Война за Миссисипи (Крестоносцы 5)

— Простите ваше величество, но то, что вы говорите, это же ужасно — зябко повел плечами ученый муж — в это трудно поверить. Но примерив подобную ситуацию на себя, я чувствую лишь страх и отчаяние. А вы смогли справиться со всем этим?

— Не было времени бояться и отчаиваться — усмехнулся Егор — с самого начала пришлось драться за свои жизни и свободу. Потом искать свое место в новом мире, и когда такого места не нашлось, создавать его самим. Вот так мы оказались здесь и строим на этих диких берегах новый дом для себя и тех людей, которые поверили и последовали за нами.

— Колоссально! — взволнованный Коперник подскочил с кресла и заметался по кабинету лицо его приняло рассеяно-одухотворенное выражение — Ваше Величество я бы осмелился усомниться,,. . Но глубокие познания в совершенно разнообразных науках, манера вести себя, говорить с другими людьми! Ваша чужеродность столь явственно бросающаяся в глаза... . Долгое время я пытался найти всему этому объяснение и не мог, да, да теперь я понимаю... . А теперь эта книга! Господа! Почти пятьсот лет развития человеческой мысли! В таком случае, это же настоящее сокровище! Своего рода священное писание для любого ученого! Я уверен, ваше появление здесь это воля Господа нашего ниспославшего вас, чтобы даровать людям свет знания, вывести их из тьмы невежества!

— Стоп! Стоп! — Емелин поторопился прервать восторженно-бессвязные излияния ученого — профессор, остановитесь! Сядьте, выпейте водички, а лучше вина. Не надо говорить громких фраз о божественных замыслах или упаси Господь о нашем мессианстве. Вы внимательно прочитали инструкцию, в которой расписались?

-Да, да, конечно. Но...

— Никаких "но". Там четко и ясно прописан запрет на разглашение содержащейся в трактате информации иначе как без согласования с его Величеством или вашим покорным слугой. Строжайший запрет! Кстати, информации, которую мы вам здесь озвучили, это тоже касается в равной степени.

— Эти знания, это настоящее сокровище — возмущенно возопил Коперник — и скрывать его от людей, есть страшное преступление и кощунство! Господь не для того...

— Эти знания — оружие — строго оборвал ученого, молчавший до сих пор Ляшков — страшное оружие. Вы же не будете давать младенцу вместо игрушки заряженный пистолет? Не так ли? Так вот в настоящее время человечество — это беспомощный и бестолковый ребенок, а наш трактат, попади он не в те руки, может нанести огромный, непоправимый ущерб.

— Да и вряд ли в Старом Свете смогут в достаточной степени оценить ваше просветительское рвение, Николай — перехватил инициативу Емелин — десять шансов из десяти, что добрые европейские христиане просто напросто сожгут вас вместе с этой книгой на костре. Ведь вы сам признали, что многие если не все положения трактата переворачивают с ног на голову, а точнее, наоборот, ставят с головы на ноги, все бытующие ныне представления о мироустройстве. Представления, заметьте утвержденные самой церковью. А значит в понимании любого священнослужителя это ни что иное как самая злостная ересь. Или я не прав?

— В ваших словах есть доля истины — наконец вынужден был согласиться профессор.

— К тому же — изобразив на физиономии тонкую улыбку искусителя — продолжил Алексей — мы не для того несколько лет работали над этой книгой, чтобы знания заключенные в ней лежали мертвым грузом. На основе этого трактата мы с вами создадим учебники для школ и университета. Кроме того ряд его положений вы уже сейчас сможете использовать в своей научно — исследовательской работе. Собственно для этого и существует ваш экземпляр.

— Я могу узнать, в каком количестве издан этот "Трактат"? — после недолгих раздумий поднял голову ученый.

— Эта информация не подлежит разглашению — возразил Емелин — да честно говоря, она вам и не нужна. Достаточно, того, что к работе с ним допущены только вы.

— Конкуренции можете не опасаться. Но ответственность за несанкционированное разглашение или даже попытку будет самой суровой — предупредил Ляшков и поторопился сменить тему разговора — кстати, я вот о чем подумал. Необходимо оптимально использовать инженерно-технические кадры, выпускаемые нашим университетом.

— Боюсь, я не совсем понимаю ход ваших мыслей, сир?

— Скажите мне Николай, чем сейчас занимаются выпускники инженерно-механического факультета?

— Некоторое количество их занято в университетских мастерских. Другие работают в частном порядке над заказами наших промышленников. Но, в общем, я как-то не отслеживал их дальнейшую судьбу. Я полагал, что этим занимается служба безопасности.

— Мои люди, всего лишь отслеживают, чтобы специалисты не удрали за границу — пожал плечами Алексей — как они будут жить здесь и где зарабатывать на свой кусок хлеба, это их личное дело. Взрослые люди, могут позаботиться о себе сами.

