В плену он очень удивился, что его никто не стал подвергать пытками и калечить. Конечно, само по себе содержание в плену было не сахар, но он хорошо помнил, как обращались христиане с пленными язычниками, и потому и по сравнению с этим обращение индейцев с ними было вполне приличным. После войны он так и остался в Тавантисуйю, где кроме красавицы-невесты его удерживала мысль, что теперь, убедившись в лживости Святой Церкви, он уже не смог бы жить среди своих бывших соотечественников. Церковь же он считал главной виновницей развязывания Великой Войны, ибо это именно она внушала своей пастве идею мнимого морального превосходства христиан над язычниками и требовала огнём и мечом крестить языческие страны. "Если бы в Европе знали, какая тут замечательная жизнь, как всё тут мудро и справедливо устроено, то у нас бы потеряли уважение и к Церкви, и к христианнейшим королям. Что толку в их мнимой святости, если они не могут устроить жизнь справедливо", — говорил он, — "Но тот, кто не уважает Церковь, не может считаться истинным христианином, и потому в глазах своих бывших соотечественников я считаюсь "язычником", и если бы я оказался в христианской стране, я был бы немедленно сожжён заживо". Женившись после плена без церковного благословения, он даже своих детей не крестил, не желая, чтобы они хоть в чём-то отличались от детей соседей.
Мать Зари ещё много расспрашивала его о христианской нравственности у него на родине. Ей нравилось, что христианам можно иметь только одну законную жену, которую нельзя бросить, и казалось естественным, что если людям без конца повторять "не убей, не укради, не прелюбодействуй", то это заставит хоть часть из них относиться к нравственным вопросам серьёзнее. Она не понимала, как и зачем можно провозглашать то, что никто даже и не собирается выполнять. Кроме того, дед Уайна, хоть и рассказывал порой о совершенно чудовищных нравах, царящих в христианским странах, но сам дурных наклонностей не проявлял и даже к многожёнству не стремился.
Сама же Заря была уверена, что склонность к многожёнству никак не связана с религией, ибо Уайн, во многом благодаря рассказам деда ставший убеждённым язычником, тем не менее клялся ей, что она будет его первой и единственной женой. Хотя мудрость взрослых велела не принимать клятвы юноши всерьёз, но Заря сердцем чувствовала, что для него эти слова — не пустой звук. Как всё-таки жаль, что их мечтам уже никогда не суждено сбыться...
— Так ты много знаешь о христианстве? — вопрос повторный вопрос Инти вернул девушку к действительности.
— Кое-что знаю, но, наверное, для работы мне нужно будет узнать гораздо больше.
— Конечно, нужно. Однако ты слышала о такой вещи как исповедь?
— Да.
— Те, кто рассказывает о своих грехах, остаются со священником наедине и это самый удобный момент для передачи секретных данных. Конечно, подслушать такое будет трудновато, но вычислить тех, кто ходит на исповедь регулярно, точно будет можно.
— Понятно.
— Пойми, мне очень больших трудов стоило уловить нити этого заговора, следы его ведут в Испанию, Уайн с его товарищами вышли на их гнездо, но... их схватили, скорее всего, по чьему-то доносу. В своём последнем сообщении Уайн писал: "Заговор крупнее, чем мы все могли ожидать. Через пару лет у них есть шанс захватить власть в стране".
— Но ведь пока всё спокойно...
— Да, пока они в открытую выступать не начали. Но, боюсь, когда начнут — может быть уже поздно. Если они сделают попытку переворота и продержатся хотя бы некоторое время, то к ним тут же придёт подкрепление от христиан, и тогда... тогда последует война со всеми её ужасами и бедами. К тому же ситуация в Тумбесе уже вызывает тревогу. Имей в виду, там тебе придётся быть крайне осторожной.
— Хорошо, я постараюсь. А что там случилось?
— Почти все мои люди, включая куратора, были убиты.
