Её слова вызвали бурную реакцию. Ревекка даже чуть не расплакалась от обиды. А Рахиль принялась уверять Нинку в том, что деньги не фальшивые, а самые настоящие. Откуда они у них? Их собрали представители передовой общественности на борьбу с самодержавием! Лиза с Аней лично занимались сбором средств.

Уже легче! Тем не менее, подстраховаться стоит. Пусть и вправду сами походят за покупками. Да не вместе, а поочерёдно. Одна ходит, вторая пребывает в роли заложницы.

— На сегодня хватит. Не скажу, что ваши ответы меня полностью устроили. Проверка правдивости того, что вы нам тут сказали, будет продолжена. А пока можете отдыхать. И запомните: полного доверия к вам нет. Его предстоит ещё заслужить. Поэтому никаких глупостей. Шаг влево, шаг вправо — стреляем без предупреждения. Прыжок на месте считаем провокацией. Любые действия — с нашего разрешения и под нашим наблюдением. Товарищ Саурон! Проводите этих бедняжек в их комнаты.

Последняя фраза была адресована Павлу. Тот всё прекрасно понял и слегка усмехнувшись, приступил к выполнению команды. Выпроводив посторонних, вновь пригласив Ольгу и Славу и дождавшись возвращения Павла, продолжили совещание.

— Выгонять их не стоит, — таково было мнение Ольги, — стоит использовать их в качестве прислуги. И конечно же контролировать их действия.

— Оля! Всё это хорошо, но есть один момент, — возразил командир, официально я являюсь домовладельцем и потому обязан всех проживающих вносить в домовую книгу. А ещё сообщать о новых жильцах полиции. И как я это сделаю, если наши гостьи находятся в розыске?

— Тоже мне проблема! — фыркнула Козыханова, — чаще нужно вспоминать советскую классику и использовать на практике то, о чем она нам поведала.

— Есть идеи?

— "Гюльчатай! Открой личико!" — спародировала комиссарша.

Чёрт побери! А ведь это идея! Полиция ищет евреек, а мы ей предъявим мусульманок! Кстати, на мордочку девицы вполне тянут на уроженок Ближнего Востока. Арабские имена им придумаем. Бланки вида на жительство они заполнят сами. А чтобы рожей не пришлось светить перед кем попало, пусть девчонки из любого подходящего покрывала смастерят им паранджу. Вот и всё! Были Рахиль с Ревеккой, появятся Рахима и Равиля!

Сказано — сделали. Спустя неделю всё было готово для превращения иудеек в правоверных мусульманок. После этого Олег с домовой книгой и видами на жительство нанес визит околоточному надзирателю, который и отфутболил его вместе с бумагами в канцелярию участкового пристава. Вся эта бумажная возня много времени не заняла. И кстати, фальшивые виды на жительство предъявлять не потребовалось. В канцелярии генерал-губернатора без всяких проверок, "турецким поданным Рахиме и Равиле" документы выписали на основании поданного Олегом прошения и "барашка в бумажке". Последнее — за срочность оформления. Такую лёгкость устройства дел, можно было объяснить отсутствием всяческих подозрений у чиновников. И вправду, про исламский терроризм здесь слыхом не слыхивали, зато про еврейский террор и криминальную деятельность — сколько угодно. Совсем уж благонадёжными мусульман не считали, но ограничивать их в правах подобно евреям не считали нужным.

Вот так они и обзавелись горничной да кухаркой, которые появлялись на улице исключительно в парандже и в сопровождении одного из мужчин. Судя по всему, беглянок это вполне устраивало. Но на этом сюрпризы не закончились. В один прекрасный день, ходивший к дому Чевкина Павел, на обратном пути заметил за собой слежку. Какой-то тип в несуразно сидящей на нем студенческой форме, шел за ним следом, даже не скрываясь.

"Ну придурок, сейчас ты у меня узнаешь, чем пахнут носки хозяина!"

