Госпожа адмирал (Авиатор 4)

— А вы можете? — всем своим огромным телом подался к ней Штоберль.

И тут Лиза поняла, что об этой своей способности — да и не только своей, если иметь в виду Марию — она с полковником никогда не говорила, и о путешествии в страну почившего в бозе социализма на пару с Рощиным не рассказывала.

— Я могу! — подтвердила она вслух.

— Но тогда это уже не условие, — покачал головой полковник, — а одолжение! Подарок! Услуга! Считайте, я ваш должник! Серьезно!

— Должник — это хорошо, — у Лизы не было повода возражать, всегда найдется, о чем попросить такого человека, как Фридрих Штоберль. — Я запомню ваши слова, полковник!

— Пойдем ночью, — добавила она через мгновение. — Ваши люди могут перекрыть движение на мосту?

— Именно это я и собирался сделать, когда спрашивал, не хотите ли вы опробовать точку перехода.

— Тогда, где-нибудь в час ночи, не возражаете?

— В час по полуночи, — подтвердил Штоберль.

— Договорились, — кивнула Лиза, вставая из-за столика. — Ты с нами, Маша?

— Само собой, — усмехнулась в ответ Мария и тоже встала из-за стола. — Само собой!

Майнц город симпатичный, можно сказать, атмосферный. Широкая река, средневековые улочки, то да се. Лиза и Мария погуляли по старому городу и по набережной Рейна, посмотрели на развалины римского театра, зашли в кафедральный собор, поглазели на Айзентурм — Железную башню и на Хольцтурм — Деревянную башню, перекусили, а позже и пообедали, и часов около семи вернулись в отель. Лиза сразу же отправилась в ванную, но насладиться покоем, — горячая вода, пахнущая жасмином, франкский коньяк, папироса с египетским табаком, — не удалось. Заявилась Мария, благо они занимали смежные номера и дверь между гостиными запирать не стали. Вид у новой подруги и новоявленного адъютанта был озабоченный, в углу рта торчала дымящаяся сигарета, в руке зажата толстенная книга.

— Лиза!

— Я отдыхаю.

— Вот и отдыхай! — отмахнулась Мария. — Но сначала объясни, что означает, "Держать барометр"?

— И это все, что тебя сейчас волнует? — лениво спросила Лиза, "обнюхивая" край бокала с коньяком. — "Держать барометр"? Серьезно?

— Лиза! — возмутилась женщина. — Так не честно! Ты же сама!..

Ну, да, так все и обстояло. Лиза сама потребовала от Марии, чтобы та "соответствовала занимаемой должности". И надо сказать, Мария "вняла" и прилежно готовилась к будущей службе на авиаматке "Рио Гранде". Похоже, ей и самой не хотелось ударить в грязь лицом перед техасцами, тем более, имея на руках идеально "выполненное" приписное свидетельство Мобилизационного управления Тулуарской Народной Милиции. Поэтому все свободное время она проводила за чтением "профильной литературы". По-русски и по-немецки, учитывая различия между мирами, читать ей, впрочем, было трудно. Но вот по-английски — в самый раз. Однако, мало того, что Мария не имела даже базового флотского образования, у англичан и американцев, включая сюда и техасцев, имелось множество совершенно непонятных русскому человеку понятий и терминов, если, разумеется, считать русской бывшую лотарингскую крестьянку. Вот и сейчас: "Держать барометр"! Ну надо же!

— Это то же самое, что идти с ветром, — вздохнув для приличия, объяснила Лиза. — Иметь преимущество перед противником.

— То есть, "попутного ветра" в переносном смысле? — уточнила Мария.

— И да, и нет, — пожала плечами Лиза, смирившаяся с тем, что насладиться покоем уже не придется, — иногда и в самом что ни на есть прямом. Если ветер встречный, он съедает скорость. Это означает идти против ветра. А вот если ветер попутный, то можно получить значительную прибавку в скорости. Англичане называют это "держать барометр", а себерцы — "держать ветер".

