Белая ночь. 2 часть "Ночь полной луны"

'Белая ночь. Часть 2.

Ночь полной луны'

автор: Галкина Наталья

— Предисловие —

Огромное море раскинулось передо мной, отражая золотой диск идеально полной луны. Порыв ветра принес с собой соленый запах прибоя. Он заставил вспомнить, что находится там внизу, и мне захотелось проснуться. Но, к сожалению, все было наяву. Я всегда знала, что однажды мне придется ответить самой себе на этот вопрос, однако я не думала, что мой выбор обернется гибелью для одного из них. Ночь полной луны оказалась страшным испытанием. Так было предсказано, и так случилось. Отступник поставил свои условия, и теперь весь мир замер, ожидая моего решения. Луна словно притягивает меня, заставляя сделать этот последний шаг, который подарит свободу всем, кто оказался втянутым в его безумную игру. И я не отступлюсь, потому что понимаю — это единственный выход...

— Глава 1. Экзамен —

Сегодня был особенный день. После двухнедельного отсутствия мне предстояло вновь войти в стены родного университета. Но мне почему-то казалось, что прошло намного больше времени. Целая пропасть пролегла между прошлым и настоящим, я не была здесь с того самого дня, когда мы с Никитой повстречали Ареса. В деканат с тех пор я так и не попала, как впрочем и на экзамен по начертательной геометрии, по философии, а также на консультацию по истории архитектуры... Этот перечень можно было бы продолжить, но, самое странное, для меня теперь все это не имело большого значения. Еще в прошлом году я считала, что здесь сосредоточена вся моя жизнь: друзья, главные события, интересы, а сейчас это все осталось в прошлом. Боюсь, что теперь университет перестал быть для меня по-настоящему родным.

Вот я стою перед входом в главный корпус, и мне кажется, что это какая-то другая девушка, а вовсе не я, еще недавно входила в эти двери, бесшабашная и легкомысленная. Мир вокруг меня так сильно изменился. Я поняла это в ту ночь, когда стояла перед зеркалом, готовясь к своей последней встрече с Алексом. Уже тогда мне было ясно, что никогда больше я не буду своей в кругу сверстников, все, что мне пришлось узнать и пережить, наложило на меня свой отпечаток. Конечно, с Дэвидом мне было не сравниться, но все же и во мне произошли серьезные перемены. Однако я ни о чем не жалела, теперь в моей жизни был Дэвид, и ради этого я готова пойти на любые потери. Я оглянулась, он все еще стоял около своей машины, глядя мне вслед, серьезный и спокойный, как всегда. Я невольно залюбовалась его уверенной осанкой. Мне тут же вспомнился день, когда он впервые появился здесь, ввергнув меня в полное замешательство. Вот и сейчас мое сердце забилось сильней. Теперь я даже не могла и подумать о том, что еще совсем недавно стояла перед нелепым выбором между ним и Алексом. Какая я была глупая и наивная!

Воспоминания об Александре снова заставили меня почувствовать болезненный укол совести. Прости, Алекс, я предала тебя, но если бы ты знал, как тяжело у меня на сердце. Просто наша с Дэвидом судьба была предрешена задолго до встречи на Алтае, и все остальное являлось только частью пути, который нам троим суждено пройти вместе. От этого мне становилось еще грустней — Алекс заслуживал намного большего. Его роль в этой истории была незавидной, но именно знакомство с ним в итоге привело меня к Дэвиду.

Я на минуту задержалась на ступеньках, и мой взгляд скользнул по автомобилю. Новая машина Дэвида была более нормальной в моем понимании этого слова. У нее, по крайней мере, были задние сидения.

— Я взял ее на прокат, — пояснил он, когда вчера появился на ней под окнами моего дома. — С некоторых пор у меня появилась привычка разбивать свои автомобили. Так зачем тратить время на покупку?

Мама сделала огромные глаза, увидев Дэвида уже на другой машине. Она была в шоке от такого непостоянства, как, впрочем, я и предполагала. Наверно, это обстоятельство еще больше укрепило ее уверенность в том, что он мне не пара, но она не стала комментировать это вслух. Кажется, ей уже стало понятно, что Дэвид для нее неизбежен. По правде сказать, мама не знала, что случилось с его первым автомобилем. Я никогда не решилась бы рассказать ей о том, что произошло на мосту той ночью. Вообще я стала с горечью замечать, что очень многое мне приходится скрывать от нее, и чем дальше, тем больше. Это было не хорошо, однажды я должна буду все ей объяснить, но захочет ли она меня понять и вообще поверить во все то, что нормальному человеку трудно даже представить? И потому я медлила.

Очнувшись от своих мыслей, я улыбнулась Дэвиду, он помахал мне рукой в ответ. От него не укрылась моя нерешительность. Он прекрасно видел, что я сейчас чувствую, для него это было совсем не сложно. Дэвид поднял большой палец, показывая, что все отлично. Похоже, он все-таки останется меня ждать, не смотря на все мои уговоры. Он еще не до конца оправился от своих ожогов, все его руки были до самых плеч забинтованы, и лишь куртка скрывала их от посторонних глаз. Первые три дня после аварии он провел в больнице. Кто бы знал, каких усилий мне стоило уговорить его согласиться на это. Врачи вынесли ему свой вердикт — ожоги 2 степени и сотрясение мозга. Все было вполне серьезно, и я все-таки заставила его пообещать провести на больничной койке под присмотром медиков хотя бы неделю. Его хватило только на три дня, и на том спасибо. Я снова была сиделкой у постели больного, от судьбы, похоже, не уйдешь. Надо сказать, что раны на Дэвиде затягивались неимоверно быстро. Врачи недоумевали, глядя, как стремительно выздоравливает их пациент, то, что у других рубцевалось в течение недели, у него восстанавливалось за одни сутки.

— У любого человека есть огромные внутренние резервы, — сказал он мне после очередного обхода врача. — Наш организм вполне самодостаточен, нужно только уметь заставить его работать на полную мощность.

— Сколько в тебе секретов, — я только развела руками. — Ты постоянно чем-то меня удивляешь.

— Стараюсь, — он ласково погладил мою ладонь своей забинтованной почти до самых кончиков пальцев рукой, — хуже, что врачи тоже не устают удивляться. Боюсь, что скоро они соберут международный консилиум по моей теме. Еще, не дай бог, начнут меня препарировать и изучать под микроскопом!

Он хрипло засмеялся, его бронхи были тоже обожжены.

— Ты, я смотрю, боишься внимания?

— Нет, — отшутился он, — просто я боюсь щекотки.

— Странно, — мне показалось забавным его заявление. — Не думала, что ТЫ можешь бояться щекотки. После того, что я о тебе знаю.

— Не забывай, я всего лишь человек.

— Да, действительно, это легко забыть, — я многозначительно покачала головой, — принимая во внимание, что раны на тебе заживают, как на кошке, и что ради любопытства ты прыгаешь с водопадов, разбиваясь при этом насмерть.

Я передернула плечами, от собственных слов мне стало не по себе. Но Дэвид только рассмеялся. Подумать только, ему это казалось смешным!

— Ты тоже любишь прыгать через разведенные мосты, — поддел он меня.

— Наверно, твоя болезнь заразна.

Он бросил взгляд на мою левую руку, которая была забинтована. Этот прыжок не прошел для меня бесследно. Одним словом, сейчас я вполне соответствовала Дэвиду, особенно, если учесть еще и мои израненные коленки, которые я старательно прятала под джинсами.

Дэвид зевнул, он безрезультатно пытался справиться с сонливостью.

— Мне надоели их уколы, — раздраженно проговорил он, — иногда я открываю глаза, и мне кажется, что ты мне только снишься. Это невыносимо. Саша, я больше не могу тебя терять!

В его глазах я увидела неподдельную тоску. От этих его слов на меня нахлынули новые чувства, это было так незнакомо и в то же время так притягательно ощущать, что я принадлежу теперь Дэвиду, а он — мне. Та ночь на мосту все изменила: сомнения и нерешительность оставили меня, и теперь я ясно видела свою дальнейшую судьбу, и она была не отделима от жизни Дэвида. Все это время до сегодняшнего дня я провела рядом с ним. Он только и делал, что спал — медсестра аккуратно по расписанию колола ему обезболивающее и снотворное. Я терпеливо сидела рядом с ним, стараясь разглядеть и запомнить каждую черточку на лице дорогого мне человека. Я смотрела и силилась представить себе, что значит быть девушкой такого необычного человека, как Дэвид. Он знает жизнь как никто другой на земле. Смогу ли я когда-нибудь стать ему равной? От этих мыслей становилось тревожно на душе, но я отгоняла их от себя, не давая им омрачить то счастье, которое я испытывала, находясь рядом с ним...

— Ты должен восстановиться, — мягко проговорила я.

— Тебе сейчас покой нужен больше, чем мне, — серьезно проговорил он.

— Не преувеличивай, — отмахнулась я.

Мое растяжение ни в какое сравнение не могло идти с тем диагнозом, который поставили ему.

— Вот посмотришь, мои ожоги затянутся быстрей, чем тебе снимут повязку, — немного виновато пообещал он.

Этот разговор случился в среду вечером, а вчера утром Дэвид уже позвонил мне из номера своей гостиницы. Накануне он убедил меня пораньше поехать домой, чтобы выспаться, поэтому его звонок застал меня врасплох.

— Дэвид? — мои мозги спросонья ворочались очень медленно. — Что случилось? Ты откуда звонишь? Тебе что, уже разрешили вставать?

— Можно и так сказать, — ответил он. — Просыпайся, соня, и не вздумай ехать в больницу. Меня там уже нет.

Наступила пауза, мой сон тут же улетучился.

— Дэвид! Они не могли выписать тебя так рано! — воскликнула я. — Ты что сбежал?!

— Нет, Саша, — возразил он, — медсестра была совсем не против. Старушка оказалась так любезна, что помогла мне собрать все мои немногочисленные вещи и даже вызвала такси.

Я была в шоке.

— Опять твои штучки? Ты манипулируешь людьми, — упрекнула я его.

— Это всего лишь безобидная шалость, — возразил он. — Что в этом плохого?

— А то, что ты должен быть сейчас в больнице! Хочу тебе напомнить, что три дня назад ты попал в аварию.

— Саша, я уже говорил тебе, что не хочу терять драгоценное время, — его голос сделался серьезным, — тем более что нам есть, чего бояться. Слишком уж все тихо.

Сейчас, стоя у дверей университета, я вспомнила этот наш разговор. Действительно, прошла ровно неделя со дня нашей встречи с Отступником, но с тех пор так ничего и не произошло. Однако Дэвид не мог расслабиться ни на минуту, он постоянно чего-то ждал. Признаться честно, я тоже была уверена, что вся эта история совсем не закончилась, но старалась успокоить его, как могла. Время убегало, словно песок в часах, до полнолуния оставалось все меньше времени, и каждый новый день приближал нас к тому, чего мы оба боялись. Конечно, Дэвид больше переживал за меня, но я-то знала, что и ему грозит серьезная опасность. Я так и не сказала ему до сих пор, кто был его отцом, оставив эту новость на потом — сейчас ему и так очень трудно. Вообще ожидание несчастья всегда страшней самого несчастья, но в данном случае нам ничего другого не оставалось, кроме как ждать.

Я бросила на Дэвида последний взгляд и вошла в здание университета. После яркого солнца, здесь было сумрачно. Сейчас конец сессии, да к тому же еще и суббота, поэтому вокруг было довольно пустынно. Охранник на входе лениво поднял голову, едва взглянув на меня, и снова погрузился в полудрему. Я шла на экзамен по истории архитектуры. В принципе, результат экзамена был уже известен заранее, мое появление здесь — лишь формальность. Мама сильно помогла мне в решении этой проблемы, которая без нее оказалась бы просто тупиковой. Наверно, еще месяц назад я просто умерла бы от стыда, зная, что мне придется сдавать экзамены 'по блату', но сейчас я понимала, что это единственное правильное решение. И вообще, что такое экзамены по сравнению с тем, что ждало меня впереди? А то, что это что-то обязательно произойдет, я ни минуты не сомневалась, и поэтому спокойно шла сейчас по коридору к аудитории, где должен был проходить наш экзамен.

Вот уже слышны голоса моих однокурсников. Громче всех был Никита, его хохот эхом отзывался в гулком коридоре. Он что-то воодушевленно рассказывал, кажется, содержание фильма, который прошел недавно в кинотеатрах. Я вдруг подумала о том, что уже полгода не ходила в кино, а ведь раньше мы частенько наведывались туда со Светланой, кстати, если честно, иногда в ущерб учебе. Я оглядела толпу в поисках подруги. Вот она, сидит с тетрадкой на подоконнике. При ближайшем рассмотрении оказалось, что Никита рассказывал про кино именно ей, но она его почти не слушала, уткнувшись в конспекты — опять не успела подготовиться!

Я подошла к ним ближе. Никита, увидев меня, замолчал, и на его лице появилось отстраненное выражение. Наверно, события нашей последней встречи произвели на него сильное впечатление.

— Привет, Саша, — проговорил он.

Я расслышала в его голосе какую-то настороженность. Интересно, что он теперь думает обо мне после того случая? Ох, ему же досталось тогда от декана. Как нехорошо получилось! Светлана оторвала голову от тетрадей и, увидев меня, тут же соскочила с подоконника.

— Саша, ты пришла! — подруга была искренне рада меня видеть.

Она чмокнула меня в щеку.

— У тебя все хорошо, ты странно выглядишь?

— Что ты имеешь в виду? — удивилась я.

— Какая-то ты сегодня серьезная.

Я рассмеялась, да, кажется, я слишком увлеклась философскими рассуждениями о своей жизни.

— Наверно, университет навевает на меня глубокие мысли, — улыбнулась я.

— Просто чаще нужно здесь появляться, — пошутили она.

Мне сразу стало спокойней, в кругу одногруппников мои тревоги немного улеглись.

Никита так и остался стоять, раздумывая, стоит ли вообще подходить ко мне. Я тоже чувствовала себя неловко — нужно ему что-то сказать.

— Привет, Никита, — я развернулась в его сторону. — Извини, я так и не помогла тебе с начертательной геометрией...

— Ничего, — отозвался он. — Светлана сжалилась надо мной и написала ответы.

— О, с каких это пор в ней проснулась жалость?

— Да, в последнее время я стала очень сентиментальной, — многозначительно ответила она.

— Прости, — я снова обратилась к Никите, — тебе тогда влетело из-за меня от декана.

— Откуда ты знаешь? — нахмурился он.

Я поняла, что не должна была этого знать, меня же там 'не было'. Пришлось выкручиваться:

— Мне... рассказали.

— Да, в общем-то, ерунда, — неохотно проговорил он. — Просто небольшая лекция о морали, и я был свободен. Не думаю, что он запомнит надолго... Но я в тот день был в шоке.

— Я знаю.

— Ты куда-то пропала, я даже не знал, что делать. А потом Светлана сказала мне, что ты уехала с этим странным парнем. Но главное, я три дня не мог спать. Закрою глаза и вижу того мальчишку с его жуткими глазищами. А какой у него был голос! Как у взрослого. Кто он такой? Ты с ним разговаривала так, как будто знаешь его. Бр-р-р. У меня до сих пор мурашки бегают, когда я его вспоминаю.

В подтверждение своих слов, он протянул ко мне руки, покрытые 'гусиной кожей'.

— Вот смотри, — он притворно всхлипнул.

Это был признак того, что он больше не злиться на меня. Я улыбнулась и легонько шлепнула его по руке.

— Я тебе верю.

— Это не ответ, — требовательно возразил он.

— Понимаешь, просто этот мальчик немного не в себе. Он вообще очень странный. Это родственник того парня, с которым я тогда уехала, но он уже очень далеко и больше никогда здесь не появится.

И это была правда.

— А-а-а, — понимающе проговорил Никита, — мальчишка, оказывается, 'того'. То-то он мне показался каким-то жутковатым.

— Да, именно так, — мы со Светланой переглянулись.

— Что у тебя с рукой? — Никита, наконец, заметил мою перебинтованную кисть.

— Пустяки, — отмахнулась я. — Поскользнулась в ванной, это всего лишь растяжение.

Похоже, все мои объяснения удовлетворили Никиту, и теперь я снова могла рассчитывать на его дружбу. Хорошо, не хотелось терять друзей, особенно сейчас.

Я окунулась в атмосферу предэкзаменационной суматохи. Половина группы что-то усердно перечитывала, другая половина легкомысленно хохотала, приводя в бешенство первую. Одним словом, обычный экзамен. Переговорив со всеми одногруппниками, я снова вернулась к Светлане, она все еще листала тетрадь.

— Хватит читать. Ты же знаешь, что это уже бесполезно, — я села рядом с ней на подоконник, — кажется, все считают, что я проболела эти две недели. Твоя работа?

— Старалась, — не поднимая головы от конспектов, ухмыльнулась она.

— Я твоя должница. Ненавижу сплетни, а особенно если они обо мне.

— Дэвид здесь? — перевела она тему.

— Да, он у входа, не захотел подниматься. Слишком много людей, — усмехнулась я. — Ты же знаешь, он не особенно любит толпу.

— Да уж, если верить твоим рассказам, он вообще избегает людей. Интересно, удастся ли мне когда-нибудь с ним познакомиться? По-настоящему, а не так, как в прошлый раз: 'Кстати, Дэвид, это моя подруга Светлана', — передразнила она меня.

— Ты будешь разочарована, он не очень-то общительный человек. В твоем понимании.

— Брось, — Светлана хитро прищурила глаза. — Признайся, что просто прячешь его от меня.

Я рассмеялась.

— Ты невыносима!

— Я знаю.

Светлана с шумом захлопнула тетрадь, ее лицо приняло серьезное выражение.

— И когда ты уезжаешь? Сразу после экзаменов?

Я задумалась. Это был вопрос, на который мне не хотелось отвечать. И даже думать сейчас об этом. Сегодняшний экзамен был последним, сессия закончена, и пришло время решать. Странным образом, Дэвид больше не поднимал вопрос о том, что нам нужно уехать. С тех самых пор, когда, сидя с ним на мосту рядом с горящей машиной я пообещала это сделать. Пару дней назад я спросила его об этом, но он ответил, что теперь я сама должна решить, когда именно мы покинем город. Я была очень благодарна ему за то, что он оставил за мной право выбирать время, но на самом деле это был очень сложный выбор.

— Не знаю, — не уверенно ответила я, — ума не приложу, что сказать родителям.

— Ты уже взрослая девочка.

— Ну, еще ты! — в сердцах воскликнула я. Светлана повторяла слова Дэвида.

— Нет, серьезно. Ты уже пыталась слушаться чьих-то советов, и что из этого получилось?

Она, конечно, имела в виду мое путешествие в Стокгольм. Я поежилась, вспоминая об этом, особенно неприятно было думать об Элен, матери Александра. В тот раз она сказала мне: 'Не думай, что ты что-то должна нам'. Все-таки она уже тогда знала, что мои чувства к Алексу не настоящие, и что нам никогда не быть с ним вместе.

— Все это слишком сложно, — отмахнулась я от подруги и вместе с ней от неприятных воспоминаний, — давай пока не будем об этом.

— Прошу всех в аудиторию, — услышала я голос нашего преподавателя.

Он старался перекричать тот гвалт, который устроили студенты в коридоре перед его дверью. Я оглянулась на Светлану.

— Пойдем, нас зовут.

Наш преподаватель выбрал письменную форму экзамена. Он запустил всех в огромную аудиторию, где обычно проходили лекции. Мы начали рассаживаться по рядам, выполняя озвученное им обязательное условие, чтобы сдающие сидели на большом расстоянии друг от друга. Послышались недовольные возгласы, но преподаватель был непреклонен.

— Кому не нравиться, может быть свободен, — отрезал он.

Видно было, что сегодня профессор не в духе.

— Какая муха его укусила? — прошептала Светлана, проходя мимо меня, чтобы сесть на один ряд со мной.

Представляю, какой комментарий он припас сегодня для моего случая!

Потом профессор прошелся по аудитории и под роспись выдал каждому из нас билет. Мы со Светланой взгромоздились почти на самый последний ряд, и потому нам пришлось долго ждать своей очереди. Но, наконец, и мы попали под раздачу.

— Ага, Меньшова, — язвительно проговорил он. — Что это Вы так высоко забрались? Уж не собираетесь ли Вы списывать?

Сейчас мне больше всего хотелось провалиться сквозь землю — сдавать экзамены по блату было не так-то легко. Но он снисходительно похлопал меня по руке.

— Ну, ничего-ничего. Выход всегда найдется.

На его лице промелькнуло некое подобие понимания, все-таки хорошо, что в той истории со львами на набережной мне удалось попасть в объектив кинокамеры. По крайней мере, это теперь вызывает ко мне жалость. Я взяла свой билет и уткнулась в него, стараясь больше не смотреть на профессора, он только хмыкнул и прошел дальше по ряду.

Так начался экзамен. Я старалась изо всех сил, пытаясь доказать себе, что и сама смогу во всем разобраться, но пробелов в знаниях оказалось немало. Прошло уже больше часа, а половина вопросов так и осталась без ответа, и главное, не было никакой уверенности, что дальше что-то сможет измениться. Я грустно вздохнула и отвернулась к стене. За моей спиной была вторая дверь в аудиторию, которая выходила на следующий этаж. Она тоже, наверно, была открыта, и у меня появилось непреодолимое желание ею воспользоваться. Конечно, это были только мечты, я знала, что, как бы мне не было трудно, нужно выдержать все это унижение до конца. 'Расхлебывай теперь то, что сама заварила', — сказала я себе. Хотя, можно было поспорить на тему того, была ли тут моя вина. И я снова погрузилась в прочтение вопросов билета, как будто это могло что-то изменить.

В зале стояла тишина, было слышно, как шуршат шпаргалки в руках студентов. А я даже не успела их написать. Преподаватель изредка покрикивал на ребят, которые возились чересчур громко. Он сидел внизу за кафедрой и что-то читал.

'Не удивлюсь, если какой-нибудь детектив', — подумала я. Скрипнула дверь внизу, и краем глаза я увидела, что в аудиторию вошла девушка. Я не обратила на это особого внимания, мало ли кто из студентов пришел к нашему профессору. 'Хотя она очень хорошенькая, — улыбнулась я про себя, — думаю, это отвлечет его ненадолго. Может, мне даже удастся что-нибудь спросить у Светланы'.

Профессор поднял голову, бросив взгляд на дверь, но к моему удивлению, снова вернулся к чтению. Девушка медленно, как-то по-хозяйски уверенно прошла к кафедре и остановилась рядом с ним. Профессор читал, как будто ничего и не произошло, студенты продолжали писать. Я повернулась к Светлане, но и та вела себя так, как будто никто не входил в аудиторию. Я снова взглянула вниз и удивленно уставилась на странную посетительницу. Молодая, лет ей на вид не больше моего, блондинка с короткой модной стрижкой. Хорошо одета: черные брюки в обтяжку и тонкая кожаная куртка ярко алого цвета, которая словно влитая сидела на ее правильной фигуре, видно было, что одевалась она не в дешевых магазинах. Блондинка медленно повернулась, и ее взгляд остановился на мне, и у меня противно засосало под ложечкой. Девушка улыбнулась. Боже, какая у нее была улыбка! В тот миг мне показалось, что меня пронзили тысячи пуль одновременно. Это была улыбка монстра, учуявшего добычу. Чудовище в теле красивой девушки, что может быть страшнее. Но кто она?!! Этот вопрос застал меня врасплох. Ну конечно! Арес мертв, и кто-то должен был его заменить. Почему не женщина и почему не моего возраста?! Так вот почему ее никто не замечает — она управляет их восприятием, как это уже делал однажды Дэвид. Я единственная вижу ее, потому что она хочет, чтобы я видела!

Девушка начала медленно подниматься по ступенькам, все больше сокращая расстояние между нами. Я сидела в оцепенении, не в силах даже двинуться, а не то, что бежать. И чем ближе она подходила, тем яснее я видела ее глаза, такие же страшные, как были у Ареса. Нет, такие, как были у Отступника! Глубокие, наполненные холодной злобой и жестокостью. Она прекрасно знала, кто я, и шла прямо ко мне! Еще шаг, и она уже рядом со мной, но она не спешит, быть может, играет со мной перед нападением. Коварная и опасная тварь. Она ухмыльнулась, как будто в ответ на мои мысли. Интересно, понятны ли ей мои чувства? Девушка постояла немного, разглядывая меня, словно вещь под стеклом витрины, потом примостилась на парту на нижнем ряду, прямо под носом у Стаса, моего одногруппника. Но тот даже не пошевелился, продолжая что-то писать.

— Так вот ты какая, Саша, — медленно проговорила она, сверкнув глазами.

Ее голос был слишком низким для ее возраста, но вполне соответствовал ее глазам. Я молчала, перебирая варианты дальнейших событий: Дэвид слишком далеко, он может не успеть. Все, кто находятся сейчас в аудитории, в упор не замечают ее — значит, на их помощь рассчитывать не приходится. Да и какая может быть от них помощь?! Остается только дверь сзади меня, хорошо, что я села у самого края нашего ряда. Так, по крайней мере, я успею отвести ее подальше от ни в чем не повинных студентов. Но та почему-то не торопилась.

— Я много слышала о тебе, — продолжала она. — Ты стала легендой в моем мире. Простая смертная, умеющая проникать в наши воспоминания.

Она подняла руку и стала с излишним интересом рассматривать свой идеальный маникюр.

— Ну вот, сломала, — с досадой проговорила она. — Чертов город! Ненавижу его!

Она снова посмотрела на меня. Нежная кожа, темно-синие глаза, и если бы не чудовищная злоба в их глубине, я назвала бы ее лицо красивым. Что она хочет от меня? Камень? Но ведь Дэвид отдал его Орланде, неужели, они могли допустить, что я оставлю его у себя?! Нет, ей нужно что-то другое, я это почувствовала, как только она в первый раз взглянула мне в глаза. Не знаю, что, но не это!

— Что тебе нужно? — зло прошептала я. — Ты тоже будешь искать что-то в моей голове?

Стас удивленно обернулся. Я лишь отрицательно покачала головой, давая ему понять, что разговариваю не с ним. Он удивленно на меня посмотрел и снова вернулся к своим ответам.

— Нет, я не допущу ошибок Ареса! — сказала она, скривившись. — Я не дам тебе возможность рыться в моей памяти. У меня другие планы.

— Дэвид скоро будет здесь, — снова еле слышным шепотом проговорила я.

Стас только пожал плечами, это значило, что он дал мне определение 'ненормальная'.

— Я знаю, — невозмутимо ответила она. — Его-то я и жду.

Вдруг ее тон изменился, и следующие слова она прошипела, словно змея, испускающая яд.

— Что он в тебе нашел?! Ты такая... обычная!

Я застыла. У нее, несомненно, были к нему какие-то чувства. Этого еще не хватало!

Она встала с парты, на которой сидела, и, вымещая свою досаду, резким движением смахнула со стола пачку 'шпор', которые Стас аккуратно разложил рядом с собой. Они разлетелись по аудитории, словно осенние листья в саду. Отовсюду послышались сдавленные смешки, а Стас весь сжался под сердитым взглядом профессора.

— Похоже, для тебя этот экзамен уже закончился! — холодно проговорил тот. — Прошу покинуть аудиторию.

Стас непонимающе оглядывался, стараясь понять причину произошедшего с ним несчастья. Сердито собрав свои вещи, он вскочил с места и вышел вон, громко хлопнув дверью.

Девушка только рассмеялась, провожая его взглядом, видно, ей понравилась ее собственная шутка. 'Стерва!' — подумала я. Та резко обернулась — все-таки мои эмоции были ей понятны. Она подошла ко мне почти вплотную, наклонившись над моей партой, и ее лицо оказалось прямо передо мной. Я почувствовала, что не могу ни двинуться, ни отвести от нее взгляд, она оказывала на меня какое-то гипнотическое влияние. Мысли стали двигаться медленнее, даже все окружающие предметы подернулись странным маревом. Что она делает? Все происходит не так, как раньше с Аресом. Тогда у меня останавливалось сердце, сейчас — мысли.

— В чем причина твоей способности видеть нашу память? — проговорила она.

Ее слова доносились как будто издалека, казалось, что мы с ней находимся в тумане, где звук распространяется с большим трудом, преодолевая плотную преграду. И самое ужасное, я ощутила навязчивую потребность ответить ей, ничего не скрывая.

— Не знаю, — прошептала я.

— Почему ты отличаешься от других людей? — не унималась моя мучительница.

— Не знаю, — повторила я.

Если бы мне было это известно, я обязательно рассказала ей все о себе, потому что под ее тяжелым взглядом я просто теряла над собой контроль. Пелена вокруг нас все уплотнялась, больше и больше сковывая мое тело в этой вязкой субстанции. Я почувствовала, как липкий пот выступил у меня на лбу.

— Она не знает! — откуда-то послышался знакомый голос. — Отпусти ее!

Девушка резко отвернулась, и прохладный поток воздуха обрушился на меня, чуть не заставив задохнуться. Только сейчас я поняла, что практически не дышала все это время. Сверху потянуло сквозняком. Собрав все свои силы, я медленно обернулась. В дверях стоял Дэвид, и его глаза были прикованы к той, которая только что чуть не задушила меня своим допросом. Девушка ехидно улыбалась.

— Привет, Дэвид, — проговорила она, — в этой жизни ты хорошо выглядишь...

— Я не собираюсь вести с тобой милые беседы, Сара, — оборвал он ее. — Кто тебя послал?

— Ты сам знаешь.

— И что ему нужно?

— Ответ аналогичен.

— Ты слышала, что случилось с Аресом? — голос Дэвида прозвучал угрожающе.

— Ты убил его, — проворковала она, качая головой. — Как это не по-братски!

— С тобой произойдет то же самое, если ты встанешь у меня на пути.

От этих слов она напряглась.

— Ты не посмеешь, — зло прошипела Сара.

— Вот увидишь, — ответил он, и в его глазах мелькнула решимость.

— Ради нее? — она брезгливо указала тонким пальчиком в мою сторону.

— Не сомневайся!

Она несколько секунд стояла, глядя на Дэвида, потом развернулась на каблуках и побежала вниз по лестнице вдоль рядов, где сидели ни о чем не подозревавшие студенты. Мимоходом, она раскидывала со столов все, что попадалось ей под руку: листы бумаги, ручки, тетради, карандаши. Все это с грохотом разлеталось по рядам, внося сумятицу в экзаменационный процесс.

Сара уже была внизу.

— Мы еще увидимся! — крикнула она мне.

Потом Сара бросила на Дэвида взгляд, полный обиды и злобы, и выскочила в коридор, со всей силы громыхнув дверью.

Профессор подскочил на своем стуле.

— Да что же сегодня за сквозняки! — посетовал он, раздраженно. — Собирайте свои вещи с пола.

Студенты неохотно поползли под парты, пытаясь достать невесть куда закатившиеся ручки.

Я так и осталась сидеть в той же позе, в которой она оставила меня. Подошел Дэвид и сел рядом на скамейку. Он обнял меня одной рукой, притянув к себе, но мое тело практически не слушалось, и ему с трудом удалось это сделать.

— Тебя нельзя оставить ни на минуту, — улыбаясь, проговорил он. Потом серьезно добавил. — А ты еще хотела, чтобы я валялся в больнице.

Я подняла на него глаза и, с огромным трудом ворочая языком, прошептала:

— Она приходила не из-за камня, она хотела знать, почему я такая.

Дэвид молчал. В этот момент я не видела его лица, но он сильнее сжал мою руку. Наконец, он сказал.

— Да, видно, ты сильно напугала Отступника, раз он послал ее.

Тут я услышала громкий шепот и обернулась. Светлана с тревогой смотрела на меня.

— Тебе что, плохо? — проговорила она так, как будто делала это уже не в первый раз.

— Нет, мне хорошо, — я слабо улыбнулась.

На самом деле, как мне могло быть плохо, если Дэвид был рядом и обнимал меня за плечи. Тут я вспомнила, что она, скорей всего, его не видит.

— Ты бледная, как бумага, — не унималась подруга, — и, по-моему, разговариваешь сама с собой.

— Ты слишком впечатлительная, — прошептала я ей в ответ.

— Ну что там еще? — подал голос профессор. — Меньшова, Вы уже готовы сдать мне свою работу?

— Нет! — испуганно ответила я.

— Иди, сдавай, — сказал Дэвид мне на ухо.

— Ты что! — тихо ответила я ему. — У меня нет ответов и на половину вопросов.

— Я возьму этого старикашку на себя, — просто ответил он.

— Ни в коем случае! — отозвалась я.

Мало того сдавать экзамены по блату, так еще и манипулировать сознанием преподавателя! Это было уже слишком.

— К тому же он совсем не 'старикашка', — добавила я.

Дэвид тихонько рассмеялся.

— Ну конечно, по сравнению со мной...

Я легонько ткнула его карандашом в бок. Все это немного разрядило обстановку, Дэвид старался отвлечь меня от появления Сары. На некоторое время ему это удалось, но не надолго.

— Хорошо, я пойду, — наконец, согласилась я.

Действительно, не было никакой пользы сидеть дальше, особенно после встречи с Сарой. Подумать только, у монстра было имя! Как у нормального человека!

— Я ухожу, — прошептала я Светлане.

Она удивленно уставилась на меня.

— Уже? Ты что, все написала?

— Нет, — я покачала головой, — и точно уже не напишу.

— Ты, конечно, не подождешь меня, — скорей утвердительно, чем вопросительно сказала она.

Я виновато улыбнулась и, собрав свои вещи, начала спускаться вниз. Дальше все было очень банально: упрек в глазах профессора и четверка в зачетке. На этом мое унижение закончилось, и я поспешила покинуть университет. Дэвид был рядом. Похоже, ему совсем были не понятны мои чувства по этому поводу, на его взгляд, все это были просто мелочи. Хотела бы я так же смотреть на вещи.

Его заботило совсем другое. Внешне он был абсолютно спокоен, но я заметила, как внимательно он всматривается в лица случайных встречных, как будто чего-то ждет. Постепенно его тревога передалась и мне.

— Ты думаешь, она все еще здесь? — спросила я, когда Дэвид открыл передо мной дверцу автомобиля.

— Уверен, — хмуро отозвался он, когда, обойдя машину сзади, садился в водительское кресло. — Ее не так-то легко увидеть, она опасна своим коварством, которое присуще только женщинам.

Я даже не обиделась на это его язвительное замечание, случай был не тот. Дэвид продолжил.

— Она обязательно попытается отомстить.

— За что? — я испуганно посмотрела на него. — Что я сделала ей плохого?

Дэвид протянул руку и нежно коснулся моей щеки.

— Ты всегда все принимаешь на свой счет, — улыбнувшись, проговорил он.

Его глаза наполнились теплотой, и от этого мое сердце забилось сильней. Когда он так смотрел на меня, я теряла над собой контроль и просто забывала обо всем: даже если бы я в этот момент стояла на краю пропасти, то, наверно, не заметила бы этого.

— Она собирается отомстить мне, — Дэвид перестал улыбаться. — Я знал ее в прошлом... Это было давно...

Он осторожно подбирал слова.

— Она была влюблена... в меня... Так она говорила.

Дэвид внимательно наблюдал за моей реакцией.

— Зачем ты мне это рассказываешь? — спросила я, почувствовав еле заметный холодок ревности.

— Потому что тебя обо всем нужно предупреждать заранее, — он усмехнулся.

В его зеленых глазах заиграли огоньки, похоже, все это его в некотором роде веселило.

— Да, ты прав, — медленно ответила я.

Это был неприятный разговор. Одно дело знать, что у Дэвида были раньше женщины, совсем другое — увидеться с одной из них. К тому же, он говорил об этом без смущения, Дэвид не из тех, кто будет извиняться за то, что с ним было раньше. И это не эгоизм, просто он воспринимает свою жизнь немного не так, как обычные люди. Все события — лишь часть его истории, которые нельзя ни забыть, ни отменить.

— Почему она тебе должна мстить? — излишне резко спросила я.

— Потому что я выставил ее вон, — Дэвид нахмурил брови. — Сара — самое жестокое и эгоистичное существо, которое я когда-либо знал. Она, словно змея, заползает в душу, а потом выпускает яд, когда этого совсем не ждешь...

Я замолчала. Да, моя жизнь обещает быть очень занимательной. Конечно, я всегда знала это. У Дэвида за плечами огромное количество прожитых лет, и все они, по его собственным словам, 'очень противоречивы'. Я постаралась взять свои эмоции под контроль. Необходимо научиться понимать и многое прощать, но у меня так мало опыта! Я тряхнула головой, отгоняя от себя неприятные мысли.

— Мы что-нибудь придумаем, — оптимистично выдохнула я.

Дэвид рассмеялся и повернул ключ зажигания.

— Ты бесподобна, Саша! Просто бесподобна!

— Глава 2. Пожар —

Наблюдая за тем, как Дэвид разворачивается и медленно выезжает с университетской парковки на дорогу, я подозрительно спросила:

— Что ты имеешь в виду?

— Интересно наблюдать, как в тебе борются два чувства: ревность и желание быть выше этого.

Я промолчала. Как с ним трудно! Иногда мне начинало казаться, что он разложил меня на операционном столе и препарирует, видя каждый мой изъян, в том числе и то, что мне хотелось бы скрыть от него.

— И на какое из них ты сделаешь ставку? — язвительно спросила я.

— На второе, — улыбаясь, ответил он. — Я очень на это надеюсь.

Во мне все клокотало. Подумать только, он веселится! Дэвид тут же заметил перемену в моем настроении. Ну, еще бы!

— Саша, — виновато проговорил он, — я не хотел тебя обидеть. Если тебе это неприятно, я больше не буду комментировать твои чувства.

— Какой в этом смысл? — обиженно буркнула я. — От этого ты не перестанешь их видеть, ведь так?

Я с надеждой подняла на него глаза.

— Так, — согласился он.

Мне оставалось только грустно вздохнуть. Дэвид немного помолчал и добавил, уже абсолютно серьезно:

— Я хочу, чтобы ты знала. Конечно, я не подарок, но с самого начала я был честен с тобой. Не старался пустить тебе пыль в глаза, рассказывая то, что ты хотела бы услышать. Всегда говорил тебе правду, какой бы она ни была. Но ты должна твердо знать одно: что бы со мной ни случалось раньше, никогда еще за все прожитые годы я не испытывал таких чувств, как сейчас. Я люблю тебя больше собственной жизни. Если мне однажды придется отдать ее за тебя, я ни на секунду не задумаюсь, несмотря на то, что она у меня последняя! Быть может, это сгладит то неприятное впечатление, которое производит моя чересчур бурная история.

Я почувствовала себя неловко от его слов. Действительно, зачем я пытаюсь копаться в его прошлом. Главное, что он со мной! Разве это не стоит того, чтобы простить ему все на свете?!

— Извини, — я дотронулась ладонью до его руки, которая спокойно лежала на руле, — я обязательно научусь не думать об этом.

В ответ он крепко сжал мои пальцы.

— Я знаю, ты справишься.

— Куда мы едем? — мне захотелось перевести разговор в другое русло.

— Нужно пообедать, а потом посмотрим. У меня есть несколько вариантов... — на его лице мелькнула загадочная улыбка, — ведь мы должны отметить окончание твоей сессии.

— Дэвид! — простонала я. — Не напоминай мне о сессии. Я просто провалила ее в этом году.

— Не важно, — он пожал плечами, — главное, что в твоей зачетке стоят все отметки, к тому же не такие уж и плохие.

— Да, но какой ценой! Если бы не мама...

— Да, она — молодец. Если учесть, что она не может манипулировать людьми, — он передразнил меня, произнеся это слово. — Ее усилия просто вызывают восхищение! Конечно, я сделал бы все намного проще и быстрее.

— Это не честно, — отозвалась я.

— А то, что сделала она, честно? — поддел меня Дэвид.

Он снова давил на мою больную мозоль.

— По крайней мере, это было по их собственному согласию.

— Ну, если тебе так это важно?.. — Дэвид пожал плечами. — Женская логика все-таки не всегда мне понятна.

Мы ехали по городу. Субботний день раскрасил улицы пестрыми одеждами гуляющих питерцев и многочисленных туристов. Погода сегодня стояла замечательная, но на душе у меня было не очень радостно. Думаю, Дэвид чувствовал то же самое. Появление Сары внесло полный хаос в нашу дальнейшую жизнь, хотя это, с другой стороны, добавило ясности, покончив с томительной неизвестностью. Но на что способна эта ведьма? Боюсь, даже Дэвид до конца не знал ее возможностей. Что ей от меня нужно? Я терялась в догадках.

— Дэвид, — неожиданно спросила я, — ты тоже думаешь, что есть причина моего отличия от других людей?

Он внимательно поглядел на меня.

— Думаю, да.

— И что это может быть? — не унималась я.

— Не знаю...

— Мы должны это выяснить!

— И как ты собираешься это сделать? — скептически отозвался он.

— Ну... спрошу у мамы, не было ли в нашем роду каких-то странностей?

— Что ты имеешь в виду под словом 'странности'?

— А вдруг среди моих родственников тоже были такие 'летучие голландцы', как ты?

— Ты даже дала нам определение? — Дэвид удивленно посмотрел на меня. — Еще немного, и ты начнешь классифицировать нас, как вид.

— Но ведь это так и есть, — я пожала плечами, — нужно всегда знать, с чем имеешь дело.

— В здравом смысле тебе не откажешь!

Вдруг мне пришла в голову мысль, которая заставила меня сильней вжаться в кресло.

— Дэвид, а у тебя были когда-нибудь дети?

Он внимательно на меня посмотрел.

— Ты действительно хочешь это знать?

— Да.

— Были.

— А ты никогда не задумывался над тем, что с ними случалось после их смерти? Какова дальнейшая судьба у второго поколения? Может, они тоже продолжают жить или что-то в этом роде? Может я тоже одна из потомков?..

Дэвид задумался на секунду, потом вдруг спросил:

— Почему ты сказала: 'второе поколение'? — он был сбит с толку.

Я прикусила губу: 'Вот, проговорилась!'. Теперь он поймет, что я что-то знаю о нем.

— Ты не ответила, — настаивал он.

— Потому что ты — первое поколение.

— В каком смысле?

— Твой отец — один из Хранителей.

Я увидела ужас в его глазах, он, кажется, начал понимать, что именно я хочу сказать.

— И мой отец ни кто иной, как Отступник. Это ты имеешь в виду?! — его голос звенел от напряжения.

Костяшки его пальцев побелели, так сильно он вцепился в руль автомобиля.

— Да, — слабо ответила я.

— Мне надо пройтись, — глухо проговорил Дэвид и несколько поспешно свернул в боковую улицу.

Жалобно скрипнули покрышки об асфальт, и мы остановились у высокой ограды какого-то белого здания, увитого диким виноградом. Он вышел из машины и быстро зашагал вдоль улицы. Я замешкалась ненадолго с ремнем, который никак не хотел отстегиваться, тоже выскочила из автомобиля и бегом бросилась вслед за ним. Я знала, что он воспримет эту новость без особого энтузиазма, но такая его реакция оказалась для меня неожиданной. Наверно, это и впрямь произвело на него очень сильное впечатление. Дэвид отошел уже довольно далеко, но вдруг резко обернулся, наверно, все-таки вспомнив обо мне. Это дало мне возможность его догнать.

— Извини, — он притянул меня к себе и обнял. — Я тебя напугал?

Да, наверно, я действительно была напугана.

— Откуда ты это знаешь? — спросил он, не выпуская меня из своих объятий.

— Я увидела тебя в его воспоминаниях в тот день в аэропорту.

Моя голова лежала у него на плече, и я не могла видеть в этот момент его лица, а может, он специально не давал мне этого сделать.

— Помнишь, я говорил тебе, что всегда хотел узнать, кто был моим отцом. Всю свою долгую жизнь искал этот ответ. Но я не догадывался, что он будет таким страшным. Подумать только, я обязан жизнью этому чудовищу!

— Ты не виноват, — мне хотелось его успокоить.

Я обвила его руками и сильней прижалась к нему. Где-то совсем близко гулко отстукивало удары его сердце, такое ранимое, под каменной оболочкой напускного спокойствия, отработанного за многие-многие годы.

— Мерзавец! — продолжал Дэвид. — Я уверен, что моя первая мать не была его любовницей. Он заставил ее. Тем или иным способом.

— Он любил ее, — тихо сказала я.

Дэвид немного отстранил меня от себя, чтобы увидеть мое лицо. Его взгляд пылал злостью.

— Любил?!! Что ты такое говоришь? Он не может любить. Хранители не испытывают чувств, а уж тем более, такой монстр, как он!

— Отступник может, Дэвид. Именно этот изъян и стал потом причиной его ненависти к людям. Он понимал, что способность чувствовать поставила его в один ряд с теми, кого он считал низшими существами. И тогда он возненавидел нас всех и теперь старается стереть с лица земли все напоминания о своем несовершенстве!

Он любил ее по-настоящему, как может любить только человек! Но она не решилась нарушить волю семьи и выбрала другого, того, кто стал ее мужем. И это нанесло Отступнику удар в его слабое, не готовое к таким переживаниям сердце.

Тогда в аэропорту я разгадала его тайну, мне открылись его воспоминания, которые он старался похоронить в самой глубине своей памяти. Именно поэтому Орланде удалось выиграть ту битву, ведь чувства делают его слабей.

Дэвид был потрясен, он смотрел на меня, пытаясь 'переварить' все то, что я ему только что рассказала. Так прошла минута, наконец, он выдавил из себя три слова:

— Почему ты молчала?

— У нас не было случая поговорить об этом серьезно. Больница — не место для откровений, тем более ты был очень слаб и в основном спал. Не злись на меня, Дэвид, я не пыталась ничего от тебя скрыть.

— Нет, я не злюсь, — ответил он, смягчившись, — просто, это всегда было так важно для меня. Сам не знаю, почему. Наверно, я думал, что это объяснит мне, зачем я живу. Но теперь я уже и так знаю, зачем.

Он сильней прижал меня к себе, и я, уткнувшись в его плечо, позабыла обо всем, что хотела еще ему сказать. Мне было совсем не важно, что мы стоим посреди тротуара, на глазах у многочисленных прохожих. Для меня больше никого вокруг не существовало, кроме Дэвида: ни людей, ни города, ни даже самого мира. И какая разница, кто был его отцом, да и вообще, что с ним было раньше? Моя любовь к нему была выше всего этого, и я готова была позабыть обо всех и обо всем, чтобы только быть с ним.

— Кроме тебя в моей жизни ничего нет, — прошептал мне Дэвид, — и никогда не было...

Я все еще находилась где-то далеко отсюда, и потому его слова вплывали в мое сознание, как во сне, в самом счастливом сне, который только можно было себе представить.

В моем желудке что-то жалобно заурчало. И это в такой момент! Мы оба рассмеялись.

— Ну вот, — улыбаясь, проговорил Дэвид, — я признаюсь ей в любви, а она просто хочет есть!

— Я не специально, — пролепетала я.

— Ладно, не оправдывайся. На самом деле, я тоже голоден.

Он огляделся.

— Там есть неплохое местечко за углом, я обедал в нем пару недель назад. Пойдем туда.

Я только пожала плечами. Обедать где-то, кроме дома, было вообще для меня непривычно, а тем более за чужой счет. Но Дэвид воспринимал это, как само собой разумеющееся, и я не стала с ним спорить. Все-таки он был мне не чужой. От этой мысли улыбка расплылась по моему лицу, и я просто не могла ее удержать.

— Ты что улыбаешься? — спросил Дэвид.

— Мне хорошо с тобой.

— После обеда будет еще лучше, — пообещал он, — но для этого мне нужно вернуться к машине. Я оставил там все свои вещи.

— Хорошо, тогда я пойду потихоньку вперед.

— Иди, я догоню.

Я улыбнулась и медленно пошла вдоль забора по улице. Правда я понятия не имела, где именно находится это 'неплохое местечко', о котором говорил Дэвид. По крайней мере, мне было известно, что где-то за углом. Я шла, погруженная в свои мысли, рассуждая о том, что должен чувствовать сейчас Дэвид после того, что ему пришлось от меня услышать. И самое обидное, что все неприятные новости ему всегда сообщаю я: сначала о том, что это его последняя жизнь, затем еще об отце.

Улица неожиданно закончилась, и я повернула за угол. Поблизости не нашлось ничего мало-мальски похожего на 'неплохое местечко', где можно было бы поесть. Я огляделась и решила, что, скорей всего, Дэвид ошибся, и оно расположено чуть дальше. Мне ничего не оставалось кроме, как продолжить свой путь. Еще метров через двести я уже начала слегка удивляться и еще через сто совсем остановилась. Вокруг было очень многолюдно, но ни намека на то, что нам было нужно. Вообще мне показалось, что я здесь впервые, все было незнакомым: дома, сквер, даже номер прошедшего мимо автобуса. Меня охватило странное чувство беспричинной тревоги. Вдруг совсем близко за спиной я почувствовала чье-то присутствие.

— Я же обещала, что мы скоро увидимся.

Да, это была Сара, я узнала ее, даже не оборачиваясь, этот низкий голос не возможно было ни с чем спутать. Я замерла на месте, а она продолжила:

— Как приятно, что ты одна. Всегда лучше говорить с глазу на глаз, — она издала смешок, и от этого у меня по спине поползли мурашки величиной с крысу.

— Что ты от меня хочешь? — проговорила я, медленно оборачиваясь.

Она стояла рядом со мной, и ее взгляд сверлил меня, словно раскаленный бур.

— Я уже сказала тебе, — раздраженно ответила она, — и теперь мне нужен ответ.

— Я тоже сказала тебе, что не знаю.

— Меня это не устраивает! — ее глаза угрожающе сверкнули. — Ты возомнила, что можешь обмануть меня? Глупая, со мной лучше не играть!

И я понимала, что она не врет. Сара очень опасна! Вдруг я почувствовала, что снова теряю контроль над своими мыслями, значит, она опять включила свой детектор лжи.

— Я помогу тебе вспомнить!

Сара раскинула руки в стороны ладонями вверх, и тут же я увидела, как за ее спиной поднялась стена огня. Я инстинктивно отпрянула, но не смогла сделать ни единого движения.

— Смотри внимательно, — она не спускала с меня глаз, не давая пошевелиться, — их жизнь теперь зависит только от тебя!

Я похолодела. Что она имеет в виду?! Я не могла оглянуться, но услышала, что вокруг началась паника, раздались душераздирающие возгласы.

— Огонь! — закричала женщина где-то совсем близко. — Вокруг огонь!..

Вдруг я почувствовала, что Сара отпустила меня.

— Оглянись, — приказала она мне.

Я подчинилась, словно какая-то неведомая рука дергала меня за веревочки. Я медленно оглянулась и похолодела — все было объято пламенем. Стоящие вокруг дома горели от подвала и до самых крыш, деревья, автомобили на дороге вспыхивали, словно спички... Все смешалось в этом адском хаосе, а огонь плотным кольцом окружил мечущихся в ужасе людей, все сильней смыкаясь вокруг нас. Я ощущала его нестерпимый жар, горький дым застилал глаза и пробирался глубоко в легкие, обжигая изнутри.

— Говори, чем ты отличаешься от других людей? Кто ты такая? — ее голос гремел надо мной.

— Огонь! — кричал где-то мужской голос. — Помогите!!!

Рекламный щит, стоявший на краю тротуара накренился и стал падать, его стальная опора плавилась на глазах. Как это возможно?! Мозг старался бороться с этим наваждением, но страх не подчинялся логике. 'Я знаю, что это неправда!' — убеждала я себя, но все вокруг было настолько реально, что не было сил этому сопротивляться.

— Ну же, говори! — кричала Сара.

Я увидела неподалеку женщину, она металась в дыму, пытаясь кого-то найти.

— Сынок, где ты? — в крике женщины слышалась такая боль, что по моим щекам покатились слезы.

— Не делай этого! — я схватила Сару за руки, но она с ненавистью отмахнулась от меня.

И тут я увидела то, что просто повергло меня в шок. Огонь так близко подобрался к нам, что люди вокруг стали падать, объятые пламенем, крича и стоная в агонии. Неужели это все правда?! И люди просто погибают здесь на моих глазах, из-за меня, а я ничего не могу с этим поделать.

— Пожалуйста, остановись! — закричала я. — Они ни в чем не виноваты! Я, правда, ничего не знаю!

Мой крик перешел в рыдания, я упала на колени.

— Не знаю... не знаю..

Вдруг я почувствовала, как холодный ветер обжег мою кожу. Я оглянулась: огонь разомкнул свое плотное кольцо, но все еще продолжал тянуть к нам свои горячие щупальца.

В следующее мгновение я увидела Дэвида, он стоял позади Сары, испепеляя ее взглядом. Она почувствовала его и оглянулась, бросив меня, словно надоевшую игрушку. Я ощутила свободу и отчаянно начала хватать ртом воздух, прогоняя удушье. Кислород вернул мне возможность соображать. 'Все это обман! — твердила я сама себе сквозь слезы. — Обман! Этого просто не может происходить на самом деле!' Но видение вокруг меня не исчезало, оставаясь таким же реальным.

— Это моя вина, — шептала я, обхватив себя руками и продолжая стоять на коленях посреди улицы.

Мне было холодно, несмотря на то, что вокруг бушевал огонь. В этот момент я хотела просто исчезнуть с лица земли, чтобы заглушить в себе чувство вины за все, что здесь случилось. Голос Дэвида вернул меня к реальности.

— Саша, сопротивляйся. Мне нужна твоя помощь! — кричал он.

'Что он говорит? — я не понимала, чего он хочет. — Чем Я могу помочь?!'

Но Дэвид не унимался.

— Саша, ты сможешь!

Я, наконец, открыла глаза и огляделась. Вокруг все выглядело очень странно: огонь превратился в безумный хоровод, он затухал на мгновение, но потом вновь разгорался с новой силой. Его пламя кружилось в стремительном вихре, то поднимаясь над землей, то снова обрушиваясь на асфальт и рассыпая вокруг себя горячие искры.

'Дэвид не справляется с ней! — пронеслось у меня в голове. — А значит, будут еще жертвы и чьи-то разрушенные навсегда жизни'.

Я решительно встала на ноги. Дэвид думает, что я могу помочь, значит, действительно смогу! Он смотрит на меня, он со мной.

Мне вдруг показалось, что я чувствую огонь в своих руках, но он больше не жжет меня, наоборот, согревает холодные пальцы. С Сарой можно бороться ее же оружием! Столб пламени взметнулся прямо у ее ног, она закричала от боли и отпрыгнула в сторону, резко повернувшись ко мне. Я заметила, что на ее запястье появилась красная полоса от ожога.

Сара запаниковала, и ее власть над нами закончилась. Огонь вокруг тут же исчез, как будто его и не было вовсе, и в этой тишине откуда-то издалека, словно с другой планеты, донесся шум живущего своей жизнью города. Сара исчезла, растворившись среди домов и переулков. Никто не преследовал ее, ни у Дэвида, ни, тем более, у меня не было на это ни сил, ни желания.

Я посмотрела вокруг, все было снова на своих местах: дома, деревья, машины, даже рекламный щит спокойно стоял на своей тумбе у дороги, и только выражение лиц людей явно свидетельствовали о том, что здесь случилось нечто из ряда вон выходящее. Кто-то сидел на земле, кто-то лежал, не в силах подняться, несомненно, все они находились в глубоком шоке от недавно пережитого.

— Я видел огонь, — слышалось отовсюду, — я помню точно, как горел в нем.

— Мама, я боюсь! — плакал ребенок.

— Что это было? — стонал кто-то.

— Врача! — требовал чей-то голос.

В моем пылающем мозгу появилась спасительная мысль.

— Они все живы! — выдохнула я.

По щекам потекли слезы.

— Живы! Дэвид, они живы!

Мои нервы просто не выдержали такого напряжения, и я зарыдала, повторяя снова и снова эти слова. Подбежал Дэвид.

— Саша, я здесь, — он опустился на колени рядом со мной. — Все хорошо... все уже кончилось.

Его руки коснулись моего лица. Он убрал со лба разметавшиеся пряди и стал вытирать слезы, которые все продолжали катиться, добавляя ему работы. Наконец, он понял, что это бесполезно и просто обнял меня, прижав к себе, и стал гладить мои волосы, приговаривая:

— Все хорошо! Все хорошо!

Звук его голоса действовал на меня сильнее всех слов на свете, и постепенно его уравновешенность передалась мне. Через пару минут я уже взяла себя в руки и подняла к нему лицо.

— Я в порядке, — мой голос был хриплым от слез.

— Ты намочила мне всю водолазку своими слезами, — в шутку возмутился Дэвид.

— Прости, — я попыталась засмеяться.

Получилось не очень. Мне трудно было сосредоточиться, перед глазами все еще стояли ужасные картины пожара.

— Пойдем, скоро здесь будет весь Питер. А, принимая во внимание то, что ты уже второй раз участвуешь в подобных аномальных явлениях, тебя могут в чем-нибудь заподозрить.

А ведь он прав. Этого только не хватало! Я в последний раз оглянулась: люди уже более или менее пришли в себя, никто, слава богу, не остался лежать на земле — это говорило о том, что обошлось без жертв. Однако, внимательнее приглядевшись, у многих из них я заметила ожоги. Нет, их одежда осталась абсолютно невредимой, только кожа была обожжена. Это выглядело страшно и непонятно, у меня осталось столько вопросов, но сейчас было некогда об этом думать. Дэвид прав, нужно идти! Ноги совсем онемели, лишь через несколько шагов способность ходить снова вернулась ко мне, и я смогла передвигаться без посторонней помощи. Мы двинулись обратно туда, где оставили машину. Оказывается, я ушла от той улицы достаточно далеко. К моему изумлению, дойдя до угла, я увидела огромную вывеску 'Итальянская пиццерия' и распахнутые настежь двери. Как я могла их не заметить? Без сомнения, это Сара постаралась, она заманивала меня подальше от Дэвида, как охотник заманивает утку. Я вся передернулась, вспоминать о ней совершенно не хотелось. Дэвид заметил мой удивленный взгляд, брошенный на пиццерию, но ничего не стал спрашивать, он все понял сам.

Автомобиль оказался именно там, где мы его оставили. Я с облегчением плюхнулась на его прохладное сиденье и взглянула на свои руки: повязка была вся в пыли, да и джинсы на коленях не блистали чистотой. Я машинально стряхнула с них грязь ладонью. Дэвид сел рядом, пару минут он оставался неподвижным, глядя прямо перед собой, потом задумчиво повернул ключ и тронул газ. Я тоже молчала, каждый из нас думал о своем.

Не знаю, сколько прошло времени до того момента, когда я вновь стала воспринимать окружающий мир. Люди, автомобили, дома, солнце, Питер... Все это было на самом деле, и город продолжал жить, как будто и не было ни пожара, ни слез, ни обожженных лиц случайных прохожих, которые по роковой случайности оказались именно в этом злополучном месте РЯДОМ СО МНОЙ. Их боль теперь на моей совести.

— Саша, Саша, остановись! — я услышала тревожный голос Дэвида.

