Милашка

— Милашка... — шепчет она.

Финальный эпизод: Клейга у мемориала. В руках у нее букетик цветов. Она кладет его монументу и выпрямляется.

— Прости нас, Милашка!

По ее щеке катится слеза. Как Кея убедила ее заплакать? Наверное, пригрозила не заплатить... Но сейчас я верю даже Клейге. Камера скользит вверх, и огромное небо заполняет экран. По нему бегут титры: "Воинам и ополченцам, женщинам и мужчинам, павшим в битве за Родину, посвящается этот фильм. Мы помним вас!". Мне знакомы эти слова. Это я их сочинил.

В зале загорается свет. Я сижу в боковой ложе. Перегнувшись через барьер, смотрю в зал. Подо мной плачет женщина. Рядом вытирает слезы мужчина. Вот он спрятал платок и ударил в ладоши. Один робкий хлопок, второй, третий... Аплодисменты перерастают в овацию, люди встают.

Я смотрю на Кею. У нее бледное лицо и закушенная губа. Перекрикивая овацию, кричу ей:

— Ты гений!

Радостно улыбнувшись, она жмет мне руку. Набегает группа и начинает нас обнимать. Почему-то нас двоих. Овация не смолкает. На сцену перед экраном выходит директор студии. Это статная и красивая женщина. Она поднимает руку. Но в ответ хлопают еще громче. Женщина смеется и машет руками, дескать, сильней! Аплодисменты начинают стихать.

— Приглашаю на сцену съемочную группу фильма! — говорит директор.

Аплодисменты вспыхивают снова. Мы спускаемся в зал и поднимаемся на сцену. Выстраиваемся у экрана. Нас десять человек. Режиссер, оператор, исполнители главных ролей. Остальных решили не выводить — нас слишком много. Директор пережидает аплодисменты и начинает представление.

— Автор сценария и режиссер фильма Кея Дон.

Кея делает шаг вперед и кланяется. Аплодисменты.

— Оператор Бран Куг!

Бран становится рядом с Кеей. Аплодисменты он заслужил. Фильм снят мастерски.

— Исполнительница роли командира ополчения актриса Мия Вар...

Хорошо Мия сыграла! Ее командир — словно Жуков в "Освобождении". Такой же решительный и беспощадный.

— Исполнительница роли...

Представление идет своим чередом. Группа потихоньку перемещается вперед. Наконец, остаюсь только я.

— Исполнитель роли Милашки, молодой и талантливый актер Влад Хома.

Делаю шаг вперед и кланяюсь. Сцену накрывает овация. Из зала что-то кричат. Слов не разобрать. Директор студии поднимает руку. Аплодисменты начинают стихать.

— На премьере присутствует глава Высшего Совета достопочтенная Лейя Дум, — объявляет директор.

Ничего себе! А нам не сказали. В зале хлопают и оборачиваются к центральной ложе. Там встает немолодая женщина в военном мундире. Она делает знак, и аплодисменты стихают.

— Я хочу поблагодарить Кею Дон и съемочную группу за великолепную работу, — говорит глава. Голос у нее басовитый и звучный. — Меня трудно растрогать, но ей это удалось. Я словно вернулась в те дни...

Лея на мгновения смолкает. В зале стоит тишина. Глава Высшего Совета — одна из двух уцелевших в сражении командиров штрафников.

— Время отдаляет нас от той битвы. Хорошо, что Кея напомнила нам о подвиге погибших за Родину. Мы воздали им почести. Так казалось мне. Оказалось, что я не права. Речь о Милашке. Его нет в писке награжденных. Я хочу исправить это упущение и завтра подпишу указ о награждении Дина Рута, известного под прозвищем Милашка, Золотым Знаком воинской доблести. Посмертно.

Зал разражается овацией. Я отдал тебе долг, Милашка! Не знаю, как ты воевал и погиб, это не знает никто. Свидетелей не осталось. Но вспомнить тебя стоило. Я понимаю Лейю. Говорят, Брежнев, просмотрев фильм "17 мгновений весны", потребовал наградить разведчика — прототипа героя Штирлица. Ему объяснили: это вымышленный герой. А вот Дин был...

