Эрика

Раиса Борисовна Николаева

Из жизни Бессмертных

Книга первая Эрика

Часть первая

ДЕТСТВО

Глава 1

Сэр Нейлс был в пути уже несколько дней. Его отряд остался в небольшом поселении, а самому ему пришлось отправиться в дорогу, поскольку срочно требовался совет лорда Элгора.

Нейлс ехал без остановки. Конь был вынослив и быстр, а сам он в отдыхе почти не нуждался, за долгие годы, приучившись спать верхом даже во время длительных переходов.

Нужна была только еда. Именно из-за этого пришлось сделать небольшой крюк и заехать в маленький городок, находившийся в граничных землях.

В городе было на удивление весело и празднично. Отмечали какой-то местный праздник, и по этому случаю на центральной площади устроили настоящую ярмарку.

Сэр Нейлс оставил коня в стойле ближайшей таверны, решив немного прогуляться по площади среди рядов, торгующих всякой всячиной.

На грубо сколоченных мостках шло представление. Он остановился посмотреть и в ту же секунду почувствовал, как кошель с деньгами осторожно покидает свое место за его поясом.

Реакция Нейлса была мгновенной. Он схватил воришку за руку и взглянул на него. Мальчик восьми-девяти лет, очень плохо одетый и босой. Нейлс смотрел на него, раздумывая, что с ним делать, и вдруг в его пах ткнулся острый кинжал.

— Отпусти его, иначе лишишься своего мужского достоинства, — прошипел справа девичий голос.

Нейлс скосил глаза и увидел девочку-подростка лет четырнадцати-пятнадцати. Нейлс остолбенел. Нет, не от страха, быстрота его реакции была такова, что серьезного увечья она не смогла бы нанести ему при всем желании. Он замер потому, что понял — эта девочка принадлежала его народу.

Он присмотрелся внимательнее. Девочка не была истинной Бессмертной, она была полукровкой. Зато полукровка не на четверть, не на десятую часть — она была полукровкой наполовину, то есть, ее мать была истинной Бессмертной, в этом не было никаких сомнений.

Нейлс взглянул на мальчика. Тоже Бессмертный, и тоже полукровка, только у него Бессмертным был отец. Нейлс мысленно присвистнул: "Вот это да! Вот это новость! Элгор будет удивлен не меньше его. Столько сотен лет среди нашего народа не рождалось ни одного ребенка, даже полукровок, а тут целых двое!" Все эти мысли пролетели за одно мгновение, так же, как и решение, как ему поступить дальше.

— Держите, — сказал он, щедро вручив девочке отсыпанную из кошеля вполне приличную пригоршню монет.

Она радостно схватила подарок и тут же исчезла вместе с мальчиком. Нейлс коварно улыбнулся — они ухватили наживку, сами не зная об этом. Теперь он спокойно мог следить за этими необычными детьми, чтобы узнать о них побольше.

Девочка бегала по рядам и делала разные покупки. Тут Нейлс впервые удивился. Он думал, что на его деньги они накупят сладостей или еды, а девочка покупала семена овощей, складывая мешочки в подол рубахи мальчика. Потом они купили крупы, потом — вяленое мясо, соленое сало, и все это в таких больших количествах, что становилось понятно — это запасы на долгое время.

Среди покупок оказалась и кое-какая одежда, причем девочка выбирала ее долго и придирчиво, проверяя крепость ткани. И только сделав основные покупки и пересчитав деньги, купила немного сладостей и пять бубликов.

Все время, пока она металась по рынку в поисках то ли самых дешевых, то ли самых хороших товаров, мальчик периодически куда-то исчезал, унося купленное и возвращаясь с пустыми руками.

"Надо проследить за мальчиком", — подумал Нейлс, когда тот в очередной раз исчез, но этого не понадобилось. Покупки были закончены, и дети направились с площади к городским воротам. Нейлс осторожно пошел за ними.

Оказалось, что недалеко от городской стены спрятана вместительная тележка, доверху загруженная разными вещами. Эту драгоценную тележку охраняли две девочки-близняшки лет двенадцати и маленький мальчик, примерно двухлетнего возраста. Все дети были Бессмертными и полукровками! Такого потрясения Нейлс не испытывал уже давно.

Старшая девочка деловито раздала гостинцы, взяла на руки ребенка, а близняшки с двух сторон ухватили тележку за ручки, и они все вместе двинулись в путь. Старший мальчик подталкивал тележку сзади.

Нейлс быстро вернулся к таверне, где оставался его конь. Там он плотно поел, прикупил кое-какой еды и, оседлав коня, спокойно поехал вслед за детьми. Он не боялся потерять их из вида. Увидев, с какой скоростью они двигаются, он знал, что нагонит их в любой момент.

Для его самолюбия было очень правильным оставить детей на какое-то время самих и позволить им обсудить последние новости, иначе, услышав версию старшей девочки о том, как они раздобыли столько денег, его самолюбие было бы очень уязвлено.

— Представляете, этот богатый болван схватил Любимчика за руку в ту самую секунду, когда тот вытащил его кошелек. Что делать?! Я вытаскиваю кинжал и приставляю к низу живота этого идиота, как меня учила тетушка Малия. Помните, она говорила, что для мужика нет ничего страшнее, чем лишиться какого-то достоинства? И точно! Этот дурак так испугался, что вместо того, чтобы позвать стражу, отсыпал нам кучу денег! Теперь мы и дверь новую закажем, и ставни новые крепкие на окна.

Старший мальчик важно кивал, подтверждая рассказ, а девочки-близняшки и малыш подпрыгивали от восторга, слушая эту историю, и с обожанием поглядывали на старшую сестру.

Глава 2

Дорога была неблизкой. Дети добирались домой примерно пять суток, и все это время Нейлс осторожно двигался за ними. Дети обходили все деревни и небольшие хутора, встречающиеся на пути, и предпочитали ночевать в лесу у костра, закутавшись в какие-то тряпки и плотно прижавшись друг к другу.

Вот и дом. Когда Нейлс увидел это убогое строение, находившееся не на грани нищеты, а уже далеко за гранью, кровь вскипела в его жилах. Дети его народа не могут, не должны жить в таких условиях! Хотелось тут же забрать их с собой к лорду Элгору.

Но он хорошо понимал, что, выдав свое присутствие, только напугает детей, насильно увезти он их не сможет, а добровольно они вряд ли поедут. Было и без слов понятно, что эти дети многое пережили, прежде чем здесь оказаться.

Нейлс как мог быстро помчался в замок Элгора, везя с собой невероятную новость.

— Ты уверен? — в десятый раз переспрашивал его Таллар, младший сын Элгора, собирая отряд сопровождения для перевозки детей в земли Бессмертных.

— Уверен, уверен, — отвечал Нейлс, все более и более раздражаясь. — С этим невозможно ошибиться, аура старшей девочки просто пылает, синим цветом, а на ауру мальчика я сначала не обратил внимания, потому что, даже представить не мог, что такое возможно.

— Детей точно пятеро?

— Я видел пятерых, и поскольку они тащили с собой малыша, то значит, его не с кем было оставить.

— А кого из взрослых ты видел?

— Никого! Поэтому и дом был в таком состоянии.

— А откуда они взялись?

— Спросишь у них сам, когда мы к ним доберемся! — рявкнул Нейлс, разом прекратив все расспросы.

Найти дом оказалось совсем не сложно. Небольшой, неказистый, он стоял на опушке леса. Когда воины вместе с Талларом зашли в него, то увидели пятерых страшно испуганных детей.

Старшей Эрике было пятнадцать, двум ее сестричкам-близняшкам по двенадцать, Яну девять и самому маленькому, Тиму два с половиной года.

Оказывается, в этом странном доме они жили уже восемь лет.

— Восемь лет?! — потрясенно переспросил Таллар, оглядываясь вокруг, и приходя в ужас от увиденного. — А раньше где вы жили? Откуда вы вообще появились?

Однако Эрика проигнорировала его вопросы, сделав вид, что не услышала их. Таллар догадался, что она не хочет говорить о своем прошлом, и больше пока ее ни о чем не расспрашивал, довольствуясь те, что рассказывала ему девочка.

— Яна к нам привели, когда ему было пять лет, Тима — когда он только родился. Его оставили около нашей калитки. Нам пришлось забрать и Яна, и Тима, иначе люди их бы убили. И мы, и мальчики — не такие, как те, что живут в соседних деревнях.

— Конечно не такие, — хмыкнул Нейлс. — Вы — Бессмертные, хоть и полукровки. А кто ваши родители? — задал он, наконец, вопрос, мучивший его все время с того момента, как он увидел детей.

И опять, словно не слыша вопроса, Эрика продолжала:

— Мы не всегда жили одни, раньше вместе с нам жил дедушка. Он был нам не дедушка, — тут же поправилась она, — просто мы его так называли. Он опекал нас, помогал нам, но год назад он исчез.

— Как исчез?

— Просто исчез. Мы еще спали, он оделся, взял кое-какие вещи, свой меч, вышел из дома и больше не вернулся. Мы его искали, спрашивали о нем в ближайшей деревне. Но никто его не видел, и никто не знает, куда он ушел. Делать было нечего, мы стали жить без него. Было тяжело, особенно из-за маленького Тима, но мы выжили, — с нотками гордости в голосе закончила свой рассказ Эрика.

— А "дедушка" был Бессмертным? — не унимался Нейлс, которого очень заинтересовала личность этого странного старика.

— Мы не знаем, — неуверенно ответила Эрика. — Он выглядел, как пожилой человек, а селяне рассказывали, что Бессмертные выглядят молодо, сколько бы лет им ни было.

— А как его звали?

— Не знаем. Когда нас к нему привели, он попросил звать его дедушкой.

— Куда привели, когда? — встрепенулся Таллар, но Эрика упрямо сжала губы и отвечать не пожелала.

И в самом деле, времени на расспросы не было.

— Мы забираем вас всех с собой в наши земли, — жестко сказал Таллар.

Эрика чуть подумала и благосклонно согласилась, и вскоре они уже ехали к новому месту жительства.

Глава 3

Сразу по приезде, передав детей на руки нескольким дамам, Таллар поспешил к отцу, чтобы рассказать обо всем. Он легко поднимался по лестнице, перепрыгивая через ступени, стараясь подавить предательский холодок в груди, что появлялся у него всегда перед встречей с отцом.

Лорд Элгор. Воплощение непоколебимого мужества, твердости и... одиночества. Его можно было сравнить с утесом, о который разбиваются волны океана, но Таллару он больше представлялся глыбой холодного мрамора, твердого, прекрасного, но бесконечно холодного и мертвого.

Таким его отец был с тех незапамятным времен, когда его жена (мать Таллара), ушла за грань, оставив этот мир. И все же Таллар предпочитал видеть этот холодный камень, чем то, во что его отец превращался в моменты гнева и ярости. Выдержать взгляд Элгора в такие минуты не мог никто, в том числе и он сам. Возможно поэтому Элларий (старший брат Таллара), предпочитал держаться подальше от замка отца, в граничных землях, охраняя и патрулируя их.

...Почтительно поклонившись отцу, Таллар начал свой доклад, словно он не с отцом разговаривал, а с командиром.

— Детей привезли. Их было пятеро, как и говорил сэр Нейлс. Три девочки. Старшей — пятнадцать, зовут Эрика, младшим — по двенадцать, зовут Элис и Эстер. Старшему мальчику — девять, зовут Ян, младшему — два года, зовут Тим, — при этих словах лорд Элгор, едва заметно поморщился, он не любил и презирал человеческие имена, но, разумеется, вслух ничего не сказал.

— Как тебе дети? — задал Элгор следующий вопрос.

— Напоминают волчат, — усмехнулся Таллар, — испуганные, дикие, но готовые укусить в любой момент. Я их передал дамам.

— Я чувствую, что дети тебе нравятся, — Элгор в упор посмотрел на сына и дождавшись подтверждающего кивка, коротко приказал: — Они поступают под твою опеку. Можешь поступать с ними, как сочтешь нужным.

На этом разговор был окончен, еще раз поклонившись, Таллар покинул кабинет отца.

...Детей поселили всех вместе в прекрасном доме, где у девочек была своя комната, у мальчиков своя. Так решил Таллар, он подумал, что детям лучше жить не во дворце, а в небольшом, отдельно стоящем доме, где им никто не будет мешать, а они быстрее привыкнут к новой жизни.

Эрике было плохо. Нет, и дом был прекрасным, и отношение к ним чудесным, просто Эрика, попав в эту крепость и увидев всех этих прекрасных дам и мужчин, очень остро ощутила свою ущербность, просто физически чувствуя брезгливые взгляды, на своей грязной одежде, грязных волосах и коже. А еще она ощущала непроходимую пропасть, что отделяла ее от истинных Бессмертных. Эта пропасть была во всем: и в сотнях лет, разделявших их, и в том, что они полукровки, и в том, что они едва умели читать, а знания, которыми обладали Бессмертные, были безграничны. Эрике было мучительно стыдно за себя, она чувствовала унижение каждый день, каждую минуту, и эти ощущения было очень неприятными. Возможно, поэтому она была излишне резка, категорична и воинственна.

С первой же минуты своего прибытия детей мигом окружили дамы. Не по себе было не одной Эрике, и сестры, и мальчики страшно стеснялись такого внимания к себе. Тем более что дамы не потрудились сдержать свои эмоции, обсуждая вслух внешний вид детей и тех обносков, что были на них надеты.

Эрика не позволила присутствовать дамам при купании, хотя многие их них рвались помогать им. Она разрешила искупать только Тима, но он был совсем маленьким и не стеснялся своей наготы, а вот Эрика и девочки очень стеснялись. Сестры хорошо понимали, что они худы, неухожены и некрасивы, во всяком случае, по меркам Бессмертных. Они слышали, как дамы с жалостью сетовали и на цвет их глаз и на цвет волос и на цвет кожи. Девочки были загорелыми то бронзового оттенка, а вот кожа дам была белее снега. Понимать, ощущать все это было неприятно, но Эрика понимала, что выбора нет, и все же внутренний протест закипал в ее душе, заставляя воспринимать в штыки чуть ли не каждое действие женщин. Она терпела, терпела ради сестер и мальчиков, терпела, стиснув зубы. Эрику в дамах раздражало все: и их постоянное сюсюканье, и уменьшительно-ласкательные словечки, с которыми они обращались к ним. Сюсюсю, мимими, только такие интонации и были в разговоре.

Одно было хорошо, уже через несколько часов для них была пошита новая одежда, и они, наконец, почувствовали себя немного увереннее. Хотя Эрика и здесь раздраженно вздохнула. В своем полуразвалившемся доме они все носили холщевые штаны и длинные рубахи, подвязанные веревкой, ходили босиком почти круглый год. Здесь же им приготовили сразу несколько платьев, и к каждому платью — соответствующие изящные туфельки, хоть и красивые, но страшно неудобные, однако пришлось смириться.

Но это все была ерунда, по сравнению с тем, что случилось дальше.

Дамы, видите ли, установили очередь, в каком порядке они будут жить рядом с детьми, присматривая за ними. Вот тогда чаша терпения Эрики переполнилась через край. Она жестко предупредила, что не потерпит в доме посторонних: никаких дежурных воспитателей, никаких нянек и сиделок. Она и раньше справлялась с детьми, и теперь сможет справиться.

Дамы побежали жаловаться Таллару. Таллар подумал немного, и... согласился с Эрикой. В воспитательные способности дам, видевших детей последний раз тысячу лет назад, он не сильно верил. Наоборот, пятнадцатилетняя Эрика вызывала в нем уважение, несмотря на свой возраст, и именно с ней он решал, что необходимо ей и детям для того чтобы они хорошо себя чувствовали и быстрее осваивались. В первую очередь это касалось учебы.

Когда Таллар зачитал список предметов, по которым с ними будут заниматься учителя, у Эрики голова пошла кругом: и математика, и география, и история, и литература, и языки других народов. Но Эрика была смела и невероятно самоуверенна. Когда первый страх, что она не справится и не сможет достойно учиться, прошел, она потребовала немедленно приступать к занятиям. Однако это было не так-то просто.

Прежде, чем выходить из дома, необходимо было приводить себя в порядок. Каждое утро приходили несколько дам, помогая девочкам заплетать волосы в особые прически. О! Это было еще то издевательство. В волосы девочек вплетали ленты, цветы и украшения. Почти час приходилось сидеть в ожидании, пока дамы, красуясь друг перед другом, уложат волосы в замысловатые прически. Уже на третий день Эрика страстно мечтала остричь волосы под корень. А дамы... а дамы, напрасно ожидающие восторгов, уходили разочарованными, обсуждая между собой отвратительные, отталкивающие, нелюдимые характеры девочек. Они совершенно не знали, не понимали и не хотели их понимать. Ну как можно радоваться, если два часа сидишь неподвижно, ожидая, пока прическа будет готова, а потом, увидев цветочный кошмар на голове, еще и улыбаться? Неудивительно, что вместо радостной улыбки, появляется хмурый оскал.

— Неужели тебе не нравится? — удивлялась дама. — Посмотри, как красиво убраны волосы, как красиво цвет лент в прическе сочетается с цветом воланов на платье!

— И что, мне теперь надо будет каждый день так причесывать волосы? — не отвечая на вопрос и недовольно нахмурившись, ответила Эрика.

— А что в этом плохого? Даже если на прическу надо потратить немного времени, ничего страшного, зато такая красивая прическа обязательно привлечет к тебе внимание.

Эрика презрительно фыркнула. Вниманием она была сыта по горло.

— Ну, если не хочешь, то можешь просто заплести волосы в косу, — в голосе дамы явно звучала обида, но Эрике было не до чужих обид, тем более, что все дамы были для нее пока на одно лицо, имен, она тоже еще не запомнила, она называла их просто "дамы" и день ото дня вкладывала в это слово все больше и больше яда.

Глава 4

Ее донимали и примерками платьев, пристрастно допытываясь, какое из них ей больше нравится. Эрика, большую половины жизни прожившая в нищете, искренне не понимала, зачем иметь столько нарядов. А уж радоваться тому, что на одном платье кружева, а на другом оборки, и вовсе казалось ей верхом глупости. А еще платья были очень непрактичны, и однажды она имела неосторожность поделиться этими мыслями с очередной командой дам, что помогали ей. Началось все с довольно невинного вопроса.

— Неужели это платье тебе не нравится?— удивилась одна из женщин, поправляя бант на юбке Эрики.

— Нравиться, не нравиться, — пробурчала Эрика, — не в этом дело. Главное — платье неудобно и непрактично. Ну, сами посудите, как можно в таком платье, например, сражаться? Да я сразу запутаюсь в юбке и не смогу отразить удар. И еще — куда я пристегну меч?!

— Какой меч, какое сражение? Девушки не занимаются боевыми искусствами, это удел мужчин. Для девушек найдется много других очень увлекательных занятий!

— А если на меня или на моих сестер нападут, как нам защищаться?!

— Воины-мужчины защищают нас и земли Бессмертных. Они безукоризненно выполняют свой долг, поэтому женщины могут спокойно заниматься своими любимыми делами, — стали объяснять Эрике со всех сторон. Но она лишь презрительно фыркнула, не соглашаясь с такими доводами. Ее жизненный опыт доказывал ей совершенно обратное. Надеяться, в первую очередь, надо на саму себя, а для этого надо быть сильной. Разумеется, ее тяжелое детство сыграло решающую роль в таких ее утверждениях и убеждениях. В своей жизни Эрика полагалась только на себя, охраняя и оберегая жизни младших сестричек. А еще у Эрики была мечта. Когда жизнь казалась особенно беспросветной она рассказывала детям... нет, не сказки, она рассказывала им, что когда-нибудь у них будет много денег, и они будут путешествовать по миру, останавливаясь в самых лучших тавернах, заказывая себе самые вкусные кушанья. Дети слушали ее, открыв рот, потому что Эрика точно знала как этого добиться. Огород, деревня в глуши — это не для них. Они станут воинами-наемниками, самыми сильными и ловкими. Богатые люди будут платить им кучу денег, а для этого надо всего-то навсего достать несколько мечей, ну, и немного поучиться управляться ими. У "дедушки" был меч, но он не позволял к нему прикоснуться, а уж Эрика так его просила.

Поэтому она с таким равнодушием, граничащим с пренебрежением, относилась к любым нарядам и прическам, с нетерпением ожидая, когда их начнут учить обращаться с оружием. То, что Бессмертные самые великие воины из всех живущих, она слышала тысячи раз, а теперь и она могла к этому приобщиться.

И какой же ее ждал жестокий удар!

Однажды Эрику привели в большую, прекрасно освещенную комнату. Комната вся была уставлена подрамниками с закрепленными на них тканями, начиная с грубого холста и заканчивая нежнейшим шелком.

