ознаменовался он новыми известиями, теперь нас делят на команды, и мы тренируем навыки работы вместе. А лекций у нас стало немного, больше для отдыха, как сразу думали мы. Но нет, теорию нам давали о том, как проводить операции. Хотя общую подготовку тоже оставили, но в урезанном размере.

Нас разбили на пары и теперь мы снова напарники с Вольфом, вообще вернулись почти все 'демоны', не вернулись только те, кто ненавидел своих напарников. Но я их не осуждала, а, наоборот, понимала. Отработка была парами, нам в первый раз в соперники достался Стю со своим напарником. На втором занятии нас объединили в четверки и отправили в закрытое огромное помещение, где мы должны были пройти полосу препятствий и спасти в конце 'жертву'. Наше время фиксировали и получалось, что мы соревнуемся со своими же. А после мы разбирали каждую операцию каждой команды, и все плюсы и минусы.

Нас пропесочили по вопросу осторожности, но похвалили за тактику, свою 'жертву' мы спасли, но потеряли одного из нас, что считается плохим результатом. Так что после обеда нам предстоит пересдача и будет она до тех пор, пока мы не поймем свои ошибки. А проблема в том, что ловушки и нюансы в каждом проходе свои, что совсем не добавляло уверенности в том, что мы справимся.

Справились, на третий раз, полный злости и психов, мы смогли пройти, спасти 'жертву' и никого не потерять.

— Капец, — подытожил Стю и с ним все согласились, завтра предстояло все это повторить и не по разу и не только эту трассу, а еще вечером силовые упражнения и занятия с наставником. Чую, моя вампиряка опять кровь потянет...

На следующий день все только усложнилось, теперь к каждой команде добавился еще надсмотрщик из военных, в обязанности которого входило усложнить нам жизнь по максимуму. Что я вам хочу сказать: или нам достались очень талантливые надсмотрщики и они легко справляются с такой задачей, или просто козлы по жизни!

Например, наш в момент, когда мы лезли по отвесной стене (это было просто ужас и страх) он решил, что мы медленно ползем и у нас включился режим 'все рушится'. Стена начала трястись, в лицо ударил порыв ветра, меня им чуть не снесло, хорошо, что чуть. В следующем этапе, когда мы брели по шатающимся мостам (они на цепи и так качаются, как пьяные!) этот, без ругательств не скажешь, долбанул по нам ураганом с дождем, упали мы со Стю очень живописно, а главное громко и эмоционально.

— Вот же перерожденный недобитый, чего его еще не добили? — хорошая мысль у Стю, у меня даже кровожадные мысли закрались в голову, но офицер 'козел', хорошее слово, тут им многие ругаются, рявкнул что-то мало понятное, но с направлением 'встать и продолжить'.

В следующем упражнении за нами гнались твари (мамочки, у кого такая больная фантазия и чего они такие страшные), тут я была не на высоте, просто, когда тварь выпрыгивает прямо перед тобой из провала, не заорать может только стальной человек, а я между прочим из плоти и крови, короче да, орала я, как истеричка и убегала так же психично, пока не уткнулась в другую тварь, вот тут пришлось менять траекторию убегания, но крик я не изменила. Так и бегала по кругу, голося, что припадочная, пока не врезалась в Вольфа и от страха не шарахнула его энергией, он этого явно не ожидал, короче, нам нужен был лекарь. Так что на полчаса мы были выпущены на волю, и пока Вольфа приводили в нормальное состояние, все отдохнули. В общем, недоволен был только Вольф, но после получаса отдыха, даже он признал, что это был отличный тактический прием, правда, попросил в следующий раз бить не так мощно, я возразила, что мне бы тогда не поверили. Меня простили, а следом пришел наш офицер и мы опять пошли к тварям.

В этот раз я была готова (ага, где там), я орала, но не убегала, я считаю, что это прогресс. Мы смогли победить тварюшек, но не надолго, офицер решил, что это перерожденные и они не убиваемы, он не вы полнил домашнее задание, совсем ничего не знает о них.

— Наши намного симпатичней, чем эти, — орала я, отбиваясь от очередной вполне материальной твари, которая энергично на меня нападала с явно гастрономическими целями, — надеюсь мы в это не превратимся, а то так и знайте, я сразу приду за вами!

Офицер наш после дня с нами стал нам как родной, хоть и 'козел', но свой, он с нас часто потешался, но после каждого провала давал подсказку, что мы не учли. Не знаю, как вообще учат в этом университете, но подход 'практика и ничего больше' очень даже действует, на третий день мы были уже не так унылы и не настолько ущербны. Задания все усложнялись, мы также проваливались и начинали заново, но успехи были, мы были наготове, и все реже попадались в ловушки, рассчитанные на неожиданность. Правда, наша скорость продвижения по этим лабиринтам была мизерной. Поэтому на четвертый день мы стали работать на скорость, и, если не успевали, выхватывали так, что хочешь, не хочешь, ускоришься. В середине дня наш офицер дал мне совет, чаще слушаться своей интуиции, спасибо, познакомил с новым зверем, который живет у меня в голове.

В спокойной обстановке он показал, как она работает и знаете, у меня получилось. Оказывается, если я слушаюсь себя, то почти всегда знаю правильный ответ или решение. Жаль в условиях, когда тебя почти едят, некогда прислушиваться к себе, но я честно старалась, правда от моих не правильных ответов на всяких перекрестках или при обезвреживании ловушки выхватывал Вольф. Это было условие мучителя-офицера, чтобы я ощутила ответственность. Вольфа обливали ледяной водой, он спалил себе брови, проваливался в яму, полную всякой мерзости, его било энергией, его резали ножами, вылетевшими из стены, било по голове...

И многое другое, как он в конце дня меня не придушил, я честно не знаю, я вот от него держалась на расстоянии, а он совершенно спокойно попросил:

— Завтра, пожалуйста, будь чуть уверенней и внимательней, — а после поковылял домой, сильно подволакивая правую ногу, в нее тварь вцепилась в последнее испытание.

Я вот хотела что-то сказать, но что скажешь, извинялась я после каждого провала, и, по-моему, на мое 'извини, пожалуйста' у него даже глаз дергался, а офицер ржал, как конь.

Дойдя до нашего корпуса, села в тени дерева (хотя солнце давно село, я уже даже у 'вампира' побывала), ему я, кстати, пыталась объяснить, что и так нет сил, а когда он берет так много крови, вообще все печально. Но после строгой отповеди, что это надо для спасенья моих близких, я заткнулась, а по дороге домой еще и морально уничтожала сама себя. Эгоистичная неблагодарная гадина, крови жалко...

— Все настолько плохо?

— Думаю, может быть хуже, у нас офицер с фантазией, — ко мне подсел Скотт, мимоходом погладив меня по руке, лежавшей на вытянутых ногах, сама же я сидела, прислонившись к дереву, — Так что, то ли еще будет...

— Это видать профессиональная черта, наш явно еще и садист, — я хмыкнула в ответ, — когда дни так загружены, легче, иначе мысли, что скоро мы можем остаться единственными представителями нашего народа, съедает изнутри, — без перехода открылся он.

— Тебе снятся кошмары? — я повернулась к нему, он сидел, глядя куда-то вдаль, хорошо звезды ярко освещали и в мраке были видны красивые очертания мира.

— Каждую ночь... Особенно меня пугает тот, где погибаешь ты, пытаясь спасти наших, — он повернулся ко мне лицом, и я вздрогнула, такое жуткое выражение глаз у него было, — откажись от этой миссии, я тебя прошу!

Я молча, отрицательно помахала головой, неужели он не понимает?

— Ты погибнешь там! — он отвернулся от меня, опять глядя в даль, — Я никогда не думал, что влюбиться, это так страшно, все говорят, что это благодать богов, их подарок, особенно. когда любовь взаимная. Чушь, все они никогда не стояли на пороге уничтожения мира, рядом с той, что так важна и не понимали, что из-за своей упорности она погибнет.

Любовь? Мое сердце забилось быстрее, и первым порывом было признаться о многолетней любви к нему, но он не ждал ответ, он говорил, все больше злясь, слова получались отрывистыми, а фразы хлесткими.

— Ты заигралась в бойца Дома Красных, в спасительницу, ты не хочешь признавать очевидное, ты девчонка, да одаренная, но слабая, ты станешь той причиной, по которой погибнет твоя команда и причиной провала миссии. Ты женщина, твое место у очага рядом с детьми и стариками, а не на передовой в этой войне с самим миром. Ты не боец, ты жалкая фикция! Неужели успех и обман так вскружили тебе голову, что ты отказываешься это понять?

— Естественно, мое место в углу, ждать великих мужей из их спасательных походов, делить своего мужа еще с несколькими женщинами, рожать детей и помалкивать, а потом безропотно ложиться под другого, чтобы увеличить количество одаренных! — вот зря мы начали этот разговор и возможно, точнее, наверняка, я пожалею об этих своих словах, но остановиться уже не могу, — Если бы не женщина, которая должна была сидеть, заткнув рот, у нас и не было бы и шанса на спасения хоть кого-то. А те мужчины, которые должна защищать своих женщин, сейчас всеми силами стараются спастись сами. Не смей мне говорить, что я не достойна звания бойца своего Дома. Я на протяжении многих лет была им, я защищала свой Дом, свой народ. Пусть я слабая, жалкая, и как еще ты там считаешь? Но это не значит, что я уйду в сторону, и буду просто ждать, ты боишься моей гибели, что же, мне жаль. Но если станет выбор: умереть или позорно ждать, чтобы потом стать безропотной тенью мужчины, то я выберу смерть. Я не хочу, как целые поколения женщин, дрожать от гнева великих! — я уже орала, хотя до этого старалась говорить спокойно, не смогла, — Бояться противиться и ненавидеть себя, смотреть как мой муж ложится в постель с другими, как рядом с моими детьми будут бегать дети мужа от других женщин. Я не хочу такой жизни! Так что спасибо, что все это сказал! Любовь — это не подарок, ведь я долгие годы была влюблена в тебя, мечтая о несбывшемся, мне повезло, я испытала то, о чем мечтала, но это случилось, когда я открыто заявила, кто я. Я Боец! — слушать дальше я не смогла, умчалась к себе в комнату, давя слезы, которые выпустила только в душе.

Больно было невыносимо. Почему я решила, что мужчина, выросший в нашем мире, сможет принять меня, как равную? И пусть он прикрывает все любовью и заботой обо мне, вот только его слова, жесты, мимика говорили совсем другое. Ему страшно потерять меня! Страшнее терять самого себя, в чьих-то желаниях, надеждах и ожиданиях, стать тем, кем ты не являешься. В нашем мире есть рабство и пусть официально это 'демоны', но реально, это все низшие. Которыми в условиях того времени стали и женщины.