— Я прошу Совет столицы назвать именем Дина одну из улиц города. Думаю, он это заслужил.

Бурные аплодисменты. Ай, да Лейя! В городах нет улиц, названных в честь мужчин. Сплошь женщины. Ученые, политики, герои войны... Теперь будет Дин. И попробуй возразить! Он герой, вон в фильме показали. Традиционалы заткнутся. Умна Лейя, ох, как умна.

Глава Высшего Совета уходит. Официоз кончился. К сцене несут венки из цветов. Здесь так принято. Мне на это диковато смотреть, но в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Венки ставят перед нами. На красных ленточках — текст. От кого и кому...

На сцену выбирается Тая с двумя бронеходчицами. Остальные застыли в проходе. Тая ставит венок и оборачивается к залу. Что-то хочет сказать. Публика стихает.

— Я и мои девочки счастливы. Нам повезло сняться в таком замечательном фильме. Я хочу поблагодарить за это Кею Дон, — Тая мотает головой в сторону режиссера. — А еще — Влада, сыгравшего Милашку. На съемках мы подружились. По утрам Влад бегал вместе с нами. Он научил нас разминочному комплексу, сочинил замечательную речевку. Мы ей постоянно пользуемся. Сейчас и вам покажем.

Тая делает знак бронеходчицам. Те начинают притоптывать на месте.

— Бронеходчицы на марше — ух, ух, ух! У прохожего в сторонке захватило дух...

Чувствую, что краснею. Постебался, называется. Вся страна увидит дурака. Премьеру снимает телевидение. Вон камеры в проходах стоят.

— ...раз, два, три! — заканчивают бронеходчицы и вскидывают кулаки. В зале хлопают и смеются. Тая подходит и обнимает меня. Подскочившая Сая целует в щеку. В зале хохочут.

Бронеходчиц сменяет делегация Дома Сонг: Сайя, Нейя и Кай. Вильга тащит пышный венок. Она ставит его ног режиссера. Кай жмет мне руку. Здесь это не приветствие, а выражение признательности. Нейя шепчет что-то на ухо Кее. Та кивает и благодарно улыбается.

Цветопад заканчивается. Группа кланяется и уходит за кулисы. Здесь они есть. "Бронеход" — театральный зал, самый роскошный в столице. В обычное время здесь идут спектакли, но в особых случаях монтируют электронный экран и показывают фильмы.

— Глава Дома Сонг приглашает нас в ресторан "Победа" отметить выход на экраны фильма, — говорит за кулисами Кея. — Там для нас снят отдельный зал.

— В "Победе"? — крутит головой Крег. — Самом дорогом ресторане столицы? Хорошо быть богатым!

— Так что, едем?

В ответ — дружный рев. Отчего б не погулять на халяву? После премьеры мы собирались зайти в ресторан, но заказывать заранее не стали из суеверия. Вдруг фильм провалится? А тут решили за нас.

Выходим на крыльцо. Там нас ждут. Нейя указывает на автобус. Семья Сонг рассаживается по машинам. Кай зовет меня в свой "мустанг". Я качаю головой — еду со своими.

Кортеж выруливает от театра и мчит по проспекту. Через десять минут замирает у красивого здания с колоннами. На фронтоне горят буквы "Победа". Выходим, поднимаемся по ступеням. У дверей встречает швейцар в парадном костюме. Он кланяется и распахивает створку. Входим в большой зал. М-да... Мрамор, колонны, лепнина... Архитектурный стиль столицы большей частью утилитарный. Преобладают прямые линии и углы. Красивых зданий немного. Это просто роскошное.

— Дворец диктатуры, — шепчет Крег. — До войны здесь проводили приемы, после отдали под ресторан. Я здесь в первый раз.

По актерам видно, что и они в первый. Что говорить про меня? Подскочившая женщина-метрдотель ведет нас к столу. Он накрыт в небольшом зале с колоннами. Белоснежная скатерть, серебряные приборы, блеск бокалов.

— Прошу, — говорит Нейя и указывает на стол.

