Коп из захолустья

Коп из захолустья. Борис Громов на правах рукописи (с). Подмосковье, 2015 г.

Так, а вот это я не понял! Что за непорядок? Или у меня часы вперед убежали? А, нет, нормально все. Где-то высоко в небе над крышей моей мансарды оглушительно грохнуло, а потом уже значительно тише монотонно 'забулькало'. Мелко задрожали толстые поликарбонатные панели в оконном переплете, жалобно забренчала в давненько уже не мытой кофе-машине дешевая пластиковая, но весьма успешно пытающаяся изобразить фарфор, кофейная чашка, закачалась бежевая пенка только что сваренного эспрессо. Все четко по графику. Семь пятнадцать утра — идет на посадку грузопассажирский челнок 'Дельта Майнинг групп'. У шахтеров пересменка. Сегодня в барах и борделях в районе грузового порта и общежитий 'Дельты' будет весело. Суббота, чтоб ее... Впрочем, вряд ли патрульные увидят хоть что-то принципиально новое. Пьяные драки, разбитые носы и выбитые зубы, кого-то однозначно увезет с ножевым 'неотложка'... 'Культурный досуг' господ шахтеров успел стать рутиной еще до того, как я пришел на службу. Управятся. В самом крайнем случае — подтянут дежурную смену мобильного взвода. У Команданте парни серьезные, живо разъяснят дебоширам, что такое любовь и как с нею бороться. Тут особо переживать не о чем. Но вот чертов челнок...

А он, меж тем, закончил торможение и начал посадку. 'Бульканье' сильно поменяло тональность. С одной стороны: вроде как почти бесшумно, но при этом — в ультразвуковом спектре. Ушами и не слышно, но на мозги давит страшно. И хорошо еще, что в инфразвуковой спектр не зашкалило, а то бы тут во всей округе народ в тоске на стены лез и от страха в штаны гадил. Шутка! Не 'вещают' корабельные движки в инфразвуке. Зато в остальном жизнь портят — только держись. Пол под ногами ощутимо заходил ходуном. Теперь забренчала не только чашка, но и вся посуда на кухонной полке. Благо, я — холостяк, и посуды и у меня немного. Одним словом, леди и джентльмены, доброго утра и добро пожаловать на Булыжник! Самую глухую захолустную дыру из всех, что только есть в обитаемой Вселенной. И, как это ни странно, одновременно едва ли не самый яркий драгоценный камень в ее же короне... Ага, вот так оно порою и бывает...

Впрочем, будем откровенны, все не так уж плохо. По крайней мере, у меня и сегодня. Я уже встал, принял душ, соскоблил с физиономии щетину и даже кофе себе сварить успел. Ну, как сварить... Скорее — капсулу в кофе-машину зарядить, воды налить и на кнопку нажать. Это, конечно, не молотый земной мокко в бронзовой джезве на раскаленном песке. Ага, с корицей и чем-то там еще, в таких случаях положенным. Но аппарат у меня стоит дорогой, хороший, да и на капсулах я не экономлю. Так что кофе у меня более чем приличный. Собственно, в первую очередь благодаря ему утро можно считать вполне приемлемым. Вторая причина — день недели. По вторникам все гораздо хуже: приходит чисто грузовой рудовоз, доставляющий сырье на обогатительный комплекс. И прибывает он, зараза, без двадцати шесть. Тоже утра. Из-за этого в понедельник вечером я будильник традиционно не завожу — незачем. Побудочка и без него выходит что надо. Скорость у рудовоза меньше, а вот тоннаж — гораздо больше, чем у челнока с шахтерами. Ну, соответственно, и гремит он куда дольше и серьезнее. Спать под такой аккомпанемент не вышло бы даже у Туми, а я — далеко не он, я всего-навсего изнеженный благами цивилизации конфедерат сомнительного ирландского происхождения. Хотя, где он сейчас, Туми? И где я...

В очередной раз мысленно, про себя, горько вздохнул, мол, сколько ж можно, дружище? Все эти утренние принудительные побудки, ночной гвалт, доносящийся от баров Син стрит*, прочие-разные неудобства, мелкие и не очень ... На кой оно тебе нужно?! Правда потом (и опять же — бог знает, в который раз) вспомнил о ценах на аренду жилой недвижимости в приличных районах Нового Города, прикрытых шумопоглощающими экранами, и только рукой махнул (опять же — мысленно). Тут, в Городе Старом, неподалеку от порта, и ценник более чем гуманный, и до родной 'управы' — несколько минут быстрым шагом. Опять же, всегда можно выпятить грудь колесом, бухнуть в нее могучим кулачищем и заявить: мол, я — патриот. В Старом Городе родился и возмужал, тут и буду жить. Ну, и Вики, конечно...

Ладно, довольно лирики! Этак можно даже до совсем рядом расположенного места службы опоздать. Как любил говаривать Влад: 'Durnoe delo — ne hitroe'. Нет, положительно, в изобретении коротких, но емких афоризмов на все случаи жизни круче русских были, пожалуй, разве что только древние римляне. Большими глотками допиваю, пока не остыл, кофе. Повязываю галстук (знаю, в 'управе' многие носят фальшивые, на резинке, вроде форменных у патрульных, но сам предпочитаю собственноручно затянутый аккуратный 'виндзорский' узел), надеваю пиджак. На брючной ремень слева от пряжки — полицейский жетон, табельный 'Кольт Скат', плоский и компактный, но мощный восьмизарядный пистолет в открытой оперативной кобуре — на правый бок. Перед экраном коммуникатора, который в 'спящем режиме' исполняет у меня обязанности зеркала в прихожей, привычным движением поправляю шляпу. Несколько секунд разглядываю свое отражение. Вроде, все в норме. Вот и хорошо, значит — пора на службу.

Уйти от дома не успеваю: на углу меня буквально за рукав ловит хозяин небольшого ателье, расположенного тут же, на первом этаже дома, стоящего точно напротив моего. Мастер он, конечно, от бога, все мои костюмы им пошиты, но до чего же он иногда бывает нудным!

— Добгое утго, детектив!

Вообще-то — старший детектив. Но разве его волнуют подобные мелочи? Кстати, вот честное слово, кажется мне порой, что этот седой тощий старикан натуральным образом комедию ломает, изображая не просто еврея, которым он, собственно, и является, а натурального старого еврея из анекдотов. Зачем? Да кто ж его знает! Для собственного удовольствия, быть может? У стариков не так уж много развлечений.

— И вам доброго утра, мистер Коэн...

— И чего добгого ви таки увидели в этом утге? — тут же переменил пластинку портной. — Ви таки взгляните, как этот молодой шлемазл испоганил опять мое заведение!

'Молодой шлемазл' — это семнадцатилетний лоботряс Стивен Ричардс, сын соседей старого Коэна. Неплохой, в целом, паренек, но с конкретной подростковой придурью в молодой и потому бестолковой голове. Именно сейчас у него, похоже, приключился 'заскок' на сопротивлении 'жестокости полиции' и мелком бытовом вандализме.

Ох, елки! Вот ведь все-таки талантище у парня! Его бы энергию — да в мирных целях! Морда жирного хряка в форменной полицейской фуражке, нарисованная краской из баллончиков на 'слепой' торцевой стене ателье старика Коэна, была настолько неприятна, что аж самому захотелось в нее смачно харкнуть. Ну, и надпись 'А.С.А.В.'*, разумеется, куда ж без нее? Хотя, вот это — откровенно скажем, зря. Лучше б ты, малыш, опять полуобнаженных длинноногих красоток в чисто символического размера доспехах намалевал. Тех добрая половина патрульных с явным интересом разглядывала, а кое-кто даже на камеру портативного коммуникатора фотографировал. 'На долгую и вечную память'. За пубертатные фантазии тогда пришлось только из кармана родителей перекраску стены оплатить, а вот такой 'гражданский протест' — это уже хулиганство. Влепит тебе судья Хендерсон часов этак сорок исправительных работ, и будешь в компании похмельных шахтеров, карманников и мелких кабацких аферистов мусорные баки на окраинах Старого Города чистить. Ну, и краску, плюс малярные работы твой отец, понятное дело, снова оплатит, не без этого. И штраф.

— Ужасно, мистер Коэн, просто ужасно, — фальшиво посочувствовал я портному. — Поверьте, займусь этим вопросом сразу же по прибытии на службу. Незамедлительно.

— Не забудете? — с подозрением косит на мою каменную рожу старый еврей. Видать, чувствует глубоко скрытую иронию.

— Ну что вы, мистер Коэн, как можно? Первым делом, еще до просмотра оперативной сводки!

— Хогошо, — отпускает меня с миром портной.

С противоположной стороны улицы довольно скалится со здоровенного рекламного щита во все тридцать два фарфоровых зуба Джонас Чейни — самый титулованный игрок в гольф в обитаемой части Галактики. 'Минеральная вода 'Фурье' — выбор успешных!' Ага, и расценки настолько 'конские', что я ту воду, в комплекте с господином Фурье лично, видал в гробу и в белых тапках! Моего месячного жалования, дай бог, чтобы на ящик из двадцати бутылок хватило. И для кого, спрашивается, они этот плакат в нашем районе повесили? Или целенаправленно пролетариат злят и классовую ненависть в нем вызывают? Тогда — не с той стороны зашли: местный пролетариат все больше виски да бурбоном интересуется, самые продвинутые — русской водкой. А минералка 'Фурье' им глубоко безразлична.

— Доброе утро сержант! — вежливо прикасаюсь я к шляпе, подходя к стойке дежурного на входе в участок.

Сержант Энгус О'Хара, служивший в полиции вместе с моим отцом еще тогда, когда я в колыбели пытался научиться самостоятельно садиться, приветливо кивнул.

— Приветствую, Нэйтан. Как дела?

Ну, собственно, Нэйтан — это я. Старший детектив отдела тяжких и особо тяжки преступлений Управления полиции Старого Города Нэйтан Райан — к вашим услугам. Пол, как вы уже, надеюсь, догадались, мужской. Возраст — тридцать четыре года по стандартному исчислению. Рост — шесть футов и три дюйма, вес — двести двадцать фунтов. Друзья зовут кто Нэйтом, кто Натом... Порой, бывает, даже Натти, но это — исключительно для девушек, молодых и привлекательных. Для остальных — старший детектив Райан. Можно просто 'сэр', не обижусь.

— Все отлично, сержант. Да, кстати, по поводу хулиганства и бытового вандализма сообщение было уже?

— Нет, — он отрицательно мотнул крупной головой на все еще мощной, совсем не стариковской шее. — Что, снова младший Ричардс шалит?

Да уж, для сержанта Стивен — именно что Ричардс-младший, потому как О'Хара в свое время и его ныне вполне законопослушного отца за ухо в участок приводил за мелкие кражи в магазине. Сам когда-то рассказывал.

— К сожалению, уже не просто шалит, — вздыхаю я. — Там разные надписи для полиции нелицеприятные... Короче, чистая 'двадцать пять точка три'.

— Даже так? — хмыкает О'Хара. — Надо же, растет наш мальчик! Уже до хулиганства дорос. Опять стене Коэна досталось?

Дождавшись утвердительного кивка, начинает быстро вслепую, не глядя, молотить пальцами по клавиатуре стоящего перед ним стационарного коммуникатора.

— Отправил туда свободный патруль. Думаю, Ричардс-старший в офис свой не уехал еще. Вот пусть и порадуется за сына. Заодно и на повестке в суд распишется.

— Как у нас тут? — смена у дежурного по Управлению начинается на час раньше, чем у остальных, сержант уже принял дела у предшественника и точно в курсе всех событий.

Конечно, можно и журнал регистрации заявлений и учета происшествий на своем служебном 'комме' в офисе просмотреть, но с сержантом поболтать — всегда интереснее. Он расскажет и подробнее, и красочнее, да еще и пару 'похожих случаев' из своей богатейшей практики припомнит.

— Мелочевка одна. По твоему направлению — спокойно все. Вот завтра утром точно будет чего рассказать.

— У меня сегодня суточное дежурство, — невесело улыбаюсь и развожу руками я. — Завтра утром и сам смогу рассказать кому-нибудь что-нибудь интересное.

— Что есть, то есть, — соглашается сержант. — Суббота — это всегда весело.

Надо же, сегодня я в отдел пришел не первым. За своим рабочим столом уже обосновался Хавьер Бланка. Детектив Бланка у нас в отделе пока ходит в статусе 'новобранец необученный, только из Академии'. Нет, паренек хваткий и неглупый, но теория в Академии (или даже производственная практика на Новой Аризоне или еще какой-нибудь приличной планете поближе к центру Конфедерации) — это одно. Реальная пьяная поножовщина или разборки мелких уличных шаек в припортовых кварталах — совсем другое. Но, думаю, толк из парня выйдет. Настырный.

Впервые увидев его симпатичную (да чего уж там, будем честными — откровенно смазливую) мордашку и подкачанную в фитнесс-зале фигуру я ему, не стану врать, дал примерно две недели. Видно же — приличный мальчик из небедной столичной семьи. Такие в нашем захолустье долго не задерживаются: Булыжник — это вам не оранжерея для нежных цветочков. Тут все просто и грубо. Домашние мальчики у нас, словно рыбки гуппи в аквариуме с пираньями — долго не живут. Зачем они вообще к нам прилетают? Ну, думаю, дело в льготной выслуге год за два и ореоле фронтира. Ну, да, окраина обжитых миров, форпост человечества. К тому же, до демаркационного пояса с янки — рукой подать. Почти что Техас Старой Земли веке в девятнадцатом. Место, где закону служат отважные, суровые и брутальные рейнджеры, которым сам черт не брат. Служба у нас — такая ступенька, что может стать вполне 'прыгучим' трамплином в карьере, если правильно разыграть карты. А голова у Хави, несмотря на внешность главного героя девичьих сериалов, что так любила подростком смотреть Вики, по внутреннему содержанию — явно не кочан капусты...

Так вот, касательно нашего мексиканского мачо я здорово ошибся. Трехмесячный стажерский испытательный срок у него практически истек, а желания бросить все и сбежать назад к богатенькому папе на Новую Аризону он так и не проявил. Хотя вижу, что порой ему от наших реалий несладко. Но — держится. Упорный он, и гордый. Похоже, пытается семье доказать, что способен все сделать сам. По крайней мере, в широком швырянии деньгами Хавьер не замечен. Явно живет на стажерскую зарплату. У нас, правда, хватает разных доплат: за сложность-напряженность, за переработку... Словом, даже новички-стажеры не бедствуют и с хлеба на воду не перебиваются. Но, все равно, особо не пошикуешь. Вот Бланка и не шикует. Хотя видно — привык парень к совсем другой жизни. Так что, толк из него явно выйдет. А там, глядишь, лет через пятнадцать-двадцать и присядет наш Хавьер в уютное кресло начальника полицейского департамента какой-нибудь вполне приличной, давно и прочно обжитой планеты. И, очень может статься, что далеко не самый плохой начальник из него получится.

Сейчас прибывший в Управление раньше всех Бланка сидит в дешевом офисном кресле за своим рабочим столом, листает какой-то журнал и прихлебывает из белого пластикового стаканчика отвратительную бурду, которую вместо кофе впаривает всем желающим здешний кофейный автомат. Лично я с момента приобретения нормальной кофе-машины 'казенный' кофе стараюсь не пить вообще. У меня от него изжога. А Хави — по барабану. Молодой, здоровье пока и не такое позволяет. Таким как он — 'Na halyavu i hlorka — tvorog'. Ага, еще один зубодробительный русский афоризм от Влада, привет из не такого уж и далекого, но все же прошлого.

— Ола, Хави! — приветствую молодого коллегу взмахом руки и закидываю шляпу на свой стол. — Что пишут? Поп-звезда Бамбина все-таки разводится со своим муженьком-наркоманом?

— Странные у вас интересы, господин старший детектив, — ехидно хмыкает Бланка и демонстрирует мне обложку журнала. — Уж не знаю, на кой черт вам сдались та Бамбина и ее наркоша, но лично мне на подобные 'новости' — наплевать.

Ого, надо же — 'Независимый военный вестник'! Хави продолжает расти в моих глазах! Солидное издание, из тех, что в свободной продаже, а не под грифами секретности самых страшных степеней, пожалуй, наиболее авторитетное.

— Достойно, — абсолютно серьезно выражаю я одобрение коллеге. — Что интересного?

— Янки, чтоб им пусто было, вплотную приблизились к созданию носимого боевого лазера...

— Да брось, Хавьер, к нему все, кому ни попадя, приблизились уже лет сорок как. А толку? — скептически хмыкаю я.

— Прогресс не стоит на месте, — наставительно поднимает указательный палец вверх мой молодой коллега. — Та же тяжелая боевая броня еще сорок лет назад тоже в перспективных разработках числилась. А потом, всего-то за десять лет — раз... И уже у всех на вооружении. Так и лазеры. На линкорах космофлота ведь стоят. И у нас, и у янки, и у русских...

— У линкоров космофлота, дружище, по два атомных реактора на борту. И по двухтонному аккумулятору на каждый излучатель... И при всех этих красотах, напомнить тебе, какая у тех линкоров боевая скорострельность?

— Зато мощь какая! — не сдается Хавьер.

— Ты как ребенок, — улыбаюсь я. — Лишь бы жахнуть как можно сильнее и громче... Все равно, пока не изобретут достаточно мощного источника питания весом хотя бы в полсотни килограмм — старое доброе нарезное со сцены не сойдет. А до этого, похоже, еще очень далеко. Взять ту же тяжелую броню. Ведь, еще в конце двадцатого века над первыми прототипами экзоскелетов для нужд армии работать начали. А до ума довели когда? Сам сказал — три десятка лет назад. И это при том, что броня энергии один черт потребляет чуть больше карьерного проходчика... Что уж говорить про боевой лазер...

Хавьер не ответил, но явно остался при своем мнении. А я в его глазах теперь, точно, законченный старый ретроград. Честно — не понимаю я его в этом вопросе. Кому и на кой черт те лазеры в атмосфере сдались? Пуля пистолета или штурмовой винтовки, отправленная в полет хоть зарядом старого доброго бездымного пороха, хоть более современным ЖМВ* — по-прежнему делает свое дело быстро и надежно. Бронежилеты? Ну, они, во-первых, далеко не у всех есть, а во-вторых, толщину пластины до бесконечности увеличивать невозможно — пределы носимого веса никто не отменял, даже с учетом возможностей только что упомянутой боевой брони. А вот энергия пули патрона с жидкостной взрывчаткой возросла существенно... На мой взгляд, огнестрельное оружие еще долго позиций своих не сдаст. Тот же русский АК-600 взять... Впрочем, что-то отвлекся я.

Хави уже отложил журнал и сидит, упершись локтями в столешницу, с мечтательным видом. Видать, о носимом боевом лазере грезит.

— Спать нужно было дома, Бланка, — с порога, не успев даже толком войти в офис, рявкает лейтенант Рудицки, наш с Хавьером непосредственный начальник.

Вот уж у кого внешность совершенно с должностью не сочетается. Ну, не похож наш лейтенант на копа. Хоть убейте! На кого похож? Не знаю, на какого-нибудь сантехника. Причем, серьезно себя запустившего и во внеслужебное время крепко любящего 'заложить за воротник'. Вот только внешность, как известно, обманчива. В случае с лейтенантом это утверждение справедливо вдвойне. И в морду он кому хочешь до сих пор дрызнуть может так, что 'оппонента' в сознание вернет только санитар 'неотложки', и голова у него светлая и ум цепкий. Вообще ничего общего с поляками из анекдотов.* Жесткий, хладнокровный и чертовски умный мужик. Профи.

— Побежали на брифинг, парни, — энергично дает нам отмашку Рудицки. — Папа лично сегодня ответственный от руководства Управления. А он опозданцев не любит.

Час от часу не легче! Мало того, что рабочая суббота, так еще и капитан Симмонс собственной персоной в ответственных. Та еще, чувствую, будет смена!

— Нэйт, — только что едва не вывихнувший в могучем зевке челюсть Хавьер вопрошающе смотрит на меня. — Может, пожрать скатаемся? Сам ведь знаешь, еще немного и работяги по барам до кондиции дойдут — точно некогда будет.

Пожрать — это можно. Хави прав, еще час — полтора, и до самого утра кусок в горло не полезет. Вернее, не будет ни единой свободной минуты, чтобы этот самый кусок в себя запихнуть. Опять же, есть у нас тут рядом пара вполне подходящих местечек.

— Чего больше хочешь? — интересуюсь я у напарника.

— Бургеры в прошлый раз были, — потирает в раздумьях мочку левого уха Бланка. — Может, по кебабу сегодня?

Кебаб? Хм, а почему бы и нет? С тихим свистом набирает обороты под капотом служебной машины турбина, и наш патрульный кар плавно и почти бесшумно (еще бы нет, сколько часов механики в сервисе Большого Мо нашу 'ласточку' перебирали и до ума доводили) откатывает от края тротуара и, набирая скорость, стартует в сторону Син стрит.

— Салам алейкум, детективы! — упитанная, заросшая аккуратной, явно тщательно лелеемой 'трехдневной' мачистской щетиной, физиономия Ахмеда, хозяина небольшой, но весьма приличной арабской забегаловки 'Халяль', прямо-таки лучится радушием.

— Ола, — дружелюбно делает ручкой арабу Хавьер.

— Добрый вечер, Ахмед, — это уже я.

— Что привело вас, уважаемые, в мое скромное заведение? Какую помощь могу я оказать стражам закона?

Вот умеют же арабы красиво и витиевато выражаться, а! Любую, даже самую простенькую беседу норовят в цитату из 'Тысячи и одной ночи' превратить.

— Да мы, собственно, перекусить зашли, — Бланка с присущей его невеликому возрасту непосредственностью сразу переходит к делу.

— Всегда вам рады, — прижимает руки к груди и слегка склоняет голову Ахмед. — Сегодня у нас отменный плов, да и узбекские манты удались...

— Спасибо, Ахмед, — перехватываю инициативу я. — Но плов кушать нужно в хорошей компании и под неспешную беседу. Нам бы чего попроще. Думаю — донер-кебаб подойдет.

— Вах, господин старший детектив, — нарочито сокрушается араб. — Мне больно смотреть на вас. Так ведь и до пончиков с растворимым кофе докатиться недолго! Но, понимаю, вы спешите. Служба... Сделаем вам лучший кебаб в городе!

Лучший — не лучший, но какой-нибудь залитой чесночной приправой или соусом 'Табаско' тухлятины тут точно не подадут, в отличие от многих других подобного профиля заведений в районе порта. И дело вовсе не в том, что мы — копы, и кормить нас разной дрянью опасно не только для бизнеса, но и для здоровья. Чего у Ахмеда не отнять, так это принципиальности в подборе поваров и закупке продуктов. Кебаб на самом деле отличный: нежное, тающее во рту мясо, сочные овощи, в меру острый соус. Покончив с порцией, вытираю жирные от мяса губы салфеткой, благодарно киваю хозяину и иду на выход.

Что? Деньги? Э-э-э... Как бы вам помягче объяснить, друзья мои. Ни один мелкий торговец снедью в районе Син стрит у копа денег попросить и не подумает. Коп — это коп, а уж пара детективов из отдела тяжких и особо тяжких преступлений... С нами предпочитают дружить, зная, что планета, даже такой убогий спутник, как наш Булыжник, всегда имеет форму чемодана. И достать из этого чемодана можно исключительно то, что сам же в него и положил чуть раньше. Кто, в случае чего, не позволит пьяным в дым пролетариям устроить в заведении драку? Кто отыщет и заставит хулигана без всяких судебных проволочек возместить стоимость разбитой им витрины? Кто рыкнет на мелковозрастную шпану, что обожает рисовать на витринах, стенах и входных дверях свои убогие теги и граффити? Кто, случись что-то серьезное, прикроет от наезда гангстеров рангом повыше уличной шелупони, решивших взять 'под крышу' еще одного мелкого коммерсанта? То-то и оно... И плевать на тощего, как жердь, с рожей профессионального язвенника, начальника отдела внутренних расследований лейтенанта МакБрайта. Ага, 'А не имеется ли тут, уважаемый коллега, признаков коррупционной составляющей?'. Имеется, кто ж спорит! Вот только по поводу коллег — очень сильное заявление: пока одни убийц, грабителей да насильников ловят, перемежая это богоугодное дело помощью патрульным в отлове разной шушеры калибром помельче, другие — в тихом кондиционированном кабинете сидят, и эти самые 'коррупционные проявления' в работе первых ищут. А потому — иди...те-ка вы, 'уважаемый коллега'!

— Ахмед, как обычно — выше всяких похвал, — закатывает глаза и причмокивает Хави.

Он, в отличие от меня, кроме донера еще и порцию шаурмы 'на вынос' с собой урвать успел. Причем, 'полицейскую' порцию. Ну, знаете, такую... Кхм... 'Диетическую', в общем. Ту, после употребления которой можно сразу смело садиться на диету. Ага, в два слоя лаваша заворачивать пришлось, первый не выдержал веса начинки, лопнул. Но Хави ест порой — будто не в себя. 'Zheludok' и 'proglot', как любил выражаться Влад. Правда, тогда речь шла о вашем покорном слуге, но... Давно это было...

Теперь наш молодой и растущий организм мексиканского происхождения сидит на переднем пассажирском сиденье, жрет шаурму и просто лучится добродушием. Надолго ли? Суббота, чтоб ее! Без приключений точно не обойдется.

Все, наконец, и с шаурмой покончено. Вид у оттирающего влажной салфеткой с пальцев и подбородка жир Бланки малость осоловелый. Видимо — переоценил свои силы, но выбросить недоеденное в ближайший мусорный бак не позволили принципы. Ага, Хави у нас еще и принципиальный. И, похоже, чересчур мечтательный...

— Скучно... Прикинь, Нэйт, — смеживает он веки, явно что-то там себе представляя. — Вот вызовут нас сейчас, мол, подозрительные шум и крики в районе старых доков. Мы — туда... Врываемся в какой-нибудь заброшенный ангар, а там — банда. Конкретная такая, злобная... с пушками, ага... Ну, мы, понятное дело — валим их всех...

— И кого валить собрался? — прерываю высокий полет фантазии напарника приземленный донельзя я. — Большого Мо? Долгополого Тима?

— Да ну тебя! — обиженно фыркает напарник, уже успевший назубок выучить 'теневую иерархию' Булыжника, у нас это для новичка — первое задание, а то попадет по неопытности, как кур в ощип. — Вот даже помечтать не даст! Ну, пусть это какие-нибудь залетные гангстеры будут... Не знаю, китайцы с Лаоры или итальянцы с Малой Тэрры...

Представив себе, чем могло бы закончится появление таких вот 'залетных' на Булыжнике, я едва удержался от скептического смешка. Да в районе старых доков все горело бы от края и до края. А сверху, по всему, что еще могло шевелиться на земле, лупили бы на поражение из всех имеющихся в наличии стволов, включая бортовую крупнокалиберную спарку тяжелого полицейского коптера 'Робинсон', парни Команданте.

Хави приезжий, да и слишком молод он, в отличие от меня, гангстерских войн четвертьвековой давности не помнит, и помнить не может. А я, хоть и был тогда совсем сопляком — помню. Имеется причина. Личного характера. И уж точно помнит те времена сержант О'Хара, который тогда простым патрульным был. Вместе с отцом...

