Он позвонил и неожиданно пригласил приехать к нему домой. Анастасия радостно вскинулась, удивившись — а как же жена? Заулыбался и ответил в рифму: была, да сплыла. Продиктовал адрес, сказав, что ждет с нетерпением. Заорала в голос: "Скоро буду!" Примчавшимся на крик подругам и сыну открытым текстом гордо заявила, что едет в гости к любовнику. Быстро скинув домашнюю одежду, распахнула дверцы шкафа и стала выбирать белье и платье. Тетки критически посмотрели на полностью обнаженную при сыне женщину, но возмущаться не стали — у самих рыльце в пушку — а закидали вопросами.

Да, у нее есть любимый мужчина. Да, совсем недавно — вечером в день прилета из отпуска.

Повернулась лицом и натянула узкие ажурные трусики.

Да, сама забралась к нему в постель во время первой встречи! И ни капельки не жалеет!

Накинула не менее ажурный практически прозрачный бюстгальтер и повернулась к Кольке спиной. Справился с застежкой он быстро. Ну, еще бы — при таком-то опыте! Выбрала легкое нарядное платье, просунулась в него. Одергивала подол Катька, а молнию на спине застегивала Валентина — ревнивые, Кольке не доверили.

Надела туфельки на высоком каблуке, крутнулась перед зеркалом, чмокнула в нос сына, махнула рукой подругам, схватила сумочку и, все с той же радостной улыбкой на лице, умчалась.

— Даже губы не подвела, — потерянно протянула Катерина, — опять на красных светофорах марафет наводить будет.

— Не обязательно, — возразила Валька, — она и без мазни на лице хороша.

— Уж кто бы жаловался, — весело хмыкнул Колька, думая, как разнообразить воскресный вечер, и отвесил тетке смачный шлепок. Не так, чтобы больно, но чувствительно. Мамка трахаться поехала и ему дома раздолье. Хотя... — посмотрел на любимых теток — не обязательно сразу втыкаться. Погладить, приласкать обеих, чтоб до стонов захорошели... Сам ведь от их счастливых лиц больше удовольствия получит. А как растянуть? Погладил с готовностью прильнувшую Катеньку по объемной попке. В карты поиграть? Нет, опять мухлевать будут. Во, придумал! Боевичок какой-нибудь по онлайну посмотреть. На широком диване между двух обнаженных красавиц — самое то!

* * *

Вадим встретил ее в дверях, расцеловал, подхватил на руки и понес в спальню. Положил на постель и, мимоходом предупредив, что простыни новые, принялся раздевать, целуя обнажающиеся в процессе части тела. Сам разоблачился в секунды, побив все нормативы курсантских времен в погранучилище. Захотел приласкать ее между ножек языком, но Настя не позволила. И без этого давно течет, и очень хочется скорей ощутить его твердый орган в себе. Потянула сильное мужское тело, раскинув согнутые в коленях ноги. Он попал, куда надо, без помощи ее или своих рук. Резко ворвался сразу на всю глубину, вызвав у нее мучительно сладкую боль. Горячая волна наслаждения накрыла почти сразу, при первых же ожесточенных ударах друг об друга — женщина билась и кричала от непрерывного оргазма.

Пришла в себя от осторожных похлопываний по щекам. Притянула к себе и благодарно поцеловала явно напуганного мужчину в губы. Пожалела Вадима — до сих пор лицо побелевшее от волнения за нее. Призналась, что первый раз в жизни потеряла сознание от этого. Поинтересовалась, как долго была в отключке? Больше минуты? Не сразу сообразил, потому что лицо с закрытыми глазами все равно было до нельзя счастливое? Не перепутать? Еще раз благодарно поцеловала. Просто потерлась о его мускулистую грудь щекой. Спросила где ванная. Оказалось рядом, но он все равно отнес на руках. Посадил на унитаз, придерживая еще не до конца пришедшую в себя Настю за плечи, дождался окончания журчания и пересадил рядом на сиденье биде. Сам захотел подмыть, но она со смехом не разрешила. Еще успеет. Захотела курить — Вадик завернул в свой махровый халат, отнес на кухню, усадил на диванчик и метнулся в прихожую за Настиной сумочкой. Распахнув окно и поставив перед ней хрустальную пепельницу, заботливо поинтересовался, не забыла ли закрыть машину. Улыбнулась, сообразила, куда смотрят окна — географическим кретинизмом никогда не страдала — и нажала на кнопку брелка в сумочке. Бросился смотреть, кивнул, предложил выпить и поесть, если Настюшка хочет. Вспыхнула от ласкового наименования, притянула — поцелуй был долгий. Покушать отложила на потом, на алкоголь согласилась, если только не очень крепкий — и так чувствует себя пьяной. У Вадима нашелся любимый мартини "Бьянко" и апельсиновый сок. Попросила развести один к трем. Получила высокий тонкостенный стакан со слабеньким коктейлем и сразу же утонувшими кусочками льда. Пригубила и потребовала объяснений.

