Просто жизнь ...

— Галя, позвони Петру, сообщи, что доехала хорошо.

— Вечером позвоню. Он сказал, что сегодня на весь день в публичку уйдёт. Завтра с утра ему в универ надо: каникулы закончились. Я ему теперь часто звонить буду. Может месяца через два или он сюда, или я к нему съезжу.

— Пусть лучше теперь он к нам в гости приезжает. Заодно и я с ним поближе познакомлюсь.

* * *

Последний семестр проходил в напряжении: выпускники вовсю занимались подготовкой дипломных работ.

Из Москвы позвонил Игорь Иванович и предложил, если Пётр не возражает, стать его руководителем дипломной работы. Он доктор экономических наук, начальник отдела Госплана. За её основу, по его мнению, хорошо бы взять последний доклад Петра, что привезла Галя. Но необходима личная встреча, чтобы оговорить все нюансы. Также она нужна для оформления руководства дипломной работой. Если Пётр согласен, то в начале марта он приглашает приехать в Москву на два — три дня и всё порешать.

Пётр ответил согласием и сообщил в деканат, что нашёл руководителя дипломной работы — сотрудника Госплана Белова Игоря Ивановича и в начале марта собирается съездить в Москву для оформления взаимоотношений и уточнения названия темы диплома. В деканате удивились и, одновременно, обрадовались: для них меньше проблем, раз студент всё сам решил.

Галя звонила каждую неделю: рассказывала новости, говорила, что с нетерпением ждёт его приезда.

Пётр продолжал заниматься сбором материалов в публичке. Он отлично представлял себе тему своей дипломной работы, её содержание и объём. Собирался к встрече с Игорем Ивановичем представить черновик диплома и согласовать его написание на одном из иностранных языков, а также осуществить его защиту, но уже на другом языке: в деканате возражений не было. Планов было много.

Никакой информации о продолжении следствия по делу о нарушении секретности, по которому с ним встречался капитан из органов, Пётр не имел. Игорь Иванович сказал ему, что дело закрыто: доклад получил гриф ДСП и обвинения ему не будут предъявлены.

"Это я ещё легко отделался. Хорошо, что с самого начала стал подбирать информацию для доклада таким образом, что в итоге её не смогли признать секретной. Да и Игорь Иванович помог. Через две недели поеду в Москву, увижу Галю, определюсь с дипломной работой. Скорее бы."

Глава вторая.

В этой жизни в Москве Пётр ещё не бывал. Эта Москва отличалась от той, что осталась в его памяти, но основные реперные точки остались неизменными. Он с Галей обошёл центр города, прокатился по новым веткам метро, каких раньше не было, побывал на ВДНХ.

Много времени провёл в разговорах с Игорем Ивановичем, обсуждая свой диплом. Решили, что текст будет написан на английском языке, а защищать диплом он будет на немецком. Черновик в целом был одобрен, внесены некоторые дополнения.

Познакомился с тётей Гали: Ириной Ивановой, женщиной под пятьдесят лет, очень деловой, энергичной и имеющей собственное мнение по всем вопросам, которое с горячностью всегда отстаивала. Но вполне могла принять мнение и другой стороны, если та была убедительна и оперировала фактами, а не домыслами.

Ирине Ивановне Пётр понравился: парень молодой, красивый, спортивный. Но рассуждает часто как умудрённый жизнью старик, приводя аргументы и ссылаясь на неизвестные ей источники информации. Пару раз она попробовала выяснить, откуда у него такая разносторонность в знаниях, не соответствующая возрасту, но Пётр очень ловко сразу переводил разговор на другие темы. Игорь Иванович посоветовал ей не смущать парня, объяснив его знания умом и начитанностью.

Петру была выделена отдельная комната на время проживания, примерно такая же, как он предоставил Гале в своей квартире. Питался он вместе с хозяевами и, наконец, почувствовал, что значит приготовленные женскими руками обеды и ужины. Не успевал их нахваливать, вводя Галю и Ирину Ивановны в смущение.

Под конец своего пребывания в гостях Пётр побывал на работе у Игоря Ивановича, где были оформлены официальные документы на руководство его дипломной работой для предоставления в университет.

Также состоялся разговор о возможном месте работы Петра. Ирина Ивановна сходила с ним в ГНТУ МЭПа, познакомила с начальником отдела, занимающегося экономическими исследованиями и прочитавшего оба его доклада. После чего было подготовлено письмо в отдел кадров министерства с просьбой распределить Петра в филиал НИИ "Электроника" в Ленинграде в подразделение, занимающееся исследованиями мировых рынков микроэлектроники и маркетингом. Она обещала проследить, чтобы соответствующие письма были отправлены по нужным адресам и получили необходимые резолюции.

— Пётр, не волнуйся, в университет вовремя придёт необходимая бумага и тебя распределят туда, куда мы договорились.

— Спасибо, Ирина Ивановна. Надеюсь, всё будет так, как Вы сказали.

Пробыв в Москве три дня и решив все запланированные дела Пётр уехал в Ленинград. Была середина марта 1967 года. До начала последней сессии за пятый курс осталось два месяца.