Я медленно, словно во сне, повернула голову и натолкнулась на его глаза, в которых прочитала мольбу.

— Ты занимаешься самобичеванием! Не надо! Ты ни в чем не виновата!

— Но если бы не я...

— Почему ты все берешь на себя?! Я тоже повинен в том, что произошло.

— Ты не при чем.

— Нет, ты не понимаешь. Она хотела доказать МНЕ, что сильней. Она знает мое слабое место, и старается нанести свой удар именно туда.

— Что это за место?

— Ты! — на его виске билась голубая жилка. — Делая больно тебе, она заставляет страдать меня. Свою боль я бы перетерпел, твою — не смогу. Она это знает, и в этом ее преимущество надо мной.

Дэвид сосредоточенно смотрел прямо перед собой на дорогу, отвернувшись от моего пытливого взгляда.

— Дэвид... — я произнесла его имя, такое теплое и родное.

Я знала, что он говорит правду. Не будь меня рядом с ним, он смог бы пережить любые лишения и превратности судьбы, которые много раз выпадали на его долю. Но постоянная тревога за меня делали его уязвимым и незащищенным.

— Если бы не я, твоя жизнь была бы проще, — с горечью сказала я.

— Если бы не ты, моя жизнь так и осталась бы бессмысленной, — тихо проговорил он и повернулся ко мне.

И я увидела в глазах Дэвида то, к чему совсем не была готова. Сейчас он опустил эту маску самоуверенности и уравновешенности, и под ней я заметила его ранимую душу. Мое сердце сжалось от этого открытия. Какой страшной опасности я его подвергаю! Ведь он, ни минуты не раздумывая, отдаст свою жизнь в обмен на мою! Теперь я всегда буду бояться этого, каждый миг, когда его не будет со мной рядом! Я почувствовала, как глаза наполняются слезами, стараясь их прогнать, я зажмурилась и отвернулась к окну. С огромным усилием мне удалось справиться с собой.

Мы еще долго кружили по городу, пересекая каналы, минуя мосты, площади и скверы. Дорога успокаивала меня, похоже, что и Дэвид испытывал то же самое. Но, наконец, он остановил машину у тротуара и откинулся на спинку кресла.

— Все, я заблудился, — устало сказал он.

Я удивленно взглянула на приборную доску. Навигатор, оказывается, был все это время выключен, Дэвид просто ехал, куда глаза глядят. Сейчас он снова был спокоен, лишь на лбу пролегла еле заметная складка. Я чувствовала себя разбитой, каждая встреча с Сарой, так же как и раньше с Аресом, отнимала у меня очень много сил, как в прочем и у Дэвида. Но меня мучили вопросы, которые не давали покоя, и я обязательно должна была их прояснить.

— Ты заметил, что у людей были ожоги?

Дэвид сделался серьезным.

— Не думай об этом.

— Нет, я должна знать. Если все было только в нашем воображении, то как это можно объяснить?! — не унималась я.

— А что такое воображение, Саша? — он развел руками. — Каждый нормальный человек верит в то, что видит. Мало кому придет в голову мысль сомневаться, что пожар ненастоящий. А если человек верит, то и его мозг, и его тело ведут себя соответствующим образом. Если вокруг огонь, он начинает чувствовать жар, а это приводит к тому, что его кожа реагирует на этот жар. Ведь если ощущения реальны, то и последствия тоже вполне предсказуемы. Ты понимаешь, что я имею в виду?

— Ты хочешь сказать, что если меня заставят поверить, что я падаю в пропасть, то я разобьюсь по-настоящему? — я почувствовала, как волосы на моей голове зашевелились.

Дэвид вздрогнул от моих слов.

— Да, ты уловила суть, — подтвердил он.

Это было очень страшно: знать, что в мире может существовать не только реальность настоящая, но и другая, созданная кем-то для своих корыстных целей. И от этого она не станет менее правдивой, потому что отличить одну от другой просто невозможно! Зная это, я никогда не смогу теперь быть уверенной, что на самом деле существует, а что нет. От этого моя голова шла кругом, вот уж правильно говорят, счастье в неведении.

— Но как разобраться в том, что есть правда?

— Научись видеть! Мы называем это явление 'чужая реальность'. Сара тоже может стирать Границу. Я уже рассказывал тебе про нее. Между разными мирами — Отражениями, существует грань, который никто, кроме Варунов не может преодолеть. Но эта грань как зеркало, она восприимчива к нашим мыслям и чувствам, которые, проходя сквозь нее, проецируют в тех других реальностях все, что угодно: наши страхи, желания или специально созданные кем-то образы. Два мира накладываются друг на друга, порождая видения, которые невозможно отличить от настоящих. Для обычного человека они совершенно неуправляемы и очень опасны, потому что могут свести с ума. И лишь таким как Арес, я или Сара дана возможность не поддаваться коварству Границы. Теперь я понимаю, почему, — Дэвид горько усмехнулся. — У нас есть иммунитет, доставшийся нам от Варунов. Его недостаточно для того, чтобы сделать шаг за пределы нашего мира, но хватает на то, чтобы управлять этим зеркалом. Так случилось и сегодня, Сара создала этот пожар, но нам удалось обратить ее образы против нее. Ты молодец, но я должен успеть многому тебя научить, пока не стало слишком поздно!

Мне стало сразу легче. Дэвид поможет мне, он всегда знает, что надо делать. Я сбросила босоножки и с ногами забралась в кресло, развернувшись лицом к нему. Мне захотелось дотронуться до него, и я протянула руку, чтобы коснуться его лица, но он перехватил мою ладонь и поцеловал ее.

— Ты такая беззащитная, когда сидишь босая, в кресле моего автомобиля. Я просто не представляю, как отпущу тебя одну домой, — он грустно смотрел на меня.

Я опустила глаза и молчала, задумчиво теребя рукав его куртки.

— Я не хочу тебя отпускать, — повторил он.

— Мне нужно поговорить с мамой, — хмуро ответила я.

Действительно, момент наступил, нужно было все прояснить раз и навсегда.

— Хочешь, я сам ей все объясню?

— Нет, — поспешно ответила я, — я должна сама.

— Ах да, я забыл, — усмехнулся Дэвид, — ты же всегда все трудности берешь на себя.

Я тоже улыбнулась. Наверно, он прав, как быстро он изучил мою натуру. В этот момент зазвонил мобильник. Мама, легка на помине. Конечно, я забыла ей позвонить после экзамена, какая неблагодарность с моей стороны! Но у меня были смягчающие обстоятельства.

— Привет, мам, — виновато проговорила я.

— Саша, почему ты не звонишь? — я услышала в ее голосе тревогу.

— Извини, я забыла. С экзаменом у меня все хорошо...

Но она меня перебила, видно, экзамен ее сейчас интересовал меньше всего.

— В городе опять что-то твориться. Снова какой-то массовый гипноз. Надеюсь, тебя там не было?

Последовала пауза. Если бы она не спросила, я еще могла бы промолчать о своем участии в этом происшествии, но снова откровенно врать у меня не хватило совести. Это и так уже стало для меня нормой. Поэтому я замешкалась с ответом, она расценила это как 'да'.

— Саша, нам надо поговорить, — я услышала, что она испугалась. — С тобой все в порядке?!

— Да, мама, все хорошо.

— Марш домой! И без разговоров!

— Мам...

— Домой!

На том конце послышались гудки. Я еще некоторое время в задумчивости слушала их, потом опустила трубку. Дэвид молча наблюдал за мной.

— Вот как раз и повод поговорить, — с сарказмом произнесла я.

— Тем лучше, — ответил Дэвид и снова завел машину.

— Глава 3. Сара —

— Только я пойду с тобой, — сказал Дэвид, и его тон не допускал возражений.

Я пожала плечами в ответ, зачем спорить с тем, что было неизбежно?

— Помоги мне сориентироваться, — Дэвид озадаченно крутил головой, пытаясь определить, куда ему ехать.

— Налево, — ответила я, — потом все время прямо.

Я огляделась, мы заехали достаточно далеко от моего дома. Возвращаться придется долго, но в данном случае это можно было назвать плюсом.

Мы ехали в тишине, Дэвид дал мне время сосредоточиться и все обдумать. Хотя, что тут было думать? Разговор, который мне предстоял, был, наверно, самым важным за всю мою прошедшую жизнь. Я повзрослела, и с этим надо было смириться и мне, и моим родителям тоже. Сложно! Но я точно знала, что Дэвид поможет мне. Он будет рядом и обязательно поддержит...

Вот и мой двор. Автомобиль в последний раз зарычал и замолк, остановившись под ивой, которая раскинула свои ветви до самого тротуара. Так же молча, мы пошли к моему подъезду. Поднявшись на четвертый этаж, я нерешительно позвонила в дверь. Через пару секунд она отворилась, и у меня сложилось такое впечатление, что мама ждала в коридоре.

— Наконец-то, — она облегченно вздохнула, но, увидев Дэвида за моей спиной, снова нахмурилась.

— Мама... это Дэвид, — запинаясь, сказала я.

Впервые он переступал порог моего дома.

— Я знаю, — вдруг ее лицо осветила улыбка, — проходи, Дэвид. Мне давно хотелось с тобой познакомиться. Саша, идите на кухню, я поставлю чайник.

Я остановилась, как вкопанная. Можно было ожидать от нее всего, но только не этого! Мой разум отказывался поверить в такую удачу. Мама не могла так просто произнести эти слова! Тут я начала понимать, в чем здесь дело.

— Дэ-э-в-и-и-д, — мой голос прозвучал угрожающе, — не делай этого!

— Саша, — прошептал он, — не надо все усложнять.

— Давай выйдем, — сердито отчеканила я.

Мне пришлось практически вытолкнуть его из кухни, где он уже успел удобно устроиться на табурете за столом.

— Дэвид, не смей! — моему возмущению не было предела. — Твои штучки ни к чему хорошему не приведут!

— Почему ты так любишь трудности? Это бессмысленно.

— Потому что это все неправда! Сейчас ты сумеешь заставить ее думать так, как нужно тебе. Но когда ты уйдешь, все снова встанет на свои места, и твой обман ничего не решит!

— Я не хочу, чтобы ты расстраивалась по пустякам.

— Это не пустяки, Дэвид! Это моя жизнь, моя семья. Позволь мне самой решить эту проблему.

Он пожал плечами.

— Я никогда не пойму твоего упрямства.

— И не надо. Просто не вмешивайся.

Мы снова вошли в кухню. На этот раз мама встретила нас настороженным взглядом, она была сильно озадачено тем, что сама только что сказала. Вот теперь это было больше похоже на правду. Она стояла у окна, сложив руки на груди, взгляд ее был колючим и неприветливым. Молчание несколько затянулось, наконец, она первая произнесла:

— По телевизору только и говорят, что об очередном массовом гипнозе в Питере. И мне почему-то кажется, что ты что-то знаешь об этом. Я права?!

— Да, — робко ответила я.

Она непроизвольно ахнула, поднеся руку к губам.

— Я видела этих людей, они все обожжены. С тобой все в порядке? — ее голос сорвался.

— На мне нет ни единой царапины, — поспешила я ее успокоить, — вот посмотри.

Я продемонстрировала свои руки, сняв легкий пиджак, который был на мне все это время. Она внимательно осмотрела меня, и тот факт, что я была действительно внешне невредима, немного ее успокоил.

— Ну почему ты всегда оказываешься в самых неподходящих местах?! — в сердцах воскликнула она.

— Так уж вышло...

— Вышло? — переспросила она. — По-моему, все, что с тобой происходит в последнее время, не укладывается в понятие 'случайность'? В чем, вообще, дело? Может, мне кто-нибудь объяснит?!

Она развела руками в ожидании ответа, и, похоже, свой вопрос она в большей степени адресовала Дэвиду. Было ясно, что именно в нем она видит причину всех моих и своих неприятностей. Ну что за привычка все время искать виноватых?

— Он здесь совсем не при чем, — я поспешила защитить его от несправедливых нападок.

Дэвид стойко молчал, исполняя мою просьбу не вмешиваться.

— Мама, нам с тобой надо поговорить.

— Давно пора! Мы слишком долго это откладывали.

Я обернулась к Дэвиду.

— Ты не мог бы... побыть немного в моей комнате, — мне хотелось остаться с мамой наедине.

Он с сомнением посмотрел на меня, потом его взгляд обратился на маму. Та только фыркнула в ответ, ее, несомненно, раздражало, что посторонний мужчина разгуливает по ее квартире, да еще и претендует на ее единственную дочь. Дэвид, скорей всего, разгадал ее чувства, потому что покачал головой и вышел в коридор.

Мы остались одни. Я собиралась с мыслями, чтобы начать разговор, но она опередила меня.

— Саша, ну почему ты все делаешь мне наперекор? — с упреком спросила она.

— Что ты имеешь в виду? — насторожилась я.

— Ты сама знаешь, — она многозначительно указала в сторону коридора.

— Я люблю Дэвида, — твердо сказала я, бесстрашно глядя ей прямо в глаза, — и теперь я всегда буду с ним. Прости, но тебе придется с этим смириться.

Я приготовилась дать отпор любым ее возражениям. Мама смотрела на меня с испугом, кажется, она поняла, что мои чувства серьезны. Намного серьезней, чем все то, что было со мной прежде.

— Ты стала совсем взрослой, — грустно проговорила она.

— Когда-то это должно было случиться.

— Да, должно, — подтвердила она. — Но ты так давно ничего мне не рассказывала.

Мама отодвинула табурет, и села за стол рядом со мной. Машинально я взяла в руки чайник и налила кипяток в две чашки. Разговор предстоял долгий. Вечерний чай всегда был в нашей семье добрым ритуалом, и теперь я хваталась за него, как за спасательный круг, пытаясь вернуть былую атмосферу доверия и понимания.

— Прости, — я рассеянно провела рукой по своим волосам, подбирая нужные слова, — я действительно многое скрывала от тебя. Слишком многое...

Я заметила, как мамины руки напряглись. Мое многообещающее вступление не на шутку встревожило ее.

— Что случилось?!

Этот вопрос заставил меня задуматься. Что случилось? Я даже не знала, с чего начать? Столько всего случилось.

— Дэвид не такой как мы все... — я начала с главного, — он... летучий голландец.

Мама с сомнением посмотрела на меня, наверно, ей начинало казаться, что у меня просто 'поехала крыша'. То-то еще будет впереди.

— Кто такой летучий голландец?

— Понимаешь, ... есть люди, которые, умирая, снова рождаются в новом облике и продолжают жить. Они ничего не забывают, они другие. Поэтому их глаза так отличаются от наших, и именно поэтому ты сразу поняла, что с ним что-то не так.

Мама лишилась дара речи, а я поспешила этим воспользоваться, чтобы рассказать ей обо всем, что со мной произошло за эти несколько недель. Очень трудно было найти слова, чтобы объяснить ей, как устроен наш мир на самом деле: Хранители, другие реальности, Эридан — со стороны это казалось полным бредом. Для любого, но не для меня! И я продолжала говорить ей об Аресе, о камне, который чуть не стоил мне жизни, и о сегодняшнем пожаре, виновницей которого стала Сара...

Прошло больше часа, когда я, наконец, замолчала, вопросительно глядя на маму. Все это время она не произнесла ни единого слова, а чай в чашке так и остался не тронутым. Словно каменная статуя, сидела она посреди кухни, и на ее лице застыло выражение отстраненности.

— Пойми, после всего, что со мной случилось, я просто не могу быть такой же, как раньше. Я не хотела этого, но теперь уже ничего нельзя изменить!

Мама молча поднесла кружку к губам и хлебнула ледяной чай. Я с замиранием сердца ждала ее ответа, поверит ли она, поймет ли все то, что мне так хотелось ей рассказать? Наконец, она поставила чай на стол и произнесла:

— Саша, зачем придумывать всю эту чушь, чтобы просто объяснить свою увлеченность Дэвидом?

В ее голосе сквозила обида и разочарование. Мне захотелось кричать, чтобы пробить эту глухую стену непонимания, которая выросла между нами, но в глубине души я всегда знала, что это было просто бесполезно.

— Скажи, что все это просто шутка, — вяло проговорила мама.

— Да, я тебя разыграла, — ответила я и заметила, как она с облегчением вздохнула.

Мне стало грустно, мама перестала быть для меня тем человеком, которому я могла бы доверить свои самые сокровенные тайны. Кажется, именно сегодня детство покинуло меня навсегда.

Я грустно вздохнула, теперь осталось сказать самое главное.

— Мама, у меня с Дэвидом все очень серьезно. Ты должна понять меня. Я хочу быть с ним всегда, где бы он ни был, и скоро мне придется уехать.

Она побелела.

— Как... уехать? — ее голос сорвался.

Мое сердце сжалось.

— Мама, я уже взрослая.

— Тебе всего девятнадцать... — она ошарашено развела руками.

— Это не так уж и мало, — возразила я. — Ты опять забываешь, что сама в этом возрасте уже была замужем.

— Но ты знакома с ним не больше месяца!

— Это не важно.

Уверенность снова вернулась ко мне, этот вопрос был решен для меня раз и навсегда. Мама как-то сразу осунулась, на ее щеках пролегли складки. Я снова почувствовала себя убийцей, как и тогда с Алексом. Теперь я убивала ее.

— Мама, прости, — я встала и обняла ее обеими руками, — я знаю, что делаю тебе больно, но я не могу поступить по-другому. Надеюсь, ты когда-нибудь поймешь меня.

Она горько покачала головой.

— Я никогда не пойму...

Мне вдруг захотелось, чтобы всего этого не было. Захотелось сказать маме, что я навсегда останусь с ней рядом, и не буду больше огорчать ее своими безумными рассказами о летучих голландцах и Хранителях. Но всего того, что случилось, уже невозможно было перечеркнуть, и главное — Дэвид теперь был моей жизнью. Я подняла глаза, он стоял в дверях, глядя, как по моим щеках медленно текут слезы. Мама тоже заметила его.

— Ты украл у меня Сашу, — бросила она ему упрек.

— Я люблю ее, — ответил он, — и никогда не предам.

Мама вздрогнула, и я поняла почему. Дэвид каким-то только ему одному известным образом проник в ее самые сокровенные мысли, напомнив о том, что знала только она одна. О том, как ей было больно, когда мой отец разбил ее мечты о счастье. Я никогда не говорила Дэвиду об этом, но он все понял, разгадав ее чувства.

Они смотрели друг другу в глаза, наконец, мама опустила голову на руки и разрыдалась.

— Саша единственное, что у меня осталось, — проговорила она сквозь слезы. — Я знала, что это когда-нибудь произойдет, но чтобы так рано...

Я бросилась ее утешать. Дэвид понял, что лишний здесь.

— Я побуду в машине, — сказал он, и через минуту я услышала, как хлопнула входная дверь.

Да, наверно, это было правильно. Еще долго мы сидели с мамой, обнявшись, и разговаривали о нашей с ней жизни. Я старалась успокоить ее обещаниями, что не собираюсь надолго покидать ее, хотя сама не была в этом уверена. Вечер был просто ужасным, за эти несколько часов разговора, мне показалось, что я перетаскала пару тонн кирпичей. Даже воспоминания о пожаре отошли на второй план, усталость просто валила меня с ног. Наконец, я вспомнила о Дэвиде. Он сказал, что будет в машине, но прошло уже столько времени! Я взглянула на часы. Почти десять вечера!

Я подошла к окну, автомобиль все так же стоял под ивой. Дэвид! Терпение никогда не относилось к его положительным качествам, как, впрочем, и понимание моей привязанности к семейным узам. Но для меня это было очень важно, и он готов был ждать.

Мама полезла в аптечку за лекарствами. Да, ей сегодня досталось! Она выглядела совершенно потерянной, но я понимала, что ничем не могу сейчас помочь. От этого мне было бесконечно грустно, однако нужно перевернуть эту страницу, какую бы боль нам обеим это не доставляло. Жизнь поставила передо мной жестокий выбор, и я должна была его сделать. Надеюсь, когда-нибудь она все же простит меня. Уже в дверях мама остановилась и спросила:

— Когда ты хочешь уехать?

— Скоро...

Я вспомнила о Саре. Она не оставит меня в покое, а значит и всем, кто мне дорог, тоже грозит опасность. Я просто должна уехать, и как можно быстрей.

Не удивительно, что настроение у меня было просто убийственное, да еще глаза слипались. Я зашла в свою комнату, чтобы взять куртку — Дэвид ждет меня, и я должна идти. Тут мой взгляд упал на листок бумаги, лежащий на кровати. Это была записка, в ней оказалось всего несколько строк: 'Саша, тебе надо побыть с семьей. Я уступаю тебя ей на один вечер. В последний раз. Дэвид.' Да, будет так. Я упала на кровать и в тот же миг заснула прямо в одежде.

Сквозь сон, мне казалось, что кто-то неподвижно сидит у моей постели. Мама... но у меня не хватало сил проснуться. Или мне это просто почудилось?..

Утро наступило неожиданно. Я открыла глаза, и в памяти снова всплыл вчерашний тягостный вечер. Ко мне тут же вернулось чувство вины. Ночью меня кто-то укрыл одеялом, значит, мама все-таки была здесь. В доме стояла тишина, очень неприятная тишина. Я встала и оглядела себя. Жуткий вид: мятые джинсы с серыми пятнами на коленках и грязная повязка на руке. Я с досадой размотала ее, бросив бинт на кресло рядом с кроватью. Надоела! Открыв дверь в коридор, я пошла в кухню. Мама была там, она сидела за столом, задумчиво поглаживая чашку с остывшим кофе. Спала ли она вообще сегодня ночью? Скорей всего, нет!

— Мам, — позвала я ее.

Она подняла глаза и улыбнулась, но улыбка у нее была измученная.

— Знаешь, я так и не смогла этой ночью уснуть.

Я подошла к ней и прижалась щекой к ее волосам.

— Сегодня я сидела у твоей кровати и вспоминала, как в детстве ты часто просыпалась от своего кошмара. Тебя постоянно преследовали волки. Помнишь?

— Конечно!

Эти воспоминания были намного ближе и реальнее, чем она думала.

— И я всегда успокаивала тебя.

— Да, и мне всегда становилось легче.

— Но теперь ты уже совсем взрослая девочка, а мне все кажется, что это было недавно.

— Да, мама, я выросла.

Она вздохнула.

— А мне так не хотелось в это верить.

— Прости меня.

— Ты не виновата. Просто я не хотела, чтобы все случилось так быстро. Твой Дэвид странный человек, в нем есть что-то непонятное, он пугает меня. Его глаза... мне кажется, что он видит даже то, о чем я молчу.

— Да, он такой.

Я не стала повторять свою историю об особенностях его жизни. Это было совсем ни к чему.

— Поэтому ты выбрала его?

— Это сложно объяснить, — я покачала головой, — просто... так должно было случиться.

В этот момент раздался звонок в дверь. Дэвид! Я виновато посмотрела на маму и пошла открывать. Он выдержал обещанное им время. Каково же было мое удивление, когда, распахнув дверь, я никого за ней не обнаружила. Секунду постояв, я вышла на лестничную площадку и посмотрела вниз. Может, Дэвид, просто не хочет заходить, но и там было пусто. Я пожала плечами: 'Кто-то балуется'.

Мама вопросительно смотрела на меня.

— Наверно, соседские мальчишки, — объяснила я.

Но в душе у меня было не спокойно. Не к добру все это! Краем глаза я заметила какое-то еле уловимое движение, мне вдруг показалось, что я увидела что-то неестественное, чего здесь быть не должно. Чья-то фигура... Это Сара! Боже, она проскользнула в мой дом, в мое последнее убежище. И мама со мной! Я опоздала, надо было уезжать отсюда еще вчера, чтобы не подвергать ее опасности. Но теперь уже поздно! Слишком поздно!

Еще миг, и Сара позволила мне себя увидеть. Она преспокойно сидела на подоконнике, слегка покачивая одной ногой, и, несмотря на свою ненависть к ней, я невольно залюбовалась ею. С самой первой встречи я заметила, с каким изяществом она владела своим телом. Да, у нее было время для этого, на протяжении многих жизней она оттачивала каждое движение, доводя его до совершенства. Грациозная, как пантера, и такая же опасная хищница — убийственное сочетание. Сара притягивала взгляд, но в то же время пугала яростной жестокостью, притаившейся в глубине ее необычных глаз, с рисунком на радужной оболочке, словно отпечатком каждой прожитой ею жизни. Я невольно подумала о Дэвиде. Такая как она может заполучить любого мужчину. Мне стало не по себе от этих мыслей, снова неясные сомнения холодной змеей вползли в мое сердце. Быть может, это Сара опять играет со мной?

— А у вас здесь мило, — ехидно проговорила она, обведя взглядом нашу нехитрую обстановку.

Я промолчала, мне вдруг стало очень страшно. За маму.

— Раз ты оказалась такой несговорчивой, я решила расспросить твоих родственников.

Я похолодела. Что значит 'расспросить'? В ее случае это слово прозвучало очень пугающе.

— Твой трюк с пожаром был весьма неплох, — зло прошипела она, намекая на вчерашнее. — Но я никогда не прощаю такого.

Она подняла руку, и я увидела на ее запястье полу затянувшийся след от ожога. Значит, мне удалось оставить ей память о себе, лишив ее абсолютного совершенства. Взгляд Сары сделался еще более злым.

— Ты слишком многое можешь для обычного человека! И я выясню, в чем здесь причина. Думаю, с ней все будет намного проще.

— Не надо! — воскликнула я.

Мама смотрела на меня с тревогой, представляю, какое у меня сейчас было выражение лица!

— Что с тобой, Саша? — заволновалась она.

Но мне некогда было отвечать на ее вопросы, все свое внимание я обратила на Сару.

— Снова огонь? — выдохнула я.

Та скривилась.

— Фу, какая ты скучная! Не люблю повторяться. На этот раз я выберу что-нибудь другое.

Она наиграно подняла глаза к потолку, как будто перебирая варианты, потом произнесла.

— Землетрясение. Я видела его недавно в Японии. Завораживающее зрелище!

Она театрально щелкнула пальцем, и я вдруг почувствовала, как пол под моими ногами повело. В тот же миг я увидела, как глаза мамы сделались большими.

— Что это такое? — она схватилась руками за стол.

Тут началось что-то невероятное. Зазвенела посуда в шкафах, стены задрожали, и сверху стала осыпаться штукатурка.

— Этого не может быть! — воскликнула мама, — В Питере не бывает землетрясений!

— Этого и нет! — закричала я. — Не верь ей!

— Кому? — она испугалась еще больше.

В этот момент со страшным грохотом с холодильника упал стоящий там телевизор. Я схватила маму за руку, пытаясь уберечь ее от удара, но она успела вовремя отскочить.

— Саре. Помнишь, вчера, я рассказывала тебе о пожаре?!

— Да, но ведь ты сказала, что пошутила!

Полы просто плясали у нас под ногами, и в маминых глазах отразился ужас.

— Нет, я говорила правду! Это что-то вроде гипноза. Ты не должна верить тому, что видишь!

— Как я могу не верить?!

Потолок все больше проседал, и стены начали заваливаться в бок. Мама схватила меня и уволокла к дверному проему, мы обе знали из фильмов, что там самое надежное место в зданиях.

— Это все не настоящее!

Вдруг она схватилась руками за голову. Я увидела, как у нее подкосились ноги, и она тяжело привалилась к дверному косяку. Сара залезла в ее голову! Со мной она не решилась этого проделать, но мама для нее неопасна. Теперь, когда мне пришлось увидеть все со стороны, то поняла — точно так же выглядела и я, когда впервые ощутила на себе силу Ареса. Я схватила маму за руку, понимая, какие ощущения она сейчас испытывает, видеть ее лицо в такой момент было еще мучительнее, чем самой вытерпеть все это.

Я обернулась к Саре, на ее лице застыла улыбка — ей доставляло удовольствие причинять боль другим. Меня охватило отчаяние от понимания того, что я ничего не могу с ней сделать. Дэвида не было рядом, и мне самой ни за что не одолеть ее, но ведь все вокруг хором твердят, что я уникальна и могу намного больше, чем сама представляю. Может, так оно и есть?! Мне просто надо поверить в это и сделать невозможное, как тогда на мосту! Ведь повторить мой прыжок не сумеет ни один человек на свете! Значит, я и это смогу. Я должна остановить ее! Чего Сара боится больше всего? Того, что я прочитаю ее воспоминания! Так что же она прячет в них?

— Что ты прячешь в них? — прокричала я вслух.

Сара на миг оторвалась от мамы, подняв на меня глаза, в которых застыл вопрос. С огромным трудом мне удалось выдержать ее тяжелый взгляд. Я смотрела на Сару, не мигая, и вдруг у меня появилось ощущение, что я куда-то проваливаюсь. И этот водоворот закружил меня все быстрей и быстрей, засасывая в вязкий и мутный омут новых для меня ощущений. Передо мной стали проплывать неясные, обрывочные образы, как на испорченной водой пленке, и я увидела, как испугалась Сара. Она пришла ко мне в дом, в то единственное место, где я чувствовала себя в безопасности, но я сделала больше, я пробралась в ее святая-святых, в ее память. Именно этого она боялась больше всего. Сейчас я читала ее страхи, ее слабости, видела ее потери и победы. Я листала страницы ее жизни, словно обычную энциклопедию в библиотеке! Для нее это было ударом в самое незащищенное место! Как странно, что такое бездушное и безжалостное существо оказалась настолько ранимым, и я ликовала, видя, как она потеряла свою самоуверенность.

Мне было некогда раздумывать, как я смогла все это проделать, главное, нужно защитить маму! Но моя победа была недолгой. То, что я увидела потом, заставило меня похолодеть. Я увидела Дэвида! В ее воспоминаниях он выглядел совсем не так, как сейчас, но это был точно он. Его глаза невозможно было ни с кем спутать, я узнала бы их из сотен других. И он был с ней в ее самых счастливых воспоминаниях, которые Сара хранила у самого своего сердца! Я хотела сделать ей больно, но и она нанесла мне ответный удар! В тот же миг все прекратилось, это ведение просто парализовало меня, оборвав мою власть над ней. Мне показалось, что я похоронена заживо в глубоком льду где-то на самом-самом далеком севере. Мы стояли с Сарой друг против друга, не двигаясь, в полной тишине обе поглощенные своими собственными переживаниями, которые только что испытали. Она первая пришла в себя, в ее глазах с новой силой вспыхнула неудержимая злоба.

— Как ты посмела?! — ее голос сорвался на крик.

Она была вне себя от ярости. Я разозлила зверя, но мне сейчас было не до нее. Мысли были заняты тем, что я только что увидела. Это было просто невыносимо! Пытка, которая теперь будет продолжаться вечно, была намного страшней любой Сары на свете. Эти картины навсегда останутся со мной, перемешиваясь с воспоминаниями Ареса и сводя меня с ума!

Словно сквозь туман, я услышала, как за окном взвизгнули тормоза, потом Сара, с силой оттолкнув меня, бросилась вон из квартиры. Я почувствовала резкую боль от удара, которая заставила меня очнуться.

Я лежала на полу под столом, когда в кухне послышались чьи-то шаги.

— Саша! — до меня донесся испуганный голос Дэвида.

Он поднял меня на ноги, и я медленно начала приходить в себя.

— Мама... — проговорила я. — Где мама?!

Эта мысль пришла мне в голову первой, на некоторое время вытеснив все другие.

— Она здесь, с ней все в порядке! — Дэвид обнял меня. — Саша, Саша прости меня! Она провела меня, как мальчишку. Нельзя было ей верить!

Я не понимала, о чем он говорит, лишь вяло сопротивлялась, пытаясь высвободиться из его объятий. Дэвид смотрел на меня настороженно, словно пытаясь что-то прочитать на моем лице.

— Что она с тобой сделала?!

— Где мама? — слабо повторила я.

Сильно болела голова, кажется, я здорово ударилась, когда падала. Это Сара хорошо постаралась, убегая. Я поморщилась и провела по затылку рукой, похоже, будет огромная шишка, наверно, от удара о край табурета. Где-то внизу застонала мама. Я огляделась, она сидела на полу у стены, все еще держась за голову обеими руками.

— Пожалуйста, помоги ей, — обратилась я к Дэвиду.— Сара поработала над ней.

Я смотрела на него, и у меня подкашивались ноги. Нет, я не должна сейчас об этом думать, потом, когда его не будет рядом, я постараюсь во всем разобраться. Боже мой, наверно, я единственный человек на земле, которому 'посчастливилось' переживать такое. Видеть прошлое мужчины, который так много для тебя значит. Такого не пожелаешь и врагу, и я совсем не уверена, смогу ли пережить все это!

Дэвид опустился на колени перед мамой и бережно дотронулся ладонями до ее висков. Я знала, что он делает: пытается снова вернуть равновесие ее мыслям и чувствам. Так он объяснял, когда помогал Алексу, а потом и мне. Потянулись минуты, я прислонилась к стене, стараясь не шевелиться, чтобы не мешать. В моей собственной голове был полный беспорядок, но Дэвид не мог сейчас ничем помочь. Это единственное, в чем он был совершенно бессилен, и мне придется самой как-то выпутываться!

Наконец, я увидела, как мама открыла глаза и удивленно уставилась на Дэвида, который стоял на коленях, склонившись над ней.

— Что здесь произошло?! — прошептала она.

Дэвид молчал, и она перевела взгляд на меня, повторив свой вопрос.

— Саша, что здесь произошло?

— Это была 'чужая реальность'. Все, что я тебе рассказывала вчера — правда, — устало ответила я. — Теперь ты веришь мне?

Она с трудом сглотнула, снова повернувшись к Дэвиду, который продолжал сжимать ее виски. Я увидела, как она вздрогнула, натолкнувшись на его взгляд.

— Летучий голландец? — проговорила она.

— Да, — подтвердила я.

Похоже, теперь она готова была принять мои слова с большей легкостью, чем вчера. Дэвид встал и помог подняться маме на ноги. Та слегка покачнулась, но устояла. Выглядела она неважно, и не удивительно, после всего того, что ей пришлось испытать на себе. Да, похоже, мама идет по моим стопам. Закончив с ней, Дэвид снова вернулся ко мне, продолжив разговор с того места, на котором прервался.

— Что она с тобой сделала?

Я видела, как он напряжен и испуган. Конечно, он чувствует свою вину, ведь в этот раз он не успел! Сегодня могло произойти все что угодно, Сара была готова на любые подлости. Она вполне могла обрушить на нас потолок и сравнять этот дом с землей, и что было в нашем воображении, а что на самом деле, мы бы уже никогда не узнали. Я видела это в ее памяти: она хотела услышать ответ на свой вопрос, а потом просто избавиться от меня, раз и навсегда покончив с помехой, которая стояла на пути к ее мечте. По крайней мере, так она думала. Только сейчас я начинала понимать, как близко сегодня подошла к краю той пропасти, о которой недавно говорила Дэвиду, и он это знал. Вот почему в его глазах я увидела страх. Все его тело было напряжено, словно натянутая тетива, даже глядя в сторону, я чувствовала, как пристально Дэвид смотрит на меня. Я понимала, что моя отстраненность пугала его больше, чем все остальное, он видел меня насквозь: мои сомнения и разочарование, и понимал это по-своему. Я точно знала, о чем именно он думает — он не может себе простить того, что не сумел меня защитить!

Через минуту Дэвид не выдержал:

— Нам надо поговорить.

— Хорошо.

— Не здесь!

Он схватил меня за руку и увлек за собой. В коридоре Дэвид на секунду засомневался, колеблясь между входной дверью и моей комнатой, и в итоге выбрал последнюю. Ему нужно было сказать мне что-то важное, и он решительно не хотел делать этого при моей маме. Хотя, та сейчас была в таком шоковом состоянии, что вряд ли вообще стала бы прислушиваться к его словам.

Он закрыл за нами дверь комнаты и развернул меня к себе. Я взглянула на него. Его глаза пылали! Что с ним происходит?! Мне стало жарко от этого взгляда. Пережив все недавние потрясения и оказавшись перед лицом смертельной опасности, мои чувства как будто сделались острее. Дэвид! В одном этом имени сосредоточились сейчас все желания, весь смысл, вся жизнь!

— Саша... — прошептал он.

Его голос приобрел какую-то новую глубину, от которой у меня побежали мурашки. Он сделал движение руками, обрисовав мой силуэт, словно боясь дотронуться до меня, но я чувствовала их жар на своей коже. Он наклонился к моему лицу и, закрыв глаза, застыл на несколько долгих секунд. Мне показалось, что прошла вечность, я слышала, как стучит его пульс, и мое дыхание было таким же частым, как удары его сердца.

— Я думал, что потерял тебя! — его голос прозвучал в звенящей тишине, разорвав ее пополам. — Когда я понял, что она меня обманула, мне показалось, что я умер. Ни разу в жизни я так не боялся! Я знал, что она задумала, и ничего не мог сделать! Я был слишком далеко от тебя...

Его голос сорвался, потому что в этот момент я обвила его шею руками и прижалась к нему всем телом, стараясь остановить его самоистязание. Я видела, как ему больно, и от этого у меня просто разрывалось сердце.

— Не надо... — прошептала я.

Дэвид откликнулся на мое прикосновение мгновенно, он сделал шаг вперед, и я оказалась у самой двери, коснувшись спиной ее твердой поверхности. Мир вокруг меня захлебнулся. Я почувствовала своими ладонями, как напряглись мышцы на его груди, он резким движением обнял меня, плотным кольцом сомкнув руки у меня за спиной. В моих глазах все поплыло, и я закрыла их. В этот момент я почувствовала его губы, они разожгли во мне пожар, и Дэвид это почувствовал. По его телу пробежала дрожь, и он еще сильней впился в меня поцелуем. Невозможно описать, что происходило со мной в этот момент, никогда еще я не испытывала таких ощущений, как сейчас. В моей груди пылал безудержный огонь, и мы оба горели в нем.

— Я люблю тебя... — хрипло прошептал он.

Мои мысли совсем спутались, но Дэвид сделал над собой усилие, и его руки замерли. Я слышала, как он тяжело дышит.

— Мы не одни...

Я очнулась, медленно осознавая, где нахожусь. Что мы делаем?! Мама на кухне. Дэвид прав, надо остановиться, и я постаралась взять себя в руки. Это было не легко, принимая во внимание то, что мое сердце просто рвалось из груди.

— Глава 4. Разгадка —

— Дэвид¸ мы должны уехать, — обреченно проговорила я.

— Позже.

— Почему не сейчас?

Мне казалось, что он будет рад, наконец, услышать слова, которых так давно ждал.

— Я должен узнать кое-что о тебе...

— Что ты имеешь в виду?

— Я просто задам твоей маме пару вопросов.

Дэвид снова был спокоен, он умел управлять своими эмоциями, в отличие от меня.

— Дэвид, оставь ее. Ей сейчас не до тебя, — я с мольбой подняла на него глаза.

— Не бойся, я не причиню ей вреда, — он смотрел на меня с упреком, — Мы просто поговорим.

— Возможно, ты зря надеешься...

В этот момент мне ничего не хотелось знать о себе. И я ни за что не признаюсь Дэвиду в том, что увидела сегодня. Это глубокая рана. Он не сможет просто взять и залечить ее, как случилось с той царапиной, доставшейся мне от волка.

Но было то, о чем ему следовало услышать.

— Дэвид, мне нужно кое-что тебе рассказать.

Он насторожился.

— Обычно, когда я слышу от тебя такие слова, они не предвещают ничего хорошего.

— В этот раз новость не касается тебя.

— Спасибо и на этом, — он усмехнулся. — Тогда в чем дело?

— Существует еще один камень.

Дэвид закатил глаза.

— Час от часу не легче.

— А я не говорила, что новость будет приятной.

— Действительно, — согласился Дэвид, — и где же он?

— Сара пока не знает.

— Она сама тебе об этом рассказала? — в его словах я услышала сомнение.

— Нет. Я увидела это в ее памяти...

— Она что же, позволила тебе это сделать?! — Дэвид был озадачен.

— Нет.

— Что значит 'Нет'?

— Это получилось само собой, — мне показалось, что я оправдываюсь.

Дэвид впился в меня взглядом.

— Ты что, можешь читать чужую память?!!

— Кажется, да... в критических ситуациях...

Его руки непроизвольно соскользнули с моих плеч, которые он обнимал во время всего предшествующего разговора. Он просто стоял и смотрел на меня, не мигая, и на его лице было полное непонимание.

— И почему я не удивляюсь? — философски проговорил он.

— Дэвид, я знаю, где этот камень, — с жаром произнесла я.

— Где?

— Он у Алекса!

Глаза Дэвида потемнели.

— Почему ты так думаешь?

— Это же логично! — прошептала я. — Его дед разделил свое наследство поровну, ему и мне. Он не мог знать, что мы однажды встретимся... Или, наоборот, он знал?..

Я застыла, мое предположение было неправдоподобно, но мне ли удивляться? Мне показалось, что при упоминании об Алексе Дэвид нахмурился. Может, я зря об этом сказала вслух? Хотя, почему лишь мне одной приходится чувствовать себя не в своей тарелке?! Как ни странно, эта мысль придала мне уверенности.

— Ты хочешь сказать, что видела этот камень?

— Нет, — я покачала головой, — но у него лежит много невскрытых посылок. Мне кажется, камень среди них!

Дэвид задумался. Я ждала от него ответа, и наконец, он произнес:

— Я надеялся, что мы больше не увидим его.

Мне было понятно, о ком он говорил. Все-таки, Дэвид тоже испытывал какие-то чувства, похожие на ревность. Хотя, наверно, он бы стал это отрицать. Так или иначе, но он решил сменить тему.

— Пойдем, поговорим с твоей мамой. Мне надо называть ее на 'Вы'? — он слегка улыбнулся.

Действительно, в их случае было трудно разобраться, чей возраст требует большего уважения.

— Не знаю. Мне кажется, сегодня ей все равно.

Мы вернулись в кухню и застали ее за странным занятием: она ощупывала стены, пытаясь найти следы недавних 'разрушений'.

— Мама, с нашим домом все в порядке, — сказала я, усаживаясь на табурет у стола.

Она устало провела рукой по лицу.

— Я ничего не понимаю... Неужели, это возможно?

Мы с Дэвидом переглянулись.

— Присядьте, — он выдвинул для нее стул, — вчера я дал возможность вам с Сашей поговорить, но из этого ничего хорошего не получилось.

Он обернулся ко мне, и я съежилась под его взглядом.

— Я должна была сама...

— Конечно, — в его словах прозвучала ирония, — но позволь теперь мне попробовать.

В ответ я только пожала плечами.

— Я отличаюсь от других людей, — начал Дэвид.

— Знаю, — вздохнула мама, — Вы такой же, как и она?

— Если речь идет о Саре, то да.

— И Вы тоже можете ТАКОЕ вытворять?

Дэвид поморщился. Все-таки мама была настроена враждебно.

— Я бы никогда не стал этого делать!

В его глазах сверкнули льдинки, он терял терпение.

— Дэвид, пожалуйста, — умоляюще прошептала я.

Тот смягчился.

— Давайте поговорим спокойно.

Мама тяжело выдохнула. Похоже, ей удалось расслабиться. Думаю, Дэвид все же оказывал на нее некоторое воздействие. Но я не стала возражать, наверно, так будет лучше. В течение следующего часа Дэвид говорил о 'своем' мире, практически повторяя мои вчерашние слова, но, странное дело, ему мама верила больше. Какая несправедливость! Вот, что значит 'лучше один раз увидеть, чем тысячу раз услышать'. Сегодняшнее 'землетрясение' в корне изменило ее отношение к этой истории.

— Но теперь я хочу кое-что у Вас спросить! Это очень важно.

Дэвид произнес эти слова медленно, чтобы усилить их значение.

— Было ли в прошлом Саши что-то... необычное?

— Что ты имеешь в виду, — мама непроизвольно перешла на 'ты'. Весь этот разговор окончательно выбил ее из колеи.

— Ты сама поймешь, когда вспомнишь, — Дэвид тоже отбросил все условности этикета.

Она с сомнением глядела на него, хлопая ресницами, видно, ничего не приходило ей на ум.

— Мама, может, кто-то из наших родственников обладал странными способностями? — вмешалась я.

— Какими, например?

— Не знаю, — я пыталась ей помочь, но трудно помогать, если не представляешь, о чем идет речь, — что-нибудь такое, чего не может делать обычный человек.

— Нет, — ответила она, — я об этом не знаю.

Я грустно поглядела на Дэвида. Все это бесполезно!

Мама снова полезла за лекарством, она не сомкнула глаз всю ночь, да еще эта встреча с Сарой!

— Тебе надо поспать, — произнесла я.

— Не уверена, что у меня получиться.

Однако она ушла в свою комнату и закрыла за собой дверь. Я хотела последовать за ней, но она мягко отстранила меня, сказав:

— Сашенька, мне просто надо побыть одной. Я должна обдумать все ЭТО....

Я вернулась на кухню, Дэвид стоял у окна, и задумчиво смотрел на улицу. Услышав мои шаги, он произнес, не оборачиваясь:

— Все-таки что-то должно быть...

— Может, она потом вспомнит?

— Надеюсь.

Я подошла к нему и обняла, а он молча обхватил мои руки своими ладонями. Взглянув вниз, я заметила, что автомобиль Дэвида стоял перед самым подъездом, прямо посредине и без того узкой дороги. Какой-то человек недовольно ходил вокруг, громко ругаясь на весь двор. Конечно, Дэвид загородил проезд.

— Кажется, твоя машина всем мешает, — намекнула я ему.

— Мелочи, — отозвался он. — Объедут через второй выезд.

Его мысли, по-видимому, были заняты совсем другим. Дэвид был в своем репертуаре,

забота об окружающих — не его конек.

— Но тут нет второго выезда, — улыбнулась я.

— И ты хочешь сказать, что я должен пойти ее отогнать?

— Думаю, да, — я улыбалась все шире.

Было смешно от того, что мне приходилось читать ему нотации. Он недовольно хмыкнул и вышел из кухни, а через мгновение за ним хлопнула входная дверь. Когда Дэвид ушел, недавние воспоминания снова нахлынули на меня, и я застонала. Только не это! Не хочу сейчас ни о чем думать. Привалившись к стене, я закрыла лицо руками. Зачем мне нужно было все это увидеть?!

— Мама, ну что со мной не так?! — прошептала я.

Разве можно всю свою жизнь скрывать в себе тот факт, что ты не такой как все, и даже самому не замечать этого? Нет. Ничего особенного во мне никогда не было: обычная девчонка, простая семья, самое что ни есть незаурядное детство. Только волки в бесконечно повторяющихся снах оказались предсказанием моего будущего, того, что случилось с нами на Алтае. Именно там произошло нечто важное, то, что изменило мою судьбу, но что именно, я не понимала даже сейчас.

Раздался звонок, это вернулся Дэвид, и мама снова ушла в свою комнату. Было ощущение, что она старается его избегать, возможно, потому, что он теперь был для нее воплощением всего того, чему она так не хотела верить. Бедная мама!

— Ну, что сказал тебе водитель? — поддела я Дэвида, открывая ему дверь.

— Ты, действительно, хочешь это знать? — он иронично поднял брови.

— Вряд ли.

— Вот именно.

— Давай прогуляемся, — он передернул плечами и виновато улыбнулся, — я, наверно, отвык от закрытых помещений.

Действительно, жизнь Дэвида проходила вдали от шумных городов, поэтому неудивительно, что он избегал людей и тесных комнат. Все-таки, насколько он другой!

— А как же мама? — я вдруг засомневалась. — Что если Сара вернется?

— Саша, — мягко сказал Дэвид, — ты же не можешь теперь всегда оберегать ее.

Наверно, он прав, к тому же, если Сара и будет охотиться за кем-то, то скорей уж за мной, чем на ней. Поэтому лучше находиться подальше от близких мне людей. Грустно!

Спустя пятнадцать минут мы уже ехали по проспекту в плотном потоке автомобилей. Часы показывали уже чуть больше полудня, и город был заполнен людьми. Мои мысли все время возвращались к Саре, заставляя меня переживать те ужасные минуты снова и снова. Это было невыносимо, но и Дэвид сейчас чувствовал нечто похожее, правда, у него были свои причины. Не глядя на меня, он произнес:

— Ты не спрашиваешь, почему я приехал слишком поздно? — в его голосе звучала глубокая грусть.

— Я не хочу этого знать.

'А особенно, если в этом как-то замешана Сара', — добавила я про себя.

Дэвид обернулся, как от удара, наверно, мои слова прозвучали слишком резко. Я пожалела об этом и поспешила сгладить ситуацию.

— Я имею в виду, что это не важно. Ты не виноват.

Но он, похоже, думал по-другому.

— Просто я поверил ей, понимаешь? Знал ведь, что нельзя, но все равно поверил!

— Поверил? — переспросила я.

— Да, утром она нашла меня в твоем дворе. Мы говорили о тебе, она была такой спокойной, понимающей. Сказала, что не хочет никому вредить, и что готова уйти и оставить нас в покое.

— И чего она хотела взамен? — с сарказмом спросила я.

Насколько мне удалось узнать Сару, бескорыстие было не в ее привычках.

— Ей нужен был камень...

— И ты... — я задохнулась от своих предположений, — ты хотел отдать его? Вот так просто?! Он что, все еще у тебя?!

— Да.

— Боже, Дэвид! Это безумие! Ведь Отступник может разрушить весь наш мир, ты же сам говорил мне?

— И еще я говорил, что ради тебя пожертвую всем миром, — его голос звучал более чем серьезно.

— Дэвид! Это... неправильно!

Я смотрела на него во все глаза, он тоже, не отводил взгляд. Впереди светофор сменил цвет.

— Дэвид, красный!

— Знаю, — спокойно ответил он и нажал на тормоз.

От резкой остановки я немного дернулась вперед, и это вывело меня из оцепенения.

— И ты привез ей камень? — выдавила я из себя.

— Нет, его нет в городе. Орланда спрятала его на Алтае, после того, как нам пришлось расстаться в аэропорту...

Дэвид еле заметно сдвинул брови, а я вздрогнула, воспоминания об этом событии для меня тоже были неприятными. Он продолжил:

— Сара назначила мне встречу в получасе езды отсюда, и я повелся, как мальчишка. Хотел обмануть ее, но это она обвела меня вокруг пальца. Когда я все понял, то бросился обратно, но было уже поздно!

— Дэвид, не было поздно! Перестань себя упрекать!

— Это везение! Я даже не знаю, чем заслужил его? Все могло быть намного хуже, она пришла, чтобы... — он осекся, — чтобы избавиться от тебя.

— Я знаю!

— Да, конечно, — он еще больше расстроился, — ты видела ее память... Теперь она сильнее будет желать твоей смерти. Представляю, какое впечатление это на нее произвело.

— Что ты имеешь в виду?

— Мне кажется, для вас, женщин, очень важно иметь свою территорию, куда никто не мог бы проникнуть.

— Не называй этого монстра женщиной! — я почувствовала приступ раздражения.

Как он мог так говорить о ней?! Во мне все переворачивалось, Господи, я становлюсь параноиком!

Дэвид внимательно посмотрел на меня.

— Ведь ты что-то увидела там?

Я промолчала. Что я могла ему ответить? Что видела Дэвида в ее памяти, его улыбку, от которой у меня подгибались колени, и руки на ее плечах...

— Саша? — снова повторил он.

Я тряхнула головой.

— Ничего!

— Саша, я же вижу тебя насквозь... Поверь, она ничего не значит для меня.

— Но когда-то значила?

Эти слова вырвалось сами собой, я не успела их остановить. Дэвид помедлил с ответом, он оглянулся вокруг, ища места, чтобы припарковаться. Ему это удалось не сразу, поэтому пауза несколько затянулась. Наконец, он остановил машину у какого-то сквера и повернулся ко мне. Я старалась не смотреть на него, делая вид, что разглядываю проходящую мимо влюбленную парочку. Хотя я на самом деле с завистью наблюдала за ними, ведь они так беззаботны! Конечно, в их истории любви нет места образам из прошлого, и этим они были счастливы.

Дэвид устало откинулся на спинку сиденья и повернулся ко мне, в его взгляде отражались растерянность и грусть.

— Я знаю, — начал он, — как тебе трудно. На тебя со всех сторон навалились чужие воспоминания и чувства. Сначала Арес, потом Сара... Ты веришь всему, принимая близко к сердцу то, чего давно уже нет. Для тебя важны события, которые уже совсем не имеют значения. Но все это не мое! Я бы многое отдал за то, чтобы поделиться с тобой своими воспоминаниями, чтобы ты смогла увидеть, что на самом деле чувствую я. И тогда ты поймешь, что все, о чем ты думаешь — пустое и ненужное.

Его слова были так просты, но так правдивы и верны! Я понимала, что он тысячу раз прав, и все мои обиды — всего лишь погоня за собственной тенью. Дэвид! Он знает и понимает жизнь намного глубже, чем я, но ведь мне еще так мало лет. Неужели я никогда не смогу сравниться с ним? Мне стало не по себе от этой мысли.

— Верь мне, — прошептал Дэвид, — я никогда не обманывал тебя.

— Прости. Мне, правда, очень трудно.

— Знаю. Твои чувства порождают эмоции, это как две стороны одной монеты. Первое делает нашу жизнь яркой, второе — лишь усложняет ее. За многие годы я научился испытывать чувства, но управлять своими эмоциями. Когда-нибудь и ты поймешь это.

Дэвид протянул руку и запустил пальцы в мои волосы, уверенным движением притянув меня к себе. Его губы остановились в сантиметре от моих, словно специально дразня.

— Но твоя ревность делает острее мои ощущения. Все, что ты делаешь и говоришь, только еще больше разжигает во мне огонь. Даже если ты однажды прогонишь меня, я все равно буду тебя любить.

Почему он так говорит? Я просто не смогу жить без него!

— Я никогда не прогоню тебя! — с жаром ответила я.

— Потому что я не позволю тебе!

Он преодолел тот последний сантиметр, и его поцелуй горячей волной разлился по моему телу. Я заберу его у всех, и пусть Сара катится ко всем чертям! Он мой и только мой!

Голова шла кругом, и ощущение реальности все больше уплывало от меня, но неожиданно раздался стук в оконное стекло, и мы оба тут же пришли в себя. Дэвид резко обернулся, оказывается, у машины стоял милиционер, недовольно поигрывая полосатым жезлом. Я бросила взгляд назад, на столбе красовался какой-то знак, скорей всего 'Остановка запрещена'. Дэвида угораздило припарковаться именно здесь! Я бросила на него взгляд, но тот, как ни в чем не бывало, приоткрыл окно и спросил.

— Что-то не так?

— Да нет, — ответил милиционер, удивленно пожимая плечами, — все нормально.

На его лице было написано недоумение, он и сам, похоже, не понял, зачем проделал такой длинный путь с другой стороны улицы. Мне стало ясно, что Дэвид причастен к этому.

— Хорошо, — раздраженно ответил он, вновь закрывая окно.

Он был раздосадован тем, что нас прервали. Я рассмеялась, а Дэвид вопросительно посмотрел на меня. Мне пришлось пояснить:

— Твои способности приносят иногда практическую пользу.

— Да, уж, — хмыкнул он в ответ. — Ладно, поехали, пока у него снова не возникло желание нас посетить.

И мы продолжили путь. Больше никто из нас не возвращался к той неприятной теме, Дэвид умел убеждать, и от его слов мне всегда становилось легче. По крайней мере, до тех пор, пока он оставался рядом.

— Знаешь, наверно, мы так и не узнаем обо мне ничего, — я решила отвлечься от неприятных мыслей.

— По крайней мере, не от твоих родителей. Может, ты сама что-то вспомнишь.

— Не уверена, в моем детстве не было ничего, о чем стоит вспоминать. Все было как у всех, странности начались с моей поездки на Алтай.

— Странности? — Дэвид усмехнулся, услышав такое определение.

— А как это еще можно назвать? Сны, которые сбываются наяву, боль, которую можно унять прикосновением руки, видения, когда кажется, что ты смотришь на себя со стороны в месте, где никогда в жизни не был. Поверь мне, это выглядит достаточно странно!

— Что за видения? — Дэвид насторожился, — Ты ничего об этом не говорила.

— Да, мне просто не хотелось, чтобы ты посчитал меня сумасшедшей. Все было слишком странно, мне даже показалось, будто у меня что-то с головой.

— Расскажи!

— Да не о чем рассказывать, просто видение. Наверно, нервная галлюцинации, я была слишком напугана грозой.

— Не думаю, что все так просто. Я говорил, что люди слишком любят объяснять необъяснимые явления собственным сумасшествием. Так проще.

— И что ты хочешь этим сказать?

— Пока ничего, сначала я должен услышать подробности.

— Да нет никаких подробностей. Я увидела себя как бы со стороны: ночь, утес, а внизу прибой. Помню, мне было очень страшно, но это ни о чем не говорит...

— Что дальше?! — Дэвид прервал мои рассуждения.

— Потом странно... как будто что-то произошло, и я поняла, что стою на том обрыве, и смотрю в пустоту.

— Этого не может быть!

Лицо Дэвида побелело.

— Как ты себя чувствовала в тот момент?!

— Мне показалось, что я не ощущаю своего тела, сложно описать...

— Ты перешагнула черту!!!

— Что это значит?

— Никто не может преодолеть Границу... Так всегда считалось... Я слышал легенды, но мне казалось, это ерунда...

Дэвид остановил машину и затих, а я совершенно ничего не понимала.

— Перешагнула черту? Какую черту?!

— Ту грань, которая отделяет нашу реальность от всех других. В тех сказках, которые доходили до меня, говорилось, что человек, которому удалось остаться в живых после этого, изменится навсегда. Неужели это правда, и тебе удалось сделать невозможное?! Это объясняет все твои загадки.

— Я не хотела...

— Просто... просто ты должна была погибнуть... Так случается со всеми, кто делает этот последний шаг.

— Дэвид! — мне казалось, что еще немного, и я упаду в обморок от страха.

— Саша, я почувствовал тогда, что происходит что-то ненормальное. Эти молнии! Так ярко и так часто! Ты могла погибнуть!

— Дэвид, я не погибла! Перестань! Ты еще не понял, все было предопределено! И главное, — я на минуту замолчала, глядя ему прямо в глаза, — мне показалось, что кто-то толкнул меня. Понимаешь?

— Кто?!

У меня не было ответа. Просто я точно помнила это ощущение, будто чья-то рука направляет меня, и у меня нет ни единого шанса отступить. В тот момент мне казалось это сном, теперь я точно знала, что кто-то управлял моей судьбой, и все то, что произошло со мной после — лишь часть игры, в которую мы все трое были втянуты, и этого нельзя было отрицать.

— Глава 5. Возвращение —

Дэвид отвез меня к Неве, он угадал именно то, что мне было больше всего сейчас нужно. Нева всегда придавала мне сил, в самых сложных жизненных ситуациях я приходила именно сюда, и мне становилось легче. Она успокаивала и вселяла в мое сердце новую надежду. Вот и сейчас я почувствовала себя немного лучше. Мы молча спустились с ним к самой воде, и я устало опустилась на гранитную плиту ступенек. Ярко, по-летнему светило солнце, и я согрелась в его ласковых лучах.

