Во имя справедливости

Мы быстро ликвидировали стражу, взяли ворота под контроль и стали разгонять сторонников Нитупа. Они вновь оказались застигнутыми врасплох.

Загремели в тревоге городские колокола, из дверей домов стали выбегать и вступать в бой расквартированные в крепости гвардейцы.

В самые первые минуты несколько гвардейцев были зарублены нашими кавалеристами. Но и прибежавшие в крепость мужики с дубинами, вилами, топорами бросалось на всех, кто пытался оказать сопротивление. Некоторые использовали даже выломанные из дерева суки. Ярость компенсировала нехватку оружия.

Сражение развертывалось под нашу диктовку. Я подъехал к Аленке и решил быть рядом с девушкой. Наблюдал за боем, иногда отдавал команды бойцам.

Оборонявшиеся безуспешно пытались выстроить клин и оттеснить нас, но мужики этот клин без труда разбивали.

Вдруг Аленка спрыгнула с коня и атаковала вооруженного лишь одной дубинкой командира взвода гвардейцев. Я тут же поспешил на помощь и то же перешел на пеший бой. Закричал девушке:

— Включили ударную технику ног. Бей в пах!

Аленка сразу не поняла:

— Куда бить?

— Между ног! По яйцам!

И для примера врезал подбежавшему ко мне гвардейцу. Тот издал такой душераздирающий громогласный вопль, что сражение на секундочку приостановилось: все смотрели на корчащегося в страшных муках человека. Однако на помощь командиру пришли его бойцы. Меня и Аленку окружили. Положение становилось критическим, я подумывал только о том, как бы прорваться из кольца, не получив серьезных ранений.

Но в этом момент деревянные ставни в ближайшем большом доме распахнулись, из окна выглянула девушка и запустила тяжелым кувшином в одного из гвардейцев.

Бросок получился точным, прямо в голову. Мужчина упал и потерял сознание.

Поступок русоволосой девушки стал своего рода сигналом, теперь уже на помощь мне и Аленке спешили повстанцы. Первым прибежал бывший кузнец Семен с громадной дубиной в руках, он стал крушить ей гвардейцев. К кузнецу присоединился рыжебородый детина. Он с такой силой насадил на вилы гвардейца, а потом швырнул его так, что туша бедняги сбила еще двух гарнизонных солдат.

Мы с Аленкой вырвались из окружения, но я решил продолжить бой. Очень хотелось применить еще свою удаль! Мало кто из каратистов в моем прежнем мире был способен драться так, как я. А тут и подавно мне не было равных!

Вот раскачиваю корпус, дубинка противника проходит мимо, взмах кулаком, удар — гвардеец лежит. Потом еще удары ногами по новым клиентам. Иногда примитивно в пах, иногда эффектнее в стиле Ван Дама: прыжок и сразу двумя ногами — бац! Противники валятся словно кегли.

А Аленка не послушалась меня, и она ввязалась в бой. Нужно будет потом ее приструнить. Не женское это дело — драки. Но ей нравится. Вижу: делает разворот и точный удар гвардейцу пяткой в солнечное сплетение. Мужик пашет носом землю. Вот чертовка-красавица, не зря ее учил! Лишь бы не смотреть на ее проделки, а то зазеваюсь и пропущу удар.

Мужики освободительной армии, размахивая дубинами, серпами и вилами, колотили сторонников Нитупа. И еще как! Гвардейцы бросались наутек. Они оказались не готовы к нашему штурму. Даже мушкеты и имевшиеся у них на вооружении мечи не успевали расчехлить и применить.

Чаша успеха явно качнулась в нашу сторону, воодушевленные бойцы всех полков нашей армии стали рубиться еще жестче.

Мы теснили гвардейцев и сторонников власти Нитупа. К тому же подошли и наши стрельцы, которые открыли пальбу по противникам.

Сомнений в победе не возникало ни на минуту. Расстраивало только, что много крови и трупов.

