— Сам ты кошка. — Оскорблено сказал он. — Причем тут кошка? Я ведь совсем не о ней рассказываю.
— А о чем же? — Изумились мы хором.
Пашка-диггер обиделся еще больше.
— Про дыру я говорю. Кошка тут вообще не причем, вернее, причем, но совсем чуть-чуть. Она просто навела меня, понятно вам? Я фонарем-то посветил, а там дыра, ход подземный в трещине виднеется. Я сразу понял, как дело было. При прокладке подземного коллектора произвели плановый выем грунта, заложили плиты, необходимые коммуникации и совершили засыпку.
Я уважительно посмотрел на Пашку. Не только страшилок он в клубе набрался, вон какими фразами сыплет. Чем-то Деф напоминает.
— А потом, в процессе подмыва грунтовыми и дождевыми водами, — продолжил Пашка научное изложение природных катаклизмов, — часть грунта, образовавшая перемычку между новой трассой и древним ходом, обвалилась, в результате чего между ними открылось сообщение.
— Чего открылось? — Настороженно переспросил Колька и опасливо отодвинулся.
Его можно понять. Именно ему по ошибке крутил уши здоровенный монтер Федя, а потом "Мерседес" метал кредитками на манер сюрикенов. А на самом деле, все тот же Пашка-помойка, в угаре примерного горожанина, в абсолютно непонятном всем порыве долга перед обществом, взял, да и закрыл колодезный люк над сидящим внизу коммунальным рабочим Федей, в профессиональных кругах имеющего кличку Федот-стрелец за привычку стрелять сигареты. Предполагаю, Пашка-диггер совершил сей отважный поступок в попытке не выпустить на улицы очередного канализационного монстра. А "Дядя Крутой" поставил сверху шестисотый мерседес. Почему монтер не стал искать иных путей к спасению, история умалчивает, но он решил выбираться тем путем, каким в ловушку и попал. Подозреваю, основная причина опять-таки в Пашке, который накануне во всю глотку кричал во дворе, будто под землей объявился гигантский питон. Спустя час героических усилий Федя оторвал у мерседеса выхлопную трубу и отвинтил заднее колесо. Разъяренный владелец машины явился на подмостки драмы в заключительной сцене, когда сыплющая витиеватыми профессиональными выражениями жертва вылезала в образовавшуюся щель. Далее произошел неизбежный конфликт интересов трудящихся и эксплуататоров.
В итоге "Дядя Крутой" понес не только моральный и материальный, но и физический урон, усугубленный применением газового пистолета. Ха, нашел чем пугать нашего сантехника, да его пистолет перед канализацией, все равно, что зажигалка против гаубицы.
Колька в описываемые события попал случайно. Полуслепая, но чрезвычайно политически активная баба Вера ошибочно опознала в нем террориста, задраившего люк, и честно выдала для самосуда.
Мы не оставили происшествие без внимания. На следующее утро Федот-стрелец обнаружил в лифте пачку Мальборо с набитой в сигареты серой. До работы он не дошел, взяв бюллетень по причине нервного расстройства. А у тачки "Мерседеса" четыре ночи напролет выла сигнализация. Если мы дежурили по очереди, "Дядя Крутой" в конце напоминал издыхающего зомби.
Баба Вера тоже не осталась обделена вниманием. Когда в ее квартиру ворвались Омоновцы, уверенные, будто штурмуют наркопритон, они застали полит информационную сходку коммунистов нашего двора и повязали всех без разбора. Теперь деды ходят, гордо задрав волосатые носы, и считают себя идейными революционерами, павшими от политической тирании. А баба Вера проповедует перед магазином о начале кровавых репрессий. С тех пор Колька и шарахается от Пашки как от зачумленного. В общем, так и живем.
— Дыра открылась, вот такая! — Пашка воодушевленно махнул фонарем, демонстрируя размеры. Так как все находились в радиусе недосягаемости, никто не испугался. Ну, если чуть-чуть. Кто-нибудь. Говорю же, Деф веры нет, самому крутиться приходится. Девочка в моей голове презрительно фыркнула. — Туннель круглый, стены, будто циркулем провели. Я как увидел, мне аж плохо стало, честное слово!
