Быть некромантом 1-3

Я быстро притянул к себе чаши с перцем, солью и чесноком и, стараясь не дышать, осторожно ссыпал все в одну посудину. Потянулся за бутылочкой с уксусом, схватил, притянул к себе. Открыл, принюхался, скривился, и осторожно влил мутноватую жидкость в полученную смесь. В нос шибанул характерный дух. Оглянувшись, схватил с земли кусок грязной ткани, бывший когда-то пологом торговой палатки, осторожно и тщательно вымочил его в полученной мешанине, а затем, улучив момент, кинул эту тряпку под ноги другу.

— Кор! — кликнул я, дабы привлечь его внимание.

— Чего! — отозвался он, с большим трудом переводя дыханье. — Вместо того чтобы кричать, ты бы лучше мне магией помог, — возмутился он.

Я осторожно выглянул из-за края своего укрытия, стараясь держать пропахшие смесью руки как можно дальше от собственного носа.

— А я и помогаю, — откликнулся я. — Тряпку у ног видишь?

— Вижу, — через мгновенье отозвался друг, с шумом отразив еще один удар смертоносной дубины.

— Смочи ей свой топор. Только осторожно. Смотри, чтобы на руки тебе не попало.

Пару мгновений, и Корджи быстро исполнил все сказанное.

— Это что? — спросил он, отступая на шаг к моему укрытию.

— Колдовская смесь, — тут же, без тени колебания, соврал я.

— Уж лучше бы это был яд, — хмуро проворчал друг. — Больше бы пользы было.

Я усмехнулся.

— Это, друг, кое что получше, — уверенно заявил я ему. — Главное — чтобы эта гадость попала в раны.

— И все?

— И все. — Я поощрительно улыбнулся. Прав, десять раз был прав мой отец, когда говорил мне, что великий волшебник это не только сотня-другая наработанных до рефлекторного использования заклинаний, а еще и пара-тройка извилин. Что мы сейчас и докажем... снова.

— Ну, раз ты так сказал... — И Корджи с новыми силами наскочил на Лютого, который мрачно с нескрываемым недовольством пытался прислушаться к нашей беседе.

— Что бы твой друг ни придумал, это тебе не поможет, — проревел он, начав очередной смертоносный выпад. — Сначала я разобью тебе все кости, а потом и ему.

— Береги дыхание, голь перекатная, — насмешливо заявил крепыш и удачным выпадом рассек великану бок.

— Смердящий теленок! — закричал великан в ответ.

— Дубина стоеросовая! — отозвался Корджи и нанес здоровиле второй удар.

— Овечья отрыжка! — завопила вражина, схватившись за бок. — Вот я тебя...

— Руки коротки, — захохотал друг, уходя от новой серии ударов, каждый из которых наверняка мог бы стать последним.

К счастью, мое средство начало действовать. Лютый внезапно завыл и принялся хвататься за свежие порезы. Корджи многозначительно помахал перед ним сверкающим лезвием и с удвоенной энергией бросился в бой. Лютый отступил на шаг, на два, завыл от боли и принялся истерически чесаться, пытаясь успокоить зудящие раны. Но унять зуд и одновременно защититься от града ударов было совершенно невозможно. И он понял это. Понял, что проиграл.

— Будьте вы все прокляты, — истошно завопил он и помчался вон из деревни. Да так, что аж засверкали пятки!

Я услышал, как вокруг меня кто-то громко зааплодировал. Я обернулся. Мама родная, да вокруг нас уже собралась половина деревни! И где они только прятались, пока Кор сражался?

Следом за всеми появился и Венитарий.

— Мои поздравленья! Мои поздравленья! — кричал он с великой радостью. — Такая победа, такая победа. Слава Старшим Богам. До сих пор никому из нас не удавалось даже остановить этого разбойника, не то, чтобы прогнать его из деревни. Мои поздравленья! Мои поздравленья!

Благодарные зрители снова аплодировали.

— Слава герою! Герою слава! — громко скандировали они. — Слава великому победителю Лютого!

Когда крики и шум слегка поутихли, староста смог подойти к нам поближе.

