Серое проклятие

Подлый Лейнстер вновь восстал

Иноземцев он позвал,

Но ни разу не бывал

Наш король разбитым...

Он корону и доспех

Носит лучше прочих всех,

И сопутствует успех

Ему в бою открытом!

(Белфаст — Марш О'Брайнов)

Пиво — это хорошо. Но пиво без водки — деньги на ветер. Прав был папаша, чтоб ему на том свете черти вместо масла на сковородку спирт лили, а уж он-то в этом хорошо разбирался. Как-никак с четырнадцати лет пил, сам хвастался.

Так вот, у меня пиво было, а водки — не было. И денег, чтоб ее купить, тоже не было. Зато были трубы, которые горели. А еще очень хотелось дать кому-нибудь по лицу. Почему кому-нибудь? Да потому, что я все равно не помню ту сволочь, что вчера вечером подбила мне глаз и разбила губы. Вон они, распухли и висят, как оладьи. Оладьи с кровью, смешно.

Кое-как умывшись, я посмотрел на себя в зеркало — м-дя, неприятный тип. Месяц назад сам увидел бы — испугался, а сейчас ничего, привык. Человек вообще скотина редкостная, ко всему привыкает. Ну а раз так, нечего на зеркало пенять, коли рожа крива. Ноги в руки — и за водкой. Потому что не опохмелиться, а напиться хочется.

Нашлась таки чистая рубаха. Мятая, как сволочь, но чистая, даже удивительно. Пачка дешевых сигарет тоже нашлась, правда, початая. А главное, сосед нашелся! Нет, он и не терялся, в принципе, но был риск, что его не будет дома. Однако же, был, морда нерусская, даже в долг стольник занять не отказался, за что ему огромное человеческое спасибо.

Водка была паленая, конечно, но сейчас и она вполне пошла. А с другой стороны, что еще возьмешь за сто рублей? Хеннеси, что ли? Вот именно, паленую водяру возьмешь, и ничего более. Но не конченная отрава, а если ее для полноты ощущений пивком отрихтовать...

В общем, через полчаса сидел я весь неожиданно расслабленный и благодушный, аж самому удивительно. А может, день такой — воскресенье, и погода отменная, солнышко, птички и прочая мерзость, которую так бабы любят. У-у-у, сволочи, ненавижу.

Ну вот, помяни бабу — и она появится. Слышу — идут, голоса всякие, мужские, женские... И что им, спрашивается, дома не сидится? Или хоть на речку бы пошли, что ли — вода уже теплая, я вчера утром сам проверял, когда спьяну свалился. Так что шли бы вы... купаться.

Но ведь нет, слышу — прутся, и прямо в мою сторону. Спрашивается, им что, комаров покормить охота? Их тут, в кустах, сейчас тучи. Это ко мне они не подлетают, от выхлопа, наверное, пьянеют, а их ведь с костями сожрут, даже если они в антикомарине ванну примут. Хотя, может, у них с собой водки ящик. Или два — тогда им скоро наплевать будет, есть здесь комары, или нет. Сложатся под елочками штабелем и захрапят одинаково, что мужчины, что женщины.

Вообще, в этом месте часто пикники устраивают — раньше, еще при Союзе, здесь была лесопарковая зона, ну а сейчас — просто лес. Чистить его перестали, и за два десятка лет та часть, что ближе к городу, оказалась завалена мусором, а та, что подальше, где я сейчас, собственно, и лежу на полусгнившей скамейке, которую притащили сюда в незапамятные времена неизвестные доброхоты, просто заросла. Одно хорошо в разрушении промышленности — экология начинает восстанавливаться.

О-па, а вот и они. Старые знакомые, блин, реконструкторы из местного военно-исторического клуба. Городок-то у нас маленький, а мода на бег в кольчугах и махание железяками его не обошла. Потом во многих городах покрупнее и посолиднее эти кадры почти исчезли, а здесь, у нас, не то что не исчезли — развиваются, как на дрожжах плодятся, ездят на конкурсы всякие, места призовые занимают. Не люблю их, если честно. Романтика, романтика... А я считаю, что у них то ли не все дома, то ли, что вернее, эти мальчики великовозрастные в игрушки в детстве не наигрались. Общался как-то — тусклое зрелище, кроме своих железок ни о чем и разговаривать то ли не могут, то ли не хотят. И в жизни... Вон, который у них типа предводителя — тридцать пять лет мужику, на семь лет меня старше, и что? Ни работы нормальной, ни жилья — на съемных квартирах ютится. В общем, клуб юных (и не очень, хе-хе) неудачников, иначе и не скажешь.

Только что-то многовато их... А, вот в чем дело — ролевики с ними прутся. Ну, эти вообще отморозки. В кольчужки люминевые обрядятся — и прыгают, как взрослые. Нет, ну право слово, дети малые, несмышленые. Столько дюраля если сдать — так не на одну бутылку хватит. Хотя, конечно, девочки в кольчужках облегающих — это же мечта извращенца... Ну и пес с ними, у каждого свои тараканы в голове, хоть и не люблю я этих придурков — есть причина, из-за них у меня жизнь личная звонким медным тазом накрылась, из-за них же месяц уже не просыхаю, хотя раньше в рот эту дрянь не брал.

Одно хорошо — эти уроды идут железяками своими махать в другое место, далеко отсюда. Значит, не помешают. Да и что им мешать — прошли себе мимо, блаженные. Ну все, теперь и подремать можно.

О-па, снова шум, топот. Ну что за на фиг, только я дремать начал. Кто там опять? Ну да, снова реконструкторы, а может, ролевики, хрен их поймешь, двое. Парень и девчонка. Парень — худой, как глист, черноволосый, на плече сумка спортивная, из него рукоять меча торчит, а сама сумка тяжелая, вон как перекашивает. Не иначе, кольчугу, да и весь остальной доспех туда запихал. Хотя, наверное, все же ролевик — доспех со стеганым поддоспешником в такую сумочку не влезет не влезет, да и тяжеловат будет, а для дюральки в самый раз. Щит деревянный за спиной. А девчонка...

Маринка! С места мне не сойти, Маринка! Значит, вот к кому она ушла! Романтики ей захотелось. Да и мальчик — Буратино богатенький. Город небольшой, слухи ходят, и если им верить (а слухам надо верить, это факты лучше проверять), его папаша три магазина держит и с мэром вась-вась. Ну и хрен с ней, пускай идет. А пить бросать пора, так и вообще недолго спиться. Не стоит она того...

— Здравствуй, Володя...

— А пошла ты... — и говорю, куда ей идти следует. С максимально безразличным выражением лица говорю, хотя один только Бог ведает, каких усилий мне это стоит. Надо же, обиделась. Слезы на глазах. А что ты мне месяц назад говорила, помнишь? Ну и иди, вспоминай.

— Эй ты, хамло! Извинись!

А это кто там? Надо же, мальчик с мечом. Говорю и ему, куда идти следует. А заодно расписываю молокососу (а ведь он на вид даже младше Маринки — на молоденьких ее, как Пугачиху, потянуло, что ли?) кто он и что он. Я умею такое — не разу не матюгнусь, а уши у человека красные, хоть прикуривай от них. Проверено не раз и не два, отточено многолетним опытом. Смотри-ка ты, и этот обиделся, руки в кулаки сжал... Ну-ну, ты сжимай, сжимай. Я тебя в плечах на ладонь шире и килограммов на двадцать вешу больше. Плюс первый разряд по самбо и два года боксом занимался, ну да это больше для души. Так что давай, мальчик, попробуй — я тебе живо носяру на бок сверну.

Надо же — попробовал. И получил, естественно. Ну а когда упал, я ему еще пару раз ногой под ребра врезал от души — чтоб знал, салага, с кем связываться. А Маринка, зараза, стоит и смотрит, улыбается даже — ей, я помню, всегда нравилось, когда из-за нее дрались... Надо же, встает салажонок, и к сумке своей, что перед дракой скинул, бросается. Убегать, наверное, собрался.

Не-а, какое там убегать — он свою железяку схватил. А ничего себе дрын, кстати, он им меня что, порубить собрался? Ага, похоже на то. И что эта полоса неплохой стали у него тупая, только хуже — больнее будет. Ему больнее, потому что я даже в пьяном виде бить себя всякому недорослю не позволю. И что ты делаешь, а? Смотри-ка ты, как увидел, что я обломок доски схватил, тормознулся, видать, инстинкт самосохранения сработал. Ну да, я после института год в стройбате отслужил, там швали всякой было — как грязи, так что дрались страшно, и там я приспособился подручными предметами отмахиваться. Так что правильно осторожничаешь, малыш, только поздно. Пока ты свою железяку не схватил, был у тебя шанс уйти на своих ногах, а сейчас — извини, мальчик, я тебе ручонки-то блудливые укорочу.

Угу, все правильно — увидел, что я на него иду и начал восьмерки мечом крутить. Ну, это и я умею, невелика премудрость, пробовал по приколу как-то. Не, мастера у них мечами такие финты выделывают — закачаешься, но ты, мальчик, далеко не мастер, поэтому на, получи!

Удар, вернее, тычок импровизированной дубинкой в лицо, он машинально отмахивается, я делаю шаг вперед и вбок и со всей дури бью его левой нижней конечностью по опорной ноге. Вот так-то, будешь теперь хромать, возможно, всю оставшуюся жизнь, сопляк. Я, конечно, не Рембо, но давно заметил — спьяну тормоза у меня снимаются напрочь, и забытые вроде бы рефлексы работают, как будто я все эти годы тренировался, а не дурака валял. Вот и сейчас сработали, от головы независимо.

Ну все, картина маслом — Маринка визжит, как резаная, надо же, три года не замечал, какой у нее противный голос, пацан лежит, как дохлый. Все правильно, у него нога под неестественным углом вывернута, это больно. Ударил бы сильнее — вообще кость наружу выскочила бы, у меня этот удар хорошо поставлен. На гараже ворота закрываются плохо, так я их так вот забиваю. Ляпота! Будем считать, отомстил, не хрен чужих подружек уводить.

Слышу — вопли сзади, поворачиваюсь... Оба-на, на Маринкин визг целая толпа бежит, железяками своими размахивает. Если я хоть что-то в этой жизни понимаю, сейчас за своего мстить кинутся. Я бы точно кинулся. Вижу — сваливать надо, но как-то не по-мужски это, врагу задний фасад показывать. Так что встретил я самого шустрого доской своей в лоб, да так хорошо попал, что тот сразу с копыт, а дальше ничего не помню.

Следующий кадр — яркий свет, но не слепящий, а ровный такой, приятный. Причем льется со всех сторон, да так, что тени не отбрасываю. Лежу я на чем-то мягком... Встаю, оглядываюсь — ничего вокруг нет. Просто нет. Под ногами что-то вроде ковролина белого, и уходит он далеко за горизонт. Хотя и линии горизонта тоже нет, сплошная бесконечность. Весело, ничего не скажешь...

Прислушался к своим ощущениям — оригинально! Я трезв, как стеклышко, хотя уже и забыл, что это такое — трезвым быть. Ничего не болит, есть-пить не хочется. И что же это получается? Пытаюсь мыслить логически, и прихожу к простому и логичному результату — бред это. То ли предсмертный, то ли еще какой, говорят, организм от боли может и не такое выдать, защитная реакция мозга, что ли. Альтернативой является то, что правы наши святоши, и есть ад, рай и чистилище, однако как-то не верится. Все остальные варианты, вроде "прилетели пришельцы и мне помогли" отбрасываю как нереальные. Ну а раз умираю — надо попытаться, как и положено, вспомнить всю прошедшую жизнь.

Сажусь я (елки-палки, мягкий ковролин-то) и начинаю вспоминать. Только до того, как в детском саду меня мальчишки били, потому что я слабже был, дошел, как чувствую — не один я. Смотрю вокруг — никого нет. Ну и хрен с ним, начинаю вспоминать дальше. И тут в мозгах голос раздается:

— И долго ты тут сидеть собираешься?

Оглядываюсь — опять никого. Пожимаю плечами и (ну привычка у меня такая, вслух думать) бормочу под нос:

— Ни хрена себе глюк...

— Кто глюк? Я? — голос, кажется, обиделся.

— Ну да, ты, кто же еще.

— И почему ты так решил? — а голос ехидный-ехидный. Это вообще интересно, с собственной галлюцинацией поговорить, да и сидеть просто так уже скучно, так что отвечаю:

— Что не вижу и не ощущаю — того не существует. Так что голоса бестелесные только глюком быть и могут.

В ответ раздался смех. И, надо сказать, смех этот мне не понравился, хотя, вроде бы, злости в нем не было. Просто так смеются люди, которые уверены в своем превосходстве над собеседником. Нет, я ничего в том плохого не вижу, но вот объектом такого смеха мне быть совершенно не хотелось.

А потом рядом со мной появилось сияющее мерцание, и из него вышел человек. Высокий такой, широкоплечий, светловолосой, в черной одежде из то ли слабо поблескивающей ткани, то ли очень мягкой кожи. Крой у нее был непривычным, но, по всему видать, была она для него удобной. И, кстати, сидела одежда на мужике, как вторая кожа, явно не первый день носил. Вон, и потертости наличествовали.

Мой интерес не остался для этого умника незамеченным. Проследив за направлением взгляда, он неопределенно пожал плечами, а потом вздохнул:

— Вот объясни мне, почему ты не нервничаешь? И не удивляешься даже... Ведь я точно знаю — порталов ты раньше не видел.

— А зачем? Если ты и впрямь глюк — то какая разница, что я вижу? Куда интереснее, чем это меня торкнуло.

— А если не глюк?

— Тогда, думаю, тем более незачем раньше времени дергаться — все равно информации у меня хрен без масла. Куда проще немного подождать и послушать, что ты мне скажешь.

— В логике тебе не откажешь, — усмехнулся незнакомец и внезапно жестом фокусника выдернул, кажется, прямо из воздуха стул с очень красивой резной спинкой. Мягко, по-кошачьи, сел на него. — Ладно, смотри.

И создает он передо мной голограмму, да такую, что наши спецы по 3Д от зависти должны сдохнуть. Как — честное слово, не знаю, но результат впечатлял. Впрочем, еще больше меня впечатлило то, что я в этой голограмме увидел. А там — кадры того, как меня убивали. Рубили, сволочи, железяками своими, а потом в овраг сбросили, там болото топкое, затянет — и концов не найдешь.

— Ты еще живой был, — говорит. — Я тебя вытащил, подлатал. Цени.

— Ценю, — говорю. — Ждешь, что отрабатывать буду?

— Жду, — кивает.

— Ну, говори, как. Я долги привык возвращать.

— Это хорошо, — серьезно ответил мужчина. — А какие ты представляешь себе ограничения?

— Без педерастии и прочих извращений, ну и голым задом на муравейник садиться не собираюсь.

Мой собеседник некоторое время сидел, переваривая услышанное, потом неспешно пожевал губами, кивнул задумчиво:

— Кажется, я понял, что ты имеешь в виду. То есть без физического и, желательно, морального ущерба для себя, любимого, так?

— И для моих родных, — счел я нужным уточнить позицию.

— Логично. А как насчет неродных? В смысле, если их, к примеру, надо будет убить или, как вариант, покалечить?

— Не пробовал, — честно ответил я. — В смысле, убивать не пробовал, но если будет дилемма я или они, то, думаю, особых проблем быть не должно. А насчет калечить — так и вовсе никаких моральных препятствий.

— Интересный ты человек... — задумчиво протянул он. — Может, это и к лучшему. Ладно, давай попробуем. Скажи, ты фэнтези когда-нибудь читал?

— Толкиена, что ли? Нет, не осилил, там настолько занудная книга, что...

— Да нет, как раз он нас сейчас интересует меньше всего. Старенький и седенький профессор, конечно, гений, но он вроде вашего Рембрандта.

— Рембрандт не наш, — моментально заметил я оговорку. — Он, вроде бы, голландец.

— Да какая разница, — махнул рукой мой собеседник. — Вашего — значит, жителя вашего мира. Не суть, главное, что Рембрандта превзошли многие и, надо сказать, очень быстро, но он все равно остался первым и самым знаменитым. Так же и Толкиен. Талантов хватает, но он был первым, а значит, помнить будут, в первую очередь, именно его.

— Понятно. Да, других я читывал, каюсь. А вы, значит, хотите сказать, что не из нашего мира?

— Именно. Гм... Я ведь к чему разговор веду. Если читал — значит, про иные миры, эльфов-гномов-орков и прочую фэнтезийную атрибутику в курсе?

— Есть такое дело.

— Замечательно, стало быть, объяснять меньше. И как ты относишься к тому, чтобы в таком сказочном мире побывать?

— Резко отрицательно.

— То есть? — незнакомец смотрел удивленно. — А как же романтика, приключения...

— А еще прилагающиеся к ним тяготы и лишения, которые авторы таких книжек обходят стороной. Грязь, риск, натруженные ноги, если пешком, или задница, если верхом. Продолжать?

— Не стоит, я тебя понял. Но, вынужден тебя обрадовать, придется.

— В смысле?

— В прямом. Я — житель одного такого мира, который у вас принято называть фэнтезийным. Только вот, понимаешь ли, он вполне реален, живет по своим собственным законам и, кстати, весьма и весьма благоустроен. Не так, как ваш мир, разумеется, но все же жить можно. И именно с этим миром связана отработка твоего долга.

Я, разумеется, не поверил, уж больно то, что этот мужик говорил, напоминало бред сумасшедшего. Только вот, надо сказать, обстановка была... Ну, прямо скажем, весьма и весьма наводящая на размышления. Нет, была, конечно, мысль, что попал я под колпак спецслужб, и они меня, к примеру, под гипнозом обрабатывают, но это, на мой взгляд, было еще большим бредом, чем пришелец из параллельного мира. Где я, а где спецслужбы? Скорее уж, подозревать их — это поддаться на происки мании величия. Придя к такому выводу, я кивнул терпеливо ожидающему меня собеседнику и начал внимательно слушать.

История, рассказанная мне, была, кстати, занятной и, несмотря на всю свою фантастичность, по категории анекдотов ну никак не проходила. Итак, был мир со всеми атрибутами фэнтези — магией, расами всевозможными, средневековьем... Правда, средневековье это было весьма и весьма относительным — кое-что магией решалось не хуже, чем технологией. К примеру, водоснабжение, канализация, вентиляция... Впрочем, как раз это — мелочи, а вот то, что благодаря магии уровень медицины во многом превосходил наш собственный, радовало. В общем, устроиться там можно было с комфортом, были бы деньги. Ну, это как и у нас, ничего, как говорится, нового, и принципы товарно-денежных отношений от наших не отличались.

Так вот, как и положено каждому уважающему себя фэнтезийному миру, этот имел два полюса силы, традиционно, Темного Властелина и Светлого Владыки. Блин, как банально-то! Ну никакой фантазии у людей. Впрочем, оно и к лучшему — не требуется кучу второстепенных нюансов запоминать.

Как я понял, статус этих двоих был крутым, но не запредельным. То есть стояли они повыше местечковых королей и обычных магов, но пониже богов. Короли, кстати сказать, тоже были теми еще шустриками и, хотя и числились вассалами темного и светлого, но периодически перебегали из лагеря в лагерь, меняя хозяев и убеждения с легкостью невероятной. И на это, что интересно, смотрели там, как на дело совершенно житейское, без особых эмоций. Некоторые из таких вот королей меняли сюзеренов по нескольку раз за жизнь. Словом, классический средневековый менталитет.

Тем не менее, в сознании простых людей, как это всегда и бывает, за столетия такого мироустройства сформировались вполне определенные стереотипы. Что особенно важно, темных исчадиями ада, как и светлых символами добра, считали разве что наиболее упертые фанатики светлых. Ну и наоборот, соответственно, тоже. Большинство же относилось к межконфессиональным отношениям проще и терпимее. Скорее уж, обе стороны считали друг друга зазнавшимися снобами, и это поддерживало определенный градус напряженности, облегчая Светлому и Темному управление подшефными странами, но не более того. Между собой же эти два крутых перца враждовали только на словах, предпочитая деловые, даже, скорее, приятельские отношения, скрепленные, вдобавок, родственными связями.

Да-да, именно так. Когда я услышал, что жена Темного Властелина — двоюродная сестра Светлого Владыки, то малость офигел. А потом немного подумал, и сообразил, что все как раз логично. Два крутых перца, точнее, не только и не столько они, а, скорее, их семейки, лихо нагнули под себя этот мир, и правили в нем, а остальные на чистом глазу считали, что идет противоборство между темными и светлыми силами. Во, блин, умные люди! Уважаю. Они же такой лохотрон устроили, что нашим "крутым" в лихие девяностые и не снилось! А подданные у них, раз пошла такая пьянка, и впрямь лохи, а значит, вполне заслуживают того, чтобы их доили. И ведь, что интересно, прямо от удовольствия пищат, глядя, как их разводят. Единственно, непонятно, при чем здесь я — именно такую мысль пришлось озвучить.

И вот тут-то я проникся к этим мужикам еще большим уважением. Потому что сам до подобного никогда бы не додумался. Хотя, конечно, в свое оправдание могу сказать, что попросту имел на тот момент не всю информацию, но ведь до банальности же просто было!

Ну вот посудите сами, идет война. Лет триста или даже больше идет, с короткими, можно сказать, техническими перерывами. Причем идет она без особого ожесточения, серьезных жертв и, хуже того, почти без сражений. Что будет с людьми? Да они же банально расслабятся и начнут думать на тему "А так ли нужны нам эти светлый с темным?". И вот этот-то момент ребятишки упустили, а потом события начали развиваться независимо от них. По всему выходило, что придется или устраивать настоящую, большую войну, которая не принесет ничего, кроме убытков, или очень скоро процесс станет неуправляемым, и тогда джентльменов могут запросто попросить освободить троны. Настоятельно так попросить, с помощью магии и остро отточенных железок. Ну, или, как вариант, канделябром по тыковке. Ни того, ни другого великим комбинаторам и верным последователям товарища Бендера, что характерно, совершенно не хотелось, и начали они искать выход. И ведь нашли!

В общем, если опускать лишние подробности, у них родилась идея сколь простая, столь и гениальная — создать третью силу. Ту, которая будет угрожать всем, которая всех напугает. Нет, разумеется, на самом-то деле особой опасности для Темного и Светлого она представлять не сможет, но, как говорится, "А мужики-то и не знают!". В этой ситуации вернуть контроль над процессом будет проще, чем несвятой росой пальцы случайно обрызгать. И стать этой силой, вернее, ее возглавить, предлагалось мне.

Почему мне? Да все просто. Дело в том, что наш мир чрезвычайно беден на магию. Соответственно, и те, кто имеют к ней предрасположенность, не могут реализоваться. Однако при этом организм такого человека неосознанно тянется к магии, стремится ее использовать и, незаметно для своего хозяина, развивает способность к управлению магическими энергиями до такого уровня, который и не снился изнеженным жителям магически развитых миров. Вплоть до того развивается, что некоторые даже начинают и впрямь этой магией пользоваться — не все экстрасенсы, оказывается, шарлатаны.

Но главное даже не в этом. Куда важнее, что маг из нашего мира, попав туда, где магической энергии много и она доступна, способен через колено гнуть любого тамошнего мага на голой силе. Ну, это вроде как спортсмен-тяжеловес, попавший на луну и столкнувшийся там с лунатиками, которые ничего страшнее лунной гравитации не видели. Да будь они там все поголовно каратистами, он их все равно щелчками поломает.

Однако пускать такого исполина в свой мир ни Темный, ни Светлый, естественно, не желали. На хрена козе баян, спрашивается? Он же, освоившись, живо их самих построит. Следовательно, нужен был им кто-то чуточку послабее, и тут, как на заказ, подвернулся я. Потенциал-то у меня о-го-го какой, а вот развить его до охренительного уровня я не успел. Проще говоря, по спортивной классификации первый разряд, до КМСа еще тянуть и тянуть.

Вот и сделали мне предложение, от которого, с учетом того, что меньше часа назад Темный (а это он со мной, оказывается, беседовал) жизнь мне спас, отказываться не получалось. Да и не хотелось, честно говоря — все же это был шанс вырваться из той безысходности, в которой я пребывал уже довольно долго. Тем более, дома меня ничего особо не держало — родители погибли давно, с двоюродными братьями-сестрами переписывался раз в месяц от силы, квартиру снимал. Ну да, снимал — жить где-то надо, а та квартира, что осталась от родителей, отошла банку в качестве компенсации долга за ипотеку. В такой ситуации работать наемником, да еще и высокооплачиваемым — не такая уж плохая идея. Однако театральную паузу я все же выдержал и, как оказалось, не зря, потому что Темный, решив, что я наживку еще не заглотил, устроил целое представление.

Для начала он показал мне то, как я буду выглядеть. Смоделировано было здорово, компьютер отдыхает, и изображение сразу в 3-Д шло, причем безо всяких очков и с высочайшим качеством. Кстати, мое будущее, если верить первой картинке, впечатляло — на ней мужик, в котором легко можно было узнать меня, любимого, только постаревшего, точнее, заматеревшего лет на двадцать, одетый в блестящую кирасу поверх камзола и небрежно наброшенный на плечи черный плащ, стоял на башне замка, освещаемый лучами заката. Картинка мне понравилась, честно, особенно, разумеется, я сам на ней. Единственно, что меня слегка напрягло, так это совершенно педерастического вида бриджи. Выслушав претензию, Темный кивнул, и я увидел вторую картинку. На ней, естественно, был опять же я, только на этот раз восседающий на коне, который галопом несся по городу. Позади меня скакала пышная свита, а впереди разбегались прохожие. Ну да, ну да, все прямо как у нас, когда чиновник высокого ранга едет. Пешеход, возносясь к небесам, помни — ты был прав... В общем, этот вариант мне не понравился совершенно. Однако потом Темный продемонстрировал еще несколько подобных изображений, которые несколько вернули мне душевное равновесие. Особенно понравились та, на которых я дегустировал коллекцию редких вин, а еще та, где я был в окружении целого гарема... Не, действительно, понравилось! Знал ведь Темный, чем соблазнить мою неокрепшую душу.

Ну что же, теперь пришло время поторговаться, и я поинтересовался, а какие, собственно, будут мне бонусы? А то ведь одного магического потенциала маловато будет, можно и вляпаться. К этому Темный оказался готов, и вывалил на меня ворох всякой всячины. Однако, при ближайшем рассмотрении, ворох — он ворохом и оказался. Вечная жизнь (ну или, во всяком случае, пока не убьют), вечная же молодость (интересно, почему тогда на картинках, которые мне были продемонстрированы, я выгляжу заметно старше) и набор заклинаний, которые вложат в мою голову. Тоже понятно, кстати — а вдруг я, не зная, что можно, а что нет, начну экспериментировать и устрою армагеддец планетарного масштаба?

Вот только набор этих знаний показался мне мелковатым. К тому же, магия магией, а что делать, если ко мне полезет какой-нибудь хмырь в доспехах? Голыми-то руками я драться умею, а вот фехтовать, извините, не обучен. Ну и еще, возник закономерный вопрос: а что мне делать, если эта сладкая парочка, которые Темный со Светлым, решат, что третья сила им больше не нужна? Где гарантии, что я останусь живым, а не покончу жизнь самоубийством, зарезавшись двенадцатью кинжалами одновременно? Этот аргумент, кстати, вызвал у Темного приступ острого возмущения, впрочем, короткого и быстро увядшего, из чего я сделал вывод — рассматривал он, гад, и такой вариант.

В общем, торговались мы долго, и под конец торга я имел обещание, что в мою голову будет заложена информация о куче заклинаний, начиная от лечения геморроя и заканчивая достаточно опасными боевыми. Насчет владения оружием было сложнее — знания-то мне вложили, а вот рефлексы надо было на месте закрепить. Правда, мне было обещано, что скорость обучения будет очень высокой, да и физическую силу мне добавят. Сложнее всего было с гарантиями, но и тут нашли компромисс. Мне был выдан амулет, позволяющий уйти в мой родной мир и вернуться обратно, на место, так сказать, прохождения службы. Таким же, кстати, пользовался и Темный — магии, которая имелась на моей Родине, ему не хватило бы и спичку зажечь. И еще, я вытребовал у него право нагрести с собой много всякого и интересного. Темный лишь зубами скрипнул, но смолчал, и тогда мне пришло на ум, что важен я для него не только как перспективный маг. Что-то здесь было нечисто. Впрочем, меня это сейчас не особенно волновало — в худшем случае, как я считал, успею набить карманы золотом и смыться домой.

А потом перед моими глазами все поплыло, и в следующий момент я обнаружил, что нахожусь в своей квартире, в постели лежу... Ну, вот и все, сказка кончилась, это был всего лишь сон...

— Молодой человек, так вы завтракать-то идете?

Я вскочил, словно подброшенный пружиной. В моей квартире кроме меня самого находиться никто не мог — даже подруг я сюда в последнее время не водил. Путаясь в штанинах, натянул джинсы и бросился на кухню... Ну вот, не сон. У плиты стоял Темный и жарил яичницу...

Следующую неделю я потратил на то, чтобы обеспечить себя всякой разной необходимой для комфортного проживания в средневековом мире ерундой. Ну и не ерундой тоже, в первую очередь, оружием.

Знакомый еще по армии "калаш" подошел идеально. Не новый правда, а старый, под семь-шестьдесят две, у него патрон мощнее. Оружие надежное, неприхотливое, а что дизайн вроде как устаревший — так это ерунда. Не все ли равно, из чего рыцарей местных впечатлять — из него или из чего-то сверхсовременного. Главное, что надежен, а остальное несущественно. Жалко только, что под тот же патрон нет пистолетов, хотя, может, я просто о них не знаю. Все может быть, не в спецназе служил, как-никак, а в обычном "бери больше, кидай дальше".

С пистолетом пришлось остановиться на ТТ — их, как и АКМ в том бардаке, который у нас творится уже двадцать лет, достать не проблема. "Макаров" найти, правда, даже проще, но он мне не нравился — патрон слабоват, ТТ в этом смысле был предпочтительнее. Ну а раз пробивает бронежилет — значит, и кирасу средневековую навылет отперфорирует. Примерно так я рассуждал, затариваясь оружием, благо знал, к кому обращаться. Конечно, это обошлось мне в кругленькую сумму, особенно учитывая срочность заказа, но Темный не жался.

Вторым пунктом было средство передвижения. Темный меня, правда, успокоил на своем горбу тащить ничего не требовалось, транспортное средство можно было взять с собой. Танк, конечно, в тот мир не пропихнуть, слишком тяжелый и габаритный, силенок у Темного не хватит, даже с амулетом (хе-хе, вот и границы твоих возможностей, дядя, хотя, может быть, ты мне и заливаешь) а что-нибудь легкое, вроде автомобиля, можно. Соответственно, старенький УАЗик с его отменной проходимостью и неприхотливым движком, можно забить под завязку. Темный, правда, пальцем у виска покрутил — говорит, мол, бензин кончится — и что дальше? А мне плевать, в принципе — для меня главное на ту сторону как можно больше всякой жизненно важной мелочевки протащить, а что дальше с ним делать на месте разберемся. Под это дело я еще и снайперку с глушителем прихватил — в нашей жизни все бывает. Да и патронов для этого оружия не так уж много надо — оружие точечное, так что можно и потерпеть, что патроны другие нужны.

Еще пару ящиков гранат взял — карманная артиллерия, как-никак. И аптечку хорошую взял, на все случаи жизни. Хоть Темный и говорил, презрительно кривя губы, что магия любую болезнь вылечить может, но как-то я привык считать, что от антибиотиков бактерии дохнут охотнее, чем не пойми от чего — пляски шаманов с бубнами меня никогда не впечатляли.

Ну, одежда-обувь, конечно — места занимает немного, легкая, а как шьют их в том мире, я не знал. И книги. Справочники по медицине, металлургии, еще кое-какие учебники. Правда, компьютер удобнее, но с электричеством в том мире дело швах. Конечно, взял я ноутбук и солнечные батареи, Темный только посмеивался, деньги выдавая, но бумага все же надежнее.

Словом, затарился по полной программе — неизвестно, сколько времени моя автономка продлится. Темный обещал, что вернуть меня обратно амулет сможет в любой момент, но я все же решил подстраховаться. Да и не держало меня ничего дома, разве что долги кое-какие раздать стоило. Тот стольник соседу я в первую очередь вернул, а вот второй должок, побольше который, решил в последний момент отдать, перед самой отправкой, чтобы потом осложнений не возникло.

Так что вечером перед отправкой зашел я к господам реконструкторам — они у нас в одном вшивеньком клубе снимали помещение трижды в неделю, чтобы мечами помахать, когда дождь на улице или снег, словом, некомфортно. Сейчас как раз дождь шел, так что они там и собрались. Не все, правда, но многие, а с остальными я потом разберусь, когда вернусь. Если вернусь.

Захожу в этот самый клуб — и ни одна жаба не квакнул. Ну да, будний день, и само это заведение не слишком популярно, к тому же с черного хода заходил, где, в принципе, и эти уроды ходили. Бабулька, что у двери сидела, глаза подняла, глазами по моей камуфляжке скользнула и обратно в телевизор уткнулась. Все правильно, таких, как я, здесь сегодня прошло уже десятка два, так что ничего интересного. Ну и славненько, под ногами мешаться не будешь, а то делать мне нечего, только на тебя отвлекаться.

Захожу я, значит, в зал — там двое или трое обернулись. Сначала не сообразили, видать, кто и зачем к ним пожаловал. Потом, гляжу, расширяться глазенки-то стали, понимание, видать, пришло. Тут и остальные на их поведение внимание обратили, перестали палками своими махать, оглядываются. Я им говорю:

— Здорово, генацвале! Ну что, по счетам платить будем? — и две гранаты в зал катанул. Вышел — и дверь закрыл. Оттуда вопли, визги, звон разбитого стекла — видать, в окно кто-то сиганул. А гранаты-то, ребята, учебные, для проверки на вшивость.

Захожу снова — смотрю, не все в окна повыпрыгивали, кое-кто оклемался, железки свои похватали и на меня идут, жаждой мщения пылая. Ну, ваши проблемы — достаю ТТ и простреливаю предводителю ногу — аккуратно, чтобы не покалечить. Он — с копыт, остальные враз мечи побросали. Хе-хе, лучше нету каратэ, чем в кармане два ТТ.

— Мордами вниз, на пол!

Легли и не пискнули. Молодцы, умные дети. Лежат мордами вниз — ляпота! Говорю им с улыбочкой в сто зубов:

— Мне вас убивать пока запретили, но не волнуйтесь, это временно. Сделаю работу, вернусь, и убью вас всех. Так что ждите меня... противные.

Один голову поднимает, смотрит на меня и спрашивает, в голосе даже удивление слышно:

— За что?

— За все хорошее, — говорю, — на много лет вперед. Кстати, тех, кто не пришел сегодня, я тоже повылавливаю, так им и передайте. А чтобы не сомневались в моих словах — вот вам.

Достаю еще гранату, кидаю ее в коридор. Шагнул в сторону, чтобы осколками сквозь эту хилую преграду не достало, и тут как рванет! Все-таки правильно сделал, что отошел — дверь с петель сорвало. Хорошая все же вещь — граната наступательная. А две штуки — еще лучше.

Выглядываю в коридор — в воздухе пыль клубится. Оборачиваюсь — мальчики-девочки лежат. Ну, лежите-лежите. Я ведь и впрямь не шутил, что с ними, когда вернусь, сделаю. И не жалко совершенно, вы меня убили — и я вас убью. Остальных тоже убью, но потом. На сладкое, так сказать. А пока — пускай боятся.

Осмотрел зал быстренько — до приезда милиции время есть, она у нас по скорости реакции ненамного превосходит улитку и заметно уступает черепахе. Подошел к аккуратно лежащим в углу доспехам предводителя обделавшегося воинства — повезло, не пострадали. Лежат, в рюкзак упакованные — полный комплект, а с учетом того, что мы с ним одного роста, он и мне подойдет. Правда, кандидат в покойники малость пошире и понакачаннее, ну да это не страшно. Пока надевал рюкзак — думал, рожу от натуги, настолько тяжелый оказался. А может, это я за время пьянства ослаб — Темный меня хорошо подлечил, но тех кондиций, что я еще пару месяцев назад имел, не вернул. Нет, все-таки бабы — зло, от них и спиться недолго.

Заодно мечи подхватил — их наши местные умельцы сами ковать не умели, по слухам, где-то в Архангельске заказывали. Там, говорят, кузнец хороший был, то ли раньше на военном заводе работал, то ли даже и до сих пор работает, неважно, главное, к качественной стали доступ имеет. Так что эти парные мечи были куда как хороши, тупые, правда, ну да наточить — дело техники и времени. В средневековом мире могут и пригодиться. Щит заодно прихватил для комплекта — и вышел.

Бабки на входе, конечно, не было. Тем лучше, кстати, а то мало ли. Вышел, прислушался — ну да, так и есть, со стороны главного входа охрана бегает, перекликается бестолково. Все правильно — они же на охране сэкономили, наняли нескольких качков из студентов-спортсменов. Те, конечно, хулигана мелкого успокоят одним своим видом, подойдут вдвоем-втроем, бицепсы напрягут — и сдувается шпана махом. А вот когда что-то серьезное заваривается, толку от таких охранников чуть — армии за плечами нет, на кризис реагировать просто не умеют. Лучше бы тех же реконструкторов наняли — те хоть в оружии разбираются да в рукопашке. Впрочем, недолго им разбираться осталось...

Свернул за угол, подошел к тихо-мирно стоящему УАЗику, забросил внутрь свою тяжкую ношу, сел на свое место. Тут рядом материализуется Темный — и ругается на меня матом. Ну да, все правильно — машина набита под завязку, рессоры еле выдерживают, а он на переднее сиденье, которое тоже занято, плюхнулся. Сидит теперь скрючившись, спиной потолок подпирает.

— Хорош ругаться, — говорю, — открывай портал.

Он еще раз меня матом покрыл и открыл-таки. Я как раз машину завел. Газу дал — и в переливающуюся фиолетовую дыру заехал. Сзади громкий хлопок, трескучий, неприятный какой-то. Ну, понятно все, портал закрылся и теперь я один. Темный, сволочь, мог бы и пояснения какие-нибудь дать или, хотя бы, на прощание пожелать удачи. Впрочем, хрен с ним, переживем как-нибудь без его пожеланий.

Здесь ночь. Тучи низкие над головой, если и есть в этом мире луна, то ее не видно, зато дождь льет со страшной силой. Прямо передо мной, метрах в двухстах, лес, довольно густой, отсюда не разберешь, хвойный или лиственный. Под колесами машины — изрядно размокшая и превратившаяся в сплошную полосу грязи дорога. Хорошо, что у меня вездеход, да еще и на военных мостах. Если верить Темному, то поеду по дороге — и как раз выеду к замку, который мне, согласно диспозиции, занимать надо.

Ну все, вперед. Желательно до рассвета с открытого пространства убраться куда подальше, а то торчу здесь как гриб посреди тундры, за километр видать. А если учесть, что в этом мире, по слухам, средневековье, то моя машина для местных — та еще диковинка. Да и дождь этот не радует — льет и льет, сплошной стеной. Хорошо, перед тем как собираться, обтянул тент машины поверх брезента пленкой — тот был изрядно потертым и я опасался, что потечет. Темный еще смеялся все: мол, выучишь магию — тебе это все не нужно будет. Вот ведь умник нашелся на мою голову — магию-то я когда еще выучу, а дождь уже сейчас льет, не будь этой пленки — давно бы крышу промочило и в салон пролилось, а пока ничего, держится.

Так что вперед, вперед и еще раз вперед! Хотя, конечно, по такой дороге еще надо ухитриться проехать.

Чертыхаюсь, вылезаю под дождь (камуфляжка промокла мгновенно, а плащ из все той же пленки где-то под грудой снаряжения валяется), подключаю передок и возвращаюсь обратно в салон. Ну что, поехали? Даю газ — и машина, гребя всеми четырьмя колесами, устремляется вперед.

Нет, все-таки гений был тот, кто сказал: машины бывают полноприводные и недоприводные. Мой "козел" уверенно месит грязь, везя своего хозяина, то есть меня, прямиком к намеченной цели, а какая-нибудь "Феррари" давным-давно уже села бы на брюхо. Или вовсе утонула. Впрочем, они и в городе тонут, бывает. В моем родном городе в недоброй памяти времена демократии одна такая, не помню уж, "Феррари" или "Альфа Ромео", на моих глазах посреди улицы в лужу нырнула по самую крышу. Была там яма — как раз такой машине уместиться. Сидела потом на крыше длинноногая блондинка да по телефону звонила, не знаю уж, мужу или хахалю. Впрочем, это я отвлекся.

До замка я добрался примерно через два часа, успев по пути все же один раз застрять. Хорошо, лебедка была, зацепил трос за ближайшее дерево и вытянул машину. Интересно, как местные по этим дорогам ездят? Впрочем, проходимость лошади намного лучше, чем у любого трактора. Как бы то ни было, к рассвету мой четырехколесный полноприводный Росинант стоял на краю оплывшего от времени рва, а сам я, пользуясь тем, что дождь кончился, рассматривал замок, который должен был стать моим домом. М-дя... Печальное, прямо скажем, зрелище. Строение явно знавало лучшие времена, тем более что, как заверил меня Темный, последние лет двадцать в этом замке никто не жил, и он быстро приходил в негодность.

Тем не менее, особого выбора у меня все равно не было, поэтому, плюнув на свою так некстати проявившуюся разборчивость, я решительно пошел к воротам. Те, кстати, были на месте и даже не сгнили, во всяком случае, не полностью. Подъемный мост был опущен и, казалось, врос в землю, но склизкие бревна на проверку оказались вполне прочными — тот, кто делал мост, хорошо умел работать с деревом. Держа наготове пистолет, я осторожно подошел к воротам, попробовал открыть... Аж два раза. Петли заржавели, дерево створок набухло, и сдвинуть их с места было, мягко говоря, затруднительно. Я, конечно, сейчас заметно сильнее среднестатистического человека, но сил моих явно не хватало. А вот небольшая калитка, которая, очевидно, служила для того, чтобы впускать-выпускать стражу, поддалась. Вот через нее я, слегка пригнувшись, и вошел под темные, сырые и пугающие своей молчаливостью своды. Там, конечно, было темновато, но обращать внимание на такие мелочи было смешно. Заклинание ночного зрения (дурак, а мог бы и в машине попробовать, а не всматриваться в дорогу до рези в глазах) сработало, и я, едва не оскользнувшись на лежащих под ногами мокрых каменных плитах, миновав пространство между наружными воротами и внутренней решеткой, сейчас поднятой и ржавой, решительно вошел во двор замка.

Двадцать лет спустя.

В последние годы у меня вошло в привычку встречать рассвет на башне своего замка. Точнее, своего главного замка — у меня их уже восемь штук, но жить я предпочитаю именно здесь. Уж больно место нравится, к тому же и обороняться здесь удобно. С недавнего времени это, кстати, стало весьма актуальным.

Вот и сейчас я стоял на самой вершине башни и рассматривал окрашенные во все цвета радуги горы. Невероятно красивое зрелище, кстати, и мало где еще можно увидеть подобное. Может, и нигде — я не знаю. Здесь-то все просто объясняется — лучи солнца попадают на склон горы и отражаются от ледника, рождая такой вот эффект, причем держится он всего несколько минут. Но, хотя и недолго можно любоваться зрелищем, все равно потом весь день чувствуешь себя на позитиве. И, вдобавок, каждый день картина эта выглядит по-своему, а значит, не может надоесть.

Разноцветные блики в последний раз полыхнули на пиках скал — и исчезли. Сразу же стало светло. Взошло, значит, солнце. Э-эх, начинается новый день. Опять работать придется. Вот бы не подумал, что у первого лица государства столько дел. Каждодневным поглощением плюшек, распиванием тонких вин и постельным героизмом в компании дюжины наложниц тут и не пахнет. Какие там наложницы! Вечером до койки бы доползти. Потому, наверное, так и не собрался завести себе даже подобия гарема, хотя, вроде бы, по статусу и положено. Иные бароны на полсотни персон заведение держат. У одного, помню, они, вдобавок, все как одна толстомясые были, вкус у человека такой, что поделаешь. Страшное зрелище... А я вон даже фаворитки постоянной не завел, случайными знакомствами, когда в город или в гости к кому выезжаю, перебиваюсь. Обидно даже. Работаешь, как конь, и какой, спрашивается, интерес? Вон, исхудал весь, живот разве что к позвоночнику не прилипает, хотя ем за троих. У нас вон все на лишний вес жалуются, диеты разные пробуют... Дятлы. Работать надо в таком темпе, как я, и живо с лишним весом проблем не будет.

— Кхм...

Я резко вышел из нирваны, но обернулся вполне спокойно. Рука, правда, лежала на эфесе длинного, узкого меча, ну да она и до того была именно там. Что поделать, за многие годы вырабатываются определенные рефлексы, в том числе и на придерживание болтающейся на поясе полосы стали. А без нее — никак, просто воспринимать тебя никто не захочет. Длинномерное оружие — это, ко всему прочему, еще и показатель статуса владельца.

Увиденное мною не было чем-то неожиданным. Субъект двух метров росту, в плечах раздавшийся настолько, что не во всякую дверь пройдет. Одет в простой, но добротный камзол, качество ткани и изготовления которого стоят больше, чем вышивка жемчугом у какого-нибудь вельможи. При этом носит он все это без малейшего признака игры, привычно и с таким изяществом, которого нельзя ожидать от эдакой громадины. Волосы черные, черты гладко выбритого лица правильные, цвет кожи чуть зеленоватый. Словом, самый обыкновенный орк. Ничего не забыл? Ах да, устрашающего вида шрам на щеке и черная повязка, прикрывающая левый глаз, но это настолько привычно, что я и внимания не обращаю. Хотя, конечно, когда дня через три после моего появления в этом мире он выполз к замку, то выглядел совершенно иначе.

Не знаю уж, почему он не умер тогда. Отряд, в котором шел этот че... орк был уничтожен полностью, а вот он выжил. Выжил и выполз, но лишь для того, чтобы умереть чуть позже. Раны загноились, пошло заражение. Мало кто из местных магов умеет лечить подобное, я вон и то совсем недавно научился, но у меня были лекарства, и антибиотики сработали, как надо. Ну и организм у орка был, конечно, могучим. Вот и появился у меня тогда первый подданный, а заодно бессменный оруженосец и наставник по фехтованию. С чего у меня случился тогда приступ великодушия — до сих пор понять не могу. Вроде бы в сентиментальности и состраданию к ближним, а также прочих такого рода грехах замечен не был. Наверное, остатки воспитания дали о себе знать. Как бы то ни было, о сделанном я за двадцать лет не пожалел ни разу.

— Слушаю, Грат. Что-то случилось?

Полностью имя орка я бы, конечно, смог выговорить, но так драть горло — это, по меньшей мере, изощренное издевательство над самим собой. Как орки умудряются произносить все эти слова с кучей несочетающихся между собой букв, я не понимаю до сих пор. Впрочем, такая проблема не у меня одного — зря, что ли, по-орочьи мало кто может вообще разговаривать. Грат это понимал и не обижался, он вообще считал ниже своего достоинства обижаться на подобные мелочи.

— Сегодня первый день лета. Ты просил напомнить.

— Спасибо. Значит, как обычно, три дня хозяйство на тебе.

Грат ничего не ответил, лишь чуть заметно склонил голову. Ну да, а чего вы хотели? Даже то, что он меня так приветствовал, говорило о многом. Орки не склоняются ни перед кем, очень уж они свободолюбивый народ. Именно за это, кстати, их на дух не переносят светлые, да и Темный властелин принял орков под свое крыло лишь потому, что их надо было кровь из носу куда-то пристроить. Это эльфы похитрее, подобострастно кланяются "и вашим, и нашим", поэтому светлые эльфы ходят под рукой Светлого Владыки, темные, соответственно, подчиняются Темному Властелину, а разницы между ними я, сколько не присматривался, так и не увидел. И вообще, у меня сложилось впечатление, что подобострастно кланяясь своим владыкам, они не только крутят за их спинами фиги, но и проворачивают какие-то свои дела. Какие? А вот хрен их знает, так далеко в проблему я не залезал. Точнее, попробовал, но чувствительно получил тогда по рукам и ограничил свое любопытство, что называется, до лучших времен.

Так что эльф, несмотря на горделивую осанку и одухотворенный вид, будет ползать перед тобой на пузе, если, конечно, ему это будет нужно. Но веры у меня к ним ни на грош. А вот орки — народ гордый, они и перед богами не склоняются. По той же причине, кстати, обращаются ко всем на "ты", и переучить их не получается. Впрочем, мне как-то все равно. Из-за этой гордости орки, кстати, и не добились ничего особенного — постоянные усобицы сильно замедляли рост численности этого народа. А куда деваться, если даже королю ихнему, случись ему забыться да наорать на подданного, вполне возможно, придется схватиться за оружие, чтобы в поединке доказать свое право командовать. Так что даже намек на поклон со стороны орка значил, по местным меркам, очень и очень многое. Тем более, когда орк этот, как Грат, представитель старинного дворянского рода.

Да-да, именно дворянского. Что тут удивительного? Если есть государство, есть король, то почему бы не быть и дворянам? Что орки, не люди, что ли? Кстати, именно люди. У нас же есть негры с черной кожей, так почему бы не быть кому-то с зеленой? И, кстати, хотя орки и крупнее большинства других рас, но отнюдь не запредельно. Вон, зайдите в любую кузницу, посмотрите на любого молотобойца — он ведь не мельче и не слабее того же Грата, а то и наоборот. Эльфы, кстати, тоже люди, жизнеспособное потомство между людьми и орками, людьми и эльфами, а также эльфами и орками совсем не редкость, причем не просто жизнеспособное, а и, в свою очередь, готовое продолжать свой род. Для меня, кстати, это было убедительнейшим доказательством, что генетически принципиальных отличий между расами нет.

Грат между тем продолжал стоять. Я тоскливо посмотрел на него:

— Ну, чего? Говори уж...

— Проблемы на границе. Пока ничего серьезного вроде бы нет, но замечены переброски войск, которых, вроде бы, не должно быть.

— Перебросок или войск?

— Ни того, ни другого.

Эта новость заставила меня задуматься. Грат — опытный воин, и раз он говорит, что есть от чего насторожиться, значит, на это стоит обратить внимание. Я вздохнул.

— Три дня потерпит?

— Думаю, да.

— Хорошо. К четырем часам подходи ко мне в кабинет, посидим, покумекаем, что к чему, основные планы составим.

Грат кивнул и спокойно отправился по своим делам. В этом он весь — огромный, невозмутимый, надежный. Сколько раз он спасал мне жизнь — и не сосчитать уже. Ладно, что у нас на сегодня? Ну, в принципе, текучка, основную часть проблем я или раскидал еще вчера-позавчера, или скинул на широкие плечи заместителей, которых у меня, считая Грата, аж трое. Стало быть, все в норме. А ну-ка, что конкретно будет? Я достал записную книжку, посмотрел, поморщился. С утра визит барона Илатиуса. Точнее, нет, не так, барон приехал еще с вечера, а утром, после завтрака, будем разговоры разговаривать. Барон дядька, в общем-то, неплохой. У меня он оказался, когда ему пришлось со своих фамильных земель быстро-быстро сваливать. Позарился на них кто-то близкий к тамошнему королю, и у барона не хватило веса, чтобы им противостоять. Правда, он попытался было вякнуть — так сразу в измене обвинили и, воспользовавшись моментом, попробовали грохнуть. Стратегически правильное решение, кстати, нет человека — нет проблемы. А если под шумок еще и наследникам, то есть, в будущем, претендентов на эти земли несчастные случаи устроить, то и вовсе замечательно. Пришлось барону собираться, хватать под мышку чад с домочадцами, сунуть в карман шкатулку с фамильными драгоценностями и делать ноги. Ну а куда ему было податься? Только ко мне, фактически, и получилось, в других местах достали бы. Я, кстати, как раз в тот момент занимался расширением территории согласно планам, согласованным с Темным Властелином и Светлым Владыкой. Кстати, последний — на редкость неприятный тип, спиной к таким поворачиваться не стоит. Однако планы планами, а хотя бы видимость приличий соблюдать надо, вот я и искал повод для начала войны. А тут барон... В общем, он принял у меня гражданство, предъявил свои права на баронство, я тут же выступил с заявлением о защите прав, свобод и собственности своих граждан — и понеслась моча по трубам. Результат был закономерным — у меня на тот момент армия была больше, солдаты лучше обучены и вооружены, маги боевые, опять же, хорошие собрались... И ничего страшного в том, что их на родине называли ренегатами, я не видел — главное, воевать умеют. Сам я, кстати, тоже не подарок, любого архимага, исключая разве что Темного со Светлым, на голой силе раздавлю. Короче говоря, барон сейчас опять сидит во главе своего баронства. Только территория баронства занимает как раз всю территорию его бывшего королевства.

Однако это все, конечно, здорово, но барона мне видеть не хотелось. Не потому, что он плохой человек, как раз наоборот, а потому, что зануда он невозможный. И не принять нельзя, так что будет у нас тяжелый и долгий, исключительно деловой разговор. Добро бы о женщинах — так ведь нет, о финансах. Самое больное у меня место, хотя, подозреваю, у всех остальных правителей тоже. И просидим мы с ним как минимум до обеда.

А после обеда, на который наверняка снова припрется какой-нибудь мелкопоместный халявщик... Хотя нет, не припрется. В обед я буду Грату последние указания раздавать, а это — разговор не для чужих ушей. Грат это понимает, и характер мой дурной знает. Стало быть, он уже сообразил, что если кто-то явится, то я его не пошлю далеко и надолго — меня для этого слишком долго злить потребуется. А раз так, то примет соответствующие меры. Поставит, скажем, на воротах доверенного лейтенанта и пару гвардейцев из службы внутренней безопасности. Ребята там крутые, безбашенные, и одним своим видом способные отпугнуть кого угодно, а уж если он им отдаст приказ "Не пущщать!"... Пожалуй, стоит самому приказать ему это, чтобы, так сказать, инициатива сверху исходила.

Итак, с обедом понятно. После обеда назначено Гарр-Шшигу. Безо всяких титулов, потому что таким, как он, титулы не нужны. Гарр-Шшиг у нас дракон. Да-да, именно дракон, здоровенный ящер, огнедышащий и с крыльями. Правда, как он летает, мне до сих пор непонятно. Слишком уж громадная туша, вроде бы аэродинамикой тут и не пахнет. Подозреваю, в драконьем полете не обошлось без магии, хотя я ее пока что не чую.

А вообще, красивое это зрелище, когда стая драконов летит, голов этак в двадцать. Точнее, это когда они на большой высоте летят — тогда красиво. Вот когда они снижаются, это уже не столько красиво, сколько жутко. Все ж таки тот же Гарр-Шшиг в длину превышает двадцать метров, и он еще далеко не самый крупный из драконов. Есть некоторые, которые и за тридцать переваливают. Правда, у драконов поговорка "сила есть — ума не надо" работает на все сто. Гарр-Шшиг умен, потому остальные ему и подчиняются, а те, которые покрупнее, чаще всего с головой не дружат. В смысле, они хоть и не дебилы, но на стратегическое планирование мозгов у них не хватает. Зато в бою такие — это что-то с чем-то!

Честно говоря, когда я общаюсь с Гарр-Шшигом, меня до сих пор оторопь берет. А ведь я с ним знаком уже пять лет, вроде бы успел привыкнуть, но все равно дракон подавляет своими размерами. Находиться рядом с ним просто страшно, и это мне, повидавшему в разы больше, чем местный среднестатистический абориген. Что же говорить про тех людей, которые не то что дракона — самолета в жизни не видели. А ведь драконы, надо сказать, очень мирные существа. Философы, пацифисты, к созерцательности склонны... Может, поэтому их так мало и осталось. Только когда люди вытеснили последних драконов в эти дикие горы, до крылатых философов дошло, что, во-первых, отступать дальше некуда, а во-вторых, струя пламени может легко поджарить рыцаря прямо в доспехах. В результате уже людям досталось на орехи, и от открытого наступления они перешли к тактике мелкого пакостничества, которое, тем не менее, давало солидные результаты. Как-никак, разорить гнездо дракона проще, чем справиться со взрослым, плюющимся с неба огнем бронированным великаном, а численность драконов такие меры подкашивали очень быстро. Тем не менее, до чего-то серьезного люди дойти не успели — как раз тут с ними случилась беда. Если конкретно, с ними случился я, и после этого жители предгорья надолго запомнили правила хорошего тона. Теперь драконы числились вроде как бы моими подданными. На самом же деле, у нас был своего рода симбиоз. Они прикрывали мои тылы в этих горах, а на них никто не смел охотиться, потому как это означало, что охотникам придется иметь дело со мной.

Ну а после того, как я разберусь со своими, так сказать, подданными, можно будет заняться тем, ради чего Грат прервал мою утреннюю медитацию. Сегодня ведь первый день лета, а значит, полностью зарядился амулет, дающий возможность путешествовать между мирами. Его мне Темный в свое время торжественно вручил. Замечательная, кстати, штука. Один минус — полностью заряжается она всего два раза в год, поэтому я и домой дважды мотаюсь — в первый день лета и в первый день зимы, на три дня. Как в отпуск, честное слово.

Что интересно, здесь прошло двадцать лет, а в моем родном мире — всего два года. Время, получается, по-разному течет, и только когда я там, его скорость стабилизируется. Три дня здесь равно трем дням там. Почему? Не знаю. Может быть, я служу для этих миров связующим звеном... Впрочем, все это только догадки — для того, чтобы нормально проанализировать ситуацию, у меня банально не хватает образования.

На этом фоне очень здорово, что я и впрямь не старею и по-прежнему выгляжу лет на двадцать пять — Темный в свое время не соврал. Это позволяет не особенно выделяться, когда я дома, хотя, если честно, и не знаю уж, где у меня дом — здесь или там. Ведь в этом мире я прожил немногим меньше, чем в том, в котором родился, а учитывая, что жизнь была куда более насыщенной, то и вовсе непонятно, какой из миров для меня более родной. Впрочем, неважно. Все равно я туда мотаюсь не только расслабиться в привычной атмосфере и посидеть со старыми друзьями, хотя и это тоже, чего уж там. Но все же интерес мой куда более деловой — я ведь теперь Проклятый Лорд, ну или Серый Лорд, как меня часто называют. А раз так, то и мыслить приходится по-государственному.

Во-первых, надо закупиться. В первую очередь мне нужны сильнодействующие лекарства. Всякая мелочь, помогающая от запоров, здесь имеется своя, и то, что сделана она не в заводских условиях, а настояна на травяных сборах, ничуть не снижает ее эффективности. Многие лекарства имеют магическую основу, и работают просто здорово — к примеру, рак здесь умеют лечить без операций. В то же время, аналогов антибиотиков и антивирусных препаратов в этом мире нет, поэтому многие болезни не лечатся. Наладив же экспорт лекарств, я обеспечил в своей стране высочайший уровень здравоохранения. Конечно, лекарства для этого надо закупать нормальные, а не подделки, но это было делом техники.

Вторую, не менее важную часть экспорта, составляло оружие. Автоматы и патроны к ним были, что называется, на вес золота, но гвардию свою мне удалось вооружить довольно прилично. Очень, кстати, серьезный был аргумент во многих спорах с местными корольками. Одного, помню, я разгромил практически в одиночку, имея с собой только десяток вооруженных нашим оружием солдат. Правда, было это в самом начале моей эпопеи, сейчас такие шутки не пройдут — методы борьбы с автоматным огнем маги разработали. Конечно, это тяжело и дорого, защитных амулетов им часто не хватает даже на старших офицеров, но все же хоть что-то. Впрочем, в последний раз я притащил сюда минометы, а до того — пару орудий, и моих будущих визави ждут неприятные сюрпризы. Разумеется, влетело мне это в копеечку, но деньги были — и у завоеванных соседей кубышки подрастряс, и дюжину новых месторождений найти ухитрился. Месторождения — это в смысле золота, серебра и камешков, не зря же книги по геологии с собой притащил. Так что нашлось у меня, на что товары первой необходимости покупать.

Еще я вожу оборудование. В первую очередь, для нефтепереработки. Нефть здесь есть, ее даже много, причем и выходы на поверхность удалось обнаружить, поэтому бензин делать есть из чего. Соорудил агрегат вроде тех, что в Чечне тамошние Кулибины мастерили, и вперед. Конечно, серьезным октановым числом моя продукция похвастаться не может, но я и машины ввожу соответствующие. Да-да, именно машины, иначе как бы я все это сюда пер? КАМАЗ, правда, в портал не протолкнуть, да и запросы к топливу и обслуживанию у этой машины серьезные, но старенькие ГАЗы проскакивают вполне, в результате чего за эти годы у меня образовался тут неплохой автопарк. Ну и станочки вожу, небольшую электростанцию построил. Так что жить можно, обустраиваюсь в этом мире я на полную катушку.

