"Подменыши"

Название: "Подменыши"

Автор: Ирина Гартман (Renee)

Бета: *JD*

Жанр: фантастика, драма.

От автора: мир — альтернативка. Никаких космических кораблей, никаких пришельцев. Изменения касаются развития медицины, в основном в области генетики.

Ограничение по возрасту: 18+ !!! В тексте присутствуют положительные высказывания о гомосексуальных отношениях.

?"...the reason we studied history was to find out why things were the way they were, how we got here.

...you could do anything you wanted to people who didn't know their history.

That was the way a totalitarian system worked."

Janet Fitch "White Oleander"

Часть первая

— Доброе утро, Сай.

В щеку ткнулись мягкие губы, по груди проскользнула теплая рука, щекотно тронув кожу пальцами. Сайлас улыбнулся, не открывая глаз.

— Привет. Ты как?

— Хорошо, — его потеребили за ухо, а потом снова чмокнули в щеку. — Ну же, Сай! Ты помнишь, что обещал отвезти меня к доктору?

— Точно! — весь сон моментально слетел прочь. Сайлас распахнул глаза и окинул посмеивающуюся жену внимательным взглядом, ища следы вчерашней усталости. Однако та выглядела заметно посвежевшей и уже даже успела нанести легкий, едва заметный макияж, придававший ее серым глазам более глубокий, насыщенный тон — Но ведь это всего лишь формальность, Дора. Не о чем переживать.

— Не знаю... — качнула головой та и медленно провела пальцем по его груди, размышляя о чем-то. — Мне немного страшно, Сай. Этот скрининг... А вдруг...

— Нет, — уверенно ответил Сайлас и, перехватив ее руку, ласково погладил по маленькой, аккуратной ладони. — О чем ты? Наш ребенок будет идеальным — умным, красивым, здоровым. Генетические отклонения не случаются просто так. Для этого нужны предпосылки, дурная наследственность, вредные привычки, в конце концов...

— Я курила в школе, — виновато улыбнулась Дора. Сайлас вздохнул и, сев, бережно привлек ее к себе, стараясь не мять кружевной пеньюар, наброшенный поверх нежно-кремовой сорочки. Он прекрасно знал, как трепетно Дора относится к своим вещам, для которых он специально заказал в ее спальню просторный, удобный шкаф, позволявший хранить одежду в идеальных условиях.

— Намного более дурные привычки, — сказал он. — Нам не о чем переживать.

Он провел рукой по гладким блестящим волосам и, не удержавшись, зарылся в них носом. Дора весело рассмеялась и быстро высвободилась из его рук, словно ускользая от прикосновений.

— Щекотно, — пояснила она и, откинувшись назад, несколькими ловкими движениями заплела волосы, чтобы они не падали на лицо. Тонкая сорочка натянулась на округлившемся животе, и Сайласа охватила теплая нежность к еще не появившемуся на свет существу.

— Он будет самым лучшим, — вырвалось у него, и Дора бросила на него насмешливый, но в то же время теплый взгляд.

— Пойдем завтракать, — сказала она, сползая с кровати. — Нам назначено на одиннадцать. Лучше не опаздывать.

Профессор Грегори Ленс оказался пожилым мужчиной с приятным располагающим лицом и негромким голосом. Он приветливо поздоровался с Дорой, пожал руку Сайласу и кротко поинтересовался, желает ли мистер Смит присутствовать при процедуре.

— Естественно! — кивнул Сайлас, который втайне все-таки нервничал, хотя и всячески скрывал это от жены. Профессор Ленс молча махнул рукой, указывая им нужную дверь.

— Расслабься, — шепнула Дора, когда они входили в кабинет. — У тебя такое лицо, словно ты идешь в камеру пыток, а не на обычный прием к врачу. Тебе вообще не придется ничего делать.

— Я знаю, — несколько резко ответил тот, сам не понимая, что его так беспокоит. — Просто... не люблю врачей. Да и почему мы должны проходить все это снова? У меня отличная семья, хорошая наследственность, у тебя тоже не было в роду никакого брака. Нас уже проверяли на совместимость — еще перед свадьбой! Он имеет доступ к нашим генетическим картам, ко всем медицинским файлам. Зачем опять нужна эта дурацкая формальность?

— Прежде всего, затем, — донесся до него голос профессора, и Сайлас прикусил язык, — что генетические отклонения не всегда передаются по наследству. Они могут быть вызваны случайной мутацией, а могут — определенным сочетанием генов родителей. То, что совершенно безвредно по отдельности, может стать поистине гремучей смесью. Поэтому мы проверяем всех — во избежание.

— Мой муж прекрасно понимает это, профессор, — успокаивающе произнесла Дора, бросив на Сайласа испепеляющий взгляд. Тот виновато развел руками и присел на указанный ему стул. Дора опустилась в кресло около стола и, удобно устроив сумочку на коленях, откинулась на спинку. Ленс занял свое место за столом и, порывшись среди устилавших его поверхность папок, выудил нужную.

— Миссис Дора Смит, — формальности ради произнес он, хотя они с Дорой встречались уже несколько раз. — Срок — восемнадцать недель. Мальчик?

— Мальчик, — радостно улыбнулась Дора, и Сайлас на мгновение залюбовался женой. Она всегда была скорее милой и симпатичной, нежели красивой, но беременность заставила ее просто расцвести. Может, дело было в невыразимом счастье, сиявшем в ее глазах, а может Сайлас просто настолько обрадовался известию о ребенке, что ему самому начали казаться куда более притягательными давно знакомые черты. Это было не так уж важно. С Дорой их связывали очень крепкие, но не слишком страстные отношения. Близкие, надежные, очень ровные и устойчивые, без спадов и взлетов. Кому-то это могло показаться скукой, но Сайлас не задумывался об этом, принимая свою жизнь как данность. Хотя, порой, ему и впрямь становилось несколько скучновато.

— Давайте пройдем за ширму, — сказал профессор, поднимаясь, и Дора, отложив сумочку, последовала его примеру. Они прошли в отдаленную часть кабинета, отгороженную непрозрачной ширмой, и до Сайласа теперь доносилось лишь приглушенное бормотание, в котором можно было разобрать лишь отдельные фразы.

— Небольшая прибавка...

— Нет, это не назначали... Рыба, сыр.

— Сердцебиение...

Он быстро перестал прислушиваться и принялся осматривать кабинет. Сам Сайлас редко посещал врачей — здоровье у него выдалось отменное, он даже в детстве не болел ничем серьезнее насморка, поэтому его разобрало любопытство. На столе высилась стопка папок — таких, как та, в которой находилась медицинская карта Доры. На верхней значилось незнакомое Сайласу имя и несколько пометок разноцветными маркерами, смысл которых он не понял, а потому быстро потерял к ним интерес, только мельком подивившись тому, что все это богатство не содержится исключительно в памяти компьютера. Смысла дублировать информацию на бумаге он не видел, но, возможно, в медицине так было принято. Традиции Сайлас уважал.

За рабочим столом располагался большой металлический стеллаж с выдвижными ящиками, запертыми на ключ. У окна стоял еще один стол, заставленный цветами, за которыми, как было видно, ухаживали внимательные и заботливые руки. Кушетка, раковина, еще несколько кресел, пара полок и журнальный столик. Уютно, но ничего лишнего. Сайлас поднялся и подошел к висевшим над столиком полкам, заинтригованный их содержимым.

Там стояли книги. "История генетики" Адама Ридлера, которую обязывали читать во всех школах. "Генетические мутации и отклонения" — его же фундаментальный труд, на котором базировалась вся современная медицина, специализирующаяся в области акушерства. Еще несколько томов, названия которых были Сайласу незнакомы, но все они относились к генетике — тоже в бумажном виде, с ума сойти. Не иначе, как деталь обстановки, призванная придавать кабинету ретро стиль. Сайлас вздохнул.

Человечество научилось расшифровывать геном еще два века назад, но до сих пор было вынуждено бороться с браком, который допускала небрежная природа. Это казалось до ужаса несправедливым. Сайлас взял в руки "Историю генетики" и бездумно открыл на первой попавшейся странице, вспоминая, что ему рассказывали в школе.

— Вас заинтересовала книга? — раздалось из-за спины, и Сайлас едва не подпрыгнул от неожиданности. Сердце, ускорившееся на несколько тактов, через мгновение снова стало биться ровнее, и он, вернув книгу на полку, медленно обернулся.

Профессор виновато улыбнулся.

— Простите, не хотел пугать, — сказал он и протянул стоявшей у кресла Доре листок с назначениями. — Мы закончили, мистер Смит. Ваша супруга и сын в полном порядке. По внешним признакам, разумеется. Все остальное мы узнаем, когда придут результаты скрининга. Это случится в ближайшие два дня. Если данные появятся раньше, то я позвоню вам.

— Я даже не сомневаюсь в результате, — холодно заметил Сайлас, которому очень не понравились слова "по внешним признакам". Это словно бы допускало возможность иного исхода, который был просто неприемлем. Невозможен. — И вообще, это просто формальность, — как заклинание повторил он.

— Разумеется, — едва заметно улыбнулся профессор и ободряюще посмотрел на несколько растерянную Дору. — До свидания, миссис Смит. И все-таки постарайтесь больше отдыхать. Такие нагрузки не слишком полезны для малыша.

— Что на тебя нашло? — поинтересовалась Дора, когда Сайлас, громко хлопнув дверью, вылетел на улицу. — Эй! Да подожди ты! Что случилось?

— Этот... Этот... — Сайлас не мог подобрать приличное слово, а ругаться при жене не хотелось. — Он что, действительно думает, что найдет в этом своем скрининге что-то? Какая наглость! Это возмутительно!

— Сай, ты о чем? — изумилась Дора. — Это его работа. Ты же знаешь, что для того, чтобы навсегда избавить человечество от отклонений, нужно тщательно проверять всех. Для этого и создана Служба генетического контроля. Сай, я чувствую себя дурой, объясняя тебе прописные истины. Вам же давали в школе теорию Ридлера.

— Да, — скрипнул зубами Сайлас. Он стремительно слетел по ступенькам и быстро зашагал по парковке, лавируя между ровными рядами машин, даже не замечая, что Дора едва поспевает за ним. Свой ярко-красный Мустанг он обнаружил через минут пять, успев основательно поплутать, от злости потеряв направление. Немного успокоившись, он коснулся пальцами ручки двери автомобиля, и тот послушно открылся, издав приветственный писк. — И я знаю, что те, кто уклоняется от обследования и коррекции — преступники. Но это... так унизительно. Тех, в чьих семьях уже много поколений не было уродов, могли бы и избавить от проверок. Наша фамилия всегда была образцовой! Еще до времен Черного кризиса!

— Ты слышал, что сказал профессор, — напомнила ему Дора, садясь на свое место. — Отклонения могут возникать и сами по себе. Случайная комбинация генов и...

— Не желаю об этом слушать! — снова вспылил Сайлас. Дора осуждающе покачала головой.

— Тебе нужно успокоиться, — сказала она. — Брось, в любом случае, даже наличие отклонения — не приговор. Коррекция и...

— И клеймо на всю жизнь, — оборвал ее Сайлас. Он уже вывел машину с парковки и уверенно бросил ее в поток, умело лавируя между спешащими куда-то автомобилями. Уж что-что, а водить он умел и любил. Иногда даже слишком.

Раздражение требовало немедленного выхода. Ссориться с Дорой казалось верхом бесчувственности, поэтому Сайлас прибегнул к безотказному, проверенному средству, всегда выручавшему его. Он сильнее прижал педаль газа и вырулил в крайний левый ряд.

— Не такое уж и клеймо, — не слишком уверенно отозвалась Дора, настороженно вглядываясь в дорогу. — Сай, ты бы не мог помедленнее?

— Да? — нехорошо прищурился он, втискиваясь между красным фордом и пикапом. — Помнишь Дилана? Ну, того, белобрысого с задней парты? Помнишь, что случилось, когда кто-то вскрыл школьные медицинские файлы? Когда оказалось, что он — измененный. Урод. Брак природы. С ним никто не общался до самого выпускного. Ты этого хочешь для своего ребенка?

— Сай! — вскрикнула Дора, и Сайлас резко бросил машину в сторону, объезжая притормозивший джип. — Сай, господи, что ты творишь? Гоняй на своем треке, а не на шоссе! Кстати. Я помню Дилана. Он был неплохим парнем. Никогда бы не подумала, что он... Кармен как-то обмолвилась, что он покончил с собой.

— Неудивительно, — буркнул Сайлас. Дора вздохнула и замолчала, и наступившая тишина разозлила, подстегнула еще больше. Пальцы стиснули руль, нога сама собой опустилась ниже, нажимая на педаль. Двигатель отозвался утробным ворчанием, и от этого звука натянулось, затрепетало все внутри. Сайлас любил скорость, наслаждаясь, буквально пьянея от ощущения контроля над механическим зверем, рвущимся под ним вперед. Время будто растягивалось, становясь ощутимым — каждым нервом, кончиками пальцев, лежавших на руле. И можно было почувствовать, как напрягается, урчит и дышит тонна пластика и стали, пожирая колесами километры асфальта. Незабываемые, сносящие голову ощущения, равных которым Сайлас не испытывал больше нигде и никогда, кроме как на дороге.

— Сай!

Звонкий истошный крик на мгновение выдернул его из эйфории, и Сайлас, моментально оценив обстановку, вывернул руль, уходя от столкновения. Он почти успел. У него почти получилось, и он уже был готов облегченно рассмеяться и извиниться перед перепуганной женой, когда идущая справа машина, не заметив его резкого маневра, решила перестроиться левее.

Сайлас с силой ударил по тормозам, уже понимая — не хватит времени. Сместиться в сторону он не мог — и там и тут оказались машины, поэтому оставалось только одно — смягчить неизбежный удар. Все это пронеслось в голове за доли секунды. Сайлас быстро прикинул варианты и выбрал один, показавшийся наиболее удачным. А потом просто действовал, уже не думая ни о чем.

Удар пришелся по касательной. Сайласа сильно бросило вперед, но ремни удержали, а потом, а потом зашипела, наполняя салон, спасательная пена. Рядом взвизгнули тормоза, машину снова встряхнуло, но не так сильно, и Сайлас от души понадеялся, что все обошлось разбитыми машинами. Тут же зазвучали голоса.

— Эй, мистер! Вы там как?

— Мы... — Сайлас охнул от боли, только теперь обратив внимание, что ему зажало ногу. И тут же похолодел, вспомнив, что был в машине не один. Он быстро повернул голову и замер от ужаса: Дора не издавала ни единого звука и, по всей видимости, находилась без сознания.

— Врача! Вызовите врача! Здесь беременная женщина!

Вокруг засуетились, задергали покореженные двери. Сайлас, не обращая внимания на боль в ноге, потянулся к Доре, окликая ее по имени, и едва не взвыл от отчаяния.

— Мистер, врач тут, — сообщил ему бородатый мужчина, сумевший открыть погнутую дверь со стороны водителя. — Вы как?

— К черту меня! — едва не набросился на него Сайлас. — Моей жене плохо! Она беременная!

— Сейчас, сейчас, — засуетился тот. Вскоре их обоих вынули из машины, и, так и не пришедшую в себя Дору погрузили в реанимационный автомобиль.

— Ее врач — профессор Ленс? — уточнил молодой доктор, увидев листок с назначениями в сумочке Доры. Сайлас, которому обрабатывали ногу, кивнул. — Тогда отвезем ее к нему в больницу. Там окажут помощь и ей и ребенку... Что же вы так гоняете с беременной женой?

Сайлас опустил голову, не зная, что сказать. Что на него нашло? Почему он не прислушался к Доре, просившей ехать аккуратнее? У него не было ответа на эти простые вопросы.

— Я поеду с вами, — только и сказал он. Врач нахмурился.

— У вас сломана нога, — заметил он. Сайлас упрямо мотнул головой и закусил губу.

— Я поеду с вами, — настойчиво повторил он, и врач пожал плечами. — Я не оставлю ее.

— Если профессор Ленс будет не против, — сказал он и махнул рукой, подзывая санитаров. — Но, учтите, вам все равно придется остаться в отдельной палате. Вашей жене нужен покой, а не суетящийся рядом супруг. Вы поняли?

— Да, — только и ответил Сайлас. Спорить просто не осталось сил.

В клинике профессора Ленса его действительно поместили в отдельную палату. Сайлас попытался протестовать и рвался к жене, но его никто не слушал.

— Вам надо лежать, мистер Смит, — сообщил ему санитар, укладывая на кровать, не взирая на возражения. — Вы вообще радуйтесь, что только перелом заработали да ушибы.

— Что с моей женой? — перебил его Сайлас. — Где доктор Ленс?

— С ней все будет хорошо, — заверили его, но Сайлас не поверил ни единому слову. — Профессор у нее, он все сделает как надо.

— У меня есть деньги, — не помня себя, он вцепился в руку санитара и крепко сжал, не то настаивая, не то умоляя. — Все, что ей нужно! Пусть сделают все, что ей нужно!

— Успокойтесь, мистер Смит, — ответил санитар не терпящим возражений тоном и снова уложил его на кровать. Сайлас замотал головой.

— Я должен ее увидеть!

— Конечно, — кивнул тот, все еще прижимая его к кровати. — Ленни! Где ты там?

— Здесь, — в комнате появился второй санитар со шприцом в руках. Сайлас при виде него напрягся, задергался сильнее, но его держали профессионально и крепко.

— Все будет хорошо, мистер Смит, — услышал он прежде, чем в вену впилась игла. — Вам надо поспать.

Проснувшись, Сайлас не сразу сообразил, где находится, а сообразив — едва не ударился в панику. Он наскоро огляделся по сторонам, пытаясь понять, сколько прошло времени, но шторы на окне оказались плотно задернуты и не пропускали свет, а потолочные светильники были приглушены. Часов на безупречно белых стенах больничной палаты не наблюдалось, а собственный организм пребывал в полнейшем неведении относительно того, утро сейчас или вечер. Все тело выламывало — действие обезболивающего закончилось, в голове шумело, как от алкоголя, а, главное, он совершенно не представлял, что с Дорой и их ребенком. Пальцы нащупали кнопку вызова медсестры.

— Где моя жена? — спросил он, когда дверь бесшумно отворилась и на пороге появилась женщина средних лет. — Что с ней?

— Успокойтесь, мистер Смит, — произнесла она, и Сайлас скривился от уже набившей оскомину фразы. — Принести вам попить?

— К черту! — вызверился Сайлас, начавший подозревать, что от него пытаются скрыть страшную правду. — Она жива? Ради Бога, скажите, что с ней!

— Ей сильно досталось, — раздалось от дверей, и в комнату, устало потирая глаза, вошел профессор Ленс. Вид у него был очень вымотанный и осунувшийся, и у Сайласа болезненно сжалось сердце. От ужаса перехватило дыхание, и все, что он мог — это смотреть на доктора, ожидая приговора. Тот неожиданно мягко улыбнулся, знаком отослал медсестру и присел на стул у кровати.

— Она жива, — сказал он, и Сайласу показалось, что стальные обручи, стискивавшие грудь, наконец, разжались. — Ребенок — тоже. Им очень повезло, мистер Смит, — продолжал тем временем профессор. — Но...

— Что? — похолодев, спросил Сайлас. — Да говорите же!

— Для того, чтобы полностью восстановить здоровье ребенка, Дору погрузили в лечебный сон. Вы слышали про такое?

— Да! — нетерпеливо откликнулся Сайлас. — Это надолго?

— Пока — на месяц, — ответил профессор, глядя прямо в глаза Сайласу. — Повреждения были серьезными, нам чудом удалось спасти плод. Теперь нужен покой, специальная терапия. Ни о какой коррекции, естественно, пока не может идти и речи.

— Коррекции? — Сайлас решил, что ослышался. — Генетической коррекции?!

Его голос сорвался на крик, но он быстро взял себя в руки.

— Это какая-то ошибка! — он растерянно мотнул головой и снова уставился на Ленса. — Этого не может быть. Мы же... Моя семья...

— Я уже все это слышал, — устало вздохнул профессор. — Только природа — хитрая бестия. Она везде находит лазейку. У вашего ребенка обнаружен SHD-ген. Знаете, что это такое?

Несколько мгновений Сайлас молча осознавал услышанное, категорически не желая верить. Как? Как это могло произойти? Откуда?

— Это ошибка, — беспомощно протянул он, но Ленс отрицательно покачал головой. — Что же делать? Господи, какой позор.

— Коррекцию в положенный срок мы сделать не сможем, но время еще терпит, — профессор виновато развел руками. — Через месяц, когда состояние плода стабилизируется, вмешательство станет возможным, и тогда мы, так скажем, исправим эту небольшую ошибку природы.

— Небольшую? — едва не накинулся на него Сайлас. — Это же... Это же чудовищное отклонение! Если об этом узнают, то все будут смотреть на него с пренебрежением, как на урода! Даже после коррекции, этот диагноз — все равно, что черная метка!

Ленс поморщился, как от кислого.

— Вы говорите, как обыватель, — довольно резко заметил он и поднялся на ноги. — Вам следует радоваться, что ребенок остался жив. Говорят, авария была довольно серьезной. Что произошло, мистер Смит?

— Я... — тут же сник тот. — Я увлекся. Понимаете, я увлекаюсь гонками — это такой способ снять стресс, успокоиться. Стоит понервничать — и меня тянет за руль, не могу сопротивляться. Господи, о чем я только думал? Дора же просила сбавить скорость.

— Любите риск, мистер Смит? — внезапно поинтересовался профессор, окинув его изучающим взглядом. — Еще чем-нибудь увлекались? Вредные привычки?

— Что? — опешил Сайлас. — Нет, что вы, никаких привычек. Моя семья всегда придерживалась строгих правил. Нас с Дорой даже сосватали еще в детстве, как в старые времена, — он невесело усмехнулся. — Я не в обиде, не подумайте, просто объясняю. А увлечения... Я занимался скалолазанием, мотоспортом, борьбой. Но последнее мне не очень понравилось.

— Отсутствием опасности, да? — все так же внимательно разглядывая его, уточнил Ленс. Сайлас пожал плечами.

— Просто это было не мое.

— Ясно, — коротко вздохнул тот и поднялся на ноги. — Завтра вы сможете увидеть жену, если захотите. И еще. Вам придется покинуть больницу. Ваше состояние не внушает опасений, так что можете отправляться домой. За вами есть кому приглядеть?

— Как — домой? — опешил Сайлас. — Нет, я останусь тут! Я хочу быть рядом с Дорой!

— Поймите, — начал убеждать его Ленс. — Мы — узкопрофильное учреждение. Мы занимаемся ведением беременности, а не переломами.

— Тогда я сниму квартиру рядом с больницей, — решил Сайлас. — Я должен быть с ней.

Профессор задумчиво пожевал губу, что-то прикидывая про себя, а затем еще раз прошелся по Сайласу внимательным пытливым взглядом.

— Если вы так настроены, — сказал он, очевидно решившись на что-то, — то я могу предложить вам иной вариант. Мне небезразлична судьба Доры — она моя пациентка, а это накладывает определенные обязательства. Что вы скажете на то, чтобы пожить у меня? Моя квартира находится при клинике, в соседнем корпусе. Это всяко лучше, чем арендовать жилье. И за это время, может, мне удастся немного примирить вас с возникшей проблемой. Что вы на это скажете, мистер Смит?

— Сайлас, — быстро поправил его тот, вдохновленный встрепенувшейся надеждой. — А это удобно? Я не стесню вашу семью?

— У меня только сын, — усмехнулся тот. — Я пришлю его сюда завтра, он поможет вам перебраться. Заодно и сможет поработать при вас сиделкой — он учится в медицинском и помогает мне в клинике. Практика и заработок ему не помешают.

— Я согласен, — ответил Сайлас и протянул ему руку. Они обменялись крепким пожатием. — Кстати, медсестра что-то говорила про воду. И я бы не отказался поесть. Сколько я проспал?

— Почти двадцать шесть часов, — огорошил его профессор. — Не переживайте, это нормально после той дозы снотворного, что вам вкатили. Я сейчас попрошу принести вам что-нибудь поесть, а заодно — помочь привести себя в порядок. Если нужно будет что-нибудь еще, снова вызывайте медсестру. До завтра, мистер Смит.

— Сайлас, — напомнил тот, и профессор рассеянно улыбнулся.

— До завтра, Сайлас, — повторил он и вышел, оставив его в одиночестве.

Сайлас испустил тяжелый вздох и закрыл лицо руками. Он никак не мог прийти в себя — привычный, уютный и благоустроенный мир рухнул в одночасье, погребая под руинами мечты. Еще день назад все было в полном порядке, а теперь он сам со сломанной ногой лежал в больнице, Дора находилась в искусственном подобии комы, а их ребенок... Сайлас глухо застонал. Почему именно SHD-ген? То, что сделало Дилана изгоем в их классе, что заставило Роджера — прекрасного механика — уйти из команды, потому что на него стали смотреть косо. То, против чего боролся Ридлер, посветив выявлению этого гена, а точнее — комбинации генов, — всю свою жизнь и добившийся успеха. То, что во все времена считалось позорнейшим отклонением, извращенной шуткой природы. Почему именно он? Почему?!

Сайлас сделал глубокий вдох, пытаясь привести в порядок мысли.

"В конце концов, — подумал он, глядя на вошедшую в палату медсестру, — главное, чтобы они оба выжили. Без этого ничто не имеет значения. А потом... А потом я пойму, как с этим жить. Господи, помоги мне!"

Вторая часть

Половину дня Сайлас промаялся в тяжелых раздумьях по поводу своей дальнейшей жизни. Перво-наперво он позвонил своему заместителю и, коротко обрисовав положение дел, попросил его собрать кое-что из вещей и переправить на квартиру Грегори Ленса.

— Туда же высылай и бумаги, которые я должен буду подписать, — добавил он. — Но, Джерри, будет лучше, если ты по большей части справишься сам. Не уверен, что смогу адекватно оценить ситуацию издалека, так что возьми на себя текучку, а меня ставь в известность только по принципиальным вопросам. Хорошо?

— Конечно, Сай, — тут же откликнулся тот. — Поправляйся поскорее. Может, что-то еще нужно? Ты же знаешь, что у моего отца есть связи в Департаменте здоровья.

Сайласа прошиб холодный пот. Он на секунду представил себе, как чиновники из Департамента роются в медицинском деле Доры, и ему сделалось дурно. Нет, этого нельзя было допустить. Сейчас еще была возможность сохранить информацию о патологии в узком кругу, но если за дело возьмутся официальные власти, систему уже будет не остановить.

— Спасибо, Джерри, — быстро ответил он, неосознанно стискивая трубку. — Пока не нужно, но если что — я позвоню.

Он нажал отбой и порывисто отшвырнул от себя телефон, словно тот был виноват во всех проблемах. А потом, устыдившись, потянулся за упавшим аппаратом.

— Мистер Смит?

Сайлас вздрогнул всем телом и едва не сверзился с кровати, потеряв равновесие, но его удержали за плечи. Уняв взбунтовавшийся пульс, он поднял голову и посмотрел на стоявшего рядом человека.

— Простите, — лучезарно улыбнулся тот. — Не хотел пугать. Я — Крис.

Сайлас, ничего не понимая, продолжал пялиться на него. Молодой мужчина, скорее даже юноша, которому едва ли исполнилось двадцать. Длинные светлые волосы были собраны на затылке в аккуратный "хвост", перетянутый черной резинкой, оставлявшей на свободе несколько спадавших на лоб прядей. Белый халат, накинутый поверх свитера с горлом и синих джинсов, а также бейдж с электронным пропуском безошибочно выдавали в нем сотрудника клиники. Юноша снова улыбнулся.

— Я — Кристиан Ленс, — пояснил он в ответ на полный недоумения взгляд Сайласа. — Меня прислал отец, сказал, что вам нужна моя помощь.

— Точно! — обрадовался Сайлас, наконец сообразивший, что происходит. — Рад познакомиться, Кристиан.

— Просто Крис, — отмахнулся тот. — Хотите прогуляться?

— Да, но... — Сайлас выразительно покосился на стянутую силиконом ногу. Кристиан состроил озадаченную физиономию, а затем ободряюще подмигнул и направился к дверям. Через пару минут он появился снова, катя перед собой инвалидную коляску.

— Транспорт подан, — весело провозгласил он, и Сайлас, хотя ему было совсем не до веселья, тоже не смог удержаться от улыбки. — Давайте, я вам помогу, мистер Смит.

— Сайлас, — в свою очередь представился тот. — И давай на "ты", что ли. Нам как— никак придется проводить довольно много времени вместе.

— Не возражаю, — усмехнулся тот. Он подкатил коляску к кровати и протянул руку Сайласу. — Ну, чего ждем?

Перебраться в коляску с его помощью оказалось не сложно: несмотря на то, что внешне Крис не выглядел очень сильным, он сумел удержать Сайласа от падения, когда у того внезапно закружилась голова. Очутившись в кресле, Сайлас воспрянул духом.

— Мы могли бы навестить мою жену? — поинтересовался он, взглянув на Кристиана, и тот согласно кивнул. Он запустил небольшой электрический движок коляски и с заговорщическим видом склонился к плечу Сайласа:

— Разумеется. Готов? Уважаемые пассажиры, пристегните ремни и не покидайте своих мест до полной остановки нашего авиалайнера!

— Какого... — только и успел выдохнуть Сайлас, прежде чем коляска, жалобно скрипнув, сорвалась с места и, управляемая вскочившим на подножку Крисом, понеслась вперед.

По коридору они промчались с ветерком, изрядно напугав нескольких медсестер, спешивших по делам, и мужчину, беспокойно слонявшегося под дверью кабинета. Сайлас только и успел заметить его возмущенный взгляд, когда коляска резво пронеслась мимо него по направлению к лифтовой. С визгом колес затормозив у двери, Крис быстро спрыгнул на пол, предусмотрительно отключив движок, и развернул Сайласа к себе лицом.

— Ну, как тебе? — поинтересовался он, нажимая кнопку вызова. Сайлас сглотнул и перевел дух.

— Ничего себе... — изумленно выдохнул он, оборачиваясь, чтобы посмотреть на довольно ухмыляющегося парня. Тот тут же принял совершенно невинный вид и, насвистывая какой-то легкий мотив, засунул руки в карманы халата. — Любишь погонять?

— Только на каталках и скутере, — усмехнулся тот. — На права не могу никак сдать, отец уже ругается. Но у меня словно что-то каменеет внутри, когда я сажусь в машину. На инструктора смотрю — и руки с ногами отказывают. Черте что. Сам-то, при этом, прекрасно ездить могу, а как инструктор садится — глупости делаю. Как это называется?

— Эффект присутствия, — ответил Сайлас. Лифт звякнул, возвещая о прибытии на этаж, и Кристиан, бормоча себе под нос что-то явно ругательное, впихнул каталку внутрь.

— Ты только не волнуйся, — сказал он, когда стальные створки сомкнулись. — Лечебный сон выглядит, как кома, но это не так. Это — управляемое, мозг и все органы получают питание, мышцы стимулируются, не теряют тонус. Когда она проснется, то в кратчайший срок восстановит все навыки.

— Да знаю я, — немного раздраженно отмахнулся Сайлас, которому почудилась в этих словах попытка успокоить — как ребенка, ей-богу. — Знаю...

Крис тихо вздохнул и, больше ничего не сказав, вышел из лифта. Теперь он просто спокойно шел, катя перед собой коляску, и Сайлас почувствовал себя неловко. В сущности, тот не сделал ничего плохого, просто желал подбодрить, и был не виноват, что именно это Сайлас до смерти не любил. Он уже собирался извиниться, когда Крис внезапно затормозил у одной из дверей.

— Здесь, — сказал он, и все слова умерли, не родившись. Сайлас сглотнул, нервно облизал губы и кивнул, показывая, что готов. Крис нажал пару кнопок на пульте и открыл дверь.

Дора спала. Ее тело было окутано целым мотком проводов и напоминало гусеницу, заключенную в кокон. Крис подкатил коляску как можно ближе и тут же покинул комнату, оставив Сайласа наедине с женой. А тот сидел и не двигался, молча вглядываясь в лицо Доры, казавшееся восковым и прозрачным. Ее волосы рассыпались по подушке, окружая голову темным ореолом, и Сайлас машинально пригладил их рукой, пытаясь привести в порядок.

— Прости... — наконец, смог произнести он, и в густой, пропитанной больничными запахами тишине, его голос прозвучал донельзя неуместно и чуждо. — Не знаю, что на меня нашло. Как будто какой-то морок. Затмение... Я так злился, что не думал ни о чем. У меня так на треке бывало, знаешь? Идешь на грани, на срыве колес, еще чуть-чуть — и все, не спасет никакая защита. И хочется дальше — за эту грань. Я тебе никогда не говорил, не хотел пугать. А вышло вот оно как...

Он подался вперед и обхватил голову, то ли пытаясь сосредоточиться, то ли спрятаться, и замер.

— Ты, главное, поправляйся, — глухо сказал он, спустя несколько минут. — А там, мы разберемся. Со всем. Я тебе обещаю. У нашего ребенка не будет этого клейма — уж я-то позабочусь об этом. Этот... профессор Ленс, кажется, неплохой мужик. Может, мне удастся убедить его не писать ничего в медицинской карте и не ставить в известность Службу контроля. Я очень постараюсь. И мне плевать, что это тяжкое преступление.

Он нащупал прохладные пальцы Доры и крепко сжал их в своей ладони, будто пытаясь подбодрить. Чуткий прибор тут же пронзительно запищал.

— Не надо, — посоветовал Крис, просунув голову в палату. — Сейчас состояние еще слишком шаткое, поэтому ее лучше не трогать. Через неделю, когда все стабилизируется...

— Я понял, — вздохнул Сайлас и нехотя отпустил руку жены. — Когда мне можно будет ее увидеть в следующий раз?

— Завтра, — обрадовал его Кристиан. — Хоть каждый день. Я буду тебя привозить.

— Спасибо, — с облегчением поблагодарил его Сайлас, который чувствовал себя не в своей тарелке. Беспомощность была ему в новинку, ощущение зависимости от другого человека оказалось несколько неприятным, но с этим примирял добродушный характер Криса. Да и продержаться нужно было всего три недели. Сайлас последний раз посмотрел на крепко спавшую Дору и, вздохнув, кивнул, давая знать, что можно уходить. Кристиан тут же выкатил его из палаты.

Квартира, принадлежавшая Ленсам, находилась в одном из домов на территории клиники. Она располагалась на первом этаже и даже имела отдельный вход, что показалось Сайласу очень удобным. Дорога сюда от основного корпуса лежала через парк, и эта небольшая прогулка помогла полностью прийти в себя, смягчив шок, вызванный посещением Доры.

Изнутри квартира оказалась большой, но простора в ней не ощущалось из-за огромного количества книжных шкафов и стеллажей с документами. Сайлас изумленно огляделся по сторонам, прикидывая, сколько килограммов бумаги находится на полках.

— А почему все это не в электронном виде? — полюбопытствовал он, когда Крис вкатил его в гостиную. Тот помог ему перебраться на диван, подложил под спину подушку, чтобы можно было устроиться удобнее, и только потом ответил:

— Отец — старомоден, он предпочитает читать с листа, а не с экрана. Кроме того, здесь очень много старых книг, которые не переводились в электронный вид. В основном, труды по медицине, есть еще по истории, часть — научно-популярные издания, выпущенные еще до Ридлера.

— Но что там может быть ценного? — удивился Сайлас. — Наука с тех пор значительно шагнула вперед, прежние сведения устарели и больше не могут быть полезны. Неужели профессор Ленс использует эти материалы в своей работе? Нам рекомендовали его как передового специалиста.

— Отец говорит, что прежде, чем отказаться от чего-либо, его нужно изучить, — усмехнулся Крис. — Хочешь кофе? Или пообедать? Я неплохо готовлю.

Только теперь Сайлас осознал, насколько хочет есть. Живот моментально подвело голодной судорогой, и он с энтузиазмом закивал, всем своим видом демонстрируя готовность принимать пищу. Кристиан рассмеялся.

— Тогда подожди минут пятнадцать. Или, может, пойдешь со мной на кухню?

Сайлас решил, что это прекрасная идея. Оставаться одному очень не хотелось.

К вечеру прибыли вещи, присланные заботливым Джерри. Тот успел перезвонить еще два раза, настойчиво интересуясь, не нужна ли помощь. Во второй раз Сайлас едва удержался, чтобы не нахамить в сердцах, и лишь присутствие рядом Криса остановило его от этого опрометчивого шага. Снова стало страшно. Тревога, отступившая было на время, нахлынула с новой силой. Вдобавок, сильно разболелась нога, не давая ни на секунду отключиться от неприятных мыслей. Крис, заметив это, всячески пытался его развлечь, рассказывая о своих институтских буднях, и Сайлас почувствовал признательность к этому почти незнакомому парню. Через несколько часов они уже болтали, как закадычные друзья, забыв про разницу в возрасте.

— Почему ты пошел в медицинский? — поинтересовался Сайлас, повертев в руках толстую, исписанную мелким убористым почерком тетрадь. — "Медицинская профессиональная этика", — прочитал он название предмета и вопросительно уставился на Криса. — Разве вас заставляют писать от руки? В каком веке живет ваш институт?

Тот взял тетрадь у него из рук и открыл на первой попавшейся странице.

— "Границы персональной ответственности пациента и врача", — произнес он, указывая на заголовок темы. — Сейчас такое не преподают уже. Это конспект отца, он велел прочитать от корки до корки. Департамент думает, что подобные вещи врачам знать не обязательно.

— А твой отец считает, что он умнее Департамента? — немного резко поинтересовался Сайлас, но Криса это не смутило.

— Именно так, — охотно подтвердил он. — У него громадный опыт, сотни пациентов в год и самый низкий процент осложнений. А в Департаменте сидят канцелярские крысы, которые видят только бумаги и отчеты. Что они знают о том, как надо лечить живых людей?

— Мне кажется, это немного самонадеянная позиция, — пожал плечами Сайлас, в душе радуясь, что профессор Ленс, кажется, не слишком жаловал Департамент. Это давало определенную надежду на то, что он удовлетворит его не слишком законную просьбу. Совершенно незаконную, говоря откровенно, но Сайласа это не пугало. — Но, если его пациентки не жалуются...

— Не жалуются, — услышал он ехидный голос и, в очередной раз отругав себя за невнимательность, повернулся к неслышно вошедшему профессору. На цыпочках он, что ли, ходит? Ситуация в очередной раз складывалась неловкая.

— Простите, — неубедительно промямлил Сайлас, но профессор только отмахнулся от него.

— Ваши сомнения вполне понятны, — сказал он примирительно. — Департамент здоровья — отличная штука, его создание в свое время помогло объединить усилия многих ученых, систематизировать накопленную веками информацию, совершить огромный прорыв.

— Это ведь хорошо, да? — уточнил Сайлас, которому послышалась в этих словах скрытая насмешка. Профессор тяжело опустился на диван и посмотрел на притихшего Кристиана.

— Я бы не отказался от ужина, — сказал он, и Крис, кивнув, умчался на кухню. Ленс повернулся к Сайласу, и тот напрягся, почувствовав, что предстоящий разговор ему не понравится. Не зря же Криса услали с глаз долой. — Это было хорошо, Сайлас. До тех пор, пока Департамент не начал решать за природу, что хорошо, а что плохо.

— Но... — растерялся Сайлас. — Природа — не совершенна, вы сами говорили! Случайная комбинация генов — и получается урод. Это необходимо исправлять.

— Да, — кротко согласился профессор, но его глаза странно заблестели. — Но кто определит, что это именно уродство?

— Ридлер сформулировал критерии, — Сайлас чувствовал себя учителем, объясняющим прописные истины. Профессор подпер подбородок кулаком.

— Да, но откуда он их взял? Почему все так свято уверены, что его критерии — истина?

— Потому, что они отображают норму, — уверенно ответил Сайлас. — Он собрал и проанализировал огромное количество данных, а затем вывел генетическую карту идеально здорового человека. Погрешность, разумеется, допускается, плюс некоторые внешние факторы, такие, как цвет глаз и волос, он просто не принимал в расчет. А вообще не понимаю, зачем мы все это обсуждаем.

— Затем, что ваш сын не укладывается в критерии Ридлера, — жестко произнес профессор, и Саласа будто ударили под дых. Это было неожиданно и больно. — Он является генетическим уродом — по вашим же словам. Сексуальное влечение к собственному полу — одно из самых серьезных отклонений, по мнению Ридлера. То, что он призывал искоренять любыми методами, основное, из-за чего он вообще взялся за эту проблему. Откуда бы такому взяться в вашей идеально чистой семье?

— Я... я не знаю, — растерянно протянул Сайлас. — Вы говорили — так бывает. Случайная комбинация... Это так?

— Нет, — отрицательно покачал головой профессор. — Не в вашем случае. Знаете, я приятно удивлен. Я ожидал, что вы станете утверждать, что это не ваш ребенок. Мне приходилось сталкиваться с таким.

— Что? — опешил Сайлас, которому такая мысль даже на миг не закралась в голову. — О! Вы не знаете Дору, профессор. Мы с ней знакомы с детства, и за все это время я ни разу не поймал ее на вранье. Она — кристально честный человек и никогда бы не стала обманывать меня. Я уверен в этом.

— Это хорошо, — взгляд профессора несколько смягчился. — Потому что в таких случаях мы всегда делаем экспертизу, позволяющую установить, каким образом образовалось подобное отклонение. В вашем случае вердикт совершенно однозначен: ребенок унаследовал SHD-ген от вас, Сайлас. Вы — носитель. Корректированный, разумеется, иначе и быть не может, но все-таки носитель.

Сайлас потерял дар речи. У него есть SHD-ген? Откуда? Как? Услышанное просто не укладывалось в голове и выглядело откровенной, совершенно немыслимой чушью. Этого не могло быть, ведь он много раз видел свои медицинские файлы, в которых не было ни единого упоминания о коррекции! В памяти мгновенно всплыл скандал в школе, навсегда настроивший класс против Дилана, и Сайлас похолодел. Неужели он сам мог оказаться на его месте? Нет, невозможно!

