Правда сильных

— И как, получается?

— Если честно, не очень, — признался я безо всякого энтузиазма. На самом деле все обстояло, если так можно сказать, "совсем не очень". — То есть, в мыслях-то у меня все отлично получается, только вот почувствовать то, что нужно, никак не выходит.

— Хм... Заранее прошу прощения за свое любопытство — я ни в коей мере не намереваюсь выведывать твои секреты. Но, если объяснишь, что именно ты пытаешься сделать, возможно смогу что-нибудь подсказать, — на мой взгляд чересчур витиевато попытался донести до меня свою мысль, настоятель. Но, смысл я уловил.

— А вы разбираетесь в тоуки? — если честно, до этого момента как-то и не задумывался о такой возможности. Хотя очевидно же — монахи, скрытая сила и прочее...

— У меня была насыщенная жизнь, — улыбнулся в ответ Кимон, и замолчал.

Ну, я и не рассчитывал услышать какие-то особые откровения о его прошлом. Так, легкое любопытство... Неважно. Собравшись с мыслями, объяснил, как сумел, смысл этой медитации и для чего она служит.

— Ты ведь прежде не занимался изучением тоуки? — выслушав мои косноязычные объяснения, спросил вдруг монах. И, получив в ответ молчаливый кивок, хмыкнул. — Тогда понятно, почему у тебя ничего не выходит. Данное упражнение предназначено для развития средоточия, но оно совершенно бесполезно без развитого умения ощущать саму тоуки. Грубо говоря, это как если бы младенец пытался бегать, не будучи способным еще даже ползать самостоятельно.

Оу. То есть, попросту говоря, один идиот повелся на отмазки другого, такого же... Вот ведь, Хон, учитель хренов. Хотя, он ведь сразу предупреждал, что сам еще ни черта не умеет. Но ведь не настолько же!

— А какой у вас ранг? — сбившись с мысли, неожиданно спросил я. — То есть, прошу прощения за нескромность, я...

— Ничего, все в порядке. Я "посвященный", — ответил настоятель. — А что?

— Нет, ничего такого, просто... — смущенно протянул я, пытаясь подобрать слова.

— Ты подумал, что я "мастер"? — закончил он за меня.

— Ну, да. Вы так уверенно объясняли, — пожал я плечами.

А еще, этот монах оказался на диво проницателен и, похоже, за минувшую пару дней успел изучить меня лучше, чем я сам себя знаю. То ли возраст дает такие преимущества, то ли — та самая, "насыщенная жизнь". А может и все вместе.

— Для того, чтобы знать многое, вовсе не обязательно быть "мастером", — напомнил тот очевидное. И хмыкнул. — Но, ты почти угадал. В молодости я изо всех сил стремился получить этот ранг. И, возможно смог бы достичь этой цели, даже скорее всего — мой талант отмечали очень многие. Но, в итоге получилось так, что выбрал совсем иной путь, а постижение тоуки отошло на второй план... Разочарован?

— Нет, что вы, — разве что капельку, все-таки "мастер" это очень круто.

— Правильный подход, — одобрительно кивнул настоятель. — В погоне за силой и рангами очень легко утратить саму суть учения. Ни к чему хорошему это не приведет.

Я пожал плечами. Вдаваться в философские рассуждения, настроения не было.

— А вы можете показать мне правильные техники развития тоуки? Ну, раз уж эта медитация не подходит, — озвучил я внезапно пришедшую в голову мысль.

Все равно от Хона толку никакого, а попусту терять время, дожидаясь когда доберемся в Камхур... И еще неизвестно, как оно там все получится. Да меня просто разорвет к тому времени! От одной лишь мысли, что я бездарно упускаю возможность овладеть местной магией, тяжко становится. Это ведь... просто слов нет, как круто!

— Мог бы, наверное, — монах, похоже, растерялся от неожиданного вопроса и с сомнением покачал головой. — Однако проблема в том, что я никогда и никого не обучал — в смысле, именно тоуки, и даже как подступиться к этой теме не очень представляю. А без наставника отрывочные знания скорее навредят, чем принесут пользу.

