Во имя справедливости

У кузнецов дел много, а орудия еще нужно уметь отливать. Я показал набросок, но, видя, что с литьем пушек могут быть проблемы, спросил:

— Можете мне быстро изготовить тонкие острые метательные диски?

Кузнецы попросили показать чертеж. Когда я продемонстрировал, старший из оружейников спросил:

— Неужели, господин, вы их метать будете?

— Буду! — подтвердил я. — В умелых руках они обладают хорошей убойной силой.

Я знал это, пробовал как-то метать такие диски.

Мастеровые присвистнули, а старший оружейник сказал:

— Чтобы такими дисками убить человека — надо сильно постараться!

Конечно, совсем не обязательны мне были диски, но хотелось новизны. Я согласился:

— Да, надо постараться! Здесь опыт и балансировка нужна в руке того, кто бросает. А с косыми руками и глазами любое оружие бесполезно.

Глава оружейников пообещал:

— Сделаем, посланник богов. В ближайшее время будут у тебя диски.

Я призадумался. Производство нормальных патронов при нынешнем технологическом уровне здесь практически невозможно. А вот охотничьи ружья, которые лупят крупной дробью? Такая дробь валит волка, она и человека на тот свет способна отправить.

Хорошим оружием был бы мушкет наподобие охотничьего ружья-двустволки, особенно если снабдить его ударным кремневым пусковым механизмом. Во всяком случае, стрельба с использованием в мушкете картечи здесь вполне осуществима. И хотелось бы иметь на мушкете штык.

Я объяснил кузнецам идею усовершенствованного мушкета и сказал:

— Нужны ручки, чтобы при стрельбе боец делал упор в плечо и вел огонь под прицелом.

Старший кузнец предложил:

— Можно ручки из дерева делать! И часть мушкета то же. Тогда он будет легче.

Я одобрил:

— Верно, приклад однозначно будет деревянным. Мушкет должен стрелять и одновременно колоть. Штык нужно располагать горизонтально к земле так, чтобы лезвие легко входило между ребер противника. Одновременно нужно продумать ударный пусковой механизм.

Кузнецы понимающе кивали. Мне нравилось давать указания и рекомендации. Меня внимательно слушали.

Мои люди наводили порядок в Питере. Днем в крупнейшем зале города состоялся запланированный еще до нашего прихода бой за звание чемпиона губернии. Я разрешил его проведение: спорт должен быть вне политики и не зависеть от того, какая в городе власть.

Мы с Александром решили посетить состязание.

Распорядитель боя объяснил нам:

— Это опытные бойцы. Они неоднократно дрались на ринге с деревянным оружием. Веткин будет с кривой саблей, а Свирепый — с прямым мечом. На счету у Веткина шесть побед, у Свирепого — семь. Сегодня — главный финал сезона!

Распорядитель покинул нас и через несколько минут вывел бойцов на ринг.

Зрители зашумели, стали делать ставки и спорить. Двое даже подрались. Местные охранники бросились успокаивать разбушевавшихся мужчин.

Распорядитель крикнул финалистам:

— Вперед!

Бойцы сошлись. Они не торопились, проверяли друг друга осторожными ударами, от которых укрывались деревянными щитами. Расходились и снова плавно сближались. Такое состязание не понравилось Александру. Но зрители с восторгом и напряжение следили за перипетиями боя. Они кричали так же, как наши болельщики на футболе.

— Ну, деревяшками машут, — махнул рукой Саша. — Что тут интересного? Лучше бы футбольный матч организовали!

— Здесь нет пока футбольных соревнований, — напомнил я брату.

— Ты скажи, как там "Зенит" наш?

— "Зенит" в порядке. Без тебя чемпионом страны стал три сезона подряд. А вот в Лиге чемпионов провалы. Как и у других наших команд в Еврокубках.

— С чего это?

— Приоритетом чемпионат России сделали, времени клубам на подготовку и отдых перед международными встречами не дают.