— Вы можете расспросить свою мать, — негромко, явно сочувственно продолжил профессор. — Если не верите мне. Вот настоящая выписка результатов генетического скрининга. Не та, что пошла в личное дело, а подлинная. Мне сразу показалось знакомым ваше имя, и я полез в свой архив. Мои подозрения подтвердились. Тридцать лет назад я поддался уговорам влиятельных людей и подделал результаты скрининга. Коррекцию провели в срок, и вы родились абсолютно нормальным, даже без отметки. Но теперь...

Сайлас зарылся пальцами в волосы и низко опустил голову, пытаясь закрыться от этого спокойного, уверенного голоса, только что отправившего на свалку всю его жизнь.

"Невозможно. Немыслимо, — настойчиво билось в голове, заглушая все другие мысли. — За что?!"

— Я не верю вам, — он остервенело замотал головой, пригнувшись еще ниже. — Не верю, не верю... Вы все врете!

Последняя фраза прозвучала так по-детски, что Сайлас едва сдержал грубое ругательство. Профессор вздохнул.

— Вы можете спросить у матери, Сайлас. Но я вам не вру. Посмотрите сами.

Сайлас мельком глянул на подсунутую ему бумагу и упрямо мотнул головой, не желая признавать столь мерзкую правду. Господи, как такое могло произойти? Почему именно с ним?

— Я должен поговорить с матерью, — безапелляционно заявил он, и профессор подтолкнул ему телефонную трубку. Сайлас, поколебавшись несколько секунд, быстро набрал знакомый номер.

— Мама? — произнес он, когда ему ответили. — Да, это я. Нет, с Дорой все так же. Мама... Я хочу задать тебе один вопрос. Обещай, что ответишь честно...

Третья часть.

Нажав отбой, Сайлас несколько минут просто сидел, глядя прямо перед собой, не двигаясь и не произнеся ни слова. Профессор не торопил его, молча ожидая, когда он придет в себя настолько, чтобы можно было продолжить разговор, и Сайлас был благодарен ему за это. В голове не осталось ни одной связной мысли, даже удивление бессильно отступило, не справляясь с наступившим опустошением. Сайлас много раз читал в разных книгах, о том, как у героев рушился мир, и до сегодняшнего момента полагал, что это не более, чем красивая метафора. Теперь же он отчетливо понимал, как это происходит.

— Это не конец света, — произнес, наконец, профессор, и Сайлас едва не рассмеялся ему в лицо. — Послушайте меня. Я бы не стал вываливать все это на вас просто так. Это важно, поймите. Вы должны принять себя, иначе всю жизнь будете смотреть на своего ребенка с брезгливостью и этим сломаете ему жизнь. Подумайте об этом.

— Вам легко говорить, — скривился Сайлас. — Вы не были на моем месте.

— Я достаточно повидал и на своем, — неожиданно жестко ответил профессор, и Сайлас вскинул голову, уловив в его голосе странные ноты. — Я всю жизнь занимаюсь изучением последствий генетической коррекции, через мои руки прошли сотни людей. Поверьте, мой опыт кое-что значит. Вы не кажетесь мне человеком безнадежным, Сайлас, я вам искренне сочувствую. Поэтому предлагаю сделку.

— Какую? — моментально насторожился Сайлас, почувствовав подвох. Только сейчас ему пришло в голову, что у профессора есть замечательные материалы для шантажа, способные поставить под удар его положение и статус. Видимо, эти мысли отразились на его лице, потому что Ленс заулыбался.

— Все не так страшно, как вы себе навоображали, — сказал он, глядя на насупившегося Сайласа. — Я помогу вам. Результат скрининга не пойдет в личное дело, никто никогда не узнает о том, что ваш сын — носитель SHD-гена. Мы можем сделать так, что об этом не будет знать даже Дора.

— Заманчиво, — с напускным спокойствием протянул Сайлас. — И что я буду должен вам взамен? Деньги?

— Ну что вы, — усмехнулся тот. — Куда больше. Расплатиться деньгами проще всего на свете.

— Прекратите говорить загадками, — не выдержал Сайлас и резко подался вперед. — Что вы хотите от меня?

— Чтобы вы попытались отнестись к проблеме не предвзято, — очень серьезно ответил Ленс. — Я хочу, чтобы вы внимательно выслушали все, что я скажу, а потом ознакомились с некоторыми трудами. Я хочу, чтобы вы хотя бы попытались позабыть о стереотипах и предрассудках, и взглянули на ситуацию своими глазами. Это займет время — для этого я и пригласил вас сюда. Простите старику эту маленькую хитрость. Но вы — мой счастливый шанс. Больше никто не будет слушать ополоумевшего профессора.

— Это все равно весьма смахивает на шантаж, — растеряно пробормотал Сайлас, ожидавший чего угодно, кроме этого странного во всех смыслах предложения. — Я не понимаю, зачем это нужно.

— Вам и не требуется, — пожал плечами профессор. — Подумайте, я не тороплю. Крис наверняка уже накрыл на стол. Кстати, что вы скажете о нем?

— Он любит скорость, — против воли улыбнулся Сайлас, на секунду даже забыв о прежней теме разговора. — Мне кажется, мы поладим.

— Вот и отлично, — Ленс решительно хлопнул себя по колену и поднялся на ноги. — Позвольте вам помочь, Сайлас. Судя по запаху, доносящемуся из кухни, нас ждет что-то очень вкусное...

Ужин, судя по всему, был и вправду хорош, но Сайлас ел механически, не разбирая вкуса. Он вспоминал изменившийся, дрогнувший голос матери, которая ни разу на его памяти не теряла самообладания. Ее сбивчивые объяснения, откровенную панику и... стыд. Жгучий, ощутимый даже на расстоянии, мучительный стыд. Не за ложь, как можно было бы подумать. Не за совершенное преступление против генетической чистоты. За то, что она произвела на свет его, Сайласа. Отклонение и уродство, которое пришлось скрывать всю жизнь. Это было больно.

Четкая строгая картина мира поплыла, подернулась рябью, искажавшей знакомые силуэты. Сайлас невольно прислушивался к себе, пытаясь найти разницу между собой прежним и нынешним, пытаясь почувствовать то, что делало его отличным, выбивавшимся из нормальности, и терялся, не находя ничего подобного. Как же так? Он вновь и вновь задавал себе этот вопрос, даже не замечая взглядов, которые бросали на него оба Ленса.

— Хорошо, — наконец сказал он, когда Крис вышел из столовой. — Я выслушаю вас и даже постараюсь понять. Но не рассчитывайте, что это сильно изменит мое мнение. Что касается ребенка... он, в любом случае, мой сын. Даже... такой.

— Я и не рассчитываю на многое, — профессор отодвинул от себя недопитый чай. — Но, это уже что-то... Кстати, могу вас порадовать, что жизни ребенка ничего больше не угрожает, но нужно время.

Его голос звучал мягко, успокаивающе, и Сайлас даже нашел в себе силы улыбнуться, чувствуя благодарность за поддержку. Чувство вины не отпускало его ни на секунду. Не только за аварию, но и за проклятую наследственность, способную навсегда испортить жизнь и Доре, и еще нерожденному сыну. Господи, как же все так получилось? Сайлас устало потер глаза. Он просто обязан был все исправить, иначе никогда не простит себя.

— Мне нужно вернуться в клинику, — донесся до него голос профессора. — Крис сейчас тоже уйдет — не надолго, всего на час. Переживете наше отсутствие?

В последнем вопросе прозвучало откровенное, но все же добродушное ехидство, и Сайлас не смог удержаться от ответной колкости:

— Боитесь, что если не переживу, то буду являться по ночам в кошмарах?

Профессор рассмеялся.

— Что вы, Сайлас. Вы не производите впечатление настолько мстительного человека. Просто, если вам тут не слишком комфортно одному, то можно попросить Криса перенести занятия по вождению

— По вождению? — тут же навострил уши Сайлас. — Да, он же говорил, что пытается получить права. Ничего, я подожду, не стоит нарушать его планы.

Оставшись один, Сайлас моментально почувствовал себя хуже. Присутствие Криса действительно отвлекало, не позволяя раскиснуть, сейчас же, наедине с собой, подавленность завладела им с новой силой. Только теперь на него полностью — без прикрас и иллюзий — обрушилась реальность. Его буквально затрясло.

Осознание, что сама авария могла закончиться куда хуже, если бы не счастливое стечение обстоятельств, усугублялось ощущением собственной неполноценности, убогости. Это заключение, которое осталось у профессора, казалось отложенным, но не отмененным смертным приговором. Если оно когда-нибудь, где-нибудь всплывет...

Сайлас представил себе лицо Джерри и поежился. Он прекрасно помнил взгляды, которыми награждали Роджера — брезгливые, неприязненные. Теперь он понимал, почему механик, хотя ему уже было далеко за тридцать, еще не был женат — с таким отягощением мало кто мог устроить личную жизнь. Поэтому медицинские файлы засекречивались почище самых серьезных государственных тайн — доступ к ним имели только сотрудники Департамента здоровья, но, как и всегда, случались утечки и взломы. Воображать себе последствия не хотелось совершенно. А как он взглянет в глаза Доре? Она сказала, что Дилан покончил с собой. Неудивительно, после той горы насмешек, что ему пришлось пережить в школе. Сайлас, как староста, должен был пресечь издевательства на корню, не допустить подобного, но... Мать презрительно поджала губы, когда он, рассказав о ситуации, спросил ее совета.

— Тебя не должны волновать такие люди, — холодно сказала она, и Сайлас в замешательстве опустил глаза, поняв, что опять совершил проступок. — Держись от него подальше. С чего ты вообще решил, что должен защищать этого... мальчика? Отвечай мне, Сайлас!

Он тогда так и не понял, почему такой простой вопрос вызвал столь бурную реакцию, но теперь все стало кристально ясным. Мать просто испугалась, что его потянет к подобному.

Сайлас беспомощно обхватил голову руками и скрючился в каталке. В сущности, при его положении и деньгах он не мог потерять ни работу, ни даже деловых партнеров, которым куда важнее были извлекаемые из дела прибыли, чем чистота его медицинской карты, но... Будут взгляды. Будет пренебрежение — скрытое или откровенное, в зависимости от статуса презиравшего. А, главное, будут сочувствовать Доре! Шептаться за ее спиной, утешать и тоже брезговать, будто она могла подхватить эту заразу. Сайласу на мгновение сделалось дурно. Она не заслужила такого. Значит, требовалось сохранить все в самой строжайшей тайне, а для этого можно было и пойти на поводу у старика. Тем более, что это не могло нанести вред — что может быть плохого в паре лекций по генетике? Может, ему удастся узнать что-то полезное, даже нужное для воспитания собственного сына. Это немного приободрило. Сайлас удовлетворенно хмыкнул, а затем поднял голову и замер, наткнувшись на спокойный понимающий взгляд Криса, стоявшего в дверях. К горлу подкатил скользкий комок.

Давно он стоит здесь? Понял ли что-нибудь? Сердце испуганно дернулось в груди, сбивая дыхание. Сайлас попытался улыбнуться, но улыбка вышла вымученной, неестественной.

— Ты уже вернулся? — только чтобы не молчать, произнес он. Крис виновато развел руками.

— Как всегда. Я даже с площадки не выехал. Мои курсы скоро выйдут в крупную сумму, а результата — ноль. Стоит кому-то оказаться рядом — все, труба. Мозг выключается напрочь.

На его лице появилась такая искренняя, детская обида, что Сайлас невольно заулыбался, испытав странное теплое сочувствие к этому почти незнакомому парню. Одновременно с этим появилось и желание подразнить.

— Может, это и не плохо, — с делано серьезным видом, заявил он, изо всех сил стараясь не рассмеяться. — Ну, что с площадки не уехал. Там, хотя бы, твоими жертвами были лишь бордюры.

— Хоть ты не издевайся! — взмолился Крис, но тут же прыснул со смеху. — Хотя, ты прав, во всем есть свои плюсы. Главное, уметь посмотреть на ситуацию с позитивной стороны.

Веселье моментально померкло. Сайлас почувствовал пустоту и холод и машинально сцепил пальцы в замок, словно пытаясь отгородиться от реальности. Крис, уже понявший, что сказал лишнее, присел рядом с ним на корточки.

— Все будет хорошо, — уверенно сказал он, и Сайласу остро захотелось ему поверить. — Не произошло непоправимого, а значит, есть шанс все исправить. Я знаю отца. Он очень хороший врач. Он поможет... им обоим.

— Мне бы твою веру, — невольно улыбнулся Сайлас, пораженный горячностью, прозвучавшей в его словах. Крис упрямо мотнул головой.

— Тебе и своей хватит, — фыркнул он поднялся на ноги. — А, давай, пока отец не видит, я тебя вином угощу? А потом — в ванну и спать.

— Кстати, про ванную, — ощутимо напрягся Сайлас, уже мечтавший о нормальном душе. — А как...

— Я помогу, — лучезарно улыбнулся Крис. — Я же твоя сиделка. Ну, как насчет вина?

Отказываться причин не было.

В ванне Сайлас отчетливо почувствовал, что краснеет. Крис раздевал его ловко, явно профессионально, но почему— принимать его заботу было неудобно, даже стыдно. За ним никто и никогда не ухаживал так — естественно, будто это было нормальным и... приличным. Разве что в детстве, но этого он уже не помнил. Мать быстро приучила его к самостоятельности.

— Ты чего? — Крис удивленно вгляделся в его лицо, а затем рассмеялся. — Стесняешься, что ли? Брось, вряд ли я обнаружу что-то принципиально новое.

От его слов Сайлас почувствовал себя еще большим дураком. Надо же было так явно выказать свое смущение! И не объяснишь же, что это просто с непривычки, от неожиданности. Хотя, стоило признаться самому себе, это было даже несколько приятно.

— Я не стесняюсь, — ворчливо отозвался он, помогая стащить с себя рубашку. — Просто... глупо это. Взрослый здоровый мужик, а сам вымыться не могу. Позор.

— Позор — это вонять потом, как будто пробежал марафон, — беззлобно поддел его Крис, и Сайлас посмотрел на него недоверчиво, пытаясь понять, шутит ли он или говорит серьезно. — А принять помощь — это нормально и не стыдно. И вообще, ты мне за это деньги платишь.

Последнюю фразу он произнес, лукаво косясь на Сайласа, и тот не удержался от улыбки. Напряжение тут же спало, оставив после себя уже привычную легкость и уют.

— Вообще-то, еще не плачу, — ехидно заметил Сайлас. — Кстати, мы так и не договорились о сумме.

— Мне не принципиально, — пожал плечами Крис. Он помог Сайласу выбраться из коляски и пересесть на борт ванны, аккуратно придержав за пояс. — Вообще, я и так могу тебе помогать. С тобой весело.

— Взаимно, — искренне ответил Сайлас и едва не заорал, почувствовав, что теряет равновесие. Крис тут же

выставил руку, упираясь в стену.

— Жив? — бодро поинтересовался он. Сайлас перевел дух, глянул в искрящиеся весельем глаза и задумчиво поцокал языком.

— Жив. Но на чаевые можешь даже не рассчитывать.

На следующий день Крис снова оттранспортировал его в клинику. Сайласа буквально тянуло туда, словно его присутствие могло хоть что-то изменить, помочь крепко спящей Доре. Он сидел рядом, молча гладил ее пальцы и вглядывался в безмятежно спокойное лицо, гадая — какие сны ей снятся? Хорошие? Счастливые? Плохие? Сам он всю ночь промучился кошмарами, а под утро обнаружил рядом с собой совершенно не выспавшегося Криса.

— Ты кричал, — виновато пояснил тот. — Я подумал, что если посижу рядом, что станет легче.

— И теперь мы оба похожи на приведения, — отшутился Сайлас, тем не менее испытывая странную благодарность. В присутствии Криса и вправду становилось лучше. — А что у нас на завтрак? А кофе есть?

— Найдем, — усмехнулся тот. — Ну? Готов?

— К чему? — не сразу понял Сайлас, а сообразив, покраснел и закусил губу. Крис сочувственно потрепал его по плечу.

— Потерпи. Это все не надолго.

— Она красивая, — тихо заметил Крис, сидевший за его спиной. Сайлас, не отводя взгляда от жены, молча кивнул в ответ. — Как вы познакомились?

— Мы знакомы с детства, — подумав, начал рассказывать Сайлас. — В детстве Дора была настоящей пацанкой — заводила всех шалостей и игр. У нее неистощимая фантазия — на проказы уж точно.

— А ты? — с любопытством поинтересовался Крис. Сайлас улыбнулся.

— А я следовал за ней, — сказал он и отпустил руку Доры. — Из вредности, назло родителям. Ну, это я сейчас это понимаю. Мать терпела, сколько могла, а потом жестко взялась за воспитание и быстро выбила всю дурь, чтобы я не позорил семью.

От этого воспоминания болезненно дернулась бровь. Теперь в жестоких словах матери, отчитывающей его за какую-то очередную провинность, он видел совсем иной смысл.

"Позор семьи...".

За горечью, сквозившей в ее голосе, скрывалось не раздражение на детские шалости, а другая, затаенная боль. Сайлас поежился и снова посмотрел на Дору. А она бы вышла за него замуж, если бы знала? А если бы...

Сайлас с силой сжал кулаки. Стоило признаться — сам бы он никогда не женился на девушке с генетической неполноценностью, как бы нежно не относился к ней. Тогда чего он ждал от других?

На плечо легла теплая рука, заставив вздрогнуть. Сайлас поднял голову, сообразив, что совсем забыл о Крисе, и зло усмехнулся. Этот бы тоже не возился с ним, зная... Додумывать неприятную мысль не хотелось совершенно. Сайлас повел плечами, скидывая с себя чужую ладонь, и посмотрел на Криса.

— Знаешь, у меня есть идея, — сказал он, глядя ему в глаза. — Дай мой телефон. Я позвоню Джерри.

Джерри, если имел что-то против, благоразумно оставил свое мнение при себе — ровно до тех пор, пока не приехал в больницу. Он только окинул взглядом травмированную ногу Сайласа, затянутую в прозрачный восстановительный силикон, и покачал головой.

— Вот, — сказал он, протягивая Сайласу бумажный пакет. — Раз уж тебя уже есть время развлекаться, может просмотришь бумаги, которые я тебе привез?

— Разумеется, — кивнул Сайлас. — Сегодня же вечером, Джерри. Спасибо.

— Не за что, — пожал плечами тот, явно испытывая сомнения по поводу очередной затеи своего шефа. — Завещание ты составил, так что можешь веселиться дальше. Я умываю руки.

— Не бурчи, — рассмеялся Сайлас. — Все будет хорошо, не я же за рулем. Познакомься, это, Кристиан Ленс, мой ангел хранитель и сиделка в одном лице.

— Вот и сидел бы дома со своей сиделкой, — огрызнулся Джерри, но руку Крису тем не менее пожал. — Что вас все тянет на авантюры? Сай, твоя мать это не одобрит.

— А мне наплевать! — вспылил Сайлас, у которого при упоминания родительницы болезненно заломило виски. — Я — взрослый человек и не обязан оглядываться на ее мнение. Джерри, напоминаю, что твой работодатель — я, а не она.

— Ты еще и мой друг, — резко отозвался тот, комкая пальцами край легкой куртки. — Не желаю видеть, как ты себя гробишь. Это и раньше-то не доставляло мне никакого удовольствия, но последнее время, Сай, ты переходишь все границы.

Он хмуро кивнул Крису, а затем, не прощаясь, развернулся и отправился прочь. Парень растеряно проводил его взглядом и посмотрел на помрачневшего Сайласа.

— Вообще, это действительно плохая идея, — сказал он. Сайлас тряхнул головой, отгоняя накатившее раздражение, и весело улыбнулся Крису.

— Джерри склонен к преувеличениям. Ты ведь со мной? Значит, ничего не случится. Кроме того, мое сидение сегодня — пассажирское. Ну-ка, пересади меня туда.

— Сайлас... — неуверено протянул Крис, и тот не выдержал.

— Что? — заорал он, стискивая кулаки. — Ты тоже считаешь, что я не понимаю, что делаю? Давай, и ты скажи, что мама бы этого не одобрила!

— Да причем тут твоя мама! — не остался в долгу Крис, в свою очередь повысив голос. — Я за тебя боюсь, идиот! Ты хоть знаешь, как я езжу?

— На коляске мы прокатились неплохо, — напомнил ему немного поуспокоившийся Сайлас. Он и сам не понимал, что на него нашло — вспышка ярости оказалась совершенно неожиданной, даже пугающей. — Прости... не надо было кричать. Давай, все-таки, попробуем, а? Ты и сам говоришь, что не можешь уехать дальше площадки, так что нам ничего не грозит.

— Здесь парковка, а не площадка, — уныло заметил Крис, но в его глазах уже зажглись азартные огоньки. — Ладно... Только не смейся, договорились?

— Обещаю, — торжественно поклялся Сайлас, на всякий случай скрестив большой и указательный палец. Хорошее настроение стремительно возвращалось.

Часть четвертая.

Когда Крис, бледный и напряженный, устроился на водительском сидении, Сайлас понял, что проблема действительно существует. Парень сидел так, словно под ним был электрический стул, а не анатомическое, комфортабельное кресло, обошедшееся в свое время в немалые деньги. Сайлас покачал головой.

— Так не пойдет, — сказал он и легонько пихнул Криса в грудь, заставляя откинуться назад. Тот подчинился, а затем вцепился в руль одеревеневшими скрюченными пальца. Его глаза пристально смотрели вперед, напряженно вглядываясь в одну точку, и казались остекленевшими. Сайлас, не выдержав, расхохотался, за что заработал испепеляющий взгляд.

— Ты обещал не смеяться! — обвиняюще напомнил Крис, и Сайлас усилием воли заставил себя успокоиться, хотя улыбка нет-нет да появлялась на губах.

— У меня тут записи были, — вспомнил он и потыкал пальцем в панель проигрывателя, выбирая нужный альбом. — "Тенки" тебя устроят?

— А инструктор не разрешает музыку, — заметил Крис, с любопытством следя за его манипуляциями. Сайлас пожал плечами.

— У нас не урок. Мы просто катаемся. Ну, — уточнил он, скептически оглядевшись по сторонам, — пока — только стоим. Заводи. Здесь снята блокировка.

Крис послушно приложил большой палец к сенсору, но машина, всегда заводившаяся с полоборота, лишь чихнула, фыркнула и заглохла. Парень посмотрел на Сайласа совершенно несчастным взглядом.

— И вот так всегда... — понуро сообщил он. Сайлас протянул руку и включил зажигание, на этот раз сработавшее без осечки.

— Без паники, — сказал он. — Свою первую тачку я разбил, не выехав из гаража. Вместо задней переключился в режим движения и... Отец тогда отобрал у меня права на месяц, в течение которого я зарабатывал на ремонт. Второй раз я был уже более внимателен.

— Ты же не хочешь сказать, что я могу разбить эту тачку? — перепугался Крис, моментально оценивший стоимость автомобиля. — У меня в жизни не будет таких денег, чтобы расплатиться с тобой!

— В этом-то и весь фокус! — ослепительно улыбнулся Сайлас, предвкушавший этот момент. — Это теперь твоя тачка. Пойдет вместо оплаты?

— Что? — изумился Крис и недоверчиво покосился на Сайласа. — Ты шутишь?

— Я похож на шутника? — тот в притворном негодовании вскинул бровь, но не сдержал улыбки. — Она твоя с этого момента. Ну, может, наконец, поедем?

Крис шумно выдохнул, явно не веря в происходящее, но в его глазах медленно начал проступать восторг. Он откинулся назад, принимая позу, показанную ему Сайласом, положил руки на руль и осторожно погладил его ладонями, будто пытаясь договориться со стальным монстром, который отозвался на прикосновение утробным рычанием мотора. Внутри что-то дрогнуло, Сайлас едва удержался от рефлекторного движения, пытаясь нажать несуществующую педаль. Все его существо требовало движения, адреналина, бесшабашного угара, который была способна дать лишь запредельная скорость. Но сегодня ему приходилось довольствоваться скромной ролью пассажира.

— Давай же! — почти выкрикнул он, и Крис, передвинув рычаг, нажал педаль газа. Под капотом взбрыкнули все три с половиной сотни лошадей, машина с визгом колес рванулась вперед, совершив приличный рывок, а потом замерла как вкопанная.

— Мягче! — с трудом переведя дух, сказал Сайлас, порадовавшийся, что ему хватило ума пристегнуться, иначе бы сейчас его, как бабочку, соскребали с лобового стекла. — Чего ты жмешь на педали с такой силой? Отпусти тормоз, сейчас она поедет сама.

Крис, лицо которого от напряжения стало каменным, осторожно, словно это была не педаль, а мина, поднял ногу, и машина плавно тронулась вперед.

— Теперь — газ, — напомнил ему Сайлас, напряженно вглядываясь в приближающийся бордюр. — Плавно. И руль вправо. Тоже плавно!

— Я никогда не смогу! — обреченно простонал Крис, но все выполнил четко, и столкновения с ограждением они благополучно избежали. Чего нельзя было сказать о заехавшей на парковку машине. Сайлас, успевший вывернуть руль в буквально последний момент, мысленно перекрестился.

— Глаза этого водителя мне долго еще будут сниться, — попытался пошутить он, но Крису было совершенно не смешно.

— Хватит, — решительно сказал он и отстегнул ремень. — Одно дело пугать до икоты инструктора, и совсем другое — рисковать твоим здоровьем. Отец меня убьет, да я и сам себе не прощу.

Сайлас ловко перехватил его руку и сильно сжал запястье, не давая выйти из машины.

— Мое здоровье — это мое дело, — жестко сказал он, глядя в глаза Крису, посмотревшему на него как на сумасшедшего. — Я могу распоряжаться им так, как захочу. В данный момент я собираюсь поддержать его... хорошим обедом. И заодно угостить тебя. Что скажешь?

— Не понимаю, — окончательно растерялся Крис. — Ты хочешь домой? Ну так давай, я тебя пересажу...

— Нет, — недобро усмехнулся Сайлас и отпустил его руку. — Я хочу в ресторан. Здесь, за углом, есть один приличный. Мы едем туда.

— Ты издеваешься? — снова взвыл Крис и с силой двинул ладонью по рулю. — Я двух метров проехать не могу, какой уж тут ресторан.

— Обычный, — хмыкнул Сайлас и откинулся на спинку. — Точнее, нет, рыбный. Но все равно хороший. Вези меня туда. Брось, все получится. Просто... Доверься ей. Машина никогда не подведет.

— Да? — Крис скептически покосился на его ногу, и Сайлас помрачнел.

— Это я ее подвел, — ответил он таким тоном, что Крис моментально замолчал. Несколько секунд прошли в полной тишине, а потом юноша осторожно положил руки на руль и глубоко вздохнул, сосредотачиваясь.

— Передвинуть рычаг, — отчетливо произнес он. — Потом медленно отпустить тормоз и плавно нажать газ.

— Нас ждет рыба, — плотоядно облизнулся Сайлас. — А я еще возьму себе вина.

В гостиную Крис вкатил его с громким гиканьем, на радостях едва не опрокинув коляску. Сайлас, которому на мгновение показалось, что сейчас он окажется на полу, с трудом удержался от вскрика, но Крис тут же выровнял его, не дав упасть. Оба обменялись обалдевшими взглядами, а потом дружно расхохотались в голос.

— Крис, ты решил добить нашего гостя? — вопрос, заданный спокойным, чуть насмешливым тоном застиг их врасплох. Оба моментально попытались придать лицам виноватое выражение — ни дать ни взять расшалившиеся школьники перед строгим директором — но их усилия пропали втуне. Буквально через секунду они снова прыснули со смеху, не удержав серьезные мины. Профессор только покачал головой.

— Я так и знал, что Крис еще сущий ребенок, но вы, Сайлас... — сказал он, глядя на них с отеческим снисхождением. — Взрослый, серьезный человек. Вам надо беречься.

Сайлас виновато развел руками.

— Простите, профессор, мы просто увлеклись, — начал было оправдываться он, но Крис его перебил.

— Папа, а мы съездили в ресторан! — воскликнул он, спеша поделиться переполнявшими его эмоциями. — И у меня теперь есть машина!

— Что? — изумился тот и недоверчиво покосился на улыбавшегося Сайласа. Тот кивнул, подтверждая. — Но... Откуда?

— Сайлас подарил, — сообщил Крис. Он подкатил коляску к креслу и помог Сайласу перебраться в него, устроив поудобнее. — Точнее, мы договорились, что это оплата за мои услуги.

— И что это за машина? — вкрадчиво поинтересовался профессор, моментально заподозривший неладное. Сайлас ответил ему обезоруживающей улыбкой.

— Между прочим, Крис смог сам доехать до ресторана, потом объехать квартал и вернуться к клинике. Я полагаю, скоро он сдаст экзамен.

— Это правда? — профессор тут же позабыл о своем предыдущем вопросе, во все глаза уставившись на крайне довольного собой сына. Крис кивнул.

— Мне никогда еще не было так легко за рулем, — признался он, улыбаясь. — Это волшебное ощущение. Теперь я знаю, почему Сай так любит машины. Я бы покатался еще, но он велел ехать домой, сказав, что на первый раз хватит.

— Разумно, — одобрил профессор и снова перевел взгляд на Сайласа. — Спасибо, я не ожидал. Но, Сайлас, вы уверены насчет машины?

— Мне все равно придется обзаводиться новой, — беспечно пожал плечами тот. — Я ведь, как вы правильно заметили, уже человек взрослый, семейный, почти отец. Куда мне сына на такой возить? А Крису — в самый раз, пусть девушек охмуряет.

Профессор вздохнул, покосился на совершенно счастливого сына и обреченно кивнул в знак согласия.

— Только будьте аккуратны, — попросил он. Сайлас быстро обменялся взглядами с Крисом и торжественно кивнул.

— Не сомневайтесь.

— Спасибо, что помогаете Крису, — поблагодарил профессор, когда они остались наедине. — И машина... Это очень щедрый подарок.

— Крис — хороший человек, — спокойно ответил Сайлас, снова сделавшись серьезным, будто только присутствие юноши пробуждало в нем ребячество. — Мне было приятно помочь ему. Вы ведь не против, что я... Что мы общаемся? — внезапно спохватился он. — Ну. Из-за этого...

— Вы так ничего и не поняли, — вздохнул профессор и присел на диван в шаге от кресла Сайласа. — Почему вам кажется, что я могу быть против? Я пригласил вас в свой дом, прекрасно зная о диагнозе. С чего бы мне теперь кривиться?

— Вы же не могли предположить, что мы подружимся, — возразил Сайлас, сам удивляясь тому слову, которое выбрал для обозначения их с Крисом отношений. Не приятельство — хотя они и были знакомы всего пару дней. Именно дружба. Он как никогда раньше был уверен в этом.

— Я на это рассчитывал, — усмехнулся профессор, чем немало удивил Сайласа. — Крис неплохо знаком с моими исследованиями. На кое-какие моменты у него свой взгляд и собственное мнение, но по большинству пунктов мы сходимся. Вы не против, если через некоторое время он присоединится к нашим занятиям?

— Занятиям? — не удержался от ехидства Сайлас. Профессор улыбнулся.

— Простите, привычка, — пояснил он. — Но я и впрямь воспринимаю наши разговоры как своего рода лекции. Семинары, если хотите. Вы против?

— Боже упаси, — Сайлас примирительно выставил руки ладонями вперед, извиняясь за неуместную колкость. — Называйте как хотите, мне все равно. Когда мы начнем?

— Полагаю, мы уже начали, — ответил тот. — Вы задали мне вопрос, буду ли я против вашего общения с моим сыном. Я, в свою очередь, поинтересовался, какие для этого могут быть основания. Вы мне пока что не ответили.

— А что тут можно ответить? — искренне удивился Сайлас. — Все, по-моему, понятно и так. Вы же генетик и прекрасно знакомы с теорией Ридлера.

— Представьте себе, что не знаком, — одними уголками губ улыбнулся профессор. Он расслабленно откинулся на спинку дивана, словно и вправду собирался слушать объяснения Сайласа. Тот растерялся.

— Но... — протянул он, пытаясь собраться с мыслями. — Слушайте, это понятно даже ребенку!

— Правда? — профессор лукаво склонил голову на бок. — Тогда почему бы вам не объяснить это на пальцах или на языке детей? Если это так просто и понятно.

Сайлас открыл было рот, но, подумав, снова его закрыл, не найдя подходящих слов, чтобы выразить свою мысль. Предельно ясную мысль, которая почему-то не желала облекаться в строгие формулировки. Как можно объяснить аксиому?

— Давайте, я вам помогу, — усмехнулся профессор. — Очевидно, мое неодобрение вашей дружбы должно основываться на потенциальном вреде, который вы можете причинить моему сыну?

— Да! — облегченно выдохнул Сайлас, а потом снова нахмурился, почуяв ловушку. — Да?

— Уже сомневаетесь, — кивнул тот. — Хорошо. Пока возьмем мое предположение за истину. Вы собираетесь причинить ему вред?

— И в мыслях не было, — пробормотал Сайлас. — С чего бы мне?

— Действительно — с чего? — профессор все так же лукаво поднял бровь и стал похож на библейского змия-искусителя. — Хорошо, допустим. Являетесь ли вы потенциально опасным?

— Все люди потенциально опасны, — усмехнулся Сайлас, начавший получать удовольствие от этой странной пикировки. Профессор одобрительно кивнул.

— Вы правы, Сайлас. Но когда это было поводом ограничивать себя в общении? Что делает persona non grata именно вас?

— Вы и сами знаете, — помрачнел Сайлас. — Никто не любит уродов. Вы привыкли иметь дело с... отклонениями, поэтому относитесь так спокойно, но другие люди не станут проявлять снисходительность. Я уверен, тот же Крис перестанет со мной общаться, если узнает правду.

— Зря вы думаете о нем так плохо, — упрекнул его профессор. — Крис лишен предрассудков. Хотите — проверьте сами. Расскажите ему и посмотрите на реакцию. Ручаюсь, она вас удивит.

— Ни за что! — тут же вскинулся Сайлас. От внезапно прошившего его испуга он впился пальцами в подлокотники. — Не вздумайте ему рассказывать! У нас договор! Не надейтесь, что, потопив меня, сами останетесь сухим — и моя мать, и вы совершили преступление!

— Успокойтесь, Сайлас, — резко одернул его профессор, гася поднявшуюся было панику. — Я лишь предложил это сделать вам самому. Но оставим это пока. Так вы считаете, что, узнав о SHD-гене, ваши друзья отвернутся от вас? Те, что знали вас всю жизнь? И даже Дора?

— Вы прекрасно знаете, что так и будет, — сухо отозвался Сайлас, снова представив себе выражение лица Джерри. — Я бы и сам так поступил. Понятно, что на деловые отношения это вряд ли повлияет, но... Пренебрежение будет. Я уже видел такое.

— Да, именно так и случается, к сожалению, — согласился с ним профессор, и Сайлас бросил на него недоуменный взгляд.

— Если вы со мной согласны, тогда зачем мы теряем время? — не понял он. Профессор качнул головой.

— То, что так происходит, не означает, что это правильно. Позвольте, мы немного отвлечемся от темы

Он поднялся и подошел к столу, на котором были разложены несколько старых потрепанных тетрадей. Сайлас растеряно проследил за ним взглядом, чувствуя, как все тело пробирает неприятный озноб. То, о чем они говорили, вызывало смутный подсознательный страх, и он ничего не мог с этим поделать. Профессор, будто почувствовав это, обернулся к нему.

— Вы знаете, что не Ридлер расшифровал ДНК человека? — спросил он, и Сайлас недоуменно поднял бровь. — А ведь это действительно так. Он использовал материалы Джона Парпера, своего учителя и руководителя. Нет, я не умаляю заслуг Адама, он проделал колоссальную работу, анализируя и систематизируя собранные данные, но честь открытия все-таки принадлежит не ему. И даже не Парперу. Это результат огромной работы, проделанной в разное время многими людьми, которых сейчас почти не помнят. У нас в стране, по крайней мере. Зато имя Адама Ридлера на слуху у всех. Сайлас, почему так произошло?

— Я полагаю... — Сайлас тщательно подбирал слова, не желая оказаться в глупом положении. — Я полагаю, что он смог обобщить их исследования и найти им применение на практике.

— Совершенно верно, — одобрительно кивнул профессор, и Сайлас почувствовал себя так, словно его похвалили за хорошую оценку. — И какое применение мы имеем на практике?

— Генетическую коррекцию, — последовал уже куда более уверенный ответ. — Регенерацию клеток на разном уровне.

Он выразительно посмотрел на свою сломанную ногу. — Кстати, когда я смогу это снять?

— Через неделю вам сменят силикон на более легкий, — ответил Ленс. — Сделают пару инъекций, и еще через неделю — полторы, в зависимости от особенностей организма, будете как новенький. Но бегать сразу не советую, поберегите ногу.

Сайлас радостно потер руки, предвкушая час освобождения. Его деятельная натура изнемогала от бездействия настолько, что даже странный разговор, больше действительно смахивавший на лекцию, пробуждал интерес. Или ему и в самом деле было интересно? Сайлас внезапно почувствовал азарт. Ленс совершенно явно упивался своим преимуществом, желая поразить Сайласа новой информацией, и это вызывало стойкое желание утереть ему нос. И ради этого даже стоило напрячь память и припомнить все, что им рассказывали в школе на спец-уроках.

— Вы действительно считаете, что труды Ридлера не заслуживают того внимания, что им оказывается? — с ехидством поинтересовался он, глядя на профессора. — Между прочим, если бы не он, у вас бы не было работы. Да и, если уж на то пошло, без его исследований было бы невозможно поддерживать тот уровень здоровья, который мы имеем сейчас. Тот же самый SHD-ген. Вы представляете, во что бы превратились люди без проведения коррекции?

— Сайлас, — очень спокойно и тихо произнес Ленс, перебив его эмоциональный монолог. — Сколько лет проводится эта коррекция? Всеобщая коррекция, подвергающаяся тщательнейшему контролю.

— Э-э... — ошарашенно протянул тот, прикидывая в уме. — Чуть меньше двухсот лет, если мне не изменяет память.

— Кстати, о памяти, — очень живо откликнулся профессор. — Вы хорошо запоминаете числа? А лица? Можете умножать в уме трехзначные числа?

— Что? — удивился тот внезапному переходу. — Нет, умножать не могу, а память... Я не жалуюсь, память как память. Причем здесь это? Что вы все перескакиваете с темы на тему?

— При том, что это тоже область применения исследований Ридлера, — объяснил профессор. — Только государство не видит в ней практического смысла — в широком плане. Для своих нужд — разумеется, но это совершенно отдельная тема. И там есть свои подводные камни.

Ленс с хрустом сжал кулаки и посмотрел куда-то в сторону, а потом, чуть успокоившись, вновь повернулся к озадаченному Сайласу.

— Вам никогда не приходило в голову, — негромко сказал он, — что труды Ридлера получили такую популярность просто потому, что его теория оказалась... выгодна? Вы правы, коррекции проводят уже почти двести лет — тотально, без исключений проверяя всех и вся. SHD-ген — рецессивная комбинация, обусловленная ею склонность проявляется достаточно редко. В полном объеме — меньше, чем в десяти процентах случаев, когда индивид испытывает сексуальное влечение только к своему полу. В еще в десяти процентах она полностью отсутствует, а в остальном может проявиться в той или иной мере с различной вероятность, зависящей от множества факторов. Коррекция нарушает эту комбинацию.

— Это я знаю и так, — нетерпеливо перебил его Сайлас. — Что из этого?

Ленс одарил его задумчивым взглядом и, взяв со стола одну из тетрадей, вернулся на диван.

— У вас никогда не возникало вопроса о последствиях, Сайлас? — поинтересовался он. — Или вы думаете, что такое фундаментальное вмешательство может пройти совершенно бесследно? Вам не хочется узнать, каким бы вы стали без корректирования? Я занимаюсь этими операциями не один десяток лет. Я собрал огромную статистику по своим пациентам, наблюдал за тем, как они растут и что из них получается. Это были разные люди, с разной жизнью. Умные и не блещущие способностями, красивые и не очень, талантливые и не слишком, успешные и неудачники. Разные. Но всех их объединяла одна особенность, сразу бросающаяся в глаза тому, кто задастся целью присмотреться. Средний срок жизни этих людей — примерно тридцать лет. Единицы доживают до преклонного возраста. Хотите знать, почему?

В его глазах появилось странное неприятное выражение, от которого Сайласу сделалось не по себе. Все это стало слишком серьезно, чтобы можно было воспринимать, как шутку. Хотел ли он знать? Непростой вопрос. Мог ли он теперь отступить назад?

Сайлас чувствовал себя так, будто проходил апекс крутого поворота.

— Поздно жать на тормоз, проф, — с вымученной улыбкой ответил он, отрезая себе все пути назад. — Выкладывайте свою страшную тайну.

Часть пятая.

Сон не шел. Сайлас, промучившись около часа, приподнялся и, нащупав пульт управления, включил телевизионный экран. Стена напротив засветилась, резанув привыкшие к темноте глаза, но тут же отрегулировала яркость, перестроившись на ночной режим. Сайлас начал бездумно перебирать каналы, пытаясь хоть немного отвлечься. Дурацкое романтическое кино вызвало лишь острый приступ раздражения, викторина, в которой парень и девушка по очереди демонстрировали чудеса идиотизма, рассмешила, но не заинтересовала, и Сайлас решил остановиться на ночном новостном блоке.

— Сегодня в Нью-Йорке стартовал фестиваль иностранного кино, — с улыбкой сообщила ведущая, и Сайлас скривился, как от кислого. — За неделю мы сможем ознакомиться с лучшими образцами зарубежного кинематографа, тщательно отобранными членами киноакадемии. В списке лент имеется и...

