Белая ночь. 2 часть "Ночь полной луны"

— Откуда все это? — спросила я, пытаясь отвлечься от своих мыслей.

'Наверно, тот человек позаботился о нас' — пронеслось у меня в голове.

— Я подготовился заранее, — подтвердил он мое предположение.

В его голосе я не услышала ни тени того волнения, которое заметила несколько минут назад. Дэвид виртуозно владел своими эмоциями, и я в очередной раз позавидовала его таланту.

— Послушай, какая ночь, — сказал он, взяв меня за руку. — Именно поэтому я люблю это место.

Тишина заполняла все вокруг, даже ветер, казалось, замер, запутавшись в вершинах деревьев, чтобы не нарушать этого совершенства. Мне совсем не было страшно, Дэвид уверенно вел меня вперед, и я полностью отдалась его власти. Он был здесь хозяином, и мне было спокойно шагать рядом с ним, и постепенно мне даже удалось снова привести свои мысли в порядок.

Вскоре я заметила знакомый пейзаж. Да, это была хижина, засыпанная обвалившимися сверху камнями. Деревья отступили, и последние отблески скрывшегося за горизонтом солнца осветили эту грустную картину. Дэвид не обратил на нее никакого внимания и стал подниматься по ступенькам, вырезанным в скале.

— Мы идем в пещеру? — спросила я, хотя ответ был очевиден.

— Ты догадлива, — поддел меня Дэвид. — Или ты думаешь, что у меня есть еще парочка тайных катакомб в этих горах?

— От тебя всего можно ожидать, — ответила я.

— Нет, я не настолько сумасшедший, — он усмехнулся и добавил. — Иди, лучше, вперед.

Подниматься стало сложнее, и Дэвиду было не удобно тащить меня за собой.

Я хорошо помнила этот путь, дважды я проделала его: один раз вверх, потом вниз. И между этими двумя событиями произошло то, что изменило в итоге всю мою жизнь, потому что именно та ночь в пещере стала поворотным моментом во всей нашей истории. Алекс однажды сказал: 'Мне вообще кажется, что я что-то проспал'. Именно так оно и было.

Когда мы поднялись наверх, окончательно стемнело. Успели вовремя, еще полчаса, и пройти по еле заметным ступенькам было бы просто нереально. Наверху прохлада чувствовалась сильней, чем в лесу, и мы поспешили укрыться от нее в пещере. Здесь все осталось таким же, как я помнила: пряный запах душистой травы и огромное количество картин на стенах, которые так и притягивали к себе взгляд. Пока Дэвид раскладывал привезенные с собой вещи и продукты по местам, у меня появилось время разглядеть их внимательнее. Теперь, когда я больше узнала об этом человеке, я смогла до конца понять их смысл и назначение. Десятки мест, которые он мог назвать своей родиной, как это непонятно обычному человеку, и как просто для Дэвида. Здесь вся его история, его жизнь... Мне захотелось прикоснуться к ней, и я провела рукой по старинному полотну, висевшему передо мной. И я почувствовала, как она ожила: засуетились люди на узкой грязной улочке, и на меня вдруг обрушился шум города. В нос ударил нестерпимый запах плесени, и меня тут же захлестнула странная тоска от окружающей серой и однообразной жизни. Я испуганно вскрикнула и отдернула руку от картины. Что это было?!! Я обернулась к Дэвиду, тот неподвижно смотрел на меня, он сразу понял, что произошло.

— Это чувства, которые испытывал художник, когда писал полотно. Помнишь, я говорил тебе про следы, теперь ты сама их увидела. Мастер вкладывает в свои картины душу, поэтому они хранят в себе его мысли и ощущения даже спустя века.

Дэвид присел на колени у камина и разжег огонь. По стенам заметались тени и оранжевые блики от костра, и от этого в комнате сразу стало очень уютно.

— Как странно, — задумчиво проговорила я. — Но раньше со мной такого не случалось.

— Просто ты не знала, что умеешь это. К сожалению, мы сами настраиваем себя на слепоту, считая, что на большее просто не способны. Нужно верить в себя, и тогда ты, действительно, многое сможешь.

Я подошла к камину и опустилась на пол рядом с Дэвидом, машинально протянув ладони к теплу.

