Замок Оборотня

распространяла вкусный аромат на всю столовую, и я вдруг продумала, что не плохо бы хотя бы попытаться:

— Хочу молочка.

— В холодильнике, — сообщил лэрд, прожевав мясо. — Для тебя специально сегодня привезли.

— Спасибо,— с милой улыбкой поднимаюсь.

— Сиди, я принесу,— испортил весь мой план Сонхейд.

В итоге молча проследила за тем, как гордый псих всей Шотландии, исчезает в дверном проеме, который уже без двери.

Осторожно поднимаюсь... бесшумно отодвигаю стул...

— Двери заперты, парк отделен от леса трехметровым забором, ворота подняты. Глупо, Ким.

Раздраженно села обратно, вернулась к рыбе.

— Могу сделать какао, — неожиданно предложил Сонхейд.

— Делайте, — окончательно сдалась я.

— С какао или шоколадом? — прозвучал еще один вопрос.

Я задумалась. В итоге встала, пришла на кухню и застала Сонхейда с тремя пакетами в руках.— Помню Арида варила Сонни недавно, но вот какое из трех ставила — не помню. И по запаху не определяется.

Кухня, на широком деревянном столе бутылка с молоком, чашка, сахар, ваниль и над всем этим огромный властный мужчина, затрудняющийся с выбором какао — забавная картина. Я подошла, отобрала все пакетики. Первый был вообще для выпечки, отложила сразу, второй обычный какао-порошок, третий какао с шоколадом.

Решила, что попробую третий. Начала читать способ приготовления, но едва дошла до "вскипятите молоко", ощутила руки Сонхейда, скользящие по моим бедрам.

— Какао, — напомнила я.

Мужчина обнял, прижимаясь к моей спине, потерся носом о волосы... От этой странной ласки, у меня внезапно ослабели руки... пакетик упал на пол...

Сонхейд мгновенно наклонился, поднял его, бросил на стол. Через мгновение ковшик с молоком грелся на плите, на самом маленьком огне, а лэрд повернулся ко мне, с очень загадочным видом. Правда разгадка была очевидна.

— Иду поем, — решила я.

Сделала шаг и оказалась снова в объятиях.

— Нужно подождать, пока молоко закипит, — сообщил Сонхейд, целуя шею там, где ошейника не было.

— Ждите, — милостиво согласилась я.

— Подожди со мной, — поцелуи спускаются к плечу.

— Ваш мир? — у меня руки задрожали.

— Ты все еще веришь, что мы находимся в Шотландии? — вот теперь Сонхейд расхохотался громко и почти с издевкой. — Кимми, маленькая наивная Ким, ты очаровательна в своих попытках оправдать происходящее перед собственным разумом. Мы не в Шотландии, Ким, и не в твоем мире, это Грани, мы сейчас в Северных Горах, впрочем, этот разговор преждевременен, а вот когда переход закроется окончательно, и ты сможешь выходить из замка, я обязательно покажу вам свои владения, леди Сонхейд. Оправдать происходящее перед собственным разумом? Уж лучше так, чем поверить во все сказанное лэрдом-оборотнем! Хотя нет, что-то в его фразе меня насторожило, и я вдруг поняла что:

-"Когда переход закроется окончательно"? О чем вы?

Едва вернувшийся к трапезе Сонхейд, бросил на меня недовольный взгляд, тяжело вздохнул, прожевал, только после этого мрачно произнес:

— Один раз я имел глупость сообщить тебе об этом, а ты оказалась слишком умна, и написала самой себе послание. Так что оставим твое любопытство неудовлетворенным, Ким.

Он вернулся к ужину, а я... а я вспомнила, что было написано в книге: "Беги! Не задумываясь, как только прочтешь! До заката ворота открыты, беги! Не думай ни о чем, не оборачивайся! Беги! Прямо сейчас!".

— До заката я могу уйти из вашего замка, -догадалась я. — И раз вы так настойчиво стираете мои воспоминания о каждом прожитом в замке дне, значит, вы не имеете права меня удерживать!

— Черт, -прошипел Сонхейд. — Ким, давай просто поедим молча.

