Однако сегодняшняя встреча была посвящена тем тревожным слухам, что появились на улицах города. Ведь не на пустом же месте они родились. Увы, хорошая идея поживится за счёт слабого неожиданно оказалась не столь и хорошей. И ведь ничто не предвещало подобного развития. Веками Ганза выживала конкурентов с балтийских просторов. И русичи были как раз одними из них. Казалось, им удалось загнать новгородцев за волховские, а псковичей за нарвские пороги, но тут случилось непредвиденное: сначала Новгород, а потом и Псков пали и вместо них с Ганзой ныне говорило могучее государство, которое меньше всего хотело считаться с купеческими интересами. И что самое обидное, оно, в отличие от тех же Дании или Швеции не могло быть покорено с помощью флота, ибо его столица располагалась в глуби территории, среди непроходимых чащоб и принудить тамошнего правителя к покорности у союза просто не оказалось сил.
А эти лесные наглецы, словно поняв расклад, начали творить что-то неописуемое. Они закрыли ганзейский двор, и тут выяснилось, что Ганзе самой придётся договариваться об его открытии. Да, русские тоже страдали от прерванной торговли, но вместо ганзейцев дорогу к ним протоптали датчане, шведы и те немецкие купцы, что не входили в Ганзу. А следом могли последовать и голландцы, а тут ещё и сами русичи вознамерились выйти в море. И если поодиночке это было не смертельно, то совокупно приводило к тому, что русский рынок для Ганзы был бы потерян. Вот и пришлось ганзейцам, заключая новый договор, не только добиваться своего, но и во многом уступать московскому государю.
Но это полбеды, а ныне, когда городские каперы по привычке решили навести порядок на море, их ждал ответ совсем не ожидаемый от русских. Сначала они стали собираться в большие конвои и давать отпор, а потом выпустили на гданьских купцов своих ястребов и купцы взвыли. Это во время войны они готовы были терпеть невзгоды, но клятый русский додумался до хитрого хода. Отпуская команды, он каждый раз передавал купцам и магистрату, что действует лишь в отместку и, коли гданьские каперы прекратят грабить русских купцов, он не станет трогать гданьчан.
Дело дошло до того, что магистрат разделился на две партии, и напряжение между ними готово было прорваться грозой в любой момент. А тут ещё городская чернь принялась выступать против своих же каперов, мотивируя это тем, что она теряет работу. Дошло до того, что на узких улочках толпа подмастерьев начала избивать грозных морских жолнеров, и те вынуждены были ныне ходить по родному городу большими компаниями.
Да что там простые жолнеры. Недавно дёгтем измазали ворота гильденштерновского дома. То же самое проделали и с домами иных капитанов. Город явно находился на грани бунта, и эти настроения поддерживали те купцы, что несли потери от русского каперства. Да и не только они. В конце концов, сесть в кресло ратмана мечтали многие и готовы были использовать для этого любую возможность.
— Да, — согласно кивнул фон Эльцин, отходя от окна, — пришла пора поговорить. Кажется, наша авантюра вскоре упадёт на наши головы.
— Чёрт, — чертыхнулся Шиллинг, — а Дантышек уверял меня, что всё будет хорошо.
— Его можно понять, — махнул рукой фон Эльцин. — Кто же ожидал от этих лесовиков подобное? А ведь этот князь не просто грабит наших купцов, но он ещё и жалуется в Любек, что Данциг нарушает договор, подписанный Ганзой, и должен отвечать за это. Мол, Ганза обещала чистый путь, а тут не какие-то пираты, а конкретные каперы конкретного города.
— Да, — стукнул кулаком по столу Гильденшерн, — а ещё он предоставил совету каперские грамоты наших капитанов в качестве доказательств.
— А недавно в совет пожаловался ещё и Норби, — взвизгнул Шиллинг. — Наш секретарь, Амврозий Шторм, потерял голос, пытаясь в Любеке доказать, что каперские свидетельства выписаны только против русских, а тут такой конфуз. Ну вот кто просил ваших молодцов атаковать датчанина?