— А что я смогу?

— Все! Открой свои чувства. Научись видеть и слышать, и ты поймешь, как много в мире вещей, которых ты раньше не замечала.

Дэвид взял мои руки в свои ладони, его пальцы были горячей, чем тепло от пламени костра.

— Ты научишь меня? — спросила я.

— Да, — ответил он. — Вот, смотри. Ты видишь огонь, но вглядись в него повнимательней, и тебе откроется вся жизнь каждого дерева, чьи ветки горят сейчас перед тобой. Вот шелестят листья на их вершинах, вот холодный ветер гнет их к земле...

— Так значит, у деревьев тоже есть чувства? А мы так жестоко сжигаем их в огне!

— Это сухие ветви, которые сами упали с деревьев, они уже мертвы. Но именно поэтому я стараюсь не рубить на дрова живые стволы, только засохшие. Потому что я люблю этот лес, я понимаю его, а он меня. Между прочим, аборигены многих стран до сих пор просят прощения у животных, когда убивают их. По-моему, прекрасная традиция, а мы еще называем их дикарями.

Он криво усмехнулся, увидев мое недоумение.

— Но знаешь, Саша, если начинать задумываться над всем этим, можно сойти с ума. Человек уничтожает так много живого, чтобы сделать комфортным свое существование! Но можем ли мы отказаться от благ цивилизации, чтобы сохранить им жизнь? Вот в чем вопрос.

Дэвид хитро улыбался, глядя на меня.

— Да, ты прав, — я с трудом пыталась уложить в голове то, что сейчас услышала. — Это сложный вопрос.

— Ладно, — Дэвид хлопнул себя по коленям, отмахиваясь от своих мыслей, и резко встал на ноги, — я обещал тебе ужин, надо держать свое слово. Кстати, не забудь про наш спор.

— Да, но закат уже прошел, — обрадовалась я в надежде, что он передумает.

— Ничего, будет другой, — оптимистично отозвался он.

Я только вздохнула, 'отмазаться' не удалось. Но кстати, я еще не проиграла, хотя надежды на это было мало.

Потом Дэвид занялся приготовлением ужина. Он запретил мне принимать в этом участие, объяснив, что я буду только мешать. Я, конечно, возмутилась, но он остался не преклонен.

— Женщины ничего в этом не понимают, — бурчал он, разделывая мясо и добавляя в него какие-то лишь ему одному известные специи и маринады.

В камине он соорудил очаг из камней, специально подготовленных для такого случая.

— Извини, сегодня я не буду сильно увлекаться, а то наш ужин плавно перетечет в завтрак. В этот раз мы обойдемся облегченным меню.

— Да уж, пожалуйста, не больше пяти блюд, — сострила я.

Он только отмахнулся от меня:

— Грубиянка.

Время летело быстро, и вскоре по комнате стали распространяться такие ароматы, что мой желудок просто скрутился в трубочку, напоминая, как сильно я проголодалась.

— М-м-м, замечательно, — приговаривал Дэвид, кладя себе в рот очередной кусочек шкварчащего на огне мяса.

Я просто захлебнулась слюной.

— Дэвид, я тоже хочу попробовать...— жалобно скулила я.

Но он только улыбался и отрицательно качал головой.

— Еще не готово, не порть себе аппетит.

— Я скоро умру от голода.

— Не правда. Человек может прожить без еды несколько недель.

— Ты садист.

— Нет, долгое ожидание только придает остроту ощущениям.

— Хватит философствовать! — я потянулась к нанизанному на вилку кусочку, но Дэвид опередил меня, ловко положив его себе в рот.

Я издала отчаянный стон.

— Ну, хорошо, — Дэвид сделал вид, что сжалился надо мной, — иди, порежь салат.

Я ожидала совсем не этого. Какое коварство! Но Дэвид пояснил совершенно серьезно.

— Во-первых, это отвлечет тебя, а во-вторых, сэкономит время.

— А как же твои принципы?

— Черт с ними, иначе ты сведешь меня с ума! — Дэвид рассмеялся, жестом указывая на стол в глубине комнаты, на котором были разложены овощи.

Я, наигранно вздохнув, поплелась туда.

Наконец, все было закончено. Дэвид сам сервировал стол, неизвестно откуда он достал старый подсвечник с огарком парафиновой свечи.