Я старался контролировать ход схватки. Еще бы видеокамеру иметь — такие классные сцены получались бы! Настоящий бой, настоящая кровь! Кто еще из моих друзей видел в двадцать первом веке именно сражение, а не постановочные сцены?

Некоторые гвардейцы скрывались в парадных домов, кто-то сдавался или старался вырваться из города через ворота. И лишь отдельные отряды смельчаков продолжали с нами сражаться. Но и они потихоньку отступили к центральному дворцу крепости. Это был дворец Белого, назначенного Нитупом смотрящим за Питером. Иными словами, Белый являлся ставленником Нитупа и главой города. Во дворце заседало иногда городское собрание.

Красивый с колонами и статуями дворец располагался на небольшом холме. Перед ним, как это принято в параллельном мире, красовалась статуя одного из богов с извергающимся изо рта фонтаном.

Глава города был, конечно, разбужен нашим вторжением. Шум от приближения повстанцев не на шутку перепугал знатного вельможу. Он велел своим телохранителям взять мечи, стоять намертво и никого не пропускать во дворец.

Лучшие бойцы освободительной армии во главе со мной прорвались к дверям. Кто-то передал мне меч. Я, махая мечом, приблизился к первому из телохранителей, что встретили нас. Тот сразу принялся отклоняться и отступать, но затем перешел в атаку. Во время контратаки я ударил мужика ногой под коленку, а когда тот неуклюже стал балансировать, стараясь сохранить равновесие, нанес ему удар мечом по руке. Мужчина упал.

Остальные телохранители поняли, что с такой толпой им не справиться, и отскочили в стороны, не желая умирать за хозяина. Путь во дворец оказался свободен! Мы устремились внутрь шикарного здания.

В холле находился секретарь Белого. Он отчаянно завопил:

— Убирайтесь отсюда!

Наивный! Я хотел ответить ему, но на голову орущего обрушился хрустальный фужер и вырубил мужчину. Это прислужник, находившийся за спиной секретаря, мощно ударил его. Молодец! Правильно! Зачем орать на все здание?!

Я поспешил на второй этаж. Рядом со мной оказались Аленка и Хорошук. Мы стали барабанить в запертые двери. Хорошук попытался взломать самую простую из них. Из-за двери раздался истошный женский крик:

— Мы свои! Такие же, как и вы, недовольные режимом!

— Так открывайте! — крикнул возбужденный Хорошук.

Дверь приоткрылась, мы втиснулись в комнату прислужниц.

Пять служанок со страхом смотрели на нас.

— Не бойтесь, не тронем! — сказал я и спросил:

— Где Белый?

— Его комната за дубовой дверью в конце коридора.

— Он один? — спросил я.

— Да, должен быть один, — ответила самая пожилая служанка.

Мы бросились в гости к Белому. По пути Аленка ударила в челюсть попавшемуся в коридоре человеку в одежде вельможи. Телохранителями, охранявшими покой Белого и его друзей, к тому времени занимались мои люди на входе в здание, а прислуга не оказывала нам ни малейшего сопротивления.

Мы стали барабанить в дверь главы города, а потом ломать ее. Тяжело справиться с массивной дубовой дверью! Только когда к нам присоединились бойцы с топорами и стали кромсать дверь, Белый закричал:

— Пощадите! Я открою.

Дверь действительно открылась. Хорошук первым проник в комнату, схватил за волосы Белого и занес кулак для удара по лицу. Я закричал:

— Не бей! Это знатная особа. Он может нам пригодиться!

Хорошук неохотно отступил, но все же врезал Белому кулаком по плечу. Удар, правда, оказался не сильным. Белый ойкнул и стал молить меня о пощаде:

— Не убивай меня, великий посланник богов.

Я придал голосу максимальную суровость:

— Я великий?! Куда делась ваша гордость?

— Все равно, прошу: пощади!

Я распорядился:

— Под замок его, после решим участь. Нам нужна не бойня, а правосудие.