Догадка ошеломила меня! Но если принять все сказанное им за истину, то вспоминаем, что есть закон запрещающий хватать девушек, значит должен быть такой же, запрещающий их удерживать! Он не имеет права меня здесь держать! Никакого! Я могу уйти! Я могу просто встать и уйти... И я медленно поднялась, чтобы услышать:

— Сядь, — сказано приказным тоном. Дальше почти с ненавистью: — Да, я не имею права тебя удерживать... до заката, в принципе не имел бы права удерживать и после него, но видишь ли мы в Оргароне, а у него своя, особая магия — ворота поднимаются после заката и открыть их нет никакой возможности, — наглая ухмылка.— Сядь, Ким.

Я села, чтобы практически прошептать:

— Вы не сможете меня здесь удерживать вечно!

— И не потребуется, — глядя мне прямо в глаза, произнес монстр, — стандартный срок тридцать дней, после которых ты переходишь в мою собственность абсолютно и полностью. По закону.

И Сонхейд вернулся к ужину. А я осталась сидеть, потрясенно глядя на него. У меня не было слов. Но и желания остаться здесь тоже не было никакого. Вообще, как и видеть оборотня.

— Я хочу спать, — тихо, но уверенно сказала, все так же не отрываясь, глядя на Сонхейда.

— Я хочу тебя снова, — возразил он.

— Я вас больше не хочу! — воскликнула я.

Насмешливый взгляд, и абсолютное издевательское молчание. Самое противное, что если он захочет — я захочу тоже, и это бесит.

Как бесит и то, что сопротивляться этому сложно — удовольствие тот же наркотик и кажется, я подсела плотно. Но тут я вспомнила еще кое-что:

— Вы сказали, что вас бесит случившееся, и вы желали бы другую видеть в роли матери ваших детей, что это значит?

Сонхейд больше не улыбался. Мрачно сжал стакан с водой, с ненавистью посмотрел на меня, и четко разделяя слоги, произнес:

— Это значит, именно то, что я сказал.

Как он резко переходит в состояние гнева, и все же:

— У вас есть другая женщина? — напрямую спросила я.

В следующее мгновение стакан лопнул в руке лэрда. Некоторое мгновение столовую наполнял только шум воды — как падающей за окном, так и стекающей со стола на пол, затем Сонхейд глухо произнес:

— Да. Мне было плохо после всего услышанного сегодня, теперь мне стало еще и мерзко. Просто мерзко.

— Знаете что, — я встала, — вы не альфа, вы — сволочь!

Сонхейд даже не пошевелился, сидел молча, уставившись в никуда.

Молча ушла и я. Мне было противно. От ситуации, от него, и даже от того, что в его объятиях, я испытывала удовольствие. Просто противно. И поднявшись в свою комнату, я закрыла двери, заперла, задвинула засов. Вспомнила, что его это не остановит, и, сняв с кровати одеяло и подушки, устроилась под дверью — так точно не войдет, не захочет поранить "мать будущих детей". Урод!

Сидела я долго — привалившись спиной к двери, обнимая подушку, устроившись на одеяле. Ощущение сонхейдовой рубашки на теле бесило, но снимать ее не собираюсь, не хочу потом сидеть голой.

И вдруг за дверью раздалось:

— Ким, отойди в сторону.

Молча показала двери средний палец. Знаю, что не увидит, но стало легче.

— Ким, не зли меня.

Я обняла подушку крепче, с тоской глядя в окно, и почувствовала, как по щекам потекли слезы. Горько так, и обидно. Нет не страшно, об этом сейчас как-то не думалось, мне просто обидно было.

— Ким!

— Да пошел ты, — вытирая слезы, тихо ответила оборотню. — Урод, сволочь... скотина...

Дверь ощутимо дернули, правда она открывалась вовнутрь, и чтобы открыть ее в сторону коридора требовалось выломать и часть стены заодно, и Сонхейд даже на такое вполне способен, если бы не одно но — тут сижу я. Сижу и плачу, думая лишь об одном — в какой момент происходит стирание памяти? Почему — то в сознании четко отложилось — во сне. И это что получается — не спать? Или написать себе очередное послание, которое я утром просто не пойму. Да и как донести до самой себя, что я сижу в замке оборотня, я пленница этого самого оборотня и он имеет меня в свое удовольствие!