А еще у меня имелся небольшой личный интерес. Наверное, это смешно выглядит, но один день из своего ограниченного графика я посвящал именно ему. Иногда и меньше, правда, тут уж как получится, но посвящал обязательно. Если конкретно, я совершал маленькую личную месть.

Помните тех, кто меня убить пытался, и из-за которых я и вляпался во всю эту авантюру? Вот им и мстил. Разумеется, я их еще тогда, придя к ним в зал, мог грохнуть, но... зачем? Говорят, что ожидание смерти хуже самой смерти — вот пускай и мучаются. Я, наверное, немного садист. Как сказал великий Шекли, таким, как я, профессия зубного врача в самый раз будет. Может, это и нехорошо, однако от того, что я делал, ко мне приходило чувство глубокого морального удовлетворения.

Что делал? Да все просто ведь. Отлавливал кого-нибудь из той компашки и предлагал ему поединок. На мечах, разумеется. Если он отказывался, я его просто рубил, если же нет... Что же, у него был шанс справиться со мной. Что характерно, никто пока не справился. Наши крутые реконструкторы на деле оказались мелочью пузатой, а то, что они умели, было и не умением вовсе, а так, выпендрежом. В меня же Темный заложил очень хорошую базу. Правда, когда все только начиналось, умом-то я понимал, что надо делать, а рефлексов не было, но и без дела не сидел. Тренировался, вначале с Гратом, а потом и с другими. Разумеется, в первый раз я был против него словно котенок, но потом "наследство", данное мне Темным, сработало, и сейчас я мечник первоклассный. Не гениальный, нет, есть здесь ребята и покруче, но все же и стыдиться мне нечего. А главное, достойного уровня достигнуть удалось всего месяца через три, и с тех пор я продолжаю совершенствоваться. Так что шансы у моих противников в том мире, скорее, теоретические. Тем не менее, они есть, а если бы ребятки тренировались серьезнее, то со временем они возросли бы еще больше. Все честно. А если им лень, это только их проблемы. Вот и кладу я каждый раз по одному, а остальные об этом знают и боятся.

Самое интересное, что никто из этой компашки, которую я такими темпами скоро в ноль сведу, искренне не понимает, от чего у меня к ним претензии. С их точки зрения они были в своем праве — бросились защищать товарища (ну, это логично, кстати), порубили какого-то спившегося типа, отброс общества и все такое... И с чего он, этот отброс, решил, что какие-то права имеет? Ну, а теперь я искренне недоумеваю, что у них за завихрение в мозгах. Наверное, все же выпадение из реальности и увлечение прошлым на них так подействовало. Психика там у этих дятлов неокрепшая, да еще доставшиеся на халяву, от богатых родителей, деньги шальные голову вскружили... Ладно, может, со следующим и поговорю еще по душам да закончу вендетту. А может, и нет — как настроение будет.

Впрочем, это все вечером. Сейчас же у меня были совсем другие задачи, и первой из них был, разумеется, завтрак. Самое что ни на есть важное дело, ну, кроме обеда и ужина, разумеется. Именно этим я и занялся, для чего спустился в малую трапезную.

В принципе, мой завтрак являлся совмещением двух традиций — нашей и местной. Здесь принято завтракать с чувством, с толком, с расстановкой, не торопясь, сервируя стол и подавая несколько перемен блюд. Почти священнодействие, право слово. У нас все проходит заметно быстрее, чуть ли не на бегу. Может, и не у всех, конечно, но у меня дома, помню, на работу собираешься, бутерброд в рот запихал, кружку кофе влил, стараясь не обжечься, не облиться и не подавиться, и вперед, в атаку! Родная фирма ждет трудовых свершений!

Будем говорить честно, лопать на бегу мне еще дома надоело, но и позволить себе тратить каждый день по два часа ради завтрака тоже не было никакой возможности. Пожалуй, только здесь я понял, какой это ценный ресурс — время. Его мне попросту не хватало ни на что. Точнее, вначале-то хватало, но когда хозяйство разрослось до неприличных размерах... Ладно, не будем о грустном. В общем, завтракал я около получаса, одновременно принимая доклады своих помощников. Они, кстати, тоже завтракали — как я уже заметил, совместная трапеза сближает людей не меньше, чем совместная работа. А учитывая, что с ними со всеми мне пришлось и из одного котелка в походах есть, то фраза про пуд соли уже не кажется фигуральной.

Кроме меня, на завтраке обычно присутствуют трое. Иногда, в виде особой милости, приглашаем еще кого-нибудь, но это очень редко — возможность коснуться нашего внутреннего круга не стоит девальвировать. Вот и сейчас за столом были только свои, и они ждали меня. Были у нас свои, неписанные правила, сложившиеся в тех же походах, и одно из них гласило: пока не сядут все, трапезу не начинаем. Конечно, иногда кто-то отсутствовал по уважительной причине — болел там, или был в отъезде, но в остальном этот обычай мы соблюдали неукоснительно.

Отсалютовав товарищам, я плюхнулся в кресло (умеют здесь делать мебель, не то что у нас), и как по команде небольшое помещение наполнилось лязганьем челюстей — четверо крепких мужчин с аппетитом ели. Кстати, вот еще одно отличие. Здесь питаться у дворян принято в залах, которые поражают своими габаритами. Телеги разъедутся, случись что, запросто, а у некоторых и кареты проедут, а между ними армейская колонна маршем пройдет. Только вот мне, к примеру, неуютно сидеть за столом, на котором можно устраивать военные маневры, а за солонкой надо посылать верхового. Нет уж, престиж престижем, а уют уютом, поэтому у меня столовая была квадратов сорок, не больше. Естественно, парадная зала была куда солиднее, но узким кругом мы все предпочитали собираться именно здесь.

Разговоры начались, когда голод был уже утолен, и интересы собравшихся сместились в сторону кофе. Первым докладывался, как всегда, наш финансист. Почему он? Да потому, что прежде, чем что-либо делать, желательно все же знать, какими средствами ты обладаешь для реализации своих желаний. С таким подходом собравшиеся были, в общем-то, согласны, и потому возражений не возникало.

Финансами заведовал Арин. Полное имя, кстати, у него было Аринидэтиэль, но это имя спьяну так сразу и не выговоришь, поэтому мы его слегка сократили. Ну ладно, ладно, не слегка, а очень серьезно укоротили, но Арин не обижался, хотя и принадлежал он к породе светлых эльфов, которые в подобных вопросах обычно были весьма щепетильны. Правда, к этому народу он принадлежал всего лишь наполовину, по отцу, на что, не допуская двойного толкования, указывали буквы "ти" перед "эль". Именно поэтому эльфы его своим и не считали. Будь он полуэльфом по матери — тогда да, никаких проблем, во всяком случае, формальных. У эльфов род велся по женской линии, что бывает, когда в незапамятные времена мужчин выбивают в войнах, и женщины, чтобы род не прервался, вынуждены спать с кем попало. Исходя из этого, о расовой чистоте эльфов без усмешки говорить я не мог, но сами они предпочитали не распространяться о прошлом своего народа. Ну да пес с ними. Главное в данном конкретном случае что? Арин — он сын эльфа и человеческой матери и, по обычаям эльфов, должен был с ней и остаться. В обществе, где царит матриархат, с подобным не поспоришь.

Ну что же, должен — и должен. Никакой трагедии в этом, собственно, и не было — отец его бросать не собирался и финансово мать поддерживал. Только вот однажды, во время эпидемии банального гриппа, мать умерла. Ну да, бывало и такое. Это сейчас, когда я антивирусные препараты тоннами ввожу, проблема несколько потеряла свою остроту, а еще недавно здесь такое, бывало, творилось — у-у-у!

После смерти матери отец сына все же забрал к себе, но все равно отношение к мальчишке было такое, что сородичей он возненавидел люто. Особо распространяться о том периоде своей жизни Арин не любил, но, судя по тому, что повзрослев и уйдя во взрослую жизнь он начал не только жить отдельно, но и сторониться эльфов, пришлось ему несладко. А со мной он познакомился случайно. Это было как раз, когда я только-только начал создавать свою державу. Мы тогда с Гратом и небольшим количеством вооруженных автоматами солдат захватили столицу одного вшивенького королевства. Вот просто взяли — и захватили, благо патронов взяли с избытком. А в тот день как раз праздник случился, и его кульминацией должна была стать торжественная казнь государственных преступников. Тогда Арин и попался мне на глаза. Честно говоря, удивлен я был несказанно — обычно ушастые своих не сдают, зубами за них грызться готовы, а тут... Сидит в клетке самый натуральный светлый эльф, во всей своей красе. Кстати, насчет ушей. Я, когда эльфов увидел, сразу понял, с кого старик Толкиен этот народ списывал...

В общем, поговорил я тогда с осужденным — да и решил, что талантами разбрасываться не стоит. Поручил ему деньгами заниматься, и ни разу не пожалел. А когда привез из своего мира несколько книг по экономике, Арин их прочитал с нереальной скоростью, после чего развернулся вовсю.

Эльфы контролировали практически всю банковскую систему этого мира, и на этом поле бороться с ними, казалось, было нереально. Тем не менее, Арин сумел организовать наш государственный банк таким образом, что ушастых шустриков мы попросту выжили. Финансово выжили, поставив на грань разорения. А потом, когда Арин ухитрился организовать в столице Светлых финансовую пирамиду, да такую, что, когда она все же рухнула, все Светлые, а частично и Темные Земли целый год колбасило, я понял, что у Мавроди появился конкурент. И, главное, когда выяснилось, что в пирамиду вложились и многие королевские дома, скандал поднялся до небес. В результате Арину было теперь небезопасно появляться в соседних с нами странах, на что он смотрел, в общем-то, наплевательски, прекрасно зная: случись что — мы от тех королевств, где на него посмели руку поднять, камня на камне не оставим. Остальные это тоже понимали, а потому в бессильной ярости скрипели зубами, но вякать не решались, как бы их при этом ни колбасило, сосисило, паштетило и шпротило.

Темный со Светлым тогда высказали мне очень много новых и интересных слов и их сочетаний. Правда, успокоить мне их удалось довольно легко — просто сказал, что для исполнения их планов на меня деньги на развитие сейчас все равно нужны, и я получаю их так, дабы не залезать в кубышку своих благодетелей. Тут, кстати, пришлось потупить глаза, шаркнуть ножкой и пояснить, что не хочу их обременять и все такое... Блин, они чуть ли не прослезились, похлопали меня покровительственно по плечу да и свалили. Болваны! Да те деньги, что у них в сокровищницах скопились, так и будут там лежать мертвым грузом еще неизвестно, сколько лет, а то, что я получил в результате этой аферы, вырваны из их экономики и в результате тормозят развитие подвластных им стран. Ладно, недостаток понимания — это только их проблемы.

Вторым, опять же, по заведенной традиции, докладывался Бенедикт. Он у нас тоже полукровка, и тоже наполовину человек. Правда, на другую половину он гном, что наложило серьезный отпечаток на его внешность. Если Арин у нас высокий и худощавый, то Бенедикт, напротив, приземистый и настолько широкоплечий, что рядом с ним Грат должен испытывать острый приступ комплекса неполноценности. Кстати, гномы, обычно, как раз наоборот, шириной плеч не отличаются. Слишком широкие плечи мешают под землей, и потому гномы, как правило, не только мелковаты ростом, так еще и узкоплечи. Да и вообще, от фэнтезийных персонажей настоящие гномы отличаются сильно. Даже бород у них нет — так, ерунда, три волосинки в шесть рядов. Вдобавок, эта ветвь человеческого рода слишком долго была отрезана от остальных, и среди "чистокровных" гномов наблюдалось банальное вырождение. Но вот когда какой-нибудь заезжий молодец вливает им порцию свежей крови... Да, результаты в этом случае внушают уважение, и Бенедикт живой тому пример. Кстати, и борода у него густая и буйная, чем он несказанно гордится. И, в отличие от эльфов, гномы не только не страдают излишним снобизмом по отношению к другим народам, но и сами стремятся с ними тесно общаться. Причем именно тесно — традиция подкладывать путешественникам в постель своих молодок у них существует давно. Как и у многих северных народов в моем родном мире, кстати. А что делать — кровь-то обновлять надо, иначе и вымереть недолго.

Так что назвать Бенедикта сирым, убогим да жизнью обиженным ни у кого бы рука не поднялась. Да и вообще, такой сам кого угодно обидит, а встретишь его поздно вечером в узком переулке — со страху помрешь, лишь только его бороду да всклоченную шевелюру увидишь. Расчесывал Бенедикт только бороду, как я подозреваю, из принципа, поэтому волосы его напоминали хорошенько разворошенную копну. В отличие, кстати, от Грата и Арина, которые предпочитали собирать их в хвосты на затылке, модники хреновы. Пожалуй, меньше всего с волосами в нашей команде проблем было у меня, потому как по сохранившейся еще с того мира привычке стригся я коротко. По местным меркам это было не совсем привычным, но мне было плевать.

Бенедикт, как и положено гному, заведовал у нас наукой и производством. А чем еще заведовать гному, пусть даже и половинчатому? Сельским хозяйством, что ли? Да они отродясь в своих пещерах ничего страшнее грибов не выращивали, наркоманы хреновы. Как воины, надо сказать, тоже не блистали — силой да габаритами не вышли. Магами тоже были ниже среднего, и то, в основном, предметной магией увлекались, где математически точный расклад предметов значит больше, чем собственные силы. А вот в механике, как по всем канонам и положено, коротышки весьма преуспели, поэтому нашему полугному, что называется, и карты в руки.

Кстати, он к нам попал несколько иначе, чем остальные. Дело в том, что гномы традиционно считались светлыми, но подчиняться соответствующей инстанции не желали. Засели под своими горами и посылали всех далеко и надолго. Их понять, кстати, можно было — на хрена, спрашивается, платить налоги непонятно кому, если они и без того за счет торговли закупят все необходимое, а в защите тем более не нуждаются. Кто не пробовал штурмовать гномьи пещеры — тот не поймет, а ведь там можно положить любую армию, не продвинувшись ни на шаг.

Светлому Владыке такие строптивые подданные никуда, что называется, не упирались, поэтому он договорился с Темным Властелином, и вместе они устроили гномам маленький геноцид. Очень просто устроили, кстати — просто запретили своим подданным торговать с ними. Конечно, полностью перекрыть торговлю не удалось, но широкая река официальных поставок сменилась жиденьким ручейком контрабанды, и цены на продовольствие у гномов взлетели до небес. Честное слово, налоги платить было бы выгоднее, но гномы — народ редкостно упертый.

Тем не менее, им повезло — как раз за два года до начала этих событий в этом мире появился я, Темный со Светлым меня активно накачивали, дабы я соответствовал статусу "всеобщей угрозы", и под моей рукой уже ходило два карликовых королевства. Вряд ли владыки мира рассчитывали на то, что я вступлю с гномами в какие-либо переговоры — расстояние между их горами и моими землями было слишком велико. Однако, как оказалось, разветвленность и протяженность сети подземных коммуникаций гномов они, похоже, даже не представляли. Ну а дальше они сделали то, что хуже любого преступления — они допустили ошибку, не проведя сканирования местности, и результат такой халатности был соответствующим.

Одон из разведывательных штреков гномов вышел на цепь карстовых пещер, которая тянулась на несколько сотен километров. Вода, пробив дорогу в известняке, проложила гномам путь к окраинам одного из моих королевств, и в результате отважные разведчики во главе с Бенедиктом, после долгих мытарств, угодили ко мне на прием. Ну а я своего не упустил, и теперь гномы ходят под моей рукой. Урок, преподанный им Светлым Владыкой, они усвоили хорошо, и в сепаратизм больше не играют, во всяком случае, я ничего об этом не знаю. Ну а я получил основу для создания промышленной базы и стабильные поставки сырья, что мне, в принципе, на тот момент и требовалось. Ну а Бенедикт, пока шли переговоры, сновал туда-сюда, обеспечивая движение караванов, и так, незаметно, вписался в нашу жизнь.

Последним докладывал Грат. Он у нас занимался силовыми вопросами — все же профессиональный военный. На нем была армия, полиция и вопросы, связанные с вооружением. Я же в этом квартете занимал нечто вроде поста координатора, ну и за магию, естественно, отвечал. Не скажу, что был таким уж продвинутым магом, сила еще не значит мастерство, но из нас четверых я был единственным, кто хоть что-то в этом смыслил. Точнее, нет, не так. Смыслили все, но все по чуть-чуть. Грат магию когда-то изучал, это входило в стандартное образование любого дворянина, однако орки магическими способностями не отличались никогда, и разжечь костер или там создать простенькую иллюзию было, фактически, пределом его возможностей. Бенедикт, как и положено гному-разведчику, знал азы предметной магии, а Арин, хотя его никто, никогда и ничему не учил, на инстинктивном уровне владел магией леса. Совсем немного, но владел — эльф, что поделать, это у них врожденное. На фоне подобного сборища недоучек я со своей силищей и способностью при нужде испепелить небольшой город выглядел крутым по самое не балуйся, вот и пришлось взять магию на себя. А ведь, честно сказать, в теории я дуб дубом, знаю то, что мне когда-то вложили Светлый с Темным, ну и еще вершков то там, то здесь нахватался. В общем, та еще у нас инвалидная команда получилась. Даже удивительно, что меня все так боятся.

Хорошо еще, в плане религии мне повезло. Религия тут, скажем так, имеется, но именно что имеется. Она есть, целый пантеон богов в наличии, но поклоняются им как чему-то абстрактному, на каждодневные реалии не влияющему. Ничего подобного тому, что творится у нас, где церковь откровенно зажралась и понтуется со страшной силой, активно пытаясь врасти во властные структуры, нет, и влиянием служители местных богов не пользуются. Ничего удивительного, имеются живые воплощения добра и зла, в смысле Темный со Светлым, а они конкурентов не любят и потихоньку их поддавливают.

Сегодня, правда, все доклады были короткими. А что тут докладывать? Все знают, что я планирую съездить в свой мир, давным-давно обговорили нюансы, так что этот разговор, скорее, дань традиции. В общем, большую часть времени посвятили не деловым разговорам, а обычному мужскому трепу. В частности, обсудили прелести красоточек из недавно приехавшего в долину с гастролями театра, и пришли к выводу, что у кордебалета все очень ничего. В смысле, все, что положено, имеется, и на положенных местах, есть за что подержаться. А вот их прима как-то не очень — возраст, однако, и нечего в полтинник молодиться и в откровенных платьях расхаживать, под Пугачеву косить. Потом разговор как-то плавно перешел на придворных дам, а потом, в который уже раз соскользнул на то, что невместно Серому Лорду быть неженатым. Пора, мол, начинать соответствовать высокому статусу, и все такое. Я отшутился, едва удержавшись от того, чтобы не послать этих сводников далеко и надолго. Умом-то я понимал, что доля правды в их словах есть, но чем активнее меня к чему-то подталкивают, тем сильнее я сопротивляюсь. Дурная, наверное, привычка, но поделать с ней я ничего не мог.

Но вот завтрак закончился, народ разошелся по своим кабинетам, пришла пора зачищать хвосты, в смысле, проводить последние встречи перед отбытием в командировку. Вначале — барон, потом — дракон... С обоими, кстати, было ожидаемо. Барона, несколько запустившего дела вследствие увлечения очередной молоденькой пассией и, в результате, пролюбившего бюджет, пришлось малость приструнить. Ибо нечего выпрашивать деньги у федерального центра, чтобы прикрыть собственные ошибки. Сам натворил дел — сам и исправляй. С драконом тоже проблем не возникло — в принципе, надо было просто согласовать кое-какие моменты, и все. В результате я освободился даже чуть раньше, чем планировал.

Досрочно отправиться в командировку мне, правда, не дали. Пришел Грат с экстренным докладом — как оказалось, Светлые отправили ко мне очередную команду ликвидаторов. Это нормальный процесс, что Светлый, что темный, периодически отправляют друг к другу, а после моего появления, и ко мне, команды наемников, целью которых официально является искоренение мирового зла. В смысле, усекновения конкурента на голову. Реально задача этих людей чуть иная — они должны продемонстрировать народу, что борьба со злом идет полным ходом. При этом они убеждены, что идут на святое дело, жертвуют собой во имя добра, вот только цели добиться им не суждено. Объекту покушения все известно заранее, таковы уж правила игры, и команду, когда раньше, когда позже, перехватывают, а потом участников покушения торжественно казнят. Способ казни зависит от настроения и фантазии "спасенных" владык, но всегда он долгий и мучительный. Впрочем, иногда команды достигают цели. Как правило, это происходит, когда объектом покушения является какая-нибудь шестерка, местечковый король или там герцог. Фигура, которую уберут с доски, заранее согласовывается игроками, и опять же, это позволяет убрать неугодных, сделав их героями и мучениками, а заодно уж поддержать веру своих народов в могущество соответствующего владыки.

Я в этой игре, кстати, тоже участвовал. Единственно, сам команды не посылал — мне это претило, не люблю я своих подставлять. Впрочем, это тоже соответствовало моей роли в спектакле — могучий, но недалекий и не очень умный враг. Во всяком случае, воспринимали меня обыватели именно в таком качестве, и их отношение начинало меняться, только когда я завоевывал их королевства и они вдруг обнаруживали, что жизнь-то стала и сытнее, и спокойнее. Так что появление очередной команды было делом, можно сказать, обыденным.

Единственный момент, который мне не понравился, заключался в том, что на этот раз меня не поставили в известность заранее, как и положено, за две недели. Впрочем, мало ли, могли и задержаться по какой-то причине. А может, кто из вассалов Светлого Владыки самодеятельность проявил. В любом случае, команду заранее обнаружила разведка — Грат, опять же, под впечатлением книг, которые я притащил из своего мира, задался целью создать профессиональную разведсеть, и преуспел в этом. Команде до границ еще топать и топать, а нам уже известны и численность, и подготовка, и даже чуть ли не имена любимых бабушек. Словом, беспокоиться не о чем. Ну а раз команда пошла неофициально, то если меня не поставят в известность, ее членов банально перережут еще на границе. Тихонечко положат всех, чтоб никто не знал, да и делу конец.

Поблагодарив Грата и обсудив с ним мероприятия по перехвату убийц-дилетантов, я, наконец, отправился вниз, в подвал. Там и располагался амулет, открывающий портал на мою Родину. Заодно там же заранее были сложены золото и камни для обмена — я не люблю в последний момент метаться, как в задницу укушенный. Сейчас я спускался к амулету неспешно, налегке, еще раз прокручивая в голове список того, что мне требовалось купить и думая, не забыл ли чего.

Помещение, в котором располагался амулет, не поражало роскошью. Скорее, оно поражало утилитарностью — самый обычный подвал, разве что с пандусом, по которому мог выехать отсюда грузовик. Стены ровные, добротные, сложенные из крупных глыб серого гранита и способные выдержать любое направленное извне хамство. Ворота на выезде — четверть метра хорошей стали. Словом, крепость в крепости. Единственно, размеры были, что называется, с запасом, но ничего удивительного в этом не было — я рассчитывал все же рано или поздно протащить сюда что-нибудь более серьезное, чем грузовик. Тот же танк, к примеру. Конечно, для этого требовалось повысить мощность амулета, но у меня имелись на этот счет определенные соображения. Кстати, БТР один я уже как-то протащил, и он стоял теперь в дальнем углу гаража — еще один сюрприз для тех, кто захочет без разрешения попасть в замок или еще каким-то образом испортить мне послеобеденный отдых. Но это, как говорится, последний резерв ставки, тем более что один-единственный крупнокалиберный пулемет, при всем моем уважении и восхищении его возможностями, погоды не сделает. Хотелось все же чего-то помощнее и, желательно, серийное, чтобы потом с запчастями проблем не было.

Амулет на первый (да и, если честно, на второй тоже) взгляд больше всего напоминал невзрачный сероватый кристалл. Я такие не раз находил, когда по горам гулял — самый обычный горный хрусталь, причем неважного качества. Бывало, целые друзы под сотню килограммов весом попадались. И ведь не скажешь, что в этом камне едва в полкило весом скрыта мощь, вполне соизмеримая с небольшой атомной бомбой. Сейчас амулет лежал в стеклянной витрине, таких вдоль стен располагалось несколько десятков. Официально я увлекался коллекционированием камней. Кстати, я и впрямь увлекся этим делом, но это было потом. А в самом начале идея была сколь проста, столь и эффективна: чтобы хорошенько спрятать вещь, надо положить ее на самое видное место. Вот я и положил амулет среди кучи других камней самых разных форм и размеров, среди которых он просто терялся. Не зная, что конкретно ищешь — хрен найдешь.

Неладное я почувствовал, когда взял амулет в руки. Нет, он ничуть не изменился, однако вел себя в этот раз совсем не так, как положено. Обычно на мое присутствие он откликался мягким, чуть покалывающим руку теплом, словно котенок на ласку хозяина, и начинал светиться чуть заметным зеленым мерцанием. Сейчас же он оставался мертвым, хотя я видел — энергии внутри кристалла более чем достаточно. Что такое?

Вариантов было два. Или внезапно пропали мои способности к магии, или кто-то решил мне помешать, нарушив связь с амулетом. Первое я отмел сразу же — просто создал маленький пульсар. Он у меня получился такой же, как всегда, без малейших проблем — простенькое заклинание, его обычно показывают ученикам. Таким можно отбиться, к примеру, от разбойника, звезданешь раз — и от него одни штаны останутся. Против мага пульсар, в общем-то, бесполезен, слишком легко его отбить. Другое дело, он мне нужен был исключительно как тест и, пройдя его, я тут же впитал игрушку обратно — и чтобы не разрушить ничего случайно, и энергию зря транжирить жаба давила. Итак, кто-то мешает. Или что-то, но в последнее верится с трудом — в этом мире не существует ничего, способного бороться со мной на равных. А вот кто-то есть, даже двое, и эти двое мне не то что равны — они меня превосходят. Теоретически, разумеется, проверить кто кого сделает на практике я еще не успел и, честно говоря, в обозримом будущем не собирался.

Расклады мне не понравились абсолютно. Кто бы мне не мешал, этот кто-то был как минимум опасен, и настроен явно недружественно. Итак, кто — Темный или Светлый? Или оба вместе? Равновероятно, кстати. Ну-ка, подумаем. С одной стороны, амулет мне дал именно Темный, стало быть, он свою игрушку и сломает, если что, без проблем. Или, как вариант заблокирует. А с другой стороны, кто ее сделал я так и не понял. Может, и Светлый, а может, еще кто-то... Стоп. А что там мне Грат недавно говорил? Светлый направил ко мне убийц. И не предупредил, козел. Вполне возможно, появление этой группы и неработающий амулет взаимосвязаны... Ну что же, возможно. Зачем блокировать амулет? Да чтобы не сбежал. Правда, к чему такие сложности, мой пытливый ум понимать упорно отказывался — лично я в такой ситуации предпочел бы дать противнику уйти в другой мир и заблокировал проход обратно — не так это, если вдуматься, и сложно, а жертв будет однозначно меньше. Хотя, может, им моя голова для торжественного сожжения нужна... Как все красиво складывается. Слишком просто, чтобы быть правдой. Хотя, с другой стороны, жизнь вообще проще, чем может показаться, и не надо считать Темного или Светлого гениями интриги. Они, если вдуматься, столько время играют против уступающих им в классе местных королей, что просто обязаны начать деградировать. Выводы? Вывод прост, надо срочно начинать готовиться к обороне, а параллельно смотаться к Светлому самому, инкогнито, так сказать. Все же собственный взгляд может быть в такой ситуации предпочтительнее орды шпионов.

Как всегда, приняв решение, я успокоился. Это у меня всегда так было — психологически сложнее всего мне поставить себе цель, а как поставил, так топай в ее сторону и топай с упертостью носорога. Главное в этом деле — не перестараться и ставить перед собой реальные цели, а то можно заехать так далеко, что сам не рад будешь. Вот поэтому, вернув себе душевное равновесия, я зашагал вверх по лестнице — как оказалось, только для того, чтобы примерно на середине столкнуться с Бенедиктом.

— Командир... Коля, у нас проблемы.

— А точнее? — спокойно поинтересовался я. Конечно же, в свете нынешней ситуации вот только проблем мне и не хватало, но показывать этого не следовало. Разумеется, никого я этим демонстративным спокойствием не обману, ребята знают меня, как облупленного, но все равно уверенный тон и неспешные движения подспудно будут действовать на них, заставляя немного расслабиться. И это хорошо — любую проблему надо встречать с трезвой головой, а если кипешевать почем зря, то добьешься только испорченных нервов, но проблему не только не решишь, а, скорее, усугубишь. — Что там у нас случилось? Ночь-улица-фонарь-аптека, пиф-паф, и нету человека?

— Чего? — Бенедикт явно не понял. Выражение лица у него при этом, кстати, стало абсолютно бесподобным, и я с трудом удержался, чтобы не заржать в голос. Пожалуй, и заржал бы, если бы не знал импульсивный характер нашего министра легкой, средней и околовсяческой промышленности.

— Не бери в голову. Так что у нас случилось?

Оказалось, и впрямь случилось. Причем то, чего я не ожидал, да и все остальные тоже. Если коротко, прекратила действовать магия. У всех прекратила, внезапно и резко, причем как обычная, так и предметная. А вот это, кстати, было уже не только неприятно, но и абсолютно непонятно — такого раньше просто не было. В смысле, никогда не было, человек либо владел магией, либо не владел, третьего не дано. Слабенького мага еще можно было лишить сил, обвешав подавляющими амулетами, но только на время, и магия при этом никуда не девалась, ее просто не удавалось применить. Стоп, никуда не девалась... Амулет-то был заряжен, но не работал. А я...

Пульсар произвел на Бенедикта должное впечатление, и он немедленно умчался проверять, что, где и как. А еще через два часа можно было подвести первые итоги. Магия и впрямь исчезла. Вся. Ни у одного, даже самого сильного из наших магов не получалось сотворить даже простенького заклинания. Амулеты были в порядке, просто не работали. Все мое было при мне, без малейших изменений. Почему так произошло, по-прежнему оставалось неясно. Ну что же, как ни крути, медлить было теперь нельзя.

Когда я изложил товарищам свои соображения, то единодушного одобрения с их стороны не заметил. Протестов, впрочем, тоже — все трое прекрасно знали, что, приняв решение, я не отступлю, отговаривать меня бесполезно, а любые аргументы произведут эффекта не больше, чем горох на крепостную стену. Разве что связать меня попробуют... Ню-ню, мага такой силы, как я, остановить, мягко говоря, затруднительно, а сейчас, когда других магов вокруг просто нет... Единственно, пожалуй, серьезным было их мнение по поводу того, что меня пристукнут. Не факт, конечно, но вероятность имеется. Относились же к этому мои товарищи крайне отрицательно — и потому, что у нас с ними, как ни крути, были все же дружеские отношения, и из насквозь прагматичных соображений. Как-никак, я тут был символом, а символы значат очень многое. Исчезну я — они, конечно, и без меня государство вытянут, но будет им это сделать очень тяжело. Однако тут у меня имелось серьезное возражение — честно говоря, очень уж сильны были подозрения, что в лобовом бою я могу оказаться как минимум не слабей того же Светлого. Конечно, в мастерстве уступаю, тут уж к бабке не ходи, а вот в лобовом бою, когда сила на силу, вопрос открытый. А Светлый... Он не дурак, нет, но он больше всего напоминает наших кухонных интеллигентов. Понтов выше крыши, уверенности в собственной значимости еще больше, но перед силой и наглостью пасует. Стало быть, нужен жесткий наезд, и другим вариантом, кроме предложенного мной, является открытая война. К войне же мы сейчас не особо готовы, и, даже если не вмешается Темный, а нам удастся победить, то потери в наших войсках будут колоссальными. Терять же своих людей я не собираюсь, лучше рискнуть самому, чем писать похоронки. Да, так и есть, я предпочту рискнуть самому, чем рисковать своими людьми, ни для кого такие расклады уже давно не секрет. Этот аргумент я и выложил, после чего посоветовал всем отдохнуть и не забивать голову, а сам отправился готовиться к предстоящей миссии. Словом, уже на следующий день, рано утром, я в сопровождении небольшого отряда гвардейцев ехал к границе земель Светлого Владыки.

Неделей позже.

Городок Малые Грязевцы был, надо сказать, самым обычным, ничем не примечательным населенным пунктом тысяч на пять населения. Название городу подходило как нельзя больше — улицы немощеные, а почва глинистая, поэтому стоило даже самому легкому дождику окропить эту землю, как пройти по городу, не намотав на ноги минимум по пуду грязи, становилось, мягко говоря, затруднительно.

Расположенный километрах в сорока другой город, Большие Грязевцы, к слову, давно уже избавился от подобных недостатков, обзаведясь дощатыми мостовыми. Насколько я знал, горожане там уже давненько подумывали о брусчатке и, скорее всего, скоро воплотят эти мысли в конкретные дела, благо денег в городской казне хватало. У меня ведь не только налоги маленькие, но и за взятки, откаты и тому подобные "шалости", являющиеся фактически традиционными в соседних государствах, положено вешать за шею. Поразительно, как много было людей, которых в самом начале моего правления это возмущало. Как-никак, я ломал устоявшиеся, отцами и дедами завещанные расклады. Ну, ломал и ломал, за словесное возмущение, если только оно не являлось оскорблением лично мне, то есть, в моем лице, и всему государству, не полагалось абсолютно ничего. А вот за любые конкретные действия, вроде битья окон или попытки бунта, наказывал я сурово. Народ постепенно уяснил правила игры, и теперь выпускал пар исключительно сотрясая воздух, а я тем временем боролся с коррупцией при помощи веревки и мыла. Нельзя сказать, что побеждал, эта гидра, кажется, неистребима, но аппетиты чиновники все же поумерили, а значит, и денег на всякие нужные проекты стало оставаться заметно больше.

Однако брусчатка, поневоле заставляющая вспомнить, что "булыжник — оружие пролетариата", планировалась совсем в другом месте. В Малых Грязевцах же до подобной роскоши было еще расти и расти. Пока же единственной достопримечательностью города был неплохой собор, посвященный какому-то божеству местного значения. Какому, я даже не стал уточнять — пантеон этого мира для меня все еще густой и дремучий лес, не в последнюю очередь благодаря тому, что я даже не пытался вникнуть в его хитросплетения. Ну не интересовали меня чьи-то там боги, тем более что от них я не видел ничего — ни хорошего, ни плохого. К тому же, он бесполезнее и запутаннее, чем даже у древних римлян, а уж та голоногая братия прославилась, в числе прочего, еще и тем, что по извечной привычке грабить ухитрилась загрести себе кучу богов от завоеванных народов. Не знаю, зачем — наверное, для коллекции. Хотя, надо сказать, местные святоши владели кое-какими фокусами. Сами они называли их чудесами и помыслами божьими, но, на мой взгляд, это была самая обычная магия, причем не особенно мощная. Впрочем, это у рядовых священников не особенно, а пришлось мне как-то в самом начале карьеры с одним настоятелем храма схлестнуться, так он меня как щенка гонял. Я его, кстати, через несколько лет, когда достиг определенного уровня, сумел переманить к себе на службу, он у меня теперь первосвященником работает, и заодно в Академии молодым адептам основы боевой магии преподает. И, кстати, бабник жуткий, да и выпить не дурак, так что святостью вроде как и не пахнет. Зато колдует по-прежнему хорошо, так что мое мнение о местных богах после общения с ним отнюдь не улучшилось. А тот факт, что "чудеса", которые творились в храмах, исчезли одновременно с тем, как заглохла магия, еще раз подтверждало их приземленную сущность.

Тем не менее, собор в этом городе был и вправду хорош. Почти как у нас, в России, причем не новоделы, а старые храмы, построенные во времена, когда вера была верой, а не хождением в церковь, и священники действительно старались помочь людям, а не стригли бабло. От них веяло каким-то величием и, одновременно, умиротворением. Поразительно, но от этого конкретного собора исходили такие же эманации.

Но эманации эманациями, а моим, выражаясь политкорректно, гостям от них было не легче. Ну, тут уж, как говорится, кина не будет — Кинчева прибили. А что делать, кому сейчас легко? Вот и сидели эти четверо в глубоком, сыром подвале, самом мрачном, какой подчиненные Грата только смогли найти в этом захолустье, и неспешно дозревали. А что с ними еще делать, спрашивается? Пряниками кормить? Тем более что на них у меня были свои планы.

Эта четверка и была той командой, которую Светлый послал для моей ликвидации. Те еще субчики, кстати. Крепкий мужик со шрамом на всю щеку — очевидно, воин. Когда их брали, он, хоть и был в тот момент без доспехов, сумел оказать сопротивление. До меча, правда, не дотянулся, но троих ранил, к счастью, не смертельно, и еще одному сломал ногу. Рядом с ним широкоплечий, но худощавый парень — маг, правда, неопытный. Да и то, что магия перестала действовать, подействовало на него, как удар пыльным мешком из-за угла. Сопротивление он, правда, тоже оказал, но вялое и совершенно несерьезное. Следующей была девушка — высокая, пожалуй, всего на пару сантиметров ниже меня, белобрысая, очень худая. При ней, кроме оружия, обнаружились какие-то пахнущие аптекой банки-склянки и, вдобавок, целый набор таблеток, которые я сам и завозил в этот мир. Как они к ней попали? А хрен ее знает, лекарства, пусть и в ограниченном количестве, я экспортирую, и купить их не составляет труда — были бы деньги. Очень большие деньги, надо сказать. Это для своих у меня лечение доступное, а за границу — простите, нет. Так или иначе, скорее всего это был их походный целитель. Ну и еще один парень, шустрый такой, с длинными руками и тонкими подвижными пальцами. Как ни удивительно, несмотря на дистрофичный вид, крайне опасный — ухитрился спрятать нож, да так, что его не обнаружили при обыске, а потом, серьезно порезав двоих конвоиров, едва не сбежал. Правда, сейчас у него прыти немного поубавилось — один из конвоиров все же сумел выстрелить ему вслед из арбалета, удачно прострелив парню ногу, а потом им на помощь подоспели еще несколько человек, основательно пересчитавших парню ребра и сломавших ему левую руку. Сидит теперь, руку ему зафиксировали в грубо сделанном лубке. Можно было и загипсовать, но местный лекарь, человек бережливый, делать это отказался — мол, этого умника, может статься, завтра повесят, и переводить на него гипс непозволительная роскошь.

Был там, правда, в их команде еще один шустрик, вооруженный, помимо всего прочего, еще и довольно внушительным луком, но как раз он сумел прорваться. Ну, почти прорваться — как оказалось, лук можно использовать и в качестве боевого шеста, а те, кто его брал, не учли подобную возможность. В результате стрелок ухитрился застать их врасплох, сломал одному ногу, второму челюсть и сиганул в окно. Однако на улице располагалась группа подстраховки, а от арбалетного болта между лопаток не убежишь. Сейчас раненый лежал в местной больнице и, даже если он выживет, то на всю жизнь останется парализованным инвалидом. Позвоночник я сращивать не умею, и под рукой такого умельца тоже нет, а приглашать со стороны — да на фиг нужно.

В общем, сидели эти четверо в камере, прикованные к стене, и размышляли о бренности всего сущего. А я, соответственно, смотрел на них через дверной глазок и размышлял, как эту четверку можно использовать. А затем, приняв решение, приказал:

— Женщину ко мне. Через час. Только вот что, вымойте ее, что ли, а то она здесь уже насквозь пропахла всякой дрянью.

Начальник тюрьмы, пожилой немногословный мужик, кивнул и сделал карандашом пометку в своем блокноте. Ну, хоть один нормальный профессионал встретился. А то местное начальство, в большинстве своем пребывающее от возможности лицезреть мою персону в каком-то обалдении, все собиралось устроить в честь визита столь важного лица праздник с массовыми гуляниями, и никак не могло взять в толк, что я просто хочу как можно быстрее разобраться с делами.

Соответственно, я тоже сделал пометку — для себя, и именно насчет этого тюремного менеджера. Раз он единственный профессионал в городе — значит, пора его продвигать. Поставлю его, для начала, мэром, а там уж видно будет. Тот, кто сказал, что кадры решают все, не погрешил против истины. Только вот моя система подбора этих самых кадров ставила местных в тупик. Многие просто не понимали, почему они устраивают в мою честь шумные пиры или, к примеру, рыцарские турниры, а толку — чуть. И, в то же время, другие, вот как этот невзрачный и неродовитый человек, который уже сегодня займет новое кресло, делают карьеру с невиданной легкостью. А ведь все просто, та кажущаяся легкость — от умения работать, умения брать на себя, случись нужда, ответственность. И для того, чтобы научиться подобному, нужны талант и работоспособность, а вовсе не умение говорить красивые речи или изящно одеваться. Кстати, моя одежда тут народ в шок своей простотой вгоняет, но мне-то можно, у правителей свои причуды, а остальным в обществе в таком виде появляться низ-зя, этикет, чтоб его... Разумеется, я тоже, бывает, ошибаюсь и назначаю не тех и не туда, но это, как правило, выясняется достаточно быстро, и проблемы, которые могут создать такие выдвиженцы, фатальными стать, как правило, не успевают.

Девицу привели спустя примерно час. Я как раз успел раскидать вещи по домику, которому выпала честь служить моей резиденцией. Надо сказать, помещеньице было невеликим, всего то один этаж, пара комнат, столовая и кухня с печкой, больше всего напоминавшей обычную русскую. Сейчас, по причине лета, печка была не задействована, что меня, в общем-то, устраивало — все равно готовить я не собирался, еду мне приносили. Все к моему приезду (точнее, приходу — где я остановлюсь, заранее никто не знал, так что я ткнул пальцем и дал пару часов на подготовку) отдраили так, что страшно было дотрагиваться, дабы не испортить эту красоту — все же мое отношение к чистоте было общеизвестно. Даже удобства тут были вполне цивильные — с моей тяжелой и не знающей жалости руки идеи водопровода и канализации в моих владениях внедрялись активнейшим образом, и сантехнику производили массово, не хуже, кстати, а порой и лучше, чем на моей исторической родине. Гигиена — штука важная и нужная, кстати, снижает детскую смертность и повышает производительность труда. В городах теперь даже должность такая имеется, маг-сантехник, задача которого обеспечивать правильную и безаварийную циркуляцию жидкости до и после использования. По сути, технический специалист, просто магия — это как инструмент, позволяющий упростить ремонт, устранение засоров и прочие мелкие проблемы.

Этот дом я выбрал неслучайно. Точнее, не совсем случайно — просто я искал именно такое жилье небольших размеров, в которое, кроме меня, никто не поселится, даже моя охрана. Терпеть не могу, когда рядом кто-то трется, ценю одиночество, даже в моих замках то крыло, в котором я живу, всегда пустое. Без спросу зайти могут всего трое доверенных помощников, да и то предупредив заранее, а всякие горничные и прочий обслуживающий персонал появляется лишь когда меня нет. Так и здесь — пусть домик невелик, но никого рядом не будет. Увы, самому же и пришлось идти наперекор своим принципам — девчонка была мне нужна, и ради этого предстояло на какое-то время пожертвовать удобством.

Небрежным жестом, из тех, что после двадцати лет тренировки получаются сами собой, я отпустил охрану. Встал из-за здоровенного, неплохой работы стола, изготовленного, похоже, еще в те времена, когда меня и в проекте не было, а о Сером Лорде рассказывали только в страшных сказках, и подошел к ней. Судя по тому, как эта блондинка дернулась, боялась меня она преизрядно. Нет, собой-то владеть она, похоже, умела, но вот короткое, почти сразу подавленное движение, вышло уже чисто рефлекторным. Значит, моя репутация и впрямь хороша, раз мною пугают детей.

Хотя, конечно, ребенком она не была. При ближайшем рассмотрении ей оказалось на вид лет двадцать. В камере, испуганная, грязная и для порядка немного, самую малость побитая, она, как ни странно, выглядела младше своих лет. Сейчас, вымытая и в платье, надетом вместо бывших на ней тогда шмоток мужского покроя, рваных и тоже грязных, она смотрелась, очевидно, на свой реальный возраст. А вот насчет красивее — извините. Не уродина, конечно, да и бланш под левым глазом косметикой подштукатурен, но и ничего особенного. Довольно обычное лицо, ничем особенно не примечательное. Самое выдающееся в ней, разумеется, рост. В этих местах народишко мелковатый, про эльфов с орками я не говорю, конечно, а обычные люди баскетбольными статями похвастаться, как правило, не могут. Я на родине великаном не считался, рост выше среднего, но ничего выдающегося, а здесь в толпе я возвышался практически на голову. То есть эта пигалица, будучи лишь немногим ниже меня, оказалась выше большинства мужчин, а по сравнению с женщинами и вовсе смотрелась верстой коломенской. Да уж, не повезло, хотя ясно теперь, с чего ее на подвиги потянуло — замуж, небось, никто брать не хотел, вот и полезла с комплексами своими разбираться.

Левой рукой взял ее за подбородок, почувствовал, как она напряглась, но все же сдержалась — молодец, умеет владеть собой. Повернул к падающему из окна свету, внимательно осмотрел синяк, с усмешкой отпустил. Ничего страшного, хотя, конечно, в тот миг, когда ее приложили, наверняка было неприятно. Пара ссадин, небольшая припухлость и ядреный синий цвет — били с чувством, но аккуратно. При солнечном свете, конечно, в глаза бросаются, куда деваться, а вот когда горят только магические светильники — не то чтобы очень. Кстати, что интересно, светильники продолжали гореть, да и вообще, те артефакты, что были задействованы в момент исчезновения магии, работали исправно, что приводило к мысли: исчезла не сама магия, а способность магов ею управлять. Впрочем, сейчас у меня были другие заботы. Ткнув пальцем в стоявшее тут же глубокое кресло, я буркнул:

— Падай.

Сказать, что она выглядела ошарашенной, значит, ничего не сказать. А потом выдержка девчонке изменила, и на лице ее обнаружилась настолько яркая гамма чувств, что я даже не понял, чем заслужил такую ненависть пополам с презрением. Потом, кстати, сообразил — это у меня в замке верные сподвижники, привыкшие к принесенным из другого мира речевым оборотам, не обратили бы внимания на двусмысленность сказанного, а эта дура, похоже, решила, что я к ней с непристойными требованиями пристаю. В смысле, прямо сейчас завалю да на этом кресле, что называется, лыж не снимая, и отымею. Ну да, учитывая мою репутацию, особенно у светлых, а также те слухи, которые, большей частью, я же и распускаю, все логично. Небось, внутренне даже с ролью жертвы чудовища смирилась... Это, кстати, запросто — подвалы кого хочешь настраивают на мрачные предчувствия. С трудом подавив смех, я поправился:

— Садись, говорю. У нас с тобой сейчас будет серьезный разговор.

Девчонка справилась с заминкой довольно быстро, секунд за десять, подошла к креслу и села. Руки держала на виду — надо полагать, чтобы не провоцировать. Впрочем, опять же, проделано это было на уровне рефлекса, а значит, ей приходилось частенько иметь дело с людьми, опасающимися за собственную жизнь и имеющих рядом компашку телохранителей, возможно, даже с арбалетами наизготовку.

— Давно наемничаешь?

— Откуда... — начала она и осеклась, проследив, видимо, мой взгляд. Вздохнула. — Четыре года.

Однако же, быстро сообразила, что к чему. Стало быть, мозги на месте, что для целителя, тем более, военного целителя, немаловажно. А еще, плен ее не сломал. Придавил, да, но не сломал, иначе она уж точно потеряла бы способность мыслить быстро — я уже не раз убеждался, что у сломленных, потерявших надежду людей голова работает заторможено, словно бы через силу. С одной стороны, это хорошо, с другой — не очень. Ладно, разберемся.

— Итак, девочка, кто я такой ты, думаю, знаешь. Могу поинтересоваться, с кем меня свела судьба? Не волнуйся, душу твою я не съем, это дурацкое суеверие, что зная имя Проклятый Лорд может, зная имя...

— Я знаю, — девушка смотрела на меня с вызовом. — Эллина.

— Красивое имя. И что не боишься предрассудков, тоже радует. Значит, не перевелись еще умные люди. Ну а раз знаешь, ответь-ка мне на вопрос.

— Кто нас послал, я не скажу.

— И не надо. Во-первых, санкционировать подобное в Светлых землях может один-единственный человек, а кто был передаточным звеном меня, в общем-то, мало интересует. Во-вторых, захочу — скажешь, только это будет очень больно. Тебе, естественно. Думаю, ты за время своей... службы успела неплохо убедиться в том, что разговорить можно любого.

Судя по тому, как она прикусила губу, представление о методах допроса она имела и иллюзий по поводу своего болевого порога не строила. Уже неплохо, избавляет от необходимости многое ей объяснять. Я не мешал ей думать, просто сидел у стола, внимательно глядя на нее — мало ли, сдуру может и глупостей натворить. Наконец, она подняла глаза и спросила:

— Тогда почему я еще жива?

О-па, правильный вопрос. Ну что же, ответим честно. Но не полно. Посмотрим на ее реакцию.

— А зачем мне тебя убивать? Ты не опасна, а мертвый наемник — кусок мяса, не более того. Убивать ради убийства глупо.

— Переводить казенную баланду не умнее, а отпускать вредно для здоровья.

— Ты умная девочка, — я пристально посмотрел на нее. — Да, у меня есть еще одно соображение. Я хочу, чтобы ты поработала для меня проводником. Я не бывал в землях своего... коллеги, не знаю обычаев. Стало быть, могу попасться на мелочах. Можно, конечно, сработать проще и грубее, но затевать войну и класть своих людей мне как-то неохота. А ты меня проведешь к нему. Тихонько, без шума и пыли, чтобы мы потом тет-а-тет поговорили за жизнь. А то в одиночку прорубаться к нему сквозь всю страну может оказаться... э-э-э... затруднительно.

— Нет!

— Да. Иначе те, кто пришел с тобой, умрут на твоих глазах. Очень, очень болезненно умрут. А потом мы тебя отпустим, предварительно дав понять агентам Светлого, которые в этом городишке наверняка есть, что ты их и сдала. Как поступают наемники с предателями и их семьями тебе, я думаю, известно лучше меня.

Ну все, поплыла... Бить надо по самому больному, и для большинства людей это их семья. Конечно, наемник, тридцать лет не бывавший дома, может и посмеяться над моими словами, но эта-то совсем молодая, семейные узы пока не атрофировались. Не очень честно, конечно, но я же эту дурочку сюда не звал. Обычаи наемников известны, и призваны они, в том числе, бороться с предателями в собственных рядах. Очень жестко бороться, но с рациональной точки зрения вполне оправдано. Одно дело, когда под пытками орущий от боли кусок мяса раскроет палачу все тайны генштаба, и совсем другое, если сделано это добровольно. Не так и сложно сделать, чтобы все поверили именно моей версии, и девушка это хорошо понимала. А что семья у нее есть, я уже знал — тот, который словил арбалетный болт, оказался весьма словоохотлив, стоило лишь пообещать ему нормального целителя, когда все закончится. Вот только девушке об этом знать не надо. Интересно, кстати, от чего она побледнела — от гнева или от страха?

Самое интересное, что без ее услуг я вполне мог обойтись — нашлись бы проводники, в службе Грата хватало специалистов в самых разных областях. Но при этом и агенты противника там наверняка есть — внедрить своих разведчиков в спецслужбы противника стараются все без исключения, это нормальная ситуация. Так что не исключены сюрпризы, которые могут дорого мне обойтись. А вот девушка-смертница, расходный материал, который списан еще до момента отправки их группы, вряд ли завязана на что-то серьезное. За страх же служат куда надежнее, чем за совесть, проверено не раз. Еще надежнее, правда, служат после обряда подчинения, но наложенное на девушку заклятие может обнаружить любой мало-мальски грамотный маг. Нет уж, лучше не рисковать — пускай соглашается идти со мной по доброй, хе-хе, воле.

Однако на этот раз орешек был крепеньким. Ну, решится или нет? Решилась. Было довольно интересно наблюдать, как девушка берет под контроль эмоции, как практически незаметно для чужого глаза напрягается... И, чуть уклонившись, чтобы не словить плюху, встретить ее ударом кулака под дых. Вроде бы не так уж сильно бил, но она сложилась вдвое — удар-то у меня поставлен на мужчину. Посмотрев на нее сверху вниз, я дождался, когда она перестанет корчиться и сможет, наконец, нормально дышать, взял ее за шиворот и толчком отправил назад, в кресло.

— Даже если ты умрешь прямо сейчас, все остальные будут знать, что это ты их предала, обещаю. И если предашь меня — тоже. Но если выполнишь мой приказ, дальше меня информация не пойдет. Ну, и заработаешь, разумеется, я бережлив, но жаба не мой домашний зверь.

Это просто здорово, что у меня есть в этом мире определенная репутация. Которая, помимо всего прочего, не дает людям усомниться в том, что я выполню сказанное. Серый Лорд — чудовище, это известно всем, этого и добивались мои наниматели. Серый Лорд всегда держит слово — это тоже относится к знаниям общего порядка, хотя тут уж ни Светлый, ни Темный руку не прикладывали, пришлось стараться самому. Вот и эта дура поверила сразу. Конечно, ломать человека неприятно, но сейчас меня абсолютно не интересовала личность сидящей передо мной дамы. Для того, чтобы выполнить задуманное и остаться в живых, мне нужен был инструмент, именно в этом качестве я ее и рассматривал. И нечего считать меня чудовищем, она сама выбрала для себя роль инструмента в тот момент, когда подалась в наемники. Остальное — закономерный итог, не более. И нечего обижаться на меня, что я — сволочь, мне это по должности положено.

В общем, она побрыкалась еще, покорчила из себя несгибаемую героиню, но все это быль лишь попыткой сохранить достоинство в собственных глазах, и я, и она прекрасно отдавали себе в том отчет. Мне было, если честно, все равно, но если уж ей от этого легче, пускай трепыхается, результат все равно известен. А совсем уж превращать ее в растение, лишенное воли и эмоций, не хотелось — с таким проводником можно спалиться даже легче, чем без него. Нет уж, пусть она старается изо всех сил, чтобы со мной не случилось ничего плохого, так будет полезнее для нас обоих. Как минимум, здоровье друг другу сбережем.

Из города мы выехали через сутки с небольшим, утром. Вообще, я бы предпочел выехать на следующий же день, но моя невольная спутница должна была хоть немного прийти в себя. Тюрьма — она для здоровья не очень полезна, а разговор со мной — тем более. Для всех остальных я отправился назад, в свой главный замок, но, на самом деле, как только невысокие стены исчезли из виду, закрытые небольшим лесом, мы отделились от охраны, в задачу которой входило доставить пленных в мою особо секретную и охраняемую тюрьму, и поехали в прямо противоположном направлении. Быть обнаруженным и опознанным я не боялся совершенно. Магия по-прежнему не работала, а визуально... Простите, господа, это не смешно. Парадные портреты, как им и положено, имеют с оригиналом весьма мало общего, их задача создавать образ могущественного и мудрого повелителя, а не показывать всем усталого и замотанного делами человека. Именно поэтому обычных портретов я попросту не делал, а фотографии мои тем более никому видеть не следовало, кроме, опять же, ближайших сподвижников. Ну да они и так меня видели каждый день, вживую, так сказать. А в остальном... Ну, не ассоциируется небогато одетый дворянин практически без свиты с грозным и величественным Серым Лордом, поэтому и присматриваться ко мне никто не будет. Так что даже те, кто знает меня в лицо, лишь скользнут взглядом, но внимания не обратят. Чего я, собственно, и добиваюсь. Конечно, мой рост будет мешать, но... Буду сутулиться, что ли. А эльфийских полукровок хватает, так что спишут на предков-нацменов.

Самым, пожалуй, сложным этапом было пересечь границу. Они все у меня сейчас пролегали по труднопроходимой, зато отлично приспособленной к обороне местности — узким горным дорогам, заболоченным низменностям, морям или, опять же, узким перешейкам. В свое время нам всем пришлось немало поработать, выбирая максимально приспособленную к обороне линию, до которой нет смысла останавливаться, а за которую не стоит лезть. И охранялась граница серьезно, всех проверяли на предмет контрабанды, особенно наркоты... Что поделаешь, в моих владениях эта дрянь была строжайше запрещена, на костер за нее отправиться можно было запросто, но все равно периодически находились придурки, которые пытались ее к нам припереть. Очень уж велика была прибыль, и далеко не всех несунов удавалось перехватить. Не всех, но многих, и если их головы оказывались насаженными на специально выставленные пики, это значило, что они легко отделались — местные палачи были большими затейниками. Все это здорово, конечно, но вот конкретно сейчас хорошо налаженная пограничная служба оказывалась для меня помехой. Впрочем, я участвовал в ее создании, и потому без особых проблем нашел способ ее обойти.

Как говорил один мой знакомый, программист по профессии и раздолбай по жизни, дырку можно найти в любой системе, причем, наверняка, не одну. Наша пограничная стража исключением, разумеется, не была. У меня было несколько вариантов, и остановился я на самом простом — покинуть страну на корабле. Дело в том, что у нас отнюдь не закрытое государство с железным занавесом, пересечь границу несложно, но имеется довольно много формальностей, включая заполнение бумаг и выдачу специальных виз с фотографиями. Да-да, я как-то завез фотоаппаратов, простеньких, но надежных, целый ящик, штук пятьсот, и теперь в каждом городе у меня имеется собственный паспортный стол, в котором любому, будь то мужчина или женщина, с шестнадцати лет выдают соответствующий документ. Это вызывает зависть у соседей и, вдобавок, сильно портит жизнь их разведке, ну а у нас, как и положено, вызывает по отношению к тем же соседям чувства гордости и легкого злорадства. Вкупе с законной гордостью наших граждан, которые имеют еще один повод свысока поглядывать на этих "обезьян, три раза необразованных". Да-да, именно такой оборот я как-то слышал. Самым сложным во всем этом было обеспечить производство чернил для картриджей, ну да я справился. Качество, разумеется, было так себе, ну да и хрен с ним, как говорится, на худой конец и рыбу раком...

Так вот, вся эта пограничная возня была затеяна не просто так, а для того, чтобы отсечь любопытных, которые туда-сюда мотаются от нечего делать, нелегальных мигрантов и прочую шелупонь, а серьезные люди, едущие по действительно важным делам, поплюются, но не свернут и потратят несколько часов на общение с таможенниками. Ничего, не помрут.

На выезде тоже надо было заполнить соответствующие бумаги, предъявить багаж к досмотру, словом, нормальный процесс. И вот тут-то меня вполне могли узнать — погранцы были, в основном, выходцами из армии, а уж там-то меня знали отлично. Не смертельно, конечно, но моему инкогнито конец наступил бы мгновенно — обязательно кто-нибудь проболтается. Стало быть, проход через официальные каналы был нежелателен.

Но и тащиться по горам контрабандными тропками не хотелось — долго, опасно, да и проводники тоже могут оказаться нежелательными свидетелями. А вот у морского пути своя специфика. Его полностью не перекроешь, слишком велики пространства. Можно разве что вести патрулирование, но количество патрульных кораблей ограничено, это дорогое удовольствие. А тут еще Грат (по моей настоятельной просьбе, естественно) поставил сразу два из трех патрульных клиперов, базирующихся на город с красивым названием Солнечная Бухта, в ремонт. Участок оказался фактически оголенным как минимум на пару недель, это чтобы с запасом, и теперь выбраться проблем не было — одним клипером, да еще при недействующей магии, побережье не перекрыть. Теоретически мы бы могли вообще не заезжать в этот город, но все равно лучше уж заранее уточнить, какие суда и когда отсюда выходят, а также когда и куда пойдет корабль пограничников — так, на всякий случай, чтобы исключить досадные недоразумения. А то еще нарвешься случайно, и все силы, потраченные на подготовку, уйдут коту под хвост.

Издали, в лучах закатного солнца, городок казался игрушечным и выглядел нереально красиво. Дома, сложенные из добывавшегося по соседству белого известняка, сейчас были подкрашены в розовый цвет, а наличие в том же известняке толики кварца заставляло их ярко блестеть. Стен город не имел — раньше он был невелик, и население, случись нужда, пряталось в маленькой крепости на скале. Она, кстати, была сложена из таких же камней, и тоже выглядела так, будто сошла с обложки книги сказок. Ну а сейчас в стенах не было нужды — нападать на мое побережье никто не осмеливался уже давно, потому, кстати, города и росли, как на дрожжах.

Так вот, издали город был красив, но вблизи часть обаяния пропадала — становилось заметно, что камень не совсем белый, а, скорее, грязно-серый, да и дома шедеврами архитектуры не выглядели. Впрочем, меня это мало беспокоило, да и мою спутницу, похоже, тоже. Эллина с начала нашей поездки не произнесла и десятка слов, а я не пытался ее разговорить. Зачем? От скуки я не страдал, а если девушке хочется ни на кого не обращать внимания, то не стоит ей мешать. Так что, когда мы въезжали в город, она сидела в седле с абсолютно бесстрастным видом. Я, впрочем, тоже — провинциальные дворяне всегда славились налетом снобизма и презрения к окружающим, и эту роль стоило доиграть.

