Просто жизнь ...

Борискин Александр Алексеевич

Просто жизнь...

Фантастическая история. (Рождественская сказка.)

Оглавление.

— Пролог.

— Часть первая. Отступать некуда.

— Часть вторая. Так держать!

— Часть третья. То-то ещё будет...

— Эпилог.

Аннотация.

Вселенец в самого себя: 75 20. И всё, что должно за этим последовать из хорошо всем знакомых историй о попаданцах. Конечно, с определёнными поправками на личность и менталитет вселенца: эпикурейца, циника, эгоиста, авантюриста и умного человека.

2020

Пролог.

Ночь под Рождество — это время, когда случается всё, что Вы пожелаете, если, конечно, очень этого захотите. Вот и с Петром Алексеевичем Кулаковым произошло нечто такое, чему он не мог найти объяснения. А начиналось всё очень обыкновенно: к нему домой накануне этого праздника пришли в гости два сына, вполне состоявшиеся личности пятидесяти и сорока пяти лет от роду. Одни, без жён, сыновей и дочерей. Так уж получилось. Редко, но бывает.

Посидели за столом, выпили, поговорили за жизнь, помечтали.

Петру Алексеевичу уже полгода как исполнилось семьдесят пять лет, пора задуматься о том, что его ждёт впереди. А тут как раз недавно в YouTube (https://www.youtube.com/watch?v=-jqFWKxyJEo) посмотрел он сюжет про одного русского учёного, который примерно в таком же возрасте "словил" клиническую смерть: сердце остановилось, и только благодаря своей сестре — медику, сумел ожить после пятиминутной остановки сердца. Учёный рассказал, что испытал в это время и даже сообщил, что не только ожил, но и сумел, будучи в состоянии клинической смерти, решить важную научную задачу, над которой работал последние два года, а также найти неисправность в своём телевизоре. А самое главное подтвердил широко распространённое предположение, что душа — бессмертна и смерть не является концом существования личности(?) конкретного человека.

Вот об этой информации и разгорелся спор: правда это или нет, возможно ли такое сродство "личности" с мировым информационным пространством, откуда "личность" может черпать любую информацию о том, что было, есть и будет, и как это можно связать с вопросами реинкарнации и, самое главное, возможна ли реинкарнация человека в себя самого. Конечно, будучи полными дилетантами в этих вопросах, присутствующие наговорили много чего интересного друг другу, но Пётр Алексеевич, как заводила разговора, предложил:

— А давайте проведём эксперимент, о котором я в последнее время постоянно думаю. Мне уже семьдесят пять лет, терять мне нечего, учитывая те болячки, которые я нажил за время жизни, тем более они её совсем не красят, а, наоборот, значительно ухудшают. Вы, дети, уже взрослые, особой помощи от меня не ждёте. Жена — человек материально обеспеченный, окружена сыновьями и внуками, а скоро и правнуки появятся, так что проживёт остаток жизни неплохо и без меня. Так вот, я сейчас при Вас сильно-сильно захочу вселиться в самого себя, двадцатилетнего, а Вы мне в этом поможете: попросите Всевышнего выполнить мою просьбу. Согласны?

— Отец, перестань говорить ерунду. Никуда сейчас твоя душа не денется. Придёт твоё время и, как все люди, покинешь ты этот мир. А с душой произойдёт то, что нам знать не дано, — сказал младший сын.

— Да уж, интересный эксперимент ты задумал. Я тоже про этот сюжет в You Tube слышал, но сам не видел. Хочется верить, что это — не розыгрыш. Думаю, даже если мы все будем тебе "помогать" вселиться в себя двадцатилетнего — ничего не получится. Только пупки себе надорвём, тем более, как помогать — не знаем. Но если тебе так хочется — давайте попробуем. Я готов в этом деле поучаствовать, — рассмеялся старший сын.

— А я — категорически против! И вам всем не разрешаю! Ты, дед, значит, переселишься в себя двадцатилетнего, а я тут, семидесятипятилетней старухой останусь! Не гневи Бога такими дурными мыслями! Если выпил больше положенного — пойди и проспись. И потом, а вдруг ты и правда вселишься в себя двадцатилетнего? Тогда ты со мной можешь не встретиться и сыновей мы наших не родим. Ты об этом подумал? И внуков, и внучек у нас этих не будет! — от жены ничего другого Пётр Алексеевич и не ждал.

— Жаль, что полного единогласия от Вас я не услышал. Но если Вы в это совершенно не верите, то почему помочь не хотите? Или на самом деле в глубине души считаете, что такое вселение в себя двадцатилетнего возможно? Что это не фантастика? Ладно мать, она книжек про попаданцев не читала, но Вы — то, дети, сами не хотите узнать, возможно ли такое на самом деле? Может быть придёт время и Вам захочется такой же эксперимент совершить. Кстати, если уж мне на роду написано вселиться в себя самого двадцатилетнего, то тогда это вселение может произойти только в параллельном мире, так как время необратимо. Так что, мать, можешь не волноваться: и дети и внуки с внучками живы в этом мире останутся. А вот в том параллельном мире тебя может быть и не будет, но, если ты там окажешься, обещаю — на тебе обязательно женюсь, — пошутил Пётр Алексеевич. — Оставим этот разговор: Вы что, шуток не понимаете? Я и сам в это совершенно не верю! Давайте лучше споём.

Просидели гости за столом ещё часа два, потом сыновья разошлись по домам, а Пётр Алексеевич с женой всё убрали и спать легли.

А на утро он не проснулся.

* * *

"Я (Или моя душа? Или моё сознание? Или "нечто", чем я себя ощущал в этот момент?) летел в какой-то трубе с огромной скоростью в сторону света, находящегося за пределами этой трубы и видимого весьма отчётливо.

Этот свет казался таким желанным, мягким, спокойным и уютным, что я всеми своими чувствами желал слиться с ним.

К сожалению, никаких конкретных инструкций от русского учёного, как надо поступать при полёте внутри трубы в сюжете You Tuba описано не было: думаю, это дело индивидуальное и каждый поступает по-своему, но вспомнив, как учёный-испытатель описал своё состояние и поведение в такой же трубе, я попытался поступить также: отыскать способ каким-то образом воздействовать на свой полёт, — вспоминал позднее Пётр Алексеевич. — Не сразу, но путём "научного тыка" я сумел найти те особые волевые манипуляции с собой любимым, которые обеспечили мне соответствующую концентрацию и сначала затормозили полёт до скорости, позволяющей различить рельеф поверхности стенок в трубе, а потом и просто "зависнуть" в центре трубы. Именно в этот момент я понял, что готов осуществить любое своё желание, поскольку могу как-то влиять на "мировое информационное поле", в котором не растворился, а наблюдал его как бы со стороны. В то же время я понимал, что если долечу до света в конце трубы, то буду полностью поглощён этим информационным полем и стану его микроскопической частицей, полностью от него зависящей и не имеющей возможности самостоятельно на него воздействовать. И времени для этих действий у меня осталось очень мало.

Я тут же стал паниковать, так как не был готов к каким-либо особым бонусам от последствий моего зависания, о возможности получения которых я только что понял. Пока соображал, чем я смогу "разжиться", моя "концентрация" начала ослабевать, и я снова незаметно для себя начал двигаться по трубе к свету.

Первое, что мне пришло в голову — это получение бонусов в виде значительного улучшения памяти в своём новом двадцатилетнем теле, выражавшейся в том числе в способности помнить все что узнал и чему научился в своей прошлой жизни, и овладения несколькими иностранными языками. Способностей к языкам у меня в прошлой жизни не было: с грехом пополам освоил только английский, на котором еле-еле мог объясняться, хотя учил его всю жизнь. Это очень затрудняло моё прошлое существование. И теперь я возжелал знать в совершенстве пять языков: английский, немецкий, французский, испанский и арабский. Тут же почувствовал, как мировой информационный поток стал наполнять меня соответствующими знаниями. Концентрация была мною полностью потеряна и, когда новая информация перестала ко мне поступать, я опять обнаружил себя мчащимся на огромной скорости к свету в конце трубы. Появилось полное осознание того факта, что я не успеваю решить свою главную задачу: попасть в себя двадцатилетнего, так как отпущенное мне время нахождения в трубе катастрофически убывало.

Опять усилием воли я попытался сконцентрироваться и воспользоваться найденными мною ранее приёмами для замедления движения в трубе. Это частично удалось: скорость перемещения замедлилась, но зависнуть в покое не получилось. Мне ничего не оставалось как сконцентрироваться на своём желании переместиться в себя двадцатилетнего, прилагая для этого все имеющиеся в моём распоряжении волевые усилия. И это удалось!

Неожиданно я ощутил себя летящим не в той трубе, где ранее находился, а в несколько иной: меньшего диаметра и с совершенно гладкими стенками. Полёт тоже был значительно менее быстрым, чем ранее, и направлен он был также к свету, но по цветовой гамме отличающемуся от предыдущего. И теперь как-либо повлиять волевыми усилиями на параметры полёта я не мог. Поняв это, я прекратил это бесполезное занятие и уже в ближайшее время достиг конца этой трубы после чего полностью растворился в свете, символизирующем информационное поле нового мира, куда попал и в котором должен был оказаться в теле себя самого (или своего двойника?) двадцатилетним.

Моё сознание померкло, и я перестал ощущать себя конкретной личностью" — вспоминал это приключение Пётр Алексеевич некоторое время спустя.

Часть первая. Отступать некуда.

Глава первая.

Когда вселенец опять ощутил себя личностью, сколько времени прошло после попадания в новый мир — ему было неизвестно. Была ночь, в комнате темно, только в щели между плотными шторами и стенами проникали полоски света от уличных фонарей. В комнате он находился один: лежал на кровати накрытый одеялом. Тело его отлично слушалось, в чём убедился, пошевелив руками и ногами и перевернувшись несколько раз с боку на бок. Он знал, что звать его Пётр Алексеевич Кулаков, что полностью соответствовало его имени в прошлой жизни. Ему было двадцать лет, он учился на четвёртом курсе в университете в Ленинграде. Сегодня было седьмое января, а уже десятого должен состояться первый экзамен зимней сессии.

Пётр отлично осознавал, что прекрасно помнит все годы, прожитые им в этом мире, а также и ранешнюю жизнь в старом мире, откуда пришёл в этот мир. Никаких неприятных ощущений от этого он не испытывал. Наоборот, радость переполняла его от сознания того, что задуманный эксперимент с вселением в себя самого двадцатилетнего удачно завершился. Конечно, некоторой натяжкой было считать, что вселение произошло именно в себя самого, но то что он вселился в своего биологического двойника — уверенность была полная. По крайней мере все известные ему биолого-физиологические параметры обоих тел — были полностью идентичны. Также Пётр был как две капли воды похож на вселенца, каким тот был в двадцатилетнем возрасте. Не хватало только сравнения ДНК Петра и вселенца, но это осуществить было невозможно, да и не особенно Петру нужно: главное — память о прошлой жизни сохранилась полностью и прибавилось ещё отличное знание пяти иностранных языков.

"Пока не наступил день и не проснулся Юрий — сосед по съёмной квартире, отправившийся праздновать Рождество в компании таких же воцерковленных людей и вернувшийся домой только в два часа ночи, надо привести мысли в порядок и постараться разложить все "по полочкам", чтобы чего не попутать.

Этот новый мир отличается от того, откуда пришёл я, то есть вселенец, не очень сильно, поскольку он разошёлся с ним (точка бифуркации) в 1936 — 1937 годах. Второй мировой войны у нас не было, но было множество локальных конфликтов, зачинателями которых была Германия. Однако страны Европы едином фронтом выступили против политики Гитлера. Например, помогли Австрии и Чехословакии против аншлюза Германии, показав, что не потерпят изменения миропорядка. СССР объявил о своём нейтралитете и отказался заключать какие-либо договоры с Германией, в том числе тайные. Все страны Европы продолжали наращивать свои вооружения и готовиться к предстоящей войне. Постепенно путём дипломатических переговоров ни один из локальных конфликтов в Европе не перерос в войну. В результате такой политики в 1942 году было заключено перемирие между всеми воюющими в Европе странами, а в мае 1943 года подписан мирный договор. Гитлер был убит в 1944 году вследствие заговора и последовавшего за ним террористического акта и в Германии было установлено правительство национального единства. Это — основное, хотя ещё имеется много чего, о чём я пока не успел подумать.

В СССР продолжается строительство коммунизма, правда и сейчас, в январе 1966 года он ещё не построен и едва ли будет в ближайшем будущем построен, так как весь "жирок", постоянно зарабатываемый страной в битве за осуществление грандиозных пятилетних планов, уплывает за границу на помощь развивающимся странам Азии и Африки, строящим социализм.

Сейчас генеральным секретарём ЦК КПСС является товарищ Берия — очень больной человек, но об этом говорить вслух непринято. После смерти товарища Сталина в 1953 году за прошедшие двенадцать лет дважды сменился весь состав ЦК: кто умер своей смертью, кто сидит в тюрьме, кто сумел сбежать за границу. На пенсии оказался один Хрущёв, вскапывающий лопатой грядки на своей даче и сажающий на них кукурузу под присмотром охранников.

СССР — вторая по могуществу страна в мире. Произошло и изменение внутренней политики в стране: многие заключённые в лагерях и тюрьмах выпущены и реабилитированы, зато наказаны те, кто фабриковал политические дела. Прекращены гонения на религию.

К сожалению, большая часть валового продукта страны составляет вооружение, направленное на сохранение военной мощи страны. Производство товаров народного потребления отстаёт от спроса в них населением. Продолжает оставаться дефицит этих товаров, частично восполняемый поставками ТНП из капиталистических стран, покупаемых на валюту, получаемую от продажи нефти, газа, металла и древесины за рубеж.

Успехом можно назвать то, что развитие жилищного строительства позволило обеспечить отдельными квартирами около семидесяти процентов жителей СССР. И эта работа продолжается.

Однако сельское хозяйство остаётся в загоне: село развалено, сельские жители бегут в города. Промышленность продолжает шефствовать над ним, постоянно посылая на помощь селу своих работников как при посевной, так и на уборку урожая. Принимаемые по этому поводу Постановления СМ и решения съездов ЦК КПСС пока не смогли переломить ситуацию.

Наука развивается в первую очередь в областях, связанных с вооружением. Имеется много НИИ и КБ, куда идут работать лучшие выпускники ВУЗов страны. В гражданских отраслях действует остаточный принцип комплектования кадров.

Считается, что в современных областях науки: микроэлектронике, радиосвязи, медицине, образовании, биологии, атомной энергетике, химической промышленности, космонавтике в целом достигнут паритет с капиталистическими странами, хотя на мой взгляд наше отставание, и не малое, имеет место быть.

В последние годы значительно ослаблен контроль за выездом граждан страны за границу: на отдых, в эмиграцию, в гости к родственникам. Каждый год устанавливаются специальные квоты по странам, которые изменяются от года к году в зависимости от тенденций развития экономических и политических отношений между ними и СССР.

Разрешено приобретение валюты, но только под контролем КГБ и ЦБ, в первую очередь отъезжающим за рубеж. По валюте также установлены квоты.

Моё сравнение жизни людей в СССР в новом мире и мире вселенца в годы с 1945 по 1965 показало, что в новом мире жить значительно легче, лучше, интереснее и веселее."

Пётр отвлёкся от дум. Предстояло по-новому осмыслить собственные цели жизни в стране и пути их достижения с учётом новых обстоятельств. Всё же одно дело опыт двадцати лет жизни, другое — к нему приплюсованы ещё семьдесят пять лет! Что ни возьми: как поступить в том или другом случае — это два решения: молодого двадцатилетнего и старого — семидесятипятилетнего. Причём вполне может быть, что они будут противоположными. Хорошо хоть решение принимают не два человека, а один — он сам в своём сознании.

"Тут недалеко и до шизофрении. Надо бы выработать какие-то критерии принятия решений и в дальнейшем их постоянно придерживаться. И не забывать, что семидесятипятилетний жизненный опыт принадлежит другому миру, то есть другим условиям жизни, хотя человек от времени мало меняется: все его основные черты характера заложены ещё в детстве. По крайней мере так говорят психологи."

Уже рассветало. Зима. Девять часов утра. Наступил первый день жизни вселенца в новом мире.

* * *

Ознакомившись с жизненным багажом за прошедшие двадцать лет обладателя его нового тела Пётр Алексеевич был очень удивлён тем, что является студентом — экономистом, а не технарём как в прошлой жизни.

"С другой стороны это неплохо: получить специальность экономиста в универе. По крайней мере в случае необходимости всегда бухгалтером можно поработать, если придётся замутить собственный бизнес рано или поздно. Смотрю, в этой реальности коммунисты потихоньку отпускают вожжи, сдерживающие инициативу трудовых масс. Может быть скоро дело дойдёт и до нового НЭПа."

Пётр в свои двадцать с половиной лет выглядел весьма неплохо: роста выше среднего, широкие плечи, правильные черты лица, тёмно-каштановые волосы. Особенно обращали на себя внимание его руки: большие широкие ладони с длинными пальцами сжимались во внушительный размер кулаки, даже смотреть на которые было страшно. И недаром: он с детства занимался гребным спортом, выступал в гребле на байдарке в одиночном разряде, имел звание КМС.

Ещё одним его достоинством было умение игры на фортепиано. Мать просто настояла на том, чтобы он окончил семилетнюю музыкальную школу, поскольку все признавали у него наличие музыкального слуха и чувства ритма. Голос был слабенький, приятный баритон, очень нравился девушкам, которым он любил музицировать. Дома у него было фортепиано, за которым, приезжая на каникулы, он мог музицировать часами. В Ленинграде был лишён такого счастья — жил на съёмной квартире, весьма бедненько обставленной.

Чем он был обделён ранее, так это хорошим знанием иностранных языков. Говорят, что человек, обладающий музыкальным слухом по определению должен отлично усваивать иностранные языки. К сожалению, Пётр был исключением из этого правила. Правда, нежданно-негаданно с января этого года он прекрасно стал разговаривать на пяти иностранных языках сразу. Так что он стал обладателем и этого важного качества.

Конечно, имея столько достоинств, обучаясь в университете в Ленинграде и будучи умным человеком он всегда был в центре внимания в любой компании. Нравился девушкам, умел с ними ладить и при расставании оставался для них милым другом, обижаться на которого совершенно не хотелось.

Он любил мать, понимал, что только её стараниями смог хорошо окончить школу, оказаться в Ленинграде и поступить в университет. Хотя отлично сознавал, что стал студентом экономического факультета на специальности "Мировая экономика" только благодаря званию КМС по гребле. На эту специальность поступали или круглые отличники, или абитуриенты, имеющие не хилую протекцию со стороны руководства университета. Поэтому он никогда не отказывался выступать на спортивных соревнованиях практически во всех командных видах спорта за университет, внося весомый вклад в спортивные успехи факультета.

Отца он не помнил: тот умер в 1948 году вследствие полученных ранений на заводе, где произошёл несчастный случай. Воспитывался матерью, получающей небольшое пособие на погибшего супруга и работающей преподавателем в местном медучилище. Рос самостоятельным, способным постоять за себя и обязательным человеком, привыкшим держать данное им слово.

Кроме матери у него был единственный родственник со стороны отца — дед. Он жил под Москвой в Коломне, очень болел после лагерей, в которых провёл десять лет. С семьёй сына старался не поддерживать отношения: боялся как-либо навредить невестке и внуку своим прошлым. Однако, когда Пётр поступил в институт, написал письмо невестке с просьбой сообщить адрес внука в Ленинграде: захотел встретиться с ним перед смертью. Написал Петру письмо и выслал деньги на билет. Тот в 1962 году съездил к деду, пробыл у него день и вернулся обратно на учёбу. Дед рассказал ему о своей жизни, объяснил причины, побудившие его не поддерживать отношения с семьёй сына. Пётр понял и простил деда. Через два месяца после встречи дед умер.

* * *

Когда утром Пётр увидел Юру, выходящего из ванной, то вспомнил о разговоре с ним, состоявшемся несколько дней назад.

— Юра, ты обещал поговорить с хозяйкой квартиры насчёт снижения квартплаты. Как успехи?

— Я с ней общался по телефону четвёртого января. Она сказала, что рассмотрит этот вопрос после Рождества: но не о снижении квартплаты, а о её повышении. Якобы все её знакомые с нового года сдают двухкомнатные квартиры не по тридцать рублей в месяц, а уже по тридцать пять.

— Почему же она тогда не связалась с нами сама ещё до нового года?

— Она сказала, что перед Рождеством дарят только хорошие подарки, а вот после него — любые.

"Да уж, койка в общаге стоит два пятьдесят за месяц, а за семнадцать пятьдесят, мою долю в квартплате за это жильё, я могу получить их аж семь штук! А стипендия всего сорок рублей, да и ту я в прошлом семестре не получал. Вот не поехал бы летом в стройотряд и не заработал за два с половиной месяца четыреста рублей — и ни за какие коврижки Юрка — мой сосед и заодно стройотрядовец не уговорил бы меня снять на двоих квартиру! Конечно, жить здесь не идёт ни в какое сравнение с жизнью в общаге, где обретался первые три курса. Однако, запасённые с лета деньги заканчиваются и, если я не получу стипендию в следующем семестре — придётся возвращаться обратно в общагу. Раньше хоть лаборантом на кафедре подрабатывал на полставки, но, когда её сократили с сентября, а деньги от стройотряда были, я не стал искать дополнительный приработок. Теперь эта проблема встала во весь рост!"

— И что ты будешь делать, если хозяйка увеличит квартплату?

— Попрошу у родителей: в общагу я больше ни ногой. К хорошему быстро привыкаешь. А ты что решишь?

— Ну, у матери деньги мне просить не с руки: стипендию я не знаю, получу или нет в следующем семестре, так что приму решение по итогам экзаменов. В худшем случае тебе придётся искать нового соседа.

— Это не проблема. Мой одногруппник хоть завтра поселится на твоё место. Так что не переживай, у меня всё будет хорошо.

"В этом-то я совсем не сомневаюсь! Вообще непонятно, как я дошёл до жизни такой? Не получить стипендию? На четвёртом курсе универа? Не иметь приработка и проедать тяжким трудом заработанные летом деньги вместо того, чтобы пустить их в дело и удвоить за прошедшее время? Ну и молодёжь пошла. Никакой инициативы! По какой дисциплине экзамен у меня через два дня? "Экономический анализ деятельности предприятия" (ЭАДП). Так, курсовой сдал на тройку. К экзамену допущен, но ещё из-за новогодних праздников ни дня не готовился! На половине лекций не был, конспекта нет, только учебник в пятьсот страниц. И хочу получить не меньше "хорошо" для получения стипендии! Ну не дебил ли я!"

— Не знаешь, у кого на два дня можно попросить конспект лекций по ЭАДП?

— Понятия не имею. На нашем факультете такого курса не читают. Это только у Вас, экономистов, надо спрашивать. Сходи в общагу, поспрашивай там.

"Ага, в общаге сейчас все конспекты до конца сессии расписаны по жаждущим знаний и хороших оценок. Туда соваться бесполезно. Жаль, такого курса у меня в прошлой жизни во время учёбы в ВУЗе тоже не было — всё же специальность "Автоматика и телемеханика" — это не "Мировая экономика", на которой я сейчас учусь.

Что это я туплю? У меня же теперь отличная память! Стоит раз книгу прочитать — всё буду помнить. Да хоть пятьсот страниц. Вот и проверю. Сейчас завтракаю и за учёбу. Хорошо бы сегодня всю книгу пролистать и завтра сходить на консультацию: вопросы поумней профессору задать, чтобы меня запомнил. Это должно помочь!"

* * *

За двенадцать часов учебник был прочитан от корки до корки. Голова Петра просто раскалывалась: столько знаний за столь короткое время никогда ещё не пытались в неё воткнуть.

"Утро вечера мудренее. Скорее в постель и заснуть. Завтра утром встать и бегом в универ на консультацию. По пути попробовать сформулировать парочку заковыристых вопросов по курсу. Заодно станет ясно, как освоил учебник."

* * *

Аудитория, где проводилась консультация, была полностью заполнена студентами. Экзамен был трудный, материала много, профессор считался "зверем", так что все, кто смог встать утром с постели были на месте, ожидая его прихода.

Пётр был спокоен. На пути в универ он проверил, помнит ли всё вчера прочитанное в учебнике. Оказалось — помнит, да так, что может процитировать любое место учебника дословно! Хорошо, что их лектор и был автором этого учебника, так что прочитанные им лекции полностью ему соответствовали.

Придуманные Петром вопросы касались раздела учебника, критикующего зарубежный опыт экономического анализа деятельности предприятия, почти не отражённый в лекциях профессора, так как он не отвечал основным положениям плановой экономики, на которых и основывалась экономическая теория, преподаваемая будущим экономистам в университете. Эти вопросы должны были показать лектору, что Пётр тщательно проштудировал учебник, не ограничиваясь конспектами, и претендует на высокую оценку своих знаний.

Профессор опоздал на консультацию на десять минут и был какой-то не выспавшийся и чем-то очень недовольный. Сразу предупредил, что никаких шпаргалок на экзамене не потерпит и будет нещадно выгонять всех замеченных в списывании с понижением на один балл результата экзамена при его пересдаче.

Далее стал отвечать на вопросы студентов. Таких умников, как Пётр, среди присутствующих хватало: все хотели хоть как-то отметиться на консультации и поэтому задавали вопросы, которые по мнению профессора не являлись сложными. Наконец, дошла очередь до Петра. Его вопрос заставил профессора насторожиться.

— Я этого Вам на лекциях не давал и в экзаменационные вопросы не включал. Поэтому, сейчас тратить время консультации на разъяснение материала из учебника не буду. Но, если Вас этот вопрос интересует, можете задержаться после консультации и мы побеседуем на эту тему.

— Спасибо, профессор. Я обязательно задержусь после консультации, так как меня очень интересует эта тема в Вашем учебнике.

Все студенты с удивлением слушали диалог Петра с профессором, так как хорошо знали его отношение к учёбе в целом и к этому учебному курсу в частности.

"Ай да Петя! Какой ловкий придумал ход, чтобы обратить внимание профессора на себя! Думает, это поможет ему получить хорошую оценку! Да он при беседе на эту тему сразу покажет свою несостоятельность и неважное знание основ экономики, чем только испортит себе репутацию!" — думали многие из них.

После окончания консультации Пётр остался в аудитории, где также задержалось несколько студентов, желающих наблюдать его фиаско.

Профессор ещё раз попросил сформулировать вопрос, вызвавший затруднения при понимании текста учебника. Пётр с лёгкостью это сделал, даже расширил его, показав хорошее знание предмета разговора. Завязалась беседа, увлёкшая профессора, увидевшего, что студент хорошо знаком со всеми разделами курса и всерьёз интересуется тематикой экономического анализа. Окончился разговор тем, что Петру было предложено подготовить доклад на заседание Студенческого научного общества под руководством профессора на тему использования различных систем экономического анализа за рубежом, так как в процессе беседы выяснилось, что студент владеет несколькими иностранными языками и может читать научные статьи в зарубежных журналах в подлиннике. Тут же было предложено Петру предъявить зачётку, которую он всегда таскал с собой в период сессии, в которую профессор с удовольствием поставил "отлично" за экзамен по своему курсу.

Присутствующие студенты были в шоке: они и предположить не могли таких знаний у "середнячка" Пети.

Следующий экзамен, состоявшийся четырнадцатого января по немецкому языку, Пётр выдержал с блеском, поразив своими знаниями не только своих сокурсников, но и преподавателя, уважаемую всеми Марту Иоанновну, дочь немецкого коммуниста, с 1935 года проживающую в СССР. Получил заслуженную пятёрку и приступил к подготовке следующего экзамена по философии к двадцатому января.

"Наконец я смогу воспользоваться своими знаниями из старого мира. Тогда мне пришлось сдавать этот экзамен дважды: сначала в техническом ВУЗе, а потом при сдаче кандидатских экзаменов перед защитой диссертации. Стоит мне только немного напрячься, как тут же в памяти всплывают необходимые определения и понятия. Но всё равно, надо пролистать учебник философии, вдруг угляжу там что-нибудь новое: наука не стоит на месте, ревизионисты всех мастей стараются отличаться во все времена".

Философия также была сдана на "отлично". Одногруппники Петра, присутствующие на экзамене, вынуждены были восхищаться его ответами на дополнительные вопросы доцента Зальцмана, пытавшегося подловить его на не знании источников, выдержки из которых студент цитировал по памяти.

Двадцать пятого января состоялся последний экзамен зимней сессии по дисциплине "Бухгалтерский и управленческий учёт". К сожалению, к этому экзамену Пётр отнёсся недостаточно серьёзно: только прочитал учебник, понадеявшись на свою память. Но и "хорошо" по этому предмету обеспечило ему получение стипендии в следующем семестре. После чего уехал на неделю домой в Новгород к матери.

* * *

Отдых в Новгороде заканчивался. Встречи со школьными друзьями и подругами, вечеринки, походы на лыжах и на каток, танцы, шманцы, обжиманцы ... Всё хорошее быстро заканчивается. Пора было возвращаться в Ленинград. Там Петра ждали большие дела. Однако, одно важное дело, неожиданно возникшее буквально накануне отъезда, не позволило ему уехать: он вспомнил про клад, найденный в середине восьмидесятых годов в одном из сносимых домов на Торговой стороне, построенных ещё до революции, о котором узнал в прошлой жизни.

Глава вторая.

Пётр как раз в то время приехал в Новгород проведать мать, и она рассказала ему, что пару месяцев назад на их улице снесли два дома, на месте которых должна быть построена новая кирпичная пятиэтажка для работников машиностроительного завода. Эти дома стояли уже несколько лет заброшенными, полуразвалившимися. Одно время в них жили цыгане, а до них — сменилось множество жильцов: люди приезжали в город, осматривались и, найдя лучшее жильё — переезжали. При сносе домов в одном из них, угловом, обнаружили клад: в кирпичном фундаменте под крыльцом был замурован чугунок со старинными медными, серебряными и золотыми монетами и ювелирными украшениями. Шуму было много: музейные работники решили, что клад спрятан ещё в революцию местным купцом Аршиновым, которому принадлежал этот дом. Он пропал в 1918 году как раз тогда, когда было пристроено крыльцо, в фундаменте которого и бы спрятан клад. Считалось, что купец сбежал за границу.

"Прежде, чем уезжать в Ленинград, надо сходить на это место и посмотреть: стоят ли эти дома, кто в них живёт. Хоть я и думаю, что развилка между нашими мирами произошла в тридцатые годы, но дома старые, дореволюционные и клад мог сохраниться в этой реальности тоже. День, два — для меня особой роли не играет."

На следующий день Пётр, вооружившись монтировкой и брезентовой сумкой, прогулялся по улице в сторону Волхова до этих домов. В одном из них жили какие-то люди, во втором — угловом — не жил никто. Он осмотрел дом. Входной двери не было, оконных рам тоже. Навес над крыльцом был сломал, сгнил и валялся тут же. Доски пола и на крыльце, и в доме провалились. Печь была разобрана на кирпичи: их не деловые остатки валялись на полу, заменённые снегом из открытых проёмов окон. Пётр зашёл в соседний дом: его встретила бабка лет семидесяти на вид и две девочки-дошкольницы.

— Здравствуйте! Вот зашёл узнать про Ваш соседний дом. Похоже, в нём никто не живёт?

— Да, последние жильцы полгода как съехали. А дом стали растаскивать: рамы вынесли, печь разобрали. А тебе что в нём надо?

— Да хотел кирпичей штук пятьдесят выломать из печи: не хватило немного на ремонт. Мне и старые подойдут. Да смотрю печь уже разобрана.

— А ты их из фундамента под крыльцом возьми: они уже от старости да влаги сами выпадают и разваливаются. Может, чего наберёшь для ремонта.

— А никто не заругает? Может нельзя кирпичи брать, или у кого надо разрешение спросить?

— Да кому они нужны! Вон, рамы из окон люди вынули, унесли, печь сломали — никто и внимания не обратил. Говорят, этот дом да наш под снос летом пойдут. Приходи с ломиком и работай. Только холодно: этим делом лучше летом заниматься. Да и снегом крыльцо завалило.

— А у Вас лопаты нет: снег хочу с крыльца разгрести да посмотреть, что там за кирпичи.

— Вот, возьми. Только там не оставляй, принести обратно.

— Спасибо. Принесу, конечно.

Пётр быстро скидал снег с крыльца, благо его было немного, и добрался до фундамента. Высотой в пять кирпичей и два в ширину фундамент стоял прямо на земле и местами уже развалился. Пётр отметил, что в месте примыкания к дому на нём имеется "заплатка" из раствора, что-то скрывающая. Пара ударов монтировкой — и она рассыпалась. Из дырки выглядывал бок чугунка. Пётр пошевелил его монтировкой и вытащил из образовавшийся ниши. Чугунок был небольшой: диаметром сантиметров двадцать, высотой — пятнадцать. Но тяжёлый! Нишу закидал снегом, скрывая место захоронки. Выворотил из фундамента пару кирпичей, которые тут же развалились.

"Маскировку сделал: видно, что тут кто-то кирпичи хотел выковырнуть из фундамента, но не получилось."

Быстро спрятав чугунок и монтировку в брезентовую сумку, Пётр отнёс лопату бабке.

— Ну, нашёл кирпичи?

— Нашёл. Парочку выломал, вон, в сумку положил. Больше брать не стал: кирпичи — плохие, крошатся. Здесь их брать бесполезно. Пойду другое место искать.

Распрощался с бабкой и отправился домой: сумка оттягивала руку. Хорошо, до дома идти было не так далеко.

"Мать на работе. Сейчас приду, открою чугунок, посмотрю, что в нём лежит."

* * *

Дома Пётр разложил на полу газету, поставил на неё чугунок и внимательно рассмотрел горловину, закрытую крышкой и обмазанную смолой. Смола стала каменной от времени и мороза. Счистить её ножом не удалось.

"Ломать — не строить. Надо ударить чугунок посильнее молотком, он и расколется! А не повредится ли его содержимое? С монетами ничего не случится, а вот с ювелиркой? Может, там яйца Фаберже спрятаны? Всё же, лучше попытаться отодрать смолу. Взять стамеску и аккуратно, постукивая молотком, сбить смолу."

Через час Пётр открыл крышку чугунка и высыпал его содержимое на газету. Четыре кожаных мешочка предстали перед его глазами. Их кожа потрескалась, задубела. Сыромятные ремешки, стягивающие горловины мешочков, также задубели. Пришлось их разрезать. В одном мешочке оказались медные монеты 17 — 19 века, во втором — серебряные 19 века, в третьем — золотые монеты Николая ll достоинством 15 рублей 1897 года выпуска — 100 штук. В четвёртом мешочке — ювелирка: золотые кольца, цепочки, броши, серьги, несколько орденов, украшенных драгоценностями, и маленький стеклянный пузырёк с бриллиантами от 0.5 до 2 карат — всего 16 штук.

"Медные и серебряные монеты явно представляют историческую ценность и заинтересуют нумизматов. Я в этом не специалист, надо почитать специальную литературу и разобраться. Золотые червонцы — тоже. Ювелирка: тут есть обычная ширпотребовская, а есть и очень неплохая на мой "не испорченный художественный вкус". Часть можно продать, а большую — сохранить. Ну, это видно будет. Всё же, не зря я съездил в Новгород и вселился в себя самого! Что-то ещё будет! О кладе — никому ни слова. Вот только, где его хранить? Надо подумать, может матери, всё же, придётся о нём рассказать. Спешить не буду. Жаль, что больше ещё ни о каком кладе мне неизвестно, этот — единственный!".

До конца дня Пётр мучился мыслями о сохранении клада. Рассказать матери или нет? Если бы он не знал, что у матери в последние два года завёлся воздыхатель, который в настоящее время превратился в "милого друга", а в этом году ей исполнится тридцать девять лет и, к большому его сожалению, мать не умеет держать язык за зубами, в чём он неоднократно убедился, Пётр обязательно рассказал ей о найденном кладёт и даже оставил его ей на сохранение. Но реальная возможность лишиться клада вследствие указанных ниже причин сильно его сдерживала.

"Где, проживая в Ленинграде на съёмной квартире я могу спрятать клад? Да нигде! Хоть в Новгороде, хоть в Ленинграде закопай его в любом неприметном месте и надейся на то, что его случайно никто не обнаружит. Имей я собственную квартиру, в которой сделал бы тайник — и забот никаких! Квартиру в Ленинграде приобрести можно, только сколько это будет стоить? Раньше, я слышал, многие евреи, эмигрирующие из СССР, продавали своё жильё за золото, прописывая у себя покупателя. И это хорошо работало. В последнее время отток эмигрантов уменьшился в связи с некоторыми пока ещё декларируемыми послаблениями в создании людьми собственного бизнеса: якобы путём возрождения НЭПа, чему некоторые легковерные граждане даже склонны поверить.

Я — не верю! Это хитрая игра как в Китае, когда был выкинут лозунг "Пусть расцветают все цветы!". Тогда многие поверили, что коммунисты меняются и "вышли из тени", показав своё истинное отношение к политике коммунистических вождей. После чего все эти "легковерные" были взяты на заметку и при первом же удобном случае отправлены на годы "на рабочее перевоспитание в деревню". Интеллигенция — в первых рядах! Это же будет и в этом новом мире, дай Бог мне ошибиться!

В жизни насмотрелся всякого, в том числе видел наших редисочных коммунистических вождей в XXI веке, стоящих в церквях со свечками в руках. Таким образом уверяющих людей в том, что они стали правоверными православными коммунистами и больше не отправят на расстрел и в ГУЛАГ священников и не будут взрывать и закрывать церкви. Якобы они "провели работу над ошибками" и больше не допустят таких зверств. Как же, провели! А хоть одного ответственного за эти ошибки отправили на пенсию? Лишили поста, посадили? Отдал он государству свои личные средства чтобы хоть частично компенсировать эту ошибку? Хороша работа над ошибками! Если кто и наказан — то стрелочники, выполняющие указания тех, кто командовал ими.

Уверен только в одном — в любой момент их точка зрения изменится. И этим моментом может быть что угодно, но в первую очередь потеря власти и своих привилегий, которых они добились, вылизывая все интимные места власти действующей. Приди они к власти снова — и всё повторится!"

Пётр съездил на вокзал и приобрёл билет до Ленинграда. Отъезд завтра утром. Сходил в магазин, купил тортик и, когда мать вернулась домой, сообщил, что завтра утром уезжает. Обещал обязательно приехать на летних каникулах домой, так как в стройотряд ехать больше не собирается.

Уже в поезде продолжал думать над двумя проблемами: как приобрести жильё и куда спрятать клад, который взял с собой. Некоторые мысли появились, но надо было их хорошо продумать.

* * *

"Стипендия на ближайшие пять месяцев заработана, так что съезд с квартиры пока откладывается. Теперь надо подумать, где заработать ещё деньжат, чтобы хватило на хлеб с маслом. Мой опыт подсказывает, что надо не менее трёх рублей в день чтобы нормально питаться. Даже двух хватит, если не шиковать. Надо бы сходить к профессору и предложить свои услуги по переводу статей в научных журналах. Он говорил, что английским и немецким владеет хорошо, но вот французским и испанским — плохо, а арабский — совершенно не знает. Я готов поработать переводчиком на ставку лаборанта на его кафедре за семьдесят рублей в месяц", — размышлял Пётр, направляясь с Витебского вокзала Ленинграда к себе домой.

Дома соседа не было: уехал на каникулы домой и обещал вернуться к 4 февраля. Было время посвятить разбору монет и ювелирки. Начал с медных монет. Разложил их по годам выпуска. Затем клал каждую монету на картонку, накрывал её листом тонкой белой бумаги и с обратной стороны бумаги торцовым концом карандаша с еле выступающим грифелем, не сильно нажимая делал отпечаток монеты на бумаге. Затем переворачивал монету другой стороной и также делал её отпечаток. Всего получилось восемь листов бумаги формата А4, с отпечатками на каждом шести монет с двух сторон.

Далее также поступил с серебряными монетами. Их отпечатков получилось десять листов.

Из пятнадцатирублёвых золотых черновой выбрал два наиболее сохранившихся и обе монеты также отпечатал на отдельном листе.

Сложил все листы с отпечатками в белую папочку с завязками, на которой написал: "Дело N6" и удовлетворено вздохнул:

"Теперь схожу с этой папочкой в публичку, отыщу там каталоги старинных монет и по ним определюсь, что за монеты я нашёл. Под каждой монетой сделаю её краткое описание из каталога. И уж после этого очень осторожно начну контактировать с нумизматами, чтобы определить ценность и цену этих монет. Эта работа не на один день. Хорошо её закончить к лету."

Папочку убрал в чёрную кожаную папку для бумаг, подаренную матерью при поступлении в университет, и засунул её в самый конец нижнего ящика письменного стола, сверху завалив её старыми конспектами и старыми учебниками. Хоть он ни разу не видел, что Юра лазил по ящикам его стола, но всё когда-нибудь случается в первый раз.

Достал целую обувную коробку с крышкой, сложил в неё четыре кожаных мешочка с монетами и ювелиркой, обложив их внутри коробки скомканными газетными листами, чтобы мешочки не болтались, перевязал её крест-накрест верёвкой, завязав крепко узлом — чтобы можно было его только разрезать, а не развязать, и положил коробку в чемодан с одеждой, лежащий под кроватью.

"Два важных дела сделаны. Конечно, всё очень ненадёжно, но спрятано. Ворам в нашей квартире делать особо нечего: всем соседям по дому известно, что квартира сдаётся нищим студентам. К нам залезть могут только залётные воры, работающие не по наводке. Но клад надо обязательно перепрятать: вот сойдёт снег и прикопаю я его где-нибудь в пригороде Ленинграда."

* * *

На следующий день Пётр направился в университет на кафедру, где работал профессор, предложивший ему подготовить доклад на заседание СНО. Он хотел прояснить тематику доклада и, заодно, прощупать тему работы лаборантом.

Ему не повезло: профессора на месте не было. Секретарь кафедры, узнав причину прихода Петра, посоветовала прийти завтра к десяти часам утра. Пришлось уйти, не солоно хлебавши.

"В таком случае схожу ка я в публичку, поищу каталоги монет и орденов, узнаю, где они хранятся, как выдаются, что в них напечатано и можно ли ими воспользоваться не засветившись. Всё равно этим надо будет заниматься."

В читальном зале публички Пётр поинтересовался у дежурного библиотекаря каталогами старинных монет. Оказалось, их выдают по специальной заявке и пользоваться ими можно только в специальном зале под присмотром библиотекаря. На вопрос Петра к чему такие строгости, получил ответ:

— Вы же хотите пользоваться полными каталогами без вырванных страниц и испорченных фотографий монет. Даже в отдельном зале под контролем библиотекаря мы вынуждены заменять каталоги раз в полгода. А раньше — даже ежемесячно.

— Так издали бы их и пустили в открытую продажу: кому надо, тот бы купил. И не воровал их в библиотеке, не портил книги.

— Такие вопросы решаю не я. Наверно, есть какие-нибудь соображения высшего порядка по этому вопросу, недоступные нам, простым смертным. Так Вы будете оформлять заявку на получение каталогов? Не забудьте вписать в неё номер паспорта, указать место прописки и цель работы с каталогами. Я Вас поставлю на очередь. Только в середине марта Вы сможете с ними поработать.

— Да, заявку я оформлю обязательно. Но предварительно хотелось бы посмотреть зал, где клиенты работают с каталогами.

— Идите за мной.

Они прошли в маленький зал на три стола, перед которыми стоял стол для библиотекаря. За столами сидели пожилые люди, листающие каталоги и делающие из них выписки. Все были очень заняты, и никто не поднял даже головы, чтобы посмотреть на вошедших.

— Клиенты работают тут по часам?

— Конечно. Желающих много и каждый клиент имеет всего два часа времени для работы. Потом его сменяет следующий.

— Скажите, как можно подготовиться к посещению этого зала, чтобы попусту не терять время? Я имею в виду: как заказать нужные именно мне каталоги, чтобы не искать их по стеллажам и т.п.

— Придёте накануне указанного Вам времени посещения читального зала и оговорите с библиотекарем свою заявку. И всё.

Пётр заполнил бланк заявки, передал его библиотекарю, получил пропуск на день и время посещения, после чего покинул публичку.

"Честное слово, не помню, чтобы в старом мире была такая тягомотина с посещением библиотеки и получением каких-либо каталогов! Что-то здесь не так. Но что?"

При выходе из здания его догнал молодой мужчина, обратившийся к нему с вопросом:

— Вы хотели ознакомиться с каталогами монет?

Пётр остановился и внимательно его оглядел.

— С какой целью интересуетесь?

— Вы наверно новенький любитель — нумизмат. Здесь я раньше Вас не видел. Просто имеется способ просмотреть интересующие Вас каталоги монет в любое удобное Вам время за небольшую плату: пять рублей за час. А также обменяться или продать некоторые экземпляры монет из Вашей коллекции таким же любителям. Или получить консультацию у профессионала, но тоже платно: три рубля за конкретный экземпляр монеты. Вас это интересует?

— Даже не знаю. Я действительно никогда раньше не занимался коллекционированием монет. Неожиданно стал обладателем небольшой коллекции: получил её в наследство от деда, он недавно умер. Хотел получше разобраться с коллекцией что бы определиться со своими дальнейшими действиями.

— Коллекция монет у Вас при себе? Или хотя бы в городе?

— Нет, только отпечатки монет на листах бумаги. Мне посоветовали именно так проводить ознакомление с ними других людей в смысле безопасности.

— В таком случае Вам надо встретиться со специалистом-нумизматом. Он посмотрит отпечатки монет и подскажет, что лучше всего с ними делать. В том числе назовёт цены, если надумаете их продавать. Эта услуга бесплатная.

— И когда реально может произойти эта встреча?

— Например, сегодня в три часа. Я могу назвать адрес. Приходите, принести с собой отпечатки монет и консультируйтесь.

— Меня это заинтересовало. Давайте адрес.

Молодой человек протянул Петру визитную карточку.

— Пожалуйста. Здесь указан адрес. Приходите в три часа. Просьба не опаздывать.

— Если смогу, то приду.

* * *

"Всё страннее и страннее. Никогда не думал, что вокруг старинных монет могут водиться такие "хороводы"! Интересно, а вокруг филателистов и других собирателей: значков, открыток, часов и т.п. тоже творятся такие страсти? Неужели это дело настолько денежное и выгодное, что прямо в библиотеке ведётся охота за любителями-дилетантами? Жаль, мой юный владелец тела был весьма далёк от любого коллекционирования и в нашей общей памяти ничего нет по этой проблеме. Надо бы получше обо всем этом разузнать, прежде, чем идти в гости к консультанту-нумизмату. Схожу ка я в университет на исторический факультет. Поговорю со студентами. Может быть они мне чего подскажут. Времени до трёх часов достаточно."

