Око урагана

Матиас отсеялся естественным путем, как только почуял Нормана. Можно было сказать, что он отправился мониторить настроения в общем зале. Миль не любил ни Нормана, ни Шеннейра, никого, но без приглашения заявиться в закрытую зону и встать в углу, давя окружающих мрачным видом, это ему не помешало. Но рот он не открывал, вполне оправданно полагая, что после первого же пессимистичного высказывания Шеннейр выкинет его наружу и заставит проверять прогноз на практике.

Прожектора погасли, заставив столпившихся в соседних куполах людей умолкнуть, а потом один раз мигнули, подавая сигнал. Шеннейр выступил на освещенный участок, обводя взглядом столпившихся внизу магов, и сказал:

— Шэн была домом для всех нас.

Прощальная речь принадлежала ему. И я, и Норман были в Шэн только нежеланными гостями.

— ...а потом светлые его бросили, и вот к чему это привело, — прокомментировал Миль. На него заклинание громкости не распространялось, но мне все равно захотелось ему врезать.

— Сегодня мы прощаемся с ней навсегда, — голос темного магистра усилился, наполняясь азартом. — Наш замок уходит так, как уходят темные замки — в последнем миге блеска и славы!

И если темная башня Шэн будет разрушена, то пусть она сделает это красиво.

Печати, висящие перед куполами, изогнулись, превращаясь в линзы и многократно увеличивая изображение. От башни Шэн остались оплавленные руины, и по второму сигналу печать-снежинка, что ее закрывала, исчезла.

Темный источник взметнулся вверх, прошивая небо сверкающей иглой, холм содрогнулся, и по полу побежала тонкая трещинка. Мимо прошел Миль, ткнул в произвольной последовательности точки на стекле, обнажив ячейки защитной печати, отсчитал пять шагов от окна и три от стены, очертил круг и встал в середину.

Трещина увеличилась, и пол перекосился. Земля тряслась не переставая, из глубоких разломов било бесцветное пламя, источник рвался наружу как сумасшедший, заполняя воздух темнотой. Сверкнули молнии, подсвечивая контур Вихря, и облачный смерч неторопливо начал движение.

И два монстра столкнулись.

Последнее, что я запомнил перед падением — черно-белые полосы и катящийся на нас облачный вал.

...А первое — пыль.

Пыль клубилась за стеклом, и сквозь редеющую пелену проступала темная масса приблизившегося вплотную смерча. На равнине остался только Вихрь — Вихрь поглотил врага и распух еще сильнее, теперь дойдя до холмов. Если бы темный источник Шэн умел думать, то он бы знал, что находится в изначально невыгодных условиях. Сердце Вихря, то, чему действительно можно было повредить, было далеко отсюда.

В воздухе потрескивало статическое электричество. Под уцелевшими куполами висела тишина. Люди лежали вповалку; на ногах остались Норман да Миль, который встал прямо под ведущей линией печати.

— Ментальный удар? — Шеннейр вскочил мгновенно, ничуть не задетый нарушением своего магистерского величия, и прилип к окну, с уважением рассматривая творящуюся снаружи кашу: — Силен!

Норман кивнул. Кажется, именно он прикрыл щитами нас с Шеннейром, а остальных вырубило начисто.

Вихрь успел отойти назад, и теперь клубился темной массой перед стеклом. Меня не оставляло ощущение, что что-то, что скрывалось внутри, внимательно нас разглядывало.

— Гигантское чудовище-эмпат, — торжественно объявил Миль, не торопясь выходить из своего угла. — А что можно было ожидать, когда в него посадили столько светлых? Связался со светлыми — жизнь насмарку.

Остальной мудростью он поделиться не успел. Вихрь покрутился рядом, словно раздумывая, и сгустился, рванувшись вперед. Стекло лопнуло; напор воздуха просто выдавил его снаружи, и смерч навалился всей массой...