Вообще, города, подобные этому, я не то чтобы не любил — просто относился к ним настороженно. В моем родном мире тоже были подобные — французский Марсель, украинская Одесса... Наверняка были и другие, только я про них не знал — не особенно любил путешествовать, да и денег лишних вечно не было. Здесь была та же история. Города, построенные возле военных баз, и по прошествии столетий производили впечатление суровых, закованных в камень воинов, спокойно и чуточку настороженно глядящих на мир узкими бойницами своих бастионов. А такие, как тот, в который мы сейчас въезжали, были совсем иные. Изначально торговые порты, стоящие на оживленных маршрутах, они оставались лихими, шумными... и непонятными. В них всегда была дикая, кипучая смесь разных народов, свой фольклор, свое восприятие мира. Но их бесшабашность я понять не мог — и, честно говоря, не собирался. У меня с такими городами был, если можно так выразиться, симбиоз — я их не трогаю, а они не творят беспорядков сверх необходимой меры. Если же все пойдет не совсем так, как планировалось... Ну что ж, один такой город уже почувствовал, что бывает, если Серого Лорда все же удастся разозлить. Лет пять уж прошло, а там, говорят, меня все еще поминают исключительно матом, но, что характерно, шепотом, тридцать раз оглянувшись. Да, я не ангел, и порядок, случись нужда, навожу бестрепетной рукой.

Впрочем, жители Солнечной Бухты не сотворили пока ничего, что заслуживало бы массового геноцида — несомненный плюс их здравому смыслу и умственным способностям мэра. Поэтому, соответственно, и я был тихий и спокойный. А еще мне хотелось чего-нибудь пожрать и, если уж пошла такая пьянка, выпить. Лучше всего, конечно, чаю, еще лучше, морса, но дворянин, хлебающий чай, выглядит не то чтобы подозрительно, а, скорее, необычно. Таких запоминают, а значит, мне придется, дабы избежать лишнего внимания, быть дворянчиком среднестатистическим. Стало быть, пить буду вино, точнее, то кислое пойло, которое здесь им называют. А и хрен с ним, потерплю, хотя после жуткого месячного запоя, который, собственно, и привел меня в этот мир, к спиртному я отношусь настороженно.

Постоялый двор на окраине города был самым обычным. Трехэтажный, первый сложен из грубо обработанного камня, второй и третий — из потемневших от времени кипарисовых бревен. Сейчас так уже не строят — во-первых, редкие леса в этих скудных на дерево местах и без того уже изрядно проредили, а во-вторых, рубить их дальше я запретил под страхом смертной казни. Нехрен ерундой заниматься, я хорошо помню, что у нас в просвещенных Европах когда-то творилось. Свели леса еще в раннее средневековье, а потом даже чтобы помыться воду согреть не могли. Воняли, да еще и медицинские оправдания своей неумытости придумывали. Нет уж, я здесь экологическую катастрофу сотворить не дам, мне в этом мире предстоит еще долго жить, что бы там некоторые светлые не думали. Так что стройте из камня, его тут много, или кирпич делайте, а для отопления каменного угля до хрена имеется. Здесь его разрабатывать несложно, многие месторождения на ничтожной глубине в пару-другую десятков метров, да и недостатка рабочих рук не имеется — каторга существует не для того, чтобы воры, убийцы и прочие антиобщественные деятели вхолостую баланду хлебали. Нет уж, пускай они вкалывают, как проклятые, уроды. Да и пленные, кстати, тоже. Впрочем, последних не так и много — войн не было уже несколько лет, да и срок у них фиксированный. Два года, плюс кормежка нормальная, плюс нормальное медицинское обслуживание и какое-никакое, а жалование... Но, как бы то ни было, угля хватает, правда, по сравнению с дровами он чуть дороже, но, учитывая, что горит жарче, так на так и выходит. Правда, и копоти от него хватает. Не всем, конечно, нравится моя забота об экологии, но я, когда надо, умею настоять на своей точке зрения. Очень жестоко настоять.

Дверь открылась без скрипа — за петлями хозяин, видимо, следил. Помещение, открывшееся моим глазам, было пустым и, как ни странно, чистым. Полы не вымыты, конечно, но тщательно выметены, на столах и лавках отсутствуют подозрительные пятна — это даже непривыкшими еще к изменению освещения глазами видно. Интерьер, правда, небогат, однако это меня не остановило. В пять широких шагов преодолев расстояние до стойки, в полумраке за которой различались заставленные разнокалиберными бутылями полки, я постучал по столешнице костяшками пальцев.

— Что угодно господину?

Я даже вздрогнул, настолько быстро и бесшумно, а главное, непонятно откуда, материализовался передо мной шустрый коротышка в потрепанной, но чистой одежде с надетым поверх нее фартуком. Его голова, похоже, была абсолютно лысой, этого не могла скрыть даже круглая бархатная шапочка, и это было удивительно. Судя по чертам лица, в мужичке была примесь эльфийской крови, а это, фактически, гарантия от облысения. Впрочем, и толстые низкорослые эльфы тоже редкость.

— Господину угодно переночевать. Ну и поужинать, разумеется. А еще две бадьи горячей воды и много мыла.

— У нас есть водопровод, — улыбнулся мой собеседник. — Все согласно правилам. Мыло в номере. Вода, правда, холодная, но горячую принесут. Вам одну комнату или две?

— Одну, — благосклонно кивнул я, не обращая внимания на негодующий взгляд спутницы. — И ужин в нее.

— Пожалуйста, — коротышка протянул мне здоровенный ключ из потемневшей бронзы. — Ваша комната двенадцатая. Ужин будет готов через полчаса.

Как по волшебству, рядом материализовался молодой, крепенький парнишка, подхватил наши вещи, крякнул удивленно. Ну да, я занес их один, держал одной рукой и не особенно напрягался. Не зря же Темный когда-то обещал, что я стану заметно сильнее обычного человека. Не соврал, кстати, только умолчал, что сила эта проявляется только здесь, в моем же родном мире этот эффект отсутствует напрочь.

Тем не менее, парень справился и доволок шмотки до дверей, ничего не уронив. Положив их на пол, он облегченно вздохнул, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони, и тут же расплылся в довольной улыбке, получив за труды серебрушку. Все правильно, обычно за такую работу больше медяка не положено, но трудовой подвиг надо стимулировать. Это, как известно, повышает энтузиазм.

Когда дверь закрылась, отрезая нас от коридора, и я обарнулся, то первое, что увидел, был разъяренный взгляд наемницы.

— Вы... Вы...

— Ты, — негромко поправил ее я. — Выканье привлекает внимание.

— Если ты думаешь, что...

— Успокойся, — меня ее поведение раздражать начало мгновенно. — Вдохни, медленно и глубоко, потом выдохни. Не собираюсь я покушаться на твою добродетель... Если она у тебя есть, конечно. Просто не выходи из образа.

Она заткнулась. Действительно, прекрасно ведь понимает, что молодой дворянин, путешествующий в сопровождении женщины, запросто вписывается в картинку прелюбодеяния. Это настолько обыденно, что абсолютно не привлекает внимания. Джентльменское поведение — совсем наоборот.

Единственной проблемой была единственная кровать. Правда, размеры у нее были поистине великанские. Впрочем, и комнату маленькой не назвать — хозяин заведения явно не поскупился. Хрен с ней, все равно спать мне в эту ночь практически не светило, а вот поесть стоило. Да и вымыться, кстати, тоже — от пыли все тело немилосердно чесалось.

Хозяин заведения не соврал. Действительно, в углу, за легкой дощатой перегородкой, располагался санузел с неглубокой, но чистой ванной. И горячую воду доставили моментально, так что сполоснуться получилось довольно комфортно. Правда, все же даму я пустил вперед — она, конечно, не просилась, но взгляд, брошенный на ванну, был настолько тоскливым, что мог бы растопить даже каменное сердце. Ну и хрен с ней, время еще было.

После водных процедур и простого, но вкусного ужина, я подремал пару часов и двинулся в город, предупредив Эллину, чтобы сидела в комнате и не высовывалась. В гостинице мы, кстати, были не одни, но при этом народу было удручающе мало — то ли заведение переживало не лучшие времена, то ли просто не сезон. Тем не менее, внизу обнаружилось четыре человека, воздававших должное местной кулинарии, ну и хозяин, естественно. Он, кстати, в ответ на мой кивок вежливо склонился в полупоклоне — все правильно, я неплохо заплатил ему, а денежному клиенту всегда почет и уважение. И даже если коротышка стучит полиции (а это наверняка), все равно свои деньги он заработал. И вежливым общением, и хорошим питанием. Ну а потом я, бросив предаваться левым мыслям, вышел на улицу и окунулся в непроглядную темноту южной ночи.

Точнее, если верить часам, был еще вечер, но в этих широтах по факту его почти нет. Раз — и солнце село, после чего сразу становится темно, как у негра в заднице. Вот только не надо мне "и везде-то вы были, и все-то вы видели", представить картинку можно и без этого. Хорошо еще, здесь все же город, и лучи света падают из окон, да и вдоль центральной улицы должны быть фонари — опять же, согласно моему уложению. Ага, вон, кстати, и она, центральная улица — и впрямь освещена, видно ее издали. Хорошо еще, улицы города широкие и прямые — все же в отсутствии стен, заставляющих дома жаться на ограниченном со всех сторон пятачке, имеются некоторые плюсы. Впрочем, минусов тоже хватает.

Идти до центральной улицы было совсем недалеко, но меня все же успели один раз ограбить. Вернее, попытались это сделать — очень, очень опрометчиво, надо сказать, пытаться грабить дворянина, профессионально владеющего оружием, и боевого мага, который отрывает головы обидчикам чисто рефлекторно. Ну а когда все это в одном флаконе... У-у-у, как страшно получается. В общем, остались в подворотне три хладных трупа, а я пошел себе дальше, слегка насвистывая. Прямо молодость вспомнил — давненько уже меня не пытались столь примитивно взять на гоп-стоп. Так что ради такого дела поработал чуток санитаром леса, а заодно и размялся. Ради этой шелупони даже не пришлось доставать пистолет — абсолютно необученные молокососы попались.

Главная улица, как я абсолютно точно знал (посмотрел карту еще дома) выводила, помимо прочего, в порт. А в порту была куча забегаловок, в которых можно найти сведения и о пограничниках, и о кораблях, которые из этого порта собираются выходить. Правда, кормят в таких заведениях хреновато, ну да я не зря еще в гостинице червячка заморил, перетерплю как-нибудь и без еды. Вот пить все равно придется, ну да и хрен с ним, перетерплю как-нибудь. Хотя, конечно, ту бурду, что там подают, не то что пить — на нее без содрогания с смотреть-то невозможно.

А еще там можно нарваться, матросики — народ буйный, особенно когда несколько месяцев в плавании, а потом увидят землю, выпивку и доступных баб. Башню им при этом сносит капитально, и кому морды бить становится абсолютно все равно. Любой неосторожный взгляд может оказаться поводом для хорошей потасовки. Вот, помню, как-то... Впрочем, это к делу не относится. Главное, соблюдать осторожность, а то никакая магия не поможет — в свалке все против всех получить кортик под ребро можно запросто.

Впрочем, в этот раз мне повезло. Заведенье, в которое я попал, было "чистым". В смысле, матросня сюда не заглядывала — не по их карманам цены. А вот капитаны, штурмана и прочий авторитетный на море люд имелся в количествах, удовлетворяющих моим потребностям. Пили они, правда, до изумления, но при этом голов не теряли — чувствовался многолетний опыт. Как следствие, узнал я все, что хотел, но в гостиницу вернулся уже под утро. Завалился в комнату, прикрыл дверь — да около нее, на полу, и отключился, успев только сбросить сапоги.

В том, что утро добрым не бывает, я убедился, когда открыл глаза. Такого мерзкого ощущения я не чувствовал уже вечность — организм, отравленный алкоголем, протестовал против столь хамского с ним обращения и требовал немедленно прекратить издевательства, угрожая внеочередной очисткой желудка. Впрочем, от угроз он быстро перешел к делу, и следующие несколько минут я обнимал унитаз, не в силах даже произнести простенькое заклинание от похмелья.

Хорошо еще, после этого мне малость полегчало, и заклинание я все же произнес. Потом, для полноты ощущений, окатился ледяной водой (интересно, где здесь водозабор, что получают воду столь замечательного качества), и, как финал, когда вышел, обнаружил на столе графин огуречного рассола. Видать, хозяин заведения, человек в подобных делах опытный, подсуетился — наверняка ему донесли, что щедрый клиент надрался, как свинья. Жадно припав к сосуду с живительной влагой, я почувствовал, что жизнь налаживается.

Эллина, пребывавшая в отвратительно-бодром состоянии, не удержалась от шпильки по поводу моих похождений, но я только отмахнулся. Конечно, в том, что девушка оттаивает, и дальше мне не придется ехать бок о бок с мороженной воблой, есть положительные стороны, но куда больше меня волновали ноющие мышцы. Все же твердые и холодные доски пола — не лучшая замена мягкой кровати и грелке в полный рост под боком.

Окончательно примириться с судьбой мне помог плотный завтрак. Хозяин заведения, конечно, смотрел квадратными глазами, с такого похмела не то что есть — шевелиться противопоказано, и железному организму, способному, несмотря ни на что, принимать в себя пищу, можно было только позавидовать. О том, что крутизна желудка прямо пропорциональна моим целительским талантам ему было, разумеется, невдомек, особенно на фоне резкого исчезновения магических способностей у всех остальных — уж что-что, а эту новость обсуждали все, и она пока еще никому не надоела. Так что я наворачивал яичницу с грибами так, что за ушами трещало, вливал в свой страдающий от обезвоживания организм чай с лимоном, и плевать мне было, что это привлекает внимание. Уж что-что, а аппетит постояльца может быть поводом для байки, но не для полицейского расследования. Не доросла еще местная полиция до Шерлока Холмса, как, впрочем, и криминальные авторитеты здесь не тянули на профессора Мориарти.

Вернувшись в номер, я плюхнулся на кровать, некоторое время массировал левую руку, которая после ночевки, все еще продолжала ныть, а потом, взглянув на часы, приказал Эллине собираться. Надо сказать, никаких попыток оспорить мой приказ она не предприняла, все же субординация — великая вещь. Подождав, когда девушка оденется (пришлось ей ради переодевания отправиться в ванную — проявлять джентльменство и выходить из комнаты я не собирался — было попросту лень), на стол легла карта. Хорошая такая карта, подробная и, в отличие от той ерунды, которую рисует большинство местных картографов, в масштабе. Карты мне делал один старикан, бывший моряк, штурман, а впоследствии, когда артрит начал мешать ходить в море, владелец книжной лавки. Я как-то удивился качеству его карт, а потом выяснил, что рисует он их сам — в отличие от сухопутных коллег, морские картографы, особенно сами имеющие опыт плаваний, отлично понимали важность и масштаба, и точности указанных данных. Именно поэтому если сухопутчики частенько изображали лишь дороги, населенные пункты и, в лучшем случае, наиболее заметные ориентиры, то моряки рисовали буквально все. Вот и сейчас дедок, который теперь заведовал картографической службой моего государства, не подкачал. Мало того, что он навел там железный порядок и поставил наконец процесс рисования карт на поток, так еще и карты мои теперь считались лучшими в мире. А конкретно для меня эту карту он рисовал сам, лично, равно как и все остальные, впрочем.

— Через три часа мы должны быть вот здесь, — я ткнул в карту пальцем с коротким, аккуратно подстриженным ногтем. Эти ногти, кстати, служили для многих дворян, в основном, молодых, поводом для насмешек. Правда, за моей спиной и только тогда, когда смеющиеся были уверены, что я не слышу. По мнению этих молокососов, дворянину невместно так стричь ногти и, кстати, волосы, как это делаю я. У дворянина ногти просто обязаны быть длинными, холеными, дабы показать, что их обладатель может позволить себе всю жизнь ничего не делать. Интересно, как они со своими пятисантиметровыми когтями за меч браться будут? Я еще про гигиену молчу. Впрочем, пес с ними, те, что поумнее, рано или поздно повзрослеют и обращать внимание на абсурдные загибы моды перестанут, а кому на это не хватит мозгов, пускай хоть загнутся.

— Успеем? — вопрос был коротким, деловым.

— Разумеется, сюда ехать не больше двух часов. Правда, лошадей придется отпустить, ну да и ладно, не пропадут коняшки. Обязательно найдется какой-нибудь умник, который наложит лапу на бесхозную животину. И не делай круглые глаза, там мы просто сядем на корабль. Изменим средство передвижения — так будет чуть быстрее и намного менее заметно.

Насчет менее заметно я не шутил. Это с моей стороны граница на замке, а мои соседи относятся к безопасности, как дурак к поносу. Авось все нормально будет. Ага. А потом от дизентерии помирает... Так что сойдем мы на берег в любом порту, заплатим въездную пошлину — и вперед, о царящих в приморских городах моих соседей порядках мне известно неплохо. Разведка свой хлеб даром не ест.

В принципе, так и получилось, во всяком случае, на первом этапе. Маленькая, удобная бухточка, корабль, замерший неподалеку, и шлюпка, подобравшая пассажиров. Я платил золотом, и капитан этого корыта, шхуны с названием "Морской конь", более приличествующему какому-нибудь стремительному пассажирскому судну, не упустил шанс заработать. Правда, задаток я дал небольшой, а то еще решит, морской волк хренов, что можно взять деньги и свалить, а так... Он ведь успел оценить толщину моего кошелька. Правда, глядя на то, как блеснули хитрые маленькие глаза на заросшем чуть ли не до бровей лице, я решил быть настороже — мало ли, какая мысль придет в голову старому прохвосту. Паранойя, конечно, однако излишняя доверчивость долгой и счастливой жизни не способствует. Тем более, что, судя по разрезу этих самых глаз и, вдобавок, крупному мясистому носу в роду у капитана не обошлось без гоблинов. Эти же носороги народ такой, что от них можно ожидать любой подлости. Эллина, кстати, была со мной солидарна, поэтому спали мы с ней в отведенной нам маленькой каюте (пол дня девушка потратила на то, чтобы хоть немного отмыть ее от многолетних наслоений грязи) по очереди, магическую сигнализацию на дверь я повесил, да и пищу на предмет отравы или снотворного проверял.

Кстати, Эллина и впрямь оттаивала — все же долго держать язык за зубами смерти подобно для большинства женщин. Мне порой кажется, что им просто надо выговориться, иначе помрут. Вот и эта конкретная особь противоположного со мною пола, хоть и не была особенно болтлива, от скуки разговорилась довольно быстро. В общем, за два дня путешествия я услышал много, в первую очередь, правда, баек из наемничьего фольклора. Полезной информации для меня они практически не несли, но все же слушать достаточно остроумные и интересно рассказанные истории гораздо лучше, чем тупо рассматривать неспешно покачивающийся перед глазами потолок. Хорошо еще, заклинание от морской болезни я тоже знал. А также заклинание от боли в желудке — готовили здесь паршиво.

К утру третьего дня путешествие начало меня откровенно бесить. Все же я привык совсем к другим скоростям, и неспешно раздвигающая невысокую волну шхуна действовала на привыкшую к стремительным действиям натуру раздражающе. Да что уж там... Любой боевой корабль, сошедший с моих верфей, был раза в три быстроходнее этого убожества корабельной архитектуры — не зря же я привозил в этот мир, помимо прочего, чертежи самых лучших чайных клиперов, какие только были когда-либо построены в моем родном мире. Ну и других кораблей, разумеется, тоже, ведь еще где-то за полвека до моего рождения парусные корабли строились серийно, и ни в чем не уступали, а во многом и превосходили пароходы. Естественно, эти корабли были совершенны, и в результате, получив эти чертежи, верфи стали в меру сил и возможностей копировать их. Теперь у меня был лучший в этом мире военный флот, да и торговые корабли тоже были хороши. Утюг же, на котором я плыл сейчас, мог похвастаться разве что запредельным поголовьем крыс, но никак не ходовыми качествами. Вдобавок корабельный маг, обязанностью которого было обеспечить попутный ветер, сейчас находился в расстроенных чувствах по поводу исчезнувшей магии, и лечил их с помощью давно известного средства. Когда я его видел в последний раз, от него разило, как из винной бочки, а было это больше суток назад. С того времени маг не показывался, и я сильно подозревал, что он сейчас, мертвецки пьяный, дрыхнет в своей пародии на каюту.

Поднимаясь в то утро на мостик по грязному трапу, и гадая, на кой вдруг понадобился капитану, я еще раз подумал о том, что путешествие начинается неудачно. И чепуха это насчет романтики — паруса здешних кораблей красивы лишь издали, да и всякой экзотики вроде летучих рыб не наблюдается. Впрочем, хрен с ними, главное, погода хорошая, а то я не был уверен, что в хороший шторм наша посудина не развалится на отдельные дощечки.

Капитан был на редкость хмур. Он и раньше-то не выглядел записным весельчаком, но тогда его поведение вписывалось в рамки самого обычного человека. Ну, не всем же быть клоунами... Сейчас же капитан "Морского коня" Иоахим Грогсон был мрачнее грозовой тучи. И на приветствие мое, что характерно, не ответил. В ответ же на мой вопрос, что случилось (ответа, я, кстати, не ждал — был уверен, что капитан вчера просто выпил лишку) он только ткнул пальцем в сторону кормы.

— Взгляните, сударь. Что вы на это скажете?

А что я могу сказать? Не моряк я, и потому для меня была самая обычная, можно сказать, идиллическая картинка. Море как море, ну, еще парус на горизонте. Так я, с предельной откровенностью, и ответил.

В ответ капитан только хмыкнул:

— А что вы ответите, если я скажу, что этот, как вы говорите, парус, уже четыре часа идет одним с нами курсом и постепенно приближается?

— Ничего не отвечу. Может, ему просто в одну с нами сторону.

— Все может быть, — мрачно пробурчал капитан, — только мне это не нравится. Считайте предчувствием, суеверием, чем хотите, но — свербит.

Я медленно кивнул. Если человек, даже рискуя, что его посчитают трусом, не боится говорить о своих предчувствиях, то к его словам стоит относиться очень серьезно. А уж если учесть, что пиратство в этих водах — явление обыденнейшее... Это у моего побережья быстроходные клиперы в два счета отправили на дно несколько десятков пиратских посудин, не озабочиваясь такой пошлостью как захват пленных. После этого уцелевшие пираты тут же просекли фишку и сделали ноги, отправившись в более спокойные с их точки зрения воды. Гнаться за ними никто не стал, достаточно было и того, что их раз и навсегда отучили нападать на корабли под моими флагами, а уж проблемы соседей — это только их проблемы.

— Мы можем плыть быстрее?

— Плавает мусор, корабли ходят, — отозвался капитан. Судя по всему, на рефлексах, не задумываясь — мозги его были заняты совсем другими проблемами. — Быстрее не получится, и так все паруса стоят. Если так пойдет дальше, нас догонят еще до заката.

Это было плохо. Управление ветром, да еще и над морем, не входило в число моих умений. Вообще, погодная магия наиболее капризная и непредсказуемая. Те, кто умет с ней управляться, весьма ценные кадры и занимаются, как правило, только этим.

— Пушки у вас на борту как, стрелять могут?

Назвать то барахло, которое здесь производилось, пушками было весьма и весьма опрометчиво и могло служить комплиментом здешним оружейникам. Тем не менее, факт оставался фактом — порох в этом мире был известен, пусть и хреновенький, и огнестрельное оружие производилось еще до моего появления. Так что на борту кораблей несколько орудий всегда имелось, и "Морской конь" не был исключением — по паре стволов на борт у него было. Хотя нет, вру, даже по три, хотя на кой хрен торговому вроде бы кораблю такая роскошь, я упорно не понимал. Впрочем, сейчас мне это было только на руку, в бою пушек много не бывает.

— Могут, — буркнул в ответ капитан. — Вот только пользы с того... Если это пират, у него больше и пушек, и людей.

— Зато ему надо захватить ваш корабль по возможности целым. Иначе получит вместо ценного (три раза ха!) трофея лишь мусор на воде да истратит порох и ядра. Сплошные убытки, а пиратам они не нужны. В общем, проверьте ваши пукалки, капитан, а уж стрелять они будут лучше пиратских, это я вам обеспечу.

— Вы канонир? — в глазах капитана блеснул живейший интерес?

— Скажем так: и еще я умею стрелять. Ну, что вы стоите? Давайте, давайте, готовьтесь.

Если честно, в понукании капитана не было нужды. Просто мне требовалось его взбодрить, заставить двигаться, а то в том состоянии, в котором он пребывал, драться не было никакого толку — фактически, он проиграл еще до начала боя. Зато сейчас, окрыленный надеждой, он начал двигаться с энергией, которой хватило бы на троих капитанов и еще как минимум на одного юнгу. Словом, процесс пошел.

Разумеется, капитана можно было понять — о пиратах рассказывают много историй, и если большую часть тех, в которых говорится о благородстве разбойников, можно проводить по разряду научной фантастики, то слухи об их жестокости частенько оказываются даже несколько преуменьшенными. Все так, однако человек, взявший на себя ответственность за корабль и своих людей, не должен быть столь малодушным. Точно, без гоблинов в его роду не обошлось — это их манера гнуть пальцы когда все хорошо, и портить воздух сразу же как запахнет жареным. Впрочем, обдумывал я эту мысль уже на ходу, краем сознания.

Быстро, но без излишней торопливости спустившись на вторую палубу и подойдя к пушкам, я внимательно на них посмотрел. Ну что же, даже лучше, чем можно было ожидать. Калибр, конечно, маловат, зато эти бронзовые пародии на грозное оружие, которое в будущем сможет запросто сносить городские стены, способны бить километра на два. Прищурившись, я просканировал металл... Ого! А отлиты-то качественно, металл без малейших раковин. Пожалуй, даже полуторный заряд выдержат. Ну что же, если порох и ядра имеются, то можно и повоевать.

Тут надо учитывать один важный момент. Два километра на море и два километра на земле вещи чуточку разные. На земле пушка стоит на устойчивой поверхности, где можно спокойно целиться, на море же этому препятствует качка, медленное сгорание пороха, делающее невозможным мгновенный выстрел, потеря качества самого пороха от влажности и еще тысяча причин. Соответственно, прицельная дальность стрельбы на море метров триста, ну, может, пятьсот. Это в естественном состоянии, разумеется, но я ведь маг! Соответственно, полет ядра смогу и подкорректировать — пробовал, и неплохо получалось. А вот у пиратов, если, разумеется, это именно пираты, мага нет по определению. Стало быть, мы сможем работать с двух, а то и двух с половиной километров, и ответить нам они не смогут. Это радует. Опять же, быструю продувку и охлаждение ствола смогу обеспечить, чтобы повысить скорострельность...

А вообще, если бы не эта проклятая секретность, врезал бы я по пиратскому кораблю молнией сам, безо всяких пушек, магией своей. Против меня никакая защита не устоит, а сейчас, когда этой защиты нет... Ладно, будем пока играть роль канонира экстра-класса, а там поглядим. Просто, если у этих умников, которые на моем корабле, будет хоть намек на информацию о том, кто их пассажир, то из соображений той же секретности придется валить их всех. Надо будет — прихлопну, проблем в этом нет, но, честно говоря, неохота, как-никак ничего плохого они мне пока что не сделали.

Когда я поднялся обратно на палубу, капитан был уже почти в норме. Было, правда, очень заметно, что ему страсть как хочется узнать результаты моей ревизии. Решив не тянуть кота за яйца, я ободряюще улыбнулся ему:

— У вас отличные пушки, капитан Грогсон. Думаю, у нас неплохие шансы решить стоящую перед нами маленькую проблему.

— Вы считаете?

— Разумеется. Главное, продержитесь вне досягаемости его пушек подольше. И, да, мне нужны будут несколько матросов посмелее, из тех, кто умеет заряжать орудия и при этом не наделают в штаны после первого же залпа.

— Зачем?

— Дурацкий вопрос, капитан. Вы что, считаете, я сам буду заряжать орудия? Делать мне нечего, только руки пачкать.

Сообразив, что и впрямь выглядит идиотом, капитан лишь согласно кивнул. Я же, не желая путаться под ногами у мельтешащих туда-сюда матросов, отправился в свою каюту.

Эллина, не раздеваясь валявшаяся на кровати, встретила меня удивленно-настороженным взглядом.

— Что-то случилось?

— Почему ты так решила? — преувеличенно бодро ответил я ей по-эльфийски, в смысле, вопросом на вопрос.

— Все очень суетятся, да и ты какой-то... резкий.

Ну да, в кровь попала толика адреналина, а значит, движения стали и впрямь чуть более резкими и быстрыми. Ну, и точными, разумеется. Молодец, девочка, наблюдательная.

— Как ты относишься к тому, чтобы поучаствовать в небольшом морском сражении?

Девушка резко села, не глядя поискала ногами сапоги и, не найдя их, не стала терять время на дальнейшие поиски. Внимательно посмотрела на меня:

— С кем будем драться?

— Не знаю. Я не знаю даже, будем ли мы драться вообще. Просто капитан в панике — нас догоняет какой-то корабль, и он опасается, что это не купец, а самый настоящий пират.

— И?

— Посмотрим. Ему догонять нас еще часа три-четыре, это минимум. Как приблизится — станет ясно. Если приличные люди, контрабандисты там какие-нибудь, то пускай идет своей дорогой, если же нет, то, скорее всего, придется драться.

— У нас... есть шансы?

— Шансы есть всегда. Не волнуйся, справимся. Хорошо еще, нет других пассажиров.

— Почему? Ах, да, паника.

— В том числе и паника, особенно у женщин. Впрочем, в бою лишняя пара мечей была бы не лишней. Это я про мужчин.

— Ха! Я видела женщин, которые владели мечом получше иного мужика, и мужчин, которые причитали хуже баб.

— Ничуть не сомневаюсь, особенно учитывая, что ты и сама, может быть, владеешь оружием вполне неплохо.

— Хочешь проверить?

— Зачем? Прибереги силы. Но на всякий случай будь готова. Кстати, сапоги под кроватью, ты их туда запихала пяткой, когда ложилась.

— Я ложилась после твоего ухода.

— А ты их каждый раз так запихиваешь, не замечаешь даже.

Девушка почему-то покраснела и полезла за обувью. Я мысленно пожал плечами — чего тут смущаться? У каждого свои привычки, и конкретно в этой нет ничего предосудительного. Хотя... Некоторые, особенно те, что до сих пор живут позапрошлой эпохой, даже ее дорожную одежду, почти точную копию мужской, наверняка посчитали бы признаком жуткого падения нравов. Впрочем, это только их проблемы, лично для меня мнение дураков никогда и ничего не значило.

Преследователи нагнали нас через три часа пополудни — под конец немного усилился ветер, и на ход их корабля это оказало куда более благоприятное воздействие, чем у нас. Достав монокуляр (не люблю бинокли, правый глаз у меня видит чуть хуже левого, и потому в бинокле предметы видно немного размазано), я внимательно осмотрел чужое судно. Ага, причина вполне приличных ходовых качеств ясна — обводы этой лайбы срисованы с моих клиперов. Бездарно, кстати, прямо как в моем мире — "настоящая китайская подделка". Такие наловчились строить на своих верфях наши соседи, башка у их инженеров варит, а вот хороших корабелов не так и много, большинство давно перебежало ко мне. На верфях Серого Лорда платят больше и без дела не бьют, это всем известно, вот и бегут в последние годы ко мне корабелы, да и не только они, если честно.

Тем не менее, бездарность бездарностью, качество качеством, а пару узлов к его ходы такие обводы добавили. А может, и все три, но это сейчас неважно. Передав монокуляр жадно приникшей к игрушке Эллине, стоявшей позади меня, я повернулся к капитану и спросил:

— Любезнейший, что им надо разворотить, чтобы они от нас отстали?

— Мачту уронить, — буркнул капитан. Похоже, он уже жалел, что решил ввязаться в бой, а не лег в дрейф, надеясь, что его ограбят, но все же не убьют.

Внимательно осмотрев чужой корабль, я прикинул, куда лучше бить. Две мачты, как и у нас, да и парусное вооружение такое же. Вот пушек явно больше, стало быть, работать надо издали. Я машинально кивнул своим мыслям и вновь обратился к "первому после Бога":

— А скажите, капитан, мы можем повернуть так, чтобы пересечь его курс?

— Зачем?

— А чтобы у них был шанс отстать, — безмятежно отозвался я. — Если они все же не пираты, мы просто разойдемся с ними, ну а если погонятся — тогда уж...

Идея пришлась капитану по душе — наверное, он подспудно все же надеялся, что обойдется. Перемежая свою речь тем, что при некоторой фантазии можно было принять за малый боцманский загиб, он рыкнул команду. Засвистела боцманская дудка, заскрипело рулевое колесо, и корабль начал разворачиваться влево. Промедлив не более тридцати секунд, преследователи начали повторять наш маневр. Ну вот, не обошлось. Я хмыкнул:

— Ну все, теперь ясно. Капитан, я к пушкам. Попробуйте все же поставить наш борт против их носа.

— Зачем?

— На носу у этих чудиков нет пушек, — терпеливо, как маленькому, пояснил я ему. — Мы будем работать с предельной дистанции, может, и попадем. А они не смогут отвечать.

— Но так далеко...

— Сдуру, капитан, можно и хрен сломать. Я это к тому, что случайно попадут, к примеру, в румпель, и пиши пропало. Действуйте.

Сердито пробурчав что-то, капитан, тем не менее, спорить не стал, и честно попытался выполнить мой приказ. Не сумел, разумеется, по маневренности пират превосходил нас так же, как и в скорости, но стрелять он пока что не мог — мы были в мертвой зоне. А вот наши пушки из такой позиции навести было вполне можно.

Первый выстрел я сделал с полуторной навеской пороха, целясь повыше. Попасть особо не рассчитывал — все же в первый раз... Мне надо было определиться с дальнобойностью пушек и с тем, как лучше управлять ядром. Сразу же оказалось, что хаотично вращающееся и абсолютно неотцентрованное ядро летит по куда более сложной, а значит, хуже поддающейся управлению траектории, чем снаряд из сделанного в моем мире орудия. Тем не менее, и скорость у него была пониже, так что я ухитрился не только выстрелить куда-то "в сторону неприятеля", но даже и попасть. Правда, в палубу, но и это значило многое. Оставалось только рыкнуть на матросов, чтобы перезаряжали, а то эти трусы, увидев, что я не шучу и в самом деле собираюсь стрелять полуторным зарядом, разбежались, как тараканы. Опасливо поглядывая на меня, они подбежали к пушке, а я занялся стрельбой из двух других.

Из трех пушек в течение часа я ухитрился сделать дюжину выстрелов. Запредельная скорострельность, ничего не скажешь... Хорошо еще, что пушки были малого калибра, а на помощь мне капитан послал большую часть находящихся под его командованием матросов. Из этих двенадцати выстрелов я попал четыре раза — опять же, по местным меркам, невероятная точность. Но, главное, два ядра ударили точно в первую мачту пирата. Одного, правда, чтобы ее свалить не хватило, да и второго, хотя оно ударило почти в то же место, было недостаточно, однако в монокуляр я хорошо рассмотрел появившуюся на твердом дереве трещину, и почти сразу же пираты начали убирать на этой мачте паруса, опасаясь, наверное, что она переломится. Скорость пиратского корабля резко упала.

— Ну, вот и все, — объявил я, возвращаясь на мостик. Больше всего меня сейчас раздражало, что от рубашки моей, еще недавно белой, а сейчас непонятного серо-коричневого цвета, кисло воняло сгоревшим порохом, но это было неудобство, с которым можно было мириться. — Как вам бой, капитан?

— Вы и впрямь великолепный канонир...

— Стараюсь, — ответил я скромно, ели удержавшись от того, чтобы шаркнуть ножкой. Ласковое слово — оно и кошке приятно... А вот взгляд капитана, совершенно не вязавшийся с довольной улыбкой на его физиономии, мне совершенно не понравился.

— Мы сможем их добить?

— А зачем, капитан? Для нас они больше не опасны. Да и из ваших пукалок это сделать довольно сложно.

Не ожидая возражений, я зашагал вниз. Насчет сложно, конечно, я загнул — сейчас, обладая преимуществом в скорости и маневренности, мы спокойно могли занять удобную позицию и поразить, к примеру, крюйт-камеру. С артсистемами местного производства я освоился достаточно, чтобы сделать это быстро, но, и впрямь, зачем? Пускай сами разбираются со своими проблемами, им за риск платят, а я устал, да и голова начала побаливать — гром пушек все же не самая приятная для моих ушей музыка, а беруши в этот поход захватить не догадался. Если же капитан в свою очередь решил, воспользовавшись моментом, пограбить лихого корсара, то я ему тем более не помощник. Наверняка просто так пираты не сдадутся, и все кончится рукопашной, а непонятно ради чего махать мечом и лезть под арбалетные болты — нет уж, увольте.

Кстати, матросы провожали меня взглядами, в которых было если не восхищение, то уважение уж точно. И по первой же просьбе, без понуканий, устроили мне душ из забортной воды, вылив ее на меня, наверное, бочки три, не меньше. Рубашку, конечно, пришлось выбросить, я ее, как оказалось, не только испачкал, но и порвал, однако запасных у меня имелось аж целых две штуки, купить же новую на берегу не проблема.

Впрочем, наиболее восторженно на меня смотрела Эллина. Ну да, чему тут удивляться, она ведь наемница, и, хотя вряд ли специалист по огневому бою, но сложности, с пушками связанные, представлять должна. Вот, наверное, я ее и впечатлил, как профессионал профессионала. А может, это начал действовать синдром... э-э-э... как его там... Не помню, кстати. Может, Мюнхенский? Ну, в общем, это когда заложник начинает обожествлять конвоира. Она ведь, как ни крути, в какой-то мере у меня в заложниках и находится. Если этот синдром — то хреново, незачем психику девчонке портить. Она ведь ничего плохого мне не сделала, если вдуматься. Правда, только потому, что не успела, но, с другой стороны, свою вину в виде намерений уже искупила, развлекая меня в дороге. Ладно, будет день — будет пища, разберемся еще, что там у нее за мотивы, а пока что мне приходилось испытывать на прочность собственное терпение. Дело в том, что кожа после морской воды немилосердно зудела, особенно, извиняюсь за неаппетитные подробности, на заднице, а чесаться при даме неприлично.

Берег мы увидели на следующий день, почти с утра. И увидела его первой, за исключением, разумеется, засевшего на мачте матроса-впередсмотрящего, Эллина. А увидев, сразу поспешила ко мне.

Я как раз сидел на кровати и размышлял, выпить еще кофе, или ограничиться тем, что уже в себя влил. С одной стороны, очень хотелось, с другой, четвертая кружка — это уже перебор. Голова заболит, это к бабке не ходи, придется или таблетки глотать, или заклинанием лечиться. Ни того, ни другого делать, разумеется, не хотелось, но конец моим сомнениям положила именно возникшая на пороге девушка.

— Земля!

— Это хорошо, — кивнул я.

— Это не то место, куда мы плывем, — на сей раз, она взяла на пару тонов ниже, почти шепотом говорила.

— А вот это плохо.

— И ты настолько спокоен?

— А ты еще не сказала ничего, что дало бы мне повод волноваться. Объясни толком, а потом уж будем паниковать. Или не будем.

Когда моя спутница изложила мне свои соображения, я задумался. По всему выходило, что прибыли мы, в принципе, как раз туда, куда стремились — во-первых, компас у меня имелся, и отследить курс, во всяком случае, приблизительно, было не столь уж сложно, а во-вторых, тут вообще серьезно промахнуться было невозможно. Противоположный берег имелся в единственном экземпляре, и островов в этих местах отродясь не водилось. Но Эллина утверждала, что не раз была в окрестностях города, в который нас подрядились довезти, и утверждала, что как минимум на пол дня пути вокруг него побережье — сплошной песчаный пляж. Здесь же были скалы. Решить, что штурман ошибся в счислении, и корабль отклонился от курса, конечно, можно, но я в этом сомневался. Понаблюдал уже за тем, как он работает, и мужик произвел на меня впечатление спокойного, несуетливого профессионала. Я, конечно, мог и ошибиться, но все же куда больше шансов было на то, что дело нечисто. Впрочем, паниковать и впрямь было рано — кто знает, может, капитан "Морского коня" банально привез груз контрабанды и намерен выгрузить ее здесь, в укромном местечке, подальше от чужих глаз. Основной груз корабля составляли выделанные шкуры, их вонь меня за время путешествия изрядно достала, и даже запах полутонны кофе, загруженного в носовой трюм, не мог ее перебить, однако что еще могло быть на корабле, мы даже не представляли. В конце концов, это меня и не интересовало, а потому ревизию трюмов я не производил. Так что, может быть, контрабанда. А может, и нет.

Когда якорь с шумом плюхнулся в воду, я, громко стуча сапогами и придерживая меч у бедра, поднялся на палубу. Сзади стучала каблучками Эллина. Вот как, спрашивается, у женщин получается даже в мягких сапожках стучать каблуками, если в этих же сапогах они могут ходить тише кошки? Не представляю. Впрочем, это было последнее, что меня сейчас волновало.

— Капитан, я, возможно, не прав, но, сдается мне, это местечко не особенно напоминает Старую Гавань, — как можно более небрежно сказал я, оглядываясь вокруг. Действительно, на маленький и, по слухам, уютный порт, старейший в этих местах, от чего, собственно, и пошло его название, это место мало походило. Небольшая бухта, зажатая между высокими, практически отвесными скалами, на которых практически не было растительности. А вот птиц, что характерно, здесь была куча, причем самых разных видов. Как раз в тот момент, когда я обратился к капитану, целая стая этих тварей, больше всего напоминающих чаек, взлетела с небольшого утеса и пронеслась над кораблем, щедро окропив его дерьмом. Впрочем, капитан, судя по всему, хорошо знал характер местных обитателей, а потому заранее распорядился натянуть над палубой огромный кусок парусины, который, собственно, и спас нас от летящих с неба экскрементов.

— Разумеется, сударь. В Старой Гавани мы будем к вечеру, — отозвался капитан. — А пока что у меня встреча. Вот с этим красавцем.

Проследив за движением руки капитана, я увидел невдалеке, максимум в сотне метров, великолепный фрегат. Изящный, хищный на вид, с красно-черным корпусом и не менее чем с двадцатью пушками на обращенном к нам борту. Орудийные порты были задраены, но я ни на миг не сомневался, что скрытые за ними орудия не в пример крупнее наших пукалок. От корабля так и веяло надежностью. Я не знаток, но мог бы поспорить на что угодно — этому фрегату не дано состязаться в скорости с моими клиперами, но в любой шторм на нем можно чувствовать себя уверенно и спокойно.

— Красив...

— Разумеется. Это ведь... Впрочем, будете на нем — сами увидите.

— И на хрена мне на нем быть? — спросил я. Что-то здесь было не так, и мне совершенно не хотелось, чтобы мои подозрения оказались верными.

— Видите ли, сударь, — по-хозяйски ухмыльнулся капитан, — я должен передать им кое-какой груз, а еще, как я знаю, им просто необходим хороший канонир.

— Ну и при чем здесь я?

— Сударь, ну вы же не дурак... Вы отправляетесь дальше на этом корабле... Думаю, капитан "Золотого ястреба" убедит вас к сотрудничеству, он умеет это делать. Так вот, вы отправляетесь с ним, а я за помощь получаю от капитана Грэвиса двадцать империалов. Ну, вы сами знаете, монеты Серой Империи везде ценятся. И ваша дама тоже отправляется с вами — сами понимаете, свидетели мне не нужны, а капитан найдет ей применение.

Я чуть не поперхнулся. За меня... За МЕНЯ двадцать империалов? Я что, так упал в цене? Даже с учетом традиционно высокого курса денег, которые я чеканю, сумма может вызвать только смех. Или капитан идиот? Впрочем, тридцать серебреников — всегда тридцать серебреников или, применительно к тому, что я наверняка далеко не первый пассажир, которого это животное продает в рабство, "пять старушек — рубль".

— Вы же сказали, что к вечеру мы... — пискнула из-за моей спины Эллина.

— И не соврал. Мы, — он сделал ударение именно на этом "мы", — там к вечеру и будем. А вот вы — нет.

— Подозреваю, капитан, вы делаете самую большую ошибку в своей жизни, — негромко и спокойно, но так, чтобы слышали все, сказал я, кладя руку на эфес меча.

— Сударь, не делайте глупостей, — нимало не испугавшись, ухмыльнулся капитан. — Нас все же намного больше.

Я быстро оглянулся. Со всех сторон к нам подтягивались вооруженные чем попало матросы, те самые, что еще вчера со мной вместе сначала воевали, а потом весело окатывали меня водой. Сейчас их лица были угрюмы, но решительны, и было их человек тридцать. Наверняка в доле, скоты. Ну что же, братцы-кролики, вы сами этого захотели.

Все-таки у гоблинов, даже таких вот полукровок и квартеронов, с интеллектом негусто, а самомнения, напротив, в избытке. Подобное сочетание всегда чревато неприятностями, что, в принципе, и произошло. Капитан наверняка контролировал мою руку, которая была на эфесе, и, когда она разжалась, победно ухмыльнулся. А зря. Это обычные дворяне привычны, в первую очередь, к мечу, всем остальным владея заметно хуже. Менее "благородное" оружие, чем их фамильные клинки (иной раз, кстати, довольно паршивого качества), вызывает у некоторых даже отвращение, а зря. Впрочем, не это важно, а то, что капитан, похоже, тоже был во власти этого стереотипа, хотя, посмотрев на то, как я управляюсь с пушками, мог бы и задуматься лишний раз. Как бы то ни было, короткий нож, рыбкой выскочивший из моего рукава, чтобы тут же погрузиться в жирное капитанское брюхо, оказался для него полной неожиданностью.

Сзади раздалось короткое оханье, перешедшее в стон — похоже, Эллина, четко исполняющая данную еще в каюте установку прикрывать мне спину, кого-то приголубила. Молодец, девочка, но пока не до нее. Главное, я выиграл пару секунд для активации заклинания. Вокруг левой руки сформировался огненный клубок, моментально трансформировавшийся в длинную, метров пять, тонкую нить, абсолютно ровную, мутно-белую и почти невидимую в свете солнца. Широкий взмах...

Серая рапира — вот как называется это мое фирменное заклинание. Эффект — как от мощного лазерного луча, только ограниченного по длине. Ближайших ко мне матросов просто развалило на куски, с треском осела и повисла на вантах перерубленная мачта. Не теряя времени и пользуясь замешательством в стане противника, я прыгнул вперед и в несколько ударов покончил с теми, кто пытался меня предать. Вот так-то, Проклятый Лорд не знает жалости.

Обернувшись, я увидел белую, как мел, Эллину. Ну да, она хоть и воевала и, наверняка, убивала, все же никогда не видела, чтобы в течение двух-трех секунд чистенькая, заполненная людьми палуба превратилась в залитый кровью филиал скотобойни. Хотя нет, крови-то как раз было не очень много, все же раны частично прижигались... Тем не менее, подобное мог сотворить разве что маг очень большой силы, а такие сами не воюют. Сошки же помельче подобными спецэффектами не балуются. К тому же защитные амулеты для не очень сильного мага — препятствие серьезное, да и вражеские маги тоже сложа руки не сидят. Только вот сейчас ни магов, ни действующих амулетов...

— Не волнуйся, крошка, — помахал я ей рукой. Учитывая рост моей спутницы, такое обращение можно было принять за издевательство, но она, похоже, не обратила на него внимания. — Кого ты там скрутила?

Как оказалось, двоих. Одного, правда, ножом, насмерть, а второму очень даже квалифицировано пробила по затылку, и теперь он был годен для допроса. Однако прежде, чем заставить его делиться информацией, следовало решить проблему с фрегатом.

На "Золотом ястребе", очевидно, уже сообразили, что что-то пошло не так. И немудрено, вопли, осевшая надстройка и упавшая мачта привлекут внимание кого угодно. Пронзительно свистели боцманские дудки, бегали матросы, начали подниматься крышки орудийных портов. Медленно, слишком медленно. С моей руки сорвалась огненная капля и, стремительно увеличиваясь в размерах, устремилась к фрегату. Легко, словно бумажный, проткнула борт и исчезла внутри. Умпф-ф! Корпус великолепного корабля как будто вспух изнутри, плеснуло красным из открытых люков, пролетела над головой, вращаясь на манер городошной биты, пушка. Все. Никого живого в том огненном аду, который бушевал передо мной следующие пять секунд, остаться не могло в принципе. Когда пламя осело, на воде плавали лишь несколько слабо дымящихся головешек.

Я вытер пот со лба — все же это заклинание отбирает довольно много сил. Хотя, конечно, эффективная штука, ничего не скажешь. Вчера я мог и не баловаться с пушками, а просто засветить во вражеский корабль так же, как сейчас. Все играл в секретность, и, как оказалось, зря.

Впрочем, рефлексировать по этому поводу я не собирался. Куда больше меня волновало, что магические возмущения, вызванные моими действиями, может засечь любой маг в радиусе трех десятков километров, а то и больше. Конечно, маги вроде как потеряли силы, да и амулеты перестали действовать, но вдруг моя информация неточная или, как минимум, неполная? Правда, в пользу версии о недействующей магии говорил и тот факт, что я так легко смог уничтожить "Золотого ястреба". Все же фрегат, как и положено любому уважающему себя военному кораблю, должен быть увешан защитными амулетами от киля до клотика, но ни один из них не сработал. И все же, возможно, были какие-то нюансы, мне просто неизвестные. Да и потом, звук, с которым я разнес на запчасти фрегат, был хоть и негромким, но внушительным, кто-нибудь мог его банально услышать. Нет уж, надо было дергать отсюда полным ходом, и делать это по суше — с кораблем я не справился бы, даже имейся на нем обученная команда. Что поделаешь, я ни разу не моряк. С другой стороны, сейчас команда валялась в позах живописно нарезанных трупов, а сама шхуна была повреждена. Соответственно, не стоило и пытаться ей воспользоваться, это обернулось бы лишь потерей времени. А вот информация о том, где мы, собственно, находимся, была мне нужна, и тот, кто мог бы послужить ее источником, тоже имелся.

Оглушенный Эллиной матрос пребывал в глубокой отключке, которую, впрочем, довольно быстро прервало ведро забортной воды. Вода, надо сказать, была холодной — конечно, широта и климат конкретно здесь соответствовали, скорее, черноморскому побережью, но подводных течений имелось в избытке, и одно, по-видимому, проходило как раз неподалеку. Весьма, надо сказать, холодное течение, раз даже в бухте с относительно стоячей водой ее температура была градусов пятнадцать, не более.

Матрос, получив на голову незапланированный душ, резко пришел в себя, сел и начал очумело вертеть головой. Потом сфокусировал глаза на предмете, который я поднес к его носу, и изображать собачий хвост моментально перестал. Хотя, что интересно, ничего особенного увидеть не мог в принципе — так, измазанный в крови нож, который я извлек из капитана. На матроса, однако, этот простой и бесхитростный клинок произвел самое, что ни на есть, удручающее впечатление. Странно даже как-то, я же ему этим ножом голову не отрезаю. Ну, пока не отрезаю...

К сожалению, знал наш пленный довольно мало, ну да что ждать от палубного матроса? Интеллекта Коперника, что ли? Да рядом с некоторыми из этих индивидуумов даже собачки Павлова кажутся светочами разума. Тем не менее, главное я все же узнал. До Старой Гавани отсюда было километров пятьдесят, не больше, это если по морю. И дорога из бухты имелась, точнее, контрабандистская тропка. По ней, кстати, сюда иногда приходили за грузом, который привозил ныне покойный капитан Грогсон, но сейчас он никого не ожидал — весь груз должны были передать на фрегат. Ну, вот и все. Больше матрос ничего не знал и, соответственно, не мог быть нам полезен.

Говорят, люди, порой, инстинктивно чувствуют собственную смерть. Так ли это? Не знаю, может быть. Конкретно этот индивидуум, очевидно, что-то такое все же почувствовал, но, вместо того, чтобы попытаться защититься или еще как-то побороться за свою драгоценную жизнь, он лишь заверещал и засучил ногами, пытаясь вжаться в стену надстройки, возле которой сидел. Дурак. Имел храбрость напасть — имей мужество встретить судьбу. Я коротким движением ткнул его ножом между ребер и успел отдернуть руку до того, как кровь брызнула мне на пальцы. Аккуратно сполоснул нож остатками воды, вытер его об одежду уже не подающего жизни матроса и сунул на место, в спрятанные в рукаве ножны. Поднял глаза и наткнулся на осуждающий взгляд Эллины. Наверное, резать пленных в ее глазах было не комильфо... Впрочем, она ничего не сказала — видимо, поняла особенности момента.

— Ну что, делаем ноги?

Девушка поняла идиому сразу. Впрочем, может, и знала ее до того — как я заметил уже давно, по миру бродило сейчас немало слов и выражений, принесенных мною из родного мира. В основном, конечно, неприличных, но и, скажем, технических терминов среди них хватало. Так что, не теряя даром времени, она отправилась в каюту за вещами, а я занялся транспортом.

К счастью, спуском шлюпки начали заниматься еще до того, как я вышел из каюты, и теперь она висела на талях всего-то в полуметре над водой. Конечно, раньше я шлюпок не спускал, но видел, как в этом мире занимаются подобным другие люди. Не знаю, как у нас, а здесь система, с помощью которой производился спуск, представляла из себя простейший полиспаст, разобраться в котором было несложно. Шлюпка закачалась на легких волнах как раз тому моменту, как Эллина, пыхтя, выползла из каюты, волоча наши шмотки. Лично я рассчитывал, что она их всего лишь сложит, но явно недооценил девушку — она справилась с этим в кратчайшие сроки и поволокла наверх. Причем я был убежден, что уж переноской тяжестей заниматься придется мне, но, как оказалось, у моей спутницы было другое мнение на этот счет. А вот на кой хрен она потащила все сразу, для меня так и осталось загадкой. Впрочем, это были уже только ее проблемы.

Больше всего времени мы потратили на то, чтобы спустить эти самые вещи в шлюпку — вначале Эллина с кошачьей ловкостью спустилась вниз по штормтрапу, а потом я на веревке опустил их ей. Сложность была в том, что шлюпка несильно, но раскачивалась, и я попросту боялся смахнуть девушку в воду. Однако обошлось без эксцессов, а потом я потратил еще минут десять на то, чтобы замести следы.

Для этого мне пришлось спуститься в крюйт-камеру. М-да... Жалкое было зрелище. Два бочонка с порохом — и все. Пожалуй, я вчера был оптимистичен по поводу возможности долгого боя. Однако для моей цели так было даже лучше. Без особых усилий я выволок порох на палубу, а потом, вскрыв оба бочонка, рассыпал по ней их содержимое. Спустился в шлюпку, а когда мы немного отплыли, забросил на палубу горящий факел.

Одним из самых распространенных заблуждений является убежденность многих людей в том, что порох взрывается. Чепуха. Порох, во всяком случае, дымный, классический, представляющий из себя, по сути, механическую смесь серы, селитры и угля, сам по себе не взрывоопасен. Он просто очень интенсивно горит, выделяя огромное количество тепла, а взрыв происходит лишь в замкнутом пространстве. Сейчас таковым и не пахло, поэтому рассыпанный порох всего лишь загорелся, причем весь и сразу. Пламя встало до небес, и буквально через минуту "Морской конь" превратился в огромный костер. И почти сразу до нас донесся жуткий вой.

— Кто это? — Эллина удивленно и немного испуганно поглядела на меня.

— Капитан этой посудины, — пожал я плечами. — Он был еще жив, хотя и без сознания. Честно говоря, я просто забыл его добить.

— А...

— Плевать. Из-за этой неблагодарной твари я возвращаться не собираюсь. Он получил, что заслужил, и все, кто погибли сегодня, в конечном счете, на его совести. Точнее, на его жадности, и будем считать, что мы ему просто выдали премиальные.

Не обращая внимания на то, что девушка явно хотела что-то возразить, я налег на весла, и шлюпка бодро двинулась к берегу. Спустя несколько минут днище заскрежетало по мелкой гальке, и я, стараясь не набрать воды в сапоги, вылез, чтобы подтащить ее к берегу. Зря, правда, осторожничал — буквально через два шага ухнул в яму, которую в тени скал да под толщей воды сложно было различить, так что на берег выбрался мокрый по пояс, но вещи все же остались сухими, да и спутница моя тоже. Это радовало — за себя я не боялся, почти сразу высушив одежду и обувь соответствующим заклинанием, а вот если она, к примеру, собьет ноги в мокрой обуви, будет намного хуже. Глядишь, еще и на себе тащить придется, а подобное было противно моей натуре — альтруизмом по отношению к случайным, в общем-то, знакомым я не страдал принципиально.

Очень хорошо, что имелась контрабандистская тропа — эти темные личности отличаются крайней обстоятельностью. Неудивительно, ведь от того, насколько они предусмотрительны и аккуратны, порой, зависит их жизнь. Результат соответствующий — тропа, с одной стороны, очень неплохо скрыта от посторонних глаз. Даже точно зная, где она, я потратил несколько минут на ее поиски, и... не нашел. Нашла Эллина — у наемницы, хоть и молодой, кое на что глаз оказался куда более наметан. С другой же стороны, идти по этой тропе было удобно — явно не одно поколение контрабандистов пользовалось этой дорогой, и они, естественно, постарались сделать ее максимально удобной. Не для дяди старались, для себя.

Других путей в бухту, собственно, и не было — разве что по скалам лезть. Альпинизм же никогда не был моим увлечением, попадая под мое убеждение, что в горы ползут слабые. Нет, другим-то они кажутся крутыми, но, по моему глубокому убеждению, на самом деле в большинстве своем это нерешительные, несостоявшиеся в жизни люди, которые рвутся доказать всему миру и, в первую очередь, самим себе, что они чего-то стоят и могут такое, о чем тем, кто остался внизу, даже подумать страшно. Не знаю, может быть, я и не прав, конечно, но все же подозреваю, именно так дело и обстоит. Просто знаю нескольких — и все они попадают под это определение. Кое-кому, надо сказать, альпинизм и впрямь идет на пользу, заставляя поверить в свои силы, некоторые становятся адреналиновыми наркоманами, а встречаются такие экземпляры, что и вовсе преисполняется презрением ко всем неальпинистам. Вот только изначально если и не все, то подавляющее большинство были именно слабыми, но желающими стать выше других людьми. А я слабым никогда не был. Разве что в тот приснопамятный запой... Но ведь нельзя быть сильным во всем, правда?

В общем, лезть на скалы мне абсолютно не хотелось, и дорога, проложенная поклонниками незаконного товарооборота, была как нельзя кстати. Не прошло и получаса, а мы уже стояли наверху, в километре от бухты, на краю самой обычной дороги, которой, судя по глубоким колеям, активно пользовались. Правда, сейчас на ней я не мог наблюдать ни карет, ни телег, однако всему свое время. Да и потом, какое-то расстояние можно и пешком пройти — чай, не рассыплемся, даже с грузом.

Увы, то ли день был неудачный, то ли еще что, но к тому моменту, как начало смеркаться, город на горизонте еще не появился, хотя дорога однозначно шла к нему. И, что интересно, никого не дороге тоже не наблюдалось. Зато чуть в стороне от нее наблюдались рощицы кипарисов и еще каких-то деревьев, пониже и лиственных. Я не ботаник, названия не знаю, однако само по себе наличие уютной рощи было очень неплохо — ночевать-то все равно надо, а под деревьями это делать как-то приятнее, чем под открытым небом. Тем более что и сушняка для костра на опушке море, а немногочисленные комары все равно не рискуют приблизиться, напуганные привезенным из моего мира убойной силы репеллентом.

Правда, кое-какие минусы все же имелись. Едва мы оказались в роще, как меня укусила змея. Точнее, попыталась укусить — сапоги из толстой кожи были явно не по ее зубам. Я даже убивать ее не стал — просто откинул пинком в сторону. Все же змеи просто так не бросаются, а в данном конкретном случае я едва не наступил ей на хвост. Ну а в остальном все прошло без эксцессов, и по очереди дежуря, мы вырвали часов по пять сна.

Веселье началось утром, часа через полтора после того, как мы двинулись дальше. И заключалось это веселье не в порции свежих анекдотов, а в дюжине богато одетых всадников, вынесшихся с той стороны, откуда мы шли. Что характерно, всадники эти не пронеслись мимо, а осадили коней и окружили нас широким кольцом. Не понравилось мне это, надо сказать, сразу же. Есть у меня такая странная привычка — не люблю я, когда вокруг меня крутятся вооруженные до зубов и крайне недружелюбно настроенные юнцы. И отношусь я к подобным оболтусам, что интересно, убивательски.

Между тем один из этих молокососов, очевидно, бывший у них за главного, составил, похоже, о нас определенное мнение. Не очень лестное, потому что, безо всякого почтения глядя на нас, он крикнул:

— Эй, вы! Кто такие?