Не то чтобы я был не согласен с таким утверждением. Вот только в моей ситуации с выбором особо не разгуляешься — собственных ресурсов на то, чтобы самостоятельно обустроить свою жизнь в этом мире, попросту нет. А овладение тоуки вполне себе шанс. На ту самую, лучшую жизнь, на силу и, в какой-то мере, независимость. Оставаться до конца своих дней приживалой в чужом доме или гробить здоровье работая за копейки, а то и вовсе лишь за еду... Нахрен! Довелось уже и совершенно не понравилось.

— Хотя бы основы. То, с чего все начинают? — выпалил я, не сводя взгляда с монаха.

— Основы, — пробормотал тот, явно колеблясь. Посмотрел на меня, задумчиво, и вздохнул. — Хорошо, я подумаю что можно для тебя подобрать... Только на многое не рассчитывай, тебе в любом случае будет очень сложно догонять тех из своих сверстников, кто начинал изучать основы с самого детства.

— В детстве? Но, это ведь опасно, — вспомнив, что рассказывал о тоуки Хон, я удивился еще больше. Информацию из напарника порой приходилось чуть ли не силой выбивать, такой уж молчун, но на этом моменте он заострил внимание специально.

— Ты не совсем прав — опасно именно использовать саму тоуки пока организм еще недостаточно окреп, — поправил меня старик, улыбнувшись. Как я заметил, он вообще любит улыбаться и мимика у него весьма живая, располагающая. — Заниматься развитием тела, подготавливая его к предстоящим нагрузкам, можно с самого раннего возраста, главное делать это правильно. Ну и про знания тоже не следует забывать — понимание того, что именно, как и — главное! — зачем, ты делаешь, очень важно. Тело, дух и разум — базис, на котором строится все обучение...

Он замолчал, обернувшись в сторону главного здания — судя по доносившемуся шуму, на храмовой площади происходило что-то... шумное. М-да, я умен, особенно с утра. Нахмурившись, Кимон извинился и торопливо направился выяснять, что же там такое случилось. Ну и я следом, не торчать же здесь занимаясь совершенно бесполезной медитацией. Да и любопытно все-таки.

Как выяснилось, на площади перед храмом случились всадники — два десятка человек в пропыленных доспехах практически полностью заняли не такую уж и великую территорию. В тот момент, когда мы с настоятелем вырулили из-за угла главного здания, двое из них как раз о чем-то спорили с стоявшим перед входом Луримом. Занятие, как по мне, совершенно бесперспективное — заместитель Кимона отличался на редкость упертым характером и последовательностью в достижении намеченных целей. Его, по-моему, даже сам настоятель немного побаивался, а это уже о чем-то да говорит. Впрочем, во всем, что не касалось его прямых обязанностей, немолодой уже монах был вполне спокойным и приятным человеком, в чем я имел возможность не раз убедиться за прошедшие дни. Да, собственно, другие здесь и не приживались, как мне кажется — Кимон подбирал себе подчиненных во многом похожих на него самого и это было хорошо заметно, особенно со стороны. Ни от одного из четырех монахов, исполнявших в этом храме службу я не видел и не слышал в свой адрес ни малейших проявлений высокомерия или чего-то подобного... К слову, постоянно проживали на территории только Кимон и Уруми, у прочих имелось собственное жилье в городе и на ночь они оставались здесь по очереди.

Появление настоятеля несколько разрядило успевшую уже изрядно накалиться атмосферу — Лурим, требовавший вывести лошадей с территории храма, чуть успокоился, да и гости слегка притихли. А вот чего они так упирались, я не расслышал — отвлекся, разглядывая украшавшие их доспехи очень знакомые, по описаниям, гербы. Быстро они добрались, однако, всю ночь лошадей гнали что ли?

— Мое почтение, настоятель, — проигнорировав раздраженно поморщившегося от столь демонстративного пренебрежения Лурима, споривший с ним мужчина поспешно направился в нашу сторону.

