Внимательно осмотрев чужой корабль, я прикинул, куда лучше бить. Две мачты, как и у нас, да и парусное вооружение такое же. Вот пушек явно больше, стало быть, работать надо издали. Я машинально кивнул своим мыслям и вновь обратился к "первому после Бога":

— А скажите, капитан, мы можем повернуть так, чтобы пересечь его курс?

— Зачем?

— А чтобы у них был шанс отстать, — безмятежно отозвался я. — Если они все же не пираты, мы просто разойдемся с ними, ну а если погонятся — тогда уж...

Идея пришлась капитану по душе — наверное, он подспудно все же надеялся, что обойдется. Перемежая свою речь тем, что при некоторой фантазии можно было принять за малый боцманский загиб, он рыкнул команду. Засвистела боцманская дудка, заскрипело рулевое колесо, и корабль начал разворачиваться влево. Промедлив не более тридцати секунд, преследователи начали повторять наш маневр. Ну вот, не обошлось. Я хмыкнул:

— Ну все, теперь ясно. Капитан, я к пушкам. Попробуйте все же поставить наш борт против их носа.

— Зачем?

— На носу у этих чудиков нет пушек, — терпеливо, как маленькому, пояснил я ему. — Мы будем работать с предельной дистанции, может, и попадем. А они не смогут отвечать.

— Но так далеко...

— Сдуру, капитан, можно и хрен сломать. Я это к тому, что случайно попадут, к примеру, в румпель, и пиши пропало. Действуйте.

Сердито пробурчав что-то, капитан, тем не менее, спорить не стал, и честно попытался выполнить мой приказ. Не сумел, разумеется, по маневренности пират превосходил нас так же, как и в скорости, но стрелять он пока что не мог — мы были в мертвой зоне. А вот наши пушки из такой позиции навести было вполне можно.

Первый выстрел я сделал с полуторной навеской пороха, целясь повыше. Попасть особо не рассчитывал — все же в первый раз... Мне надо было определиться с дальнобойностью пушек и с тем, как лучше управлять ядром. Сразу же оказалось, что хаотично вращающееся и абсолютно неотцентрованное ядро летит по куда более сложной, а значит, хуже поддающейся управлению траектории, чем снаряд из сделанного в моем мире орудия. Тем не менее, и скорость у него была пониже, так что я ухитрился не только выстрелить куда-то "в сторону неприятеля", но даже и попасть. Правда, в палубу, но и это значило многое. Оставалось только рыкнуть на матросов, чтобы перезаряжали, а то эти трусы, увидев, что я не шучу и в самом деле собираюсь стрелять полуторным зарядом, разбежались, как тараканы. Опасливо поглядывая на меня, они подбежали к пушке, а я занялся стрельбой из двух других.

Из трех пушек в течение часа я ухитрился сделать дюжину выстрелов. Запредельная скорострельность, ничего не скажешь... Хорошо еще, что пушки были малого калибра, а на помощь мне капитан послал большую часть находящихся под его командованием матросов. Из этих двенадцати выстрелов я попал четыре раза — опять же, по местным меркам, невероятная точность. Но, главное, два ядра ударили точно в первую мачту пирата. Одного, правда, чтобы ее свалить не хватило, да и второго, хотя оно ударило почти в то же место, было недостаточно, однако в монокуляр я хорошо рассмотрел появившуюся на твердом дереве трещину, и почти сразу же пираты начали убирать на этой мачте паруса, опасаясь, наверное, что она переломится. Скорость пиратского корабля резко упала.

— Ну, вот и все, — объявил я, возвращаясь на мостик. Больше всего меня сейчас раздражало, что от рубашки моей, еще недавно белой, а сейчас непонятного серо-коричневого цвета, кисло воняло сгоревшим порохом, но это было неудобство, с которым можно было мириться. — Как вам бой, капитан?

— Вы и впрямь великолепный канонир...