Глава третья.

В университете было малолюдно: каникулы. По коридорам бродили только несчастные личности, пытающиеся поймать преподавателей и упростить их принять проваленный экзамен.

Пётр подошёл к одному парню, стоящему у окна и бездумно глядящего на улицу.

— Извини, что открывают дела, но, если ты в теме, не мог ли ты меня недолго проконсультировать по вопросам, связанным с нумизматикой?

— С нумизматикой? Нет, я не в теме. Но если тебе очень нужно, лучше Маши про нумизматику тебе никто не расскажет.

— А где эта Маша?

— Только что тут бродила. Караулит доцента Зальцмана чтобы договориться о сдачи экзамена по истмату. Да вон она сюда идёт!

Пётр обернулся и увидел симпатичную девушку.

— Маша! Тут один товарищ интересуется нумизматикой. Не поговоришь с ним?

Маша подошла к ним и с интересом взглянул на Петра.

— Что интересует молодого человека?

— Молодого человека зовут Пётр и в первую очередь его интересует симпатичная девушка Маша, а уж потом небольшая консультация по нумизматике.

— Тогда начнём с конца: почему нумизматика?

Пётр вкратце рассказал ей историю с получением коллекции монет от умершего дедушки, посещении публички, встрече с незнакомцем, посоветовавшем ему проконсультироваться у специалиста, и показал полученную от него визитку.

— Я решил, что надо хоть немного узнать о нумизматике и о том, что меня ожидает при встрече со специалистом прежде, чем совать голову в это дело.

— Похвальное желание. Начну объяснение по порядку.

Во-первых, нумизматика — область коллекционирования, связанная с монетами.

Во-вторых, это очень криминальная область. Здесь крутятся огромные деньги.

В-третьих, лохам в нумизматике делать нечего: сначала надо пройти соответствующий курс обучения и только потом влезать в это дело.

Всё понятно?

— Более-менее. На твой просвещённый взгляд, что меня ожидает при встрече с консультантом-нумизматом?

— Большой развод. Консультант посмотрит твою коллекцию, выберет из неё одну — две монетки и назовёт их ценными. Остальные предложит выбросить. А за эти две монетки предложит цену в половину их стоимости. Это — в лучшем случае. Если ты не согласишься, на улице за квартал от места встречи тебя окружит шпана, которая отберёт у тебя коллекцию и ещё вломит так, что забудешь, за чем ходил к консультанту.

— Я не собираюсь показывать консультанту коллекцию. Я сделал отпечатки всех монет на бумаге и возьму с собой только их.

— Это уже более-менее умный поступок. В этом случае шпана проследит за тобой до квартиры и через день — два устроит на неё налёт. И ты останешься без коллекции. Покажи мне отпечатки монет. Я тоже в них разбираюсь и могу тебя проконсультировать.

— С собой я их не ношу. Значит, мне сегодня не стоит идти к консультанту. А когда ты свободна, чтобы я мог показать отпечатки монет тебе?

— Вот договорюсь сегодня с дОцентом о пересдаче экзамена — и свободна до восьми часов вечера.

— Ты не против, если я вместе с тобой подожду Зальцмана?

— Ты его знаешь?

— Да, сдавал ему философию в январе. Я учусь на экономическом факультете в универе на четвёртом курсе, специальность "мировая экономика".

— Как здорово! Можешь меня проконсультировать по истмату?

— Почему нет? Думаю, только одной консультации будет мало: послезавтра начинается весенний семестр, и я буду очень занят.

— Мне хватит и одной консультации: надо прояснить некоторые нюансы истмата. Это же не наука, а какое-то начётничество! Ой! Зальцман идёт! Я сейчас!

Пётр оглянулся и увидел вывернувшего из-за угла доцента. Тот тоже его увидел, заулыбался узнавая и, проходя мимо, поздоровался. Пётр машинально ответил. Маша тут же подскочила в Зальцману стала просить его о приёме у неё экзамена. Тот недовольно морщился и отрицательно качал головой. Пётр решил помочь девушке.

— Иосиф Мойшевич! Я занимался с Машей по Вашему предмету и уверен, что она готова к сдаче экзамена.

Тот посмотрел на него с усмешкой, пожал плечами и сказал:

— Хорошо. Завтра в 10 часов утра на кафедре. Единственный раз и только потому, что за Вас просит этот молодой человек! Не забудьте взять направление в деканате и зачётку.

И зашагал дальше по коридору.

Маша стояла и молча смотрела ему вслед.

— Я до завтра подготовиться не успею, — прошептала она, — и меня отчислят из универа.

Слезы выступили у неё на глазах, она хлюпнула покрасневшим носиком.

— Поехали ко мне, — проговорил Пётр. — За час посмотришь отпечатки монет, проконсультируешь меня и потом мы до конца дня займёмся истматом. Экзаменационные билеты у тебя с собой?

— Да!

* * *

Пока ехали на троллейбусе Пётр поинтересовался:

— На каком факультете и курсе ты учишься?

— На факультете искусств, третий курс. Специальность искусствоведение.

— А откуда знаешь нумизматику?

— Моя специализация — нумизматика, фалеристика и другие виды коллекционирования.

— А сама что-нибудь коллекционируешь?

— Нет, для этого я слишком бедна. Чтобы заниматься любым коллекционированием надо быть богатым человеком.

— Ты — ленинградка?

— Я из Пушкина — пригорода Ленинграда, здесь живу в общаге, а ты?

— Я из Новгорода. Наша остановка, выходим.

* * *

Маша очень внимательно рассматривала отпечатки монет, делая около некоторых из них отметки карандашом. Наконец, вынесла вердикт:

— Это не похоже на коллекцию монет, а больше смахивает на клад. Отсутствует систематика в подборе монет. Так коллекции не собираются. Отмеченные мною монеты — ценные. Коллекционеры с удовольствием приобретут их у тебя. Думаю, тысяч двенадцать за них ты получишь. Остальные можно продать рублей за триста — все, скопом. Сюда не вошли два пятнадцатирублёвых золотых червонца 1897 года. Каждый из них стоит не менее двух с половиной тысяч рублей. Мой тебе совет: не спеши продавать монеты, если срочно не нуждаешься в деньгах. Этот набор монет может оказаться хорошей основой для приличной коллекции. Надо только вложить в неё не менее десяти тысяч рублей, тогда продать её сможешь за пятьдесят тысяч.

— А ты знаешь коллекционеров, которые готовы купить отмеченные тобой монеты? Или обменять на квартиру в Ленинграде? Меня нумизматика не интересует, а вот квартира в городе — очень. Кстати, и за посредничество получишь свой процент.

— Надо подумать. Давай вернёмся к этому вопросу после того, как я сдам истмат.

После чего молодые люди посвятили весь остаток времени до восьми часов подготовке к экзамену. Ровно в восемь вечера Маша ушла, сказав, что сегодня обещала ночевать дома в Пушкине. Они договорились встретиться завтра в университете в 12 часов. В 10 часов у Маши был экзамен, и в это же время Пётр предполагал встретиться с профессором.

* * *

Встреча с профессором прошла буднично. Он рассказал Петру каким видит научный доклад, какие его разделы были бы к месту и раскрыты подробно, а о чём надо умолчать, о чём только намекнуть. Интрига должна сохраняться до завершения выступления. Кроме того, из текста доклада всем должно быть ясно, что лектор не рассказал и половины того, что им изучено и подготовлено.

Пётр полностью согласился с такой концепцией и пообещал, что до конца марта он собирает материал, штудируя все доступные ему научные иностранные журналы, в апреле пишет сам доклад и в конце апреля передаёт его профессору для корректировки.

Намёки на то, что хорошо бы его принять лаборантом на кафедру, основным занятием которого будет перевод статей из научных журналов по заказам профессора, понимание не нашли. Было высказано пожелание сначала подготовить доклад, доказав тем самым свои интеллектуальные и переводческие возможности, а уж "потом будет суп с котом".

Когда Пётр освободился, Маша уже ждала его около кафедры.

Похоже, здесь она была довольно долго, так как успела устать стоять на ногах и теперь сидела на подоконнике.

— "Хорошо!", — воскликнула она, увидев его. Подбежала и чмокнула в щеку. — Закончила сессию без троек! Жаль только, что стипендии не будет. Пошли в кафе отмечать мой успех. Только денег у меня немного: придётся обойтись без шампанского.

— Разберёмся! В какое кафе пойдём?

— Давай на Невский в "Север"! там очень вкусные пирожные.

После посещения кафе они долго гуляли по городу. Погода стояла отличная: лёгкий морозец, ветра не было, только падал снег.

Расстались они около общаги Маши. Долго целовались и договорились не пропадать. Маша обещала вплотную заняться просьбой Петра, а он предложил сходить в субботу в кинотеатр "Ленинград", где и встретиться перед началом сеанса, начинавшегося в семь часов вечера. Билеты он купит. Маша с радостью согласилась.

* * *

Придя первый раз в университет после зимних каникул Петру немедленно сообщили, что его в общежитии искал родственник, приехавший издалека и надеявшийся найти ночлег. К сожалению, никто не знал адреса его съёмной квартиры и в Ленинграде ли он или уехал на каникулы домой, поэтому ничем помочь родственнику его соседи по общаге не смогли.

Никаких родственников, кроме матери, у Петра не было, поэтому первое, что ему пришло в голову: его искал тот самый молодой человек, который дал визитку консультанта-нумизмата. И искал именно потому, что он не явился на обусловленную встречу. А адрес общежития был указан в заявке на посещение библиотеки.

"Похоже у "нумизматной мафии" всё схвачено. Бандиты даже могут познакомиться с личными данными людей, желающих в законном порядке получить доступ к каталогам монет. Не удивлюсь, если сегодня этот молодой человек будет искать меня в универе или встретит на выходе из него. Могу сказать: пришлось срочно уехать из города, возникли неотложные дела. Однако, тем самым покажу свою незаинтересованность в скорейшей встрече с консультантом-нумизматом, что может привести к посещению моей квартиры налётчиками. Ведь проследить меня до неё им будет не сложно. Как же поступить? Сам-то я этих бандитов не боюсь: всегда смогу постоять за себя, а вот клад ... Где же его зимой можно спрятать так, чтобы и не нашли его, кому не надо, и близко от меня был? Дом, где я живу, пятиэтажный. У него есть подвал и чердак. Оба запреты на навесные замки. Ключей от них у меня нет. Но замки простые, я их и проволокой открою. Вот только не знаю, можно ли хорошо спрятать клад в тех местах. Сегодня после универа первым делом поднимусь на чердак, посмотрю, что там и как. Может быть пригляжу место. В подвале сыро, там прятать клад не стоит. И идти сегодня домой мне надо будет осторожно, чтобы хвост не привести. Вот не было печали!"

* * *

После университета Пётр сначала отправился в публичку записываться в научный отдел с литературой на иностранных языках. Для этого одного паспорта оказалось недостаточно: потребовалось письмо из СНО университета с просьбой допустить студента до этого "сверх тайного отдела" библиотеки. Пришлось возвращаться обратно и идти в СНО. Там тоже сказали, что им надо письменное ходатайство от профессора на подготовку такого письма.

"Дурдом какой-то! Чтобы решить элементарный вопрос надо обегать пол Ленинграда, потревожить занятых людей и, непонятно, во имя чего! Ну, какие секреты могут содержать научные зарубежные журналы и почему к ним нельзя допускать студентов, знающих иностранные языки? Хотя вспоминаю, в прошлом мире было то же самое. Маразм рулит везде в СССР!"

Пока Пётр бегал по Ленинграду, то постоянно сторожился соглядатаев, но ничего не заметил.

"Не будут они за мной столько времени следить: мало ли куда я пойду и когда вернусь домой. Всё же сначала попытаются узнать, почему не пошёл на встречу с консультантом, то есть ловить меня будут около универа сразу после занятий. Сегодня никого не было. Так что ждать их надо в ближайшие дни, если вообще придут. А может просто паранойя у меня разыгралась? Никому я не нужен, просто "накрутил" себя чрезмерно?"

Однако, прежде, чем сразу идти домой, Пётр за квартал от своего дома зашёл в другой и остановился за входной дверью в подъезде: подождал, не сунется ли кто-нибудь за ним следом. За пятнадцать минут никто в подъезд не вошёл. Тогда он проходными дворами сделал круг вокруг квартала и вошёл в подъезд своего дома. Ещё постоял, выждал некоторое время и только после этого вошёл в свою квартиру. Соседа дома не было. Переоделся в спортивный костюм, положил коробку с кладом в сумку, взял ещё фонарик и кусок проволоки и отправился на верхний этаж.

На последней площадке была всего одна дверь в квартиру, тогда как на всех остальных — по три.

"Или здесь огромная квартира, или в соседних подъездах квартиры большие, за счёт них отсутствуют ещё две здесь. Но мне это на руку: меньше вероятность, что кто-то выйдет на площадку."

Пётр поднялся по вертикальной металлической лестнице до потолка и тронул висящий на двери на чердак замок: тот неожиданно сам открылся и повис, качаясь на дужке.

"Отлично! Мне меньше забот. Хотя это говорит о том, что на чердаке бывают неизвестные посетители. Мне надо быть внимательнее."

Он осторожно толкнул дверь и она, без скрипа, открылась. Забравшись на чердак, Пётр включил фонарик и огляделся: вокруг никого и ничего не было. Закрыл дверь и, освещая стропила, пошёл к торцу чердака, стараясь не топать. Пол чердака был засыпан керамзитом. Оба слуховых окна закрыты на внутренние защёлки. Чердак совершенно не захламлён. Жизнедеятельности птиц не видно — значит они сюда не попадают. Из других подъездов сюда входов не было: а их три.

"Странно, значит вход только из моего подъезда."

В торце на расстоянии двух метров от последней стойки, поддерживавшей стропила, разрыл керамзит и в выкопанную яму спрятал коробку с кладом. Разравнял керамзит вокруг захоронки. Убедился, что это место ничем не отличается от других, пошёл к выходу из чердака. Опять навесил замок, придав ему вид закрытого на ключ, и вернулся в квартиру. Соседа ещё не было.

"Одно дело сделал. Однако, непонятно, кто это ходит на чердак и зачем? Может быть тоже что-то там хоронит? Не хватает ещё там мне с кем-нибудь встретиться! Эх! Надо было с собой взять бельевую верёвку и прикрепить её к стропилам: якобы я на ней собираюсь сушить постиранное бельё. И повод будет в этом случае на чердак подняться, и подозрений меньше! Так в следующий раз и сделаю. И ещё новый замок куплю и повешу: чтобы бельё не украли!"

* * *

Юра пришёл домой после одиннадцати вечера.

— Такой отличный фильм посмотрел! Американский боевик! Какие красивые девушки! Как точно от пояса полицейские стреляют! Какие драки! Бьют, бьют друг друга арматурой по голове — и хоть бы что! А мафия! А клады! Эх, жалко! Всего одна серия!

— Как фильм то называется?

— Точно не помню, что-то вроде "Не промахнись, подруга!".

— А в каком кинотеатре смотрел?

— В "Ленинграде"! Широкий экран! Цветной!

— Ясно. В субботу схожу. На семь вечера сеанс есть?

— Есть. Но билеты надо заранее покупать: очереди дикие. Сам то сегодня случайно попал. Лишний билетик у девушки оказался. А какая девушка! Сказка! И живёт недалеко от нас: через два дома. Тоже студентка. В ЛИТМО учится. На специальности "Телевидение". Телевизоры проектировать будет. Рассказала, что её берут после защиты диплома на работу в НИИ "Телевидение". В этом году пятый курс заканчивает, потом диплом. На год меня старше. Жалко!

— Ты что, влюбился? Жениться собрался? Ты же с ней только сегодня познакомился!

— Я — не ты! До сих пор девушки не имеешь! Не тебе судить о том влюбился, не влюбился. Сам сначала влюбись! — обиделся Юра.

— Да, ладно, любись, женись — не моё дело. Всё, я спать пошёл!

— Петя, слушай! Я, когда из универа вернулся, к тебе какой-то мужик приходил. Очень жалел, что дома не застал. Я сказал, что тебя лучше после занятий в универе ловить: всё время ты занят, никакого распорядка. Неизвестно, когда домой приходишь. Только ночевать. Так что жди, завтра в универ придёт.

— А зачем приходил, не сказал?

— Нет, да я и не спрашивал. Всё, я спать пошёл.

"Дела ... Значит, всё же как-то узнали. Думали, я сразу после занятий домой пойду. Может, и на чердаке они побывали? Проверили все углы. Или ещё придут, когда я скажу, что монеты спрятаны. Не поторопился ли я их в керамзит зарыть? Ну, что сделано, то сделано. Перепрятывать не стану. И замок менять не буду, чтобы случайно не навести на чердак. Кстати, утром надо с собой забрать папку с отпечатками монет. От греха подальше. Пусть лучше в моём дипломате с конспектами подлежит."

Глава четвёртая.

На следующий день при выходе из аудитории после лекции Пётр увидел знакомого молодого мужчину, который передал ему визитку. Кивнул ему, проходя мимо, но был остановлен вопросом:

— Почему не пришёл к консультанту?

— Не смог: неожиданно возникло неотложное дело.

— Когда придёшь?

— Теперь не знаю: учёба началась, свободного времени совершенно нет.

— У нас так дела не делаются. Обещал — выполняй. Не выполнил — за базар отвечай. Не хочешь неприятностей — завтра к трём часам приходи. Последнее предупреждение. Не придёшь — всю оставшуюся жизнь жалеть будешь. Всё понял?

Пётр стоял, глядя на бандита, и ушам своим не верил: в университете, среди бела дня, бандит качает права. Причём непонятно, за что. Он отлично помнил, что сказал, забирая визитку: "если смогу, то приду".

— Я прийти не обещал. Сказал: "если смогу, то приду". Не смог. Какие ко мне претензии?

— Не помню, чтобы ты что-то подобное говорил. Я тебя предупредил, — бандит повернулся и ушёл.

"И как мне теперь поступить? Живи я в старом мире — чётко бы знал, что предпринять. В новом же мире мне неизвестны приводные колёса, заставляющие мафию идти на преступления: есть у неё крыша, какая, какие традиции, кого она боится и т.п. Я пока плохо представляю себе на что в реальности, кроме запугивания, способны пойти бандиты. Самое главное — не подставить под удар родных и знакомых. Но то, что обращаться в милицию за защитой мне нельзя — ясно. Начнётся разбирательство, всплывёт моё враньё о дедушке — владельце коллекции монет. Дальше — больше. Кто бы что дельное посоветовал. Никогда не имел дел с бандитами в этой реальности — молодой ещё. Может попросить Машу, чтобы отобрала отпечатки самых зряшных монет и их показать консультанту? Может тогда эта "нумизматная мафия" от меня отстанет. Папка с отпечатками монет у меня с собой. Могу с ней сходить в общагу к Маше. Где она находится, я знаю, но вот в какой комнате живёт и какая её фамилия — не знаю. Зато знаю, откуда она приехала. Может и найду."

Больше никаких умных мыслей в голову не приходило. Разве что такие:

"Сходить на кафедру физвоспитания и поговорить с кем-нибудь из ребят: борцов или боксёров. Они всё же ближе к криминалу, чем я. Может что посоветуют или сведут со знающими людьми. А что, вариант. Время у меня есть, дойти до места — десять минут. Попытка — не пытка! Схожу."

* * *

На кафедре физвоспитания было много народа: только что вывесили расписание соревнований на весенний семестр в университете и желающих с ним познакомиться было достаточно. Пётр углядел несколько знакомых парней, занимающихся силовыми видами спорта. Подошёл к одному, самбисту.

— Влад, привет! Можно тебя на минутку?

— Петя, привет! Чего хотел?

— Посоветоваться надо. Тут со мной такое дело случилось, как поступить, не знаю.

— Рассказывай!

Пётр, не вдаваясь в подробности, рассказал про наезд бандитов, подчеркнув, что конкретно ничего никому не обещал и если кто будет разбираться, то его слово будет против другого слова, свидетелей разговора не было. В конце рассказа подчеркнул:

— Честно скажу, за себя я не волнуюсь: постоять всегда смогу, — и показал свой огромный кулак, — но вот очень не хочу, чтобы под ударом оказались мои родные и знакомые. С бандитами раньше дел никаких не имел, не знаю, что от них ждать, как решаются такие дела.

— Понятненько. Значит того парня, что встретил тебя после лекции, ты всего второй раз в жизни видел. Как звать — не знаешь, кто он такой, где крутится — тоже. На первый взгляд похоже на наезд на лоха: запугать, отнять. Но, то что к тебе домой приходили, искали — это неприятно, за этим может что-то большее стоять. Давай я тебя с Глебом познакомлю, серьёзный парень, три года на флоте прослужил, потом сюда поступил. Он раньше с бандитами пересекался. Может, что и посоветует. Боксёр, учится на историка, второй курс. Пошли.

Глеб оказался немного постарше Петра, но спокойный, рассудительный парень. Выслушал Петра, задал несколько вопросов по ходу рассказа. Немного подумал и предложил:

— Не возражаешь, если мы вместе с тобой завтра сходим к консультанту? Только возьми отпечатки монет с собой.

— Хорошо. Где встретимся?

— Давай у входа в этот корпус. Отсюда на троллейбусе за полчаса доберёмся. Значит, в 14 часов 20 минут. Договорились?

— Спасибо. Договорились.

"Всё же мне надо Машу найти. Пусть отберёт те отпечатки монет, что коллекционера не заинтересуют. Поеду ка я к ней в общагу."

* * *

В общаге Пётр сразу подошёл к вахтёрше: женщине средних лет, сидевшей за столом, перегораживающим вход в общежитие.

— Здравствуйте! Вы не можете мне помочь найти девушку Машу, которая учится на третьем курсе факультета Искусств и приехала из Пушкина? Она очень просила передать ей вот эту папочку с отпечатками монет — ей для учёбы надо. Но всю папочку отдать я не могу: она должна выбрать то, что ей надо. Так бы я Вам её оставил. Мне ведь тоже учиться нужно.

Женщина внимательно оглядела Петра.

— Какие документы у тебя есть?

— А какие Вам надо? Я не собираюсь в общежитие заходить. Пусть Маша сюда выйдет, здесь и выберет, что ей надо.

— Вера! — прокричала шахтёра вслед прошмыгнувшей мимо девушки, — ты знаешь где Маша из Пушкина с третьего курса живёт? Позови её сюда. Ей какие-то бумаги принесли. Пусть выйдет. Если её нет — сообщи, а то тут можно до ночи сидеть, её ожидаючи! Жди, курьер! — бросила она Петру и ехидно улыбнулась.

Маша появилась спустя десять минут и, увидев Петра, просияла:

— Принёс! Спасибо! — и подмигнула, прошептал, — вахтёрша — та ещё сплетница.

Они сели на диванчик, стоящий около стола вахтёрши. Пётр вынул папку, раскрыл её и сказал:

— Маша, я принёс отпечатки монет. Выбери, какие тебе нужны, остальные я заберу с собой, — и, наклонившись к её уху, прошептал, — Оставь самые неинтересные и дешёвые для показа бандитам. Они меня нашли и требуют показать отпечатки монет. Завтра я с приятелем иду на встречу в три часа дня с консультантом, — и затем громко -Возьми ножницы и отрежь те, которые тебе нужны.

Вахтёрша с интересом наблюдала за ними.

Маша сбегала за ножницами и быстро отрезала те отпечатки, которые отметила ранее, добавив к ним ещё парочку.

— Эти я забираю. Не волнуйся, ничего не потеряю. Ты где встречаешься с приятелем перед тем, как направиться к консультанту?

— Да перед главным корпусом универа.

— Может быть, мне вместе с Вами к консультанту сходить? Всё же я какой-никакой, а специалист в нумизматике.

— Не надо, всё будет нормально. Ну, я пошёл! До свидания!

После ухода Петра вахтёрша сказала Маше:

— Не будь дурой! Не упусти такого молодого человека! Сразу видно: далеко пойдёт, да и к тебе, вертихвостке, хорошо относится. Этот не поматросит и бросит, а женится. Лучшего тебе не найти.

Маша только вздёрнула плечами: и без Ваших советов обойдусь!

* * *

Маша всё же решила пойти вместе с Петром и его приятелем на встречу с консультантом. Чем-то запали в её душу слова, сказанные вахтёршей после ухода Петра. Она посчитала, что за час можно добраться до любого места в Ленинграде: не может консультант жить где-то на окраине города. Поэтому уже в два часа дня она стояла в холле университета перед дверью и наблюдала за входом. Сначала появился молодой мужчина, который остановился, оглядываясь по сторонам, потом через полминуты подошёл и Пётр.

"Пора!" — решила Маша и выскочила на улицу.

Пришлось немного пробежать, чтобы догнать парней: они быстро шли к остановке троллейбуса. Успела в самый последний момент: двери троллейбуса закрывались. Вот тут-то и увидел её Пётр.

— Маша! Ты куда собралась?

— Я с Вами хочу поехать. Интуиция у меня твердит, что без меня Вам там будет не комфортно.

Глеб с любопытством смотрел на Машу. Она взглянула на него и между ними "проскочила искра". Маша и Глеб одновременно вздрогнули. Пётр тоже заметил что-то странное в их взглядах.

— Пусть с нами едет, — проговорил Глеб, — на бандитского консультанта у нас будет свой, студенческий консультант.

Без десяти минут три они подошли к подъезду дома, указанного в визитке. Тут же к ним подошёл тот самый молодой мужчина, что встречался с Петром.

— Почему втроём? Приглашался только один человек! — проговорил он, неприязненно взглянув на пришедших.

— Или втроём, или никак! — ответил Пётр.

— Хорошо, идите за мной! На споры нет времени.

Они прошли дальше по тротуару и остановились, пройдя два квартала, перед такой же пятиэтажкой. Поднялись на второй этаж и показывающий дорогу мужчина позвонил в дверь, на которой отсутствовал номер.

"Полная конспирация", — похихикал про себя Пётр.

Дверь открыл ещё один парень, с удивлением посмотревший на Глеба. Тот также с любопытством его разглядывал. Не говоря ни слова все прошли в прихожую, где им было предложено раздеться. После чего их проводили в гостиную, обставленную под кабинет.

За письменным столом сидел благообразного вида лет шестидесяти мужчина с сединой на висках и отсутствием других волос на голове. Перед ним лежал чистый лист бумаги, шариковая ручка и лупа.

К столу примыкал приставной столик с двумя стульями с каждой стороны.

— Моё имя Эрнст Витальевич. Я являюсь профессиональным консультантом, представляющим интересы Клуба нумизматов. Прошу вас также представиться, хотя, признаюсь, я ожидал увидеть только одного человека, а не троих.

— Пётр Кулаков, студент университета, будущий экономист, владелец старинных монет.

— Маша Голубева, студентка университета, будущий искусствовед. Специализируюсь в вопросах нумизматики.

— Глеб Круглов, студент университета, будущий историк.

— Присаживайтесь! — Эрнст Витальевич махнул рукой в сторону стульев у приставного столика. — Ребята, а Вы подождите в соседней комнате, — он отдал распоряжение двум молодым людям, встретившим гостей.

После этого внимательно посмотрел на Петра и сказал:

— Ну, показывайте, Пётр, Ваши монеты.

Пётр передал консультанту отпечатки монет, приготовленные для предъявления бандитам. Тот внимательно рассмотрел каждую, иногда пользуясь лупой, и отбросил их в сторону.

— Меня неверно проинформировали по поводу коллекции монет. Это не коллекция, а некий набор всякой всячины, причём ничего достойного внимания в нём нет. Максимум парочку монет я могу купить за э-э-э— пятьдесят рублей. И это всё. Кроме них у Вас ничего нет? Я имею в виду, всё ли Вы мне показали?

— Всё, — Пётр развёл руками. — Я никогда не занимался коллекционированием старинных монет, поэтому решил посмотреть каталоги. Записался в библиотеку, мне назначили время. При выходе из библиотеки меня перехватил Ваш, не знаю, как назвать, "представитель" и предложил не ждать месяц, а встретиться с Вами. Дал Вашу визитку. Назначил время. Я предупредил, что если смогу, то приду. Не смог, пришлось срочно заниматься с Машей подготовкой к экзамену. Тогда Ваш представитель "наехал" на меня, угрожал крупными неприятностями. В результате получился пшик: Вы потеряли время, я и мои друзья тоже. Мне очень жаль. Надеюсь, мы можем уйти?

— Так Вы согласны продать мне несколько монет?

— Если Маша согласится с предложенной Вами ценой — она мой консультант — то да.

Эрнст Витальевич ещё раз перебрал отпечатки монет. Отложил в сторону пять штук и поставил цену на каждом: от десяти рублей до тридцати. После чего передал их Маше. Она внимательно просмотрела отпечатки и сказала:

— На мой взгляд, цена занижена по сравнению с той, по которой их приобретают любители-нумизматы от трёх до десяти раз.

— Обоснуйте, Маша, это Ваше утверждение.

После этого в течение получаса между Машей и Эрнстом Витальевичем произошёл ожесточённый спор. Стороны оперировали каталогами, последними им известными ценами на монеты, фамилиями коллекционеров, которые по таким ценам приобрели аналогичные монеты. Приводились и другие аргументы. Петр с Глебом с интересом наблюдали за торгом. В итоге цены так и не были согласованы. При расставании Эрнст Витальевич сказал Маше, что готов привлекать её для оценки старинных монет, а после окончания университета при накоплении ею необходимого опыта, даже может предложить работу в Клубе нумизматов. И передал ей свою визитку с номером телефона, предупредив, что посредники, нашедшие продавцов или покупателей старинных монет, могут рассчитывать на получение неплохие комиссионных.

Наезд на Петра был назван недоразумением, которое не найдёт своего продолжения в дальнейшем.

После этого троица приятелей откланялась. Когда молодые люди вышли на улицу, Глеб сказал:

— Я ожидал много худшего. Тот парень, который открыл нам дверь, достаточно известная в узких кругах личность. Он МС по боксу, отсидел два года за хулиганство, сейчас бригадир в банде Крота, которая крышует Клуб нумизматов. Я с ним был знаком до службы в ВМС, а о его теперешней "работе" мне рассказал мой хороший товарищ из ОБХСС, с которым я специально встречался вчера. Маша, ни в коем случае не имей никаких дел с этим консультантом. По нему и их Клубу давно тюрьма плачет.

Поскольку Маше и Глебу ехать было в одну сторону — в общагу, то они распрощались с Петром и сели в подошедший троллейбус. Пётр дождался своего и тоже отправился домой.

"Конфликт разрешён. Думаю, этот консультант больше не будет наезжать на меня. Тем более после предстоящего разговора с "крышей", которая наверняка проинформирует его о личности Глеба и его друзьях в ОБХСС, о чём ей наверняка известно."

* * *

После ухода гостей Эрнст Витальевич собрал своих помощников, чтобы провести "разбор полётов".

— Как я должен понимать заявление этого Петра, что ты на него "наехал"? — сказал консультант, обращаясь к своему "представителю". — Ты получил указание работать тихо и культурно! Зачем заранее пугать наших будущих клиентов. Это — грязная работа. Ты теряешь квалификацию, допускаешь ошибки и пытаешься их исправить грубыми методами!

— Но как я должен был поступить, если этот Пётр не явился в согласованное с ним время на встречу с Вами?

— Так он и не обещал, что точно придёт. Сказал: "Если смогу, то приду". Хорошая работа заключается в том, чтобы от клиента получить однозначное согласие, а не такое, которое он может не выполнить и за которое ты не можешь на него наехать. Раньше у тебя всё получалось значительно лучше. Пришлось мне извиняться перед этими студентами за твои ляпы. И что получилось в итоге? Твои действия заставили Петра обратиться за помощью к своим друзьям. Хорошо, что не в милицию. Нам только этого не хватало.

И окончилось всё пшиком: никаких более-менее ценных монет у Петра не оказалось. Только "подняли волну" и обратили на себя ненужное внимание! Хорошо бы, чтобы это нам ещё не аукнулось!

— А что ты можешь сказать об этой встрече? — обратился консультант к "крыше".

— Одного из пришедших я знаю. С этим парнем мы занимались вместе пару лет в боксёрской секции. Он получил звание КМС и ушёл в армию. Знаю, что после армии его приглашали на работу оперативником в ОБХСС — там работает его дружок. То, что он сейчас студент мне не было известно. Его приход на встречу означает, что ты, Эрнст Витальевич и твой Клуб засвечены. Конечно, наши обязательства перед тобой остаются прежними, пока ты платишь, но наши риски растут. Я обязан доложить Кроту об изменении ситуации, и он примет окончательное решение. Возможно оно коснётся увеличения платы за нашу "крышу".

Эрнст Витальевич выругался сквозь зубы.

— Вот к чему приводят элементарные ошибки и гонор при работе с клиентами! — опять он повернулся в сторону "представителя". Кто мне компенсирует потери на пустом месте? Налагаю на тебя штраф, при следующей ошибке — выгоню ко всем чертям. Свободны!

После ухода своих помощников консультант достал бутылку коньяка, лимон и выпил полстакана. Неприятные мысли бродили в его голове.

"Пора менять "представителя". Раньше он работал тонко, учитывая психологию клиентов. В последнее время возгордился, что всё получается само собой, без сбоев. И стал портачить! Хорошо, что моя "крыша" узнал одного из студентов и предупредил меня о возможных неприятностях. Больше с этим Петром никаких дел иметь нельзя! Жалко только, что придётся оставить надежду и на привлечение к моей работе Маши: очень перспективная девочка. Много знает, интересуется нумизматикой, не боится спорить, отстаивать своё мнение. Жаль, очень жаль.

Но не всё так плохо! Больше оптимизма. Как говорят: "предупреждён, значит вооружён". Необходимые выводы сделаны, работа продолжается."

Глава пятая.

В субботу встреча Маши с Петром не состоялась: половина общежития болела гриппом — как всегда в это время года город посещала эпидемия.

Больше всего Петра волновал квартирный вопрос. Всеми доступными способами он пытался как можно больше разузнать о способах её приобретения. Неожиданно в этом ему помог сосед Юра. Он сказал, что к лету переедет в собственную квартиру и Петру придётся искать нового напарника по съёму жилья. Родители обещали ему дать деньги на покупку квартиры, так как рассчитывали через него сначала прописаться в Ленинграде, а потом купить квартиру и себе. Срок их работы в Нарьян-Маре заканчивался летом и оставаться ещё на пять лет на Севере им совершенно не хотелось. Пётр поинтересовался у Юрия, как тот собирается найти квартиру и потом её купить. Тот очень удивился.

— Так, как покупают её все люди, которым она необходима.

— А как это делают все люди?

— Я официально куплю квартиру у владельцев.

— Это какие владельцы в СССР имеют собственные квартиры?

— Те, кто построил её за собственные средства. Их включили в состав жилищно-строительного кооператива. Конечно, при продаже такая квартира стоит значительно дороже, чем вложенные в её строительство средства, но это разрешено законодательством. Надо только получить разрешение на её продажу у Правления ЖСК.

— А как ты будешь искать тех владельцев квартиры, которые её хотят продать?

— Я и не буду. Для этого есть специальные люди, зарабатывающие на этом неплохие деньги. Они знают всех, кто хочет продать и купить квартиру. Ты им платишь деньги, и они проворачивают эту операцию для тебя.

— И где ты их будешь искать?

— А чего их искать? Я уже нашёл. Сходи в любую юридическую консультацию, спроси и тебе укажут этих людей. Они уже работают по моей заявке.

После этого разговора Пётр очень удивлялся, почему это не пришло ему в голову раньше? Ведь именно так в его мире и решали квартирный вопрос богатые люди, которые не хотели ожидать годы стоя в очереди на жильё. Наверно потому, что этим вопросом в прошлой жизни заниматься ему не приходилось: сначала жил в квартире с родителями, потом они умерли и он остался в этой квартире. А далее настало время, когда если имеешь деньги на квартиру, то без неё не останешься.

"Надо самому заняться этим вопросом. Ждать, когда Маша что-то там придумает с обменом квартиры на старинные монеты — глупо и бесперспективно. Схожу в пару юридических консультаций, поспрашиваю что и как. Под лежачий камень вода не течёт!"

* * *

Первой Пётр посетил юридическую консультацию около метро "Петроградская" на Кировском проспекте. Зашёл, осмотрелся. Несколько столов, за двумя сидят юристы с клиентами. Что-то обсуждают. Остальные столы — не заняты. В торце комнаты дверь с табличкой: "Заведующий т. Зильберг Иосиф Маркович". Подошёл к двери, подёргал ручку — заперта.

"Чем-то знакомым повеяло от этой фамилии и имени. Нет, не пересекался с этим человеком в новом мире. Наверное, ошибся."

— Молодой человек! Иосиф Маркович будет только завтра после обеда. Я могу Вам чем-то помочь? — поинтересовалась женщина за одним из столов.

— Нет, спасибо. Зайду завтра.

Пётр вышел из этой конторы, пожимая плечами.

"Как-то всё очень бедненько. Хотя, зачем тратить деньги на богатую обстановку? Этим клиентов не приманить. Контора-то государственная. Бюджет утверждают сверху. Поищу другую."

Он посетил ещё пару контор: везде одно и то же.

"К кому обратиться? Как выяснить то, что мне надо и получить желаемое? Вот думается мне, что все эти юридические конторы под колпаком у КГБ — наверняка все такие сделки под контролем. Спрошу я у сотрудника конторы (он же — сексот органов) помощи в приобретении квартиры. Он спросит, имею ли я необходимые средства. Скажу: имею. Вопрос: откуда? Мать в Новгороде в однокомнатной государственной квартире живёт, еле концы с концами сводит. Богатых родственников нет, наследство не получал. Допустим, предложит мне на выбор парочку квартир. Как будешь платить? Деньги большие: до десяти тысяч за двухкомнатную в ЖСК просят. Скажу: с продавцом сам договариваться буду. Пожалуйста, договаривайся. Только оплати сначала наши услуги в сумме десяти процентов от стоимости квартиры. Оплатил. Пришёл к продавцу (он же — сотрудник органов) договариваться. Предлагаю оплату в виде старинных монет или драгоценностей. Он соглашается. В момент оплаты — оперативные сотрудники тут как тут, начинают неприятные вопросы задавать. В итоге: все ценности конфискуются, из универа я вылетаю или в армию на два года, или в тюрьму. Статью найдут. И, самое главное — во всем правы будут.

Значит, по-другому надо действовать. Нет ли у меня знакомых в Ленинграде, которым я могу доверять в этом новом мире? Нет! А если поискать знакомых из старого мира, но являющихся двойниками в этом мире? Были такие люди в старом мире. Не знаю только, остались ли надёжными в этом. Надо подумать и поискать. Особо спешить некуда."

* * *

Так прошла неделя: учёба в универе, подбор и чтение иностранных журналов в публичке, перебор в памяти знакомых, заслуживших доверие в старом мире. Текучка затягивала.

Отношения с Машей у Петра закончились, так и не начавшись. Несколько раз он встретил её в универе, но сходить куда-либо вместе, погулять, она отказывалась, ссылаясь на занятость. Потом дошли до него слухи, что стала встречаться с Глебом. Вольному — воля! Не в правилах Петра было жалеть о чём бы то ни было. Умерла так умерла!

К концу февраля в результате серьёзного насилия над собственной памятью Пётр составил список людей, которым доверял в старом мире. Большинство из них относилось ко второй половине его жизни и было неизвестно, чем сейчас они занимаются и знаком ли он с ними в этой жизни или знакомство произойдёт в более поздние годы. Всего в список вошло двадцать три человека.

"Предстоит нелёгкая работа по поиску этих людей в этом мире, затем навести о них справки и решить, стоит ли знакомиться и налаживать отношения. Пожалуй, лучше начать с тех, кто в прошлой жизни был так или иначе связан с юриспруденцией или с жилищным бизнесом, а также проживал в Ленинграде. В любом случае поиск надо вести среди тех людей, которые оказались в моём списке. К сожалению, сейчас интернета нет, нет и социальных сетей. Придётся начинать со справочных адресных бюро."

К середине марта Петру удалось собрать кое-какую информацию лишь о пяти человек из его списка. И одна фамилия его очень заинтересовала: Зильберг Захар Иосифович. Так звали студента факультета автоматики и вычислительной техники ЛЭТИ, с которым он был сокурсником в прошлой жизни, но учились они на разных специальностях, и Захар был старше на два года. Оба в один год закончили институт и поступили в аспирантуру. Удачно защитились, но дальше их пути разошлись: Захар эмигрировал в Израиль, потом переехал в США, стал бизнесменом. Несколько раз они встречались то в Америке, то в России. Оказывали друг другу услуги по бизнесу до самой смерти Захара, последовавшей в 2001 году при теракте в Нью-Йорке при столкновении самолёта, захваченного террористами, с одним из небоскрёбов, где находился офис Захара.

"Где-то в этом мире я уже сталкивался с этой фамилией ... Вспомнил! При посещении юридической консультации у метро "Петроградская". Похоже, заведующий юридической консультацией — это отец Захара. Кстати, вспомнил, мне Захар рассказывал, что его отец помог многим евреям эмигрировать из СССР. Правда, тогда я не знал место его работы. Надо подумать, как я могу использовать эту информацию."

* * *

Как и было запланировано, в назначенное время Пётр посетил публичку, где познакомился с каталогами и убедился, что оценки монет, сделанные Машей, верны. Он ещё раз обратился к ней и попросил продать часть наиболее бросовых монет любителям-нумизматам. Она это сделала, получила комиссионные в двести рублей, то есть пятнадцать процентов от общей суммы сделки, и передала Петру тысячу двести рублей за проданные монеты. Больше с Машей он не общался.

В апреле Пётр приступил к аналитической обработке информации из прочитанных им научных статей, посвящённых системам экономического анализа в зарубежных странах, а к двадцатому числу написал вчерне доклад на СНО, который отнёс профессору для правки и согласования.

В результате у него образовалось небольшое окно свободного времени, которое он решил посвятить решению квартирного вопроса, основные этапы которого хорошо обдумал.

План Петра состоял в привлечении для этого Захара. Он выяснил, что Захар в этом мире также поступил на учёбу в ЛЭТИ, но после первого курса был отчислен и провёл два года в армии. После армии, вернувшись домой, учиться не пошёл, а женился. Родители молодожёнов подарили им двухкомнатную квартиру в ЖСК на Малой Посадской улице недалеко от метро "Горьковская". Занялся фарцовкой, которая у него неплохо пошла, и Захар считал, что его призвание — бизнес, а раз бизнесом в СССР открыто заниматься запрещено, то надо перебраться на Запад, где полностью раскроются его таланты в этом деле. Но ехать на Запад надо не бедным родственником, а состоятельным человеком.

Пётр вышел на Захара и через него приобрёл кое-какую одежду: джинсовый костюм, капроновый плащ, кроссовки, куртку. Познакомился с ним, задружился и как-то при встрече рассказал, что хочет приобрести квартиру в ЖСК, но рассчитываться за неё будет очень редкими ценными старинными монетами: если их продать на Западе, то можно взять за них двойную цену по сравнению с ценой в СССР. Да и провезти через границу легче, так как всегда можно выдать их за достояние их семьи, передающееся по наследству многие годы.

Это для него важно и потому, что не надо сначала искать покупателя на монеты, их продавать, а потом искать продавца квартиры. Прямая экономия времени и денег.

Этот разговор запал Захару в душу, он посоветовался с отцом, женой и, получив их согласие на разговор о продаже Петру принадлежащей его семье двухкомнатной квартиры, пригласил того в гости для разговора, рассказав о его цели и попросив захватить с собой отпечатки монет, предназначенных для расчёта.

* * *

Разговор состоялся в конце апреля. Кроме Захара присутствовала его жена Циля и отец Иосиф Маркович.

— Пётр, расскажи немного о себе, — начал разговор Иосиф Маркович.

— Студент университета. Заканчиваю четвёртый курс экономического факультета по специальности "Мировая экономика". В совершенстве владею пятью иностранными языками. Родился в Новгороде, там проживает моя мать. Отец умер, когда мне было три года. Что ещё сказать?

— Расскажи, откуда у тебя взялись старинные монеты. Или ты занимаешься их коллекционированием? И откуда ты знаешь об их ценности? — спросила Циля.

— Нет, я не нумизмат. Монеты мне отдал мой дедушка перед смертью. Я их хранил три года, пока не решил обзавестись квартирой в Ленинграде. Специально сходил в публичку, просмотрел каталоги, определился с их ценой. Проконсультировался с одной студенткой, будущим искусствоведом, специализирующейся на нумизматике. Она подтвердила их ценность. Конечно, при покупке квартиры, эти монеты должны пройти экспертизу у специалиста, который разбирается в старинных монетах и способен подтвердить их ценность. Только лучше это сделать частным образом. Кстати, это и в Ваших интересах.

— Какая общая стоимость всех принадлежащих тебе монет? — спросил Захар.

— По мнению моего консультанта эта сумма превышает десять тысяч рублей в ценах, действующих на монеты в СССР.

— Как быстро ты хочешь купить квартиру?

— Желательно в этом году купить и прописаться в ней. В следующем году я оканчиваю университет и мне важно иметь ленинградскую прописку, чтобы не быть отправленным куда-нибудь в Тмутаракань по распределению.

Разговор продолжался ещё час. Были выяснены все вопросы, касающиеся экспертизы и оценки стоимости монет. Также определены сроки продажи/покупки квартиры.

Пётр ушёл со встречи, получив обещание до середины мая получить окончательное решение по продаже ему квартиры, принадлежащей Захару.

* * *

После ухода Петра семейный Совет Зильбергов продолжил работу.

— На мой взгляд предложение заманчивое, — сказал Захар. — В случае продажи квартиры Петру мы снимаем головную боль в виде покупки драгоценностей, чем нам пришлось бы заниматься. Также не связываемся с большой суммой наличных денег, которые не только пришлось бы где-то хранить, но и постоянно показывать неким заинтересованным личностям, покупая драгоценности, тем самым приманивая к себе бандитов. Если я правильно понял Петра, для него главное — прописаться в квартире в этом году. Думаю, мы можем договориться с ним о том, что до получения разрешения выезда в Израиль мы с Цилей можем пожить в этой квартире, например, снимая её и расплачиваясь мебелью, находящейся в ней. Конечно, этот срок должен быть чётко оговорен.

Также неплохо, что у Петра имеется монет на довольно крупную сумму, превышающую рыночную стоимость квартиры. Здесь я могу подсуетиться и предложить выкупить большую часть или даже все монеты за свои услуги.

— Не думаю, что хранить монеты более безопасно, чем деньги. — сказала Циля. — И ещё. Как-то в моём представлении эти монеты не ассоциируются с большими деньгами в валюте, которые помогут нам встать на ноги на Западе. Вот если бы мы приобрели бриллианты ...

