Пришлось мне стягивать с себя балахон, в который я уже привык кутаться. Признаюсь честно, помимо штанов, сандалий и этой накидки я ничего не ношу, с тех пор, как стал демоном. Я чувствую себя крайне неуютно, когда думаю, как одежда будет стеснять мои движения, если придется убегать или драться. Изумлению торговца не было предела.

— Откуда у нищего три тысячи золотом? Мне позвать стражу?!

— Не надо! — подскочил Алин, который, в отличие от меня, был одет по последней моде, — все в порядке. Наш друг просто немного эксцентричен.

Когда вопрос был улажен, я протянул накидку девушке, но она бросила её на землю, одарив меня очередным ненавидящим взглядом. Пришлось наклоняться и подбирать.

— Послушай, ты все равно идешь со мной. Если тебе хочется идти по улицам в таком виде — пожалуйста. Я не против. Но было бы просто чудесно для всех, если за нами не потянутся толпы зевак, прельщенные излишней открытостью твоего наряда, — закончил я, довольно резко накинув балахон ей на плечи.

На этот раз сбрасывать его она не стала, зато плюнула мне под ноги.

— Вот и прекрасно, — проигнорировав этот последний жест, сказал я, — Пойдем в гостиницу, — обратился я уже к своим друзьям. Оба смотрели на меня не без интереса.

Пройдя остаток рынка, мы вышли на проспект, где без труда наняли повозку, запряженную ящерицей — местный аналог такси — которая быстро доставила нас к гостинице. Поднявшись по лестнице, мы оказались в апартаментах, которые снимали на троих. Как только слуга ушел, я с облегчением вздохнул, и прокатил свой конец веревки между ладонями. Путы мигом соскользнули с запястий рабыни. Это довольно простое заклинание, делающее любой объект крайне скользким. Веревка просто соскользнула на пол под тяжестью собственного веса.

Девушка отбежала в дальний угол. Я бы даже сказал "забилась в угол", если бы не гордая, полная вызова, поза, которую она там заняла. Алин и Берфест, тем временем, разбрелись кто куда.

— Мне крайне интересно, что ты намерен сейчас с ней делать, — крикнул Берфест из недр своей комнаты, — не распутничать, и даже не есть, но тогда что? Повторюсь — отпустить я тебе её не дам, иначе завалим все прикрытие!

— Мы его уже, считай, завалили, — весело сказал Алин, — но послушать Гудзона мне тоже интересно.

— Ммм... Итак. Гмм... Мда. Так вот...

— Ты сегодня многословен, — обрадовался оборотень, — к дождю?

Девушка стояла в углу. Сквозь завесу злобы явно просвечивало удивление, видимо, она не ждала попасть в руки к таким странным людям.

— Ну ладно, начнем с простого. Меня зовут Гудзон, это Алин, а вон там Берфест. А как тебя зовут?

Молчание.

— Она говорит на нашем языке?

— Должна...

— Ты понимаешь меня? Хотя бы кивни, иначе придется вытаскивать Камень Кхара из сумки.

— Понимаю, — ответила девушка, резким вызывающим тоном, и снова замолчала.

— Хорошо, ладно, большего и не надо... Ну вот... Гмм...

— Опять ты сбиваешься!

— Да, знаю. Послушай, — обратился я к невольнице, — я не собираюсь тебя к чему-либо принуждать...

— Тогда зачем купил?

— Эээ... Да я и сам толком не знаю. Просто ты... В общем, будем считать, что я просто решил освободить тебя.

— Не верю тебе.

— Ну, на самом деле, не просто... Я бы хотел отвезти тебя к своему учителю, когда мы закончим свои дела тут, а потом отпущу на все четыре стороны.

— Врешь.

— Откуда тебе знать?

— Нормальный человек не платит три тысячи, чтобы потом отпустить рабыню.

— А Гудзон у нас не нормальный, как и все тут, — гордо сказал Берфест, — да, в общем-то, и не человек...