— Вот черт! — Мария бросила окурок в пепельницу и потянулась за бутылкой. — Я глотну?

— Могла бы и не спрашивать!

— Значит, ветер... — задумчиво произнесла Мария, возвращая бутылку на место. — Я должна знать что-то еще?

— Маша, — покачала головой Лиза, — ты же образованная женщина. Раскинь мозгами!

— Хочешь сказать, при сильном ветре корабль будет парусить?

— А как же! Корабль, даже фрегат, не говоря уже о крейсере, он большой. Соответственно, и поверхность на подветренной стороне значительная, и он, Маша, я имею в виду корабль, находится в воздухе, то есть парит, не имея опоры...

— А если ветер боковой?

— Может запросто положить на борт, — пыхнула папиросой Лиза. — Скверная штука, между прочим. Я уж не говорю о том, что авиаматке бортовой крен и вовсе противопоказан. Иначе с палубы будет не взлететь, да и сесть на нее не удастся.

— Наука знает много гитик, — скривила губы Мария. — Я возьму папиросу?

— Бери, что с тобой делать!

И понеслось. Начали с ветра, но быстро переключились на построение эскадры в бою или "на марше". Простой ордер. Кильватерный строй, или строй уступом. Строй пеленга, круговой походный ордер, тактическое развертывание. Термины были взяты из тактики парусных эскадр, но, на самом деле, во многом отличались от того, что понимали под ними морские офицеры. В воздухе добавлялись такие немаловажные факторы, как скорость, остойчивость, особенно проблематичная при артиллерийском огне, и, разумеется, тот факт, что события разворачиваются не на плоскости, а в трех измерениях.

— Слушай, а можно я?..

— Можно, — согласилась Лиза, не видевшая ничего зазорного в том, чтобы посидеть в ванной вместе, тем более, что размеры позволяют, — но, чур, без глупостей! Ко мне не приставать!

— Очень надо! — фыркнула Мария, начиная раздеваться. — Мне что, мужиков не хватает?

— Кто тебя знает! — усмехнулась Лиза. — А вдруг тебя от всех этих флотских премудростей потянет на приключения?

— А ты что никогда не пробовала? — "удивленно" подняла бровь Мария, словно забыв, что только что объявила о своей непреклонной гетеросексуальности.

Тему эту они между собой пока ни разу не обсуждали, так что Мария ничего про Лизино прошлое толком не знала. То есть, про Рощина и Петра, конечно, знала, а про Надежду, Полину и Нину Аллен — нет.

"Пробовала, не пробовала! Нашла, подруга, тему для разговора! Вечером, в ванной, под коньячок!"

— Маша, ты помнишь, сколько мне лет? — спросила вслух, имея в виду, что за прошедшие годы, верно, успела попробовать кое-что, кроме "любови" в миссионерской позе.

— Я все равно старше! — Мария перешагнула через край ванной, благо длина ног позволяла, и опустилась в воду.

— Вода остыла, — констатировала она через мгновение. — Добавишь горячей?

— Отчего бы не добавить? — Лиза протянула руку к крану и задержала взгляд на "располагавшейся со всеми удобствами" женщине.

Получалось, что она "поспешила с выводами". Не стоило им устраивать эти посиделки в большой, но отнюдь не гигантской медной ванной. Слишком близко, слишком интимно, слишком откровенно, тем более, что ноги у обеих длинные и деть их оказалось практически некуда, если только не переплести. А это уже отнюдь не невинное занятие, если вы понимаете, о чем, собственно, идет речь. Между тем, речь шла о вещах достаточно простых, можно сказать естественных, — вроде прикосновений, запахов, "ярких" образов, — особенно для тех, кто, как и Лиза, успел распробовать и этот "разврат" тоже.

— Красивая ты, Маша, — добавила Лиза через мгновение, поворачивая рукоять бронзового крана, — глаз не отвести!

— А ты не отводи! — недвусмысленно улыбнулась ее визави и, протянув руку, коснулась пальцами Лизиного бедра.

Медленно, нежно и ровно там, где змеился по белой коже бледный плоский шрам.