Кто я теперь такая? Гибрид или мутант, превратившаяся неизвестно во что и ставшая непонятно чем? Кому и зачем это было нужно? Что за чудовищный эксперимент?! Сейчас разрушались те незыблемые устои, на которых еще недавно строилась вся моя жизнь.

Я подняла глаза на Дэвида, он стоял рядом и, засунув руки в карманы, задумчиво смотрел на воду. Именно теперь я ощутила, что он стал мне еще родней, если это вообще возможно. Мы с ним оказались в одной лодке, два изгоя, непохожих на всех окружающих людей. Мне так захотелось прижаться к нему, и я протянула руку, Дэвид тут же очнулся от своих мыслей, ощутив мое легкое прикосновение. Он сел рядом и обнял меня за плечи.

— Дэвид, — прошептала я. — Мне страшно.

Он с наигранной веселостью потрепал меня по волосам и поговорил.

— Не бойся, я всегда буду рядом.

Я закрыла глаза. Хотелось верить, что он прав, но на душе было неспокойно. Какие-то неясные предчувствия терзали меня, как тогда перед полетом, и в прошлый раз они оказались не безосновательными...

Я еще сильней прижалась к Дэвиду. Вот так бы сидеть вечно на теплых ступеньках и смотреть, как мимо спокойно несет свои воды моя Нева! И ни о чем не думать!

Но в голову лезли воспоминания о недавнем 'пожаре' и 'землетрясении'. Точно так же мой мир разваливался у меня на глазах, превращая в пепел все те годы, которые остались у меня за плечами. То, о чем я всегда мечтала, теперь стало ненужным и совершенно бесполезным. Впереди меня ждало что-то совсем другое, жизнь, о которой я ничего не знала! И еще эти предчувствия...

Дэвид прервал поток моих мыслей.

— Мы улетаем вечером, — вынес он свой окончательный приговор. — Оставаться опасно! Сара не должна узнать твой секрет.

На языке вертелся вопрос: 'Что тогда случиться?', но я не стала его задавать.

— Ты готова? — спросил Дэвид, не дождавшись от меня ответа.

Я машинально кивнула головой.

— И ты даже не спрашиваешь, куда мы летим? — он был озадачен моей сговорчивостью.

— На Алтай?

— Ты что, научилась копаться в моей голове? — хмыкнул Дэвид.

— Нет, — серьезно ответила я, — мы должны забрать камень, чтобы потом найти Алекса.

— Я не собирался его искать.

— Мы должны, Дэвид.

— Мы никому ничего не должны! Это — дело Хранителей.

— Но ты не отдал им камень, хотя, должен был.

— Я был уверен, что он мне еще пригодится, и не ошибся.

— А ты не задумывался, почему Хранители оставили его у тебя? Неужели ты думаешь, что их так легко обмануть? Если фигурка с тобой, значит, они так захотели?

— И зачем же им это?

— Наверно, они верят в тебя, — я повернулась к Дэвиду, и наши глаза встретились.

Я увидела, что он озадачен, наверно, мои слова заставили его по-другому посмотреть на все это.

— Я не собираюсь таскать для них каштаны из огня.

— Ты говоришь 'для них'?.. От этих янтарных фигурок слишком многое зависит!

— И теперь я должен стать героем и спасти мир?!

— Не ты, Дэвид. Я тоже пойду с тобой. Пойми, мои сны про волков были не случайными...

— Ты слишком веришь в предопределенность, — Дэвид сердито фыркнул.

— Ты первый начал... Помнишь, ты говорил, что наша с тобой встреча была предрешена.

— Но я имел в виду совсем другое.

— Не важно. Мы вступили в эту войну, и из нее нельзя просто так выйти.

— Для своего возраста ты рассуждаешь слишком глобально, — Дэвид был расстроен.

Я понимала, что он хотел просто увезти меня подальше и раствориться в этом огромном мире, но я почему-то была уверена, что это уже невозможно! И, похоже, настроение Дэвида ухудшалось, потому что он тоже понимал это.

О том, что было дальше, вспоминать очень трудно. Мне пришлось согласиться и предоставить Дэвиду возможность самому сообщить маме о нашем отъезде. У меня просто не поворачивался язык этого сделать. Все происходило, как во сне: прибежал отец, но Дэвид заставил его держать свои эмоции под контролем. Мама не плакала, но я знала, что все это будет потом, когда мы с Дэвидом будем уже очень далеко отсюда. Пусть так... Ничего уже не изменить...

Под нами медленно плыла земля, утопая в вечерних сумерках. Питерская ночь обещала быть светлой, но мы улетали от нее все дальше и дальше, окунаясь в совершенно другой мир, где каждый день сменяется темнотой. Было так странно видеть, как ночь медленно наползает с юга, все больше погружая нас в свою черную глубину. Мой родной город отдалялся от меня, наполняя меня грустью. Конечно, было жаль расставаться с друзьями, особенно со Светланой. Грустно, что нам так и не удалось по-настоящему попрощаться, лишь короткий звонок по телефону, 'прости...', 'увидимся...', 'мы же расстаемся не навечно...', но в сердце остался неприятный осадок от потерянной навсегда безмятежности. Как часто нам хочется совместить несовместимое, но, похоже, в жизни всегда надо чем-то жертвовать. Так сказал Алекс, когда понял, что я люблю другого, так говорю теперь и я.

Но Дэвид был со мной, и от этого я ощущала какое-то новое для меня чувство свободы и легкости. Убегая от близких мне людей, я уносила с собой ту опасность, которой они подвергались, находясь рядом со мной. И это давало мне надежду. Ну вот, я снова еду на Алтай за надеждой! Похоже, так уж повелось в моей жизни, все-таки в этом крае есть что-то необъяснимое и притягивающее. По всему телу разливался покой, и я поняла, в каком напряжении находилась последние несколько дней. Я опустила голову на плечо Дэвида, и почувствовала, как он прижался губами к моим волосам. Запах его тела обволакивал, кружа мне голову. Как же я привыкла к нему! Со дня нашей первой встречи прошло не так уж много времени, но кажется, что он был со мной всегда. И все, что произошло в моей жизни до него, теперь выглядело лишь ничего не значащим мимолетным видением.

Это ощущение усиливало то обстоятельство, что теперь я знала о некоторой своей необычности. По какой-то причине мне удалось то, что обычному человеку неподвластно, лишь Хранителям дано преодолевать ту грань. Странно, но теперь Варуны оказались мне намного ближе, чем я думала раньше, и поэтому мне захотелось больше узнать о них.

— Дэвид, — спросила я, не поднимая головы с его плеча, — кто такие Хранители?

— Не знаю, — отозвался он. — Они отличаются от нас.

— Чем?

— Ты же изучала в школе теорию появления и эволюции человека?

— Да, теория Дарвина пока считается официальной.

— Вот именно. И, в принципе, строение нашего тела вполне укладывается в ее рамки. Ты же помнишь, что такое рудименты?

— Волосы на теле, копчик на позвоночнике — подарки от животных предков. Так?

— В точку! Так вот, у Хранителей нет всего этого. У них отсутствуют даже ногтевые пластины на пальцах.

— Как странно... Я не замечала.

Дэвид усмехнулся.

— Если они захотят, ты вообще не увидишь, что они рядом. Даже Сара вполне освоила этот трюк.

— А ты?

— Это не сложно.

— Но как вообще такое возможно? Почему они так легко управляют нашим разумом?

— Девяносто девять процентов людей легко поддаются внушению. К тому же у человека все чувства развиты слишком слабо, чтобы уловить чей-то обман. Ты слышала об индийских факирах?

— Что именно?

— О фокусе с веревкой. Когда факир заставляет веревку подниматься над землей, и его маленький мальчишка-помощник влезает на нее и снова спускается вниз. Затем она падает на землю, распадаясь на части, и потом снова собирается в одно целое.

— Да, слышала, просто волшебство, — прошептала я. — И, кажется, его секрет так и не удалось раскрыть.

— Еще бы, — усмехнулся Дэвид. — Существует несколько предположений... Невидимая нить, поднимающая веревку или бамбуковые палочки, позволяющие ей быть жесткой и распадаться на части. Но все это ерунда. Просто факир может управлять восприятием окружающих людей. Он заставляет их видеть то, что ему нужно. Тебе будет легко поверить, ведь ты уже не раз сталкивалась с этим.

Я задумалась. Дэвид прав: мы смотрим на жизнь со своей веками устоявшейся точки зрения, и все, что не укладывается в ее рамки, кажется нам волшебством, магией. А на самом деле, здесь нет ничего сверхъестественного, всего лишь умение владеть своими пятью чувствами, а быть может, даже шестью. И не только своими, но и чужими тоже. Ученые утверждают, что наш мозг используется всего лишь на 5-10%, а значит, сколько еще возможностей заложено в нас? Нет, решительно, тут нет ничего невероятного, главное, поверить в это и открыть в себе способность принять эти знания. Я была готова, быть может, и мне удастся когда-нибудь научиться тому, что умеет Дэвид? Наши чувства — большая сила, однажды я уже проверила это на себе. Каждый из нас может больше, чем он думает, как странно, что этого никто не понимает. Люди слепо топчутся в своем замкнутом мире, боясь раздвинуть ими же придуманные границы.

Я бросила взгляд в иллюминатор. Внизу проплывал огромный город, его огни сливались в единый светящийся шлейф, словно отражение млечного пути, раскинувшегося над ним в вышине. Миллионы людей, каждый со своей судьбой. Счастье, любовь, обиды и переживания, встречи и расставания — все это переполняет нашу жизнь, и мы часто не можем сделать правильный выбор. Наши чувства так несовершенны, что иногда просто невозможно разглядеть нужный ответ. Так было и со мной, я едва не сделала ошибку, выбирая между зовом сердца и разумом, который нашептывал мне слова об ответственности и придуманном долге. Но теперь я знаю, что в первую очередь нужно понять самого себя, и лишь тогда найдется по-настоящему правильный ответ.

Дэвид молчал. Интересно, какие чувства он видит сейчас во мне? Я спросила его об этом, но он усмехнулся, продолжая щекой прижиматься к моим волосам.

— Ты же просила меня не комментировать их?

— Иногда можно.

— Ты придумываешь правила, чтобы их потом нарушать, — его голос был насмешлив.

— И все же? — настаивала я.

— Ну, ты пытаешься принять свое новое 'я'. Мне довелось пережить нечто похожее. В первой своей жизни я умер в 20 лет. Так что, я был в том же возрасте, что и ты сейчас, когда осознал, что не такой как все.

— Знаешь, это все-таки здорово, когда тебя понимают без слов.

— Иногда ты так не думаешь, — хмыкнул Дэвид.

— Да, действительно, — я вынуждена была согласиться.

— А ты видишь, что я чувствую? — Дэвид немного отодвинулся и внимательно посмотрел на меня. Я смутилась.

— Не знаю...

— А ты попробуй. Ты тоже можешь это. Теперь я в тебе нисколько не сомневаюсь.

— И что я должна делать? Поднести руку к твоей голове и при этом зажмуриться? — я ощущала себя маленькой девочкой, которая пытается играть в фокусника. От этого мне было неловко.

— Нет, — Дэвид покачал головой, едва сдерживая улыбку. Мои слова его позабавили, — это только в кино волшебники делают кучу ненужных движений. На самом деле, можно обойтись без этого. Просто посмотри мне в глаза и открой свой разум, и тогда ты сможешь 'увидеть'. Не зря говорят, что глаза — зеркало души, в них можно увидеть очень многое. Наши чувства не абстрактны, они намного реальнее, чем тебе кажется. Самые яркие из них даже оставляют 'следы'. Например, можно зайти в пустую комнату и понять, что совсем недавно здесь произошло что-то существенное. Кто-то впервые признался в любви или, наоборот, порвал отношения навсегда. Это похоже на круги на воде: камень уже утонул, а они еще остались.

— Как все непонятно...

— Ну же, Саша, попробуй, — настаивал Дэвид, — мне любопытно узнать, что у тебя получиться.

Мне было не по себе, но я подчинилась его просьбе и посмотрела ему в глаза. Они всегда притягивали меня, как магнит, но сейчас я постаралась не поддаваться этому влечению.

'Как я пойму, что вижу его чувства? Дэвид сказал, надо открыть свой разум, но как это сделать?!' Потянулись секунды. У меня появилось странное ощущение, что я теряю чувство реальности, все, что было сейчас вокруг меня, слилось в единое пестрое пятно. Остались только его глаза: огромные и глубокие. Что я пытаюсь в них найти? Они, словно неизведанная страна, которую невозможно ни понять, ни объяснить. Долгие годы одиночества и скитаний по земле, от страны к стране, от континента к континенту, от жизни к жизни. Вокруг люди: тысячи лиц, холодных и безразличных, и надежда в сердце, словно едва тлеющая лучина в темноте, надежда, что однажды сбудутся слова старой цыганки, и жизнь, наконец, обретет смысл...

Боже! Я начала осознавать, что вижу его чувства. Или нет, я читаю их в его памяти!

Я постаралась вернуться в действительность, наконец, мне удалось сфокусировать свой взгляд на Дэвиде. На его лице было непонятное выражение, он был удивлен или, скорей, потрясен!

— Кажется, я перестаралась... — испуганно прошептала я.

Дэвид ничего не ответил, лишь через минуту он снова смог говорить.

— Это очень странное ощущение, — сказал он задумчиво.

— Извини, Дэвид, я не хотела влезать так глубоко, — мне было стыдно, что все так получилось.

— Нет, Саша, ты не поняла, — он замялся. — Я совсем не против этого. Помнишь, я говорил, что был бы просто счастлив показать тебе свои чувства и воспоминания.

Он замолчал, машинально теребя локон моих волос, потом продолжил.

— Но в тот момент, когда твой разум был открытым, я тоже заглянул к тебе в память. Я мог этого не делать, но не сумел остановить себя. Прости! Я знаю, как для тебя важна твоя независимость!.. Но я просто не удержался.

Я почувствовала, что меня охватила паника.

— Что ты там увидел?!!

— Не так уж и много. Тебя слишком испугал весь этот процесс, и ты быстро прервала его. Но я видел главное. Ты сильная, но, в то же время, такая ранимая... В твоем сердце сомнения и страхи, и все это по моей вине! Теперь я понимаю, почему тебе так сложно иногда держать себя в руках. Ты пытаешься доверять моим словам, но все эти чужие воспоминания горят в твоей памяти, словно раскаленные железные прутья. Я думал, что сегодня утром ты разочаровалась во мне, когда я не сумел тебя защитить, а ты, оказывается, переживала совсем из-за другого... Что мне сделать, чтобы ты поверила мне?!

Я не знала, что ему ответить. Мои чувства не поддавались логике или объяснениям, невозможно было просто взять и вычеркнуть все из своей памяти. Но я не собиралась заставлять Дэвида доказывать что-то, ведь его любовь не требовала доказательств, просто, мне нужно время.

— Дэвид, не торопи меня...

— Хорошо, но я хочу, чтобы ты ничего не скрывала от меня. Если у тебя есть сомнения, лучше расскажи о них, и вместе мы сможем с ними справиться.

— Но разве у тебя не бывает такого?

Я точно знала, что Дэвид видел Алекса в моих воспоминаниях. Чувство вины перед ним не покидало меня ни на час, и значит, он не мог не заметить этого.

— Ты спросила об Алексе?

— Да.

— Ты просто вбила себе в голову, будто что-то ему осталась должна, — он произнес эти слова без особого выражения, но я поняла, что этот факт Дэвида все же волнует.

— Я его очень глубоко ранила, и не могу себе простить.

— Не надо, Саша. Ты пытается разделить свое большое сердце на всех. Заботишься о других в тот момент, когда тебе самой нужна помощь. Так тебя надолго не хватит... Я хочу, чтобы ты была только моей.

— Ты эгоист, — улыбнулась я.

— Да, я не спорю, — серьезно ответил он.

Мне захотелось переменить тему, чтобы разрушить тот холодок, возникший между нами после неприятного разговора.

— Но я все-таки смогла это сделать!

— Да, ты способная ученица.

— Правда, я очень испугалась, когда поняла, что на самом деле случилось.

— Что в этом страшного? — Дэвид, казалось, был даже горд за меня.

— Но ведь у меня совсем нет опыта. Я могла причинить тебе вред!

— Ты не способна на это, — ласково проговорил Дэвид, — даже если ты и захочешь, у тебя не получиться.

— Но я всегда чувствовала себя плохо, когда кто-то пытался заглянуть в мою память.

— Дело в том, что Сара и Арес делали это очень бесцеремонно. Для них время имело главное значение, и они совершенно не заботились о последствиях. Наша память похожа на песок, который медленно заносит все, что однажды было туда брошено. И потому, она раскрывает свои тайны медленно, слой за слоем. Мы с тобой смогли увидеть лишь то, что находится на поверхности, те воспоминания, которые для нас самые яркие и значимые. И я увидел там себя...

Дэвид улыбнулся, и в его глазах я заметила благодарность и нежность. Пока я слушала его, во мне боролись два чувства: с одной стороны мне было неприятно, что Дэвид смог увидеть то, что мне хотелось от него скрыть, с другой я ощущала, что, открывая память друг другу, мы становимся с ним еще ближе. Эта возможность была очень заманчива, но, с другой стороны, я боялась найти в его воспоминаниях то, чего совсем не хочу знать. И в будущем я буду осторожней.

Больше мы не стали проводить никаких экспериментов. Одного раза на сегодня было достаточно, к тому же, часы показывали, что уже глубокая ночь, и мои глаза закрывались сами собой. Я положила голову на плечо Дэвида и не заметила, как уснула...

Меня разбудило яркое солнце, светившее мне прямо в лицо. Я открыла глаза и поняла, что наш самолет накренился в повороте, и от этого солнечные лучи проникли в салон. Мы снижались, и значит, полет подходил к концу. Под нами Алтай, и Питер остался где-то совсем далеко, в другом часовом поясе. Дэвид уже давно проснулся и, как только я зашевелилась, проговорил:

— Доброе утро.

Я подняла на него глаза, он улыбался. Спросонья хлопая ресницами, я пробормотала.

— Привет... Мы подлетаем? Почему ты меня не разбудил?

— Мне не хотелось. Все-таки это была наша первая ночь вместе, — пошутил он.

— Да уж, — смутилась я, делая вид, что приглаживаю растрепавшиеся волосы.

— Хочешь, я попрошу стюардессу принести бутерброд?

В животе было пусто, вчера за весь день мы только слегка перекусили в аэропорту перед отправлением.

— Да, было бы неплохо... а это возможно?

— Нет ничего невозможного.

Через полчаса самолет приземлился в Барнауле. Вот, я снова оказалась здесь — моя жизнь сделала еще один виток, но теперь все было по-другому, однако воспоминания тут же поймали меня в свои сети. Когда-то мы улетали отсюда с Алексом. Я уже тогда понимала, что Дэвид оставил неизгладимый след в моей жизни, и вот сейчас я была с ним, и мое сердце пело от необъяснимого восторга. Дэвид тоже был рад, мне казалось, что здесь он чувствует себя дома...

Мы уже пару часов ехали мимо бескрайних просторов степей. В прошлый раз я почти не видела всей этой красоты, было совсем не до нее. Но сейчас этот край вызывал у меня восхищение.

— Ты любишь эти места, Дэвид? — спросила я у него.

— Наверно, да. Я прожил здесь не одну жизнь, правда, не подряд.

— Но как ты здесь оказался?

— Я тут родился, — ответил он, — несколько жизней назад. В одной из деревень на границе тех гор, где ты меня нашла.

— Подумать только, ты был русским.

— А почему тебя это удивляет? — он пожал плечами. — За свою долгую жизнь я сменил много национальностей.

— Но люди, живущие здесь, имеют особый выговор. Почему у тебя его нет?

— Потому что в этой жизни я провел несколько лет в Москве. Я там учился некоторое время.

— 'Пока не понял, что больше ничего меня не интересует', — я слово в слово повторила то, что он мне говорил раньше.

— У тебя хорошая память, — похвалил он.

— Стараюсь, — отшутилась я.

Конечно, я помнила все, что касалось его: каждое слово, сказанное им, каждый его жест и каждый взгляд.

— Но как ты смог там жить? Ты же избегаешь людей, а Москва — самый суетливый и шумный город.

— Было трудно, но мне приходится иногда мириться с этим. Тем более я там пробыл всего-то чуть больше полугода. Не думай, что я совсем уж безнадежный отшельник-одиночка.

— У меня была такая мысль, — я состроила ему рожицу.

— Ты ошибаешься, — он с напускной сердитостью сдвинул брови. — Я могу жить среди людей, просто, я быстро от них устаю.

— А как же я? — мне захотелось поддеть его. — Иногда я бываю очень нудной.

Он с упреком посмотрел на меня.

— Ты — часть меня, — сказал он серьезно. — А это совсем другое.

Я улыбнулась и отвернулась в окно. Трава, высотой в пояс, колыхалась на ветру, словно зеленое бескрайнее море, захотелось броситься в него с головой и утонуть в его изумрудной глубине. В открытое окно врывался теплый, наполненный запахами цветов, ветер. Мне, жительнице 'каменных джунглей' все это буйство природы было в новинку, наверно, поэтому я ощущала легкое головокружение от обилия свежего воздуха. Мы ехали по старой дороге, жидкий слой асфальта напоминал о том, что это все-таки трасса районного значения, но наш автомобиль уверенно вез нас вперед.

Теперь я поняла, почему Дэвид выбрал именно такой. Еще из аэропорта он позвонил кому-то с таксофона и попросил его пригнать. Из разговора я поняла, что Дэвид всегда оставлял машину на хранение, когда уезжал. Долго ждать не пришлось: вскоре приехал человек. Не скрою, я была сильно удивлена, когда увидела машину, на которой нам предстояло путешествовать дальше. Я даже не смогла сдержать улыбки, передо мной был зверь неизвестной породы: немного неказистый, слегка смешной, но в целом — симпатичный. Трудно сказать, какая марка была взята за основу, но теперь это был джип несколько странноватой конфигурации с широкими колесами и крепким корпусом. Все это придавало ему задиристый и даже слегка агрессивный вид. Надо сказать, он не блистал новизной: долгая борьба с российскими дорогами оставила на нем свой след. Дэвид заметил мою усмешку и, сделав приглашающий жест, проговорил:

— Мой степной мустанг. Прошу любить и жаловать. Он не такой изящный, как прошлый 'конь', однако, у него есть масса преимуществ. Во-первых, он никогда не опрокинется, а во-вторых, проедет по любому бездорожью.

— Надеюсь, мы подружимся.

— Несомненно.

— Странно, — рассмеялась я, заглядывая внутрь через окно. — Здесь есть задние сиденья для пассажиров. Неужели, ты изменил своим принципам?

— Тебе нравится надо мной смеяться? — Дэвид криво усмехнулся.

— Немного.

— Лучше, садись, — и он распахнул передо мной дверь.

Автомобиль был высоким, и мне пришлось приложить усилие, чтобы взобраться в него с первого раза. Хорошо, что Дэвид вовремя поддержал меня. Внутри 'конь' был такой же, как и снаружи: крепкий и безо всяких излишеств, настоящий мужской автомобиль. Нет, я вовсе не была разочарована, просто Дэвид в очередной раз удивил меня. Теперь я поняла, что для него, действительно, не важно, сколько стоит та или иная вещь, и как она выглядит. Он не пытался никому пустить пыль в глаза и выбирал то, что действительно было ему нужно в данный момент, независимо от его цены и пафоса. Удивительный человек.

И вот мы ехали по дороге, которая уводила нас все дальше от цивилизации, но мне это нравилось. Здесь среди этой дикой красоты медленно таяли мои страхи. Дэвид был за рулем, ему нравилось водить машину, тут он был в своей стихии, и мне было спокойно с ним, я знала, что он никогда не допустит ошибки.

Однажды нам повстречался какой-то лихач. Он нервно сигналил, требуя уступить дорогу и прижаться вправо. Я думала, Дэвида возмутит такое хамство, но он даже не отреагировал, спокойно продолжая рулить, хотя и не уступил. Я улыбнулась.

— Мужчи-и-ны, — многозначительно протянула я. — Им всегда надо быть круче, чем другие. Почему в тебе этого нет?

Дэвид пожал плечами.

— Ты пытаешься сравнить меня с обычными людьми, но я давно перерос все те игры, в которые они играют. В их крови бродят гормоны, они стремятся к лидерству, желая выделиться, преуспеть в жизни. Это дает им ощущение превосходства над себе подобными. Я же давно понял, что все это глупость, которую мы сами себе придумали, чтобы придать своей жизни смысл. Мужчины гонятся за эфемерными победами, и лишь в конце жизни понимают, что все это никому не было нужно. Но тогда уже слишком поздно, чтобы что-то изменить. Я тоже пережил все это когда-то. Боюсь, я ничем не отличаюсь от них, просто у меня было больше времени, чтобы осознать. И теперь мне смешно смотреть на всю эту суету, и именно поэтому я не испытываю к людям интереса. Ты это уже слышала.

Я задумалась над его словами. Действительно, как ему сложно среди нас, и как много мне еще предстоит понять в этой жизни. А у меня так мало времени!

По обеим сторонам проносились луга, рощи, озера, деревушки, и снова луга, и я была счастлива среди всего этого. Мы ехали весь день, останавливаясь несколько раз, чтобы отдохнуть и перекусить. Дэвид делал это, скорее, для меня, видно было, что его раздражала еда в придорожных закусочных, которая, по правде сказать, была ужасной. Однако деваться нам было некуда.

— Вот подожди, когда мы приедем, я приготовлю тебе настоящий ужин. И ты больше никогда не согласишься обедать в подобных забегаловках.

Меня рассмешил его хвастливый тон.

— Посмотрим, — я с притворной недоверчивостью нахмурила брови.

— Зря ты не веришь. Давай поспорим, что ты будешь умолять меня о добавке!

— Ой, ли?

— Ну, так что, спор?

— Согласна. А на что?

— На один закат.

Я удивленно уставилась на него.

— Как это?

— Ты что, не знаешь? — улыбаясь, спросил Дэвид.

Теперь наступила его очередь надо мной подшучивать.

— В вашем высокоразвитом, цивилизованном мире разучились спорить на закат? Видно, что-то человечество теряет с годами. Ну, так что, согласна?

— Я даже не знаю, на что именно соглашаюсь...

— Не осторожничай, — подтрунивал Дэвид. — Я и не думал, что ты испугаешься.

Его глаза смеялись. Ну, просто мальчишка!

— Я вовсе не осторожничаю, — отмахнулась я.

— Тогда соглашайся.

— Ну, хорошо, я согласна.

Я сказала это с таким обреченным видом, что Дэвид расхохотался.

— На самом деле, тут нет ничего непристойного... Если тебя это смущает?

— А что в твоем понимании непристойность? — я перешла в наступление.

— Не спрашивай меня об этом. Тебе не понравиться ответ.

Дэвид был в восторге. Эта ситуация его сильно забавляла в отличие от меня, ведь я понимала, насколько бессмысленно тягаться с ним в словесной перепалке. Он, бесспорно, был сильней меня в этом вопросе, как, впрочем, и в любом другом.

— Хорошо, лучше мне не знать, — я решила покончить с этим щекотливым разговором.

Дэвид, улыбаясь, только покачал головой, видно, моя быстрая капитуляция слегка его разочаровала, но я не собиралась обсуждать эту непростую тему.

Мы продолжали ехать вперед. Разговор тек своей чередой, то замолкая, то снова разгораясь, но мысль о закате не выходила у меня из головы. Сколько все-таки загадок в этом человеке! Каждый день, проведенный с ним, открывал мне какие-то новые его стороны и грани, о которых я не подозревала до сих пор. Да, я была счастлива с ним, и мне совсем не хотелось вспоминать о том, что именно нас сюда привело!

— Глава 6. Алтай —

Все-таки горы — самое потрясающее творение природы. Ничто на свете не может сравниться с их величавой красотой. Высокие до облаков или низкие, едва заметные среди ландшафта, поросшие лесом или устремленные в небо своими скалистыми уступами — все они были для меня одинаково прекрасны. Я любила горы, пусть мне не часто приходилось там бывать, но это нисколько не мешало восторгаться ими. Вот почему я ощутила странное чувство, когда впервые попала сюда в прошлый раз. И даже те неприятные обстоятельства, которые привели меня в эти места, не смогли уменьшить ощущения восторга и преклонения перед этим горным краем. Даже вернувшись в Питер, я не забыла то место с водопадом, которое однажды показал мне Дэвид. Он назвал его своим сокровищем, теперь оно было нашим общим, и от этой мысли у меня было очень тепло на сердце.

И вот сейчас горы возвышались перед нами. В предвечернем свете клонившегося к горизонту солнца они были просто прекрасны. Янтарные блики скользили по их вершинам, золотом разливаясь по верхушкам деревьев и каменистым склонам. Вечер на Алтае был совсем не таким, как в Питере, он был ласковым и по-домашнему нежным. Земля, вобрав в себя за весь день щедрое солнечное тепло, медленно отдавала его, наполняя воздух густым и терпким ароматом луговых цветом, и от этого в сердце разливался покой и безмятежность. Как бы мне хотелось остаться в этом вечере навсегда!

Теперь я понимала, как много потеряла в своей жизни. Прожив девятнадцать лет в огромном городе, мне не разу не довелось испытать настолько потрясающего ощущения от общения с настоящей природой. И, конечно, присутствие Дэвида во много раз усиливало это чувство безграничного счастья. Он умел изменять мир вокруг меня, рядом с ним даже обычные вещи казались мне какими-то новыми и незнакомыми. Я повернулась к Дэвиду, он, заметив мой взгляд, тоже улыбнулся в ответ.

— Тебе здесь нравиться, — утвердительно сказал он.

Я кивнула.

— Мне приятно, что ты разделяешь мою любовь, — сказал он.

— Да, — хмыкнула я, — во всех отношениях.

Дэвид рассмеялся.

— Ты умеешь играть словами.

— У меня хороший учитель... А если серьезно, тут действительно здорово! Казалось бы, что такого особенного: степи вокруг, горы впереди и солнце над головой... Но мне кажется, что я никогда этого не забуду.

— А ты не замечала, — Дэвид усмехнулся, — что иногда самые прекрасные воспоминания мы получаем от мимолетного прикосновения? Можно на минуту заскочить в незнакомый городок, который покорит тебя на всю жизнь. Или вдохнуть запах травы на случайной остановке, и он будет сопровождать тебя еще многие годы. Такого не бывает, если мы специально настраиваем себя на впечатления. Никогда не понимал туристов, они ходят, раскрыв рты, щелкают фотоаппаратами, а в итоге остаются лишь бесцветные снимки. Надо наслаждаться каждой прожитой минутой, ведь именно она может оказаться самой счастливой.

— Ты — поэт, — улыбнулась я.

— Твои глаза настраивают меня на романтический лад.

— Что такого в моих глазах? — я сделала вид, что не понимаю.

— Солнце.

Потом мы долго молчали, каждый о своем. Время летело незаметно, и вскоре асфальт остался позади, и Дэвид съехал на проселочную дорогу. Вечерело, и тени стали длиннее, в последний раз солнце подарило нам свои золотые блики, и мы въехали в лес. Как и в прошлый раз, мне показалось, что меня с головой накрыл своими волнами огромный, темный океан. Но теперь я была с Дэвидом, и он больше не казался мне таким уж зловещим, поэтому я смогла разглядеть его молчаливую красоту. Косыми лучами между высоких стволов пробивалось солнце, освещая лесной сумрак оранжевым светом, и огромные деревья благодарно застыли в тишине, наслаждаясь этим прощальным солнечным поцелуем. Мы проезжали ручьи, автомобиль Дэвида без труда преодолевал любое препятствие. Я вспомнила, как мы тряслись здесь на телеге, и мне стало не по себе. Было неприятно думать об этом, отчаяние и страх — вот, что хранил в себе лес. Дэвид сразу заметил мое настроение.

— Дай ему второй шанс, — сказал он.

Я поняла, о чем он говорил. Дэвид любил этот лесной край, и он хотел, чтобы и я перестала испытывать страх перед ним.

— В прошлый раз ты была с ним, теперь ты со мной. И все будет по-другому.

Я обернулась на Дэвида. Он смотрел прямо перед собой, но я заметила на его лице легкую тень презрения. Он все-таки ревнует, значит, тогда я не ошиблась. Вот так открытие! И я не смогла сдержать улыбку.

— Надеюсь, теперь волков не будет.

— Это уж точно! — он покачал головой. — Кстати, тебе не снились медведи в детстве? А то здесь живет пара-тройка...

— Нет! — в ужасе воскликнула я. — Этого еще не хватало!

— Да нет, Саша. Они не такие уж и опасные. Просто не надо им мешать. И вообще, никогда не показывай животным свой страх, они это хорошо чувствуют.

— И ты что же, жил здесь с ними бок о бок?

— Ну да, — рассмеялся он, — просто я их не трогаю, а они меня. Мы заключили с диким лесом мирный договор.

— Жаль, что я в прошлый раз об этом не знала...

— Ты была для него чужой.

— А сейчас?

— Сейчас ты со мной. К тому же, они никогда не нападают на человека, а уж тем более, летом.

— Да, я помню. Ты что-то говорил про страх, который мы привезли тогда с собой.

— Не вы, а он.

Он имел в виду Алекса. Я все-таки решила задать один интересующий меня вопрос.

— Дэвид, почему ты на него злишься?

— Ты слишком много сделала для него, а он ничем тебя не отблагодарил...

— Зря ты так говоришь, — я все-таки позволила себе защитить Алекса. — Он тоже многое сделал для меня.

— Что именно?! То, что признался в обмане, который сам же и совершил? Очень благородно. И вообще... если ты была ему нужна, он не должен был отступаться.

— Но ведь это я сделала выбор.

— Нет! Если бы мне пришлось оказаться на его месте, я бы сотворил невозможное, но никогда тебя не отпустил!

Я не ответила, мне не хотелось смотреть на все с этой стороны. Я не могла представить Дэвида на его месте. Это было просто невозможно! Наш разговор зашел в тупик, и я не знала, как из него выбраться.

Дорога шла все время вверх и скоро стала похожа на еле заметную тропу. Мы въехали на небольшую поляну, и Дэвид остановился.

— Все. Дальше — только пешком.

Он, не отрываясь, смотрел на меня, в то время как одной рукой дернул ручной тормоз, другой вынул ключ из замка зажигания. Что значил его взгляд? Кажется, все, что было сказано сейчас, его немного расстроило.

— Дэвид, я люблю тебя...

— Я знаю. Но ты почему-то продолжаешь винить себя в чем-то. Это не правильно.

В этот момент я пожалела, что вчера неосторожно приоткрыла ему свои воспоминания. Все-таки, лучше не делать этого, как выяснилось, ни к чему хорошему такие эксперименты не приводят, только доставляют неприятности. Так же, как и тогда с Сарой. Ее имя окончательно разрушило ощущение счастья, которое было у меня еще десять минут назад. Из открытого окна пахнуло ночной прохладой, и я непроизвольно поежилась. Неприятные мысли заставили меня замешкаться, и Дэвид успел обойти машину, открыв мне дверь. Я, опасливо держась за боковую стойку, спрыгнула на землю, но Дэвид не сделал шаг назад, и поэтому я натолкнулась прямо на него, едва удержав равновесие, но он вовремя поймал меня, прижав к себе. Дэвид уже успел выключить фары, и вокруг было темно. Его лицо тонуло в сумерках, но мне не надо было его видеть, чтобы разгадать выражение его глаз. Я замерла в ожидании поцелуя, но Дэвид не торопился, все больше разжигая во мне желание.

— Я чувствую себя глупым мальчишкой, — прошептал он, наконец. — Кажется, я ревную.

— Это плохо? — прошептала я в ответ.

— Не знаю... Я хочу, чтобы ты была только моей...

— Так оно и есть...

— Но твоя совесть меня просто убивает.

— Это совсем не важно...

Мне стало трудно дышать. Я уже почти не слышала, о чем он мне говорит, я чувствовала запах его кожи и тепло его губ рядом с собой.

— Пойми, это действительно, не важно, — еще раз повторила я.

— Саша, это я должен быть мудрым, а не ты.

— Любовь делает нас уязвимыми, и это не зависит от возраста...

— Но я был уверен, что у меня больше опыта.

— Ты ошибся...

Я почувствовала, что он приподнял меня над землей, и снова усадил на сиденье, с которого я с таким трудом спустилась минуту назад. Его движения были порывистыми, и я поняла, что он потерял контроль над собой.

— Саша... — голос Дэвида стал хриплым.

Он поднялся на подножку, и его темный силуэт закрыл весь проем двери. Мое тело стало мягким и податливым, и мне показалось, что ночь вокруг нас разлетелась на тысячи осколков. Его губы в темноте натолкнулись на мои, и Дэвид с жадностью припал к ним. Его руки дрожали, а тело было напряжено, словно взведенный курок.

— Что я делаю? Я даже не спросил тебя... — его слова донеслись до меня откуда-то издалека.

О чем он говорит? Зачем спрашивать, если и так все понятно! Адреналин в моей крови зашкаливал, и от этого мне было тяжело дышать. Мне хотелось крикнуть: 'Не останавливайся!', но вдруг холодным душем на меня обрушились сомнения. 'А что я умею? Разве могу я что-то предложить ему взамен? Мне всего лишь девятнадцать лет! А у него за спиной целая вечность. Что я знаю о жизни и, тем более, о любви?! Мне вдруг стало страшно от своей неопытности.

— Я не уверена... — вырвалось у меня.

Дэвид сразу замер, словно между нами выросла стена.

— Я слишком спешу... Прости...

— Да, — выдохнула я.

Темнота вокруг нас стала моим спасением, и я была рада, что он не может сейчас увидеть моего лица. 'Трусиха!' — отругала я саму себя, но мое сердце билось, словно набат, заглушая все звуки вокруг.

— Если ты скажешь 'нет', то я не стану настаивать. Я умею ждать, для меня это очень важно. Ты должна САМА меня попросить!

Я осознала, что лежу поперек передних сидений, и Дэвид одним коленом опирается на пассажирское кресло, нависая надо мной. Его губы совсем рядом: я чувствую его прерывистое дыхание на своем лице. Сейчас во мне боролись два чувства: страх перед неизвестностью и желание прижать его к себе и никогда больше не отпускать. Но Дэвид решил все за меня, он резким движением спрыгнул с подножки автомобиля, снова оказавшись на земле, и потянул меня за руку, помогая подняться. Мое лицо пылало, но ночь скрадывала все краски, сохранив в тайне мое волнение. Хотя, Дэвид, наверно, все равно все понял, но я была даже рада. Не хотелось, чтобы он думал, будто я его боюсь.

Я совсем растерялась от обилия чувств, нахлынувших на меня, но Дэвид сумел вернуть меня на землю в обоих смыслах этого слова. Когда я ощутила почву под ногами, мне стало лучше, Дэвид тоже заставил себя успокоиться.

— Пойдем, — как ни в чем не бывало, сказал он. — Ужин ждет нас.

Я молча подчинилась, найти слова для ответа в этот момент я просто не смогла. Из багажника Дэвид достал огромные пакеты с продуктами.

— Откуда все это? — спросила я, пытаясь отвлечься от своих мыслей.

'Наверно, тот человек позаботился о нас' — пронеслось у меня в голове.

— Я подготовился заранее, — подтвердил он мое предположение.

В его голосе я не услышала ни тени того волнения, которое заметила несколько минут назад. Дэвид виртуозно владел своими эмоциями, и я в очередной раз позавидовала его таланту.

— Послушай, какая ночь, — сказал он, взяв меня за руку. — Именно поэтому я люблю это место.

Тишина заполняла все вокруг, даже ветер, казалось, замер, запутавшись в вершинах деревьев, чтобы не нарушать этого совершенства. Мне совсем не было страшно, Дэвид уверенно вел меня вперед, и я полностью отдалась его власти. Он был здесь хозяином, и мне было спокойно шагать рядом с ним, и постепенно мне даже удалось снова привести свои мысли в порядок.

Вскоре я заметила знакомый пейзаж. Да, это была хижина, засыпанная обвалившимися сверху камнями. Деревья отступили, и последние отблески скрывшегося за горизонтом солнца осветили эту грустную картину. Дэвид не обратил на нее никакого внимания и стал подниматься по ступенькам, вырезанным в скале.

— Мы идем в пещеру? — спросила я, хотя ответ был очевиден.

— Ты догадлива, — поддел меня Дэвид. — Или ты думаешь, что у меня есть еще парочка тайных катакомб в этих горах?

— От тебя всего можно ожидать, — ответила я.

— Нет, я не настолько сумасшедший, — он усмехнулся и добавил. — Иди, лучше, вперед.

Подниматься стало сложнее, и Дэвиду было не удобно тащить меня за собой.

Я хорошо помнила этот путь, дважды я проделала его: один раз вверх, потом вниз. И между этими двумя событиями произошло то, что изменило в итоге всю мою жизнь, потому что именно та ночь в пещере стала поворотным моментом во всей нашей истории. Алекс однажды сказал: 'Мне вообще кажется, что я что-то проспал'. Именно так оно и было.

Когда мы поднялись наверх, окончательно стемнело. Успели вовремя, еще полчаса, и пройти по еле заметным ступенькам было бы просто нереально. Наверху прохлада чувствовалась сильней, чем в лесу, и мы поспешили укрыться от нее в пещере. Здесь все осталось таким же, как я помнила: пряный запах душистой травы и огромное количество картин на стенах, которые так и притягивали к себе взгляд. Пока Дэвид раскладывал привезенные с собой вещи и продукты по местам, у меня появилось время разглядеть их внимательнее. Теперь, когда я больше узнала об этом человеке, я смогла до конца понять их смысл и назначение. Десятки мест, которые он мог назвать своей родиной, как это непонятно обычному человеку, и как просто для Дэвида. Здесь вся его история, его жизнь... Мне захотелось прикоснуться к ней, и я провела рукой по старинному полотну, висевшему передо мной. И я почувствовала, как она ожила: засуетились люди на узкой грязной улочке, и на меня вдруг обрушился шум города. В нос ударил нестерпимый запах плесени, и меня тут же захлестнула странная тоска от окружающей серой и однообразной жизни. Я испуганно вскрикнула и отдернула руку от картины. Что это было?!! Я обернулась к Дэвиду, тот неподвижно смотрел на меня, он сразу понял, что произошло.

— Это чувства, которые испытывал художник, когда писал полотно. Помнишь, я говорил тебе про следы, теперь ты сама их увидела. Мастер вкладывает в свои картины душу, поэтому они хранят в себе его мысли и ощущения даже спустя века.

Дэвид присел на колени у камина и разжег огонь. По стенам заметались тени и оранжевые блики от костра, и от этого в комнате сразу стало очень уютно.

— Как странно, — задумчиво проговорила я. — Но раньше со мной такого не случалось.

— Просто ты не знала, что умеешь это. К сожалению, мы сами настраиваем себя на слепоту, считая, что на большее просто не способны. Нужно верить в себя, и тогда ты, действительно, многое сможешь.

Я подошла к камину и опустилась на пол рядом с Дэвидом, машинально протянув ладони к теплу.

— А что я смогу?

— Все! Открой свои чувства. Научись видеть и слышать, и ты поймешь, как много в мире вещей, которых ты раньше не замечала.

Дэвид взял мои руки в свои ладони, его пальцы были горячей, чем тепло от пламени костра.

— Ты научишь меня? — спросила я.

— Да, — ответил он. — Вот, смотри. Ты видишь огонь, но вглядись в него повнимательней, и тебе откроется вся жизнь каждого дерева, чьи ветки горят сейчас перед тобой. Вот шелестят листья на их вершинах, вот холодный ветер гнет их к земле...

— Так значит, у деревьев тоже есть чувства? А мы так жестоко сжигаем их в огне!

— Это сухие ветви, которые сами упали с деревьев, они уже мертвы. Но именно поэтому я стараюсь не рубить на дрова живые стволы, только засохшие. Потому что я люблю этот лес, я понимаю его, а он меня. Между прочим, аборигены многих стран до сих пор просят прощения у животных, когда убивают их. По-моему, прекрасная традиция, а мы еще называем их дикарями.

Он криво усмехнулся, увидев мое недоумение.

— Но знаешь, Саша, если начинать задумываться над всем этим, можно сойти с ума. Человек уничтожает так много живого, чтобы сделать комфортным свое существование! Но можем ли мы отказаться от благ цивилизации, чтобы сохранить им жизнь? Вот в чем вопрос.

Дэвид хитро улыбался, глядя на меня.

— Да, ты прав, — я с трудом пыталась уложить в голове то, что сейчас услышала. — Это сложный вопрос.

— Ладно, — Дэвид хлопнул себя по коленям, отмахиваясь от своих мыслей, и резко встал на ноги, — я обещал тебе ужин, надо держать свое слово. Кстати, не забудь про наш спор.

— Да, но закат уже прошел, — обрадовалась я в надежде, что он передумает.

— Ничего, будет другой, — оптимистично отозвался он.

Я только вздохнула, 'отмазаться' не удалось. Но кстати, я еще не проиграла, хотя надежды на это было мало.

Потом Дэвид занялся приготовлением ужина. Он запретил мне принимать в этом участие, объяснив, что я буду только мешать. Я, конечно, возмутилась, но он остался не преклонен.

— Женщины ничего в этом не понимают, — бурчал он, разделывая мясо и добавляя в него какие-то лишь ему одному известные специи и маринады.

В камине он соорудил очаг из камней, специально подготовленных для такого случая.

— Извини, сегодня я не буду сильно увлекаться, а то наш ужин плавно перетечет в завтрак. В этот раз мы обойдемся облегченным меню.

— Да уж, пожалуйста, не больше пяти блюд, — сострила я.

Он только отмахнулся от меня:

— Грубиянка.

Время летело быстро, и вскоре по комнате стали распространяться такие ароматы, что мой желудок просто скрутился в трубочку, напоминая, как сильно я проголодалась.

— М-м-м, замечательно, — приговаривал Дэвид, кладя себе в рот очередной кусочек шкварчащего на огне мяса.

Я просто захлебнулась слюной.

— Дэвид, я тоже хочу попробовать...— жалобно скулила я.

Но он только улыбался и отрицательно качал головой.

— Еще не готово, не порть себе аппетит.

— Я скоро умру от голода.

— Не правда. Человек может прожить без еды несколько недель.

— Ты садист.

— Нет, долгое ожидание только придает остроту ощущениям.

— Хватит философствовать! — я потянулась к нанизанному на вилку кусочку, но Дэвид опередил меня, ловко положив его себе в рот.

Я издала отчаянный стон.

— Ну, хорошо, — Дэвид сделал вид, что сжалился надо мной, — иди, порежь салат.

Я ожидала совсем не этого. Какое коварство! Но Дэвид пояснил совершенно серьезно.

— Во-первых, это отвлечет тебя, а во-вторых, сэкономит время.

— А как же твои принципы?

— Черт с ними, иначе ты сведешь меня с ума! — Дэвид рассмеялся, жестом указывая на стол в глубине комнаты, на котором были разложены овощи.

Я, наигранно вздохнув, поплелась туда.

Наконец, все было закончено. Дэвид сам сервировал стол, неизвестно откуда он достал старый подсвечник с огарком парафиновой свечи.

— Все, что смог найти, — извиняющимся тоном сказал он.

Я не удержалась и рассмеялась:

— Романтично.

— Я же должен тебя чем-то удивлять.

— У тебя это и без свечей хорошо получается.

— Ну, если тебе все равно... — он поднял подсвечник, намереваясь выбросить его подальше, но я поспешно остановила его.

— Нет, пусть останется.

Одним словом, подготовка шла полным ходом. Все, что было сейчас на столе, выглядело просто превосходно, Дэвид, конечно, был потрясающим поваром, с самого начала я в этом нисколько не сомневалась. Все мое неверие было только на словах. Дэвид достал из коробки два огромных винных фужера и поставил их на стол.

— Это бесподобное вино, я выбирал его сам в лучшем погребе Италии. Оно ждет тебя уже много лет.

— Сказочник.

— Ничего подобного. Это правда. Я знал, что ты однажды придешь ко мне.

Он улыбался, а я с сомнением покачала головой. Дэвид разлил вино в фужеры, оно было ярко алое и отливало золотом в трепещущем свете свечи.

— Многовато для меня одной, — проговорила я, глядя, как играет пламя на поверхности бокала.

— Тебе совсем не обязательно пить все, — пояснил Дэвид, — но ты должна хотя бы пригубить его, чтобы почувствовать аромат. Ты никогда не оценишь вкус еды, если не дополнишь его соответствующим вкусом настоящего вина.

— Как сложно.

— Ничего сложного, — он пожал плечами и поднес бокал к губам.

Я последовала его примеру и сделала один глоток, и мне показалось, что я с головой окунулась в лето. Аромат был действительно восхитительный, а вкус немного терпкий, но это лишь придавало вину особую прелесть. Я с новой силой ощутила голод, и мне пришлось сдерживать себя, чтобы не наброситься на еду.

Все было очень вкусно, никогда в жизни я не ужинала с таким аппетитом. Дэвид был прав, не давая мне ни кусочка, это и правда только усилило вкус блюд. Немного утолив голод, я спросила:

— А что значит, спорить на закат?

Дэвид подался немного ко мне и, подперев подбородок кулаком, насмешливо улыбнулся.

— Я понимаю твой вопрос, как желание вернуть долг. Значит, ужин тебе понравился?

— Ну, — я кокетливо подняла глаза к потолку, — я еще не решила. Но никогда не повредит подготовиться.

— Это уж точно. Тем более что у тебя нет шансов выиграть этот спор.

— Ты очень самоуверен.

— Да, я знаю свои достоинства.

— Ты имеешь в виду самоуверенность или талант повара.

— И то, и другое.

— Ну, так что я должна буду делать с этим закатом?

— Так ты сдаешься?

— Да, — вздохнула я.

Дэвид рассмеялся.

— Я так и знал. Хорошая еда — путь к сердцу не только мужчин. Женщины тоже не могут устоять перед этим.

— Не томи, — я сердито постучала вилкой по столу.

— Ну, хорошо, — он откинулся на спинку стула. — Эта традиция южно-американских индейцев. Однажды мне выпало родиться одним из них. Это было очень давно, но ту жизнь я вспоминаю с особой теплотой. Индейцы — очень необычный народ, и они сильно изменили мое представление о мире. Я мог бы часами говорить об этом, но боюсь тебя утомить. Все, что их окружало, имело для них глубокий смысл, особенно солнце. Они посвящали ему песни, поклонялись восходу, благодарили за каждый новый день. Оно всегда было той осью, вокруг которой вращался их мир, и у молодых людей была традиция: чтобы поразить своего избранника, они дарили ему закат. Идея заключалось в том, что двое уединялись в горах, на каком-нибудь живописном склоне, откуда можно было наблюдать заходящее солнце. Они провожали его вместе, и тот, кто решил сделать этот подарок, говорил о своих чувствах избраннице или избраннику. И если чувства были сильными, то закат горел ярко и долго, если же нет, то солнце скрывалось в облака, прячась от лживых слов.

— Но ведь это не честно. Вдруг день окажется пасмурным или дождливым. Как можно полагаться на погоду в таком серьезном вопросе?!

— Но ведь иногда случается чудо, — Дэвид продолжал насмешливо смотреть на меня, поигрывая вилкой, — я много раз видел, как в последний момент перед самым закатом солнце вдруг разрывало тучи у горизонта. И закат пылал так, как не бывает даже в самый яркий и теплый день! Если ты помнишь, так случилось и в тот вечер, когда я показывал тебе водопад. После бури.

Я помнила.

— Но ты не говорил мне о своих чувствах.

— Разве? — Дэвид приподнял одну бровь. — Просто ты не смогла меня услышать...

Мы застыли, глядя друг другу в глаза. Наконец, я не выдержала и опустила взгляд, да, я многого не понимала тогда.

— Я тебя не виню, — Дэвид нежно взял меня за руку, словно извиняясь за свои резкие слова, — все было именно так, как должно было быть.

Он решил вернуться к основной теме.

— Вот какую традицию я перенял от тех индейцев. Не знаю, существует ли еще тот народ. Может, и нет. Испанцы разрушили весь их мир, они убили многих моих соплеменников, и я тоже погиб тогда. С тех пор я ненавижу их, и когда однажды меня угораздило родиться наследником испанского престола, я был только рад, что меня быстро отравили. По-моему, я тебе это уже рассказывал.

Я кивнула, улыбаясь.

— Когда я слышу твои истории, мне кажется, что я читаю роман.

— Боюсь, это был бы очень жестокий роман. О многом я тебе не говорю, чтобы сберечь твои нервные клетки.

— Спасибо, — съязвила я, — ты очень заботлив.

— Когда ты 'разглядишь' все картины в этой комнате, тебе многое станет ясно.

— Лучше отложу это на потом, — я передернула плечами, вспомнив тоскливое чувство безысходности, которое хлынуло на меня с холста.

— Тот художник был беден, и он умирал от какой-то болезни, именно поэтому его работа пропитана грустью. Я взял у него эту картину, чтобы он смог купить себе еды.

Он задумчиво постукивал пальцев по бокалу, но меня мучил совсем другой вопрос.

— И часто ты дарил закаты?

— Ни разу.

— Почему? — недоверчиво спросила я.

— Потому что это очень серьезный поступок. Для него у меня не было повода.

Глаза Дэвида блестели в полутьме комнаты, ему всегда нравилось, когда я поднимала подобную тему. Как можно шутить с этим? Тем более после того, как выяснилось, что он и сам мог испытывать такие же чувства! Но Дэвид продолжал улыбаться. Нет, он не тот, кто будет заваливать меня объяснениями, оправдываться и пытаться что-то доказать. Вот он сидит и просто смеется над моими слабостями, и это выглядит намного убедительнее любых слов. За это я его и люблю! Дэвид поднял бокал.

— За закат.

Мне ничего не оставалось, как поддержать его тост.

— За завтрашний закат.

— Мне нравиться, что ты не откладываешь дела в долгий ящик, — хмыкнул он.

— Жизнь коротка...

Дэвид сделал глоток и отставил бокал в сторону. Я повторила то же самое. 'Хватит' — подумала я про себя. Мне редко приходилось пить спиртные напитки, поэтому я не знала, как повлияет на меня это вино. Я слегка нервничала. Что будет дальше? Ужин закончился, и я должна решить, как вести себя с Дэвидом. Сейчас мною управляли все те же страхи, что и там, в машине. Я такая неумелая и неопытная! Мне было невыносимо признаться ему в этом. Но Дэвид сказал, что умеет ждать, и я была уверенна, что он выполнит свое обещание. Этот факт меня немного успокоил... Нет, уж лучше бы он сам взял все в свои руки!.. 'Глупая! Ты сама не знаешь, чего хочешь!!!' Я отвлеклась от своих мыслей и взглянула на Дэвида. Его лицо освещало лишь слабое пламя догорающей свечи, но я заметила, что он всеми силами пытается сдержать улыбку. Боже мой, он же все видит!!! Я онемела от этой ужасной мысли. Все мои чувства для него, как на ладони. Что он думает обо мне?!! Я, сама не знаю зачем, задула свечу, мне захотелось скрыться от его пытливых глаз. Можно подумать, это поможет! Комната погрузилась в темноту, лишь в камине тлели догорающие угли.

— Я уже говорил тебе, что ожидание только придает остроту ощущениям.

В его голосе явно звучала улыбка.

— Почему ты это сказал? — с напором отозвалась я.

— Просто так... Тебе же понравился ужин.

Но я точно знала, что он имел в виду совсем не это. Я запаниковала, мне стало стыдно за свою нерешительность, за свою неуверенность и за свою... но Дэвид не дал мне запутаться в собственных мыслях. Он встал из-за стола и, взяв меня за руку, потянул за собой.

— Пойдем, я покажу тебе ночь. И не сомневайся ни в чем. Я буду ждать столько, сколько надо.

Он говорил все это, не глядя на меня, и я была рада, потому что сейчас на моем лице было замученное и растерянное выражение. Дэвид буквально вытащил меня наружу, и прохладный воздух дохнул мне в лицо, охладив разгоряченные щеки.

Стояла звенящая тишина. Вокруг ночь, и над головой огромное, все в звездах, небо. Я застыла, глядя на эту красоту. Нет, в городе такого никогда не увидишь, к тому же в Питере летом не бывает настолько темных ночей. Здесь же темнота окутывала нас со всех сторон, казалось, до нее можно дотронуться рукой, ощутить пальцами ее бархатную глубину. Небо сливалось с землей, и лишь звезды светили, как ориентиры, не давая перепутать, где находится верх, а где — низ. Дэвид вел меня вперед, я знала, что где-то там за поворотом находится водопад, и вскоре услышала его неясный гул. Да, вот и он. Я помнила водопад в свете дня, но сейчас он был еще прекрасней. Из-за горизонта появился краешек луны, ее свет серебряными бликами отразился от струящейся воды, и мне показалось, что водопад светится изнутри. Волшебная ночь! Я смотрела на все это, раскрыв рот, совершенно позабыв о своих недавних страхах. Дэвид, увидев выражение моего лица, рассмеялся.

— Ты похожа на сельскую школьницу, которую впервые вывезли в столицу.

— Так оно и есть, только наоборот, — отозвалась я.

И мы еще долго сидели на краю водопада, слушая тишину, и я не заметила, как уснула на его коленях под звук падающей с огромной высоты воды.

В ту ночь мне снились сны. В перерывах между ними я почувствовала, как Дэвид поднял меня и перенес в пещеру, аккуратно уложив на софу, стоящую у камина. Я слышала, как он разжег огонь, и приятное тепло разлилось по моему замерзшему телу. Очень хотелось, чтобы Дэвид согрел меня своими руками, но он держал слово. Как жаль... И я снова провалилась в дрему. Сны хороводом кружились в моей голове, сменяя один другой: разрозненные обрывки былых воспоминаний... Но потом я увидела Дэвида. Это был очень страшный сон, я видела его измученное лицо, на котором отпечаталось отчаяние, и он уходил от меня все дальше и дальше, пока не скрылся в тумане. Я тянула к нему руки, звала по имени, но это не помогло. Он ушел, и мне показалось, что оборвалась последняя нить, связывающая меня с ним...

Все мои ощущения были настолько реальны, что я скорчилась от нестерпимой боли, обхватив себя руками. Я проснулась, тяжело дыша, и почувствовала, как по моим щекам катятся слезы. Дэвид был рядом, пытаясь успокоить меня, но я не сразу поняла, что он со мной.

— Дэвид... Дэвид...— шептала я его имя.

— Саша, я с тобой, — он целовал мои щеки, и в его голосе слышалась тревога. — Ты стонала во сне. Что случилось?

— Дэвид, мне страшно... — я захлебнулась в слезах, — мне снилось, что ты ушел...

— Глупенькая, — тихо засмеялся он, — я никогда не уйду. Обещаю.

— Дэвид, я люблю тебя...

— Я тоже люблю тебя...