— Стараюсь, — ответил я скромно, ели удержавшись от того, чтобы шаркнуть ножкой. Ласковое слово — оно и кошке приятно... А вот взгляд капитана, совершенно не вязавшийся с довольной улыбкой на его физиономии, мне совершенно не понравился.

— Мы сможем их добить?

— А зачем, капитан? Для нас они больше не опасны. Да и из ваших пукалок это сделать довольно сложно.

Не ожидая возражений, я зашагал вниз. Насчет сложно, конечно, я загнул — сейчас, обладая преимуществом в скорости и маневренности, мы спокойно могли занять удобную позицию и поразить, к примеру, крюйт-камеру. С артсистемами местного производства я освоился достаточно, чтобы сделать это быстро, но, и впрямь, зачем? Пускай сами разбираются со своими проблемами, им за риск платят, а я устал, да и голова начала побаливать — гром пушек все же не самая приятная для моих ушей музыка, а беруши в этот поход захватить не догадался. Если же капитан в свою очередь решил, воспользовавшись моментом, пограбить лихого корсара, то я ему тем более не помощник. Наверняка просто так пираты не сдадутся, и все кончится рукопашной, а непонятно ради чего махать мечом и лезть под арбалетные болты — нет уж, увольте.

Кстати, матросы провожали меня взглядами, в которых было если не восхищение, то уважение уж точно. И по первой же просьбе, без понуканий, устроили мне душ из забортной воды, вылив ее на меня, наверное, бочки три, не меньше. Рубашку, конечно, пришлось выбросить, я ее, как оказалось, не только испачкал, но и порвал, однако запасных у меня имелось аж целых две штуки, купить же новую на берегу не проблема.

Впрочем, наиболее восторженно на меня смотрела Эллина. Ну да, чему тут удивляться, она ведь наемница, и, хотя вряд ли специалист по огневому бою, но сложности, с пушками связанные, представлять должна. Вот, наверное, я ее и впечатлил, как профессионал профессионала. А может, это начал действовать синдром... э-э-э... как его там... Не помню, кстати. Может, Мюнхенский? Ну, в общем, это когда заложник начинает обожествлять конвоира. Она ведь, как ни крути, в какой-то мере у меня в заложниках и находится. Если этот синдром — то хреново, незачем психику девчонке портить. Она ведь ничего плохого мне не сделала, если вдуматься. Правда, только потому, что не успела, но, с другой стороны, свою вину в виде намерений уже искупила, развлекая меня в дороге. Ладно, будет день — будет пища, разберемся еще, что там у нее за мотивы, а пока что мне приходилось испытывать на прочность собственное терпение. Дело в том, что кожа после морской воды немилосердно зудела, особенно, извиняюсь за неаппетитные подробности, на заднице, а чесаться при даме неприлично.

Берег мы увидели на следующий день, почти с утра. И увидела его первой, за исключением, разумеется, засевшего на мачте матроса-впередсмотрящего, Эллина. А увидев, сразу поспешила ко мне.

Я как раз сидел на кровати и размышлял, выпить еще кофе, или ограничиться тем, что уже в себя влил. С одной стороны, очень хотелось, с другой, четвертая кружка — это уже перебор. Голова заболит, это к бабке не ходи, придется или таблетки глотать, или заклинанием лечиться. Ни того, ни другого делать, разумеется, не хотелось, но конец моим сомнениям положила именно возникшая на пороге девушка.

— Земля!

— Это хорошо, — кивнул я.

— Это не то место, куда мы плывем, — на сей раз, она взяла на пару тонов ниже, почти шепотом говорила.

— А вот это плохо.

— И ты настолько спокоен?

— А ты еще не сказала ничего, что дало бы мне повод волноваться. Объясни толком, а потом уж будем паниковать. Или не будем.