Что тут сказать? Приятно и возбуждает, тем более, что Мария красивая женщина. Причем в "истинном" облике, в котором она брюнетка с синими глазами, даже более привлекательная, — американцы говорят сексапильная, — чем в образе сероглазой блондинки.

— Еще немного, и у меня снесет крышу, — предупредила Лиза, безуспешно пытаясь остановить нахлынувшее вдруг возбуждение.

Накатило сразу вдруг, а тут еще эти высокие острые скулы и линия челюсти, плавно переходящая в шею, и тонкие изящные плечи...

— Ну, я пока еще штатская... — хрипло выдохнула Мария, как-то хитро, вопреки законам механики и физиологии, сплетаясь с Лизой в один тугой узел. — Так что, не нарушая субординации и...

— И устава, — закончила за нее Лиза, и тут их губы встретились, и ей пришлось замолчать, хотя видит бог, ей и сказать было больше нечего. Какие уж там слова!

Без четверти час извозчик на стареньком майбахе высадил их неподалеку от моста. Было тихо. На набережной, освещенной неярким светом электрических ламп, кроме Лизы и Марии не было ни души. Рейн казался темным ущельем, но габаритные огни нескольких речных судов, стоявших у противоположного берега, указывали на истинное положение дел, то есть на действительный уровень речного потока. А на мосту, вернее на некотором расстоянии перед ним, перекрывая въезд, работали люди в оранжевых куртках. Это "муниципальные службы" затеяли проводить по ночному времени "срочные" дорожные работы.

Наученная горьким опытом, — притом своим, а не заемным, — готовясь к экспедиции в никуда, Лиза надела свой кожаный летный костюм и тяжелые ботинки на толстой подошве. Шерстяная шапочка, перчатки и прочие "мелочи", которые могли понадобиться в неизвестности, лежащей "на той стороне", она распихала по карманам, поместив 9-мм револьвер под мышкой, в наплечной кобуре, и засунув второй сзади за ремень. Кроме того, у нее имелся рюкзачок с небольшим запасом провизии и прочими необходимыми в путешествии по необитаемым землям вещами. Мария была снаряжена сходным образом, разве что вместо кожи на ней был надет нормальный костюм для горных восхождений образца тридцатых годов актуальной реальности. Предполагалось, что, если вместо "дикой природы" они попадут куда-нибудь в населенное людьми место, — вроде Лизиного Ленинграда или Машиного Петербурга, — то смогут, пусть и с натяжкой, сойти за "туристов". Хотя бы в первом приближении и на первый момент. Проблематичным оставалось лишь попадание в отдаленные исторические эпохи, где женщин, одетых в брюки, местные обскурантисты могли попросту не понять. Но на этот случай у подруг имелось приличное по всем статьям оружие, а в четыре ствола — или в шесть, если принимать в расчет полковника Штоберля, — они всяко-разно легко отобьются от средневековых мракобесов или каких-нибудь убогих доисторических рабовладельцев. Ну, и кроме того, на случай "казуса" планы предусматривали быстрое отступление назад, в ночной Майнц, где их будут ожидать люди полковника, которым приказано никого, кроме путешественников, на мост до рассвета не пускать.

— Волнуешься? — спросила Мария, облокачиваясь на гранитный парапет.

— А ты как думаешь?

— Думаю, волнуешься.

Они остановились на набережной, чтобы перекурить перед дорогой. Простительная слабость — взять короткий таймаут перед прыжком в неизвестность.

— Думаю, волноваться в нашей ситуации — это нормально, разве нет? — пожала плечами Лиза.

— Я тоже волнуюсь, — признала Мария. — Все-таки...

Договорить она не успела. Лиза ей не дала, рывком отшвырнув подругу на траву газона. И сама бросилась туда же.

