"Подменыши"

— Когда ты окончательно поправишься, то прокатишь меня сам. Договорились?

— Это уже даже не нахальство. Форменное... — Сайлас щелкнул пальцами, подбирая слово, — я даже не знаю, что. Но мне определенно нравится твоя хватка. Хорошо! Обещаю.

— Теперь дело за малым, — удовлетворенно кивнул Крис и, вкатив его на кухню, удобно устроил за столом. — Сдать этот проклятый зачет. Просто ерунда.

На следующий день в палате Доры его поджидала неприятная встреча. Крис, сразу почувствовавший его напряжение, растерянно переводил взгляд с Сайласа на высокого дородного мужчину в деловом костюме, сидевшем на нем в облипку, но ничего не сказал, только незаметно сжал его плечо в знак поддержки.

— Виктор, — с вежливой улыбкой поприветствовал тот наконец-то объявившегося тестя. — Я так рад вас видеть. Представляю, чего вам стоило выкроить время, чтобы навестить... — "свою единственную дочь, которая едва не погибла" просилось на язык, но Сайлас сдержал неуместный порыв. Ссориться у постели жены очень не хотелось, — нас. Как поживают ваши студенты?

— Не смей ерничать, Сайлас! — прогудел в ответ тот и неприязненно покосился на Криса. — Это кто? Почему здесь нет сиделки? Моя дочь должна получать лучшее лечение! Я немедленно забираю ее отсюда! Пусть ее приготовят к перевозке, а я найду для Доры подходящее место и пришлю тебе счет.

На последней фразе Крис выразительно поднял бровь, а затем тронул Сайласа за плечо.

— Я вам больше не нужен, мистер Смит? Я могу идти?

Сайлас бросил на него удивленный взгляд, не понимая причин такого официоза, но послушно кивнул в знак согласия. Крис странно покосился на Виктора и, не сказав больше ни слова, выскользнул за дверь, оставив Сайласа наедине с тестем.

— Самого себя-то не оставил без обслуги! — возмущенно выплюнул Виктор, проводив Криса неприязненным взглядом. — Я всегда предупреждал Дору, что она выходит замуж за человека безответственного! Не понимаю, как Тереза могла меня уговорить! Это все их с твоей матерью затея! А отдуваться приходится моей бедной девочке...

Он страдальчески склонился к постели дочери, стараясь изобразить на лице подобающую случаю скорбь. Сайлас молча наблюдал за этой сценой — далеко не первой за многие годы их брака, каждый раз означавшей только одно: Виктору снова были нужны деньги, а жена заблокировала счет в банке. Интересно, сколько он проиграл на этот раз?

— Кристиан — не обслуга. А Дора получает лучшее лечение, какое только возможно. И вы не увезете ее отсюда.

Ярость буквально вскипала в крови, но внешне Сайлас оставался предельно спокоен и невозмутим. Ему было не привыкать выдерживать эти отвратительные спектакли — сперва в собственной семье, а затем и в семье Доры. В который раз ему пришло в голову, что они оба попросту сбежали в этот брак, стремясь оставить позади замаравшую детство грязь.

— Дора — моя дочь! — напыщенно заявил Виктор, поворачиваясь к нему. — Я имею право...

— Имеете, — раздалось из-за спины, и Сайлас, облегченно выдохнув, обернулся на голос. В дверях, невозмутимо глядя на раскрасневшегося от злости Виктора, стоял профессор Ленс. Из-за его плеча выглядывал обеспокоенный Крис, и Сайлас испытал к находчивому другу теплую искреннюю благодарность. С ними обоими за спиной он почувствовал себя гораздо увереннее.

— Профессор, познакомьтесь, — сказал он, снова повернувшись к тестю. — Виктор Райт, отец Доры. Он собирается забрать ее из вашей клиники.

— Какая жалость, — покачал головой профессор. Он аккуратно затворил за собой дверь и, подойдя к Доре, нажал на пульте в ее изголовье несколько кнопок. Тут же засветился информационный экран.