Словом, не сунется сюда никто пришлый, иначе и Большой Мо, и Тим, за любовь к винтажным 'ковбойским' плащам-пыльникам из натуральной кожи, прозванный Долгополым, мгновенно забудут о приобретенной за последние пару десятилетий респектабельности и снова станут сами собой — жестокими и беспринципными хищниками. И нам тоже придется забыть о мелких гешефтах и разных небольших услугах, оказываемых друг другу, и тоже стать теми, кем мы все же являемся — охотниками. Охотниками на тех самых хищников. И чертов Булыжник, как и двадцать пять лет назад, заполыхает ярким пламенем и утонет в крови. Но новой войны никто не желает, и потому все останется как есть.

— Во-о-от, — продолжает мечтать Хавьер. — Мы с тобой, понятное дело, всех валим...

Ну да, с твоей-то вечной слабенькой 'С'* по стрельбе... (Похоже, единственная 'ахиллесова пята' нашего Бланки — огневая подготовка, ну, никак у него с пистолетами не ладится). Завалит он всех...Ага, держи карман шире! Глазками в заведении Вики ты, юноша, стреляешь куда лучше, чем из табельного 'Ската'. Вики сколько раз рассказывала, мол, на стажера вашего половина девочек слюни пускают, аж кипяток по ляжкам брызжет.

— А в задней комнате — заливается певчей птицей этот фантазер, — связанная Эйнджел Лима!

— Кто? — я чуть воздухом от неожиданности не поперхнулся.

Губа у моего молодого товарища явно не дура. 'Плейбой плеймейт' прошлого года... Однако!

— Хави, ты ври — да не завирайся! Чего бы она на нашем богом забытом куске камня забыла?

— Да какая разница?! — прерванный 'на самом интересном' мечтатель возмущен до глубины души. — Турне у нее, например! Во-о-от, а рядом с ней — чемодан. Здоровенный такой. А в нем — миллион.

Угу, миллион... А чего ж тогда не два — как раз пополам на двоих раскидать проще будет.

— Точно, Хави, — сделав серьезное лицо, поддакиваю я. — А сверху на пачках бабла — два огромных мотка русской изоляционной ленты. Синей такой.

— Зачем? — явно не понял меня Бланка.

— Рожу тебе перетянуть, чтобы по шву не треснула! — хохочу в голос я.

Хавьер только собирается мне ответить, причем — явно что-то недоброе сказать хочет — по глазам вижу, но... Наш диалог прерывает сигнал вызова.

— Ноль четыре — два, ответьте Базе. Ноль четыре — два — Базе. Прием.

'Ноль четыре — два' — это мы... Все, спокойный субботний день закончился, началась трудная ночь. И сразу с чего-то серьезного. По мелочам, вроде художественных выкрутасов Стивена Ричардса, патрульным из Управления текстовые сообщения скидывают. А вот если голосовой вызов — значит, шутки кончились, толком не начавшись.

Цепляю на ухо клипсу гарнитуры мобильного коммуникатора.

— На связи ноль четыре — два. Прием.

— У нас 'четыре — десять' за баром 'У Мэгги'. Как принял? — в голосе О'Хары слышны нотки сочувствия.

Ну, да, неопознанный труп с признаками насильственной смерти — просто отличное начало вечера, чего уж там!

Включаю проблесковый маяк и сирену: движение к вечеру уже довольно плотное, а у нас — служебная необходимость. Так что, дамы и господа, придется слегка потесниться...

Вот в такие моменты я дико жалею, что живем мы на теплом Булыжнике, а не на каком-нибудь Сером Фьорде, где среднегодовая температура едва дотягивает до плюс трех по Цельсию. У нас — не так, у нас климат ближе к субтропикам. Тепло и влажно. И из-за этого порой приходится видеть нечто подобное.

Тело лежит в проржавевшем до дыр коробе давно не работающего коллектора старого, времен освоения планетоида, атмосферного процессора. Давно лежит. Наверное, пару суток, не меньше. Точнее скажет коронер. Но по оттенку бледно-серой кожи и количеству трупных пятен, я и без него на глазок могу прикинуть. Благо, света занимающего чуть не две трети неба Камироса, газового гиганта, вокруг которого и нарезает круги наш Булыжник, вполне хватает даже для чтения не сильно мелкого газетного шрифта.

Откровенно криминальная причина смерти сомнений не вызывает: короткий, кислотно-желтый топ девушки буквально колом встал от пропитавшей его, а потом засохшей крови. Лицо убитой прикрыто какой-то рваной тряпкой. М-да, хорошо еще, что наш Булыжник — всего-навсего терраформированный, ранее безжизненный планетоид, крупная луна, одна из сотен, вращающихся вокруг газового супергиганта. Своей экосистемы тут никогда не было, а 'заезжих' паразитов, вроде тараканов, мух, мышей и крыс, время от времени прибывающих к нам с других, менее успешных в этом отношении планет и лун, успешно изводит под ноль санитарная служба. И поэтому вид у тела относительно пристойный (насколько вообще может быть 'пристойным' вид мертвого тела совсем еще молодой и, скорее всего, судя по фигуре, бывшей при жизни весьма миловидной, девушки). А были бы у нас тут крысы и мухи с их личинками — все смотрелось бы еще непривлекательнее. Хотя, как я уже сказал, и без того выглядит чрезвычайно паршиво. И пахнет... Собственно, только из-за запаха тело и обнаружил привезший в забегаловку кеги с пивом экспедитор. Просто так, ради интереса лезть в узкий, грязный и пыльный короб коллектора атмосферника, заброшенного уже лет сорок как, никому бы и в голову не пришло.

— Ну, что, детектив Бланка, приступайте к составлению протокола первичного осмотра места происшествия, — сделал я приглашающий жест.

— И почему я? — Хави сейчас точно жалеет не только о добавочной порции шаурмы, но и об ужине в целом. Я же говорю — молодой он у нас еще, зеленый.

— А потому, господин детектив-стажер, что у меня в должности имеется слово 'старший'. И годами я постарше тебя буду. И костюм у меня куда дороже.

Да уж, встрял Хавьер. И деваться ему — некуда, dedovschinu, равно как и колесо, вопреки утверждениям Влада, изобрели все же не только русские. У нас ее, разве что называют слегка иначе. Но принцип тот же: самая грязная работа — на молодых.

Быстро и тихо бормоча себе под нос по-испански что-то весьма экспрессивное, и, судя по проскочившим словечкам puta и mierda* — явно не пожелания долгих и счастливых лет жизни, Хави пригнувшись, забирается в проржавевшее и заваленное разным мелким хламом нутро короба. В том, что он не напортачит и важных улик не затопчет, я уже убедился. Правда, в прошлый раз обошлось без трупа, потерпевший выжил, но на месте преступления работал Бланка, пусть и медленно (новичку простительно), зато аккуратно и обстоятельно. Похоже, оценка 'В' в графе 'Основы криминалистики' его диплома — заслуженная.

— Эй, господин старший детектив, — прерывает мои мысли усиленный и слегка искаженный жестяными стенами коллектора голос Хавьера. — Будьте столь любезны, одолжите-ка младшему коллеге коллоид.

Времена, когда бедолаги-копы очерчивали контуры тела кусками мела — давно канули в Лету. Сейчас у нас для этих целей имеется специальный коллоид в баллончиках, напоминающих аэрозольный распылитель, только с коротким заостренным жалом-носиком. Хорошая штука, кстати. Ложится на любую твердую (ну, или относительно твердую) поверхность, не боится ни дождя, ни сырости, ни даже слабого открытого пламени, и удаляется только специальным реагентом.

— А свой куда дел?

— В другой куртке забыл, — смущенно гудит голосом Хавьера коллектор.

Понятно... Перехвалил я молодого. По мелочам все равно пока косячит.

Приняв у меня баллончик, Хавьер включает мощный фонарик и лезет вглубь короба.

— Вот же ж твою мать! — доносится до меня буквально через несколько секунд.

— Что такое, Хави?

— Нэйт, я ее знаю.

Кого именно 'ее' уточнять смысла не имеет, в захламленном коробе сейчас только Хавьер и мертвое женское тело.

— Уверен? — на всякий случай уточняю я.

— Абсолютно. Ты, кстати, скорее всего, с ней тоже знаком. Это Мэнди.

— Твою ж мать! — повторяю я следом за молодым напарником.

Марию Уиллоу, симпатичную зеленоглазую хохотушку-блондинку, обожающую прическу в виде двух слегка дурашливых, но очень милых хвостиков, перетянутых тонкими красными ленточками, я знаю отлично. Двадцать три года, не привлекалась, род занятий — исполнительница экзотических танцев, сценический псевдоним — Мэнди, место работы — бар и мужской клуб 'Золотые куколки'... Она была одной из танцовщиц в заведении Вики... И ее кто-то убил.

— С причиной смерти понятно что-нибудь?

— Нет, — глухо отзывается Хавьер, и я вспоминаю, что у них, вроде, намечалось что-то похожее на взаимную симпатию. — На открытых участках тела серьезных ран нет, только мелкие ссадины, похоже, от волочения.

— Тогда заканчивай с 'первичкой', обозначай контур тела, фиксируй все на коммуникатор, зарисовывай схему и выбирайся. Будем ждать следственную группу и коронера.

Хави мне не отвечает. Оба понимаем, сказано оно чисто для проформы, он и так отлично знает, в чем сейчас состоят его обязанности. Просто я — старший детектив, он — детектив-стажер... Положено мне давать ценные указания, даже если в них нет особой необходимости. Ладно, пусть работает, а я пока помогу патрульным отогнать уже начавших собираться зевак. Этим, как обычно, даже светоотражающая желто-белая полицейская лента, ограждающая место происшествия, не указ. Прут, как на буфет. Никогда не мог в этом вопросе понять наших добропорядочных обывателей. Что вы все, родные мои, так любите рассматривать в таких случаях? Что тут такого красивого и интересного?

Минут через десять, озаряя темный переулок синими всполохами проблесковых маяков, прибыла машина следственно-оперативной группы, а следом за ней, отстав на какие-то пару десятков секунд — минивэн коронера. У нас тут и без того было узковато, а уж теперь и совсем тесно стало. Один плюс — зевак из переулка, будто зубную пасту из тюбика, выдавило назад, на Син стрит.

— Что тут у вас, Райан? — поинтересовался подошедший ко мне коронер Управления Дэнни Чен, флегматичный и какой-то вечно сонный кореец, имеющий некоторую склонностью к излишней полноте, которую пытается скрыть, нося широкие и яркие 'гавайские' рубахи. Кстати, Дэнни — еще один вполне себе наглядный пример того, что внешность обманчива. Несмотря на несерьезный вид, специалистом Чен был отменным, работать с такими — легко и приятно. Вот если бы сегодня была смена Лазовски... Впрочем, тут скорее имеют место 'личные неприязненные'... К работе Гжегоша претензии мало у кого имеются, все больше — к хамоватой манере общения и закидонам из серии 'я — непризнанный гений, а все вокруг — не понимающие меня серые бездарности'. С ним разве что наш Рудицки нормально общаться может. Ага, типа, земляки. Братья по разуму. Но если на его загоны не обращать внимания и ограничить общение исключительно рабочими вопросами — то и с Гжегошем Лазовски можно вполне плодотворно сотрудничать. Просто делать это с Ченом — гораздо приятнее.

— 'Четыре — десять', Дэнни. Внешние признаки указывают на насильственную смерть, но окончательных выводов ждем от тебя.

— А чего насупленный такой?

Видимо, хорошим игроком в покер мне не быть никогда — настрой мой Чен вычислил сходу.

— Знаком с убитой. Она в клубе у Вики танцевала. Двадцать три года, девочка совсем.

— Ясно...

Особого сочувствия в голосе Дэнни не слышно, но это не потому, что он плохой или жестокий человек. Это, дамы и господа, та самая пресловутая 'профессиональная деформация личности', о которой на каждом психотренинге соловьями поют наши штатные 'мозгоправы'. А куда от нее деваться? Вон, взять Чена. Почти двадцать из сорока прожитых лет (вдумайтесь — половину жизни!) человек проводит вскрытия и устанавливает причины смертей. Которые минимум в половине случаев оказываются насильственными. Откуда там взяться состраданию? С состраданием при такой работе недолго и в 'дурку' загреметь. Вот и остается только изо всех сил культивировать в себе холодную отстраненность и несколько специфическое чувство юмора.

— Кто 'первичку' составляет? — кивает в сторону коллектора Дэнни.

— Бланка.

Кореец почти незаметно, но явно одобрительно кивает. Большинство наших патрульных — парни, безусловно, хорошие, но, к сожалению, на месте происшествия зачастую напоминают слонов в магазине хрусталя. Дэнни по поводу проявленного при составлении 'первички' пофигизма периодически устраивает им на разводах некислые выволочки: небрежно составленный протокол первичного осмотра, равно как и затоптанные тяжелыми казенными ботинками улики, ему работу точно не облегчают. В большинстве случаев, конечно, ничего смертельного, справляемся и так, но в случаях, подобных сегодняшнему, подобная безалаберность может обернуться нехорошим. Например — не позволит найти убийцу, или вину его достаточно убедительно в суде доказать. Впрочем, Хави все же не патрульный, он выпускник Академии с Новой Аризоны. С твердым 'В' по основам криминалистики. Такой на улику не наступит, следы не затопчет и в 'первичке' грамматических ошибок не насажает. Дэнни прочтя первый составленный Хавьером протокол, лишь одобрительно улыбнулся, и сказал, что из юноши со временем точно получится неплохой специалист.

— В общем, Дэнни, вся надежда на тебя. Когда результаты будут?

— Нууу, — задумчиво пожевал губами коронер, — если больше ничего серьезного сегодня не случится — то завтра к обеду будет полный отчет. По 'предвариловке' можешь меня набрать часа через полтора — дам минимальную выжимку.

Ничего больше не случится? В субботнюю ночь после шахтерской пересменки? Да уж, оптимизма нашему корейцу не занимать!

Во внутреннем кармане моего пиджака зажужжал-завибрировал завязанный на базовую станцию патрульной машины коммуникатор. Ну, хоть не голосовой вызов — уже хорошо. Второе серьезное преступление в самом начале вечера — это было бы перебором даже для субботы.

Бросаю взгляд на экран и, сплюнув, свистом и взмахом руки привлекаю внимание уже выбравшегося из коллектора Хавьера.

— Хави, ускоряйся! Скидывай Дэну всю инфу и помчали. У нас 'восемь-восемь' в 'Каравелле'.

Особого энтузиазма на лице напарника не вижу. Впрочем, и сам его не испытываю. Пьяная драка в баре. Что субботним вечером может быть банальнее? Но ближайшие экипажи — это те патрульные, что сейчас не пускают зевак вот в этот переулок, и мы. Причем, если мы уже закончили, то парням тут торчать до самого отъезда опергруппы. Так что, выбора у нас и не было. Поедем разнимать драку. Зато от 'Каравеллы' до 'Куколок' — пара кварталов. Разберемся с дебоширами и поеду к Вики, снимать показания.

Почему эта дешевая (и, как следствие, не шибко чистая и уж точно не самая спокойная) припортовая забегаловка называлась именно 'Каравеллой' — лично для меня так до сих пор и остается великой тайной. А ведь я местный, в Старом Городе и родившийся, и выросший. Первый владелец тогда еще вполне приличной (по словам О'Хары) 'едальни' сгинул в той самой большой разборке, которую я вспоминал совсем недавно. Тогда вообще многих зацепило, включая и...

Впрочем, вам оно, наверное, не сильно интересно. Если коротко: сгинул хозяин, и заведению досталось. Разве что вывеска не пострадала. Ну, новый владелец счел это добрым знаком и не стал менять ни название, ни вывеску. Хотя, на мой взгляд, как раз последнее было серьезной ошибкой. На художнике первый владелец явно решил сэкономить, и изображенное на щите над входной дверью суднО на каравеллу походило мало. Оно было похоже... Да черт знает на что оно было похоже! Тот же Стивен Ричардс нарисовал бы куда лучше. А ведь ему и шестнадцати нет еще. Но — хозяина этот намалеванный на вывеске парусный уродец вполне устраивает, посетителям, похоже, вообще до лампочки, вот и пугает знатоков парусного флота эта калоша под тремя куцыми мачтами. Остается только надеяться, что рано или поздно подгулявшие клиенты этот шалман все-таки спалят... На этот раз — вместе с вывеской.

М-да... А в кабаке все как-то нерадостно. Похоже — что-то не поделили две группы уже сильно 'заложивших за воротник' шахтеров. По комбинезонам видно — с разных рудников, а у них отношения между собой традиционно напряженные. Одна группа — многочисленнее, зато вторая — заняла в зале стратегически выгодное положение между стеной и стойкой бара, да еще и баррикаду из столов перед собой выставила. Первые, судя по обильно залившей пол крови и нескольких постанывающих у стен раненых, в штурме не преуспели. А вторым нужно прорваться к выходу... Вот такая патовая ситуация... И пьяны все уже изрядно, словами успокоить, похоже, не получится. А хотелось бы обойтись без стрельбы в потолок (начальство лишнего, по его мнению, расхода боеприпасов не любит) и без вызова парней Команданте.

О, а вот это уже хорошо! Среди лидеров первой группы, той, что больше, вижу Роба Донована. Принимали мы его пару раз за драки, он меня должен помнить.

— Так, мистер Донован, и какого черта тут творится? — рычу я на бородатого здоровяка в светло-синем рабочем комбезе пятой шахты.

Донован, по всему видно, сначала хотел вопрошающего (ну, в смысле меня) отправить в далекий пеший эротический тур, но вовремя обернулся. Еще до того, как роковые слова были произнесены. Забавно порой наблюдать за мгновенной сменой выражения чьего-то лица. Вот буквально только что явно послать собирался в грубой форме, и даже рожу соответствующую состроил... Зверскую. А тут — такая приятная встреча! По крайней мере, именно эти эмоции он срочно пытается на своей пьяной физиономии изобразить.

— Эээ... господин старший детектив, сэр! Добрый вечер!

Ну, надо же! 'Господин старший детектив', 'сэр'... Помнится, при первой нашей встрече я был 'долбанным козлом' и 'чертовым фараоном'. А во время второй Роб особо не разглагольствовал, зато активно пытался уточнить, не были ли результаты первой встречи случайностью. Да, закономерность итога я ему тогда доказал более чем убедительно. Видимо, третий раз искушать судьбу Донован даже не планирует.

Скептически обвожу взглядом напоминающий палубу после абордажа зал 'Каравеллы'.

— Вы всерьез считаете все это, — одновременно киваю и на лужи крови на полу, разбитые головы лежащих у стены шахтеров, и перевернутую и поломанную мебель, — добрым вечером?

Донован изо всех сил строит на лице максимальную законопослушность и полную готовность сотрудничать с правоохранительными органами.

— Так это не мы начали, сэр! Это все эти чертовы безбожные язычники с 'восьмерки', клянусь вам святым Патриком! — прижав обе внушительного размера лапы к сердцу, горячо вещает здоровяк-шахтер.

Так, судя по поминанию покровителя Ирландии и религиозным мотивам — схлестнулись тут скорее по национальному признаку. Интересно.

— Ни один чертов немец, и уж тем более — трижды проклятый русский не посмеет указывать ирландцу в ирландском пабе! — продолжает горячиться Роб.

Таааак... Nachalos' v kolhoze utro... Если этой маленькой, но явно боевой компанией руководит русский — дело плохо. И немцы под его командованием — тоже ничего хорошего. Они мужики крепкие и дисциплинированные, без приказа не отступят. Правда, обычно наши 'дойчи' еще и вполне законопослушные, даже в подпитии. Но с русским во главе...

Вот, кстати, интересно: почему именно у русских так легко получается сподвигнуть добропорядочных немцев к совершению разного противозаконного? Или это, и правда, какие-то древние атавистические инстинкты, о которых мне Влад когда-то говорил? И даже очень старый, по его словам, чуть ли не в двадцатом веке придуманный русский анекдот на эту тему рассказывал. Мол, 'Тяжело вам, бедолагам, без фюрера'*... Так это, или не так — не знаю. Но подметил давно: если начали по-крупному, всерьез бузотерить 'дойчи' — ищи в зачинщиках русского — не ошибешься.

В любом случае, что-то нужно делать, пока поддатые работяги совместными усилиями не разметали многострадальную 'Каравеллу' по кирпичику. Нет, как обычный обыватель Нэйтан Райан, я в глубине души 'безвременной кончине' этого вертепа только порадуюсь — одной проблемной 'точкой' на карте Старого Города меньше станет... Но вот находящийся при исполнении старший детектив Райан ничего подобного допустить в своем присутствии не имеет права.

— Хави, спину подстрахуй, — негромко бросаю я напарнику через плечо и неспешно направляюсь к баррикаде из перевернутых столов. Пола пиджака уже отброшена, не увидеть и мой жетон детектива сейчас может только слепой.

— Так, джентльмены, брэк! И весовые категории и вас разные, и заведение это для поединков не предназначено! Полиция, старший детектив Райан. Предлагаю присутствующим прекратить противоправные деяния и покинуть помещение. Пока предлагаю по-хорошему. Совместно оплатите ущерб заведению, покроете лечение пострадавших и заплатите штраф за нарушение общественного порядка. И на этом все.

— Da hren-to tam!

А, вот и зачинщик нашелся. Этот среднего роста, но крепкий, плечистый молодой мужик с голубыми глазами и соломенной шевелюрой тут явно за старшего.

— Повторяю, пока все можно уладить миром и ограничиться штрафом. Дальше будет хуже.

— Na hren idi! — снова невежливо по-русски отвечает мне он, а потом продолжает уже по-английски пусть и с сильным акцентом. — Эти клоуны с пятой по-любому не правы: и начали первые, и стол с выпивкой перевернули... Вот они пусть за все и платят!

Стоящие у него за спиной плечом к плечу, будто спартанцы в Фермопилах, 'дойчи' поддерживают слова своего предводителя негромким, но дружным и весьма грозным гулом. Рожи у всех — решительней некуда, кулаки крепко сжаты... Да уж, вот тебе и законопослушные...

— Второй и последний раз предлагаю...

— Otvali, svin'ya legavaya! — так, в пьяном голосе теперь слышна неприкрытая агрессия.

Плохо дело, пора это все быстро заканчивать. Пока они по-новой не завелись и натворили каких-нибудь глупостей вроде сопротивления полиции. Стрелять в этих поддатых работяг мне совершенно не хочется... Соображать нужно быстро... И тут русский заводила удачно разворачивается ко мне правым боком и в прорехе на половину оторванного рукава спецовки мелькает весьма характерное и хорошо мне знакомое армейское тату. Решение приходит спонтанное, но, думаю, в данной ситуации — самое верное.

— Botalo podvyazhi! — едва не забуксовав с отвычки на этом совершенно ужасном русском звуке 'жи', рявкаю я на него. — Salaga, mlya!

Пока русский, выпучив в пьяном изумлении глаза, переваривает услышанное, я достаю из кармана связку ключей в ключнице из коричневой кожи и демонстрирую ему... Нет, не ключницу, понятное дело, этот древний подарок Вики ему вряд ли интересен... А вот примерно полуторафутовой длины неширокая матерчатая лента, с косо обрезанными кончиками, которую я вместо цепочки для ключницы использую... Пьяный не пьяный, а бывший военнослужащий десантных войск российской армии просто не может не узнать этот предмет. Обязан знать, иначе не десантник он, а крыса тыловая, втихаря себе крутое тату сделавшая. А с тыловой крысой я уж как-нибудь справлюсь.

Ого, как его проняло! К выпученным глазам теперь еще и удивленно отпавшая челюсть добавилась. А я неспешно, слегка рисуясь, разворачиваю ленту так, чтобы он смог без труда прочесть написанное на ней слово. Это название он тоже знать просто обязан. История была громкая и как раз в пору его юношества, когда такие как он, задиристые и крепкие парни, службой в спецподразделениях бредят. Русский непроизвольно сглатывает.

— И учти, сынок, — уже на английском продолжаю я, — это — не сувенир. Сам знаешь, такое в армейских сэконд-хендах не продают.

А то, такое вообще нигде не продают. И это он тоже отлично знает.

— А не врешь? — спустя несколько секунд изрядно протрезвевший русский предпринимает последнюю попытку сохранить лицо.

— Тебе весь экипаж пофамильно перечислить? — будто сквозь прицел холодно и отстраненно смотрю ему точно в переносицу, прямо между глаз.

Еще минуту назад уверенный в себе и буйный во хмелю крепкий мужик, бывший десантник, только неуверенно головой отрицательно мотает.

— Не, не нужно... Прошу прощения, не знал, лишнего наговорил, товарищ... товарищ?..

По взгляду вижу, пытается звание угадать.

— Уже давно просто 'господин старший детектив', можно — 'сэр'.

— Понял, — с очумелым видом кивает русский. — Понял, сэр...

Чего он там для себя понял — я не знаю. Возможно, принял за глубоко законспирированного и внедренного агента... Чего только людям с пьяных глаз не мерещится...

— Ну что ж, — оборачиваясь к Доновану и Хавьеру тяну я, — полагаю — инцидент исчерпан. Все затраты на ремонт помещения и лечение пострадавших, плюс административный штраф, делим пополам между обеими бригадами. Сейчас детектив Бланка соберет ваши Ай-Ди*...

Да уж. Оказывается сильно изумленных людей сейчас в 'Каравелле' трое: к русскому прибавились еще совершенно ошалевший от происходящего Донован, и мой собственный напарник. Который явно пытается сообразить, что это за ленточка такая, одним видом своим способная угомонить пьяного и явно готового помахать кулаками дебошира. И, похоже, прикидывающий, где что-то подобное раздобыть ему. Эх, молодой-зеленый,! Это не просто ленточка... Это тявочка*. Причем, тявочка очень непростого подразделения, базирующегося на широко известном в узких кругах боевом корабле. Корабле русского военно-космического флота. И чтобы заполучить такую, нужно было через очень многое пройти и очень многое пережить. Впрочем, вряд ли я ему об этом когда-нибудь расскажу...

Даже на угомонившихся и покорно сдавшихся на милость правосудия (в наших с Хавьером лицах) шахтеров уходит еще почти полтора часа. Вызвать 'неотложку' для пострадавших, собрать у всех ID и 'откатать' их на считывающем устройстве. Составить типовой протокол по факту административного правонарушения, распечатать и раздать всем участникам... В общем — не на пару минут работенка. Под конец непривычный пока к таким 'массовкам' Хавьер чуть не подвывал.

— Да что ж такое? — в сердцах шипит он сквозь зубы. — По космосу летаем, другие планеты освоили, и только делопроизводство — будто при царе Хаммурапи... Как все здорово в старых фантастических романах: нанороботы, импланты разные, голограммы... А мы тут перед ЖК-мониторами сидим и по клавишам молотим, будто до сих пор двадцать первый век на дворе...

Это да, есть у нашего Хави безобидное хобби: любит он старинную фантастику. Двадцатый и двадцать первый век. Говорит — тогда еще люди мечтать не разучились и писали с душой. Возможно, я с ним не спорю. В свое время прочел пару книг, что он мне из своего богатого архива сбросил... Неплохо, но и только. Сейчас ничуть не хуже пишут.

— Это все потому, Хави, — я наставительно поднял вверх указательный палец, — что твои любимые древние фантасты даже в ночном кошмаре не могли себе представить, сколько денег, ресурсов и человеко-часов рабочего времени уходит на разработку и изготовление хотя бы одного атмосферного процессора для терраформирования всего одного несчастного куска космического камня, вроде нашего Булыжника. И хотя бы на один космический корабль, который тот процессор сюда доставил. Если бы знали и могли посчитать, резко бы умерили свои фантазии. При таких затратах на что-то действительно важное, на прочую мишуру, вроде твоих любимых наноимплантов и прочих голограмм просто не остается ни времени, ни средств. Вот, может, лет через сто...

