Александр. Продолжение похода 5

Родовитые македонцы охотно слушали их, что было хорошим, знаком для заговорщиков, но этого было мало. Будучи выходцем, из родовитой среды, Птоломей прекрасно понимал, что для более полного и крепкого признания прав Европу на престол Аргидов, ей необходимо новый брак с любым принцем царской крови, поскольку в глазах старой македонской знати не пристало женщине в самолично добиваться царской власти.

Эти слова приводили царевну в ярость, поскольку она была фанатично убеждена в своем прирожденном праве на власть и была готова доказать это кому угодно с мечом в руках. Подобная глубокая вера в свою правоту, которую Птоломей наблюдал у своей пленницы длительное время, вызывало в душе у хилиарха чувство уважения, и он поневоле, стал относиться к девушке как равной себе по происхождению.

Для устранения трудности на пути Европы, хилиарх стал активно искать полноправного отпрыска царской крови, которого можно было использовать в этом деле как ширму подобной несчастному Филиппу Арридею. Надежно повязав его с Европой и сделать послушным орудием в исполнении своих тайных замыслов. И после недолгих поисков, такой человек нашелся, благо все живые представители царской крови были хорошо известны.

Им оказался македонец по матери и эпирот по отцу нынешний правитель Эпира, царь Эакид. Занимавший трон предков после добровольного ухода в оазис Амона, ранее правившей царством моллосов царицы Олимпиады.

На освободившийся престол Пирридов, в виду малолетства Неоптолема, сына погибшего царя Александра Эпиррота претендовали двое сыновей царя Аррибы, Алкет и Эакид приходящиеся погибшему правителю двоюродными братьями. В свое время по милости царя Филиппа они лишились права на верховную власть в Эпире, из-за своего малолетства. Когда же весть о царице Олимпиаде достигла их ушей, оба они поспешили к Александру с тем, что бы тот утвердил одного из них правителем эпиротов.

Желая непременно выиграть свое дело, Эакид обратился за помощью к Птоломею, который в этот момент занимал пост регента Македонии. Тот благосклонно выслушал эпирота и в нужный момент похлопотал за него перед царем Александром, что и решило дело в пользу Эакида. Так выдвиженец Птоломея стал царем моллосов, а его незадачливый брат Алкет, немедленно отправился в изгнание к иллирийцам, счастливо сохранив при этом жизнь.

Заняв трон Пирридов, Эакид прекрасно помня о своем долге перед своим покровителем, всячески стремился выказать ему свою преданность и расположение. В сочетании с полу македонским происхождением, Эакид был самой подходящей фигурой для большой игры хилиарха Запада.

С обретением нужной кандидатуры, Птоломей решил вводить в это дело свою пленницу. Поручив ее заботам своего верного слуги Эврикриту, хилиарх отпустил Европу на свободу с тем, что бы она побывала среди знатных македонцев, известных ему как скрытые сторонники Антигона. При этом Птоломей обставлял все дело таким образом, чтобы в случаи провала его замысла, все выглядело бы как хитроумные поиски затаившихся врагов Александра.

Европа блестяще справилась со своей задачей. Линкестийцы благосклонно приняли юную бунтарку, и обещали поддержать ее право на престол в обмен на ряд условий. Ранее тщательно проинструктированная хилиархом девушка согласилась с некоторыми из них, пообещав решить другие сразу после своего восхождения на престол. Примерно так же повели себя другие ветви македонской аристократии Тимеиды и Орестиды. Каждый из них хотел ухватить свой кусок власти, решив в темную использовать вернувшуюся из небытия мятежницу.

Когда Европа получила поддержку у верховных родов Македонии, то ободренная успехом царевна вместе с Эврикритом отправилась в Эпир, для знакомства с Эакидом. Ничего не подозревавший эпирот оказал ей самый теплый прием, чему способствовала устная просьба Птоломея переданная ему через своего доверенного лица Эврикрита. Правитель Эпира с радостью исполнил просьбу своего покровителя, поскольку это для него не составляло большого труда, гостья понравилась ему.

Встречаясь с владыкой эпиротов почти каждый день, своей красотой и обходительностью, Европа смогла быстро покорить его сердце и вскоре вошла к нему в полное доверие. Через месяц Эакид был уже готов не только заключить с ней брачный союз, но даже выступить на защиту ее прав на македонский трон с оружием в руках. Подобную храбрость эпироту придали слова Европы о поддержке ее прав македонскими родами, а так же явная тайная поддержка самого Птоломея, попросившего укрыть девушку в его стране.

После этого, главным противником для заговорщиков становился хилиарх Востока Эвмен. Он твердо стоял на страже интересов новых порядков Александра, и на чье место охотно бы сел Птоломей перед этим обязательно уничтожив чуждых македонцам Роксану и ее сына полукровку Александра.

Для обеспечения полного успеха заговорщиков, Птоломей специально возвысил из своего военного окружения стратега Кассандра племянника покойного регента Македонии Антипатра. Он неплохо показал себя в персидских кампаниях Александра, где проявил незаурядный воинский талант. Кроме этого лучшей кандидатуры на роль военного вождя в лице старой македонской знати было трудно отыскать.