— А "Спартак" как?

— Странно, почему ты, питерский болельщик, еще и за "Спартак" переживаешь.

— Так я за обе команды болел. "Зенит" наш, родной, а "Спартак" — народная команда.

— Да, была когда-то народной, а теперь это команда Леонида Федуна. Прошли времена братьев Старостиных, Константина Бескова. Федун теперь рулит "Спартаком", что хочет, то и делает. Капитализм. Личные интересы олигарха превыше всего, а болельщики по старой привычке поддерживают любимую команду.

— А играет-то "Спартак" хоть как?

— В прошлом сезоне занял второе место, а в этом, скорее всего, без медалей останется.

— Хорошо, что вторыми стали после "Зенита"! Мы когда власть возьмем, здесь футбольный чемпионат организуем...

— Сначала нужно взять...

— Я не сомневаюсь! — убежденно ответил Саша.

— Что будем делать с Белым и прокуратором, который потихоньку приходит в себя? — решил спросить я.

— Белого судить будем завтра перед отходом, а прокуратора возьмем с собой и выкинем где-нибудь в чистом поле. Пусть валит на четыре стороны. Станет ходячим примером того, что новая власть делает с кровопийцами народа.

— Ты выступи, пожалуйста, на местном радио с краткой речью, — попросил я. — Расскажи про прокуратора, ожиревших олигархов и необходимость организации обороны города.

— Расскажу! И оборону радиоцентра то же нужно организовать.

— Из местных жителей, — уточнил я. — Нам каждый боец важен, здесь оставлять никого не будем.

— Наберем еще людей по пути, — с оптимизмом ответил Александр.

Чемпионом города стал боец с прямой саблей. Ему вручили сосновый венок и золотую медаль.

Утром следующего дня освободительная армия готовилась к походу, Александр произнес пламенную речь на радио, которая транслировалась на Питер, села и города в радиусе не менее ста километров от Питера. Я же решил организовать суд над Белым.

Бывшего градоначальника привели на тот же эшафот на площади, где накануне пороли прокуратора. Он выглядел, как и положено пленнику, ожидающему расправу: угрюмое с печатью страха лицо, сгорбленная спина, подкашивающиеся дрожащие ноги. В довершение по всему огромный фингал украшал правый глаз совсем недавно всесильного чиновника.

Толпа шумела:

— Вершите расправу!

— Выпороть его, а потом осадить надолго в карцер!

Я увидел в толпе мужчину, только что избранного новым главой города, и обратился к нему:

— Славян! Поручаю тебе решить участь бывшего смотрящего за городом!

— Мне? — почему-то удивился Славян.

— Разве ты не способен вершить правосудие и творить справедливость? — поинтересовался я.

— Не знаю! — честно ответил Славян. — Это большая ответственность и тяжелая ноша!

— Ты, как глава города, должен осилить эту ношу.

В толпе раздавались голоса:

— Правильно говорит! Свой должен решать судьбу смотрящего за нами.

— И посланник богов нам не чужой.

— Он подлинный посланник богов?

"Ну вот, — подумал я. — Теперь и меня обсуждают". Посмотрел на Белого. И отметил про себя, что бывший глава города старается сохранить достоинство: выпрямил спину, сумел унять дрожь. Но все же пожилой мужчина выглядел жалко в разорванной рубахе, с синяками на лице и руках.

А Славян какое-то время молчал, обдумывая, как поступить. Неожиданно он улыбнулся. В его улыбке не было торжества или презрения к поверженному сопернику, но, как ни странно, читалось сочувствие. Послышался мягкий голос:

— Вы, уважаемые граждане вольного города, доверяете мне решить судьбу бывшего смотрящего? — спросил Славян.

Раздались дружные крики:

— Да, доверяем! Конечно, решай!

— Прими любое решение!

— Любое? — спросил Славян.

— Разумеется!