Дамы подводили девочек то к одному подрамнику, то к другому, показывая вышитые картины. Эрика рассматривала их без какого-либо интереса, дурное предчувствие сжимало ей сердце. Она все с большим и большим беспокойством слушала рассказы дам.

— Посмотрите, какой красивый цветок, он словно живой! Так выглядит только вышивка по шелку, но у вас, конечно, так сразу не получится, — при этих словах Эрика насторожилась. — Пока вы начнете учиться вышивать на грубом холсте, но потом... — слова дамы заглушил... нет, не крик, а визг Эрики:

— Вышивать?! Вы, что с ума сошли? Мы с сестрами не собираемся учиться вышивать!

И опять мечты Эрики, порожденные тяжелой жизнью и беспросветным существованием в деревне, столкнулись с убежденностью дам о навыках, которые должны получить девочки, и навыки эти обязательно входили в понятие "достойное воспитание".

Когда дети попали к Бессмертным, Эрика с горящими от возбуждения глазами рассказывала сестрам и Яну: "Я видела список предметов, которым нас будут обучать. В самом низу стояло: военная подготовка. Представляете, нас будут учить стрелять из лука, метать кинжалы, но главное — меч! Нас будут учить обращению с мечом! Если нас этому хорошо научат, то мы будем самыми грозными, самыми лучшими воинами. Тогда все будут обращаться к нам за помощью. Мы сможем заработать кучу денег!"

И вот теперь известие о том, что вместо военной подготовки она будет заниматься вышивкой гладью, повергла ее в шок.

— Но все девочки Бессмертных учились вышивать, шить, плести кружево, делать прически... — уговаривали ее дамы

— Я этому не собираюсь учиться. Я не за этим сюда приехала! — перебила их Эрика. Видя, что дамы собираются что-то возразить, ввернула для красноречия несколько слов из лексикона вечно пьяного сапожника из ближайшей деревни.

Пока дамы хватали ртом воздух и приходили в себя, Эрика выскочила из комнаты и вне себя от гнева помчалась во дворец Элгора.

Глава 5

Эрика еще ни разу не была в главном замке, очевидно, именно поэтому считала, что лорда Элгора можно увидеть в любое время дня и ночи, стоит лишь только захотеть. Как оказалось — ничего подобного. В замок ее не пустили, и она, потоптавшись какое-то время у ворот, отправилась назад. Однако, видимо Таллару передали, что она приходила, потому что спустя немного времени он пришел к ним в дом. Все это время Эрика в гневе металась по комнатам, придумывая все новые и новые аргументы, почему ее с сестрами необходимо учить тому, чему будут учить и Яна, а не извечным женским занятиям.

Поэтому, едва Таллар она сразу вывалила на него все свои претензии. Обычно Эрика сдерживала себя в его присутствии, стараясь говорить учтиво, как ее учили когда-то в далеком-далеком детстве. И еще Таллар был одним из немногих, кто относился к ним с искренней симпатией, а не как к миленьким домашним животным, и этим его отношением Эрика дорожила. Но в эту минуту она была в таком гневе, что не следила за своим языком, разговаривая с Талларом так, как она разговаривала с деревенскими бабами.

— Я с сестрами не буду учиться вышивать, шить, плести кружево и что-то там еще, — с яростью выкрикивала она, гневно сдвинул брови, — мы не для этого сюда приехали!

— А для чего вы сюда приехали? — сразу же заинтересовался Таллар, не понимающий этого возмущения девушки.

— Мы приехали сюда, чтобы стать хорошими воинами! — торжественно, словно выдавая какую-то тайну, ответила Эрика, но Таллар не понял всего величия ее признания, потому что откровенно засмеялся над ее словами. Этот смех взбесил Эрику и сузив от злости глаза, она тихо, но очень жестко сказала: — Если нас не будут учить боевым навыкам, мы покинем замок Элгора. Здесь нам делать нечего.

— И куда же вы направитесь? — не скрывая насмешки, спросил Таллар. Эрика хотела ответить: "Не ваше дело", но вовремя сдержала себя и просто ответила, что они найдут себе занятие. Однако, Таллар не успокаивался: — Эрика, вы с сестрами еще очень малы, так что отсюда вас никто не выпустит.

— Не выпустит? — возмутилась Эрика, а потом презрительно сжала губы: — Пусть сначала попробуют удержать! Мы с сестрами сбежим отсюда, и никто нас не удержит.

— Вас быстро поймают, у нас лучшие следопыты земель Бессмертных, — открыто смеялся Таллар, но Эрика не сдавалась.

— Поймают, и что дальше? Вам придется все время держать нас в подвале связанными, но даже тогда шить и вышивать мы не будем! — она так твердо посмотрела ему в глаза, что Таллар с удивлением понял, что именно так они и поступят. Вот тогда-то он и пообещал поговорить с отцом, а потом передать Эрике его решение.

— Отец, — обратился Таллар к лорду Элгору, — Эрика и ее сестры отказываются учиться исконно женским занятиям, и требуют, чтобы их обучали, как и мальчиков — воинскому искусству.

Брови Элгора гневно сошлись на переносице.

— Этого не будет, — жестко ответил он, — а если они откажутся подчиняться нашим порядкам, им придется пару дней посидеть на хлебе и воде.

При этих словах Таллар едва не рассмеялся, но зная, что в присутствии отца подобное недопустимо, спокойно напомнил ему, что девочки сидели на хлебе и воде целыми неделями, и что подобное наказание их не испугает. — Так что, ты предлагаешь уступить им? — спросил Элгор таким тоном, что сразу становилось понятно, что он не уступит ни за что и никогда.

— Я предлагаю разрешить им попробовать, — осторожно начал Таллар, — потом, когда они убедятся, что этому учится очень трудно, они сами откажутся от этой просьбы.

— Ты предлагаешь мне уступить капризам каких-то малолетних полукровок, чтобы они поиграли в воинов, а потом наигравшись, начали учиться тому чему им и положено? — в голосе Элгора зазвучал скрытый гнев. Таллар, поняв, что убедить отца не удастся, выдал последний аргумент:

— Эрика угрожает, что если мы им не позволим, то они сбегут из замка.

— Пусть сбегают, — губы Элгора презрительно дрогнули. — Возможно, тогда карцер их образумит.

— Ты предлагаешь запереть в карцере маленьких ДЕВОЧЕК? — не веря своим ушам, переспросил Таллар. Элгор понял, насколько чудовищно его предложение и раздраженно бросил на стол письмо, которое до этого держал в руках.

— Кажется, я поторопился со своим гостеприимством. Эти дети не заслуживают нашей заботы, — сквозь зубы сказал он.

— По-другому быть не могло! — убежденно возразил Таллар. — Мы бы никогда не бросили их.

Элгор резко вздохнул, беря себя в руки. Эта Эрика вызывала в нем такое неприятие, хоть он даже ее еще не видел. Но вопрос нужно было решать, и тогда он жестко сказал.

— Если Элестер согласится учить их, то так тому и быть. Если откажется, то пусть они сбегают, убегают, угрожают, но они подчинятся нашим порядкам!

Таллар осторожно спросил:

— Ты предупредишь сэра Элестера?

— Нет! В решение Элестера я вмешиваться не буду.

Глава 6

В ожидании вердикта Эрика нервно металась по небольшой комнате.

Ее движения были столь резки, что на поворотах подол платья приподнимался от завихрения, цепляясь за разные предметы. Девочка дергала его с такой злостью, что один раз чуть не уронила маленький столик со стоящими на нем какими-то редкими диковинками.

Наконец, вернулся Таллар.

— Отец сказал, что если сэр Элестер согласится обучать вас, то и он против не будет.

Эрика от радости захлопала в ладоши, считая, что легко сможет заручиться согласием сэра Элестера, а он был самым лучшим фехтовальщиком Серебряного королевства, уступая в мастерстве, возможно, только Элгору.

Он еще был и превосходным учителем и обучал всех самых великих воинов, в том числе и сыновей Элгора. Учиться у него считали за честь все Бессмертные. Эрика много о нем слышала, и была счастлива, что у нее будет такой учитель.

Ага, размечталась.

Когда Элгор сказал, что она будет учиться владению мечом, если только ее преподавателем согласится стать Элестер, он практически наглухо закрыл перед ней эту возможность.

Упрямее, принципиальнее и, самое главное, консервативнее, чем сэр Элестер, не было никого на землях Бессмертных. Его мнение было непоколебимым: война — не женское занятие, и девушкам не место на поле сражений. Исключений из этого правила быть может! Уж как его Эрика умоляла, уговаривала, просила, но все ее слова словно наталкивались на непробиваемую стену. А первую их встречу, она вообще не могла вспоминать без содрогания. Эрика охотилась за ним два дня, пока ей, наконец, удалось подкараулить его, когда он шел по своим делам. Она выросла на его пути, словно из-под земли, решительно перегородив дорогу. Подобная наглость, до глубины души поразила мужчину, привыкшего к деликатности и утонченности дам, для которых подобное поведение было бы просто немыслимым. Однако его воспитание было таковым, что он, сдержав удивление, достаточно любезно поинтересовался у девушки, что ей, собственно, от него нужно. Вот тогда-то он и испытал настоящее потрясение, подобное которому не испытывал уже давным-давно. По мере того как Эрика излагала свою просьбу лицо сэра Элестера вытягивалось все сильнее и сильнее, пока его рот, не открылся самопроизвольно, отражая всю глубину его чувств. Она не просто просила, а практически требовала, чтобы он стал учителем для нее и ее сестер, обучая их мастерству боя с мечем!

Когда сэр Элестер пришел в себя, то сказал свое решительное "нет", и уже было решил, что досадный инцидент исчерпан. Не тут-то было. К счастью, для сэра Элестера, он обладал железным характером, что позволил ему противостоять надоедливой и приставучей девице. Он уже думал, что выиграл в этой схватке, но как же плохо он знал Эрику! Она не сдавалась никогда.

День и ночь думала о том, как заставить сэра Элестера изменить свое решение. Пока, наконец, ее не посетила гениальная мысль о том, что когда он увидит ее мастерство, когда увидит какая она способная ученица, то сразу согласится быть ее учителем. План был очень хорош, и Эрика приступила к его немедленной реализации. Для начала ей была нужна мужская одежда. В самом деле, ведь не в платье же бегать по арене. Эрика робко попросила леди Сильви помочь ей с одеждой. Узнав для чего Эрики нужен мужской костюм, леди Сильви категорически отказалась помогать. Но Эрика не отступила от своего плана, и потребовала назад свои вещи, те, в которых они прибыли в замок. Эти тряпки были давно уничтожены, и Эрика на минуту расстроилась, но потом с воодушевлением решила переделать одно из своих платьев в штаны. Этого сердце леди Сильви выдержать не смогло, и она побежала жаловаться на Эрику к Таллару.

Выслушав девушку, Таллар разрешил пошить для Эрики форму. Она была похожа на ту, что носили все воины в королевстве, лишь короткая юбочка, на которую пришлось согласиться по настоянию дам, отличала ее от мужской формы. Однако эта юбочка так ее украшала, что Эрика нисколько не жалела, что уступила подобным требованиям приличия.

И вот в один из дней Эрика, словно случайно, оказалась на арене в тот момент, когда сэр Элестер заканчивал тренировку. Весь прошедший день и вечер ее трясло от волнения, поскольку она понимала, что на карту поставлено ее будущее. Если она провалится, если не справиться с задачей, то встанет перед выбором: выглядеть в глазах всех болтушкой и терпеливо сидеть за пяльцами с вышивкой, или покинуть замок Элгора, таща за собой своих сестер в неизвестность. Для Эрики были неприемлемы оба варианта — а, значит, она должна была добиться своего.

Эрика смело подошла к мужчине.

— Я, возможно, уже надоела своими просьбами, поэтому хочу обратиться к вам с предложением. Проверьте, насколько хорошо я владею мечом, и если после этого решите, что я недостойна быть вашей ученицей, я оставлю вас в покое.

Предложение пришлось сэру Элестеру по душе. То, что ему приходилось постоянно разговаривать с девушкой в такой резкой, даже грубой форме, его страшно угнетало, поскольку его воспитание шло вразрез с необходимостью быть жестким, даже жестоким по отношению к юной даме.

Он согласился на ее условие, заранее зная, что, как бы хорошо Эрика ни владела мечом, себе в ученицы он ее ни за что не возьмет.

Он предложил выбрать ей учебный меч, который был несколько короче и легче боевого оружия. Эрика подошла к стойке, выбирая клинок. Они все были одинаковые, так что мучится с выбором, не пришлось. И тут ее взгляд упал на полку, на которой лежали кинжалы. Воровато оглянувшись, она схватила первый попавшийся кинжал и сунула его за голенище сапога. Почему она так поступила, Эрика и сама не смогла бы объяснить, может быть потому, что у нее было ощущение, что она сжигает за собой все мосты, и внутри горело какое-то подспудное желание уйти красиво и ярко.

Даже на учебные мечи в некоторых случаях надевались защитные чехлы, и Эрика искренне спросила у Элестера, следует ли ей так поступить. Высокомерно улыбнувшись, Элестер уверил ее, что это излишне, поскольку он не собирается наносить Эрике ран, а о том, чтобы она смогла ранить его, не могло было быть и речи.

Пожав плечами: нет, так нет, Эрика подняла меч для атаки, но было заметно, что она слегка колеблется.

Нет, Эрика не боялась. Просто то, что она собиралась сделать, было бесчестно, недостойно, даже в какой-то степени подло, но другого способа добиться желаемого она не видела.

Глава 7

Когда Эрика с сестрами оказались в Серебряном королевстве, всех подданных лорда Элгора мучил вопрос: как они попали в ту деревню. О мальчиках Эрика рассказала достаточно подробно, а вот о себе...

Было понятно, что из родителей девочек Бессмертной была именно мать, поскольку в ином случае бессмертие им бы не передалось. Но кто она? Как оказалась среди людей? Как ее звали? Эти вопросы мучили всех. Осторожные попытки расспросить девочек ни к чему не привели, но капля долбит камень. Что могла искренняя, честная Эрика противопоставить умению выведывать сокровенное тысячелетним сплетницам? Не прошло и недели, как Эрика, которую все эти хитрые увертки дам страшно раздражали, неожиданно гаркнула: "Мы принцессы, ясно!? Наш отец — король! " — и посчитав, что сказала достаточно, хотела спокойно продолжить занятия, однако, увидев недоверчивые, удивленные взгляды, все так же раздраженно встала из-за стола и продемонстрировала потрясенным дамам несколько движений королевского этикета, которому ее когда-то учили.

Сначала книксен, потом реверанс, потом несколько па какого-то церемониального танца. И дамы поверили, а после этого засыпали ее вопросами: "Как называлось королевство? Как называлась страна и ближайшие государства? Как имя ее отца? И главное: как они оказались в той деревушке?" Но Эрика не ответила, ни на один вопрос. Во-первых, рассказывать не имело смысла, поскольку королевство отца от земель Бессмертных отделял бескрайний океан. И Эрика, и девочки помнили как несколько месяцев они провели в трюме корабля, как тяжело переносили качку, как страшно им тогда было. А во-вторых, воспоминания о доме были самым драгоценным, что было в душе Эрики и она никому, не позволила бы копаться в них. Она и сама очень-очень редко, в самые тяжелые минуты жизни вспоминала о родителях, чтобы набраться сил, для последующей борьбы. Маму она вспоминала нечасто, поскольку целиком и полностью была "папиной дочкой", мама же больше внимания уделяла маленьким двойняшкам.

Отец... Как же сильно Эрика его любила! Никого не было лучше, сильнее, мужественнее, чем он.

С двухлетнего возраста она была всегда рядом с ним: в походах, прогулках, на королевских приемах, во время военных советов. Эрика была сильнее и развитие детей ее возраста, а еще она вообще не болела, синяки и ссадины заживали практически мгновенно. Она была ловка, вынослива и имела невероятную память. Сколько раз отец повторял ей, что родись она мальчиком, лучшего наследника и желать нельзя, что он оставил бы ей королевство, зная, что оно в надежных руках. Но Эрика была девочкой... хотя, после рождения двойняшек, отец достаточно серьезно взялся за ее обучение, и в первую очередь он стал учить ее умению защищать себя.

Он слишком боялся за свою девочку, поэтому не внушал ей никаких романтических бредней о честных и благородных поединках, наоборот, постоянно подчеркивал, что для победы в сражении или драке все средства хороши, даже самые бесчестные.

— Сама подумай, — говорил он ей, — если от исхода битвы, сражения будет зависеть твоя жизнь или жизнь сестер, или мамы, но я понимаю, что в честном открытом бою я проиграю, а вы из-за этого погибнете, что я должен делать? Так вот, я пойду на любую хитрость, обман, любую уловку, чтобы победить и спасти вас. Существует много подлых, некрасивых приемов, считающихся неприемлемыми в поединках благородных дворян. Однако такие приемы с успехом применяют наемные убийцы, не брезгующие ничем. Я общался с такими людьми, людьми, готовыми побеждать любой ценой. Они были моими врагами, но и учителями одновременно. Они считали, что жизнь слишком коротка, и за нее надо бороться всеми силами. У них был негласный девиз "Учись побеждать, учись даже у врагов, если враги сильнее тебя". Ты маленькая девочка, — продолжал отец, — многие приемы повторить не сможешь, в силу того, что ты еще слаба и мала ростом, но кое-что сможешь делать и ты.

Она помнила, как отец протянул ей кинжал, с которым она не расставалась, аж пока они не попали к тем людям. Отец научил ее метко бросать кинжал, научил пользоваться им в ближнем бою, но главное показал один прием, с которым даже такая маленькая девочка, как она могла хоть чуть-чуть противостоять взрослому мужчине. Вот этот-то прием и собиралась Эрика продемонстрировать сэру Элестеру, все проблема была в том, что для его выполнения меч был не нужен, а вот кинжал самое — то.

Отец только начинал учить Эрику, владению мечем, когда им пришлось расстаться. Она так сильно боялась забыть эти драгоценные уроки, что постоянно повторяла их, то с палкой, то с кочергой, и как же ей было досадно, что "дедушка" ни разу не позволил ей прикоснуться к своему мечу.

И вот теперь, держа в руках меч, хоть и учебный, Эрика надеялась достойно продемонстрировать все свои небольшие знания.

Она достаточно грамотно провела одну атаку, другую, все время, выжидая подходящего момента, и он настал. Это случилось, когда сэр Элестер, легко выбил меч из ее рук, и на секунду отвлекся, считая бой оконченным, хотя, формально это было не так, поскольку противники еще не попрощались по окончании боя.

Сэр Элестер развернулся к ней вполоборота, совершенно не обращая на нее внимания, и вот тогда Эрика мгновенно упала на одно колено, левой рукой выдернула кинжал из голенища сапога и вонзила его под колено сэру Элестеру. Потом дернула клинок на себя, разрывая кожу, мышцы, а, главное — сухожилия. Сэр Элестер упал, словно подкошенный, а Эрика, все еще в запале боя, горько сказала ему в лицо: "Нельзя недооценивать противника, даже такого слабого, как я".

И тут она увидела кровь. Только в эту самую секунду весь ужас происшедшего дошел до нее. Она ударила кинжалом не врага, не обидчика, а воина, который не делал ей ничего плохого, единственно, отказавшись ее учить. Эрика сначала закрыла лицо руками, чтобы ничего не видеть, но сразу же опомнилась и бросилась за помощью. Когда сэра Элестера унесли в лазарет, она, покачиваясь от пережитых эмоций, медленно двинулась к своему дому. Она понимала, что все кончено.

Глава 8

Таллар, докладывая отцу о происшествиях, случившихся за день, произнес невинным голосом:

— Сегодня во время тренировки один из бойцов был ранен.

Элгор посмотрел удивленно:

— И что? Во время тренировок очень часто кто-то бывает ранен. Пусть ему окажут необходимую помощь.

— В зале были только Эрика и сэр Элестер.

— Сэр Элестер ранил Эрику?!

— Нет, — уже не скрывая улыбки, ответил Таллар. — Это Эрика ранила, причем, достаточно серьезно, сэра Элестера, перерубив ему сухожилия под коленями.

— Что?! Как такое могло произойти?

— Не знаю, кроме них двоих в зале никого не было. Сэр Элестер в лазарете и никого не хочет видеть, а Эрика ничего не хочет рассказывать.

Эта новость мгновенно облетела королевство. Сэра Элестера недолюбливали, он не только был упрям и консервативен, но еще и высокомерен, заносчив и горделив.