— Меня привлекает только одно: похоже, что Пётр парень без второго дна: он не юлит, не приукрашивает действительность, не хочет нас обмануть. Говорит всё как есть, — высказался Иосиф Маркович. — И к бандитам или в органы докладывать о сделке не побежит, так как заинтересован всё дело сохранить в тайне.

Он видел Вашу квартиру? Она его устраивает? Не получится так, что мы решим её продать, а он, посмотрев её, откажется покупать за те деньги, что мы заходим с него получить.

— Я квартиру ему ещё не показывал. Зачем это делать, если решение о её продаже ещё нами не принято. Я узнавал, сейчас рыночная стоимость квартир такой планировки и метража составляет от семи до восьми тысяч рублей, хотя мы потратили за неё пять с небольшим тысяч, вложив деньги в ЖСК. Я предложу цену в девять тысяч рублей. И буду добирать до стоимости всех монет, предлагая дополнительно мебель, бытовую технику — всё рано её с собой не увезти. Также часть денег можно отбить моими услугами по продаже одежды и комиссионной техники.

Самое главное обеспечить экспертизу монет и узнать их реальную стоимость здесь и на Западе. И не оказаться в руках мошенников или бандитов.

— Это я возьму на себя, — проговорил Иосиф Маркович. — Есть у меня возможность решить проблему за небольшие деньги. К сожалению, Пётр худо-бедно знает реальную стоимость своих монет, так что большой гешефт на игре ценами мы не получим, а его можем отпугнуть.

— Так что решим? Продаём квартиру Петру за его старинные монеты? — проговорил Захар. — Может, проголосуем?

— Давай голосовать, — поддержала мужа Циля.

— Кто "За" поднять руки. Единогласно! Тогда я связываюсь с Петром на этой неделе и сообщаю о согласии продать ему нашу квартиру. Также привожу к себе и показываю её. Кроме того, предлагаю купить её полностью со всем содержимым и также рассчитаться монетами. Если он согласится её купить, то мы с Цилей сразу подаём документы на эмиграцию в Израиль. Отец, ты говорил, что можешь помочь в скорейшем получении нами выездных документов как в посольстве Израиля, так и принятии решения о нашем выезде местными властями. Это так?

— Так! Действуем по этому плану. А я ещё нахожу эксперта по монетам и организую их оценку.

* * *

По приглашению Захара Пётр побывал у него дома и посмотрел квартиру. Кирпичный 1963 года постройки шестиэтажный двух подъездный дом из силикатного кирпича, расположенный в середине жилого квартала. Квартира расположена на третьем этаже. Площадь: 52 м2, две раздельные комнаты 17 и 14м2. Кухня — 8 м2. Раздельные ванна и туалет. Имеется лоджия 5 м2. Центральное отопление. Горячая вода. Недавно сделан неплохой косметический ремонт. Имеется телефон. Обставлена приличной мебелью. На кухне — холодильник. Объявленная Захаром цена в девять тысяч рублей не испугала. Предложение дополнительно за монеты купить всю обстановку квартиры Пётр воспринял положительно. Разрешить пожить в квартире до получения семьёй Захара документов на выезд в Израиль сроком не более года после оформления квартиры на него за отдельную плату также его не шокировало.

— Всё решаемо! Единственное условие: твой отец помогает мне в оформлении квартиры на меня, решая все возникающие в связи с этим вопросы. В том числе право пользования телефоном. Самый крайний срок прописки в квартире: ноябрь 1966 года.

— Договорились. Я сообщу, когда придёт эксперт для оценки монет, передаваемых мне за квартиру и всю её обстановку. Или тебе удобнее принести монеты ко мне на квартиру?

— Я принесу монеты к тебе, но меня будет сопровождать мой приятель: одному нести их опасно. Не возражаешь? Только сообщи заранее, когда надо их принести. Может быть к этому моменту Вы подготовите договор купли/продажи квартиры? Тогда бы мы могли его сразу и подписать. И приступить к оформлению документов. В этом случае часть монет я могу оставить тебе как аванс, а окончательный расчёт сделать после оформления документов. Думаю, не надо писать в договоре рыночную стоимость квартиры — лучше ту, которую ты заплатил при её покупке. Меньше будет разговоров.

— Безусловно.

* * *

В июне был оформлен договор купли/продажи квартиры, а уже в июле Пётр стал её собственником и был прописан в ней. Постарался Иосиф Маркович.

Одновременно был заключён договор на её съём на год за сорок рублей в месяц семьёй Захара. Пётр собирался прожить этот год на своей старой съёмной квартире, если Захар раньше не уедет в Израиль. Кстати, Юра тоже купил квартиру, но остался жить на съёмной, так как приехали его родители. Так что для них ничего не изменилось. Пётр не стал ему сообщать, что также стал владельцем собственного жилья. Так ему было спокойнее.

Забегая вперёд скажу, что Захар выехал в Израиль в ноябре этого года и тогда же Пётр вселился в свою квартиру.

* * *

Профессор, рассмотрев доклад Петра, внёс незначительные поправки и дал добро на выступление с ним на заседании СНО. Выступление прошло в мае при полном аншлаге: кроме студентов присутствовали и преподаватели экономического факультета. Они высоко оценили доклад, а профессор в своём заключительном слове по итогам обсуждения заявил, что тема очень актуальна и вполне может перерасти в дипломную работу, а затем и в кандидатскую диссертацию. Также, оставшись наедине с Петром, объявил, что с сентября зачисляет его лаборантом на кафедру с условием поработать переводчиком неких научных статей по его выбору.

Пётр хорошо сдал весеннюю сессию, получил три "отлично" и два "хорошо" по экзаменам и заработал стипендию.

За полгода, прошедшие после вселения в самого себя удалось многого добиться, а, главное, породниться с этим новым миром.

Глава шестая.

После сдачи сессии Пётр, как и обещал матери, поехал домой. Но не прямо, а с заездом в Минск. Хотелось посмотреть, как этот город изменился по сравнению с тем, что он помнил из прошлой жизни. Очень удивился тому, что увидел.

Город похорошел. Узнать город стало трудно: не было ВОВ, не было больших разрушений, которые появились на месте разбомбленных кварталов, а значит не было новых построек в этих местах. Также не было тех огромных людских потерь, что понесла Белоруссия. Появилось много новых домов.

Подходил по городу. Сходил к "Интегралу" — производственному объединению, выпускающему интегральные схемы, где он часто бывал, выбивая в отделе сбыта внеплановые поставки микросхем. Съездил в район города "Зелёный Луг", где познакомился со своей женой, родившей ему двух сыновей.

"Обещал, что если найду её двойника, то обязательно на ней женюсь!" — вспомнил он свои слова жене, сказанные накануне вселения.

Сходил, поискал дом, где она жила в старом мире.

"Нет тут такого дома! А значит, нет и её двойника!" — решил Пётр, посчитав, что выполнил данное жене обещание. — Совесть моя чиста!"

Пробыв в Минске три дня уехал в Новгород. О дате своего приезда заранее не сообщил, поэтому в квартире матери появился нежданно. И, как бывает в этом случае, попал в неудобную ситуацию: мать была не одна, а с "милым другом". Он знал о нём, но знаком не был. Мать была смущена, а "милый друг", познакомившись с Петром, тут же предложил выпить за знакомство, что очень тому не понравилось.

— Мама, не волнуйся, я заехал буквально на один день — по пути на Чёрное море, в Анапу. Возьму кое-что из вещей и сегодня вечером уеду в Москву. Хочу отдохнуть перед последним учебным годом: неизвестно, куда меня распределят работать после универа, и когда удастся побывать на море.

— А деньги то у тебя есть? Я могу дать рублей сто.

— Не волнуйся, я работал лаборантом на кафедре, получал стипендию и на отдых на море накопил достаточную сумму. Тем более, что должен вернуться в Ленинград к первому августа и продолжить работу на кафедре. Так что отпуск у меня всего двадцать дней получается.

Пётр осмотрел свою летнюю обувь, хранящуюся в доме матери, понял, что такую он больше носить не станет, посидел с матерью за столом, попил чаю, пока "милый друг" бегал за спиртным в магазин, быстро собрался, попрощался и отправился на вокзал.

На третий день с утра Пётр вышел из поезда в Анапе. Здесь он часто отдыхал в старом мире и хорошо представлял себе особенности анапских пляжей. Поэтому он не стал даже подходить к толпе владельцев квартир и комнат, поджидающих отдыхающих для сдачи им внаём своих "апартаментов", а сразу отправился на автостанцию для поездки в местечко Джемете. Там всегда на пляжах чистейший песок, дно моря довольно быстро углубляется и не надо по колено в воде проходить десятки метров, чтобы поплавать и понырять. А самое главное: количество детей там в разы меньше, чем в Анапе, а значит и море значительно чище.

"На дворе 1966 год, а не двадцать первый век, когда Джемете уже освоено отдыхающими и почти не отличается от Анапы. Сейчас здесь нет той толкотни, которая присутствует везде в районе Анапы, цены значительно ниже, но и возможностей для культурного времяпровождения соответственно меньше. Сюда не едет за приключениями молодёжь, тут ценится спокойствие и комфорт, собирающие средневозрастную публику, проводящую время за преферансом и шахматами, лёгким флиртом и умными разговорами, охотой в ластах и маске за рапанами, рыбами и крабами."

* * *

Пётр довольно быстро снял комнату в небольшом доме недалеко от моря, переоделся и пошёл окунуться в морской воде, привлекая к себе внимание своими бледными телесами.

"Ничего, загар ко мне прилипает быстро. Через три дня никто не признает во мне вновь прибывшего отдыхающего с севера."

Пётр вошёл в море, два шага вперёд, нырок и, проплыв под водой двадцать метров, вынырнул на поверхность. Затем не торопясь поплыл в море. Ветра нет, морская гладь блестит на солнце, слепит глаза. Здесь пляж не обустроен, дикий, спасательной службы нет. Несколько табличек, вбитых в песок на пляже перед водой, предупреждают отдыхающих: "Не заплывайте на глубину! Спасение утопающих — дело самих утопающих".

Пётр отлично плавал и нырял: с семи лет занимается греблей на байдарке, имеет первый разряд по плаванию брасом на стометровке. Поэтому не боялся заплывать далеко в море. Наконец, наплававшись, он повернул в сторону берега. Когда до берега оставалось метров двести, он перевернулся на спину, раскинул руки в стороны, решив отдохнуть, и лежал на воде, медленно шевеля руками и ногами. Неожиданно до него донёсся испуганный женский крик: "Помогите!" Он выпрыгнул на полкорпуса из воды и огляделся: метрах в пятидесяти от него в сторону берега женщина, ранее плававшая на надувном матрасе, которую он заметил, когда проплывал мимо неё в море, суматошно била о воду руками. Матрас отплыл от неё метров на пять и удалялся, сносимый течением.

"Заснула что ли, и перевернулась. Да ещё и матрас нечаянно оттолкнула. А плавать плохо умеет. Надо спасать!"

Тут же Пётр включил крейсерскую скорость и королём поплыл в сторону тонущей женщины. На том месте, где он только что её видел, уже никого не было. Доплыв до места трагедии, он нырнул и тут же заметил женщину, медленно опускающуюся на дно моря. Схватил, как учили, и вытащил её на поверхность моря. В его сторону уже плыли пятеро мужчин на помощь.

Захватил женщину под руки, перевернув кверху лицом над поверхностью воды, поплыл им навстречу.

Когда пловцы вытащили пострадавшую на берег, Пётр стал делать ей искусственное дыхание. Соответствующий опыт он имел, не единожды оказывая помощь попавшим в беду на воде людям. Женщина задышала, но было видно, что она не в себе. Как раз подъехала скорая помощь, вызванная по телефону из близстоящего дома. Женщину погрузили в неё, и машина уехала в Анапу в больницу. Пётр, тяжело дыша, лежал на песке.

"Надо сплавать за матрасом. Иначе течением его унесёт в море. Сейчас немного отдохну и поплыву."

Плыть за матрасом не пришлось: местные мальчишки уже сплавали за ним в море и вытащили на берег, отдав родственникам спасённой женщины, которые только что появились на месте трагедии и направлялись к Петру, чтобы выразить благодарность за спасение родственницы.

Мужчина лет сорока пяти на вид и молодая девушка подошли к Петру.

— Я — брат спасённой вами женщины, а это — Галя, её племянница, моя дочь. Мы только что пришли на море и узнали о случившемся. Очень благодарны Вам за мужественный поступок: всё же сестра совершенно не умеет плавать, а Вам пришлось спасать её вдалеке от берега, а потом и реанимировать.

Лежать, выслушивая эту речь, Петру было неудобно, и он поднялся на ноги.

— Вы лежите, лежите! — проговорил Галя, — Вы очень устали. Лучше мы присядем на песок рядом с Вами.

Они уселись на песок и Игорь Иванович Белов — так звали мужчину, стал расспрашивать Петра, как всё произошло. Что знал, Пётр рассказал, предположив, что женщина просто уснула на матрасе и, поворачиваясь на бок, оказалась в воде. Постепенно темы разговора расширились, и он узнал, что сидящие рядом с ним люди приехали из Москвы. Игорь Иванович работает в Госплане, Галя — только что окончила Московский государственный экономический институт (как определил Пётр — МГЭИ им. Плеханова — так назывался этот институт в его прошлом мире) и распределена на работу экономистом в Министерство электронной промышленности к тёте, которую и спас Пётр. А сама тётя: Ирина Ивановна, работает в МЭП заместителем главного бухгалтера. Всё семейство приехало отдыхать в Анапу в ведомственный санаторий МЭПа, а сегодня решило съездить в Джемите и посмотреть местный пляж. Ирина Ивановна решила поплавать на матрасе, а в это время её брат и племянница пожелали сходить на местный базарчик за фруктами.

Пришлось Петру рассказать немного и о себе.

Наконец, отдыхающие засобирались в Анапу: надо было съездить в больницу, выяснить самочувствие родственницы. Пётр тоже пошёл домой, показав по пути, дом, где он снял комнату. Галя обещала на днях приехать в Джемете и рассказать о здоровье тёти. После чего распрощались.

"Галя — приятная, умная, красивая, не жеманная девушка. В гости сама напросилась. Всё семейство — экономисты. Игорь Иванович даже пообещал содействие при распределении после универа. На отдыхе люди часто обещают, не собираясь выполнять обещанное. Не раз с таким сталкивался. Хотя мне хоть какая-то поддержка была бы не лишней: поступлю в аспирантуру или нет — сложно сказать. Дочек и сынков наших профессоров много, всех куда-то надо пристроить, лучше всего к себе под бочок, в аспирантуру. А за меня слово сказать некому."

* * *

Погода в Анапе стояла отличная, море было тёплое, не штормило. За пять дней Пётр подзагорел и уже не бросался в глаза своим бледным видом. Как и обещала, Галя приехала в Джемете на третий день после трагического происшествия. Зашла в гости к Петру. Она рассказала, что тётю выписали из больницы и сейчас она находится под контролем санаторных врачей. Они сходили на море, искупались, пообедали в пляжном кафе. Галя сообщила, что уже через три дня они на самолёте возвращаются в Москву: путёвка заканчивается. Отдала Петру листок бумаги, где был записан их московский адрес и адрес тёти. Там же были отмечены и их телефоны. Передала большую личную благодарность от тёти с приглашением будучи в Москве непременно заходить или, хотя бы позвонить. Также приглашала в гости и к себе домой.

Пётр сказал, что в конце года он надеется заполучить собственную квартиру с телефоном и тогда обязательно позвонит и сообщит свой адрес и телефон.

Вечером он проводил Галю до автобуса, и они распрощались.

"На самом деле очень приятная девушка, спокойная, доброжелательная. Обязательно позвоню ей осенью и сообщу свой телефон."

За неделю до его отъезда в Джемете высадился десант молодых людей из Саратова, студентов местного юридического института: аж двадцать человек. Двенадцать девушек и восемь парней. Недалеко от моря поставили палатки и зажили дикой жизнью. Ночь-полночь на берегу моря раздавалась музыка, горел костёр, песни под гитару. В коллективе студентов не хватало парней, поэтому за Петром началась охота. Да он особенно и не сопротивлялся. Симпатичная студентка с третьего курса Оленька прилипла к нему так, что целыми днями и ночами проводила с ним время. У Петра был отдельный вход в комнату, жил он один, так что оттягивался в последние дни на море он по полной.

Перед отъездом еле отговорил проводить его до поезда, так Оленьке не хотелось с ним расставаться. Но всё хорошее рано или поздно заканчивается. Закончился и его отпуск в Анапе. Уже первого августа Пётр возвратился в Ленинград.

* * *

До окончания университета остался год. Петру пора было задуматься о своём будущем. Всё же в новом мире он более-менее освоился, начал понимать механизмы его развития. Скорее пути развития СССР, а не мира, поскольку за границей ещё не был, а газеты и журналы, с которыми он знакомился в последние месяцы не давали полной картины. Специальность, по которой Пётр заканчивал учёбу: "Мировая экономика" предполагала изучение основных проблем мировой экономики, закономерностей экономических отношений между странами, механизмов их регулирования и разработки теории и методологии в этих областях. Таким образом, окончив университет Пётр должен заниматься производственными, торговыми, валютно-финансовыми, научно-техническими и другими аспектами мировых процессов, а также анализировать деятельность транснациональных корпораций, государственных структур, международных организаций. Он с трудом представлял себе где, работая в Ленинграде кроме университета, мог бы заниматься этими вопросами.

"Конечно, получив знания по целому ряду курсов, составляющих специальность "Мировая экономика" и владея на отличном уровне пятью иностранными языками я могу работать экономистом где угодно, включая любое промышленное предприятие в СССР, даже не имеющее связей с зарубежными партнёрами. Но тогда возникает вопрос, зачем я учился по этой очень непростой специальности целых пять лет? Зачем изучал такие заумные предметы, как: "Международные экономические отношения", "Международные валютно-кредитные отношения", "Международное налогообложение", "Документооборот во внешнеэкономической деятельности", "Логистика в международном бизнесе", "Международные стандарты в финансовой отчётности", "Стратегия и тактика международных торговых переговоров" и другие?

Моим одногруппникам уже давно известны места их будущей работы благодаря связям их родителей и хороших знакомых из научных и властных кругов. А куда бечь мне? Начать составлять резюме и отправлять их по адресам наиболее перспективных работодателей? Это Вам не XXl век моего старого мира, здесь так дела не делаются.

Впереди у меня целый месяц — август. Посвящу ка я его разработке собственной концепции вживания в парадигму применения полученных в универе знаний в реальную жизнь."

Пётр ещё раз прокатал в голове последнюю мысль и удовлетворено улыбнулся:

"Не зря учил и сдавал философию и изучал стратегию и тактику переговоров. Говорить непонятным языком уже научился."

Размышления на заданную тему позволили ему вчерне набросать план действий на август с учётом его специфических знаний специалиста из прошлого мира по электронным приборам и микроэлектронике:

— Продолжить чтение научных зарубежных журналов, уделив особое внимание публикациям по рынку и маркетингу микроэлектроники.

— "Перешерстить" все открытые источники по номенклатуре отечественной микроэлектроники и продажам её за рубеж.

— Провести сравнительный анализ мирового рынка микроэлектроники и продукции, выпускаемой отечественной электронной промышленностью с указанием свободных областей и узких мест мирового рынка.

По мнению Петра, этой работой безусловно занимаются специалисты МЭПа, но, по опыту старого мира — именно специалисты по электронике отдельно и мировой экономики — тоже отдельно. Он же является специалистом "два в одном флаконе", включающим обе эти специализации. И не воспользоваться этим — просто грех. Если будут получены интересные данные и проведён глубокий профессиональный анализ, то его результаты должны заинтересовать руководство МЭПа, а, значит, обратить внимание на него, любимого. Конечно, данные из открытых отечественных источников не позволят получить реальную картину, свободную от искажений и замалчиваний, но методология анализа будет отработана и, при соответствующем наполнении, может быть легко внедрена в практику.

А самое главное: он может передать это своё исследование через новых знакомых по отдыху в Анапе непосредственно специалистам МЭПа, занимающимся этими проблемами, с просьбой посмотреть внимательно и дать заключение по его полезности. Если заключение будет положительным и окажется своевременным, то, вполне вероятно можно рассчитывать на некое внимание к своей персоне и, как результат, распределение на работу после универа в МЭП. И пусть даже не в Москву, а в один из научно-исследовательских институтов в Ленинграде, занимающийся этой тематикой.

Это будет куда лучше, если бы он попал в какое-нибудь другое министерство, специфики работы которого совершенно не знает.

Глава седьмая.

Август промелькнул в одно мгновение: Пётр был настолько увлечён сбором информации и её анализом, что иногда даже забывал обедать, проводя всё время в публичке.

Ему сильно повезло: в одном из американских научных журналов он обнаружил прошлогодний аналитический анализ рынка микроэлектроники, опубликованный компанией Intel, в котором были представлены десять ведущих стран мира. Наибольшие сложности возникли при поиске информации по МЭП СССР. В открытой печати никаких сведений почти не было. Помогло только знание того, что в зарубежных научных и технических изданиях иногда публикуются сведения о деятельности этого министерства, правда без ссылки на источники получения этой информации.

Чтобы не иметь претензий от органов в будущем Пётр любую информацию сопровождал ссылкой на источник, откуда она получена. Так что фактически получилось, что почти вся информация об отечественной микроэлектронике им получена из зарубежных журналов, открыто публикуемых на Западе. Пётр отлично знал отношение к секретности в СССР, поэтому постарался свести к минимуму такую информацию, группируя её в блоки, не подлежащие засекречиванию по известным ему инструкциям на этот счёт из старого мира.

"Лучше с этим быть предельно осторожным, но и "переборщить" не стоит, так как немедленно может возникнуть вопрос об источнике знаний о правилах определения уровня секретности информации, которым я руководствовался при написании доклада. Ведь я студент, не имеющий доступа к секретной информации, а значит и к инструкции, определяющей степень её секретности. Надо сделать так, чтобы уровень секретности моего доклада не превысил ДСП (для служебного пользования)."

В результате такой работы у него получился аналитический доклад, позволяющий непредвзято оценить место СССР в мировом производстве микроэлектроники, тенденции её развития в СССР и мире и указать ещё пока не занятые области мирового рынка, на которых стоит сосредоточиться МЭП.

В частности, особо выделил необходимость разработки и освоения, а затем массового производства линейки светодиодов широкой цветовой гаммы, различных габаритов и мощности свечения для чего необходимо создание роботизированных комплексов с машинным зрением отечественного производства. По его прогнозу рост потребности в светодиодах в мире будет расти ежегодно в геометрической прогрессии в ближайшие десятилетия. Правды ради нужно отметить, что такую рекомендацию он дал на основании собственного опыта работы в МЭПе в старом мире.

На приобретённой в комиссионном магазине немецкой пишущей машинке с набором заменяемых шрифтов русского, английского и немецкого языков, Пётр самостоятельно отпечатал три экземпляра своего доклада, неоднократно вспоминая свой компьютер и недобрым словом различие расположения букв на клавиатурах этих устройств: он постоянно из-за этого допускал ошибки, которые приходилось править.

Два экземпляра этого доклада он отправил по почте в Москву на адрес своих знакомых по Анапе с просьбой показать его компетентным лицам в МЭПе и, если он понравится, предложил к концу года подготовить ещё один доклад, связанный с прогнозом развития электронной техники на основании микроэлектроники в ближайшие десять лет. Третий экземпляр и рукописный черновик доклада вместе с копировальной бумагой, использованной для его печати на пишущей машинке, он положил в отдельную папочку и сохранил. "Чтоб було."

* * *

Учебный год на пятом курсе в университете начался как обычно. К сожалению, группа потеряла за лето двух студентов и теперь из двадцати пяти человек, поступивших на первый курс, в группе осталось только четырнадцать человек.

"За четыре года потеряли чуть меньше половины студентов! А если учесть, что конкурс на мою специальность был одиннадцать человек на место (не считая меня, поступившего по льготе кафедры физвоспитания универа без конкурса), то на учёбу были приняты действительно хорошо подготовленные люди. И куда они делись? После первой зимней сессии отчислены были три человека — бывшие школьники просто не смогли приспособиться к учёбе в универе. После второго, весеннего семестра ушёл ещё один — не смог сдать экзамены в сессию и пересдать в назначенное время. Итого: после первого курса отчислены четыре человека. После второго курса ушли две девушки: вышли замуж, забеременели и взяли академический отпуск. После третьего курса перевелись на другие специальности в различные вузы ещё три человека — посчитали, что тут учиться очень сложно, а перспективы хорошо устроиться после универа — призрачны. После четвёртого курса недосчитались ещё двоих: одна девушка заболела и взяла академический отпуск, второй студент — не смог пересдать экзамен и был забран в армию на два года. Я сумел удержаться в универе только благодаря тому, что пахал, как проклятый, особенно на первом курсе. Ну, и ещё некоторая помощь со стороны кафедры физвоспитания: я приносил факультету и универу ощутимую помощь, закрывая собственной грудью большинство соревнований, причём постоянно занимая места в тройке победителей. А вот к пятому курсу уже малость заматерел, перестал нуждаться в "костылях" и сам (конечно, с учётом переселения в себя самого) стал торить путь к хорошему распределению."

После занятий Пётр пришёл на кафедру к профессору устраиваться лаборантом. Того не было, пришлось немного подождать. Наконец, он появился. На Петра посмотрел как-то виновато:

— Пётр, к сожалению, заведующий кафедрой принял на место лаборанта студента третьего курса. Но ты не отчаивайся, можешь и так переводить статьи, которые я тебе укажу. И тебе польза будет, мне поможешь. Договорились?

— Знаете, профессор, я ведь получаю только одну стипендию. Прожить на неё невозможно. Надо подрабатывать. Извините, но мне придётся искать работу в другом месте.

— Очень жаль. Я хотел быть твоим руководителем при написании дипломной работы, а потом, если себя хорошо покажешь, дать рекомендацию в аспирантуру..., — развёл он руками.

"Гарантий никаких! Завтра тот же заведующий кафедрой пристроит в аспирантуру нужного человечка, а я опять побоку. Нет, лучше надеяться на себя самого."

— А мне-то как жалко! Я уже нацелился на пятом курсе на работу лаборантом на кафедре, подготовку дипломной работы и учёбу в аспирантуре. Теперь всё неожиданно для меня коренным образом изменяется.

Профессор ещё раз развёл руками и с гордо поднятой головой удалился.

"Всё что ни делается — делается к лучшему! Эта моя любимая поговорка из прошлой жизни всегда придавала мне сил в трудные моменты. Если разобраться, то на самом деле всё не так уж и плохо. Деньги у меня имеются, квартира — тоже. План действий на ближайший год вчерне разработан. Внесу в него коррективы и — вперёд и с песнями! Неужели я с моим-то опытом не смогу устроить себе достойную жизнь в этом мире? Смогу, даже не сомневаюсь в этом."

* * *

Продолжая учиться в университете, Пётр постоянно посещал публичку и читал зарубежные научные и технические журналы. Особое внимание он уделял двум отраслям науки и промышленности: микроэлектронике и нефте-газодобыче. Завёл себе два толстенных альбома формата А4 с листами в клеточку и заносил в них всю заинтересовавшую его информацию.

"Не выгорит с микроэлектроникой, буду "мутить" с нефтью и газодобычей. Главное: подобрать, а лучше самому разработать соответствующие методики анализа и прогнозирования. Потому что это — уже новизна, а новизна — это кандидатская, а потом и докторская диссертация. ЭВМ для обработки больших объёмов информации, к которым я могу получить доступ, сейчас отсутствуют. Имеется что-то подобное известной мне "Минск-32" сменившей "Минск-22" из прошлого мира и здесь, называемое "Беларусь— 02", занимающие машинный зал в 200м2. Хорошо хоть языки программирования используются мне известные, зарубежных разработок. В универе всё равно собственной ЭВМ нет, поработать на них мне негде, хотя программы для них я потихонечку готовлю: вдруг где подфартит!"

Так прошёл сентябрь. Наконец Пётр получил долгожданное письмо из Москвы от Гали. Она написала, что её отцу очень понравился доклад, присланный Петром.

Один экземпляр он передал своему другу в НИИ при Госплане СССР, в отдел, занимающийся планированием развития электронной и радиопромышленности. И попросил тётю передать второй экземпляр в Главное Научно-Техническое управление МЭПа, и не просто передать, а с просьбой внимательно отнестись и дать письменное заключение по нему. Ответы придут не ранее конца октября. Ещё отец передал, что предлагаемый им новый доклад также надо сделать к Новому году. Он обязательно пригодится, если кандидатуру Петра будут рассматривать для распределения на работу в НИИ при Госплане или в ГНТУ МЭПа.

Также Галя спрашивала, как у него идёт учёба, какие новости в Ленинграде, жаловалась, что работа ей не нравится: одна рутина. Сообщила, что собирается в феврале приехать в Ленинград и сходить в Мариинский театр. Также рассчитывает встретиться с Петром.

"Рад, что хоть какая-то движуха наметилась в Москве. Может, что и получится. А Галя пусть приезжает. Умненькая девушка, понимает, что приехать надо в феврале, когда у меня будут каникулы и я смогу уделить ей внимание."

* * *

Кстати, получив доклад в двух экземплярах от Петра, Игорь Иванович бегло с ним ознакомился и сразу понял, что, несмотря на имеющиеся в нём ссылки на открытые источники информации, при желании можно обвинить Петра в разглашении секретной информации. Чтобы хотя бы как-то "сгладить" эту проблему, он поставил на обоих докладах специальный штамп ДСП, указав в нём, что всего имеется три экземпляра доклада и рукописный черновик. Эту информацию сообщил ему Пётр в телефонном разговоре сразу после отправки доклада в Москву.

* * *

В начале ноября Захар с женой выехали в Израиль. Накануне отъезда они позвали Петра в гости, где, после ужина, поблагодарили его за всё сделанное для них, оставили ему адрес, по которому ему помогут с ними связаться и сообщили, что в Израиле жить они не собираются, а сразу по приезде эмигрируют в США.

— Пётр, почему-то я уверен, что наши пути ещё пересекутся и неоднократно. Не может такого быть, чтобы человек, знающий пять иностранных языков в совершенстве и окончивший университет по специальности "Мировая экономика", не стал постоянно бывать за границей и заниматься крупным бизнесом. Давай не будем теряется в этом мире. Рано или поздно мы встретимся и окажемся весьма полезны друг другу! Хочу показать тебе тайники в квартире, о которых знаю только я один, так как сам их и делал. Даже Циля не знает. О них я никому не расскажу, так что можешь спокойно пользоваться.

Он показал один тайник в стене под ванной, другой — на застеклённом балконе под полом.

— В стене под ванной тайник особый: до него трудно добраться, и я его использовал для хранения захоронок, которые должны редко извлекаться. Его не определить даже простукиванием. Там небольшая полость, закрываемая двумя кирпичами. Поэтому после закладки захоронки кирпичи вмуровываются в стену, стена штукатурится, а сверху закрашивается. На балконе тайник, до которого легко добраться. В балконной плите имеется дефект поверхности: выемка глубиной пять сантиметров, шириной десять и длиной двадцать. Каким-то образом при её производстве в неё оказался вмурован деревянный брусок такого размера. Я его аккуратно выковырял и, когда укладывал деревянный пол на балконе, расположил половые доски поперёк балкона так, что одна из них как раз расположена над этой выемкой. Доски прикреплены к слегам шурупами. Откручиваешь два шурупа, поднимаешь доску — и доступ к тайнику открыт. Если в квартиру залезут воры, то едва ли они станут откручивать шурупы на всех досках пола балкона: он ведь длиной пять метров. А как им узнать нужную? Ведь доски и шурупы одинаковые. Только не забывай присыпать сверху головки откручиваемых шурупов мусором, чтобы не были заметны их отличия от других. На этом — всё! Пользуйся!

— Большое спасибо!

Сразу после их отъезда Пётр переехал в свою квартиру и в течение двух дней забрал коробку с остатками клада с чердака дома, где жил ранее. Разделил клад на две части: червонцы, часть ювелирки и бриллианты поместил в тайник в ванной комнате, остатки ювелирки и деньги спрятал на балконе. Теперь он был спокоен за сохранность своих богатств.

* * *

Пётр позвонил Гале в Москву: сообщил свой адрес и номер квартирного телефона. Заодно поинтересовался, не слышно ли чего о реакции на доклады, переданные в НИИ Госплана и ГНТУ МЭПа. К его сожалению, Галя ничего не знала, но обещала поинтересоваться у отца и сразу ему позвонить.

В середине ноября Петру позвонил Игорь Иванович и сообщил, что оба заключения на его доклады находятся уже у него. Оба — положительные. Петра взяли на заметку кадровые службы обоих организаций и теперь ждут от него следующих обещанных аналитических докладов. Спросил, как лучше переправить Петру эти заключения: по почте, что нежелательно, так как никто не гарантирует их сохранность, или, если у него "не горит" — переслать с Галей, которая в феврале собирается в Ленинград.

Немного подумав, Пётр попросил выслать ему копии заключений как можно быстрее по почте, а подлинник переслать с Галей. И уже через неделю с интересом знакомился с этими документами у себя дома. В ближайшее время он собирался начать готовить новый доклад, поскольку необходимые материалы для него были в целом собраны, и критические замечания специалистов ему были необходимы, чтобы учесть их и не допускать ошибок в будущем.

В середине декабря Петра неожиданно прямо с лекции пригласили в первый отдел университета. Там он никогда не бывал, поэтому очень удивился, увидев ожидающего его в перерыве между часами лекции сотрудника этого подразделения.

— Вам надо пройти со мной в первый отдел. Вас там ожидают, — сообщила строгая женщина, представившаяся сотрудницей первого отдела.

На все его вопросы отмалчивалась. Когда они вошли в помещение первого отдела, тут же провела его в комнату для работы с секретными документами и представила находящемуся там незнакомому мужчине лет сорока на вид:

— Это Пётр Алексеевич Кулаков, студент пятого курса экономического факультета, — и тут же ушла.

— Присаживайтесь, молодой человек, — мужчина указал на стул, стоящий напротив стола, за которым он сидел. — Ознакомьтесь с моими документами, — он открыл удостоверение сотрудника КГБ и, удерживая его в руках, показал Петру.

Тот прочитал: "Капитан Зуев Геннадий Львович, сотрудник УКГБ по Москве и Московской области."

— Я специально приехал в Ленинград, чтобы встретиться с Вами и выяснить некоторые вопросы, заинтересовавшие нас во время проведения доследственной проверки по Вашему делу. Наша беседа записывается на диктофон. Вы знаете, что это такое?

У Петра заныло сердце:

"Не иначе, что-то связанное с моим докладом, отправленным в Москву", — мелькнула мысль в его голове. — И сам вляпался, и людей подвёл!"

— Да, прибор под названием "диктофон" мне известен.

— Вы догадываетесь, о каком деле я веду речь?

— Нет, вроде ничего неправоправного я не совершал.

— Вы подготовили в письменном виде доклад "Сравнительный анализ мирового рынка микроэлектроники и продукции, выпускаемой отечественной электронной промышленностью"?

— Да, это моя работа.

— С какой целью Вы выполняли эту работу? Кто был её заказчиком?

— Это моя чисто самодеятельная работа. Выполнял я её самостоятельно в рамках подготовки материала к дипломной работе. В следующем году я заканчивают пятый курс университета по специальности "Мировая экономика" и в конце года должен защитить дипломную работу. Я считаю, что выбрал достаточно интересную и актуальную тему, которая может иметь большое практическое значение.

— Вы уже имели ранее опыт подготовки таких работ?

— Именно таких — не имел. Но, будучи участником СНО я подготовил доклад на тему "Исследование различных зарубежных систем экономического анализа деятельности промышленных предприятий. Отличия, достоинства и недостатки." и выступил с ним на заседании секции СНО. Доклад вызвал большой интерес и только положительные отзывы.

— Вы также самостоятельно работали над этим докладом?

— Работал самостоятельно, но по его завершению показал профессору, рекомендовавшему мне его подготовить. Он внёс некоторые поправки, но, в целом, остался докладом доволен.

— Как Вы думаете, почему профессор рекомендовал именно Вам подготовить доклад на эту тему?

— При сдаче экзамена по дисциплине, курс которой читал профессор, он был удивлён моими знаниями, в том числе умением говорить на пяти иностранных языках. Поэтому он предложил мне ознакомиться с зарубежными статьями на тему экономического анализа, проанализировать их и подготовить доклад для выступления с ним на СНО.

— Какими иностранными языками Вы владеете, и кто был Вашим учителем?

— Я владею немецким, английским, французским, испанским и арабским языками. Два из них: немецкий и английский я изучил в университете — они являются обязательными по моей специальности, остальные — изучил самостоятельно.

— Почему не продолжили совершенствоваться по теме, предложенной профессором для написания доклада на СНО и именно её не захотели выбрать для подготовки дипломной работы?

— После моего успешного доклада на СНО, профессор обещал мне место лаборанта на его кафедре с первого сентября этого года, также руководство подготовкой дипломной работы и, в случае хороших результатов при её защите — дать рекомендацию для поступления в аспирантуру. К сожалению, место лаборанта было предоставлено другому студенту по указанию заведующего кафедрой. Поскольку, кроме стипендии, я не имею других источников существования, для меня оказался неожиданностью отказ в приёме на работу лаборантом: всё же плюс семьдесят рублей в месяц — это для меня существенные деньги. Поэтому я решил проявить самостоятельность и подготовить доклад, связанный с экономическим анализом развития радиоэлектроники в мире и в дальнейшем надеяться только на собственные силы, поскольку не все люди выполняют собственные обещания и полагаться на них — себе дороже. Доклад подготовил и попросил знакомых передать его для ознакомления специалистам. Получил положительные отзывы и понял, что эта тематика вполне может стать основой для моей дипломной работы.

— Если Вы так ограничены в финансах, то на какие средства сумели приобрести двухкомнатную квартиру в ЖСК у Захара Иосифовича Зильберга, эмигрировавшего в Израиль в этом году?

— На средства, переданные мне перед своей смертью в 1962 году моим дедом по отцу Алексеем Григорьевичем Кулаковым. Он знал, что доживает последние дни и захотел помочь мне всеми деньгами, что накопил в своей тяжёлой жизни. Мне как раз хватило этих денег чтобы выкупить квартиру у Захара Иосифович Зильберга. Дед хотел, чтобы этими деньгами воспользовался только я, поэтому просил никому не говорить об этом подарке, даже матери.

— Но, потратив все деньги на приобретение квартиры, на какие средства Вы сейчас живёте и даже ездили отдыхать в Анапу в этом году?

— Дед, кроме денег, подарил мне и некоторое количество старинных медных и серебряных монет, которые я также продал Захару Иосифовичу. Так что у меня имеются некоторые небольшие средства.

— Объясните, почему Вы не заявили в органы о получении от своего деда крупной суммы денежных средств и коллекции старинных монет.

— А должен был?

— Ну, Вы же комсомолец. Должны понимать, что так просто такие подарки не делаются. За всем стоит какой-нибудь и чей-нибудь интерес. Опять же, важно понимать, кто делает тебе подарок. Не так ли?

— Никогда с такой стороны не смотрел на проблему подарков. В моём же случае я воспринял эти подарки от деда как его желание восполнить практическое неучастие в моём воспитании и жизни. Я знаю, что он прожил тяжёлую жизнь, работал на высоких постах в промышленности страны, потом долгие годы тяжело болел. Почему я должен был плохо думать о своём деде?

— Разве Вам неизвестно, что он провёл в местах заключения десять лет по приговору суда за вредительство? Вам никто об этом не говорил?

— Мне сказала об этом моя мать после смерти деда. Я его помню больным и старым человеком, который как мог постарался мне помочь, и я очень благодарен ему за это.

— Почему мне приходится постоянно вытягивать из Вас информацию? — возмутился капитан.

— Я отвечаю на все задаваемые Вами вопросы. Вы спрашиваете, я — отвечаю. Мне же неизвестно, что Вас интересует?

— Хорошо, вернёмся к докладу, переданному Вами в Москву. Кому Вы передали этот доклад и когда?

— Доклад я переслал по почте Игорю Ивановичу Белову, работнику Госплана СССР в сентябре этого года.

— Почему Вы передали доклад именно этому человеку?

— Потому что я знал, где Игорь Иванович работает и считал, что он сможет распорядиться этим докладом с наибольшей пользой для меня.

— Вы знали, что имеющаяся в докладе информация секретная?

— Нет, не знал. Для его написания я использовал только открытые источники информации и во всех случаях делал ссылки на эти источники.

— Информация из открытых источников может стать секретной, если количество данной информации превысит определённую норму. Это изложено в специальной инструкции о засекречивании информации. Вы этого не знали?

— Нет, не знал. Мне этого никто не говорил, а прочитать об этом мне было негде, так как я не имею допуска к секретной информации и ДСП. В университете об этом нам тоже не говорили.

— Сколько докладов Вы напечатали?

— Всего я напечатал три экземпляра доклада. Два отправил в Москву Игорю Ивановичу, третий находятся у меня дома. А также и его рукописный черновик.

— После беседы мы отправимся в Вам домой, и я по Акту изыму имеющиеся у Вас доклады и черновик.

— Вы оставите один экземпляр Акта мне?

— А что Вы с ним собираетесь делать?

— Положу в папочку. Может, когда пригодится.

— По результатам нашей беседы я подготовлю своё заключение, которое представляю своему руководству.

— Вы меня с ним ознакомите?

— Нет. Вы предупреждены, что наша беседа проходила под диктофон. Этого достаточно.

Спустя час Пётр передал капитану третий экземпляр доклада и папочку с его рукописным черновиком, получил Акт их изъятия и остался дома в тяжёлых раздумьях о собственной судьбе.

* * *

"Неприятный разговор. Если я правильно понимаю, в Москве бдительные товарищи в Госплане и МЭПе прочитали мой доклад и неожиданно углядели во мне конкурента. А как с конкурентом надо бороться? Правильно, как привыкли, не аргументами и логическими построениями, а доносами. И в первую очередь тем, что наиболее болезненно воспринимается органами: нарушением секретности.

Похоже, в Москве завели дело на Игоря Ивановича за то, что он, будучи человеком, допущенным к секретам, проявил близорукость и не пресёк в зародыше мою самодеятельность.

Хотя, как он мог что-либо пресечь, если ни сном ни духом не знал, о чём я пишу в своём докладе? И, только получив его, по идее, мог принять соответствующие меры по его засекречиванию.

А может быть он так и сделал: получил доклад, засекретил его, а потом за дело взялся первый отдел. Кто писал, по чьей инициативе, сколько экземпляров, где черновики? И было заведено дело о нарушении секретности, расследование которого поручили КГБ.

Я могу много строить различных предположений, поскольку ничего не знаю. Всё же надо позвонить в Москву и, хотя бы иносказательно предупредить Игоря Ивановича о визите ко мне капитана. Может это как-то ему поможет."

Пётр посмотрел на часы: полдевятого. Звонить ещё не поздно. Набрал известный номер телефона. Трубку взяла Галя.

— Галя, привет, это Пётр из Ленинграда. Как у Вас дела?

— Здравствуй, Пётр. Папа мне сказал, что если будешь интересоваться делами, то сказать, что у нас всё хорошо. Он всё знает и советует тебе не волноваться. Вскоре всё закончится безо всяких последствий для кого-либо. Ты меня понимаешь?

— Понимаю. Спасибо, а то волнуюсь. Ты ещё не передумала приезжать в Ленинград в феврале?

— Конечно нет. Приеду обязательно. До встречи!

— До свидания! Жду!

Часть вторая. Так держать!

Глава первая.

Зачётная неделя в декабре проскочила у Петра моментом: все зачёты сданы и допуски к экзаменам получены. Больше всего парней из группы волновал зачёт по СВП (специальная военная подготовка). Летом предстоял экзамен по "войне" и получение погон лейтенантов-интендантов запаса ("счетоводов" — так называли их другие "вояки", проходящие обучение на военной кафедре универа). Этот зачёт был важен потому, что пересдать его можно будет только перед завершающим экзаменом по СВП летом, когда придёт разнарядка из армии на количество "пиджаков", призываемых после вуза. По традиции, пересдача зачёта летом с девяностопроцентной вероятностью означала призыв на два года в армию лейтенантом.

Экзаменационная зимняя сессия на пятом курсе практически никого не пугала: ни студентов, ни преподавателей. Все знали: хотя бы "удовлетворительно" по экзамену студент заслужил уже тем, что смог удержаться в универе четыре с половиной года. Но были и исключения.

Например, на экономическом факультете был один доцент, читающий курс по специальности "экономическая статистика и бесконечные ряды чисел", который студенткам никогда не ставил "отлично", вот уже несколько лет вымещая на них злобу на бросившую его жену. Студентки, претендующие на получение красного диплома, были вынуждены обращаться в деканат для сдачи этого экзамена специальной комиссии. И никто ничего не мог поделать с этим доцентом! Он уже давно мог получить звание "профессор", но ректор не давал хода его бумагам в ВАКе до тех пор, пока не получит от него обещание прекратить третировать студенток.

Наконец, зимняя сессия успешно сдана и Пётр, получив право на стипендию, готовился к встрече с Галей на Московском вокзале в десять часов утра. Она позвонила ему два дня назад вечером и сообщила о дате и времени прихода поезда.

* * *

За десять минут до прихода поезда из Москвы Пётр уже стоял на перроне вокзала с пакетом, в котором лежал завёрнутый в двойной лист бумаги небольшой букет цветов: восьмиградусный мороз грозил превратить живые цветы в хрупкие стеклянные.

"Как будто невесту встречаю! Хотя виделся с девушкой всего два раза и то полгода назад. Ничего о ней не знаю: ни характера, ни отношения ко мне, ни планов на жизнь... Вот встретимся, пообщаемся и, возможно, появятся точки соприкосновения."

Наконец поезд остановился у перрона, и Пётр направился к десятому вагону встречать Галю. Выходить она не спешила, пропуская толпящихся в коридоре вагона пассажиров, но помахала Петру рукой, увидев его из окна купе.

"Из вещей с собой у неё небольшая спортивная сумка, весящая на плече", — отметил Пётр, подавая Гале руку при встрече на выходе из вагона.

— С приездом! — поприветствовал он её, вручая букет цветов и забирая её сумку. — Как доехала?

— Здравствуй! Ночь плохо спала: попутчики попались очень храпучие, — ответила Галя.

Они вошли в здание вокзала и направились к входу в метро.

— Я хочу сначала заселиться в гостиницу, привести себя в порядок, немного отдохнуть. А уж после обеда погулять по Ленинграду.

— Ты забронировала номер в гостинице?

— Тётя сказала, что позвонила на "Светлану" и там обещали поселить меня в их ведомственную гостиницу на Светлановском проспекте. Ты меня туда проводишь?