Все случилось так быстро, что она даже не успела сообразить, что делает и зачем. Просто вдруг стало страшно, а дальше действовала на автомате. Инстинкт, рефлексы, шестое чувство... В общем, рухнула в траву, а в гранитный парапет набережной ударила пуля. Ударила и ушла рикошетом в сторону. Брызнули осколки камня, долетел откуда-то со стороны домов — по ту сторону проезжей части — выстрел, а Лиза уже откатывалась в сторону. Ушла с линии огня, сбросила рюкзак и снова крутанулась. Две пули одна за другой свистнули низко над землей, чуть в стороне от нее, но ровно там, где она находилась мгновением раньше. Два выстрела, две пули — фьють, фьють, — и два удара долотом по граниту.

"Ох, ты ж!" — Лиза снова сменила позицию, краем глаза заметив, что Мария тоже ни на мгновение не задерживается на одном месте. Движется, сбивая прицел, в противоположную сторону, очень грамотно и хладнокровно увеличивая расстояние между собой и Лизой. Теперь стрелку придется иметь в виду, что кто-нибудь из них — или Мария, или Лиза, — окажется в конце концов где-нибудь сбоку от него, то есть на фланге, и атакует оттуда уже сама.

"Его или их..."

Лиза решила, что, скорее всего, все-таки их. Одинокий снайпер при любом раскладе выглядел бы здесь и сейчас слишком экзотично.

"Но как я успела?!"

Вопрос хороший, вот только времени на размышление не оставалось, потому что в игру вступил второй ствол, — прозвучало, как минимум, два сдвоенных выстрела, — а там и третий подоспел. И получалось, что это не просто покушение, а нормальная операция по устранению. И устраняют, скорее всего, именно ее, Лизу, поскольку Мария здесь, в этом мире, находится инкогнито и завести себе таких врагов попросту не успела. Зато у Лизы выбор хоть куда! Куда ни ткнешь пальцем, везде найдется кто-нибудь, кого хлебом не корми, дай только поупражняться в стрельбе по движущейся мишени. Ну, а мишень, известное дело, зовут Елизаветой Аркадиевной фон дер Браге, и эти "неизвестно кто" мечтают увидеть ее имя, выбитым на могильном камне.

Впрочем, Лиза понимала, что ей всего и надо, что продержаться минуту-две. Стреляли-то из оружия без глушителей, так что грохот стоял такой, что мертвого разбудит. А на мосту, всего быть может, метрах в ста пятидесяти-двухстах находится полковник Штоберль со своими людьми. Услышат, — не могут не услышать, — сообразят, что к чему, среагируют. Но до тех пор надо было еще дожить. Вот этим, собственно, Лиза и занималась: выживала!

Очередная пуля буквально "свистнула у виска", и Лиза резко сменила направление движения, стараясь не подниматься над землей и не отклячивать задницу. Простреленный зад, конечно, предпочтительнее покоцаной головы, но тоже "не есть гуд". Видала она в госпитале такие ранения: не приведи Господь! Вот Лиза и старалась "не отсвечивать" и "не подставляться". Однако прячься или нет, а играли с ней в "пятнашки" люди неглупые и хорошо подготовленные. Быстро сообразив, что, стреляя с расстояния в сотню метров, — противник явно располагался несколько дальше по дороге, — попасть в человека, лежащего, тем более перекатывающегося по земле, крайне сложно, стрелки полезли на крышу фургона, за которым они до этого прятались. И положение Лизы сразу же ухудшилось самым драматическим образом: с высоты в два с лишним метра стрелять по лежащей, да еще и освященной электрическим светом женщине гораздо удобнее, даже если она и не остается на месте. А вот Лизе по ним стрелять, не стоило и пробовать. Из револьвера на такой дистанции и из положения лежа фиг в кого попадешь, а уж из "переката" тем более.

Впрочем, все еще оставалась надежда на Штоберля и Марию. На Марию, пожалуй, даже больше, чем на кого-нибудь другого. Лотарингская крестьянка откатилась за аккуратно подстриженные кусты и сейчас поспешала на четвереньках вдоль декоративной ограды туда, откуда уже можно было бы начать стрелять. Одна беда — Лиза долго ждать не могла. Начинало припекать.