Яблоки на снегу

По лицу Даши, было видно, что ее тоже интересуют ответы на эти же вопросы.

— Спокойно, девочки, давайте на кухню, — внес рациональное предложение я. — Там еще осталось по бокалу вина. Вот под него все и расскажу.

Естественно, про Искина я не собирался рассказывать, но планы по преобразованию столовой в кафе, с применением показанной фишки, выложил полностью, добавив, что не патентовать, не представлять все широкой публики пока — не собираюсь. И, в конце, добавил:

— Сами понимаете, для координации трансляции web-камер из различных городов и других интересных точек на Земле мне понадобятся хорошие IT-специалисты. Причем, потребуется еще и обработка компилированных видовых роликов — типа, 'с Марса', 'со спутников Сатурна и Юпитера' и прочее. Ну, и совсем фантастические сюжеты с других планет с 'реальными инопланетянами'. Вот для этого я и хочу вас пригласить. Подумайте. Если согласитесь, то прямо завтра получите первое задание.

Как ни странно, но, в этом случае, первой среагировала Даша:

— И нечего тут думать! Я — согласна!

— Но это несколько, не в нашей области... — попыталась тормознуть ее Ксения.

— Ну и что?! Подучимся! Или ты... сикаешь?

Услышав такое выражение от Даши, я изумился 'по самое не могу'.

— Вот еще! Конечно, я — в деле! — задохнувшись от возмущения, воскликнула Ксения. — И ничего я не 'сикаю'!

— 'Брек'! Не будем ругаться. Вы же в приличной компании... — влез я в перепалку.

— Ой?! А что тут такого? Это вообще и не ругательство, — тут же среагировала Ксения.

— Значит — согласны. Вот и хорошо. Я тут еще кое-какое применение придумал этому... — начал, было, я раскрывать тему, но Даша перебила:

— Евгений Михайлович, а если сделать отдельный кабинет и проводить сеансы, типа того, какой недавно показывали по 'тиви'. Я имею в виду тот сюжет с корейской девочкой, которую воссоздали в виртуале. В нашем случае это будет значительно круче.

— С языка сорвала. Только об этой возможности я думал еще до того, как увидел тот сюжет. Но не с умершими детьми и не с теми, кто умер раньше времени. Это очень жестоко. А вот с прабабушками и прадедушками — самое то будет. Ну и с другими предками, по желанию. Надо только, чтобы были фотографии и хотя бы какой-нибудь рассказ об их характере, — раскрыл я им еще одну свою идею. Тем более, что Искин намекнул, что инфу можно гонять не только в пространстве.

— Вау! Спиритизм какой-то! — прокомментировала Ксения. — Круто! Это будет еще круче видовых шоу.

— Только просьба — не распространяться. Надеюсь, сами все понимаете, — попросил я девочек.

— А то! Могила! — тут же выдала Ксения.

Даша согласно кивнула.

Я вызвал такси и отправил близняшек домой к бабушке.

Эпопею строительства я опущу. Замечу только, что Анатолий умел простимулировать строителей, и они уложились в два месяца.

За это время, разрабатывался и второй мой проект. Образ Видящего постепенно обрастал подробностями и слухами. И искателями — как из среды спецслужб, так и из криминального мира. За это время я провел еще две операции.

После первого дела, Юрий решил, что готов и дальше работать под эгидой Видящего.

Телемагазин уже перестал быть ему интересным, и он его слил Георгию, даже не за настоящею цену своей доли. Тем более, Видящий, оказывается, открыл ему 'зарплатный счет' и перевел на него оплату за первое дело. Десять процентов от прибыли. А это было, ни много ни мало, а двести восемьдесят тысяч долларов. Увидев в первый раз этот свой счет, Юрий, можно сказать, обалдел. Мало того, что его вывели из-под удара, так еще и заплатили огромные, по его меркам, деньги за работу, которую он сделал бы и бесплатно.

Юрий вспомнил, как при встрече с соратником по несчастью, Ильей Хорошиным, после того, как его родных освободили без всяких денег, он, согласно инструкции, попросил не отказать в оказании помощи Видящему, если таковая тому понадобится. Причем было акцентировано, что только в том случае, если он будет иметь возможность и желание ее оказывать. Но никак не по принуждению. Юрий прекрасно понял — если у Видящего много таких 'должников', то и сделать иногда можно будет почти невозможное. Тем более, имея такую поддержку и обеспечение, какое было у него.

После того, как он выразил согласие работать на Видящего (посредством ответа на электронное письмо от оного), он получил второе задание.

Второе дело было немного за гранью закона. Его об этом сразу предупредили и проинформировали, что отказ нисколько не изменит его положения и не уменьшит доверия к нему. Принципы Видящий уважал.

Юрий особо не раздумывал — согласился. Видимо, адреналиновый прилив во время первого дела ему понравился. Ознакомившись, решил, что особо криминального тут нет, и начал готовиться к исполнению. Дело было двойным, совмещенным территориально.