— Мне уже все равно будет, что там через сто лет навыдумывают, — тяжко вздыхает Бланка. — Мне сейчас работать...

Ну, не знаю... Как по мне — так нормально все. По крайней мере, в этот раз задержанные ведут себя тихо и пристойно, не пытаются сбежать или сопротивление оказать — и то хорошо. А ведь бывает и по-другому. Вспомнить хотя бы первые две мои встречи с милейшим и вежливейшим мистером Робертом Донованом...

К 'Золотым куколкам' подъезжаем уже далеко за полночь. По дороге успеваю перезвонить в морг и выслушать краткий доклад Дэнни. Ножевое в область сердца, несомненно умышленное... Собственно, что и требовалось доказать... Твою мать!

— Со мной пойдешь? — на всякий случай интересуюсь я у Бланки, хотя ответ мне заранее известен.

Не пойдет. Еще один пробел в подготовке нашего стажера. В Академии учат почти всему, но исключительно в теории. А вот задавать разные (в том числе и весьма непростые и неприятные порой) вопросы близким погибших — это самая что ни на есть практика. И пока у нашего Хави с этим проблема. Он, в отличие от меня, или того же Дэнни Чена, еще не успел стать отстраненным циником. И находиться рядом с людьми, потерявшими родственников или друзей, ему пока очень тяжело. Слишком сильно на него чужое горе давит. Ну, я и не гоню лошадей — привыкнет понемногу. Уже привыкает, просто сегодняшний случай для нас обоих — слишком личный.

Понимающе кивнув на отрицательный жест Хавьера, выбираюсь из 'патрульки'.

— Головой по сторонам крутить не забывай, мало ли...

И это не пустые слова. Смена наша не закончилась еще, субботняя ночь в самом разгаре.

— Понял, — хмурит брови напарник.

В 'Куколках' с моего последнего посещения ничего не поменялось: невысокие подиумы с хромированными шестами-пилонами, на которых крутятся, заводя зрителей, исполнительницы 'экзотических танцев', толпа пьяных и восторженно ревущих мужиков вокруг... Длинная полированная барная стойка, внушительных размеров батарея разнообразного спиртного на полках позади нее. И Вики, стоящая за стойкой возле пивных кранов. Музыка, гвалт, пьяные вопли и свист, перемигивание стробоскопов. Нормальная для подобного рода заведений рабочая обстановка...

— О, господин старший детектив, — ехидно улыбается мне Вики. — Вы к нам по какому поводу? Санитарный контроль у нас пройден, лицензия на спиртное — в порядке, у отдела нравов к нам тоже никаких претензий... Да и не ваше это направление... Уж не за взяткой ли? Так я номер отдела внутренних расследований наизусть помню и...

Вики резко обрывается на полуслове. Видимо, по лицу моему уже догадалась, что дежурная шутка про 'звонок другу' лейтенанту МакБрайту сегодня успеха иметь не будет. Нет, точно, в покер играть мне и начинать не стоит — проиграюсь в пух и прах.

— Что-то случилось, Натти?

— Случилось, Вики. Убили Мэнди...

Нет, вообще-то характером и нервами она сильная. При таком-то роде занятий. Для такой молодой и чрезвычайно привлекательной девушки быть барменом в кабаке — при любых раскладах нелегко, а уж если этот кабак, уж давайте называть вещи своими именами — припортовый стриптиз-бар, в котором девять десятых клиентуры — изрядно поддавшие шахтеры, разбавленные летным составом грузовых кораблей... Нет, ясно, что и крепкие вышибалы в заведении имеются, и мой авторитет кое-чего в Старом Городе стоит. Но, все равно, работа у Вики — далеко не сахар. Впрочем, она сама ее выбрала и вполне неплохо справляется. Обычно. За исключением моментов, подобных вот этому...

Перед клиентурой и персоналом Вики лица не потеряла, жестом подозвала и поставила на свое место сменщика — Джерри, молодого разбитного чернокожего парня. С невозмутимым лицом проследовала в свой офис. И только тут разрыдалась. Да, в 'Куколках' ей сталкиваться приходилось с разным, но вот с убийством — никогда. До сегодняшнего дня.

— Вики, ты прости, но есть ряд вопросов, которые я просто обязан тебе задать...

— Да, Нэйт, я понимаю... — всхлипывает она. — Задавай, конечно.

— У Мэнди были враги?

— Да нет, что ты... ее все любили.

Тьфу, твою мать! Если бы за каждый раз, что я слышал эту фразу в адрес убитых, мне давали хоть доллар... Миллионером, возможно, и не стал бы, но на минеральную воду 'Фурье' денежки бы водились. И что самое паршивое: в подавляющем большинстве случаев убийца — кто-то из близкого окружения жертвы. Порой даже — тот самый человек, что со скорбной миной произносит эту избитую фразу. Хотя конкретно в данном случае (и мои личные наблюдения тут тоже в общую копилочку фактов хорошо ложатся) я готов с Вики согласиться. Представить, что у Мэнди могли быть враги, способные пойти на убийство — весьма сложно. Опять же по личному опыту должен заметить: любой большой бабий коллектив — будь то стриптиз-бар или, например, средняя школа — тот еще серпентарий. Но Мэнди и правда была девчонкой доброй и незлобивой. Ни разу не припоминаю, чтобы у нее с кем-то конфликт вышел. Но, как бы замечательно все не обстояло всего несколько дней назад, сейчас эта девушка лежит на холодном столе из полированной нержавеющей стали в прозекторской нашего морга. Значит, у кого-то все же были к ней претензии, причем, настолько крупные, что дело закончилось ударом ножа в сердце.

— Когда ты видела ее в последний раз?

— Позавчера утром. Как раз ее смена закончилась. Поделили 'типс'* и она домой умчалась. Выйти должна была завтра, — всхлипнув, Вики взглянула на часы. — Вернее — уже сегодня.

— Как себя вела перед уходом и вообще последние несколько дней? Не было ли у нее каких-то проблем? Может, была чем-то огорчена, сильно взволнована? — стандартные вопросы в отношении знакомого мне лично человека даже самому кажутся какими-то неуместными, излишне сухими и казенными. Но, действовать по протоколу — моя обязанность. Лучшее, что я сейчас смогу сделать для Мэнди — найди и отправить за решетку ее убийцу.

— Нет, — Вики уже слегка успокоилась и вытерла глаза салфеткой. — Все как обычно.

— Возможно, она что-то скрывала, держала в секрете? Нужно других девочек опросить. Вдруг кто-нибудь что-то заметил?

— Нэйт, ты же ее знаешь... — Вики снова непроизвольно всхлипнула. — Знал... Простая девочка — душа нараспашку... Какие у нее могли быть секреты?

Ох, золото ты мое блондинистое, натуральное, знала бы ты, сколько разных 'скелетов' я за свою службу повытаскивал из 'шкафов' вполне приличных, на первый взгляд, людей...

— Так, слушай, заранее прости, но теперь вопрос, который тебе точно не понравится. Но задать я его обязан все равно. Она только танцевала или?..

Ох, как сверкнули ее глаза!

— Нэйтан, мне казалось — ты в курсе, что у нас едва ли не самое приличное развлекательное заведение в Старом Городе, — отчеканила Вики, глядя мне прямо в глаза. — Девочки у нас — исполняют экзотические танцы. И только. Никаких 'приватных танцев', никаких задних комнат...

Это да. С тех пор как при некоторой поддержке Долгополого Тима 'Куколки', тогда называвшиеся еще 'Райскими кущами', сменили хозяина, тут очень многое поменялось. Что не удивительно, учитывая, кто стал новым владельцем...

— Вики, я же сразу извинился. Мне самому неприятно спрашивать такое про знакомого и мне человека, но это — моя работа! Понимаешь? Чтобы поймать убийцу я обязан знать если и не все, то хотя бы как можно больше.

— Я понимаю, — вспыхнувшее в глазах Вики гневное пламя быстро угасло. — Нет, Мария была хорошей девочкой. Раскованной, но не распущенной. За деньги она, насколько мне известно, с мужчинами не спала.

— А с женщинами?

— Нэйт?!!

— Вики, я тебе уже все объяснил. Повторить еще раз? Я ищу человека, который хладнокровно всадил в грудь Мэнди нож, а потом, будто мусор, запихнул ее тело в ржавую жестяную трубу. И я должен этого урода поймать!

— Прости, — Вики хлюпнула носом и снова разрыдалась.

Да уж, в такие моменты я начинаю понимать своего напарника. Даже мне сейчас рядом с Вики находиться тяжело, а ведь у меня уже больше десяти лет службы в отделе тяжких и особо тяжких за плечами... Да и до этого кое-что имелось...

— Так, ладно... У кого из девочек смена уже закончилась, кому к шесту уже больше не идти? Вызывай их сюда, буду с ними беседовать. И секьюрити твои тоже по одному пусть подходят. А сама успокойся пока...

Из 'Куколок' я выбрался уже под утро, когда диск Камироса над головой здорово поблек, а из-за его края уже вовсю выбиралась Элора — наше здешнее Солнце. До утра провозился, а всей информации — один из вышибал краем уха слышал, что Мэнди вроде как собиралась на встречу с каким-то парнем. Все... В общем — почти пустышка, слабый намек на зацепку. Которую все равно придется отрабатывать, даже если в конце концов выяснится, что этот стероидный болван все напутал, и на встречу с парнем собиралась не Мэнди, а Сэнди... Или Кэнди... Черт возьми, в такие вот моменты я свою работу просто ненавижу. Готов бежать, хватать и рвать — а некуда. И некого.

Подошел к машине, в которой бдительно крутил головой по сторонам Бланка. Впрочем, думаю, где-то почти час, как бдительность его была ни к чему. Син стрит уже не бурлила, как всего несколько часов назад. Да чего уж там — она даже толком не булькала. Ночь прошла, а вместе с нею пропали и яркий неон вывесок, и пьяная толпа. Ночь прошла... Вот только полюбоваться на красоту утренней Элоры смогут далеко не все.

Воскресенье. Выходной день... вроде как. А у меня — так еще и 'отсыпной' после суточного дежурства. Должен быть. А я уже на ногах, хотя время едва перевалило за полдень. Вот такая у нас собачья служба. Так, первым делом — кофе, без него глаза разлепить проблематично, даже умывание холодной водой не помогло. А на душ — нет времени. Рано утром, перед тем, как в койку рухнуть ополоснулся — и то хорошо. Свежая рубашка, а вот костюм и галстук — те же, что были на мне ночью. Сойдет, не успел я нигде испачкаться. Черт, вот ботинки можно было бы и почистить... Бросаю через плечо взгляд на настенный коммуникатор-зеркало в прихожей. Там в правом верхнем углу мерцают зеленые цифры часов. Нет, могу не успеть... Уж лучше слегка запылившаяся обувь, чем полноценная головомойка от лейтенанта Рудицки за опоздание. А ведь мне еще в морг заскочить нужно... И как все успеть? Эх, была бы личная машина! Но — мечтать не вредно... Булыжник — это вам не полноценная планета с нормальной кислородно-азотной атмосферой, а всего лишь терраформированный... булыжник, чтоб его! Транспортный и экологический налоги у нас — ого-го! Я, конечно, не бедствую, но такую сумму из бюджета ежегодно вырывать пока не готов. Да и ездить мне особенно некуда, разве что по службе. Но на служебные необходимости у меня 'патрулька' имеется. И налоги за нее платит правительство.

— Что у тебя, Дэнни? — прямо с порога прозекторской беру быка за рога.

— Стареешь, Нэйтан, стареешь, — задумчиво смотрит в потолок кореец. — Еще четыре года назад ты мог от своего дома сюда добежать бегом и даже дыхания не сбить при этом. А сейчас?

А что сейчас? Ну, запыхался немного. Однако, будто всплывший полярный тюлень с Серого Фьорда — не отфыркиваюсь. Ритм, можно сказать, ровный. Ну, почти... Да и не вспотел... Ай, ладно, кого я обманываю! Реально — расслабился. В спортзале когда последний раз был? Когда полугодичный полицейский минимум сдавал. А это почти два месяца назад было. Решено, с сегодняшнего дня — снова начинаю ходить в зал. А то так и пузо начать отращивать не долго.

— Мистер Чен, полностью признаю свою вину, — склоняю голову в притворном покаянии. — Но меня там...

Тычок указательным пальцем в матово-белые осветительные плафоны на потолке недвусмысленно дает понять — где именно 'там'.

— ...ждет горячо любимое руководство. И чтобы любовь наша не стала еще более близкой, мне нужны данные по убийству. Дэн, не томи!

— Так, — Дэнни заглянул в лежащий перед ним на столе электронный планшет. — Мария Уиллоу... Возраст... Род занятий... Это ты и сам знаешь... Проживает по адресу... Так, вот! Причина смерти — проникающее ножевое ранение в грудь. Один удар, чрезвычайно острым ножом из очень хорошей стали. Точный. Хорошо поставленный.

— С чего такие выводы?

Вообще-то полный медицинский отчет Дэнни буквально только что скинул мне на коммуникатор, но строчки отчета — это одно, а личные впечатления проводившего вскрытие коронера — совершенно другое. Уже имел возможность лично убедиться.

— Тут несколько факторов, — Дэнни задумчиво почесывает переносицу. — Удар всего один, но нанесен точно в центр проекции сердца, слева от грудины. Оба желудочка пробиты насквозь, острие дошло до позвонка... Не похоже на случайное попадание, уж очень глубоко и точно — ударил и тут же извлек, с доворотом клинка, чтоб вообще без шансов. Жертва умерла быстро, думаю, даже понять ничего толком не успела. Что касается орудия убийства... В позвонке спектральный анализ следов металла не дал. Ни единой частицы не осталось. А значит — высочайшего качества сталь и буквально бритвенной остроты заточка...

У меня в мозгу шевельнулось что-то такое... казалось бы давно забытое. Но чертова спешка... Мысль, так толком и не сформировавшись, вильнула хвостиком и умчалась.

— Время смерти?

— Судя по температуре печени, степени окоченения тела и прочим не сильно тебе интересным факторам — четверг, вторая половина дня. Примерно между пятью и семью после полудня.

— Твое мнение? Маньяк?

— Сложно сказать, — пожимает плечами коронер. Но на простую 'бытовуху' точно не похоже. Как и на слишком далеко зашедшее ограбление. Опять же, убили точно где-то в другом месте. В коллекторе только та кровь, что с одежды убитой натекла. Я попробую восстановить по форме раны внешний вид клинка. Может, на какие— то мысли наведет...

— Кто знает, все возможно, — пожав на прощание руку корейца, вприпрыжку бегу к лифту. Похоже, на совещание я все-таки опоздал.

— А, вот мистер Райан решил нас почтить своим присутствием, — настроение у лейтенанта мрачное.

Еще бы, убийство, повисшее на его отделе, жизнерадостности начальнику точно не добавляет. Да еще такое. Когда ситуация из серии: 'Мистер Эй, после совместного распития спиртных напитков с мистером Би, на почве внезапно возникших неприязненных отношений нанес тому эннадцать колото-резанных ран в область груди и живота' — это тоже неприятно. Человека-то не вернуть. Но зато и преступник обычно — вот он, сидит рядом с телом, тупо пялясь залитыми дешевым бурбоном лупалками на окровавленный нож в своих руках. А тут — все серьезно. Возможна куча вариантов, вплоть до серийного убийцы. Черт, не напророчить бы. Нам тут только какого-нибудь своего доморощенного Джека Потрошителя не хватает для полного счастья. Впрочем, для маньяка все слишком... гуманно, что ли. Те, обычно, своих жертв мучают, издеваются, получая от происходящего извращенное наслаждение. А тут — всего один хирургически точный, гарантированно смертельный, удар — и все. Какое уж тут удовольствие? Впрочем, что творится в головах у маньяков — со времен все того же лондонского Потрошителя, препарировавшего проституток по темным подворотням, никто толком объяснить не может. Может конкретно этот — от своего мастерства в обращении с ножом кайф ловит?

— Итак, Нэйтан, — тон лейтенанта становится вполне нормальным: усталым голосом давно не спавшего и много работавшего человека. — Надеюсь, ты не просто так опоздал. Новости есть?

— Так точно, сэр, но совсем немного, — развожу руками я и начинаю доклад. Говорить стараюсь покороче, но не пропуская важных мелочей.

Рудицки слушает не перебивая, только брови молча хмурит. Выложив все, что на данный момент имелось, я присаживаюсь на ближайший свободный стул, давая понять, что закончил.

— Понятно, — вздыхает лейтенант. — Если обобщить и отжать всю 'воду', то у нас пока нет ни черта. Я правильно понимаю, Райан?

— Мы работаем, сэр. Проведен опрос...

— Это я уже слышал, — вскидывает ладонь тот, обрывая меня на полуслове. — Зацепки есть? Хоть какие-то?

— Пока нет, — вынужден признать я.

— Понятно, — повторяет лейтенант. — У вас с Бланка сегодня выходной?

— Отсыпной, — поправляю я начальника. — Какие уж тут выходные...

— И это правильно, — одобрительно кивает Рудицки, — выходных вы пока не заработали... Но от невыспавшегося копа толку мало. Сейчас — по домам и спать. Завтра — начинаете рыть носом грунт. И помните — это дело на личном контроле капитана.

М-да, не удивлен. Это вам не пьяная поножовщина. Такие убийства могут здорово подпортить статистику. А статистика, в свою очередь, не лучшим образом повлияет на мнение о нашем Управлении при распределении фондов...

Как любит выражаться капитан Симмонс: 'Вопрос политический'. Хотя, как по мне, так это не столько политика, сколько экономика... Впрочем, от этого — ничуть не легче. Убийство нужно раскрыть, и, по возможности, максимально быстро. Все, точка. Иначе у Департамента юстиции нашего сектора могут возникнуть сомнения по поводу профессионального уровня сотрудников Управления полиции Старого Города, что на планетоиде Булыжник. И в особенности — отдела тяжких и особо тяжких... Тогда останемся мы... нет, зарплаты и основных надбавок не лишат, а вот ежеквартальным и годовым бонусам можно будет смело помахать ручкой. А оно нам надо?

— Ясно, сэр. Разрешите идти?

Я уже давно подметил, что Рудицки малость неровно дышит к армейским порядкам. Без излишнего фанатизма, но... Словом, от всех этих 'Так точно' и 'никак нет' он становится куда благодушнее. Вот и пользуюсь этим, аккуратно, стараясь не перегнуть палку, чтоб выглядело именно как уважение к дисциплине, а не как издевательство.

— По драке в 'Каравелле' рапорт написали уже?

— Написали и зарегистрировали, — подает со своего рабочего места голос Хавьер. — Судья Хендерсон назначил слушанье на послезавтра.

Молодец напарник, не подвел.

— Тогда — оба свободны, — кивает он.

Я ловлю взгляд Хави и многозначительно гляжу в сторону двери. Тот все понимает правильно и, быстрым перебором пальцев по клавиатуре и несколькими движениями 'летучей мышью' закрыв какие-то файлы на экране своего 'комма', снял с пальцев кольца манипулятора и следом за мной двинулся на выход из кабинета.

— Ну что, до завтра? — подает он мне руку на выходе из 'управы'.

— А на тренировку к Команданте вечером заглянуть не хочешь? Я тут решил немного собой заняться, а то уже одышка начинается...

— Возьмешь? — выдыхает Хави.

Ну, да, в тренировочный комплекс мобильного взвода всех подряд не пускают — есть у Команданте такой мелкий 'пунктик'. Мол, нагрузки в мобильном взводе куда выше и обычные копы только мешаться будут. Что, будем честны — не особо далеко от истины, гоняет 'мобильников' их командир всерьез. Впрочем, у патрульных и детективов и свой спортивный зал есть. Так что они не в обиде. А вот я уже много лет тренироваться хожу только к Команданте. Так сказать, по старой памяти.

Хави же на тренировки мобильного взвода рвался, словно ребенок в комнату с игрушками. Но пустили его туда всего один раз и исключительно со мной за компанию. Ага, 'Райан плюс один'. Я же, как, вроде, уже признавался, последнее время тренировки подзабросил.

— Возьму, — утвердительно киваю я. — Но, предупреждаю...

— Да понял я... — уныло выдыхает Хавьер, машинально прикоснувшись при этом к ребрам слева. — К Исабель больше не приставать.

Глядя на постную физиономию напарника, я лишь коротко хохотнул, вспомнив, как резво он подкатил в прошлый раз к Исабель Мартинез — пилоту коптера мобильного взвода. Нет, по незнанию оно было почти простительно: девчушка молода и чертовски привлекательна. Но голова-то вам, господин детектив-стажер, на что дана? Неужели сложно было сообразить, что если стройная красавица с великолепной, подтянутой, но в то же время очень женственной фигурой и длинными иссиня-черными волосами, собранными в густой хвост на затылке, разминается в спортивном зале спецподразделения полиции, то вряд ли она кассир банка или продавщица из соседней кофейни. Хавьер — не сообразил. И пошел в атаку, будто в каком-нибудь дорогом фитнесс-клубе на Новой Аризоне. Уж что он ей там сказал — понятия не имею. Возможно, гламурным цыпочкам на Новой Аризоне такое и нравилось. Но вот сержант мобильного взвода полиции с Булыжника Исабель Мартинез почему-то галантности Хавьера не оценила и симпатией к нему не прониклась. За что тот и поплатился. Впрочем, Исабель была с ним почти нежна — ни одного ребра не сломала, так, ушибла только. Ну, подумаешь, походил недельку, на левую сторону скособочившись... А ведь мог на пару недель в госпиталь отправиться.

— Именно, — мой указательный палец тычет в небосвод, — Ибо недостаточно почтительное отношение к юным благонравным девицам...

— Хорош глумиться, Нэйт! — поглядел на меня младший товарищ жалобными глазами спаниеля, — Эта 'благонравная девица' меня чуть на больничную койку не отправила.

— Радуйся, что не отправила. К тому же, она тебя пожалела, уж поверь. А ведь могла бы и 'дуэнью'* на помощь позвать... Не понравилось от Мартинез по ребрам получать? А представь, если бы за нее Команданте вступился?..

Представивший себе 'радужную перспективу' Бланка только голову в плечи втянул, став при этом похожим на здорово испуганную ново-аризонскую озерную черепаху. То-то! Эх, молодой, зеленый...

— Нэйтан, может, мне пока туда не ходить? А то еще нахлобучат меня там...

— Что, испугался? — хмыкаю я. — Не бойся, если бы Команданте и его парни 'нахлобучивали' всех, кто попытался склеить Исабель — Булыжник был бы весьма пустынным планетоидом. У них на самом деле все просто: ты накосячил — тебе объяснили, что ты не прав. Все, вопрос закрыт и повторно откроется только в одном случае — если ты покажешь, что не понял и не сделал выводов. Но вот тогда тебе на базу 'мобильников' хода больше не будет. Ты табличку перед раздевалкой видел?

Да, табличка в холле тренировочного комплекса мобильного взвода — это старая хохма. Ее Команданте привез с предыдущего места службы. Раньше эта начищенная до блеска латунная пластина висела на стене какого-то подпольного игорного притона. Команданте, бывший тогда еще командиром штурмовой группы полицейского спецназа, этот самый притон 'закрыл'. А табличку — прихватил с собой на память.

— Ну, да, — улыбнулся напарник и процитировал, — '...является частным клубом, администрация которого может отказать любому гостю в посещении без объяснения причин'...

— Именно. Если хочешь у Команданте тренироваться — будь вежливым и скромным. А я за тебя словечко паре тамошних парней замолвлю, они тебе огневую подтянут.

— А 'городской бой' дадут попробовать? — глаза Хави увлеченно заблестели.

— Сначала обязательные контрольные упражнения на 'А' или хотя бы 'В' с плюсом сдай, ганфайтер. Так что, идешь?

— Разумеется, — Бланка, словно пацан, чуть не подпрыгивает на месте.

— Тогда в восемь пи-эм у входа в комплекс. И не опаздывай.

Тренировочный комплекс мобильного взвода — предмет заслуженной гордости Команданте, его командира. Снаружи — ничего особенного: стандартный грузовой ангар 'тип-два' для крупных космических портов: здоровенный куонсет* — конструкция из высокопрочного пластика, похожая на распиленный пополам и уложенный на землю цилиндр, выкрашенный в стандартный казенно-серый цвет. В любом космопорту таких — двенадцать на дюжину. Но это только снаружи, а вот внутри... К 'начинке' ангара Команданте, сам в молодости вдоволь побегавший сначала бойцом, а потом — командиром штурмовой группы SWAT* на Большом Остине, подошел со всей серьезностью. Помимо тренажерного и так называемого 'мягкого', борцовского (хотя занимались там кроме борьбы любыми видами 'ногодрыжеств и рукомашеств' от обычного бокса до сурового русского boevogo sambo, которому Команданте лично обучал наиболее подготовленных бойцов взвода), было еще много чего. Совершенно костоломная полоса препятствий, которую, насколько я понял, скопировали с русской, для армейских подразделений специального назначения, бассейн с пятидесятиярдовой дорожкой, внушительной площади макет городского квартала, для отработки навыков боя в условиях плотной застройки (благо, размеры ангара позволяли и не такое) и 'флэт'* — этакое здоровенное помещение-трансформер со свободно двигающимися стенами, в котором можно смоделировать практически любую обстановку, от квартиры или офиса до молла* или заводского цеха. Учитывая специфику деятельности 'мобильников' — тренажер весьма полезный.

А еще тут имелась настоящая banya. Не какая-нибудь обыденная финская сауна с грудой крупных булыжников, лежащих на электрическом нагревателе, нет. Самая настоящая, русская. На органических дровах, с сырым паром и вениками из особым образом засушеных дубовых и березовых ветвей. Вы себе стоимость всего этого представить можете? А Команданте в свое время умудрился доказать, что banya — это не просто место для мытья, а важный элемент психологической коррекции. Целое исследование по данному поводу заказал. Говорят, прилетевшие с Новой Аризоны светила психологии, чуть ли не две недели обследования бойцов взвода проводили. И, как ни странно, дали положительное заключение: мол, как бы дико не выглядел процесс со стороны, просто вынуждены признать — физический тонус и настроение испытуемых после посещения bani улучшается, здоровье — укрепляется, а избивание друг друга пучками древесных ветвей, по всей видимости, имеет еще и немалый терапевтический эффект и способствует снижению уровня личной агрессии во внеслужебное время, снижая тем самым риск профессиональной деформации личности сотрудников. В общем, после такого вердикта начальство спорить не стало и смету расходов подписало.

Вы спросите, с чего бы командир мобильного взвода испытывает слабость ко всему русскому? Ну, как вам сказать... Если коротко: Команданте, хоть внешне и похож на испанца: загорелое лицо, пронзительные черные глаза, некогда смоляные, но уже сильно поседевшие волосы и лихо закрученные усы истинного идальго — испанцем или латиносом не является. Он... Да, Команданте — русский. Вернее, не совсем русский, а если еще точнее — совсем не русский... Так, кажется, я сам начинаю запутываться. Словом, наш Команданте — ingush, сын одного небольшого народа, что на Старой Земле проживал на Kavkaze — горной провинции России, знаменитой своими винами и лихими, бесшабашными мужчинами, которые с одинаковой легкостью становились либо отважными воинами, либо дерзкими бандитами. Причем уважали в тех краях и первых и вторых примерно одинаково. Похоже, суровое было местечко. И зовут его Аслан Шадижев. Ага, ничего себе фамилия, да? Даже мне, в свое время почти привыкшему к этим ужасным русским 'же' и 'ше' в самых диких комбинациях — и то немного не по себе. Что уж про остальных говорить. В общем, мало кто после первой (и, в большинстве случаев — последней же) попытки пытался выговорить его фамилию. Куда проще обращаться по давно приклеившемуся прозвищу. Особенно если носящий его — совершенно не против.