Улыбнулся, заявил, что уже может считать себя свободным и подробно изложил.

Тесть, тот, который в высоких чинах, решил на несколько дней слетать в родные пенаты, проведать старушку мать и забрать на обратном пути дочь с внучкой, гостящих там. Но... В городе небольшой скандальчик с уголовным уклоном. Жена Вадима мало того, что сама подцепила известную болезнь, распространяющуюся исключительно при половых сношениях, так еще и успела "наградить" ею почти десяток мужиков. От рядового полицейского до давно опустившегося бомжа-алкоголика. Ей теперь, как выяснилось, до двух лет светит. Тесть разбираться особо не стал, пользоваться "телефонным правом" тоже — генеральская честь не позволила. Старой еще советской закалки мужик, не чета нынешним. Забрал внучку и вернулся в Москву. Вадим встретил их в аэропорту, обнял и поцеловал бросившуюся ему на шею Полиночку и, не выпуская из рук, поприветствовал генерала, вяло поинтересовавшись отсутствием жены. Тесть отложил разговоры на потом, кивнув на вцепившуюся в отца девочку, и распорядился ехать домой. Только вот оторвать ребенка от папы оказалось невозможным — плачет. Пришлось генералу самому садиться за руль неброской шкоды. По пути Полинка успокоилась, даже начала улыбаться. На руки к бабке пошла с удовольствием. Тесть без излишних разговоров набулькал себе и Вадиму по стакану коньяка, тяпнул не чокаясь и выложил все без ремарок. Затем с полным спокойствием поинтересовался, как давно зять знает об изменах жены. Пришлось признаться, что уже много лет и если бы не доченька, то...

Генерал, прервав на полуслове, сказал, что не только против развода не возражает, но даже поспособствует скорейшему решению вопроса. Добавил, что до тех пор, пока Вадим заново не женится на достойной женщине, которая сможет стать Полине настоящей матерью, девочка будет жить у деда с бабкой.

— Ты предлагаешь мне руку и сердце?! — вскинулась Настя сразу, как услышала последние слова.

— Сердце и так безраздельно принадлежит тебе, — признался мужчина, — доченька — это ведь другое. А в остальном... — вопросительно с надеждой посмотрел на нее.

Задумалась ненадолго и решительно вывалила на Вадима ситуацию с "проделками" Кольки. То, что скоро станет бабушкой. Со всеми подробностями и планируемым скорым переездом в большую квартиру, чтобы жить все вместе.

Слушал, а она с трепетом рассказывала, наблюдая за все выше поднимающимися бровями любимого. Мягко выражаясь — охренел. Что не "заложит", Анастасия была уверенна на "все сто". Но вот, захочет ли после такого связать свою жизнь с ней?

Вытащил сигарету из ее пачки, поднес зажигалку, закашлялся, но все равно докурил в несколько затяжек. Задумался, потом со своей обаятельной улыбкой изрек:

— Одна большая квартира отменяется. Нужно несколько в доме, где можно перекрыть холл всего этажа. И раз и навсегда заречься шастать из одной квартиры в другую нагишом — Полиночка не поймет.

Вначале не сообразила, а как дошло, кинулась мужчине на грудь. Долго целовались, она захотела здесь же оседлать своего любимого, но он не позволил — отнес на постель. В этот раз обошлось без потери сознания, но полученные ощущения и радость были ничуть не хуже. Так и сидела верхом на сильных мужских бедрах, не желая выпускать из себя чуть обмякший орган. Целовала ласкающие ее лицо пальцы, играя внизу соответствующими мышцами. Сама себе не поверила, почувствовав внутри вновь нарастающее желание мужчины. Счастливо засмеялась и запрыгала на любимом, опять почти сразу накрытая непрерывной волной...