Норман встретил его нерушимой стеной ледяных щитов. Темнота скользнула по гладкой поверхности и ударила со всей яростью бури.

Заарн выстоял. Крошечная фигурка против бушующей стихии — и прекрасные в своей неумолимости щиты, что заставляли Вихрь отступать, пядь за пядью загоняя его в прежние границы. Полежать, отдохнуть и посмотреть на нормановские щиты. От этой поездки я взял все.

— Рейни, вам там плохо или удобно? — громко осведомился Миль, не сдвигаясь с места. Оказавшийся ближе всех Норман повернулся, внимательно сканируя меня раскосыми черными глазами, и я предпочел встать с пола и не выделяться. Создавалось впечатление, что из всех человеческих взаимодействий Норман улавливал едва ли половину, да и ту, что улавливал, понимал с трудом, и не хотелось лишний раз заводить его в тупик.

Люди в соседних куполах начали потихоньку подниматься на ноги, заполняя эмпатическое поле восторгом и легкой досадой на то, что что-то интересное все же пропустили. Все-таки отбор магов гильдии происходил и по скрытым критериям. Вряд ли хоть одному жителю Полыни, что сейчас прятался в подземельях, пришло бы в голову устраивать из катастрофы аттракцион и заранее занимать места в первом ряду.

Вот только Вихрь отступил — но не ушел до конца.

Далекий белый обелиск загорелся неоновым светом, сигнализируя о заполненной батарее, и цепочка огней цепью протянулась по стабилизаторам, приближаясь к нам. Сквозь шелест ветра пробился нарастающий шорох, и Вихрь мягко окутал холм, заволакивая воздух вязкой пылью. Норман еле заметно пошатнулся, нарушив привычную неподвижность, и заморгал, словно ослепнув. Я сделал крошечный шажок назад, аккуратно отцепляя тянущиеся к голове пепельные щупальца, и нерешительно предположил:

— Мне кажется, или оно любит мозги?

— Ваши не любит, — нервозно огрызнулся Миль. — Идите к нему и общайтесь.

В соседних куполах замелькали темные печати, и эмпатическое поле взорвалось скрежетом недоумения и паники, когда искорки разумов забились в вязкой паутине. Шеннейр выругался, срывая с виска присосавшиеся нити, и окружил нас рядом печатей:

— Темный источник тварь сожрала, магию Заарнея сожрала... Кэрэа, ваш ход. Иншель рядом, дома и стены помогают, так что призовите светлый источник и свяжитесь с Вихрем.

Стены? Какие стены? Которые они двенадцать лет назад по камешку разнесли?!

— Зачем? — на этот раз я не уследил, нырнув в эмпатию слишком сильно, и ощутил, что под внешней уверенностью, в самой глубине, в эмоциях темного магистра разгорается... страх?

— Как вы вытащили меня из камеры? Дезориентируйте его! Не давайте подчинить людей, а дальше мы его добьем! — Шеннейр крепко встряхнул меня за плечи, и отчеканил: — Вы — светлый магистр. Вы — воплощение светлого Источника. Делайте уже, Кэрэа, а не стойте!

Темный магистр... боится... вновь попасть в плен? Нет, это можно понять. Но осознание, что Шеннейру тоже ведом страх, нагоняло на меня дикую жуть, от которой тряслись руки и в голове все путалось.

— Я не могу сосредоточиться...

— У вас есть целая минута!

— Но... я не знаю, что делать?

Шеннейр поймал меня за подбородок, заставляя посмотреть на себя:

— Концентрация, Рейни. Почувствуйте внутреннее равновесие, мир и... — пылевое щупальце подползло сбоку, и Шеннейр со всей силы долбанул по нему печатью, — гармонию!

Еще лучше, чем по щупальцу, темная печать долбанула по моей эмпатии.

— Я же знал, знал, чем все закончится! — с нотками истерики расхохотался Миль. — Рейни, вы можете найти гармонию с чудовищным монстром-мозгоедом. Кто же, если не вы?