Подбежавшие официанты помогают рассаживаться. Я оказываюсь между двух женщин. Слева Нейя, справа — Сайя. Давно не видел ее. На Сайе прелестное платье без рукавов, волосы уложены в прихотливую прическу. Чуть грима... Выглядит сногшибательно. Как я раньше не замечал?

— Вас не узнать, дому! — говорю, наклонившись к ее уху. — Сражен насмерть.

— От Кая набрался! — смеется она. — Это он сыплет комплиментами.

— Я лишь подтвердил очевидное.

Она фыркает, но по лицу видно: довольна. Официанты уставляют стол блюдами. Мое внимание переключается на них. Салаты, запеченные мясо и рыба... Оторвусь я сегодня! Надоело питаться по карточкам. Метрдотель приносит бутылку вина и показывает Нейе. Та смотрит на этикетку и кивает. Метр откупоривает бутылку и льет ей в бокал. Затем — Сайе. Мой наполняет подскочивший официант. Не я главный на этом празднике жизни, ну, и ладно.

Сайя встает.

— Как глава Дома Сонг благодарю Кею Дон и всех членов группы за прекрасный фильм. Мне было тринадцать, когда случилась война. Но я хорошо помню то время. Моя мать и тетя ушли в ополчение. Тетю ранили, а мать погибла... — голос ее дрогнул. — Потому для нас, Дома Сонг, это не просто хорошая картина. Она напоминание о тех трагических, но и славных временах...

Хорошо говорит девочка. Зря я считал ее холодным дельцом. Выходит, чувствовать умеет.

— Предлагаю почтить память погибших!

Все встают и склоняют головы — совсем как у нас.

— А теперь будем веселиться! — говорит Сайя. — Они погибли, чтобы мы жили.

Все опускаются на стулья. Наклоняюсь к плечу Сайи.

— Что положить вам, дому?

— Этим занимается официант, — фыркает она.

— В знак внимания и восхищения.

— Тогда вот этот салатик, — указывает она.

Ну, салатик, так салатик...

8.

Своего отца Сайя не знала: мать родила ее от любовника. В Доме это было традицией, но не потому, что здесь не любили мужчин. Среди глав Домов подобного не водилось. Брак предполагал право собственности на семейное имущество даже в таком государстве, как Сахья. Будь у Сайи отец, после смерти матери он мог получить часть предприятий. Дом бы их потерял. Из-за какой любви?

Подростком Сайя спросила мать об отце.

— Он был очень красив, — улыбнулась та. — Ты похожа на него. В остальном... — она покачала головой. — Легкомысленный и ленивый мурим. Любил роскошь, но работать не хотел. Потому я не допустила его к дочке. Не хватало, чтоб он вырастил тебя по своему подобию. Он, впрочем, не возражал, взял деньги и исчез с глаз.

С малых лет Сайю учили: интересы Дома превыше всего. Дом владеет десятками предприятий, на них трудятся рабочие и инженеры. Они тоже род, и должны получать достойное вознаграждение. Это забота главы Дома. А еще — заказы, рынки, новейшие разработки, сырье... Мать с детства вводила дочь в круг забот. К тринадцати годам Сайя знала многое.

Гибель матери потрясла ее. Почему глава Дома записалась в ополчение и пошла в бой? Она задала этот вопрос тете.

— Ради Дома, — ответила та. — Захвати враг столицу, и мы потеряли бы все. Предприятия захватили бы курумцы. Многие бы закрыли. Мы мешали им в конкурентной борьбе. Люди потеряли бы работу. Мы сказали им это, и повели в бой. По другому было нельзя. Дом превыше всего, даже жизни.

Сайя усвоила урок и с тех пор работала ради Дома. Училась, затем начала управлять — сначала с помощью тети. Затем взяла бразды в свои руки. Отдали их без проблем — тете не нравилось быть во главе Дома.

Жизнь Сайи катилась по колее. Подъем, завтрак, отъезд из поместья. Работа в офисе. Совещания, бумаги, прием посетителей. Выезд на предприятия, встречи с руководством страны... Возвращение в поместье. Обязательная пробежка в парке, душ, сон. Назавтра то же.