Стоящие в толпе люди старались перекричать друг друга.

— Клянитесь, что поддержите меня! — потребовал Славян.

Его поддержали:

— Клянемся!

Новый глава города, стоявший рядом со мной, сделал шаг навстречу толпе, повернулся лицом к Белому, протянул в его направлении руку и произнес громким голосом:

— Повелеваю отпустить Белого на свободу! Он может идти, куда пожелает.

В ответ повисла тишина. Горожане недоуменно моргали глазами. Они ожидали увидеть, по крайней мере, очередную порку. Кто-то выкрикнул:

— Славян шутит! У него своеобразное чувство юмора.

— Нет! Я не шучу! — голос Славяна стал еще громче. — Если вы доверяете мне, то отпустите Белого!

Я положил Славяну руку на плечо и тихо сказал ему:

— Зачем ты поступаешь так? Ведь люди ждут зрелища, а справедливость требует: зло должно быть наказано.

Славян решительно, но спокойно произнес:

— Зло будет наказано, но я хочу дать всем понять, что новая власть против насилия.

— А ведь они творили над вами насилие, — опять сказал я главе города так, чтобы не слышали люди из толпы.

— Да! Но мы должны быть милосердными и не отвечать на зло злом.

— Ты за всепрощение? — удивился я. — Может, и дворец ему вернешь?

— Нет, дворец будет общей собственностью, а он пусть живет там, где захочет, — сказал мне Славян и обратился к толпе:

— Пусть его накажет Всевышний, если сочтет нужным! Белый может быть свободен!

Славян замолчал, толпа возбужденно загудела, но люди стали потихоньку расходиться. Славян подошел к эшафоту, протянул руку Белому, помог тому слезть.

— Воистину, ты святой! — сказал Белый. — Прости меня за все.

Я подумал, что Славян — слишком добр для руководителя крупного города. Наверное, его и выбрали за его доброту. Здесь люди в основном добрее, чем в моем родном мире, и больше уважают добрых людей. Но во время революций и войн доброта — плохой союзник восставших. Ведь врагов нужно изолировать или уничтожать, чтобы не вредили делу революции.

Я еще раз спросил Славяна:

— Ты не отменишь своего решения?

Глаза мужчины сверкнули, в них читалась решимость:

— Нет! Пусть идет! Добро порождает ответное добро.

— Не всегда это так, — возразил я. — Но настаивать не буду. Пусть он идет! Хотя мне и не по нраву такое милосердие, но, возможно, в нем тоже есть смысл. Впрочем, пусть Белый хотя бы подпишет клятву, что не будет вредить вам и нашей революционной армии.

Бумагу быстро составили, Белый ее подписал.

Я махнул рукой Белому: иди с глаз долой!

Неохотно толпа расступилась, Белому все же дали дорогу. Они шел, напряженно озираясь и ускоряя шаг. Вдогонку ему полетел камень, но не задел.

— Не трогайте его! — крикнул Славян.

Белый почти побежал. Быстро бегать он не мог в силу возраста и перенесенного короткого, но мучительного пленения.

Послышался голос из толпы:

— Он еще вернется сюда с гвардейцами, и живые позавидуют мертвым!

— Организуйте хорошую оборону и достойную встречу! — громко сказал я. — Ваши кузнецы готовят подарки непрошенным гостям, а мы двинемся дальше, чтобы продолжить свою освободительную борьбу.

Когда народ стал покидать площадь, я опять обратился к Славяну:

— Напрасно все-таки мы отпустил Белого. Это палач, на его совести полно преступлений.

— За один день под твоим командованием в городе было отправлено на тот свет много людей, — напомнил Славян.

— Так это было в бою! С точки зрения режима ушастых я, действительно, преступник, заслуживающий самой жестокой кары. Но власть поменялась! А при смене власти революционным путем преступниками становятся те, кто прежде имел власть и богатство, а победившие провозглашаются героями. Но чтобы удержать власть, восставшие не должны проявлять милосердие к своим врагам, ведь у них и их последователей сохранится желание вернуть потерянную власть и богатства. И бунты без жертв не обходятся. Но в нашем случае эти жертвы принесены на алтарь благородной цели.

