Собственность государства - роман завершен

Остальные принялись осваивать незнакомый столовый прибор — или приборы? — а девушки при этом откровенно веселились.

— Да я имел в виду эти палочки, — внезапно сказал Рюиджи. — Мечи освоил, "Шестоперы" освоил, "Алебарды" освоил — а эти две поганые палочки не могу! "Умер от голода за полным столом" — ничего так эпитафия...

Девушка, которая учила его ими пользоваться, пожала плечами, взяли его палочки и ухватила ими с тарелки рисовый кругляш с начинкой и поднесла к лицу Рюиджи:

— Не помрешь. Я тебе не дам... помереть с голоду.

— А, ну вот это уже совсем другой разговор, — обрадовался он и принялся жевать, поглядывая на нас с откровенным самодовольством.

Я только вздохнул:

— Обставил ты нас. Полагаю, делать вид, что мне палочки никак не даются, уже поздно...

— Саша, ты же всегда можешь нечаянно сломать руку, — подкинул мысль Каспар.

— Спасибо, только настоящий друг мог подать такую идею!

Все засмеялись, потом одна из девушек спросила:

— А правду говорят, что вас учат не только стрелять, но и драться старинным оружием? Вы с нежитью алебардами деретесь, что ли?

— "Алебарда" — это пистолет-пулемет. У Рюиджи самый высокий балл при стрельбе из двух сразу. По правде говоря, бессмысленный навык, но руководству нашей учебки надо было как-то распиливать бюджет министерства обороны, вот они и научили нас стрелять из всего, что стреляет, и их не волновало, что "Шестоперы" и "Алебарды" в нашем деле не особо полезны. Ну, все как всегда. А вы откуда взялись такие симпатичные?

Моя гипотеза подтвердилась: все девушки оказались из Дома Керриган. Две из них, впрочем, просто нанятый персонал, остальные одиннадцать — собственность Дома. Наша вечеринка была организована очень просто и незатейливо: девушкам просто предложили пойти к нам на вечеринку, освободив на время от их обязанностей секретарш, официанток и горничных. Возраст, на глазок, я определил примерно как восемнадцать-девятнадцать лет. Не совсем наши ровесницы, но все равно очень милая и приятная компания. И что характерно, каждая девушка уделяет внимание тому, кто сидит слева от нее. Наперед договорились? Интересная у них "лотерея не глядя".

Когда мы разобрались с основными блюдами — не до конца, правда, так как снеди оказалось больше, чем требовалось на двадцать шесть человек — рыженькая предложила устроить танцы.

— Идея не очень, — возразил я. — Танцы — это то, чему нас не учили. Мы в лучшем случае видели, как это делается.

— Это точно, — подтвердил Бела, — не хотелось бы на ногу кому-то наступить.

Его опасения мне очень хорошо понятны: по забавному совпадению массивному, кряжистому Беле досталась в компаньонки самая миниатюрная девушка. Наступит ей на ногу — и праздник закончится.

— Бела, а ты ее на руки подними и так танцуй, — посоветовал Данко.

— Точно, и никаких проблем с попаданием в такт.

— Давайте лучше в "правду или действие", — предложила Сабрина.

Суть игры заключалась в следующем: каждому играющему задается вопрос "правда или действие?" и в зависимости от его выбора либо задается каверзный вопрос, либо дается такое же каверзное задание. Ответив или выполнив требуемое, он задает вопрос "правда или действие?" следующему участнику.

— А что будет, если игрок соврет или не выполнит? — спросил я.

— Да ничего не будет, просто все узнают, что он слабачок, — хихикнула Сабрина.

— Только если поймают на лжи.

— Ну, если не поймают — тогда он сам будет знать про себя, что он слабак. Как по мне, то это самое худшее.

Я мысленно отметил, что Сабрина, оказывается, не просто симпатичная деваха: видать, она еще и в философию может, хотя бы немного.

— Ладно, давайте играть!

— Чур, я первая, — сказала девица, сидящая рядом с Вольфгангом, веснушчатая, но все равно очень милая. — Вольф, правда или действие?