Именно ему, Птоломей поручил набор нового войска, приказав стратегу выучить и подготовить этих воинов по образу и подобию старых македонских обычаев и правил, чем вызвал у ветерана прилив сил и энергии. За короткий период, Кассандр выполнил приказ хилиарха, соединив в одно целое македонскую фалангу, греческих наемников гоплитов и фессалийскую конницу придирчиво отобрав в свое детище самых лучших. Сейчас армия во главе со стратегом расположилась под Пеллой, готовая выступить в любую минуту по приказу хилиарха Птоломея.

Так хитро и прочно сплетал в единый клубок многочисленные нити заговора хилиарх Запада. Действуя исключительно тайно через подставных людей, стараясь как можно дольше оставаться в глубокой тени событий.

Теперь, тщательно прокручивая в голове все детали будущего мятежа, хилиарх приходил к радостному для себя выводу. На этот раз у Эвмена просто не будет шансов снова перейти ему дорогу и разрушить с таким трудом выстроенные планы.

Неожиданно где-то в глубине спальни раздался едва уловимый шорох и Птоломей вздрогнул. Ему вдруг явственно показалось, что он видит бритоголового Нефтеха, который мелькнул тенью и тут же пропал, успев снисходительно одарить македонца своей противной улыбкой.

От этого видения хилиарх подскочил в постели и с тревогой уставился в серый сумрак, старательно выискивая глазами своего тайного недоброжелателя и соперника. При этом его правая рука непроизвольно нырнула под подушку, где с недавних пор поселился острый кинжал. В тревожном напряжении минута проходила за минутой, но ничего нового Птоломей так и не увидел. Образ египтянина, находящегося на другом конце света явно привиделся ему. Когда Птоломей окончательно убедился в этом, он отшвырнул сжатый кинжал прочь, устыдившись своих ночных страхов.

Ночь была окончательно испорчена и Птоломей, так и пролежал с открытыми глазами до самого рассвета. Возможно, македонец не придал бы большого значения ночному случаю, посчитав это обычным переутомлением, но через день он увидел необычный сон.

Хилиарх Запада к ужасу для себя увидел, что он попал на суд перед великими богинями Мойрами. Они сидели на высоких тронах и одна из них, хриплым и гнусавым голосом зачитывала какой-то список. Прислушавшись, Птоломей с удивлением узнал перечень всех своих добрых и плохих дел, которые он совершал с младенчества и по сей день. Медленно и безразлично Мойра перечисляла своим сестрам все его деяния, о которых он уже порядком подзабыл.

Однако больше всего Птоломея поразил счетовод богинь, который был как две капли воды похож на Нефтеха. Стоя к хилиарху спиной, он с шумом передвигал на больших счетах влево и вправо белые, и черные костяшки, символизирующие добрые и темные дела хилиарха. Покрываясь холодным потом и дрожью, проснувшийся Птоломей еще долго вспоминал, как снисходительно улыбался Нефтех, отсчитывая на счетах судьбы деяния подсудимого, всем своим видом показывая, что окончательный результат ему хорошо известен и он отнюдь не в пользу Птоломея.

Как человек своего времени, хилиарх твердо верил в пророческие сны и потому расценил увиденный им сон как вещий знак свыше. Бессмертные боги явно хотели, что-то ему сказать, насылая зловредного египтянина в его сон.

Что бы окончательно разобраться во всем, не медля ни одного дня, Птоломей решил отправиться в Додону. Здесь у неподкупного оракула священного дуба, хилиарх решил узнать судьбу своих замыслов.

С малой свитой из двух человек, он прибыл в святилище Зевса Додонского и попросил жреца испросить великого бога об исполнимости своих замыслов. Седовласый жрец с пониманием кивнул головой и скрылся в святилище, дабы узнать волю бога по листьям древнего дуба. Минуты текли за минутами в страшном ожидании истин оракула, однако жрец не торопился выходить. Прошел час и весь хитон Птоломея покрылся противным липким потом, ноги затекли, но хилиарх смиренно ждал своего ответа. Наконец из глубины храма появился весь в белом жрец с дубовым посохом в костлявых руках.

Внимательно сверля Птоломея своими красными от напряжения глазами, он глухо изрек предсказание:

— Великий отец богов и людей услышал твой голос. Пытайся свершить задуманное, но находясь в тени своего брата, тебе будет трудно одержать победу.

Сказав это, жрец величаво развернулся и неторопливо удалился, оставив стоять пораженного в самое сердце заговорщика на моментально ослабевших ногах. Бессмертный Зевс объявил ему свою волю и теперь, нужно было принимать окончательное решение. Птоломей недолго колебался. Вначале он направил Эврикрита с тайным посланием к Европе, что можно начинать. После чего послал гонца к стратегу Кассандру с приказом о его временном назначении правителем Македонии, на время отсутствия хилиарха, поскольку он отплывал в Италию на северную границу царства. Там внезапно объявились дикие племена галлов и германцев, угрожающих спокойствию македонского царства.

