Замок Оборотня

Елена Звездная — Замок оборотня

Опять этот странный сон — я бегу по зеленому лугу, среди цветущих цветов, в небе сияет яркая полная луна... Но это не было приятным сновидением, и бежала я не наслаждаясь ночью...

Я пыталась спастись, я мчалась изо всех сил, срывая легкие, оглушенная биением собственного сердца, я бежала падая и поднимаясь вновь, не обращая внимания на боль в содранных ладонях и коленях, не останавливаясь ни на миг... Потому что он настигал меня... Мой самый жуткий из кошмаров.

Волк!

Огромный, серебристо-серый, слишком быстрый, чтобы я могла убежать, слишком безжалостный, чтобы я могла решиться остановиться...

Мой бесконечно жестокий волк...

* * *

Я подскочила, едва услышала надрывный звон будильника. Сердце болезненно сжималось, дыхание прерывистое, по щекам слезы, горло опять сорвала криком. Господи, да когда же это прекратится?! Меня не спасало ничего — ни успокоительные, ни поход к психотерапевту, ни даже попытка спать с подругой, чтобы не оставаться одной в пустой квартире. Все без толку — один раз в месяц, в момент, когда на небе царствовала полная луна, мне снова и снова снился один и тот же кошмарный сон!

С того самого дня, когда на наш студенческий лагерь напала стая волков... Газеты писали "Одичавшие собаки разорвали двенадцать охотников, и едва не стали причиной гибели студентов"...

Полиция заявила нам то же самое, сообщив, что в тех лесах волки не водятся.

И я бы поверила, если бы в тот самый день парни из соседнего лагеря не охотились именно на волков, а Дик Эванс не показывал бы нам серую шкуру этого животного, выпрошенную у охотников...

Шкуры в уничтоженном стаей стане так и не были найдены, да и мужчин в странном охотничьем лагере, возле которого нам так не повезло разбить свой, было значительно больше, чем двенадцать... Но нам никто не поверил.

Зазвенел телефон, вырывая из жутких воспоминаний.

Рывком поднялась, дошла до стола, приняла вызов. Сонный голос Тэда сообщил:

— Вылет перенесли в связи с погодными условиями... Чет вроде гроза надвигается.

— Черт,— все что ответила я.

— И тебя с добрым утром, — зевнул он,— собирайся, заедем через полчаса.

— Таки на машине? — простонала я.

— Прости, малыш, нас ждут через два дня, так что добираемся на полноприводном монстре, переплывем паромом и здравствуй замок Бродик. Собирайся.

Учитывая, что мы уже не первый день бороздим просторы Северной Шотландии, информация не радовала. Радовало другое — замок Бродик был последним в списке достопримечательностей нового туристического маршрута.

Я включила ноут, просмотрела сделанные накануне фотографии — неплохо для непрофессионального фотографа, на мой взгляд, хотя Стив считал совершенно иначе, ну так ему по статусу положено, он у нас профессионал фотовспышки, на мне текстовое наполнение сайта новой туристической компании "ДэкТур".

Подняв руки вверх — потянулась всем телом, болело все, каждая мышца, что не удивительно, учитывая разъезды сутками, плюс жуткий ночной кошмар. Но работа мне все равно нравилась, до начала занятий в университете оставалось еще полтора месяца, и платили заказчики очень неплохо, а главное наравне со Стивом и Тэдом, что расстраивало их, уравненных в оплате со студенткой, но очень радовало меня.

К тому моменту как я, побросав все в рюкзак, выходила из номера, на улице уже раздавался противный сигнал надоевшего до одури автомобиля, взятого напрокат две недели назад. Так как я ночевала в гостинице на побережье, а парни обычно выбирали отели при пабах, в которых вовсю приобщались к местному пиву, они обычно каждое утро будили меня вот этим сигналом. Благо сегодня позвонить удосужились. Машина просигналила повторно. Противный, протяжный, долгий гудок! Я выхватила телефон, набрала последний входящий, и, сбегая по деревянным ступеням, вдохновенно проорала в трубюку:

— Какого черта, Тэд?!

На том конце раздался дружный мужской гогот.

— Сволочи! — выругалась я и прервала звонок.

Зла на них не хватает.

Сбежав на первый этаж, в который раз скрипнула доской на последней ступеньке, и едва не сбила миссис МакСаливан.

— Кимми, деточка, — выглядела владелица гостиницы встревоженной, — как вы себя чувствуете?

— Хорошо, — я даже улыбнулась.

— Да? — недоверчиво переспросила она. — Кимми, а вы хорошо спите?

Моя фальшивая улыбка сошла на нет и я тихо спросила:

— Слышали?

Вообще в гостинице из постояльцев я одна ночевала, хозяева спали на первом этаже, даже не думала, что так слышно будет.

— Да я к вам бежала, так кричали, уж думала, напали на вас, а как будильник зазвенел вы и умолкли.

Стыдно стало. Очень.

— Меня часто по ночам кошмары мучают, — нехотя призналась.

Женщина посмотрела с сочувствием и задала привычный вопрос:

— Когда вернетесь?

— Дня через два, — настроение поползло вверх, — и будем собираться домой.

— Вот оно как, — женщина улыбнулась, — а я вам корзинку собрала.

Я покинула гостиницу в преотличном настроении, неся термос с кофе и корзинку с сэндвичами и булочками, добрая миссис МакСаливан не оставляла меня голодной, даже когда времени на завтрак не было совершенно. И вот я иду, подставляя лицо раннему прохладному ветерку, не отрываю злого взгляда от Тэда, который весело и нагло помахал из окна у водительского сидения,как вдруг Тэд перестает улыбаться и начинает мне активно махать.

Утро было хоть и раннее, но шумное — рыбный базар, вообще день рыночный, поляки шумно обсуждающие что-то на своем, глухой рокот гаэльского наречия, рев животных, ну и прорвавший пелену шума сигнал нашего вездехода "Дискавери"... Я недоуменно смотрела на Тэда, а тот хлопнул себя по лбу и указал мне в сторону...

Медленно поворачиваю голову...

Скрип тормозов, ощутимый удар, и мой термос, полетевший в лобовое стекло серебристого автомобиля...

-Ким!— заорал Тэд выбегая из машины.

С другой стороны выскочил Стив, а я, потрясенная случившимся, продолжала стоять. Кофе черными струйками стекал с лобового стекла, прокладывал ручейки по капоту... Липкие ручейки, миссис МакСаливан сахара никогда не жалела. А на лобовом стекле медленно и рвано разрасталась трещина...

-Кимми! — Тэд подлетел, схватил за плечи, потряс, основательно. -Ты куда смотрела, безголовая?

Стив его оторвал от меня, и задал прямо противоположный вопрос:

-Цела?

Молча потерла бедро, удар был слабым, владелец машины успел затормозить, и я не пострадала, чего нельзя было сказать о серебристом и явно дорогом автомобиле с затонированными, почти черными стеклами, полностью скрывающими водителя... Хотя вот сейчас стекло грозило показать все что скрыто.

-Проклятие,— выругался Тэд, глядя на то, как осколки термоса скользят по капоту, уносимые пересыхающими ручейками крепкого черного кофе.

А я просто в ужасе смотрела на автомобиль, представляя стоимость его лобового стекла и уже прощаясь со всем выданным заказчиком авансом.

Водительская дверь распахнулась, и как-то гневно у нее это вышло, в следующее мгновение из машины вышел владелец с каменным, побелевшим от гнева лицом и крепко стиснутыми губами. Глаза водителя, которому просто сильно не повезло встретиться со мной, были скрыты за темными солнечными очками, но вот взгляд, холодный и прожигающий я почему-то ощущала.

— Э, приятель, — Тэд как старший в группе решил разобраться сам, для чего шагнул к высокому, не менее шести футов владельцу пострадавшего автомобиля, — слушай, мой страховой агент...

Мужчина медленно протянул руку к лицу и снял очки, одарив Тэда ледяным взглядом. Тэд умолк. Я теперь просто стояла, опустив голову, и больше даже не делала попытки взглянуть на владельца покореженного мной автомобиля, но даже в таком положении видела его явно дорогие туфли и серебристо-серые брюки. Мимо нас проезжали машины, рынок продолжал гудеть, кофе в разбитом термосе закончилось и теперь при взгляде на капот автомобиля не возникало ассоциации с выражением "все реки текут".

— Простите, — в напряженном молчании спутников и надменном пострадавшего, пробормотала я.

Две ноги в дорогих туфлях обошли дверцу и мягко направились ко мне. И как-то сразу странное ощущение нереальности происходящего настигло — слишком мягко двигался владелец пострадавшего автомобиля. И слишком неотвратимым казалось мгновение, когда он подойдет.

Подошел.

— Я случайно, — да, жалкая попытка оправдаться.

И тут прозвучал вопрос, которого я совершенно не ожидала.

— Мы знакомы? — низкий, хриплый, как отдаленный раскат грома голос, заставил вздрогнуть.

Вскинув голову, удивленно посмотрела на мужчину. Серебристо-серые, хоть и не седые волосы, странные желтоватые глаза, смуглое властное лицо, широкие плечи, руки, чуть длиннее нормы, но ему это почему-то шло, и холодный, внимательный, какой-то звериный взгляд.

— Нет, — ответила я, отступая, — знаете, были бы знакомы, я бы вас точно не забыла.

Янтарные глаза сузились, пристальный взгляд заледенел.

— Вы уверены? — последовал вопрос.

Отступив еще на шаг, я испуганно ответила:

— Да вы производите незабываемое впечатление, это первое и второе — я впервые причиняю вред хоть какому-то автомобилю, правда. Раньше такого не случалось. И знаете, я... я могу вам выписать счет, и...

Незнакомец мягко склонил голову к левому плечу... вот только жест оказался каким-то звериным!

— Мы знакомы, — от его утверждающего ледяного тона, дрожь пробирала.

В следующее мгновение, незнакомец развернулся и вернулся в автомобиль. Сдав задним ходом, объехал меня, и вскоре просто исчез за поворотом. Я, Тэд и Стив так и остались стоять посреди дороги, в окружении любопытствующей толпы.

— Ты его точно не знаешь, — вдруг сказал Тэд.

— Ты врать не умеешь, — добавил Стив.

— А вообще здорово отделались, удачно мужик обознался. Все, по коням.

"По коням" — это у Тэда значит садимся в машину.

— Я тебе другой кофе куплю, пошли, — утешил Стив.

А у меня в голове продолжало звучать пугающее "Мы знакомы".

* * *

Гроза действительно разразилась. Жуткая, громыхающая всем небом, с яркими молниями, то и дело рассекающими небосклон. Выл ветер, пригибались деревья, дождь лил стеной, и мы двигались с максимальной скоростью двадцать миль в час. Хуже другое — система навигации отказала часа два назад.

— Черт, черт, черт, черт! — Стив стучал навигатором о раскрытую ладонь. — Черт!

— Помогло? — издеваясь, поинтересовался Тэд.

— Черт! Слушай, мы все равно едем по асфальтированному шоссе, куда-нибудь да приедем в любом случае, — Тэд всегда был оптимистом.

— Расслабься, док, хватает нам рефлексирующей Ким.

— Черт! — в очередной раз выругался Стив.

Я сидела на заднем сидении, поджав ноги и глядя в стекло... Из-за ударяющихся капель практически ничего видно не было, но я почему-то продолжала смотреть. Когда началась гроза, мы искали дом, хоть какой-то, но дорога оказалась пуста, а однообразный пейзаж даже не намекал на присутствие здесь человека. Потом мы стояли некоторое время, в надежде переждать непогоду. В итоге замерзли, а гроза только усилилась — лучше бы и не останавливались.

— Связь ловит? — в который раз спросил Тэд.

Тоскливо смотрю на телефон — ни единой антенки, и так уже больше часа.

— Что это за гроза такая? — взревел Стив.

Он и так замкнутое пространство не переносит, а тут еще и связи нет, и ощущение, словно мы в сумерках, хотя по времени еще и полдень не наступил. Внезапно впереди показался неясный свет. Тэд подался вперед, стараясь разглядеть его источник, я тоже потянулась, Стив просто устало смотрел в окно, затем хмуро сказал:

— Да сворачивай уже.

— Опасно с дороги, тут хоть асфальт, а там?

— А там жилье, — мрачно заметил Стив. — И потеплее, чем здесь, сворачивай.

— А если застрянем? — Тэд притормозил, но и покидать дорогу не хотел.

— А если машина заглохнет? — напирал Стив.

Я не вмешивалась, в первую очередь, потому что не послушают — проверено, да и не знаю что сказать. С одной стороны съезжать с дороги страшно, с другой жутко в такую грозу оставаться в машине, и ползти с минимальной скоростью, потому что не видно ничего.

— Сворачивай, Тэд, мы непонятно куда едем, бензина осталось мизер, до заправки неизвестно сколько, сворачивай.

Да, с топливом не угадали — собирались заправиться по дороге и вот результат. От того и кондиционер на обогрев не включали во время остановки, чтобы бензин на работу двигателя не тратить.

— А если там никто не живет? — упорствовал Тэд.

— Ага, а свет возник сам по себе!

— Ну... шаровая молния, например...

— Сворачивай, тут метров сто до дома, ты больше разговариваешь, чем ехали бы, — выдвинул последний аргумент Стив.

Тэд сжал могучими руками руль, задумался, бросил тоскливый взгляд на датчик топлива, и решительно крутанув руль, нажал на газ. Дискавери взревел, пересекая довольно высокий бордюр, но вездеход с задачей справился, и понес нас по ухабистой не асфальтированной дороге. Ста метров расстояния тут не было — имелось гораздо больше. И мы все ехали по дороге, уходящей вверх, к свету, который, словно издеваясь, удалялся и удалялся, а потом машина забуксовала. Тэд выжимал из полноприводного автомобиля все, что только мог. Он то пытался ехать вперед, то сдавал назад, но ничего не выходило. Я, стараясь не нервничать, гипнотизировала экран телефона, надеясь на восстановление связи, а Стив просто молчал, понимая, что если скажет хоть слово — Тэд просто взорвется. Атмосфера в машине была напряженная, звук буксирующих колес заставлял прислушиваться в ожидании хоть каких-то подвижек машины, а еще шум разбивающихся о крышу машины капель...

Через пятнадцать минут Тэд заглушил двигатель и молча повернулся ко мне. На Стива не смотрел, видимо слишком злой на него.

— Ким, надевай куртку, в машине оставаться глупо, а бензина у нас... практически и нету. Нужно идти к этому свету, чтоб его. Стив остаешься в машине.

Я бы предпочла быть на месте Стива, а не тащиться под дождем на скользкой дороге, но Тэд вспыльчивый, окажись он с напарником на улице, может и в морду дать, у него бывает. Не зря Стив сейчас сидел молча, даже дышать боялся. Стоило просто открыть дверь, и я была уже наполовину мокрая. Непонятно зачем вообще надела куртку — она не спасала, дождь стекал по волосам за шиворот и минуты не прошло как сухого места на мне не осталось.

— Давай по дороге вверх, я догоню, — крикнул Тэд, склоняясь над передним правым колесом.

Молча побрела под проливным дождем, стараясь держаться за траву, чтобы не поскользнуться. Тэд действительно попытался догнать, но когда почти поравнялся со мной, поскользнулся, упал, проехал несколько метров вниз прежде, чем поднялся. Втянув голову, подождала пока он встанет и проклиная погоду, Стива, бензин в конце концов, не поднимется ко мне. Затем медленно побрела вверх по дороге, вглядываясь в неясный свет, полускрытый пеленой холодного дождя. В кроссовках противно чавкало, джинсы липли к ногам, куртка намокла и отяжелела — я в жизни так не замерзала. А свет, к которому мы шли, казался все таким же далеким. Тэд уже ничего не говорил, даже на ругань сил не было, оставалось лишь механически переставлять ноги, следя за тем, чтобы не упасть и игнорируя холод.

Не знаю, сколько мы так шли, казалось, что целую вечность, и где-то в душе я была очень рада что не осталась в машине — с ума сошла бы уже от переживаний.

— Ким, стена! — донесся голос Тэда.

Остановилась, посмотрела в направление, куда он указывал, и действительно увидела стену — массивную, постройки примерно века пятнадцатого, серую, тяжелую, каменную.

— Идем вдоль, — проорал Тэд, — мы у какого-то замка.

Информация обрадовала. Раз замок — значит туристический центр и тут есть и гостиницы поблизости, и заправки и вообще цивилизация. При одной мысли о горячем душе идти стало намного легче, даже настроение немного поднялось.

— Мы, наверное, с другого склона подъехали, — орал спешащий ко мне Тэд, — сейчас обойдем и выйдем на главную дорогу.

— Наверное, — ответила я.

— Что? — Тэд меня не расслышал, что не удивительно.

Просто махнула рукой и пошла вперед. Под стеной дорогу развезло сильнее, тут вода так не стекала вниз, и вскоре я была в болоте по колено, а шагать становилось все сложнее. И все же я шла, придерживаясь рукой за стену и радуясь, что тут хоть ветра нет. А потом как-то совершенно неожиданно нога вступила на твердую поверхность. Я даже вздрогнула, то ли от неожиданности, то ли в очередной раз содрогнувшись от холода. Остановившись, посмотрела на тропу, и поняла, что здесь уже стоят каменные плиты. Чуть не разревелась от счастья, махнула отставшему Тэду, и медленно побрела дальше.

Надежда на то, что вот прямо сейчас будут ворота, растаяла шагов через двести, когда уже не радовал даже факт твердой поверхности под ногами. Мы все так же монотонно шли вокруг стены, все так же бесконечно лил дождь, разве что становилось все холоднее, а сил уже не осталось.

Тэд отстал безнадежно, я видела его шагах в пятидесяти, смутными размытыми дождем очертаниями, несколько раз останавливалась, ждала, но едва начинала идти Тэд снова безнадежно отставал. В очередной раз просто села на пол, дождалась пока дойдет, и только после этого поднялась.

— Ты как? — хрипя, спросил он.

— Норм, — я потянула его за собой.

И тут случилось невероятное, почти чудо — мы увидели ворота!Огромные, массивные, окованные железом деревянные ворота.

— О, господи, — не сдержалась я.

Тэд, опираясь руками о полусогнутые колени, некоторое время пытался отдышаться, потом плюнул на это и пошел стучать в ворота, потому как иных способов привлечь внимание мы так и не обнаружили.

— Ким, тут даже видеокамер нет, — заметил Тэд.

Я просто молча смотрела на массивные ворота — такое ощущение, что поднимали их не часто, совсем. А краски или лака они в жизни своей не видели — либо реставраторы потрудились на славу, либо я ничего не понимаю.

— Да что это такое! — Тэд от отчаяния начал колотить в ворота ногами. — Открывайте уже!

Дождь неожиданно стал слабее, и теперь я, стоя у стены, увидела окружающие горы. Покрытые зелеными лесами, уходящие вершинами в облака и... не особо характерные для Шотландии. Сердце вдруг сжалось.

— Тэд, — осторожно позвала я.

Грянул гром и дождь снова стал непроницаемой завесой, скрывая странный пейзаж, а Тэд меня и вовсе не услышал. Внезапно загрохотало что-то за стеной, в следующее мгновение ворота не раскрылись — начали опускаться.

— Да что с ними? — вопил Тэд, отскакивая в сторону и увлекая меня за собой.

— Могли бы и калитку служебную сделать, мы не туристическая группа, чтобы перед нами все церемонии соблюдать.

Я молчала — что-то внутри меня говорило, что нужно бежать. Бежать так быстро, как только понесут ноги, мчаться прочь, пусть даже и оставив машину. Но этому чему-то противоречили доводы здравого смысла, утверждающие что это всего лишь замок, а пейзаж... мы же долго поднимались, к тому же могло просто померещиться и... Ворота с грохотом упали на землю, натянув толстые черные цепи, в следующее мгновение мы услышали дружелюбное:

— Чего стоим? Заходите, промокли же совсем!

Голос принадлежал высокому мужчине, вышедшему на этот импровизированный мост.

— Мы не одни, — Тэд пошел к нему, и повел меня следом. — Мы тут съехали с дороги, машина застряла в грязи, и там остался наш приятель.

— На южном склоне? — уточнил мужчина.

Мы переглянулись и пожали плечами одновременно.

— Не местные значит, — сделал вывод служитель замка. — Что ж, мисс, вы ступайте в замок, вас там встретят и обогреют, а вы, сэр, идемте со мной. Машину нам не вытащить, дорогу развезло, но хоть друга вашего приведем.

Мне кивнули на дом, и мужчина размашисто направился в сторону, откуда мы пришли, Тед крикнул мне:

— Давай в дом, Ким, — и пошел за ним.

А я почему-то осталась стоять — идти не хотелось. Совсем не хотелось. И Тэда отпускать, и вообще...

— Мисс, идите в дом, — перекрывая шум дождя, крикнул смотритель замка, — ворота сейчас поднимут же, одна останетесь!

И отбросив все сомнения, я наступила на деревянный настил. Прошла по мокрому, разбухшему от дождя дереву, но едва подошла к проему... Меня что-то словно остановило. И я так и застыла под проливным дождем, страшась войти в ворота. Не могу понять что не так! Я замерзла, я продрогла, мне очень холодно и устала я так, что на ногах едва держусь... Но я не хотела заходить в этот замок! До крика не хотела! И я замерла в проеме ворот, вглядываясь в каменный двор, смутно различая дверь светлого дерева, ведущую в замок...

Дверь открылась, на пороге показалась темная фигура. И я услышала женский крик:

— Мисс, входите, жду же!

И даже стыдно стало за все свои опасения. Я решительно ступила на дворик, пробежалась по скользким камням, поднялась на ступени и вдруг подумала "А откуда она знала, что я мисс?". Если бы не голос, я бы в жизни не поняла, что на порог вышла женщина... Жутко так стало. С другой стороны, ей, наверное, смотритель позвонил, вот миссис и вышла, а тут себе напридумывала.

— Поторопитесь, — женщина отошла, пропуская меня, — я Арида.

— Ким, — представилась я, вступая в тепло.

А здесь было так тепло! Теплый воздух словно принял в радушные объятия, и теперь убаюкивал уютом темной гостиной замка, огромным жарко натопленным камином, ароматом сдобы, сладким ощущением дома.

— Вы мокрая вся, — причитала вокруг меня полноватая, но высокая и судя по движениям очень сильная черноволосая женщина. — Снимайте куртку и обувь, сейчас приготовлю вам ванну, и дам сухое, чтобы переоделись.

— Да мне только согреться у камина и...

— Не спорьте со мной, — как-то слишком властно приказала женщина, затем уже мягче добавила, — у нас так редко бывают гости, так что мне приятно за вами поухаживать.

— Не удивительно, что редко, — усмехнувшись, сказала я, — здесь склон неподъемный.

Замерзшее и окоченевшее тело слушалось плохо, а потому я была откровенно благодарна Ариде за помощь, правда кроссовки сняла сама.

— Идите за мной, — это снова прозвучало как приказ, но в Шотландии у многих женщин властный характер.

И шлепая босыми ногами, я шла по деревянному полу, вслед за этой странной, видимо, женой смотрителя замка. Несмотря на состояние усталости, я все же рассматривала это в высшей степени занимательное строение — замок был не большим, но очень... обжитым. Деревянные натертые до блеска полы, камин этот огромный и жарко натопленный, чучела животных по стенам, ковры на каменных ступенях — уютно, хоть и немного дико. И немного жутко. Попытавшись нарушить пугающее меня молчание, я почему-то сказала:

— Со мной еще Стив и Тэд, — женщина обернулась, странно на меня посмотрела. — Они скоро подойдут.

Арида продолжила идти наверх, ничего мне не ответив. И какие-то страхи снова нахлынули, непонятно вообще почему. А вот едва поднялись на второй этаж, она вдруг сказала:

— Мы приготовили для вас комнату окнами в сад, думаю, вам так будет привычнее.

— Сспасибо... — ответила я, не совсем понимая, о чем речь.

Женщина провела меня по широкому каменному и от того сумрачному коридору, подошла к одной из дверей, распахнула и отошла, открывая проход для меня.

— Здесь все соответствует вашему времени, — это прозвучало как-то странно.

"Наверное, гаэльское наречие для нее привычнее английского, — подумала я, — вот и допускает ошибки".

Шлепая босыми ногами, вошла в комнату — просторная, теплая, минимум мебели, дверь приоткрытая видимо в ванную, так как оттуда доносился шум воды.

— Раздевайтесь, — сказала Арида, — вот и вода уже набралась.

— Вода? — переспросила я. — Вы же только собирались ванную наполнять...

— Да? — чуть насмешливый вопрос. — Вам послышалось, я сказала, что ванную уже приготовила. Раздевайтесь, иначе заработаете воспаление.

Горячая ванная — именно то что требовалось сейчас моему измученному телу, но... Мне во всем этом что-то совсем не нравилось и я никак не могла понять что. В любом случае нужно было сделать все, чтобы не заболеть, а уже потом буду думать, что делать дальше.

— Когда придут Стив и Тэд вы...

— Непременно позову, — заверила Арида. — Давайте помогу вам, вы вся ледяная просто.

Смотрительница помогла мне с рубашкой и свитером, да и джинсы расстегнула она — мои окоченевшие пальцы с такой задачей не справлялись. А едва стянув мокрые брюки, я направилась в ванную, очень современную для такого древнего замка, словно ремонт здесь совсем недавно сделали. И ванная была просто мечта — большая, двухместная, и очень удобная.

— Господи, как я об этом мечтала, — простонала я, опускаясь в воду.

В гостиницах только душ доступен, а тут просто... просто...

— Простите, а это гостиница? — спросила я, у Ариды, стоящей в дверях.

— Ммм... гости бывают, — ответила женщина.

После чего я осталась одна, блаженствовать в ванне.

* * *

Не знаю сколько времени провела вот так, нежась в пене и теплой воде, выходить не хотелось совершенно. За окном все так же шел дождь, но уже значительно слабее прежнего. Так что, вымыв волосы я просто лежала, прислушиваясь к звукам. А потом услышала сигнал машины, скрип опускаемых вновь ворот...

— Приехали! — ликующий крик. Мой.

Торопливо поднявшись, я наспех обмотала голову полотенцем, кое-как подсушила волосы, едва вытерлась и, надев халат, помчалась в гостиную. Пробежала по коридору, выскочила на лестницу и замерла, услышав:

— Где наша гостья?

От звука этого голоса у меня сжалось сердце, а дыхание перемкнуло.

— Девушка продрогла совсем, — ответила Арида, — я оставила ее в ванной.

И, казалось бы, ничего такого, но почему-то от тревоги все тело вдруг стало слабым, я едва на ногах удержалась, глядя, как в гостиную замка входит... тот самый владелец дорогого автомобиля.

И отсюда, сверху, я вдруг поняла, что у него широкие, очень широкие плечи, и рост крайне внушительный. А мужчина в сером костюме вошел, на мгновение остановился, затем стремительным движением вскинул голову. И я могла поклясться — его янтарные глаза светились в полумраке.

Вздрогнув всем телом, я так и осталась стоять, а хотелось бежать прочь, пусть даже и босой в одном халате. Но я стояла, не отрывая взгляда от странных янтарных глазах, и не в силах вымолвить хоть слова, а хотелось кричать.

Мужчина долго смотрел на меня, затем криво усмехнулся, и я услышала вопрос:

— Как вы себя чувствуете?

Вздрогнув повторно, почему-то вместо вежливого "я в порядке, спасибо", спросила:

— А Тэд и Стив...

— Ваши спутники? — чуть насмешливый вопрос. — В деревне, вернуться попозже, сейчас вытягивают машину с дороги.

— Вытягивают? — переспросила я. — Как?

— Автосервис, — ответил мужчина, продолжая рассматривать меня странным, тяжелым взглядом.

И почему-то такое ощущение, что мне лгут. Хотя зачем? Врать ему было совершенно не зачем. И вообще после случившегося на дороге, мне следовало, как минимум извиниться.

— Простите, за ваш автомобиль, — с трудом подбирая каждое слово, сказала я, — мне очень жаль, что так случилось, я не хотела.

Странная, очень странная улыбка и тихий ответ:

— Я знаю.

В гостиной повисла неловкая пауза. Я просто не знала, что ему сказать, учитывая, что формы вежливости предполагают вариации на тему "ну что вы, не стоит беспокоиться", или на крайний случай "вот номер моего страхового агента", ни никак не "я знаю". Но странный мужчина видимо счел достаточным эти слова, повернулся к стоящей в проходе Ариде, и я услышала тихое:

— Покорми ее, я буду позже.

После чего развернулся и просто ушел. В дождь. И я все ждала шума мотора, или опускаемых ворот — но ничего не было. Только дождь.

— Мисс, — вырвал меня из размышлений голос смотрительницы, — вы же мокрая. Давайте переодеваться и ужинать.

— Я ребят подожду, — тихо ответила, все пытаясь понять, что мне так в этой ситуации не нравится.

— Да их скорее всего в деревне покормят, — сказала Арида, — я Гера подожду, а вы давайте, там платье положила, тапочки не забудьте, и спускайтесь, я вам в столовой накрою.

Мне ничего не оставалось, кроме как вернуться обратно в ту комнату. Там действительно лежало оставленное на постели платье — теплое, шерстяное, чуть выше колена, а вот белья не было. Свое мокрое я надевать не стала. Натянув платье расчесала еще мокрые волосы, обула тапочки, которые скорее балетками были, и поспешила вниз.

— Арида, — мой голос разнесся по гостиной, — Арида, а где у вас телефон?

— Телефон? — донеслось приглушенное справа.

Сбежав по лестнице, пошла на звук и распахнув двустворчатые двери и оказалась в светлой, семью окнами столовой. Окон тут было много, а стол всего один и там не поместилось бы больше семи человек.

— Телефона у нас нет, — Арида кивнула на ближайший к ней стул, — садитесь.

— Как нет телефона, — я осталась стоять в дверях.

— Это замок, мисс, — несколько укоризненно сказала смотрительница.

— То есть ванная и туалет есть, а телефона нет? — я ничего не понимала.

— Телефона нет, — терпеливо повторила женщина. — Садитесь, остывает.

— Почему нет? — я все никак поверить не могла, но послушно прошла и села, перед тарелками, расставляемыми Аридой.

— В деревне есть, — снимая крышку с блюда, успокоили меня. — У хозя...сэра Сонхейда так же.

Я с некоторым недоумением переспросила:

— Сэра Сонхейда?

— Владельца замка, — пояснила Арида. — Вы разговаривали с ним?

Хороший получился разговор "Простите, я разбила вашу машину, и

мне жаль", "Я знаю". А вот что он знает — не понятно.

— Да, — очередная странная улыбка, — попросите его.

И Арида просто ушла, оставляя меня с ужином... или обедом? По времени это должен был бы быть обед, но почему-то казалось, что сейчас вечер. Рыбный суп, овсяная каша и жареный лосось — оказались очень вкусными, но от странного чувства, что все очень и очень плохо — не отвлекли. Мне казалось, что за мной наблюдают, хотя откуда?

За окнами шел дождь, дверей тут имелось всего две — одна двустворчатая вела в холл, вторая небольшая, видимо на кухню, больше тут ничего и не было, только пара картин изображающих горный пейзаж на стене и собственно стол со стульями. А чувство, что чей-то взгляд буравит затылок, не отпускало. Не отпускало и ощущение неправильности происходящего.

Дверь в кухню открылась, впуская Ариду несущую чай.

— Я вам черный заварила, — сообщила женщина, — а вы какой обычно пьете?

— Зеленый, с жасмином, — призналась я.

Смотрительница как-то по-доброму улыбнулась и кивнула. Правда, не понятно к чему был этот жест согласия.

— Если хотите, чай можно пить перед камином в гостиной, там очень уютно.

Я подумала и решила не отказываться.

— Только давайте я вам помогу стол убрать... — начала и осеклась.

Потому что Арида широко улыбнулась, и я разглядела совсем неправильный прикус, пугающий, если быть откровенной.

— Сама уберу, идите в гостиную, — хрипло сказала женщина.

Подхватив чай, торопливо покинула столовую, боясь даже обернуться. Поскорее бы вернулись Тэд и Стив.

* * *

В гостиной ближе всего к камину располагался широкий мягкий диван, чуть дальше кресла, и потому я на диване устроилась, подтянув ближе журнальный столик. Осторожно разместив на нем чашку с чаем, я потянулась к имеющимся тут журналам. А их было много, и все женские. Правда почему-то возникло ощущение, что их скопом смели с лавки и принесли сюда. И журналы все были глянцевые, в основном модные издания, я такие не читала.

Просмотрев стопку, нашла путеводитель по достопримечательностям Шотландии, и с интересом начала просматривать станицы.

— Любите читать? — невольно вздрогнула от голоса беззвучно подошедшей Ариды.

— Да, — не стала я скрывать.

— Классику? — очередной вопрос.

Смотрительница сдвинула журналы, и разместила на столике широкую тарелку с печеньями, маленькими ягодными булочками, конфетами ручной работы. Очень дорогими конфетами.

— Что-то не так? — заметив мой напряженный взгляд, спросила Арида.

— Кконфеты, — пробормотала я.

— Сэр Сонхейд привез, я решила и вас угостить. Так что вы любите читать?

— Фантастику, — я продолжала рассматривать журнал, искоса поглядывая на присевшую рядом смотрительницу.

— А вы?

— Не люблю читать, — резковато ответила она.

После такого ответа пропало всяческое желание что-либо спрашивать, но я просто не могла молчать:

— А Стив и Тэд...

— Будут позже! — женщина стремительно поднялась. — Я вам сообщу, не беспокойтесь. К тому же ремонт автомобиля дело не быстрое.

Я вздрогнула, удивленно посмотрела на нее и прошептала:

— Какой ремонт? Мы просто застряли...

— Значит, я ошиблась, — резко ответила смотрительница, после чего развернулась и ушла, оставляя меня в недоумении.

А я так и осталась сидеть, вообще не понимая, что происходит. И откуда столько негатива, стоит мне вспомнить ребят. И... и вообще странный замок. Не хочу оставаться здесь на ночь. С другой стороны, если этот сэр Сонхейд въехал во двор на машине, значит, есть другая дорога, вероятно, Стив и Тэд по ней приедут и уже сразу с машиной. А мне оставалось только ждать.

* * *

Я успела выпить чай и съесть все конфеты, на печенья и булочки места не осталось, и пересмотреть половину журналов прежде, чем поняла, что разомлевшая перед камином просто засыпаю. Глаза закрывались сами собой, дождя слышно уже давно не было, а за окном, единственным в гостиной, уже стемнело. Причем сразу ясно — на дворе ночь. А ни Стива, ни Тэда, и даже Арида не показывалась. Такое ощущение, что в замке совсем пусто и осталась только я одна.

И вдруг, как спасение, звук шагов по ступеням и открывается дверь. Я подскочила, обернулась в радостном нетерпении и...

— Добрый вечер, — произнес сэр Сонхейд, расстегивая куртку.

— Добрый, — отозвалась расстроенная я, опускаясь на диван и почему-то натягивая платье как можно ниже.

Сама не знаю, зачем я так поступила, но едва мужчина молча ушел по направлению к предполагаемой кухне, мне как-то сразу стало легче. Правда теперь гостиная почему-то не казалась ни уютной, ни безопасной, скорее угрожающей. Хотя чем мне тут могут угрожать? Впустили, обогрели, покормили и даже устроили с комфортом? Наверное, я совсем неблагодарная раз с таким подозрением отношусь к этим людям.

— Вы уже ужинали? — голос сэра Сонхейда раздался совсем близко.

А подкрался он бесшумно, неудивительно, что едва взятый журнал просто выпал из моих рук.

— Простите, — почему-то извинилась я, и подняла печатное издание.

— Вам не за что извиняться, — лорд обошел диван и сел на него же, правда, максимально отодвинувшись от меня, и теперь его янтарные глаза внимательно рассматривали... мои ноги.

— Как вам мой замок?

— Кккрасивый, — несколько запинаясь, ответила я, глядя на мужчину.

Сэр Сонхейд, в полурасстегнутой черной рубашке, коричневых кожаных и явно охотничьих брюках, удобно устроился на диване, держа в руках высокий стакан с чем-то прозрачным. Взгляд на меня, маленький глоток и веселое:

— Очень красивый?

Я вдруг подумала, что он пьет водку, потому что только спиртное пьют вот так вот — небольшими глотками. Но сложно представить себе, что можно вот так вот преспокойно выпить не менее трехсот грамм алкоголя, а в стакане было явно не меньше.

— Простите? — переспросила я.

Губы сэра Сонхейда растянулись в загадочной улыбке. И теперь он просто улыбался, смотрел на меня, и время от времени делал глоток, неотвратимо опустошая стакан. И мне стало очень неуютно под этим пристальным, чуть насмешливым взглядом. А в голове почему-то билась только одна мысль "Бежать!".

— Знаете, — я осторожно поднялась, понимая, что это совсем не вежливо, но уже не могла остановиться, — я... я сегодня очень устала, надеюсь вы меня извините, я...

Потом подумала, что могут вернуться Тэд и Стив, а я спать буду и тогда придется провести ночь в этом почему-то пугающем меня замке. С другой стороны чем ехать ночью по дороге, и... И тут я вспомнила:

— Простите, — вновь села, — а вы не могли бы дать мне телефон...

— Нет, — весело прервал меня сэр Сонхейд, — горы, связь не ловит. Проще позвонить из деревни.

Я могла поклясться, что он солгал. Он и не скрывал этого, продолжая пристально и вместе с тем с насмешкой следить за каждым моим движением. Ощущение, что он огромный кот, а я маленькая глупая мышка, и кот просто ждет момента, когда я попытаюсь уйти, чтобы напасть. Хотя... хотя какой с него кот, сэр Сонхейд скорее походил на волка. Огромного, серого, даже волосы странные, волка. И этот огромный хищник просто сидел и ждал...

И придет же такое в голову!

— Брр, — невольно выдала я, тряхнув волосами.

— Вы замерзли? — ироничный вопрос.

Замерзнуть сидя недалеко от камина было бы странно, если говорить откровенно.

— Нет, что вы, — я попыталась улыбнуться.

— А Арида...

И я совсем не ожидала услышать произнесенное с явным намеком:

— Ушла.

Вздрогнула, посмотрела на сэра Сонхейда и услышала совсем пугающее:

— Мы одни в замке, Ким.

Наверное, взрыв испугал бы меня меньше, чем эти слова. И тот намек, который читался в янтарных глазах сэра Сонхейда, и эта усмешка, и пристальный взгляд и...

— Простите? — в ужасе переспрашиваю.

Он лишь улыбнулся в ответ. Странной, полной предвкушения улыбкой. От которой меня бросило в дрожь.

— Я, — вновь поднимаюсь, — я, очень устала... простите... думаю будет лучше, если...

Сэр Сонхейд махом допил прозрачную жидкость, одним этим жестом заставляя замереть на месте. Затем молча водрузил уже пустой высокий стакан на журнальный столик и насмешливо произнес:

— Прощаю.

— Что? — не поняла я.

Разведя руками, сэр пояснил:

— За время нашего общения вы уже столько раз просили вас простить, что мне не остается ничего иного, кроме как одарить вас всепрощением, — и едва заметная снисходительная усмешка.

Мне так стыдно стало. Сонхейд простил мне причиненный вред его автомобилю, пытается быть вежливым, в доме приютил, а я...

— Простите, — вновь села, даже понимая, как это выглядит смешно — в очередной раз, — сама не знаю, что на меня нашло сегодня. Просто я...

И вновь осеклась. Умом понимаю — веду себя странно, но стоит посмотреть в янтарные глаза сэра Сонхейда и становится страшно.

Странный взгляд, всепоглощающий. И сэр сидит в метре от меня, расслабленный, спокойный, вежливый, никакой агрессии, но в то же время... У меня ощущение что меня заперли в клетке с тигром, и тот лежит, неотрывно следя за каждым моим движением, и просто ждет повода чтобы напасть. Малейшего повода. И мне так страшно... И страшно даже пошевелиться...

— Ким, — мягкий, бархатистый голос, за которым, чувствуются стальные нотки, — я могу задать вам вопрос?

Сэр Сонхейд произнес это вежливо, предельно вежливо, но мне почему-то стало ясно — лучше ответить согласием. И я тихо сказала:

— Да... конечно.

Его улыбка стала откровенно пугающей, но вот вопрос:

— Почему у тебя не было мужчин?

Я на мгновение не поверила своим ушам. Потом осознала, что забыла, как дышать. После возмутилась. Действительно возмутилась... И гневно посмотрела на того, кто явно забавлялся ситуацией, и вместо гнева пришло странное осознание:

— Откуда вы...

Вновь осеклась, все широко раскрытыми глазами глядя, как улыбка сэра Сонхейда становится откровенно пугающей. Почти оскалом. И только такая последняя дура как я могла принять это за улыбку.

— Сэр Сонхейд... — прошептала я, делая очередную попытку встать.

Так и застыла, в полусогнутом положении, интуитивно ощущая — он ждал, чтобы я испугалась. Ждал, чтобы попыталась уйти. Но все равно поднялась, бросила взгляд на дверь, теряющуюся в сумраке тускло освещенной гостиной, потом вновь взглянула на сэра Сонхейда. Я себя шизофреником ощущала! Потому что с одной стороны разум твердил — этот вежливый мужчина не совершил ничего предосудительного, а бежать глупо — на улице холодно и сыро, ты в одном платье и даже без белья, и Тэд со Стивом скоро приедут. А с другой интуиция, то самое пресловутое шестое чувство, требовало: "Беги. Немедленно! Прямо сейчас и не оглядывайся".

— Знаете в чем ваша проблема? — вдруг произнес сэр Сонхейд.

Я вопросительно взглянула на него. Мужчина закинул ногу на ногу, запрокинул руки за голову, сцепил пальцы в замок и вот такой, весь открытый, немного наглый и пугающе — опасный, широко ухмыльнулся и сообщил:

— Вы руководствуетесь разумом, Ким, а следовало бы доверять интуиции. Интуиция видит то, что от разума пытаются скрыть. И должен признать — скрывают не особо тщательно.

— Что? — выдохнула потрясенная я.

Но сэр Сонхейд вместо ответа вновь усмехнулся. А затем медленно, даже не делая попытки это скрыть, осмотрел меня ног до головы так, словно раздевал меня этим взглядом. И едва его взгляд достиг моих глаз, владелец замка с явным намеком подмигнул так, что в его намерениях сомнений уже не осталось никаких, как и противоречий разума с интуицией.

— Вы, — я стремительно отошла от дивана, — вы... Да вы просто...

— Просто не будет, Ким, — весело ответили мне.

Я лишилась дара речи. Но не верила, все еще не верила, просто не могла поверить во все это!

— А что будет не просто? — испуганно выдохнула, делая еще два шага назад.

И вот тогда сэр Сонхейд поднялся. Хотя это было сложно назвать простым термином "поднялся". Нет, он словно перетек из спокойно-безопасного положения сидя, в угрожающе-пугающее положение стоя одним единственным плавным движением.

— О господи! — воскликнула я, глядя на его огромное тело, на чрезмерно длинные руки, звериную силу, которую сэр Сонхейд больше не скрывал.

Его не остановил мой вскрик, его забавлял мой страх, и я это отчетливо видела. И он шагнул ко мне с улыбкой, шагнул обманчиво мягко, уверенно и спокойно — тигру стало скучно просто лежать и смотреть, а я... Я готова была кричать от ужаса, но горло сдавило спазмом как в кошмарном сне... И как в самом ужасном из кошмаров я не могла даже пошевелиться... Только чувствовала как из широко распахнутых от ужаса глаз стекают крупные слезы, и дрожь начинает сотрясать все тело...

Прогремел гром. Да так что казалось, весь замок задрожал от раската. Снова начался дождь, практически ливень, словно отрезая меня от всего мира, и только сейчас я поверила, я действительно поверила, что мы здесь одни.

— Господи, пожалуйста...

Я в страхе закрываю глаза и чувствую тепло его тела так близко, но тигр не остановился, ему было скучно. И сэр Сонхейд мягко, плавно, угрожающе обошел меня по кругу... Следующее, что я услышала, было почему-то:

— Ты изменила цвет волос... — он приблизился, касаясь твердой грудью моей спины, и я ощутила его дыхание, услышала глубокий вдох и с глухим рычанием, — но запах... Твой сводящий с ума запах, Ким...

Он сумасшедший. Он просто сумасшедший! Совсем. Он маньяк. И самое благоразумное сейчас просто не сопротивляться и заверить, что я никому ничего не расскажу. Именно этому нас учили на курсах по выживанию, именно это столько раз объясняли инструкторы. В этот момент сэр шотландский маньяк коснулся моих волос, провел по всей длине, и ушел. Я отчетливо расслышала его шаги, скрипнувшую при открытии дверь... А потом сэр Сонхейд просто ее захлопнул.

Клетка опустела, тигр ушел, так и не тронув жертву. Или добычу.

Какая разница, если не тронули меня! А я так и осталась стоять, не понимая, что это только что было и что нашло на сэра Сонхейда.

Взгляд упал на опустошенный лордом стакан. Сама не знаю, почему меня потянуло узнать, что же он пил. Подойдя к столику, взяла стакан — на дне оставалось совсем немного жидкости. Нагнув стекло, прикоснулась пальцем, поднесла к губам, и так как запах совсем не соответствовал алкоголю, осторожно облизнула. Это была вода!

— Вкусно? — прозвучал хриплый голос надо мной.

Я окаменела. Даже дышать теперь было страшно.

— Дашь попробовать? — поинтересовался сэр Сонхейд, обняв сзади.

Затем мой палец вновь макнули в стакан, поднесли к губам и мужские губы осторожно прикоснулись, забирая капельки воды. Я вздрогнула и попыталась отнять руку. Бесполезно. Мое сопротивление сэр проигнорировал, и лишь когда прекратила безуспешно вырываться, выдохнул:

— Ким... — тяжелый вздох, — Ким, даже если бы смог, я не остановился бы в этот вечер.

Тихо всхлипнув, я взмолилась:

— Отпустите меня, пожалуйста... Я никому не расскажу, я... пожалуйста...

Он прервал мои мольбы почти злым:

— В гостиной перед камином, в спальне на твоей постели или в

ванной?

— Пожалуйста, я...

Глухое рычание, я ощутила его всей спиной, и точно знаю — человеческое горло не способно издавать ничего подобного, но все же:

— Пожалуйста, я... я не хотела чтобы так получилось с вашей машиной, я...

Чувствую как его руки, огромные, чуть шероховатые, скользят по моим ногам, поднимая платье. Все выше, выше и выше, открывая кожу теплу, исходящему от камина...

— Ты такая красивая, — хриплый стон, — такая нежная, — его ладони прикасаются к бедрам, чуть сжимают, — такая желанная.

— Нет, — простонала я, чувствуя, как его ладонь проникает между ногами.

— Да, — выдохнул сэр Сонхейд.

Ощущение, что я нахожусь в кошмаре, просто в кошмаре, и логики в ситуации было столько же, сколько в одном из моих ужасных снов. И нет сил сопротивляться, и нет даже надежды на спасение, я лишь думаю о том, что Тэд все равно за мной вернется, он очень ответственный, и когда он узнает обо всем сэр Сонхейд за все заплатит. Его посадят за такое! Надолго посадят, я иностранка, никакие деньги не помогут! Я...

— Ты так решительно сжимаешь кулачки, Ким, мне следует испугаться? — насмешливый жаркий шепот.

— Я надеюсь, вы осознаете последствия своего поступка, — едва сдерживая рвущиеся рыдания, сказала я.

Сэр Сонхейд тихо рассмеялся. Он явно забавлялся моим страхом и даже не пытался скрыть удовольствие. Для него, огромного сильного и полностью контролирующего положение мужчины, все это, наверное, действительно было игрой, а я просто забавной игрушкой. Вероятнее всего очередной.

— Последствия? — он развернул лицом к себе, приподнял мой подбородок, принуждая посмотреть на него.

И едва я взглянула в потемневшие янтарные глаза, четко разделяя слова, произнес:

— Гроза, Ким. Вы мчались по дороге, водитель не справился с управлением. Ты погибла на месте, Тэд получил травмы, ваш третий пострадал меньше всего — отделался сотрясением и потерей памяти.

Я вдруг поняла, что падаю. Просто падаю, не в силах стоически принять услышанное. Просто принять, потому что поверить в такое было невозможно!

— Тебя никто не станет искать, Ким, — резюмировал сэр Сонхейдж. — В полицейском отчете укажут, что ты не была пристегнута и в момент столкновения вылетела из автомобиля, а твое тело упало в море.

Он и так практически удерживал меня, не позволяя упасть, а после такой информации я просто повисла в руках того, кто искренне наслаждался ситуацией.

— Ким, если бы я мог, я схватил бы тебя там, на площади и увез сразу, не дожидаясь пока твои слишком осторожные спутники начнут совершать ошибки. Но есть правила, которые не смею нарушать даже я.

Перед глазами все потемнело, шумело в ушах, тело вздрагивало, то ли от едва сдерживаемых слез, то ли от судорожно рвущегося крика... И единственное, что я могла сказать:

— Можно мне воды, пожалуйста...

Не знаю, что прозвучало в моем голосе, но сэр маньяк осторожно подвел меня к дивану, позволил сесть, а точнее я практически упала на него, после чего повернулся и исчез в направлении предполагаемой кухни. В то же мгновение я вскочила и бросилась к двери!

Бежать старалась быстро, но тихо. Домчалась до двери... дернула ручку и поняла, что...

— Заперто, — прозвучал насмешливый голос. — Воды, мисс?

Я отпустила дверную ручку, медленно повернулась к сэру Сонхеджу и прошептала:

— Да, спасибо.

Он молча протянул стакан. Взяла обеими руками и все равно разлила немого — руки дрожали, как дрожал и мой голос, едва я спросила:

— Тэд и Стив не приедут?

— Нет, Ким, — обманчиво мягким голосом произнес он.

Медленно сделав глоток, я решила задать еще вопрос:

— Вы... убьете меня?

— Нет, Ким, — я практически не видела его лица, лишь пугающий силуэт был освещен пламенем камина.

— Нет? — слабым голосом переспросила я. — Тогда, если я буду послушной, вы меня... отпустите? — я постаралась скрыть прозвучавшую в голосе надежду.

Тихий странный смех и насмешливый вопрос:

— Вам обозначить временные рамки возможности покинуть мой замок, Ким?

— Да, если можно, — перестаю дышать, в ожидании его ответа.

— Ни-ко-гда, — уверенно сообщил он.

Я тихо всхлипнула, и поступила тем самым образом, о котором инструктор по выживанию говорил "Никогда не применять". Я швырнула стакан с водой в лицо сэра Сонхейда со всей силы, на которую только оказалась способна.

Стакан сверкнул в свете камина, и, не смотря на всю приложенную силу, пролетел мимо в последний миг уклонившегося маньяка.

— Неплохо, — медленно выпрямившись произнес сэр Сонхейд, — но не слишком ли глупо в вашем положении, мисс Блекмор, злить зверя, находясь в его полной власти?

Я не успела ответить, как он метнулся ко мне, прижав к двери своим телом, и расставив руки по обе стороны от моей головы, фактически заключив в ловушку.

— Правила выживания в стае, малышка, — выдохнул он мне в лицо, — правило первое — никогда не зли альфу.

Твердые губы скользнули по щеке к губам — но это не было поцелуем.

— Правило второе — если избранная вошла в дом волка, она собственность волка.

Его губы накрыли мои, вжимаясь властно и требовательно, словно он ставил метку и требовал ее принять.

— Правило третье, — не дождавшись ответа на свой поцелуй, прорычал сэр Сонхейд, — желание альфы закон.

Я рванулась, пытаясь оттолкнуть его, отбежать хоть на шаг, он удержал без усилия, просто прижав сильнее, словно оставлял выбор — его тело или почти такое же твердое дерево. И он держал меня до тех пор, пока не прекратила вырываться, почти утратив возможность дышать. Только тогда чуть отстранился, чуть-чуть, так чтобы продолжать касаться меня всем телом, но и не вжимать в дверь с нечеловеческой силой. Словно пытался наглядно продемонстрировать — он сильнее меня. Значительно сильнее и сопротивление не имеет смысла. Вот и сейчас, позволив дышать, просто стоял и смотрел...

— Сэр Сонхейд, пожалуйста я...

— В гостиной перед камином, в спальне на твоей постели или в

ванной? — вновь повторил он свой вопрос.

— Это бесчеловечно! — не сдержалась я.

— Я не человек, — спокойно ответили мне.

Снова начинаю плакать, от страха, от осознания безвыходности положения, от ужаса при мысли о предстоящем. Просто плакать, почти беззвучно, потому что издать лишний вздох я боялась. И он видел мои слезы, я не сумела бы их скрыть даже при желании, так что сэр Сонхейд все видел и отреагировал соответственно психологии маньяков:

— Слезы льют слабые, Ким.

— Так я слабая, — рыдания прорываются в каждом слове, — я очень слабая, а вы...

— Ты? — насмешливо перебил он меня.

А затем его правая рука обхватила мое лицо, почти вздернув вверх и вновь накрывая мои губы своими, сэр Сонхейд хрипло прорычал:

— Ты остановила альфу Северных Гор, милая, а это сила которой не могут похвастать даже харры.

О чем он говорит? Господи, о чем он говорит?! А потом я вспомнила его странное "Мы знакомы" и мне все стало ясно.

— Вы обознались, — пытаясь вырваться из захвата, торопливо зашептала я. — Вы обознались, правда, я никого не останавливала, я увидела вас сегодня первый раз в жизни, я...

Меня остановила его едва слышная ухмылка, злая ухмылка. Он не верил ни единому моему слову, а я начала понимать, что этот замок, его разъяренный хозяин и все это — ошибка. Я попала сюда случайно, потому что кое-кто обознался, но не хочет этого признавать. И стало до слез обидно! Одно дело быть жертвой, это страшно, но как-то страшнее и обиднее узнать, что тебя карают по ошибке.

— Я вас не знаю, правда! — почти закричала, и мой голос потонул в тишине страшного замка. — Я никого не останавливала, я даже не знаю о чем речь!

— Понимаю, — спокойно произнес сэр Сонхейд.

И я умолкла. Глядя на его освещенный светом огня из камина страшный силуэт, глядя на того, кто собирался жестоко искалечить не просто тело — душу, и за что?!

— За что вы так со мной? — едва слышно спросила я.

Он перестал удерживать мое лицо, опустил руку вниз, провел по шее, захватил ворот платья... и рывком, одним единственным сорвал его с меня, изорвав ткань. Я вскрикнула и задрожала, ощущая холод двери, так остро чувствуя собственную беззащитность перед этим монстром, а Сонхейд наклонился к самому моему уху, чтобы тихо, но угрожающе прорычать:

— Никто и никогда не будет обладать властью надо мной! Никто и никогда. Я убивал, убиваю и убью любого попытавшегося. И единственное, чего я до сих пор не могу понять — это почему ты все еще дышишь, Ким!