Как скажите мне те, кто дарят жизнь, стали просто инструментом, а не ценностью? Осуждать женщин, которые соглашались делить своих любимых с другими ради увеличения популяции людей (звучит как у животных, но, видимо, мы и есть животные), я не могу, они стояли на пороге вымирания, и они приняли решения, с последствиями этого мы живем. Но это не значит, что нельзя попытаться поменять хотя бы свою судьбу, не всех. Ведь судьба в руках у каждого.

Больно разочаровываться? Да! Больно любить? Да! Ведь любовь идет за руку с потерями. Хочу ли я любви? Да! Ведь она делает сильнее, ведь ради нее я пойду на тот ритуал, хоть самой себе я давно призналась, что дико трушу, но не прощу себя, если отступлюсь.

Возможно, все наладится, и мы со Скоттом сможем быть вместе, но, наверное, только в мирное время, ведь в момент опасности, он не хочет, чтобы я прикрывала его спину, я не ровня ему, я его слабость. Простим ли мы друг друга и взгляды на жизнь? Не знаю, очень хочется, вот только в ушах все стоят его обидные слова, его эмоции пренебрежения. Как так? Ведь я думала, он не такой...

Мы идеализируем любимых, а потом огорчаемся, что они не соответствуют нашему представленному идеалу... Я давно сидела на полу в душе и глотала слезы вместе с водой, пытаясь вытолкнуть из груди обиду.

— Райли, все начнется сегодня... — голос из неоткуда, в моей голове, я даже не сразу поняла, что это, и это совсем не мои мысли.

А потом слезы высохли в одно мгновение, мозги попытались перестроиться со страдания и оплакивания моих надежд на реальность. А реальность четко давала понять, время, отпущенное моему миру, подошло к концу и мне о этом только что явно дали понять. Помылась я за полминуты, вытерлась еще быстрее, а вот одежду натянуть на влажное тело оказалось не так быстро. Из комнаты я выбежала, держа обувь в руках, не успела застегнуть их. Куда бежать, что делать?

— Райли, — Скотт выглянул из своей комнаты (караулит что ли?), но я не дала ему ничего сказать.

— Горана умирает, — его скептический взгляд, стал решающим, я отвернулась бежать вниз и говорить тому, кто мне поверит. Но видимо что-то все-таки было такое у меня на лице, потому что в спину мне было сказано.

— Я скажу нашим, надо сообщить местным, — я кивнула и помчалась вниз, перепрыгивая через ступени.

Оказывается, уже глубокая ночь и все давно спят (это сколько я там в душе рыдала и сколько воды спустила впустую, что за глупые мысли?), но я, не встретив никого внизу, все-таки обула свою обувь и помчалась по улицам города, туда где мне поверят, без лишних слов и взглядов.

Дом был закрыт, вот только второй этаж не так высоко, да и окно открыто, поэтому я не задумываясь полезла в окно, чтобы, перепрыгнув через подоконник встретиться с ошарашенным взглядом напарника (да, я еще та 'тихоня').

— Мелкая, да ты смотрю решила пренебречь всеми традициями и полезла в окно. Или мстишь за мой провал с окном? Я в целом не против, бунтарство очень возбуждает, вот только один вопрос. А где тогда мои цветы?

— Горана умирает, — я опять озвучила одно и тоже, вот только взгляд напарника, который сидел на кровати стал мгновенно серьезный.

— Я сообщу отцу и дяде, только штаны надену, — он, резко откинув покрывало, стал одеваться, а я почему-то смутилась.

Столько раз видела его в одном белье, перевязывала раны и ни разу не смутилась, а сейчас почему-то отвела взгляд, что за?

— Ты чего там мнешься и сопишь, погнали! Нас ждут или приключения, или звиздюление с летальным исходом, как не крути, нас ждут, а когда тебя ждут, нехорошо опаздывать! — он схватил меня за руку, и мы выскочили в коридор, промчались несколько метров, чтобы в следующую секунду он заорал, открывая дверь:

— Армагеддон в отдельном мире, папа, харе спать! Надо занимать места в первом ряду, — родители Вольфа до этого счастливо спавшие, резко дернулись, и хорошо, что у меня напарник наученный (видимо, этот дебильный поступок не единичный).

В нас полетел сгусток энергии, мы резко уклонились, повезло.

— Мама, успокой отца и подними его, мы к владыке! — если он планирует так же ворваться к владыке, я против, не пожила еще, ничего не успела, чтобы так бездарно умирать!

— Вольф, там будет такое же представление? — на ходу спросила я.

— Нет, что ты, не люблю повторяться, — он подмигнул мне и ускорился, я слышала, нам вдогонку что-то кричали родители и о чем-то спрашивала Варя, вроде даже голос бабушки слышала, но мы уже выбежали на улицу и мчались теперь по ней вдвоем.

Не знаю, почему улыбнулась, наверное, виной всему ощущение детства. Мы мчимся за руку от неприятностей к неприятностям и нам обязательно влетит, но остановиться нельзя, ведь это так интересно и жутко любопытно, влипать в эти самые неприятности.

25

Ну что сказать, в дом владыки мы вломились наглым образом, не знаю. где была охрана, я уже подумала о плохом, но, оказывается, охрана не маячит перед владыкой, а появляется при вскрытии охранного контура. Как вы догадались, контур мы и прорвали, и если я про него ни сном, ни духом, то мой напарник только подленько хихикал.

— Начальник охраны у владыки еще тот... Мы давно друг друга не любим, я — с того момента как он меня поймал пацаном, пробравшимся в библиотеку к владыке и уши надрал, к слову мне туда было можно, но не когда владыка был не один и кххх, занят. Короче, этот выставил меня извращенцем и идиотом, ну, а ему меня после этого события точно не за что было любить. Так что пусть побегает, — что-либо говорить смысла не было, он неисправим.

Мы уже добежали до кабинета владыки, перед этим сильно постучав в дверь его спальни, хорошо хоть тут не вломились, а то увидеть спящего (надеюсь не голым) владыку мне не улыбалось, чтобы потом глаза себе выжигать. В кабинет мы вошли раньше охраны, а вот они явились грозной карой нарушителя и во главе их мужчина не совсем одетый, но жутко злой.

— Не по уставу вы одеты что-то, неужто свой покой цените больше, чем жизнь владыки? — Вольф говорил чопорно и надменно, стоя с заложенными руками за спину и с таким видом, даже не знаю, как описать. Как надменный гад, вот.

— Что вы здесь делаете? Схватить нарушителей!

— Салем... — голос владыки был сух и сердит, — что здесь происходит? — вот таким голосом наш океан, наверное, и заморозили, прямо до дна.

— Защитный контур дома был вскрыт...

— И стража появилась уже после того, как мы прошлись по дому, постучали к вам в спальню и зашли в кабинет, скорость явно заоблачная. Или халатность или преступный сговор, — перебил Вольф своего старого недруга.

— Да как ты смеешь? — мужчина дёрнулся и сделал резкий шаг нам навстречу, страшновато, глаза вон как горят, может, бешеный.

— Прекратить! — тоном, не терпевшим непослушание, прервал перепалку владыка, — Все свободны, Вольф объясни, что случилось.

— Владыка, я прошу не оставаться наедине с возможными преступниками, — этот Салем еще и на колено стал, чокнулся?

— Салем, это мой племянник, ты не забыл? — у владыки такое удивление сквозило в голосе, он явно не понимал, чего это начальник охраны такой странный, может мужик не проснулся.

— Он привел в ваш дом, представителя чужого мира, настроенного к вам враждебно, вскрыл контур, который накладывали лучшие и вынуждает вас отправить меня подальше! Возможно сговор с целью смены власти или предательство.

И тут меня кто-то за язык дернул:

— А что, смена власти — это не предательство? — все посмотрели на меня, я поежилась, но тут встрял Вольф.

— А действительно, странная постановка вопроса.

— Видите, они заговаривают зубы, нагнетают энергию, чтобы совершить покушение на вас.

— Технически это было удобней сделать, пока владыка спал, — Вольф с таким азартом вставил замечание, что сразу понятно, он вошел во вкус доведения до крайности одного начальника охраны.

— Они не отрицают! — мужик взревел, а владыка поморщился.

— Салем, ты считаешь, что я слаб и меня может победить мой племянник, а значит, мне скоро кинет вызов более сильный?

— Нет, владыка, твоя сила неоспорима...

— Тогда что за демагогию вы тут развели, я спать хочу, лег полтора часа назад, вставать через два, долго издеваться будете? А про контур поговорим позже, и почему я вскрытие почувствовал раньше, чем вы, с учетом, что настроено оно на вас, — владыка явно не в духе, хотя с таким графиком жизни я его понимаю, я бы уже кого-то загрызла, как перерожденный, — Выйди из кабинета и угомони сингалки, они орут так, что аж уши закладывает, — странно, я вот ничего не слышу, видимо не для моего уха настройки, — Вольф, объяснись.

— Райли, говори, — я выразительно посмотрела на напарника, это ему владыка дядя, а мне страшный мужик, который может одним своим приказом подписать мне смертный приговор.

— Вот только давай ты не будешь пугаться задним числом. Как вломиться в мой дом, так ты сильная и смелая, вот и сейчас четко и по существу, что случилось и почему это не подождало бы до утра, — он прошелся по кабинету и сел на диван возле стены, а не за стол, видимо надеется, что все быстро закончится.

Кабинет, кстати, ничего такой, уютный, но явно неосновное место работы, не захламлён и чувствуется, что убран (и дело не в уборке от пыли, тут понятно, владыка может себе позволить чистоту, тут больше дело в документах: их мало, кристаллов тоже), да и детали, не много их.

— Мой мир умирает, все началось, — мужчина, до этого откинувшийся на спинку дивана, резко сел, став не расслабленным, а собранным и готовым.

— Информация достоверная? — я кивнула, да, голос в моей голове — это не очень доказательства, но я почему-то четко знала, что так и есть.

Быстрое движение и вот владыка кого-то набирает по нексусу, оказывается, отца Вольфа.

— Ты в курсе? Через десять минут во дворце! — он отключил аппарат и глянув на нас скомандовал, — Ждите внизу, я оденусь, и мы отправимся во дворец, — после чего быстро вышел.

Что сказать, мужчина сказал, мужчина сделал, мы действительно через десять минут были во дворце, где встретились с Самюэлем и Элис Брай. Мы прошли в какой-то кабинет (вот почему-то кажется, это тоже не основное место работы владыки), где на столе стояли какие-то кристаллы, организовывая сложную фигуры, тут же лежали какие-то расчеты, а возле стены в огромном сосуде полыхало красным. Я почему-то взглянула, показалось, что это кровь, причем моя. Как оказалось позже, мне совсем не показалось, это действительно была моя кровь.

Мужчины быстро что-то проверили, к ним, кстати, почти сразу присоединился Генри, десять минут споров и проверок и владыка вынес вердикт.

— Мир перестал был устойчиво разрушающимся, скачки стали хаотичные, поднимайте всех, предварительный план номер три, — он это сказал мужчине в черной форме, который зашел после вызова владыки и сразу же удалился, вот даже не спросил кого будить и что за номер три.

