Полк был расквартирован по домам горожан, а его штаб и хозслужбы обосновались на постоялом дворе. Когда кавалькада всадников въехала во двор, к своему командиру подскочил дежурный по полку в чине капитана и отрапортовал:

— Херр полковник, в расположении полка происшествий нет. Но на восточной окраине идет, кажется, бой.

— Где майор Химмель?

— У себя на квартире, херр полковник.

— Позовите его сюда!

Майор появился через пять минут и спросил:

— Что решили на совете?

— Неожиданно пришел новый приказ о возвращении в Ульм. Эрцгерцог, кажется, вновь отступает. Готовьте полк к выходу, а я поеду во второй, так как полковник Росицкий получил контузию.

— Это как то связано со стрельбой в его расположении?

— Видимо, да.

— Быть может, нам следует им помочь?

— Если полк не может справиться с горсткой диверсионистов, к черту такой полк! — взъярился Кауниц. — Я сейчас поеду туда и разберусь в обстановке! А Вам, Химмель, даю на сборы полчаса!

— Горнист, играй сбор! — прокричал майор, и воздух огласили тревожные звонкие звуки.

Когда обманщики отъехали от постоялого двора с полсотни метров, Антон нагнулся с седла к полковнику и сказал тихонько:

— Браво, херр Кауниц! Если Вас уволят за этот казус из армии, то Вы можете стать актером и каждый вечер срывать аплодисменты публики.

— Молчать, жалкий карьерист! — сказал полковник и отвернулся.

Тем временем стрельба на восточной окраине стихла, и кавалькада смогла свободно подъехать к штабу второго полка фузилеров, разместившегося в виртхаусе.

— Что у вас тут происходит? — спросил Кауниц заместителя командира полка.

— Наши солдаты подверглись нападению со стороны каких-то егерей, — отрапортовал очередной майор. — Они били их втихую и связывали, херр полковник. Мы стали по ним стрелять и они ответили. Но потом отступили за окраину города. Что за сумасшедшие?

— Это были французские диверсанты, майор! — прорычал Кауниц. — Неужели не понятно? Но к делу: мы должны срочно покинуть город и вернуться в Ульм. Таков приказ эрцгерцога.

— Неужели наши основные силы снова потерпели поражение? — огорчился майор. — Но почему приказ идет не через нашего полковника?

— Росицкий тоже получил удар по голове. Генерал дал нам полчаса на сборы и марш в поход.

Но прошло не менее часа, когда колонны австрийцев все же покинули город Хайденхайм. Антон же повернулся к полковнику Кауницу и сказал:

— Вам, херр полковник, придется ехать вместе с каретой, полной побитых офицеров. Надеюсь, кто-то из них сможет все же управлять упряжкой лошадей?

Глава двадцать третья. Как выходят в штаб-офицеры

После еще одной бессонной ночи с Ингрид Антон наткнулся в коридоре замка на Сен-Сира.

— Вы что здесь делаете, Фонтанэ? Пришли ко мне по какой-то надобности? Впрочем, для начала мне следует Вас поблагодарить за возвращение Хайденхайма. Вы, правда, провели эту операцию бескровно? Благодаря той самой хитрости? В чем она заключалась?

— Мы переоделись в австрийскую форму, мон женераль, и я, прикинувшись ротмистром, сообщил генералу Фрелиху о приказе эрцгерцога к отступлению.

— И он поверил?

— Я постарался быть убедительным, мон женераль.

— Вообще-то так не поступают, капитан. Теперь австрийцы везде раструбят, через свои и наши газеты, что мы нарушили неписаные правила войны.

— Эмигранты тоже надевали нашу форму, пели "Марсельезу", а потом во главе доверившихся им частей наносили удары в тыл. Вспомните генерала Дюмурье....

— Это да, но при военных действиях переодевание в форму противника никто еще все-таки не применял. Впредь эту военную хитрость я использовать запрещаю, капитан Фонтанэ.

— Виноват, мон женераль. Но у меня появилось к Вам еще предложение....

— Слушаю Вас.

