Коп из захолустья

— К мужчине, — заканчивает мою мысль Хавьер. — Причем, к мужчине которого любит. Или который, как минимум, ей чрезвычайно симпатичен. Иначе — просто легла бы спать, а на свидание пошла бы ближе к вечеру. По каким-нибудь срочным делам, вроде почти просроченного платежа по кредиту или еще чего-нибудь в том же духе — обула бы кроссовки или еще какие балетки, после ночи-то на каблуках.

— А учитывая эту самую ночь на каблуках — ищем такси. Никуда она пешком не пошла бы, — добавляю я. — Отсюда вывод номер два?

— Снова обзванивать диспетчерские, — глубоко вздыхает Бланка.

— Логично, — согласился я с умозаключением молодого коллеги. — Сколько у нас в Старом Городе служб такси?

— Эээ... — слегка 'завис' Хави. — Пять?

— Семь, — вздохнул я. — Делим поровну, три мне, четыре — тебе, и обзваниваем все по очереди, выясняем, такси какой именно конторы и куда отвезло Мэнди от дома. И едем общаться с водителем...

По древнему закону всемирного свинства, нужное нам такси оказалось в списках последней, седьмой по счету диспетчерской. Да еще и общавшийся с нами тип был тот еще тугодум, ну, или талантливо тупицей притворялся. По ходу службы встречал таких несколько раз: строят из себя полных идиотов, в надежде, что от них отстанут или хотя бы требовать будут поменьше. В нашем случае — не помогло. Убийство — это слишком серьезный повод.

Зато с таксистом повезло. Пожилой и очень солидный, можно даже сказать степенный, седой мужчина, похожий на слегка похудевшего и сбрившего бороду Санта Клауса, узнав от диспетчера, в чем дело, подъехал к управлению сам. Подробно рассказал все что знал: во сколько забрал пассажирку, где и когда высадил. Припомнил, что настроение у Мэнди было приподнятое, 'солнечное', как он выразился. Узнав, что девушку убили, очень сильно расстроился, что почти ничем не может помочь. Хороший дядька, побольше бы таких.

Но главное мы выяснили: свое последнее такси девушка заказала до 'Мажестика' — весьма недешевой гостиницы с хорошим, дорогим рестораном на первом этаже. Плохо дело. В таких заведениях к репутации, как своей, так и постояльцев, относятся порой излишне щепетильно. Оно и понятно, это вам не дешевый мотель в пригороде, куда водят случайных подружек и недорогих 'профессионалок' решившие гульнуть 'налево' от благоверных мелкие клерки. Сюда девушек приглашают пусть и не самые крутые шишки Булыжника, но все же вполне состоятельные, респектабельные джентльмены. Которым семейные драмы совершенно ни к чему. И это значит, что камер наблюдения внутри нет. Только различные детекторы систем безопасности, считывающие и фиксирующие огромное множество параметров кроме самого для нас главного — изображения. А персонал: от менеджера до последней уборщицы или лифтера — профессиональные склеротики, не запоминающие лиц. Впрочем, попытаться мы все равно обязаны, хотя я изначально уверен — бесполезно.

Через час я понял, что из 'Мажестика' нам пора уходить. Вернее, даже не так. Мне срочно пора уводить оттуда Хавьера. Не привыкший еще изнанке нашей профессии стажер буквально кипел от негодования. Глядишь, еще чуть-чуть, и точно сорвется и расквасит в кровь физиономию какому-нибудь очередному менеджеру, просто, чтобы убрать с нее это слащаво-презрительное выражение.

За этот час мы успели опросить толпу народа, начиная от уборщиц и портье на этажах, заканчивая заместителем генерального менеджера. Сам генеральный нас не принял. Миловидная, но с явно различимой стервозинкой во взгляде и поведении, секретарша нам сообщила, что 'у мистера Грейвса сейчас очень важные переговоры'. Нет, в теории, возможно, что оно так и есть, но опыт мой подсказывает — просто не по чину нам с самим мистером Грейвсом общаться, rilom ne vishli, как обязательно сказал бы ехидный Влад.