— Конечно.

До гостиницы добрались за час. Там Гале сообщили, что имеется место только в трёхместном номере. Обещанный одноместный вчера занят иностранным специалистом, прибывшим для запуска оборудования. Больше свободных мест нет. Галя очень расстроилась.

— Тётя сказала, чтобы я сразу ей позвонила, если будут какие-либо накладки с поселением в гостиницу. Она тогда будет договариваться с другими предприятиями министерства с моим заселением.

— Галя, может быть не торопиться с телефонным звонком тёте? Я живу один в двухкомнатной квартире. Могу тебе выделить комнату. Квартира со всеми удобствами. Мне ты не помешаешь, я тебе — тоже. Недалеко станция метро "Горьковская". От меня удобно добираться до любой точки Ленинграда. Давай съездим, посмотрим. Понравится — останешься, нет — позвонишь тёте: в квартире имеется телефон.

Галя смотрела на Петра и было видно, что принять это предложение ей и хочется и колется.

— Даже не знаю, что делать. Наверно неприлично мне жить в квартире одинокого мужчины. Ни папа, ни тётя этого не одобрят.

— Решать, конечно, тебе. Но могу тебя заверить, что если ты остановишься у меня, то в этом я ничего неприличного не вижу: мы давно знакомы, я знаком с твоими родственниками, Вы мне помогаете завязать деловые связи с возможными работодателями. И, кстати, мне показать тебе Ленинград будет намного удобнее, если ты остановишься у меня: мы много времени сэкономим на переездах, ожидании друг друга и т.п.

— Хорошо, поехали к тебе, — решилась Галя.

* * *

— Галя, я часика на два отлучусь по делам. Ты пока здесь обживайся, отдыхай. Не скучай. Я скоро вернусь, — после чего Пётр ушёл.

"Не буду торопиться домой: видно, что Галя смущена и ей надо оглядеться и привыкнуть к новой ситуации. Съезжу ка я в публичку, поработаю с журналами. Вернусь спустя часа три — четыре", — решил Пётр, выходя из дома.

* * *

Квартира Петра Гале понравилась.

"Да, всего 52м2, небольшая, прихожая маленькая с небольшим шкафом для одежды, да, только две изолированные комнаты, да, небольшая ванная комната с ванной, но без душевой кабинки. Имеется импортная стиральная машина. Туалет с импортной сантехникой.

Кухня 8м2. С большим минским холодильником. В нём две бутылки шампанского и водка "Домашняя", которую предпочитает и папа, пара бутылок с минералкой и соком, тремя банками шпрот, маринованных помидор и огурцов, мёдом, копчёной колбасой и российским сыром: наверное, Пётр готовился к встрече со мной, прикупил. Не пожалел денег, бедный студент. Также имеется тяжеленая отечественная печь СВЧ "Электроника" первых выпусков и электроплита на четыре места. Встроенная кухонная мебель: полки, забитые посудой и утварью, много жестяных банок с различными припасами быстрого приготовления. Одно слово — холостяк. Небольшой стол с двумя табуретками.

Мебель в квартире приличная. Комната, предоставленная в моё распоряжение всего 14м2, но имеет раздвижной полуторный диван, трюмо и платяной шкаф, наполовину свободный, и пуфик. Дверь закрывается на ключ. Это — приятно, но и настораживает.

Пётр расположился в гостиной. Там тоже имеется диван, телевизор, обеденный стол с четырьмя стульями, у стены стоит фортепиано (неужели Пётр обучался музыке?), книжная стенка с литературой на иностранных языках: похоже техническая и экономическая. Жаль, я не сильна в иностранных языках.

Квартира хорошо отделана: паркетный пол, двери дубовые, входная дверь — тамбурная, оконные рамы с противошумовым остеклением. Балкон, даже, скорее, лоджия, 5м2, остеклённая, выходит во двор. Совершенно пустая. Пол застелен досками. Сверху положен коврик. Летом можно выходить босиком. Приятно и уютно.

Хорошая квартира для молодожёнов. Я бы в такой с удовольствием пожила... У нас, в Москве, конечно, квартира больше по площади, но такая же уютная. Как надоели все эти нравоучения папы и тёти: вернись к девяти часам вечера! Не задерживайся! Тебе ещё рано пить вино! Так приличные девушки не поступают! Ох, и оттянусь же я здесь!"

После этого Галя приняла душ, попила чаю на кухне, прилегла на диван в выделенной ей комнате и незаметно для себя уснула. Проснулась за полчаса до прихода Петра. Ужаснулась и срочно стала приводить себя в порядок: Пётр предупредил, что вечером они идут на балет "Дон Кихот" в Мариинский театр.

* * *

"Хорошо, что Пётр немного задержался! Я хоть платье успела погладить, накраситься, причесаться. Вот — звонок в дверь. Он предупредил, что перед тем, как откроет дверь в квартиру, позвонит, чтобы не напугать."

— Отдохнула? И даже успела собраться! Отлично. Тогда выходим через полчаса: мне тоже надо немного собраться, — проговорил Пётр, войдя в квартиру. — По пути зайдём в кафе — перекусим. Пока то да сё поесть дома не успеем. Только, когда вернёмся домой после балета.

В Мариинский театр они пришли за полчаса до начала. Походили, посмотрели интерьер, фотографии артистов и сцен из постановок, потом заняли места в партере. Балетоманами они не были, но спектакль посмотрели с интересом и долго хлопали артистам по его окончании.

Домой возвратились после одиннадцати. Быстро соорудили праздничный стол из приготовленных Петром запасов продуктов. Открыли шампанское, выпили, потом долго танцевали под магнитофонные записи, перемежая их разговорами за жизнь. По комнатам разошлись часа в два ночи, закончив вечер несколькими поцелуями.

Пётр сразу заснул, а Галя долго лежала, переживая полученный новый опыт общения с парнями: тётя и отец держали её в ежовых рукавицах и так уж получилось, что она сегодня впервые целовалась с мужчиной! И это в двадцать два года! Кому скажи — не поверят!

Следующие три дня пролетели мгновенно. Перед отъездом Пётр передал Гале подготовленный новый доклад для передачи отцу. Проводил на вокзал, посадил в поезд, перед расставанием они долго целовались, договорились часто созваниваться, а летом опять встретиться, но уже в Москве.

* * *

Не успела Галя прийти домой с вокзала, как тут же тётя поинтересовалась у неё названием гостиницы, где та жила в Ленинграде. Галя ничего скрывать не стала и рассказала ей всё, как было на самом деле. И про квартиру Петра, и о том, как они гуляли по Ленинграду, ходили в музеи, театры. Какой Пётр замечательный человек: и на фортепиано играет отлично, и поёт, и пять иностранных языков знает. И даже не стала скрывать о поцелуях, добавив, что больше ничего между ними не было.

"Всё ясно: девочка влюбилась. Да и пора уже. Институт закончила, двадцать два года, гормоны давно играют. Как ещё мне удалось так долго удерживать её на коротком поводке!"

Тётя была умная женщина. Когда была молодая, то в семнадцать лет влюбилась в молодого курсанта. Пустилась во все тяжкие, ушла из дома. Хорошо хоть институт не бросила. Забеременела. Сделала аборт. Неудачно. Врачи сказали, что детей она иметь не может. Когда её курсант закончил учёбу, то замуж не позвал, а уехал в Сибирь служить. Там вскоре женился. Так и пошли прахом все её мечты о семье, детях... От родителей ей с братом досталась отличная четырёхкомнатная квартира около почтамта на улице Кирова, где они и жили. Брат женился, у него родилась дочка — её племянница Галя. Когда ей исполнилось три года мать погибла: сбил автомобиль по пути на работу. И племянница превратилась в дочку. Тётя дала себе зарок, что ни в коем случае не допустит того, что сама испытала в молодости. И железной рукой воспитывала племянницу. Отец Гали имел на стороне связи с женщинами, но пока так и не женился.

"Похоже, настала пора Гале влюбиться и мешать ей в этом я не буду. Конечно, было бы лучше, если бы этот Пётр жил в Москве. Но и в Ленинграде есть места, где он сможет устроиться на работу по своей специальности. Только помочь ему в этом надо. Игорь говорил, что парень умный, самостоятельно подготовил доклад, которым заинтересовались в НИИ Госплана, да и в ГНТУ МЭПа, куда я передала такой же доклад, он тоже понравился. И сейчас Галя привезла от него ещё одну работу в двух экземплярах. Через неделю Игорь вернётся из командировки во Владивосток и тогда решит, что лучше сделать с этой работой. А пока оставлю всё как есть. Разница в возрасте между ними небольшая: всего на семь месяцев Галя старше Петра. Они одного года рождения. В этом году Пётр окончит университет: в декабре защита дипломной работы. Станет офицером запаса — значит в армию не заберут. Если всё хорошо сложится — поженятся. Квартира у него в Ленинграде есть. Галю там же на работу устрою: наших предприятий там полно. Ладно, пока загадывать нечего. До этого времени ещё дожить надо."

— Галя, позвони Петру, сообщи, что доехала хорошо.

— Вечером позвоню. Он сказал, что сегодня на весь день в публичку уйдёт. Завтра с утра ему в универ надо: каникулы закончились. Я ему теперь часто звонить буду. Может месяца через два или он сюда, или я к нему съезжу.

— Пусть лучше теперь он к нам в гости приезжает. Заодно и я с ним поближе познакомлюсь.

* * *

Последний семестр проходил в напряжении: выпускники вовсю занимались подготовкой дипломных работ.

Из Москвы позвонил Игорь Иванович и предложил, если Пётр не возражает, стать его руководителем дипломной работы. Он доктор экономических наук, начальник отдела Госплана. За её основу, по его мнению, хорошо бы взять последний доклад Петра, что привезла Галя. Но необходима личная встреча, чтобы оговорить все нюансы. Также она нужна для оформления руководства дипломной работой. Если Пётр согласен, то в начале марта он приглашает приехать в Москву на два — три дня и всё порешать.

Пётр ответил согласием и сообщил в деканат, что нашёл руководителя дипломной работы — сотрудника Госплана Белова Игоря Ивановича и в начале марта собирается съездить в Москву для оформления взаимоотношений и уточнения названия темы диплома. В деканате удивились и, одновременно, обрадовались: для них меньше проблем, раз студент всё сам решил.

Галя звонила каждую неделю: рассказывала новости, говорила, что с нетерпением ждёт его приезда.

Пётр продолжал заниматься сбором материалов в публичке. Он отлично представлял себе тему своей дипломной работы, её содержание и объём. Собирался к встрече с Игорем Ивановичем представить черновик диплома и согласовать его написание на одном из иностранных языков, а также осуществить его защиту, но уже на другом языке: в деканате возражений не было. Планов было много.

Никакой информации о продолжении следствия по делу о нарушении секретности, по которому с ним встречался капитан из органов, Пётр не имел. Игорь Иванович сказал ему, что дело закрыто: доклад получил гриф ДСП и обвинения ему не будут предъявлены.

"Это я ещё легко отделался. Хорошо, что с самого начала стал подбирать информацию для доклада таким образом, что в итоге её не смогли признать секретной. Да и Игорь Иванович помог. Через две недели поеду в Москву, увижу Галю, определюсь с дипломной работой. Скорее бы."

Глава вторая.

В этой жизни в Москве Пётр ещё не бывал. Эта Москва отличалась от той, что осталась в его памяти, но основные реперные точки остались неизменными. Он с Галей обошёл центр города, прокатился по новым веткам метро, каких раньше не было, побывал на ВДНХ.

Много времени провёл в разговорах с Игорем Ивановичем, обсуждая свой диплом. Решили, что текст будет написан на английском языке, а защищать диплом он будет на немецком. Черновик в целом был одобрен, внесены некоторые дополнения.

Познакомился с тётей Гали: Ириной Ивановой, женщиной под пятьдесят лет, очень деловой, энергичной и имеющей собственное мнение по всем вопросам, которое с горячностью всегда отстаивала. Но вполне могла принять мнение и другой стороны, если та была убедительна и оперировала фактами, а не домыслами.

Ирине Ивановне Пётр понравился: парень молодой, красивый, спортивный. Но рассуждает часто как умудрённый жизнью старик, приводя аргументы и ссылаясь на неизвестные ей источники информации. Пару раз она попробовала выяснить, откуда у него такая разносторонность в знаниях, не соответствующая возрасту, но Пётр очень ловко сразу переводил разговор на другие темы. Игорь Иванович посоветовал ей не смущать парня, объяснив его знания умом и начитанностью.

Петру была выделена отдельная комната на время проживания, примерно такая же, как он предоставил Гале в своей квартире. Питался он вместе с хозяевами и, наконец, почувствовал, что значит приготовленные женскими руками обеды и ужины. Не успевал их нахваливать, вводя Галю и Ирину Ивановны в смущение.

Под конец своего пребывания в гостях Пётр побывал на работе у Игоря Ивановича, где были оформлены официальные документы на руководство его дипломной работой для предоставления в университет.

Также состоялся разговор о возможном месте работы Петра. Ирина Ивановна сходила с ним в ГНТУ МЭПа, познакомила с начальником отдела, занимающегося экономическими исследованиями и прочитавшего оба его доклада. После чего было подготовлено письмо в отдел кадров министерства с просьбой распределить Петра в филиал НИИ "Электроника" в Ленинграде в подразделение, занимающееся исследованиями мировых рынков микроэлектроники и маркетингом. Она обещала проследить, чтобы соответствующие письма были отправлены по нужным адресам и получили необходимые резолюции.

— Пётр, не волнуйся, в университет вовремя придёт необходимая бумага и тебя распределят туда, куда мы договорились.

— Спасибо, Ирина Ивановна. Надеюсь, всё будет так, как Вы сказали.

Пробыв в Москве три дня и решив все запланированные дела Пётр уехал в Ленинград. Была середина марта 1967 года. До начала последней сессии за пятый курс осталось два месяца.

* * *

"Не зря говорят, что жизнь — это череда полос: белых, серых и чёрных. Причём все они разной ширины. Вот, казалось, всё прекрасно: и тема дипломной работы согласована, и руководитель имеется, и материал для диплома уже почти подобран, и распределение в НИИ "Электроника" согласовано... и вдруг, раз! И всё наперекосяк! Как карточный домик все мечты разваливаются. И ведь уже ничего не поправить: время неумолимо, в запасе его совершенно не осталось. И ведь сессию последнюю уже сдал. Даже на экзамене по СВП "хорошо" получил! Осталось только диплом написать и защитить!", — размышлял Пётр, направляясь на очередную встречу с "товарищем майором" в Большой дом на Литейный проспект.

А неприятности у него начались в середине мая, когда неожиданно ему позвонила из Москвы Галя и сообщила, что отца после возвращения из очередной командировки во Владивосток арестовали. По телефону много она не рассказала, но просила срочно приехать, чтобы обо всем переговорить.

Пётр медлить не стал, и уже ночным поездом отправился в Москву. Прямо с вокзала утром уже был у Гали дома. Тётя и Галя его встретили и за чаем рассказали следующее:

— Вчера около девяти часов вечера приходил товарищ папы из соседнего отдела и рассказал о событиях на работе. Утром отца пригласили в первый отдел для ознакомления с новыми секретными документами, а там — сотрудники органов. Предъявили ему ордер на арест и вместе с ним отправились к нему в кабинет, где произвели обыск и выемку документов. Всех работников его отдела опросили, особенно тех, кто был завязан на тематику работы во Владивостоке. Арестовали также двух человек, с которыми он чаще всего ездил в командировки в этот город. Ведётся следствие. Большего его товарищ не знал, — рассказала Галя.

— А потом позвонили мне на работу и тоже попросили пройти в первый отдел министерства, — дополнила рассказ тётя. — Там меня встретили сотрудники органов и предъявили ордер на обыск в нашей квартире. Посадили на автомобиль и привезли домой. До самого прихода Гали с работы проводился обыск: всё перерыли, что искали — не сказали, но особенно тщательно просмотрели все бумаги в кабинете отца. Кое-что забрали, но немного: деловые бумаги отец дома не хранил.

Отца ни тётя, ни Галя не видели. Им было сказано: как работали, так и работайте. Не ходите попусту по различным учреждениям, не беспокойте уважаемых руководителей — Ваших знакомых и друзей, отца не ищите. Когда надо будет — сообщим. Идёт следствие. Встречи с арестованным и передачи ему запрещены.

Женщины были сильно напуганы происшедшим. По опыту знали, чем такие аресты заканчивались. Посоветовались, и решили позвонить Петру, так как знали, что его дипломная работа завязана на Игоря Ивановича как руководителя. Тем более, что тот успел написать отзыв на неё и отдал Гале, чтобы та передала его Петру: в конце мая она собиралась приехать в гости к нему в Ленинград, а теперь, похоже, уже не приедет — предупредили её и тётю — Москву не покидать!

Пётр, как мог, попытался успокоить женщин. Мол, всё бывает: и наветы, и ошибки. Разберутся, всё устаканится. Но в душе он понимал: всё как было прежде — уже не будет. Не зря в народе говорят: "Ложечки нашлись, а осадок остался." Едва ли даже если разберутся и виновным лично Игоря Ивановича ни в чём плохом не признают, но, как говорят, выводы сделают: не углядел! Поверил! Не пересёк! Не сообщил!

А моральная травма? Не все люди её легко перенести могут. Последствия разные бывают: и болезни, и потеря веры в себя, и т.п.

В общем, уехал он обратно в Ленинград и просил только об одном: постараться о плохом не думать, надеяться на хороший исход плохого дела.

Галя обещала почаще ему звонить и сообщать о новостях. Тётя сказала, что попытается выяснить, не изменилось ли решение ГНТУ МЭПа о распределении его в филиал НИИ "Электроника" в Ленинграде. Пётр посоветовал ничего такого не делать. Ничего узнавать не надо: пусть всё идёт так, как идёт, а то ещё хуже может быть и для тёти, и для него. С тем и уехал.

Пока последнюю сессию сдавал, всё тихо было. Никто ему ничего не говорил, никуда не вызывал. Пётр даже успокаиваться стал. Когда сессию сдал, сразу начал оформлять дипломную работу: потом мало ли, что случиться может, надо поспешать. И уже в августе отпечатал её в трёх экземплярах: как и было решено, на английском языке. А в сентябре отнёс в деканат вместе с отзывом руководителя — на проверку и рецензию. Самый первый из группы.

Галя часто звонила. Сообщала, что новостей от отца никаких нет. На все их запросы только один ответ: идёт следствие.

Все неприятности для него начались в начале октября.

Сначала пригласили в деканат и сообщили, что пришло из Москвы письмо об отмене его распределения в МЭП в связи с отсутствием у него допуска к работе с ДСП и секретными документами. А кто ему такой допуск мог дать, если в университете он с ними дела не имел, а в МЭПе ещё не работал? Значит, первый отдел министерства подсуетился и такой допуск он получить вообще не сможет. Но вот почему? В связи с чем? Ему никто ничего не сообщил. На вопрос, куда его распределят, получил ответ: пока неизвестно, но ему стоит написать заявление с просьбой о свободном распределении и самому искать место работы.

Но не всё было так плохо. В конце октября он получил положительную рецензию на свою дипломную работу с оценкой "отлично" и был допущен к защите диплома на немецком языке, причём попал в первый поток с датой защиты — второго декабря.

Сразу после ноябрьских праздников Петра неожиданно повесткой пригласили в Большой дом на Литейном. "На беседу".

К своему удивлению, он не очень этим обеспокоился: никаких прегрешений за собой он не знал, а "побеседовать" — почему нет?

Павел Степанович — мужчина лет сорока пяти, в гражданской одежде, но с удостоверением майора КГБ, которое предъявил Петру при встрече, усадил за стол перед собой и предложил "поговорить по душам". Сначала расспросил о жизни, учёбе в университете, спортивных успехах, знании иностранных языков: откуда? Когда? Для чего? Потом о предстоящей защите дипломной работы. О распределении после университета. Очень "удивился", когда выяснилось, что Пётр получает свободный диплом и собирается сразу после защиты заняться поиском работы.

Пётр беседовал с майором и только восхищался тому артистизму, с которым тот расспрашивает его о хорошо известных органам вещах, показывая свою заинтересованность и удивляясь перипетиям его жизни.

"Неужели меня будут приглашать на работу в КГБ? При том, что мой дед сидел в лагере, потом неприятности с руководителем дипломной работы, который находится под следствием, отказом от распределения в МЭП по причине отсутствия допуска?"

Беседа закончилась пожеланием майора успешной защиты диплома и предложением встретиться ещё раз пятнадцатого декабря в 10 часов утра в этом же кабинете. Пропуск будет заказан.

Защита дипломной работы Петра прошла в назначенное время и успешно. На многочисленные вопросы членов комиссии отвечал лаконично, по делу и на прекрасном немецком языке. Среди присутствующих на защите было несколько совершенно ему неизвестных людей, тоже задававших ему вопросы по-немецки. В итоге получил "отлично".

Вечером позвонил Гале и сообщил о защите диплома. Также сказал, что МЭП отозвала запрос о его распределении и теперь он получает свободный диплом. Так что в ближайшие дни начинает поиски работы. Поскольку по направлению электроники он работать не сможет, то решил присмотреться к отрасли нефтегазового сектора, так-как имеет некоторые наработки в этом направлении. Галя тут же заметила, что скажет об этом тёте, и та найдёт среди своих знакомых того, кто чем-нибудь сможет помочь ему. Серьёзно Пётр к её словам не отнёсся. Также сообщила, что какой-либо новой информации об отце не имеет.

За прошедшие две недели Пётр предпринял некоторые усилия по поиску работы по специальности, но убедился, что специалист его профиля никому не нужен, а предложения поработать экономистом или бухгалтером на минимальной ставке молодого специалиста его пока не заинтересовали.

И вот сейчас Пётр шёл на вторую встречу с товарищем майором.

* * *

В этот раз встреча с майором началась в присутствие ещё двух человек в штатском, которых Петру не представили.

Один из них — пожилой человек высокого роста с проседью на ещё довольно большой шевелюре с ходу начал общаться с ним на английском языке. Опять общие вопросы по биографии. Затем перешёл на немецкий, а закончил разговор на французском. Пришлось Петру также с ходу переходить с языка на язык, поддерживая разговор. Затем в разговор вступил второй мужчина, довольно молодой с приметными тонкими усиками над верхней губной, чернявый, постоянно сверкающий белозубой улыбкой. Начал он разговор на испанском языке и, минут через пять, перешёл на арабский, на котором довольно долго допытывался у Петра о тех учебниках, которые тот использовал, самостоятельно изучая этот язык.

После этих разговоров они покинули кабинет, предварительно сказав майору, что полностью удовлетворены знаниями Петра иностранных языков.

— Пётр, это были эксперты, которые подтвердили знание тобой пяти иностранных языков.

Во-первых, поздравляю тебя с успешной защитой дипломной работы и получением квалификации экономиста — специалиста по мировой экономике.

Во-вторых, я уполномочен предложить тебе работу по специальности, полученной в университете, в специальном учреждении, относящемся к нашей службе. Думаю, это позволит тебе больше самостоятельно не заниматься поиском работы. Как ты относиться к моему предложению?

— Очень неожиданное предложение. Никогда даже не представлял себя, работающим в Вашей системе. Тем более, что я не военный человек, не привык ходить строем, выслушивать приказы и безропотно их выполнять, если они противоречат моим убеждениям. Кроме того, мне известно, что в случае, если мне не понравится моя работа я не смогу просто уволиться и заняться чем-нибудь иным. Также, предполагаю, что моя деятельность будет связана с секретными материалами, которые не позволят мне когда-либо съездить за границу и посмотреть мир.

— Насколько мне известно, тебе было отказано в распределении в МЭП именно по причине отсутствия допуска к работе с секретными материалами. Поверь мне, по твоей специальности нет такой работы, которая в той или иной мере не была бы связана с секретностью. Поэтому ты везде, где будешь работать, должен иметь соответствующую форму допуска.

Также, где бы ты ни работал, над тобой будут стоять начальники, которые должны выдавать тебе те или иные задания, которые ты обязан выполнять. Нравятся они тебе или нет, но это так. Не будешь это делать — тут же потеряешь работу. Конечно, у нас с этим — строже и ответственности больше.

Работая в нашей системе, если ты будешь классным специалистом, тебе всегда пойдут навстречу и предложат ту работу, которая тебе будет по душе. Более разнообразной деятельности, чем у нас, нет ни в одном учреждении страны.

У нас не все сотрудники — военные люди. Имеются и вольнонаёмные работники, трудящихся по контракту. Конечно, сфера их деятельности весьма ограничена, но найти тебе применение мы сможем и среди этой категории служащих.

Да, уволиться из нашей организации не просто. Поэтому мы очень тщательно следим за подбором сотрудников. Наши сотрудники имеют много специальных льгот, высокую заработную плату, возможность получить хорошее жильё, повышение по службе спустя установленные сроки, отдыхать в специальных санаториях, право на высокую пенсию.

Но всё это они получают за честно выполняемую ими сложную, а часто и опасную работу.

Сейчас я не требую от тебя ничего сверхъестественного. Подумай, проанализируй моё предложение, соотнести его с теми, что ты нашёл, когда искал работу. Только не тяни с окончательным решением: отказаться от моего предложения легко, но снова его получить — весьма проблематично.

Надеюсь ты понимаешь, что без твоего принципиального согласия пойти к нам на работу, я не могу сделать никаких конкретных предложений. Соглашайся и я представляю тебе на выбор очень интересные и престижные предложения. Ты — не пожалеешь.

Даю срок принять решение — до конца года. Я тебе позвоню 28 декабря в первой половине дня. Надеюсь, ты примешь правильное решение.

* * *

Пётр шёл домой глубоко задумавшись. Решил пройтись пешком, благо погода была отличная, а до дома отсюда было не более трёх километров.

"Предложение работы от КГБ получено. Надо хорошо подумать, прежде, чем его принять или отказаться. Честно говоря, оба решения — плохие.

Если приму, то всю жизнь придётся посвятить работе, которой никогда не хотел заниматься. Тем более неизвестно, что мне предложат. Одно дело быть аналитиком, другое дело — быть на оперативной работе. В любом случае предстоит переподготовка в течение одного года — трёх лет в зависимости от направления деятельности. Опять учёба! Как она мне уже надоела за последние пятнадцать с половиной лет!

Если откажусь — тоже ничего хорошего. КГБ не забывает отказы. Потом окажется, что получить загранпаспорт сложно, выездную визу в интересующую меня страну — невозможно. Таможенный контроль — всегда по полной программе. Да много чего ещё можно придумать. А если и правда ожидается введение НЭПа? Замутить бизнес с зарубежными странами будет очень сложно. Хотя, если буду служить в КГБ — это сделать будет просто невозможно. Вот и думай, что для меня предпочтительнее."

Лёгкий снежок кружился над Петром, пухом покрывая тротуар. Начиналась метель. Задул ветерок с Залива, крепчая с каждой минутой. Пришлось поднять капюшон куртки. Идти пешком становилось не комфортно. Пётр сел на трамвай и уже через двадцать минут вышел около дома. Зашёл в магазин и купил продукты: холодильник был пуст.

Вечером позвонила Галя. Сообщила, что отца выпустили и он сейчас дома. Выглядит болезненным, бледным, сильно постарел. Много не рассказывал, но вроде бы всё окончилось для него благополучно. Собирается завтра сходить на работу, узнать своё будущее после семимесячного отсутствия. Может быть, уже уволен с должности. Сегодня они с тётей собираются устроить праздничный ужин в честь его возвращения. Сейчас его дома нет — пошёл прогуляться по Москве. Интересовался, как дела у Петра. Она рассказала, что он уже защитил диплом и теперь ищет работу, поскольку в МЭП его не распределили, а дали свободный диплом. Может быть вечером отец ему позвонит.

О предложении работы в КГБ Пётр говорить Гале не стал, но подумал, что стоит съездить в Москву, встретиться с её отцом и посоветоваться о своём будущем. Всё же тот лучше ориентируется в этом мире и может дать более точный прогноз будущего этого мира, а значит и более разумный совет.

Этим же вечером позвонил из Москвы Игорь Иванович. Поздравил Петра с успешной защитой дипломной работы, поинтересовался, как прошла защита. О своих злоключениях распространяться не стал, только отметил, что, вроде бы, все неприятности позади. Спросил, что Пётр думает предпринять для поиска работы. Тот ответил, что планов много, но хотелось бы получить совет от человека, знающего жизнь со всех её сторон. Игорь Иванович пригласил Петра посетить Москву в конце недели: до этого времени он должен определиться со своим настоящим положением и перспективами на будущее. На том и порешили. В следующую пятницу с утра Петр обещал приехать.

Глава третья.

Чем больше Пётр размышлял о предложении в отношении работы, сделанным товарищем майором, тем больше он склонялся к мысли не принимать его несмотря ни на какие потенциальные неприятности, грозящие ему вследствие этого решения.

"Мне всего двадцать два года, впереди — вся жизнь. Если в самом её начале я в угоду обстоятельствам буду принимать решения, которые мне не по душе, то ничего хорошего в этой жизни меня ожидать не может. Я знаю свой потенциал и уверен, что многого могу добиться, если буду ориентироваться на свои силы и возможности. Жизнь не стоит на месте. Всё течёт и изменяется. Сегодня многое кажется монолитом и вызывает уныние, завтра всё может измениться и могут открыться такие перспективы, о которых раньше и подумать было невозможно. Именно так было в моей прошлой жизни, стоит только вспомнить конец восьмидесятых и девяностые годы двадцатого века. Съезжу в Москву, обсужу ситуацию с Игорем Ивановичем, тогда и приму окончательное решение. Но идти работать в КГБ — не хочу!"

Тут ещё объявили общегосударственный траур: скончался Генеральный секретарь КПСС товарищ Берия Лаврентий Павлович. Его место занял неизвестный ранее Петру человек по имени Старцев Владилен Климович. Жизнь продолжалась.

Неделя пролетела незаметно за множеством мелких текущих забот, подлежащих решению. Накопленные ранее деньги подходили к концу и надо было думать, каким образом их раздобыть для достойного существования.

"На поездку в Москву и проживание в течение ближайшего месяца ещё их хватит, а уж дальше, если не удастся найти подходящую работу, придётся или продавать ювелирку из клада, или идти работать бухгалтером или экономистом в какую-нибудь контору, уповая на счастливый случай в дальнейшем."

* * *

В четверг Пётр сел в ночной поезд до Москвы и утром уже звонил в дверь квартиры, где проживали его хорошие знакомые.

Дверь немедленно открылась и на его шее тут же сомкнулись руки Гали, проснувшейся чуть свет в его ожидании, и уже успевшей навести марафет. Для общения у них было мало времени, так как она и тётя должны вскоре уже уйти на работу, поэтому все сели завтракать, а после ухода женщин Игорь Иванович предложил Петру прогуляться по Москве и обсудить сложившуюся ситуацию, предварительно сделав жест, показывающий, что серьёзные разговоры в квартире лучше не начинать.

Они вышли на улицу и направились к Чистым прудам, где гуляли и беседовали за жизнь. Начал разговор Игорь Иванович, рассказавший Петру о неприятностях с ним случившихся.

— Вот так живёшь среди людей, с которыми вместе работаешь уже не один год, помогаешь им чем можешь, считаешь своими друзьями, а потом происходят с тобой неприятности, ты оглядываешься — и, кроме одного, двух человек нет никого, на кого можешь рассчитывать. Вокруг тебя образуется как бы вакуум, через который не проходит звук. Ты говоришь, просишь что-либо сделать, а твои просьбы не слышат, хотя ничего экстраординарного, необычного, запретного в них нет. Прошедшие полгода мне чётко показали, что настоящих друзей у меня всего двое, остальные — просто знакомые. Но это так, просто лирика. Ты, Пётр, ещё очень молод и мне бы не хотелось, чтобы с тобой произошли события, похожие на мои. Поэтому я расскажу тебе всё, ничего не скрывая. Я уверен, что ты распорядишься этой информацией не во вред мне и моей семье.

— Игорь Иванович! Если Вам неприятно вспоминать об этих событиях, и они настолько серьёзны, то может быть не стоит о них мне рассказывать?

— Стоит. Я считаю тебя уже членом моей семьи: Галя тебя любит и ждёт не дождётся выйти за тебя замуж. Да и ты говорил мне, что она тебе не безразлична и ждёшь только получения диплома для предложения ей руки и сердца...

И так. Мой отдел по указанию руководства с весны этого года начал курировать большую работу, начатую и успешно проводимую нашим дальневосточным филиалом, связанную с налаживанием экономических связей с соседями в этом регионе: Японией и Южной Кореей. С Северной Кореей мы всегда были дружны и помогали этой стране чем могли. Забегая вперёд скажу, что деятельность филиала не осталась без внимания со стороны соответствующих служб Северной Кореи, и они решили всеми силами противодействовать работе, проводимой филиалом, опасаясь сближения нашей страны с этими странами и, как следствие этого — уменьшения размера помощи Северной Кореи.

Я осуществлял общее руководство, а два служащих моего отдела курировали конкретную работу: один — по Японии, второй — по Южной Корее. Буквально через месяц после того, как мы были подключены к этой теме, нас троих арестовали, и мы оказались под следствием. Для меня этот арест был шоком: неужели, я думал, серьёзно кто-то считает, что за время одного посещения Владивостока в течение десяти дней и месяц курирования темы можно успеть продаться спецслужбами Северной Кореи? А именно в этом нас и обвинили. Причём, все улики были косвенные и их было мало. Кто-то что-то сказал не то, кто-то что-то видел и подумал не то, что надо, кто-то не так интерпретировал услышанное и увиденное. Оказывается, местное КГБ давно вело разработку деятельности спецслужб СК во Владивостоке и наше появление там внесло свежую струю в их деятельность, так как практически никаких улик найдено не было кроме случая вербовки одного сотрудника нашего филиала, что сумели сделать спецслужбы СК.

После месяца следствия, как я считаю, московские сотрудники КГБ поняли, что "тянут пустышку" и я и мои сотрудники никак не связаны со спецслужбами СК, но люди арестованы, их надо выпускать, извиняться, а это не принято: спецслужбы не ошибаются. И тогда началась сплошная проверка деятельности моего отдела за всё время его существования, включая и то время, когда я там ещё не работал. Вдруг что-то появится и на это можно списать и задержание, и другие гадости, что были причинены нам за прошедшее время следствия. Вот тут-то я и понял, с кем мне пришлось вместе поработать в Госплане за прошедшие восемь лет! Что только люди про меня не наговорили, такие небылицы наплели. Мои друзья потом мне рассказали, что все были уверены, что забрали меня за измену Родине и посадят надолго, если не на всегда. И поэтому говорить плохое и придуманное обо мне не только нужно, но и обязательно: чтобы все знали, какие это бдительные товарищи.

Давление на меня и моих коллег было страшное. Вспомнили даже твои доклады по микроэлектронике и вокруг них "завели хороводы", но ничего не смогли вменить мне в вину.

В итоге ничего не нашли и выпустили нас за отсутствием улик и состава преступления. Конечно, никто не извинился.

За прошедшие три дня я побывал на моей прежней работе, поговорил с начальством и понял, что на мне, как работнике Госплана, поставили крест. Место моё уже занято бывшим моим заместителем. Предложили место старшего специалиста в соседнем отделе, но это явное понижение и не соответствует моей квалификации и званию доктора наук. Я отказался.

Мои друзья подсуетились и их стараниями я получил предложение поработать до лета на должности исполняющего обязанности профессора кафедры экономики народного хозяйства в институте, который окончила Галя. А потом с меня снимут приставку и.о., и я стану полным профессором. В деньгах потеряю, но не много, зато без потери лица сменю профиль работы.

— Понятно. Считаю, это правильное решение. Теперь несколько слов о моих новостях, — и Пётр подробно рассказал отцу Гали о своих контактах с КГБ в декабре.

— К какому решению ты склоняешься?

— Идти на работу в органы я не хочу. О причинах я Вам уже говорил. Но работу искать надо, и, хорошо бы, по специальности. Свободные деньги заканчиваются, а продавать кое-какие ценные вещи пока не хочется: себе пригодятся. Да и оговорку для товарища майора хорошо бы подобрать такую, чтобы зла на меня не затаил в случае отказа.

— Хочу рассказать тебе эпизод из моей жизни, когда я сумел ускользнуть из рук партии родимой, которая сватала меня на работу в промышленно-транспортный отдел райкома партии после того, как я защитил кандидатскую диссертацию. Идти туда работать я не хотел категорически. Пришёл на собеседование к начальнику отдела в райком партии и после поступившего предложения заявил, что всю жизнь мечтал посвятить науке, уже начал работать над докторской диссертацией и хочу защититься через три года. Ему крыть нечем: наука партией поддерживается, действительно талантливых людей мало и, если человек обещает защититься за три года — уговаривать нет смысла.

К чему я это говорю: тебе надо подать документы на поступление в аспирантуру в тот институт, где я буду работать. Причём в заявлении написать, что тема диссертации тобой давно выбрана, необходимые материалы собраны, осталось только сдать кандидатский минимум и оформить диссертацию, так как вчерне она уже написана. И через два года ты готов защититься.

Кстати, ты говорил, что одновременно с материалами по МЭПу ты собираешь данные и по нефти и газодобыче. Раз не получается с МЭПом — полностью переключайся на этот запасной вариант. Это очень перспективно, и тема твоей диссертации должна быть связана с этой тематикой.

Заявление в аспирантуру подашь в понедельник. Задним числом её зарегистрируют в ноябре, с друзьями об этом договорюсь. Я на нём напишу резолюцию, что согласен быть твоим руководителем. А товарищу майору скажешь, что долго думал, просто разрывался между учёбой в аспирантуре и его отличным предложением, но перевесила тяга к науке. Поэтому, вынужден от его предложения отказаться. Думаю, если он и обидится, то не очень и не навсегда. Как ты считаешь?

— Отличный выход из сложного положения, в котором я оказался. Принимается однозначно!

— Теперь о работе и деньгах. В Москве я тебя устрою на любую работу, связанную с экономикой и финансами. Немного поработаешь до поступления в аспирантуру, а там видно будет. Может быть, даже лучше будет тебе пока остаться в Ленинграде до сдачи экзаменов в аспирантуру: хоть подготовишься к ним хорошо. А то тут времени у тебя может и не быть: Галя "приставаниями" замучает. За это время подберём вариант обмена квартирами с Москвой: всегда лучше молодожёнам отдельно от родителей жить. А оформишься в аспирантуру — сразу обменяешься, да и женишься.

"Ай да молодец, Игорь Иванович! На ходу пометки режет!"

* * *

Вечером состоялся ещё один праздничный ужин, во время которого Пётр попросил руки Гали у отца и её тёти, на что немедленно получил согласие. Далее было объявлено, что Пётр поступает в аспирантуру, где его руководителем выступит отец Гали. До осени он живёт в Ленинграде, где работает, готовится к экзаменам в аспирантуру, ищет обмен своей квартиры на Москву. В последнем ему активно помогает тётя: у неё имеются отличные связи. Поступив в аспирантуру и обменяв квартиру, Пётр женится на Гале. Играют свадьбу в Москве.

После этого сообщения Галя сразу заскучала и предложила не ждать ещё год, если предложение ей уже сделано, она дала согласие и родители — не против. Чего ждать? Со свадьбой затягивать не надо. В понедельник они с Петром сходят в ЗАГС и попадут заявление, а через месяц и поженятся. И тянуть с обменом квартиры тоже незачем: тётя за месяц этот вопрос решит. И тогда в марте или апреле Пётр устроится на работу в Москве, а пока они проживут на её сбережения.

Выслушав экспромт Гали, тётя с ней согласилась. Подумав, согласился и Игорь Иванович. Пётр тоже не стал упрямиться и ответил согласием. Тут же были подняты бокалы за молодых и решено немедленно приступить к реализации только что выработанных решений.

Галя цвела и пахла!

* * *

Товарищ майор позвонил, как и обещал в 11 часов утра 28 декабря. Услышав ответ Петра и его мотивацию, тяжело вздохнул и сказал:

— Жаль, конечно, но я что-то такое и предполагал. Конечно, заниматься наукой интересно, но и Родину кому-то защищать нужно!

Пётр скромно промолчал. На этом эпопея с предложением товарища майора временно закончилась и теперь он мог заниматься подготовкой к обмену квартирами.

Как оказалось, варианты обмена, предложенные тётей, учитывали и то, что его квартира была в его собственности, то есть приобретена через ЖСК. Было несколько таких квартир и в Москве, но неравноценных ленинградской. Одна, трёхкомнатная, находилась на Чистых прудах, недалеко от квартиры родителей Гали. Для её обмена требовалась доплата в размере двух тысяч рублей. Таких свободных денег у Петра не было. Игорь Иванович предложил ему дать эти деньги с условием, что треть квартиры будет принадлежать Гале, а две трети — Петру.

"Как сложится наша супружеская жизнь с Галей ещё неизвестно и в случае развода я в лучшем случае получу однокомнатную квартиру: трёхкомнатная почти всегда делится на две однокомнатные. Не было бы у меня за плечами семидесяти пяти лет жизни в старом мире, я бы, наверно, согласился. А так — нет! Скажу Игорю Ивановичу, что согласен взять две тысячи рублей в долг на три года, но квартира должна быть записана только на меня. Сначала — обмен и регистрация квартиры, и только потом — женитьба!"

По телефону он сообщил об этом отцу Гали и тот с ним согласился. После этого тётя быстро договорилась с семьёй в Москве об обмене с доплатой на квартиру Петра в Ленинграде, что и совершилось до конца января. Пришлось заказывать контейнеры и паковать мебель и бытовую технику. Не забыл он забрать и захоронки из тайника в ванной и на лоджии.

В конце концов встречный переезд завершился в феврале, а свадьба состоялась как раз к восьмому марта. Свадьба была скромной: кроме отца и тёти на ней присутствовали три подружки Гали. Со стороны Петра была только мать, приехавшая на три дня в Москву. Молодожёны стали жить в собственной квартире после свадьбы, расставили мебель, которой оказалось маловато для трёх комнат.

Пётр устроился по протекции Игоря Ивановича на должность младшего научного сотрудника на кафедру, где тот работал, и написал заявление на сдачу кандидатского минимума по иностранному языку и философии, которые должны состояться в мае.

Жизнь продолжалась.

* * *

Дом, где они жили в Москве, Петру нравился: шестиэтажный, кирпичный, с лифтом и мусоропроводом, рядом станция метро. Квартира расположена на третьем этаже, 67м2, все комнаты изолированные, по 18, 15 и 12 метров, кухня 10м2, туалет и ванная изолированные, большая прихожая, имеется небольшая лоджия 4м2.

Под спальню молодожёны отвели среднюю по площади комнату, в маленькой Пётр сделал свой кабинет, а в большой разместили гостиную. К сожалению, телефона в квартире не было, но недалеко от дома имелась телефонная будка, так что Галя часто ею пользовалась, общаясь с отцом и тётей.

Сейчас главной проблемой для Петра являлось отсутствие тайника для хранения остатков клада. Пока он держал его в коробке из-под обуви, засунутой в конец нижнего ящика его письменного стола и заложенного различными деловыми бумагами, но это было очень ненадёжное место. Он внимательно осмотрел всю квартиру и решил сделать тайник на лоджии, подгадав эту работу под запланированное на лето её остекление. Гале очень понравилась лоджия в ленинградской квартире Петра, и она хотела иметь такую же и в новой квартире: с деревянным полом, покрытыми ковриком, и раздвижными застеклёнными рамами. Там она собиралась поставить маленький столик и два кресла и использовать лоджию для бесед с мужем и подругами за чашкой кофе.

Потихоньку молодожёны притирались друг к другу. Обнажались их привычки и предпочтения. Самое главное, по мнению Петра, Галя оказалась достаточно раскованной и страстной женщиной, с удовольствием обучалась любовным играм. Во всём спрашивала совета у мужа, узнала его предпочтения в еде и старалась им следовать. Была бесконфликтной, но по вопросам, которые считала принципиальными, сражалась до конца, отстаивая своё мнение. Хотя, по мнению Петра, таких вопросов в их жизни пока просто ещё не возникало. А на мелочи, которые Галя считала принципиальными, он внимания особо не обращал, соглашаясь с её предложениями. Но один важный вопрос они обсудили: когда заводить детей. И решили с этим не торопиться, дождаться, пока Пётр не защитит кандидатскую диссертацию, а уж потом хорошо подумать. Время было, хотелось от жизни взять всё, что можно.

В мае Пётр сдал на "отлично" оба кандидатских экзамена, официально был зачислен в аспирантуру и активно начал трудиться над диссертацией. Записался в публичку в зал научной литературы на иностранных языках и много времени проводил там. Необходимо было приготовить несколько научных статей по теме диссертации и опубликовать их как в СССР, так и в зарубежных изданиях.

* * *

Неожиданно Петра вызвали среди дня в кабинет ректора.

"С какого перепуга аспиранта да пред светлые очи самого ректора института? Не иначе небо на землю упало!", — размышлял он по пути в ректорат.

К сожалению, Игоря Ивановича в институте не было и узнать причину вызова было не у кого.

Как только Пётр вошёл в приёмную, секретарь тут же указала ему на дверь в кабинет ректора. Он вошёл и увидел ректора и сидящих перед ним трёх мужчин, одетых в белые бурнусы.

— Присаживайтесь, Пётр Алексеевич, — проговорил ректор. — Мне доложили, что Вы отлично владеете арабским языком. К сожалению, мои гости из Катара в недостаточной степени владеют английским, а их переводчик сейчас обслуживает другую делегацию и не успел прибыть вместе с ними ко мне на встречу. Вы не можете нам помочь?

"Едва ли арабы плохо владеют английским. Скорее ректор им плохо владеет. Значит, я здесь нужен в качестве переводчика."

— Безусловно помогу.

И разговор продолжился на арабском через переводчика.

Как выяснилось из разговора, представители эмира Катара по договорённости с МИДом прибыли в СССР для решения вопроса обучения двадцати своих граждан в институте нефти и газа им. Губкина различным специальностям, связанным с нефтью и газодобычей. Оказалось, что ряд специальностей, связанных с экономикой нефтедобычи в этом ВУЗе отсутствует. Поэтому они прибыли сюда для решения этого вопроса.

После переговоров о количестве студентов, сроке обучения, проживанию в общежитии, стоимости обучения в валюте и других, не менее важных, которые с блеском переводил Пётр, одновременно фиксируя принятые решения в блокноте, ректор вызвал секретаря и попросил подать гостям кофе.

Пётр посчитал нужным вмешаться и высказал мнение, что имеющееся в СССР кофе лучше гостям не предлагать, а ограничиться минеральной водой. Ректор подумал и согласился с его предложением.

