...мертвеца.
Ему уже не нужна ничья помощь.
А вот в переулке что-то копошилось.
"Крысы?"
Растиф поднялся и встал напротив переулка.
В окне второго этажа горел приглушенный свет — обитатели дома, у которого только что убили человека, еще не спали. Под окном, прижавшись спиной к стене, сидела женщина. Ее лицо показалось Растифу знакомым. Так и есть, шлюха из публичного дома на соседней улице. Он часто видел ее, стоящей у входа в ожидании клиента. Потрепанная жизнью особа лет двадцати пяти, у которой не доставало двух передних зубов, выбитых одним из "ухажеров". Правда, теперь у нее появился еще один изъян — страшная рана, протянувшаяся от уха до уха, из которой, пульсируя, на грудь вытекала кровь. Выпученные застывшие глаза шлюхи уставились на человека в черном, нависавшего над ней и производившего какие-то непонятные манипуляции руками.
Было в нем что-то примечательное, но что именно, Растиф понял позже — в сумерках это не сразу бросилось в глаза. Лишь присмотревшись, Ищейка заметил, как подрагивает и струится накидка, наброшенная на плечи убийцы, так, словно она была соткана из огня.
ЧЕРНОГО ОГНЯ.
Извиваясь и пульсируя, от краев накидки отрывались язычки "черного пламени", которые распадались на крохотные клочки и тут же таяли без следа.
Но это была не единственная странность. К пальцам рук, затянутых в черные перчатки, которыми убийца поводил над телом девушки, словно струйки дымка, тянулась некая субстанция, тускло светившаяся в сумраке переулка.
"Бессмертные Предки... Что это?!"
Растиф многое повидал на своем веку, но такое...
От неожиданности он пошатнулся задел ножнами стену, предательски звякнувшими в полной тишине.
Убийца резко обернулся.
Под капюшоном, скрывавшим его лицо, блеснули два красных уголька.
Растиф судорожно сглотнул.
"Бессмертные Предки..."
В мгновение ока тело убийцы осыпалось на землю прахом, распласталось по грязной мостовой черной тенью, которая стремительно скользнула к Растифу и выроста перед ним фигурой, закутанной в черную накидку.
Ищейка сделал шаг назад и резко нанес удар мечом снизу вверх. Клинок беспрепятственно прошел сквозь фигуру, внезапно ставшую бесплотной. Даже рука наполовину вошла в тело, сотканное из "черного огня". Ищейка снова отступил, освобождая оружие, и тут же рубанул сверху вниз. ОНО встретило летящий меч вскинутой рукой, болезненно сжало пойманное запястье Ищейки и слегка провернуло наружу. От боли Растиф выронил клинок, тут же подхваченный существом. Его левая рука схватила человека за горло и крепко сжала пальцы, а правая занесла меч для прямого удара...
И в этот момент из глубины переулка донесся вибрирующий свист — такое впечатление, будто кто-то дунул в детскую свистульку, какие продают резчики по дереву на каждом рынке. Существо замерло, так и не успев нанести последний — решающий — удар. Его хватка на горле Растифа мгновенно ослабла, меч со звоном упал на булыжную мостовую, а само НЕЧТО осыпалось на землю тенью, скользнувшей в сумрак переулка.
Напрягая зрение, Ищейка разглядел силуэт человека, стоявшего на соседней улице. Тень метнулась к некоему предмету, который незнакомец держал в руках, и тут же исчезла. Бросив на Ищейку прощальный взгляд, человек растворился в темноте...
Растиф еще некоторое время стоял неподвижно, не веря в то, что ему удалось выжить после встречи с...
"Что это было?"
Ищейка машинально сконцентрировал взгляд, но не обнаружил ни единого "следа", тянувшегося за любым живым существом, будь то человек, собака или птица. А вот отозвавший тень незнакомец оставил свой "след", как на земле, так и в воздухе. Но Растиф так и не нашел в себе сил отправиться за ним. Впервые с тех пор, как он прятался от убийц в просоленной, отвратительно вонявшей рыбой бочке, ему захотелось стать простым обывателем, забиться в свою нору, спрятать голову под подушку и замереть до рассвета в надежде, что в эту ночь с ним ничего не случится.