Мои руки потянулись к нему, и я, что было сил, прижалась к его груди, ища спасения от своих страхов. Он был без рубашки, и я ощутила тепло его тела. Меня словно обожгло. Я несмело коснулась губами его кожи, и почувствовала, как дрожь пробежала по его рукам.

— Саша...— выдохнул он, — я не смогу себя сдержать...

В ответ я еще раз дотронулась губами до его обнаженной груди, и мои руки сомкнулись у него за спиной. 'Я не могу его терять! — эти слова стучали в моих висках. — Все что угодно, но только не это!!!'. Дэвид одним движением приподнял меня над полом и откинул на софу, оказавшись сверху. На секунду он замер, и я услышала в темноте его хриплый голос:

— Ты уверена?

— Да...

И потом комната поплыла и растворилась, оставив нас один на один с тем огнем, в котором мы оба сгорали. Пламя, трепещущее в камине, выплеснулось наружу и закружило нас в своем безумном вихре. Оно был повсюду: в его руках, и в моих глазах, в наших мыслях и чувствах, которые переплетались и сталкивались, рассыпаясь в миллионах сверкающих искр.

Куда подевались все мои сомнения? И как вообще я могла в чем-то сомневаться?! Теперь я точно была в этом уверена, и потому почувствовала свободу. Свободу от всех предрассудков и ненужных страхов... Лишь под утро я уснула, и страшные сны больше не тревожили меня в ту ночь...

— Глава 7. Одиночество —

Когда я открыла глаза, к комнате все еще было темно, но сквозь щели в занавеске у входа пробивалось солнце. Где-то вдалеке щебетали птицы, радуясь новому дню, и мне тоже захотелось забраться на самую высокую ветку и петь. Я улыбнулась, представив себе эту картину...

Дэвид был рядом, я чувствовала его дыхание на своей шее, и это было самое прекрасное ощущение, которое я когда-либо испытывала. Моя голова лежала у него на груди, и я слышала каждый удар его сердца, оно билось спокойно и ровно. Теперь мы были с ним единым целым, и Дэвид стал МОИМ. Я не удержалась и чуть слышно рассмеялась.

— Что смешного? — сразу же ответил он.

Значит, не спит. Я подняла голову и повернулась к нему, он лежал, закинув одну руку за голову, вторую же я чувствовала на своей спине. Дэвид улыбался, он выглядел так, как будто уже давно проснулся.

— Ты не спишь? — спросила я.

— Да, я не смог уснуть.

— Совсем?! — удивилась я. — И что же ты делал?

— Ну, я вспоминал свою жизнь, — он усмехнулся, — а, принимая во внимание ее продолжительность, мне было, чем заняться...

— Представляю себе. И о чем же ты думал?..

— О том, что я никогда не чувствовал себя таким счастливым... Как глупый, пятнадцатилетний мальчишка... Странное ощущение. И давно забытое.

Я снова засмеялась, мне было приятно слышать такие слова. В его случае, их можно было назвать комплиментом.

— Я должна тебе закат, — вспомнила я проигранный спор.

— Если хочешь, я прощу твой долг. Теперь это уже не важно.

— Бессовестный! — возмутилась я. — Так это был всего лишь предлог, чтобы потом провести со мной ночь?!

— Ну, обычно у индейцев все этим и заканчивалось, — он невинно захлопал глазами. — Разве я тебе не сказал?

— Нет!

— Ну да ладно, ведь ты решила обойтись без прелюдий. Очень смело!

— Дэвид! — я шутливо замахнулась на него.

Но он поймал мою руку и, перевернув на спину, склонился надо мной. Его лицо стало серьезным, и мое сердце заколотилось с новой силой.

— В моей жизни не было женщины, лучше тебя. Поверь мне, я не преувеличиваю. И я хочу, чтобы ты всегда это знала, что бы ни случилось дальше...

— Дэвид, почему ты так говоришь? — мне стало не по себе.

Словно холодный ветерок пронесся по комнате, отняв у меня ощущение покоя. Но его губы не дали мне больше ничего сказать, и мой неожиданный страх растворился в его поцелуе. Голова закружилась, мои пальцы гладили его лицо и волосы, но что-то было в Дэвиде не так, еле заметное и неуловимое, то, что он хотел от меня скрыть. Его тело было напряжено, но мне показалось, что не я была тому причиной.

— Дэвид, что с тобой? — я усилием воли оторвалась от его губ и заглянула в глаза.

В них я увидела выражение безысходности, и мне стало страшно. Он промолчал, и это еще больше усилило во мне тревогу.

— Саша, не забывай то, что я тебе сейчас сказал...

— Не забуду, — ответила я, но это меня совсем не успокоило. — Что случилось? Ты изменился.

— Предчувствие...

— Мой сон напугал тебя?

— Не только...

Я обняла его обеими руками.

— Дэвид, я...

Но он не дал мне договорить.

— Господи, Саша, я не смогу без тебя жить! — и он с силой сжал мое лицо в ладонях. — Я просто не смогу!!!

— Дэвид, не пугай меня. Что случилось?!!

— Лес изменился. Я снова чувствую вокруг страх... И вижу в голове ужасные картины...

Дэвид резко поднялся и встал на ноги, ища одежду.

— Какие картины?!

Он стал лихорадочно одеваться. Подняв с пола мои джинсы и водолазку, он поспешно бросил их мне.

— Саша, вставай, надо уходить.

Паника овладела мной. Никогда я не видела Дэвида таким, и я понимала, что случилось что-то из ряда вон выходящее. Я двигалась, словно во сне, почти в бессознательном состоянии я опустила ноги на пол и ощупью нашла свою одежду. Дэвид оглянулся на меня и застыл на мгновение посреди комнаты. Я с трудом осознавала, что на мне ничего нет. Дэвид одним прыжком преодолел расстояние между нами и обнял меня, словно стараясь защитить от того, о чем знал лишь он один.

— Саша, — прошептал он, целуя мои плечи, — это несправедливо... Ты здесь не причем... Все должно быть совсем не так... Ну, почему именно ты?!!

Он бормотал эти бессвязные, на мой взгляд, слова, и от них мне становилось еще хуже. Я почти перестала двигаться и практически повисла на его руках. Наконец, Дэвид, словно очнувшись, хорошенько встряхнул меня и повторил:

— Надо уходить.

Его резкое движение помогло мне собраться с мыслями. Я постаралась быстрей натянуть на себя одежду, но руки предательски тряслись, и от этого моя нога никак не хотела попадать в штанину. Наконец, я была готова, и Дэвид схватил меня за руку. Он развернулся к выходу, собираясь увлечь меня за собой, но вдруг застыл, и я с ходу натолкнулась на него. Он медленно обернулся, и мороз пробежал по моей коже, когда я увидела выражение его лица.

— Уже поздно...

Он с тоской посмотрел на меня и добавил:

— Все было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой.

Я вся похолодела, его слова прозвучали, как приговор. И вдруг он начал быстро говорить, словно боясь чего-то не успеть.

— Саша, я многому не научил тебя, но ты многое сможешь... Ты должна знать главное: не верь словам, верь своему сердцу. Однажды я уже говорил тебе это, и теперь говорю еще раз! Ты поняла меня?

— Да, — машинально ответила я.

— Научись ВИДЕТЬ. Открой свои глаза и свои чувства. Тебе все это дано, только надо захотеть! Ты поняла меня?

— Да, — еще раз пролепетала я. — Дэвид, что случилось?

— То, чего я всегда боялся... Они пришли за тобой...

— За мной? Кто? Что им нужно? — тысяча вопросов хороводом закружилось в моей голове.

Но Дэвид не дал мне их произнести. Он отпустил мою руку и жестом остановил меня.

— Оставайся здесь.

И он исчез за грубой кожаной занавесью, которая загораживала вход в пещеру. Не успев моргнуть, я осталась одна. Комната без Дэвида сразу же показалась мне пустой, хотелось броситься за ним, но мои ватные ноги даже не двинулись с места. Всем телом овладела болезненная слабость. 'Что случилось? — спрашивала я себя и не находила ответа. Не знаю, сколько прошло времени, но, наконец, я нашла в себе силы, чтобы оторвать ноги от пола и бросилась к выходу. В лицо мне ударил яркий солнечный свет, однако сегодня он показался мне враждебным и неприятным. Когда глаза привыкли к солнцу, я остановилась как вкопанная, увидев перед собой ужасную картину.

На тропинке, ведущей к водопаду, стояла Сара. Она была вся в черном, словно тень из ночного кошмара. На ее лице отразилось злобное торжество, и губы раздвинулись в страшном, почти зверином оскале. Но еще хуже было то, что я увидела прямо перед собой. Дэвид стоял на коленях, прямо на камнях, обхватив голову руками. Ему было очень больно: я видела, как напряглась его спина, и дрожали руки.

— Не надо, Сара! — прохрипел он. — Зачем она Отступнику? Я просто отдам камень, и ты отпустишь нас!

— Нет, Дэвид, у него совсем другие планы на нее.

— Нет, я не хочу этого видеть! — воскликнул Дэвид, еще сильней сжимая голову обеими руками. — Зачем ты показываешь мне все это?!

— Чтобы ты понял, что все очень серьезно! Ты знаешь, что не сможешь ее защитить. Твоих сил не хватит, чтобы тягаться с ним. У тебя нет выбора, Дэвид. Она обречена... Ты не сумеешь спрятать ее, потому что он найдет ее везде!

— Но причем здесь она?

— Отступник не может позволить, чтобы кто-то бередил его раны.

Дэвид с надеждой поднял голову:

— Ему не надо нас бояться. Мы исчезнем и никогда больше не попадемся ему на глаза! Я не хочу участвовать в его войне.

— Нет, Дэвид, это не обсуждается! — Сара сделала еще один шаг вперед.

— Но почему? Я не понимаю...

— А тебе и не надо ничего понимать! — зло закричала Сара, еще ближе подойдя к нему. — Ты думал, что можешь так легко отшвырнуть меня, как надоедливую собаку? Ты думал, что я не смогу тебе отомстить? Ты ошибался, Дэвид! И вы теперь в моей власти. Ты будешь ползать у меня в ногах! Умолять оставить ей жизнь! И ты знаешь, что я попрошу взамен!

Дэвид затих, еще больше сгорбившись от этих ее слов.

— Я так и думал, что дело только во мне, — прошептал он. — Так отпусти ее!

Но Сара в ответ только сжала кулаки, и новый приступ боли обрушился на Дэвида.

— Что ты делаешь?! — крикнула я и бросилась на колени рядом с ним.

Дрожащими руками я подняла его лицо, и мое сердце оборвалось. Тени пролегли у него под глазами, словно он не спал много дней, и глубокая кривая складка прорезала его лоб.

— А вот и она! — язвительно воскликнула Сара. — Главная героиня сегодняшней драмы. Как приятно, что и ты пришла поучаствовать.

Но я не обращала на нее внимания, потому что не могла оторваться от Дэвида. То, что предстало моему взгляду, было по-настоящему страшно. Я увидела слезы в его глазах — глазах человека, который не боится ничего и никого в этом мире, который проходил много раз через смерть и видел то, от чего любой из нас сошел бы с ума! Что такого она показала ему? Он, казалось, не замечал ничего вокруг, даже меня. Мне так хотелось защитить Дэвида от нее, но это было не в моих силах.

— Дэвид, ты слышал слова Отступника? — ядовито прошипела Сара.

— Да, — с трудом выдавил он.

— У тебя только один выход. И ты знаешь мои условия! — голос Сары стал ледяным.

— Да, — обреченно отозвался он.

— И ты согласишься на это, — в ее тоне не было вопроса. Она знала ответ наверняка.

— Да... — еле слышно проговорил Дэвид. — Ты — чудовище! Однажды я убью тебя!

— Ты не посмеешь, — процедила она сквозь зубы. — Моя долгая и счастливая жизнь теперь залог ее свободы. Выбирай!

Дэвид ничего не ответил, но она и не ждала, что он что-то скажет. Сара заранее все продумала. Я с трудом понимала, что здесь произошло, но я знала главное: они только что заключили какую-то очень страшную сделку! Я медленно подняла на нее глаза, Сара стояла, победно сложив руки на груди. Словно в ответ на мой немой вопрос, она проговорила:

— Отступник подарил мне его. Как вещь ко дню рождения. Его жизнь в обмен на твою! И Дэвид пойдет со мной, потому что у него нет другого выхода. Я знала, что он сделает это ради тебя, — она презрительно скривила губы. — Подумай только, какая жертва! Разве ты стоишь этого?

— Стерва! — бросила я ей в лицо. — Он никогда не будет твоим!

— Посмотрим, — прорычала она. — Я бы с удовольствием столкнула тебя в водопад, но боюсь, что и он бросится за тобой. У него осталась последняя жизнь, и это связывает мне руки! Жаль!

Я не отрываясь, смотрела ей в глаза, мне нужно была знать, что случилось. И я узнаю, чего бы мне это ни стоило! Как и в прошлый раз, я увидела, как Сара вздрогнула, почувствовав меня в своей памяти, но на этот раз я не остановлюсь! Сейчас все получилось быстрей и проще, чем раньше, и чужие видения замелькали в моей голове. И я поняла, что это был за страх, о котором говорил сегодня Дэвид — это был страх за меня. Он заранее знал, что случиться сегодня, и что Сара потребует от него, она 'разговаривала' с ним в тот момент, когда он сказал мне о страшных картинах в своей голове. Теперь я тоже увидела их, и у меня подкосились ноги. Это были чудовищные образы, нарисованные больным воображением Сары. В них была я, один на один с бесконечной жестокостью Отступника. И Дэвид рядом... Я вспомнила его слова: 'Свою боль я бы перетерпел, твою — не смогу'. Я всегда была его слабым местом, и вот такой момент наступил.

Я заметила, как перекосилось лицо Сары. Конечно, она увидела сегодняшнюю ночь! Но мне не было жаль ее, она вполне заслужила такую пытку! Я хотела, чтобы это воспоминание осталось с ней навсегда, на всю ее бесконечную жизнь. Кажется, она поняла мои мысли, и от этого ее глаза налились кровью. Пока длилась наша с ней молчаливая дуэль, Дэвид получил возможность двигаться. Он, покачиваясь, поднялся на ноги и встал между нами, заслонив меня от Сары.

— Хватит! — холодно проговорил он, глядя на нее. — Наша сделка в силе, но мне надо забрать камень.

— Я пойду с тобой, — ответила она, приходя в себя после того, что я ей показала.

— Нет, — отрезал Дэвид. — Она пойдет со мной.

Сара хотела возразить, но он не дал ей сказать ни слова.

— Иначе я расторгаю сделку. Не забывай, водопад рядом. Я могу и прыгнуть...

— Ты не сделаешь этого, — зло ответила она, но в ее голосе прозвучало сомнение.

— Сделаю. Мне нечего терять.

Он даже не стал дожидаться ее ответа, просто повернулся ко мне и, взяв меня за плечи, практически втолкнул в черный проем пещеры. После дневного света, здесь было темно, как в могиле. Это оказалось именно то сравнение, которое было нужно. Я находилась в шоке от всего того, что произошло, мой ум отказывался верить.

— Дэвид, ведь все это неправда? — задыхаясь, произнесла я. — Ты же не уйдешь? Ты что-нибудь придумаешь, как придумал тогда с Аресом?

— Саша, — простонал он, — Саша...

Он не смог больше ничего сказать, просто сгреб меня в охапку и стал целовать мое лицо, шею и руки... Как в последний раз... От этого сравнения, мое сердце сковало льдом. Нет, этого не может быть! Просто не может быть! Не верю! По щекам градом катились слезы, я всхлипывала и повторяла:

— Не правда, не правда...

— Саша, — Дэвид взял мое лицо своими ладонями и заставил взглянуть себе в лицо. Его руки были холодны, как тот лед, который был сейчас в моем сердце. — Я не могу поступить иначе, потому что она пришла не одна. Там внизу люди, они получили приказ забрать одного из нас. Они фанатики, и они не отступятся. Это 'звери', самые лучшие из 'гончих псов' Отступника. Они едят с его руки и ни за что не ослушаются его приказа. От них нельзя скрыться, их невозможно ни обмануть, ни купить. У меня нет выбора, я не могу рисковать тобой. Здесь не кино, где главный герой раскидывает сотни врагов и спасает свою возлюбленную. Это реальность! И она, как всегда, очень жестока. И потому мне приходится делать страшный для меня выбор.

— Дэвид, я не хочу жить без тебя...

— Ты должна. Пока ты жива, у меня есть надежда... И не забывай о том, что я тебе говорил. И найди последний камень, пока Отступник не заставил меня это сделать!

Дэвид помолчал и добавил:

— Алекс — теперь единственное, что у тебя осталось.

— Не говори так, — мне показалось, что от этих слов мое сердце совсем перестало биться.

Они прозвучали, как прощание навсегда.

— Мне пора, — сказал он и отступил на шаг. Дэвид, не отрывая от меня глаз, одной рукой пошарил на каминной полке и, отбросив в сторону картину в старой почерневшей рамке, достал из-за нее янтарную фигурку. Она все еще была на моей цепочке. Все это я отметила как бы про себя, мой взгляд был прикован к его лицу. Защемило сердце, я знала, что он сейчас скажет.

— Не ходи за мной, так будет еще трудней...

— Дэвид, мы скоро увидимся? — в моих словах прозвучала такая надежда, что лицо Дэвида перекосилось. Он закрыл глаза и со всей силы прижал меня к себе, словно хотел в последний раз почувствовать мое тепло каждой клеточкой своего тела. Я словно провалилась в туман, такой плотный и густой, что стало темно. И холодно! Когда я открыла глаза, его уже не было, только пустота вокруг и душераздирающая тишина! Я бросилась к свету, хватаясь за последнюю соломинку, стараясь увидеть его еще один раз, но он уже был внизу. Дэвид быстро бежал по ступенькам, не оглядываясь и не останавливаясь. Я не выдержала этой тишины.

— Дэвид! — что есть силы, закричала я.

Он на секунду остановился, словно собираясь с силами, потом медленно оглянулся, и я увидела его лицо, искаженное отчаяньем. Именно такое, каким я видела его вчера во сне. И он уходил навсегда! Еще секунду Дэвид смотрел на меня, потом отвернулся и исчез в тумане.

Туман был в моих глазах, он расплывался все шире, заслоняя собой солнце. Я прислонилась к скале, чтобы не упасть. Свет исчез, наступила темнота. Мне не хватало воздуха, чтобы дышать, чтобы видеть, чтобы чувствовать. Но какой теперь в этом смысл? Время остановилось...

Туман... Он окутывал меня с ног до головы своей плотной серой пеленой. Липкий и неприятный, но он давал возможность не думать. Мысли замерли... Было темно, лишь откуда-то издалека пробивался тонкий дрожащий луч света. Сначала он казался светлым еле заметным пятном, потом стал ярче и, наконец, ударил по глазам, заставив зажмуриться. Свет причинял мне боль, и я захотела заслонить лицо от его ядовитого прикосновения, но чья-то рука остановила меня. Она была теплая и мягкая. Что это? Кто нашел меня в этом тумане? Дэвид? С новой силой память схватила меня в свои цепкие лапы. Нет!.. Он ушел, и я не знаю, увижу ли его когда-нибудь вновь. Мне захотелось укрыться от этих рук, но они не исчезали, и их тепло медленно разливалось по моему бесчувственному телу... Туман стал отступать, медленно, словно нехотя, и потом я увидела глаза, огромные, бирюзовые, словно море...

— Возвращайся, — я услышала голос.

Он был нежный и очень приятный, навевая воспоминания о далеком доме. Мама?... Нет, это не она...Слишком далеко...

— Кто-то остановил время. Что здесь произошло?

Я продолжала молчать, и мне казалось, что это всего лишь сон, но тепло ее рук было реальным, и вскоре я начала подавать признаки жизни. И чем больше я приходила в себя, тем сильнее ощущала боль от своей потери. Наконец, мне удалось найти в себе силы, чтобы взглянуть на того, кто был рядом со мной. Орланда. Ну конечно, эти бирюзовые глаза могли принадлежать только ей. Я почувствовала, как к горлу подступает ком. Слезы сами покатились по моим щекам, а я не могла их остановить...

— Он ушел... — сквозь рыдания выговорила я.

— Я знаю.

— Откуда? Почему Вы не помогли ему?!!

Я накинулась на нее с упреками, но она, похоже, готова была простить мою дерзость.

— Когда я узнала об этом, было уже поздно.

Я непонимающе моргала, глядя на нее.

— Поздно? Но ведь Вы появились так быстро.

Она покачала головой.

— С тех пор прошло четыре дня...

— Что?!

Она продолжала сжимать мои руки в своих ладонях, и это прикосновение влияло на меня каким-то странным образом. Моя боль начала медленно затихать. Надолго ли? В сердце заползала надежда на лучшее, и мне так захотелось поверить. Несомненно, Орланда приложила к этому свою руку, но сейчас я была ей очень благодарна. Четыре дня... эта новость поразила меня. Как это случилось? Сама не знаю.

— Я помню лишь туман вокруг себя и тишину...

— Теперь я поняла, почему Дэвид звал меня. Он боялся за тебя, и был прав.

— Звал? — переспросила я. — Что это значит?

— Я могу слышать его, так же, как и он меня. И расстояние здесь не имеет значения. Главное условие, чтобы я находилась в вашем Отражении. Как только я вернулась, то сразу поняла, что произошло что-то плохое.

Орланда поднялась и помогла мне встать, потому что мое тело просто одеревенело. Подумать только, четыре дня... Мне едва удалось распрямить свои затекшие ноги. Все вокруг выглядело так же, как и раньше: светило солнце и щебетали птицы... Как они могли петь, ведь случилась такая беда? Мне захотелось заткнуть уши, чтобы не слышать их гомона, беззаботного и равнодушного к моему несчастью. Орланда, почувствовав во мне новый прилив отчаяния, обняла меня за плечи и увлекла в пещеру. Здесь было тихо, но от этого мне не стало легче. Все внутри еще хранило свежие воспоминания о Дэвиде, даже постель осталась неубранной. У меня защемило сердце, я вспомнила нашу последнюю ночь с ним... Как несправедливо! Я обрела его и тут же потеряла! Снова навернулись слезы.

— Ты справишься, — сказала Орланда, как будто слышала мои мысли.

Может, так оно и было, от ее глаз невозможно было скрыться. Наверно, она сразу же поняла, что произошло здесь четыре дня назад, но я не почувствовала смущения. Я испытывала лишь боль от невосполнимой потери. С Орландой было легко, она понимала меня без слов, и это было, как само собой разумеющееся.

— Ты очень сильная, Саша, — женщина гладила меня по волосам, убаюкивая мои страхи, — а твоя любовь сделает тебя еще сильнее.

На меня навалилась усталость, веки стали тяжелыми, словно они были сделаны из свинца.

— Тебе надо отдохнуть, — услышала я издалека ее голос, — ты не спала четыре дня.

Она усадила меня на софу, и я без сил откинулась на спину, коснувшись подушки головой. И я тут же почувствовала еле уловимый запах Дэвида, он сохранился здесь повсюду, казалось, даже его тепло осталось в складках моей одежды. Снова нахлынула тоска, но усталость взяла свое: я лишь судорожно всхлипнула, и сон оборвал мои невеселые мысли...

Когда я вновь открыла глаза, мне показалось, что прошло всего несколько секунд. Чувства, что я отдохнула, не было. Орланда сидела в низком кресле у камина, поджав под себя ноги, и глядела на огонь. Что сейчас: ночь или день? А в прочем, какая разница. В комнате было темно, и лишь блики от костра играли на ее точеном лице. Сейчас она выглядела совсем по-другому, не так, как при первом нашем знакомстве в Питере. Простая одежда сильно изменила ее облик: мягкие современного покроя брюки с огромными карманами по бокам и уютная плюшевая курточка с капюшоном делали ее похожей на подростка. Лишь совершенные черты лица выдавали в ней ту, кем она на самом деле была. 'Она очень красива, — отметила я еще раз про себя, — в любом облике и в любом месте...' Черные до синевы волосы были собраны на затылке в узел, что еще больше добавляло ей молодости. Сколько ей на самом деле лет? Думаю, мне лучше этого не знать... Я неосознанно любовалась ею, то изящество, с которым она держала голову, было достойно кисти великих художников. В моих мыслях не было ни тени зависти или обиды, мне просто доставляло удовольствие смотреть на нее. Она поможет мне... Если бы не ее появление, я так и осталась бы навсегда сидеть у скалы. От этого предположения мурашки пробежали по моей спине. Кто-то остановил время... Мне так этого хотелось... И я поддалась отчаянию, даже не пытаясь ничего изменить... Разве так я должна себя вести?!

Орланда повернула голову, и ее взгляд обратился на меня.

— Мне нравится твой настрой, — подбодрила она.

Она знает, о чем я сейчас думаю. Не удивлюсь, если она даже видит мои сны... Это ужасно! Но, похоже, неизбежно.

— Извини, — проговорила она, — я понимаю, что для тебя это очень непривычно и, наверно, даже неприятно.

Я пожала плечами в ответ — это не самая большая проблема на сегодняшний день.

С Орландой было и легко, и одновременно очень сложно. Ее лицо оставалось непроницаемым, ведь Варунам не ведомы человеческие чувства. Идеальные черты были холодны и неподвижны, словно камень, но в то же время от нее исходило какое-то тепло, которое я ощущала не глазами, а всей кожей. И мне на миг показалось, что ее бирюзовые глаза наполнились нежностью. Пламя костра придало им янтарный оттенок, словно в них отразился закат на море. В памяти всплыли чужие образы, ведь на Балтике не бывает подобных красок. Чьи это воспоминания: Ареса или Сары? Теперь они все уже перемешались, и стали моими.

Вставать не хотелось, пламя костра притягивало к себе взгляд, гипнотизируя и давая возможность ни о чем не помнить. Сейчас единственным моим желанием было укрыться от всего, что осталось за пределами этого сумрачного мира. Там все слишком сложно и больно, а здесь есть спасительная темнота и тишина. И еще Орланда. Я понимала, что это ее присутствие дает мне обманчивое ощущение покоя. Ну, что ж, тогда я навсегда останусь рядом с ней... Если она позволит...

— Давай поговорим, — Орланда прервала мои вяло текущие мысли.

— Давайте, — согласилась я.

Спорить было бесполезно.

— Во-первых, договоримся, что ты перестанешь называть меня на 'Вы'. Это раздражает.

Я усмехнулась, почему они все не терпят уважительного обращения?

— Потому что это всего лишь слова. Уважение надо заслужить, и оно совершенно не зависит от возраста.

Конечно, она была права, просто меня всегда учили, что надо быть вежливым.

— Удивительно, как люди привязываются к нелепым условностям, но, в то же время, не могут заставить себя по-настоящему уважать друг друга. Вы не понимаете, что возраст не дает никаких прав. Очень часто человек доживает до глубокой старости, но так и не становится мудрей.

Наше общение было очень странным, я не произносила ни слова, но это нисколько не мешало диалогу. Конечно, очень удобно, но и очень опасно, потому что слова можно контролировать, мысли — нет! Сколько глупостей я могу таким образом 'наговорить' ей. А что чувствует она, слушая весь этот бред?!

Орланда изящно пожала плечом.

— К этому привыкаешь. Как к ветру вокруг, к шуму листьев, плеску воды. Ты же не задумываешься каждый раз о том, что слышишь все это. Они — просто фон твоей жизни. Вот и все...

— Ничего себе фон. Мне кажется, что в моей голове крутятся одновременно миллионы мыслей.

— Я думаю, этим стоит гордиться, для многих это — большая роскошь...

'Ух, ты, — подумала я, — у нее есть чувство юмора!'. А в слух сказала:

— Я не поручусь, что все они умные.

Орланда ответила.

— Ты мне нравишься, Саша. Самокритика — редкое качество среди людей.

Было лестно услышать от нее эти слова, хотя все-таки шутки она не поняла.

— Я бы не смогла так жить, — медленно произнесла я. — Мне совсем не хочется знать, что думают люди, даже те, которых я считаю своими близкими. В мыслях мы реже сдерживаемся, чем на словах. Я не представляю, что кроется у них в голове, и пусть лучше это останется тайной.

— Да, я тебя понимаю. Человек неподготовлен к такой откровенности. Лицемерие людского рода как раз и состоит в том, что свои мысли можно прятать за красивыми словами. И иногда очень сложно разобраться, где — правда, а где — ложь. Но, скрывая друг от друга свои настоящие чувства, вы запутываетесь сами в себе и от этого еще больше страдаете...

Я сразу вспомнила о маме, как много недоговаривала, как часто обманывала. Да, Орланда права, мы слишком погрязли в недосказанности.

Она на секунду замолчала, как будто давая мне время все обдумать, и потом продолжила:

— Но если бы вы рождались с такой способностью, ваша жизнь была бы совсем другой. Каждый человек предстал бы перед окружающими таким, каков он есть на самом деле, со всеми своими реальными достоинствами и недостатками. Вы бы научились прощать друг другу эту правду, но зато смогли бы видеть в них именно то, за что стоит по-настоящему ценить.

Я сидела в странном оцепенении, нарисованный Орландой мир совсем не показался мне оптимистичным. Слишком честным, и потому жестоким. Да, мы действительно не готовы к такой откровенности, она права, что называет нас 'низшими существами'.

— Я вовсе не говорила этого, — в глазах Орланды блестнули огоньки. — Конечно, во многом вы несовершенны, но у вас есть то, что всегда привлекало меня.

— Что же? — хмыкнула я.

— Ваши чувства. Да, вы часто делаете глупости, но вы так трогательны, когда любите. Ради одного этого Хранители готовы защищать вас, иногда, правда, от самих же себя.

— Но Отступник не такой... Как ты думаешь, он сможет добиться своего?

Орланда нахмурилась.

— О чем ты?

— О том, что он хочет погубить человечество.

— Ты слишком много знаешь, Саша.

Почему это ее удивляет? По-моему, я имею право все знать, если учесть, что за мной постоянно гоняется целая толпа злодеев с настойчивым желанием избавиться от меня!

Брови Орланды вернулись в прежнее положение, видно, мои доводы показались ей справедливыми.

— Да, ты права. Но, все же, откуда ты это знаешь? Дэвид сказал тебе?

— Не только. Я видела память Отступника.

Глаза женщины застыли.

— Ты что, смогла прочитать память Варуна?

Ее голос не выразил никаких эмоций, но мне стало не по себе. Словно откуда-то повеяло холодом. Я смутилась, как будто меня уличили в чем-то незаконном.

— Это просто невозможно, — она отрицательно покачала головой. — Варуны никого не допускают в свои воспоминания. Даже другого Хранителя, не говоря уже о простом человеке!

— Мне приятно, что я смогла тебя поразить, — с сарказмом буркнула я.

— Без сомнения, — в тон мне ответила она.

Мы замолчали на минуту, глядя друг на друга. Орланда первой нарушила паузу.

— Хочешь мне что-нибудь рассказать?

— Ты можешь сама посмотреть в моей памяти, — улыбнулась я.

Она слегка наклонила голову в бок, внимательно разглядывая меня.

— Слишком рискованно.

— Почему ты так боишься? — победно улыбаясь, спросила я. — Ведь ты сама только что говорила о честности мыслей. Разве обмен воспоминаниями не подходит под это определение?

— Это совсем другое, — мне показалось, что холодок, который я почувствовала недавно, еще больше усилился. — У меня слишком много тайн, и я обязана их хранить. Таков закон!

Я поняла, что эту тему не стоит развивать дальше. Кажется, мои реплики стали слишком смелыми, нельзя забывать, с кем я разговариваю. Поэтому я постаралась сгладить ситуацию.

— Орланда, ты спокойно читаешь мои мысли, но боишься увидеть воспоминания. Разве это не одно и то же?

— Обмениваться мыслями могут только Варуны. Скорость человеческого восприятия недостаточна, чтобы научиться их улавливать. Это просто невозможно, и потому я не боюсь, — она снисходительно покачала головой. — Воспоминания совсем другое дело. Они неподвижны, и даже человек при желании может научиться их видеть. Но чтобы читать чужую память, нужно открыть свой разум и впустить их в себя. И если другой тоже способен на это, процесс становиться опасным, ведь он всегда работает в обе стороны — эффект зеркала. С обычным человеком я легко смогла бы это проделать, не опасаясь за последствия. С тобой все слишком запутанно...

Орланда задумчиво смотрела на меня, и в ее глазах сквозила масса незаданных вопросов. Но я не обращала на это внимания, потому что меня занимало другое. Как все непонятно! Неужели простой человек может научиться видеть чувства и воспоминания?

— Людям просто не хватает их короткой жизни. Это доступно лишь таким, как Дэвид. Правда ему никогда не удастся читать мысли, но он научился видеть их шлейф, те чувства, которые они вызывают. Ты должна знать, Дэвид не обычный человек, он потомок Отступника, внук, если можно так выразиться, — Орланда нахмурилась. — Однажды он преступил закон, смешав нашу кровь с человеческой расой, и появились странники, которые получили возможность ПОМНИТЬ. Мы наблюдали за ними, этот генетический изъян действует лишь до второго поколения. На этом цепь обрывается.

— Но сколько таких летучих голландцев?

— Летучих голландцев? Хм, интересный термин. Не знаю, Варуны не ведут статистику. Что сделано, то сделано, нам остается лишь смириться с этим. Кто-то был первым, а все остальные — его дети. Мы не знаем, кто он, и это навсегда останется тайной. Но все-таки Дэвид — на три четверти человек, хотя, должна признать, очень способный. Он называет себя моим учеником. Знаешь, я привязалась к нему за долгие годы.

Она задумалась, вспоминая о чем-то своем, но я не испытывала ни капли ревности. В ее глазах не было любви, и мне было почему-то жаль ее. Странное чувство по отношению к существу, которое можно назвать совершенным.

— Ты, правда, думаешь, что Дэвид — второе поколение?

— А разве нет?

Я почувствовала, как она напряглась. Неужели она не знает, что Дэвид сын Отступника? Вот ее зрачки расширились. Услышала... Значит, и правда, не знала! Как это возможно, я думала, что Хранители знают ВСЕ.

Между нами снова повисло молчание, кажется, мне опять удалось ее удивить... Не думаю, что она в восторге от этого. Сколько еще мне будет позволено испытывать ее терпение? А ведь я еще не рассказала ей о себе! В этот момент ее лицо вытянулось.

— Кто ты такая?! — повторила она вопрос, заданный однажды Сарой.

Похоже, все хотят это знать, признаюсь, я была бы тоже не прочь выяснить все до конца. Но Орланда не оценили моей шутки, она смотрела на меня совершенно серьезно.

— Так значит, это ты остановила время...

— Я?!

Вот так новость! Хотя, если задуматься, именно этого мне больше всего хотелось четыре дня назад. Остановить весь мир, забыться и ни о чем не помнить! Наверно, мое желание было настолько сильным, что я сделала его реальностью.

— Но кто толкнул тебя за грань?!

— Я думала, ты знаешь...

— Нет, я не слышала об этом. Ты ничего не путаешь?... Хотя, это единственное, чем можно все объяснить...

Мне показалось, что Орланда разговаривает больше сама с собой, чем со мной.

— И Дэвид? Я ничего не знала о нем... Значит, он и сам не догадывался...

Она подняла на меня глаза и сказала:

— Ты просто источник душераздирающих новостей.

— Я это уже слышала, — грустно ответила я.

Мне сразу вспомнился Дэвид, я постоянно удивляла его шокирующими фактами. Где он сейчас? Я сильней сжала кулаки, впившись ногтями в ладони. Физическая боль остановила поток слез, который уже был готов брызнуть из глаз. Не надо, слезы не вернут его!

Мне показалось, что Орланда где-то далеко отсюда, лишь мерное постукивание ее пальцев по подлокотнику кресла выдавало ее присутствие. У меня появилась возможность присмотреться к ее рукам. Дэвид был прав, на пальцах не было ногтевых пластин. Как необычно, но это нисколько не казалось уродливым, а скорей, наоборот, делало ее руки более изящными.

— Я даже представить себе не могла, что Дэвид был первым, — Орланда, наконец, нарушила молчание. — В нем нет ни капли той жестокости или жажды власти, которые есть в его отце или даже в брате. Наоборот, у него всегда было обостренное чувство справедливости. Неужели, эти качества тоже достались ему по наследству? Не вериться...

Она снова замолчала, погрузившись в свои мысли. Мне было приятно слушать ее рассказы о Дэвиде, наша общая привязанность к нему еще больше объединяла нас.

Но сейчас я думала обо всех странностях, которые были связаны с Отступником. Сквозь тот безобразный облик, который я нарисовала себе раньше, стали проглядывать неясные проблески чего-то человеческого. Все же, что сделало его таким? Ведь он не всегда был зверем? Он был одним из Хранителей, призванных защищать все живое в нашем мире. Неужели неразделенная любовь так сильно изменила его взгляды? Если это правда, то совершенство, которое приписывают себе Варуны, не такое уж однозначное. Они считают себя выше чувств, но не могут им противостоять!

Я повернулась к Орланде. Конечно, она слышит все, о чем я сейчас думаю. Ну и что? Ей же нравится откровенность. Но она, похоже, не обратила внимания на мою последнюю 'реплику'. То, что я ей 'рассказала' про Отступника, затмила собой все мои насмешки.

— Он может испытывать чувства? — переспросила она.

— Да, — ответила я.

— Это невозможно! — она провела рукой по лицу, словно пытаясь отбросить свои сомнения. — Сотни лет Хранители гадали, что же произошло с ним. И мне суждено было узнать этот ответ от простой человеческой девчонки. Я не могу в это поверить! Что же в тебе такого? Почему он допустил тебя в свою память?

— Он просто не знал...

— Слишком слабая отговорка... Похоже, круг замкнулся.

— Что ты имеешь в виду? — испугано спросила я.

— Кто-то принял участие в твоей судьбе, сделав тебя такой. Наверно, во всем этом есть некий смысл.

— Какой же? — прошептала я.

Она лишь пожала плечами и ничего не ответила. Но как бы меня не тревожил этот вопрос, было нечто, что волновало меня намного сильнее.

— Ты сможешь вернуть Дэвида?

Она подняла на меня глаза, и я увидела в них пустоту.

— Ты задаешь слишком сложные вопросы.

От этих слов меня бросило в холод. Нет! Он очень нужен мне!

— Это... не просто, — мне показалось, что она хотела сказать 'невозможно', — Отступник никогда не отдает своих пленников.

Ее ответ был, как приговор. Вдруг я почувствовала, что мои мысли замедлили свой ход и замерли. Это получилось как-то неожиданно, но я отдавала себе отчет в том, что САМА сделала это. Орланда просто впилась в меня взглядом.

— Что происходит?

Но я знала, что случилось! Мне удалось закрыть от нее свои мысли, чтобы она не смогла увидеть там то, что мне нужно было спрятать от нее! Я вспомнила о последнем камне. Это мой единственный шанс. Я смогу торговаться, Отступник пойдет на все ради него. Ставки сейчас слишком высоки, ведь скоро полнолуние. Я понимаю, насколько велик риск, но это единственная возможность вернуть Дэвида, и сейчас мне было все равно, что произойдет потом, и что сделает Отступник, когда у него в руках окажутся все камни. Главное — помочь Дэвиду. Когда-то я сама в подобной ситуации упрекнула его в эгоизме, теперь мне было понятно, что это — неизбежность! Хранителям нет никакого дела до него. Они не станут принимать участие в его судьбе, тем более зная, чей он сын. И вряд ли Орланда сможет их переубедить, не смотря на всю ее симпатию к нему. И поэтому она ничего не должна узнать о том, где последний фрагмент, а это значит, что теперь мне придется быть осторожной, не показывая ей свои невольные мысли. Она никогда не рискнет прочитать мою память, а значит, у меня есть шанс. Смогу ли я?! Должна! Ради Дэвида!

Пока во мне продолжался этот монолог, Орланда молча наблюдала из своего кресла. Я понимала, что не стоит вызывать у нее подозрений, но легко сказать! Мое сердце стучало, словно колокол, выдавая волнение. Надо успокоиться, иначе все мои надежды пойдут прахом, а этого нельзя допустить. Наступил момент использовать все свои 'нечеловеческие' способности, о которых я практически ничего не знаю. Я сделала три глубоких выдоха, прогоняя из головы мысли о камне. Один, два, три...

— Что с тобой происходит? — повторила Орланда.

— Я пробую управлять своими чувствами, — соврала я.

— Нет, ты пробуешь прятать свои мысли, — ответила она и добавила. — Ты слишком быстро учишься.

Кажется, мне даже удалось выглядеть более или менее естественно. Честно говоря, я не ожидала от себя такого хладнокровия, но мысль о Дэвиде подстегивала меня к невозможным поступкам. Уже не в первый раз.

— Да, я чувствую себя очень странно. Иногда мне удается что-то сделать, но я понятия не имею, как этим управлять.

— Похоже, мне на голову свалился еще один ученик. Я надеялась, что Дэвид был последним.

У меня вырвался вздох облегчения.

— Почему?

— Это очень утомительно.

— Я постараюсь быть послушной.

— Сомневаюсь.

С этого момента мое настроение переменилось. Отчаяние отступило, и на смену ему пришло желание жить. Теперь я знала, ради чего! У меня была цель, и она стоила того, чтобы начать опасную игру.

Орланда, конечно, заметила изменения, но те новости, о которых она узнала от меня, сильно отвлекали ее внимание, и это было мне на руку. Нужно узнать, сколько сейчас времени и, кстати, какой сегодня день. Орланда сказала, что прошло четыре дня. Целая вечность! И я еще трачу время на сон!

— Ты не сможешь спасти его...

Представляю, насколько сумасшедшей я была в ее глазах. Но мнение Орланды не сможет меня остановить, как не смог остановить крик Алекса на мосту, когда я бежала навстречу разводящимся пролетам.

— Неужели ты сделала это? — она покосилась на меня.

Я не ответила. Почему это ее удивляет? Неужели ей так трудно понять наши человеческие чувства? Любовь часто толкает нас на безумные поступки, но я нисколько не стыжусь этого, наоборот, я счастлива, что не обладаю ее холодным 'совершенством'!

Я смело взглянула ей в лицо. На секунду мне показалось, что женщина лишилась той уверенности в собственной правоте, которой была пропитана вся ее сущность. Она засомневалась, и это была моя победа! Орланда, конечно, слышала мои мысли, она молча глядела в догорающий костер в камине, и лишь сухой треск поленьев нарушал повисшую в комнате тишину.

— Глава 8. Две дороги —

— Завтра нам нужно двигаться в путь, — вынесла свой вердикт Орланда.

Я была только рада, сидеть здесь совершенно не имело смысла. Я должна найти Алекса, он мне обязательно поможет. В своих мыслях я решила придерживаться именно этой теории, чтобы объяснить мое стремление увидеться с ним. Орланда не спорила, человеческие чувства не были ей до конца понятны, и поэтому она не удивилась такому странному, на первый взгляд, решению. Но как я собиралась обмануть ее? Просто я точно знала, что Орланда не полетит со мной. Это было как дважды два, сейчас у нее имелись дела поважней. Слишком много вопросов появилось у нее к Хранителям, и ей было сейчас не до меня. И, к сожалению, не до Дэвида!

— Ты не права, — отозвалась она. — Я тоже хочу вернуть его, но одна я не смогу. Сила здесь не поможет, тут нужна дипломатия. Только так можно что-то решить.

'Вот именно!' — подтвердила я про себя.

— Что ты задумала?

Мне вдруг стало страшно. Неужели я слишком расслабилась и невольно раскрыла свою тайну?

— Ты же сама сказала, что Отступник никого и никогда не впускал в свою память. Я оказалась исключением! Значит, между нами есть какая-то непонятная связь, и я должна ей воспользоваться. Это мой единственный шанс помочь Дэвиду!

— И ты готова пойти к нему пытаться играть с ним в игры? Это безумие, Саша.

— Я должна!

— Твое упрямство погубит тебя.

— И что ты предлагаешь? Сидеть и ждать, пока Хранители не соизволят, наконец, вмешаться? Нет, они никогда не пойдут на это ради него. Дэвид ничего для них не значит, тем более, сейчас, когда они знают, чей он сын.

— Почему ты думаешь, что они знают?

— Но ты же говорила, что вы можете слышать друг друга на расстоянии. Неужели, ты им еще не сказала? — я недоверчиво хмыкнула.

— Я не сказала им... Почему ты не веришь мне?

— Потому что всеобщая справедливость для вас важней чьей-то отдельной жизни. Разве не так? Если на одну чашу весов поставить жизнь Дэвида, а на другую — сохранение равновесия в мире, что вы выберете?! Чувства Варунам неведомы, а значит, ваш выбор очевиден!

Она задумалась. Мои слова были правдивы, и Орланда это понимала.

— Я попробую сделать все, что в моих силах, — наконец, ответила она.

— А я все, что в моих!

— Но как ты собираешься найти его?

— Разве ты мне не поможешь?!

Она встала с кресла и прошлась по комнате туда и обратно. Наступила тишина, я ждала ее ответа с трепетом. От него многое зависело! Как я собиралась спасать Дэвида, если даже не знаю, где он? Сейчас мне очень была нужна помощь Орланды.

— Я постараюсь, но обещай, что без меня ты не наделаешь глупостей. Через несколько дней я найду тебя, но не раньше.

Несколько дней! Слишком размытое понятие. Сколько им понадобиться времени, чтобы принять решение? Дни могут растянуться в недели, а я не могу ждать! Я слишком привязана к определенной дате, и она уже не за горами!

— Что за дата? — сразу же спросила Орланда.

Я похолодела. Мысли в голове лихорадочно заметались, подбирая разумное объяснение.

— Сара, — сдавленно прошептала я. — Отступник 'подарил' Дэвида ей, в обмен на мою жизнь. Она дала ему две недели на раздумья, и что будет дальше, я боюсь даже представить. Мне кажется, что Дэвид просто решил выиграть время, чтобы ты успела найти меня. А потом он просто скажет ей 'нет', и обречет себя на смерть!

— Какой кошмар, — проговорила Орланда. — Ваши чувства — мощное оружие в опытных руках. Теперь я понимаю, почему Отступник так преуспел в своих жестокостях. И ты еще упрекаешь меня в том, что мы несовершенны. На Хранителях лежит слишком большая ответственность, чтобы давать повод так легко шантажировать нас нашими привязанностями.

— Спорный момент, — отозвалась я.

— Да уж. И вообще, прекрати меня путать. Ты заставляешь сомневаться в самых основных устоях моего мира. К чему это приведет, если я начну думать так же, как и ты? Чувства привязанности и справедливости не совместимы.

— Вот поэтому мы такие разные.

— Каждому свое. Но я преклоняюсь перед вашей способностью любить. Однако и ты тоже должна понять меня.

— Я понимаю, Орланда. Твой мир имеет свои законы и правила, и не мне судить о них. Я всего лишь простой человек! Разве я могу учить тебя жить?!

Я действительно раскаивалась в том, что набросилась на нее со своими упреками. Какое я имею на это право?

— Ты не совсем простой человек, — усмехнулась она. — Не забывай, что теперь ты совсем другая. К чему это приведет?..

— Мы похожи с Дэвидом? — эта мысль была мне приятна.

— И да, и нет. Дэвид получил свои способности по наследству. Именно этим объясняется возможность помнить свои прошлые жизни. Что дано тебе, я пока не берусь предположить. Время покажет.

Орланда решила положить конец нашему разговору:

— Саша, давай договоримся, что ты не будешь ничего делать без меня. То, что в тебе есть особая сила, не говорит о том, что ты готова ее использовать. Тебе надо еще многому научиться. Обещай, что дождешься меня.

— Обещаю, — буркнула я, но зачем-то по-детски скрестила пальцы за спиной.

Как глупо! Я не смогла сдержать смех. Конечно, Орланда не поймет этого чисто человеческого порыва.

— Не вижу ничего смешного! — подтвердила она мои догадки.

И все-таки, который сейчас час?

— Почти три часа ночи, — ответила она.

— Значит, ночь...

— Да, ты можешь еще поспать. Я разбужу тебя.

— А ты? Разве Варуны в этом не нуждаются?

— Нуждаются, но нам хватает всего пары часов в сутки. Этого вполне достаточно, чтобы отдохнуть.

— Вот это да! У нас все по-другому.

— Вы просто не умеете использовать свой мозг.

— Ах, ну да. Мы же так несовершенны! — наигранно вздохнула я и отвернулась на другой бок.

Когда я проснулась, был уже вечер, Орланда почему-то не разбудила меня. Наверно, так нужно. Первым чувством, которое пришло ко мне, был голод, ведь я не ела с того самого вечера, когда Дэвид кормил меня обещанным ужином. Как это было давно, словно, в прошлой жизни... На минуту боль вернулась ко мне, но я заставила себя не думать об этом. Теперь у меня есть надежда, а это уже кое-что!

Орланды не было в пещере, и я решила поискать что-нибудь съестное. После нашего последнего ужина оставалось много продуктов, но теперь их не было. Ну конечно, Орланда выбросила все запасы, которые успели испортиться, ведь генератор не может работать вечно. Дэвида нет, и без него жизнь в этом маленьком мире остановилась. От этой мысли мне снова стало не по себе. 'Прекрати! — сказала я вслух. — И возьми себя в руки!'

Это помогло, и я продолжила свои поиски. В шкафчике лежала пачка сухариков, которые Дэвид добавлял в салат, и невскрытая баночка с каким-то паштетом. Сейчас эта скромная находка показалась мне просто верхом мечтаний, и я с жадностью набросилась на еду. После завтрака появилась новая проблема, я совершенно не знала, чем себя занять. Ожидание просто убивало меня, теперь, когда Орланды не было рядом, чувство покоя покинуло меня. Я перемыла всю оставшуюся после того вечера посуду.

— Когда Дэвид вернется, здесь должен быть полный порядок.

Эта мысль была, словно бальзам на рану. Я должна верить в это, а не отчаиваться заранее. Мой взгляд упал на картины, все они могли многое 'рассказать' мне о прошлой жизни Дэвида, но я не хотела этого. Как-нибудь потом...

— Ты уже проснулась? — голос Орланды вывел меня из задумчивости.

Она стояла у входа, такая изящная и женственная, опустив ладони в карманы куртки, от чего казалась еще более юной. Подумать только, она была Хранителем, и в ее руках были сосредоточены судьбы людей. Это просто не укладывалось в голове.

— Мы готовы ехать, — сказала она, не обращая внимания на мои рассуждения.

Неужели снова придется трястись на телеге?

— Ты с ума сошла, — ответила Орланда, — не забывай, что Дэвид оставил свою машину.

Я улыбнулась.

— Неужели и ВЫ любите комфорт?

— Ты не все обо мне знаешь. Варуны не ездят в поездах, не летают в самолетах, не используют лодки. Если мне нужно оказаться в другой точке земли я просто перехожу Границу и вновь возвращаюсь там, где нужно. Но сейчас это невозможно, я не рискну взять тебя с собой, даже зная, что однажды ты уже побывала за чертой. Этот процесс непредсказуем и никем не изучен, поэтому мы должны ехать обычным человеческим способом, и в данном случае, главное не комфорт, а скорость.

У меня не было слов. Вот это да! Я даже представить себе не могла ничего подобного, хотя в сущности, почему меня это удивляет? Они Хранители, а значит, могут абсолютно все, даже то, что не укладывается у простого человека в голове.

Мне почему-то хотелось оставить эту комнату в полном порядке, и я сложила всю посуду в шкаф. Орланда молча наблюдала за мной, не понимая, почему я так стараюсь, но для меня это было очень важно. Потом я собрала разбросанные вещи: одеяло, подушки, картину, которую отшвырнул Дэвид, когда забирал янтарную фигурку. Орланда поморщилась.

— Зря я разрешила ему оставить камень.

Я напряглась. Что она еще скажет?!

— Слишком опасная ситуация, — пояснила она. — Остался еще один фрагмент. От него зависит очень многое. Мы не знаем, где он, и надеюсь, Отступник тоже не знает. Иначе, все будет очень плохо!

Меня бросило в жар от ее слов. Орланда почувствовала мое настроение.

— Надеюсь, он не у тебя?

— Нет.

Мне было просто сказать это, потому что, в сущности, я говорила правду. Камень был не у меня. И я постаралась придать своему голосу равнодушное выражение.

В последний раз оглянувшись, я обвела комнату взглядом. Мне захотелось запомнить здесь каждую вещь, чтобы сохранить в своем сердце. Я смахнула с ресниц непрошенные слезы и шагнула на свет. Вот и все! Но то, что здесь произошло, навсегда останется со мной. Дэвид, я надеюсь, что мы еще вернемся сюда однажды. Нужно верить! Я повернулась, Орланды уже не было рядом, она решила оставить меня наедине с моим прошлым...

Орланда вела машину уверенно, как будто это было для нее обычным делом. Немного странно, но ведь она одна из Варунов, и этим все сказано. Вообще в последнее время мне приходилось так часто удивляться, что я постепенно научилась воспринимать события как должное.

Вокруг снова мелькали луга, купаясь в последних лучах заходящего солнца. Но теперь, когда рядом не было Дэвида, они казались мне чужими, потому что напоминали, как я была счастлива всего несколько дней назад. Жестоко и несправедливо! Скорей бы аэропорт.

Наконец, мы добрались до него. Было уже далеко за полночь, почему-то Орланда спланировала наш путь именно так, выехав под вечер. Насколько я помнила с прошлого раза, самолет до Питера уже давно улетел.

— Мы не летим в Питер, — сказала она.

— А куда мы летим? — спросила я.

— В Москву, — пояснила она, — там ты сделаешь пересадку.

— Куда?

Она посмотрела на меня, и в ее лазурных глазах заиграли огоньки.

— В Швецию, насколько я поняла.

— Да, — смутилась я.

Действительно, мы уже обсуждали это, но у меня была одна неразрешимая проблема.

— Орланда, но как я попаду в Стокгольм? Мой загранпаспорт остался у Алекса.

— Именно поэтому я и лечу с тобой.

Я вдруг поняла причину того спокойствия, с которым она отпускала меня. Без нее я не смогу никуда уехать из Швеции. Мне придется все равно ждать ее! Кошмар! Это рушило все планы, но я постаралась не впадать в панику, что-нибудь придумаю. Орланда молча смотрела на меня, 'прислушиваясь' к моим рассуждениям.

— Хорошо, — пробормотала я. — Мне придется дождаться тебя.

— Вот и договорились.

Мы прошли в зал. Я все еще была немного обижена на нее, но то, что случилось дальше, отвлекло меня от этих мыслей. Мы двинулись с ней к кассе, чтобы купить билеты. Я протянула Орланде свой паспорт и деньги, но та как-то странно посмотрела на меня и даже не притронулась к ним. Я была просто ошарашена ее дальнейшими действиями, а точнее, их отсутствием. Она ни слова не сказала кассиру, но через минуту на стол легли два билета на Москву. Вот и все, ни денег, ни документов не понадобилось для того, чтобы получить возможность улететь!

— Орланда, — прошептала я, — но ведь это нечестно!

— Что нечестно? — переспросила она.

— То, что мы не заплатили за билет.

— Саша, — бесстрастно проговорила она. — Неужели ты думаешь, что я стану играть во все ваши игры? Человек придумал себе целую кучу запретов, сочинил дурацкие законы и ввел нелепые правила. Но самое 'великое' его достижение — деньги. Люди просто помешаны на них, считая, что это — основа всего. Какая глупость. И поэтому ни один Хранитель НИКОГДА не будет ими пользоваться.

Я прикусила язык. Да, она во всем права, как я могла вообще задавать ей подобные вопросы.

— Прости, Орланда, я сказала глупость.

— Ты еще слишком многого не понимаешь.

— Я исправлюсь, — виновато проговорила я.

— Надеюсь на это.

Инцидент был исчерпан, и я пообещала себе в следующий раз думать, прежде чем что-то 'ляпнуть'.

— У нас еще есть время, — примирительно сказала она. — Пойдем, я угощу тебя кофе.

Через пять минут мы уже сидели за столиком в кафе, и я задумчиво теребила пальцами ручку маленькой белой чашечки, из которой струился соблазнительный аромат. Я слегка расслабилась, но она вдруг спросила:

— А почему ты летишь именно к Алексу? Когда мы столкнулись с ним в гостинице, по его мыслям мне стало ясно, что он ненавидит Дэвида. Я не очень поняла причину, но его чувства были более чем очевидны.

Я почти подпрыгнула на стуле, ее вопрос застал меня врасплох. Значит ли он, что женщина разгадала мой обман? Не знаю, но надо было что-то отвечать. Спокойно! Это всего лишь ее любопытство...

— Да, он не может простить Дэвиду то, что я выбрала его. Но Алекс все еще любит меня, и он обязательно поможет.

— Как странно... И не логично.

— Да, — ответила я. — Любовь и логика — вещи противоположные.

— Вас, действительно, трудно понять, — Орланда вздохнула, и я поняла, что спасена.

Потом был самолет. Мы почти не разговаривали во время полета, лишь перед самым приземлением она сказала мне:

— Чувства окружающих открыты для тебя. Попробуй извлечь из этого пользу, а не только вред.

Почему она это говорит?

— Потому что чужие переживания могут стать серьезным испытанием.

— Ты имеешь в виду Алекса?

— И его тоже.

— Я постараюсь.

Она внимательно посмотрела на меня, и сказала:

— Мне почему-то страшно оставлять тебя одну.

— Я справлюсь.

— Очень хочется верить...

Москва встретила нас утренней прохладой. Продолжительность длинного перелета скрадывалась сменой часовых поясов, и от этого я совершенно потерялась во времени. Самолет на Стокгольм улетал через час. Орланда, как и обещала, помогла мне получить билет и зарегистрироваться перед рейсом, но дальше я должна была действовать сама. Наступила минута прощания, и мне стало грустно. Рядом с ней все казалось простым, но что будет со мной, когда я останусь одна? Не хотелось даже думать об этом! Орланда, кажется, тоже была не в своей тарелке, я почувствовала в ней неуверенность. Эти два дня странным образом сблизили нас, и она тоже понимала это.

— Будь осторожна и помни то, о чем мы с тобой договорились.

— Да, я помню, — без особого энтузиазма ответила я.

Мой тон насторожил ее еще больше.

— Саша, не делай глупостей.

— Конечно.

К счастью, понятие 'глупости' у каждого из нас было свое, поэтому я легко дала ей такое обещание. Но ее это не очень успокоило.

— Я скоро найду тебя.

— Хорошо.

Наступило время прощания, и мне вдруг показалось, что я теряю близкого мне человека.

Я в последний раз взмахнула рукой и зашагала навстречу неизвестности.

— Если будет сложно, позови меня, — крикнула она мне вслед.

'Обещаю!' — мысленно ответила я, не оборачиваясь, потому что была уверена, Орланды уже нет в аэропорту.

Самолет медленно вырулил на взлетную полосу. Улетаю. Куда? Что со мной теперь будет? Не знаю, но сейчас не время задавать эти вопросы, теперь мне придется принимать самостоятельные решения, быть может, впервые в жизни.