— Как так?! — только и смогла выдохнуть Заря. Убийства в Тавантисуйю случались крайне редко, так что любое убийство, даже если жертвой был самый непримечательный человек, вызывало шорох на весь город или окрестные деревни, убийство же нескольких человек становилось известным на всю страну. Поняв её недоумение, Инти объяснил:
— Конечно, у нас не как в христианских странах. Просто так взять, убить, да ещё в назидание другим труп на видном месте оставить, у нас невозможно. Тогда весь город, вся страна не будут знать покоя, пока убийцы не будут схвачены и казнены. Поэтому всякий раз, когда заговорщики убивают кого-нибудь, они стараются замаскировать это дело под несчастный случай. Не забывай, что там рядом море, на дне которого можно скрыть любую тайну, в том числе и тело человека, которого они сочтут опасным. Даже если потом волею случая море выбросит его на берег, то кто поймёт, что несчастный не сам утонул, а был подло убит? Но всё-таки иногда находятся свидетели...
Помолчав немного, Инти добавил.
— Видишь ли, поскольку Тумбес — это окно из Тавантисуйю во внешний мир, то именно это окно приходится как можно тщательнее охранять, чтобы через него не пролезли разбойники. Хотя чаще они с нашей стороны лезут. Ты, наверное, слышала, как полгода назад случился захват двух кораблей?
— Конечно. Не понимаю, как такое могло произойти.
— Такое невозможно, если среди экипажа корабля нет предателей. А вот если такие находятся, то захватить корабль технически становится довольно просто. Ведь своим товарищам все доверяют, и никто не ждёт, что им всадят в спину нож...
— Но неужели находится столько предателей?
— К сожалению, это не такая редкая вещь, как хотелось бы. Те, кто плавает за границу и видит христианский мир, порой начинает предпочитать его.
— Но что же там хорошего?
— Для человека без денег — ничего. Для человека с деньгами соблазнов предостаточно. У нас, например, чтобы переспать с женщиной, нужно жениться на ней, иначе никак. А у них можно завести любовницу, можно пойти в публичный дом, даже за насилие почти не наказывают.
— Фу! — Заря скривилась.
— А деньги можно получить, захватив корабль и превратив своих товарищей в рабов.
— Ой!
— Да, у нас человек, совершивший дурной поступок, потом до конца своих дней презираем, поэтому подавляющее большинство жителей Тавантисуйю никогда не решаются на дурное, каких бы выгод это ни сулило, а кто решается — делает это исподтишка. Но у христиан есть бог, который прощает им всё... Всё! Понимаешь? Даже самое дурное и грязное. И потому у нас некоторые люди, которые живут с гнильцой внутри и не хотят от этой гнильцы избавиться, предпочитают убежать туда, где гниль — норма жизни, попутно искалечив жизнь другим. Ведь представь, сколь ужасна судьба несчастных, проданных в рабство? И чтобы предотвращать такие беды, необходимо, чтобы на каждом из кораблей были мои люди, способные вовремя вычислить предателя. Какое-то время так и было, но... к сожалению, не я решаю вопрос о распределении людей по кораблям, я не имел полномочий даже проконтролировать это, ведь Чимор пользуется довольно большой самостоятельностью. Наместник Чимора Куйн устроил однажды глобальную проверку и ремонт кораблей, а в связи с этим пришлось сильно перетасовать экипажи. Так вот, почему-то получилось, что мои люди оказались на одном корабле, который как раз вскоре после этого пропал без вести. Конечно, я заподозрил неладное, но никаких доказательств найти не смог. И причину утечки тоже...
— Утечки?
— Так называется случай, когда кто-то узнал то, что для него не предназначалось. Список всех моих людей хранился у куратора, но он вне подозрений, он — честный человек. Был... Он погиб вместе со всеми. Небрежность с его стороны тоже маловероятна, доступа к его бумагам никто не имел...
— Погиб? Но если ты не знаешь ничего, почему ты так уверен в их гибели?