Немного сбить с него спесь явно не мешало — с этим были согласны все. Тем более все понимали, что лорд Элгор, бывший лучшим целителем среди всех Владык королевств, несомненно, очень быстро залечит эту рану.

...Эрика сидела в своей комнате, обхватив руками колени, и смотрела в одну точку, сестры молчали рядом. Они видели, насколько Эрике плохо, но не знали, как ей помочь, или утешить. Когда она бывала в таком состоянии, ее лучше было не трогать.

А перед глазами Эрики бесконечно прокручивалась одна и та же картинка. Как она падает на одно колено и вонзает кинжал в ногу сэра Элестера, вот он, как подкошенный, падает рядом с ней, еще не конца осознавая, что случилось. Эрика ужасалась самой себе, своей злости и ярости по отношению к тем, кто приютил и помог им. Что с ней происходит? Неужели она такая жестокая, бесчувственная и неблагодарная? Неужели она настолько самолюбива? Неужели из-за своих желаний, из-за своих глупых мечтаний, она способна причинить боль и даже покалечить?

Не выдержав укоров собственной совести, Эрика тихо заплакала, до ужаса перепугав своих сестер и Яна.

— Ты плачешь из-за того, что тебя накажут? — дергая ее за руки, спрашивала Элис.

— Ну, может, тебя не сильно накажут, мы будем просить, чтобы тебя не наказывали! — вторила ей Эстер.

— Да ничего я не боюсь, — устало ответила Эрика, вытирая слезы. — Мне жалко сэра Элестера, которого я так сильно поранила.

— Может тебе нужно извиниться перед ним, попросить прощения, сказать, что ты не специально? — тут же подхватилась Элис. Слова сестра упали на благодатную почву. Лицо Эрики посветлело, и она торопливо вскочила с кровати.

— Точно! Надо у него попросить прощения. Пусть меня выгонят из Серебряного королевства, но сэр Элестер должен знать, что я раскаиваюсь за свой поступок.

Через несколько минут они были уже в лазарете. К сэру Элестеру их не пустили, объяснив, что он никого не хочет видеть. Но для Эрики, если она что-то решила, такая преграда — не преграда. Не пускают через дверь, хорошо, мы пройдем через балкон или окно.

На сэра Элестера было жалко смотреть, когда плотное кольцо незваных посетителей окружило его кровать. Он вообще не знал, что делать, ну не охрану же, в самом деле, вызывать, чтобы избавиться от визитеров, так удобно расположившихся вокруг него и, очевидно, не подозревающих о его душевных и моральных страданиях. Получить такое серьезное ранение, и главное — от кого?!

Эрика упорно делала вид, что не видит недоброжелательный, угрюмый и холодный взгляд Элестера, упорно делала вид, что ее не тяготит молчание мужчины, поэтому тараторила за двоих, пытаясь преодолеть ледяную пропасть:

— Ваша нога быстро заживет, от раны и следа не останется! — убежденно говорила она, весьма искусно избежав необходимости непосредственного извинения за свое злодеяние. — А если, рана будет плохо заживать, то можно послать в ту деревню, где мы жили, там живет знахарка Малия, она такие хорошие мази делает — мигом все заживает!

В эту минуту сэр Элестер соизволил чуть пренебрежительно дернуть одним уголком губ, выражая свое отношение к словам Эрики. Но она, посчитав это хорошим знаком, продолжила с еще большим воодушевлением:

— Вы зря сомневаетесь, — начала убеждать она его, — когда два года назад меня укусил орк, и рана никак не хотела заживать, именно мазь тетушки Мали спасла меня!

Сэр Элестер удивленно глянул на Эрику и нехотя недоверчиво переспросил:

— Орк?

— Ну, может и не орк, — покладисто согласилась Эрика, — я орков никогда не видела, и "дедушка" их тоже не видел, но он сказал, что это орк, он слышал от некоторых людей, что про них рассказывали, и похоже, что это был, именно он! У меня плечо гноилось и не заживало, оно до сих пор болит, но я уже привыкла к боли, надо только стараться не думать о ней...

— Покажи плечо, — коротко бросил Элестер, обрывая ее словесные излияния. Эрика без всякого стеснения расстегнула пуговицы на куртке и стянула ее с левого плеча, обнажая место укуса. Сэр Элестер приподнялся на кровати и внимательно осмотрел плечо Эрики. Он хоть и был покрыт кожей, но она имела нездоровый сероватый оттенок, было слегка припухлым, а ткани под кожей были темного цвета. Он спокойно кивнул, и Эрика снова натянула куртку на плечо, потом он крикнул охрану. Понимая, что их сейчас выпроводят, Эрика торопливо сказала:

— Сэр Элестер, я хочу попросить у вас прощения за то, что ранила вас. Я так хотела... в общем неважно. Простите меня, мне очень жаль, что я так поступила, — и не дожидаясь, пока кто-то войдет в комнату, она быстро двинулась к окну, но Элестер крепко схватили ее за руку.

— Сядь, — приказал он. Когда охранник зашел в палату Элестер попросил, чтобы тот передал лорду Элгору, что он просит его прийти.

Элгор пришел очень быстро, думая, что помощь нужна Элестеру, но тот кивнул на Эрику, попросив лорда осмотреть ее рану.

— Эту девочку укусил орк, мне кажется, что рана еще воспалена, — спокойно объяснил он.

Элгор с интересом взглянул на девочку и встретил столь же заинтересованный взгляд. Эрика впервые видела легендарного правителя, о котором ходили легенды, сочинялись баллады и мифы. Она без напоминаний обнажила плечо и показала Элгору старую рану.

Ему хватило одного взгляда, чтобы девушку немедленно стали готовить к операции.

Глава 9

Эрика проснулась на другой день, и сразу увидела Элис и Эстер. Девочки сидели около ее кровати, нетерпеливо ожидая, когда Эрика откроет глаза сидели около кровати. Плечо немного болело, но это и неудивительно, рана еще не была зашита, ждали, когда пройдет воспаление внутренних тканей и заживет кость, которую чистил Элгор.

В палату Эрики зашел Таллар. Элгор, сделав операцию, больше не занимался ею, переложив все заботы на своего младшего сына. Таллар осмотрел плечо — оно заживало отлично. Через день, когда рана была зашита, Эрике разрешили вставать и ходить, и она с радостью отправилась навестить сэра Элестера.

Он был им очень рад и не скрывал этого. Девочки шумной стайкой расселись на его кровати, и Элестер сразу задал вопрос, который его интересовал с того момента, как он увидел рану на плече Эрики:

— Как же ты умудрилась остаться живой после встречи с орком? С тобой рядом были взрослые? Тебе кто-то помог?

Эрика начала рассказывать, почти не скрывая гордость не только за себя, но и за своих сестер и Яна.

... — Это произошло два года назад, — начала она. — Мне только исполнилось тринадцать лет, Элис и Эмбер — по десять.

С нами жил Ян, его привезли за несколько недель до этого. Ян не умел разговаривать, хотя ему уже исполнилось семь. Люди, у которых он жил, то ли боялись его, то ли были просто жестоки, но с момента рождения мальчика держали на цепи в собачьей будке, почти не кормили и очень обижали. Они и назвали его Яном.

Когда он оказался у нас, то умел только рычать, если злился или был с чем-то не согласен, лаял, всех боялся, старался спрятаться, чтобы не попадаться на глаза. Мы, как могли, старались успокоить его.

Он соглашался спать только на полу около дверей, спокойнее всего чувствовал себя, находясь рядом с нашей собакой. Но мы знали — скоро все придет в норму, Ян быстро учился и был очень добрым.

Дедушка часто куда-то уезжал, оставляя нас одних. И вот в один из таких вечеров мы услышали, как наша собака громко залаяла, значит, кто-то шел к дому.

Посмотрев в окно, мы увидели молодую женщину, боязливо приближающуюся к калитке, в руках она держала какой-то сверток. Постучав, женщина положила сверток на землю, и быстро пошла прочь.

Мы вышли и подобрали сверток, в нем оказался маленький мальчик всего нескольких недель от роду.

Я растерялась. Я не знала, как выхаживать таких маленьких детей, Нужно было молоко, которого у нас не было.

Собака во дворе не унималась. Это был уже не лай, а какой-то скулеж вперемежку с воем. Ян тоже заметался по дому, всем своим видом предупреждая нас об опасности. Тут мы испугались по-настоящему.

Быстро позакрывали двери и окна и притихли, напряженно прислушиваясь. Сначала я думала, что это обычные грабители, но я ошиблась.

Где-то далеко страшно закричала женщина, потом, взвизгнув, замолкла собака.

Дети забились в угол, я, как самая старшая, взяла в одну руку самый большой нож, в другую — острый штырь и встала около двери. Раздался удар, и дверь разлетелась в щепки, и тогда мы его увидели... Орк был таким огромным и страшным, что меня на несколько секунд буквально парализовало от ужаса.

Увидев столько детей, орк хищно облизнулся и двинулся к нам. Тогда я встала на его пути.

Одним ударом он свалил меня с ног, нож вылетел из руки, а орк зубами впился в мое плечо. Боль была настолько сильной, что я закричала, и в эту секунду семилетний Ян бросился на орка, зубами прокусив ему руку до кости.

Орк отшвырнул мальчика в сторону, разодрав когтями спину до крови, но поступок Яна отвлек на несколько секунд внимание орка от меня. Я схватила штырь и вонзила его ему в шею, не покрытую чешуей. Орк взвыл, а я закричала девочкам что было силы: "Бейте его!" Эмбер и Элис, словно очнувшись ото сна, накинулись на врага. Они били его всем, что попадалось под руку. Такая атака позволила вновь отвлечь орка, мне удалось добраться до ножа, тогда уже я стала рубить и кромсать этого нелюдя, как придется.

Мы его били-били и... убили.

До утра сидели, боясь к нему прикоснуться, а потом позвали людей из деревни, чтобы они помогли нам его вынести и закопать.

Крестьяне, увидев, от какого чудовища мы их спасли, стали относится к нам значительно лучше. Каждый день приносили молока для малыша и еды для нас. По округе поползли слухи, что даже дети Бессмертных могут разорвать орка на кусочки.

— Мы слышали эти слухи и смеялись над ними, — грустно сказал Элестер. — Мы думали, что это отголоски каких-то древних легенд. Нам даже в голову не приходило, что эти рассказы имеют под собой почву. А где в это время был ваш "дед"? Почему вы были одни? — неожиданно поинтересовался Элестер.

— Мы не знаем, — просто ответила Эрика. — Он уходил на недели, потом возвращался, ничего не говорил, ничего не объяснял. Правда, в тот раз, он вроде даже испугался. Дедушка привел к нам целителя, не Малию, что жила в соседней деревне, а какого-то другого. Целитель сказал ему рецепт мази и "дед" сам ее изготовил, а потом мазал ею меня и Яна. Вот только раны очень плохо заживали. У Яна перестали болеть, только шрамы остались, а у меня хоть и затянулись кожей, но болеть не переставали.

Сэр Элестер скрипнул зубами и грозно сказал:

— Жаль, что я не могу добраться до этого вашего "дедушки", я бы ему... — он не стал продолжать, описывая, что он ему бы сделал, и так было понятно, что ничего хорошего. — Эрика, — резко обратился сэр Элестер к девушке, — если ты еще хочешь, чтобы я тебя тренировал, то я согласен. Только учти — никаких поблажек!

Эрика от радости попыталась захлопать в ладоши, но поскольку это оказалось невозможным, она громко затопала ногами, выражая свой восторг.

После выздоровления Эрики сэр Элестер взял девочек в ученицы. Так он не учил никого ни до, ни после них. Строго, но в тоже время заботливо и внимательно. Относился к ним, как к любимым внучкам, прощая все выходки (которых, к сожалению, было немало), как не прощал никому и никогда. Девочки не разочаровали его, они были безрассудно храбры, трудолюбивы, и невероятно талантливы.

Глава 10

Лорд Элгор собрал совет. Говорил жестко и без околичностей:

— Долгие годы мы сквозь пальцы смотрели на мимолетные романы и интрижки, что случались между Бессмертными и человеческими женщинами, поскольку от подобных союзов детей не рождалось. Однако, теперь все изменилось. Мы знаем о рождении пятерых детей, а это значит, что их может быть значительно больше. Сообщите на все заставы, во все гарнизонные крепости, что необходимо искать таких детей! Проверять все слухи, какие только появятся, и искать, искать, искать! Ни один ребенок нашего народа не должен быть потерян. Командирам допросить подчиненных, и, в случае, если в жизни кого-либо из них были подобные отношения, независимо от времени, когда это случилось обязательно проверить, не рождались ли от подобного союза дети. Впредь: подчиненным докладывать своим командирам о любовных романах с человеческими женщинами. Родившихся детей забирать на воспитание в земли Бессмертных.

О появлении пятерых детей, полукровок, Элгор сообщил всем Правителям королевств Бессмертных. И хотя он просто хотел уведомить всех о таком невероятном факте, его сообщение было истолковано таким образом, что скоро к нему повезли детей, которых смогли найти.

Их везли по одному, редко — по два ребенка, но однажды без предупреждения прибыл отряд воинов, охраняющих самые дальние рубежи, и с ними приехало тридцать детей в возрасте от трех до двенадцати лет. Детей собирали по селам, деревням, одиноким хуторам. Некоторых малышей матери сами привели на граничные посты, опасаясь за их жизнь. Удивлению Элгора не было предела: за тысячу лет у Бессмертных не родилось ни одного ребенка, а тут сразу столько! А еще, он гневно вопрошал подчиненных, справедливо недоумевая, чем занимаются воины охранительных отрядов, есть ли вообще у них время для патрулирования границ, учитывая количество родившихся детей-полукровок?

Элгор был прав и неправ одновременно. Дело в том, что рослые, сильные мужчины Бессмертных, несущие на себе ореол защитников земель от разной нечисти, обладающие огромным опытом в любовных играх, были лакомой добычей всех женщин. К тому же отсутствие угрозы нежелательной беременности делало их идеальными любовниками. Мужчин совращали, соблазняли, уговаривали, упрашивали. О любви речи не шло. Уж слишком коротким был век человеческих женщин.

...Прибытие такого большого количества детей вызвало настоящий переполох среди дам Серебряного королевства, дамы закудахтали вокруг них, словно наседки, но дети были напуганы, озлоблены и недоверчивы. Они жались друг к другу, словно волчата, не подпуская к себе таких блистательных и расфуфыренных женщин.

Эрика понимала этих детей лучше всех. Провести первые годы жизни в страшной нищете и нужде, подвергаясь насмешкам и ежедневно борясь за жизнь — такое не сразу забудешь. И весь этот блеск и шик, которым детей пытались окружить, вызывали только страх и непонимание. И тогда Эрика взяла дело в свои руки. За пять минут она нашла подход к каждому. Самым маленьким показали карусель и покатали на ней, тем, что постарше — качели.

И карусель, и качели, и горки были сделаны для единственного малыша — Тима, и вот теперь они пригодились, как никогда. Детишки оттаяли и впервые за долгое время начали смеяться.

А еще их ждал чудесный обед, в то время, как взрослые готовили для них спальни. И только один мальчик стоял в стороне, угрюмо глядя перед собой. Его звали Каст, он был самым старшим из детей, старше даже Яна, ему уже исполнилось десять лет. Когда его везли в Серебряное королевство, он убегал несколько раз, дрался, кусался и грубил. В конце концов, ему связали руки, что, конечно, не прибавило радости ни ему, ни воинам.

Эрика завела Каста в дом.

— Тебя сильно обижали люди? — просто спросила она.

Не отвечая, он только утвердительно кивнул головой.

— Позовите Любимчика! — крикнула она сестрам. Когда мальчик появился, она представила ребят друг другу: — Познакомься, это — Ян, когда он был маленьким, его держали на цепи в собачьей конуре. Он не мог говорить. А теперь посмотри, какой отличный воин из него получился. Он учится лучше всех.

— А на меня... — вдруг всхлипнул Каст, — а на меня, — повторил он, — чтобы проверить, насколько быстро я бегаю, натравливали охотничьих собак, — Каст заплакал, размазывая слезы по щекам. — И еще меня били, не давали есть и пить, проверяя, сколько я выдержу.

У Эрики от жалости сдавило сердце, но она тряхнула головой и спокойно, с чуть слышимыми нотками жестокого удовольствия сказала:

— Чем быстрее ты обо всем забудешь, тем лучше. Ты будешь умным, красивым, сильным, но самое главное: ты — Бессмертный. Люди, мучившие тебя, давно умрут, их кости сгниют, а ты даже не станешь еще взрослым. Понимаешь?

Каст успокоено шмыгнул носом и кивнул.

— А теперь мы пойдем и поблагодарим воинов, которые привезли вас сюда.

— А я еще попрошу прощения, что так себя вел. Я думал, что будет плохо, и не хотел ехать.

Когда они вышли, Каста было не узнать — никакой он был не дикарь, а добрый и очень несчастный ребенок.

Эрика выстроила всех в две шеренги и поблагодарила воинов, доставивших малышей. После этого она твердо заявила, что сама будет воспитывать всех прибывших малышей, и не позволит никому вмешиваться в методы своего воспитания. Впрочем, она милостиво разрешила дамам приходить в их дом по вечерам и читать детям сказки, баллады или рассказывать истории и легенды.

Через два дня она предоставила список необходимых вещей и необходимых работ, где были учтены все мелочи. Список был длинным, прочитав его, Таллар немного успокоился и стал больше доверять Эрике.

Теперь забот у нее прибавилось, но вокруг было столько помощников! А главное — дети хотели как можно быстрее стать такими же, как Эрика, поскольку она стала для них непререкаемым авторитетом.

Жизнь покатилась мирно и спокойно. Дети росли, учились, тренировались. Так прошло три года. И вдруг все рухнуло из-за одного обычного разговора.

Глава 11

Дело в том, что как ни хорошо относились к Эрике на ее новом месте жительства, она не чувствовала Серебряное королевство своим домом. Может виной тому было чуть пренебрежительное отношение дам, с которыми Эрика так и не нашла общего языка. Она почувствовала это не сразу, но когда осознала, даже не пыталась больше сблизиться с ними, в свою очередь, отталкивая их грубостью и резкостью.

Она хорошо помнила, как впервые услышала в свой адрес, презрительно брошенное "полукровка". Это случилось, в один из первых дней по прибытии Эрики в королевство Элгора, когда она не оценила прическу и платье, которое ей приготовили. Эрика помнила, как леди Эвиль, увидев ее недовольное и хмурое лицо, очень огорчилась, что ее старания были напрасными. И Эрика отлично услышала, как леди Сильви шепнула подруге, чуть презрительно поджав губы:

— Что же ты хотела? Такую красоту и изящество наряда смогла бы оценить только истинная Бессмертная, а у этой девочки в роду и в крови столько всего намешано, что страшно подумать. Что еще сказать: полукровка!

Эрика тогда и виду не подала, что слышала этот горький и обидный разговор, да и, честно говоря, в тот момент он был ей безразличен. Но разговор остался в памяти, словно песчинка, попавшая в ракушку-жемчужницу, и так же, как песчинка обрастает слоями перламутра, превращаясь в жемчужину, так же те слова обрастали в ее сознании подозрением и страхом, превращаясь в ощущение собственной неполноценности и "второсортности". Очень скоро это чувство глубоко пустило корни в ее подсознании.

Может из-за этого она везде и во всем старалась быть лучшей. И не только сама — она старалась, чтобы все дети, доверенные ее заботам, хорошо учились, старались перенять лучшее, что могли им дать наставники.

Эрика часто думала о своем будущем, категорически отказываясь видеть себя в обществе и окружении дам, обсуждающих чей-то очередной роман. Такое будущее было не по ней.

Она никогда не почувствует себя "своей", находясь рядом с ними. Слишком много веков отделяет их друг от друга. И бесконечно слушать, как пятьсот лет назад кто-то что-то кому-то сказал, ей было откровенно скучно.

И чем ей заниматься в будущем? Что у нее получается лучше всего?

Ответ пришел сам собой. Безмерная гордость сэра Лестера своими ученицами указала ей путь, по которому следовало идти. Она станет воином. Первой девушкой-воином на землях Бессмертных.