А мне стало интересно сколько этих планов тут.

— Райли, кто с вами связался, бабушка? — я отрицательно помахала головой, говорить, что слышала голос мамы не хотела, еще решат, что совсем сошла с ума.

— Это был просто голос, — звучит очень неуверенно и не особо внушает доверие, но я ошиблась, мне поверили.

— Голос пробился во сне или ты бодрствовала и что в этот момент делала, какое было твое психологическое состояние? — вот же 'вампирюка', знает, какие вопросы задавать, ученый, признаваться было неприятно, но и врать сейчас не к месту.

— Я была в душе, состояние — истерика, не сразу осознала, что это не мои мысли, а действительно посторонний голос в голове, обратившийся ко мне по имени, — спокойно, не отвлекаясь на удивлённый взгляд напарника, — я отправлюсь на Горану? — задала я свой самый важный вопрос.

— Нет, твоя задача стать мостом между двумя мирами, — ответив это владыка поторопил всех, и мы быстро пошли в тот зал, где, казалось бы, совсем давно владыка объявил, что мы не достойные и что теперь мы будем драться на арене.

В зале уже располагали какие-то кристаллы, и Самюэль стал быстро поправлять и что-то говорить работавшим, тут же, возле стены стояли все наши. Парни выглядели дергаными и взъерошенными, но глаза горят, сюда же быстро заходили наши 'демоны'.

— Сейчас мы откроем портал, ваша задача пройти в него и постараться вывести оттуда как можно больше людей. Каждому из вас выдадут амулет, постарайтесь собрать как можно больше людей и потом активируйте его. Мы вытащим вас и того, кого вы найдете. Все ясно? — Владыка говорил четко и по существу.

— А с чего вы решили, что мы собираемся туда идти, в момент, когда мир штормит и он погибает? — а вот и рот открыл боец из Дома Фиолетовых Влад.

— Вы предпочтете знать, что ваши семьи погибли? — владыка смотрел на парня, как на букашку, которая решила заговорить.

— Вам ведь нужны наши женщины, вот вы и пойдете за ними, ведь в первую очередь вы собираетесь спасать женщин и детей, — парень гадко ухмылялся, глядя в глаза владыке, а мне стало так противно и стыдно за соотечественника.

— Мой народ напрямую не сможет пройти в ваш мир, вы же как носители его энергии сможете и даже по одному сможете провести моих парней, и заметьте они согласились добровольно помочь вам. Но, видимо, вы не желаете спасать родных и близких, я правильно понял?

— Я считаю, что для такой работы вполне сгодятся и демоны, — он что, дурак, так явно нарываться перед владыкой.

— Интересно, — владыка склонил голову, как будто заново рассматривая своего собеседника, — еще кто-то так думает? — я дернулась, собираясь попытаться оправдать своих соотечественников, но Вольф придержал за руку.

— Мы отправимся в свой мир, и, если вы нам поможете спасти кого сможем, будем вам очень благодарны, — Скотт вышел чуть вперед, за ним шаг вперед сделали остальные ребята, видела, как припевалы Влада еще сомневались, но вскоре и они сделали шаг вперед.

Влад шипел, пытаясь что-то сказать своим сторонникам. Но вот Жак, который ему должен подчиняться, резко разворачивается и так громко шепотом говорит:

— Да заткнись ты уже, трус!

— Я уничтожу тебя, тебя изгонят из Дома Фиолетовых, за твое обращение к наследнику.

— А Домов уже нет, есть гибнущие люди и мы, которые можем спасти хоть горстку и есть ты, ублюдок, который за своим эго ничего не видит больше! — мамочки, сколько длинных слов, как построенное предложение! Или мне кажется, или Жак не такой уж дурак, а если сюда добавить, что он образован, и что с таким наследником мог кто-то решить, что тот же Жак ему соперник. Поэтому, возможно, парень только играл роль недалекого.

— Если больше никто высказаться не хочет, охрану к этому, — двое ребят подошли и встали с двух сторон от дернувшегося Влада, и судя по его глазам перепуганным, он больше не сможет и шагу сделать, — остальные слушайте краткое изложение, что нам с вами предстоит сделать. Самюэль, посвяти, пожалуйста, в детали плана.

Ну что сказать, план был прост, краток и понятен, но мне он внушал сильные сомнения, что он выполним. И что мы сможем, придерживаясь его, спасти людей.

26

Мне отводилась роль 'моста', я стояла в центре пентаграммы, исписанной символами для меня не читаемыми (написанными кстати моей кровью, брррр). Самюэль должен был контролировать ритуал с технической точки зрения, Генри с энергетической, проверяя потоки энергии. Был еще один майор, в обязанности которого входит отдавать отмашки для пересечения грани миров, он же отвечал за вооружение и возвращение. Должен был четко командовать теми, кто вернется, беря на себя координацию вернувшихся. У него был целый отряд помощников, так же возле стены в зале находились лекари, они нужны на случай физической помощи переместившимся, а еще, как шепнул мне Вольф, если будут буйные, наши лекари их усыпят.

Задача владыки — это присмотр за общим течением ритуала, и он же будет в случае чего подпитывать меня и держать раскрытым свой мир, чтобы в него кто-то мог попасть. Сейчас пока мир был закрыт, чтобы никого 'не утянуло' на Горану.

— Готова? — Самюэль в очередной раз проверив все, дал свое добро на начало.

Хотелось ответить что-то бодренькое, как 'всегда готова' или наподобие, но горло сжало спазмом, как же мне страшно, поэтому я только кивнула. Хотя потом все-таки нашла в себе силы сказать, но не местным, я говорила своим соотечественникам:

— Ребята, вы только вернитесь, ладно? — получилось как-то жалобно, а ведь хотела их подбодрить, им ведь предстоит перейти грань миров и не потерять там сознание, а что есть силы начать спасать всех, кто под руку попадется. Хотя, чтобы они не были энергетически пустыми после перемещения, и нужна я и моя энергия.

А вот моя кровь — это как ключ к этому всему, а на той стороне, я так понимаю, бабушка проделывает все тоже самое, своей кровью открывая Горану. Наша кровь едина, ведь кровь не водица, поэтому сейчас мы соединим два мира, открыв их. Вот только меня терзают жуткие мысли, здесь у меня лекари, владыка, куча всех, кто присмотрит за ритуалом и за мной, а что там у бабушки? Не получится ли так, что, начав ритуал и пожертвовав добровольно кровь, она потеряет ее слишком много?

Райли, ты же умная, хотя и не всегда, но ведь приятней верить в лучшее!

— Продержись тут. Мы в тебя верим, — я так ушла глубоко в свои мысли, что даже не услышала, как ко мне подошел Скотт и начал говорить. Кивнула ему, просто не зная, что сказать.

— Это, наверное, впервые после великой войны, когда все наследники Домов Гораны работает единой командой, ну что, Райли, тебе стоит гордиться собой, вот что может сделать одна мелкая девчонка, когда ее припирают к стене, — Харли улыбнулся, подойдя впритык к пентаграмме и глядя на меня, я улыбнулась в ответ.

А ведь и правда, перед лицом напасти мы смогли объединиться, почти все, но в семье не без уродов.

— Если мы того, не сможем вернуться, то расскажи мелким, которых мы спасем, о героях Гораны, — Стю хорохорился и нервно улыбался, — И там немного приври, что я был небесной красоты, крутизны и мой ум был настолько острый...

— Что об него и порезаться можно, — закончил за него Жак.

— Вы лучше вернитесь, а то я такое расскажу, что в послесмертии будете краснеть, — припечатала я их, еще раз взглянув на Скотта, он смотрел на меня отстраненно, как будто прощался, да, мы так и не помирились, но сейчас это не важно.

Я вдруг четко осознала, что он навсегда останется для меня первой влюбленностью и, как часто бывает, грустной, наивной и так и не переросшей в настоящую любовь. Я благодарна этому парню, за то, что он был в моей жизни, за мои эмоции к нему, он не раз помогал мне и вдохновлял.

Наверное, он что-то понял по моему взгляду, потому что кивнул, как будто соглашаясь с моим решением и посмотрел на Вольфа, напарник стоял за моим левым плечом, готовый, если надо, помогать, спасать, поддерживать, в общем быть рядом в любой самой жуткой ситуации.

— Береги ее.

— Всегда! — мужчины перекинулись этими фразами и все началось.

Я отпустила свою энергию, медленно, как будто ручеек. она утекала из моих пальцев. питая пентаграмму, наполняя ее мною. Самюэль быстро порезал мою руку и в пентаграмму закапала моя свежая кровь, потянулась сквозь миры к родной крови.

Если смотреть на это все не обычным зрениям, то видно, как кровавые всполохи закручиваются с золотыми, как порывы ветра создают из них воронку и как эта воронка увеличиваясь в размере создает брешь в грани миров.

— Первые пошли! Вторые! Третьи! Четвертые!.. — приказы командам отдаются четко и громко и стоит только назвать номер, как команда, готовая к перемещению, уходит в наш мир.

Старые и новые боги, не оставьте своих детей, помогите выжить...

Сначала все шло хорошо. Команды перешли на Горану, владыка, который отслеживал ситуацию на месте, с помощью связующих амулетов (не расскажу, что это, сама не поняла, кроме того, что это, как маяки и с помощью них, в случае непредвиденной ситуации владыка будет вытягивать своих и с помощью них захватит потерпевших). Итак, все было нормально, владыка хмурился (так мы и не на празднике), а потом в какой-то момент он резко напрягся и выругался сквозь зубы.

В центре пентаграммы стали появляться люди, ощущение что они выходят из тумана, проявляясь по частям.

— Раненые! — закричал Харли, мы отрабатывали этот момент. Помощники безымянного майора (его, серьезно, нам не представили, и обращались к нему кратко: майор) быстро подхватили всех, кто появился в пентаграмме, убирая их из центра, вдруг следом кто-то еще идет.

Я во все глаза рассматривала первую партию спасенных, среди них была одна девушка, чуть старше меня, а остальные малыши. И вот знаете что, глядя на детей, мне захотелось плакать навзрыд, потому что только в страшные времена, когда творится ужас, дети так быстро взрослеют. Они не плакали, никто из них, хотя там были и совсем маленькие, около двух лет, они смотрели перепуганными и очень уставшими глазами. Смотрели, как на потенциальных врагов, сжимая кулачки, такие худенькие, грязные и замученные. Как же это страшно!

Девушка застонала и ко мне вернулись звуки, казалось до этого я ничего не слышала, и мой мир сузился до этих детей.

Оказалось, что напарник Харли ранен, на них напали, я вот, честно, сразу подумала про перерожденных, но оказалось, что напали люди.

