Ветер из Междуморья. Книга 1. Джай

Короткое знакомство с ближайшими соседями, позволило Адонашу узнать их имена. Златовласую красотку звали Дая, мелкого брюнета — Итир, его пухлого соседа — Гжин. Слева от Даи сидел гибкий стройный светловолосый юноша, в котором едва развернулся Дар — Элен. Все, кроме этого Элена — Строителя, были Музыкантами Силы.

Адонаш, последовав совету Гжина, отрезал себе кусок мяса от копченого окорока, наложил в тарелку бобов и полил все красным соусом.

Вино лилось рекой, гости захмелели, да только не князь. Божен сидел с прямой, словно копье, спиной и внимательно следил, казалось, за каждым гостем в зале одновременно. Его пристальные серые глаза, обводившие взглядом столы и сидящих за ними, на мгновение остановились на Адонаше, и заскользили дальше.

Невеста, занимающее почетное место по правую руку от князя, была юна и свежа, как весенний цветок. Длинные ресницы стыдливо опущены, на щеках играет румянец, руки спрятаны под столом, а тарелка наполнена нетронутыми угощениями. С сожалением Адонаш отметил про себя, что Божен, несмотря на свой молодой вид, не подарит ей детей — ему уже больше ста пятидесяти. Когда прекрасная юность ее увянет, князь будет выглядеть так же, как и сегодня, и, возможно, пожелает избавиться от состарившейся жены, сменив на новую, будто поменяв обветшавшее платье.

Слева от Божена, не зная меры, опустошал одну чашу за другой краснолицый лысоватый мужчина лет пятидесяти, ничего княжеского, кроме одежды, обильно усыпанной драгоценностями, в нем не было, но на этом месте мог сидеть только князь Хинси — отец девушки.

Адонаш насытился быстро — не привык предаваться чревоугодию, а в его путешествиях на завтрак, обед или ужин, обычно отводилось совсем немного времени. Он лениво потягивал вино, пропускал мимо ушей болтовню соседей, устало изучал лица, отмеченные печатью власти и тщеславия, и чувствовал на себе множество недоброжелательных взглядом, в том числе и Фли с Пийклом. Здесь он, словно волк, попавший на псарню, и напасть не сможет — их слишком много, и своим никогда не станет. Лаять и кусать они еще не начали — принюхиваются, не знают, кто он такой, думают, что он мечтает к ним примкнуть, прислуживать и вылизывать сапоги этому смарговому князю — истребителю сумасшедших беззащитных селянок.

Еще быстрее, чем пищей, он насытился видом лучащихся гордостью благородных и истаивающих надменностью Одаренных. Адонаш жалел, что пришел сюда, и искал способа улизнуть, но пока не находил.

Тем временем гостей, как могли, развлекали барды, Музыканты Силы, скоморохи, карлики, шпагоглотатели и акробаты. Глядя, как упиваются все вокруг, Адонаш утратил крохи надежды на то, что низинскую ведьму будут судить по справедливости. Какая справедливость у пьяного судьи? Впрочем, сам князь совершенно трезв.

В самый разгар пира, Божен вдруг встал и поднял правую руку. Воцарилась тишина, более подходящая для кладбища, чем для праздника в честь помолвки.

— Анира, душа моя, — нежно обратился он к юной невесте, удивительно печальной, — тебя не радует ни музыка, ни шутки скоморохов. Чем же тебя развлечь?

Она молчала, потупив взгляд. Редко встретишь такую несчастливую невесту.

— Я посвящу тебе бой настоящих Мастеров! — сам нашел ответ на свой же вопрос Божен, — Такое зрелище мало кому посчастливилось наблюдать. И все — лишь ради тебя!

Девушка сидела, как каменное изваяние, вряд ли ей по вкусу подобное развлечение, в отличие от остальных присутствующих — те поддержали князя громкими одобряющими возгласами.

— Мастера, служащие мне, — князь обвел зал тяжелым взглядом, свойственным лишь тому, кто отмечен боевым Даром, — найдутся ли из вас двое смельчаков, готовых призвать песнь своего меча против брата по Пути Силы?