Первый слой касался переправки картин за рубеж одного из очень неизвестных художников. Тот никак не мог получить требуемое Заключение (разрешительный документ). Этот документ выдавался Управлением Минкультуры России по ЦФО.

Он и сам ходил, и нанимал вроде как профессионалов по этому делу. Ноль целых и ноль десятых.

Спросите, чего ему вдруг приперло вывозить свою 'нетленку'? — очень просто — с ним связался известный на Западе арт-дилер и предложил помочь в продвижении. Условия были грабительскими, но другой возможности не предвиделось (от слова 'совсем').

Попытки самостоятельного продвижения провалились с треском. Перепробовал все. Пытался пробиться на выставки, предлагал свои картины различным галереям и даже, пару раз, учувствовал в конкурсах для художников. Тыкался во всевозможные фонды, стремясь получить гранты. Но все — мимо. То ли крупно не везло, то ли художником был никаким — непонятно. Со вторым он, конечно, был абсолютно не согласен. И тут такой подарок в виде приглашения от очень известного арт-дилера. И вот теперь... как тут не взвоешь!

Предложение какого-то Видящего подоспело, когда он совсем опустил руки. Тем более, за услугу денег не требовали. Просто в будущем, если понадобится, могли обратиться для выполнения не очень обременительных поручений в той стране, в которой художник собирался обосноваться.

Художнику предлагалось выехать без картин. Их обещали передать уже там. Было стремно, но другого выхода не просматривалось — и он согласился.

Юрий действовал строго по инструкциям. Съездил к художнику, забрал два тубуса с картинами и вернулся домой. Дома вынул картины и проштамповал их полученным для этого дела штампом: 'Художественной ценности не представляет'. Пока штамповал, естественно, полюбопытствовал. Со штампом согласился и удивился, что кто-то препятствует вывозу таких ценностей.

Вернув все на место, сверил полученные документы со списком и, удостоверившись, что все на месте, двинулся в аэропорт.

Он не знал, что, параллельно с ним, сработала одна из секретарш из управления Минкультуры. И тот день, утром, она неосознано напечатала нужный документ, лихо расписалась за своего начальника (абсолютно достоверно), поставила печать и снесла документ в архив, предварительно вбив его реквизиты в базу данных. В обед, когда начальник отлучился, изъяла из лежащих и ждущих решения документов требуемый и, так же оформив его, как следовало по правилам (на документе появились нужная резолюция, написанная почерком начальника, и все входные и выходные реквизиты), отправила в архив.

Здесь, в аэропорту, проявлялся второй слой дела — более криминализированный.

Таможенная бригада, дежурившая в эту смену, была почти насквозь коррумпированной. Исключение составляла пара таможенных инспекторов. Устроил себе эту кормушку один из заместителей начальника таможенного поста аэропорта. Вот его-то и предстояло вывести на 'чистую воду'.

Перед тем, как заступить на смену, Всеволод Иванов имел с замначальника неприятную беседу. Ему, почти прямым текстом, было сказано — или он присоединяется, или его подставят. Поэтому, когда появился этот тип с картинами, настроение у инспектора было довольно поганое.

Проверив документы и сличив провозимые картины со списком, он уже хотел пропустить клиента, но тот вдруг подмигнул и указал глазами на неизвестно откуда появившийся на столе конверт.

Вместо адреса, на конверте была написана фамилия инспектора.

При этом клиент громко сказал: 'Спасибо', и почти неслышным шепотом:

— Это — для решения возникших затруднений. Если поможет и будет интересно, кинешь 'мыло'. Адрес — там. Изымешь.

В этот момент, Юрий, на всякий случай, включил ультразвуковой помехоустановщик, спрятанный в браслете.

После этого, что-то весело напевая, двинулся к выходу из таможенной зоны.

Первым порывом Иванова было желание тормознуть этого художника, но 'чуйка' подсказывала этого не делать. Впоследствии, он был очень рад, что не поддался первому порыву, потому как в конверте нашел убойный доказательный материал на делишки своего начальника, так откровенно его гнобившего. Там же была записка с электронным адресом и инструкцией, что нужно делать. Очень толковая инструкция, и, похоже, что ее писал кто-то из состава поста. Но зачем тогда такие сложности — Всеволод тогда так и не понял.

Через пару дней, разразился скандал. Всю его бригаду, за исключением Вадима и его напарника, арестовали. В документах был диск с записью, как ему и напарнику угрожали и пытались заставить ступить на кривую дорожку. Всеволод терялся в догадках, как это могли заснять. Разговор-то был один на один, и камер вокруг не наблюдалось. Слава Богу, что под закон о недоносительстве эта ситуация не подпадала.

Почти месяц, Всеволод отходил от случившегося. Потом взыграло любопытство, и он послал письмо на полученный в тот день е-мэйл. Некто Видящий предложил продолжить борьбу за 'чистоту рядов' и не только в таможне. Помаявшись несколько дней, Всеволод согласился.