— Что вы визжите, Каспар, — поморщился Гильденшерн. — Вопрос надо задавать не кто, а почему оставили свидетелей? Не будь выживших, никто бы и не узнал об этом инциденте. Море, как известно, умеет хранить тайны. Но вы правы, этот князь действует так, словно он немец, а не дикий лесовик.
— А ваша попытка его убрать опять закончилась провалом, — с иронией произнёс фон Эльцин. — Как там себя чувствуют сбежавшие капитаны?
— Ёрничаете, Клаус, — тихий голос Гильденшерна заставил обоих собеседников вздрогнуть. Нрав ратмана был хорошо известен: прежде чем взорваться тот затихал, словно успокаиваясь. — А готовы вы выделить денежки, дабы сравнять боевой потенциал наших кораблей? Знаете, у этого князя, оказывается, стоят на борту большие пушки, приличествующие больше галерам или большим кораблям, а не краерам или орлогам. Может, вы поможете мне вооружиться чем-то подобным? Всего-то двести-триста флоринов за пушку. Три тысячи флоринов и я буду вооружен, как и этот московит, после чего мы ещё посмотрим, кто из нас сильнее на морских просторах.
— Ну-ну, успокойтесь, Христиан, — примиряюще вступился Каспар Шиллинг. — Клаус вовсе не хотел никого задеть. Да и не стоит нам ссориться сейчас, когда город находится на грани бунта. Мы ведь собрались совсем для другого.
— Вы правы, Каспар, — мрачно буркнул Гильденшерн, опрокидывая в себя кубок с вином. — Проблема только в том, что королю очень понравилась сама идея. Как бы он не задумал получить флот преданный только ему.
— Этот вопрос мы решим, — сказал фон Эльцин. — Стоит только намекнуть магнатам, что создавая королевский флот, король получит в руки силу, которую можно будет направить не только в морские просторы, и те сами сделают всё за нас. Ну а коли королю что-то понадобиться, то городская гильдия каперов всегда окажет ему услугу.
— Несомненно! Так что займитесь этим, Клаус, — ответил Гильденшерн. — А мы подумаем, как нам закончить дело на морях.
— Может нанести визит прямо в сердце русской торговли? — спросил вдруг Шиллинг.
— Разграбить и сжечь Норовское и Невское Устье? — вскинулся Христиан. — Точно так, как этот же князь сотворил с Палангой? Знаете, а это отличная идея, Каспар.
— Главное, чтобы этот сумасшедший князь не пришел, потом, сжечь Данциг.
— Клаус, раз всё дело в князе, так может, мы просто наймём кое-кого для решения этой проблемы. Только не хмурьтесь, словно чистоплюй или девица, которой в первый раз предстоит возлечь на ложе.
— Я хмурюсь совсем по другому поводу, дорогой Христиан. О таких вещах не стоит громко кричать, особенно при открытых окнах.
— Хм, признаюсь, вы правы, — смущение, написанное на лице ратмана, изумило и фон Эльцина и Шиллинга, так как смущался Гильденштерн очень-очень редко. — Обсудим сей вопрос попозже. А с каперством, похоже, всё одно придётся заканчивать. Никто не ожидал от русских такой реакции и теперь мы должны больше думать о себе, а не о королевских выгодах. Впрочем, датская авантюра в Швеции позволит нам выйти из щекотливого положения с честью.
— Надеетесь, что Христиан сломает голову?
— По крайней мере, Стуре будут держаться за власть до последнего. И подвоз нужных припасов для них это вопрос жизни и смерти. А датская блокада побережья становится всё непроницаемей. А зачем Данцигу сильная Дания, сожравшая шведов? На кого она нацелится дальше?
— К тому же в этом вопросе Любек будет с нами, — усмехнулся фон Эльцин. — И это позволит сгладить кой-какие острые углы в наших отношениях.