— Тогда не знал. Сейчас всё-таки знаю. Я уже и сам был готов поверить, что виной всему несчастный случай, но случилось так, что за границей из рабства был выкуплен один человек, который, вернувшись домой, сказал, что знает нечто очень важное, но об этом должен говорить только со мной, и ещё он категорически отказался не только оставаться в Тумбесе, но даже открыто появляться там и видеться с родными, уверяя, что у него на это есть причины. Иные даже подозревали, что у него в рабстве помутился рассудок, но всё-таки ко мне его доставили... Он был на том корабле, когда на них неожиданно напали пираты, и захватили его. С моими людьми непросто справиться в открытом бою, но их вероломно обманули. Корабль пиратов и по форме, и по флагу не отличался от своих. И наши сигналы они знали... Ты понимаешь, что это значит? Допустим, и корабль, и флаг у них могли быть трофейными, но сигналы они не могли просто так узнать, они меняются раз в полгода. Это значит, кто-то нарочно сообщил этим сигналы за границу специально для проведения этого дела, и этот кто-то, скорее всего, связан с наместником Тумбеса! И к тому же пираты знали, кто на борту просто моряк, а кто является одним из моих людей, так как именно их отобрали в первую очередь и предали самым изощрённым казням. Подробности этого я тебе рассказывать не буду, но даже я, казалось бы, уже ко всему привык, но после этого рассказа ночь не спал. Остальных тоже изначально хотели убить, правда, без таких сложностей, но победила жадность, ведь рабы стоят немалых денег. Но только с тех пор я знаю, что в Тумбесе находится вражье гнездо, и нужно его найти и уничтожить.
— А почему просто не арестовать наместника?
— Наивная девочка, — грустно улыбнулся Инти, — ну а какие обвинения мы сможем ему предъявить? Чтобы можно было это сделать, нужны веские доказательства его вины, а их у нас нет. Арестовать же человека только по подозрению мы не можем, да и если бы могли, было я всё равно не стал бы этого делать, иначе мы бы вспугнули их всех. К тому же Чимор пользуется автономией, и подобные действия могут быть расценены как покушение на неё. Во всяком случае, наместник постарается, чтобы их именно так расценили. Так что доказательства нужно добыть, и как раз ты этим займёшься.
— Неужели столь важное дело будет зависеть от меня одной? Но я... а если я ничего не найду?
— Ну, кто сказал, что от одной? Тогда погибли многие, но не все. Конечно, отсутствие куратора сильно осложняет дело, тебе придётся писать прямо мне, а если дело не терпит, то принимать решения самой, но я уверен, что ты справишься. А теперь собственно о деле — я думаю, тебе понятно, что в качестве Девы Солнца ты там работать не сможешь. Ты хорошо умеешь готовить?
— Почти не умею. Картошку себе сварить могу, конечно, а так не очень, — ответила Заря и слегка усмехнулась.
— Это не очень хорошо, но, в крайнем случае, можно этому подучиться. А почему готовка еды у тебя вызвала такую усмешку?
— У нас одна наставница любила говорить девушкам, которые тупили: "Шли бы вы лучше в кухарки!" Одна из девушек в ответ спросила: "А почему именно в кухарки, а не в прядильщицы, например?" Та ответила: "Потому что проще всего обойтись без словесных и кулинарных изысков".
— Ясно. Я думал, что до приезда миссионеров тебя можно будет устроить кухаркой в местную столовую, но раз у тебя дело с этим совсем плохо, то лучше посудомойкой, если место свободно. В любом случае это ненадолго, так как когда они приплывут, тебе нужно будет постараться устроиться к ним служанкой, чтобы слышать их разговоры друг с другом. Ведь они не должны знать, что ты понимаешь по-испански, и наверняка будут при тебе свои дела обсуждать. Проще всего это было бы сделать под чужим именем, но... поскольку тебя там может узнать Морская Пена, этот вариант отпадает, и остаётся другой — как-то провиниться, чтобы тебя выгнали из обители, и тебе бы пришлось пойти в служанки. Почему в Тумбесе? Ты специально выбрала город, где тебя никто не знает. Такую легенду можешь рассказать Морской Пене, если её встретишь, но первое время таких встреч лучше избегать. А вот какой именно проступок тебе совершить — выбирай сама.