— А почему ты решил, что там клад? — Осторожно спросил я. Возникли у меня смутные предположения в свете предыдущих событий, если честно.
— А что там еще может быть? — Чистосердечно удивился Пашка. — Такие ходы так просто не строят, это ясно, как дважды два. Если не клад, так тайна какая-нибудь откроется, однозначно. Берем ломы, лопаты, фонари и айда со мной. Прибыль делим поровну.
Что мне в Пашке-диггере нравится, это широта души. Честно скажу, без последней фразы зажечь нас на подвиги ему было бы не просто.
— Я знаю, где взять лом. — В деловом ключе заговорил Колька. — В дворницкой. Еще я видел там метлу.
— Зачем нам метла? — Растерялся я.
— Следы заметать. — Важно объяснил Колька. — Чтобы не поймали. Может, там еще одна нычка лежит.
Я облизнулся.
— Господь не велит брать чужое. — Митька с важным видом поднял палец к листве. — Грех есть воровство и стяжательство.
— А никто ничего воровать не собирается. — Справедливо возразил Пашка. — Мы просто идем на разведку, ведь так, ребята?
Мы нестройным хором выразили согласие. Настя промолчала, я заметил, но молчание, есть знак согласия, любимая поговорка маньячилл, по крайней мере, в Пашкиных рассказах. Деф вновь презрительно фыркнула. Может, она вросла в образ женщины Кошки? Так та больше говорила "Мяу", насколько помню фильм. Не знаю почему, но девочка рассерженно зашипела. Я задумался.
Очнулся, когда Кузька колдовал над пудовым висячим замком. Вот какие преимущества, если старший брат хулиган. Вскоре дужка лязгнула, дверь со скрипом отворилась, я схватил метлу, Колька лопату, маленькому взломщику для разностороннего развития личности доверили тащить лом. Настя не взяла ничего, она даже внутрь не стала входить, и лишь презрительно хмыкала, скрестив руки на груди. А Пашка продолжал смертоубийственно размахивать фонарем и руководить. Ради справедливости я доверил свой фонарь Насте, правда, лишь с третьего раза, причем каждую мою попытку Деф с чрезвычайным удовольствием комментировала, вот взять хотя бы последнюю. "Дамы и господа!" Надрывалась она. "На ваших глазах, безнадежно влюбленный кавалер пытается покорить даму своего сердца, одаривая ее фонарем, как символом пламенной любви!" "Да отстань ты!" Отвечал я, красный от злости. "Ничего не дама она моя. Просто там темно будет". "Однако дама не желает его брать!" Не унималась зловредная космическая девчонка. "И в мягкой форме посылает кавалера идти подальше!" "Что ты выдумываешь?" Возмущался я. "Ничего она меня не посылает!" "Посылает! Я же вижу". "Не посылает!" "Посылает".
— Леха, ты чего? — С опаской спросил Колька. — Опять застыл и глаза крабиком выпучил. Что-то часто с тобой такое случаться стало. Может, тебе к доктору надо?
"Надо". Подтвердила Деф. Змеюка. "Чтобы порядок в голове навел". "Да отстань ты!" Заорал я мысленно. Настя осторожно взяла мой фонарь и отошла, с подозрением поглядывая на меня.
Кузька ковырнул замок второй раз, и дверь приняла прежний неприступный вид. Я тщательно помахал метлой, заметая следы преступления. На дороге ждал Митька с обличительно нацеленным в нас пальцем.
— Это не воровство. — Поспешно сказал Пашка. — Это заимствование. Мы обязательно все вернем, слово даю.
— Заимствование? — Митька задумался.
— Ты с нами? — Напрямую спросил его Пашка.
— Я?! — Более резкого перехода с возвышенных теологических размышлений к грубой прозе жизни я еще не видел. — Да ни в жисть!
— Ты же сам говорил, в канализации злые духи обитают. — Я покачал головой. — И кто нас от них защитит, если не ты?
-Где готовность к духовному подвигу? — Подхватила Настя. — Где способность к сподвижничеству?
— Да? — Митька нерешительно посмотрел на нее. Настя сделала умоляющее лицо.
Так и вышло, что за кладом мы пошли в полном командном составе.