Это был прекрасный повод остаться в стороне и вернуться в страну со свежим войском, которое не будет лишним при любом исходе мятежа Европы. Так думал хилиарх Запада, вступая на борт быстроходной триеры, которая должна была доставить его в Брундизий.

В отличие от Птоломея его визави хилиарх Востока спал прекрасно. Этому в определенной мере сопутствовала его близость с царицей Роксаной, а так же хорошие новости, которые почти ежедневно приходили к нему в Вавилон с разных концов огромного царства.

Главной хорошей новостью для Эвмена были слоны, с помощью которых он собирался противостоять Птоломею на случай его бунта. По правде, говоря, хилиарх лишь заимствовал идею у самого Александра, который потрясенный мощью этих животных приказал создать особый слоновий питомник на землях Гиркании. Используя теплый климат провинции и обилие кормовых трав, специально присланные из Индии люди содержали четвероногих гигантов для будущих сражений властителя Ойкумены.

Сам Эвмен узнал о существовании этого питомника совершенно случайно, поскольку по приказу царя он был скрыт от посторонних глаз. Хилиарх Востока, будучи ранее царским секретарем, внимательно следил за всеми текущими расходами и доходами своей половины империи и от его взора, не ускользнула столь большая трата денег неизвестно куда. Вскоре тайна была раскрыта и обрадованный Эвмен, приказал немедленно перевести этих царских питомцев для скорого исполнения своих прямых назначений. При этом погонщикам слонов был дан строгий приказ самым тщательным образом следить за здоровьем своих подопечных и не допустить их падеж во время перехода.

Недавно прибывшие к хилиарху гонцы сообщали, что стадо численностью в восемьдесят голов прекрасно переносит переход и в самом скором времени, окажутся на равнинах Месопотамии. Узнав об этом, Эвмен приказал выделить три сотни стрелков, которым предстояло воевать на этих животных. Кроме этого в царских мастерских началось изготовление легкой брони для слонов способную прикрыть шкуру животных от стрел и дротиков врага.

Видя слонов в битве при Гавгамелах, во время индийского похода и при осаде Карфагена, Эвмен был просто влюблен в серых гигантов, способных опрокинуть любую кавалерию или растоптать несокрушимую пехоту. Его сердце всегда учащенно билось, когда слоны наступали на его войско, и искренне радовалось, когда македонцы их обращали в бегство. Несмотря на этот хилиарх считал, что все их противники просто неправильно использовали эти идеальные орудия убийства.

Другой радостную весть пришла от скифов. Царь Силур согласился помочь своему старому другу Эвмену и прислал две тысячи своих всадников, в обмен на богатые подарки хилиарха. И пусть большая часть скифов были легковооруженная кавалерия с луками и маленькими щитами, Эвмен прекрасно знал, какой страшный урон могли принести скифские стрелы, пехоте противника, непрерывно атакуя неповоротливую фалангу. Не забывал хилиарх и о своей тяжелой коннице, столь удачно показавшей себя в сражении с Антигоном. Эвмен энергично наращивал численность и мощь катафрактов, отдавая им большую часть своего времени. Желая избежать возможного массового перехода своих солдат на сторону врага, Эвмен сознательно разбавлял свою кавалерию, а особенно пехоту смешивая в ней македонцев, греков и персов.

Прекрасно помня уроки Антигонова мятежа, хилиарх Востока громадное значение предавал разведке. Не ограничиваясь только одними македонцами, хитрый грек налаживал многочисленные контакты со своими соплеменниками, которые, пользуясь царскими льготами, буквально наводнили Сирию, создавая множество торговых поселений и маленьких городков. Купеческие караваны непрерывно курсировали между сирийским побережьем и Грецией, благодаря чему хилиарх был неплохо осведомлен обо всем, что происходило в Элладе и ее окрестностях.

Стремясь покрепче привязать к себе приморские города Малой Азии, Эвмен предоставлял некоторым из них щедрую денежную поддержку. Умело, сочетая политику кнута и пряника в отношении свободолюбивых греков, приучая их к мысли о выгоде пребывания под его рукой.

Единственным темным облачком на светлом фоне настроения хилиарха были его тайные отношения с Роксаной. Нельзя было сказать, что Эвмен увлекся ее подобно молодому юноше. Нет, все было гораздо проще и прозаичнее. Оказалось, что оба любовника, участвуя в управлении своей половиной огромного македонского царства, удачно подходят друг к другу, прекрасно понимая собеседника с полуслова.

За все время, проведенное вместе с Роксаной со времен мятежа, Эвмен быстро свыкся с ее постоянным присутствием рядом с собой и часто ловил себя на мысли, что относиться к ней не как к просто соправительнице, а законной жене. И близкие отношения между ними, были лишь простым жизненным продолжением.

Эвмен старался не думать, что будет с ними дальше, когда Александр вернется из своего дальнего похода и, несмотря на преданность хилиарха великому царю, в его душу упорно закрадывалось тайное желание, что бы все оставалось как прежде. Примерно тот же вопрос Эвмен иногда читал на самом донышке глаз своей подруги во время тайного свидания, который неизменно погасал после их близости.