Таковые нашлись. И быстро. Один из них — Пийкл. Второй — не слишком высокий и тонкий, будто тросточка, юный Мастер, Адонаш был уверен, что тому и тридцати нет. А Пийку все полторы сотни будут. Но победа в таком поединке зависит не от опыта, а лишь от яркости Дара и качества клинка. А посмотреть и ему интересно... Адонаш откинулся на спинку стула, сложил руки на груди, распрямил ноги под столом.

— Ты ведь тоже боевой Мастер?.. — томно спросила Дая.

— Да.

— И кто, по-твоему, победит?

Адонаш пожал плечами. Он, и в самом деле, не знал.

— Пусть обнажат мечи... — тихо произнес он. — Кстати, как зовут того молодого?

— А Мастера Пийкла ты знаешь?

— Приходилось встречаться...

— Его противник — Мастер Минэ. И ты прав, тот еще совсем молод.

Пийкл, отвратительно ухмыляясь, извлек из ножен полуторный клинок, и стал в стойку, схватившись за рукоять обеими ладонями. Его глаза вспыхнули, а в ответ наполнились жаждой сражения и глаза его юного противника, у которого меч был поуже и полегче.

Пийкл атаковал первым, меч описал в воздухе смазанную дугу, целя в шею Минэ, но тот уклонился, и, оказавшись справа от него, сделал финт в направлении открытого бока. Когда Пийкл мгновенно исправил эту ошибку — закрылся, Минэ оставил в покое бок, воспользовался случаем и зацепил его спину. Взрыв возбужденных возгласов поглотил рев боли, досады и ярости Пийкла. Меч Минэ имел теперь преимущество -вкусил крови. И если бы кто принимал ставки, то Адонаш поставил бы сейчас на хрупкого мальчишку Минэ против этого разъяренного быка. Только сможет ли опьяненный кровью юнец остановиться? Или это бой до смерти? Неужто здесь такие дикие порядки? Нет... вряд ли, князь станет разбрасываться Одаренными, даже в угоду своей невесте, которая, похоже, в ужасе от происходящего. В любом случае Адонаш болеет за Минэ, хотя бы потому, что тот одет в серое, а не в наряд "шершня", а значит — не Рыцарь Очищения.

Пийкл и Минэ танцевали по кругу, не подпуская друг друга близко. Финты юного Мастера уже не приносили легкой крови, как в начале. Движения их становились все более быстрыми, а за полетом мечей уже невозможно было уследить.

Адонаш подался вперед, положив локти на стол, и почти позволил бою поглотить свое внимание, когда почувствовал, что кто-то подходит сзади. Он обернулся прежде, чем рука легла ему на плечо. Это был распорядитель, который склонился к уху Адонаша и прошептал:

— Князь зовет тебя к себе. Немедля. Пойдем.

Адонаш тихо выругался, и последовал за Баем, краем глаза продолжая следить за поединком. Минэ поднырнул под полусогнутый локоть Пийкла, отбил его меч с нижней позиции серединой клинка, не прекращая движения оказался у того за спиной, и изящным скользящим ударом отделил на его тунике черную полоску от желтой, точно по линии, в разрезе показались розовые ягодицы Рыцаря, и гости разразились хохотом. Адонаш, казалось, смеялся громче всех.

Теперь отчаянный рев Пийкла ничто не могло заглушить, он принялся орудовать мечом, вертя клинок в воздухе так быстро, что вокруг вырисовалась смазанная восьмерка. Он наступал, оттесняя Минэ к столам, где сидели гости, те вскочили, опасаясь попасть под "мельницу" Рыцаря, Минэ заскочил на стол, прыгнул, в полете нанося колющий удар сверху в плечо Пийкла, но тот отклонился влево и выставил клинок, распоров Минэ от груди до паха. Пийкл взвыл от восторга, противник его безвольной грудой рухнул на пол... лужа крови начала растекаться по мрамору... Анира — невеста князя тонко и жутко закричала.

Адонаш вздохнул с сожалением, глядя, как уносят еще живого Минэ, но, скорее всего, живого ненадолго. Хотя, наверняка, у них тут сыщутся Целители, способные спасти этого Одаренного, настолько глупого, что умудрился из положенных ему трехсот лет прожить только неполные тридцать.