В моей голове настойчиво крутились мысли о доме, и я позвонила маме, потому что мне вдруг захотелось сказать ей несколько слов перед отлетом, пока я еще была в зоне досягаемости. И хотя на часах было раннее утро, я не смогла удержаться. Она очень обрадовалась, даже расплакалась. Не смотря на расстояние, которое нас разделяло, я понимала, что она несчастна и очень одинока, хотя изо всех сил старается не показывать этого. Но ей меня не обмануть, тем более теперь. Орланда была права, для меня стали более открытыми чувства людей. Даже не видя человека, я отчетливо ощущала их, и, признаюсь, мне это совсем не доставляло удовольствия.

Сейчас я постаралась отвлечься от этих раздумий и огляделась. Вокруг люди, все они летят куда-то по своим делам. У каждого своя жизнь, свои мысли и свои переживания. Теперь мне стало ясно, что наши чувства намного более яркие, чем казалось раньше. И чем они сильней, тем отчетливей я понимаю их. Вот девушка задумчиво склонилась над книгой, но она не может читать, потому что слезы капают на страницы. Она несчастна, и значит что-то в ее жизни не так. Я никогда не узнаю, что именно, но невидимый шлейф ее грустных мыслей еще долго останется в этом самолете, и мне даже странно, почему все окружающие не замечают его. Я усмехнулась. 'Давно ли ты сама научилась видеть все это? А уже обвиняешь других в слепоте'. Чуть дальше среди пассажиров я заметила влюбленную пару, и ощущение чужого счастья больно ударило мне в виски. Заныло сердце. Почему все так несправедливо? Мне досталась участь лишь подглядывать чужую радость, хотя я бы лучше отказалась от такого 'подарка' в обмен на то, чтобы просто быть с человеком, которого люблю...

В этот раз Стокгольм был таким же, как и раньше: суетливым и живым. И хотя на часах — раннее утро, люди вокруг, казалось, не обращали внимания на время суток. Но именно в этой толпе мне стало ясно, что я совершенно одна.

Как я собираюсь найти Алекса? В прошлый раз он вез меня на такси, и я понятия не имею, где он живет. И чем дальше за спиной оставался самолет, тем сильней нарастала моя тревога. Мне припомнились слова Орланды, когда мы шли с ней по лесу в поисках машины. Она спросила, где Дэвид оставил ее, но я лишь пожала плечами и ответила, что не запомнила дорогу, и что в лесу все тропинки кажутся одинаковыми.

— Это не так, — серьезно сказала она. — Твоя память хранит каждый образ, увиденный тобой в жизни: предметы, события, лица. Надо только позволить себе вспомнить!

Сейчас эти слова были для меня, как призыв к действию. К тому же, другого выбора у меня все равно не осталось. Телефон Алекса был недоступен. Конечно, он сменил номер, было бы странно, если бы он этого не сделал. Алекс порвал с прошлым, зачеркнул его навсегда. А что я? Я собираюсь снова напомнить ему о себе. Как это глупо и жестоко, даже по отношению к себе самой, а уж тем более к нему. Но у меня была благая цель — я понимала, что ему грозит большая опасность рядом с камнем, и что во второй раз Дэвид уже не сможет ему помочь. Уверенность в своей правоте придавала мне храбрости, и потому мои ноги уверенно несли меня вперед. Кстати, это описание очень точно подходило к тому состоянию, в котором я сейчас пребывала. Я дала волю своему подсознанию, в надежде, что это поможет мне найти правильную дорогу. Вот на этой станции Алекс буквально вытащил меня из поезда, замешкавшись на остановке... На этой улице я любовалась зданием с колоннами... А вот у того поворота стояла тогда целая вереница такси... Да, Орланда оказалась права насчет неосознанной памяти, впрочем как и всегда.

Спустя десять минут наше такси уже ехало по утреннему Стокгольму в сторону городских окраин. Я уверенно показывала водителю повороты, один за другим, словно они были с самого начала мне знакомы. Странное чувство, его, кажется, называют 'дежавю'. Когда у тебя появляется смутное ощущение, что все это однажды уже было с тобой, но ты не помнишь точно, где и когда. Может, это и есть память из прошлой жизни? Просто иногда нам приоткрывается завеса забвения, и мы вдруг вспоминаем то, что случилось с ними давным-давно. Сейчас со мной было нечто похожее, с тем лишь отличием, что я сама управляла всем этим. Таксист был молчаливым, а может, это мой не очень блестящий английский отбил у него охоту разговаривать. Как бы то ни было, меня это вполне устраивало. Раннее утро подарило городу свежесть и нежные розоватые оттенки поднимающегося из-за горизонта солнца. Белая ночь не давала ему надолго проститься с землей, и оно, лишь на короткое время окунувшись за ее край, снова приветливо осветило весь мир своими лучами. Я любовалась рассветом, и на миг мне даже удалось забыть, что отныне моя жизнь превратилась в бесконечную пустоту.

Невыносимо захотелось увидеть Алекса, чтобы просить его остаться друзьями, хотя, конечно, мысль абсолютно безумная. Глупо мечтать о невозможном, мне уже не десять лет, чтобы верить в сказки... Последний поворот, и наше такси въехало на улицу, которую я видела когда-то из окон комнаты для гостей в доме Ван Розенов. Я попросила водителя остановиться вдали от него, чтобы у меня было время подумать. Еще долго я отрешенно смотрела, как автомобиль исчезает вдали. Вот я здесь. Какой сегодня день? Среда. Значит, будничное стокгольмское утро. Для ОБЫЧНЫХ людей. Работа, вечером дом, семья, встречи с друзьями, в их жизни все просто и предсказуемо. В отличие от моей! Но и Алексу досталось кое-что из этого безумия. Его дед всегда хотел, чтобы внук проникся его интересами, и он сделал ему незабываемый 'подарок' — оставил в наследство ту еле заметную нить, которая связывает между собой два непохожих мира, мира людей и Хранителей. Алекс тоже был в игре, и поэтому моя совесть чиста, ведь не я втянула его в эту историю. К сожалению, все было уже давно сделано за нас.

И я решительно направилась к знакомому дому. Моей уверенности хватило ровно на столько, чтобы нажать кнопку звонка. Внутри раздался мелодичный перелив, и я почувствовала, как еле заметно дрожат мои колени. Мне вспомнился тот день, когда я впервые приехала сюда. Уже тогда я знала, что чужая здесь, и вот теперь все повторилось вновь. А звонок за дверью все продолжал звучать, затихая где-то в глубине коридоров. Послышался легкий щелчок замка, и дверь распахнулась. У меня перехватило дыхание — на пороге стоял Алекс. Не знаю, было бы мне легче увидеть сначала Эрика или Элен? Возможно, но все случилось именно так, как случилось. В его глазах отразилось сначала непонимание, потом удивление. Последовала немая сцена: лицо Алекса побледнело и вытянулось, и я, наверно, выглядела в этот момент ничуть не лучше. Мне захотелось ухватиться за что-нибудь, но поручней на крыльце не было. Я сама не думала, что его появление приведет меня в такое замешательство. С нашей последней встречи так много всего произошло... Мы не виделись с ним с того самого момента, когда я побежала навстречу разводящимся пролетам моста. Господи, что Алекс пережил тогда? А ведь я даже не удосужилась ему позвонить, чтобы сказать, что со мной все в порядке. Мне вдруг стало так стыдно и больно, что захотелось провалиться сквозь землю под его удивленно-тоскливым взглядом. Я буквально физически ощущала, как своими собственными руками нанесла ему удар по незажившей еще ране. Слова прилипли к языку, и я продолжала стоять на пороге, растерянно глядя ему в глаза. Алекс тоже не знал, что сказать, лишь слегка тряхнул головой, словно стараясь прогнать неприятное видение. Это вывело меня из оцепенения.

— Ты сменил номер... — словно оправдываясь, проговорила я, пожав плечами.

— Да... — машинально ответил он.

Мы еще минуту стояли на пороге, наконец, Алекс сделал шаг назад. Наверно, ему стало понятно, что я не исчезну, хотя, думаю, ему бы этого очень хотелось.

— Заходи, — сказал он и, чуть подумав, добавил. — Ты... одна?

Его голос дрогнул на этом слове, и я поняла, что видеть меня сейчас, да еще и с Дэвидом, выше его сил.

— Да, — поспешно ответила я, и заметила, что он облегченно вздохнул.

Я прекрасно видела, что Алекс в смятении и изо всех сил пытается снова придти в себя, но и мое состояние сейчас не намного отличалось от его. Мы были с ним на равных, никто не сильней, никто не слабей. В нашей с ним войне не было ни победителей, ни проигравших, мы оба страдали, но каждый по-своему. Сейчас, когда я потеряла Дэвида, мне так нужна была его поддержка. 'Эгоистка! Даже в такой момент, ты думаешь только о себе!'

И я вошла внутрь, перешагнув порог, который когда-то поклялась больше не переступать. Алекс закрыл за мной дверь, и мы оказались в полутьме знакомого коридора. Я прислонилась к стене, не зная, что делать дальше. В доме было тихо, лишь где-то в глубине раздался резкий звук напоминающей о себе микроволновки. Но Алекс не обратил на нее внимания, его мысли были заняты совсем другим.

— Проходи. Сегодня я тоже один, — наконец, сказал он.

Его голос был немного неестественным от волнения. Он откашлялся, стараясь вернуть себе уверенность. Я машинально скинула туфли, но так и застыла, не решаясь пройти дальше. В темноте почти не было видно его лица, я лишь чувствовала его присутствие рядом с собой.

— Проходи, — еще раз проговорил он уже более громко.

Я сумела заставить себя оторваться от стены и сделала несколько нерешительных шагов к свету. В гостиной все было так же, как и раньше, хотя, почему я удивляюсь? С тех пор прошло совсем мало времени. Это моя жизнь сильно изменилось, а жизнь других ничуть. Хотя, наверно, про Алекса такого не скажешь. Я еще раз взглянула на него, он стал другим: чуть более серьезным, чуть более отстраненным и чужим. 'А чего ты ожидала? Теплого приема и конфет к чаю?!'

— Извини, что врываюсь в твою жизнь... — несмело начала я и осеклась, увидев, как его лицо еще больше напряглось.

— Да, — усмехнулся он, — ты умеешь делать сюрпризы.

Я не нашлась, что ему ответить, а он продолжал:

— Не думал, что вообще когда-нибудь тебя увижу. И уж, тем более, не на пороге своего дома.

— Да, прости. Я знаю, что тебе неприятно мое появление...

Но он перебил меня:

— Я этого не говорил.

Слова повисли в пустоте. Тишину снова нарушила надоедливая микроволновка.

— Пойду, выключу, — Алекс сделал жест рукой в сторону кухни, — до того как ты пришла, я собирался завтракать.

— Не хочу нарушать твои планы. Я подожду тебя, — поспешно ответила я. — Если, ты конечно, не против?

Он криво усмехнулся.

— Неужели ты думаешь, что я оставлю тебя здесь, пока сам буду завтракать? Я все-таки, гостеприимный хозяин.

— Нет, я совсем не хотела тебя обидеть, — замялась я. — Просто... не тот случай.

Он не стал пускаться в полемику и просто сказал:

— Пойдем. Если ты пришла мне что-то сказать, то там самое подходящее место для этого.

Вполне справедливо, и я не стала спорить. Проходя мимо лестницы, я бросила на нее взгляд. Мне сразу вспомнился тот вечер, когда Алекс поцеловал меня здесь, стараясь воскресить потерянные чувства. Он хотел услышать от меня слова, что все еще можно вернуть, но я так и не смогла их ему сказать. Алекс перехватил мой взгляд, и мне сделалось не по себе. Он быстро отвернулся, видно, мы поняли друг друга без слов. Микроволновка зазвенела в очередной раз, заставив нас обоих вздрогнуть.

— Глава 9. Алекс —

'Я должна забрать у него камень и уйти. Зачем продолжать эту пытку?' — напомнила я себе, но мне никак не удавалось найти подходящие слова, чтобы начать. Алекс молча достал из микроволновки тарелку с завтраком и разделил порцию на двоих. Я машинально отодвинула стул и села напротив него. Мы застыли, глядя друг на друга, и каждый не решался первым нарушить эту тягостную тишину. Я пришла в его дом, а значит, мне и начинать, но на языке вертелась только одна фраза:

— Алекс, я так виновата перед тобой...

С той последней нашей встречи она ни на час не покидала меня. Именно эти слова Дэвид смог увидеть в моей памяти, потому что они были со мной всегда, и теперь я с некоторым облегчением произнесла их. От этого у меня на душе стало чуть-чуть спокойней...

— Я даже не позвонила тебе...

Александр с силой сжал вилку в руке, слегка согнув ее. Эти воспоминания были для него болезненными.

— Да, ты не представляешь, что я пережил. Я думал, что ты разбилась. Пролеты поднялись, и я ничего не мог видеть и слышать. Ты не представляешь, как это ужасно! Понимать, что НИЧЕГО не можешь сделать! Этот мост встал, как стена между нами! Зачем же так жестоко?! Разве я заслужил это?

На его лице отразилась такая тоска, что я не смогла стерпеть его взгляда. Боль Александра нахлынула на меня, как ледяная волна, и я не могла от нее никуда деться. Я понимала его как никто другой, потому что сейчас мы были с ним в одинаковой ситуации, мы оба потеряли того, кого любим. Понимает ли он это? Наверно, нет, он думает, что я счастлива.

— В ту ночь ты рассказывала мне, что время можно остановить, — он грустно усмехнулся. — Я пережил это на себе. Мне показалось, что за тот час, пока я искал какую-нибудь лодку, чтобы перебраться на другой берег, я прожил сотню лет. Каждая минута растянулась до бесконечности. Саша, я больше не хочу этого! Зачем ты снова появилась?!

Последнюю фразу он сказал с таким выражением, что я в очередной раз усомнилась в верности своего решения. Но мысль о камне снова напомнила мне о том, что по-другому нельзя.

— Алекс, тебе грозит опасность. Все может повториться.

— Что? — грустно ответил он. — То, чего я больше всего боюсь, уже никогда не повториться.

Мое сердце сжалось. Он, конечно, говорил обо мне.

— У тебя остался еще один камень.

Алекс удивленно поднял на меня глаза.

— Камень? Еще один?

— Да, я думаю, что он у тебя. Твой дед разделил между нами эту свою последнюю ценность. Он думал, что так будет надежнее.

— Но почему ты так думаешь? Я никогда не видел его в своем доме.

— Он в тех посылках, которые ты так и не вскрыл...

Алекс, казалось, был потрясен. Но постепенно удивление сменилось грустью.

— Так вот почему ты пришла, — Алекс откинулся назад на спинку стула. — Ему нужен этот камень. Да? И ты пришла за ним, чтобы отдать ему?

Александр еще больше расстроился.

— Нет, Алекс, — я опустила глаза. — Все совсем не так. Дэвид... ушел.

Александр непонимающе заморгал. Эта новость оказалась для него неожиданной.

— Что это значит?

Мне не хотелось сейчас говорить об этом, слишком больно. Тон Алекса сразу изменился, наверно, моя новость сильно повлияла на его настроение. Значит ли это, что я снова обнадежила его? 'Не надо', — сказала я самой себе и вслух произнесла:

— Алекс, он отдал свою свободу в обмен на мою!

Я почувствовала, что глаза наполняются слезами, и я ничего не могла с этим поделать. Вся моя фальшивая уверенность вдруг куда-то делась, и мне так захотелось передать кому-то часть своего горя. Алексу? Да, потому что он был для меня совсем не чужим человеком. Нас многое связывало, как бы жестоко с нами не обошлись обстоятельства.

Я сидела в его кухне, и слезы градом катились по моим щекам, беззвучно и неотвратимо. Алекс заколебался.

— Саша, мне кажется, мы оба пострадали. Ну почему все так произошло?...

Это был вопрос, на который не могло найтись ответа. Слезы застилали мне глаза, но даже сквозь них я видела, что Алекс готов наступить на горло своей обиде и разделить со мной мои переживания. Его рука непроизвольно потянулась к моей, но он сдержал себя, боясь, что может все только усложнить. Этот его порыв еще больше заставил меня осознать свою вину по отношению к нему. И еще то, что я ВИДЕЛА его чувства! Они были для меня почти материальны. Любовь и отчаяние, надежда и недоверие — все смешалось в нем, разрывая его на две половины.

— Алекс, мы можем помочь друг другу. Это камень принесет тебе только неприятности. Ты должен избавиться от него.

— А как же ты? — он внимательно смотрел на меня. — Ведь тогда ты окажешься под ударом?

Я поняла, что с тех пор, как мы с ним виделись в последний раз, что-то произошло с ним. Тогда все мои рассказы были для него лишь разговором ни о чем. Теперь, он верил мне. Каждому моему слову! Что же произошло? Я не удержалась и задала ему этот вопрос.

— Я много думал о том, что с нами случилось. Стал читать записи деда. Я многое понял, — его лицо сделалось серьезным. — Похоже, он знал то же самое, о чем ты пыталась мне сказать. Наш мир не такой, как мы его представляем. Мой дед заставил меня засомневаться в том, что раньше казалось однозначным. И теперь я уверен, что все это — правда...

Алекс грустно рассмеялся.

— Я не знаю, был ли мой дед сумасшедшим. Но теперь, похоже, и я заразился его безумием.

— Это не безумие, Алекс. К сожалению.

Мне так захотелось поделиться с ним всеми своими переживаниями, что я не смогла себя остановить. Я рассказала ему о том, что произошло со мной в хижине во время грозы, о собственных возможностях, которые открылись во мне недавно, об Орланде и о Саре. Единственное, о чем я умолчала, так это о моей любви к Дэвиду и о моей готовности навсегда уехать с ним. И еще о нашей поездке на Алтай. Никогда-никогда я не скажу ему об этом — Алекс не заслуживает такой жестокости! Александр слушал внимательно, ни разу не прервав меня.

— Спасибо тебе, — прошептала я.

— За что? — удивился он.

— Ты не вызвал санитаров.

Его лицо осветила улыбка, и от нее мне стало теплей. Даже мама не смогла до конца поверить мне, и сейчас я ничуть не жалела, что все рассказала ему.

За то время, пока мы с ним разговаривали, завтрак давно остыл. Алекс задумчиво разглядывал испорченную им вилку, потом встал и выбросил ее в мусорное ведро. Так же молча, он забрал мою тарелку и снова включил микроволновку.

— Надо поесть. Ты, наверно, тоже не завтракала.

— Я приехала сюда сразу из аэропорта.

Тут мой взгляд упал на часы, висящие на стене кухни. Стрелки показывали почти девять часов.

— Алекс! Я отрываю тебя от дел!

— Нет, — отмахнулся он, — я работал в воскресенье, поэтому сегодня у меня выходной.

Алекс думал сейчас о чем-то совершенно другом.

— И ты, правда, можешь видеть мои чувства?

— Нет, — соврала я, — мне многому еще надо учиться...

Алекс расслабился, а я не смогла сдержать улыбки. Как мне это знакомо, когда-то я сама задала Дэвиду этот вопрос, и вот, оказывается, для других он тоже очень важен. Не думала, что и парни могут бояться обнажать свои чувства!

Наш завтрак затянулся. Мы долго говорили с Александром обо всем, что только приходило в голову. Осторожно подбирали темы и слова, будто знакомились с ним заново. Иногда мне даже казалось, что теперь мы — совсем другие люди, и наши отношения должны складываться по-другому. Не знаю как, но по-другому. Мы старательно обходили в разговоре тему Дэвида, не произнося его имя вслух. Для нас обоих оно было напоминанием о том, что нам так не хотелось сейчас снова переживать.

— Где твои родители? — спросила я, наконец, вспомнив об их отсутствии.

— Отец в командировке в Норвегии, а мама поехала с ним за компанию. Они вернутся через пару дней, поэтому ты можешь остаться.

— Нет! — поспешно ответила я.

Такая мысль даже не приходила мне в голову. Мало того, что я приехала сюда без спроса, так еще и оставаться погостить! К тому же в сложившихся обстоятельствах, это было бы просто чудовищной глупостью. Я видела, что Алекса разрывали два чувства: желание оставить меня здесь и страх пред тем, к чему это может привести. Он понимал, что чем больше я нахожусь в его доме, тем труднее ему будет со мной проститься.

— Я остановлюсь в гостинице. Не хочу тебя стеснять.

Хотя объяснение было весьма надуманное, но Алекс ничего не сказал. Так будет лучше для нас обоих.

— Давай найдем камень, — напомнила я.

— Не уверен, что хочу тебе его отдавать.

Я просто опешила от его слов. Такого поворота событий я не ожидала.

— Почему?!!

— Потому что, это очень опасно. Ты сама только что рассказывала, как эта женщина, Сара охотилась за тобой. Ты думаешь, она не узнает о камне? И тогда она обязательно найдет тебя!

— Алекс, сейчас ты должен думать о себе. А не обо мне!

— Я не могу не думать о тебе, — тихо проговорил он, — старался, но не могу...

Кровь отхлынула от моих щек. Зачем я к нему приехала?!

— Алекс, у меня теперь свой путь, — я постаралась выглядеть уверенно, но мой голос дрогнул. — И ты не должен ломать себе жизнь ради меня. Я того не стою.

— Это не тебе решать, — ответил он.

Я встала и подошла к окну. Мне было трудно смотреть на Алекса, и я отвернулась, делая вид, что разглядываю кусты сирени в саду.

— Прости, я зря все это говорю, — услышала я его голос.

— Нет, это ты прости. Я не должна была приезжать.

— Ты приехала лишь за камнем. А я, кажется, возомнил себе что-то большее...

— Нет, не только за камнем...

— А зачем? — его голос изменился.

— Я хотела попросить у тебя прощения...

Он усмехнулся:

— Зачем? Разве это что-то изменит?

Я не нашла в себе сил сказать ему правду. Что это уже ничего не изменит.

— Мне нужно идти, — поспешно сказала я, — я и так оторвала тебя от дел.

Алекс тоже встал. Он понял, что я настроена решительно, и ему меня не удержать.

— А где твои вещи? — спросил он.

— У меня их нет.

Я бросила взгляд на рюкзачок, в который поместилось все, что у меня с собой было. Документы, кошелек и что-то еще. Собиралась я, не сильно задумываясь о будущем. Алекса это насторожило.

— Мне кажется, ты не все мне рассказала. Кто-то уже гонится за тобой?

— Нет. Но мы должны торопиться. Алекс, нужно найти камень! И не откладывать на потом. Каждый день на счету, а может даже час...

Мне вдруг стало тревожно от своих собственных слов. Окунувшись в наши с Алексом переживания, я совсем позабыла о главном. Сара скоро будет здесь, и теперь она сделает все, чтобы меня растоптать! А заодно и Александра.

Он засомневался, но потом все же проговорил:

— Ладно, пойдем, поищем в его вещах.

А вещей, действительно, было много. Элен тогда была права: дед просто заваливал внука своими посылками, и многие из них были даже не открыты. Алекс принялся разворачивать их все, одну за другой. Мои нервы были на пределе. И чем меньше оставалось невскрытых коробок, тем сильней билось мое сердце. Неужели мы ошиблись, и камня здесь нет? И тогда Дэвид обречен?!! Нет, этого не может быть!

В этот момент Алекс открывал маленький конверт. Мои руки напряглись, и я сжала их в кулаки. Из пакета выпал листок бумаги и гулко ударился о пол — слишком тяжелый для простого письма. Алекс поднял его и развернул. Я ахнула, на белом, исписанном торопливым почерком, листке лежал он: золотистый, похожий на янтарь, камень. Мы оба молча стояли посреди комнаты и, не отрываясь, смотрели на него. Я нашла то, что искала, и теперь у Дэвида появился шанс!

Алекс сжал камень в руке и посмотрел на письмо. Оно было коротким: 'Дорогой внук. Я передаю тебе самое ценное, что есть у меня на сегодняшний день. Береги его, однажды за ним придет человек по имени Александр, и ты отдашь ему этот камень. Целую тебя, твой дед'.

Алекс перевел взгляд на меня. Его изумлению не было предела.

— Он что, все знал?!! Человек по имени Александр...или Александра... Он имел в виду тебя!

Я догадывалась о чем-то подобном уже давно. Для меня все это не было сюрпризом.

— Он торопился, когда писал письмо, — сказала я. — Как ты думаешь, он уже знал, что ему не долго осталось жить?

— Возможно, — отозвался Алекс, все еще находясь в шоке от прочитанного. — На конверте стоит дата... Два дня до его смерти. Но как он мог все это предвидеть?!

— Он знал о пророчестве. Быть может, кто-то из Хранителей ему рассказал.

— Неужели им известно наше будущее?

— Не знаю, — я устало опустилась на ковер.

То напряжение, с которым я ждала результатов нашего поиска, отняли у меня все силы, даже руки немного подрагивали. Алекс продолжал стоять надо мной, глядя сверху вниз.

— И я должен отдать его тебе?

— Да. Так просил твой дед.

— Это не правильно...

Только не волноваться! Вот он, камень, достаточно протянуть руку, и я смогу дотронуться до него. Но что будет со мной, если Алекс не захочет его отдавать? Его чувства слишком сильны, чтобы согласиться бросить меня Саре на растерзанье. Неужели я ошиблась, доверившись ему? И я не могу открыть ему правду, ведь если я скажу, что это — ключ к свободе Дэвида, неизвестно, как он поведет себя, поэтому я не могу допустить, чтобы Алекс узнал о моих настоящих мотивах. Надо действовать осторожней, но с ним, несомненно, было проще, чем с Орландой.

— Алекс, — как можно более спокойно сказала я, — ты не должен вмешиваться. Теперь все это уже не касается тебя!

Я понимала, что мои слова для него, как нож в сердце, но мне нужно было заставить его отступиться. Он всего лишь обычный человек, и ему ни за что не справиться ни с Сарой, ни с кем бы то ни было еще! Принять от него помощь, значит, обречь его на страшные испытания, а быть может, даже на гибель.

Лицо Алекса сделалось бледным, но он 'проглотил' мои слова молча. Он разжал ладонь и протянул мне камень. Я изо всех сил сдерживала себя, чтобы не схватить его и не спрятать подальше в самый глубокий карман джинсов. Но я медленно протянула руку, стараясь не показывать волнения. Он был таким же теплым, как и предыдущий, и он был последним!

В полной тишине мы вернулись обратно на кухню, и я взяла со стула брошенный мною рюкзак. Вот и все, надо идти.

— Ты позволишь хотя бы помочь тебе с гостиницей? — наконец, подал голос Алекс.

'Но тогда он будет знать, где я остановилась', — подумала я про себя, но вслух сказала:

— Да, буду только рада.

Он достал справочник и стал его листать. Потом набрал номер и заговорил о чем-то на шведском. Хорошо, что он предложил мне помощь, ведь я даже не знала, куда ехать. Потом он звонил куда-то еще, но я ушла в свои мысли. Камень грел мне кожу даже сквозь плотную ткань джинсов. Теперь, когда он у меня, я должна быть аккуратной, ни на минуту не выпуская его из поля зрения. Слишком много он для меня значит! Я почувствовала чью-то руку на своем плече. Вздрогнув, я обернулась. Это был Алекс, он виновато отстранился от меня и сказал:

— Ты задумалась...

— Ничего, — поспешила я его успокоить.

На самом деле мне не было так неприятно его прикосновение, просто я испугалась, что это может быть не он.

— Сейчас придет такси. Оно отвезет тебя в гостиницу.

— Спасибо, — я благодарно ему улыбнулась.

— На этом заканчивается все то, что касается меня, — с сарказмом проговорил он.

— Прости, — это слово опять слетело с моих губ, и я возненавидела себя.

Кажется, извиняться перед Алексом стало для меня навязчивой идеей. 'Как ты не можешь понять, что ему твои извинения не нужны! — сказала я себе самой. — Такие вещи нельзя простить!'

Хорошо, что такси пришло быстро, и я поспешила покинуть этот дом. Алекс стоял в дверях, когда я уезжала, и смотрел мне вслед. Видно было, что ему хочется меня остановить, но он так и не решился.

Я поселилась в гостинице, которая была расположена у самой воды. Мои окна выходили на канал. Видимо, Алекс позаботился об этом. Я грустно улыбнулась, сейчас мне было вовсе не до красивых пейзажей, теперь я должна была решить, что делать дальше. Где искать Дэвида? Я ничего не знала о нем, и никто не мог мне в этом помочь! Я села на подоконник и обняла колени руками. Так я всегда делала дома. Это сравнение заставило меня вспомнить Питер и маму. Может, позвонить ей? Хотя нет, лучше не надо. Я не заметила, как текло время, пока я слонялась по комнате из угла в угол, как зверь в клетке, наступил вечер. Мысли целым потоком кружились в моей голове, я отчаянно старалась ВСПОМНИТЬ. У меня полно чужих воспоминаний, неужели ни одно из них не выведет меня на правильную дорогу?! Но все было бесполезно, лишь какие-то разрозненные картины: старинные развалины, горы, море. На меня медленно накатывало отчаяние, звонок мобильника не дал мне окончательно впасть в истерику. Я взяла телефон в руки. Кто это может быть? На табло высветился незнакомый номер, я засомневалась, стоит ли отвечать, но телефон не смолкал, и я нерешительно нажала на кнопку ответа.

— Саша, это Алекс, — в трубке послышался знакомый голос.

Я облегченно выдохнула, а мне уже рисовались страшные картины.

— Привет, — ответила я.

До меня донесся неуверенный вздох на том конце. Кажется, храбрости Алекса хватило только на то, чтобы набрать мой номер. Я ждала, что он скажет.

— Ты в гостинице?

— Да.

— Давай... давай увидимся. Ты же все равно сегодня здесь, — оправдывался он. — Возможно, это наша последняя встреча.

— Хорошо, но я совсем не знаю город.

Он обрадовался, видимо, мое согласие придало ему смелости.

— Я сам найду тебя. Будь там, я скоро приеду.

— Приезжай, — ответила я.

Признаться честно, одиночество тяготило меня. Мои попытки найти ответ в своей памяти были сегодня абсолютно тщетными, и это пугало. Хотелось отвлечься от этих пессимистичных мыслей, но, оставаясь одна, я просто обречена. И это было даже хорошо, что он позвонил.

Прошло чуть больше получаса, когда в мою дверь постучали. Я открыла, но на пороге стояла девушка-служащая гостиницы, она передала мне записку. Ну конечно, Алекс не решился подниматься. На листочке было два слова: 'Жду внизу'.

Я уже была готова и, взяв рюкзачок, поспешила к лифту. Теперь я всегда брала его с собой, ведь моя жизнь слишком непредсказуема. Всегда может случиться так, что я не смогу вернуться.

Алекс, действительно, был внизу. Он стоял, облокотившись о регистрационную стойку, и задумчиво смотрел в окно. Я коснулась его плеча, он вздрогнул, совсем как я сегодня. Мы оба улыбнулись, отметив это совпадение.

— Пойдем, — сказала я.

Алекс открыл передо мной дверь, и я с наслаждением вдохнула тепло летнего вечера, ворвавшееся с улицы. Город жил своей жизнью, абсолютно равнодушный к моим проблемам и неприятностям. Но именно это мне сейчас и было нужно, забыться и успокоиться, загнать глубоко внутрь не покидающее меня чувство безысходности.

Мы долго шагали вдоль улицы, и разговаривали о всяких пустяках. Мне даже начало казаться, что я снова вернулась в тот вечер, когда он показывал мне Стокгольм. Воспоминания из далекого и уже недосягаемого прошлого, но мне было уютно в нем, потому что там оставалось место Дэвиду. Уходя, он сказал: 'Теперь Алекс — единственное, что у тебя осталось'. Что значили его слова? Я еще раз взглянула на Александра, он поймал мой растерянный взгляд и остановился.

— Хочешь, я помогу тебе? — спросил он неожиданно.

— Поможешь? — удивленно переспросила я. — Алекс, ты не представляешь, о чем говоришь.

— Ты хочешь сказать, что я ничего не понимаю? — немного обиделся он.

— Нет, — я не знала, что ответить. — Просто все это очень опасно. Тут ни в чем нельзя быть уверенным, очень сложно отличить, что реально, а что — нет. В этом мире нет правды, есть только возможность принять ее или отказаться.

— Ты говоришь загадками.

— Наверно, но это трудно объяснить...

— Мой дед много писал об этом. Что человек слишком глух и слеп, а значит, это дает ИМ шанс быть сильнее.

— Да, Дэвид всегда говорил об этом.

Я замерла. Только что я нарушила наш молчаливый уговор не произносить его имя, но Алекс стойко выдержал это испытание. Я поспешила сменить тему:

— Твоя жизнь только наладилась, а ты снова хочешь все усложнить.

Но он лишь покачал головой:

— Нет, это не так... Я стараюсь жить, как и раньше, но у меня не получается. Что-то изменилось, понимаешь?

— Да.

Мне это было знакомо.

— Я хожу на работу, делаю вид, что интересуюсь делами, но я больше не вижу во всем этом смысла. Мне кажется, что я просто цепляюсь за знакомые вещи, чтобы заставить себя думать, будто я такой же, как и раньше. Но я не хочу видеть ни друзей, ни моих многочисленных родственников. Мне противно замечать в их глазах жалость. Все они шепчутся: 'Бедный Алекс, что ему пришлось пережить'. Но если я им расскажу, что со мной произошло на самом деле, они просто решат, что я свихнулся!

На его лице отразились одновременно раздражение и горечь. Да, действительно, Алексу тоже досталось, и только я одна по-настоящему могла его понять, потому что сама пережила то же самое.

— Да, — хмыкнула я в ответ, — когда я пыталась рассказать маме о своих 'приключениях', она обиделась, решив, что я над ней издеваюсь.

— Вот именно, — Алекс посмотрел на меня с благодарностью, — нам никто никогда не поверит. Только мы одни знаем, что все это — реально!

Мне вдруг в голову пришла странная мысль. Раньше я считала, что отчасти повторила судьбу Дэвида, узнав то, что не дано узнать другим, и поэтому мы с ним в одной лодке. Но теперь оказывалось, что мы в ней все же втроем! Замкнутый круг. Неужели мне никогда из него не выбраться?

Алекс нарушил тишину:

— Так ты хочешь, чтобы я помог тебе?

Я подняла на него глаза и тут же поняла, что в его словах таиться что-то большее, чем я подумала сначала. Это меня насторожило.

— Что ты имеешь в виду?

— Сегодня я говорил с Сарой.

Я просто онемела от этого заявления. Словно рыба, я то открывала, то закрывала рот, стараясь что-то сказать, но подходящих слов так и не находила.

— Когда?! — наконец прохрипела я.

— После того, как ты ушла.

— Боже, так вот почему ты позвонил! — в моих глазах было отчаяние и даже, наверно, страх.

Как я могла довериться ему?! Ведь я знала, что этого нельзя делать. Никто не желает мне помочь! Все вокруг думают только о себе, а я растрогалась, дескать, как мы с Алексом похожи! Чушь!

— Как ты мог! — накинулась я на него. — Разве я не говорила тебе, что она — монстр. И ты сказал ей о камне?! Что ты пообещал ей?!

Алекс остановился, как вкопанный, моя неожиданная ярость выплеснулась на него, и он только моргал, молча глядя на меня. Наконец, ему все же удалось собраться с мыслями.

— Саша, не сердись. Ты должна меня выслушать, все совсем не так, как ты думаешь.

— А как? Ты не знаешь, на что она способна. Она может вырвать у тебя сердце одной рукой и даже не поморщится! У нее нет ни капли жалости, если на кону стоит что-то, имеющее для нее ценность!

— Какую ценность? — машинально спросил Алекс.

Я осеклась. Конечно, я имела в виду Дэвида. Теперь она сделает для Отступника абсолютно все, ведь он получил над ней полную власть, 'подарив' ей то, чего она всегда желала! Но не хватало мне еще и об этом проболтаться!

— Камень, — тут же нашлась я. — Ей позарез нужно его получить!

Во мне все клокотало от обиды и от злости на саму себя. Надо было тут же уезжать, а не тратить время на Алекса и сентиментальные беседы! Кровь в моих висках билась, сжимая голову в тиски.

— Саша, — донеслось до меня. — Ты должна меня выслушать.

Алекс неожиданно резко схватил меня за плечи и хорошенько встряхнул. Я даже слегка подскочила от неожиданности. Когда мой взгляд сфокусировался на его лице, я непроизвольно отметила про себя, что Алекс, и впрямь, стал другим. Взрослей и серьезней, и от этого я сразу немного остыла. Мы напряженно смотрели друг на друга: я с презрением, он, наоборот, с выражением уверенности в своей правоте, и это заставило меня засомневаться.

— Что? — прошипела я, все еще злясь.

— Сначала выслушай меня, а потом делай выводы! — отчеканил он.

Алекс все еще держал меня за плечи.

— Отпусти! Я с предателями не разговариваю.

Он немного подумал и медленно опустил руки.

— Ты даже не даешь мне возможность все объяснить, — грустно проговорил он.

Неожиданно мое настроение изменилось, вся ярость куда-то ушла, осталось только ощущение неотвратимости всего случившегося. Я возомнила себе, что могу в одиночку бороться с целой армией существ, которых даже язык не поворачивается назвать людьми. Да, они сильнее! Они могут манипулировать окружающими и заставлять их делать то, что им нужно. Алекс не при чем, он лишь пешка в чужих руках. Так почему я на него злюсь? Я сама во всем виновата!

Рядом с тем местом, где мы остановились, располагалась высокая клумба, с гранитным парапетом, и я устало опустилась на него. Отчаяние оглушило меня, на какое-то время я даже перестала замечать Алекса, который сел рядом со мной. До меня с трудом доносились его слова:

— Сара не хочет причинять тебе вред, она говорила мне, что за эти несколько дней многое изменилось. Ей пришлось понять, что все то, к чему она так стремилась, было невозможно.

О чем он говорит? Ерунда! Сара изменилась! С чего бы это? Неужели она рассказала ему о Дэвиде? Я повернулась, у меня появилась надежда узнать хоть что-то о нем! Алекс понял, что я прислушиваюсь, и продолжил:

— Сара сказала, что очень виновата перед тобой, я даже видел слезы в ее глазах. Она не может сама к тебе подойти, чтобы все объяснить, потому что знает, что ты ей не захочешь поверить. Поэтому она пришла ко мне, чтобы через меня попробовать до тебя достучаться!

— Она все врет!

— Нет, Саша! Сара видела тебя, когда ты пришла ко мне. Если бы она хотела, то могла бы разделаться с нами. Но она не вмешалась! Потому что ей этого не надо. Не знаю, что случилось с ней за эти несколько дней. Она мне не рассказала, и это не мое дело, — Алекс тряхнул головой, стараясь отогнать от себя неприятные догадки. — Но я понял, что ей пришлось пережить какое-то сильное потрясение. И это изменило ее.

— Алекс, ты слишком доверяешь ей, — устало проговорила я. — Ведь ты видишь ее первый раз в жизни. Мало ли что она тебе наговорила.

Я подняла на него глаза. Он был взволнован, но слегка раздосадован моим неверием.

— Конечно, я не могу видеть чувства, как вы, — он выделил это последнее слово с особым выражением, — но я понял, что она не врет. Тебе нужно увидеться с ней, чтобы самой в этом убедиться.

— И что же она предлагает? — ухмыльнулась я. — Неужели она прилетела сюда просто для того, чтобы помириться?

— Нет, она просила передать тебе кое-что.

— Что? — я напряглась.

— Если ты отдашь этот камень, Отступник оставит вас в покое.

— Вас? — переспросила я.

— Да. Так она сказала. Даже заставила меня повторить все слово в слово.

Я задумалась. Что она хотела этим сказать? Что Дэвид вернется? Как сладко защемило сердце от этой мысли. Как хочется поверить, но можно ли?! Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Что такого могло с ней случиться, чтобы она согласилась отступиться от него? Я еще раз взглянула на Алекса. Нет, она ничего не сказала ему про Дэвида, я бы обязательно почувствовала это. Да, ему лучше ни о чем не знать.

— И конечно, она уже предложила место встречи, — я то ли спросила, то ли констатировала факт.

— Да.

— И где?

— Здесь.

— Ты, все-таки, предатель, — хмуро проговорила я.

— Нет, я просто не могу позволить, чтобы Отступник добрался до тебя. Ты должна избавиться от камня в обмен на свободу.

Похоже, все стараются торговаться этим янтарным фрагментом, но каждый для своих целей! Что сказала бы Орланда, узнав об этих человеческих интригах? И все из-за наших чувств, которые толкают на такие страшные поступки. Алекс тоже пытается купить мне свободу, не понимая, что ждет людей в итоге, если Отступник получит этот последний камень! Сети были расставлены очень ловко. И мы попались в них. Все трое! Теперь было понятно, что он все предусмотрел заранее!

— Алекс, ты должен был сначала посоветоваться со мной.

— У меня не было времени. Пришлось решать сразу.

Я поняла, что наша встреча с Сарой неминуема. Моя рука непроизвольно опустилась в карман джинсов и нащупала теплый камень. Только он имел для меня сейчас ценность, и я не должна его потерять. Я не верю никому, ни единому их обещанию, благородство им вообще неведомо.

Я огляделась вокруг. Конечно, Сара уже здесь, она видит нас сейчас и, наверно, смеется, наблюдая за нашим непростым диалогом. Нет, я никогда не смогу представить ее в роли кающейся грешницы. Боюсь ли я ее? Да, боюсь, ведь рядом Алекс, и она не раздумывая, если надо, станет прикрываться им, как щитом. Но странное дело, я не чувствую вокруг того страха, который повсюду ее сопровождает. Что-то и вправду изменилось в ней, неужели, она сказала Алексу правду?

В этот момент я ее увидела. Она мелькнула в толпе светлым пятном, такая милая, воздушная, одетая во все белое, просто ангел во плоти. Я не смогла сдержать изумления, какой контраст создавала сейчас ее внешность по сравнению с тем, какой она предстала передо мной в прошлый раз. Светлые волосы и яркие синие глаза придавали ее облику еще более невинный оттенок. Немудрено, что Алекс поддался ее обаянию, даже я засомневалась, глядя на нее, но мои воспоминания не давали мне забыть о том, насколько черное у нее сердце, не смотря на всю ее внешнюю чистоту. Я настороженно наблюдала, как она приближается к нам. Легкая, завораживающая походка, которая заставляет мужчин оглядываться, чуть заметная улыбка на губах, и ни тени коварства. Не верю! Сара слишком хорошая актриса, чтобы доверять ей. У нее сотни лет за спиной, в течение которых она оттачивала свое мастерство.

— Здравствуй, Саша, — проговорила она.

Ее голос остался таким же, как и раньше, чуть более низким, чем это положено для ее сегодняшнего возраста. Но это придавало ей еще большую притягательность. Для других, но не для меня! Она почувствовала во мне враждебность, но ее глаза не выдали ее настоящих мыслей. Мне было трудно разобраться, что она задумала, Сара умела владеть собой.

— Мне нужно многое тебе сказать, — продолжила она, видя, что я не собираюсь отвечать на ее приветствие.

— Не думаю, что мне будет интересно.

— Я понимаю, что ты имеешь право злиться на меня...

— Не вешай мне лапшу на уши, — угрожающе сказала я, — что тебе нужно на самом деле?

На секунду мне показалось, что в ее глазах мелькнуло знакомое мне выражение прежней Сары, но оно тут же исчезло.

— Саша, — вмешался Алекс, — ты должна ее выслушать.

— Я слушаю, но у меня мало времени.

Сара села рядом со стороны Алекса. Быть может, она специально выбрала эту позицию? Меня это еще больше насторожило.

— Саша, — вздохнув, начала она, — я пыталась получить то, на что у меня нет права...

— Замолчи! — я прервала ее излияния.

Мне совсем не хотелось это обсуждать, да еще в присутствии Александра, но она продолжала.

— Не бойся, я не буду вдаваться в детали. Мне это тоже не доставляет удовольствия! Просто ты должна знать, что теперь мы с тобой по одну сторону баррикад.

— В каком смысле?

Я удивленно смотрела ей в глаза, в них отразилась искренняя грусть.

— Дэвиду грозит опасность, и совсем не по моей вине. Отступник обманул меня, — она уронила голову на руки. — Я оказалась такой глупой! Как я вообще могла ему поверить?! Ведь я знала, что он ничего не делает просто так. Ему нужен был Дэвид, и он его получил из моих собственных рук. Теперь я понимаю, что невозможно построить счастье на чужом горе. Прости меня!

Она снова подняла на меня свои огромные синие глаза, полные слез. Да, Алекс не ошибся, говоря о том, что она плакала, но в моем сердце все еще гнездилось недоверие, хотя ее отчаяние выглядело очень натурально.

— И что Отступнику надо от Дэвида? — я задала вопрос по существу.

— Ему нужен помощник. Ареса больше нет, и теперь у него остался лишь один сын.

— Я сейчас расплачусь! — съязвила я. — Но Дэвид не будет никогда служить ему!

— Ты думаешь? Все зависит от того, что Отступник пообещает ему взамен.

— И что же?

Мой голос дрогнул, кажется, я начинала понимать.

— Твою жизнь, конечно. Я уже говорила тебе об этом в прошлый раз, но тогда я думала, что все будет по-другому...

Конечно, по-другому! Она мечтала о том, что Дэвид будет принадлежать ей! Но Отступник посмеялся и над ее чувствами тоже. 'Так ей и надо!' — злорадно сказала я про себя. Сара вздрогнула, наверно, поняла меня. Еще бы! Она думала, что ее несчастье сблизит нас? Как бы не так!

— И что ты собираешься делать? Зачем тебе камень?

Хотя, наверно, я уже знала ответ.

— Я смогу поставить ультиматум Отступнику.

Здорово, нечего сказать! Наши ряды все пополняются! Скоро можно будет организовывать клуб желающих 'продать' камень подороже. Но что-то не сходилось в ее теории.

— Так почему ты считаешь, что ему грозит опасность? — я сузила глаза. — Ведь Отступник не собирается причинять ему вред?

— Ты же сама сказала, что Дэвид не будет никогда служить ему! Он тянет время, потому что уверен, что Хранители заберут тебя, и ты будешь в безопасности, — Сара улыбнулась. — Разве одна из них не приходила к тебе после нашей последней встречи?

Я не собиралась отвечать на этот вопрос, но она, видимо, была в курсе. Наверно, Хранители и Отступник знают друг о друге больше, чем мы можем себе представить.

— Тогда Дэвиду будет нечего терять! — продолжала Сара. — И поверь мне, Отступник никогда не простит ему отказа!

Воображение тут же нарисовало мне то, чего я не хотела видеть. Но было одно обстоятельство, которое давало мне надежду. Пока я не с Хранителями, Дэвид будет держаться за свою жизнь, а значит, я никогда не должна на это соглашаться!

Тут я вспомнила об Алексе. Он сидел между нами, не шелохнувшись, его лицо было белым, как мел. Мы слишком углубились в наши личные раздоры, совершенно позабыв о его присутствии. Он понимал, что мы обе говорим о человеке, которого любим. Черт, он не должен был этого слышать! Но что сказано, то сказано...

— Глава 10. Лабиринт —

Я посмотрела на Сару. Говорить нам было больше не о чем, может, она и, правда, раскаялась, но это совсем не повод отдавать ей камень.

— Алекс, пойдем, — сказала я, не отрывая от нее взгляда, — нам больше нечего сказать Саре.

То, что произошло дальше, случилось в мгновение ока, но мне показалось, что я видела все в замедленном варианте, каждый кадр отдельно. Ее лицо, которое еще секунду назад было таким милым и приветливым, исказилось злобой. Ее синие глаза превратились в холодные льдины, вернув ее облику агрессию дикого зверя. Она сжала руки в кулаки и процедила сквозь зубы:

— Я дала тебе шанс, глупая! — она ухмыльнулась. — Но ты, похоже, не воспользуешься им! Тем лучше для меня.

Теперь она показала свое настоящее лицо, сбросив маску притворства. Как, наверно, ей было трудно играть. Она вложила в этот спектакль все свое умение, ведь ей на миг даже удалось меня обмануть! Но теперь, видя ее такой, мне стало даже немного легче. В своем прежнем обличии она приводила меня в растерянность, но в этом облике я знала, как с ней бороться.

Алекс смотрел на Сару круглыми глазами, полными ужаса. До него медленно начинало доходить, что случилось. Наверно, он уже понял, какую ошибку допустил, поверив ей, но сейчас было бесполезно рассуждать об этом. Потом я выскажу ему все, что о нем думаю. Если вообще наступит это 'потом'!

Сара была полна решимости, она начала артподготовку, а жалить словами было ее любимым оружием.

— Мне кажется, я зря обнадежила тебя, — язвительно проговорила она. — Тебе так хотелось поверить, что Отступник решил вас отпустить...

Она жеманно покачала белокурой головой.

— Нет, дорогая, хотя про Отступника я тебе не наврала. Он, действительно, хочет оставить Дэвида рядом с собой. Ему место среди нас, а не с такими, как ты!

Ее черты снова исказились ненавистью, но она все еще старалась держать себя в руках. Я почувствовала, что она опасается меня, хотя и пытается не показать этого. Однако Сара была права: на какой-то миг я и впрямь поверила, что Дэвид вернется. Это была спасительная мысль, за которую я ухватилась, как утопающий за брошенный ему круг.

— Но ты утаила главное: его можно заставить остаться, но он никогда не станет твоим...

Ее глаза сузились, значит, я попала в точку, в самую середину ее кровоточащей раны. Отступнику наплевать на ее чувства, он добился своего, получив Дэвида, и никаких обещаний сдерживать не собирался! Ей суждено видеть его, но не иметь возможности прикоснуться. Сара, сама того не подозревая, обрекла себя на пытку. Мне еще многое хотелось сказать ей, но присутствие Алекса сдерживало меня! Но она, похоже, разгадала мои мысли, и сделала ответный ход.

— То, что ты провела с Дэвидом одну ночь, еще ничего не значит! — Сара криво ухмыльнулась, глядя в упор на Алекса. — О, какая я нечуткая... Кажется, он ничего не знал. Неужели ты не сказала об этом своему другу?!

Мне показалось, что Алекс от этих слов просто перестал дышать и побелел еще больше. Я вся сжалась, зачем она его мучает?!

— Прекрати, — прошипела я.

— Ты думаешь, я боюсь тебя? — рассмеялась она, уже позабыв об Алексе. Все-таки, чужие переживания совершенно не трогали этого равнодушного монстра.

— А разве нет?! — я перешла в наступление. — Разве не поэтому ты побоялась силой отнять у меня камень? Все это представление, которое ты тут устроила — доказательство твоего страха. Тебе удалось провести Алекса, но не меня! Дэвид всегда учил меня верить не словам, а чувствам, и они меня не подвели.

Имя Дэвида заставило ее снова скривиться. В моем присутствии она никогда не будет чувствовать себя уверенной, ведь я была для нее живым напоминанием того, что ей никогда не получить! В этом мое преимущество над ней! Но есть еще Алекс, и этот факт сейчас уравнивал наши силы.

Она медленно положила руку ему на плечо. Я заметила, что Александр старается держаться уверенно, но глаза выдавали охватившее его волнение. Мы все трое замерли, настороженно глядя друг на друга. Все понимали, что это минута тишины перед бурей, которая неминуема. Я не сводила глаз с Сары, она — с меня, каждый ждал, стараясь предугадать действия другого.

Я взглянула на Алекса, он стоял еле живой. Невидящий взгляд был устремлен на Сару, но вряд ли он осознавал реальность вокруг себя. Все его надежды разбились вдребезги, и мне показалось, что я слышу звон разлетевшегося стекла.

— Ты никогда не задумывалась, что приносишь несчастье всем, кто тебя окружает? — медленно проговорила Сара, обращаясь ко мне. — Всем, кого ты называешь близкими людьми.

Произнося эти слова, она медленно, словно танцуя, двигалась вокруг Алекса, не отрывая от него своей руки. Как будто очерчивала невидимый круг, из которого он не в состоянии был вырваться. Ее плавные движения завораживали, притягивая взгляд и заставляя ловить каждое слово. Она умела быть привлекательной, и Алекс, словно под гипнозом, стоял, не сводя в нее глаз. А Сара все продолжала мучить меня словами.

— Твоя мать, Дэвид, Алекс... Все они несчастны по твоей вине. Разве ты достойна их любви?

Она вскинула на меня глаза, в них отразилось искреннее недоумение, от чего меня бросило в дрожь. Да, она права, я приношу проблемы всем, кто имел неосторожность оказаться рядом со мной...

— Посмотри на Алекса. Он готов ради тебя на все, а ты просто бросила его, как надоевшую куклу на скамейке!

Сара все продолжала свой неторопливый танец, сводя меня с ума. Ее слова били, словно кнут, потому что они были правдой. И Алекс все слышал, он стоял не шелохнувшись, ловя каждое ее движение. Что она с ним делает?

— Я могу 'показать' ему то, что видела у тебя в памяти... То, что было той ночью...

— Не надо! — испуганно выдохнула я.

Только не это! Я даже не могла подумать, что она на такое способна. Нет, Алекс этого не заслужил!

— У тебя есть выбор, — Сара издевательски улыбнулась. — Камень в обмен на его неведение...

На секунду я заколебалась, но мысль о Дэвиде вернула мне рассудок. Нет! Я не могу отдать янтарный фрагмент, потому что он — единственная надежда для меня. И вдруг я услышала голос Александра.

— Я не хочу... — словно во сне прошептал он.

Это было сказано с такой тоской, что я непроизвольно сжала руки в кулаки. Его глаза смотрели в одну точку, как будто он был не здесь, но он все слышал и понимал.

— Не смей! — угрожающе прошептала я.

— Ты не сможешь мне помешать, — Сара остановилась. — Это моя маленькая месть вам обоим.

— За что ты мстишь Алексу? — воскликнула я.

— За то, что он любит тебя!

Ее взгляд стал ледяным. Как ее остановить?! Я не знала... В этот момент она повернулась к нему, и их глаза встретились. Алекс замер.

— У тебя еще есть время... — напомнила мне Сара, оглянувшись.

Моя рука непроизвольно потянулась к карману, в котором лежал камень... Алекс и так многое пережил из-за меня. Неужели еще и это!.. Нет! Я нельзя ей потакать, и я решительно отдернула руку.

В ответ Сара снова повернулась к Алексу.

— Сначала он увидит сцену в автомобиле в лесу, — зло прокомментировала она.

Мне захотелось кричать. Я увидела, как Алекс тяжело вздохнул, и его плечи опустились, как будто на них положили непосильную ношу. Она сдержала свое обещание.

— Мне кажется, что большего он не переживет, — язвительно сказала Сара, качая головой.

— Остановись! — взмолилась я. — Он здесь не при чем.

— Так помоги ему! Или Дэвид тебе дороже. Скажи это Алексу, глядя ему в глаза.

— Ты чудовище!

Я бы разорвала ее на куски, если бы могла. Она поняла это.

— Не вали на меня то, в чем сама виновата!

И она с силой сжала плечо Александра, на котором лежала ее рука, но тот даже не поморщился. Что такое физическая боль по сравнению с тем, что он сейчас чувствовал?

— Даю тебе последний шанс.

Я не пошевелилась. Сара с досадой покачала головой, мое упрямство еще больше разозлило ее. Наверно, она рассчитывала, что я окажусь более сговорчивой. Сара процедила сквозь зубы:

— Это останется на твоей совести.

Алекс вздрогнул, его взгляд потух, как огонь от порыва холодного ветра. Я, не дыша, смотрела на него, сейчас я бы многое отдала, чтобы не видеть те чувства, которые его захлестнули. Когда-то я сама страдала от того, что видела прошлое Дэвида, но все это было с ним в его других жизнях. Алексу же выпало испытание еще более страшное — он видел настоящее, и ему было в тысячу раз тяжелее, чем мне, потому что здесь не было никакой надежды на ошибку!

Меня охватила ярость. Как это подло вымещать свое бессилие на человеке, который ни в чем не виноват и абсолютно беззащитен перед ней! Но и Сара была настроена решительно, приказ, во что бы то ни стало заполучить камень, толкал ее вперед. Неужели, она попробует силой отобрать его у меня? Все другие методы оказались безрезультатными. От этой мысли мне стало не по себе, и я непроизвольно сделала шаг назад. Что она задумала?

И в этот момент с городом случилось что-то странное. Он сложился, словно трансформер, прямо у меня на глазах. Его улицы и дома превратились в бесконечные серые туннели, образуя причудливый лабиринт, где не было ни входа, ни выхода. И прямо передо мной стояла Сара. Ее взгляд говорил о том, что больше не будет никакого притворства или обмана. Шутки кончились. Я почувствовала, как комок подступил к горлу. Она возвела лабиринт, чтобы напугать меня, и у нее это получилось. Здесь некуда бежать, некого звать на помощь, и вряд ли у меня есть шанс, но ведь это лишь воображение. Ее или мое? Я не знаю, Сара умеет делать то, о чем я совсем еще не имею представления. Но мне ясно одно — этим можно управлять!

Вдруг стены начали перемещаться. Хаотично сдвигаясь и раздвигаясь вокруг нас, как бывает только в ночном кошмаре. На лице Сары отразилось недоумение, и мне стало понятно, что именно я делаю все это. Очередная стена развернулась на девяносто градусов, заслонив меня от нее. Надо бежать! Пока ей не удалось снова перестроить все по-своему.

Я бросилась прочь от этого места, убегая все дальше и дальше. Но каждый поворот был похож на предыдущий, и вскоре я совсем потерялась в этих однообразных коридорах. Я почему-то знала, что Алекс тоже где-то рядом, в этой 'чужой реальности'. И ему было намного трудней, чем мне. Но найти его здесь просто невозможно, и от этого на меня все больше накатывала волна отчаяния. Казалось, сами стены тут были пропитаны чувством обреченности.

— Алекс! — крикнула я, но ответом мне была все та же тишина.

Страх наползал незаметно, постепенно заполоняя собой весь мой рассудок. Это был безотчетный, животный ужас перед неизвестностью, от которого невозможно было ни сбежать, ни укрыться. Я слышала, как мое сердце стучит все сильней, эхом отдаваясь в пустоте. Минуты растянулись в бесконечность, я пыталась бежать, но, наверно, кружила на одном месте, натыкаясь лишь на серые стены.

Звенящая тишина вокруг давила на виски. Я закрыла уши руками, чтобы укрыться от нее, но это не помогало. Никогда еще мне не было так страшно! 'Дэвид! — прошептала я одними губами. — Что со мной?!' Как мне не хватало сейчас его спокойствия и силы. Он пытался чему-то научить меня, но я такая слабая... Я совсем не могу себя контролировать. Эмоции сводят на нет все мои усилия. 'Нужно бороться! — я заставила себя очнуться. — Ведь камень все еще у меня, а значит, игра стоит свеч!'