По итогам переговоров Петром был подготовлен протокол, который тут же напечатан секретарём и подписан ректором и гостями. После чего по просьбе ректора Пётр проводил гостей до выхода из института.

При прощании гости долго благодарили Петра за помощь, подарили ему английскую самописку с золотым пером и попросили визитку.

К сожалению, визитки у него не было, так что гости ограничились записью его координат в институте и уверением в том, что к его услугам будут прибегать всегда при посещении страны и института.

При возвращении на кафедру его встретила секретарь и попросила зайти к ректору.

— Пётр Алексеевич, Вы на самом деле в совершенстве владеете пятью иностранными языками? — поинтересовался ректор.

— Да, английским, немецким, французским, испанским и арабским, — подтвердил Пётр.

— Если не секрет, где Вы их все изучили и как?

— Английский и немецкий в ленинградском университете, остальные языки — самостоятельно.

— Да Вы полиглот! Вы не будете против, если иногда я буду привлекать Вас для перевода беседы при встрече с особо важными персонами? Уж очень эти мои гости хвалили Ваше знание арабского языка!

— Конечно, с удовольствием Вам помогу!

— Кстати, почему Вы порекомендовали угостить арабов минералкой?

— Я имел дело с арабами во время учёбы в Ленинграде и убедился в их очень предвзятом отношении к качеству кофе, имеющему хождение у нас. Посчитал нужным предупредить их возможный отказ от предложенного напитка. Ведь "Ессентуки" известны во всем мире как одна из лучших и полезных минеральных вод, добываемых в СССР.

— Спасибо, я Вам благодарен.

Глава четвёртая.

Следующие полгода пролетели в заботах, связанных с работой в ВУЗе, учёбой в аспирантуре и сбором материалов в публичке для диссертации и публикаций. Иногда Петра приглашали в качестве переводчика при встречах иностранцев с сотрудниками института. Это было для него необременительно и даже полезно: иностранный язык только тогда знаешь, если постоянно им пользуешься.

Игорь Иванович вполне освоился в институте. Его ввели в Учёный Совет и назначили на должность проректора по научной работе. Он постоянно торопил Петра в подготовке публикаций и диссертации.

— У тебя очень актуальная тема диссертации, связанная с анализом мировых цен на нефть и газ и прогнозом их изменения в зависимости от различных факторов. В этом направлении работают многие учёные и тебе необходимо застолбить основные методики и выявить тенденции этих процессов. Уже сейчас можешь работать над докторской диссертацией. Чем меньше будет между ними временной разрыв, тем лучше.

"Я это отлично понимаю, но где взять необходимое для такой работы время? И так бегу как белка в колесе. Хорошо хоть тесть обеспечил мне комфортное расписание работы в институте, и я могу половину рабочего времени посвящать работе над публикациями и диссертацией, — размышлял Пётр над словами Игоря Ивановича. — Прекрасно и то, что я помню, как изменялись мировые цены на нефть и газ в моём старом мире. Конечно, они сильно зависят от политической ситуации в мире, но тенденция их изменения вряд ли значительно изменится. Буду на это надеяться.

И ещё, тесть тут недавно заикнулся, что с приходом к власти товарища Старицына вовсю в ЦК дискутируется вопрос о введении элементов НЭПа в народное хозяйство: уж очень наша страна стала отставать от других стран в части выпуска товаров народного потребления и оказания услуг населению. А валюты, получаемой от продажи природных ископаемых за рубеж стало постоянно не хватать на импорт ТНП. Даже его привлекли в какую-то комиссию, занимающуюся этим вопросом. Народ, всё чаще выезжающий заграницу, всё видит и сравнивает, делает соответствующие выводы. Недовольство копится и как бы чего плохого не вышло в связи с этим. Скоро выборы в Советы народных депутатов. Как бы вопросы неудобные народ не стал задавать на собраниях.

И мои мысли всё чаще начинают крутиться вокруг этой проблемы. Так и хочется отставить в сторону все эти диссертационные заботы и сосредоточиться над созданием собственной фирмы, занимающейся обеспечением ТНП населения страны как из-за рубежа, так и организовать их выпуск здесь. И с точки зрения материальной это значительно выгоднее, чем лекции в ВУЗе студентам читать... Да и первоначальный капитал имеется.

Но когда все эти комиссии договорятся до чего-либо приемлемого — неизвестно. До тех пор, пока не выпустит Правительство соответствующие законодательные Акты заниматься этим делом частным порядком очень опасно: так недолго и в "места не столь отдалённые" на несколько лет уехать. Буду считать, что кандидатскую диссертацию, раз начал и столько времени на неё угробил, защитить всё равно надо, а с докторской стоит повременить."

* * *

Тайник на лоджии у Петра получился замечательный: по примеру тайника в ленинградской квартире он аккуратно в бетонном перекрытии в полу у стеночки с помощью болгарки выпилил углубление 10*20*5 см, которое сверху было закрыто половыми досками, прикреплёнными шурупами к двух сантиметровым по толщине слегам, проложенным вдоль лоджии. В него как раз хорошо вошли остатки клада, которые перекочевали из ящика его письменного стола. Об этом тайнике кроме него никто не знал.

Гале очень понравилась остеклённая лоджия и деревянный пол на ней, закрытый ковровой дорожкой во всю длину. Как она и хотела, теперь на лоджии стоял журнальный столик и два кресла, а у стеночки как раз над тайником стояла симпатичная деревянная этажерка с книгами, журналами и газетами.

В связи со свадьбой, поступлением Петра в аспирантуру и подготовкой диссертации летний отпуск у Гали сорвался. Хоть и приглашала её тётя вместе с ней съездить в июле в министерский пансионат в Хосте, но Галя посчитала это неправильным и свой отпуск отложила. Тётя этим её решением была недовольна: она решила, что в этом виноват Пётр, и сказала, что потакать мужу в его хотелках себе дороже выйдет. Мужики они такие: на шею сядут и ноги свесят, потом их не скинешь.

"Вот освободится немного Пётр от дел и съездим мы вместе куда-нибудь отдохнуть. Тётя нам путёвку достаёт, — думала по поводу этого разговора Галя. — И её с собой возьмём."

* * *

К концу лета две статьи Петра были переданы для публикации в научные журналы в СССР, а ещё две отправлены в США и Германию также в научные центры этих стран, занимающиеся исследованием мировой экономики. Если все они будут опубликованы, то программа минимум по количеству необходимых публикаций для защиты диссертации будет выполнена.

Теперь Пётр вплотную приступил к написанию диссертации, которую в черновом варианте собирался представить Игорю Ивановичу для ознакомления уже к новому году.

Жизнь продолжалась. Дискуссия о введении отдельных положений НЭП в СССР наконец вылилась на страницы центральных газет: "Правда", "Известия", "Труд", "Советская Россия" и другие потихоньку начали публиковать мнения учёных, партийных деятелей, простых людей. Конечно, всё было зарегулировано сверху: о чём можно писать и говорить, что нужно обязательно отвергать не раз доводилось до главных редакторов изданий.

Игорь Иванович рассказывал Петру, что ни о каких правах на владение средствами производства физическими лицам не следовало и заикаться. Только аренда у государства! Был также опубликован перечень поправок в законы, которые должны быть внесены соответствующими органами для обеспечения условий введения НЭПа. Много говорилось о создании торгово-закупочных кооперативов с правом приобретения товаров за границей. Причём цены, по которым эти товары должны продаваться внутри страны должны включать торговую наценку не более 25% к цене их приобретения за границей по официальному курсу Госбанка. И это при том, что курс чёрного рынка превышал официальный курс в два — три раза.

"Интересно, как кооператоры будут выкручиваться при таких условиях импорта без мухлежа? Придётся официально вводить свободный курс для рубля, а это сразу приведёт к резкому увеличению инфляции. То-то Госбанк как может сопротивляется введению НЭПа.

Похоже, с производством ТНП в стране ситуация ежедневно ухудшается. Плановое производство товаров для народа на предприятиях оборонного комплекса буксует: фондов на материалы для них выделяется мало, а планы на выпуск увеличиваются от квартала к кварталу в разы. Возродился "чёрный бизнес": спекулянты всех мастей предлагают ворованные материалы государственным предприятиям под расчёт выпущенными ими ТНП, которые тут же продаются втридорога на рынках. Стала развиваться и крепнуть коррупция, так как иначе выпускать ТНП на предприятиях не получается, а без "закрытия глаз" компетентными органами на такие аферы дело стопорилось. Надо срочно вносить изменения в законодательство и разрешать такие сделки, а это чревато, в первую очередь введением рыночных цен на всё, то есть полной переориентацией экономики на рынок. Как совместить ежа и ужа — никто не знает, но все понимают, что это делать придётся, — размышлял Пётр, анализируя ситуацию в стране. — А "поступиться принципами" никто не решается."

* * *

К началу весны 1970 года диссертация была полностью готова и представлена в Учёный Совет института, а на конец мая назначена её защита. Прошло около четырёх с половиной лет жизни Петра в новом мире после вселения в себя двадцатилетнего.

Защита диссертации прошла успешно. "Чёрных шаров" диссертанту накидано не было. На защите присутствовало много гостей от различных серьёзных организаций, связанных с нефтедобычей и добычей газа. Задавались "трудные" вопросы, позволяющие понять предлагаемую методику ценообразования нефти и газодобычи в мировой экономике, логические построения, определяющие набор значимых факторов и их влияние на эти процессы. В целом, защита диссертации удалась: на все вопросы Пётр так или иначе ответил, не тушевался, держался уверенно и чувствовалось, что много информации осталось "за кадром", прибережённой для публикаций в специальных научных журналах и докторской диссертации.

Как водится, банкет в ресторане, посвящённый этому событию, посетили все причастные к нему люди из института, друзья и родные. Было много здравиц и пожеланий в адрес Петра. Теперь надо было ждать утверждения ВАКом диссертации. Ориентировочно — через полгода. А пока Пётр с Галей решили съездить на Чёрное море — отдохнуть, тем более, что прошедшие два года в отпуске они не были.

— Давай, отдохнём в Анапе! Там мы познакомились три года назад. Покупается в море, позагораем, съездим в Джемите ... ,— предложила Галя.

— Ага, вспомним, так твоя тётя тонула в море, а я её спас, — поддержал разговор Пётр.

— Нет уж! Никаких плохих воспоминаний нам не надо. Тогда поехали в Хосту в министерский пансионат. Тётя достанет нам путёвки, я попрошу. Жаль только, что на сентябрь, не раньше. Летнее время всё расписано на три года вперёд: все хотят отдохнуть с детьми. Думаю, она захочет поехать в одно время с нами, ей будет веселей.

— Хорошо. Договаривайся с тётей. Только лучше бы нам отдохнуть одним, без её присмотра. А то и так она чуть ли ни ежедневно к нам заходит, всё учит жить. Честно говоря, хоть и хороший она человек, и ко мне неплохо относится, но — надоело! Хорошо хоть живём мы отдельно от неё. Ты и так к ней в рот всё время смотришь: своего мнения ни о чём не имеешь!

— Пётр! Не начинай мотать мне нервы! Я люблю тётю и мне не нравятся твои слова о ней. Она очень много сделала хорошего для меня и для нас!

Пётр только пожал плечами. Такие споры в последний год всё чаще возникали между ними и не доставляли удовольствия никому из них. Пётр хорошо относился к Ирине Ивановне, но её мелочная забота, поучения как надо жить, что есть, с кем дружить, что читать и смотреть какие фильмы и спектакли его уже давно достала. Вполне возможно, если бы он по сути не был сплавом молодого человека и умудрённого жизнью старца, Пётр так остро бы не реагировал на вмешательство тёти в его личную жизнь, но что было, то было. Он как мог сдерживался, не позволяя себе ссориться по пустякам, но неприязнь к ней росла и вскоре могла вылиться в полноценный скандал. Пётр пытался неоднократно убедить Галю поговорить с тётей и объяснить ей, что такие вмешательства в их личную жизнь не способствуют укреплению семьи, но проку от этого пока не было. Предлагал и сам поговорить с Ириной Ивановной, но в ответ от жены слышал, что только рассорится с ней, а, значит и с Галей. И никому от этого лучше не будет. Приходилось молчать и сдерживаться. Но напряжение в молодой семье росло.

* * *

В сентябре Галя с Петром отдохнули в министерском пансионате в Хосте, но без тёти: она по работе не могла с ними вместе уехать отдыхать. Пётр был этому очень рад. Они проводили всё время вместе и, наконец, приняли решение завести детей. Этому посвящали много времени, что очень хорошо сказалось на улучшении их отношений. В октябре отметили двадцатипятилетие Петра.

В ноябре пришло уведомление из ВАКа об утверждении кандидатской диссертации Петра, и вскоре был получен диплом кандидата экономических наук. А с января следующего, 1971 года, он занял должность старшего научного сотрудника в Исследовательском центре, открытом при ВУЗе.

В это же время СМ СССР были выпущены временные Положения по созданию кооперативов, и Пётр решил этим делом тоже заняться, не прекращая работы в ИЦ ВУЗа. Он хорошо знал по прошлой жизни: чем быстрее сможет включиться в это увлекательное дело, тем более серьёзных результатов добьётся.

* * *

Первым делом Пётр тщательно изучил Положение, определив наиболее важные его разделы, предлагаемую законодательную базу и области его регулирования. Двусмысленных формулировок было море и как они будут трактоваться правоприменителями — было не ясно.

"Всегда трудно торить путь в неизведанное. Поэтому зарываться нельзя: надо создавать уставный фонд кооператива по минимуму, определённому законодательством, чтобы свести возможные потери к минимуму. Включать в уставные документы только те виды деятельности, которые отражены в Положении и которые всегда можно защитить от любых нападок множества недоброжелателей. Прописать в Уставе все необходимые органы управления кооперативом и назначить на них доверенных людей, которые тебя не подведут. И, самое главное, продумать порядок и аргументы защиты от наездов правоприменителей на якобы твои неверные действия при функционировании кооператива. Сейчас ни у кого нет опыта такой деятельности, поэтому дело надо поставить так, чтобы "на каждый чих" у тебя была готова соответствующая официальная бумага, разрешающая то или иное. Эта огромная бюрократическая подготовительная работа позволит продержаться кооперативу первые несколько месяцев, потом будет легче."

К февралю Пётр разработал и утвердил устав своего многопрофильного кооператива "Новатор". Уставный капитал он определил в десять тысяч рублей. Учредителями его стали три человека: он сам с долей 60%, Галя и Игорь Иванович с долями по 20% у каждого. Причём с тестя он денег не взял и согласовал с ним его долю в кооперативе, засчитав свой долг ему в сумме две тысячи рублей, полученный для обмена квартир.

Для создания необходимого уставного капитала кооператива Петру пришлось продать часть своих золотых червонцев, причём вполне официально.

Учредители на первом собрании назначили руководящий состав кооператива: Пётр стал его директором, Галя — главным бухгалтером, а тесть — Председателем кооператива. Заработную плату для себя любимых решили установить только после того, как кооператив начнёт стабильно получать прибыль: уставный фонд и так был весьма невелик. Рядовых членов пока решили не принимать: им надо было платить заработную плату, а кооператив ещё свою деятельность даже не начал. Поэтому вначале было решено обеспечить функционирование кооператива только силами самих учредителей. Как говорят: "и швец, и жнец и на дуде игрец".

Также было принято предложение Игоря Ивановича и Гали о том, что фактическим владельцем кооператива будет Пётр. В случае его ликвидации, вся недвижимость кооператива должна быть продана, товарно-материальные ценности, ему принадлежащие — тоже, к ним приплюсованы деньги на счетах кооператива и все полученные таким образом денежные средства разделены между учредителями согласно их долям. После этого учредители не должны иметь никаких претензий друг к другу по поводу дележа средств, полученных от деятельности кооператива.

Надо было очень тщательно продумать деятельность кооператива. От этого зависело многое: будет ли кооператив приносить прибыль, какова она будет по размеру, что надо для обеспечения его функционирования и т.п.

Учредители не раз собирались и обсуждали эту проблему. В конце концов согласились с предложением Петра не спешить и ограничиться на первых порах только тем, что он сможет обеспечить лично: организовать сборку, настройку и реализацию персональных компьютеров из комплектующих, получаемых из США. Надо было на практике понять, что разрешено кооператорам, а что запрещено правоприменителями и как они будут трактовать те или иные разделы Положения о создании кооперативов. И именно эта деятельность, охватывающая самые острые моменты взаимоотношений с зарубежными странами, и должна показать пределы возможного.

Пётр объяснил своим соучредителем мотив выбора именно такого рода первоначальной деятельности кооператива так:

— Я всю жизнь интересовался микроэлектроникой, хотел пойти учиться именно в такой по профилю подготовки инженеров ВУЗ, но пришлось пойти в университет на экономический факультет: именно там мне гарантировали зачисление по квоте при сдаче экзаменов на любые оценки. Я уверен в своих силах и гарантирую, что при наличие необходимых комплектующих смогу собрать работоспособные персональные компьютеры по параметрам не уступающие американской сборке. И сумеют продать их. Так что потерь кооператив не понесёт, зато мы приобретём неоценимый опыт такой деятельности.

Пётр всё время держал в уме предложение Захара Зильберга — продавца ленинградской квартиры — о возможном сотрудничестве в бизнесе. К его большому сожалению он не смог связаться с человеком, координаты которого перед отъездом в Израиль ему передал Захар: телефон не отвечал. Пришлось съездить в январе в Ленинград и встретиться с отцом Захара: Зильбергом Иосифом Марковичем. Он пришёл прямо в его юридическую контору и между ними состоялся такой разговор:

— Здравствуйте! Я — Кулаков Пётр, покупатель квартиры у Вашего сына Захар. Помните меня?

— Помню. Что привело Вас сюда?

— Во-первых, хотелось бы узнать, всё ли хорошо у Захара: к сожалению, телефон для связи с ним за прошедшее время так и не заработал; во-вторых, у меня имеются к нему некие бизнес-предложения.

— Спасибо, что помните моего сына. Захар сейчас в США, занимается бизнесом. То, что он получил за квартиру — сумел удачно продать: в полтора раза за большую цену в валюте, что мог получить здесь. Образовал посредническую контору: в основном занимается экспортом рабочей одежды в Мексику. Объёмы оборота невелики, но дело постепенно расширяется. Извините, но что за бизнес Вы готовы ему предложить?

— Иосиф Маркович! Вам ведь известно о принятом в конце прошлого года СМ СССР Положении о развитии кооперативов? Вот в его рамках я хочу организовать собственный кооператив "Новатор", который на первых порах будет заниматься сборкой персональных компьютеров из комплектующих, произведённых в США. Мне нужен поставщик этих комплектующих. Именно эту деятельность я и хотел предложить Захару. Если дело пойдёт, объёмы поставок будут расширяться, но начнём мы с малого: пока договор не более, чем на шесть тысяч долларов и — перечень необходимых мне комплектующих, подлежащих поставке по минимальным ценам в оговорённые сроки.

— Это интересно. Я свяжусь с Захаром и передам ему Ваше предложение. Назовите телефон для связи.

— Я переехал в Москву. Вот моя визитка, там имеется телефон. Если Захар не свяжется со мной в течение трёх дней, я буду вынужден искать другого поставщика: времени совершенно нет!

— Я Вас понял. Если звонка от Захара не будет, или что-то не срастётся, я сам Вам позвоню и сообщу об этом.

— Спасибо. Я надеюсь, что всё срастётся. Всегда приятно иметь дело с человеком, с которым уже вёл дела, успешно закончившиеся и принёсшие обоюдную выгоду. До свидания.

* * *

Захар позвонил в семь утра на третий день.

— Пётр? Привет! Как дела? Отец просил с тобой связаться.

— Привет, Захар! Не буду толочь воду в ступе: время дорого. Каждая минута разговора стоит больших денег. Думаю, тебе Иосиф Маркович изложил суть дела. Если тебе это интересно, то я немедленно телеграфом вышлю перечень комплектующих и их количество, а ты сообщить мне стоимость заказа вместе с пересылкой и сроки его выполнения. Номенклатура заказа большая. Если всё будет хорошо, то заключаем договор поставки, и я перевожу тебе сразу 50 % стоимости заказа вместе с пересылкой. Остаток — переведу по получению заказа в Москве. От результатов этой первой операции зависит наше дальнейшее сотрудничество. Планов у меня — громадьё. И ещё. Пересылка телеграфом номенклатуры заказа — очень трудоёмкое и дорогое дело. Может быть ты предложишь какой-нибудь другой способ?

— Я подумаю. Жди моего звонка сегодня от семи до девяти часов вечера. Готовь документы по своему заказу. Пока!

— Пока!

"Прекрасно! Захар деловой человек. Если поймёт свою выгоду в этом деле, то в лепёшку разобьётся, но будет сотрудничать."

Телефон зазвонил ровно в 20=00. Пётр снял трубку.

— Привет! Это Захар! Запиши телефон: .......... Этого человека звать Майкл Лопиус. Завтра в восемь утра он вылетает в Штаты. Сейчас свяжись с ним и передай подготовленные документы. Уже завтра вечером они будут у меня. Поспеши!

— Привет, Захар! Понял, всё сделаю. Звони!

Пётр тут же позвонил по указанному телефону. Номер ответил, но не сразу.

— Слушаю Вас!

— Извините, это Майкл Лопиус?

— Да.

— Беспокоит Пётр Кулаков. Захар Зильберг мне только что сообщил, что Вы можете захватить с собой деловые бумаги для него. Когда и где я могу их передать Вам?

— Ну, просить доставить их к отлёту самолёта в Шереметьево завтра к шести утра у меня просто язык не поворачивается. Жду Вас сегодня с девяти до десяти часов вечера по адресу: ..........

— Буду!

Спустя полтора часа Пётр возвращался на метро домой.

"Сделано важное дело: возобновлён контакт с Захаром и даже отправлены ему бумаги по первому заказу! Дело стронулось с мёртвой точки!"

Глава пятая.

Первая посылка с комплектующими для сборки ПК поступила на главпочтамт Москвы в начале апреля через месяц после перевода аванса Захару. Пётр пришёл получать посылку и тут же был сопровождён в специальную комнату, где представители органов, предъявив документы, в его присутствии вскрыли посылку и проверили её содержимое. Всё соответствовало описи вложения. После этого Пётр проверил комплектность посылки: замечаний не было. Затем состоялся допрос под протокол: кто прислал, для чего, в соответствие с какими документами, на каком основании. Хорошо, что он предполагал такой порядок вещей и явился для получения посылки со всеми необходимыми документами, касающимися кооператива и своего статуса. Только спустя несколько часов разговоров, изучения документов и тому подобным действам Пётр был отпущен с посылкой домой.

Временно на месте своего кабинета он организовал радиомастерскую, в которой и занялся сборкой ПК. Он заранее составил все необходимые для работы схемы, приобрёл необходимое оборудование и уже в мае выдал "на-гора" три ПК.

После тщательного их тестирования и длительной проверки работоспособности "на отказ", сверки соответствия их параметров лично им установленным техническим условиям оставил один себе для личного пользования и демонстрации покупателям, а два других продал за рубли по цене, соответствующей 2500 долларов США каждый, гарантировав работоспособность в течение года. Тут же получил заказ ещё на пять ПК. После чего собрал ещё три ПК и также продал за такую же цену.

Причём занимался этой работой с большим удовольствием: прекрасная память и образование, полученное в прошлой жизни, позволили ему собрать ПК по своим параметрам значительно превышающие выпускаемые в США такого же класса.

Заказы на приобретение ПК его производства к этому времени достигли двадцати четырёх штук.

После этого, посчитав всю выручку и вложив оставшиеся от первого заказа деньги, сделал Захару новый заказ комплектующих, но уже на 15000 долларов, то есть под выпуск шестнадцати ПК. В течение следующих двух месяцев, одним из которых был его отпуск, он собрал и продал их все, заработал ещё 40000 долларов.

Пётр не только собирал ПК, но и отрабатывал технологию их сборки и настройки. Не заниматься же этой работой ему постоянно! Он арендовал в своём институте две комнаты в подвальном помещении, закупил необходимое оборудование: монтажные верстаки, радиоизмерительную аппаратуру, паяльные станции и т.п., нашёл пятерых студентов — третьекурсников из МЭИ и организовал с их помощью полукустарное производство ПК под его руководством и контролем.

За первый год этой деятельности было выпущено шестьдесят четыре ПК и получено более ста шестидесяти тысяч долларов. При этом чистая прибыль составила около 80000 долларов. Заявки на выпускаемые его кооперативом ПК превысили на конец года двести пятьдесят штук.

* * *

Жизнь без проблем не бывает. Вот и в семье Петра неожиданно образовались проблемы, да ещё какие!

Прошло более двух лет, как Пётр с Галей начали усиленно работать над увеличением своей семьи. К сожалению, за это время никаких сдвигов в "лучшую сторону" они не обнаружили. Не только Галя, но и её тётя внимательно следили за процессом, ожидая конечного результата. А его всё не было! Как всегда, и в этом случае тоже, встал во весь рост вопрос: "Кто виноват?"

Тётя была уверена: виноват Пётр! Почему он? Да потому, что Галя — её племянница, почти что дочь. Если вспомнить молодость тёти, то она забеременела почти сразу, как стала жить со своим курсантом. А вот Галя замужем уже более четырёх лет, а результатов нет.

Тут же на повестку дня был вынесен вопрос: "Что делать?"

Ответ для тёти был совершенно ясен: Пётр должен сходить к врачам и провериться! А потом и лечиться!

Когда Галя сообщила об этом Петру он возмутился:

— Дорогая! Мы вместе хотим иметь детей и вместе над этим работаем постоянно еженощно! Результата нет. Так почему к врачу я должен идти один, без тебя? Или твоя тётя всё знает заранее и может как ясновидящая определить виновную сторону? Я не согласен! Например, я уверен, что дело — не во мне!

Иди-ка ты к своей тёте и ищите подходящего врача, которому верите. Когда найдёте, я соглашусь вместе с тобой сходить к нему на приём и сдать все необходимые анализы. Но и ты тоже в этом обязательно поучаствуй. Проверяться будем одновременно. Или так, или никак!

Галя рассказала тёте об этом разговоре. Та была возмущена поведением Петра: её любимую племянницу обвинили в невозможности забеременеть! И отправляют к врачу, хотя и так всем понятно, что виноват во всем Пётр! Но, делать нечего. Тётя нашла хорошего врача и к нему на приём отправились Галя с Петром. Сдали анализы, прошли обследования и получили результат: Пётр совершенно здоров, а у Гали — проблемы с проходимостью маточных труб. Надо лечиться. Галя была морально убита: ведь столько времени тётя внушала ей, что проблема в муже и она ничего не предпринимала для лечения, упуская время! Ведь ей уже двадцать семь лет!

И начались хождения по врачам, поездки "на воды" и т.п. К сожалению, скорых результатов никто не обещал. Дни шли за днями, ничего не менялось.

* * *

Переложив на плечи студентов работу по сборке ПК, Пётр высвободил время для нескольких поездок в Европу с целью организации поставок ТНП в СССР. Он начал поставлять из Франции различные товары для мужчин и женщин: спортивные костюмы, кроссовки, парфюмерию, бельё, оправу очков, линзы для них, радиоаппаратуру, которые продавал оптом через государственные магазины.

За полгода доход от импорта составил около пятидесяти тысяч долларов и мог быть значительно больше, но не хватало оборотного капитала, а главное — свободного времени. Ведь кроме работы в кооперативе приходилось и выполнять работу старшего научного сотрудника в ИЦ института. Его известность и востребованность в роли специалиста по экономическому прогнозирования добычи нефти и газодобычи, и ценообразования в этой отрасли росла и уже стали поступать весьма заманчивые предложения по перемене места работы. Кроме того, он взял за правило после защиты кандидатской диссертации печатать не менее двух новых статей в год в зарубежных и советских технических и экономических изданиях: уйти "со сцены научной деятельности" просто, а вернуться обратно бывает просто невозможно. И очень ревностно относился к этому решению: лучше публиковать по три статьи в год, а не по две — и престижнее, и цитируемость больше. Тем более, что материалы для докторской диссертации он продолжал собирать.

* * *

Петру стало ясно, что пора от кустарщины переходить к созданию нормального производства с собственной торговой сетью и постоянными штатными сотрудниками.

Для этого он разработал план перспективного развития своего кооператива на три года вперёд и приступил к его реализации.

* * *

Игорь Иванович в конце 1972 года зашёл в гости к Петру и Гале неспроста. У него имелась не очень приятная информация, которой он собирался с ними поделиться.

— В последнее время от своих знакомых во властных кругах я всё чаще получаю весьма неоднозначную информацию по поводу результатов введения в действие временного Положения о развитии кооперативов в СССР. Прошло два года и уже можно сделать некоторые выводы о полезности НЭПа. О чём же они говорят?

Во-первых, на сегодняшний день в стране образовано более 65000 различных кооперативов на которых занято около пяти миллионов человек. И это от трёхсот миллионов жителей страны. Капля в море.

Во-вторых, доля выпуска ТНП и услуг населению достигла 18% от всех производимых в этой сфере деятельности государственными предприятиями. Причём в первый год — 6% при 300 тысячах человек, занятых в кооперативах, во второй — 18% и 5миллионах кооператоров. В третьем году по прогнозам ожидается 25 -28% и 12 миллионов кооператоров. Уже заметен дефицит работников на государственных предприятиях. И их отток будет продолжаться. Они не выдерживают соревнования с кооперативами по многим параметрам. В первую очередь по уровню средней заработной плате, пакету социальных услуг, производительности труда и т.п.

В-третьих, престижность работы в кооперативах в глазах населения страны начала превалировать над престижностью работы на государственных предприятиях и продолжает увеличиваться.

В-четвертых, ослабла руководящая роль партии и органов власти над кооперативами: их указания и приказания игнорируются кооператорами, саботируются, не исполняются. Особенно в части различных общественных работ по оказанию помощи селу, промышленности и т.п. Причём кооператоры создали собственный профсоюз, вошедший во всесоюзный, но отказывающийся выполнять многие его решения, так или иначе ущемляющие права кооператоров, базирующиеся на принятом временном Положении о кооперативах.

В-пятых, даже используя суды управы на кооператоров стало найти почти невозможно, так как принятые законы, которыми они руководствуются в своей деятельности, значительно отличаются от действующих для госпредприятий.

И, наконец, в-шестых: внешнеэкономическая деятельность кооперативов по объёму импорта достигла 50% от уровня госпредприятий, а по объёму экспорта — 21%!

На всех уровнях власти растёт тревога по поводу потери управляемости государством в связи с ростом кооперативов в стране и развитием НЭПа. Поступают радикальные предложения о сокращении и, в ближайшем будущем, запрещении НЭПа, как это было в конце двадцатых годов. Решено провести закрытый Пленум ЦК, посвящённый этому вопросу, в ближайшие три месяца для выработки решений по этому вопросу. Положение Генсека ЦК КПСС Старцева значительно ослабло: его критикует большинство членов ЦК, почувствовавших, как власть постепенно уходит из их рук.

Думаю, что на этом Пленуме ЦК будут приняты радикальные решения по сворачиванию НЭПа в стране.

Мы должны подготовиться к этим переменам.

— Я тоже предполагал, что ситуация с кооперативами в стране очень многим начальникам из партии и госорганов не по нраву. Но рассчитывал на их благоразумие, — заметил Пётр. — Ошибался! Когда под твоей властью шатается фундамент, тут не до заботы об обеспечении народа ТНП и услугами. Самим бы остаться живу. Однако, теперь просто запретить кооперативы не удастся. Слишком много в них вовлечено людей, слишком велика доля частной собственности, скопившаяся в их руках. Люди почувствовали дух независимости, свободы работать на себя, а не на государство, которое, якобы, заботится о них, тогда как фактически бросает им подачки с барского стола. Пример — наш кооператив. Зарплата наёмных работников в нём не опускалась ниже пятисот рублей в месяц, тогда как на государственных предприятиях работники аналогичных профессий получают максимум двести пятьдесят рублей в месяц.

Боюсь, при закручивании гаек недовольство властями не удастся удержать "под крышкой". Похоже, нас ждут тяжёлые времена.

— Пётр, надо всё предпринять, чтобы сохранить полученную в результате деятельности кооператива валюту. Ты часто бываешь за границей — тебе и флаг в руки! Придумай что-нибудь. И не тяни: после этого Пленума ЦК уже может быть поздно, — сказала Галя. — Я закончила вчерне составлять отчёт за 1972 год. На сегодняшний день у кооператива в материальных ценностях скопилось порядка сорока семи тысяч долларов, на счетах в банках — двести тридцать семь тысяч долларов — в рублях, оплачено за товарно-материальные ценности, которые ещё не получены — пятьдесят три тысячи долларов. Итого мы имеем около трёхсот сорока тысяч долларов. Их надо все сохранить!

— Не знаю, как Вы, но я готов свою 20% долю получить даже рублями. Давно мечтал купить небольшой домик на чёрном море в районе Геленджика, — проговорил Игорь Иванович.

— Нет уж! Я хочу иметь валютный счёт за границей! Пётр, сделай его мне, пожалуйста! Мой личный счёт в размере 20% доли, — попросила Галя.

— Счёт в банке за границей можно открыть только при твоём личном присутствии. Поэтому договоримся так: я наши с тобой доли храню на своём счёте, но, как только мы вместе окажемся за границей, тут же открываем тебе счёт, на который я перевожу твою долю.

Времени у нас на самом деле осталось немного. Я немедленно начинаю программу свёртывания деятельности кооператива. Игорю Ивановичу его долю мы вернём рублями, свою часть — заберём валютой. Договорились?

— Да, мы согласны, — закивали Галя с отцом.

* * *

Хоть и говорят, что ломать — не строить, но свёртывание деятельности кооператива "Новатор" оказалось не таким и простым.

Пётр в январе 1973 года вылетел во Францию, где находился офис кооператива: взятая в аренду трёхкомнатная квартира недалеко от здания оперы в Париже. Отсюда можно было вести дела, не боясь постоянной слежки со стороны органов в СССР.

Немедленно связался по телефону с Захаром.

— Привет, Захар. У меня срочное дело: скажи, ты уже успел укомплектовать заказ комплектующих по моей последней заявке?

— Конечно, нет. Прошло всего два дня, как мне на счёт поступили от тебя деньги. А что случилось?

— Похоже, НЭП у нас в ближайшее время отменят. Надо спасать активы и переносить деятельность кооператива за границу. Я вышлю тебе письмо с отказом от заказа и просьбой перевести полученные тобой деньги на мой счёт в банк "Сосьете Женераль" в Париж. Как скоро ты сможешь это сделать?

— В тот же день, как получу от тебя официальное письмо.

— Отлично. Немедленно иду в банк и через них отправляю тебе письмо. Кстати, не теряй связи с производителями комплектующих. Надеюсь, кооператив восстановит свою работу в новом качестве.

— Я тоже надеюсь. Наше сотрудничество было успешным и взаимовыгодным.

— Имеется ещё одна просьба. Мне надо вытащить свободные деньги из СССР. Если мы с тобой заключим ещё один договор на поставку комплектующих на сумму порядка двухсот пятидесяти тысяч долларов. Его выполнять не надо. Деньги я тебе переведу, а ты, спустя месяц — это тебе бонус от меня — отправишь их на мой счёт во Францию по моему письму с отказом от выполнения контракта. Сделаешь?

— Конечно. Жду новый контракт, заказ и деньги.

После этого Пётр объехал поставщиков ТНП из Франции и также отказался от заказов. К сожалению, часть их была уже выполнена, так что он просто ускорил их отправку в СССР, надеясь быстро реализовать полученные товары в Москве через своих посредников.

В итоге его счёт в банке значительно пополнился и через сорок дней на нём уже было 290 тысяч долларов.

Пётр не хотел ликвидировать кооператив. Чтобы его сохранить, он официально выкупил доли Гали и её отца, а деятельность кооператива заморозил на основании того, что поставщики из США не выполнили заказы по договорам и не вернули деньги, обещая рассчитаться спустя некоторое время.

Поступившие товары из Франции были проданы, и доля Игоря Ивановича в рублях, адекватная 62 тысячам долларов была ему возвращена.

Галя стала заниматься оформлением визы во Францию и уже через месяц она с помощью Петра открыла свой счёт в банке, а Пётр перевёл на него 62 тысячи долларов со своего счёта.

В итоге как раз к началу открытия Пленума ЦК в марте 1973 года единственным владельцем кооператива "Новатор", деятельность которого была заморожена, остался Пётр, а на счёте кооператива в Москве лежало всего пять тысяч рублей для покрытия каких-либо долговых обязательств и неожиданных платежей. Во Франции же на личном счёте Петра находилось 228 тысяч долларов.

* * *

Предсказания Игоря Ивановича вскоре после Пленума ЦК стали сбываться очень быстро. В течение месяца было пересмотрено временное Положение о создании кооперативов в сторону значительного сокращения сфер деятельности кооператоров, льгот и увеличения отчётности с обязательным введением проверки аудиторами их бухгалтерской отчётности вне зависимости от численности работников кооператива и объёма выпускаемой ими продукции. Для малых кооперативов это было смертельно: стоимость одной проверки аудиторами иногда съедала всю прибыль кооператива. Также были наложены существенные ограничения на внешнеэкономическую деятельность кооперативов: им запрещалось иметь счета в иностранных банках. Теперь обмен рублей на валюту для закупок и расчёта с зарубежными поставщиками проводился только в границах установленных Минфином квот, зависящих от множества факторов. Иногда конвертация рублей в валюту продолжалась несколько месяцев, что приводило к срыву договоров и банкротству кооперативов.

Уже в первые полгода после этих нововведений количество кооперативов сократилось в три раза. Выжили только самые крупные и сильные, те, которые за прошедшие два года сумели вписаться в производственные процессы государственных предприятий и ликвидация которых могла бы привести к сбоям в их работе.

Это катастрофически сказалось на обеспечении жителей ТНП и услугами. По стране прокатилась волна возмущений и забастовок, которые были жёстко подавлены властями. Главным объяснением сворачивания НЭПа в стране со стороны властей были выявленные финансовые нарушения среди кооператоров и их противостояние указаниям партии и правительства.

Генеральный секретарь ЦК КПСС товарищ Старцев еле удержался на своём посту. Больше ни о каких НЭПах он и подумать не мог. Через два года должен был состояться очередной съезд КПСС и его избрание было под большим вопросом. Началась сильная под ковёрная борьба за власть в партийной верхушке. Теперь лидерам страны было не до повышения уровня жизни народа: главное — занять ведущее положение во властных структурах, которые могут сильно измениться в скором будущем. Власть в стране зашаталась. Консерваторы давили, либералы защищались.

"Сейчас только не хватало попасть между этих жерновов: перемелют все косточки и выплюнут в дорожную пыль. И ни кандидатское звание, ни работа над докторской диссертацией, ни знание пяти иностранных языков не помогут. Хорошо, что вовремя с нашим кооперативом порешали — заморозили его деятельность. Пришлось столько отписок писать — сполна намучился. Всё объяснялся, куда делись активы кооператива. Спасло то, что все расчёты велись через отечественные банки, а мой личный валютный счёт не был засвечен."

Галя продолжала лечиться и, пока, безуспешно.

Ирина Ивановна немного притихла, но продолжала исподволь руководить Галей, так как потеряла большую часть былого авторитета в её глазах.

Только Игорь Иванович был очень рад, получив приличные деньги после выхода из кооператива: он купил очень неплохой дом у моря с участком земли, засаженным абрикосовыми деревьями, грушами и яблонями в Геленджике, женился на своей старой подруге и мечтал, уйдя на пенсию, переехать туда на постоянное место жительства. И Галя, и сестра одобрили женитьбу Игоря Ивановича.

Глава шестая.

Сегодня Пётр отмечал свой двадцать восьмой день рождения. Гостей было немного: ближайшие родственники: жена, тесть, его жена, тётя Гали и четверо товарищей по работе в ИЦ ВУЗа. Собрались дома у Петра. Компания была не сильно пьющая. На всех хватило пары бутылок шампанского и две бутылки коньяка. Вот закусок и весьма разнообразных было много. Сначала были разговоры "за жизнь", потом уговорили Петра поиграть на фортепиано и спеть. Он очень редко на это соглашался: местных песен практически не знал, а песни из старого мира петь стеснялся — не выдавать же их за собственные сочинения! Тем более, что они шли на ура!

"Всё же военные и послевоенные песни из старого мира по содержанию, чувствам, мелодиям я ставлю значительно выше нынешних. Как всё же сильно отличаются друг от друга эти два параллельных мира!", — думал Пётр.

Когда все напелись от души и женщины уединились, чтобы поговорить о своём, женском, среди мужчин, как это всегда бывает, зашёл разговор о работе.

— Пётр, я тут недавно готовил материал для заседания Учёного Совета и мне попалась любопытная справка из информационно-методического отдела по всему преподавательскому и научному составу ВУЗа за последние пять лет: количество опубликованных статей в отечественных и зарубежных научных журналах и коэффициенты цитирования авторов. Так вот: у тебя больше всего напечатано статей в зарубежных журналах и наибольший коэффициент цитирования. Когда собираешься защищать докторскую диссертацию? — поинтересовался один из гостей.

— Не ожидал. Хотя кому как не мне публиковаться в зарубежных журналах, всё же языки я знаю на приличном уровне и мне не надо обращаться к переводчикам-специалистам для вычитки и правки статей. А в отношении диссертации..., материал уже собран, занимаюсь его обработкой. В следующем году представлю в Учёный Совет для согласования. Думаю, через год защищусь.

— И правильно! Относился бы к этому делу серьёзнее — уже был бы доктором наук! — сказал Игорь Иванович. — Я даже больше скажу: и уже работал бы за границей в Вене в Организации стран — экспортёров нефти (ОПЭК), представляя в ней нашу страну. Защитишься в первом полугодии следующего года — и окажешься там! Наш представитель покидает её ровно через год и с нового года начнётся поиск человека на его место. А ты имеешь всё необходимое, кроме докторской степени, чтобы занять это место.

— Ну, не всё. Я не член КПСС, меня туда не пустят.

— Как сказать. Уже наелись, посылая на разные престижные места в международные организации не специалистов, а "пламенных коммунистов". Вот и этого меняют именно потому, что он мало что понимает в нефтедобыче и распределении квот, ни возразить по делу, ни предложить, чего стоящего не может, а поэтому наша страна при своих огромных возможностях совершенно не имеет необходимого веса в этой организации из-за чего теряет громадные деньги!

— Твои слова бы да Богу в уши!

"А ведь прав Игорь Иванович! Я лично уже неоднократно слышал, бывая на различных совещаниях в Министерстве нефти и газа о проблемах с представительством в ОПЭК! Надо подсуетиться и защититься хотя бы через полгода: диссертация почти готова, осталось только всё скомпоновать и оформить. Даже если в Вену не попаду, всё равно на год раньше доктором наук стану. Уже приятно! Свободного времени сейчас стало достаточно: кооператив заморожен. Да и в Вене пожить хочется, это не то что раньше: всё наскоками, бегом, товары закупил, отправил и домой скорей. Тем более, что валюта у меня имеется. Даже квартиру купить могу."

* * *

Когда цель видна, задачи поставлены, пути достижения определены — тогда и дело ладится. Так и у Петра: в апреле защитил докторскую диссертацию по методике прогнозирования мировой добыче нефти, выдал прогноз на период до конца XX века, спрогнозировал также ценообразование нефти в мире на этот же период в зависимости от развития промышленности и транспорта. Осталось только наблюдать: претворится ли этот прогноз в жизнь? Если "Да", то можно готовить сейф под получение Нобелевской премии по экономике. Если "Нет", то "будем работать дальше". В любом случае, до получения результата должно было пройти несколько лет, за которые, как говорил Ходжа Насреддин: "или шах умрёт, или ишак сдохнет". В общем, Пётр не унывал.

В сентябре получил утверждение диссертации ВАКом, а второго октября уехал в Вену полномочным представителем СССР в экономическом комитете ОПЭК.

Начиналась новая жизнь.

* * *

Сразу по приезде в Вену Пётр посетил Посольство СССР, где представился послу, выслушал много приятных слов по поводу молодости, образованности, знанию иностранных языков, и, получив напутствие, отправился в штаб-квартиру ОПЕК на Helferstorferstrasse 17. Оказалось, что ОПЕК территориально расположено в Вене в том же месте, что и в его старом мире, только образовано в 1955 году, на пять лет раньше.

Завершив все формальности, включая подписание контракта на работу сотрудником экономической комиссии ОПЭК сроком на три года, положения которого были с ним согласованы ещё в Москве, и получив аккредитацию, поехал по адресу, полученному в Посольстве, где ему было снята квартира.

Это был вполне приличный район Вены — Neubau. Квартира располагалась на третьем этаже пятиэтажного дома на пересечении Zollergasse и Lindergasse, имела три комнаты, площадь 109м2 и в доме имелся подземный гараж на 9 автомобиле-мест, причём одно гаражное место принадлежало этой квартире. К сожалению, автомобиль надо было или брать в аренду или приобретать. Но это не особенно пока волновало Петра: у него не было автомобильных прав.

Оплачивало и квартиру, и гараж Министерство нефти и газа СССР, пославшее его в эту командировку. Зарплата сотрудника экономического отдела ОПЕК тоже была весьма приличная: в переводе на доллары США составляла пять тысяч в месяц. Как позже узнал Пётр, она была равноценна той, что получали представители других стран в ОПЕК. Только у некоторых сотрудников, стаж работы которых в комиссии был больше, она была выше на 25 — 50 %. Но грех было обижаться: в ИЦ ВУЗа, где Пётр до этого работал, его месячная зарплата была 300 рублей, что по курсу ЦБ было около 250 долларов США.

Контракт с Петром на работу в ОПЕК был заключён на три года. По взаимному согласию он мог быть продлён несколько раз.

Квартира Петра полностью устроила. Одному — было даже многовато. Галя с ним ехать в Вену отказалась. Причина, которую она назвала: продолжение лечения бесплодия в Москве, которое нельзя было прерывать, показалась ему надуманной. Она лечилась уже более четырёх лет где только могла, но успехов пока не было. Пётр считал, что надо было этим заняться в Вене, где также были хорошие врачи, но Галя отказалась. Настаивать он не стал: приедет пару раз в гости на несколько дней, проживёт в Вене — передумает. Одно было плохо: иностранные языки ей совершенно не давались. Даже английский, который она изучала и в школе, и в институте, ей не поддавался: говорить на нём она не могла, только переводила текст со словарём. Вот не повезёт человеку так в жизни! Как она будет жить в Вене, не зная языка?

