— И как дела? — спросил он, внимательно разглядывая меня.
— Не жалуюсь, — фыркнул я и прокомментировал. — Тут стульев нет, так что садись сюда, — и я похлопал рядом с собой на кровати.
Эльф замер, и тут на его лице появилось непередаваемое лукавое выражение.
— Сидеть неудобно, может, мне лучше прилечь?
Если он думал этим меня смутить или раздосадовать, то не на того напал.
Я вернул нахалу улыбку и подвинулся.
— Хочешь, ложись.
Он лег и тут же попытался закинуть мне на грудь руку. Я вскрикнул.
— Эй!
— Ой, прости, — искренне повинился эльф. Но руки от меня не убрал, просто сместил так, чтобы не задевать больное место на груди. Потом помедлил и устроил свою светлую голову на моем плече.
Я вздохнул. Нет, этого эльфа я точно не способен воспринимать как потенциального любовника. Конечно, он очень хорошенький, но есть в нем что-то надломленное. Причем сейчас оно проступило куда явственнее, чем до того.
— Маш?
— Что?
— Будешь что-нибудь спрашивать, или мне спросить?
— Все, что меня просили узнать, я уже узнал.
— Значит теперь моя очередь.
— Можешь попробовать, но я ведь не обязан отвечать, — заявил он, щекоча дыханием шею.
— Тебе правда настолько парни нравятся или это просто за неимением подходящих девушек?
— Мне девушки вообще не нравятся в этом плане.
— Но к серьезным отношениям ты, как я понимаю, не готов?
Помедлив, эльф признался, хоть я уже и не ждал, что он ответит.
— Я, может, и не отказался бы кем-то всерьез увлечься, но пока просто не встретил такого парня.
— Понятно, — я кивнул собственным мыслям. Все это не объясняло грусть в его взгляде, которая бросилась мне в глаза почти сразу. Может быть, за те полгода, что он тут отучился, его уже успели так сильно обидеть, что он до сих пор отойти не может? Поразмыслив, я решил спросить.
— Маш, может быть, тебя обидел кто?
Теперь точно не ответит, подумал я. А эльф вдруг прижался ко мне еще тесней и тихо-тихо зашептал:
— Я столько надежд возлагал, когда сюда ехал. Думал, тут будет здорово. Ведь наш университет единственный, в котором практикуется совместное обучение. В других разбиение на классы идет по расовому признаку. Я так хотел именно сюда поступить, столько выучил, экзамены сдал. Приехал и...
— Понял, что за фасадом равенства и взаимопонимания тоже разделение, как у других?
Он не ответил. В принципе, и так было понятно. Мечты разбились о неприглядную реальность. Как там сказал декан? Что мои колокольчики не способны, как остальные, хотя бы притвориться, что между ними мир, любовь, гармония. Да, притворяться эти ребята точно бы не стали. Все как на подбор, принципиальные до жути. И гордые. Почему их просто не расформировали и не рассовали по другим классам? Надо будет спросить. И пока я об этом думал, Машуля вдруг заговорил.
— Мне вначале Алый понравился. Но ты ведь сам видишь, какой он... — а потом с неожиданной злостью закончил. — Они все какие!
Я плюнул на приличия и обнял парня. Ему следовало выговориться. А мне не мешало бы послушать.
— А еще это скотство с теневой стороной, — пробормотал Машка тише и уже не так экспрессивно.
Приподнялся, положил подбородок мне на грудь, каким-то чудом не задев пострадавший от креста участок, и выдохнул:
— Обидно, честно. Они первыми начали.
— А что там с... — 'теневой стороной' я сказать не успел.
От двери завопили грозно, чуть ли не с рыком:
— Что ты вытворяешь?! — и чуть тише, но не менее грозно, — А ну слезь с него!
На ладони Иры, а это именно она ввалилась в мою палату без стука, появился огненный шарик. Машка обернулся к ней, но я успел заметить, каким холодом полыхнул его взгляд, поэтому перехватил его руку.
— Ирка, ты что, ревнуешь? — наигранно развеселившись, вопросил я.