Постарайся почувствовать землю! Мой мозг отдавал мне четкие указания. Машинально я постаралась ощутить асфальт под ногами. Теперь заставь себя услышать город... Я напрягла слух, с огромным трудом мне удалось различить далекие приглушенные звуки. Да, я не в пустоте, вокруг есть мир, и он живой. Постарайся увидеть... Мое зрение стало возвращаться, забрезжил еле заметный свет, становясь все ярче и шире, пока, наконец, не вернул городу прежние очертания. Глаза не сразу привыкли к яркому солнцу, и мне пришлось еще пару минут беспомощно моргать, чтобы получить возможность видеть.

Я огляделась по сторонам, стараясь понять, где нахожусь. Совершенно незнакомое место, как я сюда попала? Прохожие смотрели на меня искоса, наверно, я производила странное впечатление, но мне было наплевать. Сара... Она ищет меня, и, без сомнения, у нее это получится. Я машинально сделала несколько шагов назад. Но куда идти? Где Алекс? И вообще, где я? Вокруг автомобили, люди, суетливый Стокгольм, равнодушные лица прохожих. Но что-то привлекло мое внимание, что-то странное и неестественное в этой воскресной суматохе. Я увидела людей, один вид которых заставил меня замереть. Одетые в черное, они были похожи друг на друга, словно близнецы, хотя скорей всего мне это только казалось. Их объединяло выражение глаз: колючее и безжалостное. Псы Отступника. Они кого-то искали в толпе, и я с ужасом поняла, то они ищут МЕНЯ!

Мне пришлось сгрести всю волю в кулак, чтобы не упасть прямо здесь в обморок от накатившего на меня страха. Бежать! Но куда? Мне снова вспомнились слова Орланды о том, что всегда можно найти дорогу обратно, и я постаралась это сделать. Вот поворот... за угол дома... потом перейти дорогу... снова светофор... Какой ужас! Как я, вообще, прошла здесь?! Вдруг впереди показалась знакомая клумба, все-таки я недалеко убежала. Алекс сидел на том же месте, на каменном парапете, где я видела его в последний раз. Он был один. Где Сара?! Она, конечно, бросилась за мной в погоню. Но мне удалось запутать ее в собственном лабиринте. На какое-то время, а это значит, надо спешить! Я подбежала к Алексу, схватив его за руку.

— Пойдем, — скомандовала я.

К моему изумлению, он молча подчинился. Словно зомби, Александр поднялся на ноги и пошел за мной, я не ощутила в нем никаких чувств, он был как пустой сосуд, без мыслей и без ощущений. Но сейчас некогда над этим задумываться — надо уходить, Сара не пощадит нас! И еще эти псы... От одной мысли о них, мне становилось жутко.

И я побежала вдоль улицы, увлекая Алекса за собой. Однажды этот город показался мне гостеприимным, надеюсь, он согласится спрятать нас среди своих бесконечных переулков и каналов...

Словно два отбившихся от стаи воробья, мы сидели с Алексом на причале, потерянные и замерзшие. От воды тянуло ночной прохладой, но я почти не обращала на нее внимания. Земля и море тонули в сумерках, растянувшихся в долгую, все еще белую ночь. Сколько времени прошло с момента нашей встречи с Сарой? Понятия не имею. Сотовый телефон был со мной, но я не хотела на него смотреть. Сейчас мне это было совершенно не важно, и Алексу тем более. Мы молчали с ним всю дорогу сюда. Если честно, я даже не помню, как мы добрались до этого места, какая-то непреодолимая усталость сковывала все мои движения и даже мысли. В голове медленно проплывали незнакомые образы: серые каменные стены, сырость гулких переходов, неприступные скалы за окнами. Там были Сара и Отступник, и еще целая армия черных людей — псов, так Дэвид их когда-то назвал. Неприступная крепость, из которой нельзя ни выбраться, ни войти в нее незамеченным. Что я пытаюсь доказать себе? Что я сильнее? Это просто смешно! Я знаю, что мой поход туда окажется безвозвратным, оттуда уже не будет пути назад... Но у меня нет другого выбора.

Эти мысли совершенно измотали меня, теперь в голове была лишь пустота, и на душе тоже... Но больше всего меня пугал Александр, в нем не было абсолютно никаких чувств. Я опустилась перед ним на колени и постаралась заглянуть ему в лицо. Мне показалось, что я увидела знакомое выражение. Именно таким я привезла его на Алтай, хотя, наверно, в тот раз все было намного хуже. Но тогда был Дэвид, теперь ему совершенно некому помочь.

— Ох, Алекс! — простонала я. — Ну, зачем ты поверил ей?

Он не отреагировал. Что же мне делать? Он выглядел таким беспомощным, и я провела рукой по его волосам. Он хотел мне помочь, и вот поплатился за это. 'Как всегда' — с горечью подумала я. Мои руки сами собой потянулись к его вискам, мне не раз приходилось видеть, как Дэвид делал это. Я бережно сжала в ладонях его голову, прошептав:

— Алекс, вернись. Я знаю, тебе трудно, но ты очень мне нужен. Мы с тобой крепко связаны, а значит, все это было не случайно.

Мой шепот растворялся в тишине, разбиваясь вместе с прибоем о каменный причал. Я старалась передать Алексу всю свою благодарность и даже восхищение. Да, он ошибся, но я не могла на него злиться, ведь ему все это было незнакомо и непонятно. До сегодняшнего дня... И наказанье оказалось слишком жестоким.

Я не знала, что именно нужно делать, но мне так хотелось, чтобы с Алексом все было хорошо, и это желание придавало мне сил. Все получилось само собой, по моим ладоням разливалось тепло, согревая Александра, и через несколько минут его веки дрогнули. Я ощутила в нем волнение, потом страх, и еще боль от чужих воспоминаний, страшных для него воспоминаний! Он что-то пробормотал, медленно открыл глаза, но, увидев меня, снова затих. Так мы сидели, глядя друг на друга, не зная, о чем говорить. Наконец, я осознала, что продолжаю сжимать его виски. Медленно опустив руки, я прошептала, словно оправдываясь:

— У Сары нет жалости...

— Я это понял...

Мне было видно, как Алекс изо всех сил старается выглядеть равнодушным. Наконец, борьба с самим собой дала результаты, и он сказал:

— Я все испортил.

— Нет, ты хотел, как лучше.

Теперь мне казалось, что я больше виновата перед ним, чем он. Высоко над нами висела луна, бледная на светлом небе, но все же достаточно заметная, чтобы напомнить мне о приближающемся полнолунии. Надо торопиться, все слишком быстро закрутилось.

— Я помню лабиринт... — Алекс прервал мои размышления.

— Да, я тоже видела его.

— Это и есть та 'чужая реальность', которой не существует?

— Да.

— Твой голос вывел меня к свету. Я мог остаться там навсегда?

— Да.

— Страшно.

Алекс помолчал немного и добавил, глядя на море:

— Скоро рассвет.

— А что такое рассвет в белую ночь? — хмыкнула я.

— Такой уж у нас с тобой мир, — ответил он. — Здесь все ненастоящее.

Да, действительно, он прав во всех отношениях. Питер и Стокгольм были слишком похожи, да и все остальное в нашей с ним жизни тоже. Ненастоящее. Это слово, как нельзя лучше соответствовало нам.

— Мне жаль, Алекс, что тебе пришлось это узнать, — грустно сказала я.

— Да, я узнал слишком много...— отозвался он.

Я поняла, что именно он имеет в виду, и мне захотелось провалиться сквозь землю. Слова утешения здесь были совершенно бесполезны, но Алекс держался молодцом. И хотя внутри у него был полный раздрай, внешне он пытался выглядеть сдержанным и не выставлять своих чувств на показ. И это достойно уважение, поэтому я должна ему подыграть, ведь он не знает, что я могу видеть все то, что он сейчас переживает. К тому же, что сделано, того уже не воротишь, а значит, этот факт нужно принять и жить дальше.

— И что ты собираешься делать? — серьезно спросил он, повернувшись ко мне.

Я внимательно посмотрела на Алекса. Он задал этот вопрос с каким-то странным выражением, как будто знал что-то большее, чем я ему рассказала. И я не стала врать, он заслуживал того, чтобы быть с ним честной.

— Мне нужно найти Отступника.

— Я должен был сразу догадаться. Тогда бы всего этого не произошло! Я хотел купить свободу тебе, но ты оставила этот 'счастливый билетик' для него!

Алекс грустно улыбнулся.

— Да, это так... — я смело взглянула ему в глаза.

В конце-концов, почему я боюсь сказать ему об этом напрямую?! После сегодняшнего 'подарка' Сары скрывать что-то было уже бесполезно. Алекс съежился под моим взглядом. Наступило долгое молчание, во время которого он задумчиво поднимал камешки и бросал их в воду. Наконец, Александр проговорил:

— Знаешь, теперь я понимаю, почему ты уехала из Питера.

— Почему?

— Ты хотела отвести беду от своих близких.

Я кивнула. Отчасти, это была правда, хотя, я бы все равно уехала с Дэвидом. Но если такой вариант ему проще принять, пусть думает так.

— Теперь я в похожем положении.

Я удивленно обернулась.

— Если я останусь здесь, — пояснил Алекс, — она доберется до меня в моем доме, а значит, родители окажутся под ударом. Я не должен оставаться в Стокгольме, поэтому я поеду с тобой!

Я была поражена.

— О чем ты говоришь? — наконец, пробормотала я. — Ты не должен лезть в это дело!

— Я уже по уши в нем, — ответил Алекс, и в его голосе прозвучали решительные нотки. — Это не обсуждается.

— Алекс...

— Мне уже нет пути назад, — он смягчил тон, но по выражению его глаз мне стало понятно, что он решил все окончательно. — Тем более, я уже говорил, что все равно не смогу жить, как раньше. Сегодня, когда я потерялся в лабиринте, ты говорила со мной. Я помню твои слова. Ты сказала, что все это было не случайно. Разве не так?

Я кивнула.

— Ну, вот видишь. Значит, спорить здесь бесполезно. Это наш путь, и мы должны его пройти. Вместе.

Он сделал ударение на последнем слове.

— Но я даже не знаю, куда идти, — грустно сказала я.

Он понял, что победа в нашем споре осталась за ним.

— Я знаю.

— Что?!! — я вытаращила на него глаза.

Подумать только, я уже несколько дней ломаю над этим голову, а он заявляет, будто ему известно, где искать Отступника!

— Ну, не я, конечно. Но мой дед, кажется, знал. Я натыкался пару раз в его записях на эти описания. Конечно, наизусть не помню, но зато знаю, где найти.

Я застонала. Ну, конечно, нет ничего проще! Вернуться в дом, где нас, естественно, поджидает вся эта темная братия!

— Это невозможно! Они только того и ждут, чтобы ты вернулся назад.

— Кто 'они'? — насторожился Алекс.

Я рассказала ему о тех псах, которые искали меня сегодня.

— Становится все интереснее, — с сарказмом проговорил Алекс, — действующие лица прибавляются и прибавляются.

— Не думаю, что это конец, — усмехнувшись, ответила я.

— Но, главное — рукописи не в доме.

У меня перехватило дыхание. Неужели, мне повезло?!

— А где?!

— У моего друга. Он историк, и я недавно попросил его помочь разобраться в записях деда. Понимаешь, надо знать специфику, чтобы уловить смысл тех закорючек, которые достались мне в наследство.

— И этот друг русский?

— Да, он переехал сюда пять лет назад работать. Мы с ним часто видимся. Ему грустно среди шведов, а мне интересно слушать истории древнего мира, — он улыбнулся. — Все-таки мне кое-что передалось от деда.

— Пойдем к нему, — я вскочила на ноги.

Алекс изумленно посмотрел на меня.

— Ты знаешь, сколько сейчас времени?

— Какая разница? — нетерпеливо ответила я. — Главное, чтобы он был дома.

— Ты ненормальная, — Алекс покачал головой.

— Пошли. Это лучше, чем мерзнуть на причале.

— А Сара? Ты думаешь, она нас потеряла?

Казалось, одно ее имя приводило Алекса в ужас.

— Думаю да. Иначе, мы бы здесь не сидели.

Мне нужно было действовать, потому что это отвлекало от постоянных раздумий, а от них у меня шла кругом голова. Нельзя сомневаться, надо просто делать, иначе я сойду с ума. Мы молча шагали с Александром по пустынным улицам, эта тишина тяготила меня.

— Алекс, давай о чем-нибудь поговорим, — наконец, не выдержала я.

Он встрепенулся, похоже, ему тоже хотелось отвлечься от своих мыслей.

— Давай. А о чем?

— Расскажи, что ты делал с тех пор, как уехал из Питера? — я предложила первое, что пришло мне в голову.

Он пожал плечами.

— Пытался наладить свою жизнь...

Он хотел сказать, наладить после меня. Да, неудачную тему я выбрала, он тоже смутился.

— Ну а ты?... Хотя я, кажется, уже знаю...

Алекс запнулся. Дурацкий разговор. Я обогнала его и преградила ему дорогу.

— Послушай, — сказала я, — к сожалению, мы уже не сможем ничего изменить. Давай закроем эту дверь и начнем все заново.

Алекс тоже остановился, обдумывая мои слова. Я внимательно смотрела на него и ждала, от его ответа очень многое зависело. Если мы собираемся идти дальше вместе, то надо решить все раз и навсегда, иначе прошлое превратит в кошмар наше дальнейшее существование.

Он стоял передо мной, такой трогательный: озябший, с поднятым воротником куртки. И хотя Алекс выглядел немного потерянным, но все же он смело смотрел мне в глаза, упрямо стараясь быть сильным. Я невольно восхищалась им. Смогла бы я так на его месте? Наверно, нет.

— Ты права, — наконец, ответил он. — Все заново. Как будто ничего и не было.

— С чистого листа, — подтвердила я и протянула ему руку в знак примирения.

— Ты, как ребенок, — Алекс, улыбаясь, покачал головой, но ответил на мое рукопожатие. Этот жест окончательно разрядил обстановку, и я почувствовала себя намного лучше. Мы продолжили путь.

— Расскажи мне о своем друге. Мне кажется, что все ученые — жуткие зануды. Даже как-то побаиваюсь идти к нему в гости.

— Почему?

— У него, наверно, весь дом пропитан запахом ее величества науки. И его кошка, скорей всего, мяукает на латыни.

Алекс рассмеялся.

— У него собака...

— Еще лучше. Значит, прежде чем укусить, она поправит очки на носу и прочитает тебе несколько поучительных строк из Аристотеля.

Впервые за последние пять дней ко мне вернулось хорошее настроение. Мне показалось, что и Алекс немного расслабился.

— Ты удивишься, когда увидишь его, — улыбаясь, сказал он.

— Не думаю, — пожала плечами я.

Так мы шли и болтали с ним о всякой чепухе. Наступало утро, и город просыпался для нового дня. Сегодня четверг, а значит, все нормальные люди пойдут на работу и будут продолжать свою размеренную жизнь. Но мы с Алексом не относились теперь к категории 'нормальных людей'. Мы не знали, что ждет нас впереди, но теперь я была не одна, и это странным образом придавало мне уверенности. Казалось бы, Алекс был последним, кого можно было представить в роли помощника, но так, видно, распорядилась судьба, и не мне с ней спорить.

— Глава 11. Рукописи —

— Макс, я понимаю, что сейчас не самое лучшее время для визита... — оправдывался Алекс, усаживаясь в кресло, словно трон возвышавшееся посреди огромной комнаты. Похоже, это было его любимое место.

— Ничего, я привык к неожиданностям, — ответил парень, потирая глаза и изо всех сил пытаясь проснуться.

Наш ранний приход не был для него приятным подарком, и, возможно, если бы Алекс был один, он высказал бы ему все, что о нем думал, но мое присутствие оказалось сдерживающим фактором. Вообще он был удивлен моим появлением. Когда Алекс представил нас друг другу, мне даже показалось, что Макс был заочно со мной знаком. Интересно, что Александр ему рассказал?

Он украдкой разглядывал меня, а я его. Никогда еще реальное впечатление о человеке настолько сильно не разнилось с моими ожиданиями. Алекс был прав, моему удивлению не было предела. Я представляла себе историка худым, долговязым человеком с растрепанными волосами и обязательно в очках с толстенными линзами. Но то, кем был этот Макс, совершенно не укладывалось в рамки того образа, который я нарисовала в своем воображении. А точнее, он был полной его противоположностью. Не очень высокий, крепкого телосложения, видно было, что он следил за своей внешностью и уделял ей большое внимание. Парень был весьма симпатичным, у него были абсолютно правильные черты лица и очень светлые серые глаза. Однако, волосы, ресницы и брови, вопреки логике, были темными, что придавало его взгляду особую выразительность. Странный человек, никогда бы не подумала, что он ученый. Спортсмен, актер, политик, работник офиса, наконец, но только не историк. Трудно было определить его возраст, однако он точно был старше меня и даже немного старше Алекса.

Похоже, мы вытащили его из постели, хотя, судя по тому, что сейчас часы показывали всего половину седьмого утра, это было не удивительно. Наш приход, конечно, не входил в его планы, но он держался вполне приветливо. Насколько позволяли обстоятельства.

— Проходи, садись, — он обратился ко мне, потому что я так и продолжала стоять в дверях комнаты, не решаясь двинуться с места.

Алекс же, наоборот, был здесь, как дома.

— И вообще, не обращайте на меня внимания, — немного хрипло проговорил Макс, сонно моргая. — Просто раннее утро — не моя тема.

Алекс с улыбкой смотрел на меня, довольный тем эффектом, который произвел его друг.

— Я же говорил, что ты удивишься, — поддел меня он.

— Чему удивишься? — непонимающе спросил Макс.

— Видишь ли, Саша несколько по-другому представляла себе историков и их домашних животных, — смеясь, продолжил Александр.

— Алекс, не надо... — я почувствовала, что мои уши горят.

Мне было очень стыдно за свои насмешки.

— Надеюсь, вы мне расскажете, — с растерянным видом отозвался Макс. — Пойду хотя бы умоюсь.

Он скрылся где-то в глубине квартиры, а я погрозила Алексу кулаком. Но он только рассмеялся в ответ.

— Дик, точно, не носит очков, — кивнул он на лабрадора, который медленно поднялся со своего места на ковре и нехотя двинулся вслед за хозяином.

Пес особо не обращал внимания на гостей, видно, посетители не были редкостью в этом доме.

— Беру свои слова обратно, — я подняла руки вверх в знак признания своего поражения.

Стоять посреди комнаты было глупо, и я огляделась по сторонам в поисках подходящего места, чтобы приземлиться. После некоторых колебаний, я выбрала небольшую банкетку со спинкой в углу рядом с входом. Комната была огромной, и мне инстинктивно захотелось прижаться поближе к стене, чтобы не потеряться в ее габаритах. Я бросила свой рюкзачок на ковер рядом с собой и плюхнулась на банкетку.

Вставить описание комнаты.

— Что за ненормальные к тебе приходили в такую рань? — откуда-то донесся мелодичный голос.

— Между прочим, они еще не ушли, — насмешливо отозвался Макс.

Последовала пауза. Видно, этот факт немного смутил обладательницу мелодичного голоса, но через секунду в комнату вбежала девушка. Порхая, она направилась к Алексу, тот поднялся ей навстречу.

— Алекс, извини, — она смущенно чмокнула его в щеку, — я не ожидала, что это ты. Сейчас так рано...

— Да, мне сегодня не спиться, — он улыбнулся ей в ответ.

Девушка была одета в легкий халат, видно, ее мы тоже только что разбудили. 'Наверно, жена Макса', — подумала я.

В этот момент она обернулась и слегка вздрогнула, наверно, не ожидала меня увидеть.

— Ой, ты не один, — в ее голосе послышалось легкое разочарование.

Наверно, другой человек не заметил бы этого, но я явно почувствовала в ней перемену настроения. Мое появление внесло в манеру держаться некоторую неуверенность, наверно, интерес девушки к Алексу был не просто дружеский. Я пригляделась к ней повнимательней: немного старше меня, стройная и очень симпатичная. Светло-серые глаза и некоторое сходство с Максом навели меня на мысль, что они родственники.

— Саша, это Дина — сестра Макса, — Алекс подтвердил мои предположения, — Дина, это Саша, моя... знакомая.

Это слово резануло по ушам. Сама не знаю, почему, наверно, попав в обычную человеческую обстановку, прошлое на миг затянуло меня в свои сети. Как глупо. Я заставила себя приветливо улыбнуться.

— Привет, — сказала я.

— Привет, — повторила она все еще насторожено, но слово 'знакомая' прибавило ей оптимизма.

Все-таки у нее были на Алекса некоторые виды. Она примостилась на поручне кресла, на котором он сидел, давая мне понять, что он ей не чужой. Я не смогла сдержать улыбку, как предсказуемо, все люди ведут себя одинаково.

Алекс как-то странно смотрел на меня, будто старался разглядеть что-то в моих глазах, быть может, тень неосознанной ревности. Мне стало неуютно в этой обстановке, видеть чувства людей иногда не очень удобно. Скорей бы вернулся Макс. Когда он появился на пороге, я облегченно вздохнула.

— Дина, что за вид? — он сделал сестре замечание. — У нас все-таки гости.

— Прекрати меня постоянно воспитывать, — недовольно отозвалась та. — Женись, заведи детей и тогда читай им свои морали.

— Ты с ума сошла! — он с ужасом округлил глаза. — Наука мне не простит.

Он сказал это с таким выражением, что все рассмеялись. Дина, одарив Алекса улыбкой, спрыгнула с поручня кресла, на котором сидела, и ее шаги затихли среди бесконечных комнат.

— Совсем обнаглела, — шутливо пояснил Макс, — неделю назад приехала на каникулы, а ведет себя уже, как дома. И еще огрызается! Молодежь!

Он выразительно приподнял брови, призывая нас к сочувствию. Александр рассмеялся, но я думала о своем. Неделю назад, как раз после того, как Алекс вернулся из Питера. Не поэтому ли он стал часто наведываться к своему другу? Может, даже рукописи были только предлогом? 'Тебе-то какое дело? — одернула я себя. — Неужели ты думала, что он всю жизнь теперь будет тебя оплакивать?!' Мне стало противно от своих мыслей. Конечно, Алекс старается жить дальше, он же сам сегодня об этом сказал. Наконец, Макс не выдержал и задал вопрос, который, по-видимому, давно его интересовал.

— Так это и есть твоя девушка?

— Нет! — поспешно ответил Алекс, как будто его обожгли кипятком.

Я тоже смутилась.

— Но ты, кажется, мне говорил...

— Это было давно...

Макс замолчал, поняв, что сказал лишнее, мы с Алексом тоже чувствовали себя неуютно. Стараясь уйти от неудобной темы, хозяин спросил:

— Может, позавтракаем? Раз уж вы пришли...

— Да, не мешало бы, — отозвался Алекс, и добавил, обратившись ко мне. — Ты как?

Я кивнула. У меня с трудом получилось вспомнить, когда я ела в последний раз.

— Думаю, в моем холодильнике найдется что-нибудь съедобное, а то ведь Дина не больно-то заботится о брате.

— Тебе лишь бы меня оклеветать.

Она снова появилась на пороге, заметно преобразившись. Дина переоделась и собрала волосы в пучок, что придало ей еще большую привлекательность.

— Какая может быть клевета? По-твоему, пельмени из супермаркета и яичница по утрам — это и есть забота?

— Я уже намекала тебе сегодня по поводу женитьбы. Это решит все твои проблемы, — парировала она его нападки.

— Нет, ты все же хочешь моей смерти...

Эта шутливая перепалка продолжалась между ними, пока мы перебирались из комнаты в кухню. Она оказалась не менее грандиозной по габаритам, чем все остальное в этом доме. Все-таки для кого его строили? Для великанов, не иначе.

После долгих споров, Макс взял на себя процесс приготовления завтрака. Сестра ни в какую не хотела ему уступать. 'Красивая и упрямая', — отметила я про себя. Хозяин дома нашел в морозилке пачку с чем-то, напоминавшим по виду пельмени.

— Никак не могу привыкнуть к вашим шведским продуктам, — посетовал он, многозначительно глядя на Алекса.

Тот только пожал плечами, видно, у него не было такой проблемы. Они все трое о чем-то оживленно беседовали. Алекс держался геройски, несмотря на трудную бессонную ночь и еще более непростые вчерашние события. Он молодец, ведет себя так, как будто ничего и не было, даже смеется вместе с ними. Одна я не принимала активного участия в их разговоре, лишь изредка вставляя реплики, чтобы не казаться невежливой. Но на самом деле, я была не в лучшей форме. На какое-то короткое время мне удалось отвлечься от своих проблем, нормальная жизнь обычных людей ненадолго вернула и мне ощущение 'нормальности'. Но сейчас, когда усталость с новой силой навалилась на меня, я почувствовала, что совершенно чужая здесь. Вот они весело шутят друг с другом, но мое место совсем не тут и не с ними. Мое место рядом с Дэвидом. Но теперь это невозможно! Будем ли мы еще когда-нибудь вместе? Я понимаю, что не в моем положении просить многого, но хотя бы один день, хотя бы один час... Я почувствовала, что по щеке скатилась слеза. Одна, потом другая. Задумавшись, я совсем забыла, где нахожусь, бессонная ночь совершенно меня вымотала. Я поспешно вытерла глаза, но Алекс все-таки заметил. Он грустно смотрел на меня и молчал, понимая, что плачу я вовсе не о нем.

Я отвернулась к окну, стараясь скрыть внезапную красноту глаз. Мне совсем не хотелось, чтобы хозяева увидели это, но Макс все же спросил:

— Что-то не так?

В кухне воцарилась тишина. Все смотрели на меня, но мне так не хотелось ничего объяснять. Выручил Алекс.

— Просто она на спала всю ночь... Мы очень устали.

Дина напряглась, наверно, ей было совсем не приятно узнать, что мы были этой ночью с Алексом вместе. Не представляю, какие мысли пришли ей в голову, но мне было все равно. Макс открыл было рот, чтобы что-то сказать по этому поводу, но сдержался. Очень вовремя, не хватало только идиотских шуточек с его стороны. Наверно, измученное выражение моего лица в итоге вернуло ему серьезность. Он понял, что мы пришли в такой ранний час не ради забавы. Что-то случилось, и он, судя по его виду, собирался это узнать.

— Что с вами стряслось? — только сейчас Макс пригляделся к нам повнимательней. — Вы оба выглядите как-то странно!

— Просто, я не могу теперь вернуться домой, — серьезно ответил Алекс.

Повисло молчание. Наконец, Макс спросил.

— Проблемы с родителями?

Похоже, его собственное предположение показалось ему неправдоподобным, но другого он и представить себе не мог.

— Нет, — Алекс только покачал головой. — Все гораздо хуже.

В глазах Дины появился страх, она искренне переживала за него.

— Я не знаю, как вам сказать. Эта история слишком длинная.

— А мы не спешим, — Макс демонстративно посмотрел на часы, висевшие на стене. Они показывали без пятнадцати семь утра. — У нас куча времени, я в отпуске.

Алекс вопросительно посмотрел на меня, я лишь пожала плечами в знак согласия. Пусть рассказывает, все равно никто не поверит. Боюсь только, что Дина решит, что ее избранник — сумасшедший. Но это ее проблема, однажды я приняла невероятную историю Дэвида, ни на минуту не усомнившись в ней. Посмотрим, сможет ли она сделать то же самое!

— Ну что ж, вы сами этого захотели... — вздохнул Алекс.

И он стал рассказывать о реальной причине своей болезни, которая неожиданно сразила его зимой, о растерянности врачей, которые так и не смогли понять, чем все-таки был болен их пациент, о пожаре в доме деда, о его исследованиях и внезапной смерти. О странном мальчике, который мог заставлять нас видеть собственные страхи, и о похищенных камнях.

Он, правда, совсем умолчал о нашей поездке на Алтай, но я была только рада.

— Но тебе ведь удалось выздороветь? — с тревогой спросила Дина.

— Да, один человек помог мне, — уклончиво ответил Алекс, нахмурившись.

Он собирался совсем обойти эту тему, но не получилось.

— Как здорово! — выдохнула она.

Наверно, со стороны история выглядела захватывающей. Для всех, кроме нас двоих.

— Не так уж и здорово, — отозвался Алекс, — мне пришлось слишком дорого заплатить за его помощь!

Он сказал это, не глядя на меня, но его слова предназначались именно мне. Дина скорей всего, не уловила смысла этой фразы, ей было известно меньше, чем брату. Но Макс, кажется, понял, потому что бросил на меня очень внимательный взгляд. Я отвернулась. Не собираюсь ни перед кем оправдываться, только один Алекс имеет на это право!

С каждым сказанным Александром словом, лица хозяев все больше вытягивались от удивления. Особенно, когда он говорил о Хранителях, об Орланде и Отступнике. Я видела их недоверие, но это только заставило меня улыбнуться. Мне совершенно не нужно было кого-то убеждать в правдивости нашей истории, теперь я в этом не нуждалась. Достаточно, что мы с Алексом знали, что они все существуют на самом деле, и чье-то чужое мнение было для меня неважно. Если они решат, то мы оба не в себе, пусть так, главное, чтобы Макс отдал рукописи. И зачем только Алекс так старается? Наверно, все же эти люди многое для него значат. Я взглянула на Дину, она была ошарашена тем, что сейчас слышала, но, на удивление, стойко переносила это испытание. Я даже слегка зауважала ее. Какое-то странное чувство кольнуло в сердце. Ревность? Это не правильно...

Я снова стала прислушиваться к словам Алекса. Он рассказывал о том, что произошло с нами вчера: о Саре, и о том лабиринте, в который она нас втолкнула. О черных людях, которые напали на наш след, и о том, что мы всю ночь просидели на причале у моря, приходя в себя после всех неприятных потрясений. Конечно, он многое пропустил: то, что касалось только нас с ним и, конечно, то, что касалось лишь его одного.

Когда последнее слово было сказано, в кухне повисла тишина. Я взглянула на часы, почти восемь. Он говорил целый час. Пельмени, которые варил Макс, давно остыли в наших тарелках. Точнее, в их тарелках, как раз у меня оказалось полно времени, чтобы поесть. Но хозяевам было не до этого, в них явно ощущалось удивление, смешанное с недоверием и даже страхом. Каждый раз одно и то же, так было сначала с Алексом, когда я после возвращения с Алтая пыталась рассказать ему правду, затем со Светланой, потом с мамой. Наверно, это нормальная реакция нормального человека. Тогда почему я так легко поверила Дэвиду? Потому, что уже тогда любила его, с того самого дня, когда впервые увидела в лесу его глаза в свете факелов. Мое сердце заколотилось сильней. Дэвид, как мне тебя не хватает! Рассказ Алекса освежил в памяти все события, и от этого мне стало еще больнее.

Алекс, наверно, чувствовал то же самое, он сидел, задумавшись, и машинально ковырял пельмени вилкой. Первым пришел в себя Макс.

— Я в шоке, — сказал он, и по нему было видно, что так оно и есть.

Мне захотелось поддержать Алекса, и я сказала:

— Могу подтвердить каждое слово, а то вы решите, что у него приступ шизофрении!

Алекс удивленно поднял на меня глаза.

— Ты думаешь, все настолько плохо? — криво улыбнувшись, спросил он.

— Даже не сомневаюсь, — хмыкнула я.

Макс с Диной переглянулись.

— Нет, — неуверенно сказал он. — Мы не то, чтобы не поверили...

— Да, ладно, — вмешалась я, — мы сталкиваемся с такой реакцией сплошь и рядом. Если хотите, можете не верить, Алекс всего лишь попытался.

Я слегка теряла терпение. Мне надоело всех уговаривать и убеждать, если им проще ничего не знать, пусть будет так! Очень хотелось спать, после еды меня совсем разморило, и я чувствовала, что мои глаза сами собой закрываются. Надо идти, иначе я усну прямо здесь. Наверно, это было заметно не только мне, потому что Макс сказал:

— Ты можешь поспать в комнате.

Перемена темы была ему сейчас на руку, видно, он еще не решил, что сказать Алексу в ответ на его историю.

Я была удивлена его неожиданным предложением, однако мне было приятно, что он проявил заботу.

— Спасибо, но мне уже пора идти, — смущенно ответила я, сказав о себе в единственном числе.

Алекс может остаться, здесь ему будет намного лучше, чем со мной. Но он, видно, думал иначе.

— Саша, нам надо выспаться. Неизвестно, что будет дальше...

Дина вяло следила за нашим разговором. Ей было сложно: во-первых, сам рассказ Алекса был очень неоднозначным, а во-вторых, она понимала, что нас с ним что-то связывает. И то и другое пугало ее, но мне показалось, что второе все же сильнее. Мне было ее жаль, но не очень.

— Пойдем, я покажу тебе комнату, — сказал мне Макс и поднялся из-за стола.

Я вяло сопротивлялась, но мысль о мягкой подушке была очень соблазнительной. Алекс тоже принялся меня уговаривать. Наконец, я сдалась, действительно, что решит эта пара часов? Я посмотрела на Александра, под глазами у него проступили темные круги.

— Тебе тоже не мешало бы, — сказала я.

— Я попробую...

Макс сделал приглашающий жест рукой, и мы оставили их с Диной наедине. Комната, куда привел меня Макс, оказалась на удивление небольшой. По сравнению со всеми остальным, она выглядела просто крошечной.

— Это каморка для гостей, — пошутил Макс. — Чтобы реже приходили.

— И что, помогает? — я улыбнулась.

— Пока нет.

У стены стоял большой диван, такой мягкий и уютный, что мне захотелось упасть на него и уснуть. Макс заботливо взбил подушку и достал из шкафа одеяло. Чтобы нарушить неловкое молчание, он спросил:

— Так ты из Питера?

Значит, Алекс и правда, что-то ему рассказывал обо мне.

— Да, — ответила я.

— А я москвич. После аспирантуры меня пригласили сюда работать, и я не отказался.

Грустная улыбка коснулась моих губ: когда-то мама мечтала о такой жизни.

— И тебе здесь нравится?

— Да, — но он сказал это без особого энтузиазма. — Скучаю, конечно. Три года прошло, а я все никак не могу привыкнуть к Швеции. Поэтому Алекс спасает меня от ностальгии. Но работа интересная, да и жизнь здесь совсем другая...

Макс умел располагать к себе людей, вот и я поддалась его обаянию. Приятный человек, неудивительно, что Александр считает его своим другом.

— Спасибо, что побеспокоился обо мне, — проговорила я, кивнув на одеяло в его руках.

— Ах, это... Да не за что...

— Ты просто хотел уйти от разговора с Алексом... — неожиданно сказала я. — Не отворачивайся, от него, пожалуйста.

— Почему ты так решила? — насторожился Макс.

— Я вижу.

Он развернулся и несколько секунд смотрел на меня в упор.

— В тебе есть что-то... — он запнулся, — непонятное...

Я понимала, что он имеет в виду. Неприятно, когда кто-то чужой разгадывает твои чувства, но мне хотелось помочь Алексу, ведь этот дом многое для него значил.

— Просто этот необычный рассказ так повлиял на тебя, — я попыталась отшутиться.

— 'Необычный' — это слабо сказано!

— Но ты же читал дневники деда Алекса?

— Да, но я думал, это просто старческий бред...

Я округлила глаза.

— Он писал их не в старости! И был абсолютно нормальным.

Макс смутился, он не думал, что я брошусь защищать человека, которого, как ему казалось, я даже не знала.

— Ты что, была с ним знакома?

— Да, в детстве. Так уж получилось...

Макс совсем растерялся.

— Ничего не пойму. Так ты давно знаешь Алекса?

Он все пытался разобраться, а мне было смешно.

— Нет, мы познакомились случайно, в прошлом году.

— Совпадение...

— Не думаю.

Макс все больше удивлялся. Мне почему-то было весело дразнить его — маленькая месть за его неверие.

— Во всей этой истории слишком много совпадений, — я решила сжалиться над ним и пояснить свою мысль, — поэтому не очень верится, что все это случайность.

— Ты, наверно, решила меня 'добить', — вздохнул Макс.

— Извини, но ты сам начал, — улыбнулась я. — И спасибо за одеяло.

Он встрепенулся, мои слова напомнили ему, зачем он здесь.

— Да, я пришел пожелать тебе спокойной ночи... Или нет, теперь уже спокойного утра.

— Спасибо, — отозвалась я и отошла от двери, чтобы дать ему возможность выйти.

Макс расценил это, как намек. Он вышел из комнаты, но, закрывая дверь, на секунду задержался, и я поймала на себе его взгляд.

— Я понял, что в тебе странного, — вдруг сказал он. — Алекс говорил, тебе девятнадцать. Но мне кажется, что ты взрослей, и дело здесь не во внешности. Что-то другое...

Ну вот, теперь и обо мне говорят так же, как я однажды сказала о Дэвиде. Может, мои глаза выдавали, что я знаю намного больше, чем все другие? Все-таки, у Макса обо мне останется странное впечатление.

Наш разговор снова напомнил мне о прошлом, захотелось побыстрей уснуть и забыться. Я переложила подушку на другую сторону дивана и легла, укрывшись одеялом. Сон наплывал волнами, как прибой, ближе, ближе, и вот он уже накрыл меня с головой, затягивая в свой туманный мир без сновидений.

Когда я открыла глаза, в комнате царил полумрак. Взгляд цеплялся за незнакомые предметы, и в первый момент возникло странное ощущение нереальности. Где я? Наверно, мне это еще сниться. Но постепенно все прошедшие события встали на свои места. Это же дом Макса, друга Алекса. Да, мы пришли к нему сегодня утром за рукописями. Но почему так темно? Я села на диване и огляделась. Сколько времени? В комнате для гостей не было часов. 'Чтобы реже приходили' — вспомнила я слова Макса и улыбнулась. 'Но чтобы дольше не уходили' — добавила еще от себя. Сотовый телефон остался в рюкзаке. А где рюкзак? Наверно, в комнате. Вот досада, значит, надо идти.

Голова как-то странно гудела, похоже, ночь на холодном причале дала о себе знать. Горло немного першило, не хватало еще заболеть! Я открыла дверь и вышла в коридор. Почему все-таки темно? Черт возьми, сколько же времени?! Откуда-то доносился звук голосов. Громче всех было слышно Макса. Если я правильно запомнила расположение комнат, хозяин разговаривал в зале, там, где остался мой рюкзак, и я направилась туда. По дороге мне встретилось зеркало на стене. Конечно, я не могла пройти мимо, мой взгляд скользнул по отражению, и мне стало грустно. Выглядела я не очень впечатляюще: круги под глазами, какая-то болезненная бледность на щеках, и вообще, надо хотя бы расчесаться. Рядом на маленькой тумбочке лежала массажная щетка. 'Надеюсь, Дина мне простит' — подумала я и взяла ее. Несколько движений привели мои волосы в божеский вид, и я криво улыбнулась своему отражению. Более или менее. На миг я еще задержалась около зеркала, разглядывая себя, Макс сказал, что я выгляжу взрослей, и дело тут не во внешности. То же самое я отметила, когда увидела вчера Алекса. Да, эта история сделала нас всех другими... Мое настроение еще больше испортилось, вздохнув, я положила расческу на место и двинулась дальше.

Когда я появилась на пороге комнаты, все разом обернулись. Они были тут, Алекс сидел в своем любимом кресле, брат с сестрой — на диване. Лабрадор, увидев меня, поднялся и подошел, деловито обнюхивая мои ноги.

— Не бойся, он не кусается, — предупредил Макс.

— Я не боюсь.

Действительно, перед собаками у меня никогда не было страха. Волки — другое дело.

— Который час? — наконец, спросила я.

— Почти одиннадцать, — ответил Алекс.

— Сколько?! — я изумленно вытаращила на него глаза.

Вот это да! Я собиралась поспать два часа, а отключилась почти на весь день! Это не позволительная роскошь!

— А какое число? — я задала новый вопрос.

Он вызвал у хозяев недоумение.

— С утра было 2 июля, — медленно ответил Макс.

— Как мало...

— Что мало? — переспросил Алекс.

— Мало времени, — тихо проговорила я, скорей в ответ на свои мысли.

Но Алекс не отставал.

— И что должно произойти?

— Полнолуние...

Макс с Диной смотрели на меня удивленно. По их виду можно было подумать, что они оба даже засомневались, пошел ли мне сон на пользу, но Алекс понял, что все это не просто слова.

— Что случится в полнолуние?

— Мой камень к тому времени приобретет огромную ценность, — уклончиво ответила я.

Что-то объяснять при посторонних не хотелось, утром я видела, какое впечатление произвел на них рассказ Алекса, а значит, новые подробности только усугубят дело.

— Но почему? — Александр был настойчив, и это меня нервировало.

— Я потом тебе все объясню. Не хочу раздражать хозяев глупыми сказками.

Но Макс сказал немного обижено:

— Саша, я верю Алексу. Разве не ты просила меня об этом?

Я бросила на него быстрый взгляд, но он был абсолютно серьезен. В чувствах Дины я тоже не увидела презрения. Неужели им удалось то, что не получалось у других? Поверить в эту немыслимую историю.

— Да, — подтвердил Макс мои догадки, — я верю ему. Не всему, но я стараюсь. С вами действительно что-то произошло, что-то необъяснимое... Но пойми, я ученый, и мне сложно изменить свои убеждения, ведь я посвятил им всю сознательную жизнь...

Я с изумлением смотрела на него. Совсем не ожидала от Макса... А Дина? Неужели и она смогла принять все это? Ради Алекса? Запершило в горле. Простуда или что-то еще? Нет, все-таки ему надо остаться...

Я устало опустилась на банкетку у стены, которую присмотрела еще утром. От всех троих меня отделяло приличное расстояние, но сейчас это было как нельзя более правильно. Я почувствовала себя здесь совсем лишней, но Алекс встал со своего кресла и подошел ко мне. Он опустился на корточки и взял меня за руки.

— Саша, ты все время пытаешься ото всех закрыться. Тебе кажется, что ты одна, но это не так. Пойми, тебе нужны друзья и нужна помощь. Не надо отворачиваться от нас... и от меня.

Он сказал последнее слово с особой грустью, и мне стало не по себе. Недавно я сама просила его быть моим другом и начать все заново, а теперь отстраняюсь от него, как чужая. Мой взгляд непроизвольно упал на Дину. Может, из-за нее я веду себя так странно? В ее душе я вижу страх, она понимает, что ее надежды на Алекса рассыпаются в пыль, потому что мое появление в Стокгольме снова перевернуло вверх дном его жизнь, которую он так стремился наладить. Сара была права, я причиняю боль каждому, с кем соприкасаюсь. Снова мой взгляд упал на Алекса, он все еще ждал ответа.

— Спасибо, — хрипло пробормотала я, стараясь сдержать слезы.

Но у меня это не получилось, они беззвучно катились по щекам. Я закрыла глаза и уткнулась в плечо Алекса. Надоело стараться быть сильной, надоело бежать от кого-то и бояться каждой тени. И никого нет рядом, кто помог бы мне в этой погоне за неизвестностью. Я почувствовала, как он несмело обнял меня, стараясь успокоить, и застыл, боясь спугнуть это мимолетное мгновение откровенности. Так мы и сидели с ним в полной тишине, притягивая безмолвные взгляды Макса и Дины, и каждый из них думал о своем.

Наконец, я подняла голову и вытерла лицо руками. Представляю, как я сейчас выгляжу. Мне стало противно от своего срыва, надо же было так раскиснуть, да еще на глазах у посторонних. Я смущенно взглянула в сторону дивана, где они сидели, не шелохнувшись, в глазах Макса я прочитала сочувствие, на лице Дины — обиду. 'Вряд ли мы станем подругами' — грустно отметила я про себя.

Алекс немного отстранился. Он понимал, что я позволила ему себя утешать лишь в короткий момент моей слабости, и теперь он снова должен держать дистанцию. Спасибо ему за то, что так хорошо все понимает.

— Извини, я не хотела... — я старалась говорить уверенно.

— Тебе лучше? — спросил Алекс.

— Да. Это было глупо...

— Нет, это было правильно.

Он поднялся, и я заметила, что у него измученный вид.

— Ты так и не спал, — догадалась я.

— Ты заняла единственную комнату для гостей, — он попытался перевести все в шутку.

Но я поняла, что он просто боится оставаться наедине с самим собой.

— Алекс, иди, комната свободна, — настаивала я.

— Пойду, если ты меня проводишь.

Я секунду помедлила, но все же кивнула. Он что-то хочет мне сказать один на один, без свидетелей. Нашел ли он в рукописях то, что искал? Или не об этом?..

— Ты не против? — обратился он к Максу.

— Когда я был против? — ответил тот, пожав плечами, — мой дом — твой дом.

Алекс благодарно ему улыбнулся и вышел.

Макс тоже встал, но заколебался. Снова сел. Он не знал, как себя вести, но хуже всего было Дине, Алекс совсем перестал ее замечать, по крайней мере, в том смысле, в каком бы ей хотелось. Чтобы спрятаться от их взглядов, я поспешила покинуть комнату. В коридоре стало совсем темно, и я остановилась в нерешительности. Где Алекс? Мне показалось, что он где-то рядом, но в этот момент в комнате зажегся свет. Он нашел дорогу туда гораздо быстрей, видно, знал ее хорошо, скорей всего, он не раз оставался здесь с ночевкой. Почему-то эта мысль была мне не приятна.

Когда я вошла в комнату, Алекс стоял почти у самой двери. Он ждал меня.

— Я хочу тебя кое о чем попросить...

Его скулы дернулись от напряжения, и я поняла, что разговор будет серьезный. Он подошел почти вплотную, внимательно вглядываясь мне в лицо. Я насторожилась, не зная, чего ожидать.

— Прошу тебя, не уходи. Ведь ты это задумала?

Я вздрогнула, каким-то невероятным образом он понял то, чего я сама еще не осознала. Да, я хотела уйти потихоньку, оставив его здесь, в том доме, где он был в безопасности, и где ему все рады. Алекс уловил это в моих неосторожных словах, которые я сегодня произнесла.

— Алекс, твое место здесь.

— Я уже все решил.

— Зачем? Если ты останешься, Сара не найдет тебя. У этих людей много талантов, но они не всесильны.

— Ты сама знаешь, что это не так.

Я подумала, что Алекс прав. Если Отступник захочет кого-нибудь найти, то он сделает это.

— Саша, прошу тебя. Иначе, я не буду ложиться вообще. Чтобы не отпускать тебя.

Он виновато улыбнулся.

— Сегодня, когда ты спала, я постоянно приходил сюда проверить, что ты еще здесь. Прости... Я не подсматривал за тобой, просто хотел убедиться... Хотя нет, я подсматривал, как ты спишь. Когда твои глаза закрыты, в них нет его отражения...

От этих слов у меня как-то странно засосало в желудке. Алекс, остановись! Наш разговор идет совсем не туда, но он продолжал, и его голубые глаза потемнели от волнения.

— На эти несколько часов мне показалось, что ты снова со мной. И я просто не мог спать, чтобы продлить эту иллюзию...

— Алекс, остановись! — шепотом повторила я уже вслух.

— Да, я знаю, что мы с тобой договорились... — он испугался, осознав, что сказал лишнее. — Это просто усталость, завтра все будет по-другому.

— Обещаешь?

— Обещаю, — повторил он. — Ты не уйдешь?

— Не уйду.

— Обещаешь? — в свою очередь спросил он.

— Обещаю, — так же повторила я.

Мне захотелось поскорей покинуть комнату. Что я делаю?! Я должна уйти! Сейчас же! Мы никогда не будем друзьями. Так не бывает! Кровь прилила к щекам, но в коридоре было темно, и эта темнота скрыла мое волнение. Я услышала, как Алекс еле слышно застонал, он понял, что его неосторожные слова могут все испортить. Он вряд ли поверил моим обещаниям, и я вряд ли сдержу их.

Меня охватила досада на саму себя. Зачем я обнадеживаю его?! Я сделала несколько шагов вперед, но остановилась, прислонившись к стене. В комнате для гостей щелкнул выключатель, и свет, пробивавшийся из-под двери, погас. Алекс понимал, что больше ничего не может сделать. Если я захочу уйти, то никто меня не остановит.

Я стояла, прислушиваясь к тишине. Почему я не спросила у него про рукописи? Я так и не узнала, куда идти. Нужно было решить этот вопрос сразу, а не реветь у всех на виду! И еще Алекс со своими признаниями... Может вернуться и расспросить его? Нет, после нашего с ним разговора я не могу... Черт! Как все неправильно...

И я побрела назад в комнату, где остались хозяева. Я облегченно вздохнула, увидев, что Макс один. Дина куда-то пропала, наверно ушла к себе. Интересно, слышала ли она наш с Алексом разговор? Что-то мне подсказывало, что да.

— Он спит? — спросил Макс, чтобы как-то завязать разговор.

Я пожала плечами. Мое настроение не располагало к праздным беседам.

— Не знаю. Я ему не нянька.

Тот смутился.

— Прости, я не это имел в виду...

Мне вдруг стало неловко за поспешные слова. Макс ни в чем не виноват, так зачем я вымещаю на нем свое раздражение?

— Нет, это ты прости, я не хотела тебя обидеть...

— Брось, ты не обидела. Наверно, я лезу не в свое дело...

Я села на диван рядом с ним. Мы неловко замолчали, но я хорошо помнила, зачем сюда пришла.

— Макс, ты можешь отдать мне рукописи?

— Нет.

Я с изумлением вытаращила на него глаза. Признаться, такого категоричного ответа я вовсе не ожидала, поэтому я не сразу нашлась, что ответить.

— Почему?! — наконец, проговорила я, и в моем голосе явно слышалась угроза.

Это получилось неосознанно, просто я не могла допустить, чтобы кто-то посторонний встал у меня на пути. Слишком много значат для меня эти страницы, исписанные неразборчивым почерком. На чаше весов сейчас жизнь Дэвида. Никто не имеет права так шутить! Наверно, все мои эмоции отразились у меня на лице, потому что Макс застыл, глядя на меня, и мне даже показалось, что он испугался.

— Ал...алекс просил меня, — он начал заикаться.

— Алекс?!

Мне захотелось прямо сейчас ворваться к нему в комнату и устроить скандал. Какое он имеет право?!

— Он знал, что ты обязательно спросишь меня об этом, и поэтому подстраховался. Он сказал, что ты уйдешь, как только их получишь...

— Да, это так, — я не видела смысла что-то от него скрывать. — Так будет лучше! И в первую очередь, для него самого!

— Ты решаешь за других...

— Макс, — я придвинулась вплотную к нему и понизила голос, — ты ничего не знаешь обо мне и о том мире, в котором я живу. Даже Алекс не смог тебе всего объяснить, потому что он тоже далек от этого. И я не хочу, чтобы он узнал, ему и так досталось. Тот мир слишком жесток и страшен. Не лезьте в него!

— Но почему ты так туда стремишься?

— Потому что там есть то, без чего я не вижу смысла жить!

— Тот, ради которого ты бросила Алекса?

Повисла пауза. Макс использует запрещенные удары.

— Вот теперь ты точно лезешь не в свое дело! — тихо проговорила я.

— Он не спал весь день, потому что боялся, что ты убежишь. Он постоянно пил кофе, чтобы не свалиться и даже ходил проверять, что ты все еще на месте.

— Я знаю.

— Откуда?

— Он мне сказал.

Макс удивленно заморгал.

— И разве ты не пообещала ему остаться?

Я не нашлась, что ответить. Конечно, я пообещала.

— Алекс — отличный парень... — Макс хотел еще что-то сказать, но почему-то остановился.

— Я знаю. Он замечательный. И поэтому я хочу, чтобы у него все было хорошо...

Наши глаза были совсем близко, и я почувствовала, как проваливаюсь в них. Да, я во что бы то ни стало должна все узнать. Пусть это не самый честный способ, но он сам не оставил мне выбора. Это мой ответный запрещенный удар. Память Макса раскрыла мне все его секреты, по-другому и быть не могло... Рукописи в верхнем ящике стола, прямо передо мной, достаточно только дотянуться... Но еще я вдруг увидела в его воспоминаниях себя. Словно отражение в черно-белом зеркале: бледное лицо, на нем одни глаза, уставшие и грустные. Действительно, со стороны я выглядела немного не от мира сего. И на какое-то мгновение в нем колыхнулось очень странное чувство — грусть от того, что он не оказался на нашем с Алексом месте. Эти чужие эмоции были настолько яркими, как вспышка молнии во время грозы. Я непроизвольно отшатнулась, и видения рассеялись.

Макс сидел притихший, глядя на меня, словно жертва на удава. Его зрачки были огромными, отчего глаза казались черными. Он понимал, что что-то происходит, но не мог осознать, что именно. Мне стало нестерпимо стыдно, я вторгаюсь в воспоминания абсолютно чужого мне человека, копаюсь в них, подглядываю за его чувствами. Так нельзя! Еще немного, и я стану таким же монстром, как Сара, бездушно используя слабости людей для собственных целей! Мне захотелось провалиться сквозь землю от своего поступка.

Но одна мысль не давала мне покоя. Почему он хотел оказаться на нашем месте? И я нашла ответ в его глазах: желание испытать по-настоящему сильные чувства. Он немного завидует Алексу, завидует и мне. Его жизнь настолько предсказуема и банальна, что он готов согласиться на это, не задумываясь о последствиях. Все-таки, это безумие. Но как же я сама? Отказалась бы я от сегодняшнего отчаяния, зная, что это перечеркнет те несколько дней, проведенные рядом с Дэвидом. Нет! Я прошла бы тысячу раз через него, ради даже одного часа с человеком, которого люблю!

Я повнимательней присмотрелась к Максу. Он странный и очень не однозначный, все-таки, как много скрывают в себе люди, оставляя на поверхности лишь то, что хотят показать другим. А я лезу им в душу и роюсь в том, на что совершенно не имею права. Так нельзя! Но у меня было оправдание: он решил встать у меня на пути.

За окном по стеклу забарабанил дождь, так вот почему сегодня так темно. Но надо идти, я узнала все, что хотела, и больше меня здесь ничего не держит.

Поднявшись с дивана, я сделала шаг к столу, где лежали дневники. Не отрывая от Макса взгляда, я открыла ящик и взяла пожелтевшие листки. Он даже не пошевелился, обреченно глядя, как я складываю их в свой рюкзак.

— Я не буду спрашивать, как ты узнала... — сказал он.

— Не надо.

— Значит, все это правда...

Я не ответила, просто перекинула рюкзачок через плечо и шагнула по направлению к выходу.

— Спасибо, — произнесла я, обернувшись на пороге комнаты.

— Подожди, я провожу тебя, — донеслось до меня.

— Глава 12. Псы —

— Как ты пойдешь? На улице ливень, — Макс включил мне свет в прихожей.

Это было кстати, потому что в темноте я никак не могла отыскать свои матерчатые тапочки. Я без энтузиазма смотрела сейчас на них, понимая, что через пару минут они промокнут насквозь.

— Давай я хотя бы довезу тебя до...

— Нет, — оборвала я.

Это получилось резковато, но в его предложении не было смысла, я и так слишком загостилась. Пора и честь знать.

— Спасибо, — я подыскивала подходящие слова, чтобы выразить ему свою признательность. — Я рада, что мы познакомились... И... прости за рукописи.

— Алекс меня убьет. Я не сдержал слова.

— Ты не виноват. Это я не выполнила обещания, — грустно подбодрила его я.

Утешение получилось сомнительное, но ничего другого я не могла Максу предложить. Я подняла руку, чтобы махнуть ему на прощание, но так и застыла на месте с поднятой ладонью. Там, где коридор уходил в темноту, прислонившись к стене, стоял Алекс. Он сложил руки на груди и смотрел на меня, не отрываясь. Я замерла, как будто кто-то нажал на кнопку 'стоп'. В его глазах — немой укор. И он понимал, что не может кричать, топать ногами, обвинять меня в нечестности. Потому что я ему НИКТО, и он не имеет на меня никаких прав. Он это знал, и поэтому лишь молча смотрел, как я собираюсь уходить. Мое сердце сжалось, раз за разом я бью его все больнее, заставляя чувствовать свою ненужность. Надоевшее слово 'прости' уже готово было сорваться с моих губ, но я удержала его. Вместо этого я неосознанно сделала несколько шагов к Алексу. Мне так хотелось извиниться перед ним! Он не сводил с меня взгляда, и я тоже смотрела на него, не отрываясь. Казалось, мы остались одни, не было Макса, не было коридора и стука дождя по козырьку перед входной дверью. Я несмело приподнялась на пальцах и обняла его за шею. В этом движении я постаралась передать ему все те чувства, которые не могла высказать словами. Осознание своей вины за причиненную ему обиду, боль от того, что ничего уже нельзя изменить. Я почувствовала, как его руки скользнули по моей спине, и он прижал меня к себе, очень осторожно, но крепко. Я понимала, что наша близость для него искушение, но Алекс не позволил себе показывать что-то большее, чем просто дружеские объятия. Таков Алекс, он готов наступить на горло бьющимся в нем чувствам, но сдержать свое обещание, данное мне сегодня. В отличие от меня! И я затихла, пораженная тем, что сейчас осознала.

— Алекс, я очень жестокая... — прошептала я ему на ухо.

— Не говори так... — так же шепотом ответил он.

— Но твое место здесь. И Дина, похоже...

— Я не хочу... — Алекс прервал меня.

Я зажмурилась, стараясь сдержать слезы. Но одна все-таки предательски капнула Алексу на шею и скатилась за воротник. Я почувствовала, как он вздрогнул.

— Не плачь. Если ты все решила, я не буду тебя держать. Кто я такой, чтобы навязываться тебе в друзья?

Эти его слова, словно нож, вошли прямо в сердце. Точным попаданием. Так мне и надо, я заслужила даже большего, Алекс слишком осторожно подбирал фразы...

И тут раздался звонок моего мобильника. Это было настолько неожиданно, что я подскочила на месте. Я не сразу поняла, что сотовый играет в моем собственном рюкзаке. Алекс неохотно отпустил меня, давая возможность ответить на звонок, но мне стало почему-то тревожно. Даже знакомая мелодия сейчас казалась слишком резкой. Я нащупала вибрирующий пластик, и вытащила его на свет. На дисплее отразилось имя 'Алекс Стокгольм', я только вчера внесла его имя в справочник, когда он позвонил мне в гостиницу. Тупо глядя на не замолкающий телефон, я пыталась собраться с мыслями. Но если Алекс со мной, то откуда звонок? Алекс тоже смотрел на меня в недоумении. Машинально я открыла крышку мобильника и приложила его к уху. В трубке была тишина, но я знала, кто сейчас на том конце. Я почувствовала ее, как чует опасность дикий зверь в ожидании приближающегося хищника. Я резко захлопнула крышку телефона, словно это могло отгородить нас от нее.

— Сара, — прошептала я, — У нее твой телефон, и она знает, где мы.

— Почему ты думаешь, что она знает? — Алекс задохнулся от волнения.

— У нее был целый день, чтобы это узнать. Поверь мне, это не так уж и трудно. Тем более с ее способностями!

Эта новость меняла ситуацию в корне.

— Алекс, мы должны уходить! Она уже где-то рядом. Если еще не тут!!!