— Мы поддерживаем вашу дочь в состоянии искусственной комы, — сухим лекционным тоном сказал Ленс, сразу заставив всех в комнате почувствовать себя нашкодившими учениками в кабинете директора. — Звучит просто и понятно, однако, в реальности, это весьма сложный процесс, нарушение которого может привести к непоправимым последствиям. Вот, — он ткнул пальцем одну из двух кардиограмм, ползущих по монитору, — это сердцебиение вашего внука. Оно замедленно, как вы могли заметить, — это сделано с целью позволить организму плода восстановиться после травмы. Оба пациента все время подвергаются специальным восстановительным процедурам, которые ни в коем случае нельзя прерывать или нарушать. Это может погубить и ребенка и мать — в худшем случае. В лучшем — ребенок родится с физическими отклонениями. А может — и психическими, кто знает.

Он выразительно посмотрел на побледневшего Виктора и несколькими нажатиями ввел личный код доступа. На экране высветилось окно ввода команды. Сайлас сглотнул, не понимая, что происходит, и уже собирался начать протестовать, когда его плечо сильно сжали, успокаивая. Он машинально оглянулся на стоявшего за спиной Криса, и тот ободряюще подмигнул.

— Если вы желаете забрать дочь, — проговорил тем временем профессор, неотрывно глядя на Виктора, которого словно гипнотизировал взглядом, — то только скажите, и я отключу систему. О, для этого, правда, придется заполнить несколько форм и заявлений, ерунда, простая формальность. Просто, в случае осложнений, вся ответственность ляжет лично на вас... эээ... Виктор? Кстати, Анна Смит очень обеспокоена здоровьем своего внука и невестки. Она запрашивает копии всех документов и, без сомнений, получит и бумаги, подписанные вами. Ну, так вы решили, куда хотите перевести дочь?

— Анна? — губы Виктора едва заметно дрогнули, и Сайлас усмехнулся, почувствовав победу. — Нет, это вовсе не обязательно... Я всего лишь хочу для дочери лучшего! Вы не представляете, сколько она значит для меня. Я должен знать, что с ней происходит! Сайлас, почему ты молчишь?

— Я не врач, — развел руками тот, старательно пряча улыбку. — Я всецело доверяю профессору, Виктор, и вам советую делать тоже самое. Если, конечно, вы не хотите взять на себя ответственность...

— Нисколько, — Виктор передернул плечами и даже отступил на шаг, изрядно напуганный нарисованной перспективой. — Я просто хотел убедиться, что с ней все в порядке. Что ей оказывается вся помощь и...

Он заметно сник и нервно закусил губу, не зная, что сказать. Ленс, коротко кивнув, нажал клавишу "отмена" и погасил экран.

— Давайте покинем палату, — спокойно предложил он. — Все-таки здесь вам не кафетерий.

Возражать ему не посмел никто.

— Дору и вправду нельзя отключать от приборов? — поинтересовался Сайлас, когда, распрощавшись с разом поскучневшим Виктором, они удобно расположились в кабинете профессора. Ленс рассмеялся.

— Ну что вы, Сайлас, — сказал он, пододвигая к себе чашку с кофе. — Разумеется, можно. С соблюдением мер предосторожности, конечно. Но ничего сложного и опасного в этом нет, подобных больных свободно транспортируют из клиники в клинику. Я наговорил с три короба небылиц, но ваш тесть не достаточно образован, чтобы разоблачить ложь. На наше счастье.

— Вот уж воистину, — охотно согласился Сайлас, немного расслабившись. — Если быть честным, вы и меня умудрились напугать. Я подумал — а вдруг случится сбой питания, и тогда...

— И тогда включится аварийное, — успокоил его Крис. — Кроме того, каждая система жизнеобеспечения имеет автономные аккумуляторы, так что риск сведен к минимуму. Не волнуйся.

— Я и не волнуюсь, — запротестовал Сайлас. — Но когда он заговорил о переводе — испугался. В новой клинике наверняка повторили бы скрининг — в числе других анализов — и тогда... Неужели нам так и придется жить под постоянной угрозой? Я не уверен, что справлюсь.

