Спасатель. Книга вторая. Великий княжич

Ну нет, вот только нового Томаса Беккета нам не хватало! Да и смирится епископ. Куда он денется, если в нашей истории вся церковная организация на Руси признала власть монгольского царя и молилась за его здравие, а Ярик вроде как ставленник Батыя.

Ну да ладно, не зря говорится, что утро вечера мудренее. Завтра над делами подумаю, а сейчас надо покушать. Сбыслава, зная, что жирное я не люблю, уже заботливо пооткусала с кусков мяса все сало и протянула мне шампур. Ммм, а поросенок оказался очень даже ничего. Так, надо скорее еще шашлычка себе зарезервировать, а то вон как все к еде тянутся. Монгольский сотник Барын, приставленный к нам вроде как в помощь, а на самом деле соглядатаем, даже два шампура сразу схватил, басурман эдакий.

Только Сбыся уже наелась и взяла большую чашку псевдо-чая. Я еще в Козельске перепробовал немало отваров, пока не выбрал похожий по вкусу на черный чай. Вместо сахара мне его сластили медом, а лимон заменили какие-то кисленькие ягодки. Не скажу, что эрзац вышел замечательным, но после утомительного дня, проведенного в седле, напиток казался божественным.

Ярик со Сбыславой, единожды попробовав, что же такое у меня получилось, тоже пристрастились к гаврилчаю и правильно сделали. Это все же полезнее, чем пить спиртное — хмельной мед или пиво, а сырая вода, ничем не обеззараженная, таит в себе немало опасностей.

Отпив половину, барышня протянула мне чашку:

— Гавша, мне столько не выпить, возьми.

Я осторожно взял сбысину чашку. Деревянная чаша приятно грела руки, но не обжигала. Отпив немного, я удивленно охнул. Сегодня чай был каким-то необычным и даже волнительным. Вроде и вкус, и запах такой же, как всегда, но у меня почему-то закружилась голова, как от хмельного. Хм, наверно, правильно говорят, что чужой кусок слаще и вкуснее.

Между тем уже потянуло ночным сквозняком, и Ярик простодушно заметил няньке:

— Ой, Славушка, да ты же без плаща, а уже холодеет. Смотри, простынешь.

— Знойно было, — виновато пожала плечами девушка, — вот я его в переметной суме и оставила.

Вот же горе луковое. Я осторожно поставил чашу на землю, отстегнул у плаща застежку и набросил его на плечи княжьей воспитательницы.

Как же все-таки хорошо после трудового дня спокойно отдохнуть у костра. Мы сидели со Сбысей рядом, упершись плечами, и просто молчали, поглядывая на детей, которые что-то высматривали на небе, по очереди разглядывая звезды через большую обзорную трубу. Да уж, вот только космических открытий юных астрономов нам не хватало.

Ну вот, накаркал. Великий князь уже похвастал, что разглядел рядом с большой планетой еще несколько маленьких. А ведь верно, Юпитер сейчас как раз находится в противостоянии, и его спутники можно разглядеть даже в слабую оптику.

Спрашивается, и кем же Ярик войдет в историю? Объединителем русских земель, первым воздухоплавателем, изобретателем телескопа, основателем университетов, создателем железной дороги и вообще великим чудотворцем? А лет через семьсот историки будут хором утверждать, что свершить все, приписываемое Великому Ярославу, просто немыслимо, и заявят, что летописи лгут.

Когда совсем стемнело, Сбыслава потащила Великого князя вместе с его царственной супругой в княжий шатер, где, невзирая на возражения, уложила детей спать. Хорошая все-таки у меня напарница. Я отвечаю за охрану Ярика, его финансы и внешнюю политику. А самая трудную часть работы, педагогическая, достается ей.

Прежде чем отправиться в свою личную палатку и уснуть, я протянул Егорке заготовленную заранее бересту с шифровкой, в которой просил городецкого воеводу Ивана Андреевича отправить вниз по Оке три сотни татарских броней. Куманов-то монгольские теменники норовили подсунуть бездоспешных, и нам самим пришлось обеспечивать их панцирями, благо трофеев хватало.