И Эрика с удвоенной силой и рвением проводила все больше и больше времени на тренажерных площадках. Все преподаватели были довольны ее успехами и успехами остальных детей. Время шло. Эрике исполнилось двадцать один год, сестрам по восемнадцать Касту шестнадцать, Яну пятнадцать. Эрика сидела после очередной тренировки, наблюдая, как Ян и Каст проводят учебный бой. Рядом с ней присел один из воинов, ожидая окончания боя, чтобы самому начать тренировку. Он, не без зависти, рассказал Эрике, что Элестер учит ее не так как учил до этого своих воспитанников. Если ей он многократно объясняет, какой-нибудь прием, потом показывает и только потом проводит этот прием, стараясь не задеть и не поранить ее, то с ними он поступал намного жестче. Один раз объяснял, а потом многократно раз тыкал мечем в одно и то же место, нанося раны, пока ученик не понимал сам, что надо делать, чтобы избежать ранений. Эрике об этом говорили уже не раз, и ей было приятно такое особенное отношение учителя, и в этот раз она спокойно слушала воспоминания о далеких годах, как вдруг:

— Раньше учиться было значительно труднее, — говорил мужчина. — Все мальчики после того, как им исполнялось пятнадцать лет, проходили испытание на смелость.

— Что еще за испытание? — тут же заинтересованно насторожилась Эрика.

— В трех днях пути от королевства есть глубокая расщелина, ее дна не видно даже днем, даже когда солнце прямо над нею. Пропасть разделена обломком скалы, над этим участком провала прикреплен туго натянутый канат. И вот все мальчики по очереди без страховки шли по этому канату сначала в одну, потом в другую сторону. И только после прохождения этого испытания считалось, что мальчик стал юношей, и из него начинали готовить воина. Те, кто не мог пройти, отступали, занимались чем-то другим, становились строителями, поварами, садовниками.

— А девушки проходили это испытание? — не унималась Эрика.

— Конечно, нет! Для девушек какие-то другие испытания придумывались, но, в основном, они касались рукоделия и танцев, — Эрика с досады закусила губу: "Какая несправедливость!"

С этого дня она только и думала об испытании. Трос, натянутый над пропастью, день и ночь стоял перед глазами. Пройти по этому тросу стало ее заветным желанием. Не потому, что она жаждала острых ощущений, главным было доказать, что она такая же Бессмертная, как и другие, несмотря на то, что в жилах текла и кровь обычного человека.

Эрика хоть и не признавалась самой себе, но ее постоянно терзала мысль: "А вдруг мы не такие, как остальные Бессмертные? Вдруг мы слабее, трусливее?". И вот теперь у нее созрело решение как окончательно это выяснить: они с сестрами Яном и Кастом должны попробовать пройти по этому проклятому канату. И тут же появился страх: "Вдруг не смогут? Вдруг это по силам только настоящим Бессмертным?", но Эрика задавила эти сомнения в зародыше: "Они смогут! Они пройдут, по-другому не будет!".

Ей очень хотелось обратиться с просьбой к Таллару, чтобы он разрешил пройти это испытание, но она не стала этого делать, понимая, что если она только заикнется об этом и Таллар ей откажет, то уже больше никогда ее и близко не подпустят к провалу. А еще ее терзал страх, вдруг она, увидев пропасть так испугается, что сама откажется от испытания, опозорив себя на веки вечные.

И тогда она решилась на хитрость. Они впятером потихоньку отправятся к расщелине, потренируются, как следует, используя все виды страховок, убедятся, что смогут пройти по канату, а тогда уже официально будут проходить испытание на глазах у всех. Если же попытка окажется неудачной, то об их позоре никто не узнает.

План показался очень хорошим. Ей даже в голову не приходило в голову, что за тысячу лет канат мог прийти в негодность, что теперь идти по нему, действительно опасно для жизни, что они с ребятами могут не просто опозориться, а погибнуть. Но Эрике было всего двадцать и по меркам Бессмертных, она была еще дите неразумное, только этим и можно было оправдать подобное легкомыслие.

Эрика прикинула, сколько времени им понадобиться на это путешествие. Три дня к провалу, три — назад, сутки — на тренировку. Итого семь дней. Конечно, их отсутствие заметят, но она надеялась, что это случиться дня через три, не раньше. И пока то, сё, а они уже и вернутся.

Уехать незаметно оказалось очень просто — они всегда помногу часов катались верхом, возвращаясь, когда им заблагорассудится. Эрика собрала детей и сообщила, что она уезжает на несколько дней, старшим в ее отсутствие остается Тим.

Эрика не сказала, ни куда они едут, ни зачем, просто предупредила детей, чтобы они вели себя, как обычно, и не говорили взрослым, что кого-то нет.

Только Тиму она рассказала все:

— Мы вернемся через семь дней. Пока не пройдет это время, я запрещаю тебе говорить, где мы. Учти, Элгор и Таллар могут все прочесть у тебя во взгляде, поэтому, когда будешь разговаривать с ними, закрывай глаза. Тебя будут пугать, угрожать, стыдить, но, пока не пройдет семь дней, ничего не говори. Ясно?

Тим, судорожно вздохнув, кивнул.

Эрика учла все, кроме одного — отношения воспитанников к себе. Как только она уехала, дети повели себя, как цыплята, брошенные курицей. Тихо сидели, сбившись в кучу, не бегали, не смеялись, грустные и несчастные.

Такое поведение детей сразу всех насторожило, а потом и испугало, потому что на все расспросы они, хоть и отвечали, но ужасно путались, так как врать не умели.

Их лепет еще больше взволновал всех. Попробовали поискать Эрику — ее и старших ребят нигде не было. Начали осторожно допытывать малышей и узнали, что она со старшими уехала по очень важному делу и вернется через семь дней.

К вечеру поднялся переполох, охрана могла сказать только, в каком направлении они уехали. Послали погоню, но Эрика, предвидя это, специально поехала совсем в другую сторону, и только потом, сделав огромный крюк, направилась к пропасти.

Поиски не привели ни к чему. Тогда снова взялись за детей, те ничего не могли рассказать. Очередь дошла до Тима. Он закрыл глаза и отказался отвечать на вопросы. Его уговаривали, просили рассказать, объясняли, что из-за его упрямства Эрика может попасть в беду. Тим молчал, по щекам катились слезы. Потом все-таки ответил, что, если Эрика не вернется на седьмые сутки, только тогда он должен рассказать. Такая преданность Эрике вызывала и восхищение, и раздражение одновременно.

Гнев лорда Элгора невозможно было описать. Полное бессилие что-либо предпринять из-за упрямства мальчишки! Такое чувство он еще никогда не испытывал в своей жизни. Просто ждать, ничего не делая, ждать, когда, наконец, соизволит объявиться Эрика! Эти шесть дней оказались нелегкими для всех.

На седьмые сутки небольшой отряд всадников въехал в ворота замка. Спешившись, они буквально повалились на землю от усталости. Эрика сидела, привалившись спиной к камню, одна ее нога была обмотана окровавленными тряпками.

— Никому на вопросы не отвечать, ничего не рассказывать, — коротко приказала она и, с большим трудом поднявшись, медленно направилась к замку.

Глава 12

Сильно хромая, Эрика плелась в сторону дворца. Подойдя к лестнице, тяжко вздохнула, но, стиснув зубы, стала медленно подниматься по ступеням, вцепившись в перила двумя руками.

Выглядела она ужасно. Одна нога была обмотана тряпками, сквозь которые проступала засохшая кровь. Щеки пылали. У нее, вероятно, был жар из-за воспалившейся и загноившейся раны на ноге.

Лорд Элгор стоял на вершине лестницы, едва сдерживая себя от душившей его ярости. Он так посмотрел на Эрику, что она сразу поняла — пощады не будет. Однако этот взгляд придал ей силы, и последние ступени она преодолела, ступая достаточно твердо.

С трудом встав на одно колено, как делали все воины, обращаясь к своему Лорду, тихо сказала:

— Мы ездили к провалу, где тысячу лет назад пятнадцатилетние мальчики проходили по канату над пропастью. Мы хотели удостовериться, что тоже сможем пройти это испытание, несмотря на то, что мы Бессмертные только наполовину. Я очень виновата, из-за меня мы все чуть не погибли. Я приму любое наказание.

Когда Эрика сказала о канате, удивлению Элгора не было предела, однако он ничуть не смягчился.

— Вам доверили жизни детей. Вы поставили их под удар только из-за своих амбиций и тщеславия. Вас будут судить, как командира, предавшего своих подчиненных. Суд состоится завтра после захода солнца, до этого времени Вы будете находиться в карцере.

Подошли двое воинов, забрали у Эрики меч, а потом проводили ее в подземелье.

Едва за ней захлопнулась дверь, как силы покинули Эрику. С трудом добравшись до матраца в углу, она рухнула и потеряла сознание от боли и пережитых волнений.

В беспамятстве Эрика пробыла очень долго, поэтому не слышала, как ночью в карцер приходил Элгор. Он осмотрел ее ногу, не снимая повязки и даже не прикасаясь, долго держал руки над раной, исцеляя своей силой. Убедившись, что жар начал спадать и дыхание Эрики стало спокойным, тихо покинул камеру.

Эрику ждал трибунал. Элгор не захотел сам наказывать ее, боясь, что из-за гнева, который его душил, не сможет принять справедливое решение.

Весть о том, что Эрику посадили в карцер, что ее завтра будут судить, и, что, по всей вероятности, ее ожидает изгнание не только из Серебряного королевства, но, возможно, и со всех земель Бессмертных, мигом облетела замок. Дети были поражены и напуганы, сестры Эрики, наоборот, воинственны и агрессивны. Они никому не рассказывали, что случилось, выполняя приказ Эрики, но было видно, что они считают сестру, ни в чем не виновной, а тяжелое наказание, что ее ожидает — совершенно несправедливым.

Все ждали суда. Малыши плакали, боясь, что придется остаться без Эрики.

— Ничего, — громко сказала Эмбер, — даже если Эрику выгонят отсюда, мы не пропадем. Станем наемниками, будем охранять караваны или богатых людей, за это нам столько денег дадут, что у нас будет все!

— И оружием мы владеем так, что немногие смертные смогут нам противостоять, — поддакнула Элис. — Жизнь — лучше не придумать: делаешь, что хочешь, никакой дисциплины. Свобода!

Мысли девочек, сказанные в порыве отчаяния, настолько пришлись по душе всем воспитанникам Эрики, что в наемники решили податься все.

Самые старшие из мальчиков теперь обсуждали прелести вольной, веселой, полной приключений жизни свободных воинов, и с каждой секундой такая перспектива становилась все притягательнее и притягательнее. Они так бурно это обсуждали, что и малыши вдохновились такой идеей и горячо поддержали старших: если Эрику изгонят, то вместе с ней уйдут все.

Но Элис охладила их порыв:

— Вы что, думаете, вас отпустят? С Эрикой сможем уйти только мы. Мы ее сестры, к тому же, почти взрослые. Вы еще маленькие. Вы останетесь здесь, а чтобы не убежали, вас запрут на ключ!

Про ключ Элис добавила специально, чтобы напугать детей.

Мальчики, действительно, расстроились, а потом, хорошо все обсудив, решили: зачем ждать, пока их запрут? Можно убежать уже сейчас и ждать Эрику в лесу, чтобы потом спокойно присоединиться к ней.

И они повели себя, как настоящие стратеги. Разбились на небольшие группы, запаслись водой, продуктами и осторожно рассеялись в лесу, окружающем королевство.

Элис и Эмбер совсем не обращали на них внимания, они неотлучно сидели на земле около дверей, ведущих в подземелье.

Утром воспитатели пришли, как обычно, заниматься с детьми, но дом оказался пуст. Доложили Элгору. Немедленно начались поиски.

Сестры Эрики, совершенно не интересуясь происходящим, сидели у входа в подвал. К ним подошел Таллар:

— В лесу нашли нескольких детей. Но они не желают возвращаться. Вы не могли бы поговорить с ними, ведь они очень маленькие и могут погибнуть. Убедите их, что они должны учиться и жить здесь.

— Вам надо, Вы и убеждайте, — ответила Эмбер и с ненавистью посмотрела на него. Элис вдобавок плюнула, и плевок попал точно около носка сапога. Они обе злорадно рассмеялись.

Глава 13

Среди детей, которых поймали и доставили обратно, творилось что-то невероятное. Они обзывались, кусались, плевались, грубили, делали все назло, не выполняли того, о чем просили. Пришлось их запереть в доме.

Тогда дети вылезли на крышу и на практике применили навыки, полученные во время занятий по стрельбе из лука. Они начали методично обстреливать окна дворца Элгора, разбивая один витраж за другим. Им было безразлично, что это — произведения искусства, и им не одна тысяча лет. Вели себя, как варвары.

Пока в замке поняли, что происходит, пока остановили детей, целым остался только один витраж с леди в голубом платье. Никто не знал, что делать с детьми дальше. Не держать же их в подвале под замком!

...Для суда над Эрикой собрали Совет из старших офицеров Серебряного королевства. Эрика, хромая, вошла в зал. Она отказалась опуститься на одно колено, процедив сквозь зубы:

— Нога болит, — и столько презрения и неуважения к окружающим было в голосе и во взгляде, словно это она собиралась судить их.

— Расскажите, что случилось, чтобы мы могли принять справедливое решение. Возможно, были какие-то смягчающие вину обстоятельства, — начал Элгор, который был председателем суда.

Эрика обвела глазами зал — ни одного сочувственного взгляда.

— Что-то неохота, может, как-нибудь в другой раз.

Такая наглость и откровенное хамство поразили всех, но Эрика была уже готова к уходу из королевства и не хотела затягивать агонию.

Элгор растерялся, не зная, что теперь делать. Он заранее решил, что когда Эрика раскается и начнет просить прощения, он ее отстранит от командования малышами, и это будет ей хорошим уроком. О том, чтобы выгнать юную девушку из королевства, не было и речи.

Но теперь все изменилось, подобное неуважение к Совету простить было невозможно. Но какое наказание применить?

Положение спас Таллар. Он предложил отложить вынесение приговора, пока Эрика полностью не вылечится. Это решение устроило всех, его одобрили единогласно. Эрике приказали отправляться в лазарет и находиться там постоянно.

После ухода Эрики, обсуждение ее поступка и меры наказания, которую необходимо применить, продолжилось. Мнения членов Совета разделились. Сэр Элестер, защищал Эрику, доказывая, что она и так достаточно наказана. Сэр Глер, наоборот, гневно потребовал изгнания Эрики из королевства. Он был одним из немногих, кто откровенно враждебно относился к ней, считая, что ей нельзя доверять воспитание детей. Любые смягчающие вину обстоятельства он отказывался принимать во внимание, требуя проявить максимальную принципиальность.

— Можете сами убедиться в результатах ее воспитания! Посмотрите, что натворили ее воспитанники! Как они себя ведут! Это не дети, а какие-то звереныши!

Сэр Элестер жестко осадил его:

— Эрика для них, как мать, и защищают они ее, как свою мать. Они по-другому не умеют.

В этот день Совет ничего так не решил, поиски детей продолжились, и именно сэр Глер возглавил один из поисковых отрядов.

Он ехал гордый и злой впереди отряда, высматривая беглецов в дальней дали, как вдруг услышал какой-то вскрик, глянул вниз и похолодел. Под копытами лошади он увидел маленького мальчика.

Мартин был самым младшим из детей и никто из беглецов не хотел его брать в свой отряд. Уходить очень далеко, как поступили старшие мальчики, он боялся, поэтому сидел недалеко от края дороги, дожидаясь Эрики. Среди камней и травы, в маскировочном плаще, он был совершенно незаметен, и несколько поисковых отрядов проехали мимо, не заметив его.

Мартин играл двумя чудесными шариками, и вот один из них выскользнул из рук и покатился на дорогу. Показался еще один поисковый отряд. Боясь, что лошадь раздавит шарик, мальчик выполз на дорогу, и только хотел его подобрать, как лошадь копытом придавила руку. От боли Мартин закричал, и именно этот крик, услышал сэр Глер.

Глер подхватил ребенка на руки, глянул в глаза, полные такой боли, что он чуть не сошел с ума от ужаса.

В замке мальчиком занялся Элгор, стараясь вылечить искалеченную ладонь.

Вечером на Совете сэр Глер заявил:

— У меня чуть не разорвалось сердце от страха, больше подобное я не желаю испытывать. Если только Эрика может справляться с этими бандитами и головорезами, то я требую, чтобы ее оставили в королевстве, причем, без всяких условий.

Все заулыбались, настолько не была похожа эта его речь, на предыдущую. Большинство членов Совета проголосовали за то, чтобы Эрику не наказывали. На этом и постановили.

Элгор, оставшись вдвоем с сыном, дал волю своему гневу. Прекрасный кубок в его руке за секунду превратился в сплющенный комок металла, а потом полетел в окно с такой силой, что отбил кусок скалы на далеком расстоянии от дворца.

— С какой радостью я точно так же вышвырнул бы в окно мисс Эрику. Это не девушка, это — Хаос и Разруха. Как же прекрасно и спокойно мы жили, пока ее не принесло на мою голову!

Таллар сочувственно молчал, хорошо понимая отца.

...Едва ступая, но с гордо поднятой головой, Эрика покинула зал Совета. Спускаясь по ступеням, случайно глянула вверх и остолбенела — все витражи в окнах были разбиты, и ветер свободно носился по коридорам дворца. Сестры радостно бросились к ней, проводили до лазарета, наперебой, рассказывая по дороге последние новости.

Эрика не могла прийти в себя, слушая сестер.

— Кто перебил витражи во дворце? — спросила, в первую очередь, Эрика.

— Ян и Тим, — небрежно бросила Эмбер, не придавая никакого значения случившемуся. — Их закрыли в доме на замок, так они со злости вылезли на крышу и перестреляли все окна, — в голосе Эмбер отчетливо звучало одобрение подобных действий. А вот Эрика была не согласна с нею и строго спросила:

— Что еще натворили наши мальчики?

Список был длинным. Эрика пришла в ужас и стала упрекать девушек, почему они не прекратили творящееся безобразие. Эмбер и Элис одновременно недовольно дернули плечами. То, что происходило вокруг, им определенно нравилось. Скорее всего, в них говорила обида за старшую сестру, но Эрика была категорически не согласна с ними.

— Надо найти всех мальчиков, пока не случилось никакой беды, пусть они придут ко мне в лазарет, и я с ними поговорю. Если мне придется покинуть королевство, со мной поедете только вы, а они еще маленькие, им надо учиться, они должны остаться здесь.

В палату вошел Таллар. Эрика тут же попросила его:

— Надо найти всех детей. Возьмите в поисковые группы Тима и Яна. Скажите, что я приказала собрать детей у меня в лазарете.

— Тима и Яна? — недоверчиво переспросил Таллар. — А они не сбегут, лишь только мы выпустим их из-под замка?

Эрика даже не сочла нужным отвечать.

Через два часа все беглецы были в палате у Эрики.

— Мальчики, вот что я хочу Вам сказать. Если Совет примет решение о моем изгнании из Серебряного королевства, я приму это, как должное. Я очень виновата и заслужила такое наказание. Я подвергла смертельной опасности не только свою, но и чужие жизни. Я много думала о своем проступке, больше бы я так не поступила. Если мне придется уехать, со мной поедут Элис и Эмбер, а все остальные останутся здесь. Старшими будут Ян и Каст.

Дети грустно молчали, потом наперебой стали спрашивать, что случилось у пропасти.

— Хорошо, я расскажу, пусть это всем нам послужит уроком. Слушайте...

Глава 14

... — До провала мы добрались легко и быстро. Все было так, как нам и описывали. Пропасть, посередине обломок скалы, к которому прикреплен металлический трос. Трос оказался гораздо толще, чем тот, по которому мы ходили на тренировках. Все обрадовались — идти будет намного легче.

Но я, к сожалению, не знала главного. Эти испытания проводились в другое время года, когда в скалах не было ветра, вернее, неожиданных и очень сильных его порывов, чередующихся с полным штилем. Мы попали на это место в тот момент, когда был абсолютный штиль, и я со спокойной душой начала приготовления. На всякий случай, чтобы избежать любой опасности, я приказала всем прикрепить страховочные канаты, мало ли что могло случиться.

По правилам, каждый из нас должен был бы идти один в одну сторону, а потом в другую, но времени было мало, поэтому я решила, что мы пойдем гуськом, один за другим. Это была первая моя ошибка, — со вздохом сказала Эрика. — Второй ошибкой было то, что я переживая, как бы страховочные веревки не помешали нашему движению, добавила им длины, чтобы они свободно свешивались вниз. Понимаете, — стала оправдываться она, — я была полностью уверена, что мы не упадем, поэтому так и поступила. Третьей ошибкой было то, что я не убедилась, что веревки свешиваются с одной стороны у всех. Из-за этого получилось так, что у кого-то веревка находилась с правой стороны от троса, у кого-то с левой.

Ну, так вот.

Мы шли один за другим. Это было не испытанием, а детской игрой, главное — не смотреть вниз и не думать, что под тобой пустота. Перешли провал, немного отдохнули, двинулись назад. И вот тут начались неприятности.