— Ваша мать справилась, — напомнил ему профессор, и Сайлас бросил на него недовольный взгляд. — Еще не поздно пойти официальным путем, но хотите ли вы этого? Скрывать придется в любом случае, вопрос только в том — что. Кстати, вы готовы продолжить наши беседы?

— Да, — без колебаний кивнул Сайлас и оглянулся на Криса. — Я хочу знать больше.

— Тогда продолжим вечером, — кивнул профессор, и Сайласу на мгновение показалось, что в его глазах промелькнуло торжество. Задумываться об этом он, однако, не стал — хватало и других переживаний. Он снова оглянулся на Криса, и тот понял его без слов.

— Мы домой, папа, — сказал он, поднимаясь. — Займемся ужином, а ты подходи, как освободишься.

На этом и порешили.

— Интересная у тебя родня, — сказал Крис, выкладывая из холодильника овощи и охлажденную куриную грудку. Сайлас с любопытством наблюдал за его приготовлениями — они с Дорой предпочитали заказывать еду из ресторана, экономя время и силы, а мать и вовсе не утруждала себя подобными вещами, свалив все домашние дела на прислугу. Готовить самому было в новинку, а Крис, как оказалось, вознамерился приобщить его к этому непростому занятию.

— Обычная родня, — пожал он плечами и поудобнее устроился на высоком стуле, куда его запихнул Крис, подсунув разделочную доску и нож. — Как у всех.

— Мне почему-то кажется, что вы с Дорой будете другими родителями, — прозвучало в ответ, и Сайлас непонимающе покосился на приятеля. — Ну... Более внимательными, что ли. Кстати, а где миссис Райт?

— Тереза? — усмехнулся Сайлас, представив себе лицо тещи при подобном обращении. — Она не пользуется фамилией мужа и терпеть ее не может. Она бы и Доре дала свою, но это, по-моему, единственное, на чем Виктор сумел настоять за все время их брака. Дети носят его фамилию.

— Дети? — уточнил Крис и пододвинул к Сайласу очищенный чеснок. — Измельчи, пожалуйста.

— Да, у Доры есть сестра и брат, — машинально ответил тот, с удивлением разглядывая дольки. — Реджи живет в Оклахоме, а Вирджиния — в Индианаполисе. Измельчить — это как?

— Мелко порезать, — с легкой улыбкой пояснил Крис. — Справишься?

— Естественно! — храбро принял вызов Сайлас и с энтузиазмом взялся за дело. Как оказалось — не такое простое, как выглядело на первый взгляд. Через минут пять Крис, забыв про курицу, буквально постанывал от хохота, глядя на вспотевшего и взъерошенного Сайласа, воевавшего с непокорным чесноком.

— Вот! — наконец провозгласил он, демонстрируя мелкое крошево на доске. Крис одобрительно показал ему оттопыренный большой палец. — А можно я порежу что-нибудь покрупнее?

Следующим на очереди оказался корень имбиря, который требовалось мелко натереть на терке.

— Я все тебя хотел спросить, — справившись и с этим, сказал Сайлас, с интересом глядя, как Крис колдует над сковородой. — Ты вот говорил, что многому нынешних врачей уже не учат. Ну, когда я спросил про конспект по этике. Почему?

— Сменился подход, — не поворачиваясь, пояснил Крис. — Знаешь, каков главный принцип практикующего врача? Не навреди. Все, что мы делаем, должно, прежде всего, учитывать интересы пациента, он — основное. Вообще, этических вопросов очень много.

— Например? — полюбопытствовал заинтригованный Сайлас. Крис на секунду отвлекся от плиты и отер рукавом вспотевший лоб. Сайлас, не терпевший подобных жестов, скорчил недовольную гримасу и швырнул в него полотенцем, а тот, ловко поймав его налету, благодарно улыбнулся. Губы сами собой разъехались в ответной улыбке.

— Например, классическая задача. Осложненные роды: можно спасти или только мать, или только ребенка. Кого?

— Я не знаю, — растерялся Сайлас, обдумывая ситуацию. — Тьфу, ну и вопросы у тебя! Аж мороз по коже.