Остаток пути до дома, Павел шел даже не пытаясь оторваться от странного "хвоста". Правда, в этот раз он направился не к парадному входу, как обычно это делал, а в сторону 'черного'хода, как раз к тому месту, где располагался дровяной сарай. Расчет оправдался. Незадачливый преследователь, не подозревавший никакого подвоха, пошел следом за Павлом и обогнув угол дома нарвался на сокрушительный удар кулаком прямо в солнечное сплетение. Результат — нокаут! Упасть на землю "гость" не успел, ловким движением руки Гапуненко схватил его за шиворот и держа таким образом обмякшее тело на весу, свободной рукой по-быстрому ощупал незадачливого шпиона. Не найдя ничего интересного, все так же держа его за шкирку, словно нашкодившего кутёнка, подтащил его к двери и постучал.

— А это что за фрукт? — поинтересовался дежуривший в тот день Рябинин.

— Пока непонятно, возможно что и шпик, не стой, помоги мне его дотащить!

— Куда? В канцелярию?

В канцелярии "гость" начал приходить в себя.

— Очухался? Сидеть! — тычок пальцем в район печени и попытавшегося привстать бедолагу вернули в сидячее положение, — зови командира с комиссаром!

Рябинин вышел, а спустя пять минут в канцелярию зашли Олег и Нинка. Объяснять им ничего не пришлось, ибо они признали в "шпионе" того самого недотепу, которого "товарищ Арвен" первого удостоила своим вниманием на памятном "подпольном собрании".

— Какие люди! — воскликнула Козыханова, — поди шпионил за нами?

— Товарищ Арвен! Я сейчас всё объясню!

— Сидеть паскуда! — очередной тычок вернул дёнувшегося было студента на прежнее место.

— Товарищ Саурон, ну зачем же так грубо? Тут вам ведь не Мордор! — укоризнено посмотрела на Павла Нинка, — почему нельзя с человеком просто поговорить? Может он и без насилия готов нам поведать о самом сокровенном?

— Вот ты и разговаривай с ним, — проворчал "товарищ Саурон".

— И поговорю, по человечески, без всякой грубости.

Сев как и в прошлый раз на командирское место, Нина приступила к допросу. Правда, провести его в прежнем стиле не получилось. Она не успела даже задать ни одного вопроса. Пленник сам, добровольно начал выкладывать про всё, что тяготило его в последнее время. А тяготило его оказывается многое.

Начал он с горячих уверений о том, что он никоим образом не связан с полицией. Он вообще не способен на такую мерзость. Потому, что его, как убеждённого кирилловца, прежде всего волнует судьба несчастного русского народа, стонущего под игом царизма. Что ему стыдно сидеть и ничего не делать. Ему противна та салонная болтовня, за которой не стоит никакого дела. Он читал статьи Кропоткина и знает, что такое пропаганда фактами. Потому и пытался самостоятельно связаться с товарищами Арагорном и Арвен. Ему хочется дела! Настоящего дела! Потому он и стал следить за товарищем Сауроном.

— Почему я должна вам верить? — перебила словесный поток Нина.

— Потому что я готов доказать свою преданность идеям революции не словами, а делами! — горячился пленник.

И так весь допрос. Понять, кто перед ними, искренний романтик или искусный провокатор, не представлялось возможным. В конце концов, Олег, которому надоела эта пафосная болтовня, распорядился прекратить этот балаган и отправить арестованного в одну из камер хронолёта. Почему именно туда? А потому что больше надёжных помещений в этой обители не было.

— Ну что скажешь Коза? — спросил он свою помощницу, после того как Павел с арестантом покинули канцелярию.

— Знаешь Андрос, ты можешь смеяться, но этого несчастного поразила стрела Амура.

— Хочешь сказать, что воспылал к тебе нежными чувствами?

— А почему бы и нет? — вполне серьёзно отвечала подруга, — ты ведь там был. И как тебе местные стерляди?