— Совет сошел с ума, они собирались принести детей в жертву, пришлось хватать их всех и резко уходить, даже никого не смогли дополнительно захватить. Там только была дикая баба, она заорала, чтобы забрали не только детей, но и девчонку, она в положении, и просто силой толкнула ее в момент ухода мне в руки, еле поймал, — Харли отчитывался владыке, пока его напарника быстро зашивали и восстанавливали, — там следом в комнатку набежало много народу, боюсь, вряд ли там кто-то выжил, — совсем тихо добавил он.

Девушка и правда была в положении, причем срок небольшой, но что-то пошло не так и была угроза потери ребенка, она уже толком и не в сознании была, надеюсь, местные лекари спасут и мать, и ребенка.

— У меня объявление для Райли, бойца из Дома Красных, — потом чуть запнулся и добавил — или владыке, — этот громкий звонкий голос разнесся в зале, все мгновенно повернулись к ребенку, до этого тихо отбивавшегося от лекаря, который пытался напоить его успокаивающим отваром, чтобы переход легче дался.

— Говори! — владыка резко жестом остановил всех, и ребенок, подойдя ближе, недоверчиво взглянул на мужчину, а потом перевел взгляд на меня.

— Решение совета, принести в жертву всех стариков и детей, оставив только избранных и с помощью этого жертвоприношения открыть переход в другой мир, они знают, что вы идете, там везде ловушки, — ребенок сказал все четко как стих заученный и проверенный не по одному разу.

— Кто просил это передать? — голос владыки пугал.

— Это слова Амалии из Дома Красных, а велела сказать мне моя мама. Нас вчера всех детей поделили на группы и в каждой группе назначили по главному и его заместителю. И всем главным и заместителям передали эти слова, заставили выучить и никому не говорить, кроме Райли или владыки. Мама очень надеялась, что я смогу перейти в новый мир, где Райли о нас всех позаботится. Мама сказала, что мы теперь все должны ее слушать и нести ответственность за наследие нашего мира. Я готов!

Только благодаря Вольфу, который контролировал меня, я не рванула из внешнего круга пентаграммы, в которой должна стоять, к этому ребенку, чтобы обнять, эмоции просто зашкаливали.

— У тебя еще будет время, ты должна спасти остальных! — шикнул он на меня, и я осталась на месте.

— Райли, контролируй энергию и эмоции, этого много! — Генри возник рядом со мной, строго глядя на меня.

— Я перенаправил, но больше без фокусов, — а вот это уже Самюэль, который что-то считает и корректирует, хотя что тут можно делать?

— Какое для нас будет задание? — мальчишка, лет восьми, наверное, смотрел на меня взрослыми глазами и действительно ждал, что я сейчас дам ему задание, чтобы он мог спасти еще кого-нибудь, — У меня там мама и брат старший, а еще сестренка младшая, но она совсем малявка...

Хотела спросить у владыки, что им можно делать, а потом почему-то не стала, как будто во мне проснулось что-то сильное и древнее, то что знает, что надо ее народу, может быть кровь предков.

— Ты так же остаешься главным в этом отряде, твоя задача проследить, чтобы все твои подопечные поели, не забудь поесть сам, придется много работать. Есть такими дозами, как скажут лекари, это необходимо, чтобы не стало плохо после голода. Потом вас разместят в комнату, где тебе надо будет успокоить ребят, сказав, что все теперь будет хорошо. Вновь прибывших я буду отправлять к тебе, и ты будешь знакомить их с информацией. Это другой мир, мы здесь гости и должны уважать правила хозяев, поэтому ведите себя, как положено! — я говорила строгим и официальным голосом, а хотелось подбежать, упасть на колени, чтобы быть с ним одного роста и просто обнять, чтобы он опять стал ребенком, а не взрослым маленьким мужчиной. Но я не буду этого делать, новый мир, новые правила, нам нужно выжить и приспособиться, а это можно сделать только, быстро повзрослев.

— Понял! — ребенок умчался к остальным, а я посмотрела на владыку, ожидая его осуждения или того, что он поставит меня на место. На меня смотрели задумчиво и очень внимательно.

— Организуйте так, как сказала Райли, — он отдал приказ стоящему сзади него помощнику и тот умчался выполнять. Получается, мои распоряжения, как будто я прирожденная королева.

— Нет, наследница Дома Красных. Если нужно, глава одного Дома может брать управление всеми Домами в условиях, этого требующих, — а ведь действительно, сказала и только потом вспомнила, что нам это на общих уроках истории рассказывали, тогда еще не бабушка вела мои уроки, а был жив старик Прокоф.

— В ней пробуждается память предков, — совсем тихо проговорил Генри на ухо владыке, но я почему-то услышала.

— Чем это грозит нам?

— Пока ничем критичным.

— Контролируй, — тихо добавил приказ владыка и повернулся ко мне, я сделала вид, что не услышала, так проще.

Минут через пять появилась группа во главе с Жаком, тот держал на руках двоих детей, а его напарник девушку, и то, с какой нежностью он это делал, говорило о многом.

— Почему не в своем секторе были? — строго спросил владыка и по тому, как выровнялся напарник Жака, стало понятно из-за кого они были не там, где оговорено.

— Так рядом детишек было много, там закричали и мы рискнули рвануть на помощь, не прогадали, видите какой улов, — он как всегда говорил просто и бесхитростно, показывая руками и правда, как будто улов. Но вот я уже в это не верю, вон как умело на себя перевел внимание не дав признаться напарнику в отступлении от плана, — даже девчонку смогли прихватить, она с малышней была, контролировала их, там в комнату какой-то бугай ломился, так эта тигрица от него отбивалась, прикрывая малышню.

Судя по взгляду владыки, он не особо поверил, но комментировать не стал, детей опять отправили к лекарям, и только один мальчишка стоял как приклеенный, прикидывая что-то, но я уже поняла, что именно.

— Я Райли, наследница Дома Красных.

— Миха из Дома Фиолетовых. У меня сообщение, мы первая группа? — он переминается и волнуется, слишком все необычно и странно ему.

— Вы вторые, мне доложили о ловушке старейшин и их планах. У тебя другая информация?

— Первые жертвы были уже принесены, время еще есть, продолжительность ритуала два часа с перерывами, — ребенок выговорил эти слова, просто как информацию, которую его заставили запомнить, а у меня все похолодело в душе.

— Поняла, твой отряд будет отправлен в комнату, где глава того отряда тебе все расскажет. Спасибо, — сказала и попыталась не утратить контроль над энергией.

— Ты как? — Вольф заглянул мне в лицо, и в его глазах я увидела все те эмоции, что испытываю сама. Голыми руками бы порвала этих тварей, мы воевали с перерожденными, называя их исчадиями, тварями, нет, настоящие твари — это старейшины, которые спасая себя, готовы принести в жертву весь свой народ. Чем же они лучше тех, с кем нам пришлось воевать в прошлом? Те хотя бы врагов приносили в жертву, а эти своих детей...

Были еще три группы, которые привели не только детей, но и женщин, девушек и даже пару стариков, хотя те плакали и твердили, что надо было спасать молодых, они свое отжили.

— Слушай, дед, еще раз говорю мы брали всех, кроме тебя там больше никого не было, а ты легко помещался, так что хватит причитать и корить себя, что живой, — прикрикнул на него Стю.

— Там сын остался с женой и ребенком, они там, умирают, а я здесь живой, — мужчина осел на пол и горько заплакал, лекарь, быстро подскочив, напоила его отваром, и окутал энергией, погружая в сон, сам мужчина справиться с эмоциями не смог.

Стю стоял пришибленный, глядя в пентаграмму.

— Там в комнате больше никого не было, а с учетом, что мы, собирая детей и женщин пробивались боем в эту комнатку, времени искать его семью не было...

— Вы сделали все правильно, там еще есть группы и есть шанс, что их выведут, — владыка смотрел строго, но почему-то его уверенный голос добавил уверенности, что парни все сделали правильно, спасли десять человек, а это в наших условиях уже много.

С этой группой мне еще передали послание, теперь уже не от бабушки и ее приспешниц, а от старейшин, стало жутко, что одного ребенка, которого просто так отдали спасателям, до этого вели на жертву, а вот его сообщение было как взрыв.

— Если Райли из Дома Красных вернется на Горану, и добровольно отдаст кровь старейшинам, они дают слово отпустить всех детей и женщин в мир демонов, — у меня закончилось дыхание, вот просто до этого я умела дышать, а тут резко разучилась.

— Стоять, контроль, там еще две группы! — гаркнул Самюэль и спасибо всем этим с ним тренировкам, смогла хотя бы попытаться обуздать энергию и эмоции, которые так сильно влияли на мой поток энергии.

Когда пришла последняя самая многочисленная группа, которую вел Скотт, оказалось, что мы спасли чуть больше ста человек. Мамочки, сто человек, хотелось крушить все вокруг, это ведь капля в море, в каждом Доме намного больше жителей, неужели остальных уже принесли в жертву.

То, что нам рассказал Скотт, перевесило чашу весов.

— Мы дошли до центральной пещеры, там на камне вскрывают грань миров, убивая жертву за жертвой, а вокруг кровь и пятеро старейшин собирают энергию, для перехода. Возле стен еще человек сто, женщин, детей и мужчин из разных Домов, старейшин охраняют человек двадцать, я так понимаю приближенные и судя по тому, что часть людей сидят отдельно и то, что я узнал жену и ребенка одного из приближенных, этим видимо обещали жизнь в новом мире.

Очень хотелось спросить про бабушку, но не успела, он сам глядя мне в глаза, рассказал, что увидел.

— В соседней пещере, есть келья, я про нее знал, у нее там такая дверь, что и перерожденный не проломит, там через окошечко я увидел твою бабушку, она сидит в центре пентаграммы, а пятеро женщин с ножами и копьями ее охраняют, я так понимаю, это и есть те, благодаря кому мы смогли спасти хоть чуть-чуть людей. Мы предложили вытащить их, но одна сказала, что они останутся тут столько, сколько надо, чтобы мы смогли еще кого-то вытащить с Гораны. Это их решение и не нам его оспаривать, — после этих слов, таких знакомых, я застонала, слез не было, они перегорели у меня в душе.

Бабушка прекрасно поняла, что, если она попадет на алтарь с учетом, что она одаренная, это поможет старейшинам, и чтобы помочь перейти нашим отдает свою кровь, что там мама говорила про добровольную отдачу. Она отдала ее миру, но отдала не на алтаре, а теперь меня вынуждают, шантажируя жизнью стольких людей, перейти на Горану, чтобы помочь старейшинам и их приспешникам бежать, а в обмен жизнь остальных, без жертв.

— Если пойти на этот шаг, есть вероятность, что они не отдадут людей, а сами вскроют Грань миров и откроют переход как можно дальше и еще не известно, что из этого выйдет, слишком большой риск перекоса мира, а значит столкновения с нашим или другим близлежащим, — Самюэль еще что-то говорил владыке, а я уже не слушала, мне дико захотелось оказаться там и остановить все это. Вдох — и последнее, что я слышу, крик Вольфа!