Послание было коротким: "Пришли три сотни агарянских броней к Переяславлю", и написано курсивом. Надо заметить, что для упрощения делопроизводства в государстве я сократил и изменил алфавит, приведя его к нормальному состоянию, утвердившемуся в двадцатом веке, без всяких там ижицей, ятей и кси. Эту азбуку раздал всем вятшим людям и лично проверил, как они пишут новой скорописью. Отныне все письма надлежало писать только вот в таком виде. Конечно, бояре, любившие придерживаться дедовских порядков, сперва поворчали, но, распробовав мое нововведение, оценили удобство сокращенного алфавита.

Для скорой доставки почты Ярик, по моему совету и по примеру всех великих правителей, велел расставить вдоль важнейших трактов "ямы", обеспеченные подменными лошадьми и штатом гонцов. Получив пакет, ямщик смотрел, сколько на нем стоит крестиков, и сообразно этому выбирал аллюр. Один крест — гонец ехал шагом, два — шел на рысях. Ну, а аллюр "три креста", как известно, означал высочайшую важность, требующую мчаться галопом.

Но помимо банальной почтовой службы я еще попытался внедрить световой телеграф. Правда, пока мы организовали лишь одну-единственную линию Городец-Переяславль. Так как ни оптики, ни хороших фонарей в достаточном количестве не имелось, то сигналы передавали просто факелами, через посты, расставленные на холмах или деревянных вышках.

Нас в Службе в свое время натаскивали пользоваться азбукой Морзе, ведь может так случиться, что другого способа связи просто не будет. Помню, одни курсанты просто вызубривали алфавит, другие благоразумно пользовались мнемоническими правилами, когда короткий слог означает точку, а длинный — тире. Например, "Г" это Га-га-рин. А для буквы "Щ" мы в честь начальника радиотехнической службы полковника Щукина сочинили свое правило: Щу-кин ду-рак. Ну молодые были, глупые.

Вот эту азбуку я и решил скопировать. Адресант, пользуясь таблицей или даже выучив азбуку Морзе наизусть, просто переписывал текст, заменяя буквы точками и тире, а сигнальщики передавали код световыми сигналами, то поднимая, то пряча факел. Долго держат факел — это тире. А если быстро убирают — это точка. На следующем посту шифровку записывают на бересте, затем вызывают очередного сигнальщика, а когда тот ответил, что готов принимать сообщение, повторяют всю процедуру.

К сожалению, пользоваться таким телеграфом можно лишь ночью, да и то, если нет ни дождя, ни тумана. Но на безрыбье и рак рыба, и к тому же мы еще утром отправили грамоту обычным способом, через гонцов. Вот и посмотрим, какое послание дойдет быстрее — на твердом носителе или цифровое.

К середине ночи меня растолкали. С ближайшей дозорной вышки пришел ответ, состоящий из короткого кодового слова, означающего "вас не понял". Хм, первый блин комом. Ну ладно, я уже почти убедил себя, что вот так сходу запустить свето-телеграфную линию не получится. Кто-то из телеграфистов букву пропустил, кто-то ошибся или проморгал, а в итоге телеграмма превратилась в совершенно нечитаемое месиво точек и тире.

Хорошо, что моего фиаско никто не заметил. Лишь два или три человека в отряде могли бы сходу понять, что означает мельтешение огней, но они сейчас спали. Только монгол Барын, еще вечером внимательно смотревший на манипуляции с огнем своими прищуренными от природы глазами, полюбопытствовал у меня, что там на листике начертано. Пожав плечами, я протянул ему бересту, но кроме точек и черточек сотник на ней ничего рассмотреть не смог.

Снова забравшись в палатку, я попытался уснуть, но в голову все лезли тревожные мысли — как-то нас встретят в Переяславле? Это все-таки наш самый крупный город и де-факто столица державы. Восстанавливать старую Рязань мы не собираемся, и потому настолование рязанского княжества должно произойти именно здесь. С формальной точки зрения, воссесть на престол Ярику несложно. Княжий терем в городе есть, а в нем должен иметься если не трон, то хотя бы кресло. Но не сочтут ли местные жители сие действо узурпацией, вот в чем вопрос.