С моего последнего посещения в холле ничего не изменилось: светло-бежевая плитка на полу, серые стены, большое панно с гербом Мобильных сил полиции: раскинувший крылья белоголовый орлан, сжимающий в лапах молнию, а ниже — надпись полукругом: 'At any time, any place, any task'. Блистающая начищенной и наполированной латунью знаменитая табличка из подпольного казино на двери в раздевалку. И часовой. Стоящий в небольшом тамбуре при входе в тренировочный центр боец взвода — просто живая иллюстрация к девизу подразделения*: одетый в легкую пехотную броню с наплечниками и шлем с забралом, он кажется еще массивнее и шире, хотя — куда уж еще шире, при его-то плечах. На груди, стволом вниз, висит короткий штурмовой автоматический карабин 'Кольт'. Ну, да, у полиции Конфедерации с 'Colt's Manufacturing Company' контракт: пистолеты, многозарядные штурмовые дробовики, автоматические карабины... Даже спаренные крупнокалиберные пулеметы на коптере мобильного взвода — и те сделаны на заводе 'уравнителей шансов'*. Меня и Хавьера караульный встречает коротким кивком массивного шлема.

— Привет, Томас, — приветливо улыбаюсь я бдительному караульному.

— Надо же, Нэйтан Райан, как говорится — во плоти. Нашлась пропажа! А мы думали — ты окончательно в бумажные крысы подался...

— Почти, друг мой, почти, — коротко хохотнув, я слегка прихлопываю ладонями по животу. — Чуть было брюхо отпускать не начал, но вовремя одумался.

— М-да? — скептически хмыкает из-под забрала мой собеседник. — Как по мне — так слегка поздновато спохватился. Но ничего — дело поправимое. Лейтенант тебе сейчас устроит. Он ведь тебе уже и прогулы ставить перестал. Практически вычеркнул из списков. Ох, достанется же тебе...

Если для всего полицейского Управления Старого Города Аслан — просто Команданте, то для этих парней — лейтенант. Причем произносится звание с таким уважением, что сразу чувствуется — этого лейтенанта подчиненные ценят повыше иных генералов...

— Надеюсь, по второму кругу 'обкатку' проходить не заставит? — новости меня откровенно встревожили.

— Да ладно, — из-под забрала доносится насмешливое фырканье, — пошутил я.

— Злые шутки у вас, офицер*, — укоризненно качаю головой я.

— Ничего, тебе полезно, — широко улыбается тот в ответ. — А то, понимаешь, забросил тренировки... Ну, куда годится?

Согласен, никуда не годится. Поэтому и пришел. С этой мыслью я и направляюсь в раздевалку.

Первый, кто встречает нас на выходе в тренировочную зону — это Аслан собственной персоной. Уж не знаю, случайно так совпало, или Томас нас начальству сдал. Впрочем, не все ли равно?

— Ага, — жизнерадостно скалит зубы в белоснежной улыбке Команданте, — а мы уж тут решили, что старший детектив Райан спекся, оброс пузом и наши нагрузки ему больше не по плечу... Ошибались?

— Ошибались, Аслан, — подражая Супермену, я выпячиваю челюсть и напрягаю мышцы груди.

Впрочем, буду честным сам с собой: по сравнению с туго обтянутым компрессионной футболкой торсом Команданте, выглядит моя попытка... ну, скажем так... не сильно убедительно. А ведь и природные данные у меня отличные, и на тренировках я не филонил никогда. Но сравнения с этим могучим мужиком — не выдерживаю. И это несмотря на то, что он лет на пятнадцать меня старше и уже вплотную приблизился к полувековому юбилею.

— А доказать сможешь? — хитро прищуривает он левый глаз и скептически заламывает бровь.

— В любой момент, — гулко бью себя кулаком в грудь я, — только Хави к делу пристрою и разомнусь.

— Заботливый, — одобрительно кивает головой Аслан. — На 'флэт' эго отправь, наша штурмовая группа там сегодня детективный бой* отрабатывает. Думаю, Хавьеру должно понравиться.

Услышав про 'флэт', Бланка, словно молодой необъезженный жеребчик, буквально загарцевал на месте, разве что копыта по полу не цокали.

— Ну, и что ты на меня смотришь влюбленными глазами? — оборачиваюсь я к напарнику. — Все слышал? Тогда — бегом, пока Команданте не передумал!

Хавьера будто канзасским торнадо сдуло. А вот я — приуныл. Потому как последняя фраза, что, уже уходя, через плечо, бросил мне Аслан, прозвучала локальным приговором.

— Разминайся пока. И нос разминай...

Ох, мама дорогая. Спарринг против Шадижева, да еще после двухмесячного перерыва... Нет, без шансов! Сломает пополам, как сухую ветку. Разве что по голове, несмотря на многозначительный намек, бить не будет. Знает, я — детектив, я головой работаю. Но от этого как-то не намного легче. Ладно, пойду-ка разминаться. Для начала — пробежка. Думаю, трех миль в среднем темпе будет достаточно...

Всего через пару часов, измочаленный и на собственной шкуре прочувствовавший все ощущения боксерского мешка, я оседаю у стенки, пытаясь восстановить сбитое дыхание. Откуда в этом буйволе такая силища? Причем, в сочетании с легкостью и скоростью? Другие в пятьдесят лет из всех физических нагрузок разве что по лестнице пешком поднимаются. А Аслан... Зверюга. Впрочем — сам виноват, прогуливать занятия меня никто не заставлял. А всего три-четыре месяца назад я с ним почти на равных тягаться мог. Ну, может и не совсем на равных, но вот так безнаказанно себя избивать — точно не позволял.

— Ола, Натти!

Я обернулся на приятный девичий голос.

— О, Исабель! Ола, роза сердца моего. Как поживаешь?

— Неплохо, в отличие от... — Исабель Мартинез с легкой улыбкой осматривает мое бренное тельце. — Кстати, а где твой отважный, хоть и не очень хорошо воспитанный юный друг?

— Юный друг, получив дополнительное внушение и прослушав лекцию о пользе хороших манер, смылся, от греха подальше, к парням из штурмовой группы. И сейчас отстреливает на 'флэте' террористов. Или заложников... Со стрельбой у него пока не очень...

— Затиранили мальчика? — укоризненно смотрит на меня своими выразительными глазами эта красавица. — Зачем? Это было даже забавно: такой самоуверенный, такой крутой... И хорошенький.

В глазах девушки завиляли хвостами озорные бесенята.

— Забавно? Mi corason*, ты ж его чуть в больничку не отправила! Он же неделю ходил, на один бок скрючившись...

— Ой-ой-ой, какие все стали нежные! — фыркнула она, смахнув упавшую на глаза прядь волос. — Куда же подевались настоящие мачо?

— Фиалка души моей, ты ослепла? Да они вокруг тебя бродят натуральной тигриной стаей... -увидев усмешку Исабель я жестом оборвал ее еще до того, как она начала говорить. — Вот только не нужно мне лекций по зоологии читать, я знаю, что тигры в стаи не сбиваются. Но ты отлично поняла, о чем я сейчас.

Исабель лишь снова фыркнула.

— Это не мачо, Натти, это — hermanos, братики. Ну, и, — она бросила короткий взгляд на мощную широкую спину приседающего под внушительной штангой Аслана, — папочка. Это la familia, семья, понимаешь?

— Понимаю, — согласно киваю в ответ. — А чего ж тогда Хави отшила, да еще так жестко?

— Чтобы слишком много о себе не понимал, — продемонстрировала девушка образец безупречной женской логики. — Я ему не какая-нибудь...

Исабель тонкими пальчиками изобразила в воздухе нечто этакое, видимо, должное обозначать крайнюю степень несерьезности.

— Теперь, думаю, в следующий раз он себя вести будет по-другому...

Нет, принципы женской логики, похоже, для мужчин навсегда останутся загадкой! При первой попытке флирта крушить парню ребра, чтобы на второй раз он был более куртуазным и романтичным... С ума сойти! А он будет вообще, второй 'заход', при таких-то результатах первого? Но черноокую красавицу подобные вопросы явно не волнуют. Она в своей очаровательной голове что-то там уже напланировала, и твердо уверена, что жизнь просто обязана развиваться в полном соответствии с этими планами. А как же иначе?

Вот смотрю на нее и думаю, стоит ли Хавьеру намекать на возможность продолжить знакомство? А то ведь девочка, конечно — картинка, но в голове тут не то, что завихрения, а конкретный ураган. Впрочем, я им не брачная контора, пусть сами разбираются. Дело молодое.

Негромко кряхтя и одной рукой придерживаясь за стену (а второй, придерживая пострадавший в ходе спарринга ливер), встаю.

— Натти, милый, ты как? — проявляет заботу Исабель. — Что, совсем тебя папочка замучил?

— Нормально, — отмахиваюсь я. — Сам виноват, меньше тренировки прогуливать надо было.

— Ничего, — участливо кивает девушка, и сдувает вновь упавшую на глаза непослушную прядь, — походишь к нам, потренируешься... Пузико свое сбросишь.

От возмущения у меня аж дух перехватило.

— Да что ж такое! Далось вам всем мое пузико! Исабель, родная, скажи честно, оно у меня что, и правда есть?!

Красавица внимательно меня оглядела и вынесла короткий и по-женски безжалостный вердикт.

— Да.

В раздевалке Хави горячо спорит о чем-то с заместителем командира штурмовой группы 'мобильников' сержантом Тэо Риттером, светловолосым здоровяком с ярко выраженными немецкими корнями. Типичный случай, когда национальность в прямом смысле — налицо.

Я прислушался. Понятно, как обычно — о политике и войне. А если конкретнее — о пиратах, которые, судя по контексту спора, опять совершили налет на какой-то мелкий планетоид в нашем секторе. Нет бы о девушках красивых...

— О, привет, Нат, — оборачивается ко мне Тэо. — А вот ты как думаешь: какого черта наши никак не могут с янки объединиться, и всю эту шушеру совместными усилиями к ногтю взять? Ладно, в политических моментах у Конфедерации со Штатами разногласия есть, но ведь пираты — проблема общая. Опять же, всего двести лет назад мы с ними одним народом были... Неужели это совсем ничего не значит?

— Брось, Тэо, — легонько похлопывает оппонента по плечу Хавьер. — Нэйт у нас по этому поводу вообще ничего не думает, он политикой не интересуется.

Все верно, Хави, я не думаю... Вот только причина слегка иная. Я не думаю, потому что знаю.

Тринадцатью годами ранее...

За окном — хорошо, за окном — красота. Над океанской гладью висят в чистом, без единого облачка, небе неподвижно, будто презрев закон всемирного тяготения, местные альбатросы. Вообще-то у этих крупных морских птиц имеется какое-то собственное название, как водится — длинное и на латыни. Но кто сейчас помнит ту латынь, кроме ученых? Которых ни в Академии, готовящей будущих стражей закона, ни в небольшом курортном городке Палм Парадайз, рядом с которым Академия расположена, как-то не наблюдается. Все остальные, не забивая себе головы разными глупостями, называют птиц просто 'альбатросами'. К чему плодить сущности, правда?

Свежий ветерок с океана лениво качает верхушки новоаризонских пальм... В такую погоду нужно лежать с бокалом чего-то холодного (черт, можно даже безалкогольного) на шезлонге посреди пляжа. Или хотя бы по спортплощадке с футбольным мячиком бегать, походя сшибая с копыт парней из команды-соперника*. Я же стою навытяжку в кабинете коменданта.

— Сэр, кадет Райан по вашему приказу прибыл, сэр!

Комендант Академии капитан Дэфо смотрит на меня поверх своих дико старомодных очков, слегка съехавших на кончик носа, с таким искренним изумлением, будто вовсе не он вызвал мою скромную персону к себе в кабинет. Ну, да, психология: создайте в собеседнике ощущение неуверенности... Вот только на меня такие фокусы действовали где-то до середины второго курса, позже иммунитет выработался. Поэтому — стою, вытянувшись в струнку и преданно таращу глаза на руководство.

— Ах, да... Кадет Нэйтан Райан... — делает он вид, словно вспоминает.

Ну-ну, а личное дело на вмонтированном в столешницу мониторе у него чье прямо сейчас? Дика Трэйси*? Иногда очень полезно иметь возможность смотреть на мир с высоты почти шести с половиной футов: люди меньшего роста просто не понимают, как много ты можешь увидеть тебе не предназначенного. Особенно — легко одетые девушки в вагонах монорельса... Там в вырезах футболочек и платьиц порой такие виды открываются — впору за сердце браться. Впрочем, сейчас — тоже неплохо получилось. Ну а Дэфо пусть и дальше играет в великого Наполеона Бонапарта, знавшего по именам всех солдат своей Старой Гвардии, я не возражаю.

— Сэр, так точно, сэр!

— Благодарю вас, кадет, что прибыли так быстро. Вольно, присаживайтесь.

Молча приземляюсь на указанный комендантом стул и жду продолжения. Вряд ли он вызвал меня, чтобы о погоде или недостатках меню в столовой побеседовать — дел у него хватает: в Академии одномоментно обучается порядка полутора тысяч будущих служителей закона.

— Скажите, кадет, вы родом с Булыжника?

— Так точно сэр, — после команды 'вольно' и предложения присесть глотку можно уже не драть. — Планетоид LV-918 системы Элора, он же Булыжник.

— Ваш отец, кажется, был копом?

Вот к чему все эти вопросы? Личное дело мое у Дэфо прямо перед глазами, в нем все английским по белому написано... Неужто и правда пытается сделать вид, что подобно великим полководцам прошлого, всех подчиненных в лицо помнит? Так оно ему, вроде, ни к чему. Перед кем пыль пускать? Не передо мной же. У него в подчинении таких как я...

— Так точно сэр, детективом. Погиб при исполнении двенадцать лет назад.

— Да-да, — кивнул комендант, — крупная гангстерская война, я помню, громкое было дело...

Все верно, дело было громкое. Две, казалось бы, давно поделившие сферы влияния на планетоиде группировки едва не вцепились друг другу в глотки. Как выяснилось в процессе — с тихой подачи третьей. А потом, разобравшись в ситуации, эту самую третью рвали в клочья уже совместными усилиями. Вот только в процессе разбирательств погиб коп. Все понявший раньше всех и не желавший войны на улицах родного ему города... Мой отец...

— Пойти в полицию вы решили по его примеру?

— Не только, сэр. После гибели отца меня забрал в свою семью и воспитывал его лучший друг и напарник. Он тоже был копом.

— Что ж, — Дэфо снял очки (и зачем они ему нужны вообще при современном уровне медицины? давно бы лазерную коррекцию сделал, если со зрением какие-то проблемы), протер линзы белоснежным носовым платком и пристально посмотрел мне в глаза. — Очень приятно видеть, что их пример помог достичь вам столь высоких показателей в учебе.

А внутренне подобрался, кажется, вежливое вступление закончено, и комендант перешел к сути.

— Вам доводилось слышать о программе стажировок по направлениям деятельности для наиболее отличившихся в учебе кадетов?

У меня буквально сердце в желудок ухнуло. Неужели? Для кадета попасть в программу профессиональных стажировок — все равно, что в лотерею выиграть. Ежегодно один кадет выпускного курса с каждого потока направлялся в самое заслуженное подразделение своей направленности на Новой Аризоне. На три месяца. Полноправным сотрудником. Так сказать, для получения практического опыта. Стоит ли говорить, что такая стажировка могла дать знаний не меньше, чем вся предыдущая учеба. А если кадет по итогам умудрялся получить положительный отзыв и 'А' в табель практики, то в Академии он вообще освобождался от выпускных экзаменов. Правда, насколько я помню, для того, чтобы пересчитать такие случаи за всю долгую историю нашего заслуженного учебного заведения, хватило бы пальцев двух рук... И все они при этом задействованы не были бы. Но, как я уже сказал, даже просто попасть в программу было для кадета величайшей удачей.

— Так точно, сэр! — стараясь сохранить на лице невозмутимое выражение, киваю я.

— Что ж, рад вам сообщить, что в этом году лучшим кадетом на потоке Мобильных сил полиции признаны вы. Поздравляю.

Вскочив со стула, снова замираю по стойке 'смирно' и рявкаю:

— Сэр, благодарю вас, сэр!!!

— Вольно, Райан, — с легкой укоризной смотрит на меня Дэфо, мол, ну зачем же так горлопанить? — Для прохождения стажировки вы направляетесь в отдельную роту Мобильных сил полиции агломерации* Голденкейп. Данное подразделение уже пятый год признается лучшим подразделением своей направленности на Новой Аризоне. Предписание и проездные документы получите в строевой части. Можете быть свободны.

Я всегда знал, что финансовая служба министерства юстиции — сборище жлобов и скряг. Наше курсантское денежное довольствие об этом забыть не давало, напоминало ежемесячно. Но такой подставы я от них все-таки не ожидал, сегодня они сами себя превзошли! Разумеется, на билет в первый класс океанского 'круизника' или турбо-реактивного 'джета' я не рассчитывал. Но это! Старый каботажник?! Даже не трансокеанская монорельсовая хорда, а древнее, ржавое корыто! Восемь часов на узкой койке, на которой я из-за роста ноги выпрямить не мог! А на палубу меня местный старпом не выпустил. 'Не положено'... Чтоб тебе всю жизнь на такой койке спать, краб ты сушеный!

Впрочем, если уж на чистоту, приходилось мне бывать в условиях куда более суровых. Одно мое путешествие на Новую Аризону для поступления в Академию чего стоило. Но этой груде ржавого металлолома по крайней мере не пришлось выходить из атмосферы... И климатизатор в кубрике был исправен. На той лайбе, на которой я провел в космосе почти полторы недели, климатическая сплит-система явно доживала свои последние дни. И поток воздуха, что с подвыванием вырывался сквозь гнутые шторки жалюзи, нестерпимо вонял протухшей рыбой. Выключить систему было можно, но тогда каюта стремительно превращалась во влажную душегубку, стены которой практически моментально начинали 'отпотевать' крупными каплями конденсата. Вот и выбирай...

Но тот ужас уже давно позади и, наверное, уже никогда не повторится. По домам, на родные планеты и планетоиды выпускники полетят с шиком: новенькая 'парадка', билеты в первый класс межпланетных лайнеров. Такова традиция. Потом будет служба, за которую платят весьма достойно и если и придется куда-то лететь, то уж точно не на дряхлой грузо-пассажирской (в первую очередь, понятное дело, 'грузо') лайбе. Уж на билет пусть и второго класса, но на хорошем пассажирском лайнере, любому копу денег хватит. А это все — переживу, я не изнеженный мальчик с центральных планет. Я — сын погибшего при исполнении копа с шахтерского планетоида.

На одном из бесконечно длинных причалов грузового порта Голденкейп меня уже ждет встречающий. Почти на полголовы выше меня широкоплечий ярко-рыжий детина. Как мы на тренировках по физо по команде инструкторов вопили? 'Наши руки будут как ноги, наши ноги будут как тумбы'... Этот бугай желаемого результата явно добился, но на достигнутом останавливаться не стал и продолжает движение вперед.

— Кадет Райан?

Можно подумать, кроме меня с этой шаланды сошло полтора десятка молодых парней в повседневном полицейском патрульном комбезе и берете Мобильных сил полиции, но с шевронами Академии... Да кроме меня и его на пирсе вообще никого нет.

— Сэр, так точно, сэр!

— Можешь не горланить, кадет, — широко улыбается рыжий. — У нас не армия и не Академия, отношения попроще. Капрал Риггс, вне службы можно просто Джозеф.

Капрал протягивает мне ладонь широкую, будто лента транспортера-погрузчика.

— Кадет Райан, в любое время можно просто Нэйтан, — в тон капралу рапортую я, отвечая на крепкое, но без излишнего фанатизма, рукопожатие.

Тот лишь добродушно хмыкает и делает широкий приглашающий жест.

— Прошу вас, принц, карета подана!

Роль кареты исполняет армейский бронированный вездеход 'Ти-Рекс', широкий и приземистый, и правда, похожий на какого-то хищного доисторического ящера, полноприводный монстр, настолько уродливый, что по-своему даже красивый. Той самой жутковатой красотой, что присуща любой хорошей военной технике. Разве что на бортах этого четырехколесного 'ящера' — стандартная полицейская символика поверх скучного черно-белого окраса, а не хитрые разводы какого-нибудь сложного камуфляжа.

— Ничего себе! — удивленно качаю головой я. — Вы на таких все время по городу катаетесь?

— Нет, — еще шире улыбается Риггс. — Только когда хотим какого-нибудь салагу из Академии впечатлить. Забирайся давай и поехали. Тебя там капитан ждет. Будет в курс дела вводить и с коллективом знакомить.

Заставлять ждать руководство — последнее дело. Особенно если тебе на это руководство нужно постараться произвести хорошее впечатление.

— Джентльмены, внимание! — разнесся над площадкой для построений зычный, хорошо поставленный голос капитана Мердока. — Представляю вам нового бойца нашей роты, кадета пятого курса Академии, лучшего на потоке Мобильных сил полиции в этом году, Нэйтана Райана.

Мне под внимательными взглядами почти полутора сотен бойцов роты немного неловко, но виду не показываю, стою перед строем рядом с капитаном по стойке 'смирно', берет лихо заломлен на правое ухо, начищенные до зеркального блеска ботинки солнечных зайчиков по асфальту пускают. Разве что немного поношенный комбез слегка картинку портит... Впрочем, и капитан, и вся выстроившаяся на плацу в три шеренги рота, одеты в точно такие же: чистые и опрятные, но уже явно не новые, давно обмявшиеся по фигуре. Так что — нормально, на общем фоне не выделяюсь.

— Кадет Райан вливается в наш дружный коллектив временно, всего на три месяца, — продолжает меж тем Мердок, — но на эти три месяца — он наш сослуживец и младший брат. Наставником Райану назначен капрал Риггс...

-Ай-ай, сэр!* — коротко рявкает из строя встретивший меня в порту рыжий здоровяк.

— Но помогать новичку во всем и словом, и делом, будем вместе. Он лучший на потоке, но все мы знаем: в реальном бою вся теория ничего не стоит без практики. И наша задача — эту самую практику ему в ближайшие три месяца обеспечить. Вопросы?

— Нет, сэр! — выдыхает разом строй.

— Ну, вот и хорошо, — совершенно другим, каким-то почти 'штатским' тоном, заканчивает капитан. — Вольно, разойдись. Риггс, проводи парня во взводный кубрик, покажи отведенную ему койку и пусть знакомится со взводом. А с остальной ротой — позже, по ходу дела.

Вот интересно, все эти наставления специально пишут таким языком, что у нормального человека уже после пары абзацев челюсть от желания зевнуть сводить начинает? Ведь просто невозможная скучища! А знать — нужно, завтра Риггс зачет принимать будет. Последний из теоретических зачетов, которые я вот уже вторую неделю сдаю один за другим. Пока — все успешно. И если все пройдет удачно, то с завтрашнего дня меня начнут ставить в боевой расчет взвода. А это значит, что и на выезд поеду вместе с парнями, парой с моим рыжим наставником, и в операциях участие принимать буду наравне со всеми. Правда, должность у меня пока самая низовая — 'мул'. 'Мулом' в штурмовых группах Мобильных сил зовут того бедолагу, что таскается с увесистой и неразворотистой 'дурой' — пневматическим тараном. И вся его роль в штурмовке заключается в том, чтобы этим тараном вышибить перед остальной группой дверь и сноровисто отскочить в сторону, чтоб не мешать тем, кто с оружием наперевес входит внутрь. Вот, собственно, и все задачи. Понятно, что в любой группе 'мулом' работает самый молодой и неопытный. В нашем случае — я сам... И подняться выше мне, скорее всего, за время стажировки — не светит. Что такое оставшиеся два с половиной месяца, да еще и при графике 'сутки дежуришь, трое дома'. Впрочем, 'дома' — это все остальные, ко мне не относится. Я живу в казарме. Зато знакомлюсь с остальной ротой: утром я с ними на физо, после обеда — на тактике, а в промежутках и вечером — грызу гранит науки...

Когда Риггс сказал, что тут не Академия, я даже понятия не имел, насколько далеко тут все зашло. Вот, скажем, чем я сейчас занимаюсь? Зубрю наставление по эксплуатации, обслуживанию и мелкому ремонту тяжелой боевой брони 'Армаком Марк 3'. Нет, в Академии мы основные характеристики выучили еще на первом курсе. А на втором и третьем даже тренировались в ношении: все же не обычная 'кираса', экзоскелет и миомерный синтетический мышечный каркас требуют умения... Но учить наизусть чуть не каждый винтик... С другой стороны, смысл в словах Джозефа, перекинувшего мне на коммуникатор этот талмуд с заданием выучить от первой до последней строки, имелся. Вот случись что... Реммастерская-то — на базе, а исправить какую-нибудь неполадку может понадобится прямо 'на коленке' и в кратчайшие сроки. И ведь от скорости и качества ремонта могут и жизни зависеть: твоя, сослуживцев, заложников... Вот и сижу, зубрю.

— А, вот ты где! — раздается за спиной голос сержанта Эда Мартинсона, заместителя командира взвода, который моя смена завтра сменит на дежурстве.

Ага, можно подумать у меня так много мест, в которых я мог бы находиться...

— Чем занят? — Мартинсон заглядывает мне через плечо, разглядывая экран моего коммуникатора. — Ууу, как все серьезно... А мы тут с парнями в футбол хотели, но нам как раз квотербека* не хватает, хотели тебя позвать, ты ж умеешь... Но раз тут такое...

— Да я закончил почти. Да и учу я это наставление уже третьи сутки. Мозги скоро оплавятся. Наоборот — развеяться бы...

— Развеяться он хочет, — скептически хмыкает сержант. — Ладно, давай так: задаю тебе ровно один вопрос, но сложный. Отвечаешь — идем на поле, нет — сидишь и изучаешь дальше.

— Так там, вроде, ждут...

— Ничего, подождут. Футбол — это развлечение, а учеба — это серьезно. Тебе капитан в диплом стажировки не спортивные достижения вписывать будет. Ну, что, согласен?

— Согласен, — упрямо киваю я.

— О'кей, самоуверенный юноша, а расскажи-ка ты мне устройство дублирующей системы управления целеуказанием.

— Основной калибр, или тяжелый? — уточняю я на всякий случай, хотя ответ предвижу заранее.

И Мартинсон мои ожидания полностью оправдывает.

— Давай оба, но начинай с тяжелого.

Я поднимаю взгляд к потолку, вспоминая, и начинаю бойко тараторить:

— Дублирующие цепи системы управления целеуказанием противотанкового гранатомета 'Грендель' состоят из: первое...

В тот момент, когда Риггс распахнул дверь в спортзал, я уже закончил тренировку и, разложив по местам гантели и 'блины' от штанги, закинул на плечо полотенце и собирался отправиться в душевую.

— Отставить помывку, стажер, у нас выезд! Бегом в кубрик, экипировка по 'среднему' варианту и 'бревно' не забудь!