27

Выдох я сделала стоя в темной пещере, дома... Теперь, побывав в другом мире я четко знаю, какая может быть энергия вокруг, как дышит мир, и как он умирает. Мой мир сейчас умирал, и мой приход сделал ему очень больно, видимо, моя энергия продлевает его агонию. Прости меня, мой хороший, но я должна спасти еще хоть кого-то, я не смогу жить зная, что могла попытаться, но послушала приказа владыки. А то, что приказ прекратить спасительную операцию был бы, я даже не сомневаюсь. Хотя, может зря так плохо о нем думаю, может быть, они смогли бы еще что-то сделать, но в том, что на это ушло бы драгоценное время, даже не приходится сомневаться. Он не рискнул бы своими людьми без предварительных расчетов.

И нет, я не глупая и не эгоистка, я не отдам свою кров,ь пока они не отпустят людей, да и потом не отдам кровь, я помню твои слова, мама, и наконец поняла твое предостережение. Ну что, надо идти, я сделала шаг и вместе со мной содрогнулась земля, с потолка посыпались крошки, было слышно, что где-то что-то обвалилось. А это, видимо, финал...

Из комнатки я вылетела, пытаясь быстро разобраться, куда бежать, оказывается, это пещеры под домом старейшин, хорошо устроились. Пробегая коридор за коридором, я уворачивалась от камней, падающих с потолка, пробежала я и мимо комнаты с металлической дверью и маленьким окошком, из которого смотрели потухшие глаза.

Хотела что-то крикнуть, но не стала, на меня посмотрели, узнали, да и я узнала глядевшую, бабушкина подруга (хотя в нашем мире это и редкость) она еще два года назад потеряла сына и невестку, и их нерожденного ребенка, нападения перерожденных. Она не будет спасаться, она будет до последнего выполнять просьбу моей бабушки, ведь эти женщины принесли себя в добровольно жертву миру, чтобы спасти его будущее.

— Уже не остановить ритуал, беги, мы ее еще держим, — я услышала ее слова, не приняла, но услышала, сейчас я к ним не попаду, не откроют и не отступятся, а значит, бегом вперед, надеюсь еще смогу что-то придумать. И спасти родного человека...

Когда я забежала в большую центральную пещеру, там было много народа и меня поразил вид некоторых людей, а присмотревшись, я как будто увидела героев сказок, кочевники Черного Дома, восьмого Дома, который был вычеркнут из общего списка, их имена предались забвению. Но вся детвора знает истории, часто крайне преувеличенные, про суровых мужчин, которые не захотели жить по тому устою, какой придумали старейшины, и забрав своих женщин (каждый по одной) ушли в другой мир. Старейшины сразу объявили их погибшими и всех, кто говорил про восьмой дом, сильно наказывали. А теперь они здесь и их много, и судя по лицам старейшин, они этому не рады, от слова совсем.

Самый огромный еще раз рыкнул, требуя объяснения, как они собрались спасти своих женщин и детей!

— Они их не собираются спасти, они принесут их в жертву, чтобы спасти свои шкуры! — я выкрикнула это громко, привлекая внимание всех. Когда на меня посмотрела вся толпа, я поежилась, жутковато, я вам скажу, как перед огромным зверем, имя которому толпа.

И этот здоровый со шрамами на лице, вот прям совсем доверия не вызывает, скорее большие опасения.

— Ты кто?

— Райли, наследница Дома Красных! — а ведь еще недавно я бы не стала так громко называть свой статус.

Женщина не может быть наследницей, только временно, пока у нее не появится муж и ребенок мужского пола. Ни одна женщина не возглавляла Дом, ведь мы для этого не созданы. Но я больше не буду прятать глаза и скрываться, я готова принять на себя ответственность за своих людей.

— И что ты хочешь нам рассказать, Райли, наследница Дома Красных, — с откровенной насмешкой спросил он, ну да, согласна, на его фоне я выгляжу как ребенок восьми лет, требующий внимания взрослых.

— Часть людей мы с командой смогли спасти, переправив в другой мир, остальных они взяли в заложники, требуя моего прихода и добровольной отдачи крови на алтаре, взамен обещают отпустить людей.

— И как кровь будешь отдавать?

— Не хотелось бы, иначе может не пойми что может случиться, они слишком расшатали наш мир, а он и так погибает

— И что, у тебя есть идеи? — он смотрел с интересом, а его люди с насторожённостью и что мне понравилось их женщины не были забитые и не смотрели в пол, как положено у нас при разговоре мужчин, они так же откровенно рассматривали меня.

— Хочу связаться с командой, которая осталась в нашем мире, а вообще потянуть время, чтобы они никого больше не убили.

— Резонно, ну ты думай, связывайся, мы проконтролируем тут остальных, а я пока со старейшинами поговорю, — почему мне показалось, что слово 'старейшины' в его исполнение страшное ругательство? А 'поговорю' как явное предостережение, что старейшинам несдобровать.

Он отвернулся к мужчинам, и они задрожали, серьезно, как листики на ветру. Я оглянулась, не зная с чего начать, переход был спонтанный, и помощи мне ждать не откуда.

— Я Мирослава, — ко мне подошла девушка, до этого стоящая по правую руку от великана со шрамами.

— Райли.

— Помочь?

— Да, мне бы идею, как именно связаться, какую-нибудь, а еще у меня бабушка сейчас кровью истекает, продолжая соединять миры и прервать это не получится, прерву, и шанса выбраться нет.

— Давай поможем, — она дернулась, готовая бежать за мной и в этот момент с потолка стали падать камни, я дернула ее за руку, спасая от валуна, упавшего на ее место.

— Мира! — голос их вожака выражал серьезное беспокойство.

— Я тут, все хорошо! — я посмотрела с интересом, слишком много заботы и волнения в голосе такого большого здоровяка.

— Брат, — лаконично объяснила девушка.

А меня дернуло, брат, мой брат погиб, вызывая 'демона', а если мне сейчас попытаться вызвать своего 'демона', если он отзовется, у нас будет шанс. Но на это ведь нужно время, где же его взять?

Что сказать, попытаться провести ритуал и позвать его я не успела, слева от нас началось движение, а потом в пещеру запрыгнул первый перерожденный. Жуткое нечто на четырех лапах. С когда-то белой шерстью и огромными когтями, которые проскрежетали по камню. Метил он в нас с Мирославой, поскольку мы были ближе всего. Еще успела мелькнуть мысль, что на этом ко мне и пришел конец, что я самонадеянная дура, а в следующее мгновение, когда я уже видела так близко когти этой твари, ее снес мечом с траектории движения Вольф.

Злой, как сто перерожденных, страшный (нет не внешне, но в его глазах было что-то такое, что я сразу поняла, меня будут бить, возможно морально, а возможно. ремнем по мягкому месту). Перерождённого, кинувшегося на нас он убил, временно, но все же вывел из строя, мужчины из Дома Черных кинулись рубить перерожденных и тут сразу был виден опыт, явно не один десяток по их милости прекратил свое существование, слишком уж профессионально работают.

— Ты! — прорычал Вольф, отбиваясь от очередной твари.

— Я! — а чего скрывать, все так и есть.

— Я для тебя кто? — он явно еще собирался что-то сказать, видимо, там заготовлена обличительная и обвинительная речь, но я не дала, не первый год его знаю, так что...

— Напарник, друг и самый близкий человек! — четко и по существу ответила я, сияя, как новая монетка, он явно не ожидал такого ответа, опешил, даже чуть удар один не пропустил. Просто, наверное, именно в этот момент я поняла все, что до этого столько лет не осознавала.

— С этим позже разберемся, но я тебя последний раз предупреждаю, еще раз бросишь меня одного, почти, блин, как у алтаря сбежавшая невеста, стою дурак дураком и только ругаться могу! И отправишься умирать в одиночестве, я тебя спасу и жестоко накажу, еще не придумал как, но месть моя будет страшна! — после этого ему пришлось перестать говорить, и увлечься полностью своим противником.

Мирослава, которая до этого тоже просто так не стояла, а активно убивал тварь поменьше размером, весело спросила.

— Примчался тебя спасать? — я счастливо улыбнулась и кивнула, — Держи его, таких не много, у нас в Доме если мужчина бросился, не задумываясь, спасать женщину от перерожденных, ее жизнь ставя выше своей, если выживают, становятся парой.

— Оговорочка миленькая, про 'если выживают'. А вообще хорошая традиция, а что, если она не пара, не спасают? — наверное, не место такому разговору, но стало интересно.

— Женщины у нас не слабые существа, да и там по мужчине видно, когда он спасает потому что сильный и защитник, или же готов умереть потому, что она его пара.

— Ага, — очень веско заключила я и еще раз посмотрела на напарника, а ведь он далеко не первый раз подставляется под когти и зубы этих тварей, готовый защищать меня ценой собственной жизни.

А потом меня переключило, камень только что лежащий рядом, я энергией швырнула в тварь теснившую Вольфа.

— Ну, наконец, я уже решил, что ты там вечность болтать будешь! — я покраснела, знаю, это идиотизм, не подумать об этом сразу, просто до этого мне бы не хватило на такое силы и самое главное, мышление мое было узкое.

Все мы знаем, что на перерожденных энергия не действует и давно все с ними борются в рукопашную, а сейчас ведь мне хватит на это энергии. Стоило примериться к еще одному валуну, как меня за руку дернула Мирослава.

— Если с помощью тебя можно спасти людей, не трать энергию понапрасну! Делай что должна, тварей слишком много, они тоже чувствуют, что миру пришел конец! — хороший совет, своевременный, пора бы что-то делать, а не думать и от тварей отбиваться. Да, я тоже не просто так стою тут.

— Вольф, у тебя амулет связи с Владыкой есть? — он отбился от твари и, повернувшись ко мне, быстро ответил.

— Конечно, я же не мчусь сломя голову без возможности спастись! У меня есть план Б! — я скривилась, принимая справедливость этого комментария.

— А план С? — знаю, не вовремя, но настроение почему-то какие-то шальное, адреналин, наверное.

— У меня хотя бы один план Б есть, но ты его можешь называть, как хочешь!

Сбоку кто-то закричал, тварь схватила одну из женщин и стала раздирать ее когтями, жуткое зрелище, когда кровь течет без остановки, и жертва еще жива, а ее уже начали есть.

— Все к этой стене! — заорала я не своим голосом, Мирослава до этого слышавшая наш разговор с Вольфом, тоже заорала.

— Радомир, она откроет переход, все туда! — и вот что хорошо, когда люди умеют выполнять команды, мужчина что-то рыкнул и все люди из Дома Черных стали быстро смещаться к стене, за которой была келья, в которой до сих пор истекала кровью моя бабушка, а пять женщин подпитывали ее, держа в ней жизнь.

Откуда я это знаю? Поняла по взгляду Стеллы, бабушкиной подруги и потому что она, отступив, мне показала, как одна из женщин энергией подпитывает бабушку.