Сайлас поморщился и, не дослушав, переключил дальше. Все, без исключения, фестивали, на которых ему довелось побывать, представляли из себя совершеннейшую муть, не пригодную к просмотру. Если уж это считалось лучшими фильмами, на которые оказывались способны иностранцы, то ему было искренне их жаль. Раса вырожденцев! Они и создать-то ничего путного не способны, никакой духовности. Подумать только, у них были разрешены даже межрасовые браки! И в них рождались дети — полукровки, метисы. Даже животным хватает ума не допускать подобного.

С раздражением Сайлас снова переключил канал. Профессор нес какую-то чушь про последствия, необходимость вариаций, вырождение. Все это просто не укладывалось в голове. С чего он решил, что лучше разбирается в ситуации, чем весь Департамент? Какая несусветная наглость — ставить под сомнения мнение десятков видных ученых, имевших такие регалии, что Ленсу даже и не снились! Но все же...

Он говорил уверенно, подсовывая Сайласу все новые и новые распечатки. Тот возражал, отмахивался, огрызался, но все равно слушал, как завороженный, жадно впитывая информацию.

— Откуда мне знать, что это все не липа? — наконец не выдержал он, когда впереди явственно замаячила необходимость делать неприятные выводы. — Вы показываете мне какие-то цифры, ничем не подкрепленные данные. Только вашим словом. Но могу ли я доверять ему? Что если вы преследуете какие-то собственные цели?

— Ваши опасения разумны, Сайлас, — кивнул Ленс. — Данные подлинные, но, боюсь, в них трудно поверить. Но себе-то вы верите?

— Что вы имеете в виду? — тут же насторожился Сайлас. Профессор указал на его сломанную ногу.

— Вы любите скорость? — поинтересовался он. Сайлас пожал плечами.

— Кажется, мы это уже выяснили. Какое отношение это имеет к делу?

— Это ваш личный наркотик, — объяснил Ленс. — Дело не в скорости, как таковой, а в том ощущении, которое она дает. Вам нравится играть со смертью, Сайлас. Чем ближе к грани, тем больше удовольствия, правда? Но вам каждый раз мало.

— Это не правда! — искренне возмутился Сайлас. Он был вне себя от злости. — Еще скажите, что эта авария произошла потому, что я хотел угробить себя и Дору!

— Нет, вы не хотели, — покачал головой профессор. — Но будьте честным с самим собой. Что вы чувствовали в тот момент?

Сайлас замолчал.

"И хочется дальше — за эту грань... "

Его собственные слова и собственные мысли. Джерри частенько ругал его за излишний риск на треке, когда они гонялись, проверяя на прочность свои нервы и стальную плоть моторов. Ему и в самом деле было мало — всегда, даже когда он шел на срыве колес, только колоссальным усилием воли не давая себе забыться, раствориться в реве двигателя и сумасшедшей эйфории, накрывавшей его с головой.

Дилан, по словам Доры, покончил с собой, но парня попросту затравили.

Роджер пил, но в этом тоже не было ничего удивительного. Закономерность? Ерунда. Просто они оказались слабаками, и в этом также могла быть вина некачественного теста, из которого были слеплены оба.

Так же, как и он сам? Сайлас отчетливо скрипнул зубами.

— Допустим, — хрипло произнес он, оттолкнув от себя распечатки, исписанные пометками профессора, которые, казалось, жгли руки. — Допустим, что ваша статистика не врет. Что вы хотите доказать ею?

— Человеческий организм очень тонкая и сложная система, — медленно, чуть растягивая слова, ответил Ленс. — Это единое целое, чутко отзывающееся на любое вмешательство. Мы проникли в некоторые его тайны, но... — он беспомощно развел руками, — мы не боги. Не всемогущие и не всезнающие. Мы лезем с топором туда, где нужен скальпель хирурга. Коррекция подавляет развитие склонности, формируемой SHD-геном, не затрагивая остальное, уже сформированное с учетом этой генетической комбинации. Представьте себе, что вы пытаетесь поставить систему управления дизельным двигателем на автомобиль с бензиновым. Или — наоборот. Что получится?

— Да оно не подойдет друг к другу, — пожал плечами Сайлас. — Это просто не будет работать.

— Почему вы думаете, что с человеческим организмом как-то иначе?

В вопросе почудилась завуалированная насмешка, но Сайлас решил не акцентировать на этом внимание. Его куда больше интересовала аналогия.

— Вы считаете, что коррекция вносит диссонанс в развитие человека? На физическом уровне?

— Нет, — покачал головой Ленс. — Все гораздо хуже. Это диссонанс на психическом уровне. Несоответствие основных параметров системы и тех, что внесены искусственно. Вы понимаете, о чем я говорю, Сайлас?

— Понимаю, но...

Сайлас потерянно разглядывал свои ладони, будто пытаясь отыскать там нужный ответ. В голову лезли посторонние, дурацкие мысли, такие как: "мать бы убила за обкусанные ногти" или — "откуда эта грязь на запястье?".

— Я не могу в это поверить, — наконец признался он и посмотрел на профессора в упор. — Отклонение — есть отклонение, коррекция всего лишь возвращает систему к норме. Это как раз без коррекции есть несоответствие!

Профессор тяжело вздохнул и развел руками.

— Подавляющий процент алкоголиков, наркоманов и самоубийц приходится на подвергшихся коррекции. Этим людям тесно в этом мире, они отторгают его и самих себя.

— Это просто потому, что они изначально с дефектом, — сквозь зубы процедил Сайлас. Ленс достал стопку других распечаток и протянул их ему.

— Это статистика самоубийств, собранная по Европе. Там тоже умеют определять генетическую карту, но, в отличие от нас, не кроят ее по своему усмотрению. Там нет такого перекоса в сторону SHD-носителей. Эти люди просто живут, как все.

— Откуда у вас эти данные? — опешил Сайлас. — Это же...

— Преступление? — Ленс в притворном ужасе поднял бровь, и все возмущение схлынуло, как и не было. Сайлас перевел дыхание и растерянно провел ладонью по жесткому ежику волос. В сущности, он не имел права упрекать профессора, раз и сам был готов идти на подлог ради своего сына. На губах заиграла кривая усмешка. Вот так и опускаются на самое дно: сперва позволив себе маленький проступок, а потом, постепенно, шагая все дальше и дальше за грань. С каждым шагом Сайлас отчетливо ощущал, что все глубже и глубже погружается в трясину.

Ленс, сжалившись над ним, решил не продолжать, только попросил хорошо подумать на досуге над его словами. Сайлас думал, не переставая. За ужином, почти не обращая внимания на профессора и на Криса, занятых обсуждением какого-то случая в клинике. Оставшись один в своей спальне, когда внимательно проглядывал оставленные Ленсом распечатки. И позже, бездумно пялясь в мягко светящийся экран. В то, что ему показали, до ужаса не хотелось верить. Ридлер и те, кто продолжил его исследования просто не могли ошибаться. Или... могли? Кошмарный вопрос. Больше всего на свете Сайлас желал навсегда выкинуть из головы все сомнения, вернуться в свой уютный, донельзя понятный мир, в котором существовали четкие понятия правильного и неправильного. Без полутонов и неудобных вопросов, порождавших неприятные ответы. Он хотел закрыть глаза — и не мог снизить скорость. Как на треке, опасность приманивала, заставляя утопать все глубже и глубже, тянула в бездну. И этому абсолютно не хотелось сопротивляться. Неужели это и есть сбой в его системе управления?

— Чего не спишь? — вопрос заставил Сайласа вздрогнуть всем телом. Очнувшись, он понял, что задумался настолько, что даже не заметил, как переключился на музыкальный канал, по которому шел симфонический концерт. Переливы скрипок перекликались с голосами флейт — то умоляющими, то игривыми, и от их звучания почему-то сделалось не по себе. Сайлас обхватил себя руками и, не глядя на встрепанного Криса, маячившего в дверях, буркнул:

— Нога болит, вот и не сплю.

— Странно, — удивился тот, разом растеряв заспанный вид. — Чего ей болеть-то? Все основные восстановительные процессы уже почти завершены. Ты, случайно, не прыгал на ней?

— Да ничего я не прыгал, — еще больше разозлился Сайлас, недовольный тем, что его застали врасплох. — Просто... — его взгляд зацепился за привезенный Джерри пакет. — Просто на работе есть некоторые сложности.

— Расскажешь? — живо заинтересовался Крис, присаживаясь рядом, и Сайлас взглянул на него с недоумением. — Если это, конечно, не коммерческая тайна.

— Тебе вправду интересно? — недоверчиво уточнил Сайлас, и Крис тут же кивнул. — Ладно. Понимаешь, моим родителям принадлежит автомобильный концерн. Строго говоря, он принадлежит всей семье, даже мне в некоторой степени, но основной контрольный пакет в данный момент находится в руках моей матери. Она... Она очень властный человек со своим видением мира. Как единственный сын, я обязан буду занять ее место, но меня всегда больше привлекало другое.

— Гонки, — понимающе улыбнулся Крис, а потом резко изменился в лице. — Постой... Концерн? Сайлас Смит... Анна Смит — твоя мать? Ничего себе новости!

— Проф... Отец не сказал тебе? — изумился Сайлас, полагавший, что Крис в курсе того, кем является его подопечный и именно поэтому так отзывчив и внимателен. Тот качнул головой.

— Ну, судя по подаренной тачке, можно было догадаться, что ты не бедный человек, но что настолько... — Крис огляделся по сторонам и усмехнулся. — У тебя дома наверняка все шикарнее.

— У меня дома все гораздо проще, — разочаровал его Сайлас. — Мы с Дорой там только ночуем, поэтому не слишком нуждаемся в роскоши. Кроме того, Дора — ярая минималистка. Она любит строгий стиль и терпеть не может вычурность и чопорность. Ну, а меня ими перекормили в детстве. А вот у родителей — да, все шикарно. До тошноты.

— И как это связано с твоими неприятностями на работе? — полюбопытствовал Крис. Сайлас, вспомнив о разговоре с Джерри, скривил физиономию.

— Я руковожу гоночным треком, — сказал он так, будто это все объясняло. Крис кивнул, припоминая.

— И тебе принадлежат "Эрроуз", — добавил он, улыбаясь. — А я ведь даже болел за них на прошлом чемпионате. Как же я сразу не вспомнил имя? Мне ведь оно казалось знакомым.

— Я не слишком люблю публичность, — пожал плечами Сайлас, однако все равно почувствовал себя польщенным. — Мне больше нравится самому участвовать в гонках, но это строжайше запрещено. Матерью, разумеется. Я позволял себе участвовать в тестах и просто гоняться самому или на пару с Джерри...

— Он — хороший друг, раз покрывал тебя, — улыбнулся Крис, и Сайлас посмотрел на него с несказанным удивлением.

— Покрывал? Джерри? Он добропорядочный гражданин. Естественно, он все докладывал матери, но та смотрела на это сквозь пальцы.

Он ожидал какой-либо реакции на свои слова, но Крис не произнес ни слова, и это молчание почему-то заставило почувствовать себя неловко. Будто его уличили в чем-то постыдном, неправильном...

— А ты считаешь, что он должен был промолчать? — отчего-то разозлившись, осведомился он. Крис задумчиво потер переносицу.

— Ну... Он ведь знал, что тебе могли запретить и это... Я понимаю, каждый обязан докладывать о нарушениях, это долг и право гражданина, но... А ты бы что сделал на его месте?

— Я — не на его, — огрызнулся Сайлас. Его начал беспокоить этот разговор, скользящий по едва ощутимой границе, за которой начинались те самые неудобные вопросы. — Что у вас за манера с отцом — в душу лезть? Вы — медики, так и занимайтесь телом. А все остальное — не ваша забота.

— Ну, прости, — легко согласился Крис и, как ни в чем не бывало, поднялся на ноги, оставив на одеяле примятый след. — Отдыхай, Сай. Доброй ночи.

Едва за ним закрылась дверь, как Сайлас от души врезал кулаком по кровати, вымещая на ней нахлынувшее раздражение. Ему было муторно. В душе копошилась странная болезненная злость — не то на профессора, заронившего сомнения, не то на Криса, зачем-то принявшегося рыться в его жизни, не то на себя, за то, что ни за что обидел парня.

"А он ведь слушал... — внезапно пришло в голову, и от этой мысли сделалось еще паршивее. — Ему было интересно. Раньше моими делами интересовалась только Дора. А я взял и нахамил".

Сайлас выключил экран и вытянулся на кровати, надеясь, что сможет уснуть, но сна не было ни в одном глазу. Вдобавок, действительно разнылась нога. Сайлас ворочался, пытаясь устроить ее поудобнее, но ничего не помогало — даже усилия кровати, пытавшейся подстроиться под его вертлявость. Не выдержав, он выругался и сел, отпихнув от себя одеяло. Ему предстояла непростая задача. Сайлас смерил взглядом расстояние до каталки и тяжело вздохнул. Выбора не было.

— Не спится? — поинтересовался он, приоткрыв дверь комнаты Криса. Тот вздрогнул от неожиданности и неловко попытался запихнуть за спину какие-то листы бумаги. — Я хотел сказать, что был... Что это?

Крис мучительно покраснел, и это донельзя не понравилось Сайласу. Он тронул пульт управления, направляя коляску вперед, и парень попятился, вызвав еще больше подозрений.

— Ты зачем встал? — неубедительно возмутился он, избегая смотреть Сайласу в глаза. — Ногу не бережешь совсем!

— Это ведь те заметки, которые при мне набрасывал твой отец, — не отвечая на его вопросы, произнес Сайлас, узнавший листы, исписанные характерным размашистым почерком. В груди гулко трепыхнулось сердце, захлестнутое адреналином, виски заломило от неожиданного понимания. Виноватый, смущенный вид Криса только еще больше укреплял в страшной, немыслимой догадке. Горло перехватило от ужаса.

— Ты знаешь... — с трудом прошептал Сайлас помертвелыми губами. — Ты все знаешь... Господи...

Часть шестая

В горле наглухо застрял тошнотворный ком, мешавший говорить, и Сайлас лишь беспомощно глотал ртом воздух. Страх — нет, удушающая паника — не давала ни вздохнуть, ни отвести взгляд, прикованный к лицу Криса, на котором попеременно отражались вина, смущение и стыд. И почему-то последнее ударило больнее всего.

— Кто тебя просил лезть не в свое дело? — буквально прошипел Сайлас, едва не сходя с ума от ужаса. Побелевшими от напряжения пальцами, он впился в подлокотники каталки, почти не соображая, что делает, и чуткие сенсоры не выдержали, раскрошившись под его нажимом. Электромотор, взвыв, дернул коляску назад, и Сайлас, потеряв равновесие, тяжело рухнул на пол, сильно приложившись коленом. Боль прошила ногу насквозь, на глаза навернулись непрошеные слезы, и Сайлас, представив себе, как выглядит со стороны, разозлился еще больше.

— Что вы... — процедил он сквозь зубы и резко оттолкнул протянутую ему руку. — Что вы вечно лезете не в свое дело? Какого черта? Мама, Джерри, проф... И ты такой же. Что, доволен? Доволен?

Щеку обожгло хлесткой болью, на мгновение даже заглушившей боль в ноге, голова дернулась по инерции, проследив траекторию удара, и Сайлас беспомощно заморгал, приходя в себя. Он растерянно глянул на склонившегося к нему Криса и безропотно позволил поднять себя с пола и усадить на кровать. Крис молча опустился на колени и осторожно тронул пальцами пострадавшую ногу. Сайлас зашипел от боли, но ногу не отдернул, хотя сейчас ему больше всего на свете хотелось, как в детстве, спрятаться под одеяло. Тогда это помогало на время решить любые проблемы, теперь же казалось глупым и нелепым.

— Потерпи секунду, сейчас будет легче, — сказал Крис и несильно нажал какую-то точку около колена. Сайлас заорал, едва не взвившись над кроватью, и, с трудом переведя дыхание, витиевато сообщил, что думает по поводу этого самого "легче". Крис улыбнулся.

— А сейчас?

Сайлас прислушался к себе и с удивлением отметил, что боль постепенно утихает, становясь вполне терпимой. Как такое могло быть?

— Старая методика, — усмехнулся в ответ на невысказанный вопрос Крис и поднялся на ноги. — Отец изучал в свое время медицину Китая и научил меня некоторым фокусам. Сейчас, подожди, я найду ключ и поедем.

— Куда? — оторопел все еще не пришедший в себя Сайлас. Нога его уже почти не беспокоила, зато обстоятельства падения настойчиво напомнили о себе. Снова затрясло.

— В клинику, конечно, — неразборчиво отозвался Крис, роясь в куче всякого хлама на полках стеллажа. Под изумленным взглядом Сайласа он, чертыхаясь, обвалил на пол несколько книг, не глядя, пихнул их на другую полку, смел рукавом какую-то подставку и, издав торжествующий вопль, выудил на свет божий ключ-карту. — Ну вот! Готов?

— Да к чему?! — взорвался Сайлас, ошеломленный всей этой суетой. — В какую клинику? Ты что... — он обмер от ужаса. — Ты звонил в Департамент?

— Зачем? — в свою очередь не понял Крис. — Да у нас же есть аппарат. Пусть не самый новый, но проекцию сделать сможет. Надо же понять, нет ли новой трещины.

Он внезапно нахмурился, наконец, осознав, о чем говорил Сайлас. Тот, почти не дыша, ожидал ответа, даже не сомневаясь в том, каким он будет. Понятно, что Крис не станет покрывать его секрет — разве что ради отца. А вдруг он не знает о подлоге? А вдруг он уже позвонил в Службу контроля? Стоило взглянуть на ситуацию трезво — сам бы он позвонил немедленно.

— Ты ничего не понял, — медленно произнес Крис, глядя куда-то в сторону. — Я с самого начала знал про тебя. С того момента, как отец попросил забрать тебя из больницы. Он... рассказал мне. Прости, пожалуйста.

— Знал? — переспросил окончательно деморализованный Сайлас. — Но...

Он замолчал, не зная, что сказать дальше. Почему-то вдруг стало очень пусто и все равно, будто ничего больше не имело смысла. Сайлас закрыл лицо руками и глухо застонал, пытаясь справиться с накатившим отчаянием.

— Я для вас, что — подопытный образец? — ядовито процедил он, не глядя на замершего Криса. — Дополнение к этой... статистике. Ты меня тоже изучал?

— А похоже?

Вопрос застал врасплох. Сайлас поднял голову, внимательно посмотрел на закусившего губу Криса, как будто пытаясь прочитать ответ на его лице. Получалось плохо.

— Не знаю... Да. Нет. Не знаю. Скажешь?

Крис испустил тяжелый вздох, взъерошил волосы растерянным нервным жестом и присел рядом.

— Давай так, — предложил он и осторожно, едва ощутимо, коснулся запястья Сайласа. — Сейчас мы едем в клинику, делаем проекции, убеждаемся, что с ногой все в порядке, а потом я отвечу на все твои вопросы. Хорошо?

Чужие пальцы мягко проскользили по коже, оставив на ней теплый невидимый след. Сайлас поежился от прикосновения, и Крис, истолковав это по-своему, тут же убрал руку. Захотелось потянуться за ней, вернуть сбежавшее тепло, но Сайлас усилием воли остановил себя.

Глупый порыв. Сайлас стиснул зубы, унимая всколыхнувшуюся внутри бурю, и кивнул, не решаясь произнести ни слова. Крис порывисто поднялся, словно он и сам чувствовал себя неловко, подкатил коляску поближе и, обхватив Сайласа за спину, помог перебраться на сидение. Ногу снова прошила боль, заставив поморщиться.

— Поосторожнее! — ворчливо пробурчал он, пытаясь устроиться поудобнее. — А то я сломаю и вторую ногу.

— Ужасно, — едва слышно фыркнул Крис. — Мне придется возиться с тобой в два раза дольше? А у тебя есть еще одна машина?

Почему-то это заставило Сайласа рассмеяться.

— У меня их целый автопарк, — поделился он. — Формально, они, конечно, принадлежат концерну, но... Крис... Скажи мне только одну вещь. Ты со мной возишься только потому, что отец велел?

Ответа он ждал, практически затаив дыхание.

— Отец действительно попросил присмотреть за тобой, — медленно произнес Крис, и внутри все оборвалось. — Но сам бы я хотел стать тебе другом. Если позволишь.

— А моя... — Сайлас запнулся на неприятном слове, — коррекция? Что она значит?

Лицо Криса омрачилось.

— Знаешь, я бы предпочел, чтобы ее не было, — с затаенной злостью произнес он, вызвав внутри Сайласа новую болезненную судорогу. — Вообще. Нет, не так, как ты подумал. Именно самой коррекции. Не гена. Потому что, если теория отца верна, то в тебе сидит замедленная бомба.

— Если бы не коррекция, то я бы испытывал влечение к мужчинам, — Сайласа даже передернуло от этой мысли. Крис легкомысленно пожал плечами.

— Зато ты бы был самим собой, — сказал он и тронул пульт управления. — Ну что? Поехали?

Сайласу не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться, загнав странную фразу Криса в самый дальний уголок памяти. Больная нога и пережитый шок сейчас волновали его куда сильнее.

— Ну вот, — успокоил его Крис, разглядывая результат сканирования. — Все в порядке, просто ушиб. Никакого смещения, никаких новых трещин. Но больше так не делай, пожалуйста.

— Не придется, если ты не будешь мне врать, — поморщившись от начавшей возвращаться боли, ответил Сайлас. Крис, заметив это, отправился к охлаждающему шкафу.

— Не буду, — пообещал он и быстро набрал на пульте управления несколько кодовых комбинаций. В недрах шкафа что-то загудело, а затем в приемный лоток легли две ампулы. Крис подхватил лежавший рядом инъектор и со всем снаряжением вернулся к Сайласу.

— Не буду, — снова повторил он, заряжая первую ампулу. — Я и не хотел, но... Я знал, что тебе это не понравится, поэтому и молчал. Но, Сай, в этом нет ничего страшного. Я никому не скажу, обещаю. Я умею хранить секреты.

— Такие, как иностранная статистика, собранная для твоего отца? — криво усмехнулся Сайлас, чувствуя, как обнаженной кожи бедра коснулся кончик инъектора, из которого сперва потекла обеззараживающая жидкость, омывшая место укола, а затем высунулась игла, впрыснувшая лекарство. Крис тут же сменил ампулу.

— И это тоже, — согласился он. — Вообще, я рад, что все прояснилось. Теперь мы можем говорить откровеннее. Если ты не против.

— Мне кажется, — медленно, тщательно прислушиваясь к своим ощущениям, отозвался Сайлас, — мне кажется, я не против. У меня скопилась просто куча вопросов.

— Боюсь, моих знаний не хватит, чтобы заставить утихнуть твое любопытство, — пошутил Крис, и Сайлас даже нашел в себе силы улыбнуться в ответ. — Но я постараюсь. Так, на этом все. Завтра будешь как новенький. Поехали домой. Пора уже ложиться спать, а?

Сон снился странный. То ли сказались пережитые волнения, а может просто снова разболелась нога, но Сайлас не провалился, как обычно, в беспробудную черноту, а почему-то обнаружил себя в родительском доме. Ему снился обычный семейный ужин, но в этот раз ему вдруг сделалось необыкновенно тревожно. Он нервничал, даже расплескал сок на белоснежную скатерть, за что заработал осуждающий взгляд матери, и стал дергаться еще сильнее. Он никак не мог сосредоточиться и вспомнить, как правильно пользоваться столовыми приборами, кажется, взял нож не в ту руку и тут же услышал осуждающий вздох. Пальцы сами собой сжались на тонкой полоске стали, словно это могло вернуть ему утраченное хладнокровие. Ничего не помогало. На лбу от напряжения выступила испарина, и Сайлас машинально отер пот тыльной стороной ладони.

— Сайлас Бенжамин Смит, — голос матери дрожал от еле сдерживаемого раздражения. — Где твои манеры? Тебя воспитывали в приличной семье, будь любезен не позорить свою фамилию. Если человек не в состоянии есть, как положено, чего он вообще может достичь в жизни? Ты меня слышишь?

Сайлас кивнул, крепче стиснул ни в чем не повинную вилку, чувствуя, как в ладонь впивается стальное ребро, и... проснулся.

За окном еще было темно. Сайлас тяжело вздохнул, неловко перевернулся на бок, чувствуя, как тут же ожил механизм кровати, заново распределяя его вес по своей поверхности, и снова закрыл глаза. Спать уже не хотелось. В голову лезли странные, тревожные мысли, и от них никак не удавалось отмахнуться.

Что если он все это время жил не своей жизнью?

Что если его тяга к риску — результат искусственного вмешательства в тончайшие настройки организма, которые человечество думает, что научилось понимать?

Что если Ридлер ошибался? Если он неправильно сформулировал понятия нормы и отклонения, а так же перечень критериев, по которым их определяли?

Неужели это возможно? А если и так, то что?

Сайлас застонал и схватился за голову. Утешало только одно — если это действительно правда, то он сможет взять свою слабость под контроль. Он больше не будет участвовать в гонках, не будет рисковать на дороге, даже бросит ежегодные вылазки на скалы. Отныне он будет избегать любого риска, любой опасности. При мысли об этом ему сделалось совсем тошно.

"Мать будет просто счастлива, — с отвращением подумал он. — Наконец-то я стану почти идеальным сыном для нее. Останется только занять свое место в совете директоров и послушно голосовать, как она скажет. Тоска...".

Его мысли были безжалостно прерваны сигналом телефона. Сайлас приглушенно выругался и не глядя зашарил рукой по прикроватному столику.

— Кому я понадобился в такую рань? — пробормотал он, открывая пришедшее сообщение. Имя адресата заставило скривиться от досады. — Вот же черт...

В трех коротких фразах мать безапелляционно требовала встречи, даже не удосужившись поинтересоваться ни его самочувствием, ни состоянием Доры. Сайлас испустил тяжелый вздох. Откровенно говоря, стоило удивляться, почему мать не объявилась раньше, сразу же после его звонка. Видимо, ее и вправду подкосило, что правда всплыла наружу. О чем она хочет поговорить? Вряд ли это будет что-то приятное. Сайлас повернулся на спину и закинул руки за голову. Что ж, сон, как говорится, оказался в руку.

— Можешь заказать такси на двенадцать? — спросил он у Криса за завтраком. Профессор уехал раньше, чему Сайлас был искренне рад. Он не был уверен, что сумеет сохранить приветливое выражение лица и удержаться от колкостей.

— Что-то случилось? — Крис поставил перед ним тарелку с блинчиками, залитыми апельсиновым джемом, и чашку кофе. Сайлас с удивлением узрел свое любимое лакомство и подозрительно покосился на довольно улыбавшегося парня.

— Как ты угадал? — поинтересовался он. Крис пожал плечами и присел рядом, пододвинув к себе чай.

— Ты говорил об этом, — объяснил он, явно радуясь удавшемуся сюрпризу. — Помнишь, когда в ресторане сидели. Я и запомнил. Сегодня с утра специально сбегал за джемом. Нравится?

— Очень, — не покривил душой Сайлас, которому оказалась приятна такая забота. Дискомфорт причиняло только одно. — Крис, не стоит. Нет необходимости так со мной носиться. Я не злюсь и все понимаю. Тебе не за что извиняться.

— С чего ты решил, что я пытаюсь извиниться? — Крис поднес чашку к губам, но потом отставил ее, так и не сделав ни одного глотка. — Дело не в этом, хотя я действительно чувствую себя неловко. Просто... Зачем ты помог мне с вождением?

— Просто так, — ответил Сайлас, несколько удивленный сменой темы. — Причем здесь это?

— То есть, — усмехнулся Крис, — ты считаешь нормальным помочь почти незнакомому человеку, да еще и сделать ему дорогущий подарок, но когда заботятся о тебе, начинаешь искать подвох? Где ваша логика, мистер Смит?

— Но я... Это же было... — растерялся Сайлас. — Это другое. Ты ведь не можешь относиться ко мне, как... Я ведь...

Он пытался произнести ненавистное слово вслух, но не мог, и от этого даже разозлился.

— Бракованный, — наконец заставил себя выговорить он, но от этого не стало легче. — И мой ребенок... Я даже это не смог сделать, как следует.

— Не надо говорить мне, как я могу или не могу к тебе относиться, — довольно резко заявил Крис. — Позволь уж решать самому. Ты мне нравишься. Ты... отличаешься от других, но в этом нет ничего плохого. Это даже здорово! Ты не представляешь, как я рад! Ой! — внезапно опомнился он, вспомнив обстоятельства, благодаря которым Сайлас очутился в их доме. — Я не имел в виду, что рад тому, что ты попал в аварию. Я хотел сказать...

— Я тебя понял, — с улыбкой перебил Сайлас, которого изрядно повеселило его смятение. — Знаешь... я тоже рад. Мне никогда и ни с кем не было так легко. Разве что с Дорой, но с ней мы знакомы с детства, а чтобы вот так, сразу... Я всю жизнь боюсь сделать что-то недостойное, что бы бросило тень на мою семью. Раньше мне казалось, что мать так недовольна мной, потому что я плохо стараюсь, не оправдываю ее надежд. И я старался... Крис, я очень старался. А потом понял, что это бесполезно.

— А твой отец? — помолчав, спросил Крис. Сайлас болезненно поморщился — он не любил говорить об отце.

— Он никогда не имел своего мнения, — после паузы ответил он. — Формально, он входит в совет директоров, но все знают, что решения принимает мать. Он... слабоволен и зависим. Его вообще мало что интересует, кроме моделирования.

— Моделирования? — удивился Крис. Сайлас раздраженно передернул плечами.

— Он увлекается моделями кораблей. В основном, старинными парусниками, у него их уже несколько сотен. Как-то я случайно уронил один... — Сайлас замолчал, вспоминая грандиозный скандал, а затем, не желая продолжать разговор, включил телевизионный экран и пододвинул к себе остывший кофе.

— Кинофестиваль включает в себя... — прощебетала с экрана ведущая, и Сайлас с радостью нашел, на ком можно сорвать накопившееся раздражение.

— Пустая трата денег, этот фестиваль, — заявил он. — Ни одной приличной картины за все время, сколько его проводят! А ведь это лучшее зарубежное кино! Что они вообще там смотрят?

— Почему ты решил, что это лучшее? — негромко спросил Крис, и Сайлас посмотрел на него с недоумением.

— Что значит — почему решил? Это же фестиваль лучшего иностранного кино! Или ты думаешь, что в киноакадемии сидят идиоты, не способные отличить хорошую вещь от негодной?

— Нет, я так не думаю, — Крис допил чай и поднялся на ноги. — Только я не понимаю одного: почему бы им не позволить нам посмотреть все самим и выбрать? Почему нам показывают лишь то, что они считают лучшим?

— Потому что, это может разрушительно повлиять на неокрепшие умы, — не слишком уверенно ответил Сайлас, сам уже не очень верил в то, что говорит. Крис, убрав грязную посуду, вернулся на свое место.

— Что такое — неокрепший ум? — поинтересовался он, и Сайлас не нашелся с ответом. — Не закостенелый в предрассудках? А что в этом плохого? Я... Я бы хотел знать больше.

Он сцепил руки в замок и оперся на них подбородком, отчего его речь стала немного неразборчивой.

— Чем больше ты знаешь, тем больше шансов принять верное решение. Если, конечно, ты умеешь эту информацию обрабатывать.

Сайлас с интересом покосился на него. В этот момент Крис был очень похож на своего отца, даже в голосе промелькнули знакомые менторские нотки, естественные для пожилого профессора, но слишком забавные для молодого парня. Безумно захотелось сбить с него напускную спесь.

— Обрабатывать? — с очень серьезным видом уточнил он, ковыряясь вилкой в блинчиках. — Что ты подразумеваешь под обработкой? Систематизация? Каталогизация? Сравнение и ранжирование?

— Что? — опешил Крис, моментально вынырнувший из задумчивости. Сайлас, не удержавшись, рассмеялся в голос, и парень, поняв, что над ним попросту подшучивают, легонько пихнул его кулаком в плечо.

— Эй, я серьезно! — возмутился он, чем вызвал новую порцию хохота, и обиженно насупился. Сайлас, отсмеявшись, тронул его за рукав.

— А если серьезно... Ты действительно считаешь, что не бывает избытка информации? Есть ведь то, что иногда лучше не знать.

— Все зависит от того, как ты относишься к информации, — покачал головой Крис. — Если ее воспринимать неорганизованным потоком, то можно просто не справиться, потонуть в ней. Но если уметь самостоятельно фильтровать ее, систематизировать и анализировать, то она становится надежнейшим помощником.

— Это умеют не все, — не согласился Сайлас, все больше и больше заинтригованный беседой. Он и возражал-то только для того, чтобы подтолкнуть Криса, поддержать разговор. — Маленькие дети, например. Да и подростки...

— Вот поэтому и нужно начинать с детей, — уверенно кивнул Крис. — Нужно учить их. А уж потом они разберутся сами и сами же сделают выводы.

— Мне кажется, это несколько рискованно, — неуверенно заметил, Сайлас. — Никто ж не знает, какие выводы будут сделаны. Это... неподконтрольно.

Крис странно улыбнулся.

— А только так и идет развитие. Нестандартными путями. Сай, тебе все еще нужно такси?

Сайлас только вздохнул, вспомнив о предстоящей встрече.

— Нужно, — уныло подтвердил он. — И, Крис... Побудь со мной там. Пожалуйста. А потом зайдем к Доре.

Ресторан, выбранный матерью, отличался чопорностью и бросающейся в глаза роскошью. Вычурное здание отдавало холодом из-за обилия стекла и металла, вокруг почти не было зелени и цветов. Автоматические двери бесшумно скользнули в сторону, повинуясь сигналу датчика, и на Сайласа снова обрушилось полузабытое ощущение собственной ничтожности, которое всегда возникало в подобных местах. Внутри, словно бы в противовес внешнему облику, царил ретро-стиль. Строгая классика, призванная скорее подавлять, нежели создавать уют, живое обслуживание, приглушенная музыка, тяжелые непроницаемые шторы. Разительное отличие от солнечного ресторанчика, где они сидели с Крисом.

Метрдотель окинул скептическим взглядом потертые джинсы и небрежно убранные в "хвост" волосы Криса, и недовольно поджал губы, однако ничего не сказал. Тот, не ожидавший подобного приема, заметно заробел, и Сайлас, почувствовав это, незаметно похлопал его по руке, привлекая внимание.

— Не теряйся, — шепнул он, когда парень наклонился. — Смотри на всех свысока, тогда они станут вежливыми. И вообще, ты у нас будущее светило науки, а они только и знают, как стелить скатерть на стол.

Крис, не удержавшись, фыркнул.

— Это, между прочим, тоже нелегкое дело, — с улыбкой заметил он, а потом разом напрягся, заметив ожидавшую их за столиком женщину. Анна Смит разглядывала сына и его спутника с нечитаемым выражением лица, от которого моментально становилось не по себе. Ее фирменный, хорошо знакомый взгляд, всегда означавший, что она очень недовольна. Сайлас, собрав всю волю в кулак, ослепительно улыбнулся матери.

— Мама, — поприветствовал он ее, когда Крис помог ему перебраться на стул и сам сел рядом. — Я так рад тебя видеть в добром здравии. Познакомься, это мой друг, — он выделил голосом последнее слово, ясно давая понять статус Криса, и женщина недовольно нахмурилась. — Кристиан Ленс. Он — сын профессора Ленса. Я думаю, ты его помнишь.

— Я очень рада познакомиться с друзьями моего сына, — холодно произнесла Анна, и Криса заметно передернуло от звеневшего в ее голосе льда. — Сайлас, мне нужно поговорить с тобой. Наедине.

Крис дернулся, явно собираясь подняться, но Сайлас решительно перехватил его руку.

— Сядь, — отрывисто бросил он и повернулся к матери. — Мама, у меня мало времени, мне нужно к Доре. Поэтому давай отложим все важные дела и просто пообедаем. Я не намерен обсуждать сейчас ничего серьезного.

— Сайлас, — отчеканила та, и его, как в детстве, бросило в холодный пот. Подошедший было официант моментально испарился, демонстрируя прекрасную выучку. — Это не терпит отлагательств. Мне сообщили, что ты не живешь дома. Что это значит? Почему ты находишься у... этих людей?

Она даже не посмотрела в сторону замершего Криса, демонстративно игнорируя его присутствие. Сайлас улыбнулся.

— Мама, ну ты же сама говорила, что профессор Ленс — лучший специалист в городе. Поэтому мы с Дорой и обратились к нему. Или ты боялась, что ситуация со мной повторится? Я тебя порадую — мой сын абсолютно нормален.

— Сайлас, — предостерегающе произнесла Анна, напоминая про Криса, который усиленно пытался слиться со стулом. — Я знаю, что ребенок здоров, я затребовала его медицинскую карту. Это хорошая новость, а вот твое поведение меня огорчает. Ты немедленно возвращаешься домой, я пришлю машину. И что за странные подарки ты делаешь? Юноша, — наконец повернулась к Крису она, — вы, надеюсь, понимаете, что излишняя щедрость моего сына продиктована его травмой и не имеет юридической силы?

— Да, мэм, — быстро кивнул Крис, и у Сайласа на мгновение помутилось в голове. Он вспомнил давешний сон, обиды, взращенные с детства. И особенно то, что мать даже не поинтересовалась здоровьем Доры, но не замедлила покопаться в медицинских файлах будущего внука, будто бы это был породистый щенок, которого она выбирала. Будто это все было неважным, куда менее значимым, чем эта чертова машина, подаренная Крису. Чертов Джерри, не мог промолчать! Сайлас машинально облизнул губы и внезапно почувствовал на них вкус апельсинового джема.

— Мама, — еле сдерживая рвущуюся наружу ярость, произнес он, и Крис посмотрел на него почти с испугом. — Мама, какой я люблю джем?

— Что? — не поняла та и нахмурилась. — Сайлас, какое это имеет значение? Не переводи разговор на ерунду. Ты немедленно съезжаешь от этих людей. Тебя наверняка шантажируют и удерживают силой. У меня есть все возможности, чтобы прекратить это вопиющее безобразие.

Сайлас расхохотался — искренне, громко и заливисто. В тишине зала его смех прозвучал оглушительно громко, тут же привлекая внимание, и женщина буквально побелела от возмущения.

— Сайлас Бенджамин Смит, веди себя пристойно, — прошипела она, оглядываясь по сторонам. — Это возмутительно! Ты позоришь меня!

— Нет, мама, — уверенно возразил тот. — Это ты позоришь меня перед Крисом. Меня никто не шантажирует, наоборот, мне помогают. Впервые, мама, я с кем-то чувствую себя свободно. И мне хорошо. И я никуда не поеду. Во-первых, так мне гораздо удобнее добираться до Доры. Ей лучше, кстати, спасибо, что спросила. И мой ребенок будет, слава Богу, жить. И я сделаю все, чтобы загладить свою вину за эту аварию. А во-вторых... Мне просто нравится жить у Ленсов. Вот так вот.

— Кстати, про твоего ребенка, — немедленно встрепенулась Анна. — Когда он родится, я хочу, чтобы вы с Дорой перебрались к нам. Я буду лично контролировать его воспитание. Сомневаюсь, что при таком подходе, ты сможешь вырастить мне приличного наследника. И это не обсуждается, Сайлас.

Сайласа едва не затрясло от бешенства. Он с силой сжал кулаки, почти уже не видя ничего перед собой, глаза заволокло багровым туманом. Не помня себя, он попытался встать, забыв про больную ногу, но на запястье тут же легли теплые пальцы, прогоняя дурноту.

— Этого не будет, — справившись с собой, уверенно отрезал он, отстранив руку Криса. — Мама, да я тебя близко не подпущу к своему сыну. Забудь об этом. Его будем воспитывать я и Дора. И еще — он, — внезапно добавил Сайлас, вдохновившись пришедшей в голову идеей. — Как крестный. Ты ведь согласен? — повернулся он к обалдевшему Крису. Тот, помедлив, кивнул. — Вот и замечательно. До свидания, мама.

— Стой! — остановил его хлесткий окрик, и Сайлас подчинился машинально, следуя годами выработанной привычке. — Ты не посмеешь. Я... Я заберу у тебя трек и команду. Формально, они принадлежат концерну.

— А мне принадлежит часть его акций, — зло усмехнулся Сайлас, почувствовавший, как это приятно — показывать зубы. — И Доре тоже. Я не смогу влиять на решения, но... Что если я их продам? Например, Диккенсону? Сколько крови он сможет тебе попортить тогда?

— Это шантаж, — сквозь зубы процедила та, и Сайлас понял, что выиграл. В душе поднялось настоящее ликование. Он сделал знак Крису, и тот встал, чтобы помочь ему пересесть в коляску.

— У тебя учусь, мама, — сказал на прощание Сайлас. — Ты же не научила меня ничему другому.

Когда они оказались на улице, его одолел истерический смех.

— Господи, что я ей наговорил? — задыхаясь от хохота, поинтересовался он у донельзя потрясенного Криса. Тот многозначительно хмыкнул, открыл дверцу ожидавшего их такси и, запихнув коляску в специальный багажный отсек, ответил:

— Кажется, ты наговорил правды. Только я вот не уверен, что она сможет верно обработать эту информацию...

И Сайласа согнуло в новом приступе истерики. Он прекрасно осознавал, насколько вопиюще неподобающе себя ведет, но впервые в жизни ему было на это наплевать.

— А Дора бы меня одобрила, — заметил он уже в машине. Крис едва заметно улыбнулся.

— Я тоже тебя одобряю. Я еще никогда не видел таких ошарашенных лиц. Но, Сайлас, ты не боишься, что она и в самом деле может попортить тебе жизнь?