— Оставим это, — оборвал я его, — А что если мы отпустим тебя прямо сейчас, но с условием, что ты все же съездишь со мной кое-куда? Так, Алин, а как они узнают, если я отпущу её?

— У неё должна быть магическая печать где-то на теле. С ней раб не может скрыться или ослушаться прямого приказа хозяина.

— А если снять?

— Это просто, но, тут уже через минуту будет толпа стражников.

— Не пойдет... Ладно, а если снять за границей?

— Там нам сделать ничего не смогут.

— Ладно... Как видишь, мы не можем отпустить тебя сейчас, поэтому какое-то время придется притворяться, что ты рабыня...

— Это так и есть, — резко одернула меня девушка.

— Да, но я говорю, что не собираюсь выстраивать свои с тобой отношения в таком ключе. Если тебе станет легче, я прикажу тебе вести себя, будто ты у меня в гостях.

— Что это за извращенная игра?!

— Хватит! Не веришь — и ладно. Проводи тут время как знаешь — главное просто не выходи из апартаментов пока я не скажу. Можешь расценивать как приказ... Теперь решим вот что, — я повернулся к Алину, — Она будет спать у меня, я ночью буду здесь, в гостиной.

— Нет, нельзя. Гостиничные номера несколько раз в сутки проверяются колдовством. Если ночью вы будете в разных комнатах — это вызовет подозрения, не пойдет. Будете спать вместе.

— Вот! Значит, все-таки, так! — она была чуть ли не рада тому, что её опасения начинают сбываться.

— Нет, не так. Я буду сидеть в комнате и читать книгу, а постель отдам ей. Нормально?

— В темноте, — уточнил Алин, — чтобы думали что вы спите.

— Не вопрос.

Мы посмотрели на зажавшуюся в углу девушку.

— Может, все-таки скажешь как твое имя? — вздохнул я.

— Кей, — ответила она.

— Ты хочешь есть?

Гордое молчание.

— Что ты любишь есть?

Опять молчание.

— Ладно, закажу суп и фрукты...

Я черкнул пару строк на листке бумаги и сунул в щель в стене. На сколько я знаю, там находится шахта, по которой листок падает на кухню. Очень удобно. Я еще раз оглядел нашу гостью, из-за чего она еще плотнее закуталась в мою накидку.

— Балахон я тебе не оставлю, — решил я, и, прежде чем она открыла рот для еще одного разоблачающего выпада, добавил, — нужна одежда на дом. Алин?

— Да, я думаю за отдельную плату это можно устроить... Пойду, скажу хозяину.

Мы остались наедине. Это если не считать Берфеста, который, насколько я мог судить, сидел сейчас в своей комнате с книгой в руках (а, возможно, в лапах) и с интересом ждал дальнейшего развития событий.

— Тебе не стоит меня пугаться, — наконец, сказал я, — я не сделаю тебе ничего дурного.

— Я тебе не верю, — по-прежнему жестко ответила Кей.

— Твое дело.

В дверь постучали, после чего зашел помощник повара с подносом в руках. Взгляд его скользнул по Кей, и он, было, широко мне улыбнулся, но, наткнувшись на мрачный ответный взгляд, скорчил безразличное лицо и вышел.

— Поешь.

Молчание.

— Даже если бы ты пребывала в том положении, какое себе воображаешь, твоя жизнь не стала бы лучше от чувства голода, вдобавок к страху, который ты сейчас испытываешь.

Снова молчание.

— Ладно, подойдем к делу по-другому, — я взял поднос, открыл одну из дверей, ведущих из гостиной, и вошел к себе в комнату. Поставив поднос на кровать, я вышел.

— Иди туда, — сказал я, указав пальцем на дверной проем, в котором самым невыгодным в данной ситуации образом виднелась кровать. В глазах девушки мелькнули страх и злость, — просто иди в комнату, посиди там одна, поешь, я не буду тебе мешать. Ну?!

После некоторых колебаний, девушка подчинилась.