Мой план был прост, согнать всех по максимуму к стене, активировать переход и постараться влить в него всю свою энергию, потому что на такое количество он явно не рассчитан, наши могли до пятнадцати человек вместе с собой перевести, а тут больше ста.

Вольф, который понял мою задумку, тоже пробился ко мне, сжимая амулет, готовый в любой момент к переходу и внимательно следя за всем вокруг. Просто сюда перейти могли мы, урожденные горанцы, а вот обратно только 'демоны', так что все это работает только в команде.

Сейчас в центре пещеры шла бойня с перерожденными, а вот возле противоположной стены так и толпились домочадцы тех, кто был последователями старейшин. Я встретилась взглядом с женщиной, которая прижимала к себе ребенка и беззвучно рыдала, наверное, стоило отвернуться, как отворачивались они, пока чьих-то детей убивали на алтаре, но я не смогла.

— Мирослава, мужчины могут сделать коридор, чтобы попытаться спасти тех женщин и детей? — она, отбиваясь ножом, быстро глянула в сторону, куда смотрела я и что-то гортанно крикуна Радомиру.

Один из мужчин резко дернулся в сторону, уводя за собой тварь, другой потеснил еще одну, и вот между их спинами можно проскочить, я махнула рукой жестом, зовя женщину и ребенка, и она все поняла, просто кричать в этом шуме бойни и падающих камней было не реально, для меня загадка как Радомир услышал сестру.

Рванула, а за ней еще двое, держа детей на руках, у одной их вообще было двое (вот что значит сильная женщина), третья тоже дернулась, но ее схватил один из старейшин. В последний момент она успела толкнуть ребенка, которого до этогодержала на руках. Старейшина дернул ее на себя и к алтарю, чтобы в следующее мгновение вонзить нож в сердце. Я не заорала только чудом, но, видимо, мои глаза и выражение лица все сказали тем женщинам, что бежали к нам, они рванули с просто сумасшедшей скоростью, подныривая под руками мужчин, уворачиваясь от ножей мужчин и когтей тварей. Я дернулась к ним навстречу, там ребенок под ногами на полу лежит, ревет и пытается встать. Но его подхватил один из воинов, и крикнув что-то, перебросил рядом стоящему, тот в свою очередь перекинул ребенка дальше, и так по рукам он оказался возле нас, где его подхватила Мирослава.

— Умоляю! — вдруг закричала еще одна женщина, старейшины больше не ждали они убивали подряд и там среди них началась бойня, их приспешники отбивали своих родных, спасая близких.

— Твари! — ругнулась Мирослава, следя за тем, что происходит на той стороне пещеры.

Потом один из мужчин, который закрывал собой женщину и ребенка и отбивался от нападающего на него бывшего единомышленника, резко дернулся, поскольку тварь схватила его жену, и она заорала. Соперника снесла другая тварь и вот у мужчины только ребенок на руках, а вокруг подбираются твари. Я видела, как дернулись пару кочевников, пытаясь прийти на помощь, но их слишком сильно теснили перерожденные.

— Спаси! — надрывно заорал мужчина, и резко кинувшись вперед буквально швырнул своего ребенка в руки тому кочевнику, что, убивая тварей, пытался пробиться к нему.

Стоило ему только кинуть, при этом не отбиваясь от наседающих на него перерожденных, как его сразу подмяли, а вот на ребенка, летевшего почти в руки кочевнику прыгнула другая тварь. Я видела, что мужчина до последнего следил взглядом за сыном, лежа на полу, даже когда его самого разрывали на части, и я знаю он успел увидеть, как кочевник прыгнул просто с нечеловеческой силой и в полете поймал ребенка, не дав тому упасть в толпу тварей, а второй кочевник в прыжке прирезал тварь, которая почти дотянулась до малыша.

Старейшина убил еще одну жертву, и вот грань миров начала рваться, создавая им переход, я видела, что переход не стабильный, да и мощи его не хватит на них всех, но этого, видимо, было и не нужно, спастись они собирались только узким кругом, толкая друг друга, пытаясь прорваться к переходу первыми. Как перерожденные, которые пытаются дорваться до жертвы, такие же мертвые твари...

— Сейчас миру придет конец, пора, — Вольф активировал амулет, напоследок шепнув, — этот мощнее тех, что были у парней, на мне личный амулет владыки, замещенный на крови и обещание что тебе влетит, если выживешь.

— Предлагаешь остаться тут, чтобы не влетело?

— Так себе план, — скепсис был такой яркий и так смешно, как будто мы реально обсуждаем такой поворот развития событий.

— Какой есть, — я улыбнулась напарнику, вливая энергию в амулет, черпая ее из мира, я видела тонкую струйку энергии, которая лилась из-за стены, бабушка, моя самая лучшая, самая любимая бабушка. Мой родной человек, который пожертвовал собой, чтобы спасти людей, та, которая сильнее многих, та в которой внутренней энергии, любви и силы хватало на всех.

— Всем держаться! — заорал Вольф, народ схватился друг за друга, пытаясь удержать всех, чтобы никого не оставить в этом хаосе, а я видела, что энергии не хватает на всех, никто не предполагал, что тут будет еще один Дом, еще столько людей.

Руку Мирославы, до этого крепко держащую меня, переместила на плечо Вольфа, жизнь бесценна, но иногда надо жертвовать одной жизнью, чтобы спасти остальных. Я не могу пожертвовать чужой жизнью, а своей могу распоряжаться по-своему усмотренью.

Глубокий вдох, я собираюсь отправить всю свою энергию, в том числе энергию жизни, в амулет Вольфа, чтобы его хватило на переход.

Время резко замерло, рядом со мной стояли мама и бабушка и улыбались.

— Бабуль, ты умерла? И я? — вырвалось у меня, знать, что за стеной умирал родной человек и даже не зайти попрощаться, я гнала эти мысли, но я знаю, что они во мне.

— Я да, а ты пока нет, и я надеюсь, что не умрешь.

— Милая, когда старейшины решили восстановить количество одаренных, забирая одаренных девочек, чтобы они только были сосудами для воспроизведение одаренных, они просчитались. Точнее, не захотели видеть очевидное, энергия подпитывается эмоциями. Когда женщина счастлива, когда любит отца своего ребенка, который развивается в ней, она любит весь мир, и он отвечает ей взаимностью, энергия усиливается и ребенок рождается одаренным. Чем больше положительных эмоций испытывала женщина, тем более одаренным будет ребенок, вот тут был их прокол, женщины ненавидели своих мужей и эти эмоции, они уничтожали все. Когда женщина мертва эмоционально, ее энергии не хватает чтобы поделиться с ребенком, и он рождаемся обычным. Эмоции, Райли, вот что увеличивает энергию, любовь самая сильная эмоция. Противовес ей ненависть, но она, наоборот, все убивает.

— Мы любим тебя, Райли, а теперь верни свою руку на Вольфа и отпусти свои эмоции, — строго проговорила бабушка, — и хватит мучить мальчика, ему и так не повезло, — она подмигнула мне и вот они с мамой начинают растворяться. Вечно она за него словечко заговаривала, любит его!

— Мам, бабуля! — я закричала что есть силы, так хотелось еще побыть с ними, я даже дернулась в их сторону, но меня остановили.

— Начинай, а мы подтолкнем, пройдут годы и мир восстановится и возможно сюда вернутся его дети, а теперь вам пора! Люблю тебя, доченька, — это был последний шепот, который я услышала, а потом время вернуло свое движение.

Я приложила свою руку к груди Вольфа рядом с амулетом и постаралась ощутить и передать все то, что чувствую к бабушке, маме, брату, Скотту, даже отцу. А вершиной всего стали эмоции к Вольфу, сильные, мощные, я даже не догадывалась, что все это испытываю к напарнику.

Энергия рванула потоком, унося нас, а вместе с нами и всех людей, что с такими отчаяньями цеплялись друг за друга. Тех, кто были ближе всех к тварям держали соседи, чтобы не оставить в умирающем мире. Весь переход мне казалось, что меня за плечи обнимают такие родные и знакомые с детства руки, поддерживают и не дают потерять силы, оступиться.

Выдох в мире Вольфа мы с напарником сделали одновременно, стоя прижавшись друг к другу и глядя глаза в глаза.

— Что это было? — тихо спросил он.

— Мои эмоции, — спокойно проговорила я.

— Никогда не думал, что ты такая эмоциональная, — его губы растянулись в улыбке.

— Это ты еще не знаешь, как сильно иногда меня бесишь!

— Всего лишь иногда? Что за безобразие, надо бы постоянно. Мне нужны твои эмоции ко мне постоянно, — он нахмурился в притворном гневе.

— Постоянно я испытываю совсем другие эмоции, — я разулыбалась, глядя на его озадаченное лицо, он попытался сделать шаг назад, отступив от меня я видела, как его взгляд тухнет, подумал, что я имею ввиду любовь к Скотту, наивный, — Знаешь, напарник в Доме Черных есть традиция: спас от перерожденного девицу, жертвуя собой, все, теперь женись. Я, конечно, молчала, но ты столько раз меня спасал, в общем наспасался минимум на свадеб пять со мной, — припечатала я, по прежнему держа руку у него на груди, чтобы не сбежал, поэтому хорошо слышала, как быстро застучало его сердце.

— Это что сейчас было, предложение руки и сердца? — он оставил попытки отступить и сейчас смотрел своим обычным веселым взглядом, где так много на дне сарказма, но и недоверия сейчас.

— Нет, Вольф, предложение делать будешь ты, а это я просто тебя перед фактом ставлю, что ты мне его по любому сделаешь, — смотрела серьёзно, изо всех сил стараясь не засмеяться.

— Да кто бы спорил, я не буду! Райли, нам нужно серьезно поговорить, — сказав это он опустился на одно колено и глядя мне в глаза заговорил, вообще с таким лицом страшные вещи сообщают, вот же... — ты станешь моей женой, моей парой, частью меня?

— Да! — счастливая улыбка озаряет, по-моему, не только мое лицо, но и весь зал, весь мир.

— Отличненько, — он резко вскочил, правда, кольцо он уже успел нацепить мне на палец (откуда он его вытащил, с собой что ли все время носил?), у нас такой традиции с кольцом нет, потом все подробности узнаю, и заграбастал меня в охапку, целуя, чтобы, оторвавшись от моих губ зловеще проговорить, — вот ты и попалась, рыжик, теперь ты моя! Вся, целиком и полностью!

— Твоя, — шепнула я и сама потянулась за поцелуем, прекращая его 'злодейский' смех.

28

Впереди еще несколько часов было много шума и возни, надо было разместить людей, объяснить, некоторых успокоить, а некоторых усыпить. Радомир быстро вник во все, что мы теперь в другом мире, где есть владыка и, если хотим устроиться, придётся подставиться. Он же пошел договариваться с владыкой о всех нюансах нашего ближайшего существования.

Что сказать, от владыки мне все-таки влетело, он рычал на меня, чуть ли не ногами топал, но я стояла и молча терпела, заслужила, и этот момент с руганью меня настолько резанул по воспоминаниям, что по лицу полились слезы. Сразу и не поняла, что это меня так сильно к себе владыка прижимает, а рядом шипит Вольф.