— Браво. Великолепная победа, — еще раз поблагодарил он Корджи. — А последние удары это вообще нечто необычное. Как этот вражина от них завыл!

Корджи улыбнулся. Я скромно промолчал.

— Мы же обещали, — важно ответил друг и красуюсь, оперся на топор.

— Но, — Венитарий несколько смутился, — ты же помнишь, что по контракту ты должен его или обезвредить или убить. Так что, как по моему измышлению, пока ты сделал свое дело только наполовину.

Корджи озадаченно посмотрел на меня.

— Мы согласны с этим, — понимающе кивнул я. — Мы добьем Лютого. Только скажите — есть ли у восточного края деревни, куда убежал этот Лютый, ручей?

— Есть недалеко. А зачем это вам? — изумился старик.

Я не стал открывать ему всех подробностей.

— Хорошо. Там мы его и найдем, — только и ответил я.

— Находите, — примирительно заявил старикан. — Принесите нам его голову или его оружие и доспехи как доказательство того, что разбойник уже не вернется.

— Принесем, — согласился за друга я. Корджи подозрительно поглядел на меня, но благоразумно промолчал.

— И тогда я посчитаю контракт исполненным и закачу такой пир, какого в нашей деревне никто не видел! — заявил напоследок старик.

— Пир? Это мы не пропустим — уверенно воскликнул свежеиспечённый деревенский герой. Ну а что я? Я — только "за".

* * *

— А ты уверен, что мы найдем его? — в который раз проворчал мой друг.

— Найдем, — уверенно отозвался я. — Найдем ручей, найдем и Лютого.

— А при чем тут ручей? — продолжал удивляться друг.

— При всем, — загадочно улыбаясь, ответил я.

Лютого мы нашли после недолгих, но усердных поисков, как раз возле того ручья, о котором нам рассказывал Венитарий. Подобравшись ближе, мы увидели сквозь густые прибрежные кусты, как гроза деревни Трех Холмов промывает раны, жутко при этом ругаясь от боли.

— Что за гадость ты тогда мне дал? — прошептал Корджи, видя, как Лютый то и дело дергается от разрывающей боли.

— Это не важно, — отмахнулся я. — Скажу просто — эта смесь не смертельная, но ужасно едкая и болючая. И естественно, что, первым делом, куда ломанулся Лютый, был ручей. Он же не дурак. Так я его и нашел, — пояснил я.

Мы снова оглядели грозу деревни. Лютый стоял в воде по колено, но этот раз на нем не было ни его доспехов, ни его маски, и потому мы смогли разглядеть его более обстоятельно.

— Ну и здоровый же бык, — в который раз покачал я головой.

— А лицо? Лицо ты его видел? — перебил крепыш. — Да ему же... Ему же всего лет двадцать, не больше!

Я внимательно всмотрелся в его лицо. Обычное простое лицо фермерского или крестьянского сынка. Грубое, загорелое, обветренное. Длинные, нечёсаные, черные, как смоль волосы, спадающие до груди. Увидел бы такого на площади — ни в жизнь бы не подумал, что передо мной грабитель и разбойник. Чересчур здоровый и крепкий — это да. А по всему остальному....

— Как то не похож он на страшного монстра, — выразил я вслух свои сомненья.

— Согласен, — бесстрастно отозвался Корджи. — Но это дело нужно закончить.

Я обрадовался — стало очевидно, что жар сражения потихоньку латал разбитое сердце. Никакого там " ради Велаи" или "мне больше нечего терять" — Корджи явно пошел на поправку.

— Точно, — согласился я. — Сейчас Лютый без шлема и без панциря. Самое время. Вперед.

Зарычав, словно дикий зверь, Корджи выскочил из кустов и понесся к ничего не подозревающей жертве, воинственно размахивая топором.

Но Лютый был начеку.

— Да что за напасть такая! — злобно проревел он, выскакивая из ручья и хватаясь за лежащую на берегу дубину. — Мало мне моих бед, а теперь снова вы! Вот ведь неудача.