— Что? — она растерялась от одного только тона, каким был задан вопрос, и шар у нее на ладони потух.
А Машка, демонстративно снова улегшись ко мне, громко фыркнул:
— Да ладно тебе, это не про нее. О её ледяном сердце легенды не только по нашему факультету ходят, но и по остальным тоже.
— Да? И что там с сердцем? — живо заинтересовался я, покосившись на девушку, которая прожигала нас с Машкой взглядом от двери.
— Не твое дело! — окрысилась на меня девушка.
А Машка со вздохом поднялся с кровати, предоставив мне большую свободу действий. Я сел и подтащил повыше подушку. Устроился удобнее и посмотрел сначала на него, потом на Иру.
— Вы что, по очереди договорились меня посещать?
— Ничего мы не договаривались, — ответствовала мне староста, медленно остывая.
— Ну да, ну да, — пропел Машка и пошел на выход. Когда поравнялся с Иркой, та неожиданно спросила:
— Что, так приятно с мужиками обжиматься?
Машка запнулся, но потом с достоинством ответил:
— Тебе не понять.
Я улыбнулся. Именно так мы с Муркой еще позавчера осаживали Барсика.
— Да уж куда мне, со своими женскими мозгами, — бросила на это Ира.
— У нас, в отличие от некоторых, наоборот, считается, что именно женщины сильнее и мудрее мужчин, — устало сказал Машка и повернулся ко мне. — Вы ведь еще со мной поговорите, да?
— Конечно. Приходи в любое время, — заверил его я.
Парень сосредоточенно кивнул и ушел, оставив меня наедине с Ирой.
Машмул Верь-Явь
Я вышел от нашего психолога со странным чувством. Я никогда ни с кем так не откровенничал. Не в обычаях илитири так себя вести с посторонними. Даже друг с другом. Мы скрытные. Всегда есть страх, что самое доверенное и верное лицо ударит в спину. Всегда. А тут он... психолог! Те, что были до него, они... Все были непроходимыми тупицами. Как они только над нами не издевались. Причем, они все были убеждены, что именно мы, темные, виноваты в разладе в классе. Неправда! Это все светлые начали! Но, как сказал один из тех, кто был до Андрея, просто так нас бы темными не прозвали. Помню, тогда на него взъелся даже Фаль, хотя пустынник обычно бесцветен и тих до тошноты, но тот мужик, что так опрометчиво обвинил нас, долго не продержался. Уже через неделю слинял восвояси. Я думал, что и с этим будет так. Но теперь мне уже не хочется, чтобы он уходил. Вдруг, у него бы получилось? Нет я не питаю надежд, что мы когда-нибудь, как выразился Андрей, смогли бы подружиться. Но, может, они нас хотя бы травить прекратят.
С такими мыслями я дошел до поворота коридора, за которым собрался весь наш класс. Как всегда, мы отдельно, у окна, куда нас вытеснили светлые даже тут в коридоре, а не в классе. А они в тени противоположной стены. На меня сразу все обернулись.
— Ну что там? — спросила Иллюизмена. Удивительно, что он даже её имя не побоялся сократить.
Я не мог себе позволить роскошь не отвечать женщине моего народа, хоть и предпочел бы промолчать. На душе было муторно, хотелось в общежитие, в свою комнату. И чтобы никто не трогал. Побыть одному и подумать. Андрей... он все же необычный. Столько чувств во мне даже любовники никогда не вызывали, хоть некоторые и пытались лезть в душу с разговорами. А ему как-то удалось всколыхнуть их во мне. Застарелые, затертые. Зачем я вспомнил?
— Говорит, что все нормально.
— Чего же ты у него так долго проторчал? — а это влез Алиэль. Ему от нас вообще всегда больше всех надо. Даже Пауль не ведет себя так заносчиво и местами жестоко. А этот светлый... И после этого мы еще и самые злодеи!
— Разговаривал, — буркнул я и попытался отойти к своим. Хоть в свет, но зато вместе не так противно в обществе этих светлых.
— О чем, например? — выплевывая слова, тянет он. И мне хочется разозлить его настолько, чтобы он кинулся на меня, чтобы его можно было ударить.