Мне стало жутко от одной мысли, что нам снова придется с ней встретиться. И Алекс тоже, как ни старался, не смог сдержать страха перед этим монстром. Макс стоял в недоумении, и мы переглянулись с Александром, поняв друг друга без слов. Из-за своей недальновидности мы подвергли опасности совершенно посторонних, и ни в чем не повинных людей. Жизнь, похоже, ничему не учит нас!

— Идем! — мой голос сорвался, но Алекса и не нужно было подгонять.

Сколько времени у нас в запасе? Полчаса, пять минут или она уже ждет нас на пороге?! И тогда все пропало! Алекс начал торопливо обуваться. Хорошо, что я была уже готова. Он схватил куртку и на миг остановился перед Максом, который находился в полном непонимании того, что происходит.

— Спасибо за все, — сказал он. — Мы еще когда-нибудь увидимся, и я тебе все расскажу. Надеюсь...

Дальше я уже не слушала, распахнув дверь, я вышла под дождь. Вокруг сплошная стена темноты и потоков воды. Они казались единым целым, и трудно было разобрать, где кончается ночь и начинается дождь. Лишь пятно света сзади меня, бьющего из коридора, освещало улицу. Я, как на ладони, очень невыгодная позиция.

— Алекс, — окликнула я его, не оборачиваясь, но он уже был рядом, захлопнув за собой дверь.

Свет исчез, и все вокруг окончательно погрузилось в темноту. Мы стояли, не шелохнувшись, прислушиваясь к шуму дождя. Я непроизвольно сжала руку Алекса, но, даже не заметила этого, все мое внимание было сосредоточено на том, что твориться вокруг нас. Мои чувства были обострены до предела, я старалась ее предугадать, заметить едва уловимое движение вокруг нас, но повсюду был лишь один дождь.

— Странно, — произнесла я. — Ее не видно. Мешает ливень.

— Идем, — Алекс шагнул со ступеньки и потянул меня за собой.

— Зачем она звонила? — недоуменно задала я вопрос. — Мы должны это понять. Тогда узнаем, где она.

— Конечно, она проверяла, что ты там же, где и твой телефон.

— Значит, она уже близко!

— Как ей удалось забрать мобильник?

— Это было не сложно, Алекс... Когда ты сидел на клумбе.

Алекс поежился от неприятных воспоминаний.

— Да уж...

Мы отошли от дома Макса на полсотни метров. Вдруг мне показалось, что где-то впереди мелькнула темная тень. Может, это лишь мое воспаленное воображение, или все же нет?

Алекс вдруг остановился.

— У меня странные ощущения.

— Какие?!

— Как тогда зимой. Как будто кто-то залез в мою память...

У меня перехватило дыхание.

— Она хочет удостовериться, что камень здесь! Меня она боится, и потому взялась за тебя!

Я резко дернула его за руку, заставив остановиться.

— Алекс, у Макса ведь есть машина?

— Да, — сдавленно сказал он.

Мне показалось, что он сейчас потеряет сознание. Два дня без сна делали задачу Сары еще проще.

— Сопротивляйся! — крикнула я Алексу.

— Как? — прохрипел он.

Я отпустила его руку и дотронулась ладонью до его щеки, она была ледяной.

— Заставь себя вспомнить что-то приятное... Сосредоточься на этой мысли и не отвлекайся от нее. Как будто-то больше ничего нет. Тебе станет легче. Она ворошит твою память, но ты можешь защищаться.

— Саша, я не смогу скрыть от нее правду...

— Я не прошу тебя об этом. Это не важно, главное, чтобы тебе не стало хуже.

Мы стояли посредине улицы, но теперь нам нужно было вернуться в дом, чтобы попросить у Макса машину. Без нее нам точно не обойтись. Я хотела опустить руку, но Алекс удержал ее.

— Так мне легче думать о приятном.

— Алекс, надо вернуться. Если мы останемся здесь, у нас не будет шанса.

Он неохотно выпустил мою ладонь. Я побежала к дому, Алекс немного пошатываясь, двинулся за мной.

У самой двери он остановил меня.

— Кажется, теперь я становлюсь обузой. Уходи одна... Я останусь здесь.

— Нет уж! — воскликнула я. — Теперь я тебя не отпущу.

Наша ситуация выглядела бы смешной, если бы не была такой грустной. Еще десять минут назад я была убеждена, что должна идти без него, теперь же все перевернулось с ног на голову, и я просто не могла его сейчас бросить. Ей на растерзание!

Я, что есть силы, забарабанила в дверь, даже не заметив, что на стене есть звонок. Мне показалось, что прошла целая тысяча лет прежде, чем щелкнул замок, и Макс появился на пороге. На его лице было удивление и тревога, но объяснять что-либо не было времени, и я начала сразу с главного.

— Макс, можно одолжить у тебя машину?

— Что случилось?! — ответил он вопросом на вопрос. — И что с Алексом?!

Я оглянулось на Александра. Да, выглядел он совсем паршиво: мертвенная бледность на щеках, и даже глаза казались какими-то ввалившимися.

— Мы должны уехать как можно быстрее. Нам лучше держаться от вас подальше.

— Ты поведешь? — Макс обратился с этим вопросом ко мне, и мне вдруг стало жутко.

Я даже не подумала, что вести ее совершенно некому. Алекс сейчас не в том состоянии, а я никогда даже не сидела за рулем! У меня подкосились ноги, и я прислонилась к стене, чтобы не упасть. Что нам делать?!

— Я могу вас отвезти! — предложил Макс.

— Нет, я не могу еще и тебя подвергать опасности.

— Но если я правильно тебя понял, я уже в опасности.

— Пока мы рядом — да.

— Тогда я повторяю свой вопрос: ты поведешь?

— Нет...

В отчаянии я ударила кулаком по стене. Безвыходная ситуация, но Макс не дал мне опомниться.

— Пошли, — сказал он таким тоном, что я машинально подчинилась его словам.

Вопреки ожиданию, он пошел по коридору в противоположную от выхода сторону. Заметив мое колебание, он пояснил:

— Есть другой выход. Машина там, на заднем дворе.

Это было большим плюсом. Интересно, Сара уже пронюхала про этот черный ход? Но, если мы уйдем незаметно, значит, она обязательно наведается сюда, в этот дом. Прямо в гости к Дине. Черт! Не одно, так другое! Наверно, Алекс сейчас подумал о том же, потому что сказал:

— Саша, мы не можем оставлять Дину одну. Это опасно!

Его забота о ней выглядела очень трогательно, но я этого не оценила.

— Ты думаешь, с нами ей будет лучше?

— Но что же делать?!

— Я не знаю.

Во мне поднималось раздражение. То ли на нее, то ли на Алекса, но скорей всего, на саму себя. Еще немного, и нам придется забрать с собой весь Стокгольм, чтобы не подвергать опасности! Ну почему я не уехала сегодня утром?!

А вот и Дина. Наше шумное возвращение заставило ее выйти из своей комнаты, и сейчас она испугано смотрела, как мы, мокрые и грязные, шлепаем по коридору, даже не удосужившись разуться. Мне показалось, что у нее заплаканы глаза.

— Алекс, что случилось? — казалось, она не замечала всех остальных.

— Одевайся, мы уезжаем, — ответил тот.

— Куда?!!

— Подальше отсюда.

— Почему?!!

Интересно, как много вопросов у нее еще осталось в запасе?! Хорошо, что Алекс быстро пресек ее жажду знаний.

— Потом расскажу. По дороге.

— Алекс, ты уверен, что ей надо ехать? — неуверенно отозвался из темноты Макс.

— Да.

Больше вопросов не последовало, и я облегченно вздохнула. Надеюсь, ей не придет в голову мысль подкраситься? И почему я так к ней придираюсь? Надо сделать несколько глубоких вдохов.

Просто я всей кожей ощущала, как уходит время, секунда за секундой. Такое драгоценное, что потеря каждой из них была для меня смерти подобна. Почему мы все еще не видим Сару? Это сильно настораживало, не могла она дать мне такую щедрую фору!

Автомобиль был припаркован в небольшом дворике. Дождь хлестал все так же нещадно, но нам с Алексом уже нечего было терять. Другое дело, Дина и Макс, они оба старались поглубже втянуть головы в воротники своих ветровок. Наивные, вряд ли им это поможет.

Наконец, Макс открыл машину, и мы поспешили укрыться в ней от холодных потоков. Он сам сел за руль, я — рядом с ним, а Дина с Алексом загрузились на заднее сидение.

— Быстрей, — умоляюще простонала я, обращаясь к Максу.

— Лучше пристегнись.

Он только бросил на меня укоризненный взгляд. Я понимала, что он старается, как может, нужно время, чтобы завести двигатель, включить скорость и что-то там еще... Но у нас было так мало времени в запасе, что не хотелось вдаваться во все эти водительские тонкости! Макс и сам был на взводе, наша с Алексом нервозность передалась и ему. Наконец, машина резко двинулась с места и, сделав опасный вираж между бордюров, мы свернули за угол, чтобы выехать на улицу.

Могу поклясться, что я вздрогнула на долю секунды раньше, чем увидела свет. Он ударил нам по глазам из зеркал заднего обзора, на миг полностью ослепив. Макс сильней вцепился в руль, но надо отдать ему должное, не растерялся. Сзади из темноты за нами сорвался с места огромный автомобиль, величиной с дом, черный, как ночь, из которой он появился. Мой взгляд выхватил из темноты лишь серебристую решетку у нее на капоте с резными языками пламени. Водителя не было видно, но этого и не требовалось. Зачем разглядывать то, что и так знаешь наверняка?

В этот момент наша машина вылетела из подворотни на улицу и, с визгом описав крутую дугу, понеслась вдоль темных домов. Все случилось настолько быстро, что мы даже не успели до конца понять, как все произошло. Я сидела в оцепенении, не сводя взгляда с двух ярких фар, отражающихся в зеркале. Наша скорость все увеличивалась, но они ни на метр не отставали. Дворники на лобовом стекле работали на полную мощность, однако вода лилась сплошным потоком, и от них было мало толку. От того, что наша одежда была насквозь мокрой, окна мгновенно запотели, и Макс ехал почти вслепую.

— И что я теперь должен делать?! — крикнул он, выведя меня из этого тупого состояния.

Я обернулась к нему, его глаза были распахнуты, и в них тоже отражались два огонька, горящих в темноте.

— Жми на газ!

— Я не гонщик!

— Ты можешь!

Нужно во что бы то ни стало его успокоить. От Макса сейчас многое зависит, если не сказать — все!

— Она устроила нам ловушку! — Алекс отвлек мое внимание. — И мы сами в нее попались!

Двигатель ревел, по крыше барабанил ливень, и нам всем приходилось почти кричать, чтобы услышать друг друга.

— Нет, Алекс, — меня осенила мысль, от которой мне стало не по себе, — тогда, на улице я видела не ее!

Я была в этом уверена на сто процентов, потому что точно видела чьи-то тени. Так вот почему Сара позвонила мне! Она не могла допустить, чтобы они добрались до нас первыми!

— Что, конкурирующая группировка? — хмуро фыркнул он.

— Я смотрю, тебе стало лучше, раз ты начал шутить, — парировала я его выпад.

— Это были псы? — Алекс сделал вид, что не заметил мою колкость.

— Скорей всего.

Тут в наш разговор вмешалась Дина.

— Псы?! — крикнула она. — Что здесь вообще происходит?

— Вам повезло, — холодно ответила я, обернувшись к ней. — Появилась возможность поверить в нашу историю.

Она поджала губы, ей было, без сомнения, страшно, но она не собиралась мне этого показывать. Ее гордость даже вызвала у меня некоторое уважение, и я смягчилась.

— Прости, мы втянули вас в неприятную историю.

Я подумала, что подобрала слишком мягкое определение тому кошмару, куда они только что попали.

— Алекс, я боюсь! — еле слышно проговорила она, доверчиво прижавшись к нему.

Алекс в ответ инстинктивно обнял ее рукой. Я завидовала ей: она может переложить свои проблемы на чужие плечи. Мне такая роскошь не доступна, нужно искать выход, которого я не вижу!

Мы пролетели на красный свет один перекресток, потом второй. На наше счастье, город был почти пустой, поздний час и разбушевавшаяся непогода очистила улицы. Но сколько еще удача будет нам сопутствовать?! Ведь везение не может быть вечным! Огромный черный монстр висел у нас на хвосте. Автомобиль Макса выкладывался на полную, но ему ни за что не удастся сделать невозможное! Словно в ответ на мои мысли последовал удар, это Сара пошла на таран. Грубо, но вполне в ее стиле!

— Только не тормози! — воскликнула я, обращаясь к Максу.

Он, похоже, и не собирался, но педаль газа уже почти упиралась в пол, а это значит, что чуда не произойдет. Противный холодок пробежал у меня по спине, и для меня не стало сюрпризом, когда Макс вдруг прокричал:

— Я должен остановиться!

— Зачем?! — выдохнула я.

— Она говорит со мной...

Я сразу поняла, о чем речь, Сара знает способы, как добиться своего.

— Макс, не слушай ее! — я судорожно схватила его за плечо.

Но скорость резко упала, он отпустил педаль акселератора. Черная машина пронеслась мимо, опередив нас на полквартала, и вдруг, резко развернувшись, остановилась вдали прямо посреди улицы. Вот и все! Капкан захлопнулся!

Я услышала, как взвизгнули тормоза, и колеса заскользили по мокрой мостовой. Макс выглядел, словно зомби, и его нога упорно давила на тормоз. Мы с ним были пристегнуты ремнями безопасности, но те, кто был на заднем сиденье, похоже, так не успели этого сделать.

— Держитесь! — немного запоздало крикнула я.

Еще какое-то время мы продолжали двигаться вперед навстречу стремительно приближающейся черной громадине. Я вся сжалась в ожидании неминуемого удара, но каким-то чудом Максу все же удалось остановить автомобиль. В последний момент нас развернуло, и машина аккуратно приложилась тем боком, где я сидела, к водительской двери черного пикапа. Его стекла были тонированы, но я чувствовала на себе ее взгляд. В последний раз дернувшись, наш автомобиль застыл, и наступила тишина. Только дождь продолжал стучать по крыше и мое сердце. Оно отсчитывало удар за ударом, гулко отдаваясь в каждом уголке моего тела. Она не может открыть свою дверь, но и я тоже в ловушке. Я смотрела прямо ей в глаза, хотя и не имела возможности видеть их. Ее чувства были как на ладони: злость, досада и тревога. Это удивило меня, что может ее тревожить? Сзади едва слышно застонала Дина.

— Все целы?! — спросила я, не оборачиваясь.

Даже страх за своих спутников не мог заставить меня отвести взгляд от Сары — нельзя расслабляться. Конечно, я боялась больше всего за Алекса. Как это ни жестоко по отношению к другим, но это было именно так. Мои слова остались без ответа.

— Алекс! — испуганно крикнула я.

— Я здесь, — слабо отозвался он.

— С тобой все в порядке?!

— Почти... я ударился головой... Дина! Скажи что-нибудь!

'Я бы на ее месте немного поиграла на публику, — ехидно подумала я. — Это всегда беспроигрышный вариант!' И я снова все внимание переключила на джип, нависший надо мной. Алекс цел, и больше меня ничего не волновало, с Максом тоже все должно быть нормально, по крайней мере, в физическом плане...

Поток моих размышлений прервался, потому что я увидела, как тонированное стекло передо мной стало медленно опускаться. Да, ее глаза были именно там, куда я смотрела, мои чувства меня не подвели. Рука сама собой потянулась к ручке стеклоподъемника. Я должна понять, что у нее на уме, ее тревога не давала мне покоя.

В окно ворвался холодный воздух и шум разбивающегося об асфальт дождя. Я подалась вперед и молчала, ожидая, что Сара сама начнет разговор. Мои нервы напряглись, как струны.

— Сейчас ты слишком уязвима, — спокойно сказала она, кивнув в сторону моих спутников.

Ее голос удивил меня, я не ожидала от нее такого хладнокровия, хотя, чего ей бояться, если я действительно связана по рукам и ногам.

— Я не отдам тебе камень! — мой голос прозвенел, как сталь, давая понять, что я не отступлюсь.

— Ты не понимаешь! Они сейчас будут здесь! Его звери, псы, готовые ради него сравнять весь этот город с землей!

От ее слов волосы зашевелились у меня на голове, а Сара продолжала.

— Они всего лишь обычные люди, слабые, зависимые, податливые. Он сделал из них послушных домашних хищников, которые ради хозяина разорвут любого... И он натравил их на ТЕБЯ!

Мне показалось, будто в моем желудке образовался огромный кусок льда.

— Отдай мне камень, и я увезу тебя отсюда. Хранители скоро придут за тобой...

— Зачем тебе это? — машинально спросила я.

— Это просьба Дэвида... Больше всего он боится, что его гончие найдут тебя.

Сейчас мне даже было все равно, из-за чего она вдруг так 'добра' ко мне. Хотя, почему бы и нет? Она вполне может убить двух зайцев сразу: получить камень и благодарность Дэвида в придачу. Мне стало ясно, что сейчас она действительно откровенна со мной, без лицемерия и обмана, как это было в прошлый раз, и я решила ответить ей тем же.

— Сара, чем ты лучше его псов?! — я в упор смотрела на нее. — Что тебя заставляет ему служить? Он что-нибудь дает тебе взамен? Ведь тебе известно — он не держит обещаний! Все его слова — это пыль... И ты знаешь, зачем Дэвид хочет отдать меня Хранителям... Он никогда не останется с вами.

Я понимала, что ступила на очень зыбкую почву, и мои слова могут дорого мне стоить, но я пошла вабанк.

-Я вижу в тебе страх, Сара. Ты боишься его псов, потому что сама попала в немилость! Ты посмела встать у него на пути, посмела пожелать Дэвида! А он считает его своей собственностью. И ты знаешь, что Отступник не прощает такой дерзости!

— Замолчи, — процедила она сквозь зубы, но по ее тону было понятно, что я права.

И я продолжила.

— И камень для тебя — гарантия безопасности. Это твой последний шанс! Если псы первыми найдут меня, ты не получишь ничего!

— Замолчи, — еще раз проговорила она, и на этот раз ее голос не предвещал ничего хорошего.

Я попала в точку. Что мне это давало? Пока не знаю...

Несколько секунд тишины, только дождь стучит по крышам автомобилей.

— Садитесь! — наконец, услышала я ее голос.

Что это значит? Это значит, мы заключили временное перемирие. Очень шаткое, опасное, но все же перемирие. Неизвестно, к чему оно приведет, но сейчас это единственный правильный выход.

Я услышала, как издалека нарастает гул. Несколько ярких огней, разгоняя ночную темноту, неслись нам навстречу, они то сближались, то снова расходились, пересекаясь и сливаясь в одно целое. Что это такое? Оглушающий рев двигателей дал ясный ответ на мой вопрос: мотоциклы. Я услышала, как Сара завела мотор, дальше ждать нельзя!

— Быстрей, пересаживаемся!

Я буквально вытолкнула Макса из его автомобиля. Моя боковая дверь была заклинена Сарой, но у нас не оставалось времени на лишние маневры, и мне пришлось выбираться через водительское сидение. Снова дождь, а впереди стремительно приближающиеся огни. Я почувствовала, как мои коленки начали дрожать. Нам не успеть, они будут здесь раньше, чем мы добежим до автомобиля Сары. Я оглянулась, Алекс медлил, глядя на меня безумными глазами. Только не сейчас!

— Алекс! — я крикнула, что было сил. — Идем!

— Куда?! — крикнул он мне в ответ. — К Саре?!.. Это шутка?!

— Алекс, пожалуйста, — я склонилась к нему. — Верь мне...

Он на секунду застыл, но все же принял правильное решение. Схватив Дину за руку, он выскочил под дождь. Наша пересадка была похожа на побег с тонущего корабля. Машина Макса просто не в состоянии тягаться по скорости с нашими преследователями. Нам пришлось бросить ее здесь посреди ночного безлюдного проспекта, но так было надо!

Все усиливающийся звук приближающихся мотоциклов разгонял мою кровь до бешенной скорости. Сердце толкало ее по венам, растворяя в нем огромное количество адреналина. Боялась ли я? Да, боялась! Их было много, и они были псами! Даже Сара по сравнению с ними мне казалась безобидной мелкой пакостницей.

Все трое мои спутника, не сговариваясь, забрались на задние сиденья. Само собой, с Сарой никто близко знакомиться не захотел. И правильно. Я вскочила на переднюю подножку, и она тут же со всей силы нажала на газ. Мне показалось, что мои ноги оторвались от пола и на несколько секунд повисли в воздухе. Пальцы лихорадочно пытались нащупать хоть что-нибудь, за что можно было зацепиться.

— Саша!

Алекс перегнулся через кресло и схватил меня за руку. Очень вовремя, еще чуть-чуть, и я вылетела бы из машины прямо на асфальт, но до конца осознать всю серьезность ситуации не хватило времени. Потом. Наконец, мне удалось восстановить равновесие, и я изо всех сил вцепилась в кресло, уже на ходу закрывая дверцу.

— Я не буду извиняться, — бросила мне Сара, не оборачиваясь.

— Даже и не жду, — холодно ответила я.

Понятное дело, она не больно беспокоилась о моей безопасности, даже, скорей, наоборот! Мы уже мчались по улице. Брошенный автомобиль Макса практически растворился в дожде, лишь свет от включенных фар оставлял на темных стенах соседних домов мутные круги. Не знаю, какая у нас была скорость, судя по тому, как быстро проносились мимо нас витрины и перекрестки, огромная. Наш двигатель низко рычал, но рев моторов, доносившийся с улицы, был все же сильнее. Они поравнялись с нами, нисколько не уступая нам в скорости. Мне показалось, что я снова в лесу, и эти псы, так же как и волки тогда, двигались вместе с нами сквозь ночь, не отставая и не обгоняя нас... Сон, повторяющийся раз за разом, и мне никуда от него не деться. Теперь он поменял форму, но суть осталась прежней! Я просто онемела, глядя, как они выстроились вокруг нас слаженной сворой, подчиняясь чьей-то неведомой воле.

Один из них был так близко, что протяни я руку, могла бы легко дотронуться до него, лишь стекло отделяло нас друг от друга. Черный человек, без имени и без лица, он был одет в черную одежду и на голове такого же цвета шлем. Лишь однажды он обернулся, как будто почувствовал мой пристальный взгляд, и я увидела его глаза в темноте, увидела сквозь темное, не пропускающее свет забрало. Это были глаза существа, рожденного вселять ужас в сердца тех, кому выпало оказаться у него на пути.

'Почему они ничего не предпринимают? — эта мысль неожиданно обожгла меня. — Может это все — лишь часть плана? И Сара опять обманула нас?'

Я повернулась к ней... Нет, в ней явно чувствовался страх. Мне показалось, что у этого самого древнего человеческого инстинкта есть свой еле уловимый запах. Немного горьковатый, слегка приторный — запах предчувствия, запах животного ужаса, и эти черные люди, если только захотят, легко смогут найти любого, следуя по давно знакомому для них аромату.

— Что ты собираешься делать? — с напором спросила я Сару. — Почему они так спокойны?

Она обернулась, и ее глаза недовольно сузились. Я раздражала ее.

— Они думают, мы заодно...

— Ты не боишься Отступника?!

— Здесь каждый сам за себя... Думаешь, он не знал все это заранее? — она горько усмехнулась. — Наши чувства для него — игра, и она доставляет ему удовольствие! Он наслаждается ею, как садист, который мучает свои жертвы перед тем, как расправиться.

Да, сравнение было не из приятных, но самое плохое, что это слышали те, кто находился сейчас сзади. Я обернулась, они сидели притихшие и мокрые, Дина вцепилась что есть силы в руку Алекса, ее лицо было белым, как полотно. Нужно высадить их, но, боюсь, теперь это уже невозможно!

— Надо что-то делать! — сказала я.

— Я пока не знаю, как их обойти.

— Но они же обычные люди! Ты можешь управлять их воображением... Огонь, землетрясение, все, что угодно! Только пожелай!

— Это не так. Они не настолько простые люди. Да, они не такие, как я или как Дэвид. Они обычные смертные, и им не дано помнить. Но Отступник создавал свою армию именно из псов, потому что непокорных можно заставить умереть. В отличие от нас, — Сара недобро усмехнулась. — И поэтому с самого детства их учат совершенствовать свое восприятие. Любого, даже самого обычного человека можно многому научить, но эти не обычные! Они псы в нескольких поколениях. Отступник управляет их рождением, выводит новые породы, совершенствует генофонд. Ему нужны настоящие звери, и у него достаточно времени, чтобы позволить себе такую селекцию.

Я не знала, что ответить. Как страшно, в них, наверно, уже нет ничего человеческого!

— Мы должны попробовать вместе,— наконец, проговорила я. — Только так может что-то получиться!

Сара не обернулась, лишь сильнее сжав руль руками, и ее скулы непроизвольно дернулись. Я поняла, что она меньше всего хочет получить помощь от меня.

— Это единственная возможность! — повторила я и добавила, четко выговаривая каждое слово. — Неужели ты позволишь им отнять у тебя последний шанс?

Сара дернулась, как от удара, конечно, я имела в виду Дэвида. Кто бы знал, чего стоило мне это сказать!

— Я не собираюсь это обсуждать с ТОБОЙ!

— Боюсь, мы в одной связке, — с сарказмом ухмыльнулась я.

— Надеюсь, не надолго. Она скоро будет здесь.

Я похолодела, Сара говорила об Орланде. Круг все больше сжимается, не оставляя мне ни малейшей лазейки. Сейчас все для меня — враги, даже Орланда, потому что она не может мне ничем помочь!

Неужели я так много требую от жизни?! Я просто хочу быть с человеком, которого люблю, но каждый раз обстоятельства готовят мне новую непреодолимую пропасть. Сейчас я была убеждена, что весь мир ополчился против меня, желая растоптать!

— Поставь перед ними преграду! — крикнула я Саре.

Мозг работал ясно и четко, теперь я точно знала, как нужно действовать и куда идти. Я никогда не откажусь от Дэвида, даже если будет исчерпана последняя возможность! На моем месте он бы поступил точно так же!

В тот же миг впереди выросла стена. Высокая и глухая, она вынырнула из темноты, приближаясь с огромной скоростью. Это произошло так неожиданно, что даже я вздрогнула. Мы летели прямо на нее, готовясь столкнуться с ней лоб в лоб! Свет фар уперся в серый камень, отражаясь от него и заставляя поверить в его реальность. Сердце как-то странно ухнуло вниз, пронзительно завизжала Дина, кто-то еще сзади издал тяжелый вздох, не то Макс, не то Алекс.

— Не смотрите вперед! — крикнула я, почувствовав, что мой голос от волнения охрип. — Алекс, закрой ей глаза и не верь тому, что видишь!

Я хорошо помнила слова Дэвида о том, что, поверив в собственную смерть, человек на самом деле перестает жить. Но самое ужасное, я уже не успеваю им ничего объяснить. До стены осталось не больше ста метров, и скорость только растет. Все силы я бросила на то, чтобы подавить в себе ужас, который внушала мне стремительно летящая на нас преграда. Краем глаза я видела, что наши сопровождающие не снижают скорость, Сара не справляется! Я сосредоточилась, нужно почувствовать ее. Да, она рядом, вот бьется ее сердце. Она видит стену перед собой, каждый ее камень, каждую трещинку. Преграда реальна и она впереди, я тоже вижу ее, знаю, что она не существует, но все же вижу. И я больше не боюсь, страх сжался во мне до размеров горошины, сконцентрировавшись в одном пульсирующем пучке. И теперь я чувствую его в окружающих меня живых существах: она бьется острой болью в каждой клеточке их тела. Дина и Макс поддались ему безоговорочно, лишь Алекс пытается бороться, но это почти невозможно. Он просто верит мне — спасибо тебе, Алекс!

Я ощутила, как судорожно сжалась рука черного человека на рукоятке мотоцикла, заставив его резко сбросить скорость. Псы дрогнули, один, потом второй, третий... Они словно подстреленные птицы, выпадающие из ровного ряда летящей вперед стаи. Наконец, мы остались одни, я слышу сзади визг тормозов, но мокрый асфальт не даст им вовремя остановиться. Один из них не удержался и упал, рассыпав вокруг себя целый фонтан искр от трущегося о камень металла.

Вот и стена. Я задержала дыхание, привычка верить тому, что видишь, была выше воли разума. Сердце, кажется, тоже перестало биться в тот миг, когда капот 'дотронулся' до шероховатой поверхности стены. Тело сжалось в ожидании удара, но в следующее мгновение стало понятно, что случилось невозможное. Мы провалились сквозь препятствие, и кирпич перед нами растворился, оставив лишь легкую сероватую дымку, как оставляет туман при первых лучах восходящего солнца. Можно сойти с ума! Я почувствовала, как внутри меня образовалась странная пустота, может, это и есть смерть?! Но нет, Сара рядом, а значит, я еще жива! Не думала, что когда-нибудь ее присутствие так порадует меня.

Я обернулась, готовясь к самому худшему, но мой взгляд натолкнулся на глаза Алекса. Сомневаюсь, что он видел меня, но он определено был жив! А это главное. Дина вся сжалась на груди Александра, уткнувшись ему в куртку. Макс сидел, зажмурившись, хоть кто-то принял мои слова, как призыв к действию! У меня вырвался вздох облегчения, можно расслабиться...

— Теперь отдай камень, — Сара поспешила вернуть меня в мой жестокий реальный мир.

— В аэропорту.

Расслабляться рано, мы снова стали врагами. Перемирие закончено, а значит, война продолжается.

— Глава 13. Побег —

Вот и аэропорт, яркими огнями он расстилался перед нами, как спасительный островок среди бушующего черного океана. Даже уличные фонари не могли разогнать мглу вокруг себя, было лишком темно для этого времени года. Ливень все не прекращался, и город, оставшийся сзади, тонул во мраке.

— Ты отдашь мне камень, как только мы зайдем внутрь! — голос Сары был угрожающим.

— Да, — коротко ответила я, — и ты не тронешь никого из них.

— Да, — подтвердила она.

Алекс издал какой-то странный вопросительный звук, но я не обратила на него внимания. Мне нужно во что бы то ни стало выиграть время, ведь оно сейчас имеет наибольшую ценность. И я должна быть очень убедительной, чтобы у Сары не возникло подозрений, хотя я не уверена, что она поверила до конца в мою покладистость, и поэтому я проигнорировала 'реплику' Алекса.

Наш огромный автомобиль резко затормозил перед зданием аэровокзала, заставив прохожих испуганно шарахнуться в стороны. Как много здесь людей! Мне снова стало не по себе. Мало ли что здесь произойдет. На какие подлости пойдет Сара, когда узнает, что я собираюсь ее обмануть?! А тем более вряд ли нам удалось остановить псов, скорей всего, это лишь временная отсрочка. С некоторых пор при моем появлении аэропорты становятся очень опасным местом. Я вышла из машины, стараясь сохранять спокойствие, Макс, Дина и Алекс с большим облегчением последовали моему примеру. Кошмарные гонки с препятствиями оказались для них серьезным испытанием, и я тоже не была исключением.

Но впереди меня ждало еще более трудное противостояние с Сарой, и поэтому первым делом надо обезопасить моих друзей. Это слово промелькнуло у меня как-то случайно, само собой, и я грустно улыбнулась про себя. Какое странное я подобрала им определение. Макс, давно ли он стал моим другом? А Дина, вряд ли о ней я могу сказать что-то подобное? И Алекс... Кто он мне? Друг? Самое глупое, что можно придумать! У меня даже не повернется язык сказать это вслух!

— Они все останутся здесь! — сказала я, обращаясь к Саре.

Та лишь пожала плечами, почему она идет на это так легко, неужели настолько доверяет мне? Зря. Я обернулась назад.

— Вам надо идти, — тихо проговорила я. — Пока есть возможность... Простите меня! Я не хотела еще и вам портить жизнь.

— Макс, Алекс, пойдем, — тут же отозвалась Дина.

Это было единственным ее желанием в данный момент, и я ее прекрасно понимала. Дина сделала шаг назад, и я заметила, что Алекс все еще держит ее за руку.

— Алекс, иди, — прошептала я. — Ты нужен ей...

— Нет, я пойду с тобой.

— Алекс, — Дина сильней сжала его руку, отчаянно стараясь его удержать.

— Дина, прости... — он повернулся к ней, немного помедлил и сказал. — У нас ничего не получится... Прости, мне надо было сразу сказать...

Она отшатнулась от него, как от огня, на ее лице отразилась боль и обида. Не знаю, что я почувствовала в этот момент, мне почему-то показалось, что облегчение. Какая я все-таки эгоистка! Но Сара не дала мне развить дальше эту мысль.

— Просто мыльная опера, — хмыкнула она, глядя на меня.

Я разозлилась, меньше всего мне хотелось, чтобы она стала свидетелем этих объяснений, мне и так было не по себе от своих угрызений совести.

— Алекс, уходи! Ты мне больше не помощник! — сердито проговорила я, хотя понимала, что не имею право разговаривать с ним таким тоном.

Просто я подумала, что моя грубость остановит его, но он не поддался на эту уловку, хотя его голос слегка дрогнул.

— Нет, я не отпущу тебя одну. Я должен убедиться, что Орланда забрала тебя!

Я отступила от него еще на шаг, но он догнал меня. На его лице я увидела решимость, все-таки, он повзрослел, и теперь с его мнением приходилось считаться. Мне почему-то сразу вспомнились слова Дэвида: 'Если ты была ему нужна, он не должен был отступаться...'. Да, теперь Алекс научился быть упрямым, и я почему-то испугалась, у меня появилось предчувствие, что это только усложнит мне жизнь. Куда уж больше! Ничего, осталось совсем немного, если удастся перехитрить Сару, я скоро покину Стокгольм, и Алекс останется здесь. Мне будет его недоставать, но так правильнее. Я поспешила скрыться за стеклянными дверями аэровокзала.

Чем дальше я уведу Сару от Макса и Дины, тем больше у них шансов жить дальше, оставаясь нормальными людьми. Боковым зрением, я видела, как Алекс в последний раз пожал руку своему другу и поцеловал Дину в щеку, наверно стараясь хоть как-то сгладить впечатление от своих слов. Но все понимали, что это уже не поможет. Макс грустно обнял ее, она прижалась к брату и закрыла глаза. Мне показалось, что я увидела на ее щеках слезы. Дина старалась сдерживаться, казаться гордой, но я точно знала, что на обратном пути в темноте такси она будет плакать... Черт, иногда очень сложно видеть чужие чувства.

Несмотря на поздний час, аэропорт был заполнен людьми. Откуда столько? Как нарочно! Я поняла, в чем была причина: видно еще совсем недавно рейсы откладывались в связи с плохими погодными условиями. Вот так сюрприз! Хотя, мне следовало сразу догадаться, такой ливень вполне мог разрушить любые планы. И хотя сейчас регистрация уже возобновилась, людей все же было много.

Алекс шел за мной, не отставая. Теперь я поняла, почему Сара так легко отпустила моих спутников, просто она не сомневалась, что Александр останется. И его одного ей было вполне достаточно в качестве залога.

Я обернулась, он выглядел расстроенным, немного отстраненным, но сосредоточенным. Мои слова, конечно, обидели его. 'Упрямый, — с восхищением подумала я, — знает, что ничем не может помочь, но все же не отступается!' Я протянула руку и сжала его ладонь, Алекс поднял глаза, и я почувствовала, что он ответил на мое рукопожатие. Наши взгляды соприкоснулись всего на несколько секунд, однако мы поняли друг друга без слов. Мои глаза говорили 'Спасибо', его едва заметная улыбка свидетельствовала о том, что он понимает меня. Я разжала ладонь, не надо давать Саре лишний повод к шантажу, показывая свою привязанность.

Мы смешались с толпой пассажиров и провожающих. Разрозненные разговоры на разных языках сливались в один монотонный гул, кое-где слышалась знакомая русская речь, но я старалась не отвлекаться. Здесь может быть Орланда, здесь могут быть псы и главное, здесь была Сара. Мне показалось, что она насторожилась, какая-то смутная тревога коснулась ее чувств, она что-то видит или слышит. Сара резко обернулась ко мне и, протянув мне ладонь, проговорила:

— Камень.

Ну вот, наступил тот момент, которого я больше всего страшилась.

— Ты не сможешь им правильно распорядиться.

Она задохнулась от ярости.

— Я так и знала, что ты не сдержишь слово! Ты такая же, как и все они! — Сара с отвращением кивнула на окружающих нас людей. — Обычный лживый ЧЕЛОВЕК!

Из ее уст это слово прозвучало, как самое обидное ругательство.

— Ты не заслужила большего! — бросила я ей в ответ.

Меня возмутили ее обвинения, о какой честности она вообще может говорить? Ведь ее собственные действия никак не укладывались в это понятие! Я заметила, что люди вокруг стали оборачиваться, наши эмоции привлекали внимание тех, кто был рядом. Мы, похоже, становились центром внимания.

Тут сквозь шум голосов послышался гул мотоциклов, это могло означать лишь одно: псы уже здесь. Нам удалось оторваться от них на десять минут, но не больше. Что ж, и это уже большая роскошь!

Они ворвались прямо в зал аэровокзала, оглушив всех ревом своих двигателей. Их не волновало, что вокруг полно народу, они двигались сквозь толпу, не обращая внимания на разбросанные вокруг сумки и чемоданы. Люди в панике бросились врассыпную, едва успевая выскакивать прямо из-под колес.

Я застыла. Они здесь, и теперь вряд ли Сара станет мне помогать! Хотя она сама боится, но нашему перемирию пришел конец. Я почувствовала, как рука Сары дотронулась до кармана моих джинсов. Она рванула ткань на себя, но к счастью, плотная материя устояла. Я отпрыгнула в сторону, та грубость, с которой она на меня набросилась, выдавала ее отчаяние. Камень был ей нужен, и она не хотела проигрывать! 'Что же делать?' Алекс дышал мне в затылок, он был рядом и тоже понимал, насколько мы сейчас беспомощны.

Мы оказались в западне, с одной стороны Сара с горящими глазами, приготовившаяся к новому броску, с другой — черные люди, летящие нам наперерез. Теперь я смогла их отчетливо разглядеть. Их было пятеро, в ярком свете аэропорта они не стали выглядеть менее опасными, их вид нагонял страх на всех, кто был сейчас в зале. Возможно, это чувство проявлялось на уровне инстинктов, они просто пропитывали воздух вокруг себя беспричинным ужасом, как делал это Арес, Сара и, конечно, сам Отступник. И теперь я стою у них на пути, сопротивляясь выполнению данного им приказа! Безотчетный страх во мне нашептывал: 'Брось камень на пол, и ты останешься жива, и пусть они порвут друг другу горло из-за этой безделушки. Одно лишь движение, и все прекратится, тебя оставят в покое, и ты пойдешь домой!'.

Но это был не вариант, и я заглушила в себе трусливый, предательский голос. Мне захотелось провалиться сквозь землю, прямо здесь и прямо сейчас. Мы должны исчезнуть! Как? Понятия не имею. Дэвид мог 'прятать' нас от окружающих, значит, это вполне реально. Но сейчас вокруг не только обычные люди, здесь псы и Сара, а их восприятие намного тоньше и чувствительнее. Это очень сложная задача, особенно, если учесть, что я этого никогда не делала! Безумие! Но наше положение было критическим, и рассчитывать на помощь со стороны не приходилось, а значит, надо попробовать. Я остановилась, настороженно прислушиваясь к чувствам каждого, кто окружал нас сейчас. Мне нужно было увидеть себя ИХ глазами. Это было почти невыполнимо: десятки взглядов, направленных на меня, сотни ушей прислушивающихся к тому, что происходит рядом с нами.

Но вдруг я поняла, что у меня получается. Постепенно я 'выключала' нас Алексом из картинки их окружающего мира, как бывает с телевизором, когда вдруг пропадает сигнал. Кого-то это обстоятельство пугало, и они начинали крутить головами, понимая, что происходит что-то странное, но большинство из них даже не заметили нашего внезапного исчезновения. Сейчас присутствие мотоциклистов было мне на руку, они отвлекали на себя почти все внимание в зале. Но люди не были главной моей целью, лишь подстраховкой, чтобы кто-то их них случайно не выдал нашего присутствия.

Сложней всего было контролировать Сару и черных псов, их разум был словно зашторен темным покрывалом, не давая проникнуть вглубь их сознания. Но я продолжала пробовать, снова и снова пытаясь преодолеть эту стену, и вдруг я почувствовала, что вижу себя глазами одного из псов. Мне передалась его внезапная дрожь, он не мог поверить в то, что нас больше нет. Еще немного, и второй черный человек сдался, потом третий, четвертый и пятый. Сара! Лишь она могла видеть меня сейчас. Управлять ее взглядом было трудней всего, но я уже прошла большую часть пути, а, значит, надо сделать и остальное! Она была прямо передо мной, я смотрела на нее, боясь моргнуть, но вот у нее на лице промелькнуло еле заметное удивление, и ее взгляд провалился сквозь меня. Получилось! Она застыла, и ее испуг стал доказательством моей победы. Она потеряла нас с Алексом, а значит, ее мечтам не суждено сбыться!

Я ощущала себя, как во сне, видя окружающий мир с множества различных точек и ракурсов. Это было очень странно, как будто я перестала быть самой собой, растворившись в окружающих меня людях, став маленькой частичкой каждого из них, живя их чувствами, видя мир их глазами. На миг я забылась, наслаждаясь этим ощущением, этой неожиданной властью над ними. Но надо уходить, сколько еще я смогу продержать их под контролем, пока, наконец, Сара и псы не поймут, что произошло?

Не глядя, я дернула Алекса за рукав, увлекая за собой. Мы продвигались сквозь толпу, натыкаясь на людей, которые оказывались у нас на пути. Никто из них не видел нас, и потому не приходилось рассчитывать, что кто-то расступится перед нами. Алекс молча следовал за мной, хотя, наверно, поведение окружающих его сильно удивляло. Но он не задавал вопросов, и это было хорошо. 'С ним можно ходить в разведку' — усмехнулась я про себя. Да, присутствие чувства юмора в такой момент сильно меня порадовало. Рев мотоциклов сзади захлебнулся, псы достигли того места, где стояла Сара. Наверно, наше исчезновение на миг ввело их в смятение, но оборачиваться я уже не стала. Мы удалялись от них все дальше, и впереди показался зал регистрации. Куда теперь бежать? Путь в город для нас отрезан, а это значит, только вперед!

Продвигаться было сложно, люди вокруг менялись, и мне приходилось постоянно быть начеку, 'теряясь' в их глазах. Сколько еще я так выдержу?! Вдруг я застыла, впереди стояла Орланда, она появилась из ниоткуда, неожиданно оказавшись среди толпы пассажиров с только что прибывшего самолета. Можно было подумать, что она прилетела вместе с ними, но я то знала, что это было не так. Орланда еще не успела меня разглядеть, но смогу ли я обмануть ее?! Мне показалось, что мои виски превратились в барабаны, по которым кто-то беспощадно стучит огромными молотами. Но ведь мне удалось однажды скрыть от нее свои мысли, и значит и это тоже должно получиться!

Я постаралась увидеть аэропорт ее глазами, и Орланда, насторожившись, вздрогнула. Она обвела зал взглядом, я машинально отшатнулась, натолкнувшись на Алекса, но тот поддержал меня, не дав упасть. Нет, она не видит нас, а значит, у меня получилось. Конечно, Орланду нельзя обмануть, она прекрасно понимала, что кто-то пытается ею манипулировать. Мне оставалось лишь надеяться, что она решит, будто это Сара. Вряд ли ей придет в голову, что я способна на такое, так что у нас будет лишь несколько спасительных минут, пока она во всем разберется...

Впереди шла регистрация сразу на несколько рейсов. Некогда было выбирать, да и бесполезно, потому что мне было совершенно все равно, куда лететь. Я только ускорила шаг, Алекс не отставал. Неожиданно у меня мелькнула мысль: 'Может, спрятаться и от него тоже? Это совсем не сложно, и он потеряет меня из виду'. Но, нет! Его растерянный вид обязательно привлечет внимание. Орланда тут же услышит его мысли, и тогда все пропало! Черт, кажется, Алексу суждено оставаться со мной и дальше! Хорошо, может позже...

Я потянула его за собой, даже не взглянув, куда летит выбранный мной самолет. Какой-то чартерный рейс, регистрация на него уже закончилась, а значит, он скоро взлетит! И это было решающим фактором в моем выборе. Естественно, нас никто не остановил, не потребовал никаких паспортов, никаких билетов, все просто и быстро. Я оглянулась на Алекса, его удивлению не было предела. Я даже улыбнулась, увидев его лицо, но улыбка быстро сошла, когда я заметила, что Орланда двинулась в нашу сторону. Она не видела нас, но что-то ее, несомненно, тревожило.

Мы были уже в дверях, отделявших главный зал от помещения, предназначенного только для отбывающих, когда где-то сзади послышался нарастающий гул. Это псы приближались к стойкам регистрации. Они сделали правильный вывод, решив, что мы можем бежать только таким путем, но рейсов много, и это ненадолго задержит их. Орланда отвлеклась, возможно, нам повезет, и вся эта суматоха поможет нам скрыться. Дальше я уже не оглядывалась.

— Бежим! — прошептала я Алексу.

И я бросилась вперед, огибая стоявших пассажиров. Иногда мы натыкались на них, вызывая на лицах недоумение, они с испугом оглядывались, но так и не находили причины для разбросанных по полу вещей. Надо быть аккуратнее, это может нас выдать! Но вот впереди показался спасительный выход, еще чуть-чуть, и мы уже бежали с Алексом по узкому коридору-рукаву, уходящему вниз к самолету. Успели! Стюардесса собиралась закрыть дверь, и мне пришлось ее оттолкнуть, чтобы пройти внутрь. На ее лице отразилось недоумение, она тряхнула головой, стараясь себя убедить, что все это ей лишь показалось.

В салоне было много свободных мест, но мы с Алексом прошли к самому заднему ряду, чтобы не привлекать к себе внимание. Немного отдышавшись, я решила обнаружить себя. Здесь не будут спрашивать билеты, и вообще вряд ли наше появление вызовет вопросы, и мы слились с массой пассажиров, готовящихся к полету. Удалось ли нам оторваться? Надеюсь, да, толпа улетающих и большое количество выходов должны помочь нам в этом, но сказать окончательно можно будет лишь, когда мы окажемся в воздухе.

Алекс смотрел на меня распахнутыми от удивления глазами. Я догадывалась, что у него ко мне огромное количество вопросов, но он понимал, что мне сейчас не до него, и потому молчал. Как нельзя кстати, потому что сейчас я совсем не была расположена к объяснениям. Убийственно медленно тянулось время, предполетная подготовка, приветствия, инструктаж по безопасности — все как обычно, но сегодня это казалось слишком долгим и совершенно ненужным. Краем уха я услышала место нашего назначения: Неаполь. Ну что ж, Италия, так Италия, главное, подальше отсюда!

Наконец, самолет двинулся ко взлетной полосе, пять минут маневрирования, и мы уже на ней. Громче заработал мотор, меняя тональность, и мое сердце затрепетало — этот момент всегда вызывал у меня восхищение. Вот самолет дернулся и начал свое стремительное движение по полосе. Я почувствовала, как кровь побежала по венам все быстрей и быстрей, и пульс вторил биению сердца стальной машины. Скорость росла, заставляя меня замирать от предвкушения предстоящего полета. И вот он, момент, когда ты чувствуешь, что уже летишь, и ничего больше не связывает тебя с землей. Ты ощущаешь полную свободу и власть над тем миром, который остался там, внизу...

Я закрыла глаза и откинулась на спинку кресла. Расстояние между нами и нашими преследователями стремительно увеличивалось, и я, наконец, почувствовала себя в безопасности. Все мое тело ныло от усталости, как, оказывается, сложно управлять чужими чувствами. 'Кто бы мог подумать', — улыбнулась я своим мыслям.

Только тут я вдруг поняла, что Алекс со мной. Господи, в этой погоне я так и не нашла возможности оставить его в аэропорту. Я с ужасом на лице повернулась к нему, он растеряно моргнул, не понимая, что стало причиной такой гримасы.

— Алекс, ты не должен быть здесь! — прошептала я.

Тот криво усмехнулся в ответ.

— Мне кажется, ты повторяешься.

Я провела рукой по лицу. Случилось то, чего никак не должно было случиться: я собиралась оставить Алекса в Стокгольме, а не везти его с собой неизвестно куда без денег и без документов. Теперь он не сможет вернуться один, без меня. 'Я посажу его на обратный самолет до Швеции' — мелькнула спасительная мысль, но она тут же сменилась другой: 'Неизвестно, когда будет обратный рейс, а у меня слишком мало времени!' Голова шла кругом, но Алекс отвлек мое внимание.

— Странно... Я любил хрупкую девушку, а оказалось, что она может делать такие вещи, которые мне даже не снились.

Он немного помолчал, глядя на меня, и произнес:

— Но от этого я люблю ее еще больше!

— Алекс, не надо...

Это восклицание вырвалось у меня непроизвольно. Его слова острой болью хлестнули меня по сердцу, и мне захотелось выпрыгнуть из самолета, чтобы заглушить ее. Еще совсем недавно я больше всего боялась, что Алекс никогда не простит меня, но теперь я понимала, что он ВСЕ ПРОСТИЛ. Не смотря ни на что, вопреки своей гордости и даже здравому смыслу.

Мои мысли метались, как распуганные чьим-то неосторожным движением бабочки. Я изо всех сил старалась собрать их в кучу, но у меня это не получалось. Слова Алекса подняли во мне целую бурю эмоций. Он все еще любит меня! Да, я знала это с самого начала, когда только оказалась на пороге его дома, но одно дело знать, а другое услышать это от него самого... Как все неправильно... нечестно... не вовремя...

Но Алекс больше ничего не стал добавлять, он устало откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Все изменилось, он больше не просил прощения за то, что не должен был говорить подобные слова. Он не собирался больше скрываться, таиться и обманывать самого себя, и я теперь была в его власти — моя совесть не позволит сейчас бросить его на произвол судьбы, и он это знал. Но Алекс никогда не станет шантажировать этим, он не такой, и я полностью доверяла ему. Даже сейчас он не потребовал от меня никакого ответа, никаких объяснений, он все понимал и все видел, сознавал, что у него нет надежды, но все же надеялся...

Алекс первым нарушил наше молчание:

— Я немного посплю, — и, улыбнувшись, добавил. — Ты не убежишь?

— Боюсь, в моем рюкзачке не найдется парашюта, — я улыбнулась в ответ.

Но он все же взял мою руку и крепко сжал ее, сцепив пальцы.

— На всякий случай, — пояснил он и снова закрыл глаза.

Я все еще продолжала смотреть на него, но мне показалось, что он уже спит. Я бросила взгляд на наши сомкнутые руки. Да, теперь не уйти, а, в прочем, и некуда бежать, у судьбы, похоже, свои планы, и нам их уже не разрушить.

Алекс был не единственным, кому сейчас требовался отдых. Мои глаза сами собой закрывались, сон упорно обволакивал меня, и я просто не могла с ним бороться. Даже ощущение опасности не давало сил победить желание опустить голову на руки и забыться хотя бы на несколько минут. И я уступила...

Мне приснился сон. Я увидела Дэвида, впервые после нашей последней встречи на Алтае. Он стоял передо мной, такой родной, но в то же время немного чужой, и это заставило мое сердце сжаться от боли. Неужели все уже никогда не будет, как раньше?! Никогда не повториться то, что мне так хотелось вернуть! Я услышала его голос в тишине:

— Саша, прости меня...

— За что? — еле слышно прошептала я, мои губы совсем не слушались меня.

— За то, что не смог все изменить...

— Ты снова уйдешь?

В ответ он только сильней стиснул зубы... Я видела его перед собой, но не могла до него дотронуться, казалось, он близко и где-то далеко одновременно. Мне захотелось броситься к нему и прижаться губами к его губам, но я знала, что это невозможно! Почему я знала? Потому что в его глазах видела отчаяние.

— Каждый день я мечтал опять прикоснуться к тебе... Я сойду с ума... Ты должна уехать с Орландой и отдать ей последний фрагмент!

— Нет!!!

Я поняла, почему он так говорит. Ни за что я не сделаю этого!

— Ты должна...

— Я не отдам его.

— Саша, ты пытаешься играть с огнем... Неужели ты не понимаешь, что он все предугадал?! Отступник с самого начала знал, что ты сама принесешь ему камень, стараясь спасти меня. Он все рассчитал! Его забавляет игра с человеческими чувствами — он расставляет силки и, как паук, просто ждет добычу, но я не позволю тебе этого сделать!

Дэвид заставлял себя сдерживаться, он старался быть спокойным, но у него это плохо получалось. Я видела, как его руки нервно сжимают отвороты ветровки. Все, что он говорил про Отступника, не было для меня сюрпризом, я давно поняла Его замысел, но меня уже слишком поздно переубеждать.

— Нет, Дэвид, ты должен верить!.. Когда твой автомобиль горел, я тоже верила, и мне удалось тебя спасти. Не отбирай у меня надежду...

Дэвид смотрел на меня со смешанным выражением горечи и обреченности. Скорей всего, он заранее знал, что я ему отвечу.

— Саша, все слишком серьезно, надежды нет... Дождись Орланду, и отдай камень ей! Но не надо искать меня! Не смей! Я запрещаю тебе, слышишь?!

Дэвид почти кричал. Он видел упрямую решимость на моем лице, и это приводило его в отчаяние. Я понимала, что Дэвид ждет от меня ответ, но я не могла дать ему обещания, которое нарушу...

В этот момент я остро почувствовала его одиночество... Тусклый свет, проникающий сквозь узкое окно, и каменный пол комнаты. Холод вокруг и бесконечная тоска по долгожданному счастью, с таким трудом найденному, но так быстро потерянному. Я осознала, что вижу его память. Мне стало так просто делать это, потому что Дэвид стал частью меня, моим продолжением. Мои чувства стали его чувствами, и потому его отчаяние захлестнуло меня, став отголоском моих собственных ощущений. Там за серыми окнами вечерний город внизу, вдали море и мрачные руины разрушенного древнего города. Заглянув Дэвиду в глаза, я поняла, что и он увидел все то, что я пережила за эти несколько дней.

— Саша, мне было бы проще знать, что ты отказалась от меня, — прошептал он. — Когда я думаю о том, что ты меня ищешь, я не хочу жить. Мы заключили с ним сделку, и здесь не может быть никаких исключений!

Какие страшные слова! Я что есть силы зажмурила глаза, стараясь доказать самой себе их ошибочность. Ведь он сейчас со мной, а значит, есть место исключениям. Пусть это всего лишь сон, и надежда слаба, но она есть. А значит, я никогда не отступлюсь!

Слезы покатились по щекам, и я захлебнулась в собственном отчаянии. Я не сразу поняла, что нахожусь в самолете, и Дэвида нет рядом. Сон был очень странным, все в нем было настолько реальным, что мне показалось, что это происходит на самом деле. Мое сердце билось, как пойманная в силки птица. Я испуганно озиралась по сторонам, стараясь разглядеть такие желанные черты, но вокруг — лишь беззаботные лица пассажиров.

Что со мной было?! Я понимала, что это не просто сон, слишком уж настоящим он казался. Орланда говорила мне, что они с Дэвидом могут общаться, и расстояние для них не имеет никакого значения. Неужели это Дэвид сейчас 'говорил' со мной?! В моем новом мире ничему не стоит удивляться... Он хотел остановить меня! Ну конечно, мое стремление найти Отступника с самого начала не было ни для кого секретом. А я продолжаю идти дальше, как легкомысленная жертва, даже осознавая, что впереди под приманкой меня ждет капкан. Но Дэвид, у меня нет другого выбора! Прости, я лучше в последний раз увижу тебя, чем соглашусь жить дальше без надежды!

И главное, теперь все изменилось: теперь я точно знаю, куда идти. Отступник в Неаполе, и Дэвид там. Те руины, которые я увидела в его памяти, были ни чем иным, как разрушенным форумом в Помпеях. Я так часто видела его на картинках на уроках истории архитектуры, что ни за что не ошибусь. Все части пазла сложились в единую четкую картину. Всплыли обрывки воспоминаний Ареса, где он стоит с Отступником на скале и смотрит вниз на город у моря. Мне теперь все ясно, судьба будто сама ведет меня вперед. Как иначе объяснить то, что я села именно на этот самолет? Ведь я не выбирала, просто побежала на первый, попавшийся мне навстречу, и это как нельзя лучше доказывало мне, что я все делаю верно!

За бортом самолета было светло. Свинцовые тучи, которые заволакивали землю, остались внизу, и здесь в небе меня снова встречала белая ночь, убаюкивая мои тревоги.

Я обернулась к Алексу, он тихонько спал рядом на соседним кресле, держа мою руку в качестве залога. Как странно! Я пыталась бежать от него, всякий раз стараясь оставить Александра жить своей собственной жизнью, но череда случайностей решила все за меня. Как разноцветные бусинки, события нанизывались одно на другое, сыграв со мной злую шутку... Дэвида нет, и лишь Алекс находился рядом, поддерживая меня в трудную минуту и давая мне силы бороться дальше. В Стокгольме я всего лишь два дня, но мне кажется, что прошла целая вечность. Я постоянно старалась себя убедить, что справлюсь одна, но не стоит отрицать, что именно его присутствие не давало мне окончательно упасть духом.

Почему вообще он здесь? Уже не в первый раз я подсознательно задавала себе этот вопрос, и вот теперь, сидя в самолете, у меня появилось время подумать над этим серьезно. Еще недавно мне казалось, что Александр — ключ к разгадке местонахождения Отступника, ведь он отвел меня к Максу и тем самым помог найти рукописи Свиридова... Но теперь выяснилось, что эти бумаги не имеют для меня никакого значения. Они лежат в моем рюкзаке, абсолютно бесполезные, потому что я и без них знала, куда идти. И значит, Алекс был мне на самом деле не нужен. Но я уже давно привыкла не верить в случайности, если что-то происходит в моей жизни, значит это не просто так! 'Алекс. Какова твоя роль? Мне казалось, что она уже сыграна, но выходит, я ошиблась...'

Эти мысли не давали мне покоя. Мое упрямство все время гонит меня вперед, но правильно ли я делаю, ища встречи с этим совершенным дьяволом?! Что я смогу противопоставить его силе, кроме отчаянного желания помочь Дэвиду? И в этой безумной игре на выживание я рискую Алексом, рискую ради другого человека. Это нечестно! Но самое ужасное, что он сам идет на это, даже осознавая, что я люблю другого. Что толкает его, упрямство или несбыточная мечта, что все еще можно изменить?

Я провела рукой по волосам Алекса, разглаживая непослушную прядь. Он, почувствовав прикосновение, пошевелился, но сон был сильнее. Алекс слишком устал за эти несколько дней бессонницы. Мне показалось, что он еле слышно застонал, машинально сжав свободную руку в кулак. Что ему сниться? Сара 'подарила' ему массу возможных вариантов для самых изощренных кошмаров. Я вздрогнула, вспомнив его лицо в тот момент, слова: 'Я не хочу...' и немую мольбу о пощаде в его глазах. Те образы были для меня самыми желанными, а для Алекса они стали гранью, за которой начинается бесконечная пустыня одиночества и боли. И теперь у него есть лишь одно желание — забыть, а мне так хочется помнить. Мы с ним на разных полюсах, но мы вместе, и что будет дальше, я не знаю.