По среднему варианту — это уже серьезно. Пехотного образца бронежилет с наплечниками, противоосколочный комплект защиты конечностей, шлем с забралом. Оба временно закрепленных за мною в роте ствола: и 'короткий' — пятнадцатизарядный, полицейской модели, 'Кольт Рейнджер' сорок пятого калибра, и 'длинный' — пистолет-пулемет 'Гризли' под тот же патрон. И это мне еще повезло, у остальных бойцов за 'длинномер' выступает штурмовой карабин М-90 'Иерихон'. Штука, безусловно, суровая, но значительно более тяжелая и куда менее компактная. Впрочем, везение мое весьма относительное: да, вооружен 'медведем', зато уже упомянутое капралом 'бревно' — пневматический таран, тоже мне таскать.

Уже в тесноватом, слабо освещенном лампами дежурного освещения боевом отделении бронемашины, вдоль бортов которой мы сидели, тесно прижавшись плечом к плечу, Риггс усмехнулся и подмигнул.

— Что, Райан, страшно?

И, если честно, я только сейчас об этом задумался. Первый раз с того момента, как капрал меня из спортзала выдернул. До этого было некогда. Сначала в быстром темпе натягивал на себя комбез и 'броню', новенькую совсем, только со склада, ни единой царапины. Потом получал у дежурного пистолет-пулемет с боекомплектом (пистолеты все бойцы дежурного взвода получали в начале смены и сдавали их только уходя домой через сутки) и таран. Как и положено, проверил количество патронов в магазинах и уровень заряда аккумулятора тарана, подтянул еще раз регулировочные стропы надетого поверх бронежилета 'нагрудника', с почами-подсумками под магазины и прочее снаряжение... Руки сделали все сами, автоматически, голова, можно сказать, в процессе участия вообще не принимала. Но вот на своих мыслях и ощущениях я сосредоточился только сейчас, после вопроса Риггса.

— Пожалуй — нет. Нервничаю немного, но не боюсь — точно.

Наставник явно что-то собирался сказать, но в этот момент встроенные в наши шлемы наушники прокашлялись голосом капитана, и капрал лишь сверкнул зубами в полутьме и продемонстрировал мне отставленный вверх большой палец.

— Группа, внимание! На нормальный брифинг времени нет и, похоже, не будет. Поэтому ввожу вас в курс дела по дороге. Слушаем, смотрим, запоминаем. Если появятся вопросы, задаем их после того, как я закончу.

Несильным хлопком ладони опускаю вниз до того поднятое в походное положение забрало шлема. Его внутренняя поверхность практически сразу замерцала, а уже через мгновение на ней появилось цветное изображение. Довольно мрачная хибара этажей, примерно в двенадцать, из так называемых 'социальных'. В таких, занимающих целый квартал, построенных прямоугольником многоэтажках, живет, обычно, самое отребье: наркоманы и уличные 'пушеры'*, дешевые шлюхи, потерявшие работу мелкие клерки и прочие неудачники из тех, у кого еще водятся какие-то деньги, но уже точно нет шансов вскарабкаться хоть немного выше. Безнадега, дерьмового качества алкоголь, широчайший ассортимент разной 'расширяющей сознание' дряни. И полный букет сопутствующих проблем, первая из которых — чрезвычайно высокий уровень криминала.

Приличной публики тут не бывает. Даже те, кто ищет где купить наркоты или продажной любви, делают это в местах уровнем поприличнее. Влезть в поисках приключений сюда — верный способ суицида. Тут за двадцатку тебя грохнут, разденут до белья (а то и его снимут), расчленят, закопают и сверху кучу мусора навалят, такую, будто она тут всегда была... Сюда даже копы местные суются весьма неохотно. Но тем деваться некуда — служба. Вот и влезли на свою голову...

— Захват заложников, — продолжает вещать голосом капитана шлем. — Саутчестер, пересечение, четырнадцатой и сорок первой...

Шлем услужливо проецирует на забрало карту города. Да уж, повезло — так повезло: самый центр местных трущоб.

— Вооруженная группа неустановленной пока численности совершила нападение на двух патрульных офицеров. Офицеры Дрейк и МакАдамс живы, но судя по показаниям следящей аппаратуры — Дрейк ранен и его состояние ухудшается.

Поверх схемы здания и прилегающих кварталов высветились фотографии из личных дел. Отчаянные ребята, конечно, здешние копы. Я бы в такой гадючник меньше чем взводом даже и не сунулся.

На внутренние камеры надежды никакой. Обитатели подобных мест излишнего внимания к своей жизни не любят. Если и были там какие-то камеры и прочая следящая аппаратура — давно уже нашли и раскурочили. Или на лом продали за гроши. А с дрона в окна заглянуть, в принципе, можно, вот только сомневаюсь, что они со взятыми в заложники копами в обнимку у окошка сидят.

— ... Пока удалось через департамент градостроительства мэрии получить весьма подробную схему здания, а запущенный в облет дрон-разведчик дает, насколько это возможно, внутреннюю тепловую, гормональную и спектральную сигнатуру.

Уже неплохо. Полицейский дрон — штука очень умная: тепловизором засекает биологические объекты, спектральным анализом определяет местоположение предметов со следами пороха, ЖМВ и оружейной смазки, а 'Оракулом' — прибором гормонального контроля, определяет, от кого чем 'пахнет' — адреналином и кортизолом, или, наоборот — норадреналином*. А уж когда все эти сведения в оперативном штабе воедино сведут — почти готовая картинка: кто, где и от кого чего ждать. Одно плохо — радиус чувствительности у этой модели маловат. Если бы тут была, к примеру, война банд — было бы проще. Запустили бы армейские 'Рапторы'. Там и бронированный корпус, и радиус действия — чуть не до горизонта, и сменные боевые блоки — хоть снайперскую винтовку ставь, хоть пулемет крупнокалиберный, а хоть 'Грендель' — такой же, как на нашей тяжелой 'броне'. Но 'Раптор' — очень приметный. И в нашем случае не подходит совершенно. Если его засекут, что совсем несложно при его-то габаритах и внешнем виде, то обоих патрульных просто пристрелят.

На экране тем временем разворачивается светло-зеленая объемная трехмерная проекция многоэтажки, внутри лабиринтов которой яркими желтыми, оранжевыми и красными силуэтами вспыхивают человеческие фигурки. Ну, тут все ясно: желтые человечки — не представляющие прямо сейчас непосредственной угрозы, красные — противник, наличие оружия у которого точно подтверждено. Оранжевые — промежуточный вариант, 'лицо под подозрением'. Таких, к счастью, совсем мало. Ну, и два ярко-синих, тут понятно все, именно за ними мы и прибыли.

— Местная полиция уже организовала оцепление, выставила на позиции снайперов и подключила группу ведения переговоров.

И это тоже хорошо. Снайперы в участках полиции тут хоть и внештатные, но не просто более-менее понимающие, как работать с оптикой любители под пиво по пустым банкам на стрельбище пострелять, как в местах попроще. Как ни крути, Новая Аризона — планета богатая, может себе позволить расходы на подготовку персонала. Так что у местной полиции снайпер по уровню знаний и умений от спецов Мобильных сил и армейцев отстает не сказать, чтобы очень сильно. К тому же большинство здешних полицейских 'внештатников' в прошлом служили. Обычно либо в десанте, либо в Корпусе*. Словом — облажаться не должны. Да и дистанции в городе смешные по армейским-то меркам.

— Словом, — резюмирует капитан, — ситуация непростая, но пока не критическая. Работаем штатно: прибыли, скоординировались с руководством оперативного штаба операции, ждем задачи. Когда получим — выполняем. Риггс, за Райана отвечаешь головой. Понял?

— Ай-ай, сэр, — негромко и серьезно отзывается мой наставник.

Потом было не сказать, чтобы очень долгое, но весьма напряженное ожидание. Все интересное сейчас происходит в автобусе оперативного штаба: туда идет информация с дронов и доклады снайперов, там специалист-переговорщик заговаривает зубы киднепперам* и попутно подводит их к мысли, что можно было бы и сдаться, глядишь, за сотрудничество засчитают, срок дадут поменьше или отправят с тюрьму с режимом помягче.

Там, скорее всего, сразу на нескольких коммуникаторах разом висит бедняга начальник местного полицейского Управления, пытаясь одновременно всем собеседникам угодить и всех убедить в том, что уж у него-то все под контролем. А как вы хотели? Городской комиссар рвет и мечет: 'Как допустили?', да еще, наверное, причиной низкого уровня подготовки патрульных офицеров интересуется. Мэр требует в кратчайшие сроки восстановить законность и порядок на вверенной территории. Какой-нибудь местный конгрессмен положение дел зондирует на предмет пиара своей деятельности. Причем этому исход вообще безразличен: пойдет все складно — будет рассказывать избирателям о героической полиции и всемерной помощи, которую он силам правопорядка оказывает, сорвется и покатится в ад ко всем чертям — обрушит на полицию громы и молнии и будет от лица избирателей пафосно вопрошать: 'Доколе?!'. Да еще и прессы, наверное, налетело как мух на... Ну, вы меня понимаете. Вот и крутится бедолага-капитан волчком.

А наш Мердок — рядом. Команды ждет. И как только он ее получит — вступим в дело мы. Сейчас взвод, уже поделенный на малые группы — 'тройки', изучает на забралах-экранах свои маршруты. Кому куда идти, что блокировать, кого уничтожать или задерживать.

Заодно и 'глушители' на стволы навинчиваем. При таком количестве вооруженных противников нужно хотя бы на первом этапе постараться шуметь поменьше. Слишком там много оружия, пусть и легкого, пистолетов по большей части. Но ввязываться в затяжной бой нам не с руки. Наша первостепенная задача — захваченных коллег вызволить, а не перебить в этом загаженном жителями сарае каждую уголовную сволочь, имеющую на руках хоть какой-то относительно исправный ствол. А таких в этом бетонном муравейнике слишком много.

Наконец команда на штурм получена. Не вышло ничего у переговорщика, впрочем, на это, как мне кажется, с самого начала надежды было мало. Переговоры имеют смысл, если на противоположной стороне человек, который хорошо понимает, в какое дерьмо влез и хочет жить. Вот такой будет выдвигать требования, торговаться, и, в конце концов, скорее всего, сдастся. Ну, если переговорщик хороший. Впрочем, плохие в полиции надолго не задерживаются. Это в бизнесе цена ошибки — всего лишь деньги, у нас — человеческие жизни, иногда — много жизней.

Но в нашем случае переговоры с самого начала велись чисто для вида и были всего лишь попыткой выиграть время. На то, чтобы собрать и систематизировать информацию с дронов, на выход на позиции снайперов... Нас дождаться нужно было, в конце концов. Прессе показать, как доблестная полиция до последнего пыталась решить дело без кровопролития...

А вот в то, что пойдут на контакт обдолбанные по самые уши 'бруталом' или еще какой адской дрянью, которую они тут чуть не поголовно нюхают и по вене пускают... В это, мне кажется, никто не верил даже в самые первые минуты.

По заранее распланированным маршрутам, по трое, проникаем в здание. У нас первым мягко ступает по заваленному самым разнообразным хламом коридору Риггс, выставив вперед штурмовой карабин. За ним — я, сжимая в ощутимо вспотевших ладонях (хорошо еще, что перчатки на руках) 'Гризли'. Замыкает Пепе Гонсалес — невысокий, но массивный, словно тумба, мексиканец.

— Повнимательнее, — усиленный шлемом голос Риггса слышен отчетливо, хотя он едва шепчет. — Не имеющие выхода к внешним стенам помещения сканнеры дронов взяли плохо, могут вылезти сюрпризы.

— Принял, — практически одновременно, хором, шепчем мы с Гонсалесом.

И в этот момент с моего плеча соскальзывает ремень 'бревна'. Бросив пистолет-пулемет, повисший маятником у меня на шее, буквально в последний миг перехватываю и ловлю уже готовый с грохотом приземлиться на пол таран. Фууу, твою мать! Вот бы мог наделать шума!

— Нэйтан, ну какого черта?...

Договорить обернувшийся ко мне Пепе не успел, потому что дверь, напротив которой он стоял, с грохотом распахнулась, сбив мексиканца с ног. А из комнаты выскочил, будто дикарь из джунглей, полуголый, здоровенный, хоть и тощий, высоченный всклокоченный негр, потрясающий над головой какой-то явно самодельной секирой. Вот тебе и 'оранжевый', в смысле — не представляющий непосредственной угрозы...

Глаза у этого когда-то явно очень сильного, но сильно отощавшего бродяги — стоячие, стеклянные. Этот деятель явно под веществами, даже заорать у него мозгов не хватило. Зато если этот секач сейчас с размаху опустится повалившемуся навзничь Пепе на шею... Врач там уже не понадобится, только коронер и священник.

Соображать некогда, я просто выставляю перед собой 'бревно' и давлю на клавишу триггера*.

Пум... Хрясь!!!

Практически сломавшееся пополам тело отшвырнуло сначала на полуоткрытую дверь, а потом, вместе с ее обломками, на стену. Проверять, жив ли — уже бессмысленно, там в торсе от шеи и до паха если какая кость целой и осталась, то по чистой случайности. Остальные — в мелкое крошево. И весь ливер — в желе.

Пневматический таран звук издает пусть и резкий, но не очень громкий. Зато с каким смачным хряпаньем снес дверь и впечатался в стену нападающий! А что удивительного? Мощности 'бревна' хватает на то, чтобы выкорчевывать из стен двери, вместе с косяками, причем, порой весьма толстые и прочные двери. Подпольные игорные заведения и 'лабы', где разную наркотическую дрянь варят, за тонкими филенками не сидят...

Голова как-то отстраненно и без эмоций обрабатывает произошедшее, а вот желудок сориентировался гораздо быстрее и самостоятельно: остатки завтрака вперемешку с желудочным соком и желчью тугой струей бьют мне под ноги. Колени ощутимо прослабли, по всему телу холодный пот выступил. Как-то нехорошо мне...

— Ты как? — Гонсалес уже поднялся с пола. — Нормально?

— Темп теряем, девочки! — рык Риггса в наушниках приводит нас обоих в чувство. — На базе пощебечете! А пока — вперед!

После короткой и злой отповеди капрала как-то сразу стало легче. Прежде всего — выполнение задачи, а все переживания — потом, в кабинете у ротного 'мозгоправа'.

Больше, на свое счастье, нам перейти дорогу никто не рискнул. Им же лучше, живее будут. В первую очередь — заложники, а всей остальной этой помойкой займемся после того, как патрульных вытащим. Когда мы от нашего 'бронеящера' выдвигались, успел я глянуть краем глаза: народу из местной 'управы' сюда понагнали много, все вооружены и рожи у всех решительные, перетряхнут этот клоповник основательно. А мы подсобим. Но чуть позже.

Перед нужной нам дверью уже 'накопились' две 'тройки', мы — третья. И еще одна — на подходе. Метрах в пятнадцати по коридору, на площадке лестничного пролета лежит, раскинув татуированные от плеч до ладоней руки, какой-то грязный и пованивающий тип. Теперь пованивающий еще и кровью. Судя по размеру выходного на затылке — из пистолета отработали. Сорок пятый калибр с 'глушителем' всегда хорошо 'сотрудничал', патрон-то с тяжелой пулей, 'сабсоник'*, словно специально под 'глушитель' созданный. В общем, часового успокоили, а из подельников его в квартире даже и не заметил этого никто до сих пор. И это хорошо.

Так, вот и четвертая группа на месте, можно начинать.

— Нэйтан, твой выход! — капитан сейчас в оперативном штабе, но всех нас видит и слышит по мониторам нашлемных камер, и команды отдает, будто прямо у нас за спинами стоит.

Встаю у стены, чуть левее двери, прижимаю ударную поверхность тарана чуть ниже личинки замка.

— Готовность?

Получив подтверждение от всех старших групп, снова вжимаю большим пальцем триггер. Дверной косяк с треском проваливается внутрь и, кажется, еще до того, как он падает на пол, вслед за ним, грохоча ботинками, врываются штурмовые 'тройки'.

— Всем стоять!!! Полиция!!! Оружие на пол!!!

А потом — частый тихий перестук заглушенных выстрелов. Пальнуть в ответ не успел никто, Бойцы Мобильных сил полиции свои деньги получают не зря. А рота агломерации Голденкейп на Новой Аризоне не напрасно считается лучшей.

Дальше была зачистка здания. Она в голове почему-то отложилась смутно, видимо, слишком много впечатлений для одного раза. Особенно если этот самый раз — первая боевая операция.

Помню выбиваемые одну за другой двери, захламленные жилища, в которых воняло ничуть не лучше, чем из переполненных мусорных контейнеров снаружи, которые никто не вывозил чуть не со времен постройки дома. Протухшая еда, рвота, пот, моча, запах давным-давно не мытого человеческого тела — волшебный аромат, чего уж там... Дети в каком-то немыслимом тряпье, испуганно жмущиеся к стенам, истерящие, брызжущие слюной от ненависти тетки... Изъятое оружие, много оружия. Кому-то от меня прилетело прикладом по загривку, кого-то ткнул стволом в солнечное сплетение, пару раз даже стрелять пришлось, но, к счастью — не на поражение, а в потолок. Буйным гражданам хватило и осыпающейся на головы штукатурки. Банда, взявшая в заложники патрульных, тут, похоже, верховодила. 'Кингпины'*, мать их. А после нашей быстрой и безжалостной над ними расправы, шваль и рвань калибром помельче решила из себя героев не изображать. И правильно — целее будут.

Задержанные. Выпученные от ужаса глаза, вывернутые в суставах руки за спинами. В какой-то момент у меня заканчиваются пластиковые наручники и я, просто протягиваю куда-то назад левую руку и зло рявкаю в пространство:

— Браслеты, мать вашу!!!

Клянусь, не прошло и секунды, как кто-то из местных копов почтительно положил в молю ладонь новую пачку одноразовых хомутов. Уважают, право командовать и чего-то требовать даже не оспаривают. Хотя, по-хорошему, сколько они уже в полиции служат? А я — вообще-то всего лишь кадет-пятикурсник из Академии. Но они-то этого не знают. А я, похоже, в роль злобного и крутого парня из Мобильных сил вжился убедительно.

— Итак, отважные джентльмены, прошу минуту внимания, — капитан Мердок сделал небольшую паузу, хотя собравшиеся в брифинг-руме* бойцы роты замолкли, едва он вышел к небольшой трибуне на невысоком подиуме. — Пришло время подвести итоги операции. Первое...

Капитан поднял вверх сжатую в кулак правую ладонь и оттопырил указательный палец*.

— ...в целом операция руководством признана проведенной успешно. Взятые в заложники офицеры МакАдамс и Дрейк успешно освобождены. Уильяму Дрейку уже сделана операция, состояние его признано стабильно тяжелым, но угрозы жизни уже нет. Миссис Дрейк и двое его сыновей передают вам всем огромное спасибо за спасение мужа и папочки.

По залу пронесся и тут же стих легкий гул и негромкие смешки.

— Второе. Отдел внутренних расследований и прокуратура признали все случаи применения огнестрельного оружия и... кхм... иного оборудования правомерными, хотя по паре случаев задержания уже после проведения основной операции в офис окружного прокурора поданы жалобы по поводу 'полицейской жестокости'. Но нам ведь к таким кляузам не привыкать, правда, парни?

Ответом ему был негромкий одобрительный гул.

— Третье. Кадет Райан!

— Сэр! — подрываюсь я со стула.

— Присядь. Тебе, Райан, со стороны прокуратуры было сделано персональное замечание в устной форме по факту излишне жестокого способа причинения телесных повреждений, несовместимых с жизнью. Нэйтан, тут я с прокуратурой согласен полностью: живого человека херачить пневмотараном — это варварство. Хочешь убить — бога ради, но избегай чрезмерного насилия. В следующий раз, ну, не знаю... На куски его поруби что ли, или живьем в камнедробилку с шахты засунь. Говорят, их у вас на Булыжнике полно. Вот и попроси нам одну, самую старую и ненужную, сюда прислать...

Тут уже собравшиеся сдерживаться не стали и дружно заржали в голос.

— А если серьезно, — продолжил капитан после того, как взвод отсмеялся. — Объявляю тебе, Нэйтан, благодарность, которая обязательно будет занесена в твой персональный файл и дневник профессиональной стажировки. Молодец, действовал решительно и тактически грамотно.

— Спасибо, сэр, — набрался наглости и подал голос я. — Но я ведь ничего толком и сделать не успел...

— Зато тем, кто делал, под ногами не мешался. На первой операции некоторые и того не могут, уж поверь моему опыту. И в экстренной ситуации среагировал быстро и напарника прикрыл. Пусть и несколько изуверским способом, — на губах капитана на мгновение мелькнул слабый намек на улыбку.

— И, наконец, четвертое, заключительное, — взгляд Мердока стал суровым. — Хосе Гонсалес*!

Пепе подскочил с места едва ли не быстрее, чем я совсем недавно.

— Сэр!

— Пепе, а вот тебе в этом месяце бонусов не видать. За что, объяснять нужно?

— Сэр, никак нет, сэр! — будто салага-призывник в армии, горланит тот в ответ.

— Хорошо, — удовлетворенно кивает Мердок. — Если бы не таран в руках Райана, мы бы, скорее всего, через три дня твоей Джулии сложенный флаг на кладбище вручали. Ты серьезно думаешь, что мне нужна эта весьма сомнительная честь?

— Сэр, никак нет, сэр! — Гонсалес все еще стоит навытяжку и продолжает изображать армейского новобранца.

— Рад, что мы друг друга поняли, можешь садиться, — капитан обводит взглядом помещение. — Вопросы?

— Разрешите, сэр? — снова встаю я.

— Слушаю.

Капитан явно удивлен. И в армии, и в полиции на такие вопросы принято отвечать хором и всегда отрицательно.

— У 'бревна' необходимо заменить ремень на какой-нибудь другой, с более шершавым, цепучим 'погоном'. Тот, что сейчас — слишком гладкий и скользкий, за наплечник 'брони' вообще не цепляется. И падает.

Капитан молча кивнул и, едва произнеся давно ставшее ритуальным: 'Вольно, разойдись!', к некоторому моему удивлению, достал коммуникатор и сделал в нем какую-то пометку.

Когда меня вызвали в кабинет капитана, не буду врать, в груди тихонько ёкнуло. Два с половиной месяца — как один день! До завершения стажировки осталось всего полторы недели, потом на целых два месяца — домой, на Булыжник, каникулы никто не отменял. После отдыха — выпускные экзамены и — все, прощай Академия, здравствуй служба.

А вот услышал вызов, и как-то замандражил. И, вроде, зарекомендовал я себя хорошо: на занятиях не сачковал, на операциях — не тупил... Впрочем, не так уж много их было, тех операций. Это только в криминальных сериалах все выглядит так, будто в городах гражданская война идет. На деле 'мобильников' дергают не так уж часто, только если уже совсем дело плохо. Но еще трижды мне на 'Ти-Рексе' по Голденкейпу прокатиться довелось, причем дважды даже не в роли 'мула'. Правда, там 'бревно' было и не нужно.

Кстати, ремень на таране все-таки заменили! На другой, с широким и шершавым 'погоном'. Довольно удобный, уж точно намного лучше прежнего. И, как мне Риггс по секрету шепнул, предложение мое циркуляром ушло по всем подразделениям Мобильных сил, так сказать, в рамках обмена опытом. Вроде — ерунда, а приятно.

Вот только внезапный этот вызов сейчас... Если честно, теплилась надежда где-то внутри, что должность предложат после Академии. Понятно, что глупые мечты, как у Вики по ее смазливым соплякам из бой-бэндов*, но — на то и мечты. В лучшую роту Мобильных сил полиции Новой Аризоны попасть — это не грузчиком шлака на шахту устроиться.

— Сэр, кадет Рай...

— Заходи, Нэйт, — оборвал меня Мердок на полуслове. — Присаживайся.

Я дисциплинированно плюхнулся на стул у стены.

— Тут такое дело... Стажировка твоя почти закончилась, а впереди — вполне заслуженный отдых... Но у меня к тебе есть предложение. Правда — пострадают твои каникулы, но зато в качестве компенсации могу пообещать тебе вакансию во втором взводе после окончания Академии. Будешь и дальше Риггсу нервы трепать. Что скажешь?

Сердце провалилось куда-то чуть ниже желудка. Такой шанс выпадает в жизни нечасто и не воспользоваться им — та еще глупость. Я-то, поступая в Академию, рассчитывал максимум на возвращение на Булыжник, в наш Мобильный взвод. Как говорится, на Новой Аризоне и Большом Остине и своих крепких ребят хватает. А каникулы... Да и черт с ними, с каникулами! Остаться в кампусе Академии и поваляться на пляжах Новой Аризоны все равно не позволят, а Булыжник... Чего я на Булыжнике не видел? Вики сейчас не до меня, она работу нашла — взрослая совсем стала.

— Разрешите узнать, в чем заключается предложение, сэр?

— Сегодня пришла информация — волнения среди шахтеров на Сером Фьорде. Это наша зона ответственности и завтра туда вылетают два сводных взвода. Хочу предложить тебе слетать с парнями туда. Они у меня все городские, а ты — сам с шахтерского планетоида, общий язык с местными тебе найти будет легче. А наведете порядок и вернетесь — и сразу на курорт какой-нибудь, остатки каникул 'дожигать', командировочные там выйдут приличные.

Понятно. Серый Фьорд — планета, которой не повезло. Почти такая же, как на Старой Земле кислородно-азотная атмосфера, почти не требующая вмешательства атмосферного процессора., но... Слишком далеко от местного светила, слишком тяжелые климатические условия, слишком много льда и воды под ним. Впрочем, чего уж лукавить — кроме льда и воды там почти и нет ничего... Зато ниже, под ледяной и водной толщей — слишком много полезных ископаемых, из-за которых добывающие компании не желали ждать тридцать, а то и сорок лет, когда условия на планете станут хоть сколько-то комфортными...

Вот и получилось так, что Серый Фьорд — даже не наш Булыжник, несмотря на то, что целая планета, а не жалкая луна-планетоид. Просто шахты среди вечных снегов и рабочие, прилетающие на длительные, по полгода, кажется, вахты. Никаких поселений — только рабочие казармы, больше похожие на армейские аванпосты на планетах с агрессивной внешней средой. Уровень терраформации — минимальный, лишь бы дышать можно было без скафандра, местная морская живность (весьма немногочисленная, к слову), изменений в атмосфере, кажется, почти и не заметила. Одним словом, условия самые суровые, спартанские. В связи с этим народ туда вербуется, скажем так, своеобразный. А полиции как таковой — нет, только несколько сотрудников службы безопасности 'Дельты'. Или там 'Таксома' рулит? Не помню. Да и нет оно важно... Ну и еще военная орбитальная группа на геостационарной висит. Но армейцы там — внешняя оборона против пиратов, в дела на поверхности вмешиваться не будут. Да и кому там вмешиваться? Операторам боевых спутников и орбитальных платформ что ли? Очень сильно сомневаюсь в их способностях к мордобою. Вот по пиратскому корвету ракетами жахнуть — это они запросто. За что и ценим!

Ситуация из-под контроля, судя по отсутствию спешки, не вышла, да и два взвода Мобильных сил по 'тяжелому' варианту охладят любые горячие головы самим фактом своего присутствия. А там, глядишь, и договорится профсоюз с хозяевами... Но Серый Фьорд — это неделю лететь в один конец. Плюс, сколько там — пока неизвестно. А потом назад... И оголять на это время Новую Аризону капитан явно не хочет, как не хочет и ломать график дежурств. Про сводные взвода я услышал. Значит, из каждого взвода выдернет ротный по несколько бойцов, а уже из них сформируют временные сводные. Да и семейных среди парней много. Кто захочет, пусть и за хорошие командировочные, на месяц-полтора от семьи и детей улетать? А вот для меня это шанс. Который я уж точно не упущу. Нет, сэр, среди Райанов дураков не было никогда!