Я замерла, снова и снова повторяя про себя его слова, а страшный обознавшийся монстр хрипло дышал, касаясь губами моей шеи. А затем его рука медленно двинулась вниз, сжала грудь, почти болезненно, прикасаясь всей огромной шероховатой ладонью двинулась ниже...

— Господи, пожалуйста, ради всего святого не трогайте меня, — я уже просто плакала, не пытаясь ничего понять, мне было страшно, мне было так отчаянно страшно, — пожалуйста, я же не сделала вам ничего плохого... Я же ничего вам не сделала...

И жуткий, полный яростной ненависти рык:

— Заткнись!

— Пожалуйста, — я не могла остановиться, совсем не могла, — пожалуйста, не надо... Я вас очень прошу, не надо... пожалуйста...

* * *

Опять этот странный сон — я бегу по зеленому лугу, среди цветущих цветов, в небе сияет яркая полная луна... Но это не было приятным сновидением, и бежала я не наслаждаясь ночью... Я пыталась спастись, я мчалась изо всех сил, срывая легкие, оглушенная биением собственного сердца, я бежала падая и поднимаясь вновь, не обращая внимания на боль в содранных ладонях и коленях, не останавливаясь ни на миг... Потому что он настигал меня... Мой самый жуткий из кошмаров.

Волк!

Огромный, серебристо— серый, слишком быстрый, чтобы я могла убежать, слишком безжалостный, чтобы решилась остановиться...

Мой бесконечно жестокий волк...

* * *

— Нет! — я проснулась от собственного дикого крика.

Я вся дрожала, мокрая как после пробежки, сердце колотилось в горле, ощущение полнейшей оглушености, и дикого панического ужаса!

Дверь распахнулась, вошел мужчина, стремительно приблизился к кровати, и я услышала напряженный вопрос:

— Мисс Блекмор, вы кричали, что-то случилось?

Наверное, следовало спросить, кто он и что здесь делает, или что здесь делаю я, но мне было так страшно, и этот кошмар, такой ясный и отчетливый, каким он никогда не был, и все это...

— Волк... — горло сорванное криком несчадно саднило, — господи, мне так страшно... снова этот волк...

Мужчина удивленно замер. Я не видела его лица, и сам силуэт был слабо освещен тусклым светом из коридора, но он казался мне значительно более приятной компанией, чем кошмарное сновидение, из которого я только что вырвалась.

— Мисс Блекмор, вам принести воды? — вопрос прозвучал как-то настороженно.

Я села, обняла себя за плечи и лишь отрицательно покачала головой. Мне было страшно. Господи, как же мне было страшно и совсем невыносимым оказалось даже представить себе, что я останусь одна сейчас. И наступив на горло собственной гордости, я сделала то, о чем никого не просила:

— Посидите со мной, пожалуйста. Пожалуйста, всего чуть-чуть, я не задержу вас надолго.

Наверное, это странно — услышать от незнакомой девушки такую просьбу, и я ведь даже не знаю кто этот человек, но мужчина молча подошел, сел на край моей постели, протянул руку, накрыл мои дрожащие сцепленные ладони, осторожно погладил. И как-то мягко с искренним участием спросил:

— Вам снился кошмар?

Всхлипнув, просто кивнула, чувствуя тепло и уверенность, исходящую от его руки.

— И часто вы видите во сне... волка?

Я попыталась сказать, в очередной раз попыталась и не смогла. Просто дикий страх и единственное желание — чтобы он не уходил. Просто не уходил, и незнакомец почему-то это понял.

— Ложитесь, — спокойно приказал он, — я побуду здесь, пока вы не уснете.

Безумие? Возможно, но я все же легла, обхватив его ладонь обеими руками, и вскоре заснула, продолжая держаться, как за спасательный круг. Я не знала кто это, я даже не спросила его имени, но проваливаясь в сон, почти прошептала:

— Спасибо.

* * *

Запах зеленого чая с жасмином — мой самый любимый из запахов. Приятный, нежный аромат, с тонкой ноткой весенних сладких цветов...

— Доброе утро, Ким, — заботливо произнес кто-то, — уже почти полдень, а вы еще в постели. Вы хорошо себя чувствуете?

Очередная шотландская гостиница и слишком добрая хозяйка? Нет, в этой версии что-то не сходилось и кажется, я знала что — в таких небольших семейных гостиницах по утрам разносится аромат кофе или рыбного супа, но никак не зеленого чая с жасмином.

А потом я вспомнила нашу поездку с Стивом и Тэдом, пелену холодного дождя, странный замок и то, как я сидя перед камином прислушиваюсь к шуму во дворе. Больше ничего не помню...

— Доброе утро Арида, — я потянулась и села, сладко зевая, — а...

Огляделась — комната та же, в которой я вчера принимала ванную, на мне ночная рубашка, длинная, шелковая и не моя. А еще не понимание, которое я даже не могла выразить в словах.

— Вы заснули вчера перед камином, — с улыбкой сказала женщина, — сэр Сонхейд перенес вас наверх, я переодела. Вам хорошо спалось?

Меня переодевали? Это казалось странным, но все же интересовало другое:

— Спасибо, хорошо. А Стив и Тэд...

— Машина все же сломалась, — смотрительница оставила поднос на столе, прошла к стене, достала из шкафа небольшой столик для кровати, подошла и оказалось, что он для меня. — Так что ваши друзья приедут только вечером, они просили не переживать.

Простили не переживать? Это Тэд и Стив?! Они попросили бы вызвать службу спасения, а когда я взмыленная примчалась бы обозревать их "героическую гибель", ухохатывались бы на пару.

— Сядьте удобнее, — вежливо скомандовала Арада, и разместив столик, направилась за подносом.

— Простите, но я не очень люблю есть в постели, я лучше встану и...

Мою попытку возражения проигнорировали и женщина молча разложила все на столике, фактически приковав к постели.

— Не возражайте,— ласковый голос, за которым чувствуется сталь, — у вас вчера был трудный день, нужно поесть и набраться сил.

— Спасибо, — только и сказала я.

Женщина кивнула и оставила меня одну, плотно прикрыв дверь.

А в замке слышались разговоры, чей-то отдаленный смех, шум шагов... Людей здесь было много, не то, что вчера. Хотя возможно я просто заснула и не видела, как все вернулись?

Несколько потрясенная событиями я, перевела взгляд на поднос — чай, мой самый любимый зеленый с жасмином, восемь видов сыра, копченое мясо, вареная рыба, двадцать совершенно разных булочек и опять те конфеты ручной работы, которые я ела вчера. Но самое странное — я столько точно не съем. Это все разве что можно было бы только попробовать, места в желудке на большее не хватило бы. И потому я выбрала свой любимый голландский сыр, копченое мясо не то что хочется есть с утра, как и рыба, конфеты мне нравились с кокосовым кремом, а из булочек взяла только две — с малиновым кремом и с кленовым сиропом.

Завтракать в постели оказалось приятно, удобно, тепло и уютно, мне даже понравилось. И вот едва я закончила, дверь открылась и вновь вошла Арида. Мое замечательное настроение как ветром сдуло — просто странно все это.

— Вы уже все? — женщина уверенно направилась ко мне, даже не дожидаясь ответа.

Подошла, убрала столик, и, собирая все с него на поднос, продолжила:

— Ваши вещи еще не высохли, так что я вам сейчас другое платье принесу. По замку желательно не бродить до вечера, но вот сад в вашем распоряжении весь. И только сад — не выходите за ограду, у нас здесь места дикие, а волчьи стаи несколько... — странная пауза, — вышли из-под контроля.

Я ничего не поняла, и удивленно посмотрела на Ариду. Та, заметив мой взгляд, рассмеялась и пояснила:

— У нас просто сегодня много рабочих в замке.

— Тогда я просто побуду в комнате, чтобы никому не мешать, — предложила я.

Арида покачала головой и с улыбкой сказала:

— Вы очень хорошая девочка, мисс Ким, мне очень приятно видеть, что и среди современного поколения встречаются такие застенчивые, стеснительные и вежливые девушки. Не беспокойтесь, вы никому здесь не мешаете, а в саду вам просто приятнее будет находиться, чем в замке. Так что одевайтесь и идите гулять. Если что я на кухне, в библиотеке отличная подборка фантастики, сэр Сонхейд просил вас чувствовать себя как дома.

— Спасибо, — только и могла сказать я, чувствуя себя крайне неловко при мысли, что этот сэр Сонхейд вчера нес меня на руках с первого этажа и до этой комнаты. Стыдно как.

А потом я вспомнила свой сон, мужчину вошедшего ко мне и просидевшего рядом, пока я не заснула.

— Вы так очаровательно покраснели, — заметила мое состояние Арида.

Я же решилась осторожно спросить:

— А сэр Сонхейд... ночью... мне приснился кошмар и кто-то вошел ко мне и...

— Мне он об этом ничего не говорил, — женщина направилась к двери, — но вы можете спросить его лично, ночью кроме вас двоих в замке никого не было.

Как-то двусмысленно это прозвучало, но смотрительница замка вообще казалась мне странной, и потому я больше ничего не спросила, а Арида так и ушла.

Поднялась я как-то неохотно, почему-то немного болела спина, словно я вчера ударилась, но это видимо от того, что на диване заснула. Теплый душ и все прошло моментально.

А вот потом я удивилась — на туалетном столике была зубная щетка и зубная паста. Точно такие же как мои, разве что эти были совершенно новыми. Крем для лица, гель для душа, мочалочка... пилочка для ногтей, ножнички и вообще абсолютно все как у меня. Только новое. Странное, пугающее ощущение как волной накрыло. Но подозрение казалось слишком невероятным! И разве мог хоть кто-то взять мои вещи, просмотреть их и купить мне точно такие же?

Бред! Полный и абсолютный бред! С другой стороны крем был самым обычным, зубная щетка и паста очень разрекламированной фирмы и не дорогие, так что возможно просто совпадение? Скорее совпадение, потому как я не представляю, кому могло бы понадобиться копировать мои вещи.

Когда я вышла из ванной, на постели лежало длинное светло-бежевое платье и никакого белья. Нет, ходить без белья по дому полному народа как-то не хотелось, и я решила найти Ариду, и попросить мое вернуть. И тут я подумала, что если деревня здесь недалеко я ведь вполне могу сходить сама, и свой рюкзак заберу!

Натянув платье, я расчесала чуть влажные волосы, но собирать не стала — пусть высохнут, и решительно вышла из комнаты, намереваясь спросить у Ариды путь в деревню.

* * *

На втором этаже никого не оказалось. Я прошла по пустому коридору, сквозь огромные окна глядя на залитый солнечным светом сад — погулять там очень хотелось, причем прямо сейчас, но лучше я схожу в деревню.

Пройдя до конца, вышла к лестничной площадке и на мгновение остановилась. Там, в холле, сейчас стояли и разговаривали семь мужчин. Сэра Сонхейда я узнала сразу — высокий рост, массивные плечи, мощная шея, странные серебристо-серые волосы и угроза в каждом жесте, да даже в их отсутствии. Мужчина стоял спиной ко мне и что-то говорил собеседникам. Трое в этой группе ростом и статью очень походили на сэра Сонхейда, остальные казались чуть меньше и моложе, и волосы у этих четырех были длинные, до лопаток. А еще по гостиной замка ходили, держась на опасливом расстоянии от этой группы, человек пятнадцать, явно рабочие. Кто-то носил доски, кто-то вынес шкаф, один стоял в отдалении с пачкой каких-то документов и терпеливо ждал видимо владельца замка.

Внезапно сэр Сонхейд резко обернулся и посмотрел на меня. Пристальный, не мигающий взгляд янтарных глаз, от которого хотелось, как минимум упасть на колени, накрыть голову руками и заорать что-то в духе "Не стреляйте". Жуткий взгляд, вызывающий безотчетное желание сбежать и подальше. Остальные из беседующих тоже на меня посмотрели, но я практически ничего не замечала кроме ужасающего сэра Сонхейда. Сама не знаю, почему просто отступила обратно в коридор, но устоять я не сумела. Жуть какая-то! И это он входил ночью в мою спальню? Это его я просила посидеть со мной? Да пожалуй, все шотландские призраки и волки менее страшные, чем сэр Сонхейд.

— Мисс Блекмор, — он произнес это не громко, но голос явно был слышен всем, — спускайтесь, если уж собрались.

В этот момент я отчетливо поняла, чего хочу — развернуться, убежать в комнату и запереть двери.

— Мисс Блекмор!

Теперь и бежать было страшно и ответить жутко. "Ким, прекрати немедленно,-приказала я самой себе, — он просто недоволен, что всякие кого тут приютили, мешают работе в замке. И только. Хватит дрожать ты большая девочка!". Мысленно наорав на саму себя, я тяжело вздохнула и вновь вышла на лестницу. Странное дело — сэр Сонхед теперь был совершенно один.

— Доброе утро, — промямлила я, хватаясь за перила, чтобы не упасть.

— Добрый день, — мрачно уточнил он, намекая на время.

Нога, которую я уже занесла для спуска по ступенькам, немедленно вернулась в исходное положение, а взгляд прочно уперся в пространство передо мной, только бы не смотреть на ужасающего шотландского замковладельца.

— Мисс Блекмор, — раздраженно произнес сэр Сонхейд.

Очень пугающий тип, но все же вежливость требовала хотя бы поблагодарить. И спустилась по ступеням, в напряженной мрачной тишине, все так же не глядя, подошла к жуткому шотландскому лорду и, стараясь быть вежливой, сказала:

— Спасибо.

Тишина в ответ. Вскинув голову увидела, что сэр Сонхейд не сводит с меня пристального, немигающего взгляда. Какой-то у него взгляд — волчий.

— За что? — мрачный хриплый вопрос.

Испуганно вздрогнула, отступила на два шага и попыталась ответить, не дрожа при этом:

— За то что приютили, и перенесли вчера наверх... хотя надо было просто разбудить, я не думала что засну перед камином и...— вновь посмотрела на него, встретилась с задумчивым взглядом и уже спокойнее добавила, — большое спасибо, что посидели со мной ночью. Мне очень неловко сейчас, но тогда я бы, наверное, не смогла заснуть без вашего присутствия и...

— Не за что, Ким, — неожиданно мягким голосом ответил лэрд. — Сейчас ступайте к Ариде, она покажет вам путь из вашей комнаты в сад, минуя основную часть замка, и постарайтесь до заката не беспокоить меня.

У меня было непреодолимое желание после этих слов уйти и до самого заката, не попадаться на глаза сэру Сонхейду, но дело в том, что желание вообще больше никогда с ним не встречаться оказалось значительно сильнее и потому я, вместо того, чтобы уйти, начала говорить:

— Сэр Сонхейд, я хотела...

Янтарные глаза вдруг потемнели, все тело лэрда как-то странно напряглось, и я поняла, что уже ничего не хочу кроме одного — Бежать!

— Марш к Ариде! — рык, от которого затряслись стекла.

И я действительно бросилась бежать по направлению к кухне. Просто бежать, против этого даже мое воспитание не возражало!

Пробежав по узкому коридору, я распахнула первую попавшуюся дверь, вбежала, закрыла, прижалась к ней спиной и замерла, пытаясь успокоить безумно бьющееся сердце. А когда открыла глаза, увидела что действительно нахожусь на кухне, и кроме Ариды там еще двое женщин, и все троя неодобрительно смотрят на меня.

— Никогда не зли альфу, — вдруг сказала невысокая жилистая девушка с пепельно-серыми волосами.

— Райс! — прикрикнула на нее Арида.

Девушка смутилась, взгляд ее стал каким-то бегающим и она медленно, словно издеваясь, сказала:

— Это я так хозяина называю... ммм... иносказательно, он же тут главный, — и ухмылка такая, что сразу стало понятно — врет.

— Райс, вон, — спокойно, даже с улыбкой сказала смотрительница.

И светловолосая девушка мгновенно отложив нож и хлеб, который резала, встала и вышла, через другую дверь, не ту, которая в гостиную вела. Я, Арида и пожилая уже совершенно седая, но тоже крепкая и жилистая женщина, остались одни. И мне все это так не нравилось! Нет, не Арида и вторая женщина, а вообще вся ситуация. Странный замок, странные люди, жуткий сэр Сонхейд!

— Арида, — я нервно сглотнула, — можно мне мою одежду?

Женщина поднялась из-за стола, скрестила руки на груди и, не сводя с меня немигающего взгляда чуть зеленоватых глаз, ответила:

— Ваши вещи еще влажные, мисс Ким. И, по-моему, вам очень идет платье.

Идет, когда я в нем иду.

— Ничего страшного, если они немного влажные, — я готова была и мокрое надеть, -и еще вы не могли бы сказать, как добраться до деревни, а дойду я сама, все равно дороги уже просохли.

Смотрительница почему-то мрачно переглянулась со второй женщиной. Это все было как-то все более подозрительно.

— Ким, — Арида снова посмотрела на меня, — какой смысл бежать в деревню, если ваши друзья приедут за вами вечером уже на машине?

Смысл как раз был и заключался он в слове — Бежать!

— Знаете, мне все равно заняться нечем, так что я как раз и сбегаю, — господи, да я буду счастлива просто выйти отсюда, — вещи возьму и... И, наверное, мне лучше будет остаться в деревне, все таки там Тэд и Стив, и мы...

— Ким, — мягко, но непреклонно прервали меня, — я понимаю, что сэр Сонхейд иной раз бывает несдержан, но, милая, поймите у него сейчас крайне сложный период, а ваш... побег, будет выглядеть несколько невежливо, согласитесь.

Согласна, но все равно нет никакого желания здесь оставаться.

— Подождите до вечера, — Арида дружелюбно улыбнулась, — это ведь совсем не сложно, Ким. К тому же дороги после дождя не слишком удобны, в грязи испачкаетесь, намочитесь и ради чего? Сэр Сонхейд все равно занят сейчас, мне вы ничуть не мешаете, к тому же вы так и не видели сад, а он чудесен особенно после дождя.

Мне не хотелось, мне совсем не хотелось, я просто хотела уйти и как можно дальше, пусть это даже будет очень невежливо, но...

— Идемте, — Арида кивнула на ту самую дверь, через которую кухню покинула Райс, — проведу вас в сад, хотя бы погуляете, успокоитесь, потом решите. И вещи высохнут.

Спорить было бессмысленно, а в платье на голое тело я себя чувствовала крайне неуютно.

— Давир, заварите Ким чаю, — открывая дверь, сказала Арида и жестом пригласила меня пройти.

Ничего иного не оставалось. Мы вышли во внутренний двор, прошли по выложенной серым камнем дорожке и подошли к высокой стене, в которой имелась всего одна узкая калитка. Большим ключом Арила открыла проход, пропустила меня вперед, вошла следом и указав вправо, сообщила:

— Там беседка и столик, устраивайтесь, я сейчас подойду.

Оставшись одна, я мрачно осмотрелась... и мрачное настроение отступило само. Удивительно красивое место — высокие тенистые деревья, подстриженная трава, ухоженные кусты, выложенные камнем дорожки. Сама не заметила, как пошла вперед, рассматривая не сад — целый парк. Справа действительно виднелась деревянная беседка, вдали разглядела пруд с кувшинками, а в глубине парка, словно погруженные в сумерки, росли темные могучие деревья — видимо насчитывающие не первую сотню лет.

И я потерялась, заблудилась, растворилась в этом прекрасном создании природы, блуждая по тропинкам, касаясь ветвей деревьев, вдыхая аромат цветов и летней травы... Даже не знаю сколько я бродила меж деревьями, чьи кроны будто касались облаков. Я не смогла бы с уверенностью сказать провела я здесь час или десять минут, время словно растворилось, и о том, что уже вечер напоминали лишь косые лучи солнца, словно пронзающие листву.

— Ким! — окрик Ариды разнесся по парку и затерялся в шуме травы.

И я словно очнулась от забытья, осознав — это нужно сфотографировать! Обязательно! Я должна увести с собой хоть частичку чуда неведомого мне замка. Остановившись, повернулась к архитектурному творению и мелькнула странная мысль — а что это за замок? И я стояла разглядывая красную черепичную крышу, острые башенки, серые каменные стены... Нет, я все понимаю, замков в Шотландии много, но суть в том, что мы объездили их всех, собирая информацию для нового тура, и вот конкретно этот замок был мне совершенно не знаком.

Краем зрения замечаю спешащую ко мне смотрительницу и потому стою на месте, дожидаясь пока она подойдет. А едва Арида приблизилась, я сразу спросила:

— Слушайте, вот все забываю спросить, а как называется этот замок?

Женщина споткнулась, но подошла ко мне, встала рядом, тоже посмотрела на строение и вдруг сказала:

— Нужно уточнить.

— Уточнить? — переспросила я.

— Мы называем его замок, — пояснила Арида.

— Это странно, — честно призналась я. — А моя одежда уже высохла?

Не могу сказать, что я горела желанием покинуть замок прямо сейчас, мне хотелось вернуться в этот парк с фотоаппаратом, очень хотелось.

— Нет, — смотрительница виновато развела руками, — но сейчас время обеда. И ваш чай уже остыл, Ким. Идемте.

Мне совсем не хотелось возвращаться. Пристально посмотрев на меня, Арида предложила:

— Я накрою для вас в беседке, хорошо?

— Спасибо, — не стала я скрывать облегчения от мысли, что не придется встречаться ни с сэром Сонхейдом, ни с остальными обитателями замка.

— Ну, тогда можете не спеша идти к беседке, — с улыбкой сказала Арида и направилась прочь из парка.

Я долго смотрела ей вслед, и только после того, как женщина скрылась из виду, медленно побрела к виднеющейся вблизи замка увитой плюющем беседке. Я шла и рассматривала замок, шпили башен... И как-то совсем неожиданно взгляд метнулся от крыши здания, к показавшейся вдалеке фигуре...

В следующее мгновение я сама метнулась и почему-то в кусты.

Не знаю, почему я так поступила, оно как-то вышло совершенно само, но даже понимая, что поступаю глупо, я не хотела покидать свое укрытие, но и выглянуть, чтобы проследить куда направил шаги сэр Сонхейд тоже решимости не хватило. И я продолжала сидеть в кустах, обняв колени руками и прислушиваясь к окружающим звукам.

Шумели кроны деревьев, где-то заливался соловей, вдали почему-то слышался шум воды, да одинокий дятел весело стучал по стволу, оглашая окрестности... Все вокруг казалось таким мирным, особенно учитывая что звука шагов слышно не было.

— Забавно.

Голос, прозвучавший надо мной, стал полнейшей неожиданностью.

— Мисс Блекмор, юные девы обычно посещают кусты по двум, совершенно различным причинам. Первая — желание уединиться с природой, вторая — желание уединиться с партнером. По какой из причин вы столь стремительно ринулись в кусты?

Совершенно пунцовая я медленно поднялась, и на шаг отступила от неудачного прикрытия собственной трусости.

— Насколько я понял, ничем уединительным вы в кустах не занимались,— насмешка в каждом слове, — так к чему стыдливый румянец на ваших щеках?

— Простите, — сама не понимаю, зачем я в очередной раз извиняюсь, но я и глаз не смела поднять на сэра Сонхейда.

Тихий смех и с нескрываемым любопытством:

— Так что же вы делали в кустах, Ким?

Стыдно так. Ужасно стыдно.

— Я... я просто там...

— Прятались, — подсказал сэр Сонхейд.

Искоса взглянула на него — темная рубашка только подчеркивала его янтарные немигающие глаза, на лице играла чуть насмешливая полуулыбка, руки сложены на груди и, казалось бы, в позе нет ничего угрожающего, но меня снова посетило то странное ощущение, что хищник просто ждет повода. Только повода, чтобы напасть.

— Мисс Блекмор, — улыбка становится чуть добрее, — я так сильно вас напугал, что вы готовы пристально изучать любой куст едва завидев меня вдали?

И я не сдержалась:

— На меня в жизни никто так не кричал...

Улыбка меняется — чуть-чуть грусти, толика сожаления, капелька уверенности в своей правоте.

— Вы пытались мне возражать, Ким, подобное неприемлемо, — голос обманчиво мягкий. — Но мне искренне жаль, что я напугал вас.

Он — странный. Очень, очень странный. И жуткий. И пугающий, и опасный до крайности. И мы стоим посреди парка — я почти на дорожке и он рядом с кустом, но единственное о чем могу думать — здесь никого нет кроме нас, и это пугает. И все равно он не прав.

— Я не пыталась вам возражать, — тихо сказала, вновь глядя на траву под ногами, — я лишь пыталась сказать, что хотела отправиться в деревню к Тэду и Стиву и... мне не хочется злоупотреблять вашим гостеприимством, сэр Сонхейд.

Произнеся данную фразу, я никак не ожидала услышать в ответ:

— Чем вас не устраивает мое гостеприимство, Ким? — это прозвучало как-то угрожающе.

И от звука его голоса вдруг пробрала дрожь.

— Меня все устраивает, — поспешила заверить я, почему-то отступая на дорожку.

В следующее мгновение дорожка пролетела под моими ногами, а я почему-то оказалась у дерева, и спина отозвалась тупой болью, когда сэр Сонхейд навис надо мной, прижав своим телом многовековому стволу.

— Один раз я тебя пожалел, — рык и горячее дыхание мне в лицо, — второго раза не будет, Ким.

Пожалел? Сквозь дикий ужас от происходящего, мысли пробираются с трудом. Злиться за машину?

— Я... я не хотела портить ваш автомобиль, — упираюсь руками в его грудь, и такое ощущение, что он каменный, — мне больно, прекратите.

Сэр Сонхейд медленно отпустил, и отошел на шаг. Я же не удержавшись, тихо простонала, погладив спину как могла.

— Что? — вновь свирепея, вопросил странный несдержанный и психически ненормальный шотландский лэрд.

— Больно, — пожаловалась я. — Она как-то с утра болит, а тут еще и вы с вашими странными обидами, — и не глядя в его янтарные глаза, я почему-то добавила: — Зачем вы на меня то орете, то рычите? Я вообще ничего обидного не сказала. Понимаю, у вас проблемы с самоконтролем и агрессией, но я тут причем?!

Теперь главное было не оглядываться, и я осторожно, делая вид что так и надо, направилась к беседке. Главное уверенности побольше, плечи расправлены, спина прямая и шаг не ускорять...

-Ким!

Я сорвалась на бег. Я бежала так быстро, как только могла. Я сорвала дыхание, я хрипела, и в боку закололо метров через сто, Я подбежала к беседке, споткнулась и, несомненно, упала бы, но...

— Бегать вы не умеете совершенно, — сообщил поддержавший меня сэр Сонхейд. Еще немного повисела в его руках, пытаясь отдышаться, затем вскинув голову, оценила его улыбку и спокойное дыхание, и как-то обидно стало.

— Вы клонировались? — на всякий случай оглянулась на парк, мало ли, вдруг настоящий лэрд продолжает там стоять.

Тихий смех навевал мысли о том, что обман все же имел место, а еще я вдруг ощутила, насколько сильными руками обладает сэр Сонхейд, и это в очередной раз как окатило волной ужаса.

— Вы дрожите, — отстраненно произнес этот странный мужчина, не отстраняясь от меня при этом.

И тут пришло мое спасение.

— Ким, — голос Ариды, — давайте к беседке, я принесла ваш обед.

Я выпрямилась, стараясь не замечать, что меня все еще держат, и бодрым голосом сообщила:

— О, меня кормить будут. Так что отпустите, пожалуйста, я пойду...сяду.

Сэр Сонхейд разжал руки. Постаралась улыбнуться мило — вышло скорее нервно, придержав край платья, ступила на первую ступеньку, потом на вторую... нога соскользнула, я попыталась ухватиться за дверной косяк, а в итоге...

— Между "сяду" и "упаду" есть существенная разница, не находите? — подхватил меня на руки и тем самым уберег от падения шотландский лэрд.

Меня раньше никто и никогда не брал на руки, наверное, с тех пор как лет десять исполнилось, а может и до этого. Нервно глянула на землю — до нее было далеко.

— Отпустите, пожалуйста, — продолжая глядеть на траву, попросила я.

-Вопрос — как вы до таких лет дожили, не покалечившись? — насмешливо поинтересовался сэр Сонхейд, и не думая выполнять мою просьбу.

— Знаете, раньше вас рядом не было и посему вполне достойно я жила, и не калечилась, и спина не болела, и желания бросить все и бежать без оглядки не возникало! — не сдержалась я.

Удерживающие меня руки окаменели. Никогда не думала, что такое бывает — но вот мгновение и ощущение, что меня сжимают железные тиски. Испуганно посмотрела на сэра Сонхейда — темные янтарные глаза пристально, не мигая, смотрели.

— Ким, я поставлю поднос на столик, — голос Ариды прозвучал совсем близко.

— Господин, ваш обед подать сюда?

— Не голоден, — ледяным тоном ответил жуткий тип.

— Арида, а можете попросить, чтобы меня отпустили? — попросила я, догадываясь, что у сэра действительно трудности с психикой.

— Приятного аппетита, — ответила смотрительница, и я услышала ее торопливые, удаляющиеся шаги.

А жестокие янтарные глаза смотрели на меня с мрачной решимостью.

— Почему вы на меня так смотрите? — испуганно спросила я.

Ничего не ответив, сэр Сонхейд шагнул в беседку, осторожно внес меня, стараясь не задеть дверные косяки, но понес не к столику с едой, а почему-то к небольшому подвесному дивану, куда и усадил одним плавным движением.

— Спасибо, — я старалась быть вежливой. — Но знаете...

Лэрд медленно опустился на колени, правда, учитывая его рост, мы сейчас просто сравнялись и лица теперь были на одном уровне, затем быстрым, почти болезненным движением раздвинул мои ноги, встав между ними. И все это — продолжая пристально глядеть в мои глаза.

— Что вы делаете? — хотелось закричать, но в место этого из горла вырвался испуганный шепот. — Что вы...

Широкие чуть шероховатые ладони скользнули по моим ногам вверх, задирая подол платья до бедер.

— Сэр Сонхейд, не смешно, правда, — я попыталась вернуть ткань на место,— и вообще, вы сейчас крайне не вежливо себя ве...

Его правая ладонь сместилась на внутреннюю сторону моего бедра.

— Сэр Сонхейд! — срываюсь на крик. — Что вы делаете?!

Усмешка, скорее жестокая, чем насмешливая, и рука плавно двинулась туда, где на мне не было белья совершенно.

— Сэр Сонхейд, — я дернулась, пытаясь вырваться, — прекратите немедленно!

Еще одна решительная попытка, но в то же мгновение он схватил обе мои ладони, сжал их левой рукой, правая плавно вернулась к прежнему действию, и почти сразу я ощутила вторжение его пальцев... И я замерла, просто застыла от ужаса, под его немигающим взором.

— Гаэрд, — обманчиво мягкий голос, — меня зовут Гаэрд, Ким.

Имя?!

— То есть вы против секса с незнакомыми людьми? — на автомате выдохнула я, пытаясь вырваться в очередной раз, и вспоминая все, что я помнила из курсов самообороны.

Первое правило запомнилось особенно хорошо: "Одно из важнейших обстоятельств — суметь сохранить самообладание, чтобы что-то придумать". Что здесь можно придумать?! Я в каком-то вообще неизвестном замке, Тэд и Стив меня вытащат, но это будет явно не сейчас, Арида говорила про вечер...

Чертов внедорожник! Что мне делать?!

Маньяк в образе вежливого лорда стремительно склонился ко мне, властно накрыл поцелуем губы, затем, меня все же оставили. И сидя все там же и так же, я смотрела вслед удаляющейся и очень широкой спине сэра Сонхейда. Я, молча сидела, ровно до тех пор, как лэрд исчез в противоположном от калитки в высокой стене направлении.

В следующее мгновение вскочив, огляделась. В горле пересохло и потому, увидев чай, я подошла к столику, быстро выпила почти до самого дна, уловив странный травяной привкус. Затем сбежав по ступеням из беседки, я почти побежала к выходу из сада.

Прошла по дорожке, распахнула калитку, осмотрелась — двор замка был заполнен людьми, которые что-то ремонтировали, прикручивали, строгали и перемещались с торопливой суетой. То есть здесь мне опасность точно не грозила! И потому гордо расправив плечи и делая вид что все идет как надо, я направилась к опущенным воротам, намереваясь раз и навсегда покинуть логово психованного извращенца!

— Ким! — окрик Ариды остановил шагах в десяти от ворот, — Ким, вас к телефону.

Все присутствующие не преминули на меня поглядеть после этих слов.

— Ким, — снова крикнула Арида.

"Беги отсюда! — шептало что-то внутри меня. — Беги без оглядки"... Этот внутренний голос звучал так явно, и проход манил как свет в конце тоннеля, мне хотелось просто выйти, покинуть этот прекрасный замок навеки...

— Ким, ваш Стив на проводе, — вновь крикнула Арида. А я подумала, что очень глупо получится, если не отвечу, в конце концов тут народу вон сколько, а сэр извращенец пристает только когда мы одни, впрочем ночью он даже был милым... У него наверное дневные обострения.

— Иду, — я развернулась и направилась к смотрительнице, почему-то жутко разочарованная собой.

Подбежав к лестнице, поднялась, Арида указала на вход и сообщила:

— В библиотеке. Почему вы так долго?

Не говорить же ей, почему я вообще возвращаться не хотела. И пройдя через холл, причем почему-то стремясь держаться поближе к стеночке и глаз не поднимать, вошла в темное просторное помещение, прошла к телефону, снятая трубка на столе лежала, подняла, спросила устаревшее:

— Алло?

В телефоне раздавались гудки.

— Видимо не дождался, — сказала вошедшая за мной следом Арида.

Я положила трубку на старинный аппарат, развернулась к смотрительнице, и спросила напрямую:

— Ваш сэр Сонхейд из буйных, или как?

Женщина изумленно воззрилась на меня.

— Что вы на меня так смотрите? — в свою очередь изумилась я. — То он орет, то взгляд от которого желание покончить с собой особо жестоким образом, то спустя очень короткое время предпринимает издевательскую попытку изнасиловать! Арида, не нужно на меня так смотреть, я бы хотела выдумывать, но у меня фантазии на такое просто не хватит!

И тут Арида посмотрела куда-то за меня. В принципе, о том, что мы не одни в помещении я начала догадываться как раз после ее взгляда.

— Оставь нас, — прозвучал хриплый голос за моей спиной.

Удар сердца... Я насчитала только один... и сорвалась на бег. Я так быстро в жизни не бегала, я даже Ариду оттолкнула с дороги...и повисла.

— Да, альфа, — прозвучал тихий ответ Ариды.— Только...-взгляд на зависшую меня, полный сожаления взгляд. И смотрительница, опустив голову, молча вышла из библиотеки и плотно закрыла дверь, отрезая меня от надежды на спасение.

И вот едва дверь закрылась, меня опустили на пол, и сэр Сонхейд укоризненно произнес:

— Ким, не ожидал от вас.

Он маньяк! Он больной маньяк! Как в фильмах ужасов! Точно. И вдруг у меня закружилась голова... потом перед глазами все потемнело, а потом меня вдруг ощутимо встряхнули и я услышала рык:

— Ким!

* * *

Ночь. Я почему-то это почувствовала. Шум листвы за окнами, пение ветра и треск горевших в камине бревен. Открыв глаза, несколько минут смотрела на огонь, пытаясь вспомнить, что я делаю лежа на большом кожаном диване перед внушительным камином.

— Вам уже лучше? — встревоженный с легкой хрипотцой голос.

— Мне? — переспросила я, все так ж глядя на огонь, — не знаю... А что со мной?

— Не знаю. А что с вами? — в тон мне ответил сэр Сонхейд и сел рядом, чуть подвинув меня.

Молча смотрю на огонь... начинают припоминаться некоторые моменты. Сад, поведение этого буйнопомешанного в беседке... звонок Тэда, мой приход... Его слова и действия... И фигура сидящего рядом со мной мужчины начала становиться все более и более жуткой. И не смотря на теплый плед, на огонь в камине тепло которого тоже ощущалось, меня охватил озноб.

— А...— попыталась отодвинуться от сэра, но диван оказался не бесконечен, — простите... за мной должен был приехать Тэд и...

— Не приедет, — с едва уловимой насмешкой произнес Сонхейд.

— То есть, как не приедет? — возмутилась я, приподнимаясь.

— Ммм, — устало простонал мужчина, и мрачно подтвердил:

— Никто не приедет, Ким. Вы умерли для всех, кроме меня. Не могу сказать, что мне жаль.

Несколько мгновений я оставалась полулежать на диване, в то время как сэр маньяк со странной улыбкой смотрел на меня, затем решила спросить:

— Вы всегда так странно шутите?

Холодные янтарные глаза вдруг словно засветились мягким желтоватым светом. Я смотрела на эту аномалию и пыталась заставить себя поверить, что это просто отблеск от камина и только отблеск от камина. Потому что глаза у людей не светятся и не фосфоресцируют! Но он сидел, полностью развернувшись ко мне, то есть фактически спиной к камину! Там нечему было отсвечивать...

— Ким, чего вы испугались? — обманчиво мягкий, чуть хриплый голос.

"У вас глаза светятся!" — подумала я. Потом пришла еще более жуткая мысль — "Радиация!", а после я осознала, что нахожусь одна с совершенно невменяемым мужиком в изолированном от других поселений месте. А еще слова Ариды вспомнились про то, что ночью мы тут были одни... И сейчас одни?!

— Простите, — я чуть-чуть продвинулась вперед, намереваясь хоть как-то увеличить расстояние между нами, — а где Арида?

Не могу сказать, что я отчетливо видела лицо сэра Сонхейда, кроме его ненормальных глаз, но почему-то точно знаю, что он улыбнулся. Просто уверена в этом.

— Ким, — усмешка, -мы одни в замке.

Я замерла, осознав сказанное. Хотелось во все горло заорать "Помогите!", но если мы действительно одни, это... это будет глупо. Очень глупо. А потом я вспомнила кухню, внушительный засов на двери... и тот факт, который требовал внимания:

— Знаете, я очень голодная, — осторожно отползая, призналась сумасшедшему. — Если Ариды нет, можно я... пойду на кухню?

Сэр Сонхейд поднялся и протянул мне руку. Галантный жест, одно плохо — его глаза начали сверкать ярче.

— Знаете, у вас глаза... светятся, — решила все же сообщить я.

Все же он псих, так что меня за галлюцинации не осудит.

— Знаю, — подтвердил мое мнение о его психическом здоровье шотландский лэрд.

— Идемте.

Что делают благоразумные девочки, оставшись наедине с непонятными психами? Не знаю. Я молча протянула руку и позволила ему помочь мне встать. Правда держаться пыталась на расстоянии, и даже руку выдернула, едва поднялась.

— Кухня, — мне указали и так знакомое направление.

Осторожно и постоянно оглядываясь, на решившего идти за мной сэра, я дошла до кухни. Открыла дверь, поинтересовалась:

— Вы со мной?

В сумраке неосвященного светом от огня пространства, глаза у некоторых все больше вынуждали подумать о целесообразности ношения с собой счетчика Гейгера.

— Слушайте, а вы в Чернобыле бывали? — решила на всякий случай спросить я.

— Нннет, — несколько недоуменно ответил лэрд.

— А выглядите так, словно все каникулы там проводите, — ляпнула я.

После чего я отчаянно начала дергать ручку двери, а та почему-то не хотела открываться.

— А вы к чему сейчас это сказали? — недоумевал сэр маньяк.

А чтобы я еще знала!

— Это нервное, — призналась я сэру Сонхейду.

— Есть причины нервничать? — очередной вопрос.

— Да, — я ударила неподатливую дверь ногой, — имеются.

— Озвучьте, — почти приказ ведь.

Я перестала безуспешно сражаться с дверью, развернулась, прижавшись к неподдающейся спиной, и резко выдохнув, ответила:

— Вы.

В очередной раз посмотрела на него, и добавила:

— Я вас боюсь.

И так как галлюцинации исчезать не желали, то есть глаза все еще светились, то снова добавила:

— Очень. Вы страшный. И кажется, сумасшедший. А еще родом из

Чернобыля.

— Я не был в Чернобыле, — заверил меня сэр.

— Да?— в горле пересохло, и я сглотнув, выдала:

— Тогда я себя боюсь, потому что у меня стойкие галлюцинации, а значит я, кажется, тоже психическим здоровьем не отличаюсь.

— Печально, — без капли сочувствия произнес лэрд. — Придется вас вылечить.

— Да? — мне его предложение категорически не понравилось. — А как?

Сэр Сонхейд вдруг прижал меня к двери всем своим могучим и твердым телом, склонился к моему лицу и выдохнул:

— Шоковая терапия, Ким, самый действенный метод.

Больше я ничего сказать не успела. Сильные, властные, по-мужски жесткие губы накрыли мои собственные, и смяли в почти болезненном поцелуе. Я вскрикнула.

— Во имя гор, только плакать не начинай, — вдруг простонал сэр Сонхейд, — только не сейчас.

И не позволяя мне ответить, вновь накрывает поцелуем губы, но с такой нежностью и страстью, что в какое-то невероятное мгновение, я забываю обо всем... Я перестаю сопротивляться, и прижатыми к его груди ладонями, начинаю ощущать не безудержный страх, а стремительное биение его сердца. И запах... странный аромат леса, который заставляет забыть, о том что мы в замке... И его рука накрывает меня там, словно часть бикини, вот только прикосновение очень бережное и едва он сжимает, осторожно и в тоже время так бесстыдно, из меня вырывается стон...

Его сердце замерло на миг... Я отчетливо это ощутила, а затем забилось с утроенной скоростью, как после быстрого бега, как во время самого безудержного бега, как если ты прыгаешь с парашютом и раскрываешь его в самый критический миг... И ощущая как его губы размыкают мои, плотно сжатые, как язык проникает, стремительно захватывая в плен безвольный мой, я вдруг поняла что теряю... просто теряю связь с миром, с собой, с реальностью, растворяясь в лорде Сонхейде, теряясь в нем, и чувствуя только его... Его руки, его губы, его дыхание...

— Ким...— хриплый голос и очередной уничтожающий даже намек на сопротивление поцелуй, — моя Ким...

А я ощущала себя такой беззащитной и такой нужной... И теряя веру в свой здравый смысл я прижалась сильнее к тому, кто безраздельно властвовал надо мной...

Звонок телефона как-то совсем неожиданно нарушил покой замка, в котором начали твориться совсем уж интимные вещи. Нарушил и... разрушил!

Сэр Сонхейд замер, я начала осознавать происходящее, а телефон продолжал безжалостно уничтожать что-то, что даже родиться не успело. Противный, резкий, вызывающий желание схватить его и разбить об стену. И звонящий, звонящий, звонящий... непрерывно!

— Грррр, — раздалось откуда-то из самой диафрагмы сэра Сонхейда.

— Добро пожаловать в мир слуховых галлюцинаций, — простонала я, менее всего желая, чтобы его пальцы покинули завоеванный оплот девичьей невинности.

И, о боже, с какой неохотой они расстались с теплом моего тела, оставляя там фактически пожар, причем едва-едва разгорающийся.

Но шотландский лэрд разорвал это прикосновение, затем медленно, нехотя оторвался от моих губ, глядя совершенно не человеческими светящимися глазами, и прохрипел:

— Дверь открывается на себя, Ким.

"О, нет!" — кричало все мое существо. "О, да, — присоединилась шизофрения к галлюцинациям, — и у тебя есть шанс сбежать!".

Какая умная у меня вторая личность... где она раньше была? Вот где эта умная зараза была раньше?!

А сэр Сонхейд, коему не было суждено присоединиться к моему раздвоению личности, отступил, тяжело дыша, затем сделал еще шаг назад, развернулся и стремительно, угрожающе даже как-то, направился в библиотеку, откуда и трезвонил треклятый телефон.

"Повезло, — все та же внезапно появившаяся личность, — теперь бы поесть."

Я развернулась, дернула ручку на себя — дверь самым издевательским образом открылась! И на кухне даже автоматически свет загорелся! И я зашла. Закрыла двери... посмотрела на внушительный засов... Далее мне не потребовалось ни вмешательство внезапно появившейся шизофрении, ни галлюцинации, ни что-либо еще. Я абсолютно спокойно задвинула засов, запирая дверь, затем прошла на огромную, оформленную в классическом деревенском стиле кухню, окинув ее ищущим взором, обнаружила холодильник. Обычно я на чужих кухнях не хозяйничаю, но назвать ситуацию обычной язык не поворачивался.

В холодильнике нашелся огромный кусок ветчины, с мою руку длинной, да... аппетиты тут у некоторых, и целая головка сыра. Обнаружила так же стеклянную бутылку с молоком. Подогрела в микроволновке, которая так же населяла кухню средневекового замка. В хлебнице, очень внушительной, оказалось три буханки свежевыпеченного хлеба, и им я тоже брезговать не стала.

Соорудив себе гигантский сэндвич и захватив молоко, я покинула кухню через второй выход, тот который вел во двор, управившись ровно за три минуты, если верить громадным настенным часам. А дальше явилась проблема. Проблема была древняя, огромная, деревянная и окованная железом. И суть проблемы в том, что я понятия не имею, как открыть эти ворота! Куснув гигантский сэндвич, я вспомнила путь в парк, а так же то, что там с одной стороны стены не имелось. В следующее мгновение босая, но уже не голодная Ким Блекмор направилась спасать. Себя, естественно.

Уверенно шагая по каменной дорожке, я дошла до калитки, обрадовалась нахождению ключа в замке, и вообще тому, что оказалось не заперто, решительно вошла, зажав молоко под мышкой, заперла калитку. Забрала ключ, и то насвистывая, а то и мыча — в процессе жевания получалось по — разному, отправилась в путешествие, стараясь не думать о босых ногах. Потому что ноги можно вылечить, а кто меня избавит от шизофрении?!Светила растущая луна, в воздух был свеж и прохладен, но меня грели бутылка с молоком и мысль, что сэр маньяк остался с носом... ну и кое-чем другим, что у него активно внимания требовало, моего причем, а потому мне все равно было хорошо. К тому же сэндвич действительно был гигантским, и очень вкусным, а ничто так не поднимает настроения, как гадость ближнему и вкусная еда после шести вечера.

К середине моего ужина, я дошла до конца дорожки. Дальше был лес и не остриженная трава, то есть дальше Свобода! Самая что ни на есть настоящая. Я отхлебнула молока для храбрости, и уверенно шагнула на траву, готовясь скривиться от неприятных ощущений.

Но нет, травка оказалась очень даже ничего. Прохладная, но не мокрая, что бесконечно радовало. Второй шаг вышел увереннее, третий заставил задуматься об ориентире. Я оглянулась — в замке горел свет. В одном только окне, правда, но чем не ориентир. И я решила двигаться так, чтобы свет оставался за спиной, так, по крайней мере, не собьюсь первое время, потом начну ориентироваться на звезды... да, жаль я так и не присоединилась к скаутам в детстве.

Еще один глоток молока, и я отправилась в путь. Почему-то очень счастливая.

Спустя примерно полчаса я все еще бодро шла по траве, размышляя о том, доедать гигантский сэндвич или в меня больше не влезет и его стоит оставить лесным обитателям. С одной стороны я наелась, с другой еще неизвестно, сколько времени придется путешествовать на голодном пайке, но с третьей...

Тень! Огромная темная тень метнулась впереди между деревьями.

Я замерла.Еще одна тень промелькнула, затаившись в кустах. И почти сразу я увидела блеск горящих желтых глаз... Волки! И еще, и справа!

Здесь стая? А я одна, в лесу... ночью!

— Мама, — прошептала я, отступая назад.

И замерла, едва услышала за спиной глухое, угрожающее рычание. Я не хотела оборачиваться. Просто не хотела... Я замерла, едва сдерживая крик, просто боялась обернуться. А волки... они приближались, хотя я видела лишь глаза, которые словно надвигались на меня... медленно, неотвратимо, угрожающе...

Потом начались галлюцинации, потому что приближающиеся волки вдруг... встали на задние лапы. Не синхронно, скорее по одному — центральные поднялись первыми и... престали быть волками. Ширились плечи и грудная клетка, втягивались пасти, передние лапы меняли строение, становясь чем-то средним между человеческими руками и лапами гориллы... А еще у них глаза горели... желтым светом.

В какой-то момент я подумала что брежу, потом что упаду в обморок, так как ноги ослабели от ужаса... Но я просто стояла, чувствуя как замирает от страха сердце.

А центральный из группы галюнов, обрастая мускулами прямо в процессе движения, медленно подошел ко мне так близко, что фактически уперся собранием мускулатурных сочинений в мою совсем не внушительную грудь, после чего монстр хрипло...заговорил.

— Кагррра эр агар?

Внимание, срочно требуется специалист по общению с монстрами, охотников за приведениями просьба не беспокоиться, принимаются гадалки и экстрасенсы исключительно упитанной комплекции...

— Каэ? — вновь произнесло чудовище.

— Сэндвич? — выдохнула я, протягивая остатки ужина, и отступая на шаг.

Сзади снова зарычали, спереди почем -то тоже, а вот в кустах послышался хрюкающий смешок.

И тут монстр выдал:

— Спасибо, я ужинал.

Атас!

Хмыкнув, ужас шотландского леса пробасил:

— После ужина, предпочитаю хорошеньких одиноких девушек, и совсем не для гастрономических целей, — огромная лапа протянулась, уместившись на моей совсем уж жалкой в сравнении с его, груди.

— А может молочка? — предложила щедрая я, делая еще шаг назад, и высвобождая собственно грудь.

В ответ раздался громогласный хохот. Этот смех поддержали все монстры, которые нагло и откровенно по-хамски теперь ржали, а некоторые еще и подвывали в процессе. И тогда случилось то, что со мной еще никогда не происходило:

— Не хотите молочка, значит будет молочком! — выдала я... и со всей своей силы, откуда, что берется только, треснула монстра наотмашь бутылкой.

Бутылка разбилась. Молоко белыми струйками потекло по черной шерсти. Волко-монстры ржать перестали. Я резко вдохнула и заорала со всех сил:

— Пожар!!!

Последние капли стекли по шерсти грозного, оскалившего пасть монстра. А я поняла, что не действует и еще громче заорала:

— Распродажа!!!

Рык стал громче.

— Скидки-иии!

Мой отчаянный крик потонул в шуме шелестящей листвы, в реве взбешенного монстра, а затем раздался вой. И вот казалось бы — монстры, жуткие и наглые, и я их испугалась, но этот далекий вой напугал сильнее. Он какой-то леденящий был. Я замерла, монстры по струнке вытянулись, рычать за спиной прекратили, и хрюкать от смеха в кустах тоже.

— Альфа! — произнес кто-то.

-Самка — его! -добавил еще кто-то.

-Сваливаем, — голос позади меня.

А я почему-то сказала:

-Я с вами.

Чудище с белыми капельками молока в шерсти, странно на меня посмотрело и сообщило:

— Догонит.

И все эти разом начали уменьшаться, причем в процессе убегания.

— Стойте, — закричала я, побежав следом, — а как же я?

Волки ускорились.

Некоторое время я бежала следом, потом споткнулась, едва удержалась на ногах, села с размаху на траву, осознала, что сэндвич все еще со мной... Слезы побежали по щекам сами, а я себя вдруг такой одинокой почувствовала... и потерянной... и никакого умного голоса больше в голове! И выронив остаток ужина, я закрыла лицо руками и просто заплакала. Тихие шаги не услышала, скорее почувствовала, потом ощутила как он присел рядом, а после начал осторожно гладить по спине.

— Тут где-то альфа, — сквозь слезы, сообщила я.

— Я знаю, — спокойно ответил шотландский лэрд.

Вытирая лицо, тихо спросила:

— Вы сейчас тоже сбежите?

— От себя бегать глупо, — задумчиво произнес сэр Сонхейд, и, подхватив меня на руки, поднялся, казалось бы исключительно для того, чтобы сообщить:

— И от меня бегать глупо, Ким.

И тут до меня доходит! "Да, альфа" — сказала тогда Арида. Альфа...

— Вы — альфа, — прошептала я, с ужасом глядя на его янтарные светящиеся глаза.

— Да, — спокойно подтвердил сэр Сонхейд.

— Распродажа... — пискнула я.

— И скидки, — добавил он, и понес меня обратно.

— Пппожар? — полувопросительно прошептала я.

— Будем гасить. Но не здесь.

Ночь. В небе ярко светит растущая луна, меня мерно несет мужчина с горящими янтарными глазами, напряженный и в то же время сдержанный. Вот только что он сейчас сдерживает?!

— Простите, — я нервно сглотнула, — а что мы будем гасить?

Зря спросила. Очень зря. Потому что в следующее мгновение я оказалась прижата к дереву, подхватившим меня под мягкое место шотландским маньяком, который прижал меня так, что мои ноги оказались на уровне его талии. А сам сэр Сонхейд, склонившись к моему лицу, прорычал:

— Показать?

— Да, — почему-то сказала я. И сразу сообразила, что я сказала и на

весь лес раздалось:

— Нет! Не... не надо и... и не нужно брюки расстегивать! Сэр Сонхейд, держите себя в руках!

— Слишком поздно, не находишь? — обманчиво мягкий голос и правдиво жесткий поцелуй.

Я заледенела... Замерла, сжалась, и поняла, что нужно было бежать быстрее. Просто застыла, боясь даже дышать, и осознавая, что кое-кто наполовину расстегнул брюки, потому что мои бедра обнимают его талию и там... не везде одежда...

— Если бы, — хриплый шепот сэра Сонхейда, — это не был бы твой первый раз... если бы.

Рывок, меня перекинули через плечо и понесли дальше. Брюки он поправил на ходу, пока я едва не визжала от ужаса, боясь свалиться с такой высоты.

И я вдруг почувствовала себя героиней шотландского любовного романа, которую схватил и перекинул через плечо гордый шотландец, какой-нибудь МакАлистер, дабы уволочь в свой замок и сделать своей скво... Э, нет, не так. "Скво" — это о чем-то другом.

— Простите, сэр Сонхейд, — начала я. Лэрд остановился, вновь взял на руки, выжидающе посмотрел своими светящимися глазами. Я же вежливо продолжила:

— Простите, а кем я буду у вас? В свете луны заметно, как удивленно поползла вверх его бровь, но совладав с удивлением, лэрд ответил:

— Сукой.

— Да лучше уж скво! — возмущенно воскликнула я.

— Простите? — переспросил Сонхейд.

— Сами вы — кобель! — продолжала я возмущаться. А потом как-то вырвалось:

— Альфа-кобель!