— Я знаю, девочка, это не легко, терять близких, всех близких. Я никогда не видел твою бабушку, но точно могу сказать, она была невероятная, мне будет ее не хватать. Знаешь, я очень хотел с ней увидеться и поговорить, глядя в глаза. Прости, что ругаю, что в такой момент не даю побыть в покое.

— Слушай, дядя, заграбастай себе невесту с Гораны, а мою не тронь, я ее знаешь сколько лет растил, воспитывал, холил и лелеял, короче, моя. Пусти, смотри взяли манию... — вот так бурча Вольф меня отобрал у дяди, а я вот немного мешком пыльным прибитая стояла, как-то не вяжется, что этот серьезный, опасный мужчина гладит меня по голове, успокаивая.

— Вот и 'заграбастаю', что за слова Вольф? Ты потенциальный наследник, а выражаешься, как не пойми кто!

— Рыжик, мы должны ему найти невесту, иначе он меня наследником сделает, а ты будешь моей женой, так что этот весь головняк станет твоим, оно нам надо? Поэтому быстро и по существу, крутую девушку из ваших, время на раздумывания, один, два...

— Мирослава!

— Три! — одновременно закончили мы!

Сколько раз в детстве и не только он заставлял меня принимать решения, выдавать идеи, считая о трех. Хотя тут и я не оставалась в долгу, а такое же проворачивала с ним.

— Это которая?

— Та, что рядом со мной стояла.

— И не хило так ножом махала? А разве тот здоровяк со шрамами не ее муж?

— Брат!

— И как ты все это узнала так быстро и в той обстановке, вот что значит, женщина, — Вольф самодовольно улыбнулся, как будто это его достижение, что я женщина. А к слову, ведь скоро станет его достижением...

— Я сам разберусь! — рыкнул владыка, и почему у него где-то в глубине глаз страх и паника, мы с Вольфом переглянулись и честно ответили:

— Вряд ли!

— Мог бы, уже разобрался, а так племянник тебя женит, салатик покушаем, деток понянчим, свалим отдыхать и не будем нести ответственность за целый мир.

— Отличный план! -я была согласна.

— Ну что, замутим план, напарник? — глаза горят огнем.

— Она тебе уже невеста, а не напарник, оболтус! — владыка явно не в восторге, но это его проблемы.

— Невеста — это чудесно, но напарником она будет мне всю жизнь! — я фыркнула, просто это мои детские слова клятвы, что он будет всю жизнь моим напарником, помнит же зараза, все он помнит.

Грусть уколола сердце, скоро я спрячусь одна в комнате и вдоволь наревусь, а пока буду жить, ведь так ты меня растила бабуль, жизнь превыше всего!

Нас отпустили отдохнуть, но времени на это не было. Я умчалась к детворе, которой дала задание, казалось целую вечность назад. Проверила, как они, проверила, как разместили остальных, перекинулась парой слов с Радомиром, толковый мужик, хоть и страшный, как перерожденный. Шрамы, кстати, эти твари и оставили еще в юности, силен выжить после такого, хотя, если объективно, эти шрамы они его только мужественнее делали (куда больше— то).

Поговорила с Мирославой, прикинув, что пока она следит за размещением своих, а я остатков наших домов. Поговорила с парнями, они все был очень рады, что я вернулась, и что мы смогли спасти еще столько народу, наконец почувствовала себя равной им, приятное чувство, когда тебя воспринимают как полноправного члена команды.

Пришлось и со Скоттом поговорить, думала, будет сложнее, но нет, он погладил меня по щеке, и я сама сказала, что все поняла, когда Вольф рванул через грань миров в умирающий мир за мной, даже без надежды спастись.

— Он будет тебя любить, как никто, а самое главное, он тебя понимает, как никогда не смогу понять я, воспитание, чтоб его. Будь счастлива, Райли...

— И ты Скотт, спасибо за тебя в моей юности, — он недоуменно поднял бровь, а я только улыбнулась.

Ведь влюбленность в него сделала меня отчасти такой, и что самое важное, Вольфа я увидела и рассмотрела именно благодаря Скотту и всей этой ситуации.

Поздно вечером, сидя на диване в обнимку с Вольфом в холле дома его родителей, мы рассказывали родным, как и что было на Горане. К нам даже владыка потом присоединился, послушать еще раз рассказ о происшедшем.

Я рассказала все, начиная от того, какую энергию прикладывала для перехода (Самюэль -он ученый всегда и во всем), до своих эмоций, когда влетела в пещеру, как смогла создать такой энергетический толчок, что хватило на переход. Самюэль в свою очередь рассказал мне, что наши миры могли столкнуться, если бы все-таки старейшины открыли мощный переход. Он бы своей силой толкнул нестабильный мир, как бы в сторону их мира, как близлежащего и сильного энергетически. Владыка до последнего надеялся, что не придется зацикливать свой мир энергией внутрь (капец у него мощь, даже жутко, вот вроде и понятно, что сильный мужик, а насколько. даже бррр), чтобы спастись при столкновении, ведь это означало вырождение всех одаренных со временем. Так что все закончилось, как нельзя лучше, могли быть настолько страшные последствия, что даже представлять не хочется. Он еще посмеялся, что я была мостом между двумя мирами, и честно предупредил, собирается это досконально изучить, мне уже страшно.

Рассказала я тут и про маму с бабушкой, на что все тот же Самюэль рассказал, что когда-то читал про такое явление.

Любой мир держит в своей памяти всех живших в нем, так что энергия, она никуда не девается и из неоткуда не появляется, что вся энергия мира— это энергия когда-то живших в нем существ. И что мир специально проецировал для меня образы мамы и бабушки как эмоционально яркие. И что это говорил мир, читая мою память, чтобы образы были более достоверные (считывая мимику родных, эмоции, словечки). Что если мир все-таки стабилизируется и в нем когда-нибудь начнут жить люди, то скорее всего, мои родные переродятся.

— У нас в мире говорили, что старые боги милостивы, они позволяют душам отдохнуть, а потом опять отправляют жить, — я сидела, плотно прижавшись к Вольфу и так мне было тепло, не физически, душевно, без него я как будто замерзала изнутри.

Спасибо огромное его бабушке, которая напоила меня отваром успокаивающих трав, тонизирующим, короче напоили меня многим, поэтому я нормально соображаю, и в истерике не бьюсь, хотя иногда приходят какие-то особенно сознательные мысли 'я теперь сирота'. И знаю, скоро эти мысли меня затопят, но пока еще держусь.

Отца моего старейшины принесли в жертву и, как сказала мне одна женщина из нашего Дома, он сам вызвался добровольцем, меняя свою жизнь на жизнь детей нашего дома, надеясь на их спасение. Папа, а ведь мы так с ним и не поговорили, та же женщина мне рассказала, что он на алтаре улыбался, как будто кого-то родного встретил. Я очень надеюсь, что мир показал ему маму и, наконец, его душа успокоилась.

— Есть еще один момент, я бы хотел уточнить, какой ритуал по призыву Вольфа ты провела? — владыка умеет задавать неудобные вопросы, мы переглянулись с напарником и заговорил он.

— Дядя, помнишь мой первый переход, когда все решили, что это меня вызвали. Все было не так, в какой-то момент я испытал дикий страх, панику и как будто мольбу о спасении, дернулся, собираясь бежать кому-то на помощь и оказался рядом с Райли. Она не проводила ритуал, она попала в ловушку к перерожденным и собиралась умирать. Меня притянуло к ней, потому что я сам хотел помочь. Вот так и сегодня... — как-то скомканно закончил он.

— Вы связанные, — немного ошарашено проговорил владыка, приятно, когда и у него такое удивление и неверие, а то вечно такой уверенный и строгий. Кстати, кто такие связанные?

Сам же владыка меня и просветил, что такое бывает настолько редко, что уже как сказка. Связанные — это пара, в которой есть связь, которой не помешает ничего, ни время, ни расстояние, и мы тому живое доказательство. Нас связали сами миры...

— Все, конечно, хорошо, но Райли по-прежнему ничего не знает, — опять влезла Варька, сразу видно, подруга.

— Варя, — устало вздыхает Вольф.

— Ой, ну чего ты стесняешься, расскажи Райли, как это было, после ее исчезновения, — Варя, до этого сидевшая, как мышка, с язвительностью смотрела на брата, — Не хочешь, тогда давай я.

— Слушай, мелкая, имей совесть, — угроза в голосе явно проскальзывала.

— Нет уж, такое она должна знать, — у меня похолодели ладони.

Просто я в курсе, что Варя была в зале, как и его мама с отцом, только бабули не было, она приходила и уходила, взяв на себя приготовление отваров для пострадавших.

— Слушай, Райли. Когда ты замерла, после слов Скотта и закрыла глаза, он стоял рядом, внимательно за тобой следя, понимал, что рванешь, вот только момент перехода из нас никто не засек. Вот ты есть, а вот тебя нет. Что сказать, такого брата я видела впервые, он орал, ругался и вообще был неадекватен, так что так и знай подруга, он с прискоком в голове, опасайся и беги пока не поздно.

— Поздно, — хором выдали мы с Вольфом и, если я со смехом это сказала, он с явной угрозой.

— Видишь, он еще и собственник, одни недостатки. Так вот, я отвлеклась. После он попытался сигануть в пиктограмму, но тут уже дядя был начеку и держал его крепко, а потом братец чуть успокоился и совершенно жутким голосом выдал:

— Я пойду за ней, — пародировала голос Варя, рассказывая по ролям диалог Вольфа и владыки.

— Умирать пойдешь? Мир сейчас развалится, вы не выживете!

— К ней пойду! Надо умирать, значит так и будет! Не смей останавливать!

— Как гаркнет, вообще не прилично так на владыку рычать, кстати. А еще заметь мысли у него суицидальные имеются, — снова вставила свои комментария Варя, — Тогда владыка ему на шею амулет повесил, сказал, если надо, будет его тянуть даже против воли, и лучше ему к этому времени держать Райли крепко.

Мне стало не по себе, просто все эти люди переживали из-за Вольфа и, наверняка, ругали меня всеми словами, что подвергаю его опасности.

— Тут папа влез, сказал, что на ритуал вызова времени нет, а отсюда они теперь ничего не откроют, даже дядя пытался пробиться в ваш мир, все было безрезультатно, мир зациклил энергию внутрь, спасаясь и выхода не было. А потом мой сумасшедший брат резко дернулся, сказал нам поистине обнадеживающую реплику: 'она сейчас погибнет', обвел всех дурным взглядом, улыбнулся, как припадочный, когда стал таять прямо в воздухе. И исчез с дебильной по-прежнему улыбкой.

— Просто я прикидывал, как мне попасть к ней, а когда понял, что меня снова тянет, как много лет назад на Горану к ней, понял, что еще есть шанс спасти ее, — закончил Вольф, не глядя на меня, а я всхлипнула.