* * *

"Не зря говорят, что жизнь — это череда полос: белых, серых и чёрных. Причём все они разной ширины. Вот, казалось, всё прекрасно: и тема дипломной работы согласована, и руководитель имеется, и материал для диплома уже почти подобран, и распределение в НИИ "Электроника" согласовано... и вдруг, раз! И всё наперекосяк! Как карточный домик все мечты разваливаются. И ведь уже ничего не поправить: время неумолимо, в запасе его совершенно не осталось. И ведь сессию последнюю уже сдал. Даже на экзамене по СВП "хорошо" получил! Осталось только диплом написать и защитить!", — размышлял Пётр, направляясь на очередную встречу с "товарищем майором" в Большой дом на Литейный проспект.

А неприятности у него начались в середине мая, когда неожиданно ему позвонила из Москвы Галя и сообщила, что отца после возвращения из очередной командировки во Владивосток арестовали. По телефону много она не рассказала, но просила срочно приехать, чтобы обо всем переговорить.

Пётр медлить не стал, и уже ночным поездом отправился в Москву. Прямо с вокзала утром уже был у Гали дома. Тётя и Галя его встретили и за чаем рассказали следующее:

— Вчера около девяти часов вечера приходил товарищ папы из соседнего отдела и рассказал о событиях на работе. Утром отца пригласили в первый отдел для ознакомления с новыми секретными документами, а там — сотрудники органов. Предъявили ему ордер на арест и вместе с ним отправились к нему в кабинет, где произвели обыск и выемку документов. Всех работников его отдела опросили, особенно тех, кто был завязан на тематику работы во Владивостоке. Арестовали также двух человек, с которыми он чаще всего ездил в командировки в этот город. Ведётся следствие. Большего его товарищ не знал, — рассказала Галя.

— А потом позвонили мне на работу и тоже попросили пройти в первый отдел министерства, — дополнила рассказ тётя. — Там меня встретили сотрудники органов и предъявили ордер на обыск в нашей квартире. Посадили на автомобиль и привезли домой. До самого прихода Гали с работы проводился обыск: всё перерыли, что искали — не сказали, но особенно тщательно просмотрели все бумаги в кабинете отца. Кое-что забрали, но немного: деловые бумаги отец дома не хранил.

Отца ни тётя, ни Галя не видели. Им было сказано: как работали, так и работайте. Не ходите попусту по различным учреждениям, не беспокойте уважаемых руководителей — Ваших знакомых и друзей, отца не ищите. Когда надо будет — сообщим. Идёт следствие. Встречи с арестованным и передачи ему запрещены.

Женщины были сильно напуганы происшедшим. По опыту знали, чем такие аресты заканчивались. Посоветовались, и решили позвонить Петру, так как знали, что его дипломная работа завязана на Игоря Ивановича как руководителя. Тем более, что тот успел написать отзыв на неё и отдал Гале, чтобы та передала его Петру: в конце мая она собиралась приехать в гости к нему в Ленинград, а теперь, похоже, уже не приедет — предупредили её и тётю — Москву не покидать!

Пётр, как мог, попытался успокоить женщин. Мол, всё бывает: и наветы, и ошибки. Разберутся, всё устаканится. Но в душе он понимал: всё как было прежде — уже не будет. Не зря в народе говорят: "Ложечки нашлись, а осадок остался." Едва ли даже если разберутся и виновным лично Игоря Ивановича ни в чём плохом не признают, но, как говорят, выводы сделают: не углядел! Поверил! Не пересёк! Не сообщил!

А моральная травма? Не все люди её легко перенести могут. Последствия разные бывают: и болезни, и потеря веры в себя, и т.п.

В общем, уехал он обратно в Ленинград и просил только об одном: постараться о плохом не думать, надеяться на хороший исход плохого дела.

Галя обещала почаще ему звонить и сообщать о новостях. Тётя сказала, что попытается выяснить, не изменилось ли решение ГНТУ МЭПа о распределении его в филиал НИИ "Электроника" в Ленинграде. Пётр посоветовал ничего такого не делать. Ничего узнавать не надо: пусть всё идёт так, как идёт, а то ещё хуже может быть и для тёти, и для него. С тем и уехал.

Пока последнюю сессию сдавал, всё тихо было. Никто ему ничего не говорил, никуда не вызывал. Пётр даже успокаиваться стал. Когда сессию сдал, сразу начал оформлять дипломную работу: потом мало ли, что случиться может, надо поспешать. И уже в августе отпечатал её в трёх экземплярах: как и было решено, на английском языке. А в сентябре отнёс в деканат вместе с отзывом руководителя — на проверку и рецензию. Самый первый из группы.

Галя часто звонила. Сообщала, что новостей от отца никаких нет. На все их запросы только один ответ: идёт следствие.

Все неприятности для него начались в начале октября.