Князь ждал Адонаша в нише, расположенной за главным столом, он стоял, прислонившись к стене, попивая вино из кубка, и со скучающим безразличием наблюдая за поединком.

— Как тебе бой?.. — тихо спросил он.

— Бой не для меня, а ваша невеста не в восторге.

— Ты дерзок... — Князь не смотрел на Адонаша. — Как и я в юности...

— Надеюсь, Минэ исцелят? Одаренных не так много, чтобы терять их ради развлечения.

— Нет. Минэ должен умереть. А то, что его смерть послужила развлечением, делает ему честь.

Князь помолчал, допил вино, и отдал чашу слуге.

— Я рад, что земляк пришел служить мне. Много лет я не видел того, кто заплетает семь кос и отмеряет четверти прожитых веков золотом.

— Кто тебе сказал, что я пришел служить?

— А зачем еще?

— Может, просто, чтобы увидеться с рожденным на Хвосте Дракона.

— Мы можем оказаться даже кровной родней... — Впервые за весь разговор князь взглянул на Адонаша в упор и улыбнулся. Его взгляд был колок и холоден, словно лед, или вроде стального клинка. — Не говоря о том, что все Одаренные родня друг другу.

— Ха! И как часто в этих местах родственника убивают для потехи, тем более брата по Пути Дара? Ты ведь тоже боец, Божен?

Князь кивнул, взглядом приказал слуге, и тот принес им обоим по кубку, наполненному вином.

— И потеха так себе... — продолжал Адонаш, наглея от хорошего к нему расположения князя. Впрочем, то, что расположение это показное, он не сомневался. — Большинство из твоих гостей и половины их действий не успели заменить и оценить.

— У Менэ было столько же шансов убить Пийкла, ты же знаешь, что мускулы здесь ни при чем. Свершился суд. И суд справедливый.

— Еще один суд на сегодня?

— Минэ зарвался... Его следовало наказать, а Мастер Судеб вынес приговор. Я дал преступнику возможность защищаться.

— Я гляжу, ты здесь выстроил собственный Город Семи Огней, собрал под крыло всевозможных Мастеров, вершишь суды, пишешь законы?

— Ты прав, — князь снова улыбнулся, на этот раз его улыбка была самодовольной и искренней. — Лучше скажи, как ты попал сюда, брат?

— Это был долгий путь...

— Я не сомневаюсь, Адонаш. Ты почти пересек континент.

— Как и ты когда-то.

— Признаюсь, я не бил ноги по тарийским трактам, и не растирал задницу седлом. У меня был друг, способный перемещать.

— У меня тоже...

— Ты все больше и больше напоминаешь мне меня же в юности. А сейчас я в том возрасте, когда задумываются о наследнике.

— Это странно, князь, что ты говоришь со мной о подобных вещах. Я не служил тебе ни дня, да ты только сегодня меня увидел. Я могу оказаться худшим из злодеев, подосланным убийцей, мошенником или безвольной тряпкой и трусом.

— Да. Ты можешь оказаться кем-угодно, кроме последнего, конечно. Трус и тряпка не стал бы перечить хозяину пира, на котором присутствуют тридцать пять боевых Мастеров, послушных одному его слову.

Помолчав, князь продолжил:

— Ты, Адонаш, горяч. И молод, о чем говорит золото в твоих косах — всего по одному зажиму. Но не так молод, чтобы считать тебя сосунком. Ты горд и не хочешь, чтобы все выглядело так, будто ты пришел ко мне на поклон. Я сам был точно таким, поэтому твои мысли — для меня открытая книга. Как бы там ни было, помни, я рад, что ты здесь, брат и земляк. Наслаждайся жизнью, ешь мой хлеб, пей мое вино, если тебе приглянулась Дая, намекни ей, и она подарит тебе свои объятия. Прости за тот свинарник, в который поселил вас Бай, этот дурак будут наказан. Твои вещи уже перенесли в покои на этажах, где живут Мастера. После суда над ведьмой ты хорошо выспишься на достойном тебя ложе.