— Нет, — усмехнулся Сайлас, откидываясь на спинку дивана. — Понимаешь... Соблюдение приличий — это обоюдоострое оружие. Мать тоже связана рамками, как и я. Она не посмеет вышвырнуть меня на улицу, это будет равносильно признанию, что в идеальной семье Анны Смит что-то не так. Она не пойдет на это. Приличия не позволят. И почему я раньше не понял, что в эту игру можно играть вдвоем?

— Как говорит отец, — хмыкнул Крис, — ты учишься смотреть на вещи шире. Ты еще хочешь слушать его лекции?

— Да, — уверенно кивнул Сайлас. — Как никогда раньше.

И в этот момент он чувствовал себя так, будто одолел еще одну, но очень важную ступеньку. Только вот вверх или вниз вела лестница? Он еще не разобрался.

Часть седьмая.

Дора выглядела лучше. Ее лицо постепенно утрачивало бледность и приобретало краски. Теперь ее состояние все больше напоминало глубокий сон, а не обморок, и это несколько успокаивало. Сайлас осторожно погладил ее ладонь и повернулся к стоявшему у дверей Крису.

— Я все-таки немного боюсь, — признался он. — Эта коррекция... Мой сын будет таким же, как я? Будет ходить по краю? Возможно ли это как-то предотвратить? Воспитанием. Любовью. Если он будет знать о такой опасности, то сможет с ней бороться. Правда ведь?

— Я не знаю, — беспомощно развел руками Крис. — Может быть и так. В любом случае, осознанность всегда предпочтительнее. Так что, если ты решишься на коррекцию, то тебе стоит все ему рассказать — со временем.

— Что значит — если? — изумился Сайлас и пораженно посмотрел на Криса, по лицу которого пробежала тень. — Как будто здесь есть варианты.

— Я хотел сказать — когда, — тут же поправился Крис и отлепился от двери, которую подпирал спиной. — Ты здесь надолго? Мне надо отлучиться на занятия... А часа через два я бы мог тебя забрать, если ты не против.

— Хорошо, — согласно кивнул Сайлас, которому показалась странной такая резкая смена темы. С другой стороны, Крис наверняка действительно торопился. Он и так уделял ему очень много времени.

Оставшись наедине с женой, Сайлас заскучал. В голову лезла всякая чушь, предсказуемо накатывала реакция, заставлявшая по-новому посмотреть на разговор с матерью. Господи, неужели он угрожал ей? Первый открытый конфликт за все годы, закончившийся его победой?

"Еще пока не закончившийся, — поправил он себя, сбавив градус оптимизма. — Она еще отыграется, как всегда. Что именно она может сделать? Отобрать у меня трек? Вмешаться в работу команды? Хорошо, что сейчас межсезонье. Заявись она на Гран-При — все могло выйти хуже. Проклятый Джерри!"

Он с трудом понимал свои чувства. Джерри наверняка действовал из лучших побуждений — кому, как не другу, было заботиться о том, чтобы он, Сайлас, не поступал опрометчиво и недостойно. Вне всяких сомнений, он руководствовался благими побуждениями. Только поселившийся червячок сомнений методично вгрызался в душу, оставляя странное неудовлетворение собственными мыслями.

Сайлас обогнул кровать и подкатился к окну, едва не сбив столик, на котором красовалась ваза с цветами. Ярко-синие ирисы он велел сюда поставить сам, помня о том, что это любимые цветы Доры. Их яркий окрас немного оживлял безликость и стерильность больничной палаты — словно солнечный блик на стекле. Даже специфичный запах, присущий всем медицинским учреждениям, несколько ослабевал, вытесненный тонким, едва ощутимым ароматом. Так было уютнее.

Сайлас притронулся к регулятору, уменьшая затемнение оконного стекла, и в палату хлынули солнечные лучи, заставляя на мгновение зажмуриться. Мучительно захотелось выглянуть на улицу. Поставив коляску на стопоры, Сайлас осторожно приподнялся на руках, еще немного побаиваясь нагружать больную ногу, а затем оперся на подоконник. Из окна открывался вид на парковку.

Внизу сновали люди и машины. Кто-то только приехал и искал место поудобнее, кто-то, наоборот, торопился отбыть восвояси, закончив свои дела в клинике. В основном, это были женщины на разных сроках беременности и их мужья. Сайлас сглотнул подступивший к горлу ком и отвернулся от молодой пары, выходившей из вальяжного серого седана, который всем своим видом буквально кричал о респектабельности и состоятельности владельцев. Со своего места Сайлас с трудом различал их лица, но одно то, как бережно мужчина поддерживал супругу под локоть, говорило о многом.

Неприятно кольнуло в сердце. Интересно, они с Дорой смотрелись так же? Сайлас поспешно отвел взгляд и внезапно заметил другую, выбиравшуюся из машины, компанию. От удивления брови немедленно поползли вверх. Надо же!

Вместе с радостью в сердце моментально толкнулась тревога. Сайлас прекрасно понимал, что все их друзья, скорее всего, уже в курсе аварии — такая сплетня никак не могла остаться не замеченной, однако испытывал иррациональную надежду, что ему не придется давать объяснений по поводу случившегося. Он еще не был готов к этому. При взгляде за окно эта самая надежда улетучилась без следа. Среди приехавших была Кармен, выделявшаяся ярко-рыжей гривой, а более въедливой особы не существовало на всем белом свете. Саймон невольно поежился. Сомневаться в том, что вся эта кавалькада прибыла по его душу, не приходилось.

Через минут пятнадцать в дверь решительно постучали. Сайлас негромко откликнулся, разрешая войти, и в палату тут же ввалились четверо, при виде которых губы невольно тронула улыбка, а сердце нервно екнуло. Ощущение вышло двойственным.

— Сай! — первой поприветствовала его Кармен и осуждающе покачала головой, увидев коляску. — Ты выглядишь ужасно! Как твоя нога?

— Спасибо, ты тоже великолепна, — криво усмехнулся Сайлас в ответ на привычную подначку со стороны лучшей подруги жены. Он приветственно кивнул Мире, махнувшей ему с порога, и по очереди пожал руки Рею и Гарольду. — Как вы здесь оказались

— Твоими стараниями, — пошутил Рей, мотнув головой в сторону кровати, на которой лежала Дора, и тут же заработал тычок в плечо от Гарольда. — Как она?

— Лучше, — поморщился Сайлас, которого всегда немного коробило от излишней непосредственности друга. Тот умудрялся порой проходиться по больному — не специально, просто не понимая, что некоторые вещи не стоит произносить вслух. — Слушайте... Может, выйдем?

— Правильно, — быстро поддержала его Кармен, бросив на Рея испепеляющий взгляд. — Я как раз хотела предложить прокатиться в ресторан. Где твоя машина, Сай? Я сяду за руль. В одну мы не поместимся.

— Машина? — удивился тот. — Что навело тебя на мысль, что у меня здесь есть машина?

— Но, — растерялся Гарольд, который, как всегда, притащился с неизменным черным портфелем в руках и таком же черном и строгом деловом костюме. Из безупречной прически не выбивался ни единый волосок, подбородок был гладко выбрит, и Сайлас невольно ощутил неловкость из-за собственной щетины, — Джерри же забрал корвет для тебя. Он так сказал...

— Не совсем для меня, — смешался Сайлас, и на него тут же с удивлением уставились три пары глаз — Мира зачем-то вышла в коридор. — Я его... подарил.

— У кого-то был день рождения? — ехидно поинтересовалась Кармен. Ее тонкие изящные пальцы, унизанные кольцами, нервно мяли кожаный ремешок сумочки, в которую вряд ли могли поместиться даже водительские права. Для Саймона всегда оставалось загадкой, для чего женщины носили с собой эти кошельки, страдающие манией величия, и как умудрялись извлекать из них все необходимое, включая предметы, явно превосходившие их по габаритам. Дамские сумки, по его мнению, не подчинялись никаким законам физики.

— Или же какой-то хорошенькой медсестре крупно повезло, — лучезарно улыбнулся Рей, снова заработав недовольный взгляд Гарольда.

— А можно оставить скабрезности на потом? — сухо поинтересовался он, и Рей, моментально сконфузившись, засунул руки в карманы джинсов, которые, и без того сидевшие низко на бедрах, сползли еще ниже. Гарольд сопроводил это выразительным поднятием брови, но ничего не сказал. Кармен негромко кашлянула.

— Так кому был сделан подарок? — поинтересовалась она, снова демонстрируя, что ее не так-то просто сбить с темы разговора. Сайлас внезапно почувствовал глухое раздражение — какого черта все пытались влезть в его жизнь?

— Это не важно, — резко ответил он, и Кармен недовольно прищурилась. — Мы едем или нет?

— Едем, — сообщила появившаяся из-за двери Мира, на ходу убирая в сумку телефон. — Я вызвала такси. Кармен, Рей, вы езжайте с Гарольдом, а я прокачусь с Саем. Никто не против?

Кармен безразлично дернула плечом, показывая, что ей все равно, Гарольд и Рей, все еще чувствовавший себя неловко, согласно кивнули. Сайлас с благодарностью посмотрел на девушку, и Мира, улучив момент, ободряюще подмигнула ему.

— Ну, мы можем идти? — поинтересовалась Кармен и, не дождавшись ответа, направилась к выходу, звонко цокая каблучками. Мужчины, переглянувшись между собой, последовали за ней. Мира вышла последней, осторожно притворив за собой дверь. Проходивший мимо врач недовольно покосился на многочисленную компанию, выглядевшую неуместно в отделении интенсивной терапии, но ничего не сказал, очевидно, будучи в курсе статуса пациентки. Сайлас, отметив это, вздохнул. И тут явно не обошлось без руки матери, не зря же она уже успела запросить историю болезни невестки и еще не рожденного внука.

"Стоит поблагодарить профа, — мельком подумалось ему, когда Гарольд неумело вкатывал коляску в блестящие недра лифта. — Если бы не он..."

О последствиях было страшно даже думать.

Они расположились на веранде небольшого кафе, выходившей одной стороной на шумный проспект, а другой — на небольшой сквер, который ярким зеленым пятном оживлял пейзаж, состоявший в основном из стекла и металла. Место выбрала Мира. Гарольд при виде непокрытых скатертями простых деревянных столов брезгливо наморщил нос и, прежде чем сесть, тщательно протер стул извлеченной из портфеля антибактериальной салфеткой. Рей, не отличавшийся подобным пристрастием к чистоте, привычно прошелся на этот счет, Гарольд так же привычно пропустил его остроту мимо ушей.

— Здесь подают потрясающую телятину, — сообщила Мира, когда ее, как самую хрупкую, пропустили вглубь импровизированной ниши, отделявшей столики друг от друга. Она махнула рукой, подзывая официанта, и на ее запястье дрогнули, зазвенев, несколько золотых браслетов. Сайлас с интересом покосился на украшение.

— Что-то новенькое? — поинтересовался он, зная любовь подруги к различной экзотике. — Нельсон подарил?

— Скажешь тоже, — насмешливо фыркнула она, отметая даже малейшие подозрения о причастности к подарку своего мужа. — Нельсон снова ночует на работе — готовит документы для поездки нашего уважаемого вице-президента во Францию. Так что я компенсирую себе его отсутствие по мере сил.

На ее губах заиграла откровенная усмешка, и Сайлас только покачал головой, удивляясь, как Нельсон мог оставаться столь наивен и слеп все эти годы.

— Это подарок Ивара, — так, словно бы это все объясняло, сообщила она и, заметив недоумение на лицах остальных, пояснила:

— Он — сотрудник индийского посольства. Мы познакомились на одном из приемов... кажется, это было месяц назад. Это — традиционное украшение, оно означает...

— Ради Бога, избавь нас от лекций, — скривился Рей и развернул меню, принесенное официантом. — Я бы не отказался что-нибудь съесть. Умираю с голоду.

— Ты все время от него умираешь, — поддела его Кармен, изучавшая страницу с салатами. — Я удивляюсь, куда в тебя влезает столько еды. И ведь не потолстел ни на килограмм с самого выпуска!

— Зависть — плохое чувство, — наставительно заметил Рей, запустив пятерню в растрепанные светлые волосы и взъерошив их так, что они встали дыбом. — Что бы такое заказать... Телятину, разумеется, раз ее рекомендует Мира... К ней жаренный картофель с чесноком и какой-нибудь салат. А потом десерт.

— Я ненавижу ходить в рестораны с Реем, — проникновенно заметила Кармен, явно колебавшаяся между паровыми овощами и обезжиренным муссом. — В том, что он сейчас заказал, содержится моя недельная норма холестерина. Я не могу позволить себе так небрежно относиться к здоровью.

В ее голосе явственно прозвучала горечь.

— Все еще нет? — помолчав, поинтересовался Сайлас, понимая, что терзает Кармен, и та отрицательно мотнула головой.

— Джордж считает, что проблема во мне, — сказала она. — Пять лет пытаемся — и все впустую. Его сперма в норме, мои гормоны тоже. А вчера его мать сказала, что это все потому, что я рыжая. Представляете?

Она, раскрасневшись от возмущения, снова уставилась в меню, почти отгородившись им от остальных. Сайлас, внутри которого все похолодело, обменялся быстрыми взглядами с друзьями, не зная, как разрядить атмосферу. Воцарилась тягостная пауза.

— Попробуй рыбу, — Мира легко коснулась плеча Кармен, прерывая неловкое молчание. — Ее здесь готовят восхитительно и подают с маленькими отварными картофелинами. Объедение просто. Кстати, Сайлас, когда ты сможешь вернуться на трек? Джерри не справляется со всеми делами и уже похож на загнанную лошадь.

— Я думаю, наведаться к нему завтра, — поддержал уход от неприятной темы Сайлас. Остальные мгновенно оживились, вступая в разговор, тут же переключившийся на какую-то незначимую чепуху.

"А ведь никто не сказал, что это просто глупость, — мельком заметил Сайлас, ниже склоняясь над перечнем напитков, чтобы не было видно выражение его лица. — Даже Мира... Рыжая... Какая ерунда. Но я тоже промолчал."

Настроение, приподнятое от встречи с друзьями, несколько испортилось. Вдобавок Сайлас вспомнил, что не предупредил Криса о том, что уехал из клиники, и ему пришлось набирать сообщение под любопытными взглядами, попутно отбиваясь от едких комментариев Рея. Мира молча улыбалась ему с противоположной стороны стола, Гарольд внимательно осматривал принесенную посуду, явно ища на ней следы болезнетворных бактерий, и даже протер все столовые приборы специальным раствором, вызвав нервный тик у официанта и Кармен, попытавшейся отобрать у него свою вилку. Все шло как обычно, и Сайлас постепенно расслабился, приходя в себя. Он заверил всех, что не собирается надолго отстраняться от дел, чем вызвал пренебрежительное хмыканье Рея и одобрительный кивок Гарольда, не терпевшего поблажек в работе, потом вкратце обрисовал состояние Доры и перспективы, умолчав о самом болезненном, и объяснил, почему сейчас живет не дома.

— С одной стороны, это удобно, — заметила Кармен, с отвращением отправляя в рот вареное брокколи и стараясь не коситься в тарелку Рея. — Но прилично ли? Сай, при твоем положении не стоит забывать о приличиях. Все-таки находиться в чужом доме, да и еще и делать такие подарки... Это выглядит... странно.

— И не гигиенично, — поддержал ее Гарольд. Рей демонстративно закатил глаза.

— Я постоянно ночую не дома, — заявил он, с наслаждением расправляясь с телятиной. — И не вижу в этом ничего страшного.

— Ты ночуешь у любовниц, — напомнила ему Кармен, и Рей довольно улыбнулся. — И это тоже не слишком прилично в твоем возрасте. Но допустимо, учитывая то, что ты — личность творческая. Хотя, мое мнение — тебе давно пора жениться. Вот посмотри на Сайласа. Он буквально со школы являлся настоящим образцом. Отличные тестовые баллы, безупречное поведение. Никогда никаких сомнительных связей и интрижек, великолепные отзывы и рекомендации после университета, безупречный послужной список. Он даже женился вовремя, не затянув. Прекрасное подтверждение теории о том, что хорошая генетическая наследственность на многое влияет.

Сайласа едва не подбросило на месте от этих слов. Он изо всех сил постарался, чтобы на его лице не отразились все испытываемые эмоции, и сдержанно улыбнулся.

— Ты меня перехваливаешь, — сказал он и отложил вилку — есть ему резко расхотелось. — Не стоит так меня идеализировать. Да и вообще, давайте сменим тему. Что нового на бирже?

— Не надо переводить стрелки на меня, — тут же отреагировал Гарольд, уныло ковыряясь продезинфицированной вилкой в суфле из лосося. — Лучше спросите Рея о его новой выставке. Той самой, кстати, которой занимается твоя теща, пока этот бездельник протирает штаны.

— Эй! — тут же возмутился Рей, оскорбленный в лучших чувствах. — Я, между прочим, сегодня вылетаю к ней! И я работал как проклятый четыре года, чтобы собрать материалы, найти модели и образы. Это мои лучшие фотографии! И вообще, только попроси еще поснимать свою дочь!

— Кстати, Нэнси просила передать, что сшила то платье, о котором ты говорил, и ждет тебя на следующих выходных, чтобы пофотографировать Джессику, — вспомнил Гарольд. Рей запустил в него картофелиной, угодившей прямо в лацкан вычищенного пиджака. — Эй! Пятно же останется!

— Вы невыносимы, — с чувством прокомментировала этот балаган Кармен. Сайлас не вслушивался в перепалку. Всем его вниманием завладела девочка лет пяти на вид, вбежавшая на веранду со стороны сквера. Бросившись к молодой паре, сидевшей за соседним столиком, она с радостным видом протянула женщине букет собранных цветов.

— Это тебе, мама, — гордо заявила она. Мать ласково потрепала ее по белокурым волосам, а затем благодарно чмокнула в лоб.

— Они красивые, — похвалила она букет ярко-синих колокольчиков, среди которых незнамо как затесался непонятный желтый цветок. — Сама собирала?

— Да, — обрадованно кивнула девочка. Отец, наблюдая за ними, скептически покачал головой.

— Без него лучше, — сказал он и, потянувшись через стол, вынул из букета желтый цветок. — Букет должен быть единообразным, Клара. Пестрота его не красит — это дурной вкус. Давай его выкинем.

— Но, — расстроилась девочка, — мне он нравится. С ним так ярко. Папа, ну одни синие — это же скучно!

— Ничего не скучно, — рассердился тот, и женщина примиряюще похлопала его по руке. — Подрастешь — сама поймешь. Мы можем, наконец, идти?

Под его ворчание все семейство начало пробираться к выходу. Сайлас потерял к ним интерес, неотрывно глядя на желтый лепесток, оброненный с выдернутого цветка. Будто кто-то случайно капнул краской. Сайлас смотрел на него, безотчетно пытаясь поймать за хвост ускользавшую мысль, казавшуюся очень важной, но образ таял, оставляя вместо себя ощущение, будто ему не удалось выцепить из картинки самое важное.

— Так куда?

— Что? — он только сейчас понял, что задумался настолько, что пропустил весьма бурное окончание обеда. Кармен нахмурилась и пощелкала пальцами у него перед носом.

— Ты еще с нами? — поинтересовалась она. — Мира спрашивала, куда тебя отвезти. К этому твоему доктору, вероятно? Такси может подождать, пока ты соберешь вещи.

— Я не буду собирать никакие вещи, — решительно отрезал Сайлас. — Меня все устраивает, как есть. Отстаньте.

— Как считаешь нужным, — пожала плечами Кармен. Она вынула из кармана идентификационную карту, приложила ее к сканеру, принесенному официантом, а потом ее же углом набрала на клавиатуре нужную сумму и личный код подтверждения. Остальные, расплатившись точно так же, начали собираться.

— Не наделай глупостей, — сказал ему на прощание Гарольд, и Сайлас клятвенно заверил его, что будет паинькой. Рей ограничился крепким пожатием, Кармен — дружеским поцелуем в щеку.

— Мы все переживаем за вас с Дорой, — сказала Мира, когда такси тронулось. Облегченно выдохнув, она откинулась на спинку сидения и заложила ногу на ногу, оголив стройное бедро. — Кармен права — вы для нас нечто вроде эталона. У всех свои проблемы, свои скелеты в шкафу, а у вас... У вас все просто идеально. Успех, достаток, любовь, крепкая семья. Ребенок... Смотришь на вас — и душа радуется. Ведь если у кого-то бывает так, то вдруг случится и у тебя самого. Ты — счастливчик, Сай.

— Не то слово, — думая о своем, отозвался тот. — Мира... Нельсон ведь неплохой человек. Чего ему не хватает? Ты его не любишь?

— Разумеется, люблю, — рассмеялась та приятным грудным смехом. — Просто... Мне скучно, Сай. Мне смертельно скучно. Думаешь, все эти мужчины хоть что-то значат для меня? У меня есть все, и в тоже время... мне чего-то не хватает.

Она задумчиво посмотрела в окно, проводив взглядом проезжавшую мимо машину. Сайласу внезапно пришла в голову мысль.

— Мира... — медленно произнес он. — А ты... Тебе проводили генетическую коррекцию?

— Что? — побелела та. — Разумеется, нет! С чего у тебя вообще возникла такая мысль?

— Да так, просто поинтересовался, — стушевался Сайлас. Мира прожгла его подозрительным взглядом и снова отвернулась к окну. Ее пальцы нервно мяли ремешок сумочки, но выражение лица осталось отстраненным и безэмоциональным. Сайлас уже пожалел, что задал вопрос. Можно ведь было поинтересоваться у профессора, наверняка Мира, если ей делали коррекцию, попала в его списки. В любом случае, не стоило спрашивать так бестактно и в лоб. Сайлас осторожно коснулся ее колена, привлекая внимание.

— Вы еще навестите меня? — поинтересовался он. Мира улыбнулась.

— Разумеется, — мягко ответила она. — О, мы уже приехали? Теперь хоть буду знать, из какой дыры тебя спасать, если что.

— Думаю, спасать не придется, — натянуто рассмеялся Сайлас, немного обидевшись за профессора. — Помоги мне перебраться в коляску и...

— Я помогу, — донеслось до них, и в окне машины появилось улыбающееся лицо Криса. Мира быстро скользнула по нему взглядом и, по всей видимости, осталась довольна, потому что улыбнулась в ответ и небрежным жестом поправила подол платья, еще больше приоткрыв ноги. Сайлас хмыкнул, а Крис, даже не заметив этой маленькой провокации, распахнул дверцу и протянул руку своему пациенту.

— Ты собираешься сидеть в такси вечно? — весело поинтересовался он. — Не боишься разориться?

— О, — закатил глаза Сайлас, принимая предложенную помощь. — Это будет сильнейший удар по моему бюджету. Когда я вылечу в трубу, то обязательно переберусь к вам как к виновникам моего банкротства. Кстати, познакомься — Мира Беркли, в замужестве — Уотсон. Моя давняя знакомая.

— Крис Ленс, — представился тот в ответ. Мира едва уловимо сдвинула брови, недовольная отсутствием интереса к своей персоне, а потом легко пожала плечами, очевидно смирившись с поражением.

— Ну что же, — непринужденно рассмеялась она. — Я вижу, что ты в надежный руках. Увидимся, Сай.

— Увидимся, — согласно кивнул Сайлас, а потом, проводив взглядом удалявшуюся машину, посмотрел на Криса.— И как твои занятия?

— Послезавтра зачет, — тут же пожаловался тот, скорчив страдальческую физиономию. — И я очень рассчитываю, что ты мне поможешь, потому что отец задерживается в клинике, а стул уже утомился слушать мою бредятину.

— Полагаешь, я смогу заменить стул? — с притворным сомнением поинтересовался Сайлас. Крис ответил утвердительным кивком и, сняв коляску со стопоров, покатил ее к дому.

— Я уверен, ты справишься великолепно, — заверил он Сайласа, который вдруг почувствовал странное ощущение домашнего уюта и комфорта, сменившее давившие изнутри напряжение и скованность. Здесь было хорошо. — Главное — делай умное лицо... и не смейся.

Часть восьмая.

Они валялись на кровати в комнате Криса, обложившись учебниками и конспектами. Часть тетрадей были изрядно потрепаны, и Сайлас здраво рассудил, что это материалы старшего Ленса. В этом мнении он утвердился, заметив краем глаза витиеватый почерк профессора, который ему уже был хорошо знаком.

Он чувствовал себя необыкновенно уютно. Потолочные светильники были приглушены, и основной свет исходил от лампы, прикрученной к спинке кровати. Очевидно, Крис частенько предпочитал заниматься именно тут, а не за столом. Нога, которую удобно устроили между подушками, не причиняла неудобств, но дело было не только в этом. Просто здесь Сайлас чувствовал себя по-настоящему расслабленно и спокойно. Перед Крисом не хотелось ничего изображать, в этом просто не было необходимости. Уходила скованность, всегдашняя настороженность, постоянный самоконтроль. Сайлас привык взвешивать слова, ведь каждое из них могло бросить тень на семью, а мать с младых ногтей вбила в его голову ответственность за соблюдение приличий. Здесь же это словно не имело значения.

Крис лежал на животе поперек кровати и, болтая ногами в воздухе, зачитывал вслух нужные отрывки, из которых Сайлас не понимал ни слова, однако все равно испытывал интерес.

— В таламусе можно выделить четыре основных ядра: группа нейронов перераспределяющая зрительную информацию; ядро, перераспределяющее слуховую информацию; ядро, перераспределяющее тактильную информацию, и ядро, перераспределяющее чувство равновесия и баланса... Повреждение таламуса может привести к...

— Почему у тебя такой бардак? — поинтересовался Сайлас, успевший уже осмотреться в небольшом пространстве, где вещи громоздились одна на другой, удивительным образом не создавая давящего ощущения. Скорее, это напоминало упорядоченный хаос, если так можно было выразиться. Контраст с минималистским убранством жилища самого Сайласа, в котором всегда царил идеальный порядок, был поистине огромным.

— Бардак? — искренне удивился Крис и, подняв голову, мельком оглянулся по сторонам. — А что не так?

Сайлас ткнул пальцем в сторону возвышавшегося в углу шкафа, приоткрытая дверца которого давала возможность обозреть содержимое полок. На них виднелись сваленные в полном беспорядке джинсы, футболки, свитера, щедро разбавленные книгами и старыми на вид альбомами. В левой части вперемешку висели брюки и рубашки, а венчали все разнообразие несколько отглаженных медицинских костюмов, казавшимися островком упорядоченности в океане энтропии.

— Почему бы не положить книги на стеллаж? — поинтересовался Сайлас, машинально поглаживая пальцами мягкое, пушистое покрывало, которым была застелена постель. Почему-то прикасаться к вещам Криса оказалось приятно, они вызывали теплое, хорошее ощущение, и он не мог отказать себе в маленькой слабости. — Мне кажется, все должно лежать на своих местах, иначе как можно что-то найти? Нужна система. Например, все тетради на третью полку стеллажа...

— Почему именно на третью? — тут же перебил его Крис. Сайлас растерялся.

— Ну... — задумался он. — Можно и на четвертую. Да какая разница?

— Если нет разницы, то зачем мне изменять своим привычкам? — резонно заметил Крис, и Сайлас не сразу нашелся, что ответить.

— Но ведь так не принято — держать одежду вместе с книгами и конспектами, — наконец выдал он. Крис скептически выгнул бровь и посмотрел на него искрящимися от лукавства глазами.

— Почему? — только и спросил он, и Сайлас вновь почувствовал себя обезоруженным. Почва стремительно уплывала из-под ног.

— Ты задаешь вопросы, на которые трудно ответить, — пожаловался он. Крис улыбнулся.

— Дело в том, что я просто задаю вопросы. Ты высказываешь утверждение, я прошу его обосновать. Что тут сложного?

— Но это прописные истины! — Сайлас и сам не понял, почему так завелся из-за, в сущности, ничего незначащего пустяка. — Есть вещи, которые понятны сами по себе, они не требуют обоснования.

— Почему? — вопрос, заданный вновь, начал казаться тонкой издевкой. — Хотя бы приведи пример.

— Это понятно любому математику, — раздраженно заметил Сайлас. — В основе всех логических утверждений лежит несколько базовых аксиом, которые мы принимаем без доказательств. На их базе и зиждется весь мир.

— Не мир, — покачал головой Крис и захлопнул тетрадь. — Только одна из его моделей. Возьми другие аксиомы — и ты получишь другую. Не лучше и не хуже. Просто — другую. Так почему ты выбираешь именно эти аксиомы?

— А почему у тебя книги лежат вперемешку с вещами? — зловредно осведомился Сайлас, интуитивно желая переключить фокус разговора с собственной персоны на что-то иное. — Это ведь просто лень, да?

Крис расхохотался. Он пружинисто приподнялся на руках и, захватив с собой тетрадь, сполз с кровати.

— Я, как ты уже заметил, — сказал он, делая шаг до приоткрытого шкафа, — предпочитаю заниматься тут, а не за столом. Даже лампу, вот, перетащил. Здесь, — он сунул тетрадку в стопку к ее товаркам, лежавшим на одной из полок, и обернулся к Сайласу, — все то, что актуально на настоящий момент. Или то, чем я пользуюсь постоянно. Всегда под рукой. Всегда легко найти. И от кровати близко. Устраивает объяснение?

На его лице было написано такое лукавое выражение, что Сайлас тоже не смог удержаться от улыбки.

— Да ну тебя, — немного смущенно фыркнул он и запустил подушкой в смеющегося Криса. Тот ловко поймал снаряд и точным броском вернул его обратно на кровать. Сайлас, не ожидавший подобной прыти, вопросительно выгнул бровь.

— Я занимаюсь волейболом, — усмехнулся Крис, правильно угадав причину его недоумения. — Не один ты тяготеешь к спорту. Мой вариант, правда, не так зрелищен, зато и гораздо менее опасен. Однако, — вздохнул он, — сейчас меня куда более интересует предстоящий зачет. Наш преподаватель — редкостный зануда. Отец говорит, что это ценное качество для врача, но... — Крис немного смущенно улыбнулся, — будучи студентом это трудно оценить по достоинству. Ладно, — спохватился он и взъерошил пятерней рассыпавшиеся по плечам волосы, — об этом я поволнуюсь послезавтра. Хочешь кофе? Там, на кухне, остались пирожные.

— Шутишь? — тут же вскинулся Сайлас. — Конечно, хочу! Кстати, насчет зачета... — он протянул руку Крису, который, подставив плечо, помог ему подняться на ноги и доковылять до коляски, оставленной у входа. — Если ты его сдашь, то я приглашу тебя на трек. Хочешь посмотреть, как тренируются гонщики?

— Шутишь? — передразнил его Крис, глаза которого загорелись предвкушением. — Конечно, хочу! Эй, а если я не сдам?

— Сдашь, — убежденно кивнул Сайлас, удобно устраиваясь на сидении. В принципе, он мог бы уже и сам дохромать до кухни, заручившись поддержкой Криса, но сегодня хотелось немного расслабиться. В конце концов, он заслужил немного комфорта. — Просто обязан. Если, конечно, хочешь увидеть или даже посидеть в настоящей гоночной машине. У нас есть дабл-кар, так что можешь и прокатиться. Ну, когда сдашь зачет.

— Вымогатель, — с притворным возмущением проворчал Крис, берясь за коляску. — А правда можно будет прокатиться? А с кем? С Тони Вилсоном? Или с Грантом?

— Нахальства тебе не занимать, — поперхнулся Сайлас. — Боюсь, придется довольствоваться тест-пилотами. Я, хоть и хозяин, не могу заставлять боевых гонщиков катать моих гостей. Это было бы не этично.

— Ладно, — обреченно согласился Крис. — Тест-пилот так тест-пилот. Но у меня есть одно условие.

— Какое? — насторожился Сайлас, тут же заподозривший подвох, и не ошибся. Крис довольно улыбнулся.

— Когда ты окончательно поправишься, то прокатишь меня сам. Договорились?

— Это уже даже не нахальство. Форменное... — Сайлас щелкнул пальцами, подбирая слово, — я даже не знаю, что. Но мне определенно нравится твоя хватка. Хорошо! Обещаю.

— Теперь дело за малым, — удовлетворенно кивнул Крис и, вкатив его на кухню, удобно устроил за столом. — Сдать этот проклятый зачет. Просто ерунда.

На следующий день в палате Доры его поджидала неприятная встреча. Крис, сразу почувствовавший его напряжение, растерянно переводил взгляд с Сайласа на высокого дородного мужчину в деловом костюме, сидевшем на нем в облипку, но ничего не сказал, только незаметно сжал его плечо в знак поддержки.

— Виктор, — с вежливой улыбкой поприветствовал тот наконец-то объявившегося тестя. — Я так рад вас видеть. Представляю, чего вам стоило выкроить время, чтобы навестить... — "свою единственную дочь, которая едва не погибла" просилось на язык, но Сайлас сдержал неуместный порыв. Ссориться у постели жены очень не хотелось, — нас. Как поживают ваши студенты?

— Не смей ерничать, Сайлас! — прогудел в ответ тот и неприязненно покосился на Криса. — Это кто? Почему здесь нет сиделки? Моя дочь должна получать лучшее лечение! Я немедленно забираю ее отсюда! Пусть ее приготовят к перевозке, а я найду для Доры подходящее место и пришлю тебе счет.

На последней фразе Крис выразительно поднял бровь, а затем тронул Сайласа за плечо.

— Я вам больше не нужен, мистер Смит? Я могу идти?

Сайлас бросил на него удивленный взгляд, не понимая причин такого официоза, но послушно кивнул в знак согласия. Крис странно покосился на Виктора и, не сказав больше ни слова, выскользнул за дверь, оставив Сайласа наедине с тестем.

— Самого себя-то не оставил без обслуги! — возмущенно выплюнул Виктор, проводив Криса неприязненным взглядом. — Я всегда предупреждал Дору, что она выходит замуж за человека безответственного! Не понимаю, как Тереза могла меня уговорить! Это все их с твоей матерью затея! А отдуваться приходится моей бедной девочке...

Он страдальчески склонился к постели дочери, стараясь изобразить на лице подобающую случаю скорбь. Сайлас молча наблюдал за этой сценой — далеко не первой за многие годы их брака, каждый раз означавшей только одно: Виктору снова были нужны деньги, а жена заблокировала счет в банке. Интересно, сколько он проиграл на этот раз?

— Кристиан — не обслуга. А Дора получает лучшее лечение, какое только возможно. И вы не увезете ее отсюда.

Ярость буквально вскипала в крови, но внешне Сайлас оставался предельно спокоен и невозмутим. Ему было не привыкать выдерживать эти отвратительные спектакли — сперва в собственной семье, а затем и в семье Доры. В который раз ему пришло в голову, что они оба попросту сбежали в этот брак, стремясь оставить позади замаравшую детство грязь.

— Дора — моя дочь! — напыщенно заявил Виктор, поворачиваясь к нему. — Я имею право...

— Имеете, — раздалось из-за спины, и Сайлас, облегченно выдохнув, обернулся на голос. В дверях, невозмутимо глядя на раскрасневшегося от злости Виктора, стоял профессор Ленс. Из-за его плеча выглядывал обеспокоенный Крис, и Сайлас испытал к находчивому другу теплую искреннюю благодарность. С ними обоими за спиной он почувствовал себя гораздо увереннее.

— Профессор, познакомьтесь, — сказал он, снова повернувшись к тестю. — Виктор Райт, отец Доры. Он собирается забрать ее из вашей клиники.

— Какая жалость, — покачал головой профессор. Он аккуратно затворил за собой дверь и, подойдя к Доре, нажал на пульте в ее изголовье несколько кнопок. Тут же засветился информационный экран.

— Мы поддерживаем вашу дочь в состоянии искусственной комы, — сухим лекционным тоном сказал Ленс, сразу заставив всех в комнате почувствовать себя нашкодившими учениками в кабинете директора. — Звучит просто и понятно, однако, в реальности, это весьма сложный процесс, нарушение которого может привести к непоправимым последствиям. Вот, — он ткнул пальцем одну из двух кардиограмм, ползущих по монитору, — это сердцебиение вашего внука. Оно замедленно, как вы могли заметить, — это сделано с целью позволить организму плода восстановиться после травмы. Оба пациента все время подвергаются специальным восстановительным процедурам, которые ни в коем случае нельзя прерывать или нарушать. Это может погубить и ребенка и мать — в худшем случае. В лучшем — ребенок родится с физическими отклонениями. А может — и психическими, кто знает.

Он выразительно посмотрел на побледневшего Виктора и несколькими нажатиями ввел личный код доступа. На экране высветилось окно ввода команды. Сайлас сглотнул, не понимая, что происходит, и уже собирался начать протестовать, когда его плечо сильно сжали, успокаивая. Он машинально оглянулся на стоявшего за спиной Криса, и тот ободряюще подмигнул.

— Если вы желаете забрать дочь, — проговорил тем временем профессор, неотрывно глядя на Виктора, которого словно гипнотизировал взглядом, — то только скажите, и я отключу систему. О, для этого, правда, придется заполнить несколько форм и заявлений, ерунда, простая формальность. Просто, в случае осложнений, вся ответственность ляжет лично на вас... эээ... Виктор? Кстати, Анна Смит очень обеспокоена здоровьем своего внука и невестки. Она запрашивает копии всех документов и, без сомнений, получит и бумаги, подписанные вами. Ну, так вы решили, куда хотите перевести дочь?

— Анна? — губы Виктора едва заметно дрогнули, и Сайлас усмехнулся, почувствовав победу. — Нет, это вовсе не обязательно... Я всего лишь хочу для дочери лучшего! Вы не представляете, сколько она значит для меня. Я должен знать, что с ней происходит! Сайлас, почему ты молчишь?

— Я не врач, — развел руками тот, старательно пряча улыбку. — Я всецело доверяю профессору, Виктор, и вам советую делать тоже самое. Если, конечно, вы не хотите взять на себя ответственность...

— Нисколько, — Виктор передернул плечами и даже отступил на шаг, изрядно напуганный нарисованной перспективой. — Я просто хотел убедиться, что с ней все в порядке. Что ей оказывается вся помощь и...

Он заметно сник и нервно закусил губу, не зная, что сказать. Ленс, коротко кивнув, нажал клавишу "отмена" и погасил экран.

— Давайте покинем палату, — спокойно предложил он. — Все-таки здесь вам не кафетерий.

Возражать ему не посмел никто.

— Дору и вправду нельзя отключать от приборов? — поинтересовался Сайлас, когда, распрощавшись с разом поскучневшим Виктором, они удобно расположились в кабинете профессора. Ленс рассмеялся.

— Ну что вы, Сайлас, — сказал он, пододвигая к себе чашку с кофе. — Разумеется, можно. С соблюдением мер предосторожности, конечно. Но ничего сложного и опасного в этом нет, подобных больных свободно транспортируют из клиники в клинику. Я наговорил с три короба небылиц, но ваш тесть не достаточно образован, чтобы разоблачить ложь. На наше счастье.

— Вот уж воистину, — охотно согласился Сайлас, немного расслабившись. — Если быть честным, вы и меня умудрились напугать. Я подумал — а вдруг случится сбой питания, и тогда...

— И тогда включится аварийное, — успокоил его Крис. — Кроме того, каждая система жизнеобеспечения имеет автономные аккумуляторы, так что риск сведен к минимуму. Не волнуйся.

— Я и не волнуюсь, — запротестовал Сайлас. — Но когда он заговорил о переводе — испугался. В новой клинике наверняка повторили бы скрининг — в числе других анализов — и тогда... Неужели нам так и придется жить под постоянной угрозой? Я не уверен, что справлюсь.

— Ваша мать справилась, — напомнил ему профессор, и Сайлас бросил на него недовольный взгляд. — Еще не поздно пойти официальным путем, но хотите ли вы этого? Скрывать придется в любом случае, вопрос только в том — что. Кстати, вы готовы продолжить наши беседы?

— Да, — без колебаний кивнул Сайлас и оглянулся на Криса. — Я хочу знать больше.

— Тогда продолжим вечером, — кивнул профессор, и Сайласу на мгновение показалось, что в его глазах промелькнуло торжество. Задумываться об этом он, однако, не стал — хватало и других переживаний. Он снова оглянулся на Криса, и тот понял его без слов.

— Мы домой, папа, — сказал он, поднимаясь. — Займемся ужином, а ты подходи, как освободишься.

На этом и порешили.

— Интересная у тебя родня, — сказал Крис, выкладывая из холодильника овощи и охлажденную куриную грудку. Сайлас с любопытством наблюдал за его приготовлениями — они с Дорой предпочитали заказывать еду из ресторана, экономя время и силы, а мать и вовсе не утруждала себя подобными вещами, свалив все домашние дела на прислугу. Готовить самому было в новинку, а Крис, как оказалось, вознамерился приобщить его к этому непростому занятию.

— Обычная родня, — пожал он плечами и поудобнее устроился на высоком стуле, куда его запихнул Крис, подсунув разделочную доску и нож. — Как у всех.

— Мне почему-то кажется, что вы с Дорой будете другими родителями, — прозвучало в ответ, и Сайлас непонимающе покосился на приятеля. — Ну... Более внимательными, что ли. Кстати, а где миссис Райт?

— Тереза? — усмехнулся Сайлас, представив себе лицо тещи при подобном обращении. — Она не пользуется фамилией мужа и терпеть ее не может. Она бы и Доре дала свою, но это, по-моему, единственное, на чем Виктор сумел настоять за все время их брака. Дети носят его фамилию.

— Дети? — уточнил Крис и пододвинул к Сайласу очищенный чеснок. — Измельчи, пожалуйста.

— Да, у Доры есть сестра и брат, — машинально ответил тот, с удивлением разглядывая дольки. — Реджи живет в Оклахоме, а Вирджиния — в Индианаполисе. Измельчить — это как?

— Мелко порезать, — с легкой улыбкой пояснил Крис. — Справишься?

— Естественно! — храбро принял вызов Сайлас и с энтузиазмом взялся за дело. Как оказалось — не такое простое, как выглядело на первый взгляд. Через минут пять Крис, забыв про курицу, буквально постанывал от хохота, глядя на вспотевшего и взъерошенного Сайласа, воевавшего с непокорным чесноком.