— Правда.

— Эм-м... Тебе кто-нибудь нравится больше, чем я?

— Ни хрена себе вопросики! — поперхнулся лимонадом Бела.

— Нет, никто, — невозмутимо ответил Гайдрих.

— Быстро же ты нас всех на нее променял, — ухмыльнулся Каспар. — Мы вместе пять кругов ада прошли, можно сказать, в одном котле варились, а теперь прибегает некая юная особа — и оппаньки!

— Я полагал, речь шла о симпатии к противоположному полу, а не о дружбе, — возразил Вольфганг.

— Да ладно, я же шучу!

— Ни хрена себе шуточки! — снова поперхнулся Бела.

— Бела, а ты лимонад-то допей поскорее, а то захлебнешься, неровен час.

— Теперь моя очередь, — сказал Вольфганг и повернулся к девице, сидящей между ним и Данко: — правда или действие?

— Действие!

— Поцелуй Данко.

Девушка густо покраснела — Данко, впрочем, тоже — набрала полную грудь воздуха, зажмурилась и чмокнула его в щеку.

— Не считается! — мгновенно взвился Каспар, — было сказано поцеловать, а не чмокнуть!

— Считается, условия не уточнялись!

В общем, игра пошла определенно нескучная. Мы то и дело хохотали, если не с вопросов и ответов, то с шуток Каспара, который влезал по любому поводу. К тому же, игра очередность была изначально запущена таким образом, что девушки задавали вопросы "своим" парням, а мы оказались лишены такой возможности и потому отыгрывались, заставляя "чужую" девушку целовать "ее" парня, если она выбирала действие. В этом, конечно, есть свой плюс, но есть и минус: настала очередь Рюиджи задавать вопрос Сабрине, та выбрала действие, ну а старый друг не подвел. Сабрина тоже не стала скромничать, и наш поцелуй длился секунд десять под всеобщие аплодисменты. Ее губы показались мне восхитительными, но тут и расплата пришла.

— Саша, правда или действие?

— Правда.

— Какой самый плохой поступок ты сделал в своей жизни?

Вот как... Ну ладно.

— Никакого.

— Неправда, не может такого быть! — сразу же воскликнули несколько девичьих голосов, а вот парни хранили полное молчание.

— Почему не может такого быть? — спокойно спросил я.

— Святых ведь не бывает! — выпалила рыжая. — И вот что, все парни до единого молчат, никто не воскликнул вместе с нами "не может быть", а это подозрительно. Кажется, мальчики, вы что-то скрываете, а ты, Саша, дал нечестный ответ!

— Нет, мы ничего не скрываем! — возразил Кай, остальные сразу же поддержали.

Я улыбнулся:

— Ты в чем-то права и в чем-то нет. Да, мои парни молчат и никогда в жизни меня не выдадут, хоть и думают, что я соврал. Они ошибаются. Тут как раз будет уместно уточнить — а что такое "плохой поступок"?

— Вообще-то, люди должны понимать разницу между "хорошо" и "плохо", — заметила Сабрина.

— А ты сама понимаешь? Тогда скажи мне, плохой поступок — это какой?

— Хм... Это когда ты причинил кому-то зло.

Я ухмыльнулся шире: попалась.

— Не далее как вчера я звезданул одержимого восемнадцатимиллиметровой пулей, которая валит на месте даже слона. Вынес ему кусок хребта и грудную клетку вместе с легкими и сердцем, так что он издох на месте. Совершенно очевидно, что я причинил ему зло, а именно — смерть. Но я не считаю свой поступок плохим. И парни не считают.

— Так то одержимый...

Я приподнял бровь:

— Ну и? Ты определила плохой поступок как причинение зла. Я доказал тебе, что это неправильное определение.

— Ладно, тогда давай иначе. Плохой поступок — тот, за который тебя мучит совесть.