Мне так и не удалось больше поспать. Я старалась, надеясь, что, может, удастся еще раз увидеть Дэвида, но сон не шел ко мне. За иллюминатором становилось темно, южная ночь постепенно брала свое, погружая мир во мрак. Для меня это было зловещим предзнаменованием. Я изо всех сил пыталась себя убедить, что в Италии темные ночи — обычное дело, но тревога поселилась в моем подсознании и не собиралась отступать. Текло время, и чем больше мы приближались к месту нашего назначения, тем сильнее у меня появлялось ощущение опасности. Я как будто-то чувствовала ее запах, все тот же слегка горьковатый и терпкий. Не знаю, было ли это лишь моим воображением, мне казалось, что нет, и теперь не осталось ни малейшего сомнения — Отступник там. Именно его присутствие заставляло меня чувствовать беспричинный страх.

Резкий звук информационного сигнала заставил вздрогнуть, это загорелось сообщение 'пристегните ремни'. Стюардесса объявила, что самолет приступил к снижению, значит, скоро мы будем на земле.

И вот мы уже шагали по узким старинным улочкам. Неаполь был не очень гостеприимен, он встретил нас липкой духотой. После холодного дождливого Стокгольма казалось, что жара заполняет меня изнутри, вползая с дыханием в мои легкие, и даже ночь нисколько не приносила облегчения. Город как будто был настроен к нам враждебно, даже море где-то совсем близко глухо рычало, разбиваясь о прибрежные камни. И повсюду все тот же горький запах, от него никуда не деться...

У меня было странное ощущение, как будто за нами кто-то постоянно наблюдал. Я чувствовала на себе чей-то пристальный взгляд, хотя вокруг никого не было. Это началось еще в аэропорту, и именно поэтому я не оставила там Алекса, как собиралась. Вместе мы в большей безопасности, чем по отдельности. Сходя с самолета, мы были невидимы для всех, но только не для этих глаз! Они пронзали меня насквозь, заставляя испытывать почти реальную физическую боль. Что это было? Я догадывалась, Отступник с самого начала ждал нас, и теперь он точно знает, что мы здесь. Псов нигде не было видно, да и зачем они теперь? Ведь я тут, а значит, сама принесу ему то, что он ждет.

Мы были свободны и в то же время связаны по рукам и ногам. Но ведь я сама захотела этого, и теперь мне некого винить, а значит надо идти, как бы ни было страшно. Мои ноги сами несли меня вперед, словно кто-то управлял моим движением, указывая правильное направление. Алекс послушно шел за мной, ему тоже передалась моя тревога, но он уже привык доверять мне. Только одна мысль не давала покоя: он не должен идти со мной дальше, это мой выбор, и он здесь совсем не причем.

Впереди замаячила вывеска гостиницы — нужно оставить Александра тут пока еще не поздно! Но как заставить его это сделать?! Придется схитрить.

— Алекс, послушай, — я остановилась, — нам надо где-то переночевать. Утром решим, что делать дальше.

— Как скажешь, — ответил он, пожав плечами.

— Здесь, — я указала на гостиницу.

— Но у меня нет с собой документов...

— Это не важно, — отмахнулась я.

Обстоятельства толкали меня на очередной обман, но другого выхода не было.

Через пятнадцать минут мы были уже в номере. Я сняла один на двоих, все равно мне не придется тут задерживаться. Алекс бросил на меня внимательный взгляд, но ничего не сказал. Балкон комнаты выходил на узкую темную набережную, которая уходила в обе стороны, растворяясь в кромешной тьме. Даже моря не было видно, лишь его настороженное ворчание напоминало, что оно под нами. Тусклый ночник у изголовья кровати давал мало света, но сейчас это имело свои плюсы. Ощущение опасности заставляло меня прятаться в полутьме комнат, но что-то гнало меня вперед, не давая покоя. Он 'звал' меня к себе, и ему невозможно было сопротивляться.

Я вышла на балкон, хотелось глотнуть свежего воздуха, чтобы заглушить в себе это непреодолимое желание идти на его зов, но даже ветер с моря был жарким и удушающим. Алекс вышел следом за мной и, облокотившись на перила, стал вглядываться в темноту перед собой.

— Здесь все не так... — наконец, произнес он. — Слишком темно.

— Да, мы не привыкли к этому, — тихо ответила я.

Он повернулся спиной к морю и серьезно спросил:

— Что дальше?

Я испугано подняла на него глаза, мне показалось, что он услышал мои мысли, в которых я искала возможность уйти. Но в его пытливом взгляде было нечто совсем другое.

— Мне нужно кое-что сказать тебе... — Алекс придвинулся ко мне ближе. ѓ— Пока есть время... Не известно, что с нами будет, но я хочу, чтобы ты знала...

Он делал перерывы между предложениями, как будто каждый раз собирался с мыслями. Я замерла, потому что догадалась, о чем он сейчас будет говорить.

— Саша, я понимаю, почему ты выбрала его...

В голосе Алекса не было ненависти к Дэвиду, но он не хотел называть имя — так ему было легче.

— Я, действительно, был не достоин твоих чувств. Весь мир я всегда видел через призму собственного эгоизма. Даже свою любовь я отдавал тебе не полностью без оглядки, а как будто что-то старался оставить для себя... Я всего лишь слабый человек, с недостатками и завышенным самолюбием. Мне удалось понять все это, лишь когда мы расстались... Почему так всегда бывает? Мы по-настоящему ценим лишь то, что теряем.

Александр внимательно вглядывался мне в лицо, стараясь прочитать ответы на свои вопросы. Я молчала.

— Но он не такой... Теперь, когда я видел воспоминания Сары... — он запнулся, — я понял это. Ты никогда не говорила мне, кто он на самом деле. Он другой! Не такой как я! У него было время разобраться, что в жизни главное, а что нет. Когда я вернулся в Стокгольм, я многие вещи увидел совсем по-другому. Что-то переоценил, что-то понял... Но теперь уже поздно. Он знал все это с самого начала. У него всегда было преимущество... Поэтому ты выбрала его. И я завидую ему!

— Не надо, — грустно отозвалась я. — Его жизнь совсем не такая радужная, как кажется со стороны.

Алекс отрицательно покачал головой.

— Я завидую не поэтому... Просто у него есть ты!

Я не знала, куда мне деться от его глаз. Он ничего не просил, не требовал, но именно поэтому его слова имели для меня такое большое значение. Алекс стал другим, я уже давно поняла это, но его откровения окончательно меня в этом убедили. Если бы он был таким с самого начала, могло бы все сложиться иначе? Не знаю! Не знаю! Не знаю! Наверно, нет. Но от этого те сомнения, которые преследовали меня в Питере, были бы еще мучительнее! Конечно, Алекс много значит для меня, и даже сейчас, когда Дэвид стал смыслом моей жизни, и потому видеть боль Александра для меня очень тяжело.

— Ты простишь меня? — неожиданно спросил Алекс.

— За что? — я была удивлена его вопросом.

Скорей мне нужно было спрашивать об этом, а не ему!

— За то, что я был... — он замялся, подыскивая подходящее слово, — не таким, как он.

— Алекс, я не хочу вас сравнивать. Это бессмысленно. Ты называешь себя несовершенным, но и я нисколько не лучше! Теперь я понимаю, что еще вчера ревновала тебя к Дине, хотя у меня не было никаких прав на это! Я законченная эгоистка. Алекс, мы все не идеальны, и не надо этого стыдиться! Просто у нас есть чувства, даже Орланда в глубине души завидует тому, что мы такие. Понимаешь?! Мы люди, а значит, мы можем ошибаться: делать глупости и потом раскаиваться в этом. Ты потрясающий человек, замечательный, настоящий! Ты мне очень дорог, и это — правда!

— Сейчас должно прозвучать слово 'но...', — Алекс грустно усмехнулся.

— 'Но'? — переспросила я.

— 'Но мы навсегда останемся только друзьями'. Ведь так?

— Алекс... — выдохнула я.

Чем я могла его утешить? Ведь он был прав!

— Нет, не говори, — перебил он меня. — Недосказанность дает надежду...

— Глава 14. Отступник —

Этот разговор был очень трудным для нас обоих, ведь, в сущности, мы впервые серьезно говорили с ним о наших чувствах. Раньше обстоятельства всегда гнали нас вперед, не давая даже разобраться в самих себе. Хотя не скрою, говорить об этом вслух было еще сложней, чем молчать. Да, он прав, недосказанность иногда лучше, чем беспощадная правда, особенно в такой момент. Пусть на этом закончится наш разговор, ведь неизвестно, увидимся ли мы снова.

— Алекс, мне нужно спуститься вниз... Взять еще один ключ.

— Ты что-то задумала? — обреченно спросил он.

— Нет. Я даже оставлю тебе в залог свои вещи. Без них я не убегу.

Я улыбнулась, стараясь придать своим словам веселость. Он улыбнулся в ответ.

— Не обязательно. Но не задерживайся, у меня какие-то странные ощущения, — он передернул плечами. — Это все темнота...

Я сделала шаг к двери, но остановилась у порога. Мне захотелось обернуться, однако я заставила себя этого не делать, иначе Алекс обязательно поймет, что я прощаюсь.

Но, выскочив на улицу, я больше не смогла сдерживать слез, не имело смысла отрицать, что и для Алекса в моем сердце всегда оставалось место. Я, не оглядываясь, побежала вдоль темных домов. На ресепшене я написала Александру короткую записку и попросила девушку отнести ее в номер минут через десять. Там были всего три слова 'Спасибо за все', но в них сосредоточилось именно то главное, что мне так хотелось ему сейчас сказать. Я надеялась, что оставленный мной рюкзак поможет усыпить его подозрения и выждать эти десять минут, а потом я буду уже далеко. Мои вещи не имели сейчас для меня никакого значения, даже телефон. Там, куда я иду, он просто не нужен.

Город застыл, как будто в предчувствии чего-то страшного, не было слышно ни шороха листьев, ни скрипа деревянных ставней. Меня окружала лишь леденящая кровь тишина и темнота, и даже звук моих торопливых шагов по каменной мостовой тонул в этой непроглядной ночи. Я бежала вперед, совершенно не понимая, куда двигаюсь.

Неожиданно из темноты выплыл перекресток. Тускло мигали светофоры, и в их дрожащем свете я увидела то, от чего холодной волной по мне прокатился страх. В этой полной тишине посреди улицы стоял мотоциклист в черной одежде и шлеме. Он ждал меня! Стоит ли сопротивляться или пытаться что-то изменить? Нет! Потому что ЭТО неизбежно! Отступник ждет меня, и я иду к нему. Мне пришлось преодолеть тысячи километров, чтобы, наконец, оказаться здесь, на этом перекрестке, и значит, так должно быть.

Я спокойно подошла к нему и перекинула ногу через сиденье мотоцикла. Страх куда-то ушел, осталось лишь чувство уверенности, что это единственный путь. Я обеими руками обхватила сидящего впереди человека, и в тот же миг рев мотора оглушил окрестные переулки.

Мы неслись вперед сквозь спящий город. Ветер беспощадно трепал мои волосы, и скорость щекотала нервы. Хотя трудно сказать, что меня страшило больше: стремительно мелькавшие по обеим сторонам дома или присутствие пса рядом со мной. Он был спокоен и молчалив, но от этого казался еще более опасным.

Спустя некоторое время мы пересекли городскую черту, я поняла это по тому, как изменился ландшафт вокруг. Лабиринт узких каменных улиц остался позади, уступив место полям и небольшим частным владениям. Мы мчались вперед, не останавливаясь и даже не замедляя ход. Вокруг не было ни единого движения, ни одного огонька, казалось, весь мир замер, пропуская нас. Дорога незаметно уходила вверх, в горы. Мы поднимались все выше и выше, пока город не остался где-то внизу, и море не раскинулось перед нами, словно черная пропасть. И в этот момент я разглядела впереди поднимающиеся над обрывом неприступные стены средневекового замка. Я поняла, что дрожу.

Отступник все ближе, я чувствую его взгляд, ощущаю его дыхание. Мотоциклист увеличил скорость, он тоже слышит этот зов. Впереди медленно открываются массивные, ворота, и я понимаю, что это — билет в один конец, потому что войдя в них, у меня уже не будет шанса вернуться. Но мысль о том, что Дэвид здесь, добавила мне уверенности, что я делаю все правильно. Ради того, чтобы его увидеть, я была готова на этот безумный поступок.

Сзади лязгнули стальные засовы ворот. Мотоцикл остановился, его мотор заглох, и наступила тишина. Я спрыгнула с сиденья, но на миг застыла, не решаясь сделать шаг. Вокруг никого не было видно, но я чувствовала, что из темноты за нами наблюдали глаза Отступника. И они влекли меня к себе с еще большей силой, чем это было внизу, в городе. Я стала подниматься по каменным ступенькам вверх, где в неверном свете выглядывающей из-за туч луны, чернел проем открытых дверей.

Я шагала вперед по гулким каменным коридорам и залам, освещенным тусклыми факелами на стенах, а кое-где вовсе утопающих в полной темноте. Казалось, двадцать первый век остался где-то за крепостными стенами. Было понятно, что здесь живут по совершенно другим законам, которых мне никогда не понять. Я вздрогнула: 'И не хочу понимать!' Все здесь было отвратительно и враждебно, мир Отступника нагонял на меня страх, заставляя ощущать себя в этом замке, как в тюрьме. Хотя, наверно, так оно и есть — я теперь в его власти.

Впереди передо мной раскинулся большой зал. Как и везде, в нем горели несколько масляных факелов, пропитывая воздух терпким, горьковатым запахом. Именно его я чувствовала в городе, запах страха... Их тусклого света едва хватало, чтобы разогнать темноту вокруг, и в этом сумеречном пространстве вырисовывался точеный силуэт у огромного, до самого пола окна. Отступник. Вот он, конец пути. Я что-то хотела ему сказать? Торговаться, ставить условия, требовать? Это просто безумие! Здесь слова не имеют цены, тут игра идет по его правилам, и я лишь пешка в его руках.

Он обернулся, а я остановилась, как вкопанная, на пороге зала. Так же, как и Орланда, Отступник легко видел мои мысли. Конечно, он знал, зачем я пришла, и знал, что камень в кармане моих джинсов. И думаю, знал это задолго до моего появления.

— Да.

Его голос гулко прозвучал в пустоте зала, отражаясь от каменных стен, и от этого он показался мне еще более зловещим.

— Ты принесла его.

Отступник сделал шаг в мою сторону, и я еле сдержала себя, чтобы не отступить.

— В обмен на свободу Дэвида.

Тот лишь рассмеялся в ответ, заставив меня похолодеть. Смех прокатился по залу густой волной, и в нем было презрение к моим словам.

— Его здесь нет.

— Нет? — машинально переспросила я.

Неужели я так ошиблась?!

— Он сбежал. Надеялся тебя остановить...

У меня перехватило дыхание от страха.

Что он с ним сделал?!

— Ничего. Я отпустил его.

Я онемела. Неужели так легко! Я добилась своей цели, просто придя сюда, или это очередная игра?!

— А разве человеческая судьба — не та же самая игра?! — ответил Отступник на мой мысленный вопрос.

Я машинально сжала руки в кулаки.

— Похоже, ты считаешь себя Вершителем судеб?!

— А разве нет?

Он говорил негромко, но каждое слово я слышала очень отчетливо. Казалось, даже посторонние звуки стихали, не смея мешать ЕМУ.

— Ты думаешь, он был мне нужен? — Отступник сделал еще несколько шагов ко мне. У меня закружилась голова. — Да, для одной только цели: чтобы ТЫ ПРИШЛА СЮДА.

Но в мои планы не входила ваша встреча. И я позволил ему уйти в тот момент, когда ты села на мотоцикл. Он думает, ему удалось меня перехитрить. Но это не так...

На его губах играла презрительная усмешка. Ну конечно. Все просто... Как вообще я собиралась бороться с существом, который все знает, и, главное, все предвидит?! Неужели я так и не увижу Дэвида?! Весь этот путь я проделала, надеясь, что смогу пусть в последний раз услышать его голос и почувствовать его тепло рядом с собой. Теперь все бессмысленно, это была дорога в никуда...

— Но почему ты сразу не приказал Саре меня забрать. Почему ты дал ей выбор?!

Перед глазами всплыло то утро, когда весь мой мир рухнул в один момент. Живые картины, как будто я только вчера была там, на скале и видела, как Дэвид, обхватив голову руками, стоит на коленях перед Сарой, сраженный тем, что она ему показала. Жестокость Отступника по отношению ко мне. Я почувствовала, что у меня подкосились колени, скоро все это станет реальностью, и вопрос, который я только что задала, показался мне уже бессмысленным. Но Отступник ответил, шаг за шагом продолжая приближаться.

— Мне хотелось узнать, насколько сильна твоя привязанность к нему.

Он был уже совсем близко, его глаза сверлили меня, и я почувствовала, как к горлу подступает тошнота.

— Но я не понимаю, почему ты готова отдать жизнь за Дэвида? Ты знала, что ничего не изменишь, но все же шла? Почему?!

— Это и есть любовь...

Мои ноги почти перестали меня слушаться, и я медленно начала оседать на пол. Но неожиданно Отступник протянул руку и поддержал меня, не дав упасть. Будто стальные наручники, его пальцы сжались вокруг моих запястий.

— Но как быть с тем вторым, — Отступник откровенно смеялся, даже не стараясь это прикрыть. — Ваши чувства... В чем их смысл, если вы даже не можете их понять?!

— Смысл в нашем выборе! Я здесь, и значит, я его сделала!

Отступник замер, мне показалось, что сама того не подозревая, я ответила на какой-то очень важный для него вопрос. Я не знала, какой, но он, несомненно, был, слишком явно в его глазах я прочитала смятение. Но он ответил:

— Смотри.

Не успев опомниться, я вдруг почувствовала, что огромный зал, в котором мы находились, поплыл и раздвинулся. Передо мной проявилась совсем другая картина: я увидела комнату гостиницы, которую недавно покинула. Видение было настолько реально, что мне показалось, что я нахожусь в ней. Лишь краем глаза можно было уловить очертания полутемного зала и силуэт Отступника рядом.

Дэвид был прямо передо мной, казалось, еще шаг, и я окажусь около него, дотронусь до его руки. Но это был лишь жестокий обман зрения. Я видела все это ЕГО глазами, а значит, чуда не стоит ждать...

Дэвид стоял посреди комнаты, не сводя взгляда с Алекса. Он уже понял, что тот один, и что Отступник в очередной раз посмеялся над ним, разрешив сбежать.

— Почему ты не остановил ее? — с упреком в голосе спросил он.

— Я пытался. Но она упрямо шла за тобой! — в ответ огрызнулся Алекс, и его глаза сузились. — Я бы многое отдал, чтобы изменить это!

— Я знаю, — Дэвид вдруг осунулся и опустился на кровать.

Алекс так и остался стоять в проеме двери, которая вела на балкон. Наверно, он не хотел переступать пределы комнаты, где находился Дэвид.

— Я разговаривал с ней... Старался отговорить. Даже пытался заставить. Но все бесполезно...

— Ты говорил с ней? Когда?!

— Сегодня. Часа три назад.

— Но как? Три часа назад мы были в самолете! — недоверчиво воскликнул Алекс.

— В самолете? — рассеяно переспросил Дэвид. Он задумчиво разглядывал скромное убранство комнаты, и, казалось, не очень интересовался разговором. — Наверно...

— Что за ерунда?! Ты смеешься надо мной?!

— Нет, — Дэвид удивленно поднял на него глаза.

По его серьезному виду Алекс понял, что тот не шутит.

— Ты что, можешь с ней говорить? На расстоянии?!

— Да, — устало ответил Дэвид. — Это не так просто, поэтому я могу делать это, лишь когда она спит. Я не слишком силен, но во сне сознание человека более открыто.

Алекс был просто потрясен его словами.

— Я чувствую себя Алисой в стране чудес.

— Мне казалось, Алиса — женское имя, — отозвался Дэвид.

По его лицу скользнула еле заметная улыбка. Алекс напрягся.

— Есть такая детская сказка...— пояснил он.

— Не читал, — многозначительно проговорил Дэвид.

Видно было, что эта ситуация начинала злить Алекса, поэтому он поспешил вернуть разговор к прежней теме.

— Ты должен был поговорить с ней раньше. Поздно что-то менять, когда мы уже в пути!

— Я пробовал много раз, но мне не удавалось. Такое ощущение, что она вообще не спала по ночам.

— Да, так и было, — сдвинув брови, ответил Алекс.

— Ты был с ней? — Дэвид резко обернулся всем телом к нему, его ноздри дернулись, но он тут же сумел взять себя в руки.

— Ты не знал? — Алекс был доволен его реакцией. — Разве ты не способен ВИДЕТЬ ВСЕ?!

— Нет! — резко ответил Дэвид.

— Приятно слышать, — улыбнулся Алекс.

Я понимала, что это была его бессознательная месть за все то, что он узнал от Сары. Я видела, что ему больно говорить с Дэвидом обо мне. Мне так хотелось вмешаться, но я была слишком далеко.

Они оба смотрели друг на друга настороженно, словно пытаясь что-то разглядеть в глазах друг друга. Дэвиду были понятны все чувства Алекса, и ему совсем не нравилось то, что он там увидел: его смелость, его упорство, его отчаянную надежду. Он встал, у него на лице было отстраненное выражение, как будто случилось то, чего он всегда ждал и боялся.

— Мы теряем время на ненужные упреки. Этим ничего не изменишь, — холодно проговорил он и двинулся к выходу.

Алекс сделал несколько шагов по комнате, словно решив сломать тот невидимый барьер, возведенный им между собой и Дэвидом.

— Подожди.

Тот удивленно обернулся.

— Я с тобой.

— Невозможно, — Дэвид покачал головой. — Это не твое дело!

— Меня это тоже касается! — Алекс сжал губы.

— Нет! — коротко ответил Дэвид.

— Нет! — эхом отозвалась я.

Только не это! Безумие! Неминуемая смерть! Если у нас с Дэвидом был хоть какой-то призрачный шанс, один на миллион, то у Алекса его НЕТ!

В этот момент картинка исчезла, и я услышала раскатистый смех Отступника. Он вернул меня в действительность, напомнив, где я на самом деле нахожусь. Гостиничный номер растворился в сумраке огромного зала, и я вновь почувствовала себя маленькой испуганной девочкой, потерявшейся среди незнакомых комнат. Я поняла, что Отступник смеется надо мной и обернулась, стараясь загнать страх поглубже в себя.

— Как это занимательно, дергать вас за ниточки ваших чувств. Каждая их них управляет своим. Ненависть, ревность, преданность, любовь... Их так много. Все это добавляет интереса. Я мог бы писать целые партитуры, как в музыке. Вы слишком предсказуемы!

Отступник снова расхохотался. Тусклый свет отражался в его белесых глазах, от чего казалось, что они горят каким-то зловещим бледным огнем. Но во мне все клокотало. Какое он имеет право смеяться над нашими чувствами, играть нами, как бездушными марионетками! Получеловек, так и понявший, что же такое любовь! Я знала, что мои мысли открыты для Отступника, но увиденное придало мне смелости. Образ Дэвида снова вернул мне желание жить и бороться, а слова Алекса напомнили мне, что я должна во что бы то ни стало его защитить.

— Нет, я не зря пришла, — уверенно сказала я. — Дэвид свободен, а значит, я сумела все изменить.

— Сомневаюсь, — проговорил Отступник.

Что он имел в виду? Зачем ему теперь Дэвид, если он добился своей цели, и я здесь?

— Пьеса не доиграна. Но финал уже близок, и ты увидишь его.

Я похолодела от предчувствия беды.

— Они привезут их сюда. Обоих.

Кто 'они'? Псы? Он послал их в город? Или они уже ждали нас там с самого начала?! Эти догадки пронеслись мгновенно в моей голове, и я увидела, как Отступник усмехнулся. Я попала в точку, спектакль разыгран 'от' и 'до'. Но каким будет финал?! Он сказал, что я его увижу, мне стало страшно...

— Я покажу тебе их.

Вновь зал раздвинулся, и мне в лицо подул легкий бриз с моря. Ночь уже начинала медленно отступать, и небо над горизонтом слегка посветлело. Я увидела тени, летящие по пустой автостраде над самым обрывом, отвесно уходящим вниз. Там в предутренних сумерках шумел прибой. Мотоциклисты, одинаковые, как близнецы, неслись вперед, словно продолжение ночи, которая упрямо цеплялась за скалы, не желая отступать. Но первый мотоциклист из этой своры не был похож на всех остальных, он намного опередил других. Я пригляделась повнимательней и ахнула. Там было два седока, и я сразу поняла, кто это! Псы гонятся за Дэвидом и Алексом по узкой дороге, где с одной стороны скала уходит отвесно вверх, а с другой стороны — вниз. И та скорость, с которой они движутся, заставила меня похолодеть от ужаса.

С каждой минутой небо все светлело, делая картинку ясней, но от этого пропасть у края дороги выглядела еще более зловещей. Серпантин то уходил в сторону, обвиваясь змеей вокруг заливов, то снова возвращался к самому краю. Иногда от чьего-нибудь неосторожного движения камни срывались вниз, и тогда мое сердце переставало биться. Их положение совсем не равное, мотоциклы преследователей нагружены вполовину меньше, а значит, их маневренность выше и скорость больше. Поэтому расстояние между ними стремительно сокращалось. Конечно, за рулем Дэвид, но даже его способностей не хватит, чтобы уйти от этой погони.

— Отпусти их! Камень у меня и он твой! — взмолилась я, машинально схватив Отступника за руку. Он вздрогнул и отдернул ее, словно его обожгло.

— Это не главное, — прозвучал его ответ.

— А что главное? — я была поражена.

Невозможно поверить, что Отступник говорит правду. Разве не ради этой янтарной игрушки произошло столько событий?! Несчастья, смерть, разбитые жизни, разочарования... И все это было не главное?!!

Но силуэты летящих мотоциклистов отвлекли меня от этих мыслей. Краем глаза я заметила, что на дороге что-то изменилось. Впереди навстречу им двигался автомобиль, и самое ужасное, Дэвид его не видел. Лишь взгляду Отступника было доступно охватить всю картинку со стороны, с самого выгодного ракурса, но не Дэвиду, и даже не псам. И они неслись навстречу неминуемой катастрофе, потому что уйти от столкновения на повороте, на огромной скорости будет просто невозможно!

Я судорожно глотнула воздух, как будто собиралась закричать изо всех сил, предупредить Дэвида о том, что ждет его впереди, но вовремя поняла, что это просто бесполезно. И я машинально закрыла рот обеими руками. Меня охватило отчаяние, я все видела, но ничем не могла им помочь! И ужасней ничего быть не могло!

Вот поворот, там дорога огибает очередной залив. Дэвид сбросил скорость, но этого недостаточно. Изгиб слишком крутой, а значит, он зацепит встречную полосу. Нет! Дэвид! Автомобиль! Скорость мотоцикла резко упала, неужели он услышал меня?! Но поможет ли это, вдруг уже слишком поздно?! Вот блеснули фары, встречный автомобиль выскочил из-за поворота неожиданно, но Дэвид каким-то чудом все же успел обогнуть его, чиркнув по блестящей поверхности водительской двери. Я почувствовала, что слезы ручьем текут у меня из глаз, но сейчас не время думать об этом. Сзади послышался скрежет: что-то случилось с преследователями, кажется, один из них не успел вовремя сориентироваться и вылетел с дороги, но мне это безразлично. Все мое внимание было приковано сейчас к мотоциклу Дэвида и Алекса. Они слишком близко к краю, уходя от столкновения, им пришлось зацепить обочину, и теперь они балансируют на самом обрыве. Мотоцикл странно дергается в руках Дэвида. Что-то с колесом, я вижу, с каким усилием он держит равновесие. Хрустнула костяшка пальцев — это я до боли сжала кулаки.

И вот это случилось: мотоцикл опрокинулся на бок, пытаясь сбросить с себя седоков. Дэвиду удалось сократить скорость до минимума, но она все еще велика. Алекс слетел с сидения и покатился в сторону. Я выдохнула. Но Дэвид еще борется, стараясь направлять движение тяжеловесной машины, однако мотоцикл тащит его за собой. Впереди край скалы, а внизу — пустота. 'Прыгай!' — прошептала я. Он старается, но его нога придавлена. Дальше все случилось в считанные секунды, мотоцикл вылетел за пределы дороги, и рухнул со скалы вниз. Дэвид, одной рукой зацепившись за край утеса, остался висеть над пропастью. Я оцепенела. Неужели снова этот кошмар, как тогда на мосту? Но теперь я не могу ничем помочь, теперь я абсолютно беспомощна, и мне остается лишь наблюдать, как Дэвид, теряя последние силы, медленно сползает вниз!

Как бы я хотела быть сейчас там, чтобы протянуть ему руку, а Отступник смеется над моей болью, показывая мне эту картину в подробностях, приближая и укрупняя план. Вот я уже могу видеть капли пота на лице Дэвида. Его пальцы разодраны в кровь, ему удалось ухватиться за выступ второй рукой, но поможет ли это? Под ногами пустота, и я понимаю, что возможности дотянуться до верхнего края скалы у него нет! Меня охватила слабость, и я упала на колени, понимая всю безвыходность ситуации.

Но вдруг над Дэвидом нависла чья-то фигура. Это Алекс, он пришел в себя! Он может помочь, но почему-то медлит... У меня засосало под ложечкой — я поняла причину. Боже, Алекс!!! Какой соблазн! Позволить Дэвиду сорваться вниз. Так легко, достаточно сделать один шаг назад и навсегда изменить свою жизнь! Несчастный случай и больше ничего!

— Нет, Алекс! — прошептала я, боясь даже моргнуть, чтобы не пропустить ни одного его движения.

Потянулись секунды. Одна... Они, не отрываясь, смотрели друг на друга в напряженном молчании. Дэвид понимал, что его жизнь висит на волоске, и только от решения Алекса зависит, насколько этот волосок окажется прочным. Искушение слишком велико, и даже Дэвид не мог его за это винить.

Две... Его пальцы медленно начали соскальзывать с испачканных кровью камней.

— Береги ее, ѓ— прошептал он.

— Нет!!! — закричала я.

Три... И Алекс протянул руку...

Я поняла, что плачу навзрыд. Картинка исчезла, Отступник резкой поступью вышел из зала, оставив меня лежать на каменном полу...

Не знаю, сколько прошло времени, помню только, что когда я снова смогла ясно соображать, небо за окном было уже совсем светлым. Где-то вставало солнце, и его косые лучи переливались в полупрозрачных витражах окон. Вокруг никого не было, и лишь потрескивание догоравших факелов на стенах напоминали мне, что этот замок обитаем.

Только теперь я смогла разглядеть, насколько огромен зал. И абсолютно пустынен. Ни единого предмета мебели, лишь каменные стены, украшенные под потолком полустертыми средневековыми фресками. И повсюду зеркала, высокие, больше человеческого роста, они висели по всему периметру зала, создавая причудливую перспективу. Глядя в них, трудно не запутаться и не засомневаться в реальности окружающего мира. В темноте этого не было видно, да и некогда мне было глядеть по сторонам, но чем светлей становилось за окнами, тем сильней меня одолевало ощущение, что я во сне. Присмотревшись, я увидела себя, зеркала отражали маленькую фигуру, сидящую на полу почти у самой двери, испуганную и беспомощную. В памяти всплыли картины, показанные Отступником, и я закрыла глаза от нахлынувших воспоминаний. Отступник собирался подвергнуть меня пыткам, и у него это прекрасно получалось! То, что он делал, было намного сильнее физической боли!

Я вспомнила Дэвида, висящего над пропастью, и колебания Алекса, его секундную слабость, почти неуловимую, но такую острую. Он справился! Недавно я задавала себе вопрос: какова все же его роль? Теперь я поняла: он был здесь для того, чтобы сделать тот единственный шаг, вовремя протянув руку. И я снова говорю ему спасибо, потому что он подарил мне надежду и дал Дэвиду возможность спастись. Верила ли я в него? Да, до самого последнего мгновения!

Я не знала, где они теперь. Отступник сказал, что они скоро будут здесь, но может, тот автомобиль разрушил все планы, и преследователи уже не смогут выполнить его приказ? Как мне хочется верить... Но Дэвид никогда не остановится, он слишком хорошо знает, где меня искать.

— Если ты слышишь, Дэвид, — прошептала я, — не приходи! Пожалуйста, только не приходи!

Вставало солнце, и его свет очень неестественно смотрелся здесь, в этой каменной тюрьме, напоминая о том, что за его пределами наступает утро, и продолжается жизнь...

Медленно текли часы, но меня никто не тревожил. Дверь в зал была наглухо закрыта, казалось, что все забыли про меня. Но я понимала, что в данной ситуации это самый желанный вариант, и он невозможен. Солнце уже поднялось в зенит, я сидела на полу в полном оцепенении, и зеркала вокруг просто сводили меня с ума. Я перестала оценивать расстояние, все вокруг превратилось в бесконечные коридоры без входа и выхода. Окна, стены и мой силуэт. Везде, куда бы я ни пошла, куда бы ни посмотрела...Чего добивается Отступник? Может, это часть его плана? Еще немного, и я начну кричать! Даже вид из окна был мне не доступен, мутные витражи пропускали свет, но не давали взгляду отдохнуть на чем-то реальном, и лишь зыбкие зеркальные коридоры окружали меня, как непроходимый лабиринт. Я старалась не смотреть на них, уткнувшись глазами в пол или на дверь, но долго так сидеть было не возможно. Зеркала как будто притягивали к себе взгляд, приглашая заглянуть в свою глубину, и я не могла сопротивляться.

Поднявшись, я вышла на середину зала, медленно подняла голову и застыла, потому что они ожили. Все до единого. Мне показалось, что моя память выплеснулась сейчас на их сверкающую поверхность. Все, что случилось со мной с самого детства и до настоящего момента, проносилось в них, заставляя меня переживать каждое событие заново. Что за дьявольский аттракцион, или это лишь мои галлюцинации, навеянные страхом и одиночеством? Но странно — я вижу себя в них со стороны.

Вот я гуляю по набережной с отцом, и он крепко держит меня за руку. Вот просыпаюсь ночью от своих кошмаров: снова волки, и мама успокаивает меня, прижимая к себе, и шепчет: 'Не бойся... Это просто сон'. Я вновь вижу Питер, каким он был месяц назад, мою встречу с Дэвидом, гонку с Аресом и его гибель, Алекса на мосту и горящую машину за поднимающимися пролетами. Все настолько реально, что мне кажется, что я заново проживаю всю свою жизнь, свои сомнения, свои страхи... Дэвид, Алекс... все закружилось в едином вихре памяти. Поцелуй Александра, такой нежный и робкий и объятия Дэвида, заставляющие меня позабыть обо всем... Они такие разные, но мы все трое в одной связке, и я ничего не могу с этим поделать. Зачем все эти видения? Они снова напоминают мне о том времени, когда я стояла перед нелегким выбором. А что теперь?! Однажды я поставила для себя точку в этом вопросе. Тогда что значит моя глупая ревность к Дине? Почему щемило сердце, когда Алекс испытывал боль от видений, показанных Сарой? И зачем я так отчаянно хотела остаться с ним друзьями? Что это значит? Дэвид, я не хочу сомневаться...

Я снова увидела ту ночь на Алтае: Дэвида, его глаза, его руки... А потом опять возник образ Алекса, такой, каким он был в самолете, слова о том, что он все еще любит меня. Выражение его лица в доме Макса, где он сказал: 'Когда твои глаза закрыты, в них нет его отражения...' И главное, вчерашний вечер, когда он говорил мне, что изменился: 'Я многие вещи увидел совсем по-другому. Что-то переоценил, что-то понял... Но теперь уже поздно. Он знал все это с самого начала. У него всегда было преимущество...'

Если бы Алексу была дана такая долгая жизнь, как Дэвиду, каким бы он был?! Его недостаток лишь в том, что он слишком 'молод'. Его небольшой опыт не позволил ему понять, что такое любовь. Он все еще пытается жить для себя, в то время как Дэвид уже готов отдаваться своему чувству полностью, без остатка. И я сумею ответить ему тем же. Почему я в этом уверена? Потому что я смогла пересилить себя и принять все его прошлое. Мне удалось переступить через свой эгоизм и зачеркнуть все то, что было с ним раньше. Я должна соответствовать его силе, и я готова сделать это! Но Алекс тоже становится другим, давая мне повод сомневаться...

Видения мелькали все быстрее, заставляя терять счет времени. Я кружилась по огромной комнате, пытаясь спрятаться от них, но они не отпускали. Я закрывала уши и глаза, но они все равно преследовали меня, накрывая с головой, словно волны и утаскивая за собой в глубину. Мне казалось, будто кто-то играет моей памятью, раскручивая эту замысловатую спираль времени и показывая мне противоречивые картины. Снова и снова. У меня не было сомнений, что все они дело рук Отступника, я давно знала от Сары, что он мне уготовил, но даже она не представляла, насколько эта пытка будет мучительной!

Вдруг все прекратилось, внезапно, как будто кто-то выключил свет, и видения растворились в темных глубинах зеркал. Я оглушенная остановилась посреди зала, и мне казалось, что я прожали еще одну жизнь. Все тело сковала странная слабость, усталость... и в душе пустота... Если Отступник хотел довести меня до отчаяния, то он добился своей цели!

Вокруг тусклая полутьма — солнце село, и на землю быстро опускалась ночь. Сколько все это продолжалось, день, два или может больше? Я начала задыхаться в этой удушливой темноте. Подойдя к окну, я еще раз попыталась дотянуться до ручки, расположенной слишком высоко для моего роста, но в этот раз мне удалось ее достать. Резким движением я распахнула настежь окно, в комнату ворвался теплый ночной ветер, растрепав мои волосы. Сердце ухнуло вниз, и я еле удержалась на краю, потому что дальше ничего не было. Отвесная скала, уходящая прямо в море, и вокруг лишь вода, насколько хватало глаз. Да, именно эту картину я видела в хижине Дэвида на Алтае, когда переступила Грань, и вот я снова здесь, а значит, круг замкнулся!

Я стояла, словно завороженная, глядя вниз, туда, где волны бились о прибрежные камни. Я вдохнула поглубже, и свежий морской воздух наполнил мои легкие. В голову пришла странная мысль: 'Сделать шаг, и тогда все прекратится!' Камень никогда больше не станет ни для кого искушением, но главное, это даст мне свободу. Свободу навсегда. Что я теряю? Больше не будет невыносимого зеркального плена, не будет Отступника, и НЕ БУДЕТ НИКАКИХ СОМНЕНИЙ...

Сердце гулко билось в груди. Над водой мелькнула запоздалая чайка, я с завистью смотрела на нее, потому что она была вольной птицей. Я тоже могу стать такой, нужно только сделать шаг...

Резкий звук раскрывшихся дверей заставил меня обернуться, на пороге стоял Отступник, тотчас подчинив своей воле мой разум.

— Это выход не для тебя...

Я безвольно смотрела, как он подошел ко мне и остановился рядом на краю окна. В сумерках его глаза сверкали, а последние отблески заката осветили острые черты его странного лица. Отступник был не молод и не стар, время оказалось просто не властно над ним. И та одежда, в которую он был одет, еще больше заставляла путаться в его принадлежности к какой-либо эпохе. На глухом высоком воротнике серебряной нитью были вышиты причудливые узоры, похожие на те, которые я видела на янтарных фигурках в далеком детстве.

Я уловила в его взгляде какое-то непонятное выражение, несовместимое с его общим образом. Тревога... едва различимая, еле заметная. Что его тревожит? Он продолжал смотреть, не отвечая на мой вопрос. Мысли стали расплываться.

— В тебе есть что-то, чего я не понимаю, — вдруг сказал Отступник. — То, что заставляет впускать тебя в свою память.

Его голос, казалось, заполнял все пространство вокруг, и зеркала в зале откликнулись всплеском новых для меня видений, но теперь это были не мои воспоминания, а его! Однако они отличались от того, что я видела в прошлый раз, когда впервые встретила Отступника в аэропорту. Сейчас в них не было жестокости и страха, в них была она, та женщина, которая навсегда изменила его. Я видела ее лицо, ее улыбку и ее глаза, глаза такого знакомого цвета... Такого же, как мои... Мне стало дурно. Боже, я напоминаю ему о ней! Вот что все это значит, это сходство — его слабое место, вот почему он говорил, что камень не главное, и вот почему он испугался, когда я хотела прыгнуть!

На лице Отступника я видела сейчас сомнения. На мгновение он раскрылся передо мной, обнажив свою странную душу получеловека-полудьявола. И это может обернуться для меня всем чем угодно: новым порывом злобы за то, что я разгадала его главный секрет! Но он не спешил, настороженно прислушиваясь к моим мыслям.

— Я не могу тебя убить, — медленно проговорил Отступник, и от его слов мурашки побежали у меня по спине. — Такого никогда не случалось. Человеческая жизнь для меня — ничто.

Эти страшные признания еще больше ввели меня в оцепенение.

— Но я хочу узнать, сможешь ли ТЫ сделать выбор. Она так и не сумела...

Он так же неожиданно отвернулся и торопливой походкой пересек зал, остановившись в его глубине. Покачнувшись, я поспешно отступила от края. Он прав, это не выход!

Я оглянулась, Отступник стоял посреди комнаты, неподвижно наблюдая за мной. Я смотрела ему прямо в лицо, чтобы снова не попасть в зеркальный плен.

— Тебя пугают зеркала... — послышался из темноты его голос. — Они лишь твое отражение. Все, чего ты так боишься, не в них, а в тебе...

Словно в подтверждение его слов, я вдруг услышала голоса Дэвида и Алекса. Они кружились по комнате, то замолкая вдали, то вновь приближаясь. Сначала я не могла разобрать ни слова, но постепенно из общего фона стали отчетливо проявляться до боли знакомые мне фразы. '...Господи, Саша, я не смогу без тебя жить!..' Это Дэвид. Он говорил мне это на Алтае в тот день, когда нам пришлось расстаться. Потом голос Алекса: '...Я завидую не поэтому... Просто у него есть ты!..' И снова Дэвид: '...Я люблю тебя больше собственной жизни. Если мне однажды придется отдать ее за тебя, я ни на минуту не задумаюсь, несмотря на то, что она у меня последняя!..' А потом опять Алекс: 'Я любил хрупкую девушку, а оказалось, что она может делать такие вещи, которые мне даже не снились... Но от этого я люблю ее еще больше!..'

Я закрыла уши руками. Нет, это просто невыносимо! Стоп! Хватит! Я больше так не могу!

Тут голоса стихли, и мне показалось, будто я получила помилование перед самой казнью, но это был еще не конец. Затем я увидела их, они оба сидели на полу в маленькой каменной комнате, друг напротив друга, прикованные к стене массивными ржавыми от сырости цепями. Их лиц почти не было видно, лишь силуэты, освещаемые тусклым светом, проникающим из небольшого окна под самым потолком. Это было похоже скорей на картинку из дешевого фильма о забытом средневековье. Сложно не усомниться, что на дворе все-таки двадцать первый век. Их одежда была кое-где разорвана в клочья и покрыта слоем пыли и запекшейся крови. Все это, скорей всего, следы недавнего падения с мотоцикла, вряд ли Отступник подверг их физическим истязаниям. Думаю, у него были совершенно другие методы добиваться своего, ведь он имел полную власть над рассудком любого человека. Мое сердце сдавили стальные тиски. Дэвид выглядел измученным и бледным, плечи Алекса были опущены, как будто ему пришлось пережить что-то по-настоящему страшное. Что Отступник им показывал? Конечно, он нашел у каждого свою болевую точку и безжалостно давил на нее.

— Отпусти их, — прошептала я.

— Это слишком легко.

Да, слишком легко... В проеме окна на фоне темного неба висел огромный желтый диск, рассыпая по волнам золотые блики. Сегодня Ночь полной луны! Великое полнолуние! С каким страхом я ждала его приближения, потому что знала, оно станет для меня испытанием. И это испытание — признаться себе самой, что же все-таки твориться в моей душе! Я старалась убежать от себя, но это невозможно. Дэвид и Алекс. Как так получилось, что в моем сердце есть место обоим? Я люблю Дэвида, здесь нет сомнений, но почему каждый раз, когда я говорю Алексу 'уходи', мне хочется, чтобы он остался? Хочется заглушить его боль и увидеть его улыбку, чтобы поверить, что он меня простил...

И я вдруг поняла, почему эти два чувства к двум совершенно разным мужчинам уживались во мне. Алекс с самого начала нуждался в моей помощи. Эта привязанность, граничащая с материнским инстинктом, росла во мне, порождая вечное стремление оберегать и ограждать. Любовь к Дэвиду, наоборот, давала возможность положить голову на его сильное плечо, укрывшись от своих несчастий и проблем. Только с ним я могла чувствовать себя слабой, только ему я могла полностью довериться и знать, что он поймет меня и успокоит.

Это мысль ударила, словно молния, расставив все на свои места, теперь моя неуверенность исчезла, оставив ясный ответ на главный вопрос. Можно ли подвергать сомнению любовь к Дэвиду? Нет! Она незыблема, как тот камень, из которого выстроены стены этого замка, как те скалы, о которые ударяется за окнами море, разбиваясь в пыль и оставляя только влажные следы на их поверхности. Алекс навсегда останется для меня лишь младшим братом, милым, замечательным, но неспособным вызвать во мне бурю чувств, которую сумел поднять Дэвид одним поцелуем на берегу Невы в тот солнечный день!

— Браво! — Отступник театрально захлопал в ладоши.

Мне стало не по себе. Как он смеет! Но он не обратил внимания на мои эмоции, вынув что-то из кармана своего длинного, почти до пола одеяния. Присмотревшись, я поняла, что это были камни, собранные сейчас в одно ожерелье. В нем отсутствовал единственный фрагмент, и Отступник молча протянул руку, требуя то, что теперь принадлежало ему. Я ничего не смогла возразить, просто достала янтарь и положила на его ладонь. Его приказу невозможно было не подчиниться! Пророчество сбывается, и нет ни единого шанса что-либо изменить! Сейчас он добавит эту недостающую часть, и тогда в его руках окажется все, о чем он так мечтал, однако Отступник почему-то медлил, хмуро глядя на лежащие в его руке камни.

— Но в моем сценарии есть одно маленькое условие: проигравший должен умереть!

Это был страшный удар, которого я не ожидала, удар, способный кого угодно свалить с ног. Я покачнулась, даже мысль о собранных воедино камнях отошла на второй план. Мне показалось, что весь мир вокруг сжался до размеров этого пустого зала. Нет!!! Такого просто не может быть! Отступник, наверно, пугает меня! Ему нравится смеяться надо мной!..

— Это ведь... неправда? — я не узнала своего голоса.

— Из этого замка смогут уйти только двое, иначе пьеса будет не доиграна.

— Но зачем?!!

— Только тогда выбор станет по-настоящему осознанным!

Я упала на колени.

— Нет, пожалуйста... пожалуйста...

Мои руки судорожно царапали камень пола, но я даже не замечала этого. Нет, Алекс! Я не знала, что финал окажется таким жестоким, и я не могу обречь его на смерть в обмен на свою свободу!

Отчаяние охватило меня, и удары сердца выстукивали одно лишь слово 'Нет!', 'Нет!', 'Нет!'.

— Ты сказал 'смогут уйти лишь двое', — я подняла глаза на Отступника. — Ты сдержишь свое обещание?!

— Да! — раздался его ответ.

— Хорошо...

Я поднялась на ноги. Выход есть! И я его знаю. Мысли работали четко, как шестеренки в часах, слаженно и без сбоев... Я сделала шаг к окну...

Где-то в глубине себя я услышала голос Дэвида. В нем была бесконечная боль.

— Саша, остановись!!! Мы не стоим этого!!!

Он говорит со мной, ему удалось каким-то образом почувствовать, что сейчас происходит. Да, я люблю его, но не могу поступить иначе... Луна притягивает взгляд. Она манит к себе своей сверкающей дорожкой... Там ночь... Там свобода...

— Нет, Дэвид. Вы стоите этого!

Я не могу пожертвовать ни одним из них!

Это единственный вариант.

И я шагнула в пустоту...

— Послесловиеѓ —

Впереди перед моими глазами плыл рассвет. Огромное небо, распахнутое в вышине, было раскрашено нежными оттенками розового. Я смотрела на все это, и меня переполняло какое-то незнакомое, но удивительное чувство. Я постаралась осознать его... Свобода, да, именно свобода, она разливалась по всему телу, звенела в ушах упоительной мелодией ветра... Скоро встанет солнце, я жду его, потому что знаю — мы с ним единое целое...

— Саша...

Кто-то называет меня по имени... Дэвид. Только он может так его произносить. В сердце становится тепло, я чувствую, как в него вливается восходящее солнце. Я люблю тебя, Дэвид... Его лицо рядом, усталое, измученное бессонницей и переживаниями, но такое желанное. И эти нестерпимо зеленые глаза с тончайшими ниточками колец, словно следами от каждой прожитой им жизни. Мне снова кажется, что они смотрят прямо в душу, заставляя путаться мои мысли...

Он склоняется надо мной, гладит волосы, целует лицо, его пальцы касаются моих рук, разжигая огонь и превращая небо вокруг в пылающее золото... Так хочется протянуть к нему ладонь и провести по заросшей темной щетиной щеке, но она не слушается. Все мои чувства обострены до предела, словно компенсируя эту странную неподвижность. Он едва дотрагивается пальцами до моих плеч, но мне кажется, что от этого прикосновения все тело пронзает электрический ток. А в его глазах ярким пламенем отражается солнце... Дэвид прижимает меня к себе и целует, не останавливаясь... На своей коже я чувствую влажные следы от его ресниц. Но вот его губы касаются моих... Несмело, отдавая всю свою нежность, которую они так долго хранили для меня одной. Я перестаю думать... Рассвет вокруг вспыхивает ярче. Мы все-таки вместе, жаль, что для этого мне пришлось умереть...

— Зачем?.. — прошептал он. — Ты хотела отдать свою жизнь в обмен на две, которые без тебя не имеют смысла!

Теперь я была точно уверена, что это — лишь мираж. Только так можно было объяснить все то, о чем говорил Дэвид, потому что утес, с которого я шагнула, не оставлял ни единого шанса!

— В тот момент, когда ты прыгнула, я понял, что для меня все кончено! — его голос еле заметно дрожал, но теперь он даже не пытался выглядеть спокойным. — Мне показалось, что пришел конец тому миру, который я научился любить.

Я изо всех сил старалась понять, что значат его слова.

— Дэвид... как это возможно?.. — прохрипела я, пытаясь привстать.

— Тише, — остановил он меня. — Не двигайся. Твоему телу нужно время, чтобы 'осознать' то, что с ним произошло.

— Что произошло? — этот вопрос сам слетел с моих губ.

Дэвид сильней прижал меня к себе, как будто стараясь оградить от страшных воспоминаний.

— Он заставил тебя поверить, что все это было реальностью.

— Но как?.. — я запнулась на полуслове.

Где заканчивалась действительность, и начиналась ложь? И была ли вообще между ними какая-то грань?

— Он с самого начала играл с тобой и с твоей памятью. Отступник — дирижер человеческих душ. Ему нет равных! И он не щадит никого!

Что Дэвид хочет сказать? Что я жива? И тогда все, что происходит сейчас со мной — правда? Значит рассвет, который горит над морем, и есть реальность. А вдруг это снова обман, созданный Отступником? Как отличить правду от вымысла?! Но те чувства, которые я вижу сейчас в Дэвиде, они настоящие, так же как и его прикосновения, о которых я так мечтала. Я бы узнала их из тысячи других, и ни за что бы не ошиблась!

Но что-то не сходилось, и я задала вопрос:

— Помнишь, однажды мы говорили с тобой о пропасти? Ты сказал, если человек поверит в нее, он разобьется по-настоящему?!

Скулы Дэвида дрогнули, и лицо сделалось бледным.

— Именно поэтому я и думал, что все кончено!

Он немного помолчал и добавил.

— Но в тебе есть сила, которая поставила заслон его воле! Противоядие от 'чужой реальности'!

Мы замолчали, глядя друг на друга. И я, и Дэвид понимали, о чем идет речь.

— Тот, кто толкнул тебя за Грань, подарил тебе иммунитет. Он знал, что однажды это сыграет решающую роль.

— Все, что случилось тогда, было сделано ради одной единственной ночи!

— Да...

На меня нахлынуло безумное желание жить. После того, как приговор был приведен в исполнение, и не осталось ни малейшей надежды на спасение, мысль, что я снова дышу, просто опьяняла меня. Мир вокруг заиграл всеми красками, подарив мне возможность провести свою жизнь рядом с Дэвидом! Это был подарок, о котором можно только мечтать, но было то, о чем я обязательно должна была сказать ему.

— Я не могла позволить ему умереть...

Но он оборвал меня.

— Я не виню тебя ни в чем...

Вдруг мое сердце сжалось от одной страшной мысли.

— Отступник сказал, что отпустит лишь двоих! Что... что с Алексом?!

Дэвид, не мигая, смотрел на меня.

— Он изменил условия. Не знаю, что случилось, но это так... Вчера я отвез Алекса в аэропорт.

— Вчера?!

— Да, я говорил, что тебе понадобится время.

— Но как... как тебе удалось уговорить его уехать?

— Он сам попросил меня.

Дэвид провел рукой по моим волосам, но я как будто не заметила этого. Все мои мысли были обращены сейчас к Алексу. Увидимся ли мы с ним когда-нибудь? Мне так много хотелось ему сказать...

— Дэвид, он спас тебя.

— Я знаю. И теперь я его должник.

В его словах не было сарказма. Он говорил абсолютно серьезно.

— И он уже попросил кое-что взамен...

— Что?!

— Он просил не упрекать тебя в привязанности к нему. И я сдержу слово!

— Чтобы вернуть долг?

— Нет. Потому что не имею на это права!.. Только сейчас я по-настоящему понял, почему тебе было так трудно со мной. Я всегда говорил, что мое прошлое не имеет значение, а значит, мне тоже нужно принять твое.

'Прошлое'. Это слово грустью отозвалось в сердце. Алекс — прошлое, да, наверно, так и должно быть. Дэвид вытащил из кармана сложенный вчетверо лист бумаги.

— Он оставил тебе записку.

Меня охватило волнение, я сделала попытку взять листок в руки, но пальцы отказывались двигаться. Дэвиду пришлось помочь мне сделать это, он развернул письмо и положил его так, чтобы я могла читать. Сам он отвернулся, глядя на раскинувшееся перед нами море и разрешив остаться наедине с теми словами, которые были адресованы только мне.

'Я знаю, что ты видела, как я заколебался в тот момент. Нет смысла это отрицать. Наверно, ты никогда не сможешь простить меня. Но ты сама говорила, что мы всего лишь люди, и можем ошибаться. Я спас ему жизнь, потому что понял: убив его, убью и тебя. Ты все знала, но все-таки решила ради меня пожертвовать собой. Достоин ли я этого? Мне кажется, нет. Смешно, теперь можно запутаться, кто кому больше должен. Но я знаю главное: есть только один способ отплатить тебе добром за то, что ты для меня сделала. Я должен уйти, и поэтому сегодня я попросил его посадить меня в самолет. Я люблю тебя. И никогда не смогу этого изменить!'

Я вновь и вновь перечитывала эти несколько строк, написанные ровным, немного размашистым почерком. Он боялся, что я не смогу простить его, но это не так, я не только простила, но и говорю ему 'спасибо'. Каждый раз мне приходилось знакомиться с ним заново, но каждый раз оказывалось, что я совершенно не знаю его. Однако Алекс прав в одном: он должен уйти. Это единственный выход, каким бы болезненным он ни казался. Я глубоко вздохнула, стараясь прогнать подступавшие к горлу слезы. Нужно закрыть эту страницу, потому что другого пути у меня нет. Он навсегда останется со мной, где-то в глубине, у самого сердца.

Я подняла глаза на Дэвида, он терпеливо ждал, делая вид, что занят своими мыслями. Интересно, читал ли он письмо? Думаю, нет, но ему достаточно было заглянуть Алексу в глаза, чтобы понять его смысл. В чувствах Дэвида не было обиды, была лишь еле заметная грусть, которую он старался запрятать поглубже. Я улыбнулась, ему тоже приходится бороться со своими эмоциями, но он справится, в нем можно было не сомневаться.

— Дэвид, как мы здесь оказались? — я нарушила наше долгое молчание.

Он внимательно посмотрел на меня, настороженно стараясь уловить мое настроение.

— Я привез тебя сюда. Хотел, чтобы ты увидела рассвет, — и добавил. — Рассвет твоей новой жизни.

— Да, мне дали второй шанс.

— Нам обоим.

Я повернулась к Дэвиду и произнесла:

— Когда-то ты сказал мне: 'Я увезу тебя с собой и покажу тебе мир. Никто не сможет сделать это так, как я...

— ...И ты никогда не пожалеешь о том, что согласилась, — закончил он за меня. — Это правда. Посмотри, сегодня солнце встает только ДЛЯ ТЕБЯ!

Я вдруг похолодела.

— Дэвид, камни! Что теперь будет с нами?!! Ведь все они у Отступника!

— Не совсем.

Моему удивлению не было предела. Как такое возможно, и что значит 'не совсем'?! Дэвид улыбнулся, увидев мою реакцию.

— Отступник оставил тебе последний фрагмент. Он лежит в твоем кармане.

— Но почему?!

— Только ты можешь ответить на этот вопрос, — он растерянно пожал плечами.

Это была самая странная новость, которую я сегодня услышала. Даже мое чудесное 'возвращение' к жизни не могло сравниться с тем, что я только что узнала. Да, Отступник сказал мне о камне: 'Это не главное'. Только сейчас я поняла, что он говорил правду. Почему он оставил все как есть, почему не сделал последний шаг к той цели, куда так стремился многие годы. Да что там годы, многие столетия! Услышал ли Отступник в моих словах то, что хотел услышать? Теперь я понимала, что именно его рука толкнула меня за Грань. Обрекая на смерть, он заранее дал мне возможность спастись. Мы думали, что он отдал приказ Саре узнать, почему я отличаюсь от других людей, но на самом деле это была всего лишь часть того сценария, который он так мастерски разыграл со всеми нами. Кто же он такой? Беспощадное чудовище или всего лишь получеловек-полуварун, разочаровавшийся в том, чего так и не смог до конца понять? Его поступки слишком противоречивы и необъяснимы, но есть в нем что-то такое, что он открыл лишь мне одной. Может когда-нибудь я смогу осознать все это.

Но сейчас я хочу думать только об одном человеке, видеть его лицо и слышать лишь его голос, который заставляет ярче пылать мой рассвет, затмевая еле заметный силуэт полной луны!