— Сэр, я согласен.

Капитан удовлетворенно откидывается на спинку кресла.

— Вот и отлично. Твои файл и дневник стажировки я отправлю в Академию сегодня же. И о твоей командировке уведомлю, чтоб не волновались. Как считаешь, кадет, — Мердок заговорщицки мне подмигивает, — заслужил ты 'А' за стажировку?

Даже если это и шутка, сделаю вид, что юмора не понял.

— Сэр, так точно, сэр! — вытягиваюсь я в струнку. — Если и не заслужил прямо сейчас, то на Сером Фьорде точно доработаю.

— Вот это правильно, Райан, — в голосе капитана слышу одобрение. — Ни на что не напрашивайся, ни от чего не отказывайся. Молодец! Ладно, можешь быть свободен, собирайся в дорогу.

Ха, много ли времени нужно на сборы тому, кто и без того — в командировке?!

Похоже, летать 'третьим классом' — это моя судьба! Дорогие круизники я за всю свою жизнь изнутри так ни разу и не увидал пока. Зато насмотрелся на орбитальные боты, буксиры, каботажники... Теперь вот армейским средним транспортником лечу. Одно радует: уровень постепенно повышается.

'Аламо' — кораблик почти новый, как нас гостеприимные флотские просветили — всего семь лет, как со стапелей военной верфи на Большом Остине сошел. Чистый, уютный даже, насколько вообще военный корабль может быть уютным. Уж как минимум — никаких ржавых потеков на переборках, никакого конденсата или, наоборот, удушающей духоты, никаких воняющих протухшей рыбой помирающих 'на боевом посту' климатизаторов. Тесновато, конечно, но тут уж ничего не поделаешь. В остальном: постельное белье на двухъярусных койках — чистое, кормят вкусно и даже спортивный зал маленький имеется. Флотские, вот не отнять у военных организаторских способностей, быстренько составили график посещений, чтоб толпой между тренажерами не толкаться, и все довольны.

Остальное свободное время, которого полно — валяемся на койках, бока отлеживаем. Но на 'Аламо' неплохой набор книг, игр и фильмов на внутреннем сервере. На флоте без этого никак, они ведь в космосе — неделями, а то и месяцами. Без возможности как-то отвлечься — очень быстро на переборку от скуки полезешь. Да и мы сами к долгому перелету подготовились, накачали на коммуникаторы всякого и разного, кому что по душе. Но, все равно, к исходу недели очень захотелось наружу, увидеть над головой небо, а не плафоны потолочных светильников. Как экипаж 'Аламо' с этим справляется — понятия не имею. Видимо, в экипажи кораблей космофлота какой-то особый отбор, как некогда в военные подводники на Старой Земле.

С наставником мне повезло — точно вам говорю. Риггс меня и тут развлекает, как может: тактические схемы боевых операций с ним на здоровенном экране стационарного коммуникатора в кают-компании разбираем, по большей части — проведенные при участии самого Джозефа, матбазу изучаем. Он под это дело у капитана 'Аламо' даже получил разрешение на доступ в арсенал транспортника, понятное дело, без права получения боеприпасов. Ассортимент оказался богатый, некоторые образцы я даже в Академии только на картинках видел. В общем — с пользой время провели.

Впрочем, как сказали когда-то одному очень древнему царю: 'Все пройдет'. Вот и наш недельный полет скоро закончится. Только что по внутренней связи дежурный офицер объявил: два часа, и начинаем стыковку с орбитальным терминалом. А с него, ботами — вниз, на поверхность. 'Аламо' нас на орбите ждать будет. Теоретически транспортник может и на поверхность планеты посадку осуществить, но оно не полезно. И кораблю, и планете. Поэтому такими фокусами развлекаются только на крупных учениях, генералитет порадовать лихостью и высоким уровнем боевой выучки экипажей. Ну, и еще во время боевых действий.

Мы с Риггсом сейчас в арсенале, проводим диагностику моей 'брони'. 'Армаком' — штука, конечно, отличная: удобная, с кучей полезных функций, разве что кофе варить не умеет. Правда, из-за этого она куда нежнее и требовательнее в обслуживании, чем пехотные армейские модели. Зато гораздо комфортнее. Вот и учусь, под руководством бывалого капрала, свои 'доспехи' обихаживать. Наверное, почти так же какие-нибудь шерифы времен Дикого Запада о своих конях заботились.

Подключенный к разъему тестер весело перемигивается зеленью шкал, сама 'броня', раскрытая, словно раковина гигантского и явно воинственного моллюска, лежит в специальном ложементе, а мы с Джозефом рядышком стоим, наблюдаем и контролируем. Хотя, чего там контролировать? Если вдруг какая-то 'нештатность' — умная электроника сразу же сообщит. Но бывалый капрал непреклонен: какой бы умной ни была аппаратура — первое слово все равно за человеком. И за ним же — полный контроль.

— Ну, похоже, все в порядке, — Джозеф отсоединил тестер от разъема брони. — Пошли, есть у меня одна...

В этот момент по всему кораблю дурными пронзительными голосами взвыли баззеры боевой тревоги.

— Экипажу занять места по боевому расписанию! Ракетная атака!

От несоответствия приятного женского голоса автооповещения и слов, которые были произнесены, меня буквально мороз по шкуре продрал. Честно признаюсь — я растерялся, замер столбом, выпучив глаза и пытаясь сообразить — не сон ли все происходящее.

Зато не растерялся Риггс, который в буквальном смысле за шкирку приподнял меня и впихнул в распахнутую 'ракушку' 'Армакома'. Вокруг меня сомкнулась мягкая мембрана 'поддоспешника', а броневые щитки с негромким клацаньем начали вставать на положенные им места. Сам Риггс метнулся к соседнему ложементу, на котором располагался уже его бронекостюм.

Он не успел буквально на какие-то мгновения. 'Аламо' затрясся, будто в лихорадке. Чудовищный грохот успел ударить по ушам до того, как фильтры внешних сенсоров шлема отсекли излишне громкие звуки. А потом все смолкло: инфернальный рев баззеров, грохот, скрежет. Все. Наступила в буквальном смысле гробовая тишина. Потому что вакуум звуки не проводит.

Последнее, что я успел увидеть, прежде чем сознание отключилось — это яркие и ледяные звезды в бездонной черноте космоса. Сквозь огромную, почти во всю стену арсенала, пробоину в борту они были видны просто замечательно...

О том, что я все еще жив, мне сообщил экран, спроецированный на внутреннюю часть забрала. Шлему при ударе явно досталось, экран пересекали многочисленные трещины, отчего изображение мерцало и периодически сбоило. Да и отображающиеся показатели выглядели довольно уныло: энергия почти на нуле, мое бренное тело по самые уши накачано всяким-разным обезболивающим, противошоковым и укрепляющим из числа препаратов, входящих в автоматическую аптечку. Короче, армейским 'боевым коктейлем', который на поле боя позволяет даже полутрупу чуть ли не джигу отплясывать, но зато потом... Такое количество токсинов и прочих шлаков самостоятельно из организма не в силах вывести даже самая здоровая печень, и без специального оборудования и грамотных врачей недавний супермен рискует в лучшем случае остаться инвалидом на весь остаток жизни. К счастью для него — остаток весьма недолгий.

Впрочем, не мне жаловаться. Что-то я сильно сомневаюсь, что создатели тяжелой боевой брони 'Армаком Марк 3' даже чисто гипотетически предполагали возможность 'скоростного спуска' живого человека внутри их изделия с околопланетной орбиты. Но — вот он я, все еще дышу и, кажется, даже шевелюсь.

В подтверждение своих мыслей, упираюсь ладонями в перекошенную палубу и, оттолкнувшись, перевожу себя из положения 'лежа' в положение 'сидя'. Уже что-то хорошее. А что еще из хорошего? Ну, воздух снаружи, судя по показаниям датчиков, вполне пригоден для дыхания. Правда, 'за бортом' сейчас минус двадцать шесть по Цельсию, но пока не сдохли аккумуляторы брони — насмерть я не замерзну. Главное — отключить все лишнее. Впрочем, ничего лишнего у меня сейчас и не подключено, все навесное оборудование и вооружение в полете хранилось отдельно, в многочисленных шкафах и стойках арсенала. А сейчас грудой искореженного железа разбросано вокруг... Так что до прибытия спасателей с базы шахтеров я дотянуть должен. Забавно вышло: летел среди них порядок наводить и законность восстанавливать, а теперь сам от них же помощи жду.

Еще забавнее выглядит факт ракетной атаки на корабль военно-космического флота Конфедерации на орбите входящей в состав этой самой Конфедерации планеты. Да еще и в непосредственной близости от военной орбитальной группы. У которой основная задача — как раз не допускать таких вот нападений... Два взвода Мобильной роты, весь экипаж 'Аламо'...

Риггс! Вашу мать!!! Я же своими глазами видел, как в открытый космос вышвырнуло тело капрала Джозефа Риггса!!! Моего первого друга в Мобильной роте Голденкейпа, добряка и балагура, славного малого... Да как так-то?! Что вообще случилось?!!! Какого, мать вашу, черта, тут вообще творится?!!!

От едва не начавшейся панической атаки и истерики меня спасли голоса снаружи.

— Сканнер показывает наличие живого объекта вот здесь, внутри.

— Ой, брось, лейтенант, что тут вообще может быть живого? Если только тюлень забрался, они любопытные.

Второй голос странный какой-то, непонятный, вроде и мужской, но с какими-то женскими подвизгиваниями, будто у склочной и стервозной тетки.

— Они, Леруа, похоже, еще и умные очень. Залезли из любопытства, а теперь еще и активными сенсорами пользоваться научились. И нас сейчас, похоже, слушают во все уши, — скептически хмыкнул первый, тот, кого назвали лейтенантом.

Снаружи на какое-то время все замолкло.

— Эй, там, внутри, а ну-ка вылезай!

Я, конечно, далеко не морпех, и даже бойцом Мобильных сил полиции меня пока считать можно весьма условно, но звуки, слышные сейчас снаружи — это явно затворы залязгали. Как-то не очень похоже на гостеприимную встречу... Или это волнения среди шахтеров во что-то более серьезное переросли? Тогда при чем тут 'лейтенант'? Ни у шахтеров, ни у сотрудников СБ* горнодобывающей компании званий нет... Ерунда какая-то. Особенно в комплекте с ракетной атакой на корабль ВКФ.

— Сейчас, все бросил и побежал, вприпрыжку, — огрызнулся я.

Отмалчиваться смысла нет, сканнеры снаружи не просто отлично 'видят' меня, они при необходимости мой пульс сейчас посчитать могут. Так какой мне смысл отмалчиваться?

— Мне отлично видно, что ты не вооружен, сынок, — доносится снаружи голос безымянного лейтенанта. — Лучше выходи сам, не заставляй нас вытаскивать тебя оттуда силой.

Что-то я сильно сомневаюсь, что меня собираются куда-то вытаскивать. Скорее — просто пристрелят и бросят тут, среди вечных льдов и снега, который уже успел довольно толстым слоем запорошить палубу и присыпать многочисленные шкафы и шкафчики бывшего арсенала бывшего среднего транспортника ВКФ 'Аламо'... Беспомощно окидываю взглядом помещение: на палубе валяется несколько выброшенных при ударе из стоек автоматических винтовок, но они точно без боеприпасов. А где патроны — я даже и не знаю. Я не из экипажа 'Аламо', а для посторонних тут указателей и поясняющих табличек на дверцах нет. Отбиваться мне, по факту, нечем. Если только в рукопашную идти. На полдюжины автоматических стволов, как минимум. Ой, как же хочется жить!!! Да вот только не предложат...

— Да пошел ты... лейтенант, сэр...

— Как скажешь, — хмыкают снаружи. — Капралка* Леруа, разберитесь-ка с этим упертым конфедератом.

— Эй, лейтенант, а почему я? Уж не попытка ли это дискриминации по гендерному признаку? — визгливых ноток в странном голосе стало больше, а о причинах странности я, похоже, догадался.

Ответ лейтенанта меня в моих подозрениях утвердил окончательно.

— Что вы, капралка Леруа, армия Соединенных Штатов крайне уважительно относится ко всем ста двадцати шести видам гендерного самоопределения граждан*. Более того, я отдаю этот приказ именно вам в виду вашего несомненного боевого опыта. Так как считаю, что никто лучше вас с поставленной задачей не справится.

Нет, я не совсем дикарь, и слышал о том, что порой у людей в голове случается какой-то гормональный или психологический сбой, и они начинают считать себя существами другого пола. Мне таких искренне жаль, но что поделать, иногда природа играет с людьми крайне жестокие шутки. Однако то, что в этом вопросе уже многие десятилетия творится у янки — иначе как апофеозом вырождения и назвать-то сложно. Наш учитель истории говорил, что вопрос отношения к так называемой 'толерантности' в свое время стал едва ли не более важной причиной развала единого в тот момент государства, чем какие-то другие, экономические или политические.

— Не бзди, Леруа, — еще один голос снаружи довольно глумливо загоготал. — Или ты уже безоружного конфедерата боишься?

Рожу ворвавшегося после этих слов в арсенал через пробоину в борту... создания все еще кривило от ярости. Но глядя на это нелепое чучело в женской боевой броне, но при этом с бородой... Да еще и с кислотно-розовым 'ирокезом' на голове... Сдержаться я не смог, даже не смотря на то, что в руках этот... эта... это... короче, эта особь сжимала весьма внушительного вида автоматический штурмовой карабин. Я заржал, взахлеб, до слез, не обращая внимания на боль в, похоже, сломанных ребрах.

— Лейтенант, будь человеком, убери этого щипаного попугая. Пусть меня нормальный солдат пристрелит. Да хоть ты сам...

— Ах ты ж ублюдок! — зашипело 'оно'. — Да я тебя, тварь, не просто пристрелю! Ты меня на коленях молить о смерти будешь, сапоги мне целовать, уговаривая тебе пулю в башку вогнать!!!

— Да ладно? — я, наконец, смог принять вертикальное положение и встал, пусть и здорово скособочившись влево. — Может прямо сейчас и проверишь?

С правого предплечья вниз с клацаньем скользнула длинная дубинка-шокер, единственное интегрированное оружие в полицейской модели 'Армакома'. Оружие чисто контактное, да еще и не летальное... Но другого у меня просто нет. А умирать без боя я не собираюсь.

— Сука какая, — продолжает брызгать слюной крашеный (или все же крашеная?) Леруа. — Ты не просто сдохнешь, дикси-бой*, ты с простреленными коленями свой долбанный 'Дикси Ленд'* тут петь будешь, пока мне слушать не надоест!!!

— Леруа, отставить! — в проломе появляется массивная фигура в боевой броне с золотистым значком второго лейтенанта* на куполе шлема. — Мы тут не для твоего развлечения. Прикончи мальчишку, и уходим.

— Вот уж нет, лейтенант! — Леруа явно уже снесло в истерику. — Какой был приказ? Изображаем пиратов! Вот я сейчас и оторвусь!!! А будете мешать — подам рапорт о нетерпимости, нетолерантности и гомофобии с вашей стороны! Мои адвокаты ребенка за решетку упекут!!!

В глазах лейтенанта читаю жгучее желание придавить эту тварь своими же руками. Но на это надеяться не стоит точно.

— Леруа, мать твою! Не забывайся! Отказ выполнять прямой приказ командира в боевой обстановке — вооруженный мятеж. Я тебя лично расстреляю к чертовой матери! И плевать, что потом будет!!!

Кажется, 'оно' сообразило, что перегнуло палку. Ствол его карабина пошел вверх и я даже успел заглянуть в весьма недобрый 'зрачок' дула.

А потом снаружи залязгали-залаяли сразу на несколько голосов старые добрые 'Иерихоны', уж их-то 'голоса' я ни с чем не перепутаю. Голова Леруа лопнула, с мерзким хлюпающих хлопком, словно перезрелая тыква, упавшая со стола в День всех святых*. Верхняя часть черепа, увенчанная клоунским 'ирокезом' отлетела к стене. Лейтенант, так и оставшийся для меня безымянным, получил несколько пуль в спину и правый бок, и плашмя рухнул, лицом вниз.

На улице треснуло еще несколько очередей, а потом — гулкие хлопки одиночных, 'контроль'.

— Ты там как, сынок? Не зацепили?

— Хреново, — не стал скрывать от неожиданных и пока неизвестных союзников я. — Еле на ногах стою. Но вы — ни при чем...

— Понял, сейчас окажем медпомощь. Только ты не стреляй, пожалуйста.

А потом, уже значительно тише, тот же голос сказал.

— Ostorozhno, muzhiki, a to ved' heraknet s duru...

Фразу я разобрал не всю, но основной смысл понял. Все же в школе у меня успеваемость была хорошая, а русский — один из трех мировых языков общения. Вот только какого черта тут делают русские?

Не успев толком даже додумать эту мысль, я почувствовал, как подгибаются ноги и кулем рухнул на бок. Похоже, действие транквилизаторов подошло к концу.

Тренировка явно пошла организму на пользу — спал я буквально мертвым сном, кажется, даже снов никаких не видел. Едва глаза закрыл — будто кто-то рубильник дернул: свет померк и все выключилось. Зато выспался. И утром встал со свежей головой, а пока брился и пил кофе, даже кое-что успел придумать.

— Ну что, Хави, какие у тебя мысли насчет расследования? — с порога, вместо приветствия, озадачил я младшего коллегу.

Бланка только хмуро пожал плечами. Идей у него явно не имелось, по выражению лица видно.

— Не знаю, Нэйт, просто не знаю, с какой стороны этот пирог кусать. По-моему — ни одной зацепки.

— А если подумать?

В глазах напарника затеплилась надежда.

— Что, неужели нашел ниточку, за которую можно потянуть?

— Ну, скажем так: можно попробовать потянуть, — не стал я слишком уж обнадеживать Хавьера. — Что мы знаем о последнем утре Марии Уиллоу?

— Закончила смену в девять утра, получила небольшую сумму наличности и практически сразу уехала домой на такси компании 'Рэд Кэб', охранник даже номер машины вспомнил, — вздохнул Бланка. — В арендуемой квартире, судя по словам консьержки, пробыла чуть больше получаса, и снова куда-то ушла. А может — уехала, тут уже бабуля не уверена...

Я лишь кивал, слушая. В принципе, все это мне и так известно, вместе ведь сначала диспетчерские служб такси обзванивали, потом с пожилой консьержкой общались и домовладельца на всякий случай опрашивали. Там практически ничего. Веселая и доброжелательная девочка, платила всегда в срок, парней или подруг не водила, шумных вечеринок не устраивала, впрочем, как и не шумных. В общем, как консьержка сказала: 'Если бы не знала, чем она зарабатывает — никогда бы не подумала'. Впрочем, особого осуждения в словах и тоне слышно не было. Все-таки 'Куколки' — не бордель, и узнать об этом не так уж сложно, если хоть немного поинтересоваться. А старушка явно интересовалась. Таким вечно все и про всех знать нужно. Чрезвычайно полезные в нашей работе кадры, главное — уметь разговорить. Я умею, а Хави пока что у меня учится. Но, думаю, скоро и сам будет в этом вопросе спецом не хуже меня, а то и лучше. У него внешность приятнее и манеры в общении видны сразу, женщины таких любят.

На этом, пожалуй, все хорошее и заканчивается. Дальше пока ничего выяснить не удалось. Теперь в ход идут догадки.

— Хави, смотри: молодая девушка на пилоне всю ночь крутилась, а поутру домой заскочила на несколько минут — и снова куда-то умчалась. Варианты?

Бланка молча руками разводит и отрицательно головой мотает, мол, нет у меня никаких вариантов.

— Вспоминай, — начинаю 'дрессировать' коллегу я. — Даю намек — стероидный 'бифкейк'* по имени Ронни.

— А! — явно начинает соображать напарник. — Охранник! Который вроде как слышал, что Мэнди на свидание собиралась. Но это ж только 'вроде'?

— Голову включайте, детектив-стажер, — вздыхаю я. — Повторяю медленно: девочка всю ночь на шесте танцевала, абсолютно точно устала, а домой заскочила только душ принять и переодеться. Кстати, про обувь ее милейшая миссис Уолтерс что сказала?

Труп в момент обнаружения был босым, в кучах мусора в коллекторе и вокруг никакой подходящей по размеру и фасону обуви тоже не обнаружили. Пару развалившихся рваных кроссовок нашли, но они точно не Мэнди принадлежали.

Хави на мгновение задумался.

— Легкие туфли. На высоком каблуке.

— Так, уже не плохо. А теперь припомни, какая у танцовщиц в 'Куколках' 'рабочая обувь'?

Тут Хавьер отвечает сразу же, не задумываясь.

— Вооот такая 'шпилька'!

Ну, положим, каблуки у девушек все же не такой высоты, какую, разведя вверх и вниз ладони, изобразил Хавьер, но высокие, чего уж.

— Именно, — соглашаюсь я. — А теперь с самого начала проговариваем вслух вводную: молодая привлекательная девушка, всю ночь у пилона на 'вооот таком' каблуке отплясала, не спала, устала... А домой приехала, чтобы принять душ, переодеться в симпатичный топик и короткую юбочку, снова встала на 'шпильки' и куда-то умчалась. Вывод?

— К мужчине, — заканчивает мою мысль Хавьер. — Причем, к мужчине которого любит. Или который, как минимум, ей чрезвычайно симпатичен. Иначе — просто легла бы спать, а на свидание пошла бы ближе к вечеру. По каким-нибудь срочным делам, вроде почти просроченного платежа по кредиту или еще чего-нибудь в том же духе — обула бы кроссовки или еще какие балетки, после ночи-то на каблуках.

— А учитывая эту самую ночь на каблуках — ищем такси. Никуда она пешком не пошла бы, — добавляю я. — Отсюда вывод номер два?

— Снова обзванивать диспетчерские, — глубоко вздыхает Бланка.

— Логично, — согласился я с умозаключением молодого коллеги. — Сколько у нас в Старом Городе служб такси?

— Эээ... — слегка 'завис' Хави. — Пять?

— Семь, — вздохнул я. — Делим поровну, три мне, четыре — тебе, и обзваниваем все по очереди, выясняем, такси какой именно конторы и куда отвезло Мэнди от дома. И едем общаться с водителем...

По древнему закону всемирного свинства, нужное нам такси оказалось в списках последней, седьмой по счету диспетчерской. Да еще и общавшийся с нами тип был тот еще тугодум, ну, или талантливо тупицей притворялся. По ходу службы встречал таких несколько раз: строят из себя полных идиотов, в надежде, что от них отстанут или хотя бы требовать будут поменьше. В нашем случае — не помогло. Убийство — это слишком серьезный повод.

Зато с таксистом повезло. Пожилой и очень солидный, можно даже сказать степенный, седой мужчина, похожий на слегка похудевшего и сбрившего бороду Санта Клауса, узнав от диспетчера, в чем дело, подъехал к управлению сам. Подробно рассказал все что знал: во сколько забрал пассажирку, где и когда высадил. Припомнил, что настроение у Мэнди было приподнятое, 'солнечное', как он выразился. Узнав, что девушку убили, очень сильно расстроился, что почти ничем не может помочь. Хороший дядька, побольше бы таких.

Но главное мы выяснили: свое последнее такси девушка заказала до 'Мажестика' — весьма недешевой гостиницы с хорошим, дорогим рестораном на первом этаже. Плохо дело. В таких заведениях к репутации, как своей, так и постояльцев, относятся порой излишне щепетильно. Оно и понятно, это вам не дешевый мотель в пригороде, куда водят случайных подружек и недорогих 'профессионалок' решившие гульнуть 'налево' от благоверных мелкие клерки. Сюда девушек приглашают пусть и не самые крутые шишки Булыжника, но все же вполне состоятельные, респектабельные джентльмены. Которым семейные драмы совершенно ни к чему. И это значит, что камер наблюдения внутри нет. Только различные детекторы систем безопасности, считывающие и фиксирующие огромное множество параметров кроме самого для нас главного — изображения. А персонал: от менеджера до последней уборщицы или лифтера — профессиональные склеротики, не запоминающие лиц. Впрочем, попытаться мы все равно обязаны, хотя я изначально уверен — бесполезно.

Через час я понял, что из 'Мажестика' нам пора уходить. Вернее, даже не так. Мне срочно пора уводить оттуда Хавьера. Не привыкший еще изнанке нашей профессии стажер буквально кипел от негодования. Глядишь, еще чуть-чуть, и точно сорвется и расквасит в кровь физиономию какому-нибудь очередному менеджеру, просто, чтобы убрать с нее это слащаво-презрительное выражение.

За этот час мы успели опросить толпу народа, начиная от уборщиц и портье на этажах, заканчивая заместителем генерального менеджера. Сам генеральный нас не принял. Миловидная, но с явно различимой стервозинкой во взгляде и поведении, секретарша нам сообщила, что 'у мистера Грейвса сейчас очень важные переговоры'. Нет, в теории, возможно, что оно так и есть, но опыт мой подсказывает — просто не по чину нам с самим мистером Грейвсом общаться, rilom ne vishli, как обязательно сказал бы ехидный Влад.

— Нет, ну как же так? — кипел праведным гневом Хавьер. — Человека же убили! А они из себя хиллбилли* корчат. А если бы это их дочь или сестра была?!

— Прими как данность, Хави, — успокоить напарника непросто, но я пытаюсь, а то ведь и впрямь может наделать дел на эмоциях. — Вот 'если бы' — тогда они примчались в 'управу' и выли бы в голос о правосудии, вынося мозг всем, от нас с тобой, до Рудицки или даже капитана. А если нет, то оно их как бы и не касается. И только мешает 'честно' заработать на кусочек хлеба с маслицем.

— Но почему?!

— Да потому что люди — сволочи, Бланка. Просто поверь на слово старшему по званию, запомни и живи с этим дальше. Зная, что это так, будет намного легче. Лучше вот о чем подумай: допустим, тебе нужно вынести из 'Мажестика' тело. Как бы ты это сделал?

Хавьер задумался.

— Ну, не через главный вход, в ковер завернутое, это точно.

— Логично, — крутнув пару раз в воздухе ладонью, я предложил напарнику продолжать мысль.

— Ну, не знаю... В ковер завернутое тело я бы вообще выносить не стал, уж больно в глаза бросается. Кто угодно, любой случайный свидетель решит, что происходит что-то подозрительное и, скорее всего, противозаконное.

— Снова не поспоришь.

— Наверное, дождался бы глубокой ночи, когда и постояльцы угомонятся, и персонал по коридорам бродить перестанет и...

— И?

— Не знаю, Нэйт, — беспомощно разводит руками напарник. — Ничего толкового в голову не приходит, одна дешевая беллетристика.

— Хави, вот верь — не верь, но большинство наших с тобой сограждан ни в убийствах, ни в заметании следов после них — ни черта не смыслят. И вся информация у них — как раз из той самой дешевой беллетристики. На том мы их и ловим. Конечно, бывают и профи... Но профессиональный киллер против Мэнди... Да и работают профессионалы куда чище, их жертвы, обычно, или пропадают бесследно, или наоборот — оставляются на самом видном месте, как предупреждение кому-то. Пошли!

Куда именно мы идем, Хави даже не спросил. Привык уже: нет своих идей — топай, отрабатывай версии старшего, у которого идеи есть.

А у меня кое-какие соображения имелись. В одном мой стажер прав — открыто тело из гостиницы не вытащить. Значит — однозначно грузовой подъезд и черный ход. Каким бы то ни было образом — но через них. Камер там, конечно же нет. Но камеры — далеко не единственный вариант. Сейчас будет Хавьеру новое практическое занятие. Тема урока — 'Основы работы с негласной агентурой'.