Сначала пригласили в деканат и сообщили, что пришло из Москвы письмо об отмене его распределения в МЭП в связи с отсутствием у него допуска к работе с ДСП и секретными документами. А кто ему такой допуск мог дать, если в университете он с ними дела не имел, а в МЭПе ещё не работал? Значит, первый отдел министерства подсуетился и такой допуск он получить вообще не сможет. Но вот почему? В связи с чем? Ему никто ничего не сообщил. На вопрос, куда его распределят, получил ответ: пока неизвестно, но ему стоит написать заявление с просьбой о свободном распределении и самому искать место работы.

Но не всё было так плохо. В конце октября он получил положительную рецензию на свою дипломную работу с оценкой "отлично" и был допущен к защите диплома на немецком языке, причём попал в первый поток с датой защиты — второго декабря.

Сразу после ноябрьских праздников Петра неожиданно повесткой пригласили в Большой дом на Литейном. "На беседу".

К своему удивлению, он не очень этим обеспокоился: никаких прегрешений за собой он не знал, а "побеседовать" — почему нет?

Павел Степанович — мужчина лет сорока пяти, в гражданской одежде, но с удостоверением майора КГБ, которое предъявил Петру при встрече, усадил за стол перед собой и предложил "поговорить по душам". Сначала расспросил о жизни, учёбе в университете, спортивных успехах, знании иностранных языков: откуда? Когда? Для чего? Потом о предстоящей защите дипломной работы. О распределении после университета. Очень "удивился", когда выяснилось, что Пётр получает свободный диплом и собирается сразу после защиты заняться поиском работы.

Пётр беседовал с майором и только восхищался тому артистизму, с которым тот расспрашивает его о хорошо известных органам вещах, показывая свою заинтересованность и удивляясь перипетиям его жизни.

"Неужели меня будут приглашать на работу в КГБ? При том, что мой дед сидел в лагере, потом неприятности с руководителем дипломной работы, который находится под следствием, отказом от распределения в МЭП по причине отсутствия допуска?"

Беседа закончилась пожеланием майора успешной защиты диплома и предложением встретиться ещё раз пятнадцатого декабря в 10 часов утра в этом же кабинете. Пропуск будет заказан.

Защита дипломной работы Петра прошла в назначенное время и успешно. На многочисленные вопросы членов комиссии отвечал лаконично, по делу и на прекрасном немецком языке. Среди присутствующих на защите было несколько совершенно ему неизвестных людей, тоже задававших ему вопросы по-немецки. В итоге получил "отлично".

Вечером позвонил Гале и сообщил о защите диплома. Также сказал, что МЭП отозвала запрос о его распределении и теперь он получает свободный диплом. Так что в ближайшие дни начинает поиски работы. Поскольку по направлению электроники он работать не сможет, то решил присмотреться к отрасли нефтегазового сектора, так-как имеет некоторые наработки в этом направлении. Галя тут же заметила, что скажет об этом тёте, и та найдёт среди своих знакомых того, кто чем-нибудь сможет помочь ему. Серьёзно Пётр к её словам не отнёсся. Также сообщила, что какой-либо новой информации об отце не имеет.

За прошедшие две недели Пётр предпринял некоторые усилия по поиску работы по специальности, но убедился, что специалист его профиля никому не нужен, а предложения поработать экономистом или бухгалтером на минимальной ставке молодого специалиста его пока не заинтересовали.

И вот сейчас Пётр шёл на вторую встречу с товарищем майором.

* * *

В этот раз встреча с майором началась в присутствие ещё двух человек в штатском, которых Петру не представили.

Один из них — пожилой человек высокого роста с проседью на ещё довольно большой шевелюре с ходу начал общаться с ним на английском языке. Опять общие вопросы по биографии. Затем перешёл на немецкий, а закончил разговор на французском. Пришлось Петру также с ходу переходить с языка на язык, поддерживая разговор. Затем в разговор вступил второй мужчина, довольно молодой с приметными тонкими усиками над верхней губной, чернявый, постоянно сверкающий белозубой улыбкой. Начал он разговор на испанском языке и, минут через пять, перешёл на арабский, на котором довольно долго допытывался у Петра о тех учебниках, которые тот использовал, самостоятельно изучая этот язык.

После этих разговоров они покинули кабинет, предварительно сказав майору, что полностью удовлетворены знаниями Петра иностранных языков.

— Пётр, это были эксперты, которые подтвердили знание тобой пяти иностранных языков.

Во-первых, поздравляю тебя с успешной защитой дипломной работы и получением квалификации экономиста — специалиста по мировой экономике.

Во-вторых, я уполномочен предложить тебе работу по специальности, полученной в университете, в специальном учреждении, относящемся к нашей службе. Думаю, это позволит тебе больше самостоятельно не заниматься поиском работы. Как ты относиться к моему предложению?

— Очень неожиданное предложение. Никогда даже не представлял себя, работающим в Вашей системе. Тем более, что я не военный человек, не привык ходить строем, выслушивать приказы и безропотно их выполнять, если они противоречат моим убеждениям. Кроме того, мне известно, что в случае, если мне не понравится моя работа я не смогу просто уволиться и заняться чем-нибудь иным. Также, предполагаю, что моя деятельность будет связана с секретными материалами, которые не позволят мне когда-либо съездить за границу и посмотреть мир.