Корджи атаковал старого врага с яростью разъяренного быка. Мне же оставалось наблюдать и обмозговывать увиденное. Бой шел яростно, но сейчас, несомненно, перевес был на стороне моего друга. Раны громилы все еще кровоточили, и к тому же, оказавшись без своих кожаных доспехов, гигант оказался куда как уязвимее.

А под конец еще и судьба сыграла с ним злую шутку — отступая, Лютый поскользнулся на мокрой траве, и, не удержав равновесия, с шумом плюхнулся на спину. Корджи мгновенно воспользовался моментом и очутился возле врага. Лезвие его оружия зависло прямо у вражеской обнаженной шеи.

— Сдавайся, Лютый! Или тебе не жить! — победоносно выкрикнул крепыш. Глаза его торжествующе сияли. Я следил за ними, затаив дыхание — уж я-то знал, что рано праздновать победу, пока дело не сделано окончательно.

Но, похоже, гигант потерял к бою всяческий интерес.

— Что за невезение, — хмуро воскликнул он и послушно отбросил свое оружие подальше в сторону. — На, победил. Доволен? — прорычал он победителю с явной досадой.

— Доволен, клянусь серебряной подковой! — заявил Корджи и отошел чуть в сторону, давай возможность побеждённому занять более удобное положение. Чем тот и воспользовался, покорно усевшись на земле. Увидев, что дело действительно сделано, и больше боя не будет, вылез из кустов и я.

— Довольны, а то как же, — отозвался я, давая понять разбойнику, что друг не один. — А что ты хотел? Нечего было народ обижать да имущество портить.

Великан проигнорировал мои слова, обратившись к Корджи.

— Давай, выполняй свой долг, — проворчал он покорно. Тот не спешил, несколько сконфуженный столь быстрым финалом.

— Ну чего же ты? — холодно бросил ему Лютый. — Что, ты тоже хочешь меня помучить?

Корджи замер, не зная, что и сказать.

— Давай, валяй — режь меня. Мне уже все равно: моя жизнь потеряла смысл после того, как она отказала мне в любви. Потому давай, руби. Так даже лучше будет.

Корджи отступил еще на шаг, задумался, а потом вопросительно посмотрел на меня. А что я? Я молчок. Хотя, я в любом случае не сторонник рубить с плеча. И почему-то мне казалось, что сейчас именно такой случай.

— Слушай, Лютый, — осторожно спросил я сидящего у ручья громилу. — Тебя как на самом деле зовут?

— Ван, — хмуро ответил он. — А что?

— Ну как расскажи нам, кто это там отказал тебе в любви? И вообще — с чего это ты вообще разбойником заделался?

Бугай мрачно уставился на свои ноги, словно увидел их в первый раз и оказался замеченным жутко недоволен. Но затем, с большой неохотой, заговорил.

* * *

История Вана оказалось нехитрой.

— Да, понимаете.... — ужасно смущаясь, начал он. — Сам я родом из этой же деревни. Из Трех Холмов.

— Ну да? — удивился я.

— Вот так так, — изумился и Корджи.

— И, это, мне очень нравилась, э, одна наша... девица, — нерешительно продолжил он, неловко пододвигая под себя ноги.

— Красивая? — понимающе вопросил Корджи.

— Красивая. Красивая, как жеребенок.— На лице у гиганта засияла улыбка. — Глаза у нее такие большие, зеленые. Волосы черные, как грива у лошади. На мои похожие. А какая коса...

Мой друг одобряюще закивал головой.

— А по характеру она какова? — не удержался, чтоб не вклиниться, я. — Небось, язва была, каких свет не видел?

— Да нет. Она, э, милая и добрая... Ну, это, так мне сперва казалось, до того как она... — Казалось, великан готов расплакаться. Вот это да!

— Так что же случилось? — нетерпеливо стал подталкивать к продолженью Корджи.

— Ну, это, — продолжал запинаться тот, — каждый раз, когда я ее видел, мое сердце так и пело от радости. Когда я видел ее в толпе, она была как... роза на поле сорняков. А голос ее такой, ну, такой... словно пение соловья... — мечтательно протянул гигант и тут же горестно вздохнул. К своему удивлению я заметил, что такой же вздох печали издал и Корджи.