На мой возмущенный вопль, последовал вопрос:

— К чему был вопрос?

— Перекидывайте меня обратно на плечо и лучше не спрашивайте, — хмуро ответила я.

Сэр Сонхейд поступил по-своему. Поставил меня на траву, затем подхватил чуть выше талии и приказал:

— Обними меня ногами.

Вися в воздухе я сочла возможным выказать свое возмущение, но едва открыла рот, услышала тихое, но почти угрожающее:

— Я — альфа, Ким, я приказываю — ты подчиняешься! Обними меня

ногами.

И все это проговаривается в процессе удержания меня на вытянутых руках, что видимо не доставляет ему дискомфорта.

Силен, зараза. Я же просто злая:

— А я сука, сэр Сонхейд. И как истинная сука плевать хотела на все ваши альфа приказы!

Меня медленно опустили на траву, руки от меня убрали. Через несколько мгновений раздался вопрос:

— Тебе не нравится это определение?

— Не нравится, — подтвердила я.

Тишина. Затем очередной вопрос:

— Самка?

— Ссссволочь! — выругалась я.

Тишина. Спустя менее продолжительное время:

— Женщина?

С тяжелым вздохом я кивнула и сказала:

— Пойдет.

В то же мгновение меня вновь подхватили повыше талии и с тем же невозмутимо-господским видом:

— Обними меня ногами, женщина.

Продолжаю висеть и возмущаться.

— Что опять не так? — мрачно вопросил сэр Сонхейд.

— Хватит мне приказывать! — я уже просто была на грани.

Вишу, на меня мрачно смотрят.

— Ким, — еще никто и никогда не произносил мое имя как угрозу, — еще раз: Я альфа, я твой хозяин, твой господин и твой закон. Я говорю, ты подчиняешься.

Висеть и возмущаться не особо приятно, но я не собираюсь сдаваться:

— Сэр Сонхейд, — тоже угрожающе, да, — еще раз: Я женщина. Я свободная, независимая женщина, я не ваша ссс... женщина, не ваша рабыня, и не член вашего государства, чтобы подчиняться вашему законодательству. Так что можете говорить, петь, да хоть стихами изъясняться — подчиняться вам я не собираюсь.

Меня медленно поставили на траву.

— Вот и замечательно, — сказала я, принимая полную и безоговорочную капитуляцию психованного шотландского альфы.

— Ким, — угроза теперь читалась в каждом его вздохе, — я предупреждал.

Сказано было спокойно, но... ощущение, что воздух стал каким-то тяжелым и сумрачным, и нехороший такой холодок по спине.

— Знаете, — я почему-то отступила, — чисто формально — вы не предупреждали, вы заявляли о гипотетических правах и требовали ролевые игры. А еще, — я направила на него указательный палец, — вас бояться монстры... или мои галлюцинации.

Он молчал, просто глядя на меня, а я почему-то добавила:

— И я тоже вас боюсь... очень.

Усмешка и спокойный приказ:

— Сними платье.

Кто-то говорил о страхе?

— Что? — заорала я на весь лес.

Где-то в ветвях недовольно вскрикнула птица, а потом снова наступила тишина. И едва наступила тишина, альфа-псих медленно, четко разделяя не то, что слова — слоги, произнес:

— Сними платье, женщина.

Ситуация: Ночь, лес, маньяк, рядом нет людей, зато от сэра психа разбегаются мои галлюцинации, и у меня требуют снять платье, под которым нет белья! И что делать мне?

Я кокетливо похлопав ресничками, игриво спрашиваю:

— А вы отвернетесь? А то я стесняюсь.

В ответ ледяное:

— Нет.

— Совсем? — спрашиваю уже без улыбки.

— Совсем, — хриплый злой голос.

Я замерла, зябко обняла себя за плечи и сообщила:

— Холодно.

Сэр Сонхейд медленно подошел, взял меня за подбородок, заставляя запрокинуть голову, склонился к моим губам и выдохнул:

— Никогда не зли альфу!

В следующее мгновение лес огласил треск ткани разрываемого прямо на мне платья. Я заорала скорее от неожиданности, чем от холода. А монстр, без усилий разодравший платье, перекинул через плечо и понес дальше. Молча, грозно и не обращая внимания на мои попытки вырваться. А мне уже совсем не до шуток было.

Мне было страшно. Очень страшно. И весь оставшийся путь я просто молчала, испытывая смесь ужаса и стыда.

* * *

Я не заметила, когда мы подошли к замку — поняла это, лишь увидев свет из окна на траве. Мы миновали сад, прошли через выломанную калитку... ключ остался в платье в одном из кармашков, но он тут больше не понадобился бы — замок был выдран. Потом миновали двор, вошли на кухню... Здесь на полу валялась выломанная дверь... выломанная вместе с косяком, а вот засов молодец, держался. И я с ужасом думаю о том, что больше не буду злить психа! Не буду, мне страшно! Я ему слова больше не скажу, я...

Мы вошли в гостиную. Подойдя к дивану, лэрд молча усадил меня, направился к камину, присел пред ним, подбросил еще дров. Затем поднялся, повернулся ко мне и засунул руки в карманы брюк.

Взгляд желтых немигающих глаз пугал больше, чем мысль о том, что я сижу совершенно без одежды!

— Ким, — хриплый голос, — посмотри на меня.

Но я упрямо зажмуриваю глаза все сильнее, сильнее... сильнее и сильнее...

— Я приказал.

Вздрогнув, я распахнула ресницы, взглянула в его жестокие янтарные глаза и поняла, что все... не могу больше.

— Я же вам ничего... — рыдания начали прорываться в голосе, — ничего плохого не сделала... За что?!

* * *

Опять этот странный сон — я бегу по зеленому лугу, среди цветущих цветов, в небе сияет яркая полная луна... Но это не было приятным сновидением, и бежала я не наслаждаясь ночью... Я пыталась спастись, я мчалась изо всех сил, срывая легкие, оглушенная биением собственного сердца, я бежала падая и поднимаясь вновь, не обращая внимания на боль в содранных ладонях и коленях, не останавливаясь ни на миг... Потому что он настигал меня... Мой самый жуткий из кошмаров.

Волк!

Огромный, серебристо— серый, слишком быстрый, чтобы я могла убежать, слишком безжалостный, чтобы решилась остановиться...

Мой бесконечно жестокий волк...

* * *

Я проснулась от собственного крика! Подскочила, с бешено колотящимся сердцем, чувствуя, как от крика охрипло и саднит горло. Как болит все тело! Как пульсирует низ живота, почему-то тоже саднящий изнутри. А в темноте вдруг раздался голос:

— Все хорошо, Ким, я рядом.

Скрипнула кровать, принимая тело неведомого мне мужчины, но мне сейчас было все равно знакомы мы или нет, я потянулась к нему, обнимая и пряча лицо у него на груди, и заплакала. Тихо, жалобно, как ребенок, и все цеплялась за него, боясь отпустить, боясь, что он сейчас уйдет, а я останусь совсем одна...

— Все хорошо, Ким, — он осторожно погладил меня по спине, — я никуда не уйду, я здесь... я рядом. Я рядом, Ким.

* * *

В моей жизни редко бывали дни, когда я просыпалась совершенно разбитая. Но сегодня было именно такое утро. Я долго лежала на грани сна и реальности, вспоминая, где я и что я тут делаю.

Вспомнила. Вчера у нас застряла машина на дороге, мы с Тэдом поднялись к замку, потом я вошла, он со смотрителем отправились за Стивом. Потом я ужинала, пила чай перед камином... кажется там и заснула.

Открыв глаза, осмотрелась. Я была в комнате, той которую мне Арида выделила, но как я здесь очутилась? И почему мне так плохо? Наверное, простыла вчера, дождь же был, я замерзла. Дверь открыли без стука, вошла Арида, встревожено на меня посмотрела.

— Доброе утро, — сказала я, приподнимаясь.

— Мисс Ким, вы лучше полежите пока, — встревожено сказала смотрительница.

Я сглотнула. Горло тоже болело, кажется и ангина.

Снова открылась дверь. Распахнулась практически, пропуская стремительного сэра Сонхейда. Он ничего не спрашивал, просто стоял и смотрел на меня, а я... Я вдруг поняла, что плачу, по щекам потекли слезы, подбородок задрожал, а рыдания... Я уткнулась в подушку, чтобы не зареветь в голос. Я не знала что со мной, я понять не могла откуда такая реакция на толком не знакомого мне человека, я просто плакала и не могла остановиться.

— Мис Блекмор... — сиплый голос.

— Вам лучше уйти, аль... сэр. Вам сейчас просто лучше уйти, у девочки истерика, — раздраженно сказала Арида.

Мне так стыдно было, меня приютили в замке и за машину он ничего совсем не сказал, а я... что со мной?

— Хэс, — короткое слово с рычанием на конце.

Я так и не поняла, что он сказал, но дверь открылась и дверь закрылась снова. А я все плакала, уткнувшись в подушку и, несмотря на все усилия, остановиться не могла никак.

— Ким, — хриплый голос сэра Сонхейда, — Ким...

Хлопнула дверь.

Я перестала плакать. Просто лежала, тихо всхлипывая, и вспоминала ночь, и его, именно его, сэра Сонхейда полное сожаления: "Я никуда не уйду, я здесь... я рядом. Я рядом, Ким".

Мне ночью приснился кошмар? Опять да?

Когда я почти успокоилась, в комнату вошла Арида с подносом. Она улыбнулась мне, поставила поднос на столик, подошла и протянула маленькую бархатную коробочку.

— Это для вас, сэр Сонхейд просил передать.

Я растерянно взяла коробочку, открыла и замерла — там был браслет с россыпью сверкающих сапфиров. Золото и голубые камешки — изумительное сочетание.

— Как красиво, — охрипшим после слез голосом, прошептала я.

— Он знал, что вам понравится, — заметила Арида.

— Мне очень нравится, — я захлопнула коробочку, протянула смотрительнице, — но я не принимаю дорогие подарки от незнакомых мужчин.

Женщина с нескрываемым удивлением смотрела на меня, а затем изменила тактику, едва ли не переплюнув коммивояжеров недалекого прошлого:

— У вас темно-русые волосы и синие глаза, браслет изумительно вам подходит, Ким, от таких подарков глупо отказываться.

Молча и непреклонно протягиваю коробочку. У меня свои принципы. Арида, некоторое время стояла молча, затем забрала.

Положила в карман, почему-то принесла столик для еды в постели, поставила поднос, открыла для меня блюда, сняв крышечки с тарелок и так же молча ушла, еще раз, с откровенным удивлением, оглянувшись на пороге.

Не менее удивленная ее поведением я, перевела взгляд на поднос — чай, мой самый любимый зеленый с жасмином, мой любимый голландский сыр, конфеты с кокосовым кремом, булочки с малиновым джемом и с кленовым сиропом. Все как я люблю, что просто поразительно. Я поела неторопливо, потом убрала столик в сторону, чувствуя, как почему-то ломит все тело. Встала. Голова закружилась, и я подумала, что у меня грипп.

В странной старинной какой-то ночнушке, подошла к окну, и дрожащими пальцами отодвинула задвижки, распахивая оконные рамы. В то же мгновение в комнату ворвался запах летнего леса, аромат цветущих кустов, пение птиц. Я прикрыла глаза, наслаждаясь ощущением лета...

Идиллию нарушил стук молотков, затем неприятный звук пилы по металлу. Приглядевшись, увидела рабочих, которые в глубине парка возводили железную ограду. Зачем? Там, по крайней мере, если смотреть из окна, такой красивый переход от ухоженного парка к дикому буйству леса... Глупо ставить ограду, весь вид портит, впрочем — это решать хозяину замка.

И я уже собиралась отойти от окна и полежать еще хоть немного, как заметила торопливо идущую по дорожке Ариду.

Смотрительница нервно теребила фартук, наверное, поэтому я и осталась понаблюдать за ней. Женщина миновала почти весь парк и подошла к могучей, до этого недвижимой и потому мной незамеченной фигуре. Сэр Сонхейд, теперь я его узнала, медленно обернулся к ней. Арида что-то говорила, затем протянула коробочку. Ту самую. В следующее мгновение случилось невероятное! На моих глазах шотландский лэрд раздался в плечах и словно стал выше, а затем с яростью, иначе это объяснить было невозможно, ударил по дереву.

Крик! Предупредительный и громкий, разбегающиеся рабочие... падающее дерево... Странная, отвлеченная мысль про лесоповал и незаменимость на этом поприще сэра Сонхейда... а потом я просто потеряла сознание, увидев как дерево повалилось на едва отстроенную ограду, уничтожив ее фактически.

* * *

— Ким, — меня погладили по щеке, — Ким, как вы себя чувствуете?

Медленно открываю глаза. Смотрю на белый потолок, затем, повернув голову, вижу сэра Сонхейда. Мужчина улыбнулся мне, взял безвольную правую ладонь, поднес к губам, нежно поцеловал.

Мой разум просто в смятении, интуиция почему-то вопит "Бежать", дикая слабость не позволяет ни думать нормально, ни осознать свои чувства и желания.

— Так как вы себя чувствуете? — держа мою ладонь обеими своими ручищами, спросил лэрд.

Перед моими глазами просится жуткое видение падающего дерева, но почему-то не помню чтобы там кричали "Поберегись", слово было какое-то другое...

— Я схожу с ума, — прошептала я, чувствуя, что сейчас просто заплачу, — я правда схожу с ума...

— В смысле? — явно не понимал меня Сонхейд.

— Я видела, как вы спилили дерево рукой, — прошептала едва слышно, — или срубили... не знаю, но рукой. Одним ударом... Я схожу с ума...

И вдруг как воспоминание из кошмарного сна, слова, которые сэр Сонхейд точно никогда не произносил: "Шоковая терапия, Ким, самый действенный метод". Я вздрогнула, вырвала ладонь из его рук, отползла на другой конец кровати и только там поняла, что мне что-то мешает. Взглянула на запястье левой руки... Браслет действительно был очень красивым, и на мне смотрелся хорошо, вот только я его не надевала!

И тут прозвучало:

— Да, я сломал дерево.

Вскинула удивленный взгляд на шотландского сумасшедшего. Мне ответили кривой жестокой усмешкой, и приказным:

— А теперь вернись на место.

Что? Что происходит? У меня очередной кошмар?! В любом случае решительно снимаю браслет, замок, чуть деформированный, словно его закрыли чересчур сильно, поддавался с трудом, но я сняла украшение. Встала с кровати, обошла, подойдя к сидящему и наблюдающему за каждым моим движением лэрду, протянула и решительно сообщила:

— Я сумасшедшая, ладно, пусть так, с этим потом разберемся, но у меня, пусть даже и ненормальной, есть принципы. Я не принимаю дорогие подарки от незнакомых мне мужчин.

Все это я сказала уверенно, решительно и в полной готовности ответить на все возражения. Но у мужчины, который мрачно и не мигая смотрел на меня, возражений не было. Ни единого. Он просто поднялся, громадный такой, спокойно взял браслет...

А потом все произошло так быстро, что я сумела это осознать, только упав на постель... Как он это сделал? Я просто понять не могла, но браслет оказался на мне в краткий момент от начала и до конца падения. А когда я упала, испуганная и шокированная произошедшим, сэр Сонхейд склонился надо мной, уперся кулаками в постель по обе стороны от моего лица и прорычал:

— Мои подарки не обсуждаются, Ким.

Не могу ни о чем думать. Просто ни о чем. Смотрю на его жестокое лицо, на янтарные, немигающие глаза и даже дышать страшно. А взгляд сэра Сонхейда скользит по моему лицу, губам, и я почему-то понимаю, что они у меня припухшие... а с чего бы? Потом он медленно рассматривает мою шею, словно изучает... взгляд опускается ниже.

— Чт-т-то вы д-д-делаете? — обретаю я голос.

Он снова смотрит в мои глаза. Мрачно, почти с ненавистью, а я отчетливо слышу, как меняется его дыхание. Становится тяжелым, прерывистым... И от этого жутко. Жутко и кричать хочется и непонятно, что я здесь делаю, и почему он считает себя вправе так со мной обращаться.

— Сэр Сонхейд...

— Иногда вам стоит просто молчать, мисс Блекмор, — низкий хриплый голос.

Он тяжело и нехотя поднялся, еще раз окинул меня темным взглядом, развернулся и вышел.

Оставшись одна, я некоторое время просто лежала, пытаясь прийти в себя. И я все никак не могла понять, что здесь происходит. Зачем я вообще вошла во двор этого замка?! Ведь как чувствовала, что не стоит сюда соваться. Как будто в триллере, хотелось остановиться и самой себе крикнуть "Ким, стой". А сейчас очень хочется заорать: "Беги отсюда!". Осталось две проблемы — куда и в чем. Ночнушка для бега наряд не подходящий.

Сев на постели, начала расстегивать замок на браслете. Да, местный лэрд псих, но у меня принципы. Принципы стоили мне двух сломанных ногтей и минут пятнадцать времени, но треклятый браслет снялся, а после покатился, упал на пол, и, судя по звуку, закатился под кровать. Поднимать его не хотелось. Нет, украшение ни в чем не виновато, но не хотелось. Пришлось слезть с постели, и встав на четвереньки, попытаться достать драгоценность. Помимо драгоценности под кроватью обнаруживаю журнал и книгу. А это уже интересно.

Извлекаю все три предмета, браслет за ненадобностью сразу падает на постель, а я, сидя на полу, с удивлением рассматриваю журнал о туризме и книгу фантастики. Журнал мне был знаком — я вчера его читала, книгу вижу впервые в жизни. Аннотация кстати впечатляющая, поэтому я откладываю журнал и раскрываю первую страницу... чтобы выронить книгу!

"Беги!" — написанное кровью. На оба листа книги, одно единственное "Беги!". Меня просто трясти начало. И все бы ничего, но... почерк был мой! Точно мой.

И как-то совсем не уверенно я раскрыла журнал...

"Беги! Не задумываясь, как только прочтешь! До заката ворота открыты, беги! Не думай ни о чем, не оборачивайся! Беги! Прямо сейчас!".

И тоже мой почерк. Мой размашистый почерк!

Открылась дверь. Вскинув голову, смотрю на Ариду.

Смотрительница с некоторым удивлением на меня. Затем медленно подходит, взгляд ее падает на журнал, который я держу раскрытым на коленях, затем на книгу... А затем я вижу то, чего никак не ожидала:

— О, северные горы, — простонала женщина, на миг, закрыв глаза.

И развернувшись, стремительно покинула комнату, меня, мой ужас и вообще все, оставляя в моей душе что-то смутно-непонятное, что-то, с отголоском "пособничество преступлению". Снова смотрю на журнал... Что-то внутри меня кричит, а разум просто не может понять. Совсем не может...

Дверь открывается.

Появлению сэра Сонхейда я не рада, совсем не рада. Его янтарные глаза сверкают, губы плотно сжаты, в глазах ненависть. Он медленно подходит, смотрит на сидящую на полу меня, на журналы, на браслет. Мрачная усмешка. Наверное, так усмехается дьявол, отправляя грешника в ад. Или маньяк, точно знающий, какими способами будет убивать. Вот только меня не убьют, и я почему-то это знаю.

— Значит любишь читать... — носком сапога он отшвыривает книгу, затем резко нагнувшись, хватает журнал. Выпрямляется и несколько мгновений мрачно читает, чтобы произнести глухим, отстраненным голосом:

— Ты слишком плохо на меня влияешь, Ким. Слишком. Ты начала это там, в лесах Аляски и я надеялся, что сумею остановить, заполучив тебя. Но все не так. Ты убиваешь меня, Ким.

Меня не интересуют его слова, я просто хочу знать:

— Что это? — указываю на книгу. — Что вот это такое?

Взгляд сверху вниз, пугающий своей решимостью взгляд и с издевательской усмешкой:

— Признак моей слабости, мисс Блекмор. Но могу заверить, подобное более не повторится.

И мне становится страшно.

— Ты сняла браслет, — желтые глаза загораются жутким внутренним светом.

Перед глазами пронеслось упавшее от его удара дерево... А я не дерево, и мне и так плохо... и страшно. И все эти послания... я ничего не понимала, но решила, что иногда лучше просто довериться интуиции!

— Простите, — смотрю на монстра, — а вот там что написано?

Мой указательный палец был направлен на окно. Лорд Сонхейд быстро, как-то по-звериному, повернулся... Ким Блекмор юркнула под кровать.

Глупо, да? Ничего подобного, эта туша сюда точно не пролезет, а мне сейчас очень хотелось хоть куда-то спрятаться. Маневр был замечен, и забившись в дальний угол, я услышала:

— Ким, вылезай!

Очередной приказ, да?

— Сэр Сонхейд, залезайте! — рявкнула я в ответ.

Кровать была дубовая, старинная, массивная и надежная — одни ножки как ствол молодого дерева, так что у меня было время переждать, пока у психов северной Шотландии приступ пройдет...

Это я так думала.

В следующее мгновение раздался жуткий треск и кровать... вся... была вырвана с корнем... в смысле с ошметками деревянного пола, к которому оказалась приколочена. И всей этой махиной сэр Сонхейд с размаху запустил об стену... Стук, грохот, облако пыли... мои расширившиеся от ужаса глаза.

И было чему ужаснуться — пиджак, рубашка и даже галстук сэра психа были изодраны. Его собственной заметно вздувшейся мускулатурой... костюм Бетмена посрамлен!

— За что вы так с кроватью? — я не знаю, как у меня хватало сил говорить.

— Она мешала.

Голос, от которого затряслись стекла и активировались мои убегательные способности — я рванула к двери, распахнула, выскочила в коридор, закрыла. Заметив, что в замке ключ, еще и заперла на один поворот.

— Ким! — грозный рык.

С чистой совестью провернула ключ еще раз, запирая уже на два оборота, и побежала к лестнице, придерживая край ночнушки. Едва успела добежать, как позади раздался грохот... обернувшись увидела, как выбитая монстром дверь, сползает по стене... Сонхейд медленно вышел из комнаты, и остановился, увидев меня в конце коридора. На жестоком лице медленно расползалась ухмылка, сияние янтарных глаз стало интенсивнее, остатки рубашки лохмотьями опадали с увеличившегося торса. Зверь выбрался из клетки!

В ужасе делаю шаг назад, к лестнице. Сонхейд встряхнулся, как волк, избавляясь от остатков рубашки, затем ссутулился, как-то по-звериному, и я услышала глухое, пробирающее до костей рычание... Сошла ли я с ума? Не знаю. Зато давно и всем известно — лучше быть живой и сумасшедшей, чем наоборот.

И падая обессилев на покрывало, я осознаю, что упавший рядом и почти сразу притянувший меня к себе мужчина, стал моим первым... самым первым в жизни.

И жаль, конечно, что псих и маньяк, но, боже мой, наш первый раз искупает многое.

А потом я вспоминаю страшное!

— Ты... — голос падает до шепота. Развернувшись, смотрю в его янтарные, совершенно обычные глаза и завершаю фразу, — ты не предохранялся.

— Ммм, нет, — он зарылся носом в мои волосы, глубоко вздохнул и прошептал:

— Твой запах, твой сводящий с ума запах, Ким... моя Ким.

Подавив желание прильнуть к нему всем телом, медленно повторяю:

— Вы не предохранялись, сэр Сонхейд.

И получаю невероятный ответ:

— Мне это известно, леди Сонхейд, — затем он целует мои волосы, резко встает. Потянувшись всем мускулистым телом, с улыбкой смотрит на меня, застегивает брюки, которые так и не снимал, и молча выходит из комнаты.

А я остаюсь одна. Совершенно голая. На постели в незнакомой комнате. В неизвестном замке. Еще не остывшая после всего, что со мной сотворил этот... псих шотландский. А самое главное — он меня как назвал?!

Шелест ткани и Сонхейд вернулся с простыней. Подошел кровати, протянул мне руку. Неловко прикрывшись руками, напряженно спрашиваю:

— Это что вы сейчас имели ввиду?

— Руку, Ким, — вместо ответа на вопрос, произносит он.

— Ннне дам, — и вижу, как загораются желтым его глаза.

— Зря, — рыкнул Сонхейд.

Рывок, и он, обхватив лодыжку, подтащил к краю постели. Еще одно резкое движение и меня поставили на ноги, чтобы завернув в простынь, просто перекинуть через плечо. Я попыталась вырваться и получила по мягкому месту увесистый шлепок.

— Слово альфы — закон, леди Сонхейд, — мрачно произнес лэрд. — Ему не противоречат, ему подчиняются — мгновенно, не задумываясь, не возражая, не допуская даже мысли о возражениях.

И выйдя из комнаты с выбитой дверью, где мы только что были вместе, Сонхейд понес меня по коридору, вглубь замка.

Вспоминаю, что обещала ему ужин. Еще, что вечером должны быть Тэд и Стив, нам ехать нужно, доделать заказ и возвращаться домой.

Но вместо этого я проиграла ужин...

— Одного не могу понять, — говорить, вися вниз головой, оказалось

не очень удобно, — почему вы меня так назвали?

— Как? — не испытывая ни малейшего напряжения, лэрд взбежал по лестнице вверх.

— Так как назвали! — я не хотела уточнять.

Ответ был невероятен:

— Альфа ни перед кем не отчитывается.

Дойдя до конца лестницы, Сонхейд свернул вправо, толкнул массивные двустворчатые двери, вошел, торопливо прошел через две комнаты, и я полетела на кровать. Огромную, мягкую настолько, что меня еще дважды на матрасе подбросило. После чего покрывало взметнулось, чтобы опасть на меня, и лэрд с нежностью приказал:

— Спи.

Ничего не понимаю!

— Знаете, — я попыталась встать, — я не хочу и...

Тьма накрыла пеленой. И в этой уносящей в сновидения мгле, я так отчетливо ощутила его нежные руки, его губы, прикасающиеся к моим и, цепляясь за остатки осознанности, расслышала тихий стон и сокрушенное:

— Моя нежная леди, мой свет, моя гибель, что же ты делаешь со мной?!

* * *

Ночь. Это я определила сразу. В камине потрескивают дрова, я ощущаю тепло огня кожей... За окнами дождь, громыхает небо, шумят потоки ниспадающей с неба воды... Мужская рука задумчиво блуждает по моей спине, замирает, спустившись ниже, скользит по бедрам, возвращается наверх...Вздрагиваю, понимая, что лежу на боку абсолютно голая, открываю глаза и вижу внимательный взгляд янтарных глаз. Сэр Сонхейд смотрит на меня без тени улыбки, скорее с тенью сожаления, и только его прикосновения, в отличие от взгляда, нежные, бережные, ласковые.

Я медленно сажусь, схватив простынь, на которой лежала, прикрываюсь, затем понимаю, что мы внизу, в гостиной. Оглядевшись, вижу картину на стене, целую, словно я ее не порвала, запустив в сэра маньяка, и столик абсолютно цел, и даже морда оленя так же висит на стене... Мне все привиделось?

— Вы обещали мне ужин, Ким, — опровергнул мое предположение о собственном безумии Сонхейд.

Значит было. Все было. Под внимательным взглядом медленно, но основательно краснею и вежливо отвечаю:

— Добрый вечер, сэр Сонхейд, я помню.

На его губах появляется странная улыбка, довольная такая. А я вспоминаю все те крики, благодаря которым проспорила ужин. Потом вспоминаю и еще кое-что:

— А, Тэд...

— Не люблю врать, — Сонхейд встал с дивана, протянул мне руку, — спросишь у Ариды утром.

На лэрде безупречная белоснежная рубашка, темно-серые брюки, идеальные туфли, на мне — простынь. Подняться я поднялась, но обмотавшись поплотнее, все же спросила:

— А где моя одежда?

Улыбка становится чуть шире и следует ответ в лучших аристократических традициях:

— Вы прекрасно выглядите, леди.

— Голая, растрепанная и босая? — возмущенно спросила я.

— Да, — совершенно спокойно подтвердил Сонхейд. — Не хватает еще одного параметра, и вы будете просто восхитительны.

— Это какого? — не скрывая подозрительности, спросила я.

— Голая, растрепанная, босая, — перечислил он уже мною сказанное, улыбнулся шире, чтобы добавить, — и беременная.

Он сумасшедший! И маньяк! И ненормальный! А с другой стороны чего я ожидала? Сбил он меня несчастную и перепуганную, в его замок я ввалилась уставшая, опять же несчастная, и вконец деморализованная. Такие ему и нравятся! Чтоб голая, босая, покорная и нечесаная, а он на фоне забитой овечки — гордый, красивый и всесильный. Доминант он!

— Идемте, Ким, — безукоризненно вежливо произнес Сонхейд.

— Ммм, — думаю, что бы соврать, — мне как бы... ммм...

— Дамская комната? — предположил лэрд.

— Именно, — ухватилась за идею я.

— Простите, я скоро.

И не дожидаясь ответа, подхватив простынь, я поторопилась к лестнице.

Позади раздалось два хлопка. Думала — ироничные овации, но нет — повинуясь звуковому сигналу, на лестнице и втором этаже загорелся свет.

— Жду вас, — напомнил Сонхейд.

— Мм... угу, — я поднялась по лестнице на несколько ступенек и остановилась.

Во всем теле было странное ощущение, как будто я волейболом занималась или еще каким спортом, а в определенном месте слегка все ныло... и ныло оно как-то приятно.

— Что-то не так? — вопросили сзади, и это сзади оказалось совсем близко.

Я замерла, руки Сонхейда скользнули по талии вниз, осторожно погладили животик, спустились ниже, пробираясь под простынь, пальцы правой руки притронулись там... совсем там, и у моего уха хрипло спросили:

— Больно?

— Нннет, — внутренняя сторона бедер начинает медленно наливаться теплом.

Пальцы медленно покидают мою территорию, и я слышу еще более хриплое:

— Жду. Поторопись.

Оглянувшись, вижу спину спускающегося с лестницы сэра Сонхейда, и не могу понять как он так быстро, будучи сидящим на диване, оказался рядом со мной. Решила об этом не думать.

Странностей с ним и так много.

Поднявшись на второй этаж, причем идти оказалось на удивление сложновато, вспомнила, что комнату, в которой меня поселила Арида, этот самый лэрд попросту разгромил... Вспомнила все остальное, стало совсем жутко. Дошла до комнаты, открыла дверь... невредимую, вошла в безукоризненно целую комнату, посмотрела на дубовую кровать... Кровать была новая, еще более прочная, подойдя ближе, увидела, что под нею имелись решетки — теперь туда не залезешь точно. После осмотра кровати замечаю на стуле у окна платье, под стулом матерчатые туфельки — и когда бы я так одежде радовалась.

В ванной быстро расчесала волосы, умылась, привела себя в порядок, и, вернувшись, надела платье, затем туфельки. О том чтобы не спускаться не было и речи — я отчетливо помнила выломанные двери, да и отодранную от пола кровать.

— Сними платье, Ким.

От неожиданности я едва не подпрыгнула, и, обернувшись испуганно посмотрела на стоящего в дверях Сонхейда.

— Простите, что? — переспросила, банально ушам не поверив.

Янтарные глаза начинают едва заметно светиться, и чуть слышный рык наполняет комнату.

— Снимай платье! — приказал лэрд. Я невольно шагнула назад, в полном изумлении глядя на сэра Сонхейда.

— Я. Сказал. Сними! — четко разделяя слова, произнес... монстр.

У меня озноб по всей коже и ступор от ужаса. А он огромный и руки длинные... во всех смыслах, а глаза медленно загораются желтым светом.

— Ким! — рык.

Еще шаг — упираюсь спиной в стену. Раздеваться... страшно, говорить что-то тоже, глаза монстра темнеют. Вспоминаю все произошедшее днем — поражаюсь собственной моральной стойкости. Он ведь двери выламывал, легко абсолютно, без напряжения даже... и дерево свалил. И... Медленно тянусь к платью, не отрывая взгляда от Сонхейда, делаю вид, что собираюсь снять. И вижу нечто — он успокоился мгновенно, отвернулся, вышел, из коридора донеслось:

— Ким, я жду вас внизу.

— А можно я оденусь? — почти жалобный вопрос.

Молчание, снова молчание, и хриплое:

— Нежелательно.

— Мне так будет удобнее, — снова старательно жалобный голос.

— Хоррррошо!

Молча поражаюсь подобному поведению, приглаживаю платье, которое не сняла бы даже начни он тут все громить, потом задумчиво смотрю на двери. Вспоминаю книгу и журнал, прочитанный текст, решаю принять все как есть, без скидок на игры подсознания. По крайней мере, секс точно был и он мне не привиделся, в остальном нужно разобраться.

Выхожу из комнаты

— Сонхейд солгал, ждет здесь, а не внизу, стоит и напряженно ждет.

— Вы долго, — на меня не смотрит.

— Вы странный, — сообщила я.

— Знаю, — мрачный ответ.

— Очень, — говорю уже тише.

— Не терплю неподчинения, -хриплый ответ.

— Идемте.

Он спустился первым, я медленно шла следом, глядя на широкую могучую спину, и не могла понять, никак. Ничего не могла понять.

— А где Арида?

— Мы одни в замке, — очередной скупой ответ.

Странно. Все странно. А больше всего поражает моя реакция — такое ощущение, что я об этом знала.

— А почему мы одни? — вновь спросила я.

Сонхейд стремительно развернулся — слишком быстро для человека, взгляд тоже был... звериный. А вопрос:

— Вам нужен кто-то еще?

— Тед и Стив, — прошептала я, останавливаясь.

Рык, и сбежав по лестнице, Сонхейд исчез за дверью, ведущей в ту столовую, в которой Арида меня вчера кормила. На улице громыхал дождь. Мой взгляд почему-то тянулся к двери очень активно, что-то внутри меня уговаривало сбежать, разум твердил, что глупо бежать в ночь, да еще и под дождь, а еще доказывал, что это или сон или даже не знаю что.

— Ким! — от его рыка затряслись стекла, а грохот грома был перекрыт.

Не дотягивал гром до Сонхейда.

Спустившись, вошла в столовую. Лэрд стоял у стола, держась за спинку стула — полагаю моего. На самом столе горели свечи, были расставлены, некоторые накрыты железными крышками.

— Сядь! — прорычал монстр.

Подойдя, опускаюсь на стул. Стул галантно придвинули к столу, лэрд вежливо предложил:

— Чай, сок, воду?

— Вина, если можно, -с замиранием сердца от ужаса всей этой ситуации, пробормотала я.

— Спиртное — нет!

— Воды, — наверное, мыши пищат и то громче меня.

Мне молча налили из кувшина в высокий хрустальный бокал, после чего сэр занял место напротив. Себе он так же налил воду.Странно, да.

— Можно вопрос? — я постелила салфетку на колени, и долго разглаживала, дожидаясь ответа.

— Спрашивайте. Украдкой взглянула на Сонхейда, тот мрачно смотрел в окно, напряженный как струна и злой. Спрашивать было страшно, и все же:

— Ужин я вам проспорила, это я понимаю, но завтра утром я ведь

уеду, так?

Медленно повернув голову, Сонхейд не менее мрачно посмотрел на меня и спокойно ответил:

— Нет.

Не хочу думать о том журнале и книге, просто не хочу, поэтому спрашиваю дальше:

— В обед?

— Нет.

Руки начинают мелко подрагивать.

— Хорошо, но вечером...

— Никогда, — прервал меня Сонхейд.

Он сумасшедший! Просто псих. И невменяемый! Кстати да, у сумасшедших сила бывает нечеловеческая!

— Знаете, это не смешно, — я попыталась улыбнуться.

Сонхейд так же попытался. Вот только усмешка вышла горькая и злая.

— Вы правы, леди Сонхейд, это не смешно, — усмехнулся.

— Вся эта ситуация — отвратительна.

Его огромные ладони сжались в два внушительных кулака, тело напряглось, лицо окаменело, а глаза горели ненавистью... ко мне.

— Почему вы на меня так смотрите? — прошептала я, вжимаясь в спинку стула.— Я... не понимаю ничего, вы...

-Ешь! — приказ, от которого аппетит, если и был, пропал напрочь. — Молча.

Я не могла есть после такого. И на Сонхейда смотреть тоже не было никакого желания, молча комкая салфетку, рассеянно слышала, как звякнула тарелка, когда лэрд снял с нее крышку, как нож прошелся по фарфору... потом все стихло. С минуту я продолжала сидеть, потом осторожно подняла голову

— Сонхейд не ел, Сонхейд смотрел на меня своим немигающим взглядом.

— Сэндвич с молочком? — язвительно-злой вопрос.

К чему он вообще это спросил. И вообще — что я ему плохого сделала? Откуда столько ненависти?! За что он так со мной! И я не ответила, глаза наполнились слезами, подбородок задрожал, горло сжало спазмом, и я просто опустила голову, пытаясь справиться с эмоциями. С обидой, в конце концов. В итоге все же сказала:

— Я просто не понимаю, что происходит. Вы меня... вы меня вообще изнасиловали, и орете постоянно. И рычите как зверь. И ненавидите непонятно за что. Я видела вас всего дважды — вчера утром, когда вы меня чуть не сбили, и когда я выбежала, в надежде что Стив приехал. А уже сегодня я получаю от вас сначала подарок, потом скандал за то что не приняла его, а после... После все, что случилось. И... и вы заявляете, что я никогда не выйду из замка, и не уеду. Как мне ко всему этому относиться?! — вскинув голову, посмотрела на него, после чего добавила:

— И да — вы псих и у вас глаза светятся!

На смуглом лице промелькнула странная улыбка, а после сэр Сонхейд вспомнил:

— Точно, подарок.

Поднялся и вышел из столовой. И на этом все. Потрясенная я молча смотрела на двери, пока лэрд не вернулся с какой-то черной коробочкой. После чего подошел и извлек из нее...ошейник!

Черные бриллианты, белое золото, золотые топазы в качестве окантовки.

— Тебе понравится, — заверил Сонхейд, и сделал попытку нацепить этот ужас на меня.

Я дернулась. Едва не упала, вовремя вскочив, но стул грохнулся на пол... и частично ногу Сонхейда. Янтарные глаза засветились ярче.

— Мне не нравится! — воскликнула я, отходя подальше.

Движение ногой и стул улетел... выбив попавшееся на траектории полета окно. Дождь, словно только того и ждал, шумом падающей воды, воем ветра, раскатом грома ворвался в столовую. Свечи погасли, не выдержав порыва ветра, под окном начала образовываться лужа... похолодало сразу. А сэр Сонхейд, не обращая внимания на бедлам, едва сдерживаясь, прорычал:

— Чем не нравится?

Господи, как страшно находиться в замкнутом пространстве наедине с неадекватным безумно сильным мужчиной.

— Это же ошейник, — прошептала я, отступая к двери, ведущей на кухню.

— Он холодный, неприятно... на шее, я не...

Сонхейд демонстративно развернул ювелирное изделие, показал на черную внутреннюю сторону, и сообщил:

— Кожа.

То есть действительно ошейник! Я отступаю к двери, нащупываю ручку и только тогда решаюсь заметить:

— Простите, я вам не собака, и не рабыня, и вообще — я не принимаю драгоценностей от посторонних мужчин, даже если у нас с ним и был секс, и особенно в том случае, если этот самый секс произошел без моего на то желания! И я дернула ручку вниз — дверь приоткрылась. Обрадованная возможностью скрыться, мстительно добавила:

— Вы — псих! И я не ваша леди Сонхейд!

И не дожидаясь его реакции, выскользнула на кухню. Закрыла дверь, задвинула засов, огляделась. Здесь имелось еще три двери, одна, судя по всему вела в дом — засовов на ней не было... а мне почему-то казалось, что должен быть, вторая куда-то прочь из дома, потому что за ней слышался шум дождя, ну и та третья, которую я только что закрыла. Сопоставив за и против, я решила, что прогулка ночью под дождем не самое неприятное в жизни, к тому же там есть дорога, а значит, с пути не собьюсь.

Но стоило мне на несколько шагов отойти от двери, как услышала:

— Давно пора.

Дверь была снесена сразу после этих слов и почти мгновенно меня схватили и перебросили через плечо. Кажется, кое-кто просто ждал пока я отойду, чтобы ее выломать. А после меня молча вынесли из кухни, вернули в столовую, усадили на другой стул. Так же молча и стремительно нацепили ошейник, после чего, остолбеневшая я услышала:

— Ненавижу. Как же сильно я ненавижу вас, леди. Но вас выбрал мой зверь, и потому вы — леди Сонхейд, моя леди. Ни вам, ни мне, при всем нашем обоюдном желании этого не изменить. А теперь соизвольте исполнять условия договора — вы обещали мне ужин!

Его голос был искренен до ужаса, и этот ужас я в полной мере испытала. А еще ошейник давил. И...

— Ешь! — рык, перекрывший очередной раскат грома.

Я вздрогнула всем телом, но продолжала сидеть, безвольно уставившись на пустую тарелку и не в силах даже пошевелиться. Потом на тарелку что-то капнуло... и снова. И снова...

— Ким, — голос усталый и злой, — ты никогда не уйдешь отсюда. Ты никогда не вернешься к прежней жизни, смирись уже. Я устал повторять тебе это каждый вечер.

— Каждый? — вскинув голову, удивленно посмотрела на него.

— Это наш третий совместный вечер, леди Сонхейд, — мрачно произнес лэрд.

— И каждый вечер одно и то же — ты плачешь! Сколько можно?!

Слезы потекли ручьем. Я просто смотрела на него, на презрительный взгляд, поджатые от недовольства губы и сжатые кулаки. И первое, что я никак не могу понять:

— Я не... помню... Почему я не ничего не помню?

Усталый полный раздражения стон и глухое:

— Потому что это единственный способ тебя удержать в замке. Пока единственный. Потом в методическом стирании твоей памяти не будет необходимости.

И я все это слышу. Сижу и слышу! Это просто невозможно! Никак! Я тут не могу находиться третий день. Просто никак. Это невозможно. А потом я вспомнила о столике с корреспонденцией, о журналах... Вскочила резко, и не глядя на Сонхейда опрометью метнулась в гостиную. Подбежала к газетам, уговаривая себя что сегодня третье июля, третье... только третье... Схватила первую... и увидела дату "4.07". И на следующей то же... и еще на одной... И я осознаю, что не помню вчерашний день! Вообще не помню! Сонхейд неожиданно возник рядом, отобрал газету, взял за плечи, развернул, заставил вернуться, усадил на стул, сменил мне заплаканную тарелку, вытер мои слезы струящиеся по щекам, после чего склонился, и шевеля дыханием волосы на виске, прошептал:

— Единственное, в чем я целиком и полностью согласен со своим зверем — тебя до невозможности приятно иметь, Ким. Восхитительно, я бы даже сказал. А потому советую хорошенько подкрепиться, леди Сонхейд, нас ожидает долгая и приятная ночь, после которой ты проспишь весь следующий день.

Всхлипнув, я тихо спросила:

— Зачем?..

— Минимизируем риск твоего побега, — отпустив меня, он вернулся на собственное место, сел, отсалютовал мне бокалом и с улыбкой добавил:

— К тому же завтра меня не будет, а Арида не любит лгать, и слишком привязалась к тебе.

Усмешка и мрачное:

— И ты оказалась слишком умна — идея написать послание самой себе меня впечатлила. А теперь, когда я удовлетворил твое любопытство ешь, Ким. Иначе накормлю силой — моим детям нужна сильная мать.

А я смотрела на него и не могла поверить. Просто не могла поверить во все это... никак. "Леди Сонхейд", "моим детям нужна сильная мать", "никогда не уйдешь" — как все это понимать? Буквально?! С ума сойти легче и проще, чем понять и принять все это!

— Знаешь, как кормят душевно больных, Ким? — прозвучал неожиданный вопрос. И не дожидаясь моего ответа, Сонхейд просветил:

— Желтки яиц взбалтываются, затем заливаются в горло посредством специальной воронки с длинной трубкой, которую всовывают в пищевод. У меня таких штук девять в наличии.

Молча и враждебно смотрю на лэрда, он, усмехнувшись, спокойно произнес:

— Будем откровенны, Ким, эта ситуация не нравится ни мне, ни тебе. Ты недовольна, хотя я не совсем понимаю чем. Меня вообще бесит случившееся и я бы желал другую видеть в роли матери своих детей, но... Мой волк выбрал тебя. Опустим подробности его выбора, и посмотрим на позитивные стороны — ты меня возбуждаешь. Как никто и никогда до тебя. Тебе определенно понравился секс со мной. Вот и будем в дальнейшем строить наши отношения на нашем взаимном сексуальном притяжении и твоей абсолютной покорности, потому как я могу и не сдержаться, Ким. На этом все. Советую прямо сейчас вспомнить о моей угрозе накормить тебя силой. Учти, мне все равно, но при таком способе кормления страдает пищевод, так что тебе будет как минимум неприятно, как максимум — больно.

Я потянулась к ближайшему блюду, сняла крышку. Каша с мясной подливкой. Запах аппетитный, вид так же. Судя по поднимающемуся пару — горячая.

— Хорошая девочка, — с усмешкой произнес Сонхейд, когда я взяла тарелку.

Господи, неужели он верит, что после всего сказанного я буду есть кашу? Или совсем не соображает, что только что наговорил?!

— Да, я хорошая девочка, — согласилась с Сонхейдом, — а вот вы очень плохой... псих! — прошептала я, вскакивая и запуская в него тарелку с кашей.

Тарелка летела очень точно в рожу лэрда, но он увернулся, воспользовавшись своей нечеловеческой скоростью, просто увернулся, и каша полетела на пол, а сэр Сонхейд застыл на стуле, с ненавистью глядя на меня.

— Глупо, Ким, — мрачно произнес он, скомкав салфетку и швырнув ее на стол. — Очень глупо.

— А чего вы ждали? — с замиранием сердца спросила я. — Вы сами мне только что сообщили, что запрете в этом проклятом замке, будете насиловать...

— Ты называешь случившееся насилием? — с насмешкой поинтересовался Сонхейд.

— Насилие было вчера, Ким.

— О, господи...

— И невинности ты лишилась так же вчера, — усмешка, — жаль прошлой ночью я так и не завершил начатое, по доброте душевной сжалившись над наглой девчонкой. Впрочем ожидание того стоило, и сегодня ты окупила все с лихвой... — его взгляд потемнел, и уже другим, чуть хрипловатым голосом, Сонхейд добавил:

— Ты восхитительно стонешь, Ким... а твои крики отзываются во мне сладкой судорогой... каждый твой крик.

Я скривилась. Неприятно было от его слов, и еще неприятнее от того, что кричала я в его руках громко, часто и от наслаждения...

Дура!

— Конфликт исчерпан? — насмешливый вопрос.

Урод! Псих! Сволочь! Ненавижу!

— Сядь, — снова с усмешкой, — и я прощу тебе полет летающей тарелки с кашевым содержимым не инопланетного происхождения.

Села. Решила, что поесть все же нужно, потянулась к вареному лососю, выбирая кусочек поменьше. Не нашла, взяла первый попавшийся, и переставив на тарелку, вооружилась ножом и вилкой. И вот стоило мне отправить в рот первый кусочек, как Сонхейд вдруг сокрушенно произнес:

— Как некстати твоя покорность.

Молча жую рыбу, чтобы услышать:

— До конца ужина я не выдержу.

Вскинув голову, мрачно смотрю на лэрда. Аппетит у некоторых действительно пропал, а взгляд голодный. И как-то совсем неожиданно я выдала:

— Мне, как матери ваших будущих детей, следует хорошо и правильно питаться. А это значит, пищу жевать нужно медленно и тщательно, и самое главное — не нервничать. Так что, сэр Сонхейд, советую заткнуться, прекратить нервировать меня и жрать молча!

Несмотря на решительное заявление, едва не давлюсь слезами, но... ем. И если потребуется, есть буду всю ночь, тщательно пережевывая при этом. Сонхейд некоторое время смотрел на меня, затем нехотя вернулся к ужину сам. Распластанная по полу каша

распространяла вкусный аромат на всю столовую, и я вдруг продумала, что не плохо бы хотя бы попытаться:

— Хочу молочка.

— В холодильнике, — сообщил лэрд, прожевав мясо. — Для тебя специально сегодня привезли.

— Спасибо,— с милой улыбкой поднимаюсь.

— Сиди, я принесу,— испортил весь мой план Сонхейд.

В итоге молча проследила за тем, как гордый псих всей Шотландии, исчезает в дверном проеме, который уже без двери.

Осторожно поднимаюсь... бесшумно отодвигаю стул...

— Двери заперты, парк отделен от леса трехметровым забором, ворота подняты. Глупо, Ким.

Раздраженно села обратно, вернулась к рыбе.

— Могу сделать какао, — неожиданно предложил Сонхейд.

— Делайте, — окончательно сдалась я.

— С какао или шоколадом? — прозвучал еще один вопрос.

Я задумалась. В итоге встала, пришла на кухню и застала Сонхейда с тремя пакетами в руках.— Помню Арида варила Сонни недавно, но вот какое из трех ставила — не помню. И по запаху не определяется.

Кухня, на широком деревянном столе бутылка с молоком, чашка, сахар, ваниль и над всем этим огромный властный мужчина, затрудняющийся с выбором какао — забавная картина. Я подошла, отобрала все пакетики. Первый был вообще для выпечки, отложила сразу, второй обычный какао-порошок, третий какао с шоколадом.

Решила, что попробую третий. Начала читать способ приготовления, но едва дошла до "вскипятите молоко", ощутила руки Сонхейда, скользящие по моим бедрам.

— Какао, — напомнила я.

Мужчина обнял, прижимаясь к моей спине, потерся носом о волосы... От этой странной ласки, у меня внезапно ослабели руки... пакетик упал на пол...

Сонхейд мгновенно наклонился, поднял его, бросил на стол. Через мгновение ковшик с молоком грелся на плите, на самом маленьком огне, а лэрд повернулся ко мне, с очень загадочным видом. Правда разгадка была очевидна.

— Иду поем, — решила я.

Сделала шаг и оказалась снова в объятиях.

— Нужно подождать, пока молоко закипит, — сообщил Сонхейд, целуя шею там, где ошейника не было.

— Ждите, — милостиво согласилась я.

— Подожди со мной, — поцелуи спускаются к плечу.

— Ваш мир? — у меня руки задрожали.

— Ты все еще веришь, что мы находимся в Шотландии? — вот теперь Сонхейд расхохотался громко и почти с издевкой. — Кимми, маленькая наивная Ким, ты очаровательна в своих попытках оправдать происходящее перед собственным разумом. Мы не в Шотландии, Ким, и не в твоем мире, это Грани, мы сейчас в Северных Горах, впрочем, этот разговор преждевременен, а вот когда переход закроется окончательно, и ты сможешь выходить из замка, я обязательно покажу вам свои владения, леди Сонхейд. Оправдать происходящее перед собственным разумом? Уж лучше так, чем поверить во все сказанное лэрдом-оборотнем! Хотя нет, что-то в его фразе меня насторожило, и я вдруг поняла что:

-"Когда переход закроется окончательно"? О чем вы?

Едва вернувшийся к трапезе Сонхейд, бросил на меня недовольный взгляд, тяжело вздохнул, прожевал, только после этого мрачно произнес:

— Один раз я имел глупость сообщить тебе об этом, а ты оказалась слишком умна, и написала самой себе послание. Так что оставим твое любопытство неудовлетворенным, Ким.

Он вернулся к ужину, а я... а я вспомнила, что было написано в книге: "Беги! Не задумываясь, как только прочтешь! До заката ворота открыты, беги! Не думай ни о чем, не оборачивайся! Беги! Прямо сейчас!".

— До заката я могу уйти из вашего замка, -догадалась я. — И раз вы так настойчиво стираете мои воспоминания о каждом прожитом в замке дне, значит, вы не имеете права меня удерживать!

— Черт, -прошипел Сонхейд. — Ким, давай просто поедим молча.

Догадка ошеломила меня! Но если принять все сказанное им за истину, то вспоминаем, что есть закон запрещающий хватать девушек, значит должен быть такой же, запрещающий их удерживать! Он не имеет права меня здесь держать! Никакого! Я могу уйти! Я могу просто встать и уйти... И я медленно поднялась, чтобы услышать:

— Сядь, — сказано приказным тоном. Дальше почти с ненавистью: — Да, я не имею права тебя удерживать... до заката, в принципе не имел бы права удерживать и после него, но видишь ли мы в Оргароне, а у него своя, особая магия — ворота поднимаются после заката и открыть их нет никакой возможности, — наглая ухмылка.— Сядь, Ким.

Я села, чтобы практически прошептать:

— Вы не сможете меня здесь удерживать вечно!

— И не потребуется, — глядя мне прямо в глаза, произнес монстр, — стандартный срок тридцать дней, после которых ты переходишь в мою собственность абсолютно и полностью. По закону.

И Сонхейд вернулся к ужину. А я осталась сидеть, потрясенно глядя на него. У меня не было слов. Но и желания остаться здесь тоже не было никакого. Вообще, как и видеть оборотня.

— Я хочу спать, — тихо, но уверенно сказала, все так же не отрываясь, глядя на Сонхейда.

— Я хочу тебя снова, — возразил он.

— Я вас больше не хочу! — воскликнула я.

Насмешливый взгляд, и абсолютное издевательское молчание. Самое противное, что если он захочет — я захочу тоже, и это бесит.

Как бесит и то, что сопротивляться этому сложно — удовольствие тот же наркотик и кажется, я подсела плотно. Но тут я вспомнила еще кое-что:

— Вы сказали, что вас бесит случившееся, и вы желали бы другую видеть в роли матери ваших детей, что это значит?

Сонхейд больше не улыбался. Мрачно сжал стакан с водой, с ненавистью посмотрел на меня, и четко разделяя слоги, произнес:

— Это значит, именно то, что я сказал.

Как он резко переходит в состояние гнева, и все же:

— У вас есть другая женщина? — напрямую спросила я.

В следующее мгновение стакан лопнул в руке лэрда. Некоторое мгновение столовую наполнял только шум воды — как падающей за окном, так и стекающей со стола на пол, затем Сонхейд глухо произнес:

— Да. Мне было плохо после всего услышанного сегодня, теперь мне стало еще и мерзко. Просто мерзко.

— Знаете что, — я встала, — вы не альфа, вы — сволочь!

Сонхейд даже не пошевелился, сидел молча, уставившись в никуда.

Молча ушла и я. Мне было противно. От ситуации, от него, и даже от того, что в его объятиях, я испытывала удовольствие. Просто противно. И поднявшись в свою комнату, я закрыла двери, заперла, задвинула засов. Вспомнила, что его это не остановит, и, сняв с кровати одеяло и подушки, устроилась под дверью — так точно не войдет, не захочет поранить "мать будущих детей". Урод!

Сидела я долго — привалившись спиной к двери, обнимая подушку, устроившись на одеяле. Ощущение сонхейдовой рубашки на теле бесило, но снимать ее не собираюсь, не хочу потом сидеть голой.