Когда мы были примерно на середине пути, налетел шквал ветра такой силы, что всех нас сбросило с каната. Мы повисли над пропастью. Вообще-то нас должно было бросить вниз и ударить о скалу, к которой были прикреплены веревки, но так не случилось. Веревки перепутались, закрутились и мы повисли один под другим в одной связке. Когда порыв ветра затих, я попыталась распутать страховку, но это невозможно было сделать. Оставалось только одно: перерезать веревку и выбираться на канат без страховки. К счастью, порывы ветра были кратковременными. Я первая перерезала, удерживающую меня веревку и выбралась на канат.

Первой висела Эмбер. Ей повезло. Я смогла дотянуться до нее, повиснув вниз головой, пропустив канат под коленями. Когда Эмбер выбралась, то я запретила ей мне помогать, приказав, как можно быстрее двигаться к скале. Элис висела чуть ниже, я протянула ей кинжал и она выбралась вслед за сестрою. Я попыталась подтащить Яна и Каста повыше, но мне не хватило сил, пришлось спускаться к ним по этим злосчастным веревкам. Они едва успели добежать до скалы, как налетел новый порыв ветра. Меня раскачивало из стороны в сторону, я вцепилась в веревки изо всех сил, и тут они, наконец, то ли распутались, то ли какие-то из них оборвались и я полетела на скалу. Меня ударило так, что потемнело в глазах, но, к счастью, рук я не разжала, иначе бы улетела в пропасть. Я пришла в себя, но сил взобраться по веревке вверх у меня уже не было. Эстер, Элис, Ян и Каст вчетвером едва втащили меня на скалу.

Все тело у меня было ободрано не только об острые камни, но и о металлический трос. Я даже не заметила и не почувствовала когда поранилась. Трос был ржавый. Грязь и ржавчина попали в раны, но мне было не до этого.

Девочки сделали перевязку, наложили целебную мазь, приготовили отвар, укрепляющий силы, и только тогда я смогла подняться, чтобы отправиться в обратный путь.

Назад неслись во весь опор. Не скажу, что это было приятное путешествие, раны пекло огнем, они постоянно кровоточили, потом появился озноб. Меня бросало то в жар, то в холод. Но я не могла позволить себе отдых. Время истекало, мы должны были успеть.

Теперь вы поняли, почему любое наказание я сочту справедливым, это все мелочь по сравнению со смертью любого из вас. Я не разрешу вам покинуть Серебряное королевство, недоучившись. Если мне придется уехать — вы останетесь. Понятно?

— Понятно, — грустно хором ответили дети.

Рассказ Эрики о том, что случилось у пропасти, слушали не только дети, ее слышал весь персонал лазарета, несколько случайных посетителей. Разумеется, скоро эту историю знали все в королевстве. Реакция на него была у всех разная. Элгор, например, приказал немедленно отрубить этот трос, чтобы больше никому и в голову не пришло ходить по нему. Элестер, горячо сочувствовал Эрике, открыто выражая свою поддержку.

Как бы то ни было, но все члены Совета, собравшиеся на другой день, чтобы окончательно решить судьбу Эрики, единодушно проголосовали за то, чтобы наказанием считать раны, полученные ею у пропасти. А ее мужественное поведение в такой страшной ситуации, считать достойным командира.

Эрика с беспокойством, которое тщательно скрывала, ожидала решения Совета. Неизвестность угнетала, не выдержав, она обратилась с вопросом к Таллару.

-Когда мне сообщат решение Совета? — как можно беспечнее, но с дрожью в голосе, спросила она.

— Я как раз пришел его огласить, — скрывая улыбку, ответил Таллар, без труда заметив ее волнение. — Если еще раз ты или кто-то из детей покинет королевство и отправитесь в путь без моего разрешения или разрешения лорда Элгора, то он понесет самое суровое наказание!

— И это все!?

— Думаю, то, что произошло тогда у пропасти, и то, что ты пережила, стараясь спасти жизни детей, достаточное наказание за этот проступок.

Эрика облегченно вздохнула. Сказать по правде, ей, не понятно почему, очень не хотелось покидать Серебряное королевство Элгора,

Глава 15

Нога зажила, Эрика вернулась в дом. Там ее ждал полный кавардак. Окна выбиты, столы перевернуты, мебель сдвинута. Дети бесчинствовали, как могли, пытались даже что-то поджечь.

— Несите тряпки, веники, будем все приводить в порядок.

Работали дружно и весело.

Эрика составила список работ по остеклению окон, ремонту мебели и всего остального, что дети не могли сделать сами, и отправила посыльного к Таллару. Через час пришли взрослые, и работа закипела. Все пришло в прежний вид, даже стало лучше.

Дети честно рассказали о том, что они вытворяли, пока Эрика была в карцере. Она пришла в ужас. В который раз стала объяснять, что в королевстве к ним отнеслись с теплом и заботой, и ответить на такое внимание черной неблагодарностью, недостойно даже орков.

А потом Эрика приступила к репрессивным действиям. Первыми пострадали самые младшие. Они тоже хорошо отличились во время беспорядков — грубили дамам, которые любили и заботились о них, не слушались, дерзили им, с огромным удовольствием разбивали стекла на окнах камнями, рвали книги и поджигали листы.

Самым страшным наказанием для детей было лишение любимых забав и развлечений. Для усиления воспитательного эффекта Эрика послала отряд малышей в кузницу, чтобы они самолично доставили цепь, которой свяжут и закроют на замок все качели-карусели.

В один прекрасный день на улице королевства появилась стройная колонна маленьких детей, которые двигались в сторону кузницы. Они шли парами по двое, четко чеканя шаг, взрослых с ними не было.

Этот отряд не мог не привлечь внимания. На вопросы взрослых дети вежливо отвечали, что Эрика приказала притащить из кузницы длиннющую, толстенную цепь, этой цепью свяжут все качели-карусели в наказание за то, что они вели себя, как злобные орки, и чтобы в следующий раз им было неповадно так поступать.

Детей отпустили выполнять приказ, а взрослые со смехом передавали друг другу эту новость.

Элгор из окон своего дворца заметил густое облако пыли недалеко от кузницы. Это зрелище удивило его, и он захотел узнать, что это значит. Пришел Таллар и со смехом начал докладывать о происходящем.

Сэр Лонер приготовил цепь, согласно просьбе Эрики. С помощью подручных ее вытащили из кузницы и передали малышам, с беспокойством и жалостью, наблюдая за их действиями.

Сначала дети, выстроившись цепочкой, взялись за один конец цепи и поволокли ее по земле, словно змею за хвост, но это оказалось для них слишком тяжело.

Тогда они разбились на два отряда и, ухватившись за два конца цепи, изо всех сил стали ее тянуть. Середина цепи волочилась по земле, поднимая клубы пыли, но такая мелочь детей остановить не могла.

Протащив цепь, сколько возможно, дети бросили на землю концы цепи и принялись за середину. Дружно подняли ее и перетащили вперед, потом снова стали тащили за концы. Очень медленно, но они продвигались к дому.

Дети старались изо всех сил, и именно плоды их стараний увидел Элгор из окна.

— А почему взрослые им не помогут? — удивленно спросил он у сына.

— Эрика сказала, что если хоть один сантиметр пути им помогут тащить цепь, то тогда им снова придется начинать всю работу с самого начала и вновь тащить цепь от дверей кузницы.

— Какая жестокость! — поразился Элгор. — Дети очень страдают?

— Как раз наоборот, — засмеялся Таллар. — Они наслаждаются всеобщим вниманием и с большим удовольствием тащат цепь к своему дому.

Наконец, цепь была доставлена. Под общий дружный рев Эрика вместе сестрами связала все качели на детской площадке и повесила огромный амбарный замок.

Тогда дошла очередь до старших. Эрика попросила учителей и воспитателей прийти к ним. Выстроив детей, она торжественно, от имени всех, просила прощения за слова и поступки своих воспитанников, а потом особо отличившиеся, выходили вперед и, встав на одно колено, просили прощения за свои проступки, а дамам еще кроме этого, целовали руки, как истинные рыцари. Дамы расчувствовались, все были великодушно прощены, и снова наступили мир и порядок.

Прощения просили все... кроме Эрики. Хотя ей первой необходимо было бы просить прощение и за те волнения, которые всем причинила, идя на поводу своего эгоизма, и за хамское поведение на Совете. Но она обошла эти вопросы молчанием, сделав вид, что это ее не касается. Элис и Эмбер, беря пример с сестры, тоже не извинились перед Талларом, усердно делая вид, никаких подобных выходок не было. Таллар на извинении не настаивал

Глава 16

Жизнь потекла тихо и размеренно, за последующие годы случилось только значительное происшествие: сестры Эрики подрались между собой, а случилось это так...

Эрика занималась в тренажерном зале. Эмбер и Элис были дежурными, поэтому остались в доме и надзирали за мальчиками. В отсутствие Эрики они оставались старшими, и мальчики беспрекословно подчинялись им. Но вот вопрос, кто из них двоих главнее, постоянно висел в воздухе, но пока его как-то удавалось обходить.

В зал, где занималась Эрика, вбежал Тим с перекошенным от страха, поцарапанным лицом, и закричал:

— Эрика, скорее, Элис и Эмбер бьются! Все вокруг в крови, их не могут остановить!

Без лишних вопросов Эрика, как была с мечом в руках, так и помчалась к дому. Уже издалека было слышно, что там происходит что-то страшное. Все грохотало и рушилось. Мальчики стояли на улице, не решаясь войти, самые маленькие плакали.

Эрика вихрем взлетела по лестнице, глазам предстала невероятная картина. Ее сестры, ее самые родные, самые дорогие на свете существа, с яростью старались уничтожить друг друга. Делали они это со всем старанием и мастерством, какому научились в тренажерных залах, а умели они немало.

Девочки дрались не как обычные девушки, повизгивая и царапаясь, а как мужчины, жестко и страшно калеча друг друга. К счастью, в доме не было оружия, возможно, они и его пустили бы в ход.

Времени на раздумья не было. Улучив момент, Эрика с боевым кличем бросилась между ними. Лезвие меча глубоко застряло в полу, девочки, мгновенно придя в себя, откатились в разные стороны. Самостоятельно подняться они уже не смогли.

На носилках их отнесли в лазарет. Переломы ребер, множественные ушибы внутренних органов, но главное — изуродованные лица. У обоих сломаны носы, у Элис еще и челюсть, у Эмбер надбровная дуга.

Эрика, испугавшись, что сестры останутся уродками, в первый раз умоляла о помощи самого Элгора, обещая взамен полную лояльность и подчинение дисциплине и порядку.

Элгор сам лечил девушек. Им было так плохо и физически, и морально, что Эрика не стала расспрашивать о происшедшем инциденте. О причине этой чудовищной ссоры, она узнает только через двести пятьдесят лет, и тогда это изменит жизнь многих, если не всех.

Прошедшие годы очень сильно изменили характер Эрики. Она даже как-то притерпелась к жизни в королевстве Элгора, но своим домом он для нее так и не стал. Пока она была маленькая, то чисто интуитивно ощущала, что-то не правильное, что-то странное и в отношениях Бессмертных между собою, и в самих порядках и законах, что здесь царили. Внешне все выглядело правильно и достойно. Бессмертные охраняли границы не только королевства Элгора, но всех земель Бессмертных. Отряды чередовались друг с другом. Несколько из них покидали королевство, другие возвращались на отдых. И все равно она чувствовала какое-то если не безразличие, то какую-то усталость и опустошенность подданных Элгора. Потом, став постарше, она поняла, чего ей не достает, и поразилась своему открытию. Отсутствие любви — вот что было самой главной странностью в этом королевстве. И это касалось не только романтических отношений между мужчинами и женщинами, это касалось всего. Дети очень чутко ощущают фальшь в отношении взрослых к себе, так вот этой фальшью было пропитано все вокруг. Да, о них заботились, но заботились так, словно они были щенками или котятами, играясь и умиляясь их играм и забавам, но вот душевное тепло детям давала только Эрика, только она любила и болела душой за каждого ребенка, что находились на ее попечении. Эрика часто задумывалась, в чем причина? То ли потому, что они полукровки, то ли слишком долгая жизнь убивала чувства и эмоции в душах Бессмертных.

Это особенно бросалось в глаза, когда она слушала баллады, в которых воспевались былые подвиги погибших героев. Воспевалась любовь, которую мужчины и женщины испытывали друг к другу. Например, о том же Элгоре. Когда Эрика слушала балладу о нем и его погибшей жене, то она рыдала, не стесняясь своих слез, до того это было величественно и прекрасно. Куда это все делось? Где тот прекрасный рыцарь, воспетый в стихах, что общего он имеет с жестоким, сухим и злобным тираном?

То, что никто из детей не останется жить в королевстве, было понятно всем. Мальчики рвались на свободу, мечтая поскорее вернуться туда, откуда их когда-то забрали. Эрика их понимала и горячо поддерживала. Сама она о своем будущем пока не думала.

Годы шли и шли. Мальчики выросли, возмужали, потом отправились в граничные земли. Эрика с сестрами несколько дней пути сопровождали их. Было трогательное прощание. Мальчикам предлагали остаться у Элгора, но всем очень хотелось увидеть земли, где они родились.

После их ухода, Эрика откровенно скучала, не зная чем себя занять, постоянно была расстроенной и раздраженной. Ее деятельная натура мучилась свалившимся на нее бездельем, но самое главное ее мучил вопрос: что ей теперь делать? И тут...

Эрика не могла поверить своим глазам, она, Элис и Эстер получили приглашение от САМОЙ Эледиэль! Она приглашала их быть ее личными гостьями в Золотом королевстве. У Эрике захватило дух, от открывшихся перспектив, честно говоря, она со своими дикими и грубыми замашками, и мечтать не могла предстать под светлые очи Владычицы Эледиэль. Посетить Золотой королевство и блистать там, мечтали все дамы королевства Элгора. За долгие годы там довелось побывать каждой из них, они Эрике плешь проели своими воспоминаниями о красоте дворцов и изысканными манерами подданных Эледиэль. Эрике было даже немного страшновато туда отправляться, поскольку изысканные манеры — последнее, чем она могла бы похвастаться, и все же она не унывала. За месяц, что у нее был в запасе, Эрика проштудировала столько летописей, выслушала с сестрами столько рассказов и уточнений, касающихся Эледиэль и ее подданных, что теперь хотя бы позор, ляпнуть что-нибудь несусветное из истории королевства, ей не грозил.

Она, в который раз подивилась странным причудам Бессмертных: дать такие красивые названия самым большим королевствам, а потом глубоко игнорировать их, используя вместо них самые простые и бесхитростные. Например, Золотое королевство на самом деле называлось Гольдерин и в старых летописях упоминалось именно это название. Серебряное королевство звалось Аргерин, и это название нравилось Эрике намного больше, тем более что было короче и звучнее.

Когда-то давно Эрика пыталась добиться вразумительного ответа от своих учителей, почему так случилось. Однако их изворотливые, уклончивые ответы не внесли ясности, наоборот, глубоко убедив ее, что здесь что-то не чисто, и от нее что-то скрывают.

Хотя, какая разница? Нравится им так называть — пусть так и будет, тем более что королевства чаще называли по именам правителей: королевство Элгора, например.

Эрика с восторгом готовилась к путешествию, даже немного обновили с девочками свои "гардеробы". Платья отказалась брать наотрез, а вот темные формы, в которых они с сестрами ходили, были сменены на более светлые да еще с цветными вставками по рукавам и груди. Эрика чувствовала себя в ней, просто красавицей. Наконец, сборы были закончены и Эрика с сестрами отправились в путь.

Элгор и Таллар стояли на балконе и смотрели вслед, быстро удаляющимся всадницам. Девушки ехали одни, гордо отказавшись от сопровождения. Пришлось отряд отправлять вслед за ними тайно, незаметно, поскольку без сопровождения их нельзя было оставлять.

Вдруг Элгор задумчиво сказал:

— Я едва выносил присутствие Эрики в моем королевстве из-за ее мерзкого, упрямого, вздорного характера. Ее своеволие выводило меня из себя, она казалась мне не девушкой, а какой-то Разрушительницей спокойствия и порядка. Но вот она уехала, и, кажется, что королевство вымерло.

Таллар с удивлением посмотрел на отца и рассудительно заметил:

— Зато им в Золотом королевстве будет интересно, будет на что посмотреть, чему поучится. Там достойные учителя, которые с радостью поделятся с ними знаниями.

Они посмотрели друг на друга и дружно засмеялись.

— Очень хочется увидеть лица этих учителей, когда они столкнутся с Эрикой, — отсмеявшись, добавил Таллар, а потом спросил: — Ты не напишешь письмо Эледиэль, предупреждая ее об этом?

— Зачем? Пусть это будет для них сюрпризом.

Часть вторая

Юность

Глава 1

Когда девушки стали собираться в Золотое королевство, Таллар, как само собой разумеющееся, выделил им отряд сопровождения.

— Это еще зачем? — удивилась Эрика.

— Дорога достаточно длинная, может встретиться непредвиденная опасность, — мягко, убедительно, но уже, к сожалению, зная ответ, сказал Таллар.

— Вот пусть "непредвиденная опасность" и берет себе сопровождение, — гордо возвестила Эрика. Сёстры ее горячо и полностью поддерживали.

Таллар вздохнул. Эрика умна, но подобная самоуверенность говорила только о слишком юном возрасте и недостатке жизненного опыта.

Пришлось послать отряд тайно. Несколько воинов ехали вслед за ними на расстоянии трех часов пути. Добрались без приключений, поскольку Эрика не хотела показаться на глаза Владычице со сломанной шеей. И только ей одной было известно, каких мучений ей стоило проехать мимо нескольких очень "аппетитных" глубоких оврагов, перескочить через которые, она раньше считала бы "делом чести".

А ещё она думала о том, как они будут жить в Золотом королевстве. Этикет, правила — эти слова наводили на нее тоску и скуку. Дамы Серебряного королевства много чего рассказали о царящих там правилах. Неудивительно. Золотое королевство находилось в самом центре земель Бессмертных, ни враги, ни другие бедствия уже тысячи лет не угрожали подданным Владык, поскольку остальные королевства, словно рифы, ограждали их от любых волнений.

"Чем еще им заниматься? Только и осталось, что придумывать новые правила этикета!", — со злостью думала Эрика, переживая, как их встретят у Владычицы Эледиэль. Она понимала, что их манеры далеки от совершенства, ни танцевать, ни держать себя прилично в столь изысканном обществе они не умели, да и не желали этому учиться, поскольку тратить на это время Эрика считала неразумным, отдавая все силы тренировкам в тренажерном зале. Теперь ей пришлось пожинать плоды своего упрямства. Не желая опозориться в глазах Эледиэль, она мучительно вспоминала хотя бы основные правила. Покопавшись в памяти, с трудом оживила некоторые моменты. Что ж, придётся довольствоваться этим.

Впрочем, она была молода и самонадеянна: "Ничего. Немного постараемся и выучим эти дурацкие правила", — успокоила она саму себя и дальше весело и беспечно продолжала путь.

Приехали ночью. Их устроили в небольшом, отдельно стоящем гостевом домике, предоставленном в полное их распоряжение. Эледиэль не хотела, чтобы они чувствовали себя неловко. На другой день сестер пригласили к Владычице на вечерний чай.

Приглашение прибыло рано утром, а потом, вслед за ним, прибыло несколько дам, чтобы помочь Эрике и сестрам, как следует приготовиться к такой важной встрече. Вот тут-то настроение девушек стало стремительно падать, поскольку дамы притащили с собой по нескольку платьев, а потом прибыли и прочие аксессуары, что должны были дополнить роскошные наряды. Эрика нахмурилась. Во-первых, неприятно было осознавать себя в роли нищенок, которым предлагают надеть платья с "чужого плеча". Во-вторых, они так настроилась продемонстрировать Эледиэль свои замечательные костюмы, что отказаться от этого решения было немыслимо. Но главное они хотели предстать перед всеми первыми девушками-воинами, во всей своей экипировке, которая включала и мечи, тайной их гордостью. В платьях подобное было невозможно. Поэтому Эрика решительно отказалась и от нарядов и от украшений, с достоинством выдержав напор дам, во чтобы то ни было решивших нарядить девушек в платья. Дамы ушли разгневанные упрямством новоиспеченных гостий, и несомненно пожаловались на них, все кому только можно.

Этот инцидент опечалил Эрику, ей не хотелось начинать свою жизнь в Золотом королевстве со скандала, но выбора ей не оставили.