Аленка согласилась:

— Мы слишком горячи и быстры на расправу. Следует стать терпимее. Иначе бунт станет бессмысленным, а вместо прогресса прольется много крови.

Я поправил:

— Это не бунт, а революция. Но кровь по-пустому лить не достойно воина-освободителя.

Градоначальника обыскали, Аленка конфисковала у него мешочек с драгоценностями. В нем, помимо золота, нашлось несколько крупных алмазов. Аленка взяла один из них себе. Пригодится.

Я увидел это и сказал:

— Мы конфискуем на пользу революции. Но я делаю вид, что ничего не заметил.

— Белого посадим в карцер? — спросил меня Хорошук.

— Да! Только будем теперь карцер называть тюрьмой.

Белого встряхнули, грубо взяли под руки и увели.

— Нужно немедленно освободить заключенных из карцера! — голосом, полным энтузиазма, сказала Аленка. — Кто был когда-то угнетен, надежной будет нам опорой.

У бывшей рабыни стали проявляться командирские замашки.

— Само собой! — сказал я. — Вперед!

Мы бросились освобождать узников режима. На улице мои люди добивали последних наемных солдат Белого, сохранивших способность сопротивляться. Вот здоровенный Мирон ударом ноги в живот вырубает бойца в охранной форме. Тот с криком падает на траву.

Бой стихает! Победа! Нужно будет распорядиться, чтобы скинули с купола замка штандарт поверженного города и убрали трупы. Придется описать городскую казну, навести порядок и выбрать новую власть. Но сначала — в тюрьму!

Подземная темница оказалась запертой. Мы стали настойчиво барабанить. Без результата. Тогда бойцы притащили бревно и с помощью него вышибли дверь. Стража попробовала сопротивляться. Но мы нанесли несколько мощных ударов дубинками и ногами, четверо стражников остались лежать на полу. Остальные прекратили попытки остановить повстанцев и сдались.

Запереть их в камере вместо узников! — приказал я. — Вас будет судить народ!

Невольники, увидев спасителей, почему-то затаились в своих камерах. Я вынужден был закричать:

— Не бойтесь нас! Мы принесли вам свободу!

— Кто вы такие? — послышался вопрос.

Пришлось ответить:

— Освободительная армия.

— Придут гвардейцы и жестоко выпорют тех, кто сотрудничает с вами.

Я подумал, что рабство — это, пожалуй, не рок, а состояние души.

— Здесь все боятся гнева Белого, — сказал присоединившийся к нам местный житель. — Он жестокий палач, именем Бога приказывает карать любое неповиновение, пороть и увеличивать срок заточения за малейшую провинность, остальные перед ним выслуживаются.

Я закричал:

— Белого больше нет и не будет! Его власть окончена. Прокуратор тоже в наших руках. Все ранее принятые решения о заточении в карцер отменяются!

Двое молодых мужчин вышли из ближайшей камеры. Радость от внезапного освобождения придала им сил. Посему они держались на ногах достаточно твердо, хотя и выглядели изможденными.

— Мы действительно свободны? — спросил один из мужчин.

— Да, свободны, как и все остальные! — сказал я.

Мужчина, задавший вопрос, подошел ко мне и низко поклонился со словами:

— Мы благодарны вам за спасение! Вы действительно посланник богов, а освободительная армия взяла наш город?

— Да, это так!

— А нам тут внушали, что самозванца и всех, кто посмеет сотрудничать с ним, будут жестоко пороть.

— Пороть будем прокуратора и всех, кто такое говорит, — убежденно ответил я.

— Теперь у нас одно желание — сражаться под твоим руководством, — сказал мужчина.

— Присоединяйтесь к нашей армии! — предложил я. — Впереди будет много боев, но мы обязательно победим. Боги с нами!

Мужчина закричал:

— Братаны! Это действительно наше спасение. Не бойтесь! Палачи не будут больше над нами издеваться!

— Нужно отплатить истязателям той же монетой, — сказала Аленка. — Иначе не будет соблюден принцип справедливости.