Потом долго целовались просто так. Особого желания еще заниматься любовью не возникало, но расставаться не хотелось. Затем Настя оценивала его кулинарные таланты — курочка под острым соусом оказалась выше всяческих похвал. Опять с удовольствием целовались и строили планы. Контрразведчик он или где? Разработали целую операцию. Оговорили ориентировочные даты всех этапов, предусмотрев для каждого запасной вариант. Обсудили, кто из участников операции что должен и может знать. И когда. Затем долго ругались периодически целуясь. Голоса не повышали, но определенное напряжение чувствовалось у обоих. Извечный камень преткновения — деньги. Доводы Насти оказались сильнее — если любят друг друга, то... Ну и так далее. И вообще, пусть засунет свою гордость самца-добытчика в... откинула полы халата и широко развела бедра. Грубо, очень грубо, но он не обиделся. Взял и тут же засунул в указанное место... язык. Отомстил, доведя до судорог и прерывистого протяжного визга всего за несколько минут. Еле отдышалась, держась за низ своей прекрасной левой груди — как сердце из груди не выскочило?

От подобной ответной ласки Вадим категорически отказался. Он, увы, уже не мальчик. Ему на сегодня за глаза и за уши. Но вот ей приносить удовольствие готов по первому знаку — самому до жути хорошо, когда чувствует восторги любимой. Никаких знаков женщина подавать не стала. Ополоснулась под душем, пригласив его присутствовать — балдела от ласкающих взглядов своего Вадички. Да и расставаться даже на короткое время никак не хотелось. Поменявшись местами, проследила за его омовением, мысленно восхищаясь мускулатурой. В одежде вроде ничего особенного, но в таком виде — Геракл! Весь бугрящимися мышцами перевит. Опять целовались, устроившись на постели. Еще ей понравилась, что, как и сама Настя, любимый мужчина предпочитает спать без лишней одежды. Просто болтали, вспоминая разное. Призналась в своей рискованной недавней афере в банке, когда удалось увести бандитские миллионы и развязать войну у братков. Вадим восхитился ее умом и смелостью. Расплакалась, сказав, что это не смелость, а ненависть. Успокоил, целуя. Отдалась его губам, и из головы немедленно выветрилось все плохое. Заснула на мужской мускулистой груди счастливой...

* * *

Первого сентября Николай пошел в школу без Анастасии и теток, только с большим букетом цветов. У мамы была важная встреча на работе, откладывать которую было нежелательно. А ее подруги... Честно признался, что опасается выдать свое отношение к Катеньке и Валюше взглядом. Тетки признали причину уважительной. Сами уже готовые к выезду на работу, забежали к нему в комнату и в два язычка по-быстрому сняли не частое теперь утреннее возбуждение.

Вечером за торжественным ужином — и почему они все считают, что школа для Кольки праздник? — тетки опять подкалывали мамку на тему ее любимого мужчины. Та не менее привычно отшучивалась, не соглашаясь даже имени его назвать, и в отместку вдруг заявила, что после возвращения из отпуска проводит непозволительно мало времени с любимым сыночком. А посему в эту субботу они с Коленькой отправляются в Колесо — парк аттракционов на ВВЦ. И... — короткое грозное молчание — без милых подружек. Тетки возбухли немедленно, но были окорочены сентенцией, что они, как злостные секс эксплуататорши малолетнего ребенка, слова не имеют. Немедленно разгорелся почти нешуточный спор. Мол, ни Катька, ни Валька, ни в коем случае не эксплуатируют, а только помогают мальчику снять излишнее напряжение. Делают это со всем возможным тактом и никогда не настаивают на продолжении, если любимый Николенька устал. И что это идет ребенку только на пользу — теперь даже не каждое утро требуется избавляться от избытка гормонов.