— Все, что смог найти, — извиняющимся тоном сказал он.

Я не удержалась и рассмеялась:

— Романтично.

— Я же должен тебя чем-то удивлять.

— У тебя это и без свечей хорошо получается.

— Ну, если тебе все равно... — он поднял подсвечник, намереваясь выбросить его подальше, но я поспешно остановила его.

— Нет, пусть останется.

Одним словом, подготовка шла полным ходом. Все, что было сейчас на столе, выглядело просто превосходно, Дэвид, конечно, был потрясающим поваром, с самого начала я в этом нисколько не сомневалась. Все мое неверие было только на словах. Дэвид достал из коробки два огромных винных фужера и поставил их на стол.

— Это бесподобное вино, я выбирал его сам в лучшем погребе Италии. Оно ждет тебя уже много лет.

— Сказочник.

— Ничего подобного. Это правда. Я знал, что ты однажды придешь ко мне.

Он улыбался, а я с сомнением покачала головой. Дэвид разлил вино в фужеры, оно было ярко алое и отливало золотом в трепещущем свете свечи.

— Многовато для меня одной, — проговорила я, глядя, как играет пламя на поверхности бокала.

— Тебе совсем не обязательно пить все, — пояснил Дэвид, — но ты должна хотя бы пригубить его, чтобы почувствовать аромат. Ты никогда не оценишь вкус еды, если не дополнишь его соответствующим вкусом настоящего вина.

— Как сложно.

— Ничего сложного, — он пожал плечами и поднес бокал к губам.

Я последовала его примеру и сделала один глоток, и мне показалось, что я с головой окунулась в лето. Аромат был действительно восхитительный, а вкус немного терпкий, но это лишь придавало вину особую прелесть. Я с новой силой ощутила голод, и мне пришлось сдерживать себя, чтобы не наброситься на еду.

Все было очень вкусно, никогда в жизни я не ужинала с таким аппетитом. Дэвид был прав, не давая мне ни кусочка, это и правда только усилило вкус блюд. Немного утолив голод, я спросила:

— А что значит, спорить на закат?

Дэвид подался немного ко мне и, подперев подбородок кулаком, насмешливо улыбнулся.

— Я понимаю твой вопрос, как желание вернуть долг. Значит, ужин тебе понравился?

— Ну, — я кокетливо подняла глаза к потолку, — я еще не решила. Но никогда не повредит подготовиться.

— Это уж точно. Тем более что у тебя нет шансов выиграть этот спор.

— Ты очень самоуверен.

— Да, я знаю свои достоинства.

— Ты имеешь в виду самоуверенность или талант повара.

— И то, и другое.

— Ну, так что я должна буду делать с этим закатом?

— Так ты сдаешься?

— Да, — вздохнула я.

Дэвид рассмеялся.

— Я так и знал. Хорошая еда — путь к сердцу не только мужчин. Женщины тоже не могут устоять перед этим.

— Не томи, — я сердито постучала вилкой по столу.

— Ну, хорошо, — он откинулся на спинку стула. — Эта традиция южно-американских индейцев. Однажды мне выпало родиться одним из них. Это было очень давно, но ту жизнь я вспоминаю с особой теплотой. Индейцы — очень необычный народ, и они сильно изменили мое представление о мире. Я мог бы часами говорить об этом, но боюсь тебя утомить. Все, что их окружало, имело для них глубокий смысл, особенно солнце. Они посвящали ему песни, поклонялись восходу, благодарили за каждый новый день. Оно всегда было той осью, вокруг которой вращался их мир, и у молодых людей была традиция: чтобы поразить своего избранника, они дарили ему закат. Идея заключалось в том, что двое уединялись в горах, на каком-нибудь живописном склоне, откуда можно было наблюдать заходящее солнце. Они провожали его вместе, и тот, кто решил сделать этот подарок, говорил о своих чувствах избраннице или избраннику. И если чувства были сильными, то закат горел ярко и долго, если же нет, то солнце скрывалось в облака, прячась от лживых слов.

— Но ведь это не честно. Вдруг день окажется пасмурным или дождливым. Как можно полагаться на погоду в таком серьезном вопросе?!