— Обход генерала Фрелиха мы прозевали, а почему? Потому что толком не представляли, где находятся подразделения австрийцев и каков их состав. Скоро нам придется опять наступать, но куда эрцгерцог отводит свои войска? Какими резервами он располагает? Это надо знать не приблизительно, по наблюдениям егерей и гусарских разъездов, а точно: через ежедневное поступление пленных, причем со всех возможных направлений и даже из тыловых частей армии Карла.

— Кто же будет добывать нам этих пленных?

— Специальные подразделения егерей, умеющие проникать через позиции противника и скрытно там действовать. Мои егеря, например, этому обучены. Рассылать же их должно разведывательное управление при штабе армии, которое надо создать незамедлительно.

— Хм, идея лежала на поверхности, но почему-то никто ее не высказал. Кроме Вас, Антуан. Я сейчас же поеду в штаб Моро и мы ее там обсудим. Действительно, лучше быть полностью зрячим, чем полуслепым. Вы большой молодец, капитан Фонтанэ! Впрочем, это в нашей армии известно почти каждому. Готовьтесь встать во главе этого управления — если меня поддержат в штабе. Соответственно, звание у Вас будет повыше, а какое — решит Моро. Кстати, почему у Вас такой вид, будто Вы не выспались? Обдумывали эту идею?

— Примерно так, мон женераль.

Сон все-таки одолел Антона, он едва добрался на Негре до постоялого двора (где снимал комнату) и проспал до вечера. Его разбудил денщик с вестью о вызове в штаб корпуса. Через полчаса умытый и побритый (денщиком), в свежем мундире Антон прискакал в замок и предстал перед Сен-Сиром молодец молодцом.

— Что ж, капитан Фонтанэ, быть Вам отныне майором и возглавлять то самое разведуправление. Моро, оказывается, о Ваших подвигах тоже наслышан, а планом этим просто впечатлен. Вам предписывается сдать дела в эскадроне заместителю и явиться в Нордлинген, куда переместился штаб армии.

— Чего там сдавать.... — сказал Антон. — Мой заместитель — капитан Перрье, а он егерскую службу знает не первый год. Единственная просьба: мой пелотон с аджюданом Пико пусть останется в моем распоряжении. Команды разведчиков в каждом эскадроне я сам подберу, и в дальнейшем буду иметь дело только с их командирами.

— Моро первой задачей разведотдела поставил обеспечение связи с подразделениями Самбро-Маасской армии.

— Давно пора. А то мы узнаем, где воюет Журдан, из немецких газет и задним числом. Абсурд! Притом, что Вену мы можем взять только вместе.

— Это будет далекий поиск. Кого думаете послать?

— Сам пойду, со своим пелотоном и, конечно, скрытно. В чужую форму переодеваться не будем, но крестьянами-то прикинуться можно?

— А у вас получится?

— У моих егерей — да, они сами почти все из крестьян. Ну, а мне придется, наверно, щеку благородную платком подвязывать и треух с головы не снимать. Да гнуться, гнуться побольше.

— Ха, ха, ха! — развеселился Сен-Сир. — Интересно было бы на Вас посмотреть в этой личине....

Вечером Антон постучал к Ингрид условным стуком, и она тотчас открыла дверь. Войдя в комнату, он сказал:

— Я пришел проститься с Вами, комтессе. Мой путь далек, хоть и не опасен. Впрочем, через неделю я могу оказаться здесь.

Я не ропщу, Антуан, хотя сердце мое болит. Вы воин, а мое дело Вас ждать. Я буду ждать Вас всегда: через неделю, месяц, годы.... Даже если выйду замуж, я отдамся Вам при первой встрече.

— Боже, Ингрид! Я не заслужил такой любви....

— Заслужили, Антуан. Так говорит мое сердце. И еще: я сочту за счастье делить Вас с Констанс, и если нам с ней будет суждено встретиться, я назову ее своей сестрой. Вот так. Но у меня еще вопрос: Вы уезжаете сейчас же?

— Нет, утром. Но сейчас мне надо отдать необходимые распоряжения своим солдатам.

— После этого Вы вернетесь ко мне?

— Как Вы можете сомневаться, мон амур?