Дрожащей рукой подняв с земли меч, он неуклюже захромал домой...
ОН крался по городу, прижимая одной рукой к груди шкатулку Эденора, а другой намертво вцепившись в рукоять ножа. Если вдруг появлялся патруль ночной стражи, ОН благоразумно уходил в темноту переулков, дожидался, пока стража пройдет мимо, а потом шел дальше. Добравшись до Тихой улицы, ОН свернул в переулок и, открыв замок, вошел в дом через черный ход. Расставшись ненадолго с драгоценной шкатулкой, оставленной на столике у двери, ОН зашел под лестницу, ведущую на второй этаж, и, задействовав потайной механизм, открыл деревянную панель, скрывавшую вход в подвал. Затем, взяв в левую руку шкатулку, а в правую — масляную лампу, приглушенно освещавшую короткий коридор, ОН спустился под землю.
Не имевшее окон подвальное помещение было довольно просторным. У стен стояли шкафы, забитые полезными ингредиентами и книгами, а в центре комнаты, перед пышным ковром, застилавшим пол, возвышался постамент, увенчанный фиолетовым кристаллом — офараном. Минерал редкий, если не сказать — уникальный. Ни в Варголезе, ни в его окрестностях он не встречался в природе. Возможно, эти кристаллы завезли когда-то с Кухаля. Но скорее всего, их родиной была Центала. Так думали люди, интересующиеся Пимперианом. ОН же ЗНАЛ это наверняка.
ЕМУ пришлось потрудиться, чтобы добыть ЭТОТ офаран. Мелкие кристаллы, величиной не больше вишневой косточки, находили довольно часто. Но вот такой большой... За всю историю Варголеза фиолетовых кристаллов подобного размера было обнаружено меньше десятка. Они часто меняли владельцев, пока не исчезли в водовороте истории. Поэтому ОН имел все основания предполагать, что ЭТОТ — последний из существующих. И он принадлежит теперь ЕМУ.
Правда, настроение слегка подпортила неожиданная встреча с Растифом: Слуга едва не прикончил невесть откуда появившегося Ищейку. Конечно, он ничем не лучше других, но пока не время: за смерть одного из своих Братство стало бы носом землю рыть, а это сейчас не к чему.
Первым делом ОН повесил лампу на крюк в стене, потом осторожно поставил шкатулку на тумбочку между шкафами, достал из кармана золотого жука, изготовленного Мастером-ремесленником Зельдором. В свое время ОН лично знал Забавного Кукольника, развлекавшего на городских площадях детей и взрослых, устраивая представления своих маленьких актеров из дерева и железа, в которых Мастеру удалось "вдохнуть жизнь". И этот жук тоже был необычным, хотя и отличался от большинства других изделий Зельдора. Это была механическая игрушка. И не только.
Жук, посаженный на крышку шкатулки, тут же "ожил" и побежал по спирали к центру, пока не угодил лапками в специальные крошечные отверстия. Его глазки, изготовленные из мелких офаранов вспыхнули на миг, а мгновение спустя послышался тихий щелчок. Однако крышка при этом не открылась. Она вообще никогда не открывалась, так как была фальшивой. Сработал запорный механизм на замочной скважине, расположенной на передней панели шкатулки, и из нее тонкой струйкой на пол потекло НЕЧТО, похожее на черный, как смоль, дым.
Не медля, ОН надавил на спинку жука, и тот, высвободив из ловушки лапки, перебежал на подставленную ИМ ладонь. Лапки тут же втянулись в позолоченное тельце, и жук опять стал похож на обычное украшение.
Сжав руку в кулак, ОН обернулся лицом к существу, поднявшемуся с пола во весь рост перед своим Повелителем.
Оно стояло на месте, но при этом субстанция, из которой оно состояло, находилась в постоянном движении, колеблясь и подрагивая, словно черное пламя — холодное и неприветливое.
— Ты знаешь, что делать,— твердо сказал ОН.
И тень, повинуясь приказу, направилась к кристаллу. Приблизившись вплотную, она протянула руки к офарану и в тот же миг из ее пальцев в кристалл потекла тускло светящаяся дымка, жадно впитывая которую тот начал светиться изнутри.
ОН стоял позади тени и довольно улыбался.
Пройдет немного времени, и мечта последних лет осуществится...
Глава 5
Я шел по улице, не смея поднять глаз: казалось, стоит мне взглянуть на первого попавшегося прохожего, как он узнает меня и тут же отведет в Эльбикару, от которого мне только чудом удалось вырваться.
Спасибо, Винеар, если бы не ты...
Я старался избегать больших улиц и скоплений народа. Там, где много людей, всегда крутятся воришки. Они могли меня узнать и донести своему главарю...
Да, мне было страшно — не хотелось возвращаться в мрачную камеру пыток. Уж лучше сразу умереть...
Несмотря на мой непрезентабельный вид, никто не обращал на меня внимания: в Сандоре хватало оборванцев. Впрочем, по сравнению с нищими, сидевшими под стенами домов на каждом перекрестке, я выглядел роскошно. Жаль только, что обувки у меня не было. Так и пришлось идти босиком по грязной мостовой, стараясь не наступить в дерьмо или на торчавший между камней осколок битой керамической посуды.
Я шел на юго-восток, туда, где встречаются три столичных квартала. Там, позади запущенного хозяевами сада, прямо под крепостной стеной, у меня был тайник, скрытый от посторонних глаз.
Идея соорудить тайник возникла сразу же после того, как я попал в Сандору. Словно почувствовав запах лоха, ко мне еще у городских ворот пристроился мальчишка — совсем еще сопляк. Сначала он упрямо клянчил деньги. Я хоть и не понимал тогда по-варголезски, но догадаться было не трудно. А потом, когда я смешался с толпой, он приблизился вплотную и попытался срезать мой кошель, набитый местной и альтиндорской монетой. Поймать его за руку мне не удалось: мальчишка задал стрекоча и скрылся в ближайшем переулке. Но урок я усвоил и при первой же возможности спрятал лишнюю наличность и дорогие моему сердцу вещи сначала в одном тайнике, а потом в другом — более надежном. Лишиться денег было бы обидно, но это дело наживное. А вот остаться без Проводника мне совсем не "улыбалось". И дело не только в ворах-карманниках и грабителях. Меня, как подозрительную личность, в любой момент могли остановить стражники, обыскать, обобрать и отнять приглянувшуюся им необычную штуковину. Еще большие неприятности меня ожидали бы, попади Проводник в руки кувенов. Уж очень он подходил под описание артефактов, запрещенных к хранению и торговле. Поэтому в тайник отправились не только излишки наличности, но и прочие "потусторонние" предметы. Даже нож, изготовленный из синтетического вещества — вместо него я при случае купил обычный, стальной.
И как показало время, идея с тайником была своевременная и разумная. Иначе все мое скромное имущество досталось бы Эльбикару, если бы по пути в Болото меня не обчистили его кореша...
Протиснувшись между ветхими домами, я попал сначала в сад, заросший высокой травой, а потом, нырнув в щель в заборе, оказался под крепостной стеной. Тайник представлял собой врытую в землю корзину, накрытую крышкой и присыпанную землей и перегноем. Осмотревшись — нет ли кого поблизости, — я вскрыл тайник и отсчитал себе любимому целых три золотых гунда: мне предстояло немного принарядиться. Подумав немного, я добавил еще один золотой.
Пригодится.
Приведя тайник в порядок, я немного задержался в саду, усевшись под кроной яблони. Так не хотелось никуда идти. В пустом саду было хорошо и спокойно. Ни тебе городской суеты, ни злобных урок, разыскивающих меня, должно быть, по всему городу. Тихо, птички поют, солнце светит сквозь густую крону...
Но идти было нужно. Дожевав зеленое еще, а потому кислое и вяжущее, яблочко, чтобы приглушить жажду, я отправился "по магазинам".
Первым делом я купил простые башмаки — легкие, как мокасины, и такие же удобные. Потом сменил штаны и рубашку — обычные, довольно скромные, чтобы не выделяться на общем сером фоне. На плаще я решил сэкономить. Вместо него взял традиционную варголезскую шляпу с широкими обвислыми полями — самое то, чтобы скрыть лицо.
И бороду не помешает отпустить... Но когда она еще отрастет?
В соседних лавках я купил сумку, новый нож, кусок хлеба и колбасы, а еще немного медовых пряников, вишни в берестяной корзинке и букетик душистой ромашки у женщины, торговавшей цветами на углу. После чего, натянув на лицо шляпу и кусая на ходу то колбасу, то хлеб, отправился на Крутую улицу, чтобы навестить Герику...
С девушкой мы познакомились случайно и при трагических обстоятельствах.
В прошлом месяце я возвращался вечером в снимаемое мною на улице Трех бродяг жилье. Время было позднее, к тому же намечался сильный дождь — черные тяжелые тучи нависали низко над городом. Поэтому улицы опустели даже раньше, чем обычно. Но я шел по городу не один: позади меня, всего в паре десятков шагов, следовали мужчина и девушка. Ей было лет восемнадцать, блондинка, что говорило о преобладании крови коренных жителей Варголеза, одета просто, из украшений — керамические бусы на шее.
Красивая.
Они шли, держась за руки. Отец и дочь? Муж и жена? Просто хорошие знакомые? Он что-то тихо говорил ей, она весело смеялась.
Прямо над головой сверкнула молния, а потом загрохотало так, что заложило уши. Парочка позади меня, не желая угодить под дождь, ускорилась. Я же продолжал идти в выбранном темпе: улица Трех бродяг находилась совсем рядом.
Они обогнали меня у самого перекрестка, выскочили на пересечение улиц, и в этот момент нас разделил удар молнии. Вспышка была настолько яркой, а раскат грома так силен, что я на некоторое время совершенно ослеп и оглох. Нащупав рукой стену соседнего дома, я принялся трясти головой и тереть глаза ладонями.
Первым вернулся слух: звуки мира донеслись до меня сквозь пронзительный писк и вату в ушах. Со зрением оказалось сложнее: еще минут пять перед глазами прыгали яркие блики вспышки.
Закапал дождь, а мгновение спустя он обрушился на голову сплошным потоком. Я тут же промок до нитки и, чтобы не усугублять положение, нырнул под козырек над крыльцом дома, у которого остановился. Здесь я окончательно пришел в себя и, обернувшись в сторону перекрестка, увидел...
...изуродованный труп мужчины — верхняя часть тела полностью обуглилась...
А девушка?!
Она лежала на мостовой, повернув голову набок, в нескольких метрах от так нелепо погибшего спутника. Девушка, несмотря на отсутствие видимых повреждений, не подавала признаков жизни.
Я покинул свое укрытие и поспешил на перекресток. Первым делом я перевернул ее на спину, чтобы она не захлебнулась в мутной воде мгновенно образовавшегося и неуклонно растущего потока, устремившегося с окружавших этот район холмов. Прикоснулся к запястью, потом к шее...
Жива.
Я подхватил ее на руки и отнес под навес, где в очередной раз убедился, что на теле девушки нет ни ожогов, ни каких бы то ни было других ран. Но она по-прежнему находилась в бессознательном состоянии. Наверное, нужно было сделать искусственное дыхание, массаж сердца — что делают обычно в таких случаях? — но, пока я вспоминал, как это делается, она очнулась самостоятельно.
У нее был восхитительный мягкий голос. Первым делом она захотела узнать, что произошло, кто я такой и где ее отец? Я так и не смог произнести вслух страшные слова. Назвав свое настоящее имя, в остальном я безбожно врал и обнадеживал.