— Да, связь Христиана и голландцев не по нутру королеве Ганзы, — вставил и Шиллинг. — И на этом можно будет неплохо сыграть. А русские... Так не сильно-то они нам и конкуренты. Даже наоборот: ведь хлеб в их суровых землях родится не очень. Но сжечь их порты всё же стоит, дабы они не сильно забывались в своём медвежьем углу. Заодно покажем Ревелю, что вполне соблюдаем его интересы.
— На том и порешим, — подвёл итог фон Эльцин. — И на следующем собрании магистрата посмотрим, что ответят нам почтенные ратманы и бургомистр. А по поводу, кхм, князя, думаю, не стоит сильно торопиться, хотя всесторонне рассмотреть предложение всё же стоит. Надо будет подумать на досуге.
* * *
*
Расстояние от Лабиау до Норовского корабли покрыли в рекордный срок, пользуясь тем, что всю дорогу ветра дули практически в корму. Потому уже на день Никиты Столпника они бросили якорь на русском берегу устья Наровы и Андрей, в сопровождении дружинников, отправился к ивангродскому наместнику, которому и передал всю посольскую переписку.
Покончив с делами посольскими и понимая, что торговые дела быстро не делаются, князь в рамках операции против гданьского судоходства решил перед тем, как плыть в Любек, совсем немного побезобразничать у мыса Хель. Однако проскочив Моонзундские острова, "Новик" и "Св. Николай" попали в шторм и, боясь берега больше, чем волн, ушли штормовать подальше в море.
Почти сутки свинцовые валы кидали шхуну как игрушку, но сработанный на совесть, корабль выдержал испытание погодой, хотя кое-где и появились незапланированные течи. А едва шторм утих, "Новик" продолжил прерванный непогодой поиск вражеских торговцев. Но только спустя сутки зоркий вперёдсмотрящий засёк чужие паруса. И шхуна, как почуявший добычу хищник, стремительно бросился на сближение.
Погода была свежая: дул 4-балльный юго-восточный ветер, раздувая сильную зыбь, видимость быстро ухудшалась. Пройдя вокруг обнаруженного судна, Андрей убедился, что это очень жирный гусь под гданьским флагом. Ведь он шёл из Европы, а значит, был гружён не зерном или пенькой, а очень даже востребованным товаром. Ветер препятствовал торговцу, что не могло не сказаться на его скорости.
На "Новике" изготовились к бою, но тут случилось неожиданное. После предупредительного выстрела под нос судно послушно легло в дрейф, хотя волнение было приличное, а его экипаж на шлюпках спешно покинул корабль.
Пожав плечами и махнув рукой на удирающих моряков, Андрей велел призовой команде высаживаться на трофей. Что ж, рейд начинался просто великолепно: доход от пряностей и дорогих тканей неплохо пополнит его оскудевшую казну. Причём пряности решено было сбыть сразу же в Любеке и желательно за звонкое серебро.
Следующие два дня вылились в пустое крейсирование. Нет, им попадались, конечно, корабли, но шли они не под гданьским флагом, и нападать на них Андрей не решился. Ведь тогда придётся убить всех, дабы не оставлять ненужных свидетелей его пиратской выходки. А резать просто так простых моряков как-то коробило. Хотя, положа руку на сердце, стоило признать, что знай он точно, что в трюме подобного нейтрала лежит золото или серебро, отдал бы приказ на атаку, не задумываясь. Но поскольку таких сведений у него не было, то и портить отношения на пустом месте не стоило.
Хорошо хоть потерявшийся в шторм краер, нашёлся.
Зато на третий день им вновь повезло. На рассвете наблюдатель засёк паруса сразу трёх посудин. Причём "Новик", как раз возвращавшийся к оконечности хельской косы, неожиданно оказался западнее торговцев, то есть оставался для них в ночной тени. Выдернутый из койки Андрей очень надеялся, что не зря прервал свой сон и это те, кого он ждал.
