Эрика

Как-то Ламбер, перехватив Эрику в одном из коридоров, быстро сказал:

— Вечером попросишь одну из сестер надеть твое платье и немного помелькать в окне, чтобы все решили, что вечер ты проводишь дома.

— А на самом деле? — предвкушая нечто захватывающее, спросила Эрика, взглянув на Ламбера горящими, в догадке, глазами.

— А на самом деле я буду ждать тебя у южных ворот с двумя лошадьми. Сможешь добраться так, чтобы тебя никто не заметил? Мы отправимся на небольшую прогулку.

— Прогулку? — разочаровано переспросила Эрика. Ответом ей был такой поцелуй, что без слов стало понятно, что за прогулку ей предлагает Ламбер. — Смогу... я приду... никто не заметит меня, — выдыхала она между поцелуями, яростно желая, чтобы вечер наступил как можно быстрее.

— Эллис, наденешь мое платье и будешь вечером ходить в нем по моей комнате, — попросила Эрика сестру, добравшись до дома.

— Это еще зачем? — удивилась Эллис такой просьбе.

— У нас с Ламбером свидание, и он не хочет постоянно натыкаться на свидетелей, следящих за нами. Пусть все думают, что сегодня я решила отдохнуть.

Эрика объясняла сестре, что делать, а сама в это время металась по комнате, выбирая самое красивое нижнее белье и сорочку. Сестры не могли не заметить ее мельтешения, а поскольку она им уже все мозги прогрызла своими страданиями, что Ламбер не желает, чтоб они стали возлюбленными, сразу догадались о причине такого переполоха.

— Эричка, он согласился? — бросилась ей на шею Эмбер.

— Не знаю, — честно ответила ей старшая сестра, — но похоже на то. Он сказал, что будет ждать меня у южных ворот, и мы с ним куда-то поедем, и чтобы кто-то из вас ходил в моем платье, чтобы обмануть желающих следить за нами. Ламбер еще ни разу не вел себя так. Думаю, сегодня ночью все случится.

Эрика в волнении села на кровать. Перед сестрами она могла не скрывать, что ей страшно, что она волнуется и очень переживает, как все должно произойти. Нет, Эрика не боялась боли или еще чего-то. Единственное, что ее волновало, это не опозорится перед Ламбером, не разочаровать его. А как это сделать она не знала.

— И не спросишь ни у кого! — с горечью пожаловалась она сестрам. — А ладно, будь, что будет! Я все равно поеду с ним, и лучше буду сожалеть о том, что сделала, чем о том, чего не сделала.

Незаметно вылезти на крышу, потом пройти по карнизу и спрыгнуть с высоты третьего этажа не составило для Эрики никакого труда. Платье она благоразумно запихнула в сумку, поскольку в нем лазать по крышам было довольно проблематично. Она быстро добралась до Южных ворот. Ламбер уже ждал ее. Она вскочила в седло, и они галопом понеслись в только одному ему ведомое место. Как оказалось их путь лежал к небольшому домику, стоявшему в глубине леса. К этому времени ночь уже полностью вступила в свои права, вокруг была непроглядная темень, серп луны едва выглядывал из-за облаков.

— Не боишься? — тихо спросил, на всякий случай Ламбер, поскольку с любой другой девушкой, он никогда не решился бы, ехать в такое место, и в такое время. Но Эрика лишь презрительно дернула плечами. Она не боялась ни леса, ни темноты, к тому же адреналин, от предвкушения того, что обязательно должно случиться, горячил кровь и кружил голову, заставляя сердце биться, как сумасшедшее.

Они прошли в дом. Ламбер зажег лампу, свечи, и занялся разжиганием камина. Эрика огляделась по сторонам. Очень приятная чистая, большая комната, скорее всего гостиная, две двери. Одна вела в кухню, другая, скорее всего в спальню. Едва Эрика об этом подумала, как ее лицо вспыхнуло от смущения, хорошо, что Ламбер сидел к ней спиной.

Огонь в камине разгорелся. Стало тепло и уютно. Ламбер принес сумку, в ней оказалась еда. В доме нашлись и тарелки, и ножи, и вилки с ложками, и бокалы.

— Почему ты не пьешь? — спросил Ламбер, после того, как они сели за стол, и он увидел, что Эрика неуверенно вертит в пальцах бокал, наполненный чудесным легким вином. Она неуверенно улыбнулась ему, раздумывая о том, говорить ли ему правду, если при этом возникнет реальная угроза, что и сегодняшнее свидание, ничем не закончится, или лучше что-то соврать. — Эрика, — еще раз мягко повторил мужчина, — говори все как есть, со мной можешь не лукавить и не притворяться, я тебя пойму.

— Да, я... тут нет никакой тайны, — немного смущенно объяснила она, — я еще никогда не пила вина, мы же с сестрами еще... — Ламбер не дал ей закончить, громко рассмеявшись, закрывая лицо ладонями.

— Все время забываю о твоем возрасте! Попробуй это вино, оно должно тебе понравиться.

Эрика смело отпила большой глоток из бокала. Вино было легким и таким вкусным, что она тут же сделала еще один глоток.

— Стоп, стоп! — закричал Ламбер и, перегнувшись через стол, отобрал у нее бокал. — Это вино пьянит, а поскольку ты еще его не пробовала, оно может тебе очень сильно ударить в голову.