Колька слушал, не вмешиваясь — самому бы на орехи не получить! — улыбался, следя за жаркой полемикой, и восхищался умной мамкой — как мастерски она развела его любимых теток. Потом задумался над словами Катеньки и Валюши. А ведь действительно спокойней стал, наблюдая их обнаженные тела без ограничений. Вечером покатаются с ним по широкому дивану, каждая получит свое по разику, а потом только мягко ласкаются и благодарно целуют. И ему самому больше не требуется, разве что любоваться нравится — красивые. Утренний стояк бывает все реже — забегают перед работой, если Колька еще не встал, удостоверятся в отсутствии острой потребности, поцелуют в щеки и подставят попочки. Одна под легенький шлепок, а Катенька — чтоб погладил. Даже без стягивания трусиков с удивительно скользкими колготками и задирания юбки. Просто чтобы толику внимания проявил, показал, что по-прежнему любит. Маленький такой утренний ритуал. Значительно чаще стали в будние дни вместе завтракать — Колька, как это ни странно, выгнанный из гостевой комнаты не позже десяти вечера, сразу вырубается, отлично высыпается и вскакивает без будильника или мамкиного тормошения. Она довольна — у ребенка режим. Утром в ванной столпотворение — мелькают все три голыми сиськами-письками, по-быстрому обмываясь под душем. И его по мокрой попе шлепают, чтобы быстрей заканчивал и успел с ними позавтракать. Ближе к вечеру, когда вместе или поочередно возвращаются с работы, шастать по квартире полуголыми совсем перестали. Но если ему вдруг очень захочется с кем-то, то она затаскивает в гостевую и подставляется. Так даже интереснее с не совсем раздетой, пикантнее. Он чувствует ее безграничное удовольствие, спешку пополам с боязнью — мамка если застукает, то обязательно отругает, что не вовремя — ощущает, как его орган там плотно обжимается и кончает во влажную глубину. Друг к другу Кольку совсем ревновать перестали — наоборот, стараются, чтобы второй было хорошо. Носить его даже вдвоем мамка запретила — как-никак беременные, повышенные физические нагрузки не приветствуются. Даже на утреннюю пробежку подруг с собой не берет. Но в бассейн пару раз в неделю всех таскает — врачи настоятельно рекомендуют плавать находящимся в интересном положении женщинам.

* * *

В субботу, повесив на теток уборку квартиры, поехали в Выставочный центр. Там мамка, часто поглядывая на часики, потащила на колесо обозрения. Залезла почему-то в закрытую кабинку и не стала возражать, когда к ним в последний момент какой-то мужик заскочил. Прилипла к стеклу, как будто Москву раньше никогда не видела, руки в карманах плащика, тот конечно на попочке натянулся, внушительные половинки обрисовал. Колька у торца кабинки стоял, стекло чистое, все отражается, видел, как этот мужик не столько в окно смотрит, как на мамку пялится. А та аж светится вся от радости. Бросит короткий взгляд на сына, убедится, что носом в стекло уперся — весь выставочный комплекс как на ладони — и улыбается от уха до уха. Мужик тоже расцветает ей во все тридцать два зуба. Вот тут-то до Кольки и дошло, к кому мамка в прошлое воскресенье такая довольная в спешке усвистала. Подумал немного — ему же лучше, когда мамуле хорошо. Ругается меньше, чаще к себе прижимает, на внезапные отлучки в гостевую комнату с кем-нибудь из теток меньше внимания обращает. Подумал, заметил, что не терпится им — мамка руки аж в кулачки сжала, сильнее натягивая плащик на попе, переминается — повернулся и сказал, что конспираторы из них хреновые. Хочется — пусть целуются, он не против. Мужик засмущался, а мамка без всякого стеснения — знает ведь, что Колька любит ее и только радоваться ее счастью будет — ринулась к тому и, облапив, присосалась. Не мужик ее, а именно наоборот. Впрочем, тут же сориентировался и так к себе прижал, что пискнула, как девчонка-первоклашка. Довольная... Представился он, только когда из кабинки вылезли, а так целовались все время. Мамка на сыночка взглянет, язык покажет и опять прилипает к этому. Дядя Вадим. Можно без "дяди" и на "ты". А она мужика или Вадиком, или вообще Вадичкой кличет. Но когда Колька услышал, похоже, уже привычное обращение к мамке ласковое "Настюшка" — чуть ли не с придыханием! — вообще против этого мужика ничего иметь не стал. Втюрился в мамку по самые помидоры, причем взаимно.