Вскоре оптика позволила разглядеть флаг концевого холька. Что ж, красный флаг с белыми крестами развеял все сомнения. Планируя атаку, князь заблаговременно обговорил с главартом порядок действий. Главной задачей было вначале обездвижить торговцев. А как это сделать на парусных судах? Разумеется, порвав им паруса. Поставить запасные дело не пары минут и им хватит, чтобы довершить работу канониров абордажем всех купчин.
На краер просигналили, чтобы в бой не лезли и были готовы перехватить самого резвого из купцов, если "Новику" не удастся обездвижить всех.
Однако прошло больше четверти часа, прежде чем шхуна догнала первого купца и работа, наконец, закипела.
Пройдя перед торговцами с запада на восток, "Новик" обстрелял их правым бортом, перемежая цепные ядра и дальнюю картечь. Потом развернулся на 180 градусов и вновь обстрелял всех троих, качественно лишив их хода. Правда, к тому моменту торговцев уже достаточно далеко разнесло друг от друга, ведь каждый из них, заслышав выстрелы, попытался порскнуть в сторону. Но не медлительному хольку тягаться со шхуной.
А дальше начался грабёж.
"Новик" подплывал к купцу, и абордажная команда перелетала на чужой борт. Особого сопротивления они не встречали и, убедившись, что купец взят ими под своё управление, шхуна стремительно летела к другому хольку, где всё повторялось по новой.
После того, как все три корабля были захвачены, небольшая эскадра нагло приблизилась в песчаному побережью хельской косы и встала на якорь. Пришла пора подсчитывать успех. Заодно вся добыча делилась сразу на три части: одна треть шла государю, одна треть в пользу Компании (читай княжеский карман) и треть делилась на доли, из которых и начислялись призовые команде. Идти по принципу Карстена Роде и Ивана Грозного, платившего своим корсарам лишь повышенную зарплату, он не стал, хоть и хотелось. Остановился на петровском варианте, который 62% добычи определял в пользу казны, лишь слегка переделав его под себя. Потому как отказываться от трети добычи Андрей не собирался. Он ведь занимался первичным накоплением капитала, чёрт возьми, а не спонсированием горожан. Однако жалование мореходов на конвойных судах было всё же выше, чем у обычных торговцев. Плата за риск, так сказать.
Первый хольк был набит всё теми же пряностями, тканями, вином и оливковым маслом. Добыча второго оказалась более существенной: кроме всего прочего, он вёз свинец в чушках, и олово. А поскольку своего олова на Руси покамест не водилось, то стоило сказать полякам спасибо: и самому дешевле пушки выйдут и казна купит по приемлемой цене.
Но ценнее всех оказался третий хольк. По терминологии будущих веков его больше пристало бы назвать кораблём снабжения. В его тёмном трюме, спрятанными от солнца, лежали стволы бронзовых пушек, купленных для нужд польского королевства в германских землях. И это был воистину ценный приз. Ведь стоимость отливки пушек на Руси из-за привозного сырья разнился в два — два с половиной раза от их стоимости на Западе. Так, 80-фунтовая бомбарда весом 200 пудов стоила в империи 1352 флорина или 407 рублей, на Руси же её отливка превысила бы 1000 рублей. А потому груз орудий, захваченный князем, обещал неплохие дивиденды, а возможно и государеву благосклонность, ведь не одну тысячу он ему своей добычей сэкономит.
А ведь кроме пушек, в трюмах холька нашлись и порох, и ядра для перевозимых орудий и даже селитра с серой. Последние тут же были заныканы в долю компании, ведь андреев порох получался куда лучше местного, так зачем же тратится на сырьё, если его столь любезно предоставили. А обходить государевых скупщиков его люди уже давно научились.
Пока же шёл подсчёт добычи, плотники занялись более вдумчивым ремонтом шхуны. Из-за него, кстати, пропустили пару парусов, мелькнувших на горизонте, зато "Новик" теперь был почти как новенький. Абордажники тоже не сидели без дела, а немного пошалили по окрестностям, пограбив местных рыбаков. Уха из свежей рыбы, и жаренное тюленье мясо пришлись очень даже ко двору.