— Вот! — наконец провозгласил он, демонстрируя мелкое крошево на доске. Крис одобрительно показал ему оттопыренный большой палец. — А можно я порежу что-нибудь покрупнее?

Следующим на очереди оказался корень имбиря, который требовалось мелко натереть на терке.

— Я все тебя хотел спросить, — справившись и с этим, сказал Сайлас, с интересом глядя, как Крис колдует над сковородой. — Ты вот говорил, что многому нынешних врачей уже не учат. Ну, когда я спросил про конспект по этике. Почему?

— Сменился подход, — не поворачиваясь, пояснил Крис. — Знаешь, каков главный принцип практикующего врача? Не навреди. Все, что мы делаем, должно, прежде всего, учитывать интересы пациента, он — основное. Вообще, этических вопросов очень много.

— Например? — полюбопытствовал заинтригованный Сайлас. Крис на секунду отвлекся от плиты и отер рукавом вспотевший лоб. Сайлас, не терпевший подобных жестов, скорчил недовольную гримасу и швырнул в него полотенцем, а тот, ловко поймав его налету, благодарно улыбнулся. Губы сами собой разъехались в ответной улыбке.

— Например, классическая задача. Осложненные роды: можно спасти или только мать, или только ребенка. Кого?

— Я не знаю, — растерялся Сайлас, обдумывая ситуацию. — Тьфу, ну и вопросы у тебя! Аж мороз по коже.

— Это обычный вопрос, Сай, — спокойно ответил Крис и отложил полотенце, которым вытирал лицо. — Я бы сказал — рядовой. Сейчас уровень медицины таков, что подобные ситуации возникают все реже и реже, но раньше врачам приходилось сталкиваться с ними регулярно. Кого спасать? Женщину? Ребенка?

— И каков правильный ответ? — помолчав, поинтересовался Сайлас. Крис вздохнул и отвернулся к скворчащей на сковородке курице.

— Спасать надо того, у кого объективно шансов на выживание больше, — сказал он странно изменившимся голосом. — В общем случае, разумеется. В конечном итоге, все индивидуально и зиждется все на том же "не навреди". Что не уберегает от ошибок. Но суть — она приблизительно такая. Этика — вещь вообще скользкая. Если тебе привозят на операцию истекающего кровью полицейского и преступника, подстрелившего его и еще пару десятков человек? Если одно и то же лекарство нужно пожилой женщине и молодому парню, а доза всего одна? Кого спасать? Если человек заведомо умрет, нужно ли тратить обезболивающие, чтобы облегчить его муки? Если родившийся ребенок имеет патологию, которая сильно усложнит его жизнь и жизнь родителей, нужно ли поддерживать в нем жизнь? Ведь они могут родить еще, здоровых.

Он говорил увлеченно, даже зло, и Сайлас слушал его с затаенным испугом, пораженный страстью, которая звучала в его голосе. Во всем этом явно было что-то личное, болезненное, но расспрашивать не хотелось — и так было видно, что разговор зашел слишком далеко. Сайлас уже хотел перевести все в шутку, когда Крис внезапно обернулся на него через плечо.

— Знаешь, каков, по-моему, правильный ответ? Спасать надо всегда всех — по крайней мере, пытаться. Не факт, что получится, не факт, что ты не растратишь силы впустую, но установка должна быть именно такая. Не обрекать никого сразу, загодя. Пытаться. Это, мне кажется, важнее всего. Бороться за жизнь каждого, даже если это не имеет смысла. А Департамент, к примеру, считает, что в случае с матерью и ребенком надо всегда спасать мать. Всегда.

— Почему? — осторожно спросил Сайлас, которого буквально затрясло от потемневшего взгляда Криса. Тот невесело улыбнулся.

— Потому что она может родить еще, — пояснил он. — Через год, два. Это выгоднее с точки зрения общества — половозрелая самка, а не новорожденный детеныш, которого еще придется растить до того момента, как он станет полезен. Так что мать ценнее. И так во всем.

Он снова отвернулся к плите и замолчал, яростно помешивая куски курицы на сковороде. Сайлас некоторое время просто таращился на его спину, а потом, мысленно обозвав себя идиотом, неуклюже встал на здоровую ногу и толкнул стул. Тот с диким грохотом упал на пол.

— Все в порядке? — тут же обернулся Крис и, оценив ситуацию, поспешил на помощь. — Чего встал-то?

— Как — чего? — делано удивился Сайлас и со вздохом облегчения оперся об подставленное плечо. — На стол накрывать надо, хотел помочь. Ты же там весь в сковороде, аж нос туда засунул.

— Сиди уж, помощник, — фыркнул Крис, помогая ему взгромоздиться обратно. — Лучше расскажи мне еще о треке. Мотивируй меня перед зачетом.

— С удовольствием, — усмехнулся Сайлас, радуясь, что удалось соскочить с неприятной темы. — А что мы такое готовим, кстати?

— Карри, — просветил его Крис, к которому вернулось обычное веселое настроение. И, странное дело, от этого Сайлас почувствовал себя намного лучше.

Часть девятая.

Разбудил его стук в дверь. Сайлас поморщился, сунул было голову под подушку, но стук повторился снова — настойчивее. Пришлось открывать глаза.

— Неужели ты научился вежливости? — с ехидством поинтересовался он, переворачиваясь на спину. Раньше Крис просто заходил в комнату и бесцеремонно тормошил его, вырывая из объятий сна. Теперь решил поскромничать?

За дверью негромко кашлянули.

— Вообще-то, это я, — донесся до него голос профессора, и Сайлас едва удержался, чтобы не стукнуть себя ладонью по лбу.

"У Криса же сегодня зачет!" — вспомнилось ему. Дверь медленно приотворилась, пропуская внутрь старшего Ленса, и Сайлас сел в постели, сонно потирая глаза.

— Простите, — покаялся профессор, — я почему-то решил, что вы уже проснулись. Крис уехал в университет и вернется только к вечеру, если только я хоть немного знаю Эдварда. Он редко отпускает от себя студентов, не выжав их предварительно досуха. Так что сегодня вам за няньку буду я. Желаете завтрак?

— А вы еще не забыли, как работать медбратом? — поддел его полностью проснувшийся Сайлас и, осторожно свесив ноги с кровати, попытался встать на здоровую. Ленс подставил ему плечо и, как заправдавский медбрат, помог добраться до ванной.

— Вы хорошо восстанавливаетесь, — удовлетворенно прокомментировал он. — Завтра сделаем снимок и попробуем ускорить процесс. Приедет мой хороший друг — доктор Кински. Он осмотрит вас и распишет дальнейший режим. Глядишь, через недельку запрыгаете. Но гонки я вам запрещу еще на месяц, а в остальном сможете жить нормальной жизнью.

— Звучит, как музыка, — усмехнулся Сайлас, вернувшись к кровати. — Поможете мне с брюками? Черт, скорее бы уже снять эту штуку!

— Не надо спешить, — одернул его профессор. — Учтите, Сайлас, увижу, что вы злоупотребляете своим здоровьем, попрошу Ричарда продлить вам ограничение подвижности еще на месяц. Во избежание, так сказать.

— И как вас только пациенты терпят, — полушутливо проворчал Сайлас, прекрасно осознававший, что это не пустые угрозы. С Ленса вполне могло статься и всего его закатать в силикон, а потом занудно читать лекции о технике безопасности, пользуясь тем, что пациенту просто некуда деться. Перспектива не слишком радовала. — К тому же, в таком случае вам придется терпеть меня в своем доме и дальше.

— Не могу сказать, что это тяжкое бремя, — внезапно улыбнулся Ленс. — Я рад, что у Криса появился друг. И, кстати, вы проиграли наш спор. Помните, вы утверждали, что он отвернется от вас, если узнает правду?

— Я ничего не проиграл, потому что ни на что не спорил, — парировал Сайлас, закончивший возиться с рубашкой. — Крис — он особенный. Мы знакомы не так давно, но достаточно, чтобы я мог это утверждать. На днях я встречался с друзьями, которых знаю с детства, но мне даже в голову не пришло рассказать им о своей проблеме. Они не поймут. Для них я гребанный идеал, образец безупречной генетики. Я всегда был старостой класса, командиром группы скаутов в детском лагере, куратором в университете. На меня всегда перекладывали всю ответственность, все свои проблемы и беды. От меня всегда ожидали, что я со всем этим справлюсь, не подведу, не опозорю. Семейное имя, семейная честь — да меня уже тошнит от этого. Но это моя роль, моя личина... Как у Говарда — его деловой костюм, у Рея — нарочитая развязность, и здоровый образ жизни — у Кармен. Мира... она немного другая, чем мы. Но и у нее есть своя игра. Я не знаю, какие они настоящие, профессор. Мы дружим двадцать лет, а я их толком не понимаю, и одновременно знаю, как облупленных. Я знаю, как должен себя с ними вести, что говорить, как выглядеть. Я могу предугадать их реплики — это я тоже вдруг понял при встрече. Крис — другой. Он меня удивляет. Мы знакомы так недавно, но почему-то сейчас мне не страшно. Он знает про меня гораздо больше, чем мои друзья. Он... Он задает вопросы. И я почему-то не боюсь ему отвечать. Как это называется?

— Человеческие отношения, — усмехнулся Ленс, присевший рядом. Он успокаивающе хлопнул Сайласа по здоровому колену. — Доверие, может быть. Он ведь тоже не боится делиться с вами.

Он немного помолчал, давая Сайласу время прийти в себя, а потом улыбнулся.

— Такие серьезные разговоры вредны до завтрака. Как ваш врач, я настаиваю чтобы вы перекусили, выпили кофе, а потом я бы хотел вам кое-что показать, Сайлас. Если вы действительно готовы двигаться дальше.

— Вы не можете быть быть моим врачом, — поддел его Сайлас, которому внезапно стало гораздо легче. — Вы — акушер-генетик, а у меня сломана нога. Не ваш профиль.

— К чему условности? — шутливо пожал плечами Ленс и, поднявшись, протянул ему руку. — Надо расширять горизонты.

— Готовить я, к сожалению, не умею, — признался профессор, отскребая приставший к сковородке омлет. — Всех моих кулинарных талантов с трудом наберется на заваривание чая. То ли дело Крис... Ему достался талант матери.

— А что с ней случилось? — полюбопытствовал Сайлас, вспомнив вчерашний странный разговор. Профессор молча выложил на тарелку яичную массу, сформировав из нее аккуратную горку, отставил сковороду, сел и только после этого ответил.

— У нее обнаружили рак. Лечение требовалось срочное, практически неотложное, но она отказалась. Она была беременна — третий месяц, и очень хотела этого ребенка. Но это бы убило ее. Мы оба понимали это, но она была непреклонна. Крису тогда было пять лет. Ее врач, действуя по инструкции Департамента, передал дело комиссии по охране здоровья. Ну, вы знаете, как это бывает, обычная процедура.

— И ее обязали принять лечение? — уже зная ответ, спросил Сайлас, который разом потерял весь аппетит и пожалел о своем любопытстве. Сам того не зная, он, кажется, попал прямо в незаживающую рану. Ленс кивнул.

— Я ничего не мог сделать. Комиссия приняла решение, и мы потеряли ребенка. Линда не прожила с того момента и года — лечение не помогло. В основном, я думаю, потому что она не хотела жить. Чертов рационализм Департамента.

Сайлас молчал. Сказать ему было абсолютно нечего, тем более что горькая складка, залегшая в уголке рта Ленса, не располагала к сочувственным речам. Интересно, каким бы мог вырасти брат Криса? Или это могла быть сестра?

— Вы тогда начали собирать эту свою статистику? — наконец смог выдавить из себя он. Ленс отрицательно качнул головой. Его взгляд снова сделался уверенным и твердым.

— Нет, гораздо раньше. У меня был неплохой учитель — большую часть своих книг я унаследовал именно от него. Остальное собирал сам — не всегда законными путями, — профессор криво усмехнулся и тут же спрятал усмешку за чашкой с кофе. — Вы будете есть, Сайлас? Я не обижусь, если вы откажетесь.

— Нет, я пока не голоден, — быстро соврал тот, со вздохом облегчения отодвинув от себя неаппетитную массу. По лицу профессора было видно, что он ни на секунду не купился на эту ложь, но говорить ничего не стал, а лишь поднялся на ноги, захватив со стола обе чашки.

— Давайте переберемся в библиотеку, Сайлас, — сказал он. Я обещал вам кое-что показать.

В библиотеке Сайлас удобно расположился на диванчике, стоявшем у окна, и с интересом уставился на профессора. Тот примостил на журнальном столике принесенные чашки и вазочку с печеньем, а затем обернулся к книжным стеллажам.

— Что вы знаете о Черном кризисе, Сайлас? — поинтересовался он. Сайлас, удивленный неожиданным переходом, послушно напряг память. Этой темой он занимался еще в университете: его преподаватель истории — мистер Муни — был буквально помешан на том периоде и не упускал случая оседлать любимого конька. Кармен все время жаловалась, что его лекции занудны и скучны, но Сайласу, чья семья в те годы владела огромными плантациями в Луизиане, информация казалась интересной. В детстве ему пришлось наслушаться рассказов матери, любившей пристыдить его памятью предков и в очередной раз напомнить, как ему повезло родиться со столь неординарной родословной. Тогда это раздражало и злило, но потом, встав взрослым, Сайлас и сам заинтересовался историей семейства. Как-то он даже поправил Муни, заметив какую-то неточность в его рассказе, и тот, придя в полнейший восторг, долго и увлеченно дискутировал на эту тему.

— Это случилось в тысяча восемьсот шестидесятом году, — сказал он первое, что пришло в голову. — Партия республиканцев — свежеобразованная, надо сказать, — имела все шансы посадить в кресло президента своего кандидата... Авраама Линкольна, но один из штатов — Южная Каролина, вроде бы — пригрозила выйти из состава Союза. Ее поддержали еще несколько — Миссисипи, Алабама, Флорида...

— Луизиана и Джорджия, — помог ему профессор, когда Сайлас замешкался, припоминая.

— Да, спасибо, — благодарно кивнул тот. — В итоге республиканцы с треском провалились на выборах, не получив желаемую поддержку со стороны "свободных" штатов. Победил же Джефферсон Девис, ярый сторонник сохранения рабства. Несколько десятков лет сохранялось более менее устойчивое положение, но...

Сайлас, увлекшись, развел руками, едва не опрокинув чашку.

— Но к этому времени рабство довольно сильно тормозило развитие страны — это стало понятно многим, даже самым ярым консерваторам. Рабский труд оказался просто не рентабелен, да и частые побеги и волнения доставляли проблем. Постепенно оно сошло на нет само собой. Освобожденные рабы одно время пытались ассимилировать, наниматься на работу, но потом практически все бежали в Канаду. А к чему эта историческая справка?

— Вы помните, что было дальше? — не ответив на его вопрос, поинтересовался Ленс. Сайлас нахмурился.

— На уровне школьной программы. К чему вы клоните?

— В прошлом столетии один французский историк Жерар Гюсто принялся анализировать истоки культуры Соединенных Штатов. Он собрал много материалов, работа была проделана колоссальная. В итоге родился его фундаментальный труд "Основы нравственности". Книга произвела много шуму, в основном потому, что была весьма спорная, но некоторые вещи в ней заслуживают самого пристального внимания.

— Никогда не слышал про эту книгу, — покачал головой Сайлас. Ленс улыбнулся.

— Неудивительно. У нас она запрещена, как политическая провокация, способная повредить здоровью и психике граждан. Другими словами, потому что может заставить их думать своими мозгами, а это действительно очень вредно с непривычки.

Голос профессора буквально сочился ядом сарказма. Сайласу стало не по себе.

— Откуда же вы знаете про эту книгу? — спросил он. — Если она запрещена...

— Оттуда же, откуда у меня имеется статистика самоубийств по Европе, Канаде, Латинской Америке и Азии. А так же данные о процентном количестве носителей SHD-гена и прочие очень любопытные вещи, о которых я вам еще расскажу, Сайлас. Что же касается книги, так вот и она.

Он снял с полки увесистую книгу и протянул ее Сайласу, который, недоверчиво покосившись на профессора, тупо уставился на обложку.

— "Сказание о Лисе"? — удивленно произнес он, увидев название. — Это же детская сказка!

— Никогда не верьте наружности, — усмехнулся профессор и, присев рядом, открыл книгу. Сайласу хватило всего пары предложений, чтобы понять — под личиной хорошо знакомой с детства сказки скрывался серьезный исторический труд, не имевший ничего общего с обложкой.

— И вы просто так храните у себя запрещенные книги? — изумился он, вчитываясь в первые строки. — Даже не в сейфе! Это опрометчиво.

— Любой вор первым делом будет осматривать сейф, — возразил ему профессор. — А где можно надежнее всего спрятать книгу? Среди других книг, у всех на виду. Не нужно искать сложные решения.

— И много у вас вот так спрятано? — скептически поинтересовался Сайлас, которому показалось, что в последней фразе Ленса скрыто нечто большее, чем могло показаться на первый взгляд. Профессор усмехнулся.

— Почти все важное, Сайлас. Но об этом после. Гюсто изучал морально-этические нормы, сложившиеся на территории Штатов и высказал одно прелюбопытное предположение, которое я склонен считать близким к истине. Вы сказали верно — под угрозой сепарации северным штатам, ратовавшим за отмену рабства, не хватило решимости прогнуть свою линию. Линкольн проиграл, вместо него пришел Девис. Его поддерживали влиятельные семьи, высший круг Юга, а он, соответственно, лоббировал их интересы, политические взгляды и... мораль. Эти люди привыкли считать себя особенными, Сайлас. Да что я вам рассказываю, вы сами — потомок и кровь от крови землевладельцев Юга. Откуда родом ваша семья?

— Из Луизианы... — негромко ответил Сайлас. — Но причем тут мораль? Рабство давно кануло в прошлое.

— А мораль осталась, — возразил ему профессор. — Южане привыкли гордиться цветом кожи, своей расой. У них это в крови. Помните, как относились к неграм? А к полукровкам? Женщину, понесшую от темнокожего, забивали камнями. Знаете, почему?

— Почему? — словно эхо откликнулся Сайлас, который намертво вцепился пальцами в лежавшую на коленях книгу. Почему-то сухие факты, которые он прекрасно знал и раньше, теперь болезненно били по нервам, заставляя съеживаться. Ленс потянулся за своей чашкой и аккуратно отпил остывший кофе.

— Потому что возможность иметь совместных детей опровергала теорию о генетической ущербности чернокожих, — объяснил он спустя минуту. — Этому всячески сопротивлялись. Девис развернул по этому поводу обширную кампанию, Север вяло возражал, но у них не было политических ресурсов, чтобы отстоять свою точку зрения. И денег.

— Но ведь от смешанных браков действительно рождаются не вполне полноценные дети, — рискнул заметить Сайлас, припомнив школьные материалы. Ленс бросил на него косой взгляд и криво усмехнулся.

— Еще одно заблуждение. Но очень показательное. Юг был насквозь пропитан снобизмом, а с легкой руки Девиса подобная мораль стала признаком хорошего вкуса. Вас бы никогда не приняли в приличном обществе, высказывай вы иные воззрения. А людям всегда хочется наверх. Даже северянам.

— Вы думаете, что... — Сайлас окончательно растерялся. — Вы думаете, что все это было привнесено искусственно? Вот так — волей группки лиц? Это абсурд! Кроме того, это ведь правда. Что плохого в борьбе за чистоту расы?

— Ничего, за исключением того, что это идет в разрез с механизмами природы, — развел руками профессор. — Она не терпит унификации, Сайлас. Ей нужно разнообразие — в нем больше шансов откопать нечто действительно стоящее. А еще природа — самый азартный экспериментатор. А мы пытаемся загнать ее в строгие рамки.

— Природа неразумна, — уверенно заявил Сайлас. В руках он все еще сжимал книгу и никак не мог перестать разглядывать ухмыляющуюся лисью морду, изображенную на обложке. В какой-то момент ему начало казаться, что она посмеивается именно над ним, и от этого ощущения стало очень неуютно. — Природа неразумна, — повторил он. — Вы сами говорили — случайная комбинация генов, слепой случай, и человек рождается уродом.

— С точки зрения наших представлений о норме, — парировал Ленс. — И мы снова пришли к тому, с чего начали. Что считать за норму? Плантаторов с Юга, объявивших себя эталоном? С какой стати?

— Но... Но ведь это оправдало себя, — Сайлас отчаянно пытался найти брешь в доводах профессора, но терялся, натыкаясь на хорошо продуманные, подготовленные возражения. — Генетических заболеваний стало гораздо меньше, нация, в целом, здоровее. Что в этом плохого?

— Вы сейчас говорите с человеком, производящим коррекции этих самых генетических отклонений, — невесело усмехнулся Ленс. — Как вы думаете, сколько детей подвергалось коррекции на начальном этапе внедрения теорий Ридлера?

— Понятия не имею, — передернул плечами Сайлас. — Но, держу пари, на несколько порядков больше, чем сейчас.

— И проиграете, — спокойно отозвался Ленс. — Если тогда коррекция предпринималась реже чем один раз на тысячу детей, то теперь она производится каждому десятому ребенку. Вдумайтесь, Сайлас. Каждому десятому. И преимущественно это SHD-ген, который всегда был на особом контроле. Природа неразумна, зато последовательна. И весьма упряма, Сайлас. Она не терпит грубостей в свой адрес. Мы все сидим на огромной пороховой бочке, к которой уже поднесли запал. Когда она рванет — лишь вопрос времени.

— Если бы это было так, Департамент бы принял меры, — нахмурился Сайлас. — Они бы не оставили такую проблему! Профессор, неужели вы хотите сказать, что никто этого не замечает?

— Замечают, почему нет? — Ленс отодвинул от себя пустую чашку и подпер ладонью подбородок, от чего его речь стала не слишком внятной. — Но определенной части верхушки просто нет до этого дела, а другой... А другая не хочет терять рычаги управления. Я пытался в свое время изучать эту проблему открыто, но... Мне доходчиво объяснили, что я лезу не в свое дело.

Он замолчал, очевидно что-то вспоминая, а Сайлас пытался переварить услышанное. Каждому десятому? Как это возможно? По всей логике вещей выходило, что отклонений должно было становиться меньше. Тогда почему? Или Ленс попросту врет ему? С какой целью? Может он просто сумасшедший?

— Вы наверняка думаете, что я спятил, — донеслось до него, и Сайлас невольно вздрогнул. — Не удивляйтесь, это написано у вас на лице. От всего этого и впрямь впору спятить, но, к сожалению, я в здравом уме. Я оставлю вам книги, Сайлас, прочтите на досуге. Не то чтобы я действительно рассчитываю, что вы поверите мне на слово, но хотя бы попытайтесь посмотреть на проблему отстраненно и не предвзято. Большего я от вас не жду.

— Да, вы всего навсего хотите, чтобы я поверил, будто жизненные принципы всей страны — всего лишь продукт чужой мнительности и снобизма, — сквозь зубы процедил растерявшийся Сайлас. — Какая ерунда, ей-богу!

— Я предлагаю вам информацию к размышлению, не более, — сухо отозвался Ленс и поднялся на ноги. — Вот.

Он вынул с полок еще несколько книг и сложил их на столик.

— Прочтите это, если еще намерены продолжать. Потом поговорим. И, Сайлас... — он запнулся, подбирая слова. — Я вам не вру. И не дурачу. Все это очень серьезно. Если вы захотите разорвать наше соглашение — скажите об этом.

— К сожалению, я зашел слишком далеко, — натянуто улыбнулся Сайлас и подтащил к себе книги. — Поможете перенести все это ко мне в комнату?

Часть десятая.

Чтение увлекло его настолько, что Сайлас буквально потерял счет времени. Первой он открыл "Основы нравственности" Гюсто и даже не заметил, как залпом проглотил ее на треть. Краем глаза он отметил, что профессор принес ему кофе и бутерброды взамен пропущенного завтрака, но оторваться так и не смог. Он переворачивал страницу за страницей, позабыв обо всем стороннем, а потом, закончив первую часть, уставился прямо перед собой невидящим взглядом. Прочитанное стоило хорошо обдумать.

Гюсто излагал хорошо известные ему факты, значившиеся в каждом учебнике истории, только вот почему-то они имели совсем другой эмоциональный окрас. Доводы мануфактурного Севера казались уже не так смешны и абсурдны — может, потому что были изложены без язвительных комментариев составителей учебных пособий. Сайлас специально вылез в сеть, чтобы освежить в памяти эти материалы и сравнить их с вариантом французского историка. Сделав это, он был вынужден признать, что подача информации оказалась достаточно односторонней, субъективной. Гюсто же подробно останавливался на традициях и образе жизни южан, основываясь в своих исследованиях на письмах их современников, путешествовавших по Америке, приводя из них цитаты и выдержки, а так же газетах и заметках тех лет .

"Культ чистоты крови, — писал он, подытоживая, — во многом основывался на необходимости немногочисленной верхушки управлять остальной массой, которую они физически не могли контролировать — учитывая размеры территории, им принадлежащей. Единственным приемлемым выходом оказалась "идеология превосходства"..."

Сайлас вздохнул, устало потер покрасневшие глаза и, подняв голову, только теперь заметил, что находится в комнате уже не один.

— Ты давно тут? — поинтересовался он у Криса, с ногами забравшегося в небольшое кресло и оттуда разглядывавшего его с пристальным, немного смутившим вниманием. Сайлас невольно поежился под его взглядом, в котором внезапно проглянуло что-то очень личное, и отложил книгу.

— Давно, — Крис слегка растерянно улыбнулся и потянулся всем телом, закинув руки за голову. Когда же он снова посмотрел на Сайласа, странное чувство в его глазах испарилось, как и не было. — Я, вообще-то, пришел звать тебя к ужину, но ты так увлекся, что было бы преступлением тебя отвлекать. Что ты там читаешь?

Сайлас, поколебавшись секунду, протянул ему книгу, гадая про себя, знает ли Крис секрет библиотеки. Тот, как и следовало ожидать, нисколько не удивился.

— Докуда дочитал? — возвратив книгу, поинтересовался он. Сайлас отметил пальцем на корешке.

— Примерно треть. Я обычно читаю быстро, но здесь приходится не просто читать. Я даже сравнил его выкладки с теми, что даются в школе. Факты, по сути, те же самые, но...

— Но интерпретация совершенно другая, — кивнул Крис. Он устало потер виски, и Сайлас с запозданием вспомнил про его зачет.

— Кстати, ты ведь сдал? — как можно более небрежно уточнил он. — Потому что я уже договорился о тест-драйве, и мне бы не хотелось его отменять...

— Это правда? — с Криса моментально слетела вся сонливость и расслабленность, он приподнялся в кресле, словно кот, готовый к прыжку, и Сайлас, не выдержав, расхохотался.

— Правда. Завтра в восемь утра, так что придется встать пораньше. Готов прокатиться?

— Спрашиваешь! — тут же взвился тот, сияя от радости. — Я сейчас такси закажу!

— Давай, — усмехнулся Сайлас, которому тоже передался переполнявший Криса восторг. — А заодно, может, принесешь ужин сюда? Не хочется куда-то идти, если честно.

— Сейчас, — быстро кивнул Крис и через секунду уже умчался прочь, не чуя под собой ног. Когда за ним захлопнулась дверь, Сайлас поймал себя на том, что глупо и счастливо улыбается. Радовать Криса оказалось необыкновенно приятно.

Он вздохнул, похлопал себя по щекам, сгоняя с лица идиотское выражение, и потянулся к телефону.

— Мэл, — произнес он, услышав на другом конце линии низкий хрипловатый голос, — у меня есть одна очень важная просьба. И очень срочная. Завтра в восемь надо устроить тест-драйв на дабл-каре для одного человека. Нет, это не спонсор. Нет, это не важная шишка. Мэл, это нужно мне. Да, именно завтра. Ну, ты же у меня умница, не зря же я плачу тебе двойную ставку. Да, прекрасно! Ты просто чудо! И, Мэл... Пожалуйста, ничего не говори Джерри.

Он успел распрощаться с Милисантой Кенстон ровно за секунду до того, как вернулся Крис, загруженный до самого носа разнообразной снедью. Подмышкой он с трудом удерживал бутылку вина, из карманов домашней рубашки выглядывали два бокала. При виде него, Сайлас удивленно приподнял бровь и покачал головой.

— Не хотел бегать два раза, — пояснил Крис в ответ на его взгляд и сгрузил свою ношу прямо на кровать. — Ну? Отпразднуем?

Он воодушевленно потряс в воздухе бутылкой вина, и Сайлас согласно кивнул. Ему и самому хотелось немного залить горчившее послевкусие, оставленное книгой, которое никак не желало проходить.

— Что ты думаешь обо всем этом? — не выдержал он через полчаса. Крис аккуратно поставил ополовиненный бокал на пол, чтобы случайно не опрокинуть на кровать, и уселся поудобнее, поджав под себя ноги.

— Что я думаю... — протянул он, тщательно подбирая слова. — Гюсто делает интересные предположения, с которыми я склонен согласиться. Он не плохой историк и социолог, у него есть несколько трудов, посвященных не исследованиям, а прогнозам. И, знаешь ли, они в целом оправдались. У меня нет оснований не доверять его выводам, но... Я недавно понял, что не могу быть достаточно объективным. Меня воспитывал отец, а у него свои взгляды, которые я впитал с детства. Что если это повлияло на мое восприятие? Что если я соглашаюсь с Гюсто, потому что хочу, чтобы он был прав?

Он задумчиво поскреб в затылке, разом растеряв только что приобретенную серьезность и убедительность. Его явно мучило что-то свое, личное, о чем он не решался говорить, однако Сайлас отчетливо видел переполнявшие его сомнения. Воцарилось неловкое молчание, а потом Крис решительно тряхнул головой, скидывая оцепенение.

— Поэтому, меня куда больше интересует, что думаешь об этом ты, — подытожил он.

Это застало врасплох. Сайлас все еще никак не мог собраться с мыслями, сформировать хоть какое-то мнение по поводу прочитанного. Он подспудно ожидал, то Крис, как обычно, поделится с ним четко сформулированными тезисами и выводами, а тот поступил неожиданно. Неправильно. Он словно бы допускал, что Сайлас может с ним не согласиться, и не видел в этом ничего особенного. Наоборот, он будто бы ожидал возражений и даже был бы им рад. Сайлас растерялся.

— Я пока еще не знаю, — неуверенно выдавил из себя он, стараясь не смотреть на Криса. Тот по-птичьи склонил голову на бок и не произнес ни слова, ожидая продолжения. Сайлас внезапно разозлился.

— Что ты хочешь от меня услышать? — резко произнес он и стиснул пальцами хрупкое стекло. — Я не знаю, чему верить. Этот ваш Гюсто пишет так логично — не придраться. Но мне не хочется это принимать, потому что... — он запнулся, не найдя нужных слов, но потом упрямо продолжил:

— Потому что тогда окажется, что все мои идеалы — не более чем фикция. И то, что я считал основой основ — не более чем один из инструментов управления дураками и трусами. А мне не нравится считать себя дураком и трусом. Ты помнишь, что он пишет в седьмой главе? О том, что теория Ридлера идеально уложилась в концепцию и послужила прекрасным поводом раздуть значимость чистой крови. Получается, что все эти коррекции — всего лишь средство контроля? Я не могу в это поверить...

— Я тоже, — неожиданно согласился Крис. Сайлас глянул на него с удивлением, и тот нервно передернул плечами.

— Мне тоже в это поверилось не сразу... Представляешь, в школе нам вдалбливали одно, дома отец рассказывал совсем другое. И этим другим я не мог поделиться ни с кем. Обсудить, хотя бы рассказать кому-либо. Ты не представляешь, как я разрывался. А теперь есть ты. Это потрясающее ощущение. Когда есть кто-то, способный тебя выслушать и, может быть, понять. Когда ты не одинок.

Он говорил так увлеченно, с такой страстью, что Сайласу вдруг сделалось не по себе — как и тогда, когда он обнаружил Криса в своей комнате. В его словах, в его взгляде проступало что-то пугающее, настораживающее. По спине пробежал неприятный холодок.

— Так уж и потрясающее, — натянуто улыбнулся он. Крис покачал головой. Его взгляд был устремлен куда-то сквозь Сайласа, а сам он явно мыслями витал где-то далеко.

— Это сложно... — тихо прошептал он, едва ли осознавая, что говорит вслух. — Слушать все эти напыщенные речи и не иметь возможности возразить, хотя бы задать вопрос. Объяснить, что все не так, что они... Что они неправы. А сейчас? Представляешь, какого мне сейчас? Я говорю заученную ерунду, потому что иначе мне просто не поставят зачет. У меня нет друзей, я никого не впускаю в свою жизнь.

Он свесился с кровати и, подняв недопитый бокал, осушил его залпом.

— А девушка? — глядя на него, спросил Сайлас, обескураженный такой откровенностью. Криса моментально перекосило, он закашлялся, подавившись вином, и поспешно отставил в сторону бокал.

— Да какая девушка? — отозвался он и неловко отер с уголка рта красный потек. — С этой учебой как-то не до них.

Он явно лукавил, это было видно даже затуманенному алкоголем взгляду Сайласа, но тот разумно рассудил, что отношения — дело личное, и если Крис не хочет это обсуждать, то не стоит и лезть в душу. Что-то, однако, его во всем этом царапало, но он не мог определенно сказать, что именно, а потому решил не морочить себе голову из-за ерунды.

— Да ты напился! — вместо этого провозгласил Сайлас и решительно отодвинул почти пустую бутылку в сторону. — Хватит, завтра рано вставать, если ты еще не передумал насчет трека. Не боишься?

— Я не напился! — Крис возмущенно опроверг его инсинуации, но тут же встрепенулся, забыв обо всем на свете, кроме предстоявшего мероприятия. — Конечно, я не передумал! И я не боюсь. Ну, может, чуть-чуть. Но ты же будешь со мной?

— Я бы не возлагал на мое присутствие больших надежд, — усмехнулся Сайлас, польщенный тем воодушевлением, которое светилось в глазах Криса. Его страсть к гонкам не разделял никто. Мать до поры до времени просто закрывала глаза на странное увлечение сына, Дора откровенно боялась и переживала, когда он выходил на трассу, Джерри относился к делу просто как к бизнесу. Его больше всего волновали прибыли, приносимые командой. Для самого же Сайласа это была скорее жизнь, чем спорт. Ничто не интересовало его сильнее. — Посмотри на мою ногу, я приношу неудачу.

Крис только махнул рукой в ответ. Его взгляд был несколько расфокусирован, щеки раскраснелись от вина, а на губах блуждала мечтательная улыбка. Глядя на него, Сайлас тоже заулыбался.

— Пора спать, — поддавшись порыву, он протянул руку и растрепал волосы Криса, но тот, казалось, даже не обратил на это внимания. Сайлас притворно нахмурился и щелкнул пальцами перед его носом. — Эй! Принц вызывает Спящую Красавицу! Прием!

— Что? — моргнул Крис, приходя в себя, и Сайлас снова не удержался от улыбки. — Спать? Да, ты прав... Тебе помочь?

— До ванны я как-нибудь доковыляю, — насмешливо фыркнул тот и, в подтверждение своих слов, поднялся на ноги, опираясь на здоровую. Когда же он вернулся, то обнаружил, что Крис, не раздевшись, крепко спит на его кровати.

— Мило, — поморщился он, пытаясь определить, что делать дальше. Криса стоило разбудить и направить в свою комнату, но нарушать его сон было откровенно жаль. Сайлас задумчиво окинул взглядом довольно широкую постель и, прикинув, что они спокойно поместятся на ней и вдвоем, решил не тревожить парня. Он осторожно выпростал из-под него одеяло и, забравшись на кровать, заелозил, устраивая больную ногу. Крис, растревоженный его возней, перекатился на другой бок и что-то пробормотал сквозь сон. Сайлас замер на мгновение, а потом, вытянувшись рядом, осторожно укрыл его одеялом по плечи. Оставалось только надеяться, что Крис не сильно лягается по ночам. Ему не часто приходилось делить кровать с кем-то — с Дорой они давно предпочитали разные спальни, а больше никто и не покушался на его личное пространство. Дискомфорта, однако, не ощущалось, и Сайлас, успокоенный этим, закрыл глаза.

Мэл все устроила по высшему разряду, за что Сайлас был ей несказанно благодарен. Самой Милисенты на треке не было, зато ее помощница, Патрисия — улыбчивая и приветливая женщина, за плечами которой имелось немало престижных дипломов, встретила Криса, как принца крови, разве что не расстелила ковровых дорожек и не выстроила почетный караул. перехватила их прямо у такси, не разрешив расплатиться, тут же устроила экскурсию в святая святых — командные боксы "Серебряных стрел", где представила буквально всем присутствовавшим: от механиков до гоночных инженеров. Крис отчаянно стеснялся, бросал на посмеивавшегося Сайласа умоляющие взгляды, а тот чувствовал необыкновенный подъем, снова очутившись на своем месте в привычной среде. Как же ему всего этого не хватало!

— Привет, Майкл, — поздоровался он с техническим инженером первого пилота. Они обменялись крепким рукопожатием и немного отстали от остальных. — Ты чего такой смурной?

— Сайлас, ты видел результаты последних тестов? — без обиняков поинтересовался тот. Сайлас нахмурился.

— От какого числа? Джерри пересылал мне выжимки, но там было все в порядке.

— В порядке? — Майкл нервно взмахнул руками и, чтобы успокоиться, принялся грызть ноготь. — Сайлас, я не знаю, что тебе прислал Джерри, но дела у нас плохи, очень плохи. С новыми двигателями проблема на проблеме, они феноменально не надежны! А со старыми у нас нет шансов. Я, конечно, гений, но не волшебник.

— Что говорит Папочка? — Сайлас потер переносицу, собираясь с мыслями. "Папочкой" они между собой называли головной концерн, поставлявший им двигатели и вливавший львиную долю финансов.

— Они считают, что это наша вина, — Майкл скривился, как от кислого, и Сайлас ощутил укол вины за то, что совсем забросил дела команды. — Мол, они поставляют нам качественные, идеальные образцы, а мы палим их из-за собственной криворукости. Прислали проверяющего, можешь в это поверить? Все ходил тут, нос везде совал. Даже Гранта умудрился довести, да так, что тот запустил в него перчатками.

Сайлас припомнил всегдашнюю невозмутимость второго пилота, давно вошедшую в поговорку, и поежился, не представляя, что же должно было случиться, чтобы тот вышел из себя. А Майкл, увлекшись, продолжал:

— Да и ты тоже хорош. Я направил запрос по поводу нового оборудования, а Джерри говорит, что у нас сокращение бюджета, и ты его не подписал. Но я же не себе!

— Какое оборудование? — не понял Сайлас. Он лихорадочно пытался припомнить, было ли в документах Джерри хоть что-то на этот счет, и мог с уверенностью сказать, что не пропустил бы подобный запрос. — Майкл, я ничего такого в глаза не видел. Ты уверен, что передавал его через Джерри?

— Я уверен! — раздраженно фыркнул тот. — А вот в том, что он довел это до твоего сведения — нет. Знаешь, Сайлас, мне не нравится то, что творится последнее время. Я заметил это еще до аварии... Мне кажется, тебя хотят сместить. Отсюда и проверки, и хреновые двигатели, и проблемы с бюджетом. Подумай, кому это может быть нужно?

— Матери, — без тени сомнений ответил Сайлас и с силой сжал кулаки, задавливая поднявшийся в душе гнев. — Вот же ж... — он проглотил неподобающий эпитет и посмотрел на насупленного инженера. — И, мне кажется, Джерри тоже в деле. Метит в мое кресло?

— Вполне возможно, — согласно кивнул Майкл. — Только если он в него сядет, то я уволюсь к чертям сразу же. Да и добрая половина команды, я полагаю. Без тебя мы здесь не останемся, можешь так и передать Совету директоров при случае.

— Спасибо, — потрясенно пробормотал Сайлас, пораженный искренностью, прозвучавшей в его словах. — Майкл... Но почему? Какая разница, кто будет подписывать бумаги?

— Есть разница, — уверенно кивнул тот. Он рассеянно порылся в карманах, выудил оттуда пачку сигарет, огляделся по сторонам и со вздохом сожаления убрал ее обратно — курить в боксах запрещалось категорически. — Ты этим живешь, Сайлас, как и мы все. Посмотри вокруг — каждый из нас немного сумасшедший, двинутый на этих тачках. Ты — в первую очередь. А Джерри приходит сюда на работу. Понимаешь?

— Понимаю...

Во рту появилась неприятная сухость. Слова Майкла резанули по живому, хотя накануне ему приходили в голову схожие мысли. Но одно дело думать так самому, и совсем иное — слышать от человека постороннего. Словно бы Майкл невольно заглянул ему в душу и увидел там нечто, не предназначенное для чужих глаз. Стало неловко.

— Я, наверное, пойду, — словно почувствовав возникшее напряжение, сказал Майкл и снова достал сигареты. — Курить хочется — ужас. Да и друга твоего скоро катать будут, Джереми как раз освободился. Не занимай его надолго, хорошо? У нас еще тесты.

— Не буду, — заверил его Сайлас и протянул руку для пожатия. — Спасибо, Майкл. И за предупреждение, и за поддержку. За второе — вдвойне.

— Без тебя бы здесь ничего не было, — буркнул в ответ Майкл и, не прощаясь, вразвалку направился к выходу. Сайлас проводил задумчивым взглядом его массивную, медвежью фигуру и принялся высматривать Криса, которого неумолимо влекло по боксам не утихающим энтузиазмом Патрисии. Отыскав его среди мельтешивших механиков, он махнул рукой, привлекая внимание. Патрисия, заметив это, тут же потащила к нему Криса.

— Джереми придет через пять минут, — бодро отрапортовала она. — Стив только что провел инструктаж, желаете проверить?