— Виконт де'Брюсси, — ляпнул я первое, что пришло мне на ум, приветственно поднося кончики пальцев к шляпе. Сам не ожидал, но салют вышел на французский манер, двумя пальцами. — С кем имею честь?

— Виконт! Ах-ха-ха, — заржал этот главнюк вместо того, чтобы, как положено вежливому человеку, представиться в ответ.

— Небось, из тех, чье поместье помещается ровно под подошвами его сапог, — задумчиво прогудел один из его товарищей, плотно сбитый здоровяк. Кстати, единственный из всех, выряженный в кольчугу. И, надо отметить, не на голое тело, а с поддоспешником. Из всей компании этот хмырь показался мне наиболее опасным — хотя бы потому, что был не только сильнее остальных, но и умнее, и предусмотрительнее, пускай ношение доспеха в отсутствие прямой и явной угрозы некоторые и назовут трусостью. Да и меч у него на поясе вызывал уважение — явно не парадная игрушка, как у его товарищей, а добротный, без особых украшений, но с удобным эфесом и узким клинком. Кстати, а почему узким? Таким гигантам больше к лицу что-то длинное и тяжелое, чтобы удаль молодецкую показать... А узкий меч, больше всего похожий на испанскую шпагу — это для тех, кто предпочитает не рубиться, а именно фехтовать, осторожно и грамотно. Не прост мальчишка, ох как не прост.

Между тем, его слова вызвали у остальных собравшихся здоровый смех. Впрочем, чего от них ожидать? Еще до того, как первый из всадников открыл рот, я уже знал, с кем столкнулся. "Золотая" молодежь. Что в нашем мире, что здесь представители этой группы одинаковы. Ну, в большинстве своем одинаковы, конечно — в семье не без урода, а потому и среди таких вот детей богатых папочек встречаются умные и адекватные личности. Однако большинство предпочитает тратить родительские бабки на развлечения и, порой, становятся не только смешны, но и весьма опасны — вседозволенность развращает и толкает, порой, на самые непредсказуемые поступки. Плавали, знаем...

— Где же ваши лошади, виконт? — продолжал изгаляться предводитель. — Я пока не вижу ни одной.

— Да вон же, есть одна, — ткнул из-за его спины пальцем в сторону Эллины какой-то прыщавый шакал. — Эх, хороша кобылка!

— Извращенец, — фыркнул предводитель. — С этакой оглоблей... Хотя... Что-то в этом есть. Ну что, девочка, поедешь с нами?

— С таким, как ты — только на кладбище. Чтобы подержаться за самую большую лопату, — даже не сказала, а пропела из-за моей спины Эллина. — Нос вытри, а то слюнявчик закапаешь.

— Чего? Ах ты... — начал парень, поворачивая лошадь в нашу сторону и толкая ее каблуками. Договорить он не успел. Мне, если честно, уже надоел этот спектакль, поэтому, пользуясь моментом, когда все внимание собравшихся было привлечено к моей спутнице, быстро шагнул вперед и с силой толкнул его лошадь.

Все же сила, добавленная мне Темным в ту ночь, когда я пришел в этот мир, штука хорошая. Правда, лошадку жалко. Она просто рухнула, придавив наездника, тут же вскочила и в два прыжка оказалась от меня в десятке метров, где и встала, дрожа и прядя ушами. Ну а ее хозяин остался лежать, и лишь через полминуты взвыл — организм милосерден, и боль человек начинает чувствовать не сразу. Даже боль от сломанной ноги — судя по тому, что она была вывернута под неестественным углом, и отнюдь не по суставу, это был именно перелом, а не банальный вывих.

А дальше все как в прошлый раз. В смысле, не магия, ее я без нужды применять не хотел, а замешательство в рядах противника. Ну а я, не теряя времени даром, сдернул за ногу с лошади того озабоченного хорька, что обозвал мою спутницу лошадью, попутно рукояткой кинжала проломив ему висок, и метнул этот самый кинжал в следующего противника. Не люблю бросать ножи, но уж больно мишень удачная попалась.

Сзади раздался вопль, тут же перешедший в бульканье. Резко обернувшись, я увидел, как еще один мальчишка валится с лошади, хватаясь руками за торчащий из горла нож — Эллина последовала моему примеру. Сейчас она как раз тянула из ножен свой меч, но в эффективности этого сделанного под женскую руку прутика я не был уверен с самого начала. Однако времени думать не было, и я, в свою очередь, выхватил меч, на замахе распоров бок ближайшей лошади и, одновременно, перерубив ногу ее всадника чуть выше сапога.

До остальных только сейчас дошло, что их убивают, и вообще, соотношение двенадцать против двух сократилось до несерьезных семи. Впрочем, неудивительно — ведь прошло навряд ли больше пяти секунд, и времени на детальное осмысление ситуации я никому давать не собирался.

Еще один взмах рукой, ближайший ко мне парень схватился за лицо. Ерунда, царапина, сюррикеном убить не так просто, назначение этих железяк, которые я веером кинул в его сторону, как раз ошеломить, что и получилось. Щенок дернулся из-за поцарапанного лица, лошадь встала на дыбы от чиркнувшей по коже железки, а я, соответственно, успел добраться до вылетевшего из седла противника и ударить его мечом раньше, чем он сообразил хоть что-то.

Кобыла молотила копытами по воздуху, но мне было не до нее. Противников осталось пятеро — Эллина достала еще одного, и не просто достала, а ухитрилась запрыгнуть на его лошадь. Теперь она размахивала клинком, надвигаясь на ближайшего противника. Тот, впрочем, уже пришел в себя и довольно успешно оборонялся, противопоставив большему опыту наемницы некоторое преимущество в силе. В то время как они развлекались, фехтуя примерно на равных, четверо оставшихся двинулись на меня, намереваясь если не зарубить, то затоптать. Только, братцы, кто же вам даст это сделать?

Хлопушка... Простенькое заклинание, можно сказать, детское. Никому от него вреда нет — всего-то яркая вспышка и резкий, бьющий по ушам грохот. Сил требует совсем мало, и фонит максимум на полкилометра, так что не засечь. Но когда это заклинание срабатывает буквально перед копытами лошадей, они, что характерно, пугаются...

Дальше все просто. Вспышка, яркая даже сквозь прикрытые веки, встающие на дыбы, визжащие от страха кони, пытающие их удержать полуослепленные всадники... И мой меч, короткой льдистой вспышкой перечеркивающий их никчемные жизни.

Трое сразу же рухнули, и лишь четвертый, тот самый здоровяк, успел остановить своего коня, однако это его не спасло, потому что я, блокировав своим мечом его удар, повторил так хорошо мне послуживший трюк с переворачиванием транспортного средства. В смысле, толчком сбил с ног коня и тот рухнул, молотя в воздухе копытами. Правда, его наездник все же оказался на высоте — успел не только сообразить, что происходит, но и выдернуть ноги из стремян. Счастливо избежав придавливания обезумевшей гнедой тушей, он ловко перекатился и как мячик вскочил на ноги. Все это было проделано с неожиданной для такого крупного человека ловкостью, даже меч он не выронил. И, к его чести, не порезался о свою железку, что в подобной ситуации требовало определенных навыков и, чего уж там, везения.

Сзади раздался короткий хрип. Чуть сместившись, чтобы не терять из поля зрения своего противника, я бросил взгляд назад. Ну, там все было в лучшем виде — Эллина гордо восседала в седле, а ее противник, зацепившись сапогами за стремена, висел головой вниз, и с почти касавшихся земли пальцев бойко капала ярко-алая кровь. Всю эту картину я увидел и отметил в сознании почти мгновенно, даже про кровь подумал "артериальная", а потом резко стало не до того — здоровяк, похоже, не страдал избытком трусости, а может, успел прикинуть шансы на то, что его отпустят живым, и решительно двинулся мне навстречу.

Шел он красиво — в правой руке меч, в левой — дага. Ну, я со стороны, подозреваю, смотрелся не хуже. Мой клинок был такой же длины, разве что немного шире и, соответственно, тяжелее, под мою силу. И гарда была очень развита, вся из переплетения стальных прутков, что выглядело, на взгляд местных, ненужным украшательством — здесь были в ходу эфесы попроще. Дагу я извлекать из ножен не стал, зато, быстро нагнувшись, подобрал меч одного из поверженных врагов. Игрушка была легкая и не очень удобная, вдобавок, короче моего меча на полторы ладони, но сейчас это не играло роли.

Увидев второй клинок, мой и без того не грешащий щенячьим героизмом противник начал вести себя еще осторожнее — все правильно, обоеруких бойцов если и не боялись, то опасались всегда. Тем более, когда этот самый боец и с одним-то мечом только что устроил здесь образцово-показательную бойню.

И все же свою первую ошибку он совершил почти сразу же. Противника надо по умолчанию считать равным себе, это полезно для здоровья, его же, по-видимому, ввела в заблуждение моя стойка. Ну и плюс, тот стиль, в котором он дрался, был пока что не особенно распространен, да и требовал намного больше времени и таланта на освоение, чем остальные. Соответственно, он, что вполне очевидно, решил, будто я им не владею. Наивный... Взглянул бы на мой меч, что ли. После того, как я стандартно отбил стандартные же удары, а потом так же стандартно попытался атаковать, у юнца взыграло самомнение, а осторожность чуть притупилась. Обманное движение, колющий выпад... И кончик его клинка оказывается пойман теми самими стальными украшениями, которые вызывали неодобрительные смешки местных знатоков оружия. Заминка, совсем короткая, на то, чтобы освободить оружие но мне этого хватило. Парировать удар второго меча своей более короткой дагой мальчишка не сумел, к тому же я сразу шагнул вперед и влево, ставя его в неудобную позицию, и кончик левого клинка чиркнул моего противника по запястью. Чуть позже, чем нужно — он уже успел освободить свой меч, уже отдергивал руку и прыжком разрывал дистанцию, иначе лишился бы руки, но и без того получилось неплохо. Не знаю, были ли задеты крупные сосуды, однако, в любом случае, кровь текла бодро. Даже если он и не истечет ею в ближайшие минуты, и от боли в руке, и от скользящей в ладони рукояти приятного мало.

Очевидно, парень сразу же просчитал возможные последствия ранения, и сделал это не хуже меня. Дико взвыв и выплюнув короткое, грязное ругательство, он стремительно атаковал — в короткой схватке, как он считал, шансы у него еще имелись. Я думал по этому поводу несколько иначе, но, естественно, ничего не сказал. Во-первых, не видел смысла, а во-вторых, берег дыхание. Он, впрочем, тоже, но это ему не помогло, потому что сбить его он попросту не успел — схватка длилась не больше трех ударов сердца, после чего мой противник осел на землю куском ничего уже не чувствующего мяса. Продолжалась она даже чуть больше, чем я рассчитывал — все же долгие махания шпагами в стиле месье Дюма чаще всего относятся к художественному вымыслу. Реальный же бой, на мой взгляд, куда больше похож на описания действий тишком пошедшего налево мужа. Проще говоря, сунул-вынул и ушел. В общем, он умер, а я, положив на траву ненужный мне больше трофейный меч, принялся очищать свой клинок от крови, используя для этого кусок ткани, оторванный от камзола одного из трупов.

— Браво, милорд! — Эллина отсалютовала мне своим мечом, не глядя бросила его в ножны и ловко спрыгнула с коня. Судя по ее движениям и горящим от веселья глазам, адреналин в крови кипел и булькал. — Я, признаться, и не думала, что вы так лихо фехтуете.

— Это еще почему? — чуть удивленно и слегка обиженно поинтересовался я. Разумеется, не то чтобы меня волновали чьи-то подначки, не юноша бледный со взором горящим как-никак, но и к тому, что в моих способностях могут усомниться, я не привык.

— Ну... Ты же маг, а маги этим не слишком увлекаются.

— И сколько, прости, у тебя знакомых магов? Не балаганных шутов, а серьезных мастеров своего дела?

— Ну... — девушка замялась. Похоже, нуканье может скоро войти у нее в привычку. Я покровительственно усмехнулся:

— Запомни, маги отнюдь не столь беспомощны, когда дело идет к драке. Во-первых, среднестатистический маг живет раз в пять дольше столь же среднестатистического человека, а за это время и бегемота можно научить вальс танцевать. А во-вторых, большинство магов посвящает искусству владения оружием, и прочим, казалось бы, ненужным премудростям времени не меньше, чем самой магии. Дело в том, что боевые маги прекрасно знают — умение складывать заклинания не панацея, иной раз сталь надежнее. Ну а остальные, не все, конечно, но очень многие, тянутся за ними. Мне иногда кажется, — тут я хохотнул, — у них комплекс неполноценности, вот и стараются доказать всему миру и самим себе, что не трусы и не рохли. Ладно, это все лирика. Кому этих придурков добивать?

Вопрос был, кстати, весьма животрепещущим — те молокососы, что остались живы, стонали довольно громко, и это раздражало мой эстетичный слух. Да и свидетели мне были не нужны. Эллина, кстати, в этом была со мной согласна, логика наемников проста и сантиментам в ней места нет, но вот предложение заняться этим делом, равно как и вариант с "ты дорезаешь своих, а я — своих", прилива трудового энтузиазма не вызвал. Все же молодая еще, цинизм и рациональность старших товарищей не успел окончательно подавить большинство эмоций. Пришлось мне самому брать в руки один из трофейных мечей и неспешно пройтись, добивая тех, кто еще не отправился к праотцам, так сказать, естественным путем. Грязная работа, но, тем не менее, необходимая, да и, честно говоря, сочувствия к этим ублюдкам я не испытывал никакого.

Дальнейший путь мы продолжили пешком, замаскировав по мере сил место побоища. Разумеется, был соблазн взять лошадей, но, подумав, мы единодушно отвергли эту мысль. Рано или поздно щенков хватятся, найдут, и тогда двое, приехавшие на приметных лошадях будут первыми кандидатами на роль подозреваемых. Даже еще до того, как начнут нервничать, могут обратить внимание. Нет уж, лучше не бежать впереди паровоза, тем более что, по расчетам, до города оставалось ходьбы часа три-четыре, не больше.

Так оно, в принципе, и получилось. Через три с небольшим часа мы, заплатив входную пошлину (судя по ее величине, а также тому, что один из стражников сразу пошел в ближайшую лавку за пивом, опохмел всего наряда был включен в счет) уже входили в ворота Старой Гавани, городка небольшого, зажатого тесным кольцом стен и довольно замызганного. Узкие, кривые улочки, на которых не везде можно было разминуться не то что телегам, но даже и двум прохожим, дома, стоящие впритык друг к другу, не самый лучший запах... Нет уж мои города выглядели несколько более презентабельно, хотя, конечно, и там хватало недостатков — все же, если быть до конца честным, процесс модернизации жизни у нас еще только набирал обороты.

Гостиница, в которой мы остановились, особыми достоинствами не отличалась. Не особыми, правда, тоже — если честно, у нее достоинств вообще не было, если не считать за таковые воистину грабительскую цену. Если честно, за те деньги, которые мне пришлось выложить, чтобы снять на ночь небольшую комнатку, в той же Солнечной Бухте я мог бы снять дом и жить с полным пансионом как минимум неделю. Когда же я потребовал горячей воды, чтобы помыться, на меня посмотрели так, словно я справил большую нужду прямо у дверей мэрии или совершил еще какое-нибудь столь же жуткое кощунство, попирающее все моральные устои.

Хорошо еще, здесь съемом комнаты, договоренностями об ужине и прочими мелочами на правах уже бывавшей здесь путешественницы занялась Эллина. Она, кстати, и гостиницу выбрала, сказав, что это лучшее заведение города. Если она права, то худшие мне даже представить страшно. Тем не менее, немного поторговавшись, комнату она выбила, что само по себе было подвигом — народу было не протолкнуться.

Пока мы поднимались к находящейся на третьем этаже комнате, меня преследовал запах несвежих портянок. Похоже, те, кто остановился в этой гостинице, о гигиене имели минимальное представление. Более же всего меня удручала мысль, что как только я скину сапоги, запах пополнится новыми, могучими оттенками. Впрочем, опасения оказались напрасными — едва мы скинули вещи, как Эллина потащила меня обедать, причем на другой конец города — по ее словам, кухня нашей гостиницы своей цене, мягко говоря, не соответствовала. Я не стал с ней спорить, доверив выбор места профессионалу и, как выяснилось, не прогадал, поскольку кухня в выбранной ею забегаловке неожиданно оказалась вполне приличной. Ну а потом мы направились купаться — совсем рядом с городом в бухту впадала река, небольшая, но, что интересно, не загаженная, так что мальчики — направо, девочки — налево, и да здравствует чистота!

Вечером от меня не укрылось то, с какой брезгливостью моя спутница присматривается к белью на кровати. Сам я намерен был завалиться спать на полу, в походной постели. Не потому, что джентльмен и уступаю кровать даме, а потому, что вид серой, покрывшейся от старости бахромой, простыни не внушал мне доверия. К тому же, как я сильно подозревал, матрас если и облегчал кому-то жизнь, так это только населявшим его клопам. Как говорится, и дом, и стол, причем с доставкой блюд непосредственно к месту проживания. Пришлось, хихикнув про себя, прочитать клопокгонный экзорцизм — если магия здесь не действует, то никто и не заметит, а если действует, то подобными заклинаниями, больше всего напоминающими сборник матерных слов и выражений, наверняка пользуются многие, и внимания мои действия не привлекут. Сработало оно, кстати, вполне штатно, и насекомые рядами и колоннами удалились к соседям. Впрочем, тысячей больше — тысячей меньше, вряд ли кто-то заметит. Заодно убралась и прочая живность, так что спать теперь можно было не опасаясь, что тебя сожрут заживо. Да и то сказать, сама мысль о том, что меня будет кусать насекомое, которое перед этим кормилось с чьего-то неизвестно сколько немытого и чем болевшего тела прилива энтузиазма не вызывала, так что очистка комнаты, по моему скромному мнению, являлась одной из важнейших задач, а заклинание, позволяющее это делать, едва ли не самым полезным в моем арсенале. А на втором месте — полог тишины. Его я тоже поставил, а то за тонкой дощатой стеной храпели так, что хотелось взять подушку и пойти в гости решать проблему радикально.

Эллина наблюдала за исходом евреев из Египта... то есть, простите, насекомых из матраца с плохо скрываемой брезгливостью, но, к счастью, обошлось без визгов и прочей женской атрибутики. Все же профессия накладывает определенный отпечаток, в том числе, положительно сказывается на выдержке. И только когда мы уже легли, она спросила:

— А скажи... почему у вас этого нет?

— Чего?

— Ну, клопов и прочей пакости. Мы сколько раз ночевали в гостинице, и ни разу нас не кусали.

— Потому что их регулярно выводят, и за то, чтобы в гостинице было чисто, хозяин отвечает как минимум лицензией.

— А как максимум?

— Головой. Если, к примеру, кто-нибудь умрет от того, что отравился несвежим пивом, хозяина заведения очень даже запросто могут вздернуть на ближайшем дереве.

— Шутишь?

— В каждой шутке есть доля шутки. Контроль за соблюдением гигиенических норм у меня жесточайший. Зато и дети не мрут, как мухи, да и последняя эпидемия холеры была лет пять назад, а в этих местах, насколько я знаю, они бывают почти каждый год.

— А это правда, что у вас есть лекарства от любых болезней?

— Не от любых, но от многих. Только, естественно, не на продажу.

— Почему?

— Самим не хватает. Законом предусмотрено, что на экспорт что-либо может идти только после удовлетворения потребностей внутреннего рынка. То есть остались излишки — пожалуйста, продадим, ну а нет — стало быть, все сами используем.

— А если покупателем будет, скажем, король?

— Да какая мне разница? Закон един для всех. Да и потом, я, честно говоря, не очень понимаю, чем король отличается от обычного человека. У него что, в штанах двойные причиндалы?

Девушка фыркнула — похоже, она с трудом сдерживала смех. Давилась, а сдерживала. Однако, закончив смеяться, она все же возразила:

— Он все же глава страны...

— Или ее задница. Без обид, Светлые Земли — это ведь твоя родина?

— Да. Правда, не здесь, а намного севернее.

— Непринципиально. Вот вы ехали по моей стране. Сколько раз вас пытались ограбить?

— Ни разу. Но вооруженный отряд вообще редко грабят.

— Хорошо. Мы с тобой ехали. Вдвоем, заметь, и без охраны. Сколько раз напали? Ни разу, — тут я, правда, покривил душой, но совсем немного — в конце концов, в Солнечной Бухте напали на меня одного, а не на нас обоих. — А здесь мы второй день — и, считая корабль, подверглись нападению трижды.

— Дважды...

— Трижды. И не спорь, такие цены — это натуральное ограбление.

— Но почему такая разница?

— Да по все той же причине. У нас законы обязательны для всех. Вот те придурки, что на дороге решили нас прижать...

— Кстати, я узнала, это были сын герцога Мурито и его товарищи.

— Да хоть сам герцог, мне то что?

— Я просто хотела спросить... Разве нельзя было как-то иначе?

— Сама-то веришь, во что говоришь?

— Не очень...

— Вообще, можно было, — задумчиво ответил я. — К примеру, отдать им тебя. Устроило бы? Нет? Ну вот... Так о чем я... Ах, да. В общем, за подобное у меня сразу лишают титула и вешают.

— И что, помогает?

— Откуда столько сарказма? Помогает, конечно. Восемь лет назад было пятнадцать судебных процессов, в прошлом году — один-единственный. Сынок какого то дворянчика из мелкопоместных завалил на сеновале девчонку из соседнего городка. Там, на площади, его и вздернули.

— Дворянина? За простолюдинку?

— А чего тут такого? Говорю же, закон един для всех. И потом, дворянин — это не только права, но и обязанности. Пойми, я не только многое даю, но и многого требую взамен. Те, кто считают, что обмен равноценный, остаются, и их большинство. Те, кто не согласен, могут убираться — я никого не держу. Но если уж принял мои условия — извини, их придется соблюдать. А жалость — не мой недостаток. Ладно, спи, завтра рано вставать.

— А как вы смогли сделать так, чтобы перед законом все были равны?

— С трудом. Все, спи давай.

И в самом деле, как ей объяснить, что действительно с трудом. С потом и кровью, с отрубленными головами и виселицами. И хоть что-то получалось лишь потому, что менталитет здесь насквозь средневековый, и сюзерен всегда прав. Если, конечно, он способен настоять на своем, если у него достаточно сил и решительности В этом случае его действия воспринимаются, как должное. А слабину дашь — сожрут... С костями сожрут. И прежде чем то, чего я добиваюсь, станет незыблемым и единственно верным, должно пройти много лет и смениться несколько поколений свободных людей, которые не чувствовали на своей шкуре, что значит быть крепостным, продать в рабство сына, чтобы прокормить остальных, или отдать жену лорду по праву первой ночи... А самое паршивое, для того, чтобы этого добиться, кто-то должен оставаться над законом. Хотя бы сейчас... И если на этом этапе со мной что-нибудь случится, все вернется на круги своя. Не потянут мои товарищи дело — нет у них моей репутации и, чего уж там, моих возможностей. Да и не до конца они меня понимают, просто верят мне, как и положено друзьям, прикрывают спину, но первыми пойти не смогут. Я не ангел и не идеалист, поэтому не стремлюсь облагодетельствовать всех и каждого, но нельзя относиться к людям, как к говорящему скоту, а здесь до моего появления так и было. Вот почему я должен победить, ведь теперь это и мой мир, мои люди! Только сейчас я начал понимать Сталина, кровавого тирана... принявшего Россию с сохой, а оставившего ее с атомной бомбой. И я даже сейчас не был уверен, что потяну нечто подобное. Но все равно буду стараться, хотя бы просто потому, что жалко уже вложенных сил и того, что сделано.

Выехали мы утром, когда солнце только начало подыматься, окрашивая море в огненно-серебристые тона. У входа в гостиницу нас ожидал нанятый с вечера экипаж, но прежде, чем ехать, мы плотно позавтракали — мало ли, как обернется дальше, а путешествовать на голодный желудок я не хотел. Хорошо еще, прислуга в гостинице вставала еще раньше, и заспанный парнишка притащил нам по миске горячей, ароматно пахнущей каши и мелко нарезанного копченого мяса. Плюс баснословно дорогой кофе в огромных кружках. Сварен он был, кстати, на удивление неплохо, и, закончив трапезу, я почувствовал, что жизнь налаживается.

Правда, настроение сразу же немного подпортил экипаж. Рессоры его были на редкость жесткими, колеса о наличии такого изобретения человеческого гения, как пневматические шины, не слыхали в принципе, а выложенная булыжником улица была, вдобавок, не особенно ровной. Словом, растрясло меня изрядно, в отличие от Эллины, которой, похоже, эта поездка доставляла удовольствие. В результате, когда мы вылезли из экипажа, то были прямо антиподами — улыбающаяся и довольная Эллина, и злой и мрачный я. При этом главной мыслью в моей голове было, как я разнесу по камешкам эту пародию на город после того, как решу здесь все завоевать. Ничего, кстати, несбыточного в этих мечтах не было.

Место, в которое мы приехали, располагалось недалеко от города, точнее сказать, у самых его стен, и представляло собой самый обычный рынок. Довольно большой, кстати, но не более того. Сейчас, по случаю раннего времени, народу было совсем немного, да и лавки еще не все открылись. Многолюдны были разве что рыбные ряды — вернувшиеся с ночного лова рыбаки притащили сюда улов и теперь азартно спорили с перекупщиками, а там, где процесс торга был уже закончен, грудами лежали рыба всех видов и размеров, моллюски, от мидий до кальмаров, здоровенные, метра по полтора в размахе клешней, крабы... Там же суетились покупатели, скорее всего, слуги богатых господ, торопящиеся закупить свежайшие продукты для своих хозяев. Все это было интересно и довольно познавательно, но нас сейчас интересовало совсем другое. Если конкретно — та часть рынка, где торговали лошадьми.

Увы, как говаривал один полулегендарный и уже практически забытый политик времен моего детства, "хотели как лучше, получилось — как всегда". А все потому, что женщина все равно остается женщиной, пускай она и наемница — профессия здесь особой роли не играет. В общем, к лошадникам мы шли причудливым зигзагом, проходящим через ряды, в которых торговали одеждой, обувью и всякой, зачастую непонятной мне, ерундой. К моему счастью, большая часть торговцев еще даже не пришла на свои рабочие места, но все равно потеряли мы на этом деле не меньше часа, и, когда выбрались оттуда, основным моим желанием было кого-нибудь убить. Ненавижу рассматривать шмотье, особенно когда конкретно сейчас оно попросту не нужно.

А вот загоны, в которых держали привезенных на продажу лошадей, меня откровенно разочаровали. Точнее, не сами загоны, а их содержимое — не сезон, как пояснил мне один из лошадников, выбора особого нету. Увы, он был в корне неправ — не только особого выбора не было, не особого тоже не наблюдалось. Я, конечно, не великий знаток, но за двадцать лет пребывания в мире, где лошадь является основным средством передвижения, кое-чему научился. Так вот, это "кое-что" однозначно утверждало — ловить на этой ярмарке нечего.

Однако и уходить отсюда просто так не было смысла — не на своих же двоих дальше топать. Соответственно, приходилось выбирать если не лучшее из лучшего, то хотя бы не самое хреновое из худшего, чтобы добраться до ближайшего крупного города и там обзавестись чем-либо более подходящим. В очередной раз пожалев, что слишком велик риск сразу же открыть портал до места назначения (уж слишком легко этот портал разрушить, и последствия для идущего через него могут быть фатальными), я вздохнул и занялся внимательным осмотром предлагаемых мне живых вездеходов.

К сожалению, то, что не понравилось мне с первого взгляда, не понравилось и со второго, да и с третьего тоже. К чести продавца, в загоне которого, в отличие от всех остальных, обнаружились не совсем уж клячи, годные разве что на колбасу, он прекратил расхваливать свой товар практически сразу — так, выдал дежурную фразу, и на том успокоился. Тоже, видимо, понимал, что как ни мечи он бисер, на результат это не повлияет. Теперь он со скорбным выражением лица стоял рядом со мной, все же надеясь, что сумеет сбагрить хотя бы часть залежалого или, точнее, вусмерть заезженного товара.

Когда, по истечении пары минут внимательного осмотра (хотелось бы дольше, но смотреть было, в общем-то, не на что), я уже готов был перейти к более детальному исследованию той пары "скакунов", которая показалось мне способной пройти хоть какое-то расстояние со всадниками на спинах, меня отвлекло восторженное оханье Эллины. Оглянулся, нашел ее глазами — и понял, что причина для столь неожиданного звука и впрямь уважительная. Девушка буквально окаменела перед небольшой, изящной кобылой, привязанной к столбу. Прямо статуэтка из черного, как ночь, дерева, блестящая, словно ее неделю полировали. Разве что бабки белые. Торговец, стоящий рядом со мной, вздохнул:

— Хороша лошадка... Только вашей даме ее не купить.

— Почему? Разве не на продажу ее привели?

— На продажу. Дня три уже продают. Хозяин ее... бывший хозяин — барон Иннино — недавно разорился. Решил поиграть в купи-продай, но когда не знаешь работу, а надеешься только на древность рода, это может кончиться печально. Барон принял яд, а его наследники, чтобы хоть как-то свести концы с концами, распродают остатки имущества. Беда в том, что они хорошо понимают, сколько может стоить такая красавица, и цену требуют соответствующую. Не больше и не меньше того, что она стоит, надо сказать, но все равно, для большинства это неподъемные деньги.

— Сколько? — поинтересовался я, скорее, для поддержания разговора. Торговец сказал. Мы с Эллиной синхронно охнули. — Однако же, губа у этих ваших наследников не дура.

Судя по вздоху моей спутницы, она пришла к такому же выводу. И взгляд как-то сразу потух... Эх! А ведь у человека, похоже, была мечта.

То, что я сделал дальше, наверняка запомнилось местным и привлекло их внимание, но вряд ли это могла привести их к пониманию того, кто чудит столь экстравагантно на самом деле. Так что пес с ним, желанием проскочить серыми мышками — как-нибудь разберемся. Короче, я подошел к невысокому мужику в потрепанной ливрее, который, собственно, и продавал лошадь, и купил ее, выложив за покупку две трети имеющейся у меня наличности. Правда, сумел договориться, чтобы в эту сумму было включено и седло хорошей кожи, что несколько примирило меня с финансовыми потерями. Ухмыльнувшись во всю пасть (надо же сделать хорошую мину при плохой игре), я кинул Эллине вожжи, сказал ей "твое" и вразвалочку пошел обратно, провожаемый обалдевшим взглядом своей спутницы, восхищенно-завистливыми взглядами других женщин, которым мужчины такие подарки делать не торопились, и ненавидящими — их спутников, которые только что превратились в глазах своих дам в "жмотов и неудачников, неспособных даже женщине достойный подарок сделать". Честное слово, своими ушами слышал, что одному такому мужику говорила расфуфыренная дама, то ли жена, то ли любовница.

После такой покупки даже торг за присмотренных мною лошадей проходил как-то вяло, без огонька, хотя на подобных рынках, как меня заранее, еще по дороге сюда предупредила Эллина, торг не только уместен, но и обязателен. Как на восточном базаре каком: не будешь торговаться — не будут уважать. Это с тем продавцом запредельно дорогой кобылы не поспоришь, он лицо подневольное, и снижать цену попросту не имеет права, а вот с остальными языками сцепиться придется. Впрочем, торговаться я умел, поболтавшись с мое на трактах (а вначале карьеры Проклятого Лорда чем мне только не пришлось заниматься), научишься всякому. Ну а сейчас проблем и вовсе не намечалось — не Мерседес, чай, покупаю.

Вполне логично, что, несмотря на привычку местных делать из рядовой, в общем-то, покупки средств передвижения целый ритуал, торг прошел быстро. Без труда отразив попытку втюхать мне кандидатов на живодерню по цене орловских рысаков, я сбил цену до вполне соответствующей их виду и возможностям, и мы ударили по рукам. Полчаса спустя, обмыв с Эллиной покупку, а заодно и пообедав в притулившейся здесь же, возле рынка, забегаловке с на удивление приличной кухней, мы покинули, наконец, Старую Гавань и продолжили свое путешествие.

Кстати, что меня улыбнуло, так это подаваемый в местной столовой хит сезона — расхаракиренные плотоядные колобки, сиречь, гамбургеры. Вот не понимаю я этого — местная кухня и так весьма неплоха, но стоило мне в порыве ностальгии как-то соорудить для себя такой бутерброд, как его рецепт тут же подхватили и пустили гулять не только в моих землях, но и у соседей. И, что характерно, безо всяких отчислений автору. Впрочем, не жалко, но брать это блюдо, несмотря на совет хозяина заведения, я не стал. А вот Эллина вгрызлась в него с таким видом, словно никогда ничего вкуснее, чем этот фаст-фуд, не пробовала. Странные у них тут вкусы.

Лошади — это хорошо. Это, я вам скажу, даже отлично — не надо бить свои ноги, тащить на горбу неподъемные мешки, которые, пака мы шли от корабля до Старой Гавани, заставляли меня садиться отдыхать раз в два часа, а то и чаще. Да и скорость верхом получается заметно выше. Те лошади, которых я купил для себя, на проверку оказались не такими уж и клячами, во всяком случае, падать и биться в конвульсиях они пока не спешили, вполне уверенно переставляя ноги. Особенно та, на которую я взвалил наши вещи — все же грузу, даже с учетом запасов, которые были прикуплены в дорогу, на ней оказалось меньше, чем на второй, вынужденной тащить на своем горбу меня, а килограммов сто во мне есть, нарастил за эти годы мышц, и весь мой немаленький арсенал.

Первые часа два Эллина все больше молчала — мы перебрасывались с ней короткими, рублеными фразами, и только по делу. Наконец она все же не выдержала и, приблизившись ко мне, негромко сказала:

— Спасибо.

— Не за что, — пожал я плечами. — Это всего лишь деньги.

— Мне таких денег за половину жизни не заработать.

— Не зарекайся. Ты лучше скажи, как ее назвать думаешь?

— Звездочкой.

— Гм... — я все же удивился. Кличка была красивой, но незамысловатой — похоже, с фантазией на имена у моей спутницы было не то чтобы густо. И все же... Вороной кобыле безо всяких пятен на лбу оно совершенно не подходило. Ну не вызывает она подобных ассоциаций, во всяком случае, у меня. Поэтому, не удержавшись, я все же спросил: — А почему?

— Красивое имя. У моего отца была очень похожая, и ее так звали. Он иногда давал ей покататься, пока...

Тут она прервала разговор, поскучнела и отъехала в сторону. Я не стал ее пытать, хотя, конечно, было интересно — до сих пор моя спутница не особенно распространялась насчет прошлого. Точнее, не распространялась вообще. Ну да и ладно, захочет — скажет сама, а допытываться без нужды было не в моих правилах. Хотя... Странно, но вызывает это у меня кое-какие мысли. Не могу пока только сформулировать, какие. Даже не мысли, скорее, а воспоминания, проносящиеся по самому краю сознания и растворяющиеся, как только пытаешься ухватить их за хвост. Впрочем, это не горит, если что-то важное — обязательно вспомню, а так... Будет день — будет пища.

Дорога между тем ложилась под копыта лошадей серой, пыльной лентой. Похоже, с дождями здесь было не то чтобы очень. Если готовить сюда вторжение, то это надо учитывать, хотя, ручаюсь, у Грата уже давно собрана и постоянно обновляется вся необходимая информация, да и планы военной кампании давно уже готовы. Не факт, что мы будем воевать, но у толкового военного министра должны быть планы на все случаи жизни, включая самые гипотетические. Пока же вопрос о войне был еще не решен, зато о том, сколько нам по этой дороге тащиться, стоял довольно остро. Хотя, кстати, до столицы Светлых Земель отсюда было, если верить карте, не так и далеко. Кстати, это неплохо, а то чем больше я глотал пыль, тем сильнее хотелось учинить всем обитателям этих мест небольшую, но хорошо запоминающуюся мстю. Тотальный геноцид, к примеру, подойдет.

А вообще, места были не из самых завидных. Скудные почвы, на которых ничего толком не росло, полезных ископаемых тоже ёк. И с водой вечные проблемы — рек мало, и полноводными их не назовешь. Каким-то образом еще виноград ухитряются выращивать и делать исключительно хорошее вино, но много ли того винограда... Немногим дальше от побережья, в паре дней пути, начинаются горы. Вот у их подножия, кстати, все в точности до наоборот — и леса, и пастбища, и воды хоть залейся, так что поля выдают отличные урожаи. Там основная часть населения этого карликового королевства и сосредоточена, а побережью остается роль перевалочной базы. Торговлей живут. А где торговля — там эльфы, у этих шустриков прямо нюх на деньги. Именно поэтому в прибрежных городах непропорционально велик процент как самих эльфов, так и полукровок, квартеронов и прочих шустрых продуктов межрасового скрещивания. Считай, все дворяне местные с ними в родстве... Ага, то-то я помню, что как минимум у двоих прибитых мною хамов на дороге были непропорционально большие уши.

В принципе, большую часть местных геополитических раскладов я и сам знал, Эллина, потоком вываливающая на меня сведения, добавляла только мелкие штрихи к безрадостной картине. Правда, и ничего особо страшного тоже не наблюдалось — обычное задрипанное королевство, со всеми сопутствующими подобным карликам нерешенными вопросами. Что, кстати, и неудивительно. Светлый Владыка, как я в свое время убедился, предпочитал царствовать, но не править. Его Темный коллега хотя бы своих подданных строить время от времени не забывал, чтобы, значит, все помнили, кто в тех местах самый главный папа, а Светлому достаточно было формального поклонения и битком набитой сокровищницы. В общем, на мой взгляд, по уровню развития он соответствовал средней руки лавочнику, но ни в коем случае не хозяину половины мира. Точнее, половины континента — что там, за морями, толком было неизвестно, и ни Темный, ни Светлый туда не лезли, что внушало определенные мысли по поводу соотношения их реальных и декларируемых возможностей. И даже не половины теперь — все же кое-что я откусил.

Кстати, именно убогость тех земель, по которым мы сейчас ехали, и была одной из причин того, что я в свое время не завоевал это королевство. Просто сели мы, посчитали, и пришли к выводу, что результат не окупит затрат. Да и подтягивание местных до нашего уровня жизни тоже врезало бы по нашему бюджету не хуже, чем молоток по стеклу. Ну и со Светлым бы наверняка поцапались — уж слишком близко при таких раскладах окажется граница от его столицы. Нет уж, ссориться еще и с ним из-за этого убожества — да оно надо? Не стоит оно того, право слово. Тем более что, случись нужда, эти земли мы аннексируем в кратчайшие сроки, а к столице Светлых земель есть дороги и поудобнее, и покороче.

Между тем, девушка вошла во вкус и, почувствовав себя экскурсоводом, прямо-таки сыпала словами. Я даже немного удивился — вроде бы излишней болтливостью она никогда не отличалась, да и объем информации об этих местах явно превышал ожидаемый, но все оказалось на редкость просто — она, оказывается, здесь воевала, причем совсем недавно, чуть больше года назад.

Ну да, я помню эту войну. Мы в ней, разумеется, не участвовали, просто активно торговали, поставляя обеим сторонам оружие. Не современный огнестрел, разумеется, но мечи хорошей ковки, быстро перезаряжающиеся арбалеты с точным и мощным боем, да и порох в комплекте с пушками приносили нам хорошую прибыль. Оружейный рынок мы фактически застолбили еще лет десять назад, и сейчас это была одна из самых доходных статей нашего экспорта, поэтому упустить возможность навариться на чужом горе просто не могли.

Кстати, в ту войну это самое королевство не только смогло отбиться от более крупного сильного соседа, но и само его пощипать, отобрав кусок территории. Правда, надо признать, довольно никчемной территории — ее и захватить-то смогли лишь потому, что никто не стремился эти болота удерживать. Но, тем не менее, смогли — а уж о том, насколько болезненно местные корольки относятся даже к ничтожному урезанию собственных земель, я знал не понаслышке. Порой, выгоднее было устроить по-настоящему большую войну и раздавить противника окончательно, пускай и ценой больших усилий и затрат, чем потом периодически отбивать его вялые попытки вернуть себе утраченное. Так что свершившееся тогда было чем-то, располагающимся почти точно между подвигом и чудом.

Выиграть ту войну им удалось, кстати, в первую очередь благодаря полководческому таланту графа Октимэна, который фактически возглавлял армию при номинальном руководстве ею самого короля. Граф, человек умный и решительный, выбрал абсолютно грамотную тактику, непрерывно нападая на небольшие гарнизоны, обескровливая тем самым противника, и, вдобавок, в свою очередь, вторгнувшись на его территорию. Ну а дождавшись, когда противник распылит силы и растянет коммуникации, он в двух коротких, но жестоких сражениях, разбил его по частям. За эту победу он был удостоен герцогского титула, а примерно три месяца назад угодил в тюрьму по какому-то явно надуманному обвинению. Да уж, королевская благодарность общеизвестна, равно как и желание этих самых королей видеть рядом с собой ярких, порой затмевающих сюзерена личностей. И, кстати, я уже подумывал над тем, как бы половчее выкрасть этого, безусловно, весьма одаренного молодого (ну да, ему не исполнилось еще и тридцати) человека из тюрьмы и пристроить к делу уже у нас — разбрасываться подобным человеческим ресурсом было, на мой взгляд, крайне расточительно.

А Эллина, кстати, не только воевала, но и, можно сказать, геройствовала — именно их отряд, как оказалось, перекрывал Кариопольское ущелье. Ущелье, правда... Вот честное слово, до сих пор не понимаю, почему этим горным термином обозвали единственный сухой проход между двумя озерами, берега которых, вследствие своей заболоченности, был непроходимы не только для конницы, но и для тяжелой пехоты. Про тот случай я был наслышан — наемники держались почти два часа, пока за их спинами спешно отошедшая армия приводила себя в порядок и пыталась в темпе перегруппироваться. Это ей, кстати, вполне успешно удалось, так что потерявшая две трети бойцов наемная рота фактически спасла положение и позволила выиграть битву. Каково им было, я представлял неплохо — как-то раз, в горах, сам оказался в очень схожей ситуации. С той лишь разницей, что оборону возглавил сам, лично, пока Грат занимался подготовкой к контратаке. Кстати, именно благодаря моей магии наш отряд тогда и продержался.

Вот так, развлекая друг друга разговорами, мы и ехали и, пожалуй, единственным, что слегка портило настроение, была перспектива ночевки в степи, у дороги. Еще когда выезжали, Эллина предупредила — засветло до постоялого двора мы добраться не успеем, слишком много времени потеряли на покупку транспорта. Что время мы потеряли, в основном, по ее вине, я уточнять не стал, а оставаться в городе еще на сутки не хотелось. Впрочем, меня перспектива еще одной ночи под открытым небом абсолютно не пугала — тепло, сухо... Помню, так же было в Крыму, двадцать с лишним лет назад. И тоже красивая девушка рядом...

Встряхнувшись, я отогнал от себя воспоминания, но настроение успело не то чтобы испортиться, а, скажем так, немножко измениться. В результате разговор плавно, без видимых постороннему слушателю причин, сошел на нет, и дальше мы ехали практически молча. Лишь степь, пустынная дорога, на которой за целый день я видел не больше десятка путников, и пара всадников. Картина, которую я с удовольствием увековечил бы на бумаге... если бы умел рисовать.

На ночлег остановились довольно рано, до захода солнца можно было ехать еще не меньше часа, однако нам попалась неширокая река. Учитывая, что это была первая река, встреченная за весь день, я решил, что и так неплохо проехали, и моя спутница выбор места одобрила. Так что, отъехав, на всякий случай, в сторону от дороги, мы разбили лагерь. И все бы хорошо, но, когда я вздумал искупаться, то из воды вылетел, как ошпаренный, с трудом сдержав неприличный визг. Как объяснила мне хихикающая в кулачок девушка, эта река стекала с горных ледников, и вода просто не успевала как следует нагреться. Зато она была очень чистая, настолько, что на дне был виден каждый камушек. А еще была видна стоящая в толще воды некрупная рыба, и я в два счета соорудил удочку, благо крючки и леску всегда возил с собой. Правда, то ли я ловить разучился, то ли еще что, но поймать мне удалось только трех некрупных рыбех, больше всего похожих на форель. Впрочем, нам хватило — меню разнообразили, и запеченная наемницей в глине рыба получилась достаточно вкусной. Правда, и костей, мелких и острых, в ней была уйма, но это уже, что называется, издержки.

Ну и, пока эта самая рыба готовилась, к нам подъехали четверо всадников самого разбойного вида. Я уж думал, что опять драться придется, но, как оказалось, народ был вполне мирным — охрана единственного на ближайшие пару десятков километров моста через реку. Дело в том, что мост стоял на земле какого-то мелкого барона, и он взимал плату за проезд. Обычная, кстати, практика. Вот только проезжающие часто предпочитали расплатиться тумаками, макнуть сборщика подати в реку, чтоб остыл, и ехать дальше. Во избежание эксцессов рядом с мостом и расположились несколько мордоворотов — очень, кстати, правильное решение, и на многие горячие головы действующее отрезвляюще. Ну а заметив неподалеку костер, они решили проверить, кто там остановился — так, на всякий случай. Пообщались довольно вежливо, разве что один из охранников, дородный мужик, в роду которого явно не обошлось без троллей, с усмешкой посматривал на мою спутницу, но по поводу ее нестандартной внешности так ничего и не сказал. Очень, кстати, разумно с его стороны — летел бы иначе повыше крыш, пониже облаков. Ничего личного, но такова стандартная реакция дворянина на хамство со стороны простолюдина, поступить иначе — значит выйти из образа.

До постоялого двора, точнее, до деревни, в которм это заведение располагалось, мы добрались на следующий день, ближе к обеду и, пока этот самый обед поглощали, выслушали от словоохотливого хозяина кучу свежих новостей и сплетен. Причем, что интересно, где кончаются одни и начинаются другие, понять было сложно. Ну а так как мужику было скучно, а единственными посетителями были мы с Эллиной, то выслушивать этот словесный понос досталось именно нам. Среди вороха абсолютно ненужной и неинтересной информации, тем не менее, были два интересных момента. Первый вплотную касался магии и был, насколько я понял, достаточно старым, но раз уж заезжие лохи слушают... В общем, поговаривали, правда, тишком (тут хозяин сделал зверское лицо и приложил палец к губам), что не только обычные маги лишились своей мощи, но и сам Светлый Владыка тоже чувствует себя не лучшим образом. Но это — тс-с-с-с! Если узнает кто из его соглядатаев, голову снимут разом. В последнее я, кстати, верил безоговорочно — голубиной кротостью ни один из моих нанимателей не отличался, и вешали провинившихся, если требовалось, без особых сантиментов.

Вторая новость касалась устроенного недавно побоища возле Старой Гавани. По слухам, прирезали сына герцога Мурито и его друзей-вассалов. Ну это мы и без того знали. А вот то, что в нападении, оказывается, участвовала целая банда не меньше чем из полусотни человек, для меня было новостью. Не меньшей, кстати, чем тот факт, что главарь банды, оказывается, жуткий извращенец, и герцогского отпрыска перед смертью поимели во все щели. Это, по всеобщему мнению, делало главным и единственным претендентом на авторство случившегося с молодыми дворянами местного Робин Гуда по имени Большой Олаф — он, по слухам, был тот еще затейник, а презрение к вышестоящим и вовсе демонстрировал с завидной периодичностью самыми разными способами. Очень, очень интересные сведения. Времени-то всего ничего прошло, а мальчишек не только нашли, но и слухи ходят уже один интереснее другого. Пожалуй, теперь можно чувствовать себя в относительной безопасности — вряд ли кто-то заподозрит двух небогатых, вполне себе гетеросексуальных путешественников, у которых всего и особых примет, что высокий рост.

Тем не менее, сам факт того, что тех придурков уже нашли, сильно путал мне карты. Я-то рассчитывал, что они полежат недельку, и найдут их не раньше, чем они вонять начнут, а тут вон как все оперативно. Хорошо еще, что мы из Старой Гавани смылись вовремя, а то, глядишь, еще и проблемы могли появиться. Я, конечно, случись что, разнес бы этот город по камушку, но о секретности тогда можно было бы точно забыть.

В общем, пообедав, мы с Эллиной поднялись в свою комнату, решив заночевать здесь — все равно добраться до города мы сегодня уже не успевали. Кстати, по случаю малого количества проезжающих, я сумел получить самые большие и роскошные апартаменты из всех, что здесь имелись. Помимо всего прочего, в них была кровать таких размеров, что можно было спокойно спать, друг другу не мешая. Это, кстати, было важно, поскольку спать на полу мне надоело, о чем я девушке с предельной откровенностью и сказал. Вряд ли она была в восторге от открывающихся перспектив, но ее мнения я не спрашивал. Кстати, клопогонное заклинание сработало и здесь, причем вполне эффективно, но самих насекомых оказалось куда меньше, чем в городе.

Ну а в комнате я развернул на столе карту, и мы над ней дружно склонились. Дело в том, что до города Медвежий Угол (кстати, медведей в этих местах не водилось, это я знал совершенно точно) ехать приходилось в любом случае, а вот дальше возможны были варианты.

Вариант первый фактически лежал на поверхности. Просто ехать дальше, по купеческому тракту, дороге весьма оживленной и не слишком опасной — Эллина заверила меня, что ее достаточно интенсивно патрулирует местная стража. Слишком много товаров везут по этой дороге, и убытки в случае появления разбойников могут оказаться непропорционально велики, потому и охраняют дорогу тщательно — это просто-напросто дешевле обходится. Плюс можно попытаться прибиться к какому-нибудь каравану, у купцов всегда имеется собственная охрана. Можно... но сложно — чужаков в свою компанию те же купцы стараются не брать. Мало ли что. Я их, кстати, прекрасно понимаю и не осуждаю Кстати, на собственных дорогах относительный порядок мне тоже удалось навести совсем недавно, главным образом, благодаря сети осведомителей.

Этот вариант был хорош безопасностью, а также тем, что в толпе проще затеряться. Главное, магию не применять. Но и минус у него тоже был, причем огромный. Я не самый умный человек в этом мире, и наверняка среди тех, кто может попытаться меня перехватить, нашлись и те, кто все эти расклады тоже просчитал. А подобный вариант, в смысле, с охотой на меня, исключать было глупо, разведчики светлых хлеб зря не ели, и была вероятность, что о моем неофициальном визите здесь уже прослышали. Стало быть, на эту дорогу будет обращено самое пристальное внимание, и просеивать идущих будут частым гребнем. Стало быть, пройти мы по ней пройдем, но вот спокойно выйти с тракта может и не получиться, а пробиваться с боем не хотелось. Да и идти даже не до столицы Светлых земель, а просто до ее центральных областей, предстояло долго, целых две недели.

Второй вариант, что вполне логично, тоже имел и плюсы, и минусы. Причем плюсов, на первый взгляд, было даже больше. Ну посудите сами — дорога была в разы короче, людей на ней было не встретить днем с огнем, а что она узкая — так не телеги же нам по ней тащить. Плюс в конце дорога распадалась, если верить карте, на десятки небольших тропинок, перекрыть которые было, мягко говоря, затруднительно. И ждать нас там, если что, вряд ли будут. Одним словом, просто замечательно. Все так... Вот только дорога проходила через горный перевал, а погоду в этих чертовых горах в это время года можно было бы предсказать разве что с помощью кофейной гущи или, к примеру, менструального цикла бразильской улитки. Если по-простому, на перевале можно вляпаться так, что потом костей не соберешь. Хотя... Тут ведь как: можно вляпаться, а можно и не вляпаться, в зависимости от собственного везенья и циклов все той же проклятой улитки.

В результате, потратив часа два на взвешивание всех "за" и "против", мы пришли к идее сколь простой, столь и компромиссной. В смысле, добраться до города, а там подкинуть монетку. Орел или решка. И никому не придет потом в голову говорить "я же предупреждал", и подобная непредсказуемость собьет с толку любого гипотетического преследователя. Ну а решив эту глобальную проблему, мы позволили себе отдохнуть и немного привести себя в порядок, тем более, что горячую воду нам доставили по первому требованию, и это позволило наконец-то как следует вымыться.

Вечером, когда мы спустились на ужин, обнаружилось, что на постоялом дворе остановилось не так уж мало народу. Очевидно, большинство подъехали ближе к вечеру, во всяком случае, одежда их была изрядно запыленной, да и ели они с аппетитом, характерным для путешественников. Местных в зале я и не заметил даже, что довольно сложно — они всегда выделяются и одеждой, и манерой поведения. Возможно, их не было вовсе, а возможно, были, но немного — цены здесь все же кусались, хотя готовили, конечно, очень неплохо, так что крестьянам питаться в этакой ресторации вряд ли по карману. Большинство же присутствующих составляли люди, одетые добротно, но просто — путешествующие купцы (может, правда, и не купцы, кто их знает) и дворяне, судя по одежде, из небогатых. Последних легко можно было отличить по фамильным перстням, педерастического вида цепям на шее, и прочей атрибутике, которую в дороге, естественно, прячут куда поглубже, а в таких вот заведениях, напротив, надевают и выставляют напоказ, чтобы, не дай боги, их не перепутали с простолюдинами. Дурость, разумеется, но традиции есть традиции, так что и мне пришлось навесить необходимый минимум — печатка с изумрудом на пальце, нетолстая цепь с амулетом на шее и пояс с мечом, естественно. Амулет, правда, не действовал, но, когда магия восстановится, будет полезен. Эллина, тоже маскирующаяся под дворянку, в хорошем платье и драгоценностях привлекала заинтересованные взгляды мужчин — все же умело наложенная косметика сделает красавицу даже из крокодила, которым она, безусловно, не являлась, а когда девушка сидела, ее рост не так бросался в глаза. Мне же, согласно роли, оставалось мрачно хмуриться и время от времени проводить ладонью по эфесу меча — вполне нормальное поведение для дворянина, который испытывает чувство ревности ко всем, кто обращает благосклонное внимание на его женщину. Да-да, именно так, причем ровно настолько, чтобы отпугнуть других, но при этом самому не влететь в серьезные неприятности.

Помимо обычных людей, составлявших подавляющее большинство присутствующих, в зале собрались и представители других рас. В частности, за два стола от меня в компании троих купцов неспешно двигал челюстями орк — судя по тому, что я услышал из разговора, он был начальником охраны каравана. В углу быстро и качественно насыщались, параллельно вливая в глотки потоки пива, несколько гномов. Периодически то один, то другой гном покидали помещение, а значит, с пенным напитком в их желудках происходил естественный процесс ускоренной перегонки. Пара традиционно носатых гоблинов оккупировали столик у стены и мрачно зыркали на проходящих мимо — вдруг кто покусится на оставшиеся за их столом места. Никто, кстати, даже не пытался это сделать — гоблинов не любили и за подленькие характеры, и за излишнюю громогласность, и за прочие сомнительные "достоинства". Вот тосты они произносить, конечно, умели, длинные и красивые, и в винах разбирались, но это все, что можно было сказать хорошего об этой расе. Даже орки, которые, если верить тому, что про них болтают, находились с гоблинами в довольно близком родстве, относились к этой "родне" презрительно и предпочитали за намеки о "родной крови" сразу бить в морду. Ну, нечем тут гордиться, чего уж там. Да и ниша мелких торговцев, которую гоблины занимали, у тех же орков, воинов по натуре, вызывала лишь брезгливую усмешку.

Ну и, как венец собравшегося здесь интернационала, четверка светлых эльфов сидела за столиком недалеко от входа и высокомерно поглядывала на собравшихся. Этим самым собравшимся на высокомерие длинноухих было плевать, а учитывая, что хозяин вокруг них вьюном не вьется, особым богатством эльфы похвастаться не могли. А раз денег в кошельках не миллион, то и заказов своих им ждать придется дольше, чем остальным — так сказать, издержки привычки смотреть на людей свысока.

В общем, обычная картина, достаточно типичная для любого подобного заведения. Бывает, кстати, что в них присутствуют и представители других, более малочисленных рас — их на континенте только я знаю не меньше десятка, а возможно, есть еще и те, кого я не знаю. Тем не менее, от провинциальной гостиницы на не самом оживленном тракте и, вдобавок, в сезон, когда торговля затихает, сложно ждать большего. Да мне и плевать, если честно. Тем более что ведут себя все одинаково — вначале пьют, а потом или разбредаются, или спят прямо там, где пили, или буянят. Можете поверить, храпящий мордой в салате эльф ничем не отличается от так же храпящего гоблина, и рулады выдает отнюдь не музыкальные. Свинья — она и есть свинья, так они со стороны и выглядят.

Все это наливающееся вином сборище развлекал вокально-инструментальный ансамбль. В смысле, это я его так назвал, здесь же их называют совсем по-другому — трубадуры, скоморохи, комедианты... В общем, названий масса, суть одна. Мне, если честно, на эту разноплановость в терминологии было горячо наплевать, я называл их про себя так, как мне было проще и привычнее.

Ансамбль был под стать заведению — не блеск, но и не полный отстой. На заднем плане наяривал, используя что-то похожее на древнеукраинскую бандуру, благообразного вида дедок, рядом с ним примостился парень с гитарой... Ну да, здесь были в ходу гитары, разве что четырехструнные, это сейчас, с моей подачи, пошла мода на шестиструнки. Кстати, гитара в руках у парнишки была именно шестиструнной, но, судя по манере игры, учился он на четырех струнах и, соответственно, две лишние струны на инструменте ему только мешали, да так, что даже я, со своим не самым лучшим слухом, иной раз болезненно морщился.

Чуть в стороне примостился еще один парень, вооруженный какой-то жуткого вида то ли трубой, то ли дудкой. Тем не менее, своим инструментом он, в отличие от гитариста, владел очень неплохо. Не Клин Блинтон со своим саксофоном, разумеется, но тоже ничего. Замыкал квартет музыкантов невысокий худой мужик с длинными волосами, татуированными до безобразия руками (одетая на голое тело безрукавка позволяла разглядеть как татуировки, так и могучее пивное брюхо) и целым набором барабанов. Судя по виду, барабаны эти должны были изображать традиционный оркский музыкальный инструмент, однако я сомневаюсь, что они были подлинными. Дело в том, что современные барабаны орков несколько проще и грубее, а старинные, под которые был сделан инструмент, просто не могли так хорошо сохраниться. Да и потом, на старинные, в отличие от новоделов, шла человеческая кожа, а здесь явно была неплохо выделанная бычья шкура. Орки же от человеческой кожи отказались всего-то лет сто назад, или, может, чуть больше. Хотя, подделка это была, или не подделка, а барабанщик играл виртуозно. По мне, так на нем все и держалось. Не на нудно и заунывно пиликающем бандуристе же.

Ну и, разумеется, солист, или, вернее, солистка — куда же без нее. Средней потасканности девица пышных форм и с платьем, на ладонь короче принятых здесь норм приличия. Ну, учитывая, что женщины в этом королевстве (Эллина просветила) обычно носят платья чуть ли не до земли, то никакой эротикой здесь и не пахло, однако у мужской части посетителей, составляющей, кстати, подавляющее большинство слушателей, подобный фасон вызвал порцию одобрительного внимания. Что до меня, то, подозреваю, будь платье еще короче, ноги этой свиноматки вызвали бы культурный шок. В смысле, у меня шок — все же не привык я к этаким мадамам. А у местных вызвало бы шок, побывай они в моих владениях с куда более либеральными взглядами на моду вообще и на длину юбок в частности.

Голос, правда, у этой певицы был неплохим — ну да здесь не у нас, под фонограмму на сцене не постоишь, так что совсем уж бездарностям долго не протянуть. Вот только с репертуаром было... как бы это сказать... немного туго. Во всяком случае, с моей точки зрения. Для местных, может быть, тягуче-заунывные мелодии и являются верхом оперного искусства, но меня они не впечатляют. Тем более меня не впечатляют баллады о древних героях, побеждающих драконов, темных магов и прочую ни в чем неповинную живность. У меня от этой нудятины сводит зубы не хуже, чем от лимона, да и вообще, больше всего они мне почему-то напоминают бормашину. В общем, скука смертная с давлением на уши. А главное, эти песни длинные, как моя жизнь, и тоскливые, как лекции по философии. Не все, разумеется, бывают исключения, но в репертуар данного ансамбля они, похоже, не входили.

Какой-то из сидящих за одним столом со мной (столы в большинстве своем были длинными, так что опоздавшим, вроде нас с Эллиной, приходилось терпеть наличие соседей) дворян, заметив мой зевок, ни с того ни с сего воспылал любовью к искусству. А может, он уже принял на грудь достаточно для того, чтобы начать искать, с кем бы задраться. Не знаю, мне было как-то все равно, поэтому начавшему учить меня правилам поведения в наслаждающемся, хе-хе, культурой обществе дворянчику я ответил просто — пускай сыграют что получше, а потом уже и поговорим. Мои слова вызвали неожиданно бурную дискуссию — так упавший в воду камень пускает во все стороны волны. Пару минут спустя вопрос искусства вообще и того, что мы здесь слышим, в частности, обсуждал уже весь зал. А потом какая-то дама выдала, что раз уж я такой эстет, то, может, сам им смогу что-то сыграть?