— Это обычный вопрос, Сай, — спокойно ответил Крис и отложил полотенце, которым вытирал лицо. — Я бы сказал — рядовой. Сейчас уровень медицины таков, что подобные ситуации возникают все реже и реже, но раньше врачам приходилось сталкиваться с ними регулярно. Кого спасать? Женщину? Ребенка?

— И каков правильный ответ? — помолчав, поинтересовался Сайлас. Крис вздохнул и отвернулся к скворчащей на сковородке курице.

— Спасать надо того, у кого объективно шансов на выживание больше, — сказал он странно изменившимся голосом. — В общем случае, разумеется. В конечном итоге, все индивидуально и зиждется все на том же "не навреди". Что не уберегает от ошибок. Но суть — она приблизительно такая. Этика — вещь вообще скользкая. Если тебе привозят на операцию истекающего кровью полицейского и преступника, подстрелившего его и еще пару десятков человек? Если одно и то же лекарство нужно пожилой женщине и молодому парню, а доза всего одна? Кого спасать? Если человек заведомо умрет, нужно ли тратить обезболивающие, чтобы облегчить его муки? Если родившийся ребенок имеет патологию, которая сильно усложнит его жизнь и жизнь родителей, нужно ли поддерживать в нем жизнь? Ведь они могут родить еще, здоровых.

Он говорил увлеченно, даже зло, и Сайлас слушал его с затаенным испугом, пораженный страстью, которая звучала в его голосе. Во всем этом явно было что-то личное, болезненное, но расспрашивать не хотелось — и так было видно, что разговор зашел слишком далеко. Сайлас уже хотел перевести все в шутку, когда Крис внезапно обернулся на него через плечо.

— Знаешь, каков, по-моему, правильный ответ? Спасать надо всегда всех — по крайней мере, пытаться. Не факт, что получится, не факт, что ты не растратишь силы впустую, но установка должна быть именно такая. Не обрекать никого сразу, загодя. Пытаться. Это, мне кажется, важнее всего. Бороться за жизнь каждого, даже если это не имеет смысла. А Департамент, к примеру, считает, что в случае с матерью и ребенком надо всегда спасать мать. Всегда.

— Почему? — осторожно спросил Сайлас, которого буквально затрясло от потемневшего взгляда Криса. Тот невесело улыбнулся.

— Потому что она может родить еще, — пояснил он. — Через год, два. Это выгоднее с точки зрения общества — половозрелая самка, а не новорожденный детеныш, которого еще придется растить до того момента, как он станет полезен. Так что мать ценнее. И так во всем.

Он снова отвернулся к плите и замолчал, яростно помешивая куски курицы на сковороде. Сайлас некоторое время просто таращился на его спину, а потом, мысленно обозвав себя идиотом, неуклюже встал на здоровую ногу и толкнул стул. Тот с диким грохотом упал на пол.

— Все в порядке? — тут же обернулся Крис и, оценив ситуацию, поспешил на помощь. — Чего встал-то?

— Как — чего? — делано удивился Сайлас и со вздохом облегчения оперся об подставленное плечо. — На стол накрывать надо, хотел помочь. Ты же там весь в сковороде, аж нос туда засунул.

— Сиди уж, помощник, — фыркнул Крис, помогая ему взгромоздиться обратно. — Лучше расскажи мне еще о треке. Мотивируй меня перед зачетом.

— С удовольствием, — усмехнулся Сайлас, радуясь, что удалось соскочить с неприятной темы. — А что мы такое готовим, кстати?

— Карри, — просветил его Крис, к которому вернулось обычное веселое настроение. И, странное дело, от этого Сайлас почувствовал себя намного лучше.

Часть девятая.

Разбудил его стук в дверь. Сайлас поморщился, сунул было голову под подушку, но стук повторился снова — настойчивее. Пришлось открывать глаза.

— Неужели ты научился вежливости? — с ехидством поинтересовался он, переворачиваясь на спину. Раньше Крис просто заходил в комнату и бесцеремонно тормошил его, вырывая из объятий сна. Теперь решил поскромничать?