В назначенное время за ними пришли сопровождающие. Двое мужчин и две дамы. Хоть они вполне вежливо им представились, но злобно поджатые губки дам и почти неприкрытые насмешки в глазах мужчин, сказали девочкам больше, чем сотни высокопарных слов. Приговор был однозначен: Эрика и сестры стали изгоями, в великосветское общество Золотого королевства для них путь закрыт окончательно и бесповоротно.

Вот только Эрика, вместо того, чтобы расстроиться, повыше задрала нос и с гордым видом, слегка придерживая меч, двинулась на прием к Эледиэль.

И вот дворец Владык.

Оказалось, что об их приезде знают многие, они чувствовали сотни взглядов. Нет, откровенно на них не пялились, но вот исподволь...

Дворец был чудесен, галереи, анфилады комнат, по которым их провели, могли присниться только в сказочно-прекрасном сне, но Эрике все эти красоты были глубоко безразличны.

Она скользнула, конечно, взглядом и по великолепной лепнине, украшенной золотыми вензелями, и по вычурной резьбе, и по портретам, и по скульптурам, но сердце ее от этих красот не стало биться чаще. Потом они ждали некоторое время, когда их пригласят к Эледиэль и вот тут Эрика стала волноваться по-настоящему.

Эледиэль стояла у окна. Когда девушки вошли, она повернулась к ним и доброжелательно улыбнулась. Эрика с сестрами мгновенно синхронно опустились на одно колено, согласно существующему этикету, касающемуся приветствия воинами своего лорда. Эледиэль подола знак, что они могут подняться и приблизиться к ней. Девушки поднялись и подошли на расстояние вытянутой руки, опять, согласно того самого этикета. Они стояли, молча, ожидая расспросов, но Эледиэль слова не требовались. Она взглянула каждой из них в глаза и поразилась. Такой искренней чистоты, такой бескомпромиссной честности она уже давно не встречала. Ни тени лукавства или притворства, абсолютная вера в добро и справедливость. Наверное, такое возможно только у детей. Ее взгляд смягчился, и у Эрики появилось ощущение, будто солнечный теплый лучик нежно коснулся щеки, она всем сердцем всей душой потянулась к Владычице, с этого момента та стала ее идеалом. Теперь только с ее мнением она считалась, только к её словам прислушивалась.

Эледиэль мягко намекнула Эрике о необходимости дальнейшей учёбы, и Эрика кивнула головой, безоговорочно принимая эти слова.

Эледиэль намекнула о необходимости учить придворный этикет — и с этим Эрика тоже согласилась. Намекнула, что каждая дама должна уметь танцевать, и Эрика, тяжко вздохнув по себя, признала необходимость и этого издевательства.

Глава 2

С этого знаменательного дня Эледиэль два раза в неделю приглашала их на вечерние чаепития, ненавязчиво интересуясь их успехами, а все остальное время Эрика и сестры учились.

Если с точными науками у девушек не было никаких проблем, также как и с заучиванием наизусть правил этикета, то вот с их практическим применением возникли большие сложности.

Помощь девочкам для постижения этой сложной науки оказывала леди Фиолента. Первая статс-дама Владычицы Эледиэль. Она согласилась на это только после личной просьбы своей госпожи, и вот тогда Эрика и ее сестры взвыли по-настоящему.

Леди Фиолента была самым страшным кошмаром всех дам в Золотом королевстве. Когда Эрика столкнулась с ней, она хорошо поняла поговорку "нашла коса на камень", потому что Фиолента, при всей своей привлекательной внешности и изысканных манерах, была настоящим кремнем, или лучше сказать гранитом. Эрика возненавидела ее с первого занятия, поскольку муштра, которую та устроила девочкам, ни в какую ни шла в сравнении с муштрой, что устраивали им мастера боевых искусств в Серебряном королевстве.

Эрика пыталась и грубить, и хамить и даже использовать по отношению к ней словечки, что обычно приводили дам в полубесчувственное состояние. С леди Фиолентой все это было напрасно. Любые выходки Эрики разбивались об нее, как вода о скалы, не вызывая в этом злобном истукане никаких эмоций, на которые так надеялась Эрика. Смутить или расстроить леди Фиоленту нельзя было ничем. Эрика впервые столкнулась с женщиной, что могла противостоять ей и как она на нее не злилась, не уважать она ее не могла. Как же Эрика злилась и бесилась, а по-другому и не могло быть, поскольку помимо установленного этикета существовал еще и негласный этикет, прекрасно известный всем дамам и мужчинам в королевстве, который однако, ставил девушек в тупик.

Кажется, все ясно и понятно: для дам было не принято выказывать заинтересованность мужчинами и тем более поощрять не принятые по этикету знаки внимание, которые были четко оговорены, так нет же! Существовала целая система, позволяющая дамам обходить эти правила. Сюда входили и определенные движения веера, цвета аксессуаров, которые выбирала дама, цветы, что она держала в руках. Имела значения и мимика лица, включающая улыбку, движения глаз, прикосновения рукой то к щеке, то к губам. А уж проклятая мушка, которую дамы цепляли на лицо, постоянно на разных местах, вообще вывела Эрику из себя! Как можно вообще хоть что-то приклеивать на лицо?!

Когда этот шквал информации обрушился на нее, она даже немного засомневалась, что сможет запомнить все эти никчемные условности и будет правильно пользоваться ими.

А ведь, кроме правил этикета существовали еще и танцы! Когда Эрика с сестрами приходили в танцевальный класс — это было зрелище не для слабонервных, собирающее десятки любопытных глаз. Достаточно сказать, что на эти занятия девушкам все же пришлось нарядиться в юбки с длинными шлейфами, и уже одно это, не могло их не выводить из себя.

Чтобы принудить их к этому, леди Фиоленте пришлось выдержать настоящий бой с Эрикой, ни в какую не желающей рядиться в платье. Надо сказать, что леди Фиоленте удалось найти достойный аргумент, что сломил сопротивление ее подопечных. Аргумент, которому Эрика ничего не смогла противопоставить и который на самом деле, был очень простым. Когда Эрика упрямо настаивала на том, что танцевать на балах она будет в мужской форме, леди Фиолента очень спокойно выслушала ее, а потом также спокойно вынесла решение, что тогда и танцевать их будут учить так, как танцевать учат мужчин. А потом она доверительным шепотом еще и добавила, что она не завидует Эрике, поскольку передвигаться в танце по залу, учитывая количество длинных шлейфов — то еще удовольствие. Но если мужчина не способен танцевать так, чтобы не оторвать ни один шлейф, а тем более юбку — то не видать ему уважения окружающих во веки вечные. Эрика подумала, подумала и согласилась на юбку.

Первое занятие было очень неудачным. Девочки путались в шлейфе, забывали приподнимать юбки, наступали друг другу на края платьев.

Учительница танцев, леди Тэиль отчаянно хотела им помочь, возможно поэтому потом дела пошли на лад, но даже после месяца занятий она была ими все еще недовольна.

— Эрика! — убеждала девушку леди Тэиль. — Тебе надо остаться еще на час в классе и еще раз повторить все движения.

— Это еще зачем? — не соглашалась Эрика. — Я правильно танцую. Смотрите, шаг вперед, поворот, перенос тела на другую ногу, разворот. Что не так? Тоже мне премудрость! — с нотками пренебрежения, возмущалась она.

— Эрика, ты танцуешь правильно, но держишься словно истукан. Ты как кукла, которую дергают за веревочки. А ведь каждое движение танца должно демонстрировать красоту, грацию и изящество девушки.

— У меня нет никакого желания демонстрировать свою грацию кому бы то ни было. Я не желаю, чтобы меня рассматривали, словно картинку!

— На тебя смотрят, ты смотришь, в этом нет ничего зазорного — возразила леди Тэиль, — Вот только смотреть надо не прямо и открыто, подчеркнуто разглядывая даму или мужчину, а немного искоса, чтобы твой взгляд не бросался в глаза и не раздражал окружающих. Когда девушка смотрит так на мужчину, это выглядит кокетливо и привлекательно.

— Так? — Эрика скосила оба глаза к переносице, и радостно улыбнулась. Леди Тэиль в ужасе отшатнулась от нее. А, довольная эффектом Эрика, между тем продолжала: — У меня нет никакого желания нравиться кому-либо. Я лишь хочу, чтобы мне не наступили на ногу, и не оторвали шлейф!

— Что ж, движения танца и фигуры вы выполняете правильно, — сдалась леди Тэиль. Эрика захлопала в ладоши и решила продемонстрировать свои умения на первом же балу. Не сказать, чтобы девушки сильно волновались перед первым своим балом. Эрика так просто была уверена в их фуроре.

— Мы такие красивые в бальных платьях, — возбужденно говорила Эрика сестрам. — Нас, наверно, мужчины будут наперебой приглашать на танцы.

К сожалению, все случилось наоборот. Один танец прошёл, другой. Девушек никто не приглашал. Эрика возмущалась и негодовала. Жаль, что она не могла увидеть себя со стороны, как она холодно и расчетливо смотрела на мужчин. Так смотрит тигр из засады на пробегающих мимо козочек или охотник на тигров смотрит на будущую добычу. Глаза прищурены, напряженно высчитывающие момент, когда надо накинуть удавку на шею жертве. Мужчины, встретившись с ней взглядом, непринуждённо, но твёрдо, по большой дуге огибали место, где стояли Эрика с сёстрами.

Прождав в одиночестве почти весь вечер, Эрика недовольно фыркнула и исключила посещение балов из списка своих развлечений.

Эледиэль потом попеняла своим дамам, что те заранее не договорились с несколькими кавалерами, чтобы Эрику и ее сестер пригласили хотя бы на пару танцев, но увы, ничего исправить уже было невозможно.

Глава 3

Эрика честно пыталась уподобиться дамам, что окружали Эледиэль. Она часами просиживала с ними в беседке возле пруда или в будуаре какой-либо из них. Сначала Эрика молчала, внимая их словам, стараясь запомнить имена, делая вид, что ей интересны истории, что случились задолго до ее рождения, но эхо которых все еще продолжало будоражить умы дам. Как же ей было скучно и неинтересно!

И еще одно показалось Эрике очень странным, все женщины, постоянно жили среди интриг и сплетен, какие-то недомолвки, недоговоренности, намеки. Группы, кланы, враждующих между собой дам, но при встречах улыбающиеся друг другу и говорящие комплименты.

Потом эти "монолитные" группировки разваливались, как карточные домики, и собирались уже в другом составе, в зависимости от того, против кого теперь "дружили". Воспоминания (неизвестно сколько летней давности) не давали конфликтам полностью затихнуть.

Эрика сразу запуталась среди этой паутины, тогда она плюнула на все и решила жить, как она считала нужным, а значит говорить и делать, что хочется и как хочется, как она поступала в Серебряном королевстве.

Эрика была резка, пряма, говорила что думает, хотя и была, при этом, честной и справедливой, многим это не нравилось, но поскольку Владычица явно к ней благоволила, дамы, скрепя сердце, терпели ее. А после случая с леди Нелис вообще стали бояться.

Леди Нелис позволила себе несколько, довольно обидных, высказываний, сделанных во всеуслышание (поскольку леди Нелис, очень гордилась тем, что говорила разные гадости прямо в лицо), в адрес Эрики и ее сестер.

— Как хорошо, что этих вульгарных девиц посели не в замке, а гостевом доме, — громогласно заявила она, нисколько не переживая, что Эрика с сестрами могут ее услышать, — иначе я боялась бы спать, — продолжала она, — говорят, — она чуть понизила голос, — что в детстве они промышляли воровством и грабежами. Впрочем, они полукровки, какой с них спрос, — с брезгливым сочувствием закончила она.

У Эрики от ее слов похолодели руки. А потом такая ярость захватила ее, что только присутствие большого количества свидетелей, удержало ее от немедленной расправы над обидчицей.

Спустя какое-то время она немного поостыла, но слова леди Неллис продолжали звучать в ушах, поскольку были не только обидны сами по себе, но еще и глубоко несправедливы.

Как светские дамы выясняют между собой отношения, она не знала, спросить было не у кого, поэтому она просто сделала подножку леди Неллис, когда та грациозно спускалась по лестнице, не придерживаясь перил. Леди Неллис с грохотом скатилась вниз, подвернула лодыжку, и получила множество синяков и ушибов.

Вину Эрики доказать было невозможно, но она сама честно призналась в содеянном. Что с ней теперь делать не знал никто, подобное случилось впервые (потом через много-много лет другую девушку за такое же поведение посадят в карцер на десять суток, поскольку прецедент был положен)

Эрика горячо раскаивалась в своем поступке, осознав, что степень наказания намного превысило степень вины. И тогда она предложила.

— Знаете, леди Нелис, а давайте Вы меня теперь столкнете с лестницы! — Эрика секунду подумала и возразила сама себе — Нет, падения с лестницы будет недостаточно, ведь это входило в систему нашей подготовки, а значит, я не получу достаточно сильных ушибов,— со вздохом добавила она. Подумав еще минуту, радостно закричала, — Придумала! Если меня завязать в мешок и скинуть примерно с третьего яруса лестниц, то ушибы и травмы будут как раз подходящие!

Леди Неллис содрогнулась от ужаса, поняв, что Эрика не шутит и вполне искренне предлагает для себя подобное наказание. Леди Неллис была, в общем, достаточно доброй, только немного болтливой дамой, она от всей души простила Эрику, взяв с нее обещание, что она больше так ни с кем из дам никогда не поступит. Эрика сдержала обещание. Но и дамы, впредь воздерживались от необдуманных фраз в адрес Эрики или ее сестер.

... Но если дамам Эрика прощала злословие, то мужчинам нет, и очень скоро она преподала достаточно жесткий урок, одному из любителей таких оскорбительных замечаний.

Глава 4

А случилось это так. Не имея больше сил выносить нудные скучные беседы, Эрика с сестрами забрались в густые, чудесно пахнущие кусты жасмина, и вели негромкий разговор, жалуясь одна другой на невыносимость, жеманство и лицемерие дам. Иногда они из своего убежища подсматривали за гуляющими женщинами и мужчинами, часто невольно подслушивая разговоры, по большей части весьма невинные. Мужчины флиртовали, дамы кокетничали, но однажды они стали невольными свидетельницами, очень отвратительной сцены, когда мужчина, только что отвешивающий комплименты даме, очень гадко отозвался о ней, лишь только она отошла, под одобрительный смех друзей, не видевших ничего ужасного в этом поступке.

Эрика решила наказать этого лицемера. Для начала она немного покрутилась рядом, чтобы хорошо запомнить его, а потом начала охоту. Сестры следили за ним по очереди, стараясь не попадаться на глаза и выбирая удобный момент для нанесения удара. Наконец этот час настал.

Сэр Финдейл (так его звали), был хороший воин. Ежедневно, он по несколько часов проводил в тренировочном зале, оттачивая свое мастерство. Вот тут его и подкараулила Эрика.

В Золотом королевстве все ходили без оружия, и Эрике пришлось этому подчиниться. Она столько времени занималась танцами и тому подобными занятиями, что ни разу не была на тренировках, и не могла продемонстрировать свое умение во владении боевым оружием. Как же ей хотелось, чтобы все по достоинству оценили ее мастерство! Она была любимой ученицей Элестера — этим было все сказано.

Сэр Финдейл только закончил тренировку и уже хотел покинуть зал, как к нему подошла Эрика и умоляюще попросила провести с ней и ее сестрами тренировочный бой, она заявила, что для нее честь заниматься с таким прекрасным фехтовальщиком. Конечно, сэр Финдейл был польщен, и любезно согласился удовлетворить просьбу Эрики.

Но это было не все. Эрика попросила еще об одной услуге, он должен был лезвие своего меч прикрыть защитным чехлом, чтобы случайно не поранить девушек. На всякий случай Эрика, будто бы заботясь о безопастности мужчины, нарочито беспокойным голосом спросила его, надо ли и им прикрыть лезвия такими же чехлами, заранее зная, что Финдейл обязательно от этого откажется. По-другому и быть не могло, он же опытный воин, а девушки... всего лишь девушки. Эрика старательно хлопала ресницами, изображая из себя наивную недотепу, и как могла, изображала восхищение Финдейлом, лишь бы он только не отказался от боя на тех условиях, что были ей выгодны. Ее план полностью осуществился, Эрика ликовала в душе, предвидя свой триумф. И началось.

Как только они оказались на арене, Эрика мгновенно сбросила с себя маску любезности, и сразу пошла в атаку по центру, сестры наступали с двух сторон. У них была идеально отработана тактика боя втроем, они действовали виртуозно, не давая сэру Финдейлу ни секундной передышки.

После первой же атаки, он понял, какую страшную глупость совершил, согласившись, чтобы девушки бились с открытыми лезвиями. Таких злобных фурий он еще не встречал. Одна атака, вторая, и вот уже множество неглубоких, но очень болезненных порезов украшали его, а девушки все наступали и наступали. Он хотел приблизиться к краю арены и просто удрать, прекратив этот бой, но Эрика верно разгадала его маневр и злобно закричала:

— Не давайте ему приближаться к краю! Тесните к центру! Держите его на середине площадки!

На помощь Финдейл, конечно, не мог позвать, это бы унизило его, как воина и такой позор не забыли бы никогда. Поэтому ему осталось вертеться на арене, словно юла, отбивая атаки одновременно с трех сторон, и стараться не потерять сознание от потери крови, потому что через двадцать минут на нем не было живого места.

На это зрелище, сбежалось множество любопытных, и к счастью среди них был сэр Элингтон. Он выскочил на арену и остановил бой, и вот тогда Эрика злобно прошипела в лицо Финдейлу

— Жаль, я не могу отрезать вам язык, чтобы вы больше никогда не смели говорить гадостей про девушек за их спинами, в кругу веселящихся друзей.

Этот случай произвел на всех в Золотом королевстве глубокое впечатление. То, что она вступилась за честь дамы, наказав так жестоко обидчика, чрезвычайно подняло ее статус в глазах дам, а виртуозное владение оружием, в глазах мужчин.

С этого дня она тренировалась ежедневно, и лучшие фехтовальщики Золотого королевства помогали ей отшлифовывать свое мастерство. Ей никто не сказал ни одного слова упрека за то, что она так сильно поранила Финдейла, в том числе, и он сам. Прошло еще несколько лет Эрике перевалило за сто. Однако у Бессмертных, взрослыми считались, только, достигшие двухсот пятидесятилетнего возраста, у Эрики и сестер была еще ранняя юность.

Глава 5

Эрика много раз покидала Золотое королевство, сопровождая с сёстрами дам, в самых разных поездках. Несколько раз, поддавшись ностальгии, бывала она и у Элгора, но она всегда возвращалась к Эледиэль в Золотое королевство, почему-то именно его, считая своим домом.

Эрика глубоко уважала Эледиэль. Трагедия, что случилась с её дочерью много-много лет назад, тронула ее до глубины души.

Удивительно, но Эледиэль, также привязалась к этой девочке, откровенно выделяя её среди своих приближенных, несмотря на недоумение мужа, который Эрику терпеть не мог, считая её дерзкой, вульгарной, невоспитанной и грубой.

Эрика, сама того не осознавая платила ему взаимностью, но поскольку они находились в "разных весовых категориях", просто старалась, как можно реже попадаться ему на глаза.

Остро ощущая недостаток своего образования, она училась день за днем, сглаживая и уменьшая пропасть, разделяющую её с остальными Бессмертными, жившими по много сотен лет.

Она училась держать себя за столом, потому что, чаще других обедала в обществе Владычицы. Научилась правильно говорить и поддерживать беседу, когда это было необходимо. Даже попробовала посещать балы. Каждый раз разочаровываясь в этом времяпровождении все сильнее и сильнее.

Единственное, что она отказалась менять, несмотря на все намёки Эледиэль и дам — свою повседневную одежду. Почти мужской костюм, только коротенькая юбочка, сообщала всем, что перед ними девушка.

...Был теплый, чудесный вечер. Только закончилось чаепитие, наступили сумерки, взошла луна, но уходить в свои комнаты никому не хотелось.

Эледиэль, как-то странно посмотрела на Эрику, потом махнула рукой, и все дамы вместе с сестрами Эрики, погрузились в глубокий сон.

— Не бойся, Эрика, через несколько минут они проснутся, и не будут ничего помнить, — сказала Эледиэль, — я хочу тебе что-то показать. Предупреждаю сразу: ты должна дать слово, что никому ничего не расскажешь, даже сестрам.

Эрика торжественно это пообещала, ощущение, чего-то невероятного и таинственного, переполняло её. После принесения клятвы она, молча, спустилась вслед за Эледиэль к небольшому водопаду.

— Откуда взялся этот водопад? — удивилась Эрика. Она сотни раз проходила рядом с этим местом, но никакого водопада не видела.