* * *

Перед поездкой в Вену Пётр получил дипломатический паспорт как представитель СССР в международной организации ОПЕК. Он подлежал замене каждый раз при перезаключении контракта. Ну как ему было не воспользоваться этим документом для решения собственных шкурных интересов? Он и воспользовался: перевёз в Вену остатки клада, забрав их из тайника на лоджии. Реально воспользоваться им в СССР он не мог. Если бы продолжал развиваться НЭП, то другое дело. Имело бы смысл расширение деятельности его кооператива, тогда и клад бы пригодился. Он подумал и решил, что с бОльшим толком сможет использовать эти ценности на Западе.

Он сходил в филиал своего французского банка в Вене и забронировал там банковскую ячейку, куда собирался положить остатки клада. Бронирование произвёл не на себя любимого с использованием своего паспорта, а на человека — анонима, знающего одновременно три вещи: номер ячейки хранения, кодовое слово и дату первого вложения в ячейку ценностей. Только назвав последовательно все три эти вещи можно было получить доступ к банковской ячейке без предъявления каких-либо дополнительных документов.

Прежде, чем спрятать ценности в банке, Пётр решил оценить их у специалиста: в СССР по понятным причинам это сделать было невозможно.

Он не спешил: пока положил ценности в большой стационарный сейф, смонтированный в кабинете у него в квартире и имеющий изменяющийся наборный шифр на лицевой панели. Как понял Пётр, сейф предназначался для хранения служебных документов и мог устанавливаться под охрану в местном полицейском участке по имеющемуся в квартире специальному радиоустройству, подключённому к нему.

Хорошо подумав, Пётр всё же решил в будущем хранить свои личные ценности в банковской ячейке, а не в сейфе: мало ли как жизнь повернётся? Может и в свою квартиру вернуться не удастся. А уж за границу он рано или поздно попасть сможет, как и оказаться в Вене в нужном банке.

Сначала надо было найти специалистов-ювелиров и обеспечить секретность их работы. Ему совершенно не хотелось оказаться под колпаком у бандитов или местных спецслужб, знающих об имеющихся у него ценностях и заинтересовавшихся их происхождением. Но это дело не простое и не требующее суеты.

Однако, он отложил все эти дела на потом, решив в первую очередь заняться тем делом, ради которого оказался в Вене: выполнением своих обязанностей в ОПЕК.

* * *

ОПЕК — это международная организация, объединяющая большинство стран — поставщиков нефти на мировой рынок. В этом мире в её состав входят двадцать три страны, в том числе и СССР (Устав организации требует обеспечение свободы инвестиций в нефтедобывающую промышленность, что для закрытой советской экономики было недопустимо. Поэтому СССР добился снятия этого ограничения для себя и смог войти в ОПЕК), тогда как в старом мире, как помнил Пётр, входило всего четырнадцать стран с общим объёмом нефти, поставляемой на мировой рынок — 35% от мировой её добычи.

"Справка по структуре ОПЕК нового мира:

Структура ОПЕК состоит из Конференции, комитетов, совета управляющих, секретариата, генерального секретаря и экономической комиссии ОПЕК.

Высшим органом ОПЕК является Конференция, состоящая из делегаций (до двух делегатов, советники, наблюдатели), представляющих государства-члены. Обычно делегации возглавляются министрами нефти, добывающей промышленности или энергетики. Заседания проводятся дважды в год, обычно в штаб-квартире в Вене. Конференция определяет основные направления политики ОПЕК, а также принимает решения по бюджету, докладам и рекомендациям, Представляемым Советом управляющих.

Конференция также избирает президента (пост занимается до следующего заседания), утверждает назначение членов Совета управляющих, назначает председателя и заместителя председателя совета, генерального секретаря, заместителя генерального секретаря и аудитора.

Для принятия решений (за исключением процедурных вопросов) необходимо их единогласное одобрение всеми действительными членами."

Пётр был включен в экономическую комиссию ОПЭК как постоянный её член от СССР, поэтому он сразу направился представляться заместителю генерального секретаря ОПЕК, который одновременно выполнял функции председателя комиссии.

Господин Фернандес Лопес, заместитель Генерального Секретаря ОПЕК и представитель в ОПЕК от Венесуэлы принял Петра в своём кабинете и первым делом поинтересовался, когда тот прибыл в Вену.

— Вчера, господин Лопес. Вас не было на месте, поэтому я направился в секретариат, где аккредитовался, подписал уже готовый и согласованный со мной контракт, получил все необходимые документы. С жильём устроился нормально, поэтому готов приступить к работе немедленно.

— Прекрасно! Извините, я только познакомлюсь с Вашим личным делом: мне его передали неделю назад, но я был очень занят и не успел просмотреть. А пока выпейте кофе: мой секретарь готовит великолепный кофе! — Лопес тут же связался с секретарём и попросил принести два чашечки чёрного кофе.

После чего стал просматривать бумаги из папки красного цвета, иногда пригубливая кофе и причмокивая от удовольствия.

"Думаю, мои бумаги не зря находятся в такой папке: красный цвет — цвет коммунизма. Это, чтобы всем сотрудникам ОПЕК было ясно, с кем они имеют дело, когда берут в руки папку красного цвета."

Иногда Лопес удивлённо вздёргивал брови и качал головой из стороны в сторону, поджимая губы, иногда округлял глаза и вскидывал их на Петра. Наконец, спустя минут пятнадцать, он закрыл папку и сказал:

— Теперь давайте поговорим о Вашей работе. Я убедился в том, что на этот раз нам прислали грамотного специалиста, хорошо разбирающегося в вопросах экономики нефтедобычи и даже защитившего докторскую диссертацию на эту тему. Но, как говорится, я должен в этом убедиться. Поэтому Ваше первое задание будет не простым: экономический комитет подготовил рекомендации по квотам ОПЕК на следующий год для рассмотрения на конференции. Ваше задание: рассмотрите их внимательно и попытайтесь соотнести с выводами Вашей докторской диссертации. Покажите, где мы ошиблись и как должно быть по Вашему мнению. Обоснуйте это письменно. Срок — неделя. Свои выводы представьте мне для изучения. Всё понятно?

— Понятно, господин Лопес. Кто и когда мне передаст названные Вами документы и где будет моё рабочее место? И ещё, кто будет моим непосредственным руководителем, к которому я могу обращаться по различным организационным вопросам?

— Мой секретарь выполнит все мои указания, связанные с этим поручением: отведёт на рабочее место, представит сотрудникам экономического отдела, обеспечит оргтехникой и необходимыми материалами, а также требуемыми для работы документами. А подчиняться Вы будете непосредственно мне. Все организационные вопросы решайте через секретаря. Пожалуйста, выйдите в приёмную и пригласите сюда секретаря. Я дам ей необходимые распоряжения.

"Что-то совершенно не нравится мне этот господин Лопес: надутый как индюк, распоряжается мной как секретаршей. Ладно, начинать работу со скандала не в моих правилах, но в будущем я спуску ему давать не буду. Поговорю с соседями — сотрудниками отдела, выясню, что он собой представляет. Тогда и выработаю линию поведения."

Пётр вышел в приёмную и сказал секретарю, что её ожидает босс. Та тут же зашла в кабинет начальника и вышла из него минут через десять, иронично улыбаясь.

— Пройдёмте со мной, господин Кулакофф! — проговорил она. — Я отведу Вас на рабочее место.

Пётр встал и пошёл за ней следом.

* * *

Спустя десять минут неспешного перемещения по коридорам и лифтами здания секретарша привела Петра к двери с цифрой 311 и открыла её, пропуская его первым.

— Проходите. Это кабинет, в котором Вам предстоит работать.

Пётр прошёл вперёд и оказался в комнате на вид метров двадцать пять, в которой стояли два письменных стола с ПК производства США типа "Altair 8080" и телефонными аппаратами. Рядом с каждым столом стояли по два стула и сейф. Ещё отдельно находился довольно большой стол с печатающим устройством, устройством ввода перфокарт и перфолент, и американским копировальным аппаратом фирмы "Xerox". Людей в кабинете не было.

— Выбирайте любой письменный стол. Ваш сосед ещё не приехал в Вену. Вот ключ от кабинета. Обязательно закрывайте его на замок при выходе. Сейфы закрываются на набираемые изнутри шифрозамки. Сейчас их код 000000. На стоящем около входа стеллаже лежат пачки писчей бумаги, картриджи для ксерокса, канцелярские принадлежности. Можете их использовать для работы. И ещё: рабочий день начинается в девять часов утра, с часу дня до двух — обеденный перерыв и в шесть вечера рабочий день заканчивается. Все указанные моменты времени отмечаются звонками в здании. В семь часов вечера охрана совершает обход здания и проверяет в нём наличие людей и запирает помещения. Если требуется поработать за пределами рабочего дня необходимо об этом заранее предупреждать охрану. План этажей здания висит на стене у входа в комнату. Кстати, инструкции по пользованию ПК и другой оргтехникой находятся в верхних ящиках письменных столов. Печатающее устройство — общее для обоих ПК. Вопросы?

— Спасибо. Вопросов нет.

— Завтра в три часа дня господин Лопес проводит общее собрание с сотрудниками экономического отдела в конференц-зале на втором этаже. Ваша явка обязательна. Тогда же и познакомитесь с сотрудниками отдела.

Через час я принесут Вам документы для работы, о которых говорил господин Лопес.

После этих слов секретарь повернулась и покинула комнату, оставив Петра в одиночестве.

"Смотрю, секретарь такая же странная женщина, как и её босс. Не представилась, не назвала номер телефона, по которому я могу с ней связаться."

Пётр выбрал себе письменный стол и включил стоящий на нём ПК и печатающее устройство. Проверил их работоспособность и ознакомился с загруженными в него программами. Всё работало. Ксерокс — тоже. Подошёл к стеллажу и запасся бумагой и канцелярскими принадлежностями, после чего стал ожидать возвращения секретаря.

Глава седьмая.

На общее собрание сотрудников экономического отдела ОПЕК собралось тридцать два человека. Причём ещё шестеро отсутствовали: то ли ещё не приехали, то ли были в командировках.

С небольшой речью выступил господин Лопес. Он поздравил присутствующих с началом нового периода деятельности экономического отдела в изменённом составе, пожелал ему удачи и прогнозов, которые сбываются, представил новых членов. Всего их было девять, то есть обновление отдела произошло на четверть. Особенно подчеркнул, что среди его новых сотрудников появились два доктора наук: Пётр Кулакофф из СССР, специалист по прогнозированию мировой потребности в нефти и её цены за баррель, и Ганс Шульце из Габона, занимающий пост советника министра энергетики страны и являющийся специалистом по добыче нефти. После этого короткого спича все присутствующие были приглашены в соседние помещение, где оказались столы, накрытые для проведения небольшого приёма: шведский стол и спиртные напитки.

— Господа! Прошу Вас в непринуждённой обстановке познакомиться с новыми членами нашего отдела, ввести их в курс нашей работы, дать советы из своей практики и просто хорошо провести время. Приём продлится до шести часов вечера. Прошу присутствующих соблюдать порядок и самостоятельно добраться до дома. Желающие могут заказать такси через моего секретаря.

Бурные аплодисменты заглушили концовку речи господина Лопеса. Сотрудники отдела тут же окружили столы с закусками и напитками. Отовсюду доносились тосты, смех и шутки. Разговаривали, в основном, на французском и английском языках.

"Ай, да господин Лопес! Никак не ожидал от него чего-то подобного. Столы ломятся от закусок: салаты, мясо, птица, сыр, копчёности, фрукты; спиртное представлено очень широко: и французское вино, коньяк и виски, даже водка имеется! А там стоят бутылки с ромом и ликёрами. На любой вкус. Только мальчишник какой-то получается: кроме секретаря босса — женщин нет. Похоже, в отделе работают одни мужчины. Что-то я немного растерялся, пора подойти к столам и включиться в этот праздник жизни!"

* * *

Вечером, вспоминая прошедший приём, Пётр подвёл некоторые итоги увиденному и услышанному на банкете.

"Как говорят первое впечатление самое правильное. Какими словами кратко я могу его сформулировать? Только так: "халява рулит!".

Бывал я в течение моей долгой жизни на различных банкетах, в разных компаниях, но того что я наблюдал сегодня — не припомню! В течение первого часа было выпито почти всё спиртное, от закусок остались только рожки да ножки. Три четверти присутствующих уже не стояли на ногах: хорошо, если сидели на полу, прислонившись спинами к ножкам столов, несколько человек просто валялись под столами и храпели.

Меньшинство во главе с боссом расположилось за отдельным столом и к себе никого не подпускало, отбиваясь от пьяных, пробующих забрать спиртное со стола. Все мои попытки с кем-либо заговорить заканчивались встречным предложением немедленно выпить. О заведении знакомств и разговоре о работе присутствующие совершенно не думали. Они были нацелены только на выпивку и поглощение как можно большего количества закусок. Подходил я между столами, но так ни к кому и не прибился. Уже направился к выходу из зала, как меня окликнул господин Лопес и пригласил к своему столу. Я подошёл.

— Не обращайте внимания на происходящее, господин Кулакофф, — сказал он. — Это наша традиция именно так отмечать изменение состава сотрудников отдела. К обеду назавтра люди проспятся и будут ходить и просить прощение за своё поведение друг у друга. Как Вы заметили, ни одна наша сотрудница не пришла на эту встречу: все уже учёные и знают, что здесь будет происходить. Присоединяйтесь к нам. Здесь сконцентрировалась наиболее адекватная часть сотрудников экономического отдела.

И он познакомил меня с присутствующими. Тут же начались расспросы: давно ли я работаю в этой отрасли хозяйства, чем занимаюсь и т.д. Тут собрался целый интернационал: пришлось поговорить на всех известных мне языках. Особенно удивлялись арабы, когда я с ними заговорил на хорошем арабском языке. Расспрашивать о боссе в его присутствии я, конечно, не стал. Уже позже, после его ухода, переговорил с парой наиболее трезвых собеседников и узнал, что господин Лопес заканчивает свою деятельность в должности заместителя генерального секретаря и его под новый год заменит другой человек. Его имя пока неизвестно, но он будет также из Южной Америки.

Также я узнал, что, в основном, служащие экономического отдела вполне адекватные люди, знающие, умелые. Тут дураков не держат, тем более за такую зарплату. Оказывается, служащий экономического отдела — это первая ступенька роста вверх в ОПЕК. Кто её проходит становится экспертом. А это уже высокий уровень компетентности и, соответственно, заработной платы. Эксперта, особенно со знанием языков, может пригласить на работу в свою делегацию любая страна — член ОПЕК.

Хороший эксперт может забраться ещё выше: стать Заместителем Генерального секретаря или даже Генеральным секретарём ОПЕК. Это уже "небожители", зарабатывающие просто фантастические деньги и имеющие колоссальный вес и авторитет среди членов ОПЕК.

Но, как говорили мои собеседники, для этого надо много знать, уметь, быть дипломатом, интуитивно чувствовать обстановку и не только принимать правильные решения, но и сильной рукой проводить их в жизнь. И, конечно, "держать удачу за хвост", то есть всегда оказываться в нужное время в нужном месте и не с пустыми руками, а с предложениями, которые в случае их принятия сильными мира сего позволят тебе подняться ещё выше по иерархической лестнице власти и влияния.

Конечно, многое из перечисленного мне было известно давно, но в таком концентрированном виде я это услышал первый раз в жизни."

* * *

Как и было назначено Петру, ровно через неделю он представил господину Лопесу своё заключение по поводу подготовленных экономическим комитетом размеров квот нефтедобычи странами-членами ОПЕК и прогноза цен за баррель нефти на следующий календарный год.

Примерно в 65 % запланированных показателях Петром были внесены изменения и каждое изменение было обосновано. Не все изменения были существенны, но два были принципиальными: объём потребления нефти в мире и её цена. Пётр считал, что размер этих показателей должен быть увеличен не менее, чем на 10%. Обосновал это он применением своей методики, учитывающей значительно больше факторов, действующих на мировую экономику, чем применяемая ОПЕК и, самое главное, своим послезнанием, на которое он конечно ссылаться не мог.

Господин Лопес пролистал принесённый Петром документ и отпустил его восвояси, сказав, что изучит "этот талмуд" и тогда уже с ним снова встретится и поговорит. А пока он может отдохнуть несколько дней, так как поработал много и хорошо.

Таким образом у Петра неожиданно оказалось окно свободного времени, которое он решил использовать для решения собственных ранее запланированных дел.

* * *

Пётр посетил родное посольство и встретился со своим куратором, у которого попытался прояснить для себя некоторые свои возможности как работника ОПЕК.

— Я имею дипломатический паспорт СССР и одновременно являюсь работником международной организации на контракте. Какие это даёт мне преимущества при поездках в другие страны?

— Мне они неизвестны. Рассмотрим несколько примеров.

Первый: работая в Вене Вы решаете съездить на выходные в Мюнхен в Германию. Для этого у Вас должна быть германская виза. Вы можете её получить в германском посольстве в Вене или в Москве, так как являетесь гражданином СССР. Наверно, в Вене это сделать удобнее.

Второй: вводные те же, но поехать Вы хотите в столицу страны, входящей в ОПЕК, например, в Багдад в Иран. Мне известно, что имеются определённые договорённости между ОПЕК и странами-членами ОПЕК по упрощённому визовому режиму. Каковы эти договорённости между ОПЕК и Москвой — мне известно, а вот с другими странами — нет. Так что лучше Вам, Пётр Алексеевич, этот вопрос прояснить непосредственно в секретариате ОПЕК. Так же должен отметить, что такие договорённости существуют не только между ОПЕК и её странами-членами, но и с другими странами, не являющимися членами ОПЕК, а, например, наблюдателями или заинтересованными в её деятельности. Их полный перечень мне неизвестен, но, например, я знаю, что в него точно входит США. Мой совет такой же — обратитесь в секретариат ОПЕК и выясните там этот вопрос.

— Большое спасибо.

"Конечно, я сглупил. Надо было идти сразу в секретариат ОПЕК и там выяснить все возможности, предоставляемые мне как работнику ОПЕК. А я попёрся в своё посольство. Думать сначала надо, господин Кулакофф, думать, а уж потом делать, а не наоборот! Но с другой стороны, почему меня при аккредитации в ОПЕК сразу не проинформировали о каких-либо дополнительных возможностях? Что за тайны? Это тоже надо выяснить."

В секретариате ОПЕК Петру подробно ответили на все интересующие его вопросы. В частности, объяснили, что имеется целый ряд государств, с которыми у ОПЕК существует договорённость об упрощённом визовом режиме. При этом виза проставляется при пересечении границы на паспортном контроле при предъявлении особого документа: так называемого "паспорта служащего ОПЕК", который оформляется по распоряжению Генерального секретаря ОПЕК по заявлению служащего, поданного в установленном порядке. Пётр тут же написал такое заявление указав, что поездки в различные страны ему необходимы для выполнения его служебных обязанностей.

— При положительном решении этого вопроса Генсеком ОПЕК особый "паспорт" Вам будет оформлен в течение трёх дней, — обнадёжил его сотрудник секретариата.

Придя домой, Пётр долго изучал перечень стран, куда он мог попасть без получения визы в установленном порядке, а оформив её на границе. Таких стран было ровно сорок пять, включая Великобританию, Испанию, Францию, Италию, Грецию, Германию, Бельгию, Голландию, Данию, Швецию, Норвегию, Финляндию, США и Канаду.

* * *

На следующий день Пётр сходил в филиал банка "Сосьете Женераль" в Вене и проконсультировался о порядке получения кредита под залог личных ценностей. Конечно, он не стремился получить кредит, а просто искал легальную возможность оценить имеющиеся у него ценности. Ответ банка его вполне устроил: банк имеет соглашения с рядом ювелиров и специалистов по нумизматике и фалеристике, которые за определённую плату могут оценить представленные им ценности по рыночным ценам с составлением официальных документов. Он получил список этих специалистов с их контактными данными и решил не откладывать это дело на потом, а сразу договориться о проведении оценки своих ценностей.

Дома Пётр изучил список и выбрал одного ювелира просто по причине близости расположения его конторы к своему дому. Позвонил по телефону и договорился о встрече: тот как раз был свободен и готов приступить к работе немедленно.

Пётр уже спустя полчаса вошёл в контору ювелира, и они уединились в специальном помещении за бронированный дверью.

— Прошу, — проговорил ювелир, сделав соответствующий жест в сторону свободного стула у стола, на противоположной стороне которого уселся сам. — И так, что Вы хотели?

— Я хотел бы оценить ценности, принадлежащие мне, и получить официальный документ, заверенный Вашей подписью.

— Кто Вам сообщил мои контактные данные?

— Служащий филиала банка "Сосьете Женераль" в Вене.

— Извините, я должен сделать телефонный звонок.

— Пожалуйста.

После непродолжительных переговоров по телефону ювелир продолжил опрос.

— Всё в порядке. Ценности у Вас с собой?

— Да, — проговорил Пётр, вынимая из всех карманов одежды по кожаному мешочку. — Вот, посмотрите.

Ювелир постелил перед собой небольшую белую скатёрку размером 75*50 см. и, развязав первый мешочек, высыпал перед собой горку ювелирки. Далее он также поступил с остальными тремя мешочками, только оставляя между их содержимым небольшое расстояние. Застыл на минуту, рассматривая возникшую перед ним картину. Потом медленно спрятал в один из мешочков четыре ордена, украшенных драгоценными камнями, а в другой мешочек — 92 золотых червонца.

— Это — к нумизмату и фалеристу. Если Вас это интересует, могу сообщить их контакты, — и подвинул эти мешочки к Петру. — С остальными ценностями я могу поработать. Ориентировочная стоимость оценки — тысяча долларов.

— Я согласен, — проговорил Пётр.

Спустя три часа ювелир закончил писать оценочную ведомость, отразив в ней все представленные ему ценности и описав каждую отдельно и поставив против неё рыночную стоимость в долларах. Общая сумма составила 987 тысяч долларов.

Поставил дату и расписался.

Пётр достал бумажник и, достав из него тысячу долларов, передал её ювелиру. Тот написал расписку. После чего протянул Петру листок бумаги с адресом.

— Это — контакт с нумизматом и фалеристом.

— Спасибо, — проговорил Пётр и покинул контору ювелира.

"Не так много, как я ожидал, но не так уж и мало! Как я и рассчитывал, стоимость бриллиантов составила 70% всей суммы. Теперь надо посетить второго специалиста, только сначала вернуться домой и положить уже оценённые драгоценности в мой сейф."

При посещении нумизмата и фалериста всё повторилось. Только стоимость оценки уменьшилась до 800 долларов. Однако общая сумма оценки червонцев и орденов составила один миллион сто пятьдесят три тысячи долларов.

"И так! Драгоценности оценены в сумму два миллиона сто сорок тысяч долларов по рыночной цене 1974 года. Если сюда приплюсовать доллары на моём счёте в банке, то общая сумма окажется равной 2368000 долларов. Могу себя поздравить — я — долларовый миллионер!"

На следующий день Пётр сходил в банк и положил в свою банковскую ячейку все драгоценности в мешочках, спрятанных в картонную коробку из-под печенья. Туда же засунул и оценочные ведомости обоих специалистов.

Записал на листок бумаги: ячейка N333, кодовое слово: "дедовклад", дата 16.10.1974. Придя домой несколько раз повторил написанное, убедился, что запомнил текст, и сжёг листок бумаги.

Вечером третий раз с момента приезда в Вену позвонил домой Гале: что-то ранее никто не брал трубку телефона, и он стал беспокоиться. В этот раз — то же самое. Тогда позвонил на старую квартиру. Там сразу сняли трубку. Галя объяснила, что жить одной в квартире ей страшно и не хочется. Тем более, что тётя тоже осталась одна: отец ведь женился и переехал жить к супруге. И им вдвоём с тётей будет и спокойно и хорошо жить вместе. Петру тон разговора не понравился: какой-то безапелляционный и самоуверенный. Он решил, что опять начало проявляться доминирование тёти над Галей. И закралась в очередной раз мысль, что скоро они с Галей расстанутся.

* * *

Встреча Петра с господином Лопесом состоялась в пятницу, 18 октября. Он на всю жизнь запомнил этот день.

Господин Лопес принял его в своём кабинете, усадил за стол, сам пристроился напротив и, уперев в него жёсткий взгляд, начал разговор.

— Господин Кулакофф, я внимательно ознакомился с Вашим научным трудом и хочу высказать ряд замечаний.

Первое: Вы пользовались не утверждённой ОПЕК методикой прогнозирования нефтедобычи в мире и расчёта средних цен за баррель нефти.

Второе: Вы поставили под сомнение результаты работы всего экономического отдела ОПЕК в течение последнего полугода, не согласившись с проектом предложений по квотам и ценам на нефть на следующий год.

Третье: не все Ваши выкладки математически безупречны, в частности, Вы использовали метод расчёта, определённый как "интуиция", что недопустимо.

Что Вы можете сказать в ответ на мои замечания?

— Господин Лопес, я только точно старался выполнить Ваше задание! У меня прекрасная память и я могу процитировать слова, сказанные Вами:

"Поэтому Ваше первое задание будет не простым: экономический комитет подготовил рекомендации по квотам ОПЕК на следующий год для рассмотрения на конференции. Ваше задание: рассмотрите их внимательно и попытайтесь соотнести их с выводами Вашей докторской диссертации. Покажите, где мы ошиблись и как должно быть по Вашему мнению. Обоснуйте это письменно. Срок — неделя."

Вы имеете в письменном виде обоснование различия данных, подготовленных экономическим отделом и данных, полученных на основании методики, представленной в моей докторской диссертации. Часть расчётов я произвёл с помощью ПК, переданного мне для работы, часть — в ручном режиме, пользуясь, как Вы сказали "методом интуиции". Кстати, прежде, чем защищать свою докторскую диссертацию, я просчитал с помощью методики, представленной в ней, реальные показатели объёмов нефтедобычи и цен за баррель нефти за прошедшие пятнадцать лет. Отклонения составили не более 0,5%. Поэтому я уверен в правильности моих прогнозов.

— То есть, Вы настаивает на точности своих прогнозов? Вы понимаете, что если будут приняты представленные Вами прогнозные значения параметров, потери на мировом рынке нефти составят триллионы долларов! Кто их будет возмещать? Вы? Или СССР?

— Но, в таком случае справедливо и обратное: если мои прогнозы верны, а будут приняты представленные Вами значения показателей, то потери будут примерно аналогичны названным Вами ранее. Кто их будет возмещать? ОПЕК? Вы?

— Вы ещё кому-нибудь показывали Ваши прогнозы на следующий год?

— Нет, только Вам.

— Предлагаю следующее: тот документ, который я получил от Вас, прячу в свой стол, и мы забываем о его существовании до подведения итогов следующего года. Именно тогда и будет ясно, чей прогноз точнее. Если наш — Вы пишете заявление об отчислении из состава экономического отдела, и мы Вас увольняем, не придавая гласности данные этого документа. Если Ваш — то я сразу перевожу Вас в категорию экспертов и экономический отдел будет обязан использовать Вашу методику в своей работе. Но и тогда мы забываем о подготовленном Вами документе. Согласны?

— А как быть со слухами, уже распространившимися в ОПЕК, о том, что Вы дорабатываете до конца года и уходите в отставку. На Ваше место приходит другой человек. Кто же будет выполнять принятые сейчас нами условия соглашения?

— Мне известно, кто придёт на моё место, и я введу этого человека в курс нашего соглашения.

— Но это совершенно не означает, что он выполнит наше соглашение. При любом исходе я могу ничего не получить, а только потерять.

— Да, в этом что-то есть. Так что Вы предлагаете?

— Действовать в рамках принятого сегодня нами соглашения ничего не изменяя. Но дополнительно: рассказать о нашем соглашении человеку, приходящему на Ваше место, в моём присутствии, и подписать в течение трёх дней моё заявление о выдаче мне "паспорта служащего ОПЕК" со сроком действия до окончания моей работы в экономическом отделе. Оба эти дополнения будут согревать мне душу в случае каких-либо отклонений от запланированного мною результата.

Господин Лопес недолго размышлял над предложением Петра.

— Хорошо. Я согласен. Где находится Ваше заявление?

— Я передал его в секретариат только вчера.

Прекрасно, я его сегодня же подпишу. Завтра Вам об этом сообщит служащий секретариата и пригласит для оформления паспорта. Если не секрет, зачем Вам этот паспорт?

— Я родился и жил в стране, где поездка за границу в любую страну мира — целое событие. Если я сейчас не воспользуюсь предоставленной мне возможностью и не объеду за будущий год пол мира — буду жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.

— Хорошо. Я Вас понял и принял это объяснение. Должен сказать, что "паспорт служащего ОПЕК" выдаётся очень редко и является значимым поощрением служащих за отличную работу. Прошу Вас не говорить никому о наличие у Вас этого документа, чтобы не вызывать лишние разговоры и зависть.

— Хорошо.

* * *

Уже спустя три дня Пётр стал обладателем поистине "волшебного" документа, о котором только и мог мечтать ранее.

Можно было подвести первые итоги пребывания Петра в Австрии.

Во-первых, он совершенно не жалел, что оказался в этой стране: она его всем устраивала. Во-вторых, за короткий срок им сделано много важных дел и, самое главное, он понял, что, работая в ОПЕК, сможет многого добиться в этом новом для него мире.

Глава восьмая.

Теперь надо было как можно быстрее претворять в жизнь свои хотелки. Особый паспорт имеется, но собственные колёса для путешествия по миру — отсутствуют! В прошлой жизни Пётр имел и машину, и права, а в этой как-то не сподобился. Пора было ликвидировать эти недостатки.

Он решил выяснить в секретариате ОПЕК не возбраняется ли сотрудникам иметь собственный автотранспорт или надо пользоваться только служебными автомобилями. Теперь, прежде, чем что-либо предпринимать, он решил предварительно наводить справки в секретариате: там и подскажут, как лучше сделать, и направят на путь истинный, если он станет ломиться в открытую дверь.

Оказалось, что иметь собственный автотранспорт только приветствуется, так как служебных автомобилей ограниченное количество и их часто не хватает. Там даже посоветовали, в какую автошколу в Вене лучше обратиться, чтобы быстро и качественно освоить вождение автомобиля. Так что уже спустя два дня Пётр начал обучаться по вечерам в автошколе. Правда он предупредил своих наставников, что ранее имел права и опыт вождения, но уже более десяти лет не садился за руль. Они проверили его знание правил дорожного движения, умение водить автомобиль и допустили Петра до ускоренного курса обучения: неделя на освоение ПДД и неделя на восстановление навыков вождения.

Две недели пролетели быстро и Пётр, успешно сдав экзамены, получил новенькие права международного образца, выданные венской полицией.

Теперь можно было подумать и об автомобиле. Приобретать что-то дорогое, престижное Пётр не собирался: его вполне устраивало нечто подобное хорошо знакомому по прошлой жизни немецкому "Volkswagen Tiguan". Поэтому он поехал в автосалон фирмы "Volkswagen", где подобрал себе недорогой джип этой фирмы под названием "Jager" (Охотник), имеющий очень хорошие отзывы от любителей путешествий. И уже на нём вернулся домой.

* * *

Наконец-то у Петра появился сосед по кабинету, даже не сосед, а соседка. Молодая женщина двадцати шести лет из Норвегии. Проучилась пять лет в университете в США, затем проработала непосредственно три года на платформе в Баренцевом море на добыче нефти, затем оказалась в составе экономического отдела от Норвегии как страны — наблюдателя. Высокая, всего на пять сантиметров ниже Петра, блондинка с широко расставленными большими голубыми глазами, симпатичная, со спортивной фигурой, кроме английского знающая ещё французский язык, она не могла не заинтересовать Петра.

Только появившись в кабинете N311, она сразу представилась: Инга и забросала Петра всевозможными вопросами. Он только успевал отвечать: не знаю, не был, не читал и т.п.

В конце концов она поинтересовалась, как долго он работает в экономическом отделе и узнав, что всего три недели, извинилась и стала разбираться с ПК, с которым раньше не имела дела. Тщательно прочитала инструкцию, понажимала все кнопки на лицевой панели, потом подошла к Петру и попросила его объяснить, почему ПК не работает.

Пётр уже давно наблюдал за её манипуляциями с ПК и всерьёз опасался, что вскоре его придётся ремонтировать.

Он сел рядом с Иной и показал порядок действий для запуска ПК. После этого та поблагодарила Петра и сказала, что всё поняла и больше отвлекать его не станет. И не стала! Самостоятельно за три дня изучила инструкцию и потом пользовалась ПК для решения ряда своих задач.

Пётр был поражён: ни одна знакомая ему женщина не смогла освоить ПК самостоятельно. Акции Инги в его глазах значительно выросли.

Значительно позже Пётр часто вспоминал Ингу:

"Мы стали часто вместе ходить обедать в кафе, расположенном на первом этаже здания, потом я стал иногда подвозить её домой, благо жили недалеко друг от друга. Всё закончилось совместным празднованием моего двадцать девятого дня рождения в октябре, после которого она осталась у меня ночевать.

Правда надо отметить, что Инга предпочитала, чтобы я ночевал у неё дома, хотя мне было значительно комфортнее чувствовать себя в собственной постели. Наши встречи для занятия сексом стали регулярными: не менее двух раз в неделю я приходил к Инге в гости и в одиннадцать часов вечера уезжал к себе домой.

К обоюдному нашему неудовольствию через полгода Ингу отозвали из Вены, и она вернулась в Осло.

Мне часто вспоминались наши совместные поездки на выходные по Австрии. Даже один раз мы сумели съездить в Мюнхен: я — по своему особому паспорту, а Инга — по норвежскому, используя ещё непросроченную визу, которая у неё была оформлена ранее.

О любви между нами говорить было сложно: думаю, просто встретились два одиноких человека, которым было хорошо вместе в незнакомом месте среди незнакомых людей.

Несколько раз после отъезда Инги я звонил ей в Осло, иногда она отвечала. Потом звонки между нами прекратились. Так и окончилась эта связь двух одиноких людей."

* * *

Господин Лопес не обманул Петра: в середине декабря, когда он передавал дела господину Камалю Минаю, чернокожему камерунцу, назначенному на ближайшие три года на должность заместителя генерального секретаря ОПЕК, он познакомил Петра с этим человеком и рассказал тому о заключённому между ними соглашении.

Камаль Минай очень заинтересовался причиной заключения соглашения. Господин Лопес не стал ничего скрывать и пояснил, что если бы методика Петра оказалась более точной, чем та, которой пользовались сотрудники экономического отдела ОПЕК при прогнозировании параметров необходимой нефтедобычи под потребности мировой промышленности на следующий год, то пришлось бы пересматривать квоты нефтедобычи, уже согласованные со странами-участниками ОПЕКа, а это могло привести к большому скандалу. Поэтому было благоразумнее сначала проверить эту методику, то есть отсрочить её внедрение на год, и только тогда начинать ею пользоваться, когда все убедятся в её преимуществах.

Тут не преминул влезть со своими комментариями Пётр, который пояснил, что методика проверялась на показателях нефтедобычи, полученных фактически за прошедшие пятнадцать лет, и показавших высокую точность прогноза, что подтверждено в документе, подготовленным им по поручению господина Лопеса.

Тут же господин Камаль Минай потребовал показать этот документ ему, что тут же было сделано. Документ тут же был внимательно прочитан и по нему присутствующими были даны необходимые пояснения.

В итоге, новый заместитель ГС полностью согласился с действиями господина Лопеса и при Петре подтвердил заключённое соглашение между ним и Петром, предупредив, что будет в точности им руководствоваться в будущем.

* * *

Пётр стал с большим удовольствием выезжать в короткие командировки в близлежащие страны по поручению своего начальника. Так за полгода он объехал всю Европу на своём автомобиле, никогда не отказываясь от командировок. К этому так привыкли все работники экономического отдела, что даже не стремились "перебежать в этом ему дорогу". В основном, это были пожилые семейные люди, для которых провести за рулём автомобиля несколько дней было довольно хлопотным и тяжёлым занятием. Петру же такие поездки были в радость, особенно, когда Инга уехала в Осло и приходилось скучать в одиночестве.

Галя звонила ему редко, приехать в гости не собиралась, объясняя это сложностью оформления визы и незнанием языка. Пётр прекрасно понимал, что отношения между ними совершенно разладились и ожидал в скором времени вызова в суд для развода. Делить им особенно было нечего: всё давно было разделено, детей у них не было, так что развод — чистая формальность и мог состояться без его присутствия. Так и случилось: в июне он получил официальный запрос из суда о слушании дела о разводе без его присутствия. Ответил на это своим согласием и в июле его с Галей официально развели.

После этого ему позвонил Игорь Иванович, который заверил его в том, что никаких претензий к нему не имеет и вообще, не понимает женщин. Разводом он очень недоволен и считает, что в этом виновата не Галя, и её тётя, а, может быть, и он сам, так как женился и переехал жить к жене, оставив сестру в одиночестве. И именно это послужило толчком к разводу.

Пётр заверил Игоря Ивановича в своём полном к нему почтении и согласился с высказанными им причинами развода. В итоге они остались друзьями, но оба понимали, что прежних отношений между ними уже не будет.

Жизнь продолжалась.

* * *

По поручению Камаля Миная отчёт за полугодие по итогам деятельности ОПЕК Пётр подготовил особым образом: сравнивая свои прогнозы и фактические результаты. Практически, существенных отклонений не было. Пётр передал свой отчёт господину Мина и ожидал его реакции. Вскоре она последовала. Тот вызвал Петра и дал указание готовить проект на 1976 год используя его методику и официально назначил Петра ответственным за эту работу.

К сентябрю проект квот и цен на нефть был готов и началась трудоёмкая работа по их согласованию со странами — участниками ОПЕК. И опять ответственным за её выполнение от экономического отдела организации был назначен Пётр.

Конечно, Пётр не отказал себе в удовольствии съездить в Москву и сразу решить две задачи: согласовать квоты по нефтедобыче в Министерстве нефти и газа и повидаться как с бывшими родственниками, так и с матерью. А заодно проверить состояние своей квартиры: Галя ему сообщала, что уже год там не появлялась. Хорошо хоть за квартиру продолжала платить. Вот и ей надо было вернуть потраченные ею деньги.

Всё, что наметил сделать в Москве Пётр выполнил. Даже заключил договор с одним из действующих кооперативов, оказывающих клининговые услуги населению, на еженедельную уборку своей квартиры: когда он там появился первый раз после приезда из Австрии, вся мебель квартиры была покрыта слоем пыли.

Походил по Москве, поностальгировал о прошлом, встретился с друзьями по работе. Побывав в Министерстве нефти и газа удивился отношению к себе со стороны высокопоставленных бюрократов: очень уважительному и даже почтительному. Что бы это означало?

Съездил в Новгород к матери. Сходил с ней к нотариусу и составил завещание на её имя. Там же оставил опечатанный конверт с условием его передачи матери только после его смерти. В конверте были указаны его счета в банках Вены и Парижа и ключ к открытию банковской ячейки, где хранились остатки клада. Также автомобиль и другие дорогостоящие вещи, принадлежащие ему.

* * *

Его известность как в ОПЕК, так и в мире в странах-производителях нефти быстро росла, увеличивался и авторитет как специалиста.

В ноябре состоялась очередная конференция ОПЕК, которая утвердила все показатели и официально объявила о принятии новой методики расчёта показателей мирового рынка нефти, разработанной сотрудником экономического отдела ОПЕК представителем от СССР Петром Алексеевичем Кулаковым.

Господин Камаль Минай пригласил к себе Петра в середине декабря и официально вручил ему "Диплом эксперта ОПЕК", тем самым признав его победителем в годичной давности споре с господином Лопесом.

К этому времени с докторской диссертацией Петра, изданной в виде монографии, ознакомились многие экономисты, занимающиеся вопросами мировой экономикой и её практическими приложениями. Петру стали поступать предложения от ведущих университетов мира прочитать курс лекций по его научным разработкам. Но работа в ОПЕК не позволяла более, чем на неделю покидать Вену, поэтому на все приглашения Петру пришлось отвечать отказом.

Пётр стал неофициальным заместителем начальника экономического отдела. Без его визы на документах Камаль Минай их не рассматривал. И это было реальное признание успехов Петра.

Но, как говорится, мир не без добрых людей. Такое резкое возвышение Петра среди служащих экономического отдела не осталось без внимания его членов. Некоторые из них работали уже многие годы, а никакого повышения по службе не выслужили.

Особенно это касалось представителей арабских стран, которые считали своё назначение синекурой, не имели желания полностью посвящать себя работе поскольку их образование часто не соответствовало высоким требованиям, культивируемым в экономическом отделе, были богаты и связывали своё дальнейшее процветание с должностным ростом в ОПЕК. Их бесило то, что их начальники постоянно приводили деятельность и успехи Петра им в пример и тыкали носом в их упущения по работе.

Именно представители Саудовской Аравии, Кувейта, Ирана и Ирака, несмотря на различные религиозные взгляды, сумели объединиться на почве зависти к Петру и составить против него комплот.

Была и хорошая новость: в связи с повышением в должности до эксперта оклад Петра увеличился до семи с половиной тысяч долларов в месяц.

* * *

Теперь занятость Петра по работе значительно выросла и не стало времени на командировки по странам Европы и Азии. Но от одной командировки: в США он отказаться не мог. Между ОПЕК и этой страной назревали крупные разногласия, и Генеральный секретарь ОПЕК пока не знал, как их разрешить к обоюдному удовольствию сторон, поэтому послал его на разведку: доверие к Петру в последнее время выросло и ему всё чаще стали давать особые поручения.

Пётр связался по телефону с Захаром и предупредил о своём прилёте в ближайшее время. Тот поинтересовался, не хочет ли он поучаствовать в очень выгодном финансовом мероприятии, связанном с продажей драгоценностей. Если это его интересует, то может взять всё, что у него есть и привезти с собой: ценности оценит специалист и в течение дня сделка завершится. Цена драгоценностей будет повышена на 20% против рыночной. Подробности по телефону Захар сообщить не может, но дело верное. Его же интерес — повышенный процент как посредника. Сама сделка должна совершаться в банке, поэтому гарантируется безопасность. Но главное — не опоздать: надо прибыть в США в течение недели.

"С какой это стати кто-то будет покупать драгоценности по цене на 20% выше рыночной? Чудеса, да и только. Если бы это предложение исходило не от Захара, то я бы и не пошевелился. Но Захар меня ни разу не подвёл. Надо подумать, есть ли у меня что-то для продажи? Вот только бриллианты, но их мало. Ещё четыре ордена. Ювелир эти ценности оценил в полтора миллиона долларов. Если сделка состоится, то я получу миллион восемьсот тысяч долларов: прибыль составит триста тысяч долларов. Как раз стоимость в совокупности отличной квартиры в Вене и дачи на горнолыжном курорте, о чём я давно мечтал, но позволить себе не мог: жалко было тратить деньги. Какой ещё плюс? То, что мой особый паспорт служащего ОПЕК даёт ряд преимуществ, в частности, освобождает от таможенного контроля. Значит драгоценности я могу провезти не декларируя, а продав — не заплатить налоги: никто про то, что они у меня есть не знает. Когда ещё возникнет такая возможность. Пожалуй, я возьму с собой бриллианты и ордена, а буду ли их продавать решу на месте. Всё зависит от цены. Прихвачу с собой несколько золотых червонцев. Может, пригодятся."

* * *

Билеты на прямые рейсы в США из Вены на ближайшие две недели отсутствовали. В секретариате привлекли все связи и знакомства и смогли купить билет только на рейс до Вашингтона с двумя пересадками: в Рабате (Марокко) и Чикаго. Вылет через день из Вены. Пётр был рад и такому варианту: в то время прямые авиарейсы из Европы в Америку выполнялись редко, а купить билет за день до вылета — вообще большая удача.

Едва эта новость достигла ушей участников комплота, как они тут же начали действовать. Через связи с Алжиром вышли на террористов из Марокко, где постоянно шли вооружённые конфликты среди властной верхушки страны и заказали убийство Петра по прибытии его в Рабат, где он должен дожидаться рейса в Чикаго в течение двенадцати часов. Террористы получили фотокарточку Петра и аванс в пять тысяч долларов вместе с обещанием: в случае удачи получить ещё столько же.

Ими было решено проследить за Петром на его пути от аэропорта в гостиницу, где ему было забронировано место как транзитному пассажиру, и застрелить при первом удобном случае, замаскировав убийство как несчастный случай при перестрелке местных банд.

Пётр сообщил о времени своего прилёта в Вашингтон Захару, получил обещание о встрече с ним в аэропорту и спокойно отправился в путешествие.

* * *

Начало путешествия не задалось: сначала задержка рейса на два часа в связи с неготовностью самолёта. Потом ещё на два часа: не принимал рейсы аэропорт в Работе. Дождь с сильным ветром над территорией аэропорта. И, как вишенка на торте — задержка рейса ещё на три часа: поиск нового экипажа, так как старый экипаж, состоящий из африканцев из Танжера, принял чрезмерно много спиртного будучи совершенно уверенным, что рейс отменят в связи с погодой в Рабате. Конечно, они тут же были уволены.

В конце концов все пассажиры этого рейса совершенно изнервничались, находясь в аэропорту Вены: и не вернёшься домой, и не улетишь, так как рейс не отменён. Большинство мужчин расположились в баре аэропорта и смотрели телевизор, потягивая спиртное. Чем дольше Пётр находился в ожидании посадки, тем больше его одолевали сомнения в необходимости этой командировки: само "небо" не одобряло этот вояж! Только чувство ответственности и данные Захару обещания заставляли Петра ожидать полёт. Наконец, спустя семь часов ожидания, посадка на рейс была объявлена.

Тем временем террористы в Рабате тоже запаниковали: раз самолёт сильно опаздывает, значит "клиент" не отправится в гостиницу, а останется в аэропорту ожидать свой рейс. А там условия для выполнения заказа чреваты гибелью их самих: охраняет аэропорт национальная гвардия, обученная французскими специалистами по антитеррору. Надо было что-то делать. И тогда в одну из голов террористов пришла мысль взорвать самолёт марокканских государственных авиалиний, выполняющих рейс Рабат — Чикаго. Гибель ста тридцати пяти пассажиров этого рейса для них не имела никакого значения. Наоборот, с выполнением заказа на убийство Петра они выполняли ещё один заказ от противников нынешней власти в Марокко: показывали неспособность её обеспечить стабильность в стране. И этот заказ стоил в два раза дороже, чем заказ на ликвидацию Петра. Таким образом, гонорар террористов значительно увеличивался при снижении риска.

Во время подготовки самолёта к полёту в Чикаго среди контейнеров с питанием для пассажиров была спрятана адская машинка, автоматически взрывающаяся над Атлантическим океаном через три часа после начала рейса. Пропал самолёт — и концы в воду: мало ли что с ним случилось!

* * *

Полёт до Рабата прошёл более-менее нормально: только над Марокко самолёт потрясло и покидало из стороны в сторону из-за сильного ветра. С задержкой на полчаса он благополучно приземлился в аэропорту Рабата.