И вдруг за дверью раздалось:

— Ким, отойди в сторону.

Молча показала двери средний палец. Знаю, что не увидит, но стало легче.

— Ким, не зли меня.

Я обняла подушку крепче, с тоской глядя в окно, и почувствовала, как по щекам потекли слезы. Горько так, и обидно. Нет не страшно, об этом сейчас как-то не думалось, мне просто обидно было.

— Ким!

— Да пошел ты, — вытирая слезы, тихо ответила оборотню. — Урод, сволочь... скотина...

Дверь ощутимо дернули, правда она открывалась вовнутрь, и чтобы открыть ее в сторону коридора требовалось выломать и часть стены заодно, и Сонхейд даже на такое вполне способен, если бы не одно но — тут сижу я. Сижу и плачу, думая лишь об одном — в какой момент происходит стирание памяти? Почему — то в сознании четко отложилось — во сне. И это что получается — не спать? Или написать себе очередное послание, которое я утром просто не пойму. Да и как донести до самой себя, что я сижу в замке оборотня, я пленница этого самого оборотня и он имеет меня в свое удовольствие!

— Господи, за что мне все это? — простонала я, и, уткнувшись в подушку, заплакала, уже не сдерживаясь.

Двери дергать перестали, но и требований больше никто не предъявлял, и я легла на одеяле, продолжая тихо всхлипывать от бесконечной жалости к себе. Себя было жалко, очень.

И стало еще более жалко, когда распахнулось окно, и в комнату запрыгнул сэр Сонхейд.

Молча уткнулась в подушку снова, игнорируя появление мокрых,

разгневанных и злых. Урод. Просто урод! Сонхейд некоторое время продолжал стоять, явно ожидая от меня хоть какой-то реакции. Не дождался. Медленно подошел, остановился рядом. Постоял еще некоторое время, затем... снял брюки. Я это поняла, услышав неприятный звук расстегиваемой молнии. Замерла, прижимаясь к подушке еще сильнее. Шлепнулась на пол мокрая ткань, как тряпка. Затем Сонхейд сел на одеяло рядом со мной, осторожно обнял за плечи.

Плакать я перестала, едва он молнию на брюках расстегнул, теперь и вовсе сжалась и единственный друг мой подушка.

— Да, я люблю другую женщину, — тихо произнес Сонхейд, — но мой зверь ее не принял, так случается. И когда такое происходит, брак обречен на бездетность. Я молча обнимала подушку, не желая вообще что-либо говорить.

— Мне нужны дети, — продолжил Сонхейд.

— А мне нет! — заорала я, вскакивая и отбегая от него, все так же с подушкой.

— Мне не нужны дети! Мне не нужен весь ваш замок и весь ваш мир! И вы мне нужны менее всего!

Сонхейд в трусах — очаровательное зрелище: мускулистый, жилистый и волосатый — мрачно смотрел на меня. Мрачно и зло.

— Я вас не трогала! — снова срываюсь на крик. — Ни вас, ни вашего зверя! Я к вам не приставала! Я вообще ехала составлять очерк о Бродике! За что мне все это?

Оборотень продолжал молчать, с нарастающей злостью. Он просто злился. Холодел взгляд, сужались глаза, стягивались в одну линию губы, и желваки ходуном ходили на скулах. Жуткое зрелище.

Жуткое и пугающее. Вот только я тоже разозлилась и родная подушка полетела в оборотня со всей моей силы. Куда она там попала я не видела — молча развернулась и просто ушла в ванную. Там, стоя перед зеркалом посмотрела на зареванное лицо, покрасневший и опухший нос, глаза красные... Вид у меня был — краше в гроб кладут. И с ошейником!

Спустя три минуты и еще два сломанных ногтя, я вышла из ванной, с намерением запустить ошейником в некоторых — но в комнате было пусто. Окно оказалось вновь закрыто, дверь так же, мокрых брюк на полу не было, и даже одеяло сэр маньяк вернул на постель и заботливо расправил. Подушка была там же. Самого Сонхейда не было нигде.

Нет, я не доверяла лэрду — я тщательно обошла все в комнате, заглядывая, куда только можно было — Сонхейда не было. Зато под прикроватной тумбочкой обнаружилась ручка, а отсутствие бумаги меня не смутило!

* * *

Снова этот странный сон — я бегу по зеленому лугу, среди цветущих кустов, в небе сияет яркая полная луна... Но это не было приятным сновидением, и бежала я не наслаждаясь ночью... Я пыталась спастись, я мчалась изо всех сил, срывая легкие, оглушенная биением собственного сердца, я бежала падая и поднимаясь вновь, не обращая внимания на боль в содранных ладонях и коленях, не останавливаясь ни на миг... Потому что он настигал меня... Мой самый жуткий из кошмаров.

Волк!

Огромный, серебристо-серый, слишком быстрый, чтобы я могла убежать, слишком безжалостный, чтобы я могла решиться остановиться... И он настиг меня! Я упала, поскользнувшись на мокрой траве, прокатившись по ней и сбирая коленки до крови, а когда остановилась — волк стоял надомной, и смотрел янтарными светящимися глазами. В этом взгляде не было злости, не было ярости, только вопрос — безмолвный вопрос, на который у меня не было ответа...

* * *

Я подскочила, ощущая, как кто-то касается моих волос.

— Все хорошо, Ким, — прозвучал очень знакомый голос, и кто-то поменял мне подушку, — она просто мокрая. Спите. Все хорошо, я рядом.

И вновь упав на постель, вырубилась почти мгновенно.

* * *

"Прочти подушку!" — гласила надпись на моей ладони.

Недоуменно смотрю на собственную ладонь, и пытаюсь вспомнить, что я здесь делаю и к чему это странное сообщение. Вспомнила — вчера у нас машина застряла на дороге, мы с Тэдом пришли сюда, я осталась ночевать, а они заночевали в деревне. Это я помню, а вот когда сделала надпись? И что вообще означает "Прочти подушку"?

Сев на постели, взяла подушку — та была девственно чиста. Сняла наволочку — та же история. К чему надпись?

Открылась дверь, пропуская смотрительницу с подносом. Это для меня? Странно, это не гостиница, впрочем, и в гостиницах нет такого сервиса.

— Доброе утро, мисс Ким, — сказала Арида, проходя к столу у окна. — Как вы себя чувствуете?

— Доброе утро. Спасибо, хорошо, — мне что-то в этой ситуации не нравилось, и я никак не могла понять что.

— Для вас оставили подарок, — смотрительница улыбнулась мне и крикнула кому-то, заносите.

В следующее мгновение я натянула одеяло до подбородка, потому как двое высоких мужчин с излишне длинными руками внесли огромную охапку длинных ярко алых роз и букет из конфет. И то и другое разместили на полу рядом с постелью, и не глядя на меня, вышли. А Арида стояла и с улыбкой смотрела на растерявшуюся меня.

— Сэр Сонхейд просил передать свои извинения за то, что напугал вас вчера, — произнесла она.

— Да я не испугалась, — осторожно встаю с постели. — И вообще не понимаю-зачем?

— Ложитесь обратно, — Арида достала столик для еды в постели, — я вам сейчас все накрою.

— Ммм? -я склонилась над розами, вдохнула приятный, с оттенками малины аромат.

— Спасибо, я могу позавтракать и в столовой. Смотрительница понаблюдала за тем, как восторженно касаюсь роз, и надышаться ими не могу, а затем скомандовала:

— В постель, мисс Ким. Вы вчера замерзли, можете простыть, так что в постельку, а я вам столько вкусненького принесла...

И тут где-то внизу, раздался женский рык:

— Где она?!

Я вздрогнула и посмотрела на Ариду — смотрительница стала откровенно странной! Глаза словно засияли мягким желтоватым светом, зубы оскалились, нос дернулся так, словно женщина была в ярости. Но увидев мой взгляд, смотрительница мгновенно заулыбалась и повторила:

— Ложитесь в кроватку, мисс Ким, вам отдыхать нужно.

И я почему-то легла, а едва Арида разместив столик, разложила тарелки, все же спросила:

— Все хорошо?

— О, с вашим появлением я начинаю на это надеяться, — загадочно ответила смотрительница.

После чего стремительно вышла. Я же сняла блюдце с чашки и искренне удивилась — зеленый чай с жасмином. Как она узнала? Мой самый любимый чай, мне его за всю поездку по Шотландии ни разу не подавали. Обняв чашку ладонями, вдохнула любимый запах и тут услышала:

— Хэс аверрр гр! — голос был все тот же женский и до крайности неприятный. А после кто-то открыл мою дверь... Дверь тут же закрылась, так ни кого и не впустив, и в коридоре я услышала отрывистое от Ариды:

— Эсар, Грев!

Затем визг, рычание, причем рычание звериное, а после исчезающий вой, вперемешку со странными словами. Когда вошла Арида я округлившимися от удивления глазами, продолжала смотреть на двери, все так же обнимая ладонями чашку.

— А, сумасшедшая из деревенских, — весело сказала смотрительница, чем-то очень довольная.

— Раньше очень всем докучала, — усмешка, — а сейчас уже просто... ну да не важно. А почему вы не едите?

— Бедная женщина, — ее действительно жаль.

— Поверьте -мразь первостатейная, — мрачно произнесла Арида. — Уж до чего наши пришлых не любят, а вам рады все.

— Что? — не поняла я.

Улыбка, странная немного, и смотрительница произнесла:

— Завтракайте, мисс Ким. Я просто хотела сказать, что вам здесь очень рады... причем все.

И меня повторно оставили наедине с собой, в окружении аромата роз и да-с букетом из шоколада ручной работы. Еще бы понять что происходит! Неужели лэрд решил, что сбив меня своей машиной чем-то мне обязан? Да не сбил он меня сильно, даже синяка не осталось, и...

Стоп!

Я вдруг вспомнила ночь, мой кошмар, мужчину в спальне и его "Она просто мокрая. Спите. Все хорошо, я рядом". И он поменял мою подушку! Взгляд на ладонь с той же надписью "Прочти подушку!". И тут я заметила одну странность — у меня были сломаны ногти на большом, указательном и безымянном пальцах.

Мои наращенные ногти под френч. И я не помню, чтобы их ломала! Что происходит?!

Аппетит пропал напрочь! К чаю я так и не притронулась, схватила булочку и сдвинув столик, встала. И почти сразу дверь открылась, впуская Ариду.

— Что-то случилось? — встревожено спросила она.

Мы в шоу "Разыграй ближнего"? Как она появилась так быстро? Что происходит?

— Ким, — встревожено позвала смотрительница. — А где моя подушка? — почему-то спросила я.

Женщина с заметным облегчением выдохнула, улыбнулась и сказала:

— Ваш друг звонил и оставил вам сообщение, но вы спали я не решилась вас будить. Завтракайте и спускайтесь, я зашла сказать, что ваша одежда еще сушится, принесу вам платье. Кстати, надеюсь, чай вам понравится, я старалась.

И она вышла, снова оставляя меня без ответов. А я растерянно села на постель, только сейчас обратив внимание на ночнушку — не моя, не помню, как надевала, и полупрозрачная. В итоге все же позавтракала, глядя в окно и пытаясь понять, как вышло, что я проспала до обеда, более того — почти вечер уже.

Вскоре снова вернулась Арида, подошла, протянула мне нокиевский мобильник, с одним пропущенным, на постели разложила светлое платье, причем совершенно новое, словно с него только что бирку срезали.

— На пропущенный, — сказала смотрительница.

Молча нажала кнопку вызова. Три долгих гудка, а затем на том конце я услышала: "Ким, детка, у нас ось треснула, ремонтируем. Заберем тебя утром, отдыхай".

И Тэд отрубился, даже не дав мне хоть что-то сказать в ответ. Истинно в его стиле! Прямо как записано одно из его многочисленных ко мне сообщений "Ким, детка, мы в пабе, сегодня отдыхай", "Кимми, малышка, тут такая рыбалка намечается, ты отдыхай сегодня". Кимми, крошка, у нас ось треснула, ремонтируем"... То есть это он даже повторился! Я остервенело нажала кнопку вызова, но кроме гудков трубка мне ничего больше не сообщила.

— Сволочь! — выругалась я.

Набрала номер администратора Бродика -тоже только гудки. У всех мертвый сезон? Затем батарея и вовсе разрядилась! Потрясающе просто!

— Гады они, — пожаловалась я Ариде. — Просто гады!

От досады плакать хотелось. Женщина присела рядом, с сочувствием глядя на меня. — Я ногти поломала, — пожаловалась смотрительнице, — а когда даже вспомнить не могу. Знаете, — я решительно поднялась, — наверное, схожу в вашу деревню сама, хоть выскажу ему все!

— Они приедут утром, — Арида тоже поднялась, — и все будет хорошо. Стоит ли нервничать, Ким, лучше помогите мне по дому, если вас не затруднит. Отказывать было неудобно, и я просто кивнула.

— Спасибо, — женщина искренне и радостно улыбнулась, — переодевайтесь, я жду вас в холле.

Из одежды мне принесли только платье, и никакого белья. Конечно, где им взять белье моего размера, но все же странно. Очень странно. Все странно, и что-то внутри меня все шепчет и шепчет... а о чем?!

Спускаясь по лестнице вниз, я заплетала волосы, все пытаясь что-то вспомнить. И никак не могла вспомнить что именно...

А в замке было двое мужчин, тех, что уже заходили ко мне и оба встретили напряженными немигающим взглядами — высокие, смуглые, темноволосые, а и глаза странные, вроде серые а оттенок желтоватый. Похожи они были как братья, но у того, кто казался старше, лицо пересекал рваный шрам.

— Доброе утро, — остановившись на лестнице, сказала я.

— Доброе, леди, — мужчина со шрамом как-то светло и приветливо улыбнулся.

— Доброе утро и добрые новости, — загадочно произнес второй.

— Какие же? — мне стало очень интересно. Мужчины переглянулись, как-то совсем уж одинаково улыбнулись и тот, что со шрамом туманно ответил:

— Радостные. Хотите прогуляться?

Гулять с неизвестным мне мужчиной — верх глупости, но мне почему-то было спокойно в обществе этих двоих. Странно, да?

— Я — Ким, — сообщила, спустившись.

— Эсар, — чуть склонил голову тот, что со шрамом.

— Грев, — произнес второй, тоже с полукивком.

— Так что на счет прогулки, леди?

— Ммм, я обещала помочь Ариде, — оказавшись внизу, я уже не так уверенно себя чувствовала — оба шотландца были громадные, разве что немногим ниже сэра Сонхейда. -А вы здесь гидами работаете?

Оба переглянулись, затем Грев выдал:

-Минутку, леди, — и ушел по направлению к кухне.

Оттуда он вернулся действительно через минутку, широко улыбнулся и выдал:

-Да, мы гиды.

-И охранники, — донесся из кухни голос Ариды.

Не моргнув глазом Грев добавил:

— И охранники. Как-то все это странно, и я на автомате выдала:

— И айтишники?

У Грева на лице появилось озабоченное выражение, после он снова исчез на кухне. Там некоторое время было тихо, видимо говорил он негромко, после послышался суровый голос Ариды:

— Вам сказано охранять, незаметно, а не лезть к девочке с разговорами. Ей и так тяжело. Тишина, затем снова от Ариды:

— Не знаю я! Уйди, чудовище!

Грев вернулся, развел руками, кивнул и сообщил:

— Да, айтишники тоже.

Я уже совсем ничего не понимаю, но удержаться не смогла:

— И промоакции проводите?

Мужчина дернулся в сторону кухни, но так и не рискнул сходить к Ариде, а потому выдал:

— Да.

На мой удивленный взгляд он отреагировал осторожным:

-Наверное.

Что за бред! Просто бред.

-Вы сейчас пошутили, да? — спросила я.

— Да, — как-то нервно произнес Эсар.

Стараясь успокоить странное и нарастающее чувство паники, я пошла на кухню. Здесь царила сосредоточенная деятельность — двое мужчина прилаживали дверь, ведущую, насколько я помнила в столовую, одна женщина выдраивала газплиту, двое других готовили что-то из мяса, сама Арида выговаривала что-то рыженькой девушке... Но все это было пока не вошла я. Тишина мгновенно воцарилась на кухонном пространстве и все смотрели на меня. Мужчины так вообще оценивающе оглядели с головы до ног, женщины просто очень заинтересованно рассматривали и все... улыбались. Как-то радостно, приветливо даже. Почувствовав себя рождественской елью, я нервно улыбнулась и сказала:

— Добрый день.

Мне хором ответили и продолжили... смотреть на меня. Арида оставив девушку в покое, развернулась ко мне и сказала:

— Идемте, я вам покажу нашу библиотеку.

За смотрительницей я, конечно, пошла, но на пороге оглянулась — все продолжали смотреть на меня. Бррр!

-У нас редко гости бывают, — заметив мой несколько недоуменный вид, произнесла женщина, — но гостям мы всегда рады.

От такой радости желание сбежать и подальше. Очень далеко!

В гостиной Грева и Эсара уже не было. Мы миновали весь холл, прошли к округлой стене, и смотрительница отодвинула выдвижную дверь, открывая вход в значительную библиотеку замка, какие редко можно было встретить в Шотландии.

— Стив сказал, что вы пишите тексты, — женщина прошла к письменному столу, вытащила ноутбук, причем обращалась она с ним как-то непривычно.

— Я и хотела вас попросить, если можно, описать наш замок. В данный момент сэр Сонхейд не желает допускать к нему туристов, но в дальнейшем...

— Арида, простите, но эту работу лучше доверить профессионалу, знакомому с историей замка и...

— Все равно этим придется заниматься мне, — перебила смотрительница, — и если вам не трудно, хотя бы составьте для меня план действий, я же ничего об этом не знаю, а контролировать работу нанятого специалиста придется так же мне.

Вообще заняться мне было нечем, а попадаться на глаза обитателям замка не хотелось, и потому я решила помочь. Села за стол, включила бук, который оказался настолько новым, что даже пленочку с экрана пришлось снимать.

— Мне информация о замке нужна, — сообщила я Ариде. — История, можно что— то романтическое. Знаете, романтические истории всегда привлекают...

— У меня есть кое-что, — смотрительница подошла к дальнему стеллажу, достала одну из книг в запыленном переплете и...вытащила из нее тетрадь. Подошла, протянула мне со словами:

— Просмотрите, здесь много интересного. Я взяла тетрадь, открыла на первой странице и увидела вычурную надпись "Леди Милори Сонхейд".

— Это личный дневник, — догадалась я.— Скорее попытка написать роман в стиле фентези, в форме дневника, — загадочно произнесла Арида. -Но написано интересно и легенда... красивая.

Я открыла на второй страничке и там, в рамке с вензелями и сердечками, действительно находилась легенда. Невероятная просто.

"Говорят, в давние времена альфа стаи Северных Гор полюбил земную женщину из сопредельного мира, и с этого началась славная история рода Сонхейд." И вот как раз с этого я забыла обо всем, кроме этой самой истории, и не заметив ухода Ариды, погрузилась в чтение.

"Выбор всегда делает зверь. Свой выбор, но воспротивившегося ему ждет наказание, ведь выбор зверя истинен, выбор человека лишь слияние ошибочных мнений в единое. Зверь видит истину, человек лишь то, что желает видеть". Я невольно задумалась над словами "Зверь видит истину, человек лишь то, что желает видеть". Что-то в этом было — я и сама столько раз ошибалась, не замечая очевидного.

"Зверю не ведома красота, он не поддается соблазну искушения, зверь избирает за смелость, за силу души и доброту сердца, человек же часто ослеплен желанием и не в силах увидеть значимое. И потому выбор всегда делает зверь, и это правильный, истинный выбор".

Оригинальная метафора, не совсем ясно, о чем речь, ну да ладно. "Говорят, первый из Сонхейдов нашел свою истинную пару в облике зверя, преследуя врагов клана в сопредельных мирах. И зверь сделал выбор. Но стая не приняла человеческой женщины, стая восстала, против власти альфы, поддавшись человеческой сути. И альфа принял бой, доказав всем и каждому свою силу. Он был подобен гневу богов, он стал воплощением ярости, он вершил наказание. И доказал право быть альфой стаи Северных Гор".

Ничего толком не поняла, кроме разве что того, что имелась тут междоусобная борьба, а древний лэрд Сонхейд с отрядом промчался по окрестным деревням убивая несогласных с его политикой. Мрачное средневековье, темные нравы, ничего удивительного в общем. Читаем дальше:

"И сила рода Сонхейд росла из поколения в поколение, но росла и сила человека, и выбор каждого альфы становился выбором человека, а избранницей истинная волчица".

Зоофилия! Ужас! Или это кто-то из клана? Клан Волка, например, бывали такие в древние времена, к тому же тут до прихода римлян вроде как были тотемные животные... Или я путаю, все же с историей Шотландии до тринадцатого века я вообще не была знакома, что печально. Надо исправиться. Хотя... я вспомнила сэра Сонхейда, его несколько длинноватые руки, резкие движения, хмурый какой-то звериный взгляд... Зоофилия!

Похихикав, я продолжила чтение:

"Говорят, когда зверь делает выбор, глаза оборотня загораются особым внутренним светом, говорят... Но в день, когда он обнял меня впервые, его глаза не светились, светились от счастья мои".

Тааак, повесть о несчастной любви. Грустно. "Говорят, когда зверь делает выбор, человек теряет контроль... но Герард был неизменно нежен, контролируя нас обоих". Это сейчас эротические подробности начнутся? Средневековая эротика, уже даже любопытно.

"Говорят, зверь желает ощущать вкус своей пары, запах ее желания, говорят... У нас все было иначе". Я улыбнулась. Сама не знаю почему, жаль было эту леди, а еще жаль, что девушка облекла эротические фантазии вот в такое.

И вдруг как вспышка: Яркий солнечный день, увитая диким виноградом и кусами роз беседка, я на скамье с широко разведенными ногами, сэр Сонхейд вынимает из меня пальцы,подносит к лицу и с явным наслаждением вдыхает!

-О, господи! — я вскочила.

Тяжелый деревянный стул грохнулся о пол. Задетый дневник полетел на стол, а я стояла, закрыв лицо и пыталась понять, это что сейчас было?! Такое ощущение, что вспышка воспоминания! Но такого быть не может! Просто не может быть, этого не было! Или это моя эротическая фантазия? О Сонхейде что ли?

Попыталась успокоиться, представила себя с Сонхейдом... не впечатлило. Мужчина явно не в моем вкусе, плюс странный, нервный, дерганный и злой. Подняла стул, тетрадь, снова села, но едва попыталась вернуться к чтению, перед глазами пронеслось еще одно видение: Я на столе, Сонхейд склонившийся между моих ног и его хриплое "Покричи для меня, Ким".

Стул грохнулся снова, я вместе с ним, а едва упала, отползла к шкафу, в ужасе глядя на стол. Стол был явно не этот. Точно не он — этот широкий... Но если бы все дело было в столе! Дело во мне — я стала мокрая там, внизу, в один момент, стоило только вспомнить его хриплое "Покричи для меня, Ким"! Вспомнить?! Что значит вспомнить?! Я не могу это вспоминать, этого не было... Но проблема в том, что на такие эротические представления у меня просто фантазии не хватит!

Открылась дверь, вошла Арида, в полном изумлении посмотрела на меня, сидящую на полу, спиной к шкафу и обнимающую собственные колени.

— Мисс Ким? — удивленно позвала она.Я промолчала. Чувствуя напряжение и полное ожидания томление внизу. И просто понять не могла что со мной.

— Мисс Ким, что с вами? — в голосе смотрительницы появилась тревога.

Просто молчу, потому как глядя на Ариду невольно ассоциирую ее с кухней... А потом я вспоминаю стол! Кухонный стол! И запах сгоревшего молока...

— Этого просто не может быть, — шепот сорвался с моих побелевших губ, — этого никак не могло произойти... И тут я вспоминаю розы! Два огромных букета — один с цветами второй из конфет ручной работы и возник вопрос — с какой стати лэрду Сонхейду дарить мне цветы?!

Стукнула входная дверь. Раздались уверенные шаги, затем нервное:

— Арида!

Сонхейд! Меня как током ударило, и я вдруг спросила у смотрительницы:

— А у вас есть беседка, увитая диким виноградом и кустами роз, с такой удобной деревянной скамейкой?

Направившаяся к выходу женщина, торопливо ответила:

— Да, в парке...— и замерла на пороге.

Я застыла у шкафа, в ужасе глядя на нее. В холле повторился рык:

— Арида!

И она как-то неуверенно вышла. Не прошло и тридцати секунд, как дверь вновь распахнулась, пропуская сэра Сонхейда. Мужчина остановился, едва войдя. И теперь настороженно смотрел на меня янтарными глазами... и те начинали светиться! Как в легенде! Они действительно все сильнее загорались желтым светом, а сам взгляд был звериный, немигающий!

— Ким, — хрипло позвал Сонхейд.

"Покричи для меня, Ким" — отголоском пронеслось в памяти и внизу живота стало очень горячо... Что со мной? Что со мной происходит?! Что вообще происходит! Я в ужасе смотрю на него, он не сводит с меня напряженного взгляда и ждет... Чего ждет?! Что я кричать начну? Не начну... глупо кричать там, где все ведут себя странно... очень странно.

И я не стала кричать и спрашивать, я просто попросила:

— А можно мне... воды?

Взгляд потемнел, но молча кивнув, Сонхейд вышел из библиотеки. Я подскочила в тот же миг. Бесшумно подбежала к двери, приоткрыла — проследила за тем, как внушительный лэрд исчез в дверях, ведущих на кухню, присобрала подол платья и бросилась бежать!

Промчалась через весь холл, сбежала по высоким ступеням и уже на середине двора услышала:

— Ким!

Едва не споткнулась, от этого рыка, но, не оглядываясь и не оборачиваясь, побежала дальше — прочь из замка, подальше от Сонхейда и этих странных людей, как можно дальше от странных видений, которые не могли, просто не могли быть!

"Беги, беги не оглядываясь" — шептало что-то внутри меня. И я бежала так быстро, как никогда не бегала! Миновала двор, уже задыхаясь, промчалась по опущенному мосту и остановилась, едва сошла с деревянного настила на каменную дорогу...

Два огромных черных пса, чем-то отдаленно напоминавших волков, преградили мне путь! Звери появились словно неоткуда, жуткие, злые, и явно готовые напасть. Пасти оскалены, вздыбленные загривки... Затем я отчетливо расслышала угрожающее глухое рычание... Я замерла, едва дыша, потом медленно отступила... рычание стало громче... Еще два шага назад... Огромный волк с шрамом на морде, рыкнул и припадая к земле, двинулся на меня. С диким воплем я развернулась и помчалась в замок... чтобы остановиться, увидев сидящего на ступенях Сонхейда.

Он просто сидел, упираясь подбородком в сложенные домиком ладони и молча смотрел на меня. Молча, мрачно и как-то устало.

И я остановилась, позабыв о нападающих сзади собаках, потому что вдруг поняла — лэрда я боюсь больше.

— Ким, — протянул он, пристально глядя на меня, — тебе не убежать от меня, Ким. Никогда.

В ужасе обернулась — собак больше не было, но и открытого прохода так же! Ворота, абсолютно сами, медленно поднимались — без скрипа, без лязга цепей, словно возрождались на законном месте, проявляясь все четче, как проекция.

— Закат, — почему-то произнес Сонхейд.

Я подбежала к воротам, попыталась открыть, начала колотить ногами, не желая верить что ничего, совсем ничего не могу сделать.

— Тебе не понравились розы? — голос прозвучал совсем рядом, после чего Сонхейд обнял, и рывком оттянул от ворот.

— Или конфеты? Что не так? Я же тебя и пальцем не тронул сегодня, Ким.

Сегодня? Сегодня! То есть вчера...

— Отпустите меня! — я пыталась говорить спокойно, но на втором слове сорвалась на крик. — Отпустите меня немедленно! Пустите! Пустите же меня! Вы — маньяк! Вы...

Отпустил. На мгновение. А стоило мне сделать шаг, как настиг, развернул, прижал спиной к воротам, в которые я только что безуспешно билась, и прорычал:

— Не зли меня, Ким.

Я замерла, глядя на его перекошенное от злости лицо, и горящие ярким янтарным светом глаза. И я перестала дышать, когда сэр Сонхейд склонился к моим губам, накрывая их властным, почти жестоким поцелуем, завоевывая, подчиняя, ставя клеймо принадлежности, вместе с глухим рыком "Моя". Он целовал так неистово и страстно, и в то же время так нежно и бережно, а через мгновение яростно и зло, и снова безгранично нежно, осторожно прикусывая нижнюю губу и настигая языком мой испуганный язык. И я перестала вырываться, замирая в его руках.

— Ким, — еще один нежный поцелуй, — Ким...

Он сжал меня в объятиях, коснулся губами волос, вдохнул и снова прошептал:

— Моя Ким.

А я поражаюсь тому, как хорошо чувствую себя в его объятиях, привычно и в то же время волнительно. И ощущение такое, что его руки на моей спине, и его дыхание, и даже запах — мне все это было знакомо, мне его близость была приятна, и я все отчетливее понимаю — увиденное мной не фантазия...

— Успокоилась? — Сэр Сонхейд чуть отстранился, заглянул в мои глаза и тихо произнес:

— Я знаю, ты не поймешь, но я сделал свой выбор, Ким. У меня больше нет другой женщины, у меня теперь только ты.

И я словно очнулась от сна, дернулась, вырываясь из его рук, отступила и дала волю не гневу, ярости скорее:

— Что здесь происходит?! Какого черта тут творится? Не трогайте меня!!! — вообще визг, едва он руку протянул.

— Не смейте меня трогать, вы... извращенец!

Сказала и осеклась — выражение лица Сонхейда стало откровенно нехорошим. Совсем. И откуда-то из него послышалось глухое, почти угрожающее рычание...

Шаг... еще шаг... и я бросилась бежать, думая лишь об одном — здесь должны быть другие ворота! Точно должны быть, да все что угодно, хоть калитка для персонала, но должна иметься! И я помчалась вокруг замка, не отрывая взгляда от стены и боясь оглянуться назад! Потому что знала, точно знала — Сонхейд идет за мной!

Я могла даже не оглядываться — я знала. И когда, поскользнувшись, едва не упала — он поддержал! И когда я начала дергать ручку калитки в стене, которая оказалась заперта — он услужливо выбил калитку. Я бросилась через парк, все так же в поисках выхода... но стоило оказаться неподалеку от виднеющейся в опускающихся сумерках беседки, как меня перехватили поперек живота вежливо сообщили:

— Добегалась. Визжать в данной ситуации было бессмысленно. Вырываться просто глупо — эта махина была здоровее меня раза в три.

Сопротивляться вообще смысла не было, но я визжала, вырывалась и сопротивлялась как могла, колотя по нему руками, ногами, царапаясь оставшимися ногтями...

Сонхейд терпел не долго — перебросил через плечо и молча понес в сторону беседки... Беседка мне оказалась знакома! И сопротивляться я начала втрое сильнее, колотя кулаками по широкой спине Сонхейда и уже даже не боясь упасть. Потому что знала, точно знала, что он со мной сделает! Знала отчетливо — жар по бедрам был красноречивее любых доказательств.

— Знаешь, что самое интересное в происходящем? — поинтересовался Сонхейд, внося меня в беседку. И не дожидаясь моего ответа, с усмешкой произнес:

— Еще раз, Ким: Ты — моя жена. Не рабыня, не любовница, не наложница — жена. Разводов у нас нет! Шансов что-то изменить, у тебя тоже нет. На этом все!

И сэр Сонхейд стремительно оставил меня наедине с раковиной, душем и ванной. Пока приводила себя в порядок, все пыталась понять, откуда я знаю это место? Место оказалось мне знакомо, кран с переключением режимов тоже. Размышлять над происходящим становилось все страшнее... совсем. Поверить в сказанное Сонхейдом... вообще жутко. Я стояла напротив зеркала и смотрела на себя. Лицо бледное, глаза с лихорадочным блеском, губы припухшие и красные — ничего удивительного после таких поцелуев. Волосы не уложенные, что красоты не прибавляет. А еще мало приятное ощущение раздетости — без нижнего белья было как-то и неловко и чувство беззащитности.

Открылась дверь, вошел Сонхейд, остановился позади меня...

Громадина же! И руки какие — то длинные и волосатые. Хотя я не совсем правду ему сказала — шотландский лэрд был не лишен привлекательности, только привлекательность носила какой-то звериный оттенок. И весь он такой был гордый, несгибаемый, властный и жестокий. Шон Пен в молодости — выражение на морде вот примерно такое. Только хуже. А такие привлекают, уж не знаю чем. Наверное тем, что в сексе они умеют все — и женщине остается тихо или громко стонать, в зависимости от того, какое "все" сексуальный злодей применяет в данный конкретный момент.

— Ты меня хочешь, — усмехнувшись, произнес сэр Сонхейд.

— Нннет, — уверенно заявила я и повернулась к своему... ну не мужу точно.

— Я просто о вас думала.

На жестоком лице ширится самодовольная ухмылка и Сонхейд

* * *

Этот странный сон — я бегу по зеленому лугу, среди цветущих кустов, в небе сияет яркая полная луна... Но это не было приятным сновидением, и бежала я не наслаждаясь ночью... Я пыталась спастись, я мчалась изо всех сил, срывая легкие, оглушенная биением собственного сердца, я бежала падая и поднимаясь вновь, не обращая внимания на боль в содранных ладонях и коленях, не останавливаясь ни на миг... Потому что он настигал меня... Мой самый жуткий из кошмаров.

Волк!

Огромный, серебристо-серый, слишком быстрый, чтобы я могла убежать, слишком безжалостный, чтобы я могла решиться остановиться... И он настиг меня! Я упала, поскользнувшись на мокрой траве, прокатившись по ней и сдирая коленки до крови, а когда остановилась — волк стоял надомной, и смотрел янтарными светящимися глазами. Я вскочила, попыталась убежать — но волк заступил мне дорогу, а затем зарычал, глухо и угрожающе, словно требуя чего-то. Я отступила назад, и рычание стало тише... Вот только я не хотела назад, я хотела бежать... Бежать прочь от волка и от того, что находилось позади меня...

"Беги, Ким, беги..."

* * *

Я проснулась от собственного крика, и едва села, дрожа и обнимая плечи руками, распахнулась дверь, вошел мужчина в одном полотенце на бедрах — его силуэт в блестящих капельках воды ярко осветил свет из коридора.

— Ким, — сэр Сонхейд стремительно подошел к постели, сел, обнял мои вздрагивающие от рыданий плечи, — Ким, все, все, маленькая, я рядом, все хорошо.

Меня трясло, по щекам слезы, горло болит, руки дрожат и сердце бьется как сумасшедшее, а еще страшно так.

— Ким, — мужчина осторожно коснулся подбородка, вынуждая запрокинуть голову, всмотрелся в мое мокрое лицо, и обнял, привлекая к своей груди.

Всхлипывая, прижалась к нему прежде, чем осознала, что на мне ничего, совсем ничего нет. А потом это осознал он...Широкая ладонь скользнула по плечу, спине, ниже... рука замерла. Мужчина заметно напрягся. А дальше случилось то, чего я никак от себя не ожидала — не знаю почему, но я вдруг потянулась к нему, скользнула ладонями по широкой груди, обвила шею, и поцеловала сама, мокрыми от слез губами... Сэр Сонхейд, и так напряженный, стоило мне его поцеловать — словно окаменел. Я его понимаю — какая-то девица накануне облила его машину, ворвалась в его замок, истерично вопила посреди ночи, а теперь, когда он просто попытался меня успокоить, нагло домогается... Я все понимала, но не могла остановиться! Не могла и не хотела, и единственное, чего я сейчас желала — чтобы он не уходил, только бы не уходил.

— Ким, — тихий рык, — Ким, остановись, я слишком плохо себя контролирую... Ким!

И я остановилась. Так стыдно стало. Стремительно отодвинувшись, натянула одеяло до подбородка и попыталась сделать все, чтобы только не расплакаться.

— Простите, — жалкое извинение действиям без оправданий. Владелец замка поднялся и вышел. Даже не обернувшись. Я устало откинулась на подушку, полными слез глазами посмотрела в окно, за которым тьма понемногу рассеивалась, и подумала, что мне в жизни не было так стыдно. Да вообще никогда.

Внезапно дверь снова открылась, и я услышала хриплое:

— Что же ты со мной делаешь, Ким...

— Простите, — не оборачиваясь прошептала я, — сама не знаю, что на меня нашло... Простите, пожалуйста, я...

Кровать прогнулась под его весом и в следующее мгновение сильное мужское тело прижалось к моей спине, рука заскользила по моей, ладонь накрыла мою, сжимающую край одеяла, пальцы переплелись с моими... И стыд куда-то ушел.

— Ким, — его губы начали осторожно целовать плечо, — если будет больно, скажешь, поняла?

Я замерла, в замешательстве, нет я поняла о чем он, и все же...

— Ты меня поняла? — настойчивый требовательный голос.

И я прошептала:

-Да.

Ощутила кожей его улыбку, услышала полный облегчения выдох, а затем было тихое:

— Иди ко мне. Я обернулась к нему, незримому в предрассветной темени, и Сонхейд осторожно уложил меня на спину, а затем накрыл собой.

Странное и волнующе — чувствовать тяжесть мужского тела на себе, пусть он и удерживал свой вес на локтях, но все же.

— Ким, -прошептал он, накрывая мои губы нежным поцелуем. Я потянулась к нему, обнимая, приоткрывая губы навстречу ему, подаваясь ближе, когда Сонхейд плавно вошел в меня, и замерла, едва он снова, хрипло прошептал мое имя. Первое осторожное движение — я ждала боли, но вместо нее было чувство наполненности, сладкое томление ожидания... Еще одно осторожное проникновение, чтобы проникнуть глубоко, так глубоко, что у меня дыхание перехватило...

— Больно? — хриплый вопрос, дрожащего от напряжения мужчины.

-Нет, — выдохнула я, обнимая его ногами.

В то же мгновение от нежности не осталось и следа! Рык, почти звериный, и Сонхейд стал зверем. Рывок, удар, снова рывок и почти болезненный удар, и я взвыла, извиваясь под неумолимым чудовищем, но он словно не слышал ничего, кроме собственного хриплого рычания, казалось вырывающегося изнутри. Сонхейд больше не целовал, и ласковых прикосновений не было, он словно весь был сосредоточен на резких, сильных, глубоких толчках во мне, болезненных и грубых. Заставляющих инстинктивно сжимать ноги и пытаться избавится от того, кто разрывал каждым жестоким движением. Я всхлипывала, пыталась оттолкнуть от себя невменяемого монстра, в какой-то момент поняла, что не выдержу больше и вскрикнула... Он остановился в тот же миг. Замер, напряженный и вздрагивающий, мокрый от пота и словно каменный, из-за напрягшихся мышц.

-Больно? — хриплый рык.

Я не могла ничего ответить, мне казалось, что внизу все горит, но совсем не от приятных ощущений, а внутри и вовсе пульсировало от боли.

— Ким... — низким рычащим голосом произнес он.

И начал двигаться иначе — медленно вышел, почти до конца, затем так же медленно погрузился в меня, совсем медленно, давая прочувствовать каждое касание, каждое скольжение внутри меня, давая ощутить, насколько мое тело хотело его. Минута, вторая, третья... и время слилось в один бесконечный поток удовольствия, где я замирала, едва он входил в меня, и тянулась, когда стремился покинуть. Это продолжалось долго, и это было бесконечно терпеливо и умопомрачительно нежно, и в какой-то сладостно — обжигающий миг, он вновь начал двигаться быстрее, чтобы превратить проникновение в лавину быстрых, жестких,

неумолимых толчков... И сквозь дикий грохот моего сердца, сквозь пелену желания, я услышала хриплое:

— Покричи для меня, Ким.

И меня накрыло волной дикого обжигающе — ледяного наслаждения, в котором боль лишь одна из граней удовольствия, а хриплый рык содрогающегося в экстазе мужчины, еще одна нотка блаженного взлета к звездам.

Сонхейд освободил меня от своего веса почти сразу, но перекатившись на бок, обнял, прижал к себе, зарываясь лицом в мои спутанные волосы. А я лежала, чуть дыша и прислушиваясь к мощным ударам его сердца, и пыталась осознать, что у меня только что был секс с мужчиной. Мой первый в жизни секс... И мне понравилось, очень. Правда совсем не хочется даже представлять, насколько развратной считает меня сэр Сонхейд.

— Я напугал тебя? — вопрос лэрда заставил вздрогнуть.

-Нет, — прошептала я.

— Было очень больно? -и его тело напряглось, выдавая волнение.

— Немного, — ответила несколько удивленная я.

Легкий поцелуй в волосы и нежное:

-Спи.

И почему-то я действительно почти сразу заснула, касаясь носом его обнаженной груди и чувствуя себя в его объятиях защищенной, от всего мира. Словно он моя личная надежная крепость, мой первый мужчина.

* * *

Я проснулась от невероятного ощущения счастья. Даже не знаю, откуда оно пришло, но оно было, наполняя сердце радостью, тело теплом, а душу светом. Открыв глаза, улыбнулась солнцу, чьи лучи играли на постели и слепили глаза. Попыталась понять, почему мне так хорошо... А потом вспомнила!

— О, боже! — мой крик огласил всю комнату. — Боже, как я могла?!

И с протяжным стоном уткнулась в подушку. Подушка пахла сэром Сонхейдом, неумолимо напомнив, что ночью и правда было все! Абсолютно все! Мне стало совсем стыдно! Жутко, невероятно, обжигающе стыдно, причем настолько, что даже вставать не хотелось. Но потом ощущение последствий случившегося неприятной влажностью в определенных местах, напомнило о необходимости посещения ванны. Добрела я туда закутавшись в полотенце, искупалась в душе, затем долго стояла перед зеркалом, глядя в свои бесстыжие голубые глаза. Ужас, я переспала едва ли не с первым встречным, впрочем, тот факт, что мы встречались до этого дважды, как то не утешал.В двери постучали, раздался голос смотрительницы:

-Мисс Ким, вы проснулись?

-Да, — слабым голосом отозвалась я, рассматривая припухшие после жаркой ночи губы.

— Вам принести завтрак сюда или пообедаете с сэром Сонхейдом? — прозвучал вопрос.

Пронаблюдав за своим стремительно краснеющим отражением, мрачно ответила:

— Нет, я лучше схожу в деревню, позавтракаю с Тэдом и Стивом, если они еще не приехали.

Молчание, затем веселое:

— Нет, мисс Ким, вам Стив... или Тэд, путаю их, вам звонили, сказали, что будут вечером, просили ждать здесь.

Дьявол! Где здесь? В одном доме с мужчиной, которому я отдалась в первую же ночь? Да я со стыда сгорю!

— Знаете, — я развернулась, вышла из ванной, посмотрела на скромно одетую смотрительницу, вспомнила, что на мне одно полотенце, — знаете, я все же иду к ним. Спасибо, но завтрак не нужно и вообще огромное спасибо за все... А где моя одежда?

Темные глаза как-то подозрительно сверкнули и мне весело ответили:

— Еще сушится, мисс Ким. Я принесу вам платье.

— Не надо мне платья, — я сжала полотенце, — можно мне мою одежду, пусть даже влажную и...

Арида улыбнулась, направилась к двери, и уже выходя, сообщила:

— Я принесу вам платье.

-Я... — начала было, но двери уже закрыли.

Растерянная я в одном полотенце осталась стоять.

— Ну и подумаешь — секс, — уверенно сказала я самой себе. -Секс еще не повод для знакомства...-уверенность куда-то испарилась, даже самый первый.

— Сникнув окончательно, грустно посмотрела на постель... Жар волной опалил все тело, разлился в груди, затаился теплом внизу живота. О, господи, кажется я хочу еще... Ужас! Просто ужас! Просто...

Открылась дверь, вошла Арида с легким сатиновым платьем. Настолько новым, что у меня сложилось ощущение, будто с него только что сняли этикетку.

— А, белье? — тихо спросила я, глядя на очень тонкую ткань.

-Вряд ли вам подойдет мое по размеру, — женщина улыбнулась.

-Но платье...

-Моей дочери, — пояснила Арида. — Купила ей к празднику, ну да ничего, она как раз поправилась, ей не подойдет.

И мне протянули платье.

— А мое, пусть и влажное, — попыталась я.

— Мисс Ким, в замке только женщины и сэр Сонхейд, так что стесняться некого. Одевайтесь и спускайтесь, я накрою вам в столовой. Жду, не задерживайтесь.

И смотрительница оставила меня наедине с платьем. Естественно я его надела, не в полотенце же ходить, но без белья чувство собственной беззащитности просто таки ощущалось физически. Перед дверью долго стояла, не решаясь выйти. Вообще хотелось сослаться на то, что волосы после купания еще влажные, но неудобно было перед Аридой — она для меня стол накрыла, а я тут... стою. Медленно открыла двери, обнаружила стоящие в коридоре домашние шлепанцы на небольшом каблучке. Размер был мой, и, похоже, оставили их для меня. Осторожно прошла до лестницы, перегнулась через перила, увидев, что никого нет, торопливо спустилась, и стремительно преодолев холл, почти вбежала в столовую. А там был стол, и он был накрыт на двоих!

— Какая вы умничка, — Арида вошла с чашкой, кувшином с водой и стаканом. — Присаживайтесь, сэр Сонхейд уже должен вернуться.

Одно воспоминание о Сонхейде вызвало очередной прилив к щекам, и значительное потепление внизу живота. Но это были мелочи, а вот дикое желание бежать отсюда, нарастало.

— Садитесь, Ким, — смотрительница поставила чашку перед местом, на которое указала мне, а вот для лэрда, была оставлена вода и высокий стакан. — Ну же, все стынет.

На негнущихся ногах я подошла к своему месту, неловко села, потянулась к чаю, он оказался моим любимым зеленым с жасмином.

— Я для вас приготовила вафли с шоколадным сиропом, — сообщила Арида, поднимая крышку с ближайшей тарелки, после чего две квадратные вафельки перекочевали на мою тарелку, и были политы соусом, — надеюсь, вам понравятся.

— Спасибо, — прошептала вконец подавленная я.

Нет, мне было приятно, очень, но при одной только мысли, что сейчас придет сэр Сонхейд... А может быстренько поесть и убежать наверх? А там и одежда моя высохнет, и Тэд приедет.

Точно, так и сделаю.

И я начала быстро есть, в надежде что успею... Надеялась я зря!

Хлопнула входная дверь, и я услышала сильный, низкий, властный голос:

— Леди уже проснулась?

Какая "леди"? То есть у него и жена есть?! Вилка и нож выпали из моих вмиг ослабевших рук. Арида, как раз поправляющая салфетку для лэрда, удивленно и встревожено на меня посмотрела. А там, за дверью, раздалось:

— Да, альфа.

Взгляд смотрительницы стал совсем напряженный, и метнулся от меня к двери в холл, затем обратно. И тут произошло нечто совсем невероятное — снова хлопнула входная дверь и я услышала надрывное:

— Гаэрд, ты не можешь так поступить со мной! С нами! — голос был женский, с истерическими нотками.

Его жена узнала, что мы переспали!

— Господи... — простонала я, закрывая лицо руками.

— Вот дрянь, — неожиданно произнесла Арида.

Мне стало совсем не по себе, но взглянув на смотрительницу, я с удивлением поняла, что высказывание относилось не ко мне. А за дверью разгорался скандал, послышались рыдания неизвестной женщины, и так жалко ее стало.

— Северные горы, как же я рада, что вы появились, Ким, — с чувством произнесла она. — Как же я искренне этому рада!

Поверить не могу в то, что это слышу. С некоторым недоверием смотрю на Ариду, затем почти шепотом:

— Но я так понимаю, сэр Сонхейд женат...

— Кто? — переспросила Арида, оторвав взгляд от двери. — Аа, ну да, уже. Наконец-то.

И у меня перед глазами все поплыло. Не знаю, как успела вцепиться в стол, чтобы не упасть, но чашку задела, та упала и с громким звоном разбилась. В то же мгновение дверь распахнулась, ворвался Сонхейд. Пристальный взгляд на перепуганную его появлением меня, на чашку, на Ариду. Снова на меня. Взгляд янтарных глаз потемнел. А в столовой истерическое со всхлипываниями:

— Гаэрд!

Меня просто трясти начало. Ужас какой! Какой ужас! Он только женился, только-только, а тут я... и секс... Он жене изменил, а я...

— Простите, — помертвевшими губами прошептала я. — Простите, мне так жаль... Я не хотела... я не знаю, что на меня нашло ночью... Господи, простите...

На лице Сонхейда отразилось некоторое недоумение. После и откровенное удивление, затем, слабая улыбка искривила его губы, и он развернувшись, вышел, бросив Ариде:

— Следи за ней.

И ушел, плотно прикрыв двери. Потрясенно смотрю на смотрительницу, та не менее потрясенно смотрит на меня, от нее же и вопрос последовал:

— За что вы извинялись?

— В каком смысле "Следи за ней"? — в свою очередь спросила я.

Арида пожала плечами, явно не желая отвечать, и спросила:

— Чаю?

— Да, — прошептала я.

Женщина обошла стол, подняла осколки, вытерла мокрый пол и ушла, судя по всему на кухню. Я же, обняв плечи руками, немного посидела, а потом... Нужно просто объяснить леди Сонхейд, что там я виновата. Да, вернулся он сам, и все же... я виновата, и мужику всю семейную жизнь разрушила.

Осторожно поднявшись, вышла из столовой — в холле было пусто. Совсем. Из библиотеки донесся тихий стон. Не знаю, что там происходило, но почему-то... я направилась туда, остановилась шагах в трех от двери, потому как последняя была приоткрыта и я отчетливо видела, как сэр Сонхейд нежно целует высокую женщину с золотисто-рыжими волосами. Нежно, бережно, поглаживая большими пальцами ее щеки. И оторвавшись от ее губ, лэрд произнес:

— Это не мой выбор, Раэна. Не мой и не твой.

— Но ты выбрал ее, Гаэрд, — простонала женщина. — Ты выбрал ее, отказавшись от меня!

Сонхейд убрал руки от рыженькой, и мрачно ответил:

— Она имеет право на верность с моей стороны.

— Верность? — женщина срывается на визг. — Верность? Ты планировал получить от нее детей и только! А теперь говоришь о верности?!

Я в ужасе смотрела на происходящее. У него и любовница есть?!

То есть и жена и любовница и я залетная девочка? Ну... это уже просто ни в какие ворота! Но все оказалось хуже — вместо того, чтобы устыдится, Сонхейд спокойно произнес:

— Не смей.

И рыжеволосая дернулась, стремительно опустила голову, и прошептала:

— Я прошу прощения, альфа.

Некоторое время они стояли молча, затем Сонхейд спокойно произнес:

— Ты дорога мне, Раэна. Тебя я желал видеть матерью моих детей, но зверь сделал иной выбор. Я его выбор принял. Я взял ее в жены, и как моя жена она имеет право на верность, защиту и покровительство с моей стороны. Она моя жена, Раэна.

Женщина всхлипнула, но все так же стояла, опустив голову и не смея поднять взгляд на лэрда. Сонхейд отошел от нее, встал, глядя на стеллажи с книгами, и спокойно добавил:

— Тебе лучше вернуться в город.

Рыжеволосая вскинула голову. И я поразилась выражению ее лица — ненависть! Дикая ненависть исказившая красивое лицо! Она смотрела на Сонхейда так, словно будь у нее кинжал — вонзила бы в его спину с огромным наслаждением! И такое выражение вполне бы смотрелось на лице психопата маньяка-убийцы, но никак не хорошенькой женщины. Но вот миг, и выражение сменилось, выражая вселенскую скорбь, а слезы потекли по щекам... Вот только я уже не верила ей ни на миг! Как-то сразу приняв за истинное то, полное сумасшедшей ненависти выражение, а вот эта маска скорби и печали маской и казалась.

— Гаэрд, — затравлено позвала она, — Гаэрд, пожалуйста...

А меня просто ужас охватил. Дикий панический ужас. Она реально психопатка! Как в фильмах ужасов. Просто психопатка! Жуткая, лживая, а милой и несчастной только прикидывается! И вот я бы на его месте к ней спиной не поворачивалась! Вообще никогда!

Но тут лэрд вдруг глубоко вдохнул и стремительно повернулся к двери. Наши взгляды встретились — его полный гнева, и мой полный ужаса.

— Ким! — рык, который мне совсем не понравился.

Впрочем, я не волновалась по поводу Сонхейда, я перевела взгляд на рыжую и застыла — она может и собиралась убить шотландца, но меня, явно убьет первой. Это как в фильмах ужасов!

И я отступила на шаг, думая о том, что тут надо бежать в полицию, и пусть ее психологи проверяют, а еще я уверена, тут парочка трупов где-то закопана, потому что не бывает такого маньячно-психованного выражения на лицах у тех, кто никогда не убивал, и... Бежать нужно! Просто бежать!

Но тут другая мысль появилась — а вдруг, пока я буду вызывать полицию, она его уже убьет? А убийство на меня повесят? Тем более он ей только что сказал, что ее бросить и к жене уйдет.

— Ссссэр Сонхейд, — у меня от ужаса говорить толком не получалось, -сссэр Сонхейд, она сумасшедшая! — срываюсь на шепот. — Знаете, я бы на вашем месте к ней спиной не поворачивалась, у нее психоз! И полицию вызовите!

Выражение лица лэрда приняло незабываемую смесь удивления-досады-гнева. После чего он мрачно произнес:

— Ким, я не потерплю оскорблений в адрес...

Я не дослушала. Я поняла, что мне не верят и не поверят. Он мне просто не поверит. И мне плевать чего там сказал Тэд и ждать их до вечера я тоже не буду. Полицию вызывать нужно! Полицию. В любом случае имея заявление они хотя бы побеседуют с этой... этой... этой вот. И развернувшись, я бросилась бежать к двери, не обратив внимания на окрик Сонхейда:

— Ким!

Я промчалась через весь холл, и чуть не сбила вышедшую из кухни Ариду. Смотрительница удержала меня неожиданно сильными

руками и встревожено спросила:

— Мисс Ким, что с вами?

Сказать, что я была напугана ситуацией, ничего не сказать, но и не ответить я не могла. Схватила женщину за руку, потянула к двери и почти вытащила на порог замка. Лишь там, когда от Сонхейда и этой психопатки нас отделяла окованная железом дверь, паническое чувство ужаса, начало отпускать и я торопливо зашептала Ариде:

— Она сумасшедшая.

— Кто? — мрачнея, спросила женщина.

— Эта, — мой голос срывается, — эта Раэна.