Когда моя спутница изложила мне свои соображения, я задумался. По всему выходило, что прибыли мы, в принципе, как раз туда, куда стремились — во-первых, компас у меня имелся, и отследить курс, во всяком случае, приблизительно, было не столь уж сложно, а во-вторых, тут вообще серьезно промахнуться было невозможно. Противоположный берег имелся в единственном экземпляре, и островов в этих местах отродясь не водилось. Но Эллина утверждала, что не раз была в окрестностях города, в который нас подрядились довезти, и утверждала, что как минимум на пол дня пути вокруг него побережье — сплошной песчаный пляж. Здесь же были скалы. Решить, что штурман ошибся в счислении, и корабль отклонился от курса, конечно, можно, но я в этом сомневался. Понаблюдал уже за тем, как он работает, и мужик произвел на меня впечатление спокойного, несуетливого профессионала. Я, конечно, мог и ошибиться, но все же куда больше шансов было на то, что дело нечисто. Впрочем, паниковать и впрямь было рано — кто знает, может, капитан "Морского коня" банально привез груз контрабанды и намерен выгрузить ее здесь, в укромном местечке, подальше от чужих глаз. Основной груз корабля составляли выделанные шкуры, их вонь меня за время путешествия изрядно достала, и даже запах полутонны кофе, загруженного в носовой трюм, не мог ее перебить, однако что еще могло быть на корабле, мы даже не представляли. В конце концов, это меня и не интересовало, а потому ревизию трюмов я не производил. Так что, может быть, контрабанда. А может, и нет.

Когда якорь с шумом плюхнулся в воду, я, громко стуча сапогами и придерживая меч у бедра, поднялся на палубу. Сзади стучала каблучками Эллина. Вот как, спрашивается, у женщин получается даже в мягких сапожках стучать каблуками, если в этих же сапогах они могут ходить тише кошки? Не представляю. Впрочем, это было последнее, что меня сейчас волновало.

— Капитан, я, возможно, не прав, но, сдается мне, это местечко не особенно напоминает Старую Гавань, — как можно более небрежно сказал я, оглядываясь вокруг. Действительно, на маленький и, по слухам, уютный порт, старейший в этих местах, от чего, собственно, и пошло его название, это место мало походило. Небольшая бухта, зажатая между высокими, практически отвесными скалами, на которых практически не было растительности. А вот птиц, что характерно, здесь была куча, причем самых разных видов. Как раз в тот момент, когда я обратился к капитану, целая стая этих тварей, больше всего напоминающих чаек, взлетела с небольшого утеса и пронеслась над кораблем, щедро окропив его дерьмом. Впрочем, капитан, судя по всему, хорошо знал характер местных обитателей, а потому заранее распорядился натянуть над палубой огромный кусок парусины, который, собственно, и спас нас от летящих с неба экскрементов.

— Разумеется, сударь. В Старой Гавани мы будем к вечеру, — отозвался капитан. — А пока что у меня встреча. Вот с этим красавцем.

Проследив за движением руки капитана, я увидел невдалеке, максимум в сотне метров, великолепный фрегат. Изящный, хищный на вид, с красно-черным корпусом и не менее чем с двадцатью пушками на обращенном к нам борту. Орудийные порты были задраены, но я ни на миг не сомневался, что скрытые за ними орудия не в пример крупнее наших пукалок. От корабля так и веяло надежностью. Я не знаток, но мог бы поспорить на что угодно — этому фрегату не дано состязаться в скорости с моими клиперами, но в любой шторм на нем можно чувствовать себя уверенно и спокойно.

— Красив...

— Разумеется. Это ведь... Впрочем, будете на нем — сами увидите.

— И на хрена мне на нем быть? — спросил я. Что-то здесь было не так, и мне совершенно не хотелось, чтобы мои подозрения оказались верными.

— Видите ли, сударь, — по-хозяйски ухмыльнулся капитан, — я должен передать им кое-какой груз, а еще, как я знаю, им просто необходим хороший канонир.

— Ну и при чем здесь я?

— Сударь, ну вы же не дурак... Вы отправляетесь дальше на этом корабле... Думаю, капитан "Золотого ястреба" убедит вас к сотрудничеству, он умеет это делать. Так вот, вы отправляетесь с ним, а я за помощь получаю от капитана Грэвиса двадцать империалов. Ну, вы сами знаете, монеты Серой Империи везде ценятся. И ваша дама тоже отправляется с вами — сами понимаете, свидетели мне не нужны, а капитан найдет ей применение.