— Господи, за что мне все это? — простонала я, и, уткнувшись в подушку, заплакала, уже не сдерживаясь.

Двери дергать перестали, но и требований больше никто не предъявлял, и я легла на одеяле, продолжая тихо всхлипывать от бесконечной жалости к себе. Себя было жалко, очень.

И стало еще более жалко, когда распахнулось окно, и в комнату запрыгнул сэр Сонхейд.

Молча уткнулась в подушку снова, игнорируя появление мокрых,

разгневанных и злых. Урод. Просто урод! Сонхейд некоторое время продолжал стоять, явно ожидая от меня хоть какой-то реакции. Не дождался. Медленно подошел, остановился рядом. Постоял еще некоторое время, затем... снял брюки. Я это поняла, услышав неприятный звук расстегиваемой молнии. Замерла, прижимаясь к подушке еще сильнее. Шлепнулась на пол мокрая ткань, как тряпка. Затем Сонхейд сел на одеяло рядом со мной, осторожно обнял за плечи.

Плакать я перестала, едва он молнию на брюках расстегнул, теперь и вовсе сжалась и единственный друг мой подушка.

— Да, я люблю другую женщину, — тихо произнес Сонхейд, — но мой зверь ее не принял, так случается. И когда такое происходит, брак обречен на бездетность. Я молча обнимала подушку, не желая вообще что-либо говорить.

— Мне нужны дети, — продолжил Сонхейд.

— А мне нет! — заорала я, вскакивая и отбегая от него, все так же с подушкой.

— Мне не нужны дети! Мне не нужен весь ваш замок и весь ваш мир! И вы мне нужны менее всего!

Сонхейд в трусах — очаровательное зрелище: мускулистый, жилистый и волосатый — мрачно смотрел на меня. Мрачно и зло.

— Я вас не трогала! — снова срываюсь на крик. — Ни вас, ни вашего зверя! Я к вам не приставала! Я вообще ехала составлять очерк о Бродике! За что мне все это?

Оборотень продолжал молчать, с нарастающей злостью. Он просто злился. Холодел взгляд, сужались глаза, стягивались в одну линию губы, и желваки ходуном ходили на скулах. Жуткое зрелище.

Жуткое и пугающее. Вот только я тоже разозлилась и родная подушка полетела в оборотня со всей моей силы. Куда она там попала я не видела — молча развернулась и просто ушла в ванную. Там, стоя перед зеркалом посмотрела на зареванное лицо, покрасневший и опухший нос, глаза красные... Вид у меня был — краше в гроб кладут. И с ошейником!

Спустя три минуты и еще два сломанных ногтя, я вышла из ванной, с намерением запустить ошейником в некоторых — но в комнате было пусто. Окно оказалось вновь закрыто, дверь так же, мокрых брюк на полу не было, и даже одеяло сэр маньяк вернул на постель и заботливо расправил. Подушка была там же. Самого Сонхейда не было нигде.

Нет, я не доверяла лэрду — я тщательно обошла все в комнате, заглядывая, куда только можно было — Сонхейда не было. Зато под прикроватной тумбочкой обнаружилась ручка, а отсутствие бумаги меня не смутило!

* * *

Снова этот странный сон — я бегу по зеленому лугу, среди цветущих кустов, в небе сияет яркая полная луна... Но это не было приятным сновидением, и бежала я не наслаждаясь ночью... Я пыталась спастись, я мчалась изо всех сил, срывая легкие, оглушенная биением собственного сердца, я бежала падая и поднимаясь вновь, не обращая внимания на боль в содранных ладонях и коленях, не останавливаясь ни на миг... Потому что он настигал меня... Мой самый жуткий из кошмаров.

Волк!

Огромный, серебристо-серый, слишком быстрый, чтобы я могла убежать, слишком безжалостный, чтобы я могла решиться остановиться... И он настиг меня! Я упала, поскользнувшись на мокрой траве, прокатившись по ней и сбирая коленки до крови, а когда остановилась — волк стоял надомной, и смотрел янтарными светящимися глазами. В этом взгляде не было злости, не было ярости, только вопрос — безмолвный вопрос, на который у меня не было ответа...