— Кто знает, может, и палач станет добрее, если с ним по-доброму, — ответил Славян.

— Наивные слова доброго человека, — возразил я. — Смотри, не перегни палку в своем благородстве! Мой тебе совет: будь жестче и требовательнее. Ты слишком добрый, тебя быстро "съедят".

— Я не могу жестко, всегда действовал добротой.

— Ценю добрых людей. Только вот справедливость приходится добывать кровью.

— Кровь и плеть — не лучшие стимулы при установлении справедливости, — ответил Славян. — Насилие хоть и порождает внешнюю покорность, но зажигает бунт в душе!

— Так установить равенство при распределении богатств без насилия над богачами не получается. Алчность так называемой элиты ведет к бунтам и революциям. Если бы богачи не были слишком жадными и делились с бедными, если бы они ради перераспределения богатств не затевали войны, не проводили бы экспериментов над народом, бунтов и революций не возникало бы.

Славян произнес:

— Справедливость оправдывает жестокость, но только в той мере, которая не превращает жертву в палача! Я не собираюсь разубеждать вас прекратить справедливую борьбу. Да, будет больно, еще погибнут люди. Но единственное, что может оправдать пролитую кровь — если в результате перестанут литься слезы!

— Для этой цели меня и прислали к вам боги, — ответил я, но увидел на лице Славяна скептическое выражение.

Мужчина ничего не стал говорить про богов, он только спросил:

— Может, останетесь в городе?

С нами спокойнее, но у нас другие планы. Ведь для восстаний и революций время — важнейшая ценность, поэтому уже утром войско вновь должно было выступить в поход. Питер мы взяли уверенно, наше войско пополнилось добровольцами и стало еще сильнее. Следующей целью был город Новгород...

Ко мне подошла Аленка и сообщила, что Александр Непомнящий желает видеть меня.

— Как его речь на радио? — спросил я.

— Все нормально. Он хочет посоветоваться с тобой по какому-то важному вопросу.

Александр ждал меня в одной из комнат дворца, который ранее принадлежал Белому. В нем остановились мы, руководители восстания.

— С голубиной почтой поступило донесение, что в Москве Нитуп формирует для подавления нас большое войско под командованием самого Шоги, начальника всей национальной гвардии. В ближайшее время войско выступит в нашем направлении. Решил с тобой посоветоваться.

— Этого следовало ожидать, — ответил я.— Слушаю тебя.

Александр стал рассуждать:

— Шога будет иметь войско, скорее всего, превосходящее пока по численности наше. Есть вариант остаться здесь и сидеть в крепости, ее сложно будет взять. Но Шога блокирует крепость, возможно, попытается взять ее, а мы можем нанести контрудар. Второй вариант: идти, как и планировали, на Новгород. У нас уже более трех тысяч ратников и их число постоянно прибывает. Мы в состоянии взять Новгород, особенно если местное население нам поможет. Но Шога тогда может овладеть Питером, а потом начать преследовать нас. Есть еще и третий вариант: самим пойти на встречу Шоге, устроить ему ловушку, чтобы разбить основные силы противника, а потом сразу двинуть на Москву, ослабленную потерей главного войска Нитупа. Но это рискованно: у нас могут быть большие потери, и не факт, что к нам присоединится достаточное для взятия Москвы количество бойцов. Как ты считаешь, какой вариант лучше?

Я думал недолго:

— Мое мнение: нужно быстрее спешить в Новгород и взять город. По пути наберем еще добровольцев, можем значительно усилиться. Дождемся Шогу в Новгороде, если он пойдет на нас. А если постарается сначала взять Питер, мы можем из Новгорода рвануть сразу на Москву.