— Отлично, — улыбаюсь я. — Ведь я разделяю это определение... условно. И мой ответ прежний — никакого. Потому что ни за один поступок в жизни меня совесть не мучит. Дело в том, что поступок сам по себе не может быть хорошим или плохим, имеет значение еще и то, по отношению к кому он сделан. Убийство — само по себе не хорошо и не плохо, важно, кто убит. Как мы уже установили, убийство одержимого — это хорошо. Тут как в математике: минус на минус дает плюс, и плохой поступок по отношению к плохому человеку — это хороший поступок. И наоборот, хороший поступок по отношению к плохому человеку — на самом деле плохо.

— Нет-нет, так неправильно! — заявила веснушчатая. — Добро — это всегда добро!

— Давай предположим, что ты видишь тонущего мальчика. Ты собираешься бросить ему спасательный круг, но в этот миг Создательница на ухо шепчет тебе, что это злой, психически больной мальчик, который вырастет, станет серийным убийцей и погубит много невиновных людей. Ты все равно бросишь ему круг и тем самым станешь виновницей многих смертей и горя?

Повисла тишина.

— Вот то-то и оно, — сказал я. — И как раз поэтому меня не мучит совесть. Да, в моей жизни были печальные, мрачные эпизоды... То, о чем пытались умолчать парни — случай, когда я разбил кирпичом голову другому беспризорнику. Просто потому, что он пытался отобрать у меня еду, которая была мне крайне необходима. И меня не мучит совесть: он заслужил это. Он отбирал мелочь и еду у тех, кто слабее, и не смог бы вырасти никем иным, кроме как бандитом. Муки совести? Я избавил мир от этой сволочи, какие муки, вы о чем? Конечно, мне неприятно вспоминать сам процесс... Хруст его черепа, брызги крови... Даже после подготовки в спецучебке, где нас к такому приучили, все равно неприятно. Однако совесть меня не мучит. Мне приходилось совершать неприятные вещи, но только с теми, кто этого заслуживал. И хоть большинством тех поступков я не горжусь, но с полной искренностью говорю, что не делал в жизни ничего плохого. Справедливости ради, я все же замечу один момент. Совесть не мучила меня ни разу в жизни, и потому я не уверен, что она вообще у меня есть.

Послышались смешки, но жиденькие: моя исповедь произвела на девушек сильное, тяжелое впечатление.

...А сам я мысленно признался себе, что я, оказывается, слабак. Что поделать, никто не идеален.

— И все-таки, — не сдавалась "веснушка", — есть поступки, которые не могут быть плохими в принципе.

— Например?

— М-м-м... Например, подать милостыню.

— Ладно, допустим. Вот сидит и попрошайничает... ну, скажем, Карло. Он алкоголик, опустившийся, пропащий человек. Он пропивает чужую милостыню, порой ворует, поколачивает свою жену, такую же опустившуюся, как сам, да стругает детей, так же убогих, как сам. И ты даешь ему милостыню. А чуть дальше сидит и просит милостыню Радовид, безногий ветеран последней войны. Вернувшись без ног, он получил мизерную пенсию, на которую кое-как жил, пока не узнал, что его любимая и любящая, несмотря ни на что, жена тяжело больна. Радовид продал дом, взял кредит, наодалживал, у кого мог, но, как это часто в жизни бывает, лечение не помогло. Радовид остался один. Без жены, без дома, без денег. Вот этому человеку стоило бы подать, а не алкоголику. Подав милостыню никчемному Карло, ты допустила вопиющую несправедливость по отношению к одному из тех людей, благодаря кому враг за последние двести лет ни разу не ступил ногой в сердце Аркадии. И твой поступок достоин всяческого порицания. Увы и ах, возможности каждого человека творить добро не бесконечны, ты не можешь подать милостыню всем и каждому. А значит, надо подавать тем, кто ее достоин. Делать добро тем, кто этого заслуживает. Есть что возразить?

— Нет, — сникла "веснушка".

Тут вмешался Вольф.

— Слушай, Саша, а может, хватит уже мрака и негатива? Не грузи Мию!

— Увы, не я же начал.

— Мораль сей басни такова, — подытожила Сабрина. — Не хочешь слышать неприятные ответы — не задавай неприятные вопросы...