В забранном на следующий день из камеры хранения пакете обнаружил кучу микроскопических электронных жучков и инструкции, как их ставить и активировать. Было даже несколько мини-квадрокоптеров, стилизованных под мух. Если не присматриваться — то и не поймешь. Куда и когда — ему будут сообщаться дополнительно, и обещалось, что данный процесс будет рассчитываться с максимальным тщанием и заботой об его инкогнито. Причем, все это будет и оплачиваться. Это несколько покоробило чувства Всеволода, но, после трезвого обдумывания, он пришел к выводу, что это, хотя и попахивает меркантильностью, но все же обосновано. Как бы то ни было, а он будет рисковать.

До этого Искин компилировал записи на основе видеообразов, изымаемых прямо из мозга. Но в некоторых случаях — это было весьма небезопасно для тех, из кого изымалась эта информация. Ракурс съемки прямо-таки кричал, что снимал человек с камерой почти во лбу. Да и сюжет очень уж подводил к узнаванию. Поэтому и решили — где возможно, перейти на технику.

А Юрий решил добавить в это дело еще и третий слой.

У него в соседях тоже обретался художник, картины которого Юрию нравились. Но был тот человеком стеснительным и не пробивным. Работал где-то вахтером, день через два, и в свободное время писал свои картины, коих у него набралось уже почти четыре десятка.

Когда Юрий переправлял картины того горе-художника, у него мелькнула мысль о помощи соседу, которую он оформил в виде электронного письма Видящему. Так, на всякий случай. Как ни странно, через пару дел, он получил пакет и по своему соседу-художнику. Заодно и задание — прочистить кое-какие заржавевшие каналы в Министерстве культуры.

Быть вершителем судеб приятно.

Вроде и не высокая должность была у Бориса Петровича, но она позволяла чувствовать себя весьма и весьма весомой персоной. Что подтверждалось и его физическим весом — более ста килограмм, при росте в сто шестьдесят восемь сантиметров.

Борис Петрович занимался предварительным отбором претендентов на включение самостоятельных художников (тех, кто не входил в состав Союза художников России) в список проводимых выставок (на московских, но исключительно периферийных площадках). Далее претенденты рассматривались на комиссии, и счастливцам предоставлялась возможность выставиться за счет государства и получить хоть какую-то известность.

Когда в его кабинете появился этот хлыщ, Борис Петрович решил, что его материальное положение вновь повысится на несколько десятков тысяч денежных единиц. Но случилось непредвиденное. На стол Борис Петровича лег листок со списком всех безвозмездных 'пожертвований', которые он получил за последние три года — то есть, за все время, пока находился на данной должности. Были прописаны не только денежные, но и бартерные, даже самые незначительные, о которых он вообще даже и забыл.

Глянув на бумагу, Борис Петрович, в полной мере, понял выражение: 'покрыться холодным потом'. В голове, как муха о стекло, билась только одна мысль: 'Посадят! Как пить дать — посадят!' Потом появилась вторая: 'И почему только сейчас, видно же, что следили с первого дня?' Затем словно, как сквозь вату, услышал обращенные к нему слова:

— Спокойнее, Борис Петрович. Никто вас гнобить не собирается. Как ни странно, вы, за все это время, заблокировали всего только двоих достойных претендентов на звание настоящих художников. Один — уже пробился по другим каналам, а вот со вторым вы свяжетесь и исправите свою ошибку. Я думаю, это вам будет не трудно сделать.

Борис Петрович усиленно закивал головой, подтверждая это предположение. А неожиданный посетитель продолжал:

— Жаль только, что некоторые бездари, благодаря вам, потратили государственные деньги. Но думаю, в дальнейшем вы не допустите такого безобразия?

Борис Петрович снова закивал.

— Вот и хорошо. Как только кто-то снова станет вас вводить в соблазн — вспоминайте об этой бумажке. Кроме нее, есть еще и интересные видеоролики. Но вы ведь не собираетесь на них набирать лайки в Интернете? — с милой улыбкой, задал очередной вопрос посетитель.

В этот раз, Борис Петрович сумел-таки выдавить из себя:

— Да. Конечно, нет.

На что, посетитель усмехнулся и сказал:

— Иностранец бы вас не понял, но я понимаю и поздравляю с правильным решением. Но все приходится делать когда-то в последний раз. Вот вам заявление. Вы уж не побрезгуйте, рассмотрите его положительно, без проверок и собеседований. В последний раз. Я понимаю, что это звучит нехорошо, но, думаю, в последний раз — можно. Мне кажется, что это — хороший художник. Вы уж и на комиссии поспособствуйте.

После этого, посетитель вежливо попрощался и вышел. Список и заявление остались лежать на столе. Пару минут Борис Петрович приходил в себя, потом шустро схватил список, разорвал его на мелкие кусочки, которые незамедлительно выбросил в мусорку. Потом взял заявление, подозрительно оглядел кабинет и быстро написал положительное заключение. Не мог посетитель, учитывая содержание списка, просто так намекать о видеороликах.

Было видно, что по крайней мере в ближайшие полгода-год, он будет весьма честно исполнять свои обязанности, как и усиленно шерстить свой кабинет, выискивая жучки и видеокамеры.