Вопрос был, кстати, с подвохом. Разумеется, музицирование, теоретически, входило в образование любого дворянина, но на деле все обстояло чуточку иначе. Небогатые провинциальные дворяне редко могли похвастаться особым образованием, в том числе и в области искусства. Я же, по виду, был как раз из таких. К тому же, ни один из представленных на этой сцене инструментов под список того, на чем обычно учились играть молодые дворяне, не попадал — не лютни, чай. Проще говоря, дамочка предлагала мне расписаться в собственном невежестве. Ну да, вышестоящие любят высмеивать тех, кто ниже их по положению, эта же леди была явно из местного высшего света. Во всяком случае, одежда и украшения, аляповатые, но многочисленные и внушительного вида, долженствовали произвести на окружающих именно такое впечатление. Хорошие, кстати, украшения — один кулон чего стоит. Таким, если его на той цепочке, что у дамочки на шее, раскрутить, то можно проломить башку горному троллю. Как она таскает этакую тяжесть? Вроде бы не штангист-тяжеловес — так, средней комплекции женщина, лет тридцати. На лицо, правда, не красавица, но и не тетя лошадь. И эта серость решила мне привить комплекс неполноценности? А вот хрен вам, барышня.

Усмехаясь про себя на собственное пижонство, я встал и, ухмыльнувшись, выдал:

— Настоящий дворянин должен уметь все. И все должен уметь хорошо. В том числе и играть на таких вот, с позволения сказать, инструментах. Надеюсь, вы, как истинная дворянка, сможете сделать это лучше меня.

С этими словами я полез на возвышение, долженствующее изображать сцену, и в два счета отобрал гитару у слабо трепыхающегося на такое самоуправство хозяина. Провел рукой по струнам... М-дя... Как все запущено... Расстроена гитара была капитально. Впрочем, как раз настроить ее оказалось просто — инструмент попался на диво качественный.

Ну а потом я врезал роком по провинции. Нет, играю я, конечно, далеко не блестяще, но кое-что умею, а эта мелодия, хоть и в упрощенном варианте, мне всегда удавалась. В общем, я сыграл официальный гимн своего государства — марш имперской пехоты из "Звездных войн". Да, это, разумеется, был плагиат и нарушение авторских прав, но конкретно этот марш всегда мне нравился, потому, когда в свое время возник серьезный вопрос о выборе гимна, я, не задумываясь, использовал именно эту мелодию. Получилось, на мой взгляд, очень прилично. Во всяком случае, у соседей, когда под этот марш проходили парадным строем мои легионы, тряслись поджилки. Ну а сейчас, хе-хе, затряслись поджилки кое у кого из присутствующих.

Когда я закончил, все сидели молча. Еще бы, все знали, что это такое. Уже тот факт, что я исполнил гимн официально враждебного государства здесь, в светлых землях, был неприкрытым нарушением этикета, но ведь что не запрещено — то можно, или я не прав? Мальчишество, конечно — ну и что с того... Просто я не люблю, когда не в меру о себе возомнившая дура пытается вытереть об меня ноги. И раньше-то не любил, а два десятка лет пребывания в ранге самого крутого мага этого мира покладистости характера не способствовали вовсе. Скорее, наоборот, приучили к тому, что хамов надо сразу же ставить на место, случись нужде, максимально жестко. Улыбнувшись, я подошел к даме и, держа на вытянутых руках инструмент, вежливо и притом тоном, не допускающим возражений, произнес:

— Надеюсь, миледи, вы сыграете эту мелодию лучше меня.

Женщина оказалась в весьма двусмысленном положении. Если откажется, под любым предлогом, то в глазах собравшихся, пусть косвенно, признает, что ее музыкальные таланты, мягко говоря, преувеличены. Если согласится, то, опять же, сыграть незнакомую мелодию так, сразу, не сможет. А гимн этот здесь, хе-хе, не играют. Интересно, кстати, почему? Вроде местных мы пока что не били... В общем, слегка опозорится дамочка. Не сильно, разумеется, но все же таким снобам, как она, подобное крайне неприятно. Интересно даже, как она будет выкручиваться.

А ведь у меня вообще в первый момент было желание сыграть что-нибудь на грани приличия. Ну, вроде незабвенного "А ты сама — козел". Но уж ту-то она выкрутилась бы наверняка. Просто заявила бы, что в приличном обществе такое не играют и, кстати, была бы права. Так что — щадящий вариант, и от него уклониться не получится.

Выкрутиться даме помог какой-то мужчина, похоже, ее спутник. Побагровев так, что вся свекла на ближайшем поле должна была ритуально засохнуть от зависти, он медленно встал и то ли прохрипел, то ли прорычал:

— Немедленно извинись перед моей женой, мерзавец!

Так, я не понял, это он что, на меня квакает? Ну и хамло. Да за такое, в общем-то, можно и в морду. Я внимательно осмотрел его сверху вниз и снизу вверх. Ну, что тут можно сказать... Красавчик. Высокий, почти как я, мускулистый брюнет лет тридцати пяти-сорока. На лице тонкие, подкрученные усики. Одет в шикарный темно-зеленый камзол и такого же цвета штаны, на ногах ботфорты со шпорами. На столе, рядом с бутылкой вина, роскошная шляпа вроде мушкетерской — они здесь в моде, у меня почти такая же. Ну, я одет почти так же, только наряд поскромнее — черный с серебром, и шляпа осталась в комнате. А еще на нем до хрена всякой бижутерии (местная мода на побрякушки кажется мне редкостно тупой) и меч с богато отделанной рукоятью на поясе.

Широко улыбнувшись, я ответил ему в лучших традициях наших гопников:

— А то что?

Дворянин, похоже, не сразу понял, что его только что послали, и секунд на пятнадцать впал в ступор, осмысливая услышанное. Ну а когда дошло, то побагровел еще больше, хотя это, казалось, было невозможно, и попытался выхватить из ножен меч. Ага, милый, да кто же тебе это позволит? Надо было лишь припечатать его руку своей, прижав ее к рукояти меча, и после этого мой визави только пыхтел, зло выпучивая глаза и наливаясь кровью. Сил извлечь меч из ножен у него не хватало, хотя я, удерживая его, не очень и напрягался. Красавчик напоминал сейчас паровой котел, из которого не стравили давление. Честное слово, я испугался даже, что его сейчас хватит удар.

Чтобы не допустить этого, я левой, свободной рукой ткнул его в солнечное сплетение. Видимо, дворянин не ожидал, что его будут вот так, по-простонародному, бить, поэтому лишь издал непонятный горловой звук, сложился пополам и тихо сполз под стол. Наблюдающий за происходящим невозмутимый орк ухмыльнулся и несколько раз одобрительно хлопнул в ладоши, остальные купцы его поддержали. Мне оставалось лишь шутовски раскланяться и вновь повернуться к даме:

— Ну что, миледи, вы нам сможете продемонстрировать, как надо играть?

Ответа я вполне ожидаемо не дождался. Оставалось только презрительно скривиться, буркнуть под нос вроде тихо, но так, чтобы все остальные слышали, про неучей, позорящих дворянское звание, и сесть на место. Увы, на том разговор не окончился, потому что слегка побитый муж решил, видимо, что хватит валяться, и вскочил на ноги. Меч он на сей раз выхватил заранее, и теперь размахивал им с самым что ни на есть грозным видом и зверским выражением лица, сулящим всем, кто оказался поблизости, перспективу быть порубленным в капусту. Народ это прочухал сразу же, и от опасного буяна шарахнулся, а тот, в свою очередь, решительно попер на меня. Увы, решительность ему не слишком помогла, потому что Эллина, сидевшая до того с безучастным видом и неспешно, по глоточку цедившая вино из высокого кубка, вдруг одним коротким движением отправила в полет стоящее рядом с ней блюдце. Кусок грубо сделанной керамики со звучным скрежетом впечатался точно промеж глаз задире, и тот, сведя глаза в кучу, сел на задницу. Увы, посуда тоже не пережила столь невежливого обращения, разлетевшись на куски, и мне оставалось лишь достойно отплатить за ее смерть.

Вид моей неспешно надвигающейся мрачной рожи, очевидно, подействовал на поверженного героя не хуже банки нашатыря под нос. Во всяком случае, рукой в поисках выпавшего меча он зашарил весьма проворно, хотя и безуспешно — железяка при его падении улетела под стол, и вытолкнуть ее оттуда никто не торопился. Мне оставалось лишь, нагнуться, взять его за грудки, рывком поднять и, держа на вытянутых руках, так, чтобы носки сапог не касались пола, донести до медленно отвоевывающего свои позиции сознания чудика политику партии.

— Говорят, благородным людям бьют лицо исключительно в перчатках, — сообщил я ему, доверительно улыбаясь. Потом аккуратно поставил все еще не до конча пришедшее в себя существо на пол и метко плюнул ему на носок сапога. Это было встречено одобрительным хохотом из-за соседних столов — сидящим там сразу стало ясно, какое оскорбление было нанесено зарвавшемуся наглецу. Прилюдно поставить под сомнение его благородное происхождение, да еще и сделать в ситуации, когда тот, имея, вроде бы, все возможности отплатить, этого не сделал. Ко мне сразу же потянулись руки, сжимающие кубки с вином — народ был совсем не против выпить с героем вечера. А та дама, которая, в общем-то, и спровоцировала конфликтную ситуацию, моментально стала красной, как помидор. Видать, ей тоже было стыдно, и, что характерно, не за себя, а за мужа. О женщины, имя вам коварство...

Я бодро опрокинул кубок за здравие себя самого, и все присутствующие, исключая разве что эльфов, с невозмутимым видом лопавших свою вареную курицу, поддержали тост, выданный все тем же орком. Ну, от эльфов иного и не дождешься — те еще снобы. Кстати, о птичках. Курятину эльфы, как я знал, обожали, равно как и прочую пернатую живность, а вот свинину ни под каким соусом не потребляли, разве что для спасения от голодной смерти. Впрочем, это были их проблемы, которые, равно как и сами эльфы, меня волновали мало. Со всеми остальными же я бодро врезал по вину, после чего, слегка пошатываясь, вернулся за свой стол и благодарно улыбнулся Эллине:

— Спасибо за помощь. Где так научилась?

— То здесь, то там... Надо же бедной девушке как-то защищаться от похотливых мужских рук, — и она засмеялась, звонко, как колокольчик. Я тоже улыбнулся, и дальнейший ужин прошел без эксцессов.

А вот утром у меня были налицо все симптомы алкогольного отравления, сиречь похмелье. Кружилась и болела голова, подташнивало, сушняк... Словом, все прелести этого состояния налицо. Все же вино в этом заведении явно было не того качества, что я держу в своих погребах. Хорошо еще, магия была при мне, рассол, бульон, холодная вода тоже имелись, и в себя я пришел очень скоро. А еще мне пришлось выслушать претензии от своей спутницы: мало того, что даже не пытался приставать (Она, конечно, была бы против, но когда не обращают внимания тоже вроде как обидно. Ну да, ну да, поматросил и бросил — обидно, а не матросил и бросил — оскорбительно), так вдобавок и храпел всю ночь. Хотя, если она пыталась вызвать на моем лице хотя бы тень смущения, то ждал ее жуткий облом, поскольку занят я был исключительно собственным богатым внутренним миром, стараясь не выпустить его наружу. А то ведь крайне неэстетичное бы зрелище получилось. Именно поэтому я не собирался вестись на подначки до отвращения хорошо чувствующей себя дамы. Да и, вдобавок, меня волновало, что с начала поездки уже выпито больше, чем за предыдущие пол года, и мне это, признаться, совсем не нравилось.

Самое интересное, что вчерашний небольшой скандал за ужином в самое ближайшее время получил логическое продолжение, но все же это случилось несколько позже. А пока что мы покинули деревню одними из первых, хорошо отдохнувшими и неплохо позавтракавшими. Жизнь налаживалась, и мне, уже давно успевшему забыть вольный дух таких вот одиночных странствий, происходящее даже начало понемногу нравиться.

До обеда пейзаж не менялся — все та же степь с редкими и жиденькими рощами, но потом, неожиданно резко, начался лес, густой и темный, хотя росли в нем преимущественно лиственные растения. Дубы, клены и еще куча деревьев, названий которых я не знал, давали густую тень, и стало даже немного прохладно. К подобному я был готов, Эллина просветила о такой смене пейзажа заранее, но на проверку смена пейзажа превзошла все ожидания. Вот и ехали мы, любуясь красотами природы и наслаждаясь отсутствием палящего солнца. А потом на нас напали.

Произошло это как-то... буднично, что ли. Вначале обнаружился лежащий поперек дороги ствол дерева, причем выглядел он так, словно упал уже давно — листья успели изрядно подвянуть. Для торной дороги, по которой каждый день хоть кто-нибудь да ездит, само по себе обстоятельство странное. Да еще и лежал так, что не только перекрывал дорогу, но и, вдобавок, не давал возможности объехать — крона угодила точнехонько в заросли дикого молочая, а через его колючки, длинные и ядовитые, так просто не продерешься. Не спасет никакая одежда, и ощущения столь радужные, что врагу не пожелаешь. Помню, как во время сражения близкий взрыв файербола одного не в меру шустрого вражеского мага отшвырнул меня в такие кустики. Воспоминаний хватило на всю жизнь, и работы нашему лекарю, который из меня вытаскивал обломки шипов, тоже. Так вот, тот кустик был куда как поменьше, а на мне была одежда намного плотнее, и повторять опыт близкого общения с типичным представителем южной флоры категорически не хотелось.

С другой стороны, там, где располагался комель дерева, находился овраг с довольно крутыми склонами. Еще одна, кстати, несуразность — упади дерево само, и улетело бы оно, скорее всего, именно в этот овраг. Во всяком случае, причин, по которым оно должно вести себя иначе, я не видел. Словом, это была рукотворная преграда, только кто бы ее не соорудил, вряд ли готовил ловушку конкретно на нас — больно уж топорная работа. Те, кто знал, что поеду именно я, наверняка постарались бы просто выстрелить из-за угла, а не заниматься ерундой. Скорее уж, импровизированный шлагбаум должен был остановить что-то вроде купеческого обоза, а мы в данном случае были для его хозяев так, побочной статьей доходов.

Однако пока что никто не пытался выскочить из лесу с диким свистом, посрамляющим Соловья Разбойника, накинуть сверху сеть или заняться еще какой-либо туфтой. Тем более что с сетью как раз были бы некоторые сложности — открытое пространство в этом месте для нее было чересчур уж широким, хотя, конечно, нет предела человеческой изобретательности, и, будь это мне очень надо, я в такой ситуации что-нибудь обязательно сумел бы придумать. Тем не менее, как я надеялся, в засаде, если она, конечно, была, сидели отнюдь не академики, и чрезмерно мудрствовать они вряд ли будут. Хотя... С деревом-то они явно перемудрили, так что вопрос об академиках оставался пока открытым.

Еще раз осмотрев препятствие, я пришел к выводу, что заставлять коней разгоняться и перескакивать его на манер обычного забора не стоит — Звездочка-то, может, и возьмет, что вряд ли, а вот то чудо, которое находится подо мной, к штурму этакой громады не приспособлено. Слишком уж толстым был ствол, да и лежал неудобно. Вздохнув, я повернулся к Эллине:

— Ну, что ты об этом думаешь?

— Засада, — одними губами, практически неслышно ответила они и, уже в голос, добавила, — даже не знаю.

Деланно вздохнув, я спрыгнул с коня и, потирая ноющую поясницу (отвык, ох, отвык я от долгих путешествий верхом, зажирел, сейчас никак в ритм не войду), направился к дереву. Эллина секунду молчала, а потом удивленным голосом спросила:

— Что ты хочешь делать?

— Да уберу сейчас эту хрень, а потом поедем дальше.

Говоря это, я, разумеется, кривил душой — сдвинуть подобный груз мне вряд ли было под силу. Разумеется, я силен, даже, можно сказать, очень силен, но очень — не значит запредельно. Будь передо мной обычное бревно — возможно, и справился бы, но изрядно запутавшаяся в кустах крона дерева гарантировано превращала мои попытки в работу дедушки Сизифа. И все же я шел, рассчитывая сыграть роль безобидного дурака — на мой взгляд, так было несколько больше шансов обойтись, в конечном счете, без магии.

В принципе, так и получилось. Едва я, нагнувшись, подлез снизу под древесный ствол и, уперевшись в него, попытался сдвинуть, как сзади-сверху раздался громкий, смеющийся голос:

— Вот так и стой.

Чуть повернув голову, я обнаружил здровенного мужика, выходящего из все того же кустарника, причем сделал он это настолько ловко, что, кажется, ухитрился не ободраться вовсе. Впрочем, может быть, этому способствовала и его одежда из толстой, грубой кожи. Следом за ним перся еще один умник, правда, габаритами помельче, одетый примерно так же. И как они в такой одежде не сварились еще? С другой стороны, из оврага, поднялось еще человек шесть, причем у двоих были арбалеты. Один бдительно держал на прицеле Эллину, наглядно демонстрируя ей, что будет при попытке к бегству, другой куда более небрежно следил за мной. Ну да, действительно, куда же я денусь-то, позиция моя, на взгляд этих умников была самая что ни на есть невыгодная. На мой взгляд, расклады были несколько иными, но остальным знать об этом было пока рано.

— Кто вы такие? — спросил я, не делая попыток разогнуться.

— Меня зовут Олаф, — ухмыльнулся гигант.

— Большой Олаф? — уточнил я на всякий случай.

— И так меня тоже называют, — равнодушно ответил он. — Тебе-то какая разница?

— Так это что, ты герцогского сынка пришиб и... э-э-э... оприходовал?

— Пришиб я. А оприходовал Прыщ, он это дело любит. Он тебя и оприходует, и прирежет, причем, ха-ха, не факт, что именно в этом порядке.

Вышеупомянутый Прыщ, субъект крайне непрезентабельной наружности, радостно оскалился мне во все свои три гнилых зуба. Мне показалось, или вонь из его пасти достигла даже меня? А лыбится-то, лыбится, кажется, сейчас слюна закапает. Точно, нужен козлу слюнявчик... Нет, я, конечно, знал, что в этом мире тоже бывают извращенцы, только, в отличие от нашего, их не выпихивали на сцену с микрофонами, а гуманно вешали, иногда предварительно кастрировав, но все же лицезрение одного из них заставило меня брезгливо передернуться. Это, очевидно, было принято за страх, поскольку все участники шоу радостно заржали. Ню-ню...

— Что-то сомнительно, чтобы ты с этими Даунами справился с отрядом хорошо вооруженных дворян, — отозвался я, слегка добавив дрожи в голос.

— А у меня каждый стоит дюжины, — Олаф, похоже, окончательно потерял ко мне интерес и обратил его на Эллину. Как, впрочем, и остальные — даже тот арбалетчик, что должен был держать под прицелом меня, выполнял свою задачу спустя рукава, пялясь, в основном, на девушку. Теперь мной интересовался разве что тот же Прыщ. — Эй, девка, слезай с лошади. Живой останешься... пока.

Ну что же, все было ясно. У Олафа здесь эти восемь человек, включая его самого, а больше, судя по всему, и вовсе нету. Во всяком случае, они далеко. Стало быть...

Мне, конечно, далеко до легендарных ганфайтеров Дикого Запада, но искусством быстро доставать пистолет из кобуры я овладел в полной мере. Долго тренировался, благо времени хватало, а у ТТ как раз восемь патронов в обойме. Хлоп! Арбалетчик сложился вдвое, и хотя успел выстрелить, но стрела угодила в землю в считанных сантиметрах от его ног. Хлоп! Второй арбалетчик, не успев даже среагировать, оседает на землю. Хлоп! Хлоп! Еще один разбойник падает, скребет пальцами землю, плюс один раз я промахнулся... Еще четыре выстрела, но попаданий только два — разбойники, очевидно, сообразив, что что-то в этой песне сыграно неправильно, шарахнулись в стороны, а я все же не снайпер.

Ап-п... Еще один разбойник падает — Эллина очень ловко метнула ему в спину нож и тут же спрыгнула с лошади, держа в руке свой меч. Теперь нас двое против двоих. Перекатом вылетаю из-под бревна, привычным движением обнажая оружие. Потанцуем, ребятки?

Олаф, надо отдать ему должное, моментально сориентировался в ситуации. Кстати, именно потому он и уцелел, вовремя прыгнув в сторону, когда я стрелял, хотя, конечно, промахнуться по такой туше надо еще ухитриться. Теперь же, поняв, что уйти ему не дадут, в свою очередь выхватил меч — не короче моего, но заметно шире, выглядевший в его руках как мясницкий нож-переросток. Взревев так, что мамонты от зависти лопнут, он попер на меня, вращая своей железякой на манер пропеллера — видимо, я казался ему более опасным соперником, чем Эллина, да так, собственно, и было. Его товарищ же атаковал девушку, благо женщина, хоть и умеющая метать ножи, как мечник ему однозначно проигрывала.

К несчастью для него, девушка, очевидно, накрепко запомнила выданную мною как-то банальность: "если не можешь победить честно — просто победи". Вычитанная у великого Асприна фраза сейчас была вполне к месту, потому что Эллина, вместо того, чтобы размахивать своим мечом, просто снова резко взмахнула левой рукой, и ее противник, охнув, схватился за плечо. Секундная заминка, но ее хватило, чтобы преодолеть разделяющее их расстояние и один раз ударить мечом. Позже я узнал, что у нее было с собой несколько коротких, с утяжеленными концами стрелок — аналоги то ли метательных ножей, то ли сюррикенов, с неплохой, кстати, пробивающей способностью. В этих местах такое оружие было не то чтобы совсем уж экзотикой, но встречалось редко. Я, к примеру, им не владел вовсе, зато Эллина, как оказалось, неплохо умела обращаться с подобным. Вот и метнула сразу четыре штуки, одной промахнулась, одну ее противник отбил, рефлекторно взмахнув мечом, третья скользнула по нашитой на куртку металлической пластине, оставив на ней царапину (гномы сделали стрелки из хорошей стали), а вот четвертая все же нашла цель. Впрочем это я узнал позже, а пока что меня больше занимал Олаф.

Этот хмырь пер вперед с таким бесстрашием и так энергично изображал вентилятор, словно был уверен — его силы беспредельны, а жизней у него не одна, а как минимум девять. Вот только каким бы здоровым парнем не был Олаф, мечом его учил владеть не самый толковый наставник. До уровня рядового солдата, умеющего сражаться в строю себе подобных он, возможно, и дотянул бы, но арсенал его приемов на проверку оказался крайне беден, что Олаф отчасти компенсировал своей огромной силой. Раньше это его, наверное, выручало, но, нарвавшись на противника, в силе его превосходящего, он продержался секунд двадцать, после чего сполз на землю, хватаясь руками за мой клинок. Ну, вот и все, и жалко мне его не было совершенно — Робин Гудов много, а я один. И все же у него хватило сил на одну фразу:

— Кто ты?

Зачем ему потребовалось сейчас это знание, я не понял, но ответил почти честно:

— Тот, кто пришиб сына герцога. Один.

Ну, не приплетать же сюда Эллину... Тем более, что времени на объяснения уже и не оставалось.

Выпученные глаза... Похоже, удивление было последней эмоцией, которую испытал Олаф перед смертью. Ну, его проблемы. И закрыть глаза ему было уже не суждено. Гроза местных дорог, лихой разбойник по имени Большой Олаф, умер.

Разбойников, без особых эмоций добив еще вяло шевелящегося Прыща и его пожелавшего остаться безымянным товарища по промыслу, мы спихнули в овраг и забросали ветками. Если найдут, то не сразу, или вообще не найдут — местное зверье падаль умеет подчищать не хуже пылесоса. А и найдут... Кого, спрашивается, будет интересовать причина смерти полуразложившихся трупов? Это в тех дворян стрелять не стоило, а здесь все было намного проще — они никому, по большому счету, не интересны.

После этого я кое-как спихнул все же с дороги дерево. Точнее, даже не спихнул, а немного отодвинул, но этого хватило, чтобы проехать. Купцы, если что, сами расширят проход — у них народу всегда толпа, а на лошадях и такой щели достаточно. А ради кого-то левого грыжу зарабатывать — нет уж, увольте.

Провозились мы со всем этим рукомашеством, дрыгоножеством и вынужденным перетаскиванием тяжестей больше часа, но все равно приехали в город задолго до заката. Ну и ничего удивительного, кстати, от постоялого двора до города день пути — но это для телег, всадники движутся быстрее, вот и приехали мы с хорошим запасом.

Город был довольно большим, во всяком случае, заметно больше Старой Гавани. Ну, ничего удивительного в этом не было, поскольку стоял он на пересечении трех сухопутных торговых путей и одного речного. Навскидку, река была немного уже, к примеру, Невы, а значит, вполне судоходна. Ничего удивительного, что здесь было много товаров, много людей и много денег. Старая Гавань по сравнению с этим торговым перекрестком была не более чем маленькой калиточкой по дороге к морю.

Однако если размерами Медвежий Угол даже внушал некоторое уважение, то с архитектурной очки зрения он больше всего напоминал плод коллективного маразма. Такого смешения стилей, которое наблюдалось на его кривых улицах, я не видел уже давно. Выглядело это несколько забавно, но довольно быстро надоедало. А вот крепостная стена вокруг города была высокой, могучей даже на вид и позволяющей, случись нужда, выдержать достаточно серьезный штурм.

Стражники, расположившиеся на воротах, кстати, внушали уважение. Особым блеском доспехов они не отличались, но зато сразу было видно, что и амуниция, и оружие добротные, а то, как стражники двигались, выдавало в них опытных вояк. Город не экономил на безопасности, поэтому и солдаты были соответствующие. И, кстати, въездная пошлина оказалась на удивление низкой — похоже, и для того, чтобы не отпугивать приезжих, что для торгового города важно, и потому, что процент "на опохмел" стражники в нее не включали. Впрочем, и от серебрушки сверх необходимой суммы отказываться не собирались, крупный мужик, очевидно, бывший у них за главного, лишь вежливо кивнул. Словом, цивилизация во всей красе, и ничего против этого я не имел. Зато, очевидно, в качестве "спасибо", нам подробно объяснили дорогу к приличной и относительно недорогой гостинице. Правда, располагалась она не очень близко, но времени у нас было навалом.

Улицы города создавали такую паутину, что без пол-литра не разберешься, но дорогу нам объяснили доходчиво, и потому плутать не пришлось. Ну, почти не пришлось — в самом конце пути мы все же свернули не туда. Эллина, хотя и бывала здесь раньше, только руками развела — в эту часть города она ни разу не заезжала, ей просто нечего было тут делать. Наемники и прочий люд с не самым толстым кошельком обычно ехали в места попроще, располагающиеся не в самом городе даже, а за пределами его стен. Ну, ничего страшного, проблему решило довольно просто. Я свистнул какого-то мальчишку, их здесь было до хрена, и он за мелкую монету проводил нас до гостиницы Пьяный Эльф, что оказалась буквально на соседней улице. В ней мы, собственно, и остановились.

Гостиница, как нам и обещали, оказалась недорогая и приличная. Недорогая, правда, понятие относительное, но пока что денег хватало, ну а приличная в данном случае означало, что в ней довольно толстые стены между комнатами, причем, очевидно, двойные и проложенные чем-то вроде пробки, обеспечивающей приличную звукоизоляцию, чистые полы и почти нет насекомых. Во всяком случае, после моего заклинания их обнаружилось не больше десятка. Еще в гостинице оказалась довольно хорошая кухарка, и в результате ужин был и вкусным, и сытным, а в расположенную, как и принято у таких заведений, на первом этаже ресторацию пускали далеко не всех. Стоящий у входа здоровенный вышибала с короткой дубинкой на поясе обеспечивал дресс-код, отпугивая потенциальных дебоширов одним видом своей мрачной физиономии.

Благодаря этому, мы смогли вполне цивилизованно поужинать. Здесь даже скатерти имелись! Вот честное слово, подобного мне в этом мире постоянно не хватало, в своем замке, разумеется, я смог вдолбить слугам хотя бы минимальное представление о культуре приема пищи, но стоило куда-то выехать... В общем, тяжелый случай — люди просто не понимали, зачем это нужно. Именно поэтому во время моих редких визитов домой я всегда хожу в хорошие рестораны. Не потому, что там отменно кормят, хотя и это немаловажно, а чтобы посидеть в атмосфере чистоты и цивилизации. Но, похоже, постепенно мои труды давали результаты — вон, хоть скатерти появились, хотя, что характерно, не в моей стране, а у соседей. И не совсем белые... Да и пес с ними, все равно настроение улучшилось, а это немаловажно.

Ну а потом мы с Эллиной двинули ко мне — на сей раз я снял две комнаты, благо, по случаю "мертвого" сезона было много свободных комнат и умеренные цены. Как и собирались, подкинули монету — выпало идти через перевал. После принятия судьбоносного решения Эллина пошла к себе, отсыпаться перед дорогой, а у меня возникла идея, которую я и начал реализовывать. Спустился вниз, поговорил со скучающим хозяином заведения, после чего весь вечер в сопровождении выделенного мне в качестве проводника мальчишки-подметальщика бегал по городу.

Утром Эллина была в шоке, когда мы с ней, вместо того, чтобы отправиться в сторону гор, поехали в речной порт. Однако в данном случае ее мнения никто не спрашивал — просто я решил сделать небольшой крюк, исходя из принципа, что наиболее выгодное решение то, которого от тебя не ждут. Ну а кто мог ждать поездки на барже, если река текла в сторону, гарантированно уводящую нас прочь от цели путешествия? Тем более что вздумай мы плыть против течения, результат был бы тем же самым — изгибам местной водной артерии позавидовала бы любая змеюка.

Однако такое, на первый взгляд, непонятное решение было, на проверку, довольно простым. В двух днях пути от Медвежьего Угла высадиться на берег, потом еще пол дня пути — и вот вам и горы, и перевал. Не тот, к которому вела дорога, но, тем не менее, вполне проходимый. Пользовались им, разумеется, несколько меньше, но особой разницы, на мой взгляд, не было. При этом на ту сторону гор он выводил совсем недалеко от цели нашего путешествия, и времени мы теряли, в результате, немного. Зато уж на такой извилистой дороге ждать нас, я в этом был уверен, никто не будет. Разве что среди гипотетических преследователей будет еще больший параноик, чем я, но в это верилось еще меньше. Ход мыслей своей спутнице я объяснять не стал, ограничившись лишь фразой "все потом", на что она, похоже, малость обиделась, но ехала за мной без возражений.

Порт встретил нас деловитой суетой и огромным количеством деловито снующих туда-сюда людей. На первый взгляд могло показаться, что их перемещения носят хаотический, совершенно беспорядочный характер, но стоило немного понаблюдать, как становилось ясно — все перемещения строго упорядочены, и народ просто занят делом. С национальным вопросом тоже был полный интернационал, здесь, кажется, были представители всех рас, которые можно встретить на континенте, и отношения у них были исключительно деловые. Да что там, вон, к примеру, стоят эльф с орком и вполне себе мирно беседуют, хотя, по всем канонам, должны при одном виде друг друга за кинжалы хвататься. А чуть дальше два эльфа хватают друг друга за грудки, оглашая пространство вокруг себя отборным матом. И, кстати, чуть прислушавшись, я понял, что причина спора исключительно деловая — что-то о некачественном сукне, которое один пытался всучить другому, а тот вовремя заметил. Метрах в пяти от них, сопровождаемая надсмотрщиками-гоблинами, уныло тянулась небольшая вереница связанных между собой рабов. Людей, гномов, орков, тех же гоблинов. Наметанным взглядом я сразу же выделил среди них троих эльфов, однако те, которые спорили о сукне, лишь скользнули по собратьям безразличными взглядами — благотворительность, равно как и взаимовыручка, здесь были не в чести.

Причина столь полной веротерпимости, отсутствия расовой ненависти и прочих эксцессов была на редкость проста. Порт контролировала местная Коза Ностра, в смысле, мафия. Называлась она, конечно, иначе, но суть от этого абсолютно не менялась. В моей стране ее не было — вывели буквально в течение недели, украсив виселицы и пополнив тружеников рудников свежим "мясом", но в других странах, особенно завязанных на торговле, этого добра было даже многовато. И работали мафиози весьма эффективно, этого у них не отнять, и порядок умели поддерживать отлично — в отличие от сидящей на окладе городской стражи, они в результате были кровно заинтересованы.

Неспешно идя через порт, я с интересом оглядывался вокруг, хотя был здесь не далее как вечером. Но что различишь при свете луны? Неясные контуры строений, воняющие перегаром так, что их присутствие можно было обнаружить за километр, тени, беззвучно скользнувшие из-за очередного пакгауза мне навстречу... Стремительный взмах клинка и мокрый шлепок рухнувшего на утоптанную до каменной твердости тела... Такое же беззвучное исчезновение его подельников... У таких, как они, рефлексы подобны крысиным, они моментально чувствуют, что добыча им не по зубам, и бегут прочь, даже не пытаясь отомстить за смерть товарища. Словом, мне было не до созерцания окружающего пространства, а сейчас я мог себе позволить осмотреться. Впрочем, смотреть особо было и не на что. В любом городе есть такой район, и в моем мире его очень точно окрестили "промзоной". Здесь тоже была промзона, ничем принципиально не отличающаяся от других таких же. Разве что многочисленными баржами, чуть заметно покачивающимися у причалов, да все той же рекой, неспешно переливающейся под утренним солнцем всеми цветами радуги.

Нужную мне баржу я нашел почти сразу — с вечера запомнил место. Здоровенная, неповоротливая — и при том с довольно высокой мачтой. В свое время, когда я только-только попал в этот мир и в первый раз увидел такое судно, то очень удивился, на кой она сдалась. Под парусами на барже все равно не ходят, не приспособлена она к этому. С другой стороны, и установлена она явно не просто так. Местные купцы — прагматики, и ставить мачты ради украшательства не будут. Да и какая может быть красота у такого обрубка? Стало быть, у нее есть функциональная нагрузка, но какая, понять я тогда не мог.

Причину установки мачты мне объяснили, точнее, показали. Здесь ведь до моего появления двигателей не было — ни дизелей, ни бензиновых, ни-ка-ких! А вверх по течению надо было как-то двигаться. Вот и нашли способ, причем такой же, как и у нас в свое время. Все просто — бурлаки, сиречь люди, тянущие лямку с веревкой, а к другому концу веревки привязана, что характерно, баржа.

Так вот, фокус в том, что привязывать веревки к носу баржи абсолютно неправильно — нос будет постоянно разворачивать к берегу, отталкивать заколебешься. Чтобы этого не происходило, цепляют их, как на рыболовной снасти под названием "кораблик", или, как некоторым эстетам нравится, "водяной змей". Веревки крепятся примерно на расстоянии трети корпуса от носовой части, и вода сама отталкивает баржу от берега. Ну а мачта... Так за нее веревки и крепят, чтобы они были повыше и не цеплялись, к примеру, за растущие на берегу кусты.

Баржа, которая была нам сейчас нужна, абсолютно ничем не отличалась от кучи других таких же. Так, средних размеров судно, на котором возили туда-сюда что попало. Учитывая, что плыть мы собирались по течению, бурлаки на сей раз не предусматривались, что радовало — как-то не люблю я ездить на людях, даже рикшей в той, прошлой жизни, когда занесло меня на отдых в одну далекую и экзотическую восточную страну, не воспользовался ни разу. А у сходен, улыбаясь, стоял высокий, худой человек — хозяин и, по совместительству, капитан этой посудины. Увидев нас, он улыбнулся:

— Вовремя вы. А то я уж думал, что пойду с неполной загрузкой. Поднимайтесь, через полчаса отходим.

Я кивнул, и мы с Эллиной поднялись мимо слегка посторонившегося капитана на палубу. Лошадей наших заводили по широким, специально предназначенным для животных, мосткам. Мое персональное транспортное средство пошло, как обычно, с выражением полного безразличия, я бы даже сказал, пофигизма на морде, его вьючный собрат — тоже, а вот Звездочка внезапно заартачилась, приподнялась на дыбы... Вот только худощавый, но крепкий, жилистый мужик, палубный матрос, исполняющий, помимо основных функций, обязанности конюха, укротил ее в два счета — чувствовался немалый опыт в таких делах.

Погрузка была закончена молниеносно, и Эллина отправилась исследовать каюту в небольшой, довольно грубо слепленной надстройке на корме, а я подошел к капитану:

— Ну что, когда отплытие?

— Сейчас, не волнуйтесь. Просто я надеюсь дождаться еще двух пассажиров. С утра прибежал слуга, принес задаток.

— Не вопрос, — пожал я плечами. В самом деле, мне было все равно, а для хозяина баржи это источник средств к существованию. Вот только в этот раз, как оказалось, меня ожидала встреча со знакомым. Не сказать что старым, но неприятным.

Прошло не более пяти минут, и к барже подъехали трое всадников, причем двух из них я узнал моментально. Это были тот самый дворянчик, которого мы с Эллиной совсем недавно жестоко обидели на постоялом дворе, и его жена. Мужчина ловко спрыгнул с лошади, бросил поводья своему спутнику, судя по одежде, слуге, помог спуститься жене. Повернулся к барже — и встретился взглядом со мной. Челюсть у него упала вниз с явственно различимым лязгом.

Не знаю, как бы я поступил на его месте, но, в принципе, скорее всего, выбрал бы один из двух базовых вариантов. Или просто развернулся и уехал, не желая шкандыбать на одной лайбе с неприятным мне человеком, либо, если бы совсем уж приперло и требовалось ехать, невзирая на любые неудобства, сделал бы морду кирпичом и ехал, старательно его не замечая. То и другое не добавляет настроения, но и к серьезным неприятностям вряд ли приведет. Однако сей гений пустого места выбрал третий, самый, на мой взгляд, дурацкий способ сохранить достоинство — просто ткнул в меня пальцем и заорал капитану, чтобы он немедленно убрал с борта своей посудины этого урода. Честное слово, я даже не обиделся, так мне стало интересно, чем закончится эта комедия. Что мой случайный знакомый дурак, было уже ясно, но вот границы его дурости меня всерьез заинтересовали.

Развитие событий было вполне закономерным. Капитан лишь плечами шевельнул, словно пытался ими пожать, но прервал движение, и популярно объяснил наглецу, что я заплатил за проезд и, соответственно, он не видит причин, почему я не могу ехать. Наверняка этот ответ дался ему не просто, однако тут на кон была поставлена его репутация перевозчика, а репутация — это наше все. Тем более что в споре двух провинциальных дворян позиция таких, как он, всегда была однозначной — пусть сами между собой разбираются, а он должен делать только и исключительно то, за что ему заплатили. Однако, не сумев заручиться поддержкой хозяина транспортного средства, дворянин подтвердил, во-первых, свою глупость, а во-вторых, паршивый характер. Иначе чем объяснить тот факт, что он, выхватив из ножен меч, зашагал к трапу, на ходу обещая взволнованно квохчущей жене, что сейчас проучит наглеца, в смысле, меня, а потом они спокойно поедут дальше. Учитывая, что след от нашей предыдущей встречи, сиречь багровая ссадина на пол-лба, торчала даже из-под шляпы, его решение было верхом идиотизма.

Пачкать кровью палубу баржи не хотелось совершенно — мне на ней еще плыть. Разумеется, я не собирался ни убивать, ни калечить этого барана — не потому, что из глубины души высунулся гуманизм, подобным недостатком, особенно в отношении своих оппонентов, я не страдал никогда. Просто вокруг слишком много свидетелей, остановившихся поглазеть на обещающую перейти в мордобой перепалку между дворянами. Истекающее кровью тело в таких случаях привлекает много внимания, намного больше, сем фингал под глазом. Побитый дворянчик и зарезанный лорд — две совершенно разные вещи, и, соответственно, разная вероятность широкой огласки. Однако мало ли что, в схватке случается всякое, и я, может статься, все же его убью или, во всяком случае, покалечу, пусть даже и не нарочно. Ходить потом по впитавшейся в доски палубы крови? Ну уж нет, я брезглив. Тем более когда это кровь такого вот придурка — еще заразишься чем-нибудь.

В общем, я спрыгнул на причал, приземлившись уже с мечом в руке, и решительно двинулся навстречу своему оппоненту. Как ни удивительно, первой на это отреагировала его жена, облаяв меня такими словами, которые порядочной леди не то что произносить — знать не положено. Ах ты ж... сперматозоид в юбке.

Послав вздорную бабу далеко и надолго, по всем известному адресу в далекое эротическое путешествие, я секунду наслаждался, восхищенными взглядами окружающих. Все же некая толика тщеславия во мне присутствует, а малый боцманский загиб уважаем везде и всегда. Потом, увы, стало не до этого, так как мой противник, очевидно, сообразил, кого только что покрыли столь высоким слогом, и, размахивая мечом, попер на меня. Очень, кстати, примитивно размахивал, но мне от этого было не легче.

В этот момент можно было убить его очень просто — он совершенно не думал о защите, просто атаковал, стремительно и незамысловато. Однако вместо того, чтобы нанизать его на меч, как на вертел, я уклонился, позволив клинку свистнуть далеко в стороне от меня. Что удар, способный перерубить быка, не представлял даже теоретической опасности, поняли вокруг все и сразу — презрительный свист и улюлюканье неслось со всех сторон. Как ни странно, это отрезвило моего противника не хуже ушата холодной воды на голову, и дальше он пошел уже осторожнее, тем более что сообразил, наконец — мой меч на две ладони длиннее, чем у него. Тем не менее, меньшая длина клинка — это, в определенном смысле, даже некоторое преимущество в ближнем бою, в рубке, когда, обладая меньшей инерцией, он попросту быстрее. Дворянин попросту не может быть лохом в отношении оружия и тактики его применения, и расклады он понял сразу, однако реализовать попытку сблизиться я ему не дал. Уверенно держа выгодную мне дистанцию, я поймал кончиком своего меча оружие противника и крутанул кистью. Со стороны это выглядело, как довольно топорная попытка выбить оружие, и он купился, легко блокировав мои действия, и еще раз атаковал. На сей раз дистанция была для него выгодной... вроде бы, потому что удар меча я легко сблокировал дагой и, крутанувшись, в свою очередь ударил его мечом. По заднице и плашмя — больно, обидно и притом совершенно безвредно.

К сожалению того, что противник ему не по зубам, это позорище так и не поняло. А может, его разъярил и заставил в тот момент забыть об осторожности новый поток смеха, обрушившийся со стороны "благодарных" зрителей. В общем, он взмыл и рубанул мечом, явно намереваясь снести мне башку. Глупо — в тот момент я мог банально ткнуть его дагой, но вместо этого просто нырнул вниз, уходя от удара, после чего, пользуясь тем, что он был совсем рядом, поймал на захват и, перенаправив инерцию движения, через бедро кинул в очень удачно расположенную реку. Наиболее, пожалуй, сложным в этой ситуации было не зацепить его своим оружием, а то, сам того не желая, я мог банально выпустить незадачливому оппоненту кишки. Хотя, признаться честно, знай я заранее, что будет дальше, сделал бы это не задумываясь.

Сочный "плюх" оповестил собравшихся об окончании бесплатного шоу. Переговариваясь между собой и в голос обсуждая происшедшее, народ расползался по своим рабочим местам, а я подошел к краю причала и заглянул вниз. Вид плавающей среди мусора и нечистот головы дворянина, с которого разом слетела вся вальяжность, меня изрядно позабавил — больше всего она напоминала сейчас полусгнивший кочан капусты, который дюжина неумелых, но очень старательных футболистов пинала ногами не меньше часа. Ну что же, форма головы и содержимое мозгов, похоже, пришли в соответствие. А еще говорят, что идеал недостижим.

— Слушай, ты, придурок, — небрежно бросил я. — Еще раз попадешься на дороге — яйца оторву. Понял, каз-зел?

С этими словами я повернулся и, аккуратно вложив свой меч в ножны, зашагал к трапу. Капитан баржи, ухмыляясь во всю пасть, в интернациональном жесте показал мне большой палец — видать, ему тоже не особенно понравился новый пассажир. А потом его глаза расширились, и взгляд уперся во что-то за моей спиной. Я развернулся, и как раз успел увидеть картину, жутковатую и, вместе с тем, неуловимо похожую на дешевый фарс.

На краю причала лежала рука. Судя по обрывкам камзола, она принадлежала моему недавнему противнику, и в происходящем не было ничего удивительного. Ну, получил свое, а теперь отчаянно пытается выбраться на сушу. Не такое и безнадежное дело, кстати. Вот только рука эта человеку не принадлежала, и рукав был разорван не только и не столько мной (я его вообще не рвал, если честно) и не о край причала, а лопнул из-за того, что рука владельца перестала в него помещаться. Проще говоря, она стала вдвое толще, вся была покрыта узлами мускулов, абсолютно непропорциональных и непривычных, и, вдобавок, обзавелась пятью когтями внушительной длины. Я еще успел удивиться чистоте местных вод и подумать, что же в них разлито такое, за одно двухминутное купание превращающее человека в мутанта, и видом, и запахом напоминающего несвежего зомби, как за край причала, протыкая доски когтями, вцепилась вторая такая же лапа, а потом они легко, без усилий выдернули наверх их обладателя. И все разом встало на свои места.

Оборотень. Мать его за ногу, да об угол, оборотень! Откуда он, черт побери, здесь взялся? Они же априори считаются темными, за одно появление в Светлых землях положена смерть. Хотя мне, например, плавать — у меня их в гвардии человек пять, могло быть и больше, но уж больно это редкие твари. И, кстати, к злу в нашем понимании они не имеют никакого отношения — нет хороших или плохих народов, есть хорошие или, соответственно, плохие люди. А большая часть вообще не хорошие и не плохие, разнообразные черты характера в их душах переплетаются самым немыслимым, порой, весьма заковыристым образом. В этом смысле оборотни, как я успел в свое время убедиться, ничем не отличаются от других людей, просто их воспринимают злом из-за их привычки трансформироваться. Стереотипы, чтоб их...

Честное слово, не знаю, какой выверт генетики и магии породил оборотней. И, кстати, слухи о том, что они в полнолуние оборачиваются волками, редкий бред и тупое суеверие. Все проще и банальнее — во время стресса у оборотня происходит практически мгновенная, занимающая не больше минуты, перестройка организма. Своего рода защитная реакция на внешний раздражитель. Как это происходит? А хрен знает, сам я в теории не силен, а те ученые, и маги, и не маги, которых я спрашивал, начинали нести жуткую заумь. Кстати, это показатель того, что сами они ни хрена толком не понимают, ибо понимающий человек объяснит суть вопроса парой фраз. Впрочем, не о них разговор. Если коротко, оборотень после трансформации принимает облик звероподобной твари, и впрямь отдаленно напоминающей вставшего на задние лапы волка. Именно отдаленно, и именно напоминающей — к волкам получившаяся образина никакого отношения не имеет. Скорее, это какой-нибудь метаморф из средней паршивости ужастиков. И, кстати, большинство оборотней свою вторую ипостась контролируют и перекидываются исключительно по желанию. И в обычной жизни, кстати, большинство оборотней — очень спокойные и уравновешенные люди. Но среди них встречаются и дураки, и психи, не контролирующие свой облик, а один из них вот прямо сейчас, сию минуту, пер на меня.

Пожалуй, самым хреновым в ситуации было то, что в состоянии боевой трансформации оборотень становился, не в пример себе прежнему, намного более сильным физически. Его реакция превосходит человеческую, а скорость регенерации зашкаливает, что делает оборотня весьма опасным противником. Особенно один на один. Особенно когда нельзя ни стрелять, ни применять магию. Последнее даже важнее, потому что пуля из моего ТТ оборотня мгновенно не остановит, такую маленькую дырочку он зарастит, даже если она будет в сердце. Разве что отперфорировать его тупую башку, и то не факт, что убьет сразу.

Все эти мысли промелькнули в моей голове быстрее, чем у иного профессора получится сложить два и два, и к тому моменту, как оборотень разогнулся, я уже стоял перед ним с мечом в правой и дагой в левой руке. Механически, не включая мозг, крутанул меч, готовясь встретить атаку оборотня и понимая, что это вполне может стать последним приключением в моей жизни. Конечно, если не будет иного выхода, я применю магию, но успею ли это сделать, вопрос интересный.

Все изменилось настолько стремительно, что я на миг выпал из реальности, ибо того, что произошло, не могло быть, так просто не бывает. Но, тем не менее, случилось то, что случилось. Оборотень на миг подобрался, совсем как хищный зверь, а потом вдруг резко прыгнул вперед. В следующий момент его словно скрутило гибкой лентой и, оплетя задние лапы, дернуло вниз и вбок. По-звериному взвизгнув, оборотень перевернулся в воздухе и грохнулся, подняв кучу пыли.

— Что за... — начал я, поворачиваясь. Увиденное вогнало меня в легкий шок — возле борта стоял тот самый мужик, который недавно заводил на палубу наших лошадей, и в руках его был длинный, витой кнут. А в следующий момент матрос ловко, я бы сказал, нечеловечески ловко спрыгнул на причал, и я стал свидетелем невероятного зрелища. Буквально в течение нескольких секунд этим самым кнутом он превратил оборотня в рубленую котлету. Видел я умельцев, но такого... А потом уже подбежали со всех сторон люди с топорами, мечами, просто ножами и дубинками. Оборотень, конечно, может регенерировать с прямо-таки невероятной скоростью, но мгновенно кости не срастит даже он, а после десятка ударов кнутом переломов у него было выше крыши. И, что характерно, кнут переломал ему все конечности — мужик знал, куда бить. Поверженный оборотень дико взвыл, но его просто изрубили на куски, а это верная смерть для любого существа.

Лихорадочно поискав глазами спутницу оборотня, я не увидел ничего. Ушлая баба смылась прежде, чем про нее вспомнили. Оставалось только плюнуть и повернуться к капитану. Он почему-то выглядел на редкость спокойным, как будто знал, что все закончится именно так. Усмехнувшись, капитан порекомендовал мне подняться на борт, потому что отходить следовало немедленно — еще немного, и набегут портовые власти, начнут выяснять, что да как, а это задержка на пол дня, не меньше. Никому, к слову, не нужная задержка. Логика у него была железная, мне оставалось только кивнуть и подняться следом за ним. Последним на борт запрыгнул герой дня, держа в руке аккуратно свернутый кнут, тут же, с помощью второго матроса, затащил сходни. Швартовочные концы были уже отданы, и через пару минут баржа неспешно отошла от берега.

Глядя на удаляющийся берег, я ощущал легкий дискомфорт, как бывало всегда, когда не мог чего-либо понять. Сейчас, если конкретно, не мог понять действий капитана. Логика железная, даже, можно сказать, титановая, но вот грыз меня один неприятный червячок — деньги. Точнее, потеря этих самых денег, причем не мной, а капитаном.

Нет, в самом деле, так и было. Оборотни рождались везде, это, повторюсь, просто какая-то мутация или атавизм, хрен поймешь. Однако, раз уж их положено было считать темными, причем, в отличие от тех же орков, темными высшей пробы, исчадиями зла и все такое, то они подлежали мгновенному уничтожению и, до кучи, за их головы была вполне официально назначена довольно приличная сумма. А главное, выплачивали ее сразу — традиция, это, как успела меня просветить Эллина, было общепринятым. Впрочем, я консультировался у нее просто чтобы узнать, не смягчился ли за последние годы закон. Оказалось, нет, все осталось по-прежнему. То есть, останься капитан на эти пол дня в порту, и он стал бы обладателем немалой суммы. Точнее, не он, а его матрос, но тот ведь даже не возмутился, и вообще не произнес ни слова. Да и, если честно, я не знал местных нюансов, но, по закону, вроде бы работодателю полагалась половина. В любом случае, сумма выходила немалая, вполне оправдывающая задержку. Что же такое ценное, или там скоропортящееся, мог везти капитан, что не рискнул задержаться? А ведь, будь на борту и впрямь какие-либо ценности, он не стал бы брать пассажиров... Хотя, конечно, стоимость проезда отнюдь не маленькая, мне даже не хватило наличности и пришлось с вечера, помимо прочего, навестить ювелира и продать ему пару мелких алмазов. Искусственных, разумеется, из своего мира притащил — там-то они недорогие, а здесь ювелиры их все равно от природных не отличат. Всегда с собой вожу несколько штук — размеру в них минимум, а стоят такие камушки ой как недешево. Во всяком случае, достаточно, чтобы без проблем решить вопросы с деньгами. Особенно если покупатель даст приемлемую цену, в чем, правда, сомневаться не приходится, убеждать я умею. И все равно, чтобы капитан баржи, который живет за счет торговли, добровольно отказался от денег... В общем, на этом месте логика то ли зашла в тупик, то ли дала сбой, и это мне не нравилось. Не люблю непоняток.

Все разрешилось само собой, вечером. Баржа неспешно шла вниз по реке, благо ветра не было, и нас позвали ужинать. Готовили здесь же, на корме, соорудив для этого самую обычную, можно сказать, банальную печь из красного, очень качественного кирпича. Даже труба была, высокая и быстросъемная — ну, это вполне логичная предосторожность. На таких вот реках бывают шторма не хуже, чем в море, а когда ветер против течения — все, гаси свет, ховайся в бульбу. Волна крутая, высокая, и не позавидуешь ни лодке, ни такому вот небольшому судну. Помню, еще в родном мире я чуть не утонул, поехав на рыбалку в такой, не особенно, кстати, и сильный ветер. Естественно, от болтанки, да и от самого ветра, труба может и за борт улететь, а так — снял ее, и наслаждайся жизнью.

Так вот, заплатил я, помимо всего прочего, еще и за кормежку. Из общего котла, разумеется, но капитан заверил меня, что кормят у него прилично, сам ест и, вроде бы, пока что не отравился. Я, подумав, не стал мелочиться — стоит это удовольствие сущие гроши, зато позволяет не возиться с готовкой и не трескать сухпай. Днем, за обедом, слова капитана вполне подтвердились — без особых изысков, но вполне съедобно, поэтому вечером мы с Эллиной ели аппетитно пахнущую жареную рыбу уже без опаски. Правда, меню оказалось небогатым, все же рыба — вот она, под ногами плавает, поэтому и готовили из нее, не тратясь лишний раз на закупку провианта, но я вообще непривередлив, а наемница тем более, поэтому чешуйчатые обитатели реки пошли, что называется, на ура.

Во время ужина я и пригляделся повнимательнее к герою дня. Возле активно дымящей печки собрались почти все присутствующие на барже люди. Если конкретно, мы с Эллиной, капитан и наш мастер кнута. Второй матрос стоял в это время на руле, и его должны были сменить после ужина, ну а больше здесь народу и не требовалось. Порядки на барже, как я заметил, вообще отличались либерализмом. В том смысле, что капитан не только командовал, но и стоял наравне со всеми вахту, ел одну пищу со своими моряками, точно так же, как и они, принимал участие во всех работах. Вот и сейчас он сидел и травил Эллине байки из жизни пресноводных морских волков, явно имея в виду при возможности вариант с ее склеиванием и последующим заваливанием в койку. Девушка подхихикивала, строила глазки, но на дальнейшее не велась. Впрочем, капитан был настойчив и не оставлял своих попыток, скорее всего, не от большой и внезапно вспыхнувшей любви, а больше из спортивного интереса, потому что наемница со своим ростом на местный стандарт красоты не тянула совершенно, скорее уж, сошла бы за экзотику.

Я не обращал на их треп никакого внимания, просто задумчиво наблюдал за накладывающим себе рыбу матросом. Движения его были плавными и экономными, что для такого мастера, каким он себя показал, было совершенно нормальным. И, в то же время, они были абсолютно человеческими, самыми, что ни на есть, обычными. А ведь когда он прыгал и дрался, они были совсем другими...

Вот тут у меня в мозгу и щелкнуло. Те оборотни, которые служили у меня, не всегда трансформировались в бою. Даже, скажу вам больше, старались не трансформироваться, ограничиваясь изменением обмена веществ. Тогда они начинали быстрее двигаться, добавлялось сил, ускорялась регенерация, правда, по сравнению с трансформированным состоянием, совсем несильно. Зато доспехи можно было носить спокойно, не боясь, что они задушат своего хозяина в момент, когда шея, к примеру, станет вдвое толще, чем обычно. А ведь похоже...

— Ты тоже оборотень? — спросил я, скорее, на удачу.

— Да, милорд, — матрос ответил совершенно спокойно, даже жевать не перестал. — Это что-то меняет?

— Абсолютно ничего. Просто спасибо тебе — один бы я, скорее всего не справился.

— Может, и справились бы, — пожал он плечами. — Ваш противник себя абсолютно не контролировал. Когда вы догадались?

— Я видел подобных тебе. А вообще, первое подозрение, что что-то нечисто, появилось, когда мы так лихо сбежали.

Неспешно пережевывая, я объяснил матросу ход своих мыслей. Тот внимательно меня выслушал и кивнул:

— Ну а что оставалось делать? То, что я сумел остановить это позорище, не желающее управлять своими эмоциями, могло вызвать подозрение. Маги бы проверили меня, и мне тоже не поздоровилось бы. Да и остальным пришлось бы несладко. Ну а теперь, когда мы в следующий раз придем в этот город, история успеет забыться.

— Тоже верно. С одной поправкой — магия сейчас не действует.

— Нам не хотелось рисковать, милорд. Доносить не побежите?

— Я похож на неблагодарную сволочь?

— Люди не всегда то, чем они кажутся, — задумчиво ответил оборотень, глядя почему-то на Эллину.

— Все мы носим маски, — так же философски ответил я.

Пару минут мы молча сидели, глядя на бьющийся в печи огонь, а потом я спросил:

— Как получилось, что ты оказался в команде баржи? Обычные люди не очень любят подобных тебе, а здесь, как я посмотрю, все знают, кто ты и что ты. И никто вроде бы не против. Никакого страха, вообще никакого неприятия, словно так и надо.

— Мы воевали вместе, — спокойно, даже, как мне показалось, с некоторой ленцой ответил матрос. — Никто ведь не знал, кто я. Вот и служили, наш капитан тогда командовал манипулой, а мы были у него простыми солдатами. По мобилизации загребли. Во время Драагского сражения из манипулы выжили мы трое, мои товарищи были ранены, а я... В общем, мне пришлось перекинуться, так я смог затянуть раны, а потом вытащить их. Никто, кроме них, и не узнал, а ребята держали языки за зубами. А потом, после победы, мы все оказались не у дел — кому нужны старые солдаты... — тут мой собеседник горько усмехнулся. — Ну, мы посидели, подумали, и решили, что вместе будет легче выжить. Сложились, у кого сколько было, все же жалование, пускай и не вовремя, нам платили, да и так, удалось кое-каких трофеев поднакопить. Купили эту красавицу, и с тех пор зарабатываем перевозкой грузов. Монетка капает, на безбедную жизнь хватает, думаем уже еще одну баржу прикупить.

Он замолчал, поворошил кочергой угли и вновь уставился на огонь. Потом, вздохнув, встал, и пошел менять оставшегося на руле товарища, предоставив мне возможность думать над превратностями судьбы без посторонней помощи.

Драагское сражение... Я ведь его хорошо помнил. Первое и, пожалуй, единственное большое сражение, которое я здесь проиграл. Точнее, нет, не так, сражение-то я выиграл, но вот потом, тщательно подсчитав свои потери, схватился за голову и приказал остановить наступление. Победа, конечно, была не пиррова, но мне очень не нравится терять своих людей, а тут на поле боя осталась почти четверть армии. Конечно, не все убитыми, но и раненым быть тоже не сладко — помню, на собственной шкуре прочувствовал. И потому в той войне мы ограничились аннексией примерно половины территории противника, хотя могли бы захватить все. Может, и стоило, кстати, все же на нас напали первыми.

А эти трое, похоже, были как раз в том легионе, который принял на себя наш первый удар, и сражался при этом с чрезвычайным мужеством и отменным мастерством. Он, кстати, и полег там практически весь. Не думал, что когда-нибудь буду разговаривать с солдатами этого легиона. Очень может статься, именно их лица я видел в бинокль, когда наблюдал за ходом боя... А возможно, именно на них обрушилось мое таранное заклинание, когда я все же сумел продавить защиту их магов. Хотя нет, попади они тогда под удар, со мной бы сейчас не разговаривали, остались бы на том холме перемешанной с землей кровавой кашей. Но все равно... И вот, они спасают мне жизнь. Судьба все же женщина со странностями.

