Действующая часть

Он бросил на меня взгляд и поднял вверх большой палец.

— Спроси для меня, как поживают остальные парни — попросил я.

Эйч кивнул.

— Ноль? Как там Альфа Два Ноль — Альфа, прием?

— Последнее что мы слышали...

Голос, отвечавший нам, потонул в каком-то мгновенном атмосферном искажении. Эйч щелкнул переключателем и прижал к уху один из наушников.

— Повторите передачу, прием.

Последовала пауза. Затем он снова поднял глаза.

— У них все в порядке — сказал он, все еще слушая штаб-квартиру — Все еще держат курс на север.

Я удовлетворенно кивнул и вернулся к своей машине, что бы поделиться новостями с ребятами. Ник скрючился между верхом машины и крышей, убирая пыль из Mk 19 после ночной поездки, а Том проверял давление в шинах, его пальцы были в пятнах масла после недавнего сеанса под капотом. Джефф был где-то на периметре, выполняя свои холостяцкие обязанности. Том уже позаботился, что бы заварить чай для всей компании.

Я перебрал все, что мы должны были сделать, мучимый неприятным чувством, что что-то не так. Штаб-квартира была довольна. Мы уже установили ПДБ и наметили наши маршруты отхода и запасные точки рандеву. Короче говоря, все было так, как и должно было быть, за исключением нашего местоположения: мы были семью очень заметными холмами на поверхности плоской и почти безупречной равнины в западной иракской пустыне.

— Господи — сказал я, направляясь к корме машины, где скрючившись сидел Том над транцем в муках готовя очередную порцию чая, — если так будет продолжаться до конца нашего пребывания здесь, то мы окажемся в дерьме.

Том хмыкнул.

— Еще рано, дружище, мы все в нетерпении.

Раздалось звонкое "банг" и Ник выругался, поскольку его палец оказался прищемленным какой-то неудобной частью Mk. 19. Том протянул мне мой чай.

— Выкинь это из головы. Что насчет завтрака? Я могу вытащить сухпай.

Мы работали на основе трехразового питания: завтрак, обед и чай. Завтрак состоял из разогреваемого кипятком пакета "меню", такого как фасоль с сосисками, фасоль с беконом или бекон на гриле. Обед, наша полуденная закуска, это банка солонины, мясной пирог или немного сыра, намазанного на хлеб. Еще небольшая пачка печенья, для лучшего аппетита. Чай это еще номер в разогреваемом в кипятке пакете: либо фрикадельки, либо тушеная баранина или курица. Пудинг, это небольшой консервированный фруктовый пирог или фруктовый салат. Были небольшие вариации на эту тему, но по сути, это все.

— Нет — сказал я — давай оставим это и потом удвоим попозже.

Я поднял сетку и увидел, что Ник все еще борется с гранатометом.

— Тебя это устраивает, здоровяк?

Он мрачно кивнул. Бедный Ник. Том и я были в порядке. Мы могли бы прожить большую часть дня на чае и сигаретах. Джеффу, похоже, тоже не требовалось много жрачки. И когда он это делал, он не был обеспокоен тем, как он ел. Несколько раз по дороге к границе, он набивал свой желудок ледяной едой прямо из банки или пакета. Едва не разразился дипломатический инцидент, когда Ник поинтересовался, добрались ли до Новой Зеландии газ и электричество. Когда дело касалось еды, Ник, без сомнения, страдал больше всех. Его способность уминать еду в лагере, была легендарной, но как только мы выходили на оперативную работу, большие первое и второе блюдо становились воспоминанием, тем, над чем в его мечтах текли слюнки.