— Я доверяю Стиву, — усмехнулся Сайлас. Патрисия едва заметно приподняла уголки губ, обозначая улыбку.

— Тогда мы можем выйти на трек, — сказала она, и Сайлас, как и много раз до этого, почувствовал сосущую пустоту внутри, которая всегда образовывалась в районе солнечного сплетения, когда он готовился к старту. И пусть сегодня ему была уготована лишь роль зрителя, трек оставался треком, а скорость — скоростью. Здесь он чувствовал себя по-настоящему счастливым.

— Готов? — спросил он у Криса, и тот смог только кивнуть в ответ. Его глаза сияли.

Джереми сделал по треку семь кругов — два разогревочных и пять быстрых. Сайлас наблюдал за ними из комментаторской кабины, отслеживая перемещение болида и визуально — когда тот проносился мимо, и по телеметрии, выдававшей картинку на большой экран. На какое-то время он полностью выпал из реальности, даже, казалось, забыл, как дышать. Все его внимание было приковано к стремительно несущейся по трассе матово-черной машине с двумя серебристыми молниями на боках, и это зрелище заставляло петь самые потаенные струны души, откликавшейся на увиденное шальным восторгом. Он весь был там, в хрупкой оболочке из железа, скользившей по асфальтовому полотну, и упивался кристально-чистой, пьянящей эйфорией. Это было нечто подлинное, настоящее. Живое. Ничто другое в жизни не вызывало у него таких эмоций, и Сайлас, заметив, как мимо в очередной раз промелькнул болид, остро почувствовал, как ему недоставало этого. Казалось бы, всего лишь пара недель простоя — не месяцы, не годы, — но сейчас он словно бы выныривал из зловонной трясины, едва лишь прикоснувшись к этому, такому знакомому и родному, миру. И все остальное, даже Дора и их нерожденный сын, меркли, растворялись, уходили на второй план, становясь не важными.

Сайлас очнулся, лишь когда вернувшийся Майкл похлопал его по плечу.

— Скучаешь? — он качнул головой в сторону экрана, к которому был устремлен взгляд Сайласа. Тот кивнул, не отрицая очевидного. — Даже не думай. Я тебя еще месяц к машинам не подпущу. Дай зажить ноге. А мы, тем временем, с движками разберемся. Договорились?

— Договорились, — со вздохом согласился Сайлас, в глубине души признавая, что слова Майкла имеют смысл. — Кстати, я попытаюсь прижать Папочку, пусть не халтурят. Мне плевать на все семейные разборки — топить команду я не позволю.

Майкл довольно ухмыльнулся.

— Вот теперь я узнаю своего босса. Кстати, — спохватился он, — тебя там какая-то дамочка спрашивала, говорит — близкий друг.

— Кто бы это мог быть? — удивился Сайлас. — Попроси проводить ее сюда. Или нет. Лучше проведи сам и следи в оба — вдруг это журналистка.

— Так-то ты встречаешь друзей!

Упрек сопровождался хорошо знакомым смехом, и Сайлас, не веря своим ушам, повернулся к дверям. На пороге, теребя пальцами ремешок сумки, стояла Мира. За ее спиной маячил очень недовольный Джерри, бросавший на Майкла выразительные взгляды. Тот в ответ с невозмутимым видом засунул руки в карманы джинсов и начал насвистывать какой-то популярный мотив.

— Мира? — несказанно удивился Сайлас и махнул девушке рукой, приглашая войти. — Что ты тут делаешь?

— Тебя ищу, — рассмеялась она и, пройдя внутрь, удобно устроилась в кресле, закинув ногу на ногу, так что ее легкая светло-бежевая юбка немного сползла, открывая колени. — Я соскучилась, приехала к этому твоему профессору, а тебя не оказалось на месте. Но мистер Ленс был столь любезен, что подсказал мне, где тебя искать. Потом я позвонила Джерри и — тадам! — я здесь. Ты мне не рад?

— Рад, — совершенно искренне отозвался Сайлас. — Сейчас вернется Крис, и мы сможем пойти куда-нибудь отпраздновать его дебют. Ты с нами?

— Разумеется, — мягко улыбнулась та. — Джерри, ты пойдешь?

— У меня еще работы по горло, — недовольно буркнул тот и, бросив странный взгляд на Сайласа, выскочил наружу, напоследок саданув дверью по косяку. Майкл, нисколько не стесняясь Миры, показал ему вслед оттопыренный средний палец. Девушка расхохоталась.

— Ну, если Джереми закончил, то пора забирать у него Криса, — резюмировал Сайлас, которого неприятно царапнуло поведение Джерри. Что, не ожидал увидеть его здесь? Интересно, он обрадовался той аварии? Или расстроился, что его начальник выжил? Думать об этом не хотелось.

Он дождался утвердительного кивка Майкла и, включив привод коляски, выкатился из комментаторской. В конце концов, судя по тому, как блестели глаза торопившегося ему навстречу Криса, в ближайшее время ему предстояли куда более приятные эмоции. А подумать обо всем можно будет и позже.

Часть одиннадцатая

— Это просто фантастика!

Криса буквально переполняли эмоции, он возбужденно размахивал руками, пытаясь показать всю степень испытываемого восторга. Это оказалось не так-то легко, он захлебывался словами, никак не мог описать то, что ему довелось испытать в кокпите, и, в конце концов, сдался. Сайлас сдержано улыбался, стараясь не показать перед посторонними своего ликования, но ему было очень важно, что Крис проникся столь значимой частью его жизни — и, судя по всему, будет настаивать на выполнении данного ему обещания. Это не могло не радовать.

— Это не фантастика, — с добродушной иронией откликнулся Сайлас. — Это просто те самые скорость и риск, в любви к которым меня упрекает твой отец.

— Прокати его, и он изменит свое мнение, — шутливо предложил Крис. Сайлас в красках представил себе, как запихивает упирающегося Ленса в болид и расхохотался в голос.

— Да уж, после этого он будет считать меня не просто психом, а социально опасным элементом, — смех затих, едва он скосил взгляд на все еще обездвиженную ногу. — И, вероятно, он будет не так уж и не прав...

— Вы что-то говорили о ланче, — перебил его Майкл, быстро переглянувшись с Крисом, с которого моментально слетело все веселье. — Я, между прочим, не отказался бы.

— А как же тесты? — удивился Сайлас, тут же забывший про ногу. — Может, мне самому проконтролировать?

— Все, забирайте его отсюда! — Майкл с притворным испугом замахал руками и состроил уморительную гримасу. — Когда начальство начинает проявлять интерес к делам — это всегда не к добру. Пожалуй, я обойдусь без ланча. Кристиан, перепоручаю его вашим заботам.

— Вот же ж... — только и смог выдать Сайлас, глядя в спину удалявшемуся техническому инженеру. — Он меня послал, да?

— Да, — пряча улыбку, подтвердил Крис, берясь за ручки коляски.

— И весьма недвусмысленно, — поддержала его молчавшая до этого Мира. — Какой интересный мужчина, может, познакомишь нас поближе?

— Мира! — поперхнулся не ожидавший подобного Сайлас. — У Майкла жена и трое детей!

— Просто пошутила, — ответила девушка, сверкнув ослепительной улыбкой. — Ну, мы все еще собираемся праздновать дебют? Я умираю с голоду!

На этот раз они расположились в небольшом ресторанчике, примостившемся на углу двух оживленных улиц. Из окна, к которому придвинули Сайласа, открывался вид на непрерывный поток машин и пешеходов, спешивших по своим делам. В зале, несмотря на время ланча, почти никого не было, а высокие спинки диванов разделяли пространство, создавая иллюзию уединения. Было уютно, хотя Сайлас и поймал себя на мысли, что присутствие Миры ощущается немного лишним, разбивающим тот интимный комфорт, к которому он уже привык с Крисом. Возможно, ему подспудно не нравилось, что девушка не оставляла попыток флирта, да и говорить в ее присутствии откровенно, не боясь сболтнуть лишнего, было затруднительно. Впрочем, в чем бы не заключалась причина, важно было только одно — общаться с обоими Ленсами ему стало куда как проще, нежели чем со старыми друзьями. Эта мысль несколько встревожила Сайласа, но он не стал на ней концентрироваться. Не сейчас.

— Ты слишком задумчив, Сай, — укорила его Мира, закончив диктовать свой заказ официанту, который тут же переключился на еще не остывшего от впечатлений Криса. — Что-то случилось?

— Нет, с чего ты взяла? — Сайлас понадеялся, что достаточно убедительно изобразил удивление. Его мысли все еще не оставлял разговор с Майклом, но обсуждать это при Мире не хотелось. — Просто, оказывается, я соскучился по работе. Жду с нетерпением, когда же смогу вернуться в строй.

— Никогда этого не понимала, — Мира передернула плечами и улыбнулась с едва заметным сочувствием. — Вы, мужчины, готовы сгореть на работе. Тратите время на ерунду. Нельсон вот тоже весь в делах. А нам, женщинам, скучно.

— Я полагаю, — усмехнулся Сайлас, уже неоднократно выслушивавший излияния на эту тему, — что далеко не всем женщинам приходится скучать. Посмотри на Терезу, например, или на мою мать.

— Это не женщины, — поморщилась Мира. — Это киборги без малейших признаков пола. Машины, как и те монстры, которых ты обожаешь. И мужчины при них соответствующие — тряпки.

— Мне кажется, ты перегибаешь палку, — невольно нахмурился Сайлас, которого задело услышанное. Крис как раз расправился со своим заказом и недоуменно оглядел обоих, очевидно не уловив смысла разговора. Мира снова улыбнулась — на этот раз примирительно.

— Прости, — охотно извинилась она, но ее голосу не доставало искренности. — Я не учла, что речь идет о близких тебе людях. Это было невежливо с моей стороны. Но я считаю, что женщина должна оставаться женщиной. Ее роль пассивна, но в то же время важна. А как вы считаете, Кристиан?

Крис, весьма озадаченный свалившимся на него вопросом, только недоуменно развел руками.

— Мне кажется, — неуверенно выдал он, явно чувствуя себя неуютно под напором Миры, — что пол не имеет значения. У индивида либо есть лидерские качества и амбиции, либо их нет. Гендерное поведение, в большинстве случаев, действительно диктует женщине пассивную роль, но это результат влияния стереотипов общества, а не...

— Мне, пожалуйста, ростбиф с овощами и светлое пиво, — быстро перечислил Сайлас, несколько встревоженный тем направлением, которое принял разговор, и кивком отпустил официанта. Ему совсем не улыбалось обсуждать подобные вещи на людях. Мира, конечно, была из "своих", но рисковать все равно не стоило. Крис запнулся на полуслове, бросил на него удивленный взгляд, потом снова посмотрел на улыбавшуюся девушку и окончательно стушевался.

— Вообще, я не слишком задумывался над этим вопросом, — буркнул он и покосился в окно. Мира, удовлетворенно кивнув, повернулась к Сайласу.

— Кстати, Тереза так и не вернулась?

— Она несколько раз звонила, — уклончиво ответил тот. Меньше всего на свете ему хотелось, чтобы теща, причитая, вертелась под ногами, поэтому он был безумно благодарен Терезе, осведомлявшейся о состоянии дочери исключительно по телефону. — Выставка Рея пока занимает все ее силы и время. Ты же знаешь, как она относится к работе.

— Вот об этом я и говорю, — Мира подперла кулаком подбородок, ее взгляд сделался задумчивым и рассеянным. — Куда катится мир?

Они просидели в этом ресторанчике еще часа два, обсуждая и впечатления Криса от езды в болиде, и состояние Доры, и даже поездку Нельсона, грозившую затянуться на несколько недель.

— Кстати, — неожиданно пришло в голову Сайласу, — а почему ты искала меня через Джерри? Не проще ли было просто позвонить на телефон?

— Я хотела сделать сюрприз, — Мира аккуратно промокнула губы салфеткой и отложила ее в сторону. — Со мной еще должна была быть Кармен, но у нее оказались какие-то дела. Я подумала, что ты будешь рад меня видеть.

Она обворожительно улыбнулась со всей непосредственностью красивой женщины, прекрасно знающей себе цену. Сайлас усмехнулся — Мира всегда умела ненавязчиво подстроить всех и каждого под себя и свои планы, да так, что порой никто этого и не замечал. Она называла это искусством быть женщиной. Сайлас считал это манипулированием, но сам то и дело ловил себя на том, что попадался на ее удочку.

— Разумеется, — согласился он. — Только в следующий раз все-таки предупреждай. А то вдруг мы снова уедем куда-нибудь, и Джерри не сможет тебе помочь. Будет обидно разминуться.

— Обещаю, — с очень серьезным видом кивнула девушка. — Больше никаких сюрпризов. Кстати... Когда тебе снимут фиксаторы?

— Доктор Кински! — вспомнив, простонал Сайлас. — Он же должен приехать сегодня, а я об этом совсем забыл! Черт, только бы не опоздать!

Снимки, сделанные в тот же день, показали, что кость полностью срослась, что привело Сайласа в неописуемую радость. Ричард Кински — высокий широкоплечий гигант с руками толщиной со средних размеров бревно, деловито изучил проекции, потом осмотрел ногу, выискивая на ней видимые только ему признаки выздоровления, а потом вынес свой вердикт — защитный силикон можно снимать, ногу беречь сутки, затем начинать расхаживать. Прогноз был дан благоприятный. Сайлас, которого после беседы с Майклом, обуревала жажда деятельности, пришел в полный восторг.

— Понемногу расхаживать, — остудил его пыл профессор, когда Кински, наконец, ушел, а они втроем перебрались в спальню Сайласа и устроили его на кровати. — У вас сутки покоя, помните об этом.

— Да помню я, помню, — ворчливо отозвался Сайлас, давя желание тут же подняться на ноги. — Какой же вы зануда...

— Врач обязан быть занудой, — ничуть не обиделся тот. — Занудой, педантом, мозгоклюем и всеми другими нелестными эпитетами, которые вы сейчас мысленно подбираете. Полноте, Сайлас, неужели вам не жаль все испортить из-за ненужной спешки? Чем вы так озабочены, хотелось бы знать?

— Проблемы с командой, — нехотя признался Сайлас, почесывая немного раздраженную силиконом кожу. Мелькнула радостная мысль, что сегодня он, наконец-то, сможет помыться нормально, целиком и без посторонней помощи, но она тут же исчезла, вспугнутая насущными проблемами. Что это было? Действительно саботаж? Сайлас покосился на профессора и принял решение. Ему было необходимо с кем-то обсудить сложившуюся ситуацию, а Ленсы, будучи незаинтересованными лицами, могли взглянуть на происходящее со стороны. Стоило попробовать. Он вкратце изложил то, что узнал от Майкла, присовокупил к сказанному собственные выводы и расстроенно подытожил:

— Мне нельзя пускать все на самотек. Я должен держать руку на пульсе, иначе Джерри выдернет из-под меня руководство.

— Еще недавно ты говорил, что вы очень дружны, — напомнил ему Крис. Сайлас пожал плечами.

— Не могу придумать причины, по которым Майкл стал бы мне врать. Но, в любом случае, я проверю всю информацию, а для этого мне необходимо быть там. Понимаете? Для меня это важно. Очень важно.

— А Дора? — весомо заметил профессор, и у Сайласа все внутри оборвалось. Он глянул на Ленса почти с испугом.

— Что с ней? Ее состояние ухудшилось? Да говорите же!

— Нет, нет, — поспешил уверить его профессор. Крис тут же пересел поближе и успокаивающе похлопал по колену, а затем бросил на отца укоризненный взгляд. — Наоборот, все идет как нельзя лучше, а это, в свою очередь, ставит перед нами следующую задачу.

— Какую? — не понял Сайлас.

— Коррекция, — тяжело вздохнул Ленс. — Если мы хотим сохранить все в тайне, то в ближайшее время должны произвести вмешательство. Но... Сайлас, я бы хотел, чтобы сейчас вы послушали меня. Внимательно. Предельно открыто, учитывая все то, что уже узнали. Это будет непросто, я знаю, но вы неглупый человек. И, что еще более важно, вы любите свою семью.

Сайлас нервно облизал губы. Вступление не предвещало ничего хорошего, но он уже слишком увяз, чтобы суметь отказаться. Не из страха. Из любопытства. А оно, как говорится, и сгубило кошку.

— Валяйте, — преувеличенно бодрым голосом разрешил он. Профессор снова вздохнул и сцепил пальцы в замок, будто это помогало ему сосредоточиться.

— Помните, с чего мы начали, Сайлас? — поинтересовался он и продолжил, не дожидаясь ответа. — С Адама Ридлера и его основополагающих трудов. Я уже говорил, что он использовал материалы своих предшественников и представил правительству весьма интересную систему, способную влить свежую кровь в изжившую себя идеологию. Чистая генетика. Красиво звучит. Только почему-то это не стало залогом здоровья. Наоборот, все средства, которые должны были быть брошены на улучшение каких-либо особенностей, оказались направлены на усреднение. Стандартизацию. Мы не стали брать лучшее, Сайлас. Мы не стали бороться с худшим. Почему-то самой массовой коррекции стала подвергаться одна-единственная генная комбинация. Нет, — он поднял руку, предупреждая возражения Сайласа, — конечно, и другие заболевания не оставались без внимания, но почему такая шумиха была поднята именно вокруг SHD-гена?

— Он приносил наибольшие проблемы? — рискнул предположить Сайлас. Профессор покачал головой.

— Какие именно? И кому? Большие, чем синдром Дауна, хотя бы? Или синдром Ангельмана? Или редкие генетические заболевания крови? Гемофилия, например? Неужели вы полагаете, Сайлас, что страдания этих больных куда как меньше, нежели носителей SHD-гена? В Европе, Азии, Канаде и Латинской Америке обладатели этой генной комбинации спокойно живут, не зная бед, кроме тех, с которыми сталкиваются все люди в мире. И их количество не становится больше! Тогда как у нас...

Он осекся и рассеянно потер переносицу, словно собираясь с мыслями. Сайлас слушал, затаив дыхание, и сам не замечал, что изо всех сил стискивает пальцы, а рука Криса так и осталась лежать на его колене, будто там ей и было самое место.

— Тогда как у нас этот процент подскочил в десятки раз, — закончил свою фразу профессор. — И это полностью опровергает все тезисы Ридлера. У которого, надо сказать, был во всем этом свой шкурный интерес.

— Что вы имеете в виду? — изумился Сайлас. — Хотите сказать, что он не просто так занялся именно этой проблемой?

— Ридлер сам был носителем, — негромко, но очень внятно ответил ему профессор, и Сайлас потерял дар речи. — Он происходил из очень консервативной семьи, не приветствовавшей, мягко говоря, подобные вещи, и Адам вырос в ненависти к самому себе. Всю жизнь он боролся со своей природой, даже женился, но... Это была скорее видимость брака, чем счастливая семья. Детей у него не было.

— Но как же так! — воскликнул Сайлас. — Но его биография... Ведь в Энциклопедии ему посвящена огромная статья, и там нет ни слова...

Он замолчал, осознав, насколько легко можно просто не упоминать "лишние" факты. Ленс наблюдал за ним с откровенным сочувствием.

— Его выкладки пришлись очень к месту, — продолжил он после затянувшейся паузы. — Как я уже говорил, они подстегнули умиравшую идеологию, которая прежде никогда не давала сбоев. Она же оправдалась и на этот раз. Носителей SHD-гена было недостаточно много, чтобы оказать весомое сопротивление, но вполне хватало для создания касты "неприкасаемых". С ними можно было бороться, на них можно было показать пальцем, ими можно было запугать. Довольно успешно, надо отметить. У нас в стране всегда легко бросались на "не таких". Кто знает... — профессор потер друг о друга вспотевшие ладони, — Если бы в Черном кризисе одержал верх Север, может быть, все было бы совсем по-другому. Кто знает... Но мы имеем то, что имеем. Я боюсь, Сайлас, что вскоре коррекцию придется делать каждому второму плоду. Природа умнее нас, она не терпит границ и рамок, ей плевать на политику и сиюминутные нормы. Ей зачем-то очень нужен этот процент, не зря же он оставался стабильным все тысячи лет человеческого существования. А мы влезли с топором и ломом туда, где требуется тонкая ювелирная работа. Если не остановимся — нас ждет катастрофа. Особенно это касается так называемых элитных семей, уже долгое время заключающих браки внутри своего мини-социума. Сайлас, борьба за чистоту нации неминуемо ведет к ее вырождению.

— Но если это так, почему Департамент бездействует? — обдумав услышанное, поинтересовался Сайлас. — Цифры ведь не утаишь, не заставишь врать.

— Но можно проигнорировать. Или подтасовать, — грустно улыбнулся Ленс. — Если это выгодно. Департамент полностью подчинен правительству, его задачи — контроль и промывка мозгов. Умы людей заморочены, их куда больше волнует, как бы никто не заподозрил их в недостаточной чистопородности, нежели трудности внешней торговли, политики, повышение налогов и прошлогодний неурожай. Для того, чтобы обществом было просто управлять, нужен или враг или идеология. В данном случае мы имеем два в одном. Гениальное решение, осмелюсь утверждать. Воистину гениальное. Но для нации — это колоссальная угроза. Сайлас... Я сейчас скажу вам одну вещь. Обещайте мне сперва хорошо подумать и не кричать. Хотя бы не сразу.

Он замолчал, нервно покусывая нижнюю губу, а потом, будто решившись, произнес:

— Я предлагаю не делать коррекцию вашему сыну.

Сайлас не кричал. В первый момент он вообще не смог выдавить из себя хотя бы слово, настолько был шокирован услышанным, а потом его и вовсе погребло под шквалом эмоций. Не производить коррекцию? Да как это возможно? Нет, умом он уже был готов принять справедливость утверждений профессора, но то внутреннее, что взращивалось в нем с самого детства, вбивалось как непреложные истины, отчаянно сопротивлялось доводам разума.

Это было преступлением. Совершенно незаконно, бессмысленно, кошмарно.

Но то, что поведал ему Ленс, тоже было кошмарным преступлением — против всех американцев, каждого человека, в жизнь которого вмешивались так бесцеремонно и безжалостно, кроя по собственному усмотрению. И с этой точки зрения все вставало с ног на голову. Но все же...

— Это невозможно, — Сайлас мотнул головой и уставился прямо перед собой, избегая смотреть на обоих Ленсов. — Я не могу на это пойти. Да и что вы предлагаете? Кота в мешке! Кто может поручиться, что ребенок действительно вырастет нормальным? Да как он сможет жить в этих условиях? Кем он станет? Нет, нет и нет! Послушайте, я давал согласие только на пару лекций по истории. На такие эксперименты я не подписывался!

Голос едва не сорвался, и Сайлас, поняв, что паникует, попытался взять себя в руки. Ленс начал что-то говорить, но он резко отмахнулся. Гораздо больше его интересовало, почему молчит Крис. Почему он делает вид, что все это его не касается?

— А ты что думаешь по этому поводу? — почти зло осведомился Сайлас, и юноша вздрогнул как от удара. Он медленно поднял голову, посмотрел сперва на отца, потом на свои руки и только затем перевел взгляд на друга

— Ты все слышал, — негромко сказал он, тщательно подбирая слова. — Решение за тобой. Советы тут не уместны. Подумай, не спеши. Отец, пойдем.

— Крис, но... — запротестовал профессор, но юноша решительно поднялся на ноги и направился к дверям. — Что ж, может это и разумно. Подумайте, Сайлас, не отказывайтесь сразу. Потом вы можете сильно пожалеть о своем решении.

Он не спеша отправился вслед за сыном, который, на секунду замешкавшись на пороге, обернулся, чтобы ободряюще кивнуть Сайласу. Тот только качнул головой в ответ, не способный в данный момент ни на какие эмоции. Когда дверь закрылась, Сайлас едва слышно выругался и вытянулся на кровати, закинув руки за голову. На душе было безумно гадко; именно сейчас, как никогда, он чувствовал себя обокраденным. Мысли путались, с глубины души поднималась злость — в первую очередь на профессора, требовавшего от него невозможного, и на Криса, не пожелавшего помочь определиться. Раздавшийся телефонный звонок заставил вздрогнуть.

— Сайлас Бенжамин Смит! — пророкотала трубка, и Сайлас мысленно застонал, костеря на все корки Джерри, уже, по-видимому, успевшего проинформировать Анну об утреннем инциденте. — Ты сейчас же объяснишь мне, почему позволяешь ошиваться на треке кому попало!

Часть двенадцатая.

До утра Сайласа никто не беспокоил. Сон сморил его далеко за полночь, и он отключился прямо в обнимку с книгой Гюсто, которую принялся читать дальше. Слова профессора никак не шли у него из головы.

То, что ему предлагали, было совершенно невозможно, более того — недопустимо и возмутительно. Одно дело рассматривать выдвигаемые теории, анализировать, сравнивать с тем, что им с младых ногтей твердили в школе и дома. Это было интересно, увлекательно, и Сайлас почти поверил Ленсу, говорившему так убедительно, так доходчиво и логично, что сомнения практически исчезли, раздавленные его доводами. Теперь же они всколыхнулись с новой силой.

Он легко свыкся с мыслью о сокрытии коррекции — в конце концов, это не было преступлением в полной мере, лишь утаивание информации. Его сын бы соответствовал норме — в максимально возможной степени, а это было главным. С другой стороны...

Сайлас со злостью отшвырнул от себя книгу и беспомощно спрятал лицо в ладонях. С другой стороны, что если Ленс прав, и этим он совершит непоправимую ошибку? Какого будет наблюдать, как твой ребенок сжигает себя, и знать, что мог этому помешать? А альтернатива? Всю жизнь дрожать от страха, боясь собственной тени? Это не выход. Здесь вообще не существовало безопасного решения, способного дать ребенку нормальную, спокойную жизнь. Оставалось только выбирать из двух зол. Но которое? Голова просто разрывалась от вороха мыслей. Чтобы хоть немного успокоиться, Сайлас встал и попытался пройтись, не сильно нагружая больную ногу. Тем более, что все равно хотелось пить, и мысль прогуляться на кухню показалась здравой.

От холодного лимонада стало немного легче, изо рта исчез неприятный привкус, а в тумане, окутавшем голову, забрезжил просвет. Стараясь не шуметь, Сайлас быстро сунул использованный стакан в посудомоечную машину и, не раздумывая, отправился обратно в комнату, решив на следующий день откровенно поговорить с Крисом и выяснить, что тот думает по этому поводу. Мнение младшего Ленса почему-то интересовало его куда больше, нежели аргументы профессора. Может быть, потому что Крис не казался фанатиком, в отличие от своего отца. Порешив на этом, Сайлас заметно успокоился и, подобрав выброшенную в сердцах книгу, снова завалился на кровать и продолжил чтение. Теперь разобраться в проблеме стало еще более важно, чем прежде.

Утром, однако, поговорить с Крисом не удалось. Сайласа разбудил телефонный звонок, и личный секретарь матери сухо уведомил его о необходимости предоставить полный отчет о состоянии команды и ее готовности к предстоящему сезону. Мысленно чертыхнувшись, он заверил, что непременно подготовит все необходимые документы, и нехотя начал выбираться из постели, заранее "предвкушая" несколько дней адовой работы. Которая, вдобавок, была никому не нужна. Мать просто треплет ему нервы, считал Сайлас и предсказуемо злился, хотя и понимал, что сейчас не время для эмоций. Чашка кофе, выпитая в полном одиночестве, помогла успокоиться и взять себя в руки. Поразмыслив, Сайлас накарябал на стикере коротенькую записку, в которой сообщал, что уехал на трек, и прилепил ее на холодильник, а затем вызвал себе такси. С Крисом же можно было поговорить и вечером, решил он, садясь в поданную машину. Оставалось непонятным только одно — почему парень совершенно очевидным образом стал избегать его?

На треке его моментально подхватил привычный водоворот дел, в который Сайлас нырнул с головой, отрешившись от посторонних мыслей. Его буквально разрывали на части, требуя везде и всюду. Майкл, правда, несколько спас ситуацию, рыкнув на особо резвых и поумерив их пыл, а самому Сайласу напомнил о необходимости беречь ногу и не скакать, как сайгак. Тот, к собственному удивлению, даже послушал его, немного сбавив градус энтузиазма. В сущности, ситуация не была катастрофичной. Сложной, да, но ничего невозможного в ее разрешении не было. Тем более, что команда не оставила его одного.

— Не беспокойся, — уверила его Мэл, обдав терпким запахом крепких сигарет. Все пространство немаленького кабинета было заполнено клубами дыма, от которого першило в горле и вяли даже кактусы, стоявшие на окне. Сайласа невольно передернуло, когда женщина отрывистым движением затушила окурок в пепельнице, которую принесла с собой, и тут же закурила снова. В воздухе вновь повисло марево. Сайлас поражался, глядя на Мэл. Аромат табака, казалось, пропитал ее всю — так много она курила, но никому и в голову не приходило упрекнуть ее в этом или пожаловаться на неудобства. Облик Милисанты настолько сильно ассоциировался с неизменными сигаретами, что представить ее не в облаках дыма было крайне сложно. Высокая, очень худая, с желтоватым болезненным оттенком кожи, она порой напоминала мумию, но при этом была вечно полна энергии, идей и ядовитого сарказма. — Не беспокойся, мы тоже не беззубые. Команда нужна Папочке ничуть не меньше, чем он нам. Хорошо выступающая команда. А таковой она будет только вместе с тобой. Все это понимают.

— Спасибо, — искренне отозвался Сайлас, и Мэл, словно смущаясь своих слов, быстро добавила:

— Но если ты и дальше будешь прохлаждаться без дела, то все пойдет коту под хвост. Соберись уже, хватит жевать сопли. Подумаешь, авария! Да даже разобранный на части ты должен был явиться на работу!

— Мэл, — кашлянул Сайлас, не ожидавший такого напора. — Я, вроде как, уже здесь. Давай перейдем к делу, минуя нотации?

— Это всегда пожалуйста, — сухо кивнула женщина и, перегнувшись через стол, ввела в компьютер собственный код доступа. — Посмотри вот эти отчеты с тестов...

Домой Сайлас вернулся поздно — вымотанный и едва стоящий на ногах — не только в переносном, но и прямом смысле. Он даже задремал в такси и проснулся, только когда машина мягко затормозила у крыльца,. Расплатившись и поблагодарив, Сайлас выбрался наружу и, стараясь не нагружать больную ногу, побрел в дом.

— Кажется, Ричард настаивал, чтобы вы первый день провели в постели? — услышал он, войдя в гостиную. В голосе Ленса прозвучал неприкрытый упрек, и Сайлас мгновенно почувствовал себя провинившимся школьником, вызванным в кабинет директора. — Мне врезать в дверь вашей комнаты замок? Я считал вас более взрослым и благоразумным.

— Я почти не вставал со своего места, — начал было оправдываться Сайлас, но выразительно поднятая бровь профессора тут же свела на нет его попытку. Он с легким стоном опустился в кресло и блаженно потянулся всем телом. — Ладно, признаю, я не рассчитал свои силы. Нога болит. Это плохо, да?

— Это значит, что завтра вы отдыхаете под моим присмотром, — "обрадовал" его Ленс. — И даже не возражайте!

— Но я не могу терять целый день! — скрипнул зубами Сайлас, представив себе объем работы, которую ему предстояло выполнить. — Профессор, это вопрос жизни и смерти!

— Это всего лишь работа, — неожиданно жестко оборвал его Ленс, и Сайлас вздрогнул, впечатленный интонациями, прорезавшимися в его голосе. — Интересная, любимая, но просто работа, а вы ставите ее во главу угла. Вам наплевать на собственное здоровье — ради Бога! — но подумайте о своей семье. Вы нужны им, а не бездушным железкам.

— Машины — это не железки! Это... это... Вы не понимаете! — взорвался Сайлас, весьма задетый словами профессора. — Это часть меня, я не могу бросить все вот так! И я помню о своей семье. Все это и ради них тоже.

— Вы думали о моем предложении? — вопрос застал врасплох, хотя Сайлас прекрасно понимал, что им придется вернуться к этой теме. Запал испарился, как не было, и он вновь почувствовал себя смертельно уставшим.

-Думал, — отрицать не имело смысла. — Я в растерянности. Я не могу пойти на это, вы не понимаете, о чем просите.

— Я прошу вас не спускать в канаву жизнь вашего ребенка, только и всего, — донеслось в ответ, и Сайлас дернулся, будто ему влепили пощечину.

— То есть, — прищурившись, процедил он, глядя прямо в глаза помрачневшему Ленсу, — вы полагаете, что моя жизнь уже туда спущена? Надо же, а кто-то советовал мне не делить людей на высший и низший сорт!

— Вы не так поняли меня, Сайлас, — Ленс примирительно поднял руки ладонями вверх, но Сайлас уже не мог остановиться.

— Вы изучаете нас, словно подопытных крыс! Читаете втихаря свои умные книжки и ничего не делаете! Не вам говорить мне о семье! Что вы сделали, чтобы спасти свою жену?

Опрометчивые слова вырвались сами собой, и через секунду, глядя на посеревшее лицо профессора, Сайлас успел пожалеть о них. Его охватил мучительный стыд. Он уже собирался взять обратно брошенную в горячке фразу, когда Ленс вдруг тихо выдохнул и закрыл лицо руками.

— Простите, Сайлас, — сказал он, и извинения застряли у того в горле. — Я не должен был так давить. Вы правы, это нелегкий выбор. Но, прошу вас, не отмахивайтесь вот так сразу. Ради вашего ребенка.

— Я постараюсь, — медленно произнес Сайлас. Раздражение схлынуло, выплеснувшись наружу, но оставило после себя не умиротворение, а сосущую пустоту. — Дайте мне эти ваши выкладки. Ну, то, что вы мне показывали в самом начале. Статистика и прочее. Я хочу прочитать все внимательно. Это возможно?

— Разумеется, — кивнул Ленс, который, казалось, полностью овладел собой и ничем не выказывал, что был задет. Через пять минут в руки Сайласа легла увесистая стопка бумаг.

— Спасибо, — искренне поблагодарил он и поднялся, собираясь уйти к себе.

— А ужин? — остановил его строгий голос. — Крис оставил вам порцию, и он будет расстроен, если вы ляжете спать голодным.

— От ужина я не откажусь, — невольно улыбнулся Сайлас, разом повеселев. — И, профессор... Простите. Мне не стоило говорить все это.

— Забудьте, — Ленс отмахнулся от него с наигранной небрежностью. — Мы оба были неправы. Но насчет завтрашнего дня я был абсолютно серьезен. Если не хотите оставаться дома, то хотя бы поберегите себя.

— А чем завтра занят Крис? — поинтересовался Сайлас, озаренный внезапной мыслью. Ленс неопределенно пожал плечами.

— Не знаю. Сегодня у него семинар с научным руководителем, а о дальнейших планах я не имею ни малейшего представления. А почему это вас интересует?

— Я подумал, что он мог бы поехать со мной, — пояснил Сайлас. Они уже перебрались на кухню, где на столе красовались несколько блюд, при виде которых у него подвело живот от голода — за весь день ему не удалось выкроить ни минуты, чтобы перекусить. Пожалуй, в словах профессора имелся резон — не стоило вот так начинать с места в карьер, нагружая отвыкший за время болезни организм. — Он бы мог проследить, чтобы я соблюдал режим и...

— И вы могли бы с ним поговорить, — понимающе усмехнулся Ленс, усаживаясь напротив. — Что ж, мысль неплохая. Я спрошу у него, когда он вернется. А вы...

— А я, как обещал, подумаю, — кивнул в ответ Сайлас. Профессор бросил на него быстрый нечитаемый взгляд.

— У вас немного времени, — только и сказал он.

— Что за манера спать на документах?

Спросонья Сайлас даже не сразу понял, о чем его спрашивают, и только потянувшись и услышав характерный шелест бумаги, догадался, что снова уснул во время чтения. Открыв глаза, он улыбнулся нависавшему над ним Крису.

— Меня сморило, — честно признался он. — Денек вчера выдался хлопотный.

— И поэтому ты решил пристегнуть и меня к делу? — усмехнулся Крис и протянул ему руку. — Вставай, лодырь. Работа не ждет.

Завтракая, Сайлас поймал себя на мысли, что с некоторых пор совсем перестал вспоминать о собственном доме, воспринимая свое пребывание у Ленсов как нечто естественное и привычное. Это было странно, учитывая, как он не любил посторонних на своей территории. Даже с Дорой не смог ужиться в одной комнате, но при этом спокойно проспал всю ночь рядом с Крисом, не испытывая неудобств. Что это? Комфортный фон? Совпадение каких-то сложных внутренних настроек? Как бы то ни было, скоро всему этому должен был прийти конец. Дора поправится, родит ребенка, и они вместе вернутся к себе, и все снова будет как прежде. Спокойно. Ровно. Без дурацких вечерних попоек по случаю сданного зачета или совместного приготовления карри. Без поездок на трек. Тост с апельсиновым джемом внезапно встал поперек пережатого спазмом горла.

— Крис, я хотел... — Сайлас собирался спросить, что сам Крис думает об отмене коррекции, когда того отвлек телефонный звонок.

— Такси приехало, — сообщил он, нажав отбой, и Сайлас, выругавшись про себя, решил отложить разговор до более удобного случая.

В этот день поговорить им так и не удалось. Проблемы сыпались одна за другой, будто кто-то вытряхивал их из бездонного мешка. Сайлас с головой ушел в дела, а когда сумел вынырнуть из них, то оказалось, что на часах уже почти восемь.

— Если так у тебя каждый день, то я тебе не завидую, — сообщил Крис, ставя перед ним чашку с кофе. — Надеюсь, на этом все?

— Да, пожалуй, — согласился Сайлас, которому казалось, что его переехал асфальтовый каток. Он с удовольствием втянул носом крепкий терпкий аромат и потянулся к чашке, когда раздался очередной звонок. — Проклятье! Что на этот раз? Слушаю! — выплюнул он в трубку и едва сдержал облегченный возглас, услышав высокий голос Кармен. — Привет. Нет, я очень рад тебя слышать, просто немного устал. Поужинать?

Он вопросительно посмотрел на Криса, и тот пожал плечами в ответ.

— Хорошо, — произнес Сайлас в трубку. — Но я буду не один. Да, моя нянька. Чувствую, это еще долго будет поводом для шуток.

— Зачем мне идти с тобой? — удивился Крис, когда он отложил телефон в сторону. — Это ведь твои друзья, а не мои. Они совсем другого круга.

— Они? — усмехнувшись, уточнил Сайлас, которого позабавила эта оговорка.

— Вы, — тут же поправился Крис. — Так что мне там нечего делать.

— Если честно, то я не хочу идти туда без тебя, — признался Сайлас, и Крис непонимающе нахмурился. — Я... боюсь. С тобой мне гораздо спокойнее. Да и, кроме того, я бы не хотел, чтобы наше знакомство сошло на нет, когда Дора выйдет из больницы. А, значит, пришло время познакомить моих друзей с тобой. Если ты, конечно, не против.

— А они? — хмуро поинтересовался Крис. — Они не будут против? Боюсь, мы все-таки очень разные, Сай.

— Ну, — подмигнул ему Сайлас, — в этот раз будут только девочки, так что... Какого черта, Крис? Если не хочешь идти, так и скажи, я не буду заставлять. Просто, мне бы это было приятно.

— Манипулятор! — Крис выразительно закатил глаза, демонстрируя все, что думает по этому поводу. — Ладно, если только девочки... Хотя я даже понятия не имею, кого ты имеешь в виду. Но я не одет для ужина!

— Брось, смокинг тебе не понадобится, у нас все демократично, — успокоил его повеселевший Сайлас и, отставив недопитый кофе, поднялся на ноги. — Пойдем, они скоро за нами заедут.

Ресторан действительно оказался весьма милым и уютным. Все было оформлено под деревенский стиль, включая кухню, в меню которой Кармен не нашла милых ее сердцу низкокалорийных блюд, чем была огорчена до крайности.

— Прости, — покаялась Мира, выбиравшая ресторан. — Я совсем не подумала о твоей диете. Но, я полагаю, можно попросить повара сделать что-нибудь под заказ.

— Диета? — простодушно поинтересовался Крис, даже не подумав о том, что обсуждать эту тему может быть неприличным. — Какие-то врачебные предписания?

— Нет, — нехотя ответила Кармен, бросив на Сайласа убийственный взгляд. — Я пытаюсь забеременеть, поэтому придерживаюсь правильного питания. Ничего жирного, ничего острого, ничего вредного. А здешнее меню прямо-таки взывает к ожирению и гастриту.

— Возьмите вот это, — Крис быстро пробежал взглядом список блюд и ткнул пальцем в нечто, значившееся как "Бельгийское рагу". — Мне кажется, в нем нет ничего вредного.

— Кристиан — будущий врач, — тонко улыбнулась Мира. Она казалась откровенно заскучавшей, во взгляде сквозило равнодушное спокойствие, такое несвойственное ее натуре. Тонкие пальцы, унизанные кольцами, медленно перебирали охватывавшие запястье браслеты, подаренные, как припоминал Сайлас, каким-то индусом из посольства, на губах блуждала отстраненная, неестественная улыбка. — Я бы на твоем месте прислушалась к его советам.

— Ты — не на моем, — отрезала Кармен, сверля взглядом несчастное меню. — Ладно, это рагу выглядит пристойно. Спасибо, Кристиан. Приятно встретить мужчину, который оказывает помощь, а не потешается. Познакомить бы вас с Реем.

— Это вполне можно устроить, — поддержала ее Мира. Ее улыбка, наконец, обрела живость, а взгляд стал почти обычным — с привычной лукавой искоркой. — Между прочим, Карми, отец Кристиана — один из лучших акушеров-генетиков в городе. Может, тебе стоит обратиться к нему? Что скажете, юноша? — она склонила голову на бок, оглядев Криса из-под длинных ресниц. — Вы могли бы это устроить? Говорят, он использует какие-то особые методы?

Сайлас похолодел. Меньше всего на свете ему хотелось сейчас обсуждать старшего Ленса и его методики. Разговор явно уходил в опасную зону, и мысль пригласить Криса с собой уже не казалась такой уж хорошей.