Следующие два дня больше всего напоминали мне хороший отпуск. Я впервые за долгое время предавался праздному ничегонеделанью, загорал, купался и удил рыбу прямо с высокого борта нашего судна. Эллина тоже расслаблялась, как могла, и единственным заметным событием стала оплеуха, которую она закатила капитану, когда тот перешел одной ей видимые границы дозволенного. К чести речного моряка, он воспринял происшедшее с юмором, хотя поползновения не прекратил, просто сбавил малость напор — очень похоже, его происходящее забавляло. Ну а к вечеру третьего дня пути, чуть позже, чем планировалось, мы высадились на абсолютно ничем не приметной пристани, одной из десятков встреченных на пути, и, помахав на прощанье гостеприимному экипажу, отправились искать место для ночевки. Экипаж баржи, дружно помахав нам в ответ, оттолкнул свою посудину от берега и отправился по своим делам. Думаю, мужики тоже не были в обиде, тем более что я неплохо доплатил капитану. На мой взгляд, это было справедливо — как-никак, вторую группу пассажиров, а стало быть, и плату за проезд, они потеряли по моей вине. Да и за убитого оборотня им не заплатили. Примерно так я и аргументировал свое решение. Капитан не выказал тогда восторга, но и отказываться не стал, так что и им хорошо, и моя совесть осталась чиста.

Постоялый двор был совсем рядом, и первый же встреченный нами мальчишка, ловко поймав брошенную ему мелкую монету, проводил нас к нему, после чего, получив вторую такую же, поинтересовался, не требуется ли чего благородным господам. Господам требовалось. Если конкретно, им хотелось, чтобы он завтра с утра был у входа — все же, как ни мал городишко, точнее, даже поселок, но наличие проводника здорово снижает затраты времени на поиски того или иного места. Я еще не знал, что нам потребуется, но мало ли... В крайнем случае, пацан разживется еще одной монетой просто так, на халяву — мне не жалко.

Надо сказать, постоялый двор не поражал ни размерами, ни роскошью. Обычное заведение, где путнику с не самыми большими запросами можно поесть и преклонить голову на ночь. Те же, у кого запросы больше, здесь, как правило, не ездили. Я тоже не стал выбиваться из общего ряда — снял две небольшие, чистенькие комнатки, аккуратно изгнал насекомых, после чего мы спустились вниз, где нас ждал ужин. Лошади, которых получивший свою монету конюх отвел в конюшню, уже вовсю хрумкали овсом, так что можно было позаботиться и о себе.

Кормили здесь, надо сказать, довольно прилично, хотя и не особенно изысканно. Но гречневая каша с мясом — еда после успевшей надоесть рыбы вполне достойная, плюс овощной гарнир... Да еще и вино, что удивительно, не разбавляли. Словом, это заведение по моей внутренней классификации, вполне можно было отнести к разряду "приличных". Да и цену не ломили, что, кстати, было для прибыли его хозяина только в плюс — в зале сидело и бодро шевелило челюстями довольно много народу, притом, что постояльцы мы были одни единственные. Получалось, что поужинать сюда ходило немало местных жителей, а значит, выигрыш шел не на цене, а на количестве.

К слову, когда мы уже заканчивали, в помещение зашел высокий, крепкий мужчина, больше всего напоминающий шерифа из старых фильмов о диком западе. Такой же немолодой, седой, вислоусый, с чуть скучающим и в то же время выражающим готовность набить всем подряд морды взглядом. Разве что вместо пары револьверов на поясе у него висел короткий меч с изрядно потертой рукоятью. Кстати, исходя из этой потертости, а также общей моторики движений его владельца, я сделал вывод, что оружие — не декорация, и его владелец может оказаться серьезным противником.

Не торопясь, по-хозяйски оглядев зал, он целенаправленно направился к нам и, не спрашивая разрешения, плюхнулся на лавку напротив меня. Эллина рефлекторно положила руку на эфес своего меча, но я сделал ей успокаивающий жест и внимательно посмотрел на нового персонажа. А тот, соответственно, смотрел на меня. Секунд тридцать мы с ним играли в гляделки, а потом он, очевидно, сделав какие-то выводы, кивнул и сказал, негромко, но при этом чрезвычайно внушительно:

— Господа, не имею чести знать ваших имен...

— Виконт де'Брюсси, — этим именем я теперь представлялся постоянно, чтобы не путаться. — Эллина, моя племянница.

— Благодарю, — вряд ли он поверил насчет "племянницы", но ни словом, ни жестом не дал мне этого понять. — Виконт Гейно, к вашим услугам, господа.

— Вы хотели нам что-то сказать, виконт?

— Да. Дело в том, что в этом... хм... населенном пункте я отвечаю за порядок и безопасность его жителей. Вы меня понимаете?

— Да, разумеется. Вы хотите нас предупредить, чтобы мы вели себя тихо, ни с кем не задирались, не устраивали скандалов по пустякам и, не дай боги, никого не убили. В противном случае мне придется иметь дело с вашим мечом, а также, возможно, с несколькими вооруженными арбалетами парнями, которые у вас на подхвате. Я вас правильно понял?

— Абсолютно верно. Я могу рассчитывать на ваше благоразумие?

— Разумеется. Даю слово, что если никто не станет оскорблять нас и не попытается напасть, ограбить или еще каким-либо образом причинять вред, я, в свою очередь, не причиню вреда ему.

— Благодарю, — страж порядка встал, церемонно кивнул мне и чуть вразвалочку вышел из зала. Ну все, можно сказать, с местной властью контакт установлен.

Что интересно, местные вели себя адекватно, то есть не пытались нас цеплять. Это заставляло уважать "шерифа", который не только защищал своих, но и не давал им потерять чувство меры от ощущения собственной безнаказанности. Да и моя точная формулировка, наверное, сыграла определенную роль — я ведь обещал не нападать первым, но если наедут — порублю в капусту с чистой совестью. А может, все было еще проще. Среди сидящих в зале, кроме нас, естественно, дворян было ровно двое, и выглядели они вполне мирно, скорее всего, в силу своего почтенного возраста. У простолюдинов же, даже вконец потерявших нюх в своей провинциальной безнаказанности, хамить дворянам особой склонности нет. Так или иначе, мы смогли и спокойно закончить ужин, и просто посидеть, расслабившись и послушав выступление на удивление приличных музыкантов, и спокойно выспаться перед дорогой.

К перевалу мы выехали утром. Не с рассветом, разумеется, все же ехать сегодня предстояло недалеко, и я воспользовался ситуацией для того, чтобы поспать. Ну и еще, прежде, чем выдвигаться, мы в сопровождении вчерашнего мальчишки проехались по лавкам, где закупили продовольствие — мало ли что, а запас, как известно, карман не тянет. Мне, правда, каждый раз, когда вспоминалась эта поговорка, в голову приходил намного более жесткий ее вариант, но все же при дамах его произносить как-то неприлично. Хотели еще прикупить меховых вещей, но здесь, как оказалось, ими не торговали — была между жителями этого поселка и того, который располагался непосредственно около гор и, соответственно, служил точкой, в которую стекались желающие эти горы перейти, негласная договоренность. У нас бы, конечно, к ним могла живо прицепиться какая-нибудь антимонопольная комиссия, и взятки свели бы на нет всю дополнительную прибыль, но в этом мире купцы между собой договаривались запросто, ни на кого не оглядываясь и, соответственно, рубили за счет отсутствия конкурентов дополнительное бабло. Впрочем, конкретно для нас в этот момент я ничего страшного в таком положении дел не нашел. Ну, потрачусь больше... С моими финансовыми возможностями лишняя пара золотых к банкротству не приведет, и вообще погоды не сделает. Тем более что вариантов все равно не было — не замерзать же на перевале от собственной жадности. Хотя, конечно, у меня цены задирать сверх меры, равно как и поставлять некачественный товар, купцы боялись — что с конкуренцией, что без. Все-таки фискальные органы были на высоте, добровольных (а иногда и не очень) стукачей найти тоже было несложно, и после нескольких показательных процессов торговый люд уяснил простейшую истину: я — не президент, а они — не Ходорковские, так легко не отделаются. Повешу — и фамилии не спрошу. То, что слова "президент" и "Ходорковский" были им ни с какой стороны не знакомы, дела не меняло и на понятливость торгового люда влияния не оказывало.

Еще у меня, честно говоря, была мысль поменять лошадей, но, к сожалению, ее пришлось оставить. В Медвежьем Углу я как-то лопухнулся, упустил из виду этот момент, а здесь не нашлось, как мы ни искали, ничего достойного внимания. То есть у кого-то в конюшнях, может, и удалось бы найти приличных коней, но среди тех, что выставлялись на продажу, были только клячи еще хуже моих. Поразмыслив немного, я решил, что и пес с ними — если уж до этих мест мои лошади как-то, причем, надо отметить, без особых проблем добрались, то и дальше выдержат, тем более, недолго осталось. Да и потом, мне не в скачках участвовать, справятся. Так что, честно расплатившись с мальчишкой-проводником (он даже не ожидал подобной щедрости — серебряная монета была по местным меркам серьезным капиталом), мы с легким сердцем двинулись дальше.

По мере приближения к горам природа резко менялась. В ходе неспешного, но притом неумолимого повышения рельефа становилось прохладнее, и постепенно лиственные деревья начали уступать место хвойным. У подножия гор, где и располагался поселок с очень оригинальным названием Подгорный (насколько мне было известно, в этих местах так называлась половина населенных пунктов, и еще треть носила имя Пригорный), было не то чтобы холодно, однако лес был почти сплошь кедровым, с редкими вкраплениями елей. Ну а дальше дорога начинала круто забирать вверх, чтобы, перевалив через перевал, выйти на равнину в трех днях пути от столицы Светлого Владыки.

Поселок, как можно было легко догадаться, не бедствовал — добротные каменные дома, здоровенный постоялый двор, единственная улица широкая и чистая. А ведь жили здесь только и исключительно за счет торговли — местные горы были сродни Альпам, то есть изобилием полезных ископаемых не блистали. По всему выходило, что через перевал ходит намного больше народу, чем я предполагал. Почему же тогда в поселке у реки такая маленькая гостиница? Хотя... Ну да, все правильно. Подгорный рассчитан на поток народу с двух сторон, кроме того, сюда ведет еще одна дорога, правда, намного более узкая, но все же вполне наезженная. Плюс ко всему, от реки не так и далеко, а значит, те, кто высаживается с кораблей утром, могут двигаться прямо сюда, не задерживаясь. Пожалуй, и нет ничего удивительного в том, что жители Подгорного — люди зажиточные.

Причину их зажиточности я определил, как оказалось, правильно, но не полностью. Помимо и впрямь довольно интенсивного потока народу, правда, не сейчас, а во второй половине лета и начале осени, когда на перевале была стабильная погода, и практически исчезал снег, на благосостояние жителей поселка весьма положительно влияли цены, которые они, за отсутствием конкурентов, устанавливали, какие хотели. На постоялом дворе я лишь восхищенно присвистнул, а когда мы отправились покупать экипировку, глухо выматерился про себя. Нет, мой кошелек вполне способен был выдержать и куда более серьезное кровопускание, но все же жаба меня давила нешуточная. Больше всего сейчас хотелось всех тут перебить, причем медленно и мучительно, насколько можно растягивая удовольствие. Однако сколь бы ни были маньячны мои желания, и сколь бы легко они ни были осуществимы, приходилось терпеть и платить. Хорошо еще, что избыток жадности не перерос у торгашей в желание обогатиться любой ценой — продаваемая ими одежда была вполне качественной и удобной. Как и большинство русских, я имел представление о том, как бывает холодно зимой, и какая нужна одежда, чтобы бродить по снегу, поэтому и обмануть меня в том, что касается полушубков, рукавиц и валенок, было довольно сложно. Что характерно, сделать это никто и не пытался, так что затарившись и подогнав одежду под свои габариты, благо швейная мастерская здесь имелась, мы вернулись на постоялый двор, попутно сделав, правда, мысленно, неприличный жест в сторону продуктовой лавки.

Вечером мы сидели и ужинали в общем зале, большом и в меру замусоренном. Цены для приезжих тут были, разумеется, бешеные (как я заметил, местные, сидевшие в этом же зале, платили заметно меньше), но я хорошо помнил — дальше минимум два дня нам придется идти через перевал, где вряд ли удастся с комфортом устроиться на ночлег. Соответственно, и о цивильном питании лучше забыть, так что стоило с максимальной эффективностью использовать оставшуюся у нас возможность как следует поесть. Народ здесь подобрался куда более шебутной, чем в прошлый раз, но пока что нас задевать не пытались. Оно и к лучшему — мне совершенно не хотелось искать неприятности на собственную... хм... голову. Не боялся, естественно, но тратить время и силы на ерунду было попросту глупо, и Эллина была со мной полностью согласна. Поэтому мы ели, не обращая внимания на окружающих, словно отгородившись от них глухой стеной. Этой тактики удавалось придерживаться минут двадцать, пока в зал не вошла средней колоритности группа искателей приключений.

Их было четверо. Тот, который шел впереди остальных, был, очевидно, за главного. Высокий, всего на пару сантиметров ниже меня, хотя, чуть присмотревшись, я понял, что росту ему прибавляют необычные для этих мест сапоги на высоком каблуке. А так — ничего такой, крепкий парнишка, гладко выбритый, с соломенно-желтыми, отроду нечесаными длинными волосами и наглой мордой. Одет в обычную для этих мест меховую куртку, похоже, из волчьего меха, на боку короткий меч.

Второй, стоящий за его спиной, был чуть ниже ростом, и даже немного мешковатая одежда не могла скрыть, насколько быстро и плавно он двигается. До кошачьих его движения, конечно, не дотягивали, но все равно внушали уважение, и потому он чем-то напоминал мне индейца из старых югославских фильмов. Да и мускулатура у мужика, судя по тому, что можно было разглядеть, была соответствующая. Волосы темные, короткие, но больше всего притягивала взгляд мягкая черная повязка, закрывающая нижнюю часть лица. Если судить по шрамам на смуглой щеке, она была призвана скрыть изувеченную нижнюю челюсть — помню, мальчишкой лето в деревне проводил, так один там лицо точно так же перевязывал, после того, как ему по пьяной лавочке дробью чуть голову не снесли. Меч на поясе он, как и его товарищ, носил с тем небрежным изяществом, которое выдает опытных воинов, привыкших ощущать оружие частью себя самого.

Двое оставшихся были ничем особенным не примечательными субъектами, чуть пониже ростом и поуже в плечах. Оба щеголяли короткими бородами, один черной, другой — рыжей. Тот, который с рыжей, был счастливым обладателем изрядной ширины лысины, а чернобородый и такой приметой не мог похвастаться. Подобных умников можно встретить везде — и так же легко о них забыть, скользнув безразличным взглядом. Правда, мечи у обоих, а ведь меч — оружие недешевое. Хотя, с другой стороны, для наемника оружие — инструмент, от надежности которого зависят не только состояние кошелька, но и жизнь, так что эта братия на хороших мечах не экономит. Однако, судя по поведению, эта парочка тут была за шестерок, и наличие оружия ничего не меняла в их статусе.

Если честно, на всех четверых мне было глубоко наплевать. Ну, пришли люди с желанием хорошенько нажраться — так флаг им в руки, барабан на шею, и могут возглавлять колонну, идущую на мужские гениталии. Тем более что и они на нас в первый момент внимания не обратили. Окинув взглядом зал и не найдя в нем свободных столиков, предводитель этого общества анонимных алкоголиков резко дернул щекой, и двое бородачей тут же выдернули из-за ближайшего столика в гордом одиночестве наливающегося пивом старикана задрипанного вида. Тот возмутился было, но на него рявкнули и вышвырнули из зала, после чего компания тут же уселась и затребовала пожрать и выпить. Пожелание клиентов было, что характерно, удовлетворено моментально. Остальные присутствующие даже не обратили на происходящее внимания. И вышибала, что характерно, тоже предпочел в происходящее не вмешиваться.

— Обрати внимание, — слегка толкнул я локтем Эллину. — Вот тебе показатель того, что эта страна находится на своем закате.

— С чего ты так решил? — удивленно повернула ко мне голову девушка.

— Там, где какое-то хамло запросто измывается над ветераном, а остальные воспринимают это, как должное, просто неоткуда взяться будущему.

Кстати, я ведь не шутил. И, надо сказать, в той стране, которую мы создали, военные, даже бывшие — это был статус. Нагло слямзив идею у Хайнлайна, я в свое время ввел закон, по которому полноправными гражданами, имеющими право занимать государственные должности и вдобавок к тому получающие кучу серьезных привилегий, могли быть только отслужившие в армии. В том числе и поэтому армия у меня никогда не знала проблемы с добровольцами, а военные, как находящиеся в строю, так и пребывающие в отставке, были особой, крайне уважаемой и очень лояльной правительству кастой.

— А с чего ты взял, что он ветеран?

— Для наемницы ты не слишком наблюдательна. У него нашивка, если не ошибаюсь, за ранение, и на шее серебряная цепь. Довольно потрепанная, кстати, но зато орден на ней хоть и невеликий, но воинский. И дают его в этих местах за храбрость.

Эллина, подумав, кивнула и вернулась к терзаемому ножом бифштексу. Потом, задумчиво прожевав очередной кусок, она спросила:

— Почему ты не вмешался?

— А зачем? — безразлично пожал я плечами. — Это — не моя страна, не мой солдат. Пускай сами разбираются со своими проблемами.

Вряд ли ей понравилась моя логика, но заострять на происшедшем внимание девушка не стала. Убедилась уже за время поездки, что у меня своеобразный, отнюдь не завязанный на любовь и сочувствие ко всем подряд взгляд на жизнь, в сострадании к ближнему я вовсе не замечен, и спорить по этому поводу со мной бесполезно. Самое интересное, что, как и многие русские, я склонен к самокопанию, размышлениям в духе Достоевского и прочей мути. Ну, ничего тут не поделаешь — менталитет. Однако я давно нашел сам с собой разумный компромисс: если меня заденут, я, разумеется, подумаю над высокими материями и о том, что мой враг, в сущности, не такой плохой человек, а дело в обстоятельствах... В общем, о многом подумаю, но вначале я его пристрелю. А с совестью мы уж как-нибудь договоримся, между собой, тет-а-тет и без привлечения сторонних наблюдателей. Другим же людям обо всех этих высоких материях вообще знать не положено. Вот и Эллина не знала, а потому даже не пыталась спорить. Просто она вновь принялась резать бифштекс с такой яростью, что я испугался, как бы тарелку пополам не перепилила. Ну а буквально через несколько минут события понеслись вскачь, и стало вовсе уж не до споров.

У тех четверых, очевидно, не было привычки хлебать пиво в чисто мужской компании, поэтому уже после второй кружки они начали шарить глазами по залу в поисках возможных подружаек, готовых скрасить им вечер и, скорее всего, ночь. Увы, к их глубокому разочарованию, кадрить тут было некого. Единственная официантка, кстати, управляющаяся со своими обязанностями на редкость ловко и быстро, своими габаритами могла напугать тролля, а мордой лица — еще двоих. Кроме нее в помещении женщин не было физически. Ну, исключая Эллину, конечно. Соответственно, не было ничего удивительного в том, что взгляды всех четверых очень быстро скрестились на ней. Я, незаметно поглядывая в их сторону, моментально сделал вывод, что сейчас будут неприятности и, не в первый уже раз, подумал о совершенной мной ошибке. Ну, в самом деле, от Эллины, как от проводника, польза имелась, но и проблем тоже хватало. Пожалуй, в одиночку прорываться было бы даже легче... Однако лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном, и самобичевание не относилось к числу моих пороков, поэтому я незаметно проверил, легко ли ходит в ножнах мое оружие, и стал ждать. Отступать уже не имело смысла, это вызывает лишь реакцию атаки, а значит, надо было сохранить эффект внезапности.

Что сказал тип в меховой куртке, я не расслышал. Кстати, в зале было тепло, но верхнюю одежду он так и не снял. Страшно представить, как от него должно нести потом... Тем не менее, смысл его слов понять было легко, поскольку сразу после этого шестерки встали и направились к нам.

Остановившись у стола, тот который с лысиной, весьма, кстати, галантно поклонившись, сказал Эллине, не обращая на меня никакого внимания:

— Миледи, барон Клаус Дантар восхищен вашей красотой и предлагает вам присоединиться к его компании. Сегодня у барона день рождения, и...

— Не интересуюсь, — коротко ответила девушка, отправив в рот очередной кусок мяса.

— Э-э-э... — похоже, такого ответа мужик не ожидал. — Но барон...

— Вот пускай сам и подойдет, если хочет. А то пришлет всяких бобиков, — ухмыльнулся я со своего места. — Все, пшел вон, смерд. Еще раз появишься — уши отрежу.

Мужик вспыхнул и рефлекторно потянулся рукой к мечу, но его товарищ уже тянул его назад, не давая совершить глупость. Нормальная реакция. Есть начальство — вот пускай оно и разруливает, я бы на его месте поступил точно так же. Особенно учитывая, что лично его никто не оскорблял. Ну что же, посмотрим, что скажет барон.

Барон оказался глупее, чем я надеялся. И манер, которых можно было бы ожидать от дворянина, при этом не наблюдалось абсолютно. Ну скажите, какой воспитанный человек будет нагибаться через весь стол и, воняя пивом и чесноком, громогласно предлагать "крошке" бросить этого недоноска и немедленно пересесть к нему? Под недоноском, очевидно, подразумевался я. Однако в тот момент не только отомстить барону, но и попросту толком обидеться, я физически не успел, поскольку Эллина, а девочка она была сильная, вдруг коротко и очень технично врезала ему в соблазнительно близко подставленную челюсть.

Воплю, с которым рухнул этот недоносок, могли бы позавидовать наши придурки-шоумены, из тех, что с уродскими интонациями представляют боксеров-профессионалов перед боем. Вряд ли барона мог сбить с ног сам удар, но он рефлекторно сделал шаг назад и, споткнувшись о тяжелую деревянную скамью, потерял равновесие. Стук, с которым благородная голова соприкоснулась с досками пола, а также тот факт, что сознания он при этом не потерял, четко говорила о мозгах в этом сосуде, вернее, об их отсутствии. Хотя, может быть, я и несправедлив, а отсутствие нокаута оказалось всего лишь следствием выпитого бароном спиртного, несколько притупившего его болевые ощущения.

В отличие от барона Дантара и его помощника, того самого, с завязанным лицом, я неплохо успел изучить характер своей вынужденной спутницы и ожидал чего-то подобного. В результате, когда изогнувшая пальцы сявка, возомнившая себя главным петухом в курятнике, красиво грохнулась на истоптанные грязными сапогами доски пола, его сопровождающий чуть замешкался. Я же, пользуясь тем, что он подставился мне на очень удобную дистанцию, успел не только вскочить и схватить его за ворот, но и хорошенько звездануть этого Чингачгука в противогазе мордой об стол. У меня, кстати, получилось даже лучше, чем у Эллины — соприкоснувшись с углом стола, моя жертва свела глаза к переносице и погрузилась в нирвану. Платок, закрывающий лицо, сполз, и я смог убедиться в правильности своих подозрений насчет увечья, но это занимало меня сейчас в последнюю очередь, потому что яростно и безыскусно матерящийся барон уже поднимался, а на помощь к нему спешили двое усевшихся было за свой стол подручных.

Перемахнув через стол, я пинком вернул барона в прежнюю стойку лежа, и развернулся к комитету оказания первой помощи. Сладкая парочка отшатнулась — наверное, их напугала моя зверская физиономия, ведь бояться полосы хорошо отточенной стали в руке противника, даже если твой меч еще в ножнах, ни к лицу настоящему воину, правда? Крутанув в руке свой меч, заметно более длинный, чем у противников, и с чувством глубокого удовлетворения понаблюдав за их поскучневшими физиономиями, я чуть сместился в сторону, чтобы не упускать из виду и самого барона. Как оказалось, очень вовремя сместился, успев заметить Эллину. Та, изящно выбравшись из-за стола, не менее изящно придавила сапогом правую руку барона к полу, после чего мощным пинком заставила его перестать интересоваться чем-то, кроме собственных проблем. Это было жестко, я даже поморщился — рука барона, придавленная его несостоявшейся пассией, попросту изогнулась под немыслимым углом, причем сразу в двух местах, и рукав моментально намок от крови. Открытый перелом со всеми вытекающими, не инвалидность, разумеется, но все равно крайне неприятно.

Усмехнувшись, я одарил двоих уцелевших максимально доброжелательной улыбкой. Те, сравнив длину своих, извлеченных, наконец, из ножен, мечей и моего клинка, поскучнели еще больше. Заметно было, что мысль о том, что сейчас придется со мной драться, их совершенно не вдохновляет. Тем более, когда расклад четверо против одного сменился на "двое на двое". Указав острием своего оружия на их поверженных товарищей, я максимально доходчиво, в двух нецензурных словах и одном предлоге, объяснил дуракам, чтобы валили куда подальше. Они повиновались с видимым облегчением, моментально подхватив потерявшего от боли сознание барона и только-только начавшего приходить в себя и вяло шевелить конечностями шрамолицего. Миг — и от них остался только медленно тающий в воздухе запах страха.

Подойдя к стойке, за которой стоял, вцепившись в дерево побелевшими от напряжения пальцами, хозяин заведения, я небрежно бросил на нее мелкую монету.

— Мы тут немного намусорили...

Не обращая внимания на оскорбительно низкую подачку, толстый, как вареная сарделька, мужик быстро-быстро заговорил:

— Это — барон Дантар, хозяин замка в двух днях пути отсюда, и прилегающих земель. Он вернется и убьет вас. И всех, кто видел его позор.

— Ну, значит, такова ваша карма, — безразлично ответил я. — Следили бы вы за порядком в своей забегаловке, милейший, ничего бы и не произошло. А теперь спокойной ночи.

Спокойной, не спокойной, а ночевали мы с Эллиной в одной комнате и спали по очереди. Мало ли что, с этих хреновых торгашей станется попытаться нас скрутить и сдать потом барону в надежде, что тот их помилует. Дураки они будут, если так, кто же им даст-то? К тому же, и сам барон впечатления гиганта мысли и отца русской демократии не производил, такие не прощают. И, кстати, со мной-то он связываться не будет, просто не успеет, а здесь может шороху навести. Жалко, конечно, местных тихонь, но себя почему-то жальче. Так или иначе, когда мы выезжали поутру, то были усталыми, злыми и не выспавшимися. Местные провожали нас испуганными и ненавидящими взглядами, но мне было на это глубоко наплевать.

Почти сразу за поселком дорога начала быстро забирать вверх, и к полудню мы уже ехали на приличной высоте, имея сомнительное, на мой взгляд, удовольствие наблюдать покрытые снежными шапками горные пики. Кстати, зрелище и впрямь было впечатляющим — солнечный свет, отражаясь от немыслимо белых склонов, создавал такую феерию красок, что тот, кто не бывал в горах, попросту не сможет представить. Побочным эффектом была резь в глазах, которую, впрочем, мы легко победили, всего-то надев очки со слегка затемненными стеклами.

А еще здесь было холодно. Я родом из отнюдь не самых теплых мест, но здесь холод был другой. Вроде бы и не такая уж низкая температура, но пробирало аж до костей. Может быть, виной тому была иная влажность, может, несколько отличающийся от привычного мне антураж, а может, ветерок, не сильный, но пронизывающий, неприятный, не знаю. Я не новичок в таких переходах, преодолевал горы в свое время не раз, но все это были упорядоченные походы во главе армии, и тогда играющий в крови перед грядущими сражениями адреналин, а также наваливающаяся в таких походах тысяча забот очень сильно отвлекали. Здесь же... ну, едешь и едешь, иногда парой слов с Эллиной перебрасываясь. Делать-то, собственно, и нечего. Ну и, плюс, в тех походах я мог позволить себе утеплиться магией, а сейчас опасался это делать. Заклинание, поддерживающее вокруг тела постоянную температуру, в отличие от других бытовых заклинаний, давало эхо, которое любой мало-мальски опытный маг сумел бы засечь километров за сто. Учитывая, что людей на перевале немного, два и два сложит кто угодно. Словом, оставалось кутаться в меха, вяло ругаться про себя, чтобы не уронить собственное реноме в глазах спутницы, и делать вид, что мне на все пофигу, и такие мелочи, как холод, Проклятого Лорда смутить не могут в принципе. Получалось так себе, и единственным утешением было наблюдать, как моя спутница тоже пытается выглядеть орлом, или, сообразно половой принадлежности, орлицей. Вот только как только она забывала о том, что намеревалась сидеть с гордо выпрямленной спиной, как на глазах съеживалась, становясь на удивление маленькой, и начинала хлюпать носом. Правда, довольно быстро восстанавливала контроль над собой и, воровато оглянувшись, не смотрю ли я в ее сторону, вновь гордо выпрямлялась. До следующего, что называется, цикла.

Обедать пришлось в седле, но к вечеру нашлось очень неплохое место под ночлег. Здесь, вероятно, ночевало не одно поколение форсировавших эти горы путешественников — дом, точнее, барак. Невысокий, скорее, даже приземистый, одноэтажный, но просторный. Сложенный из довольно толстых, потемневших от времени бревен, непонятно кем и как сюда привезенных, он оказался промороженным насквозь. Тем не менее, бревна были подогнаны настолько плотно, что практически не пропускали холод, а сам дом был разбит на кучу небольших комнат, и печки были в каждой. Плюс каменный уголь, единственное, пожалуй, полезное ископаемое, которого в этих несчастных горах было до хрена и больше, лежал рядом с ним огромной, слегка припорошенной снегом грудой. Выбрав одну из комнат, мы растопили печь, и, хотя уголь разгорался неохотно, все же через полчаса пламя уже с ревом пожирало топливо, и комната прогрелась очень быстро. С потолка закапало, но это было не более чем мелкое неудобство, тем более что иней скоро окончательно растаял, и капель прекратилась. В общем, ночь прошла относительно комфортно, во всяком случае, мы хотя бы выспались, и утром, как только рассвело, двинулись вперед.

Этот день мало отличался от предыдущего, разве что солнца не было. Вместо него над головами висели низкие и плотные, похожие на клочья грязной ваты, облака. Всякое очарование горы утратили моментально, даже лошади, казалось, шли понуро, уныло повесив головы. В общем, иначе как нудным второй день назвать было попросту невозможно. Хорошо еще, что спрессованный до каменной твердости снег уверенно держал вес лошадей со всадниками, только один участок пришлось топать на своих двоих, ведя транспортные средства в поводу. Впрочем, меховые сапоги уверенно защищали ноги от холода, а благодаря хитрому рифлению каменно-твердой подошвы еще и не скользили, так что даже тут нам было достаточно комфортно.

А еще нам стоило поспешить. Если верить карте, а она меня еще ни разу не подводила, удобное для ночевки место имелось всего одно, и располагалось оно в небольшой деревне. Только расстояние до нее было приличным, дневной переход, но — впритирку, задержишься совсем ненамного, и не успеешь до темноты. К счастью, мы не задерживались, и успели добраться до полутора десятков невысоких, добротных домов из дикого серого камня еще до того, как солнце начало цеплять горные пики. Все же и здесь дневной переход был рассчитан на груженый караван, а не на двух идущих практически налегке всадников.

Приняли нас достаточно радушно, хотя, конечно, очередной урон моему кошельку был гарантирован. Ну да и ладно, каждый зарабатывает, как может, тем более что другого источника дохода, кроме приюта усталым путникам и разработки небольшой залежи каменного угля, у местных жителей не было. Можно было, конечно, еще грабежом заниматься, но, к моему удивлению, подобным жители деревни не баловались. К тому же, цены, как ни странно, были намного ниже, чем в Подгорном. Словом, переночевали мы вполне пристойно, а на следующий день и вовсе были вынуждены задержаться — местный глава администрации, совершенно седой, но с живыми и блестящими глазами аксакал, можно сказать, саксаул, ткнул пальцем в облако, накрывшее один из пиков, и сказал, что к обеду пойдет снег и, скорее всего, поднимется ветер. Он чуть коверкал слова, здесь было уже иное наречие, отличающееся от равнинного, примерно как украинский язык от русского, но понял я его хорошо, и не доверять причин не имел. Ну и что с того, что остальное небо ясное? В конце концов, они живут здесь несколько сот лет, и в погоде разбираться наверняка умеют, иначе просто не выжить. В результате мы провели здесь лишний день, и не пожалели — старик не соврал ни полсловом, сразу после обеда и впрямь поднялся ветер и пошел снег. Кроме того, несколько раз до деревни издалека доносился мерный, рокочущий гул — где-то там, в горах, сходили лавины.

Задержка, разумеется, была неприятностью, но совершенно незначительной. Мы передохнули, и, вдобавок, за оставшиеся пол дня от нечего делать успели еще и осмотреть местные достопримечательности, числом ровно две единицы. И, кстати, вполне себе ничего были достопримечательности, я даже удивился. Ожидал-то увидеть какую-нибудь гору, с вершины которой, если верить сказаниям, сбросили, к примеру, прекрасную царицу, или колоду, на которой обезглавили пленного князя. Хотя, чем черт не шутит, могли оказаться окаменелые кости мамонта или челюсть тираннозавра. Однако все оказалось намного интереснее.

Первой достопримечательностью оказался монастырь, который располагался в горах, и до которого пришлось бы идти часа три. Ну и обратно, естественно, столько же. Какому он посвящен божеству, местные не знали — они, как я понял, вообще мало интересовались богами, предпочитая надеяться на силу собственных рук и верность глаза. Ползти к монастырю я не собирался, естественно — и лень, и, подозреваю, сам монастырь вблизи оказался бы обшарпанным и неинтересным, что, кстати, жители деревни подтвердили. Но зато издали, с небольшой площадки на скале, он смотрелся просто великолепно — этакая сказочная крепость, прилепившаяся на склоне горы и сверкающая золотом в свете солнца. Высокие, ажурные шпили башен, зубчатая стена — все как положено, в общем. Однако, как бы ни красив был монастырь, вторая достопримечательность была менее впечатляющей на вид, но куда более новой и интересной по содержанию.

Башня. Да-да, самая обычная смотровая и оборонительная башня. Все же горы — не самые спокойные места, и иметь укрепление, с которого можно запросто запереть единственную ведущую к деревне дорогу (вторая уже была перекрыта такой же конструкцией) было предосторожностью отнюдь не лишней. Да и, случись нужда, в таких вот башнях можно и укрыться — потерять все, что нажито непосильным трудом и осталось в домах, конечно, жалко, но жизни все ж таки дороже, а штурмовать их — задача та еще, можно и зубы пообломать. Все так, но вот к решению проблемы жители деревни подошли нестандартно, на чем и погорели.

Проще говоря, когда они построили первую башню, то остались недовольны. Во-первых, получилось прочно, но кривовато и тесновато, а во-вторых, таскать здоровенные валуны — удовольствие ниже среднего. Поглядев на мозоли, покрывающие руки, мужики дружно сплюнули и решили нанять профессионала. Профессионал, естественно, нашелся, и не один, но выбрали деревенские самого дешевого. То, что он был Темным, их не смутило ничуть — все же в деревнях на подобное смотрят проще. Мол, дешевле потом силами имеющегося в деревне шамана провести обряд очищения, чем платить втридорога строителям, будь они хоть семь раз Светлыми.

Как уж молодой, но многообещающий некромант протащил через горы два десятка зомби, лично для меня так и осталось секретом. А может, он тут их и поднял, где-нибудь поблизости — хрен его знает, мне это, честно говоря, было не особенно интересно. Местным, кстати, тоже — главное, мертвые строители взялись за дело с приличествующим случаю энтузиазмом, и притом, благодаря низкой температуре, практически не пахли. А вот дальше началась самая веселуха.

Как я понял, башня была построена примерно на три четверти, когда и произошло событие, заставившее меня двинуться в на фиг не нужный и опасный поход. Проще говоря, именно в тот момент исчезла магия, и некромант напрасно вздымал руки, пытаясь управлять своими подчиненными. Однако зомби, которые представляли из себя не более чем големов на биологической основе, сиречь, тех же амулетов с определенным зарядом и функциями, слушать его категорически отказывались. Они продолжали делать то, чем занимались на момент начала магического катаклизма, то есть строили. До тех пор строили, пока башня не рухнула из-за превышения разумной высоты. Зомби, впрочем, это не смутило, и они начали строить по новой. Некромант бегал вокруг, вопил и квохтал, как курица, и в результате так всем надоел, что ему дали в ухо и предложили убираться. Это он собственно, и сделал, то есть слинял, даже не попрощавшись. Но некромант ушел, а работящие зомби остались, и за прошедшее с той поры время башня успела рухнуть еще дважды.

Больше всего в этой истории нас с Эллиной удивил тот факт, что к зомби тут относятся спокойно, не пытаясь сократить их поголовье с помощью подручных предметов, таких как мечи, булавы или, на худой конец, вилы. Для жителей равнин это, кстати, норма — во-первых, с оружием у простолюдинов там во все времена была напряженка, а во-вторых, зомби они боятся панически. С рогатиной, а то и просто с ножом на медведя — это запросто, а намного менее опасные зомби почему-то вызывают у них оторопь. Но то на равнинах, а здесь, в горах, мало того, что все с детства привычны к оружию, так еще и любимым развлечением считается всласть потупить собственные колюще-режущие предметы о чужие черепа. Зомби же жители деревни, как я успел отметить, не боялись ни чуточки. Однако разгадка была проста — всепобеждающая человеческая лень, горцы не видели смысла лишний раз напрягаться. Все равно их шаман, отнюдь не похожий, кстати, на примитивного дикаря, а больше напоминающий кого-то, имеющего как минимум университетский диплом, сказал, что когда сила, вложенная в зомби поднявшим их некромантом, иссякнет, они упадут сами. Вот они и ждали. Просто некромант постарался на совесть, и зомби вышли крайне долговечными, но все равно, рано или поздно они успокоятся. Может, кстати, повезет, и башня к тому моменту будет построена до высоты, не предполагающей ее падение. Оставалось только признать логичным такое умозаключение и мысленно поаплодировать.

Остаток дня прошел спокойно. Мы хорошо выспались, вкусно поели — здесь умели готовить шашлык не хуже, чем в моем родном мире. Пожалуй что, даже и лучше — экологически чистое мясо и очень богатый набор специй весьма положительно сказывался на качестве продукта. Потом Эллина устроила очередное кровопускание моему кошельку — уж больно приглянулась ей короткая шубка из шкуры снежного барса. Точнее, нет, не так, она ничего у меня не просила, но украдкой, когда считала, что я не вижу, ТАК ее рассматривала и ощупывала... В общем, не знаю, было то игрой, или нет, но шубку ту я ей все-таки купил, и по фигуре покупку подогнали моментально, прямо там, в лавке. Кстати, смотрелась в ней девушка действительно сногсшибательно. Не зря же говорят, что женщины любят зверей... особенно тех ослов, которые оплачивают их счета.

Ну а утром мы двинулись дальше. К тому времени погода устаканилась, снова появилось солнце, и нас клятвенно заверили, что ни снега, ни ветра больше не ожидается. В тот день мы должны были спуститься на равнину, однако происшедшее затем спутало нам все карты. А самое паршивое, что меньше всего я мог бы ожидать задержку по такой тупой причине. Просто около полудня, в тот момент, когда дорога уже начала ощутимо забирать вниз, и стало теплее, нам встретился небольшой караван.

Караван как караван, в общем-то. Два десятка человек, из них человек пятнадцать мужчины, в основном, судя по оружию, охрана. Часть мужчин ехала верхом, часть, в том числе хозяин каравана, дородный крепыш, закутавшийся в шубу так, что наружу торчал только красный, мясистый нос, а также все женщины, разместились в повозках. Небольшие такие повозки, раза в два мельче обычных телег — с такими можно было достаточно уверенно маневрировать даже на узкой горной дороге. Еще было несколько мулов, навьюченных какими-то тюками, и на том все. Что уж их понесло в горы именно сейчас, я представления не имел, да мне было, в общем-то, все равно. А вот что было плохим, так это место, на котором мы встретились. Очень был узкий участок, разъехаться, конечно, было можно, но с трудом, и отойти некуда — с обеих сторон дорога была зажата скалами. Так что надо было малость поизвращаться, чтобы не мешать друг другу, а то возвращаться на пару километров мне или километра на три каравану было не особенно удобно.

Какого же было мое удивление, когда от каравана отделились сразу два всадника и, вихрем пролетев разделяющие нас полторы сотни метров, в ультимативной форме потребовали убираться с дороги. Мол, достопочтенный Махмуд ехать изволит. В принципе, если бы меня попросили, я бы, может, и согласился — максимум что мы теряли, это час времени. Однако ставить мне ультиматумы... Кто такой Махмуд, и кто я? Да и, скажем честно, ни один дворянин после такого наезда сдавать назад не будет, а значит, и мне из роли выходить не следовало. В общем, я послал эту парочку далеко и надолго. И тогда в лицо мне полетел арбалетный болт.

У одного из этих придурков при себе был миниатюрный арбалет. Игрушка, конечно, но если в упор, да по незащищенному противнику... В общем, думаю, череп мне прошило бы насквозь. Только вот я успел увидеть движение и оценить его, дернулся в сторону, и хорошо заточенная смерть лишь с шипением рассекла воздух рядом с моим лицом, попутно обидно, но не смертельно, оцарапав щеку. А дальше я сделал самую большую глупость, которую только можно совершить в горах, тем более в это время. Немного извиняет меня тот факт, что действовал я рефлекторно, но все равно это была ошибка. Если по-простому, то я выхватил пистолет и в два выстрела отправил нападающих пообщаться с предками. И совершенно упустил при этом тот факт, что шуметь в горах не рекомендуется.

То, что мерный, неспешный рокот, это не что иное, как надвигающаяся лавина, я сообразил, только когда Эллина дернула меня за рукав. До того я, кстати, к горам и вовсе не прислушивался, больше меня интересовала реакция караванщиков, и когда те задергались, я решил, что это реакция на мои действия. Однако когда я обернулся и увидел прущую на нас с высоты клубящуюся снежную массу, то действовал не задумываясь. Проорал Эллине "За мной!", благо как наемница, она просто обязана была подчиниться приказу на рефлекторном уровне, и врезал каблуками по бокам коня. Животное, кстати, отозвалось с готовностью и невиданной прежде прытью — видимо, хорошо представляло, что его ждет. Лошади рванули вперед, хотя со стороны это могло показаться глупостью — мы не успевали покинуть этот проход в любом случае, а сейчас еще, вдобавок, там сгрудились повозки. Одна из них, кстати, уже перевернулась, когда какой-то умник пытался развернуться, и теперь загораживала проход. Однако мне и не требовалось прорываться сквозь него — я хотел всего лишь проехать метров сто, до места, где каменные стены сужались, и дорога была шириной в несерьезные полтора метра. И мы туда успели. А потом я Спеленал лошадей парализующим заклинанием, спрыгнул на землю, поднял руки и, пес с ней, с секретностью, поставил над нами защитный купол, от стенки до стенки. И успел — буквально в следующую секунду на меня обрушилась чудовищная тяжесть. А потом наступила тишина.

— Ты с ума сошел? — спросила Эллина минут через пять, когда земля под ногами перестала вздрагивать. — В горах шуметь — это же...

Тут она на миг запнулась, видимо, подбирая подходящий случаю эпитет, и я воспользовался моментом, чтобы ответить:

— С ума не сошел. Но глупость сделал, признаю. Как там наши лошади? Заклинание с них я уже снял.

— Не знаю, мне их не видно. Чувствую, как Звездочка дрожит, и все.

Ну да, здесь было темно. Не как в могиле, конечно, а, скорее, какой-то неприятно-серой мутью. Решив, что теперь уже плевать, я зажег светляка, и мы смогли осмотреться. Как оказалось, все три лошади были в порядке. Точнее, не факт, что случившееся пошло на пользу их душевному здоровью, но, во всяком случае, все три были целыми и невредимыми — со страху я поставил барьер таких размеров, что накрыл довольно большое пространство. И, кстати, давление на него сейчас было невелико, что наводило на весьма оптимистичные размышления.

— Держи лошадей, чтобы не взбрыкнули. Сейчас будем выбираться.

— Как?

Но ответа Эллина не дождалась. Вместо того, чтобы терять время на разговоры, я начал неспешно повышать температуру внешней поверхности щита, а когда снег начал ощутимо плавиться, поднимать щит вверх. Неспешно, аккуратно... Как оказалось, все было не так уж и сложно, снега над нами было не больше двух метров, и час спустя мы уже стояли на краю глубокой ямы с обледеневшими краями. Ну вот, в принципе, и все. Можно ехать дальше.

Я осмотрелся вокруг. Похоже, лавина задела нас самым краешком, основная ее масса прошла точно за нашими спинами — там все было завалено битым снегом. Здесь же и его слой был не таким уж толстым, и примерно в полукилометре от нас он сходил на ноль. В общем, нормально. Единственно, что этот снег был очень рыхлым и сильно мешал идти, но на фоне всего происшедшего это казалось совсем уж мелким неудобством.

Однако мы прошли, волоча за собой в поводу проваливающихся на каждом шаге по брюхо лошадей, всего-то метров двести, когда Эллина внезапно остановилась и подняла руку.

— Что та... — начал я и осекся, потому что следующий жест ее призывал заткнуться. И вообще, лицо у нее стало такое одухотворенное... В общем, будь у нее в руках скалка, я бы засомневался, что сегодня будут пирожки. Скорее уж, синяки, но это так, к слову. Пару секунд она стояла, вытянувшись, как струна, и к чему-то прислушиваясь, а потом сказала:

— Кто-то кричит из-под снега.

Лично я ничего не слышал, ну да слух у меня не музыкальный, а снег неплохо гасит звуки. Поэтому я не стал спорить, а только кивнул и ответил:

— Ладно. Ну что, поехали?

Эллина посмотрела на меня, как на идиота, еще пару секунд послушала, и ткнула пальцем прямо перед собой:

— Копать надо здесь.

— Зачем? — не понял я.

— Там люди.

— Да хоть целая дивизия. Мне-то что с того?

Похоже, на этот раз я ухитрился вогнать ее в шоковое состояние, поскольку минуты две Эллина хватала ртом воздух, как вытащенный на берег сом, после чего, видимо, отдышавшись, разразилась длинной тирадой по поводу того, что людей, засыпанных лавиной, положено спасать. Это я так, выжимку привел, а в полном варианте это минут пять звучало. Не умеют женщины кратко мысли формулировать.

Пришлось напомнить девушке, что, собственно, именно по вине этих уродов, которых она так рвется спасать, нас самих едва не раскатало в мелкую пыль. На мой взгляд, этого было достаточно, чтобы самим их всех перестрелять. Или, как вариант, прирезать. Так что снег, можно сказать, за нас работу сделал, за что ему огромное человеческое спасибо. И вообще, надо поскорее дергать с этого места, а то и второй лавины дождаться можно. Однако где женщины, и где логика? Эллина лишь презрительно фыркнула и принялась руками откидывать снег. Ну-ну, такими темпами как раз к Новому Году управится. Плюнув, я отстранил ее и, вызвав небольшой смерч, как пылесосом расчистил тот участок, где она довольно бездарно демонстрировала подвиги в стиле МЧС.

Под слоем снега обнаружилась одна из повозок, перевернутая и косо заклинившаяся между валунами. Судя по всему, именно это и спасло тех, кто на ней был — перевернутая кверху колесами конструкция сыграла роль своеобразной крыши, под которой и отсиделись уцелевшие. Во всяком случае, именно из-под повозки доносились всхлипывающие звуки.

От колес, кстати, остались одни воспоминания. Спереди (это я определил по оглоблям, точнее, их обломкам) оторвало не только колеса, но и саму ось, сзади же одно колесо лишилось половины спиц, а второго и вовсе не было. Лошади тоже не было. То ли ее перетерло в порошок лавиной, оторвало вместе с кусками оглобель и унесло, то ли она сама вырвалась — страх, как известно, удесятеряет силы. В этом случае ее все равно перетерло, только чуть дальше отсюда — кроме нас с Эллиной уйти от лавины, судя по следам, точнее, их отсутствию, не удалось никому. Впрочем, это меня не волновало. Деланно кряхтя и жалуясь на острый приступ радикулита, я полез вниз. Что интересно, сочувствия во взгляде Эллины не было совершенно — то ли ей было наплевать, то ли актер из меня никудышный. Ну а в яме все было уже просто — всего-то и надо было, что телегу перевернуть. С этим любой нормальный мужчина справится, а тем более я.

Под отброшенным мною транспортным средством обнаружилось три человека. Один — явно извозчик, крепкий, не старый еще мужик, пребывающий в данный момент без сознания. Причина этого тоже была ясна — болевой шок, ногу ему придавило, да так, что кость не выдержала. Вот и лежал он теперь, не особенно реагируя на происходящее. Вторым, точнее, второй, была девчонка лет двенадцати, добротно одетая и, очевидно, пребывающая сейчас в шоке от испуга. Третьей оказалась девушка, на вид чуть помладше Эллины. Ну и одетая, что характерно, совсем небогато. Из особых примет можно было назвать железный браслет на запястье. Второй браслет, соединенный с ним посредством короткой и прочной цепи, был намертво прикреплен к борту телеги, и я, переворачивая ее, едва не оторвал страдалице руку. Так приковывают, насколько я мог понять, для того, чтобы исключить побег, но притом не повредить здоровью. Кстати, именно эта, прикованная, и всхлипывала, и Эллина услышала как раз ее.

— Ну, что там?

— Геморрой, — честно ответил я. — Ну, чего стоишь? Спускайся, давай, будем разбираться.

Эллина постояла секунду, а потом вдруг прыгнула вниз. Легко поймав девушку, я аккуратно поставил ее на ноги и, ткнув пальцем в извозчика, спросил:

— Ну что, будем вытаскивать, или добьем?

Смерив меня взглядом, полным негодования, Эллина нагнулась, внимательно изучила ногу, предварительно срезав сапог и распоров штанину, а потом ловко вправила кость. От боли извозчик мгновенно пришел в сознание, издал неприличный звук и тут же снова провалился в нирвану, не мешая нам сооружать импровизированные лубки из обломков досок. Конечно, можно были и магией зафиксировать, и даже подлечить, но мне совершенно не хотелось этим заниматься.

Закончив с незадачливым водителем кобылы, мы перешли к особям женского пола. Теперь я присмотрелся к ним внимательнее. Та, что помладше, явно имела некоторую примесь гоблинской крови, очень уж нос и разрез глаз были характерными. Она уже пришла в себя и лупала глазами, не до конца понимая, что происходит. Вторая, прикованная к телеге, тоже не была чистокровным человеком. Однако и гоблинами от нее не пахло — скорее, было что-то эльфийское или орочье. Да какая, на хрен, разница? Вначале надо было ее освободить, чем я, собственно, и занялся.

Цепочку делал неплохой мастер, во всяком случае, я смог ее порвать только со второй попытки. Однако, судя по округлившимся глазам девушки, и это произвело на нее определенное впечатление. Молча ткнув пальцем вверх, чтобы выбиралась, я вернулся к Эллине, которая занималась младшей. Та сидела, не говоря ни слова, только испуганно на нас таращилась. Ну да что взять с малолетки. Взвалив себе на плечи пострадавшего, я повернулся — и обнаружил, что освобожденная мною дама в нерешительности стоит перед стеной из снега, по которой ей требовалось лезть наверх. Ну да, ступенек там предусмотрено не было.

В общем, подъем этой троицы вылился в отдельную спасательную операцию, в ходе которой мне пришлось вначале вылезать самому (ну, для меня это было просто), а потом на веревке тащить по очереди всех остальных, включая Эллину. Можно было, конечно, воспользоваться магией, но не хотелось — во-первых, я и так устал, когда держал щит, и теперь сил попрост не было, а во-вторых, все еще оставалась надежда, что нас не заметили, и лишний раз искушать судьбу не хотелось.

А вот время мы безнадежно упустили — когда подъем был закончен, солнце уже садилось. В принципе, переночевать в горах мы могли, тем более что на этой высоте было уже не так уж и холодно, а минимальный запас топлива был навьючен на мою заводную лошадь, вот только на этом конкретном месте я оставаться не хотел — а ну как ночью опять накроет лавиной. Да и вообще, ночевка под открытым небом в число моих любимых занятий не входила. К счастью, пришедший к тому времени в себя извозчик сообщил, что немного дальше, вниз по склону, имеется пещера, которой иногда пользуются те, кто не успевает засветло добраться до жилья. Вот и двинулись, таща с собой невольных спутников, хотя, если честно, больше всего мне хотелось плюнуть на этих самых спасенных и оставить их там, где нашли — в конце концов, программу минимум для них я уже выполнил. Теперь же приходилось тащить на носилках лишний груз, причем если девушки, Эллина и та спасенная, что постарше, менялись, таща свой груз по очереди, то меня подменить было некому. Оставалось только матерно ругаться про себя и идти — упорство всегда было одной из сторон моего характера.

Когда мы обнаружили пещеру, было уже темно. Если бы не фонарь, мощный, американский, который я притащил из своего мира, хрен бы мы что увидели, но — смогли, добрались, и даже развели жиденькое подобие костерка. Как я и предполагал, даже намека на запас топлива в пещере не было, и надо было до утра растянуть имевшиеся у нас скудные резервы. Кстати, резервы продовольствия, которое я покупал из расчета на двоих, тоже пришлось делить на пятерых. Тем не менее, в желудки что-то упало, и теперь вымотавшаяся за день Эллина бессовестно дрыхла, а я сидел, грел руки у костра и украдкой наблюдал за остальными. Совмещал полезное с полезным — пальцы рук у меня мерзли всегда, никакие рукавицы не помогали, а за новыми знакомыми наблюдать было важно в любом случае. Мало ли что, совершенно не хотелось бы проснуться от того, что тебя убили.

Вели себя эти трое совершенно по-разному. Ну, извозчик просто лежал, как ему и положено, и даже не стонал, чем заработал мое уважение. Все же терпеть боль от сломанной ноги — удовольствие ниже среднего, знаю по себе. Когда мы шли, я все же наложил на него обезболивающее заклинание, оно почти не фонит и сил требует немного, но его действие давно уже должно было пройти. Тем не менее, мужик терпел, и стонать, похоже, не собирался. А еще он мерз, хотя его и накрыли сверху всем, что нашлось в той повозке.

Младшая из спасенных, так и не произнесшая за весь день ни слова, дрыхла без задних ног. Я уступил ей свой спальный мешок — зря, наверное, глупее занятия, чем забота об абсолютно чужих людях, сложно придумать. Тем не менее, остатки воспитания сыграли свою роль, и теперь она мирно посапывала в уголке пещеры. Вторая так же, как и я, молча сидела, грела руки и смотрела на огонь. Ей, пожалуй, досталось больше всех — одежда у девушки была похуже, а рукавиц не наблюдалось вовсе. И, кстати, было кое-что, что я забыл сделать.

— Дай руку, — приказал я. — Правую.

Она повиновалась совершенно безропотно, с какой-то странной отрешенностью. Как робот, честное слово Все то время, что она была с нами, она впечатление такого вот робота и производила. Однако мне, в принципе, было наплевать. Куда больший интерес представлял железный браслет с двумя болтающимися звеньями цепи, по-прежнему украшающий ее запястье. Именно им я и занялся.

Сделан браслет был крепко, и заклепан тоже на совесть. Сломать его, сколько ни пытался, я не смог — просто не за что было уцепиться, а значит, и силу свою использовать у меня не было возможности. Пришлось вооружиться кинжалом и, сказав девушке, что или браслет сломаю, или руку отпилю, я принялся за дело. Кстати, шутку она не поняла, дернулась, да так, что я и впрямь едва не раскровенил ей руку. Пришлось шикнуть на нее, и, когда она замерла, мне все же удалось загнать лезвие кинжала в щель между охватывающими запястье железными пластинами. Спустя две минуты и изрядно попорченный нож, я все же сумел разломать клятую железяку, после чего оставалось лишь присвистнуть.

Да уж, мало того, что под металлом кожа была ободрана до мяса, так еще и обморожение пошло. Рука вокруг почернела, и выглядела теперь сплошной язвой. Паршиво... И ведь, что интересно, за все время ни разу не пикнула, хотя, в отличие от младшей, все же говорила. Да и нет, других слов от нее хрен дождешься. А самое паршивое, что я не владею достаточно целительством, чтобы ей помочь.

Пришлось рыться в сумке, искать мазь от обморожения, мучительно вспоминая, сунул я ее в походную аптечку, или нет. Оказалось, все же сунул — хорошую мазь, из моего родного мира. Аккуратно смазав запястье девушки, я вздохнул и сказал:

— Шрам останется, так что извини.

Это, наверное, смешно, но мне действительно стало вдруг стыдно, что не могу помочь ей более серьезно. Странно это, и мне совершенно несвойственно — обычно стыдно мне становится, когда не могу помочь кому-то из своих, а тут ведь совсем чужой человек. Да, женщина, да, очень мужественно державшаяся, но — абсолютно чужая. Впрочем, думаю, на моем лице ничего не отразилось.

— Ничего. Спасибо.

Надо же, первые нормальные слова за весь период знакомства. Что-то мне показалось странным в том, как она держалась. Я присмотрелся, тронул рукой ее лоб... Ого, а ведь у девчонки жар, и колотит ее, как сумасшедшую. Ругаясь про себя на совершенно неуместное мягкосердечие, я пожертвовал курткой, закутав девушку так, что нос торчал, и заставил ее выпить целую гору порошков — уж лекарств от простуды я в аптечке всегда таскаю много. Сам частенько болею, вот и стараюсь иметь при себе запас, который пришелся очень кстати. Жаль, вода была чуть теплой, но это все равно лучше, чем ничего.

Интенсивная терапия подействовала — буквально через несколько минут девушка задремала, счастливо улыбаясь, я же какое-то время продолжал сидеть у костра, бездумно глядя на огонь, и сам не заметил, как задремал. Наверное, просто вымотался, иначе в одном свитере, да еще в такой собачий холод, хрен бы получилось уснуть. Но накануне пришлось шустро бегать и много колдовать, вот и устал до предела.

Проснулся я от холода. Не знаю, сколько проспал, но колотило меня со страшной силой. Костер по-прежнему горел, но тепла от него совершенно не чувствовалось. Однако прежде, чем я сумел что-то предпринять, меня внезапно обхватили с двух сторон. Раз! И я оказался зажатым между двух женщин, и все трое мы были укутаны в теплые шубы. Весело, никогда еще меня так не отогревали, но сил протестовать, доказывая мужскую крутизну, не было. Зато нашарить на поясе флягу они нашлись. Я хлебнул прямо из горлышка, закашлялся и, не глядя, сунул флягу соседке, не знаю даже, какой. Тем не менее, кем бы она ни была, поняли меня правильно, отхлебнули, передали сосуд по кругу, и в кратчайшие сроки мы оприходовали на троих мой неприкосновенный запас коньяка. А потом Эллина, хитро ухмыльнувшись (я этого, естественно, не видел, но со слухом у меня было все в порядке), выудила откуда-то еще одну такую же флягу. Только побольше, граммов на пятьсот. Запасливая девочка... Нельзя сказать, что это было идеальным вариантом, но согреться помогло, и вскоре даже слегка захорошело. К тому же, я смог, наконец, различить, как темнота у входа в пещеру сменяется мутноватой серой хлябью, а значит, скоро будет утро. Получалось, что проспал я часа три, не меньше. Как только насмерть не замерз.

Между тем легкое опьянение у девушек вызвало не вполне адекватную реакцию. Проще говоря, их пробило на поговорить, и первой начала Эллина, которая, толкнув собутыльницу, шепотом поинтересовалась, а кто она, собственно, такая. Не знаю уж, каков был бы результат на трезвую голову, но тут процесс, что называется, пошел. Наверное, спиртное позволило снять тормоза, а может, женщинам просто надо иногда поговорить, но, так или иначе, нам поведали довольно оригинальную историю.

Так вот, все как в сказке. Жил-был купец Махмуд. Именно так, в прошедшем времени, поскольку не далее как вчера его интересы пересеклись с моими на узенькой тропе горного перевала, и я, что характерно, поехал дальше, а он начал удобрять склоны гор, но это уже к слову. Так вот, жил себе этот средней руки купец, сын обычной женщины и заезжего гоблина, жил, а потом у него стряслась беда. Жена у него умерла. Ну, в такой ситуации можно только посочувствовать, тем более что жену купец и в самом деле любил. Однако беда, как известно, не приходит одна. То ли в результате шока от смерти матери, то ли из-за какой-то болезни, но единственная дочь купца перестала говорить. То есть глухонемой она не была, слух остался при ней, а вот речь пропала. И, что интересно, маги, которых купец нанимал, только плечами пожимали, не зная, что же случилось. Вроде здоровая девочка, а разговаривать не может.

Мне, когда я это услышал, почему-то вспомнились Каверинские "Два капитана". Там мальчишка тоже потерял речь, и вылечилось это, насколько я помню, довольно просто, путем всего лишь интенсивных тренировок, но перебивать девушку я не стал, с интересом слушая дальше.

Короче говоря, разуверившись в магах, Махмуд начал искать альтернативные пути и, что интересно, преуспел. Во всяком случае, вариант нашелся довольно быстро. Тот самый монастырь в горах, на который мы с Эллиной любовались чуть больше суток назад. Он, как оказалось, был славен, помимо живописных форм, еще двумя вещами, о которых в деревне мне почему-то не сказали. Во-первых, в монастыре этом воспитывали монахов-воинов, очень крутых, по слухам, парней. Нечто вроде нашего Шао-Линя, похоже, только не так распиаренный — во всяком случае, я про него и не слышал никогда. А во-вторых, в том монастыре славились умением врачевания, и лечили, по слухам, любую болезнь. Естественно, Махмуд не мог пройти мимо такого шанса.