Но Ламбер опоздал со своими предостережениями. Глаза Эрики уже горели ярким огнем, щеки окрасились румянцем, а движения стали откровенно провоцирующими. Она встала из-за стола и села Ламберу на руки, обвив его шею, и накрыла поцелуем его губы.

— Эрика, ты опьянела, — прошептал он, но не оттолкнул ее от себя, а наоборот, еще теснее прижал к себе, и сам поцеловал ее таким поцелуем, что Эрика застонала от жара, охватившего ее тело. Он дернул за воротник ее курточки, освобождая плечи от одежды, и пуговицы с веселым стуком попрыгали по полу, а он начал целовать ее шею, подбираясь губами к груди, руками продолжая рвать ее рубашку.

Она с наслаждением, закрыв глаза, подставляла шею под его поцелуи, руками притискивая его голову к себе. Когда его губы, наконец, добрались до ее груди, она застонала от удовольствия.

— Может, лучше перейдем в спальню? — шепнул ей в ухо Ламбер, и волна возбуждения, накрыла ее с головой. Он поставил ее на ноги, встал со стула, потом легко подхватив на руки, отнес в другую комнату. Кровать с балдахином стояла в центре, давая возможность обходить ее с трех сторон. Ламбер немного небрежно швырнул Эрику на кровать, и стал спокойно, и аккуратно снимать камзол и рубашку.

Волна возбуждения, что окатила Эрику в столовой, как-то быстро схлынула, уступив место неловкой смущенности. И как тут было не смущаться? Она была обнажена до талии, но при этом в сапогах для верховой езды.

-Сними сапоги, — приказал Ламбер. Она сползла с кровати и стала также неловко раздеваться вместе с ним. Такие моменты на корню губили весь романтический настрой, и Ламбер злился на самого себя, что начал любовную прелюдию слишком рано и в неподходящем месте. "Давно я не терял голову от страсти", — с раздражением констатировал он свое поведение, вспомнив, как в столовой Эрика села к нему на колени, заставив его полностью утратить контроль над ситуацией. А этого допускать было нельзя, учитывая, что Эрика совсем не опытна в любовных играх. Но что сделано, то сделано. Он видел, что с каждой секундой, Эрика все больше и больше остывает. Ламбер с досадой понял, что у него нет другого выхода, кроме как воспользоваться своими силами, силами серебрита. Он не любил и почти не пользовался этой своей возможностью. Было противно вызывать сексуальное желание, сексуальное возбуждение в девушке таким вот искусственным способом, когда он вполне способен вызвать искренний жар, но сейчас выбора у него не было.

Они разделись одновременно. Он шагнул к девушке, прижал ее к себе и нежно провел ладонью вдоль позвоночника

Теперь он вел себя по-другому, Эрика захлебывалась от наслаждения и счастья, забыв обо всем на свете.

...Того, что всё случилось, она не собиралась скрывать: она любила и ощущала себя любимой. Дамы лишь пожали плечами — завоевать мужчину легко, но вот удержать... Тем более имея такой характер, как у Эрики — совсем другое дело. Ну, неделя, ну, две — и больше Ламбер с такой грубиянкой не выдержит. Заключались пари, сколько времени они пробудут вместе. Дни проходили за днями, недели за неделями, а Ламбер всё не бросал и не бросал Эрику.

Это казалось всем удивительным только на первый взгляд. На самом деле Ламберу было очень комфортно с Эрикой. Она не ныла, не требовала к себе трепетного, благоговейного отношения, как все его бывшие дамы, охотно слушала его рассказы о прошлых временах и сражениям, в которых он участвовал.

Главное, не заставляла относиться в себе, как к оранжерейному цветку, боявшемуся любого дуновения ветра.

Глава 11

Они вообще не ссорились. Надо признать, что это была целиком заслуга сэра Ламберта. Нет, он не потакал Эрике, пытаясь предугадать и выполнить все ее явные и неявные желания, и все же он по-настоящему понимал ее, и поэтому лишь слегка корректировал их отношения, стараясь, чтоб им обоим было комфортно в обществе друг друга. Ламберт с удовольствием помогал ей оттачивать свое мастерство на бойцовой арене, с удовольствием отправлялся с ней в многодневные путешествия на лошадях, но главное, он учил ее любить свое тело, понимать себя, чувствовать себя, доставляя радость себе и партнеру. Тут сэр Ламберт был вне конкуренции.

Во-первых, он запретил ей стесняться. Понятно, что чувствуя свою неопытность и боясь попасть впросак, Эрика, начинала смущаться, переживать, и думать не о своих чувствах, а о том, что в эту минуту думает о ней Ламберт. Подобная стеснительность полностью убивала чувственность, поскольку, возбуждение мгновенно испарялось, лишь только в голове появлялась мысль: "Как мне не опозориться перед ним?". Ламберт всегда знал, когда Эрика полностью отдается его рукам, забыв обо всем, растворяясь в наслаждении, что он ей дарил, или когда она, стараясь выглядеть возможно привлекательнее и соблазнительнее в его глазах, думает только об этом, не чувствуя радости от его прикосновений. Ох, в какую он тогда приходил ярость, вышвыривая Эрику из кровати и отправляя спать на жесткий, скрипучий диван.