* * *

Я подскочила, ощущая, как кто-то касается моих волос.

— Все хорошо, Ким, — прозвучал очень знакомый голос, и кто-то поменял мне подушку, — она просто мокрая. Спите. Все хорошо, я рядом.

И вновь упав на постель, вырубилась почти мгновенно.

* * *

"Прочти подушку!" — гласила надпись на моей ладони.

Недоуменно смотрю на собственную ладонь, и пытаюсь вспомнить, что я здесь делаю и к чему это странное сообщение. Вспомнила — вчера у нас машина застряла на дороге, мы с Тэдом пришли сюда, я осталась ночевать, а они заночевали в деревне. Это я помню, а вот когда сделала надпись? И что вообще означает "Прочти подушку"?

Сев на постели, взяла подушку — та была девственно чиста. Сняла наволочку — та же история. К чему надпись?

Открылась дверь, пропуская смотрительницу с подносом. Это для меня? Странно, это не гостиница, впрочем, и в гостиницах нет такого сервиса.

— Доброе утро, мисс Ким, — сказала Арида, проходя к столу у окна. — Как вы себя чувствуете?

— Доброе утро. Спасибо, хорошо, — мне что-то в этой ситуации не нравилось, и я никак не могла понять что.

— Для вас оставили подарок, — смотрительница улыбнулась мне и крикнула кому-то, заносите.

В следующее мгновение я натянула одеяло до подбородка, потому как двое высоких мужчин с излишне длинными руками внесли огромную охапку длинных ярко алых роз и букет из конфет. И то и другое разместили на полу рядом с постелью, и не глядя на меня, вышли. А Арида стояла и с улыбкой смотрела на растерявшуюся меня.

— Сэр Сонхейд просил передать свои извинения за то, что напугал вас вчера, — произнесла она.

— Да я не испугалась, — осторожно встаю с постели. — И вообще не понимаю-зачем?

— Ложитесь обратно, — Арида достала столик для еды в постели, — я вам сейчас все накрою.

— Ммм? -я склонилась над розами, вдохнула приятный, с оттенками малины аромат.

— Спасибо, я могу позавтракать и в столовой. Смотрительница понаблюдала за тем, как восторженно касаюсь роз, и надышаться ими не могу, а затем скомандовала:

— В постель, мисс Ким. Вы вчера замерзли, можете простыть, так что в постельку, а я вам столько вкусненького принесла...

И тут где-то внизу, раздался женский рык:

— Где она?!

Я вздрогнула и посмотрела на Ариду — смотрительница стала откровенно странной! Глаза словно засияли мягким желтоватым светом, зубы оскалились, нос дернулся так, словно женщина была в ярости. Но увидев мой взгляд, смотрительница мгновенно заулыбалась и повторила:

— Ложитесь в кроватку, мисс Ким, вам отдыхать нужно.

И я почему-то легла, а едва Арида разместив столик, разложила тарелки, все же спросила:

— Все хорошо?

— О, с вашим появлением я начинаю на это надеяться, — загадочно ответила смотрительница.

После чего стремительно вышла. Я же сняла блюдце с чашки и искренне удивилась — зеленый чай с жасмином. Как она узнала? Мой самый любимый чай, мне его за всю поездку по Шотландии ни разу не подавали. Обняв чашку ладонями, вдохнула любимый запах и тут услышала:

— Хэс аверрр гр! — голос был все тот же женский и до крайности неприятный. А после кто-то открыл мою дверь... Дверь тут же закрылась, так ни кого и не впустив, и в коридоре я услышала отрывистое от Ариды:

— Эсар, Грев!

Затем визг, рычание, причем рычание звериное, а после исчезающий вой, вперемешку со странными словами. Когда вошла Арида я округлившимися от удивления глазами, продолжала смотреть на двери, все так же обнимая ладонями чашку.

— А, сумасшедшая из деревенских, — весело сказала смотрительница, чем-то очень довольная.