Я чуть не поперхнулся. За меня... За МЕНЯ двадцать империалов? Я что, так упал в цене? Даже с учетом традиционно высокого курса денег, которые я чеканю, сумма может вызвать только смех. Или капитан идиот? Впрочем, тридцать серебреников — всегда тридцать серебреников или, применительно к тому, что я наверняка далеко не первый пассажир, которого это животное продает в рабство, "пять старушек — рубль".

— Вы же сказали, что к вечеру мы... — пискнула из-за моей спины Эллина.

— И не соврал. Мы, — он сделал ударение именно на этом "мы", — там к вечеру и будем. А вот вы — нет.

— Подозреваю, капитан, вы делаете самую большую ошибку в своей жизни, — негромко и спокойно, но так, чтобы слышали все, сказал я, кладя руку на эфес меча.

— Сударь, не делайте глупостей, — нимало не испугавшись, ухмыльнулся капитан. — Нас все же намного больше.

Я быстро оглянулся. Со всех сторон к нам подтягивались вооруженные чем попало матросы, те самые, что еще вчера со мной вместе сначала воевали, а потом весело окатывали меня водой. Сейчас их лица были угрюмы, но решительны, и было их человек тридцать. Наверняка в доле, скоты. Ну что же, братцы-кролики, вы сами этого захотели.

Все-таки у гоблинов, даже таких вот полукровок и квартеронов, с интеллектом негусто, а самомнения, напротив, в избытке. Подобное сочетание всегда чревато неприятностями, что, в принципе, и произошло. Капитан наверняка контролировал мою руку, которая была на эфесе, и, когда она разжалась, победно ухмыльнулся. А зря. Это обычные дворяне привычны, в первую очередь, к мечу, всем остальным владея заметно хуже. Менее "благородное" оружие, чем их фамильные клинки (иной раз, кстати, довольно паршивого качества), вызывает у некоторых даже отвращение, а зря. Впрочем, не это важно, а то, что капитан, похоже, тоже был во власти этого стереотипа, хотя, посмотрев на то, как я управляюсь с пушками, мог бы и задуматься лишний раз. Как бы то ни было, короткий нож, рыбкой выскочивший из моего рукава, чтобы тут же погрузиться в жирное капитанское брюхо, оказался для него полной неожиданностью.

Сзади раздалось короткое оханье, перешедшее в стон — похоже, Эллина, четко исполняющая данную еще в каюте установку прикрывать мне спину, кого-то приголубила. Молодец, девочка, но пока не до нее. Главное, я выиграл пару секунд для активации заклинания. Вокруг левой руки сформировался огненный клубок, моментально трансформировавшийся в длинную, метров пять, тонкую нить, абсолютно ровную, мутно-белую и почти невидимую в свете солнца. Широкий взмах...

Серая рапира — вот как называется это мое фирменное заклинание. Эффект — как от мощного лазерного луча, только ограниченного по длине. Ближайших ко мне матросов просто развалило на куски, с треском осела и повисла на вантах перерубленная мачта. Не теряя времени и пользуясь замешательством в стане противника, я прыгнул вперед и в несколько ударов покончил с теми, кто пытался меня предать. Вот так-то, Проклятый Лорд не знает жалости.

Обернувшись, я увидел белую, как мел, Эллину. Ну да, она хоть и воевала и, наверняка, убивала, все же никогда не видела, чтобы в течение двух-трех секунд чистенькая, заполненная людьми палуба превратилась в залитый кровью филиал скотобойни. Хотя нет, крови-то как раз было не очень много, все же раны частично прижигались... Тем не менее, подобное мог сотворить разве что маг очень большой силы, а такие сами не воюют. Сошки же помельче подобными спецэффектами не балуются. К тому же защитные амулеты для не очень сильного мага — препятствие серьезное, да и вражеские маги тоже сложа руки не сидят. Только вот сейчас ни магов, ни действующих амулетов...