Глава двадцать четвертая. Поручение Моро.

Около десяти часов утра Антон в сопровождении своего пелотона подрысил к городку Нордлинген, окруженному округлой и полностью крытой крепостной стеной — правда, невысокой. У подбашенного въезда в город стоял караул из четырех солдат в егерской форме. Антон стал было доставать свои документы из кармана, как вдруг караул стукнул прикладами ружей о землю, вскинул их вертикально к груди и рявкнул единодушно:

— Вив ле капитен Фонтанэ!

Антон оторопел, вгляделся пристальнее в лица караульных и, наконец, опознал егерей из эскадрона Перрье. После чего все дружно рассмеялись: и караульные, и "капитан" и Пико с товарищами.

Штаб Рейнско-Мозельской армии расположился стандартно, в здании ратуши. Когда Антон вошел в приемную командующего, то поморщился: в ней сидело на стульях около двух десятков человек — преимущественно, офицеры. У двери в кабинет Моро, за бюро пребывал адъютант в чине майора (невысокий, щуплый, быстроглазый), который и определял очередность приема. Он бросил на вошедшего капитана быстрый взгляд, и Антон, поймав момент, состроил умоляющее лицо, чуть кивнув в сторону кабинета. Бывалый адъютант дернул пальцем и спросил мигом подоспевшего Антона:

— Фамилия?

— Фонтанэ.

Адъютант кивнул и юркнул в дверь кабинета. Через минуту он появился и прошел за бюро с невозмутимой миной. Но когда очередной проситель вышел от командующего, адъютант произнес:

— Майор Фонтанэ.

Антон благодарно ему улыбнулся и открыл дверь.

В кабинете навстречу ему поднялся с улыбкой среднего роста блондин в генеральском мундире лет чуть более тридцати (33, если быть точным) и, протянув руку для пожатия, сказал:

— Наконец, я увидел легендарного бойца своей армии! Добро пожаловать в мой штаб, майор Фонтанэ. А почему Вы небриты?

— Так нужно по роли, которую мне скоро предстоит сыграть, — ответил, улыбаясь чуть виновато, Антон. — Я намереваюсь сам пойти в поиск армии генерала Журдана под личиной крестьянина, едущего торговать в Нюрнберг.

— Один?

— Нет, возьму пелотон своих егерей. С ними я отобьюсь при случае от любого разъезда.

— Что ж, Вам виднее, Фонтанэ. Но эти сведения мне нужны в течение 3-5 дней, пока мы будем зализывать раны последней битвы. А там я должен определиться: либо идти, согласно прежнего плана, на Мюнхен для принуждения курфюрста Баварии к миру, либо пойти на север для помощи Самбро-Маасской армии и потом совместно идти к Вене.

— Мне понадобятся деньги, чтобы приобрести у крестьян десяток телег, а также минимум каких-то товаров....

— Да, для того чтобы успешно воевать, всегда нужны в первую очередь деньги. Ладно, скажите об этом моему адъютанту, он вправе выдавать небольшие суммы.

— Тогда у меня все, мон женераль.

— Буду ждать Вашего благополучного возвращения. Желательно с письмом от генерала Журдана.

Два дня Антон занимался отбором егерей в свой разведотряд (кого по личным контактам, а кого через тестирование) и, наконец, набрал 3 группы по 20 человек и командиров (два сержанта и аджюдан). Все они занялись изготовлением "тихого" оружия по образцу егерей пелотона Пико, а командиры стали прорабатывать на картах маршруты ближайших разведок: на юг (в сторону Мюнхена), на юго-восток (в сторону Ландсхута) и на восток (в сторону Регенсбурга). Сам же он стал готовиться к маршруту в Нюрнберг.

Утром 15 августа небольшой торговый караван из десяти телег выехал из ворот Нордлингена по дороге в Нюрнберг. На каждой телеге сидело по три "торговца" и каждую тянули две лошади. В связи с тем, что егеря практически не знали немецкого языка, решено было изображать швейцарцев из Базеля, которые захотели с большой выгодой продать сыры, часы и шерстяные ткани в самом известном торговом городе южной Германии. Естественно, сыры и штуки тканей присутствовали на телегах в минимальном количестве, а карманные часы имелись только у самого Антона — все остальное место занимали пустые ящики, накрытые парусиной. При этом в некоторые ящики егеря засунули свое оружие и обмундирование.