— Нет, ну как же так? — кипел праведным гневом Хавьер. — Человека же убили! А они из себя хиллбилли* корчат. А если бы это их дочь или сестра была?!

— Прими как данность, Хави, — успокоить напарника непросто, но я пытаюсь, а то ведь и впрямь может наделать дел на эмоциях. — Вот 'если бы' — тогда они примчались в 'управу' и выли бы в голос о правосудии, вынося мозг всем, от нас с тобой, до Рудицки или даже капитана. А если нет, то оно их как бы и не касается. И только мешает 'честно' заработать на кусочек хлеба с маслицем.

— Но почему?!

— Да потому что люди — сволочи, Бланка. Просто поверь на слово старшему по званию, запомни и живи с этим дальше. Зная, что это так, будет намного легче. Лучше вот о чем подумай: допустим, тебе нужно вынести из 'Мажестика' тело. Как бы ты это сделал?

Хавьер задумался.

— Ну, не через главный вход, в ковер завернутое, это точно.

— Логично, — крутнув пару раз в воздухе ладонью, я предложил напарнику продолжать мысль.

— Ну, не знаю... В ковер завернутое тело я бы вообще выносить не стал, уж больно в глаза бросается. Кто угодно, любой случайный свидетель решит, что происходит что-то подозрительное и, скорее всего, противозаконное.

— Снова не поспоришь.

— Наверное, дождался бы глубокой ночи, когда и постояльцы угомонятся, и персонал по коридорам бродить перестанет и...

— И?

— Не знаю, Нэйт, — беспомощно разводит руками напарник. — Ничего толкового в голову не приходит, одна дешевая беллетристика.

— Хави, вот верь — не верь, но большинство наших с тобой сограждан ни в убийствах, ни в заметании следов после них — ни черта не смыслят. И вся информация у них — как раз из той самой дешевой беллетристики. На том мы их и ловим. Конечно, бывают и профи... Но профессиональный киллер против Мэнди... Да и работают профессионалы куда чище, их жертвы, обычно, или пропадают бесследно, или наоборот — оставляются на самом видном месте, как предупреждение кому-то. Пошли!

Куда именно мы идем, Хави даже не спросил. Привык уже: нет своих идей — топай, отрабатывай версии старшего, у которого идеи есть.

А у меня кое-какие соображения имелись. В одном мой стажер прав — открыто тело из гостиницы не вытащить. Значит — однозначно грузовой подъезд и черный ход. Каким бы то ни было образом — но через них. Камер там, конечно же нет. Но камеры — далеко не единственный вариант. Сейчас будет Хавьеру новое практическое занятие. Тема урока — 'Основы работы с негласной агентурой'.

— Значит так, Бланка, — инструктирую я напарника, — я в этот клоповник вламываюсь с той стороны, устраиваю там тарарам.

— Зачем? — явно еще не сообразил, что к чему Хавьер.

— Ты слушай, уточнять по итогам будешь. Второй выход — вот он. Через него оттуда все и ломанут на выход. Но тебе все не нужны, тебе нужен один совершенно конкретный парень. Тощий такой и мелкий черный гнус, Диллон Хеджкомб по кличке Хеджи... Вот, лови портрет...

Я скидываю напарнику на коммуникатор фото из архива, к которому у него самого пока доступа нет. Не положено.

— Если они оттуда рванут в разные стороны, — начинает врубаться в ситуацию стажер, — мне их физиономии разглядывать особо некогда будет. Да еще при таком-то освещении.

М-да, на фонарях в трущобах департамент градостроительства явно экономит. Темновато тут, и это если мягко, без грубой нецензурной брани.

— Согласен, соображаешь. Высматривай мелкого такого, как макака юркого негра. Ну, и 'заячья губа' — особая примета хорошая... Не думаю, что там таких много. Только будь осторожен: мелкий он, конечно, мелкий, но 'заточкой' владеет мастерски. Ахнуть не успеешь, а он тебе уже в пяти-шести местах ливер пропорол. Поэтому лучше бери по-жесткому, чтоб наверняка.

— Ага, — Хавьер ощутимо напрягся.

— Не бзди, молодой, у тебя по службе таких моментов еще много будет, — пытаюсь ободрить его я.