— Мы будем их судить, — ответил я.

В камерах сидели больше сотни заключенных, в основном избытых и истощенных. Они стали покидать свои темницы. Многие едва держались на ногах.

Все же я предложил всем вступить в освободительную армию. Предложение не нашло серьезной поддержки.

— Пацифисты? — спросил я у местного жителя.

— Не знаю такого слова. Здесь находится известный разбойник Навал. Вон он. Спроси у него.

Навал выглядел вполне здоровым. Своих освободителей он встретил молчанием, лишь небрежно поклонился.

Я кивнул в ответ и сказал:

— Ты здесь, вроде как, вор в законе, уважаемый заключенными человек. Объясни, почему обиженные режимом люди не хотят против режима воевать.

Разбойник хриплым тоном ответил:

— Не знаю про воров и ваши законы. Ты говоришь красно, а вот правильно ли действуешь? Ты, как я понял, очень даже неплохой бандит. Сумел взять целый город, теперь будете грабить. Но под твое начало не пойду! Я свободный человек, и остальные здесь хотят свободы, а не войны.

Я спокойным тоном ответил:

— Это твой выбор! Мы набираем лишь добровольцев. Тех, кто хочет построить новое государство. Справедливое и сильное.

— Государство?! Ты хочешь свергнуть Нитупа? А кто вместо него? Ты? Заменишь своими голодными людьми нынешних правителей? И так же будете обогащаться, сидеть на шее народной?

Я пояснил:

— Мы создадим здесь первое в мире социалистическое государство равных возможностей, без нищеты и баснословного богатства.

— Не знаю, что такое социалистическое государство, — сказал Навал. — Это когда все равны?

— Почти так.

— Ого! У тебя амбиции! — авторитетный товарищ даже улыбнулся. — Но не противоречит ли это природе человечества? Сильный и умный всегда будет стремиться быть богаче и властвовать над теми, кому менее повезло в жизни.

— Мы поменяем жизненные установки, — ответил я.

— Буду следить за вами, но воевать не хочу.

Я махнул рукой:

— И без тебя обойдемся!

У меня полно дел, вместо того, чтобы агитировать сомневающихся. Необходимо навести порядок, допросить и изолировать пленных, убрать трупы, заняться врачеванием и организовать оборону. Не хватало после столь убедительной победы потерять город.

Взятие города закончилось нашим полным триумфом. Но нужно было подумать, как развить успех.

У нас оказалось много раненных воинов. Все же был кровавый бой. И врагов пострадало не меньше. Целителям работы хватит надолго. Я распорядился лечить и пленных.

Питер испытывал последствия взятия его толпой бывших разбойников и рабов. В нем все еще продолжались локальные стычки, но многие профессиональные воры и разбойники приступили к грабежам и насилиям. Недавно избранные командиры отчаянно пытались навести порядок, но им это не очень удавалось. Я решил применить силу. Приказал всех грабителей арестовывать и помещать в освободившиеся камеры карцера для последующих порок. Это возымело эффект, количество грабежей заметно уменьшилось.

Потом мы займемся экспроприациями. Но только у самых богатых жителей города.

Мои бойцы засадили в клетку Белого и приволокли его к тюрьме. С бывшего градоначальника сорвали дорогую одежду.

Повстанцы издевались:

— Как чувствовать себя нищим?

— Теперь работать пойдешь на рудники!

— Давайте с него жирок сгоним. Пусть его в карцере не кормят!

— Такого пороть нужно каждый день.

Белый боялся, что повстанцы растерзают его. Бывший градоначальник почти скулил:

— Пощадите меня! Я вам все отдам!

В ответ послышалось:

— Мы и так все возьмем! Будем в дворце твоем жить!

Повстанцы стучали палками по прутьям клетки, тыкали через прутья знатную особу дубинками:

Я тоже подошел к клетке и сказал:

— Его дворец станет общественной собственностью. Будем в него на экскурсии народ водить.