Правда, было одно "но". И как только я об этом услышал, то сразу же навострил уши, поскольку имел о подобных трюках представление. Если конкретно, лечили не просто так, и плату брали не только деньгами. Деньги — это так, норма. Здесь же, помимо прочего, в качестве оплаты требовался живой человек, желательно, молодая и здоровая девушка. Ее, дескать, приносили в жертву божеству, а то давало своим последователям силы излечивать разные хвори.

Ну, вот и все. Некромантия это, чистейшей воды некромантия. Да, с ее помощью можно излечить многое, не все, но многое. Но здесь, в Светлых землях, где этот вид магии официально находится под запретом... Хотя, с другой стороны, служители богов, и все такое... Интересно, кстати, они просто маскируются, или же и в самом деле верят тому, что силу им дает их бог? Впрочем, какая разница.

Почему женщина нужна — понятно. Ее там, прежде чем на алтарь отправить, наверняка пользуют в меру сил и заслуг перед своим богом. А что, монахи — они тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо. И, кстати, далеко не у всех из них противоестественная ориентация, хотя слухи о творящихся в подобных монастырях непотребствах до меня не раз доходили. Так что жертву вначале используют по прямому назначению, а потом уже прирежут. И что для жертвоприношения требуется исключительно девственница, тоже чушь. Как человек, по должности разбирающийся во всех видах магии, со всей откровенностью заявляю — ерунда. Полученный результат зависит именно от того, сколько жертва будет умирать, а мужчина это, женщина, девственница или, простите, гомосек со стажем, роли не играет. И, опять же, разницы нет, есть только ореол загадочности, который окружает некромантов, не более того.

Естественно, Махмуд тоже разницы не видел, если вообще об этом задумывался, и я его прекрасно понимал, так как мыслил похожими категориями. Для купца был важен результат, если конкретно, то здоровье его дочери. Ну а то, что ради этого кому-то придется, возможно, умирать несколько дней, мучительно и страшно... Да какая ему в том разница? Словом, приехал он сюда, купил на ближайшем невольничьем рынке, заплатив бешеные деньги, рабыню шестнадцати лет, которую, вообще-то, должны были продать в чей-нибудь гарем, и двинул в горы. Только вот, как это часто бывает, не учел, что здесь он не в авторитете, и уступать ему дорогу, равно как и пугаться охраны, будут далеко не все. Я вот, к примеру, не испугался.

Ну, вот и все. С моей точки зрения, ничего особенного. Если бы это происходило у нас, то Махмуду грозило бы два смертных приговора — во владениях Серого Лорда рабовладение и работорговля карались петлей, а некромантия — плахой. Вернее, не вся некромантия, а обряды с жертвоприношениями, что, в общем-то, является одним из самых мощных, но далеко не единственным направлением этой магии. Но то у меня, а здесь купец был в своем праве, местных законов он не нарушал, а значит, и осуждать его я не собирался.

Зато поведение спасенной нами девушки сразу же становилось простым и логически объяснимым. В душе она, наверное, уже сто раз умерла, пока ехала, а тут такое... Ничего удивительного, что имел место быть сильнейший шок, вдобавок, наложившийся на палкой вколоченное восприятие мира. А сейчас стресс сошел, вот и сидит теперь, на плече у Эллины рыдает. И что, спрашивается, с ней делать прикажете? Дать волшебного пендаля, и пусть дальше сама со своими проблемами разбирается? Так ведь жалко как-то. Это как щенка на улицу выкинуть — сволочью последней себя чувствовать будешь. Тем более, далеко ей все равно не уйти — в первом же поселке опять скрутят и продадут... А то и убьют — как я знал из рассказа девушки, часть отряда Махмуда осталась внизу, в поселке. Если честно, может, я бы на это и наплевал, но спиртное размягчает мозги, поэтому я выдал:

— Молчать. Не реветь. Поедешь с нами до ближайшего города, а там разберемся. Документы тебе выправим, или еще что. И никого не бойся — если кто полезет, я ему башку оторву, потому что есть крутые, есть самые крутые, а есть я. Эллина, будешь еще смеяться — дам по шее. Все, спим.

Мы и впрямь задремали, во всяком случае, я точно заснул, а когда проснулся, то обнаружил, что девушки тоже пригрелись и мирно посапывают. Даже жалко было нарушать такую идиллию, но надо было ехать, тем более что остальные уже проснулись — и спокойно проспавшая ночь в спальном мешке немая купеческая наследница, и покалеченный извозчик, который, как я предполагал, мог этой ночью и концы отдать. Не отдал — видать, проснулась, как у героя Джека Лондона, жажда жизни, а раз так, нам предстояло тащить его дальше. Правда, завтрака не предвиделось, все запасы съели еще вчера, но это было лишь дополнительным стимулом поскорее доползти до более цивилизованных мест. Правда, тащить носилки мне опять пришлось бессменно, а Эллина и Анель, так звали наше новое приобретение, периодически меняли друг друга, но тут уж ничего не поделать. Так и оставшаяся безымянной купеческая дочка неспешно трусила на моей лошади чуть позади, ловко управляя кобылой и не пытаясь ни обогнать нас, ни отстать.

Хорошо еще, идти сейчас, тем более при свете дня, было легко. Битого снега не имелось в принципе, а часа через два он и вовсе исчез. Словом, не усмело еще солнце подняться в зенит, а мы уже подходили к поселку... Подгорный. Да-да, именно так, этот населенный пункт назывался точно так же, как и его собрат на другое стороне гор. Оставалось поаплодировать фантазии местных жителей, избавляющей путников от необходимости запоминать лишние названия, и спокойно направиться к видному издали постоялому двору.

По дороге, сгрузив раненого у порога его дома, я выдал ему аж три монеты, на чем, собственно, мои обязательства перед этим человеком закончились даже теоретически. Жаба, которая не так уж и часто меня беспокоила, проснулась и квакнула, что нехрен транжирить финансы на кого попало, но я решил не мелочиться. Тем более, три золотых — это, по меркам простых людей, охренительные деньги, пострадавшему их хватит, чтобы безбедно прожить несколько месяцев. Ну а жена этого мужика, женщина, на вид, решительная, вряд ли позволит ему спустить монеты на ерунду. Судя по тому, что она сразу же отправилась за целителем, в здравом смысле ей не откажешь.

Постоялый двор оказался самым обычным — я таким заведениям уже и счет потерял. Хозяин, подскочивший сразу же, без проблем расселил нас, благо свободных комнат было в избытке. Эллину и Анель я поселил в одной комнате, решив не оставлять последнюю без присмотра, а сам поинтересовался, где расположился караван погибшего в горах Махмуда.

Как оказалось, Махмуд был не чужд любви к комфорту. Во всяком случае, на постоялом дворе он останавливаться не пожелал, арендовав вместо этого большой дом на окраине поселка. Это было несложно — и дом тот, и постоялый двор принадлежали одному и тому же человеку. Просто второй дом использовался только в тот период, когда караваны через перевал шли один за другим, и три четверти года он стоял пустой и закрытый. Сейчас наличие такого здания было как раз на руку Махмуду, не желающему лишний раз афишировать цели своего приезда.

Когда мы подошел к дому, то, к моему удивлению, не обнаружил возле него охраны. И вообще, ни души вокруг не было. Более того, даже когда я пару раз стукнул кулаком в дверь, реакции не последовало, хотя грохот был такой, что мертвого разбудит — дверь гудела, посрамляя барабаны, а эффекта ноль. Лишь когда я воспользовался висящим у двери специально для этих целей металлическим кольцом, которое не сделало звук громче, но заставило его быть намного противнее, на мои действия, наконец, отреагировали. Во всяком случае, неспешные, шаркающие шаги я услышал четко.

— Хазаин нэ прынымаэт, — с непередаваемым гоблинским акцентом раздалось из-за двери, после чего шарканье возобновилось, на сей раз, от двери. Это меня, разумеется, взбесило, но я сдержался и только звезданул по двери ногой, так, что она загудела, как разъяренный шмель с корову весом.

Это возымело должный эффект, и две секунды спустя дверь распахнулась, явив мне среднего роста гоблина с помятой и наглой, как у большинства из них, физиономией. Причина помятости была видна невооруженным глазом — распространяемый им сивушный дух вызывал стойкое желание немедленно закусить. Видать, по молодости, а было тому гоблину лет двадцать, не больше, много пить и грамотно опохмеляться он еще не умел.

— Ти чэловэчэсцкый язык нэ понымаэщ, да?.. — начал было гоблин, и тут же заткнулся, когда я без размаха ввинтил кулак ему в живот. Я тут же шагнул в сторону, и сделал это вовремя, поскольку все съеденное и выпитое им сегодня, а возможно, и вчера, тут же поперло наружу. К счастью, на меня не попало, а то не хватало еще, чтобы меня заблевала всякая тварь. Слегка добавив жертве кулаком в ухо, я втолкнул его в дом:

— Веди к старшему, скотина. И если хоть раз пискнешь, я тебя собственные яйца жрать заставлю.

Вот чем мне нравятся гоблины, так это своей исключительной понятливостью. Один раз в лоб получат, убедятся, что сейчас их бить начнут — и все, скисли. При виде своей крови и вовсе тявкать не рискнут, только ныть и способны. Этот конкретный индивидуум не был исключением, поскольку на полусогнутых, опасливо озираясь, довел нас до нужной двери и вежливо откланялся. Даже акцент куда-то исчез — поразительно, насколько велика обучаемость этого народа.

Пребывающий в комнате дородный мужчина, одетый в непонятного покроя халат-распашонку, сидел за столом, сфокусировав взгляд на стеклянной бутылке, и, очевидно, мучался перед дилеммой — выпить сейчас, или все же чуть погодя. Ну да, а еще говорят, что у разных миров разные традиции. По-моему, конкретно эта, в смысле, хозяин ушел, значит, можно на все забить и отрываться, абсолютно интернациональна. Я присмотрелся — ну да, знакомая этикетка на бутылке, именно у меня эту гадость и производят. Водка "Столичная", сорок градусов, чертовски дорогое пойло. Между тем, мужик, оторвавшись от созерцания, перевел взгляд на меня и начал медленно наливаться ярко-красным румянцем, очевидно, от злости.

— Кто посмел... — начал было он, и осекся, потому что я вытолкнул перед собой малолетнюю спутницу. — Лиина?

— Получите и распишитесь, — фыркнул я.

— А... — похоже, он не врубился в ситуацию и не знал, что ему надо делать. Нет, зря все же говорят, что человек на три четверти состоит из воды. Конкретно этот индивидуум состоял из тормозной жидкости. Ну да, судя по батарее пустых бутылок, выстроившихся в углу, в его вермуте кровь обнаружить было бы сложно.

— Лавина, — коротко пояснил я.

— Э-э-э... — блин, тормоз хренов. И еще жидкость в себя тормозную вливает. Я щелкнул пальцами, привлекая его внимание, и короткими, максимально понятными фразами начал объяснять.

— Лавина. Накрыла караван. Все погибли. Мы ее подобрали. Забирайте, — и толкнул девчонку в объятия любящего... ну, хрен его знает, кто это был. После этого я коротко кивнул и вышел из комнаты.

Внизу, у самой лестницы, собралась толпа кочанов в десять — люди и гоблины, пятьдесят на пятьдесят. Почему кочанов? Да потому что, глядя на их похмельные рожи, головами это недоразумение я называть бы не взялся. На меня они смотрели откровенно враждебно, но, оценив мой рост, ширину плеч и длину меча, расступились. Все же какая-то крупица разума у них осталась, и было этой крупицы достаточно, чтобы предостеречь их от конфликта со мной. Неспешно пройдя к двери, я вышел на улицу, вдохнул полной грудью — и чуть не потерял сознание, такой всесокрушающей лавиной хлынул ко мне в легкие чистый воздух. Как они там, внутри, постоянно дышат собственными выхлопами, я даже не представляю.

Но мои надежды, что на этом этапе рассосалась хотя бы часть проблем, накрылись звонким медным тазом в эту же ночь. Н успел я лечь в постель с твердым намерением добрать ту часть сна, что у меня пропала накануне, как в дверь забарабанили.

— Кто там? — рявкнул я. Ответа не последовало, но забарабанили еще громче. — Да идите вы...

Услышав те слова, которые последовали в качестве бесплатного дополнения за этой короткой, но емкой фразой, по ту сторону двери озадаченно притихли. Ну, вот и славненько, подумал я, расслабляясь и вновь быстро проваливаясь в объятья сна. И только я успел заснуть, как в дверь постучали снова.

— Да кого там еще черти несут? — прорычал я, окончательно просыпаясь. Желание вот прямо сейчас кого-нибудь убить стремительно разрасталось, принимая на глазах прямо-таки маниакальную форму.

— Это я, — пискнула из-за двери Эллина.

— И на хрена?

— Открой быстрей, это срочно.

Сев и злобно помотав головой, чтобы согнать мутную одурь дремоты, я натянул штаны, сунул ноги в сапоги и, на ходу поправляя меч, который прицепил даже не задумываясь, механическим, выработанным за эти годы движением, направился к двери. Отодвинул засов, толкнул ее, сделал шаг назад — и немного охренел. За порогом обнаружились дамы. Числом трое. Так, а третья откуда? Я же ее сам, не прошло и нескольких часов, отвел к родне. Однако для того, чтобы получить ответы на вопросы, надо было для начала их задать, и, желательно, не в полутемном коридоре. Вздохнув, я махнул рукой, заходите, мол, и, брякнувшись на стул, с интересом посмотрел — может, удастся обойтись без вопросов, и они сами мне все расскажут? Мои ожидания были вознаграждены.

Все оказалось даже не просто, а очень просто. Причем насколько просто, настолько и гнусно. Впрочем, чего еще можно ожидать от людей, и, тем более, от гоблинов? Я бы так не поступил, конечно, но... измерять по своей мерке других глупо и чревато. А вот тем, кто был по уши завязан в случившемся, такой вариант, скорее всего, показался наиболее достойным внимания, а то и вовсе единственно возможным.

Если по-простому, то тот разжиревший хмырь, которому я оставил девчонку, уяснил ситуацию не сразу — слишком ему мешало то обстоятельство, что в мозгах у него на тот момент водки было намного больше, чем серого вещества. Ну и, плюс к тому, девчонка говорить не могла, а излагать ситуацию письменно — это долго и нудно. Однако после того, как толстяк, оказавшийся двоюродным братом ее отца уяснил ситуацию, процесс, что называется, пошел. Проще говоря, шестеренки закрутились, выдав на-гора мысль, что девочка — единственная наследница Махмуда, но если она вдруг исчезнет, то наследником автоматически станет он сам. Для того, чтобы тихонько удавить девочку, кишка у него оказалась, видать, тонка, и он свистнул кого-то из подручных. Вот только сдуру даже не стал стесняться будущей жертвы, популярно объясняя доверенному лицу задачу прямо в ее присутствии. Ну а девчонка, очевидно, в свете тех событий, которые с ней произошли за последние сутки, окончательно страх потеряла. Зато инстинкты у нее обострились до безобразия, и она, не дожидаясь, когда ей свернут шею, попросту сиганула в окно, и, в чем была, примчалась к нам. Почему к нам? Да просто никого больше она здесь не знала, и мы, получается, были ее единственной надеждой на спасение. Быстро думает, зараза... Вначале попыталась достучаться до меня, но, когда это не удалось, стала долбиться к девушкам, а те, от великого, наверное, ума, открыли.

Ну вот, и что теперь прикажете со всем этим делать? Проще всего, разумеется, пинками выгнать эту молчаливую дуру... М-дя... Еще один щенок. Или же взять ее с собой, принимая на себя все сопутствующие риски. Я вам что, рыцарь без страха и упрека, чтобы постоянно левых баб спасать, а потом еще за собой целый гарем тащить? Тем более такую вот малолетку, у которой из всех достоинств — умение невероятно быстро писать. Напрактиковалась сегодня. Черт, черт, черт... И на хрена, спрашивается, мы ей тогда помогали? Замерзла бы себе спокойно, если бы не Эллина с ее слухом. Воистину, добро в наше время напоминает кормление голубей. Чем лучше покормишь, тем больше потом на голову тебе дерьма выльется.

Однако внешне я остался совершенно бесстрастен — уж чему-чему, а этому за годы, проведенные в этом мире, я научился неплохо. Посидел минуты две, изображая усиленную работу мысли, а потом решительно встал:

— Собираемся и валим отсюда, быстро. Мне еще одной драки только не хватало. Довезем обеих до города, а там уже будем разбираться.

Со стороны могло показаться, что я сошел с ума, но, на самом деле, это было наиболее рациональным способом решения проблемы. Нас будут валить в любом случае, просто как нежелательных свидетелей, потому уже, что девчонка пришла к нам. Угораздило же ее... А раз так, то нет смысла оставлять ребенка на заклание, поздно. Соответственно, берем ее с собой. И, как говорится, совесть чиста, и мои потуги действовать обдуманно получают под собой логическую почву.

Увы, наши свежеиспеченные недоброжелатели, как оказалось, тоже умели думать, и времени даром не теряли. Едва я начал спускаться с жилого этажа, единственный путь из которого на улицу проходил через обеденный зал, как дверь распахнулась, пропуская внутрь тех самых придурков, что встречали меня днем. Идиоты! Они бы хоть протрезвели, с такими мутными глазами и заторможенной реакцией драться не то что противопоказано — смертельно опасно. Их же сейчас любая деревенская бабка лопатой половину зашибет. Но ведь нет, приняли, небось, для храбрости стакан, и пошли. Вдесятером. На меня. Всего-то вдесятером. Меня аж смех пробил. Давно, ох, давно уже никто не оценивал мои возможности настолько низко. Ну все, такой недооценкой моих способностей я оскорблен до глубины души. Больше того, я зол, а значит, сейчас буду кого-нибудь убивать.

— Какой ишак сюда приперся и спать мешает? — прорычал я, памятуя о том, что в подобной ситуации безудержная наглость может оказаться куда лучшим союзником, чем ум и логика.

— Эй ты! Дэвчонка давай!

Ну надо же, это тот самый шустрик, которого я малость побил несколько часов назад. Небось, жаждой мщения пылает, скотина. И вновь акцент прорезался — видать, снова его правилам грамматики учить придется.

— О, мужик! Ты опять пришел? Я знал, что тебе понравится, — тоном медведя из пошлого анекдота* сказал я, и широко улыбнулся гоблину. Тот, правда, почему-то не обрадовался тому, что его узнали, и начал осторожно пятиться, дабы скрыться за спинами других, но его товарищи, видимо, звериным чутьем почувствовав, как процесс двинулся не в ту сторону, сдавать позиции и выдвигаться в передний ряд не торопились.

* Пошел мужик на охоту, поднял медведя из берлоги, а ружье дало осечку. Медведь к нему подходит и говорит:

— Ну, стрелять не умеешь — подставляй задницу.

Охотник после экзекуции в расстроенных чувствах и пылая гневом прибегает домой, выкапывает из тайника гранату, прибегает в лес и кидает ее в берлогу. Туда же расстреливает все патроны, потом нагибается, чтобы посмотреть, что от медведя осталось. Медведь тем временем тихонько подходит к нему сзади, поглаживает по заду и говорит:

— О, мужик! Ты опять пришел? Я знал, что тебе понравится.

Возможно, я и смог бы развести этих лохов на пальцах, но, увы, именно в этот момент, фактически, еще до начала серьезного разговора, женщины выбрали, чтобы появиться в зоне прямой видимости. И все, это послужило сигналом. Разговор сразу стал насквозь деловым и конкретным. Если совсем уж кратко, меня попытались убить.

Первым в меня полетел тяжелый металлический кубик с шипами на углах — национальное оружие гоблинов, работает не хуже японских сюррикенов и применяется с теми же целями. Хотя, кстати, у японцев что-то такое, возможно, тоже было, в одном старом фильме про ниндзя наблюдал. Неважно, главное, что бросила эту дрянь в меня умелая и твердая, несмотря на опьянение, рука, и, попади этот хрен с горы мне в голову, то мой путь там бы и закончился. Только вот я бдительно следил за оппонентами, поэтому засек опасность еще на стадии броска и, разумеется, не пожелал, чтобы мне в лицо прилетало что-то тяжелое и острое. В результате метательный снаряд угодил в подпирающий крышу столб за моей спиной, а я, прыжком форсировав перила, оказался прямо напротив своих противников, очень близко и с мечом в руке.

Однако первую кровь в этой драке пролил все же не я. Сухо тренькнула за моей спиной, наверху, арбалетная тетива, и незадачливый метатель железяк рухнул, и его руки, еще не понимая, что все бесполезно, и их хозяин, по сути, мертв, царапали торчащее из груди оперенье тяжелого железного болта. Созданный для того, чтобы пробивать кольчуги, а при нужде и рыцарские латы, арбалетный болт проткнул жертву насквозь, высунувшись из спины — даже я услышал чавк, с которым он воткнулся в пол, когда гоблин упал.

И вот тут оказалось, что примчавшиеся сюда пьяные рожи — отнюдь не воины. Это была та порода ублюдков, что способны напасть толпой на одного, ткнуть ножом исподтишка или учудить еще что-нибудь не слишком героическое, однако безопасное для них самих. А вот когда до кучи дерьма, плещущейся под сплошной костью черепной коробки вместо пускай тупых, но все же мозгов, доходит, что вот прямо сейчас убивать будут их самих, они мгновенно впадают если не в панику, то, как минимум, в ступор. Чем я, собственно, и воспользовался, успев зарубить троих прежде, чем их действия стали хоть сколь нибудь осмысленными. Это были даже не головорезы почившего в бозе Большого Олафа, а просто впавшее в панику мясо, и реакция на смерть товарищей была лишь одна — бежать! Рубить таких амеб, озабоченных спасением исключительно собственной драгоценной шкуры было противно, зато просто. Последний, почти успевший добежать до полуоткрытой двери, повис, качественно пришпиленный арбалетным болтом к косяку. Все, на этом бой можно было считать законченным.

Эффектно все это выглядело, и, честно говоря, довольно гадко. Крови много получилось, и прочей гадости, хотя, конечно, ничего удивительного. Война пахнет кровью и дерьмом, даже такая вот локальная. Как там у Расторгуева? Поле боя держится на танках? Ну вот, в данном случае в роли танка выступил я, и, вполне закономерно, растоптал тех, кто угодил под гусеницы, в тонкий блин. Оставалось довершить начатое.

Небрежно пройдя мимо лежащих и тыкая их кончиком меча (один все же дернулся, и тут же заработал порцию стали в затылок), я осмотрел поле боя и пришел к выводу, что все завершилось вполне ожидаемо. Судя по лицу Эллины, спускавшейся по лестнице с разряженным арбалетом в руках, она была того же мнения. Мы обменялись понимающими взглядами и синхронно ухмыльнулись:

— Ну, как вам разминка, милорд?

— Очень неплохо. Признаться, нам повезло, что они пришли именно сейчас и именно сюда. Устрой они засаду на дороге, то из игрушек вроде твоей нашпиговали бы нас болтами.

— Во всяком случае, попытались бы, — кивнула Эллина. — Что делать думаешь?

— А что тут еще делать? Свистни хозяина, пусть приберется здесь, — я отцепил от пояса кошель с деньгами, привычно взвесил в руке, мимолетом подумал, что эти приключения начали дороговато обходиться, и кинул Эллине. — А я пока схожу, пообщаюсь с тем, кто этих уродов послал.

— Тебе помочь?

— Было бы в чем.

Эллина согласно кивнула и пошла будить хозяина, хотя, если честно, очень сомнительно, чтобы после учиненного нами тарарама он спал, а сам я вышел на улицу. Морозный воздух предгорья волной хлынул в легкие, насыщая организм кислородом и выбивая избыток адреналина. Это было хорошо, поскольку эйфория, на мой взгляд, может оказаться опаснее уныния, заставляя человека совершать необдуманные поступки. В общем, к нужному мне дому я подошел в оптимальном для боя состоянии.

Самое обидное, драться снова оказалось не с кем. Искомый субъект, которому и пришла дурная мысль о бесхозном наследстве, сидел в гордом одиночестве и наливался все той же водкой. На меня он поднял мутные глаза лишь тогда, когда я смахнул с его стола эту самую водку, и не было у него во взгляде ни понимания, ни узнавания. Я даже не стал доставать меч, просто свернул ему шею и вышел.

Мы покидали поселок утром, хорошенько выспавшись и плотно позавтракав. Большинство местных жителей, исключая, разве что, хозяина постоялого двора, прибравшего под шумок вещи погибших, так и не узнали, что же произошло этой ночью. Ну а мы... А что мы? Нервы у нас крепкие, у меня за спиной персональное кладбище, которому любой Атилла позавидует, Эллина в подобных делах тоже не новичок. Анель, правда, обычная девушка, но, во-первых, она сама никого не убила, а во-вторых, после своей вынужденной экскурсии в горы, стала циничней банкира. Ну а Лиина вообще к тем, которые когда-то клялись верно служить, а потом решили прирезать, не испытывала ничего, кроме отвращения. А может, в двенадцать лет просто жизнь воспринимается иначе... Не знаю, и гадать не собираюсь. Главное, все держатся нормально, а раз так, то и нечего забивать голову лишними мыслями. Тут с одной проблемой не знаешь, как справиться, а если еще и о всякой ерунде думать, никаких мозгов не хватит. Поэтому я не стал вообще заострять на всем этом внимание, а ограничился тем, что, наконец, обзавелся еще парой нормальных лошадей, реквизированных мною в качестве трофеев. На одну сел сам, переведя ту, что исправно довезла меня сюда, в разряд заводных и вьючных, другую выделил для Лиины.

Как будто стараясь оправдаться за недостойное поведение всяких хамов, фортуна дала им возможность целых два дня, аж до первого города, ехать без происшествий. В смысле, абсолютно без происшествий — ровная дорога и отсутствие всяческих угроз. Ну в самом-то деле, не считать же за ЧП драку, которую Эллина устроила на очередном постоялом дворе. Там и проблем-то было на кружку пива. Какой-то молодой и шустрый дворянчик, изрядно перебрав, полез к Эллине знакомиться. Почему к ней, не знаю — мы там были все четверо, и по внешним данным Анель, с точки зрения местных стандартов, была куда интереснее. Невысокая, темноволосая, фигуристая... Если бы приставать начали к ней, я бы понял. Да и кроме нас хватало посетителей, в том числе и женского пола.

Но ведь нет, этот умник решил знакомиться именно с нашей девой-воительницей. Наверное, с перепою на экзотику потянуло, а может, просто любил ставить перед собой большие цели — по ним сложнее промазать. И нет бы ему галантно поднести даме букетик или, как вариант, бокал того пойла, что в этом заведении подавали под видом приличного вина. За такой контрафакт хозяина постоялого двора лично я бы гвоздями к стенке прибил, но лишний раз светиться не хотелось. Однако, как бы то ни было, градус в таком напитке был, а после определенной дозы на качество плевать, знаю по собственному опыту. Так что, попытайся парнишка угостить даму, это было бы хоть логично, однако вместо этого он ее приобнял и тут же отработанным движением полез девушке под юбку. При этом его, похоже, совершенно не смущал тот факт, что Эллина, вообще-то, носила штаны. За этим было смешно наблюдать, а еще веселее стало, когда парень красиво перелетел в стол, получив апперкот с левой. В женском боксе Эллине бы цены не было.

К сожалению, до приятелей незадачливого ловеласа, только что заработавшего сломанную челюсть и сотрясение мозга, не сразу дошло, что спешить ему на помощь, может, и стоит, а вот связываться с дамой им решительно противопоказано. Однако, когда эта троица двинулась к Эллине, поднялся со своего места уже я. Посмотрел на них свысока, побарабанил пальцами по эфесу... Ребятишки, продемонстрировав наличие мозгов и инстинкта самосохранения, тут же оценили и мои габариты, и длину меча, после чего резво смылись, прихватив своего павшего товарища. Не извинились, правда, ну да не больно-то и хотелось.

Однако ничто хорошее не может длиться вечно или, хотя бы, сколь либо долго, и это подтвердилось практически сразу после того, как мы заехали в первый же попавшийся крупный город на нашем пути. Городок, разумеется, был небольшой, и носил крайне романтичное название Священная Роща. Ничего удивительного в том не было — город был когда-то центром одного из эльфийских княжеств и, соответственно, его столицей. Ну а у эльфов на подобные красивые названия прямо какой-то бзик — ну хрен они назовут город по имени, скажем, правителя, или там государственного деятеля, так что всяким Свердловскам с Екатеринбургами тут не бывать. По роду деятельности тоже не называют, и Магнитогорску тоже не светит. А вот какой-нибудь Берег Печальных Надежд — это запросто. Хотя, кстати, на их языке и впрямь звучит мелодично, прямо как на скрипке сыграли. К слову сказать, эльфы все как один считают, что настоящие музыканты могут быть только из их народа, напрочь игнорируя тот факт, что другие превзошли их в этом давным-давно.

Так вот, Священная Роща на языке эльфов тоже звучит певуче, длинно и для всех остальных народов абсолютно непроизносимо, поэтому люди, а с их легкой руки и все остальные, стали величать город просто в переводе на свои языки и наречия. Тем не менее, до сих пор большую часть населения города составляют эльфы, мэр избирается только из них, да и наместник Светлого Владыки тоже эльф. Другого просто слушать не будут — начнут улыбаться, кивать, но игнорировать при этом любой приказ. Такой вот местный колорит, хотя в моих землях, рискни кто-нибудь не выполнить приказ наместника, он мог запросто лишиться головы. Все же порядок я навожу не только экономически, но и силовыми методами, от которых любого правозащитника инфаркт хватит. И вот в этой самой несчастной пародии на город (все же размеры его подкачали) нас ожидали новые проблемы. Ну а я, соответственно, успокоился, а то на фоне спокойной поездки уж решил, что ничего не понимаю в мироустройстве.

Городок, на первый взгляд, был довольно обычным. Эльфийская архитектура, которую в романах иначе как "воздушной" именуют почему-то довольно редко, на деле мало отличается от принятой у других народов. В самом деле, вычурный дом — это еще куда ни шло, но вот попробуй оборонять город, стоя на небесной красоты и такой же хрупкости стенах. Как следствие, эльфийские города были обнесены вполне обычными, даже несколько грубовато сработанными стенами, и Священная Роща исключением не была. Разве что высота стен подкачала, слишком уж мал был населенный пункт, чтобы строить по-настоящему неприступные укрепления. Ну и состояние фортификационных сооружений оставляло желать лучшего — создавалось впечатление, что их не ремонтировали с момента постройки. Ну да так, наверное, оно и было — скупость эльфов здесь давно вошла в поговорку, а любовь к разворовыванию казенных сумм с завидной регулярностью приводила то одного, то другого на эшафот. Правда, исключительно мелких сошек — те, кто покруче, имели наверху такое прикрытие, что связываться с ним боялись даже короли. Мне было немного проще, я мог не оборачиваться на такие мелочи, но вначале и мне они крови попортили столько, что роту упырей можно было накормить А некоторым из виновных тогда пришлось таки позволить убраться живыми и с полном комплектом конечностей. Правда, несколько позже они все равно умерли — я никогда и ничего не прощаю, а воспользоваться опытом современных мне спецслужб по устранению виновных оказалось вполне реально.

На воротах стояли двое стражников — люди, ни один эльф не унизится до того, чтобы работать вахтером. Стражники лениво получили с нас плату за въезд, так же лениво проводили нас взглядами и вновь погрузились в полудрему — больше им заняться здесь было, в общем-то, и нечем. По этой дороге, очевидно, мало кто ездил, во всяком случае, мы были единственными, кто подъехал, а на обозримом расстоянии от ворот вообще никого не наблюдалось.

Ну а в городе... В городе было не протолкнуться от народу, причем, как и предполагалось, большая часть из них была эльфийской национальности. Аж в глазах зарябило от длинных ушей. И почему-то очень много женщин, намного больше, чем мужчин.

Надо сказать, что эльфийки никогда не производили на меня впечатления. Во-первых, они совершенно не похожи на то, что описывается в фэнтезийных романах, а во-вторых, пока молоденькие — симпатичные, даже очень, но стоит им стать немного постарше... В общем, с возрастом у большинства из них корму разносит так, что дредноут позавидует, да и обвисают эти телеса изрядно. Кстати, и кончики ушей обвисают, делая их похожими на овчарок преклонного возраста. Так вот, здесь было много именно пожилых эльфиек, и двигаться в этой толпе было... неприятно.

А еще, по слухам, эльфийки неопрятны. Как, впрочем, и гоблинши. Правда, сам лично не проверял — не было у меня времени ерундой заниматься. К тому же и те, и другие, злоупотребляют благовониями, а меня раздражают слишком резкие запахи. Так что половина того, что я знаю об эльфийских женщинах — это слухи. Вот дети у них — те да, что-то с чем-то, и раздражение они у меня вызывают бешеное. Совершенно неуправляемые, и попробуй одерни — сразу узнаешь о себе от мамаши много нового и интересного. Воздух не чувствуется, пока его не портят, однако здесь этим было кому заняться, даже в избытке. По скандальности эльфийки не уступают торговкам с одесского привоза, а то и фору им дадут. А так как детей тут бегало, визжало и бесилось просто неимоверное количество, то ехать по улицам приходилось крайне осторожно.

Однако пока мы просто ехали по улицам, сопровождаемые хамством местных жителей, все было еще терпимо. Я просто спокойно пропускал их реплики мимо ушей, утешая себя там, что, случись нужда, в два счета захвачу этот городишко и устрою им всем утро стрелецкой казни. Более того, я уже склонился к мысли, что со временем захвачу его обязательно, надо только потерпеть. Что-что, а терпеть меня учить было не надо — на заре карьеры я попал здесь в частную тюрьму одного лорда, и выбирался оттуда, как в старинных романах, прокопав из камеры трехметровый тоннель. Хорошо еще, магия моя, не такая уж и сильная в то время, помогла, но два месяца все равно промучился, зато приобрел некоторый навык упорной и методичной работы. Так что терпел, еще и приветливо улыбался всем, хотя скулы сводило, как от кислоты. Девчонки тоже терпели — видимо, брали с меня пример.

Шоу со свистом началось, когда мы уже подъезжали к гостинице. Эллина, уже бывавшая в этом городе, рекомендовала остановиться именно здесь, и я с ее выбором согласился. Во-первых, приличное заведение, во-вторых, ориентировано не на бедноту, но и не на толстосумов. Ну и, наконец, расположена в квартале, где обитают, в основном, не эльфы. Соответственно, здесь мы не будем сиять, как прыщ на лбу королевы красоты, а сможем оставаться практически незаметными. Честно говоря, я бы вообще в это город не заезжал, но хотелось каким-то образом пристроить наших попутчиц — все же, хоть они и не жаловались, стараясь по возможности не быть обузой, но мешали нам изрядно. Слишком быстро уставали, потому как были непривычны к дальним переходам, и скорость продвижения несколько снизилась. Не критично, но все равно неприятно.

Так вот, подъехали мы к гостинице, и только я спешился, как раздался мерный цокот копыт по брусчатке мостовой, и из-за угла появилась небольшая кавалькада всадников. Впереди, на коне, о стоимости которого я даже задуматься побоялся, неспешно ехал средних лет эльф. Судя по выражению его лица, эльфу столько раз гадили в душу, что он стал похож на унитаз. На меня, правда, подобное впечатления не произвело — у них такие рожи через два на третьего. Куда большего внимания заслуживали четверо одетых в доспехи всадников, попарно едущих немного позади. Явно охрана, и, судя по рожам, двое из них мужики тертые, с такими надо быть поосторожнее. Двое других, правда, судя по всему из молодняка, но неизвестно еще, кто опаснее — опытный ветеран, или желающий выслужиться и плохо знающий реалии жизни, а потому бесстрашный сопляк.

Если кто-то едет по своим делам, лучше не мешать, пока он тебе не мешает. Истина, конечно, банальная, но от этого не менее действенная, так что я предпочел вернуться к процессу расседлывания коня. Увы, именно в этот момент удача решила продемонстрировать мне свою полненькую и упругую пятую точку, поскольку звон подков внезапно затих, и я услышал небрежное:

— Эй, ты!

Гм... Ко мне уже давненько никто так обращаться не рисковал. Впрочем, фраза звучала без персонализации, так что, может, и не ко мне. Рассудив таким образом, я решил не реагировать, но тут меня довольно грубо толкнули в плечо.

— Ты что, не слышишь? К тебе обращаются.

Я медленно повернулся, и, хотя даже руку к мечу не протянул, всадник, толкнувший меня, сдал назад, заставив своего коня попятиться. И впрямь, опытный — моментально сообразил, что лучше меня не задевать. Улыбнувшись по-волчьи, так, чтобы показать ему уголки клыков, я небрежно ответил:

— У меня имя есть, так что потрудись обращаться, как положено.

— Да откуда мне его знать? — ошарашенный моим хамством и лучезарной улыбкой доброго людоеда, мужик несколько смешался. Чего я, в принципе, и добивался.

— Вот когда узнаешь — тогда и приходи, — ухмыльнулся я, быстро оценивая диспозицию. Впрочем, тут и оценивать-то было нечего. Один из всадников, судя по его роже, самый молодой, находился в полуметре от меня. Эльф, проехавший по улице чуть дальше, сидел так, словно палку проглотил, остальные распределились таким образом, чтобы не перекрывать друг другу сектора обстрела. Это было бы правильно, будь при них арбалеты, но сейчас ничем не улучшало их положения. Впрочем, и не ухудшало.

Я молчал, Эти пятеро — тоже. Видать, до них дошло, что здесь что-то не так, что-то неправильно. Ну а раз неправильно — лучше, пока не станет ясно, что случилось, проявить скромность. Она ведь того, красит человека. В серый цвет. Правда, в серое пятно и попасть сложнее.

Однако секунды текли, и постепенно до собравшихся дошло, что их-то пятеро, а я — один. Так хамить, не глядя на личности, мог бы очень богатый и влиятельный вельможа, привыкший, что перед ним все ну просто обязаны расползаться, однако таковые здесь наверняка известны наперечет, и знают их, что характерно, в лицо. Заезжий же... Ну, заезжий и остается заезжим, особого веса не имеющим, да и в такой гостинице останавливаться он не станет. Мог не обращать внимания на окружающих и серьезный маг, но, опять же, не то место здесь, чтобы встретить крутого мага. И моя физиономия с магом вряд ли ассоциировалась. Да и потом, что магия уже давно ведет себя как-то странно, знали, наверное, даже слепые, глухие и откровенные дауны. Авторитет магов падал на глазах, и потому авторитетом в глазах людей маг сейчас не обладал. Так что настороженность на лицах всадников сменилась неприятным оскалом, а значит, сейчас будет драка. Может быть, в другой ситуации я предпочел бы обойтись без нее, триста раз подумав, прежде чем нарываться на неприятности, но сейчас скопившееся во время поездки через этот переполненный снобизмом город раздражение требовало выхода. И если эти субчики полезут, то я их поделю, как червей лопатой. Правда, в этом случае из города придется сматываться, и как можно скорее, но вряд ли здесь найдется кто-нибудь, способный нас остановить, если я перестану играть в секретность и церемониться в средствах.

Однако эльф внезапно поднял руку, и его охрана резко сдала назад. Щекотнув коня шпорами, хотя, на мой взгляд, в этом не было никакой нужды, он подъехал ко мне, и посмотрел на меня сверху вниз. Наверное, ему казалось, что выглядит он внушительно, хотя лично я на подобные, рассчитанные на дешевый эффект приемы давно уже не обращаю внимания. Ну, блажен, кто верует. Этот конкретный представитель отряда лопоухих был, очевидно, истинно верующим, поскольку не обратил внимание на отсутствие страха перед его высокородием, а просто ткнул плеткой в сторону девушек:

— Сколько хочешь за эту?

— За которую? — с интересом проследил за его жестом я, убедившись при этом, что в зону действия жеста попадают все трое, и что паники среди них пока не наблюдается. Похоже, они были абсолютно убеждены в моей способности проломить лбом любую стену. Это, конечно, лестно, когда в тебя женщины верят, только вот действительности, к сожалению, не вполне соответствует.

— Вон за ту, — на сей раз жест был куда более точным, и указывал на Анель.

— Да нисколько. Она свободный человек, и едет со мной и под моим покровительством исключительно по собственной воле.

Про свободу и покровительство я ввернул специально, чтобы разом отсечь возможные поползновения. Увы, этот перворожденный баран, похоже, даже не слышал того, что я сказал, и мои намеки пропали даром. Вместо того, чтобы сдать назад, или, на крайний случай, поинтересоваться нюансами, он сделал повелительный жест, и двое его охранников двинулись к девушкам.

Дальнейшее произошло очень быстро. Тот, который ехал первым, небрежно протянул к Анель руку — и дико взвыл, отдернув пострадавшую конечность. В следующий момент его напарник, неосторожно повернувшийся боком к Эллине, рухнул на землю с грацией мешка с навозом. Я же говорил, удар у наемницы поставлен что надо, и била она с расчетом если не убить, то уж вырубить наверняка. Я тут же, не теряя времени, сдернул за ногу с лошади того молодого, который меня толкнул в начале разговора, а после этого так и не догадался отъехать подальше. Тыковка гулко стукнулась о мостовую, и ее хозяин временно потерял интерес к происходящему. Зато его товарищ замер, боясь лишний раз вздохнуть — кончик меча, застывший в сантиметре от глаза, действует отрезвляюще на кого угодно. Щелчок! Эллина, деловито прищурившись, отцепила от седла свой арбалет и начала спокойно и не особенно торопливо натягивать тетиву, мило улыбаясь посеревшему от страха эльфу. А щелчок — это, похоже, от щеколды на захлопнувшихся дверях. И вообще, вся улица словно вымерла.

Ну, вот и вся диспозиция. Двое охранников лежат без сознания, один от страха замер так, что ни чихнуть, ни пукнуть, эльф сидит, не делая резких движений, да и вообще никаких движений тоже, а последний из великолепной пятерки зажимает окровавленную руку. На мостовой — два пальца, это его Анель удачно зацепила, а случайность точного удара отнюдь не делает его менее эффективным. Молодец, девчонка, не зря выпросила у меня оружие. Оно здесь — показатель статуса свободного человека, а она за свое новое положение, когда я ей объяснил, что рабство закончилось, вцепилась руками и ногами. Вот и пригодился кинжал.

— Спички детям не игрушка, — ухмыльнулся я своему пленнику, — так что выкидывай железки и переходи в пехоту, а не то кишки выпущу.

Парень, разумеется, не понял и половины сказанного, но смысл уловил, а потому торопливо, и, насколько ему позволял испуг, быстро сбросил на мостовую весь свой арсенал, после чего спешился. То же самое сделал его покалеченный напарник, сообразивший, очевидно, что постонать о своей бедной конечности он может и потом, а вот убьют его, скорее всего, прямо сейчас — арбалет, стрела которого смотрит в твое брюхо, кого угодно сделает понятливым. Я лучезарно улыбнулся эльфу:

— А тебя, козел, что, не касается?

— Да ты понимаешь, с кем говоришь, мерзавец? — прошипел он так, что я аж заслушался. Каков типаж, а? Кобра отдыхает.

— А мне похрену. Слезай. И портки снимай.

— З-зачем?

— А чтобы, когда со страху обделаешься, не запачкал, — расхохотался я. — Не для того, о чем ты подумал, и не надейся. Ну, бегом!

— Я градоначальник Священной Рощи...

Тут он выдал свое имя. Длинное и певучее, а главное, совершенно не запоминающееся. Просто даже потому, что свои имена только сами эльфы и могут выговорить. Но все же запредельная длина имени говорила о том, что древность рода тоже запредельная. Плевать — меня пробил смех. Градоначальник. Всего лишь градоначальник. И этот кусок диетического мяса на меня, на МЕНЯ решил наехать? С трудом удержавшись от того, чтобы не заржать в голос, я повернулся к Эллине:

— Как ты считаешь, градоначальников стрела убивает так же, как и простых смертных?

— Не знаю, но давно хотела проверить, — плотоядно усмехнулась наемница.

— Ну тогда отсчитывай до трех, и если это чучело еще будет сидеть на лошади, выстрели ему в живот. Один и два уже было.

Та прыть, с которой эльф скатился с лошади, достойна была занесения в книгу рекордов Гиннеса. Сообразил, очевидно, что я не шучу. Впрочем, насчет штанов я тоже не шутил, и, после того, как он заголил тылы, с чувством врезал ему по заду его же плетью. Он аж взвыл — боли перворожденные терпеть не умеют совершенно, да и за свою поганую жизнь цепляются руками и ногами, так, что мать родную продадут.

Малость исполосовав эльфу задницу, я с чувством наподдал ему сапогом и, когда он отлетел, рявкнул ему вслед:

— Брысь отсюда, дрянь гомозиготная, и чтобы мне больше не попадался — уши отрежу.

Скорость, с которой эльф припустил по улице, заставила меня довольно усмехнуться. Ну все, конкретно этот урод никогда уже не будет занимать хоть какое-то серьезное положение. Эльфы, конечно, дружно ему посочувствуют, потом, уже традиционно, взвоют на весь мир о том, как их род вообще, и этого чудика в частности, обижают, и как все перед ними виноваты и кругом им должны, но сами будут тишком подхихикивать в кулачок, а после такого позора репутация обиженного упадет ниже плинтуса. Хе-хе, промчаться перед низшими существами без штанов.... Но у него это все впереди, а вот нам надо дергать отсюда, причем чем быстрее — тем лучше. Ох, не зря мне не хотелось заезжать в этот город...

К счастью, моя женская сборная тоже сообразила, что надо делать ноги, и из Священной Рощи мы вылетели галопом, напугав стражников на воротах. Из того, что нас никто не пытался остановить, я сделал однозначный вывод — обиженный мною чебурашка помчался вначале за штанами, а потом уж принялся отдавать распоряжения. И, соответственно, дойти до ворот они просто не успели. Вихрем проскочив небольшой открытый участок, отделяющий город от леса, мы на миг задержались, Эллина сделала в сторону Священной Рощи неприличный жест, и деревья надежно скрыли нас от возможных преследователей.

Впрочем, по лесной дороге мы ехали недолго — с полчаса, не больше. Уже начинало смеркаться, надо было остановиться где-то на ночлег, и, желательно, в укромном местечке. Вряд ли, конечно, за нами на ночь глядя организуют погоню, не так-то это просто, ловить кого-то всерьез, а не устраивать показушные гонки по пересеченной местности, подготовка требует времени и специалистов, однако мало ли что. Да и кроме городских силовиков по лесу могут шляться самые разнообразные личности, встреча с которыми не является праздником — от медведей, недовольных тем, что в их вотчине кто-то шумит, до разбойников, желающих провести ревизию ваших сумок. И если медведи — звери умные, и на рожон зря, скорее всего, не полезут, то разбойников, которые вряд ли столь же сообразительны, придется класть, а улучшение местной криминогенной обстановки в мои планы не входит совершенно. Принцип у меня такой — бесплатно не работать, без нужды не напрягаться.

Но вот тут еще раз подтвердилось, что Эллина со мной едет не зря, и от нее мне не только беспокойство. Года полтора назад она здесь, оказывается, уже бывала, и даже ночевала в этом самом лесу — их отряд припозднился, а городские ворота с наступлением темноты закрывались. Место, где они тогда останавливались, она помнила отлично. По словам наемницы, неплохое было местечко, да и на проверку оно оказалось вполне приличным.

Представьте себе холм. Самый обычный холм, только сложенный внутри скальными породами. Я специально посмотрел, любопытство проняло — под тонким слоем мха известняк. Торчит этот холм на берегу реки, как прыщ. Ручеек рядом, а то из речки я бы воду брать не рискнул — она как раз мимо Священной Рощи протекала, и, насколько я знаю, в такой реке может быть что угодно. Люди, к сожалению, редко бывают чистоплотны, и почему-то считают хорошим тоном сливать и сбрасывать отходы жизнедеятельности в ближайшие водоемы. А потом удивляются, откуда у них эпидемии. Да как им не быть, если в этой реке можно найти все известные микробы и целую кучу еще не открытых, причем в количестве, способном напугать не только Онищенко, но даже самого недотепистого врача. Лесные ручьи же — они, как правило, чистые, воду из них можно даже не кипятить, поэтому чаем мы сегодня точно обеспечены. Ну и небольшая полянка, которую холм прикрывает от любопытных глаз, способных увидеть с реки огонь костра, тоже имеется. В общем, жить можно.

На этой полянке мы и расположились, и вскоре уже весело булькал котелок. Конечно, походная каша — не ресторанные изыски, но сытно и для здоровья полезно. Правда, на воде образовался легкий белый налет, но для текущей через известняк воды лишняя жесткость — обычное дело, и урону от ее разового употребления никакого. Зато и вкуснее эта вода, чем обычная.

Пока девчонки кашеварили, я в темпе соорудил для них шалаш. Для себя, кстати, тоже, рядышком, только поменьше — спать под открытым небом, даже в спальном мешке, не хотелось. Результат удовлетворил всех, а может быть, просто сказалась усталость. В общем, женская половина группы сразу после ужина, не привередничая, полезла спать, а я, подумав, решил не изображать стойкого оловянного солдатика, а разложить вокруг полянки охранный контур. Заклинание это практически не фонит, так что риск я счел минимальным. Подумал еще, что раньше надо было думать и поступать так же, но... отвык я от одиночных походов, тем более таких, сам жирком заплыл, и мозги шевелиться стали заметно медленнее.

Единственный минус, пока возился, сон куда-то сбежал. Неуютно ему, видите ли, когда тут колдовство творится. Пришлось сесть возле костра, ожидая возвращения блудного состояния, а пока, за неимением лучшего варианта, расслабиться и смотреть на огонь. Можно было, конечно, почитать, я тут на последней ночевке прихватил из комнаты толстую книгу, забытую каким-то постояльцем, но, к сожалению, не догадался глянуть, чему она посвящена. Оказалось, это местная дубовая поэзия, и хватило меня на три страницы баллады о похождениях какого-то благородного рыцаря. Занудливости и любви к словоблудию у него хватило бы на целый легион, а потому книга быстренько перекочевала обратно в сумку — отправить этот шедевр рифмоплетства на растопку или, к примеру, на подтирку у меня рука все же не поднялась. Как-никак, не произведение бородатых классиков, из тех, чьими барельефами у нас страну семь десятилетий украшали, а, можно сказать, зарождение местной литературной школы. Вот только понятно становилось, почему сей труд прежний хозяин в комнате забыл — самый, можно сказать, щадящий вариант отделаться.

Так что сидел, расслаблялся и, кажется, уже начал задремывать, когда меня снова прервали. Однако это была не толпа пьяных слонов и даже не погоня, а всего лишь Эллина, которая неспешно подошла к костру и села напротив меня.

— Ну, милорд, что дальше будем делать?

— В смысле?

— В прямом. Уже завтра нас будут искать.

— Разделимся. Ищут мужчину и трех девиц. Ну и пускай ищут, — я сползал в шалаш, выудил карту и расстелил ее на земле. Свет костра был, конечно, довольно блеклым, но чтобы рассмотреть картинку его хватало. — Я двину по дороге, а вы вот здесь, — тут мой палец уперся в небольшую развилку, — свернете. Деревень тут нет, дорога практически заброшена. Дня через три выйдете к городу Колосин, это уже по другую сторону границы королевства. Земли, конечно, еще Светлые, но искать вас уже никто не будет. Тем более, как я слышал, эльфов там не любят со страшной силой, и помогать им не станут, даже если те наизнанку вывернутся.

— Почему?

— А те их предали во время какой-то войны. То ли на помощь не пришли, то ли, напротив, были врагами и сотворили что-то, хрен поймешь, да и неважно это уже. Главное — результат, а мелочами пускай историки занимаются. В общем, можешь считать, что свою часть работы ты сделала, бумагу соответствующую я тебе прямо сейчас напишу. До границы с моими землями доберешься, покажешь ее в любом городе градоначальнику, получишь гонорар — и свободна, как ветер.

— А ты?

— А я сам доберусь, заблудиться тут уже негде, да и нравы местные теперь для меня откровением не являются. Одному мне будет проще — если вдвоем с тобой ехать было куда лучше, чем одному, то сейчас вы уже начали висеть гирей на ногах.

— А что делать с... — Эллина дернула подбородком в сторону шалаша.

— На твое усмотрение. Мы и так сделали для них намного больше, чем они могли ожидать, так что решай сама. В принципе, думаю, что до города ты их можешь довести, это несложно, а дальше будешь действовать по ситуации. На вот, — я снял пояс, вытащил один из зашитых в нем алмазов, протянул ей, — продашь любому ювелиру. Хватит и тебе на дорогу, и им на первое время.

— Доверяешь? — с легкой усмешкой спросила девушка, принимая у меня камень.

— А почему я не должен доверять, Эллина де'Алистер, наследная баронесса Шиморан?

Вот тут ее проняло по-настоящему. Я даже залюбовался, наблюдая ее отвисшую челюсть. Наконец она справилась с потрясением и выдала:

— Так ты знал?

— Ну разумеется. Не сразу, правда, но я ведь не дурак, наблюдать, думать и сопоставлять факты умею. И уж дочь сильнейшего в этом мире боевого некроманта всяко смогу вычислить.

В свете шокового состояния, мою оговорку о множественности миров Эллина пропустила. Только сидела с полминуты, уставившись в землю, а подняв глаза была, похоже, весьма удивлена тем, что я не пытаюсь оторвать ей голову прямо сейчас, а спокойно ворошу угли кстати подвернувшейся палкой. Правда, на то, чтобы задать следующий вопрос, она решалась минуты две.

— Почему же ты меня все еще не убил? И почему теперь отпускаешь? Ведь я...

— А что ты? И за что тебя убивать? Меня куда больше интересует, почему ты оказалась в Светлых землях. А все остальное... Ничего ведь не изменилось, ты честно выполнила свою часть уговора. И вреда ты мне причинить не можешь — пускай у тебя и неплохие магические задатки, но магия-то как не действовала, так и не действует. А ткнуть в спину кинжалом ты могла попробовать раньше — и подставить под удар свою семью. Ты же не идиотка.

— Но ведь я — дочь твоего врага. Которого ты убил...

— И кто тебе сказал такую чушь? Во-первых, один умнейший человек сказал в свое время: "сын за отца не ответчик". А во-вторых, какой он мне враг? И с чего ты взяла, что я его убил? Убивать некроманта — занятие вообще неблагодарное, а барон Шиморан, твой отец и один из моих учителей, сейчас заведует кафедрой некромантии в столичной академии прикладной магии. Ну и, заодно уж, руководит всеми теоретическими изысканиями в этом направлении. Если бы я сразу знал, кто ты такая, то не тащил бы с собой, а отправил прямиком к отцу.

Вот тут она и разревелась. В первый раз с начала путешествия, зато так, что я испугался нового всемирного потопа. Утешать девушку я, правда, не стал — не умею я утешать, да и смысла в этом не вижу. Сама успокоится после того, как даст выход эмоциям. Так, в принципе, и произошло. Через несколько минут она перестала рыдать, а потом и вовсе встала и пошла к роднику умыться. Вернулась к костру она уже вполне оправившись, только веки и нос были малость припухшими и глаза красными, как у кролика. Впрочем, возможно, тут виноваты отблески костра.

— Когда ты догадался? — спросила она уже практически спокойно, деловым тоном. Ну, вот и замечательно, стало быть, истерики больше не будет.

— Это было просто. То, что ты, помимо прочего, еще и маг, хоть и неопытный, мне стало ясно в первые дни пути. Ты была в прострации, у тебя все силы уходили на то, чтобы не истерить, поэтому моторику свою не контролировала. Ну и, соответственно, частенько шевелила пальцами — у многих начинающих магов, которые еще не могут большую часть действий совершать усилием мысли, и вынуждены помогать себе пассами, такие движения наблюдаются. Причем, судя по характерным движениям, с темной магией ты знакома не понаслышке. Я видел, как ты владеешь мечом. Конечно, очень заметно, что ты нахваталась разных приемов то здесь, то там, но при этом не менее заметно, что в основе лежит все же определенная школа. Очень редкая школа, пусть и не самая эффективная, и тех, кто ею владел, не так и много. Твой отец в их числе. В горах ты не испугалась зомби — а женщины обычно при виде их визжат, словно их ломтиками режут. Стало быть, ты не только маг, но и некромантия тебе знакома. Ну а это само по себе наводит на размышления. А когда я сложил все вышеперечисленное с твоей лошадью...

— А что моя лошадь?

— Да ничего. Просто я когда-то сам привозил барону, у которого брал уроки некромантии, кобылу по кличке Звездочка. И сам в первый раз сажал его дочку в седло. Ты меня вряд ли помнишь, конечно, ребенком еще была, а прошло полтора десятка лет, но я-то на память не жалуюсь. Были и еще кое-какие нюансы, но, думаю, и этого достаточно. Ты лучше скажи, как получилось, что ты оказалась в Светлых землях?

— Когда отец выгнал мать, она уехала в Светлые земли. А потом он пошел воевать с тобой. Потом приехали королевские гвардейцы, сказали, что он погиб, а раз нет наследников мужского пола, то имущество переходит короне. А поехала к матери, деваться было некуда. Она жила... очень бедно жила. Темная магия там запрещена, да и лицензии не было, а есть хотелось, вот и подалась в наемники, благо отец всегда хотел сына и с детства учил меня владеть мечом. Вот и все, если коротко.

Угу. А вот от самого барона я слышал несколько иной вариант. Если верить старому некроманту (а не верить ему у меня нет оснований), жена просто сбежала от него с каким-то ловеласом из Светлых. Ничего, кстати, удивительного — барон, увлеченный работой, никогда не уделял семье достаточно внимания. Потом, как это часто бывает, его жена стала этому самому ловеласу не нужна. Подозреваю, что сразу после того, как показала дно шкатулка с фамильными драгоценностями, которую беглянка прихватила с собой, но некромант на этом рассказ не заострял, а я, соответственно, не спрашивал — не было мне в этом знании особого интереса.

После этого она попыталась вернуться, но барон Шиморан, некромант в восьмом поколении, был человеком суровым, и к всепрощению не склонным. Послал, да и все, с дочкой видеться запретил. Тут он был полностью в своем праве. На его месте, думаю, любой нормальный мужик поступил бы точно так же. А тут как раз я его пригласил к себе, прочитать несколько лекций в только что созданной академии. Он и отправился, замаскировав свое путешествие под разведывательно-диверсионный рейд. Только вот не учел, что врагов при дворе у него — хоть задницей ешь, и они, не долго думая, объявили его мертвым. Ну а чтобы не всплыла правда, всадили ему несколько арбалетных болтов под ребра. Не учли только, что некроманты живучи, и просто так их не убьешь. В результате раненый барон вернулся ко мне, отлежался пару месяцев, а я тем временем провел разведку, по докладам которой и узнал, что род объявлен пресекшимся, земли ушли в казну, читай, тем, кто устроил покушение, а замок дарован какому-то королевскому фавориту. Дочь же посчитали погибшей...

Некромант погоревал-погоревал, выпросил у меня пограничный легион, и практически в одиночку разгромил армию своего бывшего королевства. Короля, а заодно и еще кое-кого (список был длиннее, чем студенческая шпаргалка), развесил по деревьям. Так у меня добавилась одна провинция, а вот барон в свой замок вернуться уже не захотел. Слишком уж там все напоминало о прошлом. Некроманты в жизни — обычные люди, и тоже сентиментальны, да и нервы у них не железные. Посадил барон на своих землях управляющего, да и вернулся в академию — там, среди учеников, было хотя бы не так одиноко. И, кстати, года два назад снова женился на какой-то из своих студенток, теперь у него подрастают бойкие мальчишки-близнецы...

Обо всем этом я Эллине говорить, естественно, не стал, приедет к отцу — сама все увидит. Ну а уж как там дальше будет — их проблемы. Сами разберутся, не маленькие. Пока что лишь покивал сочувственно, да объяснил, где она может найти отца, если, конечно, захочет его увидеть. Ну и спать пошел, иначе девушка могла и до смерти меня заговорить. Выспаться-то уж точно не получится, а мне назавтра обязательно нужна была свежая голова.

Однако заснуть сразу не получилось. Несколько минут я ворочался, прокручивая в голове разговор, а потом понял, что не дает мне покою. Вылез из шалаша, подошел к сидящей у костра Эллине и достал карту.

— Смотри сюда. Это тот город, к которому вы поедете. Но есть еще вариант, можешь воспользоваться им.

— Какой? — спросила девушка. Похоже, она еще не до конца отошла от информации, которую я на нее вывалил.