Пашка-диггер посветил фонарем.
— Здесь. — Шепотом произнес он.
Мы осторожно заглянули за метровую трубу. Там не было ничего, кроме паутины. У меня мороз продрал по коже, откуда она взялась под землей? Изделие мохнатых многоногих вызвало нехорошие ассоциации не только у меня.
— Я рассказывал вам, — пробормотал Пашка, — про паука мутанта, сбежавшего из лаборатории?
Он взял лопату, с опаской пошевелил белесое покрывало.
Наше гробовое молчание Пашка принял за готовность внимать.
— Однажды в военной лаборатории, — замогильным голосом заговорил он, — изучали воздействие радиации на различные формы жизни...
— Нашел место и время! — Не выдержала Настя. Дрожащий луч ее фонаря порождал на стене столь жуткие тени, что мне хотелось зажмуриться от страха. Деф тихонько хихикала. — А про твою историю фильм сняли. Ты бы еще про Фредди Крюггера рассказал.
— А хотите? — Оживился Пашка-помойка. — Из какой серии?
— Из серии расчленения болтунов! — В сердцах проговорила Настя.
Мне стало совсем нехорошо. Говорить такие вещи, особенно здесь и сейчас, означает лишний раз испытывать судьбу на прочность, как говорится, провоцировать ее на неприятности.
— Да перестаньте вы! — Я подпрыгнул от испуга, не узнав Кольку, настолько изменился его голос. — Будете препираться, я щас домой пойду.
— Я тоже. — Плаксиво протянул Кузька. — Я тоже домой пойду...
— Мы все домой пойдем. — Чужим от волнения голосом сказал я. На миг мне почудилось, будто кто-то произнес мои слова вместо меня.
Наступила неестественная тишина. Я слышал, как шумела и булькала в трубах вода, а где-то далеко-далеко, едва слышно хохотала Деф.
— Леха, это ты, что ли? — С дрожью в голосе проговорил Пашка.
Я прокашлялся.
— Ну, я, разумеется. Кто же еще?
Послышались вздохи облегчения.
— Показывай свою дыру, и пойдем отсюда. — Агрессивно произнесла Настя. — Сколько можно сидеть в этой выгребной яме.
— Это не выгребная яма! — Обиженно завопил Пашка-диггер. — Это сеть городских подземных коммуникаций! Имеющая, между прочим, особо значимое стратегическое значение!
Стены завибрировали от нарастающего гула. Мы присели. "Обвал!" Молнией проскочило у меня в голове. "Доорался, совсем как я тогда, в челноке! Меня-то Деф спасет, а как остальные?"
— Обвал! — Закричал я. — Спасайся, кто может!
Кто-то куда-то побежал, с грохотом свалился и предсмертно завизжал. Крик подхватили на разные голоса. Гул постепенно затих. Пронесло. Я выглянул из-за трубы и увидел белые от ужаса глаза Пашки.
— Психи. — Дрожащим голосом сказал он. — Это самосвал проехал. Правда, непонятно, почему его так хорошо слышно на этой глубине. Наверное, звук по трубам прошел.
Смех в моей голове зазвучал как-то по-особенному подленько. Я насупился, поняв, откуда несостоявшийся обвал родом.
— Сам ты самосвал. — Возразил вылезший невесть откуда Колька. — Ты крик слышал?
— Думаете, съели?! — Ужаснулся я.
Мне вспомнились виденные фильмы ужасов, все два. Именно так один за другим гибли их герои, лишь изредка успевая издать предсмертный крик.
— Кого еще съели? Вы спятили, что ли? — Возмутилась Настя.
— Вообще-то. — Я прокашлялся. — Я думал, съели тебя.
— Нет, Леха, — с угрозой начала Настя, взвешивая в руке фонарь. — Я, конечно, знала, что ты придурок. Но до такой...
— Тихо! — Вдруг заорал Колька. — Тихо! Слушайте!
У меня вновь душа ушла в пятки. В наставшей тишине я расслышал хрюканье и стоны Деф. Похоже, смеяться она уже не могла.
— Никто из нас не выйдет отсюда. — Замогильным голосом произнес я ключевую фразу всех ужастиков и с запозданием вспомнил, что произносила ее, как правило, следующая жертва.