— Это правда? — Кармен отложила меню и повернулась к Сайласу. Тот пожал плечами.

— Я не заметил никаких особых, — он выделил голосом последнее слово, — методов. Но я и не слишком вникал. Дора отзывалась о нем очень положительно, да и то, что сейчас она и ребенок живы — его заслуга. Но он обычный врач — прости, Крис, — хотя и хороший. Я могу дать телефон клиники и...

— Фу, Сай, как тебе не совестно! — поморщившись, перебила его Мира. — Неужели ты заставишь Кармен идти таким длинным путем? Почему бы не попросить профессора Ленса принять ее у себя дома, без официоза? Неужели это так сложно?

— Я не знаю, — окончательно растерялся Сайлас. — Это неудобно, он занятой человек. Я спрошу, конечно, но...

Он беспомощно оглянулся на Криса, взглядом прося поддержки, но тот поступил совсем не так, как ожидал Сайлас.

— Я думаю, в этом нет проблемы, — сказал он, и Сайласу захотелось его стукнуть. — Я поговорю с отцом, а потом Сайлас позвонит вам и скажет... Что?

Он непонимающе воззрился на поджавшего губы Сайласа, и тому не оставалось ничего другого, как сделать вид, что все в порядке.

— Ничего, — преувеличено бодро ответил он, гася в себе желание удавить и Миру, и Криса одновременно. — Я просто уже очень хочу есть. Если не возражаете, давайте сделаем заказ?

— Что не так? — осведомился Крис уже в такси, мчавшемся по направлению к дому. В машине грохотала музыка, и можно было не бояться, что водитель услышит разговор. — Ты весь вечер словно воды в рот набрал. Что-то случилось?

— Тебе не кажется, что это очень плохая мысль — приводить Кармен домой? — вместо ответа спросил Сайлас, которого не оставляло дурное предчувствие. — А если он что-то ей скажет? А если решит тоже... просветить относительно истории, генетики и прочего? Зачем ты вообще согласился?

— Потому что мой отец прежде всего врач, а уж потом — городской сумасшедший, — несколько резко отозвался Крис. — Кармен нужна помощь, и она — твой друг. Почему ты сам не позаботился о том, чтобы найти ей хорошего врача? Этой диетой и нервами она себя угробит. Отец сможет убедить ее легче относиться к процессу, а там, глядишь, все и получится. Что не так?

— Мне страшно, — вырвалось у Сайласа. — Я смертельно напуган. Все идет не так. Все изменилось. Я очень боюсь, что кто-нибудь узнает про меня или про ребенка. Я боюсь, что у меня отнимут команду. Что я потеряю репутацию, имя, свое положение. Я не могу себе этого позволить, понимаешь?

— Понимаю, — кивнул Крис. — Но прятать голову в песок тоже не выход. Ты должен жить, Сай. Даже рискуя потерять все в любой момент. Иначе просто не стоит и пытаться...

— Тебе легко говорить, — скривился Сайлас. Крис покачал головой.

— У каждого из нас есть свои секреты. И есть, что терять. Это не повод предавать друзей.

— Я не предаю Кармен! — тут же взвился задетый за живое Сайлас, но быстро сбавил тон, опасаясь быть услышанным. — Я не предаю ее.

— Но ты отказываешься ей помочь, боясь за себя, — напомнил Крис. Сайлас посмотрел на него с нескрываемым раздражением.

— Ты — идеалист. Кармен, в конце концов, справится сама, без ненужного риска с моей стороны. А я не собираюсь ставить под удар свою семью из-за кого-то постороннего.

— Ты и не поставишь, — сухо заметил Крис. — Отец просто проконсультирует ее, вот и все. Нечего бояться.

Но почему-то Сайлас не был в этом столь уверен.

Ленс согласился принять Кармен через день, предварительно заверив Сайласа, что не будет касаться никаких скользких тем. Тот все равно нервничал, особенно узнав о том, что Мира не упустила возможности увязаться следом и вовсю кокетничала с оставшимся дома Крисом. Это... задевало. Сайлас старался не задумываться о причине такой странной, непонятной ревности, которую он начал испытывать по отношению к юноше, и объяснял себе свое поведение тем, что не желал Крису участи очередной жертвы непостоянства подруги.

"Мира просто играется, — думал он, наблюдая за тем, как они вместе заваривают чай на всю компанию. — Ей быстро надоест, а Крис может пострадать. Это надо прекратить как можно скорее".

— Наверное, это здорово, когда одно и то же дело передается из поколения в поколение, — щебетала тем временем Мира, ловко расставляя чашки на подносе. Сегодня на ней было легкое, немного фривольное платье, не открывавшее, тем не менее, ничего лишнего, изящные лодочки в тон, а волосы поддерживала широкая лента. Ретро стиль, снова входивший в моду, шел ей чрезвычайно, и Сайлас с какой-то безотчетной злостью подумал о том, что она вырядилась так специально для Криса.

— У этой монеты две стороны, — улыбнулся тот, подавая Мире сахарницу. — Плюс заключается в том, что всегда есть у кого спросить совета. Минус — от тебя все время ждут, что ты не опозоришь фамилию. Тебя воспринимают не как отдельного человека, со своими достижениями и провалами, а как часть чего-то большего. Если ты успешен, скажут: "Это потому, что ему помогли!". Если же оплошаешь, не преминут заметить: "И это несмотря на то, что его отец...". Палка о двух концах.

— Интересная мысль, — рассмеялась Мира и покосилась на мрачного как туча Сайласа. — Вот Сай точно сможет тебя в этом понять. Правда, милый? Ты в свое время жаловался, что устал быть в тени матери.

— Это совсем другое! — разозлился тот, недовольный проведенной аналогией. — Что они там так долго?

— Мы уже закончили, — донеслось от порога, и Сайлас, повернувшись, увидел заметно повеселевшую Кармен и стоявшего рядом с ней профессора. — Дальше продолжим уже в клинике. О, чай! Это очень кстати. Крис, кажется, там был еще и торт. Миссис Ривз, хотите кусочек?

— Не откажусь, — ответила Кармен, удивив всех. Сайлас потрясенно покачал головой.

— Да вы волшебник, проф, — заметил он, не веря своим ушам. Кармен исподтишка показала ему кулак. — Молчу, молчу. А мне торт полагается?

— Если будете себя хорошо вести, — очень серьезно произнес Ленс, и все заулыбались.

Часа через полтора Кармен начала поглядывать на часы и, извинившись, отбыла по своим делам. Сайлас ожидал, что Мира уедет вместе с ней, но та, беззаботно улыбнувшись, заявила, что сегодня полностью свободна и желает провести это время в компании.

— Но я хотел съездить на трек, — возразил Сайлас, которого не слишком радовала такая перспектива. Мира пожала плечами.

— Ну и съезди, — ничуть не расстроилась она. — А Крис покажет мне дом. Правда ведь?

— Боюсь, — рассмеялся тот, — мне придется поехать с Сайласом, не то он совершенно забудет о времени. Может, в другой раз?

— Все против меня, — Мира непринужденно рассмеялась и развела руками. — А вам, профессор, наверняка надо в клинику? Что ж, тогда я поспешу за Кармен. Может, хоть она сможет уделить время скучающей подруге?

— Я думал, она никогда не уйдет, — Сайлас дождался, пока за Мирой закроется дверь и вытер со лба выступивший пот. — А там еще остался торт?

— Ты же собирался на работу, — удивился Крис, но блюдо с тортом все-таки к нему пододвинул. — Или это был тонкий обманный маневр?

— Не совсем, — покаялся Сайлас, с вожделением облизнувшись на лакомство. — Мне действительно нужно будет скататься на трек, просто это можно сделать чуть позже.

— А вот мне, как ни прискорбно, и вправду нужно поспешить, — Ленс сокрушенно покачал головой, а затем поднялся на ноги. — Развлекайтесь, молодые люди. Но не забудьте убрать посуду.

— Всенепременно, — уверил его Сайлас. — Крис все уберет, даю вам слово.

В ответ раздалось возмущенное фырканье.

— Почему ты так стремился ее спровадить? — поинтересовался Крис, когда они остались вдвоем. Вместо ответа Сайлас принялся преувеличенно внимательно разглядывать ложку, словно стремился отыскать на ней тайные письмена древней цивилизации.

— Мне не нравится, что она к тебе лезет, — наконец произнес он. Крис поперхнулся.

— Лезет? Как это?

— Обычно! — разозлился Сайлас. — Пристает, флиртует, домогается! Вот как. И прямо у меня на глазах!

— Я даже не заметил этого, — Крис выглядел заметно ошарашенным. — Тебе наверняка показалось. С чего бы ей интересоваться мной?

— Мира вообще... — Сайлас неопределенно махнул рукой в воздухе, — интересуется мужчинами. Такова уж ее природа. И мне бы не хотелось, чтобы ты оказался в ее списке.

— Почему? — прямо поинтересовался Крис. Это был очень хороший вопрос, Сайлас и сам хотел бы знать на него ответ, но ничего путного в голову не приходило.

— Ты можешь пострадать, — выкрутился он. — Вдруг об этом узнает Нельсон? Он, конечно, тюфяк, но власть имеет немалую. Зачем наживать такого врага? Да и твоя репутация как будущего врача, должна оставаться чистой.

— Так тебя волнует мой моральный облик? — рассмеялся Крис. — Не переживай, вряд ли меня околдуют чары твоей подруги. Для безответной любви у меня есть ты. Это шутка, — добавил он, заметив растерянный взгляд Сайласа. — Кстати... ты решил?

— Нет еще, — вздохнул Сайлас, снова вспомнивший о своих проблемах. — Понимаешь, профессору легко говорить, он не на своем ребенке собирается ставить эксперименты! А что, если он вырастет... ненормальным? Если будет выделяться так, что это все заметят? Если бы я знал, что это безопасно, что он останется... человеком. Просто человеком. Если что-то пойдет не так? Я всю ночь читал заметки твоего отца, особенно ту часть, где он описывает некорректированных людей. По его словам выходит, что они практически не отличаются от остальных, но так ли это? Если бы я мог увидеть...

Он до крови прикусил губу, гася нараставшее возбуждение. Следовало взять себя в руки, успокоиться, чтобы не наговорить лишнего, как в прошлый раз. Он сделал глубокий вдох, восстанавливая дыхание, и машинально потер зачесавшиеся глаза.

— Полагаешь, отец не стал бы ставить опыты на своем ребенке? — вдруг странно усмехнулся Крис, глядя в пол. Сайлас вздрогнул и посмотрел на него с удивлением, не понимая, что тот имеет в виду. — Он начал изучать этот вопрос задолго до моего рождения и, когда у меня обнаружился SHD-ген, уже знал, к чему может привести коррекция. Как ты думаешь, что он сделал?

— SHD-ген? — тупо переспросил Сайлас, решив, что ему послышалось. — У тебя? Но... как?

— Обычно, — пожал плечами Крис, все так же глядя прямо перед собой. Он весь как будто сгорбился и потух. — Как у всех. Сейчас это часто случается. Отец скрыл результаты скриннига и не стал делать мне коррекцию. Я — носитель, Сай. Типичный представитель. Можешь посмотреть на меня.

— Это какой-то бред, — замотал головой Сайлас, отказываясь верить в услышанное. В висках тянуло и стучало от прилива крови, горло сдавило истерическим смехом. — И ты молчал? Ничего не сказал мне... Даже когда все выяснилось. Слушал меня, поддакивал и... И врал!

— Я не врал! — запротестовал Крис. — Но как я мог сказать? Знаешь, Сай, тут такое дело, я из тех, кого ты презираешь! — его губы искривились в болезненной усмешке, пальцы нервно мяли ворот футболки, словно он внезапно стал тесен. — Думаешь, это легко — носить в себе такое? Всю жизнь прятаться, бояться сказать хоть слово! Я как мог довериться кому-нибудь? Отец убьет меня, если узнает, что я тебе все рассказал.

Последнюю фразу Крис произнес почти шепотом, устало и беспомощно.

— Ну и не рассказывал бы, — буркнул в ответ Сайлас, которого едва не трясло. Хотелось по чему-нибудь стукнуть, что-нибудь сломать, хоть как-то дать выход накатившей панике. Подумать только, все это время ему врали прямо в глаза, а он, как дурак, велся на дешевое сочувствие и участие. Что еще было ложью? А его собственные странные реакции на Криса? То ощущение уюта, которое он испытывал в его присутствии? Значило ли это что-то? Могло ли спрятанное глубоко внутри, прооперированное и исковерканное донельзя, могло ли оно... проснуться? Сайласу сделалось дурно. — С чего вдруг ты решил доверить мне свою тайну?

— Потому что устал быть один, — очень тихо произнес Крис, но Сайлас отчетливо услышал каждое слово, и этот потерянный, неживой голос моментально привел его в чувство. Не одному ему было очень плохо. — Потому, что мне нужно хоть с кем-то быть самим собой — как и тебе! А с тобой было тепло и хорошо. Уютно. Правильно. Меня никогда ни к кому так не тянуло. Ни с кем не было так легко и свободно.

Сайлас, не отрываясь, смотрел на его намертво стиснутые пальцы, костяшки которых побелели от напряжения. Хотелось дотронуться до них, разгладить сжатые ладони, успокоить, но он не мог заставить себя пошевелиться. Голос Криса прервался, срываясь на едва слышный всхлип, однако через секунду зазвучал уже уверенно и четко.

— Я не хочу тебя потерять. Но без доверия это невозможно, поэтому я и рассказал как есть. Тебе решать, что со всем этим делать.

— Перекладываешь ответственность? — съязвил Сайлас, которого буквально раздирали на части противоречивые чувства. Хотелось сжаться, закрыться руками и спрятаться от всего на свете, заснуть и, проснувшись, обнаружить, что это был всего лишь причудливый кошмар, и никто не ждет от него никаких решений. В ушах шумело, все казалось каким-то диким, настолько нереальным, что разум попросту отказывался принимать происходящее.

— Нет, — мотнул головой Крис. Его взгляд прояснился, плечи расправились, будто он скинул с себя неимоверную тяжесть. — Просто, свой шаг я сделал. Теперь дело за тобой. Не примешь меня — значит, так тому и быть. Насильно мил не будешь.

— Вы так похожи с отцом! — не удержался Сайлас. — Вываливаете на людей информацию, даже не подумав, что они будут с ней делать. И как им дальше жить! Это эгоистично!

— А жить, не зная правды, глупо! — вспылил в ответ Крис. Сайлас собирался сказать что-то резкое и уже даже открыл рот для язвительной отповеди, когда внезапно громко зазвонил телефон. На дисплее высветилось имя Майкла, и Сайласа вновь обуяло недоброе предчувствие. Майкл никогда не звонил просто так.

— Слушаю! — рявкнул он в трубку, но, услышав первую же фразу, побелел как мел. — Как это случилось? Он жив? Какая больница? Еду!

— Что произошло? — напряженно поинтересовался Крис, встревоженно заглядывая ему в глаза. Сайлас убрал телефон и отвернулся.

— Джереми разбился на тестах, — ответил он, мысленно прикидывая, во что им выльется потеря тест-пилота. — Он в больнице, я еду к нему. Ему нужен хороший хирург. Потом будем выяснять, из-за чего произошла авария.

— Я с тобой! — Крис быстро подскочил со своего места, но Сайлас отрицательно качнул головой. — Что? Почему?

— Мне нужно подумать, — чувствуя себя последней сволочью, ответил Сайлас. Это было неправильно, жестоко, но иного выхода он не видел. Сейчас присутствие Криса было слишком болезненным, дискомфортным, чтобы он мог сохранять спокойствие и здравый смысл. А именно это в данный момент было необходимо больше всего остального. Требовалось взять тайм-аут, все хорошенько обдумать и принять решение.

Сайлас начинал ненавидеть это слово.

— Я должен побыть один, — продолжил он, стараясь не смотреть в глаза Крису. — Пожалуйста, перешли мои вещи ко мне домой. Адрес должен быть у твоего отца. Скажи ему... Скажи, что я должен заняться работой, а решение по поводу коррекции сообщу в конце недели.

— Ясно, — сдержанно кивнул Крис, и от его голоса на душе заскребли кошки. — Я все сделаю, не волнуйся.

— Спасибо, — бросил в сторону Сайлас и быстрым шагом направился к выходу. — И прости.

— Не стоит благодарности, — раздалось ему вслед, и Сайлас резко захлопнул за собой дверь, словно отрезая путь назад. Почему-то показалось, что там, за спиной, он оставил нечто по-настоящему важное. Мотнув головой, он отбросил эту мысль и, на ходу набирая телефон такси, поспешил прочь от ставшего почти своим дома.

Часть тринадцатая.

Сидя в полупустом коридоре, Сайлас отстраненно размышлял о том, что последнее время в его жизни стало слишком много больниц. Тут же непрошеной гостей закралась мысль о том, что он уже несколько дней не видел Дору и даже не помышлял о том, чтобы зайти к ней, будто подспудно боялся встречи лицом к лицу. Даже в таком, весьма одностороннем порядке. В голове царил настоящий хаос. Откровения Криса ударили очень сильно, болезненно прошили незащищенное нутро и вывернули наизнанку. Сейчас Сайлас ощущал себя еще более опустошенным, чем когда узнал о своем диагнозе.

Теперь все вставало на свои места: случайные оговорки, убежденность Криса в правоте отца. Конечно, что ему оставалось еще? Только верить в то, что тот поступил правильно. Однако...

Сайласу вспомнился их разговор, в котором Крис признался, что не слишком уверен в теории Гюсто. Что ему интересно мнение Сайласа, непредвзятый взгляд. Неужели он тоже сомневался? Сайлас скрючился и обхватил голову руками.

Какого это — всю жизнь скрывать свою сущность, свою натуру? Притворяться, не подпускать никого близко, никому не доверять. Одиночество, еще более полное, чем его собственное. У него хотя бы были друзья. А что было в детстве у Криса? Когда он узнал правду о себе? Что почувствовал? Сколько сил потребовалось, чтобы принять себя и остаться... светлым. Почему-то на ум приходило именно это слово. Теплым, улыбчивым, жизнерадостным. Неужели именно отсутствие коррекции делало его настолько живым? Или он просто вырос в семье, где его любили таким, как есть? В горле запершило. Сайлас несколько раз кашлянул, пытаясь избавиться от неприятного ощущения, а потом покосился на вышагивавшую по коридору Милисанту, в руках которой дымилась сигарета. Гарнитура в ее ухе моргала неизменным красным огоньком.

— А мне наплевать, что у него выходной, — распекала она кого-то на другом конце линии. — Что? Послушайте, Брениган, доставьте его на трек через полчаса, или я самолично надеру вам задницу. К вечеру отчет о причинах аварии должен быть на столе у мистера Смита. Вечер, чтоб вы знали, начинается в восемь! Задержка будет расценена как некомпетентность, со всеми вытекающими. И прекратите истерику. Отбой.

Она нажала кнопку на наушнике, затушила окурок в карманной пепельнице, которую всегда таскала с собой, и подошла к Сайласу.

— Брениган едет за Вилли Дженкинсоном, часа через три у нас будут первые данные. Но и без них я могу сказать — это саботаж.

— Кто-то из своих? — Сайлас поднял голову и посмотрел на нее снизу вверх. Мэл пожала плечами и извлекла из кармана новую пачку.

— Это всегда кто-то из своих, Сайлас. У чужих, обычно, нет причин вредить.

— Джерри?

— Кто знает, — выдохнув клуб дыма, сказала она. — Чтобы обвинять, нужны доказательства, а у нас их нет. Зато есть козел отпущения для совета директоров.

— Я? — невесело усмехнулся Сайлас. Мэл изобразила будто прицеливается в него из пальца, словно из пистолета.

— Бинго! Что ты будешь делать?

— Даже если мы докажем, что это был саботаж, — Сайлас подпер подбородок ладонью, от чего его речь стала немного невнятной, — то совет все равно сочтет это моим промахом. В любом случае, меня ждет отстранение.

— Сдаешься? — голос Милисанты стал жгучим, словно удары хлыста. Сайлас отрицательно качнул головой.

— Не сейчас. Сам я не уйду, как бы им этого не хотелось. Мы еще повоюем.

— Мне нравится твой настрой, — отрывисто бросила женщина, кивнув. — А то последнее время ты сам не свой. Это из-за Доры?

— Ты, как всегда, прямолинейна, — поморщился Сайлас. — Нет, не из-за нее. Не совсем из-за нее. Просто столько навалилось...

Он замолчал, не найдя нужных слов, и рассеянно потер переносицу. Взгляд случайно упал на наручные часы. Интересно, что сейчас делает Крис? Остался дома? Уехал куда-нибудь? При мысли о нем сделалось очень гадко. Сайлас помассировал виски, пытаясь прогнуть тянущую боль, но та, казалось, угнездилась где-то глубоко внутри.

"А ведь он не оставил меня одного, когда вскрылась правда, — невольно пришло на ум. — Ему хватило такта и внимательности, чтобы успокоить и поговорить. Какой же я болван..."

— Мэл, — он снова поднял голову и посмотрел на Милисанту. — У тебя бывало так, что вот общаешься с человеком, а потом узнаешь про него нечто... важное? Странное. И ты не знаешь, как к этому относиться.

— Это нечто — ужасное? Например, поедание живых младенцев? — подумав, уточнила Мэл. Сайлас, помедлив, отрицательно покачал головой. — Оно изменило что-то в человеке? Он сам поменялся?

— Нет, — немного растерянно ответил Сайлас. Мэл пожала плечами.

— Тогда в чем проблема?

— Не знаю...

— Когда поймешь, тогда и будешь знать ответ. А пока, — она подалась вперед и постучала Сайласу по макушке ядовито-красным ногтем. — А пока сосредоточься на наших проблемах. С детскими травмами разберешься позже.

От последней фразы Сайласа ощутимо тряхнуло. Он нервно облизнул губы, но от необходимости отвечать его спас врач, появившийся в коридоре.

— А вот и доктор Генри, — улыбка Милисанты слабо отличалась от акульего оскала. Она подбоченилась, смерила оценивающим взглядом подошедшего к ним мужчину и выпустила ему в лицо клуб дыма. Того, однако, оказалось трудно напугать.

— Мисс Кенстон, — блеснув холодными серыми глазами, сказал он и аккуратно, двумя пальцами извлек сигарету изо рта Милисанты, а затем затушил окурок в пепельнице. — Я хочу напомнить вам правила поведения в больнице. Одно из них как раз гласит — никакого курения.

— К черту правила, — резко заявила та, выуживая новую сигарету, но внезапно вся пачка оказалась в руках нерастерявшегося доктора, которому совершенно немыслимым образом удавалось сохранять невозмутимость, хотя он уже четвертый раз за день общался с Милисантой Кенстон. Сайлас моргнул, не веря своим глазам, и от всей души посочувствовал смельчаку.

"Хоронить, пожалуй, будет нечего, — пронеслось в голове. — Мэл его в порошок сотрет".

— И зовите меня или просто Генри, или доктор Бартон. Доктор Генри звучит как-то глупо.

— Вполне вам подходит, — отрезала Милисанта и протянула руку. — Верните мне сигареты, или я засужу вас за присвоение чужого имущества.

Мужчина расхохотался.

— Верну, — пообещал он. — Сегодня за ужином. Скажем, в восемь?

— В восемь у меня совещание, — ледяным тоном сообщила Мэл, а потом добавила, введя Сайласа в полнейший ступор:

— Я освобожусь в десять. Имейте в виду, я не люблю китайскую и индийскую кухню и предпочитаю раздельный счет.

— Я учту, — одними уголками губ улыбнулся Генри и, посерьезнев, повернулся к Сайласу, у которого, вполне не фигурально выражаясь, отвисла челюсть. — Ваш пилот стабилен. У него внутренние ушибы, серьезная травма головы. Не буду вдаваться в подробности, но он выбыл надолго.

— Компания возьмет на себя все расходы, — немедленно отреагировал пришедший в себя Сайлас. — Доктор, сделайте для него все, это моя личная просьба. Джереми должен поправиться.

— Вы — мистер Смит? — уточнил Бартон и пожал плечами. — Пока ему нужен покой. Всю необходимую помощь он получает в полном объеме. Информацию о его состоянии, по желанию мисс Кенстон, мы будем предоставлять лично ей два раза в сутки или по запросу. Так же, как и счета.

Судя по лицу Милисанты, ее "желание" скорее формулировалось как приказ, но она не стала поправлять доктора, чем шокировала Сайласа вторично. Бартон, между тем, продолжал:

— С юношей находится его мать. Другие посещения запрещены, пока ему не станет хоть немного лучше. Это понятно?

— Более чем, — кивнул Сайлас. Доктор повернулся к Милисанте, взвесил на ладони отвоеванную пачку и широко улыбнулся.

— Ресторан "Эль Торо" на Ривер-стрит, — сказал он. — Там и получите мой трофей. Да, вы ведь наверняка предпочтете добраться до него самостоятельно, так что заехать за вами не предлагаю. Не опаздывайте, это привилегия не эмансипированных женщин.

— Не имею такой вульгарной привычки, — в тон ему отозвалась Мэл, одарив ухмылкой, от которой у Сайласа обычно начинался нервный тик. Бартон даже бровью не повел. Его улыбка стала еще шире.

— Тогда не прощаюсь. А вам, — он протянул руку Сайласу, — до свидания.

— Странный тип, — вслед ему пробормотал Сайлас, потирая ладонь после крепкого уверенного пожатия. — Как думаешь, он вытащит Джереми?

Милисанта поджала губы.

— Этот-то? Конечно, вытащит. Он один из лучших нейрохирургов в стране. При этом часто берется за весьма тяжелые случаи, даже не думая о том, как это отразится на его репутации. Смерть пациента — ощутимый риск, но Бартон из тех безнадежных, упертых, наивных фанатиков, которые считают, что пытаться всегда стоит. Дурак.

— Но тем не менее ты идешь с ним в ресторан, — не удержавшись, поддел ее Сайлас. Милисанта вновь сверкнула акульим оскалом и, покопавшись в карманах, вытащила оттуда не распечатанную пачку.

— Я не сказала, что мне не нравятся безнадежные, упертые, наивные фанатики, — закурив, произнесла она. — К тому же, они хорошо трахаются.

— Мэл! — поперхнулся Сайлас и решил не развивать тему. — Ну что? Поехали на трек?

— Да, — решительно кивнула та. — Здесь все будет в полном порядке.

В половине десятого Сайлас вывалился на улицу, пытаясь унять топчущихся в голове слонов. Виски пульсировали от боли, волосы и одежда провоняли табаком, и больше всего на свете хотелось отскрести от себя этот запах мочалкой, а потом завалиться в постель. Сайлас устало потер глаза и посмотрел на ярко освещенное окно собственного кабинета, в котором оставил на растерзание Мэл двух технических инженеров, главного конструктора и второго тест-пилота. Перед этим они вместе под угрюмыми взглядами механиков копались в покореженном болиде, ожесточенно переругивались, наплевав на субординацию, а потом так же эмоционально обсуждали предварительные выводы. Все это вымотало до крайности.

— Езжай домой, — велела Мэл, заметив его состояние. — Я тоже скоро уйду, от нас пока мало проку. Сейчас очередь конницы, а тяжелую артиллерию прибережем для финальной драки.

— А как же пехота? — не преминул позубоскалить Майкл. Мэл одарила его тяжелым взглядом.

— Туда берут дуболомов, которые задавали глупые вопросы, а потом их трупами выстилается дорога артиллерии. Кто-нибудь желает записаться?

Майкл только крякнул в ответ и не стал углубляться в детали.

Теперь же, стоя на опустевшей улице, Сайлас чувствовал лишь опустошение. В груди неприятно ныло, не давая расслабиться, голова казалась налитой свинцом. Сквозь усталость прорезалось болезненное чувство вины по отношению к Джереми, которой пострадал ни за что, по сути явившись разменной пешкой в чужой игре. Им пожертвовали легко и без сожалений, и в этом жестоком равнодушии отчетливо угадывалась рука матери. Интересно, если бы она смогла родить еще одного ребенка, где бы был сейчас он сам? Сайласа передернуло от этой мысли. Он представил на месте матери Дору и невольно улыбнулся. Она-то уж не откажется от своего ребенка, каким бы он ни был. Но ей все равно лучше ничего не знать. Пусть это будет лишь его ответственностью.

Бесшумно прошуршав шинами по асфальту, такси затормозило у края проезжей части. Погруженный в свои мысли, Сайлас нырнул на заднее сидение, машинально назвал адрес и устало прикрыл глаза. Через несколько минут он уже будет дома, пронеслось в голове, а ситуация так и не сделалась хоть чуть-чуть понятнее. И времени почти не осталось.

— Приехали, — вклинился в его размышления голос водителя, и Сайлас, открыв глаза, едва удержался от того, чтобы не хлопнуть себя по лбу с досады. Господи, как он мог назвать адрес Ленсов? Он же не собирался сюда возвращаться! Следовало быстро исправить оплошность, пока машину не заметили из окна, но Сайлас, ведомый внезапным порывом, молча расплатился и выбрался наружу. Вечерняя прохлада моментально прокралась под одежду, заставив пожалеть о том, что он не остался в машине.

Почему он поступил именно так, Сайлас не знал и сам, но уехать оказалось выше его сил. К крыльцу тянуло, словно магнитом, и он, мысленно махнув рукой на последствия, направился к дому. Дверь ему открыл Крис.

— Впустишь? — сглотнув, спросил у него Сайлас и, получив утвердительный кивок, вошел внутрь. — Ты один?

— А ты к отцу? — вопросом на вопрос ответил Крис, и от того, как это прозвучало, Сайласу стало безумно стыдно.

— Я к тебе, — разом снимая все сомнения, сказал он, глядя прямо в глаза. Слова срывались с языка сами, опережая заполошно скачущие мысли. — Я был редким дураком, прости. Не хочу оправдываться, просто... Все свалилось вот так сразу, что я не выдержал и сглупил. У тебя есть полное право злиться, но я бы хотел... Я бы хотел извиниться. И чтобы все было по-прежнему. Это возможно?

Ответа он ждал, затаив дыхание, сам не веря в то, что его просьба выполнима, но Крис смог удивить его.

— Мы можем попытаться, — в светлых глазах промелькнули привычные искорки. Он закрыл дверь и повернулся к Сайласу. — Как там Джереми? Он ведь поправится?

— Я надеюсь, — вздохнул Сайлас, испытавший немыслимое облегчение. — Мэл поставила на уши всю клинику, так что сейчас за ним ухаживают не хуже, чем за президентом. Хотя для его семьи это очень слабое утешение. Он вообще не должен был туда попасть. Это все из-за меня.

— Мне кажется, ты берешь на себя лишнее, — покачал головой Крис. Он прошел в гостиную, и Сайлас, поколебавшись секунду, отправился следом за ним. — Он ведь гонщик. А это не та профессия, где можно обойтись без травм.

— Да, но в этот раз это была не случайность! — со злостью выплюнул Сайлас и плюхнулся на диван. Крис подтащил к нему журнальный столик, на котором красовалось блюдо с маленькими закусками, моментально вызвавшими слюноотделение, и уселся рядом.

— И что это меняет?

— Это меняет все, — веско заявил Сайлас. — Хотели подставить меня, а пострадал он. Я должен не допустить, чтобы это повторилось. Но давай не будем об этом хотя бы сейчас? Я слишком устал, а завтра — тяжелый день.

— Хочешь вина? — тут же поинтересовался Крис. Сайлас снова вздохнул и отрицательно качнул головой.

— Меня сморит, а ведь еще домой возвращаться. Вещи-то все там.

— Вообще-то, нет, — отведя взгляд, произнес Крис, и Сайлас покосился на него с удивлением. — Я... я понадеялся, что ты вернешься. Очень не хотелось думать, что вот так все закончится, и я... В общем, вещи твои я не отослал. Прости.

— То есть, я могу остаться? — ошарашенно переспросил Сайлас, которому внезапно стало очень хорошо и спокойно. — Это самая лучшая новость за весь вечер! Ты ведь не против? — спохватился он. Крис улыбнулся.

— Сам как думаешь?

— Я не заслужил, — неожиданно вырвалось у Сайласа. — Я обидел тебя. А ты... Ты такой... У меня нет слов. Ты живой, настоящий. Я не представляю, каково тебе пришлось, но ты все равно светишься. Я так не умею. Я слабый, да? Знаешь, я ведь сразу поверил твоему отцу. Это такое странное чувство, будто внутри тебя копошится кто-то другой, — он непроизвольно стиснул кулаки, давясь подступавшим к горлу спазмом. — Он периодически напоминает о себе — порой едва ощутимо, а порой до боли остро. И ты ощущаешь себя фальшивым. Искусственным. А тот, другой, настоящий, постепенно умирает в клетке, в которую его заперли. И ему на смену выходит подменыш, маска, подделка, которую из нас создали. Я ведь всегда это чувствовал в себе, просто не мог понять, что это значит. Я весь насквозь фальшивый.

Он замолчал, сглотнув душивший его ком, и посмотрел на Криса.

— Какого это — быть настоящим?

— Мне не с чем сравнивать, — медленно ответил тот. — Я всегда знал, кто я и что таким здесь нет места. Сперва это возмущало, злило, я даже как-то обвинил отца в том, что он испортил мне жизнь, но потом... Потом понял, что он желал мне добра. Но я не буду уговаривать тебя поступить так же. Могу только рассказать о себе. Если хочешь.

— Очень, — искренне произнес Сайлас. — Очень хочу.

Одной бутылки им оказалось мало. Вскоре, захватив вино и закуски, они перебрались в спальню Криса и, удобно устроившись на кровати друг напротив друга, продолжили разговор. Сайлас слушал, почти не перебивая, а Крис неспешно рассказывал о своем детстве, о том, что думал, чувствовал и пережил, и его рассказ цеплял внутри что-то потаенное. Он говорил о матери, и Сайлас, невольно сравнивая нарисованный образ с Анной, испытывал безотчетную грусть, непостижимым образом окрашенную в теплые тона. Потом воспоминания перекинулись на школу, и тут уже Крис начал расспрашивать о Мире и Кармен, а потом рассказал о своих друзьях и подругах.

— Лиз была очень застенчивая, — сказал он, окуная кусочек сыра в мед. — Она моментально смущалась, отчего сильно краснела и терялась еще больше. А теперь, поди ж ты, выступает на сцене. У нее чудесный голос.

— И ты не был в нее влюблен? Ну, хоть чуть-чуть? — пошутил Сайлас, а потом, опомнившись, мысленно отвесил себе пинка. — Прости, я не сообразил.

— Я был влюблен в ее брата, — помедлив, ответил Крис и бросил на Сайласа мимолетный взгляд, словно проверяя его реакцию. Тот не повел и бровью, и это как будто успокоило, сняло промелькнувшее напряжение. — Ну, или мне так казалось. Я испугался, когда понял, что меня к нему тянет, и быстро оборвал все общение на корню.

— А потом? — продолжил допытываться Сайлас, которого терзало болезненное любопытство. Ему было действительно важно это знать. — Неужели никого не было потом?

В этот раз пауза вышла куда более долгой. Крис пристально разглядывал собственные пальцы и так сосредоточился на этом процессе, что Сайласу показалось, будто он даже не услышал его вопрос.

— После того случая, — наконец произнес Крис. — После того случая я запретил себе сближаться с кем-нибудь. Это казалось менее болезненным, нежели снова ощутить те желания. У меня неплохо получалось. До последнего момента.

— Что ты имеешь в виду? — не понял Сайлас, и Крис посмотрел на него в упор. — Ты хочешь сказать, что...

Осознание заставило ощутимо вздрогнуть, и это не осталось незамеченным.

— Это ничего не значит! — быстро уверил его Крис, пытаясь вложить в свои слова как можно больше убедительности. — Тебе совершенно не о чем беспокоиться, это просто... Просто ты первый человек, которого я подпустил к себе за много лет, вот и умудрился привязаться. Это ерунда, не обращай внимания.

— Это не ерунда, — негромко произнес Сайлас, покачав головой, и взгляд Криса сделался больным. — Это совсем не ерунда. Теперь я еще больше виноват перед тобой. Прости. Но, даю слово, больше я так не поступлю. Не сбегу. Ты можешь быть откровенным — если захочешь, конечно. А я постараюсь ответить тем же.

Он несколько отстраненно подивился тому, что совершенно не испытал прежнего шока. Может быть, начал привыкать, а, может, просто исчерпал способность удивляться, на долю которой за последнее время выпали недюжинные нагрузки. В чем бы ни таилась причина, Сайласу было все равно. Главным стало теплое, хорошее чувство, которое буквально окутывало его с ног до головы. Оно должно было бы напугать, но и на испуг уже не хватало запала. Крис бросил на него очередной быстрый взгляд и неожиданно улыбнулся.

— Тебе все это не кажется странным?

— Странным? — Сайлас выразительно вздернул бровь, едва удерживаясь от смеха. — Издеваешься? Последний месяц я живу в совершеннейшем дурдоме, а ты интересуешься, не кажется ли мне это странным? Да со мной за всю жизнь не случалось ничего более дикого. Но... Ты знаешь, мне это даже нравится. Только вот, — он снова нахмурился, вспомнив о своих проблемах, — я так ничего и не решил. Не знаю, что делать. Без коррекции мой сын не сможет оставаться здесь, это обречет его на одиночество. Но и другой вариант мне не нравится.

— А ты никогда не думал о том, чтобы уехать? — помолчав, спросил Крис. Сайлас бросил на него недоуменный взгляд.

— Что ты имеешь в виду? Переехать в другой город?

— Нет, — Крис сделал большой глоток, словно набираясь уверенности. — Уехать совсем. Из страны. У отца есть знакомые, которые поставляют ему книги и новые данные. Они же и могут помочь с отъездом. Отец готовил этот вариант для меня, на всякий случай. У меня есть контакты.

— Спасибо, — потрясенно выдохнул Сайлас, которому такая мысль даже не приходила в голову. — Ты думаешь, это реально?

Крис неопределенно пожал плечами.

— Лично я не пробовал. Мы держим этот вариант на крайний случай. Но ты, я думаю, тоже сможешь им воспользоваться.

— Это стоит обдумать, — медленно кивнул Сайлас, по-новому взглянув на ситуацию, которая внезапно перестала быть беспросветной. Уехать официально, даже просто выехать из страны на отдых было безумно сложно и дорого, что фактически ставило для обычных людей крест на такой затее. Сайласу и его семье было проще, но и для них существовали некоторые нюансы, усложнявшие процесс. Вряд ли бы ему удалось так легко вывести сына за границу, да еще и вместе с Дорой. Вариант с контрабандистами в этом случае представлял немалый интерес. О том, как он будет объяснять жене необходимость побега, Сайлас предпочел пока не думать. Сейчас предстояло принять иное решение, которое раз и навсегда определит их дальнейшую жизнь, и он не имел права на ошибку.

— Не подумай, что я жалуюсь, — донеслось до него, и Сайлас, подняв голову, посмотрел на Криса. — Мне нравится моя жизнь, мне нравится то, кто я есть. Если ты спросишь, то я отвечу, что ни о чем не жалею. Как бы то ни было, я предпочитаю оставаться собой, таким, каким меня создала природа.

"Не изуродованным, — мысленно добавил недосказанное Сайлас, сглотнув наполнившую рот горечь. — Без всяких граней и опасных мыслей. Интересно, каким бы я был?"

В коридоре послышались легкие шаги, а потом в дверь осторожно постучали.

— Отец вернулся! — встрепенулся Крис и бросился открывать, едва не задев Сайласа плечом. Тот проводил его взглядом и вдруг во всей полноте осознал, что мог потерять его из-за собственной глупости и нерешительности. От этой мысли его прошиб холодный пот. Сайлас представил свою жизнь без Криса, без его шуток, ненавязчивой и не напрягающей заботы, открытой улыбки и теплого ощущения родства, и по-настоящему испугался — как тогда, когда не узнал, что случилось с Дорой и ребенком. Мыслимо ли это? Поставить на одну доску жену с сыном и парня, которого он знал всего месяц. Что это? Наваждение? Умелое манипулирование? Сайлас прислушался к себе и понял, что ему все равно. В главном он был уверен, как никогда: оттолкнуть от себя Криса стало самой большой ошибкой, к счастью, оказавшейся поправимой, но повторять ее он не собирался. И это понимание придавало уверенности. Встретившись взглядом с вошедшим Ленсом, Сайлас поднялся и протянул ему руку для пожатия.

— Ну что, проф? — криво улыбнулся он, наконец приняв решение. — Сроки вышли, да? Прыгаем в омут с головой?

— Если только вы готовы, Сайлас, — профессор крепко стиснул его руку и тут же отпустил. — У меня все готово на случай, если вы хотите сделать коррекцию, но...

— Это не понадобится, — качнул головой тот, и в глазах Ленса вспыхнули огоньки. — Но вы ведь поможете мне, правда?

— Всенепременно! — воодушевленно воскликнул профессор и посмотрел на молчавшего все это время Криса. — Так ведь? У вас ничего не произошло?

— У Сайласа неприятности по работе, — не вдаваясь в детали, пояснил Крис, и тут же, как по волшебству, телефон Сайласа разразился заливистой трелью. Взглянув на экран, тот пришел в немалое изумление: звонил Джерри.

— Что ему надо от меня в такое время? — поразился он, бросив взгляд на часы, но звонок все-таки принял. Дело могло касаться Джереми, и Сайлас не хотел рисковать. — Привет. У тебя что-то случилось?

По мере того, как он выслушивал ответ, лицо Сайласа приобретало все более удивленное выражение. Джерри казался не то напуганным, не то растерянным, и буквально умолял встретиться наедине в восемь часов утра на треке.

— В твоем кабинете, — сказал он, закончив уклончиво распространяться о причинах столь странной просьбы. — Это важно, Сайлас, прежде всего для тебя.