— Я даже встретился с ней несколько раз, — неохотно добавил Ван.

— И что? — взволнованно переспросил его мой напарник.

— Сначала у нас все было просто замечательно, — вдохновенно воскликнул гигант. — Мы гуляли по лесу...

— Встречались под луной, — печально добавил Корджи, явно думая о чем-то своем.

— Вместе ходили в гости...

— Проводили совместные ужины, — вновь прошептал мой друг.

— Я покупал ей маленькие подарки...

— А она тебе...

Они оба одновременно вздохнули. То еще зрелище, должен заметить.

— После этих встреч я осмелился написать письмо своей любимой, — продолжил Ван. — Любовное письмо. Но она... Она вернула мое письмо вместе со своим, в котором она написала... — Он не сдержался и закрыл лицо руками, — что она бросает меня. — И тут он истошно зарыдал.

Ну, и что тут скажешь?

— Выходит, ты получил от ворот поворот? — осторожно подытожил я. О боги, кажется, что-то подобное я уже слышал, и, причем совсем недавно.

— Угу, — хмуро ответил он.

— Окончательно и бесповоротно? — снова уточнил я.

— Ага, — словно эхо, отозвался тот.

— А она хоть написала тебе, почему? — с каким-то странным тоном в голосе вопросил его Корджи.

— Как бы... нет. Или да. Словом, я так ничего и не понял. Она... она написала, что я подлец, что я грубиян, и она больше не хочет иметь со мной ничего общего.

Я печально покачал головой. Что ж, бывает и такое. Бывает? Черепа да кости! Похоже, это бывает не так уж и редко! Точнее — гораздо чаще, чем ему бы следовало.

Не успел я поделиться этой мыслью со своим спутником, как к своему удивлению увидел его сидящим рядом с Ваном. И мало того — оба парня рыдали друг перед другом навзрыд!

— Ох, парни — мое сердце было разбито! — простонал великан, пуская из глаз реки солёных слез. Немного выплакавшись, он продолжил сие печальное повествование. — Окаянное письмо, будь оно проклято. После него я три дня ходил, словно больной. — Он в который раз тяжело вздохнул. — А еще мои друзья и соседи... — Ван умолк, не зная, стоит ли выдавать нам еще одну тайну.

— Так что там соседи? — поднажал я с нескрываемым интересом.

— Да это... Ну, в общем, мои друзья, или, скажем, те, кого я раньше считал своими друзьями, узнав от меня о ее ответе, стали надо мною смеяться. Твари, — рыкнул он, но вмиг успокоился. — Все стали говорить на один манер, что, мол, у меня, у сына скотника, ничего и не могло с ней сложиться. — Ван по-простецки шмыгнул носом. — Вот я тогда и удумал — нашел доспехи, дубину, надел какую-то старую маску и стал крушить. Сначала — дома и лавки своих лжедрузей. Потом — соседей, что так же надо мной смеялись. Потом — всех подряд, — с неохотой признался парень и тут же добавил: — Да, я знаю, это глупо — крушить все из-за утраченной любви. — Он засопел. — Сейчас вы мне скажете, что такое бывает со всеми. И что нет причин для горя. Что моя боль пройдет, и я скоро об этом забуду. Но... Но...

— Да ты что! — Искреннему возмущению Корджи не было предела. — Быть брошенным любимой девушкой, это, это... Это ТАКАЯ боль! Харк — я-то прекрасно тебя понимаю, — всхлипнул крепыш, утирая с глаз потоки влаги.

— Точно-точно — боль. Ужасная боль. Без моей красавицы мне теперь... свет не мил, — продолжал убиваться Ван, содрогаясь в беззвучном рыдании.

— Без нее уже и солнце не греет, верно? — совершенно разбитым голосом вопросил его мой друг.

— Да-да, — соглашаясь, простонал великан. — А еще, еще я чувствую, словно я разбитый на части!

— А душа... она словно вывернута наизнанку, так?

— Да-да. Да. Совершенно верно, друг! Ты не соврал. Ты меня действительно понимаешь.

Корджи ободряюще потрепал товарища по несчастью по спине и лес снова огласили дуэт душевного стенания.