Невысокий, коренастый, с трехдневной щетиной на лице и небрежно забранными в длинный хвост, черными волосами, выглядел он лет на сорок. И, если я еще не ослеп, в его лице действительно прослеживались родственные черты с одним упертым типом из-за которого весь этот бардак, в общем-то, сейчас и случился. Следом за ним шел более рослый, седой мужик возрастом где-то под шестьдесят.

— Мне сообщили, что в этом храме находится мой сын, — чуть ли не прорычал первый, подойдя вплотную к настоятелю. Умеет же Лурим людей до бешенства доводить.

— Сын? — удивился Кимон, покосившись на меня.

— Господин Ма имеет в виду Хона, — подсказал я.

Аристократ бросил на меня подозрительный взгляд и снова обернулся к монаху.

— Вот, как, понятно, — кивнул настоятель. — Юноша с таким именем действительно присутствует здесь — он сейчас в лазарете. Я сопровожу вас к нему... Только, сначала распорядитесь, чтобы ваши люди увели лошадей с территории храма.

— Минк, лошадей на постоялый двор отправь, — глянув на молча стоявшего рядом, спутника распорядился Ма Ён. А сам, в сопровождении Кимона направился по дорожке в обход здания храма, к лазарету.

Не услышав на свой счет никаких распоряжений я пожал плечами и двинулся следом за ними. Все равно сейчас заняться нечем. Вернее, дело-то всегда найти можно, вот только не хочется. Хотя, наверное, не стоит мешать воссоединению родственников, лучше я на скамейке там посижу, подумаю. Успокоюсь маленько! А-то уже как-то нервничать начал, притом, что ничего такого и не произошло пока. Если кому захочется пообщаться со мной, сами найдут.

Знакомство с отцом Хона вышло каким-то невнятным и торопливым. Видно было, что ему сейчас совершенно не до меня. Как оказалось, Ма Ён вообще поначалу собирался перевезти сына из храма в город — то ли у них там собственный дом есть, то ли еще что, я при разговоре не присутствовал, а потому не очень понял. Однако Кимон уперся, настаивая, что больному противопоказано в таком состоянии мотаться по улицам, а следует лежать в постели и не рыпаться. Спорили они недолго и, по итогу сошлись на том, что Хон останется здесь, однако вместо общей палаты займет отдельную комнату в жилой части храма. Благо, свободного места там предостаточно. Так что, по соседству с Хоном поселился и его отец, отправивший своих бойцов на постой в ближайшую гостиницу. Но, не всех — четверо воинов, с разрешения Кимона, остались нести охрану.

Я же весь день шатался по храму, пытаясь хоть как-то отвлечься работой по хозяйству. Получалось не очень. Башка натурально пухла от лезущих в нее мыслей, на тему: "А что, если... Ма Ён плевать хотел на всяких там плебеев и, дождавшись выздоровления сына, просто свалит, оставив меня здесь. Или выделит от щедрот своих несколько монет, после чего, опять же уедет... А может чуть расщедрится и предложит работать слугой — и чего мне отвечать на такое, спрашивается? Предел мечтаний просто! Правда, будет куда хуже, если за всеми своими заботами он обо мне тупо забудет. А даже если все пройдет гладко и меня возьмут с собой — кем я там буду? Приживалой-попрошайкой в чужом доме?"

И ведь понятно, что большая часть этих домыслов — глупость полнейшая, но вот не получается никак переключиться. В итоге так себя накрутил всеми этими измышлениями, что в какой-то момент осознал — еще чуть и я просто сорвусь на кого-нибудь. А потому забил на все и свалил успокаиваться и приводить мозги в порядок на уже знакомую поляну в храмовой роще.

Где Кимон меня и отыскал спустя минут сорок.

— Вновь решил заняться медитацией? — я невольно вздрогнул от раздавшегося буквально над ухом, голоса. — Ох, прости, не хотел напугать.