— Значит так, Бланка, — инструктирую я напарника, — я в этот клоповник вламываюсь с той стороны, устраиваю там тарарам.

— Зачем? — явно еще не сообразил, что к чему Хавьер.

— Ты слушай, уточнять по итогам будешь. Второй выход — вот он. Через него оттуда все и ломанут на выход. Но тебе все не нужны, тебе нужен один совершенно конкретный парень. Тощий такой и мелкий черный гнус, Диллон Хеджкомб по кличке Хеджи... Вот, лови портрет...

Я скидываю напарнику на коммуникатор фото из архива, к которому у него самого пока доступа нет. Не положено.

— Если они оттуда рванут в разные стороны, — начинает врубаться в ситуацию стажер, — мне их физиономии разглядывать особо некогда будет. Да еще при таком-то освещении.

М-да, на фонарях в трущобах департамент градостроительства явно экономит. Темновато тут, и это если мягко, без грубой нецензурной брани.

— Согласен, соображаешь. Высматривай мелкого такого, как макака юркого негра. Ну, и 'заячья губа' — особая примета хорошая... Не думаю, что там таких много. Только будь осторожен: мелкий он, конечно, мелкий, но 'заточкой' владеет мастерски. Ахнуть не успеешь, а он тебе уже в пяти-шести местах ливер пропорол. Поэтому лучше бери по-жесткому, чтоб наверняка.

— Ага, — Хавьер ощутимо напрягся.

— Не бзди, молодой, у тебя по службе таких моментов еще много будет, — пытаюсь ободрить его я.

— Надо было бронежилет надеть, — неуверенно тянет он в ответ.

— А кто тебе мешал? — развожу руками я. — В багажнике два лежат... В чем проблема?

До 'патрульки' назад топать — с полмили не меньше. Не втиснулись бы мы в эти улицы-щели на патрульном автомобиле, пришлось пешком топать. И возвращаться без провожатого по этому тесному вонючему лабиринту сначала к 'патрульке', а потом от нее — назад, Хавьеру явно не хочется. Да, без 'экскурсовода' тут заблудиться — дело недолгое.

— Не, нормально, — встряхивается Бланка. — Справлюсь.

— Правильный настрой, молодец. Главное, постарайся без стрельбы. Нам этот гнус живым нужен.

— Понял, — Хавьеру явно страшновато, но виду он старается не подавать. — Готов.

— Отлично, — я возвращаюсь к центральному входу в ветхую лачугу, служащую ночлежкой местным бомжам и наркоманам.

После хорошего, от всей души, пинка, дверь с грохотом срывается с петель и влетает внутрь помещения, а луч мощного, будто прожектор, фонаря, рассекает темноту.

— Всем оставаться на местах! Полицейский рейд! Управление по борьбе с наркотиками! Всем оставаться на местах!!!

Кто-то и впрямь думает, что услышав такое, наркоманы и мелкие 'пушеры' послушно замрут, сложив руки на затылке? Да я вас умоляю! Рванули кто куда во все лопатки. Разве что 'куда' — вариантов совсем немного. Или вперед, где я с фонарем и пистолетом напоказ, или к запасному выходу. Думаю, выбор здешних обитателей был очевиден.

Я даже успел увидеть спину улепетывавшего Хеджи. А за дверью его ждал всерьез замотивированный и готовый к бою детектив-стажер Хавьер Бланка.

— Стоять, pendejo!!!* — донеслось из-за двери черного хода.

А потом до меня донеслись характерные хлесткие шлепки хорошо поставленной боксерской 'двойки' и тихий жалобный скулеж.

— За что, господин старший детектив? — начинает причитать Хеджи, едва я открываю дверь черного хода и выхожу из ночлежки наружу.

Ему бы сейчас еще начать рукавом утираться — и вылитый несчастный сиротка Оливер Твист получится. Разве что чернокожий и крэком проширянный чуть не до дыр. Но — никак, потому как руки ему Хавьер очень профессионально заломил за спину и одноразовыми пластиковыми браслетами запястья стянул.

— Ну, а как иначе, Хеджи, старик? Ты ж у нас особо опасный, дерзкий и склонный к проявлениям насилия в отношении представителей власти. Ведь наверняка хотел на детектива Бланку напасть с применением холодного оружия, так?

— Кто?! Яааа?!!!

В сорвавшемся почти в ультразвук взвизге наркомана ужас настолько искренний, что я не сдерживаюсь и начинаю в голос ржать. Взахлеб, до слез. И до Хавьера, наконец, доходит.

— Разыграл, да? А я, дурак, купился... Какая ж ты сволочь, старший детектив Райан!

— А вот это ты зря, Хави, — слова стажера меня не обидели, но объясниться все же необходимо, а то ведь не поймет. — Это тебе на будущее урок — на внешность не смотри, всегда относись к любому задержанному так, словно он мастер боевых искусств. Был тут года три назад деятель один — Чуча. Имени его на улице никто и не знал, только прозвище. Доходной был, как скелет, в чем только душа держалась. А потом, при попытке ограбления винной лавки убил продавца и двух патрульных порезал серьезно. И чуть не ушел, второй патруль подоспел вовремя. Так он и на них с тесаком пошел. Пристрелили... А казалось бы — еле ходит...

— Святая правда, господин детектив, сэр, — внезапно вступает в разговор лежащий на земле Хеджи, глядя снизу на Хавьера.— Знавал я Чучу. Кололся всем подряд, дышал через раз, а когда за нож тогда схватился — так будто берсерком стал. Жуть, клянусь пресвятой девой Марией. И бронежилет вы зря не носите. Опасно тут...

— Видал, какая забота? — снова хохотнул я и приподнял наркомана за шиворот. — Пошли-ка внутрь, дружок. Поговорить нужно.

В ярком пятне света ручного фонаря прямо на грязном, затоптанном и заплеванном полу ночлежки, валяются весьма немногочисленные пожитки Хеджи. Несколько смятых мелких купюр, ржавый раскладной нож, пара весьма характерного вида одноразовых шприцев... Шприцев, наполненных темно-бурой, почти черной жижей и источающих резкую вонь едкой химии.

— М-да, Диллон, как же низко ты пал, — с фальшивым участием в голосе укоризненно качаю головой я. — Неужели дела пошли настолько плохо, что ты решил перейти на 'грязь'? Чувствую, еще чуть-чуть и наступит черед дезоморфина?

— Ну что вы, сэр, — с видом пай-мальчика возмущается он. — Всего лишь временные финансовые трудности, не более того, вы же понимаете...

— Дезоморфин, Хеджи, чертов, мать его, дезоморфин. От которого у тебя все вены сгорят за пару-тройку месяцев и руки-ноги твои просто отгниют. Ты же наверняка видел, как оно со стороны?

Видел, и не раз, по посеревшей от ужаса физиономии вижу. Не хочет Диллон в разряд дезоморфиновых смертников. Но и денег на нормальное 'ширево' у него, похоже, нет. Вот и начал уже всякой кустарно сваренной дрянью колоться.

— А может нам тебя арестовать, Диллон? — продолжаю лицедействовать я. — Два шприца с 'грязью' — это уже вполне тянет на вполне приличный срок. Сколько за такое светит нашему другу, детектив Бланка?

— До трех лет, в зависимости от наличия или отсутствия отягчающих, — Хавьер без пояснений сообразил, что от него требуется, и теперь подыгрывает мне в меру сил.

— Приводы у тебя уже были, — словно раздумывая вслух, внимательно смотрю на наркомана, — асоциальное поведение тоже долго доказывать не придется. Зато немного подлечишься, а может, и вовсе с иглы слезешь. Что думаешь?

По всему видно, идея моя у Хеджи не вызывает ни малейшего понимания и поддержки.

— Не надо меня в тюрьму, сэр, ради пресвятой девы Марии, не надо!

— Хеджи, ну что ты как маленький. 'Не надо'... А как иначе? Сам понимать должен: борьба с преступностью — наша с детективом Бланка святая обязанность. А тут — весь состав преступления налицо...

— Я все понимаю, сэр, — продолжает канючить тот, — может, я смогу чем-то оказаться полезен полиции? Ну, хоть чем-то? Ради всего святого, господин старший детектив, сэр!

Сделав вид, что глубоко задумался, молчу примерно минуту. Хави продолжает давить наркоману на мозги: достав из кармана куртки коммуникатор, вертит его в руках, словно сомневаясь, прямо сейчас начать заполнение стандартной формы протокола задержания, или погодить еще чуток.

— А знаешь, Хеджи, — вроде как выхожу из задумчивости я. — Может и есть у тебя шанс оказать помощь правоохранительным органам. Но учти, попытаешься нас дурить — и тебе конец. Детектив Бланка очень не любит, когда ваш брат пытается ему голову морочить. А удар у него — ты сам оценить успел. И это он еще легонечко, почти что любя. А представь, что будет, если он расстроится?

Хавьер пытается состроить зверское выражение. Как по мне — так себе получилось, уж больно он смазливый, но Хеджи купился и с готовностью согласно замотал гривой, мол согласен на любые условия.

— Ты же у нас любишь на задворках 'Мажестика' тусоваться? И остальных, кто там в помойках по ночам роется, наверняка знаешь. Ничего интересного там последние дни не происходило? Может, сам что-то видел, или рассказывал кто? Только хорошенько вспоминай, Хеджи. От этого не только твоя свобода, но, возможно, еще и здоровье зависит.

Хавьер после этих моих слов снова зловеще осклабился. На этот раз вышло почти убедительно даже для меня. Бедняга Диллон, кажется, вообще чуть не обмочился.

— Так, — забормотал он себе под нос чуть слышно, — так... Официантки там, вроде, снова с охраной в сговоре и дорогое спиртное выносят через служебный вход...

Ловлю на себе его вопросительный взгляд и отрицательно мотаю головой. Не то. Хотя, на заметку стоит взять. Даже не для оформления по краже, а как рычаг давления. Персонал там — я рассказывал уже, профессиональные слепоглухонемые. А вот такой компромат имея, можно и надавить, что на официанток, что на охрану... Вряд ли они хотят такой работы лишиться. Но это на будущее.

— Пушер там новый крутился с неделю назад, — снова лепечет Хеджкомб, — какие-то терки были у него со старыми. Потом пропал. С концами.

Вот эта информация для детектива отдела тяжких и особо тяжких преступлений оперативный интерес уже представляет, этим можно попозже и заняться. Но к нашему текущему делу оно никаких боком, да и давненько уже было. Поэтому снова мотаю головой, давая Хеджи понять, что нужно думать дальше.

— О! — наркоман явно хотел бы себя по лбу ладонью хлопнуть, да стянутые за спиной руки не позволяют. — Шлюху там, похоже, на днях опоили и украли! На органы, наверное, или в рабство.

Ну, тут Хеджи явно криминальных сериалов пересмотрел в юности, но — похоже на то, что нам нужно.

— А вот отсюда — поподробнее.

— Понял, сэр, — негр наморщил лоб, явно вспоминая. — Так, значит ночью... с четверга на пятницу, вроде... Или... А, нет, как раз накануне у Гугнивого передоз был, еле откачали... Да, точно, с четверга на пятницу... Двое мужиков, здоровые такие, ну, не культуристы, но реально здоровые, накачанные, знавал я одного...

— Хеджи, ты к делу вернись, а! — пришлось прикрикнуть мне, чтобы вернуть рассказ в первоначальное русло.

— Ага, так вот, часа в два ночи, как раз через час примерно, как остатки дневного фуршета выкинули, а я подхарчиться пришел, эти двое через служебную дверь кухни вытащили девчонку. Явно без сознания, висела на них, как мертвая. А они ее в старенький Джи-Эмовский минивэн уложили, и свалили куда-то. Вот...

— Номера вэна?

— Не разглядел, господин старший детектив, — снова заныл наркоман. — Пресвятой девой Марией клянусь, сэр. Мне из-за контейнеров видно было очень плохо. Марку — узнал, цвет — темно-зеленый, 'бутылочное стекло', ржавый... А номера — не видно было.

— Выглядели как? — уточняет Хавьер, в глазах которого заблестел охотничий азарт.

— Кто?

— Не тупи, Хеджи, — отвешиваю я негру легкий подзатыльник. — Все. И здоровяки, и девушка. Рост, одежда, цвет волос.

— Да я за мусорными баками был, хавал, — разводит руками наркоман, — толком их и не видел, разве что одного, когда он девушку в минивэн укладывал. Второго — только со спины. Высокий, белый, волосы черные. Одет в карго-штаны, вроде как у докеров в порту, такие на армейские похожи, только темно-серые. И в футболку, обтягивающую такую, черную. У ваших в Мобильном взводе похожие...

— А девушка?

— Ее вообще видел плохо. Блондинка, два хвостика в разные стороны, фигура хорошая, ну, попа и ноги длинные, босиком была...

— А одета во что? — это снова проявляет нетерпение Хави.

— Маечка яркая такая, желтая. Юбка короткая. И попа — мое почтение, и ножки длинные, стройные...

— Ты не отвлекайся, Диллон, — я уже абсолютно уверен, что мы на верном пути, но есть еще третий, которого наш свидетель даже вроде как успел разглядеть.

К слову, очень сильно повезло, что в тот момент Хеджи сидел за мусорным баком и жрал вытащенные из него остатки табльдота*. И нам повезло, и ему. Потому как если бы заметили его эти двое 'накачанных, но не культуристов', то в коллекторе атмосферника лежало бы два трупа. А вот теперь появился реальный шанс этих уродов отыскать.

— А третий что? Вспоминай его как следует, Диллон, тебе про него сейчас детективу Бланке много рассказать придется. Будете с ним фоторобот рисовать.

Хавьер понятливо кивнул и зашлепал пальцем по сенсорам коммуникатора. По составлению портрета со слов очевидцев он мне фору в сто очков даст. Все же я в Академии на курсе Мобильных сил обучался, а он — изначально по направлению криминальной полиции шел. Специфика слегка иная, причем специфика, при изучении требующая очень много времени и сил. Все прочее — практически факультативно. Мне потом пришлось самому наверстывать, благо, мозгами господь не обделил. Хави с самого начала учился на детектива. И им эти темы давали куда более подробно и развернуто. А у Хавьера еще и твердая 'А' именно по составлению фоторобота. В общем — пусть работает стажер, у него лучше выйдет. Правда, я ему об этом точно не скажу, пусть считает очередной проверкой.

Еще через полчаса мы имеем вполне приличного качества набросок и словесное описание. Среднего роста, хорошо развитый физически, одет куда презентабельнее напарника — светло-бежевые, классического покроя, брюки и мокасины к ним в тон, светло-серая рубашка поло навыпуск. Молодой или молодо выглядящий блондин, стрижка короткая. На наброске, составленном Хавьером со слов Хеджкомба — довольно приятное мужское лицо: широкий, волевой подбородок с ямочкой, высокий лоб, прямые брови... Особых примет, вроде, и нет, но и портрет вышел все-таки не совсем типовой, из тех под который можно чуть не половину мужского населения Булыжника подогнать. Вполне узнаваемое лицо получилось, такого опознать при встрече можно.

— И еще, — вспоминает вдруг Хеджи, у него правый рукав рубахи немного задрался, когда он девушку в вэн укладывал. Татуировка у него там, на плече.

— Что изображено? — я вцепился в возможность получения особой приметы мертвой хваткой. — Вспоминай, Диллон, иначе точно на три года на каторгу отдыхать поедешь.

— Да там почти что ничего и не видно было, господин старший детектив! — дурным голосом взвыл наркоман. — Самый низ только! Вроде бы как якорь морской, но такой, чудной, вроде как наискосок...

Я на несколько секунд задумался, а потом решительно полез в поисковик информсети.

— Похоже? — ткнул я под нос негру коммуникатор, прикрыв верхнюю часть экрана ладонью.

— Очень! — китайским болванчиком закивал Хеджи. — Один в один, только не цветное.

Я молча передал свой коммуникатор Хавьеру. Тот поглядел на картинку и брови его поползли вверх.

— И один отлично поставленный профессиональный удар, — протянул он.

— И высочайшего качества клинок необычной формы, — закончил я.

Да, примерную реконструкцию ножа, которым убили Мэнди, мне Дэнни Чен еще утром прислал. Явно не хозбыт, штучная вещица. И что-то мне смутно напомнившая. А вот теперь — словно очередной кусочек головоломки на место встал. Вспомнил я, у кого такого вида ножи в чести...

На мониторе коммуникатора светится яркая цветная эмблема Корпуса морской пехоты США.

— Долбанные янки, — почти хором произнесли мы с Хавьером.

— Ну, что, Диллон, — перевожу взгляд на замершего в ожидании и будто даже дышать переставшего наркомана. — Кажется, сегодня в твоем кармане нашлась-таки карточка освобождения из тюрьмы*, поздравляю. Видишь, как порой выгодно оказаться полезным? А ты этого не понимаешь, не ценишь. Наверное, у тебя и визитки-то моей нет?

— Ну что вы, сэр, — Хеджи сейчас — ну просто воплощение искренности. — Я ваш номер наизусть помню.

И, действительно, бодро тараторит без запинки номер моего служебного коммуникатора.

— Так почему же, Хеджи, дружочек, это я за тобой должен бегать по каким-то вонючим клоповникам? — с отеческой укоризной в голосе интересуюсь я. — Почему обо всем, что ты только что рассказал мне и детективу Бланке, мы узнали только сейчас? Где же твоя сознательность, Диллон? Или мы с тобой друзья только тогда, когда это выгодно тебе?

— Ну что вы, сэр, — Хеджкомб смотрит на меня так, будто сейчас зарыдает от раскаяния, — просто вы должны понять... Временные трудности, денег нет даже на еду, не то что оплатить услуги связи на коммуникаторе...

— Ну да, ну да, — сочувствующе киваю я. — Сексуально-экономический кризис... Nihuya v koshelke...

— Простите, господин старший детектив, я не говорю по-китайски, — лепечет негр. — Но если бы вы одолжили мне хоть немного наличности... Я бы смог оплатить коммуникатор и быть на связи...

Ага, разумеется! На еду и связь у него денег нет, а вот на два шприца 'грязи' — где-то раздобыл... Но информация от 'стукача' действительно должна поощряться, иначе 'негласный осведомитель' быстро потеряет интерес к сотрудничеству. На одном страхе отправиться за решетку — далеко не уехать. Я уже было собрался потянуться за кошельком, но тут мне в голову приходит идея.

— Хеджи, старик, а как ты думаешь, твои соседи по этому 'Хилтону' точно успели утащить все свои пожитки и заначки?

В глазах наркомана вспыхивает огонек понимания.

— Да-да, друг мой, а потом можешь с честными глазами, ты умеешь, я знаю, рассказать, что все в ходе рейда нашли и изъяли чертовы копы. Как тебе идея?

Вопрос я задаю уже в спину метнувшегося к разбросанным повсюду чужим пожиткам, будто огромная, но очень шустрая крыса, Диллону.

— У тебя пятнадцать минут, Хеджи. Ровно пятнадцать. После этого мы уходим.

Что-то подсказывает мне, что и информатор мой тут сильно не задержится. Распихает по карманам все деньги и всю наркоту, что отыщет, и отвалит. Ночлежек или просто темных дыр, в которых можно на какое-то время залечь, в трущобах много. А украденное у недавних соседей Хеджкомб явно захочет 'переварить' в гордом одиночестве, без свидетелей.

Всю дорогу до 'патрульки' Хавьер молчит, и только перед тем, как сесть на пассажирское место, смачно сплевывает на и без-того загаженный асфальт.

— И почему оно все вот так, а?

— Так мерзко? — уточняю я.

Хавьер лишь кивает согласно.

— Работа у нас такая, Хави, — совершенно искренне вздыхаю я. — Разумеется, очень хочется, чтобы негласными осведомителями были исключительно сексапильные блондинки с ногами от ушей и третьим номером бюста. Ну, или пожилые и презентабельные джентльмены, вроде давешнего таксиста. Но есть одна беда: такие люди, совсем как упомянутый мною таксист — ничего не знают. Они хорошие, законопослушные и добропорядочные, но именно поэтому и не владеют информацией, которая нам нужна. А чтобы поймать мразей, нам нужно пользоваться услугами других мразей. Ну, может, 'калибром' помельче, не таких мерзких. 'Нет отбросов, есть кадры' — не слыхал?

Хавьер отрицательно крутит головой.

— Тогда запоминай, пока я жив. Такие вот скользкие мокрицы, как Хеджи, почти всегда знают все и обо всем. Для них владеть информацией — основа выживания. Но просто так они никогда, никому и ничего не расскажут. Только если свой интерес у них будет. Да и в этом случае могут о чем-то промолчать, а о чем-то — соврать. Тут все уже только от тебя зависит: как и о чем будешь спрашивать, как будешь слушать ответы. Понял?

— Понял, — отвечает Хави. — Но все равно — какая же он гнусь...

— Да кто бы спорил, — соглашаюсь я. — Вот только если бы эта мокрица вывела нас прямиком на убийцу Мэнди, я б ему не просто эту ночлежку обшарить позволил, я б его на ужин в 'Мажестик' отвел за руку. И из своего кармана оплатил все, что он сожрет. Ладно, напарник, встряхнись. Есть фоторобот одного из убийц, есть словесное описание машины и сообщника. С этим уже можно работать, да и начальству уже сейчас имеется, что доложить. А то ведь получать втык от Рудицки — удовольствия никакого, даже если втык вполне заслуженный.

А дальше была кропотливая и нудная полицейская работа. Нейросеть у нашего Управления хорошая, предпоследнего поколения. Что обычно для копов с планетоида, вроде нашего Булыжника — практически недостижимая мечта. У них там местами до сих пор древние, как дерьмо динозавра, 'форточки'* без малейшего намека на псевдоинтеллект. Но Булыжник — это Булыжник. Учитывая доходы 'Дельта Майнинг' с наших обогатительных комбинатов, а значит, и уплаченные ими в муниципальную казну налоги — можем себе позволить.

С машиной нашему 'искусственному интеллекту' удалось разобраться довольно быстро, хотя и не особенно успешно. Мы знали марку и цвет, а также время и место. Подключились к полицейским уличным камерам и муниципальным камерам в общественных местах, для этого, в отличие от камер, принадлежащих частным владельцам, нам даже ордер не нужен, только допуск соответствующий. Нашли минивэн почти мгновенно, но... Номеров на нем не было совсем. За это, к слову, неплохо бы серьезно спросить с патрульных. Какого черта у них по улицам машина без регистрационных знаков разъезжает? Отследили его путь до старых портовых складов. На этом — все. Дальше искать придется 'в ручном режиме'. Район старых складских ангаров — это, пожалуй, еще похуже городских трущоб будет. Почти две с половиной сотни акров* подъездных развязок, погрузочных пандусов, разного ржавого, давно брошенного хозяевами оборудования и прогнивших насквозь коунсетов, заброшенных и не очень.

В одних просто свалки мусора или ночлежки для разного сброда, в других еще теплится жизнь и работают какие-то полулегальные, а то и полукриминальные, купи-продайные фирмы, порой тесно связанные с контрабандой, в третьих и вовсе наши доморощенные гангстеры обитают. Из тех, кто в свое время под Большого Мо или Долгополого Тима пойти не захотели. Эта 'сладкая парочка', давно уже Старый и Новый Город на двоих поделившая, их не трогает, чтобы большой пальбы не начать, но из всех приличных мест выдавила. Вот они на этой помойке свои делишки и крутят. В общем, надеяться в тех краях на наличие работающей камеры, а уж тем более — на чье-то сотрудничество, по меньшей мере, наивно. А чтобы такую территорию проверить 'ногами', боюсь, не хватит даже всего взвода парней Команданте. Тут армейский десантный полк нужен, со всеми средствами усиления. Ну, или идти самим, но только по надежной наводке в конкретное место. И, опять же, под прикрытием дежурной смены мобильного взвода. Одним словом, в этом направлении пока тупик.

С лицами — еще печальнее. Да, у нас есть очень приличного качества фоторобот, но... Но вот тут и начинается проблема той самой предпоследней модели нейросети. У самой топовой, помимо совершенно сумасшедшего быстродействия и огромных баз, по которым она пробивает внешность подозреваемого, есть еще и 'Рембрандт'. Новейшая программа, которая может не просто 'зацепиться' за лицо на снимке или стоп-кадре по старой, доброй методике тридцати семи точек, практически при любом удачном ракурсе, но еще способная имитировать абстрактное мышление. И с весьма высокой долей вероятности подогнать реальные человеческие лица под удачный фоторобот. Да, вариантов получается довольно много, несколько десятков... Но без нее количество этих самых вариантов становилось четырехзначным. И это печально, потому что как раз 'Рембрандта' у нас в распоряжении нет. Вот и ломаем глаза перед мониторами. Надежда только на относительную ограниченность района, в котором ведем поиск, хотя от этого толку немного. Район, может, и небольшой — окрестности 'Мажестика', а вот временной интервал — почти сутки. И, как ни крути, центр, всегда многолюдно. Хуже — только вечерние записи с Син стрит в ночь с субботы на воскресенье просматривать... Там вообще с ума сойти недолго.

Боже, как же затекла спина! И в глаза будто мелкой пыли насыпали. Еще полчаса и — к чертовой матери, по домам. И завтра продолжим. Вернее, я бросаю взгляд на таймер коммуникатора, уже сегодня. Но поспать все же нужно хоть четыре-пять часов, иначе от нас вообще никакого толку не будет!

— Кавабанга*, босс! — вдруг рявкает Хави, причем настолько неожиданно, что я чуть в кресле не подпрыгнул. — Похоже, я прижал хвост этой сволочи!

— Нашел лицо? — бросаюсь я к рабочему столу напарника.

— Не совсем, Нэйт, только татуировку.

Это ничего, это не страшно. Сильно сомневаюсь, что по Булыжнику сейчас прогуливается много морпехов-янки. Отношения у нас с ними давно уже не самые теплые. Да, официально события на Сером Фьорде объявили нападением пиратов и частных военных контракторов*, нанятых неизвестной стороной. Но — shilo v meshke, как сказал бы Влад... Такие вещи всегда просачиваются в виде слухов и досужих разговоров. Вроде, и нет никакой официальной информации, но подозревать и догадываться никто людям не запретит... Особенно если основания для подобных подозрений на самом деле имеются.

— Так, давай таймкод и место, ну и направление камеры, понятное дело, — командую я, едва поглядев на экран.

Там, среди прохожих, точно наш парень. И рубашка-поло, и брюки бежевые. Обуви, понятное дело, в толпе не видно, и лица толком не разобрать — мешает кепка-бейсболка с длинным, да еще и довольно низко опущенным козырьком. Но крепкого сложения фигура и виднеющаяся из-под задравшегося рукава тату с наклоненным вправо якорем и глобусом Старой Земли... Точно он.

— Молодчина, Хави! Записывай все исходники, что-где-когда, и — спать. Завтра утром вычислим и возьмем гаденыша.

— А чего не сейчас? — всего несколько минут назад громко и протяжно зевавший Бланка просто горит охотничьим азартом.

— Потому, господин детектив-стажер, — охлаждаю я его пыл, — что муниципальных и полицейских камер там маловато, а парень явно не просто так бейсболку на нос натянул. А для подключения к частным камерам нам нужен ордер. Ты реально настолько крутой и безбашенный, чтобы поднять судью Хендерсона из постели во втором часу ночи? Да еще надеешься, что он тебе после такой побудки ордер выпишет?

— А завтра выпишет?