И выражение лица Ариды меняется вмиг. Хмурый взгляд на дверь, мрачный на меня и с горечью почти:

— Надо же, вы первая, кто раскусил ее так быстро. А я года два все понять не могла, почему мне эта милая девушка так нравится, а мой зверь на нее рычит и спиной поворачиваться не желает...

— Да? — мне откровенно говоря, сразу полегчало от того, что мое мнение разделяют. — Собаки, они вообще очень чувствительные.

На лице Ариды вновь промелькнуло удивление, затем слабая улыбка и кивнув, смотрительница ответила:

— Ну да... мой зверь.

Еще одна улыбка, и загадочное:

— Наверное, вам никогда не понять, как же я рада тому, что вы нашлись, Ким. Идемте, я чай сделала.

— Не пойду, — ответила я поспешно и, отпустив смотрительницу, начала спускаться по ступеням.

— Ким, вы куда? — встревожилась она.

Так как на дворе страшная женщина показалась мне не такой уж и страшной, я подумала, что в полицию бежать не стану, лучше расскажу все Тэду и он сам пойдет, он такой, всегда борется за правду. А вот к Тэду я хочу прямо сейчас.

— Ким, вы не завтракали, — воскликнула Арида.

— Да не хочется уже, — я спустилась по лестнице, остановилась, обернулась к ней и попросила:

— Вы за меня извинитесь перед сэром Сонхейдом, я не хотела...

— Вы не хотели что?

Голос раздался совсем рядом. Стремительно развернувшись, увидела грудь Сонхейда, вскинув голову и его самого. Видимо пока я с Аридой разговаривала, он вышел через запасной выход, обошел замок и вот теперь преграждал мне путь. Вспомнила нашу ночь. Не сдержалась:

— Вы — кобель!

Попыталась отойти на шаг, едва не споткнулась, была поддержана лэрдом, взобралась на ступеньку, посмотрела на него, взобралась еще на две, уравнялась с Сонхейдом в росте и уже увереннее продолжила:

— Нет, я, конечно, виновата, да... Но вы же нашли в себе силы уйти, а потом взяли и... вернулись! И это при наличии у вас жены и... и этой ненормальной!

Пылая жаждой справедливости, смотрю в янтарные глаза напротив. Глаза вдруг начинают светиться. Мягким, едва заметным светом!

— Ой, — сказала потрясенная я, — у вас глаза... светятся.

И меня посетило странное ощущение надвигающегося умственного помрачения.

— Черт, — прошептала уже, — сэр Сонхейд, у вас действительно глаза светятся... — дернула головой и добавила:

— И вы правда кобель, не обижайтесь, но ваше поведение...

Шаг, и Сонхейд поднялся на одну ступеньку. Перепуганная я отступила, и едва попыталась возмутиться, как лэрд сделал еще один шаг...

— Прекратите, — внезапно хрипло и фактически шепотом попросила я.

— Прекратить что? — еще один шаг.

И я отступила, просто потому что вдруг стало жутко и я подумала, что не ту рыжую бояться нужно, а вот... этого у которого глаза светятся.

— Прекратите подходить ко мне, — совсем сипло ответила я, поднимаясь на две ступеньки.

Он преодолел три, подойдя ко мне вплотную. И я запаниковала — впереди Сонхейд, позади дверь, а там та маньячка. И жутко так, а у лэрда действительно глаза светятся и... Я не хочу в замок! Я панически не хочу в замок! Я... я рванулась вбок, попыталась оббежать Сонхейда, поскользнулась, и последнее, что помню, это дикую боль в ноге и стремительно приближающиеся ступени.

* * *

Неприятный запах нашатыря, йода и что-то холодное на ноге.

— Желательно лежать. Больную ногу не тревожить, — вещал голос пожилого мужчины, — я наложил гипс, раз она у вас неспокойная такая.

Медленно открываю глаза, долго смотрю в потолок, пытаясь понять, что со мной. Вспомнила ночь с Сонхейдом... утро, его разговор с Раэной. При воспоминании о лице женщины просто передернуло. Потом вспомнила и лестницу, мой глупейший порыв, то как поскользнулась, хруст в ноге, падение... невольно потянулась рукой ко лбу — шишки не было. Кажется, меня успели подхватить, и нет даже сомнений в том, кто успел. Нога болит...

— Хорошо, — прозвучал голос Сонхейда.

Я вздрогнула снова, приподнялась на постели — лежала я в другой комнате, здесь было просторнее, и кровать значительно больше, и белье постельное другое, и вообще все. А полог над кроватью изображал ночное небо с полной луной... И здесь был сэр Сонхейд, он стоял у окна скрестив руки на груди, рядом с кроватью находилась Арида, а невысокий полноватый мужчина с... я нервно сглотнула — с зеленой кожей, мне улыбнулся и вежливо произнес:

— Сумеречных дней, леди Сонхейд. Рад, что вы пришли в себя, не пришлось прибегать к медицинским мерам.

Нервно сглотнув повторно, я прошептала:

— Доктор, у меня галлюцинации... То мне казалось что у сэра Сонхейда глаза светятся, а теперь что у вас кожа... зеленая... — а потом до меня вдруг дошло:

— Как вы меня назвали?!

Мужчина улыбнулся, продемонстрировав здоровые, блестящие ровные и совершенно черные зубы, чтобы сообщить:

— У вас нет галлюцинаций, леди Сонхейд, я орм, и у меня действительно зеленая кожа, что касается альфы — его глаза действительно обладают подобным эффектом. Отдыхайте, леди, я проведаю вас завтра.

Он еще раз ободряюще улыбнулся мне, затем низко поклонился лэрду и направился к двери.

— Я провожу вас, — сказала Арида, и ушла с... зеленым человечком.

Меня буквально трясти начало, просто трясти.

— В этой ситуации меня радует лишь одно, — прозвучал голос сэра Сонхейда,— больше нет необходимости стирать твою память. Как, впрочем, и лгать.

Он спокойно направился ко мне, спокойно, с мрачной решимостью и как-то... жутко.

— У меня для тебя подарок, Ким, — подойдя к постели, он вытащил из кармана какую-то коробочку, затем сел, осторожно и аккуратно, чтобы не потревожить забинтованную ногу.

— Надеюсь, тебе понравится, — улыбка и странный взгляд на меня, — в любом случае будешь носить.

Он открыл коробочку, в которой оказались два тонких золотых браслета украшенные черными бриллиантами.

— Нравится?

А я, кажется, лишилась дара речи. Смотрю на лэрда огромными испуганными глазами, руки дрожат, в животе очень нехорошее предчувствие, и ужас такой, нарастающий.

— Ты Урваса испугалась? — на губах Сонхейда промелькнула улыбка.

— Он не страшный, и даже не ядовитый, он из северных болот. Вот южных ормов стоит опасаться, а этот безвреден.

Я хочу проснуться. Я просто хочу проснуться, я...

— А Тэд уже приехал? — голос срывается, подбородок дрожит.

Глаза лэрда сузились от ярости, затем движение — на моей руке застегнулся браслет, то же он проделал со второй. Резко поднялся, подошел к столику у окна, перебрал газеты, взял одну, вернулся ко мне и молча протянул. Я взяла дрожащими руками, и едва взглянула на первую страницу... "Катастрофа в Северной Шотландии унесла жизнь американской студентки!". И фото!

Яркая цветная фотография изображающая разбитый внедорожник Дискавери, застывший на краю пропасти... три колеса на скале и одно над пропастью... Разбитое переднее стекло, покореженный бампер... И строки, убивающие меня каждым словом: "Не трезвый водитель... не пристегнутая пассажирка на заднем сиденье... Следователи утверждают, что Ким Блекмор погибла в момент аварии, а в море упал уже труп... Страшная трагедия..."

— Это не правда, этого просто не может быть, — внезапно осознаю, что я все повторяю и повторяю эти слова, — это не правда...

Сонхейд подошел, выдернул газету из моих сжавшихся пальцев и спокойно произнес:

— Это правда, Ким. Я долго искал тебя, нашел совершенно случайно, и мне не составило труда отвести глаза Тэду, который действительно трезвостью не отличался, и заставить его свернуть в грани. Несколько часов вы ехали под дождем уже по нашим территориям, дальше возникший свет вынудил вас свернуть. Я хотел, чтобы ты подъехала прямо к замку, но водить ваши мужчины не умеют — машина увязла.

Он усмехнулся, бросил газету на столик, подошел, сел на край постели и продолжил.

— Мы имитировали аварию, по версии следствия ты была не пристегнута и в момент столкновения тебя вышвырнуло из машины, лобовое стекло было выбито твоим телом, затем труп упал в воду. Вот и все, Ким. Искать тебя никто не будет, насколько мне известно, уже и похороны состоялись.

Мне плохо. Мне просто плохо... Да, я переспала с первым встречным, да это грех, каюсь, но... но это не смертельный же грех!

— Вопросы есть? — с улыбкой глядя на меня, спросил Сонхейд.

Вопрос был, и только один:

— Вы сейчас пошутили, да?

Мужчина широко улыбнулся, сверкнув идеальными зубами, и склонив голову к плечу, выдохнул:

— Нет.

Меня затрясло сильнее, просто дрожь по всему телу и я не могу, никак не могу в это поверить. А Сонхейд начинает гладить мое запястье, скользить по нему пальцами, словно вырисовывая странный узор, и словно невзначай сообщает:

— Просто, чтобы не было больше вопросов — ты моя жена, Ким. Не могу сказать, что я счастлив, но в физическом плане ты более чем меня устраиваешь. Кстати, я голоден.

Янтарные глаза пристально вгляделись в мои, по губам странная, действительно голодная улыбка, и Сонхейд хрипло произнес:

— Обед или секс?

Я в ужасе, я просто в ужасе, я...

— Вы с ума сошли? — спросила с надеждой.

— Правильно, лучше секс, — ответил Сонхейд, рывком сдирая с меня одеяло.

Я не просто закричала — я заорала от ужаса, дернулась, попыталась вырваться, не обращая внимания на болевшую ногу, и попала в плен лэрда, накрывшего и прижавшего своим телом к постели. Он просто сжал и держал, ожидая, пока я успокоюсь... Я не могла успокоиться, я кричала, вырывалась, царапалась...

В двери постучали неожиданно, так же неожиданно вошла Арида, и я услышала ее тихий, но очень злой голос:

— Хватит. Ваш обед на столе, альфа, леди Сонхейд я покормлю сама.

Меня освободили в то же мгновение, вернули обратно на подушки, укрыли одеялом и Сонхейд хрипло произнес:

— Ты смеешь мне указывать?

Вытирая слезы, я посмотрела на Ариду — женщина стояла уверенно, опустив голову, но расправив плечи, и так же уверенно сказала:

— Да, смею. Мне ожидать наказания?

— Вон, — прозвучал рычащий ответ.

Даже не пошевелившись, Арида спокойно повторила:

— Ваш обед на столе, альфа, леди Сонхейд я покормлю сама.

Лэрд зарычал, натурально и громко.

— Все стынет, — не поднимая головы, добавила Арида.

— И вас ждут.

Сонхейд медленно подошел к ней. Остановился, глядя сверху вниз, затем стремительно покинул комнату, хлопнув дверью. Я поняла, что продолжаю беззвучно плакать, а Арида медленно подняв голову, сочувственно посмотрела на меня, чтобы почти прошептать:

— Он успел все рассказать?

И вот тогда я поверила, что все это правда. Только в этот страшный момент. И что Тэд и Стив не приедут, и что меня похоронят, и что дядя с тетей думают, что я умерла! И прикусив зубами одеяло, я просто завыла от боли, которая рвала на части душу и сердце.

— Тише, тише, Ким, — Арида бросилась ко мне, начала гладить по лицу, волосам, плечам, — тише, прошу вас, он услышит и вернется, тише, пожалуйста...

Угроза подействовала, я затихла, сжалась и теперь только вздрагивала, пытаясь хотя бы просто понять, что произошло, что и... как.

— Арида... — голос срывался, — как... как я... как?

— Я не знаю, — она все гладила и гладила меня по спине, — никто не знает, что произошло, но зверь альфы выбрал вас, когда стая преследовала убийц в пределах вашего мира. Альфа вернулся сам не свой, обратился и помчался обратно... Вас искали, искали долго, через местные власти и не нашли. И вот четыре дня назад альфа приказал ждать и не выпускать. Я приготовила ванну, вы задерживались, а потом ваш запах, мы почуяли его за час до вашего появления, но нельзя... нельзя было вмешиваться. Вы вошли сами, я исполнила приказ альфы, но поняла, кто вы и что вы для него значите лишь когда Сонхейд посмотрел на вас. Вас избрал зверь. Вы наша леди.

Я шмыгнула носом. Отодвинулась подальше, села, вытерла слезы и честно призналась:

— Арида, мне очень жаль, но кажется, вы с ума сошли.

Вот так обвиняешь человека в сумасшествии, а он радостно улыбается тебе в ответ. И взгляд такой добрый, и тихое:

— Вам действительно будет легче так думать, мисс Ким.

И я понимаю, что она до чертиков разумна, а вот я...

— Ким, — Арида с грустью посмотрела на мои снова мокрые глаза, — Ким, поверьте, все не так уж плохо, вы — леди Сонхейд, любое ваше желание будет исполнено, драгоценности, наряды, сладости — все что пожелаете. Вы под защитой самого альфы стаи Северных Гор, а теперь, когда он назвал вас своей леди — вы под защитой всех оборотней стаи. О вас будут заботиться, ваши дети...

— Какие дети! — я сорвалась на крик.

Женщина опустила голову, словно пережидая миг моей ярости, и тихо сказала:

— У вас будут дети, мисс Ким. Понимаю ваше негодование, но... Так решил альфа, слово альфы — закон. Решения альфы — не обсуждаются. Здесь вас защитят от всех и всего — кроме альфы.

Я застыла, а Арида продолжила:

— Он очень терпелив с вами... Действительно терпелив, но не злите альфу, сэр Сонхейд жесток.

Открылась дверь, вошел лэрд, спокойно произнес:

— Хэс.

Арида поднялась, не поднимая головы, оставила нас одних. А я... я в ужасе смотрела на мрачно взирающего на меня мужчину с излишне длинными руками, в чьей власти оказалась. И я не могла не спросить:

— Почему я?

Он усмехнулся, просто усмехнулся и произнес неожиданное:

— Не смотри мне в глаза.

А я глядела. Сжавшись на постели, в ужасе глядела на него.

— Не смотри мне в глаза, Ким, — рыча, произнес Сонхейд, — меня это злит.

Я вздрогнула, но глаз не отвела. Усмехнулся, сделал плавный шаг ко мне... Мгновенно опустила голову, жутко было, слишком жутко.

— Мы идем обедать, — сообщил лэрд.

— Не голодна, — прошептала я.

— Я не хочу есть сам.

Рывок — одеяло отлетело в сторону, я была подхвачена, переброшена через плечо, и Сонхейд резко, едва сдерживая злость, направился прочь из комнаты. Вышел, не потрудившись закрыть дверь, и пройдя по коридору, сбежал вниз по лестнице... С ужасом поняла, что находилась на третьем этаже... Как оттуда спуститься самой со сломанной ногой я не представляла.

— А ваш зелененький доктор сказал, что лучше лежать, — вспомнила я.

— Я помню, — мрачный ответ.

И Сонхейд спустился в холл, прошел к камину, захватил одной рукой тяжеленное кожаное кресло, без напряжения понес его в столовую. Дверь открыл ударом ноги, вошел, прошел к моему месту, на котором я сидела пока все это не началось, отшвырнул опять же ногой стул, поставил кресло... Постоял, подумал, снова вышел в холл, наклонившись, и едва придерживая меня, захватил подушку и плед, вернулся обратно. Судя по всему наличие меня на его плече дискомфорта Сонхейду не доставляло. Чувствую себя мехом лисы, который обернули вокруг шеи и носят в качестве украшения. Но нет — расстелив плед, меня усадили на кресло.

Закутали. Больную ногу разместили на стуле, подложив под нее подушку. Затем раздался хмурый вопрос:

— Удобно?

Под его холодным взглядом я опустила голову и промолчала.

— Я задал вопрос, — сквозь слова рвется рык.

А я сижу со сломанной ногой, и нет возможности даже уйти, а желания ответить нет и вовсе. И все же:

— Какая вам разница, удобно мне или нет, — я вскинула голову и посмотрела прямо в янтарные глаза.

— А если неудобно, тогда что?

Лицо лэрда исказила судорога, и мне хрипло ответили:

— Принесу еще подушку.

— Да подавись ты своими подушками! — заорала я.

— Ты убил меня! Убил! Похитил! Насилу... используешь как секс рабыню!

— Я на тебе женился, — глухой, злой ответ.

— Да мне плевать!

Зря я это сказала — поведение Сонхейда изменилось в то же мгновение! Исчезла резкость в каждом жесте и злость в глазах тоже испарилась — движения стали плавными и исполненными силой, во взгляде затаилась коварная улыбка, а слова:

— Да, — тихо ответила хищница.

— Так, — продолжаем разговор, — а если его зверь от меня откажется, Сонхейд меня отпустит?

Вопрос ребром, так сказать. Но что еще остается в моем положении. А смотрительница смотрит на меня потрясенно, чтобы выдать:

— Такого практически никогда не происходит.

— Практически? — зацепилась я за слово.

Арида попыталась улизнуть от ответа, просто оставив меня наедине с обедом, но я, уцепившись за ее руку, потребовала ответа:

— Как мне достать сонхейдовского зверя? Где он вообще?!

К сожалению, мы уже не были наедине, и от двери раздалось:

— Во мне.

— Нехорошо жрать животных, — почему-то сказала я.

Арида мгновенно ушла, Сонхейд прошел, сел на свое место и вдруг спросил:

— Ты вегетарианка?

— Нет, — пробормотала удивленно.

— К чему пассаж про животных? — спросил он.

Я поправила цветастое платье, исподлобья угрюмо посмотрела на альфу и задала свой вопрос:

— А к чему ваше заявление что "Зверь во мне"?

— Это была констатация факта, — последовал ответ.

— Жрать животных плохо, — подвела я итог беседе.

И потянулась к тарелке, чтобы, наложив себе рыбы, молча приступить к обеду, все пытаясь понять, суть происходящего. Итак, меня похитили, инсценировав мою смерть. Это приемлемо. Меня притащили в фентезийный мир и на мне женились. Это не приемлемо. Сам Сонхейд меня отпустить не может, но может его зверь — это уже любопытно. Вопрос — как бы мне пообщаться со зверем?

Пока задумчиво жевала рыбу, вспоминала сказанное Аридой, особенно ее заявление, что они оборотни. А оборотень — это человек-волк, и если предположить, что волк и есть тот самый Зверь, тогда заявление Сонхейда имеет смысл.

Дожевав, посмотрела на лэрда и вздрогнула от неожиданности — Сонхейд не ел, сэр маньяк пристально смотрел на меня немигающим, проницательным взором.

— Вопрос, — загнав страх поглубже, начала я, — как я могу поговорить с вашим зверем?

— На тему? — хмуро поинтересовался Сонхейд.

— На тему его ошибочного выбора, — честно ответила я.

На тонких губах расползлась странная улыбка. И мне как-то нехорошо стало от чуть мечтательного выражения на лице монстра, и стало только хуже, когда лэрд озвучил:

— Зверь не выносит жилье, одежду, светлое время суток. Исключи все составляющие и возможно...

— То есть голая я ночью в лесу? — обобщила сказанное.

Мечтательное выражение на лице Сонхейда стало значительно заметнее.

— Нет! — воскликнула я.

— Да, — чуть насмешливо ответил лэрд.

У меня аппетит пропал напрочь, Сонхейд же принялся есть, скрывая в уголках рта полную предвкушения довольную ухмылку.

— А другие способы пообщаться с вашим зверем имеются? — возвращаясь к обеду, спросила я.

Лэрд промолчал.

— Знаете, — терзая вилкой кусочек рыбы, начала я, — это и в ваших интересах тоже. В конце концов, избавитесь от меня...

Запнулась, поймав его пристальный немигающий взгляд. И как-то совершенно неожиданно Сонхейд произнес:

— Избавиться от вас, Ким? А почему вы решили, что это является моим желанием?

— Да вы же ненавидите меня! — сорвалась на крик.

— Ненавижу? — переспросил монстр.

Я простонала, и, отставив тарелку, обняла плечи руками.

— Ким, — обманчиво мягкий голос, — почему вы решили, что я ненавижу вас?

И не сдержавшись, я выкрикнула:

— Вы меня унижаете!

— Я?! — изумленно переспросил Сонхейд.

— Вы! — обвинительно закричала я. — Вы... постоянно!

Почувствовала, как спазм сжал горло, и умолкла, стараясь сдержать слезы. Сонхейд молчал, но уже не ел. Я тоже есть не могла.

— Ким, — глухой голос с прорывающимся рычанием. Я вскинула голову, и едва наши глаза встретились, лэрд продолжил:

— Унизительно быть моей женой?

И свет в глазах внезапно стал ярче.

— Унизительно, что при заключении брака мое мнение не учитывалось, — я старалась говорить спокойно, но почему-то его глаза меня сейчас пугали и сильно.

Откинувшись на спинку стула, лэрд скрестил руки на груди и теперь пристально смотрел на меня, пристально и как-то жутко.

— Ким, — голос стал обволакивающим, как жар летнего дня перед грозой, но в том то и дело что где-то вдалеке рык прорывался, — ты дала согласие.

— Что?! — мой крик, наверное, огласил весь дом.

Губы Сонхейда искривила ухмылка и он повторил:

— Ты дала согласие, Ким, — еще одна улыбка, на этот раз загадочная, и спокойное объяснение:

— Твое тело приняло меня, твоя страсть была ответом моему желанию, и потому ты моя леди.Я вспомнила утро. Мой поцелуй, его замешательство... И покраснела.

— Так, — стараюсь сдержать смущение, — хорошо... допустим, я переспала с... монстром. Хорошо, я виновата, признаю свою вину, готова понести наказание. Давайте вы мне сейчас это самое наказание озвучите, и а что касается этого нелепого брака...

— Ким, — оборвал меня Сонхейд, — давай ты сейчас будешь есть, в противном случае я займусь тем, чего от меня в данный конкретный момент требует не зверь, но тоже весьма важная часть собственно меня.

И голодный, очень голодный крайне красноречивый взгляд монстра.

В дальнейшем я ела молча, лэрд оборотень он же маньяк, так же. А едва я допила чай, Сонхейд поднялся, обошел стол и нагнулся, чтобы поднять меня на руки... Дальше случилось странное — он просто наклонился и вдруг его губы накрыли мои... Так пронзительно нежно и с каким-то странным затаенным чувством...

Только на миг. В следующее мгновение лэрд вздрогнул, рыкнул, словно на самого себя и поцелуй стал властным, почти жестоким. Я отвернулась, вырываясь из плена его губ. Он подхватил на руки и понес наверх, снова в спальню. Я сжалась, предчувствуя худшее, но подняв меня на третий этаж, Сонхейд лишь уложил на постель, укрыл, затем повернулся и молча вышел.

Дверь была плотно закрыта, а потом я услышала почти вой — тихий, полный отчаяния, и следом гневный рык. Больше не слышала ничего. Долгое время лежала молча, пытаясь понять что произошло, а потом как-то незаметно для себя, просто заснула.

* * *

Пробуждение было закономерным — зов природы называется. Я немного полежала, не желая вставать. Привычка с детства — зимой тетя топила плохо, дом промерзал до основания и вставать по ночам было удовольствием не из приятных. Даже не знаю, почему вдруг снова вернулось это чувство беззащитности и зависимости, преследовавшее с тех пор, как погибли родители.

Я села на постели, огляделась. В тусклом свете растущей луны обстановка казалась какой-то нереальной, но все же в этой незнакомой комнате мне нужно было найти главное. Нашла — сливающаяся со стеной дверь. Встав, неосторожно оперлась на больную ногу — зашипела от боли.

Дверь распахнулась неожиданно, едва не вызвав дикий вопль.

— Ким, — укоризненно произнес обнаружившийся в сиянии дверного прохода Сонхейд, — стоило просто позвать.

Осознание ситуации медленно, но верно дошло до моего сознание, как и необходимость спешно продвигаться в сторону необходимого помещения. Совершив прыжок на единственной оставшейся здоровой ноге, я была схвачена оборотнем. Затем отнесена в ванную, и там, меня даже попытались усадить.

— Спасибо, дальше я сама, — прошипела скорее зло, чем смущенно.

Сонхейд удалился, трижды обернувшись.

А я вдруг подумала о том, какой же у него слух... Потянувшись, включила воду, заглушая звук собственного ручейка и задумалась о жизни. Подумать было о чем и в первую очередь о необходимости свалить из замка оборотня и подальше. Как можно дальше.

— Ким, у тебя все хорошо? — раздалось из-за двери.

— Просто замечательно! — рявкнула я.

Приводя себя в порядок, думала, что меня ждет этим вечером. Хотя чего тут думать и так все ясно... И прыгать к двери расхотелось совершенно. Наверное, зря — Сонхейд вошел, когда я в шестой раз мыла руки, подошел, остановился за моей спиной, не прикасаясь ко мне.

— Тебе страшно? — странный вопрос, учитывая, что позади меня стоит двухметровый мужик с огромными руками и без тормозов.

— Мне жутко, — а главное правду сказала.

— Тебя ждет разговор, — обрадовал меня сэр маньяк.

— А потом секс? — с горечью поинтересовалась у маньяка.

В ответ тишина. Наряженная, мрачная, не сулящая мне ничего хорошего явно.

— Ты против?

Медленно повернулась, посмотрела на Сонхейда. Сэр маньяк явно ждал ответа. Нервно сглотнула под его светящимся взглядом и все же сказала:

— Против.

Почему-то отчетливо ощущаю, что мы в замке одни, еще почему-то хотелось забиться в какой-нибудь темный угол и спрятаться там до утра, потому что тон у произнесшего "хорошо" Сонхейда был откровенно пугающим. И тишина за ним последовавшая, тоже. А после было движение, от которого стало совсем плохо...

— Сэр Сонхейд... — прошептала я, глядя в желтые глаза монстра.

— Да, леди Сонхейд, — насмешливо ответил он.

И вот тогда я спросила:

— А почему я?

На лице лэрда отразилось некоторое раздражение, и монстр попытался уйти от ответа.

— И все же, — решила я настоять на своем, — почему я?

Сонхейд молча подхватил, перекинул через плечо и вынес из ванной. Затем, в том же положении я покинула спальню, и лишь сбегая по ступеням вниз, лэрд соизволил ответить:

— Это сложно объяснить... наверное за то, что ты стала единственной кто посмел бросить вызов волку.

Мы спустились в гостиную в полном молчании — у меня просто не было слов, Сонхейд вообще не любит разговаривать, как я заметила.

Но когда осторожно усадили на диван перед камином, бережно устроили больную ногу на подушке и укрыли пледом меня, я все же решилась спросить:

— В каком смысле "бросила вызов"?

Сонхейд вновь промолчал. И на меня он больше не смотрел — немигающий звериный взгляд был направлен на огонь. Лэрд глядел задумчиво и совсем невесело. Он сидел немного ссутулившись, усталый, уставший, какой-то угрюмо-несчастный.

И в какой-то момент я почему-то спросила:

— Что-то случилось?

Ответа я не особо ждала, но Сонхейд почему-то ответил:

— Еще одно убийство на перевале Когтей.

У меня что-то в сердце дрогнуло, и я почему-то снова вопрос задала:

— И сколько?..

Удивительно, но Сонхейд ответил, словно не ко мне обращаясь:

— Четверо... — гулко сглотнул и добавил, — из них двое обращенных...

Я уже ничего не понимала, но видела, что его случившееся потрясло.

— Самое странное, — вновь заговорил Сонхейд, продолжая смотреть исключительно на пламя, — убийца был один. И они его знали. Впустили сами, замыкающий блок был открыт изнутри... Снова!

Я слушала оборотня не перебивая, но в то же время мне почему-то все чудилось лицо той рыжей женщины, лицо искаженное жуткой гримасой, как у маньяка-убийцы.

Неестественно быстро Сонхейд развернулся ко мне, окинул взглядом и закрылся наглухо — снова прямая спина, расправленные плечи, вид уверенного в своей силе зверя и пристальный властный взгляд.

— Ты голодна? — вопрос прозвучал так, что не ответить было бы страшно.

— Ннне... да, очень голодная, — солгала я.

Мой ответ Сонхейда не обрадовал, однако оборотень мгновенно поднялся, видимо, чтобы сопроводить меня в столовую. А я...

— Жаль, вы ведь на мгновение стали почти нормальным, — тихо прошептала, глядя на лэрда.

— Устал, — его голос стал хриплым и злым, — более подобного не повторится.

Мне молча протянули руку. Я не отреагировала, осторожно спросив:

— А о каком важном разговоре вы говорили в ванной? Сонхейд медленно сложил руки на груди, не отрывая от меня пристально-неприязненного взгляда. И да — промолчал.

— И все же, — упорствую.

— Так о чем вы хотели поговорить?

Он продолжал молчать. Я смотреть на него снизу вверх, с надеждой, что Сонхейд станет вновь нормальным... почти.

— Ты очень красивая, — неожиданно произнес лэрд.

Почему-то комплиментом это не прозвучало. Затем оборотень продолжил:

— Отказаться от выбора зверя болезненно, а ты исчезла. Я начал поиски едва вернул человеческий облик, но тебя не было. Ни тебя, ни твоего запаха, и имя Эллис Утхенем оказалось не твоим.

Лицо лэрда передернулось от злости. А я... я смотрела на него округлившимися от ужаса глазами просто не веря... Не желая верить! Не понимая... не...

— Эллис? — переспросила вмиг охрипшим голосом.

И уютная гостиная с теплом от ярко пылающих дров в камине, с мягким полумраком и чувством защищенности словно отступила, впуская сонм жутких обрывочных воспоминаний: Холодная Аляска... парни с юрфака с которыми я поехала, вместо заболевшей в последний день перед отъездом соседки по общежитию... Студенческий лагерь на берегу озера... Лагерь охотников чуть поодаль... Дик Эванс со шкурой волка в руках, которую он выпросил у странных, мрачных и неразговорчивых охотников... Он вообще всех и всегда уболтать мог, вот и тех уговорил... И шкуру принес, и все ее трогали... Я не смогла — с нее еще капала кровь... А наши перепили пива и смелые в пьяном угаре все перемазались этой волчьей кровью... Один из охотников, вернувшийся за шкурой, как-то странно смотрел на парней...

Ночь... Жуткая, лунная, приближающийся вой... Крики и хрипы влагере охотников... Нападение стаи волков на нас, сонных, перепуганных, выбежавших из палаток... Огромный серебристо-серый волк с жуткими желтыми светящимися глазами...

Меня отвлекла острая боль в ноге — только тогда я осознала, что в ужасе смотрю на Сонхейда, неосознанно пытаясь отползти к краю дивана! Потому что только сейчас я вспомнила, где видела эти глаза! И эту звериную скорость и...

— Ты вспомнила, — лэрд криво усмехнулся.

Я не смогла ему ответить... Перед моими глазами словно воочию жуткое видение — мужчина, орущий от ужаса, его быстрый бег... И серебристо-серый волк настигающий... Прыжок и вцепившись в горло волк выдирает кусок плоти... охотник булькая и захлебываясь кровью падает практически в шаге от застывших от ужаса нас с Диком...

— Ким, без истерик, — как-то угрожающе приказал Сонхейд.

В следующее мгновение в гостиной раздался дикий вопль. Мой. Я заорала так, что оглушила сама себя, вскочила с дивана и, игнорируя жуткую боль в ноге, побежала к двери. Я рвалась к ней со всех сил, я почти добежала, и забилась в сильных руках, подхвативших уже у двери. Я кричала, дралась, царапалась... все что угодно, только бы отпустил, только бы не трогал, только бы...

— Ким, прекрати! — окрик не возымевший никакого эффекта, — Ким,хватит!

Он вернул меня обратно, сел на диван, усадил орущую, вырывающуюся и царапающуюся меня на колени, сжал, как маленького ребенка, пережидая истерику. Не знаю сколько времени так прошло, я, сорвав голос, уже только всхлипывала с подвываниями, Сонхейд продолжал крепко удерживать, в камине потрескивал огонь, за окнами начался дождь...

— Удивительно, — едва я обессилела, произнес лэрд, — сейчас у тебя истерика, а тогда... Удивительно, Ким.

Я всхлипывала, прижатая к его груди.

— Удивительно, — он чуть склонил голову и коснулся губами моего лба, — я искал отважную и смелую девушку, бросившую вызов альфе стаи Северных Гор, а нашел испуганную и замирающую от ужаса. В чем же секрет? Что тебя так изменило, Ким? И эти твои крики по ночам.

Я дернулась, из полулежащего приняла сидячее положение и посмотрела в янтарные глаза Сонхейда. Он нахмурился мгновенно, но я продолжала смотреть, не скрывая ни гнева, ни возмущения, ни ярости!

— Хотите знать, что произошло? — голос снова был хриплым, потому что опять сорвала.

— То есть вы правда хотите знать, что произошло!

Скривившись, лэрд прорычал:

— Не смей смотреть альфе в глаза, Ким!

И вот тогда я сорвалась:

— Да пошел ты, псина блохастая!

Рванувшись, спрыгнула с колен оборотня и теперь стояла, разъяренно глядя на него. Господи — я стояла, смотрела на звереющего монстра и единственная эмоция, охватывающая все мое существо — ярость! Дикая, неистовая, всепоглощающая!

— Два года! — прохрипела я.

— Два долбанных года, урод шерстистый! Два года моей чертовой жизни! Десятки смененных психологов! Лечение в клинике! Срыв за срывом — и это все был ты! Ушлепок! Псих! Волчара драная!

Сонхейд больше не злился. Лэрд в шоке смотрел на меня все округляющимися глазами. А меня понесло окончательно:

— Скотина! — хриплый визг на весь дом.

— Уродская блохастая скотина, лучше бы ты меня там сожрал, чертов ублюдок! Чертов проклятый блохастый ублюдок, два года! Два года, мразь! Сначала каждую ночь, потом дважды в неделю, а после лечения, после проклятого мать его лечения, раз в месяц стабильно!

На сей раз Сонхейд попытался проявить характер и даже встал, чтобы угрожающе нависнув надо мной, прорычать:

— Ким!

— Пошел вон, придурок! — заорала я.

— А хотя нет, стоять! Я еще не все сказала! Сидеть, гадина!

И лэрд почему-то сел. Такое ощущение, что он рухнул просто таки, но взгляд был взбешенным. Но я вообще не боялась! Я больше совсем его не боялась — потому что вот он мой самый страшный кошмар, сидит передо мной! Он осязаем, он существует, и он больше не будет мне сниться!

— Два года! — заорала я, чувствуя как по щекам потекли слезы.

— Два проклятых года, Сонхейд! Два года это был ты, волчара драная! "Зверь во мне", да? Зверь?! Урод! Я же чуть с собой не покончила, Сонхейд! Я спать боялась! Я на антидепрессантах провела два чертовых года, Сонхейд! Потому что мне снился ты! Ты! Ненавижу! Господи, как же я тебя ненавижу, псина серебристо-серая!

Сонхейд мрачно выругался и поправил:

-Волк.

-Псина! — я сорвалась на крик. — Шавка! Пес блохастый! Брехло подзаборное! Псяра желтобрюхая! Коврик блохастый! Уши с ножками!

— Ким!

— Сидеть! — от моего вопля задрожали окна.

— Сидеть и слушать, мразь! Ты... — мой голос упал до шепота, — ты мне всю жизнь исковеркал, Сонхейд! Ты... и зверюга твоя блохастая! Отказаться от выбора зверя болезненно, да? — повторила я его собственные слова.

— А обо мне твоя зверюга подумала?! А я как же? Я в клинике для психов лежала, Сонхейд! С психами, понимаешь?! Меня чуть не оставили там с диагнозом, урод!

Я вскинула голову, не позволяя слезам и дальше сбегать по лицу. Несколько секунд стояла, тяжело дыша и пытаясь прийти в себя...

Два года... Психологи, психотерапевты, психиатры... Гипноз, шоковая терапия, антидепрессанты... Врачи копались в моем детстве, в моем прошлом, одна дамочка даже пыталась доказать, что следствием кошмара стало пережитое в детстве насилие, а так как мои родители погибли когда мне не было и пяти, насильником она объявила дядю... О да, мой любимый дядя Вил, души во мне не чаявший и с детства ставший мне лучшим другом и тут насильник!

После такого я перестала обращаться к специалистам, просто поняла, что бессмысленно и осталась один на один с преследовавшим кошмаром. Все тем же жутким кошмаром, в котором огромный серебристо-серый волк настигает меня... И вот настиг! Женился даже, мразь! Как выяснилось, неизвестность пугает всегда больше, чем реальность!

— Ким, — в голосе Сонхейда слышалась холодная ярость, — ты успокоилась?

Как ни странно я действительно успокоилась. Мне просто больше не было страшно. Самое страшное уже случилось и теперь кошмар больше не довлел над моей жизнью. Теперь я просто была зла.

Очень.

— Знаешь, — хрипло начала я, — мне, наверное, следовало понять, что это не просто кошмар. Его не могли классифицировать даже в клинике. Просто не могли объяснить, почему не только разум, но и мое тело воспринимает этот кошмар как реальность. У меня ведь после этого болели мышцы, как от быстрого бега на пределе возможностей, горло было сорвано, на руках порезы, на коленях пораненная кожа... — опустив голову, посмотрела прямо на Сонхейда и прошипела:

— Урод ты и твоя блохастая зверюга тоже тварь уродская!

И я смотрела на Сонхейда, напряженного, с губами, побелевшими от ярости, с ярко светящимися глазами и все больше и больше злилась. Мне через столькое пришлось пройти из-за какого-то выбора зверя! Чертового зверя! Столько слез, ужаса, стыда, ведь о лечение в клинике все в универе узнали, мне пришлось перевестись в европейский филиал. А все из-за выбора Зверя! Зверя! Который на деле волчара облезлая!

— Мне жаль, — голос лэрда был хриплым и рокот определенно ощущался, — я не хотел этого. И не скрывайся ты под другим именем, никаких кошмаров в твоей жизни не случилось бы. Думаешь мне легче жилось? Или ты действительно веришь, что зверь, приходивший к тебе во снах, не терзал по ночам меня? "Сначала каждую ночь, потом дважды в неделю, а после лечения, раз в месяц стабильно!", — повторил он мои собственные слова.

— У меня не было врачей, я не пью лекарства и в отличие от тебя, я срывал легкие каждую ночь. На Аляске ни осталось ни единого уголка, который я не обследовал бы призраком зверя. Ни единого. За год я изучил там каждый куст. Потом была твоя родная страна. Америка больше — но и ее я знаю наизусть. Каждый университет, каждый студенческий городок, все школы!

Я застыла. Просто догадка вдруг промелькнула и я решила удостовериться.

— Ты искал меня?

Лэрд молча смотрел на меня, но и так ясно, что это "да". А еще был один странный момент во всей этой истории с кошмаром — первый месяц он мне не снился. Зато потом...

— Вопрос, — я почти шептала, — когда вы начали меня искать этим вашим "призраком зверя "?

Едва заметно скривившись, Сонхейд ответил:

— По закону я не имею права находиться в вашем мире более двадцати девяти дней в году. В человеческом облике я израсходовал все дни, но так и не нашел. Тогда я использовал призрак...

— Стоп! — срываюсь на визг

Он умолк, а я, хриплым шепотом переспросила:

— Значит спустя месяц после вашего нападения на лагерь, ты, псина блохастая, начал искать меня в образе призрака, я так понимаю?

— Не смей! — рык Сонхейда никого не напугал.

— Так я правильно поняла? — сердце зашлось в неистовом ритме.

Он снова не ответил, но это "да" читалось в его глазах. И вот тогда я все поняла.

-Сволочь!

Сонхейд вполне натурально зарычал. Но мне было уже все равно.

— СВОЛОЧЬ! — мой крик разнесся по всему пустому замку.

— Это был ты! Ты мой кошмар! Ты меня искал и потому мне снился этот чертов кошмар! Ты! Призрак блохастый! — я не понимала много в этой ситуации, но главное поняла:

— Меня не твой зверь мучил, Сонхейд, а ты! Именно ты. И мне стало легче. Просто от того, что теперь я свой кошмар знала в лицо. И от того, что больше не боялась. И даже от того, что:

— Я тебе всю жизнь испорчу, Сонхейд! — говорила я теперь тихо.

— Сам меня в мой мир вернешь, псина сволочная. И со своим зверем сам договариваться будешь. И да — я тебя больше не боюсь, альфа! Вообще, волчара облезлая!

Он сидел и потрясенно смотрел на меня. Злая я не сводила глаз с него.

— Ким, — хриплый рык.

— Ненавижу! — мой визг, от которого он вздрогнул.

— Ненавижу, понял! Ненавижу тебя! Ненавижу! Урод шотландский! Ненавижу!

Не...

Мой очередной вопль прервался сам. У меня просто горло спазмом сжало... Потому что Сонхейд начал меняться! Он вдруг подался вперед, и я услышала треск костей! Оглушительный треск костей!

А затем морда лэрда вытянулась, глаза теперь сверкали огнем, а по всему телу начала проступать черная, с серебром по краям, шерсть!

Потом затрещала по швам одежда... Я попыталась отойти к камину, но больная нога дала о себе знать. А Сонхейд, стремительно оборачивающийся Сонхейд, вдруг зарычал:

— Беги, Ким!

И меня парализовало от ужаса. Так и застыла, глядя как вместо лэрда появляется что-то поздоровее, с буграми мышц, перекатывающихся под шерстью, с клыкастой оскаленной пастью и только взгляд оставался янтарного цвета... И когда зверь встряхнулся, сбрасывая остатки изорванной одежды — я взглянула в морду своему страху.

Волк! Огромный, серебристо-серый волк! Хотя вот сейчас, глядя на зверя без попыток бежать изо всех сил, я вдруг поняла, что на волка это мощное животное не особо то и похоже. Слишком огромный, слишком мускулистый, и строение пасти не совсем волчье.

Оборотень!

И этот монстр низко и глухо зарычал, дернулся, сбрасывая с себя воротничок от порванной рубахи, и... посмотрел на меня. И больше никаких оскаленных зубов, никакого рыка — волк просто смотрел, своими сияющими янтарными глазами и я увидела то, в чем никогда бы не заподозрила свой ночной кошмар — я увидела горечь и грусть, а еще просьбу...

Где-то вдалеке громыхнул гром, опять бушевала гроза, за моей спиной, обдавая теплом, горел огонь в камине — передо мной стоял огромный волк и смотрел на меня жалобно. Столько всего было в этом зверином взгляде, что сердце защемило от боли... А он стоял и смотрел, прямо мне в глаза, и никакой опасности я от этого могучего зверя не ощущала.

А потом оборотень осторожно ступая, подошел ко мне, обошел, и носом, подтолкнул меня к дивану. Это было осторожно, но настойчиво.

— Мне ходить больно, — почему-то сказала я зверю.

Тот наклонил голову, обнюхал мою повязку, лизнул шершавым языком ногу и снова подтолкнул к дивану. Пришлось пропрыгать на одной ноге к дивану. Тяжело опустившись, я посмотрела на волка. Тот подошел, лег на полу, а затем снова начал обнюхивать забинтованную ногу. Не знаю, что он там унюхал, но в итоге взял и обхватил голень зубами. Я замерла. Волк, тихо заскулив, начал осторожно сжимать зубы.

Дернулась, за это получила лапу волка на колено, словно он пытался меня удержать. Так и застыла... гипс хрустнул под могучей челюстью... Зверь сначала убрал лапу, потом отпустил и мою ногу. Желтовато-каменная субстанция осыпалась изломанными глиняными кусочками, открывая посеревшую кожу. А потом волк вскинул голову, посмотрел на меня, прямо в глаза, и... положил свою лапу прямо на больную ногу, на самое место перелома. Я взвыла, лапа оказалась очень тяжелой, но потом...

Свет, желтовато-янтарный, тусклый, словно приглушенный, окутал мягким мерцанием лапу волка и мою больную ногу. Свет становился все ярче и ярче, а затем словно перетек только на место перелома и боль начала уходить... Боль и онемение... И когда зверь убрал лапу я осторожно пошевелила пальчиками, стопой, затем так же осторожно встала — больше у меня не болело ничего!

Совсем!

С размаху опустившись обратно на диван, изумленно посмотрела на волка, а он... зверь поднялся, сел передо мной и осторожно опустил голову мне на колени.

Мы долго так сидели — ничего не понимающая я, и прикрывший глаза, грустно вдыхающий волк. Потом раздалось бурчание. Одно ухо зверя вскинулось, прислушиваясь... ну я и так знала, что это у меня в животе отсутствием еды возмущаются. Зверь это тоже понял. Поднялся, подтолкнул меня носом, требуя, чтобы я встала.

Встала, пошла за направившимся к столовой зверем. Чудовище приоткрыло дверь и посторонилось, галантно пропуская меня. А стоило подойти к столу, как мне отодвинули стул, и придвинули, едва села.

— Ой, да ты джентльмен, — пробормотала несколько шокированная я.

Волк ткнулся в руку, сделал глубокий вздох, и, отойдя, уселся на пол, наблюдая за каждым моим движением. Живот повторно напомнил, что с едой я сегодня имела мало общего, и потянувшись к первому блюду я сняла крышку — рис с запеченной рыбой.

Чувствуя себя несколько неловко, набрала в тарелку, оглянулась на волка. Тот продолжал сидеть и неотрывно смотрел на меня. И вот Сонхейду я бы не предложила, а волка почему-то спросила:

— Голоден?

Зверь ничего не сказал, но сглотнул заметно. Я посмотрела на стол, заставленный блюдами с едой, на зверя, который оказался настоящим джентльменом, в отличие от лорда, и решила:

— Сиди здесь, я сейчас.

Волк моего приказа не послушался, и пока я бегала за покрывалом, оставленным в гостиной, тенью следовал за мной, а едва я взяла тяжелый плед, подошел, отобрал, и, дождавшись, пока я пойду вперед, пошел за мной.

В столовой отдал мне его безоговорочно, и с интересом проследил за тем, как я расстилаю ткань на полу. А затем с еще большим интересом за тем, как я переношу блюда со стола на плед, и ставлю для себя тарелку. Тарелку я поставила, потом посмотрела на волка, вспомнила о его манерах, и принесла отдельную тарелку и для него. Зверь оценил, но на вилку посмотрел с сомнением. Я подумала, убрала приборы у себя, не стала ставить и ему.

— Ну, — устраиваясь на пледе, сказала я, — что будешь?

Волк обошел место для незапланированного пикника, сел напротив меня и рядом с приготовленной для него тарелкой, посмотрел на меня, затем, прикрыв глаза, потянул носом. Вдох, еще один, и зверь кивнул на массивное блюдо справа от меня.

— Ваш заказ принят, — полушутливо отрапортовала я, и, потянувшись, сняла крышку.

Плохо прожаренные стейки горкой возвышались на тарелке — да, волк точно знает чего хочет.

— Вам один или два? — вежливо осведомилась я, перегнувшись через покрывало и беря его тарелку.

Волк пристально посмотрел на меня и кивнул раз, второй, третий и четвертый.

— Четыре стейка? — уточнила я.

Мне величественно кивнули. Я взяла ухват, положила четыре стейка, сама поразилась количеству мяса, и осведомилась у зверя:

— Соус?

Отрицательно кивнули в ответ.

— Салат?

Реакция та же.

-Только мясо?

Зверь кивнул.

Снова потянувшись, расположила тарелку перед ним. Блюдо со стейками, а их там два осталось, закрыла, и начала смотреть, что еще тут есть. Жаренные ребрышки, зверь так внимательно посмотрел на них, что я положила ему пять штук даже не спрашивая, лосось запеченный, на мой вопросительный взгляд, волк поставил лапу на нос, так что сразу стало ясно — не хочет. Еще в меню присутствовали три салата, я себе каждого взяла по чуть-чуть, зверь от салатов отказался.

Ужинали в молчании. Волк сначала смотрел на меня, ожидая пока начну есть, и к своей еде не притрагивался.

-Знаешь, если ты боишься меня смутить, это зря, — не выдержала я в итоге, — мне как раз неловко от того, что ты ничего не ешь.

Зверь удивленно моргнул, потом наклонился к своей тарелке, начал есть. Причем достаточно аккуратно, я даже не ожидала. Так и ужинали, он почти постоянно смотрел на меня, я на него, но это не помешало мне наесться до отвала, и вообще получить удовольствие от ужина. И когда я вернула тарелку на плед, зверь посмотрел на меня, на тарелку, поднялся и направился к столу. С нарастающим удивлением я проследила за тем, как взяв стакан, причем очень осторожно, волк принес его мне и даже не обслюнявил. Затем, с той же аккуратностью, мне принесли кувшин с яблочным соком, и так как стакан я продолжала держать, волк умудрился даже сока мне налить. Это так трогательно было.

— А тебе воды? — пригубив, спросила я.

Выразительный взгляд на стакан был молчаливым сообщением о невозможности пить для волка. Я подумала, посмотрела на стол, увидела одну из глубоких тарелок и решила, что выход есть.

Когда наливала из кувшина с водой в эту тарелку — волк только молча смотрел, но когда поставила блюдо перед ним, зверь потянулся, лизнул меня в щеку, и только после этого принялся пить. Я едва сдержала порыв обнять зверя, зарыться пальцами в его густую шерсть, прижаться щекой к могучей шее, но... Это все-таки волк, а я зверей побаиваюсь. И я вернулась на свое место, и, взяв стакан с яблочным соком, начала его медленно пить, задумчиво глядя в окно.

Зверь, напившись, обошел плед, встал передо мной и несколько минут ждал моего внимания. Не дождался — я все так же смотрела в окно, чувствуя, что еще немного и просто начну плакать.

Развернувшись, волк ушел на кухню. Вскоре там что-то упало, разбилось, оглушая звоном осколков. Я подскочила, готовая броситься к зверю, но волк вернулся, неся в зубах пакет с мукой.

Зачем ему мука я даже представить не могла. Волк поднес ее ко мне, а затем мощными челюстями разорвал упаковку. Белый порошок посыпался на пол, и как выяснилось, этого зверь и добивался. Я все ждала его действий и как оказалось не случайно — волк, опустив морду, начал что-то чертить, старательно и упорно. А когда отошел и посмотрел на меня, изумленная я медленно прочла:

"Не уходи".

В душе словно что-то оборвалось... опять. Обессилено опустившись вновь на плед, я посмотрела на волка, в его полные просьбы глаза и прошептала:

— Не могу...

Зверь подошел вновь к горке муки, разровнял все лапой и снова принялся писать, чтобы я прочла:

"Не уходи, Ким".

И взгляд, от которого в моей душе все переворачивалось. На глаза навернулись слезы, горло сжало спазмом и я молча отрицательно покачала головой. Зверь вновь подошел к муке, стер написанное и старательно вывел:

"Никогда не просил... тяжело".

Я понимающе улыбнулась, вытерла слезы.

Волк стер и это, чтобы вывести:

"Ты нужна мне... очень".

Прочитав, молча посмотрела на волка. Он дописал:

"Ему тоже".

Моя скептическая усмешка и горький, полный горечи смех. Зверь грустно опустил голову, постоял так, а затем, вновь начал писать. И едва отошел, я прочла:

"Выбор был наш. Искал — он".

С удивлением смотрю на зверя, тот стер и написал снова:

" Ты уйдешь, он погибнет".

— О, да! — не сдержалась я от язвительного восклицания.

— Естественно погибнет, его эта маньячка убьет!

Волк зарычал, метнулся к муке и начал нервно, дергано писать:

"Я не могу сказать, она опасна. Она убивает".

Прочитав, встревожено спросила:

— И тех четверых убила она?!

Зверь вывел: "Да".

Ужас ледяным узором пробежался по спине, мне стало не по себе и очень. Замок, такой уютный, снова казался холодным, злым и опасным.

— Почему ты сам не скажешь Сонхейду? — тихо спросила я.

Волк молча вывел:

"Как?"

— Да хотя бы вот так, мукой, — резонно подметила.

Волк посмотрел на меня, на муку, тяжело вздохнул, подошел, стер

написанное и вывел:

"Обращение только вне замка".

— Засада, — пробормотала я.

Потом подумала и спросила:

— Но сейчас же обернулся.

"Не могу понять как" — последовал ответ. Затем волк написал: "А как?". Знак вопроса получился большой и выразительный. Я смутилась, опустила голову и призналась:

— Кажется, я твоего Сонхейда довела до ручки...

Немного посидела, и не дождавшись от зверя никакой реакции, осторожно посмотрела на него — волк стоял, с приоткрытой от удивления челюстью и огромными изумленными глазами. И едва я на него посмотрела, вновь указал на вопрос: "Как?".

— Да достал он меня! — не сдержалась.

Зверь сел на пол, все так же потрясенно глядя на меня.

— Долгая история, — грустно ответила я.

Подойдя, волк устроился рядом и вновь положил голову мне на колени. На этот раз, не удержавшись, осторожно погладила его голову и едва зверь от удовольствия прикрыл глаза, почесала за ушком, просто очень хотелось. Волк тут же подполз чуть ближе, чтобы я могла и шею погладить. Погладила. И пропуская шерсть между пальцами, задумчиво сказала:

— Ты совсем не страшный.

Зверь фыркнул.

— И в отличие от Сонхейда даже хороший...

Вскинув голову, волк пристально посмотрел на меня, пристально и встревожено, я грустно улыбнулась в ответ.

-Гррр, — прорычало животное.

— Да, он сволочь, — не стала я скрывать, — и я его ненавижу, и...

Вспомнила, что собственно после моих слов о том, как я его ненавижу, Сонхейд и перекинулся в это милое животное...

Подумала что обратной трансформации совсем не хочу и решила завязывать с ненавистью.

Зверь потянулся, лизнул ладонь, и снова уткнулся носом в мое бедро. Дождь закончился, за окнами больше ничего не сверкало, и шум падающей воды сменился шумом листвы на ветру.

Волк вдруг потянулся, встал, подойдя к рассыпанной муке, написал слово:

"Спать".

— Только не в спальне Сонхейда, — не сдержалась я.

Зверь некоторое время смотрел на меня, потом кивнул и пошел к двери, выразительно оглядываясь. Отправилась за ним. Поднялась вслед за оборотнем на второй этаж, а вот свернул он не туда, где меня раньше селили.

Мы прошли до самого конца коридора, свернули к глухой стене и волк, встав на задние лапы, потянул рычаг, замаскированный под держатель для факела. Скрипнуло что-то в стене и сама стена, скрежеща, отъехала в сторону, открывая проход в просторное помещение, где виднелись витражные окна и выход на широкий балкон.