— И по телефону ты мне не хочешь ничего сказать? — нисколько не сомневаясь в ответе, вздохнул тот.

— Это не телефонный разговор, — отрезал Джерри, что оказалось вполне предсказуемо, и Сайласу пришлось сдаться. Он нажал отбой и поймал вопросительный взгляд Криса.

— Это был Джерри. Хочет поговорить завтра, о чем — не сказал. Мне кажется, он не в своей тарелке.

— Мне это не нравится, — нахмурился тот. — Я бы пошел с тобой, но у меня завтра очень важный семинар, я уезжаю рано утром. Вернусь только через день. Можно было бы отменить, конечно...

— Нет, — решительно оборвал его Сайлас. — Для тебя самое важное — это твоя учеба, а со своей проблемой я разберусь сам. Лучше возвращайся побыстрее: когда Дора придет в себя, я бы хотел вас познакомить. Ты ведь не будешь против?

— Я очень жду этого, — снова улыбнулся Крис. — Ты уже придумал, как назовешь сына?

— Нет, — честно признался Сайлас, — но...

Он взглянул в глаза Крису и неожиданно подумал о том, что у него есть идеи на этот счет. Нужно будет только уговорить Дору. Но она поймет, в этом Сайлас был полностью уверен.

— Я думаю, — весело произнес он, предвкушая реакцию Криса, — его будут звать, как его крестного. Хорошая мысль, не правда ли?

У двери собственного кабинета он оказался без пяти минут восемь и, преодолевая неприятное тревожной чувство, вставил ключ в замок. Тот, однако, оказался открытым. Странно. Мэл бы никогда не оставила его незапертым. Сайлас недоуменно нахмурился и, решительно толкнув дверь, вошел внутрь.

— Не рано ли ты шаришься в моем кабинете, Джерри? — со злостью процедил он, но в комнате оказался отнюдь не его излишне амбициозный помощник. — Мира? Откуда ты здесь?

— Ты точен, — приветливо улыбнулась девушка и откинулась в его кресле, закинув ногу на ногу. — Это хорошее качество, Сайлас. Не озирайся, Джерри здесь нет и не будет. А вот со мной тебе придется поговорить.

— О чем? — тупо переспросил Сайлас, уже понимая, что ему очень не понравится этот разговор. Внутри ныло, дергало от напряжения, и больше всего на свете хотелось броситься прочь из этой комнаты, но Сайлас усилием воли заставил себя держать лицо и ничем не выдал охватившую его панику. Он не спеша подошел к столу и оперся о него ладонями, ожидая разъяснений. Улыбка Миры стала немного натянутой.

— Как о чем? — с наигранным весельем переспросила она. — О генетической коррекции. О твоей коррекции, которую так долго и успешно скрывали. Еще — о твоем сыне, унаследовавшем эту пакость. И о Ленсах, разумеется. Особенно — о Ленсах. Ты же не думал, что от Департамента можно что-то утаить?

Часть четырнадцатая.

Сайласу потребовалось огромное самообладание, чтобы ничем не выдать охвативший его ужас. Но паника сослужила ему и добрую службу, буквально парализовав каждый мускул и сохранив видимость спокойствия. Усилием воли Сайлас придал лицу удивленное выражение и, выпрямившись, сунул руки в карманы, машинально нащупывая в одном из них телефон. Ощущение металла в руке неожиданно добавило уверенности.

— Ты начиталась газет? — с тщательно отмеренной иронией поинтересовался он. — Кстати, можно я займу свое место?

— О, это место больше не твое, — уголки губ Миры дрогнули, приподнимаясь в едва уловимой улыбке, ничего похожего на которую Сайлас ни разу у нее не видел. Перед ним был совсем другой человек — чужой и опасный. По хребту прошел неприятный холодок. А потом он осознал услышанное.

— Что значит... не мое? А чье, хотелось бы знать?

— Совет временно назначил Джерри, — любезно сообщила ему Мира, слегка покачивая ногой, обутой в изящную лодочку. — Ах, да... Ты же не знаешь. Совет директоров собрался вчера вечером и отстранил тебя от дел за некомпетентность. Они позвонят тебе... — она сделала многозначительную паузу, и Сайласа затрясло от пропитавшего воздух ощущения фальшивости каждого ее жеста, каждой улыбки. Он понимал — происходит что-то по-настоящему страшное, такое, что ему еще не приходилось переживать. Он думал, что мир рухнул, когда узнал правду о себе? Кажется, он ошибался. Мир рушился в эту минуту, и Сайлас никак не мог помешать этому. — ... прямо сейчас.

Наступившую тишину прошил резкий телефонный звонок. Сайлас дернулся, проглотив едва не сорвавшееся ругательство, и потянулся к стоявшему на столе аппарату.

— Сайлас Смит, — стараясь, чтобы голос не звенел, произнес он в трубку. — Да, мистер Фергюсон, я вас узнал. Что? Вот как? И когда совет успел вынести это замечательное решение? Через три часа после аварии, выходит. О, я прекрасно знаю, как оперативно вы работаете. Мы вечность не могли добиться ответа по вопросу неисправных двигателей, а вот моя отставка была рассмотрена вне очереди. Да, я понимаю, что я говорю! Передать дела? Идите к черту!

Он едва не раскрошил телефон, с грохотом шарахнув им по столу. Сердце бешено трепыхалось в груди, от злости не хватало дыхания. Все действительно было подстроено! И как хорошо подстроено! Совет совершенно точно собирали заранее, прекрасно зная повестку дня. Прямо в день аварии! От цинизма и расчетливости, с которой все было обставлено, начало подташнивать.

"Только не размякать! — лихорадочно пронеслось в голове. — Я не могу, не имею права сплоховать! Слишком многое на кону. Но... Причем тут Мира?"

Сайлас сделал глубокий вдох, чувствуя, как страх впивается в каждый нерв своими когтистыми лапами, и поднял голову.

— Твоих рук дело? — как можно холоднее поинтересовался он. Мира подалась вперед и облокотилась о стол, явно наслаждаясь моментом.

— Что ты, — сладко протянула она, глядя на Сайласа снизу вверх. — Я просто располагаю нужной информацией. И могу тебе помочь. Ты ведь хочешь сохранить трек, правда? Это своя страсть, твоя жизнь. Неужели ты так просто все отдашь?

— Я ничего и никому не отдам, — со злобой в голосе буркнул Сайлас. — И помощь мне не требуется. Если на этом все, то, пожалуйста, давай поговорим позже.

— Прости, — тоном, в котором не было ни капли сожаления, отозвалась Мира. — Мы будем говорить сейчас. И, поверь, тебе очень нужна моя помощь. Ты ведь не хочешь обнародования некоторых неприглядных фактов своей биографии? Как думаешь, Анна переживет, если о твоей коррекции станет известно? А когда она узнает про внука...

Ладони моментально покрылись испариной, сохранять иллюзию спокойствия становилось все сложнее и сложнее. Сайлас безотчетным жестом потер лоб, собираясь с мыслями, а потом уселся в гостевое кресло, словно признавая поражение. Мира одобрительно кивнула.

— Так гораздо лучше, — сказала она. Сайлас бросил на нее угрюмый взгляд, но не произнес ни слова. Разыгрывать святую невинность, по всей видимости, не имело смысла, но и косвенно подтверждать свою вину, вступая в разговор, было нежелательно. Более правильным казалось подождать, послушать, что скажет Мира, а уж затем предпринимать ответные действия. Страх на время отступил, позволяя мыслить здраво, и Сайлас использовал эту паузу на полную катушку. Сейчас он не мог позволить себе поддаться панике. Пальцы снова стиснули телефон, который уже изрядно нагрелся от тепла его руки.

— Знаешь, а это даже забавно, — Мира, не дождавшись реакции, снова откинулась на спинку. — Ты, такой идеальный, такой правильный, и вдруг оказался уродом. Это справедливо, тебе не кажется? Нельзя получить все. Черт, я даже рада! Ты не представляешь, что я сейчас испытываю.

— Не представляю, — пожал плечами Сайлас, которого передернуло от отвращения. — Не поделишься?

— С удовольствием, — улыбнулась Мира. — Только работа вперед. Все так просто, Сай, что даже немного скучно. Ты сдаешь нам Ленса, а мы взамен не трогаем тебя и твое отродье. Вот и весь разговор.

— Сдаю? — удивился Сайлас, решив, что сейчас не время концентрировать внимание на оскорбительных эпитетах. — Что значит — сдаю? И на каком основании?

— На том, что он преступник, Сайлас, — мягко, словно ребенку, объяснила Мира. — Он наносит ущерб здоровью нации, намеренно проводя некачественные коррекции. Он — Иуда, продавший свою страну за горсть серебра. Вредитель. Провокатор. Ну, в официальной версии это будет звучать более круто.

— Это же полный бред! — не выдержал Сайлас. — Это неправда! Профессор — хороший врач, да ты и сама это знаешь! Ты же просила отвезти к нему Кармен!

— О, Кармен была лишь предлогом, — отмахнулась Мира. — Мне нужно было посмотреть на его дом. Твой профессор очень осторожен. Мы делали у него легкий обыск — в тайне, разумеется, — но так и не обнаружили ничего. Ни записей, ни запрещенной литературы. В сейфе и тайниках пусто, в спальне тоже. Полное фиаско. А устраивать официальный обыск без заявления и веских улик было нельзя, все-таки светило генетики. Могли быть неприятности. А тут я узнаю, что ты внезапно поселяешься у него после аварии... Почему? С какой стати? Дальше все было просто. Я уговорила ребят проведать Дору, а потом отдала на экспертизу приборы, которыми ты ел, и волос. Представляешь, результаты скрининга оказались отличными от тех, что хранятся в официальной базе. Мамочка подсуетилась?

В ее голосе прозвучала откровенная злость, даже ненависть, заставившая Сайласа поежиться. Он не находил слов, все казалось донельзя нереальным. Безумно хотелось ущипнуть себя за плечо и проснуться, но он прекрасно понимал, что чудовищная действительность и не подумает развеяться, подобно сну. Пальцы снова сжались на жестком корпусе. Телефон! Сайлас приложил огромное усилие, чтобы проснувшаяся радость никак не отразилась на его лице. Если только удастся сделать это незаметно... Он нащупал пальцем кнопку разблокировки клавиатуры и зажал ее на несколько секунд, молясь, чтобы Мира не увидела его движения.

— Я все еще не понимаю, чего ты от меня хочешь, — отвлекая внимание, он поерзал, устраиваясь удобнее, и повернулся к Мире другим боком, пряча от ее взгляда карман с телефоном.

— Я объясню, — терпеливо ответила та, не придав значения его манипуляциям. — Нам нужен Ленс. Нужно заявление, которое напишешь ты, а так же информация, где искать компромат. Ну и, разумеется, официальные показания. Не бойся, тебе напишут, что говорить в суде. Полнейшая ерунда. В обмен — чистые файлы на тебя и ребенка. Идеальный вариант.

"Я звонил профу последним, — лихорадочно соображал в это время Сайлас. — Последние звонки... Черт, не промахнуться бы. Так... Теперь нажать вызов. Только бы микрофона хватило!"

— А если я откажусь? — громко спросил он, рассчитывая, что снявший трубку Ленс его услышит и все поймет. — Как-то не в моих правилах сдавать Департаменту своих друзей. Неужели ты вправду думаешь, что я подпишу этот донос, в котором нет ни слова правды?

— Подпишешь, — уверенно кивнула Мира. — Когда дело касается Департамента, все подписывают то, что от них хотят. Поверь мне.

— Да? — прищурился Сайлас, озаренный внезапной догадкой. — И что же подписала ты? А, Мира? Какие грехи за плечами нашей тихой девочки, кроме беспросветного блядства? Ты так испугалась, когда я спросил, не делали ли тебе коррекцию... И эти похождения... Кажется, у нас в компании есть еще один урод?

Ресницы Миры едва уловимо дрогнули, а рот некрасиво искривился, словно его свело судорогой. В груди Сайласа толкнулось торжество.

— Я ведь прав, да? — с нажимом произнес он, подаваясь вперед. — Ты — такая же, как я. И работаешь на Департамент? Почему?

— Потому что не всем так везет, как тебе! — остервенело выкрикнула та, полностью теряя самообладание. — Мои родители оказались дураками, не то что твоя мать! Это проклятое клеймо! Никто не знал. Я скрывала, как могла! Я так хотела быть с вами, соответствовать вашему кругу! У вас было все — у тебя, Кармен, Доры, Гарольда... Вы милостиво пригрели нас с Реем и считали, что за это мы должны целовать вам ноги. А вам просто повезло родиться у нужных родителей!

— Пригрели? Повезло? — Сайлас ошарашенно покачал головой, едва понимая, о чем ему говорят. — Мы же были друзьями. Да, моя мать могла сказать какую-нибудь гадость, но все же понимали, что это ее снобизм! Я ведь никогда не пытался вести себя, как великосветская сволочь! А Дора и Кармен были твоими подругами.

— Они всего лишь удачливые сучки, — процедила Мира, стискивая кулаки. — Дора выскочила за тебя замуж так быстро, что аж пятки сверкали. А мне нечего было и думать о таком браке. Я не знала, что делать. А потом... Потом Нельсон сделал мне предложение! Скажи, Сайлас, какой обязательный пункт брачного контракта в ваших семьях?

— Генетическое соответствие норме... — пробормотал Сайлас, вспомнив, как пристально Анна изучала медицинские файлы Доры. Мире было нечего и думать о свадьбе с Нельсоном при таком багаже. Так как же...

— Я нашла выход, — сверкнув глазами, ответила она на его невысказанный вопрос. — Я пришла в Департамент и предложила им сделку. Чистые файлы в обмен на информацию. А находясь рядом с Нельсоном, я могла узнать очень много...

— И они согласились? — Сайласу начало казаться, что он сходит с ума. Мира торжествующе улыбнулась. — И ты решила, что так сможешь уравнять шансы? Как глупо. Ты сама посадили себя на крючок. Неужели это того стоило? И если ты так хотела замуж за Нельсона, то к чему все твои измены? Ты же говорила, что любишь его...

— Я его ненавижу! — с неожиданной силой вырвалось у Миры. — Противный, мерзкий индюк! Но он дал мне все: положение, деньги, красивую жизнь. Ради этого стоит потерпеть. Это единственное, ради чего стоит терпеть вас — мужчин — рядом. Вы отвратительны.

— Что?! Но ты же... — Сайлас уже не понимал ничего. Он забыл даже о телефоне в кармане, огорошенный свалившимися на него откровениями. — Зачем тогда?

В глазах Миры промелькнуло настоящее безумие.

— Потому что я хочу быть нормальной, — прошептала она. — Потому что дело в них, а не во мне. Не во мне!

Ее голос сорвался на истерический визг, и Сайлас содрогнулся. Мира посмотрела на него в упор.

— Ненавижу тебя. Ненавижу вас всех.

— Ты выбрала плохой способ жить, — устало произнес в ответ на это Сайлас. Ему было почти физически больно от направленной на него злости. Мира моментально вспыхнула.

— Это не твое дело! Пиши заявление!

— Не буду! — отрезал Сайлас, но его уверенность не продержалась долго. Мира недобро прищурилась.

— Ты ведь не знаешь главного, — холодно процедила она. — Твой замечательный профессор солгал тебе. Я знаю, что Доре не проводили коррекцию в нужный срок. Твой сын — генетические отбросы, Сайлас. Ты знаешь, что делают с отбросами? Как ты думаешь, сколько времени займет у врачебной комиссии принять решение о необходимости аборта по медицинским показаниям?

Сайласу стало плохо. Он неверяще посмотрел на Миру и предельно ясно осознал — она не лукавит и не блефует. Игры кончились. Живот свело болезненным спазмом, буквально выворачивая наизнанку, а от победной улыбки Миры стало только хуже.

— Это же ребенок, — только и смог сказать он. — Это просто ребенок. За что?

Мира передернула плечами.

— Мне нет до него дела. Мне нужно заявление на профессора, только и всего. И немного твоей помощи, разумеется. Потом мы арестуем обоих Ленсов — сын тоже при делах, я уверена. Странный он какой-то, я только не поняла, что именно меня дергает. Не расскажешь?

— Нечего рассказывать, — отчеканил Сайлас, изрядно порадованный тем, что Департамент ничего не знал про Криса. Это показалось настоящим чудом среди всеобщей беспросветности. — И что же мне предлагается?

— Сейчас коррекцию проводить уже поздно, — Мира побарабанила пальцами по столу. — Но, в принципе, твой сын нам не интересен. Пусть уж живет, одним уродом больше, одним меньше. Но только в том случае, если мы возьмем Ленса. Иначе все отменяется.

Пальцы, сжимавшие включенный телефон, дрогнули. Неужели, спасая Криса и профессора, он только что подписал приговор своему ребенку? Горло сдавило. Сайлас медленно досчитал до десяти, пытаясь восстановить сбитое дыхание, и весь сжался. Господи, какой трудный выбор!

— Тебе все вернут, — продолжала увещевать Мира, и Сайласу впервые в жизни захотелось ее ударить. — Твой трек, твою семью. Подумай. Неужели ты поставишь их благополучие под удар из-за человека, который для тебя ничего не значит? Он обманул тебя. Наверняка он говорил, что еще можно сделать коррекцию, правда? Это была ложь. Все сроки вышли еще две недели назад. Он тебе врал.

Сердце лихорадочно отстукивало удары, рваным ритмом отбивая мелодию в висках. Звонок он так и не сбросил, да и не был уверен, что Ленс не отключился раньше, бросившись уничтожать улики. Наверняка в квартире уже чисто, а Крис... Крис пока в безопасности, чего нельзя сказать о его собственной семье. И что же делать?

— Напиши заявление, — как сквозь вату в ушах донеслось до него, и Сайлас не сдержал истерического смеха.

— Знаешь, — утирая выступившие слезы, сказал он, глядя на помрачневшую Миру, — я ведь всегда увлекался историей Черного кризиса и всем, что с ним связано. Так вот, существовало такое негласное правило: кроме белых надсмотрщиков выбирать одного из рабов, чтобы тот следил за работами, когда господам было лень. Обычно брали самого затравленного, забитого и затюканного. И ему давали кнут и власть. Казалось бы, он, как никто другой, знает, что такое унижения и боль, и уж точно не должен стремиться причинять их другим, но... Именно из таких получались самые жестокие надсмотрщики. Самые зверские истязатели. Они упивались своим положением, отыгрываясь за все. Их боялись куда больше, чем белых, потому что те, хотя и считали рабов скотом, хотя бы не были так озлоблены. Кажется, с тех пор ничего не изменилось.

— Пиши! — почти выкрикнула Мира, изо всех сил стискивая пальцы. В ее перекошенном лице не осталось ни кровинки. Сайлас пожал плечами и придвинул к себе бумагу и ручку. Он сделал для Ленсов все, что мог, теперь следовало попытаться спасти свою семью.

Он почти не вникал в слова, диктуемые ему Мирой, боясь сорваться и вспылить. Сейчас требовалось любой ценой сохранять хладнокровие и ни за что не думать о том, что, по сути, то, что он делает, является предательством. Внутри все казалось выхолощенным, пустым и безжизненным, даже кошки, вопреки известной поговорке, не скребли на душе. Сама душа, казалось, заледенела и отправилась в спячку, предоставив разбираться с проблемами неумолимому рассудку. Сайлас поставил внизу листа размашистую подпись и подтолкнул его Мире.

— Все его книги — в библиотеке, под обложками детских книг. Часть бумаг у меня в комнате, часть — там же, в библиотеке. Странно, что вы их не нашли. Не хватило сообразительности поискать книги на книжных полках?

— Зато хватило силы заставить тебя рассказать нам о них, — усмехнулась повеселевшая Мира. — Что ж, осталось проверить информацию. Если все — правда, тебе не о чем волноваться, даю слово. Живите счастливо, растите семейку монстров. И да, можешь не волноваться из-за решения совета. Им мягко намекнут, что они не правы. Анна будет кусать локти с досады. Она так хотела вывести тебя из дела и приставить к семейному бизнесу. Ей нужен твой пакет акций, а теперь она не получит ничего. Какая прелесть.

— Думаешь, ты отомстила и выиграла? — проронил Сайлас, когда она поднялась со своего места. — Нет. Просто ты роешь себе куда более глубокую яму, чем мы все. Сейчас ты стоишь на выкопанной земле, потому и кажешься себе над нами. Но это ненадолго.

— Время покажет, — отрывисто бросила Мира и быстрым шагом направилась к двери. Сайлас проводил ее взглядом, а потом с глухим стоном уперся лбом в стол, вздрагивая всем телом. Ему было трудно дышать.

Справиться с собой удалось только через несколько минут. Сайлас выпрямился, сунул руку в карман и извлек оттуда телефон. Последний звонок был адресован Ленсу и длился пятнадцать минут. Значит, он все успел услышать. И что теперь? Звонить еще раз Сайлас не рискнул. Теперь это было вопросом жизни и смерти его ребенка. Вместо этого он набрал Мэл.

— Угостишь меня сигаретой? — вместо приветствия спросил он и, услышав утвердительный ответ, повесил трубку. На душе было мерзко до тошноты.

Уже вечером он узнал, что Ленса арестовали прямо дома. При нем обнаружили все запрещенные материалы, которые он показывал Сайласу, и это шокировало донельзя. У него же было время! Почему же... Сайлас холодел от ужаса, ожидая известия об аресте Криса, но тот словно провалился сквозь землю. С семинара, на который он уехал, его забрало такси, а потом он растворился без следа.

— Скоро мы его найдем, — "утешила" Сайласа Мира, сообщив, что сделка полностью в силе. — Но, в принципе, хватит и папаши. Мальчишка не представляет особой ценности.

В этот момент Сайлас ненавидел ее, как еще никого на свете. Хотелось закричать, что-нибудь разбить, сломать, но он лишь вежливо поблагодарил за информацию и повесил трубку. А потом раскурил последнюю отобранную у Мэл сигарету.

— Я надеюсь, что ты сбежал, — прошептал он вслух, обращаясь к тому, кто не мог его услышать. — Господи, как я надеюсь, что ты не станешь презирать меня! Глупо... Я сам себя презираю. Но у меня не было выхода. Не было...

Криса так и не нашли. Зато делу его отца придали исключительную огласку. У Сайласа даже начался нервный тик от броских, брызгавших слюной таблоидов, которыми пестрели все прилавки. Грегори Ленса обсуждали все: на работе, на телевидении, в сети и газетах, со смаком обсасывая все подробности. Сайлас испытывал лишь тошноту, но ему пришлось еще несколько раз дать показания и написать пару официальных бумаг. Речь в суде едва не заставила его взвыть от беспомощности и отвращения к самому себе, но он зачитал ее слово в слово, как было написано. В глаза Ленсу он при этом старался не смотреть, но все равно волей или неволей бросал на него быстрые взгляды.

Профессор выглядел очень уверенным и спокойным. Тюремное заключение, казалось, не сломило ни его дух, ни тело, а после некоторого количества фраз касательно его мнения о коррекции и работы Департамента вообще, заседание пришлось сделать закрытым от прессы во избежание распространения нежелательных слухов. Это, однако, нисколько не уменьшило количество и качество статей, посвященных процессу.

"Врач — убийца!" — пестрело в заголовках. Даже статистике по самоубийствам, собранной Ленсом, нашлось применение.

— Профессор Ленс, злоупотребляя служебным положением, проводил злонамеренное и вредоносное вмешательство в генный код своих пациентов, отчего у тех развивались психические отклонения, приводившие к самоубийствам и аморальному образу жизни, — утверждал Государственный обвинитель. — Он подрывал самую основу нашего образа жизни, нашей нравственности и морали, за что должен быть наказан со всей суровостью.

Никого не смущало, что статистика охватывала и тот период, когда Ленс физически не мог проводить коррекции по причине малолетства, а так же штаты, в которых никогда не бывал. Зато слухи о том, что его спонсировали из заграницы, набирали обороты на волне всеобщей паранойи.

"Европейцы убивают нас изнутри!" — взвыли газеты, а Сайлас впервые в жизни напился до беспамятства. Он, наконец, понял, почему Ленс не уничтожил записи. Он просто-напросто прикрыл его и Криса, дав Департаменту то, что они хотели.

Смертный приговор не стал ни для кого неожиданностью. День же, когда его привели в исполнение, Сайлас не помнил совершенно — он был мертвецки пьян.

Дора вышла из лечебного сна через две недели после ареста Ленса, не зная о том, что пришлось пережить за это время ее супругу. Сайлас разрывался между больницей и судом, всячески пытаясь оградить жену от новых потрясений, но скрыть, что ее врач оказался преступником, было просто невозможно. Новый доктор, приставленный к ним Департаментом, Сайласу категорически не нравился, но Дора приняла его спокойно. Она плохо помнила аварию, но нисколько не винила в ней Сайласа. Ее куда больше интересовало состояние ребенка и, получив уверения в том, что с ним все в порядке, успокоилась окончательно. Сайлас так и не нашел в себе сил рассказать ей, что произошло.

Известие об аресте Ленса поразило ее чрезмерно.

— Это какая-то ерунда, — растерянно твердила она, а Сайлас только пожимал плечами, не зная, что отвечать. Рассказать правду он не мог, а врать было слишком противно. Поэтому он молчал. И только держа на руках новорожденного сына, тихо попросил жену:

— Пожалуйста... Пусть его будут звать Кристианом.

— Мне нравится, — слабо улыбнулась Дора, которая несмотря на усталость выглядела очень счастливой. — Кристиан. Крис. Прекрасное имя. Давай позовем в крестные Миру и Рея?

— Нет! — рявкнул Сайлас, едва не уронив от неожиданности ребенка. Дора побледнела

— Осторожнее! — только и сказала она, с опаской глядя на сына. Сайлас моментально взял себя в руки.

— Лучше пусть это будет Кармен, — как можно более нейтральным тоном сказал он. — У Миры столько дел, а Кармен тоже скоро станет матерью. Вам будет, о чем поговорить.

— Твоя правда, — снова улыбнулась Дора. — Так и сделаем. Теперь давай мне сюда Криса, а то Мэл уже заглядывает в замочную скважину. Иди, тебя ждут.

— Я люблю тебя, — искренне произнес Сайлас и наклонился, чтобы поцеловать жену в лоб. — И тебя тоже, Крис, — шепнул он, коснувшись губами щечки сына. — Не скучайте без меня.

Мэл действительно ждала его за дверью.

— Шпионишь? — не слишком весело пошутил Сайлас. Милисанта, однако, шутку не поддержала.

— Это пришло на мой адрес, — сказала она, протянув ему конверт. — А на вложенном внутрь конверте — твое имя. Ничего не хочешь мне объяснить?

Сайлас быстро разорвал бумагу и обмер, увидев обычную почтовую открытку, на которой была изображена машина. Корвет, точно такой же, как он подарил Крису.

— Вижу, ты понимаешь, к чему все это? — вынув изо рта сигарету, сказала Мэл. Сайлас кивнул, не отрицая.

— Это привет, — пояснил он и быстро спрятал открытку в карман. — Дай сигарету.

— Не дам, — отрезала Милисанта. — Ты очень много куришь и начал пить. И не вылезаешь с трека. Очнись, Сайлас! Жизнь не закончилась! У тебя сын, у тебя работа! Я не знаю, кого ты там похоронил, но мертвые — есть мертвые. Им уже не помочь.

— Я не кого-то похоронил. Себя.

В сказанном не было рисовки, одна сухая констатация факта. Именно так он себя и чувствовал. Мэл бросила на него мрачный взгляд и покачала головой.

— Тогда тебе тем более не нужны сигареты. Пойдем, тебя искал Майкл. У него опять что-то горит и плавится, я ничего не поняла. Ну, вперед же!

Подталкиваемый в спину, Сайлас побрел к выходу, невольно прислушиваясь к тому, что говорила Мэл. Даже сквозь ткань он чувствовал кожей открытку, и это хоть немного примиряло его с действительностью. Крис жив. Он в безопасности. И, если он напомнил о себе, значит ли это, что он не ненавидит того, кто стал причиной смерти его отца?

Сайлас очень хотел надеяться, что это так.

В сущности, ему не оставалось ничего другого, кроме надежды.

Эпилог.

— Этот мальчишка оказался куда интереснее, чем мы думали, — Мира, привычно закинув ногу на ногу, покачивала в воздухе стопой, что, как успел заметить Сайлас, она обычно делала, когда была раздражена. — Интересно, ты знал об этом?

— Я не слишком много с ним общался, — равнодушно пожал плечами Сайлас, давно привыкший к этим вынужденным разговорам, не вызывавшим у него ничего, кроме брезгливого омерзения. — Ты же не станешь дружить с человеком, который помогал тебе мыться и справлять нужду.

— Тем не менее, ты назвал сына в его честь. Да и в ресторане мне так не показалось, — напомнила Мира, но это прозвучало как-то без угрозы. Сайлас почти точно повторил свой жест.

— Я просто назвал его таким же именем. Оно мне понравилось. Если у тебя что-то еще, то выкладывай, если нет — проваливай к черту. Мне не слишком приятно видеть твое лицо. Я и так вынужден быть вежливым с тобой при Доре и ребятах, но давай сведем общение к минимуму.

— Это вполне отвечает моим желаниям, — кивнула та. — Напоследок, я подумала, что тебе стоит знать. Я в курсе, что ты предупредил Ленса. Старый дурак, правда, не воспользовался этим, чтобы спасти себя. Почему, интересно?

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, — ровно произнес Сайлас, на лице которого не дрогнул ни единый мускул. Мира усмехнулась.

— Поверь, лишь то, что это не в моих интересах, спасает тебя от нового разбирательства. Просто, если вскроется, что я проворонила тот звонок, то мне достанется куда больше, чем тебе. Я не хочу рисковать. Так что тебе очень повезло, Сайлас.

— Я вообще... везучий, — без иронии подтвердил он. Мира склонила голову на бок, оглядывая его из-под длинных пушистых ресниц, и на ее губах проступила бледная тень усмешки.

— Ты даже не представляешь насколько. Но, не смею тебя задерживать больше. Крису же сегодня три года? Кармен мне все уши прожужжала. Желаю повеселиться.

— Спасибо, — кивнул Сайлас и, дождавшись, когда она покинет кабинет, потянулся к телефону. — Привет, — совсем другим, теплым тоном произнес он. — Я скоро буду, не начинайте без меня. Еще парочка дел и все, даю слово. Целуй Криса. Скажи, что я люблю его.

Отложив телефон, он долго смотрел прямо перед собой в одну точку, не видя ничего вокруг, а потом достал из ящика стола уже изрядно потрепанную и замазанную пальцами открытку. Привет из другой жизни. Как он там? Если бы Департамент вышел на его след, то Мира бы не преминула бы похвастаться этим, стараясь сделать больно, поэтому у Сайласа оставалась надежда, что с Крисом все в порядке. В это очень хотелось верить.

После истории с Ленсом Департамент изрядно затянул гайки, объясняя, что это необходимые и вынужденные меры для противодействия всяческими вражеским проискам. Паранойя цвела буйным цветом, и на этой волне были приняты довольно радикальные законы. Например, Департамент получал возможность принудительно обязывать людей проходить генетический скрининг, а за врачами устанавливался такой тотальный контроль, что было просто невозможно работать. Напряжение росло, росло количество недовольных этой политикой, и Гарольд как-то вскользь обмолвился за ужином, что за повышением давления обычно следует взрыв.

— Можно и выпустить излишний пар, — возразил ему Рей, но как-то без излишнего энтузиазма. Гарольд отложил вилку и нож, аккуратно промокнул салфеткой губы и только потом ответил:

— Иногда бывает слишком поздно. Тот шумный процесс был перебором.

Обычно они не касались этой темы. Из всех друзей только одна Кармен попыталась выпытать у Сайласа, что же произошло на самом деле.

— Это какой-то бред! — возмущалась она, ожесточенно терзая пальцами несчастный ремешок сумки. В кабинет Сайласа она буквально влетела, как ураган, сметая все на своем пути. С ареста Ленса прошло пять дней, и Кармен узнала об этом, пытаясь записаться к нему на прием. — Что происходит?!

— Я и сам толком не понимаю, — солгал ей тогда Сайлас, отводя взгляд. — Прости, мне не нужно было везти тебя к нему.

— Не в этом дело! — Кармен упрямо топнула ногой. — Он... он мне понравился. Он со мной так говорил... Не хочу верить в эту чушь!

— И не верь, — внезапно выпалил Сайлас. Кармен, перестав метаться по кабинету, глянула на него с удивлением. — Ну... он же что-то тебе посоветовал, правда? Вот и делай это. А остальное не слушай.

— Что ж, — Крармен закусила губу, обдумывая этот вариант. — Пожалуй, я так и сделаю. Но это все равно какой-то абсурд!

— Жизнь вообще часто напоминает абсурд, — грустно усмехнулся Сайлас. Повеселевшая Кармен предложила сходить пообедать, и он согласился. Больше они никогда не обсуждали Ленса и, особенно, участие Сайласа в его процессе.

Из воспоминаний его вырвал лязг входной двери. Мэл, по обыкновению не потрудившись постучаться, размашисто прошествовала в кабинет и шваркнула об стол какие-то конверты. Приглядевшись, Сайлас понял, что это были приглашения на свадьбу и не сдержал улыбку.

— Ничего смешного! — вызверилась Милисанта, опускаясь в гостевое кресло. В ее руках тут же затлела сигарета, и Сайлас тоже достал пачку. Пепельница теперь все время стояла у него на столе и никогда не пустовала. — Он разослал их всем!

— Я тоже сам рассылал приглашения, — стараясь выглядеть серьезным, поделился Сайлас. Мэл бросила на него испепеляющий взгляд.

— Полагаю, до этого ты поинтересовался у своей невесты, выйдет ли она за тебя замуж?

— А Генри... — начал понимать Сайлас и внезапно согнулся пополам в приступе хохота. — Господи, он не сделал тебе предложение?

— В нашем с ним возрасте делают другие предложения, — зло сверкнула глазами женщина. — Например, предлагают заняться сексом на балконе в наручниках и кожаном ошейнике. А романтические бредни — удел сопливых подростков.

— Мэл! — сигаретный дым попал Сайласу не в то горло и он мучительно закашлялся, краснея от натуги. Мэл привстала и услужливо похлопала его по спине, вызвав новый приступ кашля. — Господи, не говори мне об этом! Это ужасно!

— Это здоровые отношения, — отрезала та и вернулась на свое место. — Все же так хорошо, мы идеально подходим друг другу. Зачем портить такие чудные отношения браком? Представляешь, посыпаюсь сегодня одна, на пальце — кольцо.

Она протянула руку и позволила Сайласу полюбоваться изящным ободком с небольшим, но очень ярким бриллиантом.

— А потом мне начали звонить с поздравлениями! Это так теперь принято жениться?

— Вполне рабочий способ, — поддержал инициативу Генри Сайлас. — И, судя по тому, что кольцо все еще на твоем пальце...

— Я просто жду, когда Генри перестанет от меня прятаться, и я смогу засунуть ему это кольцо туда, куда следует, — угрожающе сообщила Мэл, но Сайлас знал ее слишком хорошо, чтобы в это поверить. Что ж, к этому давно шло.

"А Генри молодец. Как он ее обставил... Еще никому это не удавалось".

Он посмотрел на что-то бормотавшую себе под нос Мэл и вновь почувствовал сосущую пустоту внутри.

"Она ведь тоже настоящая, как и Крис. Генри... Они живые, а я просто занимаю немного места и потребляю воздух. Господи, как же тошно!"

Подобные приступы преследовали его все чаще. Спасали только машины, в которых он стал проводить куда больше времени, чем раньше, да еще иногда ударные дозы алкоголя. Но пил он редко, не желая терять возможность сесть за руль. Сейчас его с новой силой потянуло на трек.

— Ладно, — он качнул головой, принимая решение. — Я, пожалуй, скоро пойду, сегодня у Криса день рождения. Только на секундочку забегу в боксы.

Он постарался произнести это как можно более непринужденно, но Мэл тут же сделала стойку.

— Опять кататься? — вскинулась она. — Сайлас, ты не много ли времени проводишь на трассе? В кабинете тебя можно застать куда как реже. Что-то происходит? Это как-то связано с тем мальчиком?

— Ничего не происходит! — резко оборвал ее Сайлас, которого бросило в пот при упоминании Криса. Мэл тоже догадалась связать имена его сына и юноши, ради которого он как-то поставил на уши всю команду, и то и дело безуспешно пыталась поговорить об этом. — Просто это меня расслабляет. И что, я не могу вот так, без нотаций, прокатиться по собственному треку? — в его голосе прозвучала плохо скрытая издевка.

— Можешь, — спокойно кивнула Мэл. — Но ты буквально пропадаешь на нем. И последний раз это едва не кончилось плохо.

Сайлас почувствовал оглушающий прилив злости. Его опять пытались лишить самого важного, жизненно необходимого и нужного, и это застилало глаза черной пеленой.

— Это не твое дело, — процедил он, с трудом сдерживаясь, чтобы не заорать. — Хочу и пропадаю. Я что, плохо справляюсь с обязанностями? Или ставлю чью-то жизнь под угрозу?

— Прекрати истерику, — осадила его Милисанта, но Сайласа уже не управляемо несло. Воспоминания, разговор с Мирой — сказалось все накопленное за день напряжение.

— И прекращу, — бросил он, резко поднимаясь на ноги. — Так, как привык это делать. Ты мне не указ!

Он едва не свернул стол, проходя мимо, и отправился прямиком на трек, кипя от ярости. В машине ему стало немного лучше.

— Ты уверен? — озабоченно поинтересовался Джереми, подавая ему шлем. Сайлас с трудом сдержался, чтобы не нагрубить.

— Я уверен, — буркнул он, берясь за руль. — И не нуждаюсь в советах.

— Ну-ну, — тест-пилот скептически приподнял бровь и отступил на шаг. — Осторожнее, Сайлас. Ты сегодня странный.

— Я — нормальный! — рявкнул тот и нажал газ.

Его слегка отпустило после прогревочного круга, а потом на смену раздражению и злости наконец пришла долгожданная эйфория. Сайлас не думал ни о чем, полностью растворившись в скорости, слившись со стальным корпусом машины. Каждый нерв пел, натянутый до предела, тело действовало само по себе, руководствуясь выработанными за годы рефлексами. Наконец-то он чувствовал себя счастливым. Живым. Чувствующим на полную катушку, а не те жалкие обрывки эмоций, которые были ему доступны в реальной жизни. Что он имел там? Недолюбовь? Недодружбу? Недострасть? Уныло и серо. Настолько, что он даже перестал замечать, как это все скучно. Зачем же тогда продолжать затянувшийся спектакль?

Колеса жарко обнимали асфальт, приникая к нему всей поверхностью. Весь мир для Сайласа сосредоточился на кончиках пальцев, сжимавших руль, и он буквально втискивал машину в повороты, проходя их на предельно возможной скорости. Внутри пульсировал, разрастаясь и заполняя всю грудь, огромный горячий шар, на глазах выступила влага. Крис... простил ли он его? Понял ли? Что испытывал профессор перед смертью? Жалел ли он, что впустил его в свой дом? О чем он думал в последний момент?

Машина вздрогнула, вильнула задом, не вписавшись в поворот. Нужно было выровняться, восстановить управление, но время внезапно будто замерло, и Сайлас наблюдал за собой как-будто со стороны. На его губах появилась бледная жутковатая улыбка.

Как же все просто. Достаточно только не двигаться, не шевелить ни единым мускулом, и все придет само: все правильные ответы и решения, все, что он так долго хотел. Грань напряглась и выгнулась, маня к себе, и на этот раз ее зову не хотелось сопротивляться. Сайлас разжал пальцы, и в этот момент время пошло снова.

— Сайлас! — прозвенел в наушнике голос Майкла. — Не спи! Господи, механиков к восточной шикане! Он же сейчас врежется!

Перед глазами замелькали цветные блики. Машину прокрутило несколько раз, но Сайлас этого даже не осознал. Он видел только неумолимо приближавшуюся стену и не делал ничего, чтобы избежать столкновения. По венам разбегалось невероятное умиротворение и спокойствие, которое он никогда раньше не испытывал. Бескрайняя безмятежность наполнили его с ног до головы, принося наконец душе облегчение.

А потом он просто закрыл глаза.

"Daily News", LA, 21 сентября хххх года.

"Мир гонок понес ощутимую потерю — его покинул наследник миллионного состояния и управляющий команды "Arrows" Сайлас Бенжамин Смит. Во время проведения незапланированных тест-испытаний, его болид потерял управление и, пролетев, не снижая скорости, всю полосу безопасности, врезался в бетонное ограждение. Пилота успели доставить в больницу, но спасти его жизнь не удалось. Выражаем сочувствие..."

"Washington Post and Times-Herald", Washington DС, 23 сентября.

"... в результате страшной аварии. Вдова погибшего главы команды "Arrows" отказалась дать интервью, однако некоторые сведения нам удалось получить от его матери. Анна Смит заверила нашего корреспондента в том, что ни ее внук, ни невестка не будут ни в чем нуждаться.

— Кристиан — это все, что осталось мне от сына, — сказала безутешная мать. "

The Times", Лондон, 5 октября.

"Недавно выпущенная книга молодого, но многообещающего автора Кирха Ларси уже второй месяц имеет статус бестселлера. Научно-популярный роман под интригующим названием "Подменыши" буквально сметают с полок магазинов. Сюжет приковывает к себе с первых же страниц и оставляет в напряжении до самого конца. Книга особенно будет интересна для молодежи, потому что поднимает вопросы самоопределения и поиска своего места в жизни. Людям постарше будут интересны детали американского образа жизни, выписанные в таких подробностях, словно бы автор прожил в Штатах не один год. В любом случае, купив ее вы обеспечите себе несколько интереснейших вечеров. Напоминаем, что в следующем году у автора выходит серия серьезных научных статей, которые уже смогли удивить именитых генетиков. Пожелаем ему удачи!"