— Завтра — да, — в моем голосе ни тени сомнения. — Есть тело, есть примерный внешний вид очень характерного орудия убийства, есть показания свидетеля, фоторобот, словесное описание, особая примета и вот этот кадр. Даже не сомневайся, завтра ордер будет у нас. И если этот гад хоть перед одной камерой физиономией своей сверкнул — все, он допрвгался.

— Тогда — закончили, тогда — спать! — Хавьер встает, с хрустом потягивается и тычет в монитор указательным пальцем, словно пистолетом. — Жди, чертов ублюдок, завтра тебе крышка!

Утро прошло в заботах, хлопотах и беготне. Сначала — привел себя в порядок, тщательно выбрился, достал из шкафа чистый костюм, свежую рубашку надел, галстук повязал новый. Ботинки вычистил до состояния зеркального блеска. Его честь федеральный судья Джейкоб Хендерсон, что называется, 'старая школа'. С его точки зрения правильный, хороший коп должен выглядеть, словно на рекламном плакате. А те, кто требованиям не соответствуют — те копы хреновые. И таким от Его чести хорошего отношения не дождаться. Хавьера с его пониманием стиля в одежде, к Хендерсону нельзя подпускать на пушечный выстрел. Мало того, что никакого ордера не даст, так еще и 'за неуважение к суду' оштрафует, чисто по привычке. Кстати, нужно будет с Бланкой на эту тему побеседовать. Пока он у меня в стажерах бегал, было еще ничего, но скоро ему самостоятельно дела вести придется. Пусть привыкает заранее, чтобы оно потом для него неприятным сюрпризом не стало.

Едва судья завизировал ордер, я скинул его Хавьеру, пусть дальше сам крутится, там ничего сложного, а сам рванул на доклад к Рудицки. Теоретически, в случае крайней необходимости, я дежурную смену мобильного взвода и сам вызвать могу. Но это только в ситуациях, когда речь идет о жизни и смерти, причем, без всяких иносказаний, на полном серьезе. Во всех остальных случаях запрос лучше оформлять через непосредственного начальника, не прыгая через его голову. К такому мало кто относится с пониманием.

Лейтенант, совсем как Хендерсон получасом ранее, внимательно изучил собранные мною и Хавьером материалы по делу, потом выслушал меня, пару вопросов уточняющих задал и, согласно кивнув, потянулся за коммуникатором.

— Команданте? Утро доброе, лейтенант Рудицки из особо тяжких беспокоит... Как там твои парни, не заржавели еще? Есть работенка. По убийству танцовщицы... Да, опознали... Ордер есть... Нет, пока точное местоположение не установлено... Потому что потом к самому веселью можете и не успеть: подозреваемый, похоже, бывший морской пехотинец... Не наш морпех, а янки. Да еще и с сообщником... Ну, минимум об одном известно точно... Да... Да... В общем, как только мы его локализуем — сразу вызываем вас. Все, до связи.

Положив коммуникатор на стол, Рудицки вопрошающе смотрит на меня.

— Ты почему еще тут? Мобильный взвод оповещен, дежурная смена сейчас поднимается по тревоге... А подозреваемого кто ищет? Стажер зеленый?

— Понял, сэр, уже бегу, сэр.

Потом на пару с Хавьером мы отслеживали нашего подозреваемого с просто неимоверного количества ракурсов. Пока не поймали-таки момент, когда он буквально на мгновение приподнял бейсболку, чтобы утереть со лба пот. Отличный вышел кадр! И разрешение у камеры было высокое. Все, лицо для опознания у нас есть. Дальше пусть нейросеть работает. Ее для того и выдумали.

Возможно, 'железо' у нас и не самое топовое, но надежное и довольно шустрое. Я ведь всего на пять-шесть минут вышел, до туалета и пару сэндвичей купить в автомате себе и напарнику. А вернувшись в наш офис, обнаруживаю Хавьера уже облаченным в тяжелый бронежилет, армейского пехотного образца, разве что в чехле синего цвета и с надписями 'Полиция' на груди и спине.

Пара таких, в комплекте со шлемами, тут всегда в отдельном шкафчике лежит. По FERP* положено, еще со времен гангстерских войн четвертьвековой давности. Именно тогда тут, на Булыжнике, копы на своей шкуре прочувствовали: дерьмо в вентилятор всегда попадает внезапно. И когда вокруг тебя засвистели пули, бежать за 'броней' — уже поздно. Воюй в чем есть. О'Хара, который в те годы был еще зеленым патрульным, рассказывал, что некоторое время потом по офисам вместе с 'броней' еще и автоматическое оружие хранилось, вместе со штатным боекомплектом. Но пару-тройку лет спустя, когда все более-менее улеглось, начальство решило, что это все же перебор. Пусть и в сейфе под замком, пусть доступ только у сотрудников, но... В общем — снова убрали 'длинное' в оружейную комнату, оставив патрульным и детективам только пистолеты, которые и так при нас все время, даже вне службы. Специфика дальней колонии.

— Ты куда это собрался такой нарядный? — положив так и не распакованные сэндвичи на стол, окидываю скептическим взглядом стажера.

— Все шутишь, босс? — хмурится Хави. — А я урок в трущобах все-таки уяснил. Может, ты надо мной и пошутил, но я все понял.

Смотри-ка, а парень растет на глазах. Не обиделся, а принял к сведению.

— Неужели отследил нашего красавца?

— Почти. Эштон Саммерс, возраст — двадцать четыре стандартных. Гражданин Соединенных Штатов. Рост, вес, прочая биометрия... Служил в Корпусе морской пехоты. Капрал запаса. Прибыл на Булыжник три недели назад на грузо-пассажирской лохани 'Эбигейл', можно сказать — четвертым классом.

Ага, представляю. Сам на таком же насквозь ржавом корыте в свое время на Новую Аризону летел в Академию поступать.

— Цель прибытия — трудоустройство. На какой именно рудник — не указал, оно не обязательно...

Я согласно киваю. Да, действительно, народ на Булыжник в поисках работы летит разный. Далеко не все заранее завербовались, многие надеются что-то найти на месте. Почти всегда находят, но не все задерживаются надолго. Работа тут непростая: тяжелая и физически, и морально. От хорошей жизни что ли наши рудокопы после каждой пересменки накачиваются дешевым пойлом по самые брови?

— После постановки на регистрационный учет в порту, — продолжает меж тем Хавьер, — так нигде больше и не объявился, никуда не трудоустроился. Собственно — все, больше никакой информации до вчерашнего дня о нем не было.

Надо же, как интересно, прилетел на куче металлолома, не развалившейся до сих пор исключительно божьим попущением, искал работу в шахте... Никуда так и не устроился, на что все три недели жил — непонятно. И одежка, в которой он на фото, по которому мы его сейчас разыскиваем, минимум на месячный оклад того самого шахтера тянет... К тому же тело Мэнди он с подельников вовсе не из наркоманского шалмана выносил, а номер в 'Мажестике' на сутки — мой недельный оклад. А я, с учетом всех надбавок, весьма неплохо получаю. Так, дальше что?

— Так что, мы его локализовали, Хави?

— Не совсем. Нейросеть его отследила только до входа в район старых складов космопорта.

Здравствуйте, приехали. И чего тогда экипируется? В этом гадючнике что машину искать, что человека — только по наводке.

— Зачем тогда 'доспехи' на себя натягиваешь? Решил все тамошние двести пятьдесят акров досмотреть?

— Вот издеваться не надо, Нэйт. Я тоже не совсем дурак. Наш подозреваемый с охранником у ворот на входе минут пять трепался. Вполне, кстати, по-дружески трепался. Для уверенного распознавания речи по губам там от камеры далековато, но обращались они друг к другу по именам. Явно знакомы.

— Молодчина, напарник! Растешь на глазах! Что мы знаем по охраннику?

— Все. От имени-фамилии и размера ботинок до домашнего адреса.

— Замечательно! — я гулко хлопаю Бланку пятерней по пластине бронежилета примерно в районе лопаток, та отзывается негромким басовитым звоном. — Нужно съездить к доблестному секьюрити, пообщаться по поводу его друзей. Только ты что, вот так и поедешь?

— А почему нет? — удивляется Хавьер. — Выясним что и как, прямо оттуда поднимем ребят Команданте, и сами уже готовы. Без потери времени... А ордер на этого сторожа попросим лейтенанта получить и нам на комм переслать

— Рудицки уговаривать сам будешь?

В глазах напарника — натуральная мольба. Понятно, опять мне отдуваться. Но идея толковая, можно и рискнуть.

Отзвонившись лейтенанту, вытягиваю из шкафа второй бронежилет, а следом — небольшой рюкзак с моим стареньким, но еще вполне приличным патрульным комбинезоном Мобильных сил. Вот еще я поверх дорогого, ручного пошива, костюма 'броню' не таскал! Так и разориться недолго. Хави, глядя на меня, лишь вздыхает завистливо. Ну, да, ему лямки бронежилета пришлось затягивать поверх недешевой куртки из натуральной кожи.

— Учись, стажер! — подмигивая я ему. — Опыт, как и импотенция чуть позже — приходит с возрастом.

— Что, — беззлобно огрызается он в ответ, — к тебе уже пришли?

— Пока — только опыт, в одиночку, — широко улыбаюсь я.

Визитом к успевшему смениться и завалиться спать охраннику Хавьер явно остался недоволен. Похоже, он надеялся на то, что тот окажется злобным и матерым сообщником. А вместо этого... В общем, когда я привычно вынес с ноги дверь в его запущенную студию*, бедняга охранник чуть в штаны не накидал от страха. Ну, да, представляю себе картинку: пришел ты домой после смены, принял душ, прилег, а тут входная дверь с грохотом рушится на пол вместе с косяком, а в твой дом в облаке пыли вваливаются два лба в 'броне' и с пистолетами наголо... Тут чтоб не перепугаться, титановые струны вместо нервов иметь нужно.

У полноватого и давненько не брившегося охранника нервишки, явно, из материала попроще. Осознав, что мы из полиции и прямо сейчас его убивать не будем — чуть не заплакал от облегчения. А когда сообразил, чего мы от него хотим, запел, будто пьяный в караоке. Фальшивя и не попадая по нотам, но от всей души и искренне.

Да, с Эштоном и его компаньонами по бизнесу знаком, они арендуют под офис и склад своей компании один из многочисленных ангаров. Вот уже почти месяц где-то. Хорошие мужики, не дебоширят, с пониманием относятся к нелегкой службе охранника... В том смысле, что недорогого виски бутылку презентуют каждую смену. Что у них за бизнес? А кто их знает! В районе старых доков такие вопросы стараются даже хорошим знакомым не задавать. Ну, чисто на всякий случай. Но на дешевую шпану не похожи совершенно, если даже что-то не совсем легальное, то уж точно не мелкий рэкет и не 'хай-джек'* в ночных подворотнях. Да, машина у них есть, старенький вэн JMC. Сколько у Эштона компаньонов? Да, вроде, пятеро их, вместе с Эштоном. Весьма солидные джентльмены, Эштон из них самый молодой. Все крепкие, серьезные, вежливые... Номер ангара, который они арендуют? Вот прямо так на память и не готов сказать, они ж там стоят и ржавеют практически беспризорные уже сколько лет. От ворот и будки КПП на входе — третий поворот влево с центрального проезда, а там по левой же стороне, шестой ангар. Он приметный, сам серый и сильно ржавый, а ворота — новые почти, ярко-синие, прошлый арендатор с год назад поставил.

В общем, что-то мне подсказывает, что не останови я этого перепуганного бедолагу, он бы нам еще долго рассказывал ... Про что? Да какая разница. Историю своей семьи, должностную инструкцию с работы, любимый сериал пересказал бы... по ролям и в лицах. Напугали мы с Хавьером его здорово, и проблема была не в том, чтобы заставить говорить, а в том, чтобы остановить. Но ничего, и с этим справились.

Зато уже на выходе из студии я названивал Команданте и давал ему примерные координаты ангара, в котором обитали Эштон Саммерс и его деловые партнеры, чем бы они там не занимались. У 'мобильников' коптеры есть, и боевой 'Рапторы' и чисто разведывательные 'Сойки'. Есть чем на окрестности поглядеть с высоты птичьего полета. Заодно и выяснят, где там этот самый ржавый ангар с синими воротами стоит и не напутал ли чего наш говорливый секьюрити.

Аслан внимательно выслушал, уверил, что без нас штурмовать не начнут, только подготовительные мероприятия разведывательной 'Сойкой' проведут, определят, кто там и что, и отключился. А я врубил на крыше 'патрульки' красно-синюю 'люстру' и вдавил газ в пол. Разве что спецсигнал включать не стал. Его пронзительные переливы за три-четыре квартала слышно. Понятно, что в трущобах воем полицейской сирены кого-то удивить сложно, но заранее оповещать о своем прибытии подозреваемых в убийстве бывших морпехов — идея не из лучших.

Примерно за квартал до места я и 'иллюминацию' отключил. Тут движение практически отсутствует, разгонять с пустой дороги некого. Запарковавшись за здоровенным черным микроавтобусом 'мобильников', который у них и за транспортное средство, и за оперативный штаб, выбираюсь из-за руля. Следом за мной, на ходу проверяя патрон в патроннике, выбирается с пассажирского места Хави.

— Дома есть кто? — тихонько стучу я по сдвигающейся боковой двери в борту микроавтобуса.

— Нет никого, — отвечает приоткрывший ее Аслан. — Все на позиции уже, только вас и ждем. Смотрите.

Дверь сдвигается дальше и мы с Хави видим на большом, почти во всю внутреннюю стену, мониторе трехмерную проекцию нужного нам ангара. Так, минимум трое — точно там, все вооружены. У одного, судя о очертаниям, пистолет-пулемет 'Гризли', у двоих — какие-то пистолеты, их по показаниям сенсоров различить сложно, особенно когда они в кобуре под одеждой. Плохо то, что едва ли не треть внутреннего пространства ангара для нас — 'серая зона'. Слишком много арматуры и металла, сенсорам 'Сойки' мощности не хватает. Так что где-то там вполне могут находиться и оставшиеся двое. А могут и не находиться. Такая вот 'русская рулетка' — угадывай, сколько угодно. Впрочем, у Команданте ребята натасканы на совесть. Они, думаю, при необходимости, могли бы как легендарные бойцы SWAT или русского SOBR начала двадцать первого века, сработать и без всех этих технологических штучек. Так что — будем штурмовать исходя из тех данных, что имеем: 'трое пишем, два — в уме'.

— Бланка, шлем твой где? — рыкнул вдруг Аслан.

Хави, ойкнув, рванул назад к 'патрульке', а я поспешно нахлобучил свой на голову. Не помогло.

— Нэйт, какого черта? Ладно, он — пацан зеленый, на адреналине может и собственную голову забыть где-нибудь, не только шлем. Но ты то! Почему не уследил?!

Ответить нечего. За стажера отвечаю я и только я.

— Ладно, — Шадижев сменяет гнев на милость. — Что, так все в этом древнем барахле и ходите?

Я только руками развожу.

— Начальство говорит: пули и осколки держит — и ладно. А интерактивный экран на забрале — чисто для 'мобильников' игрушка, простым копам не нужен и не положен...

— Понятно, — сплевывает на асфальт Команданте, — все экономят... Не нужен... Вот когда, не приведи Аллах, из-за этого бестолкового антиквариата кого-то убьют при исполнении, тогда, глядишь, и зашевелятся. Тогда оба держитесь сзади. Раз в общую сеть я вас включить не могу, значит вы и сами тормозить будете, и группе только работать помешаете. Мы все сделаем, тогда вас и позовем. Связь-то хоть работает?

— Работает, — отзывается наушник моего шлема голосом Хавьера.

— Хоть что-то, — вздыхает Аслан. — Ну, что, готовы?

Это уже точно не нам. Это — явно штурмовым группам, которые скороговоркой начинают доклады о готовности.

— Мартинез?!

Вообще-то все знают, что Команданте в Исабель души не чает. Будто она ему, и правда, родная дочь. Но сейчас рявкнул так, словно живьем ее сожрать готов.

— Почти на месте, папуля! — отзывается эфир веселым голосом нашей красотки. — Почти на месте!

Бесшумной тенью мелькнул над головой полицейский коптер 'Робинсон'. Да, скорость в малозаметном режиме у него не сильно превышает скорость моей 'патрульки' на хорошем шоссе, зато шума он издает при этом не больше, чем летучая мышь в полете. А может и меньше, потому как не пищит.

'Робинсон' зависает буквально в паре метров над ангаром и вниз, на крышу, с него одновременно летят здоровенное мягкое кольцо, отдаленно напоминающее очень большой хулахуп, и сразу четыре альпинистских троса. Упавший на крышу 'гимнастический обруч', на самом деле к спорту ни малейшего отношения не имеет. Это 'Нокер'* — штатное полицейское спецсредство, направленным взрывом разрушающее преграду и 'вырубающее' в ней аккуратное круглое отверстие.

Рвануло негромко, но над ангаром поднялась немалая туча пыли, отслоившейся краски и ржавчины. Впрочем, запас прочности у куонсетов — мое почтение, так что не так все на самом деле страшно, как со стороны выглядит. По провалившимся внутрь, вслед за изрядным куском кровли, тросам вниз быстро и плавно скользнули сразу четверо бойцов Мобильного взвода. Вниз пошли с одинаковой скоростью, спиной к спине и ощетинившись во все стороны стволами. Даже я, когда-то и сам такое вытворять неплохо умевший, загляделся. Чего уж говорить про Хави, у которого самым натуральным образом челюсть отпала. Да, стажер, такого тебе на потоке криминальной полиции в Академии не показывали.

Одновременно с бойцами, рухнувшими вниз с коптера, сквозь пробитые вышибными зарядами центральную дверь и запасной вход, пошли еще две штурмовые группы. Некоторое время снаружи практически невозможно было понять, что же происходит внутри. Трансляция с камер на шлемах бойцов идет на монитор Команданте, а в наушниках наших шлемов первые несколько секунд слышны были только быстрые шаги и прерывистое дыхание. Потом — короткие и злые окрики: 'Стоять, полиция!', 'Руки вверх!' и стрельба. Перестрелка длилась считанные секунды, но плотность огня была такой, что даже хлопки пистолетных выстрелов слились в буквально непрерывающуюся очередь. Потом гулко бухнул взрыв, с визгом разлетелись по ангару осколки, загудели под их ударами металлические стены. А еще через несколько секунд донесся хриплый, но вполне узнаваемый голос Теодора Риттера.

— Чисто! Лейтенант, мы закончили, запускайте детективов. И медика для задержанных вызывайте.

— Нэйт, вы слышали? — это уже Аслан.

— Принял! — коротко бросаю я и оглядываюсь на замершего столбом Хавьера. — Ну, что, напарник, пошли!

В первую секунду Бланка на мой голос вообще не реагирует. Да уж, парень, это тебе не пьяный мордобой шахтеров в 'Каравелле', тут все серьезно.

— Детектив-стажер Бланка, — прикрикиваю я на него, — соберись! И давай за мной, работа ждать не будет!

Внутри куонсета в воздухе густо висит пыль, а в лучах света, что проникают сквозь многочисленные отверстия и пробоины в стенах, завиваются в спирали и неторопливо рассеиваются клубы порохового дыма. Под подошвами ботинок хрустит валяющийся на полу мелкий мусор и бренчат, перекатываясь, стрелянные гильзы. Над двумя лежащими лицом вниз мужчинами, руки которых завернуты за спину и скованы наручниками, замерли бойцы с оружием наготове. Еще над одним склонился штатный медик Мобильного взвода. Двоим, судя по их виду, уже и священник не нужен, разве что потом речь над могилой сказать...

— Потом с ними займетесь, — явно руководящий на месте Тэо Риттер заворачивает нас от задержанных. — Вам, парни, вот сюда.

'Сюда', это в небольшой офис, отгороженный от всего остального ангара тонкими пластиковыми стенками. Ну, как скажешь, Тэо, как скажешь.... Эээ... Твою-то мать!!!

Посреди пустого офиса, на стареньком но прочном стуле, примотанная к нему широким промышленным скотчем черного цвета, сидит и смотрит на все вокруг совершенно очумевшим взглядом молодая девушка. Так, кто там из древних говорил про материальность мысли? И где мой чемодан с деньгами?

— Хави, — оборачиваюсь я к не успевшему войти напарнику. — Это ты там Эйнджел Лиму заказывал? Извини, ее не было, но замена — тоже вполне себе ничего. Ну, как, берешь?

1. Син стрит — Улица греха, припортовый район увеселительных заведений в Старом Городе планетоида LV-918 Булыжник.

2. А.С.А.В. — аббревиатура, расшифровывающаяся как 'All cops are bastards' — 'Все полицейские — ублюдки'. Голову не приходит

3. ЖМВ — жидкое метательное вещество, жидкостный аналог пороха, значительно превосходящий его по мощности.

4. В англоязычных странах анекдоты о поляках занимают ту же нишу, что у нас — анекдоты про чукчей.

5. Система оценки знаний в учебных заведениях англоязычных стран — буквенная и отличается от принятой у нас пятибалльной цифровой. 'С' — аналог нашего 'удовлетворительно', 'тройки', 'В' — 'хорошо', 'А' — отлично.

6. Puta, mierda — грубые испанские ругательства.

7. Русский в Германии стоит на перекрестке. Ждет 'зеленого'. А светофор сломался. В обе стороны горит красный. И все стоят. И пешеходы, и машины. Пять минут, десять... Пешеходов уже целая толпа, но все стоят... Русский плюнул на все — и пошел через дорогу. Немцы — всей толпой за ним. Перешел русский дорогу, обернулся и вздохнул: 'Да уж, тяжко вам, бедолагам, без фюрера!'.

8. Ай-Ди (ID) — документы, удостоверяющие личность.

9. Тявочка (сленг) — примерно полуметровой длины очень прочная матерчатая лента, которой парашютисты зачековывают контейнер с куполом основного парашюта. Также является сувениром, а иногда, и этаким маячком, опознавательным знаком для своих.

10. 'Типс' — чаевые.

11. Дуэнья — в испаноязычных странах — воспитательница молодой девушки-дворянки.

12. Куонсет — (англ. Quonset или Quonset hut) — сборный модуль (ангар полуцилиндрической формы из гофрированного железа).

13. SWAT— Special Weapon And Tactic (специальное оружие и тактика) — полицейские подразделения специального назначения в США, предназначенные для борьбы с вооруженными преступными группировками и террористами. Наиболее близким аналогом SWAT в России является СОБР.

14. 'Флэт' (англ. flat) — дословно с английского — квартира.

15. Молл — в англоязычных странах — крупный торговый центр.

16. 'В любое время, в любом месте, любые задачи'.

17. Знаменитый девиз компании Кольт: 'God made man, but Samuel Colt made them equal' — 'Бог создал людей, а Семюэль Кольт уравнял их шансы'.

18. В отличие от России, в полиции США отсутствует привычная для нас система специальных званий, а 'офицер' (officer) — это даже не самое младшее звание сотрудника органов правопорядка, а, скорее, общепринятая форма обращения к нему.

19. 'Детективный бой' — упражнение учебных стрельб, имитирующее скоротечный внезапный огневой контакт в помещении.

20. Mi corason (исп.) — сердце мое.

21. В США 'футболом' называют исключительно американский футбол. Более привычный для нас 'европейский футбол' там называется 'соккер' (socker).

22. Дик Трэйси — персонаж одноименных комиксов и кинофильма, очень крутой американский коп времен 'сухого закона'.

23. Агломерация — компактное скопление населенных пунктов.

24. Сохранившаяся еще со времен британского парусного флота фраза, означающая: 'Так точно, сэр!'.

25. Квотербек — нападающий в американском футболе.

26. 'Пушер' — торговец наркотиками.

27. Адреналин и кортизол — гормоны страха, норадреналин — противоположность адреналина, гормон отваги.

28. Корпус — имеется в виду Корпус морской пехоты.

29. Киднепперы — преступники, занимающиеся похищением людей, чаще всего — за выкуп. В данном случае — взявшие заложников.

30. Триггер — спусковой крючок, в более широком смысле — элемент, приводящий что-то в действие.

31. 'Сабсоник' — патрон с тяжелой пулей, имеющей при выстреле скорость ниже, чем скорость звука, благодаря чему выстрел легко глушится с помощью ПБС.

32. 'Кингпин' (амер. уголовн. жаргон) — важное лицо, большая шишка.

33. Брифинг-рум — комната, зал для совещаний.

34. Американцы, ведя счет, не загибают растопыренные пальцы в кулак, а оттопыривают их от сжатого кулака.

35. Пепе — уменьшительная форма от испанского имени Хосе.

36. Бой-бэнд — музыкальная поп-группа, состоящая из юношей привлекательной внешности, ориентированы прежде всего на девочек-подростков.

37. СБ — Служба безопасности.

38. Даже сейчас представители движения радикальных феминисток требуют произносить специальности, профессии и звания мужского рода, если их занимают женщины — авторка, директорка, дизайнерка, докторка, редакторка... Насколько глупо и нелепо оно при этом звучит — их не волнует.

39. На данный момент, по информации из Интернета, представители ЛГБТ-сообщества насчитали уже 54 дополнительных варианта гендерного самоопределения, кроме классических 'мужчина' и 'женщина'. Но автор сильно сомневается, что они остановятся на достигнутом.

40. Можно перевести как 'паренек-конфедерат'.

41. 'Дикси Ленд' ('Dixie's Land') — гимн Конфедеративных Штатов Америки.

42. Второй лейтенант — воинское звание армии США, соответствует лейтенанту ВС России, на форменном обмундировании обозначается прямоугольником золотистого цвета.

43. День всех святых — он же Хеллоуин.

44. 'Бифкейк' (англ. Beefcake) — груда мускулов, атлетически сложенный мужчина.

45. 'Хиллбилли' (англ. Hillbilly) — деревенский дурачок, бестолочь.

46. Pendejo — грубое испанское ругательство.

47. Табльдот — общий стол в гостиницах, ресторанах, увеселительных заведениях.

48. Имеется в виду карточка 'Бесплатно освободитесь из тюрьмы' в настольной игре 'Монополия'.

49. Да-да, 'Майкрософт' — бессмертен, как и 'Кольт'.

50. 247,11 акра равны площади в 100 гектаров.

51. Кавабанга (англ. Cowabunga) — не имеющий дословного перевода возглас, означающий радость, восторг или удивление.

52. Частные военные контракторы — сотрудники частной военной компании, наемники.

53. FERP — Facility Emergency Response Plan (План экстренного реагирования), реально существующий документ, составляемый в каждом Департаменте полиции (PD) США и Канады, В нем перечисляются различные emergencies (экстренные ситуации), включая пожар, наводнение, утечку газа, угрозу бомбы в здании, хулиганские действия, захват заложников и прочее. В отличие от МВД современной России, в котором существует план 'Крепость', предусматривающий действия личного состава при вооруженном нападении на задание Управление или Отдел полиции, в FERP плана действий на подобные ситуации нет. Видимо, давно там никто на полицейские участки не нападает. Но в условиях описываемого мира, имеющего удаленные от метрополии миры-колонии, и с учетом проблемы пиратства, такой пункт в FERP просто обязан был появиться.

54. Студия — недорогой вид квартиры, отличающийся небольшой площадью и отсутствием внутренних перегородок. Жилая площадь и кухня в студии объединены в единое жилое пространство, а стены и двери имеются только у санузла.

55. 'Хайджек' (англ. Hijack) — уличное ограбление, то же самое, что 'гоп-стоп' в России.

56. 'Нокер' (англ. Knocker) — дверной молоток.