— Если захочешь поспать — то имей ввиду, что кровать мне не нужна, она чистая и вся в твоем распоряжении, — сказал я, когда она зашла внутрь. Не дожидаясь еще одного приступа подозрительности, я закрыл дверь. Выдохнул.

— Не знал, что человеческие ухаживания выглядят подобным образом, — весело сказал Берфест, входя в гостиную.

— Не издевайся. Все ты знаешь. И без тебя проблем море.

— Да ладно, не переживай. Ты лучше скажи, ты всерьез хочешь просто отпустить девушку, стоящую три тысячи золотом?

— Я уже сказал, что не просто так. Потом — да, не держать же мне рабов, в самом деле! Что-то в ней есть, чего я больше ни в ком не замечаю. Сколько человек мы сегодня видели? Две, три тысячи? Больше? В общем, я не просто так её купил. Но и не для того, чтобы использовать это положение.

— Я очень рад, что ты мыслишь подобным образом. Уж не знаю, как бы я смог с тобой ужиться, если бы ты...

— Забудь.

Через два часа приехала повозка из магазина портного. Всего нам отрядили двоих служащих — подмастерье и помощницу из лавки. Впрочем, первые полчаса мне пришлось развлекать их в гостиной — только теперь я сообразил, что Кей неплохо бы помыться. К слову, загонять её в ванную было куда сложнее, чем в спальню — видимо перспектива лишиться одежды (хотя бы той, что на ней была) представлялась ей настоящей катастрофой. Впрочем, после нескольких минут споров и обвинений мне все же удалось заставить её уйти мыться.

Сам же процесс примерки нарядов тоже вышел необычным. Девушка наотрез отказалась выбирать что-то сама, поэтому на меня свалилась обязанность искать среди нарядов наиболее благовидные платья. После этого их относили в мою спальню, и через несколько минут Кей показывалась нам, напялив на себя очередной костюм. На её лицо при этом было страшно смотреть — смесь злости, ненависти и нетерпимости. В итоге, после ещё трех часов мучений я выбрал, наконец, ворох одежды, которая, по моему мнению, больше всего шла девушке. Заплатив положенную сумму, и проводив портных, я рухнул в кресло.

— Тяжело? — участливо спросил Алин.

Я покивал головой.

— Почему ты просто не приказал ей вести себя как надо?

— Не хочу. Мне будет противно видеть рядом с собой куклу. Пусть привыкает к нормальным людским отношениям. Хоть и характер сложный, но это лучше, чем вынужденная покорность. Может, после пары дней нормальной жизни она станет немного милее...

— Неуверен, но в целом мне тоже так больше нравится. Для меня лично справиться с её поведением куда проще, чем было бы совладать с совестью.

Я снова покивал.

Было уже за полночь, когда я понял, что тянуть больше нельзя. Подойдя к двери своей комнаты, я постучал.

Тишина...

Я постучал более решительно.

Опять нет ответа.

— Ладно, я не могу остаться тут на всю ночь, поэтому я вхожу, — предупредил я, выждал некоторое время и открыл дверь.

Девушка сидела под одеялом, прижавшись спиной к стене и поставив ноги перед собой. Я опять нарвался на тот же испуганно-ненавидящий взгляд.

— Да не собираюсь я на тебя бросаться! — я прошел на свободное пространство и улегся на ковер на полу, спиной к кровати.

Пару минут мы провели в молчании. За спиной не раздалось ни шороха, только потрескивание свечи нарушало ночной покой.

— Ты собираешься спать? — Наконец, спросил я, не поворачиваясь, — знаешь, уже поздно. Ложись по нормальному, туши свечу и спи.

Еще несколько минут тишины.

— Почему... — наконец спросила она, — почему ты так себя ведешь?

— Как это — так?

— Ты все понимаешь.

Я сел на полу. Впервые посмотрел ей прямо в глаза.

— Тебе будет лучше, если я сейчас наброшусь на тебя?

— Нет.

— Тебе было бы лучше, если бы я не купил тебе одежду?

— Нет, не лучше...