Зверь вошел первый, как-то тяжело вздохнул, затем прошел к выходу на балкон, открыл дверь лапой и посмотрел на меня. Снова подошла к нему, и едва зверь посторонился, вышла на балкон.

Передо мной открылся великолепный пейзаж прекрасной долины, залитой луннм светом. Ярко сверкали звезды, чьи созвездия были мне совершенно не знакомы, в небе кружили странные и слишком большие для обычных летучие мыши, по долине сверкая в свете луны, змеилась широкая река.

Шорох позади заставил обернуться — зверь втаскивал на балкон толстое стеганное одеяло, а втащив, принялся расстилать. Ему с лапами и зубами это было не просто, и я поторопилась помочь.

Следом оборотень принес подушку, и еще две, и покрывало. После выразительно посмотрел на меня. Видимо спать мне предложили тут, я была не против, тут оказалось удивительно, напрягал только один момент:

— А ты уйдешь?

Зверь вскинул голову, с тоской посмотрел в небо, потом на долину, тяжело вздохнул и улегся на одеяло.

— Спасибо, — прошептала я, устраиваясь в импровизированной кровати.

Волк потянулся, взял зубами край покрывала, укрыл, носом подоткнул, подполз ближе и теперь лежал рядом, глядя на меня янтарно-желтыми немигающими глазами. Я повернулась на бок, протянула руку, коснулась вытянутой морды, волк ткнулся носом в мою ладонь. Так жаль, что он не мог говорить...

А потом я заснула. Даже не знаю, как получилось так быстро уплыть в царство снов. И мне снился он — огромный серо-серебристый волк, слишком быстрый, чтобы я могла убежать, слишком добрый, чтобы я убежать хотела...

Мой, бесконечно мой волк...

* * *

Я подскочила, от жуткого рыка: "Ким!".

Села на одеяле, протерла сонные глаза и улыбнулась — прекрасная долина никуда не исчезла, она все так же была видна с балкона! И река оказалась небесно голубая, и даже с такого расстояния были видны поляны цветов, и возделанные квадратики полей, и деревеньки по берегу реки, с красными крышами домов, и горы, великолепные горы, на одной из которых и находился замок оборотня.

— Ким!!!

Очередной вопль Сонхейда заставил вздрогнуть. И даже не от силы его голоса — просто в этом "Ким" было столько неподдельной тревоги. А потом раздался звук удара, скрежет, грохот... Затем стремительные шаги... Балконная дверь не выжила после встречи с разъяренным Сонхейдом, была вырвана с корнем и отброшена за пределы балкона, то есть в долину полетела. А сам лэрд застыл на пороге, встревожено вглядываясь в меня и только тихий полный облегчения стон "Жива".

Он бросился ко мне, отбрасывая покрывало и начал стремительно осматривать руки, ноги, шею на предмет каких-либо повреждений.

Одно меня поразило сильно — у Сонхейда тряслись ладони. А глаза огромные, испуганные, и лицо бледное. И когда он понял, что со мной действительно все в порядке, просто схватил, сжал, крепко и так бережно, и, целуя мои волосы, тихо простонал:

— Ким... Ким...

— Сонхейд, — протянула я, пытаясь вырваться, — а что это на вас нашло?

Мужчина усмехнулся, затем из его горла вырвался какой-то странный смех, только горестный очень, и, продолжая сжимать в объятиях, он ничего не сказал, только дышал тяжело, и руки продолжали дрожать.

— Сонхейд, — я попыталась вырваться.

И лэрд начал приходить в себя. Сначала нежно поцеловал в висок, после глубоко вдохнул, зарывшись носом в мои волосы, затем медленно его мышцы начали расслабляться, дыхание стало нормальным, а руки перестали трястись. Не знаю, чего он испугался, но видимо причина была серьезной. А затем лэрд хрипло спросил:

— Как тебе удалось спастись?

Поерзав у него на коленях, в попытке устроиться поудобнее, я вскинула голову, посмотрела в янтарные глаза и переспросила:

— Спастись? От кого?

На меня непонимающе смотрели, я столь же непонимающе в ответ.

— Я перекинулся, Ким, — хрипло произнес лэрд.

— Перекинулся... — и совсем сипло, — я мог убить тебя...

Я все же вырвалась из его объятий, встала, поправила платье и нагло ответила:

— Вы, Сонхейд, да, вполне даже могли убить меня, а вот ваш зверь единственный нормальный чело... в смысле самый нормальный в вашем замке.

Лэрд молча посмотрел на меня, затем на ногу, которая уже не была сломана и совершенно не болела, и снова непонимающе на меня.

— Зверь вылечил, — сообщила Сонхейду.

Недоумение во взгляде сменилось непониманием. А я просто глядела на мужчину, пытаясь найти в нем что-то общее с волком...

Сонхейд был в брюках, босиком, и на теле обнаружилось шесть ярко-алых уже заживающих царапин. А еще лэрд совершенно не понимал, что произошло, и меня почему-то это насторожило.

— Альфа, — да, после знакомства с его обращением я почему-то сочла это правильным, — а почему вы так испугались?

Сонхейд вздрогнул, дыхание снова стало тяжелым, и отвечать он не хотел, но все же:

— Однажды я обратился в замке, — голос охрип, — и... убил свою жену.

Резко поднялся, подошел ко мне и осторожно, едва — едва касаясь, притронулся к моей щеке, чтобы тихо добавить:

— Прости меня, — резкий выдох.

— Это не повторится никогда, Ким... Я не должен был срываться, я...

Отойдя на шаг, я удивленно переспросила:

— Так это вы убили свою жену или зверь?!

Лэрд не ответил на мой вопрос, но взгляд потускнел и сильно, а еще челюсти сжались, и дикое чувство вины, промелькнуло на мгновение во взгляде гордого альфы.

— Слушайте, — я присела на край балкона, — вот в то, что убили вы, я могу поверить, вы страшный, но зверя обижать не нужно, он в отличие от вас разумный, воспитанный, вежливый и да — замечательный.

— Что? — выдохнул потрясенный мужчина.

Договорить мы не успели — внизу раздался крик:

— Альфа!

Сонхейд молча подошел ко мне, подхватил, но уже без перекидываний на плечо, и вынес из странного помещения. Я не сопротивлялась, в каком-то оцепенении разглядывая по мере возвращения в гостиную, ободранные когтями стены, раскуроченную потайную дверь, изорванные ковры и гобелены. И просто не могла не спросить:

— А как вы меня нашли?

— По запаху, — кратко ответил Сонхейд.

В холле обнаружилась Арида, бросившая на меня встревоженный взгляд, двое незнакомых мужчин смуглых, с черными волосами и звериными взглядами и какая-то женщина, поджарая и с седыми волосами.

— В чем дело? — отпуская меня, вопросил лэрд.

Смотрительница молча указала на столовую. Размашисто ступая, Сонхейд вошел туда. Я следом.

Как оказалось, мука была рассеяна почти по всему полу, и вот там, на неизвестном мне языке кривой вязью было написано что-то. Не знаю что, но читая это, лэрд все больше и больше мрачнел, а к концу повествования я услышала его тихое "Хэс".

— Это он тебе про рыжую маньячку написал? — поинтересовалась я.

— Про тебя, — хрипло ответил Сонхейд, неестественно быстро поворачивая голову ко мне и откровенно ужасая взглядом янтарных глаз.

Испуганно отвернувшись, я увидела единственное слово, написанное на понятном мне языке и это слово было "Сидеть". Я

вздрогнула, а потом... потом я вспомнила волка, нашу с ним "беседу", а до этого мои крики на Сонхейда и то, что когда я заорала на него "Сидеть", лэрд... действительно сел!

Догадка казалась невероятной, и я бы не поверила, но... Кто-кто, а Сонхейдовский зверь просто так такое писать не стал бы! И я медленно повернулась к лэрду, чувствуя, как губы медленно растягиваются в улыбке...

— Все, альфа, ты попал! — нагло заявила я Сонхейду.

— Сам отпустишь, или как?

Замечаю потрясенный взгляд Ариды, но это мелочи.

— Хэс! — прорычал Сонхейд, не сводя с меня пристального, немигающего взгляда.

В тот же миг нас оставили наедине. Меня, пол исписанный зверем и собственно зверюгу, которой был лэрд — оборотень. И я стояла босиком на деревянном полу, в ситцевом платице, неумытая, не причесанная, не накрашенная, все еще без белья, зато наглая. И я нагло смотрела на плавно двинувшегося ко мне Сонхейда, только улыбка становилась все шире. И когда лэрд навис надо мной, в очередной раз давя авторитетом, я спокойно сказала:

— Сидеть, Сонхейд!

Оборотень замер. Застыл просто! Только глаза сверкали! Я едва не светилась от радости, и чем злее становилось лицо окаменевшего лэрда, тем радужнее казался мир вокруг! Вот оно счастье!

Истинное.

— Попал, да? — язвительно поинтересовалась я.

Сонхейд не дрогнул, только сглотнул, от чего его кадык нервно дернулся. Чувство вселенской справедливости накрыло! И чуть подавшись вперед, я обвила его могучую шею руками, приподнявшись на носочках, потянулась к нему, и глядя в янтарные глаза, мстительно прошептала:

— Две недели, Сонхейд! Ты убил два года моей жизни, я буду отравлять твое существование две недели, оборотень! Ты счастлив?

Глухой, гортанный рык из самой глубины его существа и хриплый вопрос:

— Почему же не уйдешь?!

Я отпустила его, отошла на два шага, и промолчала. Не объяснишь ведь ему, что удерживают меня два простых слова: "Не уходи".

Мне все так же хотелось бежать прочь от Сонхейда, но я не могла забыть взгляд зверя и просьбу в его глазах.

— Отомстить хочу, — солгала я лэрду, — испорчу тебе жизнь, морда блохастая, заставлю сильно пожалеть о моем сексуальном рабстве и да, кое с чем разберусь, а вот после этого я уйду! Так что, Сонхейд, в твоей жизни наступает Wind of change.

Но вот кое-что меня напрягало в этом всем и я спросила у изображающего соляной столб оборотня:

— Альфа, а тебе любой приказать может?

Хрипло Сонхейд ответил:

— Нет.

Это уже интересно.

— Только я? — не могла не спросить.

— Ддда, — и очередной рык.

А я подошла, потянулась, нежно поцеловала его в покрытую жесткой щетиной щеку, и прошептала:

— Это не тебе, это зверю, он просто чудо.

Когда я отошла, увидела несколько недоуменное выражение на лице Сонхейда, весело подмигнула ему и вышла в холл. И вот там, спокойно и уверенно я потребовала:

— Арида, мне нужна одежда. Нормальная одежда! Джинсы желательно. И белье! И да — кого можно отправить арестовать эту рыжую маньячку?

Из столовой донесся рязьяренный рык. Я развернулась, приоткрыла дверь в столовую и мило поинтересовалась у Сонхейда:

— Давай ты не будешь вмешиваться, а я не буду строить тебя на глазах у твоей стаи? Как тебе предложение? Все же авторитет дело тонкое, согласись.

Сонхейд согласен не был. Вообще не был. Мускулистая чуть сутулая громадина с длинными руками, которые сейчас сжимали и разжимали кулаки, была готова разорвать меня на месте. Но мне уже не было страшно. Я стояла в дверях столовой, и, скрестив руки на груди, мило улыбалась монстру, и чувствовала, как возвращаюсь я, такая какая есть — спокойная, уверенная в себе, не боящаяся сказать "нет" и настоять на своем. Он сделал меня другой, он, все эти странности с магией оборотней и кошмары... Жуткие кошмары, изводившие меня два года. Теперь — все! Я помогу зверю и разберусь с маньячкой, а после прощай Сонхейд и секс... Хотя секса вдруг стало жалко. А Сонхейда нет, и потому я издевательски поинтересовалась:

— А как ты относишься к позиции "женщина сверху"? — лэрд застыл повторно, прекратив манипуляции с кулаками. Я же нагло пообещала:

— Поверь, это понравится... — и коварно добавила, — мне.

Я точно ничем таким заниматься не собиралась, но пусть помучается.

* * *

Вещи мне принесли почти сразу — и белье, и носочки и джинсы, а главное все по мне. Где взяли я бы спросила, но Арида как-то с подозрением на меня смотрела, а в итоге, хриплым срывающимся голосом, задала свой вопрос:

— Что здесь произошло, Ким?

Мне хотелось ответить, но я почему-то сказала:

-Семейная тайна.

И тогда Арида сказала:

-Что-то произошло, леди Ким, что-то странное, потому что мой зверь приказывает вам подчиняться, а вы ведь только человек...

Застегивавшая джинсы я, полуобернулась, посмотрела на женщину и переспросила:

— Что?

И смотрительница вдруг чуть подалась вперед, ссутулившись и с хриплым рыком ответила:

— Повиновение, Ким... абсолютное. Сильнее, чем подчинение альфе... — она выпрямилась, закрыла глаза, беря чувства под контроль, и прошептала, — вы не беременны?

— Господи спаси и сохрани! — слова вырвались неосознанно.

Но это слова, а на деле? Я осторожно положила ладонь на плоский живот, и задала прямой вопрос:

— Сколько дней я в замке?

— Шестой, — ответила Арида.

Загибая пальцы высчитала цикл и с облегчением вздохнула — для беременности не было и шанса, что радовало.

— Мне нужна рыжая гадина, — натягивая майку, сказала смотрительнице, — и только. А как с ней закончим я ухожу, на этом все.

Женщина даже не пыталась возражать.

* * *

Когда я вновь спустилась в гостиную замка, меня ожидало девять одинаково странных мужчин. Те же широкие плечи, излишне длинные руки с большими ладонями, едва заметная сутулость и желтые глаза — на этом общее между ними и заканчивалось. В остальном все были разные и по цвету волос, и по высоте и мускулистости, хотя еще кое-что общее имелось — грация хищников, способных ступать абсолютно бесшумно. Я поняла это, едва увидев меня, спускающуюся по лестнице, все мужчины сделали слаженный шаг назад.

Остановившись, обвела взглядом их, напряженно в меня вглядывавшихся. Ой, волчик, что же ты сделал?

Распахнулась дверь, и вошло еще трое совершенно седых, но по телосложению стариками их назвать было бы сложно, причем увидев меня, они тоже остановились. А за тем все трое резко повернули головы уставившись в темный угол холла. Я тоже посмотрела туда и увидела желтые светящиеся глаза Сонхейда.

— Ахар рагас эгра? — медленно с чеканной ненавистью произнес лэрд.

— Дасэ, — ответил один из седых.

И все изменилось в тот же миг. Сонхейд поднимался со своего кресла человеком, а встал — оборотнем! Это был не человек не зверь — нечто среднее. Рост оборотня стал выше, плечи шире, одежда затрещав лопнула по швам, а все тело покрылось черной густой шерстью и теперь это был огромный монстр с человеческим торсом, волчьей мордой и телом... чудища.

— Гасар, — краткий приказ.

И все девятеро мужчин, увиденных мной первыми, повторили трансформацию.

В следующее мгновение вся банда монстров покинула холл замка!

Они просто ушли, двигаясь быстрыми плавными движениями.

— Очень замечательно! — не сдержалась я.

— И куда этот отряд монстров быстрого реагирования умчался?

Седая троица переглянулась, все сделали плавный шаг назад, а тот, с которым разговаривал Сонхейд, внезапно произнес:

— Для вашей безопасности, леди, вам лучше остаться здесь.

Я уже было хотела сказать, что для меня лучше, но тут сверху раздался голос Ариды:

— Старейшины сообщили, что запах Раэны был найден... в горах на границе.

Один из седых недовольно зарычал, двое других как-то напряженно смотрели на меня.

— В горах, там, где четверо стражей были убиты? — вспомнила я свой вчерашний разговор с Сонхейдом.

Все трое седовласых перестали дышать. А я, я сошла еще на одну ступеньку вниз — они плавно шагнули на зад. Остановившись, я спросила:

— Арида, я так понимаю, их зверь тоже приказывает мне подчиняться, да?

Но едва смотрительница собиралась ответить, как седой хрипло произнес:

— Хэс!

И Арида закрыла рот.

Ну, ответа мне уже и не требовалось, я просто поняла, что сонхейдовский зверь огромное, пушистое и самое лучшее чудо на свете. И если я могу отдавать команды самому альфе, то что мне мешает...

— Стоять на месте и отвечать, — четко скомандовала я, — Раэна сбежала?

Медленно спускаюсь еще на ступеньку — оборотни дернулись, но остались стоять. Действует.

— Я задала вопрос, — напоминаю молчавшим, из горла которых вырывался глухой рык.

— Отвечать немедленно, — еще одна команда.

Рык усилился, а сверху послышалось:

— Леди Ким, не стоит, они старейшины, им не смеет приказывать даже альфа, потому он и прислал их для охраны, вы не сможете...

Но я не боялась. Вообще ничего уже, наверное, мой страх где-то умер, едва я поняла, что мой самый страшный кошмар совсем не страшен, и когда я спустилась по лестнице вниз, я улыбалась. Затем так же спокойно подошла к трем оборотням, выбрала себе жертву и скомандовала:

— Отвечать.

Глухой рык, рябь по лицу, стремительно темнеющие не волосы — уже шерсть, и на пол, встряхиваясь, чтобы избавиться от лохмотьев одежды, падает волк. Седой серый волк размером со здорового сенбернара. Оба старейшины попытались меня прикрыть собой сразу же, и оба замерли, едва монстр опустил голову, признавая за мной право им командовать.

— Огэно эсса... — простонала Арида, опускаясь на ступеньку.

Я протянула руку, потрепала седого волка за ухом, повернулась к следующей жертве и прямо спросила:

— Отвечать будем или перекидываться?

Седой посмотрел на меня, на волка, снова на меня и хрипло произнес:

— Если мы позволим вам выйти из замка, альфа порвет. В буквальном смысле, — сказано было глядя мне в глаза, и ничуть не жалобно, скорее констатация факта.

Чуть нахмурившись хотела выдать что-то вроде "Да ладно, бред", но почему-то перед глазами возникла картинка того, как Сонхейд выдирает кровать и легко отбрасывает ее в сторону... Ужас!

— Раэна сбежала? — повторила я свой вопрос, глядя на седого.

— Да, — тихо ответил оборотень.

— В деревне шесть трупов.

Мне стало совсем не хорошо. И тут второй добавил:

— Все охранники, приставленные охранять замок, то есть вас, леди. Мне стало не то чтобы хорошо, но полегче, потому что я сразу поняла — охота на меня идет, а это радовало.

— Арида, — я обернулась к смотрительнице, — а можно мне завтрак, и старейшинам тоже и в... библиотеке?

В ответ кивок.

— На пять персон.

Мне снова кивнули.

Я позвала волка за собой, и он бодро потрусил за мной, пока я брала покрывало, затем отправилась в библиотеку и там, расстелив на полу плед, уселась, скрестив ноги. Вошедшие следом оборотни замерли, удивленно глядя на меня.

— Присаживайтесь, — предложила хозяйским тоном, глядя на волка, похлопала по покрывалу рядом с собой.

Он подошел и сел, напряженно вздрагивая. Старейшины молча опустились на плед, не сводя с меня напряженных, настороженных взглядов.

— Теперь давайте рассказывайте, — потребовала я, — про ваш мир, эти грани, стаю Северных гор, а так же кому и зачем понадобилось убивать вашего альфу.

Волк заглянул мне в глаза, и неожиданно ткнулся носом в ладонь, выражая свое одобрение. Зверь все понял сразу и меня тоже сразу принял всерьез. А люди нет.

— Зачем тебе это, женщина? — с глухим рыком спросил первый.

— Ты не принадлежишь нашему миру и желаешь его покинуть.

Поправив волосы, я честно призналась:

— Я обещала зверю, что помогу ему, то есть не дам альфе погибнуть. Альфа ваш сволочь, но волк хороший, и я обещала. Так что...

— Вэш, — вдруг представился первый старейшина, а затем спросил:

— Ты называешь зверя альфы хорошим?

Мы с волком понимающе переглянулись и осуждающе посмотрели на этого самого Вэша. Мужчина под нашими взглядами поежился и сник. И тогда заговорил второй:

— Харад. Леди Ким, то, что видим мы странно — наши звери необузданны и жаждут крови.

Мы с волком снова переглянулись. Я почесала волчика за ушком, тот не возражал совсем, кровожадностью и не пахло.

— Как получается, что вы и ваши звери даже общаться не можете? — задала я вопрос.

— Вы же оборотни.

Ответил Харад:

— Наш зверь, сродни вашему подсознанию — сознание напрямую обратиться не может, подсознание дает намеки, интуицию, шестое чувство, но так же не говорит с сознанием напрямую.

Не особо разбираюсь в тонкостях психологии, так что не совсем и поняла, а еще один вопрос имелся:

— Что это, то что я сейчас видела в гостиной с массовым ошерстенением всех?

— Промежуточная стадия, — произнес Вэш, — сила зверя, разум человека.

Вошла Арида с подносом, за ней вторая женщина... обе застыли у порога.

— А давайте все сюда, — сказала я, — волк будет мясо, ему в отдельную тарелку, и да, глубокую тарелку для воды тоже поставьте.

Моей просьбой были явно не довольны, и к волку подчеркнуто не приближались — видимо оборотни сильно опасались этой своей ипостаси. Мне же зверь нравился, он был не такой милый как у Сонхейда и рядом с ним я не испытывала желания залезть пальцами в шерсть, но все равно нравился мне больше всех присутствующих.

Женщины сноровисто все разложили — они вообще очень быстро двигались, уже не считая нужным скрывать от меня свой факт принадлежности не к человеческому роду. Первая женщина исчезла тенью, а вот едва попыталась уйти Арида, я вежливо попросила:

— Останься, пожалуйста, — смотрительница замерла, удивленно глядя на меня, и я добавила, — если ты не против.

Женщина медленно подошла, опустилась на ковер рядом со мной, но не со стороны волка, и спросила:

— Леди Ким, вы хотите что-то узнать?

-Все, — честно призналась я.

— Кто вы, где живете, какие законы у вашего мира, и что мне следует знать об оборотнях, желательно так же конкретно ваши законы.

Это удивительное ощущение — слышать историю совершенно иного, невероятного народа, историю, затерянную в веках, окутанную туманом Северных Гор, украшенную пением волков, овитую легендами о силе... Я слушала, и передо мной словно открывалась картина, где кистью служили слова моих удивительных рассказчиков...

Шейдана — мир, раскинувшийся среди иных миров, проникающий в них щупальцами серого тумана, впитывающих их полночной тенью, окутывающий предрассветным мраком. В этом мире люди были лишь немногочисленной расой, проживающей у Засушливых Степей, а в остальном — тары — способные летать, эманги — живущие в земле, ашоры — населяющие горы, харраты — обитающие в воде, версеи — способные повелевать ветрами, хаверы — хранители равновесия и оборотни — стражи границ.

Я, как выяснилось, оказалась в самом центре событий — Сонхейд глава стаи Северных Гор, стаи самой многочисленной, стерегущей границы севера, запада и востока. Одно это наталкивало на мысль, что стая Северных Гор составляет три четверти от численности всех оборотней Шейданы. У меня вообще возникло ощущение, что я прикоснулась к чему-то огромному и необъятному даже взору, все равно, что подойдя к берегу, коснуться воды огромного озера, чьи берега теряются в дымке далекого тумана...

— Альфа Гаэрд Сонхейд сменил на посту альфу Нарваэ Гэр восемьдесят семь лет назад. Альфа Гэр незаконно захватил власть и тогда еще молодой Сонхейд сумел это доказать, — продолжала Арида, вырывая меня из странных ассоциаций и мыслей о неведомом.

И что-то внутри меня сказало "Стоп".

— Незаконно? — переспросила я.

Давно остыл чай, который я держала обеими руками, за окном моросил мелкий дождь, седой волк пристально смотрел на меня, а ведь обычный зверь уже задремал бы.

— Дело в этом, да? — спросила я.

— Все началось с Нарваэ Гэра?

Волк кивнул.

Из рук Ариды выпала тарелка, с глухим звуком упала на покрывало, разбрасывая остатки не прожаренного мяса — мясо тут ели все они. Без специй и соли, едва поджаренное и с кровью. Дверь распахнулась как от удара. Хотя наверное от удара и распахнулась. В следующее мгновение размашистым решительным шагом ворвался лэрд альфа, не успела я сказать и слова, как была схвачена, а огромная волосатая рука запечатала мой рот. Нагло так!

— Харро, та эгеро соверррр! — прорычал Сонхейд, и все пришло в движение.

Подскочила Арида, тенями метнулись старейшины, послышался звук торопливых шагов в холле, а лэрд — маньяк, продолжая удерживать меня, хрипло и отрывисто раздавал приказы. Что-то явно происходило, что-то плохое. А потом Сонхейд подхватил меня, поднял до уровня своего лица и прошипел:

— Спать.

И как-то сразу накатило состояние сонливости, вот только... я не хотела спать, и уж тем более по его приказу, и яростно замычав, попыталась вырваться. И замерла, увидев его усталое лицо, полный тревоги взгляд, но я совсем не ожидала услышать:

— Я не хочу, чтобы ты это видела, Ким. Я в любом случае не допущу, чтобы тебе причинили хоть малейший вред, но будет бойня, будут смерти... Я не хочу, чтобы ты это видела.

И янтарные глаза стали ярче, а приказ повелительнее:

— Спи!

Замычав еще яростнее, я попыталась вырваться, а потом... Нет, ну если вас не слышат, какой смысл биться головой о стену? Закрыв глаза, я сделала вид, что подчинилась воздействию альфы, стараясь не думать о том, как часто он подобное проворачивал со мной.

И едва мое тело обмякло, Сонхейд подхватил на руки, бережно очень подхватил, и понес куда-то. Терпеливо прислушивалась, пытаясь определить куда, потому что несли под углом вниз. Вниз...вниз... вниз...

Не выдержав, приоткрыла один глаз, увидела каменный потолок...

— И куда ты меня несешь? — выдохнула потрясенная я.

Сонхейд нахмурился, но даже с шага не сбился.

— Ты куда меня несешь?! — почти закричала я.

Эффект тот же — меня игнорировали. Ладно, в таком случае используем проверенный метод. И я открыла рот, чтобы услышать глухое:

— Не смей!

Глядя на сосредоточенное лицо с янтарными глазами и крепко сжатыми губами, я совершенно спокойно собиралась посметь, как вдруг почувствовала что-то... Что-то странное, как чувство тревоги в сгущающихся сумерках, или ощущение надвигающегося несчастья, или...

— Что происходит? — спросила почему-то шепотом.

Сонхейд не ответил, и не собирался отвечать, единственным, что соизволил сообщить мне альфа, было:

— Я тебя никому не отдам.

Несколько ступеней я молча смотрела на него, затем язвительно спросила:

— Из-за секса?

По крепко сжатым губам скользнула улыбка, скользнула и исчезла, а лэрд совершенно серьезно ответил:

— У тебя удивительный голос.

— Правда? — тонна сарказма в каждом слоге.

-Да, — совершенно спокойный ответ.

— Так нравится со мной разговаривать? — очередной язвительный вопрос.

— Нет, — Сонхейд соизволил посмотреть на меня, — но очень нравится, когда ты кричишь... — пауза и пояснение, — для меня.

И взгляд — пристальный, ожидающей моей реакции, немигающий взгляд янтарных глаз лэрда. Молча смотрю в ответ, пристально и зло.

Свет меркнет и единственное, что остается доступно взору — сияние янтарных глаз Сонхейда... Они сияли, совсем как луна, неярко, светло, убаюкивающе...

Убаюкивающе!

Я нахмурилась и отвела глаза. Сонхейд вдруг произнес:

— Какой ты была до... той встречи на Аляске?

Я подумала и тихо ответила:

— Обычной.

— Разве? — задумчиво спросил оборотень.

— Обычной, — с нажимом повторила я. Неожиданно спросила:

— А ты?

— Что я? — он все продолжал идти вниз.

— Ты каким был до той встречи на Аляске? — уточнила я.

И Сонхейд замер. Застыл без движения, глядя янтарно-желтыми глазами куда-то вперед, в недоступное моему зрению нечто. А он смотрел, секунд сорок, а затем хрипло произнес:

— Обозленным.

И он вновь продолжил спуск.

Я же не могла не спросить:

— Куда ты меня несешь?

Ступеней десять Сонхейд молчал, затем глухо произнес:

— Достаточно разговоров.

— Что значит достаточно? — возмутилась я.

В следующее мгновение сияние глаз оборотня угасло и я оказалась в абсолютной темноте. Остались только руки Сонхейда, жар его тела и хриплый голос:

— Я был женат, Ким.

Внезапно лэрд отпустил меня, но тут же прижал к холодной каменной стене, и теперь я чувствовала его дыхание на лице.

— Она была красива, умна и старалась мне помогать во всем.

Из груди доносится хриплый рык, но Сонхейд гасит свою злость, страстным жадным поцелуем сминая мои губы. И я теряюсь в этой яростной злости, в обжигающей страсти и в той боли, которую ощущаю в каждом его слове.

— Я любил ее, — почти стон и снова рык, — я любил ее, Ким!

И снова поцелуй, от которого подгибаются ноги, а пальцы вынуждены вцепиться в его рубашку, в попытке устоять.

— Такая нежная, — губы оборотня скользят по моей шее, — такая хрупкая...

Зубы сжимают ворот майки... рывок! Треск ткани! И я чувствую дыхание лэрда обнаженным плечом.

— И в то же время такая сильная, решительная, смелая, гордая... Моя волчица!

Вот только целует он меня, в абсолютной кромешной мгле, в тишине, где единственные звуки — его голос и его дыхание, и от этого кажется, что мы одни во всем мире. И неожиданно замирает, напряженный как струна, от чего его тело становится, словно каменным и во мгле прозвучало полное боли:

— Я обнимал ее мертвое истерзанное тело, Ким... Я целовал ее холодные губы... Я стирал слезы с искаженного от ужаса лица... И я умирал там, вместе с ней.

Замерев от ужаса, я слушала страшное, боже какое же страшное признание. Но дальше оказалось страшнее.

— Я много лет жалел, что не погиб тогда. Что Арида выходила, вылизывая как щенка. Я выжил. У меня осталась стая, обязанности альфы и желание сдохнуть.

Он снова прикоснулся к моим губам, нежно, еле ощутимо, и хриплый шепот прозвучал едва слышно:

— Ты ненавидишь меня, Ким? Вот и прекрасно — мне не нужна твоя любовь.

И бесконечно бережный поцелуй, после которого вкрадчивый шепот:

— Желаешь отомстить? Вот и занимайся местью.

Бедро вторглось между моими ногами, рука властно опустилась на грудь, а Сонхейд, вновь целуя, прошептал:

— Ты хочешь меня, Ким, твое тело отзывается на каждое мое прикосновение, твой голос срывается от стонов, когда я ласкаю тебя — мне этого достаточно, моя леди. Я не хочу твоей любви, — ладонь сжимает грудь сильнее, — я не хочу твоей помощи, я не хочу, чтобы ты лезла в дела стаи.

Я попыталась оттолкнуть его, но одно движение и, сведя мои ладони вместе, Сонхейд прижал их к стене над моей головой, лишая даже возможности пошевелиться, и вновь захватывая в плен губы, прорычал:

— Твоя ненависть, Ким, лучшая гарантия того, что ты никогда не бросишься на мою защиту, а значит, я сделаю все, чтобы ты действительно меня ненавидела. Потому что сегодня утром я понял одно — я больше не бесстрашный альфа стаи Северных Гор. У меня появился мой самый жуткий страх... Страх обнять твое мертвое тело, Ким.

Горло сжало спазмом, слов у меня не было, оборотень их и не ждал.

Молча подхватил на руки и вновь понес вниз по ступеням, в абсолютном мраке подземелья. А я вспоминала его утром — растерянный взгляд, трясущиеся руки, тяжелое дыхание... И поняла, что у него тоже есть свой кошмар. И в отличие от моего, его не пройдет никогда.

— Сонхейд, — тихо позвала я.

— Гаэрд, — поправил альфа.

— Гаэрд, — я не могла сейчас спорить, — а почему вы перекинулись тогда... с вашей женой?

Он молчал ступеней пятнадцать, но все же ответил, пусть и едва слышно:

— На нас напали, я был ранен... — и глухое:

— Оставайся она в убежище...

Лэрд больше ничего не сказал, но оно и не требовалось. И так все ясно. Он ее запер, но наверное убежище открывалось изнутри, и, обратившись, бросился в бой. А она, видимо когда его ранили, бросилась в бой... И погибла. Мне лишь одно не понятно:

— Гаэрд, почему вы решили, что именно вы убили ее?

Сонхейд застыл, затем произнес:

— На ней был только мой запах.

Быть не может! Просто не может быть! Никак!

А потом Сонхейд остановился, и я услышала его шепот. Оборотень произносил что-то на непонятном мне языке, и несмотря на кромешную тьму и безмолвие, создавалось ощущение, что от его слов загудел воздух и стены. И во тьме появился просвет, на самой грани у пола. И ниша начала медленно открываться, впуская в обитель мрака шелест деревьев, пение птиц, шум ветра, звук падающих капель.

Именно шум воды становился наиболее громким и по мере того, как ниша открывалась все сильнее, я сначала предполагала, затем подозревала, а после действительно поняла, что мы находимся под водопадом. Под огромным, переливающимся радугой водопадом, высотой метров пятьдесят точно! И шагнув из тьмы подземелья, Сонхейд ступил на площадку, где пахло водой, травой и озоном.

Шагнул и остановился, прислушиваясь к чему-то.

Далекий вой, долгий и протяжный, с переливами в звучании. Янтарные глаза потемнели, губы сжались в одну линию, на щеках заиграли желваки. Судя по всему это было сообщение, и, похоже, оборотню оно не понравилось. Не понравилось настолько, что Сонхейд резко сменил курс, свернув к отвесной скале. Серой, мрачной, непроницаемой, а он...

— Закрой глаза или посмотри на меня, Ким, — ледяной приказ.

Я закрыла глаза, за шаг до того, как оборотень вошел в стену. А он в нее вошел, и создалось ощущение, что нас обступил густой плотный туман, холодящий кожу и замедляющий дыхание.

— Прости, — улыбка на тонких губах, — и спи.

Мрак накатывает неотвратимо.

* * *

Так тепло, хорошо, приятно... очень приятно... и все приятнее становится...

Открываю глаза — в полутора метрах от меня горит костер, я лежу на боку, и опираюсь на что-то горячее позади меня. Это горячее осторожно поглаживает рукой мою грудь, и целует обнаженное плечо...

— Долго думал, что тебя так напугало, и понял — я, — задумчиво произнес Сонхейд.

Замерла, даже дышать страшно стало, как вспомню хранителей и части тела от них отлетающие.

— Почему ты не пошла в город? — вновь целуя мою кожу, спросил оборотень.

Кажется я без одежды. Совсем. Тонкое покрывало сверху и жар тела лэрда с той стороны, куда не добиралось тепло костра.

— Страшно стало... город незнакомый... люди... язык не знаю... и...

— Для тебя этот, да и любой другой город, совершенно безопасен, — его губы легко касаются мочки уха, пальцы зарываются в волосы на затылке.

— Города в основном населяют оборотни, Ким, на тебе мой запах, а со мной не посмеет спорить ни один зверь.

Вспомнился полет трехпалой конечности. Я вздрогнула. И тихо спросила:

— А хранители?

— Хранители? — меня осторожно уложили на спину, и желтые глаза нависшего надо мной Сонхейда начали пристально изучать мое лицо.

— Хранители, Ким, начали играть в какие-то странные игры.

И почему-то под его внимательным взглядом, я отчетливо ощутила, что лежу в лесу, рядом ярко пылает костер, вокруг темень и вековые деревья, на мне лишь тонкая ткань, едва ли способная остановить оборотня...

— Ты... — помню, что он требовал "вы", но... — ты хранителей убил, — прошептала я.

На лице Сонхейда промелькнула улыбка, затем исчезла и он угрожающе спросил:

— Никому не расскажешь?

— Нет! — выдохнула испуганно.

— Ладно, тогда живи, — и стало ясно, что подшучивает, просто подшучивает надо мной.

Он улыбнулся, провел ладонью по моей щеке, и неожиданно начал рассказывать:

— Кастар необыкновенный город, город Семи героев, тех, кто утратил зверя, но сохранил жизнь — ради своих семей, ради собственного народа, во имя продолжения жизни. В знак уважения к их подвигу и в уплату долга чести, стая даровала им право раз в двенадцать лет, в ночь Полных лун, пресекать Грань и возвращаться с той, кто будет разжигать очаг в доме.

— Это... легенда? — тихо спросила я.

— Да, — Сонхейд смотрел на меня, улыбаясь, — интересно?

— Очень, — не стала лгать.

Рядом тихо потрескивал костер, мне было почему-то просто хорошо. Никуда не хотелось, и страшно не было, и мне нравилось слышать его голос.

— Это легенда о первых из Пресекающих Грани, — продолжил лэрд оборотень, — о тех, кто не мог вернуться в леса, а волчицы не могли жить в городах... тогда не могли. И герои стаи, те кто больше не был ее частью, отправились в ваш мир. За тем единственным, что имеет значение.

— Сила? — почему-то спросила я.

— Женщина, — с улыбкой ответил оборотень.

Я почему-то тоже улыбнулась. Лэрд взял мою ладонь, поднес к губам, нежно поцеловал и, переплетя наши пальцы, продолжил рассказ.

— Мир жесток, жесток к тем, кто идет против течения великой реки бытия, и первые из приведенных женщин срывались вниз с городских стен, не в силах принять то, к чему оказались не готовы.

— Например? — удивленно спросила я.

Сонхейд улыбнулся, отпустил ладонь, поднялся и приказал:

— Смотри.

Учитывая, что лэрд был совершенно без одежды, смотреть было на что. Например, на то, что выражало сильное желание заняться кое-чем, что к разговорам совсем не имеет отношения.

— Не на это, — лукаво поправил Гаэрд, проследив за моим взглядом, — на тень за моей спиной.

Освещенный светом костра лэрд-оборотень притягивал взгляд своей звериной мощью, но стоило мне посмотреть на его тень...

Стоял мужчина, а тень отбрасывал огромный волк! О, Господи...

— Оптическая иллюзия? — тихо предположила я.

— Истина, — продолжая стоять надо мной, произнес оборотень.

— А может вы сядете? — нервно предложила.

— Я вас смущаю? — тихий смех. — Это приятно.

И он медленно опустившись, сел рядом со мной.

— Приятно смущать? — нервно спросила оборотня.

— Приятно видеть смущение, а не страх.

Искоса взглянув в янтарно-желтые глаза, язвительно напомнила:

— А мне больше нечего бояться!

— Я бы не был так в этом уверен , — мягким обволакивающим голосом произнес Сонхейд.

И плавным движением приблизился вплотную, и переместился, сев за моей спиной, в следующее мгновение оборотень прижал меня к своей груди.

— Не хочу, чтобы замерзла, — улыбка ощущалась в каждом слове обманщика.

— Не хочу секса! — решительно сказала я.

— А кто-то предлагает? — удивление было сыграно отвратительно.

И почти сразу нейтральное:

— Я рассказывал историю. Итак, Кастар.

Костер в лесу, шелест листьев на деревьях, далекий крик совы, и ощущение, что мы одни во всем мире. А еще мурлыкающий, обволакивающий голос нежно обнимающего меня мужчины, с каждым словом рисующего мне картину из далекого прошлого этого удивительного мира...

— Город Семи героев, выстроенный стаей. Город, возвышающийся на холме, со стягами волка, реющими на ветру, могучий и величественный город. Город камней... пустой город. И семеро мужчин, чьи тела не отбрасывали тени...

— Почему? — мой тихий вопрос, немного прорывающий пелену забытья, которой окутывал меня голос Сонхейда.

— Это совсем другая история, — он поднял меня и усадил лицом к себе, прервав возмущение продолжением истории:

— Они были первыми, кто ушел за Грань в поисках женщин.

Странное ощущение — в голове туман наваждения и картины странного города, а тело отчетливо ощущает прикосновение к коже оборотня, тепло его рук, жар того, что на ощупь казалось невероятно твердым. И хочется то ли оттолкнуть, то ли обнять, но сил нет ни на первое ни на второе.

— Сонхейд, что вы делаете? — прошептала я, бессильно опуская голову на его плечо.

— Немного магии леса, — целуя мои волосы, прошептал Гаэрд.

Немного магии леса...

Я вскинула голову, взглянула в янтарные глаза и с затаенным чувством победы прошипела:

— Стоять, Сонхейд.

Оборотень дернулся. Всем телом, а тело было очень близко к моему.

Секунда, вторая, третья... Пристальный взгляд засиявших глаз и вдруг неожиданно покорное:

— Как прикажет моя леди.

Он вскочил стремительно, так, что подхваченная им я, испуганно вскрикнула и вскрикнула повторно, когда оборотень вошел в меня, совместив это с подниманием. И теперь, он стоял, удерживая меня на уровне талии, и в то же время...

— Гаэрд, — выдохнула я, ощущая, как он приподнимает меня, чтобы обрушить всю мощь своего желания.

И тихий стон вырвался сквозь стиснутые зубы. Снова вверх и вниз, заставляя ощутить себя почти невесомой и такой хрупкой. Мои руки обвили его шею, ноги стиснули талию, а стоящий мужчина снова и снова окунал в наслаждение, то поднимая, то заставляя сокрушительно падать вниз... Снова... снова...снова... Доводя до грани безумия, до всепоглощающего блаженства, и когда я была на краю, сквозь пелену наслаждения, услышала его хриплое:

— Покричи для меня, Ким...

Захлебываясь криком, я выгнулась в его руках, ощущая всю глубину проникновения, и слыша его утробный рык... Он подхватил меня, прижал к себе и медленно опустился на покрывала, продолжая находиться во мне своей самой выдающейся частью тела. Я была не против... в данный момент я вообще не могла быть против... я была абсолютно и полностью за, причем абсолютно за все.

— Мне не хватало твоих стонов в моих объятиях, — тихий шепот, укладывающего меня оборотня.

— Только стонов? — хриплым после случившегося голосом, переспросила.

— Вряд ли ты оценишь словесную интерпретацию всех моих ощущений в момент обладания тобой, — промурлыкал Сонхейд, осторожно укладываясь сверху.

И меня настигло пугающее осознание — это еще не все!

— Сонхейд! — хотелось возмущенно крикнуть, а вышел слабый стон.

— Моя леди снова желает стоя? — насмешливый вопрос.

Распахнув глаза, молча посмотрела на оборотня — его янтарный взгляд стал чуть ярче, и альфа хрипло прорычал:

— Не смотри на меня так.

Сильное тело напряглось, та часть, что продолжала оставаться во мне, начала стремительно увеличиваться...

— Как не смотреть? — голос все еще сиплый.

— Ты бросаешь вызов, — в голосе слышится рык, тело Сонхейда напрягается сильнее.

— Вызов? — жутко, но все же. — Я не бросаю вызов, альфа, я просто против твоих действий.

— Тождественно, — уже рык.

И он отвернулся. Словно пытаясь защитить... Ему не стоило начинать, но раз уж начал...

— Сонхейд, — обхватила его лицо ладонями, заставила посмотреть на себя и прямо спросила, — боишься выпустить зверя?

В янтарных глазах промелькнуло что-то странное, а затем, стараясь скрыть улыбку, оборотень провокационно прошептал:

— Ты хочешь увидеть моего зверя?

Мгновенно захотелось прикрыться, потому что оказаться перед таким воспитанным зверем в обнаженном виде перебор. Но нависающий надо мной альфа прошептал:

— Не того, Ким. Не истинную суть, которую я не способен контролировать.

— Да? — я смотрела на его лицо, освещенное пламенем костра и тихо спросила:

— Есть еще?

— Есть, — он склонился на до мной, языком обрисовал мои губы по контуру и выдохнул, практически целуя:

— Я.

— Сонхейд, — я попыталась увернуться от его жадного рта, — в том, что вы зверь, я даже не сомневалась. И да, хватит.

— Испугалась? — он начал осторожно целовать линию подбородка.

— Я?!

— Трусишка... так и знал.

— Ну, покажи! — зло потребовала я.

И осеклась, едва с мрачным удовлетворением Сонхейд посмотрел мне в глаза. Секунда... вторая... третья... Треск костра и биение моего сердца, а потом... оборотень меня поцеловал. Резко, совершенно неожиданно, жадно, неистово, с прорывающимся глухим голодным рычанием. И мое сердце замерло, пропуская удар... Я оцепенела, перестала дышать, прогибаясь под его мощью, и была стиснута скользнувшей под спину рукой. Господи, он не хотел делить меня даже с покрывалом, и удерживая свой вес на одной руке второй прижимал к себе мое распластанное под ним тело. Прижимал алчно, с неистовым жаром продолжая владеть моими губами. Ощущение нужности, необходимости, ценности приравненной к цене собственной жизни и голод звериного желания... Мое сознание рвало в клочья от нахлынувших чувств, эмоций, от понимания того, кем для Сонхейда стала я.

И вдруг все прекратилось. Медленно, словно нехотя Сонхейд опустил меня на покрывало, уперся обеими руками, нависая надо мной, склонился и хрипло спросил:

— Продолжаем?

Меня трясло, колотило, зуб на зуб не попадал фактически, а взгляд, испуганный взгляд был прикован к его янтарным светящимся глазам. И не знаю, на что я подписываюсь, но ответом было едва слышное:

— Да.

По его губам скользнула торжествующая ухмылка, а в следующий миг он снова завладел моим ртом, властно, жадно... Поцелуй? Не знаю, кто мог бы назвать это поцелуем, и смог бы кто-нибудь пережить подобный поцелуй, в котором тебя не ласкают — жадно пьют, выпивают до дна, до потери сознания. И я словно погрузилась в обморок, в состояние на грани сознания, в дикое ощущение абсолютной принадлежности мужчине, его полной власти на до мной. А Сонхейд продолжал целовать, не даря ни грамма нежности, ни толики романтики. Грубо, властно, алчно!

Проталкивая язык, чтобы пройтись по всей длине моего, захватывая губы, чтобы поглотить их вкус... Я едва дышла, он практически задыхался, но не останавливался ни на миг, как голодный зверь, дорвавшийся до добычи.

И вдруг все закончилось. Напрягся всем телом Сонхед, издал тихий, протяжный вой, разлившийся по округе, а затем рывком вышел из меня, сел, натянул брюки, до самой шеи укрыл меня и поднялся. Могучие руки сложены на груди, сильное тело в свете огня поблескивает капельками пота, мышцы спины напряжены, в позе ярость, мощь и не скрываемое недовольство.

Когда из-за деревьев показались двое, я вскрикнула, и сев, закуталась в покрывало. Сонхейд даже не оглянулся, и все так же всматриваясь в мрак ночи.

— Такмие иширо шас, — тихий голос альфы заставил меня вздрогнуть.

А затем он молча шагнул во тьму. Оставляя меня голую, у костра, наедине с монстрами в которых не было ничего человеческого вообще. Он собирался оставить меня одну, он...

— Гаэрд, — мой тихий вскрик.

И оборотень замер. Медленно обернулся — во взгляде ни нежности, ни страсти, холодная ярость и раздражение. И лишь раздражение прозвучало в словно брошенном:

— Не сейчас.

От меня отмахнулись как от... Отмахнулись и ушли. Не оборачиваясь.

А едва он ушел, оба чудовища уселись на поляне, демонстративно повернувшись спиной ко мне. К дрожащее от холода и обиды мне.

И будь проклят бесчувственный оборотень, но я едва не плакала...

Подонок!

Несколько минут я молча сидела, обняв плечи руками и глотала слезы. Потом осмотрелась, увидела свою развешенную неподалеку от костра одежду. Встала, и, обернувшись покрывалом, подошла, поснимала все. Монстры водили ушами, прислушиваясь, но даже не посмотрели на меня. То ли Сонхейд запретил, толи оборотням просто противно — я и сама ощущала, что насквозь пропахла альфой. Как дешевая...

Одевалась резко, рывками, несколько раз до крови поцарапалась — словно сама себя наказывала за все случившееся. За то что таяла в его руках, за то, что кричала в его объятиях, за то что готова была отдаться ему полностью, забывая обо всем, даже о том, что хочу вернуться домой, в свой мир! Чем я думала?!

О чем?

Сонхейд монстр! Просто монстр! Он чудовище! Как и все в этом мире! Он...

— Леди альфа, — вдруг прозвучал рычащий голос одного из оборотней, — костер — охранительная магия, в лесу опасно. Если вам требуются естественные надобности, мы отойдем.

Кровь бросилась в лицо. Откровенно говоря, я почувствовала себя

униженной, но...

— Да, — голос мой прозвучал глухо, — спасибо.

Оба монстра поднялись и, не оборачиваясь, покинули поляну. А я вытерла слезы, развернулась и тоже ее покинула, правда в совершенно другом направлении.

Прошла шагов десять и остановилась — оба оборотня молча стояли впереди, заступив мне дорогу.

— Леди альфа, — первый глубоко и тяжело вздохнул, — пожалуйста, вернитесь на поляну.

— Сейчас, — добавил второй.

Развернулась, сделала шагов пять, обернулась. Оборотней не было.

С чистой совестью потопала обратно, в смысле от поляны.

Монстры нарисовались шагов через десять.

— Леди альфа, — рык, -пожжжжжжалуйста, веррррнитесь на поляну!

Это первый, второй просто глухо рычал.

Развернулась, пошла на свет от костра. Шагов пять, после чего свернула в сторону и с чистой совестью... Двух шагов не сделала, как оборотни...

— Леди! — у кого-то явно сдавали нервы.

Снова поворот и молча иду на поляну. Прохожу всю поляну и здравствуй лес. Оборотни, жуткие мохнатые и с оскалами, снова нарисовались на дороге. Уже никто не разговаривал, просто рычали.

— Что? — нагло интересуюсь.

Два синхронных слаженных гортанных рыка.

— Идти обратно? — невинно поинтересовалась я.

И вдруг оба монстра разом успокоились, посмотрели на кого-то позади меня и первый устало спросил:

— А у нее с мозгами точно все нормально?

Позади меня раздался знакомый голос:

— Хэс.

Оба оборотня исчезли. То есть вот только что тут были и вдруг их уже нет.

Теплые ладони легли на мои плечи, чуть сжали и Сонхейд хрипло произнес:

— Продолжим.

Не спросил, не предложил, просто поставил перед фактом.

— Спасибо, — я повернулась и взглянула в янтарные глаза,— уже не хочется!

И отвернулась снова, дико обиженная. Его ладони спустились вниз по моим плечам, скользнули по рукам, и пальцы переплелись с моими, но сказать оборотень ничего не сказал.

— И где ты был? — интересуюсь, глядя на лес.

Сонхейд хмыкнул, потянул к себе, заставляя опереться спиной о его грудь, нагнулся, и касаясь жарким дыханием уха, прошептал:

— Ты моя жена и моя леди, единственное, чем тебе позволено интересоваться, это моими пожеланиями в отношении наших ночей. Все!

Молча вырвалась. Он не останавливал, и даже когда я так же молча направилась в лес, единственным сказанным было:

— Там мыши. Не такие как в твоем мире, а лысые, с извивающимися хвостами и агрессивные.

Я остановилась. Нет, Сонхейда я в этот миг просто ненавидела, но лысые мыши...фу.

Обернувшись, я хмуро спросила:

— Зачем ты мне начал рассказывать о городе Семи героев или как его там?

Оборотень, в одних брюках всего, скрестил излишне длинные руки на могучей груди, усмехнулся, не сводя с меня пристального звериного взгляда, и произнес:

— Ты поживешь там некоторое время.

Оригинально.

— Одна? — враждебно интересуюсь.

— Ты никогда не будешь одна, Ким, — даже не утверждение — констатация факта.

Шорох прошлогодних листьев и голос из кустов:

— Еще двое, северо-западный склон.

Сонхейд недобро, просто таки убийственно усмехнулся, и приказал мне:

— Вернись к костру и не смей покидать круг.

А затем исчез. Прямо как те оборотни — вот он есть и вот его нет!

Вообще нет.

Несколько минут я молча смотрела на то самое место где только что стоял Сонхейд, а затем решительно направилась к кустам, откуда голос доносился. Кто бы сомневался, и там никого не было. Вообще. Я только руки поцарапала, пробираясь сквозь плотно растущие колючие ветки. Но пробралась, почти сразу услышала :

"Леди Ким, вернитесь". Мои стражники были на посту.

Остановившись, я огляделась. Оказывается кусты скрывали небольшую поляну, залитую лунным светом. Огромное дерево без листьев посреди почти круглого пространства, кусты, деревца, сосны. Самая обычная полянка, уютная правда, но дерево... Вот что здесь делает совершенно лишенное листвы дерево? Медленно вышла на поляну, обошла странное растение, и увидела расходящее голубым светом зеркальное пятно. Оно появилось прямо на дереве, растекаясь вертикальной лужицей и... и притягивая взгляд. Нет, я не стала подходить, мне и отсюда было прекрасно видно...

Несколько коротких секунд я видела только голубое зеркальное свечение, а потом что-то произошло... И меня утянуло в вихрь чужих. Абсолютно чужих воспоминаний...

Ее звали Лесли... Голубые как горные озера глаза, светлые волосы под белым чепцом и сияющая всегда счастливая улыбка. Я видела ее словно со стороны, стоящей на берегу реки и подставляющей лицо ветру. Красивая такая, светлая. Я таких раньше не видела, есть модельные девушки, есть стервы ухоженные, а Лесли была светлой и улыбка ее казалась такой доброй и такой счастливой. И на какой-то краткий миг я перенеслась туда... Шагнула, ощущая как прогибается под ногами сочная высокая трава... от моего шага вспорхнула какая-то маленькая птичка, но Лесли не заметила моего присутствия... А мне, почему-то совершенно не было страшно, и я тоже подставила лицо ветру и солнечному свету... А затем, вдалеке, показалась лодка под парусом. И Лесли встрепенулась, подалась вперед, вглядываясь в плывущее судно. И чем ближе подходила лодка, тем счастливее становилась девушка.

А там, на корме, стоял крепко сбитый светловолосый парень и радостно махал ей. И как-то даже сомнений не возникло — они вместе! Вместе и такие счастливые. И когда Лесли, прижав левую ладонь к груди, а правой придерживая юбку, бросилась к грубо сколоченной пристани, она явно бежала навстречу к нему. И как же она бежала — словно к своему счастью. А парень ринулся ей на встречу, спрыгнул в воду, прошел, торопливо покидая бурные воды реки, выскочил на берег и подхватил в крепкие объятия любимую, радостно закружив...