Внезапно звуки пропали, отгороженные ледяными щитами.

— Мне показалось, что они вам мешают, — вежливо извинился Норман.

Я затравленно оглянулся на темных и сделал шаг к окну. Вихрь сожрал темный источник, продавил щиты Нормана, но он явно безопаснее, чем эти люди. Пепельные нити поднялись по ногам, опутали тело, поползли по лицу...

В последний момент Вихрь попытался повернуть назад, но было уже поздно.

...В моей камере было спокойно.

Внешний враждебный мир бесновался снаружи, но не мог пробиться за стены. Безопасно. Привычно.

Я коснулся стекла, оставляя алый отпечаток ладони. А я и не знал, что буду скучать.

Где-то там, у моих ног, виднелись крошечные купола и прячущаяся внутри россыпь искр. Поглотить. Растворить. Встроить в себя. Волшебная тюрьма была полностью открыта миру. Чужое сознание ощутимо давило на виски; кажется, Вихрь решил меня изолировать и без помех расправиться с остальными. Ему нравились чужие страдания, но совершенно не нравилось страдать самому.

Как энергостанция, Вихрь вовсе не был предназначен для хранения пленников. С несколькими заключенными в десятилетие он справлялся без проблем, но когда в сложную и почти разумную структуру поместили светлых магов, объединенных в эмпатическую сеть, то произошел перегруз. Единая гильдия, которая строила Вихрь, такого не предполагала — хотя Единая гильдия, судя по последствиям, действовала наобум в десяти случаях из десяти. Волшебная тюрьма светлых, конечно, убила и поглотила, как и всех, но в ее внутреннюю структуру добавились дополнительные связи. Так что можно сказать, что светлые на самом деле Вихрь немножко сломали.

— Светлый источник, — я протянул руку, ощущая в ладони фантомную шероховатость посоха, и со спокойствием смертника повторил: — Хотите светлый источник — будет вам светлый источник.

Вихрь сам дал мне свободу. Не стал подчинять мой разум. И если он боится со мной общаться, я буду общаться с ним. Надо преодолевать свои страхи. Правда, порой в борьбе со страхом побеждает именно страх, но это излишки оптимистичного видения мира.

Светлый источник всегда был рядом. Он заполнял собой все, он был жалок и бесполезен, он был могущественен и ужасен, и я не знал, что с ним делать, но Вихрь тоже был его частью. И темные маги были частью светлого источника. Но они умели об этом не думать.

Искра вспыхнула в сердце, разрастаясь как боль, разрывая тело Вихря изнутри и поглощая волной эмпатического моста. Сознание монстра попыталось ускользнуть по паутине нервов и магических цепей, но я вовремя окутал его светлым сиянием. Это больно, я знаю. И не надо сопротивляться. Я провел здесь пять лет, здесь моя камера и здесь навсегда остались души моих погибших товарищей. Уж прости, Вихрь, никуда ты не денешься.

... Гроза с рокотом уходила за горизонт, оставляя на равнине гаснущие светлые ячейки. Купола уцелели, и полностью живые и бодрые зрители с энтузиазмом обменивались впечатлениями.

— Вот примерно так выглядит светлая магия, — сказал Шеннейр Норману. — Красиво же. А вы говорили — не будем рисковать, не будем рисковать.

* * *

...— Великий светлый маг, что за вид? Вы только что одолели чудовище и с триумфом возвращаетесь домой. С триумфом, а не так, будто с похорон!

В чем тут противоречие? Возвращаться с похорон гораздо радостнее.

Мотор ревел, машины ехали, я все так же закрывал голову руками, мечтая ничего не видеть и не слышать. Да, да, я, светлый магистр, одолел чудовище. Шеннейр вытер об меня ноги так, как у него не получилось бы даже специально. Он был рядом, и заарнский Лорд тоже был рядом — так почему я решил, что они не предусмотрели опасность, что мы все умрем и именно я должен всех спасать? Поверил в свою избранность и великую миссию? Идиот.