Перемирие было недолгим. Победили общего врага и все. Они, светлые, всегда нами пользуются. Всегда. И зачем только наши Владычицы с ними мирный договор заключили?
— О том, что, когда нас только в класс объединили, ты мне даже понравился, — объявляю и рывком высвобождаю руку, за локоть которой он успел меня схватить, чтобы не пустить к своим.
— Что? — орет этот переросток у меня над головой и тут его еще и осеняет, — Стой... — он шагает ко мне и растерянно хлопает своими серыми, как речной туман, глазами, — То есть, в том самом смысле?
И лицо у него делается таким озадаченным, что я вместо того, чтобы дальше нарываться на драку, улыбаюсь. Шагаю к нему. Это не я. Не я! Кто-то другой, за меня.
— Расслабься, — дотянувшись, кладу руку ему на плечо, — Когда это было? Теперь я тебя ненавижу так же, как...
— Он хочет, чтобы мы все пришли.
Что? Оборачиваюсь и вижу нашу старосту. Вид у нее озадаченный. Что этот психолог ей сказал, пока меня не было?
— Зачем? — спрашивает Илюизмена.
— Сказал, что это не дело, посланцев засылать. Он не умирающий, чтобы от общения с любимыми, — это слово она выплевывает. — детками утомиться и сдохнуть по молодости.
Узнаю Андрея. Только он мог решиться так её отчитать. Улыбаюсь, представляя, в каких интонациях это, скорей всего, прозвучало. Уж я-то успел кое-что в этом парне понять.
Алиэль дергается и сбрасывает мою руку. Не очень-то и хотелось. Но стоит мне сделать шаг к своим, он снова хватает меня за локоть.
— Еще поговорим, — шипит он, склонившись ко мне. И отпускает.
Ну и поговорим. Нечего меня запугивать. Или наш Алый лорд, как его Андрей прозвал, давно на смертельной дуэли не бился?
Андрей
Долго же они шли. И это, как призналась мне Ира, из-за уже следующего поворота коридора, где, по её словам, собрался весь класс? Да, опять, небось, что-нибудь не поделили. Надолго их явно не хватило. Беспредельщики! Испытав беспричинный приступ умиления, и почти сразу осознав, что он относится к моим 'милым', когда спят зубами к стенке, деткам, я расплылся в широкой улыбке.
— Что сразу вместе не пришли? — спросил я и доверительно сообщил, — Я не заразный.
— Да? — недоверчиво протянул рыжий Том и сморщил нос, словно принюхиваясь. — Тебя тут по ходу отпаивают марсовной смесью.
— Не знаю, как та хрень называется, но гадость редкостная.
— Зато общий тонус организма улучшает, — подал голос Кар.
Я обратил внимание, что он в этот раз держался рядом с Лией. Интересно. Но потом.
— И что же выходит, вы так эффективно сражались вместе, а теперь лапки кверху и снова в кусты?
— Ты ничего не понимаешь, — за светлую половину класса ответила Ира.
— Абсолютно ничего, — пропела Иля.
Но тут всех удивил Машуля, который внаглую подошел к кровати, не став топтаться в изножье, и снова лег рядом со мной.
— Ты что делаешь? — вскрикнул Алый.
Машка фыркнул мне в ухо и обнял поперек живота. Не стал рисковать и тянуться до груди. К тому же, так как я сидел, нам обоим было удобнее именно так.
— Что это значит? — пробасил вездесущий Улька, хмуря белокурые брови.
— А что это может значить? — невинно осведомился я.
— Вы теперь с ним? — холодно уточнила Ира.
— Нет. Как я уже и говорил, я сам по себе. Просто в ногах правды нет. А сесть здесь больше некуда.
— Да? Только что-то он не сидит, а лежит на тебе, — пробурчал возмущенный Алый.
— И что?
— Это... непристойно! — поддержал одноклассника светлый рыцарь.
Я пожал плечами.
Машка, судя по всему, внаглую улыбался им всем и сразу, мне было не видно. И фиг бы с ним. Похоже, он теперь так за мой счет самоутверждается.