Просто одно дело, когда ты дуреешь на свою голову и мчишься в заведомо провальное дело и совсем другое понимать, что родной человек рискует своей жизнью и возможно сейчас погибает.

— Прости, что напугала и что подвергла тебя опасности, — прорыдала я, он прижал меня к себе, целуя в макушку и проговорил.

— Просто пообещай, что больше так не будешь рисковать, — я вот уже рот открыла обещать ему все и сразу, как встряла его бабушка.

— Смотри, прямо пообещать ему, а не много просишь, внучок? Девочка эмоционально нестабильна, вы тут на нее вылили все эти переживания, она себя сама грызет и тут ты, такой молодец. Обойдешься, а ты деточка, рот закрой и молчи, как партизан. Сейчас пообещаешь, он всю жизнь тебя на поводке держать будет, такие как он, мой сын и муж, ради своей женщины даже с ней воевать будут. А настоящая женщина должна иметь свободу. Мы без нее чахнем и глупости думаем, а потом и делаем эти надуманные глупости, кому это надо? Так что потом пообещаешь, если захочешь, а я тебя еще научу, как с него обещания брать да в какой момент, вот же хитрец, сразу видно породу эту, — она кивнула на владыку, который сидел с отрешенным лицом, вот только в глазах смешинки прыгают.

— Ба! — возмутился Вольф.

— Не 'бакай' мне, что думаешь, не вижу, что готов ее запереть и оберегать как дракон свое богатство, а она такая, у нее шило в одном месте, так что или вы вместе чудите или она без тебя и в конце развалите то счастье, которое у вас уже есть. Так что внучок, все ради тебя, — она таким это медовым голосом сказала, что сразу понятно, еще не раз этим 'ради тебя' прикроет разное безобразие, и поняла это не я одна, вон как все рассмеялись.

Хорошо мы посидели, душевно, потом я собиралась уйти в общежитие наше жить, но меня не пустили, тут, оказывается давно для меня комната готова, а Вольф шепнул, что теперь можно и в его дом перебраться. Оказывается, он у него есть, просто сразу после возвращения туда заселяться не стал, надеялся, что вместе там жить будем, а до того ему удобней у родителей было, да и они дорвались наконец до сына.

Эпилог

Через недельку на очередных домашних посиделках я узнала, что владыка отправил экспедицию по поиску наших старейшин, хочет узнать, что и как у них получилось, не хотелось бы иметь врага за спиной, так что надо приглядывать. То, как перемещаться между мирами, 'демоны' уже узнали, а мои достижения с энергией подтолкнули еще дальше этот раздел науки. Еще через несколько недель мы узнали, что старейшины попали в совсем недружелюбный мир, где влекут существование рабов, в полном смысле этого слова. Даже рабские ошейники носят, видимо, мироздание все-таки любит справедливость.

Тогда же Самюэль просчитал, что лет через двадцать (спасибо нынешнему положению дел, проживем мы все, выходцы из Гораны долго, почти так же долго, как 'демоны'), на Горане не останется перерожденных, точнее, они перестанут образовываться. А значит если когда-то мы решим вернуться, то не встретим хотя бы эту напасть.

Как-то неожиданно Варя стала очень плотно общаться с Радомиром. Мы отдыхали на море толпой, когда на нее напала маленькая акула, как потом объяснял Вольф, они не особо опасны, только стаей, а что эта делала так близко возле людей и берега, вообще загадка. Мирослава смеялась, что акула собой пожертвовала, чтобы братец ее наконец холостым быть перестал. Просто стоило Варьке закричать, она плавала одна недалеко от берега, а Радомир следил (и нет, что вы, это никто не заметил, ведь он так ненавязчиво глаз не сводил, говорил с кем-то, а глаза на Варьке). Когда акула ее оцарапала зубами и вода окрасилась в красное, а Варька завизжала, мне кажется и секунды три не прошло, как он в воде был (до этого мы, так и не смогли его уговорить купаться, просто он свои шрамы от перерожденного как раз на воде получил, провалившись под лед). Рванул так, как будто всю жизнь плавал (он естественно этого делать не умел) и ножом бедную маленькую акулку просто измельчил, схватил Варьку и с глазами дикими на берег вылетел, чтобы так ее с рук и не опустить. Лечили Варю у него на руках, вез так же, ну что сказать, подруга этому была явно только рада и млела от этой заботы.

В этот же день вечером пришел в дом к родителям Вари и поставил перед фактом всех, что они теперь пара и он согласен взять ее в жены не только по закону Гораны, но и местным. Мама Вари уже в позу встала, собираясь такой ультиматум завернуть, а она может, та еще женщина с большой буквы, но не пришлось. Бабуля зааплодировала, а Варька гордо и веско сказала свое 'да'.

Нашу свадьбу, как и их, мы сыграли после траура, устроенного по погибшим на Горане. Спасибо владыке, он выделил земли для будущего города, который мы так и решили назвать Горана, где в центре стоял памятник, огромный шар — мир, который на плечах и руках держат женщины, дети и мужчины, погибшие там. И слова 'Помни свои корни! Помни своих героев! Цени жизнь, она священная!'. На открытие этого памятника, куда мы пришли по приглашению владыки, там он и сказал, что теперь это наши земли, меня и накрыло, я ревела так, что Вольф испугался, собираясь везти меня к лекарям, но вмешалась Мирослава.

— Наконец, гнойники надо прорывать, а она закрыла все в себе и жила, с каждой минутой приближаясь к краю. Ей станет лучше, просто потерпи и будь рядом.

Тогда она же и с владыкой пообщалась, когда он попытался вмешаться, требуя лекаря мне, она его остановила, он не поверил, она ему резко ответила, что, если в женщинах не разбирается, пусть не лезет.

Что говорить, скоро у нас будет единственная владыки, жена, и мать народа. Это титул такой, это не я придумала. Мирослава и правда отлично подошла на эту роль, сильная, мужественная, одаренная, она и до перехода была одарённой, она, кстати, меня энергией при переходе подпитывала, я это тогда и не поняла. А после перехода стала очень сильной одаренной. Правда, владыке она первый раз отказала, когда он начал рассказывать о том, что это отличное решение, чтобы два народа объединить.

Пришлось ему бедному отказ проглотить, а после напиться с ее братом, подключить нас всех и выработать план по спасению своей любимой. Да к этому времени он уже окончательно и бесповоротно влюбился в эту девушку. Мирослава раскусила всю задумку, но мешать не стала и подыграла, как потом мне призналась, она и сама на него глаз положила, но уж слишком нахальный и подавляющий он был.

Вольф досрочно закончил университет, мне же так не повезло, и пришлось доучиваться, как положено, радует одно, в группе я теперь была не одна девушка, а еще хорошо то, что училась я теперь с подругой. С Мирославой мы очень сдружились, как и с Варькой, но тут без вариантов, она мне настолько сразу была близка по духу, что у нас выбора не было, только дружить. Девчонки тоже быстро нашли общий язык, а вот с Лерой мы не так близки, тут, наверное, виной то, что они пара со Скоттом. И девушка на интуитивном уровне избегает нашего общения, я не противлюсь. Вроде отпустила его, но иногда становится грустно, он мое прошлое, от этого никуда не деться.

Варька надежды не теряет и периодически мы собираемся полным женским коллективом, чтобы устроить девичник, почти каждую неделю. Да и Вольф, поговорив со Скоттом, спокойно реагирует на общее времяпрепровождение, все, наверное, наладилось.

Время шло, я после того ритуала и пробуждения памяти предков, много проводила экспериментов с Самюэлем, и они дали свои плоды. Оказывается, наша кровь помнит очень много, как и энергия, которая нам досталась от мира. Теперь мой день наполнен не только учебой, где учусь я, но и временем, когда учу я. Я встречаюсь с детьми, у нас есть даже свое тайное место в парке. Где я провожу такие странные уроки, рассказывая им сказки про их прошлый дом, их историю, их наследие.

Устои нашего быта изменились, но то не значит, что мы должны их забыть. Очень много женщин нашли своих мужчин среди местного населения. Ради этого владыка вызывал почти всех свободных мужчин, еле заставила его не давить на людей, а организовать все по-человечески, давая возможность им знакомиться, общаться, влюбляться в конце концов. Он ворчал, но Мира на него надавила, поддержав мою идею, и каждые выходные мы устраивали дни знакомства, которые и дали свои плоды.

Знаете, именно тут, в новом мире я смогла по-другому посмотреть на своих соотечественников и проникнуться к ним уважением, ни одного ребенка не оставили без опеки, не бросили на произвол судьбы. Еще одно немаловажное достижение, больше не было восьми Домов Гораны, и их склок, был единый народ, который принял законы Мирта — так, оказывается, называется мир Вольфа, но помнит свои корни.

— Иди сюда, — тихо зовет меня Вольф, я до этого корпела над новыми планами, по вариантам развития и адаптации детей, до этого в этом мире не появлялись дети из другого, и мы с Элис над этим работаем. Да, уже сейчас я подрабатываю в этой программе, и думаю, что в будущем это и станет моей основной профессией, ведь наш владыка во всю налаживает контакты с другими мирами. Правда, тут Элис с Самюэлем во всю воюют, просто мама считает, что из меня выйдет отличный преподаватель, а вот папа, что я прирожденный ученый, ведь с таким потенциалом энергетическим мне только прорывы в науке делать. Успокаивает их бабуля, говоря, что я всем еще покажу некую 'кузькину мать', а Варька добавляет, что она чур со мной, на что муж веско заканчивает споры, что это он со мной, на правах мужа и, самое главное, напарника.

Я подползла под бочок к мужу, получив за это сладкий поцелуй.

— Ты так выросла за это время, — неожиданно заявляет он.

— Чьими стараниями, — шучу я, пытаясь сдержать шаловливые руки, что сказать, жена в доступе, муж в наступлении.

— Да я такой старательный, хотя жену вижу мало, а стараться готов много.

Мы самозабвенно целуемся, плавно перемещаясь совсем в другое положение тел, хитренький, но я не против, я очень даже за.

— Рыжик, а давай чего-нибудь замутим? — неожиданно прерывая поцелуи спрашивает он.

— Мммм? — говорить как-то плохо получается.

— Есть тут одно интересно дело, занята, или ты напарник в деле?

— Спрашивает он, — вот даже говорить смогла, хотя в голове уже туман, — никуда тебя напарник одного не отпущу, пропадешь же...

— Пропаду, — дурным голосом орет он, опять целуя меня, — тогда слушай мой план...

— Нет, сначала ты мой, а потом я согласна послушать твой, — не дав ему начать говорить, а просто требую продолжить начатое.

— Резонно, сначала супружеский долг, который ты мне задолжала за все годы, пока была маленькая и вредная, — вот же вечно так говорит, хотя пусть говорит — а потом план... Рыжик, я тебя люблю...

— А я тебя...