А в лодке стоял другой мужчина. И одежда его была не столь грубая и простая, и взгляд не простецкий, и лицо жесткое... властное... и смотрел он на такую счастливую Лесли...

Внезапно стало темно. Я, все еще находящаяся на берегу реки, огляделась и поняла — солнца больше нет, на небе сияет яркая полная луна, тихо плещется река, где-то вдалеке непрерывно воют собаки, а рядом... Рядом лежал тот самый светловолосый парень!

Он, раскинув руки, словно хотел обнять небо, и отражение звезд застыло в его глазах... мертвых глазах. И черная тягучая лужа, растекалась под ним... А по реке уплывала лодка...

Ветер ударил в лицо, закружил, завьюжил, поднял вверх с густой травы, а опустил на толстый с длинным ворсом ковер. И я увидела ее — Лесли. Она стала старше, чуть полнее, и улыбки полной радостного ожидания на ее лице больше не было. Женщина средних лет, в белом расшитом жемчугом чепчике и длинном жемчужно-сером платье эпохи средневековья, сидела в кресле перед камином и вышивала мелким бисером что-то удивительное.

Действительно удивительное — под ее ловкими пальчиками расцветали цветы, распускались листья на деревьях, оживал красочный мир... Я огляделась — на стенах висели ее картины, изображавшие тот самый берег реки, рыбацкую избушку, и лодку, плывущую по реке... Их было много, нарисованных бисером удивительных картин... И на губах Лесли играла немного печальная улыбка, когда она занималась любимым делом... Где-то хлопнула дверь, женщина тут же вскинула голову, и ее взгляд потеплел. Звук шагов, мальчишеские голоса, жаркий спор на незнакомом мне языке и... тени двух волков, идущих рядом, скользнули по стене. Тени были волчьи, а прошли два подростка лет двенадцати-четырнадцати. Они не заметили Лесли, а она...

Когда я повернулась, увидела как падают пяльца из рук побледневшей женщины, как белеет ее исказившееся от ужаса лицо, как дрожат ослабевшие ладони и стремительно белеет прядь, выбившаяся из чепчика...

Ветер в лицо, смерч закруживший меня и крик, донесшийся издали... Я стояла на крыше, у самого края, а внизу, под стеной высоченного города, лежала Лесли, раскинув руки так, словно хотела обнять небо... В ее широко распахнутых глазах отражались звезды...

— Нет! — мой вопль поднял бы и мертвого.— Зачем?!

Ветер в лицо... Холодный, наполненный капельками дождя... или слез?

— Зачем, Лесли? — шепот срывался с губ.

— Зачем...

Я очнулась сидящей на траве, рядом с тем самым деревом, а вокруг меня мерцала синеватая зеркальная лужица.

— А как же дети? Ведь ее же дети, точно! Ладно папаша козел и сволочь, но дети... Зачем...

Где-то вдалеке завыл волк. Усилился ветер, шумя ветвями деревьев, начался мелкий моросящий дождик, а я все так же не могла понять "Зачем?".

Шорох в кустах, только шорох, и передо мной на корточках присел Сонхейд. Протянул руку, коснулся лица, встревожено всмотрелся в глаза и задал странный вопрос:

— Почему не отвечала?

Я огляделась — волшебной лужицы больше не было.

— Ким!

Медленно подняла взгляд на оборотня и тихо спросила:

— Сонхейд, а вы вообще, хоть когда-нибудь, брали в жены тех, кто был на это согласен?

Лэрд попытался прервать, но:

— Я тебя сейчас не о том где был спрашиваю! Я... какие же вы оборотни скоты бесчувственные! Вы... вы просто... вы... Она же другого любила, Сонхейд! А я... — и страшная мысль мелькнула вдруг, — а если бы я любила другого?!

Поднявшись, альфа поднял и меня, поставил на ноги, погладил по щеке и спокойно ответил:

— Я бы его убил. Без сожалений, раскаяния или мук совести.

Нормально.

— Сонхейд, — чувствую, как в душе закипает злость, — а если я сейчас влюблюсь?

Усмехнулся и практически повторил:

— Я его убью. Без сожалений, раскаяния или мук совести.

Молча посмотрела на альфу. Секунд тридцать смотрела, а после задумчиво протянула:

— Нужно обязательно влюбиться... в тебя!

Я ожидала любой реакции, но только не последовавшего:

— Нет, Ким, — его голос стал хриплым и сиплым очень, — я требую уважения и полного подчинения, а твоя любовь мне не нужна.

Молча протянула руку, коснулась ладонью его покрытой жесткими волосками груди, вспомнила как ветер поднимал меня с берега реки... А Лесли умерла... покончила с собой... значит мужа она так и не полюбила. Может знала, что он убил ее любимого, а может...

— Сонхейд, — вскинув голову, взглянула в его глаза, — вы всегда от жен требуете только уважения?

— Уважение — основа отношений в стае, Ким, — произнес он, поднимая меня на руки.

Вспомнила эту рыжую маньячку, вспомнила, как они разговаривали и рискнула предположить:

— И ваши женщины это понимают, да?

— Да, — спокойно подтвердил оборотень, и понес в сторону костра.

А затем добавил:

— Ваши женщины воспринимают отношения по-другому. Они пытаются возражать, указывать, отдавать команды, — злой взгляд на меня. — И путают собственную любовь, с правом распоряжаться самцом.

— Мужем, — поправила я.

— Для меня разницы нет.

— Для меня существенная, — мне вспомнилось лицо Лесли, то ее счастливое выражение, с каким она смотрела на светловолосого парня... своего парня.

— Понимаешь, для меня самец — это эталон сексуальности, сексуальной же агрессии и вообще весь такой мачо. Такими ну можно по восхищаться издали, как тигром в зоопарке, а вот муж совсем другое дело. Муж, это твое, часть тебя, часть души, это человек которого ты любишь, о котором заботишься, которого стараешься поддержать в трудной обстановке и для которого...

— Я — первый вариант, — перебил меня Сонхейд.

— Вот и сидел бы в клетке! — возмутилась я.

Альфа остановился. Да, я помнила, что его злить не стоит, но!

— В клетке полагается быть жертве, — тихо, но очень уверенно произнес он.

— Такой как я? — начинаю злиться.

— Да, такой как ты.

И усмешка. Жесткая, даже практически жестокая.

Да, влюбиться в такое нереально. Вообще. И как тогда жить? Не мне, я в любом случае смогу покинуть этот мир, а как жить тем, кто как... Лесли.

— Сонхейд, — задумчиво глядя в ночное небо, — а часто самцы из ваших, брали себе человеческих женщин.

— Это редкость, — ответил альфа, продолжая нести меня через лес, — у человеческих женщин нехорошая склонность к самоубийствам.

Я думала он заткнется после этой фразы, но Сонхейд почему-то продолжил:

— Вы слишком хрупкие, морально неустойчивые, невоспитанные, пытаетесь командовать — но все это поправимо. Все поправимо, кроме одного — рано или поздно в доме волка появляется убийца, точнее самоубийца. И за вами следят, пристально и неотрывно, но рано или поздно, вы добиваетесь желаемого. Особенно, если любите.

— И потому вы растаптываете даже намек на чувства с нашей стороны? — я просто так спросила, лично я такое чудовище никогда бы не смогла полюбить.

— Да, — спокойно ответил альфа.

Мне вспомнилось тело лежащей на земле Лесли, ее раскинутые руки...

— Пусти меня, — зло потребовала у Сонхейда.

Оборотень медленно позволил встать на ноги, и я задумчиво потопала к костру, все еще размышляя над ситуацией. Вот Арида сказала, что я ни в чем не буду нуждаться и вообще — замок, слуги, украшения, райская жизнь просто. Впрочем, если учесть слова Сонхейда, то скорее клетка. Ах да — и умопомрачительный секс с оборотнем... И так всю жизнь?

— Сонхейд, — я остановилась, обернулась к оборотню и все же спросила, — и что всю жизнь вообще без любви.

Оборотень остановился, странно глядя на меня, затем спокойно ответил:

— В чем разница между любовью и страстью?

Пожав плечами, тихо призналась:

— Не знаю.

— Вот и я... особой разницы не вижу, — загадочно отозвался лэрд.

А затем я услышала его едва слышное:

— Сладких снов.

— М? — удивленно взглянула на оборотня.

Сонхейд улыбнулся и прошептал:

— Сладких снов, моя леди.

Тьма!

И последнее что я ощутила, это руки подхватившего меня мужчины.

* * *

Мне снился удивительный сон — я иду по лесу, мрачному с деревьями, чьи ветви царапали облака, но мне не страшно. Где-то вдали воют волки, в кустах подозрительный шорох, но я ступаю легко, словно точно знаю — меня никто не тронет. А еще я знаю, что стоит мне обернуться и я увижу янтарно-желтые глаза...

Глаза моего волка.

Он следит за мной, идет по пятам и оберегает. Оберегает от всего. И мне не страшно, мне просто одиноко... И я иду совсем одна чувствуя его присутствие, но не имея возможности даже прикоснуться.

Мой бесконечно жестокий волк, ты мог бы идти рядом, и нам обоим не было бы так одиноко...

* * *

Я всхлипнула и проснулась. Сверху, с шелкового полога мне светила вышитая серебряными нитями луна, рядом, шевелил дыханием мои волосы Сонхейд. Одна его рука обнимала мой живот, прижимая к горячему телу оборотня. Одежды на мне не было совершенно, как и на нем, и даже оглядывая спальню Сонхейда, я так ничего из предметов гардероба не увидела.

— Что ищешь? — не открывая глаз, спросил оборотень.

Я не ответила и попыталась осторожно отстраниться.

— Ким, я еще не намерен вставать, — все так же не открывая глаз, сказал он. Вздрогнув, перестала даже пытаться встать. Затем вспомнила лес, костер, мы в пламени огня и мой приказ "Стоять".

Не хотелось бы, но вспомнила и реакцию оборотня на собственно приказ и...

И тут я поняла что ошиблась! Очень сильно ошиблась! Не "стоять", а "сидеть" написал мне зверь. А значит...

— Нет, я встаю, — уверенно заявила оборотню.

— Ты — лежишь, — с насмешкой ответил Сонхейд, прижимая к себе крепче.

Всей кожей ощутила силу заматерелого хищника, твердость его мышц, терпкий пьянящий запах. Улыбнулась и очень тихо, почти шепотом, произнесла:

— Сидеть.

Альфа дернулся как от удара, мгновенно выпустив меня из захвата, и распахнул светящиеся желтые глаза. Такие удивительные янтарные глаза...

Не смотреть!

— Да, — мило улыбнулась оборотню, — вот так мне нравится больше.

И не удерживаемая больше ничем, спокойно поднялась с постели, потянув за собой простынь. И ушла не оборачиваясь туда, где раньше имелась хоть какая-то одежда для меня.

А в коридоре мне встретилась Арида. Смотрительница замка шла к лестнице, по ходу опоясывающему холл, но заметив меня остановилась и с улыбкой спросила:

— Леди Ким, вам нужна одежда?

— Очень, — почему-то я тоже улыбнулась.

— В вашей комнате, — скрестив руки на груди, Арида дождалась, пока я ближе подойду и только тогда, чуть склонив голову к плечу,уже тише спросила:

— Вы не пострадали?

— Я? — поинтересовалась с нескрываемым удивлением.

Арида улыбнулась, кивнула и совсем тихо произнесла понимающее:

— Альфа успел.

— Куда успел? — я несколько упустила нить разговора.

— За вами.

Она указала на ход ко второму этажу, и едва мы начали спускаться, объяснила:

— Раэна Ташшак обратилась к Хранителям, и сообщила, что альфа стаи Северных Гор держит в плену женщину из Запрещенных миров. Альфа успел спрятать вас за несколько минут до их появления и перенес на свободные земли, но...

Замолчав на мгновение, Арила судорожно вздохнула и едва слышно прошептала:

— Мы переживали за вас.

— Ну, там же был Сонхейд, — напомнила я.

— Он мог не успеть, — ответила Смотрительница.

Я вздрогнула, вспомнив жутких хранителей и их смерти. А потом спросила не совсем понятное:

— Так где сейчас эта рыжая психопатка?

— Кто? — не поняли меня.

— Раэна, -пояснила Ариде.

— У хранителей?

Невесело кивнув, женщина добавила:

— Вне досягаемости стаи.

И сказано это было так, что я невольно поинтересовалась:

— Стая — это ваш народ?

— Семья, — Арида улыбнулась, — это семья, Ким, в которой все заботятся друг о друге. Мы нечто большее, чем народ или страна, мы действительно огромная дружная и чувствующая друг друга семья. Ваша комната.

Кивнув, скрылась за дверью.

Комната была та самая прежняя, вот только сейчас здесь самым невероятным образом оказались всем мои вещи! Абсолютно все, словно их вытащили из гардероба и переложили на кровать.

Курточки, пальтишки, даже шубка из серебристой искусственной шерсти, подаренная мне тетей на тринадцать лет! Я ее любила очень и хранила со своими вещами даже когда выросла и вот она здесь. Сердце сжалось — я соскучилась за родными, очень сильно соскучилась и на мгновение захотелось просто плюнуть на все и уйти, но...

Дверь открылась бесшумно, только порыв воздуха показал, что я уже не одна, а в следующее мгновение руки Сонхейда крепко обняли, и я услышала его злое:

— Не смей больше даже пытаться.

Тяжело дыша, я молчала, чувствуя, как его широкие ладони скользят по моим плечам, срывают простынь, оставляя мое тело доступным всем его касанием, вскрикнула, едва властно сжал грудь, едва удержала стон, когда он дотронулся пальцами совсем внизу и с мстительным удовольствием тихо сказала:

— Сидеть.

Дернулся. Как от удара.

Медленно развернувшись, я взглянула в глаза совершенно одетого уже оборотня и прошептала:

— Нет.

Янтарные глаза сузились.

— Нет, — повторила я, не отводя взгляда.

На мгновение, всего на мгновение, в его глазах промелькнуло бешенство, а затем, чуть склонившись, Сонхейд выдохнул:

— Забавно слышать нет от обнаженной и испытывающей желание женщины.

Сглотнула, проигнорировала не кстати проснувшуюся чувственность и с самой вежливой улыбкой ответила:

— Видите ли, Сонхейд, человек разумный, как я, способен контролировать свои животные желания. Это только оборотень нервный, как вы, испытывает явные проблемы с самоконтролем.

И не смотря на то, что я стояла полностью обнаженная и с растрепанными волосами, а он был в идеальном костюме и с безукоризненной прической, оскорбился именно альфа.

— Проблемы с самоконтролем, значит, — медленно, почти угрожающе повторил он.

— Именно так, -почему-то я даже стыда не испытывала.

Сонхейд развернулся и покинул мою комнату, осторожно прикрыв за собой дверь. Очень осторожно. Крайне старательно... Он не сделал и трех шагов, как дверь грохнулась на пол, не выдержав предельно осторожного обращения крайне сдержанного альфы.

— С самоконтролем явные проблемы, — не смогла не прокомментировать я.

Глухое рычание было мне ответом.

* * *

Почему-то мне захотелось выглядеть красивой. Даже не могу объяснить себе это желание, но в итоге я спускалась в холл в тонком свитерке с треугольным вырезом, с волосами собранными в высокий хвост и в достаточно коротких джинсовых шортиках, по которым успела соскучиться. А еще у меня были подкрашены ресницы и блеск сверкал на губах, не говоря об улыбке, которой я одарила даже висевшие по стенам оленьи рога.

— Очень смело, — прозвучало от двери.

Сонхейд стоял у входа, привалившись плечом к стене и сложив на груди могучие руки. Сияние его глаз в полумраке было отчетливо видно. Надеюсь, эти две недели покажутся ему адом.

— Нравится? — я остановилась на последней ступеньке, и поправила вырез, натянув свитерок на груди.

— Нет, — глухой злой ответ.

— Без свитера мне нравится больше. К тому же предпочитаю видеть твою грудь в естественном состоянии, без нижнего белья.

С самой очаровательной улыбкой, нагло ответила:

— Предпочитай дальше, а мне нравится так.

И Сонхейд сорвался. Плавное, очень плавное движение, словно шагнувший из клетки хищник... и что-то мне это вот его движение напомнило, что-то очень не приятное, и даже страх какой-то в душе шевельнулся, но...

— Стой, где стоишь, Сонхейд, — достаточно жестко приказала я.

— Можешь обижаться, можешь злиться, можешь вообще негодовать, но — я считаю извращением заниматься сексом без любви, или хотя бы даже просто без симпатии. А ты мне даже не нравишься, альфа, и заметь — ты сам в этом виноват.

Оборотень замер, словно даже дышать перестал.

— Лично я завтракать, — весело сообщила ему, и направилась в столовую, больше и не глядя в его сторону.

Странное дело — когда я входила в столовую — улыбалась в два раза шире, чем до разговора с альфой. И видя это дело, Арида едва не пролила чай мимо моей чашки, но спрашивать ни о чем не стала. Я бы и не рассказала, если честно.

— А я такая голодная, — созналась смотрительнице.

— Боюсь, вы не одиноки, — заметила Арида, спешно отводя взгляд от двери.

Обернувшись назад, увидела лэрда-оборотня. Он стоял в проходе, но присоединяться к завтраку не планировал.

— Я уезжаю, — голос прозвучал холодно и зло.

Естественно промолчала.

— Вернусь скоро.

Молча села за стол, взяла тарелку и потянулась за яблочным пирогом с корицей.

— Из замка не выходить, — почти прорычал Сонхейд.

После такого я соизволила посмотреть на альфу и мило ответила:

— Я подумаю.

Секунда... вторая... третья.

— Я не шутил! — прозвучало взбешенное.

— Я тоже, — лично я сама воспитанность.

Арида испуганно взглянула на меня, я же приступила к завтраку.

Голодная оказалась очень-очень. И даже от мяса не отказалась, варенного и мелко нарубленного с грибами. Спустя две тарелки и чай, я обернулась — в дверях никого не было. И даже смотрительница оставила меня наслаждаться завтраком в одиночестве. Грустила ли я — ну нет! Мне все очень даже нравилось. И захватив с собой чай, я отправилась исследовать замок оборотня.

Но стоило выйти в холл, как тяжелый взгляд янтарных глаз на секунду приковал к месту. Сонхейд остался дома. Сидел в кабинете, который рядом с библиотекой, развернув стол так, чтобы просматривать холл и сейчас просматривал меня.

— Не ушел? — нагло поинтересовалась я, махнув оборотню.

— Пока нет, — последовал хмурый ответ.

— Ммм, а что останавливает? — я сделала глоток чая.

Оборотень не ответил, но судя по пальцам, барабанящим по поверхности стола, альфа кого-то ждал. Пожав плечами, я отправилась в библиотеку, искать любую информацию, связанную с оборотнями.

Вошла в мрачное помещение, поставила чашку на стол, подложив салфетку, и засунув руки в карманы, направилась к стеллажам.

Глупо было, наверное, думать, что здесь все будет написано на понятном мне языке — оно и не было. Имелась витиеватая письменность, но странное дело — я понимала все, что ею было выведено. И медленно шагая вдоль высоких стеллажей, я понимала что это книги о животных, это истории о родах, а это о стаях...

— Ким.

Вздрогнув, стремительно обернулась и уткнулась носом в грудь Сонхейда. Оборотень подкрался бесшумно, а заметив мое удивление, самодовольно усмехнулся. Затем я услышала:

— Я должен уйти, ты остаешься с Лерием.

— Я остаюсь с Лерием? — переспросила удивленно, и взглянула в янтарные глаза альфы.

— Да, моя леди, -вот теперь я увидела его полную торжества улыбку, — и, пожалуй, он единственный кто сумеет удержать тебя в замке. До вечера.

С этими словами лэрд развернулся и вышел, оставляя меня наедине с книгами. Я оставалась на месте до тех пор, пока не услышала как захлопнулась входная дверь... И вот после этого, торопливо пересекла пространство библиотеки, и осторожно выглянула за дверь.

В гостиной никого не было. Ни Ариды, ни Сонхейда, ни непонятного мне Лерия. И как-то потянуло на выход.

Но стоило выйти из библиотеки, как я услышала:

— Неужели я, наконец, имею честь увидеть ту самую человеческую девушку?

Вздрогнув, я огляделась и... и никого не увидела.

— И вот в этих шортиках вы разгуливаете перед озабоченным альфой? Да, леди, с чувством самосохранения у вас проблемы.

Воздух передо мной замерцал и из него шагнул высокий мужчина с фиолетовыми волосами и сине-фиолетовыми глазами. Шагнул, склонил голову, пристально вглядываясь в меня, после чего весело представился:

— Няня.

— Что? — не поняла я.

— Нянька я, — недовольно пояснил фиолетовый лорд.

— Чья? — отказывалась я верить в очевидное.

— Твоя, — мужчина тяжело вздохнул. — Обидно, да? Мне тоже, но Гаэрд разок спас мою жизнь, так что я просто не имел права отказать.

Теперь все понятно. Протянув руку, я представилась:

— Ким.

— Лерий, — мою ладонь активно потрясли. — Чем займемся?

Интересное предложение, и я даже не захотела отказываться.

— А можно... погулять по этому миру? — осторожно спросила, надеясь на положительный ответ.

— Ну, если переоденешься, — мне весело подмигнули.

* * *

И пяти минут не прошло, как я спускалась в свободных джинсах и легкой рубашке до колен. Лерий, сидевший в высоком кресле в ожидании меня, удовлетворенно кивнул и, поднявшись, протянул руку, со словами:

— Для начала заскочим к Гаэрду, чтобы не переживал.

Мы вышли во двор к основному входу, и на меня накатило ощущение ничтожности перед огромными стенами, массивными воротами, мощью всего строения.

— Великий Замок Оборотня, — Лерий, как и я, запрокинув голову, разглядывал стены. — Знаете, у него удивительная истории.

— Не знаю, — тонко намекнула я.

— Мм, — лорд с фиолетовыми волосами искоса взглянул на меня, — этот замок был построен во имя любви, в те давние времена, когда оборотень не мог позволить себе любить человеческих женщин.

— Почему же? — мне нравилась манера.

— Ну, — приглашающий жест и мы двинулись вокруг строения, — как вы, наверное, уже знаете, у оборотня имеется три формы существования.

Я слушала, едва ли не приоткрыв рот и жадно ловила каждое слово.

— Человеческая форма, зверь, и собственно истинная форма, она же боевая трансформация или агрессивное состояние. Догадываетесь, о чем я?

Отрицательно мотнув головой, я, тем не менее, солгала — да, я догадывалась о какой форме речь, о той в которой голова волка, торс человека, ноги непонятно чьи и есть хвост. Этих монстров я вчера в лесу видела, и это действительно не зверь и не человек... просто монстр.

— Есть легенда, — продолжая неторопливое движение, вернулся к разговору Лерий, — что в давние времена, когда звери населяли леса Граней и жизнь их была наполнена лишь заботой о пропитании, в наш мир прибыли те, кто скрывал лица под капюшоном.

Мне вдруг вспомнились хранители, но спрашивать я ни о чем не стала.

— Они вырубали леса, — продолжал Лерий, — иссушали озера, копали шахты и убивали... убивали... убивали. И тогда звери собрались на великий совет, понимая, что лишь единство станет их спасением. Представьте, Ким, темный ночной лес, горящие в сумраке глаза тысяч и тысяч животных, и лунный свет Геарры, великой жены Адана, нашего солнца. Говорят, именно Геарра в ту ночь даровала каждому зверю иную форму, в которой он мог стоять прямо, как пришельцы, говорить на их языке, и делать то же, что способны делать они. На утро в лесах Граней были уже не звери — войско, способное бросить вызов уничтожающим Великие Грани.

Я споткнулась и остановилась, удивленно глядя на Лерия, а тот, улыбнувшись, напомнил:

— Мы ведь говорим о легендах, Ким.

— Да, конечно, — и я продолжила идти рядом с ним.

— Это были особые существа, — вернулся к рассказу лорд с фиолетовыми волосами, — существа не с одной, с тремя сущностями. Они могли быть людьми — и тогда в их власти было изобретать, строить, создавать, могли стать зверем — идеальная форма для восстановления сил, отдыха, роста, а могли принять промежуточную форму, и в этом состоянии сносили поселения пришельцев, обладали невероятной силой, отличались агрессией, жестокостью и не ведали жалости. И смерть... Смертей стало так же три, Ким. Убив зверя, пришельцы пробуждали монстра, убив монстра, получали человека, который помнил все, был способен передать о случившемся своей стае и мстить, мстить и снова мстить. Говорят, когда пришельцы прибыли в Великие Грани их было более ста миллионов... Спустя два года семь десятков плащей запросили о мире.

— Всего семьдесят? — ахнула я.

Лерий передернул плечами и безразлично заметил:

— Им очень не повезло оказаться на территориях стаи Северных Гор, но откровенной глупостью было нападение на Гвельскую рощу, в которой традиционно обучается молодняк стаи. После такого, альфа отдал приказ на уничтожение.

Их же были миллионы...

— В той войне не обошлось без жертв, — продолжил лорд, — многие погибли, часть стаи, пережив две смерти, стала людьми... Город Семи героев, Гаэрд говорил о нем?

Молча кивнула.

— Да, им пришлось строить города, — Лерий вновь задумчиво посмотрел на стены замка, — а так же в их руках, уже только руках, без возможности стать лапами, оказались все технологии пришельцев, в том числе, механизмы для создания порталов между мирами.

И я вновь заслушалась.

— Шли годы... — Лерий вдруг взглянул на меня и спросил: — Как вы думаете, на что способны те, кто оказался лишен возможности жить в лесу, мчаться по зеленой влажной траве, вгрызаться в добычу? Кто больше не мог петь по весне с волчицами и мчаться за очаровательным хвостиком своей избранницы?

— Не знаю, — едва слышно ответила я.

— Они были способны на все, Ким, — Лерий улыбнулся мне. — Сотни мужчин, лишенных возможности любить и быть любимыми, оказались способны на все, и не прошло пяти лет, как технологии пришельцев были освоены и более того — в нашем распоряжении оказалась недоступная их пониманию энергия, которую вы, быть может, назовете магией. — вновь улыбка и ожидаемое мной уже: — И они научились пресекать грани, и получили доступ к тому, о чем не смели и мечтать. К тому, ради чего стоило жить.

— Богатства других миров? — предположила я.

Лерий взглянул на меня и рассмеялся. Он хохотал так искренне, но с ноткой грусти, и отсмеявшись, пояснил:

— Женщины, Ким. А ради чего, по-вашему, стоит жить?

— Мм, деньги? — предположила я.

— Деньги?! — Лерий усмехнулся. — Ким, объясните мне, зачем деньги тому, кому не на кого их тратить, м? Деньги и власть приобретают вкус лишь в том случае, когда их есть с кем разделить. Поймите, деньги приятно тратить на любимую женщину, и предвкушать ее счастливую улыбку, когда покупаешь ей подарок, а власть... Что такое власть, если нет сияющих от гордости глаз той, ради которой стоит стремиться к достижениям. Женщина, Ким, именно женщина то единственное, ради чего стоит жить.

И я вновь остановилась прямо на дороге. Как-то вдруг приятно стало ощущать себя женщиной, ценной, важной, жизненно необходимой. Той, ради которой стоит жить. И странно даже подумать, что твоим взглядом мужчина фактически измеряет свой успех, свои победы.

— Судя по выражению растерянности и на вашем лице, я вас удивил, — тоже остановившись, произнес Лерий.

— И сильно, — искренне призналась я. — В моем мире все... не так.

— Вы так думаете, — на его губах заиграла чуть снисходительная улыбка. — Видите ли, Ким, в нашем мире мужчины достаточно честны в первую очередь с собой, а потому эта истина не скрывается, а в вашем... В вашем мире войны нередко разгорались из-за женщины, и всегда затевались исключительно ради женщин. Различие лишь в том, что в вашем мире мужчины недальновидно стремятся получить лучшую женщину, в нашем — исключительно свою.

— Свою? — удивленно переспросила я.

— Свою, — все так же с улыбкой подтвердил Лерий. — Ту, что приятна сердцу, желанна телу, значима взгляду и жизненно важна мужчине.

— Красиво, — прошептала я и вспомнила... Сонхейда.

— Что-то не так? — мгновенно вопросил чуткий к моим эмоциям Лерий.

— А вы рассказывали про город и вообще легенду, — напомнила я.

Лорд с фиолетовыми волосами улыбнулся, кивнул и продолжил:

— Получив доступ к новым мирам, лишенные зверя мужчины начали поиск спутниц жизни. Одни искали лишь несколько дней, другие месяцев, единицы — годы, но все возвращались, ведя ту, что избрали. И города наполнились жизнью, в них зазвучал детский смех и горячо запылали очаги...

Лерий вдруг замолчал, и вскинув голову, посмотрел на крепостные стены. Долго стоял и смотрел, несколько минут, наверное, а я молча ждала продолжения. И дождалась.

— Сначала это казалось случайностью, после странностью, затем болезнью... — с горечью произнес он.

А я вспомнила Лесли, ее испуганный взгляд и полет вниз.

— Они не хотели жить, да? — тихо спросила у лорда.

Он вздрогнул, удивленно взглянул на меня и тихо ответил:

— Да, Ким, они не хотели жить, и гибли. — Он вновь вскинул голову. — Их берегли, за ними следили, но проходили годы и рано или поздно... До совершеннолетия своих детей не дожила ни одна.

Горло сжало спазмом, я не могла ничего сказать, даже если бы и захотела... но я не хотела, не могла.

— И грани были закрыты, — продолжил Лерий. — А ваши женщины оказались под запретом. Ваш мир оказался под запретом.

— Только наш? — я задала вопрос очень осторожно.

— Ваши женщины идеально подходят нашей человеческой форме, — запоздало понимаю, что вот этот на местных совершенно не похожий лорд, тоже является оборотнем. — Во всем подходят. Физические параметры, генетическая совместимость, прекрасное тело, удивительные глаза... Ваши женщины прекрасны, Ким.

Поверить было сложно.

— Что было дальше? — тихо спросила я.

— Дальше? — Лерий грустно улыбнулся. — Технологиями пресечения граней владели мы, и собственно те, кто создал их прототип.

— Пришельцы! — догадалась я.

— Они стали Хранителями, — подтвердил лорд. — Они хотели жить, их осталось до смешного мало, у них имелось свободное время и технологии. И да — у них в крови не было слепого подчинения вожаку стаи, что не скажешь об остальных. Для оборотней — слово альфы закон, и такие порядки в каждой стае.

Мы вновь продолжили идти вдоль крепостных стен, и я не могла не спросить:

— Что стало с городами оборотней и теми... кто остался только человеком?

— Говорите проще, Ким, лишились зверя, а фактически души, — лорд заложил руки за спину и спокойно ответил: — Вымерли.

— Что? — не поверила я.

— Они погибли, Ким, — он почему-то улыбнулся. — Дети, рожденные вашими женщинами, были оборотнями способными принимать все три ипостаси, и они фактически покидали дома лет с пяти, возвращались же исключительно ради матерей и то не надолго. К подростковому возрасту их матери теряли авторитет и юные волки мчались в Гаэльскую рощу, для оборотней это естественно.

— А для людей нет, — я обняла плечи, как-то зябко на душе стало. — То есть они вот так просто уходили, ничего не говоря?

— Это юные самоуверенные и самонадеянные волки, Ким, в их глазах мир принадлежит им, глава его альфа, а родители это только родители, о них вспоминают годам к двадцати, а семь лет носятся по роще в стае таких же и познают все прелести звериной шкуры.

Остановилась там же! Представила себе, что я мать, в один прекрасный день мой ребенок рычит на меня, обращается зверем и убегает... И я ничего не знаю о нем семь лет! И так каждый ребенок! Да тут с ума сойти можно.

— Что? — с улыбкой спросил лорд непонятно кто по факту.

— Это страшно! — я посмотрела в его неестественные фиолетовые глаза. — Это просто ужасно, вот так, в один день остаться без детей.

— Это дети, — Лерий смотрел на меня с недоумением, — они вырастают и покидают семью, чтобы стать взрослыми и создать свою. Все естественно.

— Нет! — я просто понять не могла, как он этого не осознает. — У нас связь с детьми... да даже когда у детей семья и свои дети, они все равно приходят к родителям, они общаются, ходят в гости, они...

На меня все так же недоуменно смотрели, а я, отошла к стене, прислонилась спиной, и тихо произнесла:

— Хороший итог жизни — из родного мира, от близких, родных и друзей оторвали, муж — даже вида не подает, что любит, исключительно постель — вот что его интересует, дети выросли и ушли не оглядываясь... Знаете, я их понимаю.

— Кого? — он подошел ближе.

— Этих женщин, — прошептала я. — У них, наверное, было такое ощущение, что их просто использовали... муж для постельных утех, дети пока была нужна... Это ужасно. Это просто ужасно!

— Почему? — казалось, оборотень совершенно не понимает меня. — У них было все — богатство, украшения, они ничего не делали по дому, и даже спали отдельно от супруга.

— Почему? — на этот раз спросила я.

— Что почему? — не понял Лерий.

— Почему спали отдельно? — уточнила я.

Немного смутившись, Лерий поправил фиолетовые волосы, затем камзол насыщенного синего цвета, и явно подбирая слова, ответил:

— С оборотнями проще — можно в звериной форме всю ночь проводить в забавах и утро встречать бодрым и полным сил, и даже в человеческой форме оборотни сохраняют эту способность, а человеческим женщинам без сна тяжело, и поэтому их оставляли спать отдельно. О них заботились.

В ужасе смотрю на него и все еще не верю — они действительно не понимают?! Вообще?! Как так можно?

— Лерий, — я подалась вперед, — Лерий, это же хуже смертной казни, Лерий. Это же получается ты остаешься наедине с собой и своими мыслями. Одна! Совсем! По дому делать нечего, есть слуги, дети вырастают и уходят, а муж фактически пользуется, чтобы после этого встать и уйти. И так всю жизнь? Да тут взвыть с тоски можно, не говоря о том, что хочется просто повеситься от отчаяния, Лерий!

— Не говорите так! — очень жестко оборвал меня лорд. — И не смейте даже думать об этом!

Сказано было зло, а весь налет вежливой учтивости и благодушного расположения улетучился вмиг! И я вдруг поняла странную вещь — мы все шли и шли вдоль стены, а на сколько я помню, тут должна быть калитка в сад! Но ее не было. Странно как-то...

— Не смейте повышать на меня голос, — спокойно произнесла я.

Лерий отшатнулся, затем на его лицо вновь вернулась улыбка, полная искренней заинтересованности во мне и нашей беседе.

Нянька значит...

— А скажите, Лерий, — я мило улыбнулась лорду, — почему оборотни не любят своих женщин.

— Вы не правы, Ким, — он вновь вернулся к неспешному шагу и я пошла рядом с ним, — оборотни любят, и любят слишком сильно. Оборотни живут своей избранницей, дышат ею, смотрят на мир ее глазами. Это сложно описать, и невозможно объяснить. А если женщина становится избранной зверем — оборотень фактически попадает в зависимость от постоянного желания обладать телом, вниманием, временем своей избранницы. Постоянного, Ким. И тогда чувства становятся волнами — накатывают волной, и отпускают ненадолго, чтобы нахлынуть вновь.

— Так это нормально, — вставила я, вспомнив, что один психолог так и говорил в какой-то телепередаче, что чувства в семейной жизни это постоянные приливы и отливы.

— Это не нормально, — уверенно заявил Лерий. — И это вредит женщине.

— Чем же? — удивилась я.

— Ким, — он искоса взглянул на меня, — вас когда-нибудь обнимали крепко-крепко от избытка чувств?

— Не однократно, — я улыбнулась, — особенно дядя и братья, ребра хрустят, конечно, но приятно же.

Лерий кивнул и лукаво поинтересовался:

— А теперь представьте, что вас обнял оборотень...

Вспомнила Сонхейда без усилий выламывающего двери...

Передернуло.

— Представили? — да, лорд определенно издевался.

А я вдруг вспомнила вчерашнюю ночь, Сонхейда, который довел меня поцелуями до невменяемости, а после оставил... и обиду на некоторых. А теперь еще и это все, потоком окутавшим сознание и... И я решила, что две страшные недели в жизни лэрда маньяка начнутся сегодня ночью! Нет, правда, пусть на своей шкуре почувствует, что такое когда тебя бросают в самый жизненно важный момент и даже не берут в расчет хочешь ты того или нет.

И...

— Мы возвращаемся обратно, — я крутанулась на месте, и пошла назад.

— Ким, — окликнул Лерий.

— А вы завтра будете? — остановившись, обернулась.

— Ммм, буду, — задумчиво ответил он.

— До завтра!

Странное дело, стоило обернуться и я увидела лестницу ведущую к входу в замок. Укоризненно взглянула на Лерия, тот молча развел руками.

— Нянька значит, — я торопливо взбежала по ступеням и уже от двери. — Я поговорю с вами завтра, Лерий, и вам это не понравится.

Даже не думая ждать ответ, я вошла в гостиную и сходу крикнула:

— Арида.

Женщина традиционно появилась в дверном проеме, ведущем на кухню. Я широко улыбнулась и сходу спросила:

— А в замке есть цепь и наручники, способные удержать оборотня?

Смотрительница побледнела, кивнула, а потом поспешно отрицательно замотала головой, но...

— В спальню лорда Сонхейда! — скомандовала я, уже точно зная, что отказать мне здесь никто не может, спасибо огромное зверю.

Обедала я на ходу, бегая с третьего этажа на первый и обратно.

Двое мужчин, тоже с излишне длинными руками, а потому явно оборотни, напряженно смотрели на меня, рычали от бешенства, но исполняли все приказы в точности. А когда я запретила кому-либо, в том числе альфе, рассказывать о подлянке, зарычали и вовсе, причем на шеях шерсть проступила, но подчинились. Арида тоже не одобряла моей затеи и все порывалась высказаться, но я приказала молчать — умолкла. В итоге сцена была готова, и наступления сумерек я ждала, сидя на диване перед камином и нервно грызя ногти. Хотя чего мне бояться, в идеале Сонхейд станет своим зверем, а зверь мне нравится даже больше него.

Дверь распахнулась, когда я нервно догрызала третий по счету ноготь. А ведь искренне верила, что избавилась от этой привычки еще в детстве.

А потом вошел Сонхейд. И мне как-то сразу стало его немного жаль — лэрд оборотень выглядел уставшим, дико-дико уставшим. Под глазами залегли тени, сами глаза потухшие, лицо без эмоций совершенно... пока альфа не увидел меня. То есть он зашел, такой уставший и чуть сгорбленный, но мгновенно увидел меня и в глубине глаз появилось свечение, а немного сгорбленная поза в секунду стала напряженной позой готового к броску хищника. И я поняла, что мне его не очень жаль, а потому:

— Я тебя ждала, — мило сообщила оборотню и встала, оставляя халат лежать на диване.

И теперь халатик не скрывал ни черных чулок, ни полупрозрачного белья, ни даже бюстгальтера из черного кружева.

Оборотень как-то хрипло выдохнул и замер.

— Нравится? — коварно спросила я.

— Ким, — плавное движение, словно он перетек из одного шага в другой, — ты осознаешь, что творишь?

И выглядеть Сонхейд стал угрожающе. Очень-очень угрожающе.

Да совсем жутко и взгляд такой дико голодный.

— Я тебя ждала, — пытаюсь держать улыбку, — не хотелось одной ужинать.

В гостиной гулко прозвучал перестук каблуков, но едва я вошла в столовую, отчетливо расслышала низкий хриплый рык оборотня.

Сонхейд появился в столовой, когда я уже наполнила свою тарелку жаренной рыбой и овощным салатом. Мокрый, в одних брюках, с едва вытертыми волосами. Вошел, окинул меня пристальным взглядом, вышел. На минуту всего.

Когда появился снова, на нем был только халат. А волосы опять мокрые. Даже не вытер толком. Сел, тяжело взглянул на меня, даже не притронулся к еде. А вот я с аппетитом начала есть, но смолчать не захотела.

— Холодный душ? — язвительно поинтересовалась я.

— Холодный? — Сонхейд старался не смотреть на меня. — Холодный тут не помог, использовал ледяной.

— Хотел взбодриться? — предположила я.

Взгляд Сонхейда вдруг стал совсем нехорошим. Вообще. Злым даже.

То, что случилось дальше, я бы не смогла спланировать, даже если бы и желание возникло! Сонхейд вдруг рванул на меня, вскочив и перегнувшись через весь стол. Схватил за плечо и затащил на стол, не обращая внимания на посыпавшиеся с поверхности тарелки, столовые приборы и графин со стаканами. И не давая опомниться, впился поцелуем в приоткрытый от ужаса рот, фактически раскладывая меня перед собой. В следующее мгновение мои руки были заведены за голову и запястья сжаты в стальном захвате, а дальше началось безумие. Он не целовал, он завоевывал мои губы, захватывал в плен рот, вторгался в него языком и не позволял вырваться. Да и желание такое пропадать начало! Но едва он скользнул поцелуями к шее...

— Сидеть! — мой вопль прозвенел в унисон бьющейся посуде и оборотень застыл.

Навис надо мной, огромный, в полурасстегнувшемся халате, мокрый, злой, напряженный. И я перед ним на столе, в самом откровенном белье и страхом, который старательно прятала.

— Так нравится командовать?— вопрос прозвучал хрипло и зло.

— Так не нравится, когда командуют мной, — стараясь, чтобы голос не дрожал, ответила я.

Глаза оборотня вспыхнули. А затем Сонхед медленно, демонстративно медленно склонился надо мной, губы нежно прикоснулись к вершине груди, зубы сжали, осторожно, но болезненно, ткань кружева помехой тут никому не являлась. А еще у некоторых запредельная наглость обнаружилась:

— Продолжай, — хрипло и явно издеваясь приказал Сонхейд. — Судя по наряду, ты запланировала долгую беседу.

И лизнул языком, вновь сжатую кожу. По телу словно разряд тока!

По всему телу, от макушки до ног. Я выгнулась, едва сдержала стон, и все же сумела прошептать:

— В спальне.

— Даже так? — изумился оборотень.

— Стол жесткий, — честно ответила я.

Гаэрд подхватил на руки и явно собирался отнести наверх, но мне, во-первых, успокоиться следовало, во-вторых, на мне все-таки стринги.

— Я сама дойду, — сообщила обороню.

Сонхейд медленно отпустил, зато когда я направилась из столовой, за мной не пошел. Вообще. Я обернулась на пороге, и увидела злой, напряженный, взбешенный даже взгляд. Мило улыбнулась, и почти взбежала по лестнице.

Поднималась одна все три этажа, но едва взялась за ручку двери ведущей в его спальню, почувствовала дыхание на шее.

Оборачиваться смысла не было, я точно знала кто там стоит.

Молча вошла, скинула туфельки, обернулась — Сонхед, бесшумно двигается, действительно бесшумно, вот и сейчас стоял на расстоянии менее шага от меня.

— Ложись, — ласково приказала альфе.

Хотел что-то сказать, но не стал, как впрочем, и следовать моему приказу.

— Лежать, Сонхейд, — приказала я взбешенной громадине.

Молча прошел, не отрывая взгляда от меня, лег на спину, посреди кровати. Следующий вопрос поставил в тупик:

— Руки поднять, чтобы тебе удобнее было защелкнуть, или самому наручники надеть, дабы ты не утруждалась?

Я замерла.

На лице оборотня промелькнуло что-то похожее на усмешку, однако больше он ничего не сказал. Зато я молчать не могла:

— Арида сказала?

— Запах, Ким, — насмешливо ответил Сонхейд. — Запах железа на моей кровати.

Интересно, а чем можно спрятать запах железа?! Риторический вопрос. Лично я прикрыла спрятала запахом другого железа.

Я прошла, залезла на кровать, уселась на живот заметно напрягшегося Сонхейда и прямо спросила:

— Значит они не смогли бы тебя удержать? Я про наручники?

— Глупо, Ким, — зло ответил оборотень.

Может и глупо, кто спорит, а может и нет.

— Руки вверх, Сонхейд, — скомандовала я.

— Смешно, — парировал даже не пошевелившийся лэрд.

Разместив ладони на его груди, я подалась к альфе, и выдохнула ему в лицо:

— Сидеть, Сонхейд.

Хриплый рык из глубины груди и злое:

— Я сумею подавить приказ, Ким, но и ты тогда пощады не жди!

Грозное заявление, но:

— Руки, Сонхейд.

Вскинул, обе. Я потянулась, практически улегшись грудью на его лицо, и с самым невинным видом защелкнула самые обыкновенные наручники. Кое-кто прижатый моими прелестями насмешливо хмыкнул, ну а я просто улыбнулась, потянулась чуть дальше, и поверх хлипких наручников рассчитанных на человека, застегнула пудовые, огромные, из какого-то черного металла, в общем те, которые на оборотней. Сонхейд замер!

Я тоже, всего на секунду, словно пытаясь ощутить на вкус момент собственного торжества. Затем скользнула ниже, вернувшись в исходное положение и упираясь руками в подушку по обе стороны от его головы, с улыбкой посмотрела на оборотня, полускрытого водопадом моих локонов.

— Тебе очень идут мои волосы, — не знаю, почему это сказала, — и вот такое выражение бессильного бешенства мне тоже очень нравится.

Янтарный взгляд, вспыхнул каким-то злым светом.

— И вот теперь мы поговорим, — скатилась я до угроз, а потом...

Нагнулась и поцеловала его. Не знаю почему. Просто хотелось очень, а может, нравилось, что он весь подомной такой неопасный, застывший от бешенства, и совершенно... мой. А то что на мой поцелуй не ответили, даже и не расстроило.

— Нравится? — поинтересовалась я, прервавшись на мгновение.

Мне не ответили.

— Наслаждайся, Сонхейд, — посоветовала я. — Не все же мне, под тобой быть.

И поцеловала его снова. Мне нравилось. Нравились его твердые губы, нравился его вкус, нравилось, что он сейчас не совершает резких движений, нравилось быть сверху. Очень нравилось.

Я выпрямилась, и с позиции наездницы, победно посмотрела на оборотня. И вздрогнула едва увидела его глаза — звериные. Даже не светящиеся или сияющие — реально злые звериные глаза. И губы Сонхейд плотно сжал, и на скулах танцевали танец ярости жгуты желваков...

— Что, непривычно? — поинтересовалась я.

Снова тишина в ответ. Напряженная, злая, не предвещающая ничего хорошего тишина. И пристальный нечеловеческий взгляд — я улыбнулась ему в ответ. Мне нравилось — быть сверху, быть главной, вести в этой ситуации...

И нравилось смотреть на скованного зверя. Красивого зверя. И пусть лицо у Сонхейда, сложно было бы назвать привлекательным, но тело... крупная, рельефная мускулатура, сильная шея, широкие гордые плечи, твердый накаченный живот, и сейчас, когда он был напряжен как струна, под кожей проступили вены. Зверь.

Настоящий зверь, взбешенный, доведенный до предела, полный ярости и закованный зверь. Почему-то подумалось, что будь альфа тигром, он не покорился бы ни единому дрессировщику. Да вообще никому, была в нем это неукротимая животная ярость... Внезапно поняла, что меня эта ситуация заводит. Действительно заводит в чисто физическом плане... Как-то еще неожиданнее пришел вопрос: "А его?". И вопрос вдруг стал очень-очень интересующим, совсем просто.

— Слушай, Сонхейд, — я сглотнула и облизала губы, а затем осторожно сползла по нему ниже, — я, вообще, очень хотела побеседовать, но вот, знаешь...

Опустилась еще немного ниже — и да, он был возбужден. Очень-очень-очень сильно возбужден. Настроение скакнуло градусов на десять вверх. Не знаю почему.

— Говорить, — вдруг хрипло произнес оборотень.

— Что?

— Ты... хотела... поговорить!

— Ммм? — вдруг поняла, что меня словно оглушило осознание того, насколько сильно меня хотят.

И единственное, что я хотела сейчас ощущать — жар его плоти. Не тела, а именно... О чем я?

— О чем я? — спросила шепотом.

— Мне тоже интересно, — хрипло выдохнул Сонхейд.

А я смотрела на него и чувствовала, как учащается сердцебиение, как дыхание становится все глубже, как начинает кружиться голова... а я все равно смотрю, получая почти кайф от его мощи, его силы, его гнева. Это все заводило как наркотик. И как в тумане я видела его сведенные челюсти, побелевшие губы, суженные от ярости глаза... Мне нравилось! Все это! Мне так нравилось, и на фоне эйфории от самой первой в наших отношениях победы, эмоции просто захлестывали.

— Поговорить? — я потянулась и потерлась о него как кошка. — Да, альфа, мы побеседуем...

Практически легла на него, а затем потянулась вперед, скользя всем телом по напрягшейся до предела груди, чтобы, едва коснувшись губами его плотно сомкнутых губ, прошептать:

— Например, о прошлой ночи...

Янтарные глаза полыхнули огнем.

А я, постаралась припомнить его вчерашние слова и начала с главного:

— Знаешь, чем отличается страсть от любви?

Естественно — промолчал.

Подавив улыбку, я прошептала:

— Запомни, Сонхейд, это любовь.

И закрыв глаза поцеловала его, очень нежно. Так, как мне хотелось бы поцеловать мужа перед алтарем, так как герой целует героиню в старых фильмах, так, чтобы показать хоть частичку того мира нежности, заботы и любви, который каждая любящая женщина мечтает подарить тому единственному, который затмит для нее солнце, звезды и вообще все. И я целовала его, знаю что увлеклась, просто... наверное, нравилось. И когда я остановилась, в глазах стояли слезы. В моих. В его только горел холодный желтый огонь.

— Это была любовь, — почему-то уточнила я, — а это уже страсть.

И поцеловала снова, страстно, жестко, прикусив его нижнюю губу и заставив податься мне навстречу. Рыкнул, попытался вырваться и получил второй укус, значительно более чувствительный. В следующее мгновение Сонхейд ответил на поцелуй. Жадно ловя мои губы, потянувшись на встречу, рванувшись всем телом...

Я остановилась в тот же миг. Села, почему-то даже уперлась ладонью в его грудь, словно боялась что он сейчас поднимется и продолжит.

— Выбираешь страсть? — риторический вопрос после более чем показательной реакции.

— Тебя, — хрипло ответил Сонхейд.

Понятно, задавать вопросы бесполезно. Хотя нет, один важный был:

— Вчера, — я обвела кончиками пальцев его губы по контуру, — ты сказал, что я... жертва. И таким как я место в клетке, да?

Промолчал, разве что глаза сузились сильнее.

Молчим значит... Я разместила обе ладони на его груди, чувствуя как вздрагивают могучие мышцы под моими пальцами. Взглянула в янтарные глаза, и впилась ногтями в его кожу. Не сильно, но ощутимо. Оборотень вздрогнул. Медленно, царапая кожу, двинула руки вниз, к напряженному животу.

Я думала его испугать? Я сильно ошиблась. Потому что в тот миг, когда мои ногти начали вырисовывать на его теле красные борозды, Сонхейд вдруг задышал так, что вся грудная клетка ходуном заходила. И глаза он закрыл, только ноздри вздрагивали.

Откровенно психанув, усилила нажим, оцарапав до крови...

— Ким, — хриплый рык, — остановись... пожалуйста.

Замерла, потрясенно глядя на невменяемую альфа-сволочь. Или я чего-то не понимаю, или Сонхейд в дополнение ко всему, еще и мазохист.

— Больно? — зло поинтересовалась я.

— Ким, — он распахнул глаза и взглянул на меня потемневшим от страсти взглядом, и прорычал, — никогда, так не делай! Никогда! Ясно?!

Мило улыбнулась — впилась в него всеми ногтями и оцарапала живот. Взвыл! Дернулся, так, что едва не выломал спинку железной кровати, к которой наручники были пристегнуты. Мазохист?!

Действительно мазохист? Я поверить не могла. А следовало бы.

Сонхейд дрожал. Весь. На висках проступили бисеринки пота, мускулы был напряжены до предела, казалось тронь — взорвется. И глаза закрыты, только дышит — тяжело, напряженно, шумно, и губы кусает, словно сдержаться пытается.

— Сонхейд, — я убрала руки, даже за спину спрятала, — что с тобой?

— Ничего, — ответил все так же с трудом дыша, — но, тебе следует знать, Ким, волчицы царапают своих самцов исключительно в состоянии дикого возбуждения, оцарапать до крови — фактически признание в том, что она потекла. Не царапай больше.

Замерла. Несколько секунд раздумывала над поступившей информацией, а после — плавно положила ладонь на его грудь, впилась ногтями...

— Ким!!! — рык потрясший стекла.

Провела вниз, оставляя пять красных борозд.

— Ким, хватит! — рык переходящий в хрип.

Сжала его, дернувшегося всем телом, бедрами и ехидно процитировала его собственные слова: — "Ты моя жена и моя леди, единственное, чем тебе позволено интересоваться, это моими пожеланиями в отношении наших ночей. Все!" — впилась ногтями еще сильнее, и прошептала: — А ты, Сонхейд, для меня вообще никто, и указывать мне ты права не имеешь. Ясно?

Глаза распахнул мгновенно. И взгляд, злой, хмурый, напряженный.

— Вспомнил? — наваждение схлынуло, возбуждения больше никакого. — Приятно, когда твоим мнением не интересуются, а, Сонхейд? — начала я срываться. — Или может очень приятно возбуждаться, вопреки собственному желанию?

Ни слова в ответ. Только взгляд становится все более злым.

— А еще знаешь, что меня бесит? — почти крик. — Когда ты трогаешь все, что вздумается, абсолютно не интересуясь, хочу я этого или нет! И кстати, может стоит наглядно продемонстрировать, каково это, а?

Рывком села ниже, не глядя на оборотня начала зло развязывать халат, и...

— Ким, — голос прозвучал хрипло и глухо, — не смей!

Усмехнулась, а затем, глядя ему в глаза, раскидала полы халата, обнажая все, что скрыто. И не глядя, потому что взгляда от потемневшего лица Сонхейда не отрывала, повела пальцами по напряженному каменному животу, ниже, по кости, еще ниже...

Судорожный вздох альфы, мое затаенное дыхание и подрагивающие пальцы скользят по обжигающе-горячей плоти. Я не смотрела туда, мне с избытком хватало невероятно захватывающего зрелища — Сонхейд! Теряющий контроль Сонхейд. Его грудная клетка хаотически вздымалась, глаза вдруг стали темными, почти черными, ноздри трепетали, смуглая кожа приобрела какой-то бронзовый оттенок, губы сжаты, могучие руки сжались в кулаки с такой силой, что проступившие вены казалось, сейчас лопнут. И взгляд... какой-то невероятный, затягивающий... невероятно. И он осматривал меня всю, скользя взглядом по груди шее, губам, снова по шее вниз, вдоль ключиц, ниже, по каждой груди, еще ниже, словно лаская живот, и ниже, вглядываясь туда так, словно уже имел меня.