— Тихо, говорю! — Повторил Колька. — Слышишь?
— Чу, слышишь? — Меня разобрало, и я не мог остановиться. — Не пенье ли русалок звучит средь гула вздымающихся валов? Или то печальные духи поют погребальную песнь над бледными утопленниками, покоящимися в гуще водорослей?
Все настолько ошалели, что никто не посмел прервать монолог. Лишь Настя чуть погодя прокомментировала немного дрожащим голосом:
— Все. Спятил окончательно.
— Классику надо читать. — Обиженно ответил я.
— Кузьма, это ты? — Спросил Пашка и посветил под трубу.
Пропавшая и давно съеденная жертва подземных людоедов лежала, закрыв голову руками, и не подавала признаков жизни.
— Готов. — Прошептал Колька. — Замочили.
Он подошел к распростертому телу, нагнулся и неожиданно для всех заорал дурным голосом. Все шарахнулись кто куда, и лишь теснота, и запутанность пространства помешала нам разбежаться в радиусе десяти километров от эпицентра. А доныне бездыханный Кузьма внезапно ожил, вскочил на четвереньки и помчался прочь. С колокольным звоном врезался макушкой в водопроводную трубу, после чего сел и фальцетом присоединился к оглашенному ору Кольки.
— Живой... — Потрясенно пробормотал Пашка и почему-то облизнулся.
Я нащупал в темноте Настину ладонь, сжал.
— Ты чего?! — Агрессивно прошипела она. Вот оно, всеобщее воспитание в духе эмансипации.
— Это чтобы ты вдруг не потерялась. Тем более, — я постарался придать голосу мужественности, — если что случится, буду тебя защищать.
— Тоже мне, защитник нашелся. — Презрительно произнесла Настя, но руку не отняла.
Всхлипывающая жертва канализационных аборигенов перебралась в арьергард. Митька осенил нас крестом, и мы по очереди протиснулись в щель. Прыгать пришлось метра на полтора вниз и это с учетом подобия ступеней из глыб обвалившегося внутрь бетона. Перед нами предстал закругляющийся вдаль коридор, одна сторона плавно уходила налево и поворачивала по часовой стрелке, вторая направо и против нее.
— Налево, или направо? — Вопросил Пашка-диггер и почесал затылок.
— Налево, — Предложил Колька. Я поддержал.
— Все бы вам, мужчинам, налево пойти. — Презрительно заметила Настя.
Я выпятил грудь, как, никак, мужчиной назвали. Колька тоже приосанился.
— Пойдем направо. — Твердо сказала Настя.
— Так, голосование. — Взбодрился Пашка-диггер. — Оно всегда должно быть. Не важно, куда идти, налево, или направо, или, к примеру, кого первого есть будем.
— Чего будем? — Кузька аж рот открыл. Деф в ожидании новых событий, прилегла перед телевизором, где в прямом эфире транслировалось наше приключение, и с интересом болтала в воздухе ногами. А что, по-другому объяснить не могу, по крайней мере, я чувствовал именно так.
— Так всегда бывает. — Авторитетно сообщил Пашка. — Если завалило группу людей и выбраться нет возможности, они голосуют, ну, или тянут жребий, к примеру, кого первого съесть, чтобы выжили остальные.
— Ты, Пашка, в своих туннелях когда-нибудь совсем спятишь. — Уверенно произнесла Настя. — И станешь таким же, как вон... — Она посмотрела на меня. Я насупился.
— Да я проголодался просто. — Пашка смутился.
— Ты действительно, за аппетитом следи. — Недовольно проворчал я. — Всех дам нам тут перепугаешь.
— Ты про кого? — Настя изумленно огляделась. — Про пауков и мокриц? Где тут дамы, кроме меня?
— Да есть еще. — Неохотно промолвил я. — Не то, чтобы дамы...
Деф изумленно привстала с персидского ковра, а дальше я не помню. Когда я пришел в себя, Кузька шептался с Пашкой, Колька распускал хвост перед бурно дышащей Настей, а Митька крутил головой, с интересом следя за остальными, точно зритель на телешоу. Вот ведь, Дом два, прямо. Что случилась то? Я прокашлялся.