— Мне тоже стоять не удобно, — вдруг объявила Иля и забралась на постель с другой стороны от меня. Устроилась деликатнее, чем Машка. Но тоже, можно сказать ко мне в обнимку. Я подумал, и возражать не стал. То, как загорелись в этот момент глаза Иры, меня покорило. Не удержавшись, я прокомментировал в её сторону:
— Завидуй молча, не ревнивая ты наша.
— Откуда ты знаешь, что не ревнивая?
— Ледяное сердце не умеет ревновать, или я не прав?
Все смолчали, Ира в легкие воздух набрала, чтобы высказаться, но неожиданно фыркнул Алый.
— Это точно! — прокомментировал он в ответ на вопросительный взгляд.
Похоже, Машка не соврал. Ира у нас, оказывается, местная знаменитость.
— Так что ты теперь ответишь на мое приглашение? — промурлыкала Иля так, чтобы все слышали.
— Приглашение? — уточнил я, хотя приблизительно представлял, на что она намекает.
Темная провела острым ноготочком по моей щеке.
— Я позвала тебя стать моим.
— И после этого ты еще будешь добиваться, чтобы мы с ними подружились? — зашипела Ира, превратившись в разгневанную фурию.
Я вздохнул.
— Ир, ну вот как тебе не стыдно? — спросил я её таким тоном, что эльфийка стушевалась.
— Знаешь, — после паузы выдала она, — Не стыдно!
— А ты хоть поняла, о чем я?
Она промолчала. Я с серьезным выражением лица объяснил.
— В чем ты обвиняешь Илю? В том, что она оказалась шустрее тебя и предложила мне союз? И заметь, сексуального подтекста в её предложении я не увидел, в отличие от некоторых.
— Но она же сказала, что хочет, чтобы Вы стали её мужчиной? — запротестовал Улька, мой 'любимый' борец за правду.
Иля презрительно фыркнула, скосив на него глаза. Я пояснил.
— В темноэльфийском обществе каждая женщина имеет свой, где маленький, где побольше, но клан. И далеко не всегда, как я понял, это объединение кровных родственников. Сейчас она считает своим маленьким кланом темную половину вашего класса. Она всего лишь предложила мне занять их сторону. А Ира, хоть и поняла, о чем речь, взбесилась, что первая не додумалась сделать это. Наглости не хватило.
— Это правда? — вдруг спросила Лия и подошла к подруге.
Ира отвела глаза.
— Правда.
— Почему ты... — но задать свой вопрос Пауль не успел, я перебил его.
— Так вот, я уже говорил, что не собираюсь принимать ничью сторону. Я предлагаю вам союз. Равноправный. И открытый.
— То есть хочешь, чтобы мы объединились, так? — спросила Ира, дождалась моего решительного кивка и снова отвернулась. — Ты не понимаешь, о чем говоришь.
— Очень даже понимаю. Вы сами во всем виноваты. Причем, как я понял, первая агрессия в вашем классе исходила именно от светлых.
— Да? — ледяным тоном уточнил у меня Алый. — Это он тебе сказал? — и кивнул на Машку. Тот хмыкнул.
— И что? Соврал? — спросил я у светлого.
— Ты не знаешь, как все было. Они...
— Они сражались с тобой плечом к плечу, если бы не они, не факт, что вы бы справились в одиночку. Они поддерживали вас вчера, и что-то я не заметил, что ты был против.
— Это была...
— Что? Временная мера? И что же изменилось сейчас? Нет внешнего врага, и можно поедом есть друг друга? За что? За то, что они выглядят и живут не так, как вы. И так уж их образ жизни отличен от вашего?
— Мы с парнями не спим! — вклинился Улька. Прибил бы, чтобы не мучался. Это же надо быть таким моралистом. Дождется ведь, перевоспитаю, пусть потом не плачет.
— А зря, — прокомментировал с кровати Машка.
Пауль прожег эльфа возмущенным, но не ненавидящим взглядом.
— Тебе никто и не предлагает, — помедлив, сказал я и полюбовался, как наш благородный рыцарь поменялся в лице.