— Вот видите — укоризненно покачал головой Ляшков — химиков, всех без исключения, забирает к себе химлаборатория, медики и педагоги распределяются централизовано, а вопрос с трудоустройством "технарей" к стыду своему признаться, мы совершенно упустили. А между тем это ценнейшие кадры. Надо сказать, что мысль эта родилась у меня после сегодняшнего посещения верфей. Я предлагаю создать три, нет, пожалуй, даже четыре конструкторских бюро, работающие по четкому плану на самых главных, стратегически важных для страны направлениях. Первое, на базе ваших механических мастерских, которым, кстати, уже давно пора перерасти в полноценное предприятие. Задача: создание новых и доводка уже разработанных двигателей, станков и механизмов. Второе, будет функционировать при мануфактуре Титовых и трудиться над развитием металлургического производства, а заодно и стрелкового вооружения. Третье — разработка и создание артиллерийских систем, это предприятие Ивана Фрязина. Ну и четвертое, это судостроение. Здесь даже проще. У Сухарева уже работает один спец — Георгий Бауэр. Толковый парень. Вот дать ему в подчинение несколько молодых и рьяных, задать им направление работы, заинтересовать материально, да они горы свернут. Самое главное, четко ставить задачу, обеспечивать финансирование и строго спрашивать за результаты.

— Не потянут — скептически усмехнулся Емелин.

-Кто не потянет?

— Мануфактурщики наши финансирование не потянут. Сухарев своему почти сто рублей в год отваливает. А если у него таких пятеро будет? Это уже почти полтысячи. Николай, университетская казна может себе позволить такие расходы?

— Что вы Алекс — махнул рукой Коперник и обернулся к Ляшкову — при всем моем уважении Ваше Величество, он прав. Даже не смотря на щедрое финансирование из казны, поступления от частных лиц, прибыль приносимую типографией и механическими мастерскими, боюсь, что университет не сможет себе позволить такие траты. Да у нас работают три таких специалиста, но их жалование составляет не больше 15 копеек в день. Кстати, довольно приличная сумма.

— Да, вполне достойно — произведя в уме несложные подсчеты, согласился Егор — а Фома своего спеца явно балует.

— Это его право — пожал плечами Алексей — хозяин-барин.

— Ну а если казна возьмет на себя частичное содержание? Скажем процентов на пятьдесят. И жалование конструкторам положим рублей пять в месяц, не больше. А, что вполне можем себе позволить. В общем, так, князь я или не князь. Поручаю вам, двоим, хорошенько проработать эту идею и не позже чем через четыре дня предоставить мне на утверждение четкий план действий. Задача ясна?

— Ясна, чего уж там — ответил Емелин.

Коперник лишь отвесил почтительный поклон.

Беседу прервал осторожный стук в дверь. Стоявший возле нее Валдис выглянул, коротко переговорил с кем-то и вернувшись доложил о том, что прибыл гонец от княгини. Как ни увлекателен был разговор, но собеседники вынуждены были его прервать и отправляться во дворец, где уже через час ожидались торжественные мероприятия по случаю приема французского посла.

Глава 11 Форт Росс. Незваные гости.

В Новый Свет Гийома Гуфье синьора де Бониве и Буаси блестящего вельможу, приближенного короля Франциска 1, привело тщеславное желание подарить своему сюзерену новые земли, откуда уже который год в германские и французские порты идут купеческие караваны груженые драгоценными мехами, пряностями и прочими, весьма редкими на европейских рынках товарами. Справедливо рассудив, что то, что удалось безвестному генуэзскому авантюристу, вполне по силам потомку древнего рода и свежеиспеченному адмиралу Франции, де Бониве, за свои деньги, снарядил два корабля и нанял штурмана, уже бывавшего за океаном. Капитаном флагманской каракки стал итальянец на французской службе Джованни да Верраццано. Второе судно было поручено малоизвестному, но подающему большие надежды, молодому моряку Жаку Картье. В качестве хроникера пригласили не кого-нибудь, а профессора Парижского университета, философа, математика и астронома Якоба Фабера, который, несмотря на свои довольно солидные 55 лет, не смог отказать влиятельному вельможе и любимчику самого короля и дал согласие на участие в опасной, и во многом авантюрной экспедиции. Наконец, к началу весны 1515 года сборы были закончены, получив одобрение покровителя земного и вознеся горячие молитвы небесному покровителю, де Бониве вышел в океан, вверив свою дальнейшую судьбу ветру и волнам. Время для путешествия было выбрано не самое удачное, но благодаря опыту штурмана и мастерству капитанов все трудности и опасности с успехом были преодолены, и почти через два месяца плавания французы увидели, наконец, перед собой долгожданный берег.

В первых числах мая корабли эскадры бросили якорь под прицелом пушек двух земляных фортов выстроенных по обоим берегам у входа в большой залив. Не прошло и получаса, как от одного из них отвалил баркас, доставивший на борт пятерых таможенников в черных мундирах и странного вида, широкополых головных уборах. Опрос капитанов и досмотр грузов в трюмах занял еще около полутора часов, по истечении которых, прибывший чиновник заявил, что должен ознакомить путешественников с некоторыми правилами, установленными в здешних краях.