— Может, ты предпочла бы остаться голодной? — я кивнул в сторону пустого подноса.

— Нет но... Это ведь все не так, да? Тут какой-то подвох? Н-не может быть, чтобы ты делал все это всерьез, ведь мы оба знаем, — она всхлипнула, — зачем все приходят на тот рынок...

И тут она разревелась. Признаться, я всегда относился к категории людей, которые не могут вытерпеть женские слезы. Но сейчас все было не так. Это был другой случай. Именно сейчас все было правильно. Я подошел, сел на кровать и положил руку ей на плече. Правда, сразу убрал её, ощутив, как тело девушки вздрогнуло и сжалось от моего прикосновения.

— Я просто проходил мимо, — сказал я тихим голосом, — если честно, я был на этом рынке в первый раз, и даже не знал, для чего он нужен, пока мне не объяснили.

— Тогда зачем ты купил меня?

— Зачем? Не знаю, честно. Могу сказать почему, но это сложно объяснить. Если не вдаваться в детали, то проходя мимо я почувствовал в тебе что-то, чего никогда не чувствовал в других людях. Нет, не смотри на меня так. Это ощущение возникло еще прежде, чем я на тебя взглянул. Первые несколько секунд я вообще не понимал, что это за чувство, пока не пробежался взглядом по рабыням и не увидел тебя.

— Ч-что ты такое говоришь?

— Да я сам не знаю. Поэтому и хочу спросить наставника, а для этого отведу тебя к нему. Это единственное, что я от тебя требую за свои три тысячи золота. Просто не создавай проблем и все. Потом сможешь уйти куда хочешь.

— Я... Я все равно тебе не верю, — немного успокоившись, сказала она.

— Верь или не верь, мне все равно. Через пару дней мы поедем в Сатис, там живет мой учитель. Потом сможешь делать что хочешь, работорговли там нет.

— Сатис?

— Да. А теперь спи, — я слез с кровати и улегся на пол, возвращаясь к чтению книги.

Через некоторое время она спросила:

— Ты будешь спать прямо там, на ковре?

— Я не буду спать.

— Оставить свечу?

— Нет.

— А как же ты будешь читать?

— Не волнуйся, я вижу в темноте как днем.

— Кто ты?

Я помолчал, прежде чем ответить.

— Это неважно, — наконец сказал я, — Спи.

Свет погас, но еще около часа я слышал, как она ворочается, вздыхает и тихо всхлипывает. Я предпочел не замечать этого, чтобы еще больше не нервировать девушку. Если подумать, то натерпелась она немало... Особенно если учесть, что преступление её, по словам Алина, было не слишком серьезным.

Он рассказал мне днем, что в Велатрасе есть всего три степени ответственности за преступления. Тем, кто совершил серьезные проступки, типа убийства, просто вспарывают живот и оставляют умирать. Злостных преступников, которые причинили много вреда влиятельным людям, отправляют на каторгу. Всякую же мелкую шушеру тоже ждут принудительные работы, но эти так же могут быть проданы в рабство. И все это пожизненно. Сатхи, как я понимаю, не страдают от недостатка рабочей силы, поэтому за воровство яблок вас могут пожизненно заклеймить как раба. Что уж говорить, не хотел бы я жить в этой стране в качестве простого гражданина, ведь оклеветать может кто угодно, и попробуй потом докажи, что ты невиновен.

— А говорил, что не спит... — тихо пробормотала Кей сутра. Часов в пять ночи чтение мне наскучило, и я просто растянулся на полу с закрытыми глазами.

— А я и не сплю, — ответил я, открывая один глаз. Девушка вздрогнула от неожиданности и натянула на себя одеяло, — Да не бойся ты меня так.

— Что же ты делал, если не спал?

— Я просто лежал с закрытыми глазами. Когда мне скучно, я всегда так делаю. Это похоже на сон, в плане того, что время пролетает незаметно, только сон без сновидений. К тому же я продолжаю слышать и осознавать все, что происходит вокруг.