— Вот, умеете же вы подкрадываться, — вяло огрызнулся я. Открыв глаза, глянул на стоявшего в паре шагов настоятеля, и поднявшись на ноги, отряхнулся.

— Оно как-то само так получается, по привычке, — смущенно признался тот.

Что это еще за привычки такие, интересно... Хотя, нет. На самом деле ничуть не интересно, мне собственных забот по горло хватает, чтобы еще и чужие тайны ворошить. Даже если ничего тайного и страшного там нет, все равно — плевать.

— Неважно выглядишь, Ярослав, — произнес вдруг Кимон внимательно глядя на меня. — Тебя что-то беспокоит?

Правильно выговаривать мое имя у него получалось на удивление легко. Обычно-то аборигены его как только не коверкают, умудряясь порой такое выдавать, что хоть сразу по морде бей. Оттого и предпочитаю сокращенный вариант. Впрочем, для меня самого большинство местных имен звучат ничуть не менее странно и дико, так что особо и не придерешься.

— Просто немного устал, — я отрицательно мотнул головой. Изливать душу монаху не тянуло совершенно, как и жаловаться кому бы то ни было на свою разнесчастную жизнь. Сам справлюсь, как-нибудь. — Ничего страшного.

Настоятель продолжал молча смотреть на меня и под его пристальным, изучающим взглядом я уже начал чувствовать себя весьма неуютно. И чего привязался, спрашивается?

— Ярослав, я не собираюсь выведывать, какие у тебя дела с родом Ма, — продолжил он, наконец. Вот только совсем не то, чего я ожидал. — Меня это не касается и, до тех пор пока ты сам не попросишь, я не стану навязывать тебе свою помощь. Однако... Если когда-нибудь, вдруг, случится так, что тебе некуда будет пойти, знай — в этом храме ты всегда сможешь рассчитывать на приют и поддержку.

Кимон вновь замолк, спокойно глядя мне в глаза. Странный человек. За минувшие дни он ни разу не пытался меня расспрашивать или каким-то иным способом вызвать на откровенность. А ведь Шин Мо наверняка поделился с ним своими подозрениями на наш счет. Без малейших вопросов принять в своем доме беглых каторжников, помогать им...

— Вот так просто? — мыслей в голове роилось много, но я уже просто устал от всех этих размышлений, не приводящих ни к чему. — Взвалите на себя заботу о совершенно чужом человеке... А если я вор? Или убийца.

— А зачем усложнять? — усмехнулся Кимон. — Совершенное добро никогда не исчезает бесследно — оно делает окружающий мир и людей в нем живущих, чуточку лучше. И даже не важно, несет ли поступок выгоду тебе лично, в конечном счете это ничего не меняет. Что же до прошлого — пока ты жив, есть время, чтобы измениться и исправить совершенные ошибки. Или постараться их искупить... Кроме того, я достаточно хорошо умею разбираться в людях и, уж извини, но на злодея ты не тянешь.

— Почтенный Шин Мо говорил, что вы верите в людей, — пробормотал я. И тряхнул головой, отгоняя навязчивое желание вывалить на мудрого и взрослого человека все свои проблемы. — Спасибо за предложение, я этого не забуду.

— Если тебе не понадобится моя помощь, я буду только рад, — улыбнулся настоятель. Огляделся вокруг и, покачав головой, вздохнул. — Если у тебя нет вопросов, то я пойду. С приездом нежданных гостей столько дел образовалось...

И ушел, оставив меня в одиночестве на медленно тонувшей в надвигающихся сумерках, поляне. Неужели только затем и подошел, чтобы просто подбодрить увидев, что я впал в уныние? И правда, странный. Но, думаю, хорошему человеку простительно. И понятно теперь, отчего лекарь о нем так печется. М-да.

Недолго постояв, раздумывая, я двинулся к храму. Этот короткий разговор с монахом, на удивление, помог взять себя в руки. Злость и раздражение никуда не делись, но вот устраивать истерики и ругаться со всеми подряд больше не тянуло.