— Надо было бронежилет надеть, — неуверенно тянет он в ответ.

— А кто тебе мешал? — развожу руками я. — В багажнике два лежат... В чем проблема?

До 'патрульки' назад топать — с полмили не меньше. Не втиснулись бы мы в эти улицы-щели на патрульном автомобиле, пришлось пешком топать. И возвращаться без провожатого по этому тесному вонючему лабиринту сначала к 'патрульке', а потом от нее — назад, Хавьеру явно не хочется. Да, без 'экскурсовода' тут заблудиться — дело недолгое.

— Не, нормально, — встряхивается Бланка. — Справлюсь.

— Правильный настрой, молодец. Главное, постарайся без стрельбы. Нам этот гнус живым нужен.

— Понял, — Хавьеру явно страшновато, но виду он старается не подавать. — Готов.

— Отлично, — я возвращаюсь к центральному входу в ветхую лачугу, служащую ночлежкой местным бомжам и наркоманам.

После хорошего, от всей души, пинка, дверь с грохотом срывается с петель и влетает внутрь помещения, а луч мощного, будто прожектор, фонаря, рассекает темноту.

— Всем оставаться на местах! Полицейский рейд! Управление по борьбе с наркотиками! Всем оставаться на местах!!!

Кто-то и впрямь думает, что услышав такое, наркоманы и мелкие 'пушеры' послушно замрут, сложив руки на затылке? Да я вас умоляю! Рванули кто куда во все лопатки. Разве что 'куда' — вариантов совсем немного. Или вперед, где я с фонарем и пистолетом напоказ, или к запасному выходу. Думаю, выбор здешних обитателей был очевиден.

Я даже успел увидеть спину улепетывавшего Хеджи. А за дверью его ждал всерьез замотивированный и готовый к бою детектив-стажер Хавьер Бланка.

— Стоять, pendejo!!!* — донеслось из-за двери черного хода.

А потом до меня донеслись характерные хлесткие шлепки хорошо поставленной боксерской 'двойки' и тихий жалобный скулеж.

— За что, господин старший детектив? — начинает причитать Хеджи, едва я открываю дверь черного хода и выхожу из ночлежки наружу.

Ему бы сейчас еще начать рукавом утираться — и вылитый несчастный сиротка Оливер Твист получится. Разве что чернокожий и крэком проширянный чуть не до дыр. Но — никак, потому как руки ему Хавьер очень профессионально заломил за спину и одноразовыми пластиковыми браслетами запястья стянул.

— Ну, а как иначе, Хеджи, старик? Ты ж у нас особо опасный, дерзкий и склонный к проявлениям насилия в отношении представителей власти. Ведь наверняка хотел на детектива Бланку напасть с применением холодного оружия, так?

— Кто?! Яааа?!!!

В сорвавшемся почти в ультразвук взвизге наркомана ужас настолько искренний, что я не сдерживаюсь и начинаю в голос ржать. Взахлеб, до слез. И до Хавьера, наконец, доходит.

— Разыграл, да? А я, дурак, купился... Какая ж ты сволочь, старший детектив Райан!

— А вот это ты зря, Хави, — слова стажера меня не обидели, но объясниться все же необходимо, а то ведь не поймет. — Это тебе на будущее урок — на внешность не смотри, всегда относись к любому задержанному так, словно он мастер боевых искусств. Был тут года три назад деятель один — Чуча. Имени его на улице никто и не знал, только прозвище. Доходной был, как скелет, в чем только душа держалась. А потом, при попытке ограбления винной лавки убил продавца и двух патрульных порезал серьезно. И чуть не ушел, второй патруль подоспел вовремя. Так он и на них с тесаком пошел. Пристрелили... А казалось бы — еле ходит...

— Святая правда, господин детектив, сэр, — внезапно вступает в разговор лежащий на земле Хеджи, глядя снизу на Хавьера.— Знавал я Чучу. Кололся всем подряд, дышал через раз, а когда за нож тогда схватился — так будто берсерком стал. Жуть, клянусь пресвятой девой Марией. И бронежилет вы зря не носите. Опасно тут...