— Этот водопад тайное сокровище Золотого королевства. Не все, глядя на это место, могут его увидеть. Зато я теперь знаю, что правильно поступаю, показывая его. Эрика я хочу сделать тебе подарок. Ты можешь задать один вопрос и получить на него ответ. Только не в словах, а в образах. Подумай хорошо, о чём бы ты хотела знать?

Мысли Эрики понеслись бешеным галопом: "Что спросить? Как там мои родители? Жива ли мама? Станем ли мы с сестрами великими воинами?", но все хоть и важные, но второстепенные вопросы заглушил один:

— Я хочу увидеть самый счастливый момент в моей жизни! — громко сказала она и затаила дыхание. В её голове мелькали неясные обрывки счастья, как она его на тот момент представляла: вот они с сёстрами въезжают в главные ворота королевства, все бегут с цветами, встречая их, Великих Триумфаторов. Или она стоит преклонённая, а на её голову надевают венок из листьев тавора, в знак признания её Победы, или...

Тут Эледиэль прервала её мечтания, взяв за руку, и полоснула по кисти, невесть откуда взявшимся кинжалом. Потом Владычица собрала кровь в серебряную чашку, добавила немного воды из источника, посыпала какой-то блестящий порошок, и плеснула всё это в водопад, и что-то шепнула.

За мгновение, стена воды стала неподвижной, Эрика, словно в зеркале, увидела своё отражение в стеклянной завесе.

— Повтори своё желание.

— Я хочу увидеть самую счастливую минуту своей жизни.

Секунда, и Эрика увидела себя обнаженной, лежащей на кровати, укрытой до груди покрывалом. Как же плохо, она выглядела!

Худоба, на грани истощения, в волосах седая прядь. Скулы на лице, ключицы, торчат так, что она сама себе показалась скелетом, обтянутым кожей, глаза были запавшие. Девушка в зеркале водопада лежала совершенно неподвижно, и только слёзы катились у нее из глаз.

От увиденного, Эрика замерла, не в силах поверить, что это она.

Вдруг к лицу той, водяной Эрики, прикоснулись мужские руки, нежно приподняв её голову. Девушка сделала попытку вырваться, а потом стала смотреть на невидимого собеседника.

Было непонятно, что он ей говорил, но было видно, как жадно она ловит каждое слово, и с каждой секундой, ее глаза становятся всё счастливее и счастливее, загораясь, словно звёзды.

Потом мужчина нагнулся к ее лицу и поцеловал её, была видна только его спина.

Эрика с картинки обняла мужчину тонкими, худыми руками за плечи. Он целовал ее не прекращая, стискивая все сильнее и сильнее, покрывало, видимо мешало ему, и он его отбросил в сторону, стало заметно, что правый бок Эрики обмотан широким бинтом, под который положена какая-то целительная мазь.

Эрика безостановочно целовала мужчину, в какой-то момент они немного развернулись, и стало видно его лицо.

В эту секунду Эрика, с недоумением смотревшая на весь этот ужас, что показывала вода, дико завизжала от ужаса. Надо сказать, что и Эледиэль, была потрясена увиденным. Мужчиной был Элгор!

Эрика бросилась передней на колени:

— Я не хочу этого видеть! Я не хочу об этом помнить!

Эледиэль взглянула ей в глаза, и поняла, что Эрика права, её сознание ещё не готово принять увиденное в водопаде, не готово принять это будущее. Эледиэль нежно положила ей руку на лоб, и Эрика провалилась в беспамятство. Через пятнадцать минут она пришла в себя, не помнила ничего с того момента, как пошла за Эледиэль.

— Ты поскользнулась на камнях, — объяснила ей Владычица, — ударилась затылком, и потеряла сознание.

— Представляете, — возмущалась Эрика своей неуклюжестью перед сёстрами, — растянуться на земле, на глазах у Эледиэль! Как стыдно! Что она обо мне подумает?

То, что случилось, прошло для Эрики почти бесследно, только на радужной оболочке правого глаза, появилась чёрная точка.

Владычица собрала всех обладающих силой, способной снять чары, наложенные ею, что в тот момент находились в Золотом королевстве, и под страхом изгнания из королевства запретила не только восстанавливать в памяти Эрики минуты, о которых та забыла, но даже говорить ей об этом. Об этом же она попросила и Элгора.

Все терялись в догадках. Что такое случилось с Эрикой, что ей закрыли часть памяти. И все ждали, когда точка исчезнет. Это означало бы, что событие, которое скрыли, уже произошло. Шли годы, точка на радужной оболочке глаза оставалась там, как ни в чём не бывало.

Глава 6

И всё-таки, после своего непонятного беспамятства, Эрика стала меняться. Меняться медленно и незаметно для окружающих и самой себя. Еще некоторое время она жила спокойно и безмятежно, потом частые смены настроения стали накатывать на нее, словно волны.

То страшная тоска за чем-то необъяснимым, то буйное веселье, когда она носилась по королевству с горящими глазами. Иногда ей хотелось сидеть в комнате в полном одиночестве и смотреть, как идёт дождь, иногда, наоборот, бегать под дождем, вертя меч над головой, стараясь, чтоб ни одна капля не упала на голову.

Такие перепады настроения ей были не свойственны, она первая почувствовала, что с ней что-то не так. Ей впервые стало интересно находиться в обществе дам, что раньше для неё было просто невыносимо.

Главной темой их бесед, волнений и переживаний были любовные отношения между мужчинами и женщинами. И это оказалось так волнующе!

В лице Эрики дамы приобрели великолепную слушательницу, ничего не знающую о бурных и страстных романах, которые полыхали когда-то. Интриги, измены, дуэли. На многих своих знакомых Эрика уже стала смотреть совсем другими глазами.

Сколько сочиненных баллад! Любая дама гордилась, если её имя звучало в них. Теперь о любовных романах Эрике приходилось слушать не только рассказы, но ещё и песнопения, однако её это не тяготило, как губка впитывала она в себя новые знания, новые эмоции, новые ощущения.

Узнала она и самую возвышенную, самой красивую и романтическую историю любви лорда Элгора и принцессы Элисабэль. Когда дамы рассказывали о ней, на их глаза набегали слёзы. Это была не только красивая и романтическая, но ещё и самая трагическая из всех историй.

Эрика услышала баллады, сочинённые об их любви, когда о той страшной трагедии никто и не подозревал.

...В балладах говорилось, что девушки, красивее, умнее, утончённее и прекраснее, чем дочь Владык Голдерина, ещё не рождалось на землях Бессмертных. Говорилось о том, ква самых достойных, самых могучих лорда влюбились в неё и посватались к ней, с сердечным трепетом ожидая её решения.

Взглянула она в глаза одного.

Да, он прекрасен, могуч, но сердце её молчало.

Взглянула в глаза другому, и сердце сначала остановилось, а потом стало бешено биться, потому что, с этой минуты, оно навсегда принадлежало этому мужчине.

И подала Элисабэль ему руку.

И стоял он, потрясенный её выбором, не смея поверить своему счастью.

И была свадьба.

И, видя их счастье, смеялось небо, и земля цвела, и птицы пели ... и Эрика рыдала, совсем не замечая этого.

Слушая эту балладу, она вспоминала Элгора, но не того сухого "тирана", под "гнётом" которого, жила в Серебряном королевстве.

А прекрасного могучего лорда, полюбившего прекрасную девушку. Эрика плакала ещё и от того, что знала, чем закончилась эта невероятная история любви.

И захотелось ей увидеть Элгора, так захотелось, что не было никаких сил сдержать это желание. И поехала она с сестрами в Серебряное королевство. И билось её сердце неспокойно, в ожидании этой встречи.

...Эрика прибыла ночью. Им были очень рады, их бывший дом стоял пустым и был всегда к их услугам.

Эрика привезла для Элгора письмо от Эледиэль, и утром ей была назначена аудиенция.

Всю ночь она была сама не своя: ворочалась с боку на бок, сон не шёл, хотя дорога была не близкой, и ехали они почти без остановок.

Утром ей стало ещё хуже: ноги категорически отказывались идти в сторону дворца, она брела, с трудом переставляя их. Что с ней?

Поднималась по ступеням, держась за перила, ноги дрожали и подкашивались. Вот кабинет, где Элгор ждал её. Теперь она дрожала вся: с ног до головы. Постучала, получила разрешение войти. Вошла, глянула на Элгора, и вдруг круто развернувшись, бросилась прочь. Бежала, как сумасшедшая, словно за ней гналась свора собак.

Забившись в какую-то щель, долго сидела, пытаясь прийти в себя и осознать свои чувства.

Немного успокоилась, вспомнила, что только что произошло, и вдруг чётко и ясно поняла: она НЕНАВИДИТ Элгора. Ненавидит всей силой, на какую только способна. Это открытие, как ни странно успокоило её. Она вернулась в свой дом, попросила Элис отнести вместо неё письмо, и одновременно попросить разрешение покинуть Серебряное королевство.

Получив такое разрешение, уже вечером они снова были в дороге.

...— Что это с Эрикой? — спросил у отца Таллар. Тот равнодушно пожал плечами. Разве можно знать об этом. Эрика есть Эрика.

Глава 7

Владычица Эледиэль, еще только пригласив Эрику с сестрами в свое королевство, хорошо зная своих дам, поговорила с ними, осторожно намекнув, что девушки, поступающие под ее покровительство очень молоды, и поэтому откровенные или, слишком фривольные разговоры в их присутствии недопустимы.

Все неукоснительно выполняли этот приказ, но сначала, едва приехав в королевство, такие разговоры Эрика и сама пропускала мимо ушей, сейчас же всё было по-другому.

Эрика жаждала подробностей, всех какие только можно услышать! И вот теперь дамы могли сполна отыгрались на ней за все дерзости, колкости и грубости, что наслушались от неё в свой адрес.

Рассказывая очередную любовную историю, внезапно замолкали на середине и на возмущение Эрики говорили притворно-обеспокоенным тоном:

— Ты ещё слишком молода, и о таких вещах тебе слушать рано, — вызывая волну гнева у слушательницы от неутолённого любопытства. Или две барышни много лет находящиеся в противостоянии друг другу, поскольку делили одного возлюбленного, разрывая его на части, вдруг заговорщицки дружно начинали намекать в присутствии Эрики на какие-то подробности, и как она не старалась понять, о чем идет речь, у нее это не получалось.

Эрика злилась и негодовала. Нет, она много знала о реальном появлении детей на свет, ведь рядом с их домом была деревня, и в разговорах между собой деревенские бабы были не столь деликатны.

Но, то были какие-то другие отношения: грубые и простые, а дамы намекали на что-то невероятно прекрасное, приятное и очень заманчивое.

Эрика потребовала точной даты, с какого времени её пустят в "круг посвящённых", и услышала в ответ: только когда она и какой-нибудь мужчина полюбят друг друга.

Этот ответ Эрику страшно разозлил. До сих пор за ней ещё никто никогда не пытался ухаживать, так что возлюбленного можно было ждать до скончания веков. Эрика подумала и решила такой важный вопрос взять в свои руки.

Первый попавшийся мужчина был ей не нужен, только лучший, нет, только лучший из лучших, и она начала осторожные расспросы. Выбор пал на сэра Ламбера, именно его большинство дам назвали (в негласном опросе устроенном Эрикой), мужчиной, которого они хотели бы видеть в качестве возлюбленного.

Ну что ж: Ламбер, так Ламбер, свою будущую жертву она решила рассмотреть получше.

Для наблюдения за Ламбером были выбраны густые кусты сирени, располагающиеся совсем недалеко от беседки, в которой он расположился со своими друзьями.

— Какой он красивый! — первой высказала свое мнение Эллис. Ее слова были простой констатацией фактов, поскольку Эллис вообще не обращала внимания на мужчин, будучи чуть не самого детства влюбленной глубоко и безнадежно в младшего сына Элгора.

— Ф-ф-ф, — презрительно фыркнула Эмбер, которая глубоко презирала слишком красивых мужчин, да еще при этом следящих за своей внешностью. — Красивый, даже слишком, — вынесла она вердикт, — на него женщины пачками, наверное, вешаются, зачем тебе, Эрика такой дурак нужен? Выбери лучше какого-нибудь воина. Сурового и сдержанного, а не этого смазливого хлыща!

— Ничего ты не понимаешь! — с жаром возразила ей Эрика. — Леди Тиллия говорила леди Аленте, что по ее мнению, такой любовник, как сэр Ламбер должен быть первым мужчиной у каждой девушки, а такой мужлан, как сэр Тарек, сделает любую девушку, после ночи с ним, ущербной инвалидкой, боящейся мужчин и близости с ними! — важно пересказала Эрика, тайком подслушанную беседу дам. — А сэр Тарек, как раз такой вояка, какого ты и описала, — с укором обратилась Эрика к Эмбер. — Он угрюмый, молчаливый, смотрит букой на всех женщин. Никакой галантности, никакой любезности.

Было понятно, что Эрика повторяет чьи-то слова, сама она никогда не изъяснялась в подобных выражениях. Однако сестры примолкли с уважением, глядя на старшую сестру, а сама Эрика, недобро сощурив глаза, наблюдала за Ламбером.

...Сэр Ламбер стоял на четвертом ярусе лестницы, ожидая кого-то, как вдруг откуда-то сверху одновременно спрыгнули три девушки, и остановились рядом, внимательно рассматривая его:

— Вы, сэр Ламбер? — достаточно бесцеремонно обратилась к нему одна из них.

— Да, мисс Эрика.

— Вы меня знаете?

— Кто же в Золотом королевстве не знает вас? — это был явный комплимент, и Эрике он понравился. — Вы что-то хотели? — приятным, учтивым голосом поинтересовался мужчина.

— Видите ли, сэр Ламбер, я тут наводила справки и выяснила, что вы являетесь одним из самых желанных мужчин королевства, — у Ламбера от таких слов, сказанных в лицо, без всяких уловок, маскирующих суть сказанного, глаза полезли на лоб, хоть внешне это ни в чем не выражалось. — И вот я подошла посмотреть на вас, — как ни в чем не бывало, продолжала Эрика. — Как такое может быть?

— Я вам чем-то не нравлюсь? — Ламбер был всё также учтив.

— Не в этом дело, — Эрика чуть замялась. — Я знаю многих мужчин, которые и выше вас, и красивее, и столь же хорошие воины, почему вы лучший? — Ламбер онемел от удивления, и просто не знал, что можно ответить на такие слова.

— Я себя лучшим не считаю, — только и смог пробормотать он. После чего Эрика также внезапно исчезла, перепрыгнув через перила, сестры последовали за ней.

Каким бы диким не выглядело это знакомство, но Эрика своего добилась: Ламбер обратил на неё внимание. Сначала он удивился, насколько она красива, и что этого почему-то никто не замечает.

Ламбер был избалован красивыми женщинами и знал толк в женской красоте, но Эрика была особенной. Полная самодостаточность, внутренняя сила, жизненная энергия, бьющая ключом. Таким он был когда-то давным-давно. Эрика понравилась Ламберу, и он начал ухаживать за ней по всем правилам дворцового этикета.

Встретив её, словно случайно, ненароком поинтересовался, будет она или нет на ближайшем балу. Это было скрытое приглашение, но Эрика этого не поняла. Она честно сказала, что на балах была всего два раза, но поскольку её никто не приглашал, больше она на них ходить не собирается. Ламбер вдруг неожиданно наклонился к её уху и сказал каким-то бархатным голосом, от которого у неё всё внутри задрожало:

— Приходите, Эрика, вам разве не сказали, что я не только один из лучших любовников, но и один из лучших танцоров.

Такая волна радостного возбуждения поднялась в её душе после этих слов, что она смогла только кивнуть головой в знак согласия.

Глава 8

Вот теперь Эрика начинала понимать дам, по сто раз примеряющих разные платья, меняющих по тысяче раз цветы, которыми украшают корсаж, а также ленточки, шарфики и прочие мелкие аксессуары. Теперь и она сама уподобилась им. Это был практически её первый бал, во всяком случае, бал, на котором её точно пригласят на танец. Сестры сбились с ног, помогая ей. Они были захвачены волнением Эрики, самих их ещё ни разу никуда не приглашали.

Эрика даже снизошла до того, чтобы выслушать несколько советов от дам, удивлённых её необычным поведением. Последовав им, она появилась, когда танцевальный зал уже был полон, и её присутствие не привлекло излишнего внимания. Как она волновалась и переживала, вдруг Ламбер её не заметит среди дам, вдруг он передумал её приглашать? Но нет. Вон он идёт, высматривая её. Глаза встретились, он улыбнулся.

Его улыбка Эрике не понравилась — какая-то покровительственно-понимающая. Она нахмурилась, она ждала не такой улыбки.

Заиграла музыка, Ламбер подошёл и, поклонившись, пригласил на танец. Дамы за спиной Эрики зашушукались: " ...он из жалости... никто не приглашает... разве она ему пара... может, Владычица попросила... она будет рядом жалко смотреться... не хотела бы быть на её месте", — Эрику бросило в жар, слова были достаточно отчётливо различимы, и Ламбер, несомненно, их тоже слышал. Глянув на его улыбку, ставшую ещё самоувереннее, она в этом больше не сомневалась.

Волна оглушающего гнева накрыла Эрику с головой. "Ну, погоди, я тебе сейчас такое устрою! Твою мерзкую улыбку сдует, словно ветром!", — глаза у Эрики сузились и полыхнули огнём.

Что является наибольшим позором для светского мужчины на балу во время танца? Конечно же, неумение танцевать, неповоротливость, невнимательность. Если же во время танца он, наступив на край шлейфа, оторвет его или наступит партнёрше на ногу, споткнется и растянется на полу, об этом будут помнить долгие годы.

"Значит, говоришь — великий танцор? Ну-ну, посмотрим, насколько великий", — примерно с такими мыслями Эрика с Ламбером вышла в круг танцующих.

Первый танец был самым длинным, чередующим медленные и быстрые фигуры.

Партнёр встал на одно колено, Эрика медленно делала вокруг него круг, при этом умудрившись обмотать край шлейфа вокруг его ноги так, что поднимаясь, он оторвал его от платья.

Ламбер остолбенело, осмотрел последствия своей неуклюжести, и тут заметил победно блеснувшие глаза Эрики, искренне считавшей, что теперь он сломлен и подавлен на веки вечные. Как же она ошиблась! В глазах мужчины загорелась какая-то весёлая злость, стало понятно — война объявлена. Не извинившись за причиненный урон, Ламбер немедленно перешёл к ответным военным действиям.

Ловко выдернул из её волос какую-то шпильку — и левая половина прически рассыпалась.

Она, не останавливаясь, кое-как подколола волосы, и со всей силы каблуком наступила ему на ногу. Эффект был гораздо меньшим, чем она ожидала, бальная туфелька вряд ли могла с должной силой продавить сапог.

Зато когда он ей наступил на ногу, ей пришлось прихрамывать целых две фигуры.

Она подставила подножку, он так споткнулся, что толкнул несколько впереди танцующих пар. Галантно извинившись, нисколько не смущаясь, вернулся в круг и, кружа в танце, так перехватил её руку, что она сама себе чуть не вывихнула кисть.

Она со злости выломала ему мизинец, и ему пришлось самому себе вправлять его, не останавливаясь в движении.

Эрика думала, что все происходящее между ней и сэром Ламбером никого не касается. И снова она ошибалась. Эрика и не подозревала, что глаза всего зала устремлены только на них, и все наслаждаются малейшими нюансами этого спектакля, пищи для пересудов и "перемывания" ей косточек, уже хватало на долгие месяцы.

Наконец, этот сумасшедший бал закончился, и тут сэр Ламбер шепнул ей на ушко, чтобы она ночью вышла на балкон. Это было настоящее приглашение на свидание!

Эрика была на седьмом небе от счастья. Лишь только сестры уснули, она, не колеблясь ни секунды, выскочила из комнаты.

Мужчина тут же оказался рядом. Светила луна, одуряющее пахли цветы, у Эрики кружилась голова, она впервые целовалась.

Ламбер оказался жутким консерватором, он соблазнял Эрику, точно придерживаясь этикета по соблазнению юных девиц, не пропуская ни одного пункта и точно выдерживая время, необходимое для прохождения каждой следующей ступени. Эрику это бесило и раздражало, но ее требования он пропускал мимо ушей, поступая так, как считал нужным.

То ли Ламбер, действительно, был невероятным мужчиной, то ли из-за ореола любовных побед, что сияли над ним, но Эрика влюбилась в Ламбера со всей силою первой любви. Умный, красивый, сильный, деликатный, опытный мужчина. Он умело подогревал её страсть, заставляя её буквально требовать от него перейти черту.