Дорога была торная, шла по плоскогорью и потому ехали споро: километров по 8 в час. Попутчиков, впрочем, почти не было, только местные крестьяне иногда выезжали на тракт, но вскоре сворачивали в сторону. Первое испытание ждало разведчиков перед Эттингеном, занятом еще австрийцами. С боковой дорожки к каравану выскочил гусарский разъезд (численностью со взвод), командир которого (молоденький фенрих) обратился к сидящим в передней телеге:

— Вы кто такие и куда едете?

— Мы торговцы из Базеля, херр официр, — с ноткой подобострастия стал отвечать Антон. — Едем в Нюрнберг, самый известный торговый город.

— То есть вы французы?

— Мы франкоговорящие швейцарцы, херр официр. Мирный народ.

— Слышали мы, какие вы мирные: у папы в Риме гвардия сплошь из швейцарцев и у бедняги Луи тоже были они. Только вот всех их перебили подлецы парижане. Что же вы везете на продажу?

— В основном, шерстяные ткани, херр официр. У нас самые теплые ткани в Европе. Везем также сыр, очень хороший. Одного круга на весь ваш отряд хватит. Вот заберите и в обед проверьте, херр официр.

— Солдаты империи подношение (гешенк) не берут и за все платят.

— Какой гешенк? Это от чистого сердца, для удовольствия солдатского желудка. А мы от одного круга сыра не обеднеем.

— Ну, ладно, коли так. Проезжайте. Вот вам ярлык на право проезда....

С ярлыком ехать стало спокойнее. Когда под Гунценхаузеном их вновь остановил патруль во главе с капралом, то ярлык сыграл ожидаемую роль — не пришлось даже отдариваться. Антон тотчас задал сокровенный вопрос:

— Скажите, херр капрал, далеко ли французы? Они, я слышал, не брезгуют грабежом торговцев?

— В Нюрнберге их нет точно, но они захватили крепость Ротенбах и движутся к востоку, на Амберг.

— Тогда мы успеем попасть в Нюрнберг, Большое спасибо, херр капрал.

Отъехав от Гунценхаузена, Антон скомандовал:

— Мэтью и Пьер, распрягайте лошадей из своей телеги и мчите назад, в Нордлинген — но не по дороге, а перелесками и с оглядкой. Линию фронта лучше пересечь ночью. Я передам с вами записку для генерала Моро.

И набросал карандашом: "Мон женераль! По непроверенным сведениям армия Журдана ведет бои восточнее Нюрнберга, под Амбергом. Иду проверять. Майор Фонтанэ".

Глава двадцать пятая. Визит к Журдану и Бернадоту

К Амбергу Антон решил двигаться в обход Нюрнберга, через Ноймаркт, что тоже стоит на торговом тракте в Нюрнберг, только из Регенсбурга. Для этого, достигнув деревни Вассермунгенау, они свернули на менее укатанную дорожку, шедшую в восточном направлении. В лесу за городком Рот решили переночевать: разожгли пару костров, сварили похлебку, а спать улеглись кто на телегах, а кто под телегами — благо, что ночи августовские в Германии на высоте 300 м еще теплые. Ну, а ночное дежурство майор, конечно, не отменял.

16 августа в 10 часов утра отряд "торговцев" был уже перед Ноймарктом, где вновь подвергся проверке. На беду командир милицейского патруля (десяток верховых с саблями и карабинами за спинами) оказался очень дотошным. На ярлык он посмотрел и кивнул, но проверку груза продолжил, для чего распотрошил одну телегу полностью. Когда на свет явились пустые ящики, Антон сказал сквозь зубы "Сука!" и громко скомандовал:

— Фас!

Уже готовые к такому повороту событий, егеря не сплоховали и взвихрили над головами свои боло. Враз оказавшись спеленутыми, милиционеры лишь хлопали глазами и бессильно ругались, а командир еще и пену изо рта стал пускать.