Развлечений у нее было мало. Сайя посещала театры (как правило, сопровождала партнеров или поставщиков), изредка смотрела кино и читала книги. Завести интрижку с мужчиной? Для чего? Родить наследника? Так еще рано. Двадцать пять лет... Ради удовольствия? Хлопотно. Мужчины требуют внимания, они капризны и не постоянны. Так говорила мать, и Сайя это усвоила.

Разумеется, она вызывала интерес у мужчин. Богатейшая женщина страны... Сайе говорили комплименты и несли подарки. Главы Домов предлагали ей сыновей. Комплименты Сайя выслушивала, а вот подарки не принимала. Предложения Домов она обсуждала с тетей. Их мнения совпадали: браки не несут выгоду. Поэтому предложения отвергали.

На премьеру Сайя шла без охоты. Она могла посмотреть фильм и позже. Но тетя оказалась права. На премьеру пришла глава Высшего Совета. Она заметила Сайю в фойе, подозвала, и они немного поговорили. В результате Дом Сонг, считай, получил заказ. Ради этого стоило ехать...

Фильм потряс Сайю. Она видела первую часть и ждала подобного. Но вторая оказалась другой. Здесь жили люди, которые страдали и умирали, но их гибель несла светлые чувства. Фильм трогал душу.

Главным в нем оказался Милашка. Это удивляло. Не командир, не человек из власти, даже не бронеходчица. Обыкновенный мурим, каких в стране миллионы. Милашка предстал наивным и смешным, чистосердечным и отзывчивым. И сыграл его Влад.

Сайя помнила его замкнутым и настороженным. Тот Влад не хотел идти на контакт. Он избил Лейгу, Сайе он не доверял. Оставалось понять, какой из этих мужчин настоящий. Тот, кого она знала раньше, или другой, который на экране. Второй ей нравился больше. Вот с ним — Сайя чувствовала это — у нее могло что-нибудь получиться. Почему они такие разные? Влад или гениальный актер — в это не верилось — или она в нем чего-то не разглядела. Эта мысль несла досаду: Сайя считала, что разбирается в людях. Выходит, не всегда?

Потому Сайя позволила посадить Влада подле себя. Ей хотелось разобраться. И он снова поразил. Вел себя с ней, как с равной. Предлагал ей еду и вино. Шутил. А потом как-то перетащил на себя общее внимание. Для начала рассказал о съемках. Да так, что все хохотали. Затем стал рассказывать смешные истории — он знал их невероятное множество. Все вновь смеялись.

— Он всегда такой? — спросила, не сдержавшись, Сайя у Кеи.

— Да, — улыбнулась та. — Это помогало на съемках. Когда в группе есть такой человек, хорошее настроение обеспечено. Работать легко. А он еще и поет. Да, Влад?

Ее сосед за столом, не обращая внимания, что речь идет о нем, в это время активно жевал. Услыхав вопрос, он вытер губы салфеткой и посмотрел на Кею.

— Что-то спеть?

— Да! — кивнула режиссер, и ее поддержали актеры.

— Здесь есть музыкальные инструменты?

— Сейчас принесут, — сказала Нейя и посмотрела на метрдотеля.

Та поклонилась и вышла. Спустя короткое время она появилась обратно. За ней шли музыканты с инструментами. "Победа" содержала оркестр, метрдотель забрала его со сцены. Влад подошел к музыкантам. На духовые инструменты он не обратил внимания, а вот струнными заинтересовался. В итоге выбрал большой рик с шестью струнами. Инструмент имел усилитель звука. В оркестре его подключали к колонкам, но он мог звучать и отдельно. Взяв рик, Влад пробежал пальцами по струнам. Хмыкнул и стал подстраивать звук. Завершив, повернулся к столу.

— В стране, где я жил, много песен о войне. Она давно кончилась, но мы ее не забыли. Одну из песен я перевел на язык сахья и кое-что изменил в тексте. Разрешите?

Сайя кивнула. Влад взял аккорд.

— Здесь птицы не поют,

Деревья не растут,

И только мы, к плечу плечо

Врастаем в землю тут.

Горит и кружится планета,

Над нашей Родиною дым,

И, значит, нам нужна одна победа,

Одна на всех — мы за ценой не постоим.

Одна на всех — мы за ценой не постоим.