До отправки рейса в Чикаго осталось четыре часа, и транзитные пассажиры опять оккупировали бары и кафе аэропорта, чтобы не ехать в такую плохую погоду в гостиницу в центре города всего на час — полтора. Такое же решение принял и Пётр. Он устроился в зале ожидания на мягком кресле, положив себе на колени портфель с документами, и задремал, просыпаясь каждый раз от громкого объявления диспетчера о прибытии или отлёте следующего рейса. Кстати, погода стала улучшаться, так что о задержке рейса на Чикаго не было и речи.

Наконец, объявили посадку, и Пётр прошёл на регистрацию, а затем в накопитель. Через сорок минут он уже входил в самолёт и занял своё место около окна в середине самолёта. Справа от него уселись две дамы бальзаковского возраста, которые жутко боялись полёта через океан и поэтому сразу после взлёта попросили стюардессу принести им по двойной порции шотландского виски. Пётр также решил поддержать их инициативу и, приняв на грудь сотку коньяка, погрузился в сон: лететь предстояло чуть более восьми часов. Свой портфель он оставил лежать на своих коленях: багажные полки над креслами были заняты, а места в ногах было мало.

Спустя три часа перед самым взрывом адской машинки соседка Петра проснулась: очень мучила жажда. Он посмотрела слева от себя — молодой человек, сосед её по ряду, сидевший около окна, отсутствовал. Не было и его портфеля.

"Наверно, отправился в туалет. Надо бы и мне туда сходить, — подумала она. — Но зачем он прихватил с собой портфель? Опасается, что я его украду?"

Женщина даже не успела удивиться: раздался взрыв и обломки самолёта полетели в воды океана. На проплывающем внизу лайнере заметили вспышку в небе на месте пролетающего над ними самолёта и отметили координаты. Это было всё, что осталось известно о рейсе "Рабат — Чикаго".

Часть третья. То-то ещё будет ...

Глава первая.

Пётр проснулся, стукнувшись головой в спинку переднего сидения: по громкой связи объявили снижение самолёта и предложили пассажирам пристегнуть ремни. Он огляделся: что-то было не так. Где его соседки по полёту в Чикаго? Где сам лайнер?

"Что за кошмарный сон снился мне опять? Повторение того сна, после которого я попал в себя двадцатилетнего? Но в этот раз я не старался замедлить свой полёт по трубе к свету, просто отдался на волю случая, наблюдая за происходящим как бы со стороны. Получается, во время полёта в Чикаго я опять умер и снова оказался где-то там в неизвестно какой роли. Что случилось с тем моим самолётом? Он потерпел крушение и утонул в Атлантическом океане? Все пассажиры погибли? Кто я теперь?"

Пётр сидел в небольшом самолёте, в котором вместо двух рядов по три кресла в каждом было два ряда, но всего по одному креслу, а кресел — по восемь в каждом ряду, то есть всего в самолёте шестнадцать вместо ста тридцати шести! Причём сидел на последнем кресле возле двери туалета. А на каждом крыле самолёта было по одному винтовому мотору. В руках Пётр сжимал свой портфель, одет был в тот же костюм, в котором и садится в самолёт в Рабате.

Пассажиров было всего человек десять и все они расположились в голове самолёта. Только двое мужчин сидели недалеко впереди и разговаривали на испанском языке. Стюардессы видно не было.

— Больше я этим самолётом не полечу! Мало того, что один пилот был пьян, так он ещё и рассыпал все документы при посадке! Когда пришёл второй пилот, то еле успокоил этого алкаша. Хорошо хоть этот пилот не пьёт. Я знаю, что он выкупил самолёт у своего напарника полностью, но обещал оставить вторым пилотом до первого проступка. Теперь, думаю, выгонит!

— Куда ты денешься? Если это единственный самолёт, который выполняет рейсы из Кито сюда. Хорошо хоть этот летает после окончания второй войны с Перу. Других-то самолётов тут нет.

— Хоть бы отменили составление списков пассажиров самолётов! Война с Перу давно закончилась, а списки по распоряжению полиции составляются до сих пор. Отменят списки — не будут отбирать у пассажиров паспорта — не будут теряться документы — быстрее пассажиры войдут и выйдут из самолёта. Сплошной идиотизм наших властей никогда не кончится!

Гул моторов усилился, и Пётр перестал слышать разговор пассажиров.

"Нельзя ли мне как-то воспользоваться информацией, полученной из услышанного разговора этих двух пассажиров? Надо подумать и иметь в виду."

Он посмотрел в окно: самолёт заходил на посадку на какой-то маленький аэродром.

"Что за чертовщина? Я же летел над Атлантическим океаном в Чикаго, а тут видна сплошная зелёная зона и вдали какие-то большие горы. Вот появился город. Надо срочно проверить карманы: остались ли у меня хотя бы старые документы? Мой "особый" паспорт или русский дипломатический, который я прихватил с собой. Также посмотреть, что находится в портфеле."

В портмоне были только австрийские шиллинги и доллары США. Да лежали пять золотых червонцев. Оба паспорта были на месте. Это наводило на неприятные мысли. В правом внутреннем кармане пиджака лежал свёрток со стеклянным пузырьком с бриллиантами и четырьмя старинными орденами.

В портфеле было всё то, что Пётр положил в него, собираясь в командировку.

Наконец самолёт приземлился. Когда он остановился, дверь в кабину пилотов открылась и вышел молодой мужчина в пилотской форме, держащий в руках десяток каких-то документов. В открытую дверь был виден ещё один пилот, спящий в кресле.

Пилот открыл дверь из самолёта, дождался, когда подъедет металлическая лестница, толкаемая двумя мужчинами в комбинезонах, и объявил громким голосом по-испански:

— Полёт закончен. Пассажиров прошу пройти к выходу из самолёта. Не забывайте забирать свои документы. Температура за бортом двадцать три градуса по Цельсию.

После этого пассажиры вставали с мест и, получая свои паспорта на выходе, спускались по лестнице из самолёта, проходя в поджидавший их старый автобус неизвестной Петру модели.

Пётр подошёл последним к выходу и протянул руку за паспортом. Пилот с недоумение смотрел на него.

— Вы отдавали свой паспорт? Пассажиров по списку должно быть всего десять человек, а Вы — одиннадцатый!

— Как и все остальные пассажиры при входе отдал паспорт вон тому спящему мужчине и занял место в салоне.

— Подождите минутку. Я сейчас разберусь.

Пилот вернулся в кабину и стал расталкивать спящего мужчину. Тот не подавал признаков жизни.

— Да он мёртв! Напился, вот сердце и не выдержало! Сколько раз я предупреждал его об этом! Помогите мне вытащить его на улицу.

— Хорошо, только положу портфель.

Пилот вместе с Петром вытащили мужчину из кресла и по лестнице спустили на лётное поле. Потом втащили в автобус. Пётр сбегал в салон самолёта за портфелем.

Пилот также вернулся в самолёт, запер дверь в пилотскую кабину, потом закрыл дверь в самолёт и опять зашёл в автобус.

— Поехали! — махнул он рукой водителю.

Пассажиры молча наблюдали за пилотом, изредка переводя взгляды на мёртвого мужчину.

— Допился! — сказал один из них. — Я с ним часто летал и ни разу не видел его трезвым! Как он ещё управлял самолётом! Он еле стоял на ногах, когда сегодня запускал нас в самолёт. Даже рассыпал все паспорта на лётном поле. Хорошо хоть не потерял наши документы.

Пилот искоса взглянул на Петра и сделал "круглые" глаза, призывая к молчанию. Автобус подъехал к небольшому кирпичному зданию с вывеской "Аэропорт Куэнка". Пассажиры вошли в здание аэропорта, а пилот опять с помощью Петра проволокли туда мертвеца. Прямо у входа их встретил полицейский, которому пилот сообщил, что его напарник умер во время полёта и требуется врач, чтобы констатировать его смерть.

Полицейский велел затащить покойника в помещение, отведённое для полиции, и принялся звонить в город в полицейский участок. В это время пилот обратился к Петру с вопросом:

— Вы ведь не эквадорец?

— Нет, я из Европы.

— У Вас есть какие-нибудь ещё документы? Не знаю, куда Теодор дел Ваши. Если потерял в аэропорту Кито, то их уже не найти. Но Вы не отчаивайтесь: я помогу Вам оформить новые. Это не будет дорого стоить. Даже могу помочь оформить гражданство Эквадора. Мой дядя работает в МВД. Но для этого мы должны вернуться в Кито. А зачем Вы приехали в Куэнку? Наверно, учиться в университете? Тут находится самый хороший университет Эквадора.

— Нет. Я хотел бы устроиться в университет преподавателем. Но в паспорт был вложен мой диплом: прикреплён к нему скрепкой, чтобы не потерять. Так что даже не знаю, что мне теперь делать, если диплом и паспорт пропали.

— Никак не мог бы подумать, что Вы преподаватель. На вид Вам не более девятнадцати — двадцати лет. Какой университет Вы окончили?

— Столичный университет в России.

— В Российской империи? В Санкт-Петербурге? Я слышал, что там у Вас не так давно случилась революция и много беженцев оттуда расселилось по всему миру. Вы, наверно, один из них? Как же сможете восстановить свой паспорт и диплом, если Вам нельзя туда возвратиться по политическим мотивам?

— Не знаю, что и сказать на это. Но, сначала надо восстановить хотя бы паспорт. Без него — я никто.

Пилот оценивающе разглядывал Петра.

— Что Вы умеете делать?

— Ремонтировать любую радиоаппаратуру, вести финансы и бухгалтерский учёт.

— А деньги у Вас имеются?

— С какой целью интересуетесь?

— С целью оказания Вам помощи в получении гражданства и паспорта республики Эквадор.

— И какая сумма для этого необходима?

— Как Вам известно, в Эквадоре песо заменены долларами США. Теперь это наши деньги. За тысячу долларов я Вам гарантирую новенький паспорт и гражданство. А ещё за пятьсот долларов и диплом инженера или бухгалтера. На выбор любого университета Эквадора. Извините, вот и полиция прибыла. Далеко не уходите, может быть понадобится Ваше присутствие как свидетеля смерти моего пилота. Хотя нет, не имея документов соваться к полицейским не стоит. Погуляйте по аэропорту. Я вас найду.

* * *

Пока пилот разбирался с полицией, Пётр подошёл к газетному киоску и посмотрел дату выпуска лежащей сверху газеты. 3 марта 1975 год. Дата соответствовала тому миру, откуда он прибыл в этот. Пётр уже утвердился в мысли, что опять оказался в другом мире и опять двадцатилетним.

"Ещё бы разобраться с деньгами! Вот было бы хорошо, если бы доллары этого мира были идентичны тому, из которого я прибыл! Но так ведь не бывает. Надо сходить в местное кафе и посмотреть, какие здесь деньги."

Пётр вошёл в маленькое кафе в зале аэропорта и обратился к кассиру:

— Вы принимаете австрийские шиллинги? К сожалению, все обменные ранее в банке доллары я истратил. Остались только шиллинги, да ещё несколько десятицентовиков.

— К сожалению, не принимаем. Вам надо съездить в город и обменять Ваши шиллинги на доллары в банке.

Пока они разговаривали, Пётр внимательно рассматривал деньги, которыми расплачивались клиенты. Внешне они очень подходили на хорошо ему знакомые доллары, но портреты президентов на них были совершенно другие.

"Конечно, при удачи можно мои доллары втюхать кому-нибудь, но и обвинить меня в сбыте фальшивых денег просто простого. Лучше не рисковать. А вот мелочь — монеты, десятицентовики, похоже, такие же, как у меня в портмоне. Жаль, их мало. Надо сравнить их по размеру и весу."

Вскоре к нему подошёл пилот и пригласил в кафе.

— Пошли перекусим и заодно поговорим, что тебе делать. Всё же я чувствую за собой определённую вину, хотя виноват не я, а мой бывший напарник. У тебя имеются деньги?

— Только австрийские шиллинги. Доллары уже закончились.

— Ладно. Не обеднею, если накормлю тебя обедом. Я — Марко.

— Пётр.

Они сделали заказ, за который Марко отдал четыре доллара, и уселись за столик.

— Я через два часа лечу обратно в Кито. Набралось двенадцать пассажиров. Могу тебя бесплатно доставить туда же. Там поищем твои документы, но, скорее всего, это бесполезно. Так ты мне не ответил, есть ли у тебя деньги на документы?

— Марко, сколько у Вас стоит унция золота?

— С утра биржевой курс был тысяча восемьсот пятьдесят долларов.

— У меня есть два золотых червонца выпуска конца прошлого столетия. Каждый весом 12.9 грамма. Эти монеты — настоящая нумизматическая редкость. Если бы я знал, кому предложить их на продажу, то выручил за них не менее десяти тысяч долларов и закрыл бы вопрос с паспортом, гражданством и дипломом бухгалтера. Готов продать оба за половину цены.

— Это вариант. Прилетим в Кито, пойдём ко мне домой, переговорим с дядей. Он нумизмат, только не упёртый, а любитель. Если ему понравится твой червонец, то он оба купит, один оставит себе, а потом второй загонит настоящему нумизмату и получит свой профит. Значит, ты согласен продать их за пять тысяч долларов?

— Согласен, если этих денег хватит на документы и гражданство, да ещё и первое время на прокорм и жильё.

— Я понял тебя. Если хочешь, посиди в зале ожидания аэропорта. Но здесь постоянно околачивается полиция. Поэтому я тебе советую пойти вместе со мной в самолёт и там дождаться взлёта. Два часа полёта — и мы в Кито.

— Хорошо. Я пойду в самолёт. У тебя случайно нет книг по истории Эквадора? Наверное, при получении гражданства её знание пригодится.

— Здесь нет, но дома есть.

* * *

Как и рассчитывал Марко, прилетели в Кито под вечер. Поиски документов ничего не дали. Самолёт поставили на стоянку, а сами отправились на автомобиле Марко к нему домой. Он жил один в отдельном небольшом доме в поместье, принадлежащим его дяде.

Пока Марко ходил к дяде, и договаривался с ним о встрече с Петром, Пётр принял душ, побрился, надел чистую рубашку. Вернувшись, Марко сообщил, что дядя пригласил их на ужин и просил принести золотой червонец: уж очень он его заинтересовал.

К девяти часам вечера они отправились в дом дяди.

— Меня зовут Марио, — начал разговор дядя при встрече с Петром. — Марко рассказал мне о неприятностях, случившихся с тобой в последнее время. Но о них разговор будет позже, после ужина. А пока прошу, вознесём молитву Богу. После чего пройдём в гостиную и поужинаем, чем Бог послал.

После довольно обильного ужина втроём, все направились в курительную комнату, где расселись в мягких кожаных креслах за низким столиком, на котором стояла бутылка коньяка с тремя бокалами и лежала коробка с кубинскими сигарами, также стояли пепельница и маленькая гильотина.

Марио и Марко, пригубив бокалы с коньяком, закурили, Пётр от сигары отказался.

— Пётр, я внимательно слушаю твой рассказ, — проговорил Марио.

Пока Пётр рассказывал о якобы своей посадке в Кито в самолёт Марко для отлёта в Куэнку и как пьяный Филипп, принимавший пассажиров, уронил все собранные у пассажиров паспорта на лётное поле около самолёта, а потом собирал их, ползая под самолётом, куда их отнёс ветер, Марио только кривился и зло поглядывал на Марко. Тот только пожимал плечами подчёркивая, что в происшедшем не виноват, так как он в это время находился у диспетчеров аэропорта, решая вопросы маршрута предстоящего полёта. Что случилось с Филиппом, когда самолёт приземлился в Куэнке рассказал уже Марко.

Пётр очень не хотел расспросов со стороны Марио о том, как он оказался в Эквадоре и чем занимался до этого, поэтому сразу, как только Марко закончил говорить, достал из кармана золотой царский червонец 1897 года выпуска и положил его на стол перед Марио, тем самым переключив его внимание на монету.

После чего произнёс:

— Этот золотой червонец номиналом в пятнадцать российских рублей был выпущен в очень ограниченном количестве в 1897 году и представляет собой нумизматическую редкость. Точное количество выпущенных монет неизвестно, но по моим сведениям — не более ста штук. (Да простят меня специалисты-нумизматы, но речь идёт о параллельном мире Земли, где именно такие монеты вообще не выпускались.) Он выполнен из золота 900 пробы и имеет вес 12.9 грамм, диаметр 24,6 мм. В России одна монета стоит более трёх тысяч рублей, это около пяти тысяч долларов.

Поскольку я сейчас нахожусь в тяжёлом материальном положении, без документов, гражданства и диплома об образовании, я готов продать два таких червонца по рыночной стоимости одного. При условии, что получу паспорт гражданина Эквадора, гражданство и диплом экономиста — бухгалтера университета Куэнки. И у меня должно остаться достаточно средств, чтобы снять достойное жильё и иметь средства на питание пока я не начну самостоятельно зарабатывать. Думаю, этих средств должно хватить на полгода достойного проживания в Кито.

Пока Пётр рассказывал про червонец, Марио вставил в глаз лупу часовщика и с увлечением разглядывал монету, поворачивая её из стороны в сторону. Налюбовавшись вдосталь он сказал:

— Я понял тебя, Пётр, и считаю, что ты предложил достойную цену за ту услугу, которую ждёшь от меня. Но сначала я должен показать этот червонец нумизматам, которые лучше меня и тебя разбираются в редких монетах. Поэтому поступим так: я завтра показываю эту монету специалистам и, если они признают её редкой и оценят так, как сказал ты, то мы с тобой заключаем сделку.

Я обязуюсь выправить тебе паспорт гражданина Эквадора, обеспечить получение полного гражданства и диплом экономиста-бухгалтера университета Куэнки. Кроме того, ты получишь ещё наличными две тысячи долларов.

Ты в свою очередь обязуешься передать мне в собственность два таких вот червонца после того, как я выполняю свои обязательства.

Сделка должна быть скреплена договором, а факт её выполнения — актом, подписанным двумя сторонами. Так всегда делают при продаже ценных монет.

Ты согласен с таким предложением?

— Давайте только уточним сроки выполнения этого договора и порядок действий по нему.

— Хорошо. Я обязуюсь со своей стороны выполнить свои обязательства не позднее десяти дней после положительной экспертизы специалиста по редким монетам.

— Отлично. Тогда порядок наших действий такой. Завтра к концу дня Вы уже будете иметь заключение эксперта. После этого Вы возвращаете мне монету и даёте в долг триста долларов США, которые позволят мне прожить то время, пока я буду без денег и документов. Я подтверждаю получение этой суммы распиской. Мы заключаем договор, в котором отражаются обязательства сторон и сроки их выполнения. Через десять дней при условии выполнения сторонами своих обязательств, которое заключается в передаче мне паспорта гражданина Эквадора, получения мною полного гражданства и получение диплома экономиста-бухгалтера университета Куэнки, а также одной тысячи семьсот долларов США без учёта ранее полученных в долг трёхсот долларов США, которые считаются погашенными — с Вашей стороны, и передачей Вам двух червонцев с моей стороны, мы подписывает Акт о выполнении договора.

— Как-то всё очень сложно, и зачем я должен возвратить Вам червонец сразу после экспертизы — он ведь всё равно останется у меня? Но, если Вы настаиваете, я согласен.

— Думаю, всё же лучше поступить так, как я предлагаю.

— Хорошо, договорились! Я оставляю у себя монету до завтрашнего вечера и возвращаю её тебе сразу после подписания между нами договора.

После этого Пётр с Марко ушли из дома Марио и договорились, что ближайшие дни Пётр будет жить у Марко вплоть до окончания действия договора и оплатит своё проживание из расчёта два доллара в день. Питание в эту сумму не входит.

Глава вторая.

Вечером следующего дня Марио пригласил Петра к себе домой, где они в присутствие нотариуса подписали договор о продаже двух червонцев. Экспертиза монеты прошла успешно и Марио рассчитывал продать вторую монету не менее, чем за десять тысяч долларов. Покупатель у него уже имелся. В итоге, Пётр получил триста долларов в долг и обратно один червонец. Теперь у него болела голова о том, как сохранить его и остальные ценности.

Был бы у него паспорт, можно было бы снять банковскую ячейку и спрятать в ней ценности. Но чего не было, того не было. Оформлять банковскую ячейку на анонима под различные кодовые слова Пётр пока не решался: тут были свои заморочки, главной из которых было то, что он находился в Эквадоре на птичьих правах, нелегалом, и не имел никаких документов. При оформлении банковской ячейки на анонима любое мошенничество банка — и он теряет все свои ценности. Тем более, он совершенно не знал надёжность банковской системы Эквадора.

Марко постоянно отсутствовал и Пётр практически всё время находился один в доме. Чтобы не терять времени даром он стал изучать как историю Эквадора, так и мировую историю по книгам, имеющимся у Марко. Она значительно отличалась от истории тех двух миров, где он уже побывал. В какой момент произошла точка бифуркации этого мира он так и не смог установить.

Пользуясь своим одиночеством, он тщательно обследовал дом Марко и нашёл одно местечко, так и напрашивающееся стать тайником. Пётр решил, что раньше Марко использовал его в этом качестве, и не решился там спрятать свои ценности. Пока же он хранил их в портфеле, с которым не расставался даже ночью, пряча его под подушку.

На пятый день Марио принёс ему черновик паспорта, чтобы согласовать записи в нём. Пётр оставил свою фамилию и имя, записанные латиницей, и указал дату рождения: 28.10.1953. Тем самым подтверждалось, что ему на сегодняшний день уже исполнился двадцать один год и он был совершеннолетним. Местом рождения он выбрал город Кито. Также сфотографировался на паспорт и передал фото Марио для дальнейшего оформления документов. Теперь можно было приступать и к оформлению диплома экономиста-бухгалтера. В дипломе должна быть указана дата получения диплома: 25.01.1975.

Марио гарантировал, что во все документы, связанные с паспортом и дипломом, будут внесены необходимые записи. Также Пётр получит свидетельство о рождении. Но имена его фиктивных родителей согласовывать с ним не стал. На его вопрос: нельзя ли заодно оформить ему и аттестат об окончании школы, получил только пожатие плеч. Самым главным было то, что дело двигалась к своему завершению.

* * *

Наконец наступил тот день, когда Марио объявил, что завтра Пётр получит обещанный комплект документов. Прошло ровно две недели с момента заключения договора. Небольшое опоздание Марио объяснил необходимостью затратить дополнительное время на внесение записей в различные документы, на основании которых и были подготовлены паспорт и диплом Петра.

В присутствии Марко в своём доме Марио вручил Петру обещанные документы. Как сказал Марко, они были специально состарены, чтобы не вызывать подозрение. К сожалению, свидетельства о рождении среди них не было.

Пётр их внимательно осмотрел, сличил с паспортом и дипломом инженера-механика Марко, который принёс ему их для сравнения. Никаких различий не заметил. Да он и не обольщался: приходилось верить Марио на слово, что документы подлинные. Настоящую проверку они могли пройти только в полиции или на паспортном контроле при пересечении границы. Кстати, гражданский паспорт эквадорца одновременно являлся и заграничным паспортом, только при выезде из страны ставился специальный штамп с указанием даты пересечения границы. На последней странице паспорта был напечатан список государств, с которыми у Эквадора имелось соглашение на безвизовое пересечение границы. Пётр с удивлением увидел, что кроме большинства стран Южной Америки туда вошли Испания, Португалия и Франция.

Получив от Марио тысячу семьсот долларов и свою расписку на триста долларов, Пётр передал тому два червонца, после чего стороны подписали Акт выполнения договора. Тут же была открыта бутылка шампанского, которым отмечено успешное завершение договора.

Вернувшись от Марио в дом Марко Пётр оплатил ему проживание и ещё два доллара за обед в день их знакомства. После чего поблагодарил за помощь и покинул гостеприимный дом.

Теперь его путь лежал в гостиницу, которую он уже присмотрел для временного проживания. Сняв одноместный номер на два дня Пётр отправился в филиал американского Сити-банка, расположенного на главной улице Кито, где открыл счёт и арендовал банковскую ячейку, в которую спрятал драгоценности.

Настало время для активного вживания в новую реальность. В первую очередь надо было найти работу и снять жильё. Пётр решил пожить в Кито не менее полугода, чтобы приспособиться к новой жизни, и уже потом решать, куда стоит перебраться на постоянное место жительства. В первую очередь приходила на ум Европа, но и США он со счетов не скидывал.

Ходить по объявлениям в газетах в поисках жилья он зарёкся ещё в прошлых жизнях. Поэтому сразу направился в риэлтерскую контору, где рассмотрел имеющиеся у них варианты. Выбрал пансион на тихой зелёной улочке недалеко от центра. Сходил, поговорил с хозяйкой, посмотрел предлагаемую комнату и условия проживания. Узнал о будущих соседях. Его всё устроило, и он снял комнату в этом пансионе на три месяца с завтраком. Заплатил сразу вперёд за месяц проживания сто долларов и на следующий день переехал в пансион.

Теперь надо было найти работу. В это время в Кито было много безработных: недавно закончилась война с Перу, промышленность была в упадке. Пётр наметил в первую очередь посетить заинтересовавшие его фирмы: головные офисы нефтедобывающих частных американских компаний "Техасо" и "Галф-ойл", государственную нефтедобывающую компанию "Эквадорская нефтяная корпорация" и компанию, занимающуюся производством и импортом фруктов, в первую очередь бананов, "Эквадорфрутимпорт".

* * *

Посещение выбранных Петром для поиска работы компаний показало бесперспективность ему в них устроиться: ни экономисты, ни бухгалтера там не требовались. Да и заработная плата работников там была низкой: от 250 до 300 долларов в месяц.

"В маленьких компаниях, думаю, зарплата будет ещё меньше. Да ещё эти слухи о военном конфликте на границе с Перу. Как бы меня в армию не забрали. Я ведь гражданин Эквадора, военнообязанный, в армии ещё не служил. Тем более, что мой сосед по пансиону, старый вояка — алкоголик, каждый день при встрече за завтраком начинает разговор с пожелания получить повестку в армию как можно быстрее и отправиться на войну с Перу защищать народ Эквадора от их агрессии. Даже хозяйка пансиона уже дважды делала ему замечание по этому поводу. Может быть мне не терять времени, а как можно быстрее улететь в Европу? Пока не забрали в армию в самом деле!"

Пётр медленно прогуливался по Calle Toledo в сторону Diego Ladron de Guevara, рассматривая попадающиеся по пути вывески. Вот глаз зацепился за знакомую аббревиатуру.

— Ба! Да это же туристическое агентство Томаса Кука! — воскликнул Пётр. — Пожалуй, надо туда заглянуть.

Помещение состояло из двух комнат, в первой из которых помещались различные рекламные плакаты стран, в которые туристов приглашали совершить путешествие, во-второй находились три стола сотрудников агентства.

Пётр внимательно рассмотрел предложения агентства и прошёл во вторую комнату. В комнате находилась симпатичная молодая девушка с интересом смотревшая на вошедшего молодого человека.

— Здравствуйте, — сказала она по-испански, — Вы хотите отправиться в путешествие? Куда?

— А что Вы мне можете предложить за весьма небольшие деньги? Я только-что окончил университет Куэнки и родственники поощрили меня за это некоторой суммой для того, чтобы я посмотрел мир.

— Как здорово! Вот бы у меня нашлись такие родственники! К сожалению, не дорогие туристические туры требуют знания иностранных языков. Какие языки Вы знаете кроме испанского?

— Русский, немецкий, французский и арабский!

— Так Вы полиглот! Я вот владею только французским, — проговорила девушка по-французски.

— Жаль, — поддержал её Пётр на французском, — я бы с удовольствием пообщался с Вами и на немецком, — продолжил он по-немецки, — и на арабском, одном из интереснейших языков в мире, — закончил он на арабском.

— Так Вы на самом деле владеете пятью языками! — вскричала девушка. — Тогда только Вы достойны получить поездку по Европе с 50% скидкой! Наш головной офис в Лондоне ещё полгода назад прислал нам сообщение, что человек, владеющий пятью иностранными языками, награждается двадцатидневной поездкой по пяти странам Европы и может побывать в их пяти столицах: Лондоне, Париже, Берлине, Мадриде и Вене по три дня в каждой с перелётами между ними на самолётах! Он будет останавливаться в одноместных номерах категории полулюкс и пользоваться обслуживанием по линии "всё включено"! Полная стоимость такой путёвки 1500 долларов США, значит Вам надо заплатить всего 750 долларов, то есть половину стоимости.

— К сожалению, я имею всего 500 долларов и вынужден отказаться от такого замечательного предложения.

— Не торопитесь! Есть ещё один, сокращённый вариант, включающий посещение только трёх городов: Лондона, Берлина и Парижа. При этом длительность поездки сокращается до двенадцати дней, а стоимость — до 900 долларов, а со скидкой — до 450 долларов! Как раз подходит под Ваш бюджет. Соглашайтесь! Такие возможности возникают не более чем один раз в десять лет.

"Интересно, разве так бывает в реальной жизни: шёл мимо, ничего не хотел, случайно зашёл в турагенство, сказал пару слов и получил поездку в Европу за полцены! Да это решение всех моих проблем на этом этапе моей жизни!"

— Извините, а когда состоится эта поездка?

— В любое время по Вашему выбору, ведь Вам специальный гид не нужен: вы знаете местные языки. Прилетаете, например, в Лондон. Вас прикрепляют к любой группе местных туристов, и Вы с ними осматриваете город по их туристической программе. И так в каждом городе. Единственное, что надо учитывать, это наличие рейсов самолётов из Кито в названные города. Прямой рейс в Лондон из Кито проходит один раз в неделю по пятницам. Сегодня среда. Так что Вы послезавтра уже можете вылететь в Лондон и начать путешествие! Я сейчас только проверю, есть ли свободные места на этот рейс.

— Проверяйте! Я — согласен!

* * *

За оставшиеся полтора дня Пётр успел провернуть множество дел. Он договорился с хозяйкой пансиона и закрыл договор на проживание в нём, получив 50 долларов компенсации. Забрал из банковской ячейки свои драгоценности и поместил их опять в свой портфель. Закрыл счёт в филиале Сити-банка и забрал с него все деньги. Внёс 450 долларов за тур по трём столицам Европы и договорился с туристическим агентством о том, что пока он не улетит из Эквадора никакой рекламы о нём как участнике льготного тура в прессу не просочится ни слова. После его отлёта — пишите, что хотите и сколько хотите. Это было очень трудно сделать, но необходимо: сразу появятся репортёры, желающие взять у него интервью, примутся выяснять его биографию и т.п., и чем это всё закончится — никому не известно.

Заходить к Марко и Марио и прощать с ними Пётр не стал: и времени на это не было, да и их расспросы сейчас были не к месту. А так уехал и уехал.

Вещей за время пребывания в Кито он так и не нажил: прикупил только ещё одну рубашку да пару носков. Как и раньше: всё поместилось в его портфеле.

К восьми часам утра в пятницу Пётр уже был в аэропорту, где получил на руки билет на самолёт до Лондона в бизнес-класс и путёвку тура. Прошёл регистрацию и занял своё место в самолёте.

Его немного "потряхивало": не случится ли в этом полёте с ним какое-либо происшествие? Лететь предстояло двенадцать часов без посадки. Самолёт был двухдвигательный турбореактивный Боинг и перевозил двести пятьдесят пассажиров и семь членов экипажа.

Взлёт прошёл штатно, самолёт набрал заданную высоту полёта в десять километров и вскоре вышел на крейсерскую скорость в девятьсот километров в час. Предстояло провести двенадцать часов в воздухе. Расчётное время прибытия в аэропорт Лондона — Хитроу — девять часов вечера.

В самолёте Пётр поступил по своей давней привычке: сел в кресло и заснул. Он так устал за последний перед отлётом день, что даже не дождался завтрака, положенного пассажирам бизнес-класса. Проспал он семь часов, а когда проснулся, то хорошо пообедал и опять уснул до самой посадки в Хитроу.

Без проблем прошёл паспортный и таможенный контроль и при выходе из зала получения багажа попал в цепкие руки служащих агентства Томаса Кука и приглашённых ими репортёров.

Пришлось фотографироваться, давать интервью и при этом выкручиваться как уж, чтобы не отвечать на некоторые неудобные вопросы. Но всё рано или поздно заканчивается. Закончился и этот тяжёлый день в отеле в одноместном полулюксе, куда его отвезли служащие агентства, предупредив, что в девять часов начинается завтрак в ресторане отеля, а в десять часов — отъезд на автобусе на экскурсию по Лондону с группой туристов, живущих в этом же отеле.

В Лондоне Пётр бывал неоднократно. Достопримечательности города хорошо знал и во время экскурсий всегда узнавал: поэтому сделал вывод, что Лондон в этом мире по сравнению с другими изменился мало. В свободное от экскурсий время много ходил по городу и тут пришлось констатировать: изменений много, и они произошли в последние пятьдесят лет или немного раньше. Хотя прочитанные им книги по истории этого мира прямо не указывали на конкретное событие в этом мире, которое послужило отправной точкой бифуркации.

Три дня в Лондоне промелькнули как сон: только минимум времени, затрачиваемый на обед и ужин свободны от экскурсий, экскурсий, экскурсий. На пятый день тура его из отеля отвезли опять в Хитроу, где посадили в самолёт, вылетающий в Берлин. Там началась такая же круговерть.

Но в этот раз Пётр учёл опыт посещения Лондона. Он сразу оговорил со служащими агентства один свободный от экскурсий день, который посвятил прогулке по хорошо знакомым ему по первой жизни местам города. Тут он уже с уверенностью мог сказать, что город во время войны бомбили и сильно. Все рассуждения, вычитанные им в книге о мировой истории, прочитанной в Эквадоре о "незначительных" боевых столкновениях между странами АНТАНТы и Германского Союза, показались ему лакировкой действительности. Война была, и она была весьма разрушительной, похоже, для обоих конфликтующих сторон.

В девятый день он прилетел в Париж. Встречающим его служащим агентства Томаса Кука он заявил, что вместо билета в Эквадор хотел бы получить деньги, так как собирается на некоторое время остаться во Франции: посетить её средиземноморской побережье, поездить по старинным замкам Лауры (название реки во Франции), съездить в Реймс и Страсбург. Виза для пребывания во Франции ему не нужна, так как он гражданин Эквадора, у которого с Францией установлен безвизовый режим. Кроме того, он прекрасно владеет французским языком и отлично самостоятельно познакомится с Францией. Деньги для этого у него имеются.

Ему пошли навстречу и на четырнадцатый день, когда Петра выписали из отеля, прибыл служащий агентства Томаса Кука, который вручил ему деньги за неиспользованный билет до Кито и тепло распрощался с ним.

Пётр по старой памяти отправился в банк "Сосьети Женераль", где открыл счёт, на который положил половину оставшихся денег, переведя доллары во франки, и арендовал банковскую ячейку, куда положил свои драгоценности.

Он заранее решил, что останется в Париже, где собирался найти работу и начать делать карьеру.

Теперь Пётр занялся поиском пансиона: жить в гостинице дорого. В первом же риэлтерском агентстве он просмотрел список предложений и выбрал подходящее. Пансион оказался на бульваре Лафайет в небольшом особняке, спрятавшемся за фасадами домов в глубине квартала недалеко от здания парижской Оперы. Съездил, поговорил с хозяйкой, посмотрел условия жизни — его всё устроило, и он подписал договор на три месяца, за которые пришлось заплатить полностью.

Все необходимые текущие дела были сделаны. Осталось только найти работу по душе и такую, которая бы приносила деньги для достойной жизни в Париже. И это была непростая задача: безработных много, а работы мало. Но Пётр не унывал.

Глава третья.

Как всегда, прежде, чем что-то сделать, Пётр сначала тщательно продумывал свои действия. Вот и теперь, находясь в своей комнате в пансионе он, обложившись местной прессой, которую уже несколько дней тщательно прочитывал от корки до корки, обдумывал полученную информацию. Конечно, и не только эту. Ежевечерние сборы на ужин постояльцев пансиона сопровождались обсуждением последних новостей. Они делились своими наблюдениями и прогнозами. Всё это также помещалось Петром в свою личную информационную копилку — собственную голову. А подумать было над чем.

"Сейчас Франция переживает нелёгкие времена: безработица, промышленность не растёт, сбыт сельхозпродукции упал за счёт появления на рынке новых поставщиков из стран восточной Европы. В то же время цены на продовольствие не падают, поскольку фермерам и крупным производителям сельхозпродукции выгоднее пустить излишки на удобрения и корм скоту, чем выкинуть на рынок и продать дёшево. Поэтому множится число бедных и нищих, побирающихся на улицах. Бунтует молодёжь: студенты уже третий год подряд выходят на демонстрации, обличают власть в неспособности побороть кризис, призывают поддержать свои выступления рабочих и сельских наёмных работников. Ряды протестующих растут.

Что говорит мне мой опыт жизни в двух прошлых реальностях? Что лучше всего сейчас предпринять и куда направить своё внимание при поиске работы?

В промышленность, на производство, да и в сельское хозяйство сейчас идти бесполезно: людей сокращают повсеместно. Едва ли кто-то захочет заменить коренного француза на пришлого молодого бакалавра из Эквадора. Это даже не смешно.

Сфера обслуживания. Практически то же самое, но с некоторыми исключениями. Если в эту сферу прийти с новыми идеями, гарантирующими получение прибыли при минимуме затрат, то возьмут и молодого эквадорца. Тем более, если он предложит финансировать свои идеи из собственного кармана. Сфера обслуживания требует на порядок меньше финансирования при внедрении новых идей, чем промышленность. Конечно, бывают исключения, но я сейчас не об этом.

Рассмотрим банковский бизнес. Если предложить внедрить кое-какие продукты банковского бизнеса из первой моей жизни, то есть из конца ХХ — начала ХХ1 века, то можно заинтересовать банкиров новизной идеи, ожидаемыми прибылями и победой над конкурентами в отдельных направлениях банкинга.

Нефтяной бизнес. Здесь имеется в виду не организация производства нефтедобычи, а её упорядочение в этом мире таким образом, чтобы производственные мощности не простаивали, а нефтепродукты продавались по максимально возможным ценам. Я имею в виду организацию новой мировой структуры подобной ОПЕК в обоих прошлых моих мирах, занимающуюся вопросами координации и управления.

Тем более, что такой организации в этом мире не существует или о ней мне ничего неизвестно. Возможно, неформально она и существует, например, среди арабских стран — основных поставщиков нефти на этот мировой рынок. Но это можно считать частным вопросом, здесь отсутствует серьёзное влияние на мировой рынок нефти. Конечно, смешно мне рассчитывать, что я сумею сам организовать ОПЕК, но подать идею этой организации, разработать экономическое обоснование её создания, принять в этом деле непосредственное участие мне по силам.

Сфера образования. Хоть я и имею научные звания кандидата технических наук в области электроники в первой моей жизни и доктора экономических наук во второй, сейчас сюда соваться мне бесполезно: я — бакалавр по профилю экономики и бухгалтерского учёта, получившего образование в заштатном университете на краю цивилизованного мира в Эквадоре. Пройдёт не менее семи — десяти лет до момента признания научным сообществом некоторых передовых научных идей, предложенных мною в этом мире. И это в лучшем случае.

Что ещё я не рассмотрел? Открыть собственную мастерскую по ремонту радио и электронной технике? И сидеть с паяльником целыми днями, ремонтируя старые радиоприёмники и телевизоры нищему населению за копейки? Это меня совершенно не устраивает.

Или стать композитором и одновременно певцом, продвигая в этом мире произведения из других миров. Но начинать придётся тапёром в танцклассе или ресторане. Нужна мне такая жизнь?

Использовать знание пяти иностранных языков. Попроситься переводчиком в какую-нибудь туристическую или торговую фирму? Или открыть частные языковые курсы? Для этого надо иметь хоть какое-то имя, а его получить не просто и пройдёт не менее трёх лет, пока ко мне пойдут ученики. А вот использовать как дополнительный личный бонус знание нескольких языков при устройстве на работу в банк или, например, в международный аэропорт, на таможню и т.п. — вполне реально."

Пётр, более-менее сформулировав свои хотелки и возможности, прекрасно понимал, что ничего из ничего не случается. То есть, сначала надо посетить всякие там банки, нефтяные компании и другие организации собственными ножками, оставить там свои резюме, как-то ещё отметиться, сделать так, чтобы тебя заметили и тобой заинтересовались. А уж потом, спустя определённое время, когда те, кто тобой заинтересовался проверят твои резюме вдоль и поперёк, наведут о тебе справки, соотнесут твои предложения со своими планами, выявят точки их соприкосновения, последует осторожный зондаж, приглашение на собеседование, более углублённое личное знакомство и т.п. И, если после этого потенциальные работодатели поймут, что с твоим приходом к ним "им будет счастье", возможно реальное приглашение на работу.

Пётр, как-то ранее анализируя этот процесс подбора сотрудника ещё в прошлой жизни вывел для себя наиболее вероятный временной разрыв между первым появлением претендента на работу со своим резюме и официальным приглашением его на работу в месяц — полтора. Поэтому им был составлен перечень контор и организаций, куда стоило подать свои резюме, и он начал их планомерный обход. Одновременно Пётр продолжал готовить экономический анализ своих предложений как в банковской, так и нефтяной сфере, чтобы в нужный момент не пороть горячку, а иметь их всегда под рукой.

Время шло, но подходящих предложений от работодателей пока не поступало. Так прошло полтора месяца.

* * *

Управляющий банком "Сосьете Женераль" господин Анри Розенталь уже несколько часов обдумывал итоги состоявшегося сегодня утром совещания членов Правления банка, посвящённого вопросам развития банка в период нестабильности и снижения деловой активности, а, проще говоря, кризиса, поразившего большинство стран Европы.

"Конечно, требовать с меня проведения активной политики по расширению ареала банка, роста числа банковских продуктов, количества клиентов банка, увеличения прибыли наконец, — это их обязанность. И я бы на их месте так же поступил. Требовать всегда просто, а вот сделать ... Сделать — значит взять на себя ответственность за потраченные финансовые ресурсы, которые неизвестно принесут или не принесут ожидаемые дивиденды. А спросят то с меня и никому неизвестно, чем это может окончиться.

Что касается высказанных членами Правления идей, рекомендованных мне для проработки, то интересны только две:

— организация филиала банка в России в свете последних решений Министерства финансов о выдаче миллиардного кредита России на строительство трёх нефтеперерабатывающих заводов в районе недавно открытых нефтеносных областей в Татарии и Башкирии и обещания назначить наш банк главным в контроле и распределении этих кредитных средств, и

— внимательно изучить опыт работы других банков, особенно американских, в разработке и внедрении новых банковских продуктов.

И если в выполнении второй идеи проблем особых нет: какой из наших клерков, знающих английский язык, откажется за счёт банка съездить в командировку в США и провести там несколько месяцев с непонятным итогом — по притче о Ходже Насреддине, то первая весьма трудна в осуществлении по многим причинам. И главная: трудно будет найти желающих поехать в Россию из работников банка, знающих русский язык, после случившихся там трагических событий, а значит, совсем недавно эмигрировавших оттуда, опасаясь за свои жизни. И вторая, не менее важная: очень велика опасность коррупционной составляющей деятельности служащих банка, оказавшихся в России. Всем известно, как там делаются дела и решаются все вопросы: за откаты и взятки. Посылать туда хороших проверенных работников жалко — испортятся и придётся с ними расставаться. Посылать плохих — значит сразу поставить дело под возможность провала. Вот и выбирай из двух отвратительных вариантов менее плохой!"

Господин Управляющий связался с секретарём и попросил пригласить к нему начальника департамента, занимающегося кадровой политикой в банке. Уже спустя пять минут тот вошёл в его кабинет.

Посвятив подчинённого в стоящую перед ними задачу, он задал сакраментальный вопрос:

— Что будем делать?

— Господин Управляющий! Я немедленно займусь этим вопросом. Подниму имеющуюся у меня картотеку как на работников банка, говорящих по-русски, так и предлагавших свои услуги в последний год. Завтра с утра у Вас будет материал, с которым можно поработать.

— Действуйте!

* * *

Придя на работу на следующий день, господин Розенталь увидел в своей приёмной начальника департамента со стопкой папок на коленях. Раздевшись и выпив кофе, приготовленное секретарём, он позвонил ей и велел пропустить к нему начальника департамента.

— Смотрю, Вы неплохо поработали, — кивнул он на стопку папок в руках посетителя. — Есть что-нибудь интересное?

— Всего я отобрал пять кандидатов на поездку в США и семь — на поездку в Россию. Все они — в основном, сотрудники банка, только один человек, попавший в оба списка — человек, оставивший своё резюме полтора месяца назад и очень меня заинтересовавший своими данными и предложениями.

— Давайте с него и начнём.

— Вот папка с его делом, посмотрите. Там имеется его фото, копии документов об образовании, копия паспорта и собственноручно написанное резюме.

Пока Управляющий перелистывал документы, в кабинете воцарилось молчание.

— Вы правы, очень интересный молодой человек. Как там: Пётр Кулаков, гражданин Эквадора, бакалавр факультета экономики и бухгалтерского учёта университета Куэнки, окончивший его в этом году, полиглот, владеющий пятью языками, включая русский, двадцати одного года от роду. Я ничего не пропустил?

— Я бы ещё добавил: сирота, родители погибли несколько лет назад, самостоятельно поступивший в университет и успешно его окончивший на деньги, оставшиеся от родителей и полученные им от проданного им дома, а также сумевший прожить на них, не залезть в долги, получить образование, добраться до Франции и здесь начать поиски работы. Очень самостоятельный и целеустремлённых молодой человек. И ещё: он является клиентом нашего банка. Небольшой вклад в размере суммы во франках, равной тысяче долларов, положен в банк два месяца назад, да ещё он забронировал депозитарную ячейку, в которой что-то спрятал.

— Да, Вы правы: самостоятельный и целеустремлённый. Вы думаете, что он ещё не нашёл работу?

— Мои сотрудники вчера выяснили этот вопрос — ещё нет.

— Это открывает нам некоторый коридор для маневра. Хорошо, отставим пока этого энергичного полиглота в сторону и рассмотрим других кандидатов. Интересно, чем они привлекли Ваше внимание?

Спустя час они вернулись опять к кандидатуре Петра.

— Ваше предложение: в каком списке его лучше использовать и почему? — поинтересовался господин Розенталь у кадровика.

— Лучше всего этого молодца отправить в Россию. Какие для этого аргументы? Там он никогда не был и никого не знает. Да, по национальности он русский, но сирота. Родственников в России не имеет — об этом он сам написал в резюме. Русским владеет практически без акцента. Очень заинтересован в получении работы в нашем банке — значит, мы можем его использовать как тайного информатора: будет "сливать информацию" о своих начальниках. Значит, о коррупционных делах мы узнает практически сразу, как они начнутся. Всё зависит от должности этого Петра, а дать ему соответствующую должность — в наших силах. Далее. Он имеет экономическое образование и опыт работы бухгалтера в небольших кустарных мастерских и магазинчиках, о чём написал в своём резюме. Значит — не простак, кое-чего повидал в жизни. Что такое двойная чёрная бухгалтерия в таких компаниях обучают в первую очередь. Значит, нам ликбезом заниматься не надо. Сам поймёт, когда начнутся "тёмные" дела. Вот поощрить за такую деятельность — придётся, несомненно.