— Сонхейд! — я дернулась, инстинктивно прикрыла ладонью черное кружево.

Темный звериный взгляд с трудом оторвавшись, поднялся в выше. Наши глаза встретились. В следующее мгновение оборотень улыбнулся. Хищно, опасно, зловеще как-то. И эта его демонстрация превосходства окончательно лишила меня страха.

— Кажется, кто-то возбужден, — я сжала то, что уже с трудом сжималось, активно демонстрируя степень каменного желания Сонхейда. — Хочешь меня?

Он не ответил. Впрочем, ответ тут и не требовался. И я, отпустив его член, потянулась, впиваясь ноготками в напряженные мускулы.

Дернулся. Плевать совершенно. И коснувшись его губами, я прошептала:

— Жаль разговора не вышло, Сонхейд. Зато месть за вчерашнее получилась просто замечательная. Вот полежи тут, весь возбужденный, и может поумнеешь.

И я выпрямилась, затем встала, перешагнула через оборотня, спрыгнула с кровати.

Позади царило напряженное молчание. Не оборачиваясь, подхватила заранее оставленный на стуле халатик, надела и, завязывая пояс, направилась к двери. Открыла, вышла в коридор, плотненько прикрыла дубовую створку. И почти сразу за дверью раздался рык и звон цепей. И скрежет. Громкий такой.

Мысленно прикинула возможности цепей в мое запястье толщиной с возможностями Сонхейда, поняла, что он явно проигрывает, и, насвистывая, отправилась вниз, собственно продолжить не состоявшийся ужин. Шаг, и почему-то вспомнилось, что Сонхейд тоже ничего не ел.

С тяжелым вздохом повернулась, подошла к спальне, открыла дверь и... застыла на пороге.

Оборотень рвал наручники!

Молча, решительно, зло!

Стоя у кровати с развороченным изголовьем, с цепями которые свисали с кореженных стальных обручей, и выражением абсолютной ярости на лице.

— Господи... — я выдохнула это совершенно неосознанно.

Сонхейд вскинул голову и посмотрел на меня. Злой, звериный взгляд сковал ледяным ужасом. Оборотень молча сорвал наручник... искореженный ободок с толщиной стали в мою ладонь, с глухим ударом упал на пол. Следом полетел второй.

А альфа — не отрывая от меня нехорошего взгляда потемневших от ярости глаз, повел плечами, затем с хрустом размял шею и усмехнулся. Злая улыбка. Жестокая. Хищная.

Движение, четкое, резкое, отточенное — и он стал на шаг ближе.

Еще движение — халат упал на пол, открывая зверя во всей красе. В ужасающем блеске мощи, силы, ярости! Не прикрытой ничем. И оставленные моими ногтями кровоточащие царапины.

— Твою мать... — голос осип, меня начало потряхивать.

Трясти от ужаса!

Зверь не произнес ни слова, ни звука. Только глаза хищно прищурились, и осанка чуть-чуть изменилась. А затем Сонхейд медленно, двигаясь плавно, с ленивой грацией хищника двинулся ко мне...

Это оказалось сильнее меня! С диким воплем я отшатнулась, захлопнула дверь и бросилась бежать. И почти сразу услышала, как отлетела, грохнулась о противоположную стену и упала дверь. И даже не оборачиваясь, точно знала — оборотень мчится за мной!

Прижалась щекой к его груди, прикрыла глаза, прислушиваясь к биению мощного сердца, и тихо спросила:

— А почему... здесь?

Тяжелый вздох и едва слышное:

— Хотел поужинать с тобой.

Прижалась сильнее, но не могла не спросить:

— Только поужинать?

— Мне нужно было уйти, — теплые губы нежно целуют мои волосы, — меня ждет вся стая, и я должен был бы уйти.

Внизу что-то разбивается, слышна визгливая ругань, а я тихо спрашиваю:

— Почему... остался?

Сильные пальцы обхватили подбородок, вынуждая запрокинуть голову, взглянуть в его светящиеся звериные глаза и увидеть в них ответ прежде, чем оборотень произнес:

— Потому что твое желание сводит меня с ума, Ким. Потому что потребность быть рядом с той становится невыносимой. Потому что твой запах с каждым днем все сильнее затмевает значимость всего мира. Потому что я не мог оставить тебя одну. И еще десятки "потому что" которые я не в силах объяснить словами, но владея тобой снова и снова, могу выразить каждым движением своего тела.

И я смотрю в его желтые звериные глаза, на его сильное властное лицо зверя, на широкую шею, могучие плечи, и снова в его глаза.

Мне казалось, что мир поплыл, растворился, потерялся где-то там, ломая мои ценности, мои мечты, разрывая меня. Или это рвалась оболочка, выпуская на свет ту меня, что всем сердцем хотела принадлежать этому наглому, неимоверно сильному, жестокому даже в нежности зверю. Я не могла понять, что со мной. Мне так хотелось ответить на его признание, мне так страшно оказалось признаться себе в этом. Мне так хотелось вернуться в свой мир, мне так страшно было бы вернуться туда, где нет даже веры в чудеса. Мне так хотелось свободы, и мне так страшно вдруг оказалось даже представить себе, что его не будет рядом. Сердце на части, душа наизнанку, и чувства оголенные, как провода под напряжением.

— Сидеть, Сонхейд, меня слушать. Так вот, хватит поступать как оборотень. Я уже поняла, что, по-твоему — это прийти, всем все поотрывать и молча уйти. Я так не могу. Я умру от любопытства и моя смерть будет на твоей совести!

Нарушая все законы конспирации, Гаэрд скосил на меня злой взгляд. Очень злой. Но мы как-то на мгновение подзабыли, что нас тут трое.

— Так значит птичка Ким там... — торжествующе произнесла Раэна.

— Гаэрд, пожалуйста, дай я все спрошу, потом можешь рвать ее на части, и хранителя на части, и вообще всех кого захочешь, — взмолилась я.

В следующее мгновение то призрачное, согревающее, окутывающее теплом — исчезло. И я вдруг поняла, что в замке очень холодно, действительно холодно, и сквозняки гуляют нешуточные. А потом я увидела торжествующий пристальный взгляд Раэны, и вздрогнула уже не от озноба.

— Здравствуй, Ким, — с нехорошей улыбкой, чуть растягивая слова, произнесла оборотниха.

— Как дела? — не задумываясь, ответила я общепринятой фразой.

— Все прекрасно, спасибо, — проявляя чудеса познания о правилах общения в моем мире, ответила Раэна.

Я, молча смотрела на нее — босая, острая грудь виднеется в вырезе темного шерстяного платья без рукавов, руки мускулистые, как у мужины, все тело поджарое. И почему-то складывается впечатление, что платье ей словно мешает.

— Ты так внимательно смотришь, — протянула маньячка.

— Ну я же смотрю в лицо своей смерти, — решила я подыграть ее самомнению.

Раэна расхохоталась. Откинув голову, содрогаясь всем телом. Ее смех звучал жутко, перекрывая шум ветра гуляющего под сводами замка. Жутко стало.

Сонхейд вновь искоса взглянул на меня, и я вспомнила, кто здесь на самом деле жуткий.

— Слушай, Раэна, — подавшись вперед, оперлась локтями о перила и поинтересовалась, — и долго ты жила в моем мире?

И рыжая перестала смеяться. Ее глаза вдруг засветились желтоватым светом, а голос... в голосе прорывался рык:

— Сорок лет.

— Не хило, — задумчиво сказала я.

Раэна улыбнулась вновь. Это была страшная улыбка, страшными оказались и последовавшие за ней слова:

— Тебе не понять, каково это — жить в чужом мире!

Пожав плечами, молча обвела рукой окружающее пространство, недвусмысленно намекая, что уже так живу.

— Тебе не стирали память, — прошипела Раэна.

Все так же молча посмотрела на Сонхейда. Маньячка же несколько растерянно добавила:

— Тебя не преследовали кошмары.

— Два года, — сухо сообщила я, — чуть с ума не сошла. Еще немного и отправилась бы в психушку...

Раэна дернулась. Лицо исказилось жуткой гримасой. А мне почему-то подумалось — куда могла попасть подобная личность в моем мире. Правильно — в психушку. Причем для особо опасных душевно больных. А потом я подумала — как вышло, что Раэна не обратилась там? Или она не могла? Неужели...

— Ты только человек? — тихо спросила я.

Волчица ощерилась. Значит не только, тогда как?

— Меня лишили боевой формы, — вдруг ответила Раэна. — А после вышвырнули за грань, якобы даруя свободу! — она сорвалась на рык.

Выглядело это страшно — желтые глаза, оскаленные зубы, выражение ненависти на лице.

— Спустя сутки я попала в лечебницу, — ее передернуло, видимо от воспоминаний, — в лечебницу! Они меня... лечили, — дикий истерический смех.

Я все так же небрежно опиралась о перила, Сонхейд стоял молча, не демонстрируя свою абсолютную сознательность, хранитель истекал кровью, и над всем этим звучал жуткий смех Раэны. Очень жуткий.

— И все же не могу понять, — прервала я истеричный хохот, — за что тебя... эм... выкинули через Грань?

Смех оборвался и рыжая жутко осипнув вопросила:

— За что?!

— Именно это я и спросила, — пояснила негромко.

— За что... — повторила волчица и криво ухмыльнулась, — я убила прежнего альфу Северных Гор.

Молча смотрю на нее, она же продолжила:

— Это было не сложно, он считал меня дочерью... поворачивался спиной.

С некоторым недоумением смотрю на нее, волчица переспросила:

— Не понимаешь?

Отрицательно покачала головой.

— Он повернулся спиной, я использовала нож... просто нож! И волк корчился на полу, оборачиваясь в боевую форму... я убила снова! И зверя... его убивала долго...

— Не долечили тебя, — невольно вырвалось у меня.

— Йа-а-а наследница! — вдруг взвыла Раэна.— Й-а-а-а! Они не поняли, не взяли в расчет, считали себя сильными!

Ну в общем после этого появились догадки.

— То есть твой настоящий отец был главным волком? — предположила я. — И когда он умер, предок Сонхейда стал альфой?

— Нееееет! — и зачем вот так вопить. — Он бросил вызов и стал альфой! Мой отец был повержен... он ушел! Бросил.... Ушел. Альфа Сонхейд взял в семью... слабый...

— Великодушный, — мне не хотелось продолжать разговор с сумасшедшей. Но спросить следовало: — Как ты вернулась?

Странное дело — Гаэрд теперь смотрел на нее... странно смотрел, но Раэна не замечала, ей хотелось выговориться, рассказать....

— Подсознание! — прошипела волчица. — Юнг, Фрэйд — великие! Теория о бессознательном... айсберг, где нам доступна лишь вершина — это так походит на нас, в чьем теле заперто сразу три личности... Знаешь, человеческий отброс, они думали, что лечат меня... а я училась! Гип-ноз, подстройка и ведение... влияние на сознание и подсознание! Так просто, так... легко. Человек подвластен разуму — оборотни слабее, ими управлять... проще. Я научилась, и вернувшись подчинила стражей. И я здесь! Здесь! А дальше, все было так... просто. Я не могла подчинять только Хранителей, но они сами пожелали стать союзниками!

— Они использовали тебя, — грустно сказала я ей правду.

— Не-е-ет! — визг ударил по ушам.

Раэна была сумасшедшей. Просто сумасшедшей, она даже не видела очевидного.

— Хорошо, нет так нет, — согласилась я. На курсах по выживанию, нас учили соглашаться с психически неуравновешенными, — но зачем тебе убивать Сонхейда?

И тут она растерянно развела руками и прошептала:

— Я не смогла... — и еще тише, — он не такой слабый... — и как-то совсем несчастным голосом:— Я хотела... я подобралась близко, я была его женщиной, но он не... не спиной... сильный. — И вдруг срывающимся голосом, торопливо и жадно начала рассказывать:— И тогда я подчинила молодых волков, мы напали, но эта... эта его самка, она вмешалась и он пришел в себя...

Я вспомнила его рассказ о той ночи и о потере его жены. Что значит "пришел в себя", если учесть, что Сонхейд сказал "на ней был только мой запах"?! Как это понимать?! Неужели он... он... А сумасшедшая продолжала сбивчиво говорить:

— Молодые волки скрывались на Аляске, но Сонхейд шел по следу... шел... И я отправила их тем, кто знает о НАС! И альфе стаи Северных гор оставалось только отомстить за тех, кто был членом его стаи... а вот узнать он уже ничего не мог... Но там появилась ТЫ!

Снова визг. Я поморщилась, от ее воплей голова болеть начала, но все же:

— И что с того, что появилась я? — мне действительно стало интересно.

А Раэна вдруг как-то сникла и я с трудом расслышала ее слова:

— Сильная... смелая... Они бежали, а ты пыталась спасти не только себя... Смелая... зверь выбрал тебя. И очнулся. Подсознательное брало верх, альфа больше не слышал меня. Верил, что любит, говорил слова, а по ночам метался, пытаясь тебя найти... Я ждала... надеялась... — И снова дикий визг: — А ты появилась здесь!

— Извини, это была не моя идея, — я пожала плечами. А после: — Так значит в том лагере, шкуры волков... это были оборотни, да?

Раэна не ответила, она теперь не мигая смотрела на меня полным ненависти взглядом. И лицо при этом было искривлено. Жуткое зрелище.

— Знаешь, — голос волчицы упал до шепота, — я хотела убить тебя сама, ли-и-ично... И убью!

В следующее мгновение случилось что-то странное!

Из распахнувшейся как от удара двери на Раэну бросился черный волк. А следом еще и еще один! Я оторопела, даже дара речи лишилась на мгновение, но тут прозвучал громовой голос Сонхейда:

— Арида!

И черный волк, а, похоже — волчица, заскулила, отступила, поджав хвост. И два других волка в точности повторили ее действия, причем крайний поскользнулся лапой на крови первого оборотня, но устоял...

В следующее мгновение альфа произнес:

— Ким, уйди.

Он сказал это так, что я повернулась и сделала три шага по направлению к комнате. И я бы ушла. Мне действительно хотелось уйти, но... я помнила, что обещала зверю.

" Ты уйдешь, он погибнет" — слова написанные на муке мордой волка. Такое не забывается. И я, вернувшись к перилам, громко спросила:

— Гаэрд, что с ней будет?

Отвратительно-самодовольная усмешка на губах Раэны, скрип зубов взбешенного моим неповиновением альфы и его приказное:

— Ким!

— Что с ней будет? — повторила я вопрос, и направилась к лестнице, решив спуститься.

— Ким! Марш в комнату! — сорвался на рык альфа стаи Северных Гор.

Я сбежала по ступеням вниз, правда так и не ступила на пол — там была лужа крови. Но зато теперь я была шагах в пяти от Раэны, и в десяти от Сонхейда.

— Так что? — с вызовом посмотрела на оборотня. — Ты ее убьешь?

Гаэрд сжал зубы. А я вдруг подумала — убивают ли волки своих женщин? Что-то мне подсказывает, что нет. И эту ненормальную убивать не будут. Изолируют... точнее попытаются, но убивать не станут.

" Ты уйдешь, он погибнет"...

Страшные слова. А еще страшно понимать — зверь, наверное, мог убить ее сам. Но не убил. Вот и нападающих волков... или волчиц тут трое. Скорее волчиц.

— Ты не можешь ее убить, да, Сонхейд? — тихо спросила я.

Он не ответил, гордо произнесла Раэна:

— Я — самка, — она вдруг снова начала хохотать, почти издевательски, — меня не тронут! Никто не тронет! Я! Вернусь даже из-за Грани!

" Ты уйдешь, он погибнет"...

Слова, которые я не смогла бы забыть, даже при желании. И другие, сказанные совсем недавно: "Это похоже на оружие твоего мира. Ашас убивает даже оборотней".

Нас многому учили на курсах самообороны, стрелять тоже.

Я подняла руку, прицелившись.

Раэна перестала хохотать, уставившись на меня полубезумными глазами!

"У тебя двадцать выстрелов, моя леди".

И я без сожалений нажала курок.

Мне никогда не приходилось убивать людей...

Но я убила. Выстрелила в искривленное ненавистью лицо, превратив его в кровавую мешанину...

Мне никогда не приходилось убивать животных...

Но я убила. Едва бьющееся в конвульсиях тело Раэны начало перевоплощаться в рыжую волчицу... Убила прежде, чем зверь попытался встать.

Выстрел...выстрел... выстрел... Пока не раздался сухой щелчок, а тело на полу не затихло недвижимым. Наверное, так, без жалости и сожалений, пристреливают бешеных собак... Потому что мне не было жаль Раэну. Совсем не было.

Порыв ветра и оружие этого мира попросту выбили у меня из рук.

Этот "пистолет" шлепнулся в лужу крови, разбрызгав ее, и выстрелил вновь... Значит зарядов было не двадцать.

— Ким! — прорычал альфа. — Какого дьявола, Ким?

Три волка тоже смотрели на меня с каким-то осуждением в глазах. Видимо убийство самок здесь табу. Реально табу. Я подняла голову — янтарные глаза Сонхейда светились злым желтым светом. Он был взбешен.

— Устала очень, — прошептала, глядя в его жестокое нечеловеческое лицо, — я иду спать. Доброй ночи.

Я не пошла, взбежала так быстро, как только могла бы, после всего, чем мы с оборотнем занимались. Войдя в комнату закрыла дверь и, прислонившись спиной к двери, долго стояла, пытаясь прийти в себя.

Мне никогда раньше не приходилось убивать... Никогда...

Осознание накатывало тяжелой волной истерики. Я не жалела, нет, но это как-то не влияло, на тот ужас, что я испытывала перед случившимся... Вот только — один раз она убила, и ей это фактически сошло с рук... Не нажми я сейчас на курок, она бы не остановилась.

Это как пристрелить бешенную собаку — с одной стороны благое дело, с другой на душе тошно.

А в замке слышались голоса, хлопали двери... гулял под сводами башен ветер...

Где-то вдалеке выл волк...

Так и не уснула в эту ночь — просидела под дверью до самого рассвета. Мне было горько и тошно, даже жить не хотелось. И ощущение крови на ладонях... жуткое ощущение. И я сидела, глядя в темноте на бледные силуэты рук... потом они стали видны отчетливо и я поняла, что наступил рассвет.

Вскинув голову, увидела первый пробивающийся из-за леса луч солнца.

— Не могу так больше.

Слова вырвались сами, но я встала, открыла дверь, и не оборачиваясь, вышла из спальни.

В замке было тихо, чисто, пахло хвоей, но никак не кровью.

Спускаясь по лестнице в холл, я искала следы случившегося — и не находила ничего. Выдраенный паркет, кажется, перетянутый заново диван, погасшие угли в камине... целые картины на стенах.

Казалось, все случившееся было лишь сном... но мне все так же чудились капли крови, брызнувшие при падении оружия...

Я убила человека. И зверя. Я убийца... Противно.

Медленно ступила на пол в гостиной, почему-то бесцельно пошла туда, где, кажется была ванная... Хотелось вымыть руки. Нестерпимо хотелось вымыть руки! Дошла до двери, толкнула, вошла... свет зажегся сам, впрочем, этот замок имел немало сюрпризов. А вот в помещении были коробки, белье постельное, одежда, почему-то запакованная, в углу, у двери, валялась книга и какой-то журнал. Я не знаю почему, присев на корточки, я открыла журнал на первой же страничке...

И едва сдержала крик!

"Беги! Не задумываясь, как только прочтешь! До заката ворота открыты, беги! Не думай ни о чем, не оборачивайся! Беги! Прямо сейчас!".

И это был мой почерк! Мой размашистый с характерным наклоном вправо почерк! Это писала я! Я! И, падая на колени, сжимая журнал обеими руками, я с ужасом думала — Как долго я нахожусь здесь?! Что со мной было! И что я не помню! Ведь я не помню, как писала это! Это вот! Я...

— Ким! — голос Сонхейда вмиг заставил собраться и прекратить истерику. — Ким, не хотел тебя будить, а ты уже проснулась. Иди сюда.

Голос доносился из гостиной. Он там.

Медленно, дрожащими руками вернула помятый журнал на место.

Встала, вышла из кладовой и закрыла двери. Хотелось кричать, биться в истерике, или просто — спросить.

Вот только: "Беги! Не задумываясь, как только прочтешь! До заката ворота открыты, беги! Не думай ни о чем, не оборачивайся! Беги! Прямо сейчас!".

— Ким, — Сонхейд вдруг оказался совсем рядом, обнял за плечи, привлекая к своей мощной груди, — ты давно проснулась?

— Нет, — солгала я. Глядя в темный конец узкого коридора широко распахнутыми от ужаса глазами.

— Я решил вопрос со стаей, — его дыхание и следом прикосновение губ, — причастные к заговору хранители уничтожаются, грани перекрыты... Ты слышишь меня?

Промолчала.

— Ты голодна, — он наклонился и носом провел по моей шее, — чего-нибудь хочешь? Чай? Или твое любимое какао с шоколадом?

— Какао, — прошептала я.

— Идем на кухню, — его руки скользнули по моей талии.

Какао... кухня... что-то мне все это напоминает.

— Иди, — прошептала едва слышно, — я умоюсь и приду.

Тишина, затем спокойное:

— Ким, все хорошо?

Меня словно что-то вело, и я ответила так же тихо:

— Я человека убила, мне плохо, Сонхейд. Мне нужно побыть одной... в ванной. Пожалуйста.

Оборотень даже не шевельнулся.

— Знаешь, в человеческих парах мужчина ценит личное пространство женщины и когда ей нужно побыть одной...

— Туалет дальше по коридору налево, — хрипло перебил меня альфа.

А после отпустил и ушел. Повернувшись, я проследила за тем, как он уходил — высокий, чуть сутулый, по-звериному как-то, с неестественно длинными руками. Затем бесшумно подошла к входной двери, открыла, так, чтобы не скрипнула, и вышла на ступени...

Огромные массивные ворота медленно таяли в лучах утреннего солнца. Таяли, открывая проход... Холодный ветер ударил в лицо, словно пытался вернуть. Я глубоко вдохнула и сорвалась на забег.

По ступеням вниз, через весь двор и втрое быстрее по лежащим на мощенной камнем мостовой створками ничуть не волшебных ворот!

Я бежала так быстро, как никогда в своей жизни, следуя по уходящей вниз тропинке, боясь не то чтобы оглянуться, а даже посмотреть вперед. На повороте упала, больно разодрав ладони, но поднявшись вновь, устремилась по дороге, что становилась все шире.

Я никогда в жизни так не бегала. Дыхание давно было прерывистым и хриплым, сердце рвалось из груди, в боку кололо, перед глазами прыгали светящиеся точки. Я понимала что упаду.

Очень скоро просто свалюсь и не будет сил встать, но меня гнала и гнала одна страшная мысль — О чем Сонхейд заставил меня забыть?!

И я бежала... не останавливаясь, спотыкаясь, но удерживаясь на какой-то полубезумной грани, чувствуя, как неуловимо меняется все вокруг...

Остановилась лишь тогда, когда кусты больше не цеплялись за мою одежду, а ноги не утопали в траве. С каким-то недоуменным удивлением уставилась на асфальт под ногами, совершенно серый в лучах заходящего солнца... Не услышала сигнала автомобиля и очнулась от забытья, лишь когда отчаянно застонали тормоза...

Удар был болезненным!

* * *

— Мисс Блэкмор, — голос звал откуда-то издалека. — Мисс Блэкмор, вы меня слышите?

— Да, — я не узнала свой хриплый голос, и как-то инстинктивно облизнула губы... они оказались сухими и потрескавшимися.

— Невероятно, адреналин оказался наиболее действенным. С возвращением в мир живых, мисс.

Очень медленно и осторожно я приоткрыла глаза... У стоящего над моей постелью доктора в белом халате оказалось молодое небритое лицо и мешки под глазами. И улыбка — светлая и человеческая.

— А вот и наши голубые глазки, — он улыбнулся шире. — А мы все боялись, что вы их не откроете, но вы у нас боец, мисс Блэкмор.

Попыталась улыбнуться — больно.

— Тихо-тихо, не стоит требовать от себя слишком многого. Я ваш лечащий врач, доктор Саэм, а вы у нас легенда — сама вернувшаяся с того света мисс Ким Блэкмор. Там толпа журналистов, представляете?

Я не понимала о чем он!

— Ммм, — протянул доктор Саэм, — после такого удара мы ожидали потерю памяти. Ким, вы помните кто вы?

— Кимберли, — говорить было очень тяжело, — Кимберли Блэкмор... мне двадцать два года... я живу в штате Вирджиния... в доме дяди Олдана и тети Летисии... У меня четверо двоюродных братьев... Я сирота... В этом году закончу университет по направлению Искусствоведение...

— Замечательно, — доктор, похоже, любил улыбаться. — А что вы помните о вашей поездке в Шотландию?

Что-то в этом вопросе было не так... не то... хотя...

— Шотландия... у нас заказ от туристической компании, я описываю замки, я... — в памяти промелькнули странные видения о дожде, не работающем навигаторе, — мы ехали по дороге... был дождь... холодно очень... и...

И почему-то ничего больше я не помнила.

— Вы попали в аварию, Ким, — мягко произнес доктор. — Вы были не пристегнуты и при ударе вылетели через боковое стекло, дальше все полагали, что вы упали в море и погибли. Но вот прошло немногим более двух недель и вы умудрились попасть в аварию повторно. Помните?

Я попыталась отрицательно покачать головой, вышло не очень.

— Вас сбил грузовик, мисс Блэкмор, — сообщил доктор Саэм. — К счастью, в больнице вас опознала одна из медсестер, которая как и многие тысячи сочувствующих следила за поисками пропавшей на территории Шотландии американской студентки. На самолете вас доставили домой. К сожалению, вы долго не приходили в себя, но я рад сказать вам сегодня "Здравствуй".

— Здравствуйте, — прошептала я в ответ.

— У вас удивительно красивые глаза, — задумчиво произнес доктор Саэм. И почти сразу деловито и радостно: — Нужно поесть, Ким, обязательно. Сестра!

Дни мелькали странным калейдоскопом. Тетя и дядя, как оказалось, несколько дней, пока я не приходила в себя, провели в больнице.

Их пустили ко мне первыми, братья потом только к вечеру приехали. Очень настойчивыми были журналисты, но мне нечего было им сказать, кроме уже всем известного... Приезжал Тэд, взволнованный, почему-то виноватый, и он все время повторял "Так жаль, Ким, если бы я только знал, мы бы продолжали искать"... Потом, когда вышла из больницы, мы с моими младшими братьями, которые все равно меня старше, но в семье младшие, сходили на кладбище, где служители демонтировали мою преждевременную могилу. Смотреть на надгробную плиту с моим именем и фотографией было не так весело, как Дик обещал. Мы и не смеялись. Это все как-то странно было.

В газетах некоторое время крутились заголовки с тематикой от "Ким вернувшаяся домой", до "Она вернулась из ада". Просто все бы ничего, но через неделю после моей лже-смерти из общежития исчезли все мои вещи, даже начатые крема и шампунь, и это встревожило полицию. Детектив Стивенсон ходил к нам сначала каждый день, потом через день, после обещал звонить, но не обещал найти украденные вещи. Мне пришлось полностью обновить гардероб.

Но я не жаловалась. Несмотря на случившееся, меня очень радовало то, что кошмаров больше не было. Мне не снились сны о преследующих меня волках, я не просыпалась по ночам с дикими воплями, так что в итоге мой лечащий врач и тетя Лети пришли к выводу, что все что ни происходит, все к лучшему. А еще мне почти каждый день звонил доктор Саэм, делая вид, что заботится исключительно о моем самочувствие, но неизменно после наших получасовых разговоров, приглашал меня на очередной фильм... У доктора была очень приятная улыбка, но... я каждый раз говорила "нет".

Из-за всех этих событий я пропустила первый семестр и по возвращению в альма-матер все дни проводила в кампусе, догоняя группу, и часто даже в перерывах между лекциями, сидела не с прежней компанией, а одна, под деревом, вчитываясь в очередной параграф.

В один из на редкость теплых ноябрьских дней, я сидела под полюбившимся дубом с томиком жизнеописаний греческих философов, когда движение на дорожке привлекло мое внимание.

Даже не движение — неуловимое ощущение присутствия чего-то постороннего. Прервав чтение, я вгляделась в странную, немного неестественную фигуру в конце аллеи. Впрочем, не я одна обратила внимание на этого человека — девушки с факультета искусств, специализирующиеся на живописи, мгновенно отметили чрезмерную длину рук незнакомца, и теперь бурно обсуждали причины подобной диспропорции в его телосложении. Не оставили незнакомца без внимания и остальные студенты, и теперь исподволь или откровенно в упор, но на него посматривали все. А незнакомый мужчина продолжал идти по аллее — спокойно, плавно, с какой-то звериной грацией, как расслабленный уверенный в своей силе хищник. Странное сравнение, но при взгляде на него эта ассоциация удерживалась стойко. И даже дорогой костюм, темное кашемировое пальто и идеальная стрижка не могли скрыть это ощущение дикой хищной силы в нем. И чем ближе он подходил, тем удивительнее казался. Серые, но совсем не седые волосы, орлиный нос, волевой жесткий подбородок, твердые тонкие губы, и странного светло-орехового, почти желтого цвета глаза. Глаза, которые неотрывно и не мигая смотрели на меня.

Внезапно осознала, что мой совсем неприличный изучающий его взгляд, незнакомец видел. И окончательно смутившись, я вновь уткнулась в книгу. Попыталась вчитаться, понять смысл бегущих перед глазами строк, но... две ноги в дорогих туфлях бесшумно — даже листья не шуршали, подошли и остановились. Затем незнакомец присел на корточки передо мной, и едва я испуганно взглянула на него поверх книги, произнес:

— Земля холодная. Осень уже, Ким.

— Простите, — я осторожно подобралась, готовая встать в любой момент.

— Прощаю, — он улыбнулся, мимолетно продемонстрировав немного неправильный хищный прикус. — Тебе нравится здесь?

Странный вопрос и человек очень странный. Может быть куратор, или один из членов комитета поручителей. В любом случае промолчать было бы не вежливо. Я выразительно взглянула на наш исторически прославленный кампус и произнесла:

— А как может не нравится Виргинский университет? — незнакомец загадочно улыбнулся, но продолжал внимательно слушать. — Основанный Томасом Джеферсоном, являющийся одним из самых престижных государственных учебных заведений и взрастивший нескольких президентов — как он может не нравится?

Мужчина иронично выгнул бровь, и задал свой вопрос:

— Занимаешься на факультете Архитектуры?

— Искусств и наук, — поправила я.

— Нравится?

— Простите? — мне откровенно не нравился этот разговор.

— Прощаю, — он тяжело вздохнул.

На мгновение отвел глаза от моего лица, изучая истоптанные мокасины, потертые джинсы, легкую курточку, перчатки с отрезанными пальцами... изучая меня. А затем взгляд его желтых, словно засветившихся глаз, медленно скользнул по моему лицу, особенно долго изучая губы, после мимолетно нос, скулы... ресницы. И он вновь взглянул в мои удивленные глаза и едва слышно попросил:

— Поужинайте сегодня со мной, мисс Блэкмор.

Приоткрыв от удивления рот, я некоторое время потрясенно смотрела на этого совершенно незнакомого мне мужчину, но он все так же ждал ответа. Молча, напряженно, хищно как-то.

— Простите... — начала я возмущенно.

— Поужинайте со мной, и я прощу вам даже убийство американского президента, — с улыбкой ответил незнакомец.

— Какой вы... великодушный, — но я, почему-то, тоже улыбнулась.

А он продолжал пристально смотреть на меня, словно ждал чего-то.

— И когда вы хотите...

Вновь не дав мне договорить, он перебил требовательным:

— Я могу считать эти слова выражением вашего согласия?

Это был самый нелепый из всех разговоров, которые когда-либо происходили в моей жизни. И все же... мне не хотелось отказываться. Я не понимала почему, но... Этот странный мужчина меня притягивал. Остальные, включая настойчивого доктора Саэма, отталкивали какой-то странной чужеродностью... я не могла себе объяснить собственные ощущения, а этот незнакомец вызывал совсем иные чувства. Пугающие, пробуждающие древние инстинкты первобытного ощущения беззащитности, что оживает лишь в сумерках, и в то же время — я чувствовала в нем что-то родное, утерянное, забытое, но очень близкое... Мне не хотелось ему отказывать.

— Хорошо, — решительно произнесла, закрыв книгу, — я согласна.— Когда и где состоится эпический ужин всемирного прощения?

Мужчина повел себя странно — резко выдохнул, с выражением нескрываемого облегчения на лице, затем решительно поднялся и протянул мне руку. Ничего не понимающая я даже не собиралась покидать уютное место, но мужчина наклонился, схватил меня за плечи и без усилия поднял. Книга выпала из рук, телефон из кармана и теперь жалобно лежал рядом с сумкой, а этот странный мужчина вдруг обнял мое лицо ладонями, склонился к самым губам и прошептал:

— Ты согласилась, моя леди.

Я утратила дар речи, все тело охватило странное ощущение онемения, а он... он вдруг подхватил меня на руки и направился прочь... Прочь от моей уютной полянки, мимо потрясенных случившимся студентов, по аллее вдаль, мимо остолбеневшей охраны, мимо ворот, к очень дорогой спортивной машине серебристого цвета. Самое невероятное — я не сопротивлялась.

Потрясенно смотрела на похищающего меня мужчину и не могла даже закричать.

От странного оцепенения я очнулась, едва усадивший меня незнакомец, защелкнул ремень безопасности. Попыталась вырваться, но он уже обошел автомобиль, запрыгнул на водительское сидение и почти мгновенно сорвался с места. И он помчался на немыслимой скорости. Я, в диком ужасе смотрела, как мелькают за стеклом деревья, с облетевшей листвой....

Пожелтевшие кусты... деревья с густой зеленой кроной, почти изумрудные в свете яркого летнего солнца.

Какого черта?!

У нас осень! Ноябрь. Откуда по-летнему яркий лес! Откуда могучие стволы невероятно огромных деревьев и зеленые кроны?!

Я... какого черта?!

Удар по тормозам!

Жалобный дикий визг колодок и остановка, толкнувшая вперед оцепеневшее тело. И мужчина, молнией выскочивший из автомобиля, и на ходу, обходя капот, срывая с себя пальто, галстук, пиджак, рубашку... Обнажая бугры мышц, широкую сильную шею, могучие плечи, покрытые венами сильные руки — словно зверь срывал с себя оковы. И когда он распахнул дверцу с моей стороны, я не могла бы даже кричать — голо сжало спазмом.

— Да, я знаю, ты боишься, — щелчок освобожденного ремня безопасности, — наверное, я кажусь тебе очень страшным.

И незнакомец, вновь взяв на руки, вытащил меня в реальное жаркое лето, в котором пели птицы, шумела зеленая листва и нещадно палило солнце!

— У меня есть предложение, — мужчина опустил меня на ноги, — ты — выполнишь одну мою просьбу, а я, гарантирую отпустить тебя обратно в твой мир, Ким. Что скажешь?

Он стоял передо мной — огромный, полуобнаженный, опасный и дикий, а я... я...

— Вы... это похищение! — мой голос мне самой казался жалким.

Зверь улыбнулся и спокойно ответил:

— Да, Ким, и ты в моей полной власти.

Я вздрогнула, а он... он вновь склонился на до мной, и касаясь губами моего рта, прошептал:

— В моей полной и абсолютной власти, леди Сонхейд. Во власти оборотня. Но мы сейчас не об этом, да, Ким, — он потерся носом о мой нос, — мы сейчас говорим о другом. Ты хочешь вернуться домой?

На курсах самообороны нас учили соглашаться с психически ненормальными террористами.

— Да, — прошептала я едва слышно.

— Это радует, — его губы скользнули по моей щеке, чтобы прошептать, касаясь волос у виска, — все просто, моя леди, ты выполняешь мою просьбу, я отпускаю тебя. Согласна?

На курсах самообороны нас учили соглашаться с психически ненормальными в любом случае. Главное — выжить, все остальное не столь существенно.

— Да, — замирая, ответила я.

Мужчина немного отстранился и, вглядываясь в меня своими странными, неестественно желтыми, звериными глазами, прошептал:

— Это рвет на части, Ким, — хриплый рык прорывается вновь, — это убивает, это выворачивает наизнанку... Рваться к тебе, и не иметь возможности сломать грани... Сходить с ума, и не знать где ты и что с тобой... Лежать на постели, где чувствуется твой запах, и осознавать — это все, что мне осталось... Готовить шоколад для тебя, ставить чашку на стол и понимать — ты не выпьешь, тебя нет... Есть я, дикое одиночество, рвущая словно вгрызшийся стальной капкан звериная тоска, а тебя нет...

Я вырываюсь, молча, решительно, торопливо, чтобы отстранившись встревожено заглянуть в его глаза.

— Ты не помнишь меня, — кривая, грустная улыбка, — прости, забыл... Ты обняла и я забыл... я и свое имя готов забыть, когда ты рядом...

И вдруг словно порыв, и я оказываюсь прижатой к капоту машины, а зверь, зверь навис надо мной, и, склоняясь к моим губам, хрипло прошептал:

— Покричи для меня, Ким.

Это был взрыв! Словно разом рухнули серые стены обыденности, взрывая мой мир осколками ярких, насыщенных, острых воспоминаний. Острых настолько, что они вспарывали душу, разрывали сердце, лишали опоры под ногами. Я вспомнила ВСЕ!

Едва не упала, вцепилась в плечи Сонхейда, судорожно хватая ртом воздух, пытаясь вдохнуть и не в силах это сделать. Я задыхалась, просто задыхалась... Он накрыл мои губы своими и заставил дышать им, вырывая вихря осознания правды, утягивая в омут чувств, ощущений, жадных прикосновений и звериной страсти.

Мой оборотень не спрашивал разрешения, не задавал вопросов, не интересовался ответами — время слов закончилось, для слов больше не было места. И Сонхейд целовал жадно, как изголодавшийся зверь, сминая мои губы, вырывая стон за стоном, срывая мою одежду, и треск рвущейся ткани звучал эхом его хриплого рыка, вновь заполучившего меня зверя. Моего зверя. Жестокого, непонятного, непримиримого, с характером истинного альфы, зацикленного на подчинении зверя, без которого я не хотела жить. Без которого вся моя жизнь напоминала унылый, надоевший до зубного скрежета кошмар...

* * *

— Ким, ты опять улыбаешься, — укоризненно заметила тетя Летисия.

— Просто вспомнила фильм, — я прячу улыбку, за чашкой, и вновь бросаю взгляд в окно.

— Ким, ты только приехала, — обиженно напомнила тетя, — в конце концов, что происходит? Ты практически перестала посещать занятия...

— Я все сдам, — настроение падает на градус ниже.

— Твоя соседка по комнате, говорит, что ты ночуешь неизвестно где.

Мне очень не хочется врать родному человеку, а потому вновь делаю глоток чаю, всем своим видом показывая, что он очень вкусный, а потому я просто не в состоянии ответить.

— Ким, — тетя протянула руку, накрыла мою дрогнувшую ладонь, серо-голубые глаза смотрели встревожено, — ты очень странно себя ведешь, дорогая.

Тетя Летисия поднялась, нервно огладила идеальный передник, напоминая о том, что она добропорядочная хозяйка из шестидесятых. Впрочем, все в тете напоминало том давнем времени стремления к образцовому идеалу — лента в начесанных волосах, белоснежный воротничок, традиционный пирог в духовке.

Духовой шкаф, переливчатым звоном сообщающий о завершении времени выпекания...

— Твой телефон постоянно вне зоны обслуживания, — продолжает тетушка, нервно вынимая пирог. — На твоей шее засос!

Нервно поправляю воротник водолазки, недобрым словом поминая разошедшегося накануне Гаэрда.

— У тебя откуда ни возьмись новая машина! И она дорогая, Ким, миссис Бенсон смотрела в интернете!

С трудом сдержала смех — наша соседка к интернету относится как к чему-то божественному, доверяя во всем. Впрочем, машина и, правда дорогая, во всех смыслах.

— Ким, я хочу знать, кто он?! Кто твой любовник!

И пирог, впервые в жизни моей бережливой тетушки, не был водружен на стол, а оказался брошен на пол со всей злостью, на которую моя тетя была способна. Испуганно вздрогнув, я посмотрела на тетю Лисси, и она вдруг сдалась. Рухнула на стул, и сминая идеально выглаженный передник, начала торопливо говорить:

— Я вижу — ты счастлива. Я тебя такой счастливой никогда не видела, Кимми, малышка, но все же, — ее глаза были полны тревоги, — и я... мне звонили из клиники доктора Гардинера...

Она опустила глаза.

А я... ну теперь вполне объяснимы те тридцать восемь звонков, которыми меня завалила с детства приучающая нас к самостоятельности тетушка. А мне надо было бы подумать о том, что доктор Кел не только отличный врач, который наблюдал меня с детства, но еще и дядин друг...

— Кимми, — тетя затаила дыхание на мгновение, но все же спросила, — ты... этот ребенок, ты его оставишь?

Я поставила чашку на стол, встала, подошла к тете Лисси, обняла ее и сказала:

— Конечно, оставлю, это даже не обсуждается. И прости, мне следовало тебе сказать, просто...— я понизила голос, — просто я хотела, чтобы первый, кому это скажу, был его отец.

Тетя отстранилась, удивленно посмотрела на меня, но тревога в ее глазах сменилась затаенным ожиданием чуда.

— Ким, — она осторожно положила руку на мой еще совершенно плоский живот, — Кимми, Господи, как же я рада. А отец он... он обрадуется?

— Ой, — я вновь вернулась на свое место и прошептала, — безумно.

Боюсь, он настолько обрадуется, что даже как-то страшно ему об этом говорить.

— Ким, а он...— тетя прикусила губу.— Впрочем, брак это ведь слишком старомодно, да, — она тяжело вздохнула, и тут же: — Пойду, принесу тебе капусту.

— Капусту? — переспросила я.

— Капусту, твои пинетки, я их хранила все эти годы, а так же того картонного аиста, с появлением которого твой дядя Олдан узнавал о скором появлении его сыновей. Пожалуй, в этом доме только твое появление обошлось без аиста.

* * *

Я уезжала от тетушки с очень больными скулами, и все равно не могла перестать улыбаться. А вообще хотелось смеяться и гнать на немыслимой скорости, но я была очень осторожной. Выехала на шоссе, включила дворники, так как начинался снег, и поехала по прямой, наблюдая привычную картину — снег тает, я проезжаю зиму, осень... и вскоре автомобиль едет по проселочной дороге среди летних пейзажей, чтобы въехать в тень величественной дубравы.

Проехав через лес, свернула на дорогу, ведущую в горы, и вскоре впереди показался замок. Древний замок оборотня, который, я точно знаю, ждал меня. И стоило мне заехать во двор, как выяснилось, что ожидал меня не только замок.

— И как? — Арида сбежала по ступеням и поспешила ко мне.

— Как что? — осторожно поинтересовалась я, выбираясь из автомобиля.

— Ким, — смотрительница, не позволила мне забрать пакеты с заднего сидения, схватила все сама, — я же волчица, ты постоянно об этом забываешь.

Она даже сумку с учебниками отобрала, и теперь стояла держа пакеты, сумку и вместе с тем гневно взирая на меня.

Вопросительно взирая. И очень нетерпеливо, даже ногой от нетерпения постукивала.

— Арида, я честно не знаю, что ты хочешь услышать, — призналась я, и попыталась забрать сумку.

— Покусаю, — вполне серьезно пригрозила смотрительница, — ты мне больше ничего тяжелого поднимать не будешь. И вообще, — она принюхалась, — зачем тебе капуста?

Потрясенно смотрю на Ариду. Смотрительница резко выдохнула и прорычала:

— Ким, у тебя задержка и сегодня ты определенно была в больнице, медицинским запахом за версту несет. А теперь просто скажи старой лишенной терпения волчице, что тебе сказал ваш человеческий врач. И учти, меня конкретно интересует только одно — да или нет!

Оборотни — невероятный народ.

— Да, — честно призналась я.

— Уйййй! — взвыла Арида и запрыгала на месте, едва не растеряв всю поклажу.

Угомонилась, только когда капуста едва не вывалилась из пакета, и тут же снова спросила:

— А кочан зачем?

Обреченно вздохнув, я направилась в дом. Пытаться забрать что-то у Ариды, было бы глупо — какой смысл, если ей ничего не стоит поднять мой автомобиль, чтобы подмести под ним. Она так и подметает, на одной руке машина, вторая метлой орудует.

— Ким, — смотрительница не отставала, — так все же зачем тебе капуста? Хочется чего-то особенного, да? Просто скажи, я могу овощное рагу сделать, или просто салат нашинковать?

— Не надо ее резать! — воскликнула я. — Капуста нужна для дела.

— Какого? — изумилась Арида. — Ким, предупреждаю сразу — с сегодняшнего дня ты ничего больше по дому не делаешь, вообще.Хватает того, что ты учишься. А это тяжело. — И вдруг с надеждой, — Кимми, и этот твой университет...

Я остановилась на входе в дом, повернулась и молча посмотрела на Ариду.

— Альфа разрешил, я помню, — горестно вздохнула она.

— Вот именно, — понимаю, что снова улыбаюсь и это очень-очень счастливая улыбка.

Нет, Сонхейд не идеален, и иногда мы спорим до хрипа... моего, он просто рычит, но Гаэрд слышит меня, я стараюсь прислушиваться к нему, и как бы сильно не рычал альфа стаи Северных Гор, если я привожу разумные доводы и доказываю, что для меня так будет лучше — он соглашается.

— Так, а капуста? — вновь вернулась к разговору Арида.

— Оставь ее здесь на диване, и бумажный пакет тоже. Я сбегаю в душ, чтобы больницей не пахло, приду и все сама расставлю.

— Что расставишь? — не поняла смотрительница.

— Намеки, — весело ответила я, взбегая по лестнице.

* * *

Сонхейд задерживался. Нет, я не переживала, сейчас когда стая брала под контроль все изломы Граней, он часто задерживался на пол часа или час.

Открылась дверь. Мельком глянув на часы, поняла, что сегодня мой оборотень задержался всего на пятнадцать минут. Видимо совсем соскучился. Улыбнувшись, я сделала вид, что внимательно читаю книгу и вообще увлечена настолько, что скрип двери не услышала... в принципе учитывая бесшумную походку моего зверя, его я при всем желании бы не услышала.

Не в этот раз!

Крак!

— Да, капусту жаль, — грустно сказала я, осознав, что это был за звук.

— А что на полу делала капуста? — поинтересовался Сонхейд.

— Я ее там поставила, — все так же не оборачиваясь, сообщила обороню.

Несколько секунд было тихо, затем Гаэрд несколько неуверенно спросил:

— Зачем?

— Не затем, чтобы ты ее убил вот так сразу и не задумываясь, — проворчала я.

Нет, извинений никто не ждал, впрочем, с извинениями у оборотней вообще сложности, так что да, о том, чтобы услышать "Прости, я убил твою капусту" и речи быть не могло. Ее и не было.

Было несколько напряженное:

— Ким, ты распустила волосы и на тебе одна единственная рубашка, не удивительно, что я не обратил внимания на капусту с сомнительными задачами.

— А у нее вполне определенные задачи, — парировала я.

Тишина, затем несколько раздраженное:

— Леди Сонхейд, а вы не обнимете меня?

— Нет, — устроилась на диване поудобнее, — и даже не поцелую.

Несколько мгновений тишины, пока Гаэрд шел в гардеробную, чтобы повесить пальто. Затем случилось то, чего я так ждала:

— Ким, дорогая, а что на вешалке делают слишком маленькие даже для тебя башмачки?

С трудом удержавшись от смеха, я так же громко ответила:

— Дорогой, поверь, они еще очень даже большие, но пусть останутся на вырост.

Тишина.

Затем несколько напряженный вопрос:

— Моя леди, а ты хорошо себя чувствуешь?

— Просто великолепно, — вполне искренне ответила я.

Снова тишина. Но я спиной чувствовала приближение Сонхейда, и когда его сильные ладони осторожно легли на мои плечи, даже не вздрогнула. Вздрогнул он! И я вполне понимала его чувства — когда я туда аиста крепила, Арида тоже возмутилась, а потом махнула рукой и даже не объяснив что по началу ее так возмутило, сказала "Ким, тебе все можно", и ушла готовить праздничный ужин... Но это Арида, а вот как Сонхейд отреагирует, мне было любопытно.

Реакция вышла неожиданная.

— Ким, любимая, а ты не знаешь, что на портрете моего знаменитого предка делает странная, древняя и весьма потрепанная картонная иллюзия журавля?

Я посмотрела на портрет, который висел над камином. Мне все нравилось — аист очень гармонично закрывал все лицо индивида Сонхейдовой династии. Надеюсь, правда, дырочки на лбу у лэрда не останется, а даже если и останется... Просто куда еще можно было поставить аиста так, чтобы Гаэрд гарантированно заметил.

— Это не журавль, — поправила я, — это аист.

Руки на моих плечах заметно напряглись, но голос был обманчиво мягок:

— И что ты пытаешься мне этим сказать? — вопросил альфа.

— У аиста тоже вполне определенная задача, — спокойно сообщила я.

В следующее мгновение тяжелая рука легла мне на лоб... А температура вполне нормальная. Затем Сонхейд схватил мою руку, проверил пульс... После стремительно обошел диван, склонился надо мной, заглядывая в глаза, видимо зрачок проверял. Не удержался, порывисто поцеловал, жадно, как и всегда, и вновь всмотрелся в глаза.

— Ты не устала? Лекции были утомительные? Голова не болит?

А я, вынужденная запрокинуть голову, смотрела на него и улыбалась.

— Ким, — строго произнес альфа, — я не так зол за портрет предка, как разъярен твоим молчанием. Что происходит?!

Оборотни — очень непонятливый народ.

— Сядь, — попросила я.

Попросила, и потому Сонхейд подчинился, присев на корточки передо мной.

— Понимаешь, — я загадочно улыбнулась, просто потому что не могла не улыбнуться, — у меня под сердцем... бьется сердечко.

Никогда не забуду вытянувшееся лицо альфы стаи Северных Гор.

— Ким, — он повторно прикоснулся к моему лбу, — от тебя едва уловимо пахнет медицинским учреждением. Тебе что-то вкололи? Ты хорошо себя чувствуешь?!

Оборотни — крайне недогадливый народ!

Тяжело вздохнув, я повернула к нему книгу, которую читала, закрыла и продемонстрировала обложку, на которой был нарисован младенец и сияла надпись: "Первый год жизни".

Янтарные глаза недоуменно взглянули на меня, на книгу, на меня.

— Ким, вы учитесь рисовать младенцев? Или это твоя дипломная работа?

— Гаэрд, ты же умный чело... волк! — заорала я.

Тишина, затем осторожное:

— Посиди, я воды принесу.

Он взял мои ладони, поцеловал каждую, затем поднялся и исчез на кухне. Вернулся мгновенно, словно боялся оставить меня одну, а мне, кстати действительно пить хотелось. И вот пока я пила, а он сидя все так же на корточках передо мной встревожено на меня смотрел, я думала. Думала, и допив всю воду, протянула ему стакан, со словами:

— Гаэрд, а вот когда волчица ждет волчен... э... ребен... беременна в общем, она об этом говорит супругу?

— Ким, наверное, будет лучше, если я вызову доктора, — осторожно произнес оборотень.

— Будет лучше, если ты ответишь! — прошипела я.

С разъяренной волчицей не спорят, видимо с женой так же, потому что Гаэрд, не отрывая от меня внимательного взгляда, ответил:

— При смене ипостаси зверь чувствует и слова уже не нужны.

Да, у оборотней все просто.

Я тяжело вздохнула, и грустно сказала:

— У людей все иначе, хотя если женщина хочет обойтись без слов, она обычно намекает, используя общеизвестные символы появления ребенка.

— Это какие? — заинтересовался Сонхейд.

— Понимаешь, — я пододвинулась вперед и обняла его, — у нас, существуют такие милые истории-поверья про то, откуда берутся дети. Например, говорят что детей находят в капусте, или их аист приносит...

Оборотень окаменел.

Да даже дышать перестал.

Отстранившись, я посмотрела на него. В следующее мгновение рука Сонхейда метнулась к стакану, пальцы сжали... стакан лопнул. Не рассчитавший силу оборотень нервно стряхнул осколки стекла.

— Там все равно воды не было, — заметила я, вновь откидываясь на спинку дивана.

Несколько секунд альфа молча смотрел на меня, а затем сдавленно спросил:

— Ким... а про сердце... тебе плохо из-за беременности? Я вызову доктора... — он резко поднялся.

Я же, уже не скрывая улыбки, тихо объяснила:

— Гаэрд, у меня под сердцем бьется сердечко твоего ребенка, и мне от этого совершенно не плохо, а очень даже хорошо и радостно.

И... надо было тебе сразу все сказать, а не устраивать намекательное шоу. Прости за аиста.

Стоящий передо мной зверь... так и стоял. Затем я услышала хриплое:

— Да пусть висит.

— Кто? — не поняла сразу.

— Аист.

Сонхейд сам на себя не был похож.

Еще примерно секунду, а потом я оказалась в крепких, но таких нежных и бережных объятиях, а Сонхейд прошептал:

— Ким... Кимми... Маленькая моя... Ким... — но затем прозвучало:

— Ким, тебе точно не плохо? — он отстранился. — Ты чего-нибудь хочешь?

— Да, — ответила я, обнимая оборотня крепче, — поинтересоваться.

— В смысле? — не понял мой недогадливый альфа стаи Северных гор.

— Задать вопрос, — уточнила я.

— Какой? — кажется у кого-то вновь возникли сомнения в моем психическом здоровье.

Я же, приподнявшись на носочках, прямо спросила:

— Меня целовать сегодня будут?! И да — отвечая на данный вопрос, желательно обойтись без слов.

Мой оборотень улыбнулся, осторожно убрал прядь волос с моего лица, наклонился и поцеловал. Нежно, бережно, и так сладко... Как умел только он.

* * *

Мне вновь снился удивительный сон — я бегу по зеленому лугу, среди цветущих цветов, в небе сияет яркая полная луна... Это было яркое сновидение, и я бежала наслаждаясь ночью... Я словно летела над травой, легко и быстро, не останавливаясь ни на миг...

Потому что он догонял меня... И я точно знала, что догонит.

Волк!

Огромный, серебристо-серый, слишком быстрый, чтобы я могла убежать, слишком нежный, чтобы я могла думать о побеге...

Мой бесконечно любимый волк...

Конец книги