Проворочавшись до утра, я встал хмурый и не выспавшийся, а вот Ярик просто подпрыгивал от нетерпения, горя желанием посетить свой стольный град. Алсу относилась к посещению столицы спокойнее. Она уже повидала немало городов, правда большей частью разрушенных и сожженных, а жить привыкла в простых вежах посреди степи.

Место для Переяславля-Рязанского было выбрано очень удачно. Его основали на большом холме, прикрываемом с севера рекой Трубеж, а с юга и востока речкой Лыбедь. Эти реки образовывали почти правильный прямоугольник, вытянутый с севера на юг, размером аж двести на триста саженей, который должен был стать естественной границей города. Козельск, правда, побольше будет, но с нашим Городцом не сравнить.

Конечно, сразу застроить такое огромное пространство было невозможно. Город, выросший из небольшой крепостицы, увеличивался постепенно. Последний раз его расширяли лет тридцать назад, после чего кремль занял почти половину холма. Но с тех пор южная часть полуострова уже застроилась посадами, защищенными лишь невысоким тыном, и, по-хорошему, в ближайшие годы их надобно бы огородить стеной.

Западная, напольная сторона города, к которой мы подъезжали, была защищена глубоким рвом и высоким валом, увенчанным высокой бревенчатой стеной. Но вот возведением каменных башен в городе рязанские князья до сих пор не озаботились, все стрельницы здесь исключительно деревянные, и эта проблема теперь ложится на наши плечи. Однако, по крайней мере, стены и башни сложены на совесть из толстых бревен и в ремонте не нуждаются.

Посмотреть на нового князя жители сбежались, наверно, не только из окрестных селений, но и из дальних весей, хотя приглашения никому и не рассылались. Крестьяне начали нас встречать еще за несколько километров от Переяславля, а последнюю версту перед городом зрители стояли на обочинах сплошной стеной. Все мои опасения оказались напрасны. То ли благодаря нашей удачной пиар-акции, то ли от радости, что Ярослав изгнал все татарские напасти, но рязанцы приветствовали нового монарха ликующими возгласами и пожеланиями долгого правления.

Ярик, воссевший по такому случаю на огромного боевого коня, возвышался над толпой и казался выше ростом, чем на самом деле. Впрочем, главное в нем были не возраст и не физические размеры, а статус. Я не слышал, чтобы кто-то из подданных называл его отроком. Мальчик, улыбаясь, приветливо кивал направо и налево, и охотно возлагал свою длань на детей которых восторженные селяне протягивали ему для благословления.

Княжьи подручные тем временем сыпали направо и налево горстями мелких монеток к вящему восторгу ребятни, принявшейся ползать по траве в поисках сокровищ.

Капеца, приводивший княжество в порядок в отсутствие повелителя, встречал Ярика на мосту через ров. Он демонстративно отбил поклоны, а его приветствие тянуло на небольшую речь. Раньше боярин так себя не вел, но в своей Городецкой вотчине княжичу не было нужды в лишних славословиях, а тут следовало напомнить всем подданным, что этот мальчик их законный государь.

Ярик улыбался уже через силу, и я видел, что его так и подмывает пришпорить скакуна. Но Фрол предусмотрительно взял коня под уздцы и повел к воротам, гостеприимно распахнутым.

Дома внутри кремля в основном были солидные и, видно, принадлежали купцам да знатным мастеровым. Те, кто победнее, давно продали свои участки и переселились в пригород. Поэтому наш путь пролегал мимо настоящих хором, и чем дальше от ворот, тем выше они становились. При этом, места для дворов и садов практически не оставалось, и потому планировка была предельно урбанистической. Между стенами домов оставались лишь маленькие промежутки, такие узенькие, что два человека не смогут разойтись.

В ста метрах от городских ворот начиналась небольшая площадь, справа от которой высилась каменная церковь, видимо, Борисоглебский собор, а слева, судя по всему, располагались княжьи палаты, в которых нас ожидал роскошный пир.

Ярик решил не тянуть время и сразу приступить к торжественной службе, чтобы потом уже спокойно отдыхать. Фрол, ведавший распорядком торжеств, не возражал, и мы направились в собор. Он был достаточно большим, и кроме вятших переяславцев, наших бояр, сотников и десятников, в нем поместилось даже немало дружинников.