В пустыне мы питались рагу — по крайней мере, мы его так эвфемистически называли. Мы их стряпали из нашего ежедневного рациона. Когда дело до этого доходило, каждый прием пищи был коричневой кашицей, с говядиной, бараниной или курицей в основе. То, что там было, было высококалорийным. Так и должно быть, если мы хотим иметь достаточно энергии, что бы продолжать двигаться по ночам. Без энергии необычайно холодная зима истощила бы наши силы в долгих ночных поездках. В мгновении ока мы окажемся практически бесполезными. Вот почему мы стали экономить свои завтраки на еду, которую готовили перед отъездом в конце дня. Обычно его готовил Том, который любил хорошую еду и был полон решимости дать нам хоть какое-то разнообразие, по крайней мере, пока мы за границей. Чертовым Марко Пьером Уайтом (знаменитый в Британии шеф-повар и телеведущий — прим. перев.) он не был, хотя и изображал себя достаточно обидчивым, если вы просили добавить соли. Так называемым коронным блюдом Тома, было его карри, в котором исчезало неприличное количество специй и неизвестных высушенных трав. Если бы у кого-нибудь из нас когда-нибудь хватило смелости проверить его с помощью детектора биологического оружия, он вероятно зашкалил бы в красной зоне.

— Бога ради, прихвати немного пересыпа — сказал Том — Это будет еще одна долгая ночь.

Через десять минут я лег и в голове у меня зазвенели образы последних трех дней: "Виктор", ПОБ, форт, граница, вади, тут... Сон не шел, отчасти потому, что я был слишком взвинчен, но в основном, потому что земля была чертовски твердой, настолько, что лучше бы я спал на кровати из гвоздей. Вопреки романтическому образу, пустыня — это не бесконечные пространства катящегося песка — по крайней мере, здесь это было не так. Земля была в основном каменистой, с тонким слоем верхней почвы и здоровенной россыпью мелких камней. Всякий раз, как вы считали что убрали их всех, всегда находился еще один и девяти случаях из десяти, он безошибочно находил путь к той части тела, где мог причинить наибольшую боль: пояснице, шее, таза, даже к чертовой заднице...

Именно в таком блаженном состоянии я и провалился в сон.

За два часа до наступления темноты, распорядок начался снова. Мы перехватили горячей еды, затем упаковали нашу дневную оптику и заменили ее на усиливавшие свет звезд монокуляры и ПНВ. Я собрался вместе с другими "штабными", что бы в последний раз кратко обсудить маршрут, который мы планировали этой ночью и о том, чего мы надеялись достичь. Мы приближались к тому, что выглядело как один из второстепенных маршрутов военного снабжения, идущий с севера на юг к границе. Было важно, что бы мы проверили его на предмет каких-нибудь вещей связанных с "Скад", прежде чем снова двинуться на север, к основным путям снабжения, идущим с востока на запад, где, как нам сообщили, была сосредоточена вся основная активность конвоев противника.

За тридцать минут до наступления темноты, все сети были сняты, наши "Бергены" упакованы, все было уложено. Убедившись, что у нас нет срочных сообщений от штаб-квартиры полка, мы сели в свои машины, попивая чай и ожидая наступления темноты, каждый ушел в своих мыслях к тому, что может привести наш первый полноценный патруль.

Погода себя не заставила долго ждать: было так холодно, будто мы были в Бреконе, в разгаре самой гнусной из валлийских зим, а не тут, в самом сердце Ближнего Востока. С тех пор, как мы покинули "Виктор", было очень холодно, но в этот раз это было что-то особенное. Мы все одели наши костюмы РБХЗ для дополнительной изоляции, но мы ничего не могли поделать с руками и лицами. Поскольку мы покинули нашу передовую опорную базу в относительном тепле, никому в голову не пришло взять серьезные перчатки для холодной погоды. Мы все чувствовали последствия, но никому не было так плохо как Фрэнку, одному из водителей Тони, который дошел до того, что смазывал машинным маслом свои руки, что бы они не трескались. Это не сработало. Они были в ужасном состоянии. У него были трещины на пальцах, как линии разломов в земной коре и они сочились. Но Фрэнк был большим мальчиком. Каким-то образом он умудрился ухмыльнуться в ответ.