И, конечно, надо повесить перед его носом морковку: пообещать перспективу кадрового роста в банке при возвращении во Францию и оговорить сроки: три, максимум пять лет работы в России и — возвращение! Ведь не обязательно его возвращать в Париж, есть и другие города во Франции. Но заранее об этом ему сообщать не надо. И, последнее: заработная плата должна соответствовать приносимой им пользе. Думаю, экономия ста франков может привести к потере его как нашего доверенного лица. Зарплата должна быть достойной!

— Неплохо, неплохо! Поручаю Вам провести с ним переговоры. Предложите должность помощника по особым поручениям при управляющем филиалом нашего банка в России с окладом в четыре тысячи франков в месяц. И, соответственно, сообщите о его тайных обязанностях. За их выполнение оплата составит две тысячи франков при ежемесячных письменных отчётах, тайно отправляемых почтой, и личных отчётах Вам при ежеквартальных командировках его во Францию.

Также обязательно составьте ему должностную инструкцию, с которой ознакомьте управляющего филиалом, а то все "тёмные" дела, если они начнутся, будут проходить мимо нашего разведчика.

И последнее, пока дело дойдёт до отправки его в Россию, примите Петра на работу в кредитный отдел банка с окладом в три тысячи франков: пусть учится и набирается опыта. Заодно пусть следит за своими соседями по отделу и пишет свои отчёты Вам, отрабатывая стиль и учась выделять нужные факты. За это платите ему тысячу франков в месяц. Заодно, дайте ему необходимые советы: Вы ведь опытный человек в этом деле. Но не перегните палку! Он может не воспринять как надо наше тайное поручение, вспылит, откажется работать у нас. Тогда лучше отступить: время всё расставить на свои места.

* * *

Наконец, Пётр получил письмо из банка "Сосьете Женераль" с приглашением явится на переговоры о работе. В назначенное время он вошёл в кабинет начальника департамента господина Поля Мораля, поздоровался и был усажен за приставной столик перед большим письменным столом, за которым восседал Начальник (именно так, с большой буквы, можно было назвать человека, соблаговолившего обратить своё царственное внимание на молодого человека, пришедшего устраиваться на работу).

— Господин Кулаков! Мы рассмотрели Ваше резюме и приняли решение предложить работу в кредитном отделе нашего банка. Первые полгода будут считаться испытательным сроком. За это время Вы должны освоить работу экономиста кредитного отдела. Затем вам будет предложена работа во вновь открываемом филиале нашего банка в Санкт-Петербурге в России на более высокой должности. Спустя пять лет работы в России Вы возвратитесь во Францию, где продолжите свой карьерный рост. Что вы можете сказать на моё предложение?

— Спасибо большое, господин Мораль, за сделанное мне предложение работы в Вашем банке. Однако хочу напомнить о некоторых моих предложениях, изложенных в резюме. Там говорилось о разработке и внедрении новых банковских продуктов, над которыми я работаю самостоятельно и моих предложениях как можно быстрее приступить к их освоению. Экономическое обоснование их внедрения мною уже разработано, и я бы хотел заниматься в банке именно этой работой.

— Согласитесь, господин Кулаков, что нам не известны Ваши способности как работника. Пообещать можно много чего, но внедрить что-либо значительно сложнее. Мы Вас не знаем, Вы не знаете коллектив, где будете работать. Нужна притирка друг к другу, которая иногда требует много времени. Думаю, полугодовой испытательный срок может быть сокращён, если Вы покажите хорошие результаты. А заниматься внедрением новых банковских продуктов можно и в России. Это даже лучше, так как если что-то пойдёт не так, это не так сильно отразится на репутации банка, как если бы это произошло во Франции.

— В чём-то Вы безусловно правы. Не можете ли Вы назвать условия, которые собираетесь предложить в случае согласия с Вашим предложением.

— Оклад в течение всего испытательного срока составит три тысячи франков, и первая ваша должность будет называться экономист-стажёр кредитного отдела. При успешном его прохождении вы будете переведены на должность помощника по особым поручениям управляющего филиалом банка в России с окладом уже в четыре тысячи франков. Новая должность позволит Вам уделить много времени любимому занятию: внедрению новых банковских продуктов. Эта работа будет записана в Вашу должностную инструкцию, так что от управляющего филиалом Вы получите поддержку в своих начинаниях.

— Понятно. Ни о какой оплате жилья в России и стоимости проезда на работу от места жительства до работы и обратно в контракте речь не идёт? Насколько мне известно, стоимость жизни в России значительно больше, чем во Франции, а предлагаемый оклад не велик.

— Именно поэтому я хочу сделать Вам эксклюзивное предложение, которое позволит получать дополнительно тысячу франков в месяц во время испытательного срока и две тысячи — во время работы в России.

Как Вам известно, наш банк очень строго относится к коррупционной деятельности своих сотрудников. Создаваемый нами филиал банка в России будет оторван от головного офиса, поэтому возможны различные нарушения правил и законов его работниками в связи с невозможностью должного контроля за ними. Тем более, что в России люди очень легко относятся к закону. Это я для чего говорю?

Мы, французы, должны принять все меры, чтобы не допустить коррупцию в нашем банке, особенно за рубежом! А как мы будем с ней бороться, если нам неизвестно: есть она у нас в филиале или её нет? Значит там должно быть наше "око", наблюдающее за этим злом и предупреждающее нас о его наличии. Вот такую важную и очень ответственную работу я Вам и предлагаю. Причём не бесплатно, а за солидное вознаграждение. А тысячу франков за время испытательного срока Вы будете получать для того, чтобы усвоить азы этой важной работы. Учить её правильно выполнять буду я лично. Вам всё понятно?

"Ещё бы не понятно. Я это понял сразу, как ты, моль серая, только сказал о подработке в качестве "государева ока". Но как мне поступить? Желания быть "стукачком" я совершенно не имею. Даже за тысячу или две франков. Но, если я откажусь, откажется ли банк от моих услуг? Неизвестно. Нужна мне работа? Нужна. Могу я выполнять вторую работу спустя рукава? Могу! Могут потом меня от неё отлучить, когда увидят, что я её выполняю плохо? Могут! Но, если это случится тогда, когда я докажу свою нужность в качестве специалиста по разработке и внедрению новых банковских продуктов, пойдут ли руководители банка на моё увольнение? Не знаю. Может да, а может нет. А раз так, то я, пожалуй, соглашусь."

— Понятно, господин Мораль.

— Зато я не понял, устраивает ли Вас моё предложение в совокупности, так сказать, обязанностей?

— Устраивает. Только я не уверен в своих способностях выполнять так много обязанностей одновременно.

— Не волнуйтесь. Когда я служил в армии наш капрал всегда говорил: "Не знаешь — научим, не хочешь — заставим, не можешь — поможем". Так и у нас в банке дело поставлено, как в армии.

Глава четвёртая.

На работу Петра оформили быстро: за один день. Уже завтра к девяти часам утра он должен был явиться в отдел кадров, где будет представлен своему новому начальнику и отправится на место работы. Как его предупредил господин Мораль никто не должен знать о получаемой им дополнительной тысячи франков к окладу: она выдаётся по отдельной ведомости им лично. А так для всех его сослуживцев, в том числе и начальника, оклад равен трём тысячам франков как у всех новичков — стажёров.

Предупредили Петра и о наличии в банке дресс-кода для сотрудников: чёрного костюма, белой рубашки и галстука красного цвета. Плюс к этому необходимо было приобрести полуботинки чёрного цвета и серого или бежевого цвета плащ, носимый в плохую погоду. О специальном головном уборе ничего сказано не было.

"Интересно, если бы у меня не было денег на одежду, что я должен делать? Просить в долг у банка или аванс на экипировку?"

Но деньги были и остаток дня Пётр посвятил приобретению одежды. Он давно это собирался сделать, так как донашивал ту, в которой попал в этот мир, и которая уже начала терять товарный вид от постоянной носки.

Встреча с начальником кредитного отдела прошла буднично: тот пришёл в отдел кадров, познакомился с Петром и велел идти следом за ним не отставая. Всю дорогу он ворчал себе под нос, что наберут молодёжь, которая ничего не умеет, а ему надо её учить, время тратить.

Кредитный отдел занимал большую комнату, в которой стояло семь письменных столов, шесть из которых было занято, а седьмой, стоящий у самой входной двери был свободен. Именно его и отдали Петру. Из этого большого помещения имелась дверь в кабинет начальника. Он занимал небольшую комнату с письменным столом, стеллажом для папок и бумаг и двумя стульями для посетителей.

Начальник отдела, представившийся как Эжен Дедье, пригласил к себе в кабинет симпатичную довольно молодую женщину, названную им по имени Элен, и распорядился, чтобы та взяла шефство над новым сотрудником отдела, принятым на работу вместо её подруги, уволившейся в связи с рождением ребёнка. И постепенно ввела его в курс работы, переложив на Петра обязанности ушедшей женщины. Для этого дал срок месяц. После чего отпустил их обоих восвояси.

Оказалось, что стол Элен стоял рядом со столом Петра и первое, что она сделала, сев рядом с ним — расспросила его о предыдущей жизни вплоть от самого рождения до вчерашнего дня. Утолив своё любопытство, она распорядилась обращаться к ней по имени, положила перед Петром его должностную инструкцию и попросила выучить её наизусть, предупредив, что в конце дня проверит выполнение своего первого распоряжения. Инструкция было довольно толстая, отпечатанная мелкими буквами, и чтобы её выучить наизусть для обычного человека времени до конца дня явно было мало. Также она передала Петру настольный калькулятор с заправленной бумажной лентой для печати расчётов, две бухгалтерские книги, пачку бумаги, шариковую ручку, карандаш и стёрку. После чего оставила его в покое, занявшись какими-то разговорами по телефону, совсем не по работе, как отметил Пётр.

Присутствующие в комнате другие сотрудники отдела: три женщины разного возраста, приближающегося к бальзаковскому, и двое мужчин: один лет тридцати на вид, другой ближе к пятидесяти, с интересом поглядывали время от времени на Петра, но никаких попыток познакомиться не делали.

В одиннадцать часов все как по команде поднялись со своих мест и вышли из комнаты. Последней выходила Элен, которая объяснила Петру, что у них перекур и, если он курит, то может пройти с ними в курилку. Пётр не курил, поэтому остался в комнате. Он просмотрел должностную инструкцию и, благодаря его уникальной памяти она немедленно отпечаталась в голове. Однако Пётр решил не торопиться с обнародованием своих успехов и занялся составлением экономического обоснования для различных банковских продуктов, с которыми имел дело в прошлых жизнях.

Появившиеся спустя полчаса сотрудники отдела занялись своими делами и больше до конца дня не обращали на него внимания. Элен с ними не было.

"Наверно, Элен рассказала им мою биографию, и они потеряли ко мне интерес", — решил Пётр.

В обед он сходил в кафе рядом с банком, потом посидел на скамейке в сквере, подставив лицо под ласковое весеннее солнышко, и вернулся на работу.

Элен появилась в отделе за полчаса до окончания работы и сразу уселась около него принимать экзамен на знание должностной инструкции. Тут опять у всех сотрудников пробудилось любопытство, и они с интересом повернули головы в сторону экзаменатора и студента, ожидая весёлое представление.

К их сожалению, Пётр наизусть процитировал ряд положений инструкции, чем привёл Элен в полное недоумение своей памятью. Задав ещё пару вопросов и проверив точность цитирования ответов по инструкции, она сказала, что Пётр прошёл первое испытание и завтра она даст ему первое задание по проверке экономического обоснования клиента, запрашивающего кредит в банке. На этом первый рабочий день для Петра закончился.

* * *

Для Петра потянулись дни за днями, наполненные рутинной работой по проверке заявок на получение кредитов. Когда Элен поняла, что Пётр быстрее её и лучше разбирается в этом деле, она спихнула всю работу на него, занимаясь какими-то своими делами. Начальник отдела изредка выходил из кабинета, отмечал отсутствие Элен на рабочем месте и постоянную занятость Петра и скрывался в своём кабинете.

Наконец первый месяц работы Петра в банке закончился. Он получил первую заработную плату в кассе банка и дополнительную тысячу франков в кабинете господина Мораля. Тот предупредил его, что ждёт от него письменный отчёт о наблюдении за сотрудниками отдела за прошедший месяц к концу следующей недели.

Также начальник отдела Эжен Дедье пригласил к себе в кабинет Элен и Петра и поинтересовался мнением Элен о работе нового сотрудника. Та рассыпалась комплиментами в адрес Петра и сказала, что он способен самостоятельно работать после проведённого ею обучения об особенностях проверки заявок на кредиты. После чего начальник заявил, что она больше работой по проверке заявок на получение кредитов не занимается, так как её теперь будет выполнять самостоятельно Пётр, а переводится в помощь другой сотруднице, которая не справляется вовремя с работой по проверке отчётности, предоставляемой клиентами, получившими кредиты, по их тратам.

Элен была категорически не согласна с таким решением начальника и предложила на помощь соседки отправить Петра, поскольку он должен изучить работу, выполняемую всеми работниками отдела для их взаимозаменяемости, а её оставить на прежней работе. На что начальник милостиво согласился.

Теперь Пётр проверял отчётность клиентов по исполнению ими своих кредитов. Работа довольно нудная и неприятная, так как практически ни один заёмщик не тратил деньги, полученные в кредит на то, что писал в своей заявке на кредит. И опять, работал Пётр, а его напарница, как раньше Элен, занималась в это время личными делами.

Отчёт для господина Мораля Пётр также написал. Только он получился весьма лаконичный и состоял из трёх фраз:

"В течение прошедшего месяца все рядовые сотрудники отдела выполняли работу в соответствие со своими должностными инструкциями. Ни в каких коррупционных делах в рабочее время замечены не были. Чем занимался начальник отдела всё это время мне неизвестно."

Господин Мораль, прочитав отчёт Петра, понял, что большего от этого парня добиться не удастся: на него где залезешь, там и слезешь. Но специальную папочку завёл, куда аккуратно складывал все получаемые от Петра отчёты: авось, потом пригодятся!

Следующие два месяца Пётр также занимался освоением новых для него участков работы кредитного отдела, и весьма успешно. Это подтвердил начальник отдела, когда по окончании четвёртого месяца пришёл в отдел кадров и заявил, что можно стажёра переводить на постоянную работу, так как он полностью освоил все участки работы и теперь может подменять любого его сотрудника на рабочем месте.

К этому времени уже был юридически оформлен филиал банка в Санкт-Петербурге и определён первоначальный его состав в количестве пяти человек, включая и Петра. Интересно отметить, что, как только Эжен Дидье узнал, что в состав нового филиала включён его работник, то сразу прибежал к господину Моралю и просто умолял вместо Петра забрать любого другого его работника. На вопрос, с чем это связано, ответил:

— Да этот Пётр может заменить любого работника моего отдела и выполняет порученную ему работу всегда очень аккуратно и в срок! Нам самим нужны такие люди!

На что господин Мораль указал пальцем вверх и предложил ему сходить к господину Розенталю и попытаться решить свой вопрос на самом высоком уровне. А сам себе сделал в голове зарубку, что Пётр — очень ценный кадр и заслуживает всяческого уважения и внимания.

В конце августа был выпущен приказ по банку о начале функционирования с 1 сентября 1975 года филиала банка и направлении на работу в нём отобранных сотрудников банка. Отъезд работников филиала был назначен на 20 августа. Но предварительно с ними решил переговорить Управляющий банком господин Розенталь. Он собрал их в своём кабинете и выступил с небольшой речью:

— Господа! Вам предоставлена большая честь стать первыми сотрудниками нового филиала нашего банка, впервые за последние четверть века открываемого за пределами Франции — в России.

Вы все прошли тщательный отбор и ваши кандидатуры были рассмотрены на заседании Правления банка. Отправляясь в Россию, вы должны нести её людям любовь и уважение от граждан Франции, проявлять себя только с лучшей стороны, не допуская никаких бесчестных и безобразных поступков, ухудшающих отношения между нашими странами.

В таком ключе он выступал ещё полчаса, но закончил весьма своеобразно:

— Я надеюсь на Ваш ум и предприимчивость, свойственную всем французам. И пусть Ваш успех в России, который мы безусловно заметим и отметим, послужит примером для всех служащих банка. Успехов Вам, дорогие соратники!

* * *

23 августа пять французов погрузились в вагон поезда "Париж — Санкт-Петербург" и отбыли в Россию. Это были: Управляющий филиалом господин Гаэтан Марсель, его помощник по особым поручениям Пётр Кулаков, начальник кредитного отдела Роза Шмуэль, главный бухгалтер Нинель Раппопорт, одновременно выполняющая функции финансиста и кассира, и заместитель управляющего по кадрам, безопасности и общим вопросам господин Феликс Эммануэль. У всех пассажиров было по несколько огромных чемоданов с вещами, один только Пётр щеголял со своим портфелем-путешественником. На постоянные вопросы сослуживцев об отсутствии вещей он неизменно отвечал: "Куплю на месте всё, чего будет не хватать для моей скромной жизни".

На следующий день вечером поезд прибыл на Николаевский вокзал, где наших пассажиров встречал уже живущий месяц в Санкт-Петербурге юрист филиала господин Эрнст Иванов, местный житель, принятый на работу заранее для оформления бумаг по созданию филиала, съёму помещения под него и заказа номеров в гостинице на первое время прибывшим служащим.

Вместе с ним прибывших встречала бригада носильщиков, которые быстро доставили их багаж в небольшой тентованный грузовичок. Юрист проводил служащих банка в небольшой автобус, на котором сопроводил их до гостиницы, где и были забронированы предназначенные для них номера. Сама гостиница находилось совсем рядом с помещением, снятым для филиала банка на углу Невского проспекта и Николаевской улицы (эта улица в первом мире жизни Петра называлась улицей Марата). Конечно, до этого места можно было прогуляться и пешком, но юрист посчитал правильным доставить гостей до гостиницы на автобусе. Пока они расселялись по номерам в гостинице, юрист дожидался их в холле на ресепшен. А когда приехавшие возвратились на ресепшен, сопроводил до места расположения филиала банка.

Все с большим интересом обошли помещение банка, оценили его местоположение, кабинеты для работы и приёма посетителей, мебель и другое оснащение. Всё соответствовало заранее переданным юристу пожеланиям сотрудников банка. В целом, всё было готово для вселения и начала работы.

Банк открылся через три дня, причём его открытие сопровождалось наличием толпы газетчиков и фотографов, рекламирующих данное событие. Но фактически смог начать работать только спустя месяц, так как надо было решить множество организационных вопросов, которыми занимались Управляющий и главный бухгалтер в сопровождении Петра, выступавшего в роли переводчика и советника.

За прошедшее время все сотрудники банка сняли себе для проживания жильё и выехали из гостиницы. Пётр как обычно поселился в пансионе, занимающим целиком пятый этаж здания, расположенного недалеко от банка. Жил в приличной 25м2 комнате. Кроме него в пансионе проживало ещё восемь человек. Все они пользовались предлагаемым по утрам завтраком, а обедали и ужинали уже в городе или у себя в комнатах.

Пётр не старался сближаться со своими сослуживцами, да и они этого особенно не хотели. Все были самостоятельными, взрослыми людьми и привыкли сами выбирать себе друзей, а Пётр был значительно их моложе и не вписывался в их компанию по возрасту. Для обучения русскому языку был нанять специальный учитель, который ежедневно занимался с желающими по два часа после работы. Также имелось два штатных переводчика: один обслуживал Управляющего, второй — главного бухгалтера и заместителя управляющего. Начальнику кредитного отдела по её просьбе часто помогал Пётр. Госпоже Шмуэль, сорокалетней блондинке, хорошо давалось изучение русского языка, и она вскоре рассчитывала вообще обойтись без помощника.

В свободное время Пётр много гулял по улицам Санкт-Петербурга, отмечая большие отличия от известных ему в городе по прошлым жизням. А в конце месяца даже съездил на поезде на субботу и воскресенье в Новгород, где прожил два дня и одну ночь. Не обошлось и без приключений.

* * *

Пётр постоянно размышлял над датой бифуркации, то есть моментом отделения этого мира от главного мира Земли.

В этом мире была первая мировая война, потом революция и гражданская война, закончившаяся победой белых. Однако народ добился определённых свобод: была организована Дума, разрешены профсоюзы, партии, свободная пресса. Второй мировой войны в этом мире не случилось, как и не было войны с Финляндией. В 1922 году стали независимыми республики Прибалтики, Польша и Финляндия. Но революционные настроения в Российской империи зрели и часто вырывались наружу в виде бунтов и вооружённых восстаний. В конце концов в 1969 году произошли сильные волнения, приведшие к преобразованию монархии в конституционную монархию. Многие богатые люди, монархисты, промышленники покинули Россию и переселились в Западную Европу, боясь продолжения революции.

Пётр решил съездить в Новгород, так как хорошо знал этот город и его историю и надеялся на месте более точно разобраться с точкой бифуркации. В глубине души он хотел найти и посетить тот дом купца Архипова, пропавшего в 1918 году во время революции и проверить, не сохранился ли тот сам клад, который уже был дважды найден в мирах, в которых он проживал, или не был ли он найден в более позднее время. Если о кладе никто не знает или он не сохранился в фундаменте крыльца, то точка бифуркации точно произошла до 1918 года, иначе его просто не было бы на этом месте.

В Новгороде Пётр не стал устраиваться в гостинице, так как о его прибытии сразу узнали бы соответствующие службы, и он лишился бы свободы передвижении. Поэтому он договорился с пожилой женщиной, предлагавшей комнату на ночь за пять рублей и не требовавшей документов. Она жила в частном доме на улице, расположенной недалеко от интересующего его дома.

Пётр оставил в комнате свой рюкзачок, который приобрёл специально для этой поездки: и руки будут свободны, и спрятать в него можно много чего, и отправился бродить по городу. Была середина сентября и стояла тёплая летняя погода. Он издалека заметил два стоящих рядом дома, покосившихся, без труб, с провалившимися крышами, без окон и дверей, с заросшими крапивой и лопухами дворами. У него сильно забилось сердце, когда, подходя к угловому дому он увидел остатки кирпичного фундамента из-под крыльца с хорошо заметным светлым пятном штукатурки на том месте, где был замурован котелок с кладом. Как раз в этот момент из дома вывалился бомжеватого вида мужичок, пьяненький и расхристанный, а за ним такого же вида женщина с палкой в руках.

— И чтоб без бутылки не возвращался! — кричала она ему вослед, грозят палкой. — Нашёл и выпил с приятелем мою захоронку, а теперь явился, опять просишься вместе со мной жить!

Соседи не обращали на них никакого внимания, привыкли к скандалам.

"Как же эта женщина живёт в такой развалюхе? Крыша насквозь просвечивает, дверей и окон нет. И что мне делать? Как подобраться к кладу и изъять его так, чтобы никто не обратил внимания на меня и мои действия. Сейчас около четырёх часов дня. Осень, темнеет рано. Надо купить бутылку водки и прийти сюда уже в темноте. В рюкзаке у меня имеется монтировка и перчатки, так что чем разбить фундамент имеется. А водку использовать для того, чтобы отправить эту женщину погулять на часок. Конечно, бредовый план, но пока другого нет. Может быть в процессе его выполнения что-нибудь произойдёт, что мне поможет?"

Пётр сходил в кафе, пообедал. Затем зашёл в съёмную комнату и забрал рюкзак. По пути зашёл в магазин и купил две бутылки водки, колбасы, хлеба и минералку. Дело шло к вечеру. Погода портилась. Облака закрыли небо. В восемь часов на улицах зажглись фонари. Пётр медленно приближался к дому с кладом. Прохожие попрятались по домам: похолодало, поднялся ветер.

Около нужного дома Пётр замедлил шаг. Ещё раз проверился: слежки не было. Он весь день только и делал, что проверялся. Конечно, дилетант скорее всего не заметит слежу, но так было ему спокойнее. У самого дома остановился. Висящий на столбе фонарь в пятнадцати метрах от дома давал достаточно света, в то же время создавая полумрак в районе крыльца из-за тени от угла дома. Из дома доносился мощный храп.

"Неужели женщина может так сильно храпеть? Или она настолько пьяна."

Пётр надел нитяные перчатки и вынул из рюкзака монтировку. Подошёл к фундаменту крыльца и дотронулся до заштукатуренного места. Попробовал раскачать фундамент руками и уронить его на бок. Не получилось. Решил действовать монтировкой.

Он постоянно прислушивался к храпу, был готов в любой момент прервать свои действия. Пётр просунул монтировку в щель между кирпичом и заштукатуренным местом и стал её раскачивать, каждый раз прилагая всё большее усилие. Пока кладка не поддавалась: монтировка была коротка, потому рычаг был мал. Остановился на три минуты отдохнуть. Храп в доме не прерывался. Опять начал раскачивать монтировку. Наконец раздался треск и ближайший к заштукатуренному месту кирпич сломался и вывалился. Пётр замер: храп прервался.

Послышалось какое-то тихое бормотание, шевеление и человек в доме снова захрапел, теперь переливчато, с трелями. Немного выждав, Пётр продолжил орудовать монтировкой. Теперь дело пошло легче. Ещё два кирпича были вывернуты и, наконец, вывалился кусок кладки с двумя кирпичами и соединяющей их штукатуркой. В открывшейся нише что-то чернело.

Пётр перевёл дух. Присел на корточки и осторожно вытянул из ниши что-то тяжёлое, округлое, завёрнутое в прогнившую ткань, наружу. Положил в рюкзак, закрыл его и присел на фундамент.

"Дело сделано!"

В это время раздались тихие шаги и из двери появилась фигура женщины. От радости в благополучно завершении дела Пётр перестал контролировать храп и упустил момент его прекращения. Женщина стояла в проходе и всматривалась в Петра.

— Кто это? Ты, што ль, Коля? Чего пришёл? Водки больше нет. Приходил Миша, принёс бутылку, мы всё выпили. Или ты — не Коля? — женщина подслеповато щурилась на Петра.

— Приходил твой Коля, просил тебе передать бутылку водки. Вот, возьми, — Пётр протянул женщине бутылку.

Та, с опасной протянула руку, но бутылку взяла.

— А ты кто? Давай, выпьем!

— Нет, спасибо. Мы с Колей уже выпили одну бутылку водки. Больше не буду. Это — твоя. Ну, я пошёл.

Пётр встал, закинул за плечи рюкзак и зашёл за угол дома. Прислушался. Шагов женщины не услышал и зашагал по дороге прочь от дома. Сделав небольшой круг вышел к дому, где снимал комнату и прошёл к себе. Было десять часов вечера. Хозяйка квартиры уже спала. Он засунул рюкзак под кровать, умылся, перекусил бутербродами: колбаса с хлебом, запил минералкой и лёг спать. Вымотался он за этот день очень прилично, устал, но сон долго не приходил. Мысли о найденном кладе не давали уснуть. Всё же, усталость взяла своё и он заснул тяжёлым сном.

Глава пятая.

На следующее утро Пётр встал в полдесятого утра, опять позавтракал бутербродами, допил минералку и решил возвращаться в Санкт-Петербург на автобусе: ждать вечернего поезда не хотел. Он стремился поскорее попасть в свой пансион, где можно спокойно рассмотреть найденный клад. Что-то он уже стал сомневаться, клад ли попал в его руки: тот клад, что он нашёл десять лет назад в прошлом параллельном мире Земли, как ему сейчас казалось, и габаритами, и весом, и тем, что не был обёрнут тканью, отличался от этого.

Конечно, возможно, что воздействие окружающей среды на клад в разных реальностях отличаются друг от друга и вследствие этого ткань, в которую был завернут чугунов, полностью сгнила и поэтому Пётр её не заметил, но вес клада! Он явно был минимум на половину меньше, чем весил прошлый клад! Да и размер чугунка, если это был чугунок, также был меньше. Сплошные загадки! Разбираться с ними в Новгороде было чревато, так что теперь путь Петра лежал в сторону местного автовокзала.

В воскресенье утром желающих прокатиться на автобусе в Санкт-Петербург было мало, билеты продавались свободно, так что он успел на одиннадцатичасовой рейс и рассчитывал уже в три часа оказаться в пансионе. Сдавать свой рюкзак в багажное отделение автобуса Пётр не стал, а бросил его себе под ноги, так сидел один: пассажира-попутчика рядом с ним не было. В салоне автобуса было занято не более половины мест.

Автобус выехал точно по расписанию и по пути следования на остановках подбирал пассажиров. В столицу въехал полностью заполненным, но, останавливаясь у станций метро, до конечной остановки прибыл только с несколькими пассажирами. Одним из которых был Пётр.

Выйдя из автобуса, он сел на трамвай и уже через пятнадцать минут был в пансионе. Всё время, прошедшее от посадки в автобус до прихода в пансион, Петра мучили нехорошие предчувствия: ему казалось, что за ним следят, что вот-вот его задержат и заставят показать содержимое рюкзака.

"У меня точно проявляются явные признаки мании преследования, связанные с изъятием клада. Раньше ничего подобного я за собой не замечал. Надо быстрее его достать из рюкзака и посмотреть, что же такое я принёс в пансион!"

Пётр закрыл дверь в комнату на замок, хотя никогда никто не входил к нему в комнату без стука и ранее он никогда в ней не запирался, постелил на пол несколько газет, открыл рюкзак, надел нитяные перчатки и достал клад, который положил на газеты. Внимательно рассмотрел его. Клад был завернут в брезент, который местами сгнил, а местами выглядел весьма неплохо. Потом его охватил страх по поводу того, что он забыл сделать что-то важное. Пётр огляделся. Взгляд остановился на открытой форточке. Он быстро поднялся и закрыл её на защёлку. Тут же чувство страха ушло.

Петр развернул брезент. В нём оказался небольшой похожий на глиняный горшок, покрытый глазурью с рисунком каких-то фантастических птиц, распустивших перья на хвостах, похожих на павлинов. На удивление, краски были яркие, не выцветшие.

"Да, это не тот клад, что я думал. Совершенно другой! Крышка горшка плотно закрыта и даже притянута к горлышку специальными блестящими защёлками с трёх сторон. Чтобы её снять, надо сначала отстегнуть эти защёлки. Даже как-то боязно это делать."

Пётр взял в руки горшок. Весил он не более трёх килограмм. Потряс его. Внутри ничего не болталось, не раздавалось никаких звуков. Неожиданно накатило огромное желание немедленно отстегнуть защёлки, снять крышку и заглянуть внутрь горшка.

"Что со мной происходит? Сначала признаки паранойи, теперь вообще непонятно что... Никогда мои желания не управляли моим разумом с такой силой! И это, безусловно, связано с горшком. Вот тянет меня его немедленно открыть и всё! Непреодолимое желание! Всё, открываю!"

Руки Петра больше не подчинялись его разуму: быстро отстегнули три застёжки, потянули за "пипочку" на крышке горшка — она и открылась!

В первые секунды после этого ничего не происходило, но затем из горшка повалил непрозрачный зелёный то ли туман, то ли дым, который заполнил всё пространство комнаты довольно быстро, пока Пётр находился в искусственно созданном этим туманом ступоре и не мог двигаться. Какого-то запаха от этого тумана не исходило. Он ничем особым не пах. После этого Пётр потерял сознание, продолжая полными лёгкими дышать зелёным туманом, заполнившим комнату.

Очнулся он ранним утром: только что взошло солнце. Слабость, сильнейшая головная боль, потеря ориентации в пространстве — и всепоглощающая радость от чувства воссоединения со своими предками, предтечами, как они сами себя называли. Откуда это ему стало известно он не представлял. Пётр лежал на полу, рядом стоял горшок, зелёного дыма в комнате не было.

Постепенно головная боль ушла, вестибулярный аппарат стал нормально работать, слабость стала уступать место бодрости. Пётр поднялся с пола и сходил сначала в туалет, а потом в ванную комнату, где принял душ. Позвонил по телефону на работу и предупредил Управляющего о своём недомогании. Тот дал разрешение сегодня на работу не выходить.

Пётр поднял горшок, крышку от него, прокладку, похожую на резиновую, ранее располагавшуюся между крышкой и горловиной горшка, и три застёжки и положил их на стол, сам уселся рядом на стул и стал внимательно разглядывать указанные предметы. Его удивили толстые стенки горшка и толщина крышки. Обычно это делают для того, чтобы сохранять что-то под большим давлением, но в этом случае какого-то особенно большого давления в горшке он не наблюдал. Только сейчас он обратил внимание, что и горшок, и крышка и три застёжки покрыты рунами. Наклонился над столом и заглянул в него: он был совершенно пуст, только на дне вертикально стоял какой-то предмет, почти касаясь стенок горшка. "Свиток" — именно так его сознание определило то, что он увидел.

Чтобы достать этот предмет из горшка пришлось провозиться: он был приклеен к днищу, но довольно быстро отделился от него, в результате покачивания из стороны в сторону. Рассмотрев этот предмет Пётр понял, что это не свиток, а некая пластмассовая трубочка белого цвета, обвитая зелёной нитью из непонятного материала с прикреплённой печатью к её концам. Нитка оказалась намертво соединена с поверхностью трубки, которая также была покрыта выгравированными на ней рунами. Они были очень мелкими и их были тысячи. Печать была размером с пятикопеечную монету, сделана из неизвестного материала золотистого цвета и также имела на своей поверхности руны. Да и печать ли это была? В целом к этому предмету вполне подходило название "артефакт". Именно так хотелось называть в дальнейшим этот предмет.

Ему очень хотелось понять, как мог горшок с артефактом оказаться на месте клада. Но голова пока ещё плохо соображала, и он на время оставил эту затею.

Пётр долго не смог усидеть у стола на стуле и перебрался на кровать: голова опять стала болеть. В руке у него был зажат артефакт, глаза закрыты. Он почувствовал, как от артефакта в голову стала поступать какая-то информация. Причём он понимал, что поток этой информации чрезвычайно интенсивен, объёмы её огромны, но что она собой представляет, ему было неизвестно. Спустя несколько минут он снова уснул.

* * *

Пробудился Пётр около десяти часов вечера. Самочувствие было нормальное. Очень хотелось кушать. По ощущениям, он мог бы сейчас съесть килограмма два зажаренного мяса с хлебом, запивая такие бутерброды горячим чаем. Он встал с постели и положил артефакт в горшок и закрыл его крышкой. Так сделать подсказало подсознание: горшок — это хранилище артефакта и хранить его надо именно там.

Приведя себя в порядок и умывшись, он залез в холодильник и достал из него всё, что в нём было. Уже через полчаса от кучки продуктов на столе ничего не осталось. Конечно, можно было сходить в ресторан и там поужинать, но Пётр не рискнул выходить куда-либо: не было у него уверенности, что сможет нормально вернуться домой.

Опять накатила сонливость, и Пётр почёл за благо немедленно лечь в постель, снова зажав в руке артефакт. Практически через пять минут он уже спал.

Утром он пытался вспомнить, что ему снилось, так как в памяти остались только обрывки снов, по которым составить что-либо целостное он не мог. Единственное, в чём он почему-то был совершенно уверен, это в том, что напрягаться на этот счёт не надо: процесс закачки в его память информации ещё не завершён и продолжится в течение нескольких месяцев. Потом ещё за несколько месяцев эта информация должна уложиться в его памяти специальным образом и только тогда к нему само придёт понимание того, что с ним произошло и что надо сделать с артефактом.

Он позавтракал в пансионе, на вопросы соседей и хозяйки ответил, что в поездке в Новгород очень устал и даже немного приболел, вот и отлёживался два дня в своей комнате. Но теперь вроде самочувствие улучшилось настолько, что сегодня он сходит на работу и уже по итогам этого дня решит, стоит ли лечиться дальше, или он уже здоров.

* * *

В банке все отметили его бледность, нездоровый вид, даже слабость. Посоветовали обратиться к врачу и неделю провести дома. Управляющий разрешил ему взять неделю за свой счёт, так как выдача больничных в соглашении между банками и профсоюзом банковских служащих во Франции отсутствовала. Пробыв на работе час Пётр отправился домой, по пути накупив столько продуктов, что они еле поместились в холодильник.

В течение недели Пётр находился дома, только через каждые два дня посещая магазин и покупая там продукты, которые к концу второго дня уже заканчивались. За эту неделю он более-менее восстановил здоровье, исчезли бедность и слабость, но вес остался прежним: метаболизм организма резко вырос. Похоже, организм Петра срочно перестраивался под выполнение каких-то новых задач. Он много времени проводил в постели с артефактом в руках и, выйдя на работу, продолжил выполнять свои должностные обязанности, в том числе по разработке и внедрению новых банковских продуктов. Одно другому не мешало.

* * *

Прошло более трёх месяцев нахождения Петра в России, и он получил официальное распоряжение из Парижа прибыть в головной офис банка с отчётом. За это время в Париже дважды побывал Управляющий филиалом с докладом об успехах и трудностях, с которыми сталкивается банк в Санкт-Петербурге, и один раз главный бухгалтер с отчётом о расходовании денежных средств. Теперь пришла очередь Петра.

Кстати, банк стал известен в промышленных кругах России и к нему потянулись клиенты с просьбами о кредитах, о ведении для них операционной деятельности. Обращались и частные лица с просьбами о начале работы с физическими лицами по выдаче им кредитов и принятия вкладов. Постепенно филиал банка стал выходить на безубыточную деятельность и Управляющий рассчитывал в отчёте за первый квартал 1976 года показать первую прибыль.

* * *

По прибытии в Париж Пётр сразу отправился в банк к господину Моралю, по вызову которого он и приехал. Жилья теперь в Париже у него не было: с пансионом он распрощался перед убытием в Россию, а устроиться в отель без специального разрешения руководства банка не мог.

Господин Мораль немного выдержал его в приёмной перед тем, как дать указание секретарю пропустить Петра в кабинет. Разговор между ними вышел достаточно долгим и не особенно продуктивным.

Пётр передал господину Моралю свой отчёт о деятельности филиала банка в России, в котором подчёркивалось, что из-за огромной занятости по выполнению своей должностной инструкции и критически малому количеству служащих филиала, все они перегружены текущей работой и чем-либо другим заниматься просто не имеют возможности.

На словах он много рассказывал господину Моралю о своей работе по разработке новых банковских продуктов, о внедрении уже одного из них и трудностях, с этим связанных. Особенно напирал на то, что у филиала банка отсутствует разрешение на работу с физическими лицами, что существенно ограничивает и его и банка возможности зарабатывания прибыли.

В ответ господин Мораль много говорил о неудовлетворительной работе Петра по выполнению его особого поручения по контролю коррупционной деятельности служащих филиала и отсутствия в отчёте какой-либо конкретике по этому вопросу. Однако шесть тысяч франков за прошедшие три месяца работы выплатил Петру наличными по специальной ведомости.

В результате их общения Пётр получил указание "улучшить и углубить" работу по выполнению особого поручения господина Мораля. А господин Мораль выслушал просьбу Петра разрешить ему проживание в отеле в Париже в связи с отсутствием у него жилья и дефицитом денежных средств из-за весьма небольшой выплачиваемой ему заработной платы в филиале банка, которой хватает только на съём жилья и питание.

В итоге, Пётр получил разрешение переночевать одну ночь в отеле, и указание: завтра отправиться обратно в Россию. Больше вызовов в командировки в Париж для отчёта перед Моралем он получать не будет. Теперь Пётр обязан присылать свои отчёты ежеквартально в письменной форме. С 1 января задним числом его оклад увеличивается до шести тысяч франков, зато прекращаются выплаты за выполнение особых поручений господина Мораля по специальной ведомости наличными, так как командировок в Париж больше не будет. Но продолжать следить за своими сослуживцами и информировать господина Мораля об их коррупционной деятельности он обязан, иначе оклад будет уменьшен.

* * *

В середине апреля Пётр получил первый более-менее разумный ответ на вопросы, которые он ежедневно задавал непонятно кому, называемому им "предтечи". Это самоназвание некоего народа он впервые воспринял во время бреда после воздействия на него зелёного тумана из расписанного птицами горшка.

В этот момент он лежал в постели после пробуждения ранним утром. Голова была свободна от всяких мыслей, совершенно чистая и ничем не замутнённая. Неожиданно какой-то голос, раздавшийся в его голове, произнёс:

— Информация закачена полностью. Необходимо дать команду на её преобразование к виду, удобному для восприятия твоим мозгом. Ты хочешь этого?

"Похоже, я начинаю разговаривать сам с собой. И это уже не паранойя, а обычная шизофрения. Что ж, попробую пообщаться со своим Я напрямую. Что я от этого теряю? Да, ничего!"

— Отвечаю. Хочу! Только представься, пожалуйста. Не люблю разговаривать неизвестно с кем!

— Я — симбионт, твой помощник, искусственное создание, предназначенное для облегчения твоей жизни и её защиты.

— Симбионт, кем ты создан и когда?

— Я создан тобой в результате преобразования твоего тела, нервной ткани и мозга по программе аварийного восстановления, разработанной предтечами и предназначенной для выживания в экстремальной ситуации, когда полностью потеряны возможности регенерации и остался единственный способ выживания: только восстановление из первоосновы.

— Спасибо, мне всё понятно. Только хотелось бы узнать подробности, если это возможно.

— Подробности этого процесса будут разъяснены в результате преобразования закаченной тебе информации в вид, удобный для восприятия, на что уже получено твоё согласие.

— Ещё раз спасибо. Теперь мне стало всё совершенно понятно. Продолжай!

— Ты должен взять "свиток" в руку и рывком оторвать "печать" от зелёных нитей, связывающих её со "свитком". После этого взять в одну руку "свиток", в другую руку "печать" и спокойно полежать, дожидаясь, пока указанные предметы полностью не растворятся в твоих ладонях.

— Растворятся? Совсем исчезнут? И, что будет дальше?

— Два вида колоний нанороботов — одна из "свитка", другая из "печати" имплантируются согласно заложенным алгоритмам в соответствующие части твоего головного и спинного мозга и в течение некоторого времени сформирует биокомпьютеры, которые и будут осуществлять связь твоего мозга с его частями, куда закачена информация. Далее произойдёт преобразование информации к виду, с которым может оперировать твой мозг. Для этого надо затратить не менее полугода. После этого она станет доступна тебе для дальнейшего развития и совершенствования твоих способностей.

Теперь не тяни время, а приступай к запуску следующего этапа восстановления способностей предтечей.

Пётр выполнил все манипуляции со "свитком" и "печатью", дождался, когда они полностью имплантируются в тело и приступил к выполнению своих ежедневных рутинных обязанностей как на работе, так и в доме. Предстояло длительное ожидание появления признаков превращения его в представителя "предтеч" на Земле.

Эпилог.

Вот и прошёл год с того момента, как Пётр оказался в Эквадоре, в третьем по счёту параллельном мире Земли, куда его занесла судьба.

Этот год дался ему не просто. Он изменился не только телом, но у него трансформировалась и личность (душа? сознание?...).

Теперь он знал много того, о чём не мог ранее даже помыслить. Например, Пётр знал, как попал в этот третий параллельный мир, почему попал именно он, что ждёт других землян, похожих на него, и ещё многое, многое другое.

Он понял, что представление о "свете в конце тоннеля" было введено специально, как позволяющее наиболее доступно и наглядно представить человеку один из бесчисленного множества способов перехода его души в новое тело.

А понятие "единое мировое информационное поле" появилось для того, чтобы опять же простейшем способом позволить осознать человеку мысль о том, что всё что было, есть и ещё будет существует на самом деле и зависит только от деятельности людей, которые были, есть и ещё будут жить в этих мирах.

И циклическое попадание души человека в это мировое информационное поле после каждой его физической смерти — это не конец, а начало новой жизни, но не по воле самой души, а по какому-то заранее заданному алгоритму. Потому что "растворение" души в этом "поле" и есть неспособность на этом этапе её развития самостоятельно решать свою дальнейшую судьбу после смерти тела.

Теперь он точно знал, для чего душа проходит множество циклов перерождения и проживает множество жизней: для того, чтобы накопить "волевой потенциал", который позволит ей на пути "по тоннелю к свету" не оказаться в очередной раз бездумной частичкой в мировом информационном поле и переродиться в соответствие с кем-то заданным алгоритмом, достигнув этого поля, а самостоятельно выбрать свой путь дальнейшего развития, как это сумела сделать его душа.

Что же надо для этого сделать?

Надо не просто бездумно "лететь по тоннелю к свету", а прилагать накопленные в течение множества прожитых жизней "волевые усилия", чтобы затормозить полёт по "тоннелю" и попытаться свернуть на свой собственный путь, как это сумел сделать он. Если накопленный волевой потенциал велик и позволит это сделать — значит душа в итоге нового перерождения переходит на более высокий качественный уровень возможностей.

Вариантов перерождения души бесчисленное множество. Он воспользовался одним из них, предоставленных "предтечами".

В то мгновение, когда в тоннеле он впервые начал сопротивляться бездумному полёту к свету и это у него начало получаться, на его душу была поставлена метка, которая позволила позднее, в момент перед следующей смертью при взрыве самолёта, переместиться в своём физическом теле в третий параллельный мир уже по воле предтеч. Именно в этом мире для него была приготовлена закладка в виде клада, мимо которой он никак не мог пройти, так как считал, что там спрятан клад, подобный тому, что он нашёл во втором мире. Одновременно это была очередная проверка величины его потенциала для перерождения личности.

Да, это был клад, но не простой, а позволивший его душе перестроиться, перейти на новый уровень, на котором перед ним открылись такие перспективы развития, которые не может осознать человек, чья душа, находится на своём низшем уровне.

И теперь Петру совершенно безразлично, что думают люди, читающие эту книгу: одни считают написанное бредом, другие — полной галиматьёй, третьи — задумаются и будут пытаться при попадании в тоннель проявить волю и изменить свою судьбу самостоятельно. Потому что тоннель — это единственная возможность, где душа это может сделать осознанно, так как именно в этот момент она знает, что надо делать. Попав же в мировое поле и растворившись в нём, она теряет память о прошлых жизнях.

Ведь недаром в последнее время появилось столько книг о попаданцах: "предтечи" делают всё возможное, чтобы просветить людей, а значит их души, и дать им возможность осознанно изменить свою судьбу, пытаясь в тоннеле проверить достигнутый ими волевой потенциал. А это можно сделать только тогда, когда знаешь о такой возможности. И вероятность этого на порядок выше того, если сделать это неосознанно, случайно, хотя и так бывает в жизни.

Конец книги.

1