Адонаш не стал говорить, что собирается покинуть замок сразу после суда, или даже раньше. Нужно выспросить у этого проклятого Бая, где же его новая комната, чтобы при необходимости, быстро и незаметно забрать свои вещи. Там ничего стоящего, кроме лютни Джая, пропажу которой тот им не простит.

— Ступай. Ешь, пей, веселись... А я пойду, утешу свою юную невесту, а то она вовсе истает слезами.

Адонаш не стал спрашивать, от чего она так несчастна, и направился к своему месту за столом, в то время как князь шел к своему.

— Князь почтил тебя аудиенцией? Прямо на пиру?.. — шепнула Дая, когда он присел. — Великая честь... Не многим она выпадает. Одаренные часто ждут, пока Божен их примет по несколько дней, а то и недель...

— Не знаю, чем заслужил... такую честь.

— Ты носишь семь кос, как и он. Это что-то означает?

— Ты догадлива... — улыбнулся Адонаш, и поднял кубок, — за тебя, Дая! За свои синие глаза!

Может и в самом деле воспользоваться советом Божена и испробовать на вкус объятья Даи?

Тем временем поднялся князь Хинси. Тот стоял, пошатываясь на нетвердых ногах, и гости, не замечая его телодвижения, продолжали пить и шуметь. Божен исправил положение, подняв руку и постучав по столу. Хинси икнул, нахмурился, пытаясь сосредоточиться, затем глянул на дочь, которая, кстати сказать, уже не плакала, но и радостью не сияла, расплылся в улыбке и прогремел пьяным, но зычным голосом:

— А теперь и мой подарок хозяину!.. Я не могу порадовать вас боем настоящих Мастеров Смерти. Ну уж не могу... Он всех Мастеров Смерти забрал служить себе, со всех окрестностей!.. Я едва сподобился нанять одного охранника из Одаренных, так тот запросил непомерную цену, скоро вовсе меня разорит ... Ну не о том я... Мой подарок, тебе, княже, и гостям! С юга!.. Лучшие танцочицы... тансошицы... тансовщицы! Танец, какой никто здесь на севере не видал!..

— Земли Хинси имеют выход к морю Моа, — снова шепнула Дая, — и князь торгует со станами с того берега. У него немало диковинок, готова поспорить — нас ждет интересное зрелище.

— Выход к морю?.. — задумчиво протянул Адонаш. — А дочь у него одна?

— Что? Тоже хочешь жениться на княжне? Я тебя разочарую: Анира — единственное дитя!

— А-а-а... Так значит, князь Хинси таким образом избегает смерти от меча...

— Что ты хочешь этим сказать?.. — женщина удивилась и испугалась, а Адонаш лишь косо глянул на нее, не посчитав нужным объяснять, что не выдай Хинси единственную наследницу замуж за Божена, присоединив тем самым свою Хинсию к Божении, Истребитель нашел бы другой — более быстрый и более кровавый способ выйти к морю Моа.

Он создает здесь собственное царство, оттесняя знамя Тарии все дальше и дальше — на самую низкую и невзрачную башенку, скоро почувствует себя достаточно сильным, чтобы и вовсе потушить оранжевое пламя на синем фоне. А что Совет? Адонаш давно не бывал в столице, но насколько ему известно, у Города Семи Огней нет воинского формирования, состоящего из боевых Одаренных, а у князя есть и он изо дня в день пополняет число своих бойцов.

Двери зала торжеств распахнулись, впуская семерых экзотически одетых девушек. Лица скрыты под вуалями, а животы, наоборот, оголены. Остальной наряд, за исключением лифа, обхватывающего грудь и узкой полоски ткани на бедрах, из такой прозрачной ткани, что не скрывает ни стройных ножек, ни гибких спин... Адонаш выдохнул и улыбнулся.

За девушками следовали трое юношей с оголенным торсами в ярко-зеленых широченных шароварах, держащие в руках узкие вытянутые барабаны, — музыканты. Расположившись позади девушек и присев на одно колено, те принялись удивительно ловко отбивать быстрый ритм.

Адонаш хотел было взглянуть на лицо Аниры, чтобы понять, понравился ли ей подарок отца больше, чем жениха, но так и не смог оторвать глаз от пленительных изгибов девушек, тем более что танец уже начинался.