Юмор помогает пережить вам такие плохие моменты как этот, иногда это помогает найти партнера по шуткам. Моим, наверное, был Том, с которым я проделал долгий путь. Партнера Фрэнка звали Базз, он был большим неуклюжим шестифутовым бездельником, с ногами, которые казалось, никогда не стояли на месте. Базз был сложен как линейный корабль и характер имел соответствующий. Будучи весьма сельским парнем, он имел в качестве хобби браконьерство. Базз нередко появлялся в Стирлинг-Лайнс с останками мертвого оленя в кузове грузовика. Когда кто-нибудь делал ошибку, спрашивая, зачем он взял с собой большую тушу животного, Базз говорил им правду: он был на полпути освежевания туши чертовой твари когда пришел вызов, кроме того, это помогало скоротать перерыв. Обычно этого было достаточно, что бы отпугнуть любопытных.

Фрэнк и Базз оставляли незабываемое впечатление. Если это было возможно, Фрэнк был более умным из них двоих, в то время как Базз, с его огромными руками и ногами, был более увальнем; если бы в шести футах от этого парня была кружка чая или кофе, он бы ее обязательно опрокинул, прежде чем она была бы выпита. Они были настоящими Тупой и еще Тупее, постоянно спорили и ругались друг с другом, дергали друг друга за ноги и вообще играли в игру "трахни все вокруг и плюй на последствия". Это не раз приводило их к неприятностям.

Я вспомнил один случай, когда мы должны были на учениях играть за плохих парней, проверяя защиту взлетной полосы КВВС дома. Базз внезапно обнаружил себя загнанном на джипе в угол, в самом конце взлетной полосы. На горизонте виднелась стена солдат полка КВВС, наступавших с оружием наизготовку. Но Базз еще не закончил. Столкнувшись с обычным "для тебя война окончена", он резко дал джипу задний ход и пролетел через ограждение периметра. Он снес ему целую секцию и последний раз его видели тащивщегося через поле, преследуемого двадцатью разгневанными солдатами КВВС и волочившим за собой достаточно проволоки, что бы обнести австралийскую овцеводческую ферму. Но Базз никогда не останавливался. Он вернулся что бы сравнять счет и снес то немногое, что осталось. Излишне говорить, что наш командир полка имел несколько иное представление обо всем этом, когда правда вышла на свет.

Именно эта способность к резкости и агрессии давала мне уверенность, что Базз и Фрэнк будут отличными парнями, когда вокруг начнется драка. Очень быстро я убедился что был прав на их счет.

Дождь лил как из ведра. Ник и Том менялись местами за рулем каждые несколько часов. Это делало обзор через ПНВ более терпимым. Теперь, что бы удержать конвой вместе. мы сразу же сблизились. Следующая машина была, вероятно, не более чем в сорока метрах от нас. Единственным утешением для нас было то, что врагу будет также трудно обнаружить нас, как и нам самим следить друг за другом. Это конечно, работало в обе стороны, так что те из нас, кто не сидел за рулем, провели ночь, сканируя признаки иракской жизни через ручную оптику. Это было время сосредоточенности и тишины. Юмор в тот вечер отдыхал.

Мы ехали уже около пяти часов в этом дерьме, когда внезапно колонна остановилась. Всегда есть веская причина для остановки, обычно это смена водителя или кому-то надо отлить. Я резко вышел из ступора. Мы останавливались всего десять минут назад, что бы сделать обе эти вещи. Так что на этот раз это могло означать только что-нибудь еще.

Проблему.

Все четверо сосредоточенно вглядывались вперед, каждый из нас проверял землю на предмет признаков активности противника. Ничего.

С семью машинами, вытянувшимися нос к хвосту, трудно сказать, что происходит дальше на линии. Мы ехали третьими в колонне, так что у нас был хороший обзор впереди, но мы почти ничего не знали о событиях в нашем тылу. Нас предупредили, что бы мы не использовали радио, так как иракцы обладают хорошими возможностями радиопеленга. Все были уверены, что они смогут засечь нас в мгновение ока, если мы будем использовать рации для чего-то другого, кроме наших жизненно важных выходов на связь со штабом полка и для чрезвычайных ситуаций. Мы все еще искали противника, когда Джо, один из наших наездников, подъехал на своем мотоцикле.