— Если поедешь через него дальше, то выйдешь к морю. Здесь небольшой портовый город, а через него у меня предусмотрен резервный путь эвакуации. Для этого в порту находится корабль, официально — торговый, но... В общем, случись нужда, на нем достаточно и людей, и пушек для того, чтобы установить контроль над городом. Периодически корабли меняются, чтобы не вызвать подозрений, но это неважно. Сейчас там, насколько я помню график, должен находиться клипер "Забияка", потом его сменит фрегат "Неудержимый", потом... Впрочем, не все ли равно. Главное, если будет желание, ты можешь покинуть эти места на борту моего корабля. Разумеется, капитан твоих приказов слушаться не будет, но пассажира возьмет. Или пассажирок, если что.

Эллина кивнула — поняла, мол. Я тоже кивнул, и снова полез в шалаш. На этот раз сон пришел сразу. Это было как нырок в темный, бездонный омут, никаких сновидений... И в первый раз с начала поездки я безнадежно проспал, открыв глаза только после того, как мои ноздри пощекотал запах горячего завтрака — девчонки вовсю крутились у огня, давая мне возможность отдохнуть. Разумеется, приятно, но... Проклятие, нам отсюда мотать надо, причем чем быстрее — тем лучше, а они о моем сне решили позаботиться. В результате проспал я все на свете, а ведь с первыми лучами солнца хотел ехать. И, вдобавок, винить, кроме себя, некого. Мало того, что сам проспал, так еще и не предупредил, чтоб разбудили. И что теперь прикажете делать? Только надеяться, что нас все-таки потеряли или, как вариант, решили, что оскорбленный градоначальник — повод для смеха, но не для того, чтобы лишний рас бить ноги и рисковать шкурой.

Однако, как оказалось, лимит приключений, а заодно и проблем, еще не был исчерпан. Причем, что характерно, проблем исключительно для меня. Мы еще только седлали лошадей, когда раздался громкий хруст, и на поляну ввалилось... нечто. Больше всего оно напоминало человека, только вот ростом было выше меня на две головы, раза в два шире в плечах, и щеголяло мускулами, которые заставили бы сдохнуть от зависти всех культуристов разом. Достаточно сказать, что бицепс существа был намного больше, чем моя голова, а я на недоразвитость главного думательного органа не жалуюсь. В одной руке великан легко, словно тростинку, держал исполинских размеров палицу, а другой столь же небрежно тащил за собой тушу оленя. А самое смешное, что рожа у монстра была вполне человеческая, даже какая-то немного детская.

Реакция с обеих сторон, когда мы увидели друг друга, была вполне адекватной, и описывалась одним-единственным словом: охренение. Дальше все развивалось тоже вполне логично, во всяком случае, с нашей стороны. После длившегося едва ли больше половины секунды замешательства, девчонки дружно потащили из ножен оружие (Лиина, за неимением лучшего, ни секунды не задумываясь подхватила с земли крепкий сук), а я, в лучших традициях ганфайтеров Дикого Запада, выхватил пистолет и с трудом удержался от того, чтобы не начать пальбу. Зато гигант, вместо того, чтобы немедленно начать глушить нас своей дубиной, или, как вариант, бросить все и бежать, вдруг разжал лапы, присел на корточки и завыл:

— Не трогайте меня! Пожалуста-а-а...

Эк его торкнуло-то... Ну да ладно, молодцу и сопли к лицу. Только вот что прикажете с ним делать? И тут до меня дошло...

— Девчат, опустите оружие — это еще ребенок.

— Что? — удивленно выпучила на меня глаза Эллина.

— Ребенок. Пацан. Щенок. Молокосос. Называйте, как вам приятнее. Не знаю, сколько ему лет, но он вряд ли старше нашей малышки. Тролль скальный, прошу любить и жаловать.

Это действительно был скальный тролль. Десяти лет от роду, как выяснилось, когда нам удалось таки прервать его истерику и убедить в полной нашей белости и пушистости. Это, кстати, было довольно сложно, потому что, хотя тролли обычно могучи и неустрашимы, конкретно этот экземпляр, кажется, стремился как можно быстрее превратиться во что-нибудь маленькое и забиться в норку. Впрочем, у него были на то причины.

Скальные тролли обитают в горах, сторонясь людей. По натуре они существа мирные — сильным не надо доказывать свою силу, у них нет комплекса неполноценности. Но этому мальчишке не повезло — семья попала под лавину, а единственного выжившего, совсем еще кроху, подобрал случайный караван. Подобрали, не дали сдохнуть от холода, и... продали. В бродячий зверинец, где он несколько лет и просидел в клетке. А потом сбежал — когда исчезла магия, прутья, усиленные заклинаниями, через пару дней выработали ресурс и, лишенные подпитки, оказались вполне уязвимы для могучих лап тролля. Легко ушел от погони, благо желающих померяться силами с существом, порвавшим железные прутья в руку толщиной, было немного, и затерялся в лесу. Облюбовал эту вот поляну, вчера задержался на охоте, а утром, вернувшись, обнаружил нас. Все это выяснилось, когда мои спутницы его успокоили, хотя, на мой взгляд, нам лучше всего было не мешкая запрыгивать в седла и делать ноги, а не терять время непонятно на что. И почему теперь, спрашивается, девчонки на меня выжидающими взглядами смотрят? Как будто не мог он сюда на полчаса позже прийти. Или мы на полчаса раньше уйти. И как им теперь объяснить, что не могу я тащить за собой всех сирых да убогих, тем более что этот "убогий" и так неплохо устроился. Красивые места, жратвы завались — что еще надо человеку для счастья? Разве что женщину — так молодой еще...

Однако принимать решение мне не потребовалось, судьба решила все за меня. Прежде, чем я открыл рот, позади меня раздалось:

— Я же говорил, что они здесь!

И сразу после этого, уже другой голос:

— Стоять! Руки держать на виду!

Я медленно повернулся. На дальней стороне поляны, не более чем в полутора десятках метров от нас, стояло человек двадцать, ухитрившихся подобраться совершенно незаметно. Ну да, я же снял сигнализацию... И сразу нашелся Ястребиный Глаз, который сумел не только нас выследить, но и этих чудиков, что из лесу вышли, за собой приволочь. Еще, судя по легкому шевелению листвы, кто-то был в лесу. И у всех, кого я видел, были в руках арбалеты. А рожи-то, рожи... Прямо как будто убить нас хотят. А я, вот незадача, терпеть не могу, когда меня убивают.

И вот тут в мозгах словно плотина рухнула, хотя, подозреваю, это сгорели и рассыпались пеплом остатки моего здравого смысла. Я! Ползу! Прячусь! Маскируюсь! А какие-то уроды этим пользуются? Хотя они, просто услышав мое имя, обязаны трепетать и лезть под койку, дрожа от страха. И больше того, они настолько обнаглели, что вместо того, чтобы трусливо стрелять в спину, вообразили себя в состоянии взять меня живьем! Меня! Серого Лорда! Который, было дело, армии в одиночку останавливал! Волна бешенства поднялась, затапливая сознание. В тот момент ее можно было еще удержать, спрятать в глубине сознания, не дать выплеснуться наружу. Однако смысла во всем этом уже не было, и я сделал то, чего не позволял себе уже долгие годы — дал выход своим эмоциям, полностью сняв контроль над собой и своей магией.

Никто даже не понял, что произошло. Только мелко-мелко завибрировал воздух, и в ушах словно начали рассыпаться и с тонким, почти неслышным звоном, падать мелкие льдинки. А потом все, кто посмел угрожать мне и моим спутникам, умерли.

Это не было что-то очень уж изощренное — примитивное ученическое "лезвие", боевое заклинание низшего уровня, которое осваивают едва научившиеся управлять своей силой ученики. Оно позволит, к примеру, отбиться от стоящих в трех-четырех шагах грабителя, не имеющего никаких защитных амулетов, а его основным и, пожалуй, единственным достоинством является простота и, соответственно, быстрота. Только вот я не ученик, и силу в него влил тоже не ученическую.

На миг глаза заволокло розовым туманом, обычное, вполне ожидаемое побочное действие, а потом все стало нереально ясным и четким. Картинка не изменилась, те, кто стоял передо мной, еще не поняли, что мертвы. А затем начали рушиться срезанные наискось деревья, и распадаться перерубленные пополам люди. Пять секунд, не более — и вот рухнуло, вначале словно осев вниз, а потом упав на бок, последнее дерево, и перед нами оказалась просека с метровыми пеньками. И густо-густо залитая кровью трава на краю поляны.

Я оглянулся и увидел широко открытые глаза и рты девчонок. Тролленыш и вовсе распластался на земле, не решаясь поднять головы. Похоже, демонстрация силы Проклятого Лорда произвела на них определенное впечатление. На мой взгляд, щит, который удержал лавину, был и сложнее, и потребовал куда больше сил, но вид трехкилометровой просеки шириной почти в двести метров выглядел для непосвященных намного более впечатляющим. Однако сейчас было не до чайных церемоний, и стоять китайскими болванчиками было противопоказано. Если хоть один маг сохранил способности и ведет отслеживание, то уж этот-то всплеск пропустить он попросту не сможет. А значит, очень скоро в действие будут приведены силы, которые смогут раздавить даже меня. Именно поэтому, отставив церемонии, я дал всем собравшимся оплеухи, выводя их из ступора, и прорычал:

— Чего встали? Собираемся, живо! И валим отсюда к чертовой матери! Бегом, бегом, бегом...

Импровизированная терапия возымела ожидаемое действие, и все тут же начали собираться, немного суматошно и бестолково, но хотя бы деятельно. В результате спустя каких-то десять минут мы уже выдвигались в сторону дороги, и этот хренов тролль шустро бежал за нами. Причем в скорости он не уступает лошадям, и незаметно, чтобы это его хоть немного напрягало. Прелее-естно, теперь мы из приметной группы превратились в моментально бросающуюся в глаза. И навсегда запоминающуюся.

Однако чистку рядов я отложил на потом, сейчас заниматься этим не было ни сил, ни желания. В рекордные сроки выбравшись на дорогу, мы понеслись по ней, стремясь как можно быстрее уйти от места образцово-показательной бойни. Заполошно метнулись в сторону, уводя телеги на обочину, возницы какого-то купеческого обоза, невесть откуда взявшаяся бабка, кое-как плетущаяся по обочине, совершила прыжок через канаву, да такой, что к ней бы нашу олимпийскую сборную в полном составе учиться посылать надо... А потом развилка, где мы должны были расстаться, и дружелюбный оскал того самого эльфа, сидящего в седле на удивление сносно. Правда, подушечку, которую он положил на седло, я все же разглядел. Да и рожа у него больше всего напоминала страдающий авитаминозом огурец.

Хорошо еще, что понятие о дисциплине в свою команду я вбил за время путешествия качественно. Точнее, не я даже вбил, а Эллина, популярно объяснившая младшим спутницам, что если тем, кто нарушит приказ старшего и не прилетит в лоб ничего тяжелого, то потом им прилетит от самого командира, и неизвестно еще, что хуже. Самой же ей вдолбили это в свое время, когда она еще только начинала наемничать, вбили жестко, но действенно, как только зубы на месте остались. В результате, как только я осадил коня и вскинул руку, остальные тоже дисциплинированно замерли, не пытаясь обогнать. Даже тролль, очевидно, поддавшись общему порыву, затормозил настолько резко, что вспахал в утоптанной земле две приличных размеров борозды. Правда, теперь он вел себя адекватнее, чем в прошлый раз, во всяком случае, дубину не бросил.

Несколько секунд мы смотрели друг на друга, я просто зло, а эльф — с чувством триумфа на наглой роже. Солдаты за его спиной, человек этак с полсотни, хранили приличествующее моменту суровое молчание, взирая на нас из-под опущенных забрал. Не скупится, сволочь, на доспехи... Потом эльф хрипло расхохотался:

— Слезай с лошади, чужеземец.

— Угу, сейчас, только шнурки поглажу. Тебя как зовут-то, может, напомнишь?

— Много чести повторяться.

— А тебе не кажется, дядя, что ты мельче, чем о себе думаешь?

— Может, ты сам представишься? А то в прошлый раз что-то поскромничал.

Я пожал плечами и сказал, подписывая им тем самым смертный приговор. Если раньше, когда они думали, что имеют дело просто с наглым дворянчиком, у них был шанс остаться в живых, то теперь... Ну, в самом деле, не ждать же, пока они всем и каждому разболтают, кто путешествует по их задрипанной провинции. Они тоже все это поняли, я увидел, как побледнел эльф, как он начал было открывать рот, но что он хотел сказать, меня уже не интересовало.

Я ведь не зря Серый. В моем арсенале есть и из черной магии заклинания, и из белой, и из стихийной. Сейчас я применил классическую белую магию. Над головами так и не успевших ничего предпринять любителей царской охоты на пару секунд вспыхнуло новое солнце. Только лучи его были направлены точно вниз, а вокруг имелся барьер, ограждающий место действия от теплового удара, а заодно наши глаза от нестерпимо яркого света. Пять тысяч градусов, распавшиеся тонким, почти невесомым пеплом люди, их кони, деревья, выжженный круг на земле, в общем, классический результат. Правда, фонило это все зверски, ну да шуметь так шуметь, плевать уже.

— Вот и все, — хрипло выдохнул я, одновременно сканируя местность вокруг. Дурак, уже давно надо было этим заняться, хотя, конечно, лучше поздно, чем никогда. — Эль, скачите туда, куда я тебе вчера говорил, засады там нет, успеете.

— А ты?

— А я встречу тех чудиков, что сзади по нашу душу прутся. Это, думаю, последний из отрядов. Все, валите. Валите, вашу маман плетью через коромысло, мне куда проще драться, если не придется думать о том, как ваши дурные головы прикрыть.

Рявкнул на них я нарочито грубо, специально, чтобы или осознали важность момента, или обиделись. И то и другое даст им стимул и впрямь убраться побыстрее. Эллина поймет, может, не сразу, но поймет, а вот для остальных хороший пинок под задницу нужен, или еще пол часа их отгонять придется. А время дорого — преследователи были не так и далеко, и если с ними все же есть хоть один приличный маг, то драка может стать жаркой. А если их много... Ну что же, за ошибку надо платить, а все, что произошло в этом городе, начиная с самого нашего заезда в него — одна большая ошибка. Хотя нет, не отсюда, с перевала. Без разница, все равно ошибка, и совершил ее я. Справедливо будет, если и платить мне, как командиру.

Когда топот копыт стих, я уселся на очень удачно подвернувшееся бревно — судя по всему, ждать мне было еще минут пятнадцать, так почему бы не провести их с максимально возможным комфортом. Конь спокойно щипал невысокую лесную траву — ну да, чего ему бояться? А того, что произошло, он в любом случае не видел, силовой барьер надежно скрыл гибель собратьев от глаз и ушей животного. Да и от ноздрей тоже.

Судя по всему, те, кто преследовал меня, гнали сейчас во весь опор, не жалея коней. То ли они еще не поняли, что противник им не по зубам, то ли упорно не хотели этого понимать. Ну, их проблемы, каждый набивает шишки самостоятельно. Ну а не понимают одного предупреждения — сами виноваты. Еще по тому, как мы нейтрализовали охрану градоначальника, можно было понять, что им придется иметь дело не с лохами, а с людьми тертыми, и в сентиментальности не замеченными. Не дошло сразу? Что ж, в созвездии Гончих Псов есть планета Тормозов, там спортсмены-прибалтийцы поголовно олимпийцы. Эти, видать, их, хе-хе, родственнички.

Когда преследователи выехали из-за поворота, я расслабленно сидел. Созерцал природу, можно сказать, медитировал, разве что пузыри не пускал от восторга голубым небом и зеленой листвой. А потом, сразу же после того, как отряд стал полностью виден, ударил. Какие там рыцарские правила и прочая чушь? Все это приводит к полной и безвременной кончине эффекта внезапности и создает лишь дополнительные сложности, а другие все равно благородства не оценят. Поэтому бить надо тогда, когда не ждут, так, как не ждут и, желательно, один раз. Что я, в принципе, и сделал, разом поставив крест на планах своих нынешних противников.

Это заклинание было из арсенала друидов. Требовало минимум сил и немалого мастерства. Именно поэтому я когда-то его и выучил, вкупе с еще несколькими подобными. Не по результатам, конечно, а по исполнению. Все дело в стереотипах. Если враги убеждены, что ты нереально силен, то они и будут ждать, что ты постараешься задавить их голой мощью. И ответные ходы выбирать соответствующие. А потом, когда нарываются на то, что не соответствует их ожиданиям, теряют драгоценные секунды.

Вот и сейчас никто даже не понял, что происходит. А потом было уже поздно — огромное количество мелкой лесной живности, все эти букашки-таракашки, набросились на них со всех сторон. Не так их было и много, не столь уж они были опасны, но вопли, паника, замешательство... А потом я их прихлопнул. И тут же понял, что мудрил все же зря — когда удар спрессованного воздуха разбил преследователей в мелкие брызги, не было никакого противодействия, кроме слабенькой реакции почти сдохшего амулета.

В общем, по результатам боя выходило, что все же больше магов и впрямь не осталось — идти в бой без магического прикрытия три раза подряд может только полный идиот, а врагов своих я таковыми не считал. Правда, можно было предположить, что все это затеяно специально для меня, но даже моя паранойя не настолько сильна, чтобы заставить верить в подобное. Слишком уж много издержек, результат попросту не оправдывает затраченных усилий. Ну а раз такие расклады, то... Хе-хе, я теперь сильнейший, а как там в песне? "Кто сильный — тот и прав, иных законов нет", и теперь я сам закон.

В общем, дальше я ехал бодро и, кстати, достаточно быстро — в одиночку продвижение было заметно проще, не надо было тормозиться на бесконечные мелкие проблемы, которые создавал женский коллектив. В результате до следующего города я, несмотря на утренние задержки, добрался задолго до ночи. И, что характерно, расположился в гостинице совершенно без проблем — никто не прицепился, и внимания на меня не обратил. В общем, по населенным местам в одиночку ехать было проще, легче и быстрее, стало быть, отправив девчонок, я поступил весьма разумно.

Что мне бросилось в глаза здесь, так это подавленное настроение многих жителей. Вроде бы и все нормально, и жизнь течет, кипит и булькает, но вот словно витает в воздухе что-то, и в разговорах проскальзывает, и напряжение какое-то ощущается. За ужином я специально подсел за стол к хорошо подвыпившей компании, состоящей из каких-то местных дворян, и ценой легкого кровопускания, нанесенного моему кошельку, и хорошей порции не самого качественного пойла, которое пришлось влить в себя "за знакомство", кое-что прояснил. Хотя, конечно, результат был ожидаемым.

Магия. Все та же магия, или, вернее, ее отсутствие. До недавнего времени она была всюду, незримо присутствовала, в чем-то мешая, а в чем-то помогая, но главное — она была. Все эти магические светильники, заливающие неярким, светом улицы городов по ночам, целители, пользующие королей и знать всерьез, а всех прочих по мере их платежеспособности, управление погодой, в разумных, естественно, пределах, и прочие мелочи — это, конечно, важно, однако при всем при том является не более чем внешними проявлениями. Основным же, и самым важным, являлся баланс сил, который с помощью магии поддерживался и регулировался. Фактически, именно маги и, соответственно, их магия не давали происходить большим войнам. Не той мелкой, замечаемой только участниками междоусобиц грызне, которая время от времени происходила между королевствами в зонах ответственности Светлого и Темного, там междусобойчики были обычным делом. А вот большой войны не было — и это определялось, в том числе, магической компонентой. На периферии с этим было проще, точнее, люди на это проще смотрели — там и магов было поменьше, и не настолько крутыми они были, поэтому не так сильны были их позиции. Плюс конфликты на границах Темных и Светлых земель все же были, попадались пираты и разбойники. В конце концов, был я, Серый Лорд, вносящий чудовищные возмущения в картину мироздания. Носитель угрозы и бардака. Однако здесь, ближе к центру, магия была по-настоящему могущественна, все жили с ней в симбиозе. А сейчас она пропала, и происходящее словно выдернуло из людей опору. Я помню, такое было у нас, в девяностых, когда рухнул кажущийся нерушимым Союз. Мальчишкой был, но помню все. И лица тех людей были такими же, как я видел сейчас. И точно так же полезла изо всех щелей шушера — разбойники, пираты, рэкетиры... неважно, как они называются, названий много, суть все равно одна. И точно так же терял власть центр. Люди еще не понимали, а я знал — вот-вот начнется катастрофа. Как только не сдерживаемые более страхом местечковые корольки рванут на себя одеяло, все здесь погрузится в пучину хаоса. Знаю, проходили. И очень не хочется, чтобы все это повторилось здесь.

А утром на меня снова напали. Фактически, я только выехал из города, десяток километров проехал, не больше. А дальше — классика жанра. Четыре немытые рожи на дороге и предложение слезать с коня.

Честное слово, я не знал, радоваться мне, что разговор не начался с арбалетной стрелы из-за кустов, или чувствовать себя оскорбленным из-за такого пренебрежительного отношения. И почему они так уверены, что при их виде я наделаю в штаны? Сканирование кустов ничего не дало — их и впрямь было только четверо — наглых, толстых, вонючих, заросших бородами до ушей и угрожающе демонстрирующих окружающей природе свой арсенал из трех дубинок и одного топора, заметно тронутого ржавчиной. Честное слово, я бы с этим на большую дорогу выходить постыдился.

Однако же, мои приключения становились несколько однообразными. Подумав об этом, я решил добавить процессу чуточку задора и бесшабашности, и заставить вооруженных бомжей хотя бы, для начала, подтянуть свою физическую подготовку, и вообще начать соответствовать занимаемому статусу. Их ведь, по идее, должны, как волков, ноги кормить, то есть, если я хоть что-то понимаю в процессе, разбойник должен быть мускулистым и поджарым, а не напоминать разъевшегося до безобразия сумоиста после излишне плотного обеда. Именно поэтому у меня моментально родился в голове комплекс простых упражнений. Они бегают — я подгоняю, что может быть проще? Однако, к сожалению, моим прогрессивным новаторским идеям в области спорта в этот раз не суждено было реализоваться, хотя вес мои добровольные (а иначе, зачем они ко мне пришли?) подопечные все же сбросили. Стоило зажечь на кончике пальца крохотный огненный шарик, даже не шарик, а так, искорку, как трое из них моментально справили малую, а один, до кучи, еще и большую нужду, причем, что интересно, безо всякой попытки снять штаны.

А потом начались падения на колени и причитания — помилосердствуй, мол, отец родной, не погуби, не оставь сиротами малых детушек, в общем, все, что положено. Ну, причина-то ясна — защитных амулетов у них нет, и даже не особенно сильный маг этих чудаков на букву "м" порвет, как Тузик грелку. Однако же, если решили выбрать работу с риском, то зачем теперь жалуются? Вот только стоило мне донести до их замшелых мозгов эту мысль, как рыдания усилились еще больше. Создавалось впечатление, что перспектива быть поджаренными, или, для разнообразия, получить мечом в брюхо, их не вдохновляла. Даже странно как-то, я ведь от всей души... Кстати, о душах. Стоило лишь прозвучать этому слову — и обделавшийся, очевидно, имеющий наиболее тонкую душевную организацию и развитое воображение, тут же потерял сознание, а визги его товарищей стали настолько звонкими, что перешли болевой порог моих не самых чутких ушей. Это что же, они за некроманта меня приняли? Нет, конечно, мы кое-что могем, но некромантия — не основная моя специализация. Опыта маловато, так что у меня, когда я ей занимаюсь, для жертвы выходит слишком болезненно... Так, я не понял, а что это они все вместе на дороге разлеглись? От испуга, что ли? А почему они испугались? Я ведь, кажется, ломтиками их не режу. Пока не режу.

У меня создалось впечатление, что даже мой конь переступал через лежащие в живописном беспорядке тела брезгливо, презрительно отворачивая морду. Впрочем, терзания и сомнения коня волновали меня сейчас в последнюю очередь. Куда больше меня волновало, пойдет ли впрок наша встреча этой великолепной четверке, или они потом, отлежавшись, снова на большую дорогу выйдут. А поджаривать их как-то не хотелось — все же лично мне, если вдуматься, ни один из них сделать ничего так и не успел. Ну а пока я размышлял, конь шаг за шагом уносил меня от места встречи. В общем, я успокоил свою мятущуюся совесть тем, что мне в любом случае лень будет возвращаться, а значит, пусть живут.

Дальнейший путь был не сложен — скорее, до предела скучен. Дорога, дорога, дорога... Вся разница что окружающий ландшафт периодически менялся — леса, поля, луга, но я всего этого насмотрелся за последнее время столько, что удивить меня еще чем-то было, наверное, уже нереально. В этих местах, правда, я никогда не бывал, но из общего ряда они не выделялись и достопримечательностями не блистали. В общем, скучновато жили Светлые. Темные, кстати, тоже, но у них хотя бы в моде была индивидуальность, ни один замок, помню, на другой похож не был. И, опять же, у Темных грызня не подковерная, а куда более открытая — они прямее Светлых. Но в остальном, разница невелика, несколько поколений спокойной жизни весьма способствуют застою в мозгах. Отсюда, кстати, и нынешние проблемы.

До следующего города добраться получилось аккурат к вечеру. Хорошо здесь города или, на худой конец, постоялые дворы расположены — в дневном переходе. Удобно, и позволяет оптимизировать логистику — это уже заметные плюсы централизации власти. На периферии такого им достичь пока не удалось, но центр спланирован вполне прилично. Мне, кстати, до подобных достижений пока далеко — все же я строить новое государство начинал, прихватывая и у Темных, и у Светлых, именно провинции, дальние и малоперспективные. Насчет перспектив что те, что другие ошибались, но кое-какие последствия отставания не удалось преодолеть до сих пор, хотя стараемся, конечно. Это нам в минус, но нельзя же, чтобы было все и сразу, даже если очень хочется.

Городок был, несмотря на близость к центру, небольшой, с тем неуловимым провинциальным налетом, который мне всегда нравился. Нет, куры тут посреди улицы не гуляли, но все же было что-то спокойное, умиротворяющее. И люди были совсем другие, не такие, как в больших городах — спокойные, несуетливые, никуда особо не спешащие. Не все, конечно, но в массе своей именно так и было.

Гостиница, опять же, здесь была чистенькая, аккуратная и очень спокойная — местный вышибала свое дело знал, и народ хотя и пил (а где, скажите, не пьют), то до скотского вида не упивался. Да и вино, кстати, было неплохим — без особых изысков, хотя, честно говоря, в букетах и прочей винной зауми я не разбираюсь, но вполне приличного качества. Лучше, кстати, чем иной раз в дорогущих ресторанах подают. Еду и напитки разносили две хозяйские дочери-дюймовочки. В смысле, девяносто-шестьдесят-девяносто. В дюймах, разумеется. По поводу своих габаритов ни одна, ни другая не комплексовала, обе перешучивались с посетителями, строили глазки. Наяривали двое музыкантов, и пела что-то одновременно и заунывное, и бодрое девочка-певичка с голосом Цыгановой. Словом, вечер удался, и в свою комнату я поднялся во вполне бодром расположении духа. Тогда же, перед сном, я и решил на сутки задержаться в этом городе. Просто отдохнуть — поездка успела меня здорово вымотать, а охоты за собой я так и не заметил. С другой стороны, до столицы Светлых земель отсюда был день езды, и потеря одного дня ни с какой стороны критичной не казалась. В результате я спал до упора, и утром проснулся бодрый и отдохнувший. И никакого похмелья, что характерно, стало быть, вино и впрямь неплохое.

Однако с похмельем везло не всем — очевидно, мера удачи и, соответственно, качества вина зависела от толщины кошелька, иначе как объяснить тот факт, что на позднем завтраке в наличии имелось сразу пять типов с помятыми физиономиями и откровенно больным видом? Эти господа, сверкая красными прожилками в глазах, торопливо приводили себя в рабочее состояние посредством заливки баков пивом. Один, похоже, уже переборщил, еще раз подтвердив медицинский факт о том, что неграмотный опохмел ведет к длительному запою. Ну, его проблемы — лично я пить не собирался, а вот оценить качество подаваемого здесь кофе, напротив, был готов. Чем немедленно и занялся, влив в себя огромную глиняную кружку ароматного напитка.

Когда, насытившись и чувствуя себя абсолютно умиротворенным, я откинулся на спинку стула и расслабился, от впадения в нирвану меня удержали только легкие шаги — кто-то целенаправленно шел в мою сторону. При своем посредственном слухе я, тем не менее, научился выделять подобное из любого фонового шума — приобретенное за годы умение весьма способствовало долгой и спокойной жизни. Однако шаги не были шагами мужчины — легкие и, в то же время, шаркающие. Шаги пожилого человека, вероятно, женщины. Именно поэтому я не счел того, кто их издает, опасным, и скосил в его сторону глаза лишь в последний момент.

Ну и кого я ожидал увидеть? Передо мной стояла старая карга из тех, которые не рассыпаются лишь благодаря надетой поверх скелета одежде. Судя по роже, из фэйри. Интересно, как она мимо вышибалы прошмыгнула? Их же в приличные заведения в принципе не пускают. Фэйри, если верить нашей фэнтези, прекрасные духи или, фозможно, феи. Не знаю, может, где-то так и есть, но конкретно в этом мире они занимают нишу цыган — шарахаются по свету, пробиваясь сомнительными сделками, воровством, кстати, особенно лошадей, женщины гадают по всему, чему можно и нельзя, и шаманят мелкие фокусы. Мужчины лишены магических способностей напрочь. Словом, мелкий и средний криминал с незначительной магической составляющей. По моей личной шкале ценностей ненависти не заслуживают, уважения тоже. Попались на дороге — перешагни, пытаются чем-то мешать — уничтожь и иди дальше, не комплексуя по поводу ценности любой жизни. Кстати, практически все маги этого мира разделяют мое мнение по этому вопросу, да и простые люди тоже. Даже удивительно, что эта карга здесь — обычно их даже в города не пускают, не говоря уж о приличных заведениях, вроде этого. Хотя нет, вру — как и цыгане, они иногда подрабатывают в качестве артистов, голоса у фэйри и впрямь неплохие.

— Милорд разрешит старой женщине присесть?

Голос у фэйри совершенно не соответствовал ее внешности, хотя как раз это ни о чем не говорило — все же физиология несколько иная, не как у обычных людей. Пожалуй, это наиболее отличающийся от других народ — если те же эльфы, кроме внешнего вида, ничем, ни продолжительностью жизни, ни физическими кондициями за пределы человеческой статистики не выпадают (кроме магов, конечно, но они у любого народа долгожители), то фэйри и живут дольше, в среднем, лет на двадцать, и несколько иначе стареют. Впрочем, может быть, виной тому здоровый образ жизни и отсутствие серьезной статистики — сказала фэйри, что ей за сотню, а на деле, может статься, на полтинник моложе. Метрик-то нет. Хрен знает, не проверял — делать мне нечего, только ерундой заниматься.

— Милорду плевать, — усмехнулся я. — Все равно ухожу.

Плавным, каким-то кошачьим движением фэйри опустилась на стул, на миг замерла, и задала неожиданный вопрос:

— Милорд не возражает, если я... доем?

Не понял... Я внимательно посмотрел на нее. Ох, давно я так не прокалывался. Совсем же молодая женщина, а ее жуткий вид — результат хронического недоедания. Интересно, что же с ней случилось? Обычно фэйри держатся друг за друга, и сдохнуть себе подобным не дают. Здесь же, похоже, была совсем другая ситуация, и моя внезапная собеседница оказалась на грани голодного обморока.

Я щелкнул пальцами, подзывая обслугу. Как по волшебству рядом со мной материализовался хозяин гостиницы, неприязненно поглядел на сжавшуюся под его взглядом женщину. Согнулся в профессиональном поклоне и вежливо поинтересовался:

— Прикажете вышвырнуть?

Вместо ответа я подбросил в воздух серебрушку — цену, как минимум, хорошего обеда. Сделал в сторону фэйри небрежный жест рукой:

— Накорми. Как следует. Приду — проверю.

Мужик вновь согнулся и быстро направился в сторону кухни. Все правильно, удивляться ему, согласно должностной инструкции, не положено — захотел барин проявить благотворительность, значит, он в своем праве. Платит-то он, а значит, любой каприз за ваши деньги. Ну а для меня, в общем-то, к широким жестам не расположенного, серебрушка была мелочью, поэтому вполне можно было проявить благородство. Хорошо быть великодушным, когда это тебе практически ничего не стоит. Впрочем, пять секунд подумав, я решил не останавливаться на полдороге и, выудив еще одну монету, положил ее на стол перед фэйри — почему-то бросить ее, как нищенке, у меня не повернулась рука.

— Переоденься. А то твое рубище страшно нищему показывать.

Монета исчезла, как по волшебству. Ну, вот и ладненько, можно самому себе сделать галочку в графе "человеколюбие" и забить на этот пункт. Лет этак на -дцать. Хватит, за время этого похода я и так свою норму на десяток лет вперед выполнил, теперь для сохранения баланса придется только головы рубить и вешать. Усмехаясь про себя дубовой шутке, я вышел на улицу и отправился бродить по городу.

В общем-то, местные достопримечательности меня абсолютно не впечатлили. Да и откуда, собственно, было взяться впечатлениям, если город можно было легко обойти по периметру минут за сорок, и это если не торопиться. Тем не менее, кое-что все же было. Первой и главной достопримечательностью хорошенько засиженный голубями бронзовый памятник на площади. Изображенный на памятнике мужик, сидя верхом на лошади, ленинским жестом протягивал вперед руку и явно что-то вещал. К сожалению, что конкретно он вещал, было совершенно неясно, равно как и кто это вообще — табличка, на которой все это было написано, была то ли медной, то ли, опять же, бронзовой и позеленела от времени до безобразия. Эта благородная зелень, не давая прочитать, что же там выгравировано, тем не менее, создавала впечатление все той же древности. Честное слово, смотрителя памятников этого города стоило бы высечь на площади, желательно, вместе с мэром, чтобы драили табличку, а заодно и памятник, каждый день до блеска. Правда, это чревато возможностью со временем стереть памятник до основания, но хотя бы позволило понять, что здесь все же было. А пока что оставалось только гадать, тем более что местные, когда я их спрашивал, только пожимали плечами — видать, и сами, за давностью лет, забыли.

Кроме бронзового всадника город мог похвастаться руинами ипподрома, расположенными, правда, за его пределами, огромным публичным домом (как с гордостью сказал какой-то пробегавший мимо хмырь, больше любого столичного) и неплохими оружейными лавками. Здесь, как оказалось, было небольшое, но с хорошими традициями оружейное производство, и посмотреть было на что. Я же, как и любой нормальный мужчина, ко всякому колюще-режущему, тем более хорошо и красиво сделанному железу неравнодушен. Вот и потратил несколько часов, в одной лавке даже прибарахлился, купив себе набор метательных ножей. Не то чтобы они были мне так уж нужны, но уж больно понравились. Заодно присмотрелся к очень интересному мечу, но, подумав, брать не стал — незнакомый баланс, быстро не привыкнешь, а времени у меня оставалось не так уж и много. Словом, в гостиницу вернулся уже ближе к вечеру, голодный, но довольный, и сразу же заказал обед. Особого выбора блюд, правда, не было, но на голодный желудок и под хорошее настроение обычные щи за деликатес пойдут.

Я уже заканчивал, когда рядом со мной негромко кашлянули, и знакомый голос спросил:

— Милорд разрешит мне сесть?

Я чуть не подавился — на этот раз шагов фэйри, о которой я, кстати, успел забыть, не было слышно вообще. Однако, мужественно сдержав приступ кашля, сделал небрежный жест, который можно было толковать как угодно. Фэйри, кивнув, опустилась на лавку напротив меня. Судя по чуть заметной улыбке, которая мелькнула на ее губах, попытки обеда пройти не в то горло не остались незамеченными. Впрочем, мне было плевать, поскольку я уже справился с последствиями и теперь с интересом рассматривал неожиданную собеседницу.

Сейчас, вымытая и переодевшаяся, она уже не выглядела той бледной немочью, которую я видел утром. Хотя, конечно, болезненная худоба никуда не делась, так просто это не уходит и одной трапезой, пускай и сытной, не исправляется. Ну, ничего, в обморок больше не падает — и то ладно. Кстати, я оказался прав, лет ей было двадцать пять-тридцать, точнее сказать сложно — все же голодовка не красит.

Я ел. Она смотрела, причем глаза ее на глазах становились все более голодными. Но молчала. Усмехнувшись про себя, я подозвал хозяина, кивнул в ее сторону. Мужик оказался понятливым, и через пару минут перед дамой материализовался вполне плотный обед. Хе. Что-то меня совсем уж на благотворительность потянуло. Пора заканчивать.

Ловко метнув хозяину монету (он поймал с непередаваемой легкостью), я встал, но тут фэйри подняла глаза от тарелки и негромко произнесла:

— Милорд, подождите, пожалуйста, две минуты. Обещаю, если вы захотите, я вас дольше не задержу.

Надо сказать, я был слегка заинтригован — обнаглевшая побирушка рискнула меня затормозить? Ню-ню. Впрочем, ладно, две минуты ничего не решают. Я сел на место и подождал, пока она быстро, но аккуратно закончит трапезу. А потом женщина подняла на меня блестящие, антрацитово-черные глаза.

— Благодарю вас. Наверное, если бы не вы, сегодня я сдохла бы под забором.

— Не преувеличивайте, — удивительно, но как-то само собой получилось, что я обращался к ней на "вы", хотя простолюдинка и дворянин — это все же две большие разницы, и между этими социальными группами пропасть. — Лучше скажите, как вы смогли сюда войти.

— Отвела глаза вышибале, — безразлично пожала она плечами. Вид у нее при этом был такой, словно она и впрямь не сделала ничего особенного. Может, кстати, так и было, только вот магия-то не действует. Впрочем, она уловила недоверие в моем взгляде и пояснила: — мы пользуемся иной магией. Она слабее той, которой пользуетесь вы, но зато никуда не исчезла. Впрочем, разговор не об этом. Я действительно благодарна вам. К сожалению, у меня нечем вам отплатить, но... позвольте, я погадаю вам. Вы знаете, среди нас много шарлатанов, выманивающих деньги у простаков, но такие, как я, и впрямь кое-что можем. Немногое, но все же. И мы никогда не обманываем, это против нашего кодекса. Я попробую заглянуть в будущее. Если вы, конечно, не боитесь.

Я не боялся. Больше того, в гадалок и прочую чушь я не верил, о чем ей честно и сказал. В ответ заработал укоризненный взгляд и вполне резонное замечание на тему, что мир имеет свойство существовать вне зависимости от нашего к нему отношения, и результаты гадания зависят только и исключительно от профессионализма гадалки, а не от веры пациента. Сраженный наповал столь философским подходом, я безропотно протянул фэйри руку. Она взяла мою ладонь в свои, чуть размяла ее, а потом внезапно заговорила, очень тихо, так, что слышал ее я один, и совершенно незнакомым голосом, от которого по коже побежали мурашки:

— Ты рожден под иным небом, иным солнцем, ты шагнул за грань жизни и смерти, ты стал здесь тем, на кого одни молятся, а другие пугают твоим именем детей. Завтра ты пойдешь на встречу с судьбой, и судьба не сможет тебе противостоять. Я вижу рядом с тобой спутницу — красивую, умную, верную... Она поможет тебе тогда, когда у тебя не останется надежды. Ты остановишь Серое Проклятие...

Голос становился все тише и тише, пока не затих вовсе. Фэйри, бледная настолько, что, казалось, ее кожа просвечивает насквозь, еще несколько секунд сидела прямо, а потом начала клониться в бок и упала бы, если бы я не успел ее подхватить. Пару секунд она бессмысленно таращилась в пространство, потом глаза закрылись, и тело обмякло. Ну, все, приплыли.

Я нащупал на ее шее пульс, слабый, но ровный, вздохнул — вот еще, взялась на мою голову сказительница. Подозвал хозяина заведения, поинтересовался, есть ли у него свободные комнаты. Тот посмотрел на меня неодобрительно, однако комнату нашел, и я сгрузил в нее гадалку, после чего вернулся вниз, где с чувством тяпнул вина. Конечно, много пить нехорошо, но мне сейчас надо было хоть как-то успокоить нервы, а курить для этой цели травку, как здесь принято, мне совсем не хотелось. Да и ладно, как известно, кто не пьет и не курит, тот оттягивает свой конец, а кто курит и пьет, тот кончает раком. Я просто, учитывая качество продукта, выбрал из двух зол меньшее и, когда по жилам растеклось приятное тепло, начал обдумывать то, что услышал.

Начало гадания, конечно, впечатляло. Все в точку, хотя и иносказательно. А вот про будущее... Судьба не сможет противостоять — это, наверное, все-таки Светлому морду набью. Умная, красивая, верная — небось, заведу собаку, тут вариантов нет. Когда она мне поможет? А пес ее знает. А вот как я Серое Проклятие остановлю? Сам остановлюсь, что ли? Ведь если верить Светлому и Темному, Серое Проклятие из древнего пророчества — это я и есть. В общем, как это всегда бывает с гаданиями, сплошные вопросы, намного больше, чем ответов.

Утром я покинул город — злой, невыспавшийся, и агрессивный. В гостинице осталась лежать в комнате гадалка, пришедшая в себя, но не помнящая, что говорила. Я оставил ей почти всю наличность — мне она, по сути, была уже ни к чему. Если она устроила мне развод — значит, он удался, потому что на эти деньги можно было купить небольшой дом и пару лет жить скромно, но безбедно. Только вряд ли развод — в меру своего умения я прощупал ее сознание — она и впрямь не помнила, что говорила. Впрочем, я уже не думал об этом, что будет — то и будет.

Последний участок пути был на фоне прошлых дней редкостно спокойным. Впрочем, чему тут удивляться — все же центр, и какими бы ни были проблемы, вблизи своих резиденций любой нормальный правитель будет стараться поддерживать порядок до последнего, используя для этого любую возможность. Так что разбойников мне не попадалось, зато разъезды стражников за день встретились аж целых три раза. Здоровенные жлобы на отменных лошадях, сверкая начищенными кирасами, с гордым видом патрулировали дороги. Реальной пользы от них было немного, но с задачей демонстрации непреклонной решимости правителей навести порядок любой ценой, они справлялись вполне.

На часах было ровно четыре, когда я смог, наконец, рассмотреть на горизонте ярко блестящий в лучах солнца шпиль Светлого Храма — самого высокого здания столицы. На мой взгляд, строить храмы самим себе было не то чтобы нескромно, а, скорее, пошло, но и Светлый, и Темный думали иначе. Похоже, они всерьез отождествляли себя с богами, и меня это немного смешило — мания величия в чистом виде, не иначе. Ну, чем бы дитя не тешилось — лишь бы винду не переустанавливало.

В столице я бывал пару раз, правда, инкогнито, и не в самом городе, а во дворце Светлого Владыки — меня туда доставляли сразу же по прибытию. Чаще, впрочем, мы собирались у Темного — его столица имела своеобразный мрачный стиль, который, тем не менее, мне импонировал больше, чем напоминающая блеском сорочье гнездо столица Светлых земель. Думаю, Светлому тоже, хотя он и старался этого не показывать. Ну, что тут поделаешь — светлым всегда не везло на дизайнеров. Тем не менее, в одном этому городу отказать было сложно — он был большой. По средневековым меркам, разумеется, но все равно, тысяч пятьдесят народу тут жило, а может, даже и больше. Стена вокруг города была соответствующая — высокая, каменная, поддерживаемая в отличном состоянии. Помню, я пошутил как-то, что не понимаю — она построена, чтобы в город без спросу никто не мог проникнуть, или, наоборот, не смог бы без разрешения выбраться. Судя по взгляду Светлого, обиделся он тогда всерьез.

Ворота, когда я подъехал, были открыты нараспашку, и в них неспешно, в порядке живой очереди, вливался поток людей и транспорта. Пожалуй это был единственный город, где дворяне не имели никаких преимуществ перед простыми смертными — считалось, что перед лицом Владыки все равны. Навстречу им, по левой стороне, так же неторопливо выезжали те, кто хотел покинуть столицу. Периодически телеги и кареты, которых хватало в обеих колоннах, цеплялись друг за друга, что вызывало короткие, сдобренные крепкими простонародными эпитетами заминки, после чего движение возобновлялось. Пришлось и мне пристроиться в конец такой вот очереди, чтобы, с пол часа потолкавшись, проехать в город. Одно хорошо — стража здесь только следила за порядком, но пошлину за въезд не брала.

Как я слышал, цены в столице были запредельные, особенно на гостиничные номера. Ничего удивительного я в том не видел, достаточно вспомнить нашу Москву, где за ночь в третьесортном номере, в гостинице на окраине, придется выложить сумму, превышающую месячную зарплату иных бюджетников. Впрочем, меня это сейчас не особенно интересовало — план столицы я помнил наизусть, и сразу же направил коня к резиденции Светлого Владыки.

Улицы здесь, надо сказать, отличались от своих аналогов в других городах, причем в лучшую сторону. Проще говоря, когда строили этот город, имелось, очевидно, какое-то подобие плана, и в результате они были прямыми и куда более широкими, чем в большинстве местных населенных пунктов. Опять же, брусчатка качественная, плюс дома стояли более вольготно. Другое дело, что эти преимущества сводились на нет избытком народу — толчея была, как в Москве. За то время, пока я доехал, меня несколько раз толкнули, несколько десятков раз облаяли и один раз попытались срезать кошелек. Впрочем, неудачно — воришка моментально получил кулаком по голове, благо с лошади делать это было удобно, и грохнулся на мостовую под ехидные смешки окружающих. Но все кончается, кончился и мой путь — я, наконец, увидел резиденцию Светлого Владыки.

Эта резиденция, точнее, дворец, особого впечатления на меня никогда не производил. Слишком аляповато и как-то низковато — здание высотой в два этажа было довольно большим по площади, и в результате казалось мне размазанным, как ком глины по ботинку. А вот сад, раскинувшийся вокруг, мне, напротив, нравился. Жена Светлого Владыки всерьез увлекалась ботаникой и знала толк в экзотических растениях. Как следствие, здесь было на что посмотреть. Главное, ни к чему не приближаться — экзотика не всегда безобидна. Кора некоторых деревьев жжется так, что можно взвыть, а кое-какие цветы источают аромат с ярко выраженным наркотическим эффектом. Помню, в свое время читал, как один умник перевозил кокаин в меде. Так ему, насколько я могу вспомнить, когда все раскрылось, даже обвинения предъявить не смогли — наркотик-то не был подмешан в мед, просто сами пчелы выпасались над плантациями коки, внося кокаин естественным, так сказать, путем. Я это к чему — если бы пчел пасли здесь, то, подозреваю, они тоже набрали бы всякого.

Однако чтобы попасть вначале в сад, а потом во дворец, требовалось преодолеть препятствие в виде ворот, которые охранялись, причем, надо сказать, крайне серьезно. У главного входа имелся усиленный наряд — человек двадцать, и не увальни, которых я видел по дороге, и даже не аналоги наших ГАИшников на воротах при въезде в город, а крепкие, поджарые мужики, которые, судя по всему, могли кого угодно с костями сожрать и не поперхнуться. Во всяком случае, без магии я бы с такими связываться уж точно не рискнул.

Памятуя о том, что в любом дворце кроме парадного входа имеется куча проходов через подсобные помещения, я объехал его по кругу, затратив на это не менее получаса. Увы, труды мои вознаграждены не были — тот, кто ставил охрану этой небольшой крепости, разбирался в вопросах безопасности уж всяко не хуже меня. Во всяком случае, охрана была повсюду, а небольшие и, на первый взгляд, декоративные башенки скрывали, как оказалось, довольно много народу. Словом, дворец был на осадном положении — крепко, видать, испугался Светлый. Причем испугался, видимо, давно — это я определил по поведению солдат, для которых все эти усиленные наряды и мероприятия по повышению бдительности успели превратиться в рутину и изрядно, до зевоты, надоесть.

Исходя из этих выводов, я и начал действовать. Выбрал самую маленькую и неприметную калиточку, и аккуратно применил имеющееся в моем арсенале заклинание. Оно, вообще-то, лечебное, применяется для борьбы с запорами, но и на здорового действует, причем крайне эффективно. Главный минус — срабатывает не сразу, но сейчас-то я никуда не торопился.

Крепились стражники минут двадцать — крепкие ребята, кого другого уже несло бы, как из дырявого ведра, а эти все стояли да от избытка чувств пританцовывали. Но всему на свете приходит конец, и человеческое терпение исключением не является. В общем, их было четверо, и трое разом ломанулись прочь, а четвертый, то ли самый крепкий, то ли наиболее идейный, остался. Жаль, я-то надеялся, что сбегут все. Ладно, одного можно нейтрализовать без особых хлопот. Прелесть ситуации заключалась еще и в том, что, рискни они наложить кучи, точнее, лепешки здесь, не миновать им неприятностей, а ближайшая многоочковая будочка расположена в стороне, и бежать от нее не близко. Оставалось подождать немного, а потом, с трудом удерживая на лице каменно-спокойное выражение, подойти к калитке и пару раз с чувством бухнуть по ней кулаком.

— Кто там, — сдавленно то ли пискнули, то ли булькнули с другой стороны.

— Свои, — как можно более внушительно ответил я.

Однако конструктивного диалога не получилось. Вместо этого распахнулось окошечко в двери, которое я не заметил, настолько искусно оно было замаскировано. В этом окне я увидел бледное лицо. Потом глаза на нем начали округляться, рот раскрылся, очевидно, для того, чтобы огласить мир воплем — и я ударил.

Калитки здесь, конечно, не садовые, но все же и я не хлюпик. От моего пинка дверь слетела с петель и, на миг зависнув, прихлопнула незадачливого стража. Не теряя времени, я шагнул вперед и мстительно наступил на дверь всей массой — чтоб, значит, в другой раз не выделывался. Сочный бульк и сопутствующее амбре подтвердили качество моего заклинания. Ну все, этот уже не боец — с полными штанами воевать сложно.

А теперь бегом, бегом! Пока еще эти умники, что сидят на краю унитаза, как орлы на вершинах Кавказа, сообразят, пока натянут штаны, пока добегут... Это еще при условии, что услышат. В любом случае, несколько минут у меня есть, и потратить их надо с пользой. Так что рванул я через сад ко дворцу со всех ног, только пятки засверкали.

Спринтерский забег завершился у небольшой двери в задней части дворца — там, скорее всего, обычно выносили мусор, во всяком случае, чистотой окружающая действительность в этом месте похвастаться не могла. Дверь, кстати, была отперта, а возле нее сидел и блаженно щурился на солнце, напоминая пережравшего сметану кота, толстый мужик в ливрее. Наверняка ведь в нарушение инструкций. Увидев меня, он поступил стандартно — вытаращил глаза и открыл рот для крика. Ну, кричать я ему, разумеется, не дал, ибо это действо в корне противоречило моим планам. Короткий тычок пальцами подстрелил музу на взлете — мужик поперхнулся так и не родившимся криком и безвольно осел.

Маскировать его не было смысла — во-первых, я и без этого порядком наследил, а во-вторых, все равно он через какое-то время придет в себя. Добивать, чтоб не мучался, тоже неохота, а терять время и вовсе противопоказано, потому я просто закинул его внутрь помещения, заскочил следом и задвинул тяжелый кованый засов. Ну, вот я и в самой, можно сказать, цитадели местного добра. Можно начинать бить морды.

Самой большой проблемой, на мой взгляд, были размеры дворца и количество народу, с которым в нем можно столкнуться. Если верить любящему прихвастнуть Светлому Владыке, во дворце отирается больше полутысячи голов народу. Работают, типа. Кстати, насчет "голов" — это он так выразился, прямо как о скоте, но обороты речи являются исключительно его проблемами. Что важнее, я ему не поверил. Может быть, он и не врет, но изящно обходит некоторые моменты. К примеру, тот факт, что такому количеству народу в этом здании просто нечего делать. И это даже учитывая садовников, дворников, и персонал, работающий в подземных уровнях дворца, коих целых три, включая шикарную тюрьму. Лично мне для не менее внушительного замка вполне хватает полусотни человек, сомневаюсь, что здесь потребности намного больше. Скорее всего, он попросту посчитал еще и охрану, которой и впрямь должно быть до хрена. Только охрана квартирует не в самом дворце, а расселена в казармах, которые, если уж говорить точно, находится за пределами дворцового комплекса. Плюс каких-нибудь просителей наверняка в это число включил, которые тоже во дворце бывают, плюс свою родню, которая расплодилась хлеще, чем у Романовых под конец правления. Но сейчас от этого не легче — судя по всему, охрана стянута во дворец целиком, и народу, если все кинутся внутрь, будет как сельдей в бочке.

Толпа злых вооруженных мужиков — это неприятно, опасно и вполне ожидаемо. А вот их отсутствие, когда по всем канонам народу тут должно быть, как грязи, настораживает. А здесь не было ни того, ни другого. В смысле, ни людей, ни грязи. Была весьма аляповатая обстановка — вычурная мебель, золотая лепнина и прочая мишура. Зачем все это в технических помещениях, я так и не понял, тем более что ремонта здесь не проводили уже вечность, и блеск отделка давно утратила. Тем не менее, механически фиксируя все это в памяти, я быстро шел вперед — ровно до тех пор, пока не обнаружил за одной из дверей человека. И ждал этот умник именно меня.

Я его, кстати, несколько раз видел раньше — это был личный секретарь Светлого, тот его повсюду с собой таскал. По слухам, разве что когда к своим многочисленным любовницам под одеяло лез, не брал. Зачем? Да чтобы историографию вел, для потомков, так сказать. И, соответственно, смягчал обороты речи своего патрона, а то если дословно повторить то, как он с подчиненными разговаривает, изымая нецензурные слова, то останется звук "пи-и-и" и предлоги — матерщинником Светлый Владыка был знатным.

Если честно, к этому мастеру изящного слова я относился безразлично. Меня вообще не интересуют филологи, если они не путаются под ногами. Однако конкретно этот и конкретно сейчас путался. Его счастье, что заговорить он успел раньше, чем получил в зубы

— Милорд, Его Светлость ждет вас в Малом кабинете. Разрешите проводить?

— Веди, — солидно кивнул я, разжимая кулак. Секретарь проследил за ним взглядом и нервно сглотнул — сообразил, должно быть, как близко находился к травмпункту. — Ну, веди, веди, чего встал?

И мы пошли. План дворца я помнил довольно приблизительно, однако то, что общее направление выдержано, чувствовал. Людей, как ни странно, нам так и не встретилось, создавалось впечатление, что дворец вымер, и это давало повод немного понервничать. Вот так идешь, идешь, расслабляешься, а тут раз — и мешок с перцем на голову либо, как вариант, сеть — очень эффективно, если хочешь обездвижить. Однако до Малого кабинета, где, если верить секретарю, меня ждали, никаких враждебных действий я так и не дождался. Более того, сектерарь первым зашел внутрь, и доложился о моем прибытии, причем, что интересно, перечислил мой полный титул. Жуткая нудятина, кстати, у меня в стране его практически не использовали, разве что когда я официально принимал под свою руку очередное покоренное королевство. Светлый же с Темным вообще старались обращаться ко мне как можно более кратко, подчеркивая тем самым, что я им все же не ровня, так что полный титул — это было что-то новенькое.

Ждать, пока это великоречивое чучело (а иного эпитета обмундированию секретаря мне на ум не приходило) закончит молоть языком, у меня не было никакого настроения, поэтому я решительно отодвинул его в сторону и шагнул вперед, одновременно окидывая взглядом комнату. Так, на всякий случай и во избежание неприятных сюрпризов. Впрочем, спрятать здесь кого-то было задачей, достойной Архимеда вкупе с Сизифом. В смысле, для очень умного и безнадежно упертого человека, поскольку комнатушка была и впрямь маленькой — Малый кабинет носил свое имя по праву.

Насколько я знал, этот кабинет был для Светлого любимым местом во дворце, и, честно говоря, понять его было можно — комнатка и впрямь была уютная. Другое дело, что здесь можно было собрать только очень небольшую компанию — максимум три-четыре человека, в противном случае пришлось бы ходить в буквальном смысле слова по головам. Однако для троих — как раз то, что надо. Зеленые шелковые обои, шкафы с книгами, большой рабочий стол в углу и небольшой, круглый — в центре. Три стула, два заняты, а третий... Ну для кого, кроме меня он мог быть предназначен?

Я сделал небрежный жест, и секретарь понятливо испарился. Во как, меня, похоже, считают куда более серьезным игроком, чем раньше. Во всяком случае, стараются лишний раз не раздражать. Это хорошо, это радует. Подошел к столу, уселся и внимательно посмотрел на собеседников:

— Ну что, господа, я вас приветствую.

— Мы тебя тоже, — фыркнул Темный. У него с чувством юмора все было в порядке. — Долгонько же ты добирался. Я думал, ты приедешь еще вчера.

— Я не торопился. Решил немного отдохнуть по дороге. Кстати, как вы меня отследили?

— Да никак. Просчитали варианты маршрутов и назначили несколько вероятных дат.

— Поздравляю. Вы, как обычно, подтвердили свою репутацию умных людей.

— Мы с тобой друг друга стоим...

— Слушайте, может, хватит взаимных расшаркиваний? — брюзгливо осведомился Светлый. — Объясни, лучше, какого ... ты так долго ехал?

— А ты меня приглашал? — окрысился я. — Я вообще хотел приехать с группой поддержки, и хорошенько дать тебе по голове, благо сейчас вполне способен это сделать.

— Это за что?

— А за то. Кто ко мне убийц прислал? И не предупредил. Забыл правила?

— Не было возможности. Вначале не успел, а потом сам знаешь, что началось.

— Не волнует. Есть другие способы. Захотел бы — нашел.

— И как? Почтовыми голубями?

— Да хотя бы. Я тебе сколько раз предлагал установить во дворце радиостанцию? У меня во всех городах стоят, и это норма, а ты щеки надул, пальцы изогнул, не интересует, мол. И что?

— Брэк! — рявкнул заимствованное у меня слово Темный, прерывая меня и затыкая открывшего было рот и покрасневшего, как помидор, Светлого. — Нам вот только сейчас не хватало между собой поругаться. И так хлопот полон рот, а вы тут как петухи бойцовые.

— Какие хлопоты? — поинтересовался я.

— А про магию ты не в курсе?

— В курсе. Только не совсем понимаю, какие проблемы, — усмехнулся я. — Жизнь продолжается, работаем, как обычно, а всякую мелочь можно разгрести в рабочем порядке.

Разумеется, я лукавил, но, в то же время, для меня основной проблемой был тот факт, что в родной мир было не попасть. Основное же решалось в рабочем порядке, во всяком случае, для меня. Для Светлого и Темного ситуация складывалась куда хуже — все же в моем государстве магия выполняла роль палки, на которую опирается слегка прихрамывающий человек. А вот у моих собеседников было куда хуже — тут, скорее, напрашивалась аналогия с человеком, который, будучи практически здоровым, уселся в кресло-каталку и, в результате, совершенно разучился ходить. А что важнее, они тоже это понимали — дураками ни тот, ни другой не были.

— Я бы смеяться над проблемами других не стал, — буркнул Светлый. — Ты лучше скажи, почему крался тайком? Достаточно было представиться любому офицеру стражи — и тебя домчали бы сюда с ветерком. Приказы были разосланы заблаговременно.

— А меня кто-нибудь в известность поставил?

— А думать надо?

— Именно потому, что умею думать, я и двинулся инкогнито.

— Брэк, — вновь сказал свое веское слово Темный, вынужденно принявший на себя роль арбитра. — Не о том сейчас говорить надо.

— Сами разберемся, о чем надо говорить, — раздраженно отмахнулся Светлый, и вновь обращаясь ко мне, выдал: — Тебя же запросто могли убить. Сам видишь, какой начинается бардак. А вот после этого твоя армия точно пошла бы на нас. Победить не победила бы, но только хаоса нам сейчас и не хватало.

— Ошибаешься. Могла бы и победить, особенно без магии.

— Тем более. Скажешь, меньше хаоса было бы?

— Нет, разумеется. Но кто сказал, что я дам каким-то ушлепкам себя грохнуть? — С этими словами я зажег на ладони огненный шарик покатал его туда-сюда и впитал энергию обратно, одновременно любуясь вытянувшимися лицами собеседников. Усмехнулся: — Как видите, все мое при мне. Наверное, то, что я из другого мира сказывается. Так что, может, перестанем лаяться, и поговорим, как взрослые? А то ведь, может получиться так, как говорил мой преподаватель по сопромату: не будете слушать меня — будете слушать сержанта.

Вряд ли они уловили юмор, но общий смысл был им вполне понятен. Во всяком случае, взаимных упреков больше не было. Молчание, прерываемое лишь чавканьем (Светлый сообразил, наконец, что гостя с дороги стоит накормить, да и самому поесть стоит) длилось с полчаса — как раз то время, которое потребовалось моим собеседникам, чтобы свыкнуться с новыми реалиями, и, заодно уж, осмыслить линию поведения. А потом начался уже более предметный разговор.