— Видал, какая забота? — снова хохотнул я и приподнял наркомана за шиворот. — Пошли-ка внутрь, дружок. Поговорить нужно.

В ярком пятне света ручного фонаря прямо на грязном, затоптанном и заплеванном полу ночлежки, валяются весьма немногочисленные пожитки Хеджи. Несколько смятых мелких купюр, ржавый раскладной нож, пара весьма характерного вида одноразовых шприцев... Шприцев, наполненных темно-бурой, почти черной жижей и источающих резкую вонь едкой химии.

— М-да, Диллон, как же низко ты пал, — с фальшивым участием в голосе укоризненно качаю головой я. — Неужели дела пошли настолько плохо, что ты решил перейти на 'грязь'? Чувствую, еще чуть-чуть и наступит черед дезоморфина?

— Ну что вы, сэр, — с видом пай-мальчика возмущается он. — Всего лишь временные финансовые трудности, не более того, вы же понимаете...

— Дезоморфин, Хеджи, чертов, мать его, дезоморфин. От которого у тебя все вены сгорят за пару-тройку месяцев и руки-ноги твои просто отгниют. Ты же наверняка видел, как оно со стороны?

Видел, и не раз, по посеревшей от ужаса физиономии вижу. Не хочет Диллон в разряд дезоморфиновых смертников. Но и денег на нормальное 'ширево' у него, похоже, нет. Вот и начал уже всякой кустарно сваренной дрянью колоться.

— А может нам тебя арестовать, Диллон? — продолжаю лицедействовать я. — Два шприца с 'грязью' — это уже вполне тянет на вполне приличный срок. Сколько за такое светит нашему другу, детектив Бланка?

— До трех лет, в зависимости от наличия или отсутствия отягчающих, — Хавьер без пояснений сообразил, что от него требуется, и теперь подыгрывает мне в меру сил.

— Приводы у тебя уже были, — словно раздумывая вслух, внимательно смотрю на наркомана, — асоциальное поведение тоже долго доказывать не придется. Зато немного подлечишься, а может, и вовсе с иглы слезешь. Что думаешь?

По всему видно, идея моя у Хеджи не вызывает ни малейшего понимания и поддержки.

— Не надо меня в тюрьму, сэр, ради пресвятой девы Марии, не надо!

— Хеджи, ну что ты как маленький. 'Не надо'... А как иначе? Сам понимать должен: борьба с преступностью — наша с детективом Бланка святая обязанность. А тут — весь состав преступления налицо...

— Я все понимаю, сэр, — продолжает канючить тот, — может, я смогу чем-то оказаться полезен полиции? Ну, хоть чем-то? Ради всего святого, господин старший детектив, сэр!

Сделав вид, что глубоко задумался, молчу примерно минуту. Хави продолжает давить наркоману на мозги: достав из кармана куртки коммуникатор, вертит его в руках, словно сомневаясь, прямо сейчас начать заполнение стандартной формы протокола задержания, или погодить еще чуток.

— А знаешь, Хеджи, — вроде как выхожу из задумчивости я. — Может и есть у тебя шанс оказать помощь правоохранительным органам. Но учти, попытаешься нас дурить — и тебе конец. Детектив Бланка очень не любит, когда ваш брат пытается ему голову морочить. А удар у него — ты сам оценить успел. И это он еще легонечко, почти что любя. А представь, что будет, если он расстроится?

Хавьер пытается состроить зверское выражение. Как по мне — так себе получилось, уж больно он смазливый, но Хеджи купился и с готовностью согласно замотал гривой, мол согласен на любые условия.

— Ты же у нас любишь на задворках 'Мажестика' тусоваться? И остальных, кто там в помойках по ночам роется, наверняка знаешь. Ничего интересного там последние дни не происходило? Может, сам что-то видел, или рассказывал кто? Только хорошенько вспоминай, Хеджи. От этого не только твоя свобода, но, возможно, еще и здоровье зависит.

Хавьер после этих моих слов снова зловеще осклабился. На этот раз вышло почти убедительно даже для меня. Бедняга Диллон, кажется, вообще чуть не обмочился.