— Вынужден предупредить вас господа — латынь таможенника была далеко не безупречна, но, тем не менее, вполне понятна — в течение двух недель вы будете проживать в карантинном остроге, выход из которого строго запрещен. У вас будет возможность приобрести продовольствие, и бесплатно обеспечат свежей водой. Команды смогут проживать в специально отведенной для них казарме, для благородных господ предоставят соответствующие их положению апартаменты. Все нуждающиеся получат помощь от наших медиков.

— То есть нам угрожает заточение? — под глухой ропот своей свиты возмущенно вздернул подбородок де Бониве — хочу напомнить, что мы здесь по воле его величества Франциска 1, и моему сюзерену очень не понравиться подобное обращение с его подданными. Я бы не позавидовал тому, кто осмелиться вызвать гнев короля Франции.

— Уверяю, вас сударь, что озвученные мною правила ни в коей мере не ставят перед собой цели унизить каким либо образом ваши честь и достоинство, либо умалить величие французской короны. Они направлены лишь на то, чтобы оградить вас и ваших людей от различных местных болезней, к которым вы не привычны. Впрочем — голос чиновника явно похолодел — гости княжества вправе отказаться от выполнения наших правил и соблюдения наших законов, но в таком случае их суда будут не допущены в порт. И предупреждаю, что любая попытка высадиться на нашем побережье самовольно будет почитаться актом агрессии со всеми вытекающими последствиями. Итак, я жду вашего ответа, господа.

Гуфье задумался. Достаточно было одного внимательного взгляда опытного в военном деле человека, чтобы понять, пройти без серьезных потерь, мимо ощетинившихся пушками береговых укреплений невозможно. Тем более, что, по словам многоопытного штурмана в глубине залива имелись еще как минимум два форта. О том, чтобы прорываться с боем в порт или высадиться на берег, вступив в открытый конфликт с местными, нечего было даже и думать. Попытка вернуться назад в Европу на судах проделавших почти двухмесячный путь через океан, без запасов воды и продовольствия выглядела еще более изощренным способом самоубийства. Похоже, другого выхода не оставалось.

— Что же месье — глава французской экспедиции горделиво задрал подбородок, вперив высокомерный взгляд в лицо наглеца — таможенника — похоже, у нас не остается иного выбора, как принять ваши условия.

Новоросс невозмутимо выдержал гневный взгляд де Бониве и обернувшись к своим людям отдал какую-то команду на незнакомом языке. Один из его подчиненных вытащив из-за пояса пару ярких разноцветных флажков, встал лицом к берегу и принялся энергично размахивать ими, явно соблюдая определенную последовательность.

— Месье! — Гуфье, как и его люди, был весьма заинтригован и обеспокоен разворачивающимся действом и поспешил прояснить ситуацию — я хотел бы знать, что делает ваш человек?

— О, не стоит беспокоиться господа — он лишь докладывает о вашем прибытии. Через несколько минут доклад попадет к начальнику порта, и он распорядится выслать буксировочные суда.

— Через несколько минут? Вы шутите? Кроме береговых укреплений я не вижу на здешних диких берегах, каких либо признаков портовых или городских строений.

— И, тем не менее, господа. Примерно через полчаса будут высланы буксиры и вас доставят к месту стоянки. Поскольку вы прибыли с дипломатической, а не торговой миссией и в знак благоволения нашего государя, проводка будет осуществляться за счет казны — улыбнулся чиновник — добро пожаловать во владения его величества Георга 1. Честь имею!

Баркас с таможенниками убыл восвояси, оставив французов дожидаться обещанных буксиров. Впрочем, ожидание долго не продлилось. Вскоре из глубины залива подошли два гребных судна, с которых на флагманскую каракку были поданы буксировочные концы.

Поросшие лесом берега плавно разошлись в стороны, открыв взору путешественников просторный залив, вход в который действительно защищался двумя, на сей раз каменными фортами, расположенными на двух небольших островах. На одном из них, в нашей реальности называемом Губернаторским французы прожили две недели. Конечно, предоставленные Гуфье и его свите апартаменты были далеки от тех, к которым они привыкли у себя на родине, но они намного превосходили те спартанские условия корабельных кают и трюмов, в которых путешественникам пришлось пребывать долгие месяцы плавания. Две недели вынужденного безделья тянулись невыносимо долго, единственное, что их хоть как-то могло скрасить это свежие продукты и вино, в которых на карантинном острове не было недостатка, да нечастое общение с местным эскулапом, который периодически навещал своих подопечных. Однако, высоконаучные беседы с ним были интересным большей частью только для профессора Фабера и сопровождавшего его ученика, студента Сорбонского колледжа Доминго де Сото. О жизни княжества, его правителе и обычаях населявших эту землю людей здешний ученый муж по какой-то причине распространялся весьма неохотно, что впрочем, не мешало ему серьезно относиться к своим обязанностям. Двое матросов имевших признаки болезни по его безаппеляционному требованию были незамедлительно изолированы от остального экипажа. К счастью заболевание их оказалась обычной простудой и после излечения, по окончании карантинного срока, бедолаги могли вместе со своими товарищами посещать увеселительные заведения в порту, когда через 14 дней, наконец, закончилось это странное и непонятное для путешественников заточение.