Барын, нехристь такая, тоже завалился в церковь и даже как все снял шапку, демонстрируя уважение к чужим богам. Правда, под строгим взглядом Алсу он тут же напялил ее обратно. Княгиня уже уяснила, что женщинам, даже царского рода, не дано права обнажать голову в православном храме, и сделала вывод, что язычники подобной чести тем более недостойны.

Давал ли Ефросин какие-нибудь инструкции переяславскому клиру, сказать не берусь, но священники славили новоявленного князя так, как будто он законный наследок предыдущих правителей. Великую княгиню в молитвах тоже не забыли, и я, наконец, вздохнул с облегчением. Можно считать, что власть Ярослава полностью легитимизирована.

Но, покончив с одной проблемой, я тут же озадачился другой — куда в первую очередь податься князю. На юг, к верховьям Дона, чтобы сначала полностью укрепить свои тылы, или сразу к Мурому, в котором уже сидит тамошний законный князь, да еще наверняка поддерживаемый епископом. То, что Ефросин не стал явно противиться воцарению Ярика в рязанских землях, еще не показатель. Других претендентов тут все равно не имелось. А вот решиться предать своего природного муромского князя епископу довольно трудно.

На пиру всем, кроме меня, было весело. Рязанцы искренне обрадовались тому, что в их краю воцарились закон и порядок, а свита князя была довольна, что все обошлось миром. Лишь меня терзали мрачные думы, и я почти ничего не ел, так что переяславльские бояре и священники начали почтительно шептаться, глядя в мою сторону.

Это что получается, единожды заслужив репутацию аскета, я теперь никогда не смогу вволю покушать, чтобы не подрывать свое реноме?

После короткого, всего лишь двухдневного пира городецко-рязанский князь Ярик снова собрался в путь. Увы, но дела не ждали. Себя мы показали, на вятших рязанских людей посмотрели, перезнакомившись со всеми, и теперь следовало двигать дальше.

Так как мы горели желанием поскорее решить вопрос с Муромским престолом то, не коснея, прямо спозаранку выступили из города и переправились на левый берег Оки. На княжьем совете мы заранее условились ехать к Мурому напрямик, через леса левобережья. Конечно, хотелось бы проложить маршрут через рязанские города, но почти все они находились на правом берегу, и чтобы их посетить, пришлось бы делать изрядный крюк к югу. Так что лучше заглянем в них на обратном пути. Нам и так, даже двигаясь коротким путем, предстоит одолеть почти две сотни верст, и то при условии, что не станем плутать. Впрочем, рязанский наместник Фрол Капеца свое дело знал. Он заранее нашел дружине вождей, знающих лесные чащи, и они действительно проводили нашу армию напрямик через пущу.

Для Муромской наступательной операции наше княжество при всем старании смогло собрать только восемь сотен кметей, и это при том, что пришлось оголить гарнизоны во многих крепостях. Мы взяли в поход даже отроков, набранных недавно в Переяславле, не умеющих ни строем ходить, ни копье держать. Правда, в наличии у нас имелось несколько тысяч верховых лошадей, и мы могли позволить себе укомплектовать войско конским составом из расчета по три заводных лошади на гридня. Мне, конечно, хотелось бы продемонстрировать Мурому более солидное войско, но оказалось, что проблема уже решена. Рязанцы еще до приезда Ярика обдумывали, как бы им так застращать муромского князя, чтобы тот утек из города без боя. И мозговой штурм дал свои результаты. Один из половецких аристократов — Караз, ставший в крещении Иваном, но по-прежнему откликавшийся на старое имя, предложил обычный трюк степняков, чтобы компенсировать недостаток воев. У Переяславля уже собралось немало половецких вежей, и из них мы забрали почти всех подростков обоего пола. Куманские отроки, выросшие на коне, могли без труда скакать наравне со взрослыми. А так как весили дети немного и оружия, кроме декоративной "пики" не имели, то им даже заводные лошади не требовались. Еще пару сотен подростков набрали среди русичей, в основном, из беженцев, покинувших приграничные городки.