Заря смутилась:
— Даже не знаю... проступков много бывает разных, но я не знаю, какой из них могла бы совершить, чтобы это было для меня естественно.
— Ну, хоть приблизительно, за что у вас чаще всего выгоняют?
— Ну, самое частое — это провести ночь с юношей, но... я не могу пойти на это, к тому же после такого нужно обязательно жениться.
— Тогда действительно не подходит. Дальше.
— Оскорбить наставницу.
— Вот это уже вариант. Вы не могли бы для вида разыграть с Радугой крупную ссору?
— Могли бы, но... я не уверена, что у нас получится достаточно естественно. Настолько естественно, чтобы в это без колебаний поверили все. Боюсь, что Морская Пена может тут заподозрить неладное. Хотя она думает только о нарядах, но по-своему умна. Ведь с Радугой никто из учениц не ссорился!
— Ладно, оставим это, если не найдём чего получше. Что ещё?
— Помню, одну девушку выгнали за то, что она потеряла книгу. Она не нарочно, сама не понимала, как так получилось, но... книга была очень ценная, и ей эту потерю не простили.
— Пожалуй, это самый подходящий вариант. Берёшь книгу, прячешь её, потом скажешь, что потеряла, тебя выгоняют, а через некоторое время книга находится. Пойдёт?
— А если у меня её найдут при поисках?
— Ну, тогда книгу запрячет кто-нибудь другой. Твоя задача только её взять. Согласна?
Заря кивнула, с грустью подумав о позоре и унижениях, через которые придётся пройти, но ничего другого не оставалось.
— Но как я доберусь до Тумбеса? — спросила она. — Я ещё ни разу в жизни не путешествовала далеко.
— На этот счёт не беспокойся, я довезу тебя до Тумбеса сам. Мы поедем под чужими именами, по возрасту ты вполне годишься мне в дочери, едва ли кто что-либо заподозрит. К тому же время, проведённое в дороге, можно с пользой потратить на обучение. Книга должна пропасть не раньше чем через десять дней, иначе нельзя, кто-нибудь может увязать её пропажу с твоими визитами сюда.
— Неужели даже в Куско есть кто-то, кто осмеливается следить за тобой, Инти?
— Наверняка есть. Хотя постоянной слежки тут быть не может, мои люди заметили бы, они в таких вопросах опытные. Однако учитывая, что меня уже несколько раз пытались убить, я никогда не пренебрегаю осторожностью. По этой же причине тебе здесь появляться больше не следует, за эти два раза тебя извне вряд ли кто заметил, но если ты зачастишь сюда, на это могут обратить внимание даже случайно.
— Я поняла, Инти.
Последующие дни Заря провела в каком-то тревожно-радостном ожидании, которое она сама для себя мысленно назвала "ожиданием невесты перед свадьбой". Вроде она была довольна своим выбором, но в то же время было ясно, что привычная жизнь рушится, а что будет дальше — не вполне ясно. Внешне она пыталась вести ту же самую жизнь, что и раньше, а поскольку близких подруг у неё не было, то ей не нужно было особенно сильно маскировать своё душевное состояние, но сосредоточиться на повседневных делах было трудновато. Занятий в этот период не было, так как периоды, когда они происходили, чередовались с периодами, когда нужно было заниматься самостоятельно, чаще всего — переводить какую-нибудь книгу на кечуа или написать к ней комментарий. У Зари было задание — дополнить и исправить английский словарь на основании тех немногих английских книг, которые были в обители. Впрочем, все они, кроме одной, уже были переведены и разобраны по косточкам, а та единственная, которая не была так обработана, была книжка со стихами, где слова и обороты заметно отличались от тех, которые попадались в прозе, и порой точно угадать их значение было трудно. Занятие было по-своему увлекательным, но стихи, называемые сонетами, своим содержанием только увеличивали её тревогу. Что это за страшный мир, в котором столько зла, что жить не хочется? Мир, в котором честность ведёт к гибели? У них в Тавантисуйю, наоборот, многие считали именно честность гарантией от бед!