Что называется не в бровь, а в глаз. Среди присутствовавших тогда девиц, красавиц не было. И даже просто симпатичных. И Нинка на их фоне выглядела просто ослепительно. Так что произвести сильное впечатление на наивных юношей она вполне могла. Да что там говорить? Она и произвела это самое впечатление!

— Вот только я не стала бы придавать большого значения этим чувствам. Любовью тут совсем не пахнет, — продолжала она, — чувства у него такие же, как и у остальных: чисто кобелиные. Поверь мне, я это прекрасно вижу. Но эксплуатировать их стоит.

— Каким это образом?

— Пока не знаю. Кстати, не переживай, в постель я этого щенка заманивать не стану. Мне он не интересен. А вот поводить его на поводке, это сам бог велел.

— Ну и стерва же ты Коза!

— Какая уж есть! — огрызнулась в ответ Нина, — как ты знаешь, я женщина несчастная в личной жизни и разочарованная в мужчинах. Хотя...

Тут она посмотрела на Олега таким бесстыжим взглядом, что у него поневоле задержалось дыхание. И не понять было, то ли она просто играет с ним, то ли всерьёз рассматривает его кандидатуру.

— Хотя, насчет тебя я подумаю. Может, и решусь на что-нибудь! Глупо ведь упускать такую возможность, — закончила она игривым тоном.

Принимать всё это всерьёз? С Нинкой не всегда поймёшь, где она говорит серьёзно, а где только в игры забавные играет.

— Ладно подруга, когда надумаешь, милости просим до моего шалаша. А пока давай думать, что нам со всем этим делать?

— С этими недотёпами? Есть у меня идея. Ты только не выноси её пока что на общее обсуждение.

— Что за идея?

— Олежа, скажи мне пожалуйста, что ты намерен делать с Ляпуновым?

Вот уж спросила, так спросила! А действительно, с ним что-то нужно делать. Прежде всего потому, что он никакой военачальник. В мирное время он может и был неплохим администратором, но на войне показал себя не лучшим образом. По уму, его нужно было отстранять от командования сразу, пока дел не натворил. Но как это сделать? Для всего Сахалинского отряда он является законным командиром. И пока он у власти, войска будут выполнять его приказы. Гибельные приказы. Положение может спасти перехват управления в самый подходящий для этого момент. Только как это сделать? Кому попало войска подчиняться не будут.

А окружение у генерал-лейтенанта Ляпунова было тем ещё. Сдавшиеся под Онорами японцам в плен офицеры штаба Сахалинского отряда и чиновники областной администрации, своеобразно составляли списки "отличившихся в деле" к наградам. Отличившимися они сочли в основном себя любимых.

Конечно, наказание невиновных и награждение непричастных является давней и почтенной традицией. Но ведь и здесь нужно совесть иметь! А насчет совести у окружения Ляпунова были проблемы. Мало того, что среди представленных к наградам не было воинов арьергардного отряда, тех самых, что ценой своей жизни обеспечили отход главных сил. И которых капитулировавшие без боя "герои", "забыли" включить в наградные списки. Такое на войне бывает. Этим трудно удивить. Но ведь они не ограничились этим. Подлость их состояла ещё и в том, что пропавшие без вести 4 офицера и 1160 солдат с дружинниками ими зачислены в разряд "разбежавшихся". То есть тех, кто не числился в списках пленных, ведь данные собирали плененные командиры. А как попасть в плен вставшему на защиту Отечества вчерашнему каторжнику? Каждый дружинник знал, что, взявшись за оружие, он уже обречен. Солдат гарнизона еще мог сдаться в плен на общих правах, но каторжанин или ссыльный, пойманный с оружием в руках, будет умерщвлен самым злодейским образом. Да и не разбирались японцы особо. Сотни жителей села Рыковского были просто обезглавлены захватчиками. За что? А кто его знает? Кто их считал, убитых и раненных, брошенных командирами в сахалинской тайге? Кто может посчитать десятки мелких вооруженных отрядов, месяцами пробивавшихся через японские кордоны и таежные завалы к своим? Но ведь сошла начальственная подлость за "правду"!