А ведь для остальных все выглядело так, как должно. Правители заранее просчитали поведение Вихря, встретили его пробуждение и блокировали. Ага, объединив при этом светлую и темную магию и силу Заарнея. Просто мир и дружба всех символов Аринди. Чудесный план.

— Разве в том, что светлый магистр победил монстра, есть нечто необычное? — с холодком осведомился Матиас, и Миль согласно хлопнул в ладоши:

— Скучная рутина!

Не умолкали они уже несколько часов, и несколько часов я старался их не слушать. После Шеннейра понятие скучной рутины никогда не будет прежним.

— Я не великий светлый маг.

— Что вы так переживаете, Рейни, я вам верю, — согласился Миль. — Зато этим недалеким личинкам магов стоило показать светлую магию, и они сразу решили, что вы победили благодаря ей, а не потому, что вы психопат, и Вихрь испугался за свой неокрепший разум.

— Я не психопат.

— Ну, — развел руками он. — Тогда вы великий светлый маг. Улыбайтесь.

— Кому есть дело до моего триумфа, Миль? Успокойтесь уже.

Машина остановилась перед въездом в Нэтар, и ворота начали плавно открываться. Даже отсюда была видна толпа встречающих, и темный наклонился ко мне и горячо прошептал:

— Кому есть дело?.. О, Рейни, вы не знаете, кто вы. Вы — золотая мечта серой посредственности. Столь стремительный взлет войдет в историю. Кто-то будет вас ненавидеть всем сердцем, но вас запомнят. А теперь сделайте лицо попроще. Я понимаю, что вы переживаете, что вам не дали добить Вихрь, но люди не поймут.

В свою комнату я влетел, сразу вытряхнул на покрывало венец Та-Рэнэри и блистер с таблетками. В пределах Аринди для меня не было ни одного надежного укрытия, и я делал ставку на то, что темные не полезут к светлому артефакту из опасения повредить настройки. И потому блокиратор даже не прятал, а носил вместе с венцом.

Гораздо больше беспокоило то, что оставалось всего две капсулы. Старые запасы стремительно таяли; я нерешительно коснулся предпоследней таблетки и почти с ненавистью переломил оболочку, закидывая препарат в рот. Во Тьму Шеннейра. Я сумею надавить и на Лоэрина, и на Миля, и на любого, у кого найдется лаборатория подходящей мощности. Блокиратор подействовал мгновенно, опустив между мной и миром мягкий заслон, и беспокойство отступило на второй план. Все уже закончилось. Все нормально...

Сотрудники внутренней службы собрались в большой аудитории с проектором и смотрели вечерние новости с какими-то сложными выражениями лиц. Без эмпатии — именно сложными. Я бесшумно остановился в дверях, решив сперва поднять настроение, а потом вызвать Нэттэйджа, и поздравил себя с тем, что хотя бы соседи реагируют адекватно. Ньен била тревогу и под суматошный речитатив показывала глубокий разлом на месте замковой долины, мертвую пустошь, мрак и Вихрь в ореоле багрового сияния. Даже с такого расстояния столкновение выглядело эпично.

... Стоп, какое еще "империя тьмы готовится нанести удар?!" У нас экологическая катастрофа! Нам срочно нужна помощь!

Нет, мы не будем нарушать границу, чтобы ее забрать.

Я надеюсь.

Я очень надеюсь.

* * *

...— Вот это та самая светлая сигнальная печать? — с недоверием спросил Шеннейр.

— Внутреннее равновесие. Концентрация. Гармония. Но у вас все быстро получится, я уверен.

Глава 3. Темные времена. Прошлое

...— Во скольких диверсиях вы помогали, Джиллиан?

Толстая папка шлепнулась перед ним, и фотографии магических печатей разлетелись по столу.