— Но ведь иногда случается чудо, — Дэвид продолжал насмешливо смотреть на меня, поигрывая вилкой, — я много раз видел, как в последний момент перед самым закатом солнце вдруг разрывало тучи у горизонта. И закат пылал так, как не бывает даже в самый яркий и теплый день! Если ты помнишь, так случилось и в тот вечер, когда я показывал тебе водопад. После бури.

Я помнила.

— Но ты не говорил мне о своих чувствах.

— Разве? — Дэвид приподнял одну бровь. — Просто ты не смогла меня услышать...

Мы застыли, глядя друг другу в глаза. Наконец, я не выдержала и опустила взгляд, да, я многого не понимала тогда.

— Я тебя не виню, — Дэвид нежно взял меня за руку, словно извиняясь за свои резкие слова, — все было именно так, как должно было быть.

Он решил вернуться к основной теме.

— Вот какую традицию я перенял от тех индейцев. Не знаю, существует ли еще тот народ. Может, и нет. Испанцы разрушили весь их мир, они убили многих моих соплеменников, и я тоже погиб тогда. С тех пор я ненавижу их, и когда однажды меня угораздило родиться наследником испанского престола, я был только рад, что меня быстро отравили. По-моему, я тебе это уже рассказывал.

Я кивнула, улыбаясь.

— Когда я слышу твои истории, мне кажется, что я читаю роман.

— Боюсь, это был бы очень жестокий роман. О многом я тебе не говорю, чтобы сберечь твои нервные клетки.

— Спасибо, — съязвила я, — ты очень заботлив.

— Когда ты 'разглядишь' все картины в этой комнате, тебе многое станет ясно.

— Лучше отложу это на потом, — я передернула плечами, вспомнив тоскливое чувство безысходности, которое хлынуло на меня с холста.

— Тот художник был беден, и он умирал от какой-то болезни, именно поэтому его работа пропитана грустью. Я взял у него эту картину, чтобы он смог купить себе еды.

Он задумчиво постукивал пальцев по бокалу, но меня мучил совсем другой вопрос.

— И часто ты дарил закаты?

— Ни разу.

— Почему? — недоверчиво спросила я.

— Потому что это очень серьезный поступок. Для него у меня не было повода.

Глаза Дэвида блестели в полутьме комнаты, ему всегда нравилось, когда я поднимала подобную тему. Как можно шутить с этим? Тем более после того, как выяснилось, что он и сам мог испытывать такие же чувства! Но Дэвид продолжал улыбаться. Нет, он не тот, кто будет заваливать меня объяснениями, оправдываться и пытаться что-то доказать. Вот он сидит и просто смеется над моими слабостями, и это выглядит намного убедительнее любых слов. За это я его и люблю! Дэвид поднял бокал.

— За закат.

Мне ничего не оставалось, как поддержать его тост.

— За завтрашний закат.

— Мне нравиться, что ты не откладываешь дела в долгий ящик, — хмыкнул он.

— Жизнь коротка...

Дэвид сделал глоток и отставил бокал в сторону. Я повторила то же самое. 'Хватит' — подумала я про себя. Мне редко приходилось пить спиртные напитки, поэтому я не знала, как повлияет на меня это вино. Я слегка нервничала. Что будет дальше? Ужин закончился, и я должна решить, как вести себя с Дэвидом. Сейчас мною управляли все те же страхи, что и там, в машине. Я такая неумелая и неопытная! Мне было невыносимо признаться ему в этом. Но Дэвид сказал, что умеет ждать, и я была уверенна, что он выполнит свое обещание. Этот факт меня немного успокоил... Нет, уж лучше бы он сам взял все в свои руки!.. 'Глупая! Ты сама не знаешь, чего хочешь!!!' Я отвлеклась от своих мыслей и взглянула на Дэвида. Его лицо освещало лишь слабое пламя догорающей свечи, но я заметила, что он всеми силами пытается сдержать улыбку. Боже мой, он же все видит!!! Я онемела от этой ужасной мысли. Все мои чувства для него, как на ладони. Что он думает обо мне?!! Я, сама не знаю зачем, задула свечу, мне захотелось скрыться от его пытливых глаз. Можно подумать, это поможет! Комната погрузилась в темноту, лишь в камине тлели догорающие угли.