— Знаешь подруга, нормальным путем его от командования не отстранить. Да и отстранение его от командования не решает проблему. Те, кто его будут замещать, ничем не лучше. Решать нужно не только с ним, но и с его окружением.

— Значит нужно решать ненормальным путём! — что-то внутри подруги поменялось, когда она произносила эти слова, — и ты прекрасно знаешь, что есть случаи, когда только массовые расстрелы спасают Родину. Незачем чистоплюйствовать! И способ решения этой проблемы для меня очевиден!

По Нинкиной мысли, стоило заранее озаботиться формированием и подготовкой террор-группы из наиболее мотивированных товарищей. Таких, которые без всякого душевного трепета приведут в исполнение вынесенный приговор. Лучше всего формировать эту зондер-команду из революционеров. Ужасы сахалинской каторги уже описаны, публика уже прониклась и Ляпунов со своими помощниками в глазах революционеров не более, чем злые опричники. Таких сам Маркс стрелять велел. И чем плохо название зондер-команда? Сокращенно это ЗК! Вот и пусть здешний мир услышит о зэках! Так даже забавней будет.

— Ну ты и артистка! Надо же такое придумать. А первым зэком у тебя будет этот самый Ипполит?

— Конечно будет! Можешь не сомневаться. Я из него сделаю человека! — запальчиво ответила комиссарша, — кстати, Белку со Стрелкой я тоже в ЗК записываю, — Белкой и Стрелкой с её подачи прозвали сестёр-двойняшек. Те не возражали.

Насладившись тем удивление, что отразилось на физиономии командира, она объяснила, что для того, чтобы охмурить как следует Ипполита, тому придется немного пожить с ними. Держать его в камере — опасно для его душевного здоровья. Значит нужна спальня, где он будет ночевать.

— К Белке и Стрелке его селить не стоит, так как разврат не входит в наши планы. В свою постель я его пускать не собираюсь, потому что он мне противен. А больше у нас свободных помещений нет. Значит ночевать будет у тебя, но не с тобой. Так что придется тебе стать поим соседом по постели. Но ты сильно не переживай по этому поводу. Сильно мучить я тебя не буду!

— Ниночка! Лапочка! Ты мне объясни некоторые вещи...

— Андрос! Не переживай, я про всё подумала! Бездельничать им не придётся! Работу по новой для них специальности я обеспечу. А пока вербовка и тренировка. И не беспокойся пожалуйста, долго мучить тебя в своей постели я не буду. Через неделю, когда наш Киса выйдет на свободу с чистой совестью, ты вновь поселишься в своих апартаментах.

То, что Кисой она окрестила Ипполита, командир понял сразу. Почему именно Кисой — тоже понятно. Непонятным было другое: что именно задумала эта сумасбродка?

— Тому, что ты ничегошеньки не понял, я ничуть не удивлена, — начала отвечать она на его вопрос, — слово "пироколлодий" тебе конечно ни о чём не говорит? Я так и знала! И чему вас только учат? Можешь не отвечать, вопрос риторический! Слушай меня внимательно и не говори, что не слышал!

Перейдя с ироничного на деловой тон, Нина приступила к изложению сути своего замысла. Родился этот замысел не сразу, а после того, как удалась её авантюра с деньгами, оружием и документами. Честно говоря, поначалу она далеко не загадывала. Думала, что добившись желаемого, можно будет про этих уродов забыть навсегда. Да и те вряд ли захотят иметь с ней дело в дальнейшем. Потому что никакие они не революционеры, а обыкновенные завсегдатаи модных тусовок. Пройдёт немного времени и жизнь возьмёт своё. Ребята и девчата с возрастом остепенятся и думать забудут про революцию. А в 1917 году ещё и шипеть на большевиков будут.