Глава 9

Однако вскоре случилось так, что первый в жизни Эрики роман, чуть не закончился совершенно бесславно, и конечно, в этом, как всегда, были виноваты дамы, что не спускали с Эрики глаз. Узнав, что сэр Ламбер всерьез начал ухаживать за нею, женщины налетели на нее, словно рой пчел, каждая со своими советами.

-Эрика, ты еще очень молода, неопытна и много чего не понимаешь, — тоном старшей наставницы, сгорая от любопытства, вещала леди Тиллия, — ты должна сначала убедиться в его чувствах к тебе, убедиться, что он действительно любит.

-А как в этом убедиться? — спрашивала Эрика, немного напуганная этими проблемами, о существовании которых она и не подозревала, — О любви он мне пока ничего не говорил.

-И не скажет! — убежденно подтвердила Тиллия, — насколько я помню, Ламбер еще ни одной возлюбленной в любви не признавался. Что поделать: мужчина мужчине рознь. Один может так о своей любви сказать, что сердце замрет от счастья, а из другого слова ласкового не вытянешь, — Тиллия чуть подумала и справедливости ради уточнила, — однако это совсем не означает, что тот, кто может говорить о любви, признаваясь в своих чувствах десять раз на дню, любит сильнее, чем сдерживающий или скрывающий чувства, не болтающий о них на каждом шагу.

-Да как же тогда разобраться любит, или не любит?! — уже в отчаянии спрашивала Эрика.

-Даже самые сдержанные и молчаливые из мужчин, в порыве страсти выдают свои чувства, надо их только на эти порывы спровоцировать, — Тиллия говорила, как прожженная интриганка, впрочем, она такой и являлась. Столько романов, столько хитрых ходов и ловких маневров, чтоб заполучить и удержать желанного мужчину. Теперь она охотно делилась опытом с юной послушницей.

— Во-первых, девушка не должна слишком откровенно выказывать свои чувства. Проще говоря, не должна вешаться на шею мужчине, — начала Тиллия. При этих словах, Эрика густо покраснела, вспомнив, что когда они вчера целовались, она обнимала Ламбера едва ли не крепче, чем он ее, — поскольку легкая победа умаляет ее значение, — добавила нравоучительно Тиллия, видимо, специально для Эрики, поскольку догадалась об источнике ее смущения.

-А во-вторых? — перебила ее Эрика, стараясь переключить внимание дамы.

-Во-вторых, — неплохо было бы узнать, чем наиболее сильно можно задеть или ранить чувства мужчины. Обычно это ревность. Иногда достаточно легкого флирта с посторонним мужчиной, чтобы твой избранник, заявил о своих правах на тебя, иногда нужны более серьезные и долгие действия. Но здесь надо быть очень осторожной, бывают такие мужчины, которых даже малейшие сомнения в измене своей избранницы могут его от нее оттолкнуть навсегда, — Эрика безразлично мотнула головой, изменять Ламберу она не собиралась.

-В-третьих, — не унималась Тиллия, — хорошо бы узнать какой тип женщин предпочитает выбранный мужчина. Робких и нежных, или смелых и решительных, ну и немного постараться соответствовать такому образу, чтобы привязать его к себе.

-Притворяться?! — возмутилась Эрика. — Ну, уж нет. Притворяться, изображая из себя кого-то, кем я на самом деле не являюсь, я не буду!

-Ну и зря, — спокойно возразила Тиллия, — когда мужчина в диком порыве страсти молит о близости, это очень... это очень приятно и возбуждающе, — подобрала, наконец подходящие слова Тиллия. И вот эти последние слова дамы, прочно запали в душу Эрики.

Притворяться она не собиралась, а вот мысль попробовать вызвать приступ ревности у Ламбера, ей понравилась. Только, к сожалению, ни флиртовать, ни кокетничать Эрика не умела. Это совершенно не соответствовало ее натуре: искренней и слишком прямолинейной. Поэтому, когда нужна была утонченная игра полутеней, полунамеки, недомолвки, означающие так много и так мало одновременно, она всегда проигрывала. Вот и сейчас: решив пококетничать, пофлиртовать с одним из мужчин, Эрика подошла к нему почти строевым шагом, неловко немного потопталась поодаль и отбыла восвояси, так и не решившись открыть рта.

Ламбер мгновенно заметил и понял ее грубую игру. Он, соблазнивший за свою жизнь стольких женщин, читал ее, словно открытую книгу. Ему понадобилось совсем немного времени, чтобы выпытать у нее имя учительницы.

— Леди Тиллия? — чуть пренебрежительно переспросил он, — А, что она тебе еще насоветовала?

— Ну, — замялась Эрика, — она сказала, что уступить мужчине можно только тогда, когда он будет молить о близости.

— Молить о близости? — вновь переспросил Ламбер, и глаза его недобро и грозно блеснули. Если бы Эрика хоть немного знала его, то должна была бы обязательно насторожиться или испугаться, перехватив такой взгляд, суливший много-много чего, и не только хорошего.

Они сидели на скамейке укрытые кустами сирени от посторонних глаз и смотрели на звездное небо. Она полулежала, облокотившись об него закрыв глаза, подставляя под его поцелуи шею, ушко, и предоставив полную свободу его рукам.

Он целовал ее, едва касаясь кожи губами, пальцы нежно гладили плечи, чуть спускаясь за вырез платья.

Да, Эрика, ради Ламбера изменила своим принципам, сняв форму, столь ему ненавистную, и сменив ее на легкие, воздушные, открытые платья. Его поцелуи и осторожные ласки приводили ее в какое-то странное состояние: дрожь пробегала по телу, дыхание учащалось, и чем глубже пальцы спускались в вырез, тем ей труднее становилось себя контролировать. Хотелось, чтоб он стиснул ее, чтоб поцеловал сильно и страстно, но она не могла просить об этом, приходилось сдерживать себя, довольствуясь этими прикосновениями.

— Прости, — неожиданно шепнул он, — я, кажется, забылся и перешел границу дозволенного, — после этих слов он убрал руки с ее груди, и только, еще кое-какие остатки здравого смысла, помешали ей вцепиться в его руку и засунуть ее себе за пазуху. И так повторялось не раз и не два, и скоро любое его прикосновение, любой, даже самый и невинный поцелуй, вызывали такой жар в ее крови, что она просто не знала, что с собой делать.

В туфельку попал камешек. Ламбер посадил ее на скамейку, и, опустившись перед ней на землю, снял башмачок и стал гладить ножку, начиная с пальчиков и ступни, поднимаясь вверх по ноге ласковыми, почти невесомыми движениями.

Эрика сжала колени, но, не потому что посчитала такие действия Ламбера нескромными или недопустимыми, а потому что едва сдержалась, чтоб не схватить его руки и не прижать к самому сокровенному, и в эту минуту, огнем пылающему месту. Ее трясло, от едва сдерживаемых чувств, но Ламбер вел себя так, словно не понимал или не замечал ее состояния.

Она напросилась к нему в гости, желая посмотреть, как он живет.

Бегло осмотрела гостиную, небольшой кабинет, но ее целью была спальня. Ничего особенного: обычная мужская спальня, никаких балдахинов над кроватью, никакой россыпи подушек, сдержанные светлые тона. Спальня Эрике очень понравилась. Осторожно присела на кровать: ни мягко, ни жестко, в самый раз. Тяжко вздохнула, просительно глянула на мужчину, показав на место рядом с собой, он сел без возражений.

Снова поцелуи, сводящие ее с ума, он ласкал ее тело сквозь платье, а когда она хотела снять его, жестко сжал ее руки:

— Не надо, — сказал он, — думаю, ты еще не готова.

— Готова, готова, — закричала Эрика.

— Ты просишь меня о близости? — спросил Ламбер, не мигая, глядя ей в глаза. Она кивнула, судорожно глотнув. — Ты умоляешь меня о близости? — снова переспросил он, не отрывая взгляда. Сухими, холодными губами она шепнула, едва слышно: "Умоляю", и тут же вспомнила разговор, в котором она, передавая слова леди Тиллии, говорила, что о близости должен молить мужчина. С бешеным криком злости, она рванулась с кровати, но Ламбер ее не отпустил, и поцеловал так, что все ее гневные мысли, вся обида мгновенно вылетели из головы. Однако дальше страстных и горячих поцелуев Ламбер и в этот раз не пошел. Эрика не понимала его. Совсем не понимала. Она же чувствовала, что нравится ему, чувствовала, что он ее хочет. Так почему же не берет?! Она едва сдерживалась, чтобы прямо не спросить его об этом.

Если бы она все же спросила, и если бы получила честный ответ, то была бы весьма удивлена, поскольку в таком сдерживании их отношений, были виноваты не только его принципы, но... и Владычица Золотого королевства. Эрика не знала о том, что в один из дней сэр Ламбер получил от нее приглашение для личной встречи. И вот в беседе прозвучал достаточно прямой намек оставить Эрику в покое. Надо сказать, что такое вмешательство в его личную жизнь просто взбесило Ламбера, и он в очень деликатных и высоких выражениях, уведомил Владычицу, что он не намерен прислушиваться к ее просьбе. И если до этого момента Ламбер еще сомневался, как поступить с Эрикой, поскольку ее юный возраст, приводил его в некоторое смущение, то с этой минуты, он точно решил идти с Эрикой до конца.

Глава 10

Эледиэль, обычно никогда не вмешивалась в личную жизнь своих подданных, в этот раз поступила иначе, и все из-за того видения в водопаде. Она не представляла, как Эрика сможет быть с Элгором, если станет возлюбленной сэра Ламбера. Впрочем, жизнь все расставила по своим местам. Эрика так сильно и страстно любила Ламбера, совершенно, не скрывая своих чувств от посторонних, что разлучить ее с ним означало облечь на невыносимые муки. И Эледиэль отступила.

За романом Эрики и Ламбера наблюдали все. Спорили, когда же, наконец, он сделает ее своей любовницей, и пристально следили за ними, боясь упустить этот волнующий момент.

Эрике такое внимание хоть и было неприятно, но она на него особенного внимания не обращала. Если бы Ламбер предложил ей остаться на ночь в его комнате, она бы осталась, даже если бы все дамы королевства стояли под дверью и слушали, что происходит у них в спальне. А вот Ламбер был не такой, излишнее внимание и любопытство окружающих его раздражало. То, что все ждут, не дождутся, когда Эрика станет его женщиной, выводило из себя. Он не собирался потакать любопытству скучающих дам, и поскольку был очень умным и опытным мужчиной, организовал все так, что никто и не догадался, когда такой день настал.

Как-то Ламбер, перехватив Эрику в одном из коридоров, быстро сказал:

— Вечером попросишь одну из сестер надеть твое платье и немного помелькать в окне, чтобы все решили, что вечер ты проводишь дома.

— А на самом деле? — предвкушая нечто захватывающее, спросила Эрика, взглянув на Ламбера горящими, в догадке, глазами.

— А на самом деле я буду ждать тебя у южных ворот с двумя лошадьми. Сможешь добраться так, чтобы тебя никто не заметил? Мы отправимся на небольшую прогулку.

— Прогулку? — разочаровано переспросила Эрика. Ответом ей был такой поцелуй, что без слов стало понятно, что за прогулку ей предлагает Ламбер. — Смогу... я приду... никто не заметит меня, — выдыхала она между поцелуями, яростно желая, чтобы вечер наступил как можно быстрее.

— Эллис, наденешь мое платье и будешь вечером ходить в нем по моей комнате, — попросила Эрика сестру, добравшись до дома.

— Это еще зачем? — удивилась Эллис такой просьбе.

— У нас с Ламбером свидание, и он не хочет постоянно натыкаться на свидетелей, следящих за нами. Пусть все думают, что сегодня я решила отдохнуть.

Эрика объясняла сестре, что делать, а сама в это время металась по комнате, выбирая самое красивое нижнее белье и сорочку. Сестры не могли не заметить ее мельтешения, а поскольку она им уже все мозги прогрызла своими страданиями, что Ламбер не желает, чтоб они стали возлюбленными, сразу догадались о причине такого переполоха.

— Эричка, он согласился? — бросилась ей на шею Эмбер.

— Не знаю, — честно ответила ей старшая сестра, — но похоже на то. Он сказал, что будет ждать меня у южных ворот, и мы с ним куда-то поедем, и чтобы кто-то из вас ходил в моем платье, чтобы обмануть желающих следить за нами. Ламбер еще ни разу не вел себя так. Думаю, сегодня ночью все случится.

Эрика в волнении села на кровать. Перед сестрами она могла не скрывать, что ей страшно, что она волнуется и очень переживает, как все должно произойти. Нет, Эрика не боялась боли или еще чего-то. Единственное, что ее волновало, это не опозорится перед Ламбером, не разочаровать его. А как это сделать она не знала.

— И не спросишь ни у кого! — с горечью пожаловалась она сестрам. — А ладно, будь, что будет! Я все равно поеду с ним, и лучше буду сожалеть о том, что сделала, чем о том, чего не сделала.

Незаметно вылезти на крышу, потом пройти по карнизу и спрыгнуть с высоты третьего этажа не составило для Эрики никакого труда. Платье она благоразумно запихнула в сумку, поскольку в нем лазать по крышам было довольно проблематично. Она быстро добралась до Южных ворот. Ламбер уже ждал ее. Она вскочила в седло, и они галопом понеслись в только одному ему ведомое место. Как оказалось их путь лежал к небольшому домику, стоявшему в глубине леса. К этому времени ночь уже полностью вступила в свои права, вокруг была непроглядная темень, серп луны едва выглядывал из-за облаков.

— Не боишься? — тихо спросил, на всякий случай Ламбер, поскольку с любой другой девушкой, он никогда не решился бы, ехать в такое место, и в такое время. Но Эрика лишь презрительно дернула плечами. Она не боялась ни леса, ни темноты, к тому же адреналин, от предвкушения того, что обязательно должно случиться, горячил кровь и кружил голову, заставляя сердце биться, как сумасшедшее.

Они прошли в дом. Ламбер зажег лампу, свечи, и занялся разжиганием камина. Эрика огляделась по сторонам. Очень приятная чистая, большая комната, скорее всего гостиная, две двери. Одна вела в кухню, другая, скорее всего в спальню. Едва Эрика об этом подумала, как ее лицо вспыхнуло от смущения, хорошо, что Ламбер сидел к ней спиной.

Огонь в камине разгорелся. Стало тепло и уютно. Ламбер принес сумку, в ней оказалась еда. В доме нашлись и тарелки, и ножи, и вилки с ложками, и бокалы.

— Почему ты не пьешь? — спросил Ламбер, после того, как они сели за стол, и он увидел, что Эрика неуверенно вертит в пальцах бокал, наполненный чудесным легким вином. Она неуверенно улыбнулась ему, раздумывая о том, говорить ли ему правду, если при этом возникнет реальная угроза, что и сегодняшнее свидание, ничем не закончится, или лучше что-то соврать. — Эрика, — еще раз мягко повторил мужчина, — говори все как есть, со мной можешь не лукавить и не притворяться, я тебя пойму.

— Да, я... тут нет никакой тайны, — немного смущенно объяснила она, — я еще никогда не пила вина, мы же с сестрами еще... — Ламбер не дал ей закончить, громко рассмеявшись, закрывая лицо ладонями.

— Все время забываю о твоем возрасте! Попробуй это вино, оно должно тебе понравиться.

Эрика смело отпила большой глоток из бокала. Вино было легким и таким вкусным, что она тут же сделала еще один глоток.

— Стоп, стоп! — закричал Ламбер и, перегнувшись через стол, отобрал у нее бокал. — Это вино пьянит, а поскольку ты еще его не пробовала, оно может тебе очень сильно ударить в голову.

Но Ламбер опоздал со своими предостережениями. Глаза Эрики уже горели ярким огнем, щеки окрасились румянцем, а движения стали откровенно провоцирующими. Она встала из-за стола и села Ламберу на руки, обвив его шею, и накрыла поцелуем его губы.

— Эрика, ты опьянела, — прошептал он, но не оттолкнул ее от себя, а наоборот, еще теснее прижал к себе, и сам поцеловал ее таким поцелуем, что Эрика застонала от жара, охватившего ее тело. Он дернул за воротник ее курточки, освобождая плечи от одежды, и пуговицы с веселым стуком попрыгали по полу, а он начал целовать ее шею, подбираясь губами к груди, руками продолжая рвать ее рубашку.

Она с наслаждением, закрыв глаза, подставляла шею под его поцелуи, руками притискивая его голову к себе. Когда его губы, наконец, добрались до ее груди, она застонала от удовольствия.

— Может, лучше перейдем в спальню? — шепнул ей в ухо Ламбер, и волна возбуждения, накрыла ее с головой. Он поставил ее на ноги, встал со стула, потом легко подхватив на руки, отнес в другую комнату. Кровать с балдахином стояла в центре, давая возможность обходить ее с трех сторон. Ламбер немного небрежно швырнул Эрику на кровать, и стал спокойно, и аккуратно снимать камзол и рубашку.

Волна возбуждения, что окатила Эрику в столовой, как-то быстро схлынула, уступив место неловкой смущенности. И как тут было не смущаться? Она была обнажена до талии, но при этом в сапогах для верховой езды.

-Сними сапоги, — приказал Ламбер. Она сползла с кровати и стала также неловко раздеваться вместе с ним. Такие моменты на корню губили весь романтический настрой, и Ламбер злился на самого себя, что начал любовную прелюдию слишком рано и в неподходящем месте. "Давно я не терял голову от страсти", — с раздражением констатировал он свое поведение, вспомнив, как в столовой Эрика села к нему на колени, заставив его полностью утратить контроль над ситуацией. А этого допускать было нельзя, учитывая, что Эрика совсем не опытна в любовных играх. Но что сделано, то сделано. Он видел, что с каждой секундой, Эрика все больше и больше остывает. Ламбер с досадой понял, что у него нет другого выхода, кроме как воспользоваться своими силами, силами серебрита. Он не любил и почти не пользовался этой своей возможностью. Было противно вызывать сексуальное желание, сексуальное возбуждение в девушке таким вот искусственным способом, когда он вполне способен вызвать искренний жар, но сейчас выбора у него не было.

Они разделись одновременно. Он шагнул к девушке, прижал ее к себе и нежно провел ладонью вдоль позвоночника

Теперь он вел себя по-другому, Эрика захлебывалась от наслаждения и счастья, забыв обо всем на свете.

...Того, что всё случилось, она не собиралась скрывать: она любила и ощущала себя любимой. Дамы лишь пожали плечами — завоевать мужчину легко, но вот удержать... Тем более имея такой характер, как у Эрики — совсем другое дело. Ну, неделя, ну, две — и больше Ламбер с такой грубиянкой не выдержит. Заключались пари, сколько времени они пробудут вместе. Дни проходили за днями, недели за неделями, а Ламбер всё не бросал и не бросал Эрику.

Это казалось всем удивительным только на первый взгляд. На самом деле Ламберу было очень комфортно с Эрикой. Она не ныла, не требовала к себе трепетного, благоговейного отношения, как все его бывшие дамы, охотно слушала его рассказы о прошлых временах и сражениям, в которых он участвовал.

Главное, не заставляла относиться в себе, как к оранжерейному цветку, боявшемуся любого дуновения ветра.

Глава 11

Они вообще не ссорились. Надо признать, что это была целиком заслуга сэра Ламберта. Нет, он не потакал Эрике, пытаясь предугадать и выполнить все ее явные и неявные желания, и все же он по-настоящему понимал ее, и поэтому лишь слегка корректировал их отношения, стараясь, чтоб им обоим было комфортно в обществе друг друга. Ламберт с удовольствием помогал ей оттачивать свое мастерство на бойцовой арене, с удовольствием отправлялся с ней в многодневные путешествия на лошадях, но главное, он учил ее любить свое тело, понимать себя, чувствовать себя, доставляя радость себе и партнеру. Тут сэр Ламберт был вне конкуренции.

Во-первых, он запретил ей стесняться. Понятно, что чувствуя свою неопытность и боясь попасть впросак, Эрика, начинала смущаться, переживать, и думать не о своих чувствах, а о том, что в эту минуту думает о ней Ламберт. Подобная стеснительность полностью убивала чувственность, поскольку, возбуждение мгновенно испарялось, лишь только в голове появлялась мысль: "Как мне не опозориться перед ним?". Ламберт всегда знал, когда Эрика полностью отдается его рукам, забыв обо всем, растворяясь в наслаждении, что он ей дарил, или когда она, стараясь выглядеть возможно привлекательнее и соблазнительнее в его глазах, думает только об этом, не чувствуя радости от его прикосновений. Ох, в какую он тогда приходил ярость, вышвыривая Эрику из кровати и отправляя спать на жесткий, скрипучий диван.