Он узнал меня в темноте.

— Кэмми, у нас тут чертова драма, приятель.

Мое сердце забилось быстрее.

— Мы смотрим во все глаза, но ни черта не видим — сказал я.

Он покачал головой.

— Нет противника, дружище. Это Кейт. Он врезался в корму "Унимога". Господи, ну и бардак. Тебе лучше подойти и посмотреть самому. Я должен ехать вперед и рассказать остальным.

С этими словами он вскочил на мотоцикл и уехал.

Я оставил свой экипаж и побежал назад, вдоль колонны. Я не знал чего ожидать. В моем сознании возникали образы ужасных ран. Я знал, что с ребятами из "Унимога" будет все в порядке. Огромная, прочная вещь, она могла врезаться в танк и все равно с ней будет все в порядке. Но вот парни на "Лендровере"...

Я добрался туда, что бы найти группу парней вокруг двух автомобилей. В тот момент, как я остановился, мои ноги ушли в мокрый песок. 110-й выглядел так, будто его приварили к "Унимогу". Когда группа расступилась, я увидел, как все это произошло. 110-й врезался прямо в корму машины снабжения, которая, будучи выше, практически начисто снесла радиатор 110-го своим бампером.

Тони был под 110-м, оценивая повреждения. Даже в сердце драмы, подобной этой, его голос сохранял свою обычную холодную и невозмутимую властность. Однако, истолковав его слова, быстро стало ясно, что не только рулевое управление погнуто до неузнаваемости, но и двигатель выглядит так, будто он разбился вдребезги.

Единственной хорошей новостью, было то, что серьезных жертв не было, только порезы и синяки на четырех парнях из "Лендровера".

Оглядываясь назад, можно было сказать, что эта катастрофа ждала своего часа. Мы все устали. И холод с дождем тоже не помогали. Они вероятно, делали только 20 километров в час, когда врезались в остановившийся "Унимог", но должно быть, чувствовали себя так, будто столкнулись с атакующим носорогом.

Вам не нужно было обладать знаниями механика, что бы понять, что этот 110-й уже дошел до финиша. Это, если говорить проще, был бывший "Лендровер". Алек, Тони, Грэхем и я обдумывали варианты. Теперь мы были крайне уязвимы. Если мы вступим в контакт с противником, мы потеряем машину снабжения. А без топлива, боеприпасов и воды мы все можем возвращаться домой. Кто-то прикрепил цепи к 110-му. Другая машина оттащила его от "Унимога". Однажды мы уже рискнули с нашим первым ПДБ и это сошло нам с рук. Теперь мы столкнулись не просто с очередным невезением, а с катастрофой.

— Что нам делать? — спросил Грэхем тони.

Король мобильных операций не колебался.

— Ничего другого не остается. Мы должны бросить этого ублюдка.

Грэхем выругался.

— Мы не можем бросить его тут. Он будет торчать как оттопыренный палец.

Тони оставался невозмутимым:

— Я не предлагаю оставлять его на виду. Я говорю о том, что бы похоронить его босс.

Грэхем посмотрел на часы. Мы почти слышали звук секундной стрелки, когда его мозг медленно обдумывал правильный курс действий.

— Ладно — сказал он наконец Тони. — Скажи мотоциклистам, пусть они осмотрятся и найдут лощину. Быстро.

Мотоциклисты вернулись через десять минут. У них что-то было.

Мы отбуксировали "Лендровер" на 500 метров, пока не добрались до места. Затем мы приступили к работе. Все двигались быстро. Мы были в еще одной гонке со временем. У нас было меньше трех часов, что бы разгрузить и похоронить "Лендровер", а затем оставить между нами и местом захоронения минимум 40 километров — что-то меньшее было бы попросту небезопасно.