— Это точно, — ухмыльнулся я и повернулся к девушке, которая кормила Рюиджи: — я немного упрощу тебе жизнь. Ты предпочитаешь отвечать на неприятный вопрос или просто возьмешь и поцелуешь Рюиджи?

* * *

После игры мы вернулись к столу: нас еще ждал десерт, который, к счастью, не нужно есть палочками, и принялись смаковать, рассказывая веселые шутки и анекдоты.

— Хотите загадку? — предложил я.

— Хотим!

— Угадайте, что это такое: у Драгутина Гавриловича длинное, у Юджина Гота короткое, у Создательницы нет, а Папа Венский не использует.

— Ты что вообще несешь?! — возмутился Юджин. — Это у меня короткое?!

Одна из девушек с легким осуждением добавила:

— И насчет Создательницы, наверное, не стоило так грубо, даже если ты атеист...

Я развел руками:

— Каждый судит в меру своей испорченности. Правильный ответ — фамилия, а если вы что другое подумали... я-то в чем виноват?

— Я подозревал, что тут какая-то подколка, — засмеялся Кай, — но про фамилию как-то не подумал...

И тут заржал Юджин, а за ним все остальные.

Вечеринка постепенно перешла в "тихую" фазу: общая компания в двадцать шесть человек распалась на небольшие группы или пары. За столом остались только я, Сабрина, Вольфганг и "веснушка".

— Вольф, ты помнишь, что Валлендел сказал? Кто нагуляет жирка — будет поститься на хлебе и воде.

— Гениально! — прыснула веснушчатая, — сгонять лишний вес на хлебной диете — это просто нечто! Валлендела — министром здравоохранения, жирдяи одобряют! Кто такой этот Валлендел?

— Наш лейтенант. Директор цирка, в общем.

Тут Вольф заметил, что я продолжаю потихоньку наворачивать эклеры, и сказал:

— Да ладно, Саша, вместе будем поститься, если что.

— А вот это вряд ли, майн френд. У меня метаболизм под названием "мечта сластены", так что если будешь поститься без меня — не обессудь, мир жесток, а справедливости не существует. Так, надо бы мне отлучиться.

Когда я вернулся после общения с "белым другом", дислокация групп изменилась в сторону значительного рассредоточения: большие группы разбились на пары. За столом осталась только Сабрина, меланхолично жующая рисовый кругляш.

— А куда подевался Вольф и?.. — начал было я, садясь на свой стул.

Сабрина чуть наклонилась к моему уху и предложила:

— Давай пойдем поищем?

И по ее интонации я понял, что на самом деле она не собирается заниматься поисками, у нее немного другое на уме.

Мы спрятались от всего мира в пустующем офисном кабинете: только голые столы и стулья, да шкафчик и небольшой диван у стены. Собственно, нас заинтересовал именно диван.

Когда я уже закрывал дверь, из-за двери напротив, из такого же неиспользуемого кабинета донеслись тихие ритмичные вздохи.

— Кажется, мы нашли Вольфганга, — хихикнула Сабрина, — или кого-то еще.

Как только мы на него плюхнулись, Сабрина села на мои колени лицом ко мне, и на этот раз наш поцелуй длился гораздо дольше, ее пальцы проникли под китель и взялись за пуговицы рубашки.

Я пробежался пальцами по бедру Сабрины и остался доволен ощущениями: упругое, гладкое. Начинаю расстегивать ее жакетик и мимоходом бросаю взгляд на вышитую эмблему Дома Керриган. Да, точно, вот теперь все на своих местах. Допустим, раньше я мог бы думать, что я охренительно неотразим, а после двух зачисток в прямом эфире еще и стал настолько популярным, что девушка на два-три года старше меня, с которой я знаком всего лишь часа два с небольшим, уже готова отдаться. Вот так легко и просто, во время первой же встречи. Но ее слова о том, что мы нашли Вольфа или кого-то еще четко показывает: Сабрина наперед все знала. Ну а маленький герб с надписью "собственность Дома Керриган" все окончательно объяснил.