Сбросить оковы 05.09

В принципе, я бы мог спокойно спать, но если будет плохо графу, если его репутация пострадает, это может затруднить мой путь к свободе. Если у аристократа проблемы, он рабов освобождать не станет. Скорее, зло на них сорвет. Освобождают или за заслуги, или с какой-то большой радости. Придется подстраховать балбеса. Надеюсь, Ласка не будет тянуть.

Тянуть она не стала. Как только ночь вступила в свои права, окно на втором этаже тихонько отворилось. Я замер, пытаясь слиться со стеной, благо кто-то тут пустую бочку оставил, которая хоть немного маскировала меня. Ласка спускаться не спешила, осматриваясь и прислушиваясь. Не заметив ничего подозрительного, включая меня, лихая воровка спустила из окна крепкую веревку. Время замерло, а я даже прекратил дышать. Временно, разумеется. Послышался тихий шорох, на землю негромко плюхнулась туго набитая сумка, а затем дамочка, тихо, но ловко и быстро, спустилась вниз. Как только ее ножки коснулись земли, я коршуном выпорхнул из-за укрытия, набросил на бывшую коллегу большой кусок плотной ткани, который я на время выпросил у болтливого возницы, и хотел было опутать пленницу взятой у него же веревкой, как получил сильный пинок. Почти по самому сокровенному. Лицо у Ласки было закрыто, вот и промахнулась самую малость. Теперь я понимаю, зачем на востоке женщин заставляют в парандже ходить. Очень полезная вещь! Ласка же времени не теряла, дерюга полетела на землю, а возле моего глаза мелькнул маленький, но остро отточенный нож. Воровка не хотела убивать, обычная практика, заставить отшатнуться, нанести небольшой, но обильно кровоточащий разрез, и смыться. Но я-то прошел похожую школу! Пусть не я, а Лиран, но сейчас его умения и рефлексы стали моими. Скомканная веревка полетела в лицо Ласке, так сказать, ответная любезность, а следом и я нырнул рыбкой, хватая девицу за колено, и заваливаясь набок. Ласка падая тихо вскрикнула. Беседа была не окончена, воровка извивалась, выворачивалась, пыталась ударить меня ножом, теперь уже всерьез, но я успел подтянуть к нам упавшую дерюгу, которую с трудом набросил на нее. А потом вырвал из руки нож. Невезучая дерюга в который раз улетела в сторону, но теперь ее судьба меня не волновала. Ласка лежала на земле, а я сидел на ней, крепко связывая руки воровки. А затем и ноги. Для удобства Кэрри была одета в мужскую одежду, платье наверняка в комнате оставила. И мне было удобнее ее вязать, не путаясь в длинном и пышном платье. Напоследок, дернув пленницу за волосы, воткнул ей в рот приготовленный кляп, и устало откатился в сторону.

— Лихо ты ее! — Послышался насмешливый голос Васкона.

В пылу схватки я не заметил, как он и еще двое воинов из графской свиты приблизились к нам. Вспыхнули факела, осветив место боя.

— Мы ее хотели возле дороги взять, а ты решил прямо тут действовать! — Продолжил воин.

— Хрен бы вы ее возле дороги взяли! — Позабыв о своем статусе невольника буркнул я.— Не пошла бы туда Ласка. Тут на заднем дворе тропка начинается, через кустарник и в лесок. А там поди поймай ее!

— Да? — Васкон задумчиво почесал затылок.— Об этом я не подумал. Выходит, тебе спасибо, Ветерок!

Ласка издала удивленный стон-возглас, заглушенный кляпом, и повернув голову пристально вгляделась в мое лицо. Взгляд ее сначала излучал недоверчивость, потом пришло узнавание, а в окончании полыхнул гнев.

— Поймали? — Раздался голос сверху, и из окна комнаты графа выглянуло встревоженное лицо. Еще один из свиты. Не поспать нынешней ночью парням.

— Поймали! — Без зазрения совести присвоил себе мою победу Васкон.— Его сиятельство как?

— Спит! Растормошить не можем! Может, водой попробовать?

— Бесполезно! — Выдохнул я, поднимаясь и потирая оцарапанную щеку.— Снадобья этой красавицы осечек не дают. Теперь господин до утра проспит, к гадалке не ходи. А я ведь предупреждал!

Ласка дернулась, перевалилась на бок, чтобы не терять меня из поля зрения, и попыталась высказать свое отношение к сложившейся ситуации:

— Верырок гы рытига! Гыгыгу гы рыра шал?

Воины переглянулись и Васкон озадаченно поинтересовался:

— Чего это она бормочет?

— Ветерок ты скотина. Почему ты меня сдал.— Перевел я, рассматривая обнаруженный порез на предплечье. Достала все-таки! Хорошо, что у нее нет привычки лезвие ядом смазывать. А порез неглубокий, быстро заживет.

— Ответь барышне.— Усмехнулся воин, однако в его глазах насмешки не было. Его тоже интересовал ответ.

— Сдал я тебя, потому что ты на моего хозяина нацелилась.— Ответил я и демонстративно потер ошейник.— Плохо ему — плохо и мне.

— Гы габ? — Удивилась Ласка, но ее удивление мгновенно прошло уступив место ненависти.— Хо гахно! Гхуга, гпарь, гугод!

— А теперь чего говорит?

— Ты раб? Все равно. Сука, тварь, урод. — Любезно объяснил я, и вздохнул.— По воровским законам ошейник не оправдание. Своих сдавать не принято. Но я в неволю как раз из-за своего попал.

— Гы?

— Да, Ласка. — Подтвердил я.— Меня Енот сдал. Мы с ним на дело вместе пошли, а он специально шум поднял и дверь, через которую уходить планировали, подпер.

Так все и было. Тот самый мальчуган, которого Лиран вместе с Весельчаком встретил на рынке, всегда завидовал воровской удаче. И Лирана сразу невзлюбил. Вот и решил подставить товарища. В тюрьме до Лирана дошли слухи, будто Енот исчез, прихватив с собой часть общака. Теперь его ищут по всему королевству, но вряд ли найдут. Наверняка он уже далеко, сменил имя и внешность. Решил новую жизнь начать, тварь.

— Печально.— Сочувствующе кивнул Васкон.— Ладно, покараулим госпожу Ласку до утра, пока его сиятельство не проснется. Надеюсь, там только снотворное было?

— Ласка не убивает без особой нужды. — Развеял я его сомнения.— Она чтит воровской кодекс. И яд не использует. Утром господин граф проснется. Надо только подождать. Сумку ее приберите, думаю, в ней много интересного найдете. А еще глаз с нее не спускайте, наверняка у нее еще пара ножичков припрятано. Не успеете глазом моргнуть, веревки перережет и упорхнет.

Ласку бережно унесли, как было, связанную, а меня отправили спать. Дескать, заслужил. И в качестве поощрения предоставили отдельный номер. С пуховой периной, теплым одеялом, мягкой подушкой и симпатичной служанкой для согревания вышеозначенной постели. А еще дополнительный ужин, с вином, фруктами и десертом. И завтрак. И личного массажиста. А так же душевую кабинку, шампунь от перхоти и туалетную бумагу в неограниченном количестве. Ох, лепота!

Спал я под фургоном, завернувшись в ту самую дерюгу. Жестко, зябко, комары докучают. Но другого мне не положено. Хоть бы местный пес на меня лапку не поднял. А то гуляет, не смотря на позднее время. Дядюшка Юрт храпел на втором этаже, то есть в самом фургоне. У него там и тюфяк припасен, и одеяло есть. А я бедный с тоскою вспоминаю рабский барак. Там были вполне приличные условия.

Немного пожалев себя, я незаметно уснул.

Утром меня растолкал дядюшка Юрт. Старик был до отвращения бодр, и предсказуемо болтлив.

— Вставай, Георг.— Потребовал он.— Его сиятельство проснулись, и готов приступить к разбору вчерашнего дела. Тебя тоже зовут. Поспешай, не заставляй господина графа сердиться.

И я поспешил. Только физиономию в бочке с дождевой водой сполоснул, и поспешил. А то, что живот голодно урчит, не беда. Голодание, говорят, полезно. Вот только тело ноет, жестко спать на земле. И холодно.

— Пришел? Встань туда.— Граф указал мне на угол и поморщился.

Выпитое вчера вино, плюс сонная отрава. Ясно дело, голова у господина графа трещит по швам. Но он держится, молодец. Я знавал некоторых, которые с Лаской подобным образом пообщались, так они по трое суток в себя приходили. А граф бледный, но живой. И очнулся совсем недавно, это сразу заметно.

— Тащите эту лахудру!

А вчера она ему лахудрой не казалась. Еще до того как я господину о Ласке поведал, он очень даже с интересом девушку оглядывал. Да и есть на что посмотреть, если быть честным. Фигурка у Ласки что надо, личико милое, кудри цвета темной меди и глаза зеленые. Иногда она волосы красит, да и цвет глаз изменить не трудно, главное знать сок какой травы закапать, и с дозировкой не ошибиться, но сейчас она в своем родном облике разгуливает.

Воины ввели пленницу. Ноги ей распутали, да и руки теперь спереди связаны. А вот одежда на ней вчерашняя, то есть та самая в которой она из окна выпорхнула. Вот только карманы оторваны, пола вспорота и воротник отсутствует. Наверняка провели досмотр и извлекли все, что нашли. Интересно, как тщательно ее обыскивали? То именно догадаться не трудно, вот у того здоровяка при взгляде на пленницу масло из глаз льется и губы сами собой в довольную улыбку разъезжаются. Ласка держится молодцом, взгляд спокойный, шаги легкие. Вошла, села на стул, следуя указаниям графа, и приготовилась слушать.

— Что у нее нашли? — Спросил Бернар.

— Кроме одежды, пары ножей, кошелька и разных женских мелочей обнаружили семь маленьких флакончиков с неизвестным содержимым. В трех мазь, в одном порошок. Остальные жидкостью заполнены. Вот только что это такое, непонятно. Хотели на собаке проверить, да решили вашего решения дождаться.— Доложил Васкон.

— А что еще? — В голосе обворованного аристократа сквозило напряжение.

— Кошелек с вашим гербом, медальон и перстень. Родовой. — Со вздохом признал воин.

Граф облегченно вздохнул. Видимо он боялся, что ловкая девица сперла еще что-то очень важное, а проверить сил нет. Он даже встать пока не в силах. Полулежа дознание вершит.

— Мне почти все понятно, кроме одного.— Медленно, но с явным облегчением произнес граф.— Почему я уснул? За столом ты мне ничего подлить или подсыпать не могла. Мои люди следили. А в комнате я ничего не пил и не ел. Помню только что уснул почти сразу, как мы вошли.

Ласка усмехнулась, но продолжала сохранять молчание. Я тоже задумался над словами хозяина. Как моя бывшая коллега умудрилась сонную отраву применить? Порошок? Вряд ли. Ну, не стала бы она графу его в ноздри пихать! Капли? Тоже непонятно. Граф говорит, что ничего не пил и не ел. Тогда как?

Мой взгляд упал на пухлые губы девушки. Даже еще со следами помады. Хотя она ей особо и не нужна, губки и так прелесть. Ой!

— Ваше сиятельство, а вы с ней целовались? — Негромко поинтересовался я, хотя по всем правилам голоса первым подавать был не должен.

— Что? — Граф непонимающе взглянул на меня, потом на девушку и молния понимания проскользнула в его взгляде.— Так вот значит как!

— Браво, Ветерок! — Ласка связанными руками изобразила аплодисменты. — Ты третий, кто догадался.

Вот только взгляд ее благодарностью не сиял. Но и особой ненависти не было. Умеет Кэрри себя в руках держать.

— А почему ты сама не уснула? — Ошарашено спросил Васкон. — Ведь зелье на твоих губах было?

— Да что она, дура что ли? — Буркнул один из воинов.— Наверняка свою отраву знает, и противоядие заранее приняла.

— Все гораздо проще, — легко и даже весло сообщила Ласка.— На меня это зелье не действует. Особенности организма и немного привычки.

Она тряхнула гривой волос и без страха взглянула на графа.

— Итак, вы меня поймали с поличным. Что дальше? Сдадите страже в ближайшем городе или покараете собственноручно? — Поинтересовалась она.

Ле Бакон задумался. Думал довольно долго. Что-то мудрит хозяин, хотел бы наказать время не тянул бы. Но что у него на уме?

— Уйдите все! — Приказал граф, окончив раздумье.— Оставьте нас.

Воины послушно и дисциплинированно покидали комнату.

— Георг, ты тоже иди.— Неожиданно мягко сказал Бернар.— Ты ведь еще не завтракал. А ты, Васкон, останься.

Я поклонился и последовал вслед за мужиками успев поймать недоуменный взгляд Ласки.

Ждать пришлось довольно долго. Я успел плотно позавтракать, рассказав попутно дядюшке Юрту все подробности произошедшего. Дядюшка поцокал языком, покачал головой и поведал, что вот такая же зараза у него лет десять назад кошелек на рынке сперла, и как раз в тот момент, когда он хотел в кабак зайти. Учитывая, что дядюшка был в состоянии жесточайшего похмелья, данное преступление было возведено в ранг чрезвычайно тяжких. За которое минимум четвертование полагается. Дядюшку совершенно не смущал тот факт, что рядом с ним сидит бывший вор и кашу наяривает.

Потом появился один из воинов графа и приказал готовиться к отъезду. Меня это, честно говоря, удивило. Я думал граф отлежаться захочет, в норму прийти, а он в дорогу намылился. Мощный мужик, хотя и балбес.

А вот потом я испытал настоящее потрясение. Ждал чего угодно, от того, что Ласку выведут связанной, и погрузят в наш фургон, для доставки стражам правопорядка, до ее трупа. Граф был в праве поступить как угодно. Но то, что она выйдет сама, при чем уже в платье и в сопровождении Васкона. Ласка посмотрела на чистое небо, глубоко вздохнула и улыбнулась. А потом вежливо сказав что-то своему спутнику, махнула мне рукой и исчезла.

— Вот так дела! — Присвистнул я.— Отпустил ее господин граф!

— Выходит, что отпустил.— Согласился со мной дядюшка Юрт.— Но это не нашего ума дело. Давай собираться, видишь, уже коней выводят.

Вскоре на улицу вышел сам господин граф. Выглядел он заметно лучше, лишь тени под глазами. Проходя мимо фургона, он остановился.

— Георг, Ласка очень удивилась, что ты откликаешься на это имя. Говорит, раньше ты откликался на Лирана и никак иначе. Не хочешь объяснить?

— Лиран умер. — Ответил я.— Теперь живет Георг.

Неделя пути до столицы прошла без происшествий. Я привык спать на земле и даже самостоятельно разгибаюсь по утрам. Вполне уверенно правлю лошадьми. Не путаюсь в упряжи. Неумолкающий дядюшка Юрт больше не вызывает раздражения, я просто пропускаю большую часть его болтовни мимо ушей, не забывая иногда кивать.

Прибавилось обязанностей. Теперь, каждый вечер, когда его сиятельство отходит ко сну, я чищу его костюм и сапоги до боцманского блеска. К счастью только его. Свита обращается к слугам постоялых дворов. И это правильно, я господина графа невольник.

Кстати, о сапогах. Теперь они и у меня есть. Не знаю, что подвергло графа на такой приказ, но в одной лавке, рядом с постоялым двором, в котором мы ночевали, мне купили не новые, но вполне крепкие сапоги. Теперь я не сбиваю ноги в неудобной деревянной обуви, а хожу как нормальный человек. До личных трусов пока не дорос, но все еще впереди.

Почему отпустили Ласку, я так и не узнал. Никто не стремился просветить меня по этому вопросу, а самому спросить мне не позволяло социальное положение.

Последнюю остановку мы сделали в нескольких часах пути от столицы. И совершенно неожиданно наше путешествие прервалось. Казалось, совсем немного осталось, а мы сидим на месте. Большой постоялый двор приютил нас. Граф даже потребовал, чтобы часть груза перенесли к нему в комнату. А именно, несколько небольших, но тяжелых ларцов, и десяток бутылок вина. Все добро сгрузили в большой и крепкий сундук. Такой стоял почти в каждом номере. Запирался сундук на врезной замок, довольно неплохого качества. Ключ выдавался лично хозяином постоялого двора. Для тех, кто